Моя милая ужасная невеста. Марина Ефиминюк

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ПРОЛОГ
• ГЛАВА 1. Да будет мир!
• ГЛАВА 2. Жених из шкафа
• ГЛАВА 3. Романтика по Закари Торстену
• ГЛАВА 4. Пленники чулана
• ГЛАВА 5. Демонология для начинающих
• ГЛАВА 6. Цвет настроения — февраль
• ГЛАВА 7. Испытание свободой
• ГЛАВА 8. Бал теней
• ГЛАВА 9. Ночной рынок
• ГЛАВА 10. Враги с привилегиями
• ГЛАВА 11. Спектакль окончен
• ГЛАВА 12. По законам темного ковена
• ГЛАВА 13. Предчувствие грома
• ЭПИЛОГ. Драконье яйцо на завтрак

АННОТАЦИЯ

Варлоки и Торстены враждовали всегда. Не изменяя семейным традициям, мы с Закари Торстеном не выносили друг друга. Да и как восхищаться заносчивым бабником? И надо же было нашим отцам помириться! Не то чтобы дружба с Торстенами — дурная затея, но они ведь замыслили брачный союз... У Зака есть план, как избежать нелепой женитьбы, а я, похоже, поехала крышей, раз согласилась на эту вздорную авантюру.

ПРОЛОГ

Я замерла с открытым фолиантом в руках и прислушалась. За книжным стеллажом кто-то возился, но ряды старых гримуаров надежно скрывали незваных гостей. Тоненько и противно, словно призрак из академического подземелья, захихикала девушка. Прозвучал мужской шепот, говорящий неразборчивые непристойности. И все встало на свои места!

   Голос Закари Торстена я узнала бы даже в тяжелом похмелье, спросонья и в полуобморочном состоянии. Он единственная у нас такая… звезда! Исключительный бабник (общеизвестный факт) и главный недоумок академии темной магии Деймран (факт, известный только мне). С другой стороны, чего ждать от Торстена? У них весь клан удручающе безнадежен.

   Стеллаж содрогнулся. Пара книг угрожающе выдвинулась, заставив меня отступить на шаг. Никак девицу притиснули к полкам. Противное хихиканье переросло в стон. Я с большим осуждением посмотрела на гримуары и громко кашлянула, давая понять, что на галерке имеются зрители. Возня немедленно прекратилась.

   — Зак, здесь кто-то есть, — в панике прошептала девушка.

   — Тебе показалось, милая, — промурлыкал в ответ он.

   То есть узнать имя очередной пассии герой девичьих снов не сподобился. Или уже забыл. У него вообще большая беда с запоминанием женских имен. Неудивительно, учитывая стремительную сменяемость подружек.

   Пришлось еще пару раз кашлянуть. Если у Торстена проблема не только с памятью, но и со слухом, ему можно только посочувствовать. Но ни сочувствовать, ни изображать приступ чахотки не пришлось. Девушка, судя по неразборчивым тихим репликам, заартачилась. Раздались быстрые шелестящие шаги. Парочка удалилась.

   Воцарилась идеальная тишина. Я было сосредоточилась на открытой странице с заклятьем, как внезапный шорох за спиной заставил напрячься. Пальцы вспыхнули яркими разрядами. По желтоватым распухшим страницам черного гримуара закономерно поскакали искры.

   Когда владеешь обеими магическими стихиями, инстинктивно защищаешься той, что сподручнее. Правши всегда бьют правой рукой, так? Вот и у меня светлая магия ведущая. Но заклятье пришлось погасить, пока гримуар не озверел и не начал плеваться дымом в лицо. Волосы провоняют гарью, за седмицу не отмоешься.

    Я повернула голову. В проходе, скрестив руки на груди и привалившись плечом к стеллажу, стоял Закари Торстен собственной персоной. Отправил подружку куда-то там и надумал проверить, кто испортил ему свидание. Проверил, недоумок?

   Он был высок, строен и по-своему красив. Видимо. Я правда не уверена. Ведь на что-то девушки клевали, раз вставали в очередь за отменным бабником, как за воздушной булочкой с заварным кремом (вспомнила и есть захотелось). Иссиня-черные волосы длиной до подбородка были убраны за ухо. Карие глаза смотрели нагло, уголки пунцовых губ едва заметно изгибались.

   — А… это ты, — проворчала я и, захлопнув фолиант, убрала его на полку.

   Все равно сейчас взбесит и заниматься расхочется. Зато захочется одаривать мир светлой благодатью, но желание причинять добро плохо совместимо с учебой. Особенно в библиотечной башне со старыми перекрытиями и сотнями пыльных книг.

   — Сентябрь, сентябрь, — Торстен насмешливо поцокал языком, — нарушаешь правила и трещишь разрядами?

   — Сказал человек, только что устроивший публичные обжимания, — протянула я с ехидной улыбкой.

   Все что нужно знать о Закари Торстене и его ущербном чувстве юмора: мое имя Марта. Он считает забавным обращаться ко мне по названию текущего месяца. В марте я просто Варлок.

   — Мы спрятались в домике. — Он развел руками.

   — Я тоже.

   — Ладно, уела. — Торстен изобразил беззвучные аплодисменты. — Даже не обвинить, что подглядывала.

   — Давай ты не будешь мелькать в моем личном пространстве и вернешься к подружке? — миролюбиво предложила я.

   Все-таки впереди длинные выходные, поездка домой и день поминовения предков. Большой праздник! Перед таким ругаться с Торстеном — портить себе карму. Предки, конечно, одобрят, но торжественный настрой изгадится.

   — Нет, я, конечно, мог бы, — протянул он.

   — Прекрасно!

   — Но…

   — Остановись на первой фразе и постарайся, — потребовала я.

   — Мог бы, но не хочу.

   — Отвратительных выходных в семейном склепе, Торстен. Во время ритуала передай привет предкам от ковена Варлоков. Выход там. — Я кивнула в нужном направлении. — Не перепутай дверь с окном. Но, если что, скучать не стану.

   — Полагаю, этот день поминовения предков будет отвратительным не только у меня. — С усмешкой он оттолкнулся от книжной полки и, повернувшись ко мне спиной, словно невзначай оборонил: — Встретимся завтра в башне Варлок.

   Даже у Торстена наглость должна иметь границы, а он берегов не видит. Очки, что ли, подарить? Из человеколюбия и ради гармонии в мире чародеев.

   — Эй! — остановила я театральный уход. — Ты что несешь?

   — Так ты, выходит, не слышала эту идиотскую шутку? — Он обернулся и кривовато усмехнулся. Даже на расстоянии было видно, как зрачки резко сузились и стали вертикальными, а глаза от этого — очень злыми. — Наши отцы помирились. Поздравляю, сентябрь. Мы теперь лучшие друзья.

ГЛАВА 1. Да будет мир!

— Тебе не кажется богохульством пригласить Торстенов именно в день поминовения предков? — тихо спросила я у мамы, наблюдая, как отец тепло встречает вчерашнего врага. — Уверена, от восторга мать-основательница готова нас проклясть до седьмого колена.

   — В отличие от моей дочери, грозная Агата всегда выступала за мир, — тихо отозвалась она, смерив меня предупреждающим взглядом.

   Глаза у Беаты Варлок были желтые, как у нормальной родовитой ведьмы, а потому недовольные взгляды выходили выразительно-жуткими. Особенно в темноте, расцвеченной уличными огнями.

   — А прозвище «грозная» она получила, видимо, за теплые отношения с Торстенами, — ничуть не присмирев, с ехидством прокомментировала я.

   — Зато Агата Варлок умела держать язык за зубами, — добавила мама.

   — Ты из чего сделала такой вывод? Потому что она ни разу не отозвалась во время обряда? — хмыкнула я. — Попробуй обратиться к ней завтра. Уверена, теперь-то ей есть что сказать потомкам. И много.

   Варлоки и Торстены не любили друг друга всегда. Семейная летопись утверждает, что с основания нашего ковена. Как не поделили драконов, так и начали враждовать… И сегодня наши лучшие враги, неожиданно ставшие паршивыми друзьями, выгружались из шикарных карет перед парадными входом в башню Варлок. Хуже шутку не придумаешь.

   Да эта нежданная дружба как минимум пошатнула равновесие в мире семи королевств! Наверняка теперь начнутся природные катаклизмы.

   — Добро пожаловать! — громко пробасил отец, когда верховный ведьмак Алистер Торстен выбрался на мощеную площадь. — Рад приветствовать дорогих гостей в башне Варлок!

   Настолько рад, что даже приказал зажечь все огни на крепостной стене, чтобы эти гости, открывая портал в наши уединенные горы, случайно не промахнулись мимо каменного моста. И семью вытащил на холод продемонстрировать, что мы все тоже очень рады. Просто дружно захлебываемся от счастья, а не испытываем неловкость.

   — Ты тоже чувствуешь себя странно? — тихо спросила я у младшего брата.

   — Я просто замерз. — Йен шмыгнул носом и переступил с ноги на ногу.

   — Заморозили ребенка ради Торстенов! — проворчала я себе под нос.

   — Не называй меня ребенком, — немедленно огрызнулся он. — Мне уже тринадцать!

   Справедливо говоря, в свои тринадцать Йен сравнялся со мной ростом.

   — Не позорьте отца и улыбайтесь, — сцедила мама.

   — Уверена, они решат, что мы хотим их всех пустить на фарш, — заметила я и растянула губы в идиотской улыбке.

   — Больше естественности, — буркнула она.

   — Рукой надо помахать? — уточнила я.

   — Зачем? — немедленно полюбопытствовал брат.

   — Ну как же? В любой непонятной ситуации улыбаемся и машем, — прошептала я со смешком.

   Йен прыснул в кулак. Мама тяжело вздохнула, мол, помогите святые демоны, дети-то у нее не удались. Кузина Дарина и ее муж Освальд покосились на нас с неодобрением. Они-то восприняли новость о примирении с большим энтузиазмом и вышли встречать гостей не по приказу главы ковена, а по душевному порыву.

   Ладно, Освальд обычный человек, к тому же историк, помешанный на пиетете между чародеями. Что с него взять? Он даже старые королевские указы по теме исследует. Но Дарина же мать! У нее сын, между прочим, вторую седмицу болеет ветряной оспой и походит на пятнистого демоненка. Разве не надо в эту самую минуту окружать заботой единственное чадо? Такие безответственные родители!

   Между тем со ступеньки кареты спустился Закари и подал руку женщине в черном плаще, своей матери Люции. Отменные манеры! Кто бы знал, что они в нем есть.

   Вообще, увидеть его в башне Варлок было так же нелепо, как… Святые демоны, у меня не выходит подобрать сравнение к происходящему цирку с конями! Вернее, с Торстенами, их конями, каретами и дорожными сундуками.

   Дарина чувствительно толкнула меня локтем под ребра.

   — Ай! — Я состроила страшные глаза.

   — Это и есть Закари? — прошептала она.

   — Он самый.

   — Какой красивый парень. — Кузина удивленно покачала головой.

   — В темноте любая гаргулья — красавица, — фыркнула я, поморщившись.

   Пока прислужники занимались багажом, гости поднялись по лестнице к нам. Целая дюжина отборных Торстенов. Не удивлюсь, если завтра утром мы обнаружим, что старые камни не выдержали подобного вандализма и начали рассыпаться.

   Знакомились прямо на ступенях, не входя в холл, хотя вечер в наших уютных горах, прямо сказать, теплом не отличался.

   — Так ты и есть та самая Марта Варлок, — с улыбкой проговорила Люция, когда нас представили. — Слышала о твоей уникальной способности в магии. Удивительное событие!

   Вообще-то, ничего удивительного. Появление двуликого ребенка в ковене, в котором с самого основания заключались смешанные браки между чародеями, было вопросом времени. Одного не понимаю, почему именно на мне природа умыла руки и отказалась выбирать, каким цветом магии одарить. Бухнула обе. Брату повезло больше: он был темным, как родители.

   — Люция у нас прогрессивных взглядов, — хохотнул Алистер Торстен, стараясь сгладить неловкость, но сделал, по-моему, еще хуже, как будто намекнув, что остальные-то двуликость не считали уникальностью или особенностью. Так... непонятное нормальным чародеям уродство.

   — Наш сын Закари. — Прогрессивная Люция указала на младшего Торстена. — Но вы уже знакомы.

   Я заставила себя посмотреть на Торстена-младшего, чего активно старалась не делать. Он улыбался, приятно и дружелюбно, как будто вчера не захлебывался ядом, рассказывая об этом нелепом примирении наших отцов. А я-то впервые была с ним солидарна!

   В отличие от наших родителей, мы никогда не изменяли священным традициям кровной вражды. Он был старше на два курса и пытался превратить мой первый год в Деймране в ад. Придурок не понимал, с кем связался. Когда неизбежное осознание пришло, я уже была в азарте… Правда, после летних каникул нас обоих прилично попустило. Не сговариваясь, мы начали придерживаться холодного нейтралитета, разве что при встрече для разминки цапались. Но с того чудного времени даже парни с факультета некромантии, отшибленные на всю выбритую голову, обращались ко мне с большим уважением.

   — Здравствуй, Марта, — вкрадчиво поздоровался Торстен-младший, впервые за четыре года личного знакомства назвав по имени.

   — Привет, — медленно протянула я и, собрав волю в кулак, все-таки добавила: — Закари.

   Каждый звук его имени увязал на зубах.

   — Выучила свое заклятье? — внезапно спросил он, намекнув на неожиданную встречу между книжных стеллажей.

   — А ты успешно, смотрю, выбрался из библиотечной башни, — не осталась я в долгу и даже руками развела, мол, какой молодец.

   — Окно с дверью не перепутал.

   — Поздравляю.

   На ступеньках возникла странная пауза.

   — А я Освальд! — с привычной нам, а не гостям, непосредственностью полез знакомиться муж кузины и энергично потряс руку верховного ведьмака Алистера Торстена. — Я историк. Изучал хроники вашего клана.

   Справедливо говоря, Освальд изучал все темные кланы и светлые ковены семи королевств, но Торстены были особенно колоритны.

   — Ясно, — прогудел Алистер, несколько ошарашенный тем, что в стане бывших врагов живет-поживает специалист по его клану.

   Когда наш восторженный историк отцепился от ведьмака, в воздух полетел дымок темной магии. Судя по всему, обычные люди верховного Торстена никогда не щупали. Ни за какие места.

   — Вы светлый маг? — поинтересовалась Люция.

   — О нет, мадам, — уверил ее Освальд. — Природа не одарила.

   — Мне жаль.

   — Почему? — не понял он. — Насколько мне известно, в вашем роду тоже были люди. И светлая чародейка. Сестры Эркли…

   — А давайте зайдем внутрь, — перебив словоохотливого зятя, с излишним оживлением предложила мама. — Не будем стоять на холоде.

   Тут случилась эпичная заминка! Замок отказался впускать дорогих хозяевам гостей и запер парадные двери. С самым недоуменным видом мама бесполезно подергала ручку и бросила выразительный взгляд на отца.

   — Какая у вас норовистая домашняя нечисть, — из вежливости посочувствовала Люция.

   — Что вы, моя дорогая, нечисть здесь ни при чем, — нервно улыбнулась мама. — Наш артефактор создал совершенно потрясающую магию. Называется «умный замок», но пока она не совсем — кхм, — доведена до ума.

   По-моему, как раз настроена так тонко, что точно знает, кого не следует пускать на порог.

   — Валлей, открой дверь, — не изменяя улыбке, сквозь зубы потребовала мать и объяснила гостям: — Главу ковена магия слушается.

   Какая восхитительная ложь, право слово!

   Кашлянув от неловкости, отец тоже подергал ручку, ровным счетом ничего не добился и впервые в жизни постучался в собственный дом:

   — Зараза, открой!

   — Кого он зовет? — тихо спросил один из ведьмаков Торстенов у другого на родном языке.

   — Может, темного прислужника? — предположил второй.

   Что сказать? Мы были истинными Варлоками! В семейной летописи пафосно рассказывалось, как грозная Агата взяла в руки новорожденного дракона, заглянула ему в глаза, узрела строптивый нрав и нарекла Заразой. Очень поэтичная история! Дурак бы понял, что мать-основательница от души ругнулась, когда тварь, возможно, цапнула ее за палец или плюнула огнем.

   С отцом и «умным замком» произошла подобная идиотская история. Когда он впервые вытащил шар с заклятьем из артефакторной шкатулки, его шарахнуло разрядом. Волосы едва не задымились и точно стали слегка объемнее. Хорошо, в сердцах матом не сказал. Но магия все равно получила истинное имя.

   — Зараза, отопри! — потребовал отец, решив, что перепутал кодовое слово.

   Бесполезно.

   — Кто-нибудь! — Папа настойчиво постучал. — Откройте немедленно!

   В ответ изнутри тоже постучали. Внезапно, признаться. Голосом отцовского темного прислужника нам объявили, что дверь заблокирована намертво, но артефактор уже несется на всех парусах в холл. Нас впустят. Только не сейчас. Лучше сразу к хозяйственному входу. У слуг все открыто нараспашку.

   Я сосредоточенно жевала губу, лишь бы случайно не хрюкнуть от хохота. Хотела перевести дыхание, но обнаружила, что Закари, опустив голову, тоже давится смехом. Как-то неловко мы встретились глазами. Веселье исчезло. Поменявшись в лице, оба начали смотреть в разные стороны. Он на сородичей. Я почему-то на облицованную гладкими плитами стену, хотя рядом стояла кузина, явна смущенная из-за конфуза с дверьми.

   — Заодно перестроенную северную башню посмотрим, — с фальшивым энтузиазмом предложила мама.

   Как будто у нас был выбор! Всей толпой мы двинулись через въездную площадь к хозяйственному двору. Показали гостям разные здания, дали короткий экскурс с историю многочисленных перестроек старого замка. На звезды опять-таки полюбовались и на темную гостевую башню, подпирающую ночное небо. Послушали собачий лай из псарни. Встретили испуганных темных прислужников, с фонарями скачущих нам навстречу. В общем, отменная вышла экскурсия. Незапланированная только.

   — Занятные у вас нравы, Варлок, — тихо проговорил Закари.

   — Уже оценил? — со смешком ответила ему. — А ты даже внутрь еще не попал.

   Мы очередной раз переглянулись, и я поймала себя на сумасшедший мысли, что общаюсь с Торстеном, как будто он нормальный. Совсем крыша съехала!

   Никто не собирался показывать гостям замок задом наперед. Запланированная прогулка начиналась с парадной лестницы, украшенной драконами, а заканчивалась у перехода в гостевую башню. Мы на нее уже полюбовались снаружи и поразились живописно темным окнам. Новый маршрут заранее запланирован не был. Ценностей в коридоре, ведущем к прачечной, а не к цивилизации, не имелось.

   Нервно потрескивали магические рожки на каменных стенах. Свет неприятно мигал. Видимо, замковый артефактор Сириус активно чародействовал и пытался заставить «умное» заклятье хоть чуток поумнеть. Выходило, как обычно, скверно.

   — Люция! — в голосе мамы просквозило облегчение, когда она указала на стрельчатые окна. — Посмотри на витражи! Они остались от прежнего клана Варлоков.

   Давным-давно в башне Варлок жил темный клан, владевший драконами, но он не принял верховного ведьмака и, так сказать, самораспустился. На его месте появился наш ковен свободных чародеев. Темные и светлые жили вперемешку, не делая разделений на цвет магии. Казалось бы: исключительно свежая, прогрессивная идея! Но она не прижилась. В семи ближайших королевствах мы оставались уникальным сообществом, которое другие считали слегка странным. Ладно, кому я вру? Не слегка.

   — Того, который жил до появления ковена? — уточнила Люция с видом ценителя высокого искусства (может, правда ценила).

   — Мы очень бережем эти витражи, — между тем согласилась мама.

   Неожиданно окна с хрустом распахнулись, заставив всех отшатнуться. Взлохматив волосы, в лицо ударил поток холодного сентябрьского воздуха. Раньше я думала, что рамы прикипели намертво, поэтому беречь их было не особенно сложно.

   — Отличный парень — этот наш артефактор! — хохотнул отец и похлопал Алистера по плечу, хотя глава клана Торстенов именно сейчас точно был ни в чем не виноват: стоял и со всеми вместе поражался, насколько глуп наш «умный» замок. — Похоже, дверь открыл!

   Секундой позже с дребезжанием окна захлопнулись обратно.

   — И снова закрыл, — едва слышно прокомментировала я.

   В остолбенелой тишине из окошка со звяканьем выпал осколок уникального витража и звонко шмякнулся на каменный подоконник.

   Уверена, завтра «отличный парень» будет приклеивать выпавшие части ручками, кисточками и клеем от замкового алхимика, с которым у него, прямо сказать, отношения напряженные. Вернее, как у истинного чародея с ведьмаком, помешанным на ядах. Да у нас так светлый лекарь и темный знахарь не собачились, как эти двое!

   Стало очевидным, что положение пора спасать, пока мы окончательно не опозорились перед Торстенами. Вряд ли их родовое гнездо выделывало подобные финты.

   — Посмотрим семейную галерею, — вдруг предложила мама, сделав ход конем.

   Окон в зале не было, и «умный» замок до него еще не добрался. Но что-то мне подсказывало: никогда не доберется.

   В честь дня поминовения в галерее притушили огни. В центре на треногу поставили чашу со священным огнем. Танцующее пламя не дарило тепло, только нервные тени, пляшущие по каменным стенам.

   Старые изображения сильных ведьмаков и ведьм неизбежно чернели, но не в нашем замке. Свет всегда уравновешивал тьму. Портреты выглядели так, словно их только вчера нарисовали. Чародеи с этих портретах наблюдали за восьмым поколением Варлоков, водящих по замку бывших кровных врагов. Может, кто-то из предков был доволен, но мой прадедушка, зажегший в столовой факел ненависти к Торстенам, определенно, в их число не входил.

   Освальд немедленно принялся давать исторические справки к каждому портрету. Гости, изображая интерес, слушали. Дарина зевнула, мама тоже, потом и Люция, поддавшись коллективной слабости, спрятала зевок в ладонь.

   — По-моему, гостям пора отдохнуть с дороги, — вклинилась мама в бесконечную проповедь о том, какими замечательными были предки Варлоки. Клянусь, Освальд знал о нашей семье больше, чем мы сами.

   — А? — Наш историк прервался.

   Пока он сбился с мысли, все, не сговариваясь, развернулись и поспешно потекли поближе к выходу. Только Закари, сунув руки в карманы, продолжал стоять перед моим портретом, словно увидел там нечто вдохновляюще. Когда мы поравнялись, он нагнулся и с издевательской улыбкой промурлыкал мне почти в ухо:

   — Сентябрь, оказывается, ты весь ковен держишь в страхе.

   — Ой, не надо всех мерять по себе, Торстен.

   Однако оглянулась и проверила свой портрет. Парадное алое платье с золотом, длинные волосы цвета красного дерева, голубые глаза, полные губы. В правой руке фонтан голубоватых искр светлой магии, в левой — черный дымок темной. Все чинно и красиво. По-моему, портретист мне сильно польстил… Поперек изображения какой-то шутник намалевал кривыми литерами, светившимся от магического пламени, «демоница».

   Мы с Йеном случайно встретились глазами. Выдавая себя с головой, младший брат чуток ссутулился, словно уже ощущал знатный подзатыльник, и прибавил ходу.

   — Маленький паршивец, — пробормотала я себе под нос, нечеловеческим усилием воли сдерживаясь от ментальной оплеухи мелкому хулигану. Клянусь, он ее заслужил с честью и усердием, достойным лучшего применения.

   — Ты была права, в замке еще веселее, — немедленно прокомментировал Закари и быстро нагнал своих родичей.

   К счастью, на лестнице в гостевой башне горел свет. Недолго правда. Стоило Торстенам ступить в переход, как все магические рожки погасли, окунув нас в кромешную темноту.

   — Он сейчас разгорится, — пообещал отец, но на всякий случай приказал: — Зараза, зажги свет.

   Магия ответила короткой тусклой вспышкой, на мгновение превратив все лица в жуткие маски. Снова воцарился мрак. Только в окна, обычные, без всяких уникальных витражей, светили все еще не потушенные на крепостной стене огни.

   — Сейчас принесу свечи! — оживилась Дарина, почувствовав, что пришел ее звездный час.

   Кузина увлекалась варкой ароматических свечей. В масштабах мастерской на десять человек. В общем, свечного добра у нас было предостаточно. Даже с перебором, если учитывать, что Дарина мечтала поставлять свечи в городок под горой, но торговля сорвалась. Баночками со свечами с романтичным запахом «жасмина и надежд» мы могли заставить все гостиные. На гостевые спальни тоже хватило бы.

   Но тут «умный» замок, видимо, испугался, что мы без него отлично справляемся со внезапным светопреставлением, и поспешил доказать, что он не настолько глуп, как все о нем думают. Магические бронзовые рожки на стенах снова вспыхнули. За секунду свет разогнался до такой яркости, словно мы планировали не ужин в честь поминовения, а детский утренник.

   — По-моему, все неплохо прошло. — Отец довольно растер ладони, когда Торстены скрылись в гостевой башне.

   Все деликатно промолчали. Очевидно, что встречу бывших врагов мы полностью провалили.

   До поминального ужина оставалось не меньше часа. Куча времени, чтобы привести себя в порядок и ткнуть младшего брата в надпись на портрете.

   — Йен! — позвала я, и мелкий немедленно припустил по коридору в сторону хозяйского крыла. В тринадцать лет он по-прежнему жил рядом с родителями. Близкое соседство с матушкой часто спасало его от справедливой расправы, но давно оскорбляло чувство прекрасного.

   — Марта, оставь брата в покое и переоденься, — велела мама. — Мы уже достаточно впечатлили Торстенов этим вашим «умным» замком.

   — Значит, больше не приедут. По-моему, большая победа, — тихо хмыкнула я. — Надо Сириуса поблагодарить.

   — Да-да, — кровожадно отозвалась матушка. — Сейчас поблагодарю, а завтра еще раз.

   — Беата, а ты заметила, какой у них красивый сын? — вклинилась Дарина. — На портретах он выглядел проще.

   — Просто художники смотрят прямо в душу, — хмыкнула я и посчитала за благо поскорее сбежать от семейства. Лучше добираться до южной башни кругами, чем слушать, как они на пустом месте нахваливают недоумка. Внешняя привлекательность — не личное достижение.

   В моей башне магия вела себя безупречно. От движения на лестнице зажглись лампы, и я в полном освещении поднялась до двери. Ступенек носом не собрала, локтями перила не измерила.

   — Зараза, зажги свет, — приказала заклятью, входя в покои.

   На стенах, отделанных синей тканью, вспыхнули светильники. Полукруглая комната была небольшая. К верхней галерее с книжными полками вели закрученные винтом деревянные ступеньки. За дверью пряталась ванная комната.

   Обычный водопровод в замок провели только перед моим рождением. Раньше пользовались не особенно надежными портальными заклятьями: захочешь с утречка освежиться, а в бадейке пенится чужая мыльная вода, и на поверхности плавает истертая мочалка. Мама рассказывала, что вода могла несколько раз перебираться из одной ванны в другую, пока кто-нибудь не сдавался и не отправлял ее прямиком в купальни Торстенов.

   В почтовике, магическом стеклянном шаре размером с детский кулачок, стоящем в поставке на туалетном столике, клубился черный дымок. Кто-то прислал голосовое послание.

   — Зараза, пробуди почтовик, — проходя в переделанную из чулана гардеробную, потребовала я у «умного» замка.

   В комнате зазвучал бодренький голос Эмбер, моей соседки по комнате в общежитии:

   — Марта, помнишь, ты говорила, что ритуал призыва удачи не поможет? Он помог! Познакомилась с парнем. Он светлый. Полностью и бесповоротно. Даже волосы. Все, как я хотела. Кстати, а как у тебя проходит день поминовения? С Торстеном уже прокляли друг друга?

   — Нет, но мы на верном пути, — пробормотала я, снимая с перекладины плечики с черным закрытым платьем, в котором выглядела, как безутешная вдова некроманта, оставленная без денег, но с голодным умертвием.

   — Привет… — неожиданно проговорил в тишине приятный голос Айка Вэллара, и под ложечкой сладко заныло, — дождался вечера, чтобы отправить послание. Жаль, что в этот раз мне не удалось приехать в башню Варлок и познакомиться с твоими родителями.

   Он был обладателем пронзительно синих глаз, ямочки на щеке, атлетического тела и нравился мне больше, чем я демонстрировала. Иначе зачем следить за тренировками? Айк входил в команду Деймрана по брумболу. Нелепейшая игра! Пятеро крепких парней в ботинках скользят по льду и гоняют метелками оранжевый кожаный мяч. Что может быть абсурднее? Разве что приезд Торстенов в башню Варлок.

   — И еще, Марта… — Айк говорил так мягко и проникновенно, что у меня побежали мурашки. — Соскучился по тебе. До встречи в академии.

   С глупой улыбкой я уткнулась лицом в кружевное платье. Оно пахло стариковской лавандой, а не цветочными духами. Сразу понятно, что с прошлого года без дела висело в шкафу.

   — Эй, сентябрь! — неожиданно почтовик, заговорил нахальным голосом Закари Торстена, и я резко подняла голову.

   — Какого демона?

   — Смотрю твои детские рисунки, — продолжал мурлыкать он, растягивая гласные. — Они висят на стене в золотых рамках.

   Откуда у недоумка адрес моего почтового артефакта?

   — К слову, адрес почтовика дал твой младший брат, — промурлыкал Закари, словно на расстоянии прочитав мои мысли. — Забавный парень.

   — Прокляну мелкого паршивца! — подняв голову к потолку, поклялась я непонятно кому и даже немедленно решила, что прокляну икотой, пусть помучается.

   Когда я застегивала кружевное платье, стеклянный шар снова заклубился черным дымком. Не успела приказать магии заткнуться, как заговорил Закари Торстен:

   — Ты пыталась поступить в светлую академию Эсвольд. Почему тебя не взяли? Оказалась недостаточной светлой?

   — Иди в… пень! — рявкнула я на просветлевший шар и от раздражения так дернула пуговичку из черной жемчужины, что едва не отодрала ее с корнем.

   Не успела я надеть сережки, как в шаре снова заклубился дымок. «Умный замок» немедленно позволил голосу Закари Торстена заполнить тишину южной башни:

   — Сентябрь, — снова промурлыкал он, — ты когда-то пела в хоре? Споешь мне что-нибудь?

   У меня дернулся глаз. Я схватила шар, хорошенько встряхнула и, поднеся к губам, сцедила:

   — Заупокойное заклятье, если ты не забудешь адрес моего почтовика, недоумок!

   Едва шар вернулся на подставку, как в глубине заклубился черный дымок ответного послания. Я решительно дотронулась светящимся пальцем до круглой стенки. В разные стороны брызнули серебристые искры светлых чар. Дымок мигом растаял.

   — Не получать сообщения от темного чародея Закари Торстена, — приказала послушному артефакту.

   Глядя в зеркало, расчесала волосы, поправила строгий воротничок-стойку и вышла из комнаты. В малую столовую я шагала торопливо. В анфиладе гостиных, подхватив широкий подол, и вовсе перешла на бодрую рысцу. Мама свято чтила закон, что хозяева дома не имеют права приходить позже гостей, а у меня всегда имелась некоторая проблема с пунктуальностью. Но в открытые двустворчатые двери я все равно влетела самой последней из Варлоков. Семья была в сборе, не хватало только отца.

   — А вот и я!

   Матушка смерила меня придирчивым взглядом и остановилась на носах грубых ботинок, торчащих из-под платья. Бровь выразительно поползла наверх. С улыбкой я одернула кружевной подол и прикрыла непотребную для девушки, исключительно по мнению родительницы, обувь.

   — Почти опоздала, — отозвалась мама.

   — Ключевое слово «почти», — улыбнулась я и торжественно поприветствовала народ ритуальной фразой: — Тихого поминального вечера родственникам.

   Столовая была готова к трапезе: на столе, застеленном черной скатертью, стояли медные тарелки и стаканы. Магический свет не зажигали, вокруг горели свечи. От их неровного мерцания на стенах, плотно закрытых портьерах и потолочных фресках танцевали тени. Оплавлялись черным воском налепленные на каминную полку ритуальные свечи. Горячие капли свободно скатывались на мрамор и собирались фигурными наплывами.

   — А где папа? — спросила я у Дарины, одетой в изящное черное платье.

   — Водит верховного Алистера по замку, — тихо ответила она.

   Торстены появились в коридоре ровно в тот момент, когда замковые часы церемониально пробили десять. Дружной толпой они остановились на пороге и, как приказывали традиции, Люция произнесла:

   — Тихого поминального вечера ковену Варлоков.

   Секундой позже двери в столовую захлопнулись перед носом гостей. В комнате повисла тяжелая пауза.

   — Зараза, открой, — вкрадчиво потребовала мама.

   Подчиняясь приказу, отданному замку, Йен потрусил к двери. Что характерно, никто его не остановил.

   Младший брат быстро раскрыл створки. Обалдевшие от безграничного гостеприимства дружественного ковена Торстены снова с надеждой посмотрели в столовую.

   — Тихого поминального вечера, — как ни в чем не бывало поприветствовала мама и призвала: — Заходите быстрее!

   Фраза тоже считалась ритуальной, но воспринялась всеми как практичный совет. Никому не хотелось оказаться прищемленным «умным» замком, и Торстены быстро втянулись из коридора в столовую. В дверном проеме даже случилось небольшое столпотворение.

   Наследника верховного ведьмака среди остальных не обнаружилось. Хотелось верить, что он бесповоротно заперт в каком-нибудь чулане с метлами или просто припозднился, забрав у меня эстафетную палочку самого непунктуального человека в башне Варлок, но надежда оказалась тщетной. Закари появился вместе с нашими отцами. Мало что не опоздал, так еще и выполнял ответственную роль доверенного лица.

   Когда они вошли, разговоры немедленно стихли. Верховные по традиции остановились на пороге. Торстен-младший, как диктовали правила, стоял за плечом своего отца. Осанка идеальная, точно у боевого мага. Вид задумчивый.

   Он мало походил на Алистера. Сейчас, когда они стояли рядом, особенно бросалось в глаза, что Закари был другим. Мы случайно пересеклись взглядом, и его зрачки резко сократились, превратившись в тонкие вертикальные щелки. Гарантию даю, что придурком Торстен-младший родился, но внешность у него изменилась после призыва демона в тринадцать лет. И сила. После обряда ведьмаки получали особый талант управляться с магией. Если не оставались калеками. Печальный исход был нередок.

   Вообще, ритуал призыва обычный для темных кланов, живущих по традиционному укладу, но мир-то давно шагнул в новый век. Прогрессивные чародеи выступали за принцип равновесия в магии: чем природа наградила, тому и радуйся. Лично мне вручила две стихии. Я хожу и радуюсь. Тихо, громко, иногда матом, изредка даже вслух. Особенно во время экзаменационной декады или на занятиях по темным искусствам.

   — Приветствую ковен Варлоков и клан Торстенов на поминальном ужине, — с торжественной миной произнес отец. — Сегодня во имя нашего общего будущего мы с верховным Алистером погасили факел вражды.

   Другими словами, прадедовский факел больше не горел. Символичный жест. У прадеда на том свете, поди, случилась остановка сердца. И щепы для камина теперь не от чего запаливать. Наверняка чародеи начнут соревноваться в огненной магии и обязательно спалят любимые занавески Беаты.

   — Разделим же трапезу в честь наших великих предков! — дал отмашку отец приступать к ужину.

   По всем правилам чародеи рассаживались по старшинству. Верховные, как и положено, в торцах стола. Каким образом мы с Закари оказались практически напротив, история умалчивала, но нас разделила скромная сервировка и ни одного горящего канделябра или кувшина с водой. Каждый раз, когда я поднимала голову, невольно натыкалась взглядом на его физиономию.

   Темные прислужники, тихие и почти неслышные, внесли блюда, аккуратно пристроили между тарелок. Наполнили медные стаканы поминальным вином, разложили еду и отступили к стенам, фактически слившись с тенями.

   Когда-то эти люди заключили с отцом договор: магия в обмен на десятилетнее служение в замке. Желающих получить колдовство от Валлея Варлока неизменно много. Папа силен, пусть в детстве и не призывал демона, как некоторые, сидящие за столом. Не буду тыкать вилкой в сторону отца и сына Торстенов.

   Трапеза начиналась с глотка ритуального вина.

   — За наше славное прошлое, за достойное настоящее и за светлое будущее! — громко произнес отец.

   — Да будет так! — подхватил верховный Торстен.

   Все для вида пригубили крепкое, сладкое вино, а потом принялись закусывать. Я ловила на себе задумчивые взгляды Алистера, старалась не елозить на стуле и ждала, что меня, как ребенка, попросят продемонстрировать умение пробуждать одновременно две магии. Светлую в правой ладони, а темную в левой. Помнится, в детстве этот фокус нравился всем гостям без исключения.

   — Марта, — вдруг обратилась Люция, отчего у меня дрогнула руку, и с вилки свалилась горка тушеных красных бобов, обязательного блюда для поминального ужина.

   — Да, госпожа Торстен?

   — Слышала, что ты пыталась поступить в светлую академию Эсвольд.

   — Для Эсвольда я оказалась недостаточно светлой, — с вежливой улыбкой ответила я и бросила холодный взгляд на Закари. Спрятав ухмылку за стаканом с хмельным питьем, тот сделал глоток.

   — Лаверанс? — немедленно уточнила она. — Говорят, что на бытовые заклятия принимают даже тех, кто может просто призвать светлую магию.

   — Ректор Лаверанса — чародей старой закалки. Он не разделяет широких взглядов нашего ковена, — со всей возможностью деликатностью припомнила я обидное заявление ректора, дескать, двуликого мага, способного поднимать мертвецов, они видели только в кошмарах.

   Возражение, что умертвия воскрешают исключительно некроманты, а в ковене Варлоков такие не приживаются, почему-то его не убедило. Возможно, не стоило дерзить приемной комиссии сразу после испытания, но — демоны не дадут соврать, — к этому моменту светлые прилично меня задрали необоснованным снобизмом.

   — Зато ты поступила в Деймран. — Алистер неожиданно мне подмигнул.

   — Я около года готовилась к вступительным испытаниям, — намекнув, что двери в большую магию для меня открывались со скрипом, ответила ему.

   — Выходит, Зак старше тебя на год? — неожиданно спросил он.

   — Замечательная разница в возрасте, — тихо подтвердила Люция.

   В глухой тревоге я покосилась на Торстена-младшего. Он сидел с непроницаемой миной, словно не понимал, что застольная беседа начала подозрительно походить на сватовство. Еще чуть-чуть и наши родители примутся разливаться морскими сиренами, расписывая положительные качества и заслуги отпрысков.

   — В этом году Зак получит диплом, — продолжил Алистер. — Наберется опыта, и я передам ему дела. Сын — мой наследник и будущий верховный нашего клана.

   — Закари мог бы провести некоторое время в башне Варлок, — предложил отец. — В ковене есть чему поучиться.

   — Превосходная идея! — поддержала мама.

   — Вообще, дорогой мой друг, мы столько лет потратили на пустые споры. — Верховный Торстен с фальшивым сожалением покачал головой. — Нам следует укреплять семейные связи.

   Чувствуя страшную беспомощность, я схватилась за бокал с поминальным вином. Помянуть все хорошее, что было в моей жизни, а заодно придумать, почему нас с Закари ни в коем случае нельзя женить. Подозреваю, аргумент, что мы поубиваем друг друга перед брачным алтарем, за нормальную причину не сойдет.

   Я судорожно принялась хлебать хмельной напиток, наплевав, как выглядела со стороны. Может, Торстены решат, что дочь верховного Варлока — горькая пропойца, и передумают брать меня в невестки.

   — Осторожно, — прошептала сидящая рядом Дарина, — вино коварное.

   — Если разговор принял такой оборот, то вам следует знать правду, — неожиданно проговорил Закари с незнакомо серьезной интонацией без разных усмешек, ухмылок и идиотской вкрадчивости. — Мы с Мартой в отношениях. Уже больше года.

   Вино действительно оказалось коварным и пошло не в то горло. Я так подавилась, что не могла дышать, а только позорно кашлять, мысленно желая издохнуть от этого неуместного приступа.

ГЛАВА 2. Жених из шкафа

Если своим заявлением Закари хотел прервать разговор, то успешно достиг поставленной цели. Изумление ярко нарисовалось на лицах наших родителей, никакой светской сдержанности. Все были в шоке. Кажется, даже дракон на картине над каминной полкой был готов свалиться в обморок.

   Героическим усилием воли я проглотила кашель, опошляющий остолбенелую тишину.

   — И какого же… — Маму подвел голос. — Какого рода у вас отношения?

   Мы с Закари заговорили одновременно.

   — У нас нет никаких отношений, — на одном дыхании объявила я.

   — Беата, вы действительно хотите узнать подробности? — в унисон спросил Торстен-младший.

   Он победил: все за столом мигом догадались, что именно я скрываю правду, и отношения у нас серьезнее некуда.

   — Да, Зак, — вступила в разговор Люция, — мы действительно хотим, чтобы ты объяснился.

   — Мы с Мартой близки, мама.

   — Ваш сын лжет, — холодно и твердо опровергла я.

   — То есть вы просто друзья? — уточнила мадам Торстен, обратившись ко мне.

   Я пыталась выудить из головы что-то поприличнее крепких ругательств, поэтому замешкалась.

   — Мы настолько близки, что предпочли скрывать… дружбу, — подтвердил Закари с такой выразительной паузой, что дурак бы догадался, какого рода «дружба» нас связывает. Если мы друзья, то с большими привилегиями. Да я сама почти поверила!

   Никогда не видела его таким. Никаких ироничных улыбочек, глупых шуточек и бесящей манерности, словно он за мгновение повзрослел на несколько лет. И меня терзали смутные сомнения, какой именно из двух Закари Торстенов фальшивый. Ехидный бабник, вызывающий здоровое желание залепить ему рот заклятьем, или молодой мужчина, будущий верховный темного клана, уверенно и нахально врущий семье, что завел серьезные отношения с дочерью бывшего врага? И если первого я худо-бедно знала, то второй мне был незнаком, но тоже не вызывал ни капли симпатии.

   — Послушайте, Закари несколько преувеличивает близость наших отношений, — вновь заговорила я. — Между нами нет и доли того, о чем вы сейчас подумали.

   — Марта, теперь странно скрывать, — парировал он. — Не считаешь?

   — Закари… — Я подавилась всеми литерами его имени и кашлянула в кулак.

   Оказалось, что на кончиках пальцев трещала светлая магия, требующая немедленной расправы над бесящим соседом. Пришлось погасить. Удивительно, но именно светлая половина во мне куда кровожаднее темной.

   — Перебросимся парой слов? — наконец предложила я недоумку.

   — Господин Варлок, вы не против? — проявляя чудеса идеального воспитания, вежливости и такта, спросил он у хозяина дома.

   — Папа не против, — сухо бросила я и поднялась из-за стола.

   Отец, может, был не против, но согласиться пока тоже не мог: одним глотком приканчивал поминальное вино. Своеобразная реакция, учитывая, что они тут всем кагалом пять минут назад пытались заключить брачную сделку.

   — Марта, присядь, — со вкрадчивыми интонациями темного повелителя, раздающего приказы, велел Закари и кивнул, предлагая приземлить зад на стул.

   Странно, как меня не разорвало от злости.

   — Просто идите! — пришла на помощь мама и выразительно кивнула в сторону дверей. — Но вернитесь. Ритуальную трапезу надо заканчивать в том же составе.

   Прислужники немедленно распахнули створки, открыв вид на пустой широкий коридор. Коротко извинившись перед гостями, я развернулась на пятках и зашагала к выходу. За спиной загрохотал отодвинутый стул. Закари нагнал меня на пороге, но не попытался поравняться. Шел на шаг позади, словно мы играли в «ловцы и умертвия», и «ловцы» беспрерывно дышали в затылок.

   — Уверен, здесь нас никто не услышит, — не выдержал Закари посреди анфилады гостиных.

   — Поверь, в нашем доме у стен действительно есть уши, — отозвалась я сдержанно. — Поэтому создай пять минут тишины.

   Оказавшись в портретной галерее, по-прежнему озаренной лишь светлом магического пламени из ритуальной чаши, я остановилась и резко развернулась. Закари встал в паре шагов, сунул руки в карманы брюк.

   — Далековато ты ушла, — усмехнулся он.

   — Здесь нет «умного замка», — коротко объяснила я, что здесь-то нас точно никто не подслушает. — Скажи-ка мне, Торстен, последние четыре года ты был в меня влюблен?

   — Что? — Стараясь подавить издевательскую ухмылку, он вытащил одну руку из кармана и почесал бровь. — Из чего ты сделала такой… забавный вывод?

   — Я очень стараюсь быть вежливой. Ответь, пожалуйста, без шуточек.

   — Нет, ты мне не нравишься, Марта Варлок, — с расчетливой издевкой сообщил он, бросив на меня высокомерный взгляд из-под ресниц. — Ты абсолютно не в моем вкусе и похожа на март. Всегда в дурном настроении и не… кхм…

   — Договаривай, — вкрадчиво предложила я, уверенная, что он ляпнет гадость о внешности. Никогда не считала себя дурнушкой, но красоткам, вечно болтавшимся у него на правом локте, была не соперница.

   — Непредсказуемая, — вывернулся придурок.

   — Превосходно, — ни капли не обидевшись, ведь на недоумков не обижаются, похвалила я. — Но ты очень хочешь на мне жениться?

   — У меня нет причин, чтобы впасть в такое отчаянье.

   — Тогда что это было в столовой? — требовательно вопросила я. — Не понимал, к чему катился разговор?

   — Они надумали закрепить дружбу брачным союзом. Все логично. Семейные связи самые крепкие.

   — И ты заявил, что мы любовники! Уверена, мы сейчас вернемся, а они во всю помолвку за поминальным столом празднуют.

   Он поцокал языком:

   — Ты плохо слушала, сентябрь. Я сказал, что у нас серьезные отношения.

   — А есть разница?

   — Принципиальная.

   — В любом случае, поздравляю! Завтра в гостевую башню тебе притащат новую ритуальную чашу и костюм жениха. Все, как велят традиции!

   — И тебя, — со смешком промурлыкал Закари и сверкнул ироничным взглядом.

   — И меня, очевидно, тоже притащат. В фате и ритуальном балахоне невесты.

   — Ты ошибаешься, сентябрь. — Он одарил меня снисходительной улыбкой. — Если я хорошо знаю своих родителей, а я знаю их хорошо, они больше не заикнутся о договорном браке.

   Я потерла переносицу и перевела дыхание, пытаясь вернуть хладнокровие, но недоумок в таком кошмарном количестве нам с нервной системой был категорически противопоказан.

   — Уверена, что ты говоришь логичные вещи, просто мне не хватает таланта их уловить. Объясни, как твое абсурдное заявление поможет нам избежать свадебных бубнов и брачных татуировок?

   — Варлок, глупо скрываться больше года, идти вопреки воле семей и не планировать общее будущее. Они будут ждать, когда мы объявим, что готовы заключить не расторгаемый магический брак.

   — А если мои начнут настаивать? — упиралась я, все-таки мысленно соглашаясь, что доля правды в его словах имелась.

   — Скажешь, что хочешь окончить академию. — Сосредоточившись на моей сережке, Закари вдруг приблизился на шаг, вкрадчивым движением заправил мне за ухо прядь волос, хотя та совершенно не мешала, и убрал руку обратно в карман. — Но отношения вещь непостоянная. О какой свадьбе может идти речь, если мы расстанемся. Что скажешь, Марта?

   Что твои вкрадчивые, словно небрежные ласки вкупе с магнетическим голосом искусного соблазнителя, вероятно, действуют на дурочек похлеще афродизиака. Зато понятно, почему в природе академии Деймран происходит пошлый круговорот старшекурсниц по закону Закари Торстена.

   — Другими словами, на этих выходных мы изображаем большую любовь, потом объявляем, что разбежались, и никому не придет в голову устраивать сватовство, — уточнила я. — Так?

   — Верно.

   — Ты понимаешь, что план не выдерживает никакой критики? — Я уперла руки в бока и выдохнула.

   — Есть еще вариант, — улыбнулся он.

   — Какой?

   — Пожениться.

   — Надеюсь, ответ ты прочитаешь в моем лице, — сдержанно произнесла я.

   — Да, у тебя говорящая мимика, — ухмыльнулся Закари. — Но я всегда открыт для предложений. Каков твой план?

   Уж точно не пойти под венец с недоумком Торстеном! Но если отцу что-то втемяшилось в голову, ни за что не переубедишь. Я мрачно посмотрела на Закари. Он изогнул брови и развел руками, дескать, излагай, Варлок, мое величество во внимании.

   — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — сдалась я.

   — Уверен, все сработает, — невозмутимо отозвался он.

   — Когда мы скажем, что расстались?

   — Через пару месяцев? — предложил Закари.

   — Месяц и не больше! — категорично заявила я. — И я скажу, что ты мне изменил. Неверность — лучшая причина для расставания.

   — Хорошо. — Он был подозрительно уступчивым. — Что-то еще?

   — Мы отказываемся от любых совместных поездок домой. Не представляю, как объясню своему парню, что должна вместе с тобой изображать большую любовь.

   — У тебя есть парень? — Закари иронично улыбнулся, словно сама мысль, что я могу завести нормальные, а не фальшивые отношения, его страшно веселила.

   — Чему ты удивляешься? У меня есть парень, и он не придет в восторг, если узнает об этой авантюре, — проворчала я.

   — Хорошо. Что произойдет в башне Варлок, останется в башне Варлок, — легко согласился он и протянул раскрытую ладонь: — Договорились?

   Я замялась, не решаясь ответить на рукопожатие, и ждала какого-нибудь знака от высших сил, что авантюра не закончится возле свадебного алтаря. Высшие силы молчали. Языки магического пламени в ритуальной чаше на треноге по-прежнему лениво облизывали гладкие стенки. Никаких сигналов.

   Крепко пожав друг другу руки, мы все-таки скрепили странную сделку.

   — Давай возвращаться, пока нас не начали искать, — предложил он.

   — Подожди! Пока никто не слышит… — Я заставила его притормозить. — Как мы начали встречаться? Надо решить. Вдруг спросят.

   — Я тебя соблазнил? — предложил он с улыбкой.

   — Плохой ответ.

   — Ты меня соблазнила?

   — Еще хуже, — прокомментировала я, начиная раздражаться.

   Когда он влезал в шкуру ехидного придурка, что-то обсуждать становилось совершенно невозможным.

   — Хорошо, в таком случае, на прошлом осеннем балу ты на спор с подругами пригласила меня на танец. Я был заинтригован, — выдвинул Закари предложение.

   На спор с Эмбер я пришла на прошлый осенний бал, а Торстен развлекался с подружкой с розовыми волосами. Возможно, тоже с кем-то на спор. Мою соседку по комнате так впечатлил розовый цвет, что она три седмицы подбирала правильный оттенок и еще с месяц ходила в колере веселой фуксии.

   — Я не умею танцевать, — сдержанно сообщила я. — И никогда не училась. Давай скажем, что ты был моим наставником на занятиях по темным искусствам. Слово за слово… Ну ты понимаешь.

   — Банально.

   — Зато реалистично, — заспорила я.

   — Совсем не любишь романтику, сентябрь? — Карие глаза Закари смеялись. Он откровенно надо мной потешался.

   Романтичной меня, и впрямь, назвать сложно.

   — Торстен, просто пойдем морочить наших родственников, — буркнула я.

   Двери малой столовой были плотно закрыты, но в коридор просачивались отголоски громких, яростных голосов. Казалось, люди внутри скандалили и, похоже, швырялись посудой! Я быстро толкнула створку, ворвалась в столовую, но так и замерла на пороге.

   Варлоки и Торстены тихо сидели за столом, а воздух дрожал от гвалта, громыхающего в другом конце замка. Скорее всего в общей зале, где темные и светлые чародеи в своеобразной манере смешанного ковена праздновали день поминовения предков.

   Как я и предполагала, дорогие родственники пытались подслушать наш разговор, но что-то пошло не по плану. «Умный» замок сегодня был не особенно умен.

   Лицо отца побагровело. Мама по-простому подперла щеку кулаком и, ковыряясь вилкой в тарелке, просто ждала, когда непотребство закончится. Похоже, они давненько наслаждались «музыкальной» паузой.

   — Зараза, хватит! — рявкнул папа, силой яростного выдоха потушив свечи в ближайшем канделябре.

   И пространство неожиданно смолкло. От воцарившейся тишины даже слегка зазвенело в ушах.

   — Вы наконец вернулись! — заметив нас, с облегчением воскликнула Люция.

   — А то мы почти оглохли, — пробормотал Освальд.

   — Присаживайтесь, — скомандовала мама. — Закончим ужин.

   Неожиданно ладонь Закари легла мне на спину, и я едва не споткнулась на ровном месте. И вновь проявляя чудеса учтивости, Торстен помог мне усесться. Обошел стол и занял свой стул. Зуб даю, что со стороны мы действительно казались людьми в самых близких отношениях. Ближе не придумаешь… Помогите нам святые демоны!

   Повисла выжидательная пауза. Народ ждал признаний.

   — Мы вместе, — стараясь не встречаться с родителями глазами, бросила я. — Не хотела рассказывать, но раз случилось…

   — Как вы начали встречаться? — вдруг заинтересовалась Дарина.

   Я набрала в легкие побольше воздуха и вдруг, сама от себя не ожидая, выпалила:

   — На осеннем балу…

   — Я был наставником Марты… — в унисон мне произнес Закари.

   Мы заткнулись и выразительно переглянулись. Стоило признать: это был полный провал.

   Торстен-младший посмотрел на Дарину и спокойно, словно не случилось нелепого конфуза, проговорил:

   — В начале прошлого года я был наставником Марты на занятиях по темным искусствам, а на осеннем балу Марта поспорила с подругой, что пригласит меня танцевать. — Закари так польщенно усмехнулся, что даже я живо представила, как в красном платье подкатываю к недоумку под ревнивыми взглядами его красоток-ведьм. — Я был удивлен.

   — Марта, ты ведь не умеешь танцевать, — заметила мама, явно ошарашенная тем, что дочь была готова опозориться перед целой академией.

   — Да, — согласилась я, проклиная тот момент, когда сама себя втянула в столь идиотскую ситуацию, — поэтому танцевали мы на редкость паршиво.

   — Но ваша дочь очень старалась, — зачем-то похвалил меня Закари.

   Святые демоны, позвольте в тысячный раз за последние четыре года задать острый вопрос: в чем я провинилась в прошлой жизни, что в этой вы наградили меня Торстеном-младшим? Может, именно из-за меня двести лет назад вымерли драконы?

   К счастью, время доскреблось до полуночи. Ужин подходил к концу. Черные прислужники тихо покинули столовую и плотно скрыли за собой двери. По гостиным и залам разнесся первый удар замковых часов, стоящих в часовой комнате. В молчании мы дружно поднялись и взялись за руки, образовав живой ритуальный круг. От сомкнутых пальцев в воздух потек дымок темной силы. Пространство задрожало от магии, разбуженной в честь ушедших в лучший мир предков Варлоков и Торстенов. Все свечи резко потухли, и столовая погрузилась в непроглядную темноту. Последний удар сотряс башню Варлок. Поминальный день завершился.

   Наступила гробовая тишина. Мы стояли, держась за руки и, не видя дальше собственного носа, ждали, когда «умный» замок снизойдет. Он не торопился одарить нас светом, и люстра на три десятка магических огней по-прежнему оставалась не зажженной. У некоторых ведьмаков, как у кошек, светились глаза.

   — Зараза, зажги свет, — сдержанно потребовал отец.

   Как сказал бы мой преподаватель по защите от проклятий: «ноль внимания, фунт презрения». Мы дружно расцепились и приготовились выбираться из столовой на ощупь. Хотелось верить, что никто не споткнется о стул и не переломает ноги.

   — Марта, зажги свечи, — громким шепотом велела мама, видимо, тоже представив, как мы из замка на носилках выносим Торстенов с переломанными ногами и загружаем в шикарные кареты. — Но только светлым заклятьем, чтобы все по правилам.

   Кто-то фыркнул. Думала, что мой фальшивый парень, однако Люция тихо шикнула на мужа:

   — Цыц! Люди справляются с напастью, как могут.

   Прикусив губу, чтобы не разразится ехидным смехом, я пробудила светлую магию. Голубоватые всполохи, окутавшие руку до запястья, дерзко мерцали в темноте.

   — Поразительно, — снова зашептала Люция.

   — Да будет свет, — пробормотала на вздохе и щелкнула пальцами.

   Свечи в канделябре, стоящем в центре стола, выплюнули снопы искр. Неохотно занялись язычки голубоватого пламени. Тусклый свет не справлялся с густыми тенями, обступающими нас со всех сторон, но отразились в глазах Закари, заставив его зрачки на мгновение сократиться и сузиться до вертикальных щелок.

   — Во славу предков! — провозгласил отец, который всю жизнь считал, что пафос сглаживает неловкость.

   — Во славу! — согласился с ним Алистер.

   Столовая пришла в движение. Народ направился на выход, и двери торжественно раскрылись сами собой. Как ни в чем не бывало в коридоре начали по очереди зажигаться магические рожки, словно «умная» магия от нашего артефактора Сириуса намекала, что время позднее, пора и честь знать, а не шарахаться по замку.

   Гости с хозяевами принялись желать друг другу крепких снов, а отец непрозрачно намекнул Алистеру, что им стоит продолжить общение в кабинете под музыку замкового песнопевца. Я пожелала всем добрых снов и с некоторой неловкостью повернулась к Закари, понятия не имея, как прощаться с фальшивым парнем, которого еще пару часов назад считала своим идейным врагом.

   — Увидимся завтра утром, — с натянутой улыбкой пробормотала я и протянула руки, чтобы заключить Закари в неловкие объятия.

   План был быстренько его приобнять, не прижимаясь ни одной частью тела, похлопать по плечу и отстраниться. Совпасть с Торстеном сразу не удалось, и пару раз я ткнулась влево и вправо. Он не сопротивлялся, но и не помогал, а только с интересом наблюдал за неловкими телодвижениями. Когда мне все-таки удалось изобразить необременительные объятия, он заявил:

   — Я собирался тебя проводить.

   — Совершенно ни к чему, — отодвигаясь, отказалась я. — В башне Варлок безопасно и невозможно заблудиться.

   — Если ты не против… — Закари выразительно изогнул бровь.

   Вообще-то, я была против, но отказ несколько противоречил легенде, что мы страдали от большой и чистой любви.

   — Дорогой сын, ты очень внимательный, — неожиданно одобрила, прямо сказать, не самое выдающееся предложение Люция. — Только долго не засиживайтесь и не проспите завтрак.

   Почему-то прозвучало так, будто их ненаглядный сын заночует в моей спальне и ото сна нас отвлекут вовсе не безобидные шахматы.

   — Закари просто доведет меня до башни! Подниматься не станет, — поспешно уверила я родителей, что никто не собирается с Закари Торстеном заниматься личной жизнью под крышей их дома. Да и под крышей любого другого тоже. — Правда, Закари?

   — Кхм? — вопросительно промычал он.

   — Спокойной ночи всем, — с улыбкой попрощалась я.

   — Спокойной ночи, — согласилась матушка, поднажав на первое слово таким хитрым образом, что не оставалось сомнений, насколько эта ночь обязана быть безмятежной в моей опочивальне. Как в склепе у бесповоротно упокоенного умертвия.

   До южной башни мы добрались в молчании. У подножья каменной лестницы я кивнула:

   — Спасибо, что проводил, Закари. Не то чтобы я не дошла бы сама.

   — Пожалуйста, — согласился он и преспокойно начал подниматься следом за мной, словно получил разрешение подняться в спальню.

   — Ты куда? — С большим недоумением я оглянулась через плечо.

   — Думал, что устроишь мне экскурсию по личным владениям, — нахально объявил он.

   — Нет, — отказала я. — Хорошо добраться до гостевой башни. Если никуда не будешь сворачивать, то попадешь в холл. Ночью там любопытно посмотреть на мраморных драконов.

   Он остался на лестнице, а я, придерживая юбку, начала подниматься. Даже когда ступеньки сделали виток, казалось, будто его взгляд колет спину где-то между лопатками. В то место он как раз укладывал горячую ладонь, тепло от которой проникало под одежду.

   В комнате царила прохлада. Послушно зажегся свет. Едва я подошла к туалетному столику и начала снимать сережки, раздался стук бронзового молоточка, висящего на двери. Закатив глаза своему отражению в зеркале, я тяжело вздохнула и открыла.

   Закари стоял в любимой расслабленной позе, привалившись плечом к грубой каменной кладке и спрятав руки в карманы. Черные волосы убраны за ухо. Взгляд из-под полуопущенных ресниц. В общем, он был в образе сердцееда.

   — Не нашел дорогу назад? — Я скрестила руки на груди.

   — Не привык так рано ложиться. — Она расплылся в улыбке. — Не смогу заснуть. Дай что-нибудь почитать.

   — В замке чудная библиотека, — оповестила я.

   — К тебе подниматься было ближе.

   Нахал!

   — Ладно. Жди здесь, — коротко ответила я, захлопнула перед его носом дверь и с самым решительным видом поднялась по узкой деревянной лестнице с лакированными перилами в галерею.

   Книга, подаренная Эмбер, стояла припрятанная на самой нижней полке. На втором курсе моя соседка по комнате исповедовала аскетизм и умеренность во всем. Особенно в любимом занятии заправского сердцееда. По этому поводу мне была подарена очень умная книжка. Я читала ее на ночь, если не могла уснуть. Действовало безотказно. Собственно, ее-то и вручила Закари.

   — Держи! Уверена, ты найдешь очень много нового и неизведанного.

   Он забрал томик, прочел название и хмыкнул:

   — Кажется, теперь мне многое о тебе понятно, сентябрь.

   — Хорошего познавательного чтения на ночь, Закари.

   Без особых церемоний я снова захлопнула дверь. За моей спиной в замке сам собой два раза провернулся ключ, чтобы нахальный гость не посмел вломиться внутрь без разрешения. И только я заставила с помощью магии расстегиваться платье, как снова раздался звонкий стук в дверь. Пришлось щелкнуть пальцами, и жемчужные пуговки стремительно вернулись в петельки. Одна все-таки отлетела и поскакала по полу.

   — Да что тебе еще? — отперев дверь, с раздражением рявкнула я.

   — Скучно. — Торстен продемонстрировал книгу. — Дай что-нибудь другое.

   — Ослепляющее заклятье? — предложила я. — Это будет считаться «чем-нибудь другим»?

   — Сентябрь, не будь занудой, как февраль.

   — Святые демоны, и почему я все еще тебя терплю, — буркнула я, попытавшись захлопнуть дверь. Он крепко, с неожиданной силой перехватил деревянное ребро.

   — Давай я сам выберу.

   — Нет, ты не переступишь через порог моей комнаты! — заявила я и все-таки оставила его в коридоре.

   Но стоило вновь добраться до книжных шкафов, как в тишине восхищенно присвистнули. Не веря собственным ушам, я посмотрела вниз. Закари стоял посреди моих покоев и с любопытством оглядывался вокруг.

   — Какого демона ты вломился без разрешения? — возмущенно вопросила у него.

   — А у тебя есть вкус, Варлок, — протянул он, подняв голову. — Никогда не подумал бы.

   Скрипнув зубами, я вытащила с полки любовный роман и, стуча каблуками по лестнице, спустилась к нахалу. Без смущения Закари рассматривал на свет мой почтовик, клубящийся черным дымком нового сообщения.

   — Ты меня заблокировала? — с искренним весельем уточнил он.

   — Надеюсь, ты не расстроился. — Я ловко выхватила их его рук стеклянный шар и всучила книгу, цветочная обложка которой недвусмысленно намекала на более чем легкомысленное содержание. — Приятного чтения.

   С насмешливым видом он забрал томик. Пока я пристраивала артефакт на подставку, Торстен открыл роман и протянул:

   — Беру свои слова назад. У тебя отвратительный вкус.

   — На тебя не угодишь. Между прочим, книга о твоем любимом занятии. Может, научишься парочке новых приемчиков. А теперь спокойной ночи, Закари.

   — Ты правда уляжешься спать?

   — Понимаю, ты понятия не имеешь, что такое личное пространство, но видеть тебя здесь странно. Боюсь, ночью будут сниться кошмары…

   Тонко намекая, что кошмары с участием Закари Торстена этой ночью, а может, и следующей, мне будут сниться в любом случае, кто-то снаружи подергал ручку. Я заметила движение боковым зрением.

   — Варлок…

   Сама от себя не ожидая, я припечатала ладонью его приоткрытый рот. Закари тоже подобного финта не ожидал и приобрел весьма изумленный вид. Пришлось приложить палец к губам, дескать, у нас тут намечается вторжение. Собственно, не случилось оно благодаря светлому заклятью, оплетающему косяк. Обычная магия, в отличие от «умной», действовала безотказно.

   — Марта, это мама. — Она деликатно постучалась. — Ты уже спишь?

   Очевидно, родительница решила устроить проверку. Как представилось, какая длинная и проникновенная проповедь меня ожидает, если Закари с самым невозмутимым видом выйдет из спальни, так бросило в жар. Оглядевшись, я ткнула пальцем в сторону гардеробной. Спорить Торстен не стал и мигом нырнул в тесную комнатушку.

   Мама между тем потеряла терпение и все-таки взялась за дверной молоток. Тишину наполнил громкий стук. Я открыла с самым недоуменным видом, дескать, что случилось в башне Варлок в самую тихую ночь в году. Родительница стояла в парчовом халате, в чепчике для сна и с маленьким сундучком в руке.

   — Почему ты не открывала? — требовательно вопросила она.

   — Задремала на верхнем ярусе, — на ходу сочинила я и даже попыталась зевнуть. Получилось паршиво. Вид, полагаю, у меня был исключительно бодренький.

   Войдя, мама окинула полукруглую комнату орлиным взором. С подозрением пригляделась к портьерам, словно проверяя, не выглядывают ли из-под них мужские ботинки. Глянула в закуток, где стояла кровать.

   — Ты одна? Где Закари?

   — В гостевой башне, наверное, — протянула я. — Что-то случилось?

   — Ничего. — Она пристроила сундучок на туалетный столик и уселась на диван. — Просто решила сегодня переночевать с тобой. Давненько мы не разговаривали, как мать и дочь.

   Всем видом матушка показывала, что всерьез вознамерилась прочитать лекцию о серьезных отношениях с парнями. Вернее, с одним парнем, спрятанным между висящими в тесноте платьями. К счастью, она об этом не догадывалась.

   — Тебе хочется поговорить почти в середине ночи? Может, просто ляжем спать? — с надеждой уточнила я.

   Но если Беата Варлок надумала сторожить совершеннолетнюю дочь, чтобы ни один злодей Закари Торстен не попытался покуситься на девичьи прелести, то убедить ее, что моим прелестям ровным счетом ничего не угрожает, невыполнимая миссия. Мне не хватит красноречия. Шпион в гардеробной был обречен сидеть в тесноте, пока она не заснет. Надеюсь, в последние дни мама не страдала бессонницей.

   — Марта, это очень важный разговор, — строго ответила она и похлопала по дивану, предлагая мне немедленно заземлиться и внимать материнской мудрости.

   Оставалось расслабиться, получать удовольствие и по возможности поменьше болтать. С враньем и пунктуальностью у меня такая же проблема, как у мамы с политесом и деликатностью.

   Я устроилась на диване, расправила на коленях кружевную юбку и приготовилась позориться. В гардеробной что-то упало. Возможно, Закари. Или от осознания, что скоро его не выпустят, или от запаха лавандовых благовоний.

   — Кстати, ты не страдаешь в последнее время бессонницей? — вырвалось у меня вообще-то весьма неуместно, но вопрос действительно был животрепещущ.

   — Нет, — сухо отозвалась мама и поправила чепец. — Не перебивай меня.

   — Ты еще ничего не сказала.

   — Конечно, ты все время меня отвлекаешь! — проворчала мама и, прочистив горло, с деликатностью носорога спросила: — Ты вообще не собиралась нам рассказывать о Закари Торстене?

   — Вообще… — согласилась я, но тут же поняла, что выбрала неправильную стратегию. — Когда-нибудь рассказала бы, но точно не в этом году. И скорее всего не в следующем. В идеале ничего не хотела рассказывать до получения диплома.

   — Боялась, что мы перестанем оплачивать академию?

   — Я получила бесплатное место с содержанием, — сдержанно напомнила я.

   — Ах, точно, — согласилась мама и от конфуза желтые глаза приобрели оранжевый оттенок. — Если подумать, Закари хороший мальчик… Репутация только у него плохая.

   Очень хотелось сострить, что они практически надумали меня сосватать за парня с плохой репутацией, но я прикусила язык. Следовало сделать вид, будто мы с Закари не догадались, к чему семимильными шагами шел разговор за столом.

   — Когда вы с Закари намерены пожениться? — спросила мама.

   — В смысле? — напряглась я.

   — Вы сказали, что у вас серьезные отношения, — напомнила она. — Просто, чтобы ты знала: мы не осуждаем! И будем не против породниться с Торстенами. Признаться, твоему отцу приходил в голову такой вариант. Клановая вражда окончательно затухнет. Так делали еще во время драконов…

   Ты труп, Закари Торстен! Как я вообще согласилась на твой провальный план? Клянусь, ты получишь самую ужасную жену на семь королевств!

   — …Однако, — решительно высказала мама, и у меня отлегло, — мы живем в современном мире. Прежде чем думать о замужестве ты должна получить высшее магическое образование! Никакой свадьбы до окончания учебы!

   Ладно, живи, Закари Торстен. Может, твой план небезнадежен.

   — Как говорил мой великий дедушка: в магическом мире сложные заклятья избавляют от многих проблем, — с умным видом поддакнула я.

   Справедливо говоря, эту мысль он выказал во время суда о незаконно воскрешенном Торстене. Вражеский клан узнал о родственнике-питомце в башне Варлок и подал жалобу в магический совет. Деда обязали выплатить громадный штраф. На эти деньги можно было вполне законно завести целый отряд воскрешенных мертвецов. Торстена все равно пришлось упокоить. Со всеми почестями, за наш счет.

   Если верить семейным хроникам, они вообще не постеснялись и заказали на обряд прощания с посмертием королевский оркестр. С барабанами! Подозреваю, никогда факел ненависти не горел так ярко, как в те мгновения, когда музыкант бахал по огромному барабану, и по окрестностям разносился издевательский «бум».

   — Папа со мной полностью согласен, — с такой убежденностью заявила мама, что мигом стало ясно: если отец по какой-то причине точку зрения не разделял, то в его интересах поскорее ее разделить, принять и нести в мир, как светлые несут добро и справедливость. Иначе отдача замучает.

   — А Торстены? — осторожно уточнила я.

   — Уверена, они в таком же шоке, как мы. Какая женитьба? Все переваривают новость, что вы год по углам прятались… — Она осеклась, кашлянула в кулак и добавила: — В общем, дорогая моя дочь, сегодня я поняла, что ты стала совсем взрослой. Пришло время тебе узнать о содержимом тайного женского сундучка.

   — Чего? — не поняла я.

   — Тайный сундучок, — снова повторила мама.

   Мы одновременно повернулись к туалетному столику, на котором стоял окованный серебряными орнаментами ларец.

   — Мне страшно спрашивать, что там, — тихо протянула я. — Косметические притирки от морщин?

   — Средства от неожиданных неприятностей.

   Я недоуменно посмотрела на маму. Она ответила выразительным взглядом и изогнутыми бровями. Странная пауза затянулась.

   — Дочь, ты же в курсе, что детей приносят не аисты?

   Первое, что пришло в голову после этой нелепой фразы, мысль о Закари Торстене, засевшем в гардеробной комнате. Мог ли этот вечер стать еще хуже? Оказалось, что мог и стал!

   Без предупреждений, предисловий и вступительных речей дорогая матушка принялась туманно объяснять совершеннолетней дочери, откуда берутся дети. Помогите мне святые духи, потому как святые демоны сейчас не в состоянии. Они задыхаются от хохота!

   — Марта, — торжественно приступила она к образовательному процессу, — все знают, что дети — цветы жизни.

   — Мама, не надо… — умоляюще пробормотала я.

   — Надо, милая. Очень надо! Вопрос неимоверно серьезен! — Она ободряюще потрепала меня по руке. — Помни, что твоя мать испытывает такую же неловкость, как и ты.

   — Я знаю, откуда берутся дети!

   — На практике? — встрепенулась она.

   Какой страшный вопрос! Скажешь, что в теории — начнет просвещать. Признаешься в практически навыках — впадет в материнский экстаз и прочтет задушевную лекцию о девичьих чести и гордости. Что говорить-то?! Но мыслей не было.

   — Ну… — сказала я.

   — Что?

   — У нас с Закари иного рода отношения! — выпалила на одном дыхании. — Они… возвышенные!

   Святые духи и демоны, можно просто лечь на пол и помереть от позора?

   — Очень хорошо! — кивнула мама. — Но у Закари репутация энергичного садовника. Если вы все-таки надумаете перекопать, так сказать, цветочную клумбу… то тебе следует знать, что сделать, чтобы на этой клумбе ничего не проросло. Понимаешь?

   — А?

   — Вижу, что не понимаешь, — вздохнула мама и, поморщившись, помахала рукой: — Просто принеси сундучок.

   — А может, все-таки не надо? — тихо и жалобно спросила я.

   В голове звучал издевательский хохот того самого «садовника» из гардеробной, об истинной энергичности которого мама понятия не имела.

   — Буду прямолинейной! — рявкнула она, потеряв терпение. — Я не готова стать бабушкой! Принеси ларец.

   Выразительный взгляд родительницы заставил меня подняться с дивана и притащить нарядный ларь. Внутри что-то подозрительно звякало. С важным видом мама пристроила его на колени и подняла крышку. Стенки тайного хранилища светились, намекая, что оно охраняется магическим заклятьем.

   — Запоминай! — приказала мама и продемонстрировала круглую бутылочку с картонной карточкой, привязанной к узкому горлышку. — От детей.

   — Что мне с ним делать? — не выдержала я.

   — Строго следить за сроком годности! — отрезала она. — Принимать перед… вспашкой клумбы.

   — Перед чем?

   — Перед всем!

   — Ох уж эти садовые метафоры, — проворчала я.

   Мама недовольно покачала головой, дескать, будь серьезнее, дочь, и показала новую склянку:

   — Успокоительное.

   — Если я распсихуюсь от странных разговоров о клумбах и садовниках?

   — Если мужчина не пожелает держать себя в руках! — объявила мама. — Десять капель на стакан воды, и он расхочет превращать твоего отца в деда.

   Святые демоны, как я до этого докатилась?!

   Между тем из сундучка появилась новая склянка.

   — Это снотворное, — пояснила неугомонная родительница. — Двадцать капель, и мужчина спит как младенец. Во сне мужчинам не хочется заниматься разными глупостями. И последнее: средство для мигрени.

   — Ты хотела сказать: от мигрени? — поправила я, разглядывая крошечную склянку.

   — Нет, для мигрени. Две капли, и от головной боли мужчина не сможет думать о пагубных для твоего образования страстях. Он в принципе не сможет думать. Средство серьезное, пользуйся только в самом крайнем случае. Болезные мужчины капризны и требуют тщательного ухода.

   — А это что? — не поняла я, когда мама вытащила из сундучка черную бархатную тряпицу с завязками. — Мне связать его, что ли, чтобы руки не распускал?

   — Нет, это просто моя маска для сна, — пояснила матушка, аккуратно опустила крышку ларца и протянула его мне: — Владей, дочь моя!

   Нехотя забрав сундучок, я пристроила его на коленях и приготовилась дальше внимать материнской мудрости. Все равно после красочных садово-оранжерейных сравнений опозориться сильнее невозможно. Некоторое время мы сидели в дивном молчании и с одинаково вопросительными улыбками смотрели друг на друга.

   — Если хочешь еще что-нибудь узнать, то спрашивай, — неожиданно подбодрила она. — Не надо стесняться! Кто тебе еще расскажет о важных вещах, как не мать?

   — Нет-нет, ты все очень доходчиво объяснила, — мигом отказалась я от удовольствия узнать другие способы, как не сделать ее бабушкой, и быстренько поднялась с дивана. — Время позднее, завтрак ранний. Давай ложиться.

   Быстренько сунув ларчик на ступеньку винтовой лестницы, я двинула в сторону кровати, спрятанной в небольшой специально отделенной комнатушке.

   — Ты хочешь спать в платье? — удивилась мама.

   Хороший вопрос.

   — Собиралась разложить кровать, — сочинила на ходу и, изобразив не слишком убедительный зевок, протянула: — Но если ты сама, то переоденусь. Глаза уже слипаются.

   В гардеробную я прошмыгнула через едва приоткрытую дверь, чтобы случайно не продемонстрировать засевшего в недрах Торстена. Озаренный тусклым светом настенного светильника, он замер в позе властелина одежного королевства: скрестил руки на груди и прислонился к высокому комоду, словно каждый день застревал в гардеробах у девушек. Почти черные глаза смеялись, на губах цвела издевательская улыбочка. Одна из самых бесящих, вызывающих во мне логичное желание залепить ему в физиономию заклятьем немоты, но мы и без магии были вынуждены молчать.

   Скривившись в ответ, я заставила его потесниться и выдвинула ящик комода. Без зазрения совести Закари заглянул в полку с нижним бельем, обнаружил черный кружевной корсет, лежащий сверху, и уважительно округлил глаза.

   — Расстегнуть? — тихо-тихо промурлыкал он и нахально провел пальцем по пуговичному ряду у меня на спине.

   — Лучше рот себе застегни… садовник, — едва слышно отозвалась я и вдруг, сама от себя не ожидая, от этого слова (да и вообще от всей идиотской ситуации) громко и нервно прыснула от смеха.

   — Марта? — вдруг позвала из комнаты мама. — Ты там плачешь?

   Мы с Закари быстро переглянулись.

   — Все хорошо! Просто переодеваюсь! — крикнула я в ответ.

   Но по дубовому паркету застучали каблуки маминых домашних туфель. Похоже, она вознамерилась вломиться в гардеробную и проверить: не рыдает ли ее неискушенная дочь от жестокой правды, что детей находят не в капусте, не в кабачках и даже не в кустах животворящей мандрагоры.

   Вообще-то, никто не собирался переодеваться и светить прелестями перед Закари, но обстоятельства требовали быстрых решений.

   — Достань ночную рубашку… — шикнула ему.

   Давненько я не колдовала в такой панике! Заклятье заставило пуговицы на платье стремительно расстегнуться, а шнурки на ботинках развязаться. Торстену тоже слегка досталось светлой благодати: у него до пупа расползлась черная рубашка. Полы кокетливо разъехались и продемонстрировали гладкий крепкий торс, сохранивший следы летнего загара.

   Однако Закари не заметил конфуза. Пока я стаскивала платье через ноги, путаясь в подоле, он вытащил из ящика сорочку и встряхнул. Сверток расправился в длинный безразмерный балахон с кривоватыми цветочками на высоком вороте.

   На остолбенелого от изумления Торстена было больно смотреть. Похоже, одеяние, достойное послушницы магического монастыря, куда меня частенько грозились отправить на перевоспитание, «энергичный садовник» видел впервые в жизни. А еще не верил, что — так сказать, — держит костюм невинной девицы в руках.

   Признаться, я тоже такого в своем гардеробе ни разу не находила, но капризничать было некогда. Выдрала из окаменевших рук Закари рубашку и натянула прямо на шелковую сорочку. К слову, на нее заправский бабник не обратил никакого внимания. Очевидно, на нормальное женское белье он успел насмотреться до конца жизни. Как, впрочем, и на полуголых девиц.

   — Марта, — мама говорила практически под дверью, — ты точно в порядке?

   Не придумав, куда спрятать парня в том месте, где он уже вроде как надежно спрятан, я резко пихнула его в сторону одежного ряда. От неожиданности Закари завалился между платьями, попутно содрав с вешалки тяжелый бальный наряд. Сама не ожидала сногсшибательного результата!

   Скинув на ходу ботинки, я выскочила из гардеробной буквально перед носом обеспокоенной родительницы и с идиотской улыбкой прислонилась спиной к двери.

   — Мне показалось, что у тебя там что-то упало, — нахмурилась мама.

   — Я! — выпалила первое, что пришло в голову. — Разувалась и чуть не упала. Так хочу спать, что уже на ногах толком не держусь. Пойдем?

   — Ты надела ночную рубашку, которую я подарила, — прокудахтала матушка.

   Видимо, меня так впечатлил подарок, что в памяти не отложилось, на какой праздник его вручили.

   — Очень удобная, — похвалила я и едва не наступила на длинный подол. — Даже далеко не убирала.

   Обняв матушку за плечи, я увлекла ее в сторону расправленной широкой кровати и щелчком пальцев погасила огни в большой комнате. Мы улеглись. Потушили настенные ночники. В темноте на туалетном столике таинственно светился почтовик. Под дверью в гардеробной пробивалась полоска мигающего света. Гасла и снова зажигалась от движения. Видимо, Закари отчаянно боролся с бальным платьем.

   Мама начала подвязывать ночную маску, но вдруг заметила пульсирующий свет.

   — В гардеробной моргает лампа, — насторожилась она.

   — Какой-нибудь дух, наверное, залетел, — по-умному предположила я, искренне желая, чтобы эта «страшилка из шкафа» хотя бы на секунду замерла.

   — Просила же всех домовиков поймать! От «умного замка» нечисть совсем взбесилась, — посетовала мама.

   — Наверное, кто-то нового притащил.

   Она недовольно поцокала языков, завязала глаза и улеглась на соседнюю подушку. Некоторое время мы провели в молчании. Я не шевелилась и ждала, когда мама заснет.

   — Если вы с Закари встречаетесь, — вдруг проговорила она в тишине, — почему ты была против приезда Торстенов?

   Вот так всегда: только расслабишься, как прилетает каверзный вопрос. Кажется, скрип моих мозгов можно было услышать наяву. Логичного объяснения, почему я искренне возмущалась, не находилось, пришлось озвучить не особенно логичное:

   — Не хотела, чтобы вы узнали правду.

   — Моя милая дочь, — вздохнула мама, — видимо, тебя очень сильно тяготила тайна. А мы ведь догадывались, что у тебя кто-то есть. Ты летом постоянно уезжала из замка. Все ждали знакомства.

   Матушка наконец примолкла. Я дожидалась, когда она крепко заснет, прислушивалась к дыханию и не заметила, как задремала. Проснулась резко, от осознания, что счастливо дрыхну, а за окном давно занимается рассвет!

   Проверила родительницу. Она лежала на другом конце кровати, подсознательно уступив мне большую половину. Тихонечко выбравшись из-под одеяла, на цыпочках я прошла к гардеробной. К моему огромному недовольству, Закари никуда не делся. Он спал, сидя на полу возле комода и прикрывшись сверху собственным пиджаком.

   — Торстен, — прошептала я и потрепала его по плечу.

   Он резко открыл глаза, и зрачки сократились до тонкой вертикальной полоски.

   — Ты почему еще здесь? — тихонечко спросила, когда в его взгляде появилась осмысленность.

   — Ваш замок не дал выйти, — прошептал он, растер лицо ладонями и, сморщившись, поднялся на ноги. Видимо, тело затекло.

   — А магия тебе на что?

   — Стоило выбить дверь? — недовольно проворчал Закари.

   Стараясь двигаться бесшумно, мы выбрались из гардеробной и крадучись добрались до двери. Замок не сопротивлялся: позволил опустить ручку. На лестнице царил тяжелый холод и хотелось поежиться. Я выпустила парня и прошмыгнула за ним следом.

   — Хорошо тебе доспать, Варлок, — пробормотал он, натягивая словно пережеванный драконом пиджак.

   — Встретимся на завтраке, Торстен, — хмыкнула я.

   В этот момент дверь за моей спиной широко раскрылась. На нас в большом удивлении смотрела проснувшаяся матушка в чепце и с черной бархатной маской, болтающейся на шее.

   — Позвольте спросить, молодые люди, что вы делаете? — с ледяной интонацией вымолвила она.

ГЛАВА 3. Романтика по Закари Торстену

Что за наивный вопрос, право слово? Я в костюме невинной девы в посмертии. В смысле, с черными тенями под глазами до самого подбородка, лохматая и в вышитым матушкиной рукой саване. Закари просто в жеваном костюме парня, проведшего всю ночь на полу женской гардеробной. Конечно, мы желаем друг другу доброго утречка! Разве по нам не читается, что у обоих оно наполнено восторгом от долгожданной встречи?

   По помятому лицу Торстена-младшего, пожалуй, особенно заметно, насколько он лучится счастьем. А что глаза красные и зрачки вертикальные, как у демона на солнце, так это от слез радости, что разлука с любимой девушкой наконец подошла к концу! Еле дождались рассвета, чтобы увидеться на лестнице в южной башне.

   Мы заговорили одновременно:

   — Закари пришел пожелать доброго утра.

   — Я прогуливался по замку…

   Проклятье! Мы когда-нибудь соврем в унисон, а не в разнобой?!

   — …и я пришел пожелать Марте доброго утра, — добавил он с очаровательной улыбкой.

   С ума сойти! У меня в такое время получался только злобный оскал, ядовитая ухмылка или просто угрюмая мина, а он умел улыбаться, как на празднике. Знаете ли, истинный талант в женской гардеробной не проспишь!

   — В полшестого утра? — въедливо уточнила мама.

   — Я жаворонок, — ответил он.

   Закари, не хочу тебя расстраивать, но мы не жаворонок и не сова. Ты дятел, а я канарейка, раз нас накрыли в самом финале.

   — Если доброго утра вы друг другу пожелали, то прощайтесь до завтрака, — предложила мама, как будто чуточку смягчившись.

   — Мы с Мартой хотели вместе встретить рассвет, — выдал Закари.

   — Но уже передумали, — немедленно отказалась я от сомнительного удовольствия таращиться в небо из обсерватории, которая вообще-то находилось на самом верху гостевой башни. Вроде как проводила любимого до покоев. — Встретимся на завтраке, Закари. Да?

   — А давай устроим пикник на свежем воздухе? — предложил он. — В замке отличные виды.

   Да что тебя, как гулящего кота, на улицу-то тянет, потомок демона? Ненавижу есть на холоде! Но любовь с Закари Торстеном, что называется, сама себя не изобразит. Пострадать всего один денечек, а вечером мы вернемся в академию и дело в шляпе. Главное, чтобы шляпа не оказалась с дырами.

   — Чудесная идея. — Я растянула губы в сложной улыбке. — Попрошу собрать перекус и горячий кофе.

   — Тогда встретимся в девять, — предложил Закари и кивнул моей матери: — Хорошего утра, Беата.

   Сунув руки в карманы, он начал спускаться по лестнице. Перед поворотом оглянулся со сверкающей улыбкой и махнул рукой, дескать, не надо меня провожать. Оставалось закрыть дверь и быстренько вернуться в кровать.

   — Одно странно, — нахмурилась мама, — почему он был одет во вчерашний костюм?

   — Всю ночь гулял по замку, — сочинила я на ходу и, помолчав, добавила: — А потом заблудился.

   — Может, его надо проводить?

   — Темные прислужники уже встали. Доведут, — уверила я и широко зевнула.

   Терпеть не могу ранние пробуждения, а пробуждения после неспокойной ночи — еще больше! В такие отвратительные дни очень хочется нести в мир благодать в духе светлых чародеев, а тем, кто не успеет убежать, сверху припечатывать темными проклятиями.

   И казалось, я только прикрыла глаза, как южная башня содрогнулась от зубодробильного звона пробуждающего артефакта, способного возродить к жизни всех окрестных мертвецов. В панике я подпрыгнула на кровати и диковато огляделась вокруг. В окно струился солнечный свет. Мамы не было.

   Видимо, перед выходом она настроила время подъема и с хитростью, достойной истинной ведьмы Варлок, оставила открытую шкатулку на туалетном столике. Знает мою привычку прикрыть артефакт и счастливо дрыхнуть до победного конца. В смысле, до того времени, когда уже не имеет смысла никуда торопиться — все срочные дела напрочь… проспаны.

   Соскребшись с кровати, я доковыляла до источника раздражающего звона. Стрелки круглого циферблата на дне адской шкатулки были поставлены на половину восьмого. В общем, подремать удалось всего пару часов. С чувством захлопнув крышку артефакта, я вернула в покои хрупкую тишину и потащилась в ванную комнату приводить себя в порядок.

   Стук в дверь застал меня в тот момент, когда почтовик мягким голосом Айка спрашивал, когда я вернусь в Деймран. С проворностью, явно достойной лучшего применения, хлопнула ладонью по хрустальному шару и не успела ответить, что буду сегодня вечером.

   На пороге стоял Фергюсон, высокий и худой лакей в серой ливрее с вышитым золотом оскаленным драконом — гербом ковена Варлоков. Фергюсон давно отслужил положенный магическим договором срок, но остался жить в замке и по-прежнему носил форму темного прислужника.

   — Меня прислала хозяйка, — с самым флегматичным видом пояснил он. — Хотела проверить, что вы точно проснулись.

   — Я точно проснулась.

   — Тогда мне нужны распоряжения, что собрать на пикник.

   — Что за пикник? — удивленно изогнула я брови.

   — Вы собрались завтракать на свежем воздухе с господином Торстеном-младшим, — не поведя бровью, напомнил Фергюсон.

   — Конечно, мы собрались на пикник… — кисло вздохнула я.

   Полагаю, у меня на лице так живо нарисовался «восторг» от предстоящего свидания на природе, что прислужник немедленно подбодрил:

   — На улице чудесная погода.

    — Уверена, Закари еще спит, поэтому еда на улице отменяется.

   — Господин Торстен давно не спит, — оповестил лакей, — и около часа занимается с вашим младшим братом в тренировочном зале. Очень энергичный молодой человек.

   Святые демоны! Выходит, Закари не соврал, когда назвал себя жаворонком? Не зря он мне не понравился с первой минуты знакомства! Люди, ни свет ни заря фонтанирующие энергией, всегда вызывают подозрение.

   — Тогда пусть нам соберут завтрак, — сдалась я.

   — Какой именно?

   — Легкий.

   — Хотелось бы определенности, — потребовал въедливый слуга и принялся перечислять: — Чай, кофе, сок, простой кипяток. Сыр, ветчина? Яблоки, груши? Орехи? Что-нибудь еще?

   Еще у меня сейчас мозг взорвется от напряженной работы мысли! Я-то обычно предпочитала по утрам черный кофе вприкуску с дурным настроением. До полудня больше ничего не лезло. Чем на завтрак набивал утробу Закари Торстен знал только Закари Торстен. И наверняка его драгоценная родительница.

   — Что-нибудь поесть, а не погрызть… Хотя постой! — Я потерла переносицу, стараясь погасить раздражение. — Сначала узнаю у Закари. Возможно, мы уже отменили пикник.

   — Буду ждать распоряжений, — согласился Фергюсон. — Ваша матушка с госпожой Торстен завтракают в оранжерее. На тот случай, если вы захотите пожелать им доброго утра.

   Больше всего я хотела бы проспать до середины дня, но оделась в узкие легинсы с теплым свитером, и отправилась желать наидобрейшего утра своему фальшивому парню.

   Замок давно проснулся. Сновали люди. Видимо, у меня на лице было написано, что хозяйская дочь пребывает в том забористом настроении, когда светлая магия требует приносить тяжелую благодать, и даже темные прислужники аккуратно сворачивали с пути.

   Зал для магических тренировок ничем не отличался от атлетического, но в центре красовался круг для призыва силы, который обычно использовали некроманты и темные заклинатели. В нашем ковене ни те, ни другие не приживались, и народ по пентаграмме обычно топтался без должного уважения или трепета.

   Прямехонько в центре этого круга Закари, одетый не для тренировки, в широкие модные брюки и свитер с высоким воротом, что-то терпеливо объяснял моему брату. Небрежно собранные в хвост черные волосы открывали лоб. Торстен выглядел неожиданно миловидным и очень бодрым, словно всю ночь проспал в кровати, а не на полу моей гардеробной. В общем, бесил с первого взгляда. Мне-то сон на кровати не помог. Зеркало недвусмысленно намекало, что привести в порядок то, что оно отражало, принципиально невозможно.

   На фоне плечистого молодого мужчины, Йен в свободной спортивной форме казался очень хрупким, как тонкий побег перед сильным деревом. Лицо брата покраснело от напряжения и усилий вникнуть в тонкости магии.

   Он заметил меня первым, мигом насупился и погасил черный магический дымок. Закари оглянулся, насмешливо скривил губы и скомандовал мелкому:

   — Йен, потренируйся пока один.

   Уверенной поступью он пересек зал и, ни капли не смущаясь, остановился на расстоянии детского шага. Близость Закари Торстена, без колебаний ворвавшегося в мое личное пространство, вовсе не смущала, скорее подсознательно вызывала настороженность.

   — С чего ты взялся заниматься с мелким, когда нормальные парни спят?

   — Мы заключили честную сделку. — Закари широко улыбнулся. — Он мне адрес твоего почтовика, я ему урок по защитным чарам.

   — Ты вообще не ложился?

   — Не успел. Кстати, выглядишь паршиво. Как ноябрь.

   — Торстен, тебе кто-нибудь говорил, что честность не всегда уместна? — огрызнулась я. — Мы точно должны идти на этот пикник? Терпеть не могу есть на улице.

   Возможно, со стороны утреннее свидание выглядит мило, но приглядишься поближе и сразу ясно, как несчастные люди мучаются. От холода из носа течет, булка крошится, кофе остывает. Приходится подогревать заклятьем, а от магии, между прочим, он становится горьким.

   — Ты ничего не смыслишь в романтике, поэтому доверься мне, — заговорщицки тихо посоветовал он. — Наши родители оценят.

   — Тогда я вынуждена узнать, что ты предпочитаешь из еды. Не подумай, что меня очень интересуют твои вкусы. Не хочу, чтобы твоя мать поняла, что я вообще не в курсе.

   — Естественно, — хмыкнул Закари, блеснув насмешливым взглядом. — Спрашивай.

   — Отвечай, не задумываясь, — велела я. — Сыр или ветчина?

   — Сыр.

   — Яблоки или груши?

   — Не люблю фрукты.

   — Кофе или чай?

   — Кофе.

   — Черный? — ради шутки уточнила я.

   — С молоком.

   У меня чуть челюсть не отвисла.

   — Серьезно? Торстен, ты пьешь кофе с молоком? — недоверчиво уточнила я.

   — И сладкий, — добавил он с улыбкой. — Никогда не пробовала?

   — Нет, — скривилась я.

   — Но все равно не одобряешь, унылый ноябрь, — заключил он.

   — Даже комментировать не стану, — презрительно фыркнула я. — Лучше попрошу собрать нам корзину для пикника, пока не узнала о тебе еще чего-нибудь бесящего. Встретимся через пятнадцать минут в холле.

   За это короткое время я успела передать просьбу на кухню, заскочить в южную башню за теплой шалью и окольными путями — подальше от оранжереи, — добралась до холла. Но Закари оказался точен, как пробуждающий артефакт. Он уже был на месте и с любопытством изучал знаменитых каменных драконов башни Варлок.

   Уменьшенные копии магических тварей, должно быть, когда-то обитавших в старом темном клане, появлялись сами собой в разных местах и позах. Изваяния с раскрытыми крыльями выступали из стен и словно заползали на карнизы. Щерили до жути реалистичные клыки в сторону парадных дверей. Свернувшись, подобно каменным кошкам, спали в нишах. В холодные сезоны драконов становилось больше, словно их влекло тепло. Весной каменное поголовье начинало редеть.

   Спрятав руки в карманы брюк, Закари разглядывал мраморную драконью морду, вылезающую прямехонько из ступеней. Чуть ниже уже проклевывался хребет с характерными наростами, край крыла и когтистая лапа. Новый житель холла собирался нахально дремать поперек лестницы. Теперь всю зиму, пока он не сбежит за каменными сородичами, придется смотреть под ноги, чтобы не споткнуться и не пересчитать ступени пятой точкой. Их, если что, пятьдесят. И каждая с острым ребром.

   — Всегда было интересно, как они выглядят, — не поворачивая ко мне головы, прокомментировал Закари.

   — Драконы то вырастают, то уходят в стены. — Я указала на одну из каменных фигур, практически утопленную в украшенный лепниной высокий потолок. — Потом появляются в других местах. Мы привыкли.

   — Какая-то магия? — Он покосился на меня.

   — Мы считаем это проклятьем Торстенов, — ухмыльнулась я. — Прабабка Раиса говорила, что если драконы не вернутся, то придет конец нашего ковена.

   — Вы верили ее предсказаниям?

   — Исполнялись с завидной регулярностью, — с трудом сдерживая улыбку, оповестила я.

   — То есть с примирением Торстены поторопились, — хмыкнул Закари. — Стоило просто дождаться, когда из вашего холла исчезнут драконы.

   — Да брось! — протянула я. — Уверена, что в вашем замке мы тоже что-нибудь прокляли.

   — У нас говорят, что драконы вымерли из-за Варлоков, — напомнил он.

   — Вообще-то, доказано, что драконы вымерли из-за изменений в магическом равновесии, — напомнила я. — Но будем честны: виноваты Торстены.

   Он бросил на меня снисходительный взгляд:

   — Ты не готова к этому философскому спору.

   — Никто не собирается спорить. Это исторически доказанный факт.

   — Доказан летописями Варлоков? — хмыкнул Закари.

   Вообще, с драконами случилась мутная история. В башне Варлок жила самка Зараза, в замке Торстен обитал самец Кейран. Мои выдающиеся предки предприняли отчаянную попытку не дать магическим тварям исчезнуть с лица земли и попытались свести двух ящеров, но из-за Торстенов все пошло насмарку. Крылатые жених и невеста передрались! Хозяева Кейрана принялись предъявлять претензии, а грозная Агата, мать-основательница нашего ковена, известная на семь королевств крутым нравом, чуток вспылила. В итоге вместо драконьего потомства мы получили кровную вражду.

   — Торстен, ты нарываешься на светлую благодать, — предупредила я, чувствуя, что совершенно нелогично начинаю злиться. — После сегодняшней ночи мне очень хочется нести добро и творить хорошие дела.

   — На какое доброе дело я тебя вдохновляю, сентябрь? — промурлыкал он. — Я заинтригован — обычно ты творишь и не предупреждаешь.

   — На заклятье немоты, Торстен, — отозвалась я с мягкой улыбкой, нечеловечески сведшей челюсть. — Поэтому сделай милость, прекрати болтать чушь, чтобы я не тратила на тебя светлую магию.

   Неожиданно раздалось сдержанное покашливание. Встрепенувшись, я выглянула из-за Закари, как из-за заграждения. Фергюсон с самым осуждающим видом держал корзину для пикника и теплый клетчатый плед.

   — Хозяйка, все готово, — загробным голосом промычал он.

   От настоятельно предложенного сопровождения мы отказались и забрали у лакея пикниковый скарб. Внутри корзинки что-то позвякивало. Закари с легкой улыбкой протянул мне раскрытую ладонь. Недолго думая, я попыталась ему всучить доставшийся мне колючий плед. Не сработало. Выразительно вздохнув, он схватил меня за руку, сжал покрепче, словно кто-то собирался вырваться (естественно, собирался), и увлек вниз по лестнице. Что сказать? В умении изображать большую любовь Закари Торстен давал мне сто очков фору, но держать его за руку все равно было странно.

   Тяжелая входная дверь, вчера напрочь отказавшаяся впускать гостей, величественно раскрылась. В холл с громкими разговорами ввалилась разношерстная компания местных чародеев. Мы поравнялись на середине лестницы.

   — Доброе утро, — бодренько поздоровалась я.

   Закари тоже поздоровался. Кивком головы. В общем, повел себя, как высокомерный паршивец.

   Нас провожало ошарашенное молчание, а спину жгли любопытные взгляды. Если кто-то в замке был не в курсе, что я встречаюсь с бывшим врагом, то к обеду об этом узнают абсолютно все обитатели. Даже наш алхимик. А до него новости иногда доходят с таким опозданием, что успевают устареть.

   Солнце, лишенное пронзительной яркости и знойности, грело широкие ступени и выложенную гладким камнем площадь. Высокие крепостные стены хранили замок от ледяных ветров, но прятали удивительные энергетические пейзажи, раскрашенные яркими, сочными мазками осени.

   Едва «умный замок» закрыл за нами дверь, Закари выпустил мою руку и заявил:

   — Я заглянул к дамам в оранжерею пожелать доброго утра и посмотрел, в каком месте нас наверняка будет видно, — пояснил Закари. — Сверху хорошо видно пляж.

   Возле башни Варлок действительно протекала горная речушка, тихая и печальная, хотя на рисунках в старых альбомах ее изображали бурной и пенистой, яростно прогрызающей дно ущелья. Узкий берег, покрытый кляксами речного песка, клоками пожелтевшей травы и мелкой галькой, назвать высокопарным словом «пляж» не поворачивался язык, но из оранжереи его действительно было видно как на ладони.

   — У воды холодно. — Я поежилась и поплотнее запахнула шаль, словно уже спасалась от влажности. — Давай просто останемся в оранжерее. Нас точно все заметят.

   — Но мы хотим уединения, — напомнил Закари, что пикник придуман не ради удовольствия.

   Лично я хотела черный кофе и спать, а не изображать глубокие чувства к идейному врагу, но пришлось сдаться и махнуть рукой в нужном направлении.

   Замок мы обошли в сосредоточенном молчании, словно актеры, шагающие к театральной сцене и готовые с душой отыграть лучшие роли. К берегу спустились по выдолбленным в горной породе ступеням и выбрали свободный от веток-топляков клок земли. Брошенный на землю плед расправился сам собой под действием светлого заклятья.

   — Сцена готова, господин постановщик, — хмыкнула я, стряхивая с ладоней остатки магии. — Давайте изображать отношения.

   Спрятав насмешливый взгляд, Торстен поставил корзинку на плед и неожиданно промолчал, что для него было вообще не характерно. С подозрением покосившись на него, я села на колени, откинула крышку корзинки и заглянула внутрь. Под льняной салфеткой стояли аккуратно сложенные деревянные коробочки с перекусом и два горячих фарфоровых термоса.

   — Светлая или темная магия? — резко и ни с того ни сего спросил Закари.

   — Светлая, — не задумываясь, быстро ответила я и под насмешливое фырканье прикрыла глаза. Попалась, как ребенок, ей-богу.

   — Неужели? — Он развеселился. — Сентябрь, ты должна быть феей. В какой момент все пошло наперекосяк, и ты превратилась в ведьму?

   — Когда познакомилась с тобой, Торстен, — совершенно не оскорбившись, очаровательно улыбнулась я.

   — Мне кажется, ты сейчас покривила душой.

   Мы встретились глазами и некоторое время смотрели друг на друга, как прикованные, словно играли в детские гляделки. Глупость какая-то. Я отвела взгляд, но Закари быстро произнес:

   — Рано.

   — В смысле? — Я моргнула от удивления.

   — Не опускай голову, — с мягкой улыбкой, способной одурачить даже самого недоверчивого человека, весьма прозаично скомандовал он. — За нами следят.

   Эмбер утверждала, что если смотреть мужчине в глаза дольше тридцати секунд, то непременно испытаешь к нему вожделение. От страшной мысли о гипотетическом влечении к Закари Торстену в затылке вдруг появилась неприятная дрожь, словно голова начала весить как каменная глыба. Настолько это противоречило моему представлению о добре и зеле!

   — Наплевать, у меня затекла шея. — Я отвернулась. — Давай ты сам поизображаешь большую любовь, а мне хочется кофе.

   Он присел на плед и начал вместе со мной вытаскивать из корзинки похожие на шкатулки коробочки. Достал фарфоровый термос и отвернул крышку. Из широкого горлышка в воздух потек горячий ароматный дымок.

   — Держи. — Термос с черным кофе перекочевал мне в руки, а Закари взялся за второй.

   Прихлебнув горьковатый напиток, я едва не замычала от удовольствия. Первый глоток крепкого кофе, по-моему, лучшее, что случается с любым человеком с утра. Даже мурашки побежали! Хотя, возможно, они побежали от влажного холода, идущего от реки.

   — Признайся, Торстен, ты же скрываешь от друзей, что пьешь сладкую бурду с молоком? — подколола я. — Меня от одной мысли о таком кофе передергивает.

   — Унылые люди всегда предпочитают скучные напитки, — парировал он.

   — Это называется хорошим вкусом.

   Неожиданный порыв ледяного ветра заставил вжать шею в плечи и поежиться. В лицо прилетел мелкий желтый листик. Я скривилась от отвращения и проворчала:

   — Просто интересно, сколько девушек тебя бросили после завтрака на холоде?

   — Ты первая, кого я привел на пикник.

   — Какая, право слово, честь, что ты решил отработать на мне новый приемчик. Я трепещу!

   — Ты, главное, не влюбись. Влюбиться в меня будет полным провалом, — хмыкнул он.

   Я посмотрела на него, как на недоумка. Закари насмешливо отсалютовал термосом со сладкой бурдой, которую кофе не назовет ни один нормальный человек.

   — Ты прав, — согласилась я. — Влюбиться в человека, растрепавшего по академии о моей двуликости, будет сокрушительным фиаско.

   — Зато ты дала сумасшедшей первокурснице адрес моей матери. Она каждый день отправляла ей письма и доказывала, что ждет от меня ребенка.

   Он даже не представляет, чего мне стоило отыскать этот адрес! Пришлось провести настоящее расследование. До сих пор испытываю гордость.

   — Признайся, энергичный садовник, в тот раз тебя тоже хотели женить? — ухмыльнулась я.

   — Нет, — хмыкнул Торстен. — У нас с ней никогда ничего не было.

   — Врешь ведь, — сощурилась я.

   — Ты удивишься, но я разборчив в выборе девушек.

   У меня врывался смешок.

   — Да ты, похоже, действительно в это веришь. В таком случае, что тебя заставило соблазнить Верду?

   — Кого? — не вспомнил он.

   — Мою бывшую соседку по общежитию, — подсказала я. — Вряд ли она в твоем вкусе.

   — Да, но она была твоей единственной подругой, — невозмутимо согласился Закари, не открыв мне ничего нового. — Ты забавно злилась.

   Скажу больше: не просто злилась — бесилась, мечтала сеять светлую благодать на каждого встречного, но только бессильно наблюдала за их стремительным романом. Верда переметнулась в стан врага и молчком переехала на другой этаж. Торстен, лишив меня подруги, немедленно потерял интерес, а в расставании она обвинила меня. И, наверное, была права. Вряд ли Закари обратил бы внимание на скромную первокурсницу, не будь мы с ней близки.

   — Зато ко мне подселили Эмбер, и я только выиграла, — заключила я.

   — Не благодари, милая, — нахально улыбнулся он.

   — Давай договоримся, что «милыми» ты будешь называть своих подружек, — скривилась я. — Понимаю, ты в них путаешься и спасаешься коллективным прозвищем, но у меня, знаешь ли, есть имя. Если что, оно тоже начинается на литеру «эм».

   — А как тебя называет твой парень? — полюбопытствовал Закари.

   — Мартой.

   — Какие вы оба унылые, — внезапно он принялся меня дразнить. — Ты встречаешься с ботаником, да? Марта.

   — Тебя совершенно не касается, с кем я действительно встречаюсь.

   — Признайся, вы проводите вечера в библиотеке, вместе читаете скучные книжки, пьете черный кофе и даже за руки держитесь, когда никто не видит, — не унимался он.

   — Не надо так громко завидовать, — не поддалась я на подначку. — Уверена, у тебя тоже когда-нибудь завяжутся нормальные отношения, милый. Но могу дать бесплатный совет: пока съешь сэндвич. Говорят, вкусная еда помогает смириться с объективной реальностью, а наш повар отлично готовит.

   Порывы ветра трепали и путали волосы. Пришлось их заправить под шаль, чтобы не лезли в глаза. Сидеть на земле было холодно, да и ноги затекли. Я поднялась, чтобы размяться. Недолго думая, Закари встал следом и снова начал надо мной возвышаться. Не человек, а темная башня!

   — За нами наблюдают из оранжереи, — вдруг произнес он.

   Невольно я подняла голову и посмотрела в сторону оранжереи. Мама с Люцией действительно стояли возле стеклянной стены и, казалось, будто обсуждали цветущий куст.

   — Улыбаемся и машем, Торстен, — фыркнула я и действительно помахала нашим родительницам рукой.

   — Ты как ребенок, честное слово.

   — Ну из нас двоих ты отвечаешь за взрослую романтику, — съехидничала я.

   — Ладно, — сухо согласился он.

   Секундой позже холодными пальцами Закари взял меня за подбородок, заставил повернуть голову и, наклонившись, прижался приоткрытыми губами к моим губам. Он замер всего на секунду и быстро отстранился.

   От этого касания, быстрого и холодного, как его пальцы, я оцепенела. Смотрела на него широко раскрытыми глазами и не могла произнести ни слова. Ни в одном даже самом страшном сне мне не мог привидеться поцелуй с Закари Торстеном!

   Внутри всколыхнулась волна гнева. На пальцах затрещали разряды светлой магии. Хотелось залепить ему рот заклятьем, чтобы никогда и ни при каких обстоятельствах он не смел целовать меня своими пунцовыми губами.

   — Думаю, они достаточно одурачены, а я замерзла. Давай заканчивать наш утренник на свежем воздухе, — с трудом вернув дар речи, произнесла я и кивнула на нетронутую еду. — Темные прислужники все уберут.

   Ничто не может испортить первый глоток утреннего кофе? Ха-ха! Закари Торстен способен испортить любой кофе: черный, с молоком, горький и сладкий. У него степень магистра по тому, как испоганить хороший момент. Может давать платные уроки.

   Склонившись, я прихватила с пледа крышку от термоса и, на ходу затолкнув ее в фарфоровое горлышко, двинулась в сторону лестницы. Под ногами шуршала речная галька с неопрятно вылезающими между камнями желтыми пучками травы.

   — Марта! — позвал меня Торстен, впервые не опустившись до пошлой «милой» или до глупого «сентябрь».

   — Мы играем в догонялки! Не знаешь такой игры? — Не оборачиваясь, громко ответила я и поправила на плече сползшую шаль. — Я делаю вид, что убегаю, а ты делаешь вид, что никак не догонишь.

   Конечно, он не остался на берегу в гордом одиночестве строить из себя печального героя девичьих снов и нагнал меня.

   — Эй, в тебя как демон вселился, — с претензий произнес он.

   Я мудро промолчала, что из нас двоих именно в него вселялся демон. В прямом смысле этих слов.

   — Закари, я пытаюсь тонко намекнуть, что хочу провести часок без наших серьезных отношений, а ты никак не понимаешь, — зло проговорила я. — Просто жажду вспомнить, как прекрасно жила до вчерашнего ужина. Удивительное время! Я по нему уже скучаю.

   — Стой! — Он схватил меня за локоть и заставил развернуться. — Ты из-за поцелуя, что ли, взбесилась?

   — Торстен, ты выбрал очень, очень плохой способ извиниться, — процедила я, стряхивая его руку.

   — В смысле: извиниться? — От удивления у него поползли на лоб брови.

   От злости у меня свело челюсть. Пришлось себе напомнить, что влюбленная девушка обычно терпима к любым выкрутасам предмета обожания, и ослепляющие чары, залепленные в наглую физиономию, вообще неуместны. Особенно на каменной лестнице, способной кого угодно довести не просто до речного берега, а до того света, где наши предки возмущались из-за аферы правнуков.

   — Торстен, не учили спрашивать у девушки, прежде чем лезть с поцелуями? — быстро спросила я.

   Закари не сводил с меня любопытного взгляда, словно разговаривал с монашкой, сбежавшей от пострига и видевшей жизнь только из оконца монастырской келии.

   — Нет, — с беззастенчивым спокойствием ответил он.

   — Зря.

   — Но если тебе принципиально, то извини. Буду знать, что ты ханжа.

   — Я не… — Зачем-то решила поспорить с придурком, но, прикрыв глаза, перевела дыхание и просто буркнула: — О чем с тобой вообще говорить?

   С каменным лицом я развернулась и начала подниматься наверх. От крутизны ступенек и энергичного движения в боку кололо, дыхание перехватило. За спиной звучали шуршащие шаги Закари, не проявляющего даже признаков отдышки. В общем, совсем бесил. Просто неимоверно!

   — Послушай, Марта, — позвал он, когда мы минули лестницу, и мне захотелось растянуться на пожухлой травке, покрытой мелкими желтыми листиками.

   — Не говори со мной, — бросила я, истратив едва ли не последние капли воздуха, и перевела дыхание.

   Вообще, хотелось встать, схватиться за бок и дать себе передышку, но Торстен подпирал сзади. Проявлять слабость перед этим демонским парнем было себе дороже. Запомнит и припомнит. Раз сто. Он умеет пользоваться уязвимостью противника.

   — Мне просто любопытно, твой ботаник спрашивает разрешение прежде, чем прижать тебя к стене?

   — Что ты сказал? — Я резко обернулась.

   — Он спрашивает разрешение, чтобы тебя поцеловать? — Циничная усмешка, танцевавшая в глазах, тронула проклятые губы, посмевшие задеть меня идиотским поцелуем. — Если так, то у меня плохие новости, Марта. У твоего ботаника комплекс неполноценности. Беги от него.

   — Я ханжа, он закомплексованный ботаник, а ты у нас, значит, полноценный, — тихо проговорила я.

   — Какой есть, — усмехнулся Закари.

   — Да, — согласилась с ним. — Ты такой и есть. Полноценный недоумок.

   Возникла острая пауза. Как нам вообще пришло в голову, что мы сможем спокойно дотянуть до вечера и не поскандалить, едва отыграем первый акт, и занавес закроется?

   — Доброе утро! — раздался звонкий и чистый голос малыша Родерика…

   Мы с Закари синхронно повернули головы. В трех шагах, радуя ясное утро веселыми горошками бриллиантовой зелени на круглом личике, стоял четырехлетний сын Дарины и Освальда. И — демоны нас раздери! — наверняка слышал каждое выплюнутое от ярости слово. В пылу ссоры мы, как всегда, забыли, что мир вокруг жив, реален и всегда напоминает о себе не вовремя.

ГЛАВА 4. Пленники чулана

— Привет, малыш Ро! — Я растянула губы в фальшивой улыбке. — Ты почему один? Где нянечка?

   Подойти к каменной лестнице без взрослых мальчику не позволяли защитные чары, а внутри замка не давала потеряться следящая магия. Не зря, артефактор Сириус называл ее умной. Кое в чем она действительно не подводила.

   — Мы играем в прятки, — пояснил малыш Ро, рассматривая Закари большими серо-голубыми, как осеннее небо, глазами, словно обращался именно к нему. — Господин лекарь сказал, что я почти здоровый и могу выходить из покоев.

   — Какие вы с лекарем молодцы, — пробормотала я и, шагнув к мальчику, протянула руку: — Давай-ка найдем твою няню.

   — Ага. — Он сложил маленькие влажные пальцы в мою ладонь и с подозрением оглянулся к Торстену. — Марта, а кто такой недоумок?

   Закари за спиной подавился на вздохе, а может, не сдержал издевательский смешок — не поняла.

   — Когда тебе кто-то очень сильно нравится, — принялась сочинять я на ходу, тихонечко увлекая мальчика к замку, — называешь его ласковыми прозвищами. Зайка, солнышко… кхм… недоумок.

   — Как мама зовет меня котенком? — доверчиво уточнил Ро.

   — Угу, — промычала я. — Вроде того.

   Помогите святые демоны нам с Торстеном разобраться в этом чудовищном бардаке!

   Няня Плум, женщина в благородных летах и сединах, сердито маршировала по хозяйственному двору. В отличие от маленького Ро, она точно не играла в пятки, а пыталась малыша догнать и вернуть в замок.

   — Молодая хозяйка, ты поймала негодника! — воскликнула нянюшка и всплеснула руками. — Сколько раз повторяли, чтобы не убегал, но только отвернулась, как его след простыл! Дарина просила привести его в каминный зал. Отведешь? А я сбегаю на кухню. Второй завтрак уже пора накрывать. Ты же проголодался, котик?

   Она перестала сердито хмуриться и ласково улыбнулась.

   — Нянюшка, ты теперь не называй меня котиком, — очень серьезно попросил Родерик.

   — А как же тебя называть? — охнула она.

   Неожиданно я осознала, что сейчас малыш Ро поделится обогащенным словарным запасом ласковых прозвищ и превратит меня в страшного человека, научившего маленького мальчика сквернословить.

   — Конечно, мы отведем его к Дарине! — перебила я и улыбнулась: — Идем, малыш?

   — Вот и отлично! — довольно заулыбалась няня Плум и неожиданно подмигнула Закари, вызвав во мне, прямо сказать, очень противоречивые чувства: — Удачи, парень. Марта — девочка хорошая, но упрямая. И норовистая!

   Короче, как необъезженная лошадь.

   — Мы пошли, — изобразила я слегка деревянную улыбку. — Попроси черных прислужников забрать с берега посуду.

   — Благослови вас светлые силы! — вздохнула нянюшка, прижав сложенные руки к груди. — Такие вы замечательные дети.

   Удивительно, как замечательный ребенок на две головы выше невысокой няньки не подавился на вздохе. Пока она еще нас как-нибудь по-доброму не похвалила, я увлекла малыша Ро в сторону парадных дверей. Закари потащился следом, никак не желая по пути потеряться.

   — Малыш, давай то ласковое слово будет нашим большим секретом, — попросила я. — Ты никому-никому его не скажешь.

   — Почему? — спросил Родерик с самым наивным видом, но мы-то все знали, как коварен этот вопрос. Прозвучавший из уст четырехлетнего мальчика он, как черное проклятие, ввергал человека в персональный ад, в котором требовались знания обо всем на свете. Иначе не выжить!

   — Это хорошее слово следует говорить только с теми людьми, которых очень любишь. Большего всего на свете! — понимая, что придумала паршивое объяснение, с воодушевлением вымолвила я.

   — Но нянечка любит меня больше всех на свете, — напомнил Ро. — Даже больше тебя и Йена.

   — Тогда почему ты убежал? Знаешь, что убегать от няни скверно, — с высоты роста и жизненного, так сказать, опыта человека, в детстве неоднократно огребавшего светлой благодати и темных щедрот за проказы, пожурила я. Заодно внимание отвлекла.

   Вообще-то, Дарина всегда присаживалась, чтобы честь по чести распечь сына, глядя прямехонько в глаза. Видимо, с близкого расстояния дети лучше слышали. Или у кузины попросту болела поясница и нагибаться было сложно. Но она мать! Пусть и делает внушения правильно.

   — Знаю. Она старенькая и не может меня догнать, — покаянно согласился он, но тут же встрепенулся: — А от папы можно?

   — Нет.

   — Почему?

   — Папа плохо бегает, — ляпнула я, не сразу осознавая, что уже втянула себя в порочный круг тысячи бессмысленных вопросов, заданных только ради вопроса.

   — А от тебя можно?

   — Ни от кого нельзя, — начала я впадать в отчаянье. В игре вопрос-ответ Ро меня побеждал без особых усилий.

   — Даже если мы играем в ловитки? — со въедливостью четырехлетнего ребенка уточнил Ро.

   — Разве что в ловитки, — согласилась я, начиная понимать, почему Дарина присаживалась и смотрела сыну в глаза. Суровый зрительный контакт пресекал любые попытки превратить воспитательную беседу в викторину.

   — А от черного некроманта с умертвием можно убегать?

   — От него нужно, — фыркнув, подал голос Закари.

   Родерик поднял к высокому черноволосому старику (по всем признакам старику) голову, внимательно и пронзительно глянул. Получив одобрительный кивок, дескать, дело говорю, он немедленно заявил:

   — Марта, я играл с няней в черного некроманта.

   — Ты играл в прятки, — напомнила я.

   — Няня Плум была черным некромантом.

   Шах и мат! Не понимаю, откуда в маленьком ребенке столько незамутненной хитрости. Не иначе как он использовал запас, с избытком накопленный в прошлой жизни.

   — А ты няне об этом сказал? — уточнила я.

   — Она не пустила бы меня на улицу, — покачал он головой, мол, вообще ни в чем не виноват, просто сложились обстоятельства непреодолимой силы.

   — Логично, — пробормотала я и, поднявшись с мальчиком за руку к парадным дверям, скомандовала: — Зараза, открой.

   В замок мы входили в паршивейшем настроении. Я точно! Болтовня Родерика скрадывала ледяное, как вода в осенней реке, молчание между мной и Торстеном. Иначе этим холодом мы заморозили бы холл, и из башни Варлок, выполнив страшное предсказание прабабки Раисы, действительно исчезли бы все драконы.

   Главным артефактом в каминном зале, что ни удивляло, был огромный камин, словно специально собранный в человеческий рост, чтобы запросто поджаривать на нем разных полноценных недоумков. На кожаных диванах сидели Дарина с мадам Торстен и моей матушкой.

   Низкий столик перед ними был сплошь заставлен баночками с ароматическими свечами из мастерской кузины. Казалось, она решила душевно рассказать Люции о своем товаре и его особенностях, чтобы та немедленно выкупила всю партию, так и не попавшую в хозяйственные лавки соседнего с замком городка.

   Особенностей в свечках не было никаких. Горели они так себе, особенно по сравнению с магическими лампами. Пахли тоже ядрено. Не каждый сдюжит пережить «весенний жасмин» или «старую библиотеку с запахом книжной пыли и кожаных переплетов», но кузина не отчаивалась.

   — Мамочка! — звонким голосом воскликнул Ро и со всех ног рванул к матери.

   Практически на финише, успешно миновав середину зала, он споткнулся о край шерстяного ковра, плюхнулся носом вниз и пронзительно заревел. Женщины всполошились: бросились чадо поднимать, обнимать и увещевать. Тетушка Беата вручила яблочную пастилу из хрустальной вазочки. Вообще-то, ни мне, ни Йену в детстве таких щедрот не перепадало. Обругать, что не смотрели под ноги, могла запросто, а вот конфетой задобрить — никогда.

   Сладкое, как всегда, примирило малыша с жестокой жизнью и коврами, коварно ныряющими под ноги. Сидя на коленях у Дарины, он шмыгал носом и жевал вкусняшку.

   — А вот и вы, — улыбнулась мама. — Как прошел пикник?

   — Холодно, — довольно емко и предельно честно описала я завтрак на свежем воздухе. — Мы пойдем с вашего позволения.

   — Посидите с нами, — попросила она, отказываясь сходу давать позволение. — Мы хотим с вами поговорить.

   Блеск! Если в разговоре прозвучит слово «помолвка», тогда сегодняшним днем клан Торстенов обеднеет на одного ведьмака.

   — Закари надумал посмотреть замок, — свалила я на него нежелание составлять компанию нашим мамашам.

   — Разве ты не гулял по нему ночью? — удивилась Люция.

   В глазах Торстена появился невысказанный вопрос, дескать, откуда взялась столь нелепая ложь? Немедленно вспомнилось, как я ляпнула несусветную глупость собственной матери. Всегда плохо импровизировала.

   — Но сейчас Марта обещала провести экскурсию, — объявил он. — Так ведь, милая?

   — Ты что-то попутал, милый. — Я растянула губы в неприятной улыбке.

   — Дети, всего на пять минут, — попросила Люция и похлопала по кожаному дивану, приглашая меня усаживаться поближе.

   Вчера мама тоже попросила присесть рядом и почти насильно втюхала секретный женский сундучок со спорным содержимым. Вряд ли в присутствии сына мадам Торстен решила мне подарить сугубо женский ларец, но после чудесной маминой ереси об энергичных садовниках я уже ничему не удивлюсь.

   — Хотела сделать тебе подарок. — Мадам Торстен подняла со стола шкатулку, украшенную речным жемчугом и перламутром, и протянула мне, когда я присела рядом с нею. — Кое-что секретное!

   Правый глаз неприятно дернулся.

   — Спасибо, — промычала я и покосилась на мать. Под гнетом ее многозначительного взгляда руки сами потянулись к шкатулке.

   — Открой, — настаивала мадам Торстен. — Не стесняйся.

   Да какое уже стеснение? Ваш сын слышал про содержимое первой шкатулки. Вряд ли его удивит набор бутыльков из второй.

   Я аккуратно щелкнула замочком и откинула крышку. Внутри на черной подложке лежала серебряная цепочка с костяным кулоном в виде круга, внутри которого было искусно вырезано дерево с мощной кроной, словно подпиравшей ветвями тонкий обод.

   — Древо жизни из драконьей кости. Подвеску вырезали в мастерской нашего замка, — пояснила мадам Торстен, что подарок не просто красивая безделушка. — Рядом с драконами светлая магия засыпала, а темная возрастала. Даже осколок кости имеет подобный чудесный эффект.

   Замявшись, я почесала кончик носа и попыталась дипломатично отказаться от щедрого дара:

   — Спасибо, госпожа Торстен, но подвеска слишком дорогая…

   — Какая глупость! — воскликнула она. — Мы с господином Торстеном дарим ее от всей души и с открытым сердцем. Надевай быстрее!

   Святые демоны, остановите мать энергичного садовника, добро Варлокам причиняющую! Остаться без светлой магии для меня сродни тому, как жить с одной рукой, притом с левой.

   — Закари, помоги своей девушке! — приказала она сыну.

   — Конечно. — Он невозмутимо двинулся в мою сторону.

   — Я сама!

   — Марта, с украшениями всегда помогают мужчины, — с видом умудренной опытом женщины прокомментировала Дарина. Одного ее заявление не учитывало: если мужчины под рукой не находилось, что делать с украшениями?

   — Не надо стесняться! — рассмеялась Люция и вытащила подвеску из шкатулки. — Доставь моему сыну удовольствие!

   Я посмотрела на ее сына, как кровожадный дракон на будущий корм. Он не повел бровью: забрал у матери подвеску и как ни в чем не бывало кивнул, дескать, подставляй шею, буду получать удовольствие.

   — Милая?

   Чувствуя себя ужом на раскаленной сковороде, я перекинула волосы на одно плечо и позволила Закари застегнуть кулон. Ловкие пальцы небрежно касались кожи, вызывая не только возмутительные мурашки, но и желание двинуть ему локтем в живот. С застежкой он справился быстро. Костяная подвеска красиво легла поверх свитера.

   — Ты такой услужливый… милый, — процедила я, когда пытка украшением закончилась.

   — Какая же вы красивая пара! — мечтательно вздохнула Дарина и проворковала измазанному в пастиле малышу Ро: — Правда, котенок?

   Он важно кивнул:

   — Мамочка, они совсем как вы с папой. Настоящие недоумки!

   Я почувствовала, как чуток меняюсь в лице. Безудержно краснея, Дарина обвела обалдевших дам нервным взглядом и спросила строгим голосом, доказывающим, что мать она отличная, просто с окружением не повезло:

   — Родерик, кто тебя научил этому слову?

   — Марта. — Он указал в меня пальцем.

   На мне сошлись суровые взгляды трех матерей. Кажется, я начинала понимать, как чувствовал себя прадед перед магическим судом, когда его обвинили в незаконном воскрешении Торстена. Подозреваю, что учителя этикета маленькому предателю наймут за мой счет, который я буду выплачивать долгими годами бесплатного служения ковену.

   — Ро, но ведь это был ваш секрет, — подал голос Закари и тоже попал под прицел возмущенных взглядов.

   — Мы на экскурсию по замку! — Спасая нас обоих, я указала на раскрытые двери и вскочила с дивана. — Госпожа Торстен, благодарю за подарок.

   Пришлось протиснуться возле ее сына и проворно дернуть на выход, словно все местные реликвии после завтрака непременно растворялись в воздухе. Кстати, у нас с Эмбер в комнате с наступлением темноты на холодильном коробе исчезала ручка. Отличная вещица! Сначала мы ее ненавидели.

   Закари в два счета меня догнал и передал оставленный на диване термос с кофе.

   — А то похожа на фурию.

   — У меня перебор Торстенов, — тихонечко отозвалась я, забирая фарфоровую бутыль, и специально для вида указала на ветхий гобелен, не осыпавшийся трухой лишь благодаря маминой заботе: — Обрати внимание, милый: очень старый гобелен! Один из пары десятков древних гобеленов, доставшихся нам от старого клана.

   — Что на нем нарисовано? — Удивительно, но Закари действительно повернул голову в направлении вытертой до проплешин тканной картины, изображавшей демоны знает что, но точно какие-то фигуры.

   — Как Варлоки укрощают Торстенов, — мило улыбнулась я.

   — Ты хотела сказать драконов? — хмыкнул Закари.

   — И, возможно, драконов.

   Энергичной походкой мы вышли из каминного зала. Сомневаюсь, что в таком темпе можно было хоть что-то рассмотреть, но никто не собирался проводить настоящую экскурсию по замку. У меня созрел идеальный план, как перетерпеть сегодняшний день: запереться в покоях, отправить сообщение Айку и проспать оставшиеся до обеда часы. После сна я смогу пережить трапезу в теплом семейном кругу с Торстенами, не начав чесаться от аллергии на них самих и их странные подарки.

   — То есть экскурсия закончилась, не начавшись, — хмыкнул Закари на мое более чем разумное предложение разойтись по комнатам.

   — Экскурсия? — Я огляделась и указала на ржавые рыцарские доспехи, подпирающие стену. — Обрати внимание на доспехи. В них однажды вселилась нечисть. Доволен?

   — Я в восторге, — отозвался он с издевательской интонацией, на которую после идиотского лобзания на берегу не имел никакого морального права.

   Хотя где Торстен и где понятие о совести? Сомневаюсь, что он вообще знаком со словом «совесть».

   — На этой теплой ноте начнем свободное от серьезных отношений время…

   Тут-то, что называется, из-за поворота появился отец в компании Алистера и троих ведьмаков. Вид у Закари сделался такой угрюмой, что дурак бы понял: с мужской половиной наших родителей он не хочет встречаться так же категорично, как я с женской.

   — Давай ты еще что-нибудь мне покажешь, сентябрь.

   — Посмотришь сам, если интересно, — с мстительным злорадством отозвалась я. — Или тебе компания нужна?

   — Услуга за услугу, Варлок, — проговорил он. — Ты сейчас мне составляешь компанию и избавляешь от душевных разговоров с отцом, а я потом тебе тоже сделаю что-нибудь хорошее.

   — Ага, ты мне столько хорошего уже сделал, Торстен, что очень хочется ответить светлой благодатью…

   Прервав издевательскую речь на полуслове, он сжал мой локоть и молча двинул в сторону неприметной двери, спрятанной в нише.

   — Эй, вообще страха нет? — возмутилась я.

   — Что там, Варлок?

   — Чулан.

   — Идеально! — фальшиво восхитился он. — Ты мне покажешь чулан.

   — Торстен, просто переживи этот позор с честью. Почему только я мучаюсь?

   — Мир несправедлив, милая, — отозвался он, быстро оглянувшись.

   Я толком не успела возмутиться, как оказалась в комнате с крошечным оконцем и единственной вытертой козеткой, такой старой, что ее, должно быть, еще грозная Агата… ловила. Ведь козетка «мадам» больше века была одержима нечистью. Умела ходить и даже соображать в своей своеобразной манере. В общем, как Торстен. Он же тоже ходил и думал в своеобразной манере. Интересно, можно быть кармическим братом столетней козетке?

   — Ты хоть понимаешь, как это глупо? — фыркнула я.

   — А сама сбежала от наших мамаш, и я тебя поддержал, — напомнил он, но вдруг спросил странным голосом: — Варлок, этот диван… пошевелился?

   — Козетка, Торстен, — закатила я глаза. — Никогда не видел одержимой мебели?

   — Нет.

   — Добро пожаловать в мир чудесных открытий, — хмыкнула я. — Наслаждайся новыми впечатлениями.

   — Вы это тоже считаете проклятьем Торстенов? — уточнил он, озадаченно наблюдая, как козетка деликатно переставила ножки и чуть-чуть придвинулась в нашу сторону.

   — Нет, это наследство от матери-основательницы. Говорят, возле нее всегда оживала мебель, — пояснила я.

   Вообще-то, обычно одержимая мадам обитала в каминном зале, но непуганых Торстенов, по всей видимости, решили не шокировать живой мебелью и козетку спрятали в чулан. Когда вернут, она полгода будет скрипеть пружинами и мстительно царапать ножками паркет. Такая нервная дама! На нее зимой как-то неудачно приземлил зад королевский советник… Филей у него заживал пару седмиц. Душевная травма, подозреваю, проходила дольше.

   — Можешь оставаться с мадам, а я пошла, — объявила ему.

   — Какой мадам? — не поняла Закари.

   — Четвероногой. — Я ехидно кивнула в сторону еще чуток подвинувшейся, но немедленно замершей козетки.

   Дверь не открылась. Ручка спокойно опускалась, но это ровным счетом никак не помогало выбраться из чулана. «Умный» замок, вредитель местечковый, нас запер.

   — Зараза, открой! — приказала я, подняв голову к потолку, хотя это не имело никакого смысла. Магия не лилась с потолка, а витала в воздухе, ей без разницы, но мы все дружно зачем-то задирали головы.

   Впервые с того момента, как получил магическое имя, «умный» замок отказался мне подчиняться.

   — Я думал, что ты здесь всех укротила, — съехидничал Закари.

   — Козетку не укротила. — Мы обменялись неприятными улыбками, и я снова приказала: — Зараза, немедленно отопри!

   Никакой реакции. С самым мрачным видом я щелкнула пальцами, призывая светлое заклятье, которое вредного призрачного управдома почему-то пугало настолько, что он предпочитал сотрудничать… В воздух вырвался и разлетелся в разные стороны черный дымок.

   — Так… — В недоумении я посмотрела на пальцы и щелкнула еще раз.

   — Что ты пытаешься сделать? — сморщился Закари.

   — С ума сойти! — пробормотала я, вертя в руках костяной медальон с искусно вырезанным древом жизни.

   — Не торопись, Варлок. В этом чулане уже есть одна сумасшедшая, — хмыкнул Закари и указал на козетку. — Свихнуться всегда успеешь.

   Я одарила его выразительным взглядом и потрясла украшением:

   — Медальон твоей матери действительно работает.

   — Добро пожаловать в мир чудесных открытий, — в точности повторил Торстен мою фразу.

   И ведь не ответишь никаким заклятьем! Без светлой магии наши с ним силы были неравны. Скажу больше, он меня скрутит за секунду в какой-нибудь веселый бублик. Даже «умный» дом и тот перестал опасаться.

   — Уже пожаловала и мне тут у вас не нравится. — Я попыталась снять подарок, но застежка запуталась в волосах и драконов кулон повис на волосах. — Торстен, помоги, иначе придется кого-нибудь позвать на помощь.

   — Закари, будет так любезен, пожалуйста, спасибо, — выдал мне весь свой небогатый запас вежливых слов Торстен, хотя сам-то ими пользовался исключительно редко. Мне вообще впервые удалось услышать вчерашним вечером. Клянусь, жизнь поделилась на до и после.

   — И мы опозоримся на весь замок, — напомнила я.

   — Я не планирую сюда возвращаться.

   — «А давайте после выпуска Закари поживет в башне Варлок. Здесь есть чему поучиться», — передразнила я отца, напомнив о вчерашнем застольном разговоре. — Обещаю, все узнают, почему мы оказались заперты в чулане.

   Скривившись, он помахал рукой, мол, разворачивайся. Святые демоны, ведь знаю, что спиной к Торстену повернется только отчаянный оптимист и понадеется, что он не начнет колдовать! От ощущения сильной темной магии, словно погладившей меня по голове, на затылке зашевелились волосы, а по спине побежали мурашки.

   Всегда считала, что чародеи похожи на свою магию, но на Закари Торстене эта чудесная теория рассыпалась. Не понимаю, как такому неприятному типу досталась сильная и безмятежная магия.

   — Нельзя без колдовства? — проворчала я для порядка.

   — Можно, но так быстрее, — хмыкнул он, и цепочка соскользнула с волос. — Все.

   Секундой позже Закари навалился на меня, толкнув вперед. Он резко выставил руку, перенеся на нее вес тела, а я едва не вошла лбом в запертую дверь и рявкнула от возмущения:

   — Торстен, ноги не держат?

   — Да меня боднул диван! — Он отодвинулся, не подумав извиниться.

   С негодованием я обернулась и рявкнула козетке, действительно пытавшейся подпереть нас к стенке:

   — Мадам, брысь отсюда!

   Нечисть отскочила.

   — Кстати, почему мадам? — заинтересовался Закари.

   — Она одержима духом леди. — Я попыталась зажечь светлую магию, уже без эффектных щелчков пальцами и вообще никак не рисуясь. Магия молчала. — Торстен, отойди чуток. Может, расстояние поможет. Не хочу здесь заночевать.

   Он протиснулся возле живой козетки и, скрестив руки на груди, встал в угол. Нас с костяным амулетом разделило не меньше десяти шагов, но магия по-прежнему спала.

   — Ладно, я готова позвать на помощь, — смирилась я с неизбежным позором.

   — Давай его просто выкинем в окно, — предложил Закари.

   Мы одновременно посмотрели на окно с разноцветным витражом, расположенное практически под потолком.

   — Как я потом посмотрю в глаза твоей матери? — проворчала я и, смирив гордость, деликатно постучала дверь: — Кто-нибудь! Мы тут заперты.

   Очевидно, коридор пустовал. Верховные благополучно прошли мимо, не подозревая, что в чулане остались запертыми их наследники. Никто не отзывался. Даже не пытался постучать снаружи.

   — Какого демона диван на меня нападает? — рявкнул Закари.

   Оглянувшись, я не сдержала издевательской улыбки. Припертый козеткой Торстен выглядел комично.

   — По-моему, она с тобой флиртует, — пошутила я. — Ты ей понравился.

   — Дивану? — сухо уточнил он, окатив меня недовольным взглядом.

   — Леди, — ухмыльнулась я. — У меня есть подозрение, что при жизни она была слегка распутна.

   Закари попытался ее отодвинуть: просто так, без магии чуток оттолкнул. Беспутная козетка моментально взбрыкнула. По каменном полу цокнули ножки.

   — Ладно, давай просто выбросим амулет в окно, — решила я пожертвовать подарком. — Потом схожу и подниму.

   Закари задрал голову, оценил расстояние до шпингалета, запирающего фрамугу, и немедленно призвал темную магию. В его ладони густел и поднимался столбом черный дымок.

   — Что ты сразу начинаешь колдовать? — возмутилась я. — Если пострадает витраж, мать мне плешь на голове проест. Мне не пойдет лысина.

   — Ты не знаешь наверняка.

   Видимо, что-то в моем лице ему подсказало, что Закари Торстен сейчас пойдет на корм живой козетке.

   — Тогда иди ко мне. — Он махнул рукой. — Я тебя подсажу.

   — Ты даже не попробовал дотянуться, — взбунтовалась я. — Давай, Торстен! Уверена, у тебя все получится! В конце концов ты нас сюда затащил.

   — Варлок, не пытайся меня шантажировать.

   — Я тебя мотивировала.

   — Без разницы. Это окно откроет или магия, или ты. Я не дотянусь.

   — Ну ладно…

   Я двинулась в сторону Закари, но козетка, только-только успешно изображавшая обычную мебель, ожила и сдвинулась, перекрыв проход. Хоть через спинку перепрыгивай. Покачав головой, я шагнула в другую сторону. Она подскочила и, перебирая ножками, переместилась.

   — Только пошевелись и отправлю в бутылку, — пригрозила я остывшим термосом. — Совсем от рук отбилась? Расслабилась, пока я в академии торчу, да?

   Закари издевательски улыбался.

   — Что ты смеешься, Торстен? Плакать надо! Она тебя ревнует.

   Я протиснулась рядом с мадам, пристроила на ее подушки термос с утренним кофе, ставшим такой же несбыточной мечтой, как утро без недоумка Торстена. Закари сцепил пальцы и с улыбкой скомандовал:

   — Прошу, госпожа Варлок.

   Не испытывая неловкости, я уперлась коленом в его подставленные ладони, как в ступеньку, и схватилась за крепкое плечо. С видимой легкостью Закари приподнял меня повыше, но под моими пальцами у него на руке неожиданно напряглись твердые мускулы.

   — Не смей меня ронять, — проворчала я, потянувшись к шпингалету.

   — Да как бы я решился, — хмыкнул он.

   Шпингалет прикипел. Пришлось вытянуться в струнку, чтобы удобнее схватиться за головку пальцами. Широкий свитер в этой нелепой позе задрался до пупа, а рукав собрался у подмышки. И было ужас как неудобно.

   — Ты мне под свитер не смотришь? — буркнула я.

   — Не мечтай, сентябрь, — фыркнул он. — Меня не привлекают девушки твоего веса. Ты в курсе, какая тяжелая?

   — Это не я тяжелая, а ты слабенький, — буркнула я.

   — Не пыталась похудеть?

   — Не пытался заняться спортом? — огрызнулась я. — Или твои подружки ничего не весят?

   — Никогда не носил их на руках. Разве что до постели, — принялся дразнить он.

   — Подлец, — едва слышно буркнула я.

   Шпингалет неожиданно поддался и со стуком, шибанув меня по пальцам, вышел из гнезда. От порыва ветра оконце резко раскрылось. Инстинктивно я дернулась, стараясь избежать удара окном, и с визгом начала заваливаться назад.

   Это был вселенский провал! Просто похоронный марш моей ловкости. Я вцепилась в Закари мертвой хваткой: сначала схватилась за шею, потом за плечи. Чувствуя, что груз перешивает, он тоже меня обнял покрепче… У нас не было ни единого шанса выстоять и не подломиться.

   Мы рухнули вместе, одним клубком. К счастью, попали на козетку. Спиной я ровнехонько впечаталась в твердые подушки. От удара из груди вылетел воздух, а перед глазами потемнело. Торстен придавил меня сверху своим твердым, жилистым телом. Наверное, он был бы и рад придавить какой-нибудь одной частью, но руки по-прежнему сжимали меня в тесных объятиях.

   «Мадам» залетных седоков явно не ожидала и взбрыкнула, как дикая лошадь, отправив нас в очередной полет. Мы скатились на каменный пол. Закари шибанулся лопатками о плиты и даже чуток выгнулся. Я оседлала его, уткнулась носом в крепкую грудь и не шевелилась, боясь у себя внутри обнаружить какое-нибудь сломанное ребро, которое пока не болело исключительно от шока.

   — Я прикончу проклятый диван! — рыкнул Закари в завершении.

   — Торстен, просто помолчи и дай осознать, что мы выжили.

   И ведь собралась от него откатиться. Негоже валяться на бабнике, как на матрасе! Но дверь в чулан внезапно распахнулась. Где-то под потолком от яростного сквозняка хлопнуло оконце. Отпрыгнула мадам. Я подняла голову и обнаружила, что на нас изумленно смотрит артефактор Сириус, худой чародей невысокого роста.

   — Ох, извините! — воскликнул он. — В чулане громыхало, и я заглянул. Вы продолжайте…

   — Нет! — в два голоса рявкнули мы с Закари и принялись яростно возиться на полу, пытаясь расплестись. — Держи дверь!

   — Ничего-ничего, господа. Занимайтесь, чем занимались. Я никому не скажу.

   — Да наплевать! — воскликнула я. — Просто дай нам отсюда выйти.

   Все-таки позорное избиение козеткой даже идейных врагов превращает во временных соратников. Мы с Торстеном проявили чудеса командной работы и помогли друг другу подняться.

   Ну как помогли… Я поймала очередной приступ неуклюжести и заехала ему локтем в живот, на что Закари неразборчиво крякнул какое-то слово явно не литературного происхождения. А он меня зачем-то развернул, как в танце. Перед глазами мелькнули стены, и волосы взметнулись назад. Нелитературное слово я сказала громко, чтобы любая сволочь с фамилией Торстен поняла, насколько мне не нравится быть ее соратником.

   Пока мы, прихрамывая и кряхтя, как старики, добирались до двери, «мадам» тоже решила воспользоваться открытым проходом в большой мир. Она попыталась прорваться вперед.

   — Упокою к демонам! — рявкнула я.

   Шальная императрица внутри козетки прониклась угрозой: сама себя шустренько поставила к стене и притихла, притворившись обычной мебелью.

   Из чулана мы выбрались потрепанные, взлохмаченные и слегка контуженные. С волос у Закари слетела перевязь, хвостик развалился, и темные пряди торчали в разные стороны.

   — Поверить не могу, что мы все-таки оттуда вырвались, — пробормотала я.

   — Да кто же вас там запер? — с интересом уточнил Сириус.

   — Твой умный замок, — процедила я.

   — Вот так… — Он вытянул губы трубочкой и тут же вопросил: — А что вы делали в чулане?

   Полы спинами измеряли!

   — Мадам навещали, — сцедила я. — Закари никогда не видел одержимой мебели.

   Артефактор окинул взглядом высокого угрюмого ведьмака, поверженного козеткой, и хлопнул короткими светлыми ресницами.

   — Интересно стало, — согласился Торстен, вероятно, почувствовав себя полным болваном.

   Между нами повисло неловкое молчание.

   — Слушай, Марта, — проговорил Сириус и смущенно почесал рыжеватую бровь. — Давай сделаем вид, что не встречались? Верховный из-за умного замка страшно зол. Я вроде как на испытательном сроке…

   Вообще-то, на глазок определить возраст нашего тщедушного артефактора было невозможно: все равно накинешь лишний десяток лет, а Сириус всего пять лет назад окончил светлую академию. Верховный решил, что молодой талант будет нести в ковен прогрессивное колдовство, которого так сильно не хватало старым стенам. Он и нес. По мере сил и фантазии. Не знаю, как башня Варлок выдерживала. Видимо, раньше очень надежно строили, если ни одни прогрессивные чары замок не брали.

   — Ладно, — легко согласилась я на обоюдное молчание: мы помалкиваем о чудесах умной магии, а он о том, в каком печальном виде и где именно нас застал. — Я вообще в последний раз тебя вчера видела.

   С самым серьезными минами мы разошлись в разные стороны.

   — Поверить не могу, что меня избил живой диван, — проворчал Торстен, когда стало ясно, что надо прощаться, пока экскурсия по замку не закончилась еще какой-нибудь нелепостью.

   — Одержимая козетка, — мрачно поправила я.

   — А есть разница? Нас с тобой уделала нечисть. — Он поморщился и потер поясницу. — Я просто унесу этот позор с собой в могилу.

   В южную башню я поднималась, держась за перила, и в покои вошла со странным чувством, будто в последний раз была в них демонски давно. Даже не верилось, что все-то прошло пару часов. По-моему, фальшивые отношения с Закари Торстеном следовало приравнять по вредности к работе в каменоломнях. Почти на локтях вползла! Если бы пила молоко, то потребовала за вредность две пинты.

   Стащив с ног тяжелые ботинки, я подхватила с подставки потемневший от присланных сообщений шар-почтовик и завалилась на кое-как заправленную кровать. Вокруг стеклянной сферы заклубился серебристый дымок, подсказывающий, что в этот раз никто, кроме меня, не услышит голос Айка. Однако первой почему-то заговорила Эмбер:

   «Марта, я вернулась в общежитие и несу тебе сплетню! У зельеваров новая деканесса. Имя не могу вспомнить, но ты должна знать…»

   — Сообщение от Айка Вэллара, — перебив подругу на полуслове (все равно не узнает и не обидится), приказала я почтовику.

   «Привет, — промурлыкал приятный мужской голос. — Нам поставили вечернюю тренировку. Не смогу появиться, когда ты вернешься, но встретимся…»

   К собственному позору я уснула быстрее, чем он успел пригласить меня на свидание.

   Второй раз проснулась от голода, зато сама, без пробуждающего артефакта, способного растормошить всех окрестных призраков. Голова трещала, тело ныло, а на щеке краснел залом от подушки. На обед я демонски опоздала на полчаса, вернув себе гордое звание самого непунктуального жителя башни Варлок.

   В малой столовой во всю трапезничали и уже перешли к горячему. Единственный пустой стул обнаружился рядом с Закари. Видимо, теперь мне по статусу полагалось подпирать правый локоть мужика, с которым у нас случились серьезные отношения.

   Хорошо, что не левый. С той стороны сидели Дарина с Освальдом и смотрели на меня поистине осуждающе. Понятно, что, в отличие от мамы, корили не за опоздание, а за новое знание у их сообразительного сына.

   — Отдохнула? — сдержанным тоном уточнила мама.

   — Я сказал, что ты устала после экскурсии, и попросил тебя не тревожить— улыбнулся Закари и положил рядом с моей тарелкой злосчастный драконий медальон. — Ты забыла забрать.

   Вообще-то, сделала вид, что этот вредный в любое время, кроме семинаров по темным искусствам, предмет мне вообще не дарили.

   — Угу, спасибо, — буркнула я и, незаметно покосившись на Люцию, сунула его в карман.

   — На какое время у тебя портальный амулет? — спросила мама.

   — На шесть, — отозвалась я.

   До перемещения в академию осталось всего пару часов, и отвратительно-длинные выходные подойдут к концу. Спектакль закончится. Мы с Торстеном снова превратимся в старых-добрых врагов. Счастье-то какое! Даже не знала, что мне для него, для счастья, так мало надо.

   — А Закари? — допытывалась мама.

   — Он планировал вернуться в Торстен, — понятия не имея, что там он планировал, объявила я. — Так ведь, Закари?

   Тот задумчиво вытянул губы трубочкой, не торопясь уверить наших родителей, что замечательно доберется до Деймрана в гордом одиночестве.

   — Здорово, что мы можем вернуться в академию вместе. Скажи? — Он изогнул брови, дескать, не тормози, а то все уже поднапряглись.

   — Скажу, что у меня амулет рассчитан на одного человека.

   — С багажом, — напомнила мама.

   Но я-то, дорогая матушка, не рассчитана на объяснения со своим реальным парнем, если вдруг он решит изменить брумболу и встретить меня в зале перемещений, когда вместо багажа обнаружит Торстена!

   — Закари, пойдет вместо дорожного сундука?

   — Почту за честь, — хмыкнул он. — Не вижу смысла возвращаться домой, если мы можем переместиться отсюда. Просто покрепче обнимемся, милая.

   — У меня с собой много вещей.

   — Ты же приехала с пустыми руками, — неожиданно подал голос Йен, хотя ему-то за взрослым столом никто не давал право голоса.

   Я одарила мелкого паршивца, не умеющего держать язык за зубами, выразительным взглядом. Он мгновенно опустил голову и с самым заинтересованным видом принялся ковыряться в тарелке, словно нашел в ней что-то новенькое, еще не попробованное.

   — Хочу забрать с собой теплые вещи, — объявила я, не придумав причины лучше, как забывать Торстена в замке.

   — Завтра перешлем, — отмахнулась мама. — Отправляйтесь вместе.

   В шесть часов вечера бессовестный Закари Торстен прощался со своими родителями в холле башни Варлок. При нем были саквояж и обаятельная улыбка, а еще он ласково поцеловал свою мать в щеку. Полагаю, если я брошусь обниматься с Беатой, у той случится затяжной шок.

   Когда Торстен протянул руку моему брату для рукопожатия, тот едва не заскулил от счастья и выдохнул, глядя снизу вверх:

   — Ты же к нам еще приедешь?

   — Конечно, мелкий, — уверил он.

   Надеюсь, мне уже не придется присутствовать при новой эпохальной встрече.

   — Пойдем, иначе пропустим время перемещения, — поторопила я, покрепче сжимая ручку маленького сундучка с разными мелочами.

   Обычно давалось десять минут после назначенного времени, чтобы пробудить амулет. Иначе он сгорит и добираться придется замковым порталом. Портал во всех отношениях прекрасен, однако перемещает жестко, как дрова в телеге, и в Деймран не попадешь, только в соседний городок в часе езды.

   Наконец мы вырвались из родственных объятий на улицу и быстро спустились на брусчатую площадь, озаренную огнями на крепостной стене. Сначала взялись за руки, но портальная магия в амулете, ограненном продолговатом камне на длинной цепочке, не отозвалась.

   — Проклятье, Торстен, тебе обязательно было садиться мне на хвост? — проворчала я, понимая, что действительно придется прижиматься друг к другу. — Что тебе помешало вернуться из дома?

   — Нелогичность, — ответил он, притираясь грудью к моим лопаткам и сжимая одной рукой плечо.

   — Мог спиной прижаться, — проворчала я. — Что ты притиснулся, как к последней девушке на земле? Отодвинься.

   — Хочешь потерять меня по дороге, ворчливый сентябрь? — с иронией уточнил он, не подумав создать между нами хотя бы тоненькую прослойку из воздуха.

   — Было бы неплохо.

   В этот раз магия пробудилась. Едва камень вспыхнул ярким оранжевым сиянием, означающим, что перемещать нас будут на дальнее расстояние, из парадных дверей выскочила мама.

   — Марта, совсем забыла! Передай крестной…

   Тело словно оказалось в невесомости, и желудок неприятно подскочил к горлу. Я по привычке зажмурилась, перетерпевая знакомо неприятное ощущение. Мгновением позже мы с Закари оказались в маленькой кабинке для перемещений с мерцающим красными всполохами гербом Деймрана на каменной стене.

   От резкого перемещения я чуток навалилась на Торстена, но тут же вернула строго вертикальное положение и повела плечами, стряхнув руку идейного врага.

   — Не за что, — прокомментировал он.

   — Ну раз не за что, то и благодарить не стоит, — хмыкнула я и, толкнув хлопнувшую от воздушной волны дверь, вышла из кабинки.

   В круглом зале горели фонари. Сквозь стеклянный купол виднелось сизое угасающее небо. Деймран находился в четырех королевствах от башни Варлок. Дома окрестности замка давно утопали в темноте, а здесь только смеркалось.

   Народу было мало. Видимо, многие вернулись днем. Помедлив, я быстро осмотрелась вокруг в поисках Айка, но он действительно отправился на тренировку, не изменив святому брумболу.

   — Кого ищешь? Ботаника? — промурлыкал Закари, останавливаясь рядом. — Не явился?

   — Хотел познакомиться?

   Даже не сомневаюсь, что они с Айком знали друг друга. По крайней мере, в лицо. Все знали игроков из академической команды про брумболу, именно поэтому я попросила Вэллара не выставлять наши отношения напоказ.

   — Стало интересно, какие парни нравятся унылому сентябрю, — хмыкнул Торстен.

   — Непохожие на тебя.

   Мы обменялись неприятными улыбками и двинулись в сторону выхода. Вместе. Не успели пересечь зал, как к Торстену пристроилась высокая девица.

   — Привет, Закари, — пропыхтела она.

   — Нет, — даже не повернув голову, с равнодушным видом бросил он.

   Девушка чуток оторопела, но моментально отстала.

   — Даже не узнаешь, что она хотела сказать? — хмыкнула я.

   — Я и так знаю, что она хотела сказать, — высокомерно ответил он.

   — Не понимаю, Торстен, что в тебе девушки находят? — скривилась я. — Ты же совершенно невыносим!

   — Женщины любят невыносимых, но красивых парней. — Закари самодовольно ухмыльнулся.

   — Не обобщай, пожалуйста.

   — Я тебя умоляю, не делай вид, что ценишь мужчин за богатый внутренний мир, Варлок, — издевательски протянул он. — Тебе нравятся такие парни, да? Которые делают вид, что у них тонкая душевная организация?

   — Торстен, мне нравятся умные мужчины. Мозг — самая сексуальная ваша часть. — Я даже указала пальцем на его черноволосую голову с этой отвратительно симпатичной стрижкой длиной до подбородка. — Но ты им не обладаешь, поэтому не в курсе, что это такое.

   — С ума сойти, маленькая ханжа! — хмыкнул он. — Ты знаешь значение слова «сексуальность»! Я действительно поражен. Вы с ботаником его узнали, когда вместе читали в библиотеке?

   — Подсказать книгу? — развеселилась я.

   — Не стоит.

   — Да не стесняйся своего невежества, Торстен. Все будет хорошо! — Я широко улыбнулась. — Книга называется «словарь». Как-нибудь на досуге изучи. Найдешь в нем много незнакомых слов.

   — Например? — хмыкнул он.

   — Воздержание.

   Секундой позже из открывшейся двери кабинки, как неуправляемый замковый таран, вылетел дорожный сундук. Не останавливаясь, Закари схватил меня за локоть и отодвинул с дороги. Правда, в этот же момент заклятьем я заставила бандуру с грохотом сорваться на пол. От сундука отвалилась ручка, слетел замок, и почему-то поднялось облако пыли.

   — Ох, ребята, с вами все в порядке? — воскликнул знакомый женский голос.

   С изумлением я обнаружила Айшу Эллинг, ведьму, подарившую мне первое магическое благословение.

   — Крестная? — переспросила я, не веря собственным глазам, и тут же вспомнила, как матушка выскочила из дверей и что-то действительно говорила о крестной.

   — Марта! — ужасно обрадовалась Айша и даже всплеснула руками. — Рада тебя видеть! Я приехала в Деймран только перед выходными, не успела с тобой поговорить. Много дел. Сегодня оставшиеся вещи получаю.

   Между нами повисла чуток оторопелая пауза. Я улыбалась и не очень понимала, что происходит, но внутри уже ощущала тревогу.

   Глядя на худощавую женщину с совершенно несерьезной шапкой рыжих кудрей, никогда не подумаешь, что столкнулся с лучшим ядоваром башни Варлок. На лице крестной, перетекая с виска на лоб, тонкой паутинкой змеилась живая татуировка. Каждый раз рисунок менял форму, иногда цвет. Превращался то в веточку, то в цветок, то в хаотичный узор.

   Однажды я спросила, откуда у нее рисунок. Она со смехом ответила, что это ошибки молодости и посоветовала не наносить татуировок на лицо. В ковене Айша провела несколько лет, но выбрала преподавательскую карьеру и покинула замок. Одна из немногих. Обычно из башни Варлок не уходили или уходили, но быстро возвращались. Темный ковен словно притягивал и не отпускал чародеев.

   — Меня пригласили руководить факультетом зельеварения, — пояснила Айша.

   — Какая чудесная новость! — медленно промычала я, пытаясь осознать, в какую дрянную ситуацию мы с Закари загнали себя дурацкой ложью.

   — Разве мама тебе не сказала?

   — Закрутилась, наверное.

   Крестная смотрела на нас с живейшим интересом. Неожиданно я осознала, что Закари по-прежнему сжимает мой локоть, и постаралась незаметно освободиться. Получилось заметно и как будто смущенно. Словно мы действительно что-то пытались скрывать.

   — А это должно быть Закари Торстен? — с приветливой улыбкой кивнула Айша.

   — Приятно познакомиться, мадам деканесса, — сохраняя невозмутимость, отозвался тот.

   — Вы двое встречаетесь? — внезапно спросила она.

   Маленькая ложь всегда тянула за собой ложь большую, а мы уже нагородили столько вранья, что, узнай родители правду, будут глубоко — нет, не расстроены, — оскорблены.

   — Да, — одновременно ответили мы с Закари.

   И впервые совпали.

ГЛАВА 5. Демонология для начинающих

В едином порыве мы с Закари взялись за руки, демонстрируя близкие отношения. Осталось только по-идиотски улыбнуться. Хотя почему же осталось? Мы улыбались! Неловкая пауза длилась и длилась.

   — Родители в курсе, — зачем-то оповестила я.

   Прозвучало более чем неуместно. Кто бы заставил меня вовремя заткнуться. Наверное, появление Айка заставило бы, но он, как истинный спортсмен, был верен спорту, а не дешевой романтике со встречами под портальными воротцами. К счастью! Объяснять настоящему парню, откуда у меня появился фальшивый, в присутствии крестной было бы сокрушительным провалом.

   — А знаете, мои дорогие, приходите на чай, — отводя взгляд от наших категорично сцепленных рук, предложила крестная. — Через пару дней. Сейчас обживусь и буду готова встречать гостей. Что скажешь, Марта?

   Что моментально придумала десяток отговорок, почему в ближайшую вечность не сумею добраться до крестной ни одна, ни в компании с Торстеном.

   — Непременно заглянем, — ответила ей.

   — Спасибо за приглашение, мадам деканесса, — добавил Закари.

   От в высшей степени неловкого разговора нас всех спас выскочивший из портальной кабинки сундук в монструозных ромашках. Заставив дверцу сиротливо закачаться туда-сюда, как калитку у питейного салуна, он пролетел пару шагов и с грохотом свалился на пол. Цветочки, по всей видимости, нарисованные живыми красками, стряхнулись к днищу. Один и вовсе стек через край, украсив собой каменную плиту.

   — Святые демоны, что не так с этим порталом? — выругалась крестная и, словно забыв о нас, бросилась спасать багаж. Или нерасторопных студентов от вылетающего, словно в ужасе, багажа.

   — Было приятно познакомиться! — крикнул Закари ей в затылок.

   — Уходим, — сцедила я.

   Оставалось нырнуть под широкую арку, ведущую к крытому переходу-мосту, одному из многих, соединяющих башни академии Деймран. На каменной стене мерцала схема огромного академического комплекса. Под планом светился отпечаток человеческой пятерни. Если к нему приложить ладонь, то карта копировалась на кожу, как живая татуировка, и менялась по мере продвижения по замковым крыльям.

   Удобное колдовство, всегда выдающее новичков. Хитрость была по истине ведьмовской, в духе местных учебных традиций. О том, как снять заклятье, рассказывали в конце сентября на занятиях по темным искусствам. Первокурсники вынужденно шарахались с этими схемами на ладонях, ведь ни одна сволочь не помогала избавиться от метки!

   Помнится, я вытравила рисунок светлой магией за полминуты, а потом нанесла снова. Не захотела бродить по академии вслепую, как безмозглое умертвие. И первая язвительная колкость, отвешенная Закари, была как раз об схеме на ладони. Понимаете? Я планировала царственно игнорировать его до конца учебы, а Торстен возьми и неудачно пошути. Мы были обречены на год бурной вражды. Кто бы знал до чего докатимся…

   Но пока мы катились прямиком в бездну, а все, что осталось в башне Варлок, внезапно из этой башни вырвалось и грозило нас погрести под собой. Ведь по переходу, не пытаясь изображать торопливую поступь, бежал Айк.

   Он ловко ушел от столкновения с летящим сундуком, на ходу убрал с лица упавшие на глаза пряди светлых волос и, заметив нас, перешел на шаг. Внезапно я осознала, что мы с Торстеном невзначай забыли расцепиться и, как дети на прогулке, шагали по переходу, крепко держась за руки.

   Закари не заметил, что я освободилась и притормозила. Парни разминулись, подчеркнуто проигнорировав друг друга.

   — Варлок, ты чего там застряла? — Торстен обнаружил, что потерял половину, так сказать, багажа по дороге и обернулся.

   От удивления темные брови поползли на лоб, зрачки стали вертикальными, а в лице появилось такое неприятное выражение, что сразу захотелось сказать какую-нибудь гадость. Айк Вэллар точно никогда не был закомплексованным ботаником, но именно он молча забрал мой почти пустой саквояж. От его высокой крепкой фигуры волнами исходило недовольство.

   — Тренировка закончилась раньше?

   — Сбежал. — Айк говорил сухо и старался не встречаться со мной взглядом. — Объяснишь, что именно я сейчас увидел?

   — Непременно, — согласилась я и громко спросила у обоих парней: — Вы знакомы или надо представлять?

   — Воздержись, — отозвался Закари и дернул подбородком: — Вэллар?

   — Торстен? — едва заметно кивнул он. — Почему тебя перекосило?

   Тот бросил на меня насмешливый взгляд.

   — Это удивление.

   Ну все… Про веру в лучшее и оптимизм стоит забыть! Сегодня стакан наполовину пустой. И скорее всего мы его просто грохнем.

   Между тем наше колоритное трио привлекало все больше внимания. По-моему, даже дорожные сундуки, проплывая мимо, слегка замедлялись, чтобы подслушать разговор. Оставалось только дождаться появления крестной.

   Невольно я глянула через плечо, почти уверенная, что Айша, как бравый генерал, вышагивает перед стройной шеренгой неспешно летящего багажа в цветочек. С нашей злой удачей — в самый раз! Но крестной не было. Разумеется, пока.

   — Идемте в место потише, — предложила я парням. — Нам действительно надо поговорить.

   — О том, что вы с Торстеном теперь хорошие друзья? — бросил он.

   — Мы не друзья, — отрезала я.

   — Не друзья, — согласился Закари. — Я не претендую на чужие привилегии.

   — А за руки взялись почему? — вкрадчиво уточнил мой парень, вообще-то, до сегодняшнего дня не проявлявший ни капли ревности. Но мир полон неприятных сюрпризов в целом, а парни — в частности.

   — Но вы же не держитесь за руки, — издевательский усмехнулся Торстен, дескать, чужие привилегии не тронуты. — Так ведь, Марта?

   Недоумок, как он есть. Во всей красе!

   — Вы можете оба зат… — Я с трудом проглотила грубость и перевела дыхание. — Можете создать тишину и в дивном молчании дойти до общаги?

   — К тебе, ко мне или к Вэллару? — любезно уточнил Закари.

   — Да к кому угодно!

   Проходя мимо, я толкнула его плечом. Случайно. И больно! Торстен едва слышно хмыкнул. Видимо, решил, будто задела нарочно.

   По дороге до жилого корпуса никто действительно не произнес ни слова. Не сговариваясь, молча свернули в женское крыло. Наша с Эмбер комната находилась в самом конце коридора на втором этаже. До это места не всегда доходили проверки, сдувались где-то на середине. Соседки тоже заглядывали редко, что было несомненным плюсом. Можно скандалить, и почти никто не услышит. Зато единственная пожарная лестница, древняя, как одержимая мадам козетка, вела из внутреннего двора аккурат к нашему окну.

   На первом курсе с этой лестницей было связано много чудесных событий. Светлая магия во мне обмирала от удовольствия, как щедро мы с ней приносили благодать парням, по ночам ломившимся в женское общежитие. Перевоспитали треть академии! По крайней мере, ту ее мужскую часть, которая страдала бессонницей и жаждой приключений.

   Потом еще некроманты, живущие отдельно от нормальных… в смысле, обычно одаренных ведьмаков, попросили немножко повоспитывать академию, а то к ним в башню по ночам повадились на спор залезать разные чокнутые. Отшибленные больше, чем сами некроманты.

   Дверь нашей комнаты украшал почти лысый засохший венок, круглый бублик из елочных ветвей, по словам Эмбер, отпугивающий неприятности. Он висел два года, был на последнем издыхании и, видимо, больше ничего не отпугивал. Кроме гостей, само собой. Стоило потянуть на себя дверь, как на пол посыпались бурые иголки.

   Соседка по комнате в молитвенной позе, уложив ладони на колени, сидела на домотканом коврике и с закрытыми глазами что-то мычала под нос. Перед ней лежал потрепанный манускрипт.

   Летом Эмбер перекрасила волосы в ярко-синий цвет, загорелась идеей завести роман со светлым магом и увлеклась бесполезными древними ритуалами. В эти ритуалы не верил никто, даже манускрипт с их описанием, а она верила.

   — Привет, Марта Варлок, — приоткрыв один глаз, провыла Эмбер и царственно кивнула, дескать, добро пожаловать в смурную общежитскую комнатенку. Тут по-прежнему бардак.

   Вернее, бардак был на ее половине. На письменном столе вперемешку лежали книги, писчая бумага, ритуальные принадлежности и козлиный череп. Розового цвета, с невнятной загогулиной на лбу.

   Следом за мной пожаловал хмурый Вэллар. Подруга поперхнулась песнопениями, откровенно вытаращилась и произнесла совершенно нормальным голосом:

   — И Айк Вэллар.

   — Привет, — отозвался он.

   Резко захлопнув манускрипт, она начала подниматься с колен, но через порог переступил мой бывший идейный враг. От изумления Эмбер замерла в полусогнутой позе.

   — И Закари Торстен?!

   Она резко выпрямилась во весь невысокий рост, схватилась за поясницу и одарила меня красноречивым взглядом.

   — Внезапная комбинация, — протянула она. — Вы втроем поймали проклятье неразлучников и хотите, но не можете отойти друг от друга на пару шагов?

   — Вроде того, — вместо приветствия отозвался Закари и аккуратно закрыл дверь.

   — Поэтому у вас такие сложные лица?

   Два плечистых высоких парня занимали на редкость много места, и в комнате моментально стало тесно. Вообще не развернуться!

   — И судя по тому, как вы дружно молчите, мне стоит сходить куда-нибудь помедитировать, — резюмировала моя догадливая подруга. — Подышу свежим воздухом коридора.

   — Спасибо, — тихо поблагодарила я прежде, чем закрыть за ней дверь.

   Эмбер приподнялась на цыпочки, из коридора посмотрела у меня над плечом и прошептала:

   — Потом все выживут?

   — Надеюсь.

   — Но ты же понимаешь, что я буду подслушивать?

   — Меньше потом рассказывать, — слабо улыбнулась я.

   Мы остались втроем. Закари пристроил дорожный саквояж на пол и с любопытством осматривался. У него вообще было удивительное свойство чувствовать себя в чужой комнате, как в своей. С досадой я заметила на спинке деревянной кровати ночную сорочку с легкомысленный горошек. Забыла убрать перед отъездом, а сейчас казалось не с руки.

   Торстен сунул руки в карманы и по-хозяйски прошел к окну. Ни мне, ни Айку, сведшему брови на переносице, это не понравилось.

   — Знаменитая пожарная лестница ведет в твою комнату? — ухмыльнулся Закари.

   — Я тебя умоляю, — скривилась я, — не делай вид, что не знал. Не ты ли отправлял сюда первый курс?

   — А у вас много общих воспоминаний, — нехорошо усмехнулся Айк и плюхнул на стул мою сумку. — И что же случилось на выходных, Торстен, что вы с моей девушкой достигли такого поразительного взаимопонимания?

   Я не успела набрать в легкие воздуха, чтобы спокойно объяснить дурацкую ситуацию, в которую мы сами себя загнали, как Закари развернулся и с сардонической улыбкой вымолвил:

   — Нас с твоей девушкой, Вэллар, решили поженить.

   У Айка вытянулось лицо.

   — Уже передумали! — тут же добавила я. — Никакой помолвки между мной и Торстеном в обозримой вечности! И в необозримой тоже. Мы не женимся. Никогда, ни при каких обстоятельствах, но…

   — Но? — глухим голосом повторил Айк.

   — Теперь у нас фальшивая любовь, — в знакомо беспардонной манере объявил любитель двусмысленностей Закари Торстен.

   — Чего? — Вэллар вперил в него тяжелый взгляд. Сильное крепкое тело напружинилось, как у зверя готового к прыжку.

   — Давайте поговорим мирно, — с самыми располагающим интонациями предложила я. — Айк, наши родители думают, что мы с Торстеном встречаемся. Мы им солгали. Через пару седмиц скажем, что расстались, и от нас окончательно отстанут. Никто не будет женить людей, которые разбежались. Ты ничего не узнал бы…

   — Ты не собиралась мне рассказывать? — возмущенно перебил он.

   — И, полагаю, была бы права, — прокомментировал Торстен, за что получил пару яростных взглядов и поднял ладони, дескать, закрываю рот на замок.

   — Нет, не собиралась, — честно призналась я. — Было ни к чему, но в академию приехала Айша Эллинг. Она моя крестная. И теперь некоторое время нам с Торстеном придется… так сказать… поизображать отношения на людях. Но без всякого такого.

   — Без какого? — тихо переспросил Айк.

   — Да, мне тоже сейчас стало крайне интересно, — с иронией протянул Торстен.

   — Без излишнего рвения! — вышла я из себя.

   Возникла странная пауза. На лице Айка ходили желваки, на скулах пылали алые пятна. Он повел плечами, пятерней нервно растрепал волосы.

   — Все ли я правильно понял, Марта? Вы соврали семьям, что у вас большая любовь. Хотели сказать, что расстались, но приехала твоя родственница, и вы теперь начнете встречаться публично.

   — Не по-настоящему! — поправила я. — И ненадолго! Через пару седмиц мы официально расстанемся.

   — В конце следующего месяца, — с усмешкой напомнил Торстен.

   — Этого месяца! — отрезала я. — Ты мне изменишь. Если стартанешь сегодня, то вообще дней через пять с полным правом разбежимся!

   — Вы меня за идиота держите? — выругался Айк, обрывая спор. — Марта, ты хоть понимаешь, как этот бред звучит со стороны? Ты просишь у меня благословения, чтобы что? Изображать на людях отношения с Торстеном? А мы с тобой будем прятаться по углам, так?

   — Учитывая, Вэллар, что вы и так не особо рисовались, для тебя в принципе ничего не изменится, — хмыкнул Торстен.

   И в Айке словно распрямилась тугая пружина. Он дернулся в сторону противника, явно собираясь устроить в тесной комнатенке мордобой.

   — Остановитесь оба! — рявкнула я.

   По комнате прокатилась волна взбудораженного воздуха. На окне взлохматилась занавеска, с хрустом срывая петельки. Со столов слетела бумага, записки и прочая чушь. По злой случайности один взметнувшийся в воздух лист прилип к лицу Айка. Поперек этой страницы красовалась символичная надпись, сделанная незнакомой рукой: «взрыв мозга».

   Остолбеневший Вэллар содрал бумажную вуаль и с отвращением посмотрел на рукописный комментарий. Последовала ошарашенная пауза. На потолке, неприятно скрипя, качался резной светильник. По полу рассыпались записи. Понятия не имею, как мы будем приводить их в порядок.

   Глумливо ухмыляясь, Закари пригладил взъерошенные волосы:

   — Старая добрая светлая магия.

   И эта светлая магия, отнюдь не самая добрая во мне, всегда шокировала Айка. Он выглядел оцепенелым, словно не верил, что я действительно не постеснялась ею воспользоваться.

   — Марта, я понимаю, что вам с Торстеном плевать, что о вас думают люди… —сминая лист в кулаке, проговорил он. — Но когда вы наиграетесь на публику, я не хочу выглядеть жалким кретином, который подбирает за ним баб.

   — Эй, Вэллар, — тихо и серьезно вымолвил Закари, — следи за словами.

   Со злостью Айк отшвырнул бумажный комок и широкими шагами пересек комнату. Под его ботинком хрустнул переломанный грифельный карандаш. Дверь с треском захлопнулась. Кажется, на пол сорвался измученный елочный венок.

   Похоже, меня только что бросили…

   — Варлок, похоже, тебя только что бросили, — словно прочитав мысли на расстоянии, прокомментировал Торстен. — Не побежишь за своим парнем?

   Я окатила его свирепым взглядом.

   — Конечно, не побежишь, — усмехнулся он. — Смотри на вещи позитивно, сентябрь. Теперь не придется ни перед кем оправдываться.

   — Закари… — пришлось резко выдохнуть, но в груди все равно клокотало, — как же все-таки я тебя ненавижу!

   С насмешливой миной он прошел мимо, подхватил с пола дорожный саквояж и бросил напоследок:

   — Звучит как заявка на крепкую дружбу, Марта.

   Эмбер появилась почти сразу. В руках она задумчиво крутила лысый елочный бублик и при виде разобранной комнаты с сорванной наполовину занавеской уважительно присвистнула.

   — Но с такими новостями могло быть хуже, — последовало резюме. — Вас с Торстеном действительно надумали поженить ради мира?

   — Как в темные времена драконов, — со вздохом согласилась я и начала подбирать с пола измятые записи с лекциями.

   Часть из них была написана моей рукой, другая часть — кругленьким аккуратным почерком Эмбер. Еще обнаружился чужой конспект, украшенный отпечатком ботинка Айка.

   — Если подумать, он предложил рабочий план, — заметила соседка.

   — Одобряешь? — невесело хмыкнула я и поднялась со стопкой измятых страничек.

   — Признаю, что твой идейный враг неплохо соображает. Рассказывать Вэллару было обязательно?

   — У крестной талант узнавать о людях если не все, то почти все. Чихнешь в закрытой комнате, а утром из башни Варлок пришлют бутылку с эликсиром от насморка, — пожаловалась я. — Поверь, я знаю, о чем говорю. Лучше рассказать Айку сразу, чем потом разбираться с недопониманием. Но в него как демон вселился. Мы говорим, когда он остынет… Или нет.

   — Вот сейчас я вынуждена задать неприятный вопрос… — Эмбер почесала нос. — У вас с нашим идейным врагом было что-то, о чем ты теперь жалеешь?

   Я одарила ее мрачным взглядом и решительно заявила, что собираюсь унести эти позорные воспоминания с собой в могилу.

   — Тогда какие планы? — сдалась она. — Уберемся, надеремся полынной настойки или просто прикончим Торстена?

   — Прикончить Торстена — достойный план, — мрачно пошутила я. — Решает массу проблем, но давай просто приберемся.

   Вечер прошел в уборке. Эмбер рассказывала о блондине-чародее из Эсвольда, с которым познакомилась по дороге домой, а я поглядывала на почтовик, аккуратно пристроенный на письменном столе. Шар оставался прозрачным. Никаких сообщений от Айка. Не выдержала и отослала: «Когда захочешь поговорить, ты знаешь, где меня найти».

   На ужине в шумной столовой он не появился. Возможно, мы просто разминулись, но я все равно беспокойно поглядывала в угол, где шумела команда по брумболу. Как первокурсница, честное слово.

   Во всей этой неразберихе ужасного вечера, заканчивающего столь же отвратительные выходные, нашлось только одно хорошее: Закари Торстен тоже пропустил ужин. Говорят, что осознанное голодание позволяет сознанию очиститься. Вот! Пусть просветлится.

   — Завтра устроим ритуал очищения жизненного пространства, — через зевок пробормотала Эмбер, когда мы уже потушили свет и пытались заснуть. — А то чувствую, как скоро в наше окно постучатся неприятности.

   Секундой позже в окно что-то ударилось. Стекло неприятно и угрожающе звякнуло. Я резко села на кровати и, нахмурившись, прислушалась.

   — Эмбер, ты слышала? — тихо спросила у нее.

   — Неприятности уже стучатся? — Она оторвала голову от подушки.

   Снова раздался звон. Похоже, кто-то собирался разбить нам стекло.

   — Первый курс совсем страх потерял, — вскакивая с кровати, процедила я и резко раскрыла занавеску.

   Стоило дернуть на себя оконную створку, как что-то полетело прямехонько в мне лоб. Рефлекторно я отшатнулась. Маленький неровный камушек врезался во вспыхнувшую перед лицом преграду, натянул ее, как жгут на рогатке, и светящимся всполохом вернулся к отправителю. Снизу донеслось сдавленное ругательство.

   — Враг повержен? — деловито поинтересовалась Эмбер.

   Я высунулась наружу и, к собственному удивлению, обнаружила в круге фонарного света согнутого Вэллара.

   — Айк, ты в порядке? — всполошилась я.

   Он поднял руку, дескать, не переживай, мы с гордостью чуток потрепаны, но все еще стоим на ногах. Кое-как выпрямившись, он откинул с лица спутанные волосы и с улыбкой показал мне почтовик.

   — Мне взять его? — не поняла я.

   — Да! — донеслось снизу.

   Айк говорил тихо, но наверху кто-то, кажется, попытался открыть окно. Пока с моим парнем не принялась беседовать половина общежитского крыла, я быстро нырнула в комнату.

   — Ты чего всполошилась? — не утерпела Эмбер.

   — Айк пришел, — бросила я и в потемках немедленно споткнулась о брошенные ею домашние туфли. Мигом почувствовала себя маленьким Ро, которому под ноги кидается ковер. Я тоже едва не растянулась на полу и толкнула стол. Почтовик спрыгнул с подставки. Успела подхватить чудом прежде, чем он соскочил с края столешницы. От соприкосновения с ладонью шар засветился, и в темноте зазвучал приятный голос Вэллара:

   — Марта, я наговорил сегодня лишнего, и мне действительно жаль. Выкинем белый флаг?

   С улыбкой я вернулась к раскрытому окну. Айк по-прежнему стоял на дорожке. Вокруг него, озаряя щербатую брусчатку, ярко-красным магическим контуром светился знак примирения, отчасти напоминающий поделенное на половинки сердце.

   Узел, завязавшийся в груди еще во время ссоры, незаметно растаял. Светящимся кончиком пальца в воздухе я нарисовала знак примирения. Он вспыхнул, застыл на секунду светящейся вязью и медленно развеялся затухающей золотистой пыльцой.

   — Это Айк Вэллар? — заговорили этажом выше. — К кому он пришел?

   — Айк, я тебя прощаю! — истеричным фальцетом заорали на четвертом.

   Окна открывались, девушки высовывались наружу.

   — Я люблю тебя, Айк Вэллар! — крикнул кто-то.

   — Просто женись на мне!

   На первом этаже загромыхала створка оконной рамы, и в сторону Вэллара, как на орущего дурниной мартовского кота, выплеснулся поток воды.

   Он едва успел отскочить и воскликнул:

   — Госпожа комендант, за что?

   Магический знак мгновенно потух и зашелся шипящим дымком, оставив после себя на брусчатке выжженный след.

   — Пошел отсюда прочь! — прокаркал скрипучий голос старенькой, но бодренькой комендантши.

   Вообще-то, нам просто не повезло. Когда на первом курсе к нашему окну устроили паломничество бесстрашные кретины, вредная старушка ни разу не подала голоса. Может, делала вид, что ее не касаются коллективные штурмы пожарной лестницы или, заткнув уши пробковыми берушами, спала как умертвие после упокоения, а сейчас никак бессонница одолела.

   — Спокойной ночи! — крикнул он и с лучезарной улыбкой помахал мне рукой.

   Получилось неопределенно. Каждая из девушек наверняка решила, будто он прощался именно с ней.

   — Так романтично, что даже завидно, — вздохнула Эмбер, выглядывающая в окно из-за занавески, но тут же постучала по подоконнику. — Чтобы не сглазить. В нашем роду Фокстейл все ведьмы страшно глазливые.

   На следующее утро все разговоры в купальне были о том, к кому приходил Айк. По всему выходило, что ко всем разом. Каждая вспомнила, за что ему следовало извиниться. С кем-то не поздоровался, от других отвернулся. У одной взял перо на лекции и не вернул. Страшное преступление, видимо! В общем, именно Айк стал причиной, почему в купальне образовался затор, а я, даже встав чуток пораньше, все равно категорически опаздывала на первое занятие.

   — Что у тебя сегодня? — промычала Эмбер в подушку. У нее-то занятия начинались позже.

   — Демонология, — пропыхтела я, прыгая на одной ноге и натягивая узкие кожаные брюки.

   — Опаздываешь?

   — Почти! — Я все-таки втиснулась в штаны и так резко натянула завязку, что едва не крякнула. — Но не теряю надежды!

   Прийти вовремя было даже не делом чести, а вопросом выживания. С непунктуальностью магистр Стич боролся своеобразно: опоздавшие назначались демонами. И по-демонски страдали. Быть подопытным у четвертого курса темных чародеев удовольствие гораздо ниже среднего. Пожалуй, даже хуже скандала с Айком или пикника на берегу реки под внимательным оком родной матушки. Хотя вру: пикник был ужаснее.

   Внезапно раздался стук в дверь, задорный и громкий.

   — Кто там?

   — Доставка! — отозвались из коридора.

   — Ты что-нибудь заказывала? — тихо спросила я у Эмбер.

   — Нет, — протянула она и приподнялась на локте.

   Синие волосы торчали в разные стороны, на щеке отпечатался залом от подушки. Я стояла по пояс раздетая и тоже, мягко говоря, была не готова разбираться, с кем нас перепутал доставщик.

   — Мы ничего не заказывали! — крикнула в сторону двери и лихо натянула рубашку.

   В смысле, не очень лихо. Случайно попала головой в рукав, потом выяснила, что надела вещь задом наперед и чуть глазом не дернула, пока переворачивала нужной стороной. В общем, собралась не как должно, а как получилось.

   — Удачи! — пожелала соседка напоследок и с головой закрылась одеялом.

   Когда, на ходу завязывая еще влажные волосы в хвост, я неслась по коридору, парень в черной форме доставщика стучался в комнату к нашим соседкам. В руках он держал завернутый в бумагу сверток.

   — Парень, они скорее всего уже занятиях, — не останавливаясь, бросила ему и припустила к лестнице.

   В полукруглый кабинет демонологии я ворвалась в тот момент, когда учебный корпус факультета темных искусств огласил часовой бой. За моей спиной категорично хлопнула дверь. Магистр Стич, невысокий худосочный чародей в преподавательской мантии, дружелюбно улыбнулся, сверкнув острыми клыками. В ярко-зеленых ведьмовских глазах вспыхнул ехидный огонек.

   — Доброе утро, госпожа Варлок!

   — Здравствуйте, магистр, — отозвалась я и нервно бросила взгляд на восходящие ряды с партами.

   В кабинете не было окон, только магический свет. Двадцать человек сидели, как вросшие, на положенных местах и привычно дышали через раз. Лишь бы не привлечь внимание и не оказаться разжалованными до нечисти на побегушках!

   — Присаживайтесь. — Он махнул рукой в сторону сокурсников.

   Не дожидаясь второго приглашения, я устроилась с Майком Стоуном, тихим троечником, единственным сидящим в первом ряду. В прошлом семестре мы с ним на пару пересдавали экзамен по темным искусствам. Я ругалась, как сапожник, когда вместо темной магии все время вылезала светлая, и с тех пор он, похоже, чуток меня побаивался. Иначе не объяснишь, почему шустренько сдвинулся на лавке, словно ему уже отвесили светлой благодати.

   — Господа демонологи, начнем занятие, — объявил магистр. — Сегодня мы будем заключать сделки с темными сущностями. Познакомьтесь с нашим демоном, исполняющим желания. Госпожа Варлок! Поздравляю.

   Народ облегченно выдохнул, а у меня-то утро стало откровенно паршивым.

   — Да я даже не опоздала, — буркнула едва слышно, выуживая из сумки блокнот для записей.

   Однако магистр Стич, несмотря на преклонный возраст, обладал не только демонской фантазией, как обучить студентов искусству общения со всевозможной нечистью, но и демонски острым слухом.

   — Но вы пришли самая последняя, — развел он руками.

   До ломоты захотелось кофе. Черного и горького, как мое настроение.

   Магистр, большой специалист в демонологии, лекцию читал вдохновенно. На грифельной доске за его спиной сами собой появлялись схемы и записи строгими чертежными литерами: ведьмовской круг для призыва, правила вызова и заключения сделок.

   — Госпожа Варлок, — обратился ко мне Стич, — как темная сущность какой обмен вы предложите мне, пожелай я, скажем, принести рукописи Триала из библиотеки?

   Не дайте светлые демоны такого счастья!

   — «Превосходно» в диплом независимо от посещений вашего предмета и продемонстрированных на экзамене знаний, — не задумываясь, ответила я. — Заключим сделку?

   По рядам пробежал тихий смех. Магистр кашлянул в кулак и обратился к аудитории:

   — Какой можно сделать из этого вывод, господа демонологи?

   — Что вы не поставите Варлок «превосходно»? — хохотнул Адам Бранч, и от его голоса сидящий на расстоянии вытянутой руки Майкл Стоун почему-то тихонечко вжал шею в плечи.

   Стич бросил на шутника неодобрительный взгляд и сухо резюмировал:

   — Если уж злой рок или глупость вынуждают вас заключить сделку с темной сущностью, то главное правило: оценивайте риски! Перейдем к практике.

   Он громко хлопнул в ладоши, даже в ушах зазвенело. Кабинет погрузился в кромешную темноту. Секундой позже в нишах на стенах и на столе магистра вспыхнули оплавленные толстые свечи, не гаснущие ни от сквозняка, ни от нервного дыхания. Резко вытянулись вверх и опали огненные пики. В ровном тусклом свете на полу между преподавательской кафедрой и первым рядом проявился выжженный ведьмовской круг.

   — Госпожа темная сущность, — обратился ко мне магистр, — прошу скрыться в потустороннем мире.

   Пришлось выбраться из-за стола и проследовать в потусторонний мир. В смысле, выйти в пустой коридор и, стоя под дверью, слушать, как в кабинете решают, кто первым попытается пробудить ведьмовской круг.

   — Раз вы желаете, прошу, господин демонолог, — пригласил магистр кого-то на эксперимент, а через некоторое время громко выругался: — Что вы вытанцовываете, как ведьма на шабаше? Важна точность!

   Неожиданно перед глазами, чуток ослепив, вспыхнуло марево. Я перенеслась кабинет, озаренный магическими свечами. Вокруг плыло золотистое сияние, намекающее, что выйти дальше пробужденного ведьмовского круга не удастся. За светящимся контуром с самодовольным видом скалился коротко стриженный здоровяк Адам Бранч.

   — Привет, Варлок! — протянул он.

   Вообще, у нас с ним имелась одна неприятная история. На первом курсе во время штурма легендарной пожарной лестницы Бранч чуток огреб светлой благодати. А потом еще разок от меня лично, когда попытался предъявить претензии, что не смог покорить «башню ведьм». В итоге трое суток проходил без голоса. Тогда отцу из деканата прислали гневное письмо, и вся башня Варлок потешалась, что мальчиков надо любить, а не обижать. Иначе мне грозит остаться старой девой с выводком живых табуреток. Кошки, дескать, не приживутся. Еле заткнула этот фонтан непотребных шуток!

   — Что ты хочешь от темной сущности, чародей? — скрестив руки на груди, неохотно уточнила я.

   — Служи мне! — гоготнул Бранч.

   — Не расплатишься.

   — Тогда выполни десять моих желаний!

   — Ты не на аттракционе невиданной щедрости, — поморщилась я. — Выполню одно желание.

   — Но любое, — осклабился он.

   — Заветное! — со значением поправила я.

   — Даже если попрошу станцевать голой на столе? — глумливо спросил Бранч.

   — Если твое заветное желание — вульгарные пляски, то запросто, — презрительно скривилась я. — Что ты готов предложить за одно заветное желание?

   — Душу своего первенца.

   — Не пойдет, — покачала я головой и одарила его прямым расчетливым взглядом. — Я хочу честность, Адам Бранч. Пока я не выполню твое заветное желание, ты не сможешь обмануть ни себя, ни мир. Идет?

   Обнаженные танцы? Пф! Совсем скоро у него останется единственное желание: отменить сделку. Может, еще захочет свернуть мне шею, за что снова получит светлой благодати, а в башню Варлок всем на радость, наверное, пришлют очередное гневное письмо. Глядишь, и Торстену вломят, что не досмотрел за дражайшей половиной, когда она не выпила кофе с утра и впала в мрачное настроение. Как ни крути, сплошные плюсы.

   — Желание загадаю, когда захочу! — быстро объявил он. — Не прямо сейчас.

   — Как скажешь, — пожала я плечами, но справедливости ради спросила: — Ты просчитал все риски?

   — Сомневаешься?

   — Ладно. Да будет так, — мило улыбнулась я, хотя улыбаться мило не выходило из-за ряби в глазах. Подозреваю, все вызванные в наш мир демоны бесились именно из-за неровного света, от которого начинала ныть голова и хотелось зажмуриться.

   — Тогда, Варлок, изыди, — с пакостной улыбочкой пропел Бранч, а мог просто потушить ведьмовской круг и выпустить через дверь.

   Внезапно на меня нахлынули запахи улицы: опавших листьев и сырой земли. В лицо ударил порыв ледяного ветра, с волос слетела перевязь, и пряди разметались в разные стороны. Я стояла посреди укрытого желтым ковром, страшно печального кладбища за главным корпусом Деймрана.

   — Вот ведь… косорукий, — пробормотала себе под нос, поежившись от холода. Белая ученическая рубашка, утепленная только эмблемой факультета на груди, не грела.

   И в трех шагах от меня четверо парней-некромантов в кожаных плащах энергично и увлеченно разрывали могилку. Если верить покосившемуся мраморному надгробью, четвертого ректора академии. Слышала, что у некромантов цифра четыре имеет сакраментальное значение. Они считают ее знаком смерти.

   Парни были колоритны, как раз во вкусе Эмбер: мрачные и, судя по всему, исключительно трудолюбивые. Кисти рук, уверенно сжимающих черенки лопат, украшали татуировки, у одного по выбритой голове мельтешил защитный знак. Живой рисунок елозил то к уху, то возвращался на макушку, то сбегал на затылок.

   Внезапно один из парней, не глядя, с азартом отшвырнул за спину шмат рыжей глинистой землицы. Комья долетели до меня. Зашипев, я отпрянула, но чистые ботинки все равно оказались засыпаны. Весь квартет резко остановился и синхронно обернулся, словно обладал коллективным разумом.

   — Все нормально, парни! Я к вам случайно залетела, — пояснила я и постучала ботинком о ботинок, пытаясь сбить землю. — Меня сейчас обратно вызовут. Вы не отвлекайтесь. Ректор сам себя не выкопает.

   Татуировка на макушке некроманта агрессивно стекла на лоб, потом на глаз. Отчего-то он начал напоминать кота из кухни в башне Варлок. Мы его называли Пират за черное пятно вокруг правого глаза на вечно голодной морде.

   — В смысле, этот сам себя не выкопает, — поправилась я. Вдруг для них тоже важна точность формулировок?

   В ответ мне на ботинки полетели комья земли.

   — Эй, некромант, руки трясутся? — холодно вопросила я. — Или с меткостью напряг?

   — Варлок, что ли, пожаловала? — вдруг спросил один из парней, вытащил из кармана очки с толстыми стеклами и нацепил на нос. Глаза от окуляров непропорционально уменьшились. — Точно Варлок! Как рявкнула, сразу голос узнал. Наказали или случайно?

   — Еще не поняла, — отозвалась я, удивляясь, как умудрилась не запомнить некроманта в очках. Даже имя из глубоких слоев подсознания не всплыло. Без аксессуаров и отличительных примет, они все на одно лицо. Посему выходило, что зря поносила Торстена за плохую память, у самой не лучше.

   — Братья, она своя, — пояснил он.

   — Закапываем, — буркнула «татуированная макушка».

   Они начали молча, но слаженно забрасывать могилку землицей, так и не дорывшись до упокоенного четвертого ректора. Изредка кидали на меня недобрые взгляды. Может, добрые, но исключительно в их понимании. Некроманты в принципе не особенно дружелюбны к миру.

   Скрестив руки на груди, я подмерзала на ветру и с возрастающим скепсисом следила, как под испачканными ботинками то зажигался, то гас красный ровный круг.

   — Никак? — с сочувствием спросил очкарик.

   — Что-то туго идет, — согласилась я, мысленно уже прикидывая, как бодрой рысцой потрушу в учебный корпус своими ногами.

   Словно услышав мои мысли, кладбище вокруг поплыло. Перед глазами появился главный холл жилого корпуса, примечательный большим ведьмовским кругом на мраморном полу. Не успела я удивленно крякнуть или хотя бы моргнуть, как рядом отчаянно громыхнуло, а на блузку выплеснулся поток горячего кофе.

   — Да вы издеваетесь! — рявкнула я и, выгнувшись вопросительным знаком, отодрала прилившую к животу мокрую ткань. Противно до жути!

   — Извините! — испуганно пискнул женский голос.

   Вокруг мерцало марево от заклятия призыва, горела под ногами ведьмовская звезда. Всегда считала, что узор в холле выложен ради эстетики. Но мы же в Деймране! Здесь любое интерьерное украшение может оказаться воротами в потусторонний мир. В смысле, в другие части замка.

   За пределами круга жалась испуганная девушка с опустевшим термосом в руках и, обалдело моргая, на полу сидел подозрительно знакомый доставщик. Возле него валялся раскрывшийся сверток с растрепанными розами, чуток полысевшими от шокового удара о каменную гладь. Судя по потрясенному виду, курьер тоже был готов облысеть от шока.

   Замерший от изумления народ вернул дар речи, пришел в движение и кинулся к девушке.

   — Ты в порядке?

   Мы с доставщиком обменялись обалделыми взглядами. Почему никто не волновался в порядке ли остальные участники магического катаклизма? Очевидно, что парень в моральном беспорядке: сковырнулся на пятую точку с высоты собственного роста и пытался осознать себя, сидящим на полу. Я тоже в полнейшем раздрае: запертая в магическом контуре, растрепанная, как розы из свертка, и еще в испорченной блузке.

   Смена локации оказалась стремительной, как нашествие демонов. Я обнаружила, что потряхиваю облитую блузку не посреди холла, а в круглом незнакомом кабинете. Буквально топчусь грязными ботинками по ковру с элегантным рисунком… насквозь прожженному пробужденным ведьмовским кругом. Сквозь мерцающую пелену в большом окне просматривалась башня некромантов. Ее было легко опознать по облезлому флагу на самой верхушке длинного шпиля.

   За массивным письменным столом из красного дерева уважаемый ректор нашей академии, известный на все семь королевств темный маг, вкушал утренний кофе и явно не ждал никаких гостей. Особенно внезапных, как городские голуби. При моем триумфальном появлении он подавился и выплюнул в воздух фонтан брызг.

   Честное слово, бойтесь своих желаний! Так сильно хотелось бодрящего напитка, что в итоге меня им облили, а потом еще и… плюнули.

   Возникла странная пауза. Я перестала теребить блузку и решила помолиться темным богам, но сначала вежливо поздоровалась с главой академии:

   — Доброе утро, господин ректор!

   В кабинете ректора мне бывать не приходилось и до конца учебы это чудное место посещать не планировала. Даже если бы меня попытались втащить сюда насильно. Втащили! С помощью магии. Случился же черный день.

   Спасибо, конечно, что я все еще в Деймране, но почему в главную пыточную-то?!

   — Как? — прохрипел он и поспешно обтер рот платком.

   Потом этим же платком принялся тереть какие-то бумаги. Замер и еще вытер окропленный письменный набор.

   — Роковая ошибка на занятии у магистра Стича, — ответила я и посмотрела под ноги. На ковре остались следы от грязных ботинок. — Прошу понять и простить.

   Вообще-то, имела в виду затоптанный, испорченный ковер, но вышло, что и за магистра похлопотала.

   И снова интерьер поменялся. На сей раз я оказалась в маленьком читальном зале библиотечной башни. Ведьмовской круг прожег недавно перестеленный дубовый пол. От перемещений меня чуток мутило, перед глазами рябило, а в кресле, сложив ногу на ногу, читал книгу Закари Торстен.

   Он прикрыл томик и растянул губы в издевательской улыбке:

   — Неожиданно…

   — Торстен, я мокрая, грязная и злая! — предупредила я, взбесившись от одного его цветущего и опрятного вида. — Меня протащили по всем ведьмовским кругам Деймрана. Просто молчи и не делай этот день еще хуже!

   — Но цветы-то ты получила? — невозмутимо уточнил он.

   — Какие еще цветы?

   Что он ответил, услышать не удалось, я наконец-то оказалась в кабинете демонологии. За пределами ведьмовского круга переминался Майкл Стоун, видимо, уже взопревший от неудачных попыток вызвать темную сущность. Подозреваю, выглядела я не лучше этой самой сущности. Настроение в принципе тоже было под стать.

   Со стороны рядов донеслось издевательское хихиканье. На насмешника шикнули, дескать, молчи, когда назревает большая магическая драма. Все преисполнились торжественностью момента.

   — Поторопитесь, господин демонолог, — велел магистр.

   Испуганный Майк сморщился, точно собирался заплакать. Больно смотреть! Вернее, было бы больно, не протащи он меня по всей академии.

   — Стоун, — с угрозой в голосе тихо проговорила я, — подумай хорошо прежде, чем что-то попросить. За любое желание тебе придется отдать почку. У тебя есть лишняя почка?

   — Да я просто хотел выпустить тебя из круга, — проблеял он.

   На долю секунды мне сделалось чуток стыдно, но потом к животу опять прилипла испорченная блузка, и совесть мигом заткнулась.

   — Я выйду, но в круг войдешь ты, — резковато предложила я условия сделки. — Согласен?

   — Да? — отчего-то вопросительно проблеял он.

   — Да будет так…

   Прозрачная стена растворилась, и я спокойно перешагнула через светящийся контур. Майкл чуток попятился.

   — Добро пожаловать, господин демонолог. — Приглашающим жестом я указала ему в центр круга. — Заходите.

   Тот покосился на Стича, но магистр не торопился остановить познавательную игру в демонологов, отчего-то игру не напоминающую, и пребывал в восторге, практически переросшим в приступ экзальтации. Он же не догадывался, что благодаря его спорным методам обучения в ректорском кабинете подпорчен ковер.

   В густом полумраке, озаренном только свечами и неверным мерцанием ведьмовского круга, у магистра светились глаза. Хотела бы сказать, что азартом, но нет — просто светились, как у многих чистокровных ведьмаков.

   — Ладно, — смиряясь с неизбежностью, едва слышно выдохнул Стоун и осторожно перешагнул через контур.

   Вокруг его фигуры немедленно выстроилась полупрозрачная преграда. По ней от пола вверх поднимались мелкие светляки, похожие на искры.

   — Изыди, Стоун, — приказала я.

   — Куда? — охнул он.

   — Туда, откуда я стартовала.

   И Майк исчез. Круг потух. В кабинете воцарилось отдающее трагизмом молчание. Видимо, народ проникся и мысленно навсегда попрощался с перенесшимся на «тот свет» однокурсником. Может, еще поминки в столовой закатят.

   — Превосходно, госпожа темная сущность! — в гробовой тишине воскликнул Стич. — Вы заключили две прекрасные сделки, о последствиях которых все участники практикума расскажут в коротких эссе. На сегодня все!

   Как по приказу по академии разнесся часовой бой, объявивший об окончании первого утреннего занятия. Народ начал шумно собираться. Стоун, по идее перенесшийся в коридор, возвращаться не торопился. Сунув в сумку блокнот, я направилась на выход.

   — Кто-нибудь передайте господину Стоуну, что он должен сдать работу! — надрывался магистр. — И заберите его вещи!

   Майкл, очевидно, убоявшись светлой благодати, дожидаться окончания практикума под дверьми кабинета не пожелал и куда-то сбежал. Ловко прикрыв испорченную блузку сумкой, я направилась в сторону женской уборной.

   Коридор постепенно заполнялся студентами. К высокому сводчатому потолку улетали громкие голоса. Внезапно меня обогнали Бранч с приятелями.

   — Желание, Варлок, — пропел Адам, проходя мимо, и нахально подмигнул.

   — Всегда обращайся, — хмыкнула я.

   В ответ Бранч пару раз хрюкнул. Громко, сочно и очень натурально. Заслушаешься! Он поперхнулся от удивления и покашлял в кулак, словно пытался выкашлять это позорное хрюканье, как застрявшую в горле кость. Его приятели оценили и зашлись издевательским хохотом.

   — Наслаждайся честностью, Адам, — с широкой ухмылкой бросила я.

   Что сказать? Скоро до него дойдет, что значит быть честным с собой и миром по Марте Варлок. Помнится, младший брат прохрюкал сутки. Больше не выдержал. Успел признаться родителям в разных хулиганствах, отхватил темных щедрот от матери за безудержную прямолинейность и пришел умолять о пощаде. Интересно, на сколько дней хватит Адама Бранча?

   Запершись в туалетной кабинке, чтобы никто не увидел светлой магии, я быстро привела в порядок блузку. Стирку бытовые чары не заменяли, но на некоторое время от пятна избавили. Время перерыва неуклонно подходило к концу, и на лекцию по темным искусствам пришлось трусить споро.

   Большой лекционный зал был еще открыт. Над притолокой светилась витиеватая надпись с названием занятия и годом обучения, для которого оно проводилось. Я остановилась в дверном проеме и осмотрелась. Восходящие ряды оказались заполнены. Айк сидел с приятелями и с улыбкой кивнул. Эмбер с несчастным видом прихлебывала кофе на первом ряду.

   И только я хотела войти в лекторий, в кои веки не после начала занятия, а даже слегка заранее, как внезапно кто-то нахально сжал мой локоть и развернул к себе лицом. От удивления даже брови поползли на лоб, хотя удивляться было вообще нечему. Передо мной стоял Закари Торстен с подозрительно знакомым букетом.

   Розы местами полысели, местами помялись. Одна истрепанная головка понуро скособочилась и только чудом держалась на сломанном стебле. Складывалось впечатление, что несчастный букет пережил бесславную смерть и его воскресили, чтобы продемонстрировать мне.

   — Ты спрашивала, какие цветы, Варлок? — тихо проговорил демонски раздраженный Торстен.

   — Торстен, ты нашел меня, чтобы показать этот веник? — откровенно обалдела я и аккуратно освободилась. — Ты маньяк?

   — Я с утра заявился в оранжерею к декану факультета зельеварения, сам прыгал по кустам, пока выбирал цветы, а ты что, отказалась их принимать?

   — Никто не заставлял тебя напрягаться, но мог предупредить, что пытался очаровать Айшу. Я бы тебя отговорила.

   — Если бы ты не заблокировала меня в почтовике, то была бы в курсе последних новостей, — ответил он. — Забери цветы и сделай вид, что очень рада!

   Закари насильно сунул мне руки злосчастный букет, едва успела подхватить.

   — Что мне прикажешь с ними делать? — все еще чуток удивленная уточнила я.

   — Да запихни… — сорвался он.

   — Куда?

   — Сама придумай! — Он раздраженно цыкнул и вроде собрался уйти, оскорбленный в лучших чувствах, как помедлил. — Ах, еще кое-что забыл, милая!

   Внезапно Торстен положил руку мне на затылок и резко придвинулся. Мы замерли. Он всерьез надумал устроить представление с лобызанием перед целым потоком четверокурсников, среди которых был Айк.

   — Не смей, — грозно прошептала я.

   Пальцы покалывало от светлой магии. Кажется, даже в узком зазоре между нашими телами от напряжения искрил воздух. Уголок пунцовых губ Закари нервно дернулся. Зрачки стали вертикальными, а глаза снова — злыми.

   — Я не спрашиваю разрешения, Марта.

    Секундой позже разряд прокатился по колючим стеблям, и розы разлетелись, выстрелив Закари в лицо. Невольно он отшатнулся и убрал руку. Мир вокруг нас замер. В воздухе кружилось и опускалось облако алых лепестков. Не долетая до пола, разрушенные светлой магией они рассыпались прахом.

   Восторженный развязкой зрительной зал ожил и из лектория бабахнули бурные аплодисменты.

   — Доволен, Торстен? — процедила я.

   — Более чем, милая, — отозвался он, снимая с рукава лепесток, и растер его между пальцами.

ГЛАВА 6. Цвет настроения — февраль

Случаются дни, когда лучше не вставать с постели, а если уж встал, то не выходить из комнаты. Запереться, никому не открывать и по заветам шаманских манускриптов обложиться еловыми венками, отпугивающими неприятности. Но я вышла в люди, а теперь стояла с засохшими колючими ветками в руках, утром представлявшими собой неплохой, в сущности, букет.

   Ошпарив Торстена ледяным взглядом, я припечатала шипастые прутья к его груди. Закари не пошевелился, даже не поморщился, и те ссыпались нам под ноги. Да еще издевательски жалобно хрустнули под ботинком, когда с каменным лицом я вошла в лекционный зал.

   Быстрый взгляд в сторону Айка, прямо сказать, настроения не улучшил. Парень, с которым мы вроде как помирились, что-то с хмурым видом черкал в блокноте. Не иначе как рисованием останавливал себя от благородного мордобоя с Закари Торстеном, но скорее всего просто злился.

   — Дорогая подруга, спасибо! — Эмбер ухмыльнулась и отсалютовала термосом с кофе. — Я так не веселилась со времен вашей с Торстеном войны. Поняла, что жизнь снова заиграла яркими красками.

   Одарив синеволосую ехидну выразительным взглядом, я плюхнула ей на колени лежащую на стуле сумку и села. Закари из коридора испарился, а остатки роз превратились в кучу пепла.

   — Готова поспорить, все гадают: у вас роман или новый виток вражды? — чуть склонившись, охотно продолжила делиться впечатлениями Эмбер. — От вас искрило.

   — Это были светлые чары, — буркнула я, прекрасно понимая, что пожалею о магии.

   Собственно, карма нагнала меня почти мгновенно. С часовым боем в лекционный зал вошел магистр по темным искусствам и немедленно объявил, что чувствует в воздухе светлую магию. Дескать, волосы на голове шевелятся. Фигурально выражаясь. Он был безнадежно лыс.

   — Госпожа Варлок. — Он вперил в меня тяжелый взгляд. — Еще одно предупреждение, и вы отправитесь практиковаться к своим лучшим друзьям-чародеям в Эсвольд.

   Золотое правило гласило: если можешь промолчать, то сомкни челюсти и промолчи. Магистр Мэдлей был не только язвителен, злопамятен и лыс, как коленка младенца, но еще являлся деканом нашего факультета. Ей-богу, лучше прикусить язык, не мычать и не дышать.

   Сама виновата, даже свалить не на кого. Могла бы сдержать светлую магию и по-простому отходить Торстена проклятущим букетом. Пусть это несколько противоречит легенде о серьезных отношениях, но, как говорит моя ненаглядная маменька после каждого громогласного скандала с отцом: чем хуже ссора, тем слаще примирение. Утверждение спорное, однако план-то рабочий.

   Всю лекцию я старалась не шуршать страницами, не скрипеть пером и по возможности дышать через раз. Едва занятие подошло к концу, и народ начал собираться, как Айк стремительно спустился с верхнего ряда. На ходу запихивая в сумку блокнот, он зашагал к выходу.

   — Эмбер, встретимся в столовой, — подхватывая свои вещи, бросила я подруге и припустила следом за Айком.

   Коридор, как всегда, быстро заполнялся студентами, и Вэллар терялся за чужими спинами, словно специально пытался спрятаться. Добраться до него не удалось. Ловким прискоком староста группы перерезал дорогу и зачастил рядом.

   — Варлок, скажи, куда ты отправила Стоуна? — взмолился он. — На лекции его не было. Приходится таскать его вещи.

   Справедливо говоря, он действительно тащил две заплечные сумки. Первая болталась на одном плече, вторая на другом.

   — Он в общежитии, — уверенно ответила я, стараясь не выпускать из поля зрения Айка.

   — Нет его там.

   — Тогда отлетел на кладбище к четвертому ректору, — предположила я.

   Уверена, что после моего триумфального появления во время утреннего кофе ныне действующий ректор намертво замуровал ведьмовской круг и, возможно, успел сменить ковер.

   — В каком смысле? — опешил староста.

   — В прямом.

   — Считаешь, он того… — он зачем-то показал пальцем в сводчатый полок, — не пережил?!

   — Не поняла. — Я действительно остановилась и посмотрела на однокурсника, как на полоумного.

   — Надо звать некромантов? — шепотом уточнил тот.

   — Староста, почему ты у меня спрашиваешь, нужны Стоуну некроманты или не нужны? — вызверилась я. — Спроси у самого Стоуна. Он лучше знает. Передавай ему привет, когда найдешь.

   Я махнула рукой и припустила за ускользающим Вэлларом. Тот, как назло, не сбавлял шаг, словно куда-то смертельно опаздывал и не хотел, чтобы его задержали.

   — Айк, подожди! — все-таки позвала его, хотя всегда считала глупым окликать человека в толпе.

   Думала, что из принципа не остановится, но Айк действительно притормозил и обернулся. Его острым взглядом можно крошить лед или протыкать насквозь двуликих чародеек.

   — Что ты хотела, Марта? — с прохладцей в голосе спросил он.

   — Может, все-таки поговорим? — стараясь не допускать раздраженных интонацией, предложила я.

   — Ладно, давай поговорим. — Айк направился к первому попавшемуся свободному кабинету, на притолоке которого не светилось никаких надписей, и толкнул дверь. — Заходи, Марта.

   Пустые классы и лектории всегда вызывали во мне странное чувство. Они словно существовали в параллельном пространстве. В них останавливалось время, и поселялась гулкая тишина. Чистые парты, исписанная доска — все замерло в настороженном ожидании.

   — Полагаю, я должна объяснить, что произошло перед лекцией, — начала я, и мои слова эхом разнеслись по кабинету.

   — Ты сейчас скажешь, что это не то, о чем я подумал?

   — О, нет! Это как раз то, о чем ты подумал! — пылко подтвердила я.

   — Что у вас с Торстеном все взаправду, а я задеваю рогами притолоку?

   За каким-то демоном я посмотрела на его макушку, словно светловолосую голову с идеальной стрижкой действительно венчали закрученные спиралью демонические рога.

   — А ты разве не подумал, что Торстен — придурок? — осторожно уточнила я.

   — Нет, демоны дери! Вы на редкость убедительно изображаете любовь! Сразу и не поймешь, что она фальшивая.

   — Мы правда не стараемся! — отказалась от любых притязаний на достоверность. — Кто знал, что он притащит на лекцию веник?

   — Марта, — перебил Вэллар холодным голосом, — давай возьмем паузу.

   Показалось, что я ослышалась. В животе вдруг завязался такой крепкий узел, что во рту появилась горечь.

   — Говоря о паузе, ты ведь имеешь в виду не паузу в разговоре, так? — проговорила я. — Ты хочешь расстаться?

   Айк нервно почесал бровь.

   — Никто не говорит о расставании, Марта! — резковато опроверг он. — Взять паузу — не значит… совсем разойтись.

   — Серьезно? — У меня вырвался издевательский смешок. — Тогда объясни мне. Я думала, что мы встречаемся, а не сидим над учебниками и тебе вдруг захотелось передохнуть.

   Надо отдать Айку должное, он не избегал прямого взгляда. В смысле, не сразу отвел глаза. Порывистым движением провел рукой по волосам, испортив укладку.

   — Ты мне нравишься, Марта, но не нравится, что ты сейчас делаешь. А еще меньше нравится, что делает он!

   — Да кому в принципе может нравиться, что творит Закари Торстен? — удивилась я. — За выходные мы друг друга едва не прокляли! Странно к нему ревновать.

   — Я не ревную, Марта… — Айк поморщился, видимо, стараясь держать себя в руках, но не сдюжил и сорвался: — Нет, демонски ревную! Я предложил помириться и рассчитывал, что ты примешь правильное решение!

   — Давай с этого момента подробнее. — Даже понимая, что следует сдерживаться, я начала закипать. — И какое решение для тебя правильное, Айк?

   — Покончить с вашим абсурдным спектаклем!

   — Разве я не говорила, что мы с ним скоро покончим?

   — Насколько скоро? Обозначь точную дату, когда я стану вторым любимым парнем! — рявкнул он. — Не понимаю, почему ты не думаешь о моей гордости, Марта?

   Я почувствовала, как начинаю меняться в лице.

   — О твоей гордости? — переспросила на тот случай, если он в сердцах оговорился. — Ты серьезно?

   — Похоже, что я шучу?

   — Ты не рос клане и, видимо, плохо представляешь порядки, Айк! — воскликнула я. — Если верховный что-то решает, то все подчиняются. Или отрекаются. Так было, есть и так будет всегда! Некоторые вещи не меняются со временем. Наши с Торстеном отцы помирились и надумали породниться. Какой из вариантов мне следовало выбрать, чтобы не задеть твою гордость?

   Внезапно я поймала себя на том, что тяжело дышу, словно не говорила, яростно и торопливо, а бежала галопом, не чуя под собой ног. На скулах Айка горели алые пятна. Губы сжались в тонкую линию. И казалось, перед ним выросла прозрачная, но непроницаемая стена — не достучаться.

   — Да брось, Марта. — Вэллар кривовато усмехнулся. — Ты действительно не замечаешь, что он наслаждается этой ситуацией? Я видел, как Торстен на тебя сегодня смотрел.

   — Как?

   — Как на девушку.

   — А должен смотреть, как на выкопанное умертвие? — огрызнулась я.

   — Как на свою девушку, Марта!

   Кому-то из нас следовало остановиться первым и уйти. Из кабинета вышла я. Вышагивала по пустому длинному коридору, тоже увязшему во времени в ожидании шумной толпы студентов, а в голове, подхватывая ритм шагов, как детская считалочка, позвякивало слово «пауза».

   Встречаться мы с Айком начали своеобразно. Он нарочно не закрылся от моего проклятия на практике по темным искусствам, а когда вернул подвижность и разлепил губы, с самой доброжелательной улыбкой потребовал компенсировать позор. Свиданием. Я даже не сразу поняла, о чем толкует эта странная звезда брумбола.

   — Сви-да-ни-е, Марта, — повторил он тогда по слогам, впервые назвав меня по имени, да и в принципе впервые заговорив за три года учебы. — Никогда не слышала о таких?

   Вообще-то, сначала я его послала в знахарский корпус, так сказать, подлечить голову после темных чар, но уже в выходные мы вместе бродили по столичным улицам. Вокруг цвели королевские розовые вишни, и в теплом благоуханном воздухе порхали невесомые нежные лепестки. С Айком всегда было красиво, романтично и легко, а от этого чуточку странно. Однако мы не держались за руки, и он неизменно спрашивал прежде, чем меня поцеловать. Все, как говорил Закари Торстен. Понятия не имею, как мы с ним добрались до чего-то большего, чем простые поцелуи, и даже не я оказалась инициатором.

   До общежития я добралась как под заклятьем беспамятства и уже под дверью в комнату вспомнила об Эмбер, дожидавшейся меня в столовой. Пришлось возвращаться. Соседка сидела в почти пустом зале за столом на шестерых и с азартом листала один из потрепанных томиков, купленных летом в букинистической лавке легендарного Ночного рынка. С едой она уже покончила, но рядом стоял нетронутый поднос, видимо, взятый для меня.

   — Извини, — пробормотала я, усаживаясь напротив, и подвинула поднос.

   — Ну… занятие по рунологии не настолько захватывающее, как обед в гордом одиночестве вместо завтрака. — Эмбер закрыла книгу, внимательно посмотрела на меня и резюмировала: — Поговорили плохо.

   — Айк зол, как стая умертвий.

   Я подняла крышку на глиняном горочке с первым блюдом и сунула ложку. Та начала медленно прокручиваться, размешивая и подогревая гущину. Из медного кончика вылетал черный дымок. Ни один декан не придерется, что столовую в темнейшей на семь королевств академии магии посмели осквернить светлыми чарами.

   — Если бы ты вернулась из дома и выяснила, что у Айка появилась фальшивая девушка, то они огребли бы столько светлой благодати, сколько за один присест не переварить, — вполне справедливо заметила Эмбер.

   — Он захотел взять паузу, — мрачно поделилась я и добавила со смешком, сама не веря, что произношу подобную чушь вслух: — Расстаться на время.

   — А так можно? — искренне удивилась подруга. — На время? То есть взять паузу, а потом как ни в чем не бывало сойтись обратно? Отдохнули друг от друга и с новыми силами в старые проблемы.

   Она словно прочитала все мысли, что бродили у меня в голове. Бессознательно я схватилась за ложку, проворачивающую очередной круг, и зашипела — медная ручка сильно нагрелась.

   — Да что за день такой? — тихонечко простонала себя под нос.

   Из глиняного горшочка шел ароматный дымок, но есть совершенно не хотелось.

   — Давай устроим сегодня ритуальный девичник, — не сводя с меня пристального взгляда, словно видела муть, собравшуюся на душе, предложила Эмбер.

   — Подозреваю, что слово «ритуальный» здесь ключевое, — вздохнула я.

   Подруга у меня замечательная и поддержать умеет. В своей манере. Почти уверена, что во время «девичника» до середины ночи придется изображать неподвижный напольный канделябр, пока она будет изображать ведьму в обрядном экстазе.

   — Откроем бутылку полынного ликера, сделаем новый амулет от неприятностей и приворожим Айка.

   Она продемонстрировала обложку книги с полустертыми руническими символами. Возможно, если бы я не выясняла отношения с собственным парнем во время лекции по рунологии, название не показалось бы непонятной тарабарщиной.

   — Наколдуем что-нибудь легонькое. Обещаю, что Вэллар выживет! — пообещала Эмбер и принялась с азартом ковыряться в своей книжонке.

   Пришлось громко кашлянуть, чтобы она прекратила выискивать одурманивающие заклятья. Только приворота мне не хватало для полноты, так сказать, жизненных обстоятельств.

   — Ясно. — Подруга разочарованно закрыла томик. — Никаких забавных любовных чар. Вы, прогрессивные маги, отвратительно скучные. Тогда просто откроем ликер и сделаем ловец неприятностей. Прошлый нам очень помог.

   — Чем? — со скепсисом уточнила я.

   — В смысле, чем? — Эмбер откровенно оскорбилась. — Он столько на себя принял, что облетел и засох.

   — Ты его делала два года назад, — напомнила я, что веночек приговорили не гипотетические беды, а беспощадное время. Еловый бублик засох и, от старости полностью облысев, обрел вечный сон в мусорном коробе.

   — Но ты не знаешь, какие неприятности с нами случились бы, не повесь я его на дверь, — отрезала соседка. — На «камень-ножницы-бумага» кто пойдет за ветками?

   — Кто решил свить гнездо, тот за прутиками и летит…

   Всегда думала, что Эмбер мухлевала в «камень-ножницы-бумага», но не понимала, каким образом ей удавалось жульничать. Делать набег на академические хвойные угодья, что ни удивляло, выпало мне. А я, между прочим, даже не верила в силу амулетов!

   Остаток учебного дня провела в читальном зале и безуспешно отвлекала себя от мысли об Айке подготовкой к проверочной работе по истории магических войн. Когда вокруг одновременно вспыхнули лампы, я сдалась: собрала вещи и вернулась в общежитие.

   Напротив моей комнаты обнаружился последний человек, с которым хотелось общаться. Прислонившись спиной к каменной стене и сложив руки на груди, стоял Закари Торстен. Не один, правда, а в компании со знакомым дорожным сундуком, в который я вчера утрамбовывала зимние вещи.

   — Беата не смогла тебя найти и попросила забрать, — пояснил Закари. — Свою мать ты тоже заблокировала?

   Расстегнутое узкое пальто и шарф, висящий на шее, тонко намекали, что мы с матушкой на пару сорвали Торстену планы. Вообще, хотелось ляпнуть какую-нибудь резкость, но неожиданно даже для себя я призналась:

   — Почтовик оставила в комнате.

   Отперев замок, я заставила сундук поплыть по воздуху и пошире открыла дверь. Застежка зацепилась за косяк. Процарапав белую краску, кое-как бандура втянулась в комнату, покачалась еще чуток и с грохотом плюхнулась между кроватями.

   — Пожалуйста, — с любопытством проследив за позорным полетом сундука, Закари выразительно намекнул, что благодарности не ждал, но в душе продолжал надеяться.

   — Попрошу, чтобы Беата больше тебя не беспокоила, — пообещала ему.

   Внезапно он перехватил дверь и быстро спросил:

   — Вы с Вэлларом окончательно разбежались?

   — Что? — В первый момент я опешила, а потом поморщилась: — Из чего ты сделал такой вывод?

   — Ты внезапно вежлива. Не устраиваешь скандалов и не остришь. Он пару часов назад нашел меня и попытался нарваться на неприятности. — Передо мной вновь стоял незнакомец из столовой в башне Варлок, тот самый, с расчетливым взглядом, подмечающий любые мелочи. — Только без драм! Вэллар в порядке. У него завтра турнирная игра. Глупо лишать команду главного нападающего, когда уже поставил деньги. Так что случилось?

   В голову пришло, что за возникшей суматохой я напрочь забыла о начале турнира.

   — Айк меня не бросил, а предложил взять паузу.

   Честно говоря, я сама не поверила, что поделилась девичьими бедульками с идейным врагом, неожиданно ставшим фальшивым парнем.

   — Разойтись на время? — протянул Закари с такой ехидной улыбкой, что захотелось его отходить букетом из роз. Жаль, второго не было. — Какая забавная вариация на тему свободных отношений, февраль.

   Умеешь ты, Закари Торстен, оттоптать больную мозоль! Всегда умел.

   — Тебе лучше знать, магистр по свободным отношениям, — сухо отозвалась я. — Спасибо за сундук. Теперь самое время тебе заняться своей личной жизнью. Удачи!

   Захлопнуть дверь перед его носом было малым, но приятным утешением. Я бросила сумку с учебниками на стул и раздраженным взмахом руки заставила сундук заехать под кровать. Тот лихо влетел между ножек и, зацепившись злосчастным замком за покрывало, утащил его следом. Стук в дверь и хруст шмякнувшегося о стену сундука раздались одновременно.

   Закари по-прежнему стоял в коридоре.

   — Какие планы на унылый вечер?

   — Наломать елок, — серьезно ответила я.

   — То есть ты решила пуститься во все тяжкие? — ухмыльнулся он. — Я как раз хотел предложить девичник после расставания. Ты выпьешь что-нибудь покрепче черного кофе, расскажешь, что все парни — сволочи…

   — И ты главная из них, — любезно вставила я.

   — Неоспоримо. — На выразительном лице Торстена медленно расцвела чарующая улыбка, вероятно, вызывающая в его подружках легкое помутнение рассудка. — Главная сволочь академии готова проследить, чтобы ты выпустила пар, но никого не грохнула, и до полуночи в полной сохранности вернуть из города в эту комнату. Что скажешь, февраль? Устроим девичник?

   Он красиво изогнул бровь и замер в театральном ожидании. Все-таки Закари умел быть забавным, когда душил в себе надменного придурка.

   — Торстен, в прямом смысле слова «наломать». — У меня вырвался смешок. — Я собираюсь на академическое кладбище наломать еловых веток.

   — Кхм…

   — Хочешь со мной?

   — Нет. — Он поднял руки, дескать, странные развлечения не для главных сволочей Деймрана. — Пожалуй, пропущу веселье, но тебе от души желаю сорвать злость на елках. Удачи, февраль! Можешь представлять меня, когда начнешь на них нападать.

   Казалось, Торстен