Оглавление
АННОТАЦИЯ
Жизнь Хильды была чудесной и многообещающей. Она гордилась своим даром магии земли, мечтала о блистательном будущем в столице и всего-то хотела чуточку усилить свои способности...
И надо же было во время священного ритуала появиться одному ужасно симпатичному преступнику и изгою! Все тут же полетело кувырком. Теперь Хильда — некромант, а этот нахальный белобрысый тип украл ее дар магии земли. Хотя, его это, кажется, тоже не слишком радует. Теперь им обоим остается только одно — искать помощи в столице мира у самых могущественных волшебников. Только вот путь впереди лежит опасный и длинный, а за плечами грозная погоня. Но Хильда точно знает, что готова на все, лишь бы вернуть свою счастливую жизнь и свой дар. А может, заодно найти еще кое-что.
ГЛАВА 1
Хильда глубоко вдохнула прохладный ночной воздух и нервно поежилась.
— Ох, мамочки, как тут страшно. Зачем только я, дура, сюда поперлась. А ну, если мертвяк выскочит? — Тихий шепот потерялся в шорохе высокой травы и тревожном шуме леса за спиной.
Судорожно одернув на плечах сбившиеся котомки, девушка в последний раз оглянулась, словно надеясь, что ее кто-то остановит. Но вокруг было тихо. И Хильда, втянув голову в плечи, медленно шагнула навстречу неизбежному. А впереди раскинулся жуткий и чарующий пейзаж. Пологая равнина с клубами густого тумана в низинах — пышное разнотравье северного лета. Тихий ветер волнами гулял по макушкам высоких полевых цветов, где-то вдалеке тревожно кричала птица. На ярком звездном небе ни облачка. А прямо перед Хильдой острыми оскаленными клыками сияли в лунном свете древние эльфийские руины. Такие старые, что никто и не помнил, когда они были обитаемы. Изломанные арки, заросшие мхом и лишайником. Потемневшие ступени. Шершавые, изъеденные ветром черные камни, покрытые неразборчивой рунной вязью. Слухи не врали — здесь было по-настоящему страшно. Изогнутые острые тени нависали над головой, будто горбатые хищные звери. То тут, то там слышались шорохи и тоскливые вздохи. Девушка едва передвигала ноги, кое-как брела среди темных развалин, то и дело спотыкаясь о каменные обломки в высокой траве. Съежилась, прижимая к животу дорожный мешок, вздохнуть боялась. С каждым шагом страх накатывал все сильнее. Казалось, кто-то смотрит ей в спину, давит тяжелым взглядом прямо между лопаток, вот-вот схватит!
— Гу! — ухнул филин над головой. Огромная птица бесшумно сорвалась с вершины обрушенной арки и исчезла в темноте. Лишь песчаная крошка с тихим шорохом посыпалась сверху.
— Мать-богиня, защити… — придушенно пискнула Хильда, привалившись спиной к черному камню и жмурясь от едва пережитого страха. — Совушка, милая... Да чтоб у тебя зад облысел, поганка злая.
***
Кримхильда Янсон родилась в простой крестьянской семье на северо-восточной границе тарианских земель. Глухомань тут была дикая и непролазная. Вокруг лишь редкие деревеньки, мрачные лесные чащобы и мелкие поселки по три дома — до ближнего городка больше недели конного пути. Некоторые люди, бывало, весь свой век до самой смерти проживали, а никого благороднее батюшки-медведя в родном лесу не встречали.
А Хильда всегда хотела большего. Пусть ее семья не принадлежала ни к одному из господских Домов благородных кровей, но на обеденном столе всегда водились хлеб и мясо, а в поленнице было полно дров даже в самую лютую зиму. Крепкая изба, надел земли и добрые родители — что еще нужно для счастья шестнадцатилетней девушке? Возможно, так и прожила бы она, размеренно и спокойно. Встретила бы на осенней ярмарке в соседней деревне хорошего парня, через пару лет вышла замуж и завела свою собственную крепкую и добрую семью. Пекла бы хлеб, копалась в огороде, доила коз и нянчила кучу детишек. Только вот Хильда Янсон родилась магом. И это перевернуло всю ее судьбу. Навсегда.
Это был дар магии земли. Спокойная, тяжелая и добрая сила, которая ярко проявилась в маленькой белокурой девочке, когда ей было всего четыре года от роду. Хильда до сих пор отчетливо помнила тот далекий солнечный день на семейном подворье. Ветер пах перекопанной землей, сеном и тыквами. Где-то вдалеке гоготали гуси и заливисто брехал щенок. Отец собирал осеннюю пшеницу в мешки и грузил в телегу, чтобы повезти за реку, на мельницу. Но видать, в амбаре снова расплодились мыши, потому что уголок одного из мешков был безжалостно изгрызен жадными острыми зубами, и крупное зерно тонкой струйкой утекало через дыру прямо под колеса телеги. Отец возился с лошадью, не замечая беды, а маленькая Хильда присела на корточки и, будто зачарованная, смотрела на медленно растущую горку. Зерно — гладкое золото на черной плодородной земле. Накрепко спеленатая и стиснутая жизнь, которая так и просила свободы. Нужно было просто помочь. Поддержать немного. И Хильда поддержала. Накрыла зерна ладонью и щедро послала им всю свою силу, всю любовь и все свое желание оживить их. В тот же миг волна магии мощно и резко вспыхнула вокруг девочки. Почуяв неладное, пестрые куры заполошно раскудахтались, кошка в испуге спрыгнула с забора, прячась под лопухами, а у самой Хильды мурашки пробежали по спине от макушки до самых пяток. Даже отец почувствовал это движение в воздухе, а когда обернулся, под ладонями его маленькой дочки уже зеленели невысокие, но крепкие пшеничные всходы. Родители только руками развели. Никто не ждал такого чуда от малышки из глухого медвежьего угла.
Но конечно, Хильда осталась самоучкой. Наставлять ее в этой глуши было некому. Местные крестьяне живого мага и в глаза никогда не видывали. А чтобы учить ребенка волшебным премудростям, нужно было поехать в Вольфсбург — северную столицу тарианских земель Грайфесланда. И заодно отвезти туда мешок золота, чтобы оплатить старания учителей. Мешка золота у родителей, конечно, не было, и потому девочка постигала свои способности сама. Как могла. Прислушивалась и приглядывалась ко всему, что росло и цвело вокруг. Прикасалась к силе живых растений, наблюдала за тем, как распускаются цветы и созревают колосья. Она была по-настоящему талантлива и даже без учителя смогла многое узнать о своем волшебном даре. Упорными пробами и ошибками она даже смогла составить для себя некие подобия заклинаний, нелепые и по-детски неуклюжие, но рабочие.
Только этого все равно было мало, чтобы осуществить заветную мечту Хильды Янсон. А мечтала она лишь об одном — стать могущественным магом и получить приглашение на работу от одного из великих господских Домов. А чтобы этого добиться, ей непременно нужно выдержать конкурс магов-самородков этой осенью. Каждые пять лет правящий Дом выбирал одного-единственного одаренного из сословия простолюдинов. Самого талантливого и самого сильного. Победителю давали возможность бесплатно учиться и получить диплом магической школы Вольфсбурга. Если бы только Хильда смогла показать все свои силы, весь нераскрытый потенциал, если бы смогла удивить и поразить учителей… Тогда бы ее мечты стали реальностью.
***
Хильда была на многое готова ради своей цели. Оттого она сейчас и слонялась в темноте среди древних руин, словно привидение, и от страха у нее зуб на зуб не попадал. А все из-за одного разговора, который девчонка ненароком подслушала среди сельчан-бортников. В начале этого лета один из караванщиков, что каждый год покупал в деревне лесной мед и целебные травы, рассказывал, будто ни один здравомыслящий торговец не станет ехать мимо старых развалин, хоть они и лежат на чистой равнине у восточной границы тарианских земель.
— Место с виду удобное, ровное, как тарелочка. Но каждый человек его объезжает за три версты, потому как жуть там берет за самый зад. Аж на голове волосы шевелятся, так страшно туда приближаться, ребяты. А все почему? Да потому что эльфийские это руины! А от эльфов добра не жди… Хоть годов прошло сколько неведомо, но до сих пор там видны обломки ихнего житья. Цельный город тама. Подумать ли, братцы! Были проклятые времена, когда эти ушастые мерзавцы жили у самых наших границ.
— Ишь ты, а кто ж их выпер отсюдова?
— Известное дело, кто! Собрались наши отважные колдуны с Красной Колонны иль с Вольфсбурга да и накостыляли паршивцам по шеям.
— А чего они тут торчали-то у наших границ самых? Места ведь глухие.
Караванщик потер лысину и развел руками, силясь придумать достойный ответ.
— Так говорят же… что селятся эти эльфы проклятущие непременно на волшебных местах. Источники, значицца, магии стоят, природой сотворенные, а эти паскудники находят такие места и выстраивают вокруг свои города. Вот так я и думаю, не иначе как магический источник там где-то был.
— А чего ж тогда наши маги им не пользуются?
— Да кто ж их знает. Может, оно им не надо. Наши маги и сами по себе сильные, им источники эти, может, и не нужны вовсе. А может, просто далеко сильно расположено, в глушь такую переться за силой волшебной господам не с руки.
— А эльфам значит, не далеко было?
— Да отстань ты от меня, ради богов, прилип, как банный лист к жопе. Я не эльф и не маг, клянусь любимой тещей! Так что не клюй ты мне голову, пожалуйста, я и так насмерть заклеванный. Отдаешь три бочонка за двенадцать или как?
Хильде тогда крепко засели в голову эти слова. Она и раньше слышала про древние руины на восточной границе. Пешего пути туда было около двух дней, но, как и говорил караванщик, никто туда не ходил, ни пешком, ни на лошади. Место было забытое и дикое. А люди больше предпочитали о нем помалкивать, чтобы не призвать лишних бед. Вот только Хильда увидела в этом свой единственный шанс. Если старый город и правда стоял на магическом источнике, то юная волшебница непременно должна его отыскать. А когда найдет, ее сила станет по-настоящему огромной. С такой мощью она легко пройдет любой отбор. И тогда — здравствуй, школа магии! Здравствуй, светлая и счастливая жизнь в столице! Здравствуй, служба в великом господском Доме! Тогда сбудутся все мечты…
***
— Да чтоб тебя…
В темноте Хильда зацепилась ногой за очередной камень и едва не полетела на землю носом вперед. Лишь в последний миг сумела сохранить равновесие и теперь стояла, успокаивая сердце, которое так и выпрыгивало из груди.
— Ззараза… Тут убиться недолго. Котелок расколешь — никто и не вспомнит, как звали.
Ушибленная о камень нога болела зверски, зато этот пинок немного отрезвил и привел девушку в чувства. Бояться она не перестала, но уже не замирала от ужаса при каждом шорохе.
Странное это было место. Маловато для города, но слишком величественно для небольшого поселения. Хильда почти ничего не знала об эльфийской архитектуре и традициях, но даже ей этот размах казался слишком монументальным и пафосным. Замысловатые каменные украшения были такими массивными и огромными, что полностью сохранились до нынешних времен, не поддавшись власти времени и стихий. Громадные каменные пики с хищно изогнутыми навершиями поднимались вверх, будто подпирали само небо. Черные провалы высоких арок казались дверьми в потусторонний мир, а обрушенные спирали черных ступеней обрывались в туманной пустоте. В каждой линии, в каждом силуэте этих древних развалин чудилась опасность. Будто любой камень здесь мог быть смертельным оружием. Чуждая, странная, нечеловеческая архитектура, от которой все в душе переворачивалось и вставало дыбом, дыхание перехватывало, а инстинкт велел убираться подальше от этого места. Одним словом, эльфы.
Хильда осторожно оглядывалась по сторонам. Она никогда в жизни не видела магического источника, даже представить не могла, на что он похож. Но отыскать его надо было как можно скорее. Не хотелось задерживаться надолго в этом жутком месте, где каждое мгновение ощущалось чье-то незримое присутствие, словно кто-то стоял прямо за плечом или едва слышно вздыхал в густой темноте каменных арок.
Юная волшебница сосредоточилась, протянула руку раскрытой ладонью вперед, внутренним магическим взором нащупывая большой камень неподалеку — плоский валун, с одной стороны покрытый едва различимой рунической вязью. Девушка нахмурилась, вливая и скапливая силу в ладони, и мысленно велела ему подняться. Камень дрогнул, закачался и сдвинулся с места. Хильда перевернула огромную глыбу и осторожно заглянула под нее. Пусто. Лишь густая черная земля, до краев наполненная плодородными силами. Видимо, в этом древнем пугающем месте никогда не росло ничего, кроме полевых цветов и пышной шелковистой травы — так и хотелось посадить здесь маленькое семечко винограда или лазурного вьюна, чтобы гибкий сильный стебель извивался и рос, цепляясь за камни арок и высоких древних колонн. Хильда тряхнула головой, отгоняя странные мысли, и вернула камень на место. Источника тут не было. Но она отыщет его, даже если придется перевернуть здесь каждый валун и заглянуть под каждую ступеньку.
Потоки магии при каждом заклинании отдавались в руках девушки теплом и бодрящей волной мурашек по спине. Она ворочала неподъемные камни, забиралась на обрушенные галереи, копалась в высокой траве и внимательно осматривала высокие рунические столбы.
— Хоть бы этих эльфов черти съели… Куда ж они источник задевали? Могли бы какой худой указатель поставить. — Хильда с обреченным вздохом огляделась. — Ну да… Может, указатель и есть, да только кто ж их поймет, эти проклятущие эльфийские каракули. Ни словечка не разобрать.
Наконец, обессиленная и вымотанная, девушка присела на обломок рухнувшей колонны и горестно подперла щеки руками. Вот и сходила за силушкой, дурища стоеросовая, только припасы зря проела и сапоги протоптала в такую даль. Лучше бы матери с отцом помогла в поле или на подворье. Родители, конечно, слова поперек не скажут — как и все деревенские, они относились к магии, будто к божьему чуду. Продолжали, конечно, всем сердцем любить свою ненаглядную Хильди, вот только магия словно бы поставила девушку куда-то очень высоко над всеми сельчанами. Над отцом и матерью, над теткой Агатой, над соседскими девчатами, над суровыми охотниками, бортниками и кожемяками. Даже над старостой. Когда Хильда заговаривала — все вокруг замолкали и слушали, не проронив ни слова и не смея перечить. А после кланялись ей и стояли с задумчивыми лицами, словно пытались осознать истину, спущенную им с небес. Хильду поначалу это забавляло. Потом стало злить. А сейчас она просто старалась помалкивать.
— И с чего я вообще взяла, что проклятый караванщик правду сказал? Нес околесицу, пьянь, плел небылицы про эльфийские города и магию. А ты и поверила, дура безголовая, так тебе и надо! Сиди теперь, морозь зад незнамо где. Пусть тебе еще мертвяк вылезет и цапнет за нос, чтоб знала, куда соваться не следует. Ух…
Хильда наверняка еще долго сидела бы, сочиняя для себя самые страшные наказания за глупость и доверчивость. Но вдруг она ненароком, по давней привычке, пронзила магическим взором толщу земли у себя под ногами. Взглянула вглубь, да так и подскочила. И как только раньше не заметила! Сосредоточилась на камнях, колоннах и арках на поверхности, ни разу не удосужилась взглянуть поглубже. А там было на что посмотреть! Далеко под ногами, в недрах древних руин, раскинулся огромный каменный зал. Хильда сначала подумала, что это подземная пещера, но форма громадного помещения была идеально ровной, а стены обложены обработанным камнем.
— Так и знала! Не соврал караванщик. Подумать только, какой хороший человек! Умный, знающий. Пусть дадут ему боги всякого здоровья и благополучия…
Хильда живо подхватила свои котомки и, собирая на сапоги холодную ночную росу, помчалась вдоль развалин, ориентируясь только на свой магический взор. Она цепко вглядывалась в толщу земли, пытаясь отыскать границы подземной залы. И самое главное — понять, где вход.
И вот через некоторое время, намотав вокруг не меньше восьми верст, юная волшебница, наконец, нашла дверь в подземелье. И дверь эта была под стать руинам — такая же странная, словно неправильная и чуждая человеческому сознанию. Не будь Хильда магом земли, она никогда бы не подумала, что эта плоская овальная глыба, изукрашенная странными письменами и узорами — и есть дверь. Больше всего это было похоже на огромное каменное зеркало в овальной раме, которое кто-то слегка и небрежно наклонил назад. Хильда догадалась, что это дверь, только потому что собственными глазами видела за ней узкий коридор и ступени, ведущие глубоко под землю. Ни засова, ни ручки, ни замочной скважины. Только шершавый холодный камень, монолитный, избитый сотнями незнакомых символов.
Хильда шагнула вперед, не зная, что делать, а потом просто подняла руку и постучала. Могучая толщина камня полностью поглотила звук. Девушка напряженно нахмурилась и вздохнула.
— И как же тебя открыть, дверка?
Хильда пыхтела, сопела, хмурилась и даже тоненько порыкивала от злости. Она толкала дверь, тянула, колотила в нее руками и ногами, пыталась стучать условными стуками и нажимать на разные символы. Ничего не получалось. Дверь была похожа на глухую каменную стену, несдвижимую и беспощадную.
— Да провались ты, ну сколько можно кобениться? Я ж к тебе по-хорошему, с добром и ласковым словом. А ты чего? Молчишь, каменюка? Ну держись!
Хильда не на шутку разозлилась. Ее мечта была так близко, от счастья отделяла лишь одна упрямая заслонка. Девушка стиснула зубы, отступила на шаг, а потом хлестко ударила по двери широко раскрытой ладонью, посылая в камень тяжелый и сильный сгусток силы. Хильда решила, что если дверь не хочет двигаться сама — колдунья поможет ей со всем старанием. Но формулировать мысль не потребовалось. Едва девушка прикоснулась к шершавому камню магической силой, как зловредная дверь дрогнула, ссыпая с себя мелкую пыль и вековой песок. А потом с тихим каменным шорохом откатилась куда-то в бок, открывая перед Хильдой овальный проход. Волшебница чуть не взвизгнула от неожиданности. Перед ней будто открылась дыра за грань мира. В лицо ударил затхлый воздух. Запах нежилого помещения, пыли и сырого камня. Добро пожаловать.
Хильда скрючилась от страха, стояла, едва дыша. А темнота впереди сквозила забытой древностью и чужой силой. Несколько мгновений девушка судорожно прислушивалась к тишине подземелья. Но больше ничего не происходило. Все так же ярко светили в небе две луны, а над руинами висело неизменное и вечное безмолвие. Хильда шевельнулась, судорожно выдохнула и начала распаковывать дорожный мешок. Лунного света вполне хватало здесь, на поверхности. Но через дверь едва можно было разглядеть две первые ступени — внутри стояла полная темнота. Непроглядная. Поэтому девушка мысленно похвалила себя за разумность и запасливость. Вскоре из дорожного мешка появился старенький масляный светильник и огниво. Хильда зажгла огонь и подкрутила фитиль. Маленькое яркое пятнышко теплого света разрезало темноту, делая тени вокруг еще гуще. Юная волшебница постояла на пороге, переминаясь с ноги на ногу, а потом упрямо нахмурилась, подняла фонарь и шагнула в темноту.
ГЛАВА 2
Каменная лестница плавным изгибом спускалась вниз. На стенах висели давно отгоревшие факелы, затянутые плотной паутиной. На ступенях лежал толстый слой пыли. Хильда шла медленно, осторожно подсвечивая себе дорогу. Огонек фонаря тревожно трепетал, бросая на каменные стены неверные дрожащие отсветы. Страх накатывал волнами, от него тоскливо тянуло в животе, но девушка шаг за шагом двигалась вперед. Никто не обещал, что жизнь мага будет легкой и беззаботной. Хочешь что-то получить — приложи к этому все силы. А не сможешь — отправляйся к маме доить коров и возить зерно на мельницу. Хильда уже сделала свой выбор.
Наконец, ступени закончились. Лестница привела путницу в подземный зал, и девушка, едва дыша, замерла на пороге. Свет фонаря вдруг будто съежился, стал тусклым и блеклым, озаряя черные плиты стен и каменный пол лишь на несколько шагов вокруг. А дальше все тонуло в неподвижной густой темноте. Потолка не разглядеть — сплошная непроглядная тьма. Но Хильда чувствовала, что зал был огромен. Каждый вздох и каждый шорох эхом уносились куда-то высоко под невидимые своды. Девушка судорожно сглотнула, крепче стиснула в руке кольцо фонаря и шагнула вперед.
Под ноги то и дело попадались обломки мебели, истлевшие тряпки и разный невнятный хлам. Хильда не могла себе представить, что это было за помещение. Неужто все эльфы так и жили здесь вповалку, в одном громадном зале? Ни комнат, ни дверей… В пятно света внезапно попал сундук, такой большой, что сама Хильда могла бы влезть в него без труда и закрыть сверху крышку. Шершавые выщербленные доски, массивные железные полосы с тяжелыми заклепками, железное кольцо вместо ручки. Сундук, в отличие от всего остального вокруг, был целым.
— А вдруг тут лежат книжки про магию… — вдохновилась Хильда.
«…на эльфийском языке», — ехидно подсказал внутренний голос.
Юная волшебница осторожно приоткрыла мощную крышку, но сундук оказался пустым. Хильда огорченно вздохнула, будто и правда ожидала, что найдет здесь древние сокровища. Каково же было ее удивление, когда чуть дальше в свете фонаря появился еще один такой же сундук. А потом еще несколько. Они стояли в ряд вдоль каменной стенки.
— Склад у них тут, что ли.
К разочарованию непрошеной гостьи, под крышками было так же пусто — ни пылинки, ни мусоринки. Но это неожиданно успокоило девушку. Все оказалось намного проще, чем она ожидала. Руины как руины. Ничего жуткого. Никаких чудовищ и призраков. Никаких мертвых эльфов, жаждущих отомстить за свою бесславную гибель. Даже тараканов и мышей нет — потому что и съесть тут нечего, одна пыль вокруг.
От этой мысли Хильда заметно приободрилась, остановилась у высокого плоского камня размером с добрую телегу и осторожно поставила на него фонарь. Волшебница не стала дальше обходить все углы и обследовать каждый закуток. Может, где-то здесь, в кромешной тьме, лежит гора золота с драгоценными камнями, или стоит жуткий трон эльфийского короля, украшенный острыми каменными лезвиями и черепами врагов. Что угодно могло лежать в этих руинах. Но волшебница решила, что хватит ей уже спотыкаться в полной темноте, ковыряться в истлевшем хламе и копаться в пустых сундуках. Пора вспомнить, зачем она сюда явилась. В этом подземелье нашлись следы жилья, а значит, сила источника магии здесь работала, где бы он ни был.
Хильда наконец сбросила с плеч котомки и дорожный мешок. Взглянула на свою поклажу и покачала головой — как только смогла дотащить все это, не растеряв и не расквасив половину по дороге. Добраться к этому месту было непростой задачей. Но что делать дальше, она пока не знала. Да и откуда знать. Если кто-то раньше и творил подобное, то людям не рассказывал. Поэтому оставалось надеяться лишь на свое чутье, и верить, что оно подскажет верный путь.
Хильда опустилась на колени, зажгла и расставила на плоском камне маленькие свечи, скатанные из воска с лесными травами и цветами.
А потом стала осторожно и медленно выставлять на спонтанный алтарь свои подношения. Здесь был пышный хлеб из чистой пшеницы лучшего помола, сушеные маслята и лисички на длинных нитках и туески с ягодами. Рядом встали рядком маленькие глиняные кувшинчики с пивом и сладкими настойками, примостился пузатый горшочек золотистого ароматного меда. Из промасленной тряпицы наружу показалась связка душистой вяленой рыбы, а рядом легли ароматные ярко-красные полоски копченого мяса и в особой расписной плошке — щепотка настоящих южных специй, которую Хильде пришлось одолжить у жены старосты. Стоила эта щепоть целый серебряк. И волшебнице еще придется как следует потрудиться, чтобы вернуть такой должок. По бокам от съестных даров девушка выложила пучки скошенной пшеницы, крупной и ядреной, где каждое зернышко было словно золотая капля. Рядом связки цветов и травы тонко и едва заметно источали аромат вольной степи. А перед всем этим на алый шелковый платок Хильда с трепетом опустила свою единственную настоящую драгоценность — большой золотой перстень с крупным изумрудом.
Это чудесное кольцо волшебница нашла в земле. В день, когда ей исполнилось ровно двенадцать лет. В то утро Хильда вышла из дома во двор, полная радости от предстоящего праздника. В печи уже стояли пышные сладкие пироги, мать доставала из погреба головку сыра, а отец разделывал баранью четвертушку — кушанье готовилось на славу. Девочка выскочила на улицу, чтобы не мешать матери, по своему обыкновению быстро оглядела двор магическим взором, и вдруг увидела этот перстень прямо перед крыльцом, совсем неглубоко в земле. Хильда могла поклясться, что раньше этого кольца здесь не было. Она сотни раз просматривала землю в своем родном дворе на всю глубину, какую только позволяли ее магические силы. Уж такую драгоценность приметила бы давным-давно. Но вот поди ж ты — кольцо лежало на маленькой ладони и сияло ярче заходящего солнца. Ослепительное золото и густая зелень. Хильда была уверена, что это самый настоящий подарок от госпожи Феакоры — богини земли и плодородия. Юная волшебница хранила и берегла это колечко как зеницу ока, носила на крепком кожаном шнурке на шее и не расставалась с ним даже во сне. Но вот пришло время положить на алтарь самое ценное, что у нее было. И Хильда не пожалела. Отдала.
— Великая госпожа моя Феакора! Хозяйка всего растущего и живущего на земле. Владычица гор, черноземов, лесов и полей. Пусть колосья твои всегда будут наливными, а стада тучными. Пусть земля твоя вечно полнится плодородием, а всякая живая тварь приносит богатый приплод. Услышь мою молитву в этом месте, полном силы и магии.
Хильда тяжело вздохнула и зажмурилась изо всех сил, стискивая руки перед грудью. Феакора была единственной богиней, которой молилась юная волшебница. Богов в мире великое множество, но от их воли и силы в крестьянской жизни зависело не так много. В поле на страде и в лесу на добычах не нужны воинские подвиги, громы и молнии или великая отвага. Нужно лишь плодородие. Потому именно Феакора была самой важной в жизни крестьян, и люди молились ей неустанно, каждый день. Приносили дары, просили об урожаях, о защите от голода и вредителей. Молили об удачных делах и счастливой жизни. Молили о любви, богатстве и светлом будущем. Молили о силе. Феакора заменила им всех. Стала Матерью каждой живой душе в деревнях и селах. А Хильда ко всему прочему владела могучим даром земли. Поэтому лишь богине-матери юная волшебница возносила свои молитвы. И каждый раз, когда Хильда прославляла Феакору, просила ее наставления и мудрости, девушка ощущала в сердце настоящее тепло, словно богиня и вправду слышала ее.
Вот и сейчас случилось так же. Тело будто налилось жаром, сердце стало биться быстрее. Страх отступил, ночной холод не тревожил, а темнота больше не казалась такой жуткой. Потому что теперь Хильда была здесь не одна.
— Добрая и милостивая госпожа, ты подарила мне свою силу, разрешила видеть вокруг больше, чем все другие люди. И делать больше, чем могут другие. Я же хочу быть достойной и не посрамить тебя, оправдать твое доверие. Хочу учиться в самой лучшей школе магии в целом мире, постигать науки, чтобы обратить их во благо. Матушка, я пришла сюда, к колдовскому источнику, и молю тебя лишь об одном — подари мне силу, которая поразила бы всех учителей и магов в Вольфсбурге и Красной Колонне! Чтоб не я бегала за ними, а они за мной. Чтоб меня…
Хильда вздрогнула и замолчала, резко обрывая горячую молитву на полуслове. Дыхание сбилось, девушка невольно склонилась ниже к каменному полу. Потому что прямо в этот миг отчетливо услышала на лестнице звук медленных тяжелых шагов. Кто-то спускался сверху в подземный зал, и Хильда поняла, что она в ловушке. Девушка сейчас сама напоминала страдающего призрака — бледная как полотно, взъерошенная и растерянная, она в панике пыталась сообразить, что делать. Обрушить каменный свод перед незваным гостем? Притвориться мертвой? Бежать в темноту, не разбирая дороги, спотыкаясь о хлам и сундуки? Сундуки! Хильда бросилась к ближайшему, откинула крышку и в мгновение ока спряталась внутри. И как только над головой девушки опустилась тяжелая крышка, маленькие свечи на каменном алтаре разом погасли, а все дары юной волшебницы начали медленно истаивать, рассыпаясь мелким пеплом и исчезая в непроглядной темноте.
Хильда дрожала от страха, скорчившись в своем последнем убежище. Она понимала, что ее непременно найдут. А что будет дальше, знают только боги. Но в одном волшебница не сомневалась — в такой час и в таком месте не стоило ждать кого-то доброго или безопасного. А значит, бедную самоучку-деревенщину ждет верная гибель.
Девушка трясущейся рукой на волосок приподняла крышку сундука, выглянула наружу. Вокруг темно, хоть глаз выколи. Звук шагов на лестнице становился громче и ближе с каждым мгновением. Сердце в груди колотилось безумно быстро, а дышать становилось тяжелее. Паника накрывала тихой волной, и Хильда прикладывала все силы, только чтобы не разреветься от ужаса. Кто там идет? Мародер-гробокопатель? Бандит? Эльф? Хильда мысленно подготовилась к разным вариантам событий. Но только не к тому, что случилось в следующий миг.
Темнота расступилась, и в зал вошел некромант. Четверо его слуг-скелетов шагали следом, тащили поклажу хозяина и фонари. Девушка в сундуке задрожала всем телом, судорожно втягивая в себя вдох. Ей пришлось резко заткнуть себе рот ладонью, чтобы не вскрикнуть от ужаса в полный голос.
Некромант. Значит, смерть юной волшебницы в богом забытом подземелье будет чудовищной и страшной. И никто никогда не узнает, где безвольно бродит ее мертвое тело, подчиненное силе чудовищного колдуна.
Хильда едва могла дышать, слезы катились по щекам, но она не замечала их, а лишь смотрела и смотрела в крошечную щелку под крышкой. Значит, вот как выглядят настоящие некроманты.
На вид совсем молодой, примерно одного возраста с Хильдой, хотя кто их, некромантов, разберет. Может, ему лет пятьсот, а выглядит, будто парнишка с соседней улицы. Высокий, с короткими светлыми волосами, он явно принадлежал к тарианской крови. И одет был как благородный. Плотный шерстяной плащ за плечом, затейливая дорожная куртка из мягкой кожи, суконные штаны с проблесками тонкой серебряной вышивки на бедрах и дорогие сапоги, которые по карману только аристократам из господских Домов.
«Вот дура! Дурища дубовая! И правда думала, что такие руины просто так стоят пустыми. Раскатила губы до Красной Колонны… Влезла в логово некроманта, вот теперь тут и помрешь». Хильда, как и любой человек в мире, точно знала, что некромантия была страшной и черной наукой. А люди, которые осмеливались прикасаться к ней, становились настоящими чудовищами. Их злобные потемневшие души не видели иной радости, кроме мучений живых созданий. Проклятые колдуны селились в заброшенных деревнях, опустевших крепостях или старых разрушенных замках. В таких удаленных и скрытых местах они практиковали свои чудовищные методики. А прятаться им приходилось крепко и надежно. Потому что били некромантов смертным боем, вешали на столбах, рубили головы и сжигали без остатка, чтобы ни одной капли крови не осталось от грязного отродья на этой земле. Но колдуны были не так просты. Они раскапывали погосты, поднимая своей темной волей несметное количество мертвецов — создавали из них свою армию и верных прислужников. Мертвые не лгут. Мертвые не предают.
Но худшими из некромантов были те, которые в своих черных искусствах пошли дальше прочих. Их собственные тела иссыхали, кожа мертвела, а наружу проступали пожелтевшие кости. Люди называли их личами и до дрожи боялись одного лишь упоминания этих чудовищ. Лич — мертвый колдун-некромант, который жаждал все больше силы и никак не мог остановиться. Он не боялся ни меча, ни огня, насылал свою армию ходячих мертвецов на все ближайшие селения, замки и города. И лишь самые могучие маги великих господских Домов могли побороться с таким страшным врагом.
Хильда едва дышала, наблюдая за некромантом. Ребра не торчат, нос на месте, голубые глаза блестят в свете фонарей — он не похож на мертвеца. Значит, еще не превратился в лича. Но особой радости от этого наблюдения волшебница не испытывала — все равно убьет. Бедной девушке оставалось лишь притаиться в своем сундуке и наблюдать за тем, как шаг за шагом ужасный колдун приближается к ее убежищу. Его лицо было молодым и даже очень красивым, но таким надменным и холодным, что Хильду мороз подирал по коже. А скелеты, поднятые не так давно и все еще перепачканные свежей землей, вполне бодро шагали за хозяином, клацая костяными пятками по каменному полу. И этот звук был страшнее всего. Клац-клац-клац… Будто ужасные часы, которые отсчитывали последние мгновения человеческой жизни.
Некромант остановился возле плоского камня, на котором буквально пару минут назад Хильда выставила свои подношения. Камень был абсолютно пуст, и это поразило волшебницу едва ли не больше, чем ходячие скелеты, которые скрипели костями, хекали и кряхтели, словно переговариваясь между собой на мертвом языке. Куда же подевались ее дары?
Проклятый колдун взял фонарь из руки своего мертвого слуги, обошел здоровенную глыбу вокруг, освещая валун со всех сторон. А потом, словно убедившись, что все в порядке, начал распаковывать узлы и свертки, которые тащили его костяные прихвостни. И чего тут только не было. Некромант выкладывал на камень расписные миски, наполнял их ароматными угощениями, такими редкими и дорогими, что Хильда даже не понимала, что это за лакомства. Из кожаных фляг он разливал по серебряным рюмкам вино и крепкие густые наливки, выкладывал связки бус и дорогие височные кольца далеких восточных мастеров, клал отрезы шелка и остроносые рыжие сапоги с пышными кистями на голенищах. Сюда же была брошена шкура северного волка, на нее — массивные серебряные браслеты, амулеты из моржовой кости и кинжал в узорчатых ножнах, усыпанных бирюзой. Тут были пучки редких ценных трав, несравненно красивый чайник, расписанный эльфийскими красками, резной шелковый веер удивительно тонкой работы и боевой ремень из бычьей кожи, снаряженный серебряной пряжкой, хвостовиком и подвесами, на которых среди лесных узоров скакали тонконогие олени, прыткие зайцы и хитрые хорьки.
Хильда так засмотрелась на все это великолепие, что даже страх ее немного отступил. Она наблюдала за тем, как молодой некромант опускается на колени перед камнем. Точно на том самом месте, где Хильда сидела всего несколько минут назад. Безбожный монстр в самом деле собирался молиться… Уму не постижимо! Девушка не могла отвести от него взгляда. Золотистые волосы некроманта блестели в дрожащих отсветах фонарей, а острый профиль был красивым, но хищным и угрожающим.
— Великий и древний забытый бог, обращаю к тебе свои искренние помыслы и свое открытое сердце.
Неожиданно мягкий и приятный голос тихо зазвучал в подземелье, и Хильда невольно прислушалась.
— Я пришел в твое обиталище, потому что верю — ты еще здесь и слышишь меня. Прими мои скромные дары, пусть их тени порадуют тебя в верхнем мире. Пусть твое имя забыто среди людей, но твое могущество навеки бессмертно. И я такой же одинокий и покинутый всеми, как и ты, молю о милости. Я жажду силы в своих руках. Такого величайшего могущества, узрев которое, никто не осмелился бы упрекнуть меня или поднять на меня оружие…
«Да он же наверняка хочет стать личом! — догадалась Хильда. — Просит о еще большем могуществе, против которого ни один волшебник и пикнуть не сможет».
— …чтобы ни одна живая душа не посмела открыто осудить меня за мою магию.
Хильда увидела, как в пальцах некроманта мелькнул небольшой острый нож, мгновенный и резкий росчерк… и ладонь некроманта сочится кровью, щедро окропляя камень и все дары, выложенные на нем.
И в этот миг плиты на полу подземелья вдруг задрожали, а стены загудели, словно собираясь сдвинуться и раздавить непрошеных гостей. Все затряслось вокруг, свет фонарей на каменной плите метался, словно в бурю. Сундуки подпрыгивали на месте, бряцая крышками. Хильда не удержалась в своем тесном убежище, с испуганным воплем откинула крышку и выскочила наружу. Некромант, и без того ошалевший от происходящего, вздрогнул и заорал от неожиданности, увидев белобрысую бестию, выпрыгнувшую почти ему на руки.
Девчонка в панике завопила еще громче — от ужаса, что ее заметили. И на фоне неумолчного грохота, тряски и панических криков костяные слуги некроманта вдруг разбились вдребезги, осыпавшись мелкой крошкой, а с каменной плиты начали исчезать и истаивать в воздухе все дары, принесенные безымянному божеству.
Совсем рядом с потолка рухнул здоровенный камень, страшно грохнув о плиты пола. Хильда тонко взвизгнула и скорчилась, прикрывая голову руками.
— Бежим немедля! — Некромант резко ухватил девушку за руку и поволок к выходу.
— Матушка-защитница, родимая, спаси! — сквозь слезы причитала Хильда, едва успевая перебирать ногами вслед за колдуном, который тащил ее за собой, как ломовой конь.
Они бежали в полной темноте, чувствуя лишь, как бешено трясутся стены и пол проклятых развалин, слыша грохот камней и бесконечный сиплый шорох песка, оспающегося со стен и потолка. Хильда цеплялась за некроманта, как за собственную жизнь. А он неудержимо и быстро мчался к выходу. Как именно он разбирал дорогу, девчонка не могла даже представить. Просто надеялась, что он запомнил путь.
Наконец они оказались на лестнице, и впереди забрезжил едва различимый свет. Позади все так чудовищно громыхало и тряслось, что казалось, подземный зал обрушивается прямо за их спинами. Маги выскочили на поверхность со скоростью пушечного ядра. Стремглав промчались через обрушенную галерею, через каменную ротонду с резными столбами и остановились у сломанной лестницы. Широкие, влажные от росы ступени блестели в лунном свете.
Грохот стих, земля перестала трястись. Вокруг стояла невыразимая и прозрачная тишина — травинка не шелохнется, комар не зазвенит. И лишь два живых человека, уцепившись друг за друга, тяжело дышали и судорожно вздрагивали от пережитого страха. Хильда без сил опустилась на колени в высокую траву — ноги уже не держали бедняжку. Ее зареванное лицо стало полосатым от пыли и каменной крошки, а длинные золотистые волосы были похожи на сорочье гнездо.
— Вы уже можете отпустить мою руку, миледи. Здесь безопасно, насколько я могу судить.
В этот миг Хильда явственно ощутила, как у нее на голове шевелятся волосы. Она забыла, что до сих пор судорожно сжимала руку некроманта. Ужас холодными тисками сдавил горло девушки, и все что она могла, это дико покоситься на него и жалобно крякнуть в ответ. Что она и сделала.
— Прошу прощения? — Некромант озадаченно и слегка обеспокоенно глядел на Хильду. — Вы не ранены?
— Кек…
— Что?
— Кекромант…
Колдун нахмурился, осторожно высвободил свою руку из Хильдиной хватки и снова стал похож на приосанившегося аристократа. Видать, этому парню все нипочем. Хоть небо рухни на голову — он все равно будет смотреть на всех свысока.
— Да, некромант. — Голос у него и правда был приятный, а лицо и волосы в свете двух лун отсвечивали, будто прозрачный голубой фарфор. — Я не причиню вам вреда. Даю слово.
— Ага! Как же. — Скепсис в голосе Хильды был таким едким, что у колдуна аж глаз дернулся.
— Я слово дал. Ты разве не слышала? — Он едва смог сдержать возмущение.
— И что с того? Ты ж некромант. Соврешь – недорого возьмешь.
— В смысле?
— Да в коромысле! — Хильда нахохлилась и хмуро взглянула на колдуна снизу вверх. — Вы ж людей живых убиваете и заставляете работать. И скелетами своими города травите.
— Я ничего…
— Мучения всевозможные причиняете.
— Я ничего такого…
— Практикуете всякие запретные и черные эксперименты. Малюете богопротивные знаки! — Хильда разошлась не на шутку. От ужаса она все болтала, болтала и никак не могла остановиться. И с каждым словом страх понемногу отступал, а на смену приходила праведная злость. — От них коровы не доятся и в лесах звери дохнут! И земля гниет! Черви в ней заводятся!
— В земле и так черви, дура! — заорал колдун, потеряв последнее терпение.
— Обзываешься еще! Сам дурак!
— Ведьма!
— Олух!
Хильда вскочила на ноги, и теперь они сверлили друг друга взглядами, словно два козла, которые надумали боднуть друг дружку и проверить, чей лоб крепче.
— Не думай, что я такая безобидная. Я, между прочим, очень сильный маг!
— Чего?
— Чего?
— Маг чего, спрашиваю?
— Земли!
— Докажи. — Некромант прищурил глаза и скептично сложил руки на груди. Не верил Хильдиным словам, как пить дать.
— Вот еще, не буду ничего доказывать. — Волшебница поджала губы и яростно уставилась на проклятого колдуна.
— Понятно.
А он уже потешался над ней. Физиономия ужасно симпатичная, но он так противно насмехался, что Хильде хотелось врезать ему по голове сапогом.
— Что тебе там понятно, остолоп белобрысый?
— Да понятно, что ты изрядно преувеличиваешь свои способности. Такая деревенская непутеха никогда не смогла бы стать настоящим магом.
У Хильды вмиг потемнело в глазах. Она бы не смогла? Никто раньше не смеялся над ее силой.
— Никогда, говоришь?
Волшебница в ярости вдавила всю свою мощь глубоко под землю, сырой несформированной силой зацепляя самые далекие участки под ногами, а потом резко рванула вверх. Хильда уже проделывала такое однажды, когда ей нужно было куда-то деть свою злость. Год назад, когда ей очень нравился девятнадцатилетний Вильхе с кузницы, видный и статный чернобровый красавец. Он целыми днями махал молотками у своего дядьки над наковальней, перед девчатами ходил гордым соколом, шапку заламывал набок, а сапоги ему отец справил — загляденье. Черные, блестящие, словно зеркало. Хильда все вздыхала, когда думала о Вильхе. Ей казалось, что он смотрит на нее по-особенному. Но все же он никогда не заговаривал с ней и никогда не звал прогуляться вместе. И вот однажды волшебница рыскала по лесочку в поисках лучших груздевых грибниц для деревенских тетушек и нечаянно подобралась слишком близко к парочке, что миловалась на опушке под большим кустом черемухи. Пришлось замереть и подслушать часть их беседы. Это сидели Вильхе и младшая дочка Ханса Йоргуна, ткачиха Брюн. Веселая красавица была эта Брюн, всегда улыбалась, в тугую косу вплетала красную ленту, а брови чернила сажевой палочкой. В прошлом году с ярмарки отец привез ей зеленый кафтан со вставками из настоящего бархата. Завиднее невесты в деревне было не найти.
Хильда понимала, почему Вильхе выбрал красавицу Брюн, а не ее — пятнадцатилетнюю неказистую девчонку. Но хуже всего было то, что они сидели и обсуждали Хильду. Смеялись и потешались над ней. Все в деревне, оказывается, уже давно знали, что волшебница вздыхала по Вильхе. Посмеивались и ждали, чем кончится. И тут, под кустом черемухи, впервые в жизни разбилось сердце маленькой Хильды. Она услышала своими ушами, что люди боятся ее. Не принимают ее ровней себе. И не считают своей. Она чужая им, будто какой-то зверь или эльф. И искренние ее симпатии вызывают лишь смех и удивление. Словно здоровенная кривая елка пришла из леса и захотела стать невестой первому парню на деревне.
Тогда Хильда потихоньку ушла от опушки. Забралась так далеко от деревни, чтобы никто ее не услышал, кроме лесных духов и диких зверей. И сделала точно так же — вмяла и вдавила в глубину земли всю свою ярость, страх и горе. А потом подцепила и вырвала наружу, будто ядовитый сорняк выдирала с глубокими и цепкими корнями. Чтоб наверняка. Прочь из сердца.
Это должен был быть громадный фонтан земли, вскинутый в воздух, словно взрывом. После него под ногами оставалась здоровенная ямища глубиной в четыре людских роста. А вся вырванная земля опадала мелкими комьями, засыпая все вокруг корешками, листьями и прошлогодней хвоей.
Но в этот раз что-то пошло не так. Хильда зацепилась в земле глубоко и прочно. Крепко. Рванула изо всех сил, вложила весь свой гнев и обиду. Весь пережитый ужас. Дернула так сильно, что сама едва не рухнула на колени. Вот только вместо волны чернозема в воздух взвилась целая куча белый костей. Черепа, ребра, лапки и хвосты разных размеров и давности. Все, что накопилось в этой земле за несколько лет, было вырвано наружу, на мгновение зависло в воздухе, отражаясь в огромных распахнутых глазах Хильды. А потом все это добро рухнуло на девчонку с грохотом и треском.
Как же она визжала! Как адская плакальщица накануне дня Изнанки Мира. Пронзительно, невыносимо. Даже чертов некромант не выдержал и заткнул уши руками. Ему почему-то стало совсем не смешно.
— Хватит. Перестань орать.
Он вдруг резко шагнул вперед и сгреб ее лицо в ладони, утыкаясь лбом в ее лоб.
— Замолчи! Пожалуйста…
И Хильда замолчала, изо всех сил стиснув пальцами край плаща, ошарашенно таращась на некроманта. Только тогда колдун выпустил ее. Девчонку трясло, как последний лист на осине. Она не могла ни слова вымолвить. Просто тыкала пальцем в целый курган костей, разбросанных вокруг, и молча требовала ответа.
«Что это? Что это все? Такое?»
А он хмурился, оглядываясь вокруг. Протянул руку к костям раскрытой ладонью вперед и сосредоточился. Потом скрипнул зубами. Желваки заиграли под скулами, а взгляд стал чудовищно страшным. Колдун тяжело дышал, напрягая, очевидно, все свои силы. Но ни одна косточка не шелохнулась.
Он судорожно выдохнул, мельком оглядываясь на Хильду.
— Маг земли, говоришь?
А потом пинком отшвырнул от себя горку костей, обнажая землю, покрытую высокой шелковистой травой. И протянул руку к темным недрам чернозема. Хильда даже почувствовала эту мощную волну, которая вошла в землю и получила там отклик. Почва вздулась горбом под его рукой, словно закипела, перемалывая корни, траву, червей и прошлогодние листья.
Девушка смотрела на свою силу в чужих руках, и ее начала накрывать истерическая волна. Руки тряслись, слезы опять покатились по щекам. Он забрал ее силу. Забрал ее магию…
— Ты ворюга… Ты что сделал, демон? Отдай! Пожалуйста, умоляю тебя, отдай, миленький.
— Я ничего не делал!
— Отдай мою силу, скотина! — Хильда рванулась вперед, вцепилась в куртку на груди колдуна, словно хотела силой вытрясти из него магию земли.
— А ты отдай мою!
Парень и девушка замолчали на миг, яростно глядя друг другу в глаза. А потом, не сговариваясь, бросились обратно к каменной двери в подземный зал. Что-то случилось там внизу. И два мага по какой-то ужасной случайности обменялись силами. Некромант стал магом земли, а безобидная землевичка превратилась в преступного некроманта.
И судя по всему, такой расклад не устраивал никого из них. Они налетели на запертую дверь, как буря. Бились, стучали, кричали и лупили чистой магической силой. Ничего не помогло. Камень остался глухим к их мольбам и угрозам. Проход не открылся.
Так они и сели рядышком, плечом к плечу, привалившись спинами к каменной двери древних эльфийских руин. А в небе занимался золотисто-розовый рассвет, наступало холодное северное лето.
ГЛАВА 3
Хильда никак не могла опомниться. Это не сон, от которого можно проснуться поутру, вздохнуть облегченно и забыть к обеду. Все вокруг было четким и ужасно реальным. Настоящим. Она лишилась своей силы, этой доброй и могучей магии, которая поддерживала ее всю жизнь с самого детства. А взамен получила чудовищную и страшную некромантию, о которой даже знать ничего не желала.
— Как это могло произойти? Как такое вообще случилось? — Хильда сердито стукнула затылком в дверь за своей спиной. Зашипела, потирая ушибленную голову, и хмуро покосилась на колдуна.
— Не спрашивай, мне пока ничего об этом неизвестно.
— Это все ты со своим проклятущим некромантским ритуалом! — Девушка поджала губы и сурово ткнула пальцем в плечо парня.
— Какой ритуал, о чем ты говоришь? — Он едва заметно вздрогнул от тычка.
— Отмени его! Или наколдуй в обратную сторону, и все вернется на свои места!
— Ты не могла бы выражаться чуть яснее, пожалуйста?
Хильда теряла терпение. Она снова пребольно ткнула пальцем в плечо товарища по несчастью. Так сильно, что он дернулся и зашипел, потирая ушибленное место:
— Прекрати.
— Ты меня не обдуришь, некромант! Я видела. Сначала колдовал в зале у камня, а потом все там залил своей кровищей. Наверное, ты своим проклятым колдовством что-то нарушил в магии этих эльфийских руин. А может, сами эльфы терпеть не могли некромантию. Вот тебе и результат!
Парень повернулся к Хильде и странно взглянул на нее, словно пытаясь понять, не шутит ли она. Но девушка выглядела очень сердитой и собранной. Ни тени насмешки не таилось в ее глазах. Тогда некромант тяжко вздохнул и спокойно ответил:
— Это вовсе не эльфийские руины.
— Эльфийские! Мне так караванщик сказал.
— Твоя безграмотность меня поражает.
Хильда удивленно всплеснула руками и подбоченилась.
— Слышишь, умник… Не каждый человек родился с книжкой в колыбельке. Некоторые люди в детстве ногами навоз месят.
— Прошу меня извинить.
— Извиняется он тут! Так что это, если не эльфийские руины?
Некромант помолчал несколько мгновений, словно размышляя или подбирая слова. А потом сказал:
— Это храм древнего бога, чье имя давно забыто среди людей. Я видел это место на очень старой карте в библиотеке моего прадеда.
— И что?
— А то, что я ничего не мог испортить там под землей. Потому что это был вовсе не ритуал.
— А что?
— Молитва.
— А кровища-то зачем? — поразилась Хильда.
Некромант строго взглянул на девушку:
— Затем что добровольно отданная кровь угодна богам. Любому из них.
— Про это ты тоже в книжке прочитал?
— В старой рукописи.
— Понятно. Значит, хочешь сказать, ты не виноват?
— Разумеется, нет.
— А чего ты тогда такой спокойный? Я тут чуть из штанов не выскакиваю от событий, несовместимых с нормальной жизнью, а ты… Сидишь себе, в ус не дуешь.
Бывший некромант мельком глянул на девушку и со вздохом отвернулся.
— Я просто воспитанный и сдержанный человек. И не стану во все стороны выплескивать эмоции, как какая-то деревенщина.
— Я тебе щас покажу деревенщину! — Хильда тут же вскинулась, сжимая кулачки. — По башке тебе тресну, вот и узнаем, где там твои благородные эмоции содержатся.
— Этим делу не поможешь, — спокойно парировал некромант.
— Как же ты меня бесишь! А тебе все равно, что ли?
— Не переживай, ты меня тоже бесишь.
Хильда сердито фыркнула и отвернулась.
Они оба сидели на холодном каменном пороге древних руин, нахохлившись, глядели в разные стороны, и никто не мог придумать выход из этой чудовищной ситуации, куда они вместе угодили. Воля богов в их судьбах раньше не проявлялась так заметно и неприкрыто. Невозможно было предсказать, чем все это закончится, но оба отчетливо понимали — их жизни изменились навсегда. Что хотел сказать безымянный древний бог в своем забытом храме? Это был его гнев или насмешка? Или что-то еще, скрытое и неведомое? Никто из них двоих не знал ответа. Поэтому оба сидели в мрачных мыслях, подпирая спинами тяжелую каменную дверь и пытаясь найти хоть какое-то решение.
— Чего делать будем, ваше благородие, господин некромант? — не выдержала девушка.
Она обернулась и вдруг увидела, что парень тоже смотрит на нее. Сердце пропустило удар и заколотилось безумно быстро. Ох и взгляд! Пронзительно-голубые глаза под слегка нахмуренными золотистыми бровями. Лицо строгое, суровое. Если не знать, то и не угадаешь, что некромант. Больше похож на принца из сказки.
И голос такой приятный:
— Может, для начала познакомимся?
Хильда тут же наершилась:
— Мне батюшка не велел с некромантами знакомиться!
— А как к тебе обращаться в таком случае? «Эй, ты»?
Девушка несколько мгновений смотрела ему в глаза, пытаясь сочинить достойный ответ, но потом сдалась. Выдохнула и обиженно буркнула:
— Я Хильда. Кримхильда Янсон. Прошу любить и жаловать.
— Приятно познакомиться, — вежливо ответил некромант. — Мое имя Дитрих Вольф. Из Дома Вольф.
Девушка в глубоких раздумьях глядела в светлеющее небо, шевелила губами, словно пытаясь вспомнить что-то. Наконец, вздохнула и покачала головой.
— Не знаю таких.
— Это неудивительно. Моя семья владеет наследным наделом очень далеко отсюда. В предместьях Вольфсбурга.
— Ого. Далеко тебя занесло, Дитер. Неужто ваше некромантское благородие явился в такую глушь, только чтоб помолиться безымянному богу?
— Не совсем. Я…
Он не успел договорить. Прямо перед ними со свистом и резким шлепком в землю вонзился арбалетный болт. Толстое древко с черно-желтым железным оперением почти полностью ушло в чернозем. Дитер взвился, словно встрепенувшийся сокол. А Хильда просто сидела и не могла оторвать взгляда от этого опасного железа, крашеного в злые цвета. И в ушах все еще стоял резкий тягучий звук — словно с хрустом пробили насквозь огромный кочан капусты. Прямо под ногами. На три пальца от сапога Хильды. Сердце едва успело сделать два удара.
Время будто замерло. Первые робкие лучи рассветного солнца окрасили все вокруг. Угрюмые черные камни, покрытые холодной росой, тяжелая пышная трава, всем заливным лугам на зависть — все вмиг стало волшебным, золотисто-розовым. Даже этот арбалетный болт, будто хищный восклицательный знак, торчал из земли под острым углом и весь был покрыт этим нежным золотым сиянием. Зачем он здесь?
— Вставай!
Резкий окрик снаружи вдребезги разбил мыльный пузырь застывших мыслей. Девушка почувствовала, как Дитер схватил ее за руку, рывком вздернул на ноги и потащил за собой.
— Бежим. Пригнись!
Над головой резко и визгливо хлопнуло, скрежетнуло. За шиворот посыпалась мелкая каменная крошка — еще один болт влепился в арку на ладонь выше макушки Хильды. Девушка взвизгнула и шарахнулась в сторону. Дитер тянул ее за собой, крепко держа за руку, и только поэтому они еще не разбежались кто куда. Они мчались среди развалин, след в след, как два молодых оленя, едва разбирая дорогу, резко меняя направление и прячась за большими камнями.
— Кто это? — едва смогла выдохнуть Хильда в тот миг, когда они забежали в огромную обрушенную галерею.
Девушка прижалась спиной к колонне, а Дитер пытался выглянуть сквозь щели в камнях, чтобы увидеть хоть что-то снаружи.
— Зачем он хочет нас убить?
Колдун обернулся, и лицо его было таким сосредоточенным и страдающим, что девушке стало в этот миг еще страшнее. Словно оба они были уже обречены.
— Прости, Хильда. Это все из-за меня. Не думал, что они найдут меня так быстро.
— Из-за тебя? Но что ты сделал? Кто хочет тебя убить?
— Я некромант, помнишь? За мной идет карательный отряд Правящего Дома.
— Что?
Хильда сама не заметила, как перестала думать о Дитере как о злодее и преступнике. Будто забыла, что он некромант. Но теперь ей вдруг все стало ясно.
Парень наблюдал сквозь щели в каменной стене галереи. Высматривал обстановку.
— Стреляли издалека. Они боятся подойти близко к некроманту. Думают, что я приму бой в руинах, натравлю на них армию скелетов.
— Но ты ж теперь не некромант.
— Вот именно. Бежим!
И они снова побежали. Крепко держась за руки, неслись вперед, едва касаясь ногами земли. Налегке. Без вещей, которые остались в подземном зале забытого старого бога. Без плана. Без уверенности. Но полные упорства и желания выжить. Трава шелестела у бедер, и ветер приносил запахи летних лугов, а вдалеке за спиной, среди черных руин, слышались свист и перекличка охотников.
«Хорошо, что у них нет собак, — эта мысль почему-то была сейчас единственной, которая заполняла голову Хильды без остатка. — Хорошо, что нет собак. Хорошо». Значит, есть шанс выжить.
Юные волшебники влетели под сень близкого леса и, словно в омут, окунулись в утренний гомон птиц, шелест ветвей, запахи влажной коры, разрытой земли, прошлогодней хвои и прелой листвы. Лес вокруг размеренно жил своей жизнью. И два маленьких человечка незамеченными промчались по опушке, сиганули через ручей, проломились через кусты боярышника и углубились в чащу. Они смогли добежать до леса, но останавливаться все равно было рано. Карательный отряд даже без собак мог отыскать иголку в стоге сена. А уж найти двух юных волшебников в старой чаще вовсе несложно, если они расслабятся и не будут очень осторожными.
Хильда шла вслед за Дитером молча, перескакивая с кочки на кочку, пробираясь среди бурелома и изредка оглядываясь. Она больше не боялась некроманта, который держал ее за руку. Она боялась тех, кто шел за ним. Эти люди не станут разбираться, кто из них преступник, а кто случайный попутчик. Убьют обоих в лучшем случае. А в худшем — скрутят и повезут на суд, а там перед смертью еще и помучают от души. И только потом повесят на главной площади Красной Колонны. Даже в глухих и мелких деревнях на окраинах тарианских земель точно знали — некромантам пощады не будет. Никогда и нигде. Так же, как их приспешникам.
— Я теперь некромант, — тихо сказала Хильда, на ходу отодвигая тяжелую ветку над головой. — Они и меня убьют, да?
— Не убьют, — твердо ответил Дитер. — Они о тебе не узнают. Мы найдем способ вернуть все назад. Даю слово, Хильда. Ты получишь свою силу обратно и снова станешь магом земли. Чего бы мне это ни стоило.
Хильда смотрела в спину Дитеру и верила ему. Он произнес эти слова совершенно обычным голосом, без пафоса и бахвальства. Но в нем было столько спокойной уверенности в этот миг, что девушка просто поверила. Сказал, найдет — значит, так и будет.
Они еще больше часа шли по лесу, несколько раз резко меняли направление и заворачивали заячьи петли, чтобы сбить с пути следопытов, если вдруг те пойдут в погоню. Солнце уже поднялось высоко, и в лесу стало совсем светло. Воздух теплел, нагревая мокрые деревья, и от стволов начал идти пар. Вокруг пахло грибами и хвоей. Под ногами мягко шуршали прошлогодние еловые иголки. Роса на подлеске постепенно высыхала, птицы голосили как оглашенные, распевая громогласные заливистые оды новому летнему дню.
Наконец, волшебники остановились, чтобы немного отдохнуть и напиться из ручья. Хильда горстями черпала холодную воду из лесного родника и все никак не могла утолить жажду. Раз за разом омывала горячие щеки в пронзительной надежде проснуться. Но все же это был не сон.
Дитер сидел на поваленном дереве и мрачно молчал. Самодовольство и надменность без следа исчезли с его лица. Сейчас он казался сосредоточенным и строгим, даже немного страшно было нарушать его размышления. Но Хильда упрямо стиснула зубы и плюхнулась на бревно рядом с некромантом.
— Расскажешь, что с тобой приключилось?
Дитер взглянул на девушку и не увидел в ее лице ни страха, ни злости. Только сочувствие. Она была очень открытым человеком. Настоящим. Если сердиться, то от души. Если радоваться, то в полную силу. А если сочувствовать — то всем сердцем. Дитер поначалу не собирался рассказывать никаких подробностей своей жизни. Но не смог оставить без ответа эту искренность.
***
Все тарианское общество с самого своего зарождения управлялось господскими Домами. Дом — это в первую очередь, политическая, военная и магическая мощь. От этой мощи зависело положение его членов в иерархии управления, количество вассалов, экономической прибыли, преференций и общего достатка. Чем выше ты сидишь — тем сытнее кушаешь. И только самые низшие сословия простолюдинов, крестьян и добытчиков, живущих на удаленных окраинных землях, не принадлежали ни одному из Домов. Дремучие чащи никого не интересовали — вся знать селилась ближе к двум столицам. Вольфсбург на севере и Красная Колонна на юге — настоящая жизнь кипела именно там.
Каждые сто лет среди тарианских Домов проводилось состязание — самая настоящая бойня в узаконенных рамках. Лучшие бойцы и волшебники поколения схлестывались на Арене, бились на стальных клинках и силе магии, а победитель получал звание Правящего Дома на следующий век.
Правящий Дом изменял политические привилегии, выдвигал вперед своих вассалов, и потому почти каждые сто лет в тарианском обществе все очень бурно и резко менялось. Этот год был именно таким — важнейшим для всей элиты и знати. Несколько месяцев назад, после традиционных состязаний, сменился Правящий господский Дом. От дел отошли проигравшие Вольфштейны, а главное место занял могучий и древний дом Зорншверт.
Семья Дитера перестала быть вассалом Правящего Дома, потеряла защиту и преференции. И почти сразу же до ушей нового правителя донесли весть о том, что один из младших детей семьи Вольф — некромант. Дитеру вынесли смертный приговор.
***
— Когда родители узнали о моей силе, они купили маленькое имение на границе и отправили меня в этот дом. Никто не должен был догадаться о том, какой силой я владею. Ко мне приставили нескольких верных слуг, дали большую библиотеку, учителей и наставников. Мне даже преподавали теорию магии. Доброте родителей не было предела.
— Но кто-то все равно узнал?
— Да. — Дитер опустил голову, старательно ковыряя землю носком сапога. — Пока у власти был наш сюзерен, не было никакого смысла доносить на меня. Но три месяца назад Дом Зорншверт победил на вековом состязании. И нашу тайну тут же раскрыли. За мной отправили карательный отряд, и последнее, что успел сделать для меня отец — это послать письмо с предупреждением. Я знал, что за мной идут.
— Но ведь ты не сделал ничего плохого, да? — Хильда с надеждой смотрела на колдуна. — Никого не убивал? Не тиранил деревни?
— Конечно, нет! К чему мне это?
Дитер так возмутился, что даже вскочил с бревна и отступил на пару шагов, сердито глядя на девушку. А Хильда пожала плечами:
— Ну а почему все некроманты так делают?
— Думаешь, так поступают все без исключения?
— Говорят, что так.
— Хорошо, допустим. — Дитер скрестил руки на груди и недобро прищурился. — В таком случае, когда ты планируешь начать тиранить деревни и убивать людей?
— Что? Я не планирую ничего такого! — Хильда опешила от такого поворота и вскочила вслед за Дитером.
Теперь они снова стояли друг напротив друга, сжав кулаки и стиснув зубы от злости. А Дитер не собирался уступать в этом споре.
— Ведь ты сама сказала, что так делают все некроманты без исключения!
— Да никакой я не некромант! — взвизгнула девчонка, яростно размахивая руками.
Но колдуна ее эмоции совершенно не убедили. Он холодно и бесстрастно кивнул в сторону ближайшего лесного холмика:
— А ну-ка пошевели кости в земле, тогда и увидим, кто тут некромант.
— Ну какой же ты противный, аж сил нет! — Хильда взвилась злющей осой, подступая к парню почти вплотную. — Я с ним по-хорошему, а он издевается!
— Я не издеваюсь. Просто ты говоришь чудовищные глупости.
— Чего это глупости? Люди так говорят.
— А ты все слова принимаешь на веру? Не проверяя?
Хильда скорчила страшную рожу, едва сдерживаясь, чтобы не стукнуть белобрысое чудовище:
— А как я должна была проверить? Забраться в логово некроманта и расспросить хорошенько про его нежные чувства?
— Нет, конечно. Я думаю, что многие некроманты на самом деле очень опасны. Но не все!
Дитер выдохнул, пытаясь успокоиться. Эта чертова девчонка умудрялась распалять его эмоции всего двумя словами. Как столько глупостей помещалось в одной голове? Гордость Дома Вольф не позволяла Дитеру срываться, забывать о воспитании и самообладании. Поэтому он старался держать себя в руках, хотя с каждым разом это оказывалось все сложнее. Но он попытался еще раз объяснить свою мысль:
— Я считаю, что не магия определяет человека. А человек магию. Ведь ты не можешь сказать, что все мельники угрюмые ленивцы, а все торговцы черствые скряги?
— Но все плотники — пьяницы, а все сапожники — матершинники.
— Это глупо!
— Вовсе нет. Все целители добрые и заботливые. А все маги школы Разрушений — жестокие убийцы.
— Это неправда!
Неизвестно, что случилось бы дальше. Возможно эти двое, сцепившись, и вовсе надавали бы друг дружке тумаков, но юные волшебники вмиг умолкли, когда услышали совсем рядом тоненький голосок.
— Дяденька, тетенька, здравы будьте.
На краю поляны, за ручьем, стояла девочка лет шести. Волосы светлее льна, нос в веснушках, глаза, как две льдинки — едва заметно голубые, прозрачные. Одета, как чудь-лесовичка: кое-как подпоясанная домотканая рубашонка выкрашена крапивой в желто-зеленый цвет, на ногах лыковые лапти, на шее и запястьях обереги из деревянных бусин, мелких косточек и сушеных ягод. В толстой косе голубая лента. Такая чудь иногда встречалась в самых глухих лесах. Жили они поодиночке или небольшими семьями. Это были в общем-то люди, но в них очень сильно проявлялась кровь духов. Чудь редко показывалась у человеческого жилья, иногда лишь кто-то из них выходил к деревням — торговать, меняться или попросить помощи. Им никогда не отказывали, потому что любой крестьянин твердо знал — кто духа обидит, тому не станет ни житья, ни удачи, ни урожая.
Увидев перед собой нежданную гостью, молодые маги насторожились.
— Откуда здесь такая малышка? — шепнул Дитер.
Он не понимал, что это за ребенок, и удивленно разглядывал девочку, гадая, что она делает одна в такой глуши. А Хильда сразу все поняла. Она видела таких созданий пару раз в жизни — ни с чем не спутать. Потому девушка незаметно дернула Дитера за край плаща, чтоб тот помалкивал, а сама улыбнулась и ласково ответила:
— И тебе не хворать, чудушка лесная. Чем тебе помочь, скажи?
Волшебница быстро сообразила, что если уж девочка вышла прямо к людям, значит, ей нужна помощь. И не ошиблась. Чудь помялась с ноги на ногу, а потом указала пальцем в сторону чащи. И голосок у нее был тоненький, как серебряный колокольчик:
— Батько мой. В лесу лежит. Три дня уж как ноги перебил. Не утяну я його до хаты. Сподобьтеся помочь, добрыя люди. Пожалуйста просим.
Сказала и поклонилась в землю, касаясь рукой прошлогодней хвои и заметая сухие листья белой косой с голубой лентой. А Дитер даже не дослушал ее просьбу до конца. Только одернул куртку на плечах и шагнул вперед, через ручей, прямо к девочке.
— Не бойся, малышка. Все будет хорошо, мы поможем твоему отцу. Показывай дорогу.
Они шли через лес, забираясь все глубже в чащу. Деревья становились все более высокими, кора бугристой, а могучие корни выпирали из-под земли так сильно, что через них едва можно было перешагнуть. Длинные бороды мха свисали с толстых ветвей, жирные хвощи и пышные папоротники поднимались до самого пояса, огромные старые коряги таились в тенях тут и там, очертаниями напоминая странных животных. Где-то вдалеке размеренно и одиноко постукивал дятел. В кронах деревьев-исполинов шуршали шустрые белки и птицы. Здесь пахло влажными моховыми кочками, прелой листвой и ландышами.
Маленькая чудь белым призраком скользила впереди, указывая дорогу. Дитер и Хильда шли следом. Девушка украдкой поглядывала на колдуна, который сосредоточенно шел вперед. «Ведь его аристократическое величество не знал, что за девочка перед ним. Благородные, небось, про чудь лесную и не слыхали никогда. Но он все равно решил помочь. Просто так. Хотя у самого забот полон рот», — думала девушка, старательно пряча улыбку. Она решила, что Дитер все же хороший парень. Пусть вредный, заносчивый и ядовитый. Но у него доброе сердце. А сердце, по мнению Хильды, было в людях самым главным.
Чаща ширилась с каждым шагом, деревья расступались, оставляя под могучими кронами огромные поляны, полные всякого лесного богатства. Тут под толстыми пнями теснились целые семейки крепких грибов с блестящими коричневыми шляпками. Заросли крохотных кустиков отцветали белыми лепестками — скоро они будут сплошь усыпаны зелеными ягодками, которые созреют к середине лета, станут сладкими и сочными. Ярко-алыми. Зайцы и маленькие косули тревожно поднимали головы, едва завидев путников, а сороки стрекотали и пересмеивались высоко в ветвях, предупреждая остальных обитателей, что по лесу идут чужаки. Сам воздух здесь зеленел, согретый и пронизанный золотом солнечных лучей. Яркие бабочки кружились в резных столпах света. Все вокруг было таким сказочным и удивительно красивым, что юные маги едва успевали оглядываться по сторонам, чтобы не упустить чего-то важного.
Но вот впереди показался небольшой овражек, окруженный высокими кустами папоротника — не сразу заметишь край провала. Земля в этом месте давным-давно разошлась так ровно, будто ее разрезали острым ножом. Теперь же склоны поросли пышной травой и кустарником, а дно засыпало буреломом. Девочка остановилась на краю разлома и, глядя вниз, тихонько позвала:
— Батько. Ты живой?
И через несколько мгновений слабый мужской голос откликнулся:
— Живой… Кто с тобой, Бажена?
Чудь обернулась, окатила прозрачным взглядом своих спутников и уверенно ответила:
— Дядька с тетькой. От черных камней пришли. Добрые. Помогать станут.
Дитер не стал дожидаться разрешения. Он шагнул вперед и заглянул через кусты папоротника, пытаясь оценить ситуацию и понять, что можно сделать. Обрыв оказался неглубоким — всего в полтора человеческих роста, но его склон был изрядно крут и весь покрыт выпирающими древесными корнями, словно хищными петлями.
В одной такой петле торчал застрявший лапоть с оборванными завязками. Сразу стало ясно, как человек очутился на дне разлома — зацепился ногой и рухнул вниз. Пышная зелень и ветки бурелома покрывали весь овраг, но Дитер сразу увидел мужчину, который лежал, привалившись спиной к земляной стенке, и смотрел вверх. Это точно был отец маленькой Бажены. Такой же белоголовый и светлоглазый. В такой же зеленой рубахе, крашеной крапивой. Лицо бледное, осунувшееся, а льдистым прозрачным взглядом молодого мага будто кипятком окатило, в самую душу вошло, пронизывая насквозь. И в тот же миг необъяснимый липкий ужас выполз из самых темных закоулков души, парализуя тело. Спина взмокла, сердце подскочило к самому горлу. Дитер едва не отшатнулся от края обрыва, будто увидел там свою смерть. Но кое-как сдержался, судорожно сглотнул, нахмурился и сказал вмиг осипшим голосом:
— Я спущусь. Осмотрю твои раны.
— Добро, — тихо ответил лесовик и отвел взгляд.
Дитеру вмиг полегчало. Подспудный страх сразу перестал давить. Сердце успокоилось. «Что это было?» — Мысль пришла на мгновение, но тут же исчезла, когда волшебник сполз на дно оврага и получше разглядел мужчину. Лесовик лежал на земле, и его наполовину скрывали широкие листья папоротника, но когда Дитер отвел их в стороны, то понял, что девочка была права — ее отец действительно переломал обе ноги, когда свалился в эту яму. Вылезти по такому крутому склону в одиночку он бы не смог.
— Я Дитер Вольф. А как тебя зовут, уважаемый? — тихо спросил некромант.
— Белояром звать, — отозвался мужчина, не глядя в глаза волшебнику.
Был он молод и крепок, лет тридцати на вид, но сквозило в нем что-то вовсе нечеловеческое. То ли черты лица слишком острые, то ли отведенный в сторону взгляд, но Дитеру некогда было об этом размышлять. Сверху посыпались мелкие веточки и сухая хвоя, над краем обрыва появилась голова Хильды.
— Ну чего там? Сможем вытянуть?
— Сможем, — уверенно ответил Дитер.
Волшебник огляделся и понял, что Бажена отыскала отца уже давно. Она успела притащить сюда несколько теплых шкур, чтобы ночью раненый не замерз. Здесь же была припасена еда и вода в кожаном бурдюке. Малышка сделала все, что могла, для своего отца.
Дитер опустился на одно колено рядом с лесовиком, открыл небольшую поясную сумочку и вынул наружу массивный серебряный амулет с россыпью крупных сапфиров.
— Это волшебная вещь… — начал было он.
— Нет! — вдруг резко и отчетливо оборвал его Белояр, сердито глядя на серебряную вещицу.
Дитер заметно растерялся и попытался пояснить:
— Это амулет исцеления. Он поможет вылечить твои ноги…
— Нет... — уже спокойнее ответил лесовик и выставил вперед руку, словно закрываясь от старинной вещицы.
Некромант озадаченно отодвинул артефакт подальше.
— Ты не хочешь, чтобы тебя касалась сила волшебного предмета? Неужели она может навредить тебе?
Белояр лишь мотнул головой и поморщился.
— У каждой вещи своя судьба.
— И что? — Слова из раненого лесовика приходилось тянуть словно клещами.
Мужчина все так же смотрел в землю, но иногда косил взглядом на амулет в руке Дитера.
— У этой — судьба не моя. Другим сгодится ее сила.
— Ты видишь судьбу вещей? — поразился волшебник.
— Многое зрить могу. Сильный взор имею.
— Да уж, неслабый, — вздохнул Дитер, с содроганием вспоминая, как Белояр лишь на миг посмотрел ему в глаза, и каким ужасом обдало волшебника от этого взгляда. — Но ты действительно уверен? В амулете два заряда. Можно вылечить любые раны...
— Вот и врачуй, когда время придет.
Некромант задумчиво глядел на Белояра, который без тени сомнений отказался от магического исцеления. Похоже, непросто это — видеть судьбу. Хильда наверху хмыкнула осуждающе, но обругать лесовика за глупость не посмела. Спорить с духами занятие еще более глупое.
— Тогда надо придумать что-то еще. И поскорее. — Дитер явно был настроен решительно.
Лес над головой шелестел и нашептывал о том, что совсем скоро сюда придет настоящее теплое лето, в малиннике будут толстеть медвежата, птенцы встанут на крыло, а ночи станут теплыми и влажными от росы. Маленькая Бажена не знала близко никого, кроме Белояра. Он остерегал ее от людей, говорил, что человек может быть жестоким и злым. Но крошка-чудь не зря была дочерью своего отца. Она тоже могла видеть судьбы. Не предметов, как Белояр. Она ведала судьбы живых людей. Поэтому пришла так далеко к черным камням забытого храма. И теперь тихонько стояла у края ямы и молча смотрела, как люди, чья судьба пересекалась с этим местом, советуются меж собой и решают, чем помочь чудьему горю.
А они снова ругались, как черти. И даже удивленный взгляд Белояра не мог усмирить пыл этой свары.
— Научи меня заклинанию. Я подниму землю под отцом Бажены, и он окажется на поверхности.
— Какое еще заклинание?
— Заклинание школы Земли! Мне других от тебя и не нужно.
Хильда уперла кулаки в бока и смотрела на Дитера сверху вниз, словно на дурного ребенка, который несет несусветную чушь.
— Ты головой, что ли, стукнулся, родной? Откуда мне знать заклинания? Я в волшебных школах не училась, и золотишка на умных учителей не припасла — не по карману мне это.
— Да как же ты тогда колдовала? — возмутился Дитер.
— А как ты колдовал? Можно подумать, тебя кто-то учил твоей… магии.
— Меня учили теории! И я самостоятельно сложил свои заклятия согласно правилам теории магии.
— Ну ты посмотри, какой молодец! Орден тебе за это березовый! На всю грудь! А я и без того обходилась.
— Так нельзя!
— Можно!
— Ну раз можно, тогда прекрати спорить и просто научи меня.
— Ну я ж не учитель!
— Объясни, как сможешь! Я уж постараюсь понять.
Хильда не нашла, что возразить. Она лишь тяжело вздохнула и полезла в овраг.
***
— Не так сильно, Дитер... Помедленнее. Будь нежным. Прошу, помедленнее… О боги, ну что ты за бестолочь белобрысая!
— Как ты учила, так и делаю!
— Я не так учила. Говорю же, медленнее! Ты сейчас просто сорвешь верхний слой и никак не зацепишь глубину. У каждой стихии своя скорость. Земля самая неторопливая, но самая могучая и тяжелая. Ты пытаешься управлять ею как каким-то царским рысаком. А надо держать ее так, будто она… кит. Знаешь такую зверюгу? Ты ж умный, читал в книжках про китов?
— Читал!
— Вот и представь, что это здоровенный такой китище. Держать надо крепко, тянуть сильно, но медленно, чтобы зацепить за самую глубину, за основу. Понял? Ну попробуй.
Дитер, взъерошенный, взмокший и злющий, как шершень, тяжело дышал, но не оставлял попыток справиться со своим первым заклинанием магии земли. Он попробовал еще раз и, наконец, почувствовал, что коснулся чего-то настоящего, зацепил истинную глубину. Колдун мягко, почти нежно потянул почву вверх, на себя. И она послушно поддалась, вздулась черным бугром. Разошелся жирный пласт чернозема, обнажая корни трав и цветов, тонкую паутину грибницы, извивающихся червей и муравьиные ходы. Земляной холм рос все выше, пока не сровнялся с краем обрыва.
— Молодец! Вот так. Очень хорошо, Дитер.
А молодой маг глядел на дело своих рук и чувствовал себя полностью опустошенным. Как только Хильда справлялась с этим? Колдовать чистой сырой силой было чудовищно утомительно.
— Ну, теперь просто нужно повторить это еще раз. Только осторожно и с поправкой на то, что сверху будет раненый человек!
— Твоя жизнерадостность меня бесит.
— Что?
— Ничего…
Дитер обреченно оглянулся на Белояра. Он понимал, что должен напрячь все свои силы, постараться повторить этот прием и заодно не убить беззащитного лесовика случайным магическим всплеском. И тут затянувшееся молчание разорвал тонкий голосок Бажены. Словно серебряный гром упал на головы молодых магов:
— А може, нарубать ступеней? В стене обрыва. Я лопату принесу.
Хильда открыла рот, кашлянула, крякнула, силясь что-то сказать, но ничего членораздельного так и не придумала. А Дитер просто сел на землю, закрыл лицо ладонями и тихо засмеялся. Сквозь слезы.
— Ступеньки вырубить… Просто вырубить ступеньки. Ну почему я не догадался…
Хильда сочувственно вздохнула и похлопала товарища по плечу:
— Ничего. Даже самые умные люди иногда оказываются в дураках.
— Надеюсь, ты про себя сейчас говоришь? — вяло огрызнулся Дитер.
— А с каких пор ты считаешь меня умной? — со смехом парировала Хильда. — Ну все, господин маг. Вставайте. Пора «нарубать ступеней».
Дитер справился с этой задачей великолепно. Магию он прикладывал осторожно, легкими движениями. Ступени получились широкие, ровные и крепкие. Но любоваться своей работой времени не было, они и так провозились до полудня. Колдун осторожно пристроил Белояра у себя на спине, медленно поднялся по ступеням из оврага и, тяжело дыша, улыбнулся Бажене:
— Показывай дорогу, малышка. Идем домой.
***
Избушка чуди стояла на пригорке среди могучих дубов и зарослей малинника. Внизу из-под большого камня бил чистый родник, звонкий и говорливый. За домом раскинулся небольшой огородик, в открытом загоне три серые козы меланхолично жевали скошенный клевер. А у порога на солнышке грелся пушистый полосатый кот. Ни забора, ни калитки — только лес вокруг.
Дитер затащил раненого в дом, осторожно опустил на кровать и сам едва не рухнул рядом. Здоровенный и тяжелый был мужик этот Белояр, хоть и чудь лесная.
— Благодарствуйте сердечно, добрые люди, — тихонько поблагодарила Бажена и снова поклонилась волшебникам.
— Не благодари, милая. Так должны поступать все люди.
— Только вот что мы будем делать с этими переломами? — У Дитера все не укладывалось в голове, что человек с такими тяжелыми ранами отказался от лечения магией. — Нужен лекарь. Где его взять в такой глуши?
— Не кручиньтеся зазря. Я наведу травных отваров и смазей на барсучьем сале и улиткиных рогах. Зарастет враз.
— На улиткиных рогах? Боги милостивые… Ну хорошо, малышка. Если наша помощь больше не нужна, то нам пора в дорогу. — Дитер вздохнул и улыбнулся. Он смертельно устал, все тело ныло с непривычки от перенапряжения физических и магических сил. Но он отлично понимал, что девочке с отцом и так будет тяжело. Стеснять их своим присутствием очень не хотелось.
Бажена пристально и серьезно глядела на гостей, а потом вдруг качнула головой:
— Неслед вам уходить. Рыщут в чаще охотники, следов ваших пытают. Побудьте здеся. Здеся не найдут.
— Карательный отряд… — охнула Хильда, прижимая ладони к губам. — Бажена, а они точно сюда не придут? Вдруг они и вас обидят!
— Говорю, не найдут. Ночуйте.
ГЛАВА 4
Хильда была неудержима. Столько ужасов пережила за короткое время — суток не прошло, как она потеряла свою силу и взамен обрела что-то чудовищное вместо родной и понятной магии. В нее стреляли. За ней гнались. Ее вела через темную чащу маленькая девочка, едва ли похожая на человека. Ей пришлось учить колдовать совершенно незнакомого некроманта. Но она все равно была бодра, полна сил и желания помогать нуждающимся. Ее хозяйственность и неутомимость по-настоящему поражали Дитера. Пока волшебник отдыхал на пороге лесной избы, Хильда бегала туда-сюда, то с ведрами, то с поленьями, то с пучками трав и связками грибов. Натаскала воды из родника, разожгла костерок у дома и поставила на треногу большой котел с железной крышкой. Она варила похлебку, кормила кур, доила коз, копошилась в огороде, мыла посуду, стирала узкие льняные полотна-перевязки и кипятила их в большой бадье, толкла в ступках нужные травы и ягоды, которые отбирала Бажена. И все еще улыбалась. Успевала поднести Дитеру миску с горячей едой и кружку чая, мимоходом обругать его за что-то и ободряюще потрепать по макушке.
«Есть ли границы твоего жизнелюбия?» — Некромант наблюдал за девушкой, но всякий раз хмурился и отворачивался, когда она смотрела на него. Не хотел, чтобы она заметила его внимание.
Когда солнце начало клониться к горизонту, все было готово. Бажена ушла врачевать раны отца, а Хильда наконец присела на бревнышко рядом с Дитером. Миска похлебки приятно согревала руки. Хлеба у чуди не водилось, зато был козий сыр и молока вдоволь.
— Неужто мы справились, — тихо вздохнула девушка.
— Да уж. Это был какой-то бесконечный день.
— А мне кажется, уже неделя прошла. Надеюсь, Бажена знает, что делает, и ее «смази» правда помогут. Я о таком не слыхала, но у чуди свои законы.
Дитер встрепенулся и понизил голос до шепота:
— Мне показалось, что наши хозяева не вполне люди. Я прав?
— Да, — так же тихо шепнула в ответ Хильда. — Их называют лесной чудью. Говорят, это дети людей и лесных духов. Они безобидные, никому не делают зла. А крестьяне никогда не отказывают, когда чудь выходит к деревне. Это редко бывает. Но случается.
— А зачем они приходят? — В глазах Дитера сверкнуло любопытство. Он никогда раньше не встречал духов.
— А по-разному. Кто меняться хочет, кто торговать. Иногда приходят помочь, когда людям сильно худо. А иной раз сами помощи просят. Вот как Бажена.
— Чудь, говоришь… — Некромант задумчиво вертел в руках грубо выструганную деревянную ложку. — А они все такие странные? Ну как Белояр?
— Я не так часто их видела. Всего два раза в жизни. Но думаю, они всяко умеют. Кто во что горазд. Белояру в глаза лучше не глядеть. Такой ужас накатывает, аж поджилки трясутся. — Хильда вздрогнула при мысли о том, что пережила, когда лесовик мельком посмотрел на нее. — Кажется, он иначе глядеть и не умеет. Потому все время в сторону отворачивается. Только Бажена и может сносить это. Лишь на нее он и смотрит.
— Да, и он сказал, что видит судьбу вещей. Слышала? Какая вещь где должна оказаться и какую роль сыграть в мире.
— Ага. Только я не особенно поняла, что там у тебя за царская штуковина припасена в кармане, от которой Белояр отказывался. Навроде серебряного медальона. Покажи.
Дитер расстегнул поясную сумочку и вытащил амулет. Хильда взвесила его в руке и тоненько присвистнула.
— Тяжелый. Дорогущий, небось. Это настоящие сапфиры?
— Конечно.
— Жуть какие красивые. Я таких камней никогда не видела.
— Главная ценность этой вещи не в серебре и не в камнях.
— Да, погоди. Я вроде чую. Внутри… магия. — Хильда задумчиво держала в руках амулет, тяжелая цепь скользила между пальцами, и девушка чувствовала незнакомую магическую силу, словно бутоном свернутую внутри этой красивой вещицы.
— Артефакты. Это предметы, зачарованные магией. Они ценнее любых денег. В этом амулете два заряда полного исцеления.
— Любые раны излечить может?
— Абсолютно любые. Мгновенно.
— Даже если при смерти лежать?
— Да.
— Даже если руки-ноги оторвет?
— Даже так. Все отрастет обратно и исцелится магической силой, которую вложил сюда заклинатель.
Хильда застыла на месте, боялась дышать от восхищения и могущества, что покоилось сейчас в ее руке. Невероятная сила, способная вернуть человека к жизни в мгновение ока — что может быть ценнее. Прав Дитер — этот амулет дороже любых денег.
— И Белояр отказался принять такую магию? — Девушка осторожно вернула амулет Дитеру, все еще зачарованно глядя на таинственное мерцание темного серебра.
— Да. Сказал, что видит судьбу этого амулета. Он, мол, пригодится кому-то другому.
— Кому?
— Да откуда мне знать, я ж не чудь лесная. Когда и как, мне тоже неизвестно, не спрашивай!
— Ой всё! — Хильда закатила глаза и сунула в рот ложку похлебки.
Солнце медленно опускалось за деревья, окрашивая лес в густое румяное золото. С каждой минутой тени становились чернее и глубже. В окошке лесной избы затеплилась лучина. Во влажной низинке дружно заголосил хор лягушек, а где-то совсем близко в кронах деревьев распелся соловей. И эти переливчатые звонкие рулады очаровывали, словно магия.
От горячей вкусной еды настроение Хильды быстро улучшилось, девушка заметно повеселела и воспряла духом.
— А откуда у тебя вообще этот бесценный амулет? — поинтересовалась волшебница, старательно вылизывая деревянную миску. — Неужто спер?
— Не спер! — возмущенно рявкнул некромант. А потом заметно понурился. — Это лишь то немногое, что осталось от отцовского наследия. Все мои вещи сгинули в храме, когда мы бежали из подземелья. Там было много полезных и ценных вещей. Зелья, свитки, артефакты — отец пятнадцать лет собирал коллекцию. Он знал, что однажды мне все это пригодится.
— Ох, ужасно жаль, Дитер. Я тоже осталась без ничего, но у меня и не было никогда ценных вещей. — Хильда ободряюще коснулась плеча некроманта. — Но знаешь что? Хотя бы амулет остался! Хорошо ведь! Это больше, чем ничего.
— Да, — неожиданно легко согласился волшебник. — У меня есть немного денег, амулет и пламенная сфера.
— Что за сфера такая? — тут же заинтересовалась Хильда.
Некромант сунул руку в ту же поясную сумку и вряд выложил на бревно две серебряные монеты, амулет с сапфирами и небольшой шар из толстого стекла. От него так и веяло магией, а внутри, в темной глубине, трепетали и извивались маленькие язычки пламени.
— Дай подержать! — Хильда ухватила сферу и с восторгом принялась ее разглядывать.
— Осторожнее. Это очень опасная вещь. Если ты ее случайно задействуешь, она спалит нас обоих, весь дом и половину леса.
— Ого. Так уж и половину? — Девушка скептично и насмешливо изогнула бровь.
— Ну не половину. Но пожар будет знатный. А нам уже точно будет все равно — сгорим дотла.
— Ладно. Держи свою сферу. Но она жуть какая интересная, честное слово. Вот бы хоть раз увидеть, как она работает.
— Надеюсь, нам не придется ее применять.
Волшебник аккуратно сложил свои сокровища обратно в сумку и после минутного молчания вдруг задумчиво спросил:
— Скажи, Хильда, как это, быть нормальным магом?
Девушка сразу поняла, что он имеет в виду, но отвечать не спешила. Ей вдруг стало грустно. Всего день назад она считала себя счастливицей и любимицей судьбы. У нее было все, чего она только желала. Дом, родители, надежда, способности и возможности. Но теперь все это не казалось таким уж радужным. Особенно когда Дитер так ставил вопрос. Поэтому она только фыркнула и бросила на волшебника косой взгляд, выражая свое презрение к этой теме.
— Думаешь, что на свете есть нормальные маги? Ошибаешься.
— О чем ты?
Такой ответ удивил Дитера, и он развернулся к девушке, собираясь прояснить все до конца.
— Я говорю о том, что нет особой разницы между некромантом, магом земли, огня или еще каким-нибудь разрушителем.
— Да ну тебя, опять глупости говоришь! Как ты только сочиняешь такую чушь?
— Это не чушь, дурак! Это жизнь.
Волшебница хмуро смотрела в землю под ногами и зябко ежилась, обнимая себя за плечи. Голос ее стал тихим и задумчивым.
— Все мы чужие людям. Все до одного. Они нас никогда не примут, и ровней мы никогда не станем. Они слушают нас, ловят каждое слово, раскрыв рты, но в душе боятся до одури. Считают, что волшебники всемогучие и жуткие. Мы для них все равно что… чудь лесная. Как будто эльфы.
— Не преувеличивай, — спокойно ответил Дитер. — Целителей очень уважают. Как и магов земли…
— Я маг земли! — крикнула вдруг Хильда, и в голосе ее прорезались слезы. Но она быстро взяла себя в руки, стиснула зубы и нахмурилась, сдавливая внутри свою боль. Как всегда. И сказала уже тише, чтобы не тревожить никого вокруг. — Мне видней...
— Что случилось, Хильда? Тебя кто-то обидел?
— Никто. В глаза никто не смел. Ни один.
— Понятно. Шептались за спиной?
— Всегда. С самого начала. Быть сильным тяжело. Ты всегда один. И всегда в стороне от людей. Даже родители меня боялись. Знаешь, если бы я подошла… да к любому парню в нашей деревне. Если бы я прямо в лицо сказала — «Ты мне нравишься, будь со мной на веки вечные»…
Дитер теперь тоже смотрел в землю и молча слушал.
— Он бы пошел за мной. Оставил бы ту, которую любил. И никто не посмел бы мне перечить. Ни один из них. Жалкие они все… противные.
— Вот так и появляются плохие некроманты, Хильда. Только не будь дурой, пожалуйста, и не иди на поводу у этих мыслей.
Она вздрогнула и посмотрела на парня рядом с собой. Теперь вдруг волшебница поняла, чем он так зацепил ее с самого начала. Тем, что перечил. Тем, что спорил, орал и называл дурой. Он ругался с ней. И слушал ее. Советовался. И делал по-своему. Она впервые в жизни встретила ровню себе.
А Дитер продолжал говорить, то ли убеждая ее, то ли пытаясь утешить.
— Люди боятся всего на свете. Грозы, чумы, войны и своих соседей. Они боятся бандитов на дороге, случайной черепицы, упавшей на голову. Бродячего пса, шального всадника, бодливой коровы и злой жены. Магии они тоже боятся. Все это правда. Но нельзя допускать в свое сердце презрение к людям. С него начинаются мысли о собственном величии. Ты начнешь заноситься, верить в то, что ты лучше всех смертных. Потом в то, что они ничего не стоят. Что их жизни ничтожны. Что они пыль под твоими ногами. А дальше тебе останется лишь обратиться личом.
— И что делать?
— Ну для себя я решил, что единственный верный путь — не лезть им в душу и ничего от них не требовать. Просто жить. Если кто-то захочет стать тебе другом, то ему будет все равно, волшебница ты, некромант или верблюд с тремя горбами.
— Сам ты верблюд! — Хильда фыркнула и неожиданно улыбнулась. Ей вдруг по-настоящему полегчало.
— Почему ты все время обзываешься? Я к тебе со всей душой, а ты…
Дитер вдруг резко замолчал, хватая Хильду за руку и медленно поднимаясь во весь рост. Он пристально смотрел куда-то ей за спину, в сторону леса, и на лице его отразилась жесткая решимость.
— Зайди в дом, — едва слышно шепнул он.
И Хильда увидела, что второй рукой он достает из поясной сумки огненную сферу. Ту самую, которая могла спалить весь дом и заживо испепелить человека.
Девушка резко обернулась к лесу и вздрогнула. Всего три десятка шагов было до края поляны. И сейчас из-за деревьев один за другим выходили чужаки. Они шли медленно, широкой цепью. Трое, четверо… шесть человек насчитала Хильда. Крепкие рослые мужчины, закаленные в боях. Темная одежда лесных цветов — коричневый с блекло-зеленым — делала этих людей невидимками в любой чаще. Крепкие сапоги на мягкой подошве, глубокие капюшоны прятали лица, тертые кожаные пластины прикрывали грудь легкой броней. У каждого на поясе меч, в руках арбалет, а сбоку по два тула с короткими болтами. И железное оперение их было выкрашено в черно-желтый цвет. Следопыты карательного отряда.
Хильда дернулась, закрывая рот ладонями, а потом резко обернулась к Дитеру и выдохнула:
— Бежим…
Но он покачал головой:
— Не успеем. Они слишком близко.
Хильда все смотрела и смотрела на то, как приближались каратели. Шаг за шагом подходили ближе к дому. А потом один из следопытов вдруг сделал шаг в сторону, за ним второй и третий. Бойцы начали плавно, по широкой дуге обходить избу лесной чуди. И ни один из них даже не взглянул на Дитера с Хильдой, которые в безмолвном ужасе стояли всего в десяти шагах от незваных гостей. Волшебники медленно поворачивали головы вслед карателям, которые так же бесшумно и неспешно проходили мимо своей цели. Не замечая ни дома, ни огорода, ни блеющих коз, ни дыма костра, ни двух бледных до синевы молодых магов, которых в любой другой ситуации они скрутили бы на счет «три». А на счет «четыре» оставили бы обоих болтаться в одной петле на ближайшей березе. Но сегодня ничего этого не случилось. Каратели просто прошли мимо.
А когда они скрылись в чаще на другой стороне поляны, Дитер и Хильда обернулись. За их спинами на пороге избы стояла маленькая чудь. И взгляд ее был холоднее льда. Она неотрывно смотрела вслед чужакам до тех пор, пока они не исчезли за деревьями. А потом чуть склонила голову набок и едва заметно улыбнулась.
— Говорю ж — не найдут.
И снова скрылась в доме.
Дитер с Хильдой как стояли, так и рухнули на бревно у порога. Некромант все еще крепко сжимал в пальцах огненную сферу, которая, к счастью, в этот раз не пригодилась. Видать, и у нее была своя судьба.
— Милостивые боги, сохраните от всяких бед, — отрешенно пожаловался Дитер.
— Чтоб вас, чертей, поразрывало, — хриплым голоском откликнулась Хильда.
Каждый в этот момент думал о своем, но каждый отчетливо понял, что смерть снова прошла в шаге от них.
— Дитер… — через несколько минут молчания тихонько позвала волшебница.
— Ну? — нехотя откликнулся некромант. Он так устал за прошедшие сутки, что согласен был спать прямо на улице, лишь бы его просто оставили в покое.
— А чего мы делать-то будем? Дальше?
Дитер сидел, привалившись спиной к стене лесной избушки, смотрел, как на темном небе проступают первые звезды, и мысли его были абсолютно четкими и прозрачными. Он ни на миг не сомневался в том, что говорил:
— Разобраться с этой задачей сами мы не сможем. У нас не хватит ни знаний, ни сил. Нужно обращаться к магам, и лучше всего к самым сильным и опытным. Но идти в Вольфсбург или в Красную Колонну нельзя — любой из тарианских колдунов убьет нас на месте, если почует силу некромантии. А в других местах сильных магов днем с огнем не отыскать. Остается лишь один вариант. Мне он не нравится, и тебе тоже не понравится. Но ничто другое нам не поможет.
— Что за вариант? — тихо спросила Хильда.
— Мы пойдем к эльфам.
— Что? Ты белены поел, что ли, дурень гороховый, или от страха умом тронулся? Какие эльфы?
Дитер пропустил все нападки девчонки мимо ушей и спокойно сказал:
— Без разницы, какие именно эльфы. Они бессмертны и могут жить хоть тысячу лет. Каждый знает столько, что нам с тобой и не снилось. Нужно просто расспросить кого-то из них, как нам быть.
— Да это же смешно! Просто комедия с зимней ярмарки! Ха! Ха-ха! Эльфов видели? Ну так попросите их помочь! — Хильда не могла поверить в то, что слышала. — Ты же не всерьез, Дитер?
— Я абсолютно серьезен. Какая разница, где брать информацию, если она поможет нам?
— Да без разницы, но ты правда что ли думаешь, они помогут? Эльфы! У нас же с тобой на лбу написано, что мы тарианской крови. Даже если выкрасим волосы, переоденемся в каких-нибудь сингардов или ганийцев и заговорим на всеобщем, они все равно по акценту узнают, что мы родом из Грайфесланда. А кто будет помогать врагу? Ты бы стал помогать врагу?
Дитер слушал Хильду молча. А потом тихо и уверенно сказал:
— Я повторю слова своего прадеда. Мне было шесть лет, когда я услышал их. И с тех пор не могу их забыть.
— Ну говори, что там за слова мудрого деда?
— «Каждый тарианин с детства знает, что мы с эльфами смертельные враги. Каждый помнит, что мы ненавидим бессмертных много столетий и презираем до последнего вздоха. Только вот эльфы об этом ничего не знают».
— Чего ты такое несешь? Как это не знают? Все же говорят…
— Да, Хильда! Говорят. Но ты слышала, что в столице мира, в Золотой Гане, есть эльфийская Академия Магии?
— Неа. Но мои им сердешные поздравления.
— И конечно, ты не знала, что в этой Академии учатся тариане?
— Это к… это как? — Хильда осеклась от неожиданности и едва смогла выговорить слово. — Ты что такое говоришь? Врешь?
— Не вру.
— Да как же они врагов взяли на учебу?
— А вот как-то взяли. Значит, не такими уж врагами нас считают. Понимаешь, о чем я говорю? Но самое главное… — Дитер понизил голос до шепота. — В одной из книг по истории Золотой Ганы я читал, что эльфы не убивают некромантов.
— Брехня!
— Не знаю, брехня или нет, но я много читал о некромантии. И в том числе, что эльфы не считают ее злом. Значит, есть изрядный шанс, что нас не убьют прямо с порога. Возможно, выслушают. И возможно, даже подскажут, что делать.
Хильда молчала, как убитая. Насквозь прожигала Дитера страшным взглядом, но молчала. Потому что возразить было нечего. Она сама прекрасно понимала, что план очень сомнительный, но других вариантов вообще нет.
— И все это приводит нас к одному единственному выводу… — Некромант тяжело вздохнул. Сама мысль об этом угнетала его. — Надо идти на поклон к кому-то из бессмертных. Открыться, рассказать все, что с нами приключилось, и просить помощи.
— И где мы возьмем этого проклятого эльфа?
— Неважно, где. — Некромант равнодушно пожал плечами. — Будем идти вперед, пока не найдем хоть кого-то из них. Я эльфа не встречал ни разу в жизни, но думаю, когда увидим, мы его узнаем.
Хильда выругалась так грязно и заковыристо, что Дитер судорожно вздрогнул и смущенно отвел взгляд.
На небе взошли две луны, и лес до краев наполнился волшебным голубым сиянием. Где-то в чаще рыскали бойцы карательного отряда, выискивая следы двух беглецов-некромантов. В избе при свете лучины маленькая девочка тонкими пальцами втирала целебную мазь в раны своего страдающего отца.
Два молодых мага плечом к плечу сидели на бревнышке и молча думали о том, через что им еще предстоит пройти на этом пути. А где-то в глубине, на двенадцатом подземном этаже Святилища, едва заметно улыбался забытый безымянный бог, осторожно перебирая в пальцах хрупкий нежный цветок — древний подарок богини любви.
ГЛАВА 5
— Не бойся, Хильда, прошу тебя! Это просто кости, они не смогут тебе навредить.
— Да не боюсь я костей, дурень! Думаешь, я такая нежная королевна и упаду без памяти от вида дохлой мыши?
— Да ты бледнее призрака.
— Ничего такого!
Дитер с таким скепсисом глянул на Хильду, что девушка тяжело вздохнула и скуксилась.
— Постарайся думать об этом как о науке.
— Легко тебе говорить, ты привыкший… Когда оно просто мертвое лежит — то и шут бы с ним. Но если оно встанет и начнет ходить, я же помру от жути. А ну как кинется и укусит? Кто будет тогда с этим разбираться?
— Не бойся, если эта мышь побежит, я ударю ее лопатой.
Хильда и Дитер жили в лесной избе уже третий день. Спали на печи, на волчьих шкурах. Ели то, что посылал щедрый летний лес и крошечное хозяйское подворье. Пока следопыты карательного отряда не уйдут из чащи, Бажена велела волшебникам отсидеться в безопасности. И они с благодарностью остались, стараясь приносить лесным хозяевам как можно больше пользы — кололи дрова, таскали воду, помогали делать целебные настои для Белояра, стряпали еду и в четыре руки стирали полотняные перевязки от душистых Бажениных «смазей». А в остальном ребята были предоставлены сами себе и все свободные часы посвящали магии. Дитер вполне сносно выучился чувствовать землю, отделять и вынимать небольшие пласты почвы своей новой силой. Это было тяжело и непривычно. Теперь он видел не только мертвые тела — все вокруг в лесном черноземе копошилось, шевелилось, росло и жило. Но упорства и старательности господину Вольфу было не занимать.
А вот у Хильды дела шли не так гладко. Ее трусило и скручивало в узел от одной мысли, что она может поднять кого-то из мертвых. Девушка хмурилась, горбилась, ругалась и даже всплакнула пару раз. Но так и не отважилась прикоснуться силой магии к хрупкому мышиному скелету. И Дитер догадывался, в чем дело.
— Ты боишься не скелета. Ты всей душой опасаешься стать настоящим некромантом. Думаешь, что если поднимешь из мертвых какую-нибудь мышь, то сразу же станешь злобной бледной колдуньей, нарядишься в черное, водрузишь на голову костяной венец и обвешаешься черепами…
Хильда упрямо дула губы и молчала. Боялась.
— Перестань, — уговаривал Дитер. — Не глупи. С тобой ничего не случится. Это просто маленький скелет.
— Не могу! Нет. Это все слишком ужасно. Не выйдет из меня некроманта.
— Что за глупости! У тебя все получится. Я же смог! Хотя мне никто не помогал, а я тогда был ребенком.
— Да как ты не помер со страху? Как это вообще случилось в первый раз? Сколько тебе было лет? Расскажи!
Полуденное летнее солнце понемногу прогревало лес, золотило шершавые стволы деревьев и крохотными пылинками сверкало в воздухе. Вокруг пахло влажной землей, молодой зеленью, сладкой земляникой и дымком из печи. Маги сидели прямо на траве за избушкой. А перед ними на широком гладком пне скорчился маленький мышиный скелетик. Он был таким крошечным, что старые хрупкие косточки светились насквозь, будто тонкий фарфор. Дитер задумчиво смотрел на Хильду, и в его глазах стальным морем разливалась грусть. Видимо, некромантия не слишком много радости принесла в жизнь молодого волшебника. Он опустил голову, глядя себе под ноги, и заговорил:
— Мои способности проявились не слишком рано, к счастью. Мне было восемь лет, и тогда я впервые поднял мертвую птицу. Это был любимый мамин зяблик. Милая малютка, которая свистела и щебетала целыми днями напролет, но однажды служанка кормила птицу и ненароком оставила дверцу клетки незапертой. Зяблик выпорхнул. Но далеко ему улететь не удалось. Наша кошка Кирше была яростной охотницей. Неудержимой и безжалостной крысоловкой. Она сцапала птичку прямо налету. Исход, конечно, оказался печальным. Зяблика у Кирше отобрали, но было слишком поздно. Мама очень расстроилась. Я видел, как она плачет, и это разрывало мое сердце. Тогда казалось, что нет ничего важнее, чем вернуть эту птичку. Оживить. Заставить ее очнуться, открыть глаза и снова полететь.
— Но мертвых не воскресить, — едва слышно сказала Хильда.
— Да. Я сделал только хуже.
Девушка мягко коснулась ладонью плеча Дитера. Это была очень грустная история. Даже сейчас, через много лет, она звучала печально.
— А что сказали твои родители, когда узнали, что ты… некромант? Наверное, ужасно расстроились.
— Думаю, да. Но не показали этого. Они всегда хотели только одного – защитить меня. И всю нашу семью.
— Тебя поэтому отправили жить в наши дикие края? А сами остались жить в Вольфсбурге?
— Поэтому. В северной столице маги на каждом шагу. Рано или поздно кто-то ощутил бы природу моей силы. Оставаться в Вольфсбурге было смертельно опасно. И для меня, и для всей семьи.
— Это жестоко. Ты же не виноват, что родился некромантом.
— Что я слышу? Кримхильда Янсон оправдывает преступника? А может, потому что ты сама теперь некромант?
Дитер откровенно смеялся и подшучивал. Но Хильда только улыбнулась в ответ и покачала головой. Девушка задумчиво перебирала в пальцах длинные травинки, а потом вдруг повернулась к некроманту и заглянула ему прямо в глаза. Ее очень беспокоил один важный вопрос.
— Что ты делал в том подземелье? Зачем пришел туда на самом деле?
Парень непонимающе смотрел на Хильду. А она продолжала:
— За тобой по пятам шли каратели. Тебе было страшно. Скажи, ты пришел в эти руины… чтобы стать личом?
— Что? — Глаза Дитера вмиг стали похожи на две голубые плошки. — Нет! О боги, как тебе такие мысли вообще в голову приходят, Хильда? Не хотел я становиться личом. И это, наверняка, невозможно сделать так просто и быстро.
— Откуда ты знаешь?
— Рассуждаю логически, глупая твоя голова. Если бы стать высшей нежитью было так просто, личей по округе бродили бы несметные полчища.
— Ну ладно. А что ж ты делал в подземелье?
— Я просто хотел… стать сильнее. — Некромант с отрешенным видом смотрел куда-то вдаль. — Чтобы никто больше не посмел осудить меня за мою магию.
Хильда скептично хмыкнула:
— Ну теперь-то тебя точно никто не осудит.
— Почему? — Парень сморгнул и перевел взгляд на волшебницу.
А она уперла руки в бока и насмешливо смотрела на товарища.
— Теперь ты маг земли. А это не преступление.
— Но…
— Дошло? — Хильда вздохнула и ткнула пальцем в грудь Дитера. — Этот бог из старого храма исполнил твое желание.
— Но я не этого хотел! — воскликнул некромант.
— А сказал именно так. Я слышала.
Дитер несколько мгновений ошарашенно глядел на Хильду, а потом встрепенулся:
— А ты-то сама зачем пришла в храм?
Девушка неопределенно махнула рукой и тяжко вздохнула.
— Попала, как кур в ощип.
— Не говори только, что очутилась там случайно.
— Конечно, нет. Я пришла... Думала, что там развалины старого эльфийского города. Я слышала от одного плешивого брехуна-караванщика, чтоб ему блохи весь зад обгрызли, что эльфы всегда селятся у источников магии. Ну а я просто хотела отыскать этот источник и немного посидеть рядом.
— Зачем? Ты и так сильный маг.
— Сильный для своего дремучего угла! — нахмурилась Хильда. — Но я хотела учиться в Вольфсбурге или в Красной Колонне. Только вот на магическую школу денег у меня нет, откуда им взяться.
— Ты хотела получить бесплатное место на обучение от Правящего Дома?
— Да. Какой догадливый. Таким богатым королевичам как ты, не нужно помнить о деньгах. Все у вас словно само собой происходит. А обычным людям приходится из шкуры выпрыгивать, чтобы хоть чего-то заслужить.
Дитер не обиделся на эти слова — Хильда была абсолютно права. Он лишь грустно кивнул, соглашаясь. И спросил:
— И ты просто сидела там в надежде, что сила снизойдет на тебя и сделает великим магом?
— Ну не совсем. Просто так просиживать зад было скучно. Поэтому я принесла дары и помолилась.
— И чего же попросила? Вряд ли ты хотела стать некромантом.
— Ну… я попросила, — замялась на мгновение Хильда. — Чтобы всех учителей в комиссии поразила моя сила. Чтобы меня заметили. И чтобы не я бегала за этими магами из Вольфсбурга, а они за мной.
Дитер рассмеялся так искренне и заразительно, что Хильда не сумела обидеться, как ни пыталась. Только от души треснула некроманта по макушке, но это его не остановило.
— Да чего ты веселишься-то?
— А этот бог большой шутник. Он ведь и твои желания исполнил, Хильда. Так изощренно…
— Ничего подобного я не желала!
— Но сказала именно так. Вся приемная комиссия точно поразились бы сейчас твоей силе. А в карательных отрядах из Вольфсбурга всегда есть маги. Так что да. Теперь не ты за ними бегаешь, а они за тобой.
— Не смешно! — завопила Хильда, стискивая кулаки.
— Да ладно тебе. Смешно. Но так, что плакать хочется.
— Дурацкий бог!
— Ничего не дурацкий. Он не виноват в том, что ты не умеешь формулировать свои мысли.
— Ты тоже не умеешь, умник!
— Да, я тоже не умею.
Неизвестно, сколько еще препирались бы волшебники, но в этот момент дверь дома отворилась, и наружу вышел Белояр. Медленно, шаг за шагом, опираясь на хрупкое плечо Бажены, мужчина переступил порог и со вздохом опустился на бревно у дома. Дитер и Хильда подскочили с насиженных мест.
— Здравствуйте, господин Белояр, — сказал некромант.
Хильда с удивлением разглядывая хозяина.
— Экак живо поднялись на ноги, господин Белояр. Три дня лишь прошло, а вы уже вприпрыжку.
— У Бажены дар к врачеванию, — ответил мужчина, отворачиваясь от своих гостей и отводя в сторону взгляд. — А вам, добрые люди, пора идти восвояси.
— Спокойно в лесу стало. Убрались следопыты, — тихонько добавила малышка-чудь и едва заметно улыбнулась. — Несолоно хлебавши.
Дитер и Хильда встрепенулись.
— Спасибо вам, хозяева. — Некромант приложил руку к сердцу. — За заботу, защиту и уютный кров.
— Мы никогда не забудем вашей доброты, — прибавила девушка. — Без вас сгинули бы оба. Третьего дня болтались бы на виселице.
— И вам спасибо за помощь, — кивнул Белояр, все так же глядя в сторону, на веселые яркие рябины, озолоченные солнцем. — Вышел я лицом к лицу с вами проститься. И отдать одну вещь. Она слишком долго вас дожидалась здесь.
— Дожидалась нас?
Дитер и Хильда удивленно переглянулись, а хозяин сунул руку за пазуху и вынул старинный бумажный свиток, завернутый тряпицу.
— Что это за бумага, господин Белояр? — Дитер осторожно, обеими руками принял подарок, и теперь волшебники со всех сторон разглядывали скрученный пожелтевший листок.
— Волшебный свиток это. Зачарованный. Хранил его еще мой дед. Несколько столетий сей бумаге.
Хильда вытаращила глаза и удивленно вздохнула:
— Настоящий магический свиток? Мамочки, так он же бесценный, господин Белояр! Зачем отдаете? Мы ж не за барыши вам помочь решили. А от чистого сердца.
— Он знает, Хильда, — спокойно и веско сказал Дитер. — Наш хозяин видит судьбу этого свитка. И судьба его связана с нами. Так, господин?
— Так, — коротко кивнул лесной дух.
— А что он умеет? — задумчиво спросила девушка, забирая скрученный листок из рук некроманта.
— Дед говаривал, это волшебный вестник, — ответил Белояр. — Можно послать одно письмо любому человеку в мире. Коли знаешь его имя, и коли жив он до сей поры. Лишь проговори свою весть и разорви свиток.
— Какая хитрая магия. — Хильда нахмурилась, пытаясь сообразить, кому в мире она могла бы послать сообщение, но так ничего и не решила.
Девушка протянула свиток Дитеру, но он сказал:
— Пусть будет у тебя. Храни его как можно лучше.
— Почему у меня? — удивилась Хильда.
— Неужели не хочется почувствовать себя настоящим серьезным магом? Путешествовать с волшебным свитком в кармане.
Хильда вмиг заулыбалась, но беспокойство все же вязло верх.
— Конечно, хочется. Но вдруг я его потеряю. Или сломаю что-то…
— У меня было много всего, Хильда. И свитки, и зелья, и артефакты. Я ничего не смог уберечь. Так что, если выбирать между нами, то пусть будет у тебя.
— Ладно. Сберегу.
Девушка вздохнула, аккуратно завернула бумагу в тряпицу и убрала сверток за пазуху.
— Прощайте, маленькие добрые люди. Пусть боги хранят вас. — Белояр так и не взглянул на своих гостей.
Волшебники низко поклонились хозяину, и он отпустил их с миром.
Вещей у Дитера с Хильдой почти не было, все пожитки остались в подземном храме. Поэтому в путь собрались быстро. Бажена поднесла им кожаный бурдюк с водой и небольшой узелок с козьим сыром и пресными лепешками. А потом проводила до самого края леса.
Когда деревья расступились, перед путниками открылась ветреная зеленая равнина. Пятна небольших рощиц там и тут расцвечивали пейзаж. На ясном лазурном небе ни облачка. А невысокие холмы на горизонте были покрыты темным лесом. В воздухе стоял неумолчный стрекот кузнечиков, а ветер приносил запахи полыни и вереска.
— Добра и покоя твоему лесу, чудушка. Береги отца, — с улыбкой сказала Хильда.
Дитер махнул на прощанье рукой, и волшебники вышли на широкий тракт, который стелился вдоль лесной чащи. Они шли на юго-восток. Туда, где будет тепло. Туда, где обитают эльфы.
ГЛАВА 6
В северные земли тепло приходило медленно и уходило слишком быстро. Суровые могучие края, где в конце шестого месяца лета могли ударить заморозки, а люди иной раз не чурались летними шерстяными полушубками. Вот и сейчас погода не миловала. Днем стояла душистая пронзительная жара, все вокруг возилось, пищало, жило и расцветало. А по ночам приходил холод. Вода в котелке не замерзала, но ночевки под открытым небом все равно не радовали.
В доме лесной чуди Дитер и Хильда спали на небольшой печи, спина к спине, отвернувшись друг от друга и греясь теплом тлеющих углей. Но здесь, в северном летнем лесу у тракта, спать приходилось под двумя плащами, тесно прижавшись друг к другу. Еще неделю назад Хильда и представить не могла, что станет мирно сопеть у костерка на груди едва знакомого некроманта. Ужасно симпатичного, но все же — изгоя и преступника. Дитер крепко обнимал ее всю ночь, а девушка чувствовала себя в его руках бесконечно спокойной. И пусть он был вредным, насмешливым и заносчивым, Хильда уже знала, как с этим справляться — хамить и насмехаться в ответ, конечно же. Зато рядом с этим парнем она всегда была в безопасности. По-настоящему.
Изредка волшебница задумчиво поглядывала на некроманта и думала, что мешает ему сейчас просто уйти? Теперь он маг земли — легко может опровергнуть любые обвинения в некромантии. Просто проявит свою силу, и никто не сможет его осудить. Все сбылось точно так, как он и просил в древнем храме в ту ночь. Первые два дня этого злополучного путешествия Хильда ужасно боялась проснуться в одиночестве. Боялась открыть глаза и увидеть пустое место рядом с собой у костра. Боялась остаться наедине со своей чудовищной и непознанной силой, к которой было жутко даже прикоснуться. Но Дитер не ушел. Он продолжал шутить, насмехаться и пытаться учить Хильду своей ужасной черной магии. И крепко обнимать по ночам.
Тракт, по которому шли волшебники, был широким и людным. Дважды навстречу попадались крупные торговые караваны. Огромные крытые фургоны громыхали и подрагивали на пыльной дороге. Толстые оси и мощные колеса из зачарованного дуба могли выдержать все что угодно. Могучие черные кони явно были когда-то нагуляны от кровей знаменитых рэдуанских лошадей. А броня, закрывающая борта, и десяток хмурых наемников говорили о самых серьезных намерениях — местным разбойным шайкам лучше не соваться к этой злой и подготовленной добыче.
Хильда и Дитер всякий раз, увидев такой караван, отступали к обочине. Подальше от бесценных повозок и равнодушных пинков охраны. Маги стояли в стороне, слушая тяжелый скрип колес, вдыхая кисло-капустный запах дорожной кухни и давно не менявшихся портянок, во все глаза глядя на удивительных коней-великанов с длинными кудрявыми гривами, тепло одетых рабов в стальных ошейниках, возниц с бандитскими рожами и торговые гербы, нарисованные на фургонах.
Купцы ехали сюда с юга за ценным мехом, редкой дорогой костью и алхимическими ингредиентами. Чуть дальше на север, где начинались земли вечного холода, люди за бесценок отдавали жир морских лисиц, кожу ледяной акулы и мотки пряжи из шерсти снежного волка. Из-под полы тут скупали мелкие золотые самородки, намытые в северных реках, и даже необработанные драгоценные камни из знаменитого Алмазного Колодца. Север был богатым, лютым и смертельно опасным краем. Здесь выживали только самые сильные.
Сыр и пресные лепешки, которые поднесла напоследок добрая Бажена, закончились еще вчера. Теперь молодые волшебники ели только то, что находили в чистом поле. Хильда настойчиво и упорно учила Дитера лучше понимать землю, видеть и чувствовать то, что находится под поверхностью. Она клевала беднягу до тех пор, пока он не научился искать подземные гнезда грибниц. Бывший некромант злился, орал и отчаивался. Никак не мог приспособиться к этому совершенно ненаучному Хильдиному методу колдовства — одной сырой силой, без заклинаний и формул. Но, несмотря на неудачи, не оставлял попыток. И, в конце концов, у него получилось. Дитер смог безошибочно отыскать семейку эрингов, степные вешенки и еще пару десятков грибов, которые волшебники с удовольствием поджарили на костре и съели.
***
— Не заставляй меня, ну пожалуйста! Я точно умру. Ну вот, уже умираю.
— Не воображай ерунды, Хильда.
— В груди колет! Дышать тяжело!
— Я тебе не верю.
— Какой ты бессердечный! Откуда только взялся такой бесчувственный хмырь на мою голову?
— Ты зря тянешь время, Хильда. Чем дольше сопротивляешься, тем сильнее подкармливаешь свой страх. Просто возьми и сделай. И поймешь, что в этом нет ничего ужасного.
— «Ничего ужасного», — передразнила волшебница и душераздирающе вздохнула. — Это слишком сложно.
Дитер упер кулаки в бока и осуждающе посмотрел на девушку.
— Сложно — это твоя манера колдовать. Сложно — это когда ты просто вливаешь чистую силу в какой-то предмет и пытаешься сформулировать свое желание. И искренне надеешься, что твоя мысль не вильнет в сторону и никого не убьет по дороге. А то, что я предлагаю — это просто, Хильда. Потому что это наука. Это формула. Тут все ясно, четко и предсказуемо.
— Зануда какой, а… ты посмотри на него. Умный, аж страх берет.
— Послушай. Я знаю, что это пугает.
Дитер опустился на бревнышко у костра рядом с Хильдой и осторожно положил ладонь на ее макушку, и девушка не уклонилась, не сбросила его руку. Она просто сидела и слушала, очень надеясь, что Дитеру удастся ее уговорить. А он мягко и негромко продолжал:
— Но я не знаю, сколько еще нам придется искать помощи. Месяц? Год? Или десять лет? Мы должны понять наши силы, научиться пользоваться ими. У меня твоя сила. У тебя моя. Мы можем научить друг друга быть сильными. Позволь тебе помочь. Доверься мне, пожалуйста.
— Поклянись, что я не стану личом. — Девушка вдруг очень серьезно и спокойно взглянула Дитеру в глаза.
Бывший некромант едва заметно улыбнулся и уверенно кивнул в ответ:
— Ты не станешь. Я тебе не позволю.
Хильда судорожно вздохнула, собираясь с силами, отерла о подол вспотевшие вдруг ладони и тяжело вздохнула, будто шла на эшафот:
— Ладно. Учи меня своему заклинанию. Что оно делает?
— Да ничего оно не делает, говорю же. Ни одна косточка не шевельнется.
— Ох ты, какое полезное!
— Рано смеешься. Это заклятие что-то вроде того подземного взора, которому ты меня учила. Но вместо всех корней, муравьев и червей, ты увидишь только то, что мертво.
— О боги… Зачем такое заклинание нужно вообще?
Дитер осуждающе и скептично скрестил руки на груди.
— Любые мертвецы — это твой материал. То, с чем ты будешь работать. Тебе нужно видеть и понимать, что есть вокруг, чтобы...
— Неет! Не хочу!
— Хильда! Мы же решили!
— Нет! Это ты один решил! А я молчала!
— Стой! Куда? А ну вернись, трусиха!
***
Первый трактир на дороге в южном направлении появился только через три дня. Издалека завидев людское жилье, юные волшебники облегченно вздохнули, даже зашагали бодрее. Впереди их ждали горячая еда, нормальная постель и теплый очаг.
Трактир «Конь и посох» стоял недалеко от перекрестка двух больших дорог. Лет сто назад какой-то предприимчивый купец, разорившись на торговле, решил основать здесь маленький гостевой дом и харчевню для бывших товарищей по цеху. И так удачно выбрал место, что его крохотное дело разрослось в большущий постоялый двор с двумя этажами, широкой трапезной, крытыми складами и теплыми конюшнями на три десятка лошадей. За отдельную плату можно было даже заказать горячую ванну в номера, простой же люд с дороги мог за три медяка попариться в бане.
Дитер с Хильдой вошли в открытые ворота под богато раскрашенной вывеской и попали на широкое гостевое подворье. Здесь было людно и шумно, как на любом крупном постоялом дворе. Из приоткрытых окон летел неумолчный гомон людских голосов и доносилось тихое треньканье лютни. Перекрикивались возницы, хлопали двери, изредка слышался нетрезвый хохот и задорный бабий визг. Пахло конским потом, жареным мясом и разлитым пивом. Кто-то визгливо бранился, скрипели телеги, а в стойлах, чуя близких соперников, ревниво ржали кони.
Дитер вздохнул, собираясь с силами. Он очень опасался, что кто-то из купцов узнает его здесь. И тогда опять придется бежать, прятаться по глухим чащобам, тянуть за собой Хильду и молиться, чтобы на их след снова не напал карательный отряд.
— У нас есть два серебряных. Нужно купить еды и кое-что из необходимого.
— Ага. Как же есть охота...
— Потерпи, сейчас поужинаем.
— Добрые милсдари! Снизойдите до нужды…
Нищий попрошайка сидел прямо на голой земле недалеко от входа в трактир. Возрасту он был неопределенного, то ли тридцати, то ли шестидесяти годов. Изможденное грязное лицо, борода валенком, босые ноги и чудовищно перелатанная одежда, где дыра сидела на дыре и дырой погоняла, — все это было довольно обычной картиной в местных землях. Бродяги, бездомные, юродивые и побирушки всех мастей непременно прибивались к любому человеческому жилью, будь то город, село или дорожный постоялый двор. Одни давным-давно получили увечье, другие потеряли дом и человеческий облик из-за дикого и безудержного пьянства, а третьих, как говорят люди, наказали боги. Но итог у всех был только один.
— Нет у нас ни мелких денег, ни хлеба. Извини.
Дитер огорченно вздохнул, а нищий только блеснул глазами из-под сивых кустистых бровей.
— Да мне, милсдарь, и крупная монетка сгодится, не укорю, — сказал и щербато улыбнулся во весь рот, хрипловато посмеиваясь.
— Была б у нас крупная монетка, дядечка, мы б с голодухи ежей не жарили. — Хильда высунулась из-за плеча спутника и суровенько нахмурилась.
— Еж — хороший зверь, — примирительно кивнул нищий и мечтательно прижмурился. — Токмо еж жажду не утоляет. А вот пива — та да.
— Не обессудь, — ответил некромант и, опустив голову, быстро шагнул мимо нищего, утягивая за собой Хильду.
Волшебники вошли в двери и с головой окунулись в шумное и теплое нутро таверны. Под вечер здесь почти все столы оказались заняты — дорожный люд собирался ужинать. Стены были бревенчатыми и изрядно закопченными, под потолком висели тележные колеса с ярко горящими свечами. В воздухе витал крепкий дух подгоревшей ячменной каши с кониной, похлебки на кислой капусте и самогонного перегара. На голых дощатых столах теснились огромные блюда с жареными куропатками, исходили янтарным соком толстые вяленые рыбины. Тут же громоздились бесчисленные пивные кружки и связки копченых свиных колбасок. Люди здесь ели и от души пили, отдыхая после долгой и сложной дороги. Обсуждали новости, искали случайной работы и счастливых выгодных сделок. Здесь ужинали возницы, скромные коробейники, одинокие торговцы и целые семьи горшечников и деревянщиков. Мрачные наемники больших караванов ели особняком, тихо переговариваясь и угрюмо поглядывая по сторонам, словно не люди здесь сидели, а стая волков изволила трапезничать в таверне на краю мира. А в центре зала, за лучшим столом, покрытым по случаю парадной льняной скатертью, восседали два ослепительно одетых господина. Богатые купцы и хозяева двух больших караванов встретились в пути и теперь вели негромкую беседу за кружечкой паршивого местного вина. Сложно было отвести взгляд от их одеяний. Хильда так и застыла на пороге, разглядывая длинные струящиеся плащи, отороченные чернобуркой и северным волком, кафтаны из несметных ярких шелков и бархата с драгоценной вышивкой золотыми спиралями, изумрудами, рубинами и топазами. Смотрела на богатые шерстяные береты с атласными макушками, заколотые тяжелыми брошами размером с блюдце. На сапоги, до самых каблуков обшитые серебром, и массивные купеческие ожерелья, наброшенные поверх кафтанов — чистое золото, где каждое звено было размером с крупную редьку.
— Светлые боги, красотища какая. Каменья-то… Так и горят.
— Не гляди так пристально, Хильда. Иначе нас заметят. Тогда несдобровать.
Они пробирались между столами, опустив головы и стараясь не привлекать к себе внимания людей. За стойкой их встретил трактирщик, носатый, худой и сутулый, как гоблин. Цепким взглядом едва мазнул по новым гостям и тут же потерял к ним интерес, понимая, что настоящих денег с этих бродяжек не взять.
— Чего изволите, любезные? — равнодушно спросил он, упирая ладони в стол.
— Добрый вечер, уважаемый хозяин. — Дитер вежливо поклонился. — Не найдется ли у тебя небольшой комнаты для ночлега, скромного ужина на двоих путников и запаса провизии в дальний путь?
— А сколько денег имеют при себе эти путники?
— Две серебряные монеты, господин.
— Немного, — спокойно сказал трактирщик.
— И в баньку бы… — жалобно мяукнула Хильда из-за плеча Дитера. — Кости продрогли насквозь. Хоть бы часок попарить зад в тепле.
— Ладно, — ухмыльнулся хозяин, заметив миловидную Хильдину мордашку. — Двух монет за все это маловато. Но мне сегодня нужны работники на кухне. Видали, сколько народу враз наехало? Рабы не успевают поворачиваться.
— А чего делать надо? — Хильда тут же сунулась вперед, утыкая руки в бока.
— Ничего сложного. Мыть посуду, топить очаг, кипятить воду, разносить пиво. Если согласны поработать вечер — будет вам банька с ночлегом, ужин да завтрак и запас еды в дорогу.
— И два дорожных мешка! — Волшебница азартно сверкнула глазами.
— И два дорожных мешка, — со вздохом кивнул трактирщик.
— Согласные мы, — за двоих ответила девушка.
Дитер растерянно оглянулся на спутницу. Он никогда раньше не занимался черной работой. Но Хильда выглядела такой уверенной, что некромант успокоился и тоже кивнул. Они обязательно справятся.
— Сядьте поешьте для начала. Из голодных бродяг плохие работники.
Трактирщик указал на стол у входа в кухню — последний, что еще оставался свободным. А потом кивнул измотанному и бесцветному от усталости мальчишке-рабу. Тот понял хозяина без слов, исчез на кухне и через несколько мгновений появился с подносом, уставленным тарелками.
Таверна гудела и чадила. Гомон голосов, развеселые песни заезжего менестреля у дальней стены, грохот пивных кружек о столы и крепкая кабацкая брань. Люди вокруг говорили обо всем подряд. О долгожданной теплой погоде, о кровопийцах из господских Домов, которые думают лишь о собственных богатствах, а не о нуждах простых людей. Говорили о своих благоверных стервах, шкуродерных налогах на торговлю, ценах на овчину и волка, о паскудных лекарях-шарлатанах. Здесь же развлекали приезжих гостей несколько дам неопределенного возраста с уставшими, ярко накрашенными лицами. Шальные руки под широкими юбками, хохот и песни, тесные объятия и томные улыбки ясно говорили о том, что горячая ванна в номерах может быть совсем не скучной. В таких местах, как этот дорожный трактир в забытой богом дыре, жизнь показывала свое истинное нутро, ничего не скрывая и не утаивая — нищета, вечная усталость, изматывающая работа и постоянный страх потерять все и сесть с протянутой рукой у чьей-то двери. Только на этом страхе все здесь работало, бегало, крутилось, пело и веселилось.
Оголодавшие маги ужинали, уткнувшись в свои тарелки, старались не поднимать голов и не встречаться ни с кем взглядами. Каша с мясом хоть и пригорела, но была вполне съедобной, горячий взвар на сушеной груше с черносливом и можжевельником бодрил пронзительно-сладким ароматом, а вяленая рыбка и полкружки пива каждому стали настоящим подарком. Совсем скоро молодые маги согрелись, расслабились, утолили первый голод и теперь сидели, неспешно пережевывая свою кашу и осторожно глазея по сторонам.
— Но едва мы на стоянку встали, едва лошадей распрягли да стреножили — даже зерна задать не успели — как поперли с северного холма мертвяки. Да много! Десятка два, не меньше. Все случилось так внезапно. Эти твари выскочили будто из-под земли. И осталися мы в темноте, без огня. Слышали только, как визжат кобылицы, и как хрустят под мертвыми зубами конские косточки.
— Спаси нас Эдра-заступница. И конь ее, и посох…
— В тот год у нас было трое добрых мужиков на охране. Они пытались рубиться с мертвяками, но сгинули первыми. Мы все бежали, кто куда. Обоз бросили. Никто не посмел вернуться к лагерю. Мертвецы небось и по сей день там слоняются.
— Проклятые северные курганы.
— Никакого покоя от них нет. Никакого сладу с теми мертвецами.
— Эй! Зараза! Ты что, паскудник, делаешь?
Тощий мальчишка-раб с огромным подносом в руках, пробегая мимо стола, запнулся и вывернул кружку с пивом прямо на сапоги одному из караванщиков.
— Простите, милостивый господин, я сейчас все уберу.
— Ах ты паршивец мелкий…
Облитый мужик влепил такую затрещину оплошавшему пареньку, что у того жалко дернулась голова на тощей шее. Но он лишь ниже склонился, отирая сапоги господина от пролитого пива. Караванщик обернулся к трактирщику и сквозь зубы посоветовал:
— Ты бы получше учил своих рабов, любезный хозяин. Неровен час, начнут тебе каждый день гостей обливать помоями да костьми обсыпать.
— Не начнут, — многообещающе сказал трактирщик. И голос его был холоднее льда. — Не беспокойся, уважаемый. Я этого паршивца проучу как надо сегодня вечером. Три дня потом присесть не сможет.
— Ну, добро.
Караванщик успокоился, пинком сапога оттолкнул от себя руки раба и продолжил беседу. Остальные терпеливо ждали, когда завершится эта досадная картина, что мешала им дослушать жуткую историю о мертвецах с северных курганов.
***
За окнами быстро темнело, и на стенах зажгли дополнительные свечи в железных светильниках. Юные волшебники доедали свою кашу, когда дверь хлопнула, и в трактир вошла новая путница — как раз поспела к очагу до темноты. Она откинула за спину капюшон, обнажая пушистые рыжеватые волосы и милое молодое личико, окинула взглядом трапезную и неспешно двинулась через зал к трактирщику. Длинный плащ скрывал ее одежду, но Дитер по очертаниям без ошибки угадал на боку девушки небольшой топорик, а за спиной увидел короткий лук и колчан охотничьих стрел.
— Вечера тебе, драгоценный мой, — мурлыкнула рыжая красотка, без тени сомнения ласковым движением касаясь руки хозяина трактира.
— И тебе не хворать, Злата. Чего примелась, кошкина дочь, по работе или бездельничаешь?
— Отдыхаю, миленький. Надоела мне работа, пора пожить для себя.
Трактирщик с откровенным скепсисом посмотрел на девушку, но рыжая только плечами повела и оперлась локтями на стойку, уменьшая расстояние между собой и хозяином. Наклонилась вперед и едва слышно проворковала:
— Хочу бросить все и начать жизнь сначала. Подумать о хорошем мужчине… О детках. О своем доме.
Трактирщик только фыркнул:
— Ну конечно… Делай что хочешь, Злата. Только за ночлег плати.
— Об этом не переживай. — Девушка опустила на стол золотую монету, двумя пальцами подвигая ее ближе к хозяину, но не выпуская полностью. — Я хочу отдельный номер, горячую ванну, горячий ужин и горячего мужчину.
— Ты знаешь правила, — невозмутимо ответил трактирщик, даже не пытаясь забрать у девушки золото. — Пока все добровольно и по согласию, делай что хочешь.
— Скучный ты. — Злата фыркнула и отпустила монету, которая тут же исчезла под ладонью хозяина таверны. — Как глухой сыч. Никакого задора в тебе нет.
— Слава богам. Нам хватает и твоего задора. С лихвой.
— Грубиян. — Девушка скривила милую мордашку и, сверкнув зелеными глазами, указала пальцем на стол у входа в кухню. — Я вижу единственное свободное место в этой волшебной дыре. Пусть принесут ужин туда.
Чертовка развернулась и без тени сомнения плюхнулась на стул между Дитером и Хильдой.
— Привет, зайчата. Вы не против, если я поужинаю здесь?
— Мы не… — начал было Дитер.
— Вот и ладушки, — весело перебила девушка, без всякого смущения обшаривая взглядом крепкую фигуру некроманта. — Меня зовут Злата. А тебя, милый?
— Он тебе не милый! Поищи кого помилее в другом месте. — Хильда поджала губы и с вызовом выпятила подбородок.
— Фу ты ну ты, какая ревнивица, — фыркнула незваная гостья, расстегнула стальную фибулу плаща на плече и откинула лишнюю одежду на спинку стула. Под плащом оказался мужской дорожный костюм, короткий истертый нагрудник и наплечник из толстой кожи. На широком поясе — небольшой хищный топорик с узким изогнутым лезвием.
— Ну что смотрите, никогда не видели наемника? — хохотнула Злата.
— Наемников видели. А вот наемниц нет, — хмуро ответила Хильда.
— Кончайте дуться, зайки. Давайте лучше знакомиться. Все равно мест в этой сраной таверне больше нет, а я никуда отсюда не уйду, пока не поем.
— Я все слышу, — буркнул от стойки трактирщик.
Но Злата, не оборачиваясь, ответила ему лишь неприличным жестом.
Молодые маги замерли, разглядывая нахальную девицу. Она родилась на свет невероятно красивой и слишком хорошо знала об этом. На вид ей было лет двадцать пять. Стройная и гибкая, как кошка, Злата без тени сомнения и стыда принялась разглядывать Дитера, будто раздевая его одним только взглядом. А глазища у нее были невероятные. Огромные, зеленые. Почти нечеловеческие.
— Меня зовут Густав Фишер. Это Моника, — сказал Дитер, указывая на Хильду, и покраснел.
— Ой, ну какой же ты милый… Густав. А твоя маленькая сестренка Моника большая злючка.
— Я не… — начала было Хильда, но Дитер перебил ее.
— Моя сестра хороший человек. Я попросил бы вас не задевать ее своими оскорбительными подшучиваниями.
Злата несколько секунд во все глаза глядела на Дитера, а потом расхохоталась так звонко и весело, что кое-кто с соседних столов оглянулся на троицу.
— Ты бы попросил? Не задевать? О светлейшие великие, ты просто само чудо. Говоришь так, словно родился с золотой ложечкой во рту. Но ведь ты не родился с ней, так? Ты же не из высокого господского Дома? Не мальчик из какой-нибудь аристократической семьи?
— Нет! Я…
— А тебе вообще какое дело, тетя? Ты чего до нас пристала? — Хильда встряла с таким резким и острым тоном, что вмиг перетянула на себя все внимание Златы.
— Тетя? Ты хочешь сказать, что я старая?
— А разве нет?
— Нет! Это ты пигалица недорослая.
Неизвестно, чем бы закончилась эта свара, но хозяин трактира повидал на своем веку слишком много. И затушил ссору в зачатке.
— Эй, бродяги! Коли уже поели и согрелись — марш на кухню. Там полно работы, которая только вас и дожидается.
Дитер с Хильдой облегченно вздохнули и вскочили на ноги, словно всю жизнь только и мечтали поскорее приняться за чистку котлов и оттирание жирных противней. Когда они ушли, Злата лишь пожала плечами и отхлебнула из огромной пивной кружки. Вечер обещал быть занятным.
ГЛАВА 7
— Все эти тарелки и ложки нужно перемыть, рыбьи кости бросать в отдельное ведро, вот сюда. А птичьи и свиные сюда — они пойдут псам. Мыть стоит с усердием, миледи, иначе, если поймают на нерадивости, заставят переделывать. Хозяин любит идеально выполненную работу. А вам, молодой господин, по силам будет заняться оттиранием котлов. Здесь вы можете взять белый песок и травяную мочалку. Немного смочите водой и трите что есть сил. Ваши руки не выглядят привычными к грубой работе, но здесь важна лишь сноровка и верные движения. Вы справитесь.
Дитер и Хильда стояли посреди жаркой чадящей кухни, тесно прижавшись друг к другу, и не чуяли земли под ногами. Этот чарующий мужской голос звучал в их головах будто музыка. Негромкий и мелодичный, он выводил слова о мочалках, котлах и рыбьих костях, словно песню. Юные волшебники не могли вымолвить ни слова, только таращились перед собой, не моргая и боясь пошевелиться. То, что они видели, пугало до дрожи и поражало до глубины души.
Высокий рост — на голову выше самого крепкого из людей. Широкий разворот плеч. Потускневшее золото волос, нарочно грубо и коротко остриженных беспощадной хозяйской рукой. Пронзительные голубые глаза, покрасневшие от вечного кухонного чада и печной золы. Светлая, почти прозрачная кожа, гладкая как фарфор, покрытая разводами сажи и застарелыми синяками. Изорванная серая дерюга вместо одежды и широкий стальной ошейник с железной петлей под затылком. В отличие от других, этого раба постоянно привязывали. Ради безопасности или, что вероятнее, ради забавы. В назидание другим.
Дитер и Хильда замерли, не в силах вымолвить ни слова в ответ. Из полного и безнадежного ступора их вывел резкий окрик старшего повара от главного очага:
— Эй! Чего встали, залетные? Эльфа никогда не видели? Не пужайтесь, он безвредный, не укусит. Будет вам уже прохлаждаться, принимайтесь за работу, у нас чистой посуды не хватает. Гиль, поганец, шевелись давай! За тебя золу из печи никто не выгребет! А уже пора ставить пироги.
Эльф, молча опустив взгляд, вернулся к чистке печи — самой грязной работе во всем кухонном хозяйстве. А волшебники разом вздрогнули и кое-как смогли вдохнуть хотя бы глоток воздуха. Они ошарашенно переглянулись меж собой — никто из них до этого дня не видел эльфа вживую. Хильда обеими руками обхватила Дитера за затылок, пригибая ниже его голову, и шепнула в самое ухо:
— Я думала, они все жуткие страшилы. С длинными зубами. И с когтями, как в сказках.
— Ага. И уши лохматые по ветру полощутся.
— Дурак. Я правду говорю…
— Знаю...
— Посуда! — оглушительно гаркнул повар, хмуря брови и яростно зыркая на парочку. — Шушукаться будете ночью под одеялом, а сейчас мне нужны чистые тарелки!
— Да, господин! — хором воскликнули волшебники и бросились к мочалкам, тряпкам и тазам с чистой водой.
Кухня кипела ведьминым котлом. Печи дышали невыносимым жаром, над открытым очагом на вертеле исходили соком поросята, обвязанные длинными пучками пикантных трав и напичканные сладкими грушами вперемешку с кислыми яблоками.
На широких противнях белобоко надувались пышные пирожки с капустой, чесночные булочки и пряные сдобные лепешки с семенами горчицы и тмина. А в котлах булькали похлебки — рыбная и чечевичная со шкварками.
Деревенская Хильда с детства привыкла к тяжелой работе по хозяйству и сейчас хорошо управлялась со своей задачей. Старательно оттирала жирные пятна, стряхивая кости и объедки, куда было велено. И только эта однообразная простая работа помогла ей кое-как прийти в чувства. Девушка нашла взглядом Дитера, парень был полностью погружен в оттирание котлов и противней — подгоревшая каша просто так не сдавалась. Потом Хильда осторожно оглядела всю кухню. Старший повар проворачивал над огнем поросят, поливая золотистые тушки яблочным соусом. Поварята, не смея поднять головы, увлеченно лепили пирожки. Два молодых раба, судя по внешности, родом из восточно-сингардских земель, беспрестанно бегали из общей залы в кладовую, к пивным бочкам, наполняли доверху огромные кружки и тащили угощение в трапезную. А эльф… Хильда вздрогнула и быстро отвела взгляд, едва снова увидела это странное существо.
Каждый тарианин с самого детства знал, что эльфы плохие. Так говорилось во всех сказках и писалось во всех книгах. Гадкие отвратительные создания, которые из зависти и злобы с древних времен нападали на славный тарианский народ — талантливый, мудрый и свободолюбивый. И сколько бы бескорыстного добра ни делали эльфам тарианские герои, длинноухие бессмертные злодеи навсегда оставались злодеями. «Того, кто рожден с черной душой, не изменить никаким добром». Так говорилось в сказках. Хильда читала всего одну книгу сказок, отец привез этот чудесный подарок с ярмарки, когда девочке исполнилось три года. Книга была большая, красивая, с яркими картинками и узорчатыми буквами. Отец отдал за нее три мешка пшеницы. Пожалуй, это была самая дорогая вещь в семье — разумеется, после вороного тяжеловоза с пышной кудрявой гривой, на котором держалось все домашнее хозяйство. Хильда до сих пор прекрасно помнила все сказки из той замечательной книги. И про медведя, который откусил луну. И про растяпу-весельчака, который так прыгал и плясал, что растерял из дырявых карманов весь свет, что доверили ему боги, а эти капли света стали звездами в небе. А еще там были сказки про отважных героев, которые спасали волшебных коней и возвращали украденное море, ходили в далекие путешествия за мудростью и богатством, за славой и любовью. И почти везде в тех сказках главным злодеем всегда оказывался эльф. На картинках в книге, изображая эльфа, рисовали бледного остролицего упыря с длинными оскаленными клыками и загнутыми острыми когтями. Уши были длиннющими, а выражение лица злодейское и гадкое. Так и хотелось стукнуть этого нарисованного эльфа по его длинному горбатому носу и дернуть за тонкие белые космы. За все, что он сделал. За то, что натравил ядовитых змей на отважного рыцаря Зигмунда из рода Золотых Грифонов. И за то, что похитил возлюбленную у мудрого и прекрасного короля Ольбрехта, который потом искал свою невесту по всему свету целых двенадцать лет. За все злодеяния: за голод, за болезни, за нищету, за бури и ураганы, за войну и засуху. За всю плохую жизнь бедных людей. Только эльфы были за это в ответе. Всегда.
А сегодня Хильда впервые увидела живого эльфа. Рабом в далекой северной таверне на краю мира. И он совсем не походил на упыря из книги.
— Гиль, скотина ты ушастая, долго возиться будешь? Нам нужна третья печь!
Один из поварят развернулся к эльфу, на коленях стоящему у раскрытой заслонки, схватил железный печной совок и с размаху обрушил его на раба — угодил по затылку и по лопатке, вдоль спины. Хильда с Дитером быстро переглянулись. А Гиль только вздрогнул от удара, но не поднял головы.
— Быстрее! Выгребай и растапливай заново!
В тот же миг эльф сунул обе руки в раскаленную печь. По самые плечи. Хильда едва сдержала испуганный крик, Дитер вскочил на ноги. В таком жаре руки живого человека должны были обгореть мгновенно, до кровавых пузырей и обугленной плоти. До костей. Но ничего не случилось. Гиль повозился в печи, зацепил руками побольше раскаленной золы и осторожно выгреб ее в железный таз. Потом повторил это еще раз, снова и снова, до тех пор, пока не убрал все нагоревшие излишки. Затем он заложил в печь новые связки тонко нарубленных поленьев, раздул огонь и притворил заслонку. Свежее дерево тут же радостно затрещало под языками пламени. Поварята начали метать в печь противни с пирожками, а эльф поднялся, едва заметно пошатнувшись, взял огромный таз с золой и вынес его прочь из кухни. На его затылке и спине проступали пятна крови.
— Ты видел? — едва слышно шепнула Хильда. — Сдается, бьют его здесь чаще, чем кормят.
— Похоже на то.
Хильда, тщательно протирая грязным полотенцем вымытые миски, шагнула ближе к другу. Ее невыносимо жег один важный вопрос.
— Дитер, ты ведь жутко богатый королевич. Скажи, у тебя водились рабы?
Некромант только покачал головой.
— Я смутно помню рабов в родительском доме, когда был маленьким. Но в той усадьбе, где я рос позже, их не было. Со мной всегда жили только свободные слуги. Верные нашей семье.
— Понятно.
Они молча вернулись к работе и больше не заговаривали об этом до самой ночи.
Рабов в тарианских землях всегда было предостаточно. Они стали основой экономического прогресса страны. Бесплатная рабочая сила при поддержке могущественной магии творила чудеса. Угольные шахты, золотые и серебряные прииски, жилы драгоценных камней, промысел рыбы, скот, возделывание полей и прислуживание в хозяйских домах — все стояло на силе рабов.
Это были бесправные создания, чья судьба полностью зависела от хозяев. Но даже в этих условиях между рабами были различия. Тех, кого похищали охотники за людьми, или «мясники», как их называли в народе, — чаще всего не готовы были смириться со своей участью. Поэтому попадали на самые тяжелые работы — в шахты и на прииски. Туда, где надсмотрщики с лютыми псами-людоедами следили за работниками круглые сутки, а наказание за побег всегда было только одно – смерть. Дети, рожденные рабами, вырастали покорными и уже не думали о свободе. Таких отправляли в города и обучали ремеслам. Но бывали и те, кто приходил к рабству добровольно. Люди с далекого юга — темнокожие, оголодавшие, раздавленные жизнью в ядовитой пустыне и беспросветной нищетой. Даже жизнь в рабстве казалась им благословением, а еда каждый день – роскошью. Они были счастливы изо всех сил служить богатым господам, чтобы только жить в довольстве и никогда больше не вернуться в пустыню. Таких рабов ценили, брали в личные слуги, приставляли заботливыми нянями к детям и доверяли самые сложные поручения. А вот у эльфов в рабстве судьба была самой страшной. Их позорно обстригали, клеймили, оставляли шрамы на лицах, избивали до хруста костей и бесконечно унижали. Народная ненависть к бессмертным, привитая людям с пеленок и детских сказок, изливалась на пленников страшным и неудержимым потоком. Они отвечали за все.
***
— Я в баню. Гляди не усни!
Дитер с Хильдой смертельно устали за сегодняшний день и особенно за вечер. Но работа была окончена. Волшебники заперлись в своей крохотной каморке с одной кроватью, куда поселил их трактирщик, и теперь обсуждали ближайшие планы.
— Не переживай, Хильда. Я не усну. Это дело слишком важное, чтобы его проспать. Но в любом случае, уверен, твоего такта и воспитанности хватит, чтобы вылить мне на голову кувшин холодной воды для бодрости.
— А ты быстро соображаешь.
Хильда неожиданно рассмеялась, и Дитер успел подумать, как она удивительно мила, когда улыбается. Искренне и радостно, словно они сейчас не в странной и опасной заварухе, а в увлекательном и беспечном путешествии. Но ее улыбка быстро погасла. Хильда тревожно нахмурилась и взглянула на спутника.
— А ты вообще уверен, что нам нужно с ним говорить?
— Мы же искали эльфа, помнишь? Расспросим его, вдруг он нам поможет.
— Да он и себе помочь не может. И к тому же…
Хильда замялась на мгновение, нервно прикусывая губы. И Дитер внимательно взглянул ей в глаза.
— Что тебя тревожит?
— Дитер, я не знаю. Он нас точно обведет!
— Обведет?
— Ну да. Надурит. Облапошит. Объегорит. Одурачит…
— Я понял.
— Надует. Обжулит…
— Я понял!
— Ничегошеньки ты не понял, дубина! — Девушка бессильно закатила глаза и плюхнулась на кровать. — Видел же своими глазами, как его тут волтузят. Смертным боем бьют, бедняга аж синий весь, как рыба-дельфин.
— Дельфин — не рыба.
— Даже мне не по себе, а уж я эльфов-то вообще не очень...
— Что «не очень»?
— Недолюбливаю.
— За что?
— Кончай прикидываться, Дитер. Что ты, как маленький, заладил «за что»? Да ни за что! Просто потому что они эльфы. Кто вообще любит эльфов?
— Ты же понимаешь, что это странная и необоснованная позиция, полностью лишенная всякой логики?
— Ой да причем тут логика?
— Действительно…
Хильда несколько мгновений тяжелым взглядом прожигала Дитера насквозь, а потом поднялась и вплотную шагнула к некроманту.
— Значит, ты считаешь, что ему можно доверять? Глянь мне в глаза и скажи, что ты доверишься эльфу. Которого боги знают сколько времени держат в рабстве, истязают, мучают и унижают? Это делают наши сородичи, Дитер. Мы такие же тариане, как трактирщик, повар и те поварята, которые конопатили его сегодня железным печным совком прямо по башке. Ты логикой своей пошевели и ответь — станет он нам помогать после всего этого?
— Я не знаю, Хильда, — тихо ответил Дитер. — И я прекрасно понимаю все, что ты говоришь. Но если мы не попытаемся, то никогда не узнаем. Я не упущу даже самый крохотный шанс. Буду рассчитывать на худшее, но надеяться только на лучшее.
— Ишь ты, — тихо буркнула волшебница и отступилась от друга. — Ну ладно. Будь по-твоему.
Хильда хотела успеть как следует помыться, пока баня, натопленная для гостей, не остыла. Дитер же был привычен к ежедневному здоровому закаливанию холодной водой, поэтому сейчас он уже был чистым и свежим.
«Вроде благородный королевич, а моешься как конь, студеной водой», — хихикала Хильда, глядя на то, как голый по пояс крепкий парень обтирает спину холодным мокрым полотенцем. Но Дитер не обращал внимания на насмешки, только улыбался. И Хильда невольно засматривалась на то, как перекатываются крепкие мышцы под раскрасневшейся от холода кожей.
Теперь же некромант остался один в ожидании своей спутницы. И ему было о чем поразмыслить. Хильда была, конечно, права, когда говорила о риске. Но вся их жизнь теперь — один большой риск. Для них сейчас везде опасно. В лесу разбойники и дикие звери. В деревнях любые чужаки сразу окажутся на виду. В городах повсюду колдуны и бог знает кто еще. А по пятам в любой момент может пойти карательный отряд правящего Дома. Сегодня не существовало ни одного спокойного места, где они с Хильдой могли бы чувствовать себя в безопасности. Поэтому Дитер был абсолютно уверен в своей затее. Они поговорят с Гилем. Расскажут о своей беде и попросят его о помощи. Если эльф откажет — ну что ж, чего еще ждать от эльфа. Но если поможет — это станет их спасением.
В дверь вдруг постучали. Коротко и требовательно. Дитер вскочил с кровати и шагнул вперед, однако застыл у самого порога, так и не коснувшись дверной ручки. Хильда ушла довольно давно, но с чего бы ей стучать? Значит, это кто-то чужой.
— Открывай, милый. Я знаю, что ты здесь.
Этот сладкий бархатный голосок ни с чем было не спутать. Злата собственной персоной. Нахальная наемница решила продолжить знакомство. Дитер безмолвно вздохнул, а проклятая кошка не унималась:
— Ты просто стоишь перед дверью и кусаешь губы, ведь так, сладкий? Впусти меня, и никто из нас об этом не пожалеет. Ну неужто ты такой трусишка, что испугаешься открыть дверь даме, пока твоей сестренки-защитницы нет рядом?
— Я тебя не боюсь…
Дитер едва успел распахнуть дверь, как ему под подбородок уткнулось лезвие зверски острого кинжала. А Злата напористо вдавила некроманта обратно в комнату, бесшумно прикрыла дверь и одним резким движением плотно притиснула Дитера к стене.
— Тише, лапушка. Не шали, и все будет хорошо.
— Чего ты хочешь?
— Тебя, сладенький. — Злата подступила вплотную и мягко прикоснулась
