Оглавление
- АННОТАЦИЯ
- ПРОЛОГ
- ГЛАВА 1. (водопад... возвращение домой...)
- ГЛАВА 2. (неожиданно или нет, но... вот и встреча...)
- ГЛАВА 3. (чай и... появляется Ивор!)
- ГЛАВА 4. (беседа с отцом...)
- ГЛАВА 5. (что за молодость...)
- ГЛАВА 6. (кукла... ребёнок...)
- ГЛАВА 7. (воспоминания Павла...)
- ГЛАВА 8. (Лидия не одна... Воспоминания Лидии...)
- ГЛАВА 9. (слежка, водопад и... от одного взгляда ломаются деревья...)
- ГЛАВА 10. (куклы,... праздник...)
- ГЛАВА 11. (слушать не хочет,... похожа на Лидию,... и Иона переживает...)
- ГЛАВА 12. (переживания родителей...)
- ГЛАВА 13. (разговор с отцом... пробрался к Лидии...)
- ГЛАВА 14. (ночь у Лидии...)
- ГЛАВА 15. (дневник Лидии... водопад...)
- ГЛАВА 16. (обнажили шпаги,... скрипка...)
- ГЛАВА 17. (фарс,... Шпагу или жизнь!)
- ГЛАВА 18. (пахнет чем-то,... кочерга в руках Ионы...)
- ГЛАВА 19. (Кир,... бабушка...)
- ГЛАВА 20. (беседа с бабушкой,... прощание...)
- ГЛАВА 21. (Стокгольм... Отец Лидии...)
- ГЛАВА 22. (два отца... Лучше, если мы кого потрясём...)
- ГЛАВА 23. (схватили,... допрос,... Павел возмущён...)
- ГЛАВА 24. (... театр Линн)
- ГЛАВА 25. (беседа с Линн,... пощёчина...)
- ГЛАВА 26. (горячая... беседа...)
- ГЛАВА 27. (быть вместе, но... не одни...)
- ГЛАВА 28. (муж,... переживания матери...)
- ГЛАВА 29. (... а виноваты родители)
- ГЛАВА 30. (подслушивание... Линн соблазняет Павла...)
- ГЛАВА 31. (знак... торт...)
- ГЛАВА 32. (дела,... окно закрыто,... голуби...)
- ГЛАВА 33. (друзья ушли,... жених Лидии...)
- ГЛАВА 34. (разговор с родителями...)
- ГЛАВА 35. (разговор с Тико...)
- ГЛАВА 36. (Италия,... первая опасность...)
- ГЛАВА 37. (немного откровенности...)
- ГЛАВА 38. (шпагу или жизнь...)
- ГЛАВА 39. (хватит шуток...)
- ГЛАВА 40. (кофе и... ещё больше правды)
- ГЛАВА 41. (бежать!... Всё впереди...)
- ГЛАВА 42. (берег... Тётушка...)
- ГЛАВА 43. (о свадьбе, наше дело и... как ангел обнимает крыльями)
- ГЛАВА 44. (терпи и... где Ивор?)
- ГЛАВА 45. (кофе, слёзы и... опять признание)
- ГЛАВА 46. (Ивор!!!)
- ГЛАВА 47. (вода,... тонет,... как спасти...)
- ГЛАВА 48. (план,... тётя,... в путь!)
- ГЛАВА 49. (воспоминание Лидии,... коллекция...)
- ГЛАВА 50. (Идиллия огня, радужный каскад...)
- ГЛАВА 51. (Стокгольм,... встреча с отцами...)
- ГЛАВА 52. (Сегодня будет наш день... Музей...)
- ГЛАВА 53. (Йохан... Врангель о Лидии...)
- ГЛАВА 54. (рассказ Врангеля,... открыли ящики...)
- ГЛАВА 55. (дуэль, фейерверк, шпага или жизнь...)
- ГЛАВА 56. (застукали,... признание,... отцы...)
- ГЛАВА 57. (женские дела,... бабушка...)
- ЭПИЛОГ
АННОТАЦИЯ
Приезд на именины сестры — не единственная причина вновь оказаться среди родных, дома. Павел, сын успешного сыщика, у которого многому научился, взялся расследовать важное дело друга и вывести негодяев на чистую воду. Он даже рискнул на встречу с любимой, от которой вынужден был долго скрываться, а она... Оказывается, не всё там чисто, не всё из-за любви и поставлен серьёзный ультиматум: шпагу или жизнь!
ПРОЛОГ
Нежная краса-голубка
Душу мне свою открыла.
И святая, и земная -
Всё в тебе: мир, жизнь и сила.
Помнишь, как кружили в танце?
Помнишь ревность? А любовь?
Помню на щеках румянец
От признаний, ласк даров.
Ты меня собой пленила
И не только красотой.
Ты всю жизнь мне изменила,
Сделав красочной, большой.
Без тебя, я понял сразу,
Не прожить уже ни дня.
Ты за мной — а мне то в радость,
Моя голубка, моя весна.
«Это стихотворение, даже смело заявлю — песню — я написал для своей супруги. Люблю её, как будто всех этих лет вместе и не было. Больше двадцати лет вместе... Считать не хочу даже. Мы всё ещё чувствуем друг друга молодыми, полными сил и страсти. Страсть наша с годами стала только сильнее и краше! Да, это возможно! Пусть в наш век это редкость, но она случается, и не только у нас, к счастью.
Мы и выглядим ещё ого-го! Я высокий, стройный, с до сих пор тёмными и густыми волосами до плеч. Есть немного седины, есть... Но она только началась! Да, я не скромный, и в мои пятьдесят пять я ещё ничего! Со слов даже не только супруги. Женщины ещё заглядываются. Хорошо, что я не заглядываюсь, но когда-то надо было... Для дела... Дел того рода давно нет. Обучаю молодёжь. Готовлю новых сыщиков. Некоторые обладают талантом. Наше шведское королевство может ими гордиться. Среди них есть даже наш младший с Ионой сын... Павел... Паулус, как его зовут здесь, в Швеции; а наши русские родственники и друзья — Павлом.
Эх, наш век. Мы живём в двух веках: восемнадцатом и девятнадцатом. Сейчас на дворе уже тысяча восемьсот пятый год. Наступила весна. Вот-вот будет Пасха», – улыбался солнечному дню за окном Пётр...
Он любовался видом на озеро и лес перед своим особняком, расположенным недалеко от Стокгольма. Погрузившись в отрадные размышления, Пётр не услышал, как рядом встала супруга.
Она — чуть ниже его ростом, чуть полнее, чем была в юности, но от этого лишь очаровательнее. Иона выглядела гораздо моложе в свои сорок четыре года. Её волосы тоже уже начинали седеть, как у мужа. Седина слегка украшала серебряным цветом. Волосы её были аккуратно уложены в высокую причёску, и только два локона свисало с плеч завитыми кудрями...
– Петруша, – с ласковой улыбкой окликнула она, и Пётр с нежной улыбкой взглянул:
– Ты закончила вышивание?
– Нет, – вздохнула она с лёгкой грустью. – Все мысли о Павлуше и Машеньке. Ей вот-вот пять будет. Она уже ждёт нас у твоих родителей в замке, мы туда едем, а если Павлуша не успеет?! Жаль, он уехал по делам службы.
Она резко замолчала, увидев в руках милого блокнот. Пётр же не замедлил ответить, чтобы не смущать её или не дать повод придумать что, отчего, как обычно бывает, Иона будет полна каких подозрений или ревностью.
– Записал новые стихи для тебя, – сказал он и засмеялся, прижав свободной рукой её к себе за талию. – Довела ж ты меня до сочинительства!
– Ты мне сочинял?! – с восторгом смотрела она, словно юность не уходила.
Пётр отдал ей блокнот с записанным стихотворением, и она молча читала. Её еле видные морщинки появлялись у глаз, когда она улыбалась. Душа у Петра пела, любуясь ею такой, как будто всех прожитых лет вместе не было, а они только недавно повстречались и полюбили друг друга...
– Я не хочу стареть, – прослезилась через улыбку Иона.
– Голубка моя, – ласково засмеялся Пётр, прижав её крепко в свои объятия. – Стареем-то мы вместе! И потом, я на одиннадцать лет старше! Ты молодая да такая, что доплачешься, ещё ребёнка унесу делать!
– Угрожаешь, – засмеялась счастливая милая.
Она положила ему голову на плечо, расслабленно вздохнув. На душе стало легче и спокойнее. Выдержав паузу, Иона подумала о чём-то с улыбкой и снова взглянула в полные любви глаза мужа:
– А между прочим, в этом году есть некая магия цифр. Год тысяча восемьсот пятый. Нашей дочурке Машеньке будет пять и опять на Пасху, как она родилась. Тебе исполнилось пятьдесят пять.
– А тебе сорок четыре, – прищурился Пётр и улыбнулся. – Цифры красивые, так что год будет особенным.
Он открыл висевшие на груди на цепочке карманные часы и, кратко взглянув на время, взял любимую за руку:
– Идём, а то не успеем сделать ребёнка.
– Сейчас апрель! – смеялась Иона, скорее следуя с ним покинуть кабинет, где находились. – Он не успеет родиться в этом году!
– Надо постараться, – смеялся Пётр.
– Раньше срока не буду! Не хочу! Что-то другое будет в этом году особенное!
Они смеялись, как юные влюблённые. Они убегали скорее на верхний этаж, к спальням, где у одной из них Пётр резко остановился, взял милую на руки и, пнув дверь в их комнату, унёс туда...
ГЛАВА 1. (водопад... возвращение домой...)
Безлюдная широкая дорога... Она лежала между лесом и просторным, тянущимся будто бесконечно, к горизонту, полем. Яркое солнце пригревало, освещая путь золотистым светом. Травы только недавно стали окрашиваться в сочный зелёный цвет и блестели росами по утрам, как сегодня. Это было начало апреля 1805 года.
Молодой всадник, лет двадцати, медленно ехал верхом на черногривом коне. Роскошный чёрный фрак с нежной золотистой вышивкой по краям был глубокого цвета, чистого... Аккуратность хозяина и гордость виделась сразу, как и внешняя красота. Крепкий стан. Широкие плечи. Сильные руки... Тёмные, волнистые и густые волосы до плеч слегка развивались от лёгкого весеннего ветерка...
Сосредоточенность. Серьёзность... Глаза парня были слегка прищурены, словно настороже, хотя никого не искал и никакой опасности не видел. Абсолютный покой на душе и никаких мыслей... Свобода. Свежий воздух. Наслаждение жизнью.
Показавшиеся за лесом невысокие горы и холмы были покрыты нежным туманном. С каждым шагом ближе и ближе воздушная дымка рассеивалась. Становилось слышно, как журчит речка в низине, а чуть в стороне — шумит высокий водопад.
Остановив коня, всадник улыбнулся, любуясь блёстками воды, падающей с горных камней в реку. Белое облако скрывало их бурное слияние. Страсть вод украшала всё брызгами, искрящимися от солнечных лучей, и нежной радугой, словно нечто сказочное было здесь, и только здесь...
Это был водопад Тэннфорсен, расположенный недалеко от деревни Дувед, в чью сторону и держал путь всадник. Он проезжал здесь уже не в первый раз, но всегда останавливался любоваться видом вокруг. Что-то тянуло сюда. Что-то звало оставить всё и подарить красоте природы внимание любованием, а она... дарила в ответ невероятный подъём настроения и вдохновение. Мечталось всаднику о своём, о светлом. Лёгкая грусть промелькнула в его глазах, но сменилась на игривую улыбку.
Взгляд остановился на лишайнике дерева у реки. Такие лишайники были здесь, как и мох, практически везде: на земле и деревьях. Словно золотые и сиреневые печати... Красивые, нежные... Непотревоженные никем.
Заметив краем глаза движение у водопада, всадник насторожился. Словно застывший зверь он уставился на показавшийся прямо у камней, у воды, где та падала в реку, силуэт... Женский силуэт... Укутавшись в чёрный плащ, женщина медленно пробиралась по каменистому краю от водопада к траве. Она прятала лицо под капюшоном. Плащ был намокшим, а ей самой, казалось, было холодно, поскольку весь свой краткий путь к более сухому у водопада месту, женщина обнимала себя и дрожала.
Оглянувшись на водопад, она некоторое время стояла неподвижно. Всадник тем временем переместился скрыться за деревьями, в тени. Он слез с коня, прошёл ближе к одному из стволов и украдкой следил за женщиной дальше. Жаль, стояла она спиной, но он почему-то надеялся, что повернётся, чтобы мог получше разглядеть.
Женщина сняла капюшон и помотала головой. Тёмные волосы были мокрыми. Солнце отражалось в них. Оно покрывало серебряным блеском и их, и их хозяйку, словно она была некое неземное создание, которое явилось на грешную землю окружить хоть небольшой кусочек пространства чарующей магией чего-то доброго, манящего,... прекрасного...
Усердно потерев плечи, женщина побрела в сторону леса. Перед тем как скрыться, словно кто-то исполнял желание следившего за нею, она оглянулась...
– Ах, какая же ты всё же восхитительная, – с улыбкой стал кивать приятно удивлённый парень. – Странно, что ты здесь... Но мы вот-вот увидимся...
Он был полон удивления, но появилась глубокая грусть от предстоящей встречи. Он узнал эту женщину, молодую и прекрасную, наполнился множеством вопросов, но был уверен: все ответы скоро будут получены. Как только женский силуэт исчез в зарослях леса, парень поспешил вернуться к коню, и больше уже не останавливал его. Он не обращал внимания ни на что, пока скоро не показался у озера, недалеко от берёзового криволесья небольшой замок.
Замок стоял на равнине. Вокруг него был неглубокий ров, через который перекинут деревянный мост. Ров был аккуратным, покрыт травой и мелкими камнями. Всё здесь сделано так, чтобы создать дух средневековой эпохи. Даже ворота были мощными, с металлическими решётками и с железными засовами, а над ними — башня, откуда в Средние века на атакующих врагов выливали горячую смолу.
Вороты были открыты. Откуда-то лились звуки музыки... Это в одном из залов, окно которого было открыто, кто-то наслаждался игрой на органе. Приоткрыв окошечко на входной двери, слуга выглянул на подъезжающего всадника, и тут же стали раздаваться щелчки засовов, а дверь открылась.
– Кир! Что-то ты сегодня сонный! – воскликнул довольный всадник.
– Что вы, Павел Петрович! – испуганно выпрямился низкорослый среднего возраста богато одетый слуга. – Никак нет! Всегда настороже!
– Вижу, – засмеялся добродушно Павел и слез с коня. – Как хозяева, дома?
– Как же не дома? Да и матушка с батюшкой ваши должны приехать, – отчитался слуга.
– Видать, я их обогнал. По другой дороге едут, – оглянулся на дорогу за собой Павел. – Дома их уже не было.
– Поговаривали, не приедете вы на именины Марии Петровны, а вы такой сюрприз сделали, – провожал его довольный слуга дальше в замок. – Вам будут так рады!
ГЛАВА 2. (неожиданно или нет, но... вот и встреча...)
Слуга открыл высокие дубовые двери, и просторный зал предстал перед Павлом. Здесь было много света от широких и длинных окон. Золотая отделка потолка и стен отражала ещё больше света, и казалось, находишься в зале сказочного замка, где через сверкающие блёстки проникающих сюда солнечных лучей вот-вот появится какая фея.
За органом, стоящим в конце зала, где нет окон, где висели по краям картины с библейским сюжетом, играла молодая особа. Её чёрные, как смоль, волосы, сияющие, словно атласные, были красиво уложены в причёску. Светло-розовое платье придавало нежности, обтягивая талию до бёдер и показывая стройный стан. Всё было ладно в ней, а аура чувствовалась светлая.
Девушка была здесь одна. Она сидела спиной к залу, увлечённо перебирая руками по клавишам великого инструмента, и не замечала ничего вокруг. Рядом стояла ваза с ветками вербы, на которых красовались пушистые почки. Чуть подальше — клавесин и фортепиано.
Глубокий звук прекрасной мелодии эхом раздавался по залу, украшая своей магией. Он проникал до глубин души каждого, кто её слышал: и самой исполнительницы, и Павла, медленно приближающегося к ней, и слуги, который закрывал в зал двери, исчезая за ними...
Осторожно, тихонько остановившись у вазы с вербами, Павел достал одну из веточек и медленно прошёл встать ближе к органу. Он облокотился на него плечом. Он любовался не обращающей на него внимание девушкой, которая продолжала играть и смотреть на клавиши. Только теперь она не была задумчивой и погружённой в музыку. Она явно заметила нежданного гостя, но делала вид, что не видит. Это милое притворство вызвало у Павла улыбку.
Он кратко прикусил губу, игриво проведя вербой по клавишам рядом с пальцами девушки, и тогда пышные её ресницы взметнулись вверх, а взгляд обратился к нему. Она еле сдержала в себе эмоции: не ожидала, что прибудет, но была рада видеть... Это промелькнуло в её взгляде, но тут же скрылось.
Выдержав паузу, девушка усмехнулась. Павел молчал и будто даже не собирался ничего говорить. Он снова провёл вербой по клавишам, еле тех касаясь, и девушка кратко сыграла на органе, но теперь этот звук был похож на пение птиц.
– На этом древнем инструменте мало кто умеет так хорошо играть. Его способности звука всегда вызывали у меня восторг, хотя сам я предпочитаю игру на скрипке. А здесь да,... можно изобразить даже голоса птиц, писк или рёв зверя, колокольный звон или шум воды, – улыбался Павел, не скрывая искреннего восхищения девушкой. – Бабушка моя обожает музыку. Потому здесь её любимые инструменты.
– Она жалеет только о том, что древнейший орган стоит в Стокгольме, в музее, а у неё не такой старый. Зато она гордится тем, что этот орган доставили прямо из Италии от лучших мастеров!
– Тебе повезло учиться игре на органе именно у неё, – одобрил Павел и снова улыбнулся.
– Мне думается, ты мало знаешь свою бабушку, – засмеялась девушка. – Она меня много чему уже научила.
– Думаю, и матушка моя старается, – прищурился Павел. – Лидия, Лидия... Ты не ждала моего прибытия. Я б не отказался от чаепития... с тобой, о, Лидия!
– Опять? – резко поднялась она и поставила руки на пояс.
Её взгляд стал более серьёзным и гордым. Нотки обиды промелькнули в нём, и Лидия строго сказала:
– Ты приехал на именины сестры, Марии Петровны, как я понимаю. Ты живёшь где попало, лишь бы больше не бывать дома.
– Я на службе, – перебил её Павел. – Ты ревнуешь?
– Я ревную?! – усмехнулась поражённая Лидия. – Это с чего вдруг?! Я что, влюблена разве в тебя?! Ты кто?!
– Твой друг, Аминов, Павел Петрович, - еле сдерживал он себя, чтобы не рассмеяться, но Лидии это явно было не по душе:
– Вот в друзей и не влюбляются. Тем более в таких, кто взял и решил уехать в один прекрасный день... И не вернулся.
– Я должен был уехать. Не забывай, я прошёл сначала военную академию, я не развлекался. Время-то какое нынче? Военное! Наполеон не сегодня, завтра и сюда дойти может. Это был раз, - смотрел Павел пронзительно и поднял указательный палец вверх, при этом мотал головой, не позволяя Лидии даже пытаться вставить хоть слово своего несогласия. – Два же... Я учился у отца вместе с остальными будущими и действующими полицейскими. Мне нравится работа сыщика.
– Да не стоит, Павел Петрович, так мне всё объяснять. Я вам не жена и уж, тем более, не невеста, - широко раскрыла Лидия глаза, явно скрывая за наигранным удивлением обиду.
– Мы на вы?! Мы перейдём вдруг на вы?! – опешил он.
– Должна же быть между нами какая-то грань, – удивлялась Лидия дальше.
– Зачем?! – насторожился Павел. – Мы всегда были друзьями, росли вместе, играли. Нас даже женихом и невестой называли!
– Мы уже давно взрослые, – усмехнулась Лидия с обидой, которую не скрыла. – Мы не виделись три года. И теперь вы являетесь, будто ничего не случилось.
– Лидия, не пугай меня. Я хочу, чтобы всё было, как прежде. И не говори мне «вы»... Никогда. Называй, как звала... Пашкой, Павлом.
– Павлушенькой? – стала смотреть исподлобья она и еле сдерживать улыбку.
– Нет, умоляю, – смущённо улыбнулся он.
– Павлуся? – тогда предложила она слегка язвительно.
– Нет, - улыбался Павел в ответ. – Не издевайся и не встречай холодно.
Он протянул ей ветку вербы, которую так и держал в руке, и робко улыбнулся:
– Я скучал, правда... И думал о тебе, и рад встрече.
– Я заметила у водопада, – гордо взглянула она с улыбкой, и Павел удивился:
– Я надеялся, что шум воды не даст тебе расслышать ничего, тем более заметить меня, как слежу.
– Я глазастая, – выдала Лидия.
– Я вижу, – шутливо прищурился Павел и снова протянул ей веточку вербы. – Шутка!
– Мы не так встретились, – приняв вербу и нежно гладя её пушистые почки, кивала Лидия.
– Давай тогда сначала? И пойдём чаю, что ли, попьём? – предложил Павел и подал руку.
– Чаю?! – взглянула с удивлением Лидия и шутливо улыбнулась. - Я, между прочим, голодная! Можно покушать... Вместе, – вложила она несмело свою руку в его.
Оба на какое-то мгновение застыли. Они смотрели в глаза друг друга, а некая печаль коснулась душ. Какая-то недоговорённость. Слова все улетели. Только неуверенность... Понять друг друга им, знали, сложно, но так хочется. Хочется, чтобы было, как в детстве, когда вместе бегали, резвились, играли и не задумывались ни о чём другом...
Нежно сжав руку Лидии в своей, Павел направился к выходу. Он смотрел под ноги. Лидия шла рядом и украдкой следила за его взглядом. Видно было, что он думает о чём-то и будто не решается сказать, а у неё было множество вопросов и своих догадок, а так хотелось знать правду: где он был, как был, с кем...
ГЛАВА 3. (чай и... появляется Ивор!)
Когда пришли в просторный зал, где обеденный стол человек на шестьдесят был накрыт, Павел удивился. Он застыл на месте и оглядывал красоту украшенного цветами и лентами, готового к праздничному ужину столового зала. Видя Павла таким и находя его милым, Лидия невольно залюбовалась. Она попыталась скрыть чувства и с улыбкой сказала:
– Вечером ожидают гостей. Некоторые приедут утром, и будем отмечать именины Машеньки. А пока можно отобедать.
– Ты здесь, как дома, – догадался Павел и улыбнулся, но не успел ничего больше добавить.
Услужливые слуги накрыли им обоим к обеду, принеся несколько блюд, свежевыпеченных булочек и чаю. Как только слуги ушли, закрыв двери в столовую, Павел сел рядом с Лидией к столу. Она взяла себе на тарелку булочку и стала разливать себе и ему по кружкам чаю из красивого белого керамического чайника:
– Твоя бабушка очень обрадуется, что ты приехал. А родители уже знают?
– Нет. Пока никто не знает. Я никого не предупредил и не застал. Родители уже сюда отправились, как сказали слуги дома. И у тебя дома тоже никого не было, – признался Павел и засмеялся. – Будто все знали, что приеду, и сбежали.
– На именины Машеньки пригласили не только родных, но и друзей. Мой отец, жаль, не успеет. Служба не позволяет, – Лидия отставила чайник, опустила взгляд, словно не хотела смотреть в глаза, а недовольство, которое испытывала, слышалось в каждом слове. – Вот, а я здесь. Не думала, что ты вдруг заедешь к нам домой. Раньше и дорогу забыл.
– Нет же, – понял Павел, но сглотнул и не оправдался. – Ты приехала сюда на именины Машеньки.
– Разумеется, – взглянула с удивлением Лидия. – А ты нет?
– Я приехал, – запнулся Павел, но, уставившись на пустую тарелку перед собой, продолжил. – Чтобы увидеть... тебя.
– Три года не хотел видеть, а теперь захотел? – усмехнулась с давней обидой Лидия.
– Да, – тихо прозвучал его ответ.
Взгляд Павла бегал то на тарелку, то на скатерть. Видно было, что-то гложет душу, и Лидия наполнялась большим страхом, что то, что подозревала, правда:
– И что же ты делал три года? Не говори про учёбу или службу сыщиком.
– Очищался, – сглотнул Павел.
– Грязный был? – усмехнулась она вновь.
– Да,... испачкался, – снова он сглотнул и замолчал.
Выдержав паузу, Павел наполнился откуда-то былой уверенностью и с улыбкой взглянул:
– И потом, я посещал родных, был иногда дома в течение этих трёх лет. Тебя там не было.
– Я же не живу у тебя дома, – удивилась Лидия. – И потом,... я не дура, ты сам избегал меня.
– Да, я не посещал... тебя, – выдохнул с чувством вины Павел, и взгляд снова блуждал вокруг.
– И теперь ты чистый? – поинтересовалась Лидия с ухмылкой и обиды, и недоверия.
– Не знаю. Не будем об этом. Это уже не важно, – прозвучал краткий и более строгий ответ, но Павел так и не взглянул в глаза. – Я приехал и по делу, и к отцу, и к тебе, и на именины Машеньки. Всё сразу.
– Понимаю, – Лидия еле сдержала подступившие слёзы. – А твои родители, думаю, вот-вот приедут. Все будут рады тебе.
– Ты одна не рада, – усмехнулся Павел.
Он несмело посмотрел в её глаза. Она сидела рядом, так близко, почти касалась плечом его плеча, но... эта ухмылка... Лидия, казалось, вот-вот всё скажет. Вот-вот станет известно о той боли, которая видна, но взгляд Лидии обратился к распахнувшимся в столовую дверям.
– Ивор! – поднявшись из-за стола, Лидия поспешила к молодому человеку.
Тот остановился у порога, с удивлением глядя на них, обедающих, и улыбнулся на её реакцию. Павел быстро оценил его, а душа неприятно сжалась. Незнакомую тревогу и полное одиночество почувствовал он, а, видя самого Ивора, казалось, где-то его встречал...
Ивор — высокий, стройный, худощавый парень. Волосы короткие, светлые. Лицо круглое, с правильными чертами. Взгляд печальный, блеск в глазах и вялая улыбка. Казалось, Ивор и не хотел быть здесь, но пришёл по долгу оказать внимание. Лидия подошла к нему грациозной походкой и явно была счастлива встрече:
– Мой старый друг вернулся! – сообщила она, изящно указав рукою на поднявшегося из-за стола Павла.
Ивор подошёл к нему, кратко кивнул и поприветствовал:
– Полагаю, Павел Петрович Аминов?
– Виконт, сын графа, – кивнул тот, ревностно указывая на своё важное положение в обществе. – С кем имею честь?
– Виконт Ребиндер, – сообщил Ивор, и Павел молча кивнул в ответ.
Они смотрели друг на друга свысока. На равных, но как соперники. Подняв удивлённо брови, Лидия встала рядом и с улыбкой подхватила Ивора под руку:
– Виконт решил сделать сюрприз для Машеньки и приехал к ней.
– Павлуша! – отвлёк радостный возглас показавшейся на пороге Ионы под руку с Петром. – Сынок!
– Всё же приехал?! – удивился и довольный видеть сына Пётр.
Павел поспешно направился к ним и, не обращая внимания больше ни на кого, кроме родителей, поцеловал ручку матери и сразу обратился к отцу:
– Мне нужно переговорить с тобой. Это срочно.
– Мы не знали, что ты приедешь, – улыбался тот. – У тебя вакация?!
– Нет, я по делу, – Павел явно торопился уйти на приватный разговор. – К тебе.
– Ко мне?! – поцеловав ручку удивлённой супруги, Пётр пригласил сына пройти с ним...
ГЛАВА 4. (беседа с отцом...)
Не успел Пётр закрыть дверь в кабинет, куда пришёл с сыном, как тот несколько раз вздрогнул и скорее прильнул к теплу печной трубы.
– Весь продрог?! – удивился Пётр. – Ты откуда такой... холодный?
– О, – нервно дрожал Павел, словно весь замёрз и никак не отогреться. – О, эта рожа... Я его вспомнил!
– Какая рожа?! – всё больше удивлялся его отец.
Пётр застыл на месте, уставившись на сына, который свирепо смотрел на печь, приложив к ней руки. Павел казался полным ярости и вместе с тем — отчаяния. Догадывался Пётр о многом, но говорить напрямую пока не собирался.
– Этого, – сквозь зубы выдавил Павел. – Виконта... Как там его? Я вспомнил его...
– Ивора?! – улыбнулся более расслабленно Пётр. – Замечательный парнишка и друг не только Лидии, но и твоих братьев, которые учились с ним вместе.
– Он много чей друг, как погляжу, – выпрямился Павел и снова встряхнулся. – Друг... Что Лидия в нём нашла?! Но я не по этому поводу здесь, хотя, – говорил он растерянно и крайне взволнованно, начав потирать ладони друг о друга. – Хотя, да... Теперь и по этому поводу.
– Что за бред несёшь? – насторожился Пётр и кивнул на кресла. – Сесть не хочешь?
– Присядем, да, – оглянулся Павел и сел в кресло, облокотившись локтями на колени.
Он выдохнул, пока отец садился напротив, и знал: тот будет молчать, пока не дождётся рассказа.
– Что ж, – покачал головой Павел. – Я, видать, не так хорошо у тебя учился делу. Надо было мне раньше приезжать и даже чаще видеться с Лидией.
– А я что говорил тебе тогда, у Линн?! – напомнил Пётр. – А ты отнекивался и отказывался вообще когда-либо навещать Лидию. Детство, мол, закончилось.
– Ай, – махнул рукой Павел.
Он не смел смотреть в глаза, смотрел в пол, полностью отдаваясь переживаниям, скрывать которых от отца никогда не мог. Пётр знал, что творится с сыном. Понимал всё, но хотел как-то успокоить. Особенно теперь, когда сын приехал после длительного отсутствия и явно был не в себе.
– Давай выпьем чуток, – отошёл Пётр к буфету и налил две рюмки коньяка.
– Нет, что ты, – сразу отказался Павел, увидев, что протягивает ему выпить отец. – Я не пью!
– Как не пьёшь?! Совсем?! - поразился Пётр, но всунул ему в руку коньяк.
– Вот с того дня у Линн с её девицами и не пью больше, – выдал с разочарованием о недавнем прошлом сын. – Всю жизнь сломали,... мечты разбили.
– Ни Линн, ни её девочки не такие, – сделав глоток коньяка, сел Пётр в кресло напротив и кивнул на рюмку в руках сына. – Пей давай, по маленькому глотку... Слегка так пригуби. Может, легче будет.
Павел некоторое время крутил рюмку в руках, наблюдая, как золотистый напиток гладит прозрачные стены, и, всё же коснувшись губами его, слизав с губ, усмехнулся:
– Не девицы... А хотя, нет, и они тоже виноваты.
– Они бы так не сделали, зная, что ты мой сын, и потом, ты сам туда явился, тебя не тащили друзья насильно, – удивлялся Пётр.
– Да, я пошёл, – признался Павел. – Я думал посмотреть, но не далеко зайти... Я хотел иначе.
Он замолчал. Пётр видел, как тяжело сыну от того, что случилось однажды, а тот вздохнул:
– Выпьешь или нет — прошлого не изменишь. Я хотел быть верным.
– Понимаю, сам грешил, – кашлянув, Пётр усмехнулся. – Ты прям мою историю будто повторяешь.
– Ты изменял маме?! – удивился сын, отчего Пётр чуть не подавился напитком:
– Нет, боже упаси! Она ж сразу убьёт, а я жить люблю!
Прокашлявшись, Пётр поморгал влажными глазами и стал улыбаться:
– Нет, – протянул он. – Какие там измены. В молодости я гулял, бывало, с девочками у Линн. Ну и обидел тем самым одну особу, с которой был связан. Я так понимаю, у тебя похожая ситуация вышла... Жаль.
– Это не какая-то особа. Я обещал ей, что вернусь, буду писать, навещать, – медленно сказал Павел, уставившись в пол.
– Да, – понимал Пётр теперь всё. – Вы всё детство были неразлучными. Вас уже называли женихом и невестой, пока тебе не пришлось уезжать на учёбу в военную академию... Лидия, – прошептал он её имя, и Павел поднял удивлённый взгляд.
– А что ты так смотришь? – улыбался Пётр. – Ммм,... я догадывался. Вернее, сразу догадался, как ты стал избегать приезжать домой, не писал Лидии, просто исчез. Она плакала долго, опасаясь, что ты нашёл другую. Что ж, в чём-то она была права.
– И теперь связалась с этим... Ивором, – с неприязнью высказал Павел.
– А ты ведь не об этом со мной хотел говорить, – прищурился Пётр. – Что случилось? Что заставило всё же сделать шаг и приехать, рискуя столкнуться с Лидией?!
– Я как увидел его рожу, боюсь, беседа будет теперь долгой. Мне нужна помощь, – сказал Павел и, покрутив рюмку в своих руках ещё раз, отставил коньяк на столик рядом. – Это же не поможет, а только всё снова испортит...
ГЛАВА 5. (что за молодость...)
– Я жду, – смотрел Пётр исподлобья, ожидая признаний сына.
– Поскольку я учился у тебя быть сыщиком и уже некоторые лёгкие дела с успехом разрешил, друг обратился ко мне за помощью. И я помогу ему теперь точно... Этот Ивор наверняка скрывает что-то. Я чувствую. Рожа его знакомая, похожа на одного типа, которого видел в том музее.
– Какой музей? Что за дело? – сел в более внимательную позу Пётр.
– Врангеля. Пропадают гравюры и драгоценности из музея. Его сын обратился к моему другу за помощью. Вот я и взялся тоже помочь. Пытаемся поймать негодяев, узнать кто это и куда девают украденное. Чтобы где кто продавал похожее — пока не обнаружили.
– Да, я читал в газете, что воры завелись. И не только у Врангеля, между прочим. Драгоценности пропали и ещё у некоторых важных лиц, - задумчиво сказал Пётр и будто очнулся, притом чуть не пролив дёрнувшуюся в руке рюмку коньяка. – Чёрт... каждая капелька дорога. А что Ивор? Он там разве замешан?!
– Это я выясню скоро, – усмехнулся сын. – Рожа его знакомая. Не у всех такая.
– Не скажи. Бывают похожие люди, – поднял от удивления брови Пётр.
– Не сбивай с толку, папа, – поднялся Павел. – Я выведу его на чистую воду и не позволю сбивать с толку Лидию.
Он ушёл поспешным шагом из кабинета. Пётр кивал ему вслед и понимал и порывы его, и настроение, куда пошёл и даже чего ожидать. Наполнив рот воздухом, он стал медленно выдувать его и смотреть на коньяк в своей рюмке.
– Ивор? – удивлённо вопросил Пётр и взглянул на окно, за которым начинало медленно темнеть.
Солнце уже наполовину скрылось за горизонтом: там, за окном, за кажущимся бесконечным лугом. Оно будто задержалось на некоторое время, будто хотело что-то сказать. Тревога не чувствовалась, нет. Пётр смотрел на закат и улыбнулся:
– Нет... Не Ивор...
Он встал к окну, неторопливо допил коньяк и, вздохнув с сожалением, что время прошло, направился покинуть кабинет.
– Нет, нет, – снова помотал он головой, вспоминая подозрения сына.
Он скорее закрыл за собою дверь и вернулся в столовую. Там уже его семья, родные и некоторые друзья с детьми собирались к ужину. Его супруга, возлюбленная Иона, тут же подошла:
– Петенька, – стала она взволнованно шептать. – Павлуша не в себе, кажется... Такой отчуждённый и... он стал пить?
– Он не пил со мной, - улыбнулся Пётр в сторону оглянувшихся довольных родителей.
Те были заняты разговорами с маленькой девочкой лет пяти. Это и была сама именинница — Машенька. Миловидная, темноволосая с роскошными кудрями и красиво уложенными в них двумя белыми бантиками. Она красовалась перед бабушкой и дедушкой, покружилась в белом кружевном платьице, явно гордая, что так красиво одета.
– Что с Павлушей? – чувствовалось, как Иона начинала переживать сильнее, и Пётр, обняв её одной рукой за талию, нежно взглянул:
– Молодость.
– Молодость? – не принимала подобного ответа Иона. – Что за молодость?
– Разберёмся, – подмигнул Пётр. – Давай лучше отметим пять лет нашей малышки так, как она того заслуживает. Радостно. А у Павла всё наладится. Расследование у него серьёзное.
– Ему угрожает опасность, – поняла Иона и строго прошептала. – Я не позволю.
– Сначала именины, – взглянул исподлобья спокойный на вид Пётр.
Он не хотел передать большую тревогу милой. Она и так подозревала неладное. Сохраняя спокойствие, он улыбался, поцеловал её ручку ласково, как обычно делал, и, казалось, Иона немного успокоилась.
Взяв его под руку, она следовала с ним дальше. Они участвовали в беседах, как и Павел, старающийся не думать о тревожном. Пётр часто поднимал на руки пятилетнюю дочурку Марию, которая то бегала с детьми вокруг, то обнимала его или матушку.
Между делом Пётр не переставал украдкой наблюдать за Павлом и за Ивором с Лидией. Он замечал настроение сына, чувствовал, как себя, и пытался заметить что-то важное. Только Ивор и Лидия будто не чувствовали на себе внимание ни его, ни Павла, который так же поглядывал в их сторону и не скрывал, что ему неприятно видеть их сидящими рядом за столом и о чём-то весело беседующими.
Когда ужин закончился, все прошли в соседний зал, где и проводили дальше время вместе. Матушка Петра спела для всех с Машенькой детскую песню, после чего села к фортепиано.
Она – пожилая женщина, лет семидесяти, но, несмотря на возраст, полная энергии, подвижная и весёлая. Огоньки молодой души в её глазах горели так, что любая молодёжь может позавидовать. Она всегда излучала внешним видом позитив, а роскошным нарядом – соответствие моде.
Сев к фортепиано, эта чудесная матушка и бабушка стала играть задорную мелодию. Дети и остальные присутствующие хлопали радостно в ладоши, собравшись вокруг малышки Марии, и та робко улыбалась в ответ, бросая счастливые взгляды всем вокруг.
Пётр с умилением смотрел теперь только на дочь. Завтра её именины, а гости прибыли, и праздник начался уже этим вечером...
ГЛАВА 6. (кукла... ребёнок...)
Милый взгляд, любящий и открытый... Весь свет мира, казалось, был в этих светлых глазах дочурки, смотревшей с надеждой и верой. Пётр не мог противостоять её глазам и просьбе дать подарок сейчас, в этот вечер, а не ждать утра, когда наступит её день рождения. Машенька попросила лишь раз. Достаточно было светлого взгляда, и Пётр под умилённые вздохи и радостные улыбки скоро вернулся в зал с коробкой, перевязанной большим белым бантом.
Коробка была величиной с рост Машеньки. Поставив подарок на пол, Пётр пригласил дочурку открывать. Воцарилась тишина. Восторженное ожидание... Трепет... Предвкушение радости... Машеньке не терпелось открыть подарок, да ещё и такой большой, как мечтала. И когда бант спал, а крышка коробки плавно упала рядом, Машенька с восторгом запрыгала от нахлынувшего счастья. Мечта, как оказалось, сбылась. Ещё одна и самая большая мечта: ей подарили давно желанную куклу-сибаритку.
Кукла была ростом с Машеньку. Сделанная из дерева, но так искусно, что походила на человека. Ножки и ручки двигались с помощью встроенных пружинок. Голова могла поворачиваться. Глаза вырезаны и покрашены так, словно настоящие. Выглядела кукла, как девочка из восемнадцатого века: белокурый парик с цветами и бусинками, роскошное платье с китайской вышивкой и кружевами. Машенька, как и все вокруг, была восхищена красотою такой редкой и умело сделанной куклы.
Весь вечер Машенька играла только с ней. Музыка и приятные беседы продолжались до позднего вечера, пока Иона и Пётр не увели дочурку спать. Они всегда сами укладывали детей в кровать, пока те были маленькими. Теперь три сына стали взрослыми, и только Машенька, как подарок судьбы, ещё радовала теми самыми моментами, когда ребёнок маленький, нуждается в заботе, а в ответ дарит неповторимую нежность открытого детства, по которому невольно скучаешь. В такие моменты усиливается вера в светлое будущее, которой в реальности часто не хватает...
– Петенька, – с тревогой заговорила Иона, когда Машенька уснула и она с мужем медленно закрыли к ней дверь. – Павлуша так и сидит весь вечер в стороне. Ты сказал, он не пил, но он весь вечер пьёт вино!
– Я видел, – прошептал Пётр, оглянувшись в пустом и полутёмном коридоре, где никого, кроме них, не было. – Я немедленно с ним поговорю, а ты жди меня у нас. Всё наладится.
– Он бы завтра не пил, – жалостно просила Иона. – Всё же ещё гости будут да и... дурно это. Для него же самого.
– Всё улажу, голубка моя, – ласково обняв милую, Пётр одарил её губы нежным и долгим поцелуем.
Оба чувствовали, что страсть снова разгорается в них, будто не было прожитых лет вместе. Игриво взглянув друг на друга, они стали улыбаться, а на душе вновь торжествовала вера в лучшее.
– Жди меня, – подмигнул Пётр с намёком. – Приготовься.
– О, ты знаешь, я готова в любой момент, в отличие от тебя, – шутливо засмеялась любимая, отступая спиной уйти, а руку медленно убирала от него.
Он словил её за пальчики, припав к ним кратким, но пылким поцелуем, и, прикусив губу, исподлобья следил. Иона уходила в спальню рядом... Она не отрывала взгляда от него до последнего. Им обоим хотелось всё бросить и быть вместе, но... это будет немного позже.
Как только дверь за Ионой медленно закрылась, Пётр с сожалением вздохнул и оглянулся вновь на коридор. Там, в конце, виделся свет у лестницы, ведущей на первый этаж. Там где-то ещё Павел, и с ним стоит серьёзно поговорить. Только состояние Павла этим вечером было неподходящим для разговоров. Однако Пётр не сдавался и знал: что-то да узнает...
Павел был единственным, кто остался в зале тем вечером. Все разошлись на отдых, а он, допивая коньяк, который после выпитого вина себе налил, сидел расслабленно в кресле. Он задумчиво смотрел туманным взглядом вперёд. Томно моргал, и, казалось, вот-вот заснёт.
– Все ж подумают, я тебя так дурно научил пить, – сел перед ним на стул, который взял от стены, Пётр.
– Уж если кто проблем ищет, я к их услугам, – усмехнулся хмельной сын.
– Так дела не решают, – с недовольством смотрел Пётр исподлобья, но сын был полон презрения и обиды:
– А как эта рожа вилась вокруг Лидии. А она-то! Она!... Ушла с ним...
Пётр еле сдерживал улыбку, наблюдая за ним, причитающим, и понимал причину:
– Не переживай. Лидия проводила его. Ивор уехал снова домой. Он не так далеко живёт. Очень любезный и, поверь, достойный молодой человек. Будущий адвокат и, хочу заметить, будет прекрасным адвокатом. Учился получше твоих братьев!
– Я ему помешаю. Друг он моим братьям, – усмехнулся Павел и снова пригубил коньяка.
– Ивор вряд ли связан с музеем. В любом случае он не окажется отрицательным героем, – был уверен Пётр. – Вызвать братьев из столицы, чтобы успокоить тебя?
– Я сам их навещу, если надо будет, – усмехнулся вновь Павел.
Он сморщился, глядя на коньяк, и, допив его залпом, сидел ещё некоторое время, зажмурившись, пока вкус крепкого напитка не ослаб во рту.
– Уничтожу, – выдавил из себя Павел. – Лидию не позволю трогать подлецу.
– Как ребёнок, – поднялся Пётр и протянул руку. – Вставай... Провожу спать. Утром поговорим заново.
– Почему ребёнок? – возмутился хмельной сын, но послушно, удерживаясь за руку отца, стал подниматься.
Только сейчас он почувствовал, как тело не слушается, ноги будто немые и трудно устоять. Он пошатнулся. Отец еле удерживал его в объятиях, но кое-как проводил наверх, к комнатам, где в одной из спален и подвёл сесть в кресло у кровати.
– Я не ребёнок, – снова вымолвил недовольный Павел.
– Ещё какой, – кратко засмеялся Пётр.
– Почему это?! – поднял хмельной взгляд сын, а глаза еле-еле открывались.
Ему приходилось заставлять глаза быть широко раскрытыми, чтобы получше видеть, но голова кружилась, и будто некий туман густой пеленой всё пытался скрыть.
– Дети пытаются всё сломать.
– И испачкать, – добавил важно пошатывающийся в кресле Павел и начал расстёгивать одежду.
– Испачкать, – снова засмеялся Пётр и позвонил с ночного столика в колокольчик. – Тебе помогут раздеться. Проспись, я утром приду...
ГЛАВА 7. (воспоминания Павла...)
– Нет, – тяжело дыша, Павел проснулся среди ночи.
Он сел на кровати и почувствовал сразу, что голова кружилась и раскалывалась от ноющей боли.
– Лучше б дальше сон досматривал,...как каких-то... козлов возглавлял, - простонал Павел, схватившись одной рукой за голову, другой опираясь на постель и удерживая тем самым тело в сидячем положении.
Вдруг вспомнив всё, что было вплоть до того, как отец проводил сюда, в спальню, и, оставив в руках слуги, ушёл, Павел поднялся. Он ухватился за изголовье кровати и ещё некоторое время стоял застывший. Головокружение медленно отступало. Головная боль ещё была, но уже слегка притупилась.
Ощупав себя, Павел понял: он был в распахнутой рубашке и штанах. Значит, слуге не удалось полностью его раздеть:
– Точно, я завалился на постель и уснул... Чёрт... А если она не одна? – вдруг вспомнил он о Лидии и о том, как та весь вечер провела за беседами с Ивором, как им было весело и интересно вместе. – Конечно, не одна, – простонал он, снова ухватившись за голову, где боль опять наплыла очередным потоком. – К дьяволу,... я всё испортил... Зачем пил тогда? Зачем поддался и ушёл к девкам Линн?... Аааа.... Больше никогда не пить. Никогда...
Уставившись в пол, Павел снова застыл. Головная боль, казалось, была всего лишь каплею по сравнению с тем, как страдала душа. Он вспоминал, что было три года назад, и всё пережитое приносило вновь страх, неприятное ощущение и удушливость.
Тогда лето заканчивалось... Павлу пришёл конверт с ответом о том, что его приняли в военную академию в Англии. Он учился в Стокгольме, но для повышения знаний мечтал пройти с друзьями учёбу именно в британской королевской академии «Сэндхерст», которая считалась лучшей и престижной.
Счастье переполняло Павла. Лидия радовалась вместе с ним, зная, как он мечтал попасть туда. Они с самого раннего детства часто виделись, учились и проводили время вместе. Стали настоящими друзьями и настолько близкими, что друзья и братья с сёстрами называли их женихом с невестой. Оба отнекивались и делали вид, что им не нравится, что их так называют, а позже перестали и вовсе обращать внимание на подобные замечания в их сторону.
Когда Павел сообщил, что уезжает в Англию на учёбу, сборы были быстрыми. Предстояло явиться туда уже через несколько дней. На прощание Павел обещал Лидии приезжать на вакацию, видеться с нею, а пока — слать письма. Обрывать связь и тем более дружбу не хотели ни он, ни она.
Только не подозревали оба, что сложится всё иначе. В первый же вечер друзья уговорили Павла вместе, перед тем, как уехать, отметить поступление в британскою военную академию. Сначала они ужинали в трактире, выпивая и шутя. Потом за шутками зашли беседы о девицах, и появилось предложение одного из друзей посетить театр госпожи Линн.
Это заведение Линн называли все театром. Там и делали постановки, но специальные. Всему Стокгольму было известно, что творится за стенами этого старинного особняка, который охранялся и высокопоставленными лицами, и полицией от жалоб или преследования, чтобы не закрыли. По закону такие заведения были запрещены, но за тайною стен особняк Линн всё же жил. Попасть туда могли лишь доверенные и проверенные лица, либо по дружбе и уже имеющемуся пропуску.
Веселье. Особые танцы, в которых ты сам можешь принять участие или на виду у всех, или в отдельной комнате. Музыка, вино и угощения. Роскошь и в убранстве, и в красоте тех девиц, которые ублажают посетителей. Девушки все — как на подбор: прекрасны телом и внешностью, хорошие здоровьем и опытом любви.
Именно тот вечер и стал для Павла переломным... Первый интимный опыт с женщиной, и к тому же не одной. Первый опыт предательства мечты, которую хранил и хотел исполнить: любить и быть верным лишь одной — давно любимой Лидии. Именно с Лидией он хотел испытать всё впервые и остаться с ней, с которой хотел, но ещё не успел объясниться... Признания в любви не успел сделать...
Они ещё утром обещали друг другу на словах ждать встречи после его учёбы. Павел открылся Лидии, что мечтает сделать её своей невестой не только на словах, как их всё детство называли, но и по-настоящему. Только открыл душу, хоть и не сказал заветного «люблю», только увидел в её глазах ответную нежность,... вечер изменил всё.
Себя простить Павел на утро не смог. Он проснулся, обнимая обнажённые тела двух лежащих по обе стороны красавиц. Вспомнив, как был пьян, как отдался веселью и ласкам прелестниц бездумно и неосознанно, он презирал себя.
Прибывший утром в особняк Линн отец, откуда-то прознавший, что сын здесь и что случилось, сразу забрал его домой. Только Павел скорее, как мог, уехал в Англию, не встретившись больше с Лидией и вообще никому ничего не сказав на прощание. Так и пролетели три года в самобичевании Павла. Он избегал встреч с Лидией. Редко и на короткий срок приезжал домой, когда была вакация...
Вспоминая всё это сейчас, Павел вновь чувствовал себя виноватым в том, что разрушил мечты и вызвал в Лидии холодность. Так и видя её весёлой в компании Ивора, Павел понимал: отдал её в руки иного кавалера, считая себя недостойным. Не было сказано всё в своё время, не было откровенности и покаяния.
Будто не было ничего, но от чего-то так больно и пусто на душе. Хотелось скрыться от всего мира и больше не ощущать ничего.
Прошлый вечер с коньяком и разными винами — оказался первым после того вечера у Линн, когда был так же или может, больше пьян. Зарекаясь снова, что пить больше не будет, что это приносит лишь вред и портит всё, Павел выпрямился. Головная боль не отступала, но была чуть меньше.
Заправив рубаху в штаны, он зажёг одну из свечей и, глядя на неё, снова увидел образ Лидии... Такой родной и желанной, но... не его...
ГЛАВА 8. (Лидия не одна... Воспоминания Лидии...)
Павел посмотрел на часы на стене. Четыре утра. Ещё темно. Утро пока не чувствуется, а спать уже не хочется. Тревога и воспоминания мешают... Чтобы не позволять им править и наступающим днём, Павел покинул комнату. Он вышел в коридор и остановился у окна. Здесь было немного светлее от фонарей в саду.
Взглянув на небо, Павел не видел звёзд, как надеялся: «Пасмурно... И на душе тоже...»
– Вы что стоите здесь, Ваше Сиятельство? – отвлёк от подступающих мрачных мыслей мягкий мужской голос.
– А,... Кир, это ты, – узнал Павел слугу и вздохнул. – Да вот... Слушай, – вдруг поинтересовался он. – А где комната Лидии?
– Вы что, Павел Петрович? Девица на выданье, нельзя, – растерялся слуга, широко раскрыв глаза.
– Нельзя, - повторил Павел и прошептал. – А ты случаем не знаешь, кто ей этот Ивор? Жених?
– Поговаривают, да... Амуры крутят, – шептал в ответ слуга.
– Где её комната? – строже спросил Павел.
– Пощадите, – боялся слуга.
– Скажи... Я вредить не стану ей, – с мольбой смотрел Павел, но слуга покачал головой и направился дальше по коридору.
Свет свечей на подсвечнике, который он держал, медленно таял вместе с его силуэтом в темноте, но видно было, на какую дверь Кир всё же указал, кратко приподняв руку. Павел радостно улыбнулся ему вслед и поспешил к той спальне.
Он не постучался, думая, что в этот час, Лидия ещё спит. Медленно, осторожно Павел входил в комнату и резко остановился. Он не ожидал, что Лидия всё ещё одета и не спит, что она у раскрытого окна поправляет свисающую через подоконник на улицу верёвку и что-то или кого-то там, за окном, ждёт...
– Лиди? – позвал удивлённый Павел.
Лидия резко обернулась, испугавшись и кратко вскрикнув. Она закрыла рот руками, вытаращив на него глаза, словно на приведение, и застыла на месте. Павел так же не смел и шага сделать, уставившись в ответ не менее ошарашенно.
Оба молчали, глядя друг на друга, и Павел хотел что-то сказать, но желание вмиг пропало с тем, что в окно кто-то стал с улицы залезать. Этим кто-то оказался Ивор. Он не сразу заметил происходящее, явно думая, что Лидия в комнате одна и ждёт его, а когда заметил стоящего у двери Павла, несмело встал рядом с Лидией.
– Па... Павел... Петрович? - заикаясь, молвила растерянная Лидия.
Ей было неудобно, что Павел пришёл и застал врасплох да ещё и с залезшим в спальню среди ночи Ивором. Последний ощущал тоже неудобство, виновато поглядывая то на неё, то на Павла и, тихо отступив в сторону, стоял тихо.
– Что ты здесь делаешь?! Ты всё ещё пьян?! – шагнув к Павлу, строже стала спрашивать Лидия.
– Да, – кивнул тот, но больше не стал ничего отвечать.
Он развернулся, чтобы уйти, а Лидия резко остановила, схватив за руку, и прошептала с мольбой:
– Не выдай... Не скажи никому, что видел меня не одну.
Павел снова кивнул и на этот раз, отдёрнув от неё руку, ушёл. Он закрыл за собой дверь, но задержался на некоторое время, услышав обращение Ивора к Лидии:
– Я помешал? Это будет провал?
– Нет, не думаю. Идём, – последовал её тихий ответ, и всё смолкло.
Павел вернулся к себе и, стараясь не думать ни о чём, хотя это было сложно, лёг на постель. Он уставился в потолок и снова вспоминал, как Ивор взобрался по верёвочной лестнице в комнату Лидии, как оба стояли подле друг друга, словно провинившиеся дети, которых застали во время шалости. И ревность, и обида, и вновь самобичевание... Павел закрыл глаза и открывать их совсем не хотелось.
С тем же чувством и вдруг овладевшей ею опустошённостью села в кресло у окна, где стояла в своей спальне, и Лидия. Ивор остановился перед нею и виновато опустил взгляд:
– Думаю, может поговорить с ним?
– Не сходи с ума, – безэмоционально вымолвила Лидия.
Она смотрела в пол, была полна глубокой печали, но сильное желание продолжать жить, как жила, – брало верх:
– Мы продолжим. Я не отступлю.
Ивор знал, что её тревожит. Он отошёл к окну и, уставившись на ещё тёмное небо, молчал. Лидия же некоторое время была погружена в себя. Она пыталась понять свои чувства, но каждый раз возвращалась к прошлому...
Когда Павел три года назад уезжал в британскую военную академию, последняя их встреча оставила Лидии множество радостных чувств. Сказано было важное... Лидия всегда питала к Павлу нежные чувства, с самого детства. Они оба были, как родные, потому что отцы дружили и часто виделись. И вот, уезжая, Павел спросил:
– Ты ведь будешь ждать?
– Конечно, - сразу отозвалась Лидия.
Они прогуливались в саду её дома, подальше ото всех. Только он, она и красивое озеро, на котором медленно проплывало два белых лебедя. Словно в мире царствовали лишь покой и любовь...
– Ты мне дорог, – вдруг почувствовав робость, добавила Лидия и остановилась.
– И ты мне дорога, – так же робко признался Павел, встав перед нею. – Но мы ведь не расстанемся?
– Я буду ждать, – смотрела Лидия преданно. – Очень-очень. Ты только не забудь меня... Вернись... ко мне?
– Я вернусь и... сделаю тебя невестой по-настоящему, – кивнул Павел, а внутри всё трепетало у обоих от радужного предчувствия будущего, которое будет.
Того будущего, когда они встретятся и уже не расстанутся, как теперь хочется: будут всегда вместе.
– Я приеду на вакацию, и сразу увидимся, – улыбнулся нежно Павел и опять робко спросил. – А можно тебе письма слать?
– Мне, – выдохнула ещё более осчастливленная Лидия. – Да! Я буду ждать! И тебя, и писем!
– Эй! Жених с невестой! – кликнул их от дома вышедший молодой человек. – Пашка, пошли, отец зовёт! Нам же тоже скоро уезжать на учёбу!
– Твой брат нетерпеливый, – с грустью улыбнулась Лидия. – Но и они хотят с тобой попрощаться.
– Успеется. Я сегодня с друзьями отправляюсь в трактир. Отметить хотим поступление в академию, – сообщил Павел. – Утром я сразу к тебе. Мы ещё увидимся.
Он замолчал, оглянувшись на дом, вокруг которого снова не было ни души, и взял руку Лидии в свою. Лидия с замиранием сердца наблюдала, как его губы бережно и с таким теплом коснулись её ладошки, потом запястья. Эти мурашки, она знала, больше не забудет никогда. Эту радость и желание не расставаться, а быть, и правда, женихом и невестой, а там и больше, – тем более...
– Да, – с насмешкой над самой собой вернулась из воспоминаний Лидия, обнимая плечи, словно замёрзла. – Он и не говорил никогда о любви... А ты дура напридумала и страдала. Зачем он вернулся?... Сделать меня невестой обещал... Чьей невестой? Дура...
ГЛАВА 9. (слежка, водопад и... от одного взгляда ломаются деревья...)
– Ты говорила уже о нём,... об этом, – ответил Ивор, и Лидия очнулась от воспоминаний.
Она взглянула на него и усмехнулась:
– Не будем. Просто тошно как-то, тесно, – молвила она через подступившие слёзы еле слышно. – Он исчез тогда и не просто исчез. Развлёкся с девицами Линн и больше не появился. Понравилась, видать, такая жизнь. Зачем ему после них видеться со мной, писать мне и вообще думать?! Но почему? Почему так дурно? Он явился, будто ничего не произошло. Довольный. Спокойный. Даже флиртовал! - выговаривала Лидия всё более взволнованно.
Она хотела высказать всё наболевшее за эти три года, и сделала это. Ивор смотрел с сожалением, слушал и молчал.
– Всё, – выдохнула Лидия, пытаясь привести учащённое дыхание и сердцебиение в норму.
Она встала и подошла к окну:
– Идём же, пока не стало светать и нас не застали. Ты уверен, что твой слуга всё сделает как надо? Будет ждать?
– Будет, – был уверен Ивор. – Если бы не пришлось чинить эту чёртову верёвку, я бы приехал раньше, как договаривались, – указал он на спущенную из окна верёвочную лестницу, по которой сюда взобрался.
– Ничего. Успеем. Я успею вернуться к празднику Машеньки.
Лидия была решительной и отступать от того, что уже задумала с Ивором, не собиралась. Она повернулась к нему спиной, убрала от шеи мешающиеся локоны, и он, как уже бывало не раз, скорее расстегнул пуговицы наряда. Так же быстро, как он это сделал, платье сползло на пол.
Под платьем Лидия была одета в чёрные панталоны, заправленные в сапоги до колена, и белоснежную рубаху. Как уже не раз бывало, она знала, что сюртук и плащ ждут в карете, которая стоит в укромном месте за пределами замка.
– Скорее, – спешила Лидия покинуть спальню через окно и, схватив лежащую на стуле треуголку, спрятала под неё волосы и была готова в путь.
В считаные минуты скоро оба удалялись через сад к воротам, а там, пробежав немного в сторону леса, поспешили к стоящей на тропинке карете. Ивор разжёг огнивом два висевших на ней по обе стороны фонаря и сел за кучера.
Лидия, тем временем устроившись в экипаже, успела надеть сюртук и плащ. Она села ближе к окну, и скоро карета медленно выехала на дорогу. Кроме скрипа колёс, было слышно слабое и редкое стрекотание сверчков или кузнечиков. Лидия слушала их и невольно улыбалась.
Сейчас был апрель, становилось теплее с каждым днём, а значит — скоро лето, радость для всего живого. Ей хотелось ощущать ту радость уже сейчас, но мысли постоянно возвращались к Павлу, и в груди снова всё сжималось, становилось тяжело и тоскливо.
Пока Ивор увозил её, оба и не подозревали даже, что на довольно большом расстоянии, но так, чтобы не потерять из вида горевшие огоньки их фонарей, верхом следовал Павел. Он остановился только когда узнал местность.
Становилось светлее. Шум воды убеждал в догадках. Оставив коня на привязи, Павел подошёл к деревьям у обрыва, за которыми открывался вид на водопад и на карету, остановившуюся там, рядом, на малоезженой дороге.
Только на этот раз наблюдать пришлось не за таинственной Лидией, которая тогда у этого водопада всё же показала своё лицо, а за двумя мужскими силуэтами, оставивших экипаж и спешивших скрыться где-то за камнями под потоком воды. Их не было видно довольно долго. Время затянулось, и Павел решил подобраться поближе.
Спрятавшись за толстым стволом стоящего здесь дуба, он украдкой следил, но всё было тихо.. Никого... Что там? Где они? Что скрывают? Чем заняты?... Множество вопросов подступало, и, наполняясь непонятными порывами, Павел прислушался. Откуда-то из-за водопада послышалось эхо голосов.
Он скорее стал залезать на дуб по его низким, мощным ветвям всё выше и выше. Хотелось видеть больше. Павел был уверен, что это именно Лидия и Ивор. Он следил за ними от самого замка. Не смог той ночью уснуть. Не смог Павел успокоиться после всего, что видел в спальне Лидии, и вышел в сад.
Он бродил в стороне, наблюдая за окнами в надежде, что выследит Ивора, и был уверен: тот покинет Лидию опять через окно. Павел понимал, что те скрывают свои свидания ото всех, и выдавать пока не собирался. Многое мучило и тревожило его, но как поступать — ещё не знал.
Когда же из окна Лидии показалась фигура в мужском наряде и треуголке, Павел подумал, это Ивор. Он притаился в стороне, в тени деревьев подальше от фонарей, и ждал. Однако за тем мужским силуэтом следом вылез в окно второй. Сердце Павла забилось сильнее в дурных предчувствиях. Ничто не могло переубедить его в догадках: кто-то из них и есть сама Лидия.
Он знал её характер... Выдумщица, упрямая, целеустремлённая. Всё, что захочет, пытается сделать или получить. Только она была всегда весёлой, а теперь, три года спустя, казалась холодной и серьёзной. Словно повзрослела так, что изменился и характер, и взгляды на жизнь, потеряв былую беспечность и радость.
Догадываясь, что в такой перемене Лидии виноват он сам, Павел тяжело вздохнул. Он оставил пока тягостные воспоминания и сконцентрировался на слежке.
– Слезай уже! – строго прозвучал голос отца, раздавшийся словно гром среди ясного неба.
Павел не успел и слова сказать. Ветка, на которой он сидел, издала хруст и пошатнулась. Он уцепился за соседнюю, чтобы не потерять равновесие, но было поздно. С грохотом и болью он сорвался с дерева и упал прямо перед ногами не успевшего подхватить отца...
– Я промолчу, – с сожалением сказал тот.
Он поддерживал Павла, помогая подняться. Тот кряхтел от боли, сдерживая стон, но поднимался и не показывал слабость:
– Молчи, – кивнул Павел в согласие и пробубнил. – От одного твоего взгляда ломаются деревья... Выследил...
Он стал отряхиваться и потирать тело, которое ломило от боли.
– Что там увидел? – поинтересовался отец, уставившись на водопад, словно ничего не произошло.
– Они ушли за камни... Там что, пещера какая-то? Там же нет ничего? – выразил удивление Павел, но отец задумчиво вздохнул:
– Значит есть... Но мы вернёмся в замок и дождёмся возвращения Лидии. Постараемся вести себя просто.
Павел смотрел с удивлением, а отец оглянулся и улыбнулся:
– Мы для них пока ничего не знаем.
– Ты знал, что она бежала с Ивором из замка?! – был поражён Павел, но тот пожал плечами:
– Знал. Но что ты следом поедешь — не ожидал. Упустил. Однако рад тому обстоятельству. Ай, не смотри так, – засмеялся он. – Мы с матушкой твоей гуляли в саду и видели, как Ивор забрался в комнату Лидии через окно.
– Это нормально?! – удивлялся Павел. – И вы что... Ночами не спите?! Когда вы спите?!
– Гулять — вполне нормально, – кивнул отец.
– Я не про ваше гуляние, про другое, – было Павлу не до шуток...
ГЛАВА 10. (куклы,... праздник...)
Послушав отца, Павел поехал следом за ним обратно в замок. Тем более что Лидия и Ивор тоже вернулись в скором времени в карету и уехали прочь. Павел возвращался медленно. Он ехал верхом по безлюдной дороге к городку рядом и вспоминал то, что увидел, когда следил с дерева за происходящим у водопада...
Переодетая в мужской наряд и скрывающая роскошные волосы под треуголкой Лидия вышла с Ивором откуда-то из-за потока водопада. Они ушли в низину, где у неширокой дороги стояла чёрная закрытая карета. Оба достали какие-то свёртки размером в половину руки из-за пазухи и немедленно скрылись в карете, а сидевший на козлах кучер скорее погнал коней.
Задумавшись теперь над увиденным, Павел не понимал: что это за свёртки, откуда взяли, и что таит в себе водопад. Там наверняка есть пещера или какое небольшое укромное место, о котором он не знал и которое используют Лидия и Ивор. Зная, чем Ивор занимается, Павел не хотел верить, что Лидия помогает ему, но факты говорили за себя... Оставалось пообщаться с ней откровенно, а потом поставить Ивора перед фактом и разоблачить.
Прибыв в город недалеко от замка, Павел оставил коня у лавки, где на витрине были выставлены различного размера деревянные куклы. В лавке он стал выбирать для Машеньки куклу, которую планировал ей сегодня подарить. Младшая сестра очень любила кукол и мечтала, чтобы их было у неё побольше. Пока их только начали дарить, Павел решил не отставать от других и порадовать сестрёнку.
Пока выбирал куклу, взгляд пал на одну из них, причёска и платье которой очень напомнили Лидию. Он усмехнулся, словно получил какой знак судьбы, и, выбрав ещё одну куклу, купил обе. Он спрятал их скоро на сумке, свисающей у седла на коне, и, взобравшись верхом, поспешил вернуться в замок.
Замок только показался за очередным холмом, как послышалась музыка. Казалось, вместе с этой задорной мелодией пела и природа. Весенний воздух очередного тёплого дня наполнялся трелями птиц и ароматами расцветающих лугов. Словно сказка открывала двери и приглашала к себе в гости... навсегда. Мелодия вдохновляла на вечную радость жизни, как и послышавшееся пение.
Павел замедлил ход коня, проехал по саду замка, поближе к открытым окнам первого этажа, где располагался бальный зал, и стало видно: сидевшая за фортепиано Лидия пела и ласково улыбалась танцующей рядом Машеньке. Кроме них, в зале не было никого, но чувствовалось — праздник вот-вот начнётся...
Посмотри вокруг, а мир — огромный.
Сколько красоты он дарит нам!
Посиди на радуге просторной,
Словно в детстве ты и веришь чудесам.
Радость для души нам дарит случай,
Открывая в сказку дверь не зря.
Оставайся молод, сердце слушай,
Улыбайся солнечным лучам.
Это хорошо — поверить в сказку,
Пробежать по радуге добра,
А потом собрать цветы в охапку
И дарить прохожим и друзьям.
Сказки могут явью стать однажды,
Если молод сердцем и душой,
Если вера есть, то зло — не страшно,
Просто следуй за своей мечтой.
Лидия закончила петь, а Машенька, счастливая от такой песни тут же прильнула в её объятия.
– Я тебе и платья разные сошью для кукол! – смеялась счастливая Лидия, крепко обнимая и целуя в щёчки.
Павел невольно залюбовался идиллией между ними и тем, какой красивой сейчас казалась Лидия. Тоже захотелось оказаться в тепле её объятий, но,... понимание, что упустил счастье, с болью возвращало в реальность.
Он отдал коня в руки подошедшего слуги, забрал из сумки кукол и ещё некоторое время смотрел на них. Слуга оставался стоять подле и не смел уйти.
– Маленькие,... милые... Это вы Машеньке купили? – спросил он, и Павел взглянул с удивлением:
– Уж не себе!
– Простите, - виновато смотрел слуга.
– Кир, - взглянув вновь на окно, стал тише говорить Павел. - А Лидия когда вернулась?
– Вернулась?! Она разве покидала замок?! – удивился слуга, и Павел понял, что Лидия вернулась домой незаметно.
Он вручил куклы ему и, прежде чем уйти в замок, приказал:
– Положи пока в моей спальне...
ГЛАВА 11. (слушать не хочет,... похожа на Лидию,... и Иона переживает...)
Павел прямиком направился в зал, где Лидия и Машенька ещё музицировали. Они совсем не замечали его. Лидия играла несколько нот на фортепиано, а Машенька повторяла, и обе смеялись. Так было им здорово и интересно вместе, что весь мир вокруг будто не существовал. Сделав несколько шагов, Павел остановился и, чуть кашлянув, чтобы завладеть вниманием, сказал:
– Прекрасная песня.
– А мы заметили, что вы слушали в саду, – с улыбкой оглянулась Лидия.
– Зрячие, – удивился Павел, и Лидия засмеялась:
– Я же говорила, глазастая! Что же вы не пришли сразу?!
– Мешать не хотел, – кивнул Павел и невольно улыбнулся. – А вы не отлучались?!
– Я? – удивилась Лидия и переглянулась с улыбкой с Машенькой. – Куда?!
– Погулять с каким... другом, – пожал плечами Павел.
– Вы о чём и чего ожидаете?! – вновь засмеялась Лидия, но смотрела тепло, словно не держала никакой обиды, и Машенька, соскочив со стула, на котором сидела рядом за фортепиано, радостно сообщила:
– Это Лиди мне сочинила песенку! Я так люблю песенки, ты же знаешь!
– Да, я сама написала эту песню Машеньке, – засмеялась в подтверждение та.
Сорвавшаяся с места Машенька вдруг побежала к показавшейся на пороге матери. Иона подхватила дочку на руки и, покружив и посмеявшись вместе, куда-то поспешила уйти с нею. Павел не стал ждать дольше и обратился к улыбавшейся и всё ещё смотревшей на оставшуюся открытой дверь Лидии:
– Вы были у водопада. Я видел тебя там уже не раз. Ты там каждый день?
– Что?! Какой водопад?! – взглянула она с удивлением и делала вид, что не понимает.
– Умоляю, давай поговорим. Дело может быть серьёзным, – Павлу было не до тайн, что Лидия видела, но явно собиралась скрывать истину. – Как ты с Ивором связана? Что у тебя с ним? Скажи, что любишь его, я пойму, но ты выслушай.
Лидия смотрела с ещё большим удивлением, но улыбка говорила сама за себя: искренности не будет. Она может и ответила бы что, но прибежавшая Машенька схватила её за руку, потянув за собой. Лидия убежала с нею. Она убежала, а Павел, уставившийся вслед с ожиданием ответа, хотел что-то крикнуть, но на миг застыл с открытым ртом и, закрыв его, сжал губы с разочарованием.
– Да,... слушать она не хочет... А зря, – усмехнувшись, вымолвил он.
На пороге тем временем показался слуга, который с сочувствием спросил:
– Переодеться не желаете к празднику?
– Праздник, – кивнул Павел и вздохнул. – Подарок у меня?
– Куклы? – прошептал слуга.
Павел только улыбнулся. Он махнул рукой следовать за ним и уже у себя в спальне сразу увидел кукол, про которых спрашивал, которые просил унести сюда. Они лежали на столике у окна и солнечные лучи тепло освещали их.
– Что ж ты, как балбес, Кир?! Сам же их сюда положил, а такие вопросы задаёшь, – взглянул Павел с удивлением, и слуга лишь развёл руками, улыбнувшись в ответ.
Взяв одну из кукол в руки, Павел недолго смотрел на неё и вопросил:
– Правда, похожа на Лидию?
– Похожа, – встал ближе слуга и взглянул на куклу. – Вы себе купили? Ритуал какой или так,... для красоты?
– Давай переодеваться, – засмеялся Павел, отложив куклу обратно.
Время стремительно понеслось вперёд. Будто кто специально его подгонял, чтобы праздник наступил скорее, гости собрались вместе и в замке вновь раздалась весёлая музыка, стали подавать угощения и велись увлекательные беседы, пока дети играли друг с другом.
Машенька была счастлива получить от Павла ещё две куклы. Она с удивлением уставилась на одну из них и подбежала к Лидии, которая тем временем вела какую-то увлекательную беседу с Ивором.
– Смотри, Лиди! – взмахнула той куклой Машенька перед обрадовавшейся вниманию Лидией. – Мой брат купил куклу, которая на тебя похожа!
Лидия кратко взглянула в сторону Павла, оставшегося стоять там, где был недавно с Машенькой. Она посмотрела на кукол и похвалила и ту и другую. Машенька осталась довольной, прижав их к груди, и убежала показывать остальным гостям и детям. Лидия же, будто ничего не произошло, продолжила беседовать с Ивором.
Странное чувство потерянности и одиночества накрыло Павла. Праздник, казалось, совсем не касался его. Даже не хотелось находиться здесь, но... ради Машеньки оставался.
Как ни общался с гостями или родственниками, не мог Павел отвлечься от мыслей и чтобы украдкой не следить за Лидией. Та, то играла с детьми и Машенькой, то задорно танцевала с Ивором. Она была беспечной и счастливой. Она сияла сказочной красотой и внешности, и наряда. Лидия пленяла всё больше, заставляя Павла мечтать, но, чтобы мечты не подпускать ближе, он пил один бокал вина за другим.
– Что с нашим сыном? – спросила Петра подошедшая супруга.
Тот стоял некоторое время у длинного стола вдоль стены и пробовал различные закуски. Казалось, не обращал внимания ни на что и ни на кого в тот момент. Даже на вопрос милой своей Ионы с улыбкой взглянул, давая понять, что волноваться не стоит.
– Он опять пьёт, – широко раскрыла глаза Иона. – Это что? Он даже со мной не общается так, как раньше. Весь в каких-то делах, куда-то уезжает постоянно. Я поговорю с ним!
– Поговори, – пожал Пётр плечами и с наслаждением попробовал одно из пирожных. – Ммм, как же нежно... Очень вкусно. Нам надо такого же повара домой!
– Что ты знаешь, чего не знаю я? – заподозрила Иона и прищурилась.
– Я знаю?! – взглянул с удивлением Пётр.
– Не делай из меня вдруг дуру, – с недовольством и осторожно стала шептать Иона, чтобы никто вокруг не заметил её волнения. - Я тебя вижу насквозь. Могу и пробить.
– Ты?! – широко раскрылись глаза Петра, но, видя пронзительный взгляд милой и помня уже пережитое с ней, стал кивать. – А хотя, можешь... Нет, ты иди, с сыном поговори, я сам в догадках. Не ладится у него с Лидией, вот и всё.
ГЛАВА 12. (переживания родителей...)
Иона оглянулась на Лидию. Та среди других танцующих пар танцевала с Ивором и казалась счастливой.
– Мне не нравится всё это, – прошептала Иона супругу рядом. – Видно же, что она специально с ним всё время проводит.
– И я это знаю, но мы не можем вмешиваться, – прошептал Пётр, поцеловав её ручку и встретив удивлённый взгляд в ответ:
– А Тико? Он знает, что дочь с Ивором так... открыта?! Я как вспомню, как мы с тобой гуляли в саду и увидели его, залезшего к ней в окно...
– Тише, милая, – с улыбкой перебил Пётр и снова поцеловал её ручку. – Услышат... Не будем вмешиваться.
– Тико должен знать и поговорить с ней. Так нельзя, – упрямилась Иона и видно, переживала только сильнее.
– Я знаю. Но ведь и я тебя посещал тайно, а ты сама — не убегала ли из дома, чтоб меня выследить и мешать расследованиям?! – напомнил Пётр, игриво улыбаясь.
– Что?! – возмутилась Иона.
– Да, забыла?! Стареешь, – хихикнул Пётр шутливо, но супруге было далеко не до шуток:
– Что?! - осторожно, чтобы не привлечь внимание вокруг, Иона отдёрнула руку.
– Молчу, – всё же шутливо и глядя исподлобья, ответил Пётр. – Не горячись. Ты первая поговори с сыном, а я пока с родителями побуду. А то уедем опять к нам, в Стокгольм, и долго не увидимся. Они же возвращаются туда только на зиму.
– Я тебе, – смягчившись, Иона прищурилась, но улыбнулась в ответ, и он довольный скорее ушёл к родителям, которые тем временем любовались танцующими парами.
Недолго постояв рядом, он улыбнулся отцу и матери, поочерёдно обратившим на него внимание. Те одарили таким же теплом улыбок, и Пётр прошептал:
– А у Лидии амурные дела с Ивором?!
– Ах, молодость, – стала обмахиваться веером его мать и ласково смотреть на танцующую пару обсуждаемых.
– Вас давно здесь не было, – улыбнулся отец. – Лидия давно уж дружит с ним. Амуры или нет, но им вместе хорошо и всё в рамках приличия.
Пётр не успел вздохнуть, прежде чем ответит или спросит ещё что. Подбежавшая дочка отвлекла. Радостная, светящаяся счастьем Машенька остановилась перед ним и воскликнула:
– Папенька, а если идёт дождь, то море становится ещё мокрее?
– Мокрее?! - еле сдерживал улыбку он, умиляясь такому невинному детскому лепету. – Конечно!
– Петенька, что ты?! – удивилась подошедшая к ним Иона и засмеялась. – Разве море мокрое? – наклонилась она к дочери, и та удивилась:
– Там столько воды, маменька! Ты просто не видела!
– И правда, разве ты проверяла?! – поддержал дочь Пётр, уставившись с удивлением на супругу. – Нам бы вот снова прокатиться на корабле каком, и узнаем!
– Да! – запрыгала от радости Машенька.
Она хлопала в ладоши и казалась ещё счастливее, чем была. С таким чувством вдохновения Машенька убежала обратно к остальным детям. Она слышно хвасталась, что скоро будет кататься на кораблике и любоваться морем.
– Я не успела к Павлуше подойти, он ушёл куда-то, – сразу сообщила Иона, а свёкор рядом тепло улыбнулся:
– Вернётся. А так, ему бы лучше проспаться. Увлёкся что-то винами. Дурно. Дурно.
– И это говорите вы, мой друг? – шутливо взглянула его супруга.
– А я не пью каждый день, – важно заявил он и обратился к Ионе. – Голубушка, милая, когда же вернутся из России ваши родители?! По батюшке вашему я так очень заскучал.
– Выпить чаю не с кем, – засмеялась его супруга рядом, и он поцеловал её ручку:
– Он друг мне, конечно же мы и выпьем, и поговорим. Чаю выпьем! - уточнил он.
– Они вернутся через несколько месяцев. Всего лишь, – с умилением наблюдая за ними, ответила Иона.
– Что ж, возьму вожжи в свои руки, и поищу Павла, – глубоко вздохнул Пётр.
Он откланялся и оглянулся на резвившуюся с детьми дочь. Она была счастлива. Праздник удался. Музыка и угощения. Танцы и весёлые беседы присутствующих продолжались. Только состояние выпившего несколько бокалов вина и покинувшего праздник Павла тревожило Петра, как и его супругу или родителей.
У верно стоявшего у выхода из зала слуги Пётр узнал, что сын направился к спальням. Поиски не будут долгими — это было ясно, и Пётр побежал по лестнице наверх, к комнатам, у двери одной из которых и остановился. Он постучался туда и вопросил:
– Павел Петрович? Вы там? Можно?
– Да, отец, – послышался тихий голос сына...
ГЛАВА 13. (разговор с отцом... пробрался к Лидии...)
– Кир сказал, ты ушёл отдыхать, – прошёл в спальню к сыну Пётр и закрыл за собой дверь. – Матушка твоя переживает.
– Да, я заметил, потому и ушёл. Не хотел пока бесед, а то она больше разволнуется. Это праздник Машеньки. Я там уже долго был, решил уйти. Всё равно не могу ни с кем общаться, – Павел устало махнул рукой и сел в кресло у окна.
Он был уже в распахнутой белоснежной рубахе, которая висела поверх штанов. Сюртук небрежно был оставлен на спинке стула в углу, как и галстук. Пётр понял, что сыну куда хуже, чем думал, но, видя его хмельное и уставшее состояние, сказал:
– Тебе надо проспаться, а завтра я заставлю пообщаться со мной.
– Нет уж, – усмехнулся Павел, уставившись в пол. – Опять козлы приснятся.
– Чего это они тебе снятся? – удивился Пётр и сел в кресло напротив.
– Возглавлять козлов приходится.
– Ты о чём?
– Да просто другу помощь нужна, а там много людей замешано. Помогать никто не хочет. Я потому и приехал, совета просить, – выдохнул Павел. – Мой друг хочет помочь Йохану Врангелю. Тот привозит для музея отца редкие вещи. В них история, былая жизнь и тайны, которые волнуют и интригуют. Это любят люди. За это, чтобы просто посмотреть, платят большие деньги. Другие музеи пытаются выкупить или выкрасть. Один только Гамильтон так и норовит заполучить себе самое лучшее, чтобы в свете ещё больше им восхищались. Так вот, кто ворует — здесь загадка. А Ивор... Его я видел среди тех, кого подозреваю в краже. Он был там, в музее... В Стокгольме...
– Музей, развлечение для богачей, – пытался Пётр вникнуть в суть дела. – Завтра пояснишь лучше. И хорошо бы друга твоего поспрашивать.
– А потом этот Ивор был замечен с подозреваемыми в краже в кафе роз, – добавил Павел. – Я из него вытрясу правду.
– Вытрясешь, но не здесь, – задумался Пётр. – Мало ли чем заняты его друзья. Подозревать можно кого угодно, а виновником может оказаться совсем другой. Тебе надо учиться выбирать на дереве ветки, чтоб не упасть.
– Что?! – уставился удивлённый сын. – Ты опять про падение с дерева?
– Но это философия!
– Я не на философском дереве сидел.
– Почему это?! Очень даже философское. Там своя магия, а ты не увидел, – улыбнулся Пётр.
Только Павел, закрыв глаза и опрокинувшись на спинку кресла, замолчал. Пётр глубоко вздохнул, вновь улыбнулся и поднялся. Он оглянулся на кровать и пледом с неё укрыл сына. Ещё некоторое время понаблюдав за ним, Пётр покачал головой и покинул спальню.
Павел практически сразу очнулся. Он почувствовал на себе тяжесть пледа и откинул его в сторону. Сонно поморгав глазами, осознавая, что задремал ненадолго, он стал вспоминать, что происходит, почему здесь сидит и что было. Вспомнив про отца, который здесь о чём-то говорил, Павел выдохнул.
В комнате было темно. Одинокая свеча догорала на подоконнике у окна, а за ним — ещё темнее.
Павел почувствовал, как сжалась душа. Ему было её не жаль, совсем не жаль, но... потерять её нет, не хотел. Как жить без души? Как терпеть потери с душой, которая упрямо плачет и не даёт дышать? Как успокоить грозу в разбушевавшемся сердце, которое слушает плач и зов души всё время,... всё время,... а время уходит...
– Уйди, – Павел закрыл глаза. – Я ведь и не хотел возвращаться... Спать... Спать, чтобы забыть...
Только спать он уже не мог. Голова кружилась, картинки прошлого дня так и мелькали, а видение танцующей весёлой с Ивором Лидии не покидало. Всё это было невыносимо терпеть, как и пугающие мысли о чём-то важном, глубоком, чего жутко хочется, но... не суждено...
Открыв глаза и сразу уставившись на пламя свечи, Павел поднялся. Он медленно направился к выходу и скоро стоял перед спальнею Лидии. Он слегка стукнул кулаком в дверь, но догадывался, что никто не услышит. Дверь же оказалась не запертой, даже не до конца закрытой.
Словно вор, Павел прокрался в комнату. Здесь тоже горела свеча... На будуарном столике у стены напротив кровати...
Лидия тихонько спала и грустно улыбалась во сне. Казалось, волнующий сон владел ею и заставлял печалиться вопреки желанию отдохнуть и наполниться верою в лучшее. Стоя напротив, Павел любовался милыми чертами дорогой Лидии в свете свечи.
Он хотел уйти. Даже вновь убежать, но понимал: поздно... Он выбрал путь помочь другу, а для этого предстояло вернуться сюда, домой, где риск встретиться с Лидией был велик.
Пить? Нет... Павел убедился вновь, что пить больше не будет. Это приносит лишь вред. Ломает его судьбу. Наоборот, он хотел снова, как бы его второе я ни твердило поступить иначе, вернуться к Лидии.
Разбитый внутри, Павел медленно подошёл к кровати, а Лидия будто почувствовала его... Она резко вздрогнула и очнулась. Она уставилась на стоящего перед нею Павла и от неожиданности ахнула.
– Павел?! – выдохнула она расслабившись. – Ты напугал...
ГЛАВА 14. (ночь у Лидии...)
Лидия приподнялась в постели на локте, поправила сползшее с плеча платье и не сводила удивлённого взгляда с явно нетрезвого Павла:
– Ты пьян?!
– Немножечко, - сомкнул он большой и указательный пальцы вместе и прищурился.
– И ты не уйдёшь к себе спать?
– Ты хочешь, чтоб ушёл, – кивал Павел. – А вот назло тебе и не уйду.
– За что такая ненависть? – удивилась ещё больше Лидия.
– Ненависть?! – нахмурился Павел и устало покачал головой.
Он оглянулся на стул рядом и, подставив его к себе, сел ближе к Лидии. Та села на краю постели перед ним и настороженно смотрела в ответ.
– Я измучился, – пропищал он вдруг, словно маленький мальчик.
Павел смотрел в пол и мотал головой, словно его кто обидел или он сотворил что-то постыдное, за что никогда не простят. Лидия наблюдала за ним, хмельным, но таким открытым. Его эмоции, эти показавшиеся на щеках слёзы и мучительный стон из груди заставляли испытывать невыносимую жалость.
Она не выдержала и потянулась к нему. Она заключила его в свои объятия, заставив подняться и сесть рядом. Павел же не мог остановиться. Он плакал, обнимал её крепко и повторял:
– Я так скучал,... я так люблю... Я так люблю тебя...
– Тише, тише, – гладила его поражённая услышанным Лидия.
Её глаза широко раскрылись и смотрели вперёд, в дальний угол, где казалось, комната не кончается, а уходит куда-то в неизведанную ещё даль, где пока беспросветная ночь, но там есть что-то, и оно манит узнать всё...
– Я не хочу об этом говорить, – вымолвила Лидия. – Пока не хочу, нельзя.
– Я очищался, я считал себя недостойным. Мы стоим на разных берегах, но... можем построить мост, – перечислял Павел с глубоким переживанием.
– Ты приехал не ко мне, ты лгал, – невольно прослезилась Лидия.
– То, что я приехал на именины Машеньки и увидел Ивора, совпадение. Удача помогла, – крепко обнял он Лидию и уткнулся в её распущенные на плечах волосы. – А вот что приехал не только на именины, правда... Мне нужна была помощь отца. Только всё передумать пришлось, увидев этого... Ивора...
Павел не мог уже говорить. Оба сидели в сильных объятиях, а отпускать друг друга не хотелось. Время будто застыло, но усталость брала своё. Павел засыпал и успокаивался, полностью отдавшись опьянению и рукам Лидии. Она его гладила, укачивала и скоро помогла лечь в постель, после чего укрыла одеялом и устроилась рядышком.
Лидия ещё некоторое время смотрела на него. Он лежал на боку и теперь мирно спал. Лёгкая щетина на его овальном, остроскулом лице. Прямой античный нос. Тёмные короткие завивающиеся волосы.
Он выглядел очень красивым и родным. Теперь даже ещё красивее, чем был три года назад. Исчезли черты мальчика. Он стал мужчиной и очень привлекательным. Лидия любовалась им, но от воспоминаний, которые всё отгоняла, чтобы самой не разрыдаться, становилось лишь больнее.
Тоска накрывала, и, повернувшись к Павлу спиной, Лидия стала смотреть на догорающую на будуарном столике свечу. Та мягким, тёплым светом будто успокаивала. Она дарила немного надежды на что-то, чего Лидия пока не понимала, но чувствовала. Сейчас только свеча лелеяла душу. Только от её нежного мерцания становилось легче...
Ночь пролетела, как минута прошла... Павел медленно открыл глаза. В комнате теперь было светлее от окна, за которым виделись последние краски зари. Видя, что спал не у себя, Павел быстро вспомнил произошедшее ночью. Он осторожно повернул голову налево, где чувствовал, спит Лидия.
Она ещё спала. Милая, спокойная... Очень красивая и родная... Её хотелось обнять. Павел только поднял руку, чтобы коснуться её плеча, как Лидия повернулась спиной и продолжила спать. Прислушавшись, Павел был уверен, что она спит глубоко. Он осторожно подвинулся ближе и перекинул руку через неё, нежно обняв.
– Что это?! – через мгновение вопросила Лидия. – Ты никогда не трезвеешь?!
Павел убрал руку и отодвинулся, с удивлением уставившись на повернувшуюся Лидию. Она подняла одну бровь, ожидая ответа, но Павел лишь пожал плечом.
– Ты не помнишь, что случилось вчера?! – спросила она тогда.
– Вчера?! Я, – снова Павел пожал плечом.
– Хорошо, – вздохнула Лидия расслабленно и указала рукой на дверь. – Выбирайся отсюда как можно более незаметно. Сделаем вид, что ты не был в моей постели. И с этого дня я на ночь дверь буду запирать.
– Я не пью вообще, клянусь. Я не знаю, что случилось, и пить больше не буду! Это мне, нам,... только вредит. Я не тронул тебя, правда? – насторожился Павел, но прекрасно помнил всё до мелочей, хотя в какой-то момент сейчас закралось сомнение.
– Слава богу, нет, – снова указала она на дверь. – Уходи же, пока все не проснулись.
– Может, уже проснулись, – поднявшись с постели и заправив рубаху в штаны, тихо сказал Павел.
Он не оглянулся, не сказал больше ни слова. Просто ушёл, предварительно осторожно выглянув в коридор. Лидия тут же переменилась в лице. Строгость, которая была наигранной, но очень сильной, испарилась. Павел не догадался ни о чём. Думая, что он забыл о своих ночных слезах и словах, Лидия печально опустила взгляд...
ГЛАВА 15. (дневник Лидии... водопад...)
Когда Лидия тем утром покинула свою комнату, одетая в дорожный костюм и явно спешившая куда-то, Павел вышел из своей спальни. Он всё время ждал её появления и следил из-за слегка приоткрытой двери. Он догадывался, что она вновь будет с Ивором и, скорее всего, опять отправится к водопаду, и собрался проследить.
Однако первым делом Павел прокрался в комнату Лидии. Он помнил, что она всегда вела дневник. Он даже знал, как тот выглядит... Ванильного цвета, потёртая обложка из толстой бумаги. На нём прикреплены маленькие розочки из узких белых и розовых атласных ленточек. Надпись на дневнике была простой: «Моя жизнь».
Павел закрыл дверь и скорее принялся смотреть под подушкой и в ящиках ночного столика у постели. Ему наудачу в самом нижнем ящике и лежал тот самый дневник Лидии. Открыв его на последней исписанной странице, Павел прочитал дату: 28 августа 1802 года.
– Сегодня кольцевое солнечное затмение. Я думала, это знак свыше для нас, но нет... Не кольцо помолвки это, а кольцо несчастья на всю жизнь. Уничтожены мечты, ты не мой, а я...
Павел невольно прочитал написанные строки Лидии вслух. Голос дрожал. Было ясно, что это был тот самый проклятый день, когда он очнулся в объятиях красоток Линн. Он понял, что Лидия ждала его и надеялась на взаимность, но... получила такой удар и разочаровалась навсегда. Остановив на миг взгляд на последних точках, Павел всё же стал читать глазами дальше — то был стих, крик души Лидии, и больше в дневнике не было никаких заметок...
Для чего вдруг вырастают крылья?
Для мечты? Для счастья? Для свободы?
Задаюсь вопросом от бессилья:
Хочется забыть мне все невзгоды.
Сердце я своё открыть пыталась
Не услышана, не замечал никто.
На себя я гневалась, ругалась,
В облаках парить хотелось высоко.
Там, в тех облаках, где радость.
Радость быть лишь с ним, с моей мечтой.
Только сердце на части порвалось
От тяжёлой ноши: он — не мой.
Улететь подальше захотелось.
Мается душа средь фальши, лжи.
Скрыть любовь нельзя, я натерпелась.
...Выросли вдруг крылья, не держи...
– Не существует Гименей*, иль стоит утопать в молитвах? – Павел убрал дневник обратно в столик и закрыл ящик.
Это было не то, что он надеялся узнать. Просто новый знак свыше и расплата за грехи, но одно Павел не собирался оставлять — расследование, которым занят и в котором некую роль играют Ивор и, возможно, даже сама Лидия. Осталось узнать — какую.
Он незамеченным покинул комнату и спустился на нижний этаж. Ещё никого не было видно вокруг. Стояла тишина, а из открытых окон веяло свежим и на удивление тёплым воздухом. Весна чувствовалась во всём: в ласке солнца, в весёлых лучах, играющих то в зеркалах, то в хрустале люстр,... в трели птиц и цветении цветов на клумбах или лугу рядом.
Заметив всадницу, стремительно удаляющуюся от замка, Павел с догадкой о том, кто она, спросил вышедшего следом слугу:
– Кир... Лидия?
– Да, – кивнул тот, уже понимая, что стоит ответить быстро и кратко.
Он тут же услужливо вывел Павлу коня и сообщил:
– Я так и подумал, что не одна лошадь понадобится. Мы уж привыкшие. Семья такая...
Павел не стал слушать. Он взобрался скорее верхом и пришпорил коня. Недолго ждал он, когда вновь увидит силуэт Лидии, удаляющейся верхом в сторону водопада. Конь её мчался быстро. Чувствовалось, что Лидия спешит и не хочет опоздать.
Полный догадок о происходящем Павел остановил коня опять на привязи в зарослях леса, на холме прямо перед водопадом. Пройдя к одному из широкостволых деревьев, он спрятался и украдкой следил за Лидией. Та стояла возле коня на берегу реки, которой водопад дарил свои потоки. Тишина... Умиротворение... Конь мирно пил воду, а Лидия, оглянувшись вокруг, была спокойна: она одна.
Взглянув на карманные часы и, вздохнув, она направилась к камням водопада. Там, в его стене за потоками воды, Лидия и скрылась. Удивлённый Павел некоторое время следил глазами за округой, но не было видно никого, и тогда он тоже поспешил пройти к водопаду...
* – Гименей – в древнегреческой мифологии божество брака, собственно олицетворённая брачная песнь.
ГЛАВА 16. (обнажили шпаги,... скрипка...)
Павел снова оглянулся, не видно ли ещё кого, когда подошёл к потоку водопада. Туманная дымка, мелкие брызги и рядом, над водой, впадающей в реку, – разноцветье радуги. Это место казалось самым сказочным из всех, которые видел, и самым загадочным, потому что именно здесь Лидия что-то скрывала.
Вокруг никого не было видно, и Павел прошёл по узкой тропинке между камнями скалы за водопад. Именно здесь, за потоком воды и исчезала Лидия из вида. Тёмный вход в пещеру заставил на мгновение остановиться. Павел прислушался, но ничего, кроме шума водопада, не слышал.
Он осторожно ступал, пробираясь по тёмной пещере к виднеющемуся в стороне свету. Там был выход куда-то ещё, и Павел вспомнил, что с дерева видел, как Лидия где-то в низине, за скалой водопада, кому-то что-то несла. Там была ещё карета. Там кто-то ждал, а она и Ивор, спешивший следом, передали кому-то какие-то свёртки, после чего экипаж умчался прочь.
Остановившись у выхода из довольно длинной пещеры, через которую прошёл, Павел стал подглядывать. Он слышал женский смех. Так заливисто и красиво смеялась только она — Лидия... Как самая дивная и редкая птица. Как самое дорогое и родное. Смех этот ласкал душу, и хотелось кричать и плакать от осознания потери доверия его хозяйки...
– Да пойми же, – смеялся вместе с Лидией Ивор, остановив с нею фехтование.
Они упражнялись здесь, на поляне у разбитого заброшенного дома и прямо у выхода из пещеры. Предприняв попытку покрутить шпагой ещё раз, стоя в позиции Прима (первая защитная позиция в фехтовании), Лидия снова случайно задела клинком своё плечо.
– Ну вот что ты вытворяешь?! – смеялся Ивор.
– Я хочу удивить соперника, отвлечь, понимаешь? – смеялась она, но снова наставила шпагу.
– Лучшие фехтовальщики вечно учатся, ведь учение — жизнь! – сделал выпад Ивор.
– Но, – отразила первый удар Лидия. – Не стоит обнажать шпагу,... если не готов пролить кровь!
– Я не буду ругать сегодня, – резким движением попытался Ивор выбить шпагу из её рук, но Лидия нанесла ему удар.
Они скрестили оружие и, встав ближе, смотрели в глаза друг друга и улыбались.
– Ты учишься правильно у своего учителя, – хвалил Ивор. – Если будешь использовать неожиданности, победа будет твоей.
– Я всё сделаю для этого, – оттолкнула она его и поставила конец шпаги на траву, а сама встала в горделивую позу.
Она окинула взглядом округу. Павел скорее спрятался поглубже в пещере, чтобы не заметили. Он осторожно стал подглядывать, когда услышал шаги и глубокий, игривый голос Лидии, обратившейся к своему спутнику:
– Я так переживала, что не встретимся сегодня здесь.
Павел подглядел осторожно и видел, как она погладила Ивора по плечу, а тот, одаривая улыбкой, кивал:
– Да разве я мог не приехать? Всё получится. Уедем уже в Стокгольм?
– Да, надо бы поспешить, – хихикнула Лидия.
– Вот и отлично, – взяв её ручку в свою, Ивор нежно прикоснулся к ней губами. – Через час вернусь с каретой. Не исчезни сама.
– Я буду ждать, – ласково ответила Лидия.
Она смотрела, как Ивор ушёл к ожидавшему на привязи у ели коню, как послал ей воздушный поцелуй и умчался верхом. Она улыбалась и махала ему вслед, словно до безумия влюблённая. С улыбкой и мурлыкая какую-то весёлую мелодию себе под нос, Лидия прошла в заброшенный дом.
Павел с удивлением уставился на закрывшуюся за нею дверь. Он не осмеливался покидать пещеру. Заметив, что рядом есть ещё место, тёмный угол, где может спрятаться, если Лидия вернётся, он не двигался. Лидия не провела в доме много времени, но вышла оттуда в совершенно другом платье. Она выглядела, как простая девушка.
Остановившись у ели, где недавно был привязан конь Ивора, Лидия наклонилась что-то поднять. Только сейчас Павел заметил, что там, у ствола, лежала скрипка со смычком. Встав к ели спиной, Лидия приложила инструмент к плечу и нежно коснулась струн смычком. Парящая и ласковая мелодия стала наполнять собою округу. Она ласкала слух и душу. Она сливалась с подпевающими ей голосами птиц. Павел заслушался, но в какой-то момент стал вспоминать своё детство и юность.
Он часто играл на скрипке, обучаясь тому с малолетства. Это был его любимый музыкальный инструмент. Потом он учился на фортепиано и на флейте, но скрипка... Скрипка осталась единственной, так запавшей в душу и звуками, и аурой, которой обладала. Что-то будто магическое было в ней...
Видя сейчас Лидию, так зачарованно играющую и думающую о чём-то волнующем, Павел прочувствовал снова боль души. Лидия страдала. Она тоже помнила их общее детство, как играли вместе, гуляли и учились хотя бы игре на скрипке. Тогда они любили переодеваться в простые одежды и вот так же дарить природе волшебные звуки этого инструмента... Лидия играла не хуже Павла, и ему, как никогда, хотелось повернуть время вспять, чтобы снова быть детьми и... не расставаться...
ГЛАВА 17. (фарс,... Шпагу или жизнь!)
Павел заслушался. Лидия играла нежную мелодию на скрипке, погрузившись в свои переживания, но он их чувствовал. Облокотившись на стену пещеры, стоя в тёмном углу и уставившись вперёд, Павел никак не ожидал резкого появления Лидии перед ним. Она молниеносно вбежала в пещеру и, недолго окинув пещеру взглядом, резко остановилась перед его глазами.
Те предательски блестели в ответ, и Лидия усмехнулась. Она держала в одной руке скрипку со смычком, а другой толкнула Павла в грудь так сильно, что стена, на которую он облокотился, сдвинулась. Это оказалась дверь, скрытая под налепленными на ней небольшими камнями. Павел от неожиданности и опасения, что сейчас провалится куда-то, широко раскрыл глаза. Он уставился в глаза Лидии.
Она прищурилась, продолжая наступать и толкать его в грудь. Павел покорно отступал вглубь, но становилось всё более светло... Дверь за Лидией сама скорее закрылась, а они оба оказались в помещении, похожем на комнату. Только стены были выложены неровными камнями. Здесь горело множество факелов, которые отражались в трёх зеркалах, развешенных вокруг. На полу был разложен большой персидский ковёр. На стене — картина с изображением берёзовой рощи.
– Что это? – быстро оглядел взглядом всё, что пока видел, Павел.
Он оставался стоять перед колко взирающей в ответ Лидией и повернуться не смел.
– Мелодию не узнал? – прижала она скрипку к груди и усмехнулась до его ответа, который и так видела в глазах.
– Нет... Должен был?! – растерялся Павел.
– Да, та, которую мы вместе учили когда-то. Тоско фантазия, – напомнила Лидия.
Павел стал кивать, вспоминая это, а Лидия с упрёком вновь усмехнулась:
– И я не дура. Я знала, что ты здесь.
– Ивор тоже знал? – догадался Павел, и она подтвердила:
– Потом понял. Я ему подмигнула.
– Ах, так ты играла с ним! – с удивлением кратко посмеялся он.
– Почему же играла? Просто намекнула, что мы не одни, – выдохнула Лидия и прошла к столику в углу, на белоснежную скатерть которого бережно положила скрипку и смычок.
– Поэтому он уехал? – внимательно наблюдал за каждым её движением Павел, невольно любуясь и желая броситься к ней, захватить в плен объятий и... поцелуев...
– Нет, у нас дела. Он уехал за каретой. Он не знал, что я соглашусь уехать в Стокгольм... Я согласилась. Он собирался один, но, видя тебя, такого допытливого, я Ивора теперь одного не оставлю, – гордо выдала повернувшаяся Лидия.
– Он немощный?! – наигранно вопросил Павел.
– Не язви, – строже ответила Лидия и встала ближе. – Зачем следишь? Зачем приехал?
– А ты зачем с ним? Что прячете здесь? – задал Павел в ответ вопросы.
– Что прячем? – улыбнулась Лидия. – Здесь моё место отдыха. Пока ты три года развлекался, я время зря не теряла. Я многому научилась, а здесь,... благодаря твоим бабушке и дедушке, отдыхаю часто.
– Выглядит, будто, – Павел оглянулся и замолчал.
Он заметил здесь не только столик, но и кушетку, стоящую у шкафа, дверцы которого были закрыты, но там явно было не пусто. Здесь таилась тайна. Здесь было что-то странное. Удивившись висевшей на стене небольшой коллекции разного оружия, Павел оглянулся на Лидию.
Та с насмешкой над его реакцией молчала и гордо смотрела, сложив на груди руки.
– Может, ты и живёшь в этой пещере?! Что здесь это всё?! – удивлялся Павел.
– Твоё поведение даже не знаю, как назвать, – поражалась Лидия и развела руками. – Причудливый фарс?
– Лиди, – будто молил о пощаде, стал смотреть он, но больше не смог сказать.
Она усмехнулась с вернувшейся в душу болью и сказала:
– Ничего, всё тает, как свеча.
– Ты обижена, я знаю, – вымолвил он тише с чувством глубокой вины.
– Пройдёт, – грустно улыбнулась она. – Сейчас ты просто не вмешивайся ни во что. Я показала тебе мой укромный уголок. Запомни его. Захочешь, может, когда скрыться, добро пожаловать, только...
Лидия прошла к оружию на стене и сняла одну из шпаг. Она резко повернулась, услышав за спиной шаги приближающегося Павла, и с выпадом приставила её конец к его подбородку. Павел застыл. Он поднял голову, молча глядя в ответ, но прекрасно понимал, что дальше этой атаки не будет, а Лидия продолжила речь:
– Только не смей встать у меня на пути.
– Что это значит? – строже вопросил он. – Ты мне не веришь?
– С чего я тебе должна верить? Ты кто — я? – поразилась Лидия.
– Думаю, ты и себе не всегда веришь.
– Может быть, но тебя это не касается... Предоставлю лишь два выбора. Шпагу или жизнь! – грациозно развернулась Лидия и начертила шпагой в воздухе несколько крестов так, что раздался свист.
Она выглядела серьёзной. Павел многое понял из её взгляда: с ней спорить бесполезно и стоять на пути — тем более. Однако и у него были свои принципы, отступать от которых не собирался ни за что. Павла привело в ярость понимание, что им обоим пока не найти общий язык. Те три года и то, что он сам виноват в случившейся разлуке, — он ненавидел.
С теми же внезапными эмоциями, с какими реагировала сейчас Лидия, Павел просто развернулся, потянул за выпирающие камни дверь, через которую попал сюда, и немедленно покинул и это помещение, и саму пещеру. Он вышел из-за потока водопада и даже не оглянулся ни разу. Просто вернулся к своему коню, а там — немедленно умчался верхом обратно к замку.
Лидия вышла следом, уставившись на него, и только с печалью в глазах усмехнулась... Всё было ясно: отступать не будет ни она, ни он...
ГЛАВА 18. (пахнет чем-то,... кочерга в руках Ионы...)
Павла переполняли эмоции. Казалось, он ощущает всё сразу и уже не понимает — что именно. Он был полон растерянности и злости. Зол был и на себя, и на весь мир. Только Лидию понимал. Только её жалел и по ней страдал.
Вернувшись столь яростным в замок, он оставил коня на дворе и вбежал в холл, тут же натолкнувшись на вышедшего из кабинета отца. Он столкнулся с ним плечом, причинив тем самым боль и ему, и себе.
– Что с тобой?! – возмутился отец, и Павел резко остановился:
– Прости, – тяжело дышал он. – Я спешу. Мне пора возвращаться в Стокгольм.
– Ты нас избегаешь?! – спросил тогда Пётр, и Павел заметил, что на пороге того кабинета, откуда отец вышел, стояла мать, а за нею и слуга Кир.
Матушка выглядела крайне напуганной именно состоянием сына. Тот же видел всё в её наполнившихся слезами глазах и хотел успокоить:
– Нет же. У меня дела. Я срочно возвращаюсь в Стокгольм.
– Вот беда, – сказал Кир. – И барышня Лидия туда же.
– Что?! – удивился Пётр.
– Да, – подтвердила Иона, видно уже зная о многом. – Она сообщила с утра мне и твоей матушке, что собирается в Стокгольм. Слугам приказала вещи собрать. Отца повидать хочет и дела у неё свои.
– Интересно, – Пётр поднял удивлённо брови и переглянулся с таким же удивлённым сыном.
Оба кивнули друг другу на выход. Они явно собрались поговорить дальше только вдвоём, но Иона настороженно глядела им вслед. Почему-то странное предчувствие подкралось, и ей хотелось знать всё, а не чтобы что-то скрывали. Она вышла из замка, осталась стоять у порога и, сложив на груди руки, прищурилась.
Пётр с Павлом несколько раз оглянулись, удаляясь к саду. Иона не сводила с них взгляда, а Пётр, чувствуя настроение жены, тихо сказал:
– Мать следит.
– И что? Я уезжаю, – выдал сын. – Я потом всё ей объясню. Чрезмерная опека уже давно не со мной.
– Я еду с тобой, – решительно ответил Пётр и вдруг стал смотреть вокруг, о чём-то думая. – Здесь дело... Здесь пахнет чем-то странным.
– Предательством пахнет, – выдал Павел, не скрывая раздражения, но отец мотал головой и смотрел вокруг в поисках чего-то:
– Да нет же. Пахнет говорю... Чёрт!
Пётр наконец-то остановил взгляд на показавшемся из-за замка чёрном дыму. Он сорвался с места и побежал туда, выкрикнув:
– Горит конюшня!
Павел ринулся следом, не на шутку испугавшись за происходящее. Только прибежали на двор, оба резко остановились. Горела не конюшня, а небольшой курятник. Несколько слуг, включая Кира, бегали с вёдрами воды и скорее тушили пока ещё небольшой огонь.
– Что творится?! – всплеснул руками возмутившийся Пётр.
– Пожар! Горим! Нас убить хотят! Это угроза! – кричал крайне взволнованный Кир, рьяно ведро за ведром отнимая у других слуг и выливая воду в огонь.
Пётр тут же бросился к топору на пне и, вытащив его, с размаху стал рубить стены курятника. Павел понял задумку отца. Так пожар удалось скорее потушить, пока совсем не разошёлся. Никто не пострадал: ни человек, ни животное или птица. Всё казалось не столь ужасным, кроме немного сгоревшего курятника, и кто-то из слуг расслабленно выдохнул:
– Спасли. Хоть животных всех кто-то додумался выпустить.
– Это угроза, – качал головой всё ещё на вид взволнованный Кир. – Нас хотят убить! Вам бы расследовать здесь, Пётр Петрович?
– Кир, ты идиот?! Он спятил! – поразился Пётр и с удивлением взглянул на сына. – Или нет?
– Разумеется, идиот! – усмехнулся Павел.
– Что здесь?! – подошла не менее поражённая произошедшим Иона.
– Нельзя вам уезжать, – причитал Кир, обращаясь к Петру. – Здесь так страшно стало!
– Мы едем в Стокгольм! – сообщает резко Пётр и взглянул на удивлённую супругу. – Вы, матушка, остаётесь с Машенькой!
– Что?! – поразилась Иона, глядя то на него, то на сына.
Павел же дёрнул отца за рукав. Тот кивнул супруге, желая передать ей спокойствие, и поспешил с сыном снова уйти. Иона же больше не принимала такого. Она немедленно оглянулась в поисках чего-нибудь, чтобы помогло, и выхватила из рук одной из служанок метлу.
Нагнав мужа почти у входа в замок, она слегка стукнула ветками метлы ему по ногам и замахнулась ударить сильнее. Пётр не успел оглянуться, как догадался о действиях жены. Он кинулся в замок, в холл, куда-нибудь укрыться. Павел бросился убегать с ним, опасаясь попасть под удары матери, но она догоняла и всё больше злилась.
Ударив метлой по перилам лестницы, перед которой успела встать и преградить им путь, Иона яростно взирала на обоих:
– Влезаете в какое опасное дело да ещё и меня хотите оставить здесь мучиться в неведении?!
– Ты не так всё поняла, – жалостливо взглянул Пётр, но она ударила метлой о перила, и та разломалась пополам.
– Ты-то никуда не уедешь, – угрожающе замахнулась она палкой, но Пётр сорвался с места следом за уже побежавшим покинуть замок сыном.
Иона отбросила палку метлы, схватила стоящую в углу у печки кочергу и выбежала следом за мужем и сыном на улицу:
– А ну, вернулись! Сейчас же!
Те же убегали в сад, оглянулись и, видя остановившуюся и махающую им кочергой Иону, переглянулись. Дыхание было тяжёлым. Бежать было уже некуда, да и не хотелось.
– Надо вернуться, – немного отдышавшись, наклонившись и опираясь руками на колени от усталости, сказал Пётр сыну. – Хуже будет... Пошутили, и хватит.
– Может, ты один?! – предложил такой же запыхавшийся тот.
– Получить порцию за тебя?! – нервно засмеялся Пётр. – Нет уж! Сам есть будешь!
ГЛАВА 19. (Кир,... бабушка...)
– Вспомним молодые годы? – медленно приближаясь к супруге, Пётр раскинул руки по сторонам.
Он ласково улыбался. Он казался спокойным после произошедшей погони, словно всё было игрой. Иона тут же отбросила кочергу в сторону и бросилась в его объятия:
– Не пущу никуда. Никогда! Ты мой!
– Твой, – прошептал счастливый Пётр, крепко обнимая и целуя в шейку. – Столько лет твой, куда я денусь уже?... Глупенькая моя...
Всё было, как прежде, в юности, когда она так же за ним бежала с кочергой, а потом были жаркими их объятия. Страх потерять милого всегда вызывал у Ионы взрыв эмоций и помутнение разума. Будущее без самых близких людей — равносильно самой жестокой смерти...
Обоим было всё равно, что стояли в саду родительского замка. Слуги уже были привычные к взрывам эмоциональных и хозяев, и их детей, и не обращали внимания. Они сейчас были больше заняты уборкой после пожара в курятнике.
Направляющийся туда Павел не упускал
