Снежная невеста. Нинель Нуар

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Мне пришлось поселиться у пожилой тетушки. Ненадолго, всего до весны.

   Нужно успеть отвадить неугодного жениха, доказать родителям, что я вполне самостоятельна, и - желательно - не погибнуть от яда таинственного убийцы.

   А самое главное, чтобы престарелая дама не догадалась, что я вовсе не ее любимая племянница…

   В тексте будут

   #попаданка

   #стимпанк

   #мир без магии

   # расследование

   #много снега

   #любовь и ХЭ!

ГЛАВА 1

Элис

   Роковую новость матушка сообщила мне за завтраком.

   — Сын моей подруги, Лорис Дельхарт, вознамерился жениться, — выдала она ни с того ни с сего между чашечками кофия. — Мы с твоим отцом дали согласие.

   Я чуть булочкой не подавилась.

   Осторожно отложив недоеденный кусочек на тарелку — что-то у меня вдруг аппетит пропал — откашлялась и уточнила:

   — А женится он на ком? На вас или на мне? И Лорис — это имя подруги или её сына?

   — Веди себя прилично! — одёрнула меня матушка. — Понятно же, что это мужское имя!

   Папенька прочистил горло, прикрываясь утренней газетой. Ему, как и мне, это было совершенно непонятно.

   — Отличная карьера, ещё сорока нет, а уже председатель Верхней палаты. Бывший военный, отслужил с честью, куча медалей и орденов за отвагу и доблесть, — продолжала расхваливать свой залежалый товар матушка.

   — Значит, старик, да ещё и в шрамах, поди. Помилуйте, мне едва девятнадцать стукнуло! — возмутилась я. — Рано мне ещё взамуж!

   — Самое время! — поджала губы матушка. — Учитывая, какая ты у нас непутёвая, нужно соглашаться, пока предлагают. А то потом и желающих не найдётся!

   — Ну что за старомодность! — топнула я ногой под столом и поморщилась. Вроде стараюсь доказать всем, что взрослая, а веду себя как ребёнок. Самой совестно. Но как же не хочется замуж за престарелого вояку! — Браки по сговору уже лет сто не практикуются!

   — Ещё как практикуются, если у невесты нет мозгов! — рявкнул папенька, откладывая газету в сторону, и я моментально затихла. Ну всё. Раз уж у отца закончилось терпение, теперь только молчать и внимать. Довела. — Я тебе говорил — не поступишь, пойдёшь замуж?

   — Говорил, — пискнула я. — Но…

   — На что-то нормальное! — ещё повысил голос он, и я прикусила губу, чтобы позорно не разреветься.

   Ну да, актёрское мастерство — не самый престижный и денежный факультет. Зато в столичной академии! И по душе.

   Ну не хочу я идти на медицинский, по стопам папеньки! Не люблю копаться в телах. Видела его как-то пару раз за работой, бррр. Но и с цифрами возиться, как матушка, не желаю. Работа ассистента, пусть и врачебного, это сплошная отчётность и заполнение бумаг. Скукота же!

   Увы, родители считают творческие профессии пустой тратой времени. В театр ходят только потому, что в свете так принято, но тех, кто скачет по сцене, ни в грош не ставят.

   Как и меня, впрочем.

   А что деир Славский сам лично сказал, что у меня талант, так это им ...

   — Ничего, у нас есть годик-другой до той поры, когда она совсем выйдет из брачного возраста, — вмешалась матушка. — Может, её всё же примут по протекции? Скажем, на юридический. Там тоже хорошо играть нужно уметь и лицо держать. А?

   Она с надеждой уставилась на меня, мол, дочь, не подведи! Соглашайся! Но я уже слишком устала подчиняться их правилам. В конце концов, сейчас время прогресса! Женщины в Совете сидят и уж точно сами решают, за кого и когда им выходить замуж!

   Правда, сказать это в открытую при папеньке я так и не осмелилась. Вместо этого выбрала более извилистый и сложный путь противодействия.

   — Может, есть ещё варианты? — жалобно проблеяла я, комкая на коленях салфетку.

   Мои родители — ярые поборники традиций во всём. Начиная от причёсок — ни в коем случае ни одна прядка не должна выбиваться, и всё равно, что мода диктует распущенные волосы. Собрать и зализать! Заканчивая платьями, которых у приличной девицы должно быть не менее сотни. И никаких брюк! Так что на примерках у модисток я лишь вздыхала, тоскливо глядя на витрины, где выставлялись современнейшие модели штанов — широкие, удобные… наверное. Примерить я так ни одни и не осмелилась. Сразу представила, какой скандал устроит матушка, и не решилась.

   — Целых два! — обрадовал меня отец. — Либо ты выходишь замуж за деира Дельхарта к лету, либо поступаешь в следующем году на какой-нибудь приличный факультет. Тот же юридический, или вон учителя всегда в цене.

   — А на журналистику? — закинула я пробный шар.

   Профессия мне нравилась. Не актёрское мастерство, конечно, но фантазия и умение держать себя тоже необходимы. Однако судя по тому, как скривился папенька, в его представлении работники пера находились в рейтинге специалистов где-то под плинтусом, в районе грузчиков и строителей.

   Не путать с архитекторами. О, как бы он обрадовался, поступи я на инженерный, но, увы! Способностей к математике у меня был абсолютный ноль.

   Матушка перегнулась через стол и сочувствующе похлопала меня по руке.

   — Пойми, Элис, мы с папой в первую очередь заботимся о тебе. О твоём благополучии. Представь, нас с ним вдруг не станет — а ведь такое может случиться в любой момент!

   Ну, началось. Любимая тема «Представь, что мы умерли, ты же пропадёшь»

   — Кто о тебе позаботится? Допустим, у нас есть некоторые сбережения, но ведь их надолго не хватит!

   Перевожу про себя: «Ты их быстро растранжиришь».

   Монолог слышан мною не в первый и не в сто первый раз. Особенно драматические перлы я иногда передразниваю перед зеркалом — чтобы не терять квалификацию и отработать прочувствованность речи. Первое время я поддавалась воздействию, проникалась и клятвенно обещала думать исключительно о собственном светлом будущем (считай: получить приличную профессию). Но чем старше я становилась, тем яснее понимала, что в таком случае буду глубоко несчастна всю оставшуюся жизнь.

   Возможно, сыта. Но точно несчастна.

   — В общем, вопрос закрыт! — сурово заявил отец, хлопнув ладонью по столу так, что мы с матушкой обе подпрыгнули. Изящная посуда задребезжала, протестуя против подобного обращения. — Говори сейчас же. Замуж или учиться?

   — Не хочу замуж. Хочу стать актрисой! — надулась я. — Говорят, скоро пьесы в театре будут записывать на плёнку — как фотографии, только движущиеся. Я могу стать звездой!

   — А можешь и не стать. И, скорее всего, не станешь! — припечатал папенька.

   Я уже упоминала, какие редкостные поддержка и принятие исходят от моих родителей?

   — Таких как ты каждый год по сотне на пучок в базарный день! — переиначил отец поговорку.

   С фразеологизмами он тоже не дружил, но искренне считал, что обогащает тем самым свою речь. Некоторые изречения я втихаря записывала — вдруг пригодятся для какой комедии?

   — Так что забудь об этом. Последний раз спрашиваю: замуж или учёба?

   — Учёба, — всхлипнула я, стиснув пальцы так, что салфетка хрустнула. — В педагогическом.

   Решение далось мне нелегко, но что не сделаешь ради своего будущего! Замуж за старика-военного мне точно не хотелось. Лучше уж научусь скорописи, детской психологии и методикам преподавания. Возможно, когда-нибудь мне это и пригодится. А пока втихаря отхожу хотя бы первый курс на актёрское мастерство. Потом восстановиться будет проще, чем поступать заново. А может, и совместить удастся? Полдня там, полдня здесь…

   — Поедешь завтра к тётушке Винкс, — похоронил мои надежды папенька. — Нужно успеть, пока все дороги не замело. Посидишь до весны, а там как раз и вступительные экзамены. Библиотека у неё знатная, подготовиться можно по любым предметам. Зубри, пользуйся!

   — Конечно, папенька, — пролепетала я, опуская глаза под стол, туда, где расползалась на ниточки несчастная салфетка.

   — Ну, иди. Собирайся. Ничего не забудь важного, ведь всю зиму там проведёшь! — напутствовал меня родитель, вновь отгораживаясь газетой.

   «И не забудь прикопать с почестями свои мечты», — мрачно добавила я про себя. Стоило размечтаться, как я тайком буду посещать лекции — и вот тебе на. Запрут у тётки, которую я и видела-то последний раз лет десять назад, ребёнком, и прощай полгода.

   Пролетят незаметно.

   Придётся действительно готовиться к поступлению на педагогический. Единственный, который не вызывал сильного отторжения или омерзения из всех одобряемых моими родителями. Ничего, вот заведу своих детей когда-нибудь, он мне и пригодится…

   Самовнушение не помогло.

   Я добрела до своей спальни и упала поперёк кровати, лицом вниз. Хотелось плакать от несправедливости устройства мироздания, но это означало покрасневшие глаза и опухший нос, а для актрисы внешность прежде всего!

   Из моей груди вырвался долгий рваный вздох. Приподняв голову и опершись подбородком на сжатые кулаки, я оглядела уютную комнату, в которой спала всю свою жизнь. Со времён моего младенчества она мало изменилась, разве что кровать заменила люльку и ко мне теперь приходила помогать с одеждой матушкина горничная вместо уволенной три года назад няньки. Дай матушке волю, она бы и раньше уволила бедняжку Грету — вроде бы та вложила в детскую голову мысли о самостоятельности и необходимости следовать за мечтой, а не традициями.

   Честно сказать, нянька и впрямь тому немало поспособствовала, но основной вред моей психике нанесли сказки и предания, перечитанные мною в неимоверных количествах. Там принцессы всегда сидели и ждали, пока их спасут прекрасные принцы, чего я искренне не понимала и периодически у неё интересовалась: а почему эти дуры не пошевелили и пальцем, чтобы хоть попытаться спастись самостоятельно?

   — Она же прекрасная дева! — закатывая глаза, охала Грета. — Ей положено красиво выглядеть для того, чтобы принц тут же захотел на ней жениться. А если она будет потная и страшная, кому нужна такая принцесса?

   Собственно, отчасти поэтому я и решила пойти в актрисы. Во всех спектаклях, на которых мы побывали всей семьёй, главная героиня выглядела так, что принцы обязаны были выстраиваться в очередь и сражаться не с врагами, а между собой, дабы обратить на себя её внимание.

   Мне вот тоже захотелось…

   Только при этом ещё неплохо было бы самой чего-то добиться.

   Пожалуй, если я никогда не выйду на сцену, могу попробовать писать сценарии. Только вряд ли режиссёры возьмутся ставить пьесу, в которой принцесса размахивает мечом и побеждает дракона.

   Не поймут.

   Я вновь тяжело вздохнула. Сложные морозные узоры на окне становились всё крупнее и извилистее. Зима набирала обороты. Скоро заметёт, занесёт все дороги, и проехать между долинами будет практически невозможно. Подземная железная дорога, что должна будет соединить все регионы и функционировать в любую погоду, пока ещё строится, и до завершения, увы, не меньше двух лет. Папенька частенько зачитывал вслух статьи об изобретениях четы Вихарт, на что я могла лишь завистливо морщиться. В технике я понимаю немногим больше, чем в математике. То есть пользоваться могу, а вот объяснить, как что устроено — уже нет.

   Сложно быть дурочкой. Все считают, что кроме как замуж, ты и не годишься ни на что.

   — Почему они меня не понимают? — перевернувшись на спину и уставившись в светлый матовый потолок, поинтересовалась я. — Неужели так сложно — разрешить мне заниматься тем, чем хочу? А потом выйти замуж за того, кто по душе? Я многого прошу?

   Прикрыв глаза, я изо всех сил, всем сердцем пожелала… не славы, не признания или денег, а своего места в мире, где я люблю, любима, и родители меня поддерживают, а не норовят переделать под собственный идеал.

   Внезапно комната вокруг меня закружилась, резко потемнело, подул ледяной ветер. Издалека, словно из-под слоя ваты, донёсся звук разбитого стекла — кажется, окно не выдержало мороза.

   Меня завертело, замело, закололо мелкими острыми иголочками. Я чувствовала, что куда-то падаю. Проваливаюсь, будто под лёд, и промерзаю до самых костей…

ГЛАВА 2

Алиса

   Вечер не задался.

   От подруг я отбилась в первом же баре. Их там всё устраивало — и громкая музыка, и перекачанные танцовщики с накладными бородами, напоминавшие подпитых дальнобойщиков. Впрочем, я не исключала, что ребята таким образом зарабатывали, чтобы заодно размяться после долгого сидения за рулём. Мне же хотелось тихо посидеть где-нибудь с коктейлем, чтобы никто не скакал над головой и не ронял искусственные волосы в бокал. Так что выждав из вежливости полчаса, я выскочила в заснеженную ночь и побрела по оживлённой, несмотря на поздний час, улице. Должно же найтись заведение, соответствующее моим критериям? Тут район такой, что бар на баре и баром погоняет.

   Как ни странно, мне не пришлось далеко идти.

   Уютное заведение «На Перекрёстке» притулилось в проулке, и я бы наверняка пропустила вывеску, если б шла чуть быстрее. Логики в названии не было никакой — до перекрёстка ещё шагать и шагать. «Ну, зато музыки громкой не слышно», — успокоила я себя, спускаясь по скрипучим ступеням в полуподвальчик.

   Атмосфера внутри царила праздничная. С потолка свисали шарики всех оттенков красного, еловые ветви украшали притолоки, распространяя упоительный аромат, перебивавший даже перегар немногочисленных посетителей. Все почему-то уставились на меня, словно я забредшая в притон монашка.

   Я немного нервно поправила шубку и огляделась.

   Справа наверх уходила лестница с резными перилами, и меня отчего-то со страшной силой потянуло именно туда.

   — Проходите, не стесняйтесь, — передо мной возникла девушка с ярким макияжем и в откровенном костюмчике развратной крольчихи: юбочка по самое некуда, чулки, сапожки и кокетливо загнутые ушки. — Если желаете, наверху есть кабинеты.

   — Желаю! — поспешно заявила я, спеша убраться подальше от пристального внимания посетителей.

   Вид официантки намекал, что заведение всё же злачное, и моё предположение о притоне недалеко от истины.

   Не страшно, в случае чего отмахаюсь. У меня в сумочке и пистолет газовый есть для такого дела.

   Девушка хмыкнула, кивнула каким-то своим мыслям и проводила меня на второй этаж. Тут я немного расслабилась — выглядело всё солидно и чисто, еду и напитки мне принесли быстро, на всякий случай я набрала и отправила сама себе на почту сообщение с адресом заведения и принялась за ужин. Если вдруг подмешали что-то и меня увезут в бессознательном состоянии, папа хоть будет знать, откуда начинать поиски.

   Мне удалось спокойно перекусить и отпить божественного глинтвейна — вина там, кажется, вовсе не было, зато корицы и гвоздики жахнули от души — после чего всё и произошло.

   На диванчик напротив меня рухнула лицом вниз какая-то девица в старомодном платье.

   Прямо из воздуха рухнула.

   Из ниоткуда.

   Я покосилась на глинтвейн с подозрением и отставила бокал подальше.

   — Эй, вы в порядке? — окликнула её, не до конца уверенная, что там реально человек, а не забористая галлюцинация.

   В воздухе сверкали и кружились снежинки, намекая, что пора бы мне делать ноги из этого подозрительного бара.

   Но вопреки логике и здравому смыслу я обошла стол и похлопала обморочную по тому месту, до которого дотянулась.

   — Ай! — взвизгнула она и неожиданно подскочила, чуть не ударив меня головой в лицо.

   Ноги меня не удержали, и я с размаху приземлилась на пол от изумления.

   Передо мной сидела, пошатываясь, моя точная копия. Чуть моложе, с наивным детским взглядом и растрёпанными волосами натурального оттенка тёмного каштана, которого я уже лет пять на себе не видела, предпочитая баклажан и фуксию. На прошлой неделе только была у мастера и подправила тон в более праздничный бордовый.

   Плод моего воображения потёр лицо, похлопал себя по розовым щёчкам и настороженно огляделся. Затравленный взгляд девицы остановился на мне, ротик приоткрылся, и из него вырвалось сдавленное мычание.

   Не слишком аристократично.

   — Ты кто? — спросили мы хором.

   «И голос похож», — отметила я про себя, присматриваясь к глюку. Убедительные нынче подмешивают средства. Видения почти как настоящие.

   Не удержавшись, я потянулась и ущипнула свою юную копию в районе запястья. Она ойкнула и тотчас ответила тем же. Настала моя очередь недовольно поморщиться.

   Нет. Это не галлюцинация. Слишком уж реальна боль.

   Тогда как это возможно? Умелый макияж? Розыгрыш? Никто не знал, что я пойду в этот бар, чтобы так вот старательно подготовиться.

   — Где я? — поинтересовалась тем временем девица, с любопытством оглядывая меня с ног до головы. Особенно она задержалась в районе обтягивающих кожаных штанов и, кажется, слегка покраснела. — Ты кто? И почему мы так похожи?

   — Может, и год подсказать? — фыркнула я, усаживаясь обратно на диванчик и наливая глинтвейн из кувшина во второй бокал.

   Лишь сейчас мне пришло в голову задуматься: а зачем мне вообще принесли два бокала? Не предвидели ли официантки подобного поворота?

   Неужели всё-таки розыгрыш?

   — Ты в баре «На Перекрёстке», как и я. Меня зовут Алиса Титова, и я понятия не имею, с чего сюда занесло моего двойника, — педантично ответила я на поставленные вопросы и придвинула угощение поближе к потенциальной разводчице. Заодно проверю, если будет пить и есть — ничего не намешали.

   Вопрос тогда: как объяснить происходящее?

   — Это ты мой двойник! — гордо вздёрнула подбородок старомодная гостья и осторожно понюхала стакан. — Я Элис Тиннер. Загадала желание у себя в спальне и вдруг оказалась здесь. Ты его исполнишь?

   Я хмыкнула про себя от наивности некоторых. Я ей что, Снегурочка? Или рыбка золотая? Но у бедняжки явно имелись какие-то серьёзные проблемы, а торопиться мне было некуда, так что я приглашающе махнула рукой:

   — Рассказывай, что там у тебя.

   Непривычную, видимо, к вниманию и сочувствию девицу развезло моментально. Всхлипывая и деликатно утирая глаза невесть откуда взявшимся платочком, она принялась излагать мне немудрёную историю своей жизни. Сводилось всё к классическому «не хочу учиться, и жениться тоже не хочу». То есть замуж, естественно.

   Вот спрашивается: кто ей мешал съехать, пожить отдельно и доказать родителям, что она вполне способна пробиться самостоятельно? Если, разумеется, у неё действительно талант и всё такое.

   Что я ей, собственно, и сказала.

   Элис вытаращилась так, словно я предложила ей поторговать собой.

   — Да ты что! Приличной девушке нельзя жить одной. Это непристойно! Мало ли чем она там занимается. А подруг я так и не завела. Всю жизнь — горничные, нянька, домашнее обучение…

   Мда, так любой взвоет. Неудивительно, что у неё начался запоздалый подростковый бунт. Только я здесь каким боком?

   — И чего же ты хочешь? — поинтересовалась я, с трудом переваривая затейливые моральные установки некоторых ретроградов.

   — Убеди родителей позволить мне учиться на актрису! — молитвенно сложив руки, попросила она. — И от жениха было бы неплохо избавиться.

   — Я не убийца! — открестилась я сразу.

   Меня что, пытаются на преступление подбить? Если такое в сеть выложат, всей моей карьере конец!

   — Ты что это подумала? — затравленно вытаращилась девица. — Просто сделай так, чтобы он перехотел на мне жениться. Или родители ему отказали. Ну как-нибудь так.

   — Как-нибудь так, — голосом персонажа из мультфильма моего детства* передразнила её я. — А сама никак?

   — Я боюсь, — тихо призналась Элис, уставившись куда-то себе под ноги. — Мне страшно, что они правы и я действительно ни на что не гожусь. А если ты их убедишь позволить мне попробовать, мне будет не так страшно.

   Согласна, нырять в одиночестве во взрослую жизнь бывает страшновато. Куда веселее с поддержкой родных и близких. Я пожевала нижнюю губу в раздумьях. Похожи мы, конечно, до жути, подменить девицу внешне могу запросто. С другой стороны, этично ли обманывать её родителей и того самого пресловутого жениха? С третьей, я же не для личной выгоды, а по просьбе заинтересованной стороны. Не то чтобы я деньги пыталась у них вымогать или ещё что.

   К тому же вопрос с розыгрышем по-прежнему стоял открытым. Мало ли, всё это одна большая подстава, чтобы испортить мне и моему каналу репутацию? Не думаю, что мои подписчики одобрят такую авантюру. Хотя, кто знает…

   По комнате потянуло морозом, и на пол с грохотом упал ещё один посетитель.

   Да что они, не могут нормально через дверь зайти?

   *Масяня — кладезь афоризмов и житейской мудрости. Настоятельно рекомендую к просмотру.

   Мужчина сел, недовольно кряхтя и потирая копчик, и я проглотила остаток напитка залпом, чтобы либо прийти в себя, либо уже отключиться от передозировки неведомого наркотика. Потому что выглядел он точь-в-точь как дед Мороз с лубочных картинок, только намного моложе. Борода вроде бы своя, просто блондинистая до белизны и ухоженная как у парней из журналов о барберах. Под разъехавшейся в стороны шубой обнаружилась тонкая трикотажная майка.

   Нетрадиционный дед смахнул пот со лба, так что причёска его разлохматилась окончательно, и подсел ко мне под бок, не спрашивая разрешения. Долил нам с Элис оба бокала до краёв и махнул остатки глинтвейна прямо из горлышка.

   Скривился.

   — Безалкогольный! — с отвращением выдал он, ставя опороченный кувшин на место.

   — У меня завтра съёмка, — машинально оправдалась я и наконец задала рвавшийся из меня последние минуты вопрос: — Что вообще происходит-то? Розыгрыш? Где камеры?

   — Ох, какие вы местные бабы подозрительные, — пробурчал молодой мужчина, бесцеремонно вытаскивая мясную нарезку с общего блюда чуть ли не горстями и отправляя в рот.

   — Кто? — насторожилась я.

   В сугроб подобным образом мне категорически не хотелось! Однако дед-не-дед не стал развивать мысль, вместо этого повернулся к скромной барышне напротив.

   — Ты желание загадывала? — прокурорским тоном вопросил он. Та нервно кивнула. — Ну вот, я тут чтобы его сбыть. Ну, исполнить. Договорились уже обо всём?

   — Да… наверное, — проблеяла девица.

   — Смотря о чём вы, — увернулась от прямого ответа я.

   Мужчина закатил глаза и заел стресс очередной пригоршней острых колбасок.

   — Обмен. Ты туда, она сюда, — не слишком понятно растолковал он.

   На всякий случай я кивнула, потому что по основным пунктам всё совпадало.

   Только откуда он узнал? Подслушивал?

   — Ты это… веди себя прилично, — напутствовала меня Элис.

   Вконец обнаглела! Что думает, я по мужикам сразу побегу? Хотя это был бы самый лёгкий способ спровадить жениха. Жаль, придётся придумывать другой.

   — А ты присмотри за моей мамой! — строго приказала я. Раз уж ввязываюсь в эту сумасшедшую авантюру, нужно позаботиться чтобы близкие не пострадали. Представляю, какие ужасы навоображает моя мать, стоит мне не позвонить ей неделю, а то и две! Что-то мне подсказывало, что избавление двойника от давления и опеки родных — дело не на один день. — И вообще за родителями. Звони им через день как минимум!

   — Я не умею… — пролепетало неземное создание.

   Мы с Морозом переглянулись и уже синхронно закатили глаза.

   — Вот, — я выложила из сумочки телефон с лёгким сердцем. Это рабочий, ничего личного там нет, только номера родных. Как раз то что нужно. — Скажешь: «Привет, Алиса», и спрашивай что непонятно, она тебе всё объяснит.

   — Ты же вместо меня будешь! — посмотрела на меня Элис, как на сумасшедшую. — Как ты мне будешь что-то объяснять? И что это за пластина?

   Девушка потыкала пальцем в экран и поспешно отдёрнула руку, когда тот засветился. Как я и думала, система распознавания лиц приняла её за меня и всё послушно разблокировала.

   — Разберётся она! — нетерпеливо махнул рукой мужчина в шубе. — А тебе пора в другой мир.

   Меня закружило, завертело, опалило морозом. В воздухе вновь запорхали снежинки.

   — Погодите, какой ещё другой мир? Мы так не догова-а-а-а… — только и успела выкрикнуть я, прежде чем мой рот залепило окончательно и я провалилась куда-то.

   По ощущениям, таки в сугроб.

ГЛАВА 3

Алиса

   Отплевавшись и приподнявшись на руках, я поняла сразу три вещи. Во-первых, я всё же в комнате. Похоже, разбилось окно, и метель радостно завывала, нагоняя всё новые потоки снега. Я моментально промерзла до костей и поспешно сползла с заметенной постели, на которую упала после перемещения.

   Другой мир! Подумать только!

   Во-вторых, чёртов Мороз лишил меня маникюра. Вместо родных гелевых ноготочков у меня на руках красовались мои натуральные, подпиленные чуть ли не под ноль. Подушечки пальцев заныли заранее. Терпеть не могу слишком короткие ногти — ни почесаться, ни подцепить что.

   А в-третьих, роскошный бордовый цвет волос сменился на скучный тёмно-каштановый!

   Не сдержавшись, я топнула ногой, почти как Элис. Вживаюсь в роль изо всех сил!

   Пожалуй, только сейчас я поверила, что всё происходит на самом деле, и это не розыгрыш и не плод моего накачанного чем-то воображения.

   — Зараза, волосы-то за что! — возопила я куда-то в потолок, в глубине души понимая — строгие родители тут же заподозрили бы что-то неладное, покрасься вдруг их деточка столь радикально, причём за считанные минуты и без краски.

   А до гелевых ногтей, судя по платьишку Элис и окружающему меня интерьеру, прогресс в этом мире пока и вовсе не дошёл.

   По моему платьишку. Шалун-Мороз меня и переодеть каким-то неведомым образом успел! И теперь на мне красовался тот самый балахон по колено, в котором только что щеголял мой двойник.

   Надеюсь, на улицу мне в нём ходить не придётся и это всё же ночная рубашка.

   Мечты, мечты.

   — Что здесь происходит? — в комнату ворвался мужчина средних лет, в туго застёгнутом на все пуговицы костюме-тройке. Ухватив за руку, он оттащил меня подальше от окна, раздражённо приговаривая: — Вот так всегда, ни на минуту тебя оставить нельзя. Обязательно во что-то влипнешь! Какая ещё учёба тебе… Дома сиди, детей рожай. И нянек побольше найми! Сама ведь не справишься.

   Выдав этот ценный совет, папенька Элис — и впрямь напоминавший внешне моего, так что проблем с идентификацией не возникло — выволок меня в коридор и зычно потребовал прислать мастера-стекольщика. Как я поняла, заняться этим должны были слуги.

   Ну что ж. Девочка из обеспеченной семьи, уже хорошо. Не придётся привыкать экономить. А то услышав про жениха, я всякое начала думать — вроде брака за долги или проданной за хороший выкуп невесты. Нет, похоже, дела у четы Тиннер и без того неплохо идут.

   Вокруг немедленно поднялась суета. Откуда-то приволокли короткие доски, гвозди и молотки — временная замена стеклу, чтобы комнату совсем уж не занесло.

   Пока два дюжих лакея забивали окно, а три горничных, мешая друг другу, счищали снег с постели и выжимали мою одежду — снегу налетело порядком, промокло совершенно всё — я успела оглядеться в коридоре. Признаков скорого разорения вроде бы не заметно. Картины на стенах, вазы с сухими цветами, настольные и напольные, с виду дорогие.

   — Мне пора на работу, — сухо сообщил папенька подошедшей супруге. — Проследи, чтобы всё просушили. До отъезда Элис может поспать и в гостевой.

   — Ах! — дама заглянула в пострадавшую комнату, приложила руки к щекам и знакомо округлила рот в ужасе.

   От сходства с моими собственными родителями — и в то же время понимания, что это вовсе не они, а их двойники из параллельной реальности — меня пробрала дрожь. Особенно похож был местный отец. Если моего побрить, оставив шикарные усищи, и заставить отрастить шевелюру до плеч, а после туго зализать её в хвост — ну, и лет десять ещё сбавить — вылитый мой папаша. Только вот рук таких ухоженных у него никогда не было, всё дезинфекция выжигает. Он борется с сухостью как может, но не спасает ни один крем. Только отпуск, которого у детского нейрохирурга по определению почти не бывает.

   Его жена имела куда меньше сходства с моей родительницей. Отчасти из-за инъекций, которыми мама увлеклась на склоне лет и которых здесь тоже ещё не изобрели, отчасти из-за цвета волос — опять же, природного шатенистого. Я-то уже и забыть успела, от кого из родителей унаследовала свою тёмную гриву.

   Помимо воли я заулыбалась.

   Даже интересно будет пообщаться с копиями моих предков, помоложе оригиналов. Или же Элис была права, и это мы — копии? Ох, лучше о таком вовсе не задумываться.

   Тем временем маменька закончила бессвязно причитать и воскликнула с ужасом:

   — Элис, твои наряды! Они безвозвратно испорчены!

   — О, какой ужас! — отозвалась я эхом, с трудом скрывая злорадство. Если там все такие, как этот балахон, то туда им и дорога.

   Отец покосился на меня с подозрением, но в женские дела лезть не стал, а, как и обещал, развернулся и ушёл.

   — Тебе срочно нужно к модистке! У тебя ничего нет в дорогу, даже белья! Это просто кошмар. Всё мокрое, просохнуть до завтра точно не успеет, а у тебя с утра дирижабль, — по-деловому сообщила дама, резко успокаиваясь.

   Ну, как я и думала. В отсутствие мужа играть безмозглую истеричку смысла нет. На поверхность тут же вылезла мать семейства и рачительная хозяйка.

   — Либби, остаешься за главную!

   — Да, мефру! — пискнула одна из горничных, возгордившись от оказанного доверия, и тут же принялась командовать товарками.

   Интересно, «мефру» — это имя или формальное обращение?

   — Пойдём же, Элис! Не будем терять времени! — недолго думая поторопила меня матушка серией тычков пониже спины. — Шубка твоя внизу, поедешь в домашнем платье, ничего с тобой не случится.

   — Ага. Значит, это не ночнушка, — приняла я к сведению. Женщина на меня странно покосилась, но переспрашивать не стала. — Только я вся мокрая! Я же простужусь!

   Матушка отступила подальше и только тогда разглядела расползающиеся по моей груди и животу пятна от снега. Падение в сугроб даром не прошло. Дама вновь всплеснула руками:

   — Какая же ты неловкая, Элис! А ещё утверждаешь, что можешь сама о себе позаботиться. Пойдём, переоденем тебя.

   — Вот как раз переодеться сама я вполне в состоянии, — огрызнулась я.

   Стресс, притуплённый было стремительно развивающимися событиями, наконец-то меня догнал, и в теле поселилась мелкая противная дрожь. Холод этому способствовал. Тряпка на мне пропиталась ледяной водой и неприятно липла к коже.

   — Найти бы только во что.

   — Думаю, мои вещи тебе подойдут, — она ухватила меня за руку и потащила по коридору.

   Я послушно позволила себя проводить — ведь Элис рассказала мне лишь об основных событиях своей жизни и проблемах, и совершенно точно не рисовала план родного дома. Придётся запоминать на ходу.

   Комнаты родителей Элис были попросторнее и состояли из пяти частей. Небольшого помещения с диванчиками и столиком для чаепитий, общей гардеробной и двух спален, соединённых ею. Ванная тоже была общей, с двумя дверями на противоположных сторонах.

   Мужские вещи скромно заняли одну секцию и висели там свободно, не стесняя соседей. Я насчитала костюмов десять от силы. Зато женские шмотки буквально вываливались изо всех щелей, причём выглядели они далеко не так простенько и мешкообразно, как то, что на мне. Кажется, мать семейства излишне сильно печётся о благообразности дочери, а о себе совершенно не думает. Непорядок.

   Ожидая пока мне найдут что-нибудь подходящее, я стянула мокрую тряпку и проверила нижнее бельё. Оно вроде бы не пострадало, но выглядело, конечно… пожалуй, моя прабабушка, будь она жива, надела бы такое с радостью. В старости. Удобное, практичное, невнятного сероватого цвета безо всяких излишеств. Мда.

   — Вот. Это тебе подойдёт. Надеюсь, — не слишком уверенно сказала маменька, прикладывая ко мне одно из самых свободных платьев и неодобрительно поглядывая на мою грудь. — Располнела ты что-то, Элис. Нужно тебе следить за питанием.

   Учитывая, что в спортзале я бывала трижды в неделю минимум, и постоянно работала на камеру — а она внешне прибавляет килограмм пять-шесть — при этом очень даже на записях себе нравилась, инсинуация показалась мне излишней. Оригинал так и вовсе производил впечатление тощенькой при знакомстве. Похоже, заботливую матушку смущает наличие у дочери содержимого декольте.

   — Разумеется, — процедила я, не собираясь в своём питании менять ровным счётом ничего. — Благодарю за совет.

   Отобрав платье, я вытолкала родительницу из ванной и вцепилась в край раковины, чтобы удержаться на ногах. Осознание, что всё это на самом деле, накатило оглушающей волной.

   Я в другом мире. С чужими людьми, отдалённо напоминающими моих родителей, перед которыми придётся притворяться, что я их дочь. Со странным заданием выполнить пожелание своего двойника. Какое мне вообще дело до её желаний? Почему я? За что?!

   Резко втянув воздух носом, я плавно выпустила его через рот, с присвистом. Вот только истерики мне не хватало.

   Ну, чудо. Ну, настоящий дед Мороз. Не дед. Пофиг.

   Прорвемся.

   Жениха сплавим подальше, маменьку с папенькой впечатлим самостоятельностью и приспособляемостью. Чем раньше тем лучше, и обратно в свой уютный привычный мирок, где уже всем всё доказано, изобретена краска для волос и самолёты вместо дирижаблей.

   Ой, мамочки, дирижабль!

   «Есть своя прелесть в том, что тебя считают в семье дурочкой», — решила я, закутываясь в меха по самые уши и садясь вслед за матушкой в ретро-авто. Ну, для меня ретро, естественно, а здесь — пик высоких технологий.

   Никому не приходит в голову, что эта самая дурочка может задумать нечто хитроумное.

   Город меня, признаться, впечатлил. Он не изобиловал высотками — максимум пять-шесть этажей в спальных районах, а в основном небольшие домики на одну семью, зато со своим уютным палисадничком и зачастую лавочкой под окном, занесённой плотными сугробами. Там где жили дети, вместо ровного хрусткого покрова красовались кривые снеговики. Чисто, снег под ногами почти белый, никакой привычной жидковатой слякоти. И некая солидность, достоинство и надёжность чувствовались в каждом камне улиц.

   Снежный потоп в спальне случился как нельзя кстати. Я поняла этот непреложный факт, критически оглядывая салон, в который меня притащила мефру Тиннер. (Как выяснилось, таки это обращение. Всем дамам здесь говорили это странное слово, а мужчин называли «деир».) На манекенах в общем зале было выставлено множество интереснейших моделей платьев — открытых, приталенных, расшитых пайетками и стразами для вечера, с завлекательным вырезом и кружевом для дня. Матушка же, едва переступив порог, принялась отбирать для меня нечто мешкообразное. Снова.

   И что же, позволить ей вновь забить мой гардероб не пойми чем? Ну уж нет!

   На моё счастье, Мороз хоть меня и переодел, а украшения трогать не стал. Провернуть задуманный фокус с чужими вещами я бы не решилась, а со своими — пожалуйста! Потом стрясу с Элис полную стоимость, разумеется.

   Я стянула одно из колец и тайком сунула суетившейся рядом модистке. Она округлила глаза, непонимающе уставившись на меня. Я изобразила пантомиму, указывая то на мефру Тиннер, то на дверь, перемежая это подметающими движениями ладонями. Наконец до швеи дошло.

   — Мефру Тиннер, а вы уже ознакомились с нашей новой коллекцией? — пропела она будто бы невзначай. — Там потрясающие модели как раз для дамы со стройной фигурой.

   Матушка зарделась, ведясь на лесть, и последовала за помощницей модистки почти безропотно. Только на пороге обернулась и сделала страшные глаза. Очевидно, это должно было означать «Ни в коем случае ничего недостойного и непристойного!»

   Ага, конечно.

   — Значит так. Мне вон те брючки. Три пары разных цветов, — начала я с места в карьер, понимая, что выторговала себе минуты две-три от силы. — Два платья на выход, что-нибудь тёплое на ваш вкус — не матушкин, ради всего сущего. Свитера — я у вас там видела на полках пушистенькие, в полосочку.

   — Да, последний писк моды, — поддакнула слегка ошарашенная моим напором модистка.

   Если мы здесь завсегдатаи, то я сейчас радикально выбиваюсь из образа, но ехать к тётке в глушь в балахонах я не собираюсь. Возможно, чтобы отпугнуть жениха, пара-тройка бы и пригодилась…

   — И парочку этих вот мешков сверху добавьте, чтобы матушка сразу не распознала подмены, — заговорщическим шепотом добавила я, слыша приближающийся голос мефру Тиннер.

   Модистка понятливо кивнула и приняла самый скучающий вид из всех возможных.

   Матушка вернулась в зал, с подозрением оглядела нас и принялась оформлять заказ.

   Надеюсь, они сообразят не упаковывать двойной объём одежды? Получится довольно-таки разорительно. Впрочем, если судить по количеству пакетов, модистка всё поняла правильно и насчитывать лишнего постоянным клиентам не стала. А что покупки разнятся с заказом — так если что она не виновата, всё бунтующая дочка.

   Наши приобретения пообещали прислать позже — некоторым вещам требовалась подгонка под мои габариты. Мы отправились дальше. Долго гулять мне не позволяла тонкая одежда — полупрозрачные чулки совершенно не защищали ноги, не говоря уже о тонюсеньком платье. Интересно, как я должна буду, по их мнению, жить у тёти? Засесть в доме и не выходить до весны? Что-то подсказывает, что именно так.

   Мода в этом мире мне не слишком понравилась. Кроме шубок — те были высший класс. Всё остальное же было рассчитано на плоских дев без определённых изгибов. Вот миссис — как её, мефру — Тиннер этим стандартам вполне соответствовала. А у меня, а, следовательно, и у Элис имелись и изгибы, и округлости, причём в некоторых местах весьма выдающиеся. Так что в бельевой я заходила со смесью ужаса и предвкушения. Ужаса потому, что представляла что на меня захотят напялить, а предвкушение… ну какая женщина не любит копаться в кружевах?

   Тут уж я матушку не разочаровала. Бросилась сходу к самым толстым вязаным подштанникам, требовательно выставив палец:

   — Берём! Там же холодно, правда, матушка?

   Мефру Тиннер чуть не прослезилась от ответственности кровиночки. Я добила её метким выбором не менее тёплых носков и вязаного белья, которое предполагалось носить поверх обычного, и пока она отвлеклась, быстро добросила в общую кучу дюжину фривольных комплектов.

   Что там за жених я не знаю, но исходя из моего опыта, на невинную нетронутую деву мужики обычно клюют, а от прожжённых хищниц млеют, но не женятся. Так что если убедительно сыграть развратницу… пожалуй, и других претендентов для наглядности искать не придётся. Сам сбежит. Так что я запаслась на всякий случай сразу, пока есть возможность. Весна — она быстро наступит, жених может нагрянуть в любой момент, нужно быть готовой к обороне.

ГЛАВА 4

Алиса

   Прогулка в центре затянулась. Мы прервались только на лёгкий перекус в кафе. Ходить по ресторанам, как выяснилось, без мужчины неприлично — хотя сквозь стекло я видела дам, мило общавшихся с подругами или вовсе в одиночестве поглощавших супы с закусками. А мне пришлось сидеть и давиться листовым салатом. Больше ничего нормального в заведении не подавали, одни пирожные. Матушка всё равно посматривала на меня неодобрительно, однако молча ковыряла свою корзиночку с фруктами и старательно делала вид, что питается воздухом. Хотя выпечку взять она мне сама не разрешила, с порога, я и заикнуться не успела.

   — Тебе нужно следить за фигурой, Элис! — заявила она и заказала мне тот самый салат.

   Кроме травы там нашлись ещё орешки и кусочки чего-то, напоминавшего куриную грудку, так что червячка заморить удалось. Но бедняжке двойнику я начинала сочувствовать всё сильнее.

   Запас туфелек и уличной обуви постигла та же печальная участь, что и всю остальную одежду Элис. Пришлось завернуть ещё и к сапожнику.

   Там мы задержались чуть дольше.

   Битва развернулась не на шутку, и как ни странно, мне пришлось отстаивать право носить что-то удобное. Мефру Тиннер отчего-то решила, что скакать по сугробам сподручнее на каблуках и с открытыми пальчиками. Я же вцепилась в грубые сапоги, нарочито небрежно сшитые из кусков овчины мехом внутрь, так что полосочки торчащих шерстинок образовывали неровную клетку. Почти угги, прелесть прелестная! У меня в родном мире похожие лежат. Вот Элис обрадуется!

   В них и тепло, и удобно, и ножка меньше кажется.

   Когда разуваешься.

   Разумеется, я победила. Пришлось пойти на уступки — взять то открытое нечто в довесок. Ничего. Может, у тетушки приём какой организуют или что там ещё в эти времена устраивали. Чай? Фуршет? В общем, найду где блеснуть. А кроме тёплых сапог я обзавелась чудными меховыми тапочками с кроличьими ушками. Напоминание о том баре, в котором я подписалась на невероятную авантюру. Пусть Элис сувенир останется. Ну и практичную пару полусапожек на случай, если потеплеет и дороги развезет. Да и сейчас в дирижабль нужно что-нибудь приличное. В данный момент я щеголяла в одолженных мне туфельках мефру Тиннер, благо у нас с ней оказался один размер.

   Домой мы возвращались относительно довольные покупками и друг другом. Особенно была довольна я, потому что свёртки слуги отнесли в гостевую комнату, не разворачивая, и сложили рядом с заготовленным в дорогу матерчатым чемоданом. Наверное, ими должна была заняться одна из горничных, но я не стала её дожидаться и быстро утрамбовала всё сама, засунув крамольные вещички в самый низ, чтобы при поверхностном обыске сразу не нашли.

   Собираясь, я поняла, что не видела у Элис денег. Драгоценностей было много, целая увесистая шкатулка, впрочем, брать я их с собой не собиралась. Ещё стащит кто по дороге, оправдывайся потом. А вот от наличности на крайний случай я бы не отказалась.

   Воровато проверив, нет ли кого в коридоре, я тенью метнулась в девичью спальню. Она ничем не напоминала затопленный снегом утренний кошмар. Лужи подтёрли, окно заколотили намертво и занавесили плотными шторами, так что об отсутствии стекла можно было догадаться лишь по царящему в помещении холоду и лёгкому сквозняку. Кровать, лишённая матраса, выглядела как деревянный скелет, а пустые полки и распахнутые дверцы шкафов навевали тоску. Но предаваться рефлексии было некогда. Я внимательно оглядела потенциальные места для тайников — в ящиках не нашлось второго дна, а под кроватью было пусто и даже чисто, ни пылинки. Обшарив шкаф и простучав вздувшиеся местами половицы, вынуждена была признать: заначек Элис не хранила.

   Оставалось дождаться ужина и спросить напрямую у матушки, есть ли у меня средства и где они. Как раз можно списать мою растерянность на потоп. Мол, кажется были, а теперь кто знает… В конце концов, Элис я предоставила свою кредитку в телефоне. Отчего бы и ей со мной не поделиться? По-моему, всё честно.

   Кормить меня, впрочем, никто не торопился. Я успела переодеться в один из неприметных новеньких балахонов, расчесать длинные, непривычно тёмные волосы и свернуть из них тугую гульку, пройтись по дому, урча животом…

   Отец в этой семье, как и в моей, частенько запаздывал по вечерам с работы. А без него начинать трапезу, как я поняла, не принято. Так что всем остальным приходилось маяться и ждать прихода главы семейства.

   Наконец, когда на улице уже окончательно стемнело и зажглись редкие фонари, в прихожей хлопнула дверь и поднялась суета. Пальто отряхнуть, обувь почистить, пиджак мужу лично мефру Тиннер помогла расстегнуть. Я топталась неподалёку, глядя на всё это, и понимала, что подобную судьбу они уготовили и Элис. Скакать вокруг неведомого солдафона вдвое её старше и заискивающе заглядывать в глаза.

   Нет, повезло всё-таки девчонке, что нас Мороз местами поменял. Я постарше и поопытнее. Придумаю, как из эдакой радости вывернуться.

   Я едва дождалась, пока все устроятся за столом. Никаких молитв, к счастью, читать не пришлось — я уже всего ждала в этом патриархальном семействе — но воцарившееся мёртвое молчание, изредка нарушаемое звоном приборов, нарушить сразу не осмелилась. Видно было, что за едой требуется молчать. Изнывая от нетерпения и формулируя про себя вопрос о деньгах снова и снова, я проглотила всё, что было на тарелке, практически не жуя. Ещё и проголодаться успела за день, на одной траве далеко не уедешь, а ходить нам пришлось много.

   — Элис, я же просила следить за питанием! — прошипела матушка, когда дело подошло к десерту.

   Вот сейчас, после сытного куска мяса с картофелем в густой подливе, я совершенно не возражала против хорошего пирожного. Тем более что высокий стаканчик с просматривающимися разноцветными слоями обещал нечто восхитительное.

   — Унесите её порцию. Она это не будет.

   Обращалась мефру Тиннер к слуге, который уже почти поставил вожделенный мусс передо мной. Тот понятливо кивнул и собирался было выполнить указание, но я быстро перехватила десерт и запустила в него ложку.

   — Матушка, ну что вы право! — прочирикала я, глупо улыбаясь. Возможно, переигрывала, но как мне казалось, Элис не способна на самом деле возразить родителям. Так что первые попытки стоит замаскировать шутками и невинным взглядом. — Мы сегодня с вами столько гуляли, если ещё и не поесть, эдак и заболеть недолго! Скажите, папенька?

   — Угу, — ожидаемо буркнул папенька, уткнувшись в тарелку.

   Вряд ли он расслышал, что именно ему сказали. Но необходимый эффект подтверждение от главы семейства произвело.

   От меня отстали.

   Только вот движение руки лакея, собиравшегося отнимать у меня стаканчик силой, я отметила и запомнила. Кажется, нужно готовиться к долгому и тщательному внушению всем домочадцам. Слуги Элис тоже ни в грош не ставят, руководствуясь посылами её матушки.

   — Насчёт завтра… — протянула я, старательно выскребая стеночки от воздушной ягодной массы.

   Мефру Тиннер поджала губы до состояния ниточки, но, кажется, это ещё был не предел. Я же униматься не спешила — не все вопросы решены, далеко не все!

   — Маменька, а можно ли мне взять с собой денег? Немного мелочи на непредвиденные расходы.

   — Зачем? — вытаращилась на меня она, словно я произнесла нечто дикое, вроде «земля плоская».

   — Ну мало ли… — расплывчато протянула я. — Скажем, меня забудут встретить и нужно будет заплатить за проезд. Или прикупить что по дороге. Или перекусить.

   — Всё бы тебе поесть! — возмутилась матушка. — Не переживай, еда включена в стоимость билета, а встретят тебя обязательно, не говори глупости. К тому же, мефру Винкс в тех краях все знают. Скажешь, что ты к ней. Что ты как маленькая!

   Я стиснула руки под столом, перебирая оставшиеся кольца. Негусто. Теперь понятно, почему я не нашла заначек у Элис в комнате. Их там действительно не было, с таким-то отношением к деньгам в семье. Значит, чтобы получить на руки наличку я маленькая, а чтобы поехать в одиночестве к тётке через полстраны — нет? Логика железная. Мало ли что может приключиться по дороге! Где это вообще видано, отправляться в путешествие без налички? Мне аж неуютно от одной мысли, а матушку, похоже, ничего не смущает.

   Настаивать и требовать я не осмелилась. И так уже выставилась сильнее, чем собиралась, вон деир Тиннер на меня уже странно поглядывает, недоумевая, что укусило его ненаглядную доченьку. Всегда всё было хорошо и вот опять. Не решили бы, что я сбежать планирую по дороге!

   Честно сказать, мысль подобная у меня мелькала, но она заслуживала бы пристального рассмотрения лишь в одном случае — если бы я была местной и разбиралась в географии, политике и традициях. Увы, ни тем, ни другим, ни третьим я похвастать не могла. Всё что имелось в моём архиве — скудные сведения от Элис и не менее поверхностные личные наблюдения, которые я успела сделать за сегодняшнюю вылазку в город. На этом всё. Я попадусь на первом же полустанке на какой-нибудь мелочи и буду с позором отправлена обратно под крылышко родителей. Тут и загуглить негде, и маршрут уточнить, разве что спрашивать словами через рот, по старинке.

   Я благовоспитанно дождалась, пока отец отложит приборы и встанет из-за стола. Опять же, понятия не имею о здешних правилах приличия, чистая логика. Раз уж есть без него не садятся, то и завершать трапезу раньше него вряд ли можно. Вернувшись в гостевую комнату, я выгнала зачем-то увязавшуюся за мной горничную и распахнула шкатулку Элис с совершенно недвусмысленными намерениями.

   Раз уж мне не позволяют брать наличку, придётся захватить что-нибудь ценное. Пристрою в декольте или где-нибудь ещё в надёжном месте, чтобы не вытащили. С пустыми руками я выходить из дома отказываюсь! Мало ли что.

   Направо-налево я украшения раздавать не буду, само собой. Если не произойдёт какого чрезвычайного случая, вовсе верну их все на место с превеликим облегчением. Честно сказать, неловко брать чужое, пусть и в некотором роде моё — ну, моего двойника. Ох, как же всё запутано!

   Самые простенькие и непритязательные колечки и пару тонких цепочек я отложила в бархатный мешочек, нашедшийся тут же, в шкатулке, и плотно затянула ленточку на горловине. Приткну куда-нибудь потом, когда одеваться буду.

   Дверь распахнулась без стука и в комнату ворвалась мефру Тиннер. Оглядела комнату прокурорским взглядом, а меня так и вовсе будто рентгеном просветила. Интересно, чем по её мнению я тут могу заниматься? Любовника прятать в шкафу? С такими родителями это вряд ли. Скорее вырисовываются котики, с десяток, и кресло-качалка. Ну, или военный в отставке, согласный принять деточку на воспитание.

   — Предупреждаю. У тётушки Винкс веди себя прилично, — с порога начала воспитательный процесс матушка. — Ни слова про все эти актёрские курсы! Учись, занимайся, чем меньше ты будешь шастать там по окрестностям, тем лучше.

   — Так свежий воздух же! — хлопая глазами, из последних сил сыграла я дурочку.

   Хотелось заявить родительнице, что с такой заботой и опекой удивительно, как Элис ещё осмеливается мечтать без разрешения, но в последний момент сдержалась. Поездка выходит как нельзя кстати. Перекантуюсь у этой родственницы, изучу получше мир и его порядки, а там, глядишь, и найду способ заработать, чтобы доказать чете Тиннеров, что их малышка без них не пропадёт. Вряд ли здесь уже существует блогерство, но раз актёры есть, значит, и смежные профессии развиваются. Гримёры, суфлёры. Посмотрим, разберёмся. Надеюсь, тётушка не будет лезть в мои дела так же настырно, как матушка, а если попробует — быстро узнает, что кровинка выросла.

   — Гулять полезно для работы мозга! — назидательно, профессорским тоном заявила я, воздев палец к потолку. — Папенька так говорит.

   — Отец твой много что говорит, только он не разбирается в воспитании девочек, — с апломбом заявила мефру Тиннер. — А я вижу, что без присмотра и железной руки ты быстро покатишься по наклонной. Так что не вздумай там никому строить глазки, у тебя жених есть!

   — Мы же вроде решили, что я поступать буду? — уточнила я, понимая, что Элис была права в своих подозрениях. Независимо от того, будет она учиться или нет, её будущее уже предопределено родителями и отвертеться от брака с воякой не удастся.

   То есть ей бы не удалось. Я ещё потрепыхаюсь!

   — Поступай, — разрешила матушка. — Отучишься, а там и замуж пойдёшь. На своих детках попрактикуешься. Если муж разрешит, может, и пристроишься куда на полставки. В принципе, женщине можно иногда и на работу ходить — всё не в четырёх стенах сидеть. Только на приличную, а не эти ваши театры! Знакомства полезные заведёшь, опять же. Будет с кем кофию выпить.

   Похоже, мефру Тиннер видела труд женщин сродни посиделкам на лавочке. Пришла, кофию выпила, потрындела с подружками о тряпках, можно и домой идти.

   — Матушка, а вы папеньке тоже так помогаете? Ради знакомств и кофия? — не удержалась я от шпильки.

   Глаза дамы сузились. Она явно не ожидала выпада со стороны тихой дочери и сейчас прикидывала, насколько я успела отбиться от рук.

   — Следи за языком! — высокомерно посоветовала она наконец. — У меня два высших образования по профилям сиделка и бухгалтер. Вот когда ты отучишься с моё, тогда и можешь рот открывать. Хотя… вряд ли ты способна и одну нормальную профессию получить. Так что слушай старших, мы с отцом желаем тебе исключительно добра. Ты же без присмотра пропадешь, а мы не вечные! О тебе должен кто-то позаботиться.

   Я стиснула зубы так, что челюсть заныла. Ответы, один другого остроумнее и убийственнее, рвались наружу, но усилием воли я их сдержала. Не время. Доказывать таким людям нужно действием, а не словами. Ля-ля они и сами очень хорошо умеют. Вон, как вбили девочке в голову осознание собственной никчёмности. Хорошо, повезло ей наткнуться на меня и Мороза. А то так и пошла бы взамуж.

ГЛАВА 5

Элис

   Какое-то время после исчезновения моего двойника и незнакомого парня с седой бородой я сидела в ступоре, уставившись на затухающий прямоугольник странного плоского аппарата. То, что это некая техника, я догадалась, но таких миниатюрных и тонко выполненных приборов никогда не встречала, а потому растерялась.

   Да и всё происходящее сбивало с толку.

   Навалилось осознание того, что моя мечта осуществилась. Я вне зоны досягаемости родителей, полностью сама по себе, и никто не может мне указывать, что делать. Грудь распирали смешанные чувства. Хотелось скакать от счастья и разрыдаться одновременно. То ли от облегчения, то ли от страха.

   Я не просто далеко от родных.

   Я в другом мире.

   Здесь всё незнакомое, непонятное и пугающее, как эта светящаяся штука.

   На пробу я вновь потыкала в неё пальцем. Как там сказала моя копия?

   — Привет, Алиса, — чувствуя себя полной дурой, раздельно и чётко произнесла я, наклонившись почти вплотную к прямоугольнику.

   — Привет, Алиса! — отозвался он, отчего я вздрогнула и отшатнулась. — Чем я могу помочь?

   Нет, я помнила часть про «всё объяснит», но как-то не так себе это представляла.

   Спокойно, Элис, держи себя в руках. Начнём осваиваться в новой реальности. В конце концов, ты же этого и хотела? Независимости, свободы. Вот, получила в полной мере. Наслаждайся!

   Сглотнув, я попыталась представить на своём месте двойника. Вот уж кто с места в карьер ринется устраиваться и прогибать под себя вселенную! Мне тоже так нужно научиться.

   — Где я живу? — робко спросила я, оглядывая помещение.

   Похоже, это кабинет в каком-то ресторане, вряд ли Алиса здесь живёт. А значит, первой задачей станет добраться до дома. Вот и посмотрим, на что я способна.

   — … проспект, дом двадцать шесть, квартира семнадцать, — отбарабанила механическая помощница.

   Я вздохнула. Мне эти цифры ни о чём не говорили.

   — А как туда добраться? — предприняла я новую попытку.

   — Вызвать такси. Сесть на метро. Доехать на машине, — тут же предложила она варианты.

   — Вызови такси! — перебила её я.

   — Вызываю, — послушно приняла Алиса приказ и на экране что-то открылось и замигало. Появился текст и вновь пропал. — Такси будет через десять минут.

   Прекрасно. Мне бы ещё счёт оплатить! Эти двое поели, выпили, а разбираться оставили несчастной иномирянке!

   Следуя инструкциям помощницы, я нажала кнопочки, приложила телефон — неужели это всего лишь телефон? Не верится! — к коробочке, которую принесла официантка, и засобиралась на выход. Собственно, из вещей у меня с собой была только трофейная сумочка моей копии, забытая ею на сиденье, и её же шубка.

   И драгоценный советчик.

   Такси уже стояло у входа. Длинное вытянутое авто, совершенно не похожее на наши, изящные и полные деталей. Всё какое-то гладкое и обтекаемое, взгляду зацепиться не за что. Тем не менее я уселась внутрь и назвала адрес. Пока мы ехали, я украдкой поглядывала в окно, стараясь принять и понять своё новое место жительства. Получалось пока так себе. Слишком уж тут всё было чуждое. Вместо аккуратных домиков с палисадниками — высоченные махины жилых коробок с ровными, как по линейке, окошками и балкончиками. Вместо чинно прогуливающихся пар — спешащие куда-то на ночь глядя пешеходы. Не говоря уже о пробках! Там я выяснила, что не выношу поездки на местных машинах. Под конец едва сдерживалась, чтобы не опозориться.

   Наконец, пытка закончилась. Я расплатилась уже отработанным движением и выбралась из тёплых недр на морозный воздух.

   Алиса жила в одной из коробок, но довольно благоустроенной. Перед ней имелся небольшой сад, ныне занесённый высокими сугробами, но какая же под ногами несусветная грязь! Я еле добралась до ступенек крыльца.

   Лифт с его автоматическими дверями меня поразил. Я такие модели только на выставке видела! Про этаж пришлось вновь уточнить у Алисы. Хорошо хоть я одна ехала, никто не видел, как я тряслась и цеплялась за поручни. Высоко, страшно! Аж десятый этаж!

   Ключ от квартиры нашёлся в сумочке. Дрожащими руками, в любой момент ожидая, что вот-вот откуда-нибудь выпрыгнет знакомый моего двойника и обвинит меня в разбое, я повернула ручку и вошла.

   Вокруг царила тишина и темнота.

   — Как включить свет? — привычно спросила у помощника.

   В эту плоскую штуку я как вцепилась в баре, так и не выпускала из рук всё это время. Мне было страшно до дрожи. Да, сбылась мечта, я резко стала совершенно самостоятельной, но, как выяснилось, это безумно пугает!

   — Слева под рукой, — лаконично отозвалась Алиса.

   Я пошарила по стене у входа, и о, чудо! Холл осветился настоящей иллюминацией. Пришлось прищуриться — лампочки были непривычно яркие, не то что наши.

   Да, новый для меня мир отличался от привычного. По инерции я считала всё иное плохим, но если рассуждать по справедливости, то имелись и плюсы.

   Подойдя ближе к окну — осторожно и на цыпочках, на всякий случай — я прислонилась лбом к ледяному стеклу и выглянула наружу. Яркие огоньки цепочками и многоточиями обозначали соседние здания и дороги. Вечное движение, не затихающее даже ночью… наверное, к этому можно привыкнуть. Втянуться. Сейчас для меня это дико и шокирующе, но в то же время увлекательно. Настоящее приключение! Пожалуй, о таком я и не мечтала, когда загадывала своё желание.

   Побродив по квартире, которая оказалась довольно просторной, я быстро освоилась. Прогресс ушёл здесь вперёд, но не до такой степени, чтобы невозможно было понять где включается вода или как пользоваться удобствами. Вот на кухне случилась заминка — чёрная поверхность без кнопок и рычагов располагалась на месте плиты. Я и готовить-то особо не умею, а уж с таким и вовсе никогда не сталкивалась! Но с помощью Алисы разобралась и с этим.

   — Где я работаю? — пришло мне в голову поинтересоваться.

   Не хотелось бы подводить мою спасительницу. Отчего-то я была уверена, что и с перевоспитанием родителей, и с отваживанием жениха мой двойник справится без особых проблем, так что желательно не доставлять ей неприятностей в родном мире. Раз уж она отдувается за меня там, то помогу ей по мере возможности здесь. Ну, или хотя бы постараюсь не нагадить.

   Я не сомневалась, что деятельная и самодостаточная Алиса дома не сидит. И не ошиблась.

   — Съёмка в отеле «Нова»* в десять утра. Форма одежды купальник. Предварительная программа: спа, бассейн, ресторан. Разбор сервиса и комментарии, — зачитал мне вслух женский голос, одновременно похожий и не похожий на мой собственный.

   Ага. Съёмка это, наверное, фотографии делать будут. Это я могу. Позировать перед камерой мне нравилось…

   Погодите, что значит «купальник»?

   Последнее я, кажется, произнесла вслух, поскольку мне тут же любезно пояснили, в каком шкафу его искать. Точнее, их.

   В спальню двойника я заходила не без стеснения. Всё же чужая квартира это одно, а тут вроде как интимно-личная территория. Но придётся переступать через себя и осваиваться. Наверняка она там тоже вживается в мою роль.

   Однако мне здесь будет куда тяжелее, поняла я, залезая в указанный ящик.

   И вот эти ниточки я должна надеть?! Мало того, ещё и в них позировать? Перед посторонними?

   Возможно, перед мужчинами?

   Пожалуй, я недооценила степень раскрепощённости моей копии. Мне до неё учиться и учиться. А матушка говорила, актёрки распущенные. Да мы по сравнению с местными — символ добродетели!

   Только делать-то нечего. Пообещала подменить, придётся впрягаться. И облачаться. Перебрав имеющиеся варианты, я остановилась на самом закрытом из всех. Правда, сзади он почти ничего не скрывал — перекрестье трёх ниточек, не более. Зато впереди приличный. А тылом постараюсь к людям не поворачиваться.

   Кстати.

   — А что я обычно делаю на съёмках? — поинтересовалась я у помощника.

   Спрашивать о себе самой подобным образом было странно, но я быстро привыкала. Не так уж далеко и ушли технологии в этом мире. Ну, кроме разве что телефона, который вовсе не походил на знакомый громоздкий аппарат с ручкой.

   — Показать записи? — услужливо спросили меня.

   Я кивнула и, спохватившись, что жесты Алиса не распознаёт, подтвердила вслух.

   Она и показала.

   *Отель, город и общий сеттинг условно-нашего мира выдуман автором и ничего общего с реальностью не имеет. На всякий случай.

   Первые полчаса я сидела в прострации на кровати. На экране мелькали потрясающе реалистичные цветные картинки — вот бы нам такое! — но демонстрировали они сущий кошмар. Моя копия бесстыдно открывала то, что я бы лично и мужу постеснялась открыть, употребляла непонятные выражения и, кажется, ругалась. Не могу сказать с уверенностью.

   Проблем с местным языком у меня почему-то не возникло, что хорошо. Я даже читать могла. Вот только если в моём родном не существовало какого-то понятия, то и перевести его было невозможно. Для меня незнакомые слова так и оставались набором звуков. Можно было разве что догадываться о смысле по контексту, но не уверена что правильно.

   Чем дольше я вглядывалась в уверенно тараторящую Алису-человека, тем яснее понимала: я так не смогу. И пытаться нечего. Но и отменять съёмку тоже не вариант! Придётся идти и импровизировать. Можно соврать, что я приболела, нехорошо себя чувствую, и валить все странности на мигрень или простуду. Да, пожалуй, так и поступлю.

   Я кивнула сама себе, остановила ролик и принялась готовиться ко сну. От вида новой зубной щётки, запакованной в прозрачную плёнку, признаюсь, чуть не расплакалась, настолько она напоминала мою, привычную. Только ручка у моей деревянная и щетинки более ровные, а так один в один! Кто бы мог подумать, что во мне так быстро проснётся ностальгия.

   Нет, я не скучала по нравоучениям матушки и строгим наставлениям отца. Но по ним, по родным — со страшной силой.

   Глядя на себя в зеркало, я старательно выпрямила плечи и улыбнулась полным пены ртом своему отражению.

   — Ты уж постарайся. Там, — пробормотала я неразборчиво. — А я тебя здесь не подведу.

   Уснула я, как только голова коснулась подушки. Перенервничала.

   Странный писк ворвался в моё сознание в тот момент, когда мне вручали премию «Лучшая актриса года», а я с ужасом понимала, что не заготовила подходящую речь. Писк становился всё пронзительнее и протяжнее, к нему добавилось низкое прерывистое гудение, словно мимо рывками проезжал крошечный поезд.

   Разлепив глаза, я воззрилась на ткань подушки. Яркие алые маки, расплескавшиеся по чёрному шёлку, окончательно разбудили меня.

   Я не дома.

   Мало того, я даже не в своем мире!

   Осознание оглушило не хуже пыльного мешка, которым мне однажды прилетело по голове во время репетиции. Хорошо, что там было лишь тряпьё для объёма, а не кирпичи. Однако в нынешний мешок, кажется, судьба подложила и кирпичей тоже.

   С трудом усевшись и нащупав телефон на прикроватной тумбочке, я выключила звук — вся эта какофония была всего лишь призвана меня разбудить — и с омерзением покосилась в сторону купальника, что нагло висел на спинке стула и откровенно дразнился чашечками.

   — Это не я. Это Алиса, — пытаясь настроиться на рабочий лад, повторила я про себя, поднимаясь и бредя в ванную. — Моя репутация не пострадает от того, что я пару часов попрыгаю полураздетой перед посторонними. Никто не узнает.

   И тут меня как из ведра ледяной водой окатили.

   Так сама Алиса-то сейчас на моём месте! И учитывая, к какому поведению она привыкла здесь… мне и в самом деле стало дурно. Вдруг она подобным образом поведёт себя при матушке? Её же дома запрут! Возможно, оно и к лучшему… но как бы мне по возвращении не оказаться глубоко замужем!

   Что успокаивало — использованная зубная щётка до моего появления в стаканчике была всего одна. Как и полотенец — единственный комплект. Мужчины у неё нет, а значит, и ко мне никто приставать не будет. А то я уже ко всему готовилась!

   Собираться пришлось быстро и на редкость бестолково. Как утверждал помощник, выходить мне нужно всего через полчаса, а воспроизвести обычный макияж двойника оказалось не так-то просто. Непривычно жидкая подводка норовила превратиться в кляксу вместо аккуратной линии, помада размазывалась — а прочитав надпись на ней я и вовсе поняла, что это румяна, отчего-то в баночке, жидковатой текстуры, а не в порошке. Пудры не нашлось совсем, вместо неё на полочке выстроилась батарея разных оттенков кремообразных тональных средств. Не выдержав, я потребовала инструкцию, а получив её, чуть не расплакалась. Тут и кисти нужны были, и стробинг, и контуринг, и ещё десяток непонятных слов.

   Подышав, я вспомнила, что мне нужно ещё в бассейн и спа. Вряд ли туда следует краситься как на приём. Так что выбрав с подсказками Алисы несколько водостойких средств, я ограничилась минимумом.

   И с трудом узнала себя в зеркале.

   Вот эта яркая красотка с томным взглядом, бесконечными ресничками и пухлыми губами — я? Не верится.

   Не верится в основном в то, что я на самом деле привлекательна. Матушка столько раз твердила, что у меня слишком специфическая внешность, многовато рта и маловато талии, что я морально готовилась всю жизнь играть второстепенные роли. Меня бы и это устроило. Но теперь, видя, насколько популярен мой двойник с точно такими же данными, усомнилась в своей некрасивости. Не стали бы за страшилкой следить несколько миллионов человек!

   От осознания этой цифры меня вновь бросило в дрожь. Да у нас обитателей всех долин едва ли миллион наскребётся! Получается, за ней следит вся страна?! А то и не одна! И мне придётся перед ними всеми выступать! Ой, мамочки…

ГЛАВА 6

Алиса

   Сочтя свой родительский долг выполненным, матушка наконец-то удалилась. Вовремя. А то мои мысли уже начинали прорываться наружу скрипом зубов и невнятным пыхтением. Ещё немного и снесло бы чайнику крышечку.

   Громко выдохнув, я упала спиной на кровать и устало прикрыла глаза. Суматошный день меня вымотал. Мне не привыкать держать маску — обычно это разбитная стерва, выискивающая везде недостатки и подвохи — но притворяться перед родителями моей копии оказалось на удивление сложно. Возможно, оттого что мне было обидно за бедняжку, возможно, я воспринимала происходящее слишком близко к сердцу из-за нашего сходства, а, скорее всего, добило меня понимание, что всё всерьёз. Это не дурная постановка с тупым сценарием. Это реальная жизнь несчастной девушки, не придумавшей ничего лучше, чем попросить высшие силы о чуде.

   — У них специфическое чувство юмора, раз они послали ей меня, — хмыкнула я вслух, не удержавшись, и закопалась в одеяло.

   Нужно хорошенько отдохнуть и прийти в себя перед дорогой. Как подумаю что придётся садиться в дирижабль, тем более зимой, аж внутри всё сворачивается от нехороших предчувствий. Не промёрзнет ли оболочка? Наверное, инженеры здесь не идиоты и как-то предусмотрели возможные проблемы, но непривычное средство передвижения всё равно выглядело сомнительным. Недаром от него отказались в своё время почти полностью.

   Впрочем, выбора у меня особого не было.

   Я проснулась резко. Села на постели и огляделась, недоумевая, отчего не слышу привычного писка будильника. Ах, да! Иной мир — иные технологии. В дверь деликатно постучали, и горничная поинтересовалась, соблаговолю ли я позавтракать.

   Вот и побудка подоспела.

   — Да! Сейчас иду! — отозвалась, сползая с постели.

   Радует, что прогресс в этом мире почти соответствует нашим двадцатым или тридцатым, довоенным годам в Европе. То есть водопровод с горячей водой и прочие удобства в доме имелись.

   Приведя себя в порядок и облачившись в дорожный балахон — плюс те самые вязаные подштанники, чтобы не отморозить себе чего важного — я спустилась вниз. Родители уже чинно восседали за столом: отец с неизменной газетой, матушка — с чопорным выражением лица. Пожелав всем приятного аппетита, я присоединилась и налегла на воздушный омлет с тостами.

   Что-что, а еда здесь высочайшего качества. Чувствуется, что ни химии, ни красителей не добавляют.

   — Элис, умоляю, следи за собой. При тётушке постарайся не вести себя… вот так, — открыла наконец рот матушка.

   Лучше бы и дальше молчала, честное слово.

   — Простите, а что не так? — отложив укушенный тост, поинтересовалась я. — Не чавкаю, не хлебаю, приборами пользуюсь, сижу ровно. Уточните, пожалуйста, чтобы мне впросак не попасть!

   И глазами на неё так — хлоп-хлоп!

   Невинный, наивный ребёночек. Привычная картина. Только вот деточка внезапно повзрослела и отрастила зубки.

   — Я же просила тебя есть поменьше. У тебя и так излишне выдающаяся фигура, — поморщилась мефру Тиннер. — Ни в один модный наряд не влезаешь. Тут топорщится, там неприлично. Фу.

   По мне, так греметь костями это фу. И нет у меня лишнего ничего! За этим личный тренер следит. Следил. Ох, надеюсь, Алиса напомнит Элис, что нужно бы собой заняться? Девочке не мешало бы подкачаться, ручки-веточки, ветер подует — зашатается.

   — Боюсь, до весны ты вконец себя запустишь, — продолжала сокрушаться заботливая мать. — Как бы не пришлось корсет примерять.

   Видела я тот пыточный инструмент в бельевом. В отличие от нормальных, привычных мне конструкций, утягивающих талию, этот утягивал всё, создавая плоский, однообразный силуэт, что при наличии попы и груди превратит меня в бочонок. Красоты в такой фигуре мало, как я считаю, но местным это казалось писком моды. Ничего, мир и не такие извращения видал.

   — Не переживайте, матушка, не придётся, — кротко отозвалась я, не собираясь развивать тему.

   Зачем тратить нервы и силы перед дорогой, доказывая что-то человеку, который явно для себя всё решил? Она считает, что её дочь не слишком красива и не соответствует неким стандартам, а значит, её нужно переделать. Я же собираюсь переделывать сами стандарты.

   Мефру Тиннер глянула на меня с нескрываемым сомнением, но тоже замолчала. Ей не верилось, что доченька так быстро сдалась. Похоже, начинает осознавать изменения в характере кровиночки, только масштабов ещё не представляет.

   В чемодан мой, к счастью, никто не полез. Несмотря на мои вчерашние и утренние лёгкие демарши, Элис всё ещё считали недалёкой дурочкой и не заподозрили подвоха. Скудный багаж лакей закинул на крышу авто, поскольку багажника инженерная мысль не предусматривала. Зато она предусмотрела крепления и ремни, удерживающие поклажу. Непривычно и не слишком эстетично, на мой взгляд, но какая мне, собственно, разница? Главное, чтобы не потеряли по дороге.

   С неба падал мелкий снежок, оседавший мукой на пушистой шубке, под ногами похрустывала ледяная корочка, мне было тепло и уютно — вязаное бельё творило чудеса. Матушка кривилась, глядя на мои лодыжки — наверное, настоящей женщине положено и в мороз щеголять голыми ногами — но сомнения свои не озвучивала, ибо отец семейства успел в прихожей похвалить моё благоразумие и предусмотрительность.

   — Даже удивительно, насколько ты стала рассудительной, Элис! — восхитился он. — Раньше ты отчего-то совершенно не думала о собственном здоровье и одевалась излишне легко. А теперь вижу, тебя можно отпускать одну со спокойным сердцем. Не простудишься у тётушки, не замёрзнешь.

   Я с трудом сдержалась, чтобы не показать мефру Тиннер язык. Это было бы уж совсем по-детски, но так приятно!

   Но по-детски.

   А потому лучше не надо. Пора начинать создавать имидж серьёзной, умной барышни.

   Так что я лишь сдержанно улыбнулась и поблагодарила папеньку за высокую оценку моих интеллектуальных способностей.

   Мешок поверх подштанников и впрямь смотрелся странновато, но я планировала сразу же, как окажусь в каюте, переодеться в брюки и скрыть тем самым ухищрения по утеплению.

   Посадочная площадка для дирижаблей располагалась за городом. Больше всего она напомнила мне гигантский пирс с расположенными в шахматном порядке квадратными выступами-ячейками разных размеров. Часть пустовала, позволяя рассмотреть в срезе технические помещения, трубы для дозаправки и прочие детали. Подойти поближе мешало заграждение, рассчитанное на таких вот любопытных. Один неосторожный шаг — и лететь вниз этажа три, не меньше. Сооружение было воистину грандиозным и сложным, по мне так куда замысловатее аэропорта.

   Воздушное судно, готовое отвезти меня в далёкую долину Фрайенбах, уже открыло погрузочные люки, принимая первых пассажиров. Пропускали внутрь только по билетам, но мефру Тиннер оказалась упёртой и добилась-таки, чтобы родителям разрешили проводить малышку, то есть меня, до самой каюты. Проводник смерил меня сочувствующим взглядом и не стал упираться, строго напомнив, что до окончания посадки осталось всего полчаса.

   Мы влились в нестройную очередь ожидающих, медленно, черепашьим шагом, продвигавшуюся вглубь транспорта. Мне представилась возможность изучить строение гондолы поподробнее. Изнутри, впрочем, шокирующих подробностей видно не было. Этаж роскошного отеля, или круизной яхты. Судя по количеству степенно разбредающегося по каютам народа, грузоподъёмность была неплохой, около ста человек, не меньше. Не трансатлантический аэробус, конечно, но для своего времени вполне достойно.

   Отведённая мне комнатушка располагалась в самом конце коридора, в своеобразном закутке. Общая дверь, отделявшая от основного помещения, и ещё четыре.

   — Женские каюты, — пояснил проводник, следовавший за нами на всякий случай. Решил, наверное, проследить, чтобы заботливые родители покинули дирижабль вовремя. — Обслуживаются отдельно, вход во время полёта ограничен.

   — А выход? — тут же уточнила я, не обращая внимания на неодобрительное кряхтение матушки.

   — Выход свободный, разумеется, — удивился служащий. — Все пассажиры имеют полное право передвигаться по общедоступной территории гондолы. Служебные помещения имеют специальную маркировку алым, туда, разумеется, вход воспрещён.

   — Конечно, — понятливо кивнула я.

   Не хватало ещё, чтобы гражданские шатались по служебным коридорам, а то и к двигателю сунулись! Абсолютно здравые требования. И наличие так называемого «женского» отделения мне скорее понравилось. Меньше шансов, что кто-то ввалится по пьяни.

   Тем временем матушка, не слишком обращая внимание на нашу беседу, кого-то высматривала в толпе и, найдя, выдохнула удовлетворённо.

   Я в тот момент не придала значения её манёврам.

   А зря.

   Водитель со вздохом облегчения сгрузил мой чемодан в каюту, сразу ставшую тесноватой, и отступил к стене, предоставляя чете Тиннер возможность напутствовать дочь как полагается.

   На удивление, мать была немногословна.

   — Постарайся не опозориться, — лаконично пожелала она мне.

   Я сдержанно улыбнулась. Заученно и профессионально. Бывали у меня такие заказчики: просят снять ролик об их заведении, при этом требуют, чтобы их только хвалили. А у меня имидж и репутация! Вот я им с той улыбочкой всёе и объясняла, мол, будет высказана правда и только правда.

   Чаще всего после этого любители дифирамбов сливались и приглашение отзывали. Впрочем, тех кто не боялся конструктивной критики, было больше. Появление на моём канале само по себе неплохая реклама, пусть даже я разнесу сервис в пух и прах. А если уж похвалю, что случалось довольно редко, так, считай, Джек-пот выиграли.

   Так и сейчас — я многозначительно дёрнула уголками губ, но вслух ничего не пообещала. Откуда мне знать, вдруг у нас понятия позора радикально отличаются?

   Отец и вовсе речей произносить не стал, только обнял меня крепко, так что на глаза навернулись слёзы.

   Мне кажется, они оба любят Элис и по-своему желают ей добра, однако понимают его весьма своеобразно. Думают, что если пристроить её в хорошие руки, то девушке наконец-то станет хорошо и спокойно. Но вот незадача: хорошо и спокойно станет разве что им самим. К сожалению, родители редко различают эту грань.

   За ними наконец-то закрылась дверь, оставляя меня в долгожданном одиночестве. Я выдохнула и прислушалась. За шумом прогреваемых двигателей голоса были почти неразличимы, но я всё же приникла ухом к полированному дереву.

   — Вы уж присмотрите за девочкой, — негромко уговаривала проводника матушка. — Она молоденькая, неопытная, первый раз из-под крыла, так сказать, выбралась. Её лучше в общие залы не выпускать. Что тут лететь-то? Оглянуться не успеет, уже доберётся. Вы ей обед-то принесите, да скажите что так положено. Пусть в каюте сидит. А это вам, за труды!

   Проводник вяло отговаривался, что он вообще-то не официант, да и вход сюда обслуживающему персоналу ограничен, но взятку, судя по звукам, принял.

   Я потёрла замёрзшую щёку и занялась чемоданом. Его нужно было запихнуть под сиденье и зафиксировать специальной дверцей, как в клетку посадить. Заодно сорвала немного раздражение от бесцеремонности матушки. Мефру Тиннер никак не угомонится! Даже здесь умудрилась посадить дочь под замок. Точнее, ей так кажется. Меня-то такими хитростями не удержать!

   Подготовка к взлёту заканчивалась. Продажный проводник выдворил-таки родителей Элис из гондолы, и до меня донёсся скрип натягивающихся тросов.

   — Прошу пассажиров занять места и пристегнуться! — разнёсся по дирижаблю приятный мужской голос. — Взлёт займёт около трёх часов, прошу всех оставаться на своих местах до тех пор, пока дирижабль не наберёт положенную высоту.

   О, текст почти привычный. Я устроилась в глубоком кресле, которое при желании раскладывалось в тахту, и щёлкнула знакомой застёжкой. Надо же, конструкция почти как в наших самолётах. Занятно.

   За бортом топали и суетились рабочие. Что-то вжикало, брякало, пока наконец вся махина не вздрогнула и не поползла величаво вперёд и вверх. Ощущения совершенно другие, чем от самолёта, скорее как на лифте, причём не слишком современном. Потряхивало знатно, я порадовалась надёжности ремней и предусмотрительности разработчиков. Мотало бы меня сейчас по всей каюте, а то и добило бы чемоданом. А так он тихо шуршал в своём закутке, а я держалась за ручки кресла, стараясь получить на животе как можно меньше синяков и потёртостей. Не представляю, как дамы в тонких платьях это выносят!

   Когда мы поднялись повыше, дирижабль почти перестал дрожать. Обозначенные часы тянулись нестерпимо долго, я успела заскучать, вздремнуть и проснуться. Под потолком мерно гудела одна-единственная лампочка, окон в каюте не было вовсе, так что понять, как долго мы уже летим, не представлялось возможным. Сомнения разрешил всё тот же голос:

   — Уважаемые пассажиры, вы можете отстегнуть ремни. Мы вышли на максимальную высоту и следуем по заданному маршруту. Благодарю за внимание.

   Отлично! Я отстегнулась и полезла в чемодан.

   Пора сменить имидж.

ГЛАВА 7

Алиса

   Сидеть в каюте всё время полёта я, разумеется, не собиралась. Созерцать четыре стены и пропустить редкостное зрелище с высоты парящего дирижабля — настоящий грех. Когда я ещё вот так попаду в альтернативное прошлое! Да никогда. Мельком оценив себя в крошечное зеркальце, я решительно распахнула дверь каюты и оглядела коридор. Многие пассажиры тоже предпочли размяться, так что резко стало многолюдно, почти как при посадке. Однако знакомое лицо дежурного проводника я заметила и быстро выскользнула из «дамского» закутка, тут же смешавшись с толпой.

   Дверь не запиралась, но у меня и ценностей особо никаких нет. Всё на мне, распихано по стратегическим местам. Максимум новенькое красивое бельё, но вряд ли потенциальные воришки на него позарятся.

   Проводник мазнул по мне безразличным взглядом, я сделала независимый вид. В его глазах мелькнул чисто мужской интерес, но разглядывать он меня пристально не стал, как и заигрывать — не положено. Но и остановить не попытался, так что я выдохнула с облегчением.

   Не узнал.

   Я бы и сама себя не узнала.

   Поднялась на борт незаметная серая мышка в балахоне, с невнятным зализанным низким пучком на затылке. А сейчас по ковровому покрытию дефилировала современная, по местным меркам даже несколько эпатажная, девица с густой копной каштановых кудрей, в брюках, облегавших зад на грани пристойности, и в кружевной блузке с множеством пуговичек. Нижний слой из шёлка телесного цвета создавал впечатление обнажённой кожи.

   Жаль, косметики у Элис не нашлось вовсе, а заимствовать что-либо из обширного арсенала её матушки я побоялась. Лучше потом своё куплю. Не в глухую же деревню мы летим, раз там есть порт, есть и магазины. Пришлось пока что обойтись народными средствами — пощипать щёки, покусать губы.

   Двигаясь в общем ритме и следуя за толпой, я безошибочно добралась до зала отдыха. Отсюда, если верить схеме, которую я успела от нечего делать изучить в каюте, можно было попасть в ресторан, салон для курения (ничего себе, на борту дирижабля-то!), панорамную галерею, бар и игровую комнату. Последнее меня заинтересовало было, пока я не заметила семейную пару, буксирующую в том направлении упирающегося отпрыска. Всё понятно. Никаких «одноруких бандитов» или карт, детский уголок с воспитательницей. А я-то уже настроилась растлеваться по полной!

   Есть мне пока что не хотелось, так что я выбрала галерею. Там оказалось довольно прохладно — несколько окон открыли то ли для вентиляции, то ли для компенсации давления. Летели мы не слишком высоко, не знаю уж, отчего мы так долго взлетали. Густые пушистые облака проплывали мимо так близко, что их, казалось, можно было потрогать рукой. Внизу в прорехах виднелись расчерченные дорогами многоугольники фермерских угодий, стройные ряды домиков и нетронутые просторы дикой природы. Видно, что до перенаселения здесь ещё не дошло.

   — Впервые летите? — раздался над моим ухом приятный мужской голос.

   Я вздрогнула и отлипла от стекла, к которому прижалась носом как ребёнок.

   — Можно и так сказать, — пробормотала себе под нос и, обернувшись, громче добавила: — Это настолько очевидно?

   Кокетливый взгляд из-под ресниц получился у меня как-то сам собой. Такому образцовому самцу сама природа велела строить глазки. Высокий, широкоплечий, в плотном пальто, похожем на армейскую форму и с длинными, до плеч, гладкими волосами, что несколько выбивались из образа, зато смягчали грубоватость черт. Тёмно-серая, с зеленоватым отливом ткань костюма почти в точности повторяла оттенок его глаз. Скорее всего, женат, отметила я с некоторым сожалением. Мужчины редко способны самостоятельно настолько стильно одеться.

   — Пожалуй, да, — усмехнулся он и склонил голову в полувоенном приветствии. — Рис.

   — Али…с. — спохватилась я в последний момент, машинально протягивая руку. — Очень приятно.

   Ой, не те времена, не те нравы. Кто знает, как они здесь здороваются?

   Однако обошлось.

   Промедлив всего мгновение, мужчина отрывисто пожал мою ладонь. Ну спасибо, я уж решила побрезгует, или целовать вздумает.

   Хотя, признаться, я б не возражала. Имеется у меня некоторая слабость к суровым типажам. А тут как раз суровее некуда — широкая упрямая челюсть, хищный прищур, шрам на щеке, ближе к линии волос — не за этим ли он отпустил их подлиннее, чтобы скрыть белёсую рельефную полоску на коже? По мне, отметина ему скорее добавляла харизмы, но тут уж от общественного мнения больше зависит, чем от личных моих пристрастий.…

   Пока я бесцеремонно разглядывала нового знакомого, он перешёл к следующей стадии охмурения беззащитной наивной девицы в моём лице.

   — Вы здесь одна? — он шагнул ближе к парапету и стеклу, отгораживая меня телом от зала.

   Будь я настоящей Элис, смутилась бы и метнулась спасаться в каюту. Как же, посторонний мужик со мной заигрывает, что подумает общественность! Я же вспомнила про жениха, которого придётся отваживать, и моя улыбка стала ещё шире и очаровательнее.

   Особенно повезёт, если этот великолепный экземпляр выйдет на той же остановке, что и я. Можно будет использовать его в качестве живого щита от претендента на мою руку, к обоюдному удовольствию.

   Так что я напротив, подалась вперёд и невзначай коснулась его рукава.

   — Совершенно одна, — сообщила я с показным трагизмом. — Приходится развлекаться самостоятельно.

   — Возможно, я мог бы помочь, — интерес в его глазах уже не мелькал, а полыхал. — Поверьте мне, я знаю на этом корабле каждый уголок.

   «И на твоём теле тоже изучу», — говорил его взгляд.

   Не то чтобы я была против. В отличие от затюканного двойника, я давно уже не девственница, и намёки ловлю на раз. Однако заходить слишком далеко нежелательно — кумушки не дремлют и мигом донесут всем желающим о моём падении. Портить жизнь Элис я не собиралась. А вот развеяться, поболтать с приятным собеседником за бокальчиком чего-нибудь горячительного вполне можно. Так, глядишь, и долгий полёт пройдёт незаметно. По маршруту, насколько я поняла, предусматривались ещё две остановки в долинах. Дирижабль считался здесь куда более скоростным видом транспорта, чем поезд, и безопасным, несмотря на бочку газа над нашими головами. Впрочем, учитывая как часто составы сходили с обледеневших рельс — да, я глянула местную новостную хронику, втихаря забрав газету деира Тиннера — то лучше уж летать.

   — Буду премного благодарна! — мурлыкнула я, выпрямляясь так, что скромное декольте блузки — всего две расстёгнутых верхних пуговички — превратилось в не слишком скромное. Благо мы с Элис одарены были в этой области весьма внушительно.

   — Что бы вас заинтересовало? — уточнил Рис, мужественно удерживая внимание на моём лице. Молодец, ещё балл тебе за воспитанность.

   «Что-то многовато уже баллов для случайного попутчика», — взвыла сиреной интуиция. Так и влюбиться недолго! Только этого мне не хватало, разбитого в чужом мире сердца. Нет-нет, лёгкое увлечение, флирт, но не более!

   — Пожалуй, бар, — решилась я. Есть по-прежнему не хотелось, как и смешиваться с остальными пассажирами, которые в отличие от меня оголодали за время взлёта и сейчас штурмовали двойные двери, ведущие в ресторан. — Там же можно и перекусить, не только выпить?

   Рис проследил за моим взглядом и понимающе хмыкнул.

   — Пожалуй, у меня есть идея получше, — заговорщически усмехнулся он. — Подождёте минутку?

   — Разумеется! — хлопнула я ресницами ещё разочек, для надёжности. Никуда с места не двинусь! Впереди почти сутки полёта, чем мне заняться, спрашивается? А тут вроде бы что-то интересное намечается, с приятным собеседником. Что ещё нужно для счастья?

   Новый знакомец и впрямь вернулся в рекордные сроки, зажимая под мышкой накрытую салфеткой плетёнку внушительных масштабов. Похоже, пикник он решил организовывать всерьёз. Меня всё сильнее разбирало любопытство. Методы ухаживаний разительно отличались от тех, что приняты ныне в нашем мире. Там бы меня давно потащили в бар и попытались напоить с далеко идущими целями. Здесь же настоящая, книжная романтика!

   Прелесть, в общем.

   Я добропорядочно возложила ладонь на другой локоть, услужливо подставленный Рисом, и двинулась вслед за ним куда-то в сторону от толпы. У меня даже мысли не мелькнуло, что он может причинить мне вред и попытаться зажать где-нибудь в углу. Не та порода!

   Мы проследовали по коридору, спустились по узкой лестнице, и передо мной распахнулась дверь, на которой было чётко написано «служебное помещение». Помедлив не более секунды, я переступила порог.

   Раз открылось, значит, можно, логично же.

   Вид из панорамных окон салона впечатлял.

   Но сейчас я словно вновь воспарила на параплане, от высоты и мнимой незащищённости захватило дух. Прозрачные стены и пол, забранные мелкой сетью, почти сливавшейся со стеклом, редкие полосы металлического каркаса и громоздкая аппаратура рубки, видимая благодаря конструкции до последней шестерёнки, трубы и рычаги, выпуклые ряды шурупов и моргающие огоньки датчиков.

   У меня разбежались глаза.

   — Пройдём сюда, не будем мешать людям работать, — нарушил моё заворожённое созерцание Рис, оттаскивая меня в сторонку.

   Рядом со входом в рубку управления — а мы оказались именно в ней — располагался ряд кресел с привязными ремнями, для команды и случайных гостей вроде нас. Я осторожно присела, стараясь действовать бесшумно и в любой момент ожидая резкого окрика охраны.

   — А нам точно сюда можно? — прошипела я наконец, не дождавшись возмущённых воплей.

   Капитан и его помощники невозмутимо продолжали заниматься своими делами, наблюдая за приборами и что-то то и дело переключая.

   — Мне можно, а вы со мной, — посмеиваясь, шепнул в ответ мой знакомец. — Предлагаю перекусить, через полчаса пойдём на посадку, первая остановка. Хотя… возможно вам станет дурно. Наверное, это была странная затея, простите.

   — Вовсе нет! Я нормально переношу полёты, — возмутилась я, чуть не забыв о конспирации, тут же прижала пальцы к губам, демонстрируя намерение соблюдать тишину, и прошептала: — Показывайте, что у вас там припасено?

   Успокоенный моим ответом Рис жестом фокусника сдёрнул салфетку, явив настоящий набор для пикника: свежий хрустящий хлеб, мясную и сырную нарезку в ассортименте, бутылку вина и два бокала. Только скатерти в клеточку не хватало, но её с успехом заменила плетёнка. Похихикивая и подталкивая друг друга локтями, как школьники, мы в минуты смели всё, что было. Оказывается, я всё же проголодалась. Или это компания влияет?

   Команда тем временем оживилась. Двое пристегнулись и плотнее взялись за штурвалы. Зачем их нужно было два, я не совсем поняла. На каждый двигатель свой? Занятная система. Ещё один сновал вдоль панели управления, что-то нажимая и переключая, а после застыл недвижимой тенью за спинками кресел. Рискованная у него работа, а если тряхнёт?

   Словно в ответ на мои сомнения, дверь распахнулась. Пошатываясь и ругаясь сквозь зубы, в рубку ввалился невысокий пассажир в потёртом пальто и шляпе, норовившей сползти набок. Рис напрягся, подобрался, преображаясь в хищника, и не зря. В руках незваного визитёра мелькнуло что-то чёрное и блестящее. Пистолет!

   Ну, приехали. Только я расслабилась и начала получать от попадания в этот мир удовольствие. Кто же знал, что всё закончится так бесславно и глупо…

   — Поворачивайте! Разверните дирижабль к границе! — потребовал нападающий срывающимся от истерики голосом.

   На лице его выступила испарина, зрачки расширились, глаза бегали по предметам и людям, не задерживаясь ни на чём. Под препаратами? Или нервничает? Будешь тут нервничать… Я и сама похолодела, заметив под распахнутым плащом петли проводов. Вот повезло-то! Не просто захватчик, а ещё и подрывник.

   Рис тоже обратил внимание на подозрительно оттопыривающееся пальто.

   К сожалению, обходной манёвр не удался. Преступник заметил шевеление краем глаза и развернулся к нам, наставив пистолет точно в грудь моему новому знакомому. Тот и бровью не повёл, словно ситуация для него привычна, обыденна и стандартна.

   — К какой именно границе предпочитаете повернуть? — безукоризненно-вежливо уточнил он. — Унтервальд, Незервальд, Видонис?

   — Унтервальд, конечно! — возмутился захватчик. — До остальных далеко.