Оглавление
- АННОТАЦИЯ
- ГЛАВА 1
- ГЛАВА 2
- ГЛАВА 3
- ГЛАВА 4
- ГЛАВА 5
- ГЛАВА 6
- ГЛАВА 7
- ГЛАВА 8
- ГЛАВА 9
- ГЛАВА 10
- ГЛАВА 10
- ГЛАВА 12
- ГЛАВА 13
- ГЛАВА 14
- ГЛАВА 15
- ГЛАВА 16
- ГЛАВА 17
- ГЛАВА 18
- ГЛАВА 19
- ГЛАВА 20
- ГЛАВА 21
- ГЛАВА 22
- ГЛАВА 23
- ГЛАВА 24
- ГЛАВА 25
- ГЛАВА 26
- ГЛАВА 26
- ГЛАВА 28
- ГЛАВА 29
- ГЛАВА 30
- ГЛАВА 31
- ГЛАВА 32
- ГЛАВА 33
- ГЛАВА 34
- ГЛАВА 35
АННОТАЦИЯ
-Как только я коснусь тебя, Элисса, ты станешь моей навсегда. Я не отпущу тебя никогда, Эли… Никогда…
Искушенный взрослый мужчина, познающая свою чувственность молодая девушка…
Его страсть переросла в одержимость. Он контролирует каждый её шаг, каждый вдох. Он готов спрятать ее от всего мира, лишь бы она была рядом.
Она жаждет свободы, но как только его умелые руки касаются ее тела, все перестает иметь значения. Все спектры удовольствия, которое он умеет дарить так, как никто бы не смог, делают ее его рабыней.
Вот только тайны прошлого и условности настоящего нависают над ними свинцовыми тучами. Вот- вот они обрушатся проливным дождем- смогут ли они не утонуть в нём?
Вы будете грызть ногти, жаждая узнать, какова развязка этой эпичной истории, в которой переплелось так много всего.
ГЛАВА 1
Удовольствие… Что он знал об удовольствии до этой ночи? До ее объятий, до ее дыхания у него на груди, до ее вскриков и стонов- таких искренних, а оттого сладких, таких упоительных, что хотелось записать их в голове, на подкорках мозга, и слушать без остановки, как самую красивую песню… И ее дыхание слушать. Слушать и понимать, что биение ее сердца- это теперь ритм и его дыхания…
Кабил уже успел привыкнуть к роскоши. Да, когда-то богатство, шик, красивые женщины и вещи трогали его, составляли смысл его жизни, ассоциировались с успехом, которого он достиг таким трудом. Со временем это чувство притупилось, приобретя форму приторного перенасыщения. Да, он увлекался. Увлекался всем роскошным- женщинами, домами, машинами, яхтами, элитными хобби вроде разведения лошадей, плантаций кофе или виноградников. Увлечения были одним из многих развлечений в жизни. Тем, что позволяли отдыхать после насыщенной работы.
С Ней было иначе. Маленькая девочка. Волоокая красавица с карамельно-каштановыми волосами… Она была уникальной, неповторимой, неподражаемой… Сначала ему было просто приятно наблюдать за ней. Восхищали ее упорность и любознательность. Порода, которая была видна и в силе характера, и во врожденной степенности. Трогало её желание узнать и полюбить новую страну. Раздражали строптивость и бунтарство… Волновали женственность и природная сексуальность... Элисса не была пресной. Она не была предсказуемой. Она не была легко считываемой, несмотря на юный возраст и банальную неопытность… Помогать ей, вести её в новом для нее мире стало своего рода развлечением для него. И он сам не понял, как развлечение смогло так поглотить. Он с удивлением наблюдал за своим собственным состоянием при каждой новой их встрече- и не мог поверить, что это он, что это с ним такое происходит. Что молодая девчонка, бесконечно погрязшая в своих проблемах и переживаниях, станет главным искушением его жизни. Искушением главным, чему испокон веков не могли противостоять мужчины- искушением невинностью…
Её невинность… Агилас закрывал глаза и думал о том, что Она невинна. Что ни одна грязная, порочная рука не касалась этого совершенного тела, что эта искренность в глазах- уязвимая, пусть и решительная- настолько редкие, настолько уникальные явления в его окружении, что они кружили ему голову. Элисса была подобна утренней росе на розовых бутонах, нежному бризу с моря, сочному персику с тонкой гладкой кожурой и сладко-кислой сочной сердцевиной. Она влекла его. Она была его тайным грехом… Но по-настоящему диким это чувство стало тогда, когда он понял, что это притяжение взаимно…
Их тянуло друг к другу. Дико, неистово. И он мог бы в одиночку справиться со своим греховным влечением. Но то, как эта девочка отчаянно сама неслась ему навстречу, как трепетала при одном его появлении, как невольно восхищалась им, делали все его усилия тщетными.
Агилас стал одержим. Смешно представить. Он, умудренный, порочный, циничный- думал о девчонке, как мальчишка. Мечтал. Фантазировал. Томился. Алкал…
Когда она сама пришла к нему. Когда сдернула с себя последнюю преграду, когда подняла к нему свои тонкие ручки и обвила ими напряженную шею, когда ее сладкие не целованные губы сами потянулись к нему и коснулись его искусанного в нервном напряжении рта, все тормоза были сорваны. Жажда и одержимость захватили его сознание, как потоп врывается и заполняет пустые бреши. Последние барьеры были снесены. Единственное, в чем разум позволял ему не отпускать контроль, так это в напоре и неистовости его желания ею обладать. Не растерзать девочку, не покалечить, не причинить физическую боль своим нетерпением. Она ведь так невинна, так не искушена, так трепетна на фоне его порока…
Агилас на силу разомкнул их поцелуй и бережно положил обнаженную красавицу на кровать. Торс был все еще оголенным, только обмотанная ею повязка на его плече частично закрывала кожу от того, чтобы ничто не мешало ему почувствовать ее тепло и нежность. Он стащил с себя брюки и плавки, не отрывая от нее взгляда.
Когда почувствовал, как глаза Элиссы опускаются на его член и их зрачки расширяются, тело пронзило такое дикое возбуждение, что, казалось, он был готов кончить лишь от этого взгляда. Природа хорошо одарила его. Агилас был красив- большой, даже мощный, атлетический, харизматичный. Женщины дрожали от похоти, когда видели его размеры между ног. Ему льстило это, заводило, забавляло - что угодно, но с ней… С ней чувства были настолько сильными и сложными, что он терялся от обилия ощущений.
Обхватил себя руками. Зуд желания был нестерпимым.
-Не волнуйся, я не сделаю больно…- прохрипел и придвинулся.
-Можно? - Эли с робким любопытством протянула руку к эрегированному пенису мужчины и обхватила его, - такой большой… Он войдет в меня? Войдет, конечно… Я ведь… Больше не девственница…
Ее губы едва размыкались, когда она тихо шептала собственные мысли вслух.
Агилас усмехнулся. Опустился на нее, глубоко поцеловал в губы, жадно провел по ее мягким и упругим полушариям, накрывая острые от предвкушения соски своими губами.
-Ты сама невинность, Эли, - прошептал нежно, - ты даже не представляешь, как прекрасна в своей чистоте… Я так боюсь запятнать тебя…
-Не бойся…- раскрылась ему навстречу, выгибаясь в пояснице, - я хочу этого… Только с тобой на всем белом свете хочу.
В ответ- его рык. Скомканная мощным кулаком простынь. Попытка усмирить похотливого зверя, который так падок на ее женские чары, на этот бархатный голос, на патоку взгляда, на цветочное дыхание… Она чарует, завораживает, манит… Сама того пока не понимает, как действует на него. Агилас догадывался, какой женской силой будет обладать эта бестия, но и представить не мог всей ее власти…
Игривый блеск в глазах Элиссы придает ее невинности особую пленительность. Говорят, женщине надо уметь взволновать опытного мужчину. Элисса же волновала одним робким подергиванием плеч в дрожи предвкушения, в капельках пота на ключице, в гулком стуке сердца под аккуратными ребрами. Агилас изучал ее, гладил, как одержимый. Словно бы не верил, что она реальна, материальна перед ним, что он ее получил. Получил?
Руки опустились между ее ног, где было уже влажно и горячо. Элисса инстинктивно сжала бедра, почувствовав, как по внутренней стороне пробегает судорога-тень того удовольствия, которое он ей сейчас подарит, которое уже познала от его пальцев несколькими днями ранее.
-Ты такая отзывчивая, Эли, - шепчет ей в губы, перемежая шепот с поцелуями, - такая чувственная… Нет ничего прекраснее и пленительнее чувственной женщины, особенно если она здесь, - Агилас трогает свое сердце, а у Эли от этого его жеста внутри все сжимается. Хочется ущипнуть себя. Она не спит? Его слова реальны? Он реален?
Трогает его идеальный накачанный торс, чтобы удостовериться, что это не сон.
-Сделай меня своей, Агилас Бензема. Пусть свершится то, что было предначертано нашими линиями судьбы…
ГЛАВА 2
-Не спеши, красавица. Не спеши и не бойся…
Его пальцы искусно нащупывали самые чувствительные ее точки, заставляя срывать голос в неистовстве нетерпения. Робость и страх, казалось, отступили далеко. Он умел томить. Сам получал удовольствие от предвкушения. Он и так долго ждал, и так представлял слишком много раз, как бы сделал это. Он может подождать и еще пару мгновений. Насладиться рубежом, запомнить его. Мужчине всегда отрадно замирать в моменте своего триумфа.
Агилас развел ее ноги, немного отстранился и посмотрел на нее там. Эли дернулась, стыдливо пытаясь прикрыться. Он поцокал языком, слегка приподняв правую бровь, как выражали отрицание на Востоке.
-Не закрывайся от меня, девочка. Ты сказала, что хочешь быть моей. А это значит, я имею право смотреть на тебя там, где хочу. А я дико хочу… Больше всего на свете. Ты так совершенна, прекрасна… расслабься. Получай удовольствие. Тебе предстоит еще так много от меня узнать… Какие- то вещи покажутся тебе дикими, шокирующими… Не бойся- это всего лишь голос чопорных ханжей, заложенный условностями. Здесь, между нами, когда я рядом, ты можешь быть любой… мы можем быть любыми. Мир существует только для нас. Мы его создаем- нашими самыми сокровенными желаниями…
Она билась в мелкой дрожи. Глаза плыли от удовольствия и сладкого озноба. Чувство тотальной защищенности, доверия, спокойствия и упоения моментом делали ее такой счастливой в его руках, и в то же время, накаляли до предела, заставляли изнывать, потеряв терпение.
Агилас нежно развел влажные лепестки- сначала пальцами, потом членом и медленно вошел, не отрывая от Элиссы взгляда. Она жадно впитывала эмоции, глотая воздух приоткрытым ртом. Смотрела за тем, как меняется его мимика. Как страсть и дикое удовольствие скручивают его естество, и это находит отражение в обострившихся чертах красивого сурового лица.
-Элисса…- шептал он, замер и толкнулся до упора, чувствуя ее восхитительную девичью узость, ее неискушенность, - моя Элисса… Моя сказка…
Говорят, женщины любят ушами и глазами. А если еще и тело испытывает то, что сейчас испытывала она, то шанс не раствориться в мужчине, приносящем такие эмоции, равен нулю. Она растворилась. Отдала себя ему всю. Поэтому каждый его толчок, каждый вдох, каждое прикосновение к телу были и ее. Она чувствовала их как свои. Они были единым целым. Настолько комплементарно и глубоко во всех смыслах, что становилось страшно. Такому единению позавидует сама природа, сам Творец…
Элисса привыкла, страх схлынул, оставив простор для новых ощущений. Почувствовав ее облегчение, он нарастил темп и интенсивность. И все равно, немного одергивал себя. Не время. Он еще покажет ей, что такое неистовство, что такое страсть…
-Агилас! - закричала она, выгибаясь струной, - Агилас! Я люблю тебя!
-Элииии…- его глубокий рык разлетелся по комнате, впиваясь осколками мужской силы во что угодно, только не в Нее. Ее сейчас он был готов защитить, закрыть даже от самого себя. Дикая, щемящая нежность охватили все его сознание. Чувство, которое никогда не было ему знакомо… Он широко раскрыл глаза, впиваясь в извивающуюся и неимоверно красивую сейчас девушку под ним, и не представлял, что можно такое испытывать…
Он еще не произносил это ей вслух, но точно знал, что как прежде уже не будет. Эта нежная красивая девушка в его руках. Та, что была младше на двадцать лет. Та, что не предназначалась ему по обстоятельствам. Та, что была выше его по происхождению. Она стала для него всем в этом мире. Настолько, что он был готов пожертвовать даже этим миром ради нее… Ее тело создано для него. Ее дыхание- его кислород, ее слюна- его вода, ее улыбка- его солнце. Это не похоть. Да, он зверски хотел ее, желание даже сейчас, после такого мощного оргазма, делало его мужское достоинство каменным. Он влюбился в ее суть, в ее характер, в ее образ…
Ему мало. Зверски мало. Теперь, когда ее тело под ним обмякло, собственник, жаждущий обладания, зарычал внутри. Он переворачивает ее на живот. Она вздрагивает, когда горячие губы смыкаются на большом пальчике ноги. Агилас целует ее пятки, ее ноги, ступни, попу, поясницу. Она так пленительно прекрасна…
Немного разводит ее коленки и проводит языком по промежности. Элисса вскрикивает, пытаясь отстраниться…
-Тише, малышка, это лишь еще один способ доставить тебе удовольствие. Хотел этого с того момента, как увидел тебя… Сладкая, сладкая девочка…
Он проворно подкладывает подушку ей под бедра, еще сильнее раскрывает и целует- жадно, требовательно, нестерпимо приятно для нее. Щетина царапает и щекочет нежную плоть- и это заставляет жмуриться от яркости ощущений
-Дааа, - шепчет Эли, запрокидывая руку назад и вцепляясь в волосы Агиласа, - Даааа….
Ее стенки сжимаются. Всю трясет. Дико, сладко, до остановки сердца, чтобы потом оно начало биться еще сильнее, еще стремительнее в такт его дыханию на ее воспаленной от грубо- сладких ласк нежной коже.
Когда тело успокаивается после пережитого удовольствия, Элисса переворачивается на спину и тянется к нему с улыбкой.
Агилас тоже улыбается, чуть щурясь.
-Ты такая красивая сейчас, Эли… До безумия… До рези в глазах… Удовлетворенная женщина…
-Я люблю тебя, Агилас, - повторяет, целуя его оголенную грудь. Нежно гладя ее твердые рельефы.
-Ты такая максималистка, Эли, - улыбается ей в шею, не надышавшись, - девочка, начитавшаяся о любви… я просто подвернулся под руку. Твое сердце ждало мужчину. Вот и дождалось…
-Почему ты так говоришь?! Я не дурочка! У меня было достаточно времени, чтобы узнать тебя! Я знаю, насколько ты неидеален! И в то же время, ты восхищаешь меня, Агилас. Я чувствую себя там, где должна быть…
Замирает от своих же слов. Где она должна быть? Принцесса из влиятельнейшей семьи региона, красавица и аристократка… В постели своего свекра? В глазах всего мира она на самом дне, если только это всплывет. Мрачные мысли заполняют сознание- неизбежно, прогнозируемо… вне пределов их комнаты эта связь- позор…
Он почувствовал ее замешательство. Сам нахмурился и посерьезнел. Лежавший на тумбочке телефон дребезжал, и уже не первый раз. Он сбросил, быстро и раздраженно написав какое- то сообщение.
-Мне нужно уехать, - проронил через плечо, -Позвони сестре, Элисса. Скажи, что не приедешь. Что ты в Константине и пока останешься здесь. То же самое касается и твоего отца с матерью. Они собирались прибыть с официальным визитом в Алжир через месяц. Я тебе не говорил, чтобы был сюрприз, они просили, но будет правильнее поставить тебя в известность в силу новых обстоятельств… Полагаю, им не следует знать о произошедшем в пустыне, дабы избежать волнений и переживаний. Твоей жизни угрожали- это не шутки, но я решу все сам, без участия твоего отца. Да, и ещё. Вечером я приглашу сюда Тарика. Нужно поговорить о ближайших планах…
Планах… Прозвучало скупо и сухо. Сильно царапнуло ей слух. Об упоминании «мужа» внутри все сжалось. Агилас сейчас не сказал «о будущем», он сказал «о планах», словно бы они были на работе.
-У нас с завтрашнего дня начинается новый семестр в Париже, - тихо проговорила Элисса, - если я…
-Мы поговорим и об этом. - перебил ее, - но не сейчас. Сейчас у меня много дел. Я еду в Бумердес. Все, что тебе нужно, сделает Эдме. Можешь осмотреть дворец и погулять в саду. Здесь отменная библиотека. Не хуже, чем в основном дворце.
Она задумчиво кивнула, прикусив губу.
Агилас остановился в дверях, развернулся на девушку, теперь стыдливо прикрывшуюся простыней, словно бы между ними тоже снова вырос барьер. Напряжение висело в воздухе. Это чувствовали они оба.
-Не стоит накручивать себя и тем более корить, Элисса. Все мы несем ответственность за свои поступки. Я давал тебе выбор и не раз. Ты его сделала. Теперь придется принять мои правила…- он считал ее мысли, начав первым.
-И какие они, твои правила? - спросила слегка дрожащим от волнения голосом.
Перед ней теперь был тот самый Агилас Бензема, что надменно жалил взглядом и ворочал миллиардами нефтегазовых долларов.
Их взгляды пересеклись и его, как показалось, слегка смягчился, как снова посмотрел на нее. Он подошел к кровати и присел, погладив костяшками пальцев ее щеку.
-Мы живем в сложное время, девочка. И мир сложный вокруг нас, но еще сложнее наши обстоятельства в этом мире. Ситуация щекотливая. Ошибка в ней в буквальном смысле может разрушить наши жизни. Нельзя забываться. Нельзя быть самонадеянным и терять бдительность. А я очень боюсь, что ты можешь… ты юна и эмоциональна. Твои переживания написаны на лице. Это непозволительно в нашей ситуации.
-Предлагаешь научиться мне претворяться? - усмехнулась горько.
-Ты способная девочка. И умеешь держать лицо. И да, я хочу, чтобы ты закрыла душу от посторонних, кто бы это ни был. Отнесись серьезно к моим словам, Эли. И под посторонними я сейчас подразумеваю даже самых близких. Они не должны знать… Никто не должен знать. В наших отношениях посторонние все…
-Понимаю, - печально качнула она головой.
-Я говорю об остальных как о посторонних, потому что ты должна быть честна с собой и со мной, Эли. Мне ты можешь доверять. И я жду от тебя такого же доверия. Равно как и послушания. Помнишь, в пустыне? Когда Моника стреляла в тебя, ты следовала моим командами потому осталась цела. Так и сейчас. Мы на поле боя. И ты за моей спиной. И всегда будешь за моей спиной, я защищу, - нагнулся и поцеловал, - а теперь отдыхай и набирайся сил.
-Агилас, Ева была твоим человеком? - спросила его в спину. Они ведь так и не успели поговорить о произошедшем, страсть отодвинула все разговоры…
-Конечно. Я не мог оставить тебя без присмотра в той ситуации. Она была профессиональным телохранителем, правда… все равно не оправдала ожидания.
-А Моника?
-Моника оказалась сильнее, чем я думал…
-Ты знал, что она…?
-Догадывался…
-А кто ее прислал? Бадави?
-Есть вопросы, на которые я и сам не могу найти ответа, девочка… Этим я и занимаюсь…
-У нее на руке была татуировка, которой я раньше не видела… Странная…- задумчиво произнесла Эли.
На секунду ей показалось, что его взгляд стал хищным и внимательным.
-Не забивай себе голову, Эли. Отдыхай. Я с тобой еще не закончил, - слегка повел уголками своих губ и приподнял бровь так, как умел только он. От этого взгляда и интонации по телу девушки пробежал озноб предвкушения…
ГЛАВА 3
Элисса критически осмотрела себя в зеркале, нервно сглатывая. Ворот черного платья с высоким горлом закрывал даже шею- а там было что прятать. Его нетерпение и пыл остались на ее нежной коже синими засосами. На светлом теле они выглядели как печати синими чернилами, клеймо его власти над ней, его контроля…
Девушка прикрыла глаза и вспомнила их ночь. Внутри все сладко сжалось, мурашки пробежали по коже удовольствием воспоминаний. И в то же время, у этой сладости было горькое послевкусие. Её судьба сейчас предстала еще более неясной, чем до отъезда из Бумердеса… Гласность в ее отношениях с Агиласом была равносильна смерти- при том и её, и его. Такое не простят, ни в Алжире, ни в Кабилии, ни на родине Эли. Она даже думать не могла о том, что родители могли бы узнать… А Тарик… Близящийся разговор с мужем вселял нервозность и волнение.
-Госпожа, Вам звонит доктор, - проворковала Эдме, осторожно постучав в комнату.
-Какой еще доктор?
Служанка немного сконфузилась.
-Сиди Агилас настоял, чтобы Вы с ним переговорили.
Элиссе оказалось нетрудно догадаться, что звонил гинеколог с просьбой согласовать его ближайший приезд.
-Я прекрасно себя чувствую и была на приеме у врача совсем недавно, - настаивала девушка.
-И все-таки я приеду. Меня попросили подобрать Вам противозачаточные.
-Я предпочитаю таблетки, - твердо произнесла девушка.
Твердо потому, что от сестры знала, что это верный способ контролировать свою половую жизнь. Хотя бы ее она могла держать под личным контролем. Ее жизнь в целом никогда по сути ей и не принадлежала. Сначала отец, потом Бензема…
Доктор все-таки приехал, несмотря на отговорки девушки. Осмотрел ее и оставил препарат, оптимально ей подходящий.
Элисса посмотрела на часы и к удивлению, обнаружила, что уже вечереет.
-Где господин Бензема? -обратилась она к Эдме, бесцельно слоняясь по этому удивительному дому, красоту которого она пока не могла в полной мере прочувствовать из-за переживаний по поводу предстоящего разговора.
-Сиди Агилас прибыл во дворец как с час. Он в кабинете, работает над бумагами и просил его не беспокоить.
В районе сердца больно кольнуло. Её уязвила такая категоричность, возможно, направленная против нее лично. Она хотела бы поговорить с ним раньше, до встречи с Тариком, но…
Когда гравий у входа прошуршал, оповестив о приезде гостя, сердце забилось в горле. Стыд прилил к щекам. Она была уверена- он все поймет.
-Госпожа, Ваш супруг ожидает в гостиной…
Элисса выдохнула, крепко сжав кулаки, и пошла вниз.
Уже в дверях она столкнулась с Агиласом и едва не споткнулась. Он поддержал за локоть. От соприкосновения их тел пробежала искра. Девушка нервно облизнула губы.
-Ничего не бойся. Я с тобой, - прошептал он ей без приветствия, но очень убедительно, сразу дав почувствовать себя уверенней, и галантно пропустил внутрь.
-Эли, как ты? - кинулся к ней Тарик, осекшись на полпути.
Его критический проницательный взгляд прошелся по ее фигуре, а потом остановился на отце.
-Нормально, Тарик, - ответила Элисса, присаживаясь на краешек дивана, - страшное уже позади. Как видишь, я не пострадала…
Муж молчал, настороженно взирая на них двоих. Агилас тоже присел в хозяйское кресло. Уверенно выдерживая колкий взгляд сына и одаривая его не менее жестким.
-Я не хотел бы в присутствии девушки отчитывать тебя, как мальчишку, за то, что ты учинил, Тарик, - строго начал Бензема, - но, прости, другого выхода нет…
-Ты, о чем, отец? Я учинил? - его голос нервно вибрировал.
-Я обо всем, сын. Не будем сейчас разбирать фактор Моники. Даже я, увидев ее от силы пару раз, понял, что она не так проста, как кажется. Ты же годами учился с ней в одной группе и не распознал подвоха. Интуиция- важнейшая черта правителей, Тарик. И она должна работать прежде всего на защиту своей семьи. Второе, и самое неприемлемое. То, из-за чего у Элиссы были основания включить эмоции и даже уйти- это Сами. Мало того, что ты санкционировал его отвратительное поведение. Ты еще и посвятил его в темы, знание которых ставит под угрозу его же жизнь… Это не просто глупо, это чудовищно глупо. Я разочарован, сын. Сильно разочарован…
-Откуда… Откуда ты знаешь, что он в курсе? - нервно сглотнул парень, - ты пытал его? Как всегда, папа? Не можешь напиться чужой кровью?!
Элисса вздрогнула. О подобной, мрачной стороне восточных мужчин на Ближнем Востоке не было принято говорить вслух. Но она точно знала, что от Агиласа вполне можно бы было ожидать и такого. С врагами здесь не церемонились. А врагом мог стать любой перешедший дорогу…
-Нет смысла сейчас это обсуждать. Ты сделал это. Последствия на лицо…
-Раз уж у нас вечер претензий, то и я выскажусь, отец. Не будь ханжой. Ты ведь даже рад, что…- он зарапортовался. Завис. Запнулся. Но намек на факт того, что Эли сейчас была здесь, наедине с Агиласом, был очевиден.
-Договаривай, - надавил Бензема-старший. Его голос стал металлическим.
Тарик теперь молчал, потупив голову вниз.
-Договаривай, я сказал! - прозвучало грозно, даже угрожающе.
-Элисса, скажи мне, ты тут по доброй воле? -обратился муж к девушке, - одно твое слово…
Агилас прыснул.
-Одно слово? И что? Ты что-то сделаешь? Не смеши нас. И не унижайся. Элисса, а ты отвечай на вопрос, который тебе задал муж. Ты здесь по доброй воле?
-Да, Тарик, меня здесь никто не держит, - произнесла слегка хрипло, автоматически приподняв руку к шее.
Глаза парня проследили за ее движениями. По тому, что он нахмурился, она поняла, что он наверняка что-то там смог разглядеть.
-Она здесь по доброй воле, Тарик. Утром Эли говорила с родными. У нее телефон, которым она может пользоваться в любой момент. Она принцесса, и никто навязывать свое мнение ей не будет. Если она хочет улететь с тобой в Париж, то я отпущу ее прямо сейчас. Хотя мое мнение- что этого делать не стоит, потому что произошедшее с Моникой показало, как уязвимо ее положение, что в окружении могут быть и другие подставные люди, вычислить которых банально невозможно из-за формата вашей жизни во Франции. Правильным было бы остаться здесь, даже не в Бумердесе, а в Константине- вдали от шума и сплетен, взять академический отпуск в университете и воспользоваться этим временем для более глубокого погружения в нашу культуру. А ты будешь прилетать- навещать жену. Это больше соответствует нашим традициям. Такого хода ждали от нас с самого начала, когда вы только поженились. И все же, Элисса, выбор за тобой…
- Я остаюсь, - твердо ответила она, посмотрев в глаза мужу.
Он горько усмехнулся, покачав головой, но промолчал.
-Что ж, резко поднялся на ноги, - я рад, что все закончилось хорошо. Благодаря папочке, конечно. Как всегда, Он ведь наш спаситель и благодетель. Спасибо, отец, что спас мою жену, - снова двусмысленно хмыкнул.
- Надеюсь, опыт, - сделал ударение на этом слове, - опыт, который ты получишь в Константине, пойдет на пользу Кабилии и тебе лично, принцесса. Ты способная ученица, хватаешь на лету. Думаю, такое погружение доставит тебе немало удовольствия…
Его слова звучали двусмысленно. Настолько, что щеки жгло от стыда. Он догадался? Понял? Конечно же, он все понял… И потому сейчас так искусно жалил их обоих иносказанием. Но что за этим стояло? Ревность? Уязвленность? Обида? Еще пару дней назад он сам был готов подложить ее под чужого мужчину, так в чем же проблема?
-Насколько знаю, через сорок минут у тебя вылет, сын, - более спокойно произнес Агилас, поднимаясь первым, тем самым давая понять, что разговор окончен.
-Я всегда на связи, Эли, - поцеловал девушку в щеку, еще раз задержавшись глазами на ее шее, - даже если не сможешь позвонить сама по той или иной причине, здесь найдутся люди, кто поможет...
-Например, твой отец, да, Тарик? - хмыкнул Агилас, хлопая по плечу сына и тем самым давая понять, что ему стоит отойти от Эли.
- Конечно, отец- прежде всего…
ГЛАВА 4
-Ты погрустнела и бледная, - костяшками пальцев по ее скулам, поддевает высокий ворот платья и морщится, когда видит под тканью результат своей неосторожности и нетерпения. Он не оставлял засосов на теле женщин со времен юношества, когда, наконец, дорвался и никак не мог насытиться плотскими удовольствиями. А с ней… С ней он снова мальчишка. Ненасытный, жадный, сходящий с ума… Дух захватывало от этих чувств, как от крутых виражей на супер-каре, -переживаешь из- за Тарика? Хочешь уехать?
Элисса отрицательно покачала головой.
- Если бы хотела, уехала…
- Неприятно, что он догадывается о нас?
- Плевать, - махнула пышной шевелюрой, - еще пару дней назад он был сам готов цинично отдать меня другому. Да и в первую брачную ночь - тебе… Что изменилось? Разве только то, что мы стали с ним еще более далекими…
-Что тогда, Эли? Откуда эта грусть? Жалеешь о случившемся между нами? Такое бывает… Девочка пробует то, о чем так давно мечтала, разочаровывается… Хочется все отмотать назад…
Она усмехнулась, бросив на Агиласа острый взгляд.
-Ты говоришь это нарочно? Сам ведь прекрасно знаешь, как мне «не понравилось» … Не в этом дело. Ты отпускал меня. Снова, Агилас… Ты снова был готов отпустить меня. А говорил, что не отпустишь… Знаешь, наверное, больно, когда твои руки связаны цепями, но еще больнее, когда тобой не дорожат, потому не желают привязать к себе…
Бензема улыбнулся, жадно притянув девушку к себе.
-Есть грубая кабульская пословица, Эли, но ее смысл очень правильный. По-настоящему верна та собака, кто не привязана на цепь хозяина…
-То есть я собака без цепи? -усмехнулась Элисса. -А если я все-таки выбрала бы уйти? Если выберу?
-Не выберешь…- нашел ее губы своими, жадно в них впился, - мы оба знаем, что не выберешь… И все же твои переживания не за мое грубое иносказание… В чем дело, Эли? Тарик тебя зацепил своими намеками?
-Нет, Агилас, -нервно кусает губы, - мне было все равно на разговор с Тариком. В последнее время мы даже друзей друг в друге потеряли. Я бы вообще с ним не общалась сегодня, если бы не твое пожелание…
-Что тогда? Родители? Иштар? Ты скучаешь по ним? Я тебя обязательно отпущу к ним, но позже, сейчас неспокойно, дорогая. Ты сама знаешь. К тому же никто не отменял визита твоего отца. Он будет принят со всеми почестями спустя месяц…
-Я знаю, Агилас. Просто… Я не о том… знаю, не стоит думать об этом, но… Что скажет твоя жена о моем пребывании в Константине во дворце, другие приближенные… Мой статус двусмысленный…
-Не думай об этом, Элисса. Ничего не изменилось для них - ты как была принцессой, так и останешься. Ты будущая правительница этих земель, ты изучаешь их. К тому же я сразу обозначил, что считаю Константину твоим городом… Это в рамках наших традиций- муж не обязан был вести тебя с собой. По правилам ты должна впитать местную культуру, язык… Мы поедем и в Париж, и в Бумердес, да много куда. Просто сейчас, после покушения, оставить тебя здесь- вдвойне логично, даже если бы между нами ничего не было… Именно здесь, а не в Бумердесе, где дворец напоминает скорее гнездо змей.
-А для тебя, Агилас? Для тебя что- то изменилось? Для тебя все логично?
Он усмехнулся. Снова приблизил ее к себе резким движением, впился в губы…
- Для меня многое изменилось… Теперь мне не нужно прятаться, подавлять дикое желание, фантазировать… Моя главная фантазия передо мной…
Взял ее на руки, посадил перед собой на стол.
-Теперь я могу сделать так, - плавно провел по ногам, поднимая юбку и тут же целуя оголяющуюся кожу.
-Могу сделать так, - резко потянул бантик на шее, открыв ее.
Опять увидел следы засосов…
-Я животное… тебе больно?
-Нет, наоборот…- улыбнулась, стыдливо прикрывая грудь, - мне было очень хорошо…
-Не закрывайся от меня, сладкая… Ты должна перестать меня стесняться… У тебя нет от меня тайн. Наедине друг с другом есть только мы. И мы для друг друга. Ты моя, а я твой…
-А ты мой? - провела рукой по его щетинистой щеке.
Агилас усмехнулся, но не ответил на ее вопрос. Или она задавала его для себя?
-Сегодня, Эли, будет ночь познания. Мы будем изучать друг друга. Мы будем знакомиться.
-Разве мы не знакомы?
-Знакомиться как мужчина и женщина.
ГЛАВА 5
Они пришли в его спальню. Стоило Эли переступить порог знакомой со вчерашней ночи комнаты, сердце в груди забилось, а по телу прокатилась сладкая истома предвкушения. Запах этой комнаты- густой и терпкий, как ее владелец, окутывали не меньше, чем его крепкие объятия. Мускус, сандал, уд- эти старинный элитные эфиры, живое золото, как часто на Востоке называли драгоценное сырье, из которого делались лучшие ароматы мира, обладают удивительным качеством- они не подавляют личный запах человека, а подчеркивают его, сливаются с ним в единую уникальную композицию. В этом их главная власть, в этом их главная ценность. С Агиласом было именно так. Эли, с детства привыкшая к элитному парфюму и прекрасно в нем разбиравшаяся, отчетливо могла уловить на этом мужчине многослойность аромата, разобрать его по ноткам, и все равно, восхищалась тем, в какую удивительную исключительную композицию он складывался.
-Ты голодна? - спросил он слегка хрипло, подводя ее к зеркалу и аккуратно расстегивая платье.
Эли перехватила его руку.
-Вообще- то да, - сказала слегка, смутившись и останавливая его, - Я не ела, ждала тебя… У нас в семье принято… есть вместе. Такая традиция у родителей. Мы с детства знали- даже если они в ссоре, они всегда едят и спят вместе… Скажи, если ты находишь это нелепым, то я…
-Замечательная традиция, - ответил Бензема, продолжая расстегивать скромное платье, дойдя уже до пояса.
- Может тогда сначала поедим, прежде чем…
Он цокнул языком, слегка усмехнувшись.
-Одно другому не мешает, девочка моя. Я ведь сказал тебе- не стоит стесняться меня и закрываться от меня. Все хорошо, Эли. Тебе нужно немного сноровки, и ты усвоишь правила гармоничных отношений между нами. Повторюсь- никакого стеснения, полное доверие, разумное послушание…
-А что означает разумное послушание?
Ткань легко упала на пол, оставив ее в одних трусиках и бюстгальтере. Умелые пальцы мужчины поддели сначала лифчик, а потом прокатили чуть царапающее нежную кожу кружево по бедрам. Агилас опустился на колени, когда снимал белье. Его губы тут же сомкнулись на месте, где ткань впивалась в кожу, оставив легкую красноватую полоску.
-Ты не моя рабыня, Эли. Поэтому мне не нужно от тебя слепое послушание. Ты умная, с характером. В этом твоя красота. Женщина не должна растворяться в мужчине, но она не должна быть занозой в его ноге. Думаю, в этом плане ролевая модель твоей матери идеальна. Фахду очень повезло с женой- об этом знают все в регионе…
И все-таки она прикрылась. Руки сами опустились на промежность, стоило только холодному воздуху коснуться открывшихся участков кожи.
Его строгий взгляд заставил ее дернуться и уступить. Но напряжение пока не покидало.
-Расслабься, Эли. Когда женщина обладает такой красотой, тебе нечего стесняться, даже если бы перед нами были сотни людей. Его рука плавно очертила изгибы ее тела, сжала грудь, отчего Агилас почувствовал сильное сердцебиение красавицы.
-Трапеза ждет нас на террасе…
-Я… пойду в таком виде.
Он обернулся, приподняв бровь.
-Прелесть этого дворца в том, что он, как и большинство домов Константины, смотрит на обрыв и пустоту… Отсюда некуда бежать, Эли. Зато есть, где спрятаться… Идеальное убежище для влюбленных, не находишь?
Ужин был изумительным. Тонкий аромат дичи, пикантные соусы, легкий салат. Элисса давно заметила, что Агилас питался правильной и здоровой пищей. Его пышущее энергией тело- дань не только генетики и психологии, но и правильному отношению к образу жизни. Такой подход сильно импонировал девушке. Времена, когда люди запихивали в себя все подряд, не оглядываясь назад, прошли. Будущее за теми, кто смотрит на свое тело как на храм, умеренно себя ограничивает и изучает вопросы здоровья.
- Хочу тебе кое- что показать…- сказал мужчина, рассматривая девушку с таким интересом и восхищением, что у Эли самопроизвольно расправились плечи. Она больше не стеснялась. Быть рядом с ним в естественной наготе теперь было органично и естественно.
Мастерски откупорил пробку.
-Помнишь, я говорил, что нелепый алкоголь в виде коктейлей тебе не идёт?
-Помню…
-Попробуй, что скажешь? - Протянул красивый хрустальный бокал на тонюсенькой ножке. Цвет налитого в нем вина был бордово-насыщенном, но на солнце отливал удивительно красивым рубином.
Эли пригубила.
-Скажу, что оно терпко- сладкое, но не приторное. В нем нет простоты, хотя оно словно бы… юное что ли… Странно изъясняюсь, наверное. Я не большой эксперт в винах…
-Ты молодец… Верно подмечено… Вина- это особая культура, особый мир. Он так же тонок, как мир женщин… и так же многообразен… В тебе есть главное, Эли- вкус и порода. Они позволяют делать верные суждения даже там, где опыта не хватает. Позволяют чувствовать.
-Это особый сорт вина. Виноград на него собран с лозы «Роза пустыни».
Эли бросила на мужчину удивленный взгляд.
-Ты все верно поняла, девочка. Я вывел сорт в честь тебя. Чтобы сделать напиток, который отражает твою удивительную сущность.
-Но… Это ведь требует времени… Мы с тобой… Разве нужно так мало времени, чтобы он вырос?
-В среднем лозе нужен всего лишь год, чтобы дать первый урожай. Конечно, большие объемы возможно собрать спустя три-четыре года. Встань, посмотри, - он подвел ее к перилам террасы и показал на противоположный острый склон. Видишь виноградники? Это «Роза пустыни», Эли. В этом году мы соберем большой урожай. А то вино, которое мы с тобой пьем, я изготовил из самого первого урожая три года назад. Этот напиток не любит путешествий. Он как коренной житель-всегда впитывает в себя лучшее от тех земель, где растет. Не даром для его разведения так важен-террора- регион произрастания. Эту лозу мне привезли с Аравийского полуострова, Эли. Этот сорт — удивительный- это гибрид винограда зибибоо или александрийского муската, сорта, подаренного миру арабами, и неро д-авола- сицилийского винограда, устойчивого к засухе, также популярного на сиро-ливанских склонах. Еще не находишь ваше сходство? Я посадил его на скалистой местности Константины, в городе, куда каждый правитель привносил что-то прекрасное из других частей света. И я тоже принес… Ты принесла, Эли… Своим светом…
- Почему, Агилас? - она оглянулась на него, - почему ты назвал вино в мою честь тогда, когда мы еще не были...
Не договорила, смущенно отведя глаза. Этот момент был для нее сейчас очень эмоциональным…
Мужчина не улыбался. Его взгляд был темным и острым. Он близко притянул к себе девушку и алчно втянул воздух возле нее.
-Иногда всего одна встреча так сильно меняет тебя, что ты и сам в шоке, противостоишь этому, но не получается. Потому что ты встречаешь неизбежное. Встречаешь судьбу. Встречаешь то, что желаешь так сильно, что скулы сводит. В тот день, когда ты пересекла порог моей квартиры в Париже, когда увидел тебя, обладая другой, я понял, что не отпущу. Нет, не физически. Я не отпущу тебя ментально. Я буду снова и снова возвращаться к тебе, снова и снова посылать во вселенную сигнал о том, что помню о тебе, думаю о тебе.
-Ты хочешь сказать, что… моя свадьба, появление в твоей — семье- это не случайность?
-Нет, Эли. Я не планировал и не хотел ничего того, что произошло в твоей жизни. Мне жаль, что тебе пришлось перенести. И в то же время, глупо отрицать, что линии судьбы не существует, пусть кабилы и презирают понятие «мактуб». Возможно, мы встретились именно тогда для того, чтобы я смог тебя спасти. Мир дал нам шанс- и я им воспользовался.
-А для чего тебе было меня спасать? - обняла его, сама прижавшись.
- Разве бы я сам смог жить, если бы не спас?
Их губы соприкоснулись. Эли чувствовала все еще играющую во рту острую кислинку удивительного вина, названного в ее честь. Как и это вино, этого мужчину тоже хотелось пробовать. Так, чтобы его вкус играл на губах, наслаждаться послевкусием.
-Я тоже могу изучить тебя? - улыбнулась, опуская порхающие руки на его плечи и сминая ткань поло. - Хочу трогать твою кожу, Агилас…
Он не сопротивлялся. Девушка проворно избавила его от кофты, опустилась на колени, расстегнула ремень, спустила джинсы.
-Ты, так красив, Агилас Бензема. Слов нет, как ты, красив…
Поддела резинку трусов, высвободила качнувшееся напряженное мужское достоинство.
Она так и сидела перед ним на коленках. Ее губы коснулись его коленок, прочертили влажную дорожку наверх.
-Ты хотел, чтобы я была раскрепощена и честна, Агилас? Правда в том, что я с ума схожу от твоего запаха и вкуса кожи…
Закрыла глаза, наслаждаясь солоноватой терпкостью. Как же естественно и просто было вот так стоять перед ним на коленях. И нисколько не стыдно.
-Хочу доставить тебе удовольствие… Хочу сделать это так…
Игриво улыбается и сжимает член рукой, а потом осторожно целует его губами и ему кажется, что кожа кипит. Что она сейчас покроется дикими волдырями, что эта пытка, сладкая, невыносимая, заставит его умереть от удовольствия.
-Элисса, - слышит свой утробный рык, дергается, подается вперед.
-Я не умею это делать, Агилас. Научи меня. Скажи, если что-то не так…- она сморит невинно и лукаво одновременно, а он с ума сходит от этого контраста.
Лукаво играет с ним. Зачаровывает. Соблазнительница, коварная и прекрасная. Еще не осознающая своей власти над ним. Сколько сердец она могла бы разбить, какой невыносимо прекрасной будет, когда поймет, какая власть над мужчинами сосредоточена в ее руках. Дикая, агонизирующая ревность хватает Агиласа за шею, как удавка.
В глазах темнеет. Он представляет, как она, молодая и красивая, вот так же сидит в ногах у другого…. Что может другому улыбаться, другого хотеть, другого сводить с ума своей чувственностью.
Инстинкт собственника заставляет его схватить её за волосы- не сильно, но ощутимо.
-Глубже, Эли, - шепчет он, показывая, как надо.
Клеймя собой, поглощая ее молодость и свежесть.
-Глубже…- теперь он хотел измазать ее своим пороком, собой. Она его. Полностью.
Когда кончал ей в рот, не предупредив, Элисса даже не дернулась и не отшатнулась. Она послушно принимала его сперму, хотя глаза ее слезились.
И лишь когда морок похоти отступил и зверский голод был утолен, он почувствовал вину за то, что был чрезмерен…
-Прости, я переборщил,- опустился сам перед ней на колени, прижал к себе до боли в ребрах,- это было слишком.
-Это было так, как надо, Агилас,- посмотрела ему в глаза,- потому что в тот момент тебе было нужно именно так. Я хочу, чтобы ты знал, Агилас, что я никогда не растворюсь в тебе, но я всегда смога принять ту форму, которая будет идеально совместима с твоей…
- Кто тебя учил этому?-произнес он пораженно, поглаживая ее нежную кожу.
Эли подняла на него глаза недоуменно.
-Ты о чем?
-Кто учил тебя быть такой неотразимой, Элисса? Так обольщать, так привязывать, так завлекать?- нежно поддев ее подбородок рукой, он снова поцеловал. Когда она увидела, как красиво он закрывает глаза, смыкая их губы, какое удовольствие отражено на ее лице, внутри все запылало еще сильнее. Как же сильно женщине знать, что она желанна, что ею восхищаются. Это лучший афродизиак, лучший комплимент, лучший феромон.
-Моя Элисса, -прошептал он, целуя ее в макушку и продолжая прижимать себе. Больше всего ему сейчас хотелось произнести вслух «моя королева», кричать о том, что она его на весь мир. Но он не мог. Она была его Тайной. Самой сокровенной, самой важной, самой ценной, но тайной… И он не питал иллюзий- ветер их любви породит бурю…
ГЛАВА 6
Он уехал. После очередной страстной ночи, полной открытий, он коротко сказал, что появится через несколько дней. Отпивая густой кофе, увлеченно просматривая газеты и, казалось, теперь почти не озираясь на завтракающую рядом Элиссу, он даже не стал вдаваться в подробности, куда едет, что будет делать.
Девушка не унижала себя расспросами, но стоило мужчине покинуть огромный, сразу опустевший дом, почувствовала такое одиночество, что стало горько. Раньше Эли тосковала только по родителям, а сейчас испытывала совершенно новый вид тоски- она была сродни жажде, жажде по мужчине, жажде по Кабилу. Эти эмоции дезориентировали ее, смущали, настораживали. Зависимость, уязвимость, привязанность- все эти качества неизменно делают нас слабее. А дочь Фахда Макдиси не хотела быть слабой.
Перед отъездом он дал ей свободу передвижения по Константине в сопровождении охраны. И это было замечательно в ее положении. Элисса уже не первый день изучала город- накопилось немало мест, которые она хотела бы посетить.
Первым на повестке был дом народного творчества- уникальное арт-пространство, созданное женщинами-активистками этого края. Они не только придали красивую вывеску древним промыслам для привлечения туристов, но и обеспечили работой малоимущих. В уникальном пространстве были представлены наиболее популярные в этих краях ремесла, а мастерицы, изготавливающие и продающие свои изделия, с любовью и почтением рассказывающие визитерам об их истории, как правило, происходили из классов, где женщинам приходилось тяжело работать, чтобы прокормить семью.
Эли уже имела возможность взаимодействовать с этими девушками, пару раз надевая на официальные мероприятия наряды и украшения их работы, но лично встретиться все никак не получалось.
Тем теплее был оказанный ей прием, стоило только переступить порог этого замечательного места, размещавшегося в одном из старинных особняков древней части города. Окруженная вниманием и заботой мастериц, она слушала старинные легенды и наслаждалась простой красотой народных промыслов Кабилии. Зал за залом, Элисса знакомилась с работами местных мастеров- кожевники, ювелиры, ткачи, гончары… В последнем зале она задержалась дольше всего- она еще не была знакома с местными традициями керамики, так горячо любимой у нее на родине, и очень удивилась, рассматривая незнакомые ей узоры на красно-терракотовых черепках.
-Никогда не видела такого орнамента, произнесла она, всматриваясь в причудливые линии, вычерченные с геометричной точностью, и в то же время, складываясь в узоры, отсылающие к реальным живым образам.
-Узоры Северной Африки, Лалла Элисса, как линии судьбы,- нежно проворковала Джиджан,- девушка, представлявшая ей эту экспозицию,- в каждом из них сокрыт тайный смысл. Эти узоры древнее арабов и всего того, что мы считаем историей. Они связаны с первородом, с инстинктами, с тайнами природы, которые нами так и не были постигнуты, ибо мы не сведущие… Никто не говорит о том, что было на Земле до прихода сюда потомков современных людей, а ведь это и есть наши корни, тайны, составляющие смысл нашего бытия…
Она провела Эли дальше по композиции, открывая ее взору все новые и новые объекты.
-Как правило, рисунки на керамике соответствуют тому, что рисовали на коже женщин. Ведь история татуировок такая же древняя, как история человека. Знаете, почему? Древние народы верили, что мир был создан из глины. Глина- мать всего сущего. Как и женщина. И глина, и женщина созданы созидать…
Джиджан улыбнулась и увела Элиссу к столику с разнообразными кисточками и чернилами.
-Наши предки верили, что правильно нанесенные на кожу знаки способны пробудить правильную энергию. Позволите?- она нежно взяла руку Элиссы, слегка подняла короткий рукав, оголив предплечье.
Она хотела что-то нарисовать. Элисса не противилась. Она была здесь гостьей, ей стоит быть терпеливой. Она здесь для того, чтобы постигнуть…
Нежный хвостик из меха пушистого зверька побежал по руке, слегка щекоча- и Эли увидела, как четкие очертания на ее коже приобретают интересный символ- два треугольника, смотрящих в разные стороны, параллельные прямые и точки, обрамляющие этот узор.
-Кабилы называют этот знак «семенем», Лалла Элисса,- это символ плодородия, любви и новой жизни. Все мы молимся о том, чтобы Всевышний послал Вам наследника…
Девушка немного сконфузилась. Тема ребенка болезненно щекотала ее нервы. Она и сама понимала, от нее этого ждала вся страна. Это большой крест, большая тяжесть- жить с мыслью, что вся страна ждет, пока твой живот округлится…
Внезапно сознание подкинуло ей другой образ. Другую татуировку, другой символ, который всплыл в голове тревожными сигналами.
-Можно?-она попросила у женщины кисточку, взяла лежащую на столе бумагу и начертила приблизительно то, что смогла разглядеть на руке Моники в тот роковой час.
Четыре буквы S, стоящие вряд. Возможно, это какой-то современный символ, но почему-то хотелось показать его этой женщине, вдруг она смогла бы разглядеть в нем смысл...
Та долго всматривалась в символы. Потом взяла кисточку и соединила буквы в местах разрыва. Получилась волнообразная кривая.
-Я могу ошибаться, Лалла Элисса, но такой символ тоже хорошо знаком землям Северной Африки. Этот знак присутствует и на керамике. Древний период Накада, Северная Нубия. Змея, возникающая из Лотоса. Символ Богини Млечного Пути, любви, женственности, красоты, веселья и танцев- великой Хатхор. Ее храм до сих пор есть на территории современного Египта, только эти земли относятся к древнему Нубийскому царству.
Элисса слушала ее и чувствовала, как холодеют ее конечности. Нубийский знак на Монике. Теперь у нее точно не было сомнений- это Мейза подослала ее. Оставалось только понять, чтобы убить или чтобы не дать произойти тому, что случилось между ней и кабилом.
Ей срочно нужно было поговорить с Агиласом, поделиться своей находкой. Не помнила, как распрощалась с женщинами, только чтобы быстрее доехать до дома и подняться к себе в комнату.
Набрала Бензему и отшатнулась, когда услышала, как ей с его телефона ответил до боли знакомый женский голос…
-Здравствуй, Элисса. Это Залия. У тебя что-то срочное? Агилас сейчас отошел. Ему следует что-то передать?
ГЛАВА 7
Внутри взорвалась граната. С едким, удушающим эффектом. Настолько едким, что глаза слезились. Настолько удушающим, что в легких не было места воздуху.
Эли подошла к обрыву, на который выходила терраса ее спальни, схватилась за горло, не в силах продохнуть. Боль внутри настолько сильно ее сжала, что она в буквальном смысле скрутилась пополам, прогибаясь навстречу пустоте внизу.
Она уже вот так стояла на краю пропасти в этом красивом чужом городе. Да, он снова стал чужим для нее. Без него здесь все было враждебным и чужим, все не имело смысла. Такая же одинокая, такая же потерянная, такая же заблудившаяся. А ведь ей казалось, что в ней столько силы и духа. Удивительно, как ломает людей зависимость от другого, как сильно наши эмоции влияют на стойкость характера. Может поэтому по-настоящему алчущие влияние и власти люди избегают чувств? Сильные люди Ближнего Востока любили создавать свои прекрасные дворцы на краю мира- будь то далеко в горах, на отрогах скал или на море. Для уединенности и приватности? Не только, для того, чтобы легче было скрыть слезы тех, кого они подпускали к себе и кому потом разбивали сердце.
Элисса чувствовала боль. Ревность. Беспомощность. Залия была с ним. Не она. Ее он спрятал в доме на обрыве, оставив один на один со своим одиночеством, в тоске по нему, в печали и нелепых мечтания о той жизни, какую бы она могла прожить, если бы только они встретились при других обстоятельствах.
Она ведь обещала себе, что не будет думать сердцем, когда дело касалось Кабила. Когда она шла к нему в комнату, ее мозг отключил переживания и сомнения, тогда почему сейчас так плохо?
Тогда зачем она судорожно шерстила интернет в поисках компромата? И ведь как обычно бывает, она ведь нашла то, что искала… Нашла их очередные совместные фото. На этот раз они были не у папарацци, а на странице самой Залии. Шлюха, она словно специально выкладывала детали их встречи, в то же время явно не афишируя, что с ней рядом Бензема. Таинственный спутник в окружении крайне романтичной атмосферы являлся Эли на этих фото через знакомые лацканы рубашки, телефон, попавший в кадр, знакомого пола из знакомой квартиры в Париже, где Элисса жила сама…
Состояние этой почти физической боли продолжалось несколько дней, пока торжественным голосом Эдме не анонсировала, что сиди Агилас вернулся и ждет ее к себе.
- Я не пойду, Эдме. Передай господину Бенземе, что я плохо себя чувствую и хотела бы провести вечер сама.
Она старалась говорить как можно спокойнее. Хотела, чтобы в голосе ее не звучала ядовитая обида, чтобы жалкость, какую она сама сейчас к себе испытывала, не была транслирована в ее интонации и переживаниях.
Она уже хотела отходить ко сну, когда он вошел в ее комнату, предварительно громко постучав. Эли распахнула глаза спросонья- от удивления и волнения одновременно.
-Что с тобой, Эли? Ты правда плохо себя чувствуешь?
Подошел к ней было, протянул руку к ее лбу, но Эли отшатнулась.
-Не нужно,- повела плечами раздраженно.
-Что случилось, Элисса?- более строго спросил мужчина.
- Себя спроси, Агилас Бензема, что случилось. Вернее, свою подружку, с которой ты так сладко проводил эти дни.
Он на секунду замер, а потом в буквальном смысле почернел от гнева.
-Объяснись.
-Нечего объяснять. По-видимому, ни тебе, ни мне. Ты был с ней. Я этого не потерплю, Агилас. Я не хочу, чтобы мужчина, которому я отдалась, приносил мне запах другой женщины. Еще и безвкусный запах. Никогда не понимала, почему она душится такими приторными духами.
-Ты сейчас чувствуешь на мне ее запах?- он приподнял бровь и слегка хмыкнул. Элиссу это даже выбесило. Ни капли смущения на лице, ни капли расстройства или переживания…
- Наверняка, если принюхаюсь…
-Попытайся.
-Не буду… Я не ищейка, Агилас, пусть ты и назвал меня недавно верной сукой без цепи…
-Не ищейка?-снова хмыкнул, -зачем тогда выискиваешь то, что не следует? Саму не унижает, что вместо того, чтобы заниматься собой, занимаешься глупостями, еще и жалкими?
Он больно ранил своим высокомерием. И он ведь был прав. Это было обиднее всего.
-Уверяю, я бы и не помыслила. Твоя подруга сама сказала мне, что вы вместе. Я звонила тебе. Нужно было кое-что обсудить… Но уже все, неактуально. Для тебя-то точно.
-Элисса, ты совершаешь сейчас очень большую ошибку, разговаривая со мной в таком тоне и так категорично,- строгий тон, холодный, выдержанный. Он включил того Агиласа, который одним взглядом мог сломать хребет. Такая уж о нем ходила слава. Жесткий переговорщик,- разве мудрая мама не учила тебя, что не стоит копаться в делах мужчины, ибо там всегда выплывет то, что тебе не понравится?
-Агилас, я не желаю продолжать этот разговор. Я прошу тебя меня оставить…- ее голос дрогнул. Она была сейчас обижена, как маленькая девочка. Настолько, что ее горло скребло.
- Запомни, Элисса. Никогда не вынуждай меня объясняться перед тобой. Просто потому, что я никогда не буду этого делать. Сегодня-исключение. Ты ведешь себя как девчонка, потому что по сути ты и есть девчонка. Я должен быть снисходителен и терпелив. Будем считать, что это тоже часть твоего опыта. Так вот, я действительно видел Залию. Она забирала свои вещи на квартире. Более того, я поужинал с ней и сделал это публично- резкое исчезновение пассии из моей жизни не могло бы не насторожить недругов и желтопрессников. А ее уязвленное самолюбие могло бы сыграть еще более деструктивную роль. Мы ведь не желаем компромата, Эли? Ты сама накануне озвучивала свои переживания на этот счет… Нам нужно прятаться, Элисса. И это понятие включает еще и то, что я не должен давать повода, что мое сердце занято тобой. Именно поэтому я должен появляться в свете с другими, как делал это раньше. Но этот факт не имеет ничего общего с тем, что происходит между нами двумя. Хорошенько подумай над моими словами. Я дам тебе на это время. А пока исполняю твою просьбу- оставляю тебя одну для размышлений. Постарайся не попадаться мне на глаза. К ужину я тебя тоже больше не зову, раз ты выбрала такую нелепую позицию нападающей…
Он развернулся на каблуках и тут же вышел наружу, громко хлопнув дверью, а Элисса горько заплакала.
ГЛАВА 8
Он был зол. Нет, не на неё. На самом деле не на неё. Она еще девочка- импульсивная и эмоциональная. Молодая. Ревнивая. Последнее на удивление даже приятно щекотало самолюбие. А ведь его всегда раздражала женская ревность- он отмахивался от нее, как от назойливой мухи, не принимал, презирал, смеялся ей в лицо.
Он был зол на себя. Что вспылил. Что налил кипятка и так на свежий ожог. Эли была еще слишком невинна во всем, чтобы правильно воспринимать подобные инсинуации.
Первой его реакций с ней была такая же- тоже захотелось посмеяться, тоже захотелось облить скепсисом и высокомерным раздражением. Но когда уходил из ее спальни, отчитав, когда увидел в ее глазах такое искреннее отчаяние, такую жару горечи, что обжигало нутро, ему стало в физическом плане плохо. Захотелось снова ворваться внутрь, притянуть к себе, не отпускать, броситься в ноги и целовать ее ступни до тех пор, пока на них не появятся мозоли. Потому что другие для него не стоили теперь даже пола, на котором она стояла. Остановил себя только для того, чтобы дать ей время подумать и над своими ошибками. Девочке нужно учиться быть менее импульсивной, менее зависеть от посторонних факторов, от собственных неверных выводов и суждений, которые могут быть использованы против нее самой.
А еще хотелось вырвать волосы сучке Залии. Она специально устроила это фото- шоу в своих соцсетях. Про Элиссу она подозревала, но вероятнее всего, отвергала эту мысль как труднореализуемую со стороны их обоих. Наверняка думала, появилась новая- её и колола исподтишка. Она за это еще получит. Никто не смеет играть у него за спиной, еще и вот так- мухлюя.
Еда не лезла в горло, аппетита не было никакого. Агилас несколько раз с шумом отодвигал кресло, чтобы встать и кинуться к ней, но останавливал себя. Элисса пусть и молоденькая, но хищница. А хищникам нельзя давать возможность чувствовать свои слабости.
Сон не шел, голова раскалывалась… Как же его вело по этой девчонке, как же ломало. Одна мысль о том, что она так рядом- доступная, его, сводила с ума.
Когда в последний раз он такое чувствовал? Да и чувствовал ли вообще? Как можно было сравнивать эмоции к ней- естественной, желанной, свежей, той, что затмила сотни до нее, с тем, что он испытывал даже тогда, когда только дорвался до власти и денег- а значит, до красивых, но продажных женщин. Элисса не было шкурой. Она не была Золушкой. Она не была невинной овечкой. Она была Королевой. Он понял это сразу, как только в первый раз ее увидел. Возможно малышка до конца сама не осознавала своего будущего величия, но оно было написано на ее образе точно так же, как складность и шарм юной девочки наметками выдавали в ней будущую роковую красавицу.
Отменил все дела в Бумердесе, сосредоточившись на паре встреч в Константине, чтобы не уезжать от нее далеко, раз это позволяет график. Но сам к ней не шел. Он ведь дал ей время подумать. Пусть осознает ошибки и придет сама.
Но строптивица не шла. Первый день, второй… Агилас снова загрузил себя делами, решил разобрать старую документацию, закрыть несколько подвешенных дел. Интенсивное погружение в работу позволило скоротать время за делами, но стоило отвлечься хотя бы на секунду, голова сразу становилась тяжелой, а на сердце было неспокойно.
-Господин Агилас, ужин сервирован в гостиной Вашей спальной зоны,- услышал вкрадчивый голос Эдме.
Отвлекся от бумаг, нехотя подняв взор на служанку.
-Как Лалла Элисса? Лучше ли себя чувствует?
-У нее все хорошо,- резко опустила глаза Эдме, уйдя от взгляда с ним, что сильно его смутило.
Но расспрашивать служанку он не стал. Происходящее было только между ними.
Что ж, раз Эли продолжает артачиться, он подождет… правда, и его терпению придет конец. Ее поведение напоминало ребячество. Она явно перегибала палку- и это не могло не раздражать и разочаровывать… Шел к себе в наисквернейшем настроении. Хорошо, что в этом дворце почти не было прислуги- он бы обязательно накинулся на любого, кто бы сейчас попался на его маршруте.
Зашел в свое крыло и громко выругался. Что за черт? Почему темнота? Почему Эдме не удосужилась включить свет?
Громко хлопнул дверью, почти в ярости, сам нажал на выключатель и… застыл.
В столовой зоне его покоев на привычном длинном деревянном лакированном столе, где обычно ему сервировали трапезы, если он ел в одиночку, сейчас лежала… Она.
Агилас даже сморгнул пару раз. Может он с ума сошел? Нет, ему не кажется. Совершенно голая Элисса лежала на столе. Ее волосы были аккуратно собраны в высокий пучок, а на теле красовались куски сырой рыбы, суши и роллы, словно в лучших традициях эротических фильмов. Наверное, увидь он эту картину со стороны, с другой женщиной, его бы это только выбесило или рассмешило, но с ней…
Шок, удивление, интерес… Она так уступила ему? Сдалась? Признала, что не права?
Подошел к столу. Внимательно посмотрел на идеально выточенный силуэт прекрасной девушки. Осиная талия, гладкие бедра с красивой родинкой справа, слегка выпирающие ребра, аккуратная, но высокая грудь с острыми розовыми сосками. Она была самим воплощением желания.
Поправил выбившийся из прически волосок. Их взгляды пересеклись. Агилас улыбнулся, но Элисса сохранила совершенно серьезный вид.
-Приятного аппетита,- тихо, но уверенно проговорила она.
Агилас хмыкнул. Взял бутылку с соевым соусом и тонкой струйкой стал лить на тело девушки. Она вздрогнула.
Палочки, аккуратно лежащие рядом, брать не стал. Начал есть с нее, цепляя еду губами, намеренно задевая кожу, от чего Эли каждый раз вздрагивала.
Опустил смазанный в соевом соусе большой палец ей на губы, слегка их приоткрыл, протолкнул его внутрь, во влажную теплоту, сам облизнувшись…
- Чем тебя угостить?
-Это твой ужин, Агилас Бензема,- ответила тихо Эли, но тут же ухватила его палец зубами и облизнула красным языком. Внутри у него все зарычало в предвкушении.
-Эли-Эли, строптивая девочка,- хмыкнул. Его голос стал ниже, более глубоким, даже утробным. Он хотел её. Зверски. Сейчас, когда она лежала перед ним- вся как на показ, желание снова овладеть ею стало невыносимым.
- Было вкусно,- произнес он, вытирая рот салфеткой,- но впереди еще десерт…
Резко схватил ее за ноги, притянул к себе, на ходу разводя ее бедра.
Сладкая. Какая же она сладкая. Как сильно он этого хотел. Агилас практически никогда не ласкал женщин языком, но с Элиссой это превратилось в наваждение. Ее вкус, ее запах опьяняли, заставляя забывать обо всем на свете.
Эли отстранилась. Проворно вывернулась из его захвата, ушла из поля зрения затуманенного похотью и желанием взгляда.
-Нет,- категорично произнесла и встала со стола,- мне пора…
-Элисса, хватит чудить,- осек ее Агилас,- хватит…
Не договорил, потому что в этот момент девушка качнулась и начала медленно оседать на пол.
Кабил резко подорвался к Эли, успев подхватить в полуобморочном состоянии.
-Что за черт?!- обеспокоенно, даже испуганно закричал мужчина, прижимая девушку к себе.
-Эдме! Быстрее сюда!
В комнату испуганно ворвалась служанка и охнула, увидев девушку на руках у мужчины.
-Вай Аман,- начала причитать женщина,- видит Всевышний, сиди Агилас, я уговаривала ее поесть…
Мужчина поднял на прислужницу удивленный взгляд. О чем она сейчас?
- Госпожа ничего не ела с тех пор, как…- Эдме осеклась и отвела глаза. По всей видимости, она все-таки знала, что они поссорились…
-Воды…- тихо простонала Эли.
Отпив несколько глотков, девушка приоткрыла глаза. Ее губы были бледными.
-Что это значит, Эли? Почему ты не ела?- почти кричал Агилас, все больше лютея на самого себя.
-Потому что мы договорились, что будем есть вместе, даже если поссоримся, Агилас. Если ты рядом, мы должны есть вместе. Ты сказал это, а потом прогнал меня… Так нельзя. Если ты хочешь доверия, я буду воспринимать каждое твое слово всерьез, а ты моё… Иначе это уже не доверие. Иначе всё это не имеет смысла…
ГЛАВА 9
-Ай,- жалобно пискнула Элисса, когда тонкая иголка катетера капельницы вошла в вену.
-Тихо, тихо,- прошептал он, гладя ее вторую руку.
Агилас не оставил ее один на один с доктором, так и сидел у кровати, неотрывна следя за ослабевшей девочкой.
-Это было совершенно необязательно. Вообще-то я не первый раз практикую голодание. Это очень полезно, запускается процесс аутофагии, омоложения клеток…
-Что тебе омолаживать?- с улыбкой перебил ее,- Эли, ты понимаешь, что ослабла? Разве так можно было поступать?
- Я хотела, чтобы ты понял, как это серьезно для меня…- сказала она и глаза ее увлажнились.
Агилас одним кивком головы дал понять доктору, чтобы он их покинул.
Поймал пальцем соскользнувшую слезинку.
- Для меня это тоже серьезно, Элисса. Ты даже не представляешь, насколько. И я не хотел тебя обидеть, сладкая. Я просто… Эли, я с тобой как мальчишка. Обнимаю тебя- и мне самому двадцать лет. Это даже пугает.
Его и правда это пугало впервые в жизни пугало…
Она тяжело вздохнула.
-Я скучала по тебе…
-А меня по тебе ломало,- целует ее в лоб, вдыхает ее запах. Не может надышаться,- что ты хотела обсудить, Эли? Ты сказала мне, что звонила, чтобы обсудить…
- Это касается Моники, Агилас. Я была в центре прикладного искусства. Мы разговаривали со специалистом об узорах и татуировках. Она подсказала мне любопытную вещь. По всей видимости, татуировка Моники родом из Нубии… Она могла быть связана с Мейзой? Может быть это она…
-Исключено,- категорично заверил Агилас,- Мейза тут ни при чем, поверь мне…
-Ты говоришь это, потому что она твоя жена?- в голосе Эли просквозила уязвленность и обида. Их было не скрыть.
-Нет, малышка. Это не имеет никакого отношения к тому, кто она мне. Я просто точно знаю, что Мейза не стала бы причинять тебе вреда, и уж тем более угрожать твоей жизни...
-Ты любишь ее?- дернулась, неудачно зацепив трубочку капельницы. Поморщилась.
-Лежи спокойно, Эли,- накрыл ее руку своими,- той любви, которую ты подразумеваешь, между нами нет.
-Если мужчина когда-то любил…
-Элисса, между мной и Мейзой никогда не было любви. Наш брак с самого начала был тем, что называется по расчету. Скажем так, она помогла мне, а я помог ей.
-В чем?- настаивала она на ответах,- исправь меня, если я ошибаюсь, но я вычитала об этом в СМИ. Она дала тебе стартовый капитал для развития бизнеса. Но ты, Агилас? Чем помог ей ты? Официальная версия- она любила тебя, ей достался красивый талантливый мужчина, но если любви не было, что тогда?
Он глубоко вздохнул, погладив ее по лбу. Почему-то в этот момент в его глазах можно было считать горечь и даже сожаление.
-Завтра я уезжаю в Таманрассет, Эли. Это место на юге страны. Не земли Кабилии, но там у меня крупные предприятия. Их нужно посетить.
Ее сердце больно сжалось. Он снова уезжал.
-И ты едешь со мной. Официально. Так что нужно успеть восстановить твои силы, девочка моя… Сегодня я переночую отдельно.
-Нет,- тихо произнесла она,- еще одно правило, Агилас. Не нарушай его. Мы всегда спим вместе, если мы рядом…
Он улыбнулся.
-Я не смогу просто лежать рядом с тобой, сладкая… А ты слаба…
- Так подпитай меня,- улыбнулась. Тень Мейзы отступила, заставив сердце забиться от более волнующих слов,- и что значит «официально». Агилас, ты ведь сам говорил, нам нужно быть осторожными…
-Принцесса должна увидеть этот край. Когда приедем туда, сама поймешь, почему… У нас с тобой официально будут две параллельные программы.
-А мы встретимся там?
Он улыбнулся, оставив ее вопрос с очевидным ответом без внимания.
-Капельница закончилась. Позову врача, чтобы сняла катетер. Как ты?
-Готова к подзарядке,-соблазнительно облизнула губы и улыбнулась в ответ.
Агилас вышел, чтобы позвать врача, а Эли бросила взгляд на тумбу, на которой лежал тот самый листок с нарисованной женщиной-гидом змеей на руке Моники. Внезапно память подкинула другую картину. Марокко, старая шаввафа и ее морщинистый рот.
«Тьма и зло сгустятся над твоим домом. Змеи начнут свой сакральный танец, радуясь скорой победе. Маленькой девочке придется повзрослеть слишком рано…»
Об этих ли змеях она говорила? Стоило ли искать смысла в словах сумасшедшей аферистки? Клубок загадок вокруг Элиссы разрастался, и она боялась упустить нечто важное, ослепленная солнцем их с Кабилом страсти друг к другу…
ГЛАВА 10
Он все-таки провел эту ночь с ней. Обнимая, вдыхая нежный аромат ее волос, уткнувшись в затылок, сливая свое дыхание с ее дыханием, обнимая трепетный стан.
И он не притронулся. По крайней мере, не в том смысле, какое вкладывают в это слово мужчины. Не поддался соблазну овладеть желанным телом, снова заклеймить, снова почувствовать себя его хозяином и рабом одновременно.
Он делал это не потому, что осторожничал. Агилас верил Эли, когда она заверяла, что сама готова и горит, призывно и провокационно вжимая свою круглую попку в его пах. Он намеренно давал ей время восстановиться, потому что знал, что следующее их соитие, следующий секс будет уже диким, откровенным, надрывным. Таким, который запоминается бегущей лавой крови по венам, табунами мурашек по чувствительной коже, ошеломляющими вспышками памяти в голове- откровенными и сокровенными одновременно.
Агилас еще не показывал ей всего спектра своего темперамента. Дал ей возможность к себе привыкнуть. Девочка ведь даже не представляла, какой дикой, сметающей все на своем пути энергетикой в постели он мог обладать. Женщины сходили с ума после ночи с ним. Другие мужчины меркли на фоне его пыла и мастерства. А они зализывали следы его необузданной страсти, чувствуя резь между ног- и все равно мечтали о том, чтобы встретиться снова, хоть раз снова почувствовать его власть над их телом.
«Мой мальчик, заклинаю, ты станешь тем, кто будет выжигать в сердцах мужчин зависть, трепет и восторг, а в женщинах пробуждать дикий экстаз и вожделение, съедая их утробы кислотой… Ты отомстишь им за меня- и тем, и другим. И тем, кто уничтожал меня своей любовью и страстью, и тем, кто уничтожал за то, что меня любили и вожделели»…
Его мать… Иногда ее образ вспоминался так отчетливо, иногда он был таким далеким, эфемерным, нереалистичным… Он как сегодня помнил ее нежную надушенную руку с красными ногтями, способную приласкать так, как никто другой. Иногда на этой руке были синяки- уродливые следы чьих-то пальцев, иногда острые царапины… Тогда, маленьким мальчиком, Агилас не понимал, почему его мать должна работать до поздней ночи, а потом спать до полудня. Другие мамы детей из его школы вставали с петухами и закрывали двери в свои дома на закате, а в его мирке все было иначе… Ему никогда не рассказывали про лампу Алладина и предприимчивого Ходжу Насреддина, его сказками были истории про прекрасный Лувр, сказочную реку Сену, страну вечной весны и любви- далекую Францию, откуда мама вынуждена была уехать, гонимая врагами, о которых не любила говорить. Судьба занесла ее в край вечной жары и мужского вожделения. Обнимая сына в их общей кровати, все еще источая запах парфюма и чужого праздника, она то пускалась в сладкие мечтания, то проклинала эту землю и искренне ее ненавидела, но не уезжала, каждый раз, рассуждая в пустоту, словно бы отвечая себе: «Ма шери (франц. дорогуша), разве где-то еще я смогу прокормить себя и сына? Эти нелепые танцы дают мне кров и хлеб»…
Танцы. Агилас с детства видел странные наряды матери- набедренные повязки, украшенные тысячами бисеринок, яркие лифы, открывающие шикарную грудь. Тогда, в детстве, она казалась ему невероятно красивой в этом пошлом барахле. Степень его пошлости он поймет многим позже, когда суровая правда жизни обрушится на него взрослением и постижением психологии мужчины. Тогда же он поймет, почему у них худо-бедно всегда водились деньги, откуда она неизменно возвращалась каждый день за полночь, привозя заветренные, но изысканные деликатессы, почему-то имеющие запашок мужского парфюма. Он догадывался, что еда была собрана с чужих столов, но урчание в животе заставляло его отбросить лишние вопросы и с удовольствием уплетать немного покрывшуюся корочкой фуа-гра или зачерствевший французский сыр.
«Вкус родины»… Так его мама называла эти блюда со сложными французскими названиями, а потом рассказывала о том, что наступит тот счастливый день, когда они поднакопять достаточно денег и триумфально вернутся в страну-мечту Францию…
Возвращение на родину так и осталось одной из сказок в исполнении матери. Флора угасла, как ночной цветок, в честь которого была названа матерью француженкой, когда ей едва стукнуло тридцать два. Лихорадка денге. Семь дней метаний по постели с дикой температурой и в бреду- и ее прекрасное белое тело стало недвижимым. В предсмертной агонии, когда ее изможденные легкие втянули последние остатки воздуха, отмеренного ей провидением, она улыбнулась, протянула руки с почти облупившимся красным маникюром сыну, глубоко выдохнула и так и застыла. Так Агилас Бензема остался один на один в этом мире. Хотя нет, не так.
Так родился Агилас Бензема. Он родился из милого десятилетнего мальчика, угловатого и стеснительного, но стойко переносящего обиды и задирки сверстников.
«Французский ублюдок, сын иностранной шлюхи, твоя мамочка трясла передо мной своей круглой задницей»,- он яростно кидался на любого, кто смел открывать свой грязный рот на его мать, но они все равно открывали. Языки на Ближнем Востоке такие же острые и длинные, как металлические клинки.
«Почему тебя зовут Агилас? Ты не достоин носить имя кабила…»- сколько раз люди усмехались над его красивым именем и французской фамилией. Да, тогда он был Бенуа, как его мать. И он совершенно не понимал, почему она не дала ему французское имя.
«Я искренне ненавижу эту землю, мальчик мой, но я любила твоего отца. Он это лучшее, что сотворил Алжир. Он был настоящим мужчиной. И он бы ни за что не допустил, чтобы мы оказались там, где оказались… Это он хотел, чтобы тебя звали Агилас- мой гепард, мой хищник, самое быстрый во всем свете»…
Своего отца Агилас знал только из рассказов матери, но и по ним представление о героическом папе-летчике было обрывочным. Он знал, что он был кабилом из Алжира, что они познакомились с его матерью в Париже, что он оттуда привез ее в Кабилию. Знал, что родственники мужа наотрез отказались принимать чужачку к себе, но мужчина ради любви пошел против всех… Пара жила в любви, ожидала ребенка, но военный летчик Зинеддин Бензема трагически разбился на своем самолете где-то над песками Сахары. Так гласила официальная «легенда» матери, поэтому Агилас с самого раннего детства возненавидел пустыню. Ведь это она забрала у него отца. Мама уклонялась от ответа всякий раз, когда мальчик спрашивал, почему же они не возвращаются во Францию. Так или иначе, она нашла свое пристанище здесь- каким-то образом начала исполнять восточные танцы в фешенебельных отелях и так неплохо зарабатывать. Поскольку Агилас родился после того, как умер его отец, его фамилию он не получил. Но как это часто бывает на Ближнем Востоке, судьба подбросила ему совсем неожиданный сюжет…
Он помнил тот день. Как только в дверь их квартирки в центре Алжира вошли незнакомые люди, оттащившие его от окостеневшего трупа матери, он перестал существовать как Агилас Бенуа. В тот день родился Агилас Бензема…
-Ты едешь с нами, мальчишка,- сказала строгая женщина в цветастом платье с белым платком на голове, завязанным бахромой наверх. Она смотрела в заплаканные глаза мальчика- и ее лицо было таким же неподвижным и каменным, как и у его матери на смертном одре. Только ее глаза были голубыми и лучезарными, а глаза этой незнакомки были такими же темными и жгучими, как его собственные…
Женщина оказалась его родной теткой. Той, которую он никогда не знал. Той, кто по странному стечению обстоятельств и из-за похоти его отца к его матери оказалась его родственницей. Лалла Булбул забрала мальчишку только потому, что своих детей у нее не было, родители умерли, как и единственный брат.
По местным меркам Лалла Булбул была важной дамой. Она работала за рубежом- в месте таинственном и пугающем, но известном своими золотыми богатствами. Булбул была главной по кухне в доме правителя одной из северных провинций Судана Бургана Галиона - а потому имела и комнату побольше, чем у другой прислуги, и неплохое жалование. Дом этой семьи был для нее всем. Не имеющая своей семьи, не знавшая любви к ребенку и мужчине, она всю себя отдавала этому дому. Дом отвечал ей взаимностью- хозяева относились к Булбул с уважением и даже тем, что отчасти напоминало любовь и привязанность.
Наверное, именно поэтому она и осмелилась обратиться к своим работадателям с просьбой привезти ребенка с собой.
«Летом он будет в горах Кабилии, я определю его в специальную школу-интернат, чтобы он изучал свои корни и язык, а если вы позволите, то зимы он будет проводить со мной здесь. Только если позволите, конечно…» Может быть, он станет ее лучом света в темном царстве… Так бастард ненавистной француженки, из-за которой семья Бензема лишилась своего главного светоча-сына, стал отдушиной для стареющей старой девы- кабилки.
-Забудь эту нелепую французскую фамилию, Агилас. Теперь ты Бензема. Наш род пусть и не богат, но он никогда не пятнал себя позором. Лишь твой отец оставил шлейф в виде связи с этой неверной, но видит Всевышний, возможно, так было суждено, чтобы в моей жизни появился ты… Как же извилисты и непредсказуемы порой бывают пути мактуб (араб.- предначертано, судьба)…
Булбул не была плохой женщиной. И она действительно полюбила мальчика. От нее он теперь узнал сказки Кабилии. Через нее познал ее вкусы, запахи, тайны, искренне полюбив. Он любил уезжать на родину отца- там он мысленно с ним разговаривал и как ему казалось, даже получал ответы на свои вопросы, заводил друзей, смотревших на него без космополитичного шовинистского алжирского презрения, возможно, потому что женщины в этих краях были свободнее и смелее- и позволяли себе любить и быть любимыми, в отличие от косных арабов в других частях страны.
Агилас рос не по годам умным и шустрым мальчиком. «Ты истинный Кабил, мой Агилас. Прости меня за то, что так поздно к тебе пришла…» -часто плакала стареющая Булбул.
Судьба тоже забрала ее раньше того, когда Агилас был к этому готов, пусть ему тогда было уже почти пятнадцать лет. Но провидение снова вывело его из мрака обстоятельств. Росший в известной суданской семье сметливый мальчик очень приглянулся хозяину дома. Тот видел в Агиласе качества и умения, коих не доставало в родном сыне- лентяе. А когда мальчик сам инициативно стал проявлять тягу помогать Бургану, тот решил помочь парню и поощрить его инициативу. Так Агилас начал учиться предпринимательской хватке, но и не только.
«Только глупцы считают, что деньги не пахнут. Они пахнут, мальчик мой, пахнут твоим трудом. Пахнут тем делом, который ты делаешь, засучив рукава. Если у заработанных от твоего дела денег нет запаха, значит ты все делаешь неправильно и твои люди тебя обворовывают…»
Агилас сам работал на шахтах, делил чудовищные условия жизни в серой жиже приисков вместе с золотодобытчиками, постигал основы и суть этой профессии.
«И почему ты мне не сын? И почему ты кабил? Как жестока со мной судьба, показав так рядом человека, способного продолжить и приумножить мое дело»…
Но рассуждения старика Бургана так и оставались рассуждениями, потому что никогда бастард из чужой земли, человек без имени и титула не смог бы встать у руля.
Правда, судьба в жизни Агиласа успела сделать очередной резкий поворот…
ГЛАВА 10
Выезд планировался на рассвете. Бензема лукавил, когда говорил, что ничего компрометирующего в их совместной поездке не будет. Желающие могли найти повод для пересудов и в меньшем. И все равно, он не мог оставлять ее здесь, скучать- одну. Не мог ехать без нее, не хотел снова томиться в ожидании их встречи. Элисса становилась необходима ему как воздух и свет. Он пока еще не знал, что с этим делать, впервые в жизни не мог найти компромисса и баланса. Всё пошло не так, как он планировал. Даже в тот день, когда они переступили черту и познали друг друга как мужчина и женщина, он еще не знал, что эмоции и чувства начнут управлять им, как мальчишкой, что он не сможет трезво и взвешенно контролировать свои поступки. И ситуация с обмороком Эли это наглядно показала. Что подумала Эдме, когда вошла в комнату и увидела совершенно голую девушку в руках потерявшего от злости и страха ясность сознания Кабила? Да, он боялся. Боялся за эту девчонку так, как не боялся ни за кого. Боялся упустить что- то важное и потерять эту удивительную с ней связь, боялся, что она потеряет к нему интерес и прозреет относительно их мезальянса, боялся, что их хрупкий скрытый мирок треснет под гнетом внешних обстоятельств… Их будущее день ото дня становилось все более туманным и расплывчатым- и именно Агилас как взрослый, ответственный партнер должен был экстренно искать пути решения назревающей угрозы, но романтическая влюбленность и жаркая страсть одновременно ослепляли его, стоило только думать об Эли. Именно поэтому она сегодня и сейчас ехала с ним- именно поэтому он, наплевав на все меры предосторожности, вез ее с собой…
Желание поймать ее первую реакцию, заглянуть в ее глаза, чтобы уловить неподдельные эмоции, когда она увидит Его пустыню… Да, у него тоже была своя пустыня, тоже было место, где он находил покой и глубину среди молчания песков. И пусть эти земли не были его по крови, здесь располагались нефте- и газоносные месторождения, принесшие ему богатство и силу. Было и много большее, связывающее его с этой пустыней- сокровенное, личное. У каждого великого человека в ментальном храме есть не только место сакральной силы, но и священной войны- его собственной войны с самим собой, со своими страхами, за лучшего себя. Ахаггар Таманрассета (прим.- географические названия южных районов Алжира) для него были воплощением этого самого места. Никому и никогда он не рассказывал об этом, а ей не просто хотел рассказать- он хотел, чтобы она почувствовала, хотел открыть ей там свое сердце.
Они вылетели на вертолете на рассвете. Глаза Элиссы горели предвкушением и жаждой познания, а он снова поймал себя на мысли, что молодеет рядом с ней душой, впервые за долгое время снова воспринимает этот мир через призму романтизма и юношеского восторга. Циники бы сказали, что он восполнял и компенсировал- проживал моменты, которые украла у него трудная жизнь в свое время. В те годы, когда люди проходили самые яркие и непосредственные этапы своей жизни, он трудился и работал над тем, чтобы занять вершину пищевой цепочки. Взобравшись туда, понял, что мир изменился. Или он в нем изменился.
-Удивительно, как сменяется пейзаж,- восхищалась Эли, перекрикивая шум моторов.
-Погоди немного, ты увидишь главное.
Когда зеленые россыпи гор сменились серым однотипным пейзажем, Элисса немного приутихла, только чтобы снова воспрянуть, обомлев от того, как на горизонте появляются геометричные очертания острых пиков каменных гор- похожих то ли на зубы дракона, то ли на застывших в молодом утре исполинов. А когда к пейзажу добавились озера желтого песка, при свете солнечных лучей напоминавших золото, она невольно вскочила со своего места.
-Что это?-пораженно уставилась в иллюминатор.
- Это и есть Таманрассет, Элисса, город тысячи загадок, черный алмаз в песках Сахары, бастион неприступных туарегов- древних хранителей этих земель, нашего родственного народа, жившего в этих местах задолго до того, как здесь впервые появились арабы и прочие завоеватели…
Она влюблена. Влюблена в эту режущую глаз красоту. Влюблена в него, опьяняющего, сводящего с ума, заставляющего мышцы внутри сжиматься от одного только его взгляда или мимолетного соприкосновения их тел. Их прибытие обставлено пышным приемом и гостеприимством- и Эли поражается, как всего за пару часов они попали в совершенно иной мир- приветливый, самобытный, искренний. Это место, лишенная лоска и шика, тем не менее было любимой локацией туристов. Пускали сюда далеко не всех, а охотились за ним многие. За этим шармом, за этой загадкой, за смыслом самого себя как у «Алхимика» П.Коэльо.
Торжественный танец воинов на верблюдах, загрута (прим.- особый утробный крик) женщин, сразу по прибытии обволокших Эли и увлекших за собой. Она смело поддалась их течению, не боялась и не искала глазами Кабила, потому что точно знала, что он следит, он в курсе всего. Что все под контролем.
На ее плечи легла тонкая вуаль с типичным анималистичным орнаментом, руки украсили серебряные браслеты с удивительными надписями. Эли знала эти символы- это уникальный язык этих мест, передающийся из поколение в поколение по материнской линии- тифинаг- язык любви, язык материнской заботы, язык истинного феминизма, а не того нелепого подобия, что придумано на Западе для того, чтобы оправдать мужскую слабость.
Ее повезли в близлежащую деревню, чтобы накормить верблюжьим молоком и финиками, её научили танцевать местные танцы, ее руки покрылись новыми узорами-татуировками. Она растворилась в этой красоте и простоте. А еще подзарядилась от пустыни. Удивительное дело- пустыня была для ее души чем-то родным и понятным. Бескрайняя песчаная полоса на горизонте не пугала ее, а давала ощущение окрыленности свободой. Пустыня была разной и одинаковой- так всегда говорила ее сестра Иштар, так всегда говорил ее отец. И сейчас, стоя на другом континенте, на фоне величия и могущества знаменитой Сахары, она чувствовала себя одновременно своей и чужой. Так и в ее новой жизни. Так и в ее отношениях с Кабилом. Мужчиной, которого единственного во всем белом свете она готова была назвать своим, но который не мог принадлежать ей по праву…
Стало грустно, а когда девушки туарегов затянули печальную грудную мелодию, на глаза навернулась пелена меланхолии. День перезрел вот-вот был готов сорваться спелым наливным яблоком с ветки, уступив место вечеру. Элисса начала оглядываться по сторонам в молчаливом ожидании Кабила. А еще ее накрыла усталость. Хотелось ополоснуться и прилечь. Солнце утомляло, а после нескольких месяцев жизни в зеленом высокогорье нехватка кислорода существенно ощущалась.
-Госпожа Элисса, Сиди Агилас прислал меня сопроводить Вас к месту Вашего ночлега. Вы наверняка устали и хотели бы отдохнуть перед ужином,- к ней подошла красивая приветливая девушка в длинном национальном синем платье и таком же платке в цвет. На ее подбородке красовалась татуировка с какими-то символами тифинага.
Эли с радостью воспользовалась приглашением, сердечно попрощавшись с принимавшими ее женщинами.
Их дорога заняла не больше получаса по пустынной местности. Пейзаж из окна внедорожника становился все более загадочным и лунным. Желтым пескам место уступили базальтовые породы серо-графитового оттенка. Ее сердце замерло в интуитивном ожидании чего-то важного, и она сама не могла понять, чего.
Автомобиль остановился у палаточного поселения. Точнее, размещенные здесь сооружения трудно было назвать палатками. Такие места среди туристов получили название «глэмпинг»- или гламурный кэмпинг. Футуристичного вида сооружения из материи и стекла приглашали внутрб просторного помещения, в котором Элисса обнаружила шикарную спальню, удивительно красивую ванную с видом на пустыню и небо, которое ночь должно быть, выглядело просто сногсшибательно. Здесь было все, что нужно для того, чтобы пребывания в пустыне запомнилось не только красотой и экзотикой, но и уютом.
-Я оставлю Вас здесь, госпожа. Ужин будет сервирован позже.
Элисса не стала спрашивать у девушки, будет ли она ужинать одна… В любом случае, от нее сейчас ничего не зависело. Агилас сам решит, как правильнее и мудрее. Что можно афшировать, а что нет.
После живительного душа и стакана прохладной воды, которые придали ей сил, она обнаружила на кровати красивейшее платье ярко-красного цвета. Увидев на свету, что оно совершенно просвечивающее, на сердце зародилась надежда, что это неспроста…
Он будет… Он обязательно придет… Она должна надеть это для него…
Не успела накинуть на себя новый наряд и расчесать едва успевшие подсохнуть волосы, услышала позади шум и обернулась, радостно улыбнувшись вошедшему долгожданному гостю.
- Привет! Передохнула?
-Привет! Передохнула. Это место- сказка,- подошла к Агиласу, который тут же метко разглядел ее обнаженную фигуру под тонкой материей, но ничего не сказал. Он, судя по всему, уже успел освежиться и принять душ. Светлая льняная одежда была чистой и отглаженной, а от самого мужчины приятно пахло неизменным парфюмом.
- Как прошел день?
-Удивительно интересно. Мне стольким нужно с тобой поделиться.
-Прекрасно! Не будем терять времени. Скоро закат, а я хочу, чтобы мы встретили его наружи. Ужин уже сервирован. Добро пожаловать в мою пустыню, девочка.
Трапеза в его компании, при его выборе напитка, блюд, умении правильно рассказать и презентовать то, что они ели, всегда превращалась в произведение искусства. Элисса снова забывала себя, стоило им только начать разговор. Они обсуждали туарегов, их общность с кабилами, говорили о законах пустыни и ее легендах. А когда начало вечереть, Агилас протянул ей руку и отвел чуть поодаль от террасы, на смотровую площадку, которую Эли ранее даже не заметила.
Пейзаж перед ними был ошеломляющим. А сейчас, когда на серо-грифельные очертания каменно-песчаных гор брызнул алый закат, Элисса в буквальном смысле вздрогнула от восторга.
-Это один из самых красивых видов, которые я когда-либо видела, любимый, спасибо.
Агилас обнял ее сзади и поцеловал в затылок.
-Когда-то много лет назад я стоял и смотрел в такой же закат, на краю пустыни. И мне казалось, что мне нужно на брюхе ее проползти, чтобы добиться того, чего я добился. Мир был суров и неприветлив и кричал мне в лицо, усмехаясь, «работай, Агилас Бензема, думай и работй»… И я думал…
Так в этих краях появились первые нефтевышки. Так Я заработал первые большие деньги. Многие не верили в то, что эта земля богата природными ископаемыми. Пальму первенства отдали заливникам, которые стали качать нефть, как воду из подземных источников. Но я верил в наши земли, я верил, что расчеты ученых правдивы. Вместе с группой французских инженеров мы смогли разработать идеальную схему добычи углеродов с наименьшей себестоимостью. И так я сделался самым богатым человеком этих краев, Эли.
Оглядываюсь назад и понимаю, что это целая жизнь. Но когда я вот так стою здесь рядом с тобой, чувствую себя только в самом начале этого пути…
Она повернулась к нему и поцеловала.
-А мы и так только в самом начале этого пути… Посмотри, как прекрасен этот мир. Он готов преподносить нам только новое. Главное, чтобы мы об этом никогда не забывали и не черствели.
Он поцеловал ее в ответ, нежно очертил руками контуры плеч и рук.
-Откуда эта татуировка?-спросил, рассматривая рисунок на руке.
-Девушки в арт-центре нарисовали.
-Ты знаешь ее смысл?-многозначительно задумался он.
-Они мне рассказали. Это символ новой жизни и любви, Агилас. Разве не это мы проживаем сейчас с тобой?
Он хмыкнул, крепко прижав ее к себе. Эли придвинулась к его бедрам еще сильнее. Его эрекция заставляла пульс биться чаще, а сознание предвкушать. Эли и сама не заметила, как втянулась, как чувственность и желание заняли место неопытности и робости.
-На сегодня официальная программа закончена?- хмыкнула девушка, закидывая руку назад и сжимая эрегированный пах.
-Эли- Эли, моя нетерпеливая красавица… Я приготовил тебе кое-что этой ночью. Не боишься?
Повернулась к нему, облизнула призывно губы.
- С тобой ничего не боюсь, Агилас. Боюсь только того, что не смогу доставить тебе то удовольствие, которое ты хочешь… Что тебе нужно больше, чем я могу дать…
-Ты даешь мне столько, сколько ни одна не давала, Эли. Ты совершенство. Никогда не думай о таком.
ГЛАВА 12
Они зашли внутрь шатра, больше напоминающего футуристичный шар. Как по волшебству, посередине просторной комнаты перед огромной кроватью горел очаг-камин. Языки пламени на почерневших поленьях танцевали жаркий танец, навевающий на образы того, что совсем скоро будет происходить между ними двумя.
Агилас сел на кровать, слегка расставив ноги, но Элиссу к себе не подзывал, кивком головы дав ей понять, чтобы она остановилась на небольшом расстоянии перед ним. Она замерла, но не могла скрыть своего волнения, от которого грудь ритмично покачивалась, пуская волны по струящейся прозрачной ткани платья в пол.
- Сегодня ночь открытий, Эли. Открытий и признаний,- произнес Агилас, а его глаза, гуляющие по телу девушки и жадно клеймящие ее округлые прелести своей властью даже на расстоянии, стали темными и цепкими, снова отослав его к образу хищника.
Эли увидела это и почувствовала, как увлажняется внутри, как сладко сжимаются мышцы, как томно предвкушение. Еще пару недель назад она бы умерла от стеснения и робости, провалилась бы под стол, оказавшись один на один в таком виде перед ним. За это время, что они были вместе как мужчина и женщина, он успел пробудить в ней такую же хищницу, как он сам. Она стала его истинной парой…
-Хочу знать, Эли. Всё хочу знать. Хочу знать, когда ты впервые посмотрела на меня как на мужчину, что думала, что чувствовала. Томилась ли… Расскажи мне, девочка. Будь честна и откровенна, отбрось стеснение и ужимки…
Элисса тяжело сглотнула. Правда была непроста. И внутри действительно боролись ее женская смелость и природная стеснительность. Это вызывало досаду и разочарование, потому что он ждал от нее другого и она хотела это ему дать.
Девушка закрыла глаза и сосредоточилась на ощущениях, улетая в тот момент, когда Кабил вошел в ее жизнь.
Ее рука сама опустилась на бедро и скомкала тонкую ткань. Вторая сжала грудь, зацепив покрасневший сосок.
- Ты помнишь наш первый день, Агилас?-спросила она тихо,- нет, я не о том, когда мы соединились физически… О том, когда наши ауры, наши души, наши энергетики узнали друг друга… Я увидела тебя и поняла, что не смогу больше жить так, как прежде… Никогда в моей жизни ни до, ни после не было мужчины, столь сильного по воздействию на меня, не считая отца. А ты просто пришел и заполнил собой всю меня. Да, сразу заполнил. Именно тогда ты в первый раз мною овладел. Когда смотрел через свои пышные ресницы переполненным похотью взглядом, находясь в теле другой, когда пожирал взглядом мои губы, отпивающие твой кофе, когда направлял своей рукой незримо, наставничал… Ты стал всем, Кабил. Ты сразу стал всем. Именно тогда я отдала себе тебя…
Она открыла глаза, чтобы посмотреть в его. Они были черными и светились. Грудь вздымалась и опускалась, грозя разорвать рубашку.
Элисса плавно собрала ткань, запустив свою руку себе между ног.
-Я тогда не знала, что делать, но мне так отчаянно хотелось… Я смотрела фильмы для взрослых и невольно думала о тебе, Бензема. Я снова и снова прокручивала в голове, как ты ставишь перед собой женщину, как податливо она раздвигает ноги, чтобы тебя принять, как трепещут ее ресницы и искажаются в экстазе губы, когда ты ее заполняешь. Твои руки на ее теле оставляют красные следы. Твой голос врывается в ее сознание рыком завоевателя, победителя, взявшего свой. Агилас… Всё, что она способна говорить, все, о чем она способна думать. Агилас… Имя, сорвавшееся камнем с крутого утеса непокоренной Кабилии. Агилас… Единственный мужчина моей жизни. Моя любовь. Мой свет… Этой женщиной в моих мечтах под тобой была я… Всегда была я…
Он едва сдерживает свое вожделение. Его ноги расставлены еще шире, а рука нетерпеливо трет вздыбленный член. Из груди вырываются утробные звуки, а губы пересохли в жажде прильнуть к ней. Каменный- внутри и снаружи. Суровый. Неизбежный…
Он срывается к ней, а она к нему. Подхватывает на руки, заставляя обвить его торс. Садится с ней на их ложе. Звук рвущейся ткани ее платья. Одно выверенное движение- он в ней, оба в унисон стонут в сумасшествии. Ногти Элиссы яростно впиваются в его плечи. Она знает, что потом залижет эти раны. Точно так же, как он залижет все те следы жадности обладания, которые оставит на красивом теле.
-Повтори, Эли!- врывается с криками, яростно, не жалея, не щадя ни себя, ни ее.
-Что… Что повторить?- она не понимает, разум работает в полсилы, потому что все ее нутро поглощено им… Впервые с ней он не сдерживает себя, впервые между ними сорваны все границы.
-Что сейчас говорила… Повтори.
Элисса замирает. Мужчина чувствует ее перемену и тоже останавливается. Ее рот влажный от его поцелуев, а глаза светятся, как два темных бриллианта. Без слов он передает инициативу ей, потому что читает это желание, даже требование, в ее молчаливом посыле.
Девушка обнимает мужчину за плечи. Нежно целует в лоб, закрывая от удовольствия глаза. Любовно проводит по волосам, спускаясь к плечам, а потом начинает двигаться на нем сама, ритмично сжимая внутренние мышцы.
Кабил хрипит, пораженно смотря на наездницу сверху. В его взгляде восторг и удивление. Откуда эти умения? Откуда такие навыки? Элисса улыбается, предвидя его шок. Нубийская помощница Зейнаб… Она ведь не зря говорила, что обучит Элиссу всем тонкостям любви… Идеальные любовницы, заточенные на то, чтобы уметь доставлять самое изысканное удовольствие еще со времен османских гаремов… Она и правда рассказывала ей накануне брачной ночи, как и что надо делать… Только тогда еще Элисса и представить не могла, кому и когда в итоге будет доставлять это самое удовольствие.
-Элисса…- стонет Кабил, теряя связь с реальностью. С силой сжимая ее бедра в своих цепких объятиях. Эли ловит его взгляд и смотрит в самую его глубину. Долго, словно бы это была целая вечность.
-Агилас… Единственный мужчина моей жизни. Моя любовь. Мой свет…
Всполохи этой дикой прекрасной ночи, которую они запомнят навсегда, все еще прокатывались молниями по их обнаженным телам, покрытым испариной и следами страсти. Кровавый рассвет словно бы опьяненный и смущенный от увиденного, неспешно будил утреннее небо, все еще не готовое разлепить свои голубые глаза. Оно тоже видело их бесстыдство- сумасшедшие позы сменяли друг друга, даря новые ощущения и эмоции. Удивлял не только Агилас, но и Элисса, умеющая так дивно подстраиваться под его желания, что иногда ему казалось, что это сон, сексуальная фантазия, а не реальность. Может эта девочка-мечта ему приснилась? За что такая награда небес? Он грешен… Он не заслужил её…
Ее нога была закинута на его бедро, его рука гуляла по ее тонкой спинке. Его мужское естество все еще было в ней- удовлетворенное, насытившееся, но не готовое покидать тело, ставшее для него алтарем. Каждый из них мечтал о том, чтобы этот момент не заканчивался никогда.
-Не выходи из меня, Агилас. Не выходи никогда…- шептала она, целуя его в шею, ловя через зажмуренные глаза след оставленного ей самой засоса на его шее. Она тоже стала такой же дикой и жадной до него. Сегодня ночью они спаривались, как дикие кошки. Подумала об этом и усмехнулась.
Агилас нежно переложил ее ногу, встал и подошел к своей одежде. Элисса разочарованно вздохнула. Сказка заканчивалась. Сейчас снова наступит реальность. Она принесет новый виток дискомфорта. Чем больше Эли уходила душой и телом в этого мужчину, тем меньше ей хотелось выбираться во внешний мир. Ее мир с ним был самым полным и насыщенным…
Мужчина повернулся к ней и улыбнулся. В его руках был какой-то небольшой мешочек.
Снова вернулся к постели. Опустился у ног Эли и начал целовать ее ступни, заставляя снова почувствовать влагу и спазм между ног. Она выгнулась, раскрывая бедра, приглашая его, лукаво- заигрывающе смотря то на снова стоящий член, то на подернутые желанием глаза мужчины…
-Ненасытная…- утробно просмеялся он,- никогда не видел такой дикой женщины, принцесса. Сегодня Ваше высочество было похоже на первобытную самку, разрушающую все устои и табу нашего мира.
Эли улыбнулась.
- Я люблю тебя, Агилас. А ты любишь меня? Ты никогда не говорил мне, что любишь…- сказала она так просто и открыто. Глядя в глаза. В этом взгляде не было ни укора, ни сомнения, ни страха. Плутовка лукавила. Конечно, она чувствовала. Такое невозможно не почувствовать. Но как все до невозможности красивые женщины хотела сатисфакции, снова и снова хотела подтверждения своих слов.
Он многозначительно посмотрел в ответ. Лег рядом. Какое-то время в комнате была тишина, наполненная и цельная.
-Мой отец разбился на самолете в этой пустыне. Он был летчиком. Аэро-рухлядь приказала долго жить над этими самыми горами Ахаггара, в нескольких десятков километров от Таманрассета. А потом много лет спустя сюда пришел я. Я ненавидел и проклинал пустыню, но она заигрывала со мной. Я слышал ее голос, хитро зовущий меня, завлекающий миражами и происками джиннов. Легенда гласит, что все эти горы- застывшие перволюди, поддавшиеся на ее лукавый обман… Я смотрел на это величие и знал, что ей меня не обыграть. Я презирал её. Она бросала вызов мне, а я ей… Когда пески открыли для меня первый нефтяной фонтан, я понял, что пустыня расплачивается со мной. Но мне было мало. Я презрительно фыркал, не церемонясь с ее законами и устоями, что приводило в ужас моих работников. Гуль, сейида Кадиша (прим.-мифические персонажи пустыни)- кого только они не упоминали, пытаясь намекнуть мне, что я не должен гневить пустыню. Я презрительно отмахивался, говоря о том, что ей не под силу переть против мысли человека, подчинившего себе стихию. Пустыня посылала мне все больше и больше углеродов, делая столь богатым, что я бы мог засыпать ее золотом вместо песка, но мне все равно казалось, что этого мало. Я все равно смотрел на нее как на должную, все равно презирал, считая, что ничего, кроме нефти и смерти она не несет… Пустота. Выжженное солнцем ничто… А потом… Потом, Эли, в моей жизни появилась ты… Дитя пустыни. И все изменилось… С того самого дня я начал бояться пустыню и ее гнева. Я понял, что вот, наконец, мы квиты… Пустыня дала мне то бесценное, что стало самым дорогим в жизни. В тот же момент я приказал остановить разведку и разработку новых месторождений и создал на том месте, где должны были быть новые шахты, этот заповедник… Ты спрашиваешь, люблю ли я тебя, Эли?
Он открыл бархатный мешочек, все это время находившийся в его руках.
Вытащил оттуда странной формы украшение.
Взял руку Элиссы и надел его на безымянный палец. Девушка пораженно застыла, переводя взгляд то на мужчину, то на украшение.
-Это?- дрожащим голосом не осмелилась договорить,- то, что я думаю?
- Ты знаешь, что алмаз- самый крепкий камень в мире. Даже чтобы нацарапать на нем пару царапин, нужно приложить неимоверные усилия. Это кольцо сделано из алмаза, Эли. В алмазе смогли выпилить прорезь для твоего пальчика, он же стал оправой.
-Оправой для розы пустыни…- восторженно воскликнула Эли, разглядывая украшение. По центру этой причудливой композиции красовался до боли знакомый девушке минерал- он был нежно розового цвета, совершенный и очень хрупкий на вид.
- Ты сама рассказывала эту легенду. У вас в Аравии говорят, что роза пустыни- это слезы мужчины по его возлюбленной. Да будет так. Эта роза- мои слезы по тебе - но это слезы счастья. Я счастлив, что встретил тебя. И мне не стыдно от этого плакать.
Его глаза и правда увлажнились. Элисса не могла на это смотреть. Из ее глаз тоже брызнули слезы. Как, как он умудрялся делать ее такой счастливой все сильнее и сильнее?
Теперь это он смотрел в самую глубину ее души…
-Я люблю тебя, Элисса. Как это кольцо на твоей руке, так и мое сердце- в твоих руках. Лишь ты одна его повелительница. Вот тебе мое слово. Меня невозможно сломить, я как алмаз- имею такую же непроницаемую броню. Но ты знаешь, что внутри там всего лишь хрупкая роза - и ты можешь раздавить ее одним нажатием своего пальчика. Я специально говорю это здесь, в пустыне. Ее пески заберут мои слова и сохранят их на века, чтобы природа помнила о том, как сильно я любил даже спустя века… Чтобы твоя стихия благословила нас…
Элисса плакала. Сердце ее переполняла любовь и страх. Страх за то, что сказка слишком красива, чтобы быть правдой, а скорее напоминала мираж, созданный джиннами, чтобы над ними поиздеваться…
ГЛАВА 13
-Нам нужно возвращаться в Бумердес,- прозвучало безжалостно и неизбежно.
Агилас изменился даже в моменте, когда об этом говорил. Его лицо приобрело жесткость и сосредоточенность, черты обострились.
Элисса сжалась. Мысль о том, что ей предстоит снова столкнуться с Мейзой, напрягала. Она не понимала, почему Кабил упорно не видел исходящую от нее угрозу, но не поднимала более этой темы с ним. Хотела понаблюдать.
-А мне обязательно туда ехать?
-Да, Эли. Ты не можешь вечно отсиживаться в Константине. К тому же я не хочу с тобой расставаться, девочка моя. – поддел ее подбородок и поцеловал,- пойдут пересуды, если мы и дальше будем вдвоем запираться во дворце. Сейчас это совсем не кстати. Нам нужно готовиться к приезду твоей родни. Осталось ровно четыре недели… К тому же, у меня много важных встреч, которые не требуют отлагательств. Завтра я собираю совет мусульманских улемов. Нужно присутствовать.
Элисса скептически хмыкнула.
-С каких это пор это ты стал истовым правоверным мусульманином, Агилас? Мне казалось, ты довольно холоден к исламу…
Он многозначительно посмотрел на нее и промолчал.
Элисса громко выдохнула.
-Не люблю, когда ты вот так на меня смотришь- будто бы свысока опыта, как на ничего не смыслящую дурочку. Это раздражает.
Его взгляд и выражение лица остались неизменными. С той лишь разницей, что Агилас снова притянул ее к себе и поцеловал.
Их путь обратно тихий и задумчивый. Элисса пережила столь яркие эмоции накануне, что не было сил даже ворочать языком. Ей еще предстояло проанализировать все, что произошло между ними. Она рассматривала уникальное кольцо, о стоимости которого даже боялась предположить, а ее разум в буквальном смысле переполнялся сотней параллельных тем. Как спрятать такую любовь? Как скрыть её от всего мира? Одна мысль о том, что их история может навредить Кабилу, вызывала в душе тупую боль и даже панику.
Приезд обратно в Бумердес обнажил все страхи и зажимы, с которыми она отсюда уезжала. Даже не уезжала, убегала. Воспоминания о Монике не покидали. Она снова и снова прокручивала в голове последние дни, проведенные с лже-подругой. Пыталась понять ее мотивацию, найти хотя бы какую-то отправную точку в том, что произошло. Если это не Мейза, то кто, клан Бадави? Но Моника ведь сама перед смертью это опровергла… А еще эти нубийские змеи… Она снова и снова мысленно возвращалась к странной татуировке на руке девушки. Но парадокс был в том, что она ведь толком и не знала, это змеи или нет… Это ведь всего лишь догадки работницы арт-центра, без претензии на достоверность или точность.
Так или иначе, у Кабила наверняка была своя версия случившегося и свои доводы, но ими он опять же не жаждал делиться с Эли, смотря на нее как на ребенка. Элиссу огорчал такой подход. В этом вопросе он был сильно похож на ее отца. Трепетные чувства к девушке заставляли его ограждать её от того, от чего, возможно, и не стоило бы… Вопреки доводам разума и пониманию того, что у Кабила все под контролем, инстинктивно чувство нависающей совсем рядом опасности не покидало.
-Добро пожаловать обратно, Элисса,- манерно и радушно встретила девушку Мейза, приобняв ее,- рада, что с тобой все хорошо и врагам не удалось реализовать задуманное.
Девушка почтительно кивнула в ответ и заглянула в глаза свекрови. Что же пряталось в этом загадочном взгляде спелых вишен? Эли не могла прочитать там ни ненависти, ни тепла. Равнодушие? Скорее нет. Мейза смотрела как-то по-особенному. Наблюдающе, выжидательно, беспристрастно. Так змеи смотрят на свою добычу… Опять мысли о змеях… Снова и снова она к ним возвращалась.
- Ты выглядишь посвежевшей и счастливой, Эли,- продолжала изучать невестку,- налилась соком женственности. Тебе подходит…
-Воздух Константины целебен, тебе ли не знать, -вклинился в разговор Агилас. И почему-то девушке показалось, что так он пришел к ней на помощь.
Мейза двусмысленно хмыкнула, от чего Элисса внутренне сжалась. Она наверняка что-то подозревала,…
-Что ж, надеюсь, и воздух Бумердеса окажется не менее животворящим, дорогуша…
Элисса была разбита. На душе свербело. Во многом потому, что здесь она чувствовала себя гораздо более чужой. А еще расстраивала холодность Агиласа. По приезду он даже не посмотрел толком на Эли. После дежурных приветствий в вестибюле в адрес домочадцев тут же ретировался в кабинет, сославшись на загруженность, оставив ее один на один с Мейзой и своим одиночеством.
Подаренное им кольцо на пальце теперь давило. Вмиг оно стало не символом их прекрасной любви, а вещественной уликой, доказательством их греховного падения в глазах общественности. Эли казалось, что то и дело косящаяся на украшение свекровь считывала через него все, что было между ней и Бенземой. Поэтому как только предоставилась возможность, облегчением убежала в свою комнату, спрятаться от окружающих.
Не помнила, сколько просидела, смотря в одну точку, выйдя из душа. Интересно, какую картинку увидят ее родители, когда приедут? Смогут ли прочувствовать состояние дочери? Разоблачат ли, насколько низко по общественным меркам она пала? Ей казалось, что они увидят всё и сразу, как всегда раскусывали ее в детстве, какие бы секретные шалости она ни совершала. От того и отдалилась от них с замужеством. Даже по телефону, как ей казалось, мама с легкостью могла распознать ее настроение. Так что же будет сейчас, совсем скоро, когда они воочию посмотрят на свою запутавшуюся в паутине страстной запретной любви дочь?
Глухой стук в дверь отвлек от мрачных мыслей.
-Ужин, госпожа! Добро пожаловать обратно!- радостно кинулась к ней Зейнаб.
Элисса рассеянно кивнула.
Ужин… Ужин без него… Настроение настолько испортилось, что даже встреча с Зейнаб, которая вызывала у Элиссы только позитивные эмоции, стала сухой и отстраненной.
Служанка спешно удалилась, прочувствовав, что хозяйка не желает сейчас с ней разговаривать. Есть не хотелось. Элисса даже не подошла к накрытому столу.
Вдруг со стороны террасы услышала какое-то движение и напряглась. Они были на сумасшедшей высоте, тоже на обрыве, так что там может быть? Птица залетела в окно? Камень со скалы?
Когда увидела спускающегося, как ни в чем не бывало, Агиласа по протянутой с этажа сверху канату, не поверила своим глазам.
Выскочила на балкон босиком.
-Что ты творишь?- воскликнула пораженно.
-Иду к тебе ужинать… Надеюсь, ты не успела все слопать и подождала меня, как мы договаривались…
-Что… Почему сверху?
- Там моя комната,- присвистнув и спрыгнув на пол, как ни в чем не бывало добавил мужчина,- В покоях сиди Агиласа срочно пришлось делать ремонт, поэтому временно он переехал в это крыло… На этаж над тобой…
Когда Элисса услышала официальную версию того, почему правителю пришлось поселиться этажом выше нее, на лице невольно вспыхивала улыбка.
-Я не ожидала, что ты придешь,- говорит Элисса, откидываясь на стуле.
Они успели поесть и даже насладиться очередной бутылкой изготовленного в Константине вина.
Ножка Элиссы побежала под столом по брючине Агиласа и обосновалась в районе его паха, слегка на него надавив.
-Мы договорились ужинать вместе, если есть такая возможность. У меня она была- и я ею воспользовался…- какое-то время мужчина старался сохранять непроницаемое выражение лица, но получалось это у него все меньше и меньше.
Элисса игриво улыбнулась, почувствовав, как напряглось его мужское достоинство через ткань.
Глаза мужчины почернели, а рука властно схватила ее за икру.
-Маджнуна (араб.- сумасшедшая), я устроил тебе такие скачки ночью накануне, что у тебя между ног должно гореть, зачем провоцируешь?
Она соблазнительно выгнулась, посмотрев так, что он зарычал.
-У меня правда все горит, любимый… Требует твоего присутствия….- сказала тихо на кабильском.
Зрачки Агиласа расширились.
Он быстро встал из- за стола и жадно притянул Элиссу к себе, требовательно, но нежно зачерпнув пятерней ее густые волосы на затылке. Стоило ей встать, тут же приподнял ее над землей и заставил обвить его ногами.
-Смотрю, ты существенно расширила свой словарный запас, ведьма- соблазнительница.
Его горячие поцелуи перемежались со словами, словно бисеринки, нанизанные на леску.
Эли прильнула к нему всем телом, еще шире расставив ноги.
-Хочу шептать тебе пошлости на кабильском во время секса… И тебя хочу понимать, любимый… Я хочу, чтобы ты точно знал- со мной ты можешь быть настоящим. Я- твой дом, Агилас Бензема. Знаешь, почему?
Он смотрел на нее