Оглавление
АННОТАЦИЯ
Перед вами две истории, каждую из которых можно читать отдельно. Один мир и одно событие, которое сплело судьбы разных героев воедино.
Рассказ “Урок дипломатии”
Любовь или государственные интересы - что победит? Принцу Адальрику придется искать ответ на этот вопрос прямо на королевском балу. Ведь его возлюбленной грозит вынужденный брак с другим. И противостоять принцу будут и могущественный соперник, и королева, и даже сама судьба.
Повесть “Три ошибки Софии”
У Софии за плечами неудачный брак, и она уже не верит в семейную идиллию. Да и высокое происхождение обязывает жертвовать личным ради благополучия других.
Ферран разбирается в войне лучше, чем в любви. А предсказание пифии говорит ему о нереальности встречи с суженой.
Но судьба дарит этим двоим шанс. Главное – не сделать ошибку. Не говоря уже о трех.
ЧАСТЬ I УРОК ДИПЛОМАТИИ
ГЛАВА 1. Новогодний бал
Аура, а если точно произнести все ее имя - Аурелия Винсенса Иулиса Мартия де Рекбуш, стояла у окна и смотрела, как ко дворцу подъезжают кареты. Карет было много – от самых ворот тянулась цепочка экипажей с горящими фонарями. Заснеженный королевский парк выглядел таинственно – так и звал прогуляться по серебрящимся в свете полной луны дорожкам – и нарядно: сквозь темные деревья были видны ярко пылающие масляные светильники. Освещение целого парка было делом накладным, но сегодня, в честь новогоднего бала, королева Анна-Мария не поскупилась на траты.
Аура смотрела сверху, с высоты второго этажа дворца, поэтому не могла угадать, какая из карет – нужная ей. Каждый раз, когда лакеи открывали дверцу, и из экипажа на широкое подъездное крыльцо выходили очередные гости, сердце девушки начинало биться в волнении. Но каждый раз надежда осыпалась холодным снегом, леденя сердце – гости были не те.
К разбитым надеждам Ауре сегодня было не привыкать. И самая большая ее надежда разбилась несколько минут назад. Разлетелась вдребезги, раня острыми осколками беззащитную душу.
От окна дуло, и Аура, одетая в голубое шелковое платье с золотыми кружевами в тон ее светлым волосам и глазам цвета летнего неба, обхватила себя за плечи руками, пытаясь согреться. Толстая бархатная портьера отгораживала девушку от бального зала, где гости весело переговаривались в ожидании выхода королевы и начала танцев.
– …и представляете себе, душечка, маркиза де Тенэриссе собралась вернуться в столицу.
– Не может быть! Я вам не верю! Разве она не поклялась, что носа из монастыря не покажет?
– Да я вообще думала, что она приняла постриг!
– О да! После своего неудачного замужества и смерти мужа она и впрямь заявляла, что скорее станет монахиней, чем снова выйдет замуж.
– Разве она говорила так? Впрочем, не буду с вами спорить, душечка. Меня не было здесь, когда маркиза выходила замуж. Временная опала, которой меня незаслуженно подвергла ее величество, ну вы помните…
– Не будем об этом, душа моя.
– Полностью с вами соглашусь, дорогая. Но разве маркиза была несчастна в браке? Я помню маркиза де Тенэриссе. Какой был красавец!
– О да! Внешность! Манеры! Вкус! Особенно вкус. Утонченный! Экзотичный! Временами даже чрезмерно экзотичный… Разве могла оценить и разделить его увлечения кузина королевы, воспитанная в отдалении от двора? Она просто не вписалась в наш образ жизни. Придворные церемонии, тысячи правил, ежесекундная потребность держать себя в руках – все это было в тягость для скромной провинциалки…
– Я имела счастье столкнуться с ней один раз. Такая простушка! Вы представляете, она не увидела разницы между салфетками цвета абрикосового мороженого и цветом бедра испуганной нимфы! Сказала, что они выглядят для нее одинаково!
– Какой конфуз! Совершенно неприспособленная для жизни при дворе особа. Плюс воспитание. Отец маркизы был главнокомандующим. Он так любил свою жену, что таскал и ее, и дочь даже в военные ставки. Боюсь, что солдафонское окружение сыграло не последнюю роль. А тут этот брак! Маркиз был одним из самых блестящих придворных нашего двора. Можно сказать, его главным украшением. Бриллиантом. Сколько сердец разбилось, когда он выбрал эту простушку в жены.
– Ну, маркиз де Тенэриссе не прогадал. Приданое жены было, прямо скажем, немалым.
– Вы имеете в виду, что помимо обширного поместья, ей принадлежит еще и остров в архипелаге Суомке? Да кому нужен этот полупустынный клочок земли! А вот близкое родство с королевой…
– О да, душечка!
– В общем, не удивительно, что брак оказался неудачным. На одном приданом счастья не построишь. Супруги совершенно по-разному представляли себе семейную жизнь. Жена маркизу не подходила. К тому же она начала его ревновать ко всем подряд. Но можно же было догадаться, что такой блестящий вельможа не может не уделять внимания всем страждущим дамам…
Дамы захихикали.
Аура услышала рассуждения о семейном счастье и задохнулась от острой боли в сердце. Глаза горели от непролитых слез. Возможно, если бы она смогла вдосталь порыдать, ей стало бы легче, но даже такая малость была сейчас недоступна.
– Так зачем маркиза решила выбраться из своего добровольного заточения?
– Загадка. Никто не знает.
– Возможно, ее уговорила приехать ее августейшая сестра?
– Кто знает! Ее величество королева Анна-Мария Великая…
– Скажите уж лучше: Анна-Мария Ловкая…
Раздались новые смешки, и Аура поморщилась. Она знала двух этих сплетниц. Это были фрейлины из свиты королевы, преклонного возраста дамы, прошедшие и огонь, и воду, и медные трубы придворной жизни. Непотопляемые, пережившие не одну опалу, но снова как ни в чем ни бывало появляющиеся на утренних приемах королевы. Благодаря близости к трону давно пристроившие на сладкие места при дворе не только своих детей, но и внуков. Аура, которая провела во дворце не больше месяца, побаивалась попасть им на зубок. Она вообще многого опасалась здесь и побаивалась. И будь ее воля, она бы не приехала в королевскую резиденцию.
ГЛАВА 2. Черная беда
Еще год назад Аура жила счастливо со своими родителями и братьями в поместье Туманный Лог. Так называемые Бурые Земли, расположенные на границе между Керессой и Васконью, были обширными пустошами. Чтобы добраться от одной маленькой деревушки до другой, порой требовалось больше дня пути. Люд был бедным, поскольку земля родила мало и неохотно. Родители Ауры всячески пытались улучшить благоденствие своих подданных (а заодно и свое). Последние годы отец приглашал в Бурые Земли магов–лозоходцев, которые активно занимались поиском месторождений энтразита. Эти кристаллы, используемые магами, всегда ценились высоко, а в свете научных открытий, сделанных учеными королевства Васкони, и вовсе стали бесценными. Золоту, серебру и драгоценным камням было далеко до их стоимости. Именно поэтому в последнее время все собственники земель кинулись искать залежи энтразита в своих владениях. Но везло единицам. Родителям Ауры посчастливилось: месторождение, которое нашли в Бурых Землях, обещало быть богатым. Но воспользоваться своей удачей семье де Рекбуш не удалось.
Черный мор, пронесшийся смерчем по Керессе, добрался и до Бурых Земель, унеся в могилу и родителей Ауры, и двух ее младших братьев. Аура чудом осталась жива и неожиданно оказалась единственной наследницей всех пустынных территорий, лежащих на окраине Керессы. Горе от потери близких и растерянность девушки, в руки которой свалилась ответственность по управлению Бурыми Землями, едва не сломили ее. Аура с трудом могла припомнить последний год: она что-то делала, с кем-то говорила, решала какие-то дела в тумане. А месяц назад она неожиданно получила приглашение от королевы Анны-Марии.
Письмо было написано теплым, почти неофициальным тоном, но Аура не была дурой и поняла, что за словами: «…были бы счастливы, если бы наша дражайшая родственница почтила своим визитом нас в конце осени, дабы отвлечься от череды бед, свалившихся на семью де Рекбуш», – стоит прямой приказ незамедлительно собраться и ехать в королевскую резиденцию. И да, Аура была родственницей королевы Анны-Марии. Не самой близкой, но в свете того, что черный мор не делал различия между простолюдинами и аристократами и сильно проредил и королевскую семью, все прежние «седьмая вода на киселе» приобрели значительный вес. Ауре и в голову не пришло непослушание, и уже через несколько дней ее экипаж, прискорбно потрепанный за время поездки, въехал в ворота королевской резиденции.
Анна-Мария встретила девушку с теплотой, но Аура догадалась, что целью королевы вряд ли является простое желание развлечь свою дальнюю родственницу. Но вот что именно требовалось от последней представительности рода де Рекбуш, Аура могла только предполагать. Что девушка и пыталась сделать безуспешно весь последний месяц, найдя, впрочем, во дворце немало занимательного. И как ни странно, действительно смогла отвлечься от своего горя. И не только отвлечься, но и…
– … Да уж, королеву недаром прозывают Ловкой, – продолжили сплетничать дамы. – Это же надо! Она умудрилась даже восстановить дипломатические отношения с королевством Васконь, полностью оборванные век назад.
– Ах эти васконцы! Какие мужчины! Какие наряды!
– О да! Совершенно непонятно, зачем прабабке нашей королевы понадобилось разрывать связь со своей родиной!
– Ох уж эта Изабель. Говорят, была жуткой чудачкой. Эти васконские женщины…
– Но зато мужчины...
– О да! Младший сын короля Васкони Адальрик просто прелесть.
Услышав это имя, Аура с трудом удержалась от всхлипывания и едва не выдала свое присутствие.
– Ох, душа моя! Да будь я годков на тридцать…
– Душечка!.. Кхе–кхе…
– Ну хорошо. Годков на сорок…
– Кхе–кхе… Душа моя, вы забываете, что мы поступили на службу в один год…
– Разве? Короче, будь я снова той молодой девочкой, впервые переступившей порог королевской резиденции, то, увидев принца Адальрика, влюбилась бы безоговорочно. Такой благородный профиль.
– Который, правда, чуть портит длинный нос…
– Вы ничего не понимаете, душечка! Это же типичный орлиный нос васконца! И такие красивые волосы…
– А глаза? Изумительные, не правда ли?
– Ах, так бы его и съела!
– Душа моя!
– Да-да! Да еще такой разительный контраст! Эти имперцы! Грубые, невоспитанные невежды!
– Да просто солдафоны! Не будь адмирал родным братом императора Карла VI и главой дипломатической миссии, его бы засмеяли тут.
– Фу! Вояка! Говорят, что он отказался танцевать на сегодняшнем балу, сказав, что боится оттоптать дамам ноги.
– Тогда зачем же он собирается вообще приехать на бал?
– Дипломатия, душечка, дипломатия! Где же еще, как не на балу, удастся спокойно, вдали от любопытных глаз, поговорить с ее величеством?
– Кстати, а где королева? Молодежь ждет танцев.
– Душа моя, не стоит игнорировать план мероприятий на день, что вывешивают в фрейлинском крыле в общем зале над камином! Так можно и должности лишиться! Не забывайте, сколько их, молодых да резвых, что жаждут оказаться на наших местах! Сейчас по плану у королевы совещание с канцлером в Розовом кабинете, затем встреча с солдафо… кхм… с Франц-Фердинандом.
– Вот как?
Голоса фрейлин стали отдаляться. Видимо, дамы пошли искать новые объекты для своих сплетен. Аура бросила последний взгляд в окно. Сумерки сгустились, и увидеть, кто выходит из кареты, стало практически невозможно. Значит, королева уже в ближайшее время поговорит с герцогом? Девушка осторожно выскользнула из своего укромного местечка, окинула взглядом сверкающий огнями бальный зал и увидела только что вошедшего канцлера. «Королева уже разговаривает с герцогом!» – сделала правильный вывод Аура, глубоко вдохнула и расправила плечи. Ей тоже предстоял важный разговор, и, видят боги, он обещал быть нелегким.
ГЛАВА 3. На мраморных ступенях
Адальрик осторожно ступал на белоснежный мрамор ступеней, ведущих прямо к дверям бального зала. Все было хорошо в Керессе. Все было знакомым и почти родным. Несмотря на десятилетия закрытых границ между двумя соседними государствами, годы отсутствия дипломатических, экономических, социальных и всяческих других взаимоотношений, страны оставались удивительно схожими по жизненному укладу. Керессцы и васконцы по-прежнему молились одним богам, готовили одни и те же блюда и разговаривали на одном и том же языке. Разве что говор здесь, в Керессе, немного отличался от привычного Адальрику. Керессцы как-то по-особенному смягчали шипящие и свистящие звуки, и Адальрику с непривычки казалось, что они все время сюсюкают. И если в женском исполнении это было трогательно и вызывало умиление, то в мужском звучало крайне неуместно. Адальрик то и дело одергивал себя, чтобы не ухмыляться, слушая речи высоких кересских сановников.
Нога, поставленная на очередную ступень, поехала, и Адальрик, чертыхнувшись, изо всех сил попытался удержать равновесие. Да, в Керессе хорошо было все! Кроме отсутствия ковров в государственных учреждениях. При этом в частных домах и личных покоях такой проблемы не возникало. Керессцы любили тепло, по этой причине ковры и коврики, шкуры и циновки устилали пол в их жилищах едва ли не в три слоя. Но в министерстве и в присутственной части королевского дворца все посетители были вынуждены скользить по голому мрамору, отполированному тысячами ступающих на них ног и регулярно приземляющихся на них лбов, носов и задниц. А все почему? Как по секрету объяснил кересский канцлер, все из-за королевского указа более чем вековой давности. Королева Изабель успела отличиться и в этом. Споткнувшись об какую-то складочку, вовсе запретила устилать пол. С тех пор и не устилают. Взбалмошная особа была эта Изабель. Разорвать дипломатические отношения с его родиной – тоже ее идея. Разорвала, да так основательно, что он, Адальрик, здесь с первой за столетие васконской делегацией.
Удержать равновесие все же удалось. И это было как нельзя кстати! Не хватало еще пасть ниц перед грозными очами Франца-Фердинанда, адмирала, герцога, родного брата императора Карла VI и кумира его, Адальрика, детских лет, вынырнувшего из-за одной из многочисленных драпировок откуда-то сбоку, прямо возле входа в бальный зал.
Франц-Фердинанд так же, как и сам Адальрик, явился в Керессу во главе дипломатической миссии, с той только разницей, что если для родной Васкони за последние сто лет это была первая подобная миссия в Керессу, то для Священной Грандской империи такие миссии были делом регулярным и обыденным. У империи здесь и свое постоянное посольство имелось, под нужды которого керессцы выделили даже не здание, а целый квартал в столице.
– Добрый вечер, ваше высочество, – рявкнул Франц-Фердинанд на родном для Адальрика языке и дернул головой в знак приветствия.
Адальрик постарался поежиться как можно незаметнее. Если керессцы сюсюкали и пришепетывали, коверкая привычную для васконского уха речь, то имперцы умудрялись произносить знакомые слова, взрыкивая и взлаивая, что в сочетании с мощным басом Франца-Фердинанда производило неизгладимое впечатление.
– Добрый вечер, ваша светлость, – Адальрик попытался вложить в свои интонации достоинство и уважение к собеседнику и ни в коем случае не походить на восторженного щенка.
Последнее было особенно сложно. Когда жизнь сталкивает тебя с кумиром детских и юношеских лет, то тут не так-то много вариантов. Либо ты разочаровываешься, либо детская восторженность перерастает во вполне себе взрослое почтение, и твой вчерашний кумир остается для тебя авторитетом. С одной стороны, Франц-Фердинанд проверку встречей безусловно прошел, но в то же время сказать, что юношеское поклонение Адальрика осталось неизменным, было бы ошибкой. Раньше Франц-Фердинанд казался Адальрику эдаким полумифическим героем, могучим рыцарем без страха и упрека. Герой войны с эспритами, он был один из немногих, кто сражался во всех трех волнах их нашествия. Не отсиживался в тылу, не разрабатывал планы в штабах, он собственной грудью защищал континент от орд нечисти. Все десять лет он был там на самом острие борьбы. В жизни он ничем не напоминал героя, способного без лишних проволочек и малейших раздумий бросаться на спасение страждущих. У любого с ним встретившегося скорее закрадывалось подозрение, что проблемы и беды сами бросаются от него в бега, как, впрочем, и страждущие. Мало у кого из столкнувшихся с ним нос к носу хватало смелости просить герцога о чем бы то ни было: ни о том, чтобы жизнь спасти, ни о том, чтобы склянку с солью передать. Встретившись с кумиром, Адальрик поневоле стал допускать крамольную мысль, что, возможно, и эсприты отступили по той же причине: они просто не выдержали столь долгого общения с грозным Франц-Фердинандом.
Когда начались прорывы, Адальрик был слишком мал, чтобы понимать хоть что-то. Все его детство прошло под лозунгом «Ради жизни!». Прорыв эспритов случился на окраинных территориях Империи, в противоположном от большинства стран конце материка, но люди очень быстро поняли, что эта беда общая, отсидеться не получится и, если они не сплотятся, то весь континент погибнет. Каждое государство внесло свою лепту, каждое заплатило свою цену. Адальрик неимоверно гордился тем, что именно в его родной Васкони смогли открыть новый способ огранки энтразита. В конечном итоге, именно эти особым образом ограненные кристаллы помогли схлопнуть эспритские порталы. Да, Васконь исчерпала все запасы, выработала все свои месторождения, и теперь его родине приходилось покупать сырье в других странах, но это было ради жизни! В конце концов, имперцы заплатили куда более страшную цену! Сколько их земель превратилось в мертвую пустыню? Сколько человеческих жизней положили они на алтарь общей победы?
– Наш уговор о завтрашней встрече в силе? – собрав волю в кулак, как можно более деловым тоном поинтересовался Адальрик, но ответить герцог не успел.
– Ваша светлость! Вот вы где! А я вас ищу, ищу, – раздался нервно-подрагивающий голос из-за очередной драпировки, и пред грозные очи Франца-Фердинанда вывалился светловолосый всклоченный юноша.
– Матеус, – протянул Франц-Фердинанд, сверкнув очами.
Интонационно герцог вложил в это короткое имя столь много обещаний, угроз и обвинений, что Адальрик искренне пожалел незнакомого молодого человека.
– Матеус, откуда вы черпали сведения, составляя перечень владельцев островов архипелага Суомке? – спросил Франц-Фердинанд у растерянного блондина.
Адальрик насторожился. Один из островов этого архипелага Великая Грандская империя арендовала у его родной Васкони.
– Перечень, ваша светлость? – переспросил блондин и благоразумно отступил на пару шагов от патрона.
– Перечень, – подтвердил Франц-Фердинанд и, наступая на подчиненного, уточнил: – Третий из тех документов, что вы подготовили, заступив на свою должность месяц назад.
– Ах этот перечень! Так я его не готовил. Его приготовил ещё ваш прежний секретарь, я просто его нашел и вам передал, – залопотал Матеус. – Все было написано до меня!
Франц-Фердинанд и его секретарь вели беседу на языке страны, в которой они находились. Адальрик слушал и задавался вопросом. Как так получалось, что два обладающие схожими тембрами человека произносили похожие слова с одинаковым акцентом, но при этом у герцога выходило мощно и рокочуще, а у его секретаря тихо и журчаще?
– Завтрашняя встреча состоится? – решился напомнить о своем присутствии Адальрик и, видя недоуменно приподнятую исковерканную шрамом бровь герцога, поспешил пояснить: – По поводу продления договора поставки энтразита.
Губы Франца-Фердинанда искривились в мрачной усмешке.
– Не думаю, что в сложившихся обстоятельствах нам стоит тратить время на обсуждение этой темы, – прогавкал он и вновь обратил внимание на своего подчиненного. – Все было написано до вас? А перепроверить документ вы не удосужились?
– Я проверял! – возмущенно пискнул тот. – Ни одной ошибки! Грамматической.
– Ах грамматической!..
В этот момент двери в бальный зал распахнулись. На стоящую у вершины лестницы компанию обрушился гомон и поток теплого воздуха, в котором ароматы духов перемешивались с густым еловым запахом растений, украшающих зал. Резко пахло свежей полиролью, которой, видимо, натирали паркет незадолго до начала бала. Адальрик уловил пока ещё еле слышный запах пота и поморщился, представляя какое амбре будет стоять здесь в конце вечера после многочасовых танцев в толпе и духоте.
– Если сегодня вы больше не нуждаетесь в моих услугах, то позвольте откланяться, - скороговоркой произнес Матеус, отвесил патрону спешный поклон и рыбкой нырнул в человеческий водоворот.
Франц-Фердинанд резко выдохнул, дернул головой, прощаясь с Адальриком, и, грохоча сапогами, ворвался в бальный зал.
Людское море, шумное и бурливое до появления герцога, смолкало под его тяжелым взглядом и расступалось. Адальрик смотрел на широкую спину удаляющегося герцога и ничего не понимал. Что нашло на имперцев? При чем здесь острова? Какие обстоятельства? Продление договора поставки энтразита было делом рутинным. Почему сейчас не стоит тратить на него время? Что случилось?
Адальрик откинул волосы со лба, решив, что завтра утром пошлет своего секретаря в имперское посольство, чтобы тот пошептался с коллегами и выяснил что к чему. Сейчас у него было дело совершенно иного рода и не менее, а может и более важное, чем договор поставки энергокристаллов.
Адальрик ступил в зал, отмечая, что по мере того, как расстояние до герцога становится все больше, смолкнувшие было при его появлении голоса звучат все громче, грозя погрести под жеманным лепетом, кокетливым хихиканьем и ехидными шепотками любого сюда вошедшего.
ГЛАВА 4. Бал
Бело-золотой бальный зал производил неизгладимое впечатление в любое время, но сегодня он был особенно прекрасен! Гирлянды, свечи, зеркала, что отражали аллею пышных разлапистых елей в кадках, удлиняя ее, уводя в бесконечность. Дамы и кавалеры парами, группами, стайками и целыми толпами перемещались по залу.
Танцы еще не начались, и это несказанно радовало Адальрика. Он успел! Он сможет рассказать распирающую его новость до того, как они сделают первый пируэт. Ему ведь есть что поведать своей возлюбленной. Своей суженой! Теперь он мог называть ее именно так! Пускай пока только мысленно, но мог. Ничего, пройдет совсем немного времени, и он сможет сказать так вслух, при всех. Прокричать о своем счастье всем этим людям.
– Здравствуйте, ваше высочество!
– Прекрасно выглядите, ваше высочество!
Старческое сюсюканье раздалось столь близко и столь внезапно, что Адальрик едва не споткнулся от резкого возвращения с небес на землю. Перед ним склонились в реверансе две старые размалеванные карги, которые по какому-то недоразумению числились в фрейлинах у Анны-Марии. Их имен Адальрик не смог бы вспомнить и под страхом смертной казни.
– Рад встрече, дамы, – он склонил голову, приветствуя фрейлин, и немного замялся, подбирая слова для ответного комплимента. – Ваши образы тоже весьма ярки, – наконец выдавил он что-то, отдаленно напоминающее похвалу, и содрогнулся, увидев, как разъехались в елейной улыбке морщинистые густо напомаженные губы одной и каким голодным взглядом сквозь толстый слой туши одарила его вторая. Адальрик почувствовал себя пирожным, над которым занесли десертную ложечку.
От бесславной смерти в беззубой пасти дряхлых сердцеедок Адальрика спас гулкий звук удара церемониймейстера жезлом об пол.
– Ее величество Анна-Мария, королева Керессы! – прогрохотал он, с легкостью перекрывая многоголосый гул в зале.
Собеседницы переключили свое внимание с гостя на патронессу, и Адальрик почел за лучшее поскорее затеряться в толпе.
Анна-Мария вошла в зал. Если и не великая, то величественная уж точно. Статная, высокая, утянутая во все черное, она одновременно казалась и чем-то неуместным на этом пестром празднике жизни, и в то же время чем-то необходимым, некой осью, на которой все держится.
Война с эспритами, дворцовые интриги, пара провалившихся, но успевших собрать кровавую дань переворотов и, наконец, черный мор – все это знатно сократило кересскую королевскую династию. Анна-Мария потеряла столь многих из своих родных, что траур стал ее постоянной одеждой. Она не сняла черного, даже когда положенный срок истек. Вот и сейчас она уселась на трон, расправила черный бархат юбки и взмахнула затянутой в черный шелк перчатки рукой, призывая начинать танцы.
По залу поплыли звуки настраивающихся инструментов. Церемониймейстер объявил, что первый танец начнется через четверть часа и попросил пары, участвующие в нем, занять свои места.
Адальрик с удвоенной силой закрутил головой в поисках партнерши. Бал они не открывали, но их пара должна была стоять третьей. Сперва ему показалось, что он увидел милую русо-золотую головку среди шумно веселящейся компании, но, подойдя поближе к гогочущей молодежи, понял, что ошибся. Затем он бросился за знакомой фигуркой, но уже через несколько шагов осознал, что обманулся и в этот раз.
Церемониймейстер бросил повторный клич и Адальрик поспешил занять свое место, запоздало сообразив, что так он гораздо быстрее встретится с Аурой, чем если будет метаться по переполненному залу из стороны в сторону.
Аура появилась за мгновение до того, как прозвучал первый аккорд. Изящная, невыразимо прекрасная и невероятно трогательная, она встала напротив и подняла на Адальрика огромные испуганные глаза. У него перехватило дыхание. Что случилось? Что произошло с его девочкой? Какая беда посмела опуститься на эти хрупкие плечики?
Мелодия наполнилась силой. Первая пара начала движение. Адальрик с трудом оставался на месте. Хотелось броситься к любимой, увести из круга, расспросить, защитить, и лишь вдолбленные с пеленок правила поведения на публике и навык держать лицо при любых обстоятельствах позволяли оставаться на месте.
Вторая пара двинулась вслед за первой, повторяя движения с точно выверенным отставанием.
Разум холодно шептал Адальрику, что Аура цела, жива и здорова и что бы не произошло с ней, он гораздо больше поможет ей, если решит ее проблемы чуть позже, тихо и не привлекая внимания придворных сплетников. Но сердце толкало действовать немедленно.
Очередь Адальрика и Ауры вступить в танец подошла как раз в тот момент, когда разум уже был готов признать полное поражение.
Аура сделала шаг навстречу и вложила трепещущие пальцы в его ладонь.
– Все хорошо! Отец согласен, – успокаивающе шепнул он, стараясь не шевелить растянутыми в дежурной улыбке губами.
– Нам не быть вместе, – едва слышно ответила она и отступила, повинуясь рисунку танца.
Адальрик бросил все внутренние силы на то, чтобы не пропустить пару па и таким образом не ускорить следующую встречу.
– Нам нужно поговорить! – глухо рыкнул он, опускаясь на одно колено.
– Непременно, – ответила она, трепеща ресницами, и, плавно описав круг, устремилась к другому партнеру.
Адальрик встретил новую партнершу. Выполнил положенное количество шагов и пируэтов. Перешел к следующей, затем еще к одной и еще. Что-то говорил, возможно даже что-то вполне уместное. Двигался, попадая в такт и не путая движений. Но мысленно мог только торопить встречу с Аурой, которая произошла, как и положено, только на заключительном аккорде.
Им обоим хватило выдержки мило улыбнуться, обменяться с соседями по танцу любезностями и тихо отступить. Сперва в толпу, затем за колонну, а уж оттуда, воровато оглянувшись, юркнуть за одну из драпировок и, взявшись за руки, пробежать по служебному коридору до ближайшей незапертой двери.
ГЛАВА 5. Решение
Аура старалась изо всех сил. Горло щипало от стоящих в нем слез. Губы дрожали. А ведь нужно было улыбаться, пробираясь сквозь толпу веселящихся, но возможно, как и она, только делающих вид, что веселятся, придворных. Смех окружающих больно резал по ушам. Перед тем, как скрыться за драпировкой, девушка в тревоге оглянулась, но, к счастью, никому не было до них с принцем дела. На секунду Ауре показалось, что королева, возвышающаяся на троне, подобно кораблю, плывущему через человеческое море, посмотрела на нее, но Анна-Мария тут же отвернулась, милостиво улыбаясь фрейлинам, и Аура выдохнула с облегчением.
Адальрик тянул ее за руку, и его рука была надежной и горячей. Хотелось ухватиться за нее покрепче и попросить не отпускать. Никогда. Ни за что. Аура всхлипнула и тут же закрыла рот рукой, чтобы не выдать себя. Но Адальрик уже услышал этот жалобный звук, поэтому решительно распахнул ближайшую же дверь и втащил туда девушку.
Аура успела лишь заметить, что комнатушка была небольшой и ее, возможно, использовали как комнату отдыха для слуг: маленькое окно с пыльной гардиной печально-синего цвета, продавленный диванчик, стулья и буфет с разнокалиберной посудой. Но все это Аура успела окинуть лишь беглым взглядом, потому что через секунду Адальрик обнял ее и поцеловал.
Комната закружилась. Ауре надо было бы оттолкнуть от себя молодого человека, но мысль о том, что сегодня она в последний раз чувствует касание его губ, его рук, видит так близко его голубые глаза, заставило ответить на поцелуй с неистовой нежностью.
– Девочка моя! – прошептал принц, отрываясь от Ауры. – Моя Аура!
«Не ваша! И никогда вашей не стану!» – хотелось закричать Ауре, но вместо этого она сказала:
– Нет! Все кончено, Адальрик! – и постаралась вырваться из кольца объятий.
– Почему? – взволнованно сказал принц. – Вы слышали, что я прошептал вам во время танца? Я получил сегодня ответ короля. Поэтому так и задержался. Надеялся, что с новой дипломатической почтой получу письмо от отца. Ждал до последнего. И не зря. Отец написал, что, поскольку я всего лишь четвертый принц и шансов стать королем Васкони у меня практически нет, то и брак я могу заключить по своему разумению и усмотрению. И против вашей кандидатуры он нисколько не возражает. И будет рад назвать вас своей дочерью.
– Ах, если бы я тоже, подобно вам, могла располагать своей рукой!
– Но вы же говорили, что можете? Что изменилось? В чем дело, Аура? Скажите мне все! – голубые глаза принца смотрели с мольбой. Ноздри гордого носа раздувались от волнения. – Все дело в ее величестве?
Аура кивнула, не в силах говорить. Слезы потекли по ее лицу.
– Она… Она…
– Мой отец написал в письме, что он-то согласен на брак, но королева может не разделить его мнения. Дело, кажется, в том проклятии Изабель, о котором, правда, уже смутно кто помнит.
– Проклятье гласит, что если кто-то из членов королевской семьи заключит брак с васконцем, то кересская династия уступит трон васконской, – шепотом сказала Аура, глядя на Адальрика страдающими глазами.
– Но вы-то тут причем?! – негодующе воскликнул принц. – Вы же дальняя родственница! И на вас это не может распространяться! Вы мне сами так говорили.
– Говорила, – поникла головой Аура и прошептала: – Я так думала.
Девушка опустилась на диванчик. Сердце разрывалось на части от боли. Принц встал на колени и взял безвольные руки девушки в свои. Поцеловал ледяные пальцы.
– Аура! Расскажите мне все! Умоляю вас! И мы что-нибудь придумаем!
– Тут нечего придумывать, – безнадежно покачала головой девушка. – Я решила сегодня поймать королеву и поговорить с ней о нас… – она подняла на Адальрика глаза, в которых плескалась боль. – Ее величество с самого начала отнеслась ко мне с такой теплотой, что я подумала… подумала, что, если брошусь к ее ногам, то она мне не откажет. Я знала, что в это время она работает в Розовом кабинете.
Аура снова всхлипнула.
– И что было дальше?
– Перед кабинетом никого не было. Но из-за двери были слышны голоса… Я не хотела подслушивать! Вначале…
Принц пожал руку Ауры в знак поддержки.
– И что же вы услышали?
– Королева говорила с канцлером. Вернее, он ей говорил, как бы в продолжение их разговора, а ее величество слушала. И канцлер сказал, что из-за мора почти не осталось членов семьи с королевской кровью, поэтому тяготы ложатся и на прочих родственников. Вы ведь знаете, Адальрик, девиз нашей королевы? – грустно улыбнулась Аура.
– О да! Кто же его не знает? «Пусть другие королевства решают свои проблемы войной, но мы, керессцы, будем их решать с помощью браков».
– Вот именно, – снова поникла головой Аура. – И теперь я взамен умерших принцесс должна буду нести это бремя. Вы же знаете, что имперцам нужен позарез один из островов архипелага Суомке?
– Да, – подтвердил принц. – Они уже много лет арендуют у нас один из островов и пытаются его выкупить. Но мой отец им отказывает.
– А вам нужна бесперебойная поставка энтразита?
– Совершенно верно, Аура! Но, к сожалению, все копи Васкони выработаны. Энтразит есть только в Керессе. Но из-за запрета королевы Изабель все связи между нашими странами были разорваны. И нам приходится приобретать энтразит через посредничество имперцев. Что значительно сказывается на цене, – сухо добавил принц. – Поэтому мы с такой радостью и откликнулись на приглашение королевы Анны-Марии приехать в Керессу. Но как же я счастлив, что послали именно меня!
И принц снова принялся покрывать пальцы Ауры поцелуями. Девушка с болью смотрела на склоненную голову Адельрика. Ей так хотелось зарыться руками в его мягкие длинные волосы! Слезинка скатилась с ее щеки, и на голубом шелке платья появилось темное пятно.
– Канцлер сказал… – прерывающимся голосом продолжила Аура, – он говорил об этом, как уже о решенном деле… Он сказал, что нашел выход, который устроит всех. Меня выдадут замуж за герцога Франца-Фердинанда…
– Нет!
– Да!
– Но зачем? Ради бога, объясните мне, зачем вы Францу-Фердинанду?
– Я ему не нужна! – горестно всхлипнула Аура. – Им нужно месторождение энтразита, которое недавно открыли в Бурых Землях. Это мое приданое!
– Но зачем имперцам энтразит? Все равно обработкой энтразита занимаются наши мастера. Никто, кроме васконцев, не знает тайну обработки кристаллов!
– Насколько я поняла, – грустно сказала Аура. – Они потом сменяют копи на остров архипелага.
Адальрик вскочил и заметался по комнатушке.
– Да, это сработает! – заговорил он. – Вот о каких обстоятельствах говорил герцог! Тогда продлять договор о поставке действительно не имеет смысла… Отец не сможет отказаться от такого предложения. Но, господи, Аура! – простонал он, снова бросаясь к ногам девушки. – Я не могу потерять вас! Даже ради всех островов и всех архипелагов на земле!
– Вы забыли про проклятие Изабель! – добила его девушка. – Оно распространяется и на меня…
И девушка зарыдала, закрыв лицо руками.
Адальрик вскочил на ноги и зарычал.
– Да будь проклята эта чокнутая Изабель! Старая ведьма!
– Великий маг!
– Да чтоб она сдохла!
– Уже.
Адальрик стукнул кулаком по буфету, и посуда внутри задребезжала.
– Я не дослушала разговор, – сказала Аура, – меня могли заметить. Уходя, в коридоре столкнулась с герцогом. Боже! Он такой старый! И такой страшный! Он так рявкнул «Добрый вечер!», что я чуть в обморок не упала. И меня ему… Как я с ним… Да я же… Господи, лучше умереть!
И Аура разразилась бурными рыданиями.
Адальрик побледнел, обвел невидящим взглядом комнатку и снова стукнул кулаком по буфету.
– Ну уж нет! К черту! Я не отдам ему вас, Аура! Уверен, я смогу убедить отца продать… да даже подарить остров герцогу! Ведь империи нужен он, а не вы. Отец не сможет возразить, узнав о вашем приданом… Я договорюсь со всеми! А если не помогут слова, то в дело вступит шпага! Но мы будем вместе, Аура!
Девушка всхлипнула и отняла руки от лица.
– Правда!
– Не будь я васконец!
– Но что же делать? Королева и канцлер…
– К черту королеву! К черту канцлера! К черту энтразит! К черту трон и дипломатию! Слушайте, Аура! Мы сейчас выйдем из этой комнаты. Выйдем из дворца. Сядем в мой экипаж и поедем в храм на краю столицы. Там нас обвенчают. К счастью, по законам Керессы не требуется ничего, кроме согласия жениха и невесты.
– Это невозможно, Адальрик! – в восхищении и ужасе вскричала Аура.
– Вы любите меня?
– Люблю! – покраснела девушка.
– Доверяете мне?
– Как самой себе!
– Тогда не о чем думать!
– Но как мы выйдем из дворца? Нас непременно увидят и донесут королеве!
– Да я вас украду! – вскричал Адальрик.
Он обвел возбужденным взглядом комнатку, подскочил к окну и резко дернул гардину. В воздух взметнулось облако пыли. Карниз, не выдержав юного напора, сорвался с крючка и упал вниз, разбив часть посуды, стоявшей на буфете. Аура вздрогнула. Адальрик, хрупая по осколкам, подошел и оторвал гардину от карниза. Подошел к Ауре и накрыл ее тяжелой тканью.
– Я вас заверну и пронесу через всех стражей.
– Но вас могут спросить, что вы несете? – шепнула из-под гардины испуганная девушка.
– Дипломатическая почта неприкосновенна, – серьезным тоном сказал Адальрик, закрывая девушку с головой.
Он обмотал Ауру и, даже не крякнув, взвалил ее себе на плечо. Рванул за ручку двери и застыл.
Прямо за дверью стояла высокая статная фигура, задрапированная во все черное.
ГЛАВА 6. Анна-Мария
Королева оглядела Адальрика с ног до головы и шагнула вперед. Принцу невольно пришлось отойти в сторону, чтобы дать нежданной посетительнице войти внутрь.
– Ваше величество! – попытался поклониться Адальрик, впрочем, не выпуская из рук своего груза.
– Вам не тяжело? – любезно поинтересовалась королева.
– А что тут тяжелого? – неискренне попытался удивиться принц. – Гардина же!
И для демонстрации он даже слегка подбросил тюк ткани на плече. Прозвучал чей-то приглушенный писк. Если бы в комнате случайно оказался кто-то третий, он бы мог предположить, что писк раздался из тюка. Адальрик покраснел и поднял глаза к потолку.
Королева невозмутимо прошла и уселась на диван, где еще совсем недавно сидела Аура.
– Позавчера, – неспешно начала она светским тоном и отбросила носком туфельки осколок чашки, – я застукала свою горничную. Она переливала мои духи в пустой флакон из-под настойки.
– Какова мерзавка! – возмущенно покачал головой принц.
– Вчера, гуляя в саду, я увидела, как кухарка несет тяжелую корзинку, из которой торчала лапа фазана. Их подавали как раз в тот день на обед.
– Просто безобразие! – настороженно заметил принц. – И что вы с ними сделали?
– С кем? – улыбнулась королева.
– С горничной и кухаркой?
– Ничего, – развела руками Анна-Мария. – Одной посоветовала обмотать флакон тканью, чтобы приглушить запах. Второй посоветовала потайную калитку в саду. Ту, что за живой изгородью около фонтана. Вот если бы здесь была Аурелия де Рекбуш, она бы вам могла точно показать, где находится эта калитка. Там нет стражи, знаете ли.
– Около фонтана? – ошарашенно произнес Адальрик. – За живой изгородью?
В этот момент в комнате раздался чей-то чих. Если бы здесь был кто-то третий, то он поклялся бы, что звук издала портьера, которую, стараясь казаться абсолютно расслабленным, держал на плече принц. Адальрик снова задрал голову к потолку.
– Бедная девушка! – покачала головой королева.
– Какая девушка? – покраснев как помидор спросил глава дипломатической миссии.
– Да Аурелия! У бедняжки аллергия на пыль…
– В самом деле?
– Да. Поэтому, может, вам поторопиться, ваше высочество? Не представляю, зачем вам могла понадобиться эта тряпка из комнаты для прислуги, но если она вам так дорога…
– Чрезвычайно! – выпалил Адальрик.
– Тогда я дарю ее вам, – милостиво махнула рукой королева. – И, кстати, мы так и не успели с вами обсудить некоторые моменты относительно импорта энтразита, ради которых вы, собственно, и прибыли в Керессу.
– Я бы предпочел… – побледнел Адальрик.
– Разумеется-разумеется. Какие же разговоры на балу? Идите, веселитесь. Прогуляетесь к фонтану… И даже дальше… Неподалеку есть очень милый храм. Прелестный образчик архитектуры. А завтра, прямо с утра… свяжитесь с моими фрейлинами… Я буду ждать вас для важной беседы. Вы же окажете мне честь?
– О! О! Конечно, ваше величество! Завтра в назначенное время я буду у вас.
– Вот и замечательно! Давайте побеседуем в Розовом кабинете. Кстати, Аурелия де Рекбуш могла бы вам показать дорогу к кабинету. Если бы вы вдруг с ней столкнулись. Совершенно случайно. Но это я так, к слову. Что ж. Не смею задерживать.
И королева, встав, величественно выплыла из комнаты. Вслед за ней, но повернув в другую сторону, опрометью вылетел Адальрик, старательно вспоминая по дороге самые малолюдные коридоры и выходы из дворца.
ЭПИЛОГ
За два часа до описываемых событий
– …именно по вышеперечисленным причинам брак Аурелии де Рекбуш и герцога Франц-Фердинанда является наиболее предпочтительным выходом из сложившейся ситуации, – соловьем заливался Шарль Анри де Ректелин, канцлер Керессы. – Таким образом мы учитываем интересы всех трех государств! Васконь получает месторождение энтразита, империя получает остров архипелага Суомке, а мы получаем могущественного союзника и, что немаловажно, снижаем риск пертурбаций правящей династии!
За дверью что-то пискнуло. Канцлер умолк, подошел к выходу и резко распахнул дверь. В коридоре было пусто. Канцлер пожал плечами и вернулся на место. Анна-Мария с грустью наблюдала за его перемещениями.
Шарль был хорошим человеком, старательным и исполнительным специалистом, но до своего предшественника ему было как пешком до уже упомянутого архипелага Суомке. Черный мор не пощадил многих, прошелся по родным и друзьям королевы, по государственным деятелям, по крестьянам и по представителям высшей знати. Для него не было особых различий. Мор прошел, и Анне-Марии предстояло как-то справляться с его последствиями.
– Но ваше решение не учитывает интересы двух юных сердец, – со вздохом произнесла она. – Думаю, от вашего внимания не ускользнул тот факт, что принц Адальрик и Аурелия явно симпатизируют друг другу…
– Ваше величество, – преданно сверкнул очами канцлер, – что значат интересы отдельных людей по сравнению с интересами государств?!
Анна-Мария вздохнула.
– В целом вы, Шарль, конечно, правы… – протянула она, – но поверьте моему опыту: если, защищая интересы государств, учитывать интересы конкретных людей, по возможности, разумеется, то результат получается гораздо лучше, чем в случае, когда интересы этих людей намеренно игнорируются…
– Вот, Ваше величество, – подхватил канцлер, – вы удивительно точно подметили, что интересы конкретных людей необходимо учитывать по мере возможности! А в данном случае такой возможности нет!
– Или вы просто ее не заметили, – тихо произнесла королева, и канцлер осекся.
– Вы собираетесь отказать Францу-Фердинанду? Вы понимаете, что в этом случае мы потеряем союзника? Империи нужна Аурелия де Рекбуш, и она ее получит тем или иным способом!
– Империи нужна не Аура.
– Кхм… Согласен. Простите, Ваше величество! Империи нужна пустошь из ее приданого!
– И вновь вы допускаете ошибку, Шарль. Империи нужен остров! Дипломатия – это уступки и учет интересов сторон. Но прежде чем их учитывать, стоит обозначить эти интересы поточнее. Позвольте я объясню вам на примере… - королева разгладила складку на своей юбке и продолжила: - Вы хотите скрепить священными узами брака сердца двух юных влюбленных, получить в союзники Великую Грандскую империю, восстановить добрососедские отношения с Васконью и не допустить в Керессе переворот, что напророчила Изабель.
– Как это возможно? – уточнил канцлер, демонстрируя почтительный скепсис.
– Очень просто. Я предлагаю Францу-Фердинанду другую невесту. Например, маркизу де Тенэриссе.
Он мне:
– Зачем мне бывшая в употреблении затворница не первой свежести?
Я ему:
– Но она владеет одним из островов в архипелаге Суомке, и по размерам этот остров превышает тот, что принадлежит васконцам.
Он:
– О! Это меняет дело…
Тогда я пишу кузине предложение выйти замуж за герцога. Она мне:
– Зачем? Мне и так неплохо. Мне хватило и одного брака с титулованным дохляком, имевшим крайне экзотические вкусы.
Я ей:
– Но герцог – имперец и настоящий герой войны с эспритами!
Она:
– О! Это меняет дело!..
– Очень остроумно, Ваше величество, – вклинился канцлер в крайне эмоциональный рассказ королевы. – Но, боюсь, что вашей прабабке предложить ничего не удастся по причине ее недоступности… Для простых смертных, во всяком случае… Проклятие Изабель не изменить, а значит, свадьбе между Адальбертом и Аурелией – не бывать!
Анна-Мария вздохнула, взглянула на стену, где красовался портрет ее почившей чудаковатой родственницы, и сообщила канцлеру.
– Шарль, королева Изабель была здесь иностранкой. Это не афишировалось, но она до самой своей кончины писала с ошибками, по этой причине все ее указы, даже те, которые ей приходила блажь начертать собственноручно, перед обнародованием переписывал доверенный секретарь. Вы видели копию оригинального указа. А документ, написанный прабабкой, хранится в моем личном архиве. Так вот в этих документах есть различия. В том, к которому имеете доступ вы и другие высшие чины Керессы, говорится о запрете брака между представителями правящих династий Васкони и Керессы на веки вечные. А в том документе, что лежит у меня, запрет только на век с даты подписания указа. Сто лет истекло несколько недель назад.
– О! – радостно встрепенулся канцлер. – Это, конечно, меняет дело!
Королева снисходительно ему улыбнулась и мягко велела:
– Ступайте, Шарль. Повеселитесь на балу, а затем займитесь подготовкой необходимых мероприятий.
– Слушаюсь, Ваше величество, – почтительно поклонился канцлер и вышел из кабинета, бормоча на ходу: – Так будет даже лучше! У нас будет два союзника!
Анна-Мария оглядела опустевший кабинет, до назначенной встречи с Францем-Фердинандом оставалось еще несколько минут. Королева встала, подошла вплотную к позолоченной раме и уставилась в глаза прабабки. Написанная маслом Изабель смотрела с укором.
– Я знаю, что врать нехорошо, – вздохнула Анна-Мария, чувствуя себя пятилетней девочкой, которую поймали на обмане. – Ты великолепно владела десятью языками и никогда не допускала неточностей в формулировках! Я помню, что, если кто-то из твоих потомков заключит брак с кем-то из васконского королевского дома, то на троне Керессы окажется васконец… Только, знаешь… Я уже давно не девочка. Мне очень много лет. Мне уже гораздо больше, чем было тебе, когда ты покидала этот мир. Война, интриги, черный мор… Когда остаешься одна, понимаешь, что любящие сердца нельзя разлучать! Да и… конкретно этот васконец будет смотреться очень неплохо на кересском троне!
ЧАСТЬ II ТРИ ОШИБКИ СОФИИ
ГЛАВА 1. Трактир
Трактир был далеко не первой свежести. И это еще мягко сказано. Когда-то добротный двухэтажный дом, пусть некрасиво, но крепко сбитый из массивных бревен, он давно нуждался в поновлении. Вывеска над входом так заржавела, что на ней уже с трудом можно было прочитать часть надписи «Синий…». Вместо рисунка под неразборчивыми словами было пятно, отдаленно напоминающее хряка.
Красный шар солнца, наколотый на черные пики деревьев, чудом еще держался в небе, когда София вышла на опушку леса и с облегчением выдохнула в морозный воздух струйку пара.
– Кажется, трактир, – озвучила очевидное Перпетуя, служанка Софии.
– Ну вот! – с удовлетворением сказала София. – А ты говорила, что нужно повернуть направо на развилке.
– А я и сейчас скажу, что надо было направо, – проворчала служанка, с подозрением косясь на одиноко стоящее здание. Вокруг были лишь заснеженная равнина и лес.
– Госпожа, давайте поторопимся, – сказал идущий последним в цепочке слуга. Он вытер пот со лба под большой меховой шапкой, беспокойно глядя на стремительно тускнеющий шар солнца.
Женщины подобрали юбки и заторопились из последних сил по колее, накатанной санями, но уже запорошенной свежим снегом. Собака услышав скрип шагов, лениво гавкнула, но из конуры вылезать не стала. Как будто в ответ на ее гавк, снег, до этого летевший редкими хлопьями, усиленно повалил, и женщины заторопились в тепло.
Софию ошеломило пивным духом, запахом жарящейся на вертеле свиньи и кислой капусты, а также многочисленными другими ароматами, которые присущи только трактирам. Женщина обвела взглядом зал, где среди пары десятков столиков были заняты от силы пять, и уверенно направилась к стойке.
Полный высокий трактирщик ловко протирал кружки большим клетчатым полотенцем сомнительной чистоты и свежести.
– Госпожа! – скорее с удивлением, чем с радостью сказал он, отрываясь от своего полезного занятия.
– Добрый вечер! – сказала София, решительно разматывая пуховый платок.
– Сестра! – еще более удивленно сказал трактирщик, увидев под платком белое покрывало монашеского ордена Последователей Иризы, из-под которого выбивались черные локоны.
– Только послушница, – строго поправила его София, расстегивая шубу: в зале было жарко натоплено. Замерзшие пальцы и ноги сразу начало покалывать. – Нам нужна помощь.
– Какая?
Трактирщик отставил кружку, на которой не особо отразился плод усилий по вытиранию.
– Во-первых, – твердым голосом продолжила София, – у нас перевернулся возок. Нашего слугу придавило. Мы смогли вытащить его из-под возка, но он пострадал. Идти не может. Мы оставили его там. Кто-то из мужчин может пойти с нашим кучером и помочь? – в голосе Софии было нечто, что не давало увильнуть от ответа, по крайней мере, сразу. Недвусмысленный, как пение полковой трубы, он заставил трактирщика со вздохом отложить полотенце и задуматься.
– Да кто пойдет-то? – с сомнением сказал он, увидел во взгляде Софии разгорающееся возмущение и торопливо добавил: – Из мужчин только я да сын мой. Остальные бабы. А вы где перевернулись-то, сестра?
– Как только через речку перебрались, так сразу.
– Эвон где! – трактирщик задумчиво пожевал губами. – Вам надо было на развилке направо идти. Там вывеска есть. Только, видать, снегом ее припорошило. Вот вы и не увидали. А если бы направо пошли, то скореча к деревне вышли. Там бы вам и людей искать.
– Я же говорила, что надо было поворачивать направо, – пробурчала Перпетуя.
– Там что, хозяин, нам делать-то теперь? – с недовольством вмешался кучер. – Вертать и в деревню идти?
– Непременно вертать, – подтвердил трактирщик. – Там и кузнец есть, если что. И людей много. Помогут. И идти не так далеко. Если поспешите, то успеете до темноты.
– Я никуда не пойду, – решительно заявила София. – У меня уже ноги не идут. Да и заночевать надо где-то. Не в деревне же. Мы-то думали, что до города доберемся, но пока пробирались через лес… – она устало махнула рукой.
– Я пойду, госпожа, – с беспокойством глядя на темнеющее окно, сказал кучер. – Не уверен, правда, что дотемна успею к возку вернуться…
– Погодь! Я тебе фонарь дам, – сжалился трактирщик. – А то заплутаешь еще в потемках. Лишний грех на душу! И поспеши! По ночам волки озоруют! – София и Перпетуя тревожно переглянулись.
Трактирщик повозился, достал из шкафа фонарь и отдал кучеру. Тот поклонился Софии:
– Я, госпожа, не знаю, когда вернусь. Может, и вовсе полночи провозимся.
– Если что, езжай в деревню. А с нами тут ничего не произойдет, – уверенно сказала ему София, отпуская слугу. Перпетуя с сомнением поджала губы.
София сбросила шубу и огляделась. В зале было темновато. За тремя столиками сидели неторопливо попивающие пиво местные крестьяне. Они с любопытством и не скрываясь наблюдали за пришлецами, внимательно прислушивались к разговору и старательно запоминали его, чтобы было что обсуждать в течение ближайшего месяца. Поодаль сидели четверо мужчин в добротной дорожной одежде. Они пили пиво, не поднимая глаза, но по их позам было видно, что и от их внимания разговор Софии с трактирщиком не ускользнул.
– Это ведь трактир? – уточнила София. – Я видела вывеску.
– Да, – снова принимаясь за протирку стаканов, поведал хозяин. – «Синий вепрь», вот как называется. Его еще прадедушка открыл. А почему «Синий вепрь» назвали – так на то история есть интересная. Как-то граф, чей замок неподалеку, собрался на охоту. Дело было осенью…
– Не, это в конце лета было, – перебил трактирщика один из крестьян. – И не граф на охоту поехал, а гости его…
– Это очень интересная история, но мне бы хотелось сначала узнать насчет ужина и ночлега, – с нажимом сказала София. Про прочие удобства она решила пока не спрашивать.
Трактирщик почесал в затылке.
– Надо было вам правей брать и в деревню идти, – со вздохом сказал он.
– А по-моему, все очень даже удачно получилось, – не согласилась София. – Нам ночлег нужен. Так что мы у вас остановимся. У вас же трактир?
– Так-то так, – сказал трактирщик. – Да только у меня в основном выпивают. А комнат для проезжающих всего две. Мало кто останавливается. Мы же на отшибе от деревни стоим.
– Две – это просто прекрасно, – с энтузиазмом сказала София. – Даже одна и то пойдет. Сколько стоит? И еще бы ужин нам.
– С ужином как-нибудь вопрос решим, – уклончиво сказал трактирщик. – А вот с комнатами незадача, сестра, выходит. Их обеи заказали наперед.
– Обе?
– Ну да. Заранее заказали. И заплатили. Для какого-то очень важного господина. Который аж в саму столицу едет. Для него и свинью жарим, – кивнул трактирщик на служанку, проворачивающую жаркое, насаженное на вертел над огнем очага. – Но не переживайте, и вам часть уделю. Наше фирменное блюдо. Недаром же мы «Синий вепрь». А почему так назвали? Легенда имеется…
Перпетуя кинула взгляд на жарящегося крохотного поросенка, получившего незаслуженный титул свиньи, и скептически хмыкнула.
– Хорошо хоть вепрем не назвали, – пробормотала она.
– Благодарю, – сказала София, снова перебивая трактирщика. – Значит, комнаты заняты? Жаль. А другого места для ночлега нет?
– Ну не могу же я вам сеновал предложить? – развел руками трактирщик.
– Э-эх! – вмешалась в разговор Перпетуя. – Совести у тебя нет, как я погляжу! Ты бы еще госпоже свинарник предложил для ночевки. А господин твой проезжающий и одной комнатой обошелся бы. Зачем ему две?
– Не могу знать, – заупрямился трактирщик. – А только заплатили мне немало, так что не обессудьте, сестра, – извиняющимся тоном сказала он. – Вон приезжие господа… – трактирщик махнул рукой в сторону сидящей молчаливой четверки, – тоже номер спрашивали. Но что делать, если нет? Они до утра в зале ночевать будут, сказали. А ежели что, вы тоже в зале оставайтесь этом. Тулупчиком прикроетесь и превосходно на лавке до утра проспите.
Перпетуя уставила руки в бока, собираясь высказать все тому, кто предлагает ее госпоже спать на лавке, как мужичке, и она уже даже открыла рот, когда скрип двери прервал ее.
Вместе с клубами пара в трактир ввалились двое, и внимание всех присутствующих перешло на них.
ГЛАВА 2. Новые гости
Первым в зал вошел высокий мужчина. Он, видимо, стряхнул снег с шубы и мохнатой шапки еще за дверью, но заиндевевшие брови над стального цвета глазами намекали на то, что путешествие у него было нелегким и явно проходило не в уютной карете, как у Софии и Перпетуи.
Незнакомец обвел коротким взглядом зал, но, несмотря на краткость обозревания, кажется, не упустил ни одной мелочи. Подошел к стойке и стал спокойно стаскивать с рук перчатки.
Трактирщик окончательно потерял интерес к протираемым кружкам и низко склонился, признав в госте важную персону.
– Номера, – отрывистым и чуть лающим голосом, в котором был слышен акцент, сказал незнакомец.
Он снял шапку, и София увидела, что мужчина немолод. Его короткие темные волосы на висках тронула седина. Бровь на суровом лице пересекал шрам, давно заживший, но отчетливо забелевший от холода. Губы были сложены в жесткую линию.
– А?.. – начал было с замешательством трактирщик.
– Мы заранее заказывали, – вмешался в разговор молодой человек, вынырнув из-за плеча первого мужчины. Молодой человек стащил с белобрысой головы треух, и с него искорками осыпались снежинки. – Курьер должен был проехать и оплатить нам номер на ночь. Два номера.
– А! Так это вы номера изволили заказать? – догадался трактирщик. – Покои готовы. Протопил их заранее, чтобы спать тепло было. И на ужин вам свинью пожарил.
– Лошадей отвести на конюшню. Накормить. Ужин принесите нам в номер, – отрывисто бросил незнакомец со шрамом.
– Сию минуту! Вы пока присядьте, пива моего отведайте. Жена вам постелет и вмиг позовет.
Незнакомец коротко кивнул и снова обвел прищуренными глазами полутемный зал. Посетители под его твердым взглядом опускали голову или отворачивались. Мужчина прошел в глубь зала и занял столик около очага.
Трактирщик засуетился, кликнул куда-то в маленькую дверь позади стойки, и оттуда выскочили дородная женщина, на ходу вытирая руки фартуком, и невысокого роста паренек. Паренек выслушал наставления отца, накинул полушубок и, хлопнув дверью, бросился в снежную круговерть. Жена побежала по скрипучей лесенке на второй этаж.
Через несколько минут паренек вернулся с кислой миной, ведя за собой высокого старика, который что-то выговаривал ему по дороге.
– …И побольше насыпь, малой. Не жалей зерна. Ты лошадкам отсыплешь, а господин тебе завтра монет отсыплет. Понял?
– Понял, – покорно сказал паренек, чуть прогнувшись под рукой старика, который похлопал его по плечу, и покосился на отца. Трактирщик согласно кивнул.
– Идите сюда, Торренс, – позвал белобрысый старика.
– Кому Торренс, а кому и господин Торренс, – проворчал старик, шагая между столиками.
– Вы бы, сестра, тоже куда-нибудь присели, – сказал суетящийся трактирщик Софии, – а я вам скоро ужин соображу. Авось, господам хватит. Вон свинья-то какая большая.
Перпетуя снова хмыкнула, но предпочла не делиться с окружающими мыслями.
– Благодарю, – спокойно согласилась София, прошла через зал и уселась через один столик от путешественников. Недовольная Перпетуя последовала за ней.
– Еле ваш трактир нашли, – сообщил словоохотливый Торренс хозяину трактира, который принес кувшин, в котором плескалось темно-коричневое пиво. – Хорошо, что какого-то прохожего с фонарем встретили, и он нам путь указал. А то энтак бы по потемкам до утра провошкались.
– Это, должно быть, наш, – шепнула Софии внимательно прислушивающаяся к разговору Перпетуя.
– Да уж, трактир-то на отшибе стоит, – спокойно согласился трактирщик. Он изучил кружку, незаметно для гостей протер ее полой сюртука и торжественно поставил перед немолодым мужчиной, в котором безоговорочно признал главного.
– А далеко ли до города, любезный? – осведомился старик.
– Так, почитай, еще миль пять будет.
– Как так? – поразился белобрысый. – Я думал, что «Синий кабан» в самом центре Рунуи находится.
– Так то «Синий кабан», – терпеливо объяснил трактирщик, наливая пиво в кружку. – А у нас «Синий вепрь». Мой прадедушка этот трактир построил. С названием история интересная связана. Тут неподалеку замок есть графский. И вот как-то граф собрался на охоту. Дело было в середине осени…
– Постойте, постойте! – взвился белобрысый. – Так это не известный «Синий кабан», что в Рунуе?
– Снова перепутали, Матеус? – спокойно отозвался седовласый мужчина, подув на пену, которую обильно дало пиво. – Я нанял вас секретарем месяц назад, но вы уже успели сделать пару ошибок. И вот очередная.
Белобрысый тяжело вздохнул.
– Очень виноват, ваше сиятельство. И что же теперь делать?
– Да ничего, – обрубил его вельможа. – Здесь ночевать.
– Неизвестно еще, доехали бы мы дотемна до города, – заметил Торренс. – И опять же по милости господина Матеуса, который долго копался на предыдущей стоянке.
– Я не нарочно! – возмутился белобрысый. – Пока я рассчитывался с кузнецом, пока я искал…
– Гнать бы таких в шею, – проворчал Торренс. Белобрысый вспыхнул.
– Довольно, – отрубил вельможа. – Когда закончится испытательный срок, тогда и будем решать относительно господина Матеуса. Сейчас же я только надеюсь, что основной обоз поедет правильной дорогой.
– Ну так им же занимается другой человек, – усмехнулся Торренс.
– Как пиво, господин? – осведомился трактирщик, устав стоять.
Вельможа отхлебнул из кружки.
– Зачем же вы, ваше сиятельство, такое пойло пьете? – забеспокоился старик. – У нас же есть хорошее вино. Я пару бутылок специально с собой прихватил. Они в седельных сумках. Сейчас за ними сбегаю.
– Отменное пиво, – заметил мужчина со шрамом, салютуя насупившемуся трактирщику кружкой.
– Благодарю, ваше сиятельство, – просиял трактирщик. – Сейчас моя жена вас в номера позовет.
И он махнул супруге, которая спускалась со второго этажа.
– Вы как хотите, госпожа, – шепнула Перпетуя Софии, – но спать стоя как боевая лошадь я вам не позволю. Или на лавке в одном зале с мужланами.
– Ты куда? – шепнула ей София, когда служанка решительно поднялась с места. – Стой!
Но Перпетуя встала и направилась к сидящей троице.
– Добрый вечер, господа! – обратилась она к ним всем, но глядя преимущественно на седовласого вельможу.
По его платью сложно было понять, кем он являлся. Строгий камзол, больше напоминающий мундир, был мало украшен, и разве что пуговицы и запонки с камнями намекали на богатство его владельца. Высокий воротник стойкой с чуть потускневшим серебряным кантом подпирал жесткий подбородок. Однако властные манеры и сталь в голосе выдавали человека, привыкшего повелевать. Мужчина поднял взгляд на Перпетую, потом перевел его на нахмурившуюся Софию.
– Чем могу помочь? – отрывисто спросил он.
– Дело в том, ваше сиятельство, – взволнованно начала Перпетуя, – что мы остановились в этом трактире. А комнат нам не дают. Говорят, что обе две заняты.
– И что же вы хотите, любезная? – недовольно осведомился секретарь путешественника. – Мы заказывали номера заранее.
– Так не спать же нам в зале! – всплеснула руками Перпетуя.
– Эх, дорогуша, – сказал Торренс, добродушно подмигивая ей. – В пути где только спать не приходится. Бывало и в лесу ночевали. А чтобы волки не задрали, костры разожжешь вокруг возка. Кони в центре собьются, дрожат, страшно им, когда вой слышат. Так и сидишь до рассвета, глаз не смыкая, с оружием в руке. А тут и тепло, и безопасно…
– Это ваш возок перевернутый на дороге был? – спросил вельможа, проигнорировал воркотню старика.
– Это тот, который мы поднимать помогали? – уточнил Торренс.
– Наш, – горячо подтвердила Перпетуя. – Спасибо, что мимо не проехали, господа! – но вельможа лишь чуть качнул головой, как бы отметая благодарность. – Мы с госпожой сюда пешком пришли. Здесь и ночевать придется.
Вельможа бросил взгляд на Софию, и та порозовела от его цепкого взгляда. Она надменно склонила голову и получила в ответ вежливый поклон.
– Любезная, – недовольно вмешался секретарь. – Ничего с вами не будет, если вы в общем зале ночь проведете. Нам нужны обе комнаты. Одна для его сиятельства, а в другой мы с камердинером расположимся.
– Да где это видано, – всплеснула руками Перпетуя, – чтобы благородная госпожа ночь проводила в таком месте?!
– Э-э, милая, – вмешался Торренс, – в дороге разное бывает. Вот помню я, раз на войне нам с его сиятельством пришлось ночевать в хлеву. И то рады были, что не на голой земле. А утром смотрю: к его сиятельству ягненок прибился, видимо, для тепла. И так спят оба хорошо…
– Вы нас в хлев посылаете? – взвилась Перпетуя.
– Перпетуя! Иди сюда! Немедленно! – звенящим от гнева голосом позвала София.
– Вы монахиня Ордена Последователей Иризы? – обратился к ней вельможа.
– Только послушница, – резко возразила София. – Прошу прощения за мою служанку. Перпетуя, я кому сказала, иди сюда!
– Так! – обрезая дальнейшее препирательство, сказал вельможа и встал с лавки. Жена трактирщика почтительно ожидала рядом, когда сможет отвести их в номер. – Номер получше отдаем женщинам. Надеюсь, вы сможете расположиться в одной комнате, сударыня?
София широко раскрыла глаза от удивления и машинально кивнула.
– Но, ваше сиятельство… – проблеял растерянный секретарь.
– А мы расположимся в другой, – оборвал его вельможа.
И он рукой показал Софии и Перпетуи, чтобы они следовали за женой трактирщика.
Перпетуя победоносно посмотрела на свою госпожу.
– Благодарю вас, но это было необязательно. Деньги за номер мы вам отдадим, – холодно поклонилась София и пошла вслед за женой трактирщика.
– Вот тебе и спасибо! – усмехнулся Торренс, беря в руки глиняные кружки и собираясь идти вслед за господином, который пропустил вперед женщин.
– Это тебе спасибо, старый хрыч, за то, что в хлев нас отправлял, – проворчала себе под нос Перпетуя и поймала гневный взгляд обернувшейся к ней Софии. – Все-все, молчу.
ГЛАВА 3. Номер
– Как за такой клоповник вообще можно брать деньги? – возмутилась Перпетуя, проведя рукой по спинке кровати и показывав госпоже почерневшие подушки пальцев.
– Ты сама настояла на комнате. Вернее, забрала ее со скандалом. А мы могли бы и в общем зале одну ночь провести, – заметила София, оглядывая полученную с боем комнату.
Она была крохотной. Двухспальная кровать с запятнанным покрывалом занимала большую часть комнаты, оставив лишь небольшой пятачок около окна под умывальный столик с древним тазом и узкий шкафчик. Перпетуя открыла шкафчик, напугав одинокого таракана, который живо проскользнул в щель треснутой задней стенки, и поморщилась. Из окна сильно дуло, но задняя стенка печи, выходящая в эту комнату, давала тепло. София радостно приложила руки к теплому кафелю.
– Ага. Спать не пойми с кем, – возмутилась Перпетуя. – И так не очень хорошо вышло, что остались без слуг.
Служанка подошла к двери, которая вела в соседний номер и подергала ее, чтобы убедиться в том, что закрыто.
– Хорошо хоть, что крючок с этой стороны, – заметила она.
– Ну да, – согласилась София. – Видимо, рассчитано, что в этой комнате господа живут, а в соседней – слуги. Поэтому и дверь между ними есть.
София повесила в шкафчик шубу, с радостью умылась ледяной водой, которую ей полила на руки Перпетуя, проигнорировала ворчание служанки, что воду не погрели, и плюхнулась на кровать.
– Ты прощена, – сказала она, развалившись на подушках. – На лавке мы бы так не смогли.
– То-то, – подобрела служанка.
В дверь постучали. Вошла жена трактирщика, держа на подносе тарелки. В комнате аппетитно запахло жареной свининой.
– Вот, отведайте, – гостеприимно сказала женщина, ставя поднос на маленький столик у кровати. – Все, чем можем. Хлеб только сегодня пекла. И сыр я сама делаю. И масло. А мед у нас ух какой душистый. Это от лесных цветов, говорят. Я бы еще пива принесла, но… – она бросила выразительный взгляд на головное покрывало Софии.
– Благодарю вас, – любезно сказала София. – Полагаю, что все вкусно. И пива принесите. Его моя служанка выпьет. А мне воды, если можно.
– Пиво у нас знатное. У кума пивоварня имеется. Ячменное! За ним даже из города приезжают.
– А не скажете, любезная, – смущенно поинтересовалась София, – где у вас тут уборная?
– Да где же ей и быть-то? – пожала плечами хозяйка. – Как из трактира выйдете, то поверните направо за угол. Там тропка будет. Сначала там конюшня с сеновалом. За ней курятник. А за курятником как раз свинки у нас живут. Как к свинкам зайдете, там в уголке местечко имеется. За перегородочкой. Завсегда, ежели кто пойдет ненароком, покричать можно. Чтобы не ломились.
– А ночной вазы у вас нет? – хмуро поинтересовалась Перпетуя. – Не будет госпожа по хлеву в потемках бегать.
– Какая ваза? – удивилась трактирщица, поморгала глазами и просияла: – А-а! Поняла. Ну чего нет, того нет. А вот ведерко могу дать.
– Ну хоть ведерко, – вздохнула Перпетуя.
Трактирщица ушла, обещав послать сына с требуемым предметом первой необходимости.
Через полчаса ужин был съеден подчистую.
– Не нравится мне это место, – раздраженно сказала Перпетуя, догладывая свиное ребрышко. Она собрала хлебные крошки с подноса и забросила себе в рот. – Глухо тут. Зарежут, и никто ничего не заметит.
– Ты так говоришь на каждом постоялом дворе, – заметила София. – И ворчишь всю дорогу. Могла бы и не ехать.
– Да как бы я вас одну отпустила! – всплеснула руками Перпетуя.
– Просто признайся, что хочешь столицу увидеть, – улыбнулась София.
– Может, и хочу! – уперла руки в боки Перпетуя. – А еще хотела бы понять, какая муха укусила ее величество, что приказала вам срочно ехать по такой погоде из монастыря в столицу Керессы. Нельзя было до лета подождать?
– Я не склонна обсуждать с тобой это. Просто скажу, что у моей августейшей родственницы была веская причина для такого вызова, – строго сказала София. – А в утешение тебе добавлю, что санный путь лучше осенней или весенней распутицы.
– Так-то так, да не так… – себе под нос проворчала Перпетуя. – Ну да что ни делается, все к лучшему. Авось поспеем к новогоднему балу.
– Ни на какой бал я не пойду, – отрезала София. – И во дворец поеду только для встречи с Анной-Марией.
– Да знаю я, знаю все, – смягчилась Перпетуя. – Я пока поднос с грязной посудой отнесу на кухню, а вы тут свои дела сделайте, госпожа. Не спешите. А как вернусь, отнесу ведерко в хлев.
Служанка полила воду на руки Софии и закрыла за собой дверь.
Через четверть часа Перпетуя уже выходила из трактира с ведром. Метель утихла, и по небу неслись облака, рвались об острый край отливающего синевой месяца и летели дальше, за вершины деревьев, стоящих черными сгустками ночи.
Перпетуя, выскочившая из трактира налегке, без платка, поежилась от пронизывающего ветра и уже собралась завернуть за угол, когда пара услышанных слов заставила ее застыть на месте.
– …уверен…
– ждем... заснут…
Усталые, чуть хриплые мужские голоса отчего-то показались Перпетуе угрожающими, а обычные слова, что долетели до ее уха, – зловещими.
Она на цыпочках прокралась назад к двери, быстро вылила содержимое ведра в сугроб, стыдливо прикрыла снегом и нырнула назад в тепло трактира.
– Нашли? – участливо спросила ее трактирщица, протирающая столы после последних гостей. На четырех лавках лежали разостланные тощие тюфячки. Перпетуя покосилась на солому, торчащую из прорехи в дерюге одного из тюфяков и окончательно признала правильным свою битву за кровать наверху.
– Да что там искать-то? – пожала она плечами. – Скажите, уважаемая, а у вас часто на дорогах грабят?
– Да бывает, – равнодушно согласилась хозяйка. – Но в трактире вам бояться нечего. Вот сейчас постояльцы, что вышли коней своих проведать, вернутся, и я дверь на засов закрою. А ежели что, деревня рядом. Оттуда завсегда можно помощь позвать. На коне враз доскачешь.
– Понятно, – задумчиво кивнула Перпетуя и пошла с ведром наверх.
Она вошла в номер и закрыла за собой дверь на крючок.
София сидела на кровати и расчесывала длинные черные волосы.
– Я вам кое-что сказать хочу, госпожа, – взволнованно выдохнула Перпетуя.
София, поняв по тону служанки, что разговор будет серьезным, отложила гребень и нахмурилась.
ГЛАВА 4. По другую сторону двери
– И как же мы здесь ютиться будем? – с возмущением спросил Матеус, оглядывая коморку, которая старалась притвориться «номером».
В ней были: узкое окно с мутными стеклами, за которыми уже сгустилась фиолетовая тьма, узкая кровать, узкий же топчан, колченогий умывальник с тазиком, столик с оплывшими свечами в подсвечнике.
– Превосходным образом, – с оптимизмом сказал Торренс, поливая господину на руки из кувшина.
– Это каким же?
– Один из нас будет спать на кровати, один на топчане, а третий на полу, – озвучил очевидное камердинер.
Ферран вытер руки о поданное полотенце и постарался скрыть улыбку. Озадаченный Матеус в растерянности оглянулся, пытаясь понять, как будут распределяться роли. Почему-то уверенный в том, что на его кровать никто не покусится, Ферран улегся поверх серого стеганного покрывала
