Купить

Дело 12 ведьм. Обучение по-драконьи. Книга 1, 2. Наталья Шевцова

Все книги автора


 

Оглавление

 

 

АННОТАЦИЯ

Книга "Хранители Рубежей и Гостья из прошлого или Дело 12 ведьм"

   

   Одной из жертв мистического серийного убийцы становится жена Ганимеда. И если бы не это, он никогда не узнал бы, что происходящие каждое полнолуние в разных уголках Земли стихийные бедствия имют прямое отношение к убийствам светлых ведьм.

   Однако кому и зачем понадобилось убивать светлых ведьм оставалось непонятно, несмотря на все предпринятые им и его командой оперативно-разыскные мероприятия.

   Надежда оставалась только на Пандору... Именно эта юная богиня, рожденная вопреки всему, по словам вещих Мойр, была ключом к разгадке причин происходящих зловещих событий.

   

   Книга "Обучение по-драконьи или Полевые испытания на эльфах"

   

   Ему навязали её опекать, а она с поразительным постоянством попадает то в одну опасную историю, то в другую.

   И все бы ничего, если бы не чешуйчатая сущность, которая поручила юной и еще не контролирующей свою магию богине ни много ни мало, а миссию спасения человечества...

   

ЧАСТЬ. "Хранители Рубежей и Гостья из прошлого или Дело 12 ведьм"

ПРОЛОГ

Ганимед с тоской посмотрел в темное небо, с которого на него, зловеще скалясь, смотрела полная Луна. Он отдавал себе отчет в том, что это игра его воображения… Тем не менее, с тех пор как почти два месяца назад, умирающая Эллина сообщила ему, где искать ее тело – каждый раз, смотря на круглый диск Луны, он видел глумящееся над ним самодовольно ухмыляющееся демоническое рыло.

   Вчера в Эймсбери была сильнейшая буря, в связи с которой сегодня туда вылетела его команда. С минуту на минуту он ожидал звонка, из которого он узнает, что тело десятой девушки найдено, что демон-убийца принес в жертву очередную светлую душу. А это значит – десятый прорыв рубежа, отделяющего мир демонов от мира смертных…

   Составленный психологический портрет целей демона и анализ ритуала говорили о том, что жертв будет двенадцать. Все указывало на то, что двенадцатая жертва откроет дорогу в мир смертных одному из всадников Апокалипсиса.

   Демон, осуществляющий ритуалы – определенно из высших и древних, на пути к своей цели, не сделавший ни одной ошибки, кроме Эллины. Пока им повезло только в том, что эта темная сущность оказалась тщеславной и решила поиграть в игру «поймай меня, если сможешь». Именно для того, чтобы обратить на себя внимание, сущность и выбрала своей очередной жертвой жену Ганимеда. И в этом же для Ганимеда заключалась страшная реальность: если бы демон не выбрал Эллину, то вероятней всего, ему удалось бы совершить все двенадцать ритуальных убийств, оставшись незамеченным...

   Все принесенные в жертву ведьмы были из разных стран, ничем не связанные между собой, кроме явно выраженного магического дара и светлой, незапятнанной души. Все тела были похоронены в чужих давно заброшенных могилах, а сопутствующие ритуальным убийствам прорывы в рубежах ощущались детекторами не более чем, как попытка прорыва.

   Единственное, что в тот период настораживало Ганимеда, это резкое участившееся количество масштабных природных катаклизмов. Тайфуны, торнадо, цунами, наводнения, смерчи, землетрясения, извержения вулканов – происходили, как по расписанию, исключительно в полнолуние. Ощущение, что надвигается, что-то неладное было, но связать катаклизмы, происходящие в разных уголках Земли, с чем–то конкретным, Ганимед не мог до того самого вечера, когда услышал в своей голове срывающийся не то на хрип, не то на шепот голос Эллины:

   – Озеро. Канада. Заброшенная могила на местном кладбище. Сандер Бей. Демон. Это не первое убийство. Прорыв в рубеже… люблю тебя… – последние слова звучали предсмертным хрипом…. Следующие несколько часов сознание Ганимеда неистово рвалось сквозь пространство, чтобы телепатически засечь сознание Эллины, но в ответ отзывалась… тишина…мертвая тишина.

   Утром, пришло сообщение, что ночью на провинцию Онтарио обрушилось сначала наводнение, и спустя пару часов еще и ледяной шторм. Сомнений в том, что здесь не обошлось без магического вмешательства – не было. Шторм продолжался более 100 часов. Толщина ледяного покрова, в некоторых местах доходила до 2,5 м. Град повалил деревья и столбы электропередачи, провинция оказалась полностью обесточена и лишена телефонной связи. Дороги, усыпанные машинами, разбитыми и перевернутыми при столкновениях, напоминали ледовое побоище.

   Ганимед и его команда смогли добраться до Сандер Бей только на пятый день после полнолуния. Кладбище, представляло из себя болото, поверхность которого вместо тины покрывали человеческие останки, вымытые из земли недавно бушевавшей стихией. Вода уничтожила не только физические следы, но и остатки магического фона, поэтому приходилось откапывать могилу за могилой. Идеальным вариантом было бы высушить кладбище магическим путем, а потом приступить к раскопкам, но подобная аномалия, во-первых, вызвала бы вопросы, во-вторых, учитывая количество воды – лишила бы Ганимеда сил дня на три как минимум. Поэтому, он просто заставлял воду отходить от краев каждой раскапываемой могилы, но и это забирало много сил. Исследуя двадцать первую по счету могилу, Ганимед мрачно усмехнулся мысли, что на его «счастье» в Сандер Бей – было только одно заброшенное кладбище и был прав: тело Эллины – они нашли только после того как перекопали почти все кладбище. От нахлынувшего воспоминания ком льда развернулся в груди, разбередив кровоточащую душевную рану…

   Казалось, что Эллина просто спит, перламутровая кожа светилась, на щеках играл легкий румянец…. Однако, Ганимед чувствовал, что жизни в ней нет. Законсервированное магией тело, не более того. Душа Эллины находилась за рубежом этого мира. Если бы ее душа ушла в царство Аида, тогда у него оставалась бы надежда…. Зевс властен над пространством. Кронос властен над временем. Над безвременьем и беспорядком, которому подчиняются демоны – властен Хаос. И не было ни одного случая с момента мироздания, чтобы Хаос вернул душу, принесенную в жертву Высшим Демоном. Ганимед резко отдал приказ не приближаться к телу Эллины, объяснив свой приказ вероятностью наличия магической ловушки. Ловушка могла быть, но кроме этого… ему просто необходимы были, хотя бы еще одна-две минуты иллюзии, что Эллина жива.

   Последнюю тысячу лет Ганимед занимал пост главы ВАОПР (Вселенского Агентства Охраны Пространственных Рубежей), должность обязывала лично руководить расследованием всех убийств, совершенных всеми видами и подвидами темных сущностей, включавших в себя вампиров, демонов, троллей и прочих нелюдей. Ганимед привык ко всему: чудовищной жесткости, поломанным костям, рекам крови, смердящим запахам гниения, разрывающей душу боли, леденящей душу апатии, он даже привык к периодическим наездам всадников Апокалипсиса: Чумы, Войны, Голода и Смерти. Несмотря на то, что каждый их приход он переживал как собственный провал и просчет, эти четверо внушали ему беспокойство, но не обескураживали его. Каждый раз, вступая в смертельную схватку – голова Ганимеда оставалась холодной, а сердце горячим. Однако, он так и не сумел научиться – терять любимых женщин. За три тысячи лет – он по-настоящему любил лишь дважды: Соль и Эллину. Обе погибли, и он был косвенной причиной их смерти. Соль погибла, закрыв его собой, спасая от наемных убийц, подосланных его мачехой. И теперь Эллина... демон выбрал ее, потому что знал, насколько она дорога Ганимеду. И это была демонстрация силы.

   От раздумий Ганимеда отвлекла сигнализация. В его доме незваный гость…

   

ГЛАВА 1

Ну и как я – дочь богини благоразумия и сообразительности могла согласиться на подобную авантюру?! Ну да…, ну да… Гестия , Афина и Лета – втроем твердили, что «Ора – это для твоего же блага!». И идея познакомиться с дедом, прогулявшись при этом в Тартар – тоже мне понравилась, как ни странно это прозвучит. Ну а перспектива отправиться в будущее на три тысячи лет вперед – так это вообще – ну как тут можно было устоять?! А то, что никто толком не мог объяснить мне, почему аж на три тысячи лет вперед, то это так, мелкая и несущественная деталь по сравнению с тем фактом, что мне ежеминутно грозила смертельная опасность, исходящая от Зевса , Геры и ещё от целой кучи подотчетных им богов и богинь. В общем, вот так и согласилась, потому что, как вы уже поняли, другого выбора у меня не было…

   Понятия не имею как Лета, Афина и Гестия убедили Аида помочь мне, но дядя лично встретил меня на переправе через Стикс , доставил до рубежа, отделявшего Тартар от Асфоделового луга, и перенес через Пирифлегетон . Огненная река оказалась точно такой же, как я себе ее и представляла – обжигающе жаркой и дымяще-коптяще-смердящей. А вот Тартар очень отличался от того, чем меня пугали «всезнающие» жрецы: здесь не было ни грязи, ни мрака, ни разлагающихся зомби, ни удушающего трупного запаха. Как оказалось, Тартар страшен другим – это мир-отражение состояния души. Чем чернее, гнилее и мерзкопакоснее душа, тем ужасней окружающая реальность для обитателя Тартара. Это параллельная реальность, в которой неизменно и константно реализуется самый неблагоприятный вариант события, случается именно то, что причиняет наисильнейшие душевные страдания. При этом Тартар, окружённый тройным слоем мрака Эреба и девятикилометровыми стенами Посейдона – идеальная тюрьма, из которой с момента мироздания, ни разу никто не сбежал. Хочу, однако, отметить, что для заключенных сюда титанов – это более чем комфортная тюрьма. Резиденция моего деда Кроноса поразила невиданной роскошью, а дед поразил своей мощью и силой. Откровенная враждебность, исходящая от Аида – его ничуть не смущала. Он поступил, так как считал нужным, и всем своим видом демонстрировал, что ничуть не раскаивался. Кронос, низвергнутый в Тартар, оставался все тем же могущественным и эгоистичным правителем Времени, каким был во все времена. Единственное ограничение, которое на него накладывали непроницаемые стены Тартара – это линейность времени. Дед духовно и ментально наблюдал за каждым вдохом и выдохом исторического процесса, питался им и насыщался энергией, но вмешиваться в порядок: прошлое, настоящее, будущее – не имел возможности.

   Думаю, именно тогда, когда Аид отдал приказ Гекатонхейрам заковать Кроноса в цепи и удерживать его со всей их исполинской силой, а Кронос не возражал, когда Аид отдал приказ мраку отступить, а стене разойтись всего лишь на долю секунды, а Кронос даже не попытался сбежать, а лишь подмигнул мне и отправил в туннель перехода – я осознала с абсолютной ясностью, что дело не столько в моем спасении, сколько в пророчестве. И, учитывая молчание и сочувствующие взгляды, – согласно этому пророчеству, судьба моя – печальна и горька.

   Что касается перемещения, то это отдельная песня. Хочу вам сообщить, что перемещаться сквозь тысячелетия не просто некомфортно, а, непередаваемо, нестерпимо невыносимо, причем невыносимо и нестерпимо каждой отдельной клеточке организма! Как же это передать словами? Сначала тебя окатывает ледяной водой, которая соприкасаясь с твоей кожей – мгновенно замерзает и тебе кажется, что тебе под кожу загнали миллиарды стальных иголок. Однако уже в следующую минуту иголки раскаляются до красна и тебя изнутри пожирает огонь и вот он вырывается наружу, и жадно обгладывает твою кожу … и ты теряешь ощущение реальности, но не сознание, к твоему сожалению. Так вот для чего Афина годами закаляла мой характер и силу воли! А я-то все не понимала, ну зачем меня, умеющую метать молнии и устраивать землетрясения, заставляют участвовать в играх на выживание наравне с рядовыми воинами Спарты. Оказывается, готовили к перемещению...

   В общем, если к вышеупомянутым испытаниям на прочность я вроде как была подготовлена, то информационная атака, которой подвергся мой мозг – застала меня совершенно врасплох. Зато теперь я отнюдь не понаслышке знаю, что означает фраза: «взрыв головного мозга»! Представьте себе следующие ощущения: во-первых, каждую нервную клетку вашего мозга будто бы охватывает пламя, во-вторых, в ушах разрывая барабанные перепонки орёт сирена, в третьих, в глазах отплясывают джигу светлячки, разум мутнеет, густеет и вязнет словно он жиле, а череп… череп взрывается, раскалывается и разлетается на миллиарды мелких черепушек. Само собой разумеется, вам хочется вопить и визжать от боли, но даже это для вас непозволительная роскошь, потому что вы уже давно сорвали голос.

   И вдруг на блаженное, но слишком короткое, я бы даже сказала издевательски короткое мгновение, всё замирает… Однако замирает лишь для того, чтобы затем обрушить на вас лавину такой нужной в будущем, но вызывающей тошноту и головокружение сейчас, информации, непонятной и несуразной вначале, интригующей и удивительной по мере познавания, и устрашающей и ужасающей по мере осознания.

   Должна отметить, что в общем и целом, три тысячи лет на Земле, за исключением последних пяти столетий, мне показались… скучными и однообразными: война, голод, война, чума, опять война, опять голод, опять чума и иногда совсем недолго люди жили в мире и пытались что-то построить, чтобы потом кто-то попытался это завоевать и уничтожить. И чем больше информации я получала, тем большее закрадывалось подозрение, что тысячелетия страданий и, особенно, тысячи людей сожженных на кострах инквизиции – заставили кого-то из богов второго или третьего поколения нарушить политику невмешательства и наградить людей знанием. В свое время, также поступил, Прометей , когда подарил людям огонь. И, теперь, знание, полученное пять столетий назад, окрылившееся и возмужавшее – уже почти приравняло некоторых из смертных к богам пятого поколения, что вряд ли по нраву некоторым, если не почти всем, самовлюбленным и тщеславным богам …

   Вот в таком полубессознательном, но зато лихорадочно анализирующем информацию состоянии – я прямиком из ненавистного уже туннеля скоростного перемещения во времени свалилась в какой-то водоём.

   Где я, меня не волновало вообще. Мысль о том, что было бы неплохо, открыть глаза и осмотреться посетила, но умерла, так и не оформившись в намерение. Боль хотя и очень меленькими шажочками, но начала отступать. Но не усталость. Усталость же, наоборот, с каждой секундой опутывая меня всё более новыми и ещё более крепкими, чем предыдущие, невидимыми цепями, наращивала свое присутствие. Однако я не скажу, чтобы это меня хоть сколько-нибудь беспокоило, потому что для меня, дочери океаниды, вода – это самое оно, чтобы восстановиться. Всё что мне надо было – это хотя бы часок подремать, оставаясь в абсолютном покое…

   – Эллина! О Боги! Эллина! Моя Эллина! – мужской, очень приятный и в высшей степени обеспокоенный голос, тем не менее, для меня прозвучал как гром среди ясного неба, поскольку означал, что мечтам моим о покое – сбыться не суждено.

   Так как с памятью моей был полный порядок, я точно знала, что я не Эллина. Но у меня сил не было даже на то, чтобы глаза открыть и посему вариант – открыть рот и начать что-либо кому-либо объяснять – мной априори и в принципе не рассматривался. «Может, если я просто буду лежать и молчать, он решит, что я мертва и отвалит восвояси?» – предположила я, и принялась усердно молится всем известным мне богам, чтобы именно так это и случилось. Однако молитву эту постигла та же судьба, что и мечты и покое…

   Всплеск воды раздавался всё ближе и ближе и это могло означать только одно: тот, кто принял меня за неизвестную мне Эллину, подплывал ко мне всё ближе и ближе. Помню, как я думала тогда: «Ох, проклятье! Взял на руки и, кажется, куда-то несет. Нет, не кажется, точно несёт. Очень не хочется, но придётся открывать глаза и подавать признаки жизни, а то с этого доброго самаритянина станется – возьмёт и решит сделать мне искусственное дыхание. Или что-нибудь ещё хуже… Если никакой он не добрый самаритянин!». В общем, я открыла глаза и тут же пожалела об этом… «О, боги! Нет! Только не это! За что?!» – пронеслось в моём потрясённом, не желающим верить в происходящее, мозгу.

   Но такой уж это был день. День, когда реальность каждый раз превосходила мои самые худшие ожидания.

   На меня одновременно с болью, ужасом, растерянностью и недоверием смотрели глаза… никого иного, а любимчика моего отца – Ганимеда !

   В том, что это именно Ганимед, к сожалению, у меня не было ни одного сомнения. Афина считала, что своих врагов совершенно необходимо знать досконально, и поэтому врагов своих я изучала настолько же детально и исчерпывающе как, например, и военную стратегию и тактику, которым Афина покровительствовала. Кроме того, у меня фотографическая память. Так что, ошибки быть не могло. Не с моим «счастьем». Или с моим, только наоборот, в том смысле, что это насколько же нужно быть «счастливой», подумала я тогда, чтобы тебя отправили прямиком в лапы именно к тому, кто, и это тебе втемяшивали с рождения, никогда не должен был узнать о твоем существовании?!

   – В-в-в-вы к-кккто? Г-г-г-где я? – с трудом выталкивая букву за буквой из пересохшего и саднящего горла я, просипела я. А почему бы и не изобразить дизориентированность и потерянность? Решила я тогда. Вполне себе уместные чувства в моём состоянии. Не сообщать же ему, что я его узнала и теперь дрожу от страха за свою дальнейшую судьбу.

   Тем более, что я не дрожала. Лёгкое беспокойство, конечно, испытывала, но не более. Гораздо больше меня в этот момент интересовало, почему Ганимед так странно смотрит меня…

   Почему уставился на меня так, словно я приведение или что-то ещё более фантастически-нереальное и кривится при этом будто от невыносимой зубной боли? Бледнеет, лоб хмурит и молчит... В лице ни кровинки, руки дрожат, губы дрожат, глаза как у слепого: смотрят на меня, но не видят меня... О, Боги! – ожила во мне надежда. – Неужели мне всё-таки сейчас повезет, и он свалится в обморок. А я, если смогу, конечно, двигаться – уйду или на худой конец уползу. Но едва ожив, надежда, тут же начала умирать: Ганимед шёл ровненько, ни разу не спотыкаясь. Понимая, что такие твердо на ногах стоящие в обморок не подают, я вынуждена была окончательно похоронить надежду.

   – Эллина, родная моя! Эллина, это же ты? – в голосе Ганимеда звучала такая боль и такая надежда, что я с трудом заставила себя сказать ему правду, ибо она рвала моё сердце на части своей бесчеловечностью. Возможно, если бы Ганимед не был эмпатом, причем очень высокого уровня, я бы не устояла и солгала ему из сострадания. Но он был эмпатом и мой обман всё равно не прожил бы долго. Поэтому, как только он уложил меня на кушетку, находящуюся здесь же у бассейна (я выдержала паузу из опасения, что получив неприятную весть, он мог меня случайно, а возможно и неслучайно уронить), я честно призналась: «Я не Эллина».

   – Как не Эллина?! – возмутился блондин, тон его голоса при этом был наполнен совершенно искренним изумлением и недоверием.

   Нет, ну просто поразительно странный тип! Изумленно возмущенно подумала я тогда. Я ему теперь, что, ещё и доказать должна, что я не Эллина? Меня так и подмывало поинтересоваться: «А какого цербера ты тогда спрашивал: Эллина ли я, если не сомневался, что видишь перед собой именно Эллину? Однако, к моему сожалению, всё, на что я была способна, это еле ворочающимся языком упрямо и честно просипеть: – Меня зовут Пандора. Что прозвучало как: «Меа ову Пано-о-а»

   – Что-о-о?!! Что ты такое?!! Почему?!! Зачем приняла облик Эллины?!! – взрывается он истошным исполненным отвращения и омерзения по отношению ко мне, естественно, воплем.

   О боги! Ну и зачем же так вопить? Искренне недоумеваю в глубине души я. Ещё бы «изыди нечистая» добавил для полного и, так сказать, исчерпывающего драматизма! Как же много бы я отдала, чтобы высказать ему это вслух. Но у меня по-прежнему нет сил, и голоса тоже нет, чтобы пуститься в длительные разъяснения. Поэтому я демонстративно вздыхаю, закатываю глаза, закрываю их и готовлюсь принять, чтобы там за этим не последовало…

   – Ты чистокровный потомок богов, но истощенна и обессилена так словно из тебя выкачали всю энергию до капли… – неожиданно сменяет он гнев на милость и истошный вопль на обескураженный шёпот. – И одета странно… Такое впечатление, что ты пришла из далекого прошлого, причем из… Так это портал был!? – озарила его вдруг догадка. – И ты, кажется, сказала, что тебя зовут Пандора?

   Я киваю и тем самым подтверждаю, что меня действительно зовут Пандора.

   – Дочь Метиды и Зевса?! – изумленно-ошалелым шепотом констатирует он.

   Я снова киваю, но на этот раз уже неуверенно, почти обреченно, мысленно проклиная себя за честность. Потому что знаю, пощады мне не будет.

   И тут он выдает то, что я ну никак не ожидала услышать: «Извини за то, что вспылил. Я просто не ждал тебя уже… сегодня».

   – Уже сегодня…? – совершенно сбитая с толку еле слышным шепотом уточнила я, но он расслышал.

   – Да, сегодня, – покаянно кивает он. – Последние сто лет, я ждал тебя каждый день, но сегодня уже не ждал… Потому что сегодня я потерял надежду на чудо.

   – Не понимаю… – открыв глаза, я с изумлением смотрю на него, потому что там, откуда я прибыла, предполагалось, что уж кто-кто, а любимчик Зевса меня ждать в будущем точно не будет.

   Ганимед не спешил с объяснением, он стоял, и казалось, был просто не в силах отвести взгляд от моего лица. И столько боли было в его глазах, что у меня сжалось сердце. Захотелось сказать хоть что-нибудь утешительное, моя рука почти потянулась, чтобы поправить непослушную золотистую прядь, упавшую ему на лоб. Слава богам, не только говорить, но и двигаться я ещё не могла, поэтому этот мой порыв умер – не родившись.






Чтобы прочитать продолжение, купите книгу

119,00 руб 77,35 руб Купить