Пост, которого нет. Хроники. Дело № 9.1, 9.2. Заповедник благих намерений. Мария Барышева

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 9.1
• ГЛАВА 9.2

АННОТАЦИЯ

После событий в Гнилом Квартале (дилогия "Разбитые маски") главный герой и его друзья, изгнанные из Отрядов, основали в Волжанске собственный пост. В объявленном зеленым городом Волжанске неспокойно, и посту не приходится сидеть без работы. Дела им попадаются разные - и некоторые закрываются навсегда, но ряд дел предвещает новую подступающую к городу опасность.

ГЛАВА 9.1

Валентин резко открыл глаза, и наклонявшаяся к нему рыжая девчонка тотчас отскочила, словно распрямившаяся пружина, и юркнула за стоявшее неподалеку кресло-качалку, спрятавшись за его высокой спинкой и всполошенно моргая сквозь щели между узкими рейками, но тут же выпрямилась, высунув голову над краем спинки и таращась зелеными, как бутылочное стекло, глазами.

   - Ты чего собиралась делать? – настороженно спросил он, приподнимая голову с подушки.

   - Хотела посмотреть на шрамы, - Дарья бесцеремонно указала на его голую грудь, с которой сползло грубое стеганое одеяло. – С кем ты дрался?

   - Снарядом прилетело, - буркнул Валентин, садясь на кровати.

   - Так ты воевал? – удивилась рыжая и, оббежав кресло, плюхнулась в него. – Где это? Ты, вроде, не старый.

   - Не твое дело. Что тебе тут надо?

   - Мне любопытно, - пояснила она. – Твой папа, конечно, интересней, но он на меня шикнул, едва я нос в комнату сунула, хотя вроде спал. А вот ты не слышал, как я вошла. Ты слишком крепко спишь. Все баламуты очень крепко спят. Вот дядю Севу вообще разбудить невозможно, даже если с кровати скинуть. Поэтому его никогда не ставят в ночной дозор. Он – наш кузнец. А ты что умеешь делать?

   - Вопросы задавать, - Валентин посмотрел на птичью гончую раздраженно. – И ловить хищников.

   - Бесполезные какие-то умения, - заявила Дарья, принявшись усиленно раскачиваться в отчаянно заскрипевшем кресле. – А зачем тебе ловить хищников – из-за шкур? За долиной есть волки, и медведи, и лисы, но у них сейчас плохая шкура.

   - Вообще-то я имел в виду людей.

   - Хм, ну, у нас тут хищников нет.

   - Как это нет? – удивился Валентин. – Я же видел.

   - Не знаю, чего ты там видел. У нас есть гончаки, баламуты, рубаки, болезники, мизгири, тараторки, страдальщики, пиявки, прорвы, светлячки. Хищников нет.

   - Любопытно, - Валентин сел на кровати, застенчиво прикрываясь одеялом и огляделся. После того, как население долины, все же, выбрав способом привечания гостей стол, а не узилище, за которым Валентин проглотил всю еду, почти не жуя и не различая вкуса, ибо был дико голодным, его и Сергея, не задавая вопросов и не отвечая на их собственные, отвели в один из скальных домиков нижнего яруса, состоявшего из двух крошечных комнат, каждая из которых была рассчитана только на одного человека, и Валентин, особо не изучая обстановку, тут же повалился спать. Сейчас же, имея возможность осмотреться, он ощутил легкое недоумение. Вся мебель в комнате выглядела очень грубой и явно была самодельной, но кресло темного дерева, в котором сейчас весело каталась рыжая гончая, казалось, по сравнению с ней, практически произведением искусства – дорогим и довольно древним. Все стены были закрыты толстыми коврами, на полу тоже лежал ковер, и абсолютное несочетание их цветов и узоров наводили на мысль, что ковры не подбирали специально, а просто сунули сюда то, что было. Единственное окно действительно выглядело вполне современно, но за ним уже теснились сумерки, и комнату освещала неяркая электрическая лампа на стене, на которую Валентин посмотрел с искренним любопытством.

   - У вас есть электричество?

   - Генераторы, - пояснила рыжая. – Свет можно включать с пяти утра до рассвета и с начала сумерек до девяти вечера, на другое время нужно особое разрешение. А ты думал, у нас тут каменный век? У нас и несколько теликов есть, и видики, и компьютеры, только интернета нет – у нас вообще нет никакой связи. Был космический телефон, но он совсем сломался – ждем, пока наши достанут новый.

   - Ты хочешь сказать, спутниковый? – Валентин обмахнул взглядом аккуратные отверстия по периметру пола, не закрытые ковром. – Это система отопления? А удобства во дворе?

   - По-всякому, - хихикнула Дарья, раскачиваясь все сильнее. – А вот не покажу – и что ты будешь делать?!

   - Уверена, что тебе хочется это узнать? – Валентин сунул руку в карман джинсов и вытащил сигареты и зажигалку. Рыжая, тут же тормознув кресло, требовательно протянула руку.

   - И мне!

   - Тебе сколько лет? – иронично спросил он, закуривая.

   - Тридцать восемь!

   - Что ты мне чешешь!

   - Четырнадцать, - неохотно признала гончая, разочарованно опуская руку. – Но я взрослая! И я уже бродила! Целых два раза! За первый, правда, влетело, потому что я сбежала без разрешения.

   - В смысле «бродила»?

   - Да в прямом, - недоуменно ответила Дарья. – Все бродят… ну, почти все. Выходят из долины и ездят везде, смотрят, собирают информацию, привозят записи, газеты, продовольствие, топливо, всякие там запчасти, прочие штуки, людей по спискам…

   - Каких еще людей?

   - Э-э, - рыжая осеклась. – Мне нельзя говорить. А ты ездил на машине? А на трамвае? А на автобусе?

   - Да каждый день. И на катере. И на «комете».

   - Это чего такое?

   - Теплоход на подводных крыльях.

   - Ничего себе. Может, ты еще и на самолете летал?!

   - Было пару раз, давно.

   На физиономии рыжей гончей появилась откровенная зависть.

   - А он правда летает выше, чем любая гончая может взлететь?

   - Намного выше. Там бы ты сразу покрылась сосульками. Говоришь, ты сбежала? – Валентин прищурился сквозь дым. – Значит, отсюда можно сбежать? Только тому, у чьей сути есть крылья, или любому?

   - Мне надо идти! – тут же сообщила Дарья, поспешно вскакивая.

   - Интересно, что скажет твоя предводительница, когда узнает, что ты такая болтушка?

   - Так нечестно! – возмутилась гончая, тут же бросив взгляд на закрытую дверь.

   - А сажать нас под арест – честно?

   - Ты же не в узилище, - удивилась рыжая, вопреки своему заявлению плюхаясь обратно в кресло.

   - Значит, я могу просто выйти в эту дверь и никто меня не остановит?

   - Нет. Но за тобой везде будет кто-нибудь ходить, потому что мы тебя не знаем. А значит, кто-то будет постоянно отвлекаться от работы. Зачем так делать?

   - А у тебя, значит, работы нет.

   - Я в дозоры хожу! – обиделась Дарья. – И на маслобойке работаю! И в гончарне иногда.

   - А учишься где?

   - Чего мне учиться – я и так все знаю! А у тебя есть жена?

   - Интересный переход, - фыркнул Валентин. – Нет, у меня есть девушка, мы живем вместе.

   - А чего не венчанные?

   - Ты с моим отцом разговаривала? У нас это не обязательно, понятно?

   - Не очень, - рыжая поджала губы. – Я вот пока тоже ни с кем не собираюсь венчаться, мне тут никто не нравится. Я гуляла с Витькой, который на сушке табака стоит, но он мне надоел.

   - Так это он тебя курить научил?

   - Ты очень много спрашиваешь! – сердито отрезал дозорный работник маслобойки, и в этот момент внутренняя дверь распахнулась, и в комнату бесшумно вошел Сергей.

   - Удивительно, но даже в затерянном тайном обществе мне не дает выспаться чья-то болтовня, - спокойно произнес он, и рыжая, покраснев, подхватилась с кресла и поклонилась.

   - Ты чего? – удивился Таран.

   - Вы же старший своего рода, как я поняла, - Дарья тоже удивилась. – Я проявляю уважение.

   - Чего на горке не кланялась?

   - На горке было все непонятно.

   - А сейчас понятно стало?

   - Ну вроде. А вы ведь какой-то начальник там, у себя, да?

   - Я руковожу постом в нашем городе, - Сергей слегка улыбнулся. – Ты знаешь, что такое пост?

   - Ага. Просто, я хотела спросить… ну я всех новеньких спрашиваю, но раз вы начальник, то, наверное, знаете больше, чем другие… - рыжая вытащила из-за пояса джинсов аккуратно сложенные бумажные листы и протянула ему. – Может, вы их где-то видели?

   Сергей развернул листы и внимательно посмотрел на довольно неплохо выполненные цветными карандашами портреты рыжеволосого мужчины, казавшегося очень добродушным, и белокурой женщины с пронзительно-зелеными глазами, которая, напротив, выглядела очень строго и даже хмуро. Валентин тоже посмотрел на рисунки, после чего они с Сергеем почти синхронно покачали головами.

   - Может, все-таки, я нарисовала непохоже… - со слабой надеждой произнесла Дарья, - хотя, мне кажется, получилось очень похоже… я рисовала по памяти, а их фотографий у меня нет. Здесь нечем снимать, а телефоны выдают только тем, кто бродит, и, возвращаясь, их надо сдавать.

   - Твои родители? – Сергей вернул ей рисунки, и рыжая принялась бережно их складывать.

   - Мама ушла бродить год назад и не вернулась. Папа пошел ее искать и тоже не вернулся. Наверное, с ними случилось что-то плохое… они ведь не бросили бы меня… но я, все-таки, надеюсь, что это плохое… ну не настолько плохое. Я пробовала их искать, когда бродила, но мое сопровождение мне запретило, а тетя Варя сказала, что если я продолжу так делать, то бродить мне больше не позволят. Она сказала, что это слишком опасно, и надежду следует оставить. Мир за долиной – недоброе место и там все друг для друга – лишь добыча. Я действительно видела там много очень плохих людей… но видела много и вполне нормальных.

   - Как-то категорично про надежду, - хмуро сказал Валентин, - но мы тебе тут не помощники, потому что не покидали свой город уже шесть лет. Это наша первая вылазка.

   - Почему не покидали? – удивилась юная гончая.

   - Потому что.

   - То есть, у вас там тоже своя долина?

   Не ответив, Сергей и Валентин дружно развернулись к входной двери, Дарья тоже крутанула головой в ту сторону, торопливо пряча рисунки обратно, и ее личико почти сразу же стало недовольным. Парой секунд спустя в дверь постучали – сильно и резко, и створка почти сразу же распахнулась.

   - Никто не сказал «входите», - заметил Валентин.

   - Мне не нужно ваше разрешение! – отрезал гость, входя и холодно глядя на него провернутыми грязно-алыми глазами. Ростом он слегка превосходил Валентина и был намного массивней, двигаясь при этом с особой хищной грацией хорошо тренированного человека. Его густые темно-русые волосы были острижены коротко и слегка неровно, а в вырезе майки на загорелой коже виднелась звездочка старого пулевого шрама. Короткая щетина придавала его лицу мрачности, хотя оно и без того казалось недобрым, а также накидывала возраста, хотя Валентин сразу же подумал, что визитер вряд ли намного старше его самого. Мясник с профессиональной скоростью провернул зрение, и его серо-голубые глаза тяжело уставились на рыжую. – Так и знал! Что ты тут делаешь?! Выметайся!

   - Ты не можешь так со мной разговаривать! – вскинулась Дарья.

   - Но ведь разговариваю же, - визитер сделал движение рукой – повелительное, но сдержанное. – Варвара Левонтьевна хочет вас видеть.

   - Зачем? – поинтересовался Валентин, потянувшись за своим свитером и глядя на пистолет за ремнем мясника. – Для жертвоприношения?

   - Вам оказали достаточное гостеприимство, так что, может, соизволите не выпендриваться? – мясник отступил обратно к порогу. – Я вас провожу.

   - Я сама провожу! – обрадовалась Дарья.

   - О тебе речь не шла.

   - Ну Ярослав!

   - Желаешь на маслобойке в две смены отстоять?

   Гончая, бросив резкое слово, сверкнула провернувшимися желтыми глазами и вылетела за дверь, выражение же лица мясника осталось спокойным – он явно привык к злобствованиям рыжей и не считал их чем-то значительным. Валентин, натянув свитер и покосившись на Сергея, смотревшего на визитера с интересом, предложил:

   - А может, ты нам объяснишь, да мы сами дойдем?

   - Неохота потом аукать вас по зарослям, - иронично ответил Ярослав. – А если вам не нравится компания, то это ваши проблемы. Вы рассматриваете меня, Сергей? Я не чувствую, но знаю, что вы это делаете. Много ль увидели?

   - Да, в общем-то, все, - ровно сказал Таран, - в том числе и то, что ты недавно охотился.

   - Я нечасто бываю на охоте.

   - И охотишься ты явно не в долине, - резко бросил Валентин. – Можно поинтересоваться профилем?

   - Слишком любопытные люди, - отозвался мясник, по-прежнему не меняясь в лице, и Валентин усмехнулся.

   - Так ты еще и с юмором?

   - Вы шли так долго, чтобы обо мне узнать побольше? – тон Ярослава стал слегка скучающим, и он легко скользнул за порог, оставив дверь открытой. Валентин едва слышно шепнул Сергею:

   - Не нравится мне этот тип.

   - Лично мне больше не понравилось слово «новенькие», - так же тихо ответил Сергей и вышел из комнаты. Валентин, помедлив, двинулся следом.

   Снаружи мясник сразу же пошел вровень с ними, четко задавая направление движения, но не допуская их себе за спину. Несмотря на сгущающуюся тьму, которую разгоняли лишь светящиеся скальные окошки и несколько костров, перед озером было довольно оживленно и совсем не тихо, обитатели долины распределились на берегу многочисленными небольшими компаниями – кто-то пристроился на лавках, кто-то прямо на траве, и вокруг плескались болтовня и хихиканье, детский визг, а где-то впереди, почти у дальнего оконечья озера громко хныкал невидимый младенец. Во все это вплетались нестройные живые гитарные переборы и вполне современная музыка, и в целом атмосфера долины напоминала туристический лагерь, только казалась более сдержанной, вследствие чего у Валентина возник вполне последовательный вопрос:

   - Алкоголь у вас запрещен?

   - По праздникам и выходным – пожалуйста, но в разумных пределах, - Ярослав посмотрел на него слегка ехидно. – Ты же баламут. Тебе вообще пить нежелательно.

   - А ты местный начальник охраны?

   - Я похож на начальника?.. – мясник резко остановился, когда на его пути возникла взъерошенная пухлая дама средних лет в простом цветастом халате и с косынкой на растрепанных волосах, отчего у Валентина появилось стойкое ощущение, что он сейчас находится не в долине тайного затерянного общества, а во дворе своей пятиэтажки.

   - Ярослав Николаич, - тут же сварливо загомонила дама, вращая белесыми глазами, - почему нас не пускают?! Я хотела посмотреть сериал!

   - На фиг твой сериал, Люба, нам последний матч бродилки привезли! – перебил ее густой мужской голос от ближайшего костра.

   - Я хотел посмотреть новости! – возмутился кто-то из того же района.

   - Киношки! – крикнул какой-то мальчишка, выскакивая из сумерек. – Новости неинтересно! Чего не пускаете?! Наше же время!

   - Когда закончим, тогда и пустим! – отрезал Ярослав. – И чего вы все время собачитесь?! Телевизор не один и видик тоже – все посмотрят, что хотят.

   - Ага, только все в одной комнате стоят – и не разнести! – недовольно напомнила Люба, поправляя косынку. – И все громкость выворачивают – не разобрать ничего! Я смотрю про сердечные страдания, а они орут, как ненормальные со своим футболом!..

   - Я же сказал – вас пустят, когда закончим! – с нажимом произнес мясник. – Все! Уйдите!

   Пухлая дама и мальчишка тут же испарились, а сидевшие у костра, отвернувшись, вернулись к беседе. Сергей негромко сказал:

   - Должно быть крайне трудно сдерживать в столь отрезанном месте все потребности и желания людей, попавших сюда из более современного мира.

   - Почему вы думаете, что они попали сюда из современного мира? – спокойно поинтересовался Ярослав, прежним размеренным шагом двинувшись в направлении монастыря.

   - Потому что кровными бывают только гончие. Не бывает родов светлячков и родов хищников, а и тех, и других здесь немало. Сомневаюсь, что все они родились в долине и уж тем более здесь пробудились. Полагаю, и ты родился не здесь. Вы привозите сюда людей?

   - Не мне объяснять вам, как здесь все устроено, - голос мясника заметно похолодел. – Вы думаете, что только появились здесь – и уже во всем разбираетесь?

   - Я думаю, что ты гораздо умнее, чем пытаешься казаться.

   Ярослав, иронично хмыкнув, отвернулся. Пару минут они шли в молчании, и Валентин заметил, что каждая группка людей, мимо которых они проходили, притихала, возобновляя свои разговоры за их спиной не сразу – то ли они все еще опасались их, то ли страх внушало их мрачное сопровождение. Возле очередной компании, от которой в этот момент как раз откололся какой-то парень, тащивший на плече болтающую ногами и довольно глупо хихикающую, вяло отбивающуюся девицу, мясник вдруг резко скользнул в сторону и проворно сцапал парня за руку.

   - Олег, что здесь происходит?!

   - Да ничего, - отозвался тот слегка смятым голосом, поспешно спуская свою ношу на землю и глядя на него встревожено провернувшимися волчьими глазами. – Просто дурака валяем. Я ничего плохого не хотел. Правда, Поль?

   - Я вообще не знаю, чего ты хотел, - заявила девица все с тем же бестолковым хихиканьем, и еще даже не успев провернуть зрение, Валентин уже понял, что она – светлячок, причем довольно яркий, правда до Стаси, даже в ее бытность спящей, ей было очень далеко. На ней было легкое розовое платьице и потертая джинсовая куртка, а длинная каштановая коса неряшливо растрепалась, и чуть вьющиеся пряди торчали во все стороны. Прозрачные голубые глаза казались такими же глупыми, как и ее смешки, но когда они обратились на мясника, в них мелькнул отчетливый страх.

   - Полина, ты знаешь правила! Ты давно должна быть с остальными! – зло сказал Ярослав. – Олег, почему ты ее не отвел?!

   - Я как раз собирался! – заверила молодая гончая. – Ну блин, Яр, не так уж еще поздно – когда гулять-то?! Я же уже попросил одобрения у Варвары Левонтьевны, и она…

   - И она тебе его еще не дала! – отрезал мясник. – Все светлячки должны быть в монастыре с наступлением ночи.

   - Я забыла про время, - беспечно сказал светлячок, болтнув руками. – И дома скучно!

   - Идем, я сам тебя отведу!

   - Я с тобой не пойду! – Полина сделала шажок назад, снова глядя испуганно. – Ты грубый и злой!

   - Идем! – Ярослав, подавшись вперед, поймал ее за тонкое запястье, и девушка ойкнула. Валентин дернулся было к ним, но Сергей, успев словить его за свитер, тихо сказал:

   - Не лезь!

   Валентин возмущенно обернулся, а Ярослав тем временем с силой, хоть и относительно деликатно потянул попытавшегося было вывернуться светлячка за собой.

   - Пусти! – пискнула Полина, едя кроссовками по траве. – Ты мне не нравишься!

   - Я здесь не для того, чтобы нравиться. Пошли и перестань брыкаться – ты сама себе делаешь больно! А вы чтобы в следующий раз следили – ни одного светлячка в темноте! Правила не просто так придуманы! Вы знаете, что может произойти!

   - Мы знаем, что ты всех вокруг считаешь какими-то гадами! – раздраженно произнес какой-то паук средних лет. – Кто ее тронет?! Думаю, ты сам, дай тебе волю…

   - Мне плевать, что ты думаешь! – мясник провернул зрение. – Я выполняю свои обязанности! Если качество вам не нравится – вы знаете, куда обратиться!

   - Я реально собирался ее отвести, - кисло сообщил Олег, нервно ероша свои пепельные волосы.

   - В таком случае, раз реально собирался, сходи и проверь, не болтаются ли на берегу и в озере еще светлячки.

   - Ты мне приказываешь?! – возмутилась гончая.

   - Могу приказать, если надо!

   - Ладно, че ты, - примирительно сказал Олег и мгновенно исчез в темноте. Мясник же, кивнув Сергею и Валентину, зашагал дальше, таща за собой слабо попискивающую Полину, которая продолжала выкручивать запястье из его крепкой хватки, уперевшись ему в предплечье свободной ладошкой. Валентин не выдержал:

   - Соблюдать правила можно и полегче! Она может пойти и сама!

   - Никуда я не пойду! – тут же опроверг его заявление строптивый светлячок. – И соблюдать дурацкие правила не буду! Я хочу гулять! Олег меня потом проводит – пусти! Ты мне руку сломаешь! Ненормальный!

   Ярослав, не замедлив шага, молча подхватил Полину и, вскинув ее в воздух, небрежно перебросил через свое широкое плечо, так что девушка с размаху треснулась носом о его спину и снова взвизгнула:

   - Я боюсь высоты!

   Валентин невольно улыбнулся, вспомнив, сколько раз он сам так носил свою излишне любопытную названную сестрицу, не желавшую идти в нужном направлении самостоятельно. И хотя обстоятельства сейчас были иными, и обращался мясник с Полиной гораздо грубее, чем он со Стасей, это все равно выглядело немного забавно. Правда, Стася в подобных случаях обычно, прежде чем покориться судьбе, начинала отчаянно лупить его ладошками по спине, Полина же сразу безвольно свесила руки, видимо, не без оснований опасаясь, что за подобные действия получит сдачи.

   - Правила, так понимаю, придуманы для того, чтобы светлячки были в безопасности? – иронично спросил Сергей. – Зачем вообще держать их здесь, среди хищников – это нелепо! Среди них они никогда в безопасности не будут. Только мозолить им глаза своим видом. Рано или поздно кто-нибудь сорвется и, смею предположить, подобное уже происходило.

   - Не я принимаю решения, - равнодушно ответил мясник. – И никаких хищников здесь нет. А если кто-то свихнется настолько, что причинит вред светлячку, - он будет немедленно казнен. Все об этом знают.

   - Это можешь быть и ты, - заметил Валентин.

   - Я живу бок о бок со светлячками уже много лет. Они милы и дают очень много позитива, но в большинстве своем ужасно глупы и абсолютно неинтересны.

   - В гастрономическом плане они интересны любому хищнику.

   - И этот разговор мне тоже неинтересен, - сообщил Ярослав и Полина, болтнув руками и приподняв голову, заявила:

   - И мне! Вы говорите какие-то скучные вещи – я ничего не понимаю! Зато я чувствую, что у меня подол задрался, а это неприлично!

   - Ничего у тебя не задралось, бестолочь!

   - Хам! – пугливо сказал светлячок и притих на ярославском плече. Сергей поднял голову, глядя на приближающиеся небольшие зарешеченные окошки, в которых колыхался желто-алый свет.

   - В монастыре нет электричества?

   - Есть, но для освещения его не используют. Скальные окна расположены так, что их не видно с высоты, на сам же монастырь вид открывается довольно неплохой, и мы предпочитаем не привлекать лишнее внимание. По той же причине вокруг нет фонарей. С наступлением темноты всякая деятельность прекращается, - ответил Ярослав, теперь идя на шаг позади них.

   - И все отправляются баиньки? – хмыкнул Валентин. – Веселая жизнь!

   - Любители телеящика торчат в келарской палате до поздней ночи. Опасно запрещать людям вообще все. Есть время и условия для работы – то же самое касается и отдыха.

   - Но только не для светлячков.

   - Светлячки у нас ни в каких работах не задействованы. Их единственное предназначение – быть светлячками.

   Валентин и Сергей переглянулись, остановившись у тяжелых арочных ворот монастыря. Ярослав негромко свистнул, и в крошечном решетчатом окошке тотчас мелькнул слабый свет и сверкнул чей-то внимательный глаз. Раздался громкий скрежет, и массивные деревянные створки слегка отворились, блеснув обшивкой из листовой стали. Мясник приглашающе кивнул своим спутникам и вошел следом за ними, и ворота тотчас захлопнулись. Небольшой отряд охраны внутреннего двора, состоявший преимущественно из гончих, встретил их настороженными взглядами. Среди них преобладали волчьи и псовые сути и все они были так же, как и Ярослав, вооружены вполне современно, только у одной гончей в руке был топор. Наскоро осмотрев доступную обзору часть двора, тьму на которой кое-как теснили керосиновые светильники, и видя то тут, то там молчаливые неподвижные тени среди монастырских построек, Сергей сказал:

   - Неплохая охрана. Защищаетесь от любителей телеящиков? Вы ж тут все свои – кого вам опасаться?

   - Здесь все кладовые – мало ли, кому что в голову взбредет без разрешения, - ответил мясник, спуская свою ношу на редкие грубые каменные плиты.

   - Ну да, - Валентин с любопытством посмотрел на одну из гончих, немедленно провернувшую зрение, - и оружейная, и склад алкоголя. Людей раздражают замки на таких местах.

   - Иди домой! – мрачно велел Ярослав, чуть подтолкнув Полину в спину, и та, съежившись, проворно скользнула к длинному строению с мелкими окошками и исчезла за слабо скрипнувшей дверью. Несколько охранников посмотрели ей вслед, потом один хохотнул.

   - Опять светлячок припозднился? Кто? На поверке вроде все были… хотя там вечно такой гвалт, беготня, фиг разберешь, где кто. Каждый раз как непослушное стадо собираешь…

   - А моя, вот, послушная, - похвалился другой. – Как ей велишь, так и делает.

   - Что-то я твою послушную сегодня не видел ни разу за день, - мясник обернулся.

   - Прихворала, - поспешно ответила гончая, - дома сидит.

   - Баюн смотрел ее?

   - Да чего там смотреть, Яр, прихворала ж просто, говорю, простудилась чуток, вода ж еще холодная, а они в озере с утра до вечера плещутся!

   - Да? – Ярослав чуть прищурился. – Хорошо, я, все же, скажу Баюну, а то простуда всякая бывает, от иной и синяки появляются.

   - Да не бил я ее больше! – разозлился охранник. – Говорю же, сопли! Слушай, ты б вот сам с ней пожил – капризная и глупая, как пробка – доводит постоянно, хоть беги!

   - Чего ж женился? – насмешливо осведомился один из его коллег.

   - Дык красивая ж, зараза, да и приятно с ней, конечно… Яр, не надо Баюна, она его боится, я его сам боюсь! Ну хочешь, сам зайди глянь! Не бил я ее!

   - Смотри, а то Варвара развенчает вас, и будешь один, как дурак, еще и плетей огребешь прилюдно, - мясник, бросив короткий взгляд на обитель светлячков, отвернулся. – Идемте.

   - Да как так-то – она ж моя жена! – возмутилась гончая.

   - Она, прежде всего, светлячок долины, а потом уже – твоя жена.

   Охранник что-то злобно пробормотал, и коллеги со смешками принялись его успокаивать, а Сергей и Валентин, снова переглянувшись, вместе с мясником пересекли центральный двор и подошли к собору. Открыв небольшую арочную дверь, Ярослав снова пропустил их вперед, сразу же сказав:

   - Направо.

   Они поднялись по узкой деревянной лестнице, похоже поставленной совсем недавно, причем строители явно заботились исключительно о прочности, не обращая внимания на эстетику – форма ее была предельно примитивной, а светлое дерево резко контрастировало с темными толстенными каменными стенами. Пройдя по крытой галерее, они свернули в небольшую дверь за решеткой грубой ковки и оказались в огромной одностолпной палате с большими нишевыми окнами. Сергей даже невольно приподнял брови – снаружи собор как-то не наводил на мысль о наличии внутри помещения таких внушительных размеров. Поддерживавший своды здоровенный столп был сложен из тесаного камня, и на отходящих от него толстых балках висели большие свечные люстры, заливавшие палату неровным дрожащим светом. Длинные столы и скамьи были сдвинуты к одной из стен и, собственно, на этом обстановка палаты и заканчивалась, если не считать новенького, словно только что из мебельного салона, пухлого вращающегося кресла с темно-красной обивкой, стоявшего неподалеку, возле одного из окон. Несмотря на то, что стены и потолок были чисто выбелены, палата казалась довольно мрачной, а форма потолка, невзирая на внушительную высоту, как-то пригибала к полу, словно он находился почти вплотную к голове, и Валентин невольно дернул плечом.

   - Собираетесь устроить нам экскурсию? – недовольно спросил он, но мясник молча развернулся и вышел, бесшумно прикрыв за собой дверь. Сергей сделал несколько шагов вперед и огляделся. – Как думаешь, зачем нас сюда притащили?

   - Догадываюсь, - взгляд Тарана уткнулся в закрытую дверь в противоположной стене палаты. – Надеюсь, ты хорошо отдохнул?

   Ответить Валентин не успел – вторая дверь отворилась, и вошла Варвара Левонтьевна, сменившая походный наряд на длинное глухое синее платье с золотистыми вставками, в котором казалась намного старше, но выглядела гораздо более значительной и суровой, а ее белоснежные волосы, теперь заплетенные в две косы, туго перевитые синими шнурками и спадавшие ниже талии, придавали ее облику что-то колдовское и даже слегка зловещее. На пальцах блестели несколько колец с большими камнями, собиравшими в себе отсветы колыхающихся свечных огоньков, и в темных лишенных ресниц глазах тоже прыгали отсветы, не давая рассмотреть их выражение. Одной рукой она теперь опиралась на трость с причудливым набалдашником в виде застывшего в прыжке льва, сжимающего в челюстях безжизненное рысье тело, а ее другую руку бережно держал под локоть высокий темноволосый мужчина на вид лет сорока, еще с порога вызывающе уставившийся на гостей провернутыми медовыми глазами. Их сопровождали еще двое мужчин чуть помладше, голова одного из которых была обрита, другой же напротив обладал чрезмерно пышной каштановой шевелюрой, а вместо правой брови ветвился длинный шрам.

   - Доброго вечера, - приветливо произнесла седая гончая. – Простите, если заставила ждать. Георгий, да доведи ты уже меня до этого чертового кресла!

   - Вам пора завязывать с дозорами, - недовольно заявило ее сопровождение, слегка ускорившись. – С вашим ревматизмом бегать по горам…

   - Молчать! – отрезала Варвара Левонтьевна. – Проживешь хоть треть моих лет и наберешься хоть трети моего опыта – тогда и будешь раздавать советы! Не та у нас порода, чтоб в старости только и делать, что на крыльце греться!

   - На крыльце тоже бывает довольно весело, - заметил бритый, - это смотря с кем греться…

   - У тебя об одном все мысли, - Варвара Левонтьевна с блаженным вздохом опустилась в кресло и откинулась на спинку, косо поставив трость перед коленями, после чего кивнула Сергею и Валентину. – Подойдите же. Нелепо разговаривать друг с другом с разных концов зала.

   - Что-то мне подсказывает, что нас позвали сюда не для разговоров, - иронично ответил Сергей, неторопливо двинувшись вперед, и Валентин, оглянувшись на закрытую дверь, за которой исчез мясник, пошел следом.

   - Вы очень проницательны. А что ваш мальчик нервничает? Никто здесь не желает вам зла.

   - Ну, добра от людей, которые приводят тебя в гости под прицелом, я тоже особо не жду, - Валентин указал глазами на набалдашник трости. – Ваш род не в ладах с рысьими гончими?

   - Древняя, почти позабытая история – трость - единственное, что от нее осталось. Так что твоему отцу не стоит принимать это на свой счет. Я не беру ее с собой на улицу, чтоб люди не обижались.

   - Трость не выглядит такой уж древней.

   - Она была очень тщательно восстановлена, - седая гончая небрежно пожала плечами. – За родовыми реликвиями нужно следить.

   - Причем за всеми, - Сергей кивнул на сопровождение Варвары Левонтьевны. – Я вижу семейное сходство.

   - Мои внуки… правнуки… Господи, я давно бросила считать колена и называю их просто внуками – единственные, кто в их поколении родились гончими. Георгий, - темноволосый мужчина приветственно чуть дернул головой, - Андрон, - бритоголовый осклабился, - и Феликс, - парень со шрамом вместо брови посмотрел на гостей с царственной скукой, после чего, сгорбившись, принялся с усиленным вниманием изучать пальцы на своей левой руке. – Мои внуки одни из лучших бойцов нашего поселения. К сожалению, - Варвара Левонтьевна, приподняв трость, треснула ею третье великовозрастное чадо по бедру, отчего Феликс сердито опустил руку и встал ровно, - не могу сказать того же о манерах и интеллекте.

   - У меня были планы! – негодующе отозвался Феликс.

   - На дискотеку собирался? – ехидно осведомился Валентин.

   - Может, и собирался, не твое дело! Давайте быстрее уже!

   - Надо понимать, желаете полюбоваться нашими умениями? - Сергей положил ладонь на бедро, и Варвара Левонтьевна игриво подмигнула ему.

   - Вы же не откажете пожилой даме? Разумеется, ни о каком смертоубийстве речь не идет, но и щадить их не надо.

   - Щадить?! – фыркнул Андрон, но тут же наткнулся на взгляд Сергея, и ухмылка исчезла с его лица. – А вы, бабушка, с кем встанете – с тем, который помладше?

   Георгий, мгновенно оказавшись возле него, дал ему такой крепкий подзатыльник, что брат чуть не полетел кувырком и, развернувшись, злобно оскалился, сдернув маску с угольно-черной львиной сути, уже знакомой Сергею по другому правнуку Варвары Левонтьевны, окончившему свои дни в Гнилом Квартале. Феликс захохотал, на всякий случай отскочив подальше, а седая гончая сердито стукнула тростью по каменному полу.

   - Прекратить эту возню! Сергей Андреевич, не возражаете против поединка с Георгием и Феликсом? Очень хочется посмотреть, как вы владеете родовым оружием. Насколько мне известно, большинство современных гончих по крови таскают его с собой больше для устрашения, не утруждая себя обучением, но что-то мне подсказывает, что клинки нашего рода не доставят вам особых неудобств.

   Феликс метнул на нее негодующий взгляд, лицо же Георгия осталось спокойным – судя по всему, среди своих братьев он был самым уравновешенным. Валентин возмутился:

   - Почему ему двоих, а мне одного?!

   - О, не переживай, у тебя тоже будет двое противников, - пообещала Варвара Левонтьевна и посмотрела на дальнюю дверь. Валентин обернулся, и в этот момент тяжелая створка отворилась и в палату вошел Ярослав. Он был уже без майки, и взгляд Валентина зацепился за еще два пулевых шрама на его груди чуть ниже первого. В каждой руке мясник держал по тяжелой секире с шипастым противовесом. Выражение его лица было обыденным, как будто он явился на стандартную тренировку, и, дойдя до прочего собрания, Ярослав остановился и спросил:

   - Выбирать можно? Или определили уже?

   - А вот, с мальчиком, он как раз в возмущениях, что ему меньше противников, чем папе, - со смешком сообщила седая гончая, и мясник бросил на Сергея чуть сожалеющий взгляд, как будто считал его более интересным боевым оппонентом. Валентин стащил с себя свитер, огляделся, потом швырнул его на пол, и все гончие долины разом уставились на его шрамы с любопытством, после чего Андрон холодно заявил:

   - Я в паре с рубакой не встану!

   - Боишься, что локтем задену? – спокойно осведомился мясник. – Или что я сделаю это не слишком изящно?

   Андрон что-то злобно проворчал и, на мгновение провернувшись, выхватил мертвенно-черный родовой меч с гардой украшенной когтями и резными листьями. Варвара Левонтьевна тут же резко сказала:

   - Нет! Убери!

   - Почему это?!

   - Потому что у него нет родового оружия, - пояснил Ярослав, протягивая Валентину одну из секир.

   - Это не моя забота!

   - Я сказала, убери! – рыкнула седая гончая, и Андрон хмуро спрятал свой клинок, после чего сделал мяснику величественный жест.

   - Принеси мне оружие!

   - Сходи да возьми, - отозвался Ярослав, с легким скептицизмом наблюдая, как Валентин примеряет секиру к руке, - я тебе не горничная.

   - Ты иного происхождения и должен подчиняться!

   - А как же местные лозунги, что мы тут все равны? – спросил мясник откровенно язвительно. – Или на днях была твоя коронация, а я все пропустил?

   - Мальчики, прекратите, - добродушно попросила Варвара Левонтьевна, и Андрон, сверкнув глазами, под насмешливыми взглядами братьев поплелся куда-то к дальней стене палаты. Ярослав же, продолжая созерцать манипуляции Валентина, осведомился деловитым тоном, без тени насмешки:

   - Тяжеловата?

   - Скорее непривычна, - Валентин осторожно взмахнул секирой в воздухе. – Вот зять бы оценил, он такое любит.

   - Какое оружие предпочитаешь?

   - Автомат Калашникова, - буркнул Валентин, и мясник усмехнулся.

   - Ты обычно настолько ленив?

   - Я обычно настолько занят. А так… ну-у, мачете.

   - Хм, - Ярослав положил вторую секиру на пол и направился туда же, куда ушел Андрон. От стены донеслось неразборчивое злобное бормотание, после чего Андрон вернулся раздраженным шагом, притащив с собой сверкающий палаш с кисточками на рукояти, мясник же, подойдя парой секунд позже, протянул Валентину серповидный меч с рукоятью в виде лошадиной головы на длинной изогнутой шее.

   - Сойдет?

   - Фальката? – Валентин принял оружие, протянув секиру обратно, и крутанул его в ладони, прищурился, разглядывая лезвие. – Не современный, но в отличном состоянии!

   - То есть, ему оружие ты принес! – недовольно констатировал Андрон.

   - Разумеется, он же не знал, где его искать, - Ярослав посмотрел на обозленную гончую равнодушно, и Валентину подумалось, что мясника мало интересует чужое мнение о своей персоне, хотя в общем-то его поведение ранее и так это доказывало. Сергей едва слышно шепнул ему на ухо:

   - Никаких эмоций!

   - Помню, - Валентин покосился на Андрона, - а вот у него их более чем достаточно.

   - И хорошо. Где эмоции, там и ошибки. Вот с мясником поосторожней, - Сергей отошел в сторону и тоже сдернул с себя свитер, чтоб не стеснял движения. Ярослав, окинув Валентина оценивающим взглядом, собрался было отодвинуть ногой вторую секиру, лежавшую на полу, но тот с вызовом сказал:

   - Нет, можешь оставить.

   В глазах мясника мелькнуло снисходительное выражение, очень напомнившее Валентину Жулана, и он, легко подняв оружие, повернулся к седой гончей.

   - Цель, Варвара Левонтьевна?

   - Минуты три пусть продержатся. И без проворотов.

   Ярослав кивнул и развернулся, обманчиво-расслабленно опустив секиры и иронично наблюдая, как Андрон несколько раз взмахнул своим палашом, со свистом рассекшим воздух, после чего несколько раз картинно прокрутил его рукоять в пальцах. Сергей выхватил свой родовой меч, и Георгий и Андрон, явившие свои клинки почти синхронно, посмотрели на его оружие с искренним интересом. Варвара Левонтьевна чуть подалась вперед в своем кресле, сведя ладони под подбородком, и ее глаза восторженно заблестели, словно у маленькой девочки, пришедшей на цирковое представление. В свою очередь, бросив взгляд на темные клинки соперников, Сергей ощутил недоумение. Один родовой меч уже достался Петру Адамовичу и сгинул вместе с ним в цитадели, а в каждом роду гончих фамильных клинков не так уж и много. Откуда у беглой гончей и ее потомков взялось сразу четыре родовых оружия?

   Поначалу они медленно кружили по каменному полу, выжидательно глядя друг на друга и примериваясь к движениям противника. Лица Сергея и Георгия были спокойными, Феликс азартно сверкал провернутыми глазами, Ярослав выглядел скучающе, Валентин сосредоточенно сдвинул брови, привыкая к ощущению и тяжести в руке чужого оружия, Андрон же зверски скалился из-под маски, видимо рассчитывая сломить противника психологическим эффектом, и острие палаша в его руке беспрерывно покачивалось, словно голова готовящейся к нападению кобры. Но первым не выдержал не он, а Феликс, ринувшись вперед, и Сергей, мгновенно увернувшись от мечевого замаха, сместился назад, одновременно скользя в сторону, Феликс обрадовано бросился следом и немедленно запутался в причудливых узорах молочно-белого клинка, отчего Георгий оказался у него за спиной и выругался – мельтешащий брат не давал ему подступиться к противнику, и с какой бы стороны он не пытался обойти Феликса, меч Сергея направлял гончую туда же, и она полностью перекрывала свободу движений своему напарнику, почти сразу же сосредоточившись исключительно на обороне.

   Валентин попытался использовать ту же тактику, когда на него первым ожидаемо кинулся Андрон, сопроводив атаку яростным рыком, но как только он скользнул назад и в сторону, то едва успел увернуться от замаха одной из секир мясника, мгновенно оказавшегося в конечной точке его движения. Очутившись в окружении, Валентин, пригнувшись, проскочил под замахом второй секиры, острие палаша успело догнать его на развороте и чиркнуло по щеке. Андрон торжествующе ухмыльнулся, но Валентин, не обратив на это внимания, продолжил разворот, отбив еще один замах палаша, тут же метнулся обратно по той же траектории, обойдя припоздавшую гончую, фальката мелькнула в его взлетевшей снизу вверх руке, и Андрон издал болезненно-возмущенный возглас, схватившись за рассеченный затылок. Седая гончая ахнула, но в ее возгласе не было ни испуга, ни сочувствия. Валентин снова попытался поставить чрезмерно эмоционального внука Варвары Левонтьевны в позицию щита перед мясником, но Ярослав снова оказался почти вплотную к нему, и неприятно сверкавшие лезвия секир полетели прямо ему в лицо. Через низкий удар палаша Валентин просто перепрыгнул, тут же крутанувшись и полоснув Андрона лезвием по запястью, отчего тот чуть не выронил свое оружие, после чего отскочил, на какое-то время оставив Валентина один на один с Ярославом, и те принялись кружить вокруг друг друга. Валентин старался держать мясника на средней дистанции, не давая ему подойти близко или отдалиться так, чтобы у его секир появилось преимущество, и пытался достать мечом верхние конечности противника, которые орудовали секирами с такой легкостью, словно те ничего не весили. Ярослав оказался не менее быстрым и юрким, и когда Валентин снова несколько раз с трудом увернулся, едва не оказавшись в опасной близости от мясника, то почувствовал раздражение – и не только потому, что лицо Ярослава оставалось совершенно спокойным, но и потому, что он заметил, что в процессе боя тот ухитряется успевать наблюдать за поединком Сергея, словно там происходило нечто гораздо более интересное. Андрон, несколько раз попытавшийся довольно неуклюже вплестись в драку, теперь воспринимался, как некая назойливая муха и отгонялся так же, походя, и его палаш полосовал воздух впустую – в скорости и ловкости гончая значительно отставала от них обоих. В один момент, когда Андрон очередным подобным маневром сбил Ярослава с траектории замаха, Валентину даже показалось, что мясник сейчас либо снесет своему напарнику голову, либо отвесит ему хорошего пинка. Воспользовавшись этой ошибкой, он достал мясника фалькатой, полоснув его по плечу и, продолжив движение, поймал клинок Андрона, крутанул своим мечом, попутно снова зацепив гончую по пальцам, и палаш, вывернувшись из хватки Андрона, красиво отлетел в центр палаты и, ударившись о столп, брякнул о каменный пол. Мясник, впервые усмехнувшись, снова взмахнул секирами, едва не словив шею Валентина одним из лезвий, и тут Андрон с рычанием выхватил свой родовой меч, по длине значительно превосходивший оружие Валентина, и взмахнул им. В следующее мгновение одна из секир взлетела и легко перехватила темный клинок на пути к Валентину, который тотчас остановился, опустив руку с оружием.

   - Нет, - спокойно произнес Ярослав, и Андрон свирепо дернул рукой, пытаясь освободить меч, но мясник наклонил секиру так, что конечность гончей слегка вывернулась вслед за мечом. – Я сказал, нет.

   - Уйди! – рявкнул внук Варвары Левонтьевны, и мясник, как-то философски вздернув бровь, сделал резкое движение рукой, и темный родовой меч порхнул куда-то к трапезным столам. Валентин, не сдержавшись, рассмеялся – оружие, дважды за бой выбитое из одной и той же руки – это действительно было смешно. Гончая уставилась на него в бешенстве, и Валентин, запоздало замолчав, понял, что только что заработал себе смертельного врага.

   - Довольно! – резко сказала седая гончая, и Ярослав развернулся, опустив секиры и блеснув мокрым от крови и пота торсом. Валентин, за время короткого, но столь активного боя тоже успевший изрядно взмокнуть, обтер ладонью лицо и бросил взгляд вслед Андрону, бегом побежавшему за своим родовым оружием. Первый поединок мгновенно остановился, и Феликс, спрятав свой меч, тут же наклонился вперед, уперевшись ладонями в колени и шумно дыша. Георгий, чье участие в драке так и ограничилось беготней вокруг брата, тоже убрал оружие, сделав это с явным раздражением. – О, бедный мой Жорж, похоже ты так и остался в стороне?

   - Он слишком быстрый, - Георгий пихнул брата, - а этот – слишком идиот!

   - Если это одни из ваших лучших бойцов, надеюсь, нам не доведется увидеть худших, - констатировал Сергей, осматривая лезвие своего меча, после чего кивнул на мясника. – А вот он, как раз, неплох. Очень неплох.

   - Согласен, - сказал Валентин, крутя фалькату в пальцах и осторожно трогая окровавленную щеку. – Кому сдать инвентарь?

   - На твоем месте я бы оставил его себе, - со смешком произнес Ярослав. – До умений твоего отца тебе еще очень далеко. Я могу идти, Варвара Левонтьевна?

   - Он испортил мне поединок! – возопил Андрон, возвращаясь со своим родовым оружием. – Он меня унизил! Выбил у меня меч!

   - И ты ему это позволил! – отрезала седая гончая, подтягивая к себе трость. – Ярослав все сделал правильно! Ты нарушил мое указание! Андрон, ты был ужасен! Вместо того, чтобы бегать за девками, ты бы примернее тренировался. В прошлом году все было намного лучше! Феликс, ты меня тоже разочаровал. Георгий, про тебя я ничего сказать не могу, потому что ты ничего и не делал.

   - Мечи – это слишком старомодно! – раздраженно сообщила гончая со шрамом, доставая вместо меча сигареты. – Давным-давно исход боя решает хороший ствол.

   - С хорошим стволом тебе бы тут точно ничего не светило, - со смешком сказал Сергей. – Валька с закрытыми глазами попадет в родинку у тебя на физиономии хоть с какого расстояния.

   - У меня есть родинка?! – встревожено спросил Феликс, ощупывая свое лицо, и Ярослав, иронично приподняв брови, поочередно коротко кивнул Сергею и Валентину и вышел из палаты. Андрон, напоследок злобно глянув на Валентина, вылетел в другую дверь, саданув створкой о косяк так, что она чуть не отвалилась, и Варвара Левонтьевна, которой Георгий помог подняться с кресла, недовольно произнесла:

   - Эти стены выстояли не один век, но, боюсь, то, как мой внук каждый раз переживает свои неудачи, разрушит их раньше, чем время.

   - Назвав его одним из лучших бойцов поселения, я полагаю, вы озвучили свои надежды, а не истинное положение вещей, - Сергей спрятал свой родовой меч. – Если, конечно, в его случае противную сторону занимали крестьяне с палками или женская сборная по шахматам, тогда другое дело.

   - Если б в поединке был разрешен проворот, я бы тебе показал! – беззлобно заявил Феликс, закуривая, и Георгий закатил глаза.

   - Если б в поединке был разрешен проворот, тебе сейчас бы было нечем держать сигарету, - Сергей чуть улыбнулся и седая гончая улыбнулась тоже.

   - Где вы обучались?

   - То там, то здесь. За свой стаж гончей я встречал много разных людей.

   - Разве ваш род не принимал в вас участие?

   - У него не было такой возможности.

   - Кем вы были во времена ведомств?

   - Разъездным жандармом.

   - Значит, ваше начальное обучение проходило при Канцелярии… - Варвара Левонтьевна посмотрела на Валентина, подбиравшего с пола свой свитер. – А его, надо понимать, вы обучали сами. Мальчик тоже производит впечатление. Проворный, как оса. Если бы Андрон не путался у него и Ярослава под ногами, было бы трудно точно предсказать исход поединка. Что ж, господа, думаю, стоит перейти от боевых действий к мирным разговорам, если вы, конечно, не слишком устали.

   - А душ здесь есть? – поинтересовался Валентин.

   - В хозяйственном дворике есть баня… - Варвара Левонтьевна всплеснула руками. – Господь с нами, что ж мы за хозяева-то такие – накормить накормили, а помыться-то и не предложили! Георгий, распорядись! И насчет чистой одежды тоже.

   Тут дальняя дверь приоткрылась, и Ярослав, заглянув, мрачно сообщил:

   - Там телезрители сейчас ворота снесут!

   - Скажи, чтоб впустили! – седая гончая махнула рукой. – Ни дня не могут прожить без этого адского ящика, хотя, признаться, я и сама частенько его поглядываю.

   - Не слишком ли большой соблазн для людей, отрезанных от внешнего мира? – Сергей обернулся на захлопнувшуюся дверь. – Они могут захотеть уйти отсюда.

   - Уйти? – казалось, искренне удивилась Варвара Левонтьевна. – Ну что вы! Здесь все очень счастливы.

***

- Как думаешь, это действительно будут мирные разговоры или опять хрень какая-то? – Валентин растянул в руках выданную ему серую футболку, потом встряхнул ее.

   - Думаю, это будет допрос, - Сергей пригладил мокрые волосы, - во всяком случае, поначалу.

   - Как я уже понял, откровенничать с этой леди ты не собираешься.

   - И тебе не советую. Что-то мне во всем этом очень сильно не нравится. Конечно, когда там, на берегу все гончие, хищники и светлячки дружно стояли рядом, это произвело впечатление… но всеобщее счастье… Интересно, какими способами это счастье достигается – и существует ли оно вообще? Кстати, ты заметил, сколько именно было светлячков?

   - Нет. И во время нашего обеда я не видел ни одного. Но, судя по тому, что я уже слышал, я полагаю, их довольно много, - Валентин подтянул спортивные штаны, выглядевшие относительно новыми. – Это странно. Что они вообще здесь все делают? Более нелепого и опасного соседства для светлячков и выбрать сложно…

   - Еще больше меня интересует, добровольно ли они здесь? А они точно не отсюда, – задумчиво произнес Сергей. – Полина – явно девушка современная, у нее татуировка на лодыжке, а тату-салон мне здесь что-то не представляется.

   - Ну, она возмущалась только потому, что ей погулять не дают допоздна… хотя этот Ярослав обращался с ней так, что мне ему хотелось челюсть сломать! – буркнул Валентин. – Зря ты меня остановил!

   - Во-первых, мы в гостях и ничего про это место пока не знаем, а, во-вторых, я тебе уже говорил, что с этим мясником надо быть поосторожней. По поединку ты должен был это и сам понять.

   - Я его мечом достал, между прочим.

   - Ага, а он дважды руку придержал, чтоб тебе голову не снести, - Валентин посмотрел на Сергея негодующе, и тот кивнул. – Правда, правда.

   - Когда вы вообще успевали драться, если все время друг на друга глазели?!

   - Ну, хоть это заметил… Он хорошо двигается и хорошо владеет обеими руками, и я думаю, что, вполне возможно, его обучала гончая – может, даже, сама Варвара.

   - Что ж внуков своих так же не обучила?

   - Все зависит не только от учителя, но и от ученика, - Сергей бросил настороженный взгляд на закрытую дверь. – М-да, я рассчитывал, что мы найдем Варвару в уединении или, там, с группкой таких же престарелых сподвижников, но я не ожидал, что за века своего отшельничества она устроит тут целое государство.

   - И непохоже, что в этом государстве вся власть у народа, - язвительно заметил Валентин. – Если это так и преподносится, то на деле, судя по тону мясника, все обстоит несколько иначе. Дедушка в свои сто сорок четыре был умен и благороден, архивариус в двести тридцать два превратился в трясущегося законченного параноика… Кем стала она за четыреста лет?

   - Черт ее знает! Главное, чтоб это не был самый паршивый вариант, который приходит в голову в первую очередь.

   - И кем же она стала в самом паршивом варианте? – ироничного осведомился Валентин.

   - Богом, Валя. Хуже этого и быть не может… - Сергей проворно скользнул к двери и рванул ее на себя, отчего стоявший за ней Феликс чуть не впал в помывочную, тут же выпрямившись и приняв непринужденный вид.

   - Хотел узнать, хватило ли вам горячей воды? – пояснил он.

   - Ну прислал бы служанку, зачем же самолично? – проворчал Валентин, натягивая футболку.

   - У вас пока, как я вижу, несколько странное о нас представление, - слегка обиделась гончая. – Просто все хозяйственные работники уже освободились, а никаких слуг у нас нет.

   - Похоже, твой брат так не считает.

   - Андрон просто дурак и слишком высокого о себе мнения. У бабушки на него мало надежд, - Феликс картинно вздохнул.

   - Основные ее надежды, надо понимать, связаны с Георгием? - Сергей тонко улыбнулся, и глаза гончей долины тотчас раздраженно вспыхнули.

   - В ее глазах благоразумие и надежность непременно подразумевают наличие большой семьи, а я к этому пока не готов, вот и все!

   - Большой? – удивился Валентин. – А как же перенаселение? У вас тут не настолько обширная территория.

   - Бабушка ждет вас, - Феликс простер руку и отвернулся.

   Они снова вернулись в собор, но на сей раз их повели совсем другим путем и, когда Сергей и Валентин шли по крытой галерее, откуда-то из глубин здания до них несколько раз донеслись азартные вопли – обитатели долины дорвались, наконец, до «адского ящика». Феликс открыл одну из дверей, и они вошли в просторную палату, которая, все же, по сравнению с трапезной казалась крошечной и за счет искусно расписанных стен выглядела гораздо более приветливой. Два нишевых окна здесь закрывали тяжелые голубые портьеры, у одной из стен стоял огромный старинный сундук, на крышке которого с удобством могло бы разместиться несколько человек. На полу, от стены до стены, лежал пушистый голубой с черными кружевными узорами ковер. Здесь не было свечных люстр, их заменяли многочисленные тяжелые старинные канделябры, расставленные по всей палате на столиках и шкафчиках, которые тоже явно были довольно древними. Почти в центре палаты примостился клавесин на восьми изогнутых золоченых ножках, разрисованный переплетенными цветами и упитанными ангелочками, и Валентин посмотрел на него озадаченно, даже не сразу поняв, что это такое. У стены же на тонконогих высоких подставках разместились два массивных мраморных бюста каких-то суровых господ, один из которых щеголял лавровым венком, а второй своей лысой головой и выпяченной нижней челюстью очень напоминал Андрона. Между ними висел поясной портрет очень бородатого человека в тяжелых узорчатых боярских одеждах и шапке с меховыми отворотами. Человек, имевший крайне надменное выражение лица, правой рукой опирался на уже виденную прежде трость с набалдашником в виде прыгающего льва. Современность присутствовала в комнате лишь в виде компактной серебристой магнитолы, масляного обогревателя и большого дивана, на котором полулежала седая гончая в окружении своих внуков. На одном из круглых резных столиков стояли несколько графинов с разноцветными жидкостями, окруженные деревянными блюдами с нарезанными мясом, кусочками рыбы и мочеными яблоками. Феликс обошел его, прислонился к стене и скорчил рожу мраморному бюсту с лавровым венком.

   - Надеюсь, у вас нет возражений против беседы при подобном свете? - Варвара Левонтьевна чуть потянулась, и сидевший по правую сторону Георгий заботливо поправил одну из подушек у нее под плечом. – Я ненавижу запах керосина, а электрическое освещение слишком безжалостно.

   - Ну, не знаю, так-то на вид вы еще тетка хоть куда! – простецки сказал Валентин, продолжая оглядываться, и Варвара Левонтьевна искренне расхохоталась.

   - Нет, он определенно бесподобен! Все витиеватые комплименты, которые мне доводилось слышать – ничто, по сравнению с таким бесхитростным заявлением. Ты всегда столь же искренен?

   - Просто привык говорить, что думаю.

   - Людям подобных принципов живется сложно. Я вижу, тебя заинтересовал мой клавесин? Прекрасная работа антверпенских мастеров.

   - Я не разбираюсь в музыке, - буркнул Валентин. – Ну… в такой музыке. Просто здесь он выглядит как-то… фривольно. Все ж таки, монастырь.

   - Похоже, вы собирались не в очень большой спешке, - заметил Таран, тоже оглядываясь.

   - Почему бы вам не присесть, - седая гончая указала на изящные полукресла возле сервированного стола. – Нет нужды опасаться – они прочнее и удобней, чем кажутся.

   - Я больше опасаюсь того, как бы мне снова что-то не полетело в голову, - Валентин осмотрел узорчатое кресло с подозрением. – Например чей-то родовой меч. Не хотелось бы портить такой красивый интерьер.

   Андрон злобно что-то прошипел и немедленно получил от бабушки подзатыльник.

   - Угомонишься ты сегодня или нет?! Лучше прояви гостеприимство и налей нашим визитерам. Что вы предпочитаете? Коньяк, водка, мадера…

   - Я предпочитаю трезвую голову, - Сергей опустился в одно из полукресел. Валентин, неуверенно потоптавшись возле другого, сел на него, тут же обнаружив, что из-за слишком близкого расположения подлокотников ему некуда девать руки.

   - Не отказывайтесь, - Варвара Левонтьевна недовольно повела бровями, - это не очень-то вежливо. К тому же длинную беседу лучше вести при хороших напитках и и не менее хорошей закуске… Попробуйте лосятину – чудо, как хороша! – ее коптили у нас в долине. Ветчина из дикого кабана тоже бесподобна.

   Валентин покосился на стол, пытаясь отличить одно блюдо от другого, потом спросил:

   - А пива нет?

   - Пиво – это вульгарно! – отрезала седая гончая, и на лице Феликса появилось искреннее несогласие с этим заявлением.

   - Тогда, пожалуй, мадеру, - сказал Сергей и Андрон, злобно скривившись, подхватил один из графинов и набулькал два полных бокала. – И себе.

   - Я ее не люблю, - прошипела лысая гончая.

   - Я не спрашиваю, что ты любишь. Я сказал, чтоб ты налил и себе.

   - Вы нам не доверяете? – с холодком осведомилась Варвара Левонтьевна.

   - А с чего бы нам вам доверять? Особенно ему. Дайте нам основание для доверия – пусть выпьет. Или он за рулем? Я там днем видел трактор.

   - Андрон, пей! – велела седая гончая, и внук возмутился под тихое хихиканье Феликса.

   - Но я не хочу!

   Варвара Левонтьевна провернула зрение, и Андрон поспешно налил вино в еще один бокал, ахнул его одним глотком и посмотрел на Сергея со злобным вызовом.

   - Довольны?!

   - Не так, чтобы очень – ты ведь явно не самый перспективный потомок, - не выдержал Валентин, и тут уже рассмеялся и Георгий. Андрон побагровел, и Варвара Левонтьевна сделала небрежный жест.

   - А мне вот лучше коньячку.

   - И мне, - сказал Феликс. Андрон, наполнив коньячный бокал и поднеся его бабушке, огрызнулся:

   - Сам нальешь!

   Он с размаху плюхнулся в одно из полукресел, и Феликс, пожав плечами, подошел к столу и, налив себе коньяку, переместился к противоположной стене. Георгий последовал его примеру и вернулся на диван, прихватив одно из блюд.

   - Итак, - седая гончая отпила из бокала, удовлетворенно причмокнув, - как же ныне поживает Василий Платонович?

   - Ему страшно, - Сергей поставил свой бокал на столешницу, и Варвара Левонтьевна понимающе кивнула.

   - Он и в молодости не отличался чрезмерной смелостью… А как он выглядит?

   - Плохо, - Валентин сделал несколько глотков, подцепил с блюда ломтик темного мяса и сунул его в рот, начав осторожно жевать, и почти сразу же на его лице появилась озадаченность. – Что я ем?

   - Лосятину.

   - Странный вкус. И запах странный.

   - Просто ты не привык к дикому мясу. Вы не охотитесь?

   - В известном смысле слова – только на рынке, - Валентин отпил еще вина, покосившись на Сергея. – У меня на это нет времени. Было б – конечно б охотился.

   - То есть, охота в ваших окрестностях еще возможна, - уточнила седая гончая. – И откуда же вы к нам прибыли?

   - Небольшой город на другом конце страны, - Сергей задумчиво посмотрел на нее.

   - А название?

   - А зачем вам оно? Просто обычный город. Таких полным-полно.

   - Почему вы не можете сказать точно?

   - Потому что вы не имеете отношения ни к постам, ни к Отрядам, и если я скажу точно, то вы будете знать, пост какого города сейчас без начальника.

   - А что нам с этого? – Георгий рассмеялся. – Мы не покидаем долину.

   - В самом деле?

   - Да, мы живем совершенно обособленно.

   - То есть, надо понимать, трактор и телевизоры, и магнитолу ваша бабушка когда-то прихватила сюда вместе с клавесином? Джинсы, которые, например, на Феликсе, шьются в долине? И фильмы, которые население так ломилось посмотреть, вы снимаете сами?

   - Разумеется, я не учитывал хозяйственно-торговые кампании, - рассердился Георгий. – Но они затрагивают лишь окрестности.

   - У людей бывают разные понятия об окрестностях.

   - Да нет нам никакого дела до вашего города!

   - Тогда зачем о нем спрашивать? Я сразу объяснил вам цель наших поисков, и если вы не собирались отвечать на наши вопросы, зачем было нас вообще сюда приводить?

   - Нам сказали, что при вас не было телефонов, - Феликс вальяжно привалился стене. – Это странно. Сейчас почти у всех есть телефоны.

   - Я не люблю телефоны, - Сергей пожал плечами. – А Валька свой раскокал.

   - А добирались вы сюда на чем?

   - На попутках.

   - А я думаю, вы приехали на своей машине. И телефоны вы оставили в машине! – торжествующе заявил Андрон. – А машину спрятали где-то у склона! Мы легко найдем ее по следам!

   - Ну давай, ищи, - Таран лениво улыбнулся. – У вас тут такой обычай – вытрясать из гостей все их имущество?

   - Вы не гости – вы наши пленники!

   - Как стремительно меняется наш статус – аж дух захватывает! – фыркнул Валентин, и Варвара Левонтьевна посмотрела на внука почти свирепо.

   - Довольно! – она снова перевела взгляд на Сергея. – Хорошо, в общем-то, ваше нежелание сообщать город звучит логично, а причину, по которой вы нас искали, трудно придумать. Допустим, я расскажу вам о глодателях, но должна вас предупредить, что вам это знание ничем не поможет.

   - Почему?

   - Этот мальчик – единственный хищник, которого вы усыновили? Или есть кто-то еще?

   - Это важно?

   - Для понимания вашей ситуации – да.

   - Две мои старшие дочери.

   - А близкие друзья среди хищников у вас есть?

   - Допустим. Какое это имеет значение?

   - Если глодатели начали проникать в ваш город, значит, вероятней всего, они готовят почву для захвата. Ваш город отличается от других, я правильно понимаю? - Варвара Левонтьевна чуть передвинулась на своем диване. – Хищники уже давно не так разобщены, как раньше, но у вас, похоже, все зашло еще дальше. Они спокойно общаются друг с другом, общаются с вами, и это общение построено не только на запугивании и вознаграждении. Они являются частью вашего общества и придерживаются ваших законов, и охотитесь вы лишь на тех, кто их нарушает.

   - Так в большинстве городов, - буркнул Валентин.

   - Мальчик, ты яркий пример того, что ваш город к большинству не относится.

   - На многих постах работают хищники.

   - И являются частью семей гончих? Их друзьями? Сомневаюсь. Вы видели население долины. Вы сказали, что оно похоже на вас. Это так?

   - Ну не прям точно… но в целом…

   - В нашей долине, как и в вашем городе, взаимоотношения гончих и хищников построены именно так, как это было до той черной дыры, которую Канцелярия задрапировала названием «Совет гончих». Раз вы общались с Василием Платоновичем, вы наверняка уже это знаете. Подобные места глодателям как кость в горле. Они всегда будут стремиться их уничтожить.

   - Их так задевает то, что где-то хищники и гончие желают друг другу доброго утра?

   - Когда гончие и хищники действуют сообща, такие, как глодатели, слишком легко попадаются. Их и так мало осталось – как я слышала, большинство современных хищников даже с самыми черными душами такой образ жизни не привлекает. Но все же, если рассматривать положение вещей в пределах одного города, глодателей уцелело достаточно много, и среди них есть и те, кто гораздо старше меня, и они прекрасно помнят прежние времена. И они крайне боятся их повторения. А их охоту отличает массовость. У них нет никаких циклов и никакая диета для них невозможна. Они всегда голодны и убивают постоянно. И чем старше глодатель, тем больше у него потребностей в охоте. Как много людей они убили в вашем городе, прежде чем вы их поймали?

   - Первый только за один раз убил семь человек, - Сергей допил свой бокал, и Феликс, присвистнув, сказал:

   - Не слабо!

   - В наши времена подобные хищники даже небольшими группами сжирали целые деревни, - мрачно поведала Варвара Левонтьевна, передавая свой опустевший бокал Георгию. – Изрядно тратили и города… Судный Круг тщательно их отлавливал и уничтожал. Конечно, это было крайне сложно, поскольку их образ жизни искажал их сути до невообразимого состояния, добавляя им умений, которыми никто из нас не обладал… И последствия их охоты – это отнюдь не всегда снесенные головы и разорванные тела… Моры, пожары, стихии, буйные помешательства – во всем нужно было тщательно разбираться, но мы справлялись. К сожалению, тогда их было слишком много, и один из них нашел способ, как все уничтожить.

   - Судный Круг – это что-то вроде ведомства, как Канцелярия? – спросил Валентин.

   - Можно и так сказать, и у нас тоже были посты в некоторых городах, но большая часть была сосредоточена в столице и в Ярославле. Но только его состав… Понимаете, в наше время не было такого понятия, как «хищники». Были гончие и были все остальные, входившие в Судный круг на равных правах с ними, кроме сквернавцев – так раньше именовали гиен… насколько я знаю, это и сейчас самая мерзкая разновидность хищников, и вряд ли вы жалуете подобных в вашем городе, у нас их тоже нет. Все работали сообща и ровно относились к чужой охоте, если она не превышала допустимых норм. Случаи бывали всякие, и тех, кто охотился чрез меры, уничтожали, в том числе и гончих. Не большинство хищников, но очень многие были для гончих союзниками, друзьями, часто и родней, а не разобщенной пугливой добычей, как это стало во времена Ведомств.

   - Хищники убивают людей! – не выдержал Валентин. – И это считалось нормальным?!

   - Такова их природа, вопрос в том, как именно они с этой природой справляются, - седая гончая пожала плечами. – В чем обвинить волка, задирающего косулю? Разве твои сестры не убивают?

   - Редко. И только тех, кто этого заслуживает.

   - У всех свои критерии отбора. И времена тогда были иные. К тому же, часто велись войны – отличная возможность поохотиться для рубак и баламутов, болезники тоже их любили. Боевые походы снимали многие охотничьи проблемы. Думаю, ты и сам прекрасно это знаешь.

   - Я был на войне не по этой причине! – резко сказал Валентин, и Сергей посмотрел на него упреждающе. Седая гончая, приняв наполненный бокал от Георгия, усмехнулась.

   - Вам нужны сведения или нравственные дискуссии? Второе навевает на меня скуку.

   - Вы сказали, что глодатели питаются собственной сутью, - Сергей откинулся на спинку кресла. – Мы все так делаем при восстановлении, но это не происходит сознательно. И если суть получает серьезные повреждения, она вообще не будет тратить ресурсы на маску, пока не восстановится сама. Напротив, она может забрать что-то из маски. Так происходит с хищниками, когда их вытягиваешь. Если они перенасыщают свою суть, чтобы тянуть из нее для постоянного восстановления маски, как они избегают выворачивания?

   - Я не ученый, - лениво ответила Варвара Левонтьевна, - да и наши ученые умы в изучении глодателей не сильно продвинулись, пока я состояла в Судном Круге. Позже хищников перестали изучать и просто уничтожали. Я знаю лишь то, что слышала на нескольких допросах. Глодателей невероятно трудно допрашивать и невероятно трудно вообще взять живьем. В плену они живут очень недолго – либо находят способы свести счеты с жизнью, либо сжирают себя живьем. Последнее я видела не раз. Жуткая смерть. Медленное обращение в прах. И они еще живы, когда начинают рассыпаться, и все чувствуют… - она передернула плечами.

   - Подобные хищники были всегда или это какая-то аномалия?

   - Скажем так, во времена моего детства подобные хищники не были новостью. Не знаю, как – постепенно или сразу, но они нарушили и преобразовали связи между своей сутью и маской и превратили свою суть в источник молодости и сил, превратили ее в нечто совершенно иное… и обучали этому других, но способности и желание были далеко не у всех. Для гончих такое невозможно. Гончие питаются только тьмой, но не оставляют ее себе. Им у самих себя взять нечего.

   - Как же им удалось разрушить Судный Круг?

   - Принцип довольно прост. Как уничтожить союзников?

   - Натравить их друг на друга, - хмуро произнес Валентин.

   - Именно это и произошло. Какой хищник, по-твоему, наиболее опасен?

   - Гиены, мясники, пауки…

   - Ты судишь по силе сути и по непременному смертоубийству для насыщения, - седая гончая поморщилась, - а я спросила не про это. Я спросила, кто наиболее опасен, а не силен?

   - Болтало, - сказал Сергей, закуривая, и Варвара Левонтьевна удовлетворенно кивнула.

   - Болтал даже хищниками не все считают! – раздраженно заметил Валентин.

   - Видимо, ты забыл про того, кто приходил к нам в город.

   - Это же было исключение…

   - Среди глодателей было немало подобных исключений, - иронично сказала Варвара Левонтьевна. – Даже обычные болталы могут здорово запутать сознание. Старые могут запросто залезть тебе в голову. Но глодатели могут создать для тебя целый мир, и ты даже знать не будешь, что он не настоящий. Там не будут важны твои силы и твое умение, потому что твоим иллюзиям они безразличны, а в реальности ты будешь стоять столбом и пускать слюни, может быть, даже смеяться, пока тебе будут отрезать голову.

   - Мой друг смог выбраться из подобного самостоятельно, - произнес Сергей, и седая гончая чуть приподняла брови.

   - Значит, он был гончей. Для хищника выбраться из подобного самостоятельно практически невозможно. И болтало наверняка полностью выдохлось, пока создавало для него эту иллюзию. Даже на одну гончую за раз им влиять крайне сложно. А вот хищники – совсем другое. Очень сильный глодатель может воздействовать на нескольких сразу. Крайне сильный – на всех, кто попадает в поле его зрения. Невероятно сильный – на неограниченное количество. И к нам в столицу пришло невероятно сильное болтало.

   - Оле-Лукойе?! – резко спросил Таран, и Варвара Левонтьевна удивилась.

   - Почему вы вспомнили про Андерсена?

   - Когда мы допрашивали пришедшее к нам болтало, в ответ на вопрос «Сколько тебе лет?» в его разуме появилась картина Соляного бунта, а на вопрос «Кто тебя послал?» - изображение худого человека с кучей зонтиков, и у многих сразу возникла ассоциация с Оле-Лукойе.

   - То есть, его тоже допрашивало довольно сильное болтало? – седая гончая хмыкнула. – Да, любопытно, ведь Оле-Лукойе, по сути, собирательный образ богов сна и смерти… Конечно, у того глодателя никаких зонтиков не было, но он тоже насылал сны. Точнее, кошмары. Он проделал это с каждым хищником, который на тот момент был в городе. Я видела его, когда он шел по улице, но далеко не сразу поняла, что именно он делает… В городе тогда был хаос – бунтовщики двинулись на Кремль, и за ними повсюду тянулись пожарища…

   - Значит, нападение глодателей на город совпало с началом Соляного бунта? Вот откуда эта картина?

   - Они хорошо выбрали момент. Все были захвачены врасплох.

   - Что именно болтало сделало с хищниками?

   - Он погрузил их в сон… - Варвара Левонтьевна привалилась к плечу Георгия, длинно вздохнув, и внук поспешно придвинулся ближе. – Точнее, он усыпил все, что в них было человеческого. Разум, привязанности, чувства – все отправилось куда-то далеко… и остались только хищные составляющие их сути. Осталось только то, чем они бывают в тот момент, когда поглощают свою добычу – голодное, безумное, беспощадное. Остались лишь звери, которые принялись убивать всех вокруг без разбора. Все мои соратники и друзья обратились в сумасшедших чудовищ. Их глаза были открыты, но… это не были глаза людей, которые понимают, кто они и что делают – я видела такие глаза у своей младшей сестры, которая часто бродила во сне… Я тогда была еще совсем молода – у меня было всего трое детей, и в то время у меня был бурный роман – баламут, высокий, плечистый, великолепная белокурая борода – обожал меня… Мне пришлось убить его, когда он пытался меня разорвать. Он не знал, кто я, хотя лишь несколько часов назад клялся мне в вечной любви. Он видел только добычу… Мне до сих пор тяжело про это вспоминать, а ведь прошел не один век, - седая гончая протянула Георгию опустевший бокал. – Налей еще.

   - А не буде, бабушка? – с ироничной заботой осведомился Андрон, и Варвара Левонтьевна яростно сверкнула провернутыми глазами.

   - Прикрой рот, чадо, или повелю пороть тебя перед портомойней весь день!

   Чадо испуганно втянуло голову в плечи, что-то примирительно проворчав, а Феликс недовольно произнес:

   - Что-то я впервые слышу про роман с плечистым баламутом.

   - Я не обязана рассказывать тебе про все свои романы! – огрызнулась бабушка. – Вот бестолочи, вы оба сбили меня с мысли!

   - Сколько хищников уцелело в городе, когда все закончилось? – спросил Сергей.

   - Ни одного. И почти половина гончих погибла. В их числе мой прадед, тетка и двое сыновей. Баинек же было без счета. Бунт продолжался несколько дней, глодатели же ушли раньше.

   - Просто ушли? – удивился Валентин.

   - В их присутствии не было нужды, поохотились они на славу, а дальше… - седая гончая снова вздохнула, принимая очередной бокал, - дальше мы все делали сами. Они напали только на наш город – и этого оказалось достаточно.

   - Вы убили кого-то из них?

   - Нескольких… но не это болтало… да и видели мы его недолго, он почти сразу куда-то сгинул. Я даже не знала точно, выжил ли он… то, что он сделал – это не колдовство, которое разрушается, если чародей умирает. В любом случае, понять это было невозможно. Все погибли. Но судя по вашим словам, он все еще вполне себе жив.

   - И, как я понимаю, потом все было намного хуже? – Сергей плеснул вина себе и Валентину, который задумчиво смотрел куда-то внутрь себя.

   - Я и еще несколько гончих видели его. Понимали, что он делал, и что случилось с нашими друзьями. Но когда мы рассказали остальным…

   - Вам никто не поверил.

   - Все уцелевшие гончие решили, что хищники просто взбесились. И, рано или поздно, это произойдет и с остальными, потому что… потому что они те, кто они есть. Все вековое доверие, все связи, все союзы – все это было утрачено меньше, чем за сутки.

   - Полагаю, немалую роль в этом сыграло и то, что гончие, все-таки, изначально ставили себя выше прочих обитателей провернутого мира, - Сергей посмотрел на Андрона, раздраженно дергавшего тонкими губами. – Слишком многим гончим свойственна надменность.

   - Не без этого, - Варвара Левонтьевна невесело усмехнулась. – Все наше общество развалилось, довольно быстро началась резня… и это продолжалось больше ста лет. Было уничтожено огромное количество хищников, и гончие в своей ярости не осознавали, что таким образом они подводят к черте и собственное существование. Без хищников они бы все просто умерли с голода – и это было второй целью, которую преследовали глодатели. Гончих стало мало, преступлениями никто не занимался… Мир без гончих и без тех хищников, которые не желают следовать образу жизни глодателей, был бы для них идеален. Конечно, не все настолько обезумели, но их никто не слушал. Единственное, что мы могли делать – это скрывать тех, кто уцелел, но удавалось не часто. А потом, когда гончих вновь стало достаточно много, была создана Канцелярия – Ведомство гончих, которое занималось только охотой. Хищники уже перестали истребляться поголовно, но теперь считались исключительно ресурсом. Никто не называл их людьми и общаться с ними не с целью допроса запрещалось под страхом смертной казни. Тот порядок, который был прежде, теперь воспринимался уцелевшими гончими, как нечто постыдное, и они хотели, чтобы те, кто помнили о нем, все забыли, а те, кто родились после – никогда и не узнали об этом. Думаю, вы понимаете – сделать подобное не так уж сложно. И когда у родов начали изымать все их уцелевшие архивы, мое терпение закончилось. Я знала, что произошло на самом деле. И не могла более нести службу среди этой бесконечной лжи. Я и мои соратники отыскали подходящее уединенное место, собрали архивы, тех из прежних поколений, кто уцелел, и мы покинули столицу. Вместе со мной отправились мой младший сын и младшая внучка. К сожалению, их обоих уже давно нет в живых. Здешние монахи приняли и нас, и наши пожертвования… Теперь вы понимаете, почему я спросила, есть ли хищники среди ваших детей? Если тот глодатель еще жив и если он придет в ваш город, вы будете защищаться не от него – вы будете защищаться от своих детей, от своих друзей, которых он погрузит в бесконечный кошмар. Эту битву вы проиграете заранее – вне зависимости от того, выживете вы или нет. Не нужно так возмущенно сверкать глазами, мальчик. Ты так же заснешь, как и прочие, и кинешься на своего отца с ножом, даже не зная об этом. Многие мои друзья были очень сильными хищниками. И все они погибли.

   - Значит, они могут напасть на наш город, потому что считают, что он возвещает возвращение к прежнему порядку? – Сергей погасил сигарету. – Прошел уже не один год, но они появились только сейчас.

   - Вы так в этом уверены? Это обнаружили вы их только сейчас – и не факт, что всех. Даже массовую охоту можно очень умело скрыть. Я не думаю, что они держатся стаей – полагаю, они живут довольно разобщено и объединяются лишь в особых случаях. Таких, как ваш. Вероятней всего, большая часть глодателей сосредоточена в белых и зеленых городах, но это лишь моя версия.

   Наступило короткое молчание, а потом Валентин неожиданно спросил:

   - И что вы сделали со здешними монахами?

   - А что мы должны были с ними сделать? – удивилась Варвара Левонтьевна. – Отжили свой срок спокойно, да и все. А мы тут постепенно все переделали под себя. Место уединенное, дикое, мало кто о нем знал, а со временем памяти о нем и вовсе не осталось. Здесь хорошая земля, и мы много чего выращиваем, хотя урожай был бы намного обильней, если б в долине было больше солнца – обустроенных у нас теплиц с освещением недостаточно. В озере немало рыбы, есть птица, и в окрестностях можно неплохо поохотиться. У нас есть свой скот, гончарная мастерская, кузня…

   - Прямо маленький Эдем, - сказал Сергей чуть иронично. – Но того, что вы перечислили, недостаточно, чтобы вести торговлю и покрывать все нужды населения, а с запросами у него, как я уже заметил, все в порядке. Одежда, топливо, часть продовольствия, оружие, лекарства, прочее – на все это нужны немалые деньги.

   - Справляемся, - небрежно ответила седая гончая, - к тому же, не настолько у нас привередливое население. Люди понимают, что наши возможности ограничены.

   - И откуда же здесь взялись все эти люди? Я так понял, вы приехали сюда с двумя родственниками, группкой союзников и группкой хищников. Сколько бы вас ни было – это было очень давно. Если с тех пор население выросло естественным образом – это были бы в основном баиньки. Но здесь много хищников и гончих. Как они сюда попали?

   - Многие гончие родились здесь, - сообщила Варвара Левонтьевна чуть ностальгически, - ведь в родах гончих по крови рождаются гончие довольно часто. Иногда здесь рождаются и хищники, но они, как правило, никогда не просыпаются – уж поверьте, мы тщательно следим за этим. Есть лишь три исключения – например, наш кузнец, но то была не его вина. Что же касается прочих – они здесь по приглашению.

   - В виде мешка на голову? – резко спросил Валентин.

   - Для их же блага! – буркнул Андрон.

   - Скорее, для блага окружающих, - поправила его седая гончая. – Поймите нас правильно… Мы разыскиваем в округе перспективных хищников, то есть, таких, которых их голод совсем не радует и которые пытаются вести сдержанную жизнь. Молодые, без семей... Когда-то Комитет будил хищников насильно – вы, конечно, слышали про такое – подобные хищники, большей частью, подходят идеально, мы стараемся разыскать разбуженных как можно больше. Такие хищники гораздо более адекватны и быстро понимают всю привлекательность жизни в долине. Здесь они под защитой и здесь они никому не навредят, пусть даже и невольно. Охотники до них не доберутся, а местные гончие никогда их не тронут. В нужное время мы организовываем для них охоту, тщательно отбирая в окрестностях различные гнусные отбросы человеческого общества. Думаю, вы и сами делаете нечто подобное для своей родни и друзей. Среди гончих же мы выбираем тех, кто не задействован в вашей системе и ведет совершенно бесполезную жизнь.

   - А что, если им не понравится ваш рай? – задумчиво поинтересовался Сергей.

   - Тогда, разумеется, они вольны вернуться обратно. Для нас это безопасно, ведь дорогу в долину они не знает, им не дают смотреть, когда привозят, а найти ее самостоятельно невозможно. Но обычно такого не бывает.

   - А те, кто выполняет различные поручения за долиной – неужели никогда никто не сбегал? – усомнился Валентин.

   - Бродят только надежные проверенные люди, - с холодком ответила Варвара Левонтьевна. – Они всегда возвращаются.

   - А если кто-то из них все же решит вернуться в большой мир?

   - Здесь не тюрьма, Сергей. Если кто-то захочет вернуться, никто не станет его удерживать.

   - Со знанием дороги в долину?

   - Долина дорога им и дороги люди, которые здесь живут. Они ни с кем не станут делиться этим знанием.

   - Даже с глодателями? Они умеют спрашивать, как я понял.

   - Глодатели о нас не знают и в окрестностях их нет. Гораздо большая проблема – это дикари, в округе до сих пор довольно много стай, но они обычно не задают вопросов.

   - Зачем вы вообще это делаете? Я бы понял, собирать гончих, но хищники…

   - Послушайте, я вам уже говорила – исключительно ресурсом хищников сделала Канцелярия! Но среди них немало неплохих людей – особенно среди разбуженных, и если есть шанс дать им возможность прожить жизнь так, как они хотели бы на самом деле, и при этом оградить от них общество, почему бы его не использовать? Когда-то мы не уберегли очень многих, и теперь, когда мы можем… Иные со временем превратились бы в законченных чудовищ, там, в большом мире, но здесь у них это никак не получится. Здесь они среди своих и здесь они точно знают ценность человеческой жизни.

   - Стервятники едят довольно часто, - деловито заметил Валентин, - как и пиявки с прожорами. Болталы – чуть ли не ежечасно. Я не понимаю, как они у вас тут живы.

   - Болталам разрешена охота в долине, - пояснила седая гончая чуть смущенно. – Разумеется, в ограниченных пределах, иначе болтало будет немедленно наказано. Так что прошу отнестись с пониманием, если…

   - Если какое-то ваше облагороженное болтало вздумает попытаться из нас подтянуть, я сверну ему челюсть!

   - Не будьте столь категоричны – они берут столько, что это совершенно незаметно…

   - Я понял про гончих и хищников, но светлячки тут что делают? – резко перебил ее Сергей.

   - О, светлячки… - Варвара Левонтьевна широко улыбнулась. – Чудесные волшебные создания. Мы их спасаем.

   - Что, простите?

   - Спасаем, - повторила седая гончая чуть недоуменно. – Как вы, наверное, знаете, светлячками обычно бывают только женщины, и в большом мире их век крайне короток. Они быстро становятся чьей-то добычей. Столько добра, столько солнечной энергии – и все это сжирается кем-то за раз, а эти бедные девочки всегда так наивны и доверчивы и все они такие глупенькие – у них совершенно детский незамутненный разум. Они часто говорят и поступают так, что их можно принять даже за умственно отсталых. Все, что у них есть – этот свет, и мы прилагаем все усилия, чтобы этот свет сохранить.

   Валентин с тревогой покосился на спокойное лицо Сергея, в глазах которого на мгновение мелькнули холодные искры.

   - Мне доводилось встречать светлячков, и они ни разу не производили на меня впечатления умственно отсталых.

   - Это лишь обманчивая видимость, - Варвара Левонтьевна небрежно отмахнулась, - бедняжки невероятно глупы. Там им не выжить. А здесь им у нас хорошо, здесь их все любят, лелеют, никто здесь не посмеет их обидеть, они здесь целый день порхают, как бабочки.

   - До начала темноты, пока их волоком не тащат в барак?! – не выдержал Валентин.

   - Некоторые из них бывают непослушны и довольно капризны, но разве вы видели, что кто-то ударил светлячка? – встревожилась Варвара Левонтьевна.

   - Не то, чтоб ударил, но…

   - Я вас правильно понял?! – Сергей так резко поставил свой бокал на стол, что хрупкое стекло жалобно звякнуло. – Вы похищаете светлячков и держите их здесь против их воли?!

   - Я же вам сказала – мы их спасаем! – сердито возразила Варвара Левонтьевна. – И против воли их здесь никто не держит! Сами у них спросите, когда повстречаете. Всем светлячкам здесь очень нравится, и они не хотят никуда уходить.

   - И не тоскуют по своим семьям? Это невозможно!

   - Эта тоска быстро проходит, к тому же мы никогда не забираем тех светлячков, у которых уже есть дети. А прочие почти сразу привыкают к долине. Им хорошо здесь, они в абсолютной безопасности. Многие выходят замуж. Если кому-то приглянется светлячок, я рассмотрю его просьбу и решу, дать ли одобрение на ухаживание, после чего последует венчание. У нас здесь нет вольных нравов, как в большом мире. Разумеется, все это происходит при взаимной симпатии. Если же муж будет плохо обращаться со светлячком, он его лишится, а сам будет сурово наказан. Как знать, возможно, кто-то из светлячков понравится и вам, - седая гончая улыбнулась Сергею и перевела взгляд на Валентина. – Вот о тебе, к сожалению, речь не идет.

   - А что так? – иронично осведомился Валентин, с трудом сдерживаясь, чтобы не кинуться к дивану и не вцепиться предводительнице долины в горло.

   - Хищник не может создать семью со светлячком и не может встречаться с ним. Хищник непременно его съест. Даже будь там большая любовь, при столь… хм-м…тесном постоянном общении это все равно произойдет – пусть даже и бессознательно. Он всегда будет тянуть из светлячка и быстро его погубит.

   Валентин отвел взгляд, зло думая о всем том времени, которое Стася провела с ним и сестрами в полной безопасности, и никто из них троих даже помыслить не мог, чтобы сделать что-то подобное со светлячком, который иногда здорово умел выводить из себя. И при всей своей неприязни к Жулану, он не мог вспомнить ни одного момента, когда считал бы, что рядом с ним Стася подвергается хоть малейшей опасности – мясник совершенно искренне обожал свою веселую веснушчатую «тещу», при этом каждый раз сурово выговаривая ей за чрезмерные всплески позитива в его сторону. Даже о бессознательном не могло быть и речи.

   - А если какого-то хищника, все же, застукают со светлячком? – вслух спросил он.

   - В таком случае хищник будет немедленно казнен, - Варвара Левонтьевна пожала плечами. – Правила знают все – и все их придерживаются.

   - То есть, не все так уж и шоколадно у вас в долине. И по вашему тону я слышу, что прецеденты были.

   - Большинство светлячков очень привлекательны. Мужчинам бывает трудно удержаться. Но столь суровое наказание обычно заставляет их переносить свои взоры на других особ. Женщин для создания семьи здесь вполне хватает, - седая гончая устремила многозначительный взгляд на Феликса, и тот скривился. – Жаль, что в долине нечасто рождаются дети, - Варвара Левонтьевна тут же сделала упреждающий жест. – Нет-нет, с медициной у нас все в порядке. Полагаю, все в руках Господа – и он следит, чтобы нас не стало здесь чрезмерно много, и мы могли по-прежнему спасать людей из большого мира.

   - Знаете, что вызывает у меня большую иронию, чем религиозные рассуждения? – хмуро произнес Сергей. – Слова о благих намерениях.

   - Вы полагаете, мы преследуем корыстные цели?! – вскинулся Георгий.

   - Я полагаю, что никто не станет безумно счастлив от того, что его сажают в клетку.

   - Я же вам сказала – мы никого не держим здесь насильно, - раздраженно сказала Варвара Левонтьевна. – Завтра вы сможете пообщаться с кем захотите и убедиться в этом. У нас не какая-то секта. Люди живут здесь в довольстве и безопасности среди чистой природы, работают, отдыхают. А новые жители присоединяются к ним только после адаптации и тщательных проверок.

   - А как же дети? Им нужно учиться.

   - У нас хватает хороших преподавателей. И они получают достаточно необходимых знаний. А знания о большом мире они приобретают, отправляясь бродить под присмотром взрослых. Все дети здоровы и хорошо развиты, есть трое спящих хищников, у которых никогда не будет повода проснуться, есть даже светлячок – когда он родился, это было большое событие. Светлячки до того момента не рождались в долине почти полвека, и я счастлива, что это благословение посетило именно мой род.

   Сергей заметил, как Георгий, сразу же помрачнев, уставился в пол, крепко стиснув в пальцах свой бокал, а Феликс и Андрон переглянулись с легкой тревогой.

   - И что же такое чудесное общество планирует сделать с нами? – саркастически вопросил Валентин.

   - Мы планируем вам понравиться, - на сей раз улыбка седой гончей больше походила на оскал.

   - То есть, отпускать вы нас не собираетесь? А как же ваши уверения, что здесь никого не держат насильно?

   - Ну, пришли вы сюда вполне добровольно. Неразумно было бы с моей стороны отпускать столь хороших бойцов, они здесь очень нужны. Слушайте, я прекрасно понимаю, что вы будете постоянно рваться обратно, что у вас там остались семьи, что вы беспокоитесь за свой город, поэтому давайте так – вы останетесь, пока не обучите наших людей. Я – единственная живая гончая из тех, кто когда-то пришел в эту долину – и по моим внукам вы видите, что я уже не справляюсь. А потом сможете уйти. Или остаться насовсем, если пожелаете.

   - Ярослава вы обучили вполне неплохо, - сказал Сергей, продолжая внимательно смотреть на Георгия.

   - Его обучала не я – другая гончая, она больше не живет в долине. Так что – вы согласны?

   - Похоже, вы не оставляете нам выбора.

   - В таком случае, я дам вам пару дней, чтобы осмотреться и привыкнуть, - седая гончая удовлетворенно кивнула. – О распорядке дня вас известят. Можете ходить, где угодно, вплоть до застав, и сразу хочу предупредить, что скалы с другой стороны озера совершенно неприступны, - в ее глазах мелькнули ехидные огоньки. – Говорить тоже можете с кем угодно и спрашивать, что пожелаете. Со светлячками обращайтесь ласково, даже если своей назойливостью они будут вас раздражать. И, пожалуйста, постарайтесь не калечить наших болтал. Мы предупредим, чтобы они к вам не лезли, но вы же понимаете – это же болталы.

   - Не буду я у них учиться! – злобно заявил Андрон, сверкнув провернутыми глазами. – Что это за чепуха?! Какие-то пришлые будут мне указывать, что делать?! Да и зачем вообще это нужно?! Я прекрасно стреляю!

   - Из чего ты будешь стрелять, когда бродить пойдешь? – Георгий поджал губы. – Ладно окрестности дикие, а если город? Внешние службы, коли поймают тебя со стволом, сложат тебя за решетку – и им будет плевать, чей ты потомок! Родовой же меч не найдут. А по городам ты шастать любишь!

   - Я буду учиться, если дневное время, а по вечерам у меня всякие дела, - сообщил Феликс.

   - Ничего, отложишь свои шуры-муры. Что ж, раз мы все решили, то я, с вашего позволения, откланяюсь, - Варвара Левонтьевна поднялась с дивана, опираясь на руку Георгия. – Вас проводят обратно. Я понимаю, что вы легко найдете дорогу, но на первый раз лучше сделать так. В дальнейшем, если пожелаете, можете переселиться в одну из комнат здесь, в монастыре – они тоже довольно удобны. Ваше родовое оружие по-прежнему останется при вас в знак нашего доверия. Вы же понимаете, что мы с легкостью можем заставить вас сдать его, - она кивнула на Валентина, - но мы не станем этого делать.

   - Это я возьму! – Валентин, вскочив, подхватил со стола графин с коньяком, и Феликс одобрительно хохотнул.

   - Наглый! Уж тогда бери и рюмки, и мясо. Может, тебе все упаковать в лукошко?

   - Было бы неплохо.

   - Ладно, - неожиданно сказала гончая и вышла под возмущенным взглядом Андрона, прошипевшим:

   - Сегодня же четверг!

   - Ну, мы уже сделали исключение ради гостей – пусть! – отмахнулась Варвара Левонтьевна. – Но вообще алкоголь у нас разрешен лишь в выходные – и умеренно. Попытки добыть его в обход наказуемы. Наверное, вы захотите сообщить своим близким, что с вами все в порядке – в этом случае возможно…

   - Нет, не захочу, - ответил Таран, и седая гончая приподняла брови. Вернулся Феликс, действительно держа в одной руке симпатичную плетеную корзиночку, и самолично сложил в нее немного снеди, после чего взял у искренне удивленного Валентина графин и аккуратно поставил туда же.

   - Фамильное серебро я вам, извините, не дам, - он вручил корзинку Валентину, и Андрон ехидно посоветовал:

   - Поклониться не забудь им!

   - Заслужат – и поклонюсь, а вот тебе никто никогда кланяться не будет, змееныш! – лениво ответил Феликс, и Андрон, рыкнув, тут же провернулся почти полностью.

   - Да что ж такое постоянно!

   - Думаю, мы пойдем! – поспешно сказал Валентин. – Пап?

   - У меня остался только один вопрос, - Сергей тоже встал. – Василий Платонович. Почему вы не пустили его в долину? Вы могли оставить его точно так же.

   - Зачем – такой, как он, был бы здесь бесполезен, - Варвара Левонтьевна перекинула за спину одну из своих белоснежных кос, сверкнув фамильными кольцами. – Он был более важен на своей должности.

   - Или было важнее, чтобы он вернулся и сообщил, что ничего не нашел. Иначе отправили бы новых. Почему вы были уверены, что он ничего не расскажет о вашей долине? – Сергей посмотрел на нее испытывающе. – И он ведь приходил не один, да?

   - Ушел он один, - ровно ответила седая гончая. – Я не знаю точно, какую историю он рассказал о своих пропавших спутниках, но, видимо, она была правдоподобной. Он выполнял данное ему поручение, но на самом деле ему нужны были не мы и не наше укрытие.

   - Кто из его родственников сбежал вместе с вами?

   - Вы действительно очень умны, - отметила Варвара Левонтьевна. – Его мать. Он пытался уговорить ее вернуться, но у него ничего не вышло. Мы его отпустили – он никогда не раскрыл бы ее местонахождение. Но только его. Покойной ночи.

   Обратно в скальный домик их отвела какая-то гончая из монастыря, молчавшая всю дорогу и таращившаяся на них со смесью любопытства и опаски. На берегу уже было малолюдно, и все огни погасли. Рыжей нигде не было видно – видимо, она уже отправилась на боковую вместе со своими бесчисленными вопросами, но Валентин вскользь подумал, что совсем бы не удивился, вновь обнаружив ее в отведенном для них жилище. Тем не менее, там оказалось пусто. Закрыв дверь, Валентин недовольно оглядел ее.

   - Замка нет.

   - Ну конечно – здесь же всеобщее доверие и благоденствие, - иронично ответил Сергей, провернув зрение и осматриваясь. В их отсутствие здесь кто-то побывал, оставив на кровати стопку одежды, полотенца и гигиенические принадлежности, а на столе – грубой работы кувшин с чистой водой. Валентин, осмотрев другую комнату, вернулся к входной двери, распахнул ее, выглянув наружу, после чего, закрыв, подволок к ней тяжелый стол и хрипло сказал:

   - Прости, что я возмущался из-за мобилок – оставить их было хорошей идеей. И у меня, и у тебя куча Стасиных фоток, и ее иногда возможно разглядеть даже просто на дисплее, без распечаток. Если бы эти уроды ее увидели… черт, если бы они в свое время сунулись в наш город, они могли бы забрать и ее, и меня с девчонками – даже Жулана!

   - Валь, не делай мне еще хуже, - хрипло отозвался Сергей, заметно побледнев, - я и так думаю об этом с той секунды, как увидел здесь всех этих людей. Было вполне очевидно, как они сюда попали… Я не должен был брать тебя с собой!

   - А как бы ты в одиночку отбивался от всех отрядников, которые встретились нам по дороге?! – возмутился Валентин. – Кого б ты взял – Ромку? Да Юська бы такую истерику закатила – она после цитадели до сих пор над ним трясется. Она не Тося – аргументов слушать не станет. Да и не отпустил бы я тебя одного! Я вот только не понял нифига – Стаська, конечно, частенько чудная, но, блин, умственно отсталые светлячки?! Что это за бред?! Я и кроме нее встречал светлячков – обычные нормальные девчонки! Да добрые, да часто наивные и доверчивые – но не более.

   - Да, это очень странное заявление. И мне совершенно не верится в то, что они быстро тут обживаются, не хотят домой и не испытывают никакой тоски по близким. Это невозможно. Для светлячков близкие люди – важнее всего на свете. Без них они погаснут от тоски. Предположение, что они забирают сюда только тех, кому не по ком тосковать – нелепо, одинокие светлячки почти не светятся и не привлекли бы их внимания. Такие не часто интересуют даже хищников.

   - Полина выглядела веселой, - заметил Валентин, разливая коньяк. – И суть ее сияла как положено – она очень яркий светлячок. А значит, у нее все в порядке. Может, ее привезли сюда с подружками? Или тут кто-то из ее семьи? Да и те несколько светлячков, которые были днем среди встречающих – с ними, вроде, тоже все было нормально. Их пугали, похоже, только мы. Блин, я прекрасно помню, как мы с девчонками бегали вокруг Стаськи, когда погибли ее родители! Она тогда чуть не умерла!

   - Поведение этой Полины не показалось тебе странным? – Сергей принял у него бокал.

   - Не знаю, - Валентин пожал плечами, - она вела себя как капризный ребенок. Ну… как напуганный капризный ребенок, после того как этот тип ее потащил… Но так себя ведут многие девчонки. Даже моя Тоська то и дело так себя ведет.

   - Она точно вела бы себя иначе, если б ее насильно запихнули черти куда! Кстати, спасибо, что сдержался и не схватил предводительницу за горло – это бы сильно испортило наше пребывание здесь.

   - Мне очень хотелось, - согласился Валентин, садясь на кровать. – Она ведь врала нам?

   - Кроме истории про нападение глодателей и исхода в долину – почти все время, хотя и в этой истории вранья хватало, и забавно, что она и сама верит в большую часть своей лжи. Может, когда-то это поселение и было основано на благих намерениях, но теперь, как я и опасался, это превратилось в какую-то жуткую хренотень! Интересно, как им сходят с рук такие массовые похищения? Наверняка у них налажены хорошие связи вне долины, кроме того, я уверен, что они покупают сведения о хищниках у постов, а также информацию обо всякой гнуси для кормежки местных хищников – у внешних служб. И очень интересно, где они берут на все это деньги? И на содержание долины тоже.

   - Может, бабуля продает фамильные драгоценности? - предположил Валентин, отпивая из своего бокала. – Хотя это сколько должно быть драгоценностей, чтобы протянуть столько времени?

   - Может, прихватила что-то еще, когда сама или ее родичи возвращались в большой мир, - задумчиво произнес Сергей, - а они явно это делали – и не раз. В ее семье сейчас четыре родовых меча. Когда они сбежали сюда, один, допустим, был у нее, второй – у сына… Вряд ли больше. В родах мало фамильного оружия, и его берегут, как зеницу ока. Откуда они взялись?

   - Интересно, что у Дашки тоже есть фамильное оружие. Ее родители пропали год назад, а ведь кто-то из них, уходя, должен был взять оружие с собой. Вряд ли у них тоже его целая куча. И уж точно никто не доверил бы родовой меч тринадцатилетке.

   - Да, странновато, стоит с ней побеседовать, тем более, - Сергей улыбнулся, - ты ей явно понравился.

   - Ей четырнадцать! – возмутился Валентин, чуть не расплескав коньяк.

   - Чего тебе всякая гнусь сразу в голову лезет? В этом плане ты ее не интересуешь. Ты для нее как новая книжка или фильм - столько всего видел, чего она не знает. Она бы сутки тебя расспрашивала – и не устала бы. С тобой ей проще, потому что ты моложе меня.

   - Ну спасибо, успокоил. А ты заметил, как Георгий напрягся, когда бабка упомянула про рожденного здесь светлячка? Светлячок явно его дочь, и ему это упоминание как-то совсем на понравилось.

   - Мутное место эта долина, - хмуро констатировал Таран. – Выгоняли бы – сам бы не ушел. Что-то очень нехорошее тут творится, и эта четверка предельно в курсе. Они явно здесь всем заправляют, а для того, чтобы иметь здесь власть, одной болтовни о всеобщем благе недостаточно. Нужна сила. Интересно, сколько здесь всего гончих, которые полностью им преданы? Я полагаю, их должно быть много.

   - Думаешь, они свозят сюда хищников для еды?

   - Не знаю. Меня сейчас больше интересует, для чего они свозят сюда светлячков? И как им удается держать всех этих хищников в рамках правил? Одной угрозы смертной казнью за разные провинности слишком мало. И, честно говоря, ни один из хищников, которых я видел сегодня, не был напуган. Судя по отсвету их сути, едят они нечасто. Но это их не беспокоит. Как столь разные хищники уживаются вместе в одном поселении? Как не срываются те же гончие, когда вокруг столько еды? Все это очень странно. И слишком утопично.

   - Но ведь, судя по ее словам, раньше именно так и было. В это ты веришь?

   - Да. Но речь шла о целой стране, а не о таком крохотном месте. Там существовали и преступники, и те, кто карал за преступление, да и времена и понятия действительно были другими. И про светлячков она не упоминала в этом историческом экскурсе. А здесь у нас целая долина добропорядочных хищников – извини, Валь, но не бывает такого! В нашем городе живут всякие люди – кого-то мы ловим, а с кем-то здороваемся. Всегда что-то происходит. Мне не верится в то, что они собрали здесь прямо лучших представителей или так здорово их перевоспитали. Есть что-то еще.

   - Похоже, у нас новое дело, - кисло подытожил Валентин. – Только как мы отсюда выберемся, когда все выясним? Они ведь не собираются нас отпускать, верно?

   - Верно. Что-нибудь придумаем…

   - Я не верю в эту историю! – вдруг заявил Валентин почти свирепо. – Про этого… Оле-Лукойе! Заставить близких людей убивать друг друга… да никакая тварь меня не заставит такое сделать!

   - А я верю. Ты невнимательно слушал Ромкины рассказы о том, как он угодил в иллюзию того болтала? Разумеется, он не заставит, Валь, - ты и знать не будешь, что что-то делаешь. Но если, не дай бог, что-то подобное произойдет, мы найдем способ… Валь, я никогда, слышишь, - Сергей встряхнул его за плечо, - никогда не причиню вреда ни тебе, ни твоим сестрам!

   - А если мы нападем не на тебя? – глухо произнес Валентин. – На Стасю? На наших братьев? На Соньку? Я так понял, для нас не будет разницы! Мы можем напасть и друг на друга! Я могу напасть на Тоську. Жулан может напасть на своих детей или на Ромку! Пап, это ж полная хрень получается! Если эта тварь существует, нам что теперь – постоянно жить в ее ожидании?! Мы не найдем его по тому жалкому рисунку!

   - Возможно, в уцелевших архивах, которые переселенцы прихватили с собой, найдется рисунок получше. Возможно, Варвара сможет его нарисовать. Гончие не забывают лица и сути, увидев их однажды.

   - За три-то с половиной века? Вряд ли у нее настолько хорошая память. Я вообще не понимаю, каким образом она столько прожила и не рассыпалась от старости? Если она сама только – не какой-нибудь глодатель… Блин, мне в свое время хамелеонов по уши хватило!

   - Угомонись и пей свой коньяк, быстрей полегчает.

   - Я могу начать буйствовать, ты же знаешь, - предупредил Валентин.

   - Тогда я тебе всыплю и уложу спать, - добродушно пообещал Сергей. – А завтра осмотримся здесь и попробуем пообщаться со светлячками. Сделать это будет, конечно, сложно, ибо, как ты понимаешь, за нами будут постоянно следить. И еще неплохо бы как-то побеседовать с местным медицинским персоналом.

   - Почему?

   - Потому что несколько странно, что в долине, наполненной всеобщей любовью, рождается так мало детей. Вряд ли Бог имеет к этому какое-то отношение.

***

Утро побаловало затерянное тайное общество теплой, хоть и довольно ветреной погодой, озеро подернулось мелкой волной, и рыбаки, возвращавшиеся с раннего лова, выглядели не очень довольными. Большинство населения долины вставало с первыми лучами солнца, и Сергей с Валентином, ночью толком не спавшие, покинув свое новое жилище, обнаружили, что вокруг монастыря и на берегу уже довольно многолюдно. Из распахнутых ворот выгоняли стадо сонных коров, к дощатой пристани одна за другой причаливали лодки – деревянные и несколько обычных двухместных резинок. Где-то вдалеке, справа от монастыря, почти у узкой кромки леса бодро тарахтел трактор, а там, где вчера посиживали компании и горели костры, теперь стояли длинные столы, похожие на те, что были в трапезной и вокруг них суетились женщины, расставляя тарелки и нарезая хлеб. Тут же притулился древний грузовичок, из кузова которого что-то торопливо выгружали. Из монастыря плыл негромкий, ленивый и какой-то вкрадчивый колокольный звон, сквозь который прорывалось истошное куриное кудахтанье и мемеканье коз. Картина была бы почти пасторальной, если б не попадавшиеся то тут, то там вооруженные люди, большинство из которых были гончими, и когда Сергей и Валентин подошли к берегу, вдоль него в ту сторону, куда из оконечья озера убегал широкий речной поток, сурово протопал большой отряд, видимо, направляясь на пересменку к не видимой отсюда заставе. От столов густо и вкусно тянуло свежеиспеченным хлебом – местная пекарня, похоже, начинала свою работу еще затемно, и Валентин, невольно с удовольствием поведя носом, прошелся по берегу, глазея на немногочисленных купальщиков, молча рассекавших гребками озерные волны, понаблюдал за мальчишками, деловито опустошавшими раковые ловушки, затылком ощущая многочисленные чужие взгляды, после чего вернулся к Сергею, разговаривавшему с прибывшими рыбаками, смотревшими на него слегка пугливо. Все они были болталами и, похоже, все уже получили предупреждение. Узнав в одном из них вчерашнего любителя новостей, Валентин кивнул ему на столы и спросил:

   - А чего это они?

   - Ну дык в хорошую погоду большинство ест на улице, - охотно ответило болтало, чуть приподняв грязноватый светлый картуз, - в трапезной-то мрачновато, да и душновато, а если палит, то навесы еще ставят. Монастырские-то, конечно, не все приходят. Петрович, - болтало протянуло руку, и Валентин, слегка помедлив, пожал ее.

   - Валентин. А имя?

   Рыбак, стыдливо поведя очами по сторонам, едва слышно сообщил:

   - Ромуальд.

   - За что тебя так?

   - Ну вот так вот… - болтало развело руками. – Лучше Петрович. Петрович, - оно протянуло ладонь и Сергею, и тот, представившись, сжал его пальцы, отчего рыбак слегка побледнел. – Слушайте, а чего в мире делается?

   - А ты давно здесь?

   - С девяностых, - Петрович длинно вздохнул. – Устал, все пальба, пальба, соседа взорвали вместе с тачкой, мне ларек сожгли… а тут как-то подходят эти и говорят: «Пошли», - ну я и пошел, а чего?

   - А тут не стреляют?

   - Да нет, спокойно обычно. На диете, конечно, не очень здорово, но так, - рыбак пожал плечами, - нормально вроде. Пива б только давали побольше… Выменивать пробовал – выпороли. Обидно было.

   - Что взяли? – поинтересовался Сергей, вскользь оглядывая лодки.

   - Окуни да ерши, - Петрович махнул рукой, - спасу нет от этих колючих тварей, хотя в ухе хороши! Сигов несколько – на засолку пойдут. Щук сегодня нет, а какие из них котлеты Лизка вертит! - ну, жена моя, - он кивнул в сторону грузовика. – Кухарит тут, из местных баинек взял. Живем, че, рука только у нее тяжелая. Деток вот бог не дал.

   - Я смотрю, у вас тут и транспорт, - Сергей глянул в указанном направлении.

   - Да какой транспорт – два грузовика да два трактора, - фыркнуло болтало, - куда нам тут ездить? Лодок больше, только моторки нам не доверяют, нечего, говорят, по озеру гонять, все моторки к заставе приписаны. «Нива» еще правда есть, для экстренных случаев, но она больше в монастыре стоит. Да и топливо сюда возить в таких количествах – сам понимаешь. Так а вы чего тут?

   - Так вышло.

   - Ну да, - согласился Петрович, приминая пальцами папиросу, - так оно обычно и бывает. Вас уже куда определили? В охрану, небось? Видно, что вы не по сельскому хозяйству… а вот ты, мнится мне, - он прищурился на Валентина, - мент. Не в обидку – просто привычка так говорить. Угадал?

   - Я постовой, - со смешком ответил тот.

   - Ну дык это ж то же самое, только для хищников. Только тут такое без пользы – тут своих постовых полный монастырь. А Баюна вы уже видали?

   - Я так понял, это местный врач? Почему мы должны были его видать – он тут какая-то достопримечательность?

   - Ага, достопримечательность – рожей своей враз от икотки вылечит! – проворчал напарник болтала. – Петрович, хорош трындеть уже, разгружай давай! Люди вживаются, ходят, чего ты лезешь?!

   - Дык я ж и помогаю, как же вживаться, без разговоров-то?! – обиделся Петрович. – А вы как – играете?

   - Во что?

   - Карты, шашки, домино, шешбеш. Или, мож, на баяне или гитаре могёте?

   - Все, кроме баяна и гитары, - сказал Сергей, а Валентин добавил:

   - Я в футбол играю.

   - Не, я не бегаю, - проскрипело болтало, - хотя и таких любителей тут хватает. Паш, ну ты ж шевелись, рыба-то стухнет, пока ты глазами будешь хлопать! Вон уж завтрак почти собрали!

   - Да ты сам нифига не делаешь, я тебе только что сказал! – изумился коллега.

   - Людно у вас тут по утрам, - Сергей огляделся. – Странно, Варвара Левонтьевна сказала нам, что здесь много светлячков, но я ни одного не вижу.

   - В такую-то рань?! – удивился Петрович. – Да вы чего, барыни до десяти часов могут дрыхнуть, да и не едят они с нами никогда, им там в монастыре отдельно накрывают. Им-то чего – цельный день только трещат да загорают! Чего им еще делать, коли бог ума не дал.

   - Ты не любишь светлячков?

   - Да как их не любить, милые девахи, только под ногами вечно путаются. И в озере все время бултыхаются, не уследишь, я недавно одной чуть случайно веслом по башке не дал – вы что, мне б такое было! – Петрович сокрушенно махнул рукой и отвернулся к лодке. Валентин, переглянувшись с Сергеем, побродил еще немного, но разговор пока больше ни с кем не заладился – все были при делах, которыми, при его приближении начинали заниматься еще усердней, ограничиваясь приветственными кивками и парой слов. В конце концов он снова вернулся к Тарану, который так и стоял неподалеку от причала, осматривая окрестности. В этот момент из монастырских ворот вылетела рыжая гончая, невежливо распихав медленно выбредающих в долину коз, и тут же устремилась прямо к пристани. Сегодня на ней были те же джинсы, но вместо грубой дозорной кофты она надела красную клетчатую рубашку, которую завязала над поясом, а волосы заплела в косу, получившуюся небрежной и довольно кривой, точно прическу Дарья сооружала на бегу. На ее шее в вырезе рубашки покачивался большой черный птичий коготь в серебристой оправе на простой веревочке.

   - Доброе утро! – она тормознула возле новеньких, тут же отвесив поклон Сергею, и тот недовольно сказал:

   - Если не прекратишь эти реверансы, я тебе дам по шее!

   - Но у нас так принято, - удивилась рыжая.

   - А у нас достаточно приветствия, так что заканчивай.

   - Я вам пайки принесла, вам же еще не выдавали, а вы – курящие. Вот, - Дарья протянула каждому по изящной деревянной коробочке с крышкой на веревочных петельках. – Это на три дня.

   - Продукция местной табачной фабрики? Спасибо, милое дитя, - Сергей постучал «портсигаром» по ладони. – Сколько свистнула?

   - Ничего я не свистнула! – Дарья даже глаза выпучила от возмущения.

   - Хорош врать! – Сергей протянул руку. Юная гончая надулась, потом неохотно выудила из кармана рубашки две папиросины и положила на его ладонь. Валентин фыркнул.

   - Это случайно получилось, - тут же пояснила Дарья с невинным видом.

   - Даже не сомневаюсь, - Сергей спрятал папиросы. – Что у тебя с волосами? Домового своего не покормила?

   - А, - она отмахнулась, - не умею я, да и не люблю всю эту возню! Я вообще хотела волосы отрезать, а тетка Варя мне запретила, мол, длинные волосы украшают женщину, и если я вздумаю их отрезать, то она мне уши надерет! Волосы-то отрастут, а вот уши – нет.

   - Значит, ты живешь в монастыре? – спросил Валентин.

   - Ага. Раньше мы жили в одном из домиков там, - рыжая махнула рукой, - за стенами, их отсюда не видно, а как родители пропали, тетка Варя переселила меня в монастырь и сама воспитывала. Она мне запретила называть ее бабкой – сказала, получится большая путаница.

   - То есть, с ее внуками ты хорошо знакома?

   - Ага. Андрон противный. Он один раз за мной по всему монастырю гонялся, когда я ему в постель ежа сунула. Феликс веселый. А с Георгием я мало общаюсь – он все время то в делах, то с детьми – у них с тетей Аллой их целых три штуки.

   - Надо же! – хмыкнул Валентин. – А ты сегодня не при делах? Маслобойка не работает?

   - На кухню сегодня определили, - кисло ответила Дарья. – Раковые панцири сушеные толочь, фу! Терпеть это не могу… вот если б на поля… Кухней пусть тетки занимаются! А вы в соборе вчера чего делали? Я хотела посмотреть, а меня не пустили! Но я знаю, что вы долго были у тетки Вари в гостях. Вы ведь теперь тут останетесь, да?

   - Пока да, - Сергей прищурился. – Слушай, воин, я смотрю, ты здесь все отлично знаешь… Возможно ли тебя на сегодня из этой твоей кухни изъять?

   - Как это «изъять»? – насторожилась рыжая.

   - Нам нужен гид.

   - Кто?

   - Говоришь, учиться тебе не надо? Мы здесь ничего не знаем, а ты нам все покажешь и расскажешь.

   - То есть, вы хотите, чтобы я была вашим проводником?! – Дарья даже подпрыгнула. – Правда?!

   - Только не Сусаниным, - усмехнулся Валентин.

   - Так и вы не поляки, - парировала рыжая.

   - Слава богу, воин, все-таки, читал книжки.

   - Нужно спросить разрешения у Георгия или тетки Вари. Вы им скажете?.. нет, я сама скажу! И правда не погоните?

   - Мы же сами предложили.

   Тут от уже накрытых столов затренькал колокольчик и кто-то густо крикнул:

   - К столу! Ээээй, народ! Остынет!

   - Можно после завтрака скажу?! – почти умоляюще спросила рыжая. – Есть охота! Пошли, а то позанимают все лавки! – она бесцеремонно ухватила Сергея и Валентина за руки и потащила за собой. – Ну быстрей же, а то съедят все!

   Места на длинных лавках еще были, правда все вразнобой, но Дарья возмущенными визгами и наглыми тычками сдвинула часть беззлобно разворчавшихся обитателей долины вправо и заставила своих спутников сесть, а сама плюхнулась между ними, тут же потянув к себе стоявшую с края стола миску и схватив резную деревянную ложку. Сидевший напротив них здоровенный баламут лет сорока, ложка в ручище которого казалась совсем крошечной, добродушно усмехнулся, наблюдая за ее маневрами, и Валентин подумал, что, верно, это и есть кузнец дядя Сева.

   - Ешьте! – велела она, словно те сами не смогли бы сообразить, что делать со снедью на столе. – Пироги общие – берите! Зелень тоже! – рыжая сунула нос в тарелку. – Тетя Наташа, а где гречка?!

   - Может, тебе и плова еще?! – обходившая стол молодая пухлая прожора походя отвесила юной гончей подзатыльник. – Будний день - ешь, чего дали! Хоть раз бы села за стол так, чтоб народ не перебаламутить!

   Дарья, философски пожав плечами, торопливо застучала ложкой, свободной рукой потянувшись за пирогом. Валентин, подвинув к себе большую глиняную миску, обнаружил в ней приличную порцию пшенной каши, щедро сдобренной маслом. Так же ему досталось одно вареное яйцо, плошка крепкой сметаны, порция редьки с маслом, три больших хлебных ломтя, которые восхитительно пахли и были еще горячими, и похожая на кувшинчик кружка с чем-то неопределяемым. Заглянув в нее, Валентин спросил у юной гончей:

   - А это что?

   - Сбитень, - удивилась Дарья, тщательно жуя. – У вас разве не пьют?

   - А кофе нет?

   - Богатые что ль – кофий пить?!

   Валентин, хмыкнув, потянулся к огромному овальному пирогу, украшенному косичками из теста и нарезанному на куски, взял один и, откусив, некоторое время задумчиво жевал, потом снова повернулся за справкой:

   - Что за начинка?

   - Капуста и медвежьи шкварки, - хихикнула Дарья. – Ты прям дикий какой-то! Что вы там едите?

   - Ты ж бродила – чего спрашиваешь?

   - Недолго каждый раз, - огорченно призналась гончая. – До еды большого мира дело не дошло.

   - Мороженое ела когда-нибудь?

   - Не-а. Но много слышала.

   - А фунчозу с креветками и авокадо?

   - Я ни слова не поняла, - недоуменно ответила Дарья. – Это еда такая?

   - Ну, вообще у нас такое едят редко, - сжалился Валентин. – Моя сестра любит такое готовить. И моя девушка тоже… она вообще любит всякие морепродукты.

   - У вас есть море?! – с завистью спросила рыжая. – А чего это – в нем продукты плавают так запросто?!

   - Да нет, так называют всяких креветок, мидий, кальмаров…

   - Я на картинке видела кальмара, - сообщила Дарья, запихивая в рот ложку каши. – Он там напал на корабль. Я не знала, что их едят. Вкусные? Он такой здоровый – нам бы хватило его на много дней!.. Только как же вы их ловите? Вы стреляете в них из пушки?

   - Зачем толочь раков? – поспешно сменил тему Валентин.

   - На раковое масло. Их тут много! Я люблю раковый суп! И вареных раков, только их сначала надо сутки держать в молоке со сметаной – прям живьем складывают их туда.

   - Садизм какой-то, - констатировал Валентин, подчищая свою тарелку.

   - Наверное. А что это?

   - Просто такое выражение… - Валентин понизил голос. – Слушай, а кто такой Баюн?

   Рыжая, чуть не подавившись, поспешно огляделась, потом шепотом сообщила:

   - Главврач.

   - Настолько страшная должность, что ли?

   - Не, просто это Баюн страшный. Ему когда-то какой-то хищник почти пол-лица оторвал и суть тоже повредил, так что он уже и не смог восстановиться. Он маску носит и всегда очень злой, еще и здоровый такой. Его многие боятся, хотя тетка Варя говорит, что это глупо и что он очень хороший врач. Он почти такой же старый, как и она. И из-за ранения у него глаза сути всегда наружу. Когда я сломала ногу и он меня лечил, я все время сидела вот так, - Дарья закрыла ладошками глаза, потом снова схватилась за ложку. – Витька говорит, Баюну нравится, когда его боятся. И нравится, когда людям больно. Правда, Витька дурак, - она откусила здоровенный кусок пирога и стала похожа на хомяка. В этот момент Валентина легко пихнули в бок, и он повернулся к Сергею, тут же сделавшему ему знак глазами. Валентин перегнулся за него, вытянув шею, и обнаружил, что почти половина стола внимательно прислушивается к их разговору. Обитатели долины тут же отвернулись, уткнувшись в свои тарелки.

   - Полагаю, здесь за столом лучше просто есть, - тихо произнес Сергей, и Валентин недовольно кивнул, выскребая ложкой редьку с маслом.

   - Интересно, что будет на десерт?

   - Что такое «десерт»? – немедленно вопросила рыжая.

   - Вкусняшки всякие. Конфеты, пирожные, фрукты, торт…

   - Праздник, что ли? – удивилась Дарья. – И из фруктов у нас только яблоки, но еще слишком рано, - она снова перешла на шепот. – Я знаю, что у светлячков бывают конфеты часто, только им их выносить не разрешают. Но мне Танька несколько раз приносила, шоколадные. Вкусно!

   - Подружка твоя?

   - Ага, только она была гораздо старше… Веселая, хоть и не особо умная… ну, она же светлячок… Жалко, что она уехала. Я по ней скучаю.

   - Поговорим потом, - заговорщически шепнул Валентин, и рыжая важно кивнула. Он снова огляделся, но сейчас на них никто не смотрел – все повернули головы в сторону монастыря. Валентин тоже посмотрел туда и увидел, как от ворот к ним неторопливо идет Варвара Левонтьевна в сопровождении Георгия, Ярослава и двоих гончих, имевших скучающий вид. Седая гончая вновь была не в парадном одеянии и вновь шла так легко, словно никогда не нуждалась в трости. Дойдя до столов, она отвесила им низкий поклон.

   - С новым днем вас, добрые люди.

   Завтракавшие, отложив ложки, повскакивали, тоже поклонившись. Сергей также встал, пихнув локтем Валентина, и тот приподнялся, продолжая жевать. Варвара Левонтьевна тут же нашла их глазами, и выражение ее лица стало оценивающим. Ярослав, стоя за ее плечом, рассеянно смотрел в сторону озера, судя же по лицу Георгия, его настроение со вчерашнего дня так и не улучшилось.

   - Есть у кого какие-либо жалобы?

   - Рыба плохо берет сегодня, - тут же сообщил Петрович, и седая гончая развела руками.

   - Увы, на рыбу я влияния не имею.

   - Соли мало осталось, - сказала какая-то баинька за соседним столом. – И уксуса.

   - Скажи Антипу.

   - Говорила уже – с последними лодками так и не привезли ничего!

   - Хорошо, я сама прослежу, - Варвара Левонтьевна повернулась и со своей свитой неторопливо пошла к дальше к берегу. Рыжая, торопливо дожевав все, что было у нее во рту, тут же вылетела из-за стола и помчалась следом. Добежав до седой гончей, она быстро заговорила, размахивая руками, и та, внимательно выслушав, отрицательно покачала головой. Дарья негодующе подпрыгнула и перешла на возмущенный визг. Сергей негромко сказал Валентину:

   - Похоже, нашего экскурсовода придется отстаивать – пошли.

   Валентин неохотно вылез из-за стола, прихватив с собой последний ломоть хлеба, и пошел за Сергеем. Варвара Левонтьевна встретила их с раздраженным выражением лица, а Дарья, цветом сейчас напоминавшая переспелый помидор, разъяренно обернулась, глядя, впрочем, жалобно.

   - Вы что это, господа, удумали?! – сурово вопросила предводительница. – Девице еще три года до венчального возраста, ей не положено находиться в компании взрослых мужчин, да еше и незнакомых…

   - Во-первых, в дозорах она и так в ней находится, как я понял, - спокойно ответил Сергей, - во-вторых, мы уже вполне знакомы, а в-третьих, практически высказанное подозрение в том, что мы способны сотворить с Дарьей какую-то гнусь, я считаю оскорблением.

   - Я тоже, - сказал Валентин, жуя. – Мы хотим здесь все посмотреть, никому не мешая, она хочет все показать. Что такого-то?

   - Я не пыталась вас оскорбить, - тут же пошла на попятную Варвара Левонтьевна, видимо, сообразив, что оскорбленные люди будут не очень хорошими учителями, - просто она еще маленькая и далеко не все знает. Разумеется, я предоставлю вам проводника…

   - Мы предпочитаем дружелюбного, - пояснил Сергей.

   - Как в дозор и на кухню, так не маленькая! – пробурчала Дарья. – И все я знаю! Ну тетя Вааааря! Вот папа бы меня отпустил!

   - Очень сомневаюсь, твой отец был разумным человеком, - отрезала седая гончая.

   - Что значит «был»?! Ты не знаешь точно!

   - Ты бы вместо того, чтобы шастать, лучше б косы поучилась плести, - посоветовал Георгий. – Что у тебя на голове – все криво да враздрызг! Кто тебя потом замуж возьмет, такую криворукую?

   - Я не хочу замуж, все мужчины – дураки! – заявила рыжая, и Ярослав, не глядя на нее, сдержанно усмехнулся. – Ну… почти все. Меня старший рода попросил быть проводником, это такая честь, а вы все портите!

   - На кухню придется кого-то ставить вместо нее, - заметил Ярослав. – Если согласна завтра две смены отработать, пусть водит, Варвара Левонтьевна, что ей сделается? Они же не идиоты? Тут все на виду, куда они денутся? За озеро пусть не ходят, а на заставах их и так развернут. Быстрей все увидят – быстрее успокоятся. Им все равно и ее учить.

   - Мы понимаем, но, все же, выбор странный, - недовольно ответил Георгий.

   - Зная эту девчонку, выбора особо и не было. В любой двери, которую здесь откроешь, сразу же появляется ее нос. Впрочем, вам решать, - Ярослав отвернулся, явно считая тему исчерпанной. Варвара Левонтьевна пристально посмотрела на Сергея и Валентина, потом пожала плечами.

   - Хорошо. За озеро не удаляться. Дарья, на пару слов.

   Сергей, кивнув Валентину, отошел в сторону, и тот тотчас шепнул ему:

   - В самом деле, почему именно она? Потому что очень любит поговорить?

   - Не только, - отозвался Сергей. – Она – единственная из всех, кто нам пока еще ни разу не соврал. Папиросы не в счет.

***

Валентину уже доводилось бывать на экскурсиях, и все они запомнились ему размеренностью, неторопливостью, плавными указующими жестами и длинными проработанными рассказами. Но экскурсия в исполнении рыжей, начавшаяся с самого монастыря, больше походила на набег монголо-татарской орды. Своими стремительными перемещениями она быстро заставила экскурсантов перейти на рысь, бесцеремонно распахивала все закрытые двери, распихивала негодующих людей, то и дело что-нибудь хватала и совала ведомым под нос для более наглядной демонстрации, а ее звонкий голос разлетался по всему монастырю, и сидящие на крышах галки и хохлатые синички нервно крутили головами, то и дело вспархивая. На огромной с несколькими печами кухне в юную гончую даже запустили пригоршней муки, которую та потом долго возмущенно вытрясала из волос, а когда Валентин неосторожно ввалился следом за Дарьей в распахнутую дверь портомойни, его встретил слаженный визг полуголых прачек, а одна из них, могучих пропорций баламутиха, тут же метнула в визитеров лохань со стиркой.

   - Извините, - успел сказать Валентин, выдернув проводника за шкирку, выскочив обратно и захлопнув дверь. Мгновением позже лохань грохнула о створку изнутри. Валентин посмотрел на Сергея, который, благоразумно оставшись на улице, посмеивался, потом перевел свирепый взгляд на рыжую.

   - Слушай, ты сбавь обороты, не все ведь двери закрыты просто так!

   - Ой, подумаешь, развопились, я же просто показываю! – небрежно бросила Дарья. – А ты чего покраснел? Теток не видал?! А вот здесь у нас баня. Пойдем, покажу!

   - В бане мы уже были, - поспешно сообщил Сергей.

   - Да нет там сейчас никого… наверное.

   - Лучше скажи нам, что это такое? – Таран указал на три толстых высоких столба с кольцами, возвышающимися перед портомойней, а в некотором отдалении от них стояла большая колода, похожая на мясницкую, с сильно изрубленной поверхностью и покрытая замытыми, но относительно заметными буро-коричневыми потеками, происхождение которых не оставляло сомнений. Вокруг столбов и колоды было много места, и в целом эта часть комплекса походила на площадь.

   - А-а, здесь наказывают, - небрежно ответила Дарья. – Тут плетьми, а на колоде головы рубят.

   - Что за средневековая дикость?! – изумился Валентин. – И ты говоришь об этом так просто?!

   - А как еще говорить, если человек виноват? – удивилась рыжая. – Последняя казнь была два года назад… гончая напала на светлячка… сделала с ним всякое… понимаете? – она покраснела. – Она перед смертью совсем недолго здесь прожила… и все кричала про какого-то адвоката – я ничего не поняла.

   - У вас допускают на казнь детей?! – резко спросил Сергей.

   - Конечно. Все обязаны прийти. Это общее дело и общая беда. Таковы правила. Виноват – отвечай. Я когда сбежала, меня тоже тут выпороли – не сильно, но болело долго. Папа тогда подрался с Феликсом – видели шрам у него вместо брови? Это папа сделал. Но Феликс даже не разозлился и требовать наказания не стал, хотя папа когтями ему чуть до мозгов не достал, и кровищи было!.. Сказал, что за ребенка любой отец бы навалял вне зависимости от дурацких правил, и слава богу, что у него никаких детей нет. Тетка Варя за эти слова на него тогда здорово рассердилась. Я думала, и его выпорют.

   - Твой отец – гончая?

   - Нет, баламут, - рыжая почесала кончик носа и гордо добавила. – Очень сильный. Мама гончая. Его как сюда привезли, она сразу в него и влюбилась! Андрон сам за ней ходил и очень разозлился, когда это произошло. Поэтому он меня терпеть не может!

   - Как же получилось, что ты – гончая по крови? – удивился Валентин.

   - Это не редкость, - пояснил Таран, - один из супругов не обязательно должен быть гончей, просто в таких случаях шансы значительно понижаются. Я смотрю, у вас тут постройки относятся к разному времени?

   - Да, поначалу их было немного, большая часть достраивалась позже, постепенно, и стену тоже расширили. Вон там и там братские палаты, там живет тети Варино войско, мне туда нельзя, но вы потом, наверное, тоже будете там жить. Ярослав тоже там живет. Я думаю, он не очень хороший человек.

   - Потому что не умеет себя вести? – с усмешкой поинтересовался Валентин.

   - Он никогда не смотрит мне в глаза, если разговаривает, - Дарья откинула с лица выбившуюся из косы рыжую прядь. – Мама всегда говорила, что если человек при разговоре не смотрит тебе в глаза, значит задумал против тебя что-то плохое. Ну и злой он конечно, поэтому всегда один – его боятся, правда не так, как Баюна, но ему, по-моему, плевать. Он даже светлячков от себя гоняет постоянно, а кто станет такое делать? Говорит, они его раздражают. Тетка Варя говорит, он один из лучших ее воинов. Ладно, пойдемте дальше! – Дарья нетерпеливо крутанула головой туда-сюда, потянув их за руки. – Что вам показать следующим?! Теплицы? Коровник? Сушило? О, кузню! Она вон там – пошли зайдем, дядя Сева уже работает!

   - Нет, спасибо! – уперся Валентин. – Не хочу, чтобы в меня полетела еще и наковальня!

   - Лучше сразу скажи, какие места здесь тебе нам показывать запретили, - предложил Сергей, и рыжая снова покраснела. – Могу угадать – это оружейная и кладовые.

   - А откуда вы знаете?

   - Ладно, покажи, где ваш лазарет?

   - Покажу, но внутрь не пойду! – тут же предупредила Дарья и потащила их наискосок через двор. – А вон там видите домики? – она показала на вполне современные небольшие строения, окружавшие длинное двухэтажное здание. – Там семьи живут, когда-нибудь и я там буду жить, если повенчаюсь, только я не хочу венчаться! Если б я и вышла замуж, то за кого-нибудь не из долины – красивого, веселого, умного и чтоб здорово дрался и ухаживал, как в кино – с цветами, серенады пел. Тут никто толком петь не умеет.

   - Боюсь, чтобы подцепить такого парня, тебе, все же, придется научиться причесываться, - сообщил Валентин.

   - Вот елки!.. Кстати, тут дрова сушатся! – она завела их за угол другого здания, где под навесом громоздились кажущиеся бесконечными высоченные поленницы, провернула зрение и насмешливо добавила. – Тут обычно Шашель прячется со своими девчонками, - Дарья, воровато оглядевшись, повысила голос. – Я вижу твой след!

   Из-за угла дровяного лабиринта высунулась взлохмаченная белобрысая голова и злобно сказала:

   - Иди отсюда! – узрев Дарьино сопровождение, голова вытаращила провернувшиеся янтарные глаза и тут же исчезла, а девичий голос негодующе пискнул:

   - Дашка, уйди, блин!

   - У вас нет разрешения! – сурово сказала рыжая.

   - Тебе-то что – вали отсюда, сказали!

   - Я, конечно, не расскажу, - пояснила Дарья своим слегка ошарашенным спутникам, таща их дальше, - и вы не рассказывайте. Для такого нужно одобрение, только Шашель его не просит – говорит, что и сам прекрасно все себе может одобрить.

   - То есть, избытка нравственности у вас тут нет, - усмехнулся Сергей. – И многие встречаются тайком?

   - Немало таких. Я знаю, что и в охранные корпуса приводят девчонок, только там никогда не сдают друг друга. А вот если потом последствия, то тогда, конечно, начинается беготня и всем влетает!

   - Я слышал, дети у вас тут редкость.

   - Дети – да, а вот последствия – совсем не редкость, - взрослым голосом ответила рыжая. – Просто они нечасто заканчиваются хорошо. Тетка Варя говорит, Бог такого не одобряет и сам принимает столь трагичные решения. Вот я родилась вместе с братом – и я выжила, а он родился мертвый. Вот с чего было Богу так решать – кто его вообще спрашивал?! Я бы очень хотела, чтобы у меня был брат!

   - Ты веришь в Бога?

   - Я верю в то, что ему явно нечем заняться, раз он постоянно делает столько гадостей! – свирепо заявила Дарья. – Ой, только тетке Варе не говорите, она мне уши надерет за такое!.. Стойте! – она придержала их возле угла небольшого здания, перед которым был сложен каменный колодец, потом осторожно высунула голову и показала пальцем. – Вон там больничные палаты, где раньше иконописная была… только осторожно смотрите, там Баюн!

   Валентин, последовав ее примеру, увидел небольшое беленое здание с крошечными нишевыми окошками, перед которым стоял кряжистый индивидуум в грубой холщовой одежде и, запрокинув голову с остатками длинных седых волос, внимательно разглядывал что-то на крыше. Валентин, не выдержав, провернул зрение, но Сергей, поспешно дернув его обратно, качнул головой и сам принялся рассматривать зловещего главврача, который буквально через долю секунды забеспокоился и завертел головой по сторонам. Его лицо оказалось затянуто черной тканью почти до самых злых бледно-желтых глаз, выглядя снизу непропорционально коротким, и в прорехе для рта блестели два ряда редких зубов, словно главврач заранее оскалился в предчувствии опасности. Закончив озираться, индивидуум в маске отвернулся и исчез в дверях.

   - Сильный, - задумчиво произнес Сергей, успевший спрятаться обратно за угол. – Почуял почти сразу, а обычно такого не бывает. Очень старый действительно.

   - Ты его рассмотрел? – жадно спросил Валентин.

   - Лишь отчасти, для следа хватит ненадолго. Лицевая часть его сути действительно очень сильно повреждена.

   - Я его никогда без маски не видела, - испуганным шепотом сообщила рыжая, жадно блестя глазами. – Витька говорит, что видел. Он говорит, что у Баюна совсем нет носа и подбородка, и губ тоже нет, а нижняя челюсть болтами привинчена. И на щеках кожи тоже нет. Он говорит, что у Баюна почти весь череп наружу.

   - Твой Витька вообще много говорит, я смотрю.

   - Во-первых, он совершенно не мой! А во-вторых, он дурак, я же говорила! Но вдруг не врет?

   - Ассистенты есть у него? – поинтересовался Таран, и Дарья непонимающе моргнула. – Помощники.

   - А-а-а. Тетя Инна, она баинька, и тетя Галя, она там, в большом мире, была какой-то врач. Она болезница. Ну, по-вашему, стервятница.

   - Ну разумеется, какая же больница без стервятников, - иронично заметил Валентин, но Сергей тут же его перебил:

   - А где у вас библиотека?

   - Которая? – Дарья задумчиво почесала нос. – Если обычная, то она в школе, а если со всякими старыми книгами, то в соборе. Туда без разрешения тетки Вари не попасть. И меня туда пускали только под присмотром – боялись, что я книги испорчу. Она через дверь от келарской палаты, где телики… А вам зачем?

   - Нам интересна ваша история.

   - Так историю я вам и так расскажу! – воодушевилась юная гончая. – Тетка Варя и наши предки пришли в долину. Потом они…

   - До долины.

   - А до долины ничего не было. Ну то есть ничего такого. Были всякие цари, всякие бояре, все воевали и носили бороды, а до них были неандертальцы и мамонты, а еще до них – динозавры, я их на картинках и в кино видела.

   - У тебя очень странные представления об истории. Соборная библиотека охраняется или просто заперта?

   - Заперта… - рыжая осеклась. – Ой! Вы хотите что-то украсть?

   - Мы похожи на людей, которые обворовывают библиотеки? – со смешком спросил Валентин.

   - Я не знаю, как выглядят такие люди, - призналась Дарья. – Тогда просто спросите у тетки Вари, он же наверняка вам разрешит. Вообще там очень интересно. Только почти ничего не понятно.

   Мимо них прошло несколько обитателей монастыря, окатив откровенно недоверчивыми взглядами, и Сергей рассеянно посмотрел им вслед.

   - Где у вас тюрьма? Я так понял, она здесь есть.

   - Там, за сушилом, - Дарья махнула рукой в противоположную от обители Баюна сторону, - но в ней сейчас никто не сидит. Она на нижнем этаже, а верхний этаж – охотничий… ну, вы понимаете, это же…

   - Прекрасно понимаю, вытягивать кого-то на глазах сограждан не комильфо. Хотелось бы взглянуть на этот этаж – мы ведь и сами будем там охотиться, рано или поздно.

   - Нас туда не пустят, - кисло сообщила рыжая. – Там охрана стоит.

   - Разве там сейчас кто-то охотится? – спросил Валентин.

   - Нет, вроде.

   - Если там сегодня нет охоты и в тюрьме никто не сидит, чего там тогда охранять?

   - Я не знаю, - Дарья принялась ковырять землю носком кроссовки. – Там просто охрана всегда стоит – и все. Наверное, на всякий случай.

   - На какой? Кто-то без разрешения захочет сесть в тюрьму?

   Рыжая, и без того возмущенная тем, что в ее экскурсоводческих познаниях обнаружился пробел, оскорблено вспыхнула, и Сергей поспешно произнес:

   - Ладно, что еще важного ты хочешь показать?

   - Теплицы! – обрадовалась рыжая и вновь потащила их за собой.

   Убив почти час на осмотр местных агрономических достижений, они, наконец-то, покинули территорию монастыря и обнаружили на озерном берегу некоторые изменения – среди прибрежной травы уютно расположилась стайка девиц, расстелив разноцветные покрывала, и беззаботно загорала, притягивая к себе немало взглядов той мужской части населения долины, которая находилась поблизости. Купальники на девицах, по современным меркам, были более чем скромными, но это не делало их менее привлекательными. Тут же стояла компактная магнитола, и из динамиков на полдолины весело пели что-то неразборчивое и смутно узнаваемое. Еще несколько девиц с визгом бултыхалось в озере, одна заплыла почти на середину, и ей сердито что-то кричали с берега, что девицу нисколько не интересовало. Также на берегу находились и другие симпатичные молодые особы, которые, хоть и одетые, резко отличались от прочих обитателей долины абсолютным ничегонеделанием. Некоторые прогуливались, некоторые носились взад вперед с хихиканьем или болтали ногами на лавках, листая какие-то журналы. Над всей приозерной частью колыхались звонкие смешки и болтовня, словно долину заполонили маленькие беззаботные птички, и Валентин резко остановился, широко раскрыв невольно провернувшиеся глаза навстречу бесчисленным искрящимся в разной степени интенсивности ярким солнечным сутям.

   - Елки-палки! – вырвалось у него. – Никогда не видел столько светлячков сразу!

   - Ты прав, черт возьми! – глухо отозвался Сергей. Дарья посмотрела на него недоуменно, и тут один из светлячков в легком платьице изменил траекторию и подбежал к ней, еще на бегу широко раскинув тонкие руки.

   - Привееет! – девица с радостным смехом обхватила ее руками. – Обнимашки!

   Рыжая весело обняла ее в ответ, светлячок подпрыгнул и, неожиданно метнувшись к стоявшему рядом Валентину, стиснул и его в слабых, но очень восторженных объятиях.

   - Обнимашки!

   Валентин, слегка сбитый с толку, ибо девицу видел впервые в жизни, и она, как и прочие обитатели долины, должна была относится к нему с подозрением и уж точно не кидаться ему на шею, даже не шевельнул руками, и девица немедленно обиделась.

   - А ты чего не обнимаешься?! Ты плохой!

   Она запрокинула голову, перед глазами Валентина на мгновение мелькнуло ее хорошенькое личико с большими светлыми и совершенно глупыми глазами, потом светлячок капризно скривил губы и, отпустив его, умчался. Сергей же в этот момент поймал второго светлячка, выскочившего на него откуда-то из-за спины с заранее растопыренными руками.

   - Обнимашки!

   - Обнимашки, так обнимашки, - с улыбкой сказал Таран, легко приобнимая повисшую у него на шее девушку одной рукой, за что даже получил легкий поцелуйчик в щеку. Девушка уставилась на него с каким-то нелепым восторгом и спросила:

   - А ты кто?

   - А тебе это важно? – негромко отозвался Сергей, глядя на нее очень внимательно.

   - Вообще-то нет, - тут же признался светлячок. – Но ты симпатичный. Я скоро еще приду.

   - Я в этом даже и не сомневаюсь, солнышко.

   Девушка просияла так, словно впервые в жизни услышала в свой адрес что-то приятное, отпустила его и помчалась прочь, уже через несколько метров накинувшись на одного из обитателей долины, катившего куда-то большую тачку. Тот немедленно остановился и, отпустив ручки тачки, обнял светлячка в ответ с широкой улыбкой, что-то ему сказав. Светлячок звонко рассмеялся и побежал дальше, вскоре напав со своими «обнимашками» на еще одного встречного.

   - Это что сейчас было? – севшим голосом произнес Валентин, и рыжая глянула на него недоуменно.

   - Светлячки. Ты разве их раньше не видел?

   - Я знаю, кто это – чего они обнимаются?

   - Ну потому что они по другому не могут, - важно пояснила Дарья, явно обрадовавшись тому, что он чего-то не понимает. – Это же светлячки! Они всегда веселые и добрые и всегда всех хотят обнимать. И их, конечно же, все тоже всегда обнимают.

   - Ну еще бы! – Сергей коротко посмотрел на Валентина провернувшимися глазами, и, несмотря на то, что его лицо по-прежнему оставалось спокойным, Валентин тут же подумал, что уже очень давно – а, возможно, и никогда не видел отца в такой ярости.

   - Лучше не подходить туда, где их много, - весело предупредила юная гончая, - заобнимают. Иногда это здорово надоедает, но они такие милые, что злиться на них невозможно. Не понимаю, как кому-то может захотеться сделать им что-то плохое? Я очень их люблю. Но все равно жалко, что они такие глупые. Как мотыльки.

   От дальнего оконечья озера, откуда вытекал речной поток, долетело быстро нарастающее тарахтение, и, обернувшись, Валентин увидел, как по протоке к озеру неторопливо, друг за другом идут три моторки, судя по всему, прилично нагруженные. Из ворот монастыря выкатил уже виденный грузовичок и неторопливо поехал к пристани. Краем глаза Валентин заметил Варвару Левонтьевну со свитой, направлявшуюся туда же, и тут Сергей едва слышно сказал ему на ухо:

   - Видишь ту, которая к тебе подбегала?

   Валентин кивнул, сразу же найдя глазами нужного светлячка, который, остановившись неподалеку, глазел на приближающиеся моторки. Одновременно с этим он заметил вчерашнюю непослушную Полину, которая, сегодня облаченная в относительно короткие спортивные шорты и майку, легко бежала вдоль берега, болтая с двумя подружками, то и дело отвлекаясь на «обнимашки» с теми, кто попадался им навстречу. Периодически она с откровенной опаской оглядывалась на идущего за Варварой Левонтьевной мясника, в свою очередь бросавшего в ее сторону тяжелые холодные взгляды.

   - Попробуй с ней поговорить, только осторожно – не забывай, что все будут за тобой наблюдать. Я тоже с кем-нибудь пообщаюсь, - Сергей выпрямился и иным голосом попросил рыжую. – Познакомишь хотя бы с несколькими – не хотелось бы их напугать. Очень непривычно, когда светлячков так много в одном месте. У нас подобного не бывает.

   - Конечно! – обрадовалась Дарья, тут же снова хватая его за руку. – Но если вы не будете на них злиться, то и не напугаете. Но я вам сказала, они действительно бывают очень назойливыми. Вот моего папу, как я слышала, тоже поначалу они очень раздражали, а потом ничего – привык, но все равно особо с ними не обнимался. Мне он всегда говорил – мама заревнует. Шутил, наверное – в этом же нет ничего такого.

   Валентин тем временем отошел к обидевшейся на него девице, сделав это рассеянно и как бы между прочим, и, остановившись неподалеку, спросил:

   - А тебя как зовут?

   - Эля, - относительно приветливо ответил светлячок, тут же обернувшись и глядя все еще недовольно. – А тебя?

   - Валя.

   - Смешно! – девица захихикала, теребя тонкими пальцами подол платья, разрисованного красными вишенками, и тут же увела взгляд от его лица в сторону озера, продолжая смеяться – уже рассеянно и как-то немного озадаченно, словно не понимала, что, собственно, так ее развеселило, будто эта коротенькая беседа мгновенно канула в никуда.

   - Слушай, я вот как-то, наверное, неправильно понял эти ваши «обнимашки». Можно повторить?

   - Конечно! – немедленно обрадовалась Эля, потеряв интерес к озеру, и, подбежав, обхватила Валентина руками. – Обнимашки!

   - Да, отличная идея, - согласился Валентин, легко обнимая ее в ответ и улыбаясь. Светлячок запрокинул голову, солнечно улыбнувшись в ответ, и эта улыбка так напомнила ему Стасю, что где-то глубоко в сердце больно резануло. Но улыбка была единственным сходством, и, обмахнув веселое лицо девушки коротким взглядом и постаравшись, чтобы со стороны этот взгляд не выглядел заинтересованным, он подумал, что красивые светлые глаза Эли не столько глупые, сколько бессмысленные. Они походили на оконные стекла дома, за которыми горел яркий свет, но в самом доме при этом совершенно никого не было. – А ты давно здесь живешь?

   - Я всегда тут жила, - удивился светлячок. – Ты такой высокий! Чтобы тебя за шею обнять, нужна табуретка!

   - Ты здесь родилась?

   Эля неопределенно пожала плечами, словно не совсем поняла вопроса.

   - А где твои родители?

   - Ой, у них все хорошо, - девушка снова широко улыбнулась, отпуская его. – И у меня тоже! И у тебя тоже все будет хорошо! Красивое озеро да? Ты любишь купаться?

   - Конечно, - Валентин тоже разжал руки, продолжая осторожно наблюдать за ее лицом. – А как тебя зовут?

   - Эля. А тебя?

   - Игорь.

   - Очень приятно! – прощебетал светлячок и, хихикнув напоследок, упорхнул.

   «Вот твари!» - мысленно произнес Валентин и медленно огляделся, привычно проворачивая глаза кратчайшими вспышками, чтобы это не было заметно со стороны. Повсюду между монастырем и берегом сновали светлячки, то вбегая в ворота монастырского комплекса, где им в это время явно были открыты двери практически везде, то вылетая оттуда, бегали возле скальных домиков, суетились у пристани, откуда слышался их звонкий смех – бесконечно улыбались и бесконечно обнимали охотно тянущихся к ним обитателей долины, выплескивая на них свою яркую солнечную энергию – она обрушивалась на людей короткими маленькими водопадами золотистых искр – снова и снова. Светлячки всегда были щедры и всегда относились к сокровищу своей сути довольно безалаберно, но эти раздавали себя направо и налево предельно бездумно, а ведь у любой щедрости всегда есть цена, и он прекрасно ее знал. Стася с детства за подобную щедрость не менее щедро получала по шее от своих родственников – и их никогда не останавливали ни ее слезы, ни обиды, ни надутые губы, но Стася была неспящей и восстанавливалась очень быстро. Этим же светлячкам никто не мешал, никто ничего не запрещал, они не видели границ и не знали, что однажды сокровищница может просто опустеть. Они не были неспящими. И восстановиться они не сумеют. И, глядя вокруг, Валентин видел не долину, наполненную благоденствием и любовью. Он видел гигантский пиршественный стол. Никто здесь не вытягивал светлячков, никто не пытался ничего у них отобрать. В этом просто не было необходимости.

   Ощутив затылком чужое недоброе внимание, он резко обернулся. Ярослав, сейчас стоявший возле Георгия на досках причала, пристально смотрел точно на Валентина, но едва его взгляд упал на бесстрастное лицо мясника, тот тотчас повернул голову к причаливавшим лодкам, сделав это почти вызывающе медленно, а не так, словно был пойман с поличным.

   «Ты знаешь, сволочь!» - зло подумал Валентин. – «И ты прекрасно все понимаешь!»

   Почувствовав стремительно нарастающее бешенство, он сделал шаг назад, потом резко развернулся и пошел туда, где в одиночестве стоял Сергей, успевший за это время куда-то сбагрить их рыжего проводника. В этот момент на него налетела Полина, уже бежавшая в обратном направлении вместе с подружками, и весело взвизгнула, стиснув в довольно крепких, в отличие от Элиных, объятиях.

   - Обнимашки!

   - Точно, - пробормотал Валентин, попытавшись выпутаться из ее рук, но тут с двух сторон на него налетели и приотставшие подружки. – Слушайте, девчонки, вас как-то слишком много! Давайте вы лучше побежите дальше.

   - Я тебя помню – ты новенький. Ты очень симпатичный. Можешь бегать с нами, если хочешь, - предложила Полина. – Это очень полезно для здоровья и для фигуры. Видел, какие у нас красивые ноги?

   - Ноги что надо, но я в жизни и так уже набегался, к тому же, у меня тоже очень красивые ноги.

   Светлячки дружно одобрительно захихикали и умчались, слегка мотаясь из стороны в сторону и шлепая кроссовками по траве. Когда они поравнялись с пристанью, Валентин заметил, что Полина, в отличие от своих спутниц, оббежала ее как можно дальше и даже не попыталась сунуться туда со своими «обнимашками». Ярослав, обернувшись, метнул на нее короткий взгляд, зло скривился и снова перенес свое внимание на моторки, и сейчас Валентин, как никогда, пожалел, что фалькату ему, все-таки, пришлось сдать.

   - А где Дашка? – спросил он, высматривая след рыжей среди множества других, и Сергей кивнул ему на одну из лавок, где Дарья трещала со светлячками.

   - Велел ей немного отдохнуть… Ты понял?

   - Как и ты, - Валентин закурил, зло заметив, что его пальцы ощутимо подрагивают. – Наш наркоотдел мог бы резвиться тут неделями! Умственно отсталые, как же!.. Не знаю, какую дрянь они им дают, но все светлячки здесь определенно под кайфом. Причем явно постоянно. У девчонки, с которой я говорил, серьезные проблемы с памятью… да уже и с личностью, похоже. Хрень, которой они их накачивают, разрушает им мозги. Вот почему Полина и вчера вела себя так странно, хотя дела у нее обстоят получше, чем у Эли – она меня запомнила. А Эля совсем плоха.

   - Две девушки, с которыми я общался, тоже. Третья смогла запомнить мое имя. Вряд ли это инъекции – скорее всего, им что-то дают с едой или питьем. Вот почему они кормят светлячков отдельно, и, видимо, чем дольше это происходит, тем им хуже… Вот как они решают проблему с их тоской по близким. Нет, Валя, мы ошиблись – это место совершенно не похоже на наш город. Может когда-то… но точно не теперь. Мир и всеобщее благоденствие здесь вещи не естественные – они работают на батарейках. И эти батарейки – светлячки. А батарейки вечными не бывают. Валь, я уверен, что бедные девочки не живут здесь особо долго.

   - Спасают они их, суки! – сквозь зубы произнес Валентин. – Они их просто жрут – ежедневно – все, даже баиньки! Не надо ничего вытягивать – те в своем бесконтрольном желании всех осчастливить сами все отдают! Постоянный позитив, жизненная сила – не удивительно, что местным не особо часто надо охотиться. Возможно, именно поэтому старуха и протянула так долго!.. но тогда мне даже страшно представить, как давно они начали такое практиковать!.. Господи, пап, - он с тоской огляделся, - как же их здесь много!

   - Я видел двоих, которые уже начали угасать, - тихо сказал Таран. – И эта Эля тоже неважно выглядит. Хотел бы я знать – если им перестанут давать эту дрянь – все еще можно исправить?

   - Подозреваю, что местный главврач нам этого точно не скажет, - Валентин так сжал в пальцах папиросу, что чуть не раздавил ее, и украдкой глянул в сторону пристани, заметив, что теперь и старая гончая, и Георгий с Ярославом поглядывают на них. – Они всерьез думали, что мы не догадаемся?! Мясник определенно понял, что я сообразил…

   - Полагаю, их это мало волнует. Отпускать нас они не собираются, так что уверены, что мы никому ничего не расскажем. Попытаемся что-то сделать – нас просто пристрелят.

   - Посмотри, как местное население к ним благоволит! И все обращаются с ними, как с милыми прелестными дурочками… черт, девчонки реально ведут себя, как умственно отсталые! Не может же быть, чтобы остальные не понимали…

   - Не уверен насчет коренного населения, но те, кого сюда притащили из большого мира – большинство из них наверняка понимают, что происходит. Но их, похоже, это вполне устраивает. Я думаю, новых светлячков выпускают к населению долины только, когда приведут их в такое же состояние, как и остальных. На фоне общей картины вполне разумный светлячок очень сильно бы многих озадачил. Даша совершенно искренне считает их просто глупыми. И искренне не понимает, какой вред им наносят все эти «обнимашки». Черт, и при этом я представляю себе, как от этих «обнимашек» у местного мужского населения едет крыша! Это еще больше объясняет публичность смертной казни.

   - Да не может быть, чтобы все знали! – Валентин негодующе тряхнул головой. – Я, конечно, не особо лестного мнения о человечестве, но чтоб вот так никто не возмутился…

   - Возможно, кто-то и возмущался, но у нас с такими точно познакомиться возможности уже нет.

   - Что же делать? Не можем же мы…

   - Пока не знаю. Я в таком же шоке, как и ты.

   - Если они когда-нибудь доберутся до нашего города…

   - Успокойся! – резко сказал Сергей, и Валентин, шумно выдохнув, качнул провернувшимися было глазами. – Нужно понять, как здесь все работает, и во что именно посвящено население. Потому что абсолютно все ему никто рассказывать не будет. Население видит только результат. И если он всех устраивает, мало кого волнует, как именно этот результат достигается. Нам нужно осмотреть окрестности, скалы и южную заставу – именно этого местные предводители от нас и ждут, - Сергей прищурился на лодки. – Это, я так понимаю, вернулись бродилки – интересно, по какой именно причине они возвращаются, а не сбегают к чертовой матери отсюда?!

   - Удивительно, что они разрешили нас водить столь любопытной и болтливой девчонке…

   - Которую они, без сомнения, потом очень тщательно допросят. Они уверены, что у нас все равно нет никаких шансов, а добиваться обучения, шантажируя нас смертью друг друга – так себе вариант. Они даже до сих пор не потребовали от меня сдать оружие. Вопрос в том, все ли она им скажет… Хоть Варвара и воспитывала ее, Даша явно не испытывает к ней большой привязанности. На самом деле, нам с ней повезло. Знает она явно больше, чем они считают, а их информационные запреты она нарушила уже минимум дважды. Как только они все это сообразят – близко ее к нам не подпустят, так что продолжим, пока этой возможности нас не лишили, - Сергей обернулся. – Дарья!

   Юная гончая мгновенно примчалась, словно послушный щенок, глядя уже почти преданно, и Валентин, несмотря на бушевавшую в нем ярость, тепло подумал, что когда-то, давным-давно, и он сам, и его сестры тоже очень быстро стали смотреть на отца так же преданно, стремительно сменив страх и недоверие на искреннее обожание. То же самое в свое время произошло и с Тосей. Ему невольно вспомнились давние слова Ромки.

   …он умеет находить общий язык со странными детьми, как-то ничего им при этом особо и не говоря…

   А сказать, что Дашка была странной – это, в общем-то, ничего не сказать. Сам он, повзрослев, не особо умел общаться с детьми, особенно с маленькими, рядом с буйными Гелиными близнецами и младшими братьями и сестрой часто чувствовал себя неловко, хоть и очень любил их всех, а когда иногда представлял, что у них с Тосей есть дети, ему становилось откровенно страшно.

   - Что дальше показывать?! – жадно спросила рыжая. – Поля? Я все их знаю! – она засемафорила руками. – Там пшеница, там рожь, а вон там, правее – просо, оно у нас почему-то очень хорошо растет, хотя говорят, что для него здесь прохладно, поэтому пшенки всегда много, а я ее не очень люблю. Вот гречиха совсем не растет. Рис пробовали сажать – тоже не растет, а ведь я рис и гречку больше всего люблю! За просом – зеленные поля, а с той стороны – капуста… а вон там – видите, где скала загибается – туда не ходите, там компостники – фууу!..

   - Нам сказали, что мы можем ходить до застав, - сказал Валентин, следя за ее жестами.

   - Можно и заставы, - судя по тону Дарьи, несмотря на всю ее воинственность, демонстрировать местное сельское хозяйство ей было явно интересней. – Северную вы и так знаете, а до южной далеко идти.

   - Ничего, пройдемся. Если тебе тяжело, можем тебя понести.

   Рыжая возмущенно фыркнула и, махнув рукой, зашагала в ту сторону, откуда пришли моторки, таким быстрым шагом, что Сергею и Валентину поначалу пришлось перейти на рысь. Лодки тем временем уже начали разгружать, и как раз в этот момент из рук в руки передавали на пристань большую коробку, из которой дружно выглядывали серо-желтые головы возмущенно-испуганных гусят.

   - Ой! – умиленно сказала Дарья, засмотревшись, и чуть не полетела кувырком. Сергей успел ее словить, и юная гончая тотчас смущенно пояснила: - Они такие хорошенькие! Вот меня никогда к живности не приставляют, а я бы хотела… Но разрешают только баинькам. Животным с нами не по себе, это так обидно. И у нас здесь даже нет ни одной собаки. В монастыре есть кот. Я могла бы вам его показать, но искать неохота – он только по ночам вылезает.

   - И как его зовут? – поинтересовался Валентин.

   - Я ж говорю – кот!

   - Кота зовут Кот?

   - Просто когда-то в имени не сошлись, каждый свое предлагал, чуть не передрались все, поэтому он остался просто Кот. Ну он, вроде, не против, - Дарья пожала плечами. – Светлячки у тетки Вари все время просят котенка или щенка, но она запрещает. А чего у вас такие лица странные? Вы уже с кем-то поругались, пока я не смотрела?

   - Просто я вот, например, хочу задать тебе один вопрос, но не могу, - пояснил Валентин слегка вкрадчиво, и глаза рыжей немедленно загорелись.

   - Почему?! Спрашивай – я все знаю!!

   - Наверное… только ты наверняка об этом тут же разболтаешь.

   - Я разболтаю?! – вознегодовала Дарья. – Да я вообще не болтаю! Как я могу что-то разболтать – я же гид!

   - А это тут при чем?

   - Я могу поклясться! – она обернулась на оставшуюся позади пристань. – На родовом мече! Он знаешь как наказывает, если соврать?! – Сергей в ответ кивнул с серьезным видом. – Или еще страшнее! – рыжая ухватилась за висевший у нее на шее коготь. – Это – моего прапра… я не помню, сколько там всего «прапра» - мне его мама дала – такой же, как и у нее! И я всегда на нем клялась! Если я нарушу клятву, то немедленно распухну и лопну!

   - Я думаю, у тебя очень умная мама, - Сергей незаметно для Дарьи иронично чуть дернул бровью. – Но зачем тебе давать нам такие страшные клятвы? Ты же нас даже не знаешь.

   - Как это не знаю?! Спрашивайте! – рыжая крепче сжала пальцы на своем шейном украшении.

   - Скажи-ка, - Валентин тоже оглянулся на пристань, - ты знаешь, что такое наркотики?

   - Конечно, - важно ответила юная гончая, - в кино видела – они бывают в шприцах, как у Баюна, и еще в пакетах, как мука… - она сдвинула брови и добавила механическим голосом: - Покажи товар! Сначала покажи деньги! – рыжая захихикала. – Но вообще тетка Варя нам не особо разрешает смотреть фильмы, где такое есть. А зачем они вам? Вам прямо сейчас надо? Я не знаю, где такое достать – у нас в долине нету наркотиков.

   - То есть, человека в состоянии наркотического опьянения ты никогда не видела?

   - Пьяных много видела, - фыркнула Дарья. – А как это – наркотического? Мне один раз Феликс дал попробовать пиво, только велел никому не рассказывать… блин! – я только что рассказала, не говорите никому! – так оно мне вообще не понравилось, горькое! А что такое горячий шоколад? Я шоколад ела, но он твердый – как он может быть горячим? Это ведь не наркотики? Таня говорила, это очень-очень вкусно – горячий шоколад! Мне Поля и Вика иногда тоже выносят конфеты. Они тоже очень милые, но часто так разговаривают, что я вообще ничего не понимаю. И то и дело приходится заново говорить, как меня зовут. Мне их очень жалко.

   - Ты сказала, что Таня уехала. Значит, светлячки могут отсюда уехать?

   - Ну да, если не приживаются и начинают грустить… хотя я не понимаю, они ведь всем так нравятся… И Таня так внезапно уехала – даже не попрощалась. Я очень расстроилась, - Дарья шмыгнула носом.

   - И часто они уезжают? – ровно спросил Сергей.

   - Не так, чтобы часто, но бывает, - рыжая огорченно махнула рукой. – Ой, лучше б уезжали, чем…

   - Чем что?

   - Ну вы же их видели – они глупенькие и все такие неуклюжие. То утонет кто-нибудь, то голову разобьет. Вот в прошлом году за лето три светлячка утонули, а Лида с яблони упала насмерть – вот чего она вообще на нее полезла? - а зимой Наташа под лед провалилась, а другая Таня тоже на озере гуляла по льду, поскользнулась и голову разбила… а еще двое простудились очень, да так и не выздоровели. Они вообще часто болеют, но тут-то ничего не поделать, а так – я тетку Варю спрашивала, чего вот летом хотя бы за ними не смотрят на озере – не все же хорошо плавают, а она сказала – на все воля Божья… - Дарья резко остановилась, ошеломленно раскрыв глаза. – Ой!

   - Как я понимаю, про это тебе нам тоже рассказывать запретили, - Сергей успокаивающе потрепал ее по плечу. – Не переживай – мы тебя не выдадим.

   - Просто они сказали – зачем сразу узнавать столько грустного… - Дарья расстроенно двинулась дальше, покосившись на Валентина, который шел, сверкая провернутыми глазами и сжав пальцы в кулаки. – Ты на меня за что-то злишься?

   - Что? – тот повернул голову. – А-а, да нет, просто… Я привык в это время тренироваться…

   - Вы меня правда научите? У меня не очень получается с родовым мечом, и он здорово тяжелый.

   - Как вышло, что он у тебя оказался?

   - Тетка Варя мне отдала, когда родители не вернулись, - озадаченно отозвалась рыжая. – Конечно, он был в толстенную тряпку замотан, иначе она не смогла бы его держать… Мама ей оставила на сохранение, когда ушла бродить… А что?

   - Просто странно, - Сергей бросил рассеянный взгляд на тянущиеся справа развесистые яблони, закрывавшие часть скальных домиков. – Гончие никогда никому не оставляют свое оружие. В крайнем случае, разве она не должна была скорее оставить его в доме под охраной твоего отца?

   - Я не знаю, - юная гончая посмотрела на него с несчастным видом, - он мне ничего не говорил. Я вообще всю ту неделю его даже и не видела – он все время был в дозоре, и меня забрали дядя Леша и тетя Нелля, это наши соседи, а потом меня уже забрала тетка Варя.

   - То есть, он ушел через неделю после твоей матери?

   - Ну да, она должна была вернуться через три дня, но не вернулась, и он ушел прямо с заставы, даже домой не заходил, не взял ничего.

   - Твоя мать ушла одна?

   - Нет, конечно, - удивилась рыжая. – Бродить поодиночке запрещено. С ней ушли Кречет, Бортник, дядя Миша и… я не всех помню.

   - И они тоже не вернулись.

   - Не-а. А кто пошел с папой, мне не говорили… - Дарья глянула на Сергея с подозрением. – А почему вы задаете такие странные вопросы?

   - Потому что мы очень любопытные люди. Как тебе удалось отсюда сбежать? Ты можешь долететь до края скал?

   - Нет, вы чего – это слишком высоко! Но я знаю места, где есть глубокие трещины, и над ними скалы не настолько отвесные и там лежит земля и растут деревья. Там можно отдохнуть и подняться дальше или не отдыхать, если с собой есть веревка, - рыжая хитро улыбнулась.

   - Очень сомневаюсь, - пробормотал Валентин.

   - Что?

   - Говорю, непременно, как же иначе.

   Они миновали оконечье озера и теперь шли вдоль ленивого речного потока, который тянулся вперед, слегка извиваясь, где-то на километр, и впереди, ускоряя свой бег, исчезал в неширокой расселине между скалами. По обе стороны речки стояли некие деревянные сооружения, похожие на сплюснутые сторожевые башни, а через саму речку был перекинут легкий мост, который, судя по всему, сдвигался, чтобы пропускать лодки. Сама же расселина была забрана толстой решеткой на всю высоту, и на нее Сергей посмотрел в первую очередь, потом поднял голову, и со скального гребня, который здесь был не так высок, как над обитаемой частью долины, на него в ответ глянул мрачный индивидуум с автоматом. Валентин же в свою очередь оглядел довольно привольно расположившуюся на берегах местную пограничную службу, некоторые представители которой были не только при оружии, но и с удочками. При их приближении пограничники отложили снасти, и все повскакивали, глядя настороженно и в то же время слегка озадаченно, словно не очень понимали, как поступить с визитерами. Опознав в одном из них Олега - вчерашнего ухажера светлячка-Полины, Валентин небрежно сообщил:

   - Осматриваемся с высочайшего позволения.

   Олег зачем-то устремил взор в небо, точно ожидал кого-то там обнаружить, после чего сказал:

   - Ага. И че?

   - Нормально, вроде.

   Олег, удовлетворенно кивнув, расслабленно плюхнулся обратно на берег, а стоявшая рядом здоровая гончая с медвежьей сутью хмуро пробурчала:

   - Ну и чешите тогда обратно!

   - Как нам сказала Варвара Левонтьевна, наши обязанности здесь будут заключаться в тщательной тренировке местного боеспособного населения, - Сергей снова перевел взгляд на решетку, и медвежья гончая настороженно поинтересовалась:

   - Бить, что ли, будешь?

   - Обязательно.

   - Ну-ну, - на бородатом лице здоровяка появилось ироничное выражение, и в этот момент из дверей правого строения неожиданно вышел Феликс, имевший слегка сонный вид, и произнес, закуривая:

   - Нам они, вчера, в общем-то, уже немного наваляли. Привет, Дашка. Водишь?

   - Вожу! – гордо ответила рыжая.

   - Язык не отболтай себе. Желаете, господа, решетку опробовать?

   - Нет такой необходимости, - Сергей отвернулся от расселины. – Вы говорили, в округе немало дикарей. Не боитесь, что они увяжутся за вашими снабженцами, особенно если успеют рассмотреть хоть одного?

   - Река за скалой сильно петляет, там целый лабиринт – дорогу надо знать, - небрежно ответил Феликс, - а по воде след не взять. К тому же наши по возвращении на заимке отсиживаются, чтобы след развеялся и хвостов не было, и только потом – рекой. Предосторожность никогда не помешает. Веник, извинись. Ты вел себя невежливо.

   - Извиняюсь, - недовольно сказала медвежья гончая, - только вы все равно чешите обратно, коли на все поглядели. Да и не на что тут глядеть особо. А че Дашку вам выдали водить – побольше никого не нашли? – рыжая немедленно показала Венику язык, и тот, в свою очередь, продемонстрировал ей внушительный кулак. – Вот погоди – подрастешь еще – как женюсь на тебе!

   - Фиг тебе, старый пень! – заявила Дарья под общий хохот и потянула Сергея за футболку. – Пойдемте отсюда, они тут все дураки!

   - Ничего я не старый, - обиделся Веник, - просто ты еще не разбираешься в мужиках.

   - В тебе она точно разбираться не будет – бабка в жизни ее за тебя не отдаст, - Феликс зевнул и удалился обратно в свое укрытие, а прочие начали снова опускаться на берег, теперь поглядывая на новеньких как бы между прочим. Валентин, за время диалога успевший оценить каждого и сосчитать все вооружение, помахал рукой Олегу, машинально сделавшему то же самое и схватившемуся за удочку, и двинулся за Сергеем, которого рыжая изо всех сил продолжала тянуть прочь от заставы.

   - Много, - тихо сказал он ему на ухо, - и, хотя, в принципе, раскидать их было бы не такой уж проблемой, этому будет сильно мешать очень приличное количество огнестрела. В избушках тоже кто-то сидит.

   - И окошки там, понятно, не для любования окрестностями, - Сергей аккуратно отделил от своей футболки цепкие пальцы юной гончей и перекинул ее запястье через свой локоть, отчего рыжая, подобравшись, прямо-таки раздулась от важности. – Серьезная у вас застава, Дарья. А в сторожевых избушках пулеметы современные или довоенные?

   - Меня к ним не подпускают, - рассеянно отозвалась Дарья, - но так вообще, если смотреть издалека… - она осеклась и, вытаращив глаза, прижала ладонь к распахнутому рту. – Ой-ой!.. Подождите, а как вы про них узнали?! – вы же внутрь и не заходили!!

   - Да я не знал. Просто предположил. Ты действительно очень хороший гид.

   - Тетка Варя меня убьет! – сокрушенно простонала рыжая. – Да меня вообще все убьют! Нечестно же так делать!

   - Думаю, про это мы тоже никому не скажем.

   - Я ужасный проводник! – рыжая схватилась свободной рукой за голову. – Все разболтала! Вы бы ни за что не захотели иметь в роду такую гончую!

   - К пулеметам все равно не подобраться, - небрежно сообщил Валентин. – Что такого ты сделала? Рано или поздно мы все равно бы про них узнали.

   - Думаешь? – Дарья приободрилась. – Ладно. Что вам еще показать? Хотите посмотреть капустное поле?

   - Капустное поле – это, конечно, здорово, - Сергей, не сбавляя шага, огляделся. – А где у вас кладбище?

   Рыжая, округлив глаза, остановилась так резко, что шедший следом Валентин чуть не налетел на нее.

   - А вам зачем?

   - Ну как это зачем. Ты же показываешь нам всю инфраструктуру долины, кладбище тоже к ней относится.

   - Инфра… чего?

   - Кладбище тоже в запрет входит?

   - Нет, - удивилась Дарья, - с чего бы?.. только…

   - Оно же у вас есть?

   - Конечно… только я туда не пойду! Вы чего – это же кладбище! Оно знаете какое старое?! И там везде покойники!

   - Ну и что? Они же в земле лежат, а не бегают взад-вперед.

   - Перестаньте, - пискнула Дарья, - и так страшно!

   - Вот уж не ожидал, что ты такая трусиха! – насмешливо сказал Валентин. – Мертвых-то чего бояться? Они уже умерли – все. Ничего сделать не могут.

   - Ага, откуда ты знаешь?! Еще как могут! Как прыгнут! Витька говорит, они всегда голодные и ищут, кого бы съесть, только их ограда не пускает, поэтому они очень злые. Я бы нипочем в охранную смену на кладбище не пошла – лучше уж белье стирать целую неделю!

   - Ваше кладбище охраняется? – удивился Сергей.

   - Да – днем и ночью.

   - Но зачем? Понятно, для чего это в городах, но здесь, в долине? Чего вам опасаться? Были какие-то случаи? Кто-то глумился над могилами, воровал трупы?

   Рыжая замотала головой, схватила свою неряшливую косу и притиснула ее к физиономии, точно пыталась за ней спрятаться.

   - Тогда зачем охрана?

   - Не знаю, всегда так было. Для порядка, наверное.

   - А какой может быть на кладбище беспорядок? – хмыкнул Валентин. – Тем более у вас, среди мира и благоденствия. Ты что ж – и родственников не навещаешь?

   - Только по праздникам… иногда, когда все ходят… брата только… а так нет, страшно… да и все равно не пустят просто так, только если похороны. Тетка Варя говорит, погост – не место для прогулок и лишний раз там шастать без пользы, только мертвых тревожить. Так а зачем, все-таки, вам туда?

   - Ну, кладбище – это ведь тоже история вашей долины, память о людях, которые здесь жили когда-то. Раз уж мы здесь остаемся, хотелось бы узнать все, в конце концов, отдать дань уважения… За могилами у вас там тоже только по большим праздником ухаживают? А если родственников не осталось?

   - Бабки ходят, - признала Дарья. – Их иногда пускают, но глядят за ними. А вас точно не пустят – нужно разрешение.

   - И много бабок у вас на кладбище съели?

   - Никого пока, вроде.

   - А охранников? Которые там и ночью стоят.

   Дарья поскребла рыжий затылок и слегка покраснела.

   - Как-то нелогично для толпы злобных голодных покойников, тебе не кажется?

   - Все равно не пойду! – упрямо заявила юная гончая. – Пальцем покажу – и все!

   - Показывай.

   - Палец отсюда не достанет, - с откровенным огорчением сообщила Дарья, - это аж у северной заставы, за скалой. Опять далеко идти надо.

   - Устала? – спросил Сергей.

   - Еще чего! – возмутилась рыжая и припустила обратно к поселению так, что ее опять пришлось догонять. Навстречу им, к заставе, прошли две моторки, из которых их внимательно оглядели. Третья все еще покачивалась у опустевшей пристани, а к воротам монастыря неторопливо катил грузовичок. Со столов уже было убрано. Светлячки все так же безмятежно загорали, визжали в озере, поднимая брызги, или сновали на всем доступном взгляду пространстве. Пролавировав среди них и аккуратно уворачиваясь от нескончаемых «обнимашек», Сергей негромко спросил у рыжего проводника:

   - Это прямо рядом с заставой? Руками только не показывай.

   - Не совсем, - озадаченно ответила Дарья, - это с правой стороны, оно прямо в гору утыкается, далеко за озером.

   - Есть место, откуда оно хорошо видно? Не будем близко подходить, раз ты так боишься покойников.

   - Ой, слава богу! – обрадовалась рыжая, попутно обнявшись с рассеянно бродящей туда-сюда Элей. – Да вот хотя бы от старого дуба у оконечья озера – он на холмике, и оттуда вообще все видно… правда кладбище видно не совсем все, а только часть. А дальше уже начинается лес, туда нельзя. Лесосека с другой стороны. А вон там, где озеро сужается, тоже скалы, только их совсем не видно из-за леса – и там есть грот, и оттуда в озеро течет подземная река, там вода холоднющая, но очень красиво. У нас там был тайный штаб, пока не поймали. Я вам потом покажу.

   - Польщены твоим доверием… - благодушно отозвался Сергей и вдруг, резко скользнув назад и в сторону, сгреб в охапку что-то напевающую Элю, тут же отпрыгнув вправо, а Валентин, метнувшись следом, подхватил под уздцы изящную пятнистую лошадку, резво несшуюся прямо на светлячка, пока ее босоногая всадница, отвлекшись, глазела куда-то в сторону озера. Наездница, которой на вид было лет двенадцать, издала испуганный визг и скатилась с лошади прямо на словившего ее Валентина, тут же в ужасе потянувшись в сторону Эли.

   - Ой, я не задела?!.. Ой, Элечка, прости!.. я тебя не заметила!.. ой, мамочки!

   Эля, которая явно тоже ее не заметила, как, впрочем, не заметила и чуть не сшибшую ее лошадь, уже вовсю лезла к Сергею обниматься, звонко смеясь, и Сергей поставил ее на землю, осторожно выпутываясь из тонких рук девушки. Валентин, поспешно отпустивший попятившуюся от него лошадь, в свою очередь, ссадил словленную наездницу, в которой даже и без проворота зрения тоже угадывался светлячок. Тут подскочила рыжая с перепуганным лицом и наскоро осмотрела всех, включая и испуганно-озадаченного скакуна, в процессе осмотра неистово размахивая руками.

   - Почему мы перестали обниматься?! – вопросила Эля капризно, и девчонка схватила себя за светлые косички, облегченно вздохнув.

   - С ней точно все в порядке? Я так перепугалась! Спасибо, что поймали! Как я могла ее не увидеть?!

   - Сделать это довольно просто, если не смотреть перед собой, - заметил Сергей, внимательно разглядывая светлячка, который в ответ тоже уставился на него во все глаза.

   - А вы кто? Вы новенькие, которые вчера пришли, да? Я про вас слышала! Сергей и Валентин… только не знаю, кто из вас кто…

   - Это Сергей, а это – Валентин, - Дарья произвела указующие жесты. – А я – их гид!

   - Кто?

   - Проводник, - важно пояснила рыжая и махнула ладошкой на девчонку. – А это – Лада, мы дружим, правда она младше меня и она…

   - …опять гоняла по оживленной местности, хотя ей сто раз было говорено этого не делать! – холодно произнес внезапно появившийся рядом с Дарьей Ярослав, уткнув в немедленно втянувшего голову в плечи светлячка тяжелый взгляд. – Либо катайся по безлюдью, либо научись уже смотреть, куда едешь! Лошадь – животное опасное, ты запросто могла ее убить! – он кивнул на ничего не понимающую Элю, и глаза Лады немедленно заполнились слезами. – Я скажу, чтобы тебя лишили верховых прогулок!

   - Не надо! Пожалуйста! – жалобно пискнул светлячок, и Валентин примирительно произнес:

   - Да ладно, ничего же не случилось.

   - Когда-нибудь случится! – отрезал Ярослав, хватая за поводья шарахнувшуюся от него лошадь. – Вернешься пешком!

   - Дядя Ярослав, пустите Ромашку – ей же страшно! И папа мне разрешает… - начала было Лада.

   - Твой папа здесь решает далеко не все! – мясник повернулся и направился к монастырю, легко ведя за собой изо всех сил упиравшуюся лошадь, мелко испуганно ржавшую. Валентин качнулся было следом, но Лада поспешно ухватила его за руку.

   - Не надо, еще хуже будет! Вообще-то он ведь прав – я то и дело такая рассеянная…

   - Лада! – вдруг раздался резкий возглас, и, обернувшись, они увидели стоявшего неподалеку Георгия с потемневшим от злости лицом. Ярослав, проходя мимо, бросил что-то язвительным тоном и потащил лошадь дальше, Георгий сверкнул глазами ему в затылок и тут же снова повернул голову. Светлячок, тотчас отпустив Валентина, смятенно пискнул:

   - Ой, влетит!

   Крутанувшись на пятке, Лада во весь опор помчалась к Георгию, тут же повелительно протянувшему руку. Сергей сумрачно посмотрел ей вслед.

   - Этот светлячок – дочь Георгия?

   - Ну да, - отозвалась рыжая, на всякий случай еще раз оглядев Элю, что-то напевавшую себе под нос.

   - Ожидаемо.

   - В каком смысле?

   - Да так… Что-то не рвалась она обниматься, как другие.

   - Ну, она же еще маленькая, - Дарья недоуменно пожала плечами. – Наверное, ей надо подрасти, все же остальные взрослые, детей сюда не привозят… Но вообще она не очень на них похожа – она совсем не глупая. Мне это давно кажется странным. Может, светлячки глупеют с возрастом? Мне бы этого не хотелось – мы же дружим! Вы ведь видели маленьких светлячков когда-нибудь? Они – как Лада?

   - Мы с ними не общались – сложно сказать, - Валентин пронаблюдал, как Георгий сцапал понурившееся чадо за руку и повел к монастырю, выговаривая ему сварливым голосом. Дарья сочувственно вздохнула, после чего отвесила каждому из спутников восхищенный взгляд.

   - Вы так быстро прыгнули – я даже понять ничего не успела! Этому тоже можно научиться?

   - Всему можно научиться, если хочешь, - Сергей, обернувшись, задумчиво посмотрел на Полину с подружками, продолжавшую целеустремленно бегать вдоль озерного берега. – Ладно, так где там твой дуб?

   Дорогу до означенного наблюдательного пункта они проделали под говорок Дарьи, которая то носилась вокруг, то, проворачиваясь, принималась порхать над их головами, демонстрируя силу и мощь своих громко хлопающих пестрых крыльев. Ее суть больше всего напоминала ястреба-тетеревятника, в отличие от умений перемещения в пространстве – они были уверенными, но при этом довольно неуклюжими, и в этом Дарья была очень схожа с Летчиком. Валентин рассеянно подумал, что ни одна из известных ему гончих с птичьей сутью не была столь же ловка в воздухе, как сами птицы – видимо потому, что у них отсутствовала дополнительная несущая поверхность в виде хвоста.

   - Дочь Георгия определенно ведет здоровый образ жизни, - тихо сказал он Тарану, и тот кивнул.

   - Еще бы. Вопрос в том, сколько еще это будет продолжаться? Давать ей наркоту нет необходимости – она и так дома, но Лада слишком явно отличается от прочих светлячков. Это уже заметно очень сильно.

   - Не станет же Варвара травить свою правнучку ради общей картины?!

   - Я не очень в этом уверен. В любом случае, Георгий явно не в восторге от того, что его дочь – светлячок. И он ее любит – это видно – и очень за нее боится. Но если он начнет ее запирать, это ей очень сильно навредит.

   - О чем вы разговариваете? – вопросила рыжая, хлопаясь на траву рядом с Валентином. – Блин, у меня до сих пор не получается приземляться так, как это делает мама! Не знаете, почему? Я как-то спросила у Ярослава, а он сказал, что для изящества мне нужны либо постоянные тренировки, либо хвост. Не знаете, из чего его сделать? Может, из веера? У тетки Вари есть очень старый, из павлинов… правда тогда все будут ржать. Вы когда-нибудь видели живого павлина?

   - Этот Ярослав давно живет в долине? – Сергей придержал споткнувшуюся Дарью, и та пожала плечами.

   - Не знаю. Лет шесть или восемь. А вам зачем? Да ну его – он злобный и всегда другим все веселье норовит испортить! Раньше он еще был более-менее, а год назад его в стычке с дикими гончими так сильно порвали, что он чуть не умер – так с тех пор он вообще всегда злой. Он как-то застукал, как мы с Витькой курим, и нас обоих отлупил… правда, тетке Варе ничего не сказал – это б еще хуже было. Но он жуть больно лупит – и не вывернешься! Сам-то курит!.. Вот дуб! – Дарья указала на приближающееся могучее дерево с расколотой вершиной, росшее на небольшой возвышенности, тут же метнулась к нему и, вспорхнув, размотала с одной из нижних ветвей простенькие качели и плюхнулась на узкую дощечку, тотчас принявшись неистово раскачиваться. – А вон там у скалы – кладбище, - она недоуменно заморгала, когда Сергей и Валентин, вместо того чтобы тут же посмотреть в нужном направлении, устремили взгляды на оставшееся позади селение, после чего Сергей небрежно прислонился к дубу и закурил, проворачивая глаза стремительными вспышками, а Валентин, делая то же самое, взялся за одну из веревок и принялся усиленно раскачивать рыжую, отчего та тут же начала восторженно повизгивать.

   - Еще быстрее!

   - Долбанешься об дуб, - предупредил Валентин, украдкой поглядывая на далекую и довольно высокую кладбищенскую стену, сложенную из простых неотесанных камней. Ограда в форме неправильного полукруга охватывала довольно обширное пространство, обоими концами утыкаясь в изгибающуюся скалу, и из-за нее слегка выглядывали бесчисленные верхушки деревянных могильных крестов. Ворот у кладбища не было – лишь неширокий проем в стене, справа от которого стоял длинный навес, где на лавочке скучала кладбищенская охрана в количестве двух человек. Один из них читал газету, другой, казалось, спал. Еще один размеренно бродил за оградой среди могил с папиросой в зубах, раздраженно отгоняя от себя комаров. – Кажется, никаких злобных голодных покойников там нет.

   - Дык они прячутся, - снисходительно пояснила Дарья. – Они выскакивают только, когда не смотришь! Особенно ночью! Вот ты не разбираешься…

   - У вас часто бывают похороны? – перебил ее Сергей, по-прежнему не поворачивая головы, и рыжая снова перепугалась.

   - Нет, с чего вы взяли?! Я последние точно и не помню.

   - Но усопших сюда привозят на одной из ваших машин.

   - Ну да, на руках-то далеко нести. Знаете, у вас все вопросы очень странные.

   - В нашем мире это абсолютно нормальные вопросы. Их задают постоянно.

   - Правда? – рыжая посмотрела на Сергея с подозрением. – Ну не знаю… вы там тоже, когда куда-то приезжаете, сразу расспрашиваете про кладбища, библиотеки, пулеметы и наркотики?

   - Так положено.

   - Ничего себе! – юная гончая заболтала ногами. – Как у вас там сложно!

   - Как же так получилось, что Таня с тобой не попрощалась? – Сергей опустился на землю неподалеку от дуба, продолжая смотреть в сторону населенного озерного берега, и Дарья снова расстроилась.

   - Да вот так. Я проснулась, а ее уже нет! Все всегда уезжают по ночам. И приезжают тоже. Наверное, чтобы никому не мешать… но разве нельзя делать исключения?!

   - Похоже, исключений у вас тут не бывает. Даже для светлячков. Непонятно мне, почему за ними не присматривают хотя бы на озере. Нелепо во всем следовать Божьей воле.

   - Вы так говорите наверное потому, что не верующий, - упрекнула его Дарья. – Тетка Варя говорит, за долиной таких сейчас большинство. Но мне это тоже все не нравится. Я пыталась смотреть за озером, но у меня ни разу ничего не получилось!

   - Значит, ни одного несчастного случая ты своими глазами не видела?

   - Никто не видел! – сердито отрезала рыжая. – За светлячками так трудно уследить – видали, как они носятся?!

   - Но все они всегда происходили днем, как я понимаю, - Валентин остановил качели. – На ночь светлячков сгоняют в монастырь и у них там, кажется, даже есть поверка.

   - Да, но их же там не запирают, потому что светлячки не выносят закрытых дверей и расстраиваются, - Дарья пожала плечами. – А сбежать из монастыря даже при закрытых воротах не фиг делать! Лично я такое место на стене знаю – даже летать не надо! Любой сможет подняться и спуститься! Некоторые любят гулять по ночам… - рыжая захлопнула рот и снова принялась усиленно болтать ногами.

   - Ну да, особенно если в ночи тебя кто-то ждет, - со смешком сказал Сергей. – И кому ты показывала такие места на стене?

   Дарья, продолжая держать рот закрытым, старательно задышала носом, слегка выпучив провернувшиеся желтые глаза.

   - Понимаю, друзей не сдаешь – похвально.

   - А я вот не понимаю, о чем это вы? – заявила Дарья с предельным простодушием. – Все мои друзья по ночам дома сидят – кто их выпустит?! Ну только если не в дозор… Если я просто так удеру, мне вообще сразу со всех сторон прилетит!

   - Видимо, очень боятся, что ты сорвешься за долину искать своих родителей.

   - После того, как они пропали, я бродила только один раз, с Георгием и еще кучей народу – и больше мне бродить не разрешают, - призналась рыжая. – Сказали, что теперь пойду бродить уже только после замужества! Ну что это такое?! Я хочу их найти! О них словно все забыли!

   - Идем, - Сергей поднялся, - думаю, твоя экскурсоводческая миссия на сегодня завершена.

   - Как?! – разочарованно воскликнула юная гончая. – А капустное поле?! У нас там в последнее время так хорошо растет капуста! И вы не видели нашу редьку! Знаете, какая она!

   - В другой раз.

   - Я не понимаю!.. Вы так просились посмотреть кладбище, а сами на него даже и не глядели. И я думала, вы будете к нему подкрадываться.

   - Зачем нам к нему подкрадываться? – фыркнул Валентин.

   - Чтобы покойники не услышали.

***

- Нет, - ровно ответила Варвара Левонтьевна, покуривая тонкую дамскую трубку янтарного цвета, и Валентин не удержавшись, вспылил:

   - Да почему нет-то?! Вам-то какая разница, увидим мы ее или нет?!

   - Потому что я не допущу посторонних рыться в наших родовых архивах.

   - У нас и нет желания в них рыться, - Сергей прислонился к стене, рассеянно поглядывая на клавесин. – Этот рисунок сути вообще существует?

   - Я уже и не помню, взяла ли я его вместе с прочими бумагами.

   - Это болтало перекрошило кучу людей в городе, в том числе и вашего сына, тетку и любовника. Сомневаюсь, что вы бы такое не запомнили.

   - Тем не менее, - седая гончая выдохнула изящное облачко дыма. – И искать там никому ничего не позволю. Даже себе. Более того, я не уверена, что от бумаг тех времен еще что-то осталось… Вы представляете себе их возраст?! Даже если они и сохранились, одним касанием их можно превратить в пыль!

   - Какой смысл в архивах, которыми нельзя воспользоваться?! – раздраженно поинтересовался Валентин.

   - Это – память о моем роде и о порядке, который теперь остался лишь в нашей долине, - холодно отозвалась Варвара Левонтьевна. – Ты еще слишком молод, чтобы понимать подобные ценности. Если вас интересует старинная литература – бога ради, под присмотром вы можете получить к ней доступ. Об архивах забудьте!

   - А нарисовать вы эту суть можете?

   - Нет, конечно, я ее уже практически не помню. Равно как и маску. Это было слишком давно. И сразу могу дать вам совет, - на лице седой гончей появилась ухмылка, - не пытайтесь подговорить пролезть в мой архив Дарью. У нее нет самостоятельного доступа в библиотеку. А если она вдруг что-то подобное предпримет, то будет крепко порота! Вы ведь видели площадь перед портомойней?

   - Да, - кивнул Сергей, - очень современно.

   - Современные методы малоэффективны, особенно с той поры, как в большом мире упразднили смертную казнь, - заметил Георгий, сидевший рядом с бабушкой на диване, и на лице Ярослава, стоявшего рядом с дверью, появилась тонкая улыбка. – Зачем вы осматривали нашу больницу и пытались рассмотреть главврача? Не отпирайтесь! Он нам пожаловался! Никто из местных не решился бы его просмотреть.

   - Медицина – один из ключевых моментов в нормальном существовании населения, - Сергей пожал плечами. – Так что желание вполне естественное.

   - Могли бы просто попросить познакомить с ним. Просматривание вам о его квалификации ничего не скажет!

   - Зато скажет о его физической форме и душевном состоянии.

   - Баюн – прекрасный специалист! – оскорбленно сообщила Варвара Левонтьевна. – Тяжелое ранение и возраст на его способностях совершенно не сказались. Да, многих он пугает, особенно глупых детей… В любом случае, в ближайшее время о знакомстве с ним и речи быть не может – он предельно обижен таким разглядыванием исподтишка.

   - Так что постарайтесь пока не болеть, - с легким ехидством посоветовал Ярослав. – Кстати о болезнях. Если вы намерены вернуть Ладе ее коняшку, я ее с нее тут же ссажу.

   - Только сунься к моей дочери! – рыкнул Георгий, вскакивая, и маска свалилась с его лица. Варвара Левонтьевна поспешно придержала внука за руку.

   - Тогда следи за своей дочерью, - спокойно ответил мясник, - пока она гоняет по долине не глядя! Я уже не раз кого-то из-под ее кобылы выдергивал – и сегодня пришлось бы это делать, если б не они, - он кивнул на Сергея и Валентина. – Светлячок мог пострадать… Научится вниманию – тогда пусть ездит. Или не научится?

   Лицо Георгия потемнело, и он резко осел обратно на диван, метнув в бабушку некий надрывный взгляд, после чего обвиняюще спросил ее:

   - А не много ли воли ты ему даешь?!

   - Воли? – Ярослав чуть приподнял правую бровь. – Я слежу за порядком – разве не в этом заключается моя воля? На сюсюканье и вседозволенности порядка не построишь. В долине ведь ни для кого нет исключений, не так ли? Что будет, если однажды Лада кого-нибудь задавит? Ее ведь даже не выпорют, как ту же Дашку за ее безмерное любопытство. Это уже больше похоже на порядки мира за долиной, где детишки большого начальства творят, что хотят.

   - Ярослав, ты абсолютно прав… мы все уладим, - Варвара Левонтьевна сделала успокаивающий жест трубкой. – Ты иди пока.

   - Договоришься когда-нибудь, что тебя самого выпорют или вовсе башки лишишься! – сквозь зубы произнес Георгий, и мясник, открывая дверь, усмехнулся.

   - Ты столько лет гончая – до тебя еще не дошло, что угрожать рубакам бессмысленно?

   Георгий зло дернул губами, а Ярослав, смерив его искренне равнодушным взглядом, вышел. Седая гончая тотчас с явным облегчением посмотрела на Сергея.

   - Да, мы забыли поблагодарить вас, за то, что предотвратили возможную трагедию.

   - У вас очень милая правнучка, - Таран покосился на Валентина, раздраженно изучавшего беззвучно закрывшуюся дверь, - и она довольно неплохо держится в седле, но все было бы намного лучше, если б она делала это лицом вперед. Она предельно рассеянна, как и все светлячки. Правда, кажется довольно сообразительной. Полагаю, с возрастом эта сообразительность пройдет.

   Валентин плавно перевел взгляд на лицо Георгия, в эту секунду отобразившее весь спектр негативных эмоций, потом осторожно посмотрел на его бабушку, резко выпрямившуюся на диване. Варвара Левонтьевна медленно затянулась трубкой и чуть прикрыла лишенные ресниц веки.

   - Желаете что-то сказать?

   - Разве? – в тон ей ответил Сергей.

   - Что ж, поскольку вы получили ответ на свой вопрос, думаю, вы можете идти. Как наших гостей мы обошли ваши сути вниманием сегодня утром, но на вечерней поверке извольте присутствовать – это обязательно для всех жителей долины. На закате перед воротами.

   - Обновление следов для гончих? Не особо похоже на доверие.

   - Это давнее и совершенно практичное правило, доверие тут не при чем.

   - А официальный отбой во сколько? – деловито спросил Валентин.

   - Во сколько пожелаете, - буркнул Георгий, глядя в пол. – Если у вас нет потребности высыпаться, можете хоть вообще не ложиться. Патруль ходит круглосуточно. Так что если что-то задумаете…

   - Просто люблю ночью поплавать. Надеюсь, русалок в озере у вас нет?

   - Ты же понимаешь, что Дарья – еще ребенок? - Варвара Левонтьевна улыбнулась с едва заметным разочарованием. – Не придавай значения всему, что она болтает. Надеюсь, она была вежлива с вами? А зачем вы ходили к дубу у северной заставы?

   - Посмотреть на дуб, - Сергей повернулся к двери, - и на качели.

   - Вам же предлагали взять проводника постарше, - упрекнула его седая гончая. – Потратили время на детские глупости.

   - Мне не жаль времени на такие вещи.

   За всю дорогу до скальных домов они не перекинулись ни единым словом. Войдя в отведенные им хоромы, Валентин закрыл дверь, снова придвинув к ней стол, потом осмотрел комнату провернутыми глазами и фыркнул, сразу же заметив нахальный свежий темно-зеленый след, суматошно петлявший по всему доступному пространству и нырявший в соседнюю комнату, потом сунул руку под подушку и вытащил из-под нее слегка сплющенную конфету «Красный мак».

   - Смешная девчонка, - с улыбкой сказал он. – Похоже, ей понравилось быть гидом. Судя по следам, у тебя под подушкой тоже сюрприз.

   Сергей исчез в своей комнате и, вернувшись с конфеткой, опустился на кровать и вздохнул, тепло глядя на подношение.

   - Видимо, что-то из подарков от светлячков, которые она припрятала – ты понимаешь, какую ценность для нее представляют эти конфеты? Жаль мне ее, Валя. Думаю, ее родители мертвы.

   - Да, я тоже так думаю. Мутная история с ее родовым оружием. Полагаешь, их грохнул кто-то из правящей верхушки? За что? И зачем тогда отдавать ей меч – это ведь довольно подозрительно.

   - Чтобы меч остался в долине и продолжал передаваться по наследству. Без кровной сути родовое оружие долго не хранится. А подозрения… кто посмеет их в чем-то подозревать? Ты заметил как недовольно Варвара говорила про Дашкину болтовню?

   - Ну да, похоже, когда они словили ее по нашему возвращению, она была с ними не особо разговорчива. Клятва на когте предка – страшная штука! – Валентин усмехнулся. – Черт, ты видел их рожи, когда сказал про возраст светлячков?! Я даже не сразу понял – они сейчас кинутся на тебя или друг на друга?!

   - У них явно нет взаимопонимания в этом вопросе. Чем старше будет становиться Лада, тем заметнее будет ее отличие от прочих светлячков. Часть населения может начать задавать вопросы. Дашка уже их задает. Не пускать Ладу на улицу невозможно. Если они будут продвигать версию уникальности дочери Георгия, всех ли она устроит?

   - Не думаешь же ты, в самом деле…

   - Я думаю, что Варвара Елисеева в своей жестокости недалеко ушла от своего покойного правнука, а, может, и обскакала его. Несчастные случаи, как же! Светлячки, которых они ежедневно истощают, то и дело гаснут и умирают, и они выдают это за несчастные случаи, чтобы не волновать людей. Но слишком большое количество несчастных случаев – тоже так себе идея, поэтому часть светлячков якобы уезжает.

   - И они прячут их тела на кладбище?

   - Место слишком очевидное, конечно, - Сергей задумчиво потер подбородок, - но с другой стороны, на кой черт там охрана? Вот что там охранять? Тратить три единицы трудоспособного и боеспособного населения на то, чтобы стеречь мертвецов? И тропинка к кладбищу прилично езженая – редкими похоронами такую дорогу не накатать.

   - Видимо по ночам… но местные грузовики слишком тарахтят, - пробормотал Валентин. – А вот местную «Ниву» мы еще не видели. И, опять же насчет охраны, на кой черт охранять охотничьи палаты, в которых никто не охотится, и пустую тюрьму?

   - Возможно, не такая уж она и пустая. И, думаю, в больнице тоже есть охрана, только Дарья об этом не знает. В нее уходило несколько относительно свежих следов кое-кого из гончих, которых мы видели вчера возле ворот, но обратно они не появлялись. Сомневаюсь, что все они внезапно заболели.

   - Добыча?

   - Возможно. За один присест они могут накормить только гончих и первую категорию. Прочие хоть и нечасто здесь едят, но есть им все равно надо…пусть и немного за раз. С полным вытягиванием они рискуют получить вывернутых.

   - Елки, ну и местечко эта долина! Уж тогда бы только первую категорию и свозили сюда.

   - Ну в чем-то они, все же, практичны. Здесь нет не только ни одной гиены, но и ни одной вопленицы. Кормить воплениц им было толком нечем с самого начала.

   - Бабка сто процентов врет про архивы! – убежденно произнес Валентин. – И уж чтобы она за столько лет не обезопасила их современными способами?!.. Но Дашку нельзя просить! Я не допущу, чтобы ей из-за нас влетело!

   - Значит, придется просить того, кого не особо жалко, - усмехнулся Сергей.

   - Сомневаюсь, что мясника пускают к архивам, да и нам его не уломать.

   - Может, ты уже перестанешь во всех мясниках видеть Жулана?

   - Это совершенно не так! – огрызнулся Валентин. – К тому же, Жулан, по сравнению с ним, очень сдержан, а этот так и лезет на рожон – удивительно, что внуки этой Варвары его до сих пор где-нибудь тайком не прибили!

   - Может, и пытались уже, да не получилось, но сдержанность действительно не его сильная сторона.

   - Тогда кого просить? Она даже внуков своих лупит!

   - А вот их как раз и не жалко.

   - Шутишь?!

   - Пока да, - Сергей снова посмотрел на смятую конфету в своих пальцах.

   -