Семь снежинок на ладони. Светлана Нарватова

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1, в которой Эмилия находит выход
• ГЛАВА 2, в которой Эмилия выясняет, что это – выход не только для неё
• ГЛАВА 3, в которой Эмилия ощущает всю глубину отеческой заботы
• ГЛАВА 4, в которой Эмилия встречает на пути первое препятствие
• ГЛАВА 5, в которой Рауль знакомится с очередной будущей женой
• ГЛАВА 6, в которой Эмилия чувствует себя победительницей, но недолго
• ГЛАВА 7, в которой Эмилия думает о будущем
• ГЛАВА 8, в которой на голову Эмилии продолжают сыпаться сюрпризы
• ГЛАВА 9, в которой Рауль готовится к бракосочетанию
• ГЛАВА 10, в которой Рауль понимает, что чего-то не понимает
• ГЛАВА 11, где Эмилия держит оборону
• ГЛАВА 12, в которой Рауль едет жениться в тринадцатый раз, но кажется, это – не главная его проблема
• ГЛАВА 13, которая посвящена трагедии
• ГЛАВА 14, в которой на улице идёт снег, а Рауль и Эмилия женятся
• ГЛАВА 15, где Эмилия берёт быка за рога, но оказывается, что это не рога
• ГЛАВА 16, где Эмилия, как ей кажется, знакомится с семейной жизнью
• ГЛАВА 17, в которой Рауль возвращается в родовое гнездо
• ГЛАВА 18, в которой Рауль знакомит жену с Драгаардом
• ГЛАВА 19, в которой Рауль рассказывает о магии и её покровителях
• ГЛАВА 20, в которой Рауль показывает самое главное в семейном гнезде
• ГЛАВА 21, в которой Рауль выясняет, что ванна – лучшее место для литературных бесед
• ГЛАВА 22, в которой Рауль ощущает милость короля
• ГЛАВА 23, в которой Эмилия по дороге на завтрак посещает библиотеку
• ГЛАВА 24, в которой Эмилия ищет в библиотеке книги, но не находит
• ГЛАВА 25, в которой Рауль получает письма
• ГЛАВА 26, в которой Эмилия пытается победить магию, но та не сдаётся
• ГЛАВА 27, в которой Эмилия много читает, но мало понимает
• ГЛАВА 28, в которой Рауль проясняет супруге некоторые вещи
• ГЛАВА 29, в которой Эмилия отвечает на письма и принимает подарки
• ГЛАВА 30, в которой Рауль читает письма. Чужие
• ГЛАВА 31, в которой Рауль продолжает читать письма. На этот раз – адресованные ему
• ГЛАВА 32, где Рауль собирается в дорогу
• ГЛАВА 33, в которой в Эмилии пробуждается хозяйка
• ГЛАВА 34, в которой Эмилия знакомится с жителями деревни
• ГЛАВА 35, в которой Рауль не нарадуется на свою супругу
• ГЛАВА 36, в которой наконец происходит то, чего все ждали. Особенно Рауль
• ГЛАВА 37, в которой Эмилия получает то, чего хотела, но оказывается, что хотела она совершенно другого
• ГЛАВА 38, в которой Рауль занимается непристойностями
• ГЛАВА 39, в которой происходит возвращение блудного мужа
• ГЛАВА 40, в которой Эмилия читает очередной шедевр Вилли Сказкаарда
• ГЛАВА 41, в которой Рауль понимает, что читать чужие письма не только полезно, но и вредно. Для самооценки
• ГЛАВА 42, в которой Эмилия узнаёт, что предпринимательство приносит не только деньги
• ГЛАВА 43, в которой Рауль размышляет и планирует
• ГЛАВА 44, в которой чета Эльдбергов направляется на романтическое свидание
• ГЛАВА 45, в которой супруги внезапно находят темы для общения
• ГЛАВА 46, в которой Эмилия узнаёт о всяких гадостях, творимых в соседнем государстве
• ГЛАВА 47, в которой выясняется, что разговор супругов заставил задуматься не только Эмилию
• ГЛАВА 48, в которой Эмилию преследуют неприятности
• ГЛАВА 49, в которой Эмилия наводит справки
• ГЛАВА 50, в которой неудачи преследуют Рауля
• ГЛАВА 51, в которой Эмилия делает много открытий. Но они ей не по душе
• ГЛАВА 52, в которой происходит то ещё шоу. Публика в шоке
• ГЛАВА 53, в которой шоу продолжается. Но совсем не так, как ожидается
• ГЛАВА 54, где Рауля ждут ответы на загадки, которые он даже не пытался разгадывать
• ГЛАВА 55, где Эмилия раскрывает тайну своего рождения
• ГЛАВА 56, где всё окончательно встаёт на свои места и наступает хэппи-энд
• ЭПИЛОГ. Рауль. Год спустя

АННОТАЦИЯ

Если дела идут хуже некуда, не теряйте оптимизма. Есть! Есть куда! Можно стать тринадцатой женой нэрр-герцога. И если мне повезёт, то через полгода он со мною разведётся. А если не повезёт, то меня это уже не будет волновать. А? Как вам такая формулировка? Вот! Если поискать, то во всём можно найти что-то хорошее. Да, иногда искать приходится долго. Например, если каждый первый хочет тебя использовать, а каждый второй грозится убить. Но семь снежинок просто так на ладошку не падают! Это говорю вам я, Эмилия Берген. А я всегда говорю правду!

ГЛАВА 1, в которой Эмилия находит выход

Это полное и безоговорочное фиаско, если в моём случае будет дозволено использовать это новомодное заграничное слово. Имелось другое слово, которое было уместней для описания сегодняшней ситуации. Но приличная девушка не только не должна это слово употреблять, но даже знать о его существовании. И место соответствующее называть не иначе как «это», а лучше вообще не называть и делать вид, что у неё его нет.

   Какой конфуз! Какой грандиозный скандал намечается в нашем семействе, спасибо моей дорогой покойной матушке! Уж удружила так удружила!

   Я металась из угла в угол, судорожно сжимая в руках батистовый платок с подпалённым углом. Пыталась найти выход – любой, какой угодно, лишь бы не оказаться за порогом отцовского дома с волчьим билетом. Но в голову лезли только картины безотрадного будущего, одна мрачней другой.

   От размышлений меня отвлёк стук в дверь.

   – Эмили, открой! – раздался голос отца.

   Тон не предвещал ничего хорошего, хотя он не мог знать. Никто не мог знать. И даже догадываться.

   Надеюсь.

   Я поспешила к двери, и лишь откинув крючок, сообразила, что не спрятала платок. Смяв его, я сжала ткань в кулаке.

   Отец вошёл. Волосы торчали во все стороны, как всегда, когда он не мог на что-то решиться. В таких случаях папА водил пятернёй по затылку, и реденькие подкрашенные волосики поднимались нестройными рядами. На носу криво сидело пенсне, а клетчатый жилет был расстёгнут. Всё это выдавало крайние душевные муки, и если отец не прознал про моё «фиаско», то даже не представляю, чем было вызвано его состояние.

   – Эмилия, нам нужно серьёзно поговорить, – начал он, грузно плюхнувшись на банкетку возле туалетного столика.

   Последние годы он быстро набирал вес, и рубашка расходилась между пуговиц. В прорехах виднелась бледная кожа с толстыми волосками. Я люблю папА, но такой вот натурализм – не особо.

   – Дочка, тебе пора замуж, – безапелляционно заявил отец.

   – Да, папА. Ной Оливер наконец разродился предложением? – Этот молодой человек целый год ухаживал за мной с согласия батюшки. Я так устала, что была готова даже согласиться на свадьбу, лишь бы это прекратилось.

   – Да при чём тут Олли? – Отец в сердцах махнул рукой, глядя куда-то под ножку банкетки.

   Я на всякий случай пошевелила пальцами, проверяя, что платок на месте, и заложила руки за спину, заодно выравнивая осанку.

   – Ты для него слишком взрослая и разумная, – сделал отец неожиданный вывод. – Тебе нужен кто-то другой.

   – «Кто-то другой»? – переспросила я. Чует моё сердце, это совсем не какой-то неопределённый «кто-то», а «кто-то» вполне конкретный.

   – Да, доченька! – Папа наконец поправил песне. – Я считаю, что ты заслуживаешь лучшего!

   Я кивнула:

   – Лучше Оливера найти не так сложно.

   – Нет, дорогая моя, я считаю, что ты заслуживаешь самого лучшего!

   Сердце ёкнуло в плохом предчувствии.

   Папа набрал в лёгкие воздуха и быстро, видимо, пока не передумал, выпалил:

   – Ты заслуживаешь стать женой нэрр-герцога Рауля Эльдберга!

   Тут и я почувствовала необходимость присесть.

   Держась за стеночку, доковыляла до софы у книжной этажерки и сразу прилегла на подушки. Вдруг он всерьёз?

   – Папа, он уже двенадцать раз сочетался браком, – напомнила я.

   – Но так и не обзавёлся наследником!

   – Вряд ли это говорит в его пользу, – возразила я отцовскому оптимизму. – Папа, три его жены скончались при невыясненных обстоятельствах.

   – Зато девять получили развод с отступными!

   – Папа, у нас всё плохо с деньгами? – дошло до меня, и я села.

   Отец повинно кивнул головой.

   – Ты совсем не можешь отказать нэйре Оде? – безысходно спросила я, заранее зная ответ.

   После смерти матери папа женился второй раз. Ничего плохого не хочу сказать про мачеху; к счастью, меня она старалась избегать, за что я была ей благодарна. Но в отношении денег меры она не ведала. Ни она, ни моя сводная младшая сестрица Хильда.

   – В этот раз она ни при чём. Это целиком моя вина. – Отец поднял взгляд, полный отчаяния. – Я сделал неудачные вложения.

   – Всё настолько плохо?

   Он молча повесил голову.

   Ясно. Всё хуже, чем я могу себе представить. Поэтому я даже не стала ничего представлять.

   Зато в голове закипела работа мысли. Ну правда, хуже же некуда! Обычно жёны у нэрр-герцога больше полугода не держались. Это мой шанс! После развода я почтенной нэйрой забьюсь в какое-нибудь захолустье, где никому до меня не будет дела.

   К тому же он маг.

   Если вдуматься, события развивались самым что ни на есть благоприятным для меня образом.

   Главное теперь – выдержать в реакциях баланс между отчаянием (чтобы отец не пожалел меня и не отказался от своей идеи) и покорностью (чтобы не заподозрил, насколько я за).

   – Папа, это действительно единственный выход? – Я придала голосу драматизма.

   Он кивнул.

   Конечно, это была ложь. Выход не единственный. Но самый простой.

   – Папа, пожалуйста… – Я не должна сдаваться так легко. Он может догадаться.

   – Эмили, это твой долг перед семьёй!

   Я вздохнула:

   – Когда?

   – Сегодня ты едешь на смотрины, – строго сказал отец.

   Мне большого труда стоило не запрыгать от радости.

   Вот может же судьба, когда хочет!

ГЛАВА 2, в которой Эмилия выясняет, что это – выход не только для неё

На лице отца промелькнула хитро-довольная ухмылка. Он считал себя гениальным дельцом. Я не могла быть к нему столь жестокой, чтобы открыть глаза на правду. В делах он не то что абсолютно бездарен, но очень близок к тому. Пока была жива мамА, она ненавязчиво подсказывала ему правильные решения. Но так, что папА считал, будто он сам всё придумал. В итоге в доме царил покой и достаток.

   Всё изменилось, когда мамы не стало.

   Отец, приученный мамиными стараниями считать себя финансовым гением, решил продолжать в том же духе, но что-то не задалось. Он искренне полагал, что ему просто не повезло. Вот в следующий раз повезёт обязательно. Нужно ли говорить, что судьба-злодейка вновь была несправедлива? А всё потому, что мама у нас была чудо какая затейница. Вот кто обманывал как дышал! Так умела соврать, что кто угодно поверил бы.

   И к чему это привело?

   Нет, ложь – зло. Даже ложь во спасение. Поэтому я не вру. Принципиально. Никогда.

   Просто не всегда говорю правду.

   Или всю правду.

   Но это же совершенно другое!

   Тем более что иногда правда только мешает. Вот как сейчас.

   Отец дал указания, к какому часу мне следует быть готовой, и, тщетно скрывая самодовольство, поспешил оставить меня.

   Я открыла гардероб, решая, что выбрать. Какое впечатление нужно произвести на этого нэрр-герцога, чтобы он понял, что я – идеальный вариант тринадцатой жены? Наверное, что-то нейтральное. Миленькое, но в меру. Что-нибудь в цвет глаз? Или розовое, чтобы казаться невинной фиалкой? Нет, а если он дурочек не любит?

   Впрочем, судя по продолжительности браков, он никого не любит.

   Или любит разнообразие.

   Так. Решено. Скромное платье цвета пыльной розы, отделанное кружевом, и шаль в тон, но более тёмного цвета. Всё же я уже не дебютантка. Но ещё и не старая дева.

   В дверь снова постучали. Отец направил камеристку.

   – Входи, – позволила я.

   – Входи-те, – с акцентом на последний слог поправила меня входящая нэйра Ода, моя мачеха, и закрыла дверь на крючок.

   Отчего у меня появилось ощущение, что меня поймали?

   – Эмили, нам нужно серьёзно поговорить, – сообщила мне гостья.

   Впрочем, это ещё вопрос, кто здесь гостья. После появления в нашем доме нэйры Оды с Хильдой с каждым годом я всё больше чувствовала себя в гостях, а последнее время – и вовсе чужой на этом празднике жизни.

   – В целом ничего против я не имею, но сейчас мне нужно собираться на смотрины к нэрр-герцогу Эльдбергу, – напомнила я.

   Сомневаюсь, что папА не поделился своими планами с супругой. Он всегда делился. Просто «деление» с мамой давало лучшие результаты.

   – Собирайся, конечно. Тебе нельзя опаздывать. Я как раз о смотринах и хотела с тобой поговорить. – Ода устроилась на моей софе, проверяя упругость обивки, и по-хозяйски огляделась, будто в первый раз. – Миленько тут у тебя.

   У меня сразу руки опустились. Меня ещё замуж не выдали, а она уже пригрела в мыслях мою комнату!

    Да, нэйра Ода.

   – Ну я же просила называть меня «мамой». – Она капризно надула губки. Видимо, репетировала сцену для отца. «Она меня ни во что не ставила! А ведь я относилась к ней как к родной!»

   Я промолчала: в конце концов, ей же нужно поговорить, – и повесила платье в гардероб. Конечно, мачеха много значит в нашем доме, но вряд ли отец спустит ей, если я опоздаю. Думаю, она это тоже осознаёт. Так что пусть постарается говорить лаконично.

   – Ты должна произвести впечатление на нэрр-герцога. – Как я и ожидала, она не стала тратить время на актёрские этюды.

   – Благодарю вас за совет, нэйра Ода.

   – Это не совет, неблагодарная девчонка! – Она даже приподнялась на софе. – Ты должна это сделать из уважения к семье, которая тебя взрастила!

   «На деньги моих родных родителей», – добавила я про себя. Но устраивать скандал сейчас, когда мне предстоит знакомство с потенциальным женихом… Тем более неизвестно, чем этот скандал закончится для меня и окружающих… Нет. Спокойствие, только спокойствие и здоровый цвет кожи.

   Я села к туалетному столику, намереваясь заняться лицом.

   – Ты меня не слушаешь! – взвилась нэйра Ода, так и подскочив.

   – Отчего же? Видите, я готовлюсь производить впечатление. – Я показала рукой на косметику.

   – Как хочешь, но ты должна непременно стать его женой! – велела мачеха.

   Да хочу я, хочу, но прямо сейчас признаваться в этом было не время и не место. Пусть считает меня мученицей. Ей так приятнее.

   – Из-за тебя не может выйти замуж Хильда! – наконец перешла она к главному. И, в общем-то, тут нэйра Ода не погрешила против истины. Младшей сестре не полагалось идти к алтарю раньше, чем мне. Другой вопрос, что и женихи к ней в очередь не стояли. – А для неё это крайне актуально!

   – Ну так пусть на смотрины едет она, – пожала я плечами.

   – Нэрр-герцог очень щепетилен в вопросе невинности, – упрекнула меня мачеха, но тут до неё дошло, что она ляпнула лишнее. – А ты как раз производишь впечатление… – Видимо, она подбирала замену выражению «синий чулок», но с воображением у нэйры Оды было не очень, поэтому она закончила непритязательно: – Именно такое впечатление.

   Я кивнула.

   Ну всё? Договорились?

   – Уверена, в окружении нэрр-герцога найдутся достойные нэрры, в крайнем случае – ноффы, которые могли бы составить достойную пару Хильде. – Мачеха дошла до самой сути разговора.

   – Может, ещё и приданое ей обеспечить? – не удержалась я. Хотя, согласитесь, я была корректнее некуда!

   – Да! – Собеседница не пожелала заметить мой сарказм, осенённая открывшимися перспективами. – Теперь, после того, как мы организовали тебе такую блестящую партию, ты обязана позаботиться о малышке Хильде.

   – Блестящую партию тринадцатой жены? – Глядя через зеркало в глаза мачехи, я выразительно подняла бровь.

   – Жены нэрр-герцога! А это дорогого стоит! – торжественно подвела она итог разговора и направилась к выходу, избавляя меня от своего присутствия.

   Так-то оно да, только расплачиваться придётся мне.

   Почему-то все об этом забывают.

   Я дёрнула шнурок вызова прислуги и занялась лицом. Необходимость понравиться Эльдбергу приобретала статус жизненно важной. Не для того чтобы пристроить сводную сестрёнку, а потому что сил моих больше нет находиться в этом зверинце.

   В дверь снова постучали.

   К счастью, теперь это оказалась ми Торборг, наша общая камеристка, по совместительству – горничная. Хорошо. Я боялась, что с наставлениями, слезами и соплями пожалует нойлен Хильда. Мало ли какие пожелания у неё нашлись бы для старшей сестры? Нэйра Ода, например, забыла перечислить требования к будущему супругу, которого я должна подыскать для Хильды. Такое упущение!

   Стараясь думать об этом как можно тише (не дай Фройя, подслушают), я поторопила служанку. Мало ли до чего ещё договорятся мои любезные родственники?

ГЛАВА 3, в которой Эмилия ощущает всю глубину отеческой заботы

Внизу меня ждал санный экипаж. Зима была ранней, и снега уже насыпало столько, что кустики в саду превратились в сугробы. В сани был запряжён флегматичный каурый жеребец. А когда мама была жива, нас возила резвая тройка. Но какая мне, в принципе, сейчас разница, если я надеюсь пересесть в другие сани?

   Следом за мной, кряхтя, в сани влез отец.

   – Почему сиденья холодные? – высказал он мне.

   – ПапА, не я давала распоряжение запрягать, – напомнила я. – Мне ты велел производить впечатление на нэрр-герцога. Что с подмороженным подхвостьем может оказаться затруднительно.

   – Слуги совсем распустились! – возмутился отец в мой адрес.

   – За слугами нужно следить, – согласилась я.

   На этом разговор заглох, потому что контролировать прислугу должна хозяйка дома. Это понимал даже папа, при всём своём желании выгородить супругу.

   Важно и недовольно помолчав, отец снова заговорил:

   – Ты должна произвести впечатление на нэрр-герцога.

   – Папа, ты сегодня какие-нибудь другие слова знаешь?

   – Дочка, это очень, очень важно для меня.

   Ну, как бы для меня это тоже важно.

   – Ты бы лучше рассказал, как на него произвести впечатление. Что ему нравится, что не нравится…

   – Я в этих ваших женских хитростях не разбираюсь! – возмущённо фыркнул отец.

   – Я разбираюсь. Ты мне про него расскажи. Какой он, чем вообще занимается, почему такой брачный маньяк?

   – Откуда приличная нойлен Эмилия Берген знает такие слова? – нахмурился родитель.

   – Папа, прямо сейчас ты намереваешься отправить меня из-под родительского крыла в свободный полёт, – «…в пропасть», добавила я про себя. – Давай уже без этих воспитательных моментов.

   Он насупился и оскорблённо замолчал, а потом неожиданно погрузился в ностальгию:

   – Ты так неожиданно выросла! Совсем ещё недавно была девчушкой, и вдруг – раз! – и уже невеста.

   – Папа! – с намёком одёрнула я.

   – А?.. А. Рауль Эльдберг. Правая Рука его величества. Или Левая. Поговаривают, что иногда он исполняет обязанности Мозга. Иногда – Ботинка, а случается, и Клинка для неугодных.

   – По его супругам это особенно хорошо заметно, – покивала я.

   – Ну вот, кстати, тут ты неправа, – заметил отец. – Говорят, что с теми тремя, кто погиб, произошли несчастные случаи, и сам нэрр-герцог переживал их очень мучительно.

   – Настолько мучительно, что через пару месяцев женился вновь?

   – Ну не всегда через пару… И, Эмили, ты должна понимать, что особого выбора у него нет. Родов магов у нас не слишком много. Он остался последним представителем старшей ветви, и его величество настаивает, чтобы нэрр Рауль непременно запечатлел себя в потомках. Так вот. Из живых его бывших жён тоже никто нэрр-герцога ни в чём особом не обвинял, кроме несправедливости к ним конкретно. Не такой он монстр, каким его рисует твоё обиженное воображение, – закончил он таким тоном, будто оснований для обид с моей стороны не было.

   – А чем он увлекается?

   – Когда ему увлекаться, Эмили? Он работает с самого утра до поздней ночи.

   – А потом у него двенадцать жён…

   – Нет у него двенадцати жён. Даже одной у него нет. Просто стань ему нужной.

   Логично. Если девушка не нужна собственному отцу, то пусть станет нужной хотя бы мужу. Потому что любому человеку важно, чтобы в нём кто-то нуждался.

   Весь вопрос – как это сделать, если двенадцать девушек – ну пусть девять, – до этого с задачей не справились?

   Я размышляла об этом, пока сани не остановились.

   Дверь должен был открыть кучер, однако снаружи нас встречал Ларс Броквист, хитрощёкий нофф. Готова поспорить: папА ухнул в финансовую трясину не без его усилий.

   Крупные рыжие веснушки на его лице казались оспинами. Улыбка обнажала кривые резцы. Но в целом весь вид ноффа Броквиста выражал радушие.

   – Нойлен Эмили! – Он склонил голову в приветственном поклоне, а потом подал руку, чтобы я могла спуститься. – Юхан!

   Нофф Ларс раскрыл объятия, панибратски обращаясь к папе, хотя был ниже по статусу. Меня это коробило, а отца если и задевало, то он никак этого не демонстрировал.

   Броквист протянул мне локоть. Отец подобострастно улыбался знакомому, и мне ничего не оставалось, как принять предложение. Хорошо, что нофф был женат. ПапА мог бы и за него меня просватать, потому что ему это ну «очень, очень важно». Так что мне ещё повезло.

   Я огляделась.

   Подъехали мы к королевскому дворцу, но не с парадного входа, а с бокового, и теперь направлялись к скромному крылечку. Несмотря на непритязательный вид, дверь охранялась гвардейцами в меховых тулупах. Дворецкий распахнул перед нами дверь.

   – К нэрр-герцогу Эльдбергу по приглашению, – возвестил нофф Броквист, подтверждая мои подозрения о том, чьей была идея моего замужества.

   Меня проводили в дамскую комнату, где дворцовая камеристка помогла мне переобуться и привести себя в порядок.

   Когда я вышла, отец и Броквист оживлённо болтали.

   – Дочка, после встречи с нэрр-герцогом домой тебя отвезёт нофф Ларс, – расцвёл отец. – Экипаж нужен Оде, а у любезного ноффа Броквиста здесь всё равно дела.

   Я с трудом удержала падающую челюсть, чтобы сохранить образ адекватной нойлен. А у папы что, здесь никаких дел нет?

   – А ты разве со мной не пойдёшь? – выдавила я.

   – Нэрр-герцог меня не приглашал, – ошарашил родитель.

   – Нойлен Берген, – обратился ко мне строгий мужчина, одетый в ливрею. – Идёмте, я вас провожу.

   И зашагал вперёд, указывая дорогу.

ГЛАВА 4, в которой Эмилия встречает на пути первое препятствие

Я растерянно оглянулась на отца, который радостно махал мне рукой, на спину удаляющегося распорядителя, снова на отца… Осознав, что вот он, свободный полёт, уже случился, я помчалась догонять провожатого.

   Тот шёл молча. Я тоже не начинала разговор. Во-первых, нас не представили, и я не знала, как к нему обращаться. А во-вторых, я всё равно понятия не имела, о чём спрашивать. Но судя по лицам и реакциям всех присутствующих, юные нойлен захаживали к нэрру Раулю как в булочную на центральной улице: запросто.

   Мужчина остановился возле тёмного узкого коридора, в конце которого светлел дверной проём.

   – Ожидайте в холле. – Распорядитель показал в направлении светлого помещения. – Нэрр-герцог освободится и пригласит вас.

   Вот так.

   Обо мне даже докладывать не требуется.

   Какое унижение!

   Сохраняя на лице вежливо-приветливую улыбку, я поблагодарила прислугу, расправила плечи и, подобрав юбки, направилась навстречу судьбе.

   …Только не подозревала, что столкнусь с нею так быстро.

   Стоило мне пройти с десяток шагов по галерее, как сбоку из темноты кто-то выступил и преградил мне путь. Судя по силуэту, это была женщина, но плащ с наброшенным капюшоном не давал рассмотреть детали. Сердце пропустило удар. Или два. И спряталось где-то в пятках.

   – Не надейся, Рауль – мой! – прошипело препятствие шёпотом.

   Лицо скрывалось в тени капюшона, но голос определённо принадлежал женщине.

   – Ох, как вы меня напугали! – Я схватилась за сердце. – Если вы думаете, что я так рвусь замуж за нэрр-герцога, то зря. Выходите за него первой, если вам так надо.

   – Ты ничего не понимаешь! Я его возлюбленная! – воскликнуло препятствие.

   – А… – глубокомысленно произнесла я. – Ну это совершенно другое дело!

   Может, она местная сумасшедшая? Могли бы предупредить, в конце концов.

   – Знай, его сердце принадлежит мне! – жарко шептала тень.

   – Нэйра…

   – Нойлен! – оскорблённо поправила меня преграда.

   – Нойлен, я навсегда это запомню, – пообещала я.

   – Он останется моим, даже когда ты станешь его женой!

   Фух! Значит, замуж мне можно…

   – Но если ты посмеешь претендовать на его сердце, я тебя убью! – В шёпоте послышались истерические нотки.

   – Нет-нет. Сердце, лёгкие, печень – забирайте всё и пользуйтесь на здоровье!

   – Помни! – всхлипнула особа, отступила в темноту, и я услышала шелест платья и шаги у себя за спиной. Теперь чёрный силуэт таинственной возлюбленной нэрр-герцога вырисовывался на фоне выхода, через который я вошла.

   Я стояла, глядя ей вслед, и ждала, пока успокоится сердце. Неожиданно в проёме показался мой недавний провожатый.

   – Нойлен Берген, вы всё ещё здесь? – возмутился он.

   – Здесь темно, – пояснила я.

   – Вы что, испугались? – удивился провожатый и хлопнул в ладоши.

   И тут я действительно испугалась. Сначала громкого звука, отразившегося от сводчатого потолка, а потом – ослеплённая ярким светом.

   – Идёмте, – буркнул служащий. – Он вас уже вызывал.

   Я пожала плечами.

   Сумасшедший дом какой-то, а не дворец!

   Мужчина проводил (или выпроводил?) меня в небольшой холл с единственной дверью. Здесь позаботились о том, чтобы посетителям нескучно было просиживать часами в ожидании приёма. Вдоль стен с гобеленами, изображавшими древние битвы, стояли банкетки. Они были мягкими на вид, а картины изобиловали деталями, рассматривай не хочу.

   Я, может, и хотела. Но было некогда. Меня просто впихнули в кабинет и закрыли за мной дверь.

   – Нойлен Эмилия Берген? Почему вы опаздываете? – Вопрос хозяина кабинета был адресован мне, но сам он продолжал работать с бумагами, не поднимая взгляда.

   Он сидел за огромным столом. Просто огромным. Сам нэрр-герцог оказался не мал ростом – той своей частью, которую я могла видеть. Но стол был так велик, что если бы герцог вытянул руки в стороны, он не смог бы коснуться краёв столешницы. Стопки бумаг чередовались с предметами письменного прибора, изготовленного из чёрного агата с белыми прожилками. Чернильница, подставка для перьевых ручек, нож для бумаги, пресс-папье, часы, новомодная лампа на магкристаллах – всё это стояло вразнобой. Хотя, возможно, сам нэрр-герцог видел в таком расположении некий сакральный смысл.

   – Меня задержали обстоятельства непреодолимой силы, – честно призналась я. Я всегда говорю правду.

   Нэрр Эльдберг оказался не стар. Видимо, привычка жениться появилась у него в весьма юном возрасте. И на вид не страшен. Я сейчас про внешность. Хотя в таком ракурсе было сложно оценить. Может, у него глаз косит? Или зубы гнилые? Но на первый взгляд отторжения он не вызывал.

   – Землетрясение? Наводнение? Цунами? – полюбопытствовал нэрр-герцог, увлечённо читая что-то в документе.

   Я задумалась:

   – Больше на ураган похоже.

   Собеседник хмыкнул и качнул головой. Вроде «чего только не придумают эти девицы, лишь бы не являться вовремя».

   – Вы хотите выйти за меня замуж, – сообщил он мне затем.

   Именно вот так, утвердительно. То ли меня пытался убедить, то ли себя. Я промолчала.

   – Вы представляете, в чём будут заключаться ваши обязанности? – продолжал нэрр Рауль.

   Я снова промолчала. Пока у него прекрасно получалось обходиться без собеседников.

   – Вы должны родить мне наследника, – не разочаровал меня в моих предположениях нэрр-герцог. – Для этого я буду посещать вас в моём поместье раз в месяц… – Он поставил подпись на документе, промокнул пресс-папье, которое безошибочно нашёл на ощупь, и наконец посмотрел на меня. – …Или немного чаще.

ГЛАВА 5, в которой Рауль знакомится с очередной будущей женой

В женитьбе я окончательно разочаровался на третьем браке. В первый раз я был юн и влюблён, и измена супруги больно ударила по моему самолюбию. Второй раз я подошёл к выбору невесты более прагматично и остановился на милой, но скромной нойлен из хорошей семьи. То, что я у неё не первый, оказалось полной неожиданностью. В общем-то, с Ильдой я мог бы остаться. Потеряв невинность, она обрела полезный опыт, и вообще с нею было весело. Но, уж не знаю почему, маги от женщин, лишённых дара, рождались лишь в парах, где женщина была чиста. Поэтому наш союз пришлось расторгнуть.

   В третий раз выбирать будущую супругу взялась сама королева. Не знаю, как она там отбирала и какие испытания проводила, но Фиа была прекрасна. Идеальна. Образованна, красива, невинна, послушна. О том, как сильно она меня ненавидит, я узнал случайно. Потом она призналась, что ради нашего союза её разлучили с возлюбленным. Я не смог жить с женщиной, для которой даже смотреть на меня было как серпом по сердцу.

   Я попытался отстаивать независимость и право на личную жизнь. Но король сказал, что для личной жизни существуют любовницы. А жёны – они для исполнения супружеского долга. С четвёртой супругой я развёлся, потому что не смог его исполнять. Оказалось, что просто женского пола жены для этого недостаточно.

   Потом погибла Марна.

   Она разбилась в горах, когда ехала из поместья в столицу. Не то чтобы я был к ней слишком привязан, она была уже пятой моей женой. Но смерть её стала потрясением. Марна была совсем юна.

   Я продержал траур целых полгода, но его величество был непреклонен: никто не вечен. В любой момент я могу последовать за Марной, а наследников у меня по-прежнему нет. Но смерть Оттали, явно насильственная, придала мне решимости. Год мне потребовался, чтобы найти убийцу. Но обстоятельства, которые при этом открылись, изменили моё отношение к браку. Выяснилось, что мою шестую жену завербовала разведка Епрона, соседнего государства, но Оттали не справилась с заданием.

   Это открытие меня отрезвило. Кто по доброй воле захочет сочетаться браком с мужчиной, за спиной которого их уже шесть, и два закончились трагически? Только тот (та), кто не по доброй или с недобрыми намерениями.

   Чем не способ решать вопросы государственной безопасности?

   Последующие шесть браков позволили выявить два заговора против короны, одну аферу и одну разведывательную сеть. Банальную измену одиннадцатой можно не считать. Только одна, девятая жена оказалась мне верна. Генриетта не была красивой, но уютной и домашней. Увы, она слишком долго продержалась в своём статусе и, что самое страшное, была беременна. Я узнал об этом только после её смерти, иначе ни за что не выпустил бы из защищённого поместья. А кто-то узнал и убрал помеху со своего пути.

   Мне так и не удалось выяснить кто.

   Последняя супруга, ставшая жертвой шантажа, с радостью сняла с себя титул нэрр-герцогини и удалилась в провинцию, в небольшой домик, подаренный за сотрудничество со следствием.

   Очередная кандидатка в мою постель представляла, по сведениям информаторов, интересы ноффа Ларса Броквиста. Этот негодяй обманом загонял в финансовую кабалу наивных партнёров, а потом изображал из себя героя-спасителя. По большому счёту короне не было дела до частных мошенников. Но Броквист покусился не на того. У меня имелась пара интересных документов, и при случае я был готов дать им ход. Так что покровитель нынешней претендентки на титул нэйры-герцогини находился под моим негласным надзором.

   В целом я ждал встречи с новой будущей женой, но без воодушевления, и ловил себя на мысли, что женитьба стала для меня рутиной. Отца нойлен Эмилии я видел и не надеялся на чудо в отношении внешности будущей супруги. Тринадцатая жена – сомнительная честь. Так что будем работать с тем, что досталось.

   Я хотел сразу показать девушке, что рассчитывать ей особо не на что. Не нужны мне все эти разбитые иллюзии и сопли разочарований. Странно, но даже после стольких браков с моей стороны некоторые соискательницы искренне надеялись помыкать мною.

   Голосок у нойлен, вопреки ожиданиям худшего, оказался приятным. А когда я поднял взгляд, осознал, что Фройя преподнесла мне на Новый год подарочек. Видимо, я хорошо себя вёл в последнее время. Или просто был настолько вымотан, что даже ей было ясно, что без помощи свыше я долго не протяну.

   Нойлен была очаровательна! Стройненькая, белокурая, голубоглазая, с нежными чертами лица, со вкусом одетая... Ничего общего с толстяком Юханом. Похоже, девушка полностью пошла в мать. Или в отца, просто отец – не нэрр Берген.

   – Вы девственны? – спросил я самое очевидное. Что ещё могло заставить такую милашку согласиться на брак с гарантированными проблемами?

   – Можете проверить, – предложила она, с вызовом задрав подбородок.

   Любопытно, но у меня возникло подзабытое желание сделать это прямо на рабочем столе.

   – Обязательно, – уверил я.

   И замолчал. Всегда интересно наблюдать, как люди ведут себя в вынужденных паузах.

   Она молчала, скользя взглядом по кабинету.

   – Хотите что-то найти?

   – Нет, просто рассматриваю королевский дворец. Пытаюсь понять, почему все от него в восторге. – Губы нойлен Эмилии тронула чуть заметная усмешка.

   Что это было? Неужели шутка?

   – Возможно, у вас есть ко мне вопросы? – Я откинулся в кресле и сложил руки на груди. Посмотрим, что у нойлен Берген на уме.

   Она кивнула:

   – Расскажите, пожалуйста, о вашем поместье, нэрр-герцог. Где оно, что собой представляет?

   – Такая небольшая крепость. – Я сделал небрежный жест. – В сутках езды от столицы. Место уединённое, закрытое. – Намекал, что если она собирается закрутить роман за моей спиной, у неё ничего не выйдет.

   – Замечательно! – Глаза нойлен загорелись. – А там библиотека есть?

   – Зачем вам библиотека? – Вот чего я не ожидал, так это вопросов о библиотеке. Хотел спросить: «А вы что, и читать умеете?», но не стал сразу портить впечатление. Тем более что двенадцать предыдущих браков уже всё сделали за меня.

   – Прошу прощения, но для чего ещё может быть нужна библиотека, если не для того, чтобы читать долгими одинокими вечерами? – искренне, как показалось, удивилась нойлен. – Заказывать портреты на фоне книжных ярусов? Расставлять фолианты по цвету корешков? Вышивать для них обложки?

   Я поднял руки, показывая, что сдаюсь:

   – Согласен, при такой фантазии вы найдёте чем заняться в библиотеке.

   Только, глядя на новую невесту, долгих одиноких вечеров я ей обещать не мог. Первое время, по крайней мере.

   – Так есть библиотека? А какая? Большая? – Она заинтересованно подалась вперёд, словно спрашивала о размерах чего-то другого.

   С этими размерами у меня тоже было неплохо, и я мог бы сделать ей встречное предложение проверить, но, увы, её больше интересовали мои книги.

   Пока.

   – У меня огромная, прекрасная библиотека. В ней стоит очень много книг, жаждущих вашего внимания, – намекнул я, но нойлен не пожелала продолжить столь увлекательную тему.

   Или была слишком невинна, чтобы усмотреть намёк.

   – А вы часто будете вывозить меня в столицу? – спросила она вместо этого.

   Момент истины?

   – Полгода не планирую.

   Она закивала:

   – Меня всё устраивает.

   – Может, вы хотите о чём-то попросить? Заранее оговорить перед свадьбой?

   Самое время обозначить условия.

   Она задумалась, глядя в потолок, и выпалила:

   – А можно сразу?

   – Что «сразу»?

   – Чтобы сразу жениться и ехать к вам в замок?

   – А как же красивое платье, фата, гости, застолье?..

   – О Фройя, – воскликнула нойлен, возведя очи горе, – нэрр-герцог, у вас это тринадцатый брак! Вам ещё не надоело?

   – Мне-то надоело. Но у вас-то он первый, – напомнил я.

   – Всё же, знаете, становиться тринадцатой женой – такой себе повод для празднования, – поделилась она, словно по секрету. – А так – раньше начнём, раньше кончим!

   – Что, прошу прощения? – Я с трудом удержался от смеха.

   – Ну, быстрее женимся, быстрее разведёмся.

   На этом месте мне реально стало интересно. Я подался вперёд и подставил руку под щёку, любуясь этой наивной простотой:

   – Почему же сразу «разведёмся»?

   – Зачем «сразу»? Вы же сами сказали: «через полгода»!

   Тут я уже перестал соображать, что, когда и кому говорил.

   – Я говорил, что мы разведёмся через полгода?

   – Вы же со всеми разводитесь. Я что, хуже других, что ли?

   – Может, вы, нойлен, лучше и я не захочу с вами разводиться?

   – Нэрр-герцог, мы с вами ещё даже не поженились, а вы сразу с угрозами, – упрекнула меня девушка, и от возмущения её щёки зарумянились. Какая она хорошенькая, когда сердится!

   – Что же, я вам настолько противен? – Задавать этот вопрос оказалось неожиданно болезненно для самолюбия, потому что в кои-то веки я не был готов услышать утвердительный ответ.

   – Почему? – удивилась, к моему облегчению, Эмилия. – В отличие от моего несостоявшегося жениха ноя Оливера, вы хотя бы знаете, чего хотите.

   Я определённо знал, чего хочу. Но не уверен, что сравнение с каким-то ноем делало мне честь. Хотя на данном этапе отношений меня устраивало уже то, что я лучше.

   – Согласен на ускоренную процедуру бракосочетания, – я сделал вид, что иду навстречу, но это не бесплатно, – только при условии, что вы честно ответите на один вопрос…

   Я изобразил ожидание.

   – Да, конечно, я всегда говорю правду! – с готовностью согласилась она, и я даже сначала пропустил мимо ушей то, что она сказала.

   Всегда говорит правду?!

   Так откровенно, в глаза, мне ещё ни разу не врали. Ну-с…

   – Вы юны, красивы, у вас прекрасное происхождение. А я, несмотря на титул и состояние, имею весьма печальную брачную репутацию. Как вы сами сказали, обычно мои браки заканчиваются разводами, а изредка – и гибелью жён. Почему же вы согласились выйти за меня замуж?

   – Я могу ответить прямо: мне здесь всё стоит поперёк горла. Но так как приличной нойлен подобное говорить не пристало, я выражусь по-другому: ваш способ делать предложение руки и сердца столь романтичен, что я просто не нашла в себе сил отказаться, – глядя прямо мне в глаза, выдала моя будущая супруга.

   Не знаю, какие планы у неё, а я намеревался пользоваться этим подарком капризной Фройи как можно дольше.

ГЛАВА 6, в которой Эмилия чувствует себя победительницей, но недолго

Зубы у нэрр-герцога оказались не кривые. И глаза не косые. Глаза у него были как тучи перед снегопадом: дымчато-серые. А взгляд – как зимний ветер: прямой, холодный и пронизывающий. Правда, когда нэрр Эльдберг улыбался, взгляд его теплел, как полуденное зимнее солнце.

   И мне показалось, что у него есть чувство юмора.

   Я боялась загадывать так много. Достаточно уже того, что внешне он довольно приятен. И неглуп. И готов к сотрудничеству. Когда ему это выгодно, разумеется. Но какой смысл сотрудничать, если тебе это невыгодно?

   Но есть те, кто не идёт навстречу просто из принципа. Это страшные люди.

   – Так когда же нойлен желает сочетаться браком? – поинтересовался будущий супруг, когда переварил ответ на вопрос о причинах моего согласия на замужество.

   – Простите, нэрр-герцог, будет ли мне дозволено спросить, до скольких вы обычно работаете?

   Он нахмурился:

   – Обычно до восьми вечера.

   – Прекрасно! Четырёх часов мне будет достаточно, чтобы собраться.

   Это стоило сказать хотя бы для того, чтобы увидеть выражение лица герцога. Я думала, что «челюсть упала» и «глаза на лоб полезли» – это такие грубые образные выражения. Они, конечно, грубые, но картину описывали очень точно. Брови нэрра Эльдберга взмыли, а глаза открылись так широко, что я действительно испугалась на мгновение, что они выпадут. Но нет, удержались. И рот только слегка приоткрылся.

   – Хорошо. Я заеду, – пообещал нэрр-герцог.

   – Я надеюсь, – поделилась я. – Можно идти?

   – Идите, – несколько задумчиво, как мне показалось, позволил хозяин кабинета. – Подождите минутку в холле, я приглашу своего секретаря ноя Херберта, он вас проводит до выхода. У вас есть экипаж?

   – Обещали, что будет.

   – Если возникнут сложности, скажите. Я организую.

   – Благодарю вас, нэрр-герцог.

   – Можете звать меня Рауль.

   – Пока не могу, – возразила я.

   – Можете звать авансом.

   – Нет-нет. Никаких авансов. Всё только по факту бракосочетания, – твёрдо воспротивилась я, и в глазах моего собеседника на мгновение вспыхнули искры смешинок. – До свидания.

   – Буду ждать его с нетерпением.

   – Взаимно.

   Как мне и велели, я немного постояла в просторном холле, разглядывая батальные полотнища. Огненные вспышки магических заклинаний, кони, люди – всё это можно было рассмотреть на гобеленах до мельчайших деталей доспехов и выражений лиц. Они были старинными. Теперь такого не делают. Всем жалко времени. Ведь создать такое полотно – полжизни нужно потратить. Сначала его придумать, нарисовать, а потом ниточку за ниточкой выплести свою историю, чтобы оставить её в назидание потомкам.

   А теперь до потомков никому дела нет…

   – Нойлен Берген? – обратился ко мне приветливый голос.

   Я обернулась.

   Передо мной в полупоклоне стоял и улыбался давешний сопровождающий.

   Вот что значит начальник – маг! Обычному человеку так преобразить подчинённого одним коротким разговором (на долгий у нэрр-герцога времени не было) просто не под силу. Мужчина источал удушливую доброжелательность, как деревенский хлев – запах свежего навоза.

   – К вашим услугам. – Я сделала реверанс.

   – Нэрр-герцог велел вас проводить. – Тут слуга так хитро изогнулся, что стал похож на вопросительный знак, нарисованный левой рукой выпивохи.

   – Благодарю вас, нофф, – на всякий случай польстила я.

   Слуги – они как грязь. Они везде. На первый взгляд незаметны, но одно неосторожное движение – и уже не отмыться.

   Распорядитель польщённо заулыбался и предложил следовать за ним.

   – На улице не потеплело? – заговорил он, будто мы уже полчаса обсуждали, какие нынче погоды стоят и как это скажется на будущем урожае.

   – Нет. Всё, что выступает из шубы и экипажа, превращается в сосульки и отваливается.

   – Распорядиться, чтобы вам принесли грелки?

   – Благодарю вас. Думаю, мне не дадут замёрзнуть.

   – Нофф Броквист приходится вам родственником? – поинтересовался секретарь, и я поняла, что в прежнем хамоватом состоянии он мне нравился больше. Он молчал! Иногда, лишь потеряв, мы можем по достоинству оценить то, что имели и хулили.

   – Хуже. Другом семьи.

   Мои щёки заливало румянцем. Спасибо тебе, папа! Пока я пытаюсь произвести впечатление на нэрр-герцога, ты превращаешь мою задачу в невыполнимую. Поскольку, как говорится, скажи, кто твой друг…

   – Вашей семье повезло, – непонятно с чего сделал вывод мой спутник.

   – Даже не представляете как.

   И я не представляю. И в чём – тоже. Но очень надеюсь, что скоро эти вопросы перестанут меня волновать. Я с воодушевлением смотрела в завтрашний день.

   И даже в сегодняшний вечер.

   – Это правда, что её величество каждое утро пьёт кофе в зимнем саду? Говорят, там круглый год растут диковинные фрукты! – Я перехватила инициативу в разговоре и не собиралась её отпускать. – Я слышала, что его поддерживают аж пять магов!.. А ещё я слышала, что её высочество принцесса Агнез заказала себе к Новому году платье, которое ей будут шить целых десять швей до самого праздника!

   Бедолага открыл рот, чтобы ответить, – возразить или согласиться, я так и не узнала. До самого выхода я делилась с ним последними сплетнями высшего света, некоторые выдумывая прямо на ходу. Фантазия моя разыгралась не на шутку. Я всегда говорю только правду. И в данном случае я же не врала? Я же ничего не утверждала. Напротив, спрашивала: правда ли? А если кто-то не разбирается в тонкостях правды, то я тут при чём? Ни при чём. В общем, пусть людям будет что обсудить помимо моего скоропалительного брака.

   Ноффа Броквиста в фойе служебного входа (будем называть это место так) не оказалось. Я облегчённо выдохнула и хотела воспользоваться щедрым предложением жениха, тем более что это единственный мой шанс. Потом он станет мужем, а это совсем другое. Но дворецкий разочаровал, заявив, что меня ждут в экипаже.

   Я снова прошла в дамскую комнату, и уже другая камеристка помогла мне облачиться в тёплое. К счастью, на неё магическое воздействие нэрра-герцога не распространялось, и процедура совершалась в молчании.

   Возле крыльца действительно поджидали сани ноффа Ларса. Дворецкий самолично сопроводил меня до дверцы, открыл её и помог подняться. Не знаю, к кому в большей степени относилась оказанная честь – ко мне или владельцу экипажа?

   Увидев меня, нофф Ларс засиял кривозубой улыбкой и оторвал от скамьи драгоценный филей.

   – Присаживайтесь, присаживайтесь, нойлен Эмилия, – указал он мне на скамью напротив. – Уверен, батюшка ваш места себе не находит в ожидании вестей!

   Когда папа не находит себе места, нэйра Ода его указывает. Но рассказывать об этом ноффу Ларсу я не собиралась. Во-первых, это наше семейное дело. А во-вторых, он наверняка и сам догадывается.

   – Каких вестей? – полюбопытствовала я.

   – Согласился ли нэрр-герцог на вас, нойлен, жениться.

   – Я всегда полагала, что мужчина делает предложение. А соглашаться или нет, решает женщина.

   Такое ощущение, что все сегодня сговорились меня унижать.

   Но лично я снисходить до униженного состояния не собиралась. Пусть они идут со своим сговором в ледяные Чертоги Вечности!

   – Ну, нойлен Эмилия, мы же понимаем, что не в вашем случае кочевряжиться! – гаденько хмыкнул нофф.

   – А что не так с моим случаем? – вскинулась я.

   – Ситуация у вашего батюшки весьма, весьма плачевная. И если нэрр-герцог не соблаговолит снизойти до этого брака, нэрру Бергену светит долговая яма. Ну и вам лично, понятно, после этого уже ничего не светит. – На этом месте Броквист саркастически ощерил корявые клычки.

   Я подозревала, что всё хуже, чем плохо. Но чтобы прямо настолько?.. Впрочем, мой собеседник мог и намеренно сгустить краски, чтобы контрастнее подчеркнуть свою роль благодетеля и моё безвыходное положение.

   – Как я понимаю, за светлое будущее я должна благодарить вас? – поддержала я навязанную роль.

   – Приятно иметь дело с красивой нойлен. Но с умной – приятно вдвойне! – Нофф Ларс заёрзал на своей скамье и опёрся спереди двумя руками на трость. На его пегой свинячьей физиономии на мгновение промелькнули крысиные черты. – Но, многоуважаемая нойлен Берген, будущая нэрра-герцогиня Эльдберг… Я же не ошибаюсь, нэрр Рауль по достоинству оценил доставшийся ему цветок эдельвейса?

   – Не знаю, что он оценил, но по вопросу бракосочетания мы вроде договорились.

   – Превосходно! – Спутник подался ко мне всей своей тушкой. Папиных объёмов он пока не обрёл, но явно к ним стремился. – Вы, Эмилия, как девушка неглупая, должны понимать, что подобное участие в судьбе Бергенов требует определённой… благодарности с вашей, дорогая нойлен, стороны.

   – Я приложу все усилия, чтобы стать достойной женой нэрр-герцога, – пообещала я, добавив про себя: «на ближайшие полгода».

   – Вот эта сторона вашей жизни, Эмилия, меня совершенно не волнует. От вас требуется одна услуга.

   Я изобразила внимание, и Броквист продолжил:

   – Вы должны найти в доме у супруга и передать мне один документ. И тогда обязательства вашего отца передо мной мы будем считать исполненными.

   – А если – буквально на минуточку – мы на мгновение представим, что я – неблагодарная дочь, и мне нет никакого дела до обязательств отца? – полюбопытствовала я.

   – Это очень плохо. – Собеседник покачал головой, на его лице читалось осуждение. – Тогда придётся вас наказать. Вас – и ни в чём не повинного нэрр-герцога.

   Вот в то, что нэрр Эльдберг ни в чём не повинен, мне верилось слабо. Человек с брачной историей длиной в двенадцать жён?.. О нет, не рассказывайте мне сказок!

   – Мы будем вынуждены избавиться от него, а обвинят в этом вас… – И физиономия ноффа Броквиста расплылась в довольной крысиной улыбке.

   Тут у меня случилось недержание нижней челюсти, и по удовлетворению, сменившему злорадство на морде собеседника, я поняла, что нофф добился желаемого.

   – Вы не боитесь, что я могу рассказать будущему супругу о нашей содержательной беседе? – осторожно спросила я, всё ещё находясь под впечатлением от внезапно открывшихся перспектив.

   – Боюсь? – удивился он. – Нисколько. Просто тогда придётся избавиться от вас, а вашего супруга представить убийцей, только и всего. Для нас от перестановки мест слагаемых сумма не меняется. А вот для вас, милая нойлен, – рябой свинокрыс потянулся в мою сторону своим мерзким рылом, – результат имеет значение.

   – Что я могу сказать, уважаемый нофф Ларс… Все ваши предложения – одно другого привлекательней, и я даже затрудняюсь, что бы из этого выбрать… Всё такое вкусное…

   – Вы подумайте, нойлен Берген, подумайте. А я, пожалуй, вас покину. – Он выглянул в окошко. – Вот мне ровно здесь и нужно выйти. – Броквист дёрнул за неприметный шнурок у шторы, и сани затормозили. – Всего вам доброго! – цинично пожелал он напоследок и покинул экипаж.

   Сани тронулись.

   Надеюсь, в направлении моего дома.

ГЛАВА 7, в которой Эмилия думает о будущем

Силуэт ноффа Броквиста скрылся в белой пелене начавшегося снегопада. Я возблагодарила небесного насмешника Лохи, который надоумил меня на дикий поступок с сегодняшним замужеством. И если этот факт удастся до поры до времени скрыть от родственников, возможно, я смогу обмануть хитрощёкого крыса. Он сказал, что ему нужен документ, но не сказал какой. Я ведь не виновата в том, что нофф не уточнил задачу сразу?

   Я хотела ему помочь.

   Очень.

   Но не судьба.

   В общем-то, что мне потребуется в новой семейной жизни? Думаю, от предыдущих двенадцати браков у Рауля Эльдберга осталось вдоволь приданого из перин и постельного белья. Устелиться можно. Если верить Ларсу Броквисту, в моём случае супругу рассчитывать больше не на что. Из личных вещей мне нужно взять несколько платьев на первое время. На месте новоявленного супруга я бы не стремилась делать долгосрочные вложения в жён. Но всякие приятные мелочи, вроде новых нарядов и средств для красоты – это же святое! Даже мой папА, хоть и стеснён в средствах, и то не отказывает нэйре Оде. Не может же нэрр Эльдберг оказаться законченным скупердяем?

   Нет, если бы он был человеком жадным, выбрал бы жену с достатком. Значит, рассматривает брак не в качестве средства обогащения, а как статью затрат. Так что три любимых платья, смену нижнего белья на первое время, мамины драгоценности и содержимое туалетного столика. Всё это не требует долгих сборов. Я могу делать вид, что ничего не происходит, до самого визита жениха.

   Уж про мамины-то топазы я точно даже вздохом не намекну, пока герцог в дверях не появится. Кто мне их даст забрать в противном случае? Ясно же, что семье важнее!

   А я просто была не в курсе.

   Не подумала.

   Ни о чём не подумала. В том числе о том, что эту так называемую семью следует уведомить о своих планах.

   Ещё не факт, что жених вообще появится. Я бы на его месте сто раз подумала, прежде чем решаться на такой сомнительный союз. Но то – я. Я – нищая, как выясняется, нойлен Эмилия Берген, загнанная в угол со всех сторон.

   А он Правая Рука, по совместительству – Левый Ботинок короля, нэрр-герцог Рауль Эльдберг. У власть имущих свои забавы.

   Возница без приключений доставил меня до крыльца. Стоило войти в дом, как возбуждённые родственники обступили меня со всех сторон. Разумеется, никуда не нужно было ехать нэйре Оде. И наш экипаж с одинокой лошадкой стоял в конюшне. Просто родителю нужно было выполнить указание кредитора. Я допускаю, что папА не подозревал, о чём пойдёт речь. Он всё же по-своему меня любит. Поэтому не стал задумываться о предмете нашей беседы, чтобы не расстраиваться.

   – Ну что? – первой не выдержала Хильда.

   В честь смотрин сестры она надела самое нарядное платье. Или просто собиралась куда-то ехать отмечать мою помолвку.

   Я не торопясь стянула перчатки и позволила старенькому папиному слуге мо Элиасу принять шубу с моих плеч.

   – Как прошла ваша встреча? – с неловкой улыбкой на лице задал вопрос отец.

   Мне так и хотелось спросить, какую встречу он имеет в виду. Но понятно, что про встречу с Ларсом он при нэйре Оде упоминать бы не стал.

   – Хорошо, – ответила я. – Я очень устала. Всё же королевский дворец – это так утомительно…

   Я приложила ко лбу тыльную сторону кисти, чтобы показать, как именно устала. В глазах Хильды блеснул огонёк зависти. Ну так нужно было беречь девичью честь. И тогда бы вопрос выживания семьи стоял меж её ног. А теперь завидуй не завидуй, а локти кусать поздно.

   Мне же теперь ничто не мешало изображать страдалицу во имя любимых родственников, и с измождённым видом я стала подниматься к себе.

   – Через час мы будем ужинать! – крикнула мне вслед мачеха.

   – Надеюсь, у меня найдутся силы спуститься… – со вздохом заметила я.

   Ну не полные же они идиоты, чтобы ссориться со мной в такой момент?

   Кроме отца, разумеется. Нойлен Хильда и нэйра Ода были стройны. Во всяком случае, когда в корсете.

   Закрывшись в своей комнате, я распахнула гардероб. Возьму голубое домашнее платье. Покрой хоть и вышел из моды, но цвет мне очень шёл, и заморская ткань на удивление хорошо носилась. Я сняла платье с вешалки и сложила на дно дорожного сундука. Разумеется, укладывать вещи полагалось слугам. Но ми Торборг тут же доложит хозяйке, поэтому придётся поработать самой.

   Дальше… Дальше тёплое дорожное платье из шерсти красивого брусничного оттенка, отделанное вышивкой. Моя последняя дорогая покупка двухлетней давности. Классический силуэт из моды не выходил, он мне ещё лет пять прослужит. Прямо без вариантов с собой. Мне же сутки в дороге до поместья трястись!

   В качестве дежурного вечернего наряда я остановила свой выбор на синем атласном. Простенько, без затей, но цвет подходил замужней нэйре. Я надевала его всего раз, когда весной выезжала с ноем Оливером в театр.

   Бельё, подумав, я собрала с полок всё. Что с ним станет после моего отъезда? Его будет донашивать Хильда?! Нет-нет. Я не допущу такого издевательства над своими панталонами. Оставшееся в сундуке место забила дорогими сердцу аксессуарами, добавив несколько любимых романчиков про любовь.

   Замечательно!

   Я закрыла сундук на ключ.

   Теперь нужно выбрать наряд для бракосочетания. Мне полагалось белое платье, расшитое жемчугом, но я сама отказалась от предсвадебной суеты. Из имеющегося в наличии лучше всего подходило нежно-розовое платье с пеной кружев, в котором я самой себе казалась воздушным пирожным. И мамины снежно-голубые топазы к нему подходили. Отлично.

   Оставалось собрать только содержимое туалетного столика, но там всё войдёт в дорожный ридикюль. Я прямо смахну за пару движений.

   И тут в мою комнату постучали.

   Я торопливо прикрыла дверцу в гардеробную. Даже если кто-то сюда заглянет, вряд ли сразу хватится трёх платьев. Вдруг я отдала их в стирку? Я оглядела комнату в целом. Если не присматриваться, подготовка к бегству в глаза не бросалась.

   Я подошла к двери и подняла крючок.

   – К вам ной Оливер Ёнклиф, нойлен, – сообщил мне мо Элиас официально. – Он ожидает вас в гостиной.

   Следовательно, встреча согласована с отцом.

   Не могу сказать, что жаждала Оливера увидеть. Наоборот. Но Олли не был бы Олли, если бы не воспользовался случаем поныть.

ГЛАВА 8, в которой на голову Эмилии продолжают сыпаться сюрпризы

Даже с точки зрения внешности мой новый жених выигрывал у Оливера. Хотя, конечно, в браке внешность – не главное. Особенно для мужчины. Для мужчины важна надёжность, умение принимать решения и брать на себя ответственность за них. Так мне говорил папа. А ему сказала моя мама, а ей доверять можно. Она, даже когда обманывала, делала это очень правдиво и в высшей степени разумно.

   Так вот, всего этого: надёжности, решений и ответственности – в ное Ёнклифе было не очень много. Если честно, не было совсем. Зато были богатый внутренний мир и острое чувство справедливости. Так говорил Олли. А ему сказала его мама, а ей доверять можно. А ещё Оливеру отойдёт титул нэрра, о чём он любил помечтать. Но его папаша, мужчина крепкий на руку, здоровьем и вообще, не собирался облегчать сыночку его обретение.

   Ной Ёнклиф обнаружился в гостиной в кресле возле камина. Острые коленки длинных ног указывали в сторону огня. Туда же были вытянуты красные руки и такого же цвета острый нос. Оливер постоянно мёрз. Блёклые светлые волосы были заправлены за уши по последней моде.

   – Ах, Эмили! – воскликнул Олли, увидев меня, и вскочил с кресла. – Нас хотят разлучить!

   Тут он сделал эффектный пас в мою сторону.

   – Да, Олли, мы должны крепиться. Это наш долг. – Я изобразила траурную физиономию.

   – Как ты можешь так легко сдаваться? – вопросил мой ухажёр, который за год так и не сумел стать женихом по причине отсутствия предложения руки и сердца.

   – Но что мы можем сделать? – драматично произнесла я.

   – Ты можешь отказаться от этого брака! Ты можешь настаивать!

   – Ты сделал официальное предложение моему папА?

   – При чём тут это, если твой брак навсегда поставит крест на наших отношениях?!

   Мне стоило большого труда не фыркнуть.

   Приличные нойлен не фыркают!

   – Может, он со мной разведётся через полгода, и тогда мы сможем снова быть вместе, – возразила я.

   – Что ты! Мне ни за что не позволят жениться на разведённой нэйре! – На вытянутом лице Оливера застыла трагедия.

   – Вот видишь. Наша жизнь нам не принадлежит, – воспользовалась я его же аргументом. – Мы не в силах что-либо изменить!

   – Нет, Эмилия! Мы должны уйти вместе!

   – Уйти?

   Меня потрясла эта внезапная решительность. Нет, разумеется, я не собиралась никуда с ним уходить. Но сам факт, что Олли Ёнклиф способен на дерзкий поступок, ломал мои представления об окружающей действительности.

   – Да! – горячо воскликнул он. – Мы должны уйти вместе, как Кай и Герда! Мы должны одновременно выпить яду, чтобы остаться в памяти потомков как самая любящая пара!

   Мне потребовалось сесть.

   Я осторожно опустилась в кресло, соседнее с тем, в котором недавно сидел ной Ёнклиф.

   Добровольно пить яд, тем более ради Олли, я была категорически не согласна!

   Модную среди страдающей бездельем молодёжи «Сагу о Кае и Герде, или Песнь о первой любви», на мой взгляд, следовало запретить. Чтобы не смущать неокрепшие умы. Или хотя бы проводить экзамен на адекватность, прежде чем разрешать читать.

   – Олли, – осторожно начала я. – Кай и Герда стали жертвами гордыни родных! Их семьи много лет спорили из-за крохотного фьорда и были против свадьбы своих детей. Но между нашими семьями нет раздоров. Какие же из нас Кай и Герда?

   – Эмили, это будет вызов обществу! Это будет протест против устоев! Пусть они задумаются!

   – О чём, Олли?

   – О том, что с нами так нельзя!

   – Как, Олли?

   – Ну если в тебе нет огня, то я сам! – Он снова вскочил. – Я сам выпью! Я стану символом борьбы и свободы! И напишу, что это ради тебя!

   Я медленно посчитала про себя от одного до десяти. А потом от десяти до единицы. Вот только этого мне и не хватало: оказаться на первых страницах газет. «Наследник нэрра Ёнклифа покончил с собой из-за неразделённой любви к тринадцатой вертихвостке нэрр-герцога Эльдберга! Куда смотрит королевская семья?!» От одной этой мысли кровь отхлынула от лица, а ладони покрылись холодным потом.

   Конечно, на такое ещё нужно решиться, а решимость и Олли – это малосовместимые понятия. С другой стороны, учитывая глубину внутреннего мира, от бренной суеты бытия ной Ёнклиф был очень, очень далёк. Думаю, он из своих фантазий в реальность вообще ни разу не всплывал. Так что может и хлебнуть сдуру, по наивности не отдавая себе отчёта в последствиях. Это же гораздо проще, чем ради меня жить, что-то решать, делать, бороться... Жизнь – это вообще сложно. Так что при всей Оллиной трусости я не могла исключить вероятность трагического исхода.

   Придётся брать на себя миссию проводника в действительность, пока этот недоумок в своём внутреннем мире не утонул.

   – Олли, дорогой, я не могу тебя бросить! – Мне тоже пришлось встать, и лицо ноя Ёнклифа озарилось надеждой. – Мы сделаем это вместе!

   – Я знал! Я верил в тебя! Вот! – Он вынул из внутреннего кармана сюртука бутылёк.

   – Что это?..

   – Яд! – восторженно воскликнул Оливер, вкладывая флакончик мне в ладони. – Это тебе!

   – Спасибо, Олли, ты такой заботливый, – с трудом выдавила я из себя, не зная, что делать с неожиданным подарком.

   – У меня такой же дома, – радостно поделился ной, глядя на яд. На бутылочке так и было написано: «Яд».

   Лохи, твои проделки? Это ты забрал рассудок Ёнклифа-младшего и кому-то спихнул за бесценок?

   С другой стороны, у меня отлегло от сердца. Если свою дозу он сюда не принёс, значит, как минимум прямо сейчас травить меня не будут.

   Надеюсь.

   – Замечательно, – натянула я на лицо улыбку. – Мы…

   И тут из коридора послышались торопливые шаги. Я быстро сунула пузырёк в кармашек широкой юбки и обернулась.

   В гостиную влетел взъерошенный отец.

   – Эмили, доченька, во двор въехал экипаж с гербом нэрр-герцога! Ной Ёнклиф, попрошу вас покинуть наш дом через задний двор!

   Вот он, твой шанс, Олли! Шанс стать символом борьбы и свободы. Ну же! Выступи за нашу – кхе-кхе!.. – любовь, если можно так выразиться!

   – Да, конечно, я всё понимаю, нэрр Берген, – часто закивал Оливер, пятясь к выходу для прислуги.

   – Мо Элиас вынесет ваши вещи.

   – Конечно-конечно. – Ной Ёнклиф от волнения переплетал пальцы. – Так неловко получилось... Эмилия! – Испуг на его лице сменился восторженностью.

   – Помните, только вместе! – прошептала я, погрозив ему пальцем.

   – Вместе, – одними губами ответил Олли и скрылся в хозяйственной части дома.

   – О чём вы говорили? – Отец перевёл взгляд с закрывшейся двери на меня.

   – Обсуждали современную литературу, папА. Ты говорил, что подъехал нэрр Эльдберг?

   – Да. Ты не знаешь, зачем он приехал?

   – Сейчас? Понятия не имею.

   Мы договаривались, что он заедет за мною через четыре часа. С нашей встречи в лучшем случае прошёл час. Так что я ответила чистую правду.

ГЛАВА 9, в которой Рауль готовится к бракосочетанию

Нойлен была безусловно забавна. Интересно, как именно её планирует использовать Броквист? Понятно, что он – не Фройя, и дарить презентики на Новый год за хорошее поведение не в его стиле. Нет, полярный лис Ларс Броквист ни о чём, кроме собственной выгоды, не заботится. А значит, за миленьким фасадом Эмилии Берген скрывается какая-то тёмная история. Возможно, она пока не написана, а лишь задумывается злодеем. Но даже если нойлен замешана в грязных делишках, это совсем не повод, чтобы от неё отказываться.

   В кабинет постучали, и пороге появился Херберт, мой секретарь.

   – Как впечатления? – обратился я к нему, жестом приглашая присаживаться.

   Я знал Херберта большую часть своей жизни, и мне было интересно его мнение. Секретарь скорчил физиономию «что-то непонятное» и покрутил кистью в аналогичном жесте.

   – Что тебе удалось узнать?

   – О! Чего только мне не удалось узнать! – Он скривил губы. – И то, какая премьера ожидается в Королевской опере, и что туда наденет её величество, и как зовут любимую гончую короля, и кто его новая фаворитка.

   – Кто она?

   – Пока не знаю.

   – Обязательно разузнай. А что сказала об этом нойлен Берген?

   – Она лишь вскользь упомянула.

   – Ты не уточнил? – возмутился я.

   – Да я слова не мог вставить! – взорвался Херберт. – Её же заткнуть невозможно! И говорит, и говорит, и говорит, и говорит… Словно ей рот на десять лет заклеили, и теперь всё, что накопилось, рвётся наружу!

   – Да?.. Странно. На меня нойлен Эмилия впечатления пустоговолой болтушки не произвела. А что она рассказала о ноффе Броквисте?

   – То, что он – друг их семьи.

   – А ещё?

   – Больше ничего. Потом её понесло…

   Я постучал пальцами по столу. То есть очаровательная нойлен предпочла пожертвовать самой свежей информацией, лишь бы избежать расспросов о Ларсе? Интересно-интересно…

   – И всё же: откуда ей известно о смене фаворитки короля? Мне казалось, семейство Бергенов после смерти нэйры Солвейг окончательно отошло от дворцовых дел…

   – Так спросите у неё сами, – буркнул секретарь. – Тем более что вы на ней жениться собираетесь. Или уже передумали?

   – А вот, кстати, да! Херберт… – Я решительно встал. – Я уезжаю.

   – Куда?!

   – Жениться. На нойлен Берген.

   Секретарь застыл в немом потрясении, но я показал жестом, чтобы он подал шубу.

   – Так сразу?.. – всё же прорезался у него голос. Херберт поплёлся в гардеробную и вернулся с вещами.

   – Дела государственной безопасности не терпят отлагательств. Я должен немедленно принять меры!

   – Но вам даже сани не прогрели! – запричитал тот.

   – Не беда. Я сам в состоянии. Завтра меня не будет, – заявил я, но у порога обернулся и добавил: – Пожалуй, послезавтра тоже. Постарайся к моему возвращению проверить всё, что рассказала нойлен Берген.

   Без двух минут нэйра Эльдберг, подумал я про себя. Эта мысль почему-то наполнила меня кипучей энергией.

   Какая всё-таки любопытная штучка – эта Эмилия! И чего хотел добиться Броквист такой стремительной свадьбой?..

   После шестого моего развода король велел больше не беспокоить его по вопросу разрешения на брак. Заявил, что его интересуют мои одарённые наследники, а как и с кем я их буду делать, не волнует. Не волновался на этот счёт и верховный жрец Хингвера, покровителя семьи, плодородия и мужской силы. Кажется, ходи Магнус уже смирился с тем, что божество, которому он служит, закрыло на меня глаза и махнуло рукой.

   – Хингвер милостив ко всем, – отреагировал Магнус на весть об очередной моей свадьбе, на сей раз – в форме закрытой церемонии. – Тебе непременно повезёт!

   Потом подумал и уже не так уверенно добавил:

   – Может, даже в этот раз. – И, сделав паузу, закончил: – Во всяком случае, так ты ещё не пробовал!

   Договорившись о том, что старик нас дождётся, я отправился за невестой, но на выходе из храма столкнулся с нэрром Эрлингом. Когда-то тот был моим наставником в магии. По происхождению и положению я стоял выше, но до сих пор, встречаясь с учителем, испытывал угрызения совести и страх за несделанные уроки. И ничего, что уроки мне не задавали уже лет десять. Не сделал? Не сделал!

   – Как успехи по части мужской силы, нэрр-герцог? – Нэрр Улле не преминул ткнуть меня носом в несостоятельность и долг перед потомками.

   Неважно, что потомков пока нет. Долг-то растёт!

   Нэрр Эрлинг был боевым магом и не утратил стать, несмотря на седины. Рядом с ним я по-прежнему чувствовал себя неловким подростком.

   – Работаю в этом направлении, – уверил я.

   – И что наработал?

   – Невесту.

   – Опять?!

   – Понимаете, нэрр Улле, без жены справиться с возложенной на меня миссией никак не получается…

   – Сколько уже можно жениться? Пора переходить к следующей стадии – делать детей!

   Ему-то хорошо, они с женой родили троих мальчиков и одну девочку. Вот кого Хингвер вниманием не обошёл!

   Как думаете, он согласился отдать за меня свою дочь?

   …А ведь я просил её руки после моего третьего брака. Ещё до трагедии с Марной.

   – Стараюсь, – повинился я.

   – Плохо стараешься! Надо… – он поднял сжатый кулак и напряг мышцы полусогнутой руки, чтобы показать, в какой именно части следует поднапрячься, – лучше!

   Вот как раз тут меня Хингвер миловал. Но Лохи, покровителя случайностей и неприятностей, это не останавливало.

   – Я заеду к тебе в Драгаард, помогу с зельем.

   – Благодарю вас, нэрр Эрлинг.

   – Потом поблагодаришь, – пообещал наставник и похлопал по плечу на прощание. И на какое-то мгновение я поверил, что, возможно, в этот раз всё сложится.

   Я и вправду раньше так не пробовал: жениться на абы ком через час после знакомства. Да ещё и наставник с зельем обещал помочь. Это дорогого стоит.

   …Хотя лично я думаю, что зелье у меня получается не хуже.

ГЛАВА 10, в которой Рауль понимает, что чего-то не понимает

Первое, что бросилось в глаза, когда я заехал во двор к Бергенам, – это суета и растерянность на лицах прислуги. Да и хозяин, нэрр Юхан, торопливо одёргивал криво застёгнутую жилетку, надетую явно наспех. По вытянутому лицу нэйры Оды, второй супруги нэрра Бергена, тоже было понятно, что меня не ждали и не представляли, чего от меня ожидать. Мы, конечно, договаривались с нойлен Эмилией о четырёх часах на сборы. Но неужели между часом и четырьмя такая большая разница?..

   Отец семейства отпросился на минутку и вернулся с нойлен. Все наконец расслабились. Будто к нашалившим детям заявился разгневанный городовой, но тут вышел взрослый, и теперь все проблемы непременно уладятся.

   – Папенька, маменька, – с улыбкой и особым акцентом на «маменька», заговорила Эмилия. – Нэрр-герцог и я решили пожениться, – возвестила моя тринадцатая невеста, и до меня дошло, что я ничуть не отличался от встречающей стороны. Так же стоял и ждал, пока кто-то придёт и объяснит, что происходит.

   – Это прекрасно! – с преувеличенной радостью воскликнул нэрр Юхан. – Нэрр Рауль, такое радостное событие нужно отметить! Пока дамы организуют ужин, мы с вами можем выкурить по паре сигар и обсудить подготовку к свадьбе.

   – Папенька, но нам некогда. – Эмилия вновь взяла нить разговора в свои маленькие, но крепкие ручки, и у меня возникло подозрение, что если я снова промолчу, то нойлен Берген станет мне не тринадцатой женой, а первым мужем.

   – Да, нэрр Юхан, – взял слово я. – Мы торопимся. Ходи Магнус ждёт нас в храме.

   – Зачем?.. – удивился отец невесты, и я окончательно убедился, что режиссёром всех немых сцен сегодняшнего спектакля была исключительно нойлен Эмили. Возможно, ещё Ларс Броквист, но теперь я в этом уверен не был.

   С этого момента я стал получать удовольствие от представления.

   – Чтобы заключить брак, – пояснил я, наслаждаясь выражением лиц.

   – Да, папенька!

   – Но… Но почему так внезапно?! – прорезался голос у нэйры Оды.

   – А что странного в том, что нэрр-герцог решил жениться на ночь глядя? – прокомментировала ситуацию нойлен Берген, и, в общем-то, мне нечего было на это возразить. Я же захотел? Захотел. А о том, кто был инициатором всего этого безобразия, моя милая невеста просто умолчала. – Разве не для этого люди женятся?

   Во всём этом радовало одно: сейчас в угол загоняли не меня.

   Меня туда загнали раньше. Точнее, я сам, добровольно, туда пошёл, полагая, что сходить в угол и постоять там – исключительно моя затея.

   Перспективы тринадцатой женитьбы расцветали всё новыми красками.

   – Но как же… гости, подарки, наряды... – продолжала возмущаться нэйра «маменька». – Мы же всё планировали не так!

   – Матушка, в нашей ли ситуации перечить спасителю? – Эмили подобострастно склонила голову в мою сторону, присев в глубоком реверансе, и я снова почувствовал себя новичком на сцене.

   По выражению неловкости и испуга на лице нэрра Юхана становилось понятно, что правды в этой короткой фразе гораздо больше, чем сказано словами. На физиономии нэйры Оды выражение недоумения сменилось озарением, а после – негодованием. Судя по тому, что взгляд её был обращён на супруга, а не на падчерицу, картина вырисовывалась забавная. Только что Эмили уведомила мачеху, что отец семейства находится в безнадёжной финансовой ситуации, и помахала ручкой.

   – ПапА, на церемонию я хотела бы надеть мамины топазы, которые были назначены мне в наследство, – умоляющим тоном обратилась Эмилия к отцу.

   А, нет, вот теперь помахала ручкой.

   – Но, доченька… – растерялся нэрр Юхан, и его глаза трусливо забегали.

   Ага! Вот и выясняется причина всей этой клоунады. Девушка пытается спасти самое дорогое с борта тонущего корабля.

   – Да, папА?.. – Эмили изобразила невинность, и теперь полный ярости взгляд мачехи перетёк с мужа на падчерицу.

   – Маменька, папенька, я ничего не пропустила? – В прихожую влетела припудренная и напомаженная нойлен, внешне почти копия нэйры Оды.

   Нет, нойлен, всё самое интересное, я подозреваю, впереди!

   Теперь взгляды «маменьки» и «папеньки», полные недовольства, переключились на младшую сестру, но та была слишком увлечена новым – для неё – лицом в мизансцене. То есть мной. Она расплылась в сладчайшей из улыбок:

   – Нэрр-герцог?.. – И присела в реверансе, склоняясь так, чтобы выгодно продемонстрировать декольте.

   – Это наша младшенькая, нойлен Хильда, – взяла себя в руки нэйра Ода.

   – Очень приятно.

   Я натянул дежурную улыбку, отреагировал чуть заметным кивком, показывая, что тема мне безразлична, и перевёл взгляд на Эмили.

   Моему примеру последовали остальные, и я почувствовал, как хитрый антрепренёр втягивает меня в следующую сцену.

   Я, между прочим, взрослый мужчина! У меня за спиной двенадцать браков!

   Эмилия глядела на меня с невинным восторгом, будто видела во мне последнюю надежду и нерушимый оплот. Конечно, я знал, что невеста моя – та ещё штучка. Но то, что роль героя-спасителя была отведена мне, всё же льстило.

   – Так что по поводу топазов моей невесты? – пришёл я на помощь будущей супруге. И вообще было интересно, ради чего она срежиссировала весь этот спектакль.

   – Я пока пойду переодеваться, чтобы не заставлять нэрр-герцога ждать. И ходи Магнуса тоже, разумеется, – торопливо добавила Эмилия и поспешила вверх по лестнице.

   – Должна вас покинуть, мой долг – помочь девочке в сборах. Она мне как родная! – Нэйра Ода изобразила на лице умиление. Но не очень натурально.

   Хозяйка дома поспешила за падчерицей, и я смог расслышать её гневный шёпот, донёсшийся сверху: «Ты не можешь так с нами поступить, неблагодарная девчонка!»

   На лице нэрра Юхана мелькнула неловкость. Не каждый день твоё грязное бельё вывешивают на публике.

   – И я помогу дорогой сестрице! – рванула по лестнице нойлен Хильда, тоже, видимо, в надежде что-то урвать.

   Я, конечно, мог пресечь этот фарс и потребовать, чтобы моей невесте дали спокойно собраться. Но вдруг у милейшей Эмилии для дражайших родственниц припасена пара актов драмы и я своим вмешательством только всё испорчу? Думаю, если нойлен Берген потребуется моя помощь, она позовёт. Сейчас же мою роль обозначили предельно ясно.

   – Нэрр Юхан, я бы всё же хотел возобновить разговор о драгоценностях моей будущей супруги, – вернулся я к главной теме.

   – Нэрр-герцог, поймите меня правильно: мы сейчас находимся в несколько стеснённых обстоятельствах… – Мой тринадцатый тесть попытался намекнуть, что заложил драгоценности, на которые не имел никаких, судя по словам Эмили, прав.

   – Но нойлен Эмилия сказала, что это её наследство, – уточнил я диспозицию.

   – Совершенно верно! Её матушка, нэйра Солвейг, просила сохранить этот комплект для дочери, но понимаете, есть такие ситуации… – доверительным тоном обратился ко мне нэрр Юхан.

   – Не понимаю.

   Я действительно не понимал. У тебя есть худо-бедно доход, некогда довольно приличный. Живи по средствам, и не нужно тебе будет обворовывать родную дочь.

   – Я оставил их на хранение в надёжном месте, – на ходу придумал отговорку Берген и тут же расцвёл от собственной находчивости.

   – Готов предоставить вам экипаж и лично обеспечить сохранность камней.

   – Но, нэрр-герцог, это же какие-то несчастные топазы! – заканючил мой собеседник.

   – Принадлежащие моей будущей супруге, – напомнил я.

   Если честно, разговор начинал надоедать.

   – Хорошо, – согласился нэрр Юхан и тоже пошёл наверх.

   Я подумал – чтобы убедить дочь отказаться от требований, – но нет, с лестницы он свернул в другую сторону и вскоре вернулся с небольшим кожаным футляром.

   – Но вы оставляете меня без копейки денег! Чем я буду кормить супругу?! – воззвал к моей совести Берген.

   Ну смешно же! Где я – и где совесть?

   Я открыл футляр.

   Да, это были всего лишь топазы. Но редкого нежного оттенка и в необычной оправе из серебра. Я такую работу видел впервые: ожерелье представляло собой изящную лиану с резными листочками. В сердцевинах звёздчатых цветков покоились камни изумительно тонкой огранки. Да, за такое можно выручить хорошие деньги. Скорее всего, отец семейства так и поступил бы. Но нойлен Берген умеет выбирать момент.

   – Они прекрасны! Благодарю за то, что сохранили их для моей невесты.

   – Солвейг бы мне голову оторвала, если бы с ними что-то случилось, – мечтательно, как мне показалось, произнёс нэрр Юхан. – Мне очень жаль, что всё так вышло.

   Не знаю, о чём он сейчас говорил, но ему правда было жаль.

ГЛАВА 11, где Эмилия держит оборону

Глупо было надеяться, что обойдётся без выяснения отношений с мачехой. Поэтому я и не надеялась. В конце концов, мне что, впервые выслушивать упрёки нэйры Оды в неблагодарности?

   – Ты не можешь так с нами поступить, неблагодарная девчонка! – услышала я позади её злобное шипение.

   И гостеприимно придержала дверь в свою комнату, чтобы показать, что я-то как раз нормальная. Но нэйра Ода, как и следовало ожидать, намёка не заметила.

   – Что ты себе позволяешь! – набросилась она на меня, как сипуха на мыша.

   – Я всего лишь выполнила ваше с папой распоряжение произвести впечатление на нэрр-герцога. Можно ли ставить мне в вину то, что оно оказалось слишком сильным?

   Я взяла из гардеробной ридикюль и, как планировала, стала складывать в него предметы с туалетного столика.

   – Смотри на меня, когда с тобой разговаривают! – Мачеха дёрнула меня за руку, разворачивая к себе, и склянка с белилами грохнулась на пол, разбиваясь и разлетаясь белыми каплями вокруг основной снежной кляксы.

   – Ничего, не переживайте, матушка, – успокаивающе произнесла я. – Нэрр-герцог купит мне новые.

   – Маленькая дрянь! – прошипела нэйра Ода.

   – Я передам ваше мнение своему будущему супругу, – пообещала я и продолжила методично складывать склянки, баночки, кисточки и щипцы, наблюдая краем глаза за мачехой в зеркало.

   Она, ожидаемо, с психу ринулась на выход, и я воспользовалась моментом, чтобы переложить в ридикюль яд из кармана. Не хватало ещё, чтобы его потом нашли в моих вещах! Даже моей фантазии не хватало, чтобы спрогнозировать, какой скандал раздуют из этого дорогие родственники.

   …три, два, один!

   Да, не дойдя до двери пары шагов и осознав, что никто не будет умолять о прощении, нэйра Ода развернулась и решила сменить стратегию:

   – Ты должна настаивать на пышной свадьбе!

   – Зачем?

   – Как «зачем»?!

   – Нофф Броквист сообщил мне, что папА находится на краю долговой ямы и только мой брак с нэрр-герцогом может спасти семейство, – не преминула я поделиться последними новостями. Нофф Ларс не говорил, что я должна держать их в тайне.

   – Это не повод отказываться от празднества! Жених обязан всё оплатить!

   – Кому?

   – Нам. Нам оплатить все расходы! – Мачеха сложила руки на груди.

   – Нет, кому обязан? Где это записано? Чтобы я могла при случае сослаться на документ.

   – Ты должна была его в этом убедить!

   – Дорогая матушка, вы мне об этом не говорили, – напомнила я. – Вы убеждали меня как можно быстрее выйти замуж и просили найти для нойлен… – В этот момент в комнату ворвалась сестрёнка, злая, как тысяча разбуженных среди зимы ежей. – …Найти нойлен Хильде родовитого супруга и обеспечить её приданым, – произнесла я специально для новоприбывшей.

   Хильда тут же величаво расправила плечи, показывая, что этого достойна.

   – Ты должна была это сделать на свадьбе!

   – Да?.. Простите, не подумала. Не будете ли вы любезны, дорогая матушка, пригласить ми Торборг? Мне нужно переодеться к церемонии.

   – Ты должна перенести её и сделать всё как положено! – приказала мачеха.

   – Ах, матушка, он же нэрр-герцог! Я не могу так взять и сказать: «Требую пышной свадьбы, и ничего, что она у вас тринадцатая, и хочу, чтобы вы немедленно сообщили верховному жрецу ходи Магнусу, что мы сегодня на церемонию не приедем». – Я беспомощно развела руками. – А вот вы как моя старшая родительница можете попробовать.

   На лице нэйры Оды появилось задумчивое выражение.

   – Вам он, может, и простит, – продолжила я, расстёгивая пуговки платья. – На первый раз. Он всё же не совсем изверг. Всё-таки девять из двенадцати его прежних жён и поныне здравствуют. А по трём погибшим, говорят, он очень горевал. Ходят слухи, даже искренне.

   Выражение лица мачехи стало ещё задумчивей.

   – А пока вы будете испытывать долготерпение моего будущего супруга, позовите ко мне, пожалуйста, камеристку. К тому моменту, когда он взорвётся, я хотела бы быть в полном сборе.

   Нэйра Ода несколько раз беззвучно, будто рыба, выброшенная на берег, открыла рот. Потом окончательно его закрыла и посмотрела на Хильду, которая всё это время пялилась на мать.

   – Отца хотя бы с драгоценностями своими не позорь, – наконец разродилась она.

   – Ладно, – легко согласилась я. – Договорились.

   Если нэрр Эльдберг их ещё не забрал – значит, не захотел, а мне самой это точно не под силу. А если забрал, то что я могу поделать? Муж имеет право. Я при нём исключительно на правах болонки. На какое влияние может рассчитывать тринадцатая жена, прибытку с которой – одна девственность?

   И та вот-вот утратится.

   На лице нэйры Оды мелькнуло удовлетворение победой. Кто решил проблемы? Она решила проблемы, лишний раз показав, кто в доме хозяин.

   – Ладно. Если нэрр-герцогу так не терпится, то собирайся, – позволила она на правах главы семьи. – Но не забывай, кто вознёс тебя на эту высоту!

   Я подобострастно кивнула. Конечно, не забуду. Уверена: нофф Броквист найдёт способ об этом напомнить. Но если повезёт, ему на это потребуется какое-то время. Хотелось бы, чтобы долгое.

   Нэйра Ода степенно покинула мою скромную обитель. Следом за нею выскользнула Хильда, предварительно бросив на меня взгляд: «Я за тобой слежу!»

   Всё, я испугалась и теперь буду бояться всю ночь.

   И может, ещё половину завтрашнего дня.

ГЛАВА 12, в которой Рауль едет жениться в тринадцатый раз, но кажется, это – не главная его проблема

Стоило закрыть футляр с украшениями, как наверху послышались шаги. Нэрр Юхан бросил на меня умоляющий взгляд, и я спрятал драгоценности за пазуху. Во-первых, ну к чему эти дополнительные скандалы? Я целыми днями в королевском дворце, мне хватает. А во-вторых, это прекрасный повод показать невесте, что я тоже способен на сюрпризы.

   По лестнице чинно спустились нэйра Ода и нойлен Хильда.

   – А Эмилия?.. – Я хотел продолжить: «жива?», но решил, что не стоит сразу шокировать будущих родственничков своим дурным характером.

   – Она скоро спустится, – уверила «матушка». – Любезный нэрр-герцог, поведайте, чем было вызвано столь внезапное желание жениться?

   – Отчего же «внезапное»? – «удивился» я. – У меня это уже тринадцатая попытка.

   – Нет, – смутилась нэйра Ода. – Я про поспешность церемонии.

   – Увидел вашу дочь… – Тут Хильда покраснела, а я продолжил: – И понял, что не могу больше жить без Эмилии.

   Как же скрыть его, этот характер, если его столько, что изо всех щелей прёт?

   – Но сразу не совсем прилично…

   – Очень хотелось! – не удержался я от шпильки с серьёзной физиономией, но в следующий момент на лестнице появилась нойлен Эмилия, и выяснилось, что не так уж сильно я соврал.

   Она вся была словно соткана из зимнего воздуха, что застыл в нерешительности вокруг нежно-розового цветка весенника. Столь тонкая, юная и невинная, что даже если бы я специально искал, вряд ли смог найти идеальней.

   А то, что она интриганка первостатейная, так это даже украшает. Возможно, ей удастся выжить в королевском гадюшнике. Но пока я выпускать её никуда не собирался. Это же была её инициатива?..

   Ну или почти её.

   Точно не моя.

   Но раз меня в это втянули, я намеревался получить от ситуации максимум удовольствия.

   …Нужно было предупредить Херберта, что беру отпуск на неделю.

   А лучше – на две.

   – Нойлен Эмили, вы прекрасны! – не кривя душой, признался я и потянулся за нежной ручкой в белой атласной перчатке, чтобы запечатлеть на ней поцелуй. – Стать вашим супругом – честь для меня!

   Она глядела на меня выжидающе, но всё же смогла удержать лицо, ничем не выдав разочарования. Зато каким торжеством вспыхнуло лицо «матушки»!

   Как приятно сделать людям приятное, когда тебе это ничего не стоит.

   Всё исключительно за чужой счёт.

   – Любезный, принесите нойлен шубу. – Я подал знак пожилому слуге.

   – И багаж, – обронила невеста.

   Хм. Так мы даже что-то отсюда берём?!

   – Дорожный сундук и ридикюль, – распорядилась Эмили. – С ридикюлем поосторожнее, там хрупкое!

   Нэрр Юхан, на лице которого было написано, что он не верит своему счастью и его поражение в борьбе за топазы осталось между нами, ожил и помчался организовывать перенос вещей. Вскоре нехитрый скарб нойлен был спущен, и я восхитился предприимчивостью будущей супруги. Она сумела собраться до моего приезда, но так, что никто из домашних этого не заметил. И хотя добра того было песец наплакал, уверен, всё необходимое там найдётся. Хоть сам с собой спорь на стаканчик доброго снапса.

   На плечи Эмилии опустилась шуба, а ножки в атласных туфельках нырнули в тёплые сапоги.

   – Благодарю вас за этот бесценный дар! – Я склонил перед нэрром Юханом голову.

   – Подарки вы можете прислать завтра, – позволила любезная нэйра Ода, намекая, что «бесценно» – это немножечко слишком. Вот в деньгах – в самый раз. Или других материальных ценностях.

   – Обязательно. – Я бросил многообещающий взгляд будущему свёкру.

   Много не дам. Но некоторую компенсацию за то, что сохранил топазы дочери в целости в таком тёплом чешуйчатом окружении, он всё же заслужил. Не сумеет распорядиться – так ему и надо.

   Попрощавшись, мы вышли на холод и снег. Крупные хлопья падали с неба и искрились в свете дворовых фонарей.

   – Прошу вас. – Я предложил Эмили руку, чтобы ей было удобнее подниматься в экипаж.

   Она всё ещё хранила на лице хрупкую маску доброжелательности. Даже мне этот фарс дался нелегко, а я тут человек посторонний. Что говорить об Эмилии, для которой это семья? Хорошая или нет – семью не выбирают. Что от Фройи досталось, с тем и жить.

   Внутри экипажа было тепло. Крохотные светильнички дарили мягкий свет. Я усадил невесту напротив. Она была так основательно настроена «только по факту», что я не рискнул садиться рядом, чтобы не оскорблять её чувств.

   Если честно, я пока и сам не был к этому готов. Пока я получал исключительно эстетическое наслаждение и даже был рад, что могу видеть её лицо.

   И не только.

   – Должен признаться, я получил огромное удовольствие от сегодняшнего представления! – начал я разговор. Эмилия, оставшись со мной наедине в замкнутом пространстве, быстро подрастеряла боевой пыл. – Вы всё просто гениально спланировали!

   – Да какое «спланировали»! – с неожиданной горечью вырвалось у невесты. – Я узнала о своём замужестве перед самым выездом к вам. А об истинном состоянии дел папеньки – по дороге обратно. О каком планировании может идти речь? Чистая импровизация.

   Она смотрела в окно. Плечи девушки вдруг опустились, будто только сейчас её нагнала вся тяжесть ответственности, которую на неё, безусловно, повесили родственники.

   – А у меня для вас есть подарок! – Мне захотелось её утешить, и в душе даже кольнула совесть, что пришлось провести девочку через всё это. Но потом я вспомнил, через что девочка провела всех остальных, и слегка отрезвел. Может, ситуация и была для неё неприятной, но совершенно точно не смертельной.

   – Да?.. – Она перевела на меня усталый и растерянный взгляд, будто не понимала смысла сказанного.

   Я с довольным видом полез за пазуху и, только когда доставал футляр, вдруг испугался: а что, если нэрр Юхан отдал мне не то, а я и уши радостно развесил?

   С другой стороны, я ничего и не обещал.

   Ну подарок и подарок. Чем богат, как говорится.

   Но стоило футляру появиться, как Эмилия расцвела от счастья.

   Я неуверенно протянул ей то, что получил от Бергена, всё ещё опасаясь, что там подмена. Не то, чего она так ждёт.

   Но она ждала этого.

   Эмилия бережно провела по ожерелью пальцами.

   – Вы всё же смогли?.. – Она подняла на меня такой благодарный и восхищённый взгляд, что я решил отправить её отцу немного большую сумму, чем планировал.

   В этот момент я почувствовал себя самим Хингвером, и мужская сила была готова выплеснуться у меня из ушей.

   – Я всё-таки нэрр-герцог, Правая Рука короля, – скромно напомнил я.

   – И Левый Ботинок, – вернула меня на землю Эмили.

   Но так, беззлобно. Между делом. Поскольку всё её внимание было приковано к гарнитуру.

   – Они вам очень дороги? – не удержался я.

   – Мама всегда говорила, что это подарок мне. Я ни разу не видела, чтобы она надевала эти камни.

   – Помочь с застёжкой?

   – А что, их можно надеть?.. – В этом вопросе было столько неверия, что я едва не рассмеялся.

   – Зачем же ещё я забирал бы их у вашего батюшки? – От улыбки я точно не удержался.

   – Не знаю. В сейфе хранить.

   – У меня и без ваших топазов есть что хранить в сейфе, – не удержался я от похвальбы.

   А кто бы удержался?

   – Можно я сама?

   Я пожал плечами. Ну если ей так хочется…

   Эмилия распахнула ворот шубы, трепетно взяла в руки украшение за два конца и с какой-то ей одной понятной торжественностью застегнула его сзади. Крохотные серёжки в форме таких же звездчатых цветков она тоже надела сама, на ощупь.

   – Можно я посмотрюсь? – с нетерпением в голосе спросила она.

   Я великодушно кивнул, готовясь зазеркалить окно экипажа, но она полезла в свой ридикюль, откапывая на дне небольшое зеркальце.

   Пара склянок вывалилась из сумки на пол.

   – Ой! – вскрикнула она.

   – Не беспокойся, я подниму… – И наклонился, чтобы поднять пузырёк с надписью «Яд».

ГЛАВА 13, которая посвящена трагедии

– Что это? – Я вложил в голос весь тот холод, что окружал наш экипаж и царил у меня в душе.

   – Понимаю, как это звучит, но это не то, что вы подумали, – устало и расстроенно пробормотала моя невестушка.

   – То есть это не яд? – Я скрестил руки на груди, зажав пузырёк под мышкой.

   – Почему? – удивилась нойлен Берген, превосходно держа лицо. – Яд. Нет, может, и не яд. – Она качнула рукой якобы в неопределённости. – Я точно не уверена.

   – Вам его подбросили? – подсказал я.

   – Зачем? Нет. Я сама положила его в ридикюль.

   – Вам дали его для меня? – давил я.

   – Нет, конечно, для меня! – возмутилась Эмили.

   – Вы собираетесь отравиться?!

   – С ума сошли?!

   – Нет, но чувствую, скоро сойду. Откуда у вас этот флакончик?

   – Мне его дал бывший жених, – сложив руки на коленях, как положено приличной нойлен, отрапортовала она.

   Я не смог сдержать смешок:

   – В смысле: «Не доставайся же ты никому?»

   – Нет, он хотел, чтобы мы выпили яд вместе. Как Кай и Герда в этой новомодной пьесе! Я считаю, его нужно запретить!

   – Яд?!

   – Произведение запретить!

   – Произведение-то тут при чём? – Я снова потерял нить разговора.

   – Её всякие идиоты читают!

   – Никто не может запретить идиотам читать, – поделился я.

   – …а потом думают, что умереть в знак протеста – это очень красиво!

   – Ещё сложнее запретить идиотам интерпретировать прочитанное.

   – И что самое обидное, пьеса вообще не об этом! – вспыхнула Эмили.

   – А о чём? – стало любопытно мне.

   – О том, что какой-то фьорд не должен стоить жизни людей!

   – Какая свежая интерпретация!

   – А о чём ещё? Они, эти две семьи, двести лет спорили из-за какого-то клочка земли, убивали друг друга и никак не могли достичь мира.

   – …А надо было всего лишь убить себя. Выпить яду. Желательно всем. И всё! Полный мир!

   Мой дурной характер – это моя ноша. И я её несу. И она. Меня несёт.

   – Вы надо мной издеваетесь, – констатировала Эмилия, но, что удивительно, без обиды в голосе. – Я хотела сказать, что только смерть детей заставила их задуматься о том, что семьи можно было просто объединить и владеть фьордом вместе. И никому не пришлось бы поступаться своей гордостью. Все были бы живы и счастливы.

   – Эмили, дорогая, вы так юны и простодушны! Это пользоваться чем-то можно вместе, по договорённости. А владеть может только один. Такова природа власти.

   – Мне, например, совершенно неинтересно чем-то владеть! – возразила моя горячая невестушка.

   – Всё верно! Именно так это и работает. Владеет, в конце концов, тот, кто боролся за свою кость упорнее других. Когда все другие уже сказали, что им она совершенно неинтересна.

   – Вам, конечно, виднее, – фыркнула нойлен, как северный олень на несолёный хлебушек. – Вы же её получили!

   – Кость? – Я изобразил живейшее удивление.

   – Власть!

   – Дорогая моя, – это «моя» наполнило рот сладостью и терпкостью дикого мёда, – Эмилия. Должен вас огорчить. Я не обладаю властью. Я, выражаясь вашими словами, Левый Ботинок власти.

   Конечно, я слегка утрировал. Властью я обладал. Но вряд ли в том смысле, в каком она представлялась юной нойлен. Или ноффу Броквисту, если он всё же стоит за моей милейшей невестой. Хотелось бы, чтобы нет. Но мир несправедлив, и ему нет никакого дела до наших желаний.

   Если ты чего-то хочешь, не жди, что кто-то тебе это подарит.

   Возьми сам.

   Эмилия задумалась, глядя в окно.

   Жаль.

   Я надеялся, что вопросы власти и моего места в ней её волнуют меньше.

   – То есть в этой истории не могло быть хорошего конца? – неожиданно прервала она молчание.

   …Что, правда не волнует?!

   – Хорошего конца для кого? – уточнил я. – У каждого своё представление о его хорошести.

   – Для Кая и Герды?

   – Для Кая или для Герды? Вы уверены, что они хотели одного и того же?

   – Но ведь автор хотел же что-то сказать этой трагедией! – в очередной раз вспыхнула Эмилия.

   – Автор этой трагедией хотел рассказать трагедию. – Я развёл руками.

   – В вас нет романтики! – обвинила меня нойлен Берген, и я всё же рассмеялся.

   Отерев глаза от выступивших слёз, я продолжил:

   – Ну да. Я бы не стал хранить в память о бывшей бутылочку с ядом, – и вновь чуть не рассмеялся.

   – Я и не собиралась хранить!

   Вот теперь я её всё же задел, судя по оскорблённым ноткам в голосе.

   – А зачем же вы забрали яд с собой?

   – А что мне с ним нужно было делать? – вскинулась недовольная девушка.

   – Выбросить.

   – Чтобы кто-то подобрал?

   – Отказаться.

   – Чтобы он выпил его, как и грозился, в одиночестве?

   – Оставить дома?

   – Нэрр Эльдберг, вы что! Это ещё хуже, чем выбросить! И вообще, как вы себе представляете? Я подхожу к нэйре Оде, отдаю пузырёк и проникновенно шепчу: «Храните это для меня!» – На этом месте монолога я неприлично хрюкнул. – Да даже просто «Храните это!» Это же было бы всё! Высший свет содрогнулся бы от скандала!

   – Могли бы спрятать.

   – Да-да. Просто подумайте, что бы случилось, если бы нойлен Хильда его нашла?

   – Ну не выпила бы она его!

   – А вот это ещё вопро-о-ос, – протянула Эмили, многозначительно качая указательным пальцем. – Мало ли что тут написано. Вот вы уверены, что внутри яд?

   Я помотал головой. Сегодня я потерял всякую уверенность в чём бы то ни было.

   Кроме уверенности, что тринадцатый мой брак обещает быть нескучным.

   – Вот! А что, если я специально написала это на чём-то очень ценном, лишь бы запутать любезную сестрицу?

   – Бред!

   – Нэрр-герцог, вы собираетесь жениться в тринадцатый раз, а рассуждаете так, будто первый раз замужем. Ой, женаты, в смысле! В общем, я решила, что лучше взять такой ценный подарок с собой. Вдруг пригодится?

   И я снова не мог сдержать смех.

   – Вдруг враги, а вы при яде, – подсказал я. – То есть яд при вас, я хотел сказать.

   – Зачем сразу «враги»? Может, крысы? У вас, нэрр-герцог, в поместье есть крысы?

   – Крысы, нойлен Эмили, есть везде!

   Уж кому это знать лучше, нежели Левому Ботинку власти?

   – Вот! Я уже во всеоружии! – обрадовалась невеста с видом: «Вот какая я хозяйственная!»

   – А если там не яд?

   – На крысах и проверим. Если вымрут – значит, яд. Если станут активно размножаться – то приворотное зелье.

   И тут сани встали. Незаметно за разговором мы доехали до храма.

   Последняя фраза Эмилии крутилась в голове, не желая оттуда вытряхиваться. Это плохо, что она там появилась. О таком даже думать постыдно. Я всё же не стар. Не глуп. И не страшен. А что двенадцать браков за спиной, так зато какой опыт!

   Должен же я сам справиться?

   Но подлая мыслишка о приворотном зелье продолжала буравить мозг.

   Ладно.

   Это уж совсем на самый крайний случай.

   Который после крайнего.

ГЛАВА 14, в которой на улице идёт снег, а Рауль и Эмилия женятся

Экипаж у нэрр-герцога оказался хорош! Тёплый, с удобными мягкими скамейками. Сиденья были широкими, но мой будущий супруг любезно устроился напротив, а не рядом, как любил сидеть ной Олли. Ёнклиф непременно старался удерживать мою ладонь в своих склизких лягушачьих лапках. Хорошо, что мне удалось от него избавиться. Правда, посредством другого брака. Но должна согласиться с отцом: нэрр-герцог не так ужасен, как казался сначала. По крайней мере, на фоне других мужчин, которые проявляли ко мне интерес за последние два года.

   И даже хорош.

   Ведь что-то заставляло девушек благородного происхождения снова и снова выходить за него замуж? Не у всех же было такое безвыходное положение, как у меня? Значит, они тоже заметили у жениха какие-то достоинства. Мне не показалось.

   Я посмотрела в окно. В наступивших сумерках храм Хингвера сиял магическими огнями. Свет чудесным образом рассеивался в падающих с неба снежных хлопьях, а потом оседал на крыше, барельефах, арках, карнизах и наличниках. В белом кружевном убранстве храм казался таким нарядным, словно это он был сегодня невестой.

   Сани стояли.

   Мы сидели.

   И молчали.

   Нэрр-герцог смотрел на меня испытующим взглядом.

   – Вы готовы, нойлен Эмили? – наконец спросил меня он.

   – В смысле?

   – Войти в семейную жизнь?

   – Если судить по брачному возрасту, я уже пять лет как готова, – вздохнула я. – Вы не решаетесь, потому что вас пугает число?

   – Я не решаюсь?! – возмутился нэрр Эльдберг. – Я просто не верю, что всё это действительно происходит со мной, – неожиданно признался он.

   – Я тоже. Пойдёмте уже проверим. В храме нам скажут точно.

   – Какая вы целеустремлённая! – хмыкнул герцог, открыл дверцу, выбрался и подал мне руку.

   – А чего ждать? – Я вложила свою ладонь, и вокруг неё сомкнулись крепкие горячие пальцы.

   Он сжимал не больно, но крепко.

   Так крепко, что не вырваться, вдруг мелькнула у меня мысль.

   Я решила непременно к ней вернуться.

   Сразу после церемонии.

   Жених обернул мою руку вокруг предплечья и повлёк к входу. И я успокоилась. Я так долго тянула других за собой, что теперь, ощутив, как меня несёт течением чужой воли, могла расслабиться и отдохнуть.

   Внутри храм выглядел ещё светлее, чем снаружи.

   – Нэрр-герцог, вы решили сделать церемонию совсем закрытой? – уточнил подошедший к нам жрец. Он был в традиционном для служителей Хингвера тёмно-зелёном одеянии в пол, а седые длинные волосы прихвачены золотым обручем с изумрудом. – Мне следует хранить её в тайне?

   – Ни в коем случае! – возразил мой будущий супруг, снимая с моих плеч шубу и отдавая её служке. – Непременно сделайте завтра оглашение.

   Мы шли к стене, по которой с неторопливым журчанием стекала вода. Перед ней на небольшом возвышении стояла золочёная подставка с огромным фолиантом, украшенным шитьём и камнями.

   – Дети мои, – обратился к нам с нэрр-герцогом ходи Магнус. – Сегодня мы собрались, чтобы скрепить ваш союз благословением…

   Он продолжал говорить полагающиеся речи. По тону было очевидно, что священные слова стали для него чем-то вроде стишка, что рассказывает гостям маленький ребёнок. Произносит слова, не вдумываясь в их смысл, и зачастую даже не понимает, что они означают.

   То есть ходи Магнус, конечно, понимает. Но не задумывается.

   Нэрр-герцог, который слушает их в тринадцатый раз только применительно к себе (а ведь он и гостем бывал на свадьбах), тоже вряд ли вслушивается в произносимое. Вместо этого он бросает взгляды на меня и наверняка размышляет о чём-то, очень далёком от церемонии.

   И даже я, участвуя во всём этом впервые, совершенно равнодушна к словам жреца, потому что через полгода надеюсь обрести свободу. Не честнее ли было бы нам всем сказать: давайте мы будем считаться мужем и женой, и поехать по домам? Сколько времени бы сэкономили!

   Но нет.

   Мы рабы уСЛОВностей. Нам важно сказать слова, даже если мы не вкладываем в них никакого смысла.

   Будто это что-то меняет.

   – Объявляю вас мужем и женой, и да благословит ваш союз божественный пахарь Хингвер! – наконец добрался жрец до главного. – Поцелуйтесь, дети мои!

   Я повернулась к своему супругу. Однажды мне уже приходилось целоваться. Ной Олли так вдохновился представлением по новому творению его обожаемого Вилли Сказкаарда, что по дороге из театра полез ко мне со своими лобызаниями. Было слюняво и противно. Меня чуть не вырвало, если честно. Я напомнила ною Ёнклифу, что мы должны быть чисты и целомудренны. К счастью, этого хватило.

   Я закрыла глаза и настроилась терпеть. Всё же он – мой муж. Ему теперь можно всё.

   Но моего рта лишь коснулись сухие губы герцога.

   И всё!

   Я открыла глаза и встретилась с насмешливым взглядом нэрра Рауля.

   Улыбаясь, он взял мою руку в перчатке, поднёс к губам и коснулся ими моего запястья. На коже остался гореть влажный след его поцелуя. Я невольно задумалась, как это было бы, если бы меня поцеловали так, как сейчас – мою руку.

   – Идёмте, дорогая Эмили. Нас ждёт экипаж. – Он будто невзначай провёл по атласной поверхности перчатки, будоража незнакомыми ощущениями.

   И я пошла, впервые не зная, чего ждать от будущего.

ГЛАВА 15, где Эмилия берёт быка за рога, но оказывается, что это не рога

Моя новоявленная супруга выходила из храма растерянной. За наше непродолжительное знакомство я уже настолько свыкся с решительной Эмилией Берген, что смущённая Эмили Эльдберг была прямо как бальзам на моё израненное за день самолюбие. Теперь это совершенно другой человек, убеждал себя я. Всё, что было в её жизни, включая идиота-жениха и безалаберного папашу, осталось там, в прошлом.

   Как и мои двенадцать бывших жён.

   Снегопад засыпал белым покрывалом всё былое. Как чистый белый лист, он звал написать совершенно новую историю. Я раскрыл ладонь, сам открываясь этому преображению, и поднял взгляд в синее от огней храма небо.

   – Ой, смотрите, у вас семь снежинок на ладони! – восторженно воскликнула Эмилия. – Загадывайте скорее желание, пока они не растаяли!

   Я опустил взгляд. На ладони, будто красуясь кристалликами, лежали огромные снежинки. Я дохнул на них холодом, хвастаясь своим магическим даром.

   – Так нечестно! – неожиданно расстроилась моя жёнушка.

   – Почему? Если ты хочешь, чтобы твоё желание исполнилось, не надейся на удачу. Бери дело в свои руки! – подмигнул я и увлёк её к саням.

   Ну что ж, половина дела сделана. Жена у меня есть, и теперь нэйра Эмили так просто от меня не сбежит. Однако до исполнения моего желания нам эту белоснежную целину ещё пахать и пахать…

   – Милая моя Эмили, вы, наверное, голодны? – спросил я, когда мы оказались в экипаже. Я так и не рискнул сесть рядом с ней. Или просто ещё не нагляделся.

   – Не уверена.

   – Вы не знаете, хотите ли есть?

   – А это важно?

   – Да вы можете просто ответить?!

   Что сложного? Простой вопрос. Он требует простого ответа. Либо да, либо нет. Но нет, нэйра насупилась, отвернувшись в окно.

   Я выдохнул, успокаиваясь.

   – Эмили, я спрашиваю не просто так. Сейчас мы заедем ко мне домой, я возьму то, что необходимо в дорогу, и мы отправимся в Драгаард.

   – Но туда же сутки ехать? – Эмили перевела на меня потрясённый взгляд.

   – Пользуясь вашими же словами про «начнём», раньше сядем, – я показал рукой на внутреннее убранство экипажа, – раньше выйдем. В моём поместье. У вас есть возражения?

   Она помотала головой.

   – Нет. Просто… – Она неуверенно огляделась. – Ну… первая брачная ночь…

   Я хохотнул:

   – Вам так не терпится?

   На лице моей супруги (в душе почему-то всё ликовало от этих слов) мелькнуло намерение снова обидеться, но, видимо, любопытство победило.

   – А разве вы не для этого женились? – спросила она.

   – Не для чего? – Сложно было не подразнить такую благоразумную жёнушку.

   – Ну… не ради первой брачной ночи?

   – Так она же всего лишь раз, – обратился я к здравому смыслу.

   – Не скажите, не скажите… – возразила Эмилия, хитро глядя мне в глаза. – У вас она будет уже тринадцатой.

   – Эмили, дорогая, не хотите ли вы сказать, что думаете, будто я женюсь ради самого процесса?

   – А что, могут быть какие-то другие причины? – Она задрала бровки домиком. – Я думала, вам разнообразие нравится. А так как вы человек занятой, решаете вопрос самым простым способом…

   – Ничего себе «простой способ»! – Я вспомнил, чего мне стоил каждый брак. А потом – его расторжение.

   – Я ничего сложного не увидела. – Эмилия развела руками.

   Туше! Тут возразить было нечего.

   – Поэтому и рассчитывала на развод через полгода, – продолжила она, глядя мне в глаза.

   А вот здесь удержать лицо оказалось неожиданно сложно.

   – Эмили, мы ещё даже пожениться не успели…

   – Успели.

   – Ладно, успели, но, так сказать, не до конца… – хмыкнул я, хотя разговор, в общем-то, был совсем невесёлый. Неприятный – точно. – Так вот. Почему вы постоянно возвращаетесь к теме развода? С чего вы взяли, что не сможете стать мне подходящей супругой?

   – А что, это обязательное условие? – задумалась она, и это мне совсем не понравилось.

   Мне пришлось взять паузу и обдумать всё услышанное с самого начала.

   – Нэйра Эмили, – собрался я с мыслями. – Зачем же вы вышли за меня замуж, если твёрдо намерены развестись?

   Каюсь, этот вопрос нужно было задать раньше. До того, как нас поженят. Но я так увлёкся игрой на скорость, что не подумал, что обыграть могут меня.

   – Меня сейчас интересует не первая часть вопроса «почему за меня». – Я сразу лишил собеседницу возможности юлить. К тому же мне меньше всего хотелось развивать тему собственной несостоятельности в качестве супруга. – Я про вторую. Чем вас не устраивает жизнь замужней нэйры?

   – Тем же, чем и жизнь незамужней нойлен, – пожала Эмилия плечами. – Отсутствием свободы. Не поймите неправильно, нэрр Рауль, мне всё нравится в семейной жизни с вами: и крепость в сутках от столицы, и библиотека, и ваши визиты один раз в месяц… –Новоявленная супруга вколачивала меня моими же словами, как гвоздь в домовину. А ведь она этого даже не планировала!

   – …Просто без меня будет лучше, – закончил я мысль.

   – Да при чём здесь вы?! – окончательно добила меня молодая супруга.

   – А кто?

   – Я! Здесь при чём я, – твёрдо глядя мне в глаза, ответила Эмилия.

   Вот тут мне стало стыдно. За себя.

   За всё время с момента нашего короткого знакомства я думал о чём угодно: об интригах ноффа Броквиста, продолжительности своих каникул, недостойном поведении нэрра Бергена, изворотливости нойлен Эмилии и даже собственном удовольствии.

   Единственное, о чём мне даже в голову не пришло задуматься – это её желания. А ведь она честно и сразу призналась, что сбегает в брак со мной от проблем. С чего я решил, что являюсь способом их решения?

   Быть может, я всего лишь меньшее зло?

ГЛАВА 16, где Эмилия, как ей кажется, знакомится с семейной жизнью

Нэрр-герцог почти заставил меня во всём признаться. Может, было бы и лучше – сразу. Но тут мы остановились.

   Дверцу экипажа распахнул слуга в ливрее. Нэрр Рауль вышел первым и подал руку. Передо мной предстал великолепный загородный дворец. Или что-то очень к тому близкое.

   – Это и есть ваше поместье? – уточнила я.

   – Нет, это мой особняк, – усмехнулся супруг.

   Я, правда, рассчитывала на крепость подальше от столицы и отсутствие мужа… Но здесь было красиво. Здание не было новомодной постройкой и создавало ощущение некоторой тяжеловесности. Нештукатуреные стены из красного кирпича, узкие окна, широкая полоса цоколя, чтобы защитить полы от лютого зимнего холода. Но нарядно-белые откосы окон, карнизы и пилястры с рунами придавали мрачноватому зданию праздничный вид.

   – Ну… тоже неплохо, – признала я.

   – Мы сейчас поужинаем и тронемся в путь, – пояснил нэрр-герцог. – Нас ждёт уединение Драгаарда.

   – А!

   Ну да, мне – уединение Драгаарда. А здесь, наверное, хозяйничает та сама особа, которая угрожала мне во дворце. Я бы на её месте тоже расстроилась: терять такое, когда оно находится в твоей собственности…

   Хотя – минуточку! – как раз мне это всё и принадлежит. Пусть временно, однако всё же…

   Нет-нет-нет! Мне сейчас и самой эта громадина не нужна. Тут под боком Олли, нофф Ларс, нойлен эта придурочная.

   – О чём вы задумались? – вернул меня к реальности муж.

   – А… О всякой ерунде: жизни и смерти, верности и предательстве…

   – Я же уже забрал у вас яд, – шепнул мне на ушко нэрр Рауль, и я вздрогнула от мурашек, пробежавших по позвоночнику.

   – Яд – дело наживное, – отмахнулась я и двинулась к особняку.

   Мне отвели небольшую, но тёплую комнату с уборной и горничной, чтобы я могла привести себя в порядок перед ужином. Первое, второе и третье – мне всё понравилось. Служанка была почтительна и ничем не показала, как ей надоела эта чехарда хозяек.

   Ужин тоже был хорош. Ужинали мы с нэрр-герцогом в столовой, за длинным столом, сервированным с торцов на две персоны. Еда была простая и сытная. Оленину запекли превосходно, она просто таяла во рту. Понятно, что готовили на мужской желудок, но я была не в обиде. После сегодняшнего дня я больше не ощущала себя ланью. Скорее, матёрым волчищем. Так что никаких претензий к ужину у меня не было.

   И да, я проголодалась. Если бы нэрр-герцог повторил свой вопрос, я ему так и сказала бы. Но он не спрашивал.

   Видимо, моя тарелка всё сказала за меня.

   – Нэйра Эмили, наденьте в дорогу что-нибудь удобное, ехать нам долго.

   – Конечно, – согласилась я.

   – Все говорят «конечно». Но почему-то потом, затянутые в корсеты и узкие платья, начинают страдать и ныть, – как бы между прочим обронил супруг.

   Не то чтобы меня сильно задело напоминание о двенадцати предыдущих жёнах и ещё неизвестно скольких обоже, я сама по этому поводу нэрру Раулю всю дорогу ноги отдавливаю. Но заподозрить меня в непрактичности? Нет-нет, сказал «удобное», будет удобное, решила я и велела подать домашнее платье и мягкие тапочки.

   …Я рассчитывала на какую-нибудь фразу вроде «Не до такой же степени», но когда супруг меня увидел, он лишь одобрительно кивнул. Ладно. Сидеть так действительно будет удобнее.

   На плечи мне водрузили шубу, на ноги – меховые сапоги, и мы вышли на мороз. Спереди и позади экипажа нас ожидали верховые в гвардейской форме. Лица стражей были скрыты платками. Это понятно. Я-то поеду в тепле саней, а им-то всю дорогу ветер в лицо.

   – Ехать всю ночь, – заметил мой взгляд герцог. – Я способен за себя постоять, но хотелось бы, чтобы у меня было время хотя бы проснуться.

   Я кивнула. Честно говоря, я просто не задумывалась о том, как мы будем добираться. В принципе, ночью тоже ехать можно, почему нет? Тем более в такой тёплой, дружественной, хоть и безликой компании.

   Когда мы сели в экипаж и тронулись, в руках моего мужа появилась папка. На дверце с его стороны обнаружился подъёмный столик. Нэрр-герцог установил его в горизонтальное положение, зажёг над ним светильник, вытащил дорожную чернильницу и документы из папки.

   – Не возражаете, если я поработаю? – скорее уведомил, чем спросил супруг. – Мне пришлось закончить с делами раньше обычного.

   Наверное, мне надлежало ответить что-нибудь вроде: «Очень жаль, что мне пришлось создать вам столько неудобств», но в действительности мне было не жаль. До сих пор, по крайней мере. Пока нэрр Рауль неожиданно оказался самой большой удачей на фоне устойчивого фиаско со всех сторон.

   – Пожалуйста-пожалуйста, нэрр-герцог, я буду репетировать нашу с вами семейную жизнь, – ответила я вежливо.

   – Дорогой, – поправил меня муж. – Вместо «нэрр-герцог».

   – Дорогой. – Я почтительно склонила голову.

   – Дорогой Рауль, – поднял ставки супруг.

   – Дорогой Рауль… – Я вложила в эти слова всю патоку, какую наскребла по стенкам медовой железы.

   – Неплохо получается. – Он потянулся ко мне и коснулся моей руки. – Можете репетировать дальше.

   Он уткнулся в свои бумаги, а я в окно. Следить, как мимо проплывают огни, было интересно, но мешал свет над импровизированным столом. К тому же я слишком устала от потрясений, что одно за другим сыпались на мою голову, и сытно поела впервые за день. В общем, вскоре я стала клевать носом…

   – …Эмили, протяните ноги, – разбудил меня голос супруга.

   Я открыла глаза.

   – Давайте сюда ногу, – потребовал нэрр-герцог. – Давайте, давайте. Поздно стесняться. Мы уже женаты.

   Я с сомнением поглядела на столик, где по-прежнему лежали бумаги. Я довольно смутно представляла, в чём именно заключался супружеский долг, но в романах он отдавался в постели. Во всяком случае, девушками. Поэтому пока не понимала, чего от меня хочет супруг. Но протянула ему ногу.

   Нэрр-герцог сноровисто стянул с неё сапог и немного размял стопу через кожаную подошву тапочек. Это было так приятно, что я растерялась. Видимо, поэтому, понимая, что я не очень хорошо соображаю спросонья, супруг наклонился за второй ногой сам и проделал с нею то же самое. Затем он каким-то чудесным образом откинул спинку своего сиденья и вынул оттуда шкуру. Расстелил её на скамье, уложил сверху мои ноги и накрыл.

   – Вы можете сильнее откинуться. Подложите под спину подушку. Потерпите немного, скоро станет удобнее.

   Я кивнула, кутаясь в мохнатую шкуру и в блаженстве вытягивая ноги. Да, так гораздо удобнее…

   Когда меня разбудили второй раз, экипаж стоял. Внутри было темно. Я упиралась головой во что-то удобное, свернувшись калачиком.

   – Эмилия, вы можете выйти размяться, – заговорило это «что-то» голосом нэрр-герцога, и я осознала, что его рука обнимает меня за плечи. – Если хотите, можно выпить на ночь тёплого молока с булочкой. Здесь всегда есть что-нибудь свежее для постояльцев.

   Он потянулся, высвобождая руку, и зажёг светильник.

   – Давайте я помогу вам обуться.

   Он проделал те же действия, что и раньше, только в обратном порядке, и я даже не успела смутиться под впечатлением того, что спала в обнимку с мужчиной.

   Да, он мой муж!

   Но я даже не заметила, когда и как это произошло!

   Герцог толкнул дверь и спустился первым. Мы очутились в какой-то деревушке, возле дома, откуда действительно пахло сдобой. Уж не знаю, кто ест среди ночи, но я бы не отказалась. Гвардейцы тоже спешились, и их стало больше. Запорошенные снегом – видимо, те, с кем мы приехали, – вели своих коней в конюшню и о чём-то оживлённо болтали с теми, на чьей одежде таяли снежинки. Видимо, здесь у нас менялись провожатые. Очень гуманно, хотя я бы сама не додумалась.

   В доме, который оказался постоялым двором, мне выделили целую комнату и предложили помощь дворовой девки, но я сказала, что справлюсь сама. Но оценила деликатность и заботу супруга. И от сладкой булочки с вареньем из морошки не отказалась. К экипажу я возвращалась в приподнятом настроении. И даже не сразу поняла, что изменилось внутри, когда нэрр-герцог распахнул дверцу.

   Сидений не было.

   – Эмили, поднимайтесь и усаживайтесь, не выветривайте тепло, – потребовал супруг, и я подчинилась. Только когда поднялась на ступеньку, я поняла, что вместо двух скамей внутри была большая… Язык не поворачивался назвать это кроватью. Лежанка. Сверху на ней были набросаны шкуры и подушки.

   – Поворачивайтесь! – поторопил нэрр Рауль. – Садитесь.

   Я села.

   Он быстро стянул с меня сапоги и сунул в какую-то нишу в изножье.

   – Двигайтесь! – снова скомандовал он, и я переползла вглубь экипажа.

   Мой супруг быстро залез следом, разулся и захлопнул дверцу.

   Внутри было не то чтобы тепло, но и не холодно.

   – Раздевайтесь. – Я застыла в нерешительности от его слов. – Эмили, поверьте, под одеялом достаточно тепло. Верхняя одежда будет только мешать.

   В темноте экипажа его полушёпот звучал неприлично и будоражаще. Я послушно стянула шубу и шапку. Супруг избавился от своих, и всё это тоже кануло где-то в ногах.

   На мои плечи, согревая, легла тяжёлая шкура.

   – Я помогу вам справиться с причёской.

   Нэрр-герцог повернул меня спиной к себе, и его пальцы стали умело нащупывать в моих волосах шпильки. Я хотела спросить, где он так научился, но потом до меня дошло: двенадцать жён! Все они ездили этим путём, возможно, в этом же экипаже, спали на этих подушках… Впрочем, надеюсь, наволочки на них всё же меняют.

   Мужские руки пропускали между пальцами пряди, осторожно распутывая волосы. К моему удивлению, это было совсем не так, как под руками ми Торнберг. Это было… сладко, как булка с морошкой, которую запиваешь парным молоком. И это немного пугало.

   – Эмили, да расслабьтесь вы! Не собираюсь я на вас набрасываться, как голодный зверь! – буркнул мне в затылок герцог.

   – Почему?

   – Вы недовольны? – уточнил нэрр Рауль.

   – Нет, мне просто интересно почему.

   – Потому что вы не получите удовольствия.

   – Какого удовольствия? – не поняла я.

   – От процесса.

   – Я же не ради удовольствия замуж выходила, – напомнила я.

   – Одно другому не мешает.

   – Ну, в принципе, ладно. Если раз в месяц, я… – Дальше тут должно было прозвучать: «готова потерпеть это ваше удовольствие», но нэрр-герцог сделал резкое движение, зацепив волосы, и я зашипела от боли.

   – Эмили, вы теперь всегда будете попрекать меня этим «раз в месяц»? – Заботливые руки герцога перестали заниматься моими волосами, и это огорчало. Мне понравилось.

   – Я не попрекаю! – возразила я, чтобы он успокоился и вернулся к своему занятию.

   – Знаете, это даже хуже, – недовольно буркнул он, но разбирать причёску продолжил.

   Закончив со шпильками, супруг «расчесал» мои волосы пятернёй, разбирая на пряди до самых кончиков. Эта нехитрая ласка почему-то отдавалась в груди. Но не в той, которая внутри, а той, которая снаружи. Это было немного… неудобно.

   Наконец герцог заплёл волосы в одну косу, и я с сожалением осознала, что всё закончилось.

   – Давай… – хрипло начал нэрр Рауль, но откашлялся и продолжил нормальным голосом: – Давайте спать, Эмилия.

   – Хорошо. Спокойной ночи!

   – «Спокойной ночи, дорогой Рауль», – поправил он меня.

   – Спокойной ночи, дорогой Рауль, – быстро повторила я и растянулась, укрываясь шкурой-одеялом.

   Да, так: лёжа, головой на подушке, с заплетёнными волосами, – было гораздо удобнее. И вполне тепло.

   …Проснулась я утром. И обнаружила свою голову не на подушке, а на плече у супруга.

ГЛАВА 17, в которой Рауль возвращается в родовое гнездо

Это была невыносимая пытка. Невыносимо-сладкая пытка, и я отдавался ей как одержимый. Пройдёт совсем немного времени, и нойлен Эмили окончательно превратится в нэйру, осознает свою женскую силу и начнёт ею злоупотреблять. Но пока она была столь невинна, искренна и трогательна, что меня распирало изнутри от счастья обладать всем этим. Единолично обладать. Касаться и ощущать ответный трепет пробуждающейся чувственности. Наблюдать, как в моих руках нежный бутон распускается в сказочный цветок.

   Даже сейчас меня трясло.

   Что говорить о тех ощущениях, которые я испытаю, когда дойду до самого сокровенного! Я не буду спешить. Я буду вкушать этот дар мелкими глоточками, чтобы не пропустить ни единой капли его сладости и горечи.

   Эмили уснула быстро. Её дыхание стало почти неслышно. Во сне она развернулась, и я поспешил подсунуть плечо ей под голову. Притянул к себе, и она доверчиво прижалась к моему боку. Внизу я был настолько полон, что становилось больно. Я коснулся губами её волос.

   Маленькая любопытная синичка попалась в мои сети.

   Или я – в её.

   В любом случае друг от друга нам никуда не деться. Особенно в небольшой крепости, отделённой от всего мира вьюгами, снегами и лесами.

   Моё маленькое сокровище.

   Я обнял её и стал понемногу погружаться в сон.

   Утром мы снова остановились. Нужно было привести себя в порядок. Ехать предстояло почти весь день. Проснувшаяся Эмилия смущённо смотрела в мою сторону, недоумевая, как оказалась у меня в объятиях. Я не стал поднимать эту тему. Она быстро уложила волосы, но я всё же сделал ей зеркало из окна, как хотел, когда она мерила драгоценности матери. Она на мгновение растерялась, обнаружив в стекле своё отражение, но мимоходом поблагодарила и поправила пару прядей.

   Какое самообладание!

   Я походил, разминаясь, пообщался с гвардейцами, которые квартировали в селе. На пути в поместье было несколько пунктов, где располагались небольшие военные отряды. Ещё на нескольких направлениях стояли гвардейские посты. Они выступали гарантом безопасности ближайших к королевской семье родов. Гибель Марны, пятой моей жены, стала последней каплей в чаше монаршего терпения, что выразилось в появлении охранной сети. Многие отмечали, что на дорогах теперь спокойнее. Разумеется, бремя содержания гвардейцев аристократы разделили с короной, но в целом особых возмущений не высказывалось.

   При дневном свете стало лучше видно всё. И свежее личико моей Эмилии, и взгляды гвардейцев на неё. У кого-то любопытные (кто такая, почему не знаем?), у кого-то сочувственные (вот не повезло девушке с мужем), у кого-то заинтересованные (нечего пялиться, моё!). Нэйра Эльдберг вроде со всеми держалась мило и вежливо, но так невзначай, что сложно было выделить внимание к кому-либо конкретно.

   К сожалению, включая меня.

   В гостевой комнате она переоделась в дорожное платье и даже сумела соорудить что-то приличное на голове. А когда мы тронулись в путь в сидячем варианте экипажа, Эмилия почтительно поинтересовалась, может ли она в дороге почитать. Самостоятельно справившись с установкой столика со своей стороны, Эмили погрузилась в книжку. Предусмотрительная у меня жена. Запаслась занятием, хотя я не предупреждал.

   Очень хотелось вернуть между нами романтическую атмосферу вчерашнего вечера, но пока это было нереально. Меня ждал целый ворох шпионских донесений, дипломатических депеш и банальных кляуз на соседей…

   Да и разговаривать нам было не о чем.

   Что поделать? Это обычная проблема договорных браков. Но впервые мне не ставили это в упрёк. Казалось, Эмили превосходно переносит путешествие и её совсем не смущает то, что супруг уделяет больше внимания бумагам, чем новобрачной. Чем больше мы удалялись от столицы, тем сильнее во мне крепло подозрение, что её действительно всё устраивает: и вынужденное одиночество, и ссылка к северным оленям на рога, и, возможно, заявленные мною визиты раз в месяц…

   На этой мысли я постарался отрешиться от своей спутницы и погрузиться в дела. Его величество может закрыть глаза на мою скандальную скоропалительную женитьбу и внезапный отъезд. Ему в принципе было всё равно, где я и чем занимаюсь, пока работа выполнялась в срок. Желательно – вчера.

   Мы ехали почти весь день, и я, как обычно, почувствовал приближение Драгаарда, стоило ему показаться в расщелине между гор. Я много раз пробовал приезжать с закрытыми окнами, чтобы ничто, случайно увиденное по дороге, не могло подсказать о приближении старого замка. Но всякий раз в какой-то момент меня посещала уверенность: если я сейчас выгляну в левое окно, то непременно увижу его острые башенки. Он словно говорил: «А вот и я, глупый мальчишка. Куда бы ты ни уезжал, тебе суждено возвращаться к старику. Знай: я буду стоять здесь и ждать тебя. Я буду ждать тебя всегда».

   И всякий раз мне становилось стыдно перед ним, как перед живым, за то, что на крышах давно не подновляли черепицу, а стена в восточной башне отсырела. Нужно бы перестелить там полы и прочистить камины.

   Зимой там уже давно никто не жил.

   Да в замке вообще почти никто не жил.

   Мне казалось: каждый раз, когда я возвращался, замок ставил мне это в упрёк. Что он скучает. Что ему одиноко.

   …Мне с самого детства говорили, что у меня слишком живое воображение.

   – Эмили, посмотрите в окно. С этого места Драгаард видно лучше всего, – сказал я, не отрываясь от бумаг.

   – Да? – отозвалась моя тринадцатая супруга. – Это он? А как вы узнали, что мы подъезжаем?

   – Я – Правая Рука короля и знаю всё, – похвалился я и посмотрел на неё.

   Лучи закатного солнца мягко подсвечивали тонкий профиль Эмилии, придавая ему золотистое сияние.

   – В нём можно жить? – спросила Эмили.

   – А почему нет?

   – Он… такой старинный… И очень суровый. Мне кажется, в нём можно только сражаться.

   – В нём можно всё: сражаться, жить, любить, растить детей и умирать, – успокоил её я. Но потом подумал, что, учитывая трагические страницы моей супружеской жизни, слова о смерти звучали не столько философски, как мне хотелось бы, сколько угрожающе. – От старости умирать, я имел в виду. Ни одна из моих жён не погибла здесь. В Драгаарде вы в полной безопасности.

   – Он выглядит как усталый старик-воин, – заметила Эмилия, и я поразился, насколько точно она передала мои собственные ощущения.

   – Этой крепости не одна сотня лет. Очень, очень давно, когда наше королевство ещё не было королевством, через Драгаард шла оживлённая торговля. Он же защищал окрестные земли от разбойников и врагов. Земли йарлов Эльдбергов процветали.

   – А теперь?

   – А теперь у замка лишь Годином забытая деревушка, – улыбнулся я. – Зато она знаменита своими шерстяными шарфами и свитерами. Вам непременно что-нибудь подарят…

   Я чудом сдержался и не продолжил: «…всем моим жёнам дарили». Бедные жители давно разорились бы на подарках новым хозяйкам, если бы всякий раз я не оплачивал селянам стоимость подношений. Не крестьяне виноваты в том, что последний владелец замка такой бестолковый.

   В разговоре повисла невольная пауза.

   – А вы тоже умеете? – спросила Эмилия, и я решил, что слишком глубоко задумался о своём, раз не уловил сути вопроса.

   – Что умею?

   – Сражаться! Как ваши предки.

   – Я-то? Я-то да.

   – Вы, наверное, очень сильный?

   – Почему «наверное»? Совершенно точно!

   Эмили бросила в мою сторону короткий взгляд, будто усомнилась.

   Да я и сам усомнился.

   Откуда же взять силу Левому Ботинку королевской особы, если всю свою жизнь он проводит за письменным столом?

   Сани остановились у старого замка. Крепость находилась на прибрежном скалистом хребте, будто повиснув на нём, как рубаха на заборе. Четыре башни смотрели в разные стороны света. Две из них выходили к морю. Корабельная спускалась прямо до самой воды. С того места, куда мы подъехали, залив видно не было, но запах моря ощущался. Если хорошо прислушаться, можно было услышать шум прибоя. Даже в самые сильные холода фьорд не замерзал.

   На нашу сторону выходили Сторожевая башня, которая начиналась от основания склона, и самая высокая – Главная. Между ними располагалась высоченная лестница-мост, которая вела к Верхним Вратам. Владельцы Драгаарда традиционно вносили молодую супругу в родовое гнездо на руках.

   Но…

   Во-первых, это была уже тринадцатая моя женитьба. Во-вторых, зима порадовала обитателей крепости гололёдом. Тут самому бы шею с ногами не сломать по дороге. А в-третьих, я не был уверен, что дотащу Эмилию до самого верха.

   Она была исключительно миниатюрной. Просто письменный стол отнял у меня все силы.

   Чтобы не падать в глазах молодой жены (и на глазах тоже), я решил пренебречь старинной традицией, как и делал последние… раз десять. В общем-то, лишь первые два я её соблюдал.

   А потом надоело.

   Я подал Эмили руку, помогая выйти из экипажа. Она потопала ногами, разгоняя кровь, и посмотрела вверх, где был вход.

   – Нам туда?.. – потрясённо спросила она.

   – Можете туда. – Я показал рукой в сторону деревеньки. – Но там купальни с дороги я не обещаю.

   – Купальня с дороги – это веский довод в пользу преодоления препятствий, – согласилась Эмилия. – Я готова!

   Моя маленькая решительная синичка!

   Когда-нибудь потом, когда это будет не так смертоубийственно, я обязательно вознесу тебя до наших покоев.

   Мы пошли вверх рука об руку, и мне показалось, что именно теперь, а не в столичном храме Хингвера, вершится наш брак.

   …Да, я знаю, у меня очень богатое воображение!

   На последних ступеньках Эмили дышала тяжело и надсадно, но упрямо продолжала подниматься. Я, признаться, тоже подустал. К концу крутые ступеньки стали казаться непосильно высоченными. Я нарочито старался идти не слишком быстро, показывая, что забочусь о непривычной к таким восхождениям жене, а на деле – чтобы удержать лицо «сильного воина». У самых дверей я дал себе слово: непременно, прямо с завтрашнего дня начать тренироваться.

   – Нам каждый раз придётся так?.. – в ужасе спросила Эмилия, пытаясь восстановить дыхание.

   – Можете отсюда не выходить, – предложил я альтернативу, но по округлившимся глазам понял, что мою шутку не оценили. – Не переживайте, Эмили, здесь есть подъёмник.

   – Тогда… почему?.. – Она обернулась, показывая мне (будто я сам не знал) все сто семьдесят ступенек, что остались позади.

   – Чтобы замок вас принял, – ответил я и постучал кольцом в окованные железом двери.

   Они со скрипом распахнулись.

   – Нэрр Рауль, с возвращением! – возвестил пожилой мо Йохан, который, казалось, служил здесь дворецким всегда.

   – Нэрр Рауль, что же вы заранее не сказали, я бы ваш любимый черничный пирог испекла! – сетовала худощавая ми Лотта, экономка Драгаарда, перебирая передник.

   – А это моя жена, Эмилия. – Я развернулся, чтобы подвести её ближе, но когда обернулся, на лицах слуг застыла маска дежурной почтительности.

   – Добро пожаловать, нэйра Эльдберг, – поклонился мо Йохан.

   Это безликое «нэйра Эльдберг», словно сугроб на голову, остудило мои восторги от возвращения домой. С тринадцатой женой. Туда, где она никому не нужна. Где я собираюсь её бросить.

ГЛАВА 18, в которой Рауль знакомит жену с Драгаардом

Я представил Эмилии дворецкого и экономку. Представление прошло в тёплой, дружественной атмосфере, как принято говорить в таких случаях. Обе стороны старательно разыграли в нём свои роли. Потом я распорядился насчёт размещения, ужина, отдыха и принялся знакомить супругу с местом ссылки.

   Хотя Драгаард не выглядел внушительным, особенно издалека, при необходимости в нём могла разместиться небольшая армия. Уж все жители одноимённой деревеньки – точно, даже в старые времена, когда их было больше.

   – В крепости существует три входа. Первый – через Морские ворота, они открываются на пирс. Второй – через ворота Сторожевой башни. Это обычный вход со стороны деревни, где сейчас работает подъёмник. Он вот там. – Я показал на дверь слева. – Но в лихие времена все ворота запирались, подвесные мосты поднимались, и попасть внутрь можно было только по лестнице. Через Верхние Врата в Драгаард входили только те, кому замок доверял.

   – Великая честь – триста ступенек вверх, – скорчила недовольную физиономию Эмили.

   – Сто семьдесят. Их было и остаётся сто семьдесят. Хотя поначалу кажется, что все пятьсот.

   Моя жена с любопытством разглядывала небольшой холл. На его стенах, отделанных для сохранения тепла деревом, висели охотничьи трофеи и старинное оружие. Экспозиция была призвана показать гостям: не стоит переходить границы. С Эльдбергами лучше дружить, чем враждовать.

   Слева, в дальнем углу холла, находилась неприметная дверца, запертая на висячий замок. Она вела в подземелье. В детстве я жутко боялся туда заходить. Деревенские мальчишки рассказывали страшилки о духах невинноубиенных узников замка, которые витают впотьмах и воют от бессильной злобы.

   Когда стал взрослым, мне пришлось туда спуститься.

   Что я могу сказать?

   Никаких духов я не встретил. Да, внутри были темницы, ещё глубже – запасной колодец и кладовые на случай осады. Драгаард не был сказочным дворцом. Это была настоящая цитадель, выкованная в горниле войны, и пахла она отнюдь не горными лугами.

   – Замок слишком велик, и чтобы познакомиться с ним, потребуется не один день, – продолжил я свой рассказ для Эмилии. – БОльшая его часть теперь необитаема, и там жутко холодно. Давайте пройдём в сторону жилой части. – Я показал рукой вперёд, к широкой двери, предлагая молодой жене локоть.

   – Это – Рыцарский зал, – пояснил я, когда мы покинули холл. Сделал широкий пасс рукой, и свечи в витых канделябрах вспыхнули весёлыми огоньками.

   – Здесь кто-то живёт? – поразилась Эмилия.

   – Кроме духов моих предков? – усмехнулся я.

   – И много у вас духов предков? – деловито поинтересовалась новоиспечённая нэйра Эльдберг.

   – Вы в них верите?

   – Скорее нет, чем да. Во всяком случае, лично не сталкивалась. Но как говорит один модный нынче писатель и драматург: «Есть многое на свете, друг Йоханнес, что и не снилось нашим мудрецам».

   – Да вы поклонница Сказкаарда? – узнал я цитату.

   – Что вы! Какая поклонница? Так, скромная почитательница. Зал великолепен, – огляделась Эмилия. – Эти наборные полы… Старинные подсвечники… – Она коснулась рукой ближайшего кованого канделябра, потемневшего от времени и недостатка внимания со стороны прислуги. – Камин какой огромный! Витражи в окнах. И гобелены потрясающие… Они очень похожи на те, что висят перед вашим кабинетом в королевском дворце.

   – Вы очень наблюдательны, Эмилия. Те тоже из коллекции Эльдбергов. Напоминают мне о доме.

   – Очень тёплые у вас о доме воспоминания, судя по их содержанию. Поэтому вы здесь почти не бываете? – Она обернулась на меня.

   Что ж, новая нэйра Эльдберг в совершенстве владела сарказмом. Посмотрим, какие ещё сюрпризы мне приготовили капризная Фройя и её шутник-супруг.

   – У меня слишком много дел в столице, – напомнил я. – Представьте, каково его величеству без Правой Руки?

   – Неловко, – согласилась Эмилия. – А для чего использовался этот зал?

   – Для балов и празднеств, конечно.

   – Для кого? – удивилась супруга.

   – Как «для кого»?! – Я сделал вид, что оскорбился. – Наш род древний и уважаемый, и многие почитали за честь побывать у нас в гостях.

   – А теперь?

   – А теперь в замке нет хозяйки. Без женской ласки и внимания он чахнет, как любой мужчина.

   – Ну так поделитесь. Вам жалко, что ли? – между делом обронила Эмили.

   – Чего жалко? – не понял я.

   – Женской ласки. Вы же ею не обижены.

   – С чего вы взяли? – напрягся я.

   Я взрослый мужчина и имею право на личную жизнь. И даже не на одну. Тем более – в холостом состоянии.

   Однако есть вещи, которыми я не хотел бы делиться с молодой женой.

   И чтобы другие этим с нею делились, тоже не хотел бы.

   – Ну… говорят.

   – Что говорят?

   – Что есть чем поделиться, – хитро улыбнулась моя тринадцатая, очень разговорчивая о чём не надо жёнушка.

   А о чём надо – прямо кремень.

   – Мало ли кто что говорит… Может, это ещё ни о чём не говорит? – отбился я.

   Эмилия пожала плечами, и я поспешил сменить тему:

   – Как вы видите, на стене изображён символ нашего рода – Дракон, в честь которого и назван замок, – продолжил я свой рассказ, указывая на фреску над незажжённым камином, рядом с которым мы стояли. – В левой лапе он сжимает меч, а в правой – розу. Это символизирует, что род Эльдбергов стоит на защите хрупкого и прекрасного. Как вы.

   Эмилия премило засмущалась.

   – А почему меч в левой руке? – быстро успокоилась она и выразительно подняла бровь.

   – …Прекрасного, но колючего, – поправился я и вернулся к заданному вопросу: – Потому что Эльдберги владеют оружием обеими руками. В равной степени. Дракон как бы делит замок на две части, – рассказывал я. – По левую лапу от него находится служебная и гостевая половина крепости, по правую – хозяйская жилая. Слева – Сторожевая и Корабельная башни, справа – Девичья и Главная.

   Корабельной называлась восточная башня, та самая, где находились отсыревшая стена, забившийся дымоход и заколоченные Морские Ворота. Подъёмный мост соединял их с пирсом. Когда-то давно в ней размещали гостей. Я помню те времена. Тогда ещё были живы родители и мои младшие брат и сестра. Именно из Морских Ворот они отправились в последнее в своей жизни плавание.

   Думаю, я так и не смог башне этого простить.

   – А голубое облачко из пасти значит, что защищают до последнего вздоха? – с любопытством посмотрела на меня спутница.

   – Думаю, мои предки оценили бы вашу метафору, но всё проще. Лучше всего нам даётся магия льда. Поэтому дракон извергает не огонь, а холод, – пояснил я.

   – Это индивидуально? – загорелась Эмилия. – Магия? У каждого рода своя? А как же?.. – Она показала на свечи, которые я зажёг с помощью дара.

   – Эмилия, магия – это инструмент для воздействия на окружающий мир. Как музыка, – пришла мне на ум аналогия. – Музыку можно играть на разных инструментах. Но кому-то лучше даётся один, а кому-то несколько. Вот вам на чём легче всего играть?

   – На нервах, – с готовностью ответила моя юная жена, потрясающая в своей первозданной прямоте. – Хотите фугу в трёх актах?

   – Актах чего? – не понял я.

   – Чего хотите! – пообещала мне Эмилия.

   – Благодарю, я верю. Вот. В общем, если долго и старательно тренироваться, то можно освоить несколько инструментов. Помимо нервов, – наставительно добавил я. – Идёмте, дорогая. Продолжим знакомить вас с новыми владениями, – показал я вперёд.

   Мы покинули зал. Чуть заметным движением я затушил свечи за нашими спинами и зажёг в новом помещении.

   – Это храм?.. – удивилась Эмили.

ГЛАВА 19, в которой Рауль рассказывает о магии и её покровителях

– Это Святилище, – поправил я жену. – Чему вы удивляетесь? В недавние времена, когда каждый йарл был сам себе хозяином, именно йарлы выступали в роли жрецов. Тем более откуда в небольших поселениях возможность возводить храмы? Особенно отдельный для каждого бога.

   Святилище представляло собой небольшое помещение, по углам которого размещались алтари-жертвенники для каждой божественной пары.

   – Но каждый бог отвечает не только за определённую сферу жизни, но и за отдельный вид магии, моя дорогая, раз уж речь у нас зашла об этом.

   В северном углу, слева от входа, находился алтарь Година, бога знаний, изобретательства и мудрости. Над алтарём висело изображение сурового одноглазого ворона в венке. Годин вырвал свой глаз, чтобы видеть в мире только истину.

   – Годин считается отцом магии и главным покровителем всех одарённых. – Я привычно начертал на алтаре руны благоденствия и рода. – Но особенно его почитают маги воздуха.

   Эмилия протянула руку к рогу, символу одноглазого бога, и начертала на нём защитную руну, будто в замке ей что-то могло угрожать.

   – А из него трубят? – поинтересовалась супруга, чтобы отвлечь, когда поняла, что я заметил её действие.

   – Да. Два раза в год: в дни равноденствий. Прежде это случалось чаще. В случае приближения врагов рёв рога разносился с Главной Башни далеко по долине, достигая даже других поселений.

   Рядом с рогом в алтарь было впаяно золотое ожерелье – символ жены Година, Фрейн, столь же прекрасной, сколь легкомысленной. Она отвечала в пантеоне за чувственную любовь и удовольствия. Я коснулся пальцем янтаря, испрашивая у богини заступничества.

   – Фрейн считается покровительницей магии исцеления. Ведь именно её венок вернул к жизни умирающего Година после битвы с великанами. Но целительская магия не слишком в почёте, – поделился я.

   – А кто в почёте? – полюбопытствовала Эмилия.

   – Маги стихий.

   – Как вы?

   – Как я. – Мне было чем гордиться. Я худо-бедно мог управлять всеми стихиями, хотя и не всеми одинаково успешно.

   – Но ведь целители спасают жизни! – возразила моя невежественная в вопросах магии супруга.

   – Излечить можно и травами. А попробуйте травами поднять бурю! Ничего не выйдет. Даже если травы ветрогонные, – ответил я, вызвав у Эмили улыбку. – Но, конечно, дело не в этом. Точнее, не только в этом. Всё дело в самой Фрейн, которая изменила мужу с четырьмя дворфами. И поэтому всё, чему она покровительствует, воспринимается… не слишком серьёзным. Как тот же театр, живопись, музыка… Да вообще искусство. Потому что нельзя всерьёз воспринимать то, за чем стоит слабая на передок женщина.

   – Никогда этого не понимала, – нахмурилась Эмилия. – Почему, если женщина изменяет, её презрительно называют «слабой на передок». А если изменяет мужчина, то он на передок «крепок» и это повод для гордости? Годин тоже имел… личную жизнь на стороне? Почему-то его никто за это несерьёзным не считает.

   – Это другое, – улыбнулся я её гневу.

   – А что в этом другого? Разве измена мужчины приносит женщине меньше боли, чем наоборот? Почему вам нужна в жёны непременно девственница, а сами вы… ну как бы…

   – Вы ревнуете, Эмилия? – восхитился я.

   – Не знаю. Не пробовала, – ушла та от ответа.

   – Тогда к чему эти вопросы?

   Она молчала, кажется, подбирая слова.

   – Мне кажется, женская ревность не менее страшна, чем мужская. – Эмилия посмотрела мне в глаза.

   Моя маленькая темпераментная пташка!

   – Если женщина во всём удовлетворяет мужчину, ей не о чем волноваться, – поспешил я успокоить супругу.

   – А женщина всегда знает, что она достаточно удовлетворительна?

   Было приятно видеть, что моя решительная синичка всерьёз настроена стать идеальной женой. Это внушало надежду, что наш внезапный брак всё же обернётся удачей.

   – Мужчина непременно даст ей знать.

   – А вы? Вы даёте знать? – продолжала настаивать Эмилия, и озабоченность никак не хотела исчезать с её чела.

   – Непременно, – заверил я, но, кажется, она всё равно не поверила до конца. Ничего, всему своё время. У неё будет возможность убедиться.

   Несмотря на холодное отношение к Фрейн со стороны титулованной части общества, селяне супругу Година почитали, и летом на алтаре всегда было полно полевых цветов. Пока же алтарь был пуст, ожидая подношений к скорому Новому году – Солнцевороту.

   В дальнем левом, восточном, углу располагался алтарь старшей дочери Година и Фрейн, Скалди, и её супруга Хингвера. Я подвёл Эмилию к нему.

   – Скалди считается родоначальницей йарлов Эльдбергов, – поведал я, почтительно коснувшись друзы горного хрусталя, символизирующей льды Чертогов Вечности.

   Из всех алтарей именно здесь сейчас было больше всего даров. Ещё бы. Скалди – богиня зимы. Когда она злилась, поднимались метели, когда плакала – на землю сыпал снег. А всё потому, что муж её, Хингвер, не выносил морозов. Стоило рекам покрыться ледяной коркой, он покидал супругу и отправлялся в далёкое плавание, унося с собою солнце. Лишь весной и осенью суждено было встречаться этой паре, потому что летом уже сама Скалди отправлялась в края вечного холода, править миром Мёртвых.

   В день Летнего Солнцеворота она вершила суд над умершими, определяя, кто вёл достойную жизнь и останется пировать в Чертогах Вечности, а кому суждено вернуться в несовершенную земную жизнь, чтобы заново пройти её испытания. Символом Скалди были вечнозеленые ели, и свежие ветки никогда не переводились на алтаре.

   – Потому что ваш род владеет магией льда? – уточнила Эмили.

   – В общем-то, да. Но приятнее думать наоборот, что мы владеем магией льда, потому что являемся потомками Скалди, – признался я.

   – Вы говорите «мы». Но ведь вы – последний представитель рода? – стараясь избегать резких интонаций, задала Эмили очень больной вопрос.

   – Я – единственный представитель старшей ветви рода. Но есть младшие, которые состоят со мной в родстве.

   – А есть какая-то разница между младшими ветвями и старшими? У обычных людей вся разница в наследстве. А у магов?

   Я в очередной раз восхитился умением Эмили вычленять главное.

   – У магов – тоже в наследстве. Прежде всего – в наследовании способностей к родовой магии. Для того чтобы у мага родился одарённый наследник с правильным даром, нужно соблюсти ряд условий. Одно из них, к слову, девственность невесты, – многозначительно заявил я, чтобы жена не видела во мне какого-то извращенного любителя дефлорации. – Я уже не говорю о том, что самим магическим техникам необходимо обучать, и для этого требуется либо владеть ими самому, либо иметь возможность привлечь грамотного наставника.

   – А для этого тоже желательно получить наследство, но уже материальное, – подсказала Эмилия.

   – Да, безусловно. Поэтому говорят, что благодать Хингвера делает счастливыми родителей, но несчастными детей.

   Хингвер, супруг Скалди, бог плодородия, покровитель семьи и мужской силы, был ещё одним божественным примером того, что успехи в семейной и личной жизни – не одно и то же. Летом, пока жена наводила порядок в Чертогах Вечности, красавец Хингвер не страдал в одиночестве. И в зимних плаваниях в далёких краях, думаю, тоже.

   Но каждый раз он возвращался к своей божественной жене.

   Приплывая весной, он приносил с собой тепло, и природа оживала. Хингвер покровительствовал земледельцам, скотоводам, а также путешественникам. Все знали, что если мужчина вернулся из похода – скоро жди пополнения в семействе, так как бог-скиталец даровал плодовитость своим последователям. Он был самым почитаемым божеством сельских жителей, и под изображением кабана, тотемного животного Хингвера, в любое время года лежали семена злаков и плоды растений.

   – А за какую магию он отвечает? – вырвала меня из размышлений Эмилия.

   – За магию земли, конечно. Она считается не столь почётной, как владение другими стихиями, важными в бою, но наличие хотя бы одного родича, умеющего пробуждать спящую в почве жизнь, является залогом процветания рода.

   Я повёл жену в южный угол, к третьему алтарю, над которым висело изображение свирепого горного козла. Здесь чествовали темпераментного сына Година – Торна, властителя земной тверди, бога войны, грома и молний, и его супругу, морскую богиню Иви.

   – Дайте угадаю, – бросила на меня короткий взгляд Эмилия. – Торн покровительствует магам огня, а Иви – магам воды, так?

   – Это было просто, – посетовал я, лишившись возможности покрасоваться в роли наставника.

   – А много родов, которые владеют магией огня? – спросила супруга, и это было обидно.

   – Магия льда ничем не хуже, – заметил я.

   – Нет, мне просто интересно, как часто среди магических родов распространены те или иные способности, – быстро поправилась жёнушка. – Я поняла, что при старании можно развить в себе дополнительные умения, и всё же какие-то являются врождёнными. Правильно понимаю?

   Я кивнул, возвращаясь в свою роль.

   – Они все встречаются одинаково, или есть более частые или редкие?

   Я задумался.

   – Если честно, сложно сказать. Чаще хвастаются количеством стихий. Конечно, если покопаться в книгах, можно найти такие сведения. Только зачем? – пожал я плечами.

   – Любопытно! Неужели вам не интересно, что пользуется большей популярностью, а что меньшей?

   – Это очевидно, Эмилия. В первую очередь мальчика стараются научить тому, что поможет защитить род. То есть боевым стихиям.

   – А девочек?

   – Зачем учить девочек? – не понял я.

   – Чтобы они не представляли опасности для окружающих, например! Вы же сами сказали, что магия – это инструмент воздействия на окружающий мир. А если инструмент есть, а пользоваться им ты не умеешь? Это же может быть опасным!

   – Наверное, девочек тоже учат, – согласился я. – Просто я никогда этого не видел. Дело в том, что моя младшая сестра погибла ещё совсем маленькой, ей не исполнилось и семи лет.

   – Простите, я не хотела сделать вам больно. – Эмилия расстроилась.

   – Это не вы, Эмилия, сделали мне больно. Вам не за что извиняться. Вся моя семья погибла, когда мне было семнадцать. Я должен был отправиться с ними. Но меня наказали.

   Да, никогда не знаешь, к чему приведут козни насмешника Лохи.

   – Мне очень жаль. – Она невесомо коснулась моей руки своими пальчиками.

   – Мне тоже, Эмили. Мне тоже очень жаль. Но иногда в нашей жизни случается то, что от нас не зависит.

   – Но вы же не виноваты. – Эмилия каким-то шестым чувством снова уловила главное, то, что не было сказано вслух.

   – Я был виноват, дорогая. Но я остался жив. А они виноваты не были. Но погибли. Однако давайте не будем об этом. Фройя лучше знает, кому и когда суждено попасть в Чертоги Вечности. Кстати, если говорить о частоте распределения магических способностей, то реже всего встречаются те, кому покровительствует западная пара: Лохи и Фройя.

   – А за какую магию отвечают они? – полюбопытствовала Эмилия.

   Мы вернулись к той стене, откуда пришли, к углу с изображением лиса, тотема Лохи.

   – Фройя – за дар прорицания, предвидения. А Лохи – за магию проклятий.

   – Не самые добрые дары, – кивнула Эмилия. – Если бы мне их предложили, я бы отказалась.

   – От божественных даров невозможно отказаться, – улыбнулся я.

   – А куда ведут все эти двери? – спросила супруга, проводя рукой слева направо.

   Действительно, в Святилище в каждой стене располагались дверь.

   – Налево – дверь в Корабельную башню, которая выходит на берег. В ней находятся Морские ворота, о которых я говорил. Направо – дверь в хозяйскую часть замка, где вам предстоит бывать чаще всего. А за дверью напротив – лестница наверх.

   – А там что?

   – Чердак, где хранится всякое барахло двухсотлетней давности. Нужно выкинуть, да руки не доходят, – признался я. – Идёмте, дорогая, осталось немного. Именно здесь мы будем жить.

   В основном, конечно, она. Но иногда мы будем жить там вместе.

ГЛАВА 20, в которой Рауль показывает самое главное в семейном гнезде

Я открыл дверь в жилую часть, и мы оказались в небольшом холле. В дневное время он освещался из окна слева, но сейчас, в вечерних сумерках, здесь горели свечи. Сколько я помнил, здесь всегда пахло едой.

   Здесь, в тёплой части замка, нас поджидал дворецкий. Забрав у нас верхнюю одежду, он безмолвно удалился.

   – Если мы пойдём прямо, то окажемся в Девичьей башне. Она меньше остальных. В ней жила женская часть семьи со своей прислугой и маленькие дети. После семи лет мальчики переселялись в детскую возле Главной башни. А девочки оставались до самого замужества. Все женские дела: кухня, швейные мастерские, станки для гобеленов и тому подобное – это всё там. – Я показал вперёд, в сторону приоткрытой двери, и повёл Эмилию направо, в узкий коридор с колоннами.

   – Это – малая столовая, – указал я рукой на первое открывшееся помещение.

   Оно было довольно скромным. За столом могло сесть человек шесть, если сильно потесниться – то восемь. В целом, трапезничать за ним вдвоём и даже в одиночку было вполне комфортно.

   Мне – было. Некоторым моим жёнам непременно требовалась компания. Желательно большая и шумная. Что поделаешь… Есть в положении жены нэрр-герцога некоторые неудобства.

   – Здесь – гостиная. – Я подвёл Эмилию к следующей по коридору комнате, тоже небольшой по размерам.

   – Живенько, – сделала она вывод, оглядев огромную шкуру медведя у камина, оружие на стенах, несколько кресел, небольшой столик и книжный стеллаж.

   Очень уютно, на мой взгляд. И тепло. И обычные свечи с живым огнём вместо новомодных магических светильников мне тоже очень нравились.

   – Это вся ваша библиотека? – спросила моя супруга разочарованно, взяв в руки первый попавшийся томик. – Вилли Сказкаард? – Она подняла на меня потрясённый взгляд. – И это тоже, – потянулась она к следующей. – Здесь что, полное собрание его сочинений?

   – Двенадцать браков, – напомнил я. – Это просто книжки, которые читали чаще всего. Настоящая библиотека расположена там, – показал я рукой дальше по коридору.

   Мы пропустили пару дверей. Третья вела в Главную башню. Под её крышей находился отцовский кабинет. Я так и не смог заставить себя в него перебраться. И даже что-то менять не решался. В конце концов, в этом просто не было необходимости. Я бывал в Драгаарде наездами, и мне было удобнее работать в комнате рядом с покоями. К чему лишние хлопоты и расходы на отопление? Я отправлялся наверх, только чтобы воспользоваться почтовым артефактом.

   Или посмотреть на море.

   Папин кабинет был под самой крышей. Отец любил тишину и чтобы его никто не беспокоил за работой. А ниже находилась огромная библиотека. Её собирали многие поколения моих предков. Пыль веков лежала на старинных фолиантах. По семейной традиции раз в год в ней наводили порядок, но, мне кажется, никто никогда не добирался до верхних полок и дальних стеллажей.

   Мы поднялись по винтовой лестнице. Я вытащил связку с ключами и выбрал подходящий. Замок со скрипом открылся.

   Я хлопнул в ладоши. Здесь стояли магические светильники. Ещё мой прадед поставил, заботясь о защите родового сокровища от прямого огня. Тогда это была страшная редкость.

   – Вот. Это библиотека, – указал я на стеллажи до самого потолка, сплошь заставленные книгами.

   – Ого! – простодушно выдала Эмилия и сразу прикрыла рот ладошкой. – То есть я хотела сказать: она огромная! И что, я действительно могу здесь читать всё что угодно? А как здесь искать книги? Они по авторам или по названиям? – частила она, не давая мне ответить. – А каталог есть?

   – Вот каталога, дорогая моя Эмилия, к сожалению, здесь нет. Книги расставлены по темам, а в них – в алфавитном порядке. Достаточно взять в руки пару томиков со стеллажа, чтобы понять, о чём там книги. Если вам интересно, вы быстро разберётесь. Ключи есть у ми Лотты и мо Йохана, не переживайте. Довольны замком?

   Она закивала, не отрывая восторженного взгляда от фолиантов. Ну нет, дорогая, у тебя впереди ещё много дней, которые можно провести в их компании. Сейчас – моё время.

   – Думаю, купальня уже готова. Давайте пройдём в покои, – пригласил я.

   – А? – Эмили посмотрела на меня, возвращаясь из мечтательного состояния.

   – Купальня, – повторил я.

   – Купальня, – согласилась она, выдохнув для решительности.

   Я закрыл библиотеку, и мы снова спустились на жилой этаж.

   – Теперь самое важное, – заговорил я, завершая свой рассказ. – Здесь я работаю, когда нахожусь в Драгаарде, – показал я на первую от лестницы дверь. – А это – наши покои, – кивнул на следующую.

   – А где детская для мальчиков? – Эмилия закрутила головой из стороны в сторону.

   – Так как пока в ней необходимости нет и ближайшие как минимум семь лет не появится, в ней обустроен мой кабинет, – ответил я. – Так гораздо удобнее.

   – Да-да, – согласилась она, стоя на пороге покоев. – А что, мы с вами будем жить… вместе?

   – Не только жить, но и спать! – шепнул я ей в ушко, и она передёрнула плечами. Моя маленькая чувствительная птичка. – Проходите, проходите, не стесняйтесь. Вам прислать служанку, чтобы помогла раздеться? Горничной в замке пока нет, но вы сможете выбрать подходящую девушку завтра. Или послезавтра. Из тех, кто здесь уже работал. Но ми Лотта может…

   – Нет-нет, ничего страшного, сегодня я сама, – быстро согласилась жёнушка.

   Вот и хорошо. Вот и замечательно. Очень приятно, когда твои желания предугадывают.

   Я отворил дверь в покои. У стены стояла кровать с балдахином. От растопленного камина веяло теплом. В глубине помещения виднелась большая овальная лохань, выстланная изнутри сукном. Она была наполнена водой, от которой шёл парок. Купальня отделялась от спальни занавесью, но сейчас портьера была подвязана сбоку.

   С двух сторон от кровати вдоль стены располагались шкафы. Двери дальнего шкафа были распахнуты. Рядом с ними стоял дорожный сундук моей жены.

   – Устраивайтесь, дорогая Эмилия, – я жестом предложил оценить открывающиеся возможности. – Тёплая купальня – это идеально после дороги.

   – А вы? – поинтересовалась моя заботливая синичка.

   – Я чуть позже, Эмили, не торопитесь, – пообещал я, и она облегчённо выдохнула.

   Моя наивная птичка, ты думаешь, что я буду купаться после тебя? Нет, дорогая моя. Разве я могу упустить такое удовольствие?

   Я отпер дверь в свой кабинет, и по тому, как резко вспыхнули свечи, понял, что самоконтроль мой почти на пределе. Я сцепил в замок холодные пальцы. Кто бы мог подумать, что прелюдия к тринадцатой брачной ночи заставит нэрр-герцога Эльдберга поволноваться? Птичка-синичка захватила меня врасплох, пока я не успел спрятаться в броню скепсиса и цинизма.

   Это немного пугало.

   В принципе, я ещё достаточно молод, мне всего тридцать лет. Я ещё вполне способен увлекаться красивыми девушками. Даже если это моя собственная жена. Кто сказал, что влюбиться в невесту можно только в девятнадцать? Просто тогда я думал, что это навсегда. А теперь знаю, что любое наваждение рано или поздно пройдёт. Развеется, как утренний туман над долиной. Нужно брать от жизни всё, что дарует Фройя, пока проходимец Лохи тебя этого не лишил.

   Всё так.

   И всё же в ожидании меня потряхивало мелкой дрожью, и сердце билось как сумасшедшее. Я предвкушал всё, что мне предстоит пройти: безумные, страстные ночи, дни в разлуке, полные тоски, счастье встреч и горечь расставаний. Постепенно эмоции начнут угасать, пока не сменятся разочарованием. Но зачем заглядывать так далеко вперёд? У меня есть такое прекрасное сегодня! И очаровательная синичка в купальне.

   Дверь в покои не скрипела. Ми Лотта всегда следила за этим. Я тихо зашёл и с еле слышным щелчком запер дверь на замок.

   Портьера купальни стыдливо задёрнута. И это замечательно!

   Дорожное платье Эмили было разложено поверх покрывала. Сама она плескалась, что-то мурлыча под нос.

   Я быстро разделся, тоже складывая вещи на кровать, взял из шкафа со своей стороны пушистый купальный халат и бесшумно прошёл к занавеси. Эмилия сидела в бадье, уложив локти на покатые края, и шевелила пальчиками ног, которые выставила над белыми островками пены. Как маленький ребёнок, честное слово! Вот я сейчас как поймаю эти ножки! Как покажу разницу между детскими играми и взрослыми!

   Эта мысль раззадорила меня, но не настолько, чтобы сразу пугать юную девушку размерами предстоящего удовольствия. Так, слегка раздразнила… Чтобы не стыдно было раздеться.

   – Как вам наша купальня? – спросил я ровным голосом, будто продолжал знакомство с замком. – Достаточно ли удобно?

   Эмили застыла пойманной мышкой и медленно повернула ко мне голову. Я не торопясь развязал пояс и спустил халат с плеч. На лице моей синички теснились самые противоречивые эмоции: она была растеряна и смущена и старалась отвести взгляд от моего обнажённого тела, но любопытство заставляло её разглядывать незнакомые ей части организма. Стыд требовал, чтобы она хотя бы подняла взгляд к моему лицу, но бессовестные глаза упорно сползали по мне ниже пояса. И всё это с удивлённо распахнутыми очами и приоткрытым ртом. Меня разрывало веселье и накатывающее возбуждение, поэтому я поспешил опуститься в лохань с другой стороны.

   Ну-с! Где там были беленькие ножки с маленькими пальчиками?

   Синичка испуганно поджала их под себя. Лохань была не столь велика, чтобы мы могли сидеть, не касаясь друг друга. Я согнул ноги, широко расставив их. Колени показались над водой.

   – Вы можете вытянуть ноги, – предложил я. – Вытягивайте, вытягивайте, я не кусаюсь!

   Вот тут я, конечно, врал. Мне очень хотелось прикусить те самые пальчики, что мне показали, а теперь спрятали. Но я не буду сразу раскрывать тёмные стороны своей порочной натуры.

   По капле.

   Я буду погружать мою синичку в чувственный мир по капле.

ГЛАВА 21, в которой Рауль выясняет, что ванна – лучшее место для литературных бесед

Эмилия, словно зачарованная, смотрела на меня и послушно вытягивала ноги, пока не коснулась пальцами мягкой плоти (немягкая к тому времени уже восстала и избежала встречи с ножками, о чём теперь жалела). И сразу отдёрнула их обратно.

   – Не бойтесь, Эмили, вы не делаете мне больно, – успокоил я, наклонившись вперёд, поймал стопы жены и вернул их на место.

   – А я… я н-не боюсь, – уверила меня супруга не очень твёрдым голосом.

   – Вот и замечательно, – одобрил я, разглядывая её мраморные плечики над водой. Умопомрачительные плечики. Просто безумие, какой красоты плечики. – А почему вы так пренебрежительно отозвались о пьесах Сказкаарда? Сначала мне показалось, он вам нравится.

   Сейчас мне хотелось снять неловкость Эмилии от близости обнажённого мужа. Моя супруга была восхитительна. Но к высотам наслаждения испуганную девушку не вознесёшь.

   – Он интересно пишет, – согласилась синичка, и её плечики чуточку расслабились. – Но в конце все умирают.

   – Должен вас огорчить, Эмили, но жизнь так устроена. В конце все умирают. Даже боги не бессмертны.

   – Но боги хотя бы счастливы. Какой-то период своей жизни. Почему у него всегда только драмы? – Эмилия поёрзала, устраиваясь удобнее, и вновь невзначай коснулась мужского естества. Но хотя бы не дёрнулась, как от ожога, уже радость.

   – Дамы любят драмы, – пожал я плечами, будто под водой не происходило ничего интересного. – Вообще, у меня есть подозрение, что под именем «Вилли Сказкаард» пишет какая-нибудь нэйра. Или даже нойлен.

   – Мужчины ходят в театр на пьесы Сказкаарда в неменьшем количестве! – упрямо возразила Эмили. – Значит, им тоже нравятся трагедии!

   – Видите, дорогая, все их любят. Что остаётся бедному драматургу?.. – с пафосом вопросил я и обычным тоном добавил: – …который мечтает стать богатым? На самом деле, моя милая Эмилия, мужчины ходят в театр не потому, что любят пострадать, а потому что хотят произвести впечатление на своих спутниц. Но они, конечно, никогда никому этого не скажут и строят из себя знатоков поэзии.

   Я сместил ноги, якобы чтобы сменить позу на более удобную, но на самом деле сжал голенями бедра жены и сместил таз так, чтобы её пальчики находились в непосредственной близости от места, где их очень, очень ждали.

   – Неужели невозможно написать хотя бы одну пьесу со счастливым концом? – вопросила незаметно попавшая в капкан синичка.

   – О, на самом деле такая книга есть! – расцвёл я. – Правда, поговаривают, что сочинил её вовсе не Вилли, а кто-то другой под его именем. Или напротив, Сказкаард взял потом чужое имя. Тут я не знаю, слышал и ту версию, и другую. Так вот, это очень давняя поэма. Называется она «Ода ожерелью, или Четыре ночи и рог в придачу».

   Наконец лицо Эмилии ожило и теперь отражало глубочайшее любопытство.

   – Я правильно понимаю, что это история… – И она многозначительно замолчала.

   – Да-да. Это история Фрейн, которая возжелала удивительное ожерелье, созданное в подземелье четырьмя братьями-дворфами. Но подлые гномы отказались продавать его или менять на что бы то ни было. Они потребовали взамен по ночи на каждого. Итого четыре ночи в подземном дворце.

   – Это тоже драма, – возразила Эмилия.

   – Почему?

   – Из-за этого поступка Годин расстался с Фрейн.

   – Ода так далеко не заходит.

   – Она такая короткая?

   – Почему вы так думаете, дорогая?

   – А о чём там писать?

   – Четыре ночи, Эмили. Четыре чудных ночи, после которых Фрейн говорит свои знаменитые слова: «Зачем оно теперь мне, это ожерелье?»

   – Видите, она сожалеет о своём поступке.

   – Почему «сожалеет»? – снова «удивился» я. – Эмилия, не приписывайте людям и тем более богам свои мысли. Они могут думать совсем по-другому. Если вам интересно, где-то в библиотеке эта книжка была. А сейчас, будьте добры, помогите мне помыть волосы.

   Я подался корпусом вперёд и наклонил голову, показывая, что готов.

   Синичка медлила. Я уже собирался дать инструкции, как поверхность воды качнулась от её движения.

   – Глаза закройте, сейчас буду лить, – предупредила она и действительно зачерпнула ковшиком прямо из лохани.

   Я закрыл. Вода пошла волнами, Эмили подобрала ноги и принялась намыливать мне волосы, взбивая пену невесомыми пальцами. Моя синичка была так близко, что я не удержался и подсмотрел. В аккурат перед моим носом покачивалась розовым кончиком сочная женская грудь. Стоило громадных усилий не потянуться к ней губами, но тут меж век затекло мыло. Я зашипел от рези и потёр глаз. Эмилия снова зачерпнула воды и обильно полила, смывая пену. Когда я снова открыл глаза, груди моей жёнушки скрылись в клубах пены, чем она была довольна, судя по выражению её лица.

   А я – нет.

   – А вам с волосами помочь? – спросил я.

   – Нет, я, пожалуй, не буду их мыть сейчас. Потом нужно будет сушить, укладывать… Вы, наверное, голодны. А меня ждать придётся, – походя отбилась супруга от моего участия в её купании. – Я потом, с горничной, если вы позволите.

   Конечно, позволю! Эмили была права во всём. И в том, что её волосы – это всерьёз и надолго и требуют особого подхода. И в том, что неплохо было бы подкрепиться. Причём уже давно. Да и сам я не слишком хотел этим заниматься. Но не мог же я прямо сказать: «Дорогая, позволь, я тебя помою»? Это могло быть воспринято как сомнение в её способности справиться с этим нехитрым делом.

   Для неё-то – нехитрым. А для меня-то – приятным!

   Точнее, для неё тоже приятным, просто пока она не понимает насколько.

   Но опыт – дело наживное.

   Вот в следующий раз…

   В следующий раз – да. Но пока я обещал себе «по капле».

   Я опёрся о края лохани и поднялся, представая перед супругой во всей своей мужской силе. Вода стекала с меня, и кожа покрылась мурашками от прохладного воздуха. Я выбрался на пол, оставляя мокрые следы, и прошёл туда, где на треноге на горячих камнях грелись чистые халаты и сухие полотнища для вытирания. Опустил голову и обсушил волосы тканью, позволяя Эмилии меня разглядывать. Я бы точно воспользовался такой возможностью. Потом, не глядя на супругу, обтёр тело и лёгким тёплым ветерком посушил оставшуюся на коже влагу. И только тогда оделся.

   – Дорогая, вы ещё долго планируете купаться? Могу подогреть воду, – предложил я, наконец поворачиваясь к жене. – Хотя, думаю, нам уже накрыли.

   – Да? Тогда нужно выходить, – признала моя маленькая, загнанная в угол синичка.

   – Отлично! – Я пнул к лохани своё полотенце, взял с треноги сухое и подошёл ближе, раскрыв его. – Выбирайтесь, пока тёплое.

   Не дали полапать, пока мылись, полапаем, пока будем вытирать. Фройя везде оставляет нам возможности. Просто мы не всегда их замечаем.

   Синичка растерянно переводила взгляд с моего лица на полотенце. Ну что ты хочешь, дорогая? Да, ты сама дала мне право смотреть на тебя обнажённую. Может, это и не было твоей идеей, но ты попросила меня сделать это быстрей. Каждое слово имеет свою цену. Ну же, порадуй мужа прелестями!

   Видимо, Эмилия пришла к тому же выводу, вздохнула и поднялась. Синичка была бы не синичка, если бы и здесь не попыталась схитрить. Она встала спиной ко мне, зябко передёрнула плечиками и потянулась через плечо за покрывалом с видом «ой-ой, лютый мороз отморозит мне си… – впрочем, нет, нэйра Эльдбрег не знает таких слов. – …отморозит мне плечики, спасите-помогите, великодушный паладин!» Как я мог отказать хитрюге?

   На первый раз мне хватило стройного стана со спелыми округлостями ягодиц и ровненьких ножек. Просто чудо каких стройненьких прямых ножек! Я сделал шаг назад, предлагая-таки супруге покинуть лохань – с этого ракурса вид в наклоне, пока она переступала высокий бортик, тоже неплохо будил воображение. А когда укрывал, всё же позволил себе небольшую шалость и запахнул полотнище у синички на груди. Правой чашей ладони – на правой, а левой – на левой. Разве я не заслужил поощрения за своё долготерпение?

   Они были именно такими, какими смотрелись: трепетными, упругими, островершинными от прохлады и смущения. Ах, синичка, ты даже не представляешь, каким оружием обладаешь! И одно твоё оружие краше другого! Фройя, с меня подношение. Лохи, про тебя я тоже не забуду.

   Эмили стояла ни жива ни мертва, боясь пошевелиться.

   – Вытирайтесь, дорогая. – Я отвёл руки и овеял жену тёплым воздухом. – Какой наряд вы хотели бы надеть?

   – У меня такой большой выбор, нэрр…

   – «Дорогой Рауль», – поправил я, всё ещё стоя за её спиной и наслаждаясь контурами девичьего тела под покрывалом.

   – Дорогой Рауль, – послушно повторила она.

   – Вопросы нарядов мы решим, милая моя Эмили. Завтра ми Лотта снимет с вас мерки, и я закажу вам платья, какие пожелаете, – пообещал я. – К сожалению, местные мастерицы могут посадить платья по фигуре, но совершенно не разбираются в моде.

   – Благодарю вас, дорогой Рауль. – Она всё же повернулась ко мне лицом, укрытая тканью, деликатно облегающей каждый изгиб.

   Да, я принял это как достаточную благодарность.

   На данном этапе расчётов.

ГЛАВА 22, в которой Рауль ощущает милость короля

– Думаю, вам будет удобнее в домашнем платье, – предложил я. – Я его сейчас отпарю и согрею. Пока вы будете собираться, я принесу матушкину шаль, чтобы вам не было холодно. Хотите?

   – Вы очень любезны, – признала Эмили, потупив взор.

   Ну нельзя, нельзя быть настолько соблазнительной! Это просто преступление!

   Я решительно направился за занавес, чтобы по-быстрому надеть домашнюю одежду, коснуться теплом голубого платья в синичкином шкафу и поторопить ми Лотту с ужином.

   Экономка уже всё организовала. На столе, накрытом парадной скатертью, стояли два прибора и закуски.

   – Что же вы не предупредили нас о новой супруге? – высказала мне упрёк Лотта.

   – Сам о ней не знал, – уверил я, коснувшись морщинистой руки служанки. – Мы скоро подойдём. Можете нести горячее.

   И пошёл в свой кабинет. Ни у кого, кроме меня, не было от него ключа. Он согревался от камина покоев, и внутри уже было сносно. Я жестом зажёг свет и огляделся в поисках шали. Пока никто не видел, я кутался в неё, когда бывало прохладно. Или когда на душе было горько и тоскливо. Временами мне казалось, что это не просто кусок шерсти, а тоже своего рода артефакт. Хотя кто знает? Матушка тоже была одарена, но не пользовалась магией при отце. Это считалось неприличным. Но я действительно понятия не имел, что она умела и делала.

   Мне это было неинтересно.

   Шаль лежала в моём любимом кресле, сбившись в сгиб между сиденьем и спинкой. Я отряхнул её, вдохнул неиссякающий запах трав и пошёл в покои.

   Зардевшаяся от смущения Эмилия ждала, сидя на кровати. Я бережно укрыл её плечи ажурным платком, и мы пошли ужинать.

   В голове гудело от вина, тепла и радости. Эмили очень мило щебетала обо всём и ни о чём, позволяя мне молча наслаждаться минутами покоя. Я проводил её в спальню, оставив на время – любому человеку нужно личное пространство, – и велел запереться во избежание внезапных визитов. Мне тоже нужно было уединиться – отправить результаты своей дневной работы почтовым артефактом.

   В кабинете отца было тихо и темно. С того страшного дня прошло тринадцать лет, и всё же, когда я открывал дверь, мне нет-нет да и казалось, что сейчас я зайду, а отец строго спросит, что я здесь забыл и почему мешаю ему работать.

   Из Главной башни было видно всю округу. Окна, разрисованные затейницей Скалди, смотрели во все стороны. Со стороны фьорда было темно. Звёзды слабо просвечивали сквозь ветошь туч. Если бы время свадьбы выбирал я, то обождал бы пару недель. Для взрослого мужчины не секрет, что плодородие женского чрева связано с фазами луны. С другой стороны, сейчас можно просто получать удовольствие. Ради удовольствия. Просто так.

   Активирующий пасс, и артефакты-светильники вспыхнули, слепя глаза.

   Я подошёл к секретеру. В него были встроены три небольших выдвижных ящика. С виду – ничего особенного. Только у каждого из них был брат-близнец. Один, самый старый, находился в моём столичном доме, другой – в рабочем кабинете во дворце, третий – в кабинете его величества Эрика IV Наездника. Вообще-то это прозвище его величество получил в народе за страсть к верховой езде (а ещё охоте и женщинам). Но других он тоже объезжал знатно. По себе знаю.

   Я открыл ящик королевского почтовика и обнаружил там сшитые лентой листы бумаги. На верхнем размашистым почерком Эрика было написано: «Срочно!» Судя по отсутствию на заглавной букве завитушек, характерных для монарха в благодушном состоянии, дело действительно не терпело отлагательств.

   Я вытащил сброшюрованные материалы, вложил свою стопку взамен и закрыл ящик. Ничего. Подождёт до завтра.

   Стоило повернуться, чтобы уйти, как в ящике послышался стук.

   Надо было сбежать сразу. Хотя, судя по скорости отправки, его величество сидел над почтовиком и ждал. В неравной борьбе чувства долга с гедонизмом победило первое. Оно бы, может, и поддалось… Но общаться со взбешённым Эриком – удовольствие сомнительное. Если он решил кого-то оседлать, то оседлает без вариантов. Это случится рано или поздно, но, учитывая хорошую память короля на плохое, если сдаться добровольно и сразу, можно хотя бы обойтись без шпор.

   Я глубоко вздохнул и вытащил из ящика сложенный лист.

   «Это действительно срочно! – было написано на нём. Острые углы петелек выдавали королевское нетерпение. – Мне нужно знать твоё мнение!»

   Стоило закрыть ящик, как в него упала ещё одна записка.

   «Не испытывай моё терпение и не пытайся меня игнорировать!»

   Я снова вздохнул. В конце концов, жёны приходят и уходят, а король остаётся.

   «Сейчас прочитаю», – написал я прямо на королевской записке, сунул её в почтовик, чтобы остановить поток посланий, и сел за стол. Бумаги и вправду были весьма занимательны. Судя по перечисленным в них фактам, дядя его величества, Олаф, снюхался с нашими добрыми соседями из Епрона, которых чем-то не устаивал нынешний монарх.

   Чем-чем? Понятно чем. Его величество с радостью объезжал всех, до кого дотягивался, а руки он имел длинные. И ноги крепкие. Кому это не знать, как Левому Ботинку?

   И как Правая его Рука, я прекрасно понимал, к чему король клонит.

   «Я вчера женился. У меня медовый месяц», – написал я в ответ и закрыл ящик.

   Внутри артефакта послышался шлепок.

   «Ты уже на целый год медовых месяцев отгулял. Твой лимит исчерпан» – гласила полученная записка.

   «Она нежна и сладка, как заморский фрукт», – возразил я на бумаге, но в последний момент передумал. Не хотелось бы обращать внимание монарха на синичку. По крайней мере, до поры до времени. Я заменил сообщение на более нейтральное: «Ваше величество, имейте совесть, не лишайте меня сладкого!»

   «Ничего, чем сильнее аппетит, тем вкуснее ужин, – как большой знаток, поделился король и категорично закончил: – Выезжай прямо с утра!»

   Хорошо хоть не «прямо сейчас». Всё же милостивый у нас государь.

   Я отправил документы назад, запер дверь и спустился. Расшевелил сонных слуг, раздавая распоряжения по поводу утреннего отъезда, и прошёл к покоям.

   Спальня встретила меня темнотой и потрескиванием дров в камине. Тлеющий огонёк освещал мою синичку. Не дождавшись, она спала на боку, подложив ладошки под щёчку.

   Я разделся, забрался под одеяло, провёл рукой по шелковистым волосам.

   – Эмили, – позвал я негромко.

   Она издала какой-то невнятный стон и приоткрыла рот. Я не виноват. Она сама. Я потянулся к губам жены, бережно прихватывая нижнюю, а потом верхнюю, подсунул ей под голову руку и притянул к себе, углубляя поцелуй…

   В ответ на это моя супруга недовольно булькнула и развернулась ко мне спиной!

   – Эмили! – позвал я громче. Ничего себе заявочки!

   – Что?! – Она рывком села и стала испуганно озираться, явно не понимая, где находится.

   – Эмили, всё хорошо… Это я, Рауль, твой муж. Мы в Драгаарде. – Я постарался вернуть её к реальности.

   – А?.. – Она перевела взгляд на меня, но, кажется, так и не проснулась до конца. Во всяком случае, узнавание во взгляде не появилось.

   – Эмилия, иди ко мне. Будем спать, – обречённо решил я, поднимая одеяло и показывая, куда именно нужно идти. Какие тут удовольствия, если она в меня разве что предметами не кидается от страха?

   Она выдохнула и закопалась мне в подмышку, обнимая за грудь маленькой ручкой. Я лежал и боялся пошевельнуться. Но синичка почти сразу расслабилась и засопела. Видимо, я казался менее опасным, чем то, что ей снилось. Согретый тёплым, уютным дыханием, я тоже погрузился в сон.

   А рано утром отправился в столицу.

ГЛАВА 23, в которой Эмилия по дороге на завтрак посещает библиотеку

Когда я засыпала, мужа ещё не было. Когда проснулась – не было уже. Хотя память подсказывала, что где-то в промежутке между «ещё» и «уже» он в постели был. Вместо нэрр-герцога на подушке лежало запечатанное его личной печатью письмо. Вот и всё, что осталось мне от мужа на третий день семейной жизни. Теперь я понимала, почему у него до сих пор не случилось наследника. Точнее, я не понимала: как он надеется их завести?

   Процесс сотворения детей в общих чертах я представляла. На примере собачек.

   По натуре я человек не слишком общительный. Точнее, даже не столько я, сколько со мной – в силу моей привычки говорить правду. Но всё же жила я среди людей и слух, в отличие от характера, имела отличный, потому знала, что в первый раз у девушки это бывает больно. Так, что даже кровь течёт. А судя по вчерашней демонстрации уважаемого нэрр-герцога – больно будет не только в первый.

   Но я была готова терпеть.

   За всё хорошее нужно платить.

   Мне придётся это делать всего один раз в месяц. Можно выдержать. Зато библиотека, уединение, личная купальня, еда приличная. В нарядах можно себе не отказывать. Можно купить целых десять домашних платьев, пять телогреек, три шали и новые валенки! Что сюда ещё брать? Выходное платье для посещения Святилища?

   Я села к спинке кровати и потянулась к письму.

   «Дорогая моя Эмилия! – писал нэрр-герцог. – Наш брак был внезапным и необдуманным, но неожиданно вызвал у меня много приятных эмоций. Я очень надеялся провести с Вами больше времени, но его величество потребовали, чтобы я срочно прибыл в столицу по делам государственной важности (впрочем, других у меня и не водится). Я буду скучать по Вам и жаждать встречи. Надеюсь получать от Вас весточки о том, как Вы проводите время в моё отсутствие. Буду с нетерпением ждать их и, приходя по вечерам домой, с трепетом их открывать, представляя, будто вижу всё своими глазами.

   Ваш супруг Рауль Эльдберг, нэрр-герцог и Правая Рука его величества Эрика IV».

   Я не разделяла расстройства герцога – язык не поворачивался назвать его мужем. В целом мне очень повезло с браком. Невероятно, учитывая финансовую ситуацию в нашей семье. Нэрр Эльдберг оказался приятным собеседником и просто обаятельным мужчиной. Сложно было не оценить его деликатность в некоторых вопросах. Я бы предпочла чуть больше права на стыдливость. Но это у меня брак был первым, у него же – тринадцатым. Понятно его желание разнообразить рутину жизни разными… странностями, вроде запугивающих демонстраций детородного органа на фоне милой болтовни об искусстве.

   Я, разумеется, не собираюсь искать эту глупую книжонку Вилли, у которой даже название кажется неприличным. Не говоря о многостраничных описаниях четырёх ночей. О чём там писать? Они легли в постель, он выполнил свой супружеский долг, они уснули. Наступило утро. Что описывать? Цвет балдахина? Вышивку на подушках?

   Ерунда какая-то!

   Да, книжку Сказкаарда я искать не буду!

   Но в библиотеку непременно пойду. У меня на неё огромные планы.

   Я поднялась с постели, привела себя в порядок и отправилась на поиски экономки. Ми Лотта производила впечатление женщины с железной волей. На вид ей было лет шестьдесят, сложно сказать точно сколько. Седовласая, с лицом, испещрённым морщинами. Наверное, когда-то в молодости она была хороша собой. Но это время давно прошло.

   В нашей части замка было тихо и безлюдно. Я миновала гостиную, столовую, дошла до двери в Девичью башню, так никого и не встретив. Очень понравился мне совет дорогого Рауля не разгуливать по замку в одиночестве. Теперь главное – не заблудиться в поисках того, кто поможет мне не заблудиться.

   Я помедлила, выбирая, повернуть направо, к кухне, или налево – к Святилищу. Я хорошо думаю о людях. В целом. Но всё же решила, что вероятность встретить их на кухне несколько выше.

   Дверь в Девичью башню открылась легко, без скрипа. Вообще дверные петли в замке находились в идеальном состоянии. И не только двери. Окна, полы, занавеси, покрывала – всё это было безупречно. Ми Лотта – идеальная экономка.

   Это ужасно.

   Нет ничего хуже, чем общение с идеальными людьми.

   Запах еды влёк меня вниз по винтовой лестнице. Нет, если в этом замке и есть кто-то живой (помимо духов Эльдбергов), то только там. Я приблизилась к двери и услышала голоса. Хвала Годину! Потянула на себя дверь…

   – …что ей ещё делать, – услышала я бубнёж ми Лотты. – Приехала очередная… – и тут экономка увидела меня, – …подвода с провизией, – закончила она нарочито бодро.

   Мо Йохан смотрел исключительно на свои руки, в которых будто чудом оказался надкусанный пирожок с мясом. Казалось, дворецкий никак не мог понять: откуда он там взялся и что теперь с ним делать?

   Кроме них двоих в кухне обнаружились две дородные девицы, схожие с лица. Они возились у печи и на последних словах экономки многозначительно переглянулись.

   – Доброе утро! – поздоровалась я, сделав вид, что не поняла, о ком шла речь. – Как хорошо, что я вас нашла!

   – Долго искали, нэйра Эльдберг? – Под заботливостью в голосе слышался не особо скрываемый сарказм.

   – Можете называть меня Эмилия.

   – Хорошо, нэйра Эльдберг, – легко согласилась ми Лотта.

   – Я хотела бы позавтракать, – доброжелательно улыбнулась я.

   – Разумеется.

   – И поработать в библиотеке.

   – Конечно.

   – И решить вопрос с личной служанкой.

   – Безусловно. Вы ведь теперь здесь хозяйка. – Экономка тоже натянула на лицо улыбку, явно показывая за ней зубы. Этот акцент на «вы» был весьма многозначительным. «Вы здесь хозяйка», – но ни на что не способны. Потому что хозяйка «теперь». Одна из бесконечной череды хозяек, которые наезжают на полгода, чтобы после исчезнуть из Драгаарда навсегда. Хозяйка, не заслуживающая даже того, чтобы выучить её имя.

   Могла ли я ей возразить?

   Конечно, могла! У меня за плечами опыт каждодневного общения с мачехой и сводной зме… – простите, сестрой. Но так как я тоже не собиралась здесь задерживаться, то к чему показывать характер? Во-первых, у меня ещё будет возможность, и не одна. Во-вторых, экономку тоже можно понять. Приезжает хозяин, которого она наверняка чуть ли не вынянчила и явно обожает, привозит непонятную девицу и сбегает прочь, не пробыв в замке и суток. Что бы я подумала на месте ми Лотты?

   Примерно то, что подумала она.

   – Что у нас на завтрак? – постаралась я сгладить ситуацию.

   – Завтрак.

   – Прямо всё как я люблю! – обрадовалась я. – Можно, пока вы будете накрывать, я побуду в библиотеке?

   Неизвестно, сколько она проваландается с подачей блюд. Учитывая её желание продемонстрировать, кто тут главный. А так хоть время зря тратить не придётся.

   – Вы можете подождать в гостиной, – предложила мне менее затратный вариант экономка.

   – Могу, – миролюбиво согласилась я, и её лицо расслабилось. – Но не хочу. Я хочу в библиотеку. А что, какие-то сложности? Нэрр Рауль написал в своей записке, что вы меня туда отведёте. – И я старательно изобразила недоумение.

   – Нет-нет, никаких сложностей, – поднялся из-за стола мо Йохан, который так и не решил вопрос с пирожком и в итоге положил его на тарелку. – Я вас провожу.

   Мо Йохан в чистенькой ливрее и с идеально прямой, несмотря на возраст, спиной, поднимался по лестнице передо мной. Когда мы вышли на этаж, он позволил себе идти почти на одной со мной линии, лишь немногим уходя вперёд. Такое разрешалось лишь старшим слугам (хотя куда уж старше?), если они находились в доверительных отношениях с хозяевами.

   – Как вы устроились, нэйра Эмилия? – Дворецкий, видимо, решил сгладить неловкость от моего несвоевременного появления на кухне.

   – Благодарю вас, прекрасно, – вежливо ответила я. – Мне здесь очень нравится.

   – Не смущает, что нэрр Рауль вас покинул? – задал мне мо Йохан провокационный вопрос.

   – У нэрра Рауля неотложные дела. Он оставил письмо, – ответила я, на что дворецкий промолчал.

   А я задумалась: правда ли это?

   Возможно, причиной отъезда моего супруга послужил вовсе не король, а та самая таинственная нойлен из перехода. Вдруг там любовь безумная, подобная той, что заставила Кая и Герду уйти из жизни, потому что лучше уж совсем не жить, чем жить с нелюбимым?

   С этого ракурса двенадцать браков выглядели совсем по-другому.

   С другой стороны – ну нет! Ну какое там «лучше уж не жить», если нэрр-герцог только тем и занимается, что живёт с кем попало? Буквально в первый раз увидел и уже готов жить.

   А правда, с чего это вдруг он бросился в брак с непонятной девицей?

   Говорит, якобы ради наследников. Однако мало ли что он говорит? Верить нужно не словам, а делам. А если словам, то только после тщательного анализа.

   Вот что случилось, когда маг Алеф из пьесы незабвенного Сказкаарда поверил словам о том, будто супруга его, Йенифер, соблазнилась прелестями короля?

   Ничего хорошего не случилось.

   Сначала этот ревнивец умертвил жену, превратив в ледяную статую, а потом пошёл к сюзерену с её головой. И что? Король сказал, что вообще здесь ни при чём, а Алеф бросился со скалы от вины и отчаяния.

   Ну как можно быть таким доверчивым?! Сначала поверить на слово непонятно кому, что что-то было, а потом поверить на слово, что ничего не было. Это как?

   Я думаю, правильно, что он сбросился. Не надо таким людям наследников оставлять. Вырастут убогими, будут страдать всю жизнь… Другим жизнь портить… Не, со скалы – так со скалы, я так считаю.

   – Что вы хотите найти в библиотеке? – поинтересовался тем временем дворецкий.

   – Книги, – уверенно ответила я. – А что, там ещё что-то спрятано?

   Мо Йохан, мне кажется, чуть не споткнулся.

   – Будьте осторожнее, пожалуйста! – Я потянулась, чтобы поддержать его за локоть, но старичок чудесным образом справился сам.

   – Я спрашивал, какие именно книги вы хотели бы найти? Я мог бы вам помочь.

   Так я и сказала, какие книги там буду искать! Я не для того в такую глушь забиралась, чтобы первому попавшемуся доброхоту всё про себя рассказывать.

   – Ой, я пока не решила. Знаете, я вообще впервые в жизни вижу столько книг! Наверное, их долго собирали? – включила я дурочку.

   – Многие поколения Эльдбергов, – с гордостью отметил дворецкий.

   – Заметно. У нас такой нет.

   – А вы из какого рода?

   – Да, по сути, ни из какого, – отмахнулась я, но потом поправилась: – По сравнению с нэрр-герцогом. До замужества я была нойлен Берген.

   – Не припомню, – согласился мо Йохан с моей первой репликой. Уверена, он знал на память все известные роды, чтобы к каждому проявить должное уважение в соответствии со статусом. – А как вы познакомились с нэрром Раулем?

   – В королевском дворце, – ни капли не соврала я. – Мы с батюшкой были там по делам.

   Думаю, у слуги хватит такта не спрашивать, по каким именно.

   – Часто вы там бываете? – уточнил дворецкий, и я почувствовала, как поднимаюсь в его глазах по невидимой иерархической лестнице.

   – Буквально вот позавчера ездила. Заглядывала к нэрру Раулю. Вы знаете, что у него перед кабинетом висят гобелены из Драгаарда? Это так мило! – Я прижала ладонь к сердцу. – Они такие старые! Им, наверное, уже лет сто!

   – Около двухсот, – высокомерно поправил меня мо Йохан. – Это гобелены времён правления короля Каспара II.

   – Да что вы говорите?! Целых двести лет! Они прекрасно сохранились!

   Слуга очень красноречиво промолчал. Да Година ради! Мне полгода в библиотеке в самый раз. Вот и дверь туда, очень своевременно. А дальше можете катиться со своими завтраками и гобеленами…

   Точнее, я от них смогу укатиться.

   Я надеюсь.

   Мо Йохан вынул из внутреннего кармана сюртука связку ключей вроде той, которой пользовался нэрр-герцог, может, немного больше, и отомкнул замок.

   – Проходите, устраивайтесь, – радушно пригласил дворецкий и, пропустив меня вперёд, тоже вошёл. – Для лучшей сохранности книг естественного освещения здесь нет. Благодаря артефактам в библиотеке всегда поддерживается одна и та же температура. Читать вы можете там. – Он показал на удобный на вид диванчик, рядом с которым стоял невысокий столик.

   – А как можно взять книги с верхних полок? – Я ткнула пальцем на ближайший стеллаж.

   – Художественная литература там, – показал мне направление мо Йохан.

   – Прекрасно! Именно то, что надо. А лестница есть?

   – Вы можете позвать меня, я достану.

   Ну если человек не понимает по-человечески, я умею по-другому.

   – Тогда достаньте, пожалуйста, во-он тот красный том! – попросила я, показывая на верхнюю полку того самого стеллажа, на котором, по словам дворецкого, размещалась художественная литература.

   – А что это?

   – Понятия не имею. Но смотрится красиво!

   Чтобы усилить эффект безмозглой нойлен, я изобразила просительное выражение.

   На лице слуги на мгновение мелькнуло выражение отчаяния. Да вам-то что отчаиваться, мо Йохан? Я же не ваша жена! Он глубоко вздохнул, видимо, чтобы обрести душевное равновесие, но побрёл вглубь рядов. Я поспешила за ним. В самом конце, из дальнего тёмного закоулка, он достал деревянную лестницу и потащил её туда, где стоял заинтересовавший меня томик. Демонстративно кряхтя, слуга долез до самого верха, взял нужную книжицу и спустился обратно.

   – Вы точно хотели это? – спросил он, протягивая томик мне.

   На обложке было написано: «Ода ожерелью, или Четыре ночи и рог в придачу».

   – Наверное, всё же нет, – с сомнением ответила я. – Знаете, поставьте её на место! Я передумала!

   На лице мо Йохана неуловимо обозначилось: «А что, если уронить на неё эту лестницу и весь стеллаж заодно?» Но какое самообладание! В следующее мгновение он взял себя в руки и вознёс сомнительной ценности литературный продукт на недосягаемую высоту. Без лестницы, по крайней мере.

   – Если вам ещё что-то потребуется, обращайтесь, не стесняйтесь, – позволил он и унёс инвентарь в тот же тёмный угол. Но теперь, когда я знала, как его найти, пусть уносит. – Думаю, завтрак уже накрыт.

   – Очень хорошо, – обрадовалась я. – Если уже можно идти, пошлите за мной кого-нибудь.

   – Если вдруг ещё не готово, вы можете подождать в гостиной, – повторил дворецкий вслед за экономкой.

   – Если бы я хотела подождать в гостиной, то так и сделала бы сразу, – ответила я вежливо, но твёрдо. – Ведь неизвестно, как долго придётся ждать. Если бы на завтрак готовилась каша или лепёшки, было бы ясно сколько. А когда на завтрак – завтрак… Тут никак не угадаешь. А мне жаль впустую потраченного времени, когда рядом столько книг!

   Я обвела библиотеку восторженным взглядом, хотя на самом деле мною овладевала неуверенность. Как в таком море знаний найти ту крупинку, которая мне нужна? И есть ли она здесь вообще?

   – Хорошо, я приду за вами, – смирился мо Йохан.

   – А если послать кого-то?.. – «помоложе», хотела сказать я, но решила проявить уважение к сединам и не стала.

   – Библиотеку следует закрывать, – ответил мне взаимной любезностью слуга, уведомляя, что мне самой ключ не полагается. Видимо, чтобы я ничего не своровала. А то присвою и утащу куда-нибудь… в спальню! Кстати, местоположение почтового артефакта мне тоже никто не сообщал. И, подозреваю, не сообщит.

   Хотя как раз в моём случае это благо. Так всем и буду отвечать: я очень, очень хотела с вами связаться, но не было никакой возможности. Теперь главное, чтобы я случайно не вызвала у слуг доверия.

   – А если мне нужно будет отойти… по дамским делам… – неопределённо намекнула я.

   – Если вам нужно будет отойти, то в том углу есть отхожее место, – с невозмутимой физиономией уведомил дворецкий. – А если выйти, то здесь есть артефакт вызова прислуги. – Он подошёл к столу и показал на плоское кольцо размером с подкову. – Вам нужно просто обвести его рукой.

   О, как тут всё устроено! Подозреваю, настоящие хозяева замка – не такие времянки, как я, – использовали это приспособление вовсе не для того, чтобы за ними закрыли дверь.

   …а чтобы для них сняли книжку с верхней полки?

   – Хорошо, я поняла, можете идти, – позволила я, но тут дверь в библиотеку приоткрылась и в щель просунулось круглое девичье лицо, знакомое мне по кухне. Хотя я затруднилась бы определить, которая это из работниц.

   – Мо Йохан, тамочки ужо всё, – доложилась она. – Вы, любезная нэйра Эльдберг, ступайте ужо кушать.

   Да и вправду. Еда-то стынет.

   – Благодарю… – Я сделала паузу, предлагая девушке представиться. Она молчала. – А зовут-то тебя, милая, как?

   Обращаться на вы к слугам низшего ранга для хозяйки замка было неуместно. Хотя, судя по выражению лица дворецкого, неуместным было обращаться вообще.

   Девушка бросила вопросительный взгляд на старшего слугу. Я тоже. Он дозволительно кивнул.

   – Хайди, – почтительно представилась она и поклонилась.

   – Благодарю, Хайди. Ты очень помогла мо Йохану. Ну… идёмте завтракать.

   Завтрак, кстати, оказался вполне себе вкусный и разнообразный. По мне, так даже излишне.

   – Очень вкусно, – сказала я экономке, которая всю трапезу простояла надо мной, как памятник основателю королевской династии на центральной площади: немым укором всем ныне живущим. – Нэрр Рауль сказал, что я могу выбрать себе личную служанку.

   – Да, нэйра, – кивнула экономка.

   – Я подумала: а можно я Хайди возьму? Всё равно готовить для одной меня двух человек на кухне, мне кажется, слишком много.

   – В замке готовят не только для вас, нэйра Эльдберг, – тоном «вообще-то, вам полагается это знать» процедила оскорблённая моим самоуправством ми Лотта. – На кухне столуется стража.

   – Да? А много здесь стражников?

   Экономка поджала губы, показывая, что не выдаст врагу военную тайну. Кажется, по части доверия я движусь в правильном направлении.

   – Мне нужно не так много ухода. Помочь справиться с волосами…

   – Ну уж Хайди-то у нас чудо как искусна в причёсках! – с нескрываемым сарказмом парировала собеседница.

   – Так и мне не на балы здесь ходить, – парировала я. – Она живёт в замке?

   Ми Лотта помотала головой.

   – Замужем?

   Снова молчаливое «нет».

   – Значит, ей ничто не мешает принять на себя эту обязанность. Как раз в то самое время, которое она шла бы домой и из дома. Горничные же здесь есть, уборка в её обязанности не входит?

   Экономка снова помотала головой.

   – Тогда я обсужу с нэрром Раулем вопрос её жалованья, – подвела я итог. – Будьте любезны, пригласите Хайди ко мне в покои, мы уточним её обязанности, и я сразу её вам верну.

   На лице ми Лотты явственно читалась досада. А я была довольна. Во-первых, вопрос личной служанки мне удалось решить без участия всеведущей ми. Наверняка у неё были свои протеже на эту должность. И это второй плюс. Во всяком случае, мне удалось избежать на этом месте явную гадину. Конечно, на девушку будут давить. С другой стороны, за представленный шанс возвыситься и больше зарабатывать повышалась вероятность того, что Хайди будет верна мне, а не другим.

   – А после разговора с личной служанкой я хочу вернуться в библиотеку, – предупредила я. – Когда Хайди освободится, будьте любезны, вы или мо Йохан – сопроводите меня туда.

ГЛАВА 24, в которой Эмилия ищет в библиотеке книги, но не находит

Хайди, смущённо глядя в пол и неловко сминая руками передник, рассказывала, что она никогда раньше ничего подобного не делала и у неё ни за что не получится. На это я ответила, что я тоже никогда раньше не была замужем и нэйрой мне прежде бывать не случалось. Особенно – нэйрой-герцогиней. Будем учиться вместе, если она согласна мне помочь. «Да чего уж тут не помочь? Помогём! – согласилась девушка. – Ежели батюшка позволит». Батюшка – это святое. Мы договорились, что завтра она придёт с решением отца, но после ужина моими волосами займётся. На том и закончили.

   Мо Йохан соизволил проводить меня в библиотеку. Я поблагодарила его и сказала, что дальше справлюсь сама. Если мне что-то потребуется, я потру волшебное кольцо.

   Он какое-то время потоптался. Я поняла, что так просто от него не отделаться, подошла к стеллажу с романами, вытащила что-то случайное и села на диван, кутаясь в выделенную герцогом шаль. Раскрыла книжку, подняла взгляд на дворецкого – не видно, что ли, что он мешает? – и тот наконец закрыл дверь с той стороны. Так и не сумев прочитать даже название взятой книги, я подождала, чтобы мо Йохан достаточно удалился. Потом решила, что уже можно, и направилась к полкам у стены, противоположной лёгкому чтиву.

   Да, там было чтение потяжелее. Политика. Снова политика. География. Математика. Книги на языках, которые я не знала (а я не знала ни одного, кроме родного). Механика. История. Астрономия. Только в четвёртом ряду я наконец наткнулась на книги, посвящённые магии.

   Я открыла первый попавшийся том, пробежала глазами страницу и закрыла. Теперь мне стало понятно, почему под математику было выделено целых четыре полки. Я-то раньше думала, что математика – этот тот учебник, по которому меня учила гувернантка. А я возмущалась и доказывала, что приличной нойлен математика дальше умножения и деления не нужна. Внутри умной книжки про магию обнаружились страшные двухэтажные формулы и чертежи с разными плоскостями и векторами. Если бы не ми Грета, которая плевать хотела на то, какой я себе представляю жизнь приличных нойлен, я бы даже слова такого не знала!

   Зато сразу стало понятно, почему боковые ветви родов не в состоянии обучиться магии самостоятельно. Да тут мозги сломать можно! И спалить!

   А мне очень, очень нужно!

   Впервые я заметила, что со мной что-то не так, в пятнадцать лет. Это было летом. В тот день, когда мамы не стало. Тогда я должна была пойти вместе с нею. Обычная прогулка. Просто в гости к маминой знакомой. Но перед самым выходом мама упёрлась и сказала, что я никуда не пойду. Мы поругались. Она была расстроена, когда уходила. А я – рада, что сумела ей отомстить.

   Но как только она ушла, я сразу пожалела о своём поведении. Мне стало жаль маму. Я очень хотела извиниться. Это чувство не отпускало меня до самого вечера. И когда мама не пришла к ужину, я решила, что это назло мне.

   Но мама больше не вернулась.

   Никогда.

   Когда мне сказали, что её больше нет, я кричала и твердила, что меня нарочно обманывают. Я била вещи в своей комнате, но в глубине души знала, что это правда.

   Тогда я в первый раз подпалила штору. Но даже не осознала, что случилось. Я не поняла, как она загорелась. Просто испугалась, что меня будут ругать.

   Но никто не ругал.

   Видимо, все решили, что я в состоянии истерики решила устроить пожар. Или просто слишком боялись меня задеть выяснением отношений.

   Я и забыла про тот эпизод, списав воспламенение на случайность. Может, разбила с психу чего-то не того. Но спустя год в моих руках вспыхнуло приглашение на свадьбу. Отец боялся мне сказать о новом браке, я случайно на эту карточку наткнулась. Не знаю, на что папаша надеялся. Может, на это и надеялся. Может, и нашла я приглашение не просто так, а в соответствии с его планом. Однако факт – бумажка вспыхнула прямо у меня в руках.

   Но и тогда я подумала, что сама ни при чём. Что это такая глупая шутка – магические приглашения, которые сгорают, если попадают не в те руки. После этого была ещё пара случаев, когда в моих руках что-то загоралось, и здравый смысл подсказывал, что, наверное, это не просто так. И если сначала способность воспламенять прорывалась у меня только в моменты сильнейших потрясений, то с каждым годом для проявления дара требовались всё меньшие эмоции. Я старалась держать себя в руках, не нервничать, не злиться, но стоило психануть – и всё горело в моих руках. В прямом смысле этого слова.

   Если бы такое случилось в роду магов, это было бы замечательно.

   Или хотя бы объяснимо.

   Но в моём-то роду магов не было!

   Ни с папиной, ни с маминой стороны.

   Какой вывод напрашивается? Мамулечка моя сходила на сторону и принесла папулечке подарочек!

   Так я думала, когда соглашалась на брак с нэрр-герцогом.

   Потому что если факт моего незаконного происхождения выплывет наружу, – а куда ему деваться при моём огненном темпераменте? – меня просто выставят за дверь. Сам папа на такое не решился бы. Но нэйра Ода – совсем другое дело! Делить приданое на двоих дочерей или на одну – это же принципиальная разница! Даже если того приданого – три платья в шкафу.

   Но если нэрр Рауль не врал, в истории моего рождения что-то не сходилось. Он говорил, что для того, чтобы у мага родился одарённый ребёнок, нужно выполнить кучу условий. Первое из которых – девственность. Не вязалось оно с идеей интрижки, хоть режь.

   Но ни папа, ни мама никогда не демонстрировали никаких магических потенций.

   Тогда откуда у меня эта способность всё сжигать на своём пути?

   Всё же мне очень повезло, что я вышла замуж за мага. Мне доводилось мельком слышать, что некоторые заболевания передаются интимным способом. Вот и буду потом всем рассказывать, что получила магию половым путём. Отличное объяснение, если мне не удастся обуздать свой дар к моменту развода.

   Я поставила томик «Аналитической пространственной магии» на место и стала вытаскивать один за другим следующие. Пока так, просто руки потренировать. Чтобы не тряслись от мысли, что я держу какую-то магическую заумь, которую мне в жизни не одолеть, и потому придётся бедной Эмилечке провести здесь всю свою горемычную жизнь.

   Магической литературы оказался целый ряд! Ряд! Это пять шкафов по семь полок в каждом. И на каждой – фолиантов по двадцать-тридцать, Годинов олень меня покатай! Это же кому так нечего было делать, кроме как книжки писать? Пошли бы заняли себя чем-нибудь полезным! Мир от чудищ спасли, не знаю. Сначала создали, а потом спасли. Мир от них. Или чудищ от мира.

   Мне же одних названий почитать на полгода хватит! «Использование правила Клессон-Бьорклунда для построения краткосрочного предсказания: теория и практика». «Техники льдометания в условиях морского боя». «Сезонные и региональные особенности дозирования и распределения магосилы при проращивании семян на основе заклинания Зельдмана».

   Где «Азбука магии в картинках» или «Инструкция по пользованию огнём для начинающих»?

   Отчаявшись, я побрела к дивану.

   Семьсот книг! Семьсот!

   Я сойду с ума.

   Остаётся одно – обратиться к эксперту.

   Но прежде чем просить совета, что почитать, нужно всё же почитать, что посоветовали. Я вернулась в конец библиотеки, вытащила лестницу и попёрла её к красному томику. Хоть здесь мне повезло! Так сразу угадала!

   Закрепив лестницу, я полезла наверх. В целом я могла понять, почему для лазанья по стеллажам использовался слуга. Платье всячески мешалось и путалось в ногах. Но понимание ситуации ничего не меняло: звать мо Йохана я не собиралась. Не хватало ещё, чтобы среди слуг стали обсуждать мои литературные вкусы! Не буду же я объяснять, что мне про эту книжицу нэрр-герцог говорил? Я вытащила томик и равномерно раздвинула на полке оставшиеся, чтобы на месте взятого не зияла дыра.

   Потом был трудный путь вниз, и в середине я едва не навернулась. Я убрала лестницу и устроилась на диване. Примерилась, куда можно быстро спрятать книгу при появлении мо Йохана, положила на колени пресно-невинную историю какого-то ноя Манса, будто списанного с Олли, и приступила к знакомству с малоизвестным произведением Вилли.

   Мне так незнакомым вовсе.

   Пробежав глазами первые строфы, где воспевались красоты летних лугов у подножия Дворфовой горы, я задержалась на описании прекрасной Фрейн.

   «Её златые кудри стан влекущий,

   Фрейн ночью».

   Что я могу сказать? Очень подходящее настроение у супруги Година для посещения братьев-дворфов! И время идеально выбрано для знакомства с ювелирными шедеврами. Лично я на месте гномов послала бы лесом того, кто поднял меня из постели в час ночной.

   Но нет.

   Братья-кузнецы встречали гостью «в руке сжимая молот». С уточнением: каждый – свой. Это понятно. Кузнецы они или кто? Значит, у каждого есть свой инструмент, каждый свой и держит. Не соседа же держать? Дальше последовало описание молотов: их размеров, формы и твёрдости… Будто молот может быть не твёрд. Зачем он нужен тогда, такой молот?

   Завершив знакомство с инструментарием кузни, прекраснокудрая Фрейн обнаружила, что «острый братьев взгляд ей груди заточил». Во что заточил? В грудную клетку? А, поняла: «восставших персей пик шёлк надвое рассёк».

   Неловко вышло…

   И вот так, с персями наголо, она вопрошает братьев, «что там сияет, словно солнце, в кузне?». Тут всё логично. Внимание нужно отвлечь, чтобы «перси» спрятать. А так-то ночью в кузне сиять может что угодно. Старший брат ответил, что сегодня ночью они сотворили прекрасное украшение. «Что хочешь ты за это ожерелье?» – вопросила Фрейн, глядя на молоты братьев. Я бы на её месте тоже удивилась, учитывая описанные размеры. Такими кувалдами лучше всего подковы лошадям ковать. А эти умельцы ими, выходит, самоцветы полировали?

   «Мы не хотим ни серебра, ни злата, ни пышных стад, ни сказочных даров, – решительно отказался старший брат. – Хотим тебя, чтоб разделила ложе со всеми нами, выбор наш таков». Неплохо жили дворфы, я так поняла, раз ничего им не нужно было. Только спать в одиночку боялись. Потому, видимо, и не спали среди ночи вчетвером с молотами в руках.

   Чтобы никому не было обидно, братья бросили жребий, на чьём ложе сладкогрудая Фрейн проведёт первую ночь. Они, кстати, не боятся с нею рядом ложиться? У неё ж там всё стоит и наточено…

   Младший брат, которому посчастливилось провести ночь с Фрейн первому, привёл её в свои покои. Он, «склонив её к земле, задрав подол доверху…, – а, нет, так не порежется, – в врата её утех ворвался языком». Это я прочитала дважды. Юный дворф, в смысле, в таком положении с нею разговаривал? Лицом к лицу стеснялся? Так-то понятно, что врата утех – уши. Нэйра любит ушами, это все знают. Но подол для чего было поднимать? Вот это я не поняла.

   Потом Фрейн стала биться в руках дворфа, «стонать, кричать и соком истекать». Издевательство какое! Что же он ей такое ужасное сказал? И откуда она взяла сок?

   Я перелистнула страницу… Но дальше началось что-то совершенно несусветное. К счастью, в этот момент я услышала шаги за дверью и едва успела сунуть томик Сказкаарда под диван.

   К моменту, когда в дверном проёме появился мо Йохан, я уже держала в руках занудную историю про какого-то ноя. Сердце моё почему-то часто билось, дыхание было тяжёлым, а внизу живота я ощущала некоторый дискомфорт.

   – Нэйра Эмилия, герцог прислал вам каталоги нарядов и образцы тканей, – сказал Йохан таким тоном, будто объявлял прибывших гостей. Скучал, наверное, по серьёзному делу.

   – Это хорошо, – обрадовалась я, чувствуя, что на сегодня уже начиталась.

   Пойду теперь насмотрюсь, что ли…

   День до вечера пролетел совершенно незаметно. К выбору нарядов я подошла со всей ответственностью. И даже подключила к этому делу ми Лотту. А что она без толку стоит над душой? Мы с нею даже поспорили о ткани для одного платья. Я решила сделать экономке приятное и согласилась с её выбором. В конце концов, мне это ничего не стоило.

   Дискомфорт внизу живота вечером нашёл объяснение. Всё же хорошо, что герцог уехал в такое подходящее время. Как бы я ему объясняла, почему мне нужно принять ванну в одиночестве? Получив после ужина необходимую помощь от Хайди и ми Лотты, я села писать супругу. Поставив на сургуче оттиск застёжкой маминого ожерелья, поскольку ничего другого у меня не было, я передала письмо дворецкому для отправки и с чистой совестью улеглась спать.

ГЛАВА 25, в которой Рауль получает письма

За сутки пути я выспался и был полон энергии. И, пока его величество не использовал её всю для государственных нужд, радовался жизни. Прибыв в свой столичный дом, я первым делом поспешил к почтовому шкафу. Принципиально проигнорировал тот ящик, который связывал мой кабинет с кабинетом короля: у монарха будет целый день в распоряжении. Я жаждал общения с маленькой синичкой и надеялся, что хотя бы в письмах она мне не откажет. Интересно, какой у неё почерк? И как она пишет? Очень не хотелось бы разочароваться, получив от Эмилии две корявых строчки с десятью ошибками в каждой.

   В ящике лежали целых три послания. Я легко определил то, которое было от супруги: по оттиску цветочка. Нужно подумать о печати. Всё же она – нэйра-герцогиня. С другой стороны, печать – это так плоско и банально. А цветочек – так мило и по-домашнему. Попробуй его подделай!

   Руками, неловкими от волнения и нетерпения, я сломал печать и развернул листок. Ну что, письмо выглядело как список со старинного фолианта, сделанный старательным отличником. Почерк у нэйры Эльдберг был как бисер на нитке: ровненький, кругленький, экономный на хвостики и петли. Полюбовавшись общим видом, я погрузился в чтение.

   «Доброго дня, дорогой Рауль!», – писала Эмили, и в голове моей зазвучал её голос. И произносил он эти слова не нейтрально, а ласково. Ну что, я помечтать не могу? Моя голова, что хочу, то в ней и слушаю.

   «Очень жаль, что мы так мало побыли вместе». А мне-то как жаль! Учитывая, что как раз вместе мы и не побыли.

   «Но в замке мне очень нравится. Ваши поварихи на диво умелы, и я так вдохновилась их талантами, что решила взять младшую из девушек, Хайди, себе в личные служанки». На мой взгляд, выбирать камеристку, основываясь на её умении готовить, не самый логичный способ. Но откуда мне знать, какими закоулками плутает женская логика, прежде чем приходит к умозаключению? «Я не разбираюсь в денежных вопросах, но хотелось бы, чтобы её не обидели в оплате». Забота о незнакомой служанке тронула моё сердце.

   «После обеда мы с ми Лоттой обсуждали наряды для заказа». Я дважды перечитал предложение. Ми Лотта, обсуждающая что бы то ни было с очередной моей супругой, – это было чуду подобно. Экономка была неизменно корректна с моими жёнами, но никого из них особо не жаловала. Даже несчастная Генриетта, погибшая вместе с нерождённым ребёнком, не смогла отогреть сердце пожилой служанки, хотя они общались на почве рукоделия. Я не мог винить Лотту. Слишком много трагических потерь было в её жизни, и я прощал ей эту отстранённость.

   Хотя, возможно, Эмили принимает желаемое за действительное.

   «Я выбрала два домашних платья и один халат. Хотелось бы, чтобы у меня была какая-то сменная одежда». Дальше шли номера фасонов и названия тканей. Всё. Больше о нарядах не было ни строчки. Поблизости, по крайней мере. Два платья! А почему не полтора?! Она что, думает, что я жене платья купить не в состоянии? Что значит «два платья»?!

   Усмирив первый наплыв гнева, я был вынужден признать: ещё ни одна из заключённых – пусть в целях их собственной безопасности, но всё же «заключённых», – в Драгаарде жён не давала мне столь искусно и ненавязчиво понять, в каком бедственном положении она находится. По сути, Эмили мне только что сказала: «Жизнь моя здесь скучна и одинока. Мне не для