По ту сторону Тьмы. Часть 1, 2. Евгения Владон

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ЧАСТЬ первая. Где-то там…
• ГЛАВА 1.1
• ГЛАВА 1.2
• ГЛАВА 1.3
• ГЛАВА 1.4
• ГЛАВА 1.5
• ГЛАВА 1.6
• ГЛАВА 1.7
• ГЛАВА 1.8
• ГЛАВА 1.9
• ГЛАВА 1.10
• ГЛАВА 1.11
• ЧАСТЬ вторая. Где-то здесь…
• ГЛАВА 2.1
• ГЛАВА 2.2
• ГЛАВА 2.3
• ГЛАВА 2.4
• ГЛАВА 2.5
• ГЛАВА 2.6
• ГЛАВА 2.7
• ГЛАВА 2.8
• ГЛАВА 2.9
• ГЛАВА 2.10
• ГЛАВА 2.11
• ГЛАВА 2.12
• ГЛАВА 2.13

АННОТАЦИЯ

По ту сторону Тьмы. Где-то там... - Вы когда-нибудь просыпались там, где не должны были проснуться?.. После чего уже хотели бы проснуться по-настоящему, но, увы. Реальность то, что воспринимает наш мозг, или всё куда сложнее, как нам кажется или представляется?

   Мия тоже не ожидала очнуться в мире, который не узнавала, но при этом испытывала необъяснимое чувство дежавю. Особенно к определённым лицам и связанных с ними вещам. Осталось теперь только узнать, что же это за реальность, кто такой Князь, и зачем она ему понадобилась в его жуткой Тёмной Башне на той стороне Тьмы.

   По ту сторону Тьмы. Где-то здесь... - Итак, перед вами вторая часть новой и совершенно необычной истории о Мие, попавшей в некий Остиум – странный город со странными жителями и его не менее странными правителями. Правда, в этой серии нам предстоит узнать, как именно её туда занесло, кем она была в нашем реальном мире и какие люди являлись неотъемлемой частью ей прошлой жизни. Ведь, как это ни странно, но они тоже, в каком-то смысле, внесут весомую лепту в её «перерождение». И не только в Остиуме…

ЧАСТЬ первая. Где-то там…

15 знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч!

   16 Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих.

   Откровение святого Иоанна Богослова, глава 3

   9 И пришел ко мне один из семи Ангелов, у которых было семь чаш, наполненных семью последними язвами, и сказал мне: пойди, я покажу тебе жену, невесту Агнца.

   10 И вознес меня в духе на великую и высокую гору, и показал мне великий город, святый Иерусалим, который нисходил с неба от Бога.

   11 Он имеет славу Божию. Светило его подобно драгоценнейшему камню, как бы камню яспису кристалловидному.

   12 Он имеет большую и высокую стену, имеет двенадцать ворот и на них двенадцать Ангелов;

   13 с востока трое ворот, с севера трое ворот, с юга трое ворот, с запада трое ворот.

   14 Стена города имеет двенадцать оснований, и на них имена двенадцати Апостолов Агнца.

   15 Говоривший со мною имел золотую трость...

   18 Стена его построена из ясписа, а город был чистое золото, подобен чистому стеклу.

   19 Основания стены города украшены всякими драгоценными камнями…

   21 А двенадцать ворот — двенадцать жемчужин: каждые ворота были из одной жемчужины. Улица города — чистое золото, как прозрачное стекло.

   23 И город не имеет нужды ни в солнце, ни в луне для освещения своего, ибо слава Божия осветила его, и светильник его — Агнец.

   25 Ворота его не будут запираться днем; а ночи там не будет.

   27 И не войдет в него ничто нечистое и никто преданный мерзости и лжи, а только те, которые написаны у Агнца в книге жизни.

   Откровение святого Иоанна Богослова, глава 21

   «Над твердью голубой

   невиданной красы»

   «Го́род золото́й» (другие названия — «Го́род», «Рай», «Над тве́рдью голубо́й…»)

   песня на стихи Анри Волохонского и музыку Владимира Вавилова

ГЛАВА 1.1

Один или пару раз (Мия точно не помнила), ей и вправду снился необычный град, с высокими стенами, круглыми башенками и огромным центральным куполом из чистого злата. Сам город проступал из облаков и над ландшафтными равнинами на приличном отдалении. Тогда Мия летала высоко над землёй среди клубов то ли густого тумана, то ли тех же облаков, подобно ребёнку в детских сновидениях.

   Ей и раньше снились города, в которых она никогда раньше не бывала (хотя вполне могла их видеть где-нибудь по телевизору или в фильмах), но их необычные улицы, бульвары, парки и набережные всё же оставляли в памяти девушки неизгладимые впечатления, как если бы она гуляла по ним в реальности. Причём она так же могла летать над ними, как и над этим далеко не современным градом, больше похожим на ожившую картинку со страницы фэнтезийной истории. Как и пытаясь вспомнить увиденное во сне в мельчайших деталей, после пробуждения…

   Пробуждение…

   Какое интересное слово.

   Обычно она никогда не спала в автобусах или поездах среди бела дня. Но в этот раз Мия всё же отключилась. Как надолго? Этого она уже никогда не узнает, поскольку проснуться ей пришлось в разгар шокирующего безумия и полного хаоса, когда автобус перевернулся…

   И, нет, он не просто перевернулся. Его крутануло в «воздухе» несколько раз, как если бы его затянуло в воронку смерча или водоворота, поэтому все, кто находился на тот момент в его чреве, ощутил себя буквально грязным бельём внутри барабана стиральной машины. Испуганные или даже истошные крики с нечеловеческими воплями. Не менее оглушающий грохот со сводящим сума скрежетом, лопающихся со всех сторон металлических стен. Но и эта какофония так же резко оборвалась, как и взорвалась до этого в голове Мии, будто выстрелом в упор (или ударом огромного колокола по затылку), едва автобус перестало крутить по асфальту, как пустую жестяную банку из-под собачьей консервы. Хотя сам автобус продолжал ещё какое-то время «скользить» с выворачивающим оцепеневшее сознание скрипом на боку по непонятной и явно каменистой поверхности, пока гравитация с силой собственной тяжести не остановили его уже окончательно.

   Где-то с полминуты (а может и больше) Мия не могла понять, где находится. К тому же, её чем-то неслабо придавило, распластав или выкрутив в неудобной позе между спинками сидений и навалившихся сверху вещей (возможно и чьих-то тел вдобавок). Когда автобус перестало крутить в воронке «кроличьей норы», тогда-то девушку и перестало мотылять по салону в том хаотичном коловороте, в эпицентре которого она пробудилась после очень даже приятного сна.

   Теперь же её буквально припечатало к той стене массивного транспорта, который прочёсывал своим немаленьким боком, как брюхом, пересечённую местность неизвестной ей локации. И, кажется, она прижималась всё это время щекой к ледяному стеклу, которое, каким-то чудом так и не лопнуло, а ей после этого не снесло голову о ближайшую кочку или встречный на пути камень. Зато Мия прочувствовала каждой клеточкой парализованного тела и трение автобуса о землю, и его угрожающую тряску с частью веса, которое в любой момент могло обрушиться на неё сверху и расплющить в прямом смысле данного слова, как букашку о стекло.

   Видимо, именно поэтому она и не сумела пошевелиться, когда всё наконец-то закончилось и её накрыло какой-то неестественной, будто оглушившей до полной контузии тишиной. На самом деле, ей просто не хотелось шевелиться. И не из-за того, что в подсознании всплыло одно из главных правил при авариях, почерпнутых ею на уроках первой медицинской помощи – никогда не трогайте пострадавшего и не перемещайте его с места на места до приезда скорой, дабы не усугубить его состояние или вовсе не убить из-за возможного внутреннего кровотечения. Просто сейчас она ощущала себя и вправду, как во сне, где порою не чувствуешь собственного тела, как и не имеешь никакого понятия, кто ты или что. Хотя при этом прекрасно осознаёшь, что это всего лишь сон.

   - Эй!.. Все живы? – чей-то мужской и явно до смерти перепуганный (и при этом немало удивлённый) голос попытался пробиться до слуха Мии сквозь плотную пробку то ли реальной контузии, то ли присыпавших её сверху вещей, а то и всего сразу. Она почему-то решила, что голос принадлежал водителю, нехило ошарашенного только что пережитой им катастрофы и тем фактом, что он каким-то чудом остался в живых и, скорей всего даже, невредимым.

   - Что случилось?.. Как такое вообще могло произойти?..

   - О, боже!.. Боже! БОЖЕ!

   - Кто-нибудь… Помогите! Ради всего святого! Помогите!

   -…Марти! Где ты? Ты меня слышишь? О, господи! МАРТИ!

   Постепенно гул жалобных, чаще стонущих или причитающих голосов начал множиться, нарастать и усиливаться, подобно снежной лавине или тому же хаосу. Правда, на этот раз, акустическому. Хотя движения с поползновением выживших пассажиров тоже принялись к нему подключаться, но пока ещё не достигая характерной вибрацией местоположения Мии.

   Девушка всё же сумела пересилить парализовавшее её оцепенение, хотя бы для того, чтобы убедиться, что она в действительности не спит. Притом, что больше всего ей сейчас хотелось выяснить, насколько относительно или не относительно она цела и в каком процентном соотношении плачевного состояния на данный момент пребывает.

   Она открыла глаза, несмотря на тот факт, что просто до безумия боялась это делать. Ведь её совершенно не радовала переспектива оказаться в кромешной тьме, под неподъёмными завалами чужого багажа. Задыхаться от паники и осознания, что её могут не услышать или не найти, не хотелось в эти и без того убийственные секунды от слова совсем. Но, как ни странно, чудо не миновало и её.

   Ей кое-как всё же удалось определиться и в самом пространстве, и даже пошевелить руками. Да, небольшая боль (очень сильно приглушённая адреналином, который всё ещё пульсировал в висках вместе с сумасшедшей аритмией и шипящей кровью), будто электрическим импульсом прошлась через тело девушки насквозь и чуть ли не все нервные окончания. Но на сумасшедшие спазмы, вырывающие из горла нечеловеческие стоны, они совершенно не походили. Мия даже ненадолго удивилась. Хотя онемение, охватившее практически все части тела, вполне могло притупить любую боль, в том числе и от переломов костей.

   - Помогите!.. – ей пришлось набраться сил и побольше воздуха в лёгкие, чтобы хоть что-нибудь выдавить из себя. Пусть поначалу и казалось, что голос у неё пропал вместе с немалым количеством притупившихся эмоций. – Я здесь! Кто-нибудь… Меня кто-нибудь слышит?

   Да, её услышали. И, конечно же, помогли вылезти из-под завалов. Даже если бы ей и не удалось ни до кого докричаться, её бы всё равно откопали. Если и не сразу, то чуть позднее. Если и не сами пассажиры, то уже совсем другие «спасатели»…

   - Это просто немыслимо… Как такое вообще могло произойти?..

   Постепенно, накал страстей тоже поубавился, и кто ещё совсем недавно бился в истерике от пережитого кошмара, уже просто шмыгал носом и пытался, во что бы то ни стало, выбраться наружу. Самые активные и максимально уцелевшие, практически не сговариваясь, приняли на себя ответственность за остальных менее удачливых пассажиров, коих постепенно, но, не слишком затягивая по времени, один за другим вытащили из автобуса через аварийный люк на крыше, у которого, видимо, ещё во время кручёного штопора по асфальту, попросту оторвало «дверцу».

   - И где мы теперь?..

   - У кого-нибудь тут ловит связь?

   О своём сотовом Мия вспомнила уже после того, как выбравшись наружу из тёмного чрева междугороднего автобуса, принялась вместе с остальными выжившими растерянно оглядываться по сторонам. А, судя по количеству прибывающих пассажиров, уцелели практически все – около двух дюжин человек, включая водителя. Даже пёсик какой-то пожилой и очень похожей на Джессику Лэнг дамочку, коего заметно успокоившаяся хозяйка уже успела вытащить из повреждённой переноски, теперь во всю с ним сюсюкалась и тискала в своих ревностных объятиях от переизбытка чувств. Будто никого ценнее и важнее на данный момент, кроме как этого пучеглазого и дико трясущегося грифона с тёмно-шоколадным окрасом для неё больше не существовало.

   Хотя, возможно, так оно и было. Странно, что эта давно немолодая женщина, которой явно уже перевалило за три четверти века, вдруг стрельнуло в голову в столь сумасшедшую августовскую жару пуститься через целый штат к чёрту на кулички. Не хватило денег на эконом-класс в самолёте?

   - Что это за место? Долина монументов? Мы что, в Аризоне?

   Мия поняла, что её мобильный, скорей всего, затерялся где-то среди прочих перемешавшихся в общей болтанке вещей, вместе с её спортивной курткой и рюкзаком глубоко во внутренностях автобуса. Но лезть обратно так скоро за своим скарбом пока не тянуло. Хотелось хоть немного отдышаться после пережитой встряски и вернуть былую способность к аналитическому мышлению. Желательно здравому и максимально рациональному.

   Долина монументов? Или какая-то выжженная под палящим солнцем до бела степь с потрескавшейся землёй (но никак не песком). Где-то на горизонте, с затянутым свинцовой дымкой грозовых туч, кажется, и вправду виднелись верхушки или же просто очертания тёмно-красных останцев (если это действительно были останцы).

   Странно. Мия представляла себе долину монументов более скученную и не столь ровную. Да и как их автобус вообще умудрился перевернуться на этой идеально накатанной трассе?

   Дорогу девушка тоже видела, включая след, оставленный перевернувшимся автобусом после случившейся с ним катастрофы.

   - Вам ничего не кажется странным? – один из пассажиров, пятидесятилетний смуглый мужчина с блестящей лысиной и недельной почти иссиня-чёрной щетиной, тоже внимательно разглядывал местные окрестности, приставив ладонь козырьком ко лбу и болезненно щурясь от ослепительной белизны мёртвой пустыни.

   - Вы о том, что здесь нет ни единого столба электропередачи и хоть какого-то дорожного знака? – ему ответил более молодой парень – долговязый растаман с длинными аккурат до пояса рыжими дредами и выгоревшей практически до бела очень куцей бородкой. Молодой человек неопределённого возраста (может двадцати лет, может и тридцати) также оборачивался вокруг своей оси в нескольких ярдах от автобуса, безрезультатно пытаясь поймать на свой сотовый хоть какие-то признаки мобильной связи. Вот только нигде, на весь подпадавший под поле зрения радиус окружавшей их местности, даже на самом дальнем горизонте не просматривалось ни единой вышки базовой станции со стационарными антеннами.

   Сплошная пустота. Будто они попали в какую-то никому неизвестную и абсолютно дикую часть страны или зону, отрезанную во всех смыслах от привычной человеческой цивилизации. Или на альтернативную планету Земля, где кроме асфальтированных автотрасс больше не существовало никаких иных благ из современного и всем известного мира.

   - И не только об этом. – ответил лысый латинос, хмурясь ещё больше и в какой-то момент застывая на месте будто в оцепеневшей позе.

   Мия проследила за его взглядом и поняла, что он смотрит в самый конец той дороги, с которой съехал их автобус, и чья выбеленная под солнцем змеящаяся лента упиралась в край горизонта под небольшим подъёмом вверх где-то в шести милях от места аварии. Вот только понять, ехали ли они туда или оттуда – оказалось той ещё задачкой на миллион долларов.

   Как только немолодой мужчина закончил свою задумчивую и ничего не объясняющую фразу, сотовый рыжего растамана неожиданно издал весьма характерный звук вибрации, а после разразился рингтоном-песней от группы Shinedown «MONSTERS».

   Вздрогнули, наверное, все, кто находился тогда рядом с ними на расстоянии не менее пяти ярдов, как и резко замолчали, удивлённо оглядываясь к хозяину мобилки и мало что понимая из происходящего, как и сам долговязый.

   - Разве такое возможно?.. – пробормотал будто самому себе под нос раста, внимательно вглядываясь в сенсорный экран китайского айфона и явно не решаясь принимать звонок от неизвестного ему абонента.

   - Вы собираетесь отвечать или как? – первой не выдержала хозяйка нервничающего грифона, в коем-то веке оторвавшись от своего драгоценного питомца и с нескрываемым раздражением взглянув на малость отупевшего рыжего балбеса.

   - Может включить громкую связь? – а это кто-то посоветовал из остальных, выбравшихся наружу пассажиров и потихоньку теснящихся любопытной группкой в сторону «зазвонившей» мобилки.

   - Да, точно. – растаман наконец-то очнулся, рефлекторно закивав и принявшись что-то настраивать на телефоне за пару секунд до того, как принял звонок. – Алло! Меня кто-нибудь слышит?

   «Что, сладенький? Уже заждался папочку? Ну, потерпи ещё пару минуток, рыжик. Мы уже близко. Очень и очень близко.»

ГЛАВА 1.2

Казалось, их буквально накрыло куполом гробовой тишины всех без исключения, а некоторые даже застыли в немом молчании с недоумёнными выражениями лиц. Если бы не ехидный и весьма самоуверенный мужской голос с хриплыми прокуренными нотками, раздававшийся из чёрного айфона пугающим доказательством своего реального существования, Мия бы точно решила, что оглохла. А это странное потрескивание, свойственное радиосвязи с характерными помехами в эфире и вовсе выглядело чем-то ирреальным, будто наложенной поверх чистой стерео записи инородной и совершенно не вписывающейся в происходящее звуковой аномалией.

   - Кто это?.. С кем я говорю? – растаман пришёл в себя, наверное, самый первый, определённо не зная, как правильно реагировать на услышанное и что говорить в ответ.

   От раздавшегося из динамика мобилки скрипучего смеха незнакомца вздрогнули все без исключения, разве что не подпрыгнули на своих местах от неожиданности.

   «Скоро узнаешь, сладенький. Меня ты точно ни с кем не спутаешь…»

   - Что это всё значит? – в этот раз голос прорезался у пожилой «Джессики Лэнг», видимо, не по собственной воле решившей подключиться к разговору. – Кто вы такой и почему говорите с нами в подобном тоне? Нам, между прочим, нужна помощь! У нас тут жуткая авария произошла, с жертвами и прочим…

   «Не переживай, мамочка. Мы уже скоро будем и позаботимся обо всех вас по полной программе. Смотрю, улов нас ждёт сегодня весьма и весьма жирный…»

   - Улов? Какой ещё к чёрту улов?.. – кто-то из основной группы пассажиров повторил за незнакомцем услышанное слово, словно и вправду пытался разгадать данную шараду столь незамысловатым способом. Правда, развить свою мысль так и не успел.

   - Вон они! – произнёс негромко, но и не совсем уж тихо лысый латинос, который всё это время пристально наблюдал за дорогой у горизонта.

   Казалось, и все остальные стали слышать то, что до сего момента выглядело слуховой галлюцинацией, смешанной с шумами из айфона. И этот звук действительно нарастал, по мере приближения издававшего его транспорта. Причём, как вскоре выяснилось, он исходил отнюдь не с одной стороны, как думалось до этого немолодому латиносу и тем, кто вместе с ним смотрел в одну определённую точку.

   Мия как раз обернулась в противоположное от «западного» горизонта направление, когда поняла, что это было вовсе не эхо. Позади неё тоже слышалось и уже явственно усиливалось характерное рычание неавтомобильных моторов, скорее, больше похожих на тракторные или, на худой конец, мотоциклетные. Но, как вскоре выяснилось, принадлежали они массивным квадроциклам, военным внедорожникам и даже целому бронированному фургону. Не сказать, что их было бесчисленное множество, но их общее количество вполне соответствовало количеству всех пассажиров попавшего в аварию автобуса. А это было далеко не мало. Особенно, когда весь этот внушительный, железный и летящий со всех сторон рой, припорошенный дорожной пылью, вспененной им же в клубы плотного «тумана», буквально оцепил всё место катастрофы плотным кольцом.

   Если у кого-то из уцелевших с междугородного рейса Нью-Йорк-Монреаль и возникла в тот момент бредовая идея побежать, то длилась она ровно столько же, сколько ей хватило общего времени на своё изначальное зарождение.

   - Что… Что здесь происходит?.. Это какая-то шутка? – «Джессика Лэнг», вцепившаяся мёртвой хваткой в до смерти перепуганного грифона, крутилась на своём месте, как заведённая, и до последнего не желала верить в творящийся вокруг них Армагеддон. Как будто она и вправду искала затравленно бегающими глазками хоть какую-то брешь в плотном оцеплении, неважно в каком именно виде – в проходе в параллельное измерение, или в образе самого президента страны.

   Мия тоже мало что понимала, но, в отличие от пожилой истерички, не испытывала схожей паники. Будто недавно перенесённый стресс с запредельными дозами адреналина притупил большую часть врождённых чувств самосохранения, куда входил тот же страх. Хотя слабость в ногах и руках всё же ощущалась очень даже существенно. Видимо, поэтому девушка и понимала, что ей не хватит сил не то что побежать, но и сделать со своей стороны хоть какое-то уверенное или просто осознанное движение.

   - Угомонись, мамочка. – уже знакомый мужской хриплый голос оборвал причитание хозяйки пёсика практически в тот самый момент, когда здоровенный и полностью запылённый квадроцикл с восемью массивными колёсами вдруг резко затормозил перед пожилой женщиной (обдав ту сухой струёй жёлто-белого «песка») едва не завораживающим эффектным разворотом. Сидевший за его рулём внушительных размеров водитель в кожаном прикиде из киновселенной «Безумного Макса» демонстративно сместил обоими руками в больших кожаных перчатках защитные окуляры специальных очков-гоглов со своих ярко-бирюзовых глаз на чуть припудренный дорожной пылью лоб.

   Казалось, в этот момент заглушили моторы своих железных скакунов и остальные представители взявшейся из ниоткуда банды пустынных рейнджеров. Поэтому многие и сумели расслышать уже такой знакомый для большинства пассажиров автобуса голос.

   - Тебе же не пятнадцать годиков. Должна уже знать, как себя вести с большими и очень серьёзно настроенными дядями.

   - Да кто вы такие, чёрт вас подери! – «Джессика Лэнг» и не думала униматься, хотя метаться из стороны в сторону наконец-то перестала. – Что вам от нас нужно? Вы что не видите? Мы попали в аварию! Нам нужна помощь!

   Незнакомец самодовольно осклабился, продемонстрировав большинству оцепеневших свидетелей на удивление целые ровные и из-за грязного «загара» на лице неестественно белые зубы. Притом, что больше всего пугала его невозмутимое поведение главного хозяина положения. Да и впечатляющие габариты сорокапятилетнего качка, как минимум ветерана нелегальных боёв без правил, указывали на его истинный род деятельности без каких-либо дополнительных подсказок.

   Вполне возможно, что он был намного моложе, чем выглядел в действительности. Мия почему-то была в этом уверена, как и в том, что не хотела бы попадать в поле его личных интересов и узнавать, чем он любил заниматься у себя в логове вне зависимости от основного рода профессиональной деятельности.

   - Кто мы такие? Нас называют по-разному. Но, в основном, стервятниками или падальщиками. Хотя, мы едва не единственные, кто поставляет Князю самое наисвежайшее мясо. Поскольку лучше нас не сыщешь во всей грёбаной Пустоши. И мой тебе совет, мамочка. Если не хочешь очень больших неприятностей на свою трухлявую задницу, постарайся вести себя так, как подобает всем хорошо воспитанными дамочкам твоего никому здесь невсратого возраста. Поскольку подобным тебе экземплярам в нашем прекрасном Остиуме едва ли найдётся хоть какое-то приличное место. В отличие от твоего милого пёсика.

   Судя по реакции «Джессики Лэнг» на подробный расклад её самого ближайшего будущего в совершенно незнакомом ей месте, пожилая женщина всё поняла с первого раза и без дополнительных (а, главное, максимально доходчивых) разъяснений. Поскольку в коем-то веке она не нашлась, чем ответить, мертвенно побледнев (практически в тон своим платиново-белым волосам), крепче прижав к своей иссохшей груди нервно хрюкнувшего пса и даже немного попятившись в сторону бездыханно валяющего трупа их несчастного автобуса.

   - Умничка. – довольно и ещё шире осклабился лысый верзила.

   Незнакомец неспешно и показательно вальяжно принялся слезать с сильно запылённого в открытых местах сиденья квадроцикла, не переставая всё это время осматривать зону аварии и оцепеневших от полного непонимания происходящего уцелевших пассажиров рейса Нью-Йорк-Монреаль.

   - Ну, что, сучки? Страшно, да? Понимаю. У вас ведь сейчас голова раскалывается, куда сильнее от вопросов, чем от только что пережитого сотрясения мозга. Хотя могу успокоить всех и на этот счёт. Не ссыте. Всё пройдёт. Тут и не такое вылечивается за пару сеансов глубокой шоковой терапии.

   В этот раз верзила даже рассмеялся, перед этим коротко кивнув своим давно спешившимся сотоварищам, которые уже успели взять в плотное кольцо весь тот клочок выжженной солнцем и суховеями земли, где слиплись в кучку, подобно отбившимся очень и очень далеко от общего муравейника мурашкам, нешуточно перепуганные «интуристы».

   - Да, шучу, я. Шучу! – лысый «безумный Макс» заметно повысил голос, чтобы его могли расслышать все без исключения. – Мне бы очень не хотелось вас расстраивать, но, увы, реальность такова. Сегодня звёзды сошлись над головой не в вашу пользу. Единственное, что я могу сейчас пообещать каждому и по отдельности с полной уверенностью – то, что ни с кем из вас под моим присмотром ничего ужасного не случится. В наши профессиональные обязанности не входит обработка и потрошение новичков. Всё, чем мы тут занимаемся – это сбором урожая или… снятием жатвы. А вот что с вами произойдёт дальше – зависит от вас и только от вас, сучки. От вашего, мать его, идеального поведения.

   Всё так же не спеша или, скорее, вальяжно, он приблизился к онемевшим жертвам аварии, понятия не имеющим, что им всем делать в сложившейся ситуации. Сопротивляться? Бежать? Звать истошными воплями кого-нибудь на помощь или… Продолжать стоять и дальше, судорожно сглатывая в резко пересохшем рту вязкую слюну.

   Пока все они негласно приняли последнее решение.

   Мия, к слову, тоже успела за предыдущий разговор «Джессики Лэнг» и «безумного Макса» почти незаметно и совершенно бесшумно присоединиться к группе сбившихся пассажиров. Делать резких движений и тем самым привлекать к себе внимание, не тянуло вообще никак и совсем.

   К слову, рыжий растаман последовал её примеру даже раньше девушки, успев отключить свой сотовый от греха подальше и спрятать далеко недешёвый гаджет под подол длинной черно-бело-красной шотландки в задний карман джинсов. Правда, всё равно ненадолго.

   Что самое примечательное, в отличие от лысого главаря, остальные члены местной банды, действовали куда активнее, слаженней и расторопней. Половина стервятников буквально разбежалась ненадолго врассыпную по всему периметру оцепленного им места, перед тем, как подключиться к действиям сотоварищей, трое из которых забрались в нутро автобуса и уже через несколько секунд принялись выкидывать наружу из обоих открытых люков все найденные им там вещи.

   Причём сам предводитель пустынных жнецов продолжал вести себя так, будто его абсолютно не интересовало, чем занимаются его парни, и как именно они этим занимаются. Он уже деловито прохаживался перед пассажирами рейса Нью-Йорк-Монреаль, с интересом разглядывая ближайших к нему «сучек» и продолжая всё это время довольно склабиться при виде немаленького количества только что угодившего им в руки жирного улова.

   - Поэтому мой вас совет, девочки и мальчики. Лучше вам пойти на сотрудничество с нами без показательных истерик и требования адвокатов, поскольку с особо буйными у нас тут разговор короткий. С бунтарями мы тоже, как правило, не церемонимся. А, если вам не хочется узнавать, что мы делаем с теми, кто начинает демонстрировать на публику свой мятежный норов, почему-то вдруг решив, что он бессмертный и неуязвимый, как Нео, перед пулями и ножами, тогда не стоит не то что начинать, но и мысленно себе это представлять. Про пробовать даже не заикаюсь.

   - Но что вы вообще собираетесь с нами делать? Почему мы здесь и как сюда попали? – впервые кто-то рискнул задать вопрос из «толпы», вроде как перетягивая на себя внимания главаря банды и отвлекая того от других мало что понимающих жертв.

   «Безумный Макс» тут же перевёл взгляд неестественно ярких бирюзовых глаз на вопрошающего, без особого труда выцепив говорившего из общей группы и даже ненадолго, будто напрягшийся перед смертельным прыжком хищник, прищурился. Но увидев того самого немолодого латиноса, который первый заметил приближение банды стервятников к месту аварии, заметно расслабился и вновь чуть ли не по-отечески широко улыбнулся.

   Кажется, никто из собранного до кучи человеческого улова, не доходил по росту даже до подбородка главаря. Не удивительно, что он смотрел на них всех свысока и с явным превосходством, как по силе, так и по преобладанию абсолютного контроля над происходящим.

   - Ничего такого, что бы вы не стали делать с теми, кого собираетесь проводить на дальнейшее перераспределение. Мы обычные проводники – только и всего. Помогаем таким, как вам, интуристам добраться до конечного пункта назначения.

   - До какого ещё пункта? – в этот раз не выдержал водитель автобуса, такой же немолодой, как и латинос, мужчина, но с ярко выраженными, как у голубоглазого «безумного Макса» европеоидными чертами. – Где мы вообще находимся?

   - У самого входа Южных Врат в наш прекрасный Град на Холме.

   - Град на Холме? Вы это серьёзно? – и опять подала свой почти возмущённый голос «Джессика Лэнг», видимо, не сумев сдержаться от распирающего её негодования.

   Некоторые из пассажиров рейса Нью-Йорк-Монреаль даже начали оборачиваться и выискивать хоть в какой-то стороне окружающей их Пустоши хоть что-то отдалённо похожее на упомянутый лысым бандитом город. Хоть шпили высотных домов или размытые очертания неважно каких строений.

   - А он точно на холме, а не ПОД оным? Надеюсь, вы это всё сейчас сказали не в поэтической форме? – ещё один мужчина-метис лет тридцати пяти и без каких-либо признаков принадлежности к одной из бесчисленных субкультур современной человеческой цивилизации задал свой почти ироничный вопрос.

   - Конечно не в поэтической? Я что, похож на Байрона или Эдгара По? Тем более, из меня тот ещё рассказчик. Я ближе к тем минималистам, которые предпочитают один раз показать, а не рассказать, что или как я собираюсь с кем-то сделать. Так куда быстрее и доходчивей.

   «Безумный Макс» вновь осклабился, перед тем как опять натянуть на глаза защитные окуляры и развернуться в сторону своего железного скакуна, одновременно отдавая короткий приказ близстоящим подчинённым.

   - Пакуйте товар и сразу везите на южный КПП. И хорошенько обыщите каждого. Не хватало мне сценических мизансцен на приёмке от доморощенных «повстанцев». Тем более, Князь изволит присутствовать на пункте выдачи лично – собственной персоной.

   - Он уже в курсе поступления свежей партии? – впервые, кто-то из стервятников заговорил со своим боссом, оказавшись менее осведомлённым в происходящем, чем их всезнающий вожак.

   - Он сам её и организовал. И теперь ему не терпится распаковать все свои рождественские подарочки.

ГЛАВА 1.3

Догадаться, что их ждало не менее эпическое продолжение уже успевшему произойти с ними кошмару, было так же несложно, как и понять, насколько глубоко и по самое небалуй они все влипли. Причём противостоять данному раскладу оказалось до банальности нечем. Только продолжать и дальше офигивать с каждой пройденной минутой всё больше и беспросветней, мысленно взывая к провидению и хоть к какому-то относительно счастливому разрешению навалившегося на них pizdeца.

   Как ни странно, но Мия (а, возможно даже не только она) до сих пор не испытывала запредельного чувства паники. Да, страшно было. Но те так, чтобы до чёртиков и нестерпимого желания описаться прямо на ходу. Ей вообще казалось, что она находилась под каким-то убойным анестетиком, притупляющим больше чем наполовину стрессовые эмоции и все связанные с ними побочки. Так что геройствовать её не тянуло от слова совсем с самого начала. И то, что никто из стервятников не покусился на её вполне ещё молодое тело (как и на тела большинства других пассажиров рейса Нью-Йорк-Монреаль), говорило очень даже о многом. Правда, всё равно не оставляло никаких надежд или гарантий на ближайшее будущее.

   Тем более, что их всех дружно и довольно скоро загнали в один из бронированных фургонов (в тот что поменьше – быстро и слажено закинули все найденные в автобусе вещи со всем имевшимся там багажом). Перед этим, соответственно, тщательно всех обыскав. Так что рыжему растаману всё же пришлось распрощаться со своим китайским айфоном и с прочей драгоценной мелочевкой из других карманов.

   А вот у «Джессики Лэнг», на удивление, трусливо поскуливающего грифона так и не отобрали. Правда, никаких сумочек, портмоне и даже самых примитивных гаджетов (хотя бы тех же часов и шагомеров) никому не оставили. Как и не пообещали вернуть в зад все личные вещи по прибытию на место назначения. Им вообще ничего не обещали и не объясняли. Но пока и не устраивали показательных порок над теми, кто всё же пытался совсем немножко сопротивляться либо не соглашаться с тем или иным над собой действием.

   - А у вас есть хоть какие-то предположения, куда нас везут?

   Впервые к Мии кто-то обратился из бывших пассажиров автобуса, которых с горем пополам, кое-как разместили на двух узких лавочках вдоль обеих стен фургона, не имевшего в грузовом отсеке хоть какого-то маломальского окошка. Если не считать решётчатого плотно закрытого люка в полу и дверцу-перегородку, выходившую в кабину водительского салона. Правда, свет сюда всё же проникал сквозь небольшие щели, и в кромешной темноте сидеть всю последующую дорогу (ведущую неизвестно куда и откуда) так и не пришлось. Да и выбирать, с кем сидеть впритык и чьи ноги рассматривать прямо перед собой, увы, не пришлось.

   Правда, Мии с соседями-попутчиками относительно повезло. Даже с тем, кто сидел напротив девушки и мог рассматривать её либо прямо в упор, либо исподтишка, в зависимости от уровня социального воспитания. Самое смешное, соседкой по правую руку оказалась «Джессика Лэнг» с более-менее успокоившимся пёсиком, слева – какая-то полноватая и невысокая женщина лет сорока с хвостиком и с девятилетним очень тихим мальчиком (сыном, внуком, племянником? – а хрен его знает). Зато напротив сидел тот самый черноволосый метис со светлыми серебристо-серыми глазами, который спрашивал у главаря стервятников, где именно находился таинственный местный Град – над холмом или ПОД оным? Он-то и задал свой очередной вопрос, глядя при этом на Мию. Хотя, возможно, по ходу, обращаясь и к остальным присутствующим сотоварищам по несчастью.

   - Лично у меня ни единого. – первой, правда, отозвалась «Джессика Лэнг», всем своим надменным видом демонстрируя, насколько ей некомфортно в любом окружении и, в особенности, среди людей низкого социального класса.

   Поэтому Мия и задалась уже в который раз вопросом, что эта женщина делала в их автобусе? И, судя по всему, не только она одна. Какая-то уж слишком разношёрстная публика оказалась на данном рейсе, который по совершенно необъяснимым причинам вдруг очутился в, не пойми каком, штате. Причём совсем не похожим на северные штаты страны с густорастущими хвойными лесами, коим, подумать страшно, сколько уже от роду веков. Не могло же их за одно мгновение снести с лица земли вместе с остальным миром?

   - А вы-то сами, что думаете по данному поводу? И, если это не очень большой секрет, кто вы и как попали на этот рейс? – похоже, Мия впервые расхрабрилась, задав едва не единственному симпатичному метису на всю группу пассажиров свои встречные вопросы. Ведь она только сейчас поняла, что до сего момента понятия не имела, с кем же ехала до этого в автобусе и сколько, в общей сложности, там находилось человек.

   - Ох, прошу прощения за то, что не представился. Разве что не знаю, даст ли это хоть что-нибудь в свете нынешних событий. Вдруг нас скоро, по словам главаря банды, и вправду перераспределят по разным местам, и мы видим сейчас друг друга в последний раз в своей жизни? Но, в любом случае, меня зовут Мартин Рэндалл. И попал я на этот рейс также, как и вы – купил на него заранее билет, а потом сел в автобус.

   Он определённо шутил, мило улыбаясь девушке (по большей части левой стороной красивого полногубого рта) и протягивая той вперёд для рукопожатия ухоженную и относительно чистую руку.

   Мия всё же рискнула пожать широкую мужскую ладонь, прекрасно понимая, что не всем доброжелательным красавчикам можно доверять. Как раз именно таким красавчикам, тщательно следящих за своей внешностью и безупречной спортивной фигурой, следовало доверять меньше всего.

   Откуда у неё возникли в голове подобные мысли, она бы и сама тогда не смогла ответить. Будто её сознание жило отдельной жизнью и подбрасывало время от времени невероятные идеи с ещё более безумными выводами. И оно же не давало ей впадать в дикую панику и не биться в истерике головой об стенку.

   И, да. Она также вдруг вспомнила, что уже слышала ещё там в автобусе, после того, как их перевернуло, что кто-то звал кого-то по имени «Марти». Или этот Рэндалл был не единственным на их рейсе, кого тоже звали Мартином?

   - Думаете, нас сейчас везут, как отбившуюся от общего стада группку овец в некое место, откуда потом распределят по разным загонам, если вообще не скотобойням? – а этот вопрос неожиданно задал совсем уж необычный пассажир – беловолосый дедушка лет восьмидесяти (если не больше), сидевший в самом углу фургона со стороны водительской кабины. Невысокий, круглолицый и, кажется, с такими же ярко-голубыми глазами, как и у Мартина Рэндалла, разве что более белёсыми и в ореоле воспалённых припухших век.

   - Какое у вас не в меру бурное воображение! – «Джессика Лэнг» презрительно фыркнула в сторону старика, но своего пса всё же прижала покрепче к груди и то, скорее, на чисто рефлекторных инстинктах. – Или вы так привыкли зло подшучивать над любой животрепещущей темой разговора?

   - Я просто не исключаю самых худших вариантов развития событий. И люди с подобной внешностью, как у этих стервятников, никаких светлых ассоциаций, к сожалению, не вызывают. Мне они больше напомнили мясников, разве что без окровавленных передников из дублёной кожи.

   - А вам палец в рот не клади, как я посмотрю. Нагнетать умеете по полной программе. – «Джессика Лэнг» вновь высказала своё веское «фи», явно не желая вспоминать обращённые именно к ней слова главаря жнецов из Пустоши, когда тот говорил, что её трухлявая задница никому в их чудесном Граде в принципе не всралась.

   - Мне бы очень не хотелось этого делать, мэм, и я бы хотел ошибиться в большинстве своих выводах, но, как говаривал мой отец, лучше заранее перебздеть, чем не добдеть.

   - Если честно! – в завязавшуюся словесную перепалку между самыми старшими пассажирами рейса Нью-Йорк-Монреаль попытался протиснуться со своими пятью центами Мартин Рэндалл. – Меня сейчас больше интересует упомянутый вожаком стервятников город, в который нас, судя по всему, и везут. Так называемый, Град на Холме. И, конечно же, место, где мы находимся. Сколько мы уже туда едем?

   - Минут десять-пятнадцать. – отозвался водитель «убившегося» в аварии автобуса, всё это время вслушивающегося в рёв мотора фургона и определяя по гулу двигателя и характерному обороту колёс возможную скорость транспорта. – Причём едем довольно быстро, можно сказать, с ветерком. Примерно восемьдесят миль в час.

   Мартин не выдержал и громко присвистнул.

   - То есть, где-то двадцать миль мы уже проехали, да?

   Водитель утвердительно кивнул.

   - Достаточное расстояние, чтобы доехать до скрытого горизонтом любого населённого пункта, в том числе и крупного города.

   - Удивительно другое. – в их разговор решил вклиниться и немолодой латинос, которого, как и большинство пассажиров, волновали вопросы, связанные с самой Пустошью и тем местом, куда их сейчас везли. – Здесь нет ни единого столба или вышки электропередачи. По крайней мере, я не видел их у дороги, где перевернулся наш автобус.

   - Не знаю, как вы, но лично меня интересует, кто такой Князь, и что он собирается со всеми нами делать? – а это заговорил рыжий растоман. Вернее, молодой парень просто не выдержал взбесившего его между остальными пассажирами обсуждения, высказав вслух то, что и в самом деле не давало ему сейчас спокойно ждать и не вспоминать о странностях, произошедших с его мобильным. – Более того, я сильно сомневаюсь, что этот бритоголовый мясник знал номер моего телефона, но каким-то хреном всё-таки смог до него дозвониться.

   - Вопросы, ответы на которые, стоят сейчас, как минимум, по миллиону долларов. – пошутил голубоглазый старик и даже осклабился в шутливой усмешке, продемонстрировав то ли вставную челюсть, то ли идеальные имплантаты белых и ровных зубов.

   Хотя, кто знает наверняка? Вдруг все эти вопросы вообще не имеют никакого значения?

   - Надеюсь, нас хоть везти будут недолго. – снова заговорил Мартин Рэндалл. – Правда, не знаю, что в нашем случае наиболее лучшее – доехать быстро или, желательно, очень и очень нескоро?

   Но довезли их до нужного пункта назначения, как ни странно уже где-то через несколько минут. Мия (как, впрочем, и все остальные) это поняла по сбавившему скорость фургону и нескольким проделанным тем поворотам, причём как в одну, так и в другую сторону. Неужели они добрались до пригородной части упомянутого ранее Града на Холме? К тем самым Южным Вратам?

   Как вскоре выяснилось, именно это и произошло. Особенно, когда пришлось держаться за сиденье скамеек при очень резких разворотах фургона и крепче вжимать ступни ног в решётчатый пол. После чего машина наконец-то остановилась и до них стали долетать характерные хлопки бронированных дверц с приглушёнными и не очень-то разборчивыми голосами стервятников (хотя, возможно, переговаривались бандиты между собой отнюдь не на английском). Причём даже проникавший до этого в кабину фургона солнечный свет вдруг резко погас, и все выжившие пассажиры рейса Нью-Йорк-Монреаль вдруг оказались в кромешной тьме с едва различимыми силуэтами попутчиками по несчастью.

   Видимо, только поэтому никто внутри кузова фургона так и не рискнул снова заговорить. Особенно, когда стало (хоть и ненадолго) совершенно тихо. Будто их и вправду завезли в какой-то звуконепроницаемый загон.

   «Не самое ли подходящее время, чтобы проснуться, а, Мия? Ты действительно думаешь, что здесь тебе будет намного лучше и безопаснее?» - какая бредовая мысль? Она почему-то прозвучала в голове девушки едва разборчивым мужским голосом. Довольно знакомым и при этом отдалённым. Как называл обычно такие голоса Николас – пограничными или периферийными. Проще говоря, слуховыми голлюцинациями.

   Но Мия тут же от неё отмахнулась, как и от самого голоса, решив, что он принадлежал одному из привёзших их сюда стервятнику, и говорил тот бандит за стенами дома совершенно другое, чем ей послышалось. Ведь мозг очень любит подменять те слова, которые не сумел разобрать с первого раза на максимально похожие и, зачастую, меняя весь смысл общей фразы на совершенно иной.

   Правда, сосредоточиться на данной странности девушка всё равно не успела, поскольку задняя и самая большая роллетная дверь фургона вдруг резко поднялась вверх и всех сидящих внутри кузова (во всяком случае тех, кто находился ближе всего к выходу) ослепило яркой вспышкой внешнего света. Причём, как вскоре выяснилось, сам свет был не таким уж и мощным. Просто они довольно долго просидели в плотной темноте.

   - Можете выходить. По одному! И, желательно, без глупостей.

   «Да, Ник. Я уверенна на все двести! Мне будет здесь намного лучше…» - или она спятила, отвечая мысленно неизвестно кому, или же банально разговаривала сама с собой, как обычно и делала наедине с собой в полном одиночестве. – «По крайней мере, здесь не будет тебя. А это самое главное.»

   «Ты и вправду считаешь, что сможешь от меня сбежать? Это же смешно, Мия. От меня так просто не убежишь.»

   «Я просто никогда раньше не пыталась этого сделать. Мне и в голову до этого подобного не приходило. Так что я действительно… могу… от тебя… убежать…»

   Но весь внутренний диалог девушки тут же канул в небытие и был ею тут же забыт, когда она, очень быстро привыкая к бьющему по глазам свету, приближалась к большому проёму выхода из фургона. Впереди неё шла сорокалетняя женщина, крепко державшая за руку перепуганного мальчонку. Сзади или почти сбоку возвышался где-то на пол головы Мартин Рэндалл.

   - Поживее, мальчики и девочки! Вы тут не одни! До ночи вас тут точно никто ждать не собирается.

   Назвать увиденный Мией ангар загоном или стойлом, как-то не поворачивался язык. Скорее очень старый и заброшенный цех какого-нибудь завода с кирпичными стенами и массивными квадратными колоннами. И, да. Те окна, что находились лишь по одну сторону длинной стены странной анфилады – все без исключения были закрашены серой краской и заклеены красным скотчем в виде хаотичных молний.

   Причём, как вскоре выяснилось, они действительно находились тут далеко не самыми первыми. Впереди маячило целых три внушительно длинных ряда совершенно незнакомых людей, раздёлённых примитивными ограждениями из бетонных столбиков и ржавых цепей. Почти все они стояли спиной к вновь прибившему пополнению, но не все из них были одеты в привычную одежду из мира Мии. Не говоря про охранявших их с обеих сторон стервятников или же местных охранников в тёмных кожаных костюмах, шитых явно не по стандартным лекалам военной формы. Впрочем, как и маски-респираторы на лицах почти всех находившихся здесь стражников.

   - Сегодня у нас и вправду невероятно жирный улов. Уже не терпится развернуть все подарки. Все до единого!

   Неожиданно громко прозвучавший мужской голос, заставил Мию немного напрячься и даже ненадолго отвлечься от собственной очереди, в которой она неспешно передвигалась со своими недавними попутчиками к примитивному терминалу из свезённых сюда людей. Чем не загон на скотобойне? Правда, ответить на данный вопрос она так и не успела, поскольку не всё ещё здесь рассмотрела и не сделала для этого соответствующих выводов.

   - Знаю, знаю. Вы все готовы сейчас полезть на стенку от сводящих вас с ума вопросов. Поэтому прошу ещё немножечко вашего титанического терпения. Всё, что вам нужно, это дойти до конца своей очереди и… Получить заветный билет на ту сторону. Вам ведь не терпится узнать, что же находится на той стороне? Не говоря об исключительной вероятности стать очень значимой персоной в нашем прекраснейшем Остиуме! В городе нереальных человеческих возможностей. Да-да, знаю. Вам интересно! Вам очень и очень интересно…

   - Что это за на хрен такое? – за спиной Мии изумлённо выдохнул Мартин Рэндалл, намеренно не повышая голоса и обращаясь, видимо, к самым ближайшим к нему соседям из фургона.

   - Похоже на какую-то очень и очень невесёлую шутку! – а вот «Джессика Лэнг» не стала понижать своего возмущённого голоса, будто намеренно хотела привлечь к себе внимание как можно большего количества близстоящих людей. А может и не только близстоящих.

   - Ты! – и, судя по всему, у неё это получилось.

   Кажется, на этот раз вздрогнули все без исключения, когда всё тот же усиленный неизвестными акустическими системами мужской голос слишком резко выпалил своё «агрессивное» обращение к пока ещё неизвестному собеседнику.

   - Да! Ты! Я обращаюсь к тебе, золотце.

   И они его наконец-то увидели, не зная, каким именно образом, будто по команде, перенаправив свои взгляды в сторону говорившего.

ГЛАВА 1.4

С таким же успехом, каждый, кто находился на тот момент в сбившейся группке пассажиров рейса Нью-Йорк-Монреаль, мог решить, что это на него указывали пальцем и его пытались выделить из общей толпы по неизвестной никому причине. Хотя, почему это неизвестной?

   Да, в основном все думали, что это была «Джессика Лэнг». Ведь никому другому, по сути, и не было. И в то же время забыли на какой-то час даже о ней (и она, к слову, сама успела забыть и о собственной выходке, и о себе, наверное, тоже). Поскольку все до единого и без исключения смотрели сейчас в самый конец терминала на того, кто тыкал в их сторону указательным пальцем довольно изящным и не без сценической эксцентричности жестом.

   Тем более, напрячь память и вспомнить, как этот человек оказался наверху одного из столов регистрации (или досмотров), не смог бы вообще никто из присутствующих в зале. Он просто в какое-то мгновение взял и нарисовался в том месте, как раз над центральной средней (или второй) длинной очередью, куда ещё не успел пристроиться ни один из выживших новоприбывшей партии «свежего мяса».

   Сердце Мии пропустило один, а может даже и несколько ударов за раз, после чего натужно ухнуло о рёбра, будто вспомнило ни с того, ни с сего, что давно не гоняло через себя убойные дозы адреналина вместе с сумасшедшим притоком кипящей в жилах крови. Ещё и от затылка и до самого копчика обдало вполне себе физической волной эмоционального жара. Хотя понять до конца, что же это было, и что именно её так взволновало, девушка почему-то не смогла. Всего лишь необъяснимая вспышка то ли страха, то ли, поди разбери, чего ещё другого. К тому же, предыдущий главарь стервятников из Пустоши, если так подумать, выглядел намного устрашающим и куда более опасным, чем этот явный психопат с ярко выраженным антисоциальным расстройством.

   Видимо, Мия поэтому так быстро и успокоилась (правда, не до конца и едва ли надолго). Поскольку её чуть было не разобрало неожиданной вспышкой истерического веселья. Её так и порывало расхохотаться в полный голос и спросить на весь зал – что это, мать вашу, такое? Ведь «Джессика Лэнг» оказалась права на все двести. Это всё походило на очень и очень невесёлую шутку с крайне дурным вкусом.

   - Да-да, золотце. Даже не рассчитывай на то, что сумеешь миновать сей чаши, делая вид, что ты тут ни при чём и просто случайно ошиблась номером автобуса. У нас ошибок не бывает. Поскольку мы здесь тем и занимаемся, что исправляем чужие… Так что…

   Мия долго пыталась понять, кого именно изображал из себя этот психопат и почему так нелепо вырядился. До Хэллоуина было ещё довольно далеко, если, конечно, они не очутились в какой-нибудь безумной секте любителей БДСМ-практик, главной составляющей которых являлись ролевые игры с тематическими костюмами всевозможных мастей и шокирующих образов.

   Правда этот… Джокер (Мия не сразу подобрала ему кличку, поскольку его видочек собрал в себя сразу несколько предполагаемых вариантов из уже существующих в художественной литературе и кино антагонистов), если и стремился кого-то не напугать своим нелепым видом, то всё равно не вызывал надолго желаемого облегчения у выбранной наугад жертвы. Поскольку мужчина оказался высоким, широкоплечим и с неслабой прокачанной мускулатурой. А то, что он расписал своё лицо ярко-красной помадой (или чем-то похожим на ярко-красную помаду), жирно обведя губы и большую часть кожи за границами рта неровной рукой, скорее придавала его молодому и вполне себе даже привлекательному лицу пугающий, а не веселящий образ.

   То ли жирные и немытые, то ли чем-то намеренно засаленные длинные до плеч волосы непонятного оттенка (ближе к зеленовато-латунному и очень потемневшему цвету), не сказать, чтобы портили его модельную внешность, но и явно не добавляли ему положительных баллов. Завершала эту нелепую картинку ещё более нелепая одежда незнакомца – какой-то старый длинный клеенчатый плащ-дождевик давно уже не ярко-жёлтого цвета, надетого поверх… грязно-белого медицинского халата… Кажется, женского. Плюс телесные лосины или легинсы на весьма мускулистых ногах и тяжёлые армейские берцы с высоким голенищем.

   Не удивительно, почему у Мии и у остальных новоприбывших буквально отвисла челюсть от его шокирующего вида. И не будь они все настолько сильно контужены после пережитой аварии и всеми последующими за нею событиями, наверное, точно бы расхохотались гомерическим смехом.

   Но смеяться, почему-то никто не стал. Особенно после того, как этот Джокер очень даже изящно сошёл с регистрационного стола, наконец-то очутившись на равном со всеми уровне, и направился решительным шагом в сторону новичков… не опуская нацеленной на кого-то руки с выброшенным вперёд указательным пальцем.

   Вот тогда-то Мии и стало не по себе уже по-настоящему. И, судя по всему, не только ей одной.

   «Господи! Да он же псих! Полный псих!» - она даже не поняла, произнесла ли эти слова сама или же их прошептал над её ухом кто-то стоявший рядом.

   - Готовьтесь! Через наши рентгеновские сканеры мимо не проскочит ни одна юркая мышка. А такие жирные и крупные, так и подавно. Спрятаться от вездесущего Ока не получится. Оно видит всех насквозь, и тебя, моё драгоценное золотце, тоже!

   Если его громкий и чёткий голос и выдавал, как казалось по началу, какой-то несусветный бред, то смеяться над его словами почему-то никому из присутствующих не хотелось. Во-первых, они так и не поняли, к кому конкретному он обращался, а, во-вторых… Джокер так быстро и целенаправленно шёл к своей цели, что буквально не замечал тех, через кого он тогда так самозабвенно вышагивал, всем своим видом и действиями демонстрируя скрывающуюся в его нехилом теле доминирующую власть. Правда, никто и не пытался встать у него на пути. Тем более, что ширина «загона», разделённая на три очереди, была достаточно просторной и вместительной, больше напоминая собой вычищенный кем-то цех на заброшенной фабрике, где когда-то такими же стройными рядами стояли автоматические станки или конвейеры.

   Так что места там хватило предостаточно даже для того, чтобы вовремя отскочить в сторону от быстро приближающегося к тебе Джокера.

   Казалось, в тот момент зал накрыла абсолютная тишина, за пределами которой больше ничего не существовало, включая внешнего мира. И эту звенящую тишину нарушала шокирующим диссонансом тяжёлая поступь крупного мужчины и его идеально поставленный голос, чеканящий без единой запинки каждое произносимое им слово.

   - Только не говорите, будто вы не знаете, как и почему сюда попали! – он заметно сбавил скорость, когда между ним и пассажирами рейса Нью-Йорк-Монреаль осталось не более трёх ярдов. И когда красная помада на его лице уже не скрывала, благодаря большому расстоянию, его природные черты, в какой-то момент и вовсе померкнув на фоне его белозубого голливудского оскала в тысячу ватт.

   - Потому что сюда никто не попадает случайно или просто так. Вашего прибытия тут все и давно ждали. Вашего возращения в отчий дом.

   Он наконец-то остановился и опустил руку, продолжая широко и радушно улыбаться, рассматривая всех и каждого немного выпученными, как у переигрывающего ведущего телевизионного ток-шоу, ярко-синими (или скорее бирюзовыми) глазами. Очень красивыми глазами.

   Незнакомец и сам оказался, на удивление, симпатичным, а размазанная по его лицу ярко-красная помада, скорее, не уродовала, а придавала его чертам инфернальности, одновременно и пугающей, и загадочной, и необъяснимо притягивающей. Правда, он не был во вкусе Мии. Во всяком случае, ничего такого при его виде у неё не «засвербело». Или же это просто так сильно повлиял на её сознание гнетущий антураж с общим психологическим стрессом (точнее даже шоком) и ожиданием чего-то очень плохого и неизбежного.

   К тому же, ей очень не хотелось, чтобы он её заметил. Вернее, чтобы выделил среди остальных и задержал на ней свой демонический (явно въедливый и зрящий насквозь) взгляд, от которого буквально по коже бегали мурашки. Весьма неприятные по ощущениям мурашки. Потому что он вёл себя, как…

   «Псих! Полный псих!»

   И, поди разбери, придурялся ли он или же действительно был таким – частично пришибленным на голову не в меру эксцентричным психопатом.

   - Вы должно быть бредите! Куда-куда, а сюда я точно не стремилась попасть. Даже в своих самых извращённых фантазиях. – у «Джессики Лэнг» всё же хватило духу высказаться в ответ на все его нелепые заявления (поскольку, она была последней, на чью реплику он как раз и отреагировал), считая, что он проделал к ним столь эффектный путь именно из-за неё. Тем не менее, голос давно немолодой женщины предательски дрожал, выдавая её истинное состояние со всеми отнюдь не глубоко скрытыми страхами.

   А может она и вправду решила взять основной удар на себя, неведомо по каким и известным только ей причинам.

   - Ну, конечно. – почти ласково «промурлыкал» Джокер, продолжая широко лыбиться во все идеальные тридцать два и смотреть прямо нацеленным взглядом на храбрую старушку, перетянувшей на себя почти всё его хваткое внимание. – Все вы так поначалу говорите. А потом начинаете просить ещё и ещё.

   Он сделал к ней ещё один наступательный шаг, возвышаясь над её хрупкой и давно иссохшей фигуркой, как минимум, на целую голову. Она бы обязательно попятилась (и, далеко не она одна), если бы за её спиной не стояли другие попутчики с рейса Нью-Йорк-Монреаль. Так что, всё, что она сумела тогда сделать – это заметно сжаться и максимально крепче прижать к груди окончательно оцепеневшего со страха пучеглазого грифона.

   - Простите меня, конечно, но… я понятия не имею, кто вы такой. И, честно говоря, не хочу этого узнавать и впредь. Если вы что-то собираетесь с нами со всеми тут делать…

   - И что же мы, по твоему представлению, собираемся тут со всеми вами делать, мамочка? – Джокер с напускным интересом ещё въедливей вцепился своим жутким взглядом в глаза «Джессики Лэнг», будто ему и вправду не терпелось узнать, что о нём думали новенькие и какие безумные картинки рисовали в своём бурном воображении.

   - Откуда мне знать? Но, судя по вашему виду и… окружающему нас месту, определённо ничего хорошего.

   - Нет, вы это слышали? – Джокер неожиданно повысил голос, наигранно ахнув и изумившись, перед тем как оглянуться и окинуть вопрошающим взором окружающих их свидетелей.

   Только сейчас Мия заметила на его левой щеке вовсе не тёмную стрелку от более тёмной линии «помады», а тонкий проводок, тянущийся от уголка его крупного и очень пухлогуборого рта к мочке уха, а потом и за само ухо. Видимо, это и был тот микрофон, через который он всё это время говорил и усиливал свой завораживающий голос. Скорей всего, в том же левом ухе был вставлен и вкладыш мини-наушника. Но концы всклоченных «грязных» (возможно даже светлых) волос Джокера хорошо прикрывали данный девайс на остальной голове, основная консольная часть которого вполне могла скрываться на теле или спине где-то под одеждой – за воротником медицинского халатика а-ля старшая медсестра Милдред Рэтчед*. Странно, что он не надел на голову соответствующего чепчика, чтобы полностью закончить выбранный им образ стопроцентного антагониста.

   - Вы только подумайте, за кого они нас всех тут принимают! Не иначе, как за банду садистов, убийц и насильников. А меня! – он ткнул в свою грудь чуть ли не жеманным (но манерным уж точно) жестом обоих рук. После чего всплеснул ладонями и дёрнул головой так (ошалело захлопав глазками, подобно невинной школьнице или шарнирной кукле-пупсу), словно его только что обвинили в чём-то воистину вопиющем, несказанно омерзительном и несоответствующим действительности вообще ни под каким углом. – Страшно представить, за кого они приняли меня!

   Он не просто издевался над «Джессикой Лэнг», он будто бы только и ждал подходящего повода для того, чтобы воспользоваться им по полной в своей шокирующей игре на публику.

   - Кстати! А за кого ты меня приняла? – он вдруг опять очень пристально посмотрел в изумлённые карие глаза немолодой женщины, которая явно кляла себя сейчас на чём свет стоит и не знала, куда теперь спрятаться. – Ты только не бойся. Говори всё как есть и прямо на духу. Никто тебя за это здесь не покусает и ничего при этом тебе не откусит. Обещаю.

   Он демонстративно мягко и крайне аккуратно положил на плечо своей собеседнице широкую ладонь (вернее даже лапищу), из-за чего «Джессика Лэнг» едва не полностью побелела в тон своим волосам и кое-как сдержалась, чтобы не шарахнуться назад или куда-нибудь ещё, но лишь бы от греха подальше.

   - С тобой ничего плохого не случится, клянусь здоровьем собственной мамочки. За правду у нас никого не наказывают. Вот почему тут так любят лгать.

   От подобных шуточек с показательными жестами, наверное, у любого матка опустится. Тем более, когда к тебе обращается вот такой вот верзила в неоднозначном прикиде и с расписанной яркой помадой физиономией. Мия, наверное, и ответить не нашлась ему чем, если бы он вдруг заговорил именно с ней.

   Хотя, похоже, у «Джессики Лэнг» тоже резко понизилась изначальная боеготовность к любому виду сопротивления – и к словесному включительно.

   - Я-я… я ничего не говорила на этот счёт! И ни за кого я вас тут не принимала!

   - Ну, вот видишь. Ничего страшного в искреннем признании нет. – Джокер продолжал «держать» пожилую женщину за плечо утешительным жестом доброго папочки, всё также заглядывая ей в глаза предельно честным и кристально чистым взглядом. – Бояться нас не стоит. Поскольку, хочешь ты этого или нет, но тебе всё же придётся стать частью нашей большой и дружной семьи. И твой пёсик, к слову тоже. Да, сладкий? Тебе ведь тоже не терпится обнюхать свой новый дом и познакомится с новыми друзьями и домочадцами?

   Что-то Мии от всей этой душераздирающей сценки стало как-то не по себе. Она была бы и рада сама как можно незаметнее отползти как можно подальше от этого места и спрятаться в дальних рядах за самыми крайними свидетелями. Вот только теперь она боялась не то что просто пошевелиться, но и сделать слишком глубокий вздох, лишь бы, не приведи господь, не привлечь к себе внимание Джокера, который в этот момент отрывался на полную с годящейся ему в бабушки «Джессикой Лэнг».

   - Пожалуйста. Хватит… - пожилая женщина уже не просто просила, она готова была разрыдаться в любую секунду от любого пугающего действия этого ненормального.

   - Моё ж ты солнышко! Я ведь только что сказал, что не сделаю тебе ничего плохого. Разве я похож на человека, который будет врать в таких серьёзных вещах?

   Вообще-то подобные вещи не говорят подобным тоном и не придуряются, запугивая до смерти своим дебильным поведением старушек божьих одуванчиков и их комнатных собачек. И, да. Он безумно похож на человека, который всегда и систематически врёт в любых серьёзных разговорах.

   Мия подумала об этом, как, наверное, подумало и большинство окружающих их свидетелей, но вслух, естественно, так ничего не рискнула произнесла.

   - Хочешь, я прямо сейчас докажу тебе, что не вру и что мне можно доверять? – как будто его взаправду интересовало чьё-то мнение на его счёт, и ему просто не терпелось показать себя с наилучшей стороны. Хотя, последнее ещё не факт.

   - Не надо! Перестаньте! – «Джессика Лэнг» всё-таки расплакалась, когда большие и совсем не хилые ручонки Джокера вдруг потянулись к её грифону и принялись с показательной осторожностью (и, само собой, ласково-преласково) обхватывать тельце собаки, чтобы вскоре потянуть трясущегося со страху пёсика на себя.

   - Ну что же ты как не родная? Почему ты так плохо обо мне думаешь? Ты меня очень сильно этим расстраиваешь.

   Обомлели, наверное, в те секунды, наверное, все без исключения. Поскольку сценка действительно выглядела запредельно шокирующей, не вызывая ни в одном из сторонних наблюдателей никаких не то что приятных, но и хотя бы отдалённо позитивных эмоций. Не говоря про главную жертву этого пришибленного на всю голову психопата. Казалось, ещё немного и «Джессика Лэнг» осядет на бетонный пол, не в силах больше держатся на резко ослабевших и трясущихся ногах.

   - Иди ко мне! Иди мой сладкий!

   Мия тоже была бы не прочь отвернуться или закрыть глаза, лишь бы не видеть всего этого безумия (вернее, не ждать от Джокера в любую секунду самого непредвиденного действия, потому что он мог его провернуть именно тогда, когда этого будут ждать меньше всего). Но она не могла. Она боялась. Просто боялась до чёртиков. Как и сам грифон, до сих пор не верящий в тот свершившийся факт, что его хозяйка только что отдала его вот этому чудовищу!

   - Вот видишь, мы с ним уже нашли общий язык. Животные знают, кому доверять и никогда не подпустят к себе плохого человека.

   Джокер даже демонстративно потянулся вытянутыми уточкой губами к мокрому носу пса. Будто собираясь вот-вот того поцеловать и издавая при этом соответствующие сюсюкающие звуки с причмокиванием, пока хозяйка пса, наблюдая за всей этой шокирующей сценкой держалась за сердце и ждала наихудшего.

   - Сладкий пёсик. Хороший и послушный мальчик. Ну, просто золото, а не зверь. – мужчина вскоре прижал несчастное животное к своей груди, заботливо обняв оцепеневшего пёсика обеими руками, как беспомощного младенца, и даже смачно поцеловал его вскоре в макушку.

   - Верните мне его, пожалуйста. – «Джессика Лэнг» продолжала беззвучно обливаться слезами и тянуться правой рукой к своему бесценному сокровищу.

   Но Джокер вдруг отступил от неё на пару шагов назад (при этом чудом ни в кого не врезавшись позади себя) и совсем уж неожиданно развернулся лицом к регистрационным столам, прибавляя шаг и будто бы враз, на ходу, забывая обо всех своих обещаниях. Хотя… Разве он обещал, что вернёт собаку его законной владелице?

   - К-куда?.. Куда вы его понесли? – пожилая женщина пошатнулась, но каким-то чудом всё же не упала. Вернее, её, как магнитом тут же потянуло вслед за чокнутым блондином. – Что вы собираетесь с ним делать…

   У неё окончательно пропал голос, когда она попыталась повысить его до крика.

   Кажется, пёс один раз всё-таки нервно тявкнул или издал неразборчивый звук, когда Джокер передал его стоявшему по другую сторону терминала «таможеннику», одетого в кожаный комбинезон и маску-респиратор, которые больше походили на химзащиту, а не рабочую униформу.

   - Если хочешь с ним встретиться на той стороне, становись в очередь. – из голоса блондина напрочь исчезли былые нотки ласкового и не в меру добренького папочки, как только он снова обернулся лицом к «загону», встретившись совершенно пустым и бесчувственным взглядом с почти обезумевшими от ужаса глазами «Джессики Лэнг». – И хватит уже строить из себя Жанну Д‘Арк, если не собираешься идти на костёр ради своей безмозглой псины.

   Кажется, в зале стало не просто мертвенно тихо. Мия была готова поклясться, что слышит, как стучат зубы у стоявшего в противоположном конце очереди странного и очень худого старичка. Ведь именно ему посчастливилось оказаться сейчас рядом с Джокером.

   Если кто-то из присутствующих вдруг не выдержал и обмочился в этот момент, девушка тоже нисколько не удивиться данному факту.

   «Только не дыши и не шевелись. А лучше вообще не смотри в его сторону. Представь, что тебя здесь нет. Ты пустое место. Невидимый призрак. И тогда он точно тебя не заметит…» - как бы ей самой хотелось поверить в данную мантру, убедив всех окружающих, что так оно и есть. Что её тут нет. Ведь если очень сильно что-то захотеть, это обязательно сбудется.

   Но Джокер, будто в то самое мгновение, как только Мия начала мысленно читать про себя столь нелепое самовнушение, как защитное заклятие или оберег… снова потянулся взглядом к группе пассажиров рейса Нью-Йорк-Монреаль. И она не смогла удержаться, чтобы не скосить в его сторону собственных напряжённых глаз. После чего всё же совершила непоправимую ошибку – качнулась немного вправо, чтобы спрятаться за спиной впереди стоящего водителя и сорокалетней женщины с мальчиком.

   Совершенно пустой и ничего не выражающий взор Джокера бесцельно блуждал по бледным лицам новоприбывших, уже напрочь забыв о «Джессике Лэнг», которой ещё совсем недавно тыкал указательным пальцем на место в центральном ряду, где она должна была встать и ждать со всеми своей очереди без показательных истерик и прочих импульсивных выбрыков.

   «Ты никто и зовут тебя никак. А таким, как он, не интересны безликие пустышки. Он не видит их в упор.»

   Похоже, он действительно скользнул по ней «невидящим» взглядом, после чего она и шагнула совершенно бесшумно за спину водителя, за чьей головой тут же скрылось и лицо чокнутого блондина. Но не прошло и секунды, как последний… шагнул в левую от себя сторону и снова показался во всей своей красе перед Мией. Мужчина изящно склонил на бок голову и уставился на девушку с таким выражением на ухмыляющейся физиономии, словно он без особого труда только что раскусил её глупейшую попытку от него спрятаться и, да… Поймал её на горячем. Поймал на крючок.

   ____________________________

   *Милдред Рэтчед – отрицательная героиня и главная антагонистка фильма 1975-го года, а также одноимённого романа Кена Кизи «Пролетая над гнездом кукушки»

ГЛАВА 1.5

- Hey, hey baby*! (Эй, эй, крошка!)

   I wanna know if you'll be my girl (Я хочу знать, будешь ли ты моей девушкой)

   Hey, hey, baby! (Эй, эй, крошка!)

   I wanna know if you'll be my girl (Я хочу знать, будешь ли ты моей девушкой)

   When I saw you walking down the street (Когда я увидел, как ты идёшь по улице)

   I said that's a kind of girl I'd like to meet (Я сказал – это та девушка, которую я мечтал бы встретить)

   She's so pretty, Lord she's fine (Она такая милая, Господи, она прекрасна)

   I'm gonna make her mine all mine (Я собираюсь сделать её моей, всю моей)

   Ты же играла в детстве в «Море волнуется раз». Ты знаешь правила игры. По крайне мере, ты не могла их так быстро забыть. То, что запоминается нами в детстве, остаётся с нами навсегда – глупые стишки, считалочки, песенки и заговоры с призывами каких-нибудь гномиков или зубных фей.

   Но пока тебе ещё нет ста лет, Мия. И ты должна была хорошо помнить правила игры. Замереть и не шевелиться! Не шевелиться, несмотря ни на что. В этом весь смысл и заключается. НЕ ШЕВЕЛИТЬСЯ!

   Конечно, она могла теперь корить себя на чём свет стоит, мысленно бить по щекам и также мысленно рвать на голове волосы. Только это уже ничего не могло изменить. Её заметили. Джокер её заметил, неожиданно затянув на удивление недурным голосом старую и, наверное, точно столетнюю песенку «Эй, крошка!». Мии даже показалось, что где-то очень и очень далеко играет старинная патефонная пластинка с характерным потрескиванием и звучащим будто из глубины пустого ведра мурлыкающим голосом певца. Прямо в стиле Моби.

   Может она уже сходит с ума? Иначе как ещё можно назвать всё это происходящее на её глазах безумие? Это место и этого жуткого человека. Нет. Определённо не человека. Скорее зверя или монстра в обличии человека. Эдакого оборотня наоборот, с неестественно яркими голубыми глазами и дурацкой «камуфляжной» раскраской на красивом лице. Он специально выбрал эту внешность, чтобы видящая его жертва не могла себе даже вообразить, что перед ней истинное чудовище. Сущее зло, способное проглотить тебя в одно мгновение или… Наоборот, есть тебя очень и очень долго. Кусочек за кусочком. Капля за каплей. Пока испытываемая тобою боль и сводящий с ума ужас не доведут тебя до ручки. Не подтолкнут к чему-то воистину жутко страшному и неизбежному. И ты обязательно это сделаешь. То, чего он от тебя всё это время добивался…

   Да, Мия. Ты очень и очень облажалась. Глупая. Глупая девочка.

   Джокер поднял в тот момент руку, продолжая лыбиться одними губами и зажмурив левый глаз, как какой-нибудь заводила-стендапер с рекламного плаката. Он и указал на неё нацеленным пальцем, словно держал в своей внушительной лапище невидимый револьвер. Ещё мгновение, и вот-вот выстрелит, а потом задует струйку порохового дыма из воображаемого длинного дула.

   Да, Мия! Я тебя вижу! Ты попалась, глупая девочка. Ты проиграла, несмотря на то, что прекрасно знала правила игры.

   Теперь она могла шевелиться сколько угодно, ведь это уже ничего не могло изменить. Но девушка, наоборот, оцепенела ещё сильнее, боясь даже просто вдохнуть или выдохнуть. Хотя их разделяло где-то ярдов семь или восемь, и ей вполне могло бы хватить времени оглядеться, а может и найти спасительную лазейку с норкой, куда бы ей удалось просочиться и спрятаться там хоть на сколько-то минут.

   Разве что вся правда заключалась в том, что бежать ей сейчас всё равно было некуда. Никаких лазеек с норками здесь не существовало. От слова совсем.

   - Я знал! Я это чувствовал. Знал, что он где-то здесь. Мой главный и самый заветный подарок к сегодняшнему праздничному банкету. Как же долго я его ждал. Столько лет, месяцев и дней.

   В этот раз он поднял руку, чтобы погрозить ей пальчиком, а потом приподнял повыше лицо и демонстративно втянул крупными ноздрями чуть вздёрнутого носа далеко не ароматный воздух бывшего заводского цеха. После чего блаженно закатил глаза и громко выдохнул переполнявший до этого его лёгкие невообразимо вкусный для него запах. Пьянящий, сытный и исключительный в своём роде.

   Если бы только у Мии оставались на тот момент, хоть какие-то силы, она бы точно побежала. Неважно куда. Рванула бы с места и помчалась сломя голову, не разбирая пути и встречных людей с препятствиями. Вот только от подобной неадекватной вспышкой паники она бы, скорее, переломала себе ноги или, того хуже, свернула шею.

   - Да-а. Наконец-то! – хрипло прошептал Джокер где-то на последних секундах затяжного выдоха, и, кажется, в его голосе задребезжали нотки довольного звериного рыка.

   А может Мии это только почудилось? Может ей всё это только снится? Ещё немного, и она проснётся. Обязательно проснётся.

   Поэтому она и не паникует так сильно, как должна была паниковать в столь безумных, как эта, ситуациях.

   Хотя, это тоже ещё не факт. Ведь адреналин способен притупить даже самые запредельные эмоции и буквально опьянить. Наверное, это как раз тот случай. Ещё и после пережитой не так давно аварии. Удивительно, как у неё от подобного передоза вообще не снесло крышу.

   - Наконец-то это случилось. Птичка попала в клетку.

   Он ведь сейчас шутит, да? Типа, нагнетает обстановку и пытается напугать её ещё больше, чем есть. Потому что по-другому он просто не умеет. Это его сущность – смысл всей его жизни и бытия. Пугать до смерти своих жертв. Неважно как, где и с чьей помощью.

   - Это действительно нужно отметить. Обвести в календаре сегодняшнюю дату очень жирным красным маркером.

   Если он не прекратит нести всю эту чушь и не перестанет приближаться к ней неспешными, едва не пританцовывающими шажочками, она точно закричит во всю глотку.

   Но Джокер не собирался останавливаться. Даже наоборот, будто читал её мысли и делал специально всё с точностью наоборот. Сверлил впившимся в её глаза самодовольным взглядом и шёл прямо на неё, ухмыляясь раскрашенным ярко-красной помадой ртом и… облизывая верхнюю губу кончиком ярко-розового языка.

   От подобной игры в гляделки с подобным монстром и вправду у кого хочешь опустится матка.

   Вот только самое ужасное – она ничего не могла с этим сделать. Она не могла его остановить. Или хотя бы просто выставить вперёд руки предупреждающим жестом, потому что они у неё банально онемели вместе со всем телом. И с мозгами, к слову, тоже.

   - А ты думала, что всё будет так просто, да, солнышко? Ты сумеешь от меня сбежать или где-то скрыться в моём же собственном городе? Наивная, глупая девочка.

   Но она так и не закричала. У неё банально не получилось. Потому что враз пропал и голос, и хоть какие-то намёки на здравое осмысление происходящего. Потому что не каждый день тебе выпадает возможность посмотреть в лицо собственной смерти, уже сократившей между вами последние метры и заглядывающей практически впритык в твои распахнутые на всю ширь от ужаса глаза.

   - Ну, здравствуй, ласточка. Ты даже не представляешь, как же долго твой папочка ждал твоего здесь появления.

   Конечно, она ничего такого не представляла, как и не имела ни малейшего понятия о существовании этого монстра и какого-то его личного города – грёбаного Града на грёбаном Холме. Но прямо сейчас, глядя в его жуткие глаза (едва не буквально светящиеся в сумрачной тени бывшего заводского цеха, в которой ей так и не удалось от него спрятаться), она понимала, что это всё взаправду. Он действительно существует, и он действительно её тут ждал. Поэтому так и лыбился с нескрываемым довольством и восхищением, почти детским и едва-едва сдерживаемым.

   И, конечно же, он это сделал… Протянул к её горлу свою… загребущую лапищу, обхватив хрупкую шею девушки пугающе ласковым живым ошейником. Чуть сжал пальцы (опять же, ласково и с придыханием) и нагнулся к её лбу точь-в-точь, как изголодавшийся волк над пойманной (или уже убитой) им добычей, которую нужно обязательно обнюхать и попробовать на вкус перед тем, как её полностью сожрать и проглотить. И он действительно принялся её обнюхивать. Начиная от виска и растущих там волос. Прижимаясь или, вернее, дотрагиваясь кончиком носа, как бы невзначай, её головы лёгкими дразнящими касаниями… От которых тут же немела вся кожа на макушке, покрываясь ментоловыми мурашками и буквально стягиваясь («съёживаясь») от переполнявшего в эти мгновения Мию дичайшего ужаса.

   Боже праведный. Почему она не может закричать? Или хотя бы просто взмолиться? Повернуть голову и попросить о помощи близстоящих людей…

   Но её банально пригвоздило к месту накрывшей с головой близостью этого чудовища. Впритык оказавшегося невероятно огромным и перекрывшим собою весь окружающий их обзор и мир. Поглотившего девушку невероятно осязаемой тенью, которая обладала способностью проникать не то что под одежду пойманной им жертвы, но и даже под кожу. Просачиваться в чужое тело ядовитым, едким и невидимым концентратом мощнейшего парализатора до самого костного мозга.

   - Да-а… - Джокер блаженно зашипел, снова громко и смачно втянув носом исходящий от волос Мии наркотический для него аромат. И снова Мию пробрало насквозь сводящим с ума нервным ознобом или, скорее, пронзило будто реальными ледяными стилетами. Может поэтому у неё и не получилось хоть немножко пошевелиться, а ещё лучше отстранится от этого психопата. Хоть как-то показать ему, насколько её колбасит от его близости и всего того, что он с ней делал и только-только собирался сделать.

   - Это оно. Это то, что я так долго искал и ждал. Идеальный запах. Исключительный в своём роде и ни с чем не сравнимый! Ты ведь мне разрешишь это сделать, да, крошка?

   Господи! Что сделать? О чём он?

   Если бы он не держал её за горло, и она сама из последних сил не пыталась устоять на ногах, то точно бы осела на пол. Она никогда раньше до сего момента вообще не представляла, что страх может быть таким… вымораживающим насквозь. Выбивающим из-под ног почву буквально или, того хуже, парализующим всё тело и, в особенности, нижние конечности. И при этом ты ни черта не можешь сделать. Вообще НИ-ЧЕР-ТА!

   - Ты ведь не захочешь меня обидеть своим жестоким отказом, да, крошка? – его голос пугающе охрип, будто от каждой втянутой им через нос порции пьянящего аромата девушки он и вправду забывался от всего на свете и… возбуждался. Дико возбуждался и не собирался этого скрывать, прижимаясь к бёдрам и животу Мии своим огромным в нелепой одежде телом. А у неё после его очередного движения носом у её головы, сжимались под диафрагмой внутренности и отнимались ноги.

   Обидеть его отказом? Она даже не знала, когда сможет прийти в себя и попытаться хоть что-нибудь произнести, а не то, чтобы внятно чем-то ответить на его непонятную просьбу. Да что он вообще от неё хотел?

   Правда, какая разница? Если он захочет изнасиловать её здесь, прямо на этом самом месте и на глазах у стольких охреневших свидетелей, едва ли его остановит даже её категорический отказ с истошными криками протеста.

   И она угадала. Все его просьбы разрешить ему что-то с ней сделать – были всего лишь мозгодробительными фразами, которыми он пытался вывернуть ей наизнанку сознание и довести её уже до полной контузии. Поскольку он не собирался уточнять, что же он хотел с ней сделать, ненадолго отстранившись от её макушки немного назад и опять явив ей своё расписанное ярко-красной помадой безумное лицо во всей его красе.

   Ей при этом не хватило ни смелости, ни сил хотя бы зажмуриться. Сердце опять пропустило удар. Вернее, остановилось вовсе. И Джокер потянулся уже к её лицу всё тем же носом. Понюхал ей лоб, брови. Скользнул по виску. Щеке. Скуле… И тут она почувствовала что-то влажное, горячее и… скользкое возле своего подбородка. Догадаться, что это было, оказалось несложно, от слова, совсем. Потому что оно поползло выше, вслед за движением головы Джокера. Подобно змее, разве что совсем не хладнокровной. Ещё и мокрой. Оставляющей свой влажный след на коже девушки, который моментально охлаждался на воздухе и начинал раздражать нервные окончания в такт поднимающегося выше мужского языка. Или не мужского… Звериного? Демонического?

   Он уже прошёлся по её щеке, буквально слизывая всё, что там могло накопиться за последний час после пережитой аварии – соль от пота, крупинки пыли из Пустоши, кристаллизировавшийся в микрогранулы панический страх Мии…

   Казалось, это сумасшествие длилось целую вечность, потому что Джокер не торопился. Он действительно смаковал то, что делал. И Мие всё же пришлось интуитивно зажмуриться, иначе бы он точно задел ей глазное яблоко, когда добрался до её века и там… О, Господи! Там задержался у уголка глаза, чтобы потом скользнуть кончиком языка по его выпуклой поверхности.

   Твою ж мать! Она же сейчас точно свихнётся или вырубится!.. Потому что ещё никто с ней такого не вытворял! Не лизал ей глаза! Спасибо, хотя бы закрытые!

   Но она, каким-то чудом выдержала и это.

   А он, наконец-то, перестал её вылизывать… или слизывать. Точнее, пробовать на вкус…

   - Охренеть! Я чуть не кончил. Это действительно было вкусно. C'était parfait**! – судя по звучанию его совсем уже охрипшего голоса, он говорил чистую правду. Потому что он реально кайфовал и пёрло его по-настоящему, без единой капли наигранной фальши.

   Может только совсем немножко всё это выглядело каким-то гипертрофированным… Эдаким импровизированным на ходу перфомансом от обдолбанного любителя игры на публику.

   Но Мии, откровенно говоря, было не до психоанализа данного паяца. Так как её сейчас попросту трясло и удерживало на периферии этой грёбаной реальности практически на одном лишь честном слове. Ну и благодаря держащей её за горло руке Джокера, который сейчас самозабвенно скалился и, разве что, не выл «на луну», подобно свихнувшемуся волку из пошлого мультфильма про Горячую Красную Шапочку от Тэкса Эйвери.

   - Знаю… знаю, золотце. Тебе до усрачки страшно, как никогда ещё не было страшно до этого. Но я клянусь. Тебе нечего бояться. Тем более рядом со мной. Точнее, в особенности рядом со мной.

   Если бы она могла ответить ему хоть как-то. Хоть чем-то. Но её парализовало и продолжало вымораживать, потому что он принялся ласково-ласково поглаживать её второй рукой (вернее, кончиками пальцами второй руки) её правую (не облизанную) половину лица и с той же стороны «поправлять» пряди длинных волос. А она цепенела от его действий и любующегося ею взгляда, как возможно когда-то каменели жертвы Горгоны Медузы, когда смотрели той в глаза.

   - Ты здесь в полной безопасности, как ни в каком ином во всей Вселенной месте. Более того… - он нагнулся к её лицу опять почти впритык, почти уже касаясь её носа своим (уже не нюхающим носом) и приподнимая повыше ей голову в нужном ему положении кончиками пальцев за подбородок.

   Буквально выворачивающее наизнанку здравый рассудок интимное (даже чересчур интимное) признание, на глазах у сотни свидетелей. Ещё и под резонирующее звучание его грёбаного голоса, режущего сознание, подобно ножу масло в сочетании с его горячим порывистым дыханием и…

   Нет. Ей не показалось. Она действительно слышала весьма характерный аромат… вишни, исходящий от его лица. Смешанный с головокружительным амбре чистейшего мужского запаха – дублёной кожи, потных волос и более едкого, не совсем понятного запаха, свойственного лишь одному ему.

   Не удивительно, что у неё так дико кружилась голова ещё и от данного, бьющего по мозгам эфира.

   - Тебя здесь никто и никогда не найдёт. Даже если будет усиленно искать. Даже если каким-то невообразимым способом вдруг сюда попадёт. Потому что сюда так просто не попасть. И отсюда не выбираются. Идеальное убежище и место для таких, как мы. И ты… моя… идеальная жертва! Моя… королева! Ты ведь хочешь стать моей королевой? Хочешь стать моей крошкой?

   Он точно бредил или дурел от собственных слов, пока обжигал ей лицо хрипящим почти утробно рычащим голосом, удерживая её обеими руками в этом своём «идеальном» мире за горло и дышащее на ладан сознание. А Мии почему-то казалось, что так просто хлопнуться в обморок у неё не получится. Потому что Он не даст. Потому что без его личного на то разрешения здесь ничего не происходит и не делается. Даже никто не в праве сойти с ума без его ведома.

   - Да, Мия? Ты хочешь ею стать?..

   У девушки самопроизвольно расширились глаза, когда до неё, будто пронзившим насквозь ударом ослепляющей вспышкой молнии, резко дошло, что этому психу известно её имя. Он знал, как её зовут!

   Вот только она ничего не успела на это ответить или что-нибудь сделать. Джокер накрыл в этот момент её приоткрывшиеся и чуть задохнувшиеся от шока уста своим большим заглатывающим ртом, через который… О, боже! В неё проник его омерзительный язык, которым он ещё совсем недавно её облизывал. А теперь эта мокрая, скользкая «змея» исследовала всю полость её рта изнутри! Толкалась, «извивалась», тёрлась о её язык и буквально пыталась добраться до её гланд. Как он ещё не стал её засасывать в себя? Буквально!

   Она должна была догадаться, чем это всё закончится. Но, видимо, до последнего надеялась, что он всё же остановится и не дойдёт до этого. По крайней мере, не здесь. Не на глазах стольких свидетелей…

   Хотя, почему бы и нет? Ведь такие, как он, как раз и тащатся от подобных вещей. От подобного рода эксгибиционизма, от которого их вставляет куда эффективнее и гарантированнее, чем в интимной обстановке за семью дверями и замками.

   Мия так и не узнает, как именно ей удалось пережить и это… Выдержать и выстоять, балансируя на грани между неизвестно сколькими мирами.

   Но в том-то и дело. Похоже, Джокер говорил чистую правду. Из этого мира так просто не сбежать. И как раз он её здесь сейчас и удерживал, всем чем только мог – руками, языком, стоячим колом членом, которым прижимался и иногда тёрся о её живот (напоминая о том, что это только прелюдия и у них всё ещё впереди, так что не расслабляйся, Мия! Не расслабляйся!). И, само собой, своей жуткой тенью, которая уже завершила свой жуткий обряд инициации с телом Мии, полностью исследовав девушку изнутри. Заодно «чипировав» её своими невидимыми человеческому глазу наноботами. А те, в свою очередь, пометили все её клетки специальным штрих-кодом, полностью перекодировав её генетический код с бывшей человеческой сущностью. Благодаря чему, она уже не сумеет отсюда выбраться. Она уже стала неотъемлемой частью этого мира и если попытается его покинуть, то… ни черта у неё не получится. Ведь её намеренно для этого пометили. Сделали симбионтом ЭТОГО мира. И не специальной прививкой, которую здесь ставят всем без исключения, а меткой самого Зверя. Нет. Охотника!..

   Откуда она всё это узнала и поняла? Да ниоткуда!

   Наверное, когда вас «целует» сама Смерть, можно и не такое наворотить в своём отшибленном воображении с практически кристальной ясностью шокированного ума.

   - О, да! – Джокер наконец-то от неё отсосался, каким-то образом определив, что процесс совершённой им только что инициации достиг своей финишной точки.

   И Мия опять не потеряла сознания, не в состоянии отвести «зачарованного» взгляда от лица нависающего над нею чудовища. Смачно облизывающего в этот момент свой рот, измазанный ярко-красной помадой, которой он, естественно, перепачкал и её. А она поняла, что от этой самой помады с характерным привкусом химических добавок и пальмового масла, как раз и исходил аромат вишни. И вкус тоже.

   - Это именно, что я так долго ждал и искал! То, чего мне не доставало все эти годы! Моё любимое лакомство и наркотик! Идеальный букет из исключительных в своём роде ингредиентов…

   Он вновь осклабился от собственной шутки, едва не зарычав сквозь стиснутые зубы и, как конченный безумец, расширил и без того жуткие глаза.

   - Прости, милая. Но я не в состоянии сдержаться и не совершить этого. Потому что я должен тебя попробовать по-настоящему! Таковы правила, крошка…

   Если думаете, что самое страшное, что он мог с ней тут сделать, он уже сделал, то вы очень сильно ошибаетесь. Обнюхать, облизать, засосать… - это всё детский лепет и классическая банальщина.

   Чего Мия действительно не ожидала от него, так это последующего укуса. Да. Он её укусил. Как заправский хищник. С резким движением головы к её горлу. Разве что вонзил он свои невероятно острые зубы в трапецию девушки, у основания шеи.

   Тогда-то она впервые и закричала. И именно от боли. Потому что от страха кричать всё равно не получалось. А тут… Тебя берут и со всего размаха впечатывают лицом в асфальт. Точнее, в реальность с ожившим кошмаром, который не желает прописываться в твоей памяти. А ты до последнего не хочешь верить в происходящее. Потому что такое не может быть правдой в принципе! НЕ-МО-ЖЕТ!

   Он снова поднял над ней голову, продолжая жутко скалиться, а Мия опять не сумела отвести от его ужасного демонического лика оцепеневшего взгляда. Как же ей хотелось, чтобы оно наконец-то исчезло! Превратилось в пар или облачко рассеивающейся красной пыли. Но ни черта подобного не случилось. А она очень явственно и чётко рассмотрела его… окровавленные зубы. Да, перепачканные ЕЁ кровью! И, кажется… А вот здесь, наверное, её зрение всё же сыграло с ней злую шутку.

   Девушке почудилось, будто зубы Джокера удлинились, обострившись на концах в форме клыков. Хотя, скорее, это было связано с той же кровью, сотворившей с помощью теней и почти чёрного цвета эту визуальную галлюцинацию. Потому что через несколько мгновений всё быстро встало на свои места.

   - Вот и всё, крошка. – чуть запыхавшись от переполнявших его бурных эмоций с зашкаливающей эйфорией, прохрипел блаженно лыбящийся Джокер. – Теперь ты моя во всех смыслах. Во всех! Моя… Вся моя…

   Протянул он нараспев одну из последних строчек песни «Эй, крошка!», не переставая самодовольно любоваться делом своих рук, рта и… зубов.

   Правда, вскоре всё же вспомнив о том, где они всё это время находились, и кто их сейчас окружал. Его взгляд ненадолго сместился куда-то в сторону поверх макушки девушки и не по-доброму, как у пьяного, затуманился при встрече с шокированными глазами другой, более удачливой, чем Мия, жертвы.

   - Что, понравилось? Или уже не терпится испытать это на себе? – только не похоже, чтобы Джокер собирался повторить свой последний перфоманс с кем-то ещё из присутствующих. Особенно с тем, к кому обращался. Точнее, к Мартину Рэдналлу, в которого этот психопат демонстративно и без резких движений ткнул указательным пальцем левой руки.

   - Жди своей очереди, киска. И всё тебе будет. Не переживай. Всем всё достанется и хватит на всех. Даже с избытком.

   Не похоже, чтобы Мартин Рэндалл переживал на счёт того, что ему может чего-то не хватить, не достаться или не перепасть, поскольку молодой брюнет выглядел в те секунды, как и все остальные свидетели, парализованным соляным столбом, боящимся лишний раз вздохнуть или просто пошевелиться.

   Зато Джокер не преминул в который уже раз осклабиться над собственной шуткой и демонстративно обхватить Мию за талию, чтобы уже через несколько мгновений приподнять девушку над полом и перекинуть, как какую-нибудь тряпичную куклу, через плечо.

   - Слышите, сучки? – он не стал повышать до крика голос, поскольку это сделал прикреплённый к его щеке микрофон через скрытые в зале динамики. И развернулся лицом обратно к центральному проходу регистрационного терминала, явно обращаясь к дальним сотрудникам местной «таможни». – Я её забираю. В общем, отметьте её там, где нужно. С остальным я уже справился и сам. И… увидимся, когда увидимся.

   Потребовалось всего немного времени, чтобы Мия сумела определиться в пространстве и понять, что с ней происходит. Хотя до этого окружавший её мир всё же кувыркнулся перед глазами, после чего её рёбра с диафрагмой и верхней частью живота уперлись во что-то твёрдое и неудобное. Как вскоре она узнала – в гладиаторское плечико Джокера.

   Она очень хотела тогда проснуться. Даже готова была истошно закричать во всю глотку, если бы ей это помогло. Но адская боль в трапеции от укуса ныла так, что, если бы она действительно спала, то пробудилась бы от гипотетического сна именно из-за этой боли уже прямо сейчас.

   Но Мия не проснулась. Хотя и успела приподнять голову, пока её несли по центральному ряду в неизвестном направлении неизвестно куда. Видимо, она надеялась запечатлеть в памяти всех безмолвно провожающих её одними только взглядами пассажиров рейса Нью-Йорк-Монреаль и заодно проверить – все ли они на месте? Никуда не делись, не испарились или не изменились во внешности.

   Видела ли она их в последний раз (как и в первый, узнав об их существовании лишь сегодня и то не более часа назад)? Вот на этот вопрос она точно не знала чётких ответов. Хотя и хотела их знать. По-настоящему. До трясучки и истерики.

   _______________________________

   * Hey, baby! – песня, написанная Маргарет Кобб и Брюсом Ченнелем и выпущенная в конце 1961 года Clifford Herring Studios in Ft. Worth Tx. Единственный хит Брюса Ченнела. «Эй! Бэби» была использована в популярном фильме 1987 года «Грязные танцы».

   ** C'était parfait se'etɛ paʁfɛ франц. – Это было идеально (совершенно)! Само совершенство!

ГЛАВА 1.6

- Где мы? Что это за место? – кажется, она проснулась только сейчас, когда настоящая паника, подобно въедливой кислоте или ядрёному аромату нашатырного спирта ударила по мозгам враз отрезвляющим залпом. Когда Джокер вынес её из регистрационного зала, и они очутились в тёмном длинном коридоре с голыми пустыми стенами. Точнее, не с совсем пустыми и расписанными вовсе не уличными граффити. Цветных красок здесь не прослеживалось, как и конкретных образов с буквенными надписями. Это были абстрактные пятна ближе к тёмно-коричневому, почти чёрному цвету.

   - Уже нас покидаете, мистер Хантер? Так скоро?

   К тому же, она не сразу сообразила, что это обращались именно к Джокеру, после того, как он пронёс её через нехилый пролёт длинного коридора, потом спустился неглубоко с лестничной площадки на пару ярдов вниз к цокольному этажу и ещё через несколько головокружительных поворотов поднялся к большим ангарным дверям, которые вывели их… Куда? Во внутренний двор всё того же заброшенного завода?

   Мия не успела как следует рассмотреть окружившее их пространство, болезненно щурясь уже от настоящего яркого уличного света. Но как и в зале по «приёмке» свежего мяса, а так же на протяжении тех коридоров, по которому Джокер её нёс, здесь также находились вооружённые охранники в масках-респираторах. Может поэтому этот ненормальный псих и вышагивал к выходу из здания без дополнительных и личных секьюрити. Буквально, как у себя дома, не обращая внимания больше вообще ни на кого. Хотя, с чего бы ему иметь персональных телохранителей? Кому вообще придёт в голову приближаться к нему и пытаться с ним что-то сделать? Только такие же психи, как он сам?

   - Я могу идти сама! Слышите? Опустите меня… пожалуйста…

   Нет, он её не слышал. Вернее, не реагировал на любые попытки Мии хоть как-то привлечь его внимание к себе.

   - Куда вы меня несёте и что собираетесь со мной делать?.. – тоже мимо ушей.

   Хотя девушка и не знала наверняка, чем же были чреваты все её расспросы, и что он мог сделать с ней в любой момент, неважно где – здесь или в каком другом месте. Правда, ничего хорошего она всё равно не ожидала. Тем более после того, что он уже успел продемонстрировать ей (и не только ей одной), на что в принципе был способен

   Казалось, вопросов за последний час разрослось до нереально пугающего количества, и они продолжали множиться с геометрической прогрессией всё больше и безостановочно. И, похоже, никто так и не собирался объяснять Мии, что тут вообще происходит, а, главное, чего ей ждать в самое ближайшее время.

   Ещё и это дурацкий укус… Ей хотя бы дадут заклеить его пластырем, а перед этим хорошенько обработать антисептиками. А то мало ли. Не хватало ей ещё какую-нибудь заразу подцепить.

   Успокоиться хоть немного, не получалось вообще никак. Мию колотил нешуточный озноб, но устраивать истерики и показывать норов этому ненормальному, совершенно не тянуло. В этом смысле, чувство самосохранения включило все свои возможные (и, скорее, невозможные тоже) резервы. Так что до выхода из бывшего производственного здания завода они вышли без эксцессов. После чего девушка впервые услышала, как обратились к Джокеру из здешних охранников.

   - Уже нас покидаете, мистер Хантер? Так скоро?

   Хантер? Его действительно так зовут, или это какая-нибудь кличка?

   - Да, офицер. Сегодня вы отлично поработали. И, как видите, покидаю вас с хорошим подарочком под ёлочку. Наконец-то мне будет чем заняться одинокими и холодными вечерами. И вам всем, советую не терять зря времени. Там ещё осталось несколько неплохих экземпляров.

   Мия как раз кое-как повернула голову в сторону одного из упомянутых офицеров, которые выстроились едва не по всему периметру внутреннего двора внушительным квадратом, окружив стоявший по центру асфальтированной площадки настоящий военный кортеж. Джокер как раз в этот момент хлопнул обратившегося к нему охранника свободной рукой по плечу, перед тем как возобновить путь к одному из бронированных джипов представительского класса с тонированными окнами и просто нереальным фантастическим внешним дизайном а-ля киберпанк 2077. Хотя, скорей всего, это был какой-нибудь броневик почти военного образца самой последней модели – вроде Хаммера или Knight XV. Мия совершенно в них не разбиралась, в отличие от Ника и… Кеннета?..

   Она так и не поняла, откуда у неё всплыли в памяти эти имена. Как будто названия давно прочитанных книжек, которые она раньше пыталась вспомнить, но у неё ничего не получалось. А потом они взяли и вдруг чётко пропечатались в сознании, будто сами по себе. И то, неизвестно, как надолго.

   - Спасибо, сэр. И приятного вам вечера. Приезжайте к нам ещё.

   - Пренесомненно!

   Мия очень внимательно вслушивалась в их очень странную беседу, опять же не почерпнув из услышанного ровным счётом ничего для себя важного и хоть что-нибудь объясняющего. Кроме того, что Джокера, оказывается, звали «мистер Хантер», и он явно был здесь какой-то важной шишкой… Которая любит косплеить смешанные образы киношных антагонистов и выбирать себе на вечер вкусные подарки из живых людей… Возможно секс-рабов.

   - Где мы? Что это за место? – она снова решилась задать очередной вопрос мистеру Хантеру, после того, как он закинул её без особых церемоний на задние сиденья просторного пассажирского салона чёрного броневика, заднюю дверцу которого перед ними открыл ещё один местный военный или охранник.

   И опять Мия очутилась в сумрачном пространстве, пусть и обустроенном по высшему классу, как и подобает в настоящем представительском лимузине . Спасибо, что на этот раз не головой вниз и не в тёмном багажнике. Хотя, она была бы не прочь оказаться сейчас именно в багажнике, а не в одной кабине с этим отбитым на всю голову психом, с которым даже просто о чём-то говорить – себе дороже.

   - Ты же вроде уже об этом спрашивала. – слава богу, он уселся в противоположное кресло, тем самым демонстрируя, что это действительно его машина, и он действительно здесь какая-то очень крутая шишка, которую возят на крутых тачках с личной охраной. И он не просто сюда приехал на этом бронированном железном монстре. Он приехал сюда именно за ней – за Мией.

   Правда, сестринский халат оказался немного коротковатым, заметно задравшись на его мускулистых бёдрах. А, поскольку он не был благовоспитанной девушкой, как и скромной медсестрой, то даже не пытался входить в выбранный им образ, раздвинув свои ноги в стороны, как и подобает мужчинам его комплекции и… исключительному характеру. При этом телесные легинсы мало что вообще скрывали у него там. Точнее, обтягивали всё его крупное хозяйство, как второй очень плотной кожей.

   - А вы мне ничего не ответили.

   - Что, правда что ли? – он снова самодовольно осклабился, лениво приподняв одну руку к своему рту и «кокетливо» прикусив палец у ногтя.

   Мия очень хотела смотреть куда угодно, но только не на Хантера – не на его лицо и, тем более, не на нижнюю часть тела мужчины. Ту самую часть, которой он ещё совсем недавно тёрся об неё на пункте приёма живого «товара» и которая, судя по всему, ещё не успела полностью обмякнуть и немного сдуться.

   - По-вашему это смешно? Вы вообще умеете говорить серьёзно? Или же я для вас никто? Забавная игрушка или, скорее, зверушка, с которой можно вытворять всё, что взбредёт вам в голову?

   - Я вообще-то не зоофил.

   - Всеобъемлющий ответ.

   И вновь ослепительный оскал во все тридцать два, разве что на этот раз немного подпорченный лёгкой желтизной, оставшейся после укуса и уже слизанной за прошедшее время с зубов крови Мии.

   Девушке в который раз стало не по себе от будоражащего понимания, что это, по сути, только начало. Вернее, цветочки. Она не просто попала. Она влипла по самое небалуй и выбраться из этого глубокого колодца, наполненного отборным дерьмом, нереально!

   С одной стороны, можно, конечно, попробовать забиться в угол и пустить все силы на то, чтобы тебя не сумели как можно дольше оттуда выковырять. Вот только едва ли это что-нибудь ей даст, кроме помноженных в несколько раз проблем и совершенно непредсказуемых последствий. Непокорных и буйных не любят нигде. А с особо упрямыми расправляются, как правило, за считанные минуты (если не секунды).

   С другой стороны, можно попытаться включить режим дипломата (максимально вежливого и терпеливого) и с его помощью опять же попытаться что-нибудь разузнать. Хоть какую-то ничтожную информацию, даже не соответствующую действительности. Поскольку любое неведенье способно сотворить с твоими мозгами такой неповторимый микс, из-за которого потом придётся вправлять себе эти самые мозги на прежнее место очень и очень долго.

   Не удивительно, почему Мия решила выбрать второй вариант. Даже если её сейчас везли в какой-нибудь нарко-притон или бордель, где её начнёт обрабатывать группа обдолбанных психопатов во главе с этим не менее долбанутым Джокером. Ей требовался хоть какой-то, пусть и самый ничтожный глоток веры, что с ней будет всё в порядке. Ей это нужно было, как никогда. И именно сейчас!

   - То есть… вы не собираетесь со мной разговаривать на эту тему, да? Как и отвечать, откуда вы знаете моё имя?

   - А что ты сама видишь, Мия? И какие нагородила в своём ограниченном воображении предположения? – он снова собирался применить к ней тот мозгодробительный приём, с помощью которого чуть было не сорвал крышу у «Джессики Лэнг»?

   В любом случае, на обычного психопата он не тянул. И это пугало ещё больше. Поскольку он умел себя контролировать и игрался с людьми только по собственным правилам, которые он, к слову, вообще не зачитывал и не разглашал. И всегда был себе на уме. Всегда!

   Поэтому и смотрел на неё именно как на забавную экзотическую зверушку, чьё поведение ещё было для него не совсем непонятным и плохо изученным. И, видимо, только поэтому он и решился ей ответить или, того хуже, применить к ней один из экзаменационных тестов на вшивость, лениво поведя головой и указав подбородком в сторону окошка на дверце автомобиля.

   Мия тут же потянулась взглядом в указанную сторону, а потом и вовсе прильнула к холодному стеклу непроизвольным порывом, больше похожим на спонтанный детский рывок с таким же жадным любопытством.

   - Господи! Где мы? Что это за город?

   Они уже успели к этому времени выехать за пределы отнюдь немаленького завода, охраняемого немыслимым количеством вооружённых военных местного образца и едва ли заброшенного, как казалось до этого девушке. Причём выехали за разъездные ворота с самым настоящим КПП. Стоявшая там охрана не стала заглядывать в салон бронированного джипа, в котором находился мистер Хантер со своей новой игрушкой. Их пропустили без каких-либо требований нужных документов и, судя по всему, точно так же, как до этого разрешили въехать на территорию предприятия, которое, в свою очередь, больше походило на мини-городок с большим количеством зданий и пристроек. И, скорей всего, здесь не только регистрировали и принимали новоприбывшее свежее мясо из Пустоши, но и что-то производили во всё ещё работающих цехах.

   Более того, они ехали не одни. Те машины и тяжеловесные мотоциклы, что стояли в одном из внутренних дворов завода вместе с Хаммером Джокера, тоже сопровождали их тяжеловесный броневичок впечатляющим кортежем.

   Конечно, Мии теперь до чёртиков хотелось знать, что тут происходит, кто такой мистер Хантер, и как она вообще умудрилась вляпаться в нечто подобное?

   - Это Остиум, крошка. Великий Град на Холме. По крайней мере, все его любят так называть.

   - В шутку или всерьёз?

   И, естественно, лучше всего смотреть в окно, рассматривая незнакомые индустриальные пейзажи очень странного города, чем любоваться Хантером, неважно в каком ракурсе. А город действительно весьма отличался от всего того, что девушке уже приходилось видеть в своей… предыдущей жизни (если, конечно, она не умерла или не переместилась в параллельное измерение на параллельной Земле). Притом, что они находились как раз где-то на границе пригородной зоны (отведённой под усердно пыхтящие фабрики и заводы с отдельными КПП), и сам Остиум действительно возвышался над ними на небольшой высоте, подобно огромной крепости-гнезду из бетона и железных шпилей на фоне тёмно-свинцового небесного полотна.

   Мия вновь ощутила уже знакомые нотки вымораживающей паники, потому что узнать по архитектурным постройкам и мало похожим на привычные жилые дома с небоскрёбами, что же это за место, и где оно могло бы находится, оказалось для неё крайне непосильной задачей. Таких городов явно не существовало на её планете Земля. Во всяком случае, не в одной из известных ей исторических эпох. Он даже не походил на фантастические рисунки или компьютерную графику из когда-то просмотренных ею фильмом. Что-то совершенно ирреальное и исключительное в своём роде, уходящее далеко за горизонт остроконечными шпилями абстрактных небоскрёбов из чёрного железа и такого же стекла.

   Хотя в первую очередь и чуть ли не сразу её внимание привлекла, наверное, самая огромная и невероятно высокая башня где-то в самом центре Остиума, которую просто невозможно было не заметить. И не только потому, что она превосходила по высоте остальные окружавшие её постройки. Она чем-то походила на Вавилонскую с тех старинных гравюр и картин, которые Мие уже приходилось раньше видеть, но с большими отличиями. Она не имела идеально круговой лестницы, ведущей к небу, и не сужалась вверху. Да, сами лестницы (или что-то отдалённо похожее на них) вроде как просматривались. Хотя, скорее всего, это были массивные террасы, нависающие друг над другом в хаотичном беспорядке, либо длинными, либо короткими пролётами. И это не говоря про гигантские то ли бетонные, то ли железные статуи и лица, которые украшали башню со всех сторон и при этом походили на пугающие лики каких-нибудь окаменевших языческих богов, чаще всего с открытыми «кричащими» ртами. Но самое невероятное в этой постройке было то – что она и вправду достигала запредельной высоты, теряясь своей вершиной в нависших над городом грозовых тучах.

   Не удивительно, почему у Мии от неверия немного вылезли из орбит глаза, а рот изумлённо округлился. Её даже потянуло потереть пальцами стекло тонированного окна, чтобы проверить догадку о возможной голограмме или же скрытом там экране.

   - Решать тебе, крошка. Я не могу давать тебе подсказки или навязывать свои личные на этот счёт идеи. У тебя имеются свои глаза и пока ещё свои мозги в голове.

   А это ещё что, на хрен, значит?

   Правда, девушка так и не сумела обострить своё внимание на очередном расплывчатом ответе Хантера, поскольку оно было полностью поглощено увиденной картиной представшего перед ней во всей красе чужеродного мира. Чужеродного во всех существующих смыслах. И он определённо не мог существовать в том мире, из которого она сюда попала.

   Её даже в какой-то момент потянуло посмотреть в заднее окно, чтобы взглянуть на завод, с территории которого они только что выехали. Наверное, он тоже мало чем походил внешне на производственные предприятия из её реальности.

   - Но, как?.. Где мы? Что это за штат или… страна? Мы вообще на Земле или где-то на другой планете?

   - Почему ты так решила?

   Она всё же взглянула мельком на Джокера, видимо, наивно решив, что сумеет по выражению его лица и полупьяным глазам определить – насколько он серьёзен и говорит ли правду. Но его уже не так густо закрашенные ярко-красной помадой губы всё же выдавали тлеющую улыбку, а сам взгляд… Чёрт!..

   Похоже, всё это время он с интересом за ней наблюдал и продолжал наблюдать, явно получая некий извращённый кайф от увиденного.

   Лучше бы она на него не смотрела, потому что ей снова стало не по себе. И это тоже было очень странно. Поскольку ей должно было быть не по себе, в первую очередь, от внешнего пейзажа за окном. Как она ещё не впала в панику и не принялась требовать незамедлительных объяснений на свои вопросы?

   - А вы знаете, что такое Земля? Я про планету, если что. – тоже весьма странный вопрос. И ответная на него скалящаяся усмешка Хантера тому полное подтверждение.

   - Не хотелось бы тебя огорчать, крошка, вот только в некоторых ситуациях большую часть твоих прошлых знаний о мироустройстве и той жизни, которая тебя когда-то окружала, хочешь не хочешь, но всё же придётся забыть. Может очень многое тут и выглядит тебе знакомым и привычным, давая ложную надежду на то, что это действительно твой мир. Но не стоит верить всему, чему ты когда-то верила. Впрочем, как и обольщаться.

   О, да. Это всё-всё-всё объясняет и даже более чем.

   Хотя, нет. Ни черта не объясняет, в который раз подтверждая, что этот псих не умеет говорить с людьми на нормальном языке. И не только говорить…

   - Значит, вы не будете рассказывать, что это за место, и как мы здесь очутились, я правильно вас понимаю?

   - Увы. – очередной всеобъемлющий ответ с непонятным жестом руки в воздухе, больше похожим на какой-то рефлекторный взмах расслабленной кистью. – Все случаи сугубо индивидуальны и не контролируются извне. Но ты, конечно же, уникальный из них. Хотя немногие жители Остиума способны это определить.

   - И в чём же эта уникальность состоит? – сердце вновь пропустило удар и нервно забилось мечущейся птицей в клетке рёбер. Понятие уникальности, как и избранности в её собственном мире чаще всего ни с чем хорошим не связано и имеет очень близкое отношение к такому понятию, как жертва.

   - Всему своё время, крошка. Только-только рождённого ребёнка ведь не начинают кормить сразу мясом, заставляя ходить и решать уравнения из высшей математики. Есть такая форма информации, для которой ещё нужно созреть и дорасти и которая сама решает, когда уже настал твой звёздный час принять её в себя и познать.

   Или же он просто ездил ей по мозгам и нёс всю эту хрень лишь с одной единственной целью – постебаться. Либо того хуже – отвлечь внимание до поры до времени. Чтобы она немного успокоилась и перестала накачивать себя дурными мыслями.

   Но опять же. Судя по тому, что он творил в регистрационном зале, его совершенно не беспокоило моральное состояние выбранной им жертвы. Точнее, он наслаждался тем, что доводил ту до полной шоковой парализации. Что же вдруг изменилось теперь?

   - Надеюсь, эта информация не связана с каким-нибудь глубоким вмешательством в моё тело?

   Очередной голливудский оскал от мистера Хантера подтвердил наличие у этого жуткого типа весьма гибкого и неплохо прокачанного аналитического мышления.

   - Какая интересная аналогия столь древнейшему в мире понятию. Лично мне понравилось. Надо будет обязательно взять на вооружение.

   Только Мии от этого весело и легче совершенно не стало.

   - Значит, вы также не скажете, куда меня сейчас везёте и… что будете там со мной делать?

   - В этом плане пока рассказывать нечего. И я не всегда могу с максимальной точностью предугадать все свои дальнейшие действия. Как правило, я люблю импровизировать… если ты ещё не догадалась.

   - Но для чего-то вы меня… забрали себе. Что-то вы делаете с теми, кого присваиваете.

   Желала ли она действительно знать, что подобный человек (и человек ли?) творит в своём зверином логове со всеми своими жертвами? И да, и нет. С одной стороны всё же хотелось быть готовой к разному роду неожиданностям, а вот с другой… Спрашивать или просить его сейчас не делать ей больно, наверное, сродни тому, как требовать ответов на другие сводившие её с ума вопросы.

   Хантер чуть прищурил ложно пьяные глаза, намеренно медля с ответом и окидывая сидящую перед ним девушку поверхностно изучающим взглядом. И, похоже, его полностью удовлетворяло то, что он увидел, утверждаясь в своих ранее сделанных выводах, что она – то, что нужно. То, что нужно именно ему.

   И, конечно, Мии не понравился его взгляд, от которого её тело охватывали ментоловые мурашки, вымораживающие кожный покров до полного онемения, а внутренности, и без того стянутые в тугой пульсирующий жгут, начинало скручивать ещё сильнее, болезненнее и ощутимее.

   - Уверен, на этот счёт у тебя достаточно и собственного не в меру бурного воображения, крошка. Так что остановимся пока на этом. Тем более, что я очень люблю делать большие сюрпризы и обманывать чужие ожидания. Ты и представить себе не можешь, как выглядят люди в те моменты, когда осознают, что все их ожидания оказываются всего лишь смехотворным пшиком. А какой спектр непередаваемых эмоций они при этом испытывают…

   Он ведь не намекал сейчас на то, что то, что Мия уже успела до этого здесь пережить – всего лишь цветочки? Хотя, почему намекал? Скорее, так оно и было. Просто он не привык говорить всё прямо в лоб, как есть. Это ведь его правила игры, и только ему решать, кому о них рассказывать. К тому же, они никогда не использовались одинаково для всех без исключения и явно менялись прямо на ходу, от желания своего чокнутого автора.

ГЛАВА 1.7

- Мы что… едем к той башне? – она так и не поняла, почему вдруг это решила, поскольку любые её выводы с предположениями могли потерпеть полный крах в любой момент.

   Но проделали они к центру города уже довольно немаленький путь, а сама «Вавилонская» башня за всё это время своих изначальных очертаний и форм так и не поменяла. Точнее, при приближении к ней становилась всё больше, чётче и ужасающей. Ведь её не могли построить в мире Мии простые люди. Она даже не представляла, сколько вообще должно было уйти времени на подобное строение. Десятки или, вообще сотни лет? Это не просто башня, а целый надземный город, где на каждом этаже могло разместиться нереальное количество людей. А считать сами этажи, которые не выглядели идеально ровными рядами, как в зданиях из мира Мии, было бы так же бессмысленно, как попытаться пересчитать песчинки на берегу морского пляжа.

   Да и окружавшие башню постройки, тоже мало чем походили на привычные глазу девушки небоскрёбы и здания с теми или иными архитектурными отличиями и стилями. Здешние стили, скорее, вызывали глубокий шок и нескрываемое недоумение, поскольку не были ни на что похожи и, казалось, буквально выросли из бетона, чёрного железа и чёрного стекла, как фантастические растения-чудовища из особенной почвы. Ведь у них не имелось идеальной геометрической формы, а их углы, уровни и окна – не являлись зеркальным повторением своих нижних, верхних или боковых соседей.

   Дороги, к слову, по которым они всё это время ехали, тоже выглядели довольно странно и неестественно, и чаще представляли из себя многоярусные эстакады из очень тёмного (почти чёрного) бетона. Заблудиться здесь ничего не знающему туристу – дело нескольких шагов. А уж что-то найти или где-то спрятаться, не имея представления, какие тут живут люди и чем занимаются в обычные будние дни, наверное, сродни тому, как попытаться найти безопасное место в парке Юрского периода. Или вообще, в Мире Дикого Запада, кишащего человекоподобными андроидами с прописанной кем-то заранее в их искусственной памяти сценарием нужного поведения.

   Фантазировать на данный счёт можно до бесконечности и всё равно, не факт, что сильно при этом не промахнёшься.

   - Да, Мия. Мы едем к той башне. Тебе ведь всё равно интересно, что это за место и что там находится, да?

   Это ещё слабо сказано. Если бы Хантер не строил из себя сказочника-загадочника и не нёс всякую несусветную хрень…

   - Меня больше всего сейчас интересует, можно ли отсюда вернуться обратно в мой мир? Думаю, это самый главный вопрос, который мучает каждого, кто сюда попадает.

   - В твой мир?

   Что-то в тональности голоса Джокера заставило Мию снова обернуться к мужчине и посмотреть в его мало что объясняющее лицо.

   - Откуда у тебя эта странная уверенность, что не это ТВОЙ мир?

   - Ага, а мы все, на деле, находимся в Матрице. И я, судя по всему, попала каким-то невообразимым образом из одной программы в какую-то глюкнутую и лишённую всех привычных мне форм и законов моей Вселенной.

   - Это всего лишь ещё одна теория, из миллионов других схожих теорий, которые тоже имеют право на жизнь. Только никто ни здесь, ни где либо ещё не может подтвердить или опровергнуть ровным счётом ничего. Потому что человек определяет для себя реальность сам и сам решает, что настоящее, а что нет, даже если кто-то и убеждает его в обратном. Он ведь не может забраться в голову другому существу и увидеть мир чужими глазами с помощью чужого восприятия.

   Что-то знакомое. Или Мие это просто показалось. Как с чувством дежавю, которое вдруг начинает вибрировать в твоём сознании в определённые моменты, а ты не можешь найти этому ощущению никакого разумного объяснения. Тем более, что рано или намного раньше, ты всё равно о нём забудешь.

   - Так можно договориться вообще до чего угодно.

   - Ну, почему же. Человек на деле – это не тело, которое он кормит, моет и одевает, подражая культуре того социуму, в котором был вынужден родиться и вырасти. Человек – это прежде мозг и накопленная в нём память. Самое неразгаданное в мире вещество с самими непредсказуемыми способностями и скрытыми в нём аномалиями. Не будет мозга – не будет и человека, хотя тело может и остаться, и даже дышать. Не тело получает и испытывает боль или удовольствие. Всем этим управляет мозг. Хотя, порою кажется, что это не так. И, да, это всё очень попахивает Матрицей, которую ты упоминала.

   - И то, что вы знаете, что такое «Матрица», тоже говорит о многом. Вам известен мой предыдущий мир, да? Вернее… если бы вы не знали о его существовании, то не знали бы, откуда мы тут у вас появляемся.

   Хантер решил в этот раз промолчать, ответив одной из своих самодовольных ухмылочек, которые, как и все его слова, ничего в сущности не объясняли и не меняли.

   - У тебя появится возможность проверить все свои догадки на этот счёт, причём в самое ближайшее время. Мне просто не хочется тебя расстраивать касательного твоих не озвученных надежд, Мия. Нет, ты не «проснёшься». И ты не вернёшься туда, откуда так самозабвенно до этого пыталась сбежать. Хотя бы потому, что я тебя нашёл раньше… И я теперь сделаю всё, что в моих возможностях и власти, чтобы ты уже никогда и никуда не вернулась. Как и не попыталась сбежать от меня здесь. Теперь ты моя, Мия. Вся моя. И я обещаю…

   Он вдруг поддался вперёд, приближаясь к лицу девушки своим вроде бы и красивым, но с тем же и ужасающе жутким из-за дурацкого грима лицом, который сейчас напоминал запёкшуюся красную кровь. И, да. Она слышала всё тот же исходящий от него запах – чистый мужской и, в каком-то смысле, едкий запах, которым она успела пропахнуть сама после того, как он об неё потёрся и «поцеловал».

   Хотя Мия и не могла сказать наверняка, что же в нём пугало больше всего. Скрытый в его огромном теле физический потенциал, или что-то пострашнее этой самой физической силы? И это не говоря про его взгляд и глаза неестественного цвета, которые буквально заглядывали тебе в душу и сканировали её до самого нутра.

   - Ты скоро и сама уже не будешь думать о том, куда и как отсюда сбежать. В особенности от меня.

   Понять, что это прямая угроза, а не ласковое предупреждение, не составило вообще никакого труда. Кроме одного незначительного факта. Зачем ему выносить подобный ультиматум неизвестной ему девушке и для чего конкретно её запугивать? Обычно так говорят тем, кого действительно пытаются уже довольно долгое время привязать к короткому поводку, после чего укоротить данный поводок до максимального минимума.

   Разве что Хантера Мия видела впервые в своей жизни, поэтому и не имела никакого понятия – ни что у него на самом деле было на уме, ни какие истинные причины побудили его на столь странное решение. Если только не брать во внимание тот факт, что он являлся полным психом, а у психов всегда мозги работают не так, как у нормальных людей.

   Хотя… откуда ей вообще знать, что за люди населяли этот мир, чем привыкли тут заниматься в своей повседневной жизни и какие цели преследовали? И чем ближе они подъезжали к центральной башне Остиума, тем меньше ей хотелось вообще что-либо из этого узнавать. А то, что они ехали именно к ней, у неё не осталось ни единого сомнения.

   Когда основание башни вытеснило своими границами прочие границы городских кварталов и улиц, растянувшись перед шокированным взором Мии в бесконечную чёрную стену с хаотичным барельефом из громоздких террас, балконов и разнокалиберных окон, девушка практически успела позабыть обо всём, что с ней уже успело произойти за последний час. Точнее, новая порция (или доза) из ирреальной действительности перекрыла собой все предыдущие катастрофы, психологические стрессы и иже с ними.

   Наверное, ей до последнего хотелось верить, что всё это неправда. Что ещё чуть-чуть и совсем немного, и она проснётся, а этот жутко прекрасный кошмар бесследно растает в памяти вместе со всеми предыдущими снами. И желательно без возможности вспоминать о нём время от времени.

   Но броневик Хантера уже сбавлял скорость, перед тем как окончательно остановиться у одного из многочисленных входов в башню. И, судя по его виду, самому, что ни на есть, парадному и вычурному, во всех смыслах данного слова, – это был вход в ту часть башни, куда мог попасть далеко не каждый желающий. Как и войти в огромные двери из чёрного стекла и хромированного (тоже чёрного) металла, которые, в свою очередь, были украшены массивным портиком с квадратными колоннами из чёрного глянцевого мрамора и парочкой (кажется чугунных) статуй всё тех же большущих языческих богов. При этом, и колонны, и статуи подпирали собой на удивление пропорциональный и идеально симметричный треугольный фронтон.

   Про вооружённую до зубов охрану в немного отличительной чёрной форме и масках у данного входа, наверное, можно было и не говорить. Как и о том факте, что никто из этих «гвардейцев» при выходе мистера Хантера (всё в том же нелепом костюмированном прикиде а-ля Милдред Рэдчет) из бронированного джипа практически не шелохнулся и не начал требовать у столь важного «гостя» каких-либо действий или документов для идентификации личности.

   К слову, Хантер не сразу рванул к впечатляющим дверям чудо-башни, немного задержавшись рядом с открытой дверцей джипа и дождавшись, когда Мия самостоятельно вылезет из салона без чьей-либо помощи. Но если бы эта помощь ей вдруг и понадобилась, её бы оказали девушке незамедлительно в ту же секунду. И, скорей всего, это бы сделал один из вооружённых охранников Джокера, сопровождавший их на одном из военных мотоциклов в общем кортеже. Тем более, что несколько телохранителей успели к этому времени слезть со своих железных скакунов и оцепить защитным периметром практически всё расстояние, ведущее от броневика к парадному входу башни.

   Если у Мии и возникали до этого хоть какие-то нелепые мысли с безумными идеями о возможном побеге, то при выходе из машины от них не осталось даже кучки тлеющего пепла.

   - С возвращением, мистер Хантер. Как ваша поездка к южным «вратам» Остиума? Удачная на этот раз?

   У самого входа в невероятно огромный вестибюль (больше схожий по своим размерам на космический ангар для межзвёздного шатла) их встретил пожилой швейцар в необычной тёмно-антрацитовой форме с золотыми нашивками и кантом. Немолодой и уже полностью седой мужчина с неподдельной искренностью улыбнулся, тут же приложив кончики пальцев правой руки в белоснежной лайковой перчатке к козырьку нестандартной фуражки.

   - Даже более чем, Арни. Сегодня я наконец-то устрою воистину королевскую вечеринку и отпраздную столь грандиозное событие, по всем канонам классики жанра.

   - О, это действительно превосходная новость! Поздравляю вас от всего сердца, мистер Хантер.

   - Спасибо, дружище! – Хантер с особым ударением в каждом слове приложил свою внушительную левую лапищу к костлявому плечу швейцара, дабы от души того отблагодарить за верную и не в меру преданную службу, как какого-нибудь старого пса. – Уверен, сегодня многим перепадёт с моего барского стола.

   Хоть Джокер и осклабился в ответ на собственную шутку, едва ли это была шутка. И что такое «устроить королевскую вечеринку», Мия пока мало себе это представляла. Тем более, ей вообще ничего не понравилось из подслушанного разговора. Ей вообще мало что здесь понравилось, даже несмотря на невообразимые и не имеющие в её мире аналогов вещи, которые её тут окружали со всех сторон.

   Наверное, виною этому была охрана Хантера, которая едва не буквально дышала девушке в затылок и не давала ни единого шанса с ничтожной надеждой на хоть какой-нибудь гипотетический побег. Ещё и в какой-то степени мешала ей полностью сосредоточиться на местных красотах. Хотя бы на том же вестибюле, сплошь украшенном чёрным мрамором с серебряными прожилками и хромированным металлом в декоративной облицовке. И это не говоря про всё те же гигантские статуи языческих богов (чаще всего зооморфных) всё из того же чёрного, подобно чуть полупрозрачному ониксу, мрамора, и подпирающих вместо колонн верхнее основание гигантской винтовой лестницы.

   К слову, данная лестница как раз и походила на идеальную спираль той самой Вавилонской башни из библейского мифа, но изнутри, и уходила далеко-далеко вверх головокружительной перспективой, без возможности рассмотреть её конечный уровень и сам «потолок». Тоннель в небо или вообще в никуда. Не удивительно, почему у Мии вновь перехватило дыхание, расширились до предела глаза и быстро пересохло горло. А ведь это была одна из нескольких подобных в башне лестниц.

   - Нам почти на самый верх, крошка. – Хантер впервые, после того, как они отошли от машины, вспомнил о предмете своей удачной поездки к южным «Вратам», бросив на девушку через плечо короткий взгляд и возобновив свой крестный ход в противоположный конец вестибюля (по которому, наверное, проще проехаться на каком-нибудь гольф-каре, чтобы достичь желаемого пункта назначения как можно быстрей).

   - Надеюсь, нам не придётся подниматься туда пешком по этой лестнице? – конечно, она не верила в столь нелепое предположение, невольно засеменив за вышагивающим перед ней фривольной походкой Джокером и продолжая вертеть головой по сторонам, подобно пятилетнему ребенку, впервые попавшему в торговый центр огромного мегаполиса. Разве что весьма мрачного и немного пугающего своим то ли футуристическим, то ли смешанным с готикой и киперпанком стилем в очень мрачных чёрных тонах.

   - И как ты себе это представляешь? Хотя, можешь не отвечать. Скорее всего, никак.

   Хантер вновь над ней подшучивал, оборачиваясь к ней в данном месте очень и очень редко. Так что Мия теперь могла лицезреть лишь его затылок, мощную спину, да и весь основной тыл через прозрачную плёнку жёлтого плаща почти во всей его совершенной и пугающей красе. И, судя по поведению мужчины, он вообще не парился о своей кричащей внешности среди местного контингента, составлявших основной костяк жильцов башни, профессиональной обслуги и бесчисленного количества вооружённой охраны.

   Не сказать, что вестибюль наводнила непроходимая толпа людей, но их и здесь хватало в приличном достатке. И все, кто попадался им на пути, похоже, все без исключения знали, кто перед ними находился, тут же поспешно отступая в сторону, вежливо улыбаясь и почтительно кивая. А иногда делая рукой в воздухе какой-то непонятный жест, отдалённо напоминающий особое приветствие древнеримских гладиаторов. Причём, не похоже, чтобы кто-нибудь из них был шокирован нелепым видом мистера Хантера. Либо же не мог позволить себе подобной роскоши – с осуждением или удивлением смотреть на этого паяца, как того и заслуживал его внешний образ.

   Пройдись, наверное, он по этому же вестибюлю (или где-нибудь ещё в самом городе) голышом, окружающая реакция встречных свидетелей была бы точно такой же. Вот это и был тот самый эффект «Голого короля», который одновременно и изумлял, и не находил ни одного здравого объяснения. На что хотелось только несдержанно воскликнуть «Да что тут у вас вообще происходит, мать вашу? И что это за место, в конце-то концов?»

   И, конечно, здесь были лифты, поскольку они не могли тут не быть. Просто Мия не сразу их заметила. Вернее, не сразу определила их местонахождение и не сразу поняла, что это именно кабинки лифтов, как пассажирских, так и грузовых. Чёрные зеркальные створки одного из таких подъёмников, как раз разъехались в стороны, когда от их процессии до открывшегося в стене проёма оставалось где-то метров двадцать пять.

   Из нутра очень даже вместительной кабины выехало громоздкое чёрное кресло невообразимо нелепой формы со множеством разнокалиберных колёс. По своему общему виду оно походило на инвалидное кресло и на палантин – два в одном. Причём верхняя часть данного сооружения не особо-то и скрывала сидевшего в нём «инвалида», действительно похожего на инвалида с очень бледной, почти сероватой кожей, и яйцеобразной бритой головой. Не в меру тучного, бесформенного и разодетого в блестящую от однотонного стекляруса и декоративной чешуи тёмно-бордовую, почти чёрную одежду. Судя по тем золотым украшениям и цепям, что свисали с его скрытой в жирных плечах шеи и оплетали обе его руки вместе с браслетами и кольцами в немереном количестве, это явно был какой-то местный представитель из власть имущей тусовки Остиума. Тем более, что его, как и мистера Хантера, сопровождало не менее шести человек из личной охраны, не считая парочки то ли слуг, то ли секретарей в тёмных и длинных туниках особого кроя.

   Белокожий толстяк, у которого оказались красные, как у альбиноса, глаза, довольно скоро поравнялся с процессией Джокера, изобразив на своём лице вполне себе искреннее подобие счастливой улыбки при виде старого доброго друга, совершенно не украсившей его заплывшее жиром лицо.

   Мие в который раз стало не по себе от столь странной, если не абстрактной картинки, в том числе и от скользившего по ней взгляда незнакомца, чьих ног она так и не сумела рассмотреть (почему-то вдруг решив, что его нижняя часть тела являлась нераздельной частью «инвалидного» кресла).

   - Мистер Хантер, какая приятная встреча. Хотя, где ещё вас можно встретить, как не в Уотер Тауэр? – толстяк заговорил довольно высоким голосочком с едва заметными хриплыми нотками, тут же приподняв одну из своих пухлых ручонок и весьма изящно раскрыв красивый тёмно-красный веер с необычным геометрическим рисунком из драгоценных (по большей части рубиновых и бирюзовых) камней.

   - Эмериц! – воскликнул Джокер, отвечая толстяку более широкой и скалящейся улыбкой, больше похожей на звериный оскал. – Решил в коем-то веке проветрить свою жемчужную лысину? Правда, насколько я тебя знаю, для того, чтобы тебе выбраться из своего идеальной раковины, нужны весьма веские причины, граничащие буквально на грани жизни и смерти.

   - Ты и сам прекрасно знаешь, какие это могут быть причины.

   - Ах, да. Как я мог забыть. Новая партия живого товара с Той Стороны. Спешишь на предстоящий Аукцион?

   - Ну-у… у меня же нет прямого доступа и возможностей, выбирать себе новых питомцев до начала Торгов, какими обладаешь ты, благодаря своему исключительному статусу, Хантер. Поэтому и приходится довольствоваться малым.

   - В любом случае, тебе будет полезно размять свои нежные пальчики и застоявшиеся от комнатной жизни извилины, Эван. Хорошая встряска никому лишней не бывает.

   Похоже, чем ближе Мия знакомилась с этим миром, тем меньше ей хотелось узнавать, что же он из себя представляет в действительности, что за люди его населяют и чем вообще тут живут. Недаром говорят, первые впечатления – самые верные.

   И этот Эмериц ей совершенно не понравился. Особенно в тот момент, когда толстяк на неё посмотрел своими сальными глазёнками с плохо скрытым интересом в далеко не добродушном взгляде. Разве что не облизывался и не втягивал носом (как это когда-то делал Хантер) исходящий от неё запах.

   Так что ей не просто полегчало, после того, как они с ним разминулись, и этот жутковатый лысый альбинос отправился со своей личной процессией в сторону выхода из вестибюля. Мия чуть было с шумом не выдохнула накопившийся в напряжённых лёгких горячий воздух. И, похоже, Хантер это как-то заметил, хотя и стоял всё это время к ней спиной.

   - Потерпи, солнышко. Скоро уже будем дома. Тут уже осталось почти что ничего. – правда, заговорил он с ней не сразу, а где-то уже после того, как они вошли в кабину просторного чёрного лифта с зеркальными стенками, и Мия не совсем уверено заняла место рядом со своим так называемым владельцем.

   Сам Джокер, к слову, встал почти по самому центру подъёмника, с необычно украшенными панелями и зеркальным сенсорным экраном, с помощью которого выбирался нужный этаж или определённое место в самой башне. Причём определить, имелись ли у неё, ко всему прочему, и подземные этажи было, просто невозможно. Тем более, если ты понятия не имел, как тут всё устроено, и что обозначали те странные символы или иероглифы на сенсорном мониторе, которые, скорей всего, реагировали именно на отпечатки пальцев мистера Хантера. Как бы там ни было, но привычных цифр или латинских букв Мия там не увидела.

   Ещё один «приятный» сюрприз! Впрочем, как и все предыдущие. Как и осознание того факта, что чем глубже она продвигалась к сердцу Остиума (а она почему-то решила, что это башня и есть сердце города), тем меньше у неё оставалось шансов вернуться назад. Будто они у неё и вправду когда-то имелись…

ГЛАВА 1.8

- Дом, милый дом? – Хантер вдруг взглянул на неё и заговорчески подмигнул, тем самым продемонстрировав девушке, что он не забывал о её существовании ни на секунду. А возможно и следил за ней с помощью «глаз на затылке» или каких-то известных только ему тайных способностей. Откуда Мие было известно, что умели делать здешние жители? Ведь тот «Безумный Макс» из Пустоши как-то «дозвонился» до сотового рыжего растамана после пережитой ими аварии. Они же до сих пор не знают, как он это сделал.

   - Там будет коврик с этой надписью? – она тоже попыталась пошутить в ответ, поскольку напряжение только нарастало и уже принималось ощутимо подтачивать натянутые до предела нервы. Будто здравый рассудок требовал незамедлительных объяснений происходящему, а, не получая их, начинал впадать в нарастающую панику. Ведь он до сих пор не находил для себя ничего привычного, правильного и отвечающего всем законам здравой логики.

   - Там будет даже больше и на-а-амного больше чего, крошка. Уверен, тебе понравится.

   Мия кое-как сдержалась, чтобы не хохотнуть в ответ.

   Понравится? Ей понравится? Например, как нравилось всё это время, начиная с момента пробуждения в болтающемся, как в Кроличье Норе, автобусе?

   И вдруг её сознание посетила настолько ошеломительная мысль, что девушка невольно оцепенела и даже мелко задрожала, судорожно хватаясь за эту до смешного банальную идею, как за спасительную соломинку в считанные мгновения сокрушительной катастрофы.

   Почему она не подумала об этом раньше и не спросила Хантера хотя бы в салоне авто, где их ещё не окружали ненужные уши из представителей его личной охраны?

   Правда, в этот момент двери лифта, издав мелодичный, но едва ли электронный перезвон, раскрылись. Сама кабинка, к слову настолько тихо поднималась вверх, что понять, с какой скоростью она двигалась и сколько могла за это время миновать этажей (или, скорее, десятки десятков метров), не представлялось никакой возможности. Да и двигалась ли она вообще хоть куда-нибудь (например, вниз)?

   Хотя Мии пришлось на какое-то время забыть и об этом, едва её шокированному взору предстал новый вестибюль. Разве что не такой огромный, как внизу башни, и вполне себе привычный для глаза человека из её мира.

   Во-первых, высота потолков здесь была вполне приемлемая, а во-вторых… С «во-вторых» было уже немножко посложнее. Поскольку холл действительно впечатлял своими размерами и той же планировкой, представляя из себя многоугольный «круг» с гигантской чёрно-белой (правда, белый по оттенку и переливам больше походил на цвет слоновой кости) Розой Ветров в центре паркетного пола. Исходящие от Розы лучи не заканчивались у границ отмеченного вокруг неё отнюдь не ровного кольца. Все они выходили за его пределы вместе с другими ассиметричными придатками-«щупальцами» (или протуберанцами), которые, в свою очередь, указывали на чёрные двери по всему периметру вестибюля или на основания трёх лестниц.

   Наличие сразу нескольких лестниц, изящно изгибающихся у края центрального круга своими начищенными до зеркального блеска мраморными чёрными ступенями, можно сказать, с ходу «говорили» о имеющихся здесь верхних уровнях. Но не более того. Сколько на самом деле в данные апартаменты входило этажей (один, два, а то и в разы больше?), пока ещё оставалось только догадываться. Впрочем, как и обо всём остальном.

   И то, Мия ненадолго отвлеклась от своего напряжённого предвкушения, потому что её внимание привлекла всё та же Роза Ветров на полу. Ведь когда они ступили на её крайние лучи, а потом прошлись по ним к её центральному «сердечнику», девушка кое-как сдержалась, чтобы не подпрыгнуть и не схватиться за ближайшего охранника трясущимися руками. Ведь рисунок под её ногами, как ей показалось в тот момент… «Задвигался»?

   Или ещё точнее, «двигались» только контуры рисунка, представляющие из себя тончайшие полоски голографической окантовки. Присмотревшись к ним повнимательней, Мия сумела разглядеть уже знакомые и будто живые символы-иероглифы, которые она недавно видела на сенсорном экране в кабине лифта.

   Да чтоб вас всех!.. Так же и заикой можно запросто заделаться.

   - Мария. Магда. Поднимитесь в приёмный зал. – а вот Хантер, похоже, вообще не обратил внимания на реакцию своей новой подопечной (или за кого он теперь её там принимал?), заговорив с помощью прикреплённого к его уху и щеке переговорного устройства с кем-то, кто явно в этот момент отсутствовал в пределах досягаемости их общего визуального обзора.

   Мужчина приблизился к чёрным створкам абсолютно одинаковых здесь дверей, буквально с ходу распахнув их толчком обоих ладоней. После чего шагнул в открывшийся проём невозмутимой походкой, чуть было не растворившись полностью в ярком пятне дневного света, которое заполнило собой образовавшее в том месте воздушное пространство (или же очередную Кроличью Нору). В вестибюле, к слову, из-за отсутствия тех же окон, освещение было приглушённым и… неизвестно откуда исходящим. Ну, не от пола же и потолка? Хотя…

   - Мия, не отставай!

   Конечно, он о ней и не забывал. Ни на секунду. Притом, что не оборачивался и не проверял визуально, где она там застряла и почему не следует за ним по пятам, подобно щенку за ногами своего официального хозяина.

   Девушке пришлось прибавить шаг, чтобы нагнать Хантера уже в новом помещении, куда, сопровождавшие их телохранители, за ними почему-то не вошли.

   - Я в душ. А тебе… тоже не помешает освежиться и переодеться.

   Он ненадолго приостановился, повернулся к ней боком и окинул её с головы до ног явно не высоко оценивающим взглядом.

   - Боюсь, гости не сумеют оценить по достоинству твой внешний вид, не соответствующий твоему истинному статусу.

   - С-статусу?..

   Она хотела спросить, какому ещё на хрен статусу, но Хантер её опередил.

   - Да! – произнёс он довольно громко, будто выстрелил в упор прямо в лицо утверждением, не терпящим никаких возражений с дополнительными вопросами. – Девочки, где вы там? Вы должны были нас ждать уже здесь, в холле!

   Он снова отвернулся, чуть приподняв голову и обращаясь пока ещё неизвестно к кому или вовсе в пустоту.

   Так это был холл? Или всё же гостиная?

   Мия не смогла удержаться, чтобы не начать оглядываться по сторонам, осматривая непривычно огромную комнату, в конце которой красовалось гигантское панорамное окно на весь противоположный пролёт внешней «стены». И это, скорее, был зал, а не холл. И, судя по имеющейся здесь мебели и огороженным «островкам», он больше походил на зал ожидания с отдельными лаундж-зонами, барными стойками и очень длинными рядами из мягких секционных диванов и уголков в каком-нибудь... дорогостоящем казино с входящим в него пятизвёздочным отелем. Вот только по внешнему дизайну и декорированию всего интерьера, угадать, что это за стиль (смешанный или какой-то эксклюзивно оригинальный), было просто невозможно.

   Да Мия не успела и даже не пыталась. Поскольку не прошло и четверти минуты, как в помещение из других дальних дверей вбежала парочка молодых девушек неопределённого возраста. Неопределённого, потому что… при их приближении Мии на какой-то момент показалось, будто у них вместо лиц были фарфоровые маски. На деле же, это оказался специальный грим. Как у гейш. Но не такой ярко-белый, хотя и пугающе неестественный, делающий их почти одинаковыми и неразличимыми. Если не считать «одежды». Странной. Непривычной. Скорее, похожей на кожаную сбрую, мало что собой прикрывающую. По большему счёту их «защищали» абстрактные татуировки или нательные цветные рисунки, включая налепленные на соски пошлые украшения. Трусиков, судя по всему, на них тоже не наблюдалось – все причинные места под животом и копчиком прикрывали не особо длинные полоски кожи или плетеные хвостики.

   Гости не сумеют по достоинству оценить её внешний вид?..

   Он ведь имел в виду не этот вид и не статус здешних служанок? А Мия почему-то подумала, что эти девушки значились здесь как минимум служанками. Иного для них звания в этом месте она определять пока ещё не решалась.

   Их волосы, к слову, ей тоже не понравились – заплетённые в дурацкие дреды (которые она до сих пор не могла спокойно терпеть) и украшенные всевозможными бусинками, кожаными ленточками и прочей хренью непонятного происхождения.

   Только не говорите, что они будут с ней что-то сейчас делать.

   - Вы знаете, что надо делать. – похоже, Хантер и вправду умел читать её мысли. – Покажите, вэйле Мие, её комнаты и займитесь тем… чем обычно в таких случаях занимаются.

   Вэйла? Что это ещё за вэйла такая?

   Либо он стебался, либо… издевался над Мией, которая не особо-то и рвалась в свои новые комнаты к своему новому здешнему статусу.

   - Я скоро подойду.

   Даже так? Причём настолько просто, непринуждённо и почти естественно.

   Вот только для Мии в происходящем не было ничего естественного. Она вообще отказывалась что-либо понимать, как и соглашаться на ближайшие с ней эксперименты.

   - Просим следовать за нами, мэм.

   Ну, нет. На это она точно не подписывалась! Хотя и не знала, что сказать по данному поводу, провожая ошалевшим взглядом единственного, кого относительно «хорошо» здесь знала, и кто ещё мог вселять в неё, пусть и ложное, спокойствие за её будущее. Так что, да, Хантер, как ни в чём не бывало, двигался своей расслабленной походочкой в левое крыло огромного зала, в то время, как служанки вежливым жестами своих красивых и на первый взгляд ухоженных рук показывали следовать за ними в правое крыло.

   А если она скажет нет и развернётся обратно туда, откуда сюда вошла?

   Мия действительно обернулась, но только на звук закрывшихся за её спиной входных дверей, которые, можно сказать, только что ей ответили своеобразным действом на её последний мысленный вопрос.

   - Не тяни время, Мия. Ты не в том положении, чтобы начинать демонстрировать свой бунтарский норов. Или ты хочешь, чтобы я вернулся и лично объяснил, что для тебя здесь будет лучшим и максимально приемлемым? Ты ведь уже знаешь, как я умею объяснять?..

   Хантер одновременно повысил голос и подключился к здешним динамикам через своё переговорное устройство и микрофон. Но не обернулся и не сбавил шага, пока преодолевал расстояние до других здешних дверей, а может и к одной из дальних лестниц.

   Мия порывисто выдохнула, так как до сих пор не знала, что ей делать. Как будто у неё и вправду имелся какой-то выбор. Если так подумать, его у неё не было с самого начала, с того самого мгновения, как она проснулась в автобусе. Причём, нынешняя ситуация походила на тот момент аварии, когда ты