Оглавление
АННОТАЦИЯ
После встречи с доктором Ксюша сразу же потушила свет во всех комнатах. Она делала это уже несколько месяцев подряд. И дверь входную уже давно никому не открывала. Только эти люди всё равно приходили ежедневно. Звонили, стучали. Но у неё нет денег, и взять негде. Муж исчез, и где сейчас находится – она понятия не имеет. И самое страшное – ей угрожают. Сына пришлось спрятать – уже почти год его не видела... А теперь в её жизни опять появился Суворов, который обещает помочь хотя бы в рамках своих возможностей.
***
– Ксения Андреевна, вы уверены в своих словах? Вы отдаёте себе отчёт в том, что говорите? Серьёзно подумайте!
–Да, я же сказала...
– Расскажите ещё раз, как всё произошло.
ГЛАВА 1
КСЮША И РОМА
– Ксения Андреевна, вы уверены в своих словах? Вы отдаёте себе отчёт в том, что говорите? Вы вот сейчас серьёзно подумайте!
Ксюша не понимала, почему её всё время о чём-то спрашивают. Она уже всё сказала – что ещё им от неё нужно? Она сразу во всём призналась, ничего не скрывала. Почему ей задают все эти вопросы? Вопросы, вопросы, вопросы… Уже глубокая ночь, она устала… Она оглянулась вокруг себя – убогая комната в убогой квартире в убогом доме на окраине Москвы, и в этой убогой комнате меловой силуэт на полу – труп хозяина квартиры уже увезли…
– Ксения Андреевна, вы продолжаете утверждать, что это вы убили своего мужа, Виталия Воронцова?
– Да, я же сказала…
– Хорошо. А как вы его убили?
– Я не понимаю…
– Как вы его убили? Чем?
– Ножом…
– Но ваш муж был застрелен из пистолета…
– Тогда я его застрелила из пистолета…
– А где вы взяли пистолет?
– Я не помню…
– А как вы его застрелили?
– Я не помню! Что вы от меня хотите? Я его убила! Я хотела его убить и убила! Я хотела его убить – и он мёртв. Здесь никого, кроме меня! Нет и не было. Он мёртв! Всё ведь предельно ясно…
– А почему… почему вы его убили?
– Он хотел убить моего сына, он кричал, грозился. Он запер меня здесь, потом привёз моего сына, он хотел убить Ваню. Я не могла этого допустить. Пожалуйста, давайте закончим: у меня нет сил.
– Хорошо, хорошо, не волнуйтесь…
А она и не волнуется. Ей всё равно. Виталька мёртв. Она хотела его убить, она ждала этого момента, она видела во сне, как убивает его – и он мертв…Усталый капитан полиции уже два часа допрашивал её, не веря ей. Но ведь она сама вызвала их. Она призналась. В квартире действительно были они с Виталькой и ещё Ваня, её девятилетний сын. Больше никого! Но Ваня всё время сидел в спальне: она не разрешала ему выходить. Она предупредила, что, что бы ни случилось, он не должен выходить без её разрешения.
Ксюша подняла глаза на капитана:
– Пожалуйста, где мой сын? Я хочу видеть моего сына. Пожалуйста!
Капитан сделал знак. Из соседней комнаты привели маленького, худенького, рыженького, с веснушками на лице, испуганного мальчика. Тот бросился к матери. Ксюша прижала его к себе. Ерошила его волосы, целовала.
– Ванечка, ты не бойся! – сказала она ему твёрдо. – Ты ничего не бойся! Меня какое-то время с тобой не будет… Ты будешь с папой…
Мальчик испуганно покосился на мать и на окружающих полицейских. Те тоже смотрели на Ксюшу с опаской. Она опять подняла на них глаза и продолжила:
– Я не сошла с ума. Виталий не отец Вани. По документам – да, отец. Но это неправда. Отец Вани другой человек.
Усталый капитан произнёс:
– Всё, заканчиваем. Всё ясно. Труп есть, пистолет есть, отпечатки на пистолете есть, и даже есть тот, кто совершил убийство. Вернее, признался в убийстве.
Он понимал, что эта очень красивая, но удивительно странная молодая женщина наговаривает на себя. У неё явно не все дома. Чушь какую-то несёт! Не помнит ничего. Как убила, чем убила. Но мужа её в живых нет – факт остается фактом. И в тюрьму она сядет. И суд её не пожалеет, даже за красоту. Судьи в основном женщины пожилые и таких вот красивых, интеллигентных и воспитанных барышень ой как не любят! Придётся ей за убийство мужа на зоне телогрейки строчить! Но какая красивая женщина… Вот она – настоящая славянская красота! Прямые длинные русые волосы, завязанные в хвост, светло-голубые глаза, густые ресницы, прямой нос, высокие скулы, чистый лоб, косметики ни грамма, да и фигура подходящая, практически девяносто-шестьдесят-девяносто. Рост, правда, не слишком высокий, средний, не как у модели. Да… не повезло её мужу… Женился на такой красавице и на тот свет отправился.
Размышления капитана прервал голос женщины:
– Если всё уже ясно – может быть, меня уже посадят?
– Куда?
– В тюрьму…
– Мы-то можем вас посадить в тюрьму, легко, а вот с кем мальчик останется? Будем вынуждены его в детский дом отдать.
Мальчик услышал про детский дом и зарыдал… До слов про это страшное учреждение он ещё сдерживался, но было видно, что ему очень и очень плохо. Ксюша заметила, как испуган её сын, она и сама была почти в отчаянии, а потому начала упрашивать капитана:
– Я умоляю, позвоните отцу Вани! Я вас прошу! Хотите – на колени встану!
Она попыталась встать на колени, но капитан не позволил.
– Хорошо, – пообещал он, – говорите номер телефона – я позвоню. Только непонятно, как так получилось, что вы, Ксения Андреевна, очутились здесь, да ещё мужа убили…
– Мой муж два года назад пропал, меня и сына бросил. Я не знаю, где он был. Он долги оставил громадные, кредитов понабрал – я выплачиваю! Он меня заставлял квартиру родительскую ему отдать.
– Но почему вас никто не защитил? Отец вашего сына?
– Он уехал в командировку, в Германию. Вернее, должен был уехать. Он звонил вчера, сказал, что улетает послезавтра, то есть завтра. Потом тоже, может быть, звонил, но Виталька у меня телефон отобрал, разбил. Он, наверное, ещё не улетел… Ведь ещё не завтра? Позвоните ему…
– Как его зовут?
– Суворов Роман Владимирович.
Один из оперативников, услышав имя, отчество и фамилию отца Вани, спросил у Ксюши:
– Он врач?
– Да, врач-хирург…
Хмурый капитан спросил оперативника:
– Ты его что, знаешь?
– Слышал… к сожалению…
– Почему же к сожалению?
– У моей дочери серьёзные проблемы с почками – операция требуется. Ей всего восемнадцать. А этот доктор Суворов – самый лучший специалист, может, даже самый лучший в мире, он почти гений. К нему запись на предварительный приём на полгода вперёд, а мы аж на декабрь записались и только на консультацию. На операцию запись – на год.
– Значит, богатый человек! Если столько желающих к нему попасть. Так ведь сейчас за деньги всё можно – заплатите этому доктору, а если денег нет – мы с ребятами соберём.
– Есть одна проблема – за деньги к доктору Суворову попасть невозможно. Он не берёт денег. Без очереди принимает только совсем безнадёжных.
– Да, дела… Стоит позвонить этому доктору. Как он допустил такое?..
– Он не виноват… Он ничего не знал… – тут же встряла Ксюша.
Усов на своём мобильном набрал номер телефона доктора Суворова, продиктованный Ксюшей. Несколько минут слушал длинные гудки, и когда ему ответили, сказал:
– Доктор Суворов? С вами говорит капитан полиции Усов. Здесь у нас находится Ксения Андреевна Воронцова с мальчиком Ваней – знаете таких? Так вот, у нас тут ещё и труп некоего Виталия Воронцова – слышали о таком? Так вот, Ксения Андреевна утверждает, что это она его убила… Как-как – из пистолета… Где взяла? Не знаю, не говорит, не помнит… Приедете?... Отлично…
Капитан назвал адрес, отдалённый район Москвы, почти у Кольцевой дороги.
– Что он сказал? Приедет? – Ксюша с надеждой посмотрела на капитана.
– Да, приедет… Всё, Ксения Андреевна, собирайтесь…
Она облегчённо вздохнула. Роман приедет и заберёт Ваню. Он сможет его защитить, он не даст сына в обиду. Какое счастье, что у неё теперь есть Рома! Какое счастье, что они встретились, что они были вместе, любили друг друга. Они и сейчас любят. И она ждёт от него ребёнка. И какое счастье, что когда позавчера утром в её квартире появился Виталька, Романа с ней не было. Он уехал, хотя она не отпускала его, просила не уезжать, плакала, но тщетно. Просил прощения, уговаривал, поклялся, что с ним ничего не случится, с ним будет всё в порядке, и всё-таки уехал.
Если бы Рома не уехал, сейчас на её месте со стопроцентной вероятностью был бы он, или случилось что-нибудь ещё, о чём ей даже страшно подумать. Нет, не пережить ей такого…
Ксюша прижала к себе сына, что-то прошептала ему на ухо, опять взъерошила волосы. Правда, капитан поторопил её. Тогда она встала, сделала несколько шагов к двери и вдруг поняла, что теряет равновесие. Она попыталась удержаться на ногах, сваталась за косяк двери, но неумолимо сползла на пол. Всё, силы её кончились.
Оперативники бросились к ней, подняли, уложили на продавленный диван, когда она уже была без сознания. Сдвинув брови, капитан Усов опять тяжело вздохнул, потребовал увести мальчика и вызывать «скорую помощь».
И хотя «скорая» приехала очень быстро, Ксюша всё ещё была без сознания. Врачи сказали – состояние тяжёлое, нервный срыв, давление очень высокое, а потому срочно увезли её в больницу. Капитан выслушал, кивнул и прошёл в кухню к Ване. Тот сидел на кухонном табурете, сжавшись в маленький комочек, обняв колени руками. Усов подумал, что ребёнку уже нужно спать, ведь на дворе глубокая ночь, да и случилось тут такое… Бедный малыш…
Мальчуган посмотрел на мужчину и тихо спросил:
– Моя мама умрёт?
– Почему ты так считаешь?
– Мой папа умер, и бабушка…
– Твой папа должен сейчас приехать за тобой.
– Я не знаю, кто это, мой папа Виталя – он умер…
– Твоя мама сказала…
– Да, она говорила, что мой папа – другой человек… Рассказывала, какой он хороший. Но если он хороший, где он тогда был? И почему он меня тогда обманул, бросил? Я ничего не понимаю… Почему меня все бросают и обманывают?
– Всё будет хорошо, вот увидишь, не переживай. Ваня, я очень хочу тебя спросить: ты хоть что-то видел или слышал? Что здесь было?
Мальчик напрягся, нахохлился, однако ничего не ответил, только помотал головой. А из коридора вдруг послышались шум и крики. Капитан, пробурчав «ну, что ещё там», вышел в прихожую, где оперативники пытались остановить высокого мужчину лет тридцати пяти в светлом льняном костюме. Он отталкивал их, рвался в квартиру, немедленно требовал главного. Капитан махнул рукой, дав приказ отпустить, и тот бросился к нему:
– Вы капитан Усов? Я Суворов. Вы мне звонили? Что с ней? Я видел «скорую». Что с ней?
– Ей стало плохо, потеряла сознание. Врачи сказали, что это нервный срыв и увезли в больницу, – пожал плечами он.
Мужчина закрыл лицо руками. Казалось, что он не верил в происходящее.
– Что здесь произошло и как? Она что, правда убила Виталия? Этого не может быть… Она же беременна…
– Беременна? Теперь всё понятно. По поводу убийства – говорит, что она, хотя, честно говоря, я не совсем в это верю. Но факты налицо. Есть труп, есть пистолет, на пистолете – её отпечатки, да и призналась она…
– Не знаю… Где она взяла пистолет? Она и стрелять-то не знает как.
– Возможно, убила в состоянии аффекта. Но нужно это доказать. Пока молчит, говорит, что ничего не помнит. Ей нужно успокоиться в первую очередь. Она, кстати, говорила что-то про его долги… Это правда?
– Да, он набрал кредитов и исчез. Деньги стали требовать с неё.
– Большие суммы?
– Очень.
– Нужно было в суд обратиться. Если она этих денег не видела…
– Она поручителем у него выступала, он заставлял её документы подписывать. Потом к ней домой стали уроды какие-то ходить, деньги требовать. На счётчик обещали поставить. Но откуда она такие деньги возьмёт? Чёрт возьми, ну зачем я согласился ехать, почему решил, что ситуацию разрулил? Думал, что так лучше будет, боялся за Ксюшу и за сына. Нужно было убить этого Виталия раньше. Чего тянул…
– Жалеете, что сами не убили?
– Не то слово!
– А где вы были четыре часа назад?
– В больнице. Свидетелей много, человек сто. У меня операция срочная была… Когда вы позвонили, она только закончилась…
– Скажите, вы мужа Ксении Андреевны хорошо знали?
– Даже не видел никогда…
– А она рассказывала о нём?
– Очень мало. Хоть я и неоднократно спрашивал. Ксюша с мужем очень плохо жила, уйти от него хотела неоднократно, развестись, но всё в квартирный вопрос упиралось. С маленьким ребёнком ей некуда было идти, родители назад не пустили.
– Это что же за звери такие?
– Они не хотели, чтобы она рожала, но, как видите, всё сложилось иначе.
– А как так получилось, что этот ребёнок ваш?
Суворов усмехнулся. Капитан Усов тоже улыбнулся, понял, что спросил глупость.
– Так и получилось. Мы в своё время расстались: молодые, глупые были – и несколько месяцев назад снова встретились, можно сказать, случайно. Или неслучайно, ведь ничего в этой жизни просто так не происходит. В общем, поняли, какие глупые были…
И тут глаза мужчины встретились с глазами Вани, который выглядывал из-за спины Усова. Суворов присел на корточки рядом с мальчиком, протянул ему руку. Тот смутился, потупился, но руку в ответ протянул. Роман вот так близко видел своего сына в первый раз, и в этот момент и капитану, и всем присутствующим наконец-то стало ясно, что именно этот мужчина является отцом ребёнка. На первый взгляд они были совершенно разными. Мальчик – маленький и худенький, мужчина – высокий, метр восемьдесят пять, если не выше, и крепкого телосложения. Волосы у парнишки были ярко рыжими, а у мужчины – тёмно-русые, но с рыжеватым отливом. И только глаза у них были совершенно одинаковыми, необычными, зелёными, в рыжую крапинку. И веснушки. У обоих веснушки, только у Суворова они были бледнее и на лице практически незаметны, зато видны над расстёгнутыми верхними пуговицами его стильной чёрной рубашки.
Мужчина встал, выпрямился и обратился к капитану:
– Можно я заберу Ваню?
– А вы можете предъявить документы на ребёнка?
– Документы?
– Да. У вас есть подтверждение, что вы отец мальчика? Если нет, то мы будем вынуждены отправить мальчика в детский дом…
– С собой сейчас нет, но я предоставлю, обещаю, предоставлю. Поверьте, я уважаемый человек, меня знают многие, я доктор медицинских наук, я хорошо зарабатываю…
Доктору Суворову было тяжело просить. Делать это он так и не научился, но допустить, чтобы Ваню отправили в детский дом, не мог. Мальчик столько пережил, и он, Суворов, это не предотвратил! Он не мог себе простить, что самые дорогие ему люди, Ксюша и Ваня, оказались в такой жуткой ситуации. Но тогда, перед поездкой, ему угрожали, и не только ему, но и близким ему людям. И ему казалось правильным, что он согласился ехать. И сейчас, глядя в огромные, полные слёзы глаза ребёнка, так похожие на его, он понимал, что вся ответственность за этого малыша лежит на нём.
Роман снова попросил:
– Поверьте, мальчику со мной будет хорошо…
Капитан Усов устало вздохнул, поморщился как от зубной боли и сухо ответил:
– Да мы верим… Но документы нужны…
– Я предоставлю, завтра покажу…
– Хорошо, забирайте…
Суворов облегчённо кивнул, взял Ваню за руку и месте с ним направился к выходу.
– Доктор, если вы нам понадобитесь, где вас искать? – окликнул его Усов.
– Я сейчас Ваню отвезу к себе домой… Я за городом живу, в поселке Михайловка, это тридцать километров от Москвы. Потом в больницу к Ксюше поеду, ну а потом на работу, в свою больницу. Оставшееся время там буду.
– Понятно…
– Роман Владимирович! – позвали Суворова позади.
Он обернулся, отозвался:
– Да?
– Роман Владимирович, моя дочь больна… почки… Мы к вам на приём записались в декабре, но очень бы хотели к вам пораньше попасть. Если это возможно, я очень прошу…
Роман достал из кармана визитку и ручку, написал на обороте карточки номер мобильного телефона и адрес электронной почты, протянул оперативнику со словами:
– Позвоните мне завтра, я подумаю, когда смогу вас принять. Но вы постарайтесь мне по электронной почте прислать историю болезни и ещё отсканируйте рентгеновские снимки – тоже пришлите, это ускорит дело.
– Спасибо, спасибо! – поблагодарил оперативник, а потом вдруг вспомнил: – Но как же завтра, если вы в Германию должны лететь?
Роман помотал головой:
– Да какая Германия! Никуда я не лечу! Необходимость уже отпала… Позвоните – всё, что смогу, сделаю…
ГЛАВА 2
А Роман спокойно поспать этой ночью даже и не рассчитывал. Он крутил руль своего внедорожника и радовался отсутствию заторов из машин на дорогах. Ваня сидел рядом, на переднем сиденье, напряжённо смотрел вперёд, а потом спросил:
– А у вас дорогая машина?
– Нет, не слишком.
– А у моего папы был «Лексус». «Лексус» ведь дорогая машина?
– Да, очень дорогая.
– А почему у вас не «Лексус»?
– Не заработал…
– А папа мой заработал?
– Наверное…– Роман пожал плечами, а про себя подумал: вот у Воронцова был «Лексус», а его жена голодала и долги выплачивала, но ведь мальчику этого всего не объяснишь. – Ваня, – начал он, – тут такое дело… ведь твой папа – я…
– Мама говорила, но я не верю.
– Посмотри, мы с тобой очень похожи. Тебя в школе дразнят? Меня вот вообще по-страшному подначивали – я дрался смертным боем!
– Если вы мой папа, то почему не жили с нами, почему моим папой был другой человек?
– Это очень долго объяснять. И мама, и я были очень молодыми, оба с характерами… Ты будешь постарше – обязательно поймёшь нас. Только не повторяй наших ошибок.
Он не мог рассказать, что тогда, десять лет назад, когда он встретился с его матерью, которая безумно любила его, он был женат на другой женщине, и у него была пятилетняя дочь. Разводиться он тоже не собирался. Ксюша была для него мимолётным увлечением, но на свете всё же существует настоящая любовь: юная девушка не разлюбила и почти десять лет молча хранила свои чувства, не надеясь на взаимность и не требуя ничего взамен. И несколько месяцев назад, когда они встретились, он вдруг понял, что не сможет жить без этой женщины, что любит её по-настоящему, не меньше, чем она его. Только теперь несвободна была она, в отличие от него самого. Всего этого Рома, разумеется, сказать мальчику не мог, но продолжил:
– Ты если сможешь, прости нас, особенно меня. Я постараюсь всё исправить… Твой папа Виталя – он, наверное, неплохой человек был. Нам, к сожалению, не довелось познакомиться…
– Его дома почти не было, а когда приходил, они с мамой ругались. Я плакать начинал, маленький ещё был. Мама меня успокаивала, к бабушке с дедом отвозила, которые папины. Они хорошие, хотели чтобы я всё время у них жил… А мамина бабушка маму ругала, говорила, что та непутевая, мужа нормального не нашла, денег у неё нет, и все тётю Полину, мамину сестру, в пример ставила. Вот, мол, Полина, и замуж за француза вышла, и всё такое…
– Ванечка, а как ты думаешь, твой папа Виталя тебя любил?
– Любил. Ведь он мой папа. Но он меня бросил. И мама бросила…
– Как – бросил?
– Он уехал. Ничего мне не сказал, не попрощался. Мы с мамой из школы пришли – на столе записка. Папа уехал. А обещал в воскресенье поехать в зоопарк, и на каникулы – на море! И всё… мы к бабушке переехали, к маминой. Она болела. А потом меня мама бросила, обманула меня… Даже не навещала.
– Но она объяснила почему?
– Объяснила. Говорила, что мне опасно с ней оставаться. По телефону звонила, плакала.
– Но, может быть, действительно было опасно?
– Не знаю я. Что с моей мамой? – Ваня начал плакать, закрывая личико ладошками, и тогда Роман попытался успокоить его:
– Всё будет хорошо. Я тебя сейчас отвезу к себе домой. Потом поеду к маме. Тебе позвоню и расскажу, как она.
– А где вы живёте?
– Я в деревне живу.
– Вы бедный?
– Почему бедный?
– В деревне только бедные живут.
– Да нет, я не бедный. Но и не миллионер. У меня сосед – профессор, академик – он что, тоже бедный?
– Настоящий профессор?
– Да, настоящий. И ещё у меня собака есть.
– Собака? А какая?
– Овчарка. Честер.
– Он злой?
– Почему? Он очень добрый. Вот увидишь, ты ему понравишься!
Мальчик замолчал, предвкушая встречу с собакой и настоящим профессором… А Роман думал о сыне.
Как ему объяснить, что взрослые иногда поступают не так, как хотят дети, а так, как удобно им, взрослым. И им, взрослым, кажется, что дети должны их понять и принять их поступки как должное только потому, что они старше, выросли, опытные. А дети имеют обо всём своё собственное мнение, часто отличное от мнения взрослых, и им, взрослым, таким большим и правильным, мнение детей нужно непременно учитывать.
Вот этого мальчика Ваню папа Виталя и мама Ксюша не спросили, что он думает об их отношениях, почему он боится и плачет. Они выясняли отношения и мнение ребёнка вообще не учитывали. И Виталий ушёл, даже не поставив в известность сына, а обещал и зоопарк, и море… Прошло два года, и мальчик Ваня по-прежнему помнит, что папа Виталя обещал ему совместное времяпровождение и отдых… И в этот момент Роман поклялся себе, что его сын будет иметь всё, что захочет, да и не только он, но ещё и тот или та, что появится через полгода на свет. Он в лепешку расшибётся, из кожи вылезет, но своим детям всё даст.
Роман посмотрел в тёмное окно машины и, заметив знакомый пейзаж, понял, что подъезжает к своему дому в Михайловке. Этот дом он купил полтора года назад, когда вернулся с войны. Вернуться-то он вернулся, но вот как жить дальше – не понимал. Прослужил там полтора года, хотел остаться и дальше, на более длительный срок, но его начальник, знаменитый профессор Игнатьев, заставил его вернуться домой. Профессор чувствовал состояние Романа, понимал, что тот на грани, и настоял: Роман должен сменить обстановку, и немедленно.
Домой Роман вернулся вроде бы живой и здоровый физически, но, войдя в свою пустую квартиру, вдруг осознал – жить ему незачем. Он пытался пить – не получалось: алкоголь на него не действовал. Потом искал другие способы свести счёты с жизнью… Профессор нашёл его через несколько месяцев в невменяемом состоянии, заставил приехать к нему в гости в подмосковную деревню Михайловка. Как потом догадался Суворов, приглашал его профессор с прицелом, чтобы в этой деревне оставить жить, знал, что продаётся приличный дом по соседству.
Там он действительно почувствовал покой. Кругом была тишина, лес, озеро. Вечером вместе с профессором прошёлся по деревне, а ранним зимним утром вышел в поле, посидел на берегу озера и вдруг понял, что хочет здесь остаться. Навсегда. Так и продал свою московскую квартиру, купил дом. Отремонтировал, достроил второй этаж, провёл отопление. Всё делал своими руками. Дом получился отличный, со всеми удобствами, даже с сауной. А позже, наведя там порядок, начал помогать строителям восстанавливать деревенскую церковь.
ГЛАВА 3
С покупкой этого дома жизнь стала постепенно налаживаться. Написан ряд научных статей, выступление на международной конференции... И как результат – приглашение на работу в одну из ведущих московских клиник. Всё-таки Роман Суворов в медицине – это имя! Но прежнего Романа на этом свете не осталось, он стал абсолютно другим. Прежний был эгоистичным, циничным потребителем. Да, он был отличным специалистом, доктором медицинских наук, примерным мужем, отцом и сыном. Но всё это было не главным в его жизни. Главным был он сам. Прежний Роман шёл к цели как таран, не видел вокруг ничего и никого, ступал по головам, и последствия его ничуть не интересовали. А новому Роману были важны люди, их чувства, их отношения. После всего пережитого он понял, что главное в жизни – ценить саму жизнь, все минуты и даже секунды, потому что в следующее мгновение тебя может не стать. Жизнь одна, и другой не будет, не надейтесь… Если ты можешь помочь кому-то, что-то для кого-то сделать, ты должен это сделать сейчас. Просто должен. Если не сделаешь – потом, может, исправить и не удастся, случая не представится. Живём один раз…
Случилось чудо. Свыше ему был дан ещё один шанс. Шанс исправить то, что в прежней жизни он сделал не так. И вот теперь Роман Суворов то, что сделал не так, исправляет. По крайней мере, пытается…
Он затормозил около своего дома, открыл ворота. Въехал во двор, и к нему сразу бросилась большая немецкая овчарка. Этот пёс тоже воевал, искал мины, но потом был списан по возрасту, и когда Роману предложили его взять – забрал не раздумывая.
Пёс тыкался в его руку холодным носом, пытался поставить лапы на плечи. Роман гладил густую собачью шерсть, ласково трепал за ухом, пока Честер, наконец, не успокоился, потом подал знак Ване. Сын с опаской подошёл к собаке.
– Честер, это мой сын Ваня, ты должен его охранять, оберегать и играть с ним! Понял?
Пёс посмотрел на хозяина умными добрыми глазами, потом посмотрел на мальчика. Складывалось впечатление, что овчарка всё понимает, и сейчас заговорит человеческим языком. Ваня тем временем подошёл к собаке вплотную, а Роман продолжал поучать пса:
– Честер, ты должен Ваню слушать, ты же умный, правда?
Умный пёс протянул Ване лапу. Роман облегчённо вздохнул: собака всё поняла и сразу предложила дружбу. Честер точно так же безоговорочно полюбил и Ксюшу, как будто знал, что эти люди дороги хозяину, а значит, дороги и ему.
Никто даже не заметил, что в открытые ворота вошёл пожилой мужчина в спортивном костюме. Никто, кроме собаки. Заметив знакомое лицо, Честер повернул морду, завилял хвостом.
– Добрый вечер, Роман, не ждал вас сегодня, – подойдя, поздоровался гость. – Вы не улетели?
– Здравствуйте, Владимир Данилович! Не улетел. Обстоятельства сложились иначе, – пояснил профессору Игнатьеву он.
Увидев, что Ваня увлечён собакой, Роман сделал знак профессору – попросил отойти подальше, поговорить. Они отступили на пару шагов, но первым начал профессор:
– Это ваш сын?
– Да, это Ваня, сын Ксюши… и мой.
– Что-то с Ксюшей? А вы? Вы же должны быть в Германии?
– Да, случилось необъяснимое – Ксюшу обвиняют в убийстве.
– Как? А где же сейчас она?
– В больнице, и мне нужно туда ехать. Я хотел попросить, но я и так всё время напрягаю вас с Честером…
– Что вы, мне абсолютно нечего делать, ни мне, ни Наталье Владимировне – мы с радостью помогаем вам. Так что вы хотели попросить?
– Ваня не может ночевать один, даже с собакой – пусть он побудет у вас. Я поеду в больницу к Ксюше…
– Конечно, о чём разговор! Сейчас позову Наталью Владимировну: всё равно не спит. Она покормит Ваню и уложит спать. Да и вам бы отдохнуть немного. А в Германию почему не полетели?
– Моему пациенту стало хуже. Он бы не долетел.
– Но он жив? – профессор не на шутку испугался.
– Да, я его прооперировал, несмотря на его возражения, здесь, в своей клинике. Ему сейчас лучше.
– Гора с плеч… Я боялся за вас!
– Я сам за себя боялся. И за своих близких, – кивнул Суворов и подозвал сына: – Ваня, познакомься, это и есть профессор, мой сосед. Его зовут Владимир Данилович. Владимир Данилович, а это Ваня.
Ваня недоверчиво смотрел на пожилого человека, но тот улыбнулся, сглаживая ситуацию:
– Я точно профессор, можешь верить. Пойдём, я покажу тебе свои книги. Ты поужинаешь, ляжешь спать, а завтра мы с тобой и Честером отправимся в лес.
– Точно? – спросил Ваня.
Роман вспомнил зоопарк и море, а потому утвердительно ответил:
– Конечно. Профессора не обманывают никогда. Иди, Ваня. А мне нужно ехать. Прости, я тебя бросаю, но мне нужно к твоей маме… Простил?
Мальчик кивнул, но Роман увидел, что тот расстроен. Профессор увёл его с собой, и только тогда он чувствовал, что силы у него на исходе. Сел на крыльце, достал сигарету. Он сейчас посидит немного, покурит и поедет. Сейчас, ещё немного…
Сегодня вечером, до того, как ему позвонил капитан Усов, у него была сложнейшая операция, да и пациент не подарок. Этот пациент, Павел Павлович Шевченко, в прошлом был криминальным авторитетом, а сейчас считался уважаемым человеком, крупным бизнесменом. Этот «бизнесмен» ненавидел врачей и больницы. Лютой ненавистью! И случилось же такое, что он заболел… заболел очень серьёзно и к тому же болезнь запустил. На Романа вышел начальник охраны Шевченко, который не мог смотреть, как его шеф мучается. Но Шевченко оперироваться отказался, даже у Суворова, и настаивал на клинике в Германии. Отказы от поездки не принимал, стал угрожать, вскользь заметил, что у Романа есть любимая женщина и сын. Пришлось согласиться ехать вместе с ним. Но накануне поездки больному стало совсем плохо. Рома не отходил от постели больного несколько суток, но состояние того ухудшалось с каждым часом, и тогда он принял решение – оперировать больного в Москве, в клинике, где он работает.
Операция длилась почти восемь часов, прошла успешно…
Роман затолкал окурок в консервную банку, стоящую на крыльце и служащую пепельницей, потрепал Честера по загривку, сел в машину, вставил ключ в зажигание, ненадолго задумался, потёр затылок. Он устал, и от усталости его уже тошнило. Сколько ночей подряд не спал, уже и не вспомнить, и выспаться ему в ближайшее время не светит. Хотя неважно, что он не спал. Ерунда! Теперь главное – Ксюша. За неё он переживал страшно, даже думать боялся, что с ней.
Рома повернул ключ, двигатель взревел, и машина тронулась с места.
ГЛАВА 4
КСЮША. НЕСКОЛЬКО МЕСЯЦЕВ НАЗАД
Ксюша уже три часа стояла под дверями этого кабинета. Ей нужно было увидеть доктора Суворова, поговорить с ним, но другой доктор, дежуривший по отделению, предупредил – придется подождать: доктор Суворов на операции.
Она выучила табличку на двери его кабинета наизусть. Посчитала, сколько в этих нескольких словах, написанных на табличке, гласных и согласных букв. Она ходила по коридору, недалеко удаляясь от заветной двери то в одну, то в другую сторону, боялась пропустить хозяина кабинета. И ещё ей безумно хотелось, чтобы им оказался не он.
Ну, пожалуйста, пусть это будет не он. Ну, пожалуйста, пожалуйста!..
Она остановилась около белого дверного полотна, ещё раз прочитала табличку: «Заведующий отделением, доктор медицинских наук, Суворов Роман Владимирович». Но она понимала, что это он. Второго Суворова Романа Владимировича, да ещё и доктора, быть не может. Не слишком распространённые имя, фамилия и отчество. Не Иванов Иван Иванович…
Её мама начала болеть три года назад, сразу после смерти отца, но на своё состояние внимания не обращала. Ну, устала, ну возраст, ну, подняла тяжёлое... А когда её здоровье совсем ухудшилось, поставили диагноз – почечная недостаточность.
Мама Ксюши традиционной медицине не верила. Её кумиром был телевизионный народный целитель, и она верила только ему. Целый год пила настои трав, оборачивалась капустными листьями и растиралась скипидаром. Ей стало ещё хуже. Она почти не вставала с постели. Ксюша пыталась убедить мать, что необходимо срочно лечиться, и та, наконец, сдалась, согласилась довериться официальной медицине.
Так в жизнь Ксюши вошли больницы. Сама она работала, ухаживала за матерью, за сыном и как могла обеспечивала их. Её младшая сестра Полина вышла замуж за француза, переехала во Францию и все связи с родными резко оборвала. Наверное, боялась, что у неё будут что-то просить, а что-либо отдавать она не умела и не любила и даже на телефонные звонки отвечала однозначными фразами: «да», «нет», «всё хорошо», «как мама…». Ответ даже не слушала – сразу бросала трубку…
А муж в один прекрасный день пропал, или уехал, или сбежал (выбрать понравившееся). Оставил записку: «Не ищите: так будет лучше». Ксюша не могла понять почему? Винила, ругала себя. Она виновата. Она всегда во всём виновата. И ещё родители Виталия – те тоже её обвинили. Она виновата, их сын был с ней несчастлив. Вот и уехал. Но факт на лицо – Виталя её с сыном бросил, и Ксюша вместе с Ваней переехала в квартиру матери.
Одна больница, другая, третья… Матери лучше не становилось. И во всех больницах говорили – вам нужен доктор Суворов. Но попасть к доктору Суворову было практически невозможно. Как только Ксюша услышала фамилию доктора, сразу поняла, что это тот самый Роман Суворов, её первая и единственная любовь. Они давно расстались, и она приказала себе забыть его. Его в её жизни не было. Ну, как не было?.. Был, ещё как был! Она любила его почти всю свою жизнь. Как в двенадцать лет увидела в первый раз – всё, пропала. Иногда думала, что в нём такого, почему она его так любит, – и не находила ответа. Обычный парень, здоровый, высокий рыжий и с мерзким характером. Зачем он ей нужен? Но она его так любила… И именно он стал её первым мужчиной. И именно с ним она пережила великое счастье, которое закончилось так, как и должно было закончиться, – безумным разочарованием, в котором тоже был виноват он.
Когда он её бросил, она думала, что не переживёт этого, умрёт. Ничего… пережила, не умерла. И даже не разлюбила его. Она понимала – это абсурд, нонсенс – она не может любить такого человека! Он не любит её, она для него пустое место. Он злой и жестокий. Вот бы его забыть! Не получилось…
В больницу, где работал доктор Суворов, Ксюшину мать устроить всё-таки удалось. Правдами и неправдами, но удалось. Теперь нужно было договориться с доктором Суворовым. Ей сказали сразу – денег ему предлагать нельзя: не возьмёт, да ещё и выгонит. Нужно объяснять, просить, давить на жалость. И вот Ксюша стоит под его дверью и умоляет провидение, чтобы это оказался не он.
Прождав четыре часа, решила уйти и почти дошла до лестницы, когда её окликнула пожилая санитарка: «Ты что, дочка? Столько ждала, и уходишь! Вон он идёт!».
Ксюша вернулась к заветной двери и увидела его в конце коридора. Он шёл к ней навстречу, а она стояла у его кабинета и, пока он приближался, думала о своих увлечениях чувствах. Что с ней случится? Окаменеет? Умрёт на месте? Провалится сквозь пол? Но она не окаменела, не умерла и не провалилась. Он подошёл к ней, равнодушно окинул взглядом, коротко бросил:
– Вы ко мне? Проходите.
Достал из кармана ключ от кабинета. Начал открывать дверь. А она стояла рядом с ним и понимала, что он её не узнал. Просто не узнал. Она не могла в это поверить, но через секунду подумала – так даже лучше.
Она смотрела на него, смотрела и вспоминала, что вот, оказывается, какой он! Одна сплошная ходячая аномалия! Во-первых, он должен быть рыжим, но он не рыжий – волосы у него тёмно-русые, с лёгкой рыжиной. Во-вторых, веснушки! Она почти забыла его веснушки! У него потрясающие нежные, едва заметные веснушки! И глаза – зелёные глаза в рыжую крапинку, как будто тоже в веснушках. Она уже не могла дышать. Он так близко. Она поняла – он очень изменился. Изменился и внешне, и внутренне. Если раньше это был молодой парень, самоуверенный и эгоистичный человек, то теперь перед ней был взрослый молодой мужчина, причём видно, что не самоуверенный, а уверенный в себе и своих силах, он знает, чего хочет и как, самое главное, достичь цели.
А внешне? Ей показалось, что он стал выше ростом. Потом она поняла, что этого просто не может быть – выше ростом он стать не может, те же метр восемьдесят пять. Он просто сейчас весит больше, чем десять лет назад, и поэтому кажется выше. Килограммов девяносто-сто... У него хорошая стрижка, скорее всего, сделанная в дорогом салоне, не такая короткая, как в молодости, и ему очень идёт модная суточная небритость. И этот мужчина нравился ей ещё больше, чем тот молодой парень, каким он был десять лет назад.
Она почему-то думала, что он будет в белом халате, и от него будет пахнуть лекарствами. Но он был в зелёном хирургическом костюме, и пахло от него душистым мылом и сигаретами. Волосы мокрые, аккуратно причесаны назад, и на шее болталось полотенце. Он вошёл в кабинет, снял с шеи полотенце, повесил на крючок около раковины, расположенной в углу, и сел за письменный стол. Под бумагами нашёл пульт от кондиционера, пощёлкал кнопками, включил систему на холод.
В кабинете жарко и душно: за окнами стояла какая-то ненормальная весна. Только середина апреля, а на улице уже двадцать пять градусов тепла. И отопление в домах не выключили ещё... Жара жуткая!
Роман был чем-то озабочен, сосредоточен, о чём-то напряжённо думал. Машинально достал из карманов сигареты, зажигалку, мобильный телефон, разложил все эти предметы на столе. Поднял глаза на Ксюшу, которая так и стояла в дверях и сказал ей:
– Проходите, не бойтесь.
Ксюша продолжала стоять в дверях, тогда он встал, подошёл к ней, под локоть провёл в кабинет, усадил на стул напротив своего стола, сел на свое место и произнёс:
– Рассказывайте…
Ксюша молчала, оглядывалась вокруг. Кабинет был очень маленьким, метров шесть-семь, давно не видевшим ремонта, обшарпанным, отчего кондиционер на стене и дорогой ноутбук на столе у хозяина пространства выглядели чужеродными предметами. Суворов же смотрел на Ксюшу, но та продолжала молчать, а том и все потом заплакала. Он стал её успокаивать, предложил воды, от которой Ксюша отказалась и вместо неё попросила сигарету. Он протянул ей пачку дорогих сигарет, она вытащила одну из этой пачки.
Пальцы дрожали.
Суворов тоже достал сигарету. Щёлкнул зажигалкой, дал прикурить, закурил сам и опять сказал:
– Рассказывайте…
Она несколько раз затянулась сигаретой и только потом смогла произнести:
– Роман Владимирович, помогите мне, пожалуйста…
– Что у вас случилось?
– Помогите мне, пожалуйста! Только вы мне можете помочь! Я что хотите для вас сделаю, всё что угодно…
– И отдых на море?
– Какой отдых на море?
– Вы сказали, что всё, что я хочу, для меня сделаете. Я хочу отдых на море. Сделаете?
– А как я это сделаю?
– Но вы же обещали!
Ксюша робко улыбнулась. Роман улыбнулся ей в ответ и заметил:
– Вот вы и улыбаетесь. Уже лучше. Как вас зовут?
– Ксения Андреевна Воронцова, Ксюша…
– Что у вас случилось, Ксюша Воронцова?
– Моя мама, Анна Петровна Измайлова, лежит в вашем отделении, ей очень плохо – только вы ей можете помочь…
– Анна Петровна Измайлова? – Роман набрал внутренний номер телефона и попросил принести медицинскую карту больной Измайловой, после чего опять обратился к Ксюше: – У вас есть ещё выписки из других больниц?
Ксюша передала ему пластиковый файл с документами. Суворов извлёк из файла документы, стал внимательно их читать, закурил ещё сигарету. Ксюша в это время безотрывно смотрела на него, а тогда принесли медицинскую карту, он отложил документы, переданные ему Ксюшей, и стал просматривать записи в небольшой книжке. Потом закрыл её, сложил бумаги в файл, внимательно посмотрел на Ксюшу.
– Что? – спросила она.
– Ну что я могу вам сказать… Положение очень тяжёлое… – заключил он, и Ксюша опять заплакала. Роман же успокаивающе продолжил: – Тяжёлое, но не безнадёжное. У вашей мамы не только проблемы с сердцем, но ещё и возраст. По-хорошему ей нужна операция – срочная, пересадка почки.
– Мне говорили.
– Операция эта платная. Вы знаете, сколько она стоит?
– Знаю.
– Плюс ещё реабилитация.
– У меня нет таких денег. У меня даже пятидесяти тысяч нет.
– О деньгах поговорим потом. Это не главное. Если речь идёт о пересадке почки, то нужна ещё и донорская почка. Требуется время, чтобы эту почку найти, и если срочно, то тоже денег стоит. К тому же у вашей мамы редкая группа крови, отрицательный резус.
– Почку можно взять у меня. У нас одинаковая группа крови.
– Об этом мы тоже потом поговорим. Но операцию сейчас вашей маме делать нельзя. Она операцию не перенесёт. Нужно постараться стабилизировать её состояние, привести в порядок давление и сердце.
– Я согласна отдать почку.
– Я понял. Теперь о вас. У вас есть своя медицинская карта?
Ксюша протянула ему ещё один пластиковый файл с документами и рентгеновскими снимками. Суворов опять внимательно просматривал документы и рентгеновские снимки, опять аккуратно сложил бумаги и снимки в файл, посмотрел на потолок, потом на Ксюшу и спросил:
– И какую почку хотите, чтобы я у вас взял для пересадки?
– Как – какую?
– У вас одна почка функционирует на пятьдесят процентов. Другая почка – здоровая.
– Здоровую.
– И что я буду потом делать с вами? Вы через месяц окажетесь в моём отделении, и я буду вынужден поставить вас в очередь на пересадку. Вы этого хотите?
– Я хочу, чтобы моя мама выздоровела…
– Ценой вашей жизни? Скажите, у вас есть дети?
– Да у меня сын. Ему девять лет.
– Вам будет тяжело, если он умрёт? Вы будете страдать?
– Что вы такое говорите? Если он умрёт – я умру тоже.
– Тогда почему вы хотите, чтобы страдала ваша мама? Как она перенесет вашу смерть? Вы думаете, она сможет жить дальше, если вы умрёте?
– Я хочу, чтобы моя мама выздоровела… Очень…
– Я сделаю всё возможно, чтобы помочь вашей маме. Я обещаю. Наша с вами задача – вашу маму не расстраивать, дать ей возможность окрепнуть – и тогда уж будем ждать донора. А вам нужно заняться собственным здоровьем. Срочно!
– Можно мне ещё одну сигарету?
– Я, конечно, дам, но курить всё же не стоит. Это я как врач говорю! – Он протянул ей сигарету, дал прикурить, потом спросил: – Вам всё понятно? Есть ещё вопросы?
– Да, есть… – Ксюша решила пойти ва-банк: может быть, он её всё-таки вспомнит?
– Я слушаю.
– Роман Владимирович, а вы меня совсем не помните?
– Нет.
– Совсем-совсем?
– Простите, нет.
– Я Ксюша Измайлова. Я с вашей сестрой Верой училась в одном классе. Не помните? Правда, мы с вами десять лет не виделись…
Роман улыбнулся, помотал головой. Имя и фамилия просительницы ему что-то смутно напомнили, а вот её саму он не помнил. Тем более десять лет прошло.
ГЛАВА 5
Ксюша ушла. Роман ещё раз пролистал карту больной Измайловой и задумался о девушке, которая сейчас была в его кабинете. Перед ним сидела очень странная девушка, очень красивая и очень странная. Одета непонятно во что. Когда он увидел её у двери своего кабинета, ему показалось, что перед ним или сектантка, или нищенка. На ней было невообразимое платье длиной почти до щиколоток и на два размера больше, чем ей нужно, а поверх платья – сильно поношенный офисный пиджак, который тоже был ей велик. На ногах какие-то тапочки. Шикарные волосы закручены в тугой пучок на затылке, косметики никакой. Почему она так странно выглядит? Ей надеть нечего? И где она все эти вещи взяла – на помойке? Ей что, никто не скажет, что так ходить нельзя? И вроде бы замужем… Вон, кольцо обручальное на безымянном пальце… Но у него тоже кольцо обручальное имеется на безымянном пальце правой руки, но это не значит, что он женат.
Она его заинтересовала. Очень. И после её ухода он не мог выгнать из головы воспоминания о ней, забыть, постоянно мысленно возвращался к ней, думал, как ей помочь. Он уже решил, что когда придёт время, он добьётся – и мать этой девушки прооперируют бесплатно. У него связи есть.
Рома решил пройти в палату матери Ксюши, поговорить с Анной Петровной Измайловой. Не доходя до нужной ему палаты, в коридоре, он увидел одного из молодых врачей его отделения – тот разговаривал с пожилым мужчиной, скорее всего, родственником кого-то из больных, затем, закончив беседу, отошёл от посетителя и направился дальше по коридору.
Пожилой мужчина отвернулся к окну, вытирая с лица слёзы. Заметив это, Рома подошёл поближе и спросил:
– У вас что-то случилось?
– Ну и правила у вас в больнице – не врачи, а волки, волки поганые!
– Почему вы так говорите?
– У меня дочь здесь, мы с таким трудом к вам в больницу попали, говорили – лечение бесплатное, ваш Суворов денег не берёт... А теперь говорят – миллион! Где я возьму миллион? У нас нет денег, совсем нет… Это вы, москвичи, богатые, а мы бедные, из Липецка мы, почти всё продали… квартиру продали, пока в Москве обследовались, и сейчас я комнату снимаю. Вот когда вернёмся в Липецк, нам даже жить будет негде и не на что…
– Кто вам сказал, что нужно заплатить, а главное – за что?
– Суворов ваш сказал! За лечение и операцию!
– При поступлении в наше отделение говорили, что нужно заплатить?
– Нет, говорили лечение бесплатное! Но Суворов теперь говорит, что нужно платить!
– Он сам вам это сказал?
– Да нет, этот молокосос передал…
– А вы лично Суворова видели?
– Нет, не видел…
– И как он выглядит, не знаете?
– Нет.
– Так вот, Суворов – это я. И деньги ни у кого не просил.
– Нет, не верю. Не можешь ты Суворовым быть. Молодой больно.
– Почему молодой? Тридцать шесть лет.
– Молодой конечно! Тридцать шесть лет – это совсем ничего! А там написано: доктор наук!
– А почему я доктором наук не могу быть? В двадцать шесть кандидатскую диссертацию защитил, в тридцать два – докторскую…
– Ты и правда Суворов?
– Да, я и есть Суворов. И если этот человек опять подойдёт к вам с вопросом о деньгах, скажите, что Суворов платить деньги не велел. Поняли?
Казалось, мужчина не верил своему счастью. Он достал из пакета коробку конфет, стал совать Суворову.
– Не нужно, спасибо, – отказывался тот.
– Да не тебе, жене отнесёшь, детям!
– Да нет у меня жены, и детей нет!
– Так почему? Красавец-мужик, умный, вон, доктор наук…
– Так получилось. Не судьба… Вы извините, у меня работа.
Суворов поторопился в палату к матери Ксюши, но настроение у него было мерзкое. Он сам подбирал персонал этого отделения и был уверен в сотрудниках, которые у него работают, а тут, оказывается, вон что! Уволить взяточника к чёртовой матери! Ему казалось, что, работая так, как он работает, своим примером можно показать сотрудникам истинное предназначение врача. Что главное – люди, которые лежат в отделении, больные, и сотрудники отделения находятся в больнице именно для больных, зарплату получают не за пребывание на рабочих местах, а за работу. А работа их – лечить! И вот какой он пример! Вот что о нём думают! Тошно.
Знаменитый Суворов, который не берёт денег! Завтра с утра он поговорит со всеми, и то, что он сейчас узнал, не должно больше повториться!
Поздно вечером, уже собираясь домой, он решил позвонить своей сестре Вере: ему необходимо было узнать все подробности о Ксюше Измайловой. Вера удивилась его звонку, ведь брат звонил нечасто. Рома начал разговор первым:
– Привет, Верунь, поговорить нужно!
– Вот не ждала, не думала, что позвонишь…
– Как ты, как мама?
– Хорошо, мама тоже неплохо.
– Чем занята?
– В отпуск собираюсь!
– Одна?
– А с кем? Замуж пока не вышла, но как соберусь – первый узнаешь!
– Скорее бы.
– Почему? Зачем?
– Хочу племянников!
– Ну, это ещё не скоро получится. Времени у меня вагон…
– Это тебе так сейчас кажется. Послушай меня, ты очень скоро поймёшь, что времени совсем нет! Ушло, как песок сквозь пальцы…
– Философ… Ром, а что ты хотел-то?
– У тебя была одноклассница Ксюша Измайлова?
– Была. А почему ты спрашиваешь?
– А она бывала у нас дома? Я мог её знать?
Сестра ответила очень сдержанно:
– Да, конечно. А ты спрашиваешь о ней почему?
Рома удивился, ему показалось странным, что его вопросы о Ксюше Измайловой вызывают у Веры такую негативную реакцию, но продолжал спрашивать:
– Вера, а ты с ней дружила?
– Очень. Она пришла к нам в школу в классе шестом-седьмом. Красивая девчонка, умная, но несчастная. Мне казалось, что к ней родители плохо относились. У неё младшая сестра была, так вот эту сестру родители обожали, а к Ксюше относились, как к прислуге. Потом Ксюша замуж вышла, даже ребёнка родила, но более счастливой не стала… А почему ты задаёшь эти вопросы?
– Она сегодня была у меня. Её мать очень больна, лежит у меня в отделении, состояние тяжёлое, почти безнадёжное…
– Бедная девочка! Ты знаешь, я её видела последний раз лет пять назад, встретила случайно. Она была плохо одета, заплаканная, и я спросила её, что случилось, а она ответила, что с мужем всё не слава богу, уйти от него хочет, только ей жить негде…
– Я заеду на днях, ты мне фотографии найди школьные, где Ксюша есть… Я хочу посмотреть…
– Хорошо, сделаю…
– Спасибо. Целую. Поеду домой, на час больше посплю хоть сегодня.
Он отключил телефон, отложил его в сторону, закурил сигарету, задумался. Ксюша Воронцова, в девичестве – Измайлова. Не выходит она у него из головы. Вроде взрослая женщина, а ведёт себя как маленькая девочка, очень искренне, и это определённо не наигранно, это её естественное состояние. Вера говорит, родители её не очень любили, а она умоляет спасти её мать. Что-то не так.
Три года назад Рома эту странную Ксюшу просто бы не заметил, а если бы заметил, то ничего, кроме смеха, она бы у него не вызвала. Но сейчас он был уверен – он поможет Ксюше, он уверен – она нуждается в его помощи, и он поможет, чего бы ему это не стоило!
ГЛАВА 6
После встречи с доктором Суворовым, Ксюша приехала из больницы домой, открыла входную дверь своей квартиры, вошла и сразу же зашторила окна. Подобное она проделывала уже несколько месяцев подряд. И дверь входную уже давно никому не открывала. Однако эти люди всё равно приходили ежедневно. Звонили, стучали. Но у неё нет денег, они что, не понимают? И взять негде. Нет у неё денег. Вообще. Её даже с работы уволили. А всё к тому и шло – она часто отпрашивалась к маме в больницу, а непосредственно на рабочем месте о поручениях совсем не думала: думала о маме, о Полине, о Ване, о Витальке, о деньгах, которые с неё требуют. И её уволили – мол, кризис – и даже выходное пособие не выплатили. Сказали – нет денег. А просить, требовать Ксюша не умеет. Она как всегда расплакалась, собрала свои вещи и ушла.
Она объясняла это кредиторам, приходящим к ней ежедневно, убеждала. Деньги эти брал Виталька, и где Виталька вместе с деньгами сейчас находится – понятия не имеет! Но эти придурки её не слушали. По десять раз на день звонили, приходили, деньги требовали. Кричали – давай деньги, где хочешь их бери, а мужа ищи где хочешь. Деньги отдай немедленно! Квартиру продавай! Да только как её продавать… Та квартира, где она раньше с мужем жила, ему и принадлежала – он был её единственным владельцем, – продать её только сам Виталька и мог. А та квартира, в которой она сейчас жила, принадлежала не только ей, но ещё и сестре с матерью… Она пыталась ту квартиру, где они жили с Виталькой, сдать – хоть какие-то деньги были бы! Не удалось. Арендаторы через несколько дней жить там отказались, съехали. Не выдержали телефонных звонков и вечерних и ночных визитёров, которые и их не оставляли в покое, требовали вернуть кредиты, которые задолжали хозяева квартиры.
Однако самое страшное – ей угрожают. Не отдашь деньги – убьём! Если её убьют – ладно, но они угрожают покончить с Ваней. Это самое страшное. Как только эти уроды в её жизни появились, она сына спрятала, увезла в другой город к приятельнице матери и почти год не видела. Навещать его Ксюша боится: вдруг проследят…
Иногда, одинокими вечерами, она закрывала глаза, и ей казалось, что великим счастьем было бы их никогда не открывать… Умереть… Нет, умереть она не может. Не может Ваньку оставить, у него никого, кроме неё, нет! Она в тупике: Виталька пропал, с неё его долги требуют и из-за него ей угрожают, сын у чужих людей живёт, мама в больнице с тяжёлым недугом, и ещё в её жизни опять появился Суворов…
Ей в который раз приходится убеждаться – она виновата! Она всегда и во всём виновата! И вот перед этими кредиторами она свою вину чувствует… За Витальку, хоть и понимает, что он, Виталька, вины не перед кем не ощущает, он-то себя, наверное, счастливым чувствует. Деньги у него есть, сумма гигантская – живи и радуйся! И ей отомстил. Говорил же, что она всю жизнь ему испоганила, чайной ложечкой ему мозг выедала…
Суворов Рома, её первая любовь, теперь доктор медицинских наук, заведующий отделением, известный врач. В принципе, он умный, талантливый, пробивной. Ему от природы очень многое дано. Он просто это всё, что ему было дано, правильно использовал…Он не узнал её, совсем не узнал. Она одна из многих… К нему ежедневно ходят такие, как она, за родных и близких просят, а с ней как с маленькой разговаривал. Как с душевнобольной. Да, по всей видимости, она душевнобольная и есть, если свою жизнь в такой ужас превратила.
Он взрослый, умный, уверенный в себе, всё умеет, всё знает, советы даёт, как жить, что делать… Легко ему советы давать: у него всё хорошо, счастливая семья, дочь взрослая, школу, наверное, уже заканчивает. Он вечерами домой возвращается, ужинает, телевизор смотрит. Дочь свою, скорее всего, так же как и её, Ксюшу, воспитывает, поучает. За двойки ругает. А летом они на море отдыхают, заграницей. А до неё ему нет дела и никогда не было.
Почему не она ждёт его с работы, воспитывает его ребёнка и отдыхает с ним летом? Почему так? За что ей такая жизнь? Врагу не пожелаешь! Не заслужила она такой участи. Хотя всё-таки заслужила: она человек второго сорта.
То, что она, Ксюша Воронцова, в прошлом Измайлова, человек второго сорта, она поняла ещё в четыре года от роду. Именно тогда родители из больницы принесли маленький свёрток и сказали, что это её младшая сестра Полина. И пошло-поехало! Ты уж большая, Ксюша, ты уже взрослая, Ксюша, уступи Полине, ведь она же маленькая, ты должна подавать пример, ведь ты же большая!
Большая! Почему её родители считали, что в шесть лет Ксюша была уже большой, а в те же шесть лет Полина была ещё маленькой? Ксюша не понимала. Почему она должна уступать, угождать этой соплюшке – только потому, что её сестрёнка Полина меньше её? Полина умница и красавица, а Ксюша не ей чета, так, замарашка… И опять то же «почему».
Ксюша старалась быть хорошей. Очень старалась. Но, видно, одного её старания было мало. Всё было не так. Ксюша, почему у тебя четвёрка, а не пятёрка по алгебре? Какой пример ты подаёшь Полине – ты должна учиться отлично. Ксюша, ты неряха, ты грязнуля, а Ксюша всего лишь не помыла за собой чашку. Ксюша, сделай то, Ксюша, сделай это… Ксюша, ты уже большая, ты должна помогать маме, а Ксюше всего десять…
Когда Ксюше было двенадцать, родители получили новую трёхкомнатную квартиру в микрорайоне Беляево на Юго-Западе Москвы. Семья переехала в новый район, а сёстры пошли в рядом располагающуюся школу. Для Ксюши начались совсем чёрные дни. Полина поняла, что Ксюшей можно помыкать, издеваться над ней и ещё получать за это дивиденды – начала жаловаться родителям. Бедная Ксюша пыталась оправдываться, но ей это не удавалось. Ей не верили, а верили Полине, ведь она маленькая и по определению врать не может. А та врала, да ещё как! Ей нравилось портить Ксюшины вещи, прятать её тетради, рвать учебники. Ксюша уже не жаловалась – бесполезно. Она молча сносила издевательства и придирки, но в глубине души затаила обиду, мечтала после окончания школы уехать куда глаза глядят, куда угодно, лишь бы подальше.
Но её мечтам не суждено было сбыться. В жизни появился Роман Суворов. Вошёл, не спросил, хочет она этого или нет. Прошёлся по её душе, растоптал и дальше пошёл…
Ранней осенью Ксюша с её новой школьной подругой Верой стояли у ворот школы. Уроки кончились, и девочки разговаривали, обсуждали школьные новости. Ксюша ждала, когда выйдет Полина, чтобы отвести ту домой. Вера ждала с ней за компанию. И тут к ним подошёл высокий парень в чёрной кожаной куртке:
– Привет, девчонки!
Ксюша подняла глаза, наткнулась на зелёные в крапинку глаза парня и пропала: её просто не стало. Она слышала и видела, что происходит вокруг, даже отвечала на вопросы, которые ей задавали, но это была не она, а кто-то другой.
Кажется, Вера сказала:
– Ксюша, познакомься, это мой брат Рома. Рома, это Ксюша…
А Рома сострил:
– Ксюша – «юбочка из плюша»?
– Почему – «юбочка из плюша»? – спросила Ксюша.
– Так просто говорят… Вера, какая у тебя подруга красивая… Ксюша, а ты знаешь, что ты очень красивая?
Ксюша потупилась, застеснялась. Ни один взрослый не говорил ей ещё, что она красивая. Да и потом, когда она выросла, не говорили, и сейчас не говорят. Наоборот, в детстве она постоянно слышала – Ксюша, посмотри какая у нас Полинка красавица. А она, Ксюша, что, уродина? Этот парень сказал – красавица. Ксюша действительно была удивительно хороша, и, между прочим, из-за этой красоты страдала. Мальчишки не давали ей прохода, дёргали за длинные косы, норовили толкнуть, пачкали её школьную форму мелом – так свой интерес выражали. Ксюша постоянно находила в портфеле дурацкие записки, но и этого оказалось мало – они стены у её квартиры изрисовали. А влетело от родителей Ксюше – повод дала и ещё дурной пример сестре подаёт!..
И тут Ксюша влюбилась. В двенадцать лет. Влюбилась с первого взгляда во взрослого парня, старшего брата своей подруги. Он стал её навязчивой идеей. Она не отходила от Веры, приходила к ней домой, оставалась до вечера, надеясь увидеть его. Иногда ей это удавалось, и она видела его мельком. Несколько раз обедали вместе – тогда она могла перемолвиться с ним несколькими словами:
– Привет, Ксюша. Всё хорошеешь!
– Привет, Рома.
– Как дела, как школа?
– Всё отлично! Как у тебя?
– Лучше всех!
И всё. И так несколько лет. Несколько лет безответной, безнадёжной любви. Все разговоры с Верой Ксюша старалась переводить на Рому. Вера рассказывала: брат очень талантливый, учится в медицинском, подаёт большие надежды, его ждёт аспирантура. Это Ксюше нравилось. Она себе говорила, что влюбилась в достойного парня. Но Вера рассказывала ещё и то, что у Ромы есть девушка, её зовут Лена, она будущая журналистка, и он в неё влюблён. Мол, скорее всего, на этой Лене и женится.
Ксюша старалась пропускать эти подробности мимо ушей, надеялась, что до её восемнадцатилетия Рома всё-таки не женится – её подождёт. Но этого не произошло. Суворов женился, у него родилась дочь. Ксюша, когда это узнала, чуть не умерла на месте, даже хотела отравиться, но вовремя одумалась, поняла, что, если она умрёт, горевать никто, кроме родителей, не будет, а уж Рома – тем более. Какое ему дело до смерти малознакомой девушки, Вериной одноклассницы… Можно, конечно, записку оставить, но тогда все о её любви узнают, смеяться будут, особенно Полина.
Ксюша свято оберегала свою тайну. Не дай бог кто узнает о её безнадёжной любви – расскажет родителям. Те осудят, будут воспитывать, стыдить, а уж Полина поизгаляется!
Рома переехал к своей молодой жене, и Ксюша практически его не видела – хорошо если раз в год – и понемножку начала забывать, как говорится, с глаз долой из сердца вон. Она стала старше, и, как ей казалось умнее, убеждала себя, что это не любовь, детское увлечение, у неё вся жизнь впереди – нечего всю жизнь по принцу на белом коне по имени Роман Суворов страдать? Он же даже ни разу не показал, что она ему нравится как девушка, не обнял, не поцеловал, даже по-дружески!
Ксюша окончила школу, поступила в педагогический институт и пыталась как-то наладить личную жизнь, только это как раз и оказалось безумно сложным. Личная жизнь не хотела налаживаться. Всех молодых людей, которые проявляли к ней интерес, она сравнивала с Ромой и понимала: он лучший, и другого такого не найдёт никогда.
В её короткой жизни было очень мало любви, и она нашла выход из положения – полюбила сама! Ксюша отдавала себе отчёт, что, скорее всего она его выдумала, он не идеал, но такая, видно, её судьба – любить только его…
Ксюше уже исполнилось двадцать. Она училась на четвёртом курсе педагогического института – скоро получит диплом, устроится на работу… и вот она – долгожданная свобода! Она постарается съехать от родителей и Полины, заживёт самостоятельно – нужно только потерпеть, потерпеть немного.
Повзрослев, Полина стала просто невыносимой. Постоянно надевала Ксюшины вещи, таскала косметику, пользовалась её духами. И если бы только это... Она совала свой длинный нос всюду, подслушивала Ксюшины разговоры по телефону, рылась в её сумке… Иногда Ксюше казалось, что Полина следит за ней, встречаясь с подругами где-нибудь в парке или кафе.
С Верой после окончания школы она видеться перестала. Слишком уж подруга напоминала ей о Роме! Сталкиваясь иногда где-нибудь с ней в магазине или метро, никогда не спрашивала о нём, но Вера сама рассказывала. Рома окончил медицинский институт, работает в престижной клинике, готовит кандидатскую диссертацию, а его жена Лена – известная журналистка, пишет для одной из ведущих газет. Вера восхищалась братом и его женой: всего достигли, и дочка у них – прелесть.
Ксюша вторила ей – молодцы! А про себя думала, что рядом с Ромой могла быть она, правда, известной журналисткой она не стала бы, но верной женой – точно, и детей ему бы родила.
Ранней осенью Ксюша снова столкнулась с Верой в метро. И как всегда речь зашла о Роме. Вера обмолвилась, что он будет у них с матерью в субботу: его жена с дочерью уехали в Крым, а сам брат не поехал, так как защита диссертации на носу. И, наверное, Веру куда-нибудь поведёт, в какой-нибудь клуб, на дискотеку. Она не знала, что делать: ей очень хочется пойти с Ромой, но её парень Антон возражает, хочет идти с ними. Ревнует к брату?
Ксюша поняла: это её единственный шанс, который она должна использовать, и если не использует, то всё – Романа ей не видать никогда.
– Верунь, а если я с вами пойду? – предложила она подруге. – Ты с Антоном, а я с Ромой. Мы все вместе будем, и Антон твой успокоится… И Роме будет не скучно, он же меня с детства знает.
– Здорово ты придумала! – тут же согласилась Вера. – Брату ты всегда нравилась – он будет рад, что ты с нами пойдёшь, потанцуешь с ним, и мне спокойнее будет: ему никакую девушку в клубе искать не придётся, мне же Ленке отчёт давать, как он тут без неё себя вёл!
Ксюша подумала, что Вера очень и очень заблуждается, спокойней ей оттого, что она, Ксюша, составит пару Роме, не будет. Пусть не надеется.
Договорились, что в субботу к семи часам вечера Ксюша подойдёт к дому, где жила Вера.
Теперь ей предстояло самое сложное – отмазаться от родителей и Полины, чтобы они разрешили ей не ехать в выходные на дачу. А дача для них – святое. Родители ели овощи только со своего огорода, а магазинные не признавали. Они закрывали банки с огурцами, помидорами, компотами и вареньем-пятиминуткой в промышленных масштабах. Но семья засоленное, заквашенное и засахаренное ела только по праздникам. Если отец под водочку с друзьями открывал банку с огурцами или помидорами, то получал от матери втык. Банки стояли в погребе на даче, в чулане в квартире, пылились, некоторые взрывались, некоторые начинали протекать. Испорченные – со стенаниями выбрасывались, засахаренное варенье переваривалось и опять отправлялось в чулан. Ксюша дала себе слово, что у неё никогда не будет дачи и варенье варить она тоже не будет.
Судьба была на её стороне. Она соврала родителям про реферат, который нужно срочно писать, и ей разрешили остаться в Москве. Полинка вся из кожи вылезла, всё интересовалась, что за реферат и когда его нужно сдавать, а Ксюша сотни раз поблагодарила Бога, что договорилась с Верой заранее – не нужно созваниваться, ведь сестра всё время подслушивала.
В пятницу вечером она осталась одна, не веря своему счастью, а утром открыла шкаф с вещами Полины, забрала оттуда припрятанные сестрой свои блузки, джинсы, майки, косметику. И пусть только попробует пожаловаться! Роясь в ящиках, наткнулась на пачку сигарет, но оставила коробочку на месте, пожалев, что не видела её раньше – вот бы сестре влетело!..
Но что же ей надеть? Ксюша перемерила все свои вещи и все вещи Полины, и ей ничего не нравилось. В результате решила идти в том, в чем ходила всегда – любимых джинсах, топе и джинсовой куртке. Она пять раз накрасилась и пять раз смыла косметику, и только наложив макияж в шестой раз, со вздохом оставила последний результат. Причёска ей тоже не удалась: красиво уложить волосы у неё не получилось. Она дважды вымыла голову и в итоге отправилась с распущенными волосами…
Когда она подошла к дому, где жила Вера, её уже ждали. Рому она не видела больше года, и, как ей показалось, он изменился – заметно повзрослел. Всё время курил, и настроение у него было неважное. Но, увидев её, он улыбнулся и сказал своё привычное, что Ксюша как всегда хорошеет.
Потом минут пять подождали Вериного парня и, когда тот подошёл, поехали в клуб.
Лучше бы они туда не доехали, заблудились по дороге, или клуб ещё до их прихода сгорел. Это всё Ксюша думала потом, по прошествии времени. Если бы она не встретила тогда Веру, не попала бы в клуб с Романом, если бы… То тогда её жизнь была бы иной, и она не очутилась бы в том аду, в каком пребывает сейчас. Но всё сложилось как сложилось.
ГЛАВА 7
Несмотря на то, что в клубе ди-джей развлекал публику танцевальной музыкой, Ксюша чувствовала напряжение. Она немного подвигалась под зажигательные ритмы, но, увидев, что Ромы нет рядом, решила его искать. Оказалось, что он находился у стойки бара, потягивая из бокала пиво.
– Рома, закажи и мне тогда, – попросила она.
– Может, коктейль? – уточнил он, взглянув на лежащую на столе карту напитков.
– Давай.
Выпив порцию спиртного, ей стало немного легче, а ему захотелось курить, но так как в зале это делать запрещено, он сообщил, что выйдет на улицу. Там Ксюша попросила у него сигарету и впервые при нём закурила. Она научилась ещё на первом курсе института, на картошке. Ему не понравилось, что она курит, и он сказал ей об этом, но сигарету всё же дал. Она стояла рядом с ним, курила и думала, как поступить, что делать? Потом решилась. Затолкала недокуренную сигарету в урну, резко повернулась к нему и произнесла:
– Рома, проводи меня домой…
– Ты хочешь уйти?
– Да.
– А как же Вера и Антон?
– А что нам Вера и Антон… – непринуждённо пожала плечиком Ксюша.
– Почему ты хочешь уйти?
– Здесь слишком много людей…
– Много людей? – удивлённо переспросил он. – Странно…
– Я хочу остаться с тобой вдвоём, чтобы рядом никого не было.
– Почему?
– Рома, ты что, дурак? Что ты всё время спрашиваешь? Я хочу остаться с тобой вдвоём. Сейчас у меня дома никого нет, родители приедут только вечером в воскресенье… Поедем ко мне…
Он задумался. Бросил окурок на землю, машинально растёр носком ботинка, потом внимательно посмотрел на Ксюшу, окинул её взглядом с головы до ног. Она же дрожала мелкой дрожью, думала, что если он сейчас скажет ей что-нибудь резкое и просто отошьёт её, она не переживёт. Но он молчал, протянул руку, провёл по её волосам, и она потёрлась о его ладонь щекой.
Рома продолжал молчать, и это до невыносимости выводило из себя, но неожиданно он сказал:
– Хорошая моя…
Притянул себе, обнял, начал целовать. Её уже не трясло мелкой дрожью – её просто колотило. Она прижималась к нему, обвила руками его шею, целовала в ответ.
– Ром, поедем, пожалуйста… – попросила Ксюша, едва справляясь со своими эмоциями.
– Конечно, сейчас поедем. Найдём Веру только… – прерывая ласки прохрипел он.
– Не нужно Веру, позже позвонишь домой, скажешь, где ты…
– Хорошо.
Потом, когда они ловили такси, он ещё более страстно целовал её, стискивал в стальных объятиях. В машине вожделение разгорелось с небывалой силой, и Ксюше даже стало немного стыдно перед водителем, правда, вскоре она перестала обращать внимание на всё окружающее, ведь с ней же Рома! Её Рома! И уже в квартире, прямо в прихожей, он продолжал впиваться в её губы, а она стягивала с него одежду, куртку, футболку, чтобы наконец-то коснуться его горячей, жаркой кожи.
Ей это удалось, и она начала осыпать поцелуями широкую мужскую грудь. Он поднял её на руки, понёс в гостиную, опустил на диван. Она без конца повторяла его имя, чувствуя каждой клеточкой блаженство от его прикосновений, в то время как одежды на ней становилось всё меньше. И когда на ней уже не осталось ни клочка ткани, он вдруг перестал её целовать, приподнялся на локте, оглядел её.
– Ты потрясающая. С тебя можно картины рисовать, ты в курсе? – произнёс, залюбовавшись плавными формами. Ксюша молча расстёгивала ремень на его джинсах. – Ты уверена в том, что делаешь?
– Ром, я люблю тебя!
– Ты понимаешь, что я женат?
– Рома, пожалуйста!..
– Подожди… То, что происходит между нами, оно не будет иметь продолжения – ты понимаешь это?
– Понимаю. Пожалуйста!
Она, наконец, справилась с его ремнём и попыталась снять с него джинсы, но он стянул их сам, отбросив в сторону…
Больше всего она боялась, что он сейчас поймёт – с мужчинами она раньше отношений не имела, опыта у неё никакого – и осудит её. Рома действительно понял, но виду не подал. А осуждать, как Ксюша потом догадалась, ему и в голову не пришло. За что? Мечтая о Роме, она пыталась представить, как он мог бы любить её. Но всё оказалось не так, как она представляла себе. Абсолютно! То, что произошло между ними, было очень естественно, потрясающе, просто и понятно. Она уже не ощущала себя: только он, существует в этом мире только он и её безумная любовь. Вот он, он здесь, он есть на этом свете, и больше ей, наверное, не нужно ничего. Необъяснимое чувство.
От его прикосновений, его поцелуев она почти теряла сознание, обнимая его, боясь отпустить. Этого мужчину она так долго ждала, она мечтала о нём. Господи, вот он какой! Она удивлялась своим ощущениям и понимала – всё по-настоящему. И с другим мужчиной ничего подобного не получится. На какие-то мгновения Ксюша потеряла чувство реальности – только его поцелуи, его ласки, только он! Она его женщина – и он её любит. Он её любит!
Она повторяла его имя снова и снова, слыша на ушко ласковый шёпот, почти боготворила его, его всего, его руки – такие ласковые и умелые, его губы, целующие её… И ещё она удивлялась, насколько он чуток и внимателен, прислушивается к ней, боится показаться грубым… И уже после всего, что произошло между ними, когда он нежно целовал её, будто благодарил за всё случившееся, она думала, что вот сейчас, наверное, пережила самые прекрасные мгновения в своей жизни. И если и будет в её жизни что-то лучшее, а оно непременно будет, то оно может быть связано только с этим мужчиной. Нет, ошибка исключена, выбор верный: рядом с ней правильный мужчина.
Она, наполненная его любовью, боялась пошевелиться, а он перебирал пальцами её длинные спутанные волосы и опять спросил:
– Почему? Почему я? Ведь у тебя никого не было… Почему я?
– Я люблю тебя. Люблю с двенадцати лет. Я не могу без тебя жить…
– Так почему же?
– Что – почему? Замучил! Потому что это ты! Понимаешь – ты!
– Ты не знаешь меня, совсем не знаешь. У меня дурацкий, ужасный характер, и потом… я уже сказал – мы не сможем быть вместе.
– Я не буду сейчас говорить об этом. Ты – это ты! Ты – лучший!
– Неправда!
Она переместилась, оказалась сверху, заглянула ему в лицо, прикоснулась губами к губам и с нежностью обняла, наслаждаясь им. Он ответил на её поцелуи и, крепко обхватив руками, чуть приподняв над собой, снова взялся за своё:
– Почему?
Она ударила его кулаком в грудь, получив в ответ смешок.
– Отпусти! – потребовала она, начав вырываться из плена, но Рома быстро одержал над ней верх.
– Ты не знаешь, где моя куртка? – спросил он, когда Ксюша блаженно легла на его грудь.
– А зачем тебе куртка? Ты хочешь уйти?
– Там мои сигареты…
Она потянулась и из тумбочки около дивана достала пачку дешёвых сигарет, зажигалку и пепельницу.
– Вот, отцовские…
– Твой отец курит такую гадость? – произнёс он, повертев в руках коробочку.
– Не хочешь – тогда сам вставай и ищи свою куртку. Она в прихожей или на кухне.
– Ладно, сойдёт, покурю эти – может быть, в голове прояснится…
– А что ты должен понять?
– Что я делаю здесь вместе с тобой…
Он вытащил из пачки сигарету, поджог её, затянулся табачным дымом. Ксюша тоже достала сигарету.
– Дай мне прикурить! Где зажигалка? – потребовала она.
– Мне не нравится, что ты смолишь – я уже говорил…
Она отняла у него зажигалку, прикурила сама и, завалявшись, ответила:
– Я уже большая… Не указывай мне…
– Большая, большая! Вот со взрослыми мужиками любовью занимаешься…
– Ты взрослый?
– А какой же? Взрослый, вес набрал…
– Я люблю тебя. Каждую твою чёрточку. И я боготворю тот день, когда увидела тебя, тогда около школы, почти восемь лет назад, до безумия влюбилась в тебя…
– Меня ещё никто так не любил… Мне приятно…
Они занимались любовью почти до утра, потом заснули, прижавшись друг к другу, а проснулись оба от пронзительного трезвона телефона. Глянули на часы – девять утра…
Телефон разрывался, Ксюша перелезла через Рому, дотянулась до мобильного, нажала клавишу приёма вызова и услышала истошный крик Веры:
– Ксюшка, поганка, куда ты пропала?! Я с ума схожу, и мама тоже, мы не знаем, где ты, где Ромка, мы уже в полицию хотели заявлять.
– Вера, прости, у меня заболела голова, а Рома проводил меня домой и ушёл. Он сказал, что поедет к друзьям…
– К каким друзьям? К каким друзьям? Почему он не позвонил? Почему ты не позвонила?
– Я не знаю, Вера… У меня голова болит, ты так кричишь… Извини.
Ксюша положила трубку. Посмотрела на Романа – тот сел на диване, потёр руками лицо, вздохнул и укоризненно проговорил:
– А зачем ты врёшь?
– Я должна была сказать, что ты у меня?
– Извини… Попозже позвоню матери, расскажу, где я…
– Ты завтракать будешь?
– Конечно, я с голоду умираю, мои силы кончились… Ты должна меня покормить… Или ты хочешь, чтобы я умер?
– Только вместе со мной…
– Давай. Только позавтракаем сначала…
Они завтракали, принимали вместе душ, потом она убедила его позвонить матери и Вере, сказать, что он у друзей. Он позвонил. Положив телефон с отключённым звуком, потянул стоящую рядом Ксюшу к себе, усадил на колени. Она обняла его за шею, назвала любимым, а он в ответ целовал её. Они уже не понимали, что делают, они хотели друг друга, стремились к друг другу. Он лежал на спине, она – головой у него на плече, обнимала за шею. Оба дремали: уставшие, измождённые.
Первым опомнился Рома, помотал головой, стряхивая сон, посмотрел на часы и спросил:
– Когда приезжают твои родители?
– Часов в пять-шесть…
– Уже четыре.
– Ты хочешь уйти?
– Ты предлагаешь мне остаться?
Ксюша села, потом, сдерживая слёзы, отвернулась и прошептала:
– Иди…
Он оделся, сел рядом с ней, повернул к себе, начав говорить:
– Ксюша, послушай, то, что сейчас было с нами, прекрасно, но пойми – я женат, у меня дочь, и они для меня главные, всегда будут главными. Я не брошу их никогда. Ты отличная девчонка, найдёшь себе нормального парня, а я тебе не нужен. Ты говоришь, что любишь меня, но тебе это кажется, это просто влюблённость: так влюбляются в артистов, спортсменов, в известных личностей. Давай будем считать, что всё это было прекрасным приключением…
– Рома, нет…
– Продолжения быть не может. Наверное, не нужно было ничего.
– Ты жалеешь?
– Не знаю…
– Не жалей. Хорошо, что это был ты. Позвони мне как-нибудь…
– Позвоню…
Она в прихожей прижалась к нему. Он провёл рукой по её спутанным волосам, заглянул в глаза и ушёл. Когда за ним захлопнулась дверь, Ксюша прошла в гостиную, опустилась на диван, где десять минут назад она занималась любовью, и закрыла глаза. В висках стучало, сердце колотилось о рёбра. Она понимала, что сейчас, в эту минуту, её жизнь повернулась на сто восемьдесят градусов, по-старому уже ничего уже не будет. Она как в компьютерной игре прошла первый уровень и перешла на второй, более сложный и непонятный. Только эти уровни на самом деле являлись кругами, самыми настоящими кругами. Кругами ада. Она прошла чистилище – первый круг ада, затем перешла на второй… И покинуть эту компьютерную игру, выбраться на свободу можно только пройдя все уровни, то есть все круги, а сколько их ещё будет – неизвестно… Пройти все круги не под силу почти никому. Наверное, это не под силу ни одному человеку, даже очень сильному.
ГЛАВА 8
В дверь звонили и звонили, потом начали стучать, но Ксюша к двери не походила. Решила – постучат и уйдут. Не всю же ночь они будут тарабанить! Она заткнула уши и… наконец стук в дверь стих. Значит, ушли…
Достала пачку сигарет из сумки, заглянула в неё – осталось всего три сигареты и только на сегодняшний вечер. Ей так стыдно было просить сигареты у Ромы, но она знала – сигарет у неё осталось мало, а без них она уже не могла жить: покурит – и вроде легче становится…
Ксюша потихоньку пошла на кухню. Открыла холодильник. Там было практически пусто. Только трёхлитровая банка мёда. У неё совсем нет денег, даже на продукты. И чая нет, и кофе. И крупы никакой, и макарон тоже нет. Нет хлеба – есть только мешок сухарей.
И взять ей средства негде. С работы её уволили, выходное пособие не выплатили. Взаймы она брать принципиально не будет. С неё и Виталькиных долгов достаточно. Ей даже продать нечего: ничего ценного не осталось. Когда мать начала болеть, продали практически всё, что можно продать, – золотые украшения, отцовские книги, даже часть мебели, ковры, посуду, одежду. Она посмотрела на свои руки, увидела золотое обручальное кольцо – маленькое и тонкое. Виталькино кольцо. Потом стянула его с пальца… И ещё у неё остались золотые серёжки – тоже очень маленькие, подаренные ей в день окончания школы. Ювелирные изделия она завтра отнесёт в скупку. За эти вещи ей дадут пару тысяч рублей. Хватит на фрукты для матери, сигареты и ещё заплатить за телефон. На продукты не хватит.
Она достала из холодильника банку мёда, из кухонного шкафчика – мешок сухарей, налила немного мёда в блюдечко, из мешка достала сухарь и начала его грызть, макая в сладкий нектар. Так она питалась уже месяц. Эту банку мёда передали для матери знакомые, но той его нельзя, и Ксюша ела его сама, с сухарями. На завтрак и ужин. Сухари сушила ещё её мать, тоже в промышленных масштабах, как в своё время закрывала банки с солениями, когда у них ещё была дача. Впрок, на потом. И специально для сухарей шила полотняные мешки. Подобных мешков Ксюша в продаже не видела, они были явно самодельными. Эти сухари даже мыши есть не стали бы – настолько они были противными, старыми, прогорклыми. Но Ксюше больше есть было нечего… Если честно, ей и не хотелось. Она запихивала в себя чёрствый хлеб только потому, что пустым оставлять желудок нельзя. Она ноги не будет таскать.
Где взять деньги – это стало её навязчивой идеей. Нужно платить коммунальные платежи, однако она не платила уже несколько месяцев, и ей регулярно приходят квитанции-напоминания. Ксюша оплачивала только телефон: знала, если телефон отключат, она потеряет связь с миром. За Виталькину квартиру она не платила около года: ей всё равно. Она к той квартире отношения не имеет. Пусть Витальку ищут и с него требуют.
Она боялась даже думать, что придётся обратиться к матери, просить доверенность, чтобы получать её пенсию. Ей безумно было стыдно: она у матери из сумки без спроса взяла так называемую «карту москвича», чтобы в метро бесплатно ездить. Признаться, что у неё нет денег, не могла. Знала, что ей на это скажут, мол, Ксюша такая, сякая, непутёвая, глупая, а вот Полина… Вот у Полины всё есть: и деньги, и муж. И сестра вся в шоколаде, а она, Ксюша, извините, в дерьме…
Ксюша включила мобильный телефон. Она должна позвонить сыну. Знала, Ванька опять будет плакать, просить его забрать, а она будет плакать в ответ и умолять мальчика подождать ещё немножко. Она собралась в комок, взяла себя в руки и набрала номер сына.
Разговор с ним не получился: слёзы с его стороны, с её стороны... И как она от всего этого ещё не свихнулась?.. Ещё Ксюша решила позвонить Полине. Пусть передаст хоть немного денег, если она вся такая в шоколаде, и, может быть, дорогая сестра станет донором для матери, раз она, Ксюша, не может.
В телефонной книжке на мобильном нашла номер Полины, несколько минут думала, потом нажала на кнопку вызова. Полина ответила сразу, сказала почти грубо:
– Что тебе нужно?
– Полина, здравствуй. Ты в курсе, что наша мама в тяжёлом состоянии?
– Но ведь не померла ещё?
– Полина, что ты такое говоришь… Она в больнице, нужна операция, пересадка почки – нужно искать донора…
– Ищите, я при чём?
– Ты не могла бы приехать?
– Зачем?
– Ты могла бы пройти обследование…
– Для чего?
– Ты могла бы быть донором…
– Ты в своём уме? Ты мне что предлагаешь?
– Стать донором почки для нашей матери. Я, к сожалению, не могу: врач мне отказал. Если бы я могла, я бы к тебе не обратилась…
– А почему ты меня равняешь с собой? Кто ты такая?
– Я твоя сестра.
– Не смей мне больше звонить с этой глупостью. Ты совсем из ума выжила, идиотка! Мать Тереза, тоже мне. Зануда! Своей жизнью живи, а в мою не лезь. Мужа не смогла удержать, запилила, заездила, чайной ложечкой ему мозг выедала – теперь за меня взялась! Он от тебя поэтому и сбежал. Гадина! Жизнь мне всю испортила! Ты на себя посмотри – ты старая облезлая тётка, хоть тебе всего тридцать, а я молодая и красивая. Вот такой старой тёткой и оставайся. Я с тобой дел никаких иметь не хочу. Не смей мне звонить. Когда мать помрёт, смс-ку пришлёшь…
И короткие гудки.
Всхлипнув, Ксюша подумала – за что? Что так Полина, почему она всегда была для всех светом в окошке и жила как у Христа за пазухой, а она – так, не пойми кто? И поговорить не с кем, пожаловаться некому. Как Полина сказала – «чайной ложечкой мозг выедала»? Это Виталькино выражение, и ни от кого больше этого выражения не слышала. Почему Полина это сказала? Откуда она это выражение знает? С Виталькой где-то встречалась? Но Полина за год до того, как Виталька пропал, замуж вышла и в Париж укатила. Не могли они встречаться. Но, подумав об этом немного, Ксюша решила не заморачиваться. Ну сказала Полина глупость – и ладно, слышала где-то.
Она в мыслях вернулась в больницу к матери и к человеку, с которым сегодня встречалась. Доктор Суворов… Первая и единственная любовь… Почему он опять появился в её жизни? Когда они были впервые вместе, он всё время задавал ей вопрос – почему? Теперь она задаёт вопрос – почему? Для чего? Ничего в жизни не происходит просто так…
ГЛАВА 9
РОМА. НЕСКОЛЬКО МЕСЯЦЕВ НАЗАД
Ему опять приснился тот сон. Он виделся ему регулярно, примерно раз в два-три месяца. Он боялся этого сна, такого реального, красивого и несбыточного, потому что после него всегда просыпался разбитым и с головной болью. И почти всегда, ещё не совсем проснувшись, плакал. А когда окончательно приходил в себя, ему было стыдно за свои слёзы.
Было совсем ещё раннее утро, около пяти, но он знал, что больше не уснёт. Да и незачем: всё равно через полтора часа подъём.
Рома решил вставать. Его пёс, спящий рядом с кроватью на коврике, приоткрыл один глаз, вопросительно глянул на хозяина – наверное, подумал, хозяин свихнулся, встаёт в такую рань – и, положив голову на лапы, закрыв глаза, продолжил спать дальше. Рома же вышел на улицу, умылся холодной водой из-под крана, расположенного во дворе, присел на крыльце, закурил сигарету и вновь вспомнил свой сон. Он видел своих девочек. Самую весёлую и замечательную женщину на свете по имени Лена, самую прекрасную девочку на свете по имени Яна.
Его жена безумно любила море. Особенно Крым, и они каждый год старались выбираться туда. Жена даже хотела купить там домик, и в последнюю поездку они этот домик присматривали. Похоже, даже присмотрели, решили покупать... И именно Крым он видел в своём сне. Скалистый берег, небольшой пляж, мраморная лестница, уходящая вверх, к корпусу какого-то пансионата. Он сидит в шезлонге в тени, а жена с дочерью, недалеко от него, на пляже играют в волейбол. Они красивые, загорелые, счастливые, реальные, живые.
Он тоже любил море. Очень любил. Ведь именно на море, в Крыму, он встретил свою Лену. Много лет назад, в студенческом лагере. Но теперь он на море не поедет. Он теперь море на дух не переносит. И зачем он ляпнул Ксюше Измайловой, то бишь Воронцовой, что он хочет отдохнуть на море? Не хочет он. Ни за что не поедет. Никогда.
Он вспоминал с улыбкой, как Лена с Янкой, когда они все вместе приезжали в Крым, да и не только в Крым, абсолютно на любое южное море, с ним маялись. Он обгорал мгновенно. Через полчаса пребывания на солнце его кожа становилась розовой, а к вечеру приобретала свекольный оттенок. У него поднималась температура – и всё, отдых был испорчен. Жена изводила на него тонны солнцезащитных кремов, кремов после загара, литры кефира и сметаны – ничего не помогало. Такое свойство организма. В итоге всё сводилось к тому, что жена с дочерью купались и загорали, а он сидел в тени в джинсах, рубашке с длинным рукавом и в бейсболке с козырьком, закрывающим лицо, и купался только вечером, когда солнце садилось. А что самое интересное – с его сестрой Верой то же самое. Обгорает моментально, и нормально загореть – для неё страшная проблема.
Нет, он не хочет на море. Потому что туда три года назад очень хотела его дочь. Спала и видела Сфинкса, пирамиды. Взять отпуск и поехать с женой и дочерью он тогда не смог. Уговаривал, что они поедут все вместе на майские праздники, – надо только немного подождать. Но Лена встала на сторону дочери. Весенние каникулы – почему не поехать на недельку! Если бы он тогда уговорил их не ехать… Но они уехали, улетели. Не послушали его. Он сначала воспринял это нормально, даже порадовался, что в очередной раз не обгорит. Почему он не отговорил их?.. Почему?
Рома поднял голову, посмотрел на небо – светало. Нужно идти завтракать, а потом ехать в клинику. У него сегодня две операции, и полно больных, которых он должен принять. И ещё он хотел устроить разборки среди своих сотрудников. И Ксюша Воронцова, которая чем-то так задела его, и ему теперь очень хочется разобраться, что всё-таки она такое. Он вернулся в дом, включил чайник и пошёл принимать душ. Горячую воду включать не стал: принял холодный и не пожалел. Проснулся окончательно. На кухне достал из холодильника сыр, колбасу, сделал бутерброды. Насыпал в миску корм для Честера. Тот услышал, что насыпают корм и, зевая, выполз на кухню. Рома выпил кофе, съел бутерброд, похлопал пса по загривку, после чего поехал на работу, в Москву.
Доктор Суворов приехал в клинику намного раньше обычного и, поднимаясь в свой кабинет, встретил главного врача, профессора Иванова. Профессору Иванову Рому рекомендовал сосед и бывший начальник, тоже профессор, Игнатьев. Профессор Иванов до сих пор не верил своему счастью – он заполучил на работу в свою клинику такого специалиста, можно сказать, гениального. Поздоровавшись, он предложил:
– Роман Владимирович, хорошо, что вы сегодня пораньше – пойдёмте ко мне в кабинет, кофейку попьём и поговорим. Мне вчера вечером звонили, разговор был очень странным, и я хотел бы обсудить этот разговор.
Роман кивнул, направился за профессором. Они расположились в кабинете, хозяин пространства включил чайник, достал чашки, банку кофе, сахар, коробку чая, посетовал, что хозяйничать придётся самому, ведь секретаря ещё нет. Спросил Рому, что тот будет. Рома показал на банку кофе.
Чайник вскипел. Профессор насыпал в чашки кофе, бросил по кубику сахара, долил кипятка, пододвинул чашку Роме и начал разговор:
– Роман Владимирович, мне вчера вечером звонили от одного человека, очень крутого и серьёзного бизнесмена… Сегодня к десяти приедут на консультацию. Мне рассказали симптомы болезни этого человека, и, боюсь, одной консультацией не обойтись. Роман Владимирович, голубчик, я рекомендовал вас…
– Рекомендовали? Почему меня? Я думаю, что с этим бизнесменом должны работать вы, профессор с мировым именем, причём совершенно заслуженно, а у меня опыта ещё маловато!
– Дорогой мой человек, я реально отдаю себе отчёт: вы врач лучше, чем я, намного лучше. Я это отлично понимаю, моё время уже ушло, теперь ваше время. Так вот, Роман Владимирович…
– Ну что вы такое говорите?.. Как это – ваше время ушло…
– Ушло, ушло! И ещё учтите: заплатит бизнесмен очень хорошо.
– Вот этого мне не нужно – я деньги не возьму. Пусть заплатит по счёту, клинике. Или оплатит лечение больных, которые за лечение платить не могут…
– Да знаю я вашу позицию, не хотите – как хотите. Премию вам выпишу… Премию, надеюсь, получить не откажитесь?
– Потом решим. В десять?
– Да, сюда подходите…
В девять Рома собрал своих сотрудников. На разборки. Рассказал, что услышал вчера от пожилого мужчины, родственника пациентки. Молодой врач, виновник инцидента, сидел, потупившись, не знал, что сказать, как реагировать.
– Пишите заявление об уходе! – негодовал Суворов.
– Что ж, хорошо… – сразу согласился тот, лишь бы уйти с этого собрания, не видеть осуждающих глаз коллег, хотя прекрасно знал, что коллеги ничем не лучше него. Суворов просто про всё и про всех не знает. А что будет, если узнает?
Рома и сам был не рад, что затеял эти разборки. Нужно было поговорить с виновником наедине, и всё. Быстро закончил, предупредил всех о том, что если подобное повторится… Сотрудники расходились молча. Он понимал, что всем с утра испортил настроение, отчего на душе было не по себе. Тяжело опустился на стул за своим рабочим столом, закурил сигарету, и в этот момент напротив него, на стул для посетителей, присела одна из его сотрудниц. Юлия Александровна тихо сказала:
– Напрасно вы так, Роман Владимирович…
– Что – напрасно?
– Вы треплете себе нервы, но всё бесполезно. Такое будет всегда. Этого не искоренить…
– Вы так считаете?
– Не перевоспитаете никого и никогда…
– Я всё-таки попробую…
– Попробуйте…Но люди все одинаковые.
– Не все. Далеко не все. Нужно понимать, что хорошо и что плохо. Что можно делать, а что – нет. Я это понял. Но понял слишком поздно. Теперь расхлёбываю…
– Вы слишком критично к себе относитесь. Все знают, что вы за человек. Роман Владимирович, а давайте поужинаем сегодня вместе?
– Юлия Александровна, вы серьёзно?
– Да, вполне.
Рома показал обручальное кольцо на пальце и заметил:
– Вас не смущает, что я женат?
– Вы не женаты. Я проверяла в отделе кадров…
– Надо же… Это неправда. Я женат.
– Нет. Кольцо – маскировка для женщин, которые к вам неровно дышат. Таких, как я. Нехорошо обманывать наивных женщин.
Он внимательно посмотрел на неё. Молодая, интересная, стройная брюнетка, хорошо одета, умело накрашена… Мечта, а не женщина. И эта женщина предлагает ему встретиться, поужинать… А почему бы нет, что мешает…
– А где вы хотите, чтобы мы поужинали? – спросил наконец.
– У меня дома.
– Хорошо.
– В семь на стоянке – нормально? – уточнил время встречи.
– Нормально, – кивнула Юлия и ушла, а Рома опять подумал: «А почему бы нет…»
Он вспомнил, что обещал руководителю клиники, профессору Иванову, к десяти подойти в его кабинет: приедут люди от того странного пациента, о котором рассказывал профессор рано утром. Когда Суворов подошёл к кабинету начальника, то заметил – его уже ждали. У входа на стульях сидели два качка, которые, когда он захотел войти, тут же вскочили и преградили ему дорогу. Но тут же из кабинета последовал приказ – пропустить.
Он вошёл. В кресле для посетителей сидел импозантный мужчина шестидесяти с небольшим лет, с военной выправкой, который, как только Рома переступил порог, незамедлительно приступил к делу:
– Вы доктор Суворов?
Рома кивнул. Он сразу понял, что это за человек, и как себя с ним вести. Этот посетитель в прошлом, скорее всего, генерал или полковник, и не вооруженных сил, а ФСБ или что-то типа того, и прогнуться перед ним – себя потерять. Нужно держать марку.
Сел без приглашения, достал сигарету, закурил, а визитёр молчал. Выдерживал паузу. Рома тоже мочал, но вскоре посетитель всё же заговорил:
– Доктор, нам рекомендовали вас как отличного специалиста, и подобные рекомендации мы услышали не только от вашего руководства, как вы понимаете, мы получили информацию о вас и из других источников… Вы были военным хирургом, и это тоже плюс.
– «Других источников» – это каких?
– Вам это знать необязательно. Так вот, мы привезли вам медицинскую карту одного человека, и нам удобно знать, что с ним.
– А самого пациента мне увидеть нельзя?
– Всё зависит от того диагноза, который вы поставите, просмотрев карту.
Мужчина передал Роме книжку. Тот взял её, пролистал и хотел уже идти к себе, но мужчина его остановил:
– Нет, Роман Владимирович, посмотрите сейчас, скажите свой вердикт!
Рома закурил ещё одну сигарету, начал просматривать карту, пролистав несколько страниц. Он иногда возвращался назад, потом на несколько страниц вперёд, иногда прерывал чтение, чтобы прикурить новую сигарету, посмотреть в окно или на потолок. Читал примерно час. Потом закрыл карту, похлопал по обложке рукой и опять посмотрел в окно. Визитёр был в нетерпении. За всё то время, что Рома изучал карту, никто в кабинете не проронил ни слова.
– Ну, что там? Что скажете? – поторопили его.
– Что-что… хреново. Да ведь вы и сами это знали. Нужно делать операцию, в лучшем случае – операция поможет. В худшем – не поможет, и нужна будет ещё одна – с пересадкой. Нет последних анализов, поэтому я точно не могу сказать... И снимки нужны. А желательно УЗИ, но его я сам должен сделать…
– Какие анализы нужны? Вы напишите – мы привезём…
– Я напишу, конечно, и жду завтра… Времени очень мало.
– Завтра не получится. Нужно ещё убедить больного сдать эти анализы… Он считает, что здоров.
– Он не может этого считать, он не может не знать, что болен, он испытывает сильные боли, пьёт горстями обезболивающие таблетки. От них у него разрушается сердце, а если не принять меры, то очень скоро, месяца через полтора-два, грянет инфаркт, и с учётом больных почек, он не выкарабкается. Снимков, как я понимаю, нет? А УЗИ? Можно сделать?
– Нужно купить аппарат…
– Зачем? Привезите больного сюда или туда, где подобный аппарат есть. Я подъеду.
– Он не поедет…
– Убедите. Вы вообще ему кто, почему так о нём хлопочите?
– Я начальник охраны. Он не признаётся, что болен, терпит, как вы и сказали, таблетки глотает. Нас купить таблетки иногда просит. Мы его обманом врачам показали, к себе врачей пригласили, и они сказали, что, скорее всего, почки, а потом вашу клинику назвали и конкретно вашу фамилию…
– Трудное у вас положение. И что, на вашего шефа никто влияния не имеет? Его никто убедить не может?
– Никто.
– Решим так. Что мне нужно – я сказал. Без анализов, снимков и УЗИ точного диагноза поставить не могу. Действуйте. До встречи…
– Доктор, сколько мы вам должны заплатить за консультацию?
– Ничего. Если я буду и дальше лечить данного больного, прейскурант возьмёте в бухгалтерии. Если у него, конечно медицинской страховки нет, и он не гражданин России.
– Гражданин конечно. Но вот со страховкой – вопрос. Он не болел никогда, и, боюсь, страховки у него нет.
Рома ушёл. Этого больного он из головы выкинул сразу. Почему-то подумал, что к нему больше не обратятся. Как он заблуждался…
ГЛАВА 10
К семи он не освободился, договорился с Юлией на половину восьмого. Перед выходом позвонил своему соседу, профессору Игнатьеву, попросил покормить Честера, сказал, что, по всей видимости, ночевать не приедет. В своём кабинете он умылся, пригладил волосы, посмотрел на себя в небольшое зеркало над раковиной и вдруг подумал, что, может, ещё стоит побриться? Решил, что не будет, и так неплохо, ему легкая небритость идёт. А вот подстричься нужно: волосы уже отросли, не лежат как надобно и начали немного виться. В юности вьющиеся волосы его страшно раздражали, и он старался стричься как можно короче, но с возрастом подумал: что за ерунда, вон, половина мужиков к тридцати годам уже лысые, а его собственная густая шевелюра раздражает.
О своих внешних данных он был очень скромного мнения, но это было совсем не так. Внешность у него была яркой, необычной, запоминающейся с первого взгляда, особенно зелёные глаза в крапинку, густые волосы, высокий рост. Первое впечатление было – вот это да, супер! Не красавец, но интересный мужик, очень.
Из ящика стола Рома достал флакон дорого французского одеколона (подарок коллег на один из праздников), щедро им полился. Переоделся в вельветовый фирменный костюм тёмно-зеленого цвета, светло-салатовую рубашку. Галстуков он не носил. Этот костюм и ещё несколько подобных выбрала для него его сестра Вера, когда его пригласили на работу в эту клинику.
Он положил в карманы телефон, сигареты, зажигалку, ключи от машины, тёмные очки – вроде, всё, можно идти.
Юлия Александровна ждала его на стоянке. В лёгком летнем цветном платье, светлом пиджачке, туфлях на высоких каблуках. Увидев Суворова, заулыбалась, подошла, и он распахнул дверь машины, помог ей сесть.
Едва же они выехали из ворот больницы, Рома вдруг увидел Ксюшу Воронцову, устало бредущую вдоль ограды больницы: сгорбленную, с низко опущенной головой, от всего отрешённую. В том же невообразимом платье до пола, потёртом пиджаке, тапочках, с матерчатой сумкой в руках. Он посмотрел на шикарную женщину, сидевшую рядом с ним, призывно пахнущую духами, с ярким макияжем, и с удивлением для себя решил, что из этих двух женщин, он выбрал бы ту, что устало брела вдоль ограды больницы. Она привлекала его намного больше той, что сидела рядом с ним, хоть и выглядела как бродяжка. Она была ближе ему, духовно ближе… и душевно тоже. И ещё: он не мог понять, что она из себя представляет, но очень хотел разобраться.
Женщина, сидящая рядом с ним, была ему понятна как две копейки. И стоила столько же. Он пожалел, что согласился на приглашение Юлии: нужно было отказаться. Решил – подвезёт её до дома и уедет. Не хочет он с ней ужинать, да и не голоден.
Рома притормозил у дома Юлии, начал извиняться, что не может к ней подняться, Юлия стала уговаривать, и даже плакать. Просила зайти хотя бы на пять минут, и тогда он понял, что подняться к ней ему всё-таки придется.
В квартире Юлии Рома сидел в большой светлой гостиной на мягком диване. Перед ним стоял бокал красного вина, Юлия суетилась на кухне, а он думал, как бы смыться отсюда и побыстрее. Вскоре Юлия вошла, присела на подлокотник дивана, как бы машинально протянула руку по спинке дивана и положила на крепкое мужское плечо. Он чуть отодвинулся, внимательно глянул на севшую рядом женщину – она уже переоделась в соблазнительную блузку и обтягивающие узкие джинсы. Босиком, ногти на ногах накрашены ярким лаком. Скорее всего, она считала, что босиком выглядит более сексуально, но Роме было неприятно. Она стала предлагать ему снять пиджак и даже протянула руку, чтобы помочь…
– Мне нужно идти, – он встал и поговорил, нахмурившись: – Юлия Александровна, извините, но это всё лишнее – давайте оставим наши отношения служебными…
– Роман Владимирович, Рома… я так не могу, вы голодный, не обедали сегодня, я знаю…
– Я не голоден. Извините, я поеду… Спасибо за угощение…
– Вы же не попробовали ничего… И вино тоже…
– Я за рулём… Извините…
– Зачем вы так? А ещё гуманистом себя считаете, милосердие проповедуете. А женщин унижаете. Отшили бы меня сразу. Вы думаете, я одна на вас глаз положила? Нет, все женщины отделения, да и больницы, о вас судачат. Красавчик, умница и такой одинокий, такой несчастный. Что вы, что вы!.. А вы циник! Или женщины вас не интересуют…
– Интересуют, только не на работе…
– А мы не на работе… Или я не стою вашего внимания?
– Я думаю, что моё внимание вам не нужно…
Она положила ему руки на плечи, привстала на цыпочки, стала целовать, но он скинул её руки и пошёл к входной двери. Она, оцепенев, зло посмотрела на него и крикнула:
– Скатертью дорога! Слишком дорого себя цените, Роман Владимирович… Так никто и не купит…
– Это вы, Юлия Александровна, не продешевите…
– Колечко снимите – смешно. Думаете обмануть кого-то? Себя обманываете!
– А вот это вас уже не касается!
Он захлопнул за собой дверь, быстро спустился по лестнице, вышел на улицу, глубоко вздохнул вечерний воздух. Как хорошо, что он ушёл, в той квартире не остался… Сел в свою машину, завёл двигатель и вдруг подумал, что его мнение о Юлии верное – она стоит две копейки. А кольцо… Это Ленкино кольцо. Он с ним не расстанется. В горе и радости, болезни и бедности, пока смерть не разлучит.
ГЛАВА 11
Роман Суворов врачом хотел стать с детства. Лет с восьми. Из-за деда, который тоже был известным врачом. Профессором. Прошёл всю войну, оперировал раненых на передовой. Потом работал в военном госпитале, больше сорока лет на одном месте. Но его единственная дочь Нина, мать Романа, врачом не стала. Она поступила в Финансовый институт, стала экономистом, работала в одном из министерств – там и встретила отца Романа, молодого учёного-геолога Владимира Суворова. Он оформлял в бухгалтерии этого министерства документы для получения денег на проведение научной экспедиции и был сражён молодой рыжеволосой красавицей с потрясающими веснушками. Увидел её – и всё, пропал. Он ухаживал за ней, носил каждый день цветы, конфеты, водил гулять по осенней вечерней Москве. Когда уехал в экспедицию, стал писать письма, а в одном из них предложил ей выйти замуж. В экспедиции он пробыл около полугода. И вдруг в конце марта позвонил Нине из бюро пропусков министерства, где она работала, попросил спуститься. Нина спустилась и увидела огромный букет обалденно пахнущей свежей сирени. В марте! Это было почти нереально! Владимир был в экспедиции на Кавказе и, увидев цветущую сирень, захотел поразить свою любимую. И поразил.
Они поженились. Стали жить в квартире Нины вместе с её родителями. Жили очень весело и счастливо. Родился Рома, а через шесть лет – Вера. Однако ещё через шесть лет отец погиб. Дед заменил Роме отца, став для него идеалом, и именно он привил внуку любовь к медицине, чем очень гордился. Поэтому тот не раздумывая пошёл в медицинский. Учился с удовольствием и твёрдо знал – впереди аспирантура. Но во время учёбы подрабатывал где мог: санитаром в больнице на две ставки, на «скорой помощи» фельдшером. Приходилось помогать: дедушка тяжело заболел. Иногда на ужин у семьи были пустые макароны...
Со своей будущей женой Рома познакомился в студенческом лагере. Мать с сестрой с трудом уговорили его поехать отдохнуть. Хотя бы один раз: у него несколько лет не было даже выходных, не то что отпуска. За отличную учёбу он получил бесплатную путёвку в студенческий лагерь в Крыму и ещё в поезде увидел Лену Кремер, студентку факультета журналистики МГУ, красавицу и умницу, которая ехала отдыхать в тот же лагерь. Лена была прирождённым лидером, заводилой, организатором, и Рома решил – он не будет он, если первая красавица не станет его женой. Он начал её завоевывать, покорять, поражать. Как его отец когда-то его мать. Он приносил ей каждое утро букеты полевых цветов, возил кататься на лодке по вечернему Чёрному морю, рассказывал ей о себе, потрясал своим интеллектом… И ему удалось заинтересовать её. Такую девушку он встретил впервые.
Вообще-то девушек до Лены у Ромы было много, что он считал удивительным. Он был совершенно обычным парнем. Упёртым, настойчивым, но не героем-любовником – вот этого в нём не было, по его мнению, ни на толику. Но девушки ходили за ним табуном, и его сестра Вера как-то рассказала, что одна из её одноклассниц по нему просто сохнет, правда, имени девочки не назвала, как он ни пытал её.
Лена ответила ему взаимностью. Объяснила – они очень похожи, одинаковые, оба позитивные, целеустремлённые, у них схожие интересы, взгляды на жизнь, они понимают друг друга с полуслова, радуются друг за друга. Рома это и сам понимал. Он нашёл свою половинку.
Лена была из семьи известных журналистов, и её родители, очень обеспеченные люди, на него сначала смотрели свысока и разговаривали сквозь зубы. Кто избранник дочери – бедный студент-медик… Но, познакомившись поближе, поняли: их дочь сделала правильный выбор – и в качестве свадебного подарка купили молодым небольшую квартиру в центре Москвы.
Очень скоро на свет появилось продолжение Ромы и Лены –дочь Яна.
Карьера Лены после окончания факультета журналистики МГУ была просто блестящей. Как результат – приглашение работать на телевидение в программу новостей. Рома гордился женой, не сомневался, что у неё все получится, но иногда его душу начинали терзать сомнения. А он соответствует ей? Даже если и работает в известной клинике, его имя начинает звучать в медицине, и очень скоро он защитит кандидатскую диссертацию – он дотягивает до её уровня?
Из-за его комплексов неполноценности иногда вспыхивали ссоры. Лена говорила, что она им гордится, и Рома на время успокаивался, но мысли продолжали его грызть. Он понимал главное – у них с женой идеальные отношения, ему грех жаловаться, но порой ему становилось скучно, хотелось приключений. Ругал свой дурацкий характер, хотя без этих приключений просто не мог. Адреналин в его крови бурлил, требовал выхода, и в таком случае эти приключения он иногда себе устраивал. Но только приключения – одну-две встречи, и только тогда, когда жены не было в Москве.
Что бы ни случилось – с женой и дочерью он не расстанется. Если Лена узнает о его приключениях, он будет перед ней на коленях стоять, прощения вымаливать. К счастью, она ни о чём не догадывалась.
Вот и со школьной подругой Веры у него случилось такое приключение. Интересная девочка… Он потом пытался вспомнить, как её звали, но не смог. Девочка говорила, что любит его с двенадцати лет. Ему это польстило. Он сообразил – это та девочка, о которой ему рассказывала сестра, что сохла по нему. Встретился один раз – и всё, больше не нужно. Лишнее. Хоть девочка хотела большего, просила его. И он даже подумывал – может быть, и стоит продолжить с ней отношения, уж слишком она запала ему в душу… Такая искренность, такая чистота и наивность…
Позвонил ей как-то. Но встреча не состоялась. Он решил – и хорошо. Так проще. Он в жизни этой девочки не последний, она ещё влюбится в другого – и тому мужчине достанется замечательная девушка… Если бы в своё время он не встретил Лену…
А потом для приключений в его жизни места не осталось. Его жена стала ведущей программы новостей на одном из главных российских телеканалов, и Романа как будто током ударило. Он должен прославиться – обязательно, срочно. Его жена не может быть выше него…
И пошло-поехало. Он шёл по головам, не обращал внимания, на то, что происходит кругом, всё на своем пути сметал. Стал жёстче, циничнее, непримиримее. Но он был очень талантлив, почти гениален, и это было видно невооружённым глазом.
Его выходки ему прощались. Все понимали – вот он такой, и принимать его нужно именно таким, потому что другим не будет. Он врач от бога.
Интересная, захватывающая работа. Стажировался в Америке и Европе. Успешная, потрясающая карьера. И к успеху Лены он ревности больше не испытывал.
А Лена его любила. Просто любила. И ей было неважно, кто он – гений или обычный человек. Она любила его, и любовь в нём к себе всеми силами тоже поддерживала, покоряла, потрясала его. Покупала необычные подарки, устраивала сюрпризы, весёлые розыгрыши. Каждую ночь шептала на ухо, как она его обожает, и страстно доказывала это. И он ценил. И подарки – дорогие швейцарские часы или крутой ноутбук, – и сюрпризы-путешествия, и ночи со свечами и розовыми лепестками…
Они купили шикарную квартиру в элитном жилом комплексе, хорошие машины, Янка училась в престижной гимназии, задумались о покупке дома в Крыму… Лена очень хотела там дом, она обожала Крым.
Иногда Рома рассуждал: да не может же быть всё так хорошо, потому что за всё нужно будет расплачиваться. Он отгонял от себя эти раздумья, задавая себе вопросы: а почему не может, что он сделал не так? Всё так. Значит, может.
Но мысли материализуются. За успехи действительно нужно расплачиваться. Ничего не происходит просто так и с неба не падает. Он и расплатился. По полной программе…
ГЛАВА 12
Он подъезжал к своему дому в деревне Михайловка и сразу вспомнил, как первый раз очутился в этом месте. Был ноябрьский вечер, солнце уже садилось, на ветках деревьев серебрился иней, покрывающий ещё не совсем опавшие с деревьев листья. И тишина… Звенящая тишина: не гнетущая, а праздничная, торжественная.
Рома впитывал всеми клетками своего организма эту красоту и чувствовал покой. Умиротворение и покой. И этот покой он испытывал каждый раз, когда въезжал в деревню.
Он затормозил у ворот своего дома, когда совсем стемнело. На крыльце горел свет, во дворе его сосед кормил Честера, и тот, увидев хозяина, рванул к нему, прыгал вокруг, вилял хвостом. Профессор поприветствовал Рому, сказав:
– Не ждал вас. Говорили же, что не приедете…
– Освободился раньше. И рад этому… Если честно, я только здесь более-менее нормально сплю…
– До сих пор? Хорошо, что приехали. Роман, я вам настоятельно рекомендую постараться поменьше думать о произошедшем. Не нужно больше! Мы всё выяснили, всё решили. Вы не могли ничего предотвратить…
– Не нужно, Владимир Данилович, я всё понимаю и осознаю. Со мной всё в порядке. Я в норме.
– Заходил отец Дмитрий, вас очень хотел видеть. У него с машиной что-то случилось, а ему в субботу нужно куда-то поехать, на важную встречу. Расстроен очень сильно был, что вас не застал. Сейчас только девять – сходите к нему. Да что я предлагаю, старый дурак… вы же не ужинали. Пойдёмте, я покормлю.
– Да я не хочу. Спасибо. Что б я без вас делал…
Он вошёл в кухню, достал из холодильника бутылку своей любимой «колы», сел на крыльце, отвернул крышку на бутылке, стал потихоньку пить. Он вдыхал весенний воздух, наслаждаясь покоем. И вспомнил Ксюшу Воронцову. Вот бы вытащить её сюда с сыном. Она такая зачуханная – отдохнула бы немного, успокоилась. Да о чём он думает… у неё муж есть. Да, отец Дмитрий же просил зайти… Роман встал, пошёл переодеваться. Скинул дорогой костюм, надел потёртые джинсы, толстовку и направился к дому священника.
С отцом Дмитрием у него были странные отношения. Вроде бы ровесники, но на «ты» перейти не могут. Так и разговаривают – отец Дмитрий, Роман Владимирович. Смешно. Зато уважительно.
У дома священника Рома увидел старенькую «Ниву» и самого отца Дмитрия, который ковырялся в моторе машины.
– Отец Дмитрий… – окликнул он священника. – Вы меня искали? Здравствуйте…
– О, приветствую, Роман Владимирович. А ваш сосед сказал, что сегодня вас не ждёт…
– Удалось освободиться… Что у вас случилось?
– Машина сломалась, а мне в субботу нужно к своему наставнику, отцу Герману, съездить – я обещал. Очень нужно и мне, и ему. Посмотрите, пожалуйста, что к чему. Вы в этом лучше разбираетесь…
– Давайте посмотрим, что случилось. Если не сможем починить, то так сделаем: в субботу у меня выходной, и я вас отвезу.
– Но выехать придётся очень рано. Часов в пять: часа три дороги.
– Нормально, не страшно. Я много слышал об отце Германе, знаю, что к нему всегда очень много людей за благословением приезжают, даже из далека. Он словом душу врачует.
– Да, это так, – кивнул отец Дмитрий.
– Я поговорить с отцом Германом и не надеюсь. Думаю, есть множество людей, которым это важнее, чем мне, но благословение мне не помешает.
– Роман Владимирович, как я вижу, уже настроены к отцу Герману ехать?
– Наверное, да. Машину вашу на сервис отправим – не возитесь, а в субботу вместе поедем!
Возвращаясь к своему дому, Рома думал о предстоящей поездке и об отце Германе. Здорово будет там побывать… И Ксюше Воронцовой там побывать хорошо бы, поговорить с отцом Германом, понять, что к чему…
Ксюша Воронцова. Рома всё время думал о ней. Он просил Веру найти её фотографии, и сестра их подобрала, но подъехать, посмотреть у него всё никак не получалось.
Кроме того, он честно себе признавался, что встречаться с родственниками ему не слишком хотелось. Начнутся вопросы, расспросы… Мать будет вздыхать и причитать, Вера будет на неё цыкать, но его без своих придирок тоже не оставит. Она хочет, чтобы он свою личную жизнь устроил, со своими подругами хочет познакомить, ей за него обидно и так далее… Он, конечно, ответит, скажет всё, что о ней думает, чтобы она в его личную жизнь не вмешивалась, и они поцапаются. Сто процентов.
Да, родственников на расстоянии нужно любить. На расстоянии у них с матерью и сестрой идеальные отношения.
На следующий день он опять освободился в половине восьмого и, выезжая на машине из ворот больницы, как и вчера, увидел бредущую к остановке автобуса Ксюшу. Он понял – это знак свыше. Нужно сейчас поговорить с ней. В больнице, если они сталкивались, то только здоровались. Он спрашивал: «Как дела?». Она отвечала ему неизменно: «Хорошо…» – и опускала глаза. Этого он понять не мог. Она его боится, что ли? Но сейчас решил своего не упустить. Остановился рядом с ней, погудел. Она обернулась.
– Ксюша, – позвал её, – садитесь в машину… Я отвезу вас домой…
Она начала отказываться:
– Не нужно, Роман Владимирович, вы устали, и мне на другой конец Москвы…
– На какой такой «другой»? Прошу вас, садитесь…
Ксюша села в его машину, назвала адрес: ей нужно в Беляево.
– Отлично, – кивнул Рома. – Мне туда же, у меня в том краю мать и сестра живут. Но вы же в курсе: с Верой в одном классе учились, знаете, где она жила. Они и сейчас там живут… Навещу их. Приятное с полезным иногда нужно совмещать…
– Приятное, полезное… Вам просто меня жаль…
– Почему вы так говорите? Знаете, Ксюша, я для себя сделал один вывод: нужно всегда говорить правду. Приятно это кому-то или нет, удобно это кому-то или нет, нужно говорить правду. Даже если ты этим противопоставишь себя всем – нужно говорить правду. И я этому следую. А самое главное – не вру самому себе, какой бы удобной для души ложь не была и какой бы пресс обстоятельств не сваливался. По крайней мере пытаюсь… Если я кого-то люблю, я говорю «люблю», а не люблю – говорю «не люблю». Так же «нравится» и «не нравится», «приятно» и «неприятно». Так вот… Я говорю, что мне общаться с вами приятно. И советую вам мне поверить: я за свои слова отвечаю.
– Вы очень хороший человек, Роман Владимирович …
Ксюша отвернулась, стала смотреть в окно, и Роме показалось, что она всхлипывает, плачет. Он пригляделся, прислушался – не показалось. Он достал из бардачка машины пачку сигарет, зажигалку, протянул пачку Ксюше. Та кивнула, вытащила из предложенной пачки сигарету, после чего он дал ей прикурить, закурил сам и, наконец, сказал:
– Мне всё равно не нравится, что вы курите…
– Тогда зачем вы мне предлагаете сигареты?
– Потому что так принято. Я сам хочу закурить и знаю, что вы курите, поэтому я предлагаю сигареты сначала вам, а потом закурю сам. Если бы вы не курили, я бы спросил разрешения. А как я должен был поступить?
– Я не знаю… Если вам не нравится, что я курю, накричали бы на меня, отняли бы у меня сигарету… Ну не знаю… ударили бы…
– Я? Вас? О чём вы говорите!
– Я думаю, так все поступают… со мной…
– Кто – все?
– Мужчины…
– Вы ошибаетесь: так поступают не все. Далеко не все. И я вхожу в число тех, кто так не поступает… – Ксюша молчала, а Суворов продолжал: – У меня складывается впечатление, что последние несколько лет Вы провели или на необитаемом острове, или в одиночном заключении в тюрьме…
Ксюша опять промолчала, но про себя подумала: «Он прав, но не на необитаемом острове или в одиночной камере, а в колонии строгого режима, и не несколько лет, а почти десять…»
Пока ехали, Рома пытался что-то говорить, однако Ксюша не отвечала. Без спроса вытащила у него из пачки ещё сигарету, закурила. Он заметил, что, как и при первой их встрече, пальцы у неё дрожат. Он покачал головой. Не нравится ему это. Ой, как не нравится!
Около её дома Рома остановил машину, вышел, открыл дверь со стороны Ксюши и помог ей выйти. Она поблагодарила его, побрела к подъезду. Он лихорадочно соображал, как ему её удержать, ведь не договорил с ней, не всё выяснил…
– Ксюша, а можно мне от вас позвонить, – догнав её, попросил он, – у меня телефон разрядился, а мне позвонить просто необходимо…
Он не врал. Телефон действительно разрядился. И позвонить ему было необходимо. Сестре и матери – сказать, что сейчас зайдёт к ним. Она вздрогнула, и ему показалось, что ей стало страшно. Ксюша втянула голову в плечи, но сказал ему:
– Хорошо, пойдёмте…
Она не могла ему отказать, но очень боялась. Боялась, что сейчас появятся её ежедневные посетители, долги придут выбивать. И как она всё, что с ней происходит, объяснит Роману – не понимала. Конечно, произошло то, чего она так боялась… Подходя к двери квартиры, они услышали, что звонит стационарный телефон, и пока Ксюша открывала замок, пронзительный звук не смолкал. Войдя в квартиру, она по привычке захотела выдернуть шнур телефона из розетки, но увидев вопросительный взгляд Романа, шнур не выдернула, сняла телефонную трубку.
Суворов почувствовал, что тот разговор по телефону, который она вела, её просто раздавил. Это был даже не разговор, а монолог, монолог, которого он не слышал. Но видел, как она слушала, что ей говорят, и её и так бледное лицо, становилось ещё бледнее, губы начали трястись. Она не дослушала, бросила трубку. Телефон снова тут же зазвонил. И сейчас же у неё в сумке заиграл мобильный, а во входную дверь начали звонить.
Ксюша входную дверь открывать не спешила, и вскоре нажимать на звонок перестали – начали в дверь барабанить. Рома не понимал, что происходит. Что это за бред, за дурдом? Да что это такое? Он увидел, как она сползла вниз по стене, сжалась в комок, заткнула уши руками. Что с ней происходит?
Рома распахнул дверь. Он увидел двух качков с лицами дебилов. В руках у обоих было по мобильному телефону. Стало понятно, что у одного качка на телефоне набран номер домашнего телефона Ксюши, а у другого – номер её мобильного. Они так развлекались. Но, увидев Рому, качки слегка опешили, с удивлением смотрели на него. Хорошо одетый, приличный мужчина. Что он у этой ненормальной делает? Чем она его привлекла? Замарашка, худышка, да ещё и дурочка…
– Что вам нужно? – серьёзно спросил Суворов. – Кто вы?
– А ты кто, мужик? Любовник этой? А она работу наконец-то нашла, на панели. И клиенты даже есть. Ну и вкус у тебя, мужик! Сколько она берёт?
У Романа заходили желваки на щеках. Он проговорил сквозь зубы:
– Поговорим?..
Он вышел, прикрыл за собой дверь, стал спускаться по лестнице. Преодолев один пролёт, остановился, подождал качков. Те подошли, остановились рядом с ним, но продолжили изгаляться:
– Не переживай, мужик, ты давай там… занимайся с ней, трахни её как следует, может мозги у неё на место встанут, а мы подождём. Ты закончишь – мы тогда с ней займёмся…
У Ромы безумно чесались руки, хотелось вмазать придуркам как следует. Он еле сдерживался, но всё же совладал с собой и процедил:
– Что вам от неё нужно?
– Что нужно? Денег.
– Она должна вам? Много? – нахмурился Рома.
– Хоть ты на вид и состоятельный мужик, но тебе такие деньги и не снились.
– Сколько?
– Два миллиона евро.
– Что?!
– Два миллиона евро.
– Она брала у вас два миллиона евро? И куда она их истратила?
– Да не она. Мужик её брал, муж. А она поручителем у него была. В банке кредиты оформляли. А два миллиона – это с процентами. За два года процентики набежали.
– Вы из банка?
– Нет, мы из коллекторского агентства… Нам банк долги её мужика продал, так как тот не платил, и банк на нём крест поставил, нам долг продал – мы теперь и выбиваем…
– Секунду, а почему вы у неё выбиваете? Муж её где?
– Она говорит, что пропал. Два года уже как.
– У неё нет денег. И взять негде. Это видно. Мать в больнице, в тяжёлом состоянии. Ребята, а вы мужа её искать не пробовали?
– А зачем? Пусть она и ищет. Её муж. А то ребёночка их в заложники возьмём. Они его спрятали, но мы найдём.
– Но он же деньги вам должен, а не она.
– Пусть найдёт мужа и деньги вернёт. Квартиры пусть продаёт: и свою, и мужа.
– Квартиру продаёт? А жить где она будет?
– А нас не колышет.
– Странная у вас логика! Идёте по пути наименьшего сопротивления. Запугиваете несчастную женщину. Деньги из неё выбиваете… Вы не видите – у неё нет денег, взять негде. Вы просто доведете её до самоубийства и вообще ничего не получите. Давайте так поступим: я постараюсь найти или деньги, или её мужа. Вы сюда не приходите, носа не показываете – тогда свои деньги получите.
– А почему мы тебе должны верить? И откуда ты знаешь, что она коньки отбросит из-за нас?
– Я врач, доктор медицинских наук.
Он протянул им визитную карточку. Качки, шевеля губами, прочитали его имя, фамилию, отчество и, посмотрев на него, спросили:
– Почему мы должны тебе верить?
Рома щёлкнул браслетом, снял часы и протянул им:
– Это настоящие швейцарские, золотые часы. Эти часы стоят двадцать тысяч долларов…
– Так ты носишь на руке приличную иномарку?
– Не сомневайтесь, настоящие. Мне подарили на день рождения: жена подарила несколько лет назад. Она подделки не покупала.
– Хорошо, поверим.
– Визитку свою мне дайте. Я позвоню, как вопросы решу. И предупреждаю: если ещё раз рядом с этой женщиной увижу, придушу голыми руками. Первого, кого увижу, того и придушу. Всё.
После разговора Рома поднялся в квартиру. В прихожей Ксюша всё так же сидела на полу, но теперь она обхватила голову руками. Он увидел, насколько она худая, жалкая, забитая, несчастная. Рывком поднял её с пола, поставил на ноги, под руку провёл в кухню, усадил за стол на небольшой угловой диванчик, потом огляделся кругом, и в его голове шевельнулась мысль, что он здесь уже бывал. Он помнил эти шкафы, диванчик, круглый стол. И даже шторы те же. Когда он здесь был? Сколько лет назад? И почему здесь ничего не изменилось? Только неприкрытая бедность стала более заметна.
Ксюша рыдала. Он протянул ей стакан воды, но она отказалась, замотала головой. Тогда он стал открывать кухонные шкафы, ища что-нибудь успокоительное, и страшно удивился: шкафы были пустые – ни крупы, ни муки, ни макарон, ни кофе, ни чая, – одни пустые банки. Он распахнул холодильник – тоже пусто, только половина трёхлитровой банки мёда – и подумал, что нужно спуститься к машине, ведь там у него точно есть лекарства.
– У вас есть какое-нибудь успокоительное? – спросил на всякий случай.
– Нет. Дайте мне сигарету…
– Не дам. Вы курите очень много. Вам нужна валерьянка, а не сигареты. Или горячий чай. Чай у вас есть?
– У меня ничего нет. Ни валерьянки, ни чая, ни еды, и денег нет.
– Ладно, держите сигарету.
Он протянул ей пачку, дал прикурить. Ксюша понемногу начала успокаиваться. Он сел на другой конец углового диванчика, наискосок от неё, и попросил:
– Вы мне в общих чертах объясните, что происходит. Мне кажется, что я в сумасшедшем доме. Честное слово.
– Мне тоже. Честное слово.
– Я кое-что узнал от этих идиотов. Ваш муж действительно пропал?
– Пропал. Два года назад. Записку оставил, чтобы не искали.
– А вы его искали? В полицию сообщали?
– Да. Не ищут. Он взял кредиты в банках… во многих. Он несколько месяцев готовился. Я не понимала этого. Потом продумала всё, поняла. У него бизнес был – он его продал. И машину дорогую тоже продал. А он её обожал, души в ней не чаял... Два миллиона евро. Я даже не представляю такой суммы… Это нереально отдать…
– А когда эти появились?
– Год назад. Мама в больнице уже была и, слава богу, не видела этого безобразия… Мне так стыдно…
– Рассказывайте…
– Как они появились, я сына сразу к маминой приятельнице увезла, в Вышний Волочек. Она директор гимназии, известный педагог, одинокая. Ваня там учится, и ему нравится. Только скучает, а я боюсь туда ездить… Могут следить. Могут же?
– Скорее всего, да.
– Я пыталась платить. Но денег у меня нет. Они мне даже жильцов не дают пустить. Каждый день ходят, деньги требуют. Требуют, чтобы я квартиры продала. А как я продам? Виталькину квартиру не могу: он единственный её владелец. А эту продать? Где я жить буду?
– Не нужно ничего продавать, нужно написать заявление в прокуратуру о том, что вам уже год угрожают, шантажируют…
– Но я, правда, была у Витальки поручителем, подписывала документы…
– Зачем вы подписывали? Он заставлял?
– Да. Принёс домой документы, кричал, что его бизнес рухнет, если я не подпишу!
– Нужно с юристами посоветоваться, с адвокатами…
– У меня денег нет, совсем нет, ни копейки, даже на сигареты! Я когда работала, всё им отдавала – тысячу, две тысячи евро в месяц. Но пару месяцев назад меня уволили, и я всё продала, всё что могла! Они требуют – отдай, отдай. Всю сумму отдай, по частям – нельзя… Бред. Коммунальные платежи платить нечем, повестку в суд прислали, обещают выселить. Мой ребёнок живёт в чужой семье, я не могу к нему съездить, я даже по телефону долго с ним говорить не могу, так как боюсь, что деньги закончатся, и телефон отключат. Моя мама в больнице! Мне никто не помогает, никто! Я одна, совершенно одна! Посоветоваться не с кем, поговорить не с кем! И ещё Полина… Почему она считает, что вся в шоколаде, и ей всё можно?! Господи, за что мне всё это? За что такое наказание?.. Что я не так сделала?..
Она опять зарыдала. Ей было стыдно, стыдно перед Ромой, которого она любила до безумия. Он всё узнал, всё увидел. Весь этот ужас, в котором она пребывает.
Боже, что он о ней думает… Какая же она дура, почему разрешила ему войти…
А он думал, как ему её жаль, страшно жаль. Не заслужила она такого. Два миллиона евро… Он понял, что она нуждается в его помощи. Кроме него ей помочь некому. Прежний Рома воспринял бы всё происходящее с иронией, а помогать, как он бы посчитал, этой убогой ему и в голову не пришло бы: сама заслужила такое, раньше нужно было думать, когда деньги в банке брали. Берёшь на время чужие, а отдаёшь навсегда и свои. Но новый Рома понимал, что в жизни нужно делать всё так, чтобы не было потом больно и стыдно, и делать нужно сейчас, ведь потом может быть поздно. И ещё он хотел ей помочь, просто хотел.
– Сколько вы должны за квартиру? – первым делом осведомился он.
Ксюша посмотрела на него и тихо ответила:
– Я не возьму от вас денег, не нужно Роман Владимирович. Вы добрый человек, но я сама справлюсь…
– Я вижу, как вы справляетесь. Ваша сестра почему не помогает?
– Она в Париже.
– Но она могла хотя бы денег прислать…
– Я не просила.
– Но она деньги прислать предлагала?
– Нет. Она не хочет. А я не хочу иметь с ней дело. Мы чужие.
– Высокие отношения, – хмыкнул Рома. – У вас что, кроме мёда ничего больше нет?
– Сухари.
– А пьёте что, если чая нет?
– Мёд тёплой водой развожу. Мне ничего не надо. У меня сухари есть, которые мать ещё сушила. Консервы ещё овощные были, когда дача была и мать здорова, но они испортились, и я все банки выбросила. Штук сорок. И варенье мать тоже варила – оно заплесневело.
– А почему ваша семья, то, что варила и солила, не ела?
– Не спрашивайте, я не знаю. Мать есть не разрешала, говорила, что потом будет нечего. Вот потом и наступило, а всё испортилось, и есть действительно нечего.
– Понятно. Вы на мёде с сухарями и сигаретах долго не протяните. Ещё недели две, а потом сляжете с истощением. Я сейчас схожу в магазин – видел здесь по близости супермаркет, – куплю еды, а потом мы поужинаем. Нормально поужинаем.
– Я не смогу приготовить. У меня сил нет. Извините. Не нужно ничего. У вас дела были – езжайте.
– Мои дела подождут. Я хотел мать с сестрой навестить, успею ещё. По поводу ужина возражения не принимаются. Я оставлю вам сигареты, чтобы не скучали. Думаю, двух штук хватит. И ещё: я, кстати, готовлю неплохо – ужин беру на себя.
Хлопнув дверью, он ушёл в магазин. Ксюша вытерла слёзы, взяла одну из двух оставленных им сигарет, закурила. Она не хочет, чтобы он опять появился в её жизни, даже в таком виде – защитника униженных и оскорблённых. Она слишком любит и не вынесет его постоянного присутствия, общения с ним, его заботы. Она устала от этой нескончаемой компьютерной игры, в которую уже много лет играла. Устала от постоянных новых испытаний, от грозящих из-за каждого угла опасностей, устала бороться, цепляться, выкарабкиваться… И вот теперь ей новое испытание, более изощрённое, чем все предыдущие, –Роман Суворов.
Через полчаса он вернулся из магазина с несколькими объёмными пакетами, которые пронёс на кухню. Начал разбирать, не прося помощи, но она тоже взялась за дело. Рома купил всё: от молока и кефира до фруктов, овощей и бакалеи. И сигареты – хорошие, дорогие и именно для неё. И успокоительные – валерьянку, пустырник, волокордин. Поставил лекарства в кухонный шкафчик и начал поучать, что когда она нервничает, чтобы успокоиться, ей нужно выпить валерьянки, а не хвататься за сигарету.
Ужин он действительно приготовил – макароны с томатным соусом и мясным фаршем. Сказал, что это спагетти-болоньезе. Салат овощной сделал, даже бутылку красного вина открыл. И на всё ему понадобилось полчаса.
Он позвал её ужинать – она вошла в кухню и, увидев красиво накрытый стол и улыбающегося Рому, задохнулась от нежности к нему, опять захотела заплакать, но сдержалась.
– Садитесь, – ласково пригласил он, – оцените мои кулинарные способности…
Она села за стол. Он пододвинул ей тарелку с макаронами, миску с салатом, налил в бокал вина.
