Оглавление
АННОТАЦИЯ
Все знают, что путешественник Олаф Свейделин никогда не даёт интервью. Все знают, что альвы – персонажи сказок. Все знают, что родители сделают всё, лишь бы выдать замуж двадцатичетырёхлетнюю дочь.
Журналистское расследование Илвы Хальвардсон сломает ваши стереотипы. Читайте о новом громком деле только в газете «Столичная сплетница»!
В книге есть:
- разумная героиня;
- журналистское расследование;
- психологический тест;
- альва из сказки;
- очень решительный герой;
- таинственная находка.
Цикл «Сказки Зимней Королевы»
Первая книга цикла «Как связать себе мужа» https://feisovet.ru/%D0%BC%D0%B0%D0%B3%D0%B0%D0%B7%D0%B8%D0%BD/%D0%9A%D0%B0%D0%BA-%D1%81%D0%B2%D1%8F%D0%B7%D0%B0%D1%82%D1%8C-%D1%81%D0%B5%D0%B1%D0%B5-%D0%BC%D1%83%D0%B6%D0%B0-%D0%92%D0%B8%D0%BE%D0%BB%D0%B0-%D0%A0%D0%B5%D0%B4%D0%B6
Истории происходят в одном мире, но в разное время, и полностью самостоятельны. Читать можно в любом порядке.
ГЛАВА 1
– Здравствуйте, Илва. Меня зовут Олаф Свейделин, я увидел вашу фотографию и решил вас найти.
Вот так сразу? Ни тебе «диса Хальвардсон», ни «ваш номер артефакта мне дала ваша многоуважаемая матушка»? Похоже, выходной день безнадёжно испорчен.
– По какому делу вы мне звоните? – вежливо и холодно, чтоб понял – соблюдай дистанцию, ответила я.
– По делу знакомства с вами, – нагло усмехнулся незнакомец.
– Простите, возможно вы – сын дье Свейделина из мануфактуры «Свейделин»? Нет? – скорее почувствовала, чем услышала его ответ я. – Или вы дье Свейделин, который заказал рекламу термоносков своей бабушки? Тоже нет?
– Нет, – явно веселились на той стороне.
– Тогда вы, наверное, тот дье Свейделин, с сыном которого занимается моя тётушка Дагмара? – продолжила я допрос по-прежнему вежливо, хотя внутри уже всё клокотало.
– Нет. Я – Олаф Свейделин, – ответил он с ударением на имени.
Можно подумать, в королевстве мало Олафов Свейделинов. Даже знаменитость, ледяной маг и путешественник, открывший подгорный тоннель ниссе в одной из пещер Великанской Гряды – и тот Олаф Свейделин!
– Вы поразили моё воображение, Илва, а это, поверьте, сделать не так-то легко, – продолжал свою речь неизвестный Олаф Свейделин. – Скажите, могу я прислать вам связной зеркальный артефакт?
Я так оторопела, что брякнула «зачем», вместо того, чтобы послать его сразу – далеко и насовсем.
– Понимаете, – проникновенно сказал незнакомец, – мне страшно интересно, похожи ли живая вы на свою фотографию. Мне кажется, я влюбился.
– Очень лестно, – ледяным тоном ответила я. – Ценю ваше внимание, но больше не звоните!
Сбросив вызов с артефакта, я обвела невидящим взглядом свою комнату и вскочила с криком «Мама, ты снова за своё». Диса Мия Хальвардсон в это время разбирала гирлянду «волшебных огоньков», которую только что достала из коробки (в нашей семье к Йолю готовились загодя), и так категорично отрицала новую попытку сватовства, что я поверила.
– Конечно, о внуках я мечтаю по-прежнему, – заявила она, – но после скандала, который ты закатила при знакомстве с сыном дисы Фриссон, лезть в ту же яму не стану.
– Может, это тётя Дагмара? – тут же нашла новую жертву я. – Почему меня нельзя оставить в покое?!
– Так тебе уж почти двадцать четыре, – напомнила мама, будто я могла бы это забыть. – Вот я в твои годы…
Началось. Я знала наизусть, что в мои годы она уже была замужем за папой, дважды матерью и заслуженной домохозяйкой. Конечно, мне тоже повезло: после университета не каждый может устроиться и два года проработать в редакции «Столичной сплетницы» – самой модной газеты Арнстона. Но мама почему-то не считает это достижением. Вот Айварс после учёбы вообще уехал в экспедицию и торчит там второй год, но ему можно, он же мальчик. А мне, по мнению всех родственниц и даже Агнетты, нужно срочно замуж, потому что бабий век, видите ли, короток.
– Это не значит, что можно давать мои фотографии и контакты всяким посторонним дье! – рявкнула я в ответ и стала набирать тётке Дагмаре.
Та первым делом спросила, отчего я так кричу. А как тут не кричать, если каждый посторонний Олаф Свейделин может связаться со мной по личному артефакту? Ладно бы по рабочему, его в редакции не скрывают. Но про мой личный артефакт знало не так много людей. И эти люди по странному стечению обстоятельств были исключительно моими родственниками.
– Ох ты ж горе наше, да радоваться надо, что этот Свейделин красоту такую по фото разглядел, – я прямо увидела, как тётка, прижав к уху артефакт, всплёскивает руками. – И, кстати, папашу моего ученика звать Нейл.
– Теперь и к внешности будете придираться? – заорала я ещё громче, всё же отметив для себя, что тётка с Олафом С. не знакома.
– Да кто придирается? – удивилась она. – Ты же у нас красотка из модного журнала.
– Из модной газеты, – механически поправила я и попрощалась с тёткой Дагмарой.
Чуть не пыхтя от негодования, набрала другой тётке – Лисбет. Строго говоря, тётка она была двоюродная, но мы в семье общались запросто.
– Никому я твой контакт не давала, – сразу объявила та. – И ни с каким Свейделином не знакома. Лучше скажи, как у тебя дела на работе.
Тётка Лисбет была преданной многолетней читательницей «Столичной сплетницы» и страшно гордилась тем, что меня взяли в редакцию сразу после учёбы. Хвастала напропалую, что её племяшка не кто-нибудь, а репортёр лучшей модной газеты Арнстона, да что там, всего королевства.
– Я тебе потом расскажу, – пообещала я. – Сейчас настроение кровожадное: буду дальше выяснять, кто меня так невзлюбил.
– Точно не я, – хмыкнула тётка, – родителям привет, – и отключилась.
– Да что ж ты так раскипятилась, – вздохнула мама, доставая из коробки другую гирлянду. – Разве плохо, что молодой человек влюбился в твою фотографию настолько, что решил познакомиться лично?
– Кто ему мешал, – буркнула я. – Можно лично подойти на улице или ещё где, я бы так же его отшила.
– А может, – не сдавалась мама, – он из другого города?
– Скажи ещё, из другой страны, – я подошла и стала помогать разбирать спутавшиеся от долгого лежания нити. – Но дело даже не в этом. Дело в том, что мне такой вот влюбчивый зачем?
– Ох, – вздохнула мама, – ну в кого ты такая упёртая, Илва?
– В папу, – гордо ответила я.
Обычно эти слова тут же прекращали любые дебаты, потому что папа у меня – замечательный. Добрый, умный, самый-самый! А ещё он преподаёт высшую математику, поэтому часто бывает немного рассеянным. Иногда мне кажется, что в его голове столько цифр и разных формул, что они мешают всему остальному. Зато Гюнтер Хальвардсон стал самым молодым профессором за всю историю – в тридцать два года.
Но сегодня маму было не остановить.
– Да где он был бы, твой папа, если бы не я? – задала она вопрос, на который мне не нужно было отвечать. – Разве стал бы он таким учёным, если бы не жена, которая каждый день варила ему суп, стирала носки и твердила – Гюнтер, ты самый умный?
В этот момент дверь из папиного кабинета приоткрылась, и оттуда донеслось:
– Конечно, я самый умный. Я ведь женился на тебе, Мия.
Мама самодовольно улыбнулась, будто говоря мне «вот видишь».
– Папа, ты давал кому-нибудь номер моего артефакта? – крикнула я в образовавшуюся щель.
– Кому? – удивился он. – Не припоминаю.
Из старшего поколения остались неопрошенными только бабушка с дедушкой, но дедушка Хальвардсон называл связной артефакт порожденьем злобной магии, а бабуля постоянно забывала не то что номер артефакта, номер своего дома, так что я очень сомневалась в причастности обоих.
Кузенов Дирка, Ульвара и Торни, как и Айварса, можно было исключить из-за полного отсутствия интереса к моему предполагаемому замужеству, кузин Эльгу и Рунфрид – по причине малолетства, так что оставалась только Агнетта, дочь тётки Дагмары. Но говорить с Агнеттой при родителях как-то не хотелось. К тому же жила она неподалёку, так что я решила прогуляться.
Сегодня на Арнстон обрушилась зима с по-настоящему крепким морозом, а не тот непонятный снег, который красиво кружился в воздухе, но обращался в грязь, едва коснувшись мостовой. Город засыпало так, что улицы чистили не дворники, а специальное заклинание – только после него остаётся такой ровный след, а сугробы по обочинам сохраняют белизну, даже если посыпать их угольной пылью.
Занимались таким обычно ледяные маги, которых при нашем климате ценили и уважали все. Мне же, магии вовсе не имевшей, казалось, что всю жизнь заниматься чисткой улиц да созданием летних катков – самое скучное, что может только быть. Правда, некоторые ещё строили ледяные дворцы, но с такими я знакома пока не была.
Сейчас снег прекратился, а по небу плыли рваные серые тучи, похожие на клочья кошачьей шерсти. Но если поднять голову и присмотреться, можно было заметить другой слой – белых, волнистых и лёгких, как перышки, облаков. Они летели намного выше серых туч, а ещё там, высоко-высоко, проглядывала чистая голубизна, дарящая надежду на пару или даже тройку хороших деньков. В эту пору хорошая погода – редкая гостья, так что на улицу высыпали и дети, и взрослые.
Пока я здоровалась со всеми знакомыми, глазела на небо и огибала припаркованные у домов снегомобили, кровожадность куда-то улетучилась, так что когда я встретила Агнетту с детьми (Сигрид в коляске, Ульрик в снегу по самые уши), просто спросила:
– Вы из дома или домой?
Оказалось, что дети уже нагулялись, и Агнетта позвала меня на обед.
– Рольф на рыбалке, свекровь уехала к золовке, у няни выходной, так что я буду очень рада твоей помощи, – сообщила она.
Рольф, её муж, был заядлым рыбаком, и если кто-то скажет, что между Семхайном и Йолем рыба не ловится, ему придётся съесть свои слова вместе со свежайшим лососем, который не переводился на столе кузины.
Конечно, я помогла Агнетте со спиногрызами, мы в четыре руки переодели Ульрика в сухое и домашнее, накормили его супом, а Сигрид мясным пюре и уложили детей в кроватки.
Вот тут, за чашкой чая и имбирными пряниками, я и потребовала у Агнетты ответ, какому Олафу Свейделину она дала мой номер артефакта, предварительно показав фотографию.
– Да никакому! – ответила она с негодованием кошки, застуканной возле банки со сметаной. – Когда мне? Я и людей-то вижу только на улице во время прогулки. Сигрид ещё малышка, на приёмы мы с Рольфом не ходим, из гостей у нас только ты и другие родственники. Так скажи, когда я должна заниматься отбором Олафов Свейделинов?
Я вынужденно согласилась и подумала, что последняя ниточка моего расследования оборвалась.
– А что? – уточнила родственница, умяв третий пряник. – Что он сказал-то?
Пришлось в лицах пересказывать нашу беседу по артефакту.
– Ой, – прервала меня Агнетта, – а может, это тот самый? Который лазил на Великанскую Гряду? Вот было б романтично!
– Ты – мать двоих детей, – буркнула я, – и ещё что-то лепечешь про романтику? Где я и где тот знаменитый путешественник!
– Ну а чего? – ничуть не обиделась кузина. – Вот представь, он, весь такой заросший, в бороде по уши, на далёкой горной гряде, случайно увидел твою фотографию.
– Как? – возмутилась я.
– А например так: в его лагерь пришёл местный житель с провиантом, и какая-нибудь лепешка оказалась завёрнута в газету «Столичная сплетница». И когда Олаф мужественными заскорузлыми пальцами выковыривал лепёшку, случайно разглядел твоё лицо.
Личико самой Агнетты при этих словах сделалось настолько мечтательным, что я не стала разубеждать её и говорить, что ни одной моей фотографии никогда не печатали в «Столичной сплетнице». Тем более что это и неправда. Однажды это случилось, когда чисто случайно мне отдали задание Хенрики пойти на открытие новой модной лавки на Сервальниссе (та, кажется, болела или просто не явилась в редакцию, а потом страшно на меня злилась). Но фото было маленьким, да и на газетной бумаге, если в неё заворачивали лепёшку или какую другую еду, рассмотреть что-либо не смог бы никакой путешественник.
– Но вообще, – кузина наконец-то вернулась со своих романтических небес на землю, – я поспрашиваю Рольфа. Мне кажется, он как-то говорил, что кто-то из его друзей знаком с Олафом Свейделином.
– Не вздумай! – рявкнула я. – Агнетта! Если я узнаю…
– Тихо, детей разбудишь, – прошипела кузина. – Ну а что? Вот было бы здорово породниться со знаменитостью.
– Агнетта! – проорала я шёпотом. – Я не собираюсь замуж, у меня в карьере амбиции!
– Да всё у тебя в карьере прекрасно, – возразила она категорично. – Взять хоть твой опросник «Серебро или золото», это ж прямо хит!
Кому не приятна похвала? Тем более от близкого человека? Вопросы для новой анкеты я придумала ещё с полгода назад, и с тех пор их по просьбам подписчиков перепечатывали уже трижды. Наш главный редактор Ларс Гисмундсон уже потребовал обновить опросник к Йолю, чтобы обязательно включить и праздничную тему, но я пока тормозила. В голову почему-то не лезло ничего, кроме «Глёгг или компот».
– Это же не финал, я хочу расти, – попыталась объяснить я Агнетте. – Перейти в отдел новостей или вести свою колонку.
– Скажи, чем этому помешает твой брак? – в сотый раз спросила кузина.
И я в сотый раз развела руками, показывая ей её же слегка неприбранное хозяйство.
– Вот это всё – всё! – вычитай, – отмахнулась она. – Я же не дура, понимаю, что ты думаешь. Но сегодня день такой, а в другое время на кухне порядок благодаря свекрови, дети с няней, а я…
– А ты сидишь у окна, вышиваешь платочек и ждёшь благоверного, – продолжила я. – У меня так не выйдет.
– У тебя и не должно быть так. У тебя всё будет по-другому, – обнадёжила Агнетта. – Главное – найти подходящего мужчину, который будет смотреть на тебя влюблёнными глазами и сквозь пальцы на твою работу.
– Всё, отстань, – сказала я и отодвинула пустую чашку. – Не нужен мне никто.
– Даже Олаф Свейделин? – наклонив голову к плечу, лукаво спросила кузина.
– Тем более Олаф Свейделин, – улыбнулась я, – он же интервью не даёт.
– Почему? – удивилась Агнетта. – Мне кажется, я где-то слышала. Или читала?
– Это называется ложная память, – успокоила её я. – Кто только не пытался, все обломались. В нашей газете даже есть заранее объявленная премия для того, кто возьмёт интервью у знаменитого путешественника.
– И почему ты не хочешь, чтобы Рольф узнал про Олафа у своего друга? А вдруг выгорит и ты получишь свою премию? – глаза кузины заблестели, а это плохой признак.
– Не вздумай, – повторила я. – Знаю я, чем заканчиваются твои придумки.
– Ну и пожалуйста, – Агнетта сделала вид, что обиделась, но долго не выдержала. – Ты уже всё решила с подарками на Йоль? Нет? Сходим вместе по магазинам?
Подарки к празднику самой долгой ночи в нашей семье всегда готовили заранее. Через пару недель после Семхайна все лавки и магазины в Арнстоне переходили на подарочный режим, когда покупку можно было сразу «нарядить» в красивую упаковку с йольской символикой, а дополнительно прикупить разноцветных шаров, мишуры и гирлянд.
Часть подарков я уже купила, но пройтись по магазинам и зарядиться предпраздничным настроением никогда не повредит. Мы договорились о дате, и я стала прощаться: на улице уже темнело, а я сегодня ещё обещала помочь маме с ужином.
Пока шла в обратную сторону и любовалась, как начинают загораться фонари, в свете которых снег искрился, будто настоящее серебро, думала о том, что кто-то мне соврал. Как-то ведь неустановленный Олаф Свейделин раздобыл номер моего артефакта, а сделать это самостоятельно он не мог. Значит, кто-то, кто сегодня уверял в своей лояльности, на самом деле затеял свою интригу. Значит, мне надо удвоить, а то и утроить бдительность. Сегодня они мой номер раздают всем, кому не попадя, а завтра приду я домой, а там ещё какой-нибудь Олаф или Свейделин сидит.
Нет, мне всё это не сдалось, совсем не сдалось. И дело не в том, что я плевала на традиции, отвергала саму мысль о замужестве или не любила детей – нет же, любила! Но странно ведь, когда тебя выбирают по фотографии. Странно, когда мужчина вместо того, чтобы встретиться с живой девушкой, предлагает прислать зеркальный артефакт. И ещё более странно, когда он доверяет выбор возможной невесты родне или вообще посторонним людям. Ведь у всех понятия о женской красоте и прочих достоинствах разные.
Я не была совсем уж дурнушкой, хотя и красавицей себя не считала. И попытки отношений к моему солидному двадцатичетырёхлетнему возрасту уже были, но как-то далеко они не зашли. С Тьёрвом не зашли дальше первого поцелуя, а с Ингви – чуть дальше, но тоже с приставкой «не». И я почему-то особенно не грустила: нет и нет.
Взаимность случилась только с работой. Вот если бы мне отказали в редакции «Столичной сплетницы», это да. Даже не знаю, что бы я тогда делала.
Я почти дошла до нашего дома, когда заметила первое в округе йольское деревце, которое наряжали во дворе соседней восьмиэтажки. Деревце было небольшим, как раз таким, чтобы до веток могли достать разновозрастные детишки с яркими йольскими шарами в руках. Издалека казалось, что они светились собственным светом, а в круглых глянцевых боках отражались весёлые мордашки, сугробы и идущие мимо люди. В одном, самом большом шаре я увидела и своё лицо. И почему-то вдруг подумалось, что этот Йоль будет совсем, совершенно особенным.
ГЛАВА 2
– Подумать только, звонить на личный артефакт незнакомой дисы! – возмущалась Майле, которую недавно взяли старшей в отдел рукоделия и переселили в мою комнату в связи с ремонтом.
Она обладала фантастическим умением рассказывать о вязаных вещах так, что тебе немедленно хотелось бежать в магазин за пряжей. Конечно, я на работе не очень-то распространялась о своих проблемах с семейством, которому отчего-то снова срочно потребовалось выдать меня замуж. Но с немолодой и почти незнакомой женщиной почему-то расслабилась и рассказала про вчерашний испорченный выходной.
– Как ты это терпишь, дорогая? – спросила она участливо.
Иногда терпеть это было утомительно, иногда скучно, но чаще всего возмущало до фиолетовых ниссе.
– Они же семья, – развела я руками. – Куда я денусь?
– Дело твоё, – подмигнула Майле и озабоченно произнесла: – Шум такой, будто стены долбят. Пойду посмотрю.
Здание, в котором располагалась редакция «Столичной сплетницы», по праву гордилось богатой историей, поэтому и в ремонт вкладывали целое состояние. Как раз сейчас очередь дошла и до нашего этажа под самой крышей. Но поскольку переезд сотрудников обошёлся бы в дополнительные траты, трудовой процесс не прерывался: мы просто переходили из комнаты в комнату, а следом за нами – и мастера-ремонтники. И до сих пор никакого шума они не поднимали, а речь о переносе стен или ещё каком крупном изменении не шла. Сейчас же грохот стоял такой, будто рядом поселился Злобный Сверлильщик.
Я было тоже хотела пойти и посмотреть, что вытворяют за стеной, но тут в дверь заглянула Магрит с громким криком: «На планёрку!». Магрит была секретарём редакции, очень любила шоколад и бегать с криками по всем нашим трём этажам, объясняя это тем, что нужно сжигать калории, мол, у неё и так лишний вес.
Пока я успела встать из-за стола, Магрит уже и след простыл. Её крик теперь раздавался где-то на втором, а я быстро спустилась по лестнице и почти побежала к нужной двери: опаздывать у нас было не принято. Планёрки всегда проходили в большом кабинете нашего главного редактора Ларса Гисмундсона. Обычно звали только старших по отделу, но сегодня почему-то в просторном помещении собрались почти все, так что было не протолкнуться, и я с трудом нашла место на пуфике возле кадки с экзотической пальмой из дальней Ардилии. По редакции ходили байки, будто эту пальму привёз из заморского путешествия ещё первый хозяин этого кабинета – знаменитый репортёр и основатель «Столичной сплетницы» Харальд Ведсон.
– Все в сборе? – громко спросил Ларс и постучал своей ручкой по стакану.
Хрустальный перелив тут же прекратил все разговоры, поэтому громкое «Все, кого собрала» от Магрит прозвучало как пушечный выстрел в полдень на главной площади.
– Тогда начинаем, – невозмутимо продолжил Ларс. – До Йоля чуть больше месяца, так что всем пора напрячься. Что у нас по тематике для нового выпуска? Дизайнеры?
Грег из отдела дизайна огладил солидную бороду и ответил:
– Восемь способов украсить йольское дерево. Новые тенденции.
– Такое уже было в прошлом году, – возразила рыжая Агне, тихая и покладистая, но только не когда дело касалось работы.
– В прошлом году была статья «Семь способов украсить йольское дерево. Классика и современные тенденции в дизайне», – педантично поправил её Грег.
– Разница невелика. Подумайте ещё, – резюмировал главред и продолжил допрос: – Кулинария?
– Запланирована серия интервью с поварами лучших столичных ресторанов, – затараторила пухлая Кая Свендерсон, наш главный кулинар, – в которых они расскажут, что готовят к йольскому столу для своих семей. Поэтому мне нужен сотрудник на здоровое питание, иначе выйдем из графика.
– Хорошо, – кивнул Ларс, – берите пример с Каи. А в помощь тебе, – он обвёл глазами собравшихся, – пойдёт Илва.
– Мне же нужно писать новые вопросы для йольской анкеты! – попыталась отбиться я. – И гороскоп на декабрь!
Здоровое питание – что может быть скучнее? Да ещё перед Йолем!
– Ничего, ты у нас молодой, подающий надежды специалист, всё успеешь, – не стал даже слушать Ларс. – Модники и модницы, у вас что?
От отдела мод на планёрке сидели Вейнике и Снурри, и только оба открыли рты (невысокий подвижный Снурри очень любил перебивать статную красотку Вейнике), как вдруг в дверь влетела Майле.
– Смотрите, что нашли строители прямо в стене! – взволнованно сказала она, и все увидели, что в руках у неё какой-то густо покрытый пылью сундучок или ящик.
Она осторожно положила свою ношу на тут же расчищенный стол и легко подула, отчего во все стороны поднялось пылевое облако приличных размеров. Кто-то чихнул, кто-то закашлялся, а я подскочила с пуфика и полезла ближе к центру событий, т.е. вклинилась между головой Снурри и бюстом Хенрики, чтобы тоже разглядеть находку.
Коробка оказалась старой деревянной шкатулкой, покрытой облупившимся лаком. Её створки чудом держались вместе благодаря полувылезшим шурупам.
– Дайте-ка мне, – потребовал Ларс, и никто не стал возражать.
Главред подцепил пальцами крышку, мне снова стало плохо видно, и я вынырнула из тесного промежутка между Хенрикой и Снурри.
– Ого! – вдруг сказал начальник. – Кто-нибудь читает по-квинтайски?
Вокруг него сталкивались головами более расторопные, чем я, коллеги.
– Ой, – пискнул вдруг наш отдел культуры – Инга Фейдоттир, – это же… это… первое издание «Серебра королевы зимы»!
– Ты читаешь на квинтайском? – скептически спросили её.
– Да вы посмотрите на обложку! – прерывающимся голосом сказала Инга. – Я же была на открытии выставки, первый тираж «Серебра» вышел именно с таким оформлением!
Я переводила взгляд с одного на другого и усиленно пыталась выковырять из головы всё, что знаю о знаменитой книге «Серебро королевы зимы». При этом очень старалась не упустить, что обсуждают коллеги. Словом, четыреста лет назад некий заезжий бард-южанин по имени Хуэго из Мрадоны написал цикл из двенадцати баллад, посвящённых не то поразившей его воображение долгой зиме Старвейса, не то альвийской Королеве Зимы лично. Вроде бы так нам говорили на лекциях по литературе в университете.
– Великанская сила, – выдохнул Снурри, – а помните версию, что Хуэго дель Мрадона был квинтайцем?
– Потомки утверждают, что он прибыл к нам из Ардилии, – скептически возразил Ларс.
Четыреста лет – это вам не шутка. В те давние времена книгоизданием занимались только высокородные семейства, так что фолиантов с магическими текстами дошло до нас предостаточно, чего не скажешь про книги для тех, кто магией не владел. «Серебро королевы зимы» – первая из печатных книг Старвейса, которая не имела никакого отношения к магии. Да и про самого Хуэго Мрадонского известно было очень мало. Хотя вон даже потомки какие-то имеются.
– Значит, так, – главред хлопнул по столу рукой, и обсуждения затихли. – Нам нужен эксперт и переводчик, и пока мы не установим, что это такое, доподлинно, информация останется закрытой. Но… – он выдержал почти театральную паузу, – даже если к нам попало не «Серебро королевы зимы», почему не сделать серию статей о первой общедоступной книге Старвейса? Кто возьмёт?
Все, включая меня, закричали «я». Но Ларс, конечно же, поручил это Инге. Майле, тихо стоявшая в стороночке во время обсуждения, вдруг объявила, что поищет экспертов, мол, есть у неё знакомые.
– А потом и переводчик найдётся, – закончила своё предложение она.
– Мы все поищем, – сказали Инга и Снурри одновременно.
Ларс согласился, что чем больше вариантов, там лучше, и планёрка продолжилась по расписанию. Главред похвалил Майле за идею статьи про вязаное оформление йольских подарков, поругал фотографа Курта за чересчур нестандартный подход к серии фотографий ледяного дворца Его Величества, а потом напомнил про всё ещё открытую премию за интервью с тем Олафом Свейделином, который ледяной маг и путешественник. И тут случилось неожиданное.
– Готовьте деньги, – вызывающе сказала Хенрика, – я принесу это интервью в йольский номер.
– А как? Нашла подход к знаменитости? – заволновались коллеги.
– Надо читать мою колонку, – задрав нос, заявила Хенрика. – На королевском приёме по поводу открытий дье Свейделина Её Величество поинтересовалась, почему он до сих пор не женат, так что теперь герою-путешественнику срочно ищут невесту.
Отдел светских сплетен регулярно оповещал читателей о частной жизни известных семей Старвейса. Но мы, как правило, пропускали колонку Хенрики из-за её однообразия: тот женился, эта ездила на омолаживающий источник, с прискорбием сообщаем… Хенрика злилась, впрочем, она всегда злилась.
– И ты, – с пониманием продолжил Снурри, – прошла строгий королевский отбор?
– Тебя утвердили на роль невесты? – не поверила Инга. – Он ведь ледяной маг!
– Подумаешь, – фыркнула Хенрика. – Прошли времена, когда высокородные женились на высокородных.
– Кстати, отличная тема, – воодушевилась Агне. – Я бы взялась.
Хенрика заявила, что напишет всё сама, так сказать, репортаж с места событий. Пусть, мол, только Курт обязательно будет фотографом на её свадьбе.
– А если жених будет против? – вежливо уточнила Майле. – Ему ведь наверняка предоставят выбор.
– Уже, – небрежно бросила Хенрика. – Слишком переборчив оказался, всех забраковал, так что я – его последний вариант.
– И на этой прекрасной ноте я завершаю планёрку, – объявил Ларс. – Все свободны, Майле, останься.
Коллеги дружно заторопились на выход, а мы с Хенрикой столкнулись в дверях.
– Не слышу поздравлений, – с претензией на превосходство заявила она.
– Поздравляю, – пожала плечами я. – Надеюсь, ты будешь с ним счастлива.
– Как же ты меня раздражаешь, вся такая правильная, – прошипела Хенрика. – Конечно, я буду счастлива, особенно когда получу гонорар за интервью и половину его семейных капиталов.
– А ещё войдёшь в высшее общество, о чём всегда так мечтала, – бросил, обходя нас, Грег.
– Не твоё дело, – резко ответила Хенрика. – Всё равно я на голову выше вас всех, вместе взятых.
– Собрался кувшин по воду сходить, там ему и разбитому быть, – громко засмеялся тот и ушёл, не оборачиваясь.
Я бы тоже ушла, но Хенрика вцепилась в меня как клещ. Движение в коридоре замедлилось, даже время как будто замедлилось.
– Не делай «ап» раньше времени, – хмыкнула догнавшая нас Вейнике. – Насколько я знаю, герой-путешественник сейчас вообще не в Арнстоне и хорошо если вернётся к Йолю. К тому же лично меня интересует только интервью.
– Интервью и премия, – согласилась я.
– Кому говорить о премии за интервью, – фыркнула Хенрика, – только не тебе. За два года твоё единственное достижение – анкета «Серебро или золото», а теперь ты вообще попала к Кае в кабалу. Иди пиши про здоровое питание, неудачница.
– Она на стервозине, не обращайте внимания, – сказала я в ответ на возмущение коллег.
– Нет, вы слышали? – взвилась Хенрика. – Вот как можно всегда быть настолько добренькой? Она явно притворяется. Ведь притворяешься, Илва?
Конечно, я притворялась. Хенрика была права. Она работала в редакции всего на год дольше меня, но уже вела собственную колонку, постоянно мелькала на страницах газеты в обществе известных людей столицы, была даже на королевских приёмах! По сравнению с ней моя целеустремлённость выглядела кривой с любой стороны.
– А что это вы стоите? Планёрка-то уже закончилась, – мимо пробежала озабоченная Магрит. – Илва, тебя Кая ждёт. Хенрика, мои поздравления.
Хенрика сразу подобрела, стала благодарить, но я уже не слушала. В голове всплыли слова кузины о том, что у её мужа есть приятель, знакомый с нужным Олафом Свейделином. Почему Хенрика решила, что только она – последний вариант? Нет, замуж за путешественника я не собиралась, но покрутиться рядом – почему нет? А вдруг выгорит и премия за интервью окажется моей?
– Илва, мне нужна от тебя статья на тысячу слов. Тема – полезные фрукты, – объявила хозяйка кулинарного отдела, едва я вошла в её кабинет. – Будь добра, не затягивай.
– А какие именно фрукты? – уныло спросила я.
– Любые, – с победным видом сообщила она. – Главное, чтобы читатель понял: всё полезно, что в рот полезло. Подробно распиши калораж, сахарный индекс, какие витамины, сколько клетчатки. И не ссылайся на статьи известных учёных, очень тебя прошу. Слишком умные слова людей раздражают.
– Но я ничего не знаю про здоровое питание! – воскликнула я с ужасом.
Калораж, какой-то там индекс, клетчатка, витамины – вроде бы и знакомые слова, но за каждым ведь придётся лезть в справочник!
– Про него никто ничего не знает, – успокоила меня опытная Кая. – Сегодня говорят: соль – белая смерть, завтра то же самое про сахар. Вчера мы все нуждались в красном мясе как источнике белка, сегодня говорят, мол, мясо вредно, ешьте фрукты, там клетчатка. Так что не забивай себе голову, просто дай людям информацию.
– А мне-то самой откуда её брать? – с жалобным видом спросила я, чувствуя, как плотно увязаю в здоровом питании.
Кая пожала пухлыми плечами и предложила взять у Магрит справочники по ботанике и диетмагии. Потом всучила мне до кучи подборку собственных статей по теме за прошедший год и велела спрашивать, если что.
Я покладисто кивнула и пошла в секретариат, а потом к себе на третий этаж.
А там, у дверей комнаты, где шёл ремонт, столпились почти все мужчины нашей редакции. Каждый хотел взглянуть, не упустили ли чего мастера. А может там, кроме шкатулки, есть ещё что-нибудь любопытное?
Но строители разводили руками – мол, больше ничего, смотрите сами. Грег и Снурри уже сунули свои носы внутрь, а Курт всё раздумывал: как же он будет делать фото без хорошего света?
Света и правда было маловато: чтобы нормально работать, мы включали и верхнее освещение, и настольные лампы. Всё же тёмное время: год подходил к концу. Я сгрузила на стол справочники и подборку Каи, а потом тоже вышла в коридор.
– Мы тут ставки делаем, – громко объявил Снурри. – Принесёт Хенрика интервью к Йолю или нет. Ты в деле?
Я отказалась, а потом подумала, что зря. Но тут по лестнице поднялись Майле и Ларс. Она сразу по-хозяйски прошла в комнату к строителям и оттуда уже позвала, мол, иди посмотри, вот тут лежала шкатулка. Вот в этой именно дыре, которую уже скоро заделают.
Главред прошёл за ней внутрь, а потом вышел.
– Странно, я думал, что дыра была побольше, – заявил он вытянувшим шеи Снурри и Грегу. – Курт, ты снимки сделал? Чего ждёшь? И вы, ребята, идите работать.
Я быстро отступила к своей двери, а потом и за неё, потому что Ларс и Майле пошли следом.
– Интересно, как книга попала в стену нашей редакции? – спросил Ларс и требовательно посмотрел на Майле.
– Надо бы покопаться в истории особняка, – пожала плечами та. – Только с этим не ко мне, молодым мальчикам и девочкам поручи.
– Не кокетничай, Майле, – сердито возразил Ларс, – ты любой молодой дашь сто очков вперёд.
– Да-да, – кивнула та на свой стол, заваленный вязаными образцами и мотками пряжи, – вот мне ещё сигнальную модель связать, а потом сразу сто очков.
Тут я отчётливо поняла, что в воздухе запахло флиртом, резво раскрыла справочник по ботанике и зашуршала страницами.
И сразу напала на апельсин, он же цитрус из рода цитрусов. К нам их привозили морем из южных стран, где они росли в садах, как наши яблоки, и даже целыми рощами, как наши дубы. В общем, я решила, что апельсин – очень полезный фрукт и писать я буду про него. Тут и историю можно приплести, и экономику, и витамины с пищевыми волокнами, а если не хватит на тысячу слов, то…
– …кого хочешь взять экспертом? – спросил Ларс вроде бы серьёзно, но флирт из помещения всё равно никуда не делся.
– Есть знакомые в департаменте магнадзора, – раздумчиво ответила Майле, – но это на крайний случай. Думаю, что королевский библиограф, он же куратор выставки древних книг, где была Инга, будет очень заинтересован находкой.
– Я с ним переговорю, – пообещал Ларс.
– Только пусть не вздумает создавать свои любимые комиссии, – продолжила Майле. – Нам пока не нужно, чтобы о книге узнали наследники Хуэго.
– Согласен, – кивнул главред. – Но они всё равно узнают, так ведь?
– Конечно, у меня нет иллюзий в том, что люди умеют хранить тайны, – подмигнула ему Майле. – Я бы даже поспорила, кто первый из вас проболтается.
Я так заслушалась, что не сразу поняла, когда главред обратился ко мне:
– Илва, ты же никому не скажешь?
Я насколько смогла убедительно подтвердила, что никому ничего не скажу. Ни про книгу, ни про их странный разговор. Зато про апельсины забыла напрочь. Ведь, судя по интонациям, Майле и Ларс давно знакомы – это во-первых, а с наследниками Хуэго Мрадонского связана какая-то тайна – это во-вторых. Что интереснее, апельсины или тайна? Сами-то как думаете?
ГЛАВА 3
Когда я выходила из редакции, небо давно потемнело, а на улицах зажглись фонари. Снега нападало ещё больше, но горожане были этому только рады, разодевшись в новые шапки, тёплые шубы или модные яркие пуховики. А уж как были рады их дети, готовые валяться в сугробах и валять там друг друга до финального родительского крика: «Что я сказала! Вылезай немедленно!»
От старого трёхэтажного особняка в тихом центре, где располагалась не только редакция, но и собственная типография «Столичной сплетницы», до нашего дома в престижном районе неподалёку от Королевского Парка идти было минут сорок. Конечно, можно было вызвать такси, но сейчас торопиться не хотелось.
Хотелось, наоборот, замедлиться и обдумать все события сегодняшнего дня. К тому же Арнстон начал готовиться к Йолю: люди украшали свои дома, витрины магазинов, фонарные столбы, деревья и даже стоянки снегомобилей блестящей мишурой, световыми гирляндами, традиционными снежными шарами и фигурками йолиниссе в красных колпачках.
Когда я была маленькой, мне всегда казалось, что всё это происходило за одну ночь: ещё вчера ты не видел никаких признаков праздника, а уже сегодня весь город засверкал йольскими огнями, а на площадях волшебным образом зажглись огромные поленья, которым пламя почему-то не приносило вреда. Это потом пришло понимание, что йольские чудеса возникают не на пустом месте, поленья горят благодаря огненной магии, а чтобы найти подарки под подушкой, нужно, чтобы кто-то их туда положил.
И вот сегодня был как раз такой день – преображение. Самые расторопные уже успели принарядить свои дома и витрины, в затылок им дышали те, кто чуть замешкался и не начал суетиться прямо с утра, а завтра за дело возьмутся и самые занятые.
У нас, конечно, уже стоит йольское дерево, а счастливая мама печёт первые разгоночные кексы, потому что к Йолю надо готовить желудки заранее.
Я едва не облизнулась, почти учуяв их запах на морозной улице. И тут же вспомнила запах строительной пыли на старой шкатулке, найденной в стене соседней комнаты.
Почему книга была на квинтайском? Лично я никогда не интересовалась происхождением Хуэго Мрадонского. Просто знала, что он откуда-то с юга и приплыл к нам морем. Если честно, то и сами его баллады из-за архаичного языка и старых ритмических форм казались мне тяжеловесными. Историческую ценность книги я признавала, а восторги ценителей стихосложения не разделяла. Может, поэтому и вспомнить что-то существенное о «Серебре» не могла?
И потомки, о которых как раз говорили Майле и Ларс, тоже прошли мимо меня. И выставка старинных книг. Кстати, я ведь туда собиралась, но так и не дошла. А вот Инга была. И Хенрика наверняка тоже.
Я решительно взялась за связной артефакт и вызвала Агнетту.
– Илва, – обрадовалась она, – скажи нам громко и по слогам «магазин».
С Агнеттой и её детьми не соскучишься. Пока я говорила – громко и по слогам, – слышала на другом конце, как кузина комментирует для Ульрика: «Вот, и тётя Илва говорит магазин, а не мегазин». Впрочем, трёхлетний лингвист за словом в карман не лез. «Мама, магазин – это рядом с домом. А мы с няней Магдой ходили в мегазин, он такой большой, мама, я чуть не заблудился!». В такие моменты я очень гордилась развитым не годам племянником.
– У парня большое будущее, – объявила я, когда Агнетта наконец-то отправила сына играть.
– А то, – согласилась она. – Ты по делу или просто поболтать?
– Ты говорила, что Рольф дружит с парнем, который знает Олафа Свейделина, – ощущение от собственных слов было таким, словно за шиворот попала ледышка, я даже передёрнула плечами. – Мне нужно с ним встретиться.
– Наконец-то! – закричала Агнетта. – Илва, я так рада, что…
– Можешь не радоваться, – перебила я. – Не от хорошей жизни прошу, просто… – я подумала и решила про Хенрику всё же промолчать, – просто у нас в йольский номер не хватает интервью со знаменитостью.
– Ладно-ладно, – покладисто согласилась Агнетта, – я скажу Рольфу, а как что-то выясню – сообщу.
– Вроде бы он сейчас не в столице, – вспомнила я слова коллеги. – Но я же могу взять интервью и по артефакту. Лишь бы он не возражал.
– Ты ведь говорила, что он не даёт интервью, – подозрительно переспросила Агнетта.
– Говорят, что ему нужна невеста, а я как раз могу…
– Уииии! – запищала от восторга кузина. – Всё с… – тут раздался грохот и громкий детский плач. – Чтоб тебя, – это Агнетта сказала уже не мне, и разговор прервался.
Во всяком случае, надеюсь, что она поняла меня правильно, а если и нет – я всегда смогу её разубедить.
Дома встретил сложный густой аромат хвои и кексов. Йольское дерево, нарядное, сверкающее «волшебными огоньками» и мишурой, стояло в гостиной, а кексы ждали на кухне. Там же ужинали родители – запросто, по-домашнему. Они обсуждали йольское меню, как будто его можно было обсуждать. Из года в год мы готовили сытную, жирную, вкусную еду, потому что так делали наши предки, ничего не знавшие о здоровом питании.
– Гусь с яблоками, – мечтательно закатывал глаза папа. – Паштет из копчёного лосося. Мия, он выходит у тебя отменно, только в этом году положи туда побольше масла.
– Я же не учу тебя писать эти твои формулы, – благодушно отвечала мама. – И ты не учи меня делать лососёвый паштет.
– Для него обязательно нужны тминные хлебцы. Мия, ты уже заказала их булочнику? – не слушал её папа.
Теперь мама закатывала глаза и пожимала плечами, но папу, озабоченного тем, чтобы праздник прошёл по плану, это не смущало.
– Айварс, конечно, отощал в своей экспедиции, будет мести всё подряд, так что в этом году нужно будет сделать три пирога с ягодой и два с яблоками, – заметив меня, сказала мама. – Илва, зиморошка на тебе.
Я кивнула (пироги с зиморошкой у меня выходили даже лучше, чем у тётки Дагмары) и цапнула кекс.
– Пап, можешь организовать пропуск в библиотеку?
Библиотека Арнстонского университета считалась второй по объёму после главной – Королевской. И наверняка там есть информация и про первую немагическую книгу, и про её автора, и даже про его наследников. Жаль только, что бывших студентов туда уже не пускали.
Родители, неожиданно вырванные из своих йольских планов, даже не одёрнули меня за кекс, который, конечно, надо было есть уже после ужина.
– Тебе надо что-то конкретное? – спросил папа рассеянно.
– Пишу про выставку старинных книг, – соврала я. – В экспонатах есть даже первое издание «Серебра королевы зимы», так что в отдел редкостей и в генеалогию.
– А это-то зачем? – удивилась мама.
– Хочу рассказать о личности автора. Мы ведь очень мало знаем о Хуэго Мрадонском. А у него, говорят, даже потомки есть.
– Ха, – с апломбом сказала мама. – Для этого не нужно идти в библиотеку. Я сама тебе всё расскажу.
Не только я, даже папа взглянул на маму с удивлённым недоумением.
– Что? – возмутилась та. – Недавно была новая передача «Спросите Магнуса», как раз про великого Хуэго и его «Серебро». И наследники приходили. Он, такой солидный мужчина, и она – девочка вроде тебя, только помладше. Как зовут мужика, не помню, а девочку – Северина Старвальдсон. Бедняжечка росла без отца, без матери, но поступила-таки в университет. И там как раз и нашла информацию, что её предком был сам Хуэго Мрадонский!
– В нашем университете? – удивился папа.
– А мужчина ей кто, если не отец? – уточнила я.
– Вроде бы дядя, – отмахнулась мама, – но он про неё не знал, пока Северина не разыскала своё генеалогическое древо и сама не объявилась на его пороге.
Ну да, Магнус Олдсон любит такие истории. Чтоб обязательно в прошлом трагедия, а потом воссоединение семьи. И ещё в конце что-то трогательное, чтобы и из самого крепкого скептика выдавить слезу. Так же проще всего зацепить внимание зрителя, а потом крутить им как угодно. В университете он – мегауспешный журналист маговидения – вёл у нас недельный факультатив, и все девчонки, как одна, немедленно в него влюбились.
Однажды мы случайно заговорили об этом с Ларсом, и тот сказал, что знает технологию информационной манипуляции не хуже Магнуса. Но одно дело знать, а другое – пользоваться.
– Но ведь это нечестно! – возразила я, вспомнив, как тяжело отходила после возвращения к нормальной жизни большая часть нашей группы. – Нельзя манипулировать людьми!
– Вот потому, деточка, Магнус получает бешеные деньги на маговидении, а я – всего лишь главный редактор «Столичной сплетницы», – усмехнулся Ларс.
Из воспоминаний меня вырвал вопрос отца:
– Так что, Илва, тебе ещё нужен пропуск или слов твоей матери достаточно?
– Нужен, – кротко ответила я. – Мама, это не значит, что я тебе не доверяю. Но о книге-то мне всё равно информация нужна.
– Ну ладно, – мамино лицо разгладилось, – ты – дочь своего отца, которому всё нужно подвергать сомнению. Но в «Спросите Магнуса» всегда говорят только правду.
Папа сделал вид, что не расслышал последних слов, и вернул разговор к йольскому меню.
Утром я пришла в редакцию чуть ли не первой, потому что очень надеялась на пропуск в библиотеку. И тогда уйду в обед, сославшись на то, что для статьи про фрукты непременно нужно поговорить с преподавателями с кафедры ботаники.
В небольшом холле на первом этаже прямо посередине лежало йольское дерево. Но ни коробок с украшениями и гирляндами, ни Ларса, ни Магрид, которые обожали заниматься созданием праздничной атмосферы в редакции, рядом видно не было. Я расстегнула шубу, стряхнула снег с сапог и решительно прошла в секретариат. Но и там было пусто. Зато из кабинета главреда доносился какой-то шум.
– Клянусь здоровьем дочери, – Магрит, похоже, заливалась слезами, – я никому ничего не говорила!
– Хорошо, хорошо, успокойся, – пытался утихомирить её Ларс. – Я тебе верю.
– Вызовем полицию? – сквозь всхлипы спросила она, и тут уж я толкнула дверь и вошла.
Магрит сидела за редакторским столом, уронив голову на руки, а Ларс одной рукой гладил её по плечу, а второй закрывал дверцу сейфа. Потому что ничем иным эта квадратная дверь, на месте которой всегда висела картина с какими-то заснеженными горными вершинами, быть не могла.
А ещё за его спиной развевалась оконная штора, а в кабинете было морозно.
– Доброе утро, Илва, – поздоровался со мной начальник. – Прикрой окно, а то Магрит слегка не в себе.
– Что случилось? – выполняя просьбу начальника, спросила я, сдерживая внутреннюю дрожь.
– Кто-то влез в окно и вскрыл сейф, – спокойно сказал он. – Не волнуйся, ничего не пропало, сейф вообще-то остался от прежних владельцев, я им не пользуюсь.
– А как же… а что же… – начала было Магрит, но Ларс её успокоил.
– Не надо сеять панику. Вор просто надеялся, что тут хранились деньги.
Я выдохнула.
– А охранное заклинание?
– Моя вина, давно не обновлял, – хлопнул себя по лбу начальник. – Илва, помоги Магрит привести себя в порядок, а потом займитесь йольским деревом.
– Хорошо, – согласилась я. – Про сейф никому не говорить?
– Я сам, – одобрительно кивнул Ларс.
– А полиция? – подняла голову Магрит.
– Ничего же не пропало? – словно бы даже удивился главред. – Тем более я всё равно забыл про охранное обновление, ещё штраф выпишут. Нет. Зачем отрывать занятых людей?
Всё это было… я даже не сразу смогла подобрать слово. Не странно, нет. Загадочно! Я отвела Магрит в уборную, где она умылась, а потом заново накрасилась. Чуть ярче обычного, но в таких обстоятельствах – неудивительно.
– Я пришла на работу, а там… всё настежь, – поделилась она, пока накладывала макияж. – И Ларс кричал, что это…
– Что? – пришлось напомнить о себе, потому что Магрит замолчала на полуслове.
– Что это я проболталась про «Серебро королевы зимы», – снова начиная всхлипывать, ответила она. – А я… никому, веришь?!
– Сейф взломали, при чём тут «Серебро», – возмутилась я. – Да и на планёрке он ясно сказал, что пока книгу не отдадут эксперту, держать всё в секрете.
– Книга-то наверняка ценная, – рассудительно сказала Магрит.
Великанская сила, а если… вор приходил именно за книгой? И думал, что знает, где её искать! Но тогда выходит, что кто-то точно проболтался. Кто-то, близко знакомый с вором. Рассказал, допустим, что в стене редакции нашли шкатулку с книгой четырёхсотлетней давности, и вор тут же понял – надо красть. Слово за слово, он выведал про сейф…
Сейф. Я вот не знала, что за картиной в кабинете главреда есть потайная дверца. И не узнала бы, не приди сегодня пораньше.
– Илва, ты идёшь?
Магрит, уже полностью скрывшая следы слёз, стояла с большой коробкой в руках. Нам ведь нужно украсить йольское дерево! Я подхватилась, быстро забрала у Магрит коробку (она тут же вернулась за другой, с гирляндами и мишурой) и побежала назад в холл.
Оказалось, прошло совсем мало времени. И только мы взялись за дело, как входная дверь стала хлопать, а коллеги повалили валом. Кто-то добавил от себя пару бантов на ветки, кто-то повесил красный шар, высокая Вейнике надела на верхушку серебряную звезду – главное украшение, которое по итогам года на йольской вечеринке вручалось лучшему сотруднику с наказом весь следующий год светить так же ярко.
А потом появилась Майле и достала из кармана своей шубы вязаный красно-белый шар. Там на ветке сидела птица, и работа была настолько изящной, будто шар был не связан из белой и красной пряжи, а расписан красками.
– Великанская сила, – не сдержалась Магрит, – научи меня так же вязать!
– Легко, – улыбнулась Майле. – Приноси завтра пряжу и спицы. Ты же, небось, дочке обновку хочешь?
Магрит закивала, и они стали обсуждать, какие шапочки для девочек сейчас в тренде.
Потом мимо пробежала Кая, поздоровалась и спросила, как дела со статьёй. Я выдала ей информацию про апельсины, и мы договорились встретиться в обед и всё обсудить.
Со второго этажа в холл спустился Курт с фотоаппаратом и пощёлкал йольское деревце и всех нас в процессе наряжания. Позже всех явился озабоченный Грег, постоянно смотревший на свои наручные часы.
– Я так опоздал, потому что… – громко начал он, но тут его позвали снаружи.
Он вернулся и впустил незнакомого дье в куртке с поднятым воротником и шапке по самые брови, который в одной руке нёс ведро с крышкой, где причудливо смешивались разные оттенки потёкшей краски, а в другой не то кисти, не то другие какие строительные приспособы.
– Меня попросили занести образец краски для мастера Фольссона, – объявил он и прямиком направился к лестнице.
– А вы знаете, куда идти? – уточнила Магрит.
– Ах, конечно молодой человек знает, – проворковала Майле. – Но мне всё равно на третий этаж, так что я провожу.
Как она оказалась на лестнице первой, я не поняла. Но её ласковый голос журчал не переставая, а парень в куртке ещё и дорогу уступил.
– Вот как она так, а? – спросила Магрит.
Я пожала плечами, вспомнив, как вчера и сам главред явно пытался… какое же слово тут подобрать? Короче, тоже был не прочь поворковать с Майле.
Минут через десять (мы с Магрит как раз оборачивали йольское деревце гирляндой «волшебных огоньков») парень с ведром прошёл обратно с выражением крайнего изумления на лице. На одном его ухе, слегка, надо отметить, покрасневшем, висели два серебряных колокольчика, связанных одной нитью. Подойдя к нам, он поставил ведро на пол, снял с уха колокольчики и подал их Магрит со словами «Та диса просила передать».
И странное дело, как только она взяла их, те зазвенели. Мелодичным ласковым перезвоном, чем-то похожим на голос самой Майле, от которого парень подскочил и вылетел за дверь, забыв своё ведро.
Мы даже не пытались слезть с высоких стульев, на которых в этот момент стояли, чтобы его догнать. Вернётся, если краска нужна. Но он не вернулся, так что за ведром позже пришлось идти самому мастеру Фольссону. А колокольчики Магрит повесила на одну из верхних веток, потому что они очень гармонировали со звездой.
Закончив с украшательством, мы прибрали рассыпавшиеся нити серебряного дождя, взяли в руки пустые теперь коробки и полюбовались какое-то время своей работой. Йольское дерево стало ярким и нарядным, а звезда как будто подмигивала мягким светом, когда мы проверили эффект «волшебных огоньков».
– Красота, – выдохнула Магрит. – Ой, йолиниссе-то мы забыли!
Фигурки йолиниссе в непременных красных колпачках всегда стояли рядом с йольским деревом. А ещё на подоконниках, на каждом столе в редакции, на книжных полках в секретариате и много где ещё. Магрит ревностно следила, чтобы с йолиниссе регулярно смахивали пыль, заботились и держали под руками до конца йольских каникул.
Сейчас она побежала за коробкой со своими любимцами, а я решила наконец-то подняться на третий этаж к рабочему месту.
Ремонт в соседней комнате шёл своим чередом, Майле сидела за столом и сосредоточенно что-то писала, сверяясь со своими образцами, но сразу подняла голову и спросила:
– Ушёл?
– Убежал, – кивнула я. – Даже краску забыл, надо мастерам сказать, чтобы забрали.
– Кто-то проболтался, – сказала она, и я даже не сразу поняла, к чему это. Но Майле продолжила: – Этот парень приходил за книгой.
– Что? – удивилась я. – За «Серебром королевы зимы»?
– Мы пока не знаем, дорогая, что это в точности, – Майле хмыкнула, – ведь никто из нас не владеет квинтайским языком. Но да, за этой.
И слегка сдвинув бумаги со своими расчётами, показала мне ту самую шкатулку.
– Она всё это время лежала тут? – не поверила я. – К Ларсу в сейф залезли, а книга спокойно лежала на твоём столе?!
– Я даже не знала, что у Ларса есть сейф, – сделала она удивлённый вид. – Но это лишний раз доказывает, что кто-то из наших коллег не может держать язык за зубами. Всё это мне не нравится.
Мне тоже всё это не нравилось. Но как же интересно! Выходит, книга кому-то очень нужна, да не просто, а до степени двух, пусть и неудачных, ограблений в день!
ГЛАВА 4
Уйти из редакции после обеда мне не удалось. Сначала была встреча с Каей, которая категорически забраковала мои планы впихнуть в статью про апельсины ботанику с географией.
– Кому это нужно, Илва? – возмущалась она. – Мы же модная газета!
– Вот именно, и почему же мы тогда пишем про здоровое питание? – в свою очередь возмутилась я.
– Потому что модно, – Кая помахала перед моим носом пухлой ручкой. – Очнись, Илва, это же мейнстрим!
– Что тогда писать? – тяжело вздохнула я. – Тысяча слов про апельсины без ботаники и географии?
– Прояви фантазию, – буркнула Кая. – Ты же журналист!
– Может, рецепт апельсинового джема? – выдала я фантазийный максимум, на который была сейчас способна.
Кая снова помахала рукой у меня перед носом и сказала, явно пародируя главреда:
– Подумай ещё.
Ну а потом Магрит позвала на летучку, и по спине у меня пробежал холодок. Видимо, Ларс собирается объявить, что в редакции завелись болтуны. Так и оказалось. Мы снова собрались в его большом кабинете, и началось.
Он громко заявил, что никак не ожидал эдакого фортеля от своих собственных сотрудников.
– Вчера мы с вами на этом самом месте договорились держать в секрете находку строителей в стене нашего здания. Но уже нынче утром в мой кабинет забрался вор и взломал сейф.
– Ой, – сказала рыжая Агне и прижала руки к груди. – Значит, это точно та самая книга. «Серебро»!
– Может, да, а может, и нет, – перебил её скептик Снурри. – И теперь мы этого уже не узнаем, я прав?
– Что с книгой?! – страшным голосом удавленника прохрипела Инга Фейдоттир. – Вызвали полицию?
– С книгой всё в порядке, – оглядев нас внимательным взглядом, продолжил Ларс. – Я не оставил её в сейфе, а забрал домой.
– Как знал, что у кого-то не хватит сил промолчать, – буркнул Грег и посмотрел на Хенрику.
– Я никому не говорила, – фыркнула та, – хотя теперь жалею. Способ привлечь внимание отличный, теперь мы все убеждены в значимости находки.
– Убеждены, значит? – нехорошо прищурился Грег. – Способ привлечь внимание, значит? Да ты…
– Спокойно, приятель, – в их диалог вмешался Курт, – ты сам-то точно держал язык за зубами?
– Тихо, – рявкнул Ларс. – Сейчас не время выяснять отношения. Сейчас я даю возможность тому, кто случайно сболтнул лишнего, прийти ко мне после летучки и признаться. И ему или ей ничего за это не будет.
Я переводила взгляд с одного лица на другое, пока не наткнулась на скромно улыбающуюся уголками губ Майле. Она сидела почти напротив Ларса на другом конце стола и молчала. Ничего не сказала о том, что книга была у неё и что утром за ней приходил ещё один вор!
Да что вообще происходит? Вокруг книги наворачивались один за другим новые витки неясностей и загадок. А главное, непонятно, кому верить. Каждый был так убедителен, когда отрицал свою причастность к воровству, но ведь кто-то точно проболтался. Ведь за книгой приходили дважды! И как в таких условиях писать про здоровое питание?
Но уйти после летучки я снова не смогла, в основном потому, что папа забыл сделать пропуск в библиотеку.
Так что пришлось мучить статью про апельсины, и лишь на следующий день с утра удалось попасть в отдел редких книг, что располагался в отдельном флигеле на территории университетского городка.
– У нас нет первого издания «Серебра королевы зимы», – сухо сообщила библиотечная диса.
– Может быть, другие книги Хуэго Мрадонского? – с надеждой спросила я, хотя никаких других книг его авторства не помнила.
– Другие книги? – переспросила она. – Лично мне о них ничего не известно. А вам?
– Биография или письма автора, воспоминания современников? – не сдавалась я.
– А это вам в другой отдел, – холодно ответила диса библиотекарь. – У нас только редкие издания.
Когда я, извинившись, шла на выход, услышала её бурчание «После той передачки все как с ума посходили».
В отделе генеалогии я уже была осторожнее. Сразу сказала, что собираюсь писать про выставку старинных книг, а точнее – про авторов этих самых книг. И назвала не только Хуэго, но и двух других великих поэтов Старвейса, которые жили уже много позже его, так что информации было в разы больше. Ведь достоверно мы можем опираться только на записанные на какой-то носитель тексты, будь то бумага, пергамент или камень. Хотя наш историк дье Невердсон всегда оговаривался, что историю пишут победители. И неважно, победил ли человек в магической дуэли или в словесной битве. А может, просто прожил дольше, чтобы благодарные потомки записали именно его версию событий. Так что зерно сомнения в моей голове давно проросло.
– Могу посоветовать «Книгу великих родов», там точно есть информация про Брюнхвиста и Венгсона, – две известные всему Старвейсу фамилии диса библиотекарь произнесла с глубоким почтением, – а что касается дель Мрадоны… увы, – она развела руками, – о нём у нас ничего.
Пришлось упоминать передачу «Спросите Магнуса».
– Возможно, кто-то ошибся и речь шла о Королевской библиотеке, – она снова развела руками, – но в моём отделе информацию про дель Мрадону вы не найдёте.
Это было как налететь со всего маху на кирпичную стену. Ещё и потому, что если в университете у меня работал отец, то пропуск в Королевскую библиотеку придётся пробивать через редакцию. И как-то объяснять, зачем я хочу туда попасть, в то время как должна усердно писать тысячу слов про апельсины.
Надо было возвращаться не солоно хлебавши. Но вместо этого ноги понесли меня на выставку старинных книг, чтобы не только восполнить пробел в собственном культурном уровне, но и позадавать вопросы сотрудникам.
На улице снова было солнечно. Правда, светило едва виднелось над горизонтом, но оно светило! Тучи, которые утром было не разогнать, вдруг расступились, а над головой показалась прозрачная голубизна неба. Для конца ноября – дело удивительное.
И снег искрился под лучами солнца, и огромные светящиеся снежинки, установленные в скверах, искрились тоже, а на площади перед Национальным музеем стояло большое йольское дерево, украшенное в серо-серебристых оттенках. Солнечные лучи делали серебро немного золотом, а ветер, чуть шевеливший ветки, создавал эффект мерцания, от которого где-то внутри всё замирало в предвкушении праздника.
Даже ради этого стоило прийти на выставку. Тем более внутри я сразу наткнулась на знакомые лица. Ингрид училась со мной на одном курсе, только не на журналистике, а на искусствоведении. И сейчас она явно кого-то ждала, стоя чуть в отдалении от немногих желающих посвятить такой чудесный день музею, а не прогулке.
– Илва, – обрадовалась она, – неужто хочешь написать про музей? Жаль, что я не могу тебе всё показать, но…
– Всё и не надо, – перебила я, вспомнив про время и то, что я вообще-то должна быть
