Дракон и сосиски или Путь к сердцу тёщи. Елена Северная

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ГЛАВА 25
• ГЛАВА 26
• ГЛАВА 27
• ГЛАВА 28
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Все знают, что драконы – сказочные существа, их просто нет в нашем мире. Вот совсем нет. Я тоже так думала. Пока не встретила одного из них. Маленького, зелёненького и голодного драконёнка. Но, если есть драконёнок, то где-то здесь должна быть и его мама. Или папа. М-да. Мама с папой были. Только не «здесь», а «там», а здесь мне пришлось столкнуться с его братцем. Таким же зелёным, только большим и жутко голодным. Где тут мамины сосиски? Хотя, что им пара сосисок, так, только на один зуб. Но вот на второй зуб я точно не гожусь!

ГЛАВА 1.

– Завтра едем к бабушке в деревню! – радостно возвестила мама за ужином.

   Мы с братом переглянулись, фальшиво восторгнулись, а следом заинтересованно принялись изучать макаронины в тарелке. Папа заискивающе улыбнулся и осторожно уточнил:

   – Только на завтра?

   – Игорь! – мама возмущенно шлёпнула папе сосиску в тарелку. – Нечего все выходные воздухом с выхлопными газами дышать! – И феерически украсила произведение кулинарного искусства кетчупом.

    – Да я бы не отказался перед телевизором дышать и комнатным воздухом, – пожал плечами папа, сглотнув, то ли от вида сосиски, что одуряющее пахла на всю кухню, то ли от перспективы подышать свежим воздухом у бабушки на огороде.

    Угу. Попой кверху. В такой позе получалось только нюхать землю вперемешку с вырванными сорняками, которые, кстати, пахли не всегда, а чаще всего воняли. Не в пример сосискам. Про них отдельный разговор. И, кстати, именно сосиски явились причиной всего того, что произошло с нами и кардинально изменило наше с братом мировоззрение и отношение к посещению маминой бабушки. А всё потому, что эти длинные кусочки варёного мяса мама делала сама. Вот брала филе курочки, кусочек свининки, всё перемалывала, добавляла специи, сливки, лучок, сдабривала сливочным маслицем и закатывала в плёнку. И вот зуб даю, нашептывала какой-то наговорчик. Потому как повторить такой же результат, даже под чутким маминым руководством, никому из желающих овладеть искусством сосисковаяния, не удавалось.

    – Ура! – искренне обрадовалась Анька. Это наша с Тимкой младшая сестра. – А Муську возьмём? Ей тоже свежим воздухом дышать нужно!

    Муська – полноправный член семьи, – кошка, аглицких кровей. Так-то она Марсельеза, но букву «р» Анька научилась выговаривать всего лишь месяц назад. Поэтому кошка по-домашнему была переименована в «Муську».

    – Ну не знаю, – мама задумалась, помешивая в кастрюле макароны с маслом для Аньки. – Вот Муське свежий воздух как раз вреден. Её после этого «раздувает».

    Это она про то, что в прошлый раз такие прогулки закончились для нашей принцессы незапланированной беременностью, в результате которой на свет появились три отпрыска совсем не королевских кровей. Так сказать, бастарды. Хотя подросших котят быстро пристроили, и хозяева, особенно их дети, были несказанно довольны.

    – Ма, – не воодушевилась Анька мамиными словами, – я сама её выгуливать буду, на поводке!

    – Угу, – угукнула родительница, – кто бы ещё тебя выгуливал, я бы не отказалась надеть поводок и на тебя.

    А это она намекает на то, как эта мелкая зараза прошлым летом сначала тихо-спокойно играла с бабушкиным псом во дворе, а потом пропала. Мы всей деревней искали целый день, по жаре между прочим, чуть не сдохли, а она в это время так же тихо-спокойно дрыхла у пса в будке. А тот рьяно охранял сон своей товарки по проделкам.

    – Ма! Я вот что подумала, – начала сестрица, подозрительно сверкнув синими глазищами.

    Мы с Тимкой напряглись. В последний раз после таких слов мне с братом пришлось канаться, кто из нас будет пасти мелкую в детском развлекательном центре. Эта миссия, согласно закону подлости, досталась тогда мне.

    – А пусть Санька меня выгуливает, – она коварно захлопала ресницами и продолжила: – ей полезно потренироваться.

    – В смысле? – тут же ощетинилась я, даже чуть сосиской не подавилась.

    – Ну как же? – Анька с наигранной наивностью вылупилась на меня. – Тебе скоро замуж, а, значит, и дети на подходе.

    – Та-а-ак, – протянула маман, – а с этого места поподробнее. О каком таком «подходе» идёт речь?

    И сама так подозрительно уставилась на мой живот. Папа, предчувствуя очередной мамин монолог о пользе и вреде брачных уз в моём возрасте, скоренько дожевал сосиску, с сожалением покосился на пустую кастрюлю, затем ободряюще похлопал меня по плечу и храбро смылся с кухни. Вскоре послышался бодрый голос телеведущего вечерней викторины.

    – Ну как же? – сдавать свои позиции наглая мелкая не желала, поэтому продолжила с «детской непосредственностью»: – у всех, кто выходит замуж, рождаются дети.

    – А вот и нет! – ввязался в разговор Тимка. – У дяди Бори с тётей Людой детей нет!

    – Ты ничего не понимаешь в женщинах! – важно выдала Анька. – У тёти Люды уже живот виден, значит, скоро родит.

    Блин, вот дети пошли! Сама ещё в садик ходит, а туда же! Или у них там что-то преподают? Да не, такие темы только в школе проходят. Видимо, опять кто-нибудь из киндеров многодетных семей похвастался эрудицией в вопросах демографии.

    Тимка вздохнул, виновато развёл руками, мол, прости, сестра, я старался, но эта белобрысая вредина всех достала!

    Да, Анька была природной блондинкой с большими синими глазами, молодыми сапфирами сверкающими в опушении густых тёмных ресниц, как и наша красавица мама. Тимка пошёл в папу: такой же широкий в кости, высокий брюнет. Ему всего 14 лет, а от девиц, мечтающих стать его невестой, отбоя нет. А я – не пойми в кого. Рыжая, с весёлыми конопушками, зелёными глазами, которые прячутся за стёклами очков -5 диоптрий. Всё бы ничего, да только волосы вились мелкими пружинками и не поддавались никаким щипцам и утюжкам. Так я и ходила, словно током пришибленная или молнией ударенная. И очень комплексовала из-за очков. Потому, что, если в начальных классах они были -1,0, то к окончанию школы уже -3,5, а после первого курса колледжа – уже -5,0 диоптрии. Мама морщила свой идеальный носик и кручинилась, что линзы вызывают у меня аллергическую реакцию, а невеста в очках – это в наше время нонсенс. И тонко намекала на обязательное ухудшение после родов. Поэтому я и не строила никакие «невестины» планы, да и, собственно, не на кого было их строить. В колледже у нас чисто женский коллектив, а больше я никуда не ходила. Сначала помогала маме с Анькой, потом, когда у Тимки в школе начались проблемы с дисциплиной, бдела, чтоб не попал ни в какую кампанию, а потом просто привыкла. Девчонки уже не старались затащить меня ни в клуб, ни на какую-нибудь тусовку. Хотя, иногда хотелось. Хотелось стряхнуть с себя груз «старшей сестры» и прочувствовать свои 19 лет. Но всегда что-либо мешало. Вот и сейчас, я в сотый раз слушала мамины наставления на путь истинный, из которых следовало, что основной моей задачей по жизни, как самой старшей и ответственной, является – быть её надеждой и опорой. Мама у нас работает врачом-косметологом в престижном салоне красоты, поэтому обязана быть в идеальной форме. Она и на работу вышла, когда Аньке всего годик исполнился, чтобы место не потерять. Поэтому уборка, стирка, глажка и дети были на мне. Единственное к чему мама меня не подпускала, так это к плите. Готовить она умела и любила, только вот посуду приходилось драить мне. Тимка, когда подрос, помогал с уборкой, папа мужественно выгуливал мелкую, пока та не встала прочно на ноги. А потом и это скинули на меня. Так что я к своим 19 годам прошла полную подготовку к семейной жизни, только детей не рожала, мне их уже готовых дали.

    – Анечка, выкинь это из головы, – мама строго нахмурила идеальные ровные бровки. – Не вникай во всякую чушь, тебе это ещё рано.

    – Ага, – мелкая сидела за столом, весело болтая ногами и лопала уже третью сосиску. А нам всем досталось только по две. И где, спрашивается, справедливость? – Мне, может, и рано, а вот ей, – мне достался пренебрежительный кивок, – в самый раз. Ещё немного и поздно будет. Кто ж такую страхолюдину замуж возьмёт из старых дев?

    – Анна! – мама повысила голос, но, судя по порозовевшим щекам, я поняла, откуда ветер дует.

    Сто процентов она трепалась по телефону с подружками, а сестра, как обычно, грела уши.

    – А чё сразу я? – обиженно надула губы сестрёнка. – Саньке скоро 20 стукнет, а жениха всё нет. Вот у меня уже есть, и не один, – она сосредоточенно принялась загибать пальцы на руках: – Колька Мазов, Сашка Ланов, Вадька Слуцкий, и Серёжка Родников набивается, но он мне не нравится, у него волосы, как у нашей Саньки, рыжие.

    – Дура ты, мелкая, – буркнул Тимка и встал из-за стола. – Санёк красивая, только очки мешают.

    Он вздохнул, взял из тарелки печенюшку и вышел из кухни.

    – Что ж такая красивая и в девках сидит? – крикнула ему вдогонку Анька.

    Ну, с меня хватит. Я молча встала, собрала посуду со стола, сгрузила её в раковину, хотела подождать, пока сестра доест макароны, но, видя, как она ковыряется в них, забрала тарелку и вывалила недоеденный ужин в мусорное ведро.

    – Эй! – возмутилась вредина. – Я ещё не доела!

    – Много будешь жрать, – скоро поправишься, – процедила я, – и так всем по две сосиски, даже папе, а тебе три.

    – Александра! – холодно стрельнула глазами мама. – Анечка – растущий организм! Ей нужно хорошо питаться.

    – Тимка – тоже растущий организм, – парировала я, деликатно отодвигая её от стола, в котором была установлена посудомойка. Слава богу, купили в этом году. А то я руками мыла. Памятник надо поставить тому, кто выдумал стиралку-автомат и посудомойку. – А у него в тарелке только 2 сосиски было, – я посмотрела на маму с укором. Вот зачем так выделять младшую? Понятно, что ей самое вкусное всегда, но и других детях тоже надо думать. Мы не просили нас рожать. Вот у Лены, подруги моей, ну как подруги, сидим на парах вместе, так у них в семье восемь детей, Лена – самая старшая, но она всегда говорит, что мама их любит всех одинаково.

    Мама по-королевски фыркнула и выплыла из кухни. За ней поскакала Анька. Ну, и славно. В тишине и одиночестве лучше. Я быстро загрузила посудомойку, переложила оставшиеся макароны в кастрюлю поменьше, а эту тоже запихнула мыться, вытерла со стола и огляделась. Вроде всё прибрала.

    – Саша! – раздался из комнаты мелодичный мамин голос. – Приготовь нам на завтра в дорогу покушать. Анечка с утра плохо ест. А в дороге захочет. Не везти же голодного ребёнка?

    Я вздохнула. Опять только Анечка. Ну, хоть на меня эту готовку скинула, я никого не оставлю без внимания.

    В итоге, спать я легла далеко за полночь. А так, как выезжаем мы обычно часа в 4 утра, – чтоб по прохладце доехать, хотя, при чём тут это, когда в машине кондёр? – не удивительно, что я проснулась невыспавшаяся и злая. До деревни по утренней пустой трассе доехали быстро, часа за 2.

    Я вот не перестаю удивляться. Бывает ли ещё где на земле вот такое чудо? Вроде, вокруг цивилизация, асфальт, ограждения новомодные, фонари опять же. А свернёшь с этой трассы, немножко по старому асфальту проедешь, затем ещё свернёшь на просёлочную дорогу и вскоре перед тобой прошлый век. Хорошо, что хоть электричество есть. Интернет, правда, отсутствует, и связь мобильная только, если к асфальту выйдешь, ловит. А так, деревенька классная. Здесь всегда тихо и спокойно. Всего две улицы в несколько дворов, маленькие домики, деревянные заборчики, и всё это утопает в цветущих кустарниках или полевых цветах. Во всяком случае, я ещё ни в каком дворе не видела розовых кустов. Вот и бабулин домик торчит тёмным пеньком среди белого кружева растительности. Но это только фасад. А вот позади домика … Огроменный огород. Прямо до леса тянется, метров сто, не меньше. И в ширину подворье около пятидесяти. Рядом с самим домиком притулился сарайчик, в котором обитают курочки во главе с ярко-рыжим петухом. Почему-то, бабуля всегда оставляет именно рыжего петуха, папа всё время шутит по этому поводу, что, мол, из моей родни, такой же рыжий. Сейчас этот рыжий главарь куриной банды спокойно косил на нас жёлтым глазом. А, как увидел выпрыгивающую на траву Муську, так забеспокоился, построил свой гарем, и увёл его вглубь хоздвора. Там же, в глубине, папа построил баньку, на месте старой, развалившейся, и вырыл подвал. Целый месяц угрохал на стройку, и Тимке перепало. Ну, ничего, они здоровые, им полезно лопатами помахать. Ну и лопали они после работы! Аж за ушами трещало! Мама из районного магазина всех кур перетаскала для сосисок, и у соседа целую свинью купила. Своих курочек-несушек бабушка ей запретила резать.

    – Бабуля! – позвала мама зычным голосом хозяйку.

    Из будки тявкнул пёс, так, для порядка. Он-то нас помнит, но службу свою несёт исправно.

    – Тарзанчик! – возопила Анька и кинулась обниматься с собакой.

    Надо отдать ей должное – животных, мелкая, любила. Пёс был тоже рад своей напарнице по шалостям. Пока мелкая под неодобрительным взглядом родительницы ликовала над Тарзаном, на крыльцо царственно вышла сухонькая старушка.

    – С приездом, внученька, – удостоила она маму величественным кивком головы.

    Ну вот. Все в сборе. Царица – бабуля, королева – мама, принцесса – Анька, и мы – челядь. Пока разгружали вещи, – ага, Анька всё-таки уломала маму и она решила оставить мелкую на всё лето в деревне, и меня заодно в качестве няньки, две особы голубых кровей уплыли в дом. Тимка присоседился сам, так как выдержать мамино эго в одиночку для него сродни каторжным работам. Папе легче. Он в своём институте пропадать будет, не впервой, и столовая там хорошая и недорогая. Мне, как всегда, «повезло».

    И потянулись трудовые будни. Перед тем, как уехать, папа установил станцию спутникового интернета, кучу денег, между прочим, стоит. Но мама была непреклонна: как же её любимая доченька в деревне без мультиков? Ну, хоть тут мне удача улыбнулась: не надо будет к дороге бегать, чтобы готовые работы по мылу отослать. Ах, да, я же не сказала: я всегда подрабатывала по удалёнке, то посты блогерам пишу, то сайт небольшой кому-нибудь сверстаю, иногда перепадает шабашка в каком-нибудь маркете. А на лето я беру работы побольше. Поэтому, я так и радуюсь этой станции.

ГЛАВА 2.

Всё началось с вечера. Я сидела на крыльце и пыталась договориться с нейросетью на предмет картинки красивой девицы в купальнике. Но она, зараза, выдавала каких-то безгубых страшилищ с десятью пальцами. Рядом азартно резались в игру Анька с Тимкой.

    – Александра, – выплыла на это же самое крыльцо бабуля, – не засиживайся. Завтра по утру идем за травами.

    И уплыла обратно. Мы втроём переглянулись, Тимка обречённо вздохнул, а мелкая заныла:

    – Не хочу рано вставать! Я дома останусь! С Тимой!

    Братишка подскочил, словно его ужалили в причинное место, и завопил:

    – Нет, уж! Я в лес!

    Из будки флегматично тявкнул Тарзан, а в курятнике недовольно загомонили проснувшиеся наседки.

    – Всё! – я решительно опустила крышку ноута. – Баста карапузикам! Идём все вместе.

    А утро началось с истерики, которую закатила мелкая ещё в постели.

    – Не пойду! – вопила она, завёртываясь в простыню, как в спасительный кокон. – Сами идите в свой лес!

    Бабуле наши вопли были до фонаря. Она мазнула по кровати ледяным взором, затем на мгновение исчезла в сенях, а, вернувшись, окатила орущую мелкую ведром воды. Подозреваю, что тоже ледяной. Анька от возмущения забыла, что истерила и выдала:

    – Я маме расскажу! Она тебя прибьёт!

    И посмотрела почему-то на меня.

    – Я даю вам пять минут, – величественно сообщила бабуля.

    – А, если я не встану и никуда не пойду? – ехидно клацнула зубами сестра и прищурилась.

    – Запру в подполе, тогда уж точно никуда не пойдёшь, – уже от двери обернулась бабушка и дёрнула одним уголком губ.

    И как это она умеет?

    Аньку сдуло с кровати моментом. Она даже не заикнулась о завтраке. Видимо, перспектива оказаться в подполе была ещё более ужасающей, чем ранний поход в лес. За то всю дорогу ныла, что я такая бессердечная, у неё ножки болят, а никто её на ручки не берёт. Угу. Мама откормила, сестрёнка весит, как маленький слонопотамчик. Шли мы долго к какой-то, известной только бабушке, полянке. Часа через полтора доползли под завывания мелкой. И тут она заткнулась. Я аж остановилась – с чего бы это? Причина обнаружилась тут же: мы вышли на опушку другого леса. Он возвышался мрачными лиственницами и соснами. Кое-где проскальзывали берёзки. Но с нашей стороны на опушке разросся малинник, и от него исходили такие ароматы! Опустив глаза, я увидела россыпь ярко-алых ягод земляники, словно кто-то рассыпал волшебные бусы. Тихо взвизгнув, Анька ломанула в малинник.

    – Ну вот, – удовлетворённо кивнула бабуля, – до вечера ребёнок потерян.

    – Как до вечера? – икнул Тимка. – А обед?

    Бабушка повела плечом, наклонилась и вырвала тоненький блёклый стебелёк с такими же тоненькими листиками. Я такое растение никогда не видела.

    – Собираем вот это, – она продемонстрировала нам свой трофей. Каждому всучила по плетёной корзинке. – Аккуратно, старайтесь не повредить.

    Я принялась медленно мерить шагами полянку, высматривая сквозь буйную травяную зелень нужные стебельки и прислушиваясь к радостному попискиванию сестрёнки. Всё же не хотелось её потом искать. До самого «другого» леса мне ничего не попадалось, а потом, как бабка пошептала: только сорву стебелёк, даже разогнуться не успею, как взгляд уже выхватывает ещё один. Так, на полусогнутых, я и нарвала целую корзинку и наконец, выпрямила затёкшую спину. Мда, с непривычки тяжко. Покряхтела, разминаясь, поразмахивала руками и огляделась. Мамочки. Это где я? Вокруг высоченные деревья с огромными корнями и густыми кронами, настолько густыми, что даже солнце не всегда проглядывает!

    – Твою ж … – икнула я со страху.

    И куда идти? А вообще сколько времени? Вдруг, до ночи не выберусь? Это мне здесь и ночевать, что ли? Сердце забилось испуганным воробьём, а воображение тут же принялось показывать мой хладный труп, покрытый муравьями. Ой-ёй! Мне рано умирать! У меня ещё Анька не пристроена! И Тимка не посвящён во все дамские хитрости, которыми владеют ушлые девицы!

   Я бродила по лесу почти до самого вечера. Желудок сначала буйствовал, а затем уныло перешёл в режим ожидания, изредка давая о себе знать задумчивыми переливами. Как назло, в корзинке припасены только три маминых сосиски и кусочек хлеба. Даже воды не было. Весь провиант я брату сгрузила. Пусть привыкает таскать сумки. А это заныкала, зная прожорливость сестры. Та всё слопает, ничего брату не оставит. Вот и не решалась я съесть свою заначку. Может, меня ищут? Аньку, конечно, с бабулей до дома Тима отправит, а сам будет искать, я брата знаю. Вот и гостинец ему будет. М-да, если, только, меня найдут. Горький вздох потонул в мрачном шелесте деревьев.

   Однако, похоже, ночевать придётся тут. Солнце уже давно и откровенно зевало, и луна настойчиво спихивала его с небосвода. Я решила обосноваться под большой раскидистой ёлкой, у которой ветви свисали до самой земли. Нужно только наломать берёзовых веток для подстилки, а то лежать на иголках не хочется, всё же я не йог.

   Нырнув под ёлку, обследовала будущее спальное место. Ничего так. Сухо. Оставила корзинку со злополучными травинами, а сама направилась к соседней берёзке. Наломала себе на «постель», уложила и уселась, опираясь на ствол. А есть-то хочется, прямо мочи нет. Желудок скулил, вымаливая хоть одну ма-а-аленькую сосисочку и крошку хлеба. Честно, я долго сопротивлялась. Но, когда к желудку присоединился и живот, скрутившись буквой «зю», я пошла на попятную. И только достала мамин кулинарный шедевр, только вдохнула одуряющий аромат, от которого моментально пошло обильное слюноотделение и закружилась голова, как тут…

   – А что это так вкусно пахнет? – раздалось басовитое за спиной.

   Я вздрогнула и резко обернулась. Следом раздался оглушительный треск. Это я встретилась лбом с чем-то. Или с кем-то, так как на меня смотрели два ярко-жёлтых глаза с чёрным вертикальным зрачком. И моргали.

   – Ох, йо-о-о, – это я, потирая лоб.

   – Ух, йы-ы-ы, – это тот самый «кто-то», и перед моими глазами замаячила когтистая лапа, так же потирающая место столкновения.

   Луп-луп. – Это я.

   – Ну чё вытаращилась? – недовольно пробурчал «кто-то».

   – А ты кто? – икнула я.

   – Драконов никогда не видела, что ли? – буркнул обладатель мощных чёрных когтей.

   – А ты дракон? – От удивления икота прошла, но следом пришёл ступор. Я во все глаза смотрела на небольшое изумрудно-зелёное существо, размером с небольшую собаку, и не могла больше ни сказать, ни шевельнуться.

   Существо ответно смотрело на меня, хлопая длинными загнутыми ресницами.

   – А чё, не видно, что ли? – с обидой фыркнул «кто-то» и гордо выпятил нежно-салатовое брюшко. – Самый настоящий! – Он демонстративно выпустил струйку дыма из продолговатых ноздрей, и тут же спохватился: – А ты что, слышишь меня?

   Я судорожно кивнула. Дракон! Настоящий! Мама дорогая, роди меня обратно! Я залезу аккуратно и прикинусь самым необходимым органом!

   – Ух, ты! – Восхитился … ну, наверное, дракон. И ляпнул: – Ведьма! Настоящая!

   Тут уже в позу встала я:

   – Да чтоб твоей чешуе розовой стать! Какая я тебе ведьма? Девушка я! Обыкновенная!

   Дракон склонил голову набок, посопел, изображая мозговую деятельность, затем глубокомысленно изрёк:

   – Обыкновенные девушки нас не слышат, только ведьмы. Значит, ты – ведьма, самая настоящая! Ой, как же мне повезло! – он аж подпрыгнул. – А мы, вообще, где? Я тут хожу-хожу, никого не видел, а есть охота! – и на меня косит своим блестящим глазом.

   – Но-но! – я отодвинулась от голодного зверя. – Собеседников не едят!

   – Да нужна ты мне! – фыркнул дракон.– Одни кости! А от твоей рыжей шерсти только изжога будет. Вон, обросла вся!

   Я проверила свой хвост, который утром наспех навертела, – всё прилично, ну, немного разлохматилась. Так это не повод обзывать мои волосы шерстью.

   – А чего ты такой маленький-то? Я думала, что драконы огромные, а у нас даже собака больше тебя! – язвительно перевела я тему разговора. А нечего тут!

   Дракончик сразу сдулся, потупился, сел на попу и обвил лапки хвостиком с треугольным кончиком.

   – Я не вырос ещё. Только сегодня в первый раз обратился. А так – мы большие и ужасные!

   Мне стало жутко интересно: если он обратился в это няшную ящерку, то до обращения он кем был?

   – Это как?

   – Ну как, как? Раз – и вот! – он развёл лапки в стороны. – А назад никак не получается. Не хватает сил. Жду, пока меня кто-нибудь найдёт. – Вздохнул и опять покосился на корзинку, где под слоем травы лежала сосисочная заначка. – Слушай, а чего это у тебя так вкусно пахнет? Я есть хочу … Угости, а? – жалобно закончил свой монолог этот будущий «большой и ужасный».

   Я тоже покосилась на корзинку. Вздохнула. Ещё один ребёнок на мою голову, к тому же голодный. Видимо, судьба у меня такая: заботиться обо всех малышах. И, покопавшись в корзинке, вытащила сосиски.

   – Держи!

   Глазом не успела моргнуть, как они были слизаны с ладони длинным раздвоенным и розовым (!) языком.

   – Вкусно, – по-кошачьи мурлыкнул дракончик. – А ещё есть?

   – Только кусочек хлеба, – пожав плечами, я выудила помятый ломтик.

   И вновь удостоилась чести быть облизанной шершавым мокрым язычком, а хлеб присоединился к сосискам.

   – Тоже ничего, – одобрил зверёныш. – Мало только. А больше ничего нет?

   Тут он по-хозяйски сунул морду в корзинку. Я хихикнула: уж очень это напоминало поведение Муськи. Она так же встречала меня дома. Выскочит к порогу, муркнет что-то приветственное и сразу к сумкам – шасть! Не успокоится, пока не обследует всю ношу. Знает же, что я всегда ей что-нибудь вкусненькое принесу. Э-эх, если меня тут съедят дикие звери или я сама с голоду помру, кто её будет баловать?

   – И, правда, ничего, – прервав мои душевные раздраи, разочарованно протянул этот голодающий. – Тогда, давай спать, а? Я так умаялся, по вашим лесам скакая, что глаза сами закрываются.

   Я вдруг вспомнила, что мы так и не познакомились.

   – Тебя хоть как зовут-то?

   – Не надо меня звать, – нахмурился дракончик. – Я домой пойду, когда меня найдут. А мама не любит, когда я ухожу.

   Я закатила глаза. Вот глупыш!

   – А имя твоё какое?

   – А! – Деть обрадовано стукнул хвостиком, подняв несколько сухих елочных иголок в воздух. – Антошандр, маркиз Шерзский, – он изобразил аристократический поклон, что смотрелось довольно забавно, учитывая его четырёхлапую ипостась.

   О как! Сподобилась чести ночевать с маркизом! Внутренний голос с ехидцей уточнил: «главное, чтоб не съеденной!»

   – А я – Александра, – плюнув на предупреждение внутренней язвы, представилась я.

   – Ой, какое длинное! – поморщился дракончик. – А по короче?

   – Кто б говорил! – фыркнула. – Можно просто Саша.

   – Давай спать, просто Саша, – зевнул ребёнок, показывая нехилые такие зубки.

    Повозилась, поудобнее устраиваясь на свежих берёзовых ветках.

   – Эй! – устало возмутился дракончик. – С маркизами так нельзя, а то …

   Что «а то», так и не удалось услышать, так как маленький ящер прижался ко мне и засопел. Устал бедолага. Я погладила чешуйчатую мордочку. Вопреки ожиданиям, что рептилии все холодные и скользкие, чешуя у дракончика была тёплой, слегка шершавой. Даже в мозгу не укладывалось, как такое милое создание может быть в будущем вызывать страх. Погладив мелкого ящерёнка ещё и по пузику, которое оказалось гладким и горячим, я осторожно, стараясь не касаться острого гребня на спине, обняла малыша и задремала.

   Утро наступило слишком рано. Вернее, не наступило, а нырнуло под ёлкины лапы свежим ветром. Я даже поёжилась. У нас в своеобразном логове было тепло и уютно, а посторонние возлияния свежести нарушали эту умиротворённость прямо-таки по-хамски. Ответно поёжился дракончик, потянулся, вытягиваясь в струнку и отчаянно зевая. Клац! Пасть дракончика захлопнулась с одновременным открытием янтарных глаз.

   – Доброе утро, ведьма Саша!

   В этот момент я тоже зевала, а после «вежливого» дракошкиного приветствия чуть не поперхнулась от возмущения.

   – Какая я тебе ведьма?

   – Самая лучшая, самая добрая! – подмигнуло мне одним глазом это маленькое чудовище.

   Тотошка поднялся, потянулся ещё раз, на этот раз, прогнув спинку и выставив хвостик кверху, и завалился опять на спину. В свете утреннего восходящего солнца блеснула нежно-салатовым чешуя на пузике, и мне захотелось его почесать, что я и сделала. Тотошка расслабился, растёкся тряпочкой и замурлыкал. Ну чисто кошак!

   – Ох, ты и подлиза! – не утерпела я.

   Дракончик явно наслаждался процессом чесания. До тех пор, пока в его животе не заурчало. И до того же громко! Малыш испуганно подскочил и сконфузился.

   – Да ладно, – сделала попытку успокоить аристократичного детя. И тут же мой желудок издал утреннее приветствие. – Ну, вот, теперь у нас дуэт голодающих. Надо срочно выбираться!

   Мы выползли наружу. Трава была покрыта крупными каплями росы. Нет, я, конечно, читала про всякие старорусские обряды, которые проводили девушки на красоту с помощью омовения в росах, но сейчас мне было совсем не до обрядов, красоты и т.п. Я хотела пить, есть, и домой. Желудок обиженно бурчал, намекая на то, как вчера ему вместо обещанных сосисок достался большой и невкусный шиш.

   – Ну, вот мы и выбрались, – переступая с лапы на лапу, поёжился деть. – Куда дальше?

ГЛАВА 3.

Блуждание по лесу длилось несколько часов. Уже и солнышко в макушку стало припекать. Дракончик явно устал, однако продолжал мужественно плестись за мной хвостиком.

   – Вот сколько можно кругами по этому долбанному лесу ходить, – ворчал Тотошка. – Ты бы хоть лесовика или лешего позвала!

   – Я не знаю, как!

   – Вот дурная ведьма! – возмущённо выдохнул деть. – Чему вас только в школах учат!

   Я стиснула зубы.

   – Сколько раз тебе повторять! Меня зовут Александра! Можно просто Саша!

   Раздражённо сделала несколько шагов вперёд и только потом заметила, что движения сзади нет. Обернулась. Тотошка стоял, растопырив маленькие тряпочки-крылья, качался на толстых ножках и таращил куда-то за мою спину янтарные глазки.

   – Ведьма Саша, – пролепетал дракончик, – а его не надо звать, он сам пришёл! – И плюхнулся на толстенький зад.

   Обведя глазами пространство вокруг, мне тоже захотелось плюхнуться на попу. Но не стала. Она у меня костлявая, как и я сама. Мозг категорически отказывался работать и поддерживать ноги. И было от чего. Недалеко от нашей дружной пары стоял маленький старичок, обросший густыми седыми волосами, в льняной (по внешнему виду) рубахе светлого цвета и суконных черных штанах. Но, почему-то, босиком. Из-под густой шевелюры на нас внимательно смотрели зелёные умные глаза.

   – Ой, – только и смогла сказать я, отступая назад к чешуйчатому ребёнку.

   – И чаво это «ой»? – проскрипел старичок.

   – А чего глозья вылупил и пугаешь честных путников? – решил вступиться за нас деть.

   Ах ты мой мужчина-защитник!

   – Так уж и путников? – ехидно оскалился … наверное, лесовик. – Скорее, заплутавших бестолочей!

   Тут уж я вышла вперёд:

   – И ничего мы не бестолочи, а просто городские. Я в таких лесах сроду не бывала.

   – Ну да, ну да, – согласился лесовик. – Вы всё больше по каменным джунглям бродите, вот там не плутаете.

   – А как там можно заплутать? – моему удивлению не было предела. – Там же везде указатели, баннеры, да и просто можно у прохожих спросить. А тут? – я всё же плюнула на свои кости и села на траву.

   – А тут, – он обвел ладонью с узловатыми пальцами, – я всю ночь от вас «прохожих» хищников отгонял, проблем с хвостатыми ящерами не хватало мне только. Да и манеры хорошего тона нам известны.

   – Например? – икнул деть.

   – Например, – лесовик выпятил грудь, – доброе утро, господа бестолочи!

   – Да какое ж оно доброе? – от возмущения у меня аж дыхание спёрло. – Доброе утро, для всех нормальных людей и … – покосилась в сторону дракошки и добавила: – нелюдей, это, когда на часах 10:00, на календаре лето, на столе кофе с плюшками, а за окном прекрасная погода! И никуда не надо спешить!

   – А мне вместо кофе – чай с теми мясными палочками, что вчера у тебя в корзинке были, – прошептал в ухо деть. – От кофе я дурею.

   – Ты и так дурной, – фыркнул старичок. Услышал-таки, гад! – Я ж и говорю: то для нормальных, а вы бестолочи! Нет бы сразу ещё с вечера мне в ножки поклониться, домой попроситься, так выпендривались!

   – А так можно было, да? – расстроился дракончик и заявил: – Я домой хочу.

   – Тебя не могу отправить, – сконфуженно проскрипел лесовик. – Мои силы только в пределах этого леса, а далее – другие хозяева есть. А вот твою ведьму, – запросто.

   Скрипнула зубами. Да что же это такое? Если я не причесана и не умыта, это не повод, чтоб обзываться!

   Я пыхтела, как осенний ёжик с грибами на спине, хотелось хлёстко ответить этому скрюченному куску дерева, или из чего там лесовики сделаны, но остерегалась. Вдруг это «хлёстко» потом на мне окажется? А у меня ребёнок на руках тут, и дома ещё два. Я мысленно пинала мозг, побуждая его к работе. Он категорически отказывался, требовал топлива, то бишь, глюкозы, тормозил и, в оконцовке, вообще, мстительно пообещал отключиться, если ему не дадут хотя бы пищи духовной в виде положительных эмоций.

   – Ну? – притопнул ногой хозяин леса. – Мне долго ждать?

   На колени легла шипастая башка дракона, я автоматически погладила тёплую чешую, и замерла: ладонь нащупала влажные дорожки от слёз. Ну, только этого не хватало!

   – За защиту – спасибо! – Я достала носовой платок из заднего кармана джинсов и вытерла мокрую мордочку Тотошки. – За моё невежество – прости! У нас домовые и лесовики только в сказках встречаются. Не знала я, что вы и в самом деле существуете.

   – Ладно, – лесовик и сам пыхтел, виновато глядя на зарёванного дракончика. – Что с вас, неучей, взять? Но за то, что я выведу вас к людям, должна будешь.

   – Что должна?

   – Варенье я очень уважаю, – смущённо шаркнул ногой старичок. – Малиновое особливо.

   – Так как же я передам?

   – Да просто! – отмахнулся лесовик. – Принесёшь на опушку, покличешь, а там ужо мне передадут.

   – А, если кто другой возьмёт? – забеспокоилась я.

   – Нет, – он усмехнулся в окладистую кудлатую бороду. – Что для хозяина леса предназначено, то для остальных неприкасаемо! – и поднял вверх палец с длинным ногтем, больше напоминающем коготь.

   – Идёт! – облегчённо выдохнула я и протянула руку, чтобы скрепить договор.

   Ладонь обхватили горячие сухие пальцы лесовика.

   – Вот и славно, – заулыбался он. – Идите напрямки, вон по той тропочке, скоренько и выйдите!

   Я посмотрела туда, куда кивком головы показал лесовик. И правда, прямо на глазах стала проявляться в густой нехоженой траве узенькая тропинка.

   – Спасибо, дедушка!

   Я даже кинулась обнимать вредного старика, отчего тот засопел, покраснел и замахал руками.

   – Ну, будя, будя, – похлопал он меня по спине. – Ступайте, да про откуп не забудь, ведьма.

   Последнее слово я проглотила. Да бог с ним! Пусть хоть как называет, лишь бы домой добраться!

   И мы, попрощавшись, дружно потрусили по еле заметной тропинке.

   – Ты ему ещё вон тех палочек мясных положи, – давал наставления Тотошка, бодро перебирая лапами.

   – Эти «палочки» называются сосиски, – уточнила я для ящерёнка. Жаль ребёнка, голодный ведь, а ведёт себя прилично. Анька бы такую истерику закатила, что, наверное, лесовик сам бы её из леса выкинул. Или закинул куда подальше. Второе более вероятно.

   – Сосиски-и-и, – протянул деть.

   Я оглянулась и увидела, как дракончик переваливается за мной с блаженной улыбкой на зубастой мордахе. Вообще-то, смотрится жутко. Там такие зубы!

   – Сосиски-и-и-и, – ещё раз проблеял дракошка и клацнул этими самыми жуткими зубищами.

   – И почему наш повар их не готовит? – размышлял вслух голодный деть. – Может, у нас их вообще нет? Потому, что они очень редкие? А? Как ты думаешь, ведьма Саша?

   – Тотош! – простонала я. – Заканчивай с «ведьмой»!

   – А как к тебе обращаться? – удивился в ответ он. – У нас, в Итэе, всех, кто слышит драконов, ведьмами кличут.

   Я споткнулась.

   – Где? – переспросила хриплым голосом. От волнения, наверное. Я хорошо знаю географию, но про страну Итэя не слышала. Может, это где-то в Африке? Там много маленьких государств и княжеств.

   – Итэя, – как маленькой, повторил Тотошка.

   – А рядом что есть? Горы, море, океан?

   Дракончик задумался.

   – С одной стороны у нас горные драконы живут, их королевство называется Града. С другой – эльфы. А дальше Итэйский океан. Ну, ты что, даже этого не знаешь? – возмутился он в конце.

   У меня всё медленно стало расплываться перед глазами. Сердце скакануло в горло и заколотилось в панике. Я читала фэнтези про попаданок, но это же просто фэнтези! Или меня укусил кто-то ядовитый, и я в коме, поэтому мне и мерещится всё происходящее, или … неужели это на самом деле? И как мне сказать малышу, что он не только не в своём государстве, но и не в своём мире?

   Я заткнулась, и дальше мы шли молча.

   Шли долго. Это ж надо так забраться! Бедный Тотошка уже побледнел, пузико совсем белым стало, но он упрямо перебирал лапами. Наконец, когда и у меня ноги уже стали заплетаться, мы вышли к деревне. Тропинка исчезла. Вот прямо – раз! И всё. Позади – девственно стоячая трава.

   – Ведьма Саша, – устало попросил драконёнок, – давай немножко отдохнём!

   Он просто рухнул на землю и прикрыл глаза. Мне стало его жаль до нельзя. Шкурка из ярко зелёной стала неопределённого болотного цвета, крылышки, ещё совсем маленькие, безжизненно свисали по бокам тёмными тряпочками, даже острый гребень, как мне показалось, оплыл, и уже не торчал так угрожающе. Вздохнула, взяла ребёнка на руки и охнула. Маленький-маленький, а весит, как большой! Килограмм 20 будет! Ну, ничего, осталось немного, дом бабулин уже виден.

   Кое-как я дотащила дракошку до калитки. Дальше сил нести уже не было. Я сползла по деревянному забору, разжала руки, Тотошка перекатился мне на колени, и несколько раз шумно вздохнула-выдохнула. Сейчас, чуток отдохну, и полезу в калитку. Именно полезу, так как передвигаться вертикально вряд ли смогу.

   Из будки выбрался Тарзан, оглядел меня сквозь щель в заборе, задвигал ноздрями, обнюхивая Тотошку, и озадаченно гавкнул.

   – Хозяйка! Тут наша старшая кого-то приволокла! Кажись, большую ящерицу!

   Я подскочила. Что за фигня? Чего я в лесу нанюхалась, если мне уже чудится, что собака разговаривает? Не-е-е-ет, надо срочно домой, в город, к любимому холодильнику! Там есть маленькая бутылочка коньячка и шоколадка. Налью кофейку, добавлю коньячка, кину в рот кусочек шоколадки и тихо полечу себе нервы. Каюсь, этот метод успокоения подсмотрела у папы. Я-то думала – чего это он такой спокойный после Анькиных закидонов? А он втихаря прикладывался к коньяку. Ну, мне-то за коньяк влетело бы по первое число, так я его под кофеёк и маскировала. И ничего, помогало.

   На крыльцо выплыла бабуля.

   – Чего разлаялся?

   – Говорю, Санька кого-то притащила! Иди, встречай! – вякнул пёс и залез обратно в будку.

   – Да иду уже, иду, – отозвалась бабуля.

   Я опешила: она что, тоже того? В смысле, ей тоже чудится, будто Тарзан разговаривает? Точно, у нас тихое помешательство. Коллективное. Наверное, в лаборатории бактериологического оружия утечка. Какой-то вирус вылетел. И мы его благополучно подцепили.

   Калитка тем временем открылась, бабушка на мгновение замерла, затем изрекла тихое «Хм», потом присела рядом и заглянула мне в лицо.

   – Ты как?

   – Нормально, – я попыталась улыбнуться. – Только пить и есть хочется.

   – А это, – она ткнула пальцем в дракошку, – где взяла?

   – Я его не брала, он сам приблудился.

   – И ничего я не приблудился, – открыв один глаз, вяло сообщил драконёнок. – Я нашёлся, – и снова закрыл.

   – Ну, нашёлся, так нашёлся, – согласилась бабуля. – Сейчас Тимофею позвоню. Сообщу, что ты дома. А то он cо вчерашнего вечера в лесу, вместе с поисковым отрядом. Тебя ищет.

   Внутри теплом разлилось – Тимка, братишка! Не бросил! Я была уверена, что он будет искать до последнего, но всё равно, так приятно сознавать, что ты нужна! Только …

   – Ба-а, а ты что – слышишь дракона? – до меня дошёл смысл первых слов.

   – Слышу, – усмехнулась бабуля. – Слышу, а как же иначе? Потом, всё потом, – она, предупреждая мои вопросы, погладила меня по руке. – Сейчас – в баню, кушать и спать!

   И быстро скрылась в доме, а оттуда вылетела Анька.

   – Нашлась? Ты где была? – были её первые слова. Потом она увидела Тотошку и округлила и без того свои огромные глазищи. – Это что-о-о-о? Ящерица? Где ты выдрала такую громадину? И зачем припёрла?

   – Я не ящерица, – не открывая глаз, возразил дракошка.

   – Вечно ты всякую дрянь домой тащишь, – фыркнула сестрица с мамиными интонациями.

   Она уже справилась с удивлением и включила свой характер.

   – Ты не бурчи, а принеси лучше воды, – попросила я. У самой руки тряслись ещё от напряжения. Деть оказался не просто тяжёлым, а о-о-о-очень тяжелым!

   – Вот ещё! – вздёрнула нос капризуля. – Тебе надо, ты и неси.

   И сестрица, демонстративно развернувшись так, что взметнулась коса, потопала к дому. Шла и негромко, но так, чтобы я слышала, говорила:

   – А я знала, что Санька только повод ищет, чтоб к себе внимание привлечь. Заблудилась она, как же! Звери её могут подрать! Ага! Да кому она нужна! Кости и патлы рыжие! Фу! Смотреть противно, не то, что есть!

   Хлопнула дверь. Анька скрылась внутри. Даже не посидела рядом.

   – Это кто был? – слабо шевельнулся Тотошка.

   – Это моя сестра младшая, – со вздохом ответила я.

   – Чё, правда? – дракошка аж глаза открыл. – И как ты её терпишь? Если бы я так себя вёл, меня бы уже давно отпороли!

   – Как-то так.

   Разговаривать совсем не хотелось. Вскоре вышла бабуля, она-то и принесла кружку воды мне, и миску – дракончику. А ещё через несколько минут появился ураган в виде младшего брата. Он сгрёб меня в объятия и так прижал, что я крякнула:

   – Задавишь, медведь!

   – Сашка, – выдохнул он мне в макушку, – ты, зараза рыжая, так меня больше не пугай! И вообще, я больше тебя одну никуда не отпущу!

   – Ну, слава богам, – проворчал деть. Он напился и уже не выглядел таким замученным. – Хоть один девушку пожалел!

   – Это кто? – Тимка оторвался от моей тушки и заметил дракончика.

   – Антошандр, маркиз Шерзский, – величаво приподнял подбородок деть.

   – Какой маркиз? – опешил Тимка. Он хлопал ресницами, переводя ошалевший взгляд с меня на дракошку. – Какой Антошандр?

   – И ты его слышишь? – взвилась я. – Нам надо всем срочно к врачу! Мы все инфицированы! Мы все умрём! – голосила я на всю улицу.

   – Ой, вот и здорово, – захлопала в ладошки появившаяся вновь Анька. – Я тогда вашу комнату займу, она больше!

   Ну да. Мы с братом жили в одной комнате, для Аньки родители оборудовали детскую в стиле а ля принцесса.

   – Девочка должна чувствовать себя свободно, – заявила мама, когда собралась переселять мелкую в отдельную комнату из своей спальни. – Присутствие старшей сестры будет её напрягать! Ребёнок лишится части детства!

   И я переселилась к Тимке. Он не возражал. Наоборот, мы частенько засиживались вдвоём за планшетом, просматривая какой-нибудь фильм, или что-либо обсуждали шепотом, чтобы родители спать не разогнали.

   – И вкусняшек мне больше будут покупать! А то на вас много денег тратится из семейного бюджета! – продолжала мелкая. Интересно, а про бюджет от кого она услышала?

   Тут мой Тимка, мой спокойный братик, внезапно вышел из себя.

   – Ещё одно слово, и я сам лично выпорю тебя отцовским ремнём! – гаркнул он.

   Так гаркнул, что Анька присела и непонимающе уставилась почему-то на меня. А я вжалась в забор. И только Тотошка одобрительно рыкнул.

   – Я маме всё расскажу! – взвыла Анька и ломанула на крыльцо.

   – Тимофей, – величественно сказала бабуля, – бери э-э-э… Сашиного найдёныша, и пойдём все в дом!

   – Ага, – засуетился брат, – я только «спасибо» ребятам скажу!

   Он перетащил дракончика в коридор, и убежал. А нас, наконец-то, после помывки, накормили. Бабуля выдала нам с Тотошкой по огромной тарелке пюрешки и по две сосиски. Деть заглотил свои в один момент и такими голодными глазами смотрел на бабулю, что та расчувствовалась и скормила ему целый десяток под гневные причитания сестрицы, что её оставили без еды, и она к завтрашнему утру умрёт от голода. Сволочи мы бессердечные.

   Честно, мне были до фонаря её вопли. В первый раз в жизни. Я понимала, что это просто каприз и ничего в душе не ёкало.

   Для Тотошки бабуля соорудила большую лежанку около печки. Он, правда, пофыркал, но, после того, как, потоптавшись, улёгся, блаженно оскалился и одобрил:

   – Класс!

ГЛАВА 4.

Проспала я до самого утра. А утром прикатили родители. Мама залетела на веранду, где я спала, взъерошенной фурией.

   – Санька! Как ты умудрилась потеряться? Дылда здоровая, а ума меньше, чем у Анечки!

   – Да-да, – подвякнула Анька, которая тут же выскочила из комнаты. – А ещё она вот что притащила! – изящный пальчик указал на драконёнка.

   Тот категорически отказывался спать в каком-либо месте без меня, и теперь мирно посапывал на своей лежанке, видел, наверное, свои сны и наши вопли ему были не интересны.

   – Это что за варан-переросток? – Изумилась мама. – Зачем ты его подобрала? Вечно ты всякую дрянь тащишь в дом!

   Знакомые слова. И почему я не удивлена?

   – А ещё она все сосиски этой ящерице скормила! – продолжала ябедничать мелкая. – Я голодная! И Тимка на меня орал! – она уже начала подвывать.

   – Всё! – мама решительно села на стул и посадила на колени младшую дочь. – Я взяла отпуск на неделю, мы с Анечкой полетим к морю. Ребёнка я здесь больше не оставлю.

   – О! – это папа. Он ввалился в дом, неся в руках два громадных чемодана, больше похожих на баулы, с мамиными и Анькиными нарядами, наверное. Они ж на море собираются. Мы хоть с Тимкой отдохнём. – А это что за минидинозавр? – Папа увидел Тотошку и с научным интересом его рассматривал.

   – Потом будешь выяснять. Иди в машину и принеси продукты, – властно сказала мама и поправила причёску. Она часто заплетала косу и укладывала её короной. Так мама становилась похожа на царицу. И имя у неё было царское – Екатерина. – Не видишь, девочка голодная?

   Изгиб одной идеальной бровки, – и папу вымело во двор.

   Ладно. Раз уже разбудили, надо собрать откуп для лесовика. Пойду, поклянчу у бабули варенья. Я поднялась с дивана, собрала постель под пристальным и напряженным родительским взглядом, и потопала на улицу. Бабушка должна быть в своём сарайчике, где сушились травы. Она всегда рано утром их ворушила.

   – Ты куда? – догнал меня мамин голос в дверях. – А завтрак?

   – Потом поем, – отмахнулась и уже взялась за ручку двери, как мама возмутилась:

   – При чём тут ты? Ты уже сама в состоянии позаботиться о себе, я о сестре говорю! Её накормить нужно! А я на отдыхе, в отпуске!

   – Вот ты и накорми, – равнодушно пожала плечами и продолжила свой путь.

   – Игорь! – завопила мама совсем не по-царски. – Твоя дочь ведёт себя как последняя хамка!

   Я развернулась и холодно сказала:

   – Если кто тут и хамка, то это мелкая. И потом, маменька, как же вы на море будете без меня? Кто вам кушать будет подавать, ведь ты в отпуске?

   Мама растерянно заморгала.

   – Как-то я об этом не подумала. Ты же всегда рядом.

   – А мы в ресторане есть будем, – злорадно ответила Анька и показала язык.

   – Катенька, – папа примиряюще обнял жену. – Сварить сосиски много ума не надо!

   – Вот и я говорю, – пусть сначала приготовит завтрак, а потом катится на все стороны! – никак не могла успокоиться мама.

   Я спокойно закрыла за собой дверь.

   – Александра! – возопила мама.

   Сквозь закрытую дверь было слышно, как воркует над своими ненаглядными девочками папа. Ну и пусть. А я в лес пойду. Вздохнула и поймала смеющийся взгляд бабули.

   – Поздравляю, внученька! Наконец-то ты сбросила с себя скорлупу безличия!

   Она обняла меня, погладила сухой тёплой ладонью по волосам и до того мне вдруг стало уютно в её руках! Это нежданная ласка, которой никто доселе не удостаивался, облила душу таким тёплом, что захотелось взлететь в небеса и, подобно птице, парить над землей.

   – Будет, дорогая, будет, – продолжила ошеломлять меня бабуля. – Нам с тобой о многом поговорить надо. Но ведь ты сейчас торопишься? – она лукаво подмигнула. – Варенье малиновое или клубничное?

   – Малиновое, – растерянно пролепетала я и спохватилась: – А ты откуда знаешь?

   Бабушка тихо засмеялась, сразу скидывая с десяток годков.

   – Я многое знаю и ведаю, дорогая! Ну, пойдём, помогу тебе собрать откуп!

   – Подождите меня! – вывалился из комнаты сонный Тотошка. Он таращил янтарные глазки и зевал, показывая акулий набор острых зубов. Захлопнув пасть, он передёрнулся и пожаловался: – Эти две дамы мне всю плешь проели своими визгами, прямо, как фрейлины королевы, когда они гостили в нашем замке! Бабулечка, а можно где-нибудь от них спрятаться?

   – Пойдём, малыш, – улыбнулась бабушка, – и тебя пристрою. Только сначала сумку с вареньем для лесовика соберем!

   – О! – сразу проснулся деть. – И сосиски! Сосиски не забудь, положи!

   Бабушка покачала головой и согласилась.

   – Твоя мама у меня научилась их готовить, – заговорщицки шепнула на ухо и улыбнулась.

   У меня пропал дар речи. Начисто. Я за всё время не видела, чтобы бабуля столько улыбалась, сколько сегодня! Нет, я точно в коме! Ну и ладно! Не хочу просыпаться! Мне тут стало нравиться.

***

К лесовику я отправилась сама. Тотошка, заискивающе виляя хвостиком, так, что за ним мотылялась и толстая попа, попросился «досыпать» к бабуле в сарайчик. К тому моменту, как мы вылезли из погреба, деть сладко сопел на мешке с какой-то травой. Будить не стала. Мама порхала птичкой на кухне, – всё-таки забота о младшей дочери прежде всего! Папа задумчиво рассматривал гору брёвен, которую он должен будет превратить в гору поленьев, а Тимка – сложить их в аккуратную поленницу за баней. Братишка сейчас отсыпался после суточных поисков меня,– безалаберной, безответственной и т.д и т.п. Много нового я о себе услышала под язвительные ухмылки и фальшивые слёзы мелкой вредины.

   Шла к лесной полянке, где собиралась оставить содержимое сумки, и размышляла на тему «как бабуля живёт здесь без благ цивилизации». Это ж с ума сойти можно! Вода – из колодца, тепло – дровяная печь, ванна – баня, летом – душ в огороде, магазин – один единственный, и тот работает по 3 часа 3 раза в неделю, и там хозяйственное мыло лежит напротив полки с чаем. Жуть! Единственное, что она согласилась принять, это биотуалет и газовый баллон на кухню. Всякие мысли летали в моей голове до тех пор, пока она, то есть моя голова, не врезалась во что-то твёрдое и приятно пахнущее. Голова врезалась, тело остановилось, мысли продолжали лететь в горизонтальном направлении и покинули голову, а инстинкт самосохранения, одурманенный запахом, опоздал. Глаза упёрлись в мускулистую загорелую грудь, виды на которую открывались через разорванную ткань рубашки. Я зачарованно принялась водить пальчиком по гладкой оливковой коже и откровенно балдела.

   «Дура! Тикать надо!» – орал инстинкт, а мне было хорошо.

   До тех пор, пока чья-то твёрдая рука не схватила властным жестом в железное кольцо мою ладонь, а сверху бархатный голос не пророкотал:

   – Жить надоело?

   Тут мне стало ещё лучше. Боже, какой тембр! Ведущий баритон Ла Скала и рядом не стоял! Я прямо чувствовала себя пузырьками в бокале шампанского. И, к своему стыду, который дал мне подзатыльника позднее, совсем не против была, если бы обладатель такого голоса этот бокал выпил…

   – Эй, человечка, в себя приди, я с тобой разговариваю! – Вторая, не менее прекрасная, мужественная рука помахала ладонью перед моим лицом.

   Визуальный контакт с грудью был порушен, и я медленно поползла взглядом вверх, выхватывая всё новые части для восхищения. Вот впадинка внизу шеи, кажется, она называется ярёмная, дальше сама мощная шея, увитая венами, с одной стороны начинается чёрная татуировка, представляющая непонятные иероглифы, но они красиво складывались в цепочку. И эта цепочка вилась на щеку, правую, и заканчивалась в районе виска. Чёрные смолистые волосы с непередаваемым изумрудным оттенком были изумительно всклокочены, в их прядях игриво запутались листики, колючки и кусочки веточек. Какая прелесть! Чёрные брови умилительно насуплены, а под ними грозно сияли расплавленным золотом самые прекрасные глаза с чудным вертикальным зрачком. Очуметь! Словно в глаза хищнику заглянула!

   – Я и есть хищник, – пророкотал этот великолепный образчик мужчины.

   Ой, я что, вслух восторгнулась? Тут меня и настиг спасительный подзатыльник моего девичьего стыда. Достучалси, наконец, подлец!

   Я взвизгнула и отскочила. Мужчина поморщился и прочистил ухо.

   – Ну, вот. Очнулась. Привычная реакция. Только зачем так визжать? Обычного «простите, господин» вполне хватило бы.

   – А щас! – природная язвительность перестала пускать розовые слюни и взбодрилась. – У нас тут господ, как блох, так что, перед всеми извиняться, что ли?

   – Да ты хоть имеешь представление, с кем разговариваешь? – прошипел оборванец.

   Ну да. Выглядел мужчина хоть и красивым до неприличия, но оборванным, словно его по земле покатали и тумаков наваляли. Вон, под глазом бланш наливается красивым багровым цветом, а левая щека сияет крупными царапинами, будто от когтей. И нос разбит. И губа тоже. Интересно, а зубы целые?

   – Целые, – прорычал этот… господин.

   Я опять вслух подумала? Так, надо блюсти спокойствие.

   – Ну, хоть что-то целое на голове, – я пожала плечами и участливо спросила: – Это Вас кто так отделал?

   – Прекрати издеваться! – рявкнул собеседник. – Почему тут нет магии?

   – А я почём знаю? – Спокойствие, только спокойствие, как говаривал великолепный Карлсон.

   – Где мой брат? Куда ты его дела? – наступал на меня не менее великолепный образец мужественности.

   – А я почём знаю? – болванчиком повторила я и сделала шаг назад.

   – От тебя несёт запахом Антошандра! Признавайся, куда дела мальчонку? – он шагнул навстречу.

   – Какого мальчонку? – в голове вообще всё перепуталось. Не у меня, а у этого красивого гада. – Я только одного Антошандра знаю, но он дракончик, – лепетала я, усиленно соображая, как успокоить мужика.

    Вон, даже дым из ноздрей повалил. О-о-о, а это что? По щекам пробежала рябь из изумрудных чешуек с чёрной каёмочкой. Инстинкт самосохранения упал в обморок, только поэтому мне удалось провести рукой по жёсткой чешуе. О-бал-деть! Она тёплая! У-и-и-и! Класс! Я тихонько завизжала от восторга.

   – Сумасшедшая! – брюнет опасливо покосился на мою ладонь, что приклеилась к чешуе. – Ещё раз спрашиваю: куда брата дела?

   – Сам дурак, – огрызнулась я. – Говорю же: Антошандр маленький дракон, Тотошка! – И запустила руку в волосы, выуживая колючую веточку.

   – Ай! – взвыл красавчик, это я веточку выдернула, ну-у-у, вместе с волосинками. – У вас тут все такие ненормальные?

   Он попытался отцепиться, но не тут-то было. Я подкинула сумку, перевешивая на локоть, и принялась освобождать волосы молодого мужчины от репьёв. Тот сначала трепыхался, вяло отмахивался, а потом вдруг застыл и повёл носом.

   – А чем это так вкусно пахнет?

   Где-то я уже это слышала…

ГЛАВА 5.

Процесс выскубывания из шевелюры брюнета лесных подарков в виде веточек, листиков и прочей шелухи был неожиданно прерван дипломатическим покашливанием. Блин! Этот тип только застыл, принюхиваясь к сумке, какое поле деятельности по… порушено! Я выглянула за спину новоявленного оборванца. Опачки! Старые знакомые! Под раскидистой елью с ноги на ногу переминался лесовик.

   – Доброго здоровьица, ведьма Саша, – обозначил поклон старичок. – Вижу, ты сдержала слово, – он с волнением и нетерпением смотрел на сумку, что болталась у меня на локте, и к которой тянул нос незнакомец.

   – И тебе не хворать, хозяин леса! – церемонно поприветствовала я, уже смирившаяся с приставкой «ведьма» к своему имени.

   Еле сдержала улыбку: уж очень лесовичок напомнил мне нашу Муську, когда она инспектировала сумки с продуктами в коридоре.

   – Ведьма? Настоящая? – Вытаращился мужчина и схватил меня за плечи. – Куда дела ребёнка? – Опять завёл он свою шарманку.

   – Настоящая, всамделишная, – я сделала попытку вырваться из железного захвата. Ну, вот, теперь синяки будут! – А ребёнка на органы разобрала, для опытов своих ведьмовских. Очень уж мы, земные ведьмы, падки на эксперименты!

   Брюнетистый оборванец утробно зарычал, увеличиваясь в размерах, и это свидетельствовало о том, что юмора он таки не понял.

   – Э, эей! – за меня вступился лесовик. – Ты тута не проказь! Здеся моя территория! И резерву свою побереги, драконище окаянный! Мало вас наши витязи мутузили, опять открыли окно в наш мир, – он горестно покачал кудлатой головой, одновременно с беспокойством следя за сумкой. – Не сидится вам у себя, шастаете тут, людей смущаете, ведьмочек воруете. Вот ужо я тебе! – он грозно помахал перед коленями мужчины сухоньким кулачком.

   – Она… моего… брата… – рычал оборванец, и остатки рубашки стали на нём тлеть.

   – Ага, – закивал нечёсаной башкой лесовик. – Она твово братишку нашла, накормила, пригрела и с собой в дом увела, а ты, дурень иномирный, шибко зубами не клацай, и огонь не пущай, а то я тебе быстренько душ лесной спроворю!

   Лесовик говорил, а сам потихоньку приближался к поклаже.

   – Ну так, что, ведьма Саша, уважишь старика, иль нет? – пользуясь тем, что незнакомец переваривал вываленную на него информацию, старичок проворно схватил сумку и стащил её с моей руки.

   «Ну, точно, как Муська», – фыркнула я мысленно. А всё потому, что лесовик деловито принялся шарить в сумке.

   – Ох уважила, – довольно прицокнул он языком. – И малиновое, и клубничное, и плюшки с маком. Сама пекла? Хотя, какая разница? Чую ведьмину силушку. Благодарствуйте, – он низко поклонился и виновато шаркнул коричневой лапой. – Токмо вот этих палочек мне не надобно. Не ем я мяса, – с улыбкой пояснил лесовик на моё вопросительное выражение лица и протянул пакетик с сосисками.

   Я, в свою очередь, протянула руку за пакетом, но тем неожиданно завладел озабоченный брюнет. Со словами «это что за хрень такая пахучая» он сунул нос в этот самый пакет, где исходили ароматами свежего мяса и специй бабулины сосиски.

   – Сам ты «хрень пахучая»! – Оскорбилась я, сделав попытку вырвать вожделенный деликатес из загребущих лап. – Руки убрал!

   Но этот гад чихать хотел на мои потуги. Одной рукой он прижал меня к своему боку, надо сказать очень горячему, так, что я могла только трепыхаться полудохлой мухой в паутине, а другой – поднёс пакет к своему мужественному шнобелю и стал принюхиваться.

   – Это что, какой-то новый артефакт? Приворотные штучки? Или заворотные?

   – Заголодные! – вякнула я и со всей дури опустила свою аккуратную пяточку на ногу этого идиёта. Нет, ну кто сосиски в здравом уме приворотным артефактом называет? Хотя, по ходу дела, ум он точно повредил. Может, просто есть хочет? А попросить величие не позволяет? Хотя, то же самое величие очень даже позволило ему лапать меня без спроса. Эй, он же, действительно, без зазрения совести схватил меня за нижние полушария мозга! – Отпусти, маньяк сексуальный! – теперь уже рыкнула я, озверев. До меня ещё ни один придурок не дотрагивался! Да и нормальный, кстати, тоже, положа руку на сердце.

   Мой танец обожжённой блохи на своём сапоге он перенёс … ну, скажем, пофигистически. Просто прижал мою тушку сильнее, так, что даже пыхтеть не получалось. Оставалось только войти в режим жизнесбережения и молчать.

   – Не выноси мне мозг, душа моя, – отстранённо пожелал татуированный брюнет, продолжая принимать в себя сосискины флюиды.

   В какой-то момент под действием этих самых флюидов, стальная хватка ослабла, мой режим дал сбой – я тоже захотела есть!

   – Можно подумать его тебе в башку заносили, – пробурчала в дуэте со своим желудком. А потом мило добавила, икнув от вида зверского выражения морды лица, вот прямо таки зверского, потому, что на скулах опять появилась чешуя: – А я кушать хочу! Давай, по сосисочке тяпнем? Лесовику же не пригодилось, так что добру пропадать?

   – Так вот как называются эти приворотные штучки! – воскликнул дракон. – Но ты ими меня не проведёшь, ведьма! – он хищно прищурился, но пакет с сосисками из своих лап не выпустил.

   – Сдался тебе этот приворот! Не хочешь – не ешь! – отрезала я. – Мне больше достанется!

   Я не стала дожидаться пока этот гад отдаст мне сосиски, просто шустро нырнула в пакет и выудила пару штук. О-о-ох, какая вкуснотища! Сейчас и слона съела. Впечатлившись моим блаженным выражением лица, брюнет обеспокоился состоянием своего организма, а именно – пустым желудком, который робко начал подвякивать в такт моему чавканью.

   – Ладно! Если мой маг обнаружит приворот, то я с тебя три шкуры сдеру, душа моя, – с таким видом, будто делает мне одолжение, он закинул в рот сразу две штуки, сел на пенёк и похлопал себя по бедру: мол, садись!

   Это мне? Ну, гад! А хотя… Не стоя же есть!

   – Ну-ка, уступи даме место! – я с силой спихнула дракона на землю, а сама быстро уселась на освободившийся пенёк и сцапала ещё две сосиски. – Тфи не пофуфится, – прошамкала я с полным ртом, проглотила и пояснила, а то у него глаза на лоб полезли от моей наглости: – у меня только одна шкурка, и она мне очень дорога!

   Чёрт, не пойму, что со мной творится. Правда, я и раньше не отличалась особой почтительностью к парням, а сейчас, словно в том афоризме, не помню, кто автор: то нужных слов нам вовремя не вспомнить, то вовремя заткнуться не судьба! Вот. Это про меня настоящую. Такое впечатление, что язык живёт своей жизнью. И есть постоянно хочется. Брюнетистый гад не стал выяснять, кому сидеть, а кому стоять, просто придвинулся к пеньку и продолжил трапезничать.

   – Нифефо, – прошамкали мне в ответ. – Я отфащу и сфефу! (я отращу и сдеру)

   А сам сосисками запихивается.

   – Эй! – возмутилась я. – Ты же не хотел!

   – Очень даже хотел, – сказал этот гад и стибрил последнюю сосиску. – Хорошо, но мало. А где такие штуки делают?

   – Мама моя делает, ну и бабуля ещё, – я вздохнула, с сожалением глядя на пустой пакет. Да. Маловато было.

   – А кто у нас мама?

   – Косметолог.

   – Это что такое?

   – Это такой врач, – пояснила я. – За красоту отвечает.

   – А-а-а, – понимающе протянул брюнет, хотя по виду ясно, что ничего он не понял, только вид создал. – А титул какой? Надеюсь, не ниже графини?

   – А зачем тебе титул? – удивилась я.

   – Ну как же, – как маленькой принялись объяснять мне. – Мне по статусу не положено жениться на ком-то ниже графини.

   Хорошо, что я уже всё прожевала и проглотила, а то бы было у лесовичка незапланированное удобрение в виде моего трупика.

   – На ком жениться? – икнула и невольно огляделась. Может, тут ещё какие-то графини за ним последовали.

   – На тебе, душа моя.

   Дракон встал, поднял с пенька обалдевшую меня, сел и посадил-таки меня себе на колено.

   – А кто сказал, что я пойду за тебя замуж? – подняла голову природная вредность.

   – Ой, вот не надо ломаться, – фыркнул гад брюнетистый. – Все девушки хотят выйти замуж за маркиза Шерзского, будущего герцога Шерзского.

   – А это кто?

   – Это я, – он самодовольно осклабился.

   – Мда, засада получается, – я вздохнула и принялась накручивать на палец локон от хвоста. – Я-то не «все». И мне замуж за маркиза, герцога или кого-то там ещё не хочется. Так что, лапы прочь от моего тела!

   Я с независимым видом попыталась встать. Да кто б меня выпустил! Эта брюнетистая гроза «всех девушек», вообще, обеими руками в меня вцепилась! Даром, что не нужно было держать пакет с едой.

   – Не получится, – сверкая всеми тридцатью двумя зубами, или сколько там у драконов во рту матушка-природа вырастила, объявил дракон. – Я уже выбрал!

   – Тогда я тебя огорчу, – пошла в наступление моя мстительность. – У меня ВООБЩЕ нет титула! Мы простолюдины!

   – Мда, – почесал затылок гад. – Ну, не волнуйся, я что-нибудь придумаю!

   Угу, если будет, чем думать!

   – Кхе-кхе, – деликатно кашлянули где-то рядом.

   Ой! А мы про лесовичка забыли!

   – Ты, дракон, не забывайся, – строго насупил брови страж леса. – Ты у нас в гостях. И проваливай до дому побыстрее, пока свой резерв начисто не израсходовал. Ты за братом прибыл? Вот и забирай его и дуй домой! А ведьма Саша – это наша ведьма. Такие, как она, лет сто не рождались. Так что фигу с маслом ты получишь, а не невесту!

   – Точно! – дракон стукнул себя по колену. – Антошандр!

   Я взвизгнула, потому, что это гад думал, что по колену стукнул. На самом деле – по моей попе попал. Зараза чешуйчатая.

   – Сидеть! – рявкнули мне. И лесовику: – Я всегда получаю то, что хочу!

   Старичок мелко затрясся от смеха:

   – Дурень ты, крылатый! Это жа как умом надо тронуться, чтобы ведьму в жёны позвать!

   Гад придирчиво оглядел мою фигуру и выдал:

   – А она меня приворожила! – и обвинительно пальцев в грудь тыкнул. Больно, между прочим. – И антидота нет!

   – Сань, двинь ему по башке, – посоветовал лесовик, утирая слёзы, что выступили от смеха. – Можа мозги на место встануть.

   Я и двинула. Честное слово, само получилось! Я не хотела! Но подзатыльник вышел знатный, аж самой звук понравился! Гудело здорово!

   Дракон потряс башкой, встал вместе со мной подмышкой, потом перекинул меня через плечо, погладил попу(!) и зашагал куда-то, кинув лесовику:

   – Моя добыча! Заберу брата и уйдём!

   – Смотри, драконище, – донеслось вслед, – обидишь ведьму Сашу, – пеняй на себя! Вовек из лесу не выпущу!

ГЛАВА 6.

Висеть вниз головой – так себе занятие. Неудобное. Чтобы хоть как-то добавить себе комфорта, я упёрлась локтями в спину дракона и продолжала ехать на нём молча. Толку трепыхаться? Только злить мужика, тем более голодного. Что ему тех сосисок? Так, на один зуб, и становиться закусью на другие зубы не хотелось. В процессе висения в голову опустился вопрос: а куда, собственно, мы идём? Вернее, он идёт, а я еду?

   – Маркиз, а позволь спросить: куда направлен твой путь? – пафоснее, чем хотелось, спросила я.

   – Я настроился на брата. Иду к нему, – коротко ответил гад.

   Вот не получается у меня по-другому его называть, – гад, он и есть гад. Брюнетистый. О! А, кстати …

   – Эй, маркиз! – подёргала я его за ремень на штанах. – А тебя как зовут?

   – Рэйнард, – рыкнули мне в ответ и подкинули, переложив поудобнее.

   Поудобнее, – это для него. А я опять крякнула, упершись мягоньким животиком о твердущее плечо. Латы у него, что ли, под рубашкой?

   – А вот ты мне скажи, маркиз, – выделила я голосом последнее слово, – как маленький дракончик попал в наш мир?

   – Да я дипломный проект писал на тему безмагических миров, – раздражённо ответил личный носильщик. – Исследования проводил. А для этого нужно в сами миры попадать. Вот у меня дома в лаборатории и были порталы небольшой мощности, чтобы перемещаться. Пока один заряжается, другим пользуюсь. Обычно они всегда работали слаженно, – задумчиво закончил он.

   – Угу, – теперь уж я поудобнее подпёрла подбородок рукой. – Слажали, значит.

   – Да я понятия не имею, что случилось! – психанул гад и стряхнул меня на землю. – Как малец там оказался? Я чуть с ума не сошёл, по мирам бегая, когда его искал! И ведь главное, ты пойми, порталы на ваш мир не направлены были! Это какое-то спонтанное перемещение!

   Оу, как его пробрало. Наверное, любит братика. Вон как вштырило! Ну, хорошо, что хоть меня сгрузил, мог бы и поаккуратнее, но я это ему припомню. Я-то, в принципе, не злопамятная, а без принципа – помню всё.

   Покряхтев, собрала себя в кучу, поднялась и осмотрелась. А вовремя гад брюнетистый отцепился от меня – вон уже деревня показалась, и бабулин дом видно. О, и Тимка на заборе доску меняет. Странно, вроде бы с утра целый забор был, папа в прошлом году новый поставил. Остановив мельтешение дракона, – он нарезал круги вокруг, – я указала рукой на конечную точку нашего маршрута.

   – Слушай, – изумился гад брюнетистый, – а чего ты так в лес далеко подалась, когда у тебя почти сразу за домом опушка?

   – Не знаю, – правдиво ответила я. – Чувствовала, что подальше надо, вот и пошла.

   – Чувствовала она, – бурчал он, пока мы пробирались сквозь заросли колючей ежевики.

   И это не я нас туда повела! Видите ли, так короче. Ну, ладно, Сусанин иномирный местного разлива. Мне в джинсах полегче, чем ему в тонких штанах.

   Мда. Видок у моего кавалера после забега по ежевике был ещё тот. Словно со стаей бешеных котов столкнулся. И это, если учесть то, что я почти все ветки с листьями из шевелюры вытащила.

   Время близилось к обеду. Даже отсюда слышался запах маминого борща. Что уж говорить о голодном маркизе, аппетит которого сосиски только разогрели!

   – Чем это так вкусно пахнет? – задвигал ноздрями голодающий.

   – Очень надеюсь, что просто борщом, а не неприятностями, – пробурчала я. Дело было в том, что я ушла, не сказав Тимке. Он же строго настрого запретил мне без него куда-либо выходить! Теперь обидится, разговаривать со мной не будет дня два. Эх!

   Но всё обошлось. Видимо, ему бабуля всё объяснила. Тимка, завидев нас, только округлил глаза, – ну, да! – я второй день кого-нибудь с собой привожу.

   – Доброго дня, – степенно поздоровался гад брюнетистый.

   – И вам того же, – так же степенно ответил братишка и на меня – зырк!

   – Это мой гость, – представила я эм… – Рэй, – и, предотвращая возмущения драконьего маркиза, с силой пихнула его локтем под рёбра. Тот тихо охнул, но посыл понял. – Он за Тотошкой прибыл.

   – Ну, заходи, гость, – ухмыльнулся Тимка. – Как раз к обеду!

   А во дворе Анька играла с … дракончиком. Я прямо опешила. Нет, мелкая животных любит, и они её тоже, но, вспомнив, как она встретила дракончика, удивление было обосновано. Анька кидала ему палочку, а драконёнок бежал за ней со всех лап. Обратно он нёсся с не меньшей скоростью, неловко подпрыгивая и испуская клубы дыма из ноздрей, а, добежав до сестрёнки и отдав палочку, малыш припадал на передние лапы и жмурился, потому, что Анька поощрительно чесала его за рожками, отчего хвостик у дракошки торчал пальмочкой. Мелкой это нравилось, и она заливисто хохотала. Вот тебе и «всякая дрянь»! Бабулин петух сидел на штакетине и с возмущением взирал на творившееся безобразие. А возмущаться пернатому было от чего. Куры, – благонравные несушки, – в страхе жались к этой самой штакетине, и отказывались щипать травку. А это значит – снижение яйценоскости. А кто за неё в ответе? Правильно! Его величество Петруша! И очень Петруше не хотелось в лапшу. Он планировал ещё детей к осени. А тут ящерицы бегают по двору и дымом шпуляются. А ну, какая-нибудь пеструшка западёт? Алиментов от этого зелёного не дождёшься. И на фига ему, Петруше, чужие дети?

   – Это что? – сдавленно спросил Рэй.

   – Где?

   – Вот это, – ошарашенно указал он пальцем, совсем не по-маркизьи, на Тотошку.

   А тут и дракошка его увидел и со всех лап помчался к нам.

   – Это я! Я! Я! – прыгал он вокруг старшего брата.

   – Антошандр … – Рэй присел на корточки, чтобы стать одинаковым ростом с братишкой. – Ты перекинулся? Когда? Почему так рано?

   – Не знаю, – простодушно выдохнул дракончик. – Как-то раз – и всё! А потом меня в твой портал затянуло! А потом я ходил, ходил, звал тебя, звал, а ты всё не приходил, – жаловался он, сидя на толстенькой попе. – Я бы с голоду умер, наверное. Но ведьма Саша меня нашла и сюда привела. Ой! А ты знаешь, что она ведьма? Она меня слышит! И бабуля слышит, и Тимофей слышит! – тарахтел малыш. – А кормят тут очень вкусно! Сейчас обедать будем, – деловито сообщил он и поднялся на все лапки. – Пойдём? – махнул хвостиком в направлении летней кухни.

   Тут и Анька подоспела. Она, как обычно, вытаращила огромные голубые глазищи и заорала на весь двор:

   – Ма-а-ам! Санька жениха привела! Оборванца какого-то! Впрочем, – добавила уже тише, – что от неё ещё можно ожидать? – мелкая вредина пожала белыми плечиками и гордо удалилась к маме.

   – Ну вот, – прошипел гад брюнетистый, – видишь, даже эта мелочь поняла – ты моя невеста!

   – Держи карман шире! – буркнул сзади Тимка.

   Брат тихо подошёл сзади, и теперь зло смотрел на «гостя», определив его в ряды смертников. Я покосилась на огромный молоток, который он сжимал в руке.

   – А чего это с забором случилось? – пролепетала я.

   – Да это я, нечаянно! – повинился драконёнок. – Мы играли, играли, и – раз! – он загорелся!

   – Ничего, – тепло улыбнулся малышу Тимка. – Всего пара досок пострадала. За баней ещё пяток новых имеется.

   И тут по двору разнёсся зычный мамин голос:

   – Обедать!

   – Обедать! – радостно подпрыгнул деть. – Рэй, пошли быстрее! Тут так вкусно кормят! Я утром суп ел с длинными плоскими полосками теста, лапша, называется, а на обед бабуля обещала борщ. Ты слышишь, как пахнет?

   И он побежал к летней кухне, виляя на ходу толстенькой попой и заметая следы хвостиком. Запах борща слышали все. Такое трудно не унюхать, особенно, когда борщ варится из самовыращенных овощей и мяса. Петух, углядев, что угроза в виде зелёного кавалера исчезла со двора, шустро выгнал свой гарем на пастьбу. Очень уж ему не хотелось пополнить собой морозилку бабулиного холодильника. Рэй в задумчивости оглядел свою одежду. Сквозь дырки просматривалось загорелое тело.

   – Мне придётся отказаться от столь любезного приглашения, – выдал этот аристократичный гад.

   Только желудок с ним не согласился и жалобно булькнул. Щёки брюнета заалели.

   – У нас гости? – неожиданно раздался папин голос.

   Мы втроём резко обернулись. Видимо папу посылали в город в магазин, так как он стоял в калитке с полными пакетами. Тимка ринулся к нему на подмогу.

   – Пап, – я немного замялась, – у тебя ничего не будет из одежды для Рэя? Его – пострадала в схватке с ежевикой.

   Теперь уже и папа критически осмотрел фигуру Рэя.

   – Думаю, мой новый спортивный костюм будет парню в пору. Пойдём, – он передал сумки Тимофею, а сам взял Рэя за локоть и потащил в дом. – Заодно и умоешься.

   Зыркнув на меня с непонятным выражением, дракон послушно потопал с папой в дом.

   – Саша, а что это за гусь? – вкрадчиво спросил Тимка и подтолкнул меня в сторону кухни. – Откуда он взялся?

   – Сам приблудился, – вздохнув, я попыталась взять у брата пакет поменьше.

   – Иди, давай, собирательница сирых и убогих, – пробурчал Тимка, а затем неожиданно с тоской в голосе задал вопрос: – Он, что, правда, Тотошку заберёт?

   – Правда, – пряча глаза, ответила я. – Мне и самой не хочется расставаться с малышом.

   – Так, давай, не отдадим! – вдруг разволновался Тимка. – От хороших хозяевов животные не сбегают.

   Я только помотала головой. А что сказать? Я и сама ничего не понимаю.

   Бабуля обещала нам вчера, что сегодня всё объяснит: и то, почему мы слышим драконёнка и Тарзана, и то, кто на самом деле Тотошка, и вообще. Может, после обеда расскажет? Приставать к ней с расспросами – гиблое дело. Бабуля – железная леди. Если не хочет говорить, ни за что не скажет. Так что оставалось только ждать.

   Кухня встретила ароматом борща и свежеиспечённых шанежек. Под ногами крутились Тотошка и Муська, Анька уже сидела за столом и недружелюбно сопела, глядя на нас обиженными глазами. Интересно, за что ей прилетело?

   – Вас только за смертью посылать, – буркнула малявка. – Есть хочется, а мама сказала ждать, пока все не соберутся. И где твой жених-оборванец? – в упор глядя на меня, закончила она гневную тираду.

   – Какой жених? – подняла брови мама и недоумённо посмотрела в мою сторону. – Так это правда?

   Она поставила на стол полное блюдо с картофельными шанежками и картинно схватилась за сердце:

   – Только через мой труп. Тебе учиться надо! Первый курс ведь окончила! Какой замуж?

   – А щас, – буркнул Тимка, выгружая продукты на стол, что стоял у стены. Его использовали для готовки.

   – Александра взрослая девушка, – заступилась за меня бабуля. – Сама может решить.

   – Какое «сама», ба? – у мамы, похоже, сейчас начнётся истерика. – Ей всего 19 лет! Пусть сначала диплом получит!

   – Хватит, – ледяным тоном оборвала её бабуля. – Прекрати истерику, Катерина. Вспомни, сколько тебе было лет, когда замуж выскочила.

   Мама поджала губки, подкрашенные розовой помадой, и засопела в унисон с мелкой. А я впервые задумалась: а во сколько, и правда, мама вышла замуж? Ей сейчас 37, мне 19. Э-э-э-э, получается в 17? Как так? Я покосилась на Тимку: он уже закончил разбор пакетов, загрузил в холодильник всё, что там должно храниться, на столе оставались Муськина еда и бутылка кетчупа. Похоже, его этот вопрос не волновал. Тогда я переключилась на бабулю. Она пожала сухонькими плечиками и кивнула на маму. Я уставилась на маму.

   – Что? – выгнув недовольно бровь, буркнула родительница. – Так бывает.

   Та-а-ак, кажись, меня ждёт очередной сюрприз. Сколько же их ещё ждать? Честно говоря, уже достаточно. Лимит закончился ещё вчера.

   – Что бывает? – тут же с любопытством спросила сестра.

   – Ничего, – опять буркнула мама и поставила перед ней тарелку с борщом.

   – Ф-у-у, опять гадостный борщ! – скривилась поганка и капризно заявила: – Хочу сосиски с пюрешкой!

   Бабуля, находясь в вечно активном пофигизме, потянулась, чтобы забрать у мелкой тарелку со словами:

   – Мы едим борщ. Кого не устраивает – дорога из кухни открыта всегда!

   Это она так завуалированно сказала «открыта нафиг». Бабулечка у нас с аристократическими замашками. Ну, чисто княгиня или графиня.

   – Ба! – вцепилась мама в её руку. – Анечка сегодня не в настроении, не обращай на неё внимания!

   Сестрица смекнула, что может остаться голодной до вечера, это ей не дома, где все её капризы исполнялись мгновенно.

   – Ладно, – надула она губы. – Если вам жалко маленькой сосисочки, то съем я ваш противный борщ.

   Мама облегчённо вздохнула.

   – Кушай, Тотошенька, – ласково сказала бабуля, ставя перед дракошкой большую миску с борщом, в котором плавала нехилая ложка сметаны и разломленная на кусочки шанежка. – Такого тебе больше нигде не подадут, – и погладила зелёные рожки.

   Деть вдохнул запах, зажмурился, облизнулся и с наслаждением опустил мордаху в миску. Муське положили её корм. Она царственно фыркнула. И непонятно было: то ли от возмущения, что её блюдо отличается, то ли от сознания собственного превосходства. Разговаривать с нами она не стала, только заработала розовым язычком.

   – Подождём мужчин, – сказала бабуля. – Саша, – обратилась она ко мне, – после обеда соберёшь своему гостю и варанчику поесть в дорогу.

   Да, мы негласно решили, что Тотошка будет вараном. Драконы у нас же не водятся.

   – В какую дорогу? – забеспокоилась Анька. – Тотошка уезжает?

   – Да, Рэй пришёл за ним. Никакой он мне не жених, – ответила я.

   Глаза мелкой стали наполняться слезами и в следующую секунду она уже ревела в голос.

   – Не хочу-у-у-у! Пусть он останется-а-а-а! Ма-а-а-ам! Купи-и-и-и! Купи его у этого оборванца-а-а-а! Зачем ему такой вара-а-а-ан? Пусть себе ещё лови-и-ит! – выдала сестра, болтая под столом ногами так, что сам стол ходил ходуном.

   – Анечка, детка, – хлопотала над ней мама, – где же он у нас будет жить? – пыталась она успокоить младшенькую.

   – У бабули! Целое лето-о-о-о!

   – Солнышко, но ты же осенью в школу идёшь, в первый класс! – родительница с раздражением бросила в мою сторону: – Не могла после обеда сказать! Вечно ты всё портишь, бестолковая!

   – А чего это она? – дракончик удивлённо поднял от миски испачканную в борще морду.

   – Это наша принцесса выказывает протест, – бабуля сложила руки на груди. – Ей новую игрушку подавай!

   Деть облизнулся, подошёл к мелкой, встал ей передними лапами ей на колени и заглянул в глаза:

   – Ну ты чего? Я буду в гости приходить! Или ты с ведьмой Сашей к нам!

   Но Анька его, конечно, не понимала. Она судорожно обняла дракончика и ревела. Белуга от зависти бы сдохла, не выдержав конкуренции. Деть растерянно моргал золотистыми глазками и кряхтел: хватка у мелкой железная.

   – Хватит, – ледяным голосом сказала бабуля. По кухне, казалось, прошелестел холодный ветерок. – Зверь – не игрушка. Хочешь, – сама к нему съездишь, посмотришь, как Тотошка живёт.

   Слёзы на Анькином лице высохли мгновенно.

   – А можно?

   – Только через мой труп! – взвилась мама. – Там может быть опасно! И потом, Анечка, мы же с тобой на море собирались!

   – Да ну его! – радостно отмахнулась мелкая. Деть, пользуясь неожиданной свободой, отскочил обратно к миске и принялся торопливо чавкать. – Что я, море не видела? Я лучше к Тотошке!

   – Нет! – категорически отрезала родительница. Её рука угрожающе сжала половник, но, глядя на вновь готовую пустить ручьи слёз доченьку, поправилась: – Если папа разрешит, то пожалуйста.

   Анька на мгновение задумалась. Папа всегда делал то, что скажет мама. Её глаза блеснули радостной синевой, но затем сестрица опять скуксилась:

   – Всё равно, не хочу, чтобы его забрал этот оборванец.

   – Анна! – рыкнула бабуля. – За языком следи!

   Анька притихла, затем украдкой показала язык. Почему-то только мне.

   Наконец, отворилась дверь, и в кухню вошёл папа с Рэйнардом.

   – Знакомьтесь, – улыбался папа. – Рэйнард Шерзский, знакомый Александры и владелец нашего Тотошки!

   – В смысле «владелец»? – деть недоумённо вытаращил глаза. С бородёшки скатилась крупная капля борща и смачно шлёпнулась на пол. Муська покосилась, вздохнула и слизнула её.

   – Очень приятно, – улыбнулась бабуля.

   – Не надолго, – язвительно буркнула Анька, а, получив от бабули многообещающий взгляд, поёжилась и с надеждой посмотрела на маму. Мол, чего молчишь, когда любимое чадо обижают?

   – Это наша бабушка, Елизавета Максимилиановна, – продолжал папа. – Это мама Александры, Екатерина Александровна, это младшенькая – Анечка, ну, а с Тимофеем, я так понял, ты знаком.

   – Прошу к столу, – хлебосольно пригласила хозяйка и мужчины уселись на деревянные табуретки.

   За столом воцарилась торжественно-похоронная атмосфера.

ГЛАВА 7.

Я ела и краем глаза наблюдала за Рэем. Держался тот достойно, хоть сначала и промелькнули на его лице ужас пополам с растерянностью. Но, буквально, один миг. Скорее всего, парня шокировала сервировка, ведь подали только одну ложку и вилку для шанежек. А может, он никогда не ел борща. Мама готовила украинский борщ, только без пампушек, а с шанежками, потому, что они выпекались, а пампушки жарить надо, а мама жареное старается не есть, и мы за кампанию. Сметану к борщу подали домашнюю, у тёти Зины, соседки, покупаем. Бедный Тотошка вылизал миску и жалобно шевелил хвостиком.

   – Ведьма Саша, – он набрался храбрости и ткнулся мордочкой мне в коленку, – а можно мне ещё вон того беленького?

   – Сметанки?

   Деть усиленно закивал, даже подпрыгнул и завилял хвостиком сильнее, толстенькая попа поддержала его энтузиазм согласным с хвостом движением.

   – Антошандр, – строго промолвил Рэй, – веди себя прилично!

   – Да ладно тебе, – отмахнулась я. – Для ребёнка не жалко.

   – А что, Тотошка ещё хочет? – тут же вмешалась Анька.

   – Он сметанки хочет, – я улыбнулась и хотела встать, чтобы положить понравившееся лакомство дракошке, но …

   То, что произошло дальше, повергло всех, кроме Рэя, конечно, в неблагородный шок. С воплем «Сиди, я сама!», Анька соскочила со стула, опрометью бросилась к холодильнику, достала банку со сметаной и почти половину выложила в миску дракончика. Домашняя сметана густая, в ней ложка стоит. Тотошка с восторгом оглядел белую горку и чуть ли не всей мордой в неё окунулся. На лице малявки застыло умильное выражение. Она присела на корточки, ласково почесала между дракошкиных рожек со словами: «Кушай, маленький, кушай, если не хватит, мы ещё купим». В ушах зазвенело, – это попадали наши челюсти. Один Рэйнард сжал губы в тонкую полоску и выдохнул, уменьшая степень раздражения.

   – Благодарю, Анна, – сквозь зубы процедил он, и добавил, сдерживая гнев: – а с тобой, Антошандр, мы дома поговорим.

   – Вот-вот, – дёрнула хвостом Муська. – Научи его, как правильно в гостях себя вести.

   – Марсель! – строго глянула на неё бабуля.

   – А что сразу Марсель? – оскорбилась кошка. – Нечего сметану на дармовщину лакать. И потом, – она лукаво стрельнула глазищами, – я же о его здоровье пекусь. У него из-за этой сметаны кишки революцию устроят. А удобрения, производимые драконами, нашему огороду не подойдут.

   – Это пощему? – икнул объевшийся деть. Миска уже была девственно чиста.

   – Потому, что растения в шоке будут. У них тоже несварение начнётся. А мы без урожая останемся.

   Я хотела приструнить кошку-жадину, но тут на арену вышла Анька. С суровостью, на которую способны только шестилетние капризули, она свела брови и выдала:

   – Я знаю, что с гостями надо быть вежливой. Так вот. Я ВЕЖЛИВО предупреждаю, что, если Вы будете обижать Тотошку, то я пожалуюсь в Ассоциацию защиты животных. И я ещё посмотрю, в каких условиях содержится варанчик. Вдруг у него подстилка с блохами, и миска не вымыта!

   У нас челюсти упали во второй раз, деть плюхнулся на попу, вытаращив глаза, раздражение Рэйнарда покинуло маркизью голову, теперь он еле сдерживал смех.

   – Что Вы, маленькая леди, – он позволил себе слегка аристократично улыбнуться. – Уверяю, подстилку у Антошандра меняют каждый день, а ест он из детского сервиза, подаренным ему на День Рождения … э-э-э-э, смотрителем соседнего зверинца, – выкрутился из щекотливой ситуации гад.

   – Ладно, – царственно качнула головой мелкая. – Поверю на слово, но в ближайшее время мы приедем и проверим! – она сузила глаза. – И, если обнаружу обман! – наша семейная принцесса изволила гневаться. – Пеняйте на себя! – сестрица проплыла к своему стулу и уселась, словно на трон.

   Тотошка стал похож на колобка на коротеньких ножках. Осоловелыми глазками он влюблённо смотрел на Аньку и икал. Повисла неловкая пауза. Положение спасла бабуля.

   – А вот и самовар поспел! Правда, электрический. Девочки, живенько со стола убрали!

   Мы с мамой подскочили и в несколько движений перенесли грязную посуду на стол у окна и расставили чашки. К чаю папа купил яблочный штрудель, а Аньке, естественно, её любимых конфет «Трюфель с орехами». Младшая Сазонова продолжила шокировать семью. Она честно поделила килограмм конфет на две части, с одной сняла фантики и высыпала на тарелку, которую поставила рядом с Тотошкой. Тот недолго принюхивался, а когда подцепил языком одну конфетину и распробовал, то слизнул оставшиеся в два приёма.

   – Слипнется, – прокомментировал его действия брюнет.

   – Ничего, – махнул хвостом дракошка. – Целитель Брамс даст настоечки.

   – Тогда – лопнешь, – не унимался гад. Ну, что ему, конфет жалко? Никто же не просит оплачивать!

   – Не-а! – нахально оскалился деть. А оскал, скажу, впечатляет! – У драконов шкура плотная!

   После этого заявления, силы малыша покинули и он, завалившись набок, уютно стал выводить носом тихие мурчащие звуки.

   Чай пили в тягостном молчании.

   – Ну, нам пора! – возвестил Рэйнард. – Благодарю за гостеприимство!

   – Принимаю Вашу благодарность! – как хозяйка, бабуля ответила на слова маркиза. – Будете в наших краях, – заезжайте!

   – Всенепременно! – солнечно улыбнулся гад брюнетистый, изящно подскочил с места и приложился к руке бабули. Прям, как на светском рауте!

   – Бабушка! – подскочила мелкая. – Им надо сумку собрать в дорогу! – И кинулась запихивать в пакеты, что остались после городских покупок, остывшие шанежки, свои полкилограмма конфет (на моей жизни это впервые было, чтобы Анька с кем-то делилась!), бутылку газировки, даже батон своей любимой сырокопченой колбасы!

   Папа пребывал в благоговейном ужасе, представляя, что его снова пошлют за пополнением провианта для растущего организма младшей дочери. Мама, прижав руки к груди, взирала на Аньку с видом слегка придурковатым, видимо решила, что малышка повредилась в уме от горя, вызванным неизбежным расставанием с новой игрушкой. Бабуля лишь слегка приподняла тонкую бровь и снисходительно следила за всем происходящим кошмаром. Один Тимка покрутил пальцем у виска и шёпотом спросил у меня:

   – Сегодня полнолуние или звёзды что-то празднуют? У Аньки в голове тараканы перепились?

   Я пожала плечами, не в силах что-либо ответить. Хотелось одного – чтобы сестрины перемены остались навсегда. Должен же гад брюнетистый пользу нашему семейству принести?

   Провожали гостей эпически. Всё семейство, даже Муська, вышли за околицу дружной, хлюпающей носами, шеренгой. Папа произнёс речь о пользе взаимной дружбы между нашими семьями, мама передала «тёплый привет» родителям гада и восхищение тем, «каким замечательным они воспитали сына». Тотошка мирно дрых на руках у брата, показывая тем, что ему знакомы все четыре вида невозмутимости и пофигизма, а именно: цветовой – всё фиолетово, музыкальной – всё по барабану, архитектурной – всё до фонаря, и геометрической – всё параллельно. Каким сейчас он пользовался, оставалось загадкой. Деть так и не проснулся после поедания конфет. Бабуля загадочно и грустно улыбалась, Тимка сопел и хмурился. Анька крепилась и сдерживала рыдания. Прямо подменили мою сестру! Я с ужасом ждала: вот-вот звёзды очухаются и сестрица покажет свой характер. Но, видимо, праздник у них был с размахом. Только папа всё заливался соловьем, словно на пресс конференции.

   – Дальше я сама провожу, – решила прервать я словесную папину диарею.

   Анька сняла с косы ленточку и повязала на лапу Тотошке.

   – Это, чтобы он не забывал меня, – всхлипнула мелочь и храбро спряталась за маму.

   – Я с Саньком пойду, – пробурчал Тимка. – Ещё заблудится, ищи потом.

   – А куда? – растерянно заморгал папа. Он немного выпал из реальности во время пламенной речи, и пребывал в прострации. Мама тычком в бок вернула его на бренную землю в лоно семьи.

   – У нас средство передвижения здесь недалеко, – сказал Рэйнард.

   И мы пошли. Впереди Рэй, за ним я, замыкал шествие Тимка с пакетами в руках. Можно было бы, Анька ему и в зубы дала. Но мама пресекла благородные дочерние порывы со словами «остальное испортится в дороге».

   – Всё! – остановился Рэй на опушке «другого» леса. – Здесь.

   Он положил Тотошку на землю, обернулся к нам и замялся.

   – Надеюсь, Александра, ты понимаешь, что жениться на тебе я не могу. По тому, как живёт твоя семья, да и по … поведению её членов во время трапезы, я сделал вывод, что титулом вы не обладаете, поэтому ты мне не подходишь, – начал гад брюнетистый нести какую-то ахинею. Я замуж не просилась, между прочим. Сам навязывался! – Но за спасение брата я должен тебя отблагодарить.

   О! Так это, оказывается «в благодарность»! На фиг мне такие благодарности!

   – Иди-иди, принц разрисованный, – враждебно набычился Тимка. – Нам таких женихов не надо! Мы Сашку не для таких растили!

   – Вот-вот! – поддакнул сзади старческий голос.

   – Лесовик! – я улыбнулась дедуле как спасителю. Ведь он на самом деле спас наш мир от конфликта. Не то я бы заехала маркизу по его аристократическому шнобелю. Не подхожу ему, видите ли! Гад. Гад! В носу противно защипало. Так обидно, когда тебя тычут носом в твою непрезентабельную внешность! Ну и что, что волосы дыбом, а глаза маленькие за толстыми стёклами очков!

   – Это кто? – охнул Тимка.

   – Ведьмак? – деловито осведомился лесовик. – Необученный? – он оглядел опешившего подростка и одобрительно кивнул. – Ну и хорошо. Ну и славно. Выпихивайте этих драконов, нечего им тут у нас делать! А я прослежу, чтобы не абы чего, – он погрозил кулачком Рэйнарду и скрылся под ёлкой.

   – Ну так вот, – прокашлялся гад, – я оставлю в плату своё кольцо. Не знаю, как оно поведёт себя в вашем мире, лишённом магии, но даже здесь оно стоит целое состояние.

   На мой палец надели массивное кольцо с крупным чёрным камнем.

   – Э-э-э, – покрутила я его. – Большое, – неловко улыбнулась и попыталась снять.

   – Подожди! – остановил Рей. Взял мою руку в свои, на мгновение меня прошило легким током, голова закружилась, а, когда всё прошло, кольцо плотно охватило палец. – Его нельзя украсть, – продолжил парень. – Кто бы ни попытался, кольцо всегда вернётся к тебе, отомстив предварительно вору. А сейчас, нам пора!

   – Пора? – сонно пробормотал Тотошка. Он сидел, опираясь на хвост, и осоловело моргал. – Ведьма Саша, ты же к нам в гости придёшь?

   Как объяснить этому малышу, что перемещение между мирами с нашей стороны невозможно? Что мы никогда больше не увидимся? Я присела рядом, обняла дракончика за шею, потёрлась носом о его тёплую чешую и прошептала в маленькую дырочку, что заменяет драконам ухо:

   – Ты расти поскорее, хорошо учись, а мы будем тебя ждать в гости!

   – И Аня будет ждать? – с надеждой заглянул он мне в глаза.

   – Конечно! – я чмокнула холодный влажный нос детя. – Она больше всех!

   Дракончик серьёзно посмотрел в мои глаза, маленькие из-за толстых линз, зубами снял очки и лизнул меня в лоб раздвоенным горячим языком. Опять в голове зашумело, всё поплыло, окружающий мир смазался. Но только на миг. В следующий – я в шоке взирала на счастливую морду дракончика. И я видела её совсем чётко! И вообще, всё видела чётко!

   – Это что? – ахнула я.

   – Братишка! – поражённо выдохнул Рэй. – У тебя определилась магия!

   Тотошка блеснул медовым глазом и гордо выпятил грудь.

   – Я теперь стану самым сильным целителем, – важно сообщил он и вдруг сник. – А вот порталы не смогу открывать. Но у меня же есть Рэй! – подпрыгнул воодушевленно малыш. – Он поможет! Правда, Рэй? Мы ещё сюда придём?

   – Придём, конечно, – срывающимся голом подтвердил тот. – Всё, пора, у меня резерва может не хватить, если помедлим.

   Несколькими пасами рук он вызвал вертикальное мерцающее пятно, подхватил брата и шагнул в тёмное пространство. Тимка, опомнившись, бросил следом пакеты с «едой в дорогу».

   – А что? – пожал он плечами. – Анька старалась, хоть в кои-то веки полезное дело сделала.

   – Ну и хорошо, ну и славно, – проскрипел лесовик. – И вы идите до дому, я тропку вам открою.

   Тут же перед нами на глазах появилась еле заметная тропинка. Она петляла между деревьями из «другого» леса к нашему.

   – Ступайте, а то уж вечер близко, я прослежу, чтоб спокойна дорога ваша была, – кивнул дедуля.

   Мы попрощались, вернее, я попрощалась. Тимка напоминал ходячий манекен с вылупленными глазами. Мда. Столько удивления он за свои 14 лет не испытывал, сколько перепало за эти двое суток.

   На подходе к деревне окрестности оглашались белужьими ариями.

   – Ну, слава богу, – отмер Тимка. – Наша принцесса пришла в своё обычное состояние: если что не по её, – орёт, как потерпевшая.

   В доме царила суматоха. Папа разрывался между своими девочками. Не знал, кого успокаивать. Хотя, истерила только мелкая. Мама сидела на диване каменным истуканом в паршивом настроении. И это настроение искало объект для излияния. Не трудно догадаться, что этим объектом, как всегда, оказалась я. Стоило только ноге пересечь порог, мама взвилась стройной королевской коброй:

   – Это тебе даром не пройдёт! – зашипела она. – Довела ребёнка до истерики и довольна!

   Папа умоляюще глянул на нас с Тимкой, мол, сделайте что-нибудь или я сам сойду с ума в этом дурдоме, кто тогда деньги зарабатывать будет? Ну да, мама получала хорошо, но тратила в основном на себя: косметические процедуры, программа правильного питания, отдых в санаториях и спа-салонах и так далее.

   – Катенька, – лепетал папа, – ну ничего страшного не случилось! Анечка просто не в настроении!

   – А кто виноват, что ребёнок, на ночь глядя, расстроен? – переключилась на него мама.

   Мы с Тимкой попятились к выходу. Раньше я бы молча снесла все обвинения, мама бы спустила пар, Анька выпросила бы чего-нибудь ей купить, папа смылся в сарай, а Тимка от бессилия – лишний раз с мамой связываться? – бесился где-нибудь на улице. А сейчас я пятилась вместе с ним к двери и понимала, что Тотошка передал мне часть своего пофигизма. Мне было всё равно! Моя ж ты умничка! Золотой ребёнок! Интересно, а как он выглядит в человеческом обличии?

   Внутридомный тайфун прекратила бабуля. Она вошла, зыркнула на маму, которая тут же заткнулась, плеснула на бьющуюся в конвульсиях мелкую пакость кружку колодезной воды и в наступившей тишине ласково сказала мне:

   – Надо поговорить, внученька. Идём, а эти дамы пусть своим ядом ужинают.

ГЛАВА 8.

Я вышла следом за бабулей, Тимка увязался с нами.

   – Ну их, – он демонстративно прочистил уши мизинцами. – Не хватало оглохнуть. Не-е-ет, – протянул брательник, – я женюсь на нормальной девушке. Она у меня послушная будет.

   Я покосилась на мечтающего идиота, но ничего не сказала. Пусть мечтает. Пока молодой и не влюблённый.

   На кухне бабушка молча указала нам с братом на табуретке, налила нам всем чай и села напротив.

   Бабулина исповедь.

   – Начну с того, что в нашем роду все женщины имеют ведьмовской дар. У мужчин, – она посмотрела на Тимку, – дар просыпается реже.

   – А как же мама? – икнул брат. – Она тоже … того?

   – Не совсем, – усмехнулась бабуля. – Её дар запечатан. И в этом моя вина. – Она отпила крепкий дымящийся напиток. – Наш род древний, очень древний. И титулованный, – тут бабуля посмотрела на меня. – Не ниже твоего маркиза. И, как следствие, существуют определённые обстоятельства и условия для заключения браков. Одним из них является благословление главы рода. В Академии я встретила молодого мага. Сильный, красивый, он подавал большие надежды. Но! Он был простолюдином! Когда я заикнулась матери о замужестве, та категорически была против. Сказала, что уже выбрала для меня выгодную партию. Пригрозила, что, если не повинуюсь родительскому слову, лишит всего и наложит проклятье на моих потомков. Я была молодая, самоуверенная, талантливая. Думала, что силы моего дара хватит, чтобы обойти все препятствия к своему счастью. После окончания Академии мы с Нилом поженились и уехали к месту прохождения его службы. Через месяц нас нашли мои родители. Мама была в гневе. Она сдержала слово, – тут бабуля замолчала надолго, а мы с Тимкой сидели и ждали. Наконец, она заговорила вновь: – Когда мама выпустила на меня свою тьму, несущую родовое проклятие, Нил встал на её пути. От него ничего не осталось, – голос бабули задрожал впервые за всё время, что я её знаю. – А меня тьма завертела и выбросила в этот мир. Не знаю, куда хотела мать меня забросить. Может, – домой, может, – в монастырь, может, – на ведьмин остров. Но Нил помешал. И теперь я здесь. И несу своё наказание.

   – Так, а само проклятье в чём? – не выдержал Тимка.

   – Ведьма не может уйти за грань, не передав свой дар дочери, – грустно улыбнулась бабуля. – В этом мире магии нет. Дар у рождающихся моих потомков оставался запечатанным. До вчерашнего дня. Видимо, магия Антошандра, да и сам он, такие светлые, яркие, что смогли пробить панцирь проклятия. Теперь я свободна! Но Катерина и Анна так и останутся с запечатанным даром. Да оно и к лучшему. Характер у обеих, – она покачала головой и цокнула языком. – Магия дракона выбрала достойную, – я удостоилась горделивого взгляда.

   – Ба, ты сказала «потомков», – что-то сообразил Тимка. – Это как?

   – Вы думаете, я бабушка вашей мамы? – усмехнулась бабуля. Мы с братом синхронно кивнули. – Нет, – она покачала головой. – Мне уже далеко за 300 лет. А много раз ваша пра-пра. Вот я живу, живу, живу, и жду, пока смогу передать свою силу.

   – Как 300? – ахнули мы. – Столько не живут!!!

   Бабуля вздохнула.

   – А мне некуда деваться. Пока сила во мне, я жива!

   – А наказание? – робко спросила я. Неужели такая долгая жизнь является наказанием? Это ж так здорово! Столько можно успеть и сделать!

   – Да, – бабушка, как мне показалось, услышала мои мысли. Затем глаза её наполнились такой болью, что мы невольно поёжились. – Мне пришлось хоронить своих детей, внуков, правнуков. – Она помолчала и тихо-тихо сказала: – Это самое страшное наказание – пережить своих детей!

   Несколько минут на кухне стояла гробовая тишина. Слышно было, как под плинтусом деловито шуршит мышь, на подоконнике сам себе ругается паучок, костеря хозяев за то, что они смели его паутинку с так удачно пойманной жирненькой мухой. Как другая муха издевательски советует ему поменять место столования. Как во дворе рыжий владелец куриного гарема отчитывает какую-то несушку, что запоздала на вечернее построение.

   – Да что теперь об этом говорить! – вдруг радостно сказала бабуля. Мы с Тимкой подпрыгнули. – Эх, жаль, что тут Академий магических нет! Не определить направленность вашего дара! – посетовала она. – Ну, ничего, будем использовать старинный русский метод и сами учиться.

   – Это какой?

   – Как какой? – подмигнула бабуля. – Метод тыка, конечно! – И вдруг внимательно посмотрела на меня. – Внученька, а что с твоими очками?

   Я развела руками:

   – А нету!

   – Я вижу, – нахмурилась она. – Надо сказать отцу, чтобы заехал в оптику и приобрёл новые.

   – Не надо, – довольно хохотнул Тимка. – Теперь Санёк у нас зрячая на 100 процентов.

   – Вот как?

   Бабуля сделала удивлённое лицо. Именно «сделала», так как никакого искреннего удивления не наблюдалось. Зато мне очень искренне хотелось докопаться до сути вопроса: как, учитывая её достаточную продолжительность жизни, бабуле удавалось это скрывать? Ведь мама на полном серьёзе считала её своей бабушкой! Видимо, мыслительный процесс отражался у меня на лбу в полном объёме, так как наша пра-пра, не знаю сколько раз, бабушка грустно усмехнулась и пояснила:

   – Деньги! – Поняв, что это не послужило мне ответом, пояснила более подробно: – Я всегда следила за своими потомками, старалась быть рядом. Тех крох магии, что пронизывают этот мир, хватало для контроля рождаемости. Я не допускала рождения более двух девочек, так как дар передаётся только по женской линии. – Тут Тимка выпучил глаза. – Так получилось, что мой, несколько раз, правнук был единственным ребёнком в семье и обладал довольно любвеобильным характером. Расплодился бы он знатно, если бы не вмешался, кроме меня, и случай. Влюбился в девчонку, грезившую богатой и обеспеченной жизнью. Поначалу жили нормально, родили Катерину, затем на горизонте появился более выгодный мужчина, и она сбежала, бросив годовалую дочку на своего сожителя, то есть, на моего правнука. Саша несколько месяцев мыкался с Катей, ни одна из его пассий долго в доме не задерживалась. Сколько их было, даже считать устала. Катерина уже тогда показывала свой характер, методично выживая, одну за другой, кандидаток в отцовские жёны. В конце концов, он сдал её в интернат, а сам с очередной дамочкой укатили на Север за длинным рублём. А в интернате Кате пришлось несладко. Она уже пожалела, что доводила до истерики потенциальных мачех. Вот тут и появилась я, пользуясь тем, что девочка не знала своих родных деда с бабкой. В те времена сделать новые документы проблемой не было. Весь вопрос – есть ли деньги. Так и забрала Катю. Каюсь, надо было раньше. Хотя, учитывая количество бабёнок, что она спровадила из дома, может и к лучшему.

   Теперь мне, более-менее, стало понятно. А то в голове не укладывалось. Периодически, во время бабушкиного рассказа, появлялись вопросы, но это мелочи, уточню потом. Главное – узнала.

   Тимка продолжал изображать героя мультяшных комиксов с выпученными глазами. В силу своего возраста, ему трудно было уложить всё по полочкам, да и, зная творческий хаос, в котором только Тимка мог разобрать что, где или в каком уголке валяется необходимое сейчас, полочек не было вообще. Всё – скопом. Прям, как в его комнате. Стоит отворить дверь, как сразу попадаешь в склад полезно-бесполезного хлама. Родители давно закрыли на это глаза. Учится ребёнок, и ладно. Даже меня пробирал священный ужас, когда заходила к нему на «жилую» территорию. Проволочки, проводочки, шпунтики, куча паяльников, всех размеров и конфигураций, коробочки с «очень нужными запчастями», ящик с флэшками и чего там только не было! И из этого хлама мой гениальный брат ваял всякую дребедень, которая вызывала дикий восторг у его сверстников. Мне частенько доставалось за порядок, вернее, за непорядок в комнате брата. Но я мужественно отстаивала его увлечения. А что? С дисциплиной в школе справились, с наркоманами не якшается, не курит, по клубам не зависает, дома гай-гуй не устраивает. Что ещё надо? Мама долго упиралась, но с появлением Аньки, сдалась.

   Бабуля встала, включила электрический чайник, молча поставила перед нами оставшийся штрудель и затарахтела чашками. За окнами тихо шумела листвой тёплая летняя ночь. Родители, наконец, уложили спать свою младшенькую, и теперь, наверное, наслаждались тишиной. Дверь в летнюю кухню была открыта, движению воздуха мешала только висевшая яркая занавеска. Неслышно прошмыгнула Марсельеза. Она прыгнула на свободную табуретку и оглядела стол.

   – Чего это вы тут горюете на пустой желудок?

   – Муська! – возмутился Тимофей. – Тебя же кормили!

   – Ах, – кошка закатила глаза, – баночка паштета не считается! На свежем воздухе метаболизм ускоряется. Мне нужно дополнительное питание.

   Бабуля, добродушно ворча, достала из холодильника сметану и наложила хвостатой целое блюдце.

   – Слипнется, – пробовал возразить Тимка.

   – Фигня, – фыркнула Муська, опуская морду в сметану. – Зато наемся. Ночь-то бессонная предстоит.

   – Это почему? – удивился Тимка. – Ты ж у нас не любительница ночных бдений.

   – Не любительница, – согласилась кошка, слизывая с усов сметану. – У меня сейчас один мотиватор: – не оглохнуть от хозяйского храпа.

   Мы переглянулись. Бабуля покачала головой:

   – Неужели Зинкину самогонку нашёл?

   – А то! – поддакнула Муська. – Прятать лучше надо! – она укоризненно смотрела на бабулю.

   – Да я и не прятала, Игорь же сроду не употреблял деревенское! Ему же только виски или коньяк подавай!

   – Ага, – между лаканиями муркнула кошка. – Он и не употреблял, как спиртное. Налил себе в стаканчик, перекрестил, сказал заговор и выпил.

   Мы встрепенулись: нашего полку прибыло?

   – Какой заговор?

   – «Боже, прими за лекарство!» – огласила хвостатая и уткнулась в блюдце с остатками лакомства, пробурчав напоследок: – Анька его так достала своими воплями, что бедный мужик и самогонку за семизвёздочный коньяк готов принять. А я всегда говорила: котят надо держать в строгости!

   Теперь стало понятно. Папа не вынес дочернего прессинга, а сбежать некуда. Плохо, что в бабулином доме дверей не было предусмотрено. Их функцию выполняли шторы, висевшие в дверных проёмах и разделяющие пространство. Я это к чему, – папа, когда выпьет, сильно храпит. У меня даже мысль возникала, а, впоследствии, переросла в уверенность, что Бог, когда создавал мужчин, немного накосячил, и вместо уютного мурчальника, как у кошачьих, наградил мужиков храпельником. Теперь тот активировался у каждого по-разному. У нашего папы вот после принятия на грудь спиртного. Мама приобрела нам всем беруши, но они остались в городской квартире. Ведь никто не думал, что папа у бабули станет выпивать. В городе, когда Анька закатывала концерты, если ей чего-то не покупали, он сразу же линял в свои НИИ и мог сидеть там сутками. А здесь НИИ нет. Тут только опытный участок земледелия и птицеводства. Но в курятник папу не пустил петух, – у самого плотный песенный график, а курочки должны высыпаться. А в огород папа сам не пошёл, – там уже во всю пел комариный хор с солистками цикадами. И, если с цикадами можно было смириться, то за аренду своей территории комары требовали кровавую мзду в натуре. Расставаться с жизненно важной жидкостью папа не горел желанием, так как насекомые обладали высокой степенью ответственности, и за каждую порцию арендной платы выдавали чек, в виде зудящего прыщика. Поэтому, после принятия деревенского успокоительного, – стаканчика самогонки тёти Зины, – он поднялся на мансарду, где думал спрятаться от гнева жены, разложил раскладушку и тихонько заснул. Мы бы его искали долго, да опознавательный храп разносился с мансарды почти на полдеревни.

   – Мда, – почесал затылок Тимка. – Мотивация на ночь – хотя бы не помереть.

ГЛАВА 9.

Через день мама с Анькой укатила на моря. Пользуясь тем, что папа установил спутниковую станцию, следовательно, интернет у бабули теперь был, она звонила регулярно, пеняла мне, – какая я неблагодарная, отдыхаю себе в своё удовольствие, а она тут, то есть там, зашивается с МОЕЙ младшей сестрой. На возражение, что Анька это, прежде всего, ЕЁ дочь, мама обижалась и рыдала в трубку, называя меня чёрствой и бессердечной. Может быть, с моей стороны было и свинство, но я всё чаще стала «забывать» телефон дома «на зарядке», а, когда всё же приходилось отвечать на вызов, просто ставила на громкую связь, чтоб быть в курсе того, что говорила родительница, и продолжала заниматься своими делами.

   А дел оказалось много. Прежде всего, бабуля вплотную занялась нашим с Тимкой «образованием». Для этого мы уходили в лес, где изучали растения, их свойства и применение. Братишка сначала возмущался, мол, зачем ему, ведьмаку, травы? Но бабуля популярно объяснила, что травануть могут и ведьмака, поэтому мы должны знать всё не только на вид и вкус, но и на нюх. А после того, как выяснилось, что многие травы можно использовать в оберегах, ритуалах и во всяких колдовских штучках, он вообще проникся и со всей серьёзностью погрузился в обучение. Даже с лесовиком подружился. Всё чаще я замечала, как они перешёптываются во время наших занятий «на природе».

   Бабулины запасы лекарственных, и не очень, трав стремительно пополнялись. Нас даже впустили в святая святых – своеобразную лабораторию, где она проводила всякие эксперименты и готовила сборы.

   Папа умотал в город сразу же, как отвёз «своих девочек» в аэропорт, так что мансарда освободилась. Правда, ненадолго. Её арендовали мы с Тимкой для ежедневных медитаций. Сначала мне показалось это занятие скучным, но потом, когда что-то начало получаться, увлеклась. Через неделю интенсивных погружений в себя, я начала видеть, если соответствующе настроить зрение, тоненькие золотистые нити, пронизывающие пространство. Это, как объяснила бабуля, и есть магические потоки. Я удивилась – потоки есть, а магии нет.

   – А ты присмотрись внимательнее, – посоветовала она, когда я пристала с этим вопросом. – Видишь, нити прерывистые? – Я кивнула. – Для работы магии нити нужны длинные, а лучше, если они вообще, бесконечные. А эти огрызки можно использовать только для самых простейших ритуалов и заговоров, чем и пользуются современные экстрасенсы.

   Я было пригорюнилась.

   – Зачем тогда мы с Тимкой учимся, если всё равно ничего не сможем?

   – Ну почему? – бабуля лукаво улыбнулась. – Ведьмы пользуются силой природы, а её тут достаточно. Но и альтернативные, как сейчас принято говорить, методы вы должны знать. Мало ли что?

   Вот что «мало ли что», она нам пояснить отказалась. Сказала, что не время. Спорить с ней бесполезно, поэтому мы приткнулись.

   Мамин отпуск затянулся. Анька на морях простыла, и она взяла больничный. Тимка с жалостью поглядывал на меня, когда маман расписывала все ужасы Анькиной простуды, понимал, что это ещё выльется боком и не одной мне. Под раздачу попадёт вся семейка. Но пока мы отдыхали.

   А ещё через неделю во время лесных занятий позвонил папа и грустно сообщил, что «девочки» прилетают завтра. Наш отпуск закончился. Одно порадовало – родители привезли Аньку и сразу укатили. Даже чаю не попили. Видно, допекла сестрёнка маму основательно.

   – Ну! – грозно сдвинула брови мелкая. – Что, не спросите и как я отдыхала?

   – Я б спросил, – ехидно ухмыльнулся брат. – Да ты ж потом не заткнёшься. А у меня нет в голове столько места для твоих впечатлений.

   Он подхватил топор и со страшно озабоченным видом скрылся за баней. Вскоре послышался стук – наш мужчина колол дрова.

   – Ну, тогда я сама расскажу, пока ты мои вещи будешь раскладывать, – переключилась на меня вредина.

   – Мне сейчас некогда, – отмахнулась я. – Нужно управиться по хозяйству, бабушка занята. После обеда разберём вдвоём.

   – А я? А меня покормить? Я голодная! – топнула ногой Анька, уперев руки в боки.

   – На столе оладьи, в кувшине молоко, перекуси. Я, как управлюсь, соберу обед.

   Я говорила и впервые за столько времени не испытывала угрызений совести, что ставлю какие-то дела выше желаний младшей сестры. Наоборот, даже раздражение лёгкое появилось. Вон у тёти Зины, соседки нашей, внуки, как на каникулы приедут, всё успевают. И по дому бабушке помочь, и с детворой на улице погонять, и на речку сбегать искупаться. Хотя младшей Юльке почти столько же, как и нашей, а она в огороде за клубнику и помидоры ответственная. Вчера угощала и хвасталась, какую она ягодку вырастила. Помидоры, правда, ещё зелёные. Но они, как солдатики на грядке стоят, ни одного сорняка нет! Вот бы и Аньку к работе пристроить! Да мама строго настрого запретила «нагружать больного ребёнка».

   – Сама? – взвыла мелкая. От обиды у неё даже слёзы брызнули. – Налей мне, а потом иди! А оладьи я, так и быть, сама возьму.

   Я молча пожала плечами, развернулась и пошла на хоздвор. Хоть курочек и немного, но надо и воды свежей налить, и зерна подсыпать, и наседку проверить. Сидит у нас одна рыженькая курочка на яичках, через недельку цыплятки должны начать лупиться.

   – Я сейчас маме позвоню и расскажу, что ты меня голодом моришь! – вопила Анька.

   Только стояла на месте, видимо ждала, что я «опомнюсь» и брошусь на кухню. Ага. Щаз.

   – Хочешь, я её клюну? – проникновенно спросил петух.

   – Не надо, – погладила я огненные пёрышки на спинке птицы. – Потом воплей будет ещё больше.

   – Правильно, – поддержала серенькая курочка. – От дурных цыплят только одни проблемы, – она страдальчески закатила глаза. – Лезут везде, а ты за ними бегай!

   – Смотрю, ты не очень-то и стараешься, – подбоченился владелец гарема. – Ты мне яйца когда последний раз сдавала? Вчера у тебя в гнезде пусто было, и позавчера. Я за всеми смотрю! И всё подмечаю!

   – Так я неважно себя чувствую, – пожаловалась недонесушка. – Голова болит и хвостик дрожит.

   – Вечно у вас, у баб, голова болит и что-нибудь дрожит! – огрызнулся петух и стал обходить её с боку, прищурив один глаз. – Лекарство тебе надо выписать.

   – Ты это чего задумал? – забеспокоилась серая. – Частое производство яиц плохо влияет на красоту перьев! – выдала она, пятясь от куриного шейха.

   – Да-да, – пробормотал он, приноравливаясь, как бы поудачнее устроиться. – У меня и рецептик имеется, щас отоварю, и яичко к вечеру будет!

   – Нет! – взвизгнула курица и пустилась наутёк.

   Придав гребешку вид ирокеза, петух погнался воспитывать строптивицу. Они намотали несколько кругов, прежде чем скрылись за сараем. Через несколько секунд оттуда вышел гордый пернатый шейх, а следом, отряхиваясь, возмущённая его произволом курица.

   – Я буду жаловаться в куриный профсоюз! – возвестила она.

   – В суп её надо, – с видом знатока сообщил Тарзан, выглядывая из будки. – Задолбала. Так и подстрекает несушек к бунту. Петрович слишком с ней носиться. Построже надо со своими женщинами.

   – Ой-с, знаток на цепи нашёлся, – буркнул обиженный петух. – Сам сначала какую-нибудь даму уломай на щенков, а потом советы давай.

   Тарзан, что-то ворча себе под нос, скрылся внутри своего жилища.

   Не знаю, звонила Анька маме или нет, но за стол к обеду не вышла, строя из себя обиженную и обделённую.

   – Вы сегодня сами в лес идите, – сказала бабуля. – Я дома останусь. Никитичне, соседке напротив, надо сбор сделать и отвар. Почки у неё расшалились. Песок, видимо пошёл, промыть надо. А вы идите. Лесовик за вами присмотрит.

   Мы и пошли. Только уселись, как прямо передо мной воздух пошёл рябью, пространство разорвалось и из образовавшейся бреши на полянку вышли двое: брюнетистый гад и белокурый мальчонка лет семи.

   – Ведьма Саша! – заорал пацан, как только увидел меня.

   – Тотошка? – не знаю почему, но именно так мне показалось.

   – Я! Я! Я! – приплясывал он вокруг нас.

   – Мда, – почесал затылок Тимка, – теперь Тотошкой не отделаешься! Как-то не сподручно человека именем крокодила называть.

   – Я не человек, – помотал головой … пусть будет Антон. – Я – дракон!

   Он подбежал ко мне и протянул ручку.

   – Давай помогу подняться! Я так соскучился!

   – Я тоже! – обняла я мелкого. – Как вы сюда попали? Опять случайно?

   – Добрый вечер, – решил дать нам урок хорошего тона его братец.

   – Добрый вечер, – хором ответили мы с Тимкой.

   – Как добрались? – это уже брат.

   – Благодарю, хорошо, – надменно кивнув, ответил старший маркиз.

   – Как у вас погода? – продолжал вести светскую беседу Тимка.

   – Благодарю, – опять этот надменный кивок. – С утра шёл дождь, а сейчас выглянуло солнце. Поэтому удалось прорваться через пространство.

   Мы с Антошкой переглянулись и хихикнули. Ну, точно, как два тетерева! Хвосты распушили и токуют.

   – Представляешь, ведьма Саша, – зашептал мне в ухо мелкий, – мы сбежали!

   – Как сбежали? – вот тут я обеспокоилась. Что они там натворили? Или, наоборот, у них что-то случилось?

   – Ага! – продолжал хихикать малыш. – Рэя невесты достали! У нас их полный дворец. Ух, и приставучие они! – он сжал ручки в кулачки. – Я, когда вырасту, никогда не женюсь!

   – Антошандр-р-р-р, – тихо прорычал гад. – Следи за языком!

   – Да ладно тебе! – махнул рукой Тимка. – Пусть пацан хоть немного от вашей дворцовой жизни отдохнёт.

   – Мы, вообще-то, ненадолго, – процедил Рэйнард. – Мои родители хотят видеть тебя, Александра.

   – Зачем?

   – Ты помогла Антошандру справиться со своей сущностью, спасла от диких зверей в вашем лесу, приютила. Благодаря тебе он смог дожить до моего перемещения, – пояснил он. – Через неделю у нас большой приём. Ты должна быть там.

   – Я никому ничего не должна, – медленно зверея, тоже процедила в ответ.

   – Ведьма Саша, – малыш умоляюще вцепился мне в руку и заглянул в глаза. – Ну, пожалуйста! Я тебе свою комнату покажу и коллекцию солдатиков, они, знаешь какие? – тут у него у самого заблестели глазки. – Из стекла! Я сам их раскрашивал!

   – Придётся, – проскрипел Рэй. – Приём в честь Антошандра. Я бы, конечно, не додумался до такого, чтобы притащить из другого мира кого-нибудь, но брат настоял и убедил родителей.

   Мальчуган обнял мои ноги и уткнулся в живот.

   – Ведьма Саша, я больше всего хочу, чтобы ты пришла на мой праздник! Там только взрослые будут, знаешь, как скучно? – он всхлипнул. – А мы с тобой поиграем, пока они, – кивок в сторону брата, – натанцуются. Смотреть, как около Рэя девицы кружатся, уже сил нет. Пусть он сам с ними там, а мы с тобой. Я тебе дом наш покажу, и сад. И фонтан с русалкой!

   – Что, прям с живой русалкой? – заинтересовался Тимка.

   – Ага! – закивал мелкий. – Лялькой зовут! Приходите!

   – Вот вы где! – раздалось гневное сзади.

   Мы дружно обернулись, и я еле сдержала стон. Мама. Собственной персоной. И Анька. Стоит сзади неё и растерянно хлопает глазами. Вызвонила, значит.

   – Ой! – подскочил к ней Антошка. – Анютка! Это я! Только раньше я драконом был, а теперь вот! – он покрутился перед сестрёнкой.

   Та стояла, раскрыв рот, только хлопала длинными ресницами.

   – Дракон? – переспросила мама. – Что за бред! – фыркнула и посмотрела на старшего маркиза. – Добрый вечер, Рэй. Ты-то хоть не мели ерунду!

   – Добрый вечер, леди, – он обозначил лёгкий поклон.

   А я почувствовала лёгкую обиду. Значит, мама – леди. А я? Просто Александра?

   – Бросьте Ваши замашки, – отмахнулась мама, но видно было, что ей приятно, даже щеки порозовели. – Какая леди?

   Пространство опять пошло рябью, образовалась тонкая щель, в которой стало видно богато убранное помещение.

   – Рэй! – вскрикнул Антошка. – Уже пора? Почему так мало?

   – Приглашение передали, значит, миссия выполнена, – холодно ответил ему гад. Неужели нельзя с ребёнком помягче! Ведь он, в конце концов, его младший братишка! – Быстрее!

   Он схватил упирающегося мальчугана и шагнул в другое пространство.

   Следом произошло две вещи. С воплем «А-а-а-а!» за ними бросилась Анька и исчезла. Я даже вздохнуть не успела, как за ней с таким же воплем понеслась мама. И тоже. Исчезла. Пространство схлопнулось, а мы с Тимкой остались, хлопая глазами.

   – И что это было? – проскрипел притаившийся в кустах лесовик.

   – Ой, – мне стало нехорошо. – Что же будет?

   Тимка почесал затылок и выдал:

   – Ну что, нервная система, крепись су…сударыня! – покосился на меня, в надежде, что не отвешу подзатыльник.

   – Нет у меня уже никакой нервной системы, её уже всю порушили, – я плюхнулась на землю и обняла себя руками. – Как же там мама с Аней? Выживут?

   – Вообще-то я имел в виду не твою нервную систему, – брат сел рядом.

   – А чью? – что-то у меня соображалка отказывать начала.

   – Не знаю, что там с твоей мамой и сестрой, – притулился к нам лесовик, – я бы больше волновался за тот, другой мир. Выживет ли?

   Они с Тимкой переглянулись и совсем некультурно заржали.

ГЛАВА 10.

– А как они, мама с Аней, так быстро нас нашли? – вдруг стрельнуло у меня в голове.

   И в самом деле, – как? Лес большой. Ну да, мы с Тимкой в основном на одной полянке и занимаемся, но всё-таки? Как?

   – Ну, мало ли, – промямлил лесовик, ковыряя лапкой дёрн.

   И тут до меня дошло.

   – Ты-ы-ы, – прошипела я, подкрадываясь к хозяину леса. – Это ты их привёл? – оронула так, что белка, заботливо запихивающая шишки в дупло на зиму, одну из них уронила прямо лесовику на голову.

   – Ой! – пискнула белка.

   – Ай! – потёр лысину лесовик и набычился. – Я как лучше хотел, – начал он оправдываться, отодвигаясь от меня на безопасное, по его мнению, расстояние. – Пусть посмотрят, проникнутся, так сказать.

   – Я тебя сейчас проникну по самое не хочу! – взвизгнула и я рванула к старичку в надежде … А фиг его знает! У меня эмоции зашкаливали!

   – Не надо! – вякнул лесовик и исчез.

   Ну, как все мужики. Чуть что – сбежал. Я – не я, и хата – не моя.

   Под ёлкой сдержанно ржал Тимка.

   – Ты ещё тут! – буркнула я. Эмоции искали выхода, но на брата я не хотела вываливать. Он, как бы, ни при чём. – Пошли домой. Отмедитировались на сегодня.

   Лучше бы на мансарде засели. Во всяком случае, была вероятность, что никто никуда бы не провалился.

   Шагали молча. Тропинку проштрафившейся лесовик сделал широкую и гладкую. Гадёныш сучкообразный. Первым нарушил тягостную тишину Тимка.

   – Это ж папе надо как-то сказать, что мама отбыла в неизвестном направлении с Анькой. Как ты думаешь, – он у бабули или дома? Если дома, то можно погодить.

   – Тим, соображалку включи, – психанула я. – Конечно, у бабули! Анька сразу же нажаловалась маме, та и прикатила, чтобы направить меня на путь истинный. До города даже не доехали.

   – А, ну да, – он растерянно почесал затылок. Я уже начинаю подозревать, что у него там думательный центр так активируется. – А на метле?

   – Что? – Я даже остановилась. – В смысле?

   – Ну, ведьмы же на мётлах умеют летать, – осторожно пояснил брат, с опаской косясь на взбешённую меня. – А ты, кстати, умеешь?

   Всё. Баста. С воплем «ах, ты, паршивец великовозрастный», я рванула за братом. Тот, не будь дураком, ещё при первых изменениях моего прищура, отчаянно принялся улепётывать. Что сказать? Иногда выплеск адреналина очень сокращает расстояния. Не заметила, как добежали до деревни и влетели во двор.

   – За вами священная инквизиция гонится? – вежливо осведомился обалдевший Тарзан из будки. – Пора драть когти, пока костёр не развели?

   – Я сама сейчас костры разожгу! – рявкнула я, пытаясь дотянуться до резвого братца. Блин, откормила на свою голову, точнее, на ноги. Теперь догнать не могу.

   Попетляв, словно заяц, по двору, Тимка заскочил в летнюю кухню и храбро спрятался за бабулю.

   – Выходи, подлый трус! – я сдула со лба выбившуюся прядь.

   – Са-а-ань, – проблеял брательник, – я ж шутя! Что ты, шуток уже не понимаешь?

   – Вы о чём? – поинтересовалась бабуля, величественно-спокойно помешивая в кастрюле макароны к ужину. Ни один мускул не дрогнул на её царственном лице.

   Глядя на то, как она величественно и спокойно помешивала в кастрюле макароны к ужину, мне стало стыдно за свои эмоции, но, тем не менее, я доложила:

   – Этот гад чернявый мне на метле предложил летать!

   Как ни старалась, но возмущение не удалось скрыть. И когда я научусь хоть немного маскироваться? Наверное, в нашей семье это передалось только маме. Она в любых ситуациях может держать лицо. А я… А у меня на лбу табло электронное, где бегущей строкой всё популярно описывается.

   Думала, что бабуля поддержит моё возмущение, ну, или, хотя бы пристыдит Тимку. Но она, мечтательно обхватив поварёшку, закатила глаза и причмокнула:

   – Э-э-х, метёлочка! Если б ты знала, Саша, какая у меня была метёлка! – бабуля на несколько мгновений ушла в нирвану. – Черенок белого дуба, покрытый лаком из конопляного масла, прутики из берёзки и ведьминого дерева, наломанные в полнолуние, и скреплённые ивовой лозой … Э-э-эх! Где теперь моя красавица?

   Видимо, метёлка действительно занимала большое место в бабулином сердце, раз она позволила себе выйти из образа ледяной царицы.

   – Что, правда? – выпучил глаза брат, бесцеремонно плюхнувшись на стул.

   – А ты как думал? – усмехнулась старшая ведьма нашего рода. – Это я сейчас коленкой погоду предсказываю, а когда-то была молодая и шебутная.

   – Должна вас предупредить, – мурлыкнула с подоконника Марсельеза, – сюда хозяин идёт. Голодный и злой, как стая бродячих собак.

   Мы переглянулись. Бабуля ловко подхватила шумовкой маленькие макарошки, шлёпнула их на тарелку, водрузила сверху большой кусок масла, который сразу же потёк солнечными разводами, а рядом с этим только что сваренным великолепием примостила целых три сосиски. Как только она сняла крышку с кастрюли, где томились сосиски, комнату наполнил ни с чем несравнимый аромат. Со скоростью, что завидки взяли даже меня, она метнула наполненные тарелки и нам с Тимкой. И да, там тоже было по три сосиски!

   Папа нарисовался в дверях и нервно набрал воздух для гневной тирады. Как же! Задержали его, пришлось из-за «моей бестолковости» поворачивать обратно в деревню. Стоит ли говорить, что вместе с воздухом папа вдохнул и волшебный аромат бабушкиной еды. Голод тут же взял верх над эмоциями и навострил все рецепторы. Папин взгляд поплыл, а губы растянулись в блаженной улыбке.

   – Садись, зятёк, – коротко хохотнула бабуля. – Только тебя и ждём.

   Насчёт «поесть» папа всегда был лёгок на подъём. А ещё, мама нас приучила к минимуму разговоров за столом, иначе можно вообще голодными остаться. Поэтому родитель, благодарно кивнув в пустоту, тут же пристроился к сосискам. И как-то они быстро у него закончились.

   – Ещё? – бабуля застыла рядом с кастрюлей.

   Папа виновато икнул, стараясь замаскировать это под кивок. На его тарелку опустились ещё две, истекающие тоненькими струйками жира, сосиски. Через пару минут, после того, как они переместились в более надёжное место, то есть, в живот, папа сыто отвалился от стола и как-то вяло изобразил озабоченность.

   – А где мои девочки? Катенька очень расстроилась и торопилась вернуться.

   Мы с Тимкой вдвоём дружно уставились на бабулю.

   – Рассказывайте, чего уж теперь, видно, время пришло, – благосклонно скинула она на нас груз общей тайны.

   Ещё через несколько минут вялая папина озабоченность приняла вид глубокой озадаченности. Я уже приготовилась отражать его нападки и неверие, сформировав в голове подходящие аргументы, но папа удивил. Обвинительно прищурившись, он выдал совсем неожиданное:

   – Я всегда знал, что все женщины этой семьи ведьмы!

   За столом воцарилось молчание. Тихо хихикала на подоконнике кошка. Работящий паучок, что сплёл свою сеть за буфетом, куда мы не сразу можем дотянуться, горячо поддерживал папин вывод, скандируя «свободу мужикам! Всех ведьм нафиг!» Бабуля только скосила глаза в его сторону, запоминая, где стоит помахать сегодня веником. Паучок самозабвенно орал, не замечая угрозы плодам своего труда.

   – Па-а, – протянул обалдевший Тимка. – Если ты не понял, то ведьмы у нас всего две: бабуля и Сашка.

   – А! – отмахнулся воодушевлённый «правдой» родитель. – Это вопрос времени!

   – Так ты чё, не будешь ругаться, что мама с Анькой угодили в другой мир? Не будешь за них переживать? – продолжал наседать брат.

   – А чего я должен за них переживать? – уставился на него папа. – Сами свой портал сваяли, сами моих девочек забрали, пусть сами и выкручиваются. А я хоть спокойно поработаю.

   – Ну так Анька сама в портал попёрлась, а мама за ней!

   – Ерунда! – отмахнулся он. – Если бы не хотели, то поставили какой-либо ограничитель, который не позволял бы никому, кроме своих, перемещаться. Сглупили – получите. И расписываться в получении не надо, я и так подтвержу!

   – Очень хорошо, Игорь, что ты не закатываешь истерик, – качнула головой бабуля. – Но теперь закатай губу на свой рабочий настрой! Александре нужно платье. В чём она на балу у драконов будет? В джинсах?

   Папа растерянно захлопал глазами.

   – Да я как-то не знаток в этом.

   – Не нужно ничего знать, нужно просто дать. Денег, – подсказала бабуля. – Мы сами всё купим.

   – Э! – решил вмешаться Тимка. – Я Сашку не отпущу одну! Я с ней пойду! И не надо мне никаких костюмов. Обойдутся драконы, и в джинсах сойдёт. В крайнем случае школьные брюки надену.

   – Ни в коем случае! – отрезал папа. – Что я, своему единственному сыну костюм не в состоянии купить?

   – Да я даже не знаю, в чём там ходят! – взвилась я.

   Совсем не было желания перемещаться куда-то и быть объектом для наблюдения и насмешек. А что «насмешек», так это и ежу понятно. Я ж танцую, как манекен на сцене. Пыталась я в своё время записаться в танцевальный кружок. После просмотра руководитель кружка успокаивающе похлопал по плечу и выдавил:

   – Ничего, Сашенька, что для танцев у тебя нет данных и грация как у коро … хм, нет грации. Зато у тебя очень добрая душа!

   Ага! У всех моих подружек были данные и грация, а у меня … копыта очень стройные и добрая душа! Как я теперь с моими копытными данными блистать на балу буду? Только в качестве пугала, даже, если я их золотой фольгой оберну и стразы налеплю. Да бабуля успокоила:

   – Тимофей пойдёт с тобой в любом случае, так как нужен сопровождающий. И сам будет отказывать твоим кавалерам. Посидите на диванчике, попьёте сока, поглазеете и с чувством выполненного долга вернётесь домой! С мамой и Анной.

   На том и порешили. Если бы я знала, чем всё там, у драконов, закончится!

***

Папа быстренько перевёл бабуле деньги на карточку и, придерживая округлившийся живот, так же быстренько умотал в город, перед этим клятвенно заверив, что на выходных отвезёт нас с бабулей в торговый центр. До выходных оставалось пять дней, и их мы планировали использовать по максимуму.

   В первый день бабуля истязала нас с Тимкой правилами поведения за столом. И кто выдумал столько вилок, ложек и всякой другой дребедени? А, главное, почему у бабули это всё есть? Я вот даже не предполагала, что этикет такая виртуозная фигня. Худо-бедно, но с основными правилами мы справились. Будем есть, если, конечно, предложат, то, что знаем КАК есть. К остальному не притронемся. Мало ли какие у нас вкусы? Вечером, как только упала на кровать, перед глазами у меня вертелась вереница вилок, ложек и ножей. Причём вилки с разным количеством зубьев отчаянно спорили между собой о своей значимости для сервировки.

   Во второй день мы с Тимкой служили объектами для потехи всей домашней живности. Даже Тарзан, жучара блохастая, насколько он флегматичен, и тот ржал, катаясь на спине и дрыгая в воздухе лапами. А всё почему? Бабуля пыталась научить нас хоть какому-нибудь танцу. Учитывая мою парнокопытную грацию, получалось так себе. С горем пополам я смогла освоить вальс. С полонезом было легче. Во время танцевальной экзекуции, в сотый раз и возблагодарила и отматюгала папу, который установил спутниковую станцию. Видеоролики внесли посильную лепту, облегчили понимание, как надо двигаться в паре, но и показали, что мне до такого ещё далеко. Как ни странно, Тимка увлёкся и к вечеру уже неплохо вальсировал и вышагивал в полонезе. Этой ночью у меня в голове вчерашние вилки, ложки и ножи кружились в танце на паркете. А перед самым утром к ним присоединились шампуры и поварёшка, открывающие полонез. Короче, у меня не сны, а кружок бальных танцев «Столовая гастроль».

   Утро третьего дня я встречала с опаской – что в день грядущий приготовила бабуля? В теле стало свободнее на пару килограмм, спина приобрела вертикальную лёгкость, а пятая точка усиленно готовилась к приключениям.

   Выйдя к завтраку, Тимку я не обнаружила. На вопрос «где мой брательник и подельник», бабуля скосила глаза в конец двора:

   – Вдохновляется.

   Я проследила за её взглядом и упёрлась в деревянный домик на одно очко. Туалет? Да ладно! Это не похоже на моего братца. Видимо, и его эта подготовка к «не упасть лицом в грязь» достала. Только через полчаса он покинул место вдохновения – сортир, и присоединился к нам с мрачным видом. Переглянувшись, мы принялись за оладушки со сметаной. Ели молча. Атмосфера за столом была сосредоточенная и заупокойная. Судя по загадочному выражению бабулиного лица, день нам предстоял ещё насыщеннее.

   – Я заказала по интернету ростовое зеркало, – объявила, наконец, старшая ведьма.

   – Зачем? – опасливо спросили мы хором.

   – Реверанс отрабатывать.

   Тимка посмотрел с жалостью, а у меня в голове мозг выдал тираду, из приличного в которой были только предлоги. Душа вспотела мгновенно.

   – Бабушка, – заныла я, – но я же вчера целый вечер раскорячивалась!

   – Вот именно «раскорячивалась»! – строго посмотрела бабуля. – А должна изящно приседать!

   И улыбнулась так, что захотелось повеситься.

   На моё счастье, или как посмотреть, но это выяснилось позднее, во дворе заорал петух и следом заголосили куры.

   – Кар-раул! – упражнялся в громоголосии рыжий.

   – Куда нам? Куда нам? – кудахтал его гарем.

   – Тихо! – рявкнул Тарзан. – Хозяйка! Тут какое-то пятно в воздухе висит!

   Мы высыпали во двор. Пёс оказался прав: прямо посередине двора радужно переливался овал размером с человеческий рост. Я такое уже видела в лесу, ни к чему хорошему оно не привело.

   – Портал!

   – Что он нам принесёт? – нахмурилась бабуля.

   – Ничего хорошего, – буркнул Тимка, подтверждая мои выводы. – Не люблю я эти неожиданные порталы.

   Можно подумать, он их постоянно наблюдает!

   Из портала вышел брюнетистый гад. Я сложила руки на груди и хмуро уставилась на гостя.

   – Леди, – обозначил поклон дракон. – Тимофей, – кивок брату, и далее: – Спасайте!

   – Что-то с мамой? – ужаснулась я. Получив отрицательный ответ, продолжила: – С Аней?

   – Нет! – натурально взвыл Рэй. – С нами!

   О как! Даже и трёх дней не продержались! А я сколько лет лямку тяну! Даже гордость пробрала.

   – Пройдёмте-ка в кухню, – распорядилась бабуля. – Нечего живность смущать.

   На кухне она велела всем сесть. Дракон сел и, угрожающе бурча желудком, покосился на блюдо с оладьями. Пришлось отложить прояснение ситуации, что мы не люди, что ли? Поглощал дракон завтрак аристократично и с небывалой скоростью. Либо голодный, либо припекло их там так, что парламентёр торопиться, словно его блохи взяли в плен блох нашего Тарзана, а он должен немедля определить их со своего тела на вольное поселение. Скажем, – на Муську или соседского Бобика.

   – Ну? – поторопил его Тимка.

   – Александра, душа моя! – взмолился Рэй. – Я за тобой!

   Опешили все.

   – Как за мной? У вас что, уже неделя прошла?

   – Нет, но … мой отец настоятельно требует твоего присутствия.

   – Поня-я-я-тно, – протянул брат. – Анька в своём репертуаре.

   – Нет, – замотал головой маркиз. – Анна ведёт себя довольно прилично, насколько это позволяет её воспитание.

   – Тогда что?

   – Видите ли, – пустился в объяснения Рэй, – Антошандр попросил на завтрак вчера ваших фирменных мясных палочек.

   – Сосисок, – автоматически поправила бабуля.

   – Совершенно верно, – оживился дракон. – Наш повар понятия не имеет, что это и как их готовить. Тогда леди Катерина предложила самой приготовить. Повар оскорбился, но кухню предоставил, и поварят в помощники. И всё бы ничего, да только когда Антошандр и Анна завтракали, к ним в столовую заглянул отец пожелать доброго утра.

   – Дай угадаю, – всполошился Тимка. – Он повёлся на запах, попробовал сосиску и захотел ещё?

   Рэйнард сокрушённо кивнул.

   – Он приказал повару приготовить такое блюдо и ему. Но повар-то не видел, как леди Катерина их готовила, а поварята, кроме как сказать, что из мяса, ничего не запомнили, да и не старались. А леди Катерина категорически отказывается делиться рецептом, пока ты, Александра не приедешь! Так и сказала: «Пока Саши нет рядом, ни о каких мастер-классах не может быть и речи!» И вот я здесь! Хорошо, что кольцо на тебе, Саша, я смог открыть портал на его маяк. Пойдём, Саш!

   – Но я не могу! – протест вырвался сам собой. – У меня нет платья на бал, и вообще никакой одежды, кроме джинсов и футболок!

   – Саша! – простонал Рэй. Он потёр лицо ладонями, и как-то сразу слетела вся надменность. Сейчас перед нами сидел не напыщенный аристократ, а усталый молодой мужчина, можно сказать, парень, который искренне просил о помощи. – Тебя обеспечат всем! Портниха, обувщик, что там ещё, ювелир, всё, что хочешь! Только пойдём! Ты не представляешь, что творится у нас! Отец рвёт и мечет, что повар высшей квалификации не может приготовить эти ваши сосиски! Вчера целый день на кухне пытались, но ничего не выходит. Вроде бы внешне похоже, а на вкус не то. Да что там на вкус? Запах, и тот, даже не напоминает! Сашенька, душа моя, пойдём, а?

   Я растерялась. Зная маму, от всего сердца сочувствовала драконам, но как я пойду вот так? Неподготовленная? Пока хлопала ресницами, бабуля вынесла вердикт:

   – Мальчикам надо помочь.

   – Ба?! Я ж там опозорюсь!

   – Ничего! – подсуетился Тимка. – Я тоже с тобой пойду, вместе позориться не так страшно. Эй, Светлость, – обратился он к Рэю. – А мне портниха положена будет? Про ювелира молчу, мне он 100 лет не нужен.

   Брюнетистый гад закивал с облегчением и одарил бабулю благодарным взглядом.

   – Вот что, мальчик, – она поджала губы, – ты тут пока с Тимофеем чаю попей, а мы с Сашей соберём кой-чего.

   И утащила меня в дом. Там, ни говоря ни слова, бабуля полезла в старинный сундук. Тот был такой огромный, что занимал места больше, чем диван, можно было самой в квадрате (имеется в виду степень) туда влезть, и даже ещё кого-нибудь засунуть. Бабуля пошарилась внутри и извлекла на свет небольшую шкатулку. Я не сильна в геологии от слова совсем, но внутри поселилась уверенность, что шкатулка была сделана из малахита. Такая же изумрудно-зелёная, с причудливым рисунком. На крышке шкатулки отчетливо виднелась старинная монограмма в виде букв «КЛ» с завитушками, образующими вкупе большой вычурный вензель.

   – Это мои родовые украшения, – пояснила бабушка, любовно проводя ладонью по вензелю. – Платье будешь заказывать, – учитывай их цвет.

   Прежде, чем открыть шкатулку, она подошла к окну и только тогда откинула крышку. Изнутри вырвалось нежно-зелёное сияние. Меня магнитом потянуло содержимое. С замиранием сердца я смотрела на чудо ювелирного искусства. А посмотреть было на что. В шкатулке, искрясь и переливаясь в лучах утреннего солнца, лежало ожерелье тончайшей работы, к нему шли длинные серьги и, невесомый на вид, браслет. Драгоценные камни глубокого зелёного цвета, в оправе белого металла, таинственно мерцали и окружали себя волшебным сиянием. Встречать такое не приходилось за всю мою жизнь.

   – Здесь, в этом мире, эти камни носят название перидоты, – тихо промолвила бабушка.

   – Я никогда не видела таких, – призналась я, с ужасом не понимая, как буду их носить.

   – Они очень редки. Перидот образуется в жерле вулкана, и только во время извержения может попасть на поверхность земли, – с печальной улыбкой объяснила бабуля. – Ну, и иногда залетают с космоса в составе метеоритов. – Она закрыла шкатулку. – Мне подарила их мама, когда я прошла посвящение. Здесь я одевала их, когда первый раз выходила замуж. И тебе хотела подарить на свадьбу. Но, видимо судьба такая, чтобы они вновь вернулись в свой мир. Держи! – Протянув шкатулку, бабуля дождалась, пока я возьму её дрожащими руками, а затем тепло обняла: – Я люблю тебя, внученька! Пусть эти огненные камни принесут тебе счастье!

   Немного поплакав, пообнимавшись, успокоились.

   – А вдруг украдут? – ужаснулась я. Нет, и правда, мало ли? Красота ж такая! И редкость!

   – Не бойся, – бабуля ласково улыбнулась, открыла шкатулку, достала из глубины тонкую длинную иглу, и так же ласково ткнула мой палец.

   – Ай! – взвыла, скорее от неожиданности, чем от боли.

   Дальше произошло то, от чего я стала относиться к родовым украшениям, как к живому организму. Из прокола, сделанного бабулей иглой, брызнула тёмно-алая кровь, и прямо на украшения. Камни засветились, зашипели и мгновенно впитали её. Показалось, что блеск их был таким голодным, что я непроизвольно стряхнула рукой, ещё раз окропляя странные украшения. Камни на этот раз благодарно заурчали, словно Марсельеза, когда почешут за ушком.

   – Ну, вот, – удовлетворённо произнесла бабуля, – теперь не украдут. А украдут, – так пожалеют и обратно сами принесут. Такое уже бывало.

   Кинув в сумку несколько смен белья, своего и брата – мало ли какое они там носят! – я, в сопровождении старшей ведьмы, вышла на крыльцо. Во дворе уже нетерпеливо топтался Рэй под насмешливым взором Тимки. Я вздохнула: сколько не бегай, как от гриппа – всё равно заболеешь, а просьбу герцога нужно выполнять, пока это просьба, а не приказ. А то перекинут через плечо, и всё. Спрашивать не будут.

   Несколько пассов рукой, и портал замерцал знакомой радужной плёнкой.

   – Вдохните поглубже, – посоветовал Рэй, для надёжности подхватил меня на руки, кивнул бабуле, и шагнул вперёд.

   Вокруг завертелось всё, закружилось, завтрак настойчиво запросился подышать воздухом, а мозг требовал закрепления в одной какой-либо плоскости, сердце замерло, и только задница составила ему кампанию.

   Так же, как и внезапно началось это портальное безобразие, так неожиданно и закончилось.

   Ну, здравствуй, новый мир! Держитесь, драконы! Ведьма Саша идёт на помощь! Только вот мне оно надо?

ГЛАВА 11.

Мы зависли в каком-то полутёмном помещении, причём зависли в прямом смысле, как в невесомости. И, после кошмара перемещения, это было потрясающе! Я в изумлении уставилась на своего носильщика. Нет, и правда, сколько можно меня держать, прижимая к горячему телу? У меня скоро бок пузырьками от ожогов покроется. Освобождай уже от своих лап! Прокатиться, я уже прокатилась, теперь хочу полетать!

   – Что? – невозмутимо поинтересовался дракон. – Эта стандартная процедура после перемещения из других миров. Такие камеры в любых межмировых портальных портах есть. Сейчас закончится бактериологическая проверка и оператор включит притяжение.

   – Ух ты! – завопил Тимка, выписывая кренделя вокруг нашей парочки. – Здорово! Санька, когда б мы ещё в невесомости побывали!

   Я с улыбкой наблюдала за братом. Какой он ещё ребёнок! Но вот что-то тихо загудело, и Рэй со мной на руках стал медленно опускаться. Тимка так увлёкся полётами, что не заметил ничего, только когда сила тяжести возросла и он шлёпнулся на пол, огорчённо вздохнул, потирая ушибленное место.

   – Хорошего всегда мало, – философски изрёк братец.

   Загорелся свет. Механический голос произнёс:

   – Проверка завершена. Доступ открыт.

   Зажужжала открывающаяся дверь. Рэй, наконец, поставил меня на ноги, даже зачем-то отряхнул джинсы сзади. Или он так проверял упругость моей филейной части? Ха! Не зря я над ней работаю ежедневно. Попа – предмет моей гордости и зависти однокурсниц, а также причина повышенного слюноотделения студентов-механиков, когда у нас совпадают пары на физре. Один из них, Пашка Сомов, так и сказал:

   – Всем ты, Сашка, хороша! Есть и попа, и душа! Если б не очки, я б с тобой замутил по полной!

   – Действительно, – я тогда демонстративно поправила очки на переносице, – я же всё вижу чётко, и не собираюсь окунаться в непонятную муть!

   – Так давай познакомимся, и станет всё понятно!

   Он подошёл ближе и поиграл бровями. А я опять поправила очки, фыркнула, повернулась спиной и гордо пошествовала в сторону, с удовлетворением чувствуя, как горят мои орешки от яростного взгляда. Как же! Ему, Сомову, отказала какая-то первокурсница! Да на глазах у всех!

   – Кошка рыжая, – процедил обиженный красавчик.

   Он ещё пытался за мной поухаживать, так, пару дней. А потом плюнул на это гиблое дело и переключился на другую девицу. Та, как раз, была счастлива такому вниманию. А я что? У меня дети. Брат шалопай, и сестрица принцесска.

   – Ну наконец-то! – вырвал меня из воспоминаний знакомый голос. – Долго же ты собиралась! И брата с собой зачем-то притащила.

   У стены, напротив выхода из камеры, стояла мама в умопомрачительно красивом платье жемчужно-дымчатого цвета. В золотистых волосах, заплетенных в десятки тонких косичек и замысловато уложенных, сверкали крохотными камушками тонкие заколки. Красавица, что скажешь. Как у такой шикарной женщины родилось такое рыжее недоразумение, как я?

   – Что на тебе надето? – брезгливо скривилась родительница. Я поспешно оглядела себя: джинсы с дизайнерскими дырками Муськиного изготовления, однотонная футболка, целая, кстати, на ногах удобные лоферы. Не пойму. – Приведи себя в порядок и займись сестрой. Я распорядилась насчёт одежды. В комнате Анны найдёшь всё необходимое.

   Я ничего не успела: ни спросить, – почему у Анны, ни узнать, – где сама эта комната. Мама просто повернулась и выплыла. Закрывший за её спиной дверь лакей, облегчённо выдохнул. Да-а-а, что-что, а тактично приказывать мама всегда умела.

   – И что это было? – Тимка хмуро буровил дверь исподлобья.

   – Мама, – вздохнула и только теперь заметила, что судорожно сжимаю в руках шкатулку. От неё идёт мягкое родное тепло, словно бабушка гладит и успокаивает.

   – Шер, – обратился Рэй к ещё одному слуге, по виду, вроде как охраннику, во всяком случае, на поясе у него висели ножны. – У нас ещё один гость. Отведи господина Тимофея в гостевую рядом с комнатой леди Катерины. О госпоже я позабочусь сам.

   Шер поклонился и приглашающее распахнул дверь.

   – Держись, сеструха, я быстро! А ты, Светлость, смотри у меня! – Тимка грозно сдвинул брови. Защитник. Когда вырос? Не заметила. Вроде только вчера художественно расписывала йодом его сбитые коленки. Э-эх, время! Невольно глянула в окно и удивилась вечернему закату. Утро же было!

   – У нас немного не совпадает время суток, – пояснил Рэй, утягивая меня за собой в другую дверь. – Пока Шер будет вести твоего брата по замку, мы срежем путь: пройдем по саду. Замок построен в виде полукруга, – продолжал он, степенно вышагивая, – у нас собственная портальная камера, и она установлена в технической части, а жилое крыло расположено на другом конце, вот мы и сократим. И потом, я бы хотел попросить тебя об одолжении. Перво-наперво, пока я не ввёл тебя в курс дела, ничему не удивляйся.

   Оу, тут полный порядок. Лимит на удивление я исчерпала ещё дома, когда бабуля одарила меня шкатулкой с кровопитающимися драгоценностями. Так что, давай, Светлость, не церемонься, у меня мозг прошёл предпортальную подготовку и закалился в самом портале, болтаясь в голове, словно гоголь-моголь в банке. Места уже нет для новых эмоций.

   Это я думала до тех пор, пока сбоку в нас не врезалась стайка девиц, расфуфыренных и надушенных.

   – Ах, милорд, – защебетали они наперебой, – какая неожиданная встреча! Такой приятный вечер! Мы решили прогуляться в вашем чудесном саду перед ужином! Вы же почтите нас своим присутствием?

   У меня от их чириканья даже в мозгах зашумело. Покосилась на маркиза. Он стоял с каменным выражением лица, но в глазах маскировалось дикое желание раскрошить свою маску о головы этих птичек. Чтоб заткнулись. И как у них язык не устаёт? Точно, не помешало бы по камушку на каждый.

   – Леди, – церемонно поклонился Рэй, – прошу простить меня, но мы с моей спутницей опаздываем.

   И, решительно обогнув опешившую стайку, увлёк меня в другую сторону.

   – Это кто с ним? Как она одета? Фи, какой вкус! Надо сказать Игрени! Она где-то тут прогуливается! – шебуршало у нас за спинами.

   – Линяем, – пробормотал маркиз и потащил меня в кусты!

   – Э … – пробовала возразить, но брюнетистый гад тут же горячей ладонью заткнул мне рот, другой рукой прижимая к себе, чтоб не дёргалась.

    Пробовали когда-нибудь вырваться из металлических обручей, которыми вас сковали? Можете не пытаться. Я вам скажу, что это гиблое дело. Поэтому я молча шлёпнулась рядом с маркизом на землю и притихла, собирая остатки сил, чтобы подороже продать свою свободу и надежду на счастливый брак, так как кусты у меня символизируются с э…, понятно?

   – Я уберу ладонь, только ты не ори, – прошептал в ухо Рэй.

   Кивнула. Успею включить сирену, пока ещё ничего криминального, кроме того, что лежим с ним под шикарным кустом, не случилось. Да и прохладой потянуло, а на мне только тонкая футболочка, а маркиз горячий, а я начала мёрзнуть… Так что немного повозилась, устраиваясь поудобнее спиной к горячей груди мужчины и приготовилась к крутым изменениям в жизни, ну, или не очень крутым, это куда кулак достанет. Или коленка… Рэй продолжал прижимать мою тушку, от его тела разливалось уютное тепло, даже в сон потянуло. Затихли оба. Вовремя.

   – И где он? – в мелодичном нежном голосе явно слышалось нетерпение. – Вы меня, что, обмануть решили? – а теперь угроза.

   – Да ты что, Игрень? – о, а это кто-то из встреченных ранее нами птичек. – Он только что сюда пошёл вместе с этой чувырлой.

   Это она про меня, что ли? Я попыталась вытянуть шею, чтобы получше разглядеть, что там за междусобойчик и запомнить участниц сходняка.

   – Что за чувырла? – насторожилась Игрень.

   – Похоже, кухарка вытребовала для дочки свою гувернантку, – зачирикала ещё одна кандидатка на «личный» разговор по теме филировки.

   – Пф, – девица расслабленно фыркнула, – тогда можно не переживать. Пусть Рэйнард перед свадьбой натешится. Потом не до того будет. Она красивая?

   – Ой, да чучело рыжее, и костлявая, и конопатая, – хихикнула первая птичка.

   Да что же там за коза долгогривая так распинается? Так и хочется профилировать копытную!

   – Девочки, рассредоточиваемся! – приказала Игрень. – Как только увидите его, сразу мне вестник шлите!

   И «девочки», дружно захихикав, разбежались. Да они не птички, они – курицы декоративные! А эта Игрень самая главная в этом курятнике!

   Охотницы за маркизом умчались на его поиски, а мы так и продолжали лежать под кустом. Нет, так дело не пойдёт. Всё же земля холодная, я себе всё продолжение рода могу застудить. Он там заснул сзади?

      – И что это было? – спросила я, повернувшись. Повернулась слишком резко и больно упёрлась носом в каменную грудь.

   – Засада, – прошептали мне в макушку.

   – Я понимаю, что на горячую встречу это мало похоже. Я спрашиваю: что за курятник ты тут завёл?

   – Невесты. Чтоб их … замуж всех разобрали на балу!

   – А прятаться зачем? – почёсывая ушибленный орган, продолжала недоумевать я.

   – Надоели! – шепотом психанул объект обожания. К счастью, не моего.

   – А приглашать зачем было?

   – Повеление короля.

   – А твой отец не король?

   – Ну, как сказать, – вздохнул Рэй.

   Тёплое дыхание приятно пощекотало макушку. Чёрт! Я так расплавлюсь, как все героини мыльных опер. Соберись, Сашка! Тебе после бала домой отчаливать, а там никаких соплей не хватит, чтоб на кулаки наматывать по этому брюнетистому гаду страдаючи. Этак помру от обезвоживания во цвете лет.

   Повозившись, заглянула в тёмные омуты глаз и чуть не захлебнулась, но вовремя опомнилась.

   – А мы тут долго мёрзнуть будем?

   – Оу, прости, – Рэй озабоченно огляделся. – Давай, я порталом перенесу нас в гостевое крыло.

   – А раньше нельзя было сообразить? Прямо в этой вашей камере? – зашипела я, разозлившись. Ведь можно было избежать всего этого!

   – Не сообразил, – гад пожал плечами и освободил меня от своих загребущих конечностей. – У меня от всей этой предбальной суеты в голове каша.

   – Ну так помешивать надо, чтоб не пригорала!

   Стыдно признаться, но в руках дракона было намного уютнее. Прохладный ветерок тут же перенял эстафету по облапыванию. Поёжилась, прижимая к себе шкатулку. Рэй пружинисто встал, протянул руку, помогая подняться, изобразил несколько пассов, те вспыхнули синим призрачным огнём, а, когда погасли, на их месте радужно мерцала большая вертикальная клякса. В неё-то и шагнул дракон, утягивая меня следом за собой. А вышли мы в какой-то полутёмной комнате.

   – Упс, – хмыкнул Рэй, – ошибочка вышла. Мы в моих покоях. Выбирай: или идти пешком по замку на другой уровень, или поужинаем у меня, я немного восстановлю резерв и перенесу тебя суть позже.

   – И часто у тебя такие «ошибочки» бывают? – я скептически выгнула бровь.

   – Не часто. Думаешь, легко держать межмировой портал открытым, пока вы с бабулей шмотки собирали? Я же только академию закончил. В нашем мире я любой портал скастую и смогу держать его довольно долго. А тут слишком большое расстояние, прорву энергии надо.

   Брешет, вот чувствую, что брешет, как Тарзан. Ладно, попробуем, чем тут кормят. Есть, и правда, хочется. Только куда бы шкатулку пристроить? Темно, толком ничего не видно.

   – Ставь сюда свою драгоценность, – заметив мои переглядывания, сказал Рэй и кивнул на столик у окна. Что-то типа бюро. Щёлкнул пальцами. Тут же под потолком зажглось множество небольших световых шаров. Красиво. – Располагайся, – велел, скидывая мой рюкзак на стул, стоящий рядом с бюро.

   Я огляделась – и где располагаться?

   – Хочешь, садись на диван, хочешь, – в кресло, – разрешил мои метания хозяин покоев.

   Сам вышел в одну из дверей. Хорошо, что хоть не в спальню перенёс. Я-то девушка приличная, но и постоять за себя могу прилично. По обстановке стало понятно, что это что-то вроде кабинета, или учебной комнаты, или как тут у них это называется. Вдоль стен стояли шкафы с книгами, на столе лежали какие-то бумаги, чертежи, даже световой стол имелся. Это такое приспособление для копирования чертежей.

   Через несколько минут Рэй пригласил меня в другую комнату, по-видимому, эта являлась гостиной. Здесь уже был сервирован стол, за него меня и усадили.

   – Предлагаю хорошо подкрепиться, – начал Рэй, наливая себе и мне янтарную жидкость в высокие бокалы. Я нахмурилась: алкоголь? – Это сок, – улыбнулся он. И улыбка такая домашняя, как у Тимки, когда он нашкодит и подлизывается.

   Сок оказался вкусным, слегка кисловатым, и жаркое тоже вкусное, и салат из свежих овощей. А от малюсеньких капкейков я вовсе в восторг пришла.

   – Теперь можно и о деле поговорить, – Рэйнард кинул смятую салфетку на стол и пригласил в «учебную» комнату: – прошу в кабинет!

   О! Это кабинет, оказывается!

   Примостившись на диванчике, поглаживая округлившееся пузико, я приготовилась внимать.

   – Я хочу сообщить тебе довольно личные подробности из жизни нашей семьи, и хочу быть уверен, что дальше этих стен информация не просочиться. Тебе придётся дать магическую клятву о неразглашении, – маркиз напряжённо вглядывался в моё лицо.

   – Да, пожалуйста! Только не знаю как!

   С помощью Рэйнарда мне удалось принести эту самую клятву. Несколько болезненно, я вам скажу. Магический огонёк, который возник во время произнесения слов, раскалённой иглой впился в ладонь, оставляя крохотный след. Интересно, больно было потому, что клятва магическая или информация суперсекретная? Пока я размышляла на эту тему, потряхивая пострадавшей конечностью, дракон устроился в соседнем кресле и начал говорить.

   – Видишь ли, в семье моего отца было три сына. Мой родитель – средний. Его и младшего брата Ринара герцогства находились рядом. Ринар, хоть и был младшим, но женился раньше всех. Да только неудачно.

   – Она оказалась стервой?

   – Нет, почему? Девушка из древнего сильного рода, умница, красавица, как и положено невесте герцога – девственница.

   – Тогда что? Почему неудачно?

   – После венчания выяснилось, что у неё уже был жених. Они познакомились в академии и хотели пожениться, но жених титулом не вышел, родители девушки отказали парню, и, воспользовавшись тем, что дочерью заинтересовался Ринар, быстренько дали ему согласие.

   – Ничего не поняла, – покрутила я головой. – При чём тут ты и твои невесты?

   – Не перебивай, – он поднялся и подошёл к окну. Пару минут молчал, наблюдая за зажигающимися звёздами. – Во время свадебного пира жених при всех вызвал Ринара на поединок.

   Кажется, я начала догадываться, что произошло.

   – И Ринар проиграл?

   – Проиграл, – подтвердил Рэйнард. – Поединок закончился смертью Ринара и тяжелейшим ранением жениха девушки, от которого тот умер, спустя пару часов. Он был всего лишь полукровкой дракона, регенерация его не спасла. Не успела попросту. Тогда родители девушки обратились с претензией к королю. По нашим законам, титул и земли наследует только мужчина, следовательно, девушка должна была вернуться в родительский дом. Ей, конечно, была бы начислена вдовья доля, и вполне приличная для безбедного существования, но вот вопрос о дальнейшем замужестве можно было и не задавать. Вряд ли кто возьмёт замуж вдову с таким скандальным прошлым. Вот они и пожаловались.

   – А король?

   – Король, – хмыкнул Рэй. – Король повелел среднему сыну жениться на вдове младшего. Что он и сделал.

   – А девушка?

   – А девушка – моя мать.

   – Стоп-стоп, – я вскочила с дивана и принялась мерять комнату шагами. Мне так всегда легче соображалось. – Хорошо. Допустим, это и было скандальным происшествием. Всё равно, не пойму.

   – После свадьбы герцогство Ринара присоединилось к герцогству моего отца, и он стал самым богатым, богаче короля. Поэтому, я – самый завидный жених.

   – Теперь понятно.

   Я подошла к маркизу и успокаивающе похлопала по плечу.

   – Тяжела маркизья шапка, да шили на заказ, придётся носить.

   – Это ещё не всё, – выдохнул Рэй.

   – Ещё скелеты в шкафу? Не многовато? Дверки выдержат?

   – Мой дед – отец моего отца и его братьев, – тогда был королём.

   – Оу, – я чуть не шлёпнулась. Удержала мысль, – не заслужил этот гад, чтобы я к его ногам падала. – Так ты, выходит, королевского роду-племени! Понятно теперь, почему эти курицы на тебе виснут! Каждой хочется в королевскую семью войти!

   – И это ещё не всё, – осторожно вымолвил он.

   – Как? Ещё что-то есть?

   Рэй согласно кивнул и несколько минут собирался с мыслями.

   – Дед, когда старший сын вошёл в силу, передал ему трон, а сам со своей женой улетели на остров, что был в приданом бабушки, и теперь живут там, наслаждаясь друг другом и покоем. Салзар, – дядька, – вскоре женился, да только за столетие брака у них с королевой так и не родилось ни одного ребёнка. По закону, он обязан передать трон другому члену семьи, который может обеспечить страну сильным наследником.

   – И-и-и?

   – Ранний оборот Антошандра показал, что отец достоин.

   Пазл в голове всё же не складывался. Почему ждали оборота именно Антошандра? Рэй не может перекидываться? Видимо, я задала этот вопрос вслух, так как дракон несколько напрягся:

   – Могу. Но…

   – Что «но»? Твой дракон с каким-то изъяном?

   – Не мели чепухи! – вдруг взорвался Рэй. – Мой дракон сильный и без всяких изъянов!

   – Тогда, почему именно Антошандра ждали?

   Он опять замолчал, собираясь то ли с мыслями, то ли с силами. Наконец, выдал:

   – Я – сын Ринара. О том, что мать беременна мной, узнали только после свадьбы. Мой отец мне не биологический. Он принял меня, как своего сына, вырастил, и ни разу я не почувствовал, что не родной ему. А вот Антошандр – его плоть и кровь. После отца, именно он наследует трон. Об этом знает только наша семья. Поэтому и ждали. Через полгода Салзар передаст трон отцу, а тот, в свою очередь, Антошандру, когда его дракон войдёт в силу. А я приму герцогство Шерзское.

   Вот теперь – всё сложилось. Я расхохоталась:

   – Так эти курицы надеются выйти замуж за будущего короля, а получат просто герцога?

   – Не совсем, – урезонил меня маркиз. – У Салзара ещё полгода есть в запасе. Так что эти девицы именно сейчас рассчитывают на самое большое и богатое герцогство.

   – Ну, тоже не плохо, – согласилась я. – Тем более, всё равно станут родственницами короля, – повалилась обратно на диван и с наслаждением вытянула ноги. Неожиданно навалилась усталость, словно кто-то сверху кинул тёплое одеяло, под которым так сладко дремается.

   – Знаешь, – между мной и призрачным одеялом вклинился Рэй, – как-то странно. Вот рассказал всё тебе, и на душе легко стало, словно тяжесть скинул.

   – Так всегда бывает, когда поделишься с кем-то, – промолвила я. – Эта тайна камнем висела на тебе одном, а теперь – нас двое. – Помолчали. Дракон погасил верхнее освещение, повинуясь щелчку пальцев, в канделябрах вспыхнули свечи, а в камине – зажёгся огонь. Тихий треск поленьев и свечей наполняли комнату уютом и умиротворением. – В моём мире есть понятие «Синдром попутчика», – я повернулась к парню и заметила, как блеснули в полутьме его глаза. – Это когда делишься наболевшим в дороге со своим попутчиком. На душе становится легче, да и с попутчиком ты никогда больше не свидишься, поэтому так легко передаётся то, с чем не поделишься с друзьями или родственниками.

   – Почему именно ты? – тихо спросил Рэй.

   Свет от свечей позволил мне увидеть, как вытянулись в тонкую линию зрачки его глаз. На мгновение мне показалось, что передо мной хитрый и опасный хищник. Сглотнула. Ощущение пропало, осталось только желание облегчить ношу парня.

   – Может, потому, что я после бала вернусь домой? В свой мир? И мы никогда не увидимся?

ГЛАВА 12.

Я заворожённо смотрела в тёмно-золотые глаза молодого мужчины, в которых играли отблески пламени свечей, и не могла оторваться. Казалось, я наблюдаю за рождением новой Вселенной: огоньки вспыхивали, разлетались фейерверком от вертикального зрачка, и мягко гасли у краёв радужки. Ч-ч-ч-чёрт, магия какая-то. Точно! Мозг встряхнулся мокрой кошкой, сбрасывая чужое влияние, и дал сознанию чувствительный подзатыльник. Мотнула головой и отползла подальше.

   – Так зачем ты это всё мне рассказал?

   Рэйнард тоже, словно очнулся, помотал головой, кашлянул, прочищая горло, и резко встал.

   – У меня, как увидел тебя, родился план, по которому можно откосить от женитьбы. Тебе ничего не грозит, – поспешно сказал он. Слишком поспешно. Я напряглась. – Ты ведь, по сути, спасла жизнь Антошандру. За нашей семьёй долг жизни. И я, как законопослушный гражданин и член королевской семьи, возвращаю его, сделав тебя своей невестой. Ещё тогда, у вас на Земле, у меня всё сложилось. Конечно, придётся утрясти кое-какие проблемы.

   – Какие? – ухватилась я за возможность соскочить с такого малоприятного мероприятия, как помолвка.

   – Если бы ты обладала титулом, хотя бы титулом учтивости, проблем особых не было.

   – А у меня титула нет! – воскликнула я радостно. Рано радовалась мышка.

   – За то ты – ведьма! – последовал не менее радостный ответ. – А ведьмам титул вообще не важен. Осталось представить тебя нашей Верховной, она примет тебя в ковен, даст согласие на наш брак и всё! Никто не подкопается! Я свободен!

   – А, если ты и на самом деле захочешь жениться?

   – Я же портальщик, смогу в любое время найти тебя по якорю, – он кивнул на кольцо, что подарил, – а, так как ты будешь проживать в другом мире, то нашу помолвку расторгнут.

   Что-то слишком просто. Как-то так гладенько, как сыр Гауда в мышеловке. Я пыталась сообразить, – что же меня так напрягает в его плане? Но, видимо извилины мозга прикинулись кассами в супермаркете – это, когда их много, но работают не все. И именно в тех, которые в данный момент благополучно для себя познавали дзен, отлынивая от работы, и был сосредоточен корень правды.

   – Саш, соглашайся, – продолжала настаивать планируемая жертва Купидона. -- Ты ничего не теряешь.

   – Да? – скептически изогнула бровь и насупилась. – А, если я встречу любовь всей моей жизни?

   – Вообще не проблема! – сверкнул улыбкой дракон. – В ваших мирах, безмагических, наши брачные обязательства не имеют силы. И потом, ты только представь, как меня замучили эти девицы! Я шагу не мог спокойно сделать в академии. Думал, закончу учёбу и всё, вздохну с облегчением. Так нет же, они и сюда припёрлись!

   – Ну, допустим, сюда твои родители их пригласили, – буркнула в защиту девушек. Не все же они озабоченные, как Игрень!

   – Я тебя умоляю! – он снова плюхнулся рядом на диван. – У них у всех в глазах наряды, а в голове деньги. Если бы встретил хоть одну, у которой руки без хватательного рефлекса на богатство и титул, женился бы сразу. Са-а-аш, – продолжал он взывать к моей совести, – выручай!

    Я понимаю, что у этого гада брюнетистого совесть в зачаточном состоянии, но почему у меня она махрово жирует? Это что же получается? Я спасла, по словам Рэя, драконёнка, а теперь и его самого спасать буду? Ну, и где же обещанный долг жизни?

   – Душа моя, – Рэйнард попытался сменить тактику, – я ж ведь могу просто сдать тебя Верховной. И поверь, она не будет церемониться. Сама назначит тебе мужа.

   – Стоп! – подскочила я с дивана. – Какого мужа? Я домой вернусь!

   – И как? – куртуазно осведомился… нет, не гад, а змей подколодный! – Ты портал сама не откроешь, а Верховная свежую кровь, то есть новые гены, не выпустит. Нанимать мага – средств не хватит, и даже, если и найдёшь, – все межмировые порталы требуют разрешения службы короля. Поверь, Салзар не согласиться. Наш мир тоже заинтересован в сильных светлых ведьмах. Тёмные расплодились, а вот со светлыми перебои.

   – Это шантаж! – я соскочила с дивана и заметалась по комнате. Вот чувствовала подвох!

   – Понимай, как хочешь, – холодно ответил Рэйнард. Он опять стал похож на того сноба, с каким я столкнулась в первый раз в лесу.

   У меня даже дыхание спёрло от возмущения. В голове вспыли слова мужчины: «Я всегда получаю то, что хочу!» Бли-и-и-ин! Вот это я попала! Бабуля, ну ты и удружила!

   Пока я пыхтела злобным ёжиком, на столе у маркиза запиликал какой-то шар. Рэйнард провёл по нему ладонью, и сразу же над шариком возникло изображение озадаченного пожилого мужчины.

   – Дарстен? – обратился к нему Рэй.

   – Милорд, прошу прощения, но мы с ног сбились: пропала гувернантка дочери леди Катерины. У вас же есть якорь на неё и не могли бы…

   – Я понял, Дарстен, – перебил его маркиз. – Александра со мной, я сейчас переправлю её в гостевое крыло. Встречайте!

   После этого он просто свернул изображение, открыл портал и поставил меня на его край.

   – Подумай, Александра. Я предлагаю тебе защиту в нашем мире и возвращение домой. С тебя же – просто побыть моей невестой!

   И подтолкнул в радужное марево.

   Гад!!!

   В спину ударил рюкзак с одеждой. Хорошо ещё, что не сильно толкнул, иначе я бы растянулась на красной дорожке. Вот всю жизнь мечтала попасть на такую. Мечта сбылась, – а одёжка подвела: ни тебе платья шикарного, ни причёски от модного стилиста, ни туфлей супермодной фирмы. Только драгоценности… Эй! А шкатулку у этого гада забыла!!!

   Я растерянно обернулась, но радужное пятно уже растаяло.

   – Твою ж мать! – тихо выругалась себе под нос. Как теперь вернуться и забрать шкатулку?

   – Где ты ходишь? – Прервало мои размышления чьё-то раздражённое шипение. – Ты давно должна быть со своей невоспитанной воспитанницей! А ты шляешься непонятно где! Думаешь, у Его Сиятельства дел больше нет, как пришлых гувернанток искать по замку?

   Я ойкнула от неожиданности и с возмущением уставилась на того мужичка, изображение которого висело над шаром в комнате Рэйнарда. Дарстен, кажется. Зачем так пугать-то? И так мозги набекрень, а тут ещё этот. Хотела высказать всё, что думаю по поводу и без, но не успела.

   – Ведьма Саша-а-а-а! – раздался восторженный вопль из конца коридора, и я буквально через несколько секунд была атакована маленьким и увесистым торнадо. – Ты пришла! – радовался деть, облапив мои нижние девяносто и уткнувшись носом в живот. – Как здорово! Ты надолго? А на бал останешься? А я уже умею перекидываться и в дракона и обратно! – горделиво сообщили мне и продолжили тарахтеть: – А мы с Анютой гуляли, были в зверинце. Там у звездоноса детки родились. Ты видела звездоноса? Хочешь, пойдём, я покажу? Или завтра? А то уже поздно, детки спят. Ведьма Саша, а ты завтракать с нами будешь или со взрослыми? А я Аню провожаю!

   Краем глаза я видела, что у Дарстена отвалилась челюсть.

   – А ну, отойди от неё!

   Рядом обнаружилась сестрица. Она стояла, по-взрослому сложив руки на груди, и сверлила Антошандра хмурым взглядом.

   – Ты чего, Ань? – не понял деть. – Я просто радуюсь.

   – Ты зачем Сашку ведьмой обозвал? – не слушая его, пошла в наступление мелкая. – Ведьмы старые и страшные. А Сашка, хоть и не красавица, но молодая и не злая! А ну, извиняйся! – топнула ногой и упёрла руки в боки. – Иначе сам будешь завтра целый день со своими учителями сидеть! Не буду с тобой дружить!

   – Ты чего? – мальчишка растерянно хлопал длинными загнутыми ресницами и продолжал ничего не понимать. – Саша,– она ж самая настоящая светлая ведьма! Она слышит драконов и может разговаривать с животными! И с лесовиком дружит. Я сам видел.

   – Не знаю, с кем она там дружит и разговаривает, но она, – тут Анька ткнула в меня пальцем, – моя сестра, и обзывать её я не дам! Извиняйся, кому сказала!

   – Юная госпожа, – попытался сделать замечание мелкой вредине Дарстен, – не позволительно так разговаривать с Его Сиятельством маркизом Антошандром!

   Ага! Так Анька и внемла его словам! Она и дома-то слушается через раз, и то маму или бабулю, а тут какой-то посторонний мужик.

   – А ты, дед, не вмешивайся! – огрызнулась сестрица. – Сами разберёмся. А Сашку обижать не позволю! Это моя сестра! Распустились тут, приличных девушек обзывают ведьмами!

   Дарстен выпучил глаза и стал похож на большую жабу.– Так ты, то есть, Вы не гувернантка? А где гувернантка?

   А-а-а, так это моё превращение из гувернантки в сестру его так удивило! Подожди, драконище, ты, видимо, не сталкивался вплотную с нашим семейством. Интересно, у них тут книга рекордов есть? Типа нашей книги рекордов Гиннеса? Если есть, то ему точно там место забронировано, как у самого выпучивающего глаза.

   – Ань, не ругайся, я тоже ведьму Сашу люблю, как сестру. Ой! – он прикрыл ладошкой рот. – Ведьма Саша, можно я тебя просто Сашей буду звать? А то Аня сердится, а мне дружить с ней хочется, а она со мной дружить не будет, если я тебя ведьмой буду звать, – он покосился на хмурую Анькину физиономию, подёргал меня за край футболки, а, когда я наклонилась, прошептал в ухо: – А она мне нравится…

   – Хорошо, Антошка, – я взъерошила белокурые локоны мальчика. – Я согласна на просто Сашу.

   – Тогда, – деть отступил на пару шагов и важно произнёс: – прошу принять мои извинения. Я не хотел тебя обидеть, Саша, – обернулся к сестре: – Всё? Или ещё что-то надо сказать?

   – Не знаю, – буркнула Анька. – Саш, ты его прощаешь? Только честно! Если не прощаешь, пусть ещё извиняется!

   – Санёк, ущипни меня, – выдохнул мне в шею подошедший Тимка. – Это наша Анька? Или её подменили?

   – И нечего шептаться! – переключилась на него мелкая. – Мужчины, называются. Всё приходиться делать самим! – она, явно кому-то подражая, покачала головой. – И защищаться тоже!

   – А, нет, – хмыкнул брат, – мне только показалось.

   – Так что там с Антоном? – грозно спросила Анька.

   – Конечно, прощаю! – Я улыбнулась и обняла маленького маркиза. – Он же не хотел меня обидеть.

   – Нет-нет, – замотал головой просиявший дракончик. – Не хотел, просто у нас так принято.

   – То у вас, а то у нас! – перебила его сестра и уже спокойнее обратилась ко мне: – Пойдём, Саша, ты со мной жить будешь. Так мама сказала. Тебе уже приготовили и комнату и одежду. Мы сами обойдёмся, без всяких мужчин!

   Около стены трясся от смеха Тимка и стоял столбом Дарстен, Анька величественно взяла меня за руку и небрежно кинула Антошке:

   – Рюкзак подними! И за нами!

ГЛАВА 13.

Покои, в которых поселили Аньку, были поистине принцесьими. Дорого, шикарно, роскошно и … отвратительно розово. Вот прямо до поросячьего вида.

   – Что? – строго спросила сестра, заметив, что на меня напал столбняк, и пожала плечами: – Они тут все немного с приветом. Издержки, так сказать, драконьего восприятия реальности. Так мама говорит. Рюкзак положи на кресло, – это она Антошандру, – и можешь идти. Дальше мы сами.

   Влюблённый деть безропотно выполнил приказ, затем повернулся и, глядя телячьими глазами, неуверенно спросил:

   – Аня, а ты завтра со мной завтракать будешь?

   На что сестрица повела бровью и выдала в очередной раз фразу, от которой у меня внутри закопошилось сомнение: её, действительно, подменили, или какой-то апгрейд мозговой провели?

   –