Филин и Лесная Кошка. Лилия Малахова

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ГЛАВА 25
• ГЛАВА 26
• ГЛАВА 27
• ГЛАВА 28
• ГЛАВА 29
• ГЛАВА 30
• ГЛАВА 31
• ГЛАВА 32
• ГЛАВА 33
• ГЛАВА 34
• ГЛАВА 35

АННОТАЦИЯ

Однажды крестьянин, возвращающийся с ярмарки, находит в лесу мертвую женщину, а при ней - еще живого младенца. Он забирает ребенка с собой, а дома обнаруживается, что малышка - эльф.

   Тринадцать лет спустя король Воджеч подавил восстание эльфов, борющихся за возвращение своих земель. Его указом любой эльф, обнаруженный на землях королевства, будь то мужчина, женщина или ребенок, должен быть немедленно казнен. Но вскоре он узнает, что в одной из деревень в крестьянской семье живет девочка, как две капли воды похожая на его старшую сестру принцессу Милаву, некогда изгнанную из замка за прелюбодейную связь с эльфийским принцем. Король нанимает для поисков таинственной девочки лучшего охотника за головами Винсента по прозвищу Филин, последнего представителя клана Филинов. Через пожарища войны он идет по следу беглянки. Кажется, ничто на свете не способно остановить его. Но и у него есть своя тайна: он хочет найти прекрасную рыжеволосую незнакомку, которую однажды увидел, попав на несколько мгновений в другой мир...

   В книге есть: альтернативное раннее средневековье, магия, люди и эльфы, короли, политика, интриги, любовь, зависимость, попаданство.

   Параллельно разворачиваются две линии сюжета, которые временами пересекаются.

ГЛАВА 1

Телега медленно ползла по пыльной дороге. Равнодушный ко всему осел брел, низко опустив голову. Казалось, что он спит на ходу.

   - Ну и жара сегодня, - отмахнулся от назойливой мухи тучный, истекающий потом возница. - У нас там воды не осталось?

   - Так ты всю выпил, - отозвалась его жена, немолодая и некрасивая женщина в одежде крестьянки.

   - Да что б вас... Совсем ничего не осталось?

   - Говорю же - ничего. Ты еще в Тальницах все выпил.

   Они на какое-то время замолчали, слушая, как грохочут колеса по застывшим комьям земли. Поле наконец-то закончилось, и телега въехала в пролесок. Мужик натянул поводья и остановил осла.

   - Дай-ка мне флягу, Маришка. Здесь родник есть.

   Он взял флягу и с кряхтением, неуклюже взмахивая руками, отошел шагов на десять от дороги в лес. Родник тут, действительно, был. Умывшись и омыв руки, мужик напился из пригоршни, набрал полную флягу и, почувствовав зов природы, повернулся к первому попавшемуся дереву, но в следующий миг забыл, что хотел сделать, и в панике кинулся обратно к телеге.

   - Маришка! Маришка! Там! Там!

   - Да что "там", Патрушек, говори уж! - встревоженно спросила его жена.

   - Там женщина! - выпучив глаза, наконец, вымолвил ее бледный как мел супруг.

   Вдвоем они кинулись в лес. Патрушек привел жену к роднику.

   - Святые небеса... - охнула Маришка.

   В траве, устремив неподвижный взгляд в небо, лежала молодая хорошо одетая женщина. Никаких вещей при ней не было, кроме свертка, который она прижимала к груди.

   - Да она уже остыла... - сказала Маришка, прикоснувшись к восковой руке.

   И тут сверток зашевелился и следом послышался слабый детский плач.

   - Да тут дитя! - воскликнула Маришка и осторожно вытащила сверток из-под руки покойницы. - Совсем крохотный!

   - Во дела! - аж присел от удивления Патрушек. - Откуда же?

   - А кто ж знает, откуда. А только покойную земле надо предать.

   - Я так думаю, что лучше будет до деревни доехать и к старосте обратиться.

   - Пока мы доедем, да пока староста народ соберет, при такой жаре тело испортится, никто и не возьмется хоронить. Беги-ка за лопатой. Сами все сделаем.

   Три часа спустя Патрушек положил последний камень на наспех сооруженный могильный холм.

   - Ну, все, - сказал он, вытирая пот со лба. - А этого куда? - кивнул он на ребенка, спящего на руках жены.

   - Куда... С собой возьмем. Куда ж его...

   - Да ты, мать, спятила. Своих шестеро, а алмазы мы на огороде не выкапываем. Как кормить-то?

   - Да будет тебе, старый ворчун! - урезонила его жена. - Двое старших уже выросли, так что не шестеро, а, считай, четверо. Ничего, прокормим. Не бросать же его тут. Поехали домой, а то дети нас заждались.

   Домой они поспели к вечеру. Младшие дети кинулись к родителям в ожидании подарков, за ними подошли и двое старших сыновей, и всех их больше всего интересовал кулек на руках матери.

   - А что там? Там платье? Рубахи? - наперебой галдели младшие.

   - Да вот, мать подарочек привезла, - со вздохом ответил Патрушек. - Только вот вам или себе - уж и не знаю.

   А Маришка прошла в центр горницы, положила сверток на стол и торжественно откинула уголок. Из дорогих муслиновых пеленок глянуло розовое личико спящего младенца. На четверть минуты в избе воцарилась тишина.

   - Мать честная... - оправившись от удивления, проговорил Патрушек. - Да это эльф!

   - Вот так так... - только и смог сказать старший сын Радек, глядя на остренькие ушки младенца.

   - Ну, эльф или не эльф, а дитя есть дитя, - не без дрожи в голосе сказала Маришка. - Не бросать же его в лесу рядом с мертвой матерью. Радек, принеси зыбку, она в сенях где-то. Степанка, подогрей-ка козьего молока. А ты, Мартина, нарви тряпок на подгузники.

   И она развернула пеленки.

   - Девочка! - воскликнула Маришка. - Будет вам младшей сестрицей. И как же мы назовем ее?

   - Каролина!

   - Иренка!

   - Джоханна! - выкрикивали младшие.

   - Назовем ее Даринка, - сказала Маришка. - Добро пожаловать в дом, Даринка!

   Поздно вечером, когда дети ушли спать, Патрушек подошел к жене. Та кормила младенца из рожка.

   - Глянь, что я в пеленках нашла, - кивнула на стол Маришка.

   Патрушек взял небольшой мешочек и вытряхнул в ладонь содержимое. Из мешочка вывалилось несколько золотых колец, четыре пары серег и кулон.

   - Здесь, похоже, буквы какие-то, - Патрушек поднес одно из колец к лучине и стал рассматривать его. - А.М, что ли... А тут - смотри-ка - какая-то птица... - он показал жене кулон, который представлял собой круглый зеленый камень в золотой оправе, поверх которого распластала крылья диковинная птица. - Видать, из богатых.

   - Да уж точно не селянка, - подтвердила его догадку жена.

   - Вот, считай, мать нам за приют своего ребенка и заплатила. Это же продать можно.

   - Какое продать? Это не наше, это ее, - кивнула Маришка на младенца. - В приданое ей пойдет.

   Патрушек разочарованно побросал драгоценности обратно в мешочек.

   - Чует мое сердце - хлебнем мы с ней невзгод, - сказал он, глядя, как Даринка с аппетитом чмокает молоком. - Эльфы, сама знаешь, нынче не в чести. Как бы нам не это...

   - Знаешь что, муженек... Не лез бы ты в бабьи дела. Да она понятия не имеет, что она эльф. И знаешь, что я думаю? Та покойница уж наверняка приходилась ей матерью.

   - Ну? - Патрушек выжидающе смотрел на жену.

   - Ну! - передразнила она его. - А уши-то у нее были обычные, не эльфийские.

   - Ну?

   - Да что ты нукаешь, я тебе не лошадь! - рассердилась Маришка. - Думай! Ежели она ей мать, а уши у нее были обычные, а у Даринки уши эльфийские, то...

   - Ох ты, батюшки! - выпучил глаза Патрушек.

   - Вот то-то и оно! Значит, что?

   - Что?

   - Да то, дурень ты этакий! Дочка какого-то князя спуталась с эльфом, да и родила от него! И ее, видать, из дому выгнали, либо сама сбежала да и померла по дороге.

   Тринадцать лет спустя

   Тихий закат разливается над деревней. Соловьи уже пробуют первые ноты в кустах чубушника, там и сям раздается мычание вернувшихся с выпаса коров. Лают собаки, гремят ведра, квохчут куры, загоняемые в курятники. Невысокая девушка в платке, из-под которого на грудь спускались две светлых косы, вышла из избы и понесла ведро с очистками в хлев.

   - Даринка!

   Она обернулась.

   Парень лет шестнадцати в лихо заломленной шляпе стоял у плетня.

   - Дечан, сколько раз тебе говорить - не приходи сюда! Татко ругается! - ответила Даринка.

   - А чего ругаться? Я по осени сватов зашлю, - ответил Дечан.

   - Думать забудь. Татко говорит, что мне замуж еще рано. Годика через два, говорит, можно будет и подумать.

   - Тю! Два годика! Через два годика ты уже старухой будешь, никто тебя не возьмет.

   - Сам ты старуха! Не приходи сюда!

   Даринка развернулась и направилась к хлеву.

   - А я все равно зашлю! - крикнул ей вслед Дечан.

   Даринка не ответила и даже не обернулась. Дечан ей не нравился, да и замуж ей совсем не хотелось. Вон, старшая сестра вышла за соседского Ктибора. За пять лет уже третий раз беременная, а работает с утра до ночи. Семья хоть и считается не бедной, и Ктибор вполне мог нанять работников для тяжелой работы, так ведь нет - скупой до ужаса, каждый грош считает. Жалко ему денег. А жену не жалко. Зато какие песни пел, когда женихался - "будешь за мной, как сыр в масле, ничего не пожалею"... А уж как татко-то радовался, что не будет Мартина в голоде-холоде жить. Даринка вывалила в корыто очистки, почесала за ухом ленивую супоросую свинью и вышла из хлева.

   - Даринка, Даринка! - раздалось из-за плетня.

   Она обернулась и увидела стайку ребятишек.

   - Ну, чего вам?

   - А ты обещала картиночек дать!

   Девушка подошла к плетню, вытащила из-за пазухи стопку ярких разноцветных картинок и раздала их детям. Те с восторгом стали рассматривать переливающиеся искрами рисунки.

   - А правда говорят, что ты колдунья? - спросила девочка лет пяти.

   - Кто тебе такое сказал?

   - Все говорят. А еще говорят, что у тебя на лбу тайный ведьмачий знак нарисован, поэтому ты все время в платке ходишь.

   Даринка приподняла надо лбом край платка.

   - Никакого знака у меня нет. Так и передай тем, кто говорит.

   - У-у... - разочарованно загудели дети.

   - Ну ты колдунья хоть на самом деле-то? - не унималась любопытная девочка.

   - Будешь приставать - узнаешь, - пообещала Даринка и пошла к дому.

   - Колдунья, колдунья! - закричали ей вслед дети.

   - А ну-ка, брысь! - раздался суровый окрик Маришки. - Вот я вам! Сейчас крапивой как ожгу - будете знать!

   Женщина сделала вид, что срывает крапиву, и ребятня с веселыми воплями кинулась врассыпную.

   - Чего хотел Дечан? - как бы невзначай поинтересовалась Маришка, когда следом за Даринкой пришла в избу.

   - Да так, - неохотно ответила Даринка. - Чепуху всякую болтает.

   - Это какую, например?

   - Да так... Что-то про сватов говорил, мол, зашлет осенью...

   - Сватов? - нахмурилась Маришка. - Рано тебе еще. Годочка два в девках погуляешь, а там, может, и сыщется какой жених получше этого Дечана.

   - Вот и я ему сказала, что рано.

   - Так он тебе не по сердцу? - с облегчением спросила Маришка.

   Даринка покачала головой.

   - Ну и хорошо, - с облегчением сказала мать. - О замужестве пока не думай. Успеется, наживешься еще. Хозяйством вон заниматься надо. Дел сколько. Завтра отец пегую корову к быку поведет, будем надеяться, что не пропустует, и к лету будет у нас новая телочка. А то уж наша Зоряна стара, пора ее на мясо пускать.

   Маришка хотела добавить еще что-то, как вдруг раздался громкий стук в дверь.

   - Хозяева! - гаркнул с улицы незнакомый голос. - Открывайте!

   Маришка и Даринка переглянулись и тут же услышали, как Патрушек открыл дверь.

   - Славного вечера, добрый господин, - заговорил Патрушек. - Чем можем послужить Вашей Милости?

   - А что, мужик, хозяйка у тебя есть? - спросил приезжий.

   - Есть, Ваша Милость, а как же. Маришка - старуха моя. Изволите позвать?

   - Прикажи, чтобы на стол накрыла. Я брат короля, герцог Валентино Бнешовский. Еду в столицу, не успеваю до темна добраться до трактира. Мне нужны еда и ночлег.

   - Милости просим, Ваша Милость. Только уж простите - по-мужицки все у нас, без вензелей.

   - Да плевать я хотел на вензеля! - с раздражением ответил герцог. - Миску похлебки и лавку, чтобы выспаться! Да побыстрее! И коня моего в конюшню поставь и накорми. Заплачу за все!

   - Сейчас все будет сделано! Маришка! Маришка!

   Не успел герцог снять перчаток, как на столе в горнице появились чугунки с куриной похлебкой, томленой чечевицей и пареной тыквой. Высокородный гость оказался не из привередливых и с удовольствием поглощал простой крестьянский ужин.

   - Коня вашего в хлев поставили, Ваша Милость, - доложил Патрушек, - и ячменя ему отсыпали.

   - Очень хорошо, - ответил герцог, обсасывая куриную косточку. - А есть у тебя брага или пиво?

   - Как же, Ваша Милость, знамо дело - есть. Сейчас принесут.

   Тут дверь открылась, и в горницу вошла Даринка с большим кувшином и кружкой на подносе. Едва взглянув на нее, гость замер и, пока она наливала ему в кружку пива, не проронил ни слова. И когда девушка ушла, он еще несколько минут сидел, о чем-то думая, и только потом принялся за еду. Патрушек благоговейно застыл в углу, готовый в любую минуту услужить.

   - Хозяин, - заговорил герцог, управившись с чечевицей, - а девка, что пиво мне наливала - внучка твоя?

   - Дочка, Ваша Милость, - поклонился Патрушек. - Младшенькая. Угораздило вот на старости...

   - Что-то она ни на тебя, ни на жену твою совсем не похожа.

   Патрушек смущенно заулыбался и с совершенно искренним волнением на миг опустил глаза в пол.

   - Да, Ваша Милость, не похожа. Не думал, не гадал, как говорится... А вот народилась, что называется, ни в мать, ни в отца, а в проезжего молодца.

   Герцог с удивлением посмотрел на него.

   - Что же ты не сдал ее в сиротский дом?

   Патрушек вздохнул.

   - Пожалел, Ваша Милость. В сиротском доме-то какой за ними пригляд - мрут, как мухи, а тут в семье, как-никак, а с матерью рядом. Да и старшие к ней привязались. Они и не знают... Считай, уж своя.

   - И что ж ты - бабу свою даже не поколотил за это?

   - Как не поколотил? Поколотил, конечно, как не поколотить-то? Да только что с нее взять? Бабье-то дело оно такое... Косы длинные, а ум короткий.

   - А лет ей сколько?

   - Тринадцать минуло, Ваша Милость. Еще дитя.

   Герцог ничего не ответил, достал из футляра зубочистку и начал ковырять в зубах, задумчиво глядя на дверь, за которой скрылась Даринка.

ГЛАВА 2

Вечером следующего дня герцог Бнешовский вошел в покои своего брата - короля Воджеча.

   - Я с новостями, брат, - сказал он, плотно прикрыв дверь.

   - Надеюсь, с хорошими.

   - С прекрасными. С восстанием эльфов покончено. Их король убит. Я лично закрыл ему глаза. Эльфов отогнали за границу Костяной пустоши.

   - Действительно, прекрасные новости, - довольный король прошелся вдоль окна. - Завтра пусть огласят указ, согласно которому любой эльф, взрослый, ребенок, женщина или мужчина, проникший без моего разрешения на наши земли, подлежит обязательной казни без суда и следствия. С этой заразой надо покончить раз и навсегда. Иди, отдыхай.

   Герцог замялся.

   - Что? - спросил король. - Что-то еще?

   - Я вчера заночевал в одной деревне в округе Пратиц. Так вот у хозяина есть дочь тринадцати лет.

   - И? - настороженно спросил Воджеч.

   - Вылитая принцесса Милава. Когда я ее увидел - не поверил своим глазам, думал, что привидение.

   Король помрачнел и несколько минут стоял, барабаня пальцами по подоконнику.

   - Не может такого быть. Принцесса Милава объявлена умершей, мы организовали пышные похороны, а о ребенке никто не знал. О них столько времени ничего не было слышно.

   - Я тоже так думал. Пока не увидел девчонку.

   Король глянул на брата с недоверием.

   - Настолько похожи?

   - Одно лицо.

   - А что хозяин говорит?

   - Хозяин говорит, что якобы жена прижила от кого-то. А девка ни на него, ни на мать не похожа. Они темные, кареглазые, а она светлая, глаза голубые. Да и возраст совпадает.

   Король задумался. Герцог ждал.

   - В какой, говоришь, деревне? - наконец спросил король.

   - Верхняя Длуга. Хочешь наведаться туда?

   - Если я туда заявлюсь, это сразу привлечет к ней внимание, пойдут слухи, которые мне совершенно ни к чему. Может, не стоит ворошить осиное гнездо, а оставить все как есть?

   - Да, но если это на самом деле она, этим могут воспользоваться наши враги. Сейчас эльфы обезглавлены. А тут вдруг выяснится, что есть прямая наследница, дочь Эруиндала, - возразил герцог.

   - Верно. Даже если она и не его дочь, ее могут провозгласить ею. А кстати, у младеницы была особая примета - уши эльфа. Ты не рассмотрел, какие у нее уши?

   - Нет. Она была в платке.

   - Она замужем?

   - Нет.

   - И в платке? Значит, что-то скрывает.

   - Уши? - предположил герцог.

   - Возможно, - согласился Воджеч. - Как бы проверить?

   - Я знаю, как. Отправь в ту деревню своего гонца с твоим указом. И отдельно объяви награду в двести пятьдесят золотых за эльфа-полукровку, девчонку тринадцати лет, голубоглазую, косы белые, росту невысокого. Девчонка живет в деревне тринадцать лет. Местные не могут не знать, что она эльфийка, а за двести пятьдесят золотых крестьяне родную мать сдадут, не то что там какого-то эльфа.

   Король искоса посмотрел на брата.

   - Недаром тебя называют лучшим полководцем всех времен. Так и сделаем.

   Две недели спустя в деревне Верхняя Длуга появились королевские гонцы в сопровождении трех гвардейцев. Любопытствующие крестьяне сбежались к дому старосты и, перешептываясь, наблюдали, как плотник гвоздями приколачивает к доске бумагу с красивой печатью и витиеватой подписью.

   - Слушайте указ короля! - провозгласил гонец, когда плотник перестал стучать молотком. - Война между людьми и эльфами окончена! Король эльфов убит! Отныне никто не будет совершать набегов на ваши дома, не будет воровать ваш скот, не будет убивать ваших жен и детей! Эльфам под страхом смерти запрещено переходить границу нашего государства! А если такое вдруг случится, то любой, кто прознает об этом, обязан немедленно доложить властям! Если вы знаете или узнаете, что где-то скрываются эльфы, один или несколько, должен немедленно доложить об этом властям! Вы получите награду в пятьдесят золотых! Тот же, кто скроет у себя эльфа: мужчину, женщину, старика или ребенка, или не доложит властям об их местонахождении, будет считаться изменником и понесет суровое наказание!

   Патрушек и Маришка, стоявшие поодаль, переглянулись, а потом обернулись. Позади них с полыхающим лицом стояла Даринка.

   Вечером Патрушек и Маришка позвали Даринку в свою комнату.

   - Послушай меня, дочка... - начала Маришка неудобный разговор. - Ты, наверное, сама заметила, что ты не такая, как мы.

   Даринка во все глаза смотрела на мать и отца, стоящих перед ней.

   - Мы должны сказать тебе... - Маришка вздохнула - По крови ты нам не родная.

   У Даринки скривились губы, брови вздернулись над переносицей, и она всхлипнула.

   - Но мы любим тебя как родную и относимся к тебе так же, как к своим родным детям, - Маришка взяла ее за руку. - Может быть, надо было сказать об этом раньше...

   - Да я и так догадалась, - сквозь слезы прошептала Даринка. - Да и в деревне слышала, что меня подобрали где-то.

   Маришка обняла девочку.

   - Мы нашли тебя в лесу рядом с мертвой женщиной. Наверное, это была твоя мама. Ты была совсем крошкой, от силы пара месяцев, мы пожалели тебя и привезли к себе. Воспитали как свою. Поверь нам - мы всегда считали тебя родной... И все было замечательно, но сегодня... - Маришка закусила губы. - Мы боимся, что кто-нибудь сдаст тебя. Соседи знают, что у тебя уши эльфа.

   - Что же делать? - всхлипывая, спросила Даринка.

   - Мы думаем, что будет лучше, если ты покинешь королевство. Уйдешь туда, где никто не будет тебя преследовать. Мы никогда не пошли бы на это, но сейчас мы просто не сможем защитить тебя. Переоденешься пареньком, чтобы не приставали. Отец ночью отвезет тебя до большого тракта, а там держи путь на восток, так до границы ближе всего. А вот это возьмешь с собой, - Маришка вы положила на стол кольца, кулон и серьги. - Это было в пеленках. Мы берегли тебе в приданое, но сейчас они нужнее. Я зашью их в пояс вместе с монетами. Если что - ты сможешь их продать. Завтра отец поедет на ярмарку продавать поросят, сколько-то деньжат выручит. Эти деньги мы тоже отдадим тебе.

   - И вот еще... - продолжила Маришка, едва справившись со слезами. - Ты наверное, и сама замечала, что в какие-то минуты, когда тебе бывало страшно или больно, или ты слишком сильно сердилась, то происходили не очень понятные вещи для нас... Помнишь, однажды, когда ты испугалась грозы, ты закричала и на столе разбился кувшин? А в другой раз, когда ты упала и разбила коленку, ты так сильно плакала, что на столе лопнула тыква...

   - Спасибо, - пролепетала Даринка, и вдруг с рыданиями кинулась на шею приемной матери.

   Патрушек тоже хлюпнул носом, но тут же взял себя в руки:

   - Ладно вам выть-то, и без того тошно. Авось обойдется.

   Утром Патрушек уехал на ярмарку. Все домочадцы хоть и занимались обычными делами, но избегали смотреть друг другу в глаза. Даринка собрала котомку с пожитками и пошла помогать Маришке, хоть та и освободила ее на этот день от домашней работы.

   - Скоро отец вернется, - сказала Маришка, глядя небо, приобретающее пурпурные оттенки. - Облака что-то клубятся... Как бы грозы не было. Это нам совсем не кстати, ох, не кстати!

   И тут жахнула молния, и следом раздался громовой раскат.

   - Ох, силы небесные! - невольно воскликнула Маришка. - Иди-ка, Даринка, сними стирку с веревок, а то и впрямь дождь ливанет.

   Даринка подхватила корыто и выскочила с ним на двор. Дождя еще не было, но воздух был пропитан запахом грозы. Она подскочила к натянутым между домом и сараем веревкам, начала ловко сдергивать висевшую на них одежду и бросать ее в корыто. Между тем на улице стремительно темнело. Облака чернели, превращались в тучи и угрожающе надвигались на деревню. Даринка шмыгнула с корытом в избу, вывалила одежду на кровать и вновь выскочила во двор за второй порцией. Стащила с веревки сорочку, потянулась за юбкой...

   - Даринка!

   Она вздрогнула и обернулась. Дечан. Стоит у плетня и смотрит. До чего не вовремя!

   - Ты чего молчишь-то? Обиделась, что ли? - спросил Дечан.

   - Уходи. Мне недосуг, - резко ответила Даринка, сдергивая с веревки юбку.

   - Не понял. Что не так-то?

   Дечан перепрыгнул плетень и подошел к Даринке.

   - Я ж сказал - сватов зашлю. Ты со мной так не разговаривай, а то передумаю.

   - Вот и ладно. Передумаешь - так и хорошо, - огрызнулась Даринка.

   - Да ты чего? - искренне возмутился Дечан. - Ты кто такая? Твое дело бабье молчать да меня слушать! Жена должна почитать мужа своего!

   - Ты мне не муж. Проваливай! А то вон - портами по морде получишь! - Даринка начала выходить из себя.

   - Ах ты... - Дечан кинулся на нее, Даринка замахнулась на него портками, но огреть не успела - он схватил ее за плечи, прижал к себе и начал целовать в губы. Девушка стала отбиваться, они оступились и покатились по траве, колотя и царапая друг друга. Мгновение - и Даринка оказалась сидящей верхом на Дечане.

   - Какой из тебя муж? - презрительно фыркнула она. - С девчонкой сладить не можешь!

   - Мамо! - заорал Дечан, видя занесенный над собой кулак.

   - Мамо! - передразнила его Даринка. - Беги к мамке, пусть тебе сопли подотрет, жених!

   - Ах, так? - разозлился Дечан. - Сейчас ты у меня получишь!

   И они сцепились снова. Даринка, хоть и была тощенькой и невеликого роста, не уступала Дечану. Она нещадно молотила его кулаками и ногами и в то же время сама вертелась ужом, из-за чего большинство его ударов не попадали в цель. Вот она снова очутилась верхом на нем и схватила за горло. Дечан отчаянно замахал руками и сорвал с ее головы платок. Даринка схватилась за платок, но было поздно.

   - Ты?! - изумленно воскликнул Дечан. - Ты эльф!

   Даринка растеряно смотрела на него. Воспользовавшись замешательством, Дечан вскочил и кинулся к плетню.

   - Мамо! Татко! - орал он. - Даринка эльф! Она эльф!

   Даринка метнулась в избу и едва не столкнулась на пороге с бледной как полотно матерью.

   - Беги, - только и сказала она, сунув ей в руки котомку.

   Даринка в считанные мгновения переоделась в мужскую одежду, нырнула в сапоги и кинулась прочь из дома. Она бросилась в хлев, надела уздечку на лошадь и вскочила ей на спину прямо так, без седла - седлать было некогда. Кобыла вынесла ее из хлева так быстро, что она едва успела пригнуться, чтобы не удариться головой о притолоку.

   Звездочка, непривычная к скачкам, быстро устала, начала спотыкаться и перешла сначала на рысь, а потом и вовсе на шаг. Промокшая и продрогшая Даринка крутила головой по сторонам, чтобы понять, где находится. Было уже совсем темно, но она все же разглядела приметный вяз - когда-то еще молодое дерево расщепило молнией, расколов ствол на три части. Но дерево выжило и так и росло с разделенным натрое стволом. Миль на пять ей удалось отъехать от деревни. Пока Дечан поднимет панику, пока все сообразят, что случилось, она уже будет достаточно далеко, чтобы ее не смогли настигнуть односельчане. Вот как только теперь мать с отцом? Не накажут ли их за то, что укрывали эльфа? Даринка кое-как отжала рукава. Звездочка тоже была вся мокрая и грязная. Развести бы костер, но огонь в темноте виден издалека, так можно привлечь дорожных грабителей, коих тут множество. Найти бы харчевню, обсушиться и перекусить... Но денег мало. Подумав, Даринка повернула в лес. Все же в лесу костер будет не так заметен.

   Она остановилась, когда в свете взошедших ночных светил среди деревьев уже не было видно дорогу. Наверное, достаточно. Все равно углубляться дальше боязно - мало ли, какие твари могут тут обитать. Даринка привязала кобылу к стволу дерева, натаскала веток, которые оказались на удивление сухими, нашла в сумке кремень и кое-как развела огонь. Небольшой костерок почти не спасал от ночного холода, и у беглянки стучали зубы. К счастью, порывшись в сумке, она нашла кусок вареного мяса, пучок зеленого лука и полкраюхи хлеба - утолить голод вполне хватит, еще и останется. Она отрезала от мяса два ломтика, нанизала их на прут и поджарила над огнем. Горячая с дымком свинина куда как хорошо пошла в прикуску с ржаным хлебом и луком. Насытившись, Даринка почувствовала, что вот-вот свалится от усталости. Она расстелила прямо на траве плащ, легла на него, им же накрылась и заснула.

   Даринка проснулась от того, что что-то горячее капнуло ей на лицо. Еще не открыв глаза, не придя в себя, она услышала топот, шум и дикий визг. Девочка вскочила и прямо перед собой увидела волчью морду. Огромный черный с проседью зверь, пустив длинную слюну, принюхивался к ней. Маленькие желтые глаза смотрели на нее с невозмутимым спокойствием, а в пяти шагах несколько волков терзали еще живую, брыкающуюся из последних сил лошадь. Даринка вскочила и побежала. Так быстро, как только могла, не разбирая, куда, слыша в висках бешеный стук крови. В тот момент она боялась одного: споткнуться и упасть. Но именно это и произошло, когда ей уже казалось, что она оторвалась от погони, и зверь прекратил ее преследовать. Она зацепилась то ли за корень, то ли за ветку и кувырком полетела на землю. Когда она поднялась, то обнаружила в десяти шагах от себя трех волков. Они стояли и смотрели на нее, обдумывая, как лучше напасть. И тут самый большой из них на миг припал к земле, а потом пружиной выстрелил вперед.

   - Не-е-е-ет!!! - отчаянно заорала Даринка, втягивая голову в плечи и выставив вперед руки, словно это могло защитить ее, и в тот же миг свет померк в ее глазах...

ГЛАВА 3

Мельник Себастиан, опасливо посматривая по сторонам, то и дело погонял старого мерина, запряженного в телегу. Он отвозил муку в село аж за двадцать миль и подзадержался - зашел в кабак отметить хорошую выручку, а там старые знакомые - как не обсудить цены на зерно да на хмель, да не раздавить с каждым по паре кружек пивка? Вот и пришлось возвращаться домой потемну. На коленях он держал ружье, только вот не сильно-то оно поможет, если вздумают напасть разбойники. Вдруг мерин начал всхрапывать и подскакивать, словно хотел сорваться в галоп. Мельник подобрал вожжи, готовясь в любой момент подхлестнуть его, и тут какая-то синеватая вспышка озарила местность, так что Себастиан был вынужден прикрыть глаза рукой. И в следующий миг его опрокинуло на спину воздушной волной. Ошарашенный и слегка оглушенный, он поднялся и увидел, как свечение сузилось до размеров блюда, вытянулось в струну и исчезло среди деревьев. Мерин храпел, перебирал ногами, но идти дальше отказывался. Себастиан слез с телеги, подтянул штаны и погладил по морде напуганную лошадь. На всякий случай он посмотрел на небо - не пролетают ли мимо ведьмы, но никого не увидел. Снедаемый любопытством, мельник увел мерина с дороги и привязал к стволу дерева. Обе луны, вышедшие из-за туч, освещали местность не хуже большого фонаря. Стараясь ступать тихо, Себастиан вошел в лес. Следуя примерно в направлении того места, где был виден свет, сжимая в побелевших пальцах ружье, он крался меж стволов деревьев. Шагов через сто его глаза различили что-то, белеющее впереди. С минуту он стоял и до боли в глаза присматривался к этому предмету, а после, убедившись, что тот неподвижен, двинулся дальше. Пройдя еще шагов пятнадцать, он вновь остановился: среди зарослей папоротника лежал парнишка лет двенадцати.

   Гул. Сначала показалось, что рой пчел гудит где-то неподалеку, но затем стало ясно: это гудит голова. Тяжелые веки с трудом разлепились. Туман. И темнота. Даринка повернула голову. Борт трясущейся телеги. Она, преодолевая слабость, протянула руку и потрогала его. Дерево. Чуть влажное от ночной прохлады. Ее куда-то везут. Куда? Может, сбежать, пока есть возможность? И что со Звездочкой? Она приподнялась и этим привлекла внимание возницы. Он обернулся, окинул ее взглядом и вновь повернулся к дороге.

   - Очнулся?

   Очнулся? Почему... И тут она вспомнила - она же в мужской одежде.

   - Как звать тебя? - вновь спросил возница.

   - Дарин...

   Это было первое, что пришло ей в голову.

   - Ты лучше лежи пока, - сказал возница.

   Даринка не стала возражать и улеглась обратно в телегу. Сбежать не получится - она чувствовала себя очень слабой. Да и куда бежать в ночь? Обратно к волкам? Она отрешенно смотрела в темно-синее небо, на котором сияли бледные лики лун. Воздух был холодный и прозрачный, казалось, что он дрожал, но это впечатление складывалось от того, что телега тряслась и подпрыгивала на неровной дороге. Через какое-то время веки Даринки стали тяжелыми, и она забылась сном...

   Даринка открыла глаза и увидела бревенчатый потолок. Приподнявшись на локте, она осмотрелась. Похоже, она в избе. На полу - домотканая дорожка из старых лоскутов, и по ней медленно ползет солнечный квадрат от окна. Мебель грубая, самая простая. На стене - полка с туесками. В углу - пучок сухой душицы для запаха. А сама она лежит на кровати, укрытая старым лоскутным одеялом. Где-то рядом журчит вода и что-то негромко, но нудно поскрипывает. Даринка села и ощутила босыми ногами шероховатую поверхность дорожки. Повеяло чем-то уютным, захотелось запаха пирогов, теплого молока, чтобы сейчас открылась дверь и вошла Маришка, и сказала бы: "Проснулась? А ну, за стол быстро!" Но Маришка не войдет. Точно не войдет. Потому что это не ее дом, а каких-то посторонних людей. Даринка осторожно встала и подкралась к окну. Вот что скрипит. Из-за стены пристройки виднелось огромное деревянное колесо. Оно медленно вращалось, влекомое течением порожистой реки. Это мельница. Даринка почувствовала смутную тревогу - о мельниках всегда ходили разные слухи. Говорили, что мельники часто занимаются черной магией, поэтому и живут на отшибе, что они похищают младенцев и приносят их в жертву темным духам, что им служат черные демонические лошади. Но тут она вспомнила возницу, который подобрал ее - не был он похож на ведуна. Может, обойдется? Она вспомнила о драгоценностях и деньгах, ощупала пояс штанов и с облегчением вздохнула - они тут, при ней.

   Кто-то прошел по избе. Даринка шмыгнула обратно на кровать и накрылась одеялом. Скрипнула дверь. Кто-то вошел в комнату, приблизился к кровати и остановился. Судя по сопению, это он, тот самый возница. Поняв, что бессмысленно притворяться спящей, она открыла глаза.

   - Проснулась? - каким-то тусклым голосом спросил хозяин, ногой подвинул к кровати табурет и поставил на него миску с пшенной кашей и кусочками тыквы. - А я в лесу тя нашел, - сообщил он, видимо, опасаясь, что его находка потеряла память.

   - А лошадь... Там была моя лошадь, - робко спросила Даринка.

   - Лошадь твою волки заели. Видел я - до костей обглодали. Ты ешь давай.

   Даринка села и начала есть не особо вкусную кашу.

   - Может, скажешь, как тебя зовут? - спросил мужик. - Я-то вчера тебя за пацана принял по одёже.

   Девушка вздохнула.

   - Даринка.

   - А-а... Понятно. А меня Себастиан. Я тут эта... Живу, короче. С женой. Она придет скоро, познакомишься.

   Даринка доела кашу, поблагодарила, и Себастиан забрал пустую миску. Стоило ему уйти, как в комнату вошла остроносая худая женщина, похожая на лисицу. Ее лицо было испещрено конопушками, а из-под платка выбивались рыжие пряди.

   - Ну здравствуй, - сказала она, присаживаясь на край кровати. - А меня зовут Алжбета. Я жена Себастиана. Ну, рассказывай, как такая милая девчушка оказалась ночью в лесу одна, да еще и в мужской одежде?

   Даринка взглянула в глаза Алжбеты и вдруг почувствовала острую неприязнь к этой женщине. Она явно хотела казаться простой и доброй, но за ее поведением хорошо чувствовалась фальшь.

   - Заблудилась, - ответила Даринка. - На меня волки напали. Звездочка испугалась и унесла меня в лес.

   - А, вот оно что, - по интонации было ясно, что Алжбета ей не поверила. - А мы-то уж подумали, что ты прячешься от кого... Ушки-то у тебя не человеческие. А кто твой отец-то?

   Всем нутром Даринка почувствовала, что говорить правду нельзя.

   - Я сирота, - ответила она.

   - А лошадь ты откуда взяла?

   - От дяди осталась. Помер дядя зимой.

   - А-а... - протянула Алжбета и покивала головой. - А сама-то откуда будешь?

   - А из Бански-Быстрицы...

   - Так у тебя от дяди дом должен остаться. Дядя ведь не на улице жил?

   - Не было дома у дяди. Он был проповедником. Вот мы и ездили с ним... В кибитке. Он проповедовал, а я стирала, еду готовила... А потом помер он. Зимой еще.

   Алжбета ничего не ответила, только испытующе посмотрела на сидящую перед ней девочку и поднялась с кровати.

   - Ну что ж... Я вот тебе чуни принесла по избе ходить. Не люблю, когда с улицы грязь в дом таскают. Можешь пожить у нас, если хочешь. У нас детей нет, будешь нам на мельнице помогать да в огороде. Работа не сложная. А мы тебя за это кормить-поить будем, ну, одёжу там покупать, как надобность возникнет. Сегодня отдыхай, тебе ведь, бедняжке, туго пришлось.

   Алжбета ушла, прикрыв дверь. Даринка надела чуни, прошлась по комнате. Предложение было неплохим - место уединенное, вряд ли кто сунется сюда искать ее, к работе она привычная, но... Но ей не нравилась Алжбета. Было в ней что-то настораживающее. Поразмыслив, Даринка решила, что останется здесь на пару недель, а там видно будет.

   Весь день Даринка была предоставлена сама себе. Себастиан и Алжбета сразу после завтрака ушли, он на мельницу, она в огород, и девочка смогла отоспаться и окончательно прийти в себя после пережитого. Обедать ее уже позвали за общий стол. Даринка ела молча, стараясь не поднимать голову: она знала, что Алжбета не сводит с нее глаз. После обеда хозяева вновь ушли работать, а Даринка обошла дом. Судя по обстановке, мельник и его жена вовсе не были бедняками. Изба была добротная, двухэтажная, а сруб совсем новый. На кухне стояла большая печь, вдоль стен - полки и лавки с расставленной на них посудой, бадьями, чугунками, жаровнями. И все было добротное - не треснутое, не мятое. На стенах были развешаны гроздья чеснока и лука, связки сушеных грибов и ягод. В хлеву похрюкивали свиньи, по двору разгуливали куры под присмотром толстого рыжего петуха, в луже плавали утки и гуси, в загоне паслись овцы. Видать, деньги у хозяев водились. Тем не менее платить ей за работу они не хотели. Только еда и одежда. И то - кто знает, как это будет на самом деле. Даринка твердо решила здесь не задерживаться. Жаль, что пропала котомка.

   На следующий день сразу после завтрака Алжбета повела Даринку в хлев и вручила вилы.

   - Навоз кидаешь вот в эту тачку и вывозишь вон туда, - показала на самый дальний угол огорода Алжбета. - Всех выгони на выпас. Свиней и овец в загон. Солома вон там. Корове и мерину по три тачки, овцам две, свиньям четыре. Да смотри, чтобы мелкие порося не разбежались, их потом не поймаешь. И смотри, чтобы конь не наступил на грабли.

   Вот сейчас, пожалуй, Алжбета была больше похожа на себя настоящую - в ее речи не было и тени ласковости, а голос обрел неприятные визгливые нотки. Даринка молча открыла хлев. Выпустив животных, она взялась за вилы...

   Началось лето. С утра до ночи Даринка работала не разгибая спины - Алжбета поручала ей самую грязную работу, которую не хотела выполнять сама. К вечеру едва хватало сил помыться, благо ручей рядом, хоть воду не приходилось таскать. Конечно, этот труд был ей знаком, у родителей она тоже ходила за скотиной, но здесь нельзя было сказать, что устала, и посидеть хоть четверть часа - Алжбета тут же начинала злиться и кричать, что она напрасно ест свой хлеб, что они ее приютили, и она должна быть благодарна за их доброту. К тому же хозяева за столом брали себе куски получше и побольше, а ей доставалось то, что они считали негодным для себя - хрящи да жилы с крохами мяса, а то и вовсе пустая каша. Даринка даже не всегда могла взять себе вареное яйцо. Конечно, и это было лучше, чем голодать, но радости такое отношение не приносило, и что-то подсказывало, что дальше будет еще хуже. Но уйти она тоже не решалась - одна, в никуда, без достаточного количества денег и без лошади. К концу третьей недели она втянулась и стала меньше уставать. К тому же она приспособилась делать себе послабления в работе в те дни, когда мельник с женой уезжали. Но и это не повлияло на ее решение когда-нибудь уйти отсюда. В один из вечеров она сидела у окна, смотрела в темнеющее небо и вспоминала родной дом. Как там отец с матерью? Не донесли ли на них? А если донесли, то не наказали ли? Вдруг скрипнула калитка - это Себастиан и Алжбета вернулись с ярмарки. Хорошо хоть, что они не заставляли Даринку готовить - Алжбета, видимо, не доверяла ей и всегда занималась едой сама. Даринка уже хотела прикрыть окно, как вдруг ей показалось, что Алжбета произнесла название ее деревни - Верхняя Длуга. Она прислушалась.

   - Ты подумай! - сказала мельничиха чуть громче, а потом перешла на неразличимый шепот.

   - Ну что ты... Ну как... - начал возражать Себастиан.

   - Да подумай ты, дурья твоя голова! - опять повысила голос Алжбета.

   - Да что ты заладила "деньги, деньги"! - возмутился Себастиан.

   - Да тише ты! - прикрикнула на него жена. - А то она услышит! Ты подумай - мы за такие деньги...

   Голоса отдалились и стали совсем неразличимы. Даринка метнулась к кровати, скинула с себя одежду и на всякий случай притворилась спящей. Сердце бешено колотилось, в висках стучало. Она не знала, сколько времени неподвижно пролежала в постели. Приоткрылась дверь - кто-то заглянул в комнату. Дверь снова закрылась. Даринка лежала, обнимая подушку. Из обрывков складывалась суть происходящего: мельничиха побывала в Верхней Длуге и узнала, что Даринка бежала оттуда, и что за ее поимку назначена награда. Двести пятьдесят золотых немаленькая сумма, на эти деньги вдвоем можно прожить полгода, если конечно, тратить их с умом. Хорошая рабочая лошадь стоит двадцать золотых, а уж овец-то вообще можно купить целое стадо. Вот у жадной Алжбеты глаза-то и разгорелись. Что ж. Выбора, похоже, нет - надо бежать этой же ночью. Даринка дождалась, пока хозяева улягутся спать, оделась, прихватила хозяйскую сумку и спустилась в погреб. Здесь она отрезала кусок вареной ветчины и сунула его в сумку. Туда же отправился кусок сахара размером с кулак и коляска копченой колбасы. Закрывать подвал она не стала - крышка была очень тяжелой и всегда закрывалась с грохотом. Мельники запирали на ночь избу на большой замок, а ключ Себастиан держал под подушкой. Странная мера безопасности, если учесть, что все окна легко открывались. Даринка открыла створку, бросила на землю сумку и легко соскользнула вниз. Ночь на ее счастье была безлунная. Без оглядки бежала Даринка по дороге, стремясь уйти как можно дальше от дома мельника и его жены. И когда она, наконец, замедлила шаг, чтобы передохнуть, и оглянулась, то не увидела ни мельницы, ни избы. Так она и шла, пока не начало светать, а потом, когда небо окрасилось розовыми всполохами, свернула в лес, спряталась под большой разлапистой елью, наелась мяса и заснула.

   Когда она открыла глаза, то услышала пение птиц. Это был настоящий праздник жизни - со всех сторон, слева, справа, сверху и, кажется, даже с земли на все голоса чирикали, пищали, свистели, тренькали, выводили рулады незримые певцы. Даринка смахнула с носа букашку и устремила взгляд в безоблачное голубое небо. На ее губах заиграла счастливая улыбка - свободна. Первый раз за несколько недель она была счастлива. Она не знала, куда идти, что с ней будет, но она была совершенно спокойна. Поев и напившись воды из ручья, Даринка двинулась дальше. На душе у нее было легко, еды дня на три есть, а дальше - как-нибудь. Мир не без добрых людей. Она бодро шагала по краю дороги, сумка приятной тяжестью лежала на плече. Даринке казалось, что нет таких препятствий, которые она не смогла бы преодолеть. Она сможет. Она выстоит. Тут она вспомнила Алжбету. Они с Себастианом уже, наверное, обнаружили пропажу. Даринка представила, как будет визжать от злости Алжбета, когда узнает, что беглянка прихватила с собой ветчины и сахара. Она же, бедная, за яичную скорлупу удавится. Даринка заулыбалась. Так и надо этой жадине.

   Летом дни долгие, и, когда начало вечереть, девочка едва не падала от усталости. И вот тут она задумалась о ночлеге. Ночевать в лесу было страшно - перед глазами все еще стоял тот седой волк с капающей слюной. Можно, конечно, заночевать и в поле. Но это тоже опасно. Из последних сил она взошла на вершину холма и даже вскрикнула от радости: в полумиле от нее стояла деревенька. Надо только дождаться темноты. Час спустя Даринка, которая успела за это время и отдохнуть, и поесть, задами вошла в деревню. Она медленно шла вдоль заборов, выбирая избу, в которую можно постучаться. Зажиточные дома - нет. Совсем нищие тоже нет. И те, и другие с радостью продадут ее за двести пятьдесят золотых. Надо туда, где народу поменьше, и где достаток средний. Что-то звякнуло. Даринка обернулась. Темная фигура возилась у плетня. Девушка присмотрелась - женщина.

   - Добрая женщина! - окликнула ее беглянка. - Не пустите ли меня переночевать?

   Крестьянка сначала испуганно посмотрела на нее, потом подошла ближе.

   - Я никого не пускаю. Много вас тут таких шастает, а потом только и гляди, чего в хозяйстве не дочитаешься!

   Селянка ответила с таким раздражением, что опешившая Даринка даже отступила на шаг.

   - Иди в конец деревни, - несколько смягчившись, сказала женщина. - Там на отшибе стоит изба, в ней проживая Меланья, дурочка местная. Вот она всех принимает. Уж не знаю, найдется ли у нее для тебя кусок хлеба, а переночевать точно пустит.

   - Благодарю, - кивнула слегка напуганная Даринка и поспешила в указанном направлении.

   Избу она нашла быстро - она, действительно, стояла на отшибе. Маленькая покосившаяся хата с прогнившей крышей.

   - Простите... Я ищу ночлег, - сказала девочка.

   Хозяйка помолчала, пожевала губу, а потом открыла дверь шире:

   - Проходи, коли не побрезгуешь. Только у меня есть нечего.

   - Еда у меня есть, - обрадовалась Даринка. - Спасибо, что пустили!

   Она прошмыгнула в избу. Обстановка была более чем бедная. Единственная комнатка, служащая одновременно и кухней, и спальней, и горницей. Небольшая обшарпанная печь в углу. Вместо стульев - два старых пня, видимо, принесенные хозяйкой из леса. Кривой стол, сколоченный из грубых досок. На подоконнике - старая посуда. В углу у печи расстелены одеяла - спальное место. Вдруг раздался топот, и из-за печи, мотая головой, выскочил козленок. Только присмотревшись, Даринка поняла, что с ним не так: он был трехногий. Меланья заулыбалась и подхватила проказника на руки.

   - Горошинка... Родилась без одной ножки. Хозяин ее зарезать хотел, а я упросила мне продать...

   - Продать? - не поверила своим ушам Даринка.

   - Да. Он мне ее по весу продал, как мясо. Вот так и живем - я да Горошинка, да курочка Лыска.

   Даринка догадалась, почему у курицы такая странная кличка, но ничего не сказала. Меланья и впрямь была не от мира сего.

   - Ну, коли есть, чем вечерять, так вон стол. Котелок сейчас вскипячу, - пригласила Меланья.

   Даринка прошла к столу и выложила на него свои припасы.

   - Прошу и вас со мной отужинать, - пригласила она хозяйку.

   - А мне заплатить за ужин нечем, - улыбнулась та.

   - А мне нечем заплатить за ночлег. Так что присаживайтесь и разделите со мной трапезу.

   Утром Меланья не стала будить свою гостью. Даринка сквозь сон слышала, как она гремит посудой, как разговаривает с козленком и с курочкой. Наконец, Даринка поднялась с одеял.

   - Ну как, выспалась? - улыбнулась горбунья.

   - Да. Спалось просто отлично. Спасибо. Вы, верно, еще не ели?

   - Да я ячменной каши сварила и поела. Вон там на столе еще есть в горшочке - я тебе оставила.

   При свете дня было хорошо видно лицо Меланьи: оно было искривлено, словно кто-то взял и вдавил его левую часть внутрь.

   - А я вот тут одна живу, - словно поняв ее мысли, сказала хозяйка. - Деревенские меня боятся. Думают, что я чародейка. Это потому что у меня горб и что кривая я. А я не чародейка. Я просто люблю всех, и нету у меня сил никому отказать.

   - Сядьте, поешьте со мной, - предложила Даринка. - Мяса много, все равно пропадет.

   Они позавтракали. Меланья бросала на гостью испытующие взгляды, как будто хотела чего-то спросить или сказать, но не решалась.

   - А я вот в бегах, - Даринка сама начала разговор.

   - Да я уж догадалась, - улыбнулась горбунья. - Ты же эльф.

   Девушка вздохнула и посмотрела в угол, где клевала зерно совершенно голая курица с жиденьким пучком перьев на хвосте.

   - Пропадешь ты здесь, - сказала Меланья. - Тебе надо к своим.

   - К своим? - не поняла Даринка.

   - К эльфам, - пояснила Меланья. - А здесь тебе житья не дадут. Ты же наверняка слышала, что ваши теперь вне закона.

   - Где же мне их искать-то? - растерялась Даринка.

   - В Костяной пустоши. Там они теперь.

   - Костяной пустоши?! - глаза Даринка округлились от ужаса. - Там же...

   Меланья пожала плечами.

   - А что делать? Туда их согнал король Воджеч. Чтобы они там сами перемерли все. Там же песок один.

   - А за что он так с ними?

   - Говорят, из-за земель. Уж больно богатые золотом и драгоценными камнями земли были у эльфов.

   - И далеко отсюда до Костяной пустоши?

   - Я никогда не была там. А слышала, что месяц пути, если идти пешком строго на север.

   - Месяц пути... - эхом повторила Даринка.

   - Я могла бы оставить тебя у себя, но тебе жизни тут не дадут. Хотя, если честно, что тут, что в Костяной пустоши конец тебя ждет один.

   - А куда еще можно уйти?

   - Уйти-то можно... Например, к Серебряным скалам. Только туда добираться еще дольше.

   - И как добраться до этих Серебряных скал?

   - Надо идти все время на восток. Месяца через два дойдешь. Говорят, Серебряные скалы стоят на берегу большой воды, которую называют морем. И море такое огромное, что конца и края ему не видно. Вот там король Воджеч уже не властен, а люди и эльфы живут в тех краях свободно, не притесняя друг друга.

   Даринка вздохнула. Чувство легкости испарилось. Все-таки она представляла свою новую жизнь по-другому, без таких трудностей. Поблагодарив Меланью за гостеприимство и оставив ей половину ветчины, она покинула деревню так же, как и вошла в нее - задами. Выйдя в поле, девушка какое-то время сидела на пеньке от березы и размышляла. Надо было выбрать дорогу. На север или на восток? На востоке, определенно, лучше. И наверняка там тоже есть эльфы. Но на север в два раза ближе... С высоты раздался клич ястреба. Даринка подняла голову. Птица, раскинув мощные крылья, кругами парила над полем, а потом вдруг резко свернула и полетела на восток. Ну что ж... Даринка поднялась с пенька. Значит, на восток.

ГЛАВА 4

Король Воджеч сидел на троне в глубокой задумчивости. Слова брата не выходили у него из головы. Он был вторым ребенком в семье короля Догжана и, соответственно, вторым в очереди на престол. После смерти отца трон должна была занять его старшая сестра принцесса Милава. Отец уже был болен, и Милаве срочно подыскивали равного по достоинству жениха, потому что королева должна быть замужней женщиной, иначе как она будет править народом, не имея представления о всех сложностях семейной жизни? И тут гром среди ясного неба - на балу принцесса потеряла сознание. Тогда объявили, что обморок произошел от духоты из-за нескольких тысяч свечей, которые горели в зале, но истинная причина была в другом - придворный лекарь, выйдя из покоев принцессы попросил короля о беседе с глазу на глаз. Тогда-то он и сообщил новость: принцесса Милава ждет ребенка. После допроса, учиненного отцом, принцесса созналась в связи с эльфийским принцем Эруиндалом. Скандал был страшный. Естественно, беременность Милавы всеми силами пытались сохранить в тайне. Придворный лекарь, осматривавший принцессу, пару дней спустя утонул в канаве. Постельница принцессы была убита грабителями. Конюший неудачно упал с лошади и сломал шею. Но слухи поползли сначала по столице, а потом и по королевству. Разумеется, и речи не могло быть о том, чтобы принцесса-блудница взошла на престол. Милаве предложили воспользоваться услугами женщины, избавлявшей от подобных неприятностей знатных дам. Но она сказала, что лучше откажется от титула и будет вести жизнь простолюдинки, чем вытравит ребенка от любимого мужчины. Никакие уговоры и угрозы на нее не действовали. В конце концов король принял решение: пусть Милава родит, пробудет во дворце еще месяц после родов, а затем навсегда покинет его вместе с ребенком как женщина простого рода и никогда более не будет напоминать о себе и своем выродке. Народу же объявят, что принцесса скончалась от болезни, устроят погребальную церемонию с пустым гробом, а на престол взойдет Воджеч. Была надежа, что ребенок скончается, как это часто бывает, во время родов, но родилась крепенькая здоровая девочка. Король всего один раз пришел взглянуть на внучку и, убедившись, что у малышки эльфийские ушки, больше ею не интересовался. Принцессу официально похоронили. А полтора месяца спустя из замка выехала повозка, которой правила молодая женщина в одежде, не имеющей королевских знаков отличия. Как только повозка выехала на мост, ворота закрылись за ней навсегда. Король-отец умер через пять месяцев, и на престол взошел принц Воджеч, который даже и не думал скрывать своей радости по этому поводу. О принцессе Милаве никто больше не вспоминал. Никто не знал, где она, что с ней, что с ее дочерью. И вот, тринадцать лет спустя... Нет, он, конечно, не верил, что эта девчонка из Верхней Длуги та самая незаконнорожденная дочь Милавы, его племянница. За столько лет от них не было ни слуху, ни духу, что давало повод думать, что и мать, и дитя давным-давно переселились в лучшие миры. Но червячок сомнений грыз его. А вдруг? Уж как-то все странно складывалось: по словам брата, девчонка как две капли воды похожа на Милаву, но при этом не похожа ни на одного из родителей; ходит в платке, хотя незамужняя - могла бы ходить и с непокрытой головой; возраст совпадает; наконец, самое странное: как только объявили охоту на эльфов, девка исчезла. Родители сказали, что отправили ее к тетке в Красны Плевицы, но тетка сказала, что девка у нее так и не появилась. Воджеч сидел за столом, опершись лбом на сцепленные в замок пальцы, и думал, думал, думал...

   В дверь поскреблись.

   - Разрешаю! - крикнул он.

   В покои вошел герцог Валентино.

   - Он здесь.

   - Кто? - удивленно спросил король.

   - Охотник за головами. Ты же просил.

   - А... Ты в нем уверен?

   - Как в себе. Он лучший.

   - Пусть войдет. И побудь здесь тоже.

   Герцог приоткрыл дверь и кому-то кивнул. Послышались неторопливые размеренные шаги уверенного в себе человека, а затем из темноты в покои вошел посетитель чуть выше среднего роста, фигура которого была скрыта длинным суконным плащом черного цвета с большим капюшоном. Его сапоги были в грязи, одежда явно не новая. Широкие плечи говорили о том, что он много работает руками, а рыжая шерсть на штанах - что он ездит верхом и что его лошадь рыжей масти. Гость прошел в центр комнаты и остановился в двух шагах от хозяина покоев. Король с интересом рассматривал посетителя. На вид лет тридцать-тридцать два. Лицо вошедшего имело благородные черты, и его вполне можно было принять за представителя обедневшего княжеского рода: высокий лоб, большие глубоко посаженные глаза, нос с выраженной горбинкой, чувственные губы, размашистые брови. А когда он скинул капюшон, на его плечи упали длинные пряди волнистых волос, имевших странный окрас: они были пестрыми, словно оперение хищной птицы.

   - Почему у тебя такие волосы? - удивленно спросил Воджеч.

   - Я из клана Филинов, - гостю явно не понравился вопрос.

   - Филинов давно перебили.

   - Я последний.

   Король обошел вокруг него, рассматривая его и его одежду.

   - И как тебя звать?

   - Мать назвала меня Винсентом, но я предпочитаю, чтобы меня называли Филином.

   - Что ж, Филин... Говорят, что ты можешь найти кого угодно где угодно. Это правда? - король, остановившись перед ним, смотрел ему в глаза снизу верх.

   - Раз говорят, то, наверное, правда, - чуть нахмурившись, ответил Филин. Каждый раз ему задают эти вопросы.

   Воджеч прошелся по комнате и вновь остановился перед гостем.

   - Ты умеешь держать язык за зубами? - спросил он.

   Вместо ответа Филин бросил на него укоризненный взгляд.

   - Хорошо, ближе к делу. Суть вопроса вот в чем. Тринадцать лет назад в этом дворце родился, скажем так, несколько неожиданный ребенок. А поскольку мать была благородная, а отец... - Воджеч сделал неопределенное движение руками. - Пожелал остаться неизвестным, то королю Догжану пришлось принять некоторые меры, в результате которых мать покинула столицу вместе с ребенком и скрылась в неизвестном направлении.

   Филин смотрел на короля не мигая, от чего тот чувствовал себя немного неуютно.

   - Ну так вот... - продолжил Воджеч. - А сейчас, спустя столько лет, до нас дошли слухи, что, возможно, этот ребенок жив и здоров. Возможно, и мать жива до сих пор. А если это так, то возникает некая проблема...

   - Ребенок мальчик или девочка? - спросил Филин.

   - Девочка. Но это не имеет значения, потому что... - он нервно вздохнул и оборвал фразу на полуслове. - Не важно почему. Надо найти этого ребенка. И если это на самом деле она, то...

   - Я не убиваю детей, - отрезал Филин.

   - О, нет-нет... Об убийстве нет речи, - Воджеч криво улыбнулся. - Речь всего лишь о том, чтобы разыскать ее и привести сюда в замок.

   - И как же я ее найду? - хмыкнул Филин. - Мне хватать всех тринадцатилетних девчонок подряд?

   - Конечно, нет, - Воджеч подошел к столу, открыл стоящую на нем шкатулку и достал из нее какой-то небольшой предмет.

   - Как уверяют свидетели, - сказал он, подойдя к Филину, - этот ребенок точная копия своей матери. А ее мать выглядела вот так, - он показал следопыту небольшой, размером с ладонь портрет юной девушки.

   - Я возьму портрет? - спросил охотник.

   - Конечно. Для тебя и приготовили. И еще... Есть особая примета. У новорожденной были уши эльфа.

   Филин оторвал взгляд от портрета и посмотрел на Воджеча.

   - Н-да, - подтвердил тот свое заявление. - Свидетели видели девчонку в деревне Верхняя Длуга. Проживала она там в семье некоего Патрушека и его жены Маришки.

   - Это точно она или вы только так думаете, что это она? - спросил Винсент.

   - Мы предполагаем, что это может быть она. Вот и надо проверить, и если наши опасе... наши предположения подтвердятся, то привезти ее сюда. Награда будет достойной.

   - Хотелось бы услышать более точную сумму, - ответил охотник. - На всякий случай - вдруг наши представления о достойной награде сильно расходятся.

   Король и герцог опять переглянулись.

   - М-м-м... Тысяча золотых, если привезешь девчонку сюда, - сказал король. - Если нет - двести пятьдесят за работу независимо от результата.

   На лице Филина не отразилось никаких эмоций.

   - Идет, - сказал он.

   - Идет?! - переспросил Воджеч. - На эти деньги можно купить хороший дом на окраине столицы и полностью его обустроить, а ты говоришь "Идет"?!

   - Мне не нужен дом, - сухо ответил следопыт. - Двести пятьдесят сейчас, остальное - когда привезу вашего эльфа.

   Король и герцог вновь переглянулись.

   - Выдай, - кивнул на Филина Воджеч.

   По лицу герцога скользнула тень, но возражать он не стал, не желая портить отношения с братом. Отсчитал монеты и подвинул горсть к Филину. Тот молча пересчитал деньги еще раз и убрал их в кошелек, после чего так же молча развернулся и направился к двери.

   - Стой! - крикнул в след ему король.

   Он остановился и повернулся к Его Величеству.

   - Ты уходишь?

   - А что еще?

   Король развел руками - действительно, а что еще?

   - Ничего. Можешь идти, - сказал он.

   Филин молча развернулся и ушел.

   - Он не внушает мне доверия, - сказал Воджеч, когда за посетителем закрылась дверь.

   - И поэтому ты велел мне расплатиться с ним? - спросил Валентино.

   - Не жмотничай. От тебя не убудет.

   - Если я так буду отдавать по двести пятьдесят золотых за каждую твою идею, то к концу года разорюсь.

   - Не ной! - прикрикнул на брата король. - Пойдешь к казначею и получишь все сполна! Он не исчезнет с моими деньгами?

   - Поверь мне - он лучший, - заверил его герцог. - И деньги пока что мои. Если он смоется с ними, я лично найду его и сверну ему шею.

   Высокие деревянные ворота захлопнулись. Филин осмотрелся по сторонам. Когда-то ограда королевского замка означала границу города. Сейчас же город разросся, расползся далеко за пределы каменных стен. Прямо у ворот замка бойко шла торговля овощами. Чуть ниже по улице продавали отчаянно визжащих поросят. Мимо проехал всадник, и лошадь, оттопырив хвост, на ходу избавлялась от лишнего груза в своем брюхе. Филин хмыкнул. Большая деревня. Он повертел головой - надо бы перекусить. Со вчерашнего дня он ничего не ел, и двести пятьдесят золотых были очень кстати. Харчевня с поэтическим названием "Три дуба" нашлась за углом. Филин привязал коня к столбу и вошел в зал. Народу было не очень много - время обеда еще не наступило. Филин прошел к стойке. Трактирщик повернулся к нему и вопросительно уставился во тьму капюшона.

   - Мне обед, - сказал Филин, - и мяса побольше. И кружку эля. Темного.

   Трактирщик криво усмехнулся.

   - А деньги у тебя есть?

   Винсент бросил на стол серебряный. Трактирщик кивнул и бросил монету в ящик под прилавком:

   - Пожалте, господин, за стол. Все будет сей момент.

   Винсент прошел в дальний угол, сел за шатучий стол, снял перчатки, но капюшон с головы снимать не стал. Верхняя Длуга. Он слышал краем уха об этой деревне, но бывать там не приходилось. Если память ему не изменяет, это милях в тридцати от столицы. Разносчик плюхнул перед ним на столешницу две миски и большую кружку, полную пенистого эля. Филин кинул ему медяк и взялся за ложку. Что ж, готовят тут неплохо.

   Он допивал эль и задумчиво смотрел в окно. Девчонка-подросток прогнала стайку гусей. Подвода с горшками проползла мимо. С задорным визгом проскочил поросенок, а за ним - толстая баба в съехавшем на бок чепце. В обратную сторону старик прогнал корову. Опираясь на длинный посох, прошла старуха. Какой-то мужик пристроился справить нужду прямо под стеной дома. Столица. Винсент вздохнул и поставил пустую кружку на стол, раздумывая, не взять ли еще эля. С грохотом на стул напротив сел какой-то мужик и уставился на него. Винсент поднял на него немигающий взгляд.

   - А вот и я говорю: хорошие люди лиц под капюшонами не прячут, - с вызовом сказал присевший.

   - Всё? - равнодушно спросил Винсент.

   Мужик, рассчитывавший на скандал, был разочарован такой реакцией собеседника. Он хотел что-то сказать, но не придумал, что, и так и остался сидеть с открытым ртом. На выручку ему поспешил товарищ.

   - Он что - не желает тебе ответить?

   Вопрос не требовал ответа - его задали только для того, чтобы спровоцировать конфликт. Винсент откинулся на спинку стула и оценил вероятных соперников. Одеты небогато, давно не мылись. Руки в характерных мозолях. В шерстяную жилетку одного набилась ость от колосьев. Крестьяне. Хватили лишнего, и их начало разбирать с кем-нибудь подраться. Наверняка в харчевне сидят еще трое-четверо из их компании и наблюдают. Драться на полный желудок после вкусного обеда не хотелось, и он на пару ладоней вытащил из ножен меч. Непрошенных собеседников как ветром сдуло. Точно крестьяне.

   - Хозяин! - позвал Винсент. - Еще кружку эля.

   Когда разносчик поднес кружку, он поманил его пальцем. Тот наклонился к нему.

   - Скажи-ка мне, как далеко отсюда деревня Верхняя Длуга?

   - Тридцать пять миль, господин.

   - А можно ли как-то сократить?

   - Если только через Пыльный лес. Если напрямки через него, то мили двадцать три получится. Но добрые люди - сами знаете - там не ездят.

   Получив еще один медяк, разносчик умчался обслуживать других гостей. Винсент посмотрел за окно. Тридцать пять миль. Много. Двадцать три тоже много. Но на треть меньше. Пыльный лес пользовался дурной славой, впрочем, как любой другой лес. Он был расположен позади широкой песчаной косы, из-за которой в этом лесу на самом деле было пыльно. Ну и поговаривали, что в самом лесу живет злая колдунья. Но на треть ближе. Винсент вздохнул. Однозначно - лес.

   Филин остановил Перчинку у самой кромки воды и, пока жеребец пил, осматривался по сторонам. Река в этом месте была по брюхо лошади. Над головой, заставив пригнуться, с писком просвистели два стрижа. Наверное, комара не поделили. Перчинка, наконец-то оторвался от воды. Винсент подобрал поводья и толкнул коня каблуками. Тот смело вошел в воду - уж чего-чего, а плавать Перчинка умел и любил. С каждым шагом он глубже погружался в воду. Вот она дошла ему до колен, вот коснулась сапог Винсента... Преодолевая сопротивление воды, конь двигался к противоположному берегу. Оказавшись на песке, он встряхнул гривой и бодро двинулся прямиком в лес. Филин, покачиваясь в седле, думал о том, что как бы песок не попал под седло и подпругу, иначе натрет коню шкуру так, что точно придется неделю провести в какой-нибудь забегаловке. И вот жеребец преодолел ту сотню шагов, что отделяла реку от леса. В лесу было прохладно, пахло сырой травой и цветами. Винсент любил лес - он всегда действовал на него умиротворяюще. В лесах, конечно, обитали лихие людишки, но Филин не боялся их - на каждого можно было найти управу или мечом, или душевным разговором. Почти на каждого. Перчинка начал к чему-то принюхиваться. Винсент насторожился и на всякий случай положил руку на рукоять меча. Внезапно начало как-то стремительно темнеть, словно набежали тучи. Он посмотрел вверх - туч не было, но небо стало темным, как ночью. Оглянувшись, он не увидел ничего, кроме темноты. Что такое? Как так быстро наступила ночь? И где луны? Он прекрасно помнил, что вчера обе луны были полными, куда они делись? Филин внимательно всматривался в тени. И тут он осознал, что не слышит ни звука. Как будто кто-то накрыл его колпаком. Не было слышно птиц, шороха листвы, шагов Перчинки - все звуки поглощались, а воздух словно сгустился. Филин протянул вперед руку и ощутил сопротивление, а за его пальцами потянулись флюиды - воздух, действительно, стал гуще, и даже дышать было тяжелее. Какая-то магия, с которой ему доселе не приходилось сталкиваться. И тут шагах в тридцати от него возникло сине-белое свечение. Оно с нарастающим гулом расходилось в стороны, принимая вид овала в два человеческих роста. Винсент остановил коня и во все глаза смотрел на явление. Гул стал настолько силен, что давил на уши. А в середине овала стал заметен какой-то крупный предмет. Он дрожал, как дрожит воздух во время летнего зноя, и на глазах менялся: становился более четким, появлялись детали, и скоро стало уже понятно, что это дом. Невиданный странный дом с изумительно белыми гладкими стенами и огромными окнами. Винсент, завороженный видением, спрыгнул с седла и пошел вперед. Ему хотелось прикоснуться к этому чуду, потрогать эти стены, чтобы понять, из чего они, что за дивный мастер создал их. Чем ближе он подходил, тем гуще становился воздух. Филин уже хватал воздух ртом, но любопытство было сильнее страха смерти. Он протянул руку, чтобы прикоснуться к стене, но стена задрожала и исчезла, и он оказался в большой белой комнате. Комната была заставлена какими-то странными предметами, назначение которых ему не было известно - он узнал только стол и стулья. А посреди этой комнаты стояла женщина необыкновенной, непривычной красоты: высокая и стройная, длинные красные пряди ее волос змеились по плечам, обрамляли благородное лицо. Она была одета в мужскую одежду, но тоже в странную, которую Винсенту видеть не приходилось. Их разделяла какая-то стена из прозрачного холодного огня. Винсент, пораженный необычной внешностью женщины, застыл на месте, не зная, что предпринять, а она вдруг резко подняла голову и посмотрела на него. Она его видела - в этом не было никаких сомнений. Их взгляды встретились. Ее глаза, кажется, зеленые, округлились от удивления, губы приоткрылись. Они стояли и смотрели друг на друга. Винсент сделал шаг вперед, другой, его тело с усилием преодолело светящуюся преграду, и он уже хотел что-то сказать прекрасной незнакомке, но в этот момент все задрожало, на Винсента обрушилась воздушная волна, он в неловкой попытке устоять на ногах схватился за стол, но в следующий миг его отбросило на несколько шагов назад, и он, ударившись обо что-то затылком, потерял сознание.

   Чувства возвращались постепенно. Сначала вернулся слух. Кто-то почавкал над его ухом, а потом фыркнул прямо в лицо. Затем вернулось осязание. Он почувствовал спиной холодную землю и как кто-то трогает его за щеку. Наконец, его глаза вновь обрели способность видеть. Он не сразу понял, что это такое нависает над ним на фоне голубого неба, а нежные прикосновения к лицу вообще не связал с этим предметом. И только несколько мгновений спустя понял, что это Перчинка шарит губами по его щеке.

   - Перчинка... Ну тебя, - пробормотал Винсент и отмахнулся слабой рукой.

   Перевернувшись на бок, он полежал еще немного, потом кое-как поднялся и хотел сесть в седло, но все вокруг плясало и кружилось, и он вновь опустился на траву. Тут он понял - болит затылок. Прикосновение к голове вызвало резкую боль - шишка. При этом Винсент не помнил ничего, что предшествовало получению удара. Первая мысль была о нападении, но ничто не говорило о том, что он стал жертвой грабителей - лошадь на месте, оружие на месте, сумки и те на месте. Упал с седла? С чего бы? Вроде лишнего не пил. Он слегка подвинулся, и тут что-то твердое и острое впилось ему в ягодицу. Он охнул, приподнялся и, нашарив загадочный предмет, вытащил его из-под себя. Это оказалось украшение. Оно представляло собой тонкую полоску из желтого металла, очень похожего на золото, на которой имелось несколько цветов из разноцветных переливающихся камней. И он вспомнил. И странное явление, и необычный дом, и прекрасную рыжеволосую незнакомку. Сердце часто забилось. Он оглянулся. Ни следа дома и этой женщины. Как будто ничего и не было. Но он же видел! Он был там! А это украшение оказалось у него в руке, когда он хватался за стол в отчаянной попытке удержаться в этом странном месте. От волнения у него даже перестала болеть голова. Винсент встал, спрятал в карман вещицу, закинул поводья на спину коню и сел в седло. К тому времени, как начали разливаться сумерки, он успел добраться до постоялого двора. Шишка на затылке опять начала болеть, и он завязал голову тряпкой. Есть почти не хотелось, поэтому в этот вечер его ужин состоял из ножки цыпленка, куска хлеба и стакана красного вина. На душе было как-то тревожно из-за пережитого. С подобным ему еще не приходилось сталкиваться. Та женщина была, видимо, какой-то очень сильной чародейкой. Винсент вертел в руках украшение, ставшее единственным доказательством реальности видения, а перед глазами у него стоял образ рыжей незнакомки. Он лег спать, но ворочался почти до рассвета - не мог заснуть. Усталость одолела его только когда начало светлеть небо, и он, наконец, провалился в сон. И в этом сне ему снилась она - огненно-рыжая, дерзкая, готовая взять свое. И она подошла к нему и жадно припала к его губам, и пила его страсть, и он ласкал ее, и она раскачивалась на его бедрах, запрокинув голову и закрыв глаза...

   Утром он вскочил со страхом, что проспал. Но тут же успокоился - торопиться некуда. К вечеру будет в Верхней Длуге. Голова болела уже не так сильно, и Винсент с аппетитом позавтракал тушеными заячьими почками под сливками с горошком, репой и солеными огурцами. Огурцы, правда, были прошлогодние, но все равно вкусные. Расплатившись за постой и еду, он оседлал Перчинку и тронулся в путь. Жеребец бойко шел по полю рысью, то и дело пытаясь сорваться в галоп, но Винсент не позволял ему сделать это: быстро устанет, да и копытом в яму может попасть, тогда прощай, верный добрый коняка, боевой друг. Миль через шесть показались острые крыши высоких шатров, а еще через полмили Филин увидел указатель на дороге: Ведёры. Город-ярмарка. Сюда стекались торговцы из всех окрестных сел и городов. С раннего утра до позднего вечера здесь гремела музыка, слышались крики и смех, туда-сюда сновали телеги. Ищешь ворованную лошадь? Иди в Ведёры. Хочешь продать корову? Иди в Ведёры. Нужна телега, оружие или новый горшок - иди в Ведёры. И если хочешь быть обворованным - иди в Ведёры. Можно было, конечно, объехать этот рассадник веселья и обмана, но... Филин вспомнил, что не мешало бы присмотреть себе новые сапоги, тем более, пока есть деньги. Да и пара новых рубах не помешала бы. Да и штаны поизносились... И исподнее того и гляди расползется... И он свернул к Ведёрам.

   Ярмарка шумела, визжала, хрюкала, мычала, кудахтала, блеяла, стонала и звенела монетами. Сотни людей бродили по большой площади, заставленной телегами и лавками, выбирали, спорили до хрипоты, торговались, ругались и в конце концов расходились довольными, и каждый считал, что одурачил другого. В одном углу кузнец выдирал больные зубы, и к нему выстроилась целая очередь страждущих с распухшими щеками. В пяти шагах от него ушлый старик брал по серебряному с желающих одним глазком глянуть через отверстие в палатке на то, что происходило внутри. Толстый краснолицый мужик нещадно колотил какого-то бедолагу, умыкнувшего у него коляску колбасы. Бродячие лицедеи давали представление с факелами. Винсент отыскал взглядом шест с вывешенными на нем сапогами и направился в ту сторону.

   Сапожник, едва взглянув на него, приказал сыну, долговязому парню лет семнадцати, принести какую-то "ту самую" пару сапог. Винсент сел на колченогий табурет, подобрал с земли камень размером с голубиное яйцо и бросил его в какого-то мальчишку, крутившегося около Перчинки. Парень схватился за задницу, завертел головой и встретился взглядом с Винсентом. Охотник показал ему кулак. Парень все понял и испарился. Наконец, принесли сапоги. Высокие, черные, украшенные металлическими набивками. То что нужно. Только бы подошли.

   - А что, хозяин, - спросил Винсент, натягивая на ногу сапог, - далеко ли отсюда Верхняя Длуга?

   - Да миль восемь будет. А что?

   - Ничего, - буркнул Филин, надевая второй сапог.

   - Ну как на тебя сшито! - воскликнул сапожник.

   Филин молча поднялся, прошел туда-сюда, пару раз развернулся на каблуках.

   - Какая кожа?

   - Буйвол. Пропитана гусиным салом для отталкивания воды. Вот, смотри, - он взял с земли бутыль и плеснул на сапоги воду. И в самом деле - вода скатилась с кожи, как со стекла.

   Филин никак не отреагировал, потоптался на месте, еще раз прошелся вдоль лавки, поморщился и начал стаскивать сапоги. Сапожник с досадой посмотрел на него, а он надел свои старые сапоги и собрался уходить.

   - Нет-нет-нет! - замахал руками сапожник. - Ты не можешь уйти просто так! Я уступлю тебе! Сапоги стоят один золотой, но тебе я отдам их за сто восемьдесят серебром!

   Винсент не отреагировал.

   - Сто семьдесят! - крикнул ему вслед торговец.

   Винсент остановился, подумал и ответил:

   - Сто пятьдесят.

   - Это грабеж! - воскликнул хозяин.

   Винсент пожал плечами и сделал шаг вперед.

   - Сто шестьдесят! - выпалил сапожник. - Забирай и уходи, изверг!

   Филин усмехнулся и вернулся назад.

   - По рукам, - сказал он.

   Через пять минут довольный Филин в новых сапогах садился в седло. Он на мгновение задержался, соображая, куда можно деть старые, и тут заметил какого-то оборванного паренька, не сводящего глаз с его отслуживших свое сапог.

   - Хочешь забрать? - спросил Филин.

   Пацан кивнул. Филин бросил пару ему.

   - Благодарю, господин, - поклонился мальчишка, поднял сапоги и побежал куда-то.

   Филин проводил его взглядом и тронул поводья. Перчинка взмахнул хвостом, хлестнув его по спине, и, вскидывая голову, двинулся между лавочек и телег дальше. Не всем нравилось, что лошадь идет меж рядов, где и людям-то тесно, но меч-полуторник, висящий на боку у незнакомца, отбивал у недовольных охоту высказывать свое недовольство. Из-под копыт Перчинки взлетела потерявшаяся утка. Конь дернул головой и фыркнул, но выдержка не позволила закатить истерику. Винсент одобрительно похлопал жеребца по шее.

   - Такого вы точно еще никогда не пробовали! Подходите, подходите! Смелее! Новая еда на вашем столе! Вкусно, а самое главное - сытно!

   Винсент повернулся на голос. Мужик предлагал людям попробовать какие-то светло-желтые плоды, которые на глазах у любопытных вынимал прямо из кипящей на костре кастрюли. У прилавка толпилось десятка два человек, но никто не отваживался отведать незнакомого угощения. Торговец поймал взгляд Винсента и обратился к нему:

   - Я вижу человека, который не побоится стать первым, отведавшим этих плодов на этой земле. Идите сюда, благородный господин, я вижу у вас меч, значит, вы доблестный воин, и вам не привыкать смотреть страху в глаза.

   - Что это? - спросил Винсент.

   - Сначала попробуйте, - ответил торговец, отрезал кусочек плода, присолил и протянул ему на ложке.

   Винсент принюхался. Запах был ему совершенно незнакомый, но притом приятный.

   - У меня не вырастут ослиные уши? - полушутя-полусерьезно спросил он.

   - Главное, чтобы не выросли рога! - отшутился продавец и поднес ложку еще ближе к его губам. Все замерли. Винсент втянул в себя пар, исходящий от кусочка, потом стряхнул угощение себе в ладонь и отправил в рот. Двадцать пар глаз уставились на него, ожидая вердикта.

   - Хм... - произнес Винсент. - Ну-ка, дай еще.

   Торговец оживился и подал ему кусок побольше:

   - А если бросить пол-ложки коровьего масла, то это вообще будет пища богов!

   Винсент разжевал вторую порцию, проглотил, подумал и одобрительно кивнул:

   - Да, это вкусно. Думаю, что с мясом будет очень хорошо.

   Торговец радостно заулыбался.

   - Я знал, что не ошибусь в тебе!

   Зеваки возбужденно загудели.

   - Ну так как называется этот плод? - напомнил Винсент.

   - Там, откуда его привезли, его называют кромпир. Ну а мы зовем его просто - бульба. Растет он в земле. Сажаешь одну такую бульбу на полштыка в грядку, сверху вырастает куст, а на корнях образуются новые плоды. С одного куста штук десять-двенадцать можно собрать. Его даже можно разрезать пополам и посадить обе половинки. Есть можно вареным, печеным, тушеным и жареным. От посадки до сбора урожая проходит семьдесят дней. В подвале может храниться полгода.

   - Я думаю, что крестьяне оценят твою бульбу, - кивнул Винсент. - Я куплю у тебя пяток. Вечером попробую сварить.

   - Не забудь помыть и почистить перед варкой. А варить надо до тех пор, пока нож не будет входить в клубень без хруста. Это примерно полчаса.

   Винсент убрал в сумку свою покупку и тронулся дальше. Вскоре его внимание привлекла толпа перед другим прилавком. Собравшиеся смущенно посмеивались и отпускали скабрезные шутки - там явно происходило что-то интересное. Заинтригованный Винсент подъехал ближе. Оказалось, это была лавка бродячего аптекаря, а нездоровый ажиотаж вызвали некие загадочные изделия, похожие на чехлы для небольшого кинжала.

   - ...Если вы не хотите, чтобы красавица предъявила вам претензии, используйте "противников детей"! - бодро призывал хозяин лавочки.

   - Из чего они сделаны? - спросил один из тех, кто пялился на диковинку.

   - Из бараньих кишок! - аптекарь явно посмеивался над простодушными покупателями.

   - Тю! - воскликнул спрашивавший. - Да чтобы я натянул на своего красавчика баранью кишку? Вот еще! - сказал он и тут же получил оплеуху от своей спутницы, дородной тетки лет тридцати пяти.

   - Замолчи, дурень! Я с тобой за семнадцать лет двенадцать родила! - сказала она под общий смех.

   - Ну двенадцать, - пожал плечами ее муж. - Трудно, что ли?

   - Трудно?! - воскликнула женщина. - Сам бы попробовал с брюхом потаскаться! Тебе-то горя мало - сунул, вынул и ушел! А мне тошниться по утрам, да с отекшими ногами мотаться по хозяйству! Сколько они стоят? - спросила она, повернувшись к продавцу.

   - Всего пятьдесят медяков, милейшая сударыня. Всего пятьдесят медяков - и вы забудете, что такое пищащие младенцы!

   - Да на них разоришься! - возмутился какой-то мужик. - Я на свою бабу чуть ли не кажный день залазию - это ж сколько денег-то надо!

   - Вам нужна всего парочка таких игрушек, - начал объяснять аптекарь. - Их можно использовать много раз, пока не порвутся...

   Винсент не стал задерживаться около аптекаря дальше - он подобные вопросы решал при помощи магии. Заклятие бесплодия, которое он применил сам к себе, избавило его от сюрпризов в виде незаконнорожденных детей, хотя ему не раз встречались женщины, желавшие родить от него. К счастью, он умел отказывать. Шагов через двадцать послышались какие-то веселые крики. Он посмотрел в ту сторону - несколько мужчин над чем-то смеялись, спина одного из них показалась подозрительно знакомой. Винсент повернул коня и подъехал ближе. Весельчаки замолчали, с некоторым испугом уставившись на вооруженного всадника, а тот, что показался знакомым, медленно повернулся.

   - Винсент, зараза, ты меня напугал! - с облегчением воскликнул он. - Ну разве так можно? Крадешься со спины, я чуть булыжников не отложил! Сам знаешь, какое нынче время.

   - Я не был уверен, что это ты, - ответил Филин, слезая с седла. - А ты ничуть не изменился, Боривой. Все такой же раздолбай, как и был. Но я все равно рад тебя видеть.

   Филину тут же вручили кружку эля, а Боривой плеснул эля в миску и дал Перчинке. Конь пофыркал, пофыркал и с удовольствием втянул напиток.

   - Хорошо, что я тебя встретил, - сказал Винсент, когда приятели Боривоя разошлись. - Мне нужно поговорить с тобой.

   - Ну так прошу, - Боривой жестом предложил пройти в палатку, на которой висела дощечка с корявой надписью "Предсказание судьбы".

   - Гадаешь на ярмарках? - хмыкнул Филин.

   - Что делать... Наука не пользуется спросом. Люди предпочитают бегать по знахаркам и чревовещателям в надежде узнать свое будущее и каков будет нынешний урожай. А кушать-то хочется... Вот и занимаюсь всяким непотребством. Предсказываю матерям богатых женихов для их дочерей, старухам - сколько еще жить осталось, торгашам прибыль.

   - И это приносит доход?

   - О! - фыркнул ученый. - Я беру за предсказание двадцать медяков. Дешево - ко мне выстраиваются очереди. В хороший день выручка доходит до десятка золотых.

   Они прошли в палатку и сели за круглый стол.

   - Рассказывай, - предложил Боривой.

   - У меня было видение, - начал Филин. - Необычное. Я ехал по Пыльному лесу, как вдруг все потемнело, как перед грозой, и исчезли все звуки. Я не слышал собственного дыхания. Я оказался в каком-то странном месте. Рядом с домом. Я никогда не видел таких. Он был белый, а его стены гладкие, словно из гипса. Окна были очень большие, и у них не было рам. Я хотел потрогать стену, но она исчезла, и я оказался в какой-то комнате... Тоже очень необычной. Там было много странных вещей...

   - Котлы, метлы?

   - Что ты. Я никогда такого не видел. Я стоял перед какой-то светящейся стеной. Она издавала сильный гул. И там находилась женщина... Молодая, с рыжими волосами. Она увидела меня, мы стояли и смотрели друг на друга, а потом было что-то вроде взрыва, и все исчезло.

   - О! - удивился ученый. - Один вопрос: тебе никто не мог подмешать зелье?

   - Нет. Это не было бредом или колдовством, - он вытащил из котомки украшение и передал его Боривою. - Эта вещь оттуда. Перед тем, как меня выбросило из этого мира, я пытался схватиться за стол и унес это с собой.

   Боривой, поджав губы, вертел вещицу в руках.

   - Что это? - спросил Винсент.

   - Похоже, что какая-то финтифлюшка. Но что именно... Я бы подумал, что это брошь, но где иголка? Смотри, какое тут устройство, - он повернул украшение обратной стороной. - Я никогда не видел ничего даже примерно похожего. Вот эта пластина зафиксирована неподвижно, ее удерживают вот эти выступы. А эта изогнутая пластинка гибкая...

   - А эти ушки? - спросил Винсент.

   Боривой скривил губы, повертел вещицу в руках, а потом сжал пальцами "ушки", выступающие с краев загадочного устройства. В тот же миг один конец верхней пластины со щелчком отскочил вверх. Оба приятеля вздрогнули, Боривой выронил предмет исследований и спрятался под стол, Винсент схватился за меч.

   - Ф-ф-у-у... - ученый, убедившись, что его жизни ничто не угрожает, выбрался из-под стола и подобрал "финтифлюшку". - Так вот как она работает...

   Он несколько раз защелкнул верхнюю пластину.

   - Может, это такая пряжка для ремня? Ну-ка, дай ремень...

   Винсент снял с себя портупею и подал ему. Боривой попытался защелкнуть ремень пластиной, но ничего не получилось - ремень был слишком толстым. Тогда он попробовал просунуть ремень между дуговой пластиной и полоской с цветами - тоже ничего не получилось, потому что ремень свободно болтался внутри.

   - Ну что ж... Вынужден признать, что назначение этого предмета мне неизвестно, - заключил ученый. - Единственное, что я могу предложить, так только это...

   И с этими словами Боривой нацепил украшение на ворот рубахи Винсента и защелкнул его.

   - По-моему, неплохо.

   Винсент скосил глаза на безделушку.

   - Потом разберусь, - сказал он. - Тогда скажи мне, где я был?

   Боривой вздохнул, вытер пот со лба.

   - Понимаешь, Винсент... Мир... Под миром я имею ввиду не только то, что мы видим, но и то необъятное пространство, которое простирается далеко-далеко за пределы нашей способности к познанию. Ну так вот - мир этот настолько нами не исследован, что можно только предполагать, какие секреты и удивительные тайны он скрывает.

   - А можно вот без этого всего? - покрутил в воздухе пальцами Винсент. - Простым языком?

   - А простым языком - я думаю, мой дорогой друг, что тебе несказанно повезло. Ты соприкоснулся с другим миром, коих, я убежден, в нашей вселенной множество. Скорее всего, рядом с тобой открылся один из проходов, связывающих разные миры, и тебя втянуло туда.

   - Как мне попасть туда снова?

   - Эх, дорогой мой друг! Если бы я только знал! Поверь мне - я бы сам помчался туда быстрее самого быстрого коня. Попробуй еще раз прийти туда, вдруг проход откроется снова. Больше я ничего не могу тебе посоветовать, прости.

   Винсент вздохнул.

   - Ты счастливый человек, Винсент, - сказал Боривой. - Ты даже не представляешь, как тебе повезло. Если эти люди способны открывать проходы в пространстве и времени, то только представь, какие тайны мироздания им открыты! Сколькому они могли бы научить нас! Если вдруг ты еще раз окажешься там, спроси у них, как сделать всех счастливыми.

   - Ладно, - Филин поднялся. - Спасибо, что рассказал.

   - Прости, больше ничем не могу помочь.

   - Я все понял. Может, еще свидимся.

   Винсент похлопал друга по плечу и вышел из палатки. Перед входом уже образовалась очередь человек тридцать. Тридцать клиентов по двадцать медяков с каждого - шесть серебряных за полчаса - прикинул Винсент. Может, и ему заняться гаданием? Он отвязал поводья и сел в седло. Какой-то парнишка, бледный, с голубыми глазами, поймав его взгляд, натянул шапку пониже и поторопился затеряться в толпе.

ГЛАВА 5

Вот уже неделю Даринка шла на восток. Так уж случилось, что ее путь пролегал мимо Ведёр. Идти на ярмарку было совсем необязательно, но она не смогла справиться со своим желанием и свернула туда в надежде, что удастся увидеть Маришку и Патрушека. На ярмарке она была первый раз - отец с матерью не брали ее туда, не принято девочек возить по ярмаркам. Вот выйдет замуж и будет с мужем ездить, помогать ему. Старшие братья всегда возвращались довольные и рассказывали, как там весело, но чем ближе подходила Даринка к орущему на все голоса торжищу, тем страшнее ей становилось. Столько народу, собравшегося в одном месте, ей видеть еще не приходилось. Интуитивно она почувствовала, что тут запросто могут ограбить, и застегнула куртку. Мужская одежда сильно выручала - девочка, в одиночестве бродящая по ярмарке, сразу привлекла бы внимание всяческих сомнительных личностей, а на мальчишку никто не обращал внимания. Даринка медленно шла вдоль рядов. Что только тут не продавали! Пироги с самыми разными начинками, пряники, кренделя, сыры, копченые, вяленые и вареные колбасы распространявшие такой запах, что у нее заурчало в желудке. Можно было бы что-нибудь купить, но она боялась показать, что у нее есть деньги. Можно было бы найти какой-то укромный уголок и потихоньку вытащить десяток медяков, но где на ярмарке найти этот самый укромный уголок? Она вздохнула и побрела дальше. Когда она проходила мимо палатки гадателя, какой-то странный мужик на рыжей лошади нехорошо посмотрел на нее, и она, натянув шапку, поспешила отойти подальше. Отойдя шагов на десять, Даринка оглянулась, чтобы узнать, не следит ли он за ней, но всадника уже нигде не было видно. Какое-то смутное беспокойство зародилось в душе. Даринка шла по рынку, вроде бы рассматривала товар, но при этом тщательно прислушивалась, чтобы не упустить тот самый момент. Какой именно - она и сама не знала. Она прошла еще вперед и остановилась около прилавка, на котором были выложены разноцветные фигурки из карамели. Искусно слепленные человечки, лошадки, фрукты, звездочки, петушки, овечки. Даринка залюбовалась ими. Пару раз к празднику отец привозил эту красоту. Ох, и счастья было! Она колебалась - купить? Побаловать себя?

   - А ну-ка, не крутись тут! - услышала она окрик и обернулась.

   - Давай, давай отсюда, голытьба! Нечего тут высматривать! - к прилавку стремительно несся толстый мужик в нарядной рубахе.

   Даринка отошла в сторону. Карамельщик принял ее за воришку. Она осмотрелась и направилась в тот край ярмарки, откуда доносились крики животных. Если Патрушек и Маришка приехали, они будут там. Она шла, вытягивая шею, пытаясь увидеть в толпе знакомые лица. Один ряд, второй, третий... Увы, ее постигло разочарование: их тут не было. Надо теперь как-то выбираться к выходу. Оглядевшись, Даринка поняла, что запуталась в этой круговерти. Она пошла наугад - рано или поздно она доберется до края площади. Идти пришлось довольно долго. Наконец, далеко впереди замаячила надвратная вывеска. Сейчас надо будет зайти в какую-нибудь харчевню и все-таки поесть. Даринка прибавила шагу, как вдруг площадь огласил звук трубы. Народ начал останавливаться, оборачиваться, ярмарка стихла - всем хотелось знать, что происходит. Даринка напряглась, превратившись в пружину.

   - Да что там такое? - крикнул какой-то мужик своему знакомому, идущему как раз из центра.

   - Королевские стражники, - лениво отозвался тот. - Эльфийских шпионов ищут.

   Даринка вздрогнула. Она пошла вперед быстрее, потом еще быстрее, а потом побежала. "Нельзя бежать, нельзя бежать!" - стучало у нее в голове, но ноги сами несли ее вперед к выходу. Поначалу на нее никто не обращал внимания, но когда она была уже шагах в пятидесяти от выхода, какой-то мужик вдруг крикнул:

   - Эй! Ты куда это так припустил, парень?

   Даринка замерла на месте, но было поздно - из толпы прямо на нее выехал всадник в доспехах, вдоль спины которых шел гребень из тонких жестяных пластин, придававших ему вид дракона.

   - А ну, стоять! - приказал всадник, преграждая ей путь.

   Даринка попятилась, но стражник схватил ее за ворот куртки и встряхнул.

   - Не торопись, парень. У меня есть к тебе вопросы, и ты на них ответишь. Куда бежал?

   Его голос был для перепуганной девочки таким громким, что ей казалось, что она оглохнет.

   - Отвечай, когда я тебя спрашиваю!!! - проревел всадник и опять встряхнул ее за шиворот.

   Ужас охватил Даринку. Она сжалась в комок, задрожала, а потом, словно взведенная пружина, из нее вырвался вопль:

   - НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ!!!

   Лошадь стражника испуганно шарахнулась в сторону и завалилась на бок. Испуганные люди пригнулись, где-то загремела падающая металлическая посуда. А Даринка рванула прочь так быстро, как только могла. Она бежала и бежала, люди едва успевали отскакивать в сторону. У самого выхода ей попалась на глаза лошадь под седлом, поводья которой были накинуты на балку. Не раздумывая, она ухватилась за гриву, вскочила на спину коня и ударила его пятками. Жеребец сразу взял в галоп и через пять минут вынес ее за пределы деревни.

   Даринка скакала и скакала вперед. Ее гнал страх. Дикий, неконтролируемый страх. Он был такой силы, что колосья на поле, вдоль которого пролегала дорога, пригибались при ее приближении. Оглянувшись в какой-то момент, Даринка увидела шагах в двухстах от себя нескольких всадников. За ней погоня. Она начала отчаянно бить коня пятками в бока, но тот, похоже, был уже на пределе. Оставалось надеяться только на то, что ее малый вес даст ей преимущество перед облаченными в тяжелые доспехи всадниками.

   Что-то просвистело мимо. Конь фыркнул и даже ускорил бег. Ноги Даринки едва доставали до стремян - длина постромок была рассчитана на взрослого седока. При таком раскладе малейший толчок - и она пробкой вылетит из седла.

   Что-то опять просвистело мимо. Конь начал уставать - простая крестьянская лошадь не в состоянии скакать галопом долгое время. Даринка оглянулась. Расстояние между нею и всадниками начало сокращаться. Впереди показался край поля. За ним - спасительный лес. Успеть бы. Девочке вспомнилась Звездочка и ее страшный, незаслуженный конец в ночном лесу. Нет, на этот раз так не будет. Будет по-другому. Поле закончилось. Лес совсем близко. На этот раз все будет...

   Она услышала приближающийся свист, который резко оборвался. В то же мгновение у коня подогнулись ноги, и он кувырком полетел вперед. Даринку выбросило из седла, перекинуло через голову лошади, потом в какой-то момент она увидела ноги коня, отчаянно болтающиеся в воздухе, а потом она начала падать. Она летела куда-то, падала и падала, раскинув руки и глядя в бесконечное голубое небо, и в какой-то момент она перестала понимать, летит она вниз или вверх. Исчезло все - шумная ярмарка, погоня, страх. Было только высокое совершенное небо, безупречное в своей голубизне, спокойное, как сама вечность. Здесь все и закончится. Здесь она умрет, и никто не найдет ее тело. Даринка исчезнет с земли как дорожная пыль...

   Даринка открыла глаза. Начинало вечереть. Высоко в небе чертили воздух стрижи. Пахло травой и медом. Около уха прожужжал шмель. Она жива. Неужели она жива? Но где она? Почему она видит высоко над собой край земли? Даринка хотела сесть, но неожиданно для себя закачалась на чем-то пружинящем. Что это? Она осмотрелась. Она в глубоком овраге, из склона которого растет дерево. И она повисла на этом самом дереве. Положение было хуже некуда. Склоны у оврага были отвесные, без посторонней помощи по ним наверх не вылезти, хотя обрыв не так уж и далеко, взрослый мужчина выбрался бы. А вот дно... Овраг настолько глубокий, что если сорвешься с дерева, при падении переломаешь все кости. Даринка попробовала ухватиться за пучки травы, растущие на склоне, и подтянуться на них. Бесполезно - скользкую траву было невозможно удержать, она только порезала ладони. Она попробовала подпрыгнуть. Затея тоже оказалась провальной - дерево пружинило и не давало возможности оттолкнуться. Даринка отломала сучок и попробовала расковырять уступочку, что бы было, за что схватиться, но и эта задумка потерпела крах. С таким же успехом можно пробовать расковырять деревянной ложкой камень - земля настолько плотная, что ее и лопатой-то не возьмешь. Она посмотрела вниз. Перспектива неуправляемо катиться вниз пугала так же, как и вероятность умереть на этом дереве от голода. Ее тут точно никто не найдет. Можно, конечно, попробовать позвать на помощь, но не привлечешь ли этим стражников или разбойников? Между тем небо становилось все темнее. Неужто придется заночевать на этом дереве? И тут она услышала конский топот. Кто-то подъехал к обрыву. Даринка сжалась в ужасе, услышав, как человек наверху спрыгнул с коня и, шурша травой, приблизился к краю. На фоне неба возникла темная фигура. Мгновение незнакомец смотрел на замершую в испуге девочку, а потом лег на землю и протянул ей руку:

   - Хватайся.

   Он легко выдернул ее из оврага, почти выкинул на землю. Даринка не удержалась на ногах и упала, а ее спаситель поднялся, отряхнул штаны и окинул ее взглядом странных оранжевых, как у совы, глаз. И Даринка сразу узнала его - этот был тот самый всадник, которого она видела у палатки гадателя. Он тоже узнал ее.

   - Я видел тебя на ярмарке, - сказал он. - Как ты тут оказался?

   - У-упала...

   - Что? - переспросил незнакомец.

   - Упал, - еда слышно повторила Даринка и подумала, что ее голос звучит совсем неубедительно.

   - Лошадь там твоя валяется? - спросил незнакомец.

   - Н-наверное...

   - Понятно...

   Он сел на коня, подобрал поводья, осмотрелся, поморщился и спросил:

   - Поедешь со мной?

   - К-куда?

   - Я ищу одного человека. А может, и не человека... Держу путь в Ревду. Могу подбросить. Я так понимаю, что дома у тебя нет, но в лесу ночевать - затея не из лучших. Тут полно волков и медведей. Но я не настаиваю - если хочешь, можешь остаться здесь.

   - Я поеду с тобой, - дрожа то ли от страха, то ли от холода, ответила Даринка.

   - Тогда залезай на коня.

   Даринка ухватилась за протянутую руку и очутилась в седле впереди незнакомца.

   - Как тебя зовут? - спросил он.

   - Дарин.

   - А меня Винсент. Можешь называть меня Филином.

   - А мы же не успеем в Ревду до ночи, - сказала Даринка.

   - Не успеем. Тут неподалеку живет моя старая знакомая. Заночуем у нее. А в Ревду приедем завтра.

   Он тронул поводья, и послушный конь пошел к дороге. Буквально через пять шагов Даринка увидела лежащую на боку мертвую лошадь. В затылке у нее торчала стрела. Так вот что свистело...

   Они остановились у двухэтажного деревянного дома с высокой крышей, спрятавшегося на окраине леса среди дубов. Филин слез с седла и постучал в дверь. На стук вышла женщина лет тридцати среднего роста, о которых говорят "кровь с молоком". Увидев Филина, она подбоченилась, откинула за спину тяжелую черную косу и спросила:

   - Филин! Неужто ты обо мне вспомнил, мерзавец?

   - Тише ты, Эвика. Я не один, - предупредил Филин.

   - Кого это ты притащил ко мне? Только не говори, что ты женился и привез сюда эту шлюху!

   Тут Эвика рассмотрела Даринку.

   - У тебя ребенок?! - воскликнула она. - Впрочем, странно, что только один.

   - Я же просил - потише. Ребенок не мой.

   - Подобрал, что ли? - Эвика несколько смягчилась.

   - Да, - Филин снял Даринку с седла.

   - Это Дарин, - представил он своего спутника. - Я ни о чем не спрашивал. Просто вытащил его из оврага.

   - Ты стареешь, Филин. Ты стал каким-то сентиментальным.

   Винсент уставился на нее круглыми оранжевыми глазами.

   - По-твоему, я должен был бросить его ночью в лесу? Довезу его завтра до Ревды, и он там останется. А сейчас сделай нам поесть и постель.

   - О! Постель! Даже не вздумай смотреть в сторону моей спальни! - всеми силами демонстрируя обиду, фыркнула Эвика, однако в ее голосе было что-то, очень похожее на радость.

   - После того, как ты назвала меня мерзавцем, я и думать об этом не хочу. Женщин на свете много, ты не единственная, - ответил Филин.

   - Вот как ты заговорил! - возмутилась Эвика. - А год назад ты клялся, что других для тебя не существует!

   - Я был пьян.

   - Еще слово - и я вышвырну тебя вон! - сдвинув брови, процедила женщина.

   Филин только дернул бровью в ответ и повел коня в хлев.

   - Ну, а ты что застыл? - повернулась хозяйка к Даринке. - Идем. Поможешь воды натаскать. Или ты думаешь, что я вам прислуга?

   Ужин был богатый - Эвика все же не поскупилась и поставила на стол жареную утку, капустный суп с копченой колбасой, томленую тыкву, жареную телячью колбасу, пареную репу, отварную чечевицу, печеные яблоки, печенку под луковой шубой со сметаной и вяленый окорок. Путники были голодны и набросились на еду. Когда они насытились, Эвика проводила их наверх.

   - Спать будете здесь, - она показала им комнату, в которой была только одна кровать.

   Даринка пришла в ужас. Одно дело спать в стогу вповалку со всеми вместе, и другое - оказаться один на один в постели со взрослым мужиком. Ей же придется раздеться! И...

   - Ты ложись, - сказал Филин, глядя вслед ушедшей Эвике. - Я приду попозже.

   Он, на ходу развязывая ворот рубахи, вышел из комнаты. Когда дверь за ним закрылась, Даринка облегченно вздохнула. Она хоть и была ребенком, но уже знала, для чего мужчина приходит в спальню к женщине, и была уверена, что Винсент задержится там до утра. Она стащила с себя штаны и нырнула под одеяло. Не прошло и полминуты, как она отключилась. Даринка спала как мертвая, не слыша ни приглушенного смеха, ни вздохов, ни стонов, ни скрипа кровати через стенку...

   Утром Даринка проснулась от того, что ей на лицо упал луч солнца, и на миг ей показалось, что она дома, в Верхней Длуге, у Патрушека и Маришки, а все, что произошло с ней за этот месяц, - просто глупый кошмарный сон. Но, открыв глаза, она с горечью поняла, что все точно наоборот. Она поспешила одеться, пока не пришел Филин, потом выглянула в окно: ее спаситель, раздетый по пояс, мылся во дворе из бочки. Даринка спустилась вниз, на кухню. Эвика, которая сегодня была весела, вытаскивала из печи горячие чугунки и жаровни.

   - Проснулся? - спросила она. - Сейчас завтрак будет. Ну-ка, подай мне ухват...

   Эвика поставила на доску большую жаровню с гусем, залитым кипящим жиром.

   - Где там этот негодяй? - спросила она, выглянула в окно и поспешила выскочить во двор.

   Даринка услышала, как Эвика смеется и взвизгивает. Винсент что-то сказал ей, потом все стихло, а потом Эвика начала громко стонать. Через четверть часа они вместе вернулись в дом, Филин, уже одетый, бросил короткий взгляд на Даринку, ничего не сказал и сел за стол. Даринка чувствовала, что у нее горит не только лицо, но и уши. Она избегала взглядов и на Винсента, и на Эвику. Винсент догадался о причине смущения своего спутника и хмыкнул.

   - Вырастешь - поймешь, - коротко сказал он, отломал у гуся ножку и положил в свою миску.

   - Не смущай ребенка, - сказала ему Эвика и обратилась к Даринке:

   - Ты этого развратника не слушай. Ешь давай, до Ревды еще нескоро доберетесь.

   Когда они собрались уезжать, Эвика сунула Винсенту увесистый узел.

   - Это вам с собой на дорожку. Там курица, ее надо съесть побыстрее, а то пропадет по такой жаре. А корейка дня два-три потерпит - она копченая с чесноком. Ну и хлеба там, репы...

   - У тебя есть восстанавливающее зелье? - спросил Филин.

   - Да, сейчас принесу.

   - Ты иди пока, - сказал Филин Даринке.

   Девочка вышла из дома. Филин и Эвика о чем-то шептались минут пять, потом появились на крыльце.

   - Ты ведь опять исчезнешь, - с горечью сказала Эвика.

   - Ты же знаешь - у меня такая жизнь. Я не оседлый человек, - ответил Филин.

   - Угу, - кивнула женщина, глядя ему в глаза. - И ты никогда не будешь моим. И я опять буду жить ожиданием известия о твоей смерти.

   - Не надо ждать. Надо просто жить. Не жди меня, живи своей жизнью.

   - Тебе легко говорить. Ты никого никогда не любил.

   - Откуда тебе знать, - ответил он.

   Она в ответ шлепнула его ладонью по груди.

   - Вечно ты заставляешь меня ревновать.

   Он криво улыбнулся.

   - Не прощаемся, - сказала Эвика.

   Филин ничего не сказал и пошел к конюшне.

   - Она чародейка? - спросила Даринка, когда они отъехали шагов на двести.

   - Да, - хмуро ответил Винсент.

   - Почему ты не хочешь остаться с ней?

   - Не лезь не в свое дело, - недовольно сказал Винсент.

   До Ревды они добрались после обеда. Остановились около трактира, Винсент ссадил Даринку с коня.

   - Пойдем, надо поесть, - сказал он, - а потом можешь идти туда, куда тебе нужно.

   Даринка, боясь опять сказать что-то не то, молча прошла в трактир. Винсент заказал обед. Ели они тоже молча. Наконец, когда в тарелках почти ничего не осталось, Винсент спросил:

   - Куда ты идешь?

   Даринка на миг задумалась - говорить или не говорить правду. И рассудив, что они, скорее всего, больше никогда не увидятся, ответила:

   - На восток.

   - Я был на востоке, - сказал Винеснт.

   - Правда? - оживилась Даринка. - И как там?

   Следопыт пожал плечом.

   - Так же как и везде. Люди везде одинаковы.

   - Но говорят, что на востоке не притесняют эльфов.

   Филин внимательно посмотрел на нее.

   - А ты эльф?

   Даринка испуганно покачала головой. Надо же было так глупо проговориться!

   - Да нет, с чего ты взял, просто все сейчас ищут эльфов, просто помешались на них, - сбивчиво заговорила она, но Филин вдруг приложил палец к губам. Девочка замолчала, побледнела, и уставилась на него немигающим, полным страха глазами. К ним за стол, громко гогоча, присели три мужика. И это были не крестьяне - у каждого был меч, а у одного за спиной висел еще и арбалет.

   - Филин! - воскликнул один из них. - Ты жив?!

   - С чего бы мне быть мертвым? - недовольно поинтересовался тот.

   - Так ходили слухи, что Бэздрик Корнельский отправил тебя на тот свет!

   - И кто распространял эти слухи?

   Мужики переглянулись.

   - Так Ольрич-Медвежья Лапа всем говорил, что своими глазами видел...

   - Ольричу следовало бы поменьше заливать глаза брагой, чтобы не болтать всякой чуши.

   - Да я чо, я ничо... - начал оправдываться мужик.

   Указательный палец Винсента уткнулся ему в грудь.

   - Собираешь сплетни, как баба. Ты, Томеш, мечом бы так махал, как языком.

   - Не ссорьтесь, - вмешался тот, что был с арбалетом. - Лучше расскажи, Филин, чем промышляешь.

   - Так, по мелочи, - неохотно отозвался Винсент.

   - Все разыскиваешь за копейки любовников богатых дамочек?

   - А ты, Хонзак, все ищешь пироги под юбками крестьянок? - парировал Винсент.

   - Достал ты со своими шуточками, - ответил Хонзак. - Мы заняты делом. Видишь? - он слегка повернулся, чтобы Винсент мог получше рассмотреть его арбалет, а потом наклонился ближе и сказал полушепотом:

   - Мы теперь ловим эльфов! - он многозначительно посмотрел на Винсента.

   - И что - прибыльное дело? - вяло поинтересовался Винсент.

   - А то! За одного живого эльфа дают пятьдесят золотых.

   - И много эльфов вы наловили?

   - По правде сказать - пока ни одного. Но мы только начали. А еще разыскивают какую-то девчонку-эльфийку. Говорят, за нее король пообещал отвесить аж двести пятьдесят золотых!

   - И чем так ценна эта девчонка?

   - А шут ее знает. Нам это вообще не интересно. Сказали заплатят, мы и ищем. А для чего она им - нас не волнует. Пусть хоть сожрут ее! - и Хонзак, довольный своей шуткой, откинулся назад и засмеялся.

   Тут Томеш наконец-то обратил внимание на мальчишку, съежившегося за столом так, как будто боялся, что его сейчас ударят.

   - Кто это с тобой, Филин? Решил заняться благотворительностью и подбираешь сироток?

   - Это моя работа. Отстаньте от парня. И вообще - я трясся в седле от самых Ведёр и пришел сюда отдохнуть.

   - Ну так бы сразу и сказал, - разочарованно протянул Томеш. - Идем, парни. Этот зануда не хочет общаться со старыми друзьями. Так пусть и сидит тут один.

   Все трое ушли, громко топая каблуками. Винсент проводил их недоброжелательным взглядом и повернулся к Даринке.

   - Ешь. Тебе нужны силы. До Восточного моря очень далеко.

   Даринка подвинула миску ближе и начала есть.

   - Ну все, - сказал Винсент, когда через полчаса они вышли из харчевни. - Мне дальше в Веспрему, а это южнее. А тебе вон туда, - он кивнул в сторону, - восток там.

   Даринка замялась.

   - Что? - спросил Винсент.

   - У меня закончились деньги, - робко сказала она. - Ты не поможешь мне продать? - и протянула Винсенту медальон.

   - Откуда у тебя это? - спросил он, разглядывая зеленый в золотой оправе камень, над которым распахнула крылья птица.

   Даринка ничего не ответила - не знала, что сказать.

   - Ладно, не мое дело. Такая штука может дорого стоить, сотни три золотых, не меньше. Но тебе никто не даст за нее такую цену. Перекупщики платят гроши, а перепродают потом втридорога. Я куплю ее у тебя за сто пятьдесят золотых. Больше дать не могу.

   - А сколько даст перекупщик?

   - Тридцатку золотом максимум, что удастся выжать.

   - Хорошо, - согласилась Даринка. - Давай сто пятьдесят.

   Они отошли к лошади и, прячась за ее боком, Винсент отсчитал монеты.

   - У тебя же почти ничего не осталось, - сказала девочка.

   - Скоро заработаю еще, - заверил Филин. - Деньги спрячь и никому не показывай. Ну, давай, удачи тебе.

   Он вскочил в седло и повернул коня на дорогу, ведущую в Веспрему, а Даринка привычным жестом натянула поглубже шапку и двинулась на восток.

ГЛАВА 6

Винсент дал волю коню, чтобы тот сам выбрал, как быстро ему бежать по полю. Перчинка задрал хвост, выгнул шею и пошел легкой рысью, не напрягаясь и красуясь перед самим собой. Цветы, раздвигаемые лошадью, кивали головами и били по сапогам. Филина охватило непередаваемое чувство свободы - то самое, которое ощущает человек, не имеющий никаких долгов. Конь нес его к горизонту. Они преодолели миль двадцать, как вдруг впереди на фоне бескрайнего ковра зеленого поля, расцвеченного яркими пятнами маков, ромашек и колокольчиков, показалось странное темное пятно. Зоркий глаз Винсента сразу выхватил его и определил, как совершенно посторонний предмет. Повозка? Тут Перчинка фыркнул и заржал, а спустя секунду откликнулась лошадь. Понятно. Повозка. И, судя по тому, с какой инициативой Перчинка ринулся вперед, запряжена она кобылой. А раз кобыла, значит, велика вероятность, что управляет кибиткой женщина. Он пришпорил жеребца, и тот с радостью понес его вперед. Вот дуралей, думает, что ему что-нибудь обломится. По мере приближения Винсенту удавалось рассмотреть все больше и больше деталей. На всякий случай он держал меч наготове, но очень быстро стало понятно, что оружие ему не понадобится: он не ошибся в своих предположениях. Кибитка была заботливо украшена разноцветными лоскутами и венками из полевых цветов, а когда он был уже шагах в двадцати от нее, то на топот Перчинки из кибитки выглянула женщина. Винсент, наконец, поравнялся с повозкой и придержал коня. На козлах и в самом деле сидела женщина - молодая, с матовой смуглой кожей, с длинными вьющимися волосами, отливавшими синевой воронова крыла. Темно-зеленое платье, украшенное золотошитым галуном, имело такой глубокий разрез спереди, что приоткрывало вид на груди прекрасной незнакомки. Увидев Винсента, она ничуть не смутилась, а посмотрела на него открытым взглядом свободной женщины, не скована никакими правилами и запретами.

   - Что ты делаешь здесь, женщина? - спросил несколько обескураженный Винсент.

   - Я держу путь в сторону Тикорки.

   - Тикорка? - переспросил Винсент. - Вроде это деревня такая рядом с Веспремой. Но до нее еще далеко.

   - Да, к вечеру думаю добраться, - она окинула его оценивающим взглядом, на миг задержала взор на мече, а потом подняла на него темно-карие глаза и улыбнулась тонкими вишневыми губами.

   - Женщине опасно находиться одной в таких местах, - сказал Винсент, чувствуя, как сердце начало бешено скакать в груди.

   А она вновь улыбнулась ему:

   - Что поделать? Провожатого у меня все равно нет.

   - Я могу проводить тебя, - предложил он, - мне все равно в ту же сторону.

   - Ты же, наверное, торопишься? А я еду медленно и задержу тебя, - она смотрела ему в глаза, и его охватывало странное ощущение, словно его утягивало в какой-то водоворот.

   - Нет, я не тороплюсь, - заверил Винсент.

   Незнакомка помолчала, видимо, обдумывая его предложение, а потом сказала:

   - Ну что ж... Если тебе не к спеху, то проводи, красавчик.

   Ее ответ даже как-то улучшил настроение Винсенту. Эта странная женщина манила его своей дерзостью. Тут он спохватился - неплохо бы познакомиться.

   - Меня зовут Винсент по прозвищу Филин.

   - А я - Хезра, - ответила прекрасная возница. - Прозвища у меня нет.

   - Думаю, оно тебе ни к чему.

   Все оставшееся время они практически не разговаривали. Хезра молчала, Винсент не знал, о чем с ней заговорить, да и не привык он болтать с женщинами. К тому же ему приходилось постоянно сдерживать Перчинку, который начал жеребцовать и все время рвался поближе к кобыле. А Хезра тоже молчала, наверное, думала о чем-то своем, и только легкая улыбка нет-нет да и скользила по тонким губам. Заговорила она уже вечером, когда на горизонте стали появляться красные всполохи заката.

   - Почти приехали. Благодарю тебя, что сопроводил. Мне нечем расплатиться с тобой - ездила на ярмарку, прикупила кое-чего, и сейчас на мели. Единственное, что я могу предложить - это сытный ужин и ночлег. Если ты согласен, то следуй за мной.

   - Идет, - Винсент, у которого в желудке уже было довольно грустно, не мог не согласиться на такое заманчивое предложение, к тому же, судя по взглядам, какие бросала на него дамочка, спать сегодня ему не придется.

   К его удивлению, Хезра свернула не к видневшейся вдали деревне, а к лесу, однако задавать вопросы он не решился и последовал за кибиткой. Так они оказались в лесу, шагах в пятистах от поля, перед старым каменным домом в два этажа, окруженным редким плетеным забором, за которым виднелся простенький огородик: капуста, репа, морковь и что-то еще, чего Винсент не знал. Хезра отперла большой тяжелый замок и пригласила гостя войти. Несмотря на солидный возраст жилища, внутри было довольно уютно: полы и скудная мебель были устланы шкурами, на стенах были развешаны сухие букеты и даже имелся камин. В углу стояла печь с несколькими чугунками.

   - Почему ты живешь здесь? - спросил несколько озадаченный Винсент.

   Хезра на миг отвела глаза в сторону.

   - Моя мама занималась врачеванием. И научила меня. Но ты же знаешь, как деревенские жители относятся к тем, кто знает чуть больше, чем они.

   - Тебя изгнали из деревни, - догадался Винсент.

   Она поджала губы и приподняла брови, что должно было означать "да, так и есть".

   - Пришлось поселиться здесь. Но мне здесь даже лучше. Никто не мешает, никакого шума. Никто не подглядывает в окна, - она вальяжной походкой прошлась вокруг стола. - Делаю, что хочу. А кому надо - те знают, где меня найти.

   - И ты не боишься?

   Она усмехнулась:

   - Кого тут бояться? Это лес. Бояться надо людей, а не зверей. Ты не поможешь распрячь Зарту? - резко перевела она тему. - Загон во дворе за домом. Своего жеребца можешь поставить рядом. Кстати, моя кобыла в охоте. Буду не против, если он ее покроет. А я пока приготовлю ужин.

   Винсент вышел из дома, размышляя о том, что у Хезры странная манера говорить - она словно играла голосом, делая его то тише, то громче, меняя интонации. Едва очутившись за порогом, он услышал храп, визг и топот копыт - Перчинка чуял готовую к спариванию кобылу и от души жеребцевал. Винсент распряг кобылу Хезры, запустил ее в небольшой загон и направился к Перчинке. Ему кое-как удалось его расседлать и ухватить под уздцы, но жеребец все время норовил встать на дыбы, так что Винсенту пришлось буквально висеть на нем. Едва Винсент подвел его к загону, как тот вырвался и ураганом влетел к кобыле, горя желанием продемонстрировать ей все, на что способен.

   - Можешь не благодарить, - пробурчал ему вслед Филин и вернулся в дом.

   Хезра встретила его с улыбкой - она, оказывается, уже успела накрыть стол.

   - Садись, Филин.

   Он сел на лавку и обвел взглядом угощение. Даже странно, что в таком убогом месте мог быть такой хороший обед. Грудинка, окорок, копченая корейка, жареные гусиные ножки, несколько видов колбас, соленые грибы в сметане, запеченная рыба, свежие огурцы, жареная репа, белый и черный хлеб, да еще и какие-то сладкие булочки. Но самое главное - кувшин вина, от которого тянуло приятным кисло-сладким ароматом. Мало того - на столе стояли не простые деревянные кружки, а настоящие стеклянные кубки. Такой обед он не мог себе позволить даже в свои лучшие дни, когда золотишко приятной тяжестью оттягивало сумку.

   - Ты чего-то хочешь от меня? - спросил Винсент, ибо жизненный опыт научил его, что людская щедрость никогда не бывает бескорыстной.

   - Твой жеребец покроет мою кобылу. Она принесет жеребенка. Разве ты не знаешь, что хозяину жеребца полагается плата?

   - А если она пропустует?

   - Вряд ли, - Хезра кивнула в сторону окна.

   Взглянув в том направлении, Винсент увидел, что Перчинка уже усердно трудится над продолжением рода.

   - Ешь, пей. Отдыхай, - сказала Хезра, откидываясь на спинку массивного деревянного кресла.

   - А разве ты не разделишь со мной трапезу? - спросил Винсент.

   - За меня не переживай, - ответила она, пригубив вина. - Чудное вино. К мясу особенно хорошо...

   Ну что ж, Винсент не относился к категории тех людей, которых нужно просить дважды, тем более что речь шла о еде. Он наложил себе в миску мяса, овощей, грибов и наполнил вином свой кубок.

   - За тебя, хозяйка, - отдал он долг вежливости и отпил вина.

   Вино, и впрямь, оказалось чудесным. Винсент с удовольствием поглощал мясо, которое тоже было очень вкусным, запивал его сладким с легкими терпкими нотками вином и думал о том, что будет дальше. Хезра была явно заинтересована им. Что будет дальше, как бы было вполне понятно, но... Но вот только чудилось что-то странное в ее гостеприимстве.

   - Чем занимаешься, Филин? - спросила она.

   - Я наемник. Выполняю всякую работенку, которую не могут или не хотят выполнить стражники.

   - А я слышала, что ты охотник на нечисть.

   - Ты обо мне слышала? - Винсент оторвался от еды. - От кого?

   - Земля слухами полнится, - улыбнулась Хезра. - Ну так это правда?

   - Нет. Я охотник за головами.

   - Ты, должно быть, и на ведьм охотишься?

   - На ведьм? Нет, пока не приходилось, - последний вопрос хозяйки поставил Винсента в тупик. - А еще я следопыт и охранник. Ко мне часто обращаются, если нужно, допустим, принцессу куда-нибудь сопроводить. До границы, например. Или там золота перевезти большое количество. Бывает, что зовут охранять жену и детей короля, пока он воюет с кем-нибудь.

   - Ты настолько ценный воин?

    Винсент пожал плечом:

   - Наверное. Был бы не ценный - не звали бы.

   Она встала, подошла, налила ему еще вина, склонившись так, чтобы он мог видеть разрез ее платья на груди.

   - Ты соблазняешь меня? - спросил он, одним махом опустошив кубок.

   - Почему нет? - мягко улыбнулась она. - Кем бы ты ни был, ты мужчина. А значит, ты можешь порадовать меня своей силой.

   Она села верхом на лавку и расстегнула застежку своего платья, впрочем, особой разницы Винсент не заметил.

   - Так лучше? - спросила она.

    Винсент улыбнулся - по-разному соблазняли его женщины, и каждый раз его удивляло то, что, желая затащить его в койку, они устраивали вот такие представления, как будто просто нельзя было сказать "Ты мне понравился, хочу с тобой переспать".

   - Для чего вы это делаете? - спросил он, возвращаясь к еде.

   - Что - это? - спросила Хезра.

   - Ну вот это все, - Винсент изобразил, как женщины предлагают себя. - Я вроде не тупой, и без этого всего могу без этого понять, чего от меня ждут.

   Хезра застегнула платье.

   - Ты же пять минут назад спросил, соблазняю ли я тебя. Может, все же, ты не настолько сообразителен, как кажешься себе?

    Винсент со стуком поставил кубок на стол и повернулся к женщине:

   - Так ты хочешь или нет?

   Хезра, несколько обескураженная его прямотой, в первый момент растерялась, а потом сказала:

   - Я предлагаю тебе разделить ложе.

   - Ага. Я понял. Сказать "Я хочу с тобой переспать" гордость не позволяет.

   - Если тебе так проще, то да. Я же все-таки девушка. Вдруг ты откажешь?

   - Да ладно, девушка, - хмыкнул Винсент, поднимаясь из-за стола.

   Он схватил ее, прижал к себе, нетерпеливо поцеловал и повалил на пол. В комнату вошел большой черный кот и уселся на краю стола, равнодушно наблюдая, как парочка двуногих копошится на полу.

   - Ты разодрала мне грудь, - сказал Винсент, глядя на вспухшие царапины, протянувшиеся вниз от обеих ключиц.

   - Шрамом больше, шрамом меньше - какая тебе разница? - улыбнулась Хезра.

   - Стоп, барышня. Те шрамы я получил в боях. И это не означает, что я горю желанием ходить с расцарапанной грудью после встречи с женщиной.

   Хезра ничего не ответила, взяла какую-то склянку с одной из многочисленных полочек, откупорила ее и пальцами стала смазывать густой пахучей жидкостью его царапины.

   - Вот так. Чтобы ты не переживал, - сказала она, закрывая пузырек. - Теперь можешь доесть свой ужин. А ночью я жду тебя в своей спальне.

   Она ушла, а Винсент в раздумьях сидел на лавке. Что-то здесь настораживало его. Во-первых, то, что Хезра живет одна в лесу. Ее изгнали из деревни, только вот за что? На самом деле за врачевство или все же за колдовство? Во-вторых, ему очень не понравилось то, как Хезра распоряжалась им. Словно он раб. Винсент оделся. Аппетит пропал полностью, а интуиция подсказывала ему, что отсюда лучше побыстрее убраться. Он отыскал свою сумку - Хезра, оказывается, уже припрятала ее в кладовке. Полный решимости, он направился к выходу - надо было еще поймать Перчинку и оседлать его.

   - Куда-то собрался?

   Филин поднял голову - на лестнице, ведущей на второй этаж, стояла Хезра с бутылкой в руках.

   - Да. Я лучше заночую в деревне.

   Она неторопливо спустилась вниз, поставила бутылку на стол.

   - А здесь тебе чем плохо?

   - Я не привык к такому. Слишком богато.

   - Не понимаю, как можно упиваться нищетой. Может, останешься?

   Хезра, откинув назад гордую голову, смотрела на него с вызовом.

   - Я не знаю, - ответил Винсент. - Мне надо ехать.

   - Но ты не знаешь.

   - Я не могу сидеть на одном месте. Я странник, меня кормят ноги.

   - Неужто для такого бойца, как ты, не найдется другой работы? - Хезра подошла к нему вплотную. Ее темно-зеленое бархатное платье с золотыми застежками было расстегнуто так, что казалось, еще чуть-чуть, и его полы распахнутся, обнажив смуглое тело.

   - Останься, - Хезра прильнула к его груди, обняла его за шею и заглянула в глаза. - О, - сказала она спустя после недолгой паузы. - Твое сердце несвободно. И кто она?

   - Это тебя не касается, - ответил Филин.

   - Она хороша собой? - с усмешкой спросила ведьма. - Молода, богата? Чем она пленила тебя, а?

   На лице Хезры была кривая усмешка, но в глубине глаз горел нехороший огонь. Винсент молча сверлил ее глазами. Ведьма, не дождавшись ответа, понимающе покивала головой.

   - Ты влюблен... Но, похоже, безответно. Зачем гнаться за ветром, Филин? Оставайся у меня.

   - Хезра, - Винсент снял со своей шеи ее руки, - я ни с кем не поддерживаю длительных отношений.

   - По-моему, ты просто боишься.

    Винсент промолчал.

   - Разве тебе плохо со мной? - продолжила Хезра. - Я ничем тебя не обидела. Может, ты хочешь денег? Я их тебе дам.

   - Ты хочешь купить меня? - с презрением в голосе спросил Винсент.

   - Ой, да брось ты. А то ты не продаешься ежедневно, ежечасно! - усмехнулась Хезра. - Ты же за этим и приехал сюда, чтобы подороже продаться. Продать свои руки, свой меч, свою ловкость, свое мастерство. Ты же только этим и занимаешься, что постоянно предлагаешь себя.

   - Свои услуги, - поправил ее Винсент. - Не себя, а свои услуги.

   - Мне что, умолять тебя? Встать на колени? - в голосе Хезра прозвучали угрожающие нотки. - Я же не прошу тебя жениться на мне. Я просто хочу, чтобы ты остался.

   - Ты забыла спросить, хочу ли этого я, - Винсент повесил на плечо котомку и направился к двери.

   - Что, вот так прямо уйдешь? - спросила она вслед.

   - А как мне надо уйти? - повернулся к ней Винсент. - Я все сказал, мне больше нечего добавить.

   Хезра замерла на миг, а потом как будто смирилась:

   - Ну хорошо. Уходишь, так уходишь. Я вижу, что ты как будто обижен на меня. Давай хотя бы выпьем напоследок - не хочу быть виновницей твоего плохого настроения, - она откупорила бутылку, наполнила два кубка вином и протянула ему один. - За тебя, Филин.

    Винсент пожал плечами и выпил вино. И тут увидел, что Хезра поставила свой кубок на стол нетронутым.

   - Ты... - сказал он, чувствуя, что голова начала сильно кружиться и способность мыслить стремительно покидает его. - Ты что-то подмешала в вино? - догадался он, с трудом удерживая глаза открытыми.

   - Расслабься, Филин, - она толкнула его, и он упал на лавку. - Будет хорошо...

   - Зачем?.. - пробормотал он и замолчал, потому что свет померк в его глазах, и он отключился.

   Филин открыл глаза. Яркие солнечные лучи прорывались через окно, окрашивая все вокруг в золотистый цвет. Прямо перед лицом возник темный силуэт, и Винсент почувствовал поцелуй на своих губах. Тонкие нежные пальцы скользили по телу, вызывая приятную дрожь. Винсент попробовал пошевелиться и обнаружил, что его руки привязаны к изголовью кровати.

   - Это зачем? - спросил он.

   Хезра улыбнулась, скинула платье и села ему на бедра.

   - Нет-нет, мадам, - сказал Винсент. - Не делайте так. Я так не привык. Я не чувствую себя в безопасности. Так у меня ничего не получится. Освободите меня, и я покажу всем все, на что способен.

   - Замолчи, - сказала Хезра, откидывая назад волосы. - Все уже получилось. Расслабься и наслаждайся.

   - А ну-ка, слезьте с меня немедленно! Я уже ничего не хочу! - потребовал он, но Хезра только улыбнулась в ответ, легла на него и провела кончиком пальца по его носу:

   - Могучий Филин... Долго же я искала тебя...

   - Да зачем я тебе? Других мужиков, что ли, нет в округе?

   - Другие это другие. А ты это ты! - и она закрыла глаза и запрокинула назад голову...

   Получив желаемое, Хезра неспешно удалилась.

   - Эй, эй, а развязать меня? - крикнул вслед ей Винсент, но не получил ответа. Сумасшедшая баба. Понятно теперь, почему ее выгнали из деревни. Хорошо, что вообще не убили. Он посмотрел на узлы, которыми были связаны его руки. Женщина... Даже связать как следует не может. Винсент вытащил левую руку из петли, развязал правую, соскользнул с кровати, наскоро оделся и, стараясь не шуметь, открыл окно. Второй этаж. Но не очень высоко. Приходилось прыгать и с большей высоты. Он вылез в окно, цепляясь за петли девичьего винограда, спустился пониже, спрыгнул на землю и метнулся к загону. Быстро оседлав Перчинку, он перекинул сумку через плечо, ухватился за гриву жеребца и ударил его пятками в бока. Вылетевший из загона конь едва не сбил Хезру, которая буквально кинулась наперерез. Она что-то прокричала ему вслед и вроде даже швырнула в него чем-то - он не стал рассматривать, поскольку стремился оказаться как можно дальше от этого места и как можно быстрее.

   Минут через сорок Винсент въехал на хутор Старые Габры и постучал в единственную избу.

   - Малькиэль, открывай! - крикнул он.

   Послышались тяжелые шаги, дверь открылась. Хозяин подслеповатыми глазами оглядел гостя и вышел на крыльцо.

   - Мать честная... Винсент, ты откуда?

   Филин спрыгнул с коня, привязал его у столба и подошел к хозяину.

   - А что? - спросил он.

   - Ты лицо свое видел?

   Озадаченный Винсент прошел в избу, отыскал в царящем в ней бардаке кусок зеркала и посмотрел на свое отражение. На его лбу, на скулах, на носу и на подбородке черной краской были нарисованы какие-то знаки.

   - Что это? - удивленно спросил он и повернулся к Малькиэлю. - Ты знаешь?

   - Я не силен в таких делах, но, по-моему, это колдовство.

   - Вот черт... Все-таки ведьма, - вслух высказал свои мысли Винсент. - Чем это можно смыть?

   - Для начала неплохо бы узнать, что это.

   - Дай воды!

   - Вон там... - показал Малькиэль на кухню.

    Винсент остервенело тер лицо мылом и куском пемзы, так что кожа уже начала саднить, но проклятые метки только слегка побледнели и вовсе не собирались исчезать совсем.

   - О, Винсент! - воскликнул Малькиэль, войдя на кухню. - Думаю, что пора остановиться, пока ты не стер свою физиономию до костей.

    Винсент посмотрел в осколок зеркала и со злостью швырнул его в сторону, от чего тот раскололся надвое.

   - Что мне теперь делать? - спросил он. - Куда я такой?

   Малькиэль провел пальцем по рисунку у него на лбу, присмотрелся и сказал:

   - Похоже на уголь. А он въедается в кожу, просто так не ототрешь. Думаю, что тебе не стоит так нервничать. Пара дней - и все сойдет само.

   - Пара дней?! У меня срочная работа! Или ты думаешь, что за пару дней деньги сами заработаются?

   - Как по мне, то я больше озаботился бы заклятием, которое на тебя наложили. Эти каракули сами по себе не появились, на тебя наложили заклятие. Видимо, какая-то очень хорошенькая ведьмочка... Может, познакомишь?

    Винсент ожег взглядом своего приятеля.

   - Если хочешь, я скажу, как ее найти. Но не гарантирую, что ты вберешься от нее живым. Нет, живым, может, и выберешься, но месяц будешь ходить враскоряку.

   - Э-э-э, приятель... Так она тебя так отделала, что... - у Малькиэля заблестели глаза, но он замолчал, потому что Винсент угрожающе навис над ним. - В общем, я считаю, что тебе нужен какой-то чародей, который разбирается в таких вещах, потому что неизвестно, как это скажется на твоем здоровье, - закончил он.

   - Найди мне колдуна, который сможет снять это заклятие!

   - Да хорошо, хорошо, - примирительно поднял руки Малькиэль. - Есть здесь один... Может, ты его помнишь. Года полтора назад ты обещал его убить за то, что он подверг заклятию жену местного старосты.

   - Хромой Тох?

   - Он самый. Как ты думаешь, он тебя узнает?

   - А ты через полтора года узнал бы человека, который обещал снести тебе голову?

   - Ну... - вздохнул Малькиэль. - Я узнал бы его и через двадцать лет.

   - Вот именно! Найди другого!

   - А ты сам не можешь снять эти чары?

   Винсент произнес отменяющее заклятие, но оно не сработало - рисунок на лице никуда не делся.

   - Не получается! - с раздражением воскликнул он.

   - Подожди, подожди... - Малькиэль подошел к нему с какой-то книгой. - Кажется, я нашел. Это заклятие принужденного влечения, - он повернул раскрытую книгу страницами к нему. - Она пыталась околдовать тебя, чтобы тебя влекло к ней.

   Филин выругался, взглянув на рисунок в книге.

   - Для чего ей это было нужно?

   Малькиэль пожал плечами.

   - Не знаю. Было бы логично, если бы она хотела приворожить тебя... Но здесь что-то другое. Ей нужно, чтобы ты хотел быть рядом с ней, но твоя любовь ей не нужна.

   - Найди мне колдуна! - рявкнул Винсент.

   - Не стоит так волноваться! Это всего лишь заклятие влечения. Вот если бы она наложила на тебя смертельное проклятие, тогда можно было бы переживать. Присядь, успокойся. Давай-ка я попробую это сделать.

   - Ты? - с недоверием спросил Винсент.

   - А что такого? - пожал плечами Малькиэль. - Я все-таки тоже маг. Иди, садись, - он поставил посреди кухни стул.

   Винсент не без некоторого опасения сел на него, оглянулся назад, оценивая обстановку и уставился на приятеля круглыми глазами.

   - Ты уверен в своих силах? - спросил он.

   - Да что тут колдовать-то? - пожал плечами Малькиэль. - Это же не какая-то тайная магия. Сиди прямо. Смотри на меня.

   Малькиэль отошел на пару шагов, открыл книгу на нужной странице и воздел к потолку правую руку. Произнеся заклинание, он сделал пасс. Из его пальцев выскочило что-то, похожее на зеленую светящуюся арбалетную стрелу, просвистело мимо левого уха Винсента и разбило горшок на полке. Винсент, выпучив глаза, посмотрел назад.

   - Ты спятил! - воскликнул он. - Ты чуть не убил меня!

   - Не-не-не! - поспешил успокоить его Малькиэль. - Первый блин, сам знаешь... Сейчас я все сделаю...

   - Не надо! - попытался возразить Винсент и рванулся прочь со стула, но Малькиэль оказался быстрее - из его пальцев выскочило второе заклинание и со свистом полетело в сторону охотника. Тот едва успел увернуться - заклинание врезалось в ножку стула, раскололо ее, и стул завалился на бок, а вместе с ним и Винсент шлепнулся на пол.

   - Ой, извини! Я сейчас... - испугался Малькиэль и поднял руку для следующего заклинания.

   - Только попробуй! - взревел Винсент, вскакивая с пола.

   - Извини, извини! - Малькиэль выставил руки вперед и испуганно попятился. - Не понимаю, что не так...

   - Что не так?! - орал Винсент. - Руки у тебя из задницы, вот что не так!

   - Ну я же помочь хотел! - оправдывался Малькиэль. - Я же не нарочно!

   - Спасибо! Помог! - Винсент обернулся и посмотрел на сломанный стул и осколки горшка на полу.

   - Да... - грустно сказал Малькиэль. - Вышло как-то не очень... Скажи, а что ты сейчас чувствуешь?

   - Жгучее желание придушить тебя! - рявкнул Винсент.

   - Это понятно, но я о другом. Я о твоих чувствах к той ведьме, которая хотела тебя приворожить. Что ты чувствуешь к ней?

   - То же самое, что и к тебе! Найду - убью!

   - Ну вот видишь, - обрадовался Малькиэль. - Получилось же!

   - Что получилось?

   - Снять заклятие. Ты же не чувствуешь к ней влечения, тоски...

   - Я их и не чувствовал!

   - А чего же ты тогда паниковал?

   - Чего я паниковал?! - Винсент подошел к нему вплотную и показал пальцем на свое лицо. - Вот из-за этого я паниковал!

   - Ой! - воскликнул Малькиэль. - А они пропали!

   Винсент кинулся к ведру с водой. В самом деле - на лице не осталось и следа от черных отметин.

   - Ну вот, - с облегчением сказал Малькиэль, - а ты ругался...

   Филин бросил на него зверский взгляд

   - Ну ладно тебе, - начал уговаривать его горе-волшебник. - С кем не бывает... Главное - отметины исчезли. Фу... - выдохнул он, бросил останки стула в камин и достал из большой корзины, стоящей на полу, бутылку медовухи. - Пойдем выпьем за то, что обошлось. А то мы с тобой не виделись полгода, расскажешь мне, где был, что видел...

   Полчаса спустя Малькиэль, подперев голову рукой, завороженно слушал рассказ Винсента.

   - А что тебе мешает найти себе женщину, остепениться? - спросил он после того, как следопыт рассказал о своем побеге из логова Хезры. - Обзавелся бы домом, наплодил бы детишек.

   - Не хочу, - ответил Филин, помолчал немного, а потом вдруг разоткровенничался:

   - Знаешь, со мной удивительная история произошла... Я видел женщину...

   - Ты познакомился с ней?

   - Нет. Это было видение. То есть, я не знаю, что это было. Как будто я попал в другой мир.

   - И ты точно не хватил лишнего?

   - Да говорю же, что нет! Она была реальной. Она видела меня и была удивлена не меньше меня.

   - И что же тебя в ней так зацепило?

   - Не знаю. Она была какая-то другая. Не такая, как наши женщины. У нее лицо совсем другое, одета она была как-то странно, волосы другие. Там вообще все было другое. Я ни разу в жизни не видел таких женщин. Она была как принцесса, но одежда на ней была не королевская. И вот еще, - он показал Малькиэлю украшение. - Я случайно прихватил это оттуда. Как ты думаешь, что это может быть?

   Малькиэль покрутил безделушку.

   - Даже не могу предположить... Брошь? Пряжка?

   - Там есть механизм, - Филин нажал на "ушки". - Видишь? А вот так оно защелкивается.

   Малькиэль пощелкал механизмом.

   - Первое, что приходит в голову - это какая-то брошь. Но как ее крепить к одежде... Сейчас посмотрим, какой у нее след, - сказал он и поднял руку, чтобы сотворить заклинание. Винсент предусмотрительно отскочил к стене. От руки Малькиэля отделились фиолетовые флюиды, окутали вещь и медленно растворились в воздухе.

   - Магия ничего не показывает, - объявил волшебник.

   - У нее нет следа?

   - Хм... Я бы сказал - в нашем мире у нее нет следа. Я вижу только с того момента, как ты... Проклятие! Винсент, ты действительно был там! Это не плод твоего воображения!

   - А я тебе о чем говорю?! - Винсент осторожно сел за стол. - Можешь хотя бы определить, золото это или нет?

   - Один момент...

   Малькиэль ушел куда-то и вернулся через пару минут озадаченный.

   - Это какой-то сплав. Это не золото - точно. Какой-то сплав. Я не смог расшифровать его состав. Но золота в нем нет и щепоти.

   - А камни?

   - Это не камни. Это разноцветное стекло. Вряд ли ты сможешь дорого продать ее. Только я не пойму - неужели ты готов расстаться с ней?

   - Нет. Просто было интересно, - Винсент был немного подавлен.

   - И где с тобой это случилось?

   - В Пыльном лесу.

   - Я просто подумал, что, может быть, стоит вернуться туда, вдруг видение повторится...

   - Я тоже об этом думал, но... Я бывал там до этого много раз и не видел ничего подобного. Слухи-то ходят, что там творится что-то странное, но такие слухи ходят про каждый лес.

   - Это верно. Но ты же можешь заезжать туда почаще. Вдруг опять повезет. Ладно, не будем грустить, Филин! - сказал Малькиэль, выливая в его кружку остатки браги. - Хочу выпить за своего друга. Пусть он чаще мрачный, чем веселый, и иногда хочет меня придушить, но это не мешает ему быть отличным парнем. За тебя, Филин!

   Они осушили свои кружки, и Малькиэль откупорил еще одну бутылку.

   - Рассказывай, чем ты сейчас занят, - спросил волшебник, откусив от пучка зеленого лука. - Хочешь чесноку?

   - Нет. От него потом изо рта воняет так, что мухи дохнут на подлете. Чем занимаюсь? Да вот... Получил заказ. Ищу ребенка. Полуэльфа.

   - Что он натворил, если именно тебя привлекли к его поискам?

   - Родился.

   - О, это серьезное преступление.

   - Как видишь, - Винсент достал из кармана портрет и показал его Малькиэлю.

   - Это она? - спросил тот, принимая портрет в свои руки.

   - Нет, это ее мать.

   - Хм... Лицо благородное. Но я чувствую, что эта женщина мертва. Я не вижу никакой нити, которая связывала бы с ней.

   - А ты можешь что-нибудь сказать о ребенке?

   - Ты же сам маг, почему ты спрашиваешь меня?

   - Я был в деревне, где она выросла у приемных родителей. Но след взять не смог. Она как будто бы невидима.

   Малькиэль провел несколько раз ладонью над портретом и покачал головой.

   - Нет. Я тоже ее не вижу. Нет связи.

   - Она мертва?

   - Я не знаю. Портрет под заклятием. Вероятно, это сделали намеренно, именно для того, чтобы никто не смог найти ребенка.

   Малькиэль взял лупу и начал рассматривать портрет.

   - Смотри-ка, - сказал он, - какой интересный у нее медальон... Она была эльфийкой?

   - Почему ты так решил?

   - Это герб принца эльфов Эруиндала. Смотри сам.

   Волшебник передал портрет и лупу Винсенту. На груди изображенной дамы висел медальон - овальный темно-зеленый камень в золотой оправе с птицей, распахнувшей крылья. Винсент поспешно извлек из кошелька медальон, купленный у Дарина. Малькиэль присвистнул, Винсент с досадой стукнул кулаком по столу.

   - Откуда он у тебя? - спросил волшебник.

   - Долго рассказывать... Вот зараза... Провела меня...

   - Та ведьмочка?

   - Нет. Девчонка. Я же ее встретил и провел вместе с ней почти сутки. Она была одета в мужскую одежду и назвалась мужским именем. Сказала, что идет на восток, спрашивала про эльфов. Выглядела как мальчишка... Не пойму, почему я не смог распознать ее.

   Малькиэль хмыкнул:

   - Медальон. Он блокирует все.

   - Ты можешь снять это заклятие?

   Малькиэль вздохнул.

   - Попробую... Но я не уверен. Эльфийская магия плохо поддается нашим заклинаниям. К тому же я выпил. Надо было раньше говорить.

   Он взял медальон и, заметно пошатываясь, отошел подальше. Первое же заклинание с треском отскочило от медальона и подожгло занавеску.

   - Ну вот, я же говорил, - сказал Малькиэль, плеснув на занавеску ковш воды.

   - Попробуй еще раз, - настоял Винсент.

   - Если с моим домом что-нибудь случится, ты оплатишь его ремонт, - предупредил Малькиэль.

   - Так выйди во двор, и с твоим домом ничего не случится!

   Маг недовольно крякнул, но прислушался к совету. Винсент проводил его взглядом и, когда за ним закрылась дверь, отхлебнул вина прямо из бутылки. Сначала ничего не было, затем дом озарился зеленой вспышкой. Раздался грохот, словно совсем рядом ударила молния, а затем - короткий вопль Малькиэля. И все стихло. Винсент крадучись приблизился к окну и осторожно выглянул во двор. Ничего не увидев, он кинулся было к двери, но она открылась, и в дом вошел Малькиэль. Его лицо было покрыто сажей, а волосы торчали в разные стороны. Он протянул Винсенту медальон и икнул.

   - Что? - спросил Винсент.

   - Був-ва, - развел руками Малькиэль и опять икнул.

   - Что?!

   - Защита... Не удалось... Мне не удалось снять защиту, - сообщил маг. - Но я смог ее ослабить. Так что можешь отправляться искать свою эльфийку. Но сначала проспись! - он поднял вверх указательный палец.

   - У меня нет на это времени! - ответил Винсент, сделал шаг к двери и пошатнулся.

   - Куда ты?! - поддержал его Малькиэль. - Ты пьян. Скоро стемнеет, ночью она все равно далеко не уйдет, а тебе надо проспаться, ты же с лошади свалишься!

   Винсент упал обратно на лавку. Малькиэль был прав - ноги не слушались, голова кружилась.

   - Ты со своей брагой! - разозлился Винсент и протянул руки к Малькиэлю, чтобы схватить его за шиворот.

   - А я что - знал?! - возмутился тот, на всякий случай отскакивая подальше. - Проспишься и завтра догонишь ее. Никуда не денется.

ГЛАВА 7

Даринка шла по дороге вдоль поля. С того момента, как она рассталась с Винсентом, она не чувствовала себя в безопасности. К страху начало примешиваться чувство сожаления о проданном медальоне. Она никак не могла отделаться от мысли, что надо было продать кольцо, а не подвеску. Но дело сделано, где теперь искать этого Винсента. Теперь она одна. Страх заставлял ее идти по самому краю дороги и постоянно оглядываться: как только показывался всадник или повозка, она отбегала в сторону и падала в траву, чтобы не быть обнаруженной. К тому же прибавилась другая забота: ей начало казаться, что она идет не туда. Где именно восток, она не знала, ориентиров никаких не было, поэтому она шла примерно в сторону восхода, но ведь это примерно. Какое-то время она боялась заходить в трактиры и деревни из страха, что люди, одержимые жаждой награды за эльфа, тут же схватят ее, поэтому все ее деньги и драгоценности были все еще при ней, а питалась она ягодами земляники, голубики и жимолости, которых, к счастью, было уже много. Но к концу второй недели она поняла, что этого недостаточно. Она стала быстро уставать, а от вида ягод уже мутило. Хотелось похлебки, жареной курочки, кусочка козьего сыра... Выход оставался один: купить съестное либо в ближайшей деревне, либо в ближайшем трактире. Даринка долго не могла определиться, что будет безопаснее, но судьба сама помогла ей с выбором: когда солнце начало клониться к закату, впереди показалась деревня. И тут небо внезапно заволокло тучами и начался ливень. Даринка мгновенно промокла насквозь - ей было негде спрятаться в голом поле. Дрожа от холода, она дошла до деревни. Из каждой избы тянуло пирогами, кашей, вареным мясом. Ей, изголодавшейся за эту неделю, запахи казались божественными. Желудок крутило до рези, так хотелось нормальной еды. Но куда попроситься? Ей вспомнилась Алжбета. Не попасть бы опять к таким добродеям. Тут скрипнула дверь избы, мимо которой она как раз брела, и на крыльцо вышла женщина с ведром, выплеснула грязную воду и хотела уходить, но заметила Даринку.

   - Батюшки-светы... Ты откуда? - спросила она. - А ну-ка, иди сюда... Мокрый, как цыпленок. Иди, иди, хоть обсушишься.

   В избе было чисто, в горнице за столом сидели двое близнецов - мальчик и девочка, чуть помладше Даринки.

   - Проходи, - подтолкнула ее женщина. - Знакомься. Это Агнешка, а это Далебор. Меня зовут Ларица, а как твое имя?

   - Д-Дарин, - заикаясь, ответила девочка.

   - Идем со мной, - позвала Ларица. - Я дам тебе сухую одежду.

   Она отвела Даринку в другую комнату, дала ей чистую одежду и пару полотенец.

   - Обсушись. А я пойду ужин ставить на стол. Как переоденешься, приходи есть.

   Ларица вышла, а Даринка стащила с себя мокрую одежду и начала сушить волосы полотенцем. Вдруг за дверью послышался еле различимый шорох, а затем такие же едва различимые шаги. Кто-то пытался подсмотреть за ней в замочную скважину. Наверняка или Агнешка, или Далебор - уж больно шкодливый вид у них. Но когда она пришла в горницу, те сидели на своих местах как ни в чем не бывало. Семья уже приступила к трапезе, даже дымчатый кот что-то ел в углу.

   - Садись, Дарин, - пригласила Ларица, ставя на стол чистую миску. - Еда у нас самая простая, да я думаю, что тебе не привыкать.

   Ларица положила ей в миску самой обычной чечевичной каши и два кусочка сыра. Но Даринке, наголодавшейся на ягодах, это простое кушанье показалось изысканным блюдом.

   - Ох ты, бедолага, - сказала Ларица, глядя, как она закидывает в рот ложку за ложкой. - Туго же тебе пришлось.

   Тут Агнешка что-то шепнула брату, и они оба захихикали.

   - Где больше двух - говорят вслух! - шлепнула ладонью по столу Ларица.

   - А Дарин - девчонка! - ехидно сообщила Агнешка и замолчала, ожидая реакции.

   Женщина повернулась к гостю.

   - Это правда? Ты девочка?

   Даринка с замирающим сердцем посмотрела на нее.

   - Ты не бойся. Просто скажи - это правда?

   Даринка кивнула.

   - Ты, должно быть, сирота, раз тебе пришлось пуститься в дальний путь, да еще и прикинуться мальчиком. Что ж, это правильно. Мальчику безопаснее преодолеть такую дорогу.

   Разочарованная Агнешка переводила взгляд с матери на Даринку и обратно, придумывая, что сказать еще.

   - Ешь, Агнешка! - прикрикнула на нее Ларица.

   Девчонка начала ковыряться ложкой в своей миске, но исподлобья постреливала глазами на мать и на гостью. Наконец, с едой было покончено, и хозяйка начала собирать пустые миски. И тут Агнешка наконец-то нанесла второй удар:

   - А у нее вот такие уши! - и она показала жестом форму ушей гостьи.

   Ларица уронила миски на стол и закричала:

   - Агнешка, Далебор, немедленно спать! Сейчас же!

   Брат с сестрой молча прошмыгнули вон из горницы. Даринка в ужасе жалась в угол. Ларица стояла спиной к ней и молчала. Вот она, наконец, повернулась и, не глядя на девочку, спросила с дрожью в голосе:

   - Ты эльф?

   Даринка молчала.

   - Ты эльф? - повторила вопрос женщина.

   Даринка опять промолчала. Ларица шагнула к ней и сорвала с ее головы шапку. Даринка зажмурилась. Через мгновение она услышала, что Ларица отошла от нее.

   - Моего мужа убили эльфы. Он был солдатом. Когда началось восстание, он ушел воевать и не вернулся. Потом мне сказали, что он попал в плен к эльфам, и они пытали его, а потом убили... - проговорила женщина и замолчала.

   - Но ты ни в чем не виновата, - тихо продолжила она спустя минуту. - Ты всего лишь ребенок. Ты не в ответе за деяния взрослых. Можешь переночевать у меня, а завтра на рассвете ты уйдешь. Я не буду доносить на тебя.

   - С-с-спасибо, - прошептала Даринка, заикаясь от волнения.

   - Иди и ложись спать, - устало сказала Ларица.

   Она проводила Даринку в отдельную комнату. Постель соорудили прямо на полу, но падающая от усталости девочка была благодарна и за это. От переживаний она не смогла заснуть сразу, но все же усталость сморила ее, и она забылась тревожным сном. А утром Ларица разбудила ее, едва солнце показалось над горизонтом.

   - Тебе пора, - коротко сказала она. - Поешь на дорогу и уходи как можно быстрее.

   Даринка наскоро перекусила кашей и овощами, а уходя, положила под миску три золотых. Может, Ларица купит себе и детям обнову и гостинцев...

   Хоть семья Ларицы и оказала ей гостеприимство, она все же испытала облегчение, когда оказалась в чистом поле. Солнце уже светило вовсю, высоко в небе пели жаворонки. Цветы, все в капельках росы, кивали головами под легким теплым ветерком. Даринка после нормальной еды чувствовала себя намного лучше. Пусть идти еще далеко - она сможет. Она преодолеет этот путь. Когда настало время обеда, она как раз дошла до придорожного трактира. Изо всех сил стараясь выглядеть мужественно, она подошла к стойке и положила на нее заранее приготовленный золотой.

   - Сделай мне обед, - сказала она, подражая интонациям Винсента.

   Трактирщик косо глянул на нее, взял золотой, попробовал его на зуб и спросил:

   - Откуда у тебя золотой, парень?

   - На ярмарке побирался, - ответила Даринка. - Какой-то богатый господин дал.

   - Ну господин так господин, - согласился трактирщик. - Только имей ввиду - если у моих гостей хоть медяк из кошельков пропадет - я лично повешу тебя на своих воротах.

   - Я не ворую! - воскликнула Даринка.

   - Ну да. Конечно, - опять согласился трактирщик. - Вы все тут сама праведность. Что тебе дать, пацан?

   - Мяса. И лука. Зеленого.

   - Мяса и лука зеленого, - повторил хозяин. - А к мясу чего? Чечевицы, пшена, репы, редьки, кабачков, гороха? Капуста есть тушеная.

   - Пшена и репы.

   - А пить что будешь? Вина не проси - не дам. Есть взвар, есть квас.

   - Квас.

   - И то верно. Такую жару квас лучше всего.

   Кабатчик отсчитал сдачу и вполголоса сказал:

   - Забирай свои деньги и иди вон туда, - показал он пальцем на самый светлый угол. - Место здесь неспокойное, обидеть могут.

   Даринка спрятала деньги в карман и прошла к столу. Вся ее уверенность испарилась. Действительно, она в глазах окружающих всего лишь ребенок, которого легко ударить, у которого легко отнять. А идти еще полтора месяца! Она опять вспомнила Винсента. Не надо было брать с него денег за медальон. Надо было отдать ему все кольца и попросить, чтобы он проводил ее. Как она сразу не додумалась до этого? Грузная круглолицая женщина поставила перед ней три блюда - с мясом, с овощами и с пшеном и репой. Беглянка принялась утолять голод.

   - Слышь, малец!

   Даринка, поглощенная своими мыслями не сразу услышала, что к ней обращаются. Она подняла голову. За столом напротив сидели два мужика и разглядывали ее.

   - Ты оглох, что ли? - спросил один из них.

   Даринка замерла.

   - Ты откуда будешь?

   - А что? - спросила Даринка.

   - То! Отвечай, когда тебя спрашивают, а не вопросы задавай. Откуда ты?

   - Из Ви'шневы, - назвала девочка первую пришедшую на ум деревню.

   - Из Ви'шневы? - с недоверием переспросил мужик. - Это же почти сотня миль отсюда! И как же тебя сюда занесло?

   Даринка молчала - ничего убедительного ей в голову не шло. При этом она заметила, что второй мужик шарит взглядом по ее одежде, видимо, пытаясь определить, где она хранит деньги. На выручку пришла жена трактирщика.

   - А ну-ка, отстань от парня! - сказала она, шлепая перед ними миски с едой. - А ты, - повернулась она к Даринке, - если поел, то иди наверх в свою комнату!

   Даринка чуть было не сказала, что никакой комнаты она здесь не снимала, но вовремя прикусила язык, поняв, что ей пытаются что-то сказать. Она забросила в рот последний кусок мяса и встала из-за стола.

   - Идем, я тебя провожу, - хозяйка взяла ее под руку и чуть ли не волоком потащила к лестнице. - У тебя же пятая комната?

   Ничего не понимающая Даринка была вынуждена подняться вместе с ней на второй этаж, но женщина повела ее не в комнату, а к черному ходу. Она буквально вытолкала девочку из трактира и только и сказала:

   - Беги.

   Упрашивать дважды беглянку не пришлось. Она перелезла через ограду и рванула к полю.

   Кажется, первый раз в жизни она пожалела, что слишком много съела. Она бежала по максимально короткому пути к лесу, но он был слишком далеко. Безнадежно далеко - осознание этого пронзило ее как копье, когда за спиной послышался конский топот. Даже не оглядываясь, она знала - это они. Сзади раздался свист. Страшно было не то, что они отнимут кольца и деньги, а то, что они могут сделать с ней... Она прибавила ходу, но разве убежишь на двух ногах от коней? Грабители настигли ее, когда она не преодолела и четверти расстояния.

   - Куда ты, пацан, мы еще не закончили! - прокричал тот, что расспрашивал его в кабаке. - А ну-ка стой!

   Даринка пыталась проскочить меж лошадей, но мужики преграждали ей путь. И тут второй вытащил нож. Огромный охотничий нож. Даринка заметалась, одна лошадь задела мордой ее голову, и с нее слетела шапка. Косы упали на плечи. Нападавшие на миг замерли, а потом на лице первого расползлась кривая ухмылка.

   - Да тут есть чем поживиться! Девка! Готов спорить - нетронутая! Я первый!

   И он спрыгнул с коня.

   - Не трогайте меня, пожалуйста! - умоляла Даринка, но те даже не слушали ее. Главарь схватил ее за воротник и швырнул на землю, а сам начал развязывать шнурок на штанах.

   - Нет! Нет! - закричала Даринка и зажмурилась. В лицо пахнуло перегаром, потные вонючие руки начали сдирать с нее рубашку.

   - НЕТ!!! - закричала Даринка и в следующий миг потеряла сознание...

ГЛАВА 8

Винсент шел по следу беглой принцессы уже неделю. След был слабый - он то появлялся, то вновь пропадал, а магия почти не работала - девочка словно была под невидимой защитой, и Винсенту приходилось больше полагаться на интуицию. К счастью, Даринка не изменила свое намерение и по-прежнему двигалась на восток. Поиски осложняла невыносимая жара. Винсент старался подниматься с рассветом, чтобы успевать проехать побольше до полудня. Полдень он обычно проводил или в лесу, или на берегу какого-нибудь озера или ручья - все попрохладней, да и вода рядом. А как только жара начинала спадать, он вновь пускался в путь. Рано или поздно он нагонит девчонку. Медальон, который он рассчитывал продать, теперь висел у него на шее под рубашкой - разумеется, и речи быть не могло о том, чтобы продавать его. Пару раз ему попадались охотники на эльфов, и он слышал, как они расспрашивали о Даринке. Значит, пока ее еще не поймали. Не удивительно - ищут девочку, а Даринка выглядит как мальчик. Даже он, опытный следопыт, не распознал обмана. А ведь мог бы уже получить свою законную тысячу золотых и не париться о заработке целый год. Хотя... Иногда он думал об этом. Чем была его работа для тех, кого он разыскивал? Девочка эльфийской крови. Ее медальон - герб эльфийского принца. А эльфийский принц, скорее всего, ее отец. Винсент смутно припоминал эту историю. Принцесса Милава должна была взойти на престол своего отца. Но потом что-то произошло. Объявили, что принцесса скончалась в результате скоротечной болезни. Были похороны и три дня траура в королевстве. По углам, правда, шептались, что на самом деле принцесса родила внебрачного ребенка. Одни говорили, что Милаву убили, другие - что она уехала и живет где-то отшельницей как простая крестьянка. Однако по закону престолонаследия незаконнорожденный отпрыск королевской семьи не имеет прав на престол, Воджечу нечего опасаться за свое положение. Зачем тогда ему понадобилось разыскать племянницу? С такими размышлениями Винсент рысью ехал по полю. Ветер мчался навстречу, играя гривой Перчинки. Бескрайнее, залитое солнцем поле восхищало взор. Высоко в небесной синеве, где не было ни одного облачка, пели невидимые птицы. Какой-то жук не успел увернуться и врезался прямо в лоб Винсенту. Винсент поморщился и тут же подумал, что неплохо бы найти ручей или озеро - переждать полуденную жару и искупнуться. Заодно можно и постирать одежду - на такой жаре она быстро высохнет и к вечеру можно будет продолжить путешествие. Словно услышав его мысли, тропинка свернула влево, шагов через пятьдесят в лицо пахнуло речной прохладой, а еще через пару сотен шагов он оказался на берегу небольшой реки с ленивым течением и удобными пологими спусками к воде. Спешившись, он снял с Перчинки седло, и конь сразу же полез к воде утолить жажду. Винсент разделся и осторожно вошел в воду, ощупывая дно ногами. Нет, все в порядке. Дно ровное - просто мечта для купальщика. Он со вздохом облегчения погрузился в воду, растирая тело руками, чтобы смыть пот и грязь. Вспомнив, что в сумке где-то завалялся обмылок, Винсент вернулся на берег, но, прежде чем рыться в сумке, с четверть часа стоял на песке, подставив нагое тело лучам солнца - давненько не приходилось ему нежиться в теплых ласковых лучах. Прожарившись как следует, Винсент открыл седельную сумку, сунул в нее руку и сразу нащупал украшение, которое унес с собой из неведомого мира. Он достал безделушку и полюбовался игрой солнечных лучей на гранях стекла. Те люди достигли больших успехов - здесь не умеют так гранить стекло. Перед глазами вновь возник образ рыжеволосой незнакомки, ее удивленный взгляд. Увидит ли он когда-нибудь ее еще раз? Винсент положил украшение обратно, нашел кусок мыла и опять полез в воду. Мыло пахло розами. Запах цветов пробивался сквозь неприятный запах бараньего жира, навевая воспоминания о событиях двухлетней давности, когда судьба свела его с Марикой - смуглокожей красавицей с миндальными черными очами и бровями, сошедшимися над тонкой переносицей в одну линию. Он нашел ее в поле в весьма затруднительном положении: у ее кибитки отвалилось колесо. Винсенту удалось найти в траве выскочившую чеку и поставить колесо на место. Он, собственно, ничего не требовал за свою услугу, но, судя по всему, очень понравился Марике, и она предложила ему остаться. Марика была искусна в любви, она знала, как доставить удовольствие мужчине и как научить его доставить удовольствие себе. Они провели вместе всего две ночи прямо там, в стоящей среди поля кибитке, а перед расставанием Марика сделала ему дорогой подарок - десяток кусков розового мыла, которое варила сама. Видимо, она полагала, что Винсент продаст его и получит за него горсть серебряных монет, но он решил оставить мыло себе - должно же было быть в его жизни хоть что-то прекрасное. Позже он искал Марику, но следы ее затерялись где-то на бесконечных дорогах Килора. Винсент поднес обмылок к носу и вдохнул, силясь в этом вдохе отцедить вонь жира от запаха цветов. Последний кусок, и осталось от него не так уж и много. Жаль. Винсент намылил тело и голову, бросил обмылок на берег, стараясь попасть на ворох одежды, и нырнул в реку, оставив на поверхности облачко из мыльных пузырей. Через минуту он вынырнул и лег на воду, раскинув руки и ноги. Тихое течение медленно развернуло его и повлекло к берегу, туда, где Перчинка со смаком поедал прибрежную траву. Пронзительно голубое небо ощущалось таким низким, что казалось - протяни руку и сможешь дотронуться до этой прозрачной синевы. Прямо к лицу спикировала стрекоза, видимо, намереваясь присесть на торчащий из воды нос. Винсент отмахнулся от нее, и она с обиженным жужжанием умчалась прочь. От этого движения он слегка потерял равновесие, и небольшая волна захлестнула лицо. Он перевернулся и, почувствовав ногами дно, неторопливо пошел к берегу.

   - Кто здесь? - крикнул Винсент, вглядываясь в береговые заросли.

   Ему не ответили. Нехорошее предчувствие возникло в груди и заставило сердце биться быстрее. Не к добру это. Он начал прикидывать, как быстро сможет добраться до меча, и тут по ногам скользнуло что-то длинное и холодное. От догадки екнуло сердце. Уже не беспокоясь о приличии, Винсент как мог быстро побежал к берегу, туда, где под одеждой лежал его меч.

   Она вынырнула перед ним, когда ему до берега оставалось шагов двадцать. Прекрасная, молодая, нагая, с белой, как снег, кожей и белыми, почти прозрачными глазами. Винсент попытался обойти ее, но она не позволила, преградила путь, забрызгала его водой из маленьких белых ладошек, весело переливаясь смехом.

   - Я убью тебя, - предупредил Винсент. - Уйди.

   - А любви моей не хочешь отведать, странник? - прозвенела нежным голоском морочица.

   - Не хочу. Не пожил еще, - ответил Винсент и предпринял очередную попытку обойти ее, но нелюдь выпрыгнула из воды, показав плоский рыбий хвост, и повисла у него на шее. От нее воняло рыбой и тиной. Винсент схватил ее за запястья, пытаясь сбросить с себя, но она вцепилась мертвой хваткой и тянула его в воду.

   - Ну, куда же ты, любимый? - с придыханием спросила она и потянулась к его губам.

   Винсент едва не запаниковал - поцелуй морочицы смертелен - длинный узкий язык нечисти проникает в рот, затем в горло, и она душит свою жертву, а когда попавшийся в ее смертельные объятия человек почти потеряет сознание и уже не может сопротивляться, утаскивает его в воду и топит, чтобы обеспечить прокорм своим личинкам. Винсент схватил ее за жабры:

   - В прошлом году я повесил жариться на солнце парочку таких, как ты. Это были твои сестры?

   Морочица издала жуткий вопль, широко раскрыв огромный рот и показав острые, похожие на маленькие кинжалы, зубы, при этом вся ее морда исказилась, мгновенно превратившись из прекрасного личика в омерзительную харю чудовища, а из пасти выскочил длинный и тонкий извивающийся язык. Преодолевая чувство гадливости, Винсент залез руками в жабры твари и начал выдирать их из жаберных щелей. Морочица зашлась в диких криках, извиваясь всем телом, начала лупить Винсента по плечам кулаками, защелкала зубами, порываясь укусить, но он упорно тащил ее к берегу. Наконец, они оба оказались на суше. Винсент повалился на песок, пытаясь отдышаться. Беспомощная на воздухе нелюдь пошипела еще пару минут, а затем затихла, обессилено хлопая жаберными крышками - на солнце студенистые тела морочиц быстро высыхали. Еще четверть часа - и морочица замерла. Последние капли воды быстро впитывались в ее тело, кожа на плече, подставленном лучам солнца, уже начала сморщиваться. Надо бы повесить ее на дереве, чтобы свои не утащили ее обратно в воду, но веревки осталось мало, и Винсент не хотел ее тратить. Осмотревшись, он поднялся и направился к зарослям береговой осоки. Корни у нее длинные, толстые и гибкие - чем не веревка? Винсент оседлал коня, выдрал из песка несколько корней, скрутил их в веревку, один конец перекинул через толстый сук ивы и привязал его к седлу, второй обвязал вокруг шеи морочицы. Взяв Перчинку под уздцы, он отвел коня от дерева на несколько шагов, используя его силу, чтобы вздернуть морочицу на суку. Затем он обвел коня вокруг дерева, отцепил веревку от седла и завязал ее. Теперь тварюга никуда не денется. К вечеру высохнет окончательно, и чайки обдерут плоть до костей. Впрочем, птицы уже увидели поживу и с громкими криками кружили над местом событий. Парочка самых смелых успела присесть на верхние ветки дерева, и, наклонив головы, рассматривала человека, с нетерпением ожидая, когда он уйдет. Винсент поспешил одеться и покинуть берег, не желая видеть, как птицы начнут расправу над телом. Не успел он отъехать и на двадцать шагов, как, судя по яростным крикам чаек, пиршество началось. "А постираться не удалось", - подумал он, направляя коня по тропинке в сторону холма, на котором виднелась деревня.

   Подуставший Перчинка шел неторопливо, взмахивая хвостом и вскидывая голову, всем своим видом показывая, что он не прочь заночевать в этом богами хранимом живописном уголке. Вблизи деревня оказалась такой же приятной, как и издали. Перед въездом Винсенту пришлось придержать коня и пропустить стадо разномастных коров. Пацанчик лет пяти длинным прутом прогнал гусей из лужи в ближайшую избу. В одном из дворов заливисто лаяла собака, вдоль изгороди деловито прохаживались жирные куры, охраняемые одноглазым светло-пегим петухом. Винсент высматривал кого-нибудь, у кого можно было бы узнать о постое - трактира здесь явно не было. Тут в поле зрения попала пытающаяся подправить забор молодая крепкая баба в повойнике, из-под которого выбивались дерзкие пряди светло-русых волос. Раз правит забор сама, значит, мужа нет, а раз нет мужа, значит, можно рассчитывать не только на миску щавелевой похлебки.

   - Хозяйка! - окликнул он женщину.

   Она подняла голову и заулыбалась. "Красива", - оценил он.

   - В этой деревне кто-нибудь может дать постой усталому страннику? - спросил Винсент.

   Женщина окинула оценивающим взглядом его, Перчинку и ответила:

   - У меня в избе место пустует. Так и быть, дам.

   - И за дорого ли дашь?

   - А коли поможешь забор выправить, то и так дам, - ответила она улыбаясь.

   - Куда поставить коня? - спросил Винсент, спешиваясь с лошади.

   - Заводи, - женщина открыла одну створку ворот.

   Он отвел жеребца в хлев и вышел во двор. Баба уже ждала его.

   - На, сваришь, - сказал он, вручая ей узелок с бульбой. - Надо помыть и почистить. Вари, пока мягкой не станет. Инструменты у тебя где?

   - А вон, в сенях, - она проводила его в избу.

   В большом деревянном ящике было небогато: молоток, кулек со ржавыми гвоздями, ржавая пила да рубанок.

   - Лопата нужна, - сказал Винсент.

   - Лопата вон, - кивнула женщина в угол, где громоздились грабли, лопаты, вилы.

   - А муж-то у тебя где? - на всякий случай спросил Винсент.

   - Да сгинул муж, - повела плечом селянка. - Как поехал лес валить, так и не вернулся. Уж скоро год. Лошадь только нашли обглоданную. Наверное, медведь задрал. Как тебя звать-то?

   - Винсент, - ответил он, выбирая лопату получше.

   - А я Арьяна.

   Винсент провозился немного дольше, чем рассчитывал, - пришлось вкопать больше подпорок. Под конец работы в животе стало совсем скучно, и все мысли сворачивали к воображаемой миске с горячей похлебкой и яичнице с грудинкой. Можно и без грудинки. Наконец, он удовлетворенно окинул изгородь взглядом. Отлично. Еще лет десять простоит. Арьяна вышла из избы, оценила работу - она была рада неожиданному да еще и бесплатному помощнику. Подождав, пока он ополоснется у бочки, она пригласила его в избу:

   - Ну, иди, Винсент.

   В горнице было чисто, хоть и не богато. Филин сел за стол, Арьяна быстро вытащила из печи чугунок. По комнате поплыл густой чесночный запах. Наполнив миску, хозяйка подала к похлебке пирогов со щавелем, миску с отварной бульбой, миску со свекольно-луковым соусом и блюдо с ливерной колбасой. А когда Винсент покончил с трапезой, Арьяна отвела его в спальню. Уставший путник после сытного ужина завалился спать и проснулся только утром, когда пропели уже самые поздние петухи из всех, которые только были в этой деревне. Еще не открыв глаз, он почувствовал, что рядом кто-то есть. Он повернул голову. Арьяна. Женщина тоже почувствовала его движение и повернулась к нему. Лучи утреннего солнца скользили по ее волосам, превращая их в сияющий ореол вокруг головы. Арьяна улыбалась, глядя на него хитрыми серо-зелеными глазами. "А она совсем молодая", - подумал Винсент.

   - Ну, проснулся, - сказала она, потянулась и скользнула рукой под его одеяло.

   - Что же ты себе мужика-то не найдешь? - спросил Винсент, отзываясь на ее ласку.

   - Да не хочу пока, - ответила она.

   - Небось, сплетничать будут, когда узнают, что ты меня ночевать пустила.

   - А они всегда сплетничают, - махнула рукой Арьяна. - Хоть пусти, хоть не пусти.

   - А я так смотрю - ты и сама со всем управляешься. Ну, кроме забора.

   - Сама, - кивнула Арьяна и потянулась с нетерпеливым сладострастным вздохом.

   Винсент понял это как сигнал к началу действий и стянул с нее сорочку. Изголодавшаяся женщина потянулась ему навстречу, поймала его губы, прижалась к ним своими губами и долго не могла оторваться...

   После обеда Винсент начал собирать свои пожитки. Арьяна, стоя у двери, молча наблюдала, как он складывает вещи в сумку, а когда он направился к выходу, остановила его, взяв за руку:

   - Останься...

   Он посмотрел ей в глаза, подумал.

   - Не могу. Я не оседлый человек.

   Арьяна расстроилась, но уговаривать не стала. Выезжая со двора, Винсент знал, что она смотрит ему вслед. Очутившись за пределами деревни, Перчинка, почуяв свободу, заржал и прибавил ходу. Винсент отпустил повод, чтобы жеребец сам выбрал удобный для себя темп, и, слушая, как Перчинка екает селезенкой, полной грудью вдыхал медвяные запахи. Все же лето лучшее, что бывает в году. Слава богам, что в Килоре оно длинное. Зимы тут хоть и короткие, но суровые и порождают массу проблем: если летом можно заночевать и в поле, и в лесу, то зимой жизненно важно найти постой на ночь, а то и на несколько дней, если метель поднимется; еда дорожает, постой тоже дорожает; приходится покупать теплую одежду, за сено и ячмень для Перчинки, которых летом неограниченно и бесплатно в любом поле, тоже приходится платить, и чтобы воду жеребцу подогрели... Да и работу зимой найти труднее.

   Выехав в поле, Винсент несколько раз глубоко вздохнул, произнес заклинание и закрыл глаза. Перед его мысленным взором понеслись пейзажи - поля, лес, деревни, какая-то женщина с двумя детьми за столом, облизывающийся кот в углу, опять поля... Внезапный крик резанул по ушам. Винсент вздрогнул, открыл глаза и начал осматриваться по сторонам. Краем глаза он заметил что-то, мелькнувшее в вышине, и поднял голову. Черная птица размером с ворона парила над ним высоко в небе. Нет, она не могла так кричать. Крик был человеческим и шел он с земли. Винсент привстал на стременах, оглядывая окрестности. Никого. И тут медальон на его груди завибрировал. Винсент вытащил его из-за ворота - от камня исходило зеленоватое сияние. Не понимая, что это может значить, он снял медальон, но сияние быстро погасло. Что-то случилось. Интуиция подсказывала, что явление было связано с Даринкой. Но что именно оно означает? Девочка погибла? Находится в опасности и ей нужна помощь? Филин убрал медальон обратно под рубашку и пустил коня рысью.

   К вечеру Винсент преодолел миль пятнадцать. Сумерки застали его в дороге, и он начал оглядываться по сторонам - какой-нибудь постоялый двор был бы очень кстати, да и Перчинке не мешало бы переждать ночь в стойле. Он проехал еще с милю и, наконец, увидел бревенчатое здание. Ветерок донес до ноздрей запах жареного мяса. Жеребца не надо было упрашивать - он и сам хотел побыстрее добраться до места, где его ждал отдых и ведро запаренного ячменя. У коновязи Виснет насчитал семь лошадей - путники останавливались на ночлег. Привязав Перчинку, он вошел в зал. Да, народу было много. Он заказал себе ужин и комнату, а жеребцу - ячменя и место в конюшне и сел за небольшой стол на двоих в дальнем углу и устало привалился спиной к стене. Через четверть часа подошел разносчик, поставил перед ним миски с едой.

   - Скажи, ты не видел тут девчонку лет тринадцати, похожую вот на эту женщину и переодетую пацаном? - Винсент показал ему портрет принцессы Милавы.

   Разносчик всмотрелся в изображение и покачал головой.

   - Точно нет?

   - Точно, господин. Таких тут не было. Прошу прощения, господин, у нас закончился темный эль. Заменить на светлый?

   - Нет. Вино красное есть?

   - Есть, господин.

   - Принеси. Только чтобы не кислое.

   - Да, господин.

   Винсент принялся за еду. Грудинку явно подогрели, но ругаться с хозяином не было никакого желания. Побыстрей бы в кровать. Зато бобы были отменными. Винсент быстро подчистил миски и лениво потягивал вино. Магия по-прежнему ничего не показывала, но он был уверен, он чувствовал, что идет по верному следу. Однако Воджеч объявил девчонку в розыск с хорошей денежной выплатой. То ли не доверяет полностью, то ли решил подстраховаться - мало ли, охотников тоже, случается, убивают. И конкурентов у него много. Не хотелось бы упускать куш. Испытывал ли он жалось к ней? Это вряд ли. Он давно вытравил из своей души это чувство - жалость делает уязвимым, а те, кого пожалели, частенько изъявляют желание воткнуть в спину нож тому, кто пожалел. В конце концов - не его дело, зачем Воджеч разыскивает девчонку.

   - Эй, ушастый!

   Филин, занятый своими мыслями даже не понял, что эти слова обращены к нему.

   - Я с тобой говорю, ты что, оглох?

   На табурет напротив плюхнулся белобрысый парень с лошадиным лицом. Винсент поставил на стол полупустую кружку и устремил на непрошенного собеседника немигающий взгляд. На шее парня на грубой веревке висело целое ожерелье из высушенных эльфийских ушей.

   - Ну чё ты смотришь на меня? - с вызовом спросил тот. - Ща уши твои тебе оборву и в задницу запихаю!

   Сказав это, белобрысый схватил его кружку и выплеснул ему в лицо остатки вина. Винсент ждал, пока бордовые потоки перестанут стекать по лицу и сверлил наглеца взглядом, думая, как лучше его прикончить.

   - Что, наложил в штаны, эльфийский недоносок? - опять начал кривляться тот. - Сейчас посмотрим, какого цвета твои кишки!

   Он только потянулся к рукояти ножа, висевшего на поясе, а Филин, молниеносно выбросив руку вперед, уже схватил его за глотку. Отточенный кончик его кинжала вдавился в горло парня так сильно, что из-под лезвия вниз поползла капля крови.

   - Я, по-твоему, похож на эльфа? - спросил он, дыша ему в лицо. Его зрачки расширились, почти полностью скрыв оранжевую радужную оболочку.

   - Святые небеса, что у тебя с глазами?! - воскликнул побледневший парень.

   - Отвечай, ублюдок, я похож на эльфа? - шумно выдыхая, спросил Винснет и чуть-чуть посильнее надавил на рукоять кинжала.

   - Н-нет, господин, что вы... - забормотал белобрысый. - Просто у вас косынка на голове, я и подумал, что вы длинные уши прячете... Простите, господин! Только не убивайте! - умолял он дрожащим голосом.

   Винсент посмотрел на ожерелье.

   - Это уши эльфов, которых ты убил? - спросил он.

   Парень кивнул.

   - Я вижу среди них детские. Ты, должно быть, чувствовал себя героем, когда отрезал их?

   - Нет, что вы, господин... Просто моя семья голодает, а за эльфов хорошо платят... Я не люблю убивать, клянусь жизнью, просто так получилось, время-то какое...

   - Знаешь, я тоже не люблю убивать, - сказал Винсент. - И поэтому сделаю вот так!

   Парень не успел и пикнуть, как Филин прижал его правую руку к столешнице. Раздался глухой удар, хруст, и через секунду парень взвыл не своим голосом, безумными глазами глядя на свою руку, на которой теперь не было большого пальца. Филин вытер кинжал о его плечо и вышел из таверны.

ГЛАВА 9

Даринка открыла глаза и какое-то время смотрела в небо, обрамленное цветами. Она как будто лежала в огромном колодце, выложенном цветами. Высоко-высоко, так высоко, словно в другом мире, над ней резали воздух стрижи. Даринка следила за их пируэтами и думала о том, что больше всего сейчас хотела бы обрести крылья и вот так же беззаботно носиться у самого солнца, греясь в его лучах. Но надо было подняться и идти дальше. Она села, кое-как отряхнула рукава, нашла свою шапку, валявшуюся рядом, надела ее и встала. Кто-то громко фыркнул. Даринка обернулась - в десятке шагов от нее паслись две оседланные лошади. И она вспомнила. Погоню, свой дикий ужас, потные руки, протянутые к ней... Если бы она сделала несколько шагов назад, то увидела бы двух лежащих в траве мужчин, одного взгляда на которых достаточно, чтобы понять, что они мертвы. Но она была слишком уставшей, и поэтому хотела просто поймать хотя бы одну лошадь, чтобы продолжить свой путь верхом. Она двигалась неуверенно и один раз даже пошатнулась - она все еще была слаба от обморока. Стараясь не делать резких движений, она приблизилась к лошадям. Удача - поводья одной из них волочатся по земле. Она подобрала их, подошла вплотную к коню. Тот поднял голову и настороженно посмотрел на нее.

   - Тихо, тихо, хороший мальчик... - успокаивающе заговорила Даринка, медленно протянула руку и погладила коня по морде. Конь изучающе смотрел на нее лиловым глазом, в котором отражалось небо, и, кажется, не возражал против знакомства. Даринка подтянула стремена повыше, а потом так же осторожно взяла поводья второго коня и запрыгнула в седло. Ну вот. Так-то будет лучше. На одной лошади она будет ехать, а другую попробует продать.

   К вечеру она добралась до постоялого двора с незамысловатым названием "Радость путника". В харчевне было пусто, она подошла к трактирщику и просила постой на одну ночь для себя и два месте в конюшне.

   - Идем, - как-то не очень приветливо позвал хозяин.

   Когда они вышли к коновязи, он осмотрел лошадей, скривив лицо.

   - Украл?

   Даринка замотала головой:

   - Нет. В поле паслись.

   - Прямо вот так - оседланные?

   Она кивнула. Трактирщик пососал нижнюю губу.

   - Ты же понимаешь, что раз две лошади были брошены в поле оседланными, значит, хозяева где-то рядом валяются либо раненые, либо убитые?

   Даринка растерялась - она как-то не подумала об этом.

   - Ты понимаешь, что ты с этими лошадями на меня беду накличешь? - продолжал раздраженно выговаривать трактирщик. - Вот сейчас через часок начнет собираться народ. А вдруг кто-нибудь узнает этих коней? Ты понимаешь, что это меня обвинят в убийстве двух человек? Вот что - проваливай. Знать тебя не хочу. Одну лошадь я забираю себе.

   - За что? - спросила пораженная такой наглостью Даринка.

   - За то, чтобы я промолчал, если вдруг кто-то будет тебя разыскивать! - крикнул трактирщик.

   - А если эту лошадь узнают, то вы уже не боитесь? - спросила она.

   - Поговори мне тут еще! - прикрикнул хозяин. - Языкатый больно! Вали, сказал тебе! Ну?!

   Даринка не стала спорить. Она села в седло, развернула коня к дороге, а в следующий миг сорвала с коновязи накинутые поводья второй лошади и изо всех сил ударила коня ногами в бока. Тот рванул с места в галоп, за ним рванула вторая лошадь, и они понеслись по дороге, оставляя за собой тучи клубящейся пыли и проклятия трактирщика. Она остановилась только мили через три. Свернула в лес, спешилась, привязала коней к деревьям. Что ж, придется заночевать здесь. Одного коня все же придется отпустить - уж больно она привлекает внимание с двумя лошадьми. Жаль, конечно. Она расседлала лошадей, отпустила поводья на всю длину, чтобы они могли пастись, а сама, чтобы не засыпать на голодный желудок, довольствовалась двумя горстями земляники и голубики. Кое-как приглушив голод, Даринка нашла неплохое местечко меж корней поваленной сосны, натаскала туда еловых лап, застелила их травой и легла спать, подложив под голову седло. Было страшновато - а ну как опять волки? Но желание спать оказалось сильнее, и она заснула.

   Даринка проснулась от шума. Сразу открыла глаза, прислушалась и поняла - рядом кто-то есть. Люди. Несколько человек. Кричат, ругаются. Всхрапывают лошади. Лошади! Кто-то уводит ее коней! Она замерла - лишь бы не обнаружили ее... Убедившись, что ее не видят, она отползла за ствол сосны. На полянке крутились несколько человек. Они были вооружены, но не были солдатами или стражниками. Разбойники. Дорожные грабители. Они отвязали коней и собираются увести их.

   - Надо поискать - он не мог бросить их здесь и уйти! - послышался голос одного из них.

   Даринка с ужасом поняла, что речь о ней. Она отползла еще дальше, соображая, где тут можно спрятаться.

   - Пс... Пс!

   Она, едва не заорав от испуга, обернулась и лицом к лицу столкнулась с каким-то измазанным грязью парнем в драной одежде. Тот зажал ей рот ладонью и поднес палец к губам, а потом стал потихоньку отползать назад и поманил ее за собой. Даринка, стараясь не создавать шума, поползла за ним. Буквально через двадцать шагов парень провалился сквозь землю. В буквальном смысле. Даринка сначала не поняла, куда он мог деться, но потом различила круглый лаз в земле и нырнула в него. Ее спаситель был там. Он задвинул на место крышку, замаскированную дерном, и они оказались в полной темноте. Даринка услышала щелчок пальцами, и во тьме вспыхнул голубоватый огонек, осветивший часть земляной стены и лицо ее помощника. Он смотрел на нее и улыбался.

   - Ты кто? - шепотом спросила девочка.

   - Я Ладулл, - так же шепотом ответил он. - А ты?

   - Даринка.

   Даринка присмотрелась к нему. Лет четырнадцать-пятнадцать.

   - Ты здесь живешь? - спросила она.

   Он кивнул:

   - Мы все здесь живем, - повернулся и пошел по какому-то ходу, освещая свой путь огоньком.

   - Вы все? Вас тут много?

   - Человек сорок. Идем. Познакомлю с нашими.

   Они прошли шагов пятнадцать по коридору, свернули направо и очутились в довольно большой землянке, освещенной