(Не)курортный роман. Каролина Шторм

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА ПЕРВАЯ
• ГЛАВА ВТОРАЯ
• ГЛАВА ТРЕТЬЯ
• ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
• ГЛАВА ПЯТАЯ
• ГЛАВА ШЕСТАЯ
• ГЛАВА СЕДЬМАЯ
• ГЛАВА ВОСЬМАЯ
• ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
• ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
• ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
• ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
• ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
• ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
• ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
• ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
• ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
• ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
• ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
• ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
• ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
• ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
• ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
• ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
• ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
• ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
• ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ
• ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
• ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
• ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

АННОТАЦИЯ

Электрик Максим, собираясь в деревню на майские праздники сажать картошку, даже не подозревал, что его ждёт там. Приключения начались ещё в дороге, когда автобус сломался, и пассажиры перебрались в... трактор с прицепом. Хорошо, что доехали!.. А потом... Всеобщая посадка урожая, встреча школьных друзей и многочисленных родственников, а ещё настоящая деревенская свадьба в лучших традициях. И, конечно, не обойтись без романтики и любви. Словом, электрик Максим запомнит эту поездку на всю жизнь!

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Максим Андреев, электрик по образованию и машинист-романтик по собственному убеждению, стоял на самой высокой ступени перекладины и пытался вкрутить лампочку освещения на фонарный столб, когда в левом нижнем кармане робы завибрировал телефон.

   – Очень вовремя!

   Чертыхнувшись и едва не потеряв равновесие, Максим, осторожно переложив лампочку в свободный карман (благо на робе их было достаточно), потянулся за телефоном.

   В рабочее время ему никто не звонил, кроме всего двух людей – его начальника, который периодически нарушал его планы новыми идеями и проектами, и любимой мамочки, которая нарушала планы Макса просто так, от нечего делать. В обоих случаях он не мог не ответить. Начальник при игноре становился суров и подозрителен, начинал задавать много вопросов, а в затем мог запросто урезать премиальные. И, поскольку Макс искусством ведения диалога владел так себе, доказать начальнику свою невиновность редко когда удавалось.

   С мамой происходило почти то же самое. Если любимый сын не отвечал тут же, сию минуту, мама сразу начинала подозревать неладное. А это было чревато определёнными последствиями: от повышения давления в сосудах до вызова такси с целью добраться до непослушного дитя и отчитать его за невнимательное отношение к матери. А его родная деревня находилась, между прочим, в ста километрах от города, куда Макс давно перебрался на постоянное жительство. Но остановить жаждущую справедливости маму было крайне трудно.

   Макс не любил истерики и нравоучения, а потому избрал для себя правило – периодически отвечать на звонки матери и довольно спокойным, миролюбивым тоном объяснять ей, что сейчас он занят на работе, но, как только освободится, то обязательно ей перезвонит. Собственно, так он и собирался поступить в этот раз.

   – Алло, мама? Как ты там? – держаться за перекладину одной рукой было неудобно, но Макс старался сохранять равновесие – физическое и душевное. В разговоре с мамой это всегда пригодится.

   – Сынок! Ты сейчас дома?

   – Нет, я на работе. Мне нужно успеть выполнить задание до вечера, – сказал Макс тоном, не терпящим задержки.

   Мама, как будто не слыша его последней фразы, продолжила:

   – Максим, мне нужна твоя помощь. Вернее, нам всем.

   Всем – это означало многочисленной семье Макса, в состав которой входили: отец Иван Петрович, мать Елена Аркадьевна, старшая сестра Наталья, младшая сестра Алевтина, а также дядя с тётей, живущие неподалёку и периодически гостившие у них, и ещё несколько соседей с улицы. Деревня, в которой родился и долгое время жил Макс, была крохотная, жителей в ней всего несколько десятков, и каждый не только знал друг друга в лицо, но и даже был осведомлён о таких подробностях личной жизни своего соседа, о которых сам он порой не задумывался. Так, Макса за его двадцать с небольшим лет успели несколько раз женить, развести и пару раз даже похоронить. Потому, окончив техникум и получив специальность, Макс решил уехать в город, где можно было бы затеряться среди тысяч таких же людей, как и он, и спокойно жить, не боясь, что в соседнем доме о нём будут слагать легенды, не всегда поднимающие его статус в обществе.

   Однако маме понадобилась помощь. Необходимо узнать подробности.

   – Что случилось? – поинтересовался Макс.

   – А ты разве не знаешь? – удивилась Елена Аркадьевна. – Майские праздники на носу. Пора картошку сажать!

   Макс чуть телефон не выронил.

   – Какую картошку, мама?

   – Обыкновенную. Синеглазку. И белую можно. Отец здоровенный мешок прикупил на рынке. Картошка крупная, хорошая! А дядь Петя целую тачку навоза притащил. Посадим, удобрим картошечку нашу, как следует, и можно всё лето поливать да сорняки убирать. Чтоб выросла как надо! Чтоб на весь год хватило! Соседям ещё дадим и Людочке с Антошкой отправим. Картошка – это ведь второй хлеб.

   Рассуждать про картошку, неловко балансируя на высоте, Максу хотелось меньше всего.

   – Мама, – осторожно спросил он, – а вам обязательно, чтобы я присутствовал при посадке? Вас ведь и так много. А у меня ещё куча заданий на работе. Хотел как раз на майские их все выполнить. Может, в следующие выходные?

   На самом деле Максу хотелось провести эти праздничные дни с пользой – отметить с друзьями в каком-нибудь шумном, увеселительном заведении за кружкой пива (и не одной), набравшись храбрости спеть пару песен в караоке, а под занавес поглазеть на танцующих гоу-гоу полуголых девиц. Парень был одинок, постоянной девушки не имел. Так хоть глаз порадуется. Но маму это мало волновало. Точнее, она даже думать об этом не могла.

   – В следующие выходные нельзя, – строгим голосом бывшей воспитательницы детского сада сказала Елена Аркадьевна. – Не положено. По традиции сажаем первого мая. Ты, что, забыл?

   Каждый год одно и то же. Традиция – это святое. Особенно, в семье Андреевых. И нарушать её осмелится разве что безумный.

   – Сколько у вас рабочих рук? – спросил Макс, всё ещё надеясь, что, может быть, без него справятся.

   – Ты и дядя Петя.

   – А что с отцом?

   – Да он ногу повредил. Лазил на крышу сарая, хотел что-то подправить. А шифер взял и поехал. Отец вместе с ним. Хорошо, приземлился мягко, на траву. Но нога болит. Ушиб он её, наступить больно.

   – К фельдшеру обращались?

   – Позвали сразу. Он немного пьян был. Валька Парамонов, ты ж знаешь его! Любит это дело.

   Валька Парамонов – бывший Максов приятель. Когда-то вместе в спортивную секцию ходили, потом Валька запил. Но каким-то чудом сумел в медицинское училище поступить. Окончил его и в деревню родную вернулся. Там как раз фельдшерско-акушерский пункт открыли, вот Валька там и устроился. Один он такой был на всю деревню. Если не пил, то соображал малость. Ну, а если был в «ударе», добиться от него чего-либо было сложно. Мог часами валяться в своём сарае, напрочь позабыв про рабочее место. Прогнать бы его оттуда, только работать больше некому. В такую глушь вряд ли кто по доброй воле захочет ехать.

   – Так что, сыночек, придётся тебе приезжать, – сделала вывод мать. – Нам рабочих рук не хватает. Я могу, конечно, за лопату взяться, но надолго меня не хватит. Давление подскочит, потом не продохну.

   – Ладно уж, сам справлюсь. Не хватало ещё, чтобы ты вместо меня землю копала.

    – Вот молодец, Максим! – обрадовалась Елена Аркадьевна. – Какого хорошего сыночка я воспитала!.. Ждём тебя в эту субботу. Приезжай!

   – Хорошо, мама, – буркнул Макс.

   Дождавшись, пока она сбросит вызов, и убрав после этого телефон обратно в карман, Максим закончил своё дело. Вкрутил лампочку и, спустившись, наконец, на землю, с тоской огляделся вокруг.

   «Эх, мама… Пропадает моя молодость!.. Будь она неладна ваша картошка!..»

***

Начальник вручил ему конверт с премиальными, довольно ухмыляясь.

   – Поздравляю. Честно заслужил.

   – Спасибо, Антон Петрович, – скромно поблагодарил Макс.

   – Ну, как праздники провести думаешь? Небось, с друзьями рванёшь куда-нибудь на природу? Или по клубам местным пробежишься?

   – На природу. Угадали.

   – Тоже хорошее дело, – похвалил начальник. – Отдых на природе весьма полезен для здоровья. Я тоже люблю куда-нибудь в лесочек съездить, порыбачить там, костерок замутить, шашлычок-машлычок… В палатке переночевать…

   – Клещей нахватать, – добавил Макс.

   – А ты, я смотрю, не романтик, – скептически заметил Антон Петрович. – Эх, нет у нынешней молодежи никакого восторга в душе. То ли дело в наше время!..

   После таких слов начальник Максима обычно пускался в долгие рассуждения об ущербности молодого поколения. Макс знал его высказывания почти наизусть и всегда стоически выдерживал очередную исповедь, не возражая при этом никоим образом. Зачем, если всё равно будешь не прав?

   Спустя минут двадцать Макс вышел на улицу, спрятав заветный конверт в карман спортивного трико. Вдохнул запыленного воздуха. За несколько лет жизни в городе он успел привыкнуть ко всему – и к шуму проезжающих часто машин, и к запаху бензина, и к дорожной пыли. Город его не пугал своей грязью. Наоборот, здесь Макс чувствовал себя спокойнее, чем в родной деревне. Среди множества лиц, снующих туда и обратно, он был таким же, как и все. И его это вполне устраивало.

   Позднее апрельское солнце светило ярко. Макс поднял голову вверх, поднёс руку к глазам. Хорошо же! Пейзажи, правда, не очень живописные. То ли дело в его родной Григоровке! Там, наверное, вовсю сирень цветёт. И примула разных сортов, что у матери в саду под каждым деревом. На озеро должны вернуться утки, если их никто не пострелял. А то находятся умельцы каждый год. Из соседних районов приезжают. Но свои-то, григоровские их быстро научат, как вести себя в деревне надо. Встретят и тут же проводят. Не любят у них незваных гостей.

   А Макс – он местный. И потому ему в родной деревне каждый рад.

   – Была – не была! – решил Макс. – Еду домой. Может, кого из друзей школьных увижу. Закаты вместе проводим и рассветы встретим. Они у озера особенно хороши.

   И уже в приподнятом настроении он пошёл пешком в своё общежитие собирать вещи.

ГЛАВА ВТОРАЯ

   В комнате, которую он снимал в общежитии, было светло и тепло. Если не считать того, что в коридоре лампочки периодически кто-то выкручивал. Приходилось Максу с работы брать.

   Взаймы.

   Так он, во всяком случае, сам себе объяснял.

   А что такого? Каждый с работы что-то тащит. Отец всегда говорил: «Если плохо лежит – бери. Пригодится». Вот Макс и брал. Нечасто, а то совесть замучает.

   Зато во всём другом был стеснительным. Перед начальником помалкивал, спорить не любил. С напарниками в конфликт не вступал. Дело своё делал и был таков.

   Общежитие его находилось недалеко от работы. Чтоб пешим много не ходить. Макс вообще-то был не очень лёгок на подъём. В деревне – да, приходилось много двигаться. Мать разбудит в пять утра – скотину в поле выгонять. Вернулся – зерна курам насыпь и воды налей. Собаку покорми. А дальше ещё больше дел.

   Но это всё было, когда он в школе учился. Потом уехал в город, и его обязанности пришлось сёстрам разделить между собой. А Максим стал в новой комнате обживаться.

   Батареи он заменил совсем недавно, поставил новые пластиковые окна. Со следующей зарплаты собирался делать дверь. В скором будущем намеревался выкупить эту комнату, а заодно и часть секции с санузлом. Деньги с зарплаты распределял чётко: две трети оставлял себе, одну – на ежедневные расходы, другую – на ремонт; а оставшуюся одну треть отправлял родителям. В деревню ездил по необходимости, и чаще всего это было связано с помощью по хозяйству. Родители оба пенсионеры, плюс с ними ещё две дочери живут. Старшая Наталья несколько лет назад вышла замуж, ребёнка родила. Потом развелась. Муж её бывший уехал куда-то на север и там пропал. Младшая Алевтина училась в школе в пятом классе. Макс любил и родителей и обеих сестёр, старался по возможности им помогать и всячески поддерживать.

   У самого личная жизнь не складывалась. Была одна девушка, с которой встречался ещё в школьные годы. Потом Макс в армию ушёл, а она, как водится, осталась и ждать пообещала. Не уточнила только срок, сколько она ждать готова. А когда Макс через год вернулся, то застал свою благоверную в объятиях другого, своего же бывшего соседа по парте. Разборок Макс не любил, предпочитал отмалчиваться и держаться в стороне. По натуре застенчивый, он первым никогда не лез в драку, и отношения выяснял не кулаками, а словами. Только если его вынуждали… Тогда Макс защищался. Был он не столько крепкого сложения, сколько упрямого характера. И это порой придавало силы его кулакам, бьющим без промаха точно в цель. Его сложно было вывести из себя, но если кому-то удавалось, остановить Макса потом уже было невозможно.

   Пока учился в техникуме, познакомился с другими девчонками. Но ни с одной не сложились отношения. То ли девчонки были слишком требовательные, то ли Макс слишком прост, но, пообщавшись с ним немного, они уходили на сторону. Макс сначала огорчался, потом привык. Да и отец всегда говорил: «Сын, придет и твоё время. Встретишь девушку, хорошую, порядочную, влюбишься в неё, а она – в тебя. И всё у вас сладится».

   Макс и верил и сомневался одновременно.

   – Девушки сейчас не те, отец, что в твои времена. Им подавай богатых принцев на дорогих автомобилях с квартирой трёхкомнатой, не меньше. А что я?

   – А что ты? – отец сразу приосанивался. Рубашку залатанную на груди расправлял. – Ты – как я. У Андреевых в роду все мужчины видные. И ты ничем не хуже других. Курить бы только бросил. Дымишь, блин, как паровоз!.. А так – парень ты очень даже!.. Не веришь? Спроси у своей матери.

   Макс улыбался в ответ. Какая хорошая мать своего сына не похвалит? А уж Елена Аркадьевна за своих детей – горой! И пусть кто попробует не так взглянуть, не то слово вслух произнести. Воспитатели детского сада они же как военачальники. У них всё воспитание на трёх китах держится: строгость, дисциплина, подчинение. И только так.

   Елену Аркадьевну потому в Григоровке все уважали. Она не одно поколение детей и родителей вырастила. До сих пор все помнят её уроки. И дом Андреевых на почве этого стороной обходят.

   Но если попадётся кто на глаза - …

   Просто так не отпустят.

   Гостеприимные очень.

***

Из вещей с собой в деревню Макс взял по минимуму. Там всего было вдоволь. Встав рано утром, чтоб не опоздать на первый автобус, он отправился пешком на автовокзал. Погода обещала быть хорошей, дождей на неделе не передавали. Самое время для посадки урожая.

   Местами покрытый ржавчиной ПАЗик, исполнив крутой поворот и чуть было не отдавив ноги стоящим на остановке потенциальным пассажирам, остановился и сразу заглох. Раздался скрип – это широко распахнулась водительская дверь. И тут же захлопнулась, шлепнув по спине высокого мужчину, одетого в серую бейсболку, такого же цвета майку и синее трико. Мужчина громко выругался, потёр ушибленное место. А потом заковылял в сторону. Подальше от автобуса.

   – Куда же вы, водитель? – понеслись ему вслед возмущённые голоса. – У нас посадка. Все с билетами.

   – А у меня тоже посадка, – бросил он, едва обернувшись. – В деревне на огороде.

   Вот, подумал Максим, человек тоже об урожае будущем печётся.

   А потенциальные пассажиры продолжали кричать водителю:

   – Так вы нас до Григоровки довезите и отправляйтесь в свою деревню. Что там у вас?

   – Отвезу, – буркнул он. – Дайте хоть воды глотнуть, – и направился к ближайшему ларьку.

   Прошло минут пятнадцать, прежде чем он вернулся, открыл двери и стал запускать пассажиров по одному. Кто-то из них пытался выразить своё недовольство тому, что опаздывает. Но водитель внимания не обращал. И Макс знал, что такое не в первый раз случается. Подумаешь, чуть задержались. Могут и в пути внеплановую остановку сделать. И неизвестно, сколько ждать придётся.

   А однажды был случай. Ехал Максим, как обычно, в Григоровку. Так водителю кто-то по телефону позвонил и срочно попросил в Орловку завернуть. А Орловка эта совсем в другой стороне. Пассажиры само собой возмущаться стали. И тогда водитель им спокойно объяснил: если кто недоволен, может прямо сейчас сойти и пешком отправляться.

   – А деньги как же? Деньги за проезд уплочены.

   – А у меня в накладных ничего такого нет, – шурша бумажками, ответил водитель. – Если же кто спросит, скажу: пассажир сам пожелал сойти. И кто что докажет, а?

   Беспредел? Он самый.

   Только всё дело в том, что в Григоровку никто ехать не хочет. Дорога там плохая, вся разбитая. Одни ухабы да выбоины.

   Ещё был случай. Колесо по дороге потеряли. Во время движения оно взяло и отвалилось. Покатилось в сторону обочины. Пассажиры заохали, закричали. Водитель сказал: «Не бойтесь, прорвёмся!»

   И прорвались. Чуть в овраг не улетели. Хорошо, вовремя затормозить удалось.

   В общем, к приключениям в дороге Максиму было не привыкать. Поэтому он совершенно спокойно дождался возвращения водителя и вместе со всеми (но в порядке очереди) стал влезать в автобус. И тут он обратил внимание на двух молоденьких симпатичных девушек, которые вошли в салон за ним и сели сразу за водительским креслом – против движения. Одна из девушек была белокурая, с модной стрижкой и очень лукавым взглядом. Выглядела она ухоженно. Ногти наращенные, брови накрашенные, причём так ярко, что Макс, приглядевшись, даже испугался. «Зачем ей такие чёрные нужны? Свои-то, небось, русые».

   В общем, она ему не особо понравилась.

   Зато другая была, по его мнению, хорошенькой. Волосы длинные, убраны в хвост, лицо простое, светлое, без единого следа косметики. Глаза… то ли карие, то ли жёлтые… Непонятный какой-то оттенок. Что-то вроде заварного чая, только не густого, не насыщенного. Она бросила на него короткий взгляд и тут же отвернулась к окну. А Макс продолжал смотреть. И краем уха услышал, как светловолосая сказала своей подруге: «Кажется, этот парень глядит в нашу сторону. Как думаешь, кто ему больше понравился?»

   – Ты, конечно, – не раздумывая, ответила девушка с длинными волосами. – Что тут гадать? Никого не упустишь.

   – Да, только он не совсем в моём вкусе, – ответила светловолосая. – Не очень высок и, вообще, полноват. Да и лысина у него пробивается.

   «Это не лысина! – захотелось крикнуть Максу. – Это меня неправильно постригли».

   Но он промолчал и тоже, как и девушка с длинными волосами, отвернулся к окну.

   – Молодой человек, – услышал он сбоку, – а вы не поставите к себе в ноги мою сумку? А то на проходе неудобно.

   Маленькая старушка, не дожидаясь ответа, вручила ему сначала один узелок, затем второй, третий. Ещё и пару авосек сверху добавила. Макс от удивления даже рот открыл.

   – Вы же просили сумку в ноги поставить?

   – А-а, сумка, – старушка плюхнулась с ним рядом на сиденье. – Сумку я и сама подержу. Вы только за добром моим присмотрите. А я пока подремлю часок, – закрыла глаза и через несколько секунд захрапела.

   Девчонки, услышав это, прыснули со смеху. Светловолосая толкнула локтем свою подругу, и та, посмотрев на Макса, поймала его взгляд. Так несколько секунд они, не мигая, смотрели друг на друга.

   «А глаза-то у неё… ничего такие», – подумал Макс и невольно улыбнулся. – Приятно в них смотреть».

   Пожалуй, ради этого можно и старушку с авоськами потерпеть, решил он. Ехать-то всего полтора – два часа.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

   Оказалось – всё не так просто, как предполагал Максим. Первую треть пути они проехали легко. А где-то через полчаса, когда свернули на просёлочную дорогу, начались любимые всеми ухабы, и автобус замедлил ход.

   – Когда же, наконец, отремонтируют? – переговаривались между собой пассажиры. – Сто лет здесь ездим, никаких изменений. Ямы только всё больше становятся.

   – Да никому мы не нужны! – громко заявил сморщенный дедок в рубашке навыпуск, которая едва ли не до колен ему достигала. – Ещё с осени обещали ремонтом заняться. Бюджет на это выделили. И что толку? Всё, черти, разворовали!.. Ни шиша не осталось. А дорога как была разбитая, так и до сих пор. Скоро по ней никто добровольно ездить не захочет.

   И словно в подтверждение его слов автобус подпрыгнул, встряхнув пассажиров. Бабушка с сумкой и авоськами упала Максу на руки. Еле он успел её подхватить, чтоб головой о стекло не ударилась.

   – Поспишь тут в такой поездке, – проворчала она. – Без головы останешься.

   – Хоть бы уже щебёнкой посыпали! Всё лучше, чем по кочкам прыгать, – высказался кто-то.

   – Ага, а потом эта щебенка столько пыли поднимет, что дороги вообще не будет видно.

   Макс молчал. Он знал: всегда найдутся те, кто недоволен всем. Главное – это не встревать в спор. Иначе сам виноватым окажешься. Тем более, каждая поездка в Григоровку проходила примерно одинаково. Ничего нового, ничего удивительного.

   А вот девчонки, что сидели впереди него, то возмущались, то хохотали. И для них это, явно, было приключением. Поэтому смотрели во все глаза и слушали каждого, кто говорил. А когда автобус подпрыгнул в очередной раз, стукнулись лбами друг о друга и рассмеялись.

   – Так можно и в окно выскочить! – сказала светловолосая. – Интересно, долго нам ещё так ехать? Лид, как думаешь?

   – В прошлый раз ехали на машине, было спокойнее, – ответила та, что с длинными волосами.

   И так, её зовут Лида. Макс чутко ловил каждое её слово. Она то и дело поправляла свои волосы, убирала их за уши. Тёмно-русые от природы, они отливали густым каштаном. Вероятно, она их красила.

   Прошло ещё полчаса мучительной тряски, и автобус остановился.

   – Всё, дальше не поеду, – объявил водитель. – Мотор заглох. Завести не удастся. Придётся вызывать подмогу.

   – А как же мы? – стали возмущаться пассажиры. – Мы ведь ещё не доехали.

   – Либо ждите вместе со мной, либо добирайтесь своим ходом. До Григоровки всего километров двадцать осталось.

   – Ничего себе «всего»! – раздались в ответ возгласы. – Сам попробуй столько пройти! Ещё и с багажом впридачу!

   – Не могу я. У меня мотор заглох, – повторил водитель и, открыв дверь кабины, вылез наружу. Достал из кармана телефон, набрал нужный номер.

   Макс полез следом. Дождался, когда водитель закончит разговор, и подошёл к нему.

   – Что, шеф, может, помочь чем?

   – Да нет, спасибо. Я уже вызвал подкрепление. Сейчас мой знакомый водитель приедет. Вместе что-нибудь сообразим. А ты сам откуда? Из Григоровки?

   – Из неё.

   – Ну, тут, в общем, недалеко. По прямой дорога идёт. Машин только встречных много – запылят.

   – Ничего, – махнул рукой Макс. – Мне не привыкать пыль глотать. В городе её ещё больше.

   – А ты в Григоровку как – в гости? – поинтересовался водитель, закуривая папиросу. Он и Максу предложил. Тот отказался.

   – Я такие не курю.

   – А зря. Гораздо лучше этих ваших сигарет. Придумали ещё с фильтром! Я вот раньше самокрутки курил – и ничего! А сейчас ни в одном ларьке нормальных папирос не достанешь, – пожаловался водитель. – Так ты не ответил: сам из Григоровки будешь?

   – Оттуда я родом. Только уже лет пять как в город переехал. Сначала учился, потом работать стал.

   – Не жалеешь? – водитель прищурился, выпуская дым. – В городе, конечно, полно всяких развлечений. Но в деревне как-то спокойнее.

   – Не знаю. Я себя в городе спокойно чувствую.

   – Ну, это до поры до времени, – деловито произнёс водитель. – Я сам пожил в городе и теперь обратно не хочу. В деревне оно как-то… просторнее!

   – Спорить не буду, – Макс остался верен себе.

   Когда они докурили, он протянул водителю руку на прощание. Тот крепко её пожал, пожелал Максу удачи и снова полез в кабину. Макс заметил, что некоторые пассажиры решили остаться в автобусе и ждать, как выразился водитель, «подкрепления». Но были и те, кто, вслед за Максом, решили отправиться пешком.

   – Эй, парень! – окликнули его. Макс обернулся и увидел тех самых двух девчонок. – Ты до Григоровки идёшь? – это спрашивала светловолосая, имени которой он всё ещё не знал. Лида молчала и не глядела в его сторону. Стеснялась.

   – Да, иду, – Макс не сразу сообразил, что надо ответить. Засмотрелся.

   – Может, и нас доведёшь? – поинтересовалась светловолосая. – А то мы в этих краях редко бываем, заблудиться можем.

   – Да здесь всё по прямой, – неуверенно сказал Макс. Не привык он с девушками свободно разговаривать.

   – Так, всё ясно, – светловолосая отвернулась к подруге. – Пойдём, Лид. Зря мы к нему обратились. С таким каши не сваришь.

   – Стойте! – Макс спохватился. – Извините, девушки. Я просто не сразу понял… Конечно, я доведу вас, куда нужно.

   Он смущённо глядел то на одну, то на другую. Светловолосая тут же расцвела, заулыбалась. А Лида по-прежнему не смотрела на него.

   – Ну, что ж, – светловолосая протянула Максу руку, – будем знакомы. Я – Света. Приехала к бабушке в гости на майские праздники. А это моя подруга Лида. У неё родители в деревню недавно переехали. А так мы учимся вместе в институте. Вот и решили на майские праздники приехать. Родственников навестить.

   – Не просто навестить, а картошку посадить, – добавила Лида.

   Макс просиял.

   – Тогда нам точно по пути! Картошка – это святое.

   – А тебя самого как зовут? – поинтересовалась Света.

   – Максим.

   – Ну, вот и познакомились. А теперь ты нас до Григоровки доведёшь?

   – Конечно, – заметив чуть поодаль чемоданы, Макс спросил. – Ваши?

   – Да. Но они совсем не тяжёлые! – Света взяла один за ручку, подтащила ближе. – Донесёшь.

   – Я донесу?

   Макс, конечно, считал себя очень услужливым. Но и чемоданы выглядели довольно внушительно. Впрочем,… чего не сделаешь ради благосклонности двух симпатичных девушек.

   – Молодой человек! – услышал окрик сзади. – Меня подождите!

   А это, оказывается, та самая старушка, которая ещё в автобусе ему свои авоськи вручила. И сейчас спешит к нему со всем своим багажом. Макс почувствовал неладное.

   – Молодой человек, куда же вы без меня?

   – Сейчас начнётся, – тихо сказала Света.

   А старушка добежала до Максима, поставила авоськи на землю и вытерла пот со лба.

   – Еле поспела за вами. Думала – уйдёте, бросите меня.

   – Да я, собственно, – начал Макс, опасливо поглядывая на багаж этой удивительно прыткой женщины, – домой собрался идти. В Григоровку.

   – Вот и хорошо. Потому что мне туда же надо. Заодно с сумочками поможете.

   Такого подвоха Максим не ожидал.

   – А может вам такси вызвать? – спросил и сам подумал, что сюда за деньги даже никто не поедет.

   – Нет-нет! – старушка замахала руками. – Я лучше с вами. Вы – человек надёжный, сразу видно. Вон девочки со мной согласятся. Верно я говорю, девчат?

   – Само собой, – кивнула Света, еле сдерживая смех.

   А Лида хмурилась и была явно недовольна. То ли тем, что автобус сломался, и им придётся идти пешком. То ли тем, что у них в компании народу прибавилось.

   – А ты мне, девочка, знакома, – присмотревшись к Свете, заявила старушка с авоськами. – Уж не Симкина ли внучка?

   – Угадали.

   – О-о-о… Давно тебя не видела. Выросла, ничего не скажешь. А к бабушке чего решила приехать? Ты ж вроде в город перебралась.

   – Да так, погостить.

   – Огородом-то некому заниматься, – посетовала старушка. – Правильно, девочка, правильно. Старикам надо помогать. Так что держи, сынок, – и, поднатужившись, оторвала от земли самую большую сумку и вручила её Максу. – Ох, не могу… Упрела… Солнце-то жарит совсем по-летнему.

   Света с сочувствием посмотрела на Макса.

   – А тебе сегодня везёт, Максим. Три попутчицы в один день.

   – Как бы ещё не прибавилось, – вырвалось у него.

   Лида метнула на Макса взгляд, который явно говорил: если мы тебе мешаем, можешь идти один своей дорогой. И он, заметив это, поспешил объясниться.

   – Я просто… я не то имел в виду. Пожалуйста, не подумайте ничего плохого. Я… я всех вас доведу, куда нужно.

   – Главное – чтоб не до ручки, – усмехнулась Света.

   Он засмущался, отвёл взгляд. И в эту самую минуту увидел вдалеке ехавший в их сторону трактор.

   – А вот и обещанное подкрепление.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

   Повидавший жизнь суровый МТЗ-82 синего цвета ехал по пыльной дороге, переваливаясь с боку на бок. Сзади виднелся прицеп, который мотыляло туда-сюда.

   Ехал он медленно. Понадобилось несколько минут, чтобы он добрался до места вынужденной стоянки автобуса и заглох. Сквозь запыленное стекло кабины водителя было плохо видно. Но тот, кто управлял автобусом, по-видимому, его узнал.

   – Петруха! – ринулся к нему. – Ну, ты шустер! В два счёта обернулся. Расскажи хоть, как удалось развить такую скорость на этом старом дрындулете.

   «Петруха» открыл дверь и спрыгнул на землю. Стряхнул пыль с сапог, потёр руки друг о друга. Выглядел он как-то маловато – и ростом, и сложением. Клетчатая рубаха, заправленная в широкие штаны, была ему явно не по размеру. Кепка, нахлобученная на голову, скрывала почти всё лицо.

   – Не, не Петруха, – заключил водитель автобуса. – Обознался. А трактор-то его!

   – Здорово, дядь Лёш, – звонким голосом сказал тот, кого за Петруху приняли. – Что это вы меня не признали?

   Блеснули озорные карие глаза. И чуть наморщился курносый нос.

   – Саввка, что ли? – предположил водитель автобуса. – Ну, ничего себе, ты вырос!

   – Какой Саввка? Он ещё в школе в шестом классе учится.

   – А тогда откуда у Петрухи сын? – недоумевал дядь Лёша. – Я только Саввку помню.

   – Да Васька я. Васька!

   Дядь Лёша обомлел.

   – Васька? – сначала с недоверием переспросил. Но, приглядевшись, убедился, что это так и есть. И, раскрыв объятия, уже совсем другим, весёлым голосом закричал. – Васька! Ну, ты даёшь! Встретил бы в Григоровке – ни за что не узнал. Какими судьбами?

   – Да вы же сами звонили отцу. Просили помочь.

   – Звонил. Просил. А где отец?

   – Я вместо него, – пояснил Васька. – Отец сегодня выехать не смог. Ему с утра плохо было. И до сих пор не отошёл.

   – Вон оно что… – протянул водитель автобуса, дядя Лёша. – Если с утра плохо, значит, с вечера было очень хорошо. Перебрал папаша?

   – Есть немного, – Васька не стал отпираться. – Поэтому сегодня вместо него я. Вам повезло. Я тут неподалёку в десяти километрах как раз в это время. Отец перезвонил мне, попросил приехать, помочь. Что тут у вас?

   – Заглох, как обычно. ПАЗик мой давно на ладан дышит. А замену не дают. Говорят: ещё не один год проездит.

   – Особенно по нашим дорогам, – поддакнул Васька. – Ну, так какая вам помощь нужна?

   – Мне, собственно, ничего не надо. Я буду ждать, когда из города за мной приедут. Автобус бросить нельзя. А вот пассажиров бы до Григоровки довезти. Ты ведь туда собираешься?

   – Конечно.

   – Вот и хорошо, – водитель автобуса обрадовался, что нашёлся человек, которому можно своих пассажиров перепоручить. – Их не так уж и много.

   – Ничего, – сказал Васька. – В прицепе всем места хватит, – и повернулся к молча стоявшим и глазеющим на него пассажирам. – Ну, что, кого до Григоровки подбросить?

   Первой откликнулась та самая старушка с авоськами.

   – Молодой человек, а нельзя ли как-нибудь вместе с вами в кабину сесть? А то я в прицепе никогда не ездила.

   – Не бойтесь, бабушка. Всё будет хорошо. В прицепе вам понравится, – заверил Васька.

   Но старушка, не поверив, подошла ближе. Прищурившись, стала внимательно рассматривать технику. Затем – Ваську. А потом сделала вывод:

   – Что-то я тебя никогда раньше не видела. Ты точно из Григоровки?

   – Точно.

   – А то увезёшь нас куда-нибудь. Кто тебя знает?

   – Больше мне делать нечего, – выпалил Васька и к двери кабины направился. – Поедете или нет?

   Пассажиры переглянулись, потом зашептались. Макс, за всё это время не проронивший ни слова, решил выйти вперёд.

   – Я поеду.

   – Ну, то-то же, – одобрил Васька. – Полезай в кабину, так и быть.

   – А как же мы? – воскликнула старушка с авоськами. – Смотрите, сколько у меня сумок. Не потащу же я их на своём горбу.

   Васька бросил взгляд на Макса.

   – Помоги, пожалуйста. Закинь всё это барахло в прицеп, – потом обратился ко всем пассажирам. – И давайте уже побыстрее решайтесь. Мне через час надо на объекте быть – землю распахивать. Первое мая завтра. Картошку люди сажать собрались.

   После этих слов пассажиры пошли как-то бодрее. Кто сам влез в прицеп, кому Макс помог. Света подошла к нему, улыбнулась и, положив руки на плечи, попросила: «Подсади. А то сама не залезу». Макс невольно пробежал глазами вдоль её фигуры и сказал:

   – Ещё бы – на таких каблуках и по таким дорогам! У нас в Григоровке самая лучшая обувь – сапоги резиновые осенью, валенки зимой и боты весной.

   – А летом? – спросила Света, всё ещё обнимая Макса за плечи.

   – А летом можно и босиком, – добавил Васька. – Давай уже, залезай. Позади тебя очередь образовалась.

   Макс совсем смутился. И пропустил момент, когда Лида полезла в прицеп. Спохватился, захотел ей помочь. Но девушка решительно отвела его руки со словами: «Я сама!»

   Васька, наблюдая за всем этим, усмехался.

   Последней в прицеп залезла старушка со своими многочисленными авоськами и сумками. Она охала и жаловалась, что вот, мол, приходится бедной женщине такие приключения переживать. А ей всего-то надо до родного дома добраться.

   – Не плачься, мать. Доберёшься! – Васька лихо забрался в кабину и хлопнул дверью. Макс плюхнулся рядом.

   – Тесновато будет.

   – Ничего, не привыкать, – Васька стал заводить мотор. Сделал несколько попыток. – С пускача, блин. Так не выходит. Старенький он, трактор. Но ещё пашет.

   Наконец они оторвались и медленно-медленно стали разворачиваться.

   – Это вам не на легковушке по асфальтированной дороге гонять, – заметил Васька. – На нашем «синеньком» ещё развернуться правильно надо. Чтоб в кювет не угодить.

   Макс подумал, что Васька, наверное, каждое своё движение комментирует. Решил его спросить.

   – Ты давно трактором управляешь?

   – Лет десять, не меньше.

   – А сколько ж тебе тогда?

   Парнишка выглядел совсем молодым. На вид – не больше двадцати.

   – Девятнадцать месяц назад стукнуло.

   – И что, ты хочешь сказать, что на тракторе с девяти лет? – Макс ему не поверил. Врёт всё или просто шутит. Но Васька говорил вполне серьёзно.

   – Отец меня с детства к своему любимому транспорту приучал. Хотел, чтоб сын его дело перенял. Он ведь у меня тракторист от Бога. И землю вспашет, и засеет. И что угодно сделает. Если, конечно, тоска его вдруг не одолеет.

   – А что тогда?

   – Известно что. Четыре самогонных аппарата в деревне. Люди добрые, за зарплату все готовы выручить.

   Макс понимающе кивнул.

   – А моя мама наливочку из слив делает, – вспомнил он. – И вино с черноплодки. Знаешь, какое отличное получается?

   – Не знаю, – ответил Васька. – Я спиртное не пью. Некогда мне этим заниматься. Работать надо. И к учёбе готовиться.

   – А где ты учишься?

   – Пока нигде. Прошлым летом вступительные провалил в институт. Пришлось в деревне остаться. Отец сказал: не поступишь – будешь дома по хозяйству помогать. Матери у нас нет. Только отец, я и младший брат Саввка, – тут Васька стукнул кулаком по сиденью. – Но я всё равно учиться пойду. Этим летом опять попробую поступить.

   – А тебе в институт обязательно? Можно ведь в техникум.

   Именно так Макс и сделал в воё время, когда школу закончил. Три года в технаре – и диплом в кармане. Плюс профессия – электрик. Самая важная в жизни, как им мастера производственного обучения говорили. Без электриков людям никуда. Может, так оно и есть. Макс особенно не интересовался, кто что об этом думает. Делал свою работу и ладно.

   А Васька продолжал:

   – Я в институт хочу. На агронома. Чтоб потом сюда вернуться. Или в районный центр устроиться. Григоровку надо поднимать. Молодежи почти не осталось. Все бегут в город. Там, конечно, хорошо. Только о малой Родине тоже надо помнить.

   Трактор тряхнуло. Макс не удержался и упал Ваське на плечо.

   – Осторожнее! – предупредил тот. – Чего не держишься?

   – Да я задумался что-то… – Макс потёр ушибленную скулу. – У тебя под рубахой одни кости. Синяк теперь будет.

   – Ох, какой ты нежный… А что у меня под рубахой – тебя не касается. И вообще, ты даже имени своего не назвал.

   – Максим я.

   – Понятно. Ну, а как меня зовут, ты знаешь. Слышал, как дядь Лёша обращался.

   – Василий, – подтвердил Макс. Но его поправили.

   – Не Василий, а Васька. Полностью – Василиса.

   – Что?!

   – Что слышал. Василиса я, – и пока ошарашенный Макс переварил услышанное, Васька приподнял, то есть приподняла кепку и подмигнула ему.

ГЛАВА ПЯТАЯ

   Каштановые волосы, остриженные до плеч. Смеющиеся карие глаза – большие на маленьком треугольном лице. Простое девичье лицо, довольно миловидное. Как же он сразу не угадал?

   – Ты просто не туда смотрел, – И Васька многозначительно кивнула в сторону прицепа, где сидели две новые знакомые Макса. – Приятельницы твои?

   – Да нет, – он покраснел. – Только что познакомились.

   – А они на тебя глаз положили, – деловито заметила Васька. – Сразу обе. А теперь, наверное, решают, как тебя поделить между собой.

   Макс от неловкости не знал куда смотреть.

   – Скажешь тоже!.. У них в городе, небось, от женихов отбоя нет.

   – То – город. А это деревня. Не одно и то же. Ты лучше скажи, тебе какая из них больше понравилась?

   Такого откровенного вопроса Макс не ожидал. Васька, конечно, парень… то есть, девчонка, бойкая, за словом в карман не полезет. Но всё равно непривычно.

   Друзья в городе иногда над ним подшучивали: когда, Макс, девушку себе найдёшь? А то живот растёт, а в голове по-прежнему пусто. Максу неприятно было это слушать. Но возражал друзьям редко. Больше отмалчивался. Знал: стоит зацепиться языками, как их понесёт. И такого приплетут, чего никогда в жизни не было.

   Посмотрел на Ваську. Та уверенно вела трактор по григоровскому бездорожью. Вот тебе и девчонка. В этой рубахе безразмерной и в кепке ни за что не догадаешься, кто она на самом деле. Зато разговаривает с ним как со своим.

   – Не знаю… они вроде обе симпатичные, – нерешительно сказал Макс.

   – Ну, эта длинноногая тебя быстро в оборот возьмёт, – Васька, конечно, имела в виду Свету. – Попомни моё слово. Она за этим сюда и приехала – чтоб приключений на свою пятую точку найти.

   – А Лида? – она Максу понравилась больше. Просто не хотелось об этом Ваське говорить. Знакомы-то всего ничего. Вдруг проболтается? Ему потом стыдно будет.

   – Эта слишком зажатая, – заявила Васька. – Делает вид, что ты её не интересуешь. На самом деле это не так. Цену она себе набивает. Ждёт, что ты первый за ней ухаживать начнёшь.

   – Я? – об этом Макс пока ещё не думал. – Вот так сразу?

   Васька фыркнула.

   – А как ещё, Максим? Или ты за девушками вообще никогда не ухаживал и опыта такого не имеешь?

   Это задело его и без того попранное самолюбие. Тут же приосанился, плечи расправил и гордо заявил:

   – Почему же? Опыт у меня есть. Только я пока не решил для себя, нужно это или нет. Я вообще в деревню приехал картошку сажать. И все эти шуры-муры мне сейчас ни к чему.

   – Ну, хорошо, посмотрим.

   Васька вряд ли поверила ему, но дальше продолжать эту тему не стала. На дороге показался другой трактор (без прицепа). Он ехал навстречу, и надо было что-то придумать такое, чтобы им не столкнуться. Васька лихо крутанула руль, ушла в сторону, ближе к обочине. Поравнявшись с ней, трактор затормозил. Из кабины высунулся водитель и заорал:

   – Здорово, Петруха! – но, увидев, что вместо Петрухи трактором управляет Васька, так и застыл, выпустив руль. – Ничего себе…

   А Васька не растерялась.

   – Ну, чего уставился? Нет Петрухи, я за него.

   – А как же он тебе свой трактор доверил? Сколько помню его, никого в кабину не пускает.

   – Мне можно, – смеясь, ответила Васька. – Я дочь родная.

   – Дочь?!

   Не заметив большой кочки на дороге, водитель, выпустивший руль, наехал прямо на неё. Трактор накренился вбок. Пассажиры, сидящие в прицепе, тут же заохали, заголосили.

   – Руль держи! – прокричала Васька. – Перевернёшься!

   А незадачливый водитель замахал на неё руками.

   – Ты за собой вон смотри! У тебя прицеп сейчас отвалится!

   – С чего бы вдруг? – возмутилась Васька. Но всё-таки обернулась посмотреть – так ли это. Нет, всё было в порядке. Пассажиры по-прежнему сидели на своих местах. Правда, выражения лиц у некоторых были недовольные. Но это уже Ваську не беспокоило. Главное – до Григоровки побыстрее добраться. – Ладно, удачи! – пожелала она водителю. – И поосторожнее на дорогах.

   – Тебе тоже не хворать! – пожелал он в ответ.

   – Я смотрю, твоего отца в округе все знают, – сказал Макс. – А я почему-то нет. Хотя у нас маленькая деревня.

   – А ты по сторонам чаще смотри, – посоветовала Васька. – А не только себе под ноги. Я в Григоровке с двенадцати лет. И в райцентре в школе училась. В той же самой, что и ты. Только на пять классов младше. И тебя хорошо помню. И всю твою семью. Зато ты меня не узнал.

   Максу послышался некий упрёк в её голосе.

   – Извини, но… я тебя совсем не помню, – честно сказал он. – На пять классов младше… Ты маленькая была. А я с мелюзгой не очень любил возиться.

   – Зато теперь эта мелюзга тебя на тракторе катает, – и, чтобы разрешить сомнения, Васька добавила. – Да ты не думай, я не обижаюсь. Мне, в общем-то, нет до этого дела. Сейчас до деревни вас довезу, и попрощаемся. У меня работы – валом!

   Однако всё оказалось не так просто. И предупреждение, сделанное водителем другого трактора, оказалось весьма кстати.

   Во время поездки старушка с авоськами никак не могла усесться. Вертелась, копошилась, то раскладывала свои многочисленные сумки так, что другим пассажирам некуда было ноги поставить. То забирала их к себе на колени. Они оттуда падали, и всё начиналось сначала. Внимание на неё уже перестали обращать. Но в тот момент, когда раздался щелчок, и старушка вскрикнула, повернулись к ней разом.

   – Ой, мамочка моя дорогая! – завопила она. – Прицеп отвалился! Мы сейчас в овраг свалимся!.. А-а-а!...

   И правда – все увидели, как трактор с ничего не подозревающей Васькой стал удаляться по прямой дороге, а прицеп поехал по другой.

   Тут завопила не только старушка.

   – Стойте! – закричали пассажиры Ваське. – Остановитесь! Прицепите нас обратно!

   – Да вас там никто не услышит, – заявил мужчина в расстёгнутой наполовину серой рубахе. – Чего кричать зря?

   – А что вы предлагаете делать? Мы сейчас точно в кювет улетим.

   – Я предлагаю прыгать отсюда, пока не поздно.

   Все согласились, что это самое разумное решение, и на ходу стали выбираться из прицепа.

   В этот самый момент Макс решил обернуться, чтобы посмотреть, как там переносят поездку Света с Лидой. Но почему-то не обнаружил ни девушек, ни прицепа.

   – Вася, – он тронул её за плечо, – прицепа нет.

   – То есть как это - нет? – Васька быстро обернулась. – Ох, ты ж блин!.. – и резко остановилась. – Отцепился по дороге, а я не заметила. Придётся опять разворачиваться!

   – А назад сдать нельзя? – Макс никогда не управлял трактором и понятия не имел, какие могут быть особенности взаимодействия с этим видом транспорта.

   – Можно и так. Смотри только в оба! – И Васька завела мотор. На этот раз без натуги. – Лишь бы в овраг не улетели. Может, догадаются спрыгнуть? А то будут потом говорить, что я их угробила. Отцу донесут, – переживала она. – Он меня больше за руль не пустит.

   – И там ещё девчонки остались, – Макс твердил своё.

   – Да тьфу на них! – выругалась Васька. – С этими точно ничего не случится. Нашёл о ком беспокоиться!

   – Ну, знаешь… – возмутился Макс. – Это ты прицеп упустила.

   Васька вскинулась на него.

   – А что это ты такой резкий стал? До этого слова из тебя приходилось клещами вытягивать. А сейчас вдруг разговорился.

   – Я просто за людей переживаю, – уже более миролюбиво объяснил он.

   – Я тоже.

   Спустя несколько минут прицеп показался на дороге. Лежал, опрокинутый на бок. Васька, едва затормозив, спрыгнула на землю и побежала к нему.

   – Живы?!

   Внутри, к счастью, не было никого.

   – Да тут мы все, – мужчина в теперь уже полностью расстегнутой рубахе помахал ей рукой из кустов.

   – Слава Богу!.. – и Васька, выдохнув, опустилась на корточки. Сняла кепку, запустила руку в волосы, взъерошила их. Они рассыпались по плечам густой волной. Тогда настала очередь пассажиров удивляться.

   – Так это что – девчонка нас всё это время везла? Ну и дела…

   Васька мигом сориентировалась. Встала на ноги, кепку снова нахлобучила.

   – А что такого? Женщину за рулём никогда не видели?

   – Так ведь это трактор. Сельскохозяйственный, между прочим, аппарат. У вас документы на него имеются?

   Васька с вызовом оглядела всех, а потом громко заявила: «Имеются!»

   – Покажите, – потребовала старушка с авоськами.

   – До дома доедем – покажу.

   – А-а-а… – зашумели пассажиры. – Всё ясно. Хорошо ехали, а теперь пешком придётся.

   – Да вы мне помогите прицеп обратно поставить – и никаких проблем. Довезу, как обещала.

   – Нет уж, девушка. Хватит с нас поездок, – это сказала Света. Она поправила платье и, заметив вставшего за спиной у Васьки, Макса, улыбнулась. – Найдётся другой провожатый.

   Лида тоже подняла глаза. И впервые, кажется, посмотрела на Макса с теплотой.

   От Васьки, разумеется, не укрылись эти переглядывания. Отойдя в сторону и пропустив Макса, она чуть подтолкнула его тычком в плечо, и сказала:

   – Ну, что ж, веди их, Сусанин.

   Макс топтался в нерешительности. Совесть не позволяла ему бросить человека в беде.

   – А как же прицеп?

   – Сама разберусь. Давно уж не мелюзга.

   Надвинула кепку на глаза и пошла к трактору. Легко забралась в кабину, завела мотор примерно с третьей попытки и поехала в противоположную от деревни сторону.

   – Странная какая-то девушка, – высказала своё мнение Света. – Она тебе, наверное, надоела, Максим? – и сочувственно посмотрела на него.

   – Вовсе нет, – ответил он. А про себя подумал: «Мелюзга… Ей это прозвище подходит».

ГЛАВА ШЕСТАЯ

   До деревни оставалось всего каких-нибудь три километра. Максим подхватил злосчастные сумки и авоськи не желающей отставать от него старушки и бодро зашагал по дороге. Девушки шли за ним. Свете на высоких каблуках было неудобно. Да и красивое платье запылилось. Хорошо ещё, что ветра не было. Но она старалась поспевать за Максом. А ещё больше старалась держаться к нему как можно ближе. Чтобы лучшая подруга, не дай Бог, не сделала это вместо неё. Света, ещё когда они садились в автобус в городе заметила, что Макс именно на Лиду смотрит с интересом. И ей это, само собой, не понравилось. Душа любой шумной компании и центр внимания по её собственному убеждению в любом месте (даже в таком Богом забытом) должна быть на высоте.

   А Лида кроме успехов в учёбе ничем другим не блистала. Да у неё и не было других интересов. И мало кто в университетской среде знал, что её отец – известный в григоровском округе «олигарх» (по выражению местных). Его так все и называли втихаря. В лицо-то по имени-отчеству – Майк Антонович.

   Так вот этот самый «олигарх» Майк Антонович за последние пару лет разбогател, прикупил земли рядом с Григоровкой и стал их продавать. В городе дела его не особо шли. Там он терялся среди других таких же богачей. А в деревенской местности его хорошо знали. И здесь его фамилия была на слуху не только в Григоровке, но и во всём районном центре.

   Но Макс ничего об этом не слышал. То есть, мама ему, конечно, рассказывала, что у них тут происходит. Но Максу это было не очень интересно. Кто женился, кто развёлся, кто уехал, кто приехал – по сути, разницы никакой. Одна скука.

   Дорогой шли молча. Все порядком устали. Хотелось побыстрее оказаться дома.

   Когда вдали показались григоровские сады, компания приободрилась. Кусты сирени приветливо махали руками-ветками, а в воздухе разливался приятный тонкий запах. Девчонки подбежали к первому кусту и потянулись за веткой.

   – Не дотянетесь, – сказал Макс. Сам был не очень высок ростом, но всё-таки достал две веточки.

   – Вы так всю сирень обломаете, – проворчала старушка. – Любоваться будет нечем.

   – Да её тут пруд пруди, – возразил Макс.

   – Ага. И каждый норовит сорвать. Скоро совсем ничего не останется.

   Спорить с женщинами, особенно, если они преклонного возраста – бесполезно. Этот урок Макс усвоил давно, ещё со времён «правления» собственной бабушки. Ох, и крутая женщина была! Всю деревню в кулаке держала. Отец Макса был её родным сыном. К невестке, то есть, к Максовой маме она относилась строго. Но та свекрови не перечила, не спорила с ней. А когда той не стало, мама забрала себе пальму первенства. И до сих пор – ни одного плохого слова о ней. «Бабушка была хорошей женщиной» – так в семье Андреевых принято говорить.

   Лида вдохнула запах сирени. Лицо сразу расцвело, на щеках появился румянец. Макс залюбовался ею. Приятная девушка, скромная. Вот с такой бы познакомиться поближе. Света для него слишком откровенная что ли.

   Только Лида, похоже, с ним общаться не желает. А жаль…

   Жаль, что Макс так и не научился интересные беседы вести. Поэтому оставшийся путь молчал, подбирая в уме, что бы такое сказать, чтоб эта девушка с ним в диалог вступила. Но не придумал ничего. С тем и остался.

   А между тем они вышли к единственному в деревне продовольственному и хозяйственно-бытовому магазину. Напротив него – автобусная остановка, куда они должны были приехать. А чуть дальше по прямой – тропинка, посыпанная щебнем и ведущая к так называемому стадиону. Там мальчишки поставили ворота и в свободное время (если оно у них было) играли в футбол.

   Ещё Макс с удивлением обнаружил, что рядом со стадионом появилась новая тренажёрная и детская площадки.

   – Ничего себе! – воскликнул он. – Я смотрю, цивилизация и в Григоровку постепенно приходит.

   – Да уж, цивилизация! – привычно проворчала старушка. – Раньше наши мужики по сараям прятались с самогоном, пока их жёны не найдут и метлами по домам не погонят. А теперь здесь обитают. Никого, черти, не боятся!

   – А кого им бояться, мать? Все друг друга знают.

   – И что ж теперь последний стыд потерять? Совесть-то у людей должна быть.

   – Ой, да ладно вам, – вмешалась Света. – Сами, наверное, мужиков самогоном снабжаете. Думаете, я не знаю, что у вас в сарае самогонный аппарат спрятан?

   – Это что такое?! – старушка так возмутилась, что даже сумку выронила. – Ты что на меня клевету нагоняешь?

   – Не нагоняю. Всё так и есть, как я говорю.

   – А откуда ты можешь это знать? – старушка подозрительно взглянула на Свету. – Симка, небось, растрепала? Так она сама не лучше. Пусть сидит и помалкивает. Вместе, если что, под суд пойдём. А я молчать не буду. Всех сдам!

   Макс сделал знак Свете, приложив палец к губам, и девушка больше не стала ничего говорить. С григоровскими старушками связываться – себе только хуже делать. Они всегда всё про всех знают. И даже больше. Это ещё один урок, который с детства усвоил Макс.

   К счастью, старушка первая их покинула.

   – Вон моя хата! – объявила она. – Вторая по счёту. Первая – соседки моей, Вальки Парамоновой. Сын у неё фельдшером устроился. Тоже Валькой зовут. Нет, вы слыхали когда-нибудь, чтобы у матери и сына одинаковые имена были? Они ещё и лицом похожи. Перепутать можно.

   – Неужели настолько? – Света поразилась.

   – А ты думала? Яблоко от яблони недалеко падает. Ну, прощайте, молодые люди, – старушка пошла открывать калитку. – Сумки мои во двор занеси, – скомандовала Максу. – Дальше я сама разберусь. И спасибо, что проводил. Ты ведь Ленки Андреевой сын будешь?

   – Да, – Макс подтвердил.

   – Хорошего парня твоя мать вырастила. Так ей и передай.

   За спиной он услышал лёгкий смешок. И сразу ощутил, как запылали щеки. Не умеет он комплименты принимать. Стесняется.

   Постоял так несколько секунд, делая вид, будто забор разглядывает. А потом к девчонкам обернулся.

   – Вас проводить дальше или сами дойдёте?

   В Григоровке всего штук тридцать домов. Десять на одной стороне улицы, десять на другой. Улица, к слову тоже всего одна – Григоровская.

   А ещё десять домов возле озера рядком стоят. Да, в деревне есть озеро. Не очень широкое, зато местами глубокое. А местность вокруг него живописная. Лес, в основном, берёзовый. Но если дальше идти, то можно увидеть и сосны, и ели, и дубы. У озера, как считается, живут либо зажиточные семьи, либо отшельнические (те, кто сторонится людей). У Лиды дом как раз был возле озера. А Светина бабушка жила на Григоровской улице.

   – Нет уж, раз взялся, доводи дело до конца, – сказала Максу Света. – Нас проводи, ты же обещал.

   Макс-то сам не против. Только прекрасно знает, что сейчас все соседи начнут из окон выглядывать, чтоб посмотреть, с кем это Максим Андреев идёт. Он ведь ещё ни с одной девушкой тут не был замечен. И вдруг сразу две!

   И, как назло, не успел Макс от дома старушки отойти, как его уже окликнули. Знакомый силуэт на велосипеде по дороге рассекает, «восьмёрку» выписывая. Колёса спущены наполовину, ещё и прогнулись под тяжестью сидящего на нём человека. Велосипед этот явно не на взрослого рассчитан. Больше для подростка подойдёт.

   – Юрка Михеев, – узнал Макс.

   Бывший одноклассник. После окончания школы уезжал в столицу работать, потом в Григоровку обратно вернулся. Пробовал себя и электриком, и сантехником. Последние годы заделался комбайнером. Макс слышал, будто его на обучение даже отправляли в другой город.

   Короче, Юрка на месте не сидит. А в Григоровке остался, потому что здесь всё своё, привычное. А если работа есть, можно вообще не переживать ни о чём.

   – Здорово, Максим! – гаркнул Юрка, подъезжая к нему. Одну ногу перекинул через седло, спрыгнул на ходу. – Тормоза вот не работают. Ты здесь какими судьбами?

   Парни обменялись рукопожатием. Достали дружно сигареты из карманов и прикурили.

   – Картошку сажать, – пояснил Макс.

   – А девчонок, – Юрка кивнул в их сторону, – с собой прихватил?

   – А мы сами местные, – с вызовом бросила Света.

   Юрка, услышав это, обратил на неё внимание. Ничего себе, симпатичная. Ещё и в платье коротком и на каблуках.

   – Местные у нас по-другому выглядят, – заметил Юрка, бесцеремонно разглядывая девушек.

   – Что же тут одни замарашки?

   – Нет, почему же. Моя невеста, например, выглядит хорошо.

   – Невеста? – переспросил Макс. – Когда ты успел невестой обзавестись?

   – Да тогда же, когда и ты – двумя, – не остался в долгу Юрка. – Свадьба у меня, Максим, послезавтра. Вся деревня приглашена. Придёшь?

   – Конечно, – Макс искренне порадовался за школьного друга. – О чём речь?

   – Вот и ладушки. Завтра у всех массовая посадка урожая. А после обеда начнём к свадебному торжеству готовиться. Пироги печь, мясо резать.

   – Ты что ль будешь этим заниматься?

   – Я – нет. Жениху не положено. Буду машины украшать. Столы, лавки надо сварганить по-быстрому, чтоб всем места хватило. Ещё несколько человек из райцентра приедут. И мои коллеги из соседней области. А ночью – дальние родственники с севера. Народу будет – яблоку негде упасть! – Юрка хлопнул Макса по плечу. – Приходи ко мне вечерком. Посидим, поговорим, – и щелкнул себя двумя пальцами по правому краю лица. – Мальчишник устроим, типа того.

   – Сегодня? – Макс боязливо огляделся на девушек.

   – Сегодня. Завтра будет недосуг, – и, заметив, что Макс то и дело к своим попутчицам оборачивается, Юрка шепнул ему на ухо. – Да не дергайся ты, Максим. Всё успеешь сделать. И поработать, и с девчонками… – тут он заметил, что они обе недовольно на него смотрят, и быстро вывернулся. – В общем, жду тебя, друг. Не забыл, где мой дом?

   – Помню, – кивнул Макс. – Приду.

   – Ладушки! А я поехал к одному знакомому. Он мне обещал бесплатно костюм новый подогнать. Самому не пригодилось. Свадьба в последний момент расстроилась. Ну, а что? Я отказываться не стал.

   – Так ты на велосипеде за костюмом поедешь?

   – Конечно. А чего тут ехать? Пять километров по прямой.

   Юрка беспечно махнул рукой, попрощался с Максом, улыбнулся девушкам, показав два вставленных вверху железных зуба, и отправился по своим делам. Время не ждёт. До свадьбы успеть всё надо.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

   – Помню, бабушка мне рассказывала, как она в своё время замуж выходила, – начала Света. – Тоже гуляли всей деревней. Она сама родом из Григоровки, а жених её жил чуть подальше. Дело было осенью, где-то в октябре. Дни стояли ещё тёплые, а ночью температура резко падала. Так вот этот самый жених, чтобы доказать невесте свою любовь, полез голым в озеро купаться. Ночью, представляете? Вода холодная! Он стал тонуть. Полез за ним его друг, потом ещё один. Троих потом сетями вылавливали. Замёрзшие, продрогшие. Из озера повезли в районную больницу скорой помощи. Неделю почти там провалялись с переохлаждением. Вот такая история.

   – Очень весело, – кисло заметила Лида. – А по-хорошему как-нибудь можно было? Почему свадьбы обязательно заканчиваются происшествиями? То драки, то больницы.

   – Необязательно, – возразил Макс. – Например, мой дядя, когда собрался жениться, должен был ехать за невестой в соседнее село. Там выкуп и всё такое. А машина утром сломалась. Единственная была на тот момент в деревне. Пришлось запрягать кобылу и ехать к невесте в телеге. Опоздал на свадьбу, выкупа не состоялось. Главное, что расписаться успели. Потом обратно на телеге из загса возвращались.

   Таких историй в русских деревнях множество. Не только Григоровка на них богата. В любом районе, любой области найдётся что-нибудь интересное.

   Но для Лиды это было самой настоящей дикостью. Её семья, хоть и переехала в Григоровку на ПМЖ, но до этого много лет жила в город. У отца там была квартира, своё дело. А сюда, как он выражался, «потянуло». Лида ходила в городскую школу, затем поступила в университет. Там подружилась со Светой, которая случайно тоже была родом из Григоровки. Девушки, совершенно не похожие друг на друга, тем не менее, нашли общий язык.

   А сейчас Лиду интересовал этот молодой человек. И больше всего то, почему он её сторонится. Со Светкой свободно разговаривает. Ей же – ни полслова не скажет. Подруга, конечно, хороша. Но и она тоже ничего. Первый раз встретился неплохой с виду парень, и тот на неё даже не смотрит.

   Если б Макс только знал, о чём думает Лида, бросая на него короткие взгляды!.. Но ему это в голову не приходило.

   «Сейчас, – думал, – доведу их обеих, и попрощаюсь. Не в гости же напрашиваться».

   Но всё опять пошло не по плану. Потому что дом Андреевых им попался первым. А пройти мимо него, не привлекая внимания родственников, для Макса было невозможно.

   Только он дошёл до забора, как услышал знакомое: «Сынок!»

   – Ну, вот, приплыли…

    Елена Аркадьевна – крупная женщина выше среднего роста с выкрашенными в чёрный цвет пышными волосами. Одета в простое деревенское платье и резиновые тапки. Она вышла в сад посмотреть, как там её флоксы, которые она вчера посадила. И за забором увидела своего сына, шедшего с двумя девушками. И тут ей показалось, он собирается пройти мимо родного дома. Елена Аркадьевна решила, что это непорядок, и надо срочно вмешаться.

   – Максим! Максим приехал! – и побежала в сарай, где в это время кормила кур старшая дочь Наталья. – Выходи скорее брата встречать!

   Выбежала одна сестра, за ней – другая. Из дома, хромая на одну ногу и опираясь на костыль, вышел отец, Иван Петрович. Поднял голову кверху и гаркнул:

   – Пронька! Ну-ка слезай! Максим приехал.

   Дядя Проня, двоюродный брат Елены Аркадьевны в считанные секунды спустился по приставной деревянной лестнице вниз. Из дома вышла его жена – Мария Павловна. Последними выбежали их дети – племянники Макса – Людочка и Антоша.

   Скрипнула калитка. Макс ступил за забор. Подошёл к матери, обнял.

   – А вы чего там стоите, девочки? – через плечо Макса Елена Аркадьевна посмотрела на подружек, неловко переминающихся с ноги на ногу. – Заходите в гости.

   – Нет, нам по домам пора, – отказалась Лида. – И так задержались в дороге.

   – А что случилось, Максим? Автобус сломался? – поинтересовалась мама.

   – Да. Но мы доехали на тракторе.

   – На каком тракторе? – испугалась она. – У нас в Григоровке один тракторист. И тот с утра лыко не вяжет.

   – Ага. Дядь Петя, он самый.

   – И что – сам вас довёз? – Елена Аркадьевна всплеснула руками. – Господи!.. Спасибо, что не угробил.

   – Не он, а его дочь, – поправил Макс. – Правда, я её сначала за мальчишку принял.

   – Ваську-то? – и мама вздохнула с облегчением. – Ну, с этой девкой не страшно. Она скоро лучше отца своего будет трактором управлять. Тот, боюсь, совсем сопьётся. Мужик-то он хороший, Петька. В молодости даже за мной ухаживал, замуж звал.

   – Эй, Елена моя Прекрасная! – Иван Петрович тут же отозвался. – Что это ты о молодости вспоминаешь? Жалеешь, небось, что не за того замуж вышла, а?

   Мать периодически любила отца подразнить, вызвать у него ревность. Специально это делала. Иван Петрович знал об этом, и всё равно справиться с собой не мог. Любил свою жену и боялся потерять. Даже спустя столько лет. Женщина она видная, интересная, ещё и хозяйка хорошая. Такую запросто могут увести. Вот он и глядел в оба.

   – Да я это так, Иванушка, – примирительно сказала Елена Аркадьевна. – Зачем же прошлое ворошить? Сколько раз тебе говорю!

   И это она тоже любила делать. Обернуть всё так, будто Иван сам первый начал. А она ни при чём.

   – Максим! – настала очередь сестёр броситься на шею к брату. Затем их сменили племянники. Мария Павловна расцеловала его в обе щеки со словами: «Подрос! Похорошел!»

   А дядя Проня прибавил:

   – Да где он подрос? Живот один только растет да лысина пробивается. Как у тебя, слышь, Вань? Наследственность!..

   – Да нет у меня никакой лысины! – воскликнул Макс и на девчонок покосился. Вот ведь родня! В самом невыгодном свете тебя выставит перед чужими людьми. А ему, между прочим, хочется этим девушкам понравиться. Он, правда, ещё не решил, какой из двух больше. Обе они симпатичные. Если бы Лида была посмелее, как Света, он бы, не задумываясь, её выбрал. А так пока непонятно.

   – Сынок, ты, небось, одной дрянью в своём городе питаешься? Готовить самому тебе некогда, а мать далеко. Может, я к тебе перееду временно? На кухне помогу, пока ты работать будешь.

   Макс даже поперхнулся от такого предложения и закашлял. Дядь Проня смотрел на него, смотрел и как начал хохотать.

   – Кто ж тебя, сестра, к себе пустит? Он же парень молодой. Подруг своих будет приводить. А там ты на кухне. Как посмотришь на них суровым взглядом, так все и разбегутся.

   – Разве у меня суровый взгляд? – Елена Аркадьевна уперла руки в бока и взглянула на брата сверху вниз. – Ну-ка, докажи.

   Тот со смеху совсем покатился.

   – Вы только посмотрите на неё! Истинный прокурор! Пришла порядки наводить.

   – Ой, Лен, ты его не слушай, – посоветовала Мария Павловна. – Пронька как что выдумает – так сам потом смеётся, остановиться не может. Дурачится он, в общем.

   – Я и смотрю: сорок лет мужику, двоих детей нажил. А ума всё не прибавилось. Копия – наш покойный дед (царство ему небесное!), – и Елена Аркадьевна трижды перекрестилась, а потом зачем-то плюнула через плечо. – Тот вечно по поводу и без повода хохотал. А бабка его за это ухватом как прижмёт! Визгу-то было!..

   Девушки молча переглядывались. Обеим хотелось уйти, да как-то неловко, не прощаясь. А вставить слово не получалось. Родственники у Максима оказались словоохотливые, ни на секунду не умолкали.

   Сам же Макс готов был сквозь землю провалиться. Первый раз в деревне с девушками (с двумя, между прочим!), и тут родня покоя не даёт. Как бы от них улизнуть по-тихому?

   – Вы меня подождите, – нашёлся он. – Я девушек, как обещал, провожу и сразу вернусь. А то у них чемоданы тяжёлые.

   – Это хорошее дело, – одобрил отец.

   Дядь Проня добавил:

   – Проводи, Максим, проводи. Раз обещал – значит, надо.

   А Елена Аркадьевна вышла за забор, к девушкам подошла, обеих за плечи обняла (благо, рук хватило) и прошептала:

   – Ну, девочки, скажу я: повезло вам обеим! Максим у меня – идеальный ребёнок. Дальше всё только от вас зависеть будет. Какая себя с лучшей стороны покажет – ту он и выберет.

   – Мама, ты что там говоришь? – к счастью, Макс не расслышал и половины, а то бы со стыда сгорел.

   – Ничего, сынок, всё в порядке. Я девочек к нам в гости позвала. Прямо сегодня вечером.

   – Я сегодня не смогу. Юрке Михееву обещал.

   – Так Юрка твой послезавтра женится.

   – Знаю. Мы его полчаса назад видели. Он нас на свадьбу пригласил.

   – Ну, это не удивительно, – сказала Елена Аркадьевна. – Я его ещё в детском саду на горшок сажала. Сам-то он не хотел никак. И ты тоже, Максим, между прочим выкобенивался. Так всё мимо и получалось…

   – Мама!.. – это был провал.

   – А что такого? Все через это прошли, – невозмутимо заявила бывшая воспитательница.

   Макс решил, что сейчас самое лучшее – это уйти. Пока мама ещё что-нибудь не вспомнила из его тёмного детского прошлого. Взял в руки чемоданы и только собрался идти, как Елена Аркадьевна снова остановила.

   – Девочки, вы всё равно к нам в гости приходите. Можно и без Максима. Стол накроем, чаю с вареньем попьём. С прошлого года знаете, сколько у меня запасов? О-о-о… А потом мы все на свадьбе встретимся. Ваших ведь тоже небось пригласили?

   – Не знаю, – Лида пожала плечами, – пойдут ли мои родители.

   – Пойдут, – уверенно заявила Елена Аркадьевна. – Отбиваться от коллектива нехорошо. Такое событие не каждый день случается. Кстати, Максим, ты знаешь, на ком твой Юрка женится?

   – Он мне не сказал.

   – На Гальке, твоей бывшей возлюбленной.

   Вот ещё одна новость! Так они точно до завтрашнего утра с места не сдвинутся. Максу это порядком надоело. Но сказать матери своё твёрдое «я» он не мог. Слишком хорошо был воспитан.

   – Мам, не было у меня никакой возлюбленной.

   – Как же – не было? За Галькой ты ещё в школе волочился. И хорошо, что она тогда тебе отказала. Непутевая девка выросла. С кем только ни была!.. Юрка бы её так просто в жёны не позвал. Да ведь беременная она! На девятом месяце. Считай, на сносях. Он ведь не хотел сначала жениться. Даже сбежать пытался в другую область. Но пришлось вернуться. Дитё своё родное бросать нельзя.

   – Это точно, – согласился Иван Петрович.

   Макс подумал, что на этом, наконец, всё.

   Как бы не так!

   Из окна в доме напротив высунулась женщина с бигудями по всей голове и заголосила:

   – Врёшь ты всё, Ленка! Ой, врёшь!

   «Это же мать Гальки, – Макс сразу узнал её. – В гости, наверное, к соседям зашла. Ну, всё, нам капец!..»

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

   Люська Котова – мать Гальки, нынешней невесты, была женщиной скандальной и склочной. С матерью Макса они когда-то дружили. Потом Елена Аркадьевна замуж вышла, и дружба распалась. Поговаривали: это потому что Люська сама на Ивана претензии имела. А он, кроме своей Ленки, ни на какую другую не смотрел. Вот Люська и затаила обиду.

   Сама замужем была трижды. С первым мужем развелись спустя год. Она его в измене уличила. Со вторым в браке двенадцать лет прожили. Дочь Гальку родили. А как похоронили мужика, Люська в третий раз замуж вышла. Этот муж вообще пропал куда-то и уже два года на глаза никому не показывался. «Сбежал!» – смеялись соседи. А после сами же Люську жалели.

   – Не везёт тебе с мужиками, – говорили. – Видишь – нет счастья.

   – Будет! – сквозь слёзы твердила Люська. – Дочь только сперва пристрою. А потом и себе пару найду.

   А пока пары не было, Люська в свободное время всё прихорашивалась. Мужики-то они, как птицы, рассуждала она. Остаются там, где есть, чем поживиться. И на приманку летят. Вот она и пыталась их приманить своей неувядающей красотой.

   – Ты что это на меня наговариваешь? – Елена Аркадьевна обратилась к бывшей подруге. – Ну-ка, где я вру? Покажи.

   – Ты про мою дочь всё врёшь, – говорила Люська. – Что значит «она непутёвая»? Кто тебе это сказал?

   – А мне не надо говорить. Я сама вижу, – Елена Аркадьевна держалась на удивление спокойно. – Твоя Галька каких только ухажёров ни водила в дом.

   – А тебе бы всё высматривать! Чужая красота покоя не даёт.

   Елена Аркадьевна прыснула со смеху.

   – Да какая там красота? Три волосинки на голове, нос в веснушках и ноги кривые. Что в ней вообще можно найти?

   – А то, чего в тебе нет.

   – Ой, да пожалуйста, – Елена Аркадьевна махнула рукой. – Во мне, слава Богу, уже давно всё нашли. Это ты мечтаешь четвёртый раз замуж выйти. А я – один раз и на всю жизнь!

   Поставив таким образом жирную точку в этом диалоге, Елена Аркадьевна снова вернулась к своему сыну.

   – Иди, Максим. Проводи девочек до дому. Да не спеши назад. Если тебя на чай позовут, ты оставайся. С людьми познакомишься, – и демонстративно ему подмигнула.

   В общем, все её прозрачные намеки поняли. Да Елена Аркадьевна и не собиралась ничего скрывать. Прямая и честная женщина, иногда острая на язык, иногда беспардонная. Но не злобивая и не жадная.

    – Елена, отпусти ты уже детей, – посоветовал Иван Петрович. Он был менее разговорчивый, но слово своё имел и вставлял периодически, когда жену начинало заносить. – Они взрослые, сами разберутся.

   Ещё раз обняв и расцеловав Макса, будто он собирался уезжать далеко и надолго, Елена Аркадьевна, наконец, ушла за забор к своим любимым флоксам. А Макс с двумя чемоданами пошёл дальше.

***

Следующим на очереди был дом Серафимы Семёновны, Светкиной бабушки. Предпоследний, совсем рядом с тропинкой, ведущей к озеру. Если его обогнуть, можно прямиком попасть в лес. Не очень густой. Там возле озера мужички поставили две скамейки, чтоб отдыхать, кому понадобится, в тишине и наедине с природой. А по другой стороне озера – мост, частично затопленный, но ещё не рухнувший окончательно. Вода его размывает, а он стоит. В марте этого года мост затопило. А после вода, как обычно, сошла. И отдыхающие снова повадились сюда ходить. Хорошо у Григоровского озера! И людей почти никого нет.

   Светкина бабушка давно жила одна. Мужа похоронила, дочь. Так уж вышло. Осталась внучка. Вертлявая, вся из себя. Только и думает о кавалерах да о нарядах. В городе ей живётся лучше всего. А сюда приехала только потому что бабка попросила. Помочь Серафиме есть кому. Вон сколько соседей. А не хочется.

   В прошлом году, когда картошку сажали, повадился к ней дед Матвей. Всё, говорит, сделаю: борозды нарежу, землю пропахаю. Ты, Серафима, только вёдра подавай.

   Ага, как же.

   С самого утра ждала его, в окно высматривала. Нет Матвея. Вышла на улицу посмотреть – может, идёт.

   Какое там!

   Сидит на завалинке возле своего дома в одних трусах и валенках (ночи-то прохладные были. Ноги побоялся отморозить). Курит папироску и песни распевает. Увидел её, руки протянул: «Серафима!» и брякнулся лицом вниз. Носом своим землю не хуже плуга пропахал. Там и уснул, бедняга. Серафима плюнула на него и пошла к себе. С тех пор ни к кому из соседских мужиков за помощью не обращается. Своим силами справляется.

   А в этом году Свету позвала. Девушка этому не обрадовалась. Но и отказать родной бабушке совестно. Всё-таки, она её растила. Помогала, чем могла. Да и сейчас не обижает.

   Света не глупая, в институт поступила. На социальных условиях. И стала учиться в одной группе с Лидой. Той, конечно, проще. Родители есть, притом обеспеченные. Ей о будущем переживать не надо. А Светке, кроме бабушки, держаться не за кого. Поэтому она и старается нарядиться покрасивее, причесаться, чтобы внимание привлечь. Вдруг замуж удастся выйти? Тогда на плечи мужа можно будет заботы переложить.

   Макс ей понравился. Лицо у него простое, доброе, честное. Такого легко взять в оборот. А мама его, хоть и громкая очень, но сына во всём поддержит. Так что если он выберет Свету, перечить она не будет.

   – Вот мы и пришли, – сообщила Света. – Спасибо, Максим, что проводил нас, – она нарочно так сказала, будто им с Лидой в один дом надо. А сделала это, потому что не хотела Макса одного с Лидой отпускать. Это пока они подруги. А как дело дойдёт до дележа, то и дружба врозь. Бабушка её всегда этому учила.

   «Не верь, Света, никому. Бабы – они хитрые и продажные. А мужики – ещё хуже».

   – Что, Максим, зайдёшь к нам?

   Это было неожиданно. Макс захлопал глазами. Первый раз его девушка в дом пригласила.

   – Я… это…

   – Пойдём, – решила за него Света и за руку потянула. – Там у меня одна бабка Серафима. А она не будет против.

   – Ну, раз так, – Лида взяла свой чемодан, – то я пойду к себе.

   – А вы разве не вместе живёте? – спросил Макс.

   – Нет, – сухо сообщила Лида. – Мой дом – у озера, третий с конца. Ворота синие и лужайка перед домом. А рядом плакучая ива. Всего хорошего! – и, не прощаясь, ушла быстрым шагом в сторону озера.

   «Ворота, лужайка, ива… – Макс мысленно повторил. – В гости, что ли, она меня так позвала? Странная девушка. Надо бы с ней пообщаться как-нибудь… отдельно».

   Но Света, похоже, вцепилась в него мёртвой хваткой. И на себя потянула. Макс стал прикидывать, как бы из этих нежных девичьих объятий аккуратно так освободиться, чтоб не нанести ущерб никому.

   – Света! Внученька, приехала!

   Это Серафима вышла на крыльцо и увидела у своего забора молодых людей.

   – А кто это с тобой? – сослепу не сразу узнала. Потом присмотрелась. – Андреев что ли?

   – Он самый, – подтвердила Света. – В гости к нам пришёл.

   – Ну, заходите. У меня как раз чайник скипел.

   Ох, как Максу этого не хотелось! Но отказать Серафиме Семёновне – значит, оскорбить её. А она его с самого детства, считай, знает. И с мамой его знакома. Только он почему-то внучку её впервые увидал. Ну-да, она больше в городе с тёткой жила. Вот и не пересеклись ни разу.

   В общем, делать нечего. Макс шагнул за порог. А Свете только это и надо. Скинула туфли (ноги устали на каблуках по разбитым дорогам ходить). Стала на стол накрывать. Бабка Сима смотрит на неё и удивляется:

   – Что это ты, Света, так резво за дело взялась? Прежде я за тобой не замечала такого.

   – Бабушка, у нас же гости.

   Светка – хитрая лиса. Серафима улыбнулась и дальше ничего говорить не стала.

   – Максим, ты с каким вареньем чай будешь?

   – Я с любым могу. Мне всё равно.

   А тут неплохо, осмотрелся Макс. Рук только мужских не хватает.

   – Света! – скомандовала бабушка. – Достань из погреба сливовое.

   – Самой мне, что ли, туда лезть? В таком платье?

   – А ты сними его, – посоветовала Серафима.

   – Не надо! – испугался Макс, подумав о другом. – Давайте я сам в погреб залезу.

   – Как хочешь, – Серафима взяла большой кухонный нож, нагнулась к полу, поддела крючок и вытащила его. – Потяни посильнее, – попросила Макса. – У нас погреб только так открывается. Надо бы ручку нормальную приделать, да я всё никак. Приходится такими методами.

   – А давайте я вам ручку сделаю, – предложил Макс. – Там всего-то делов!

   – А давай.

   Макс спустился в погреб по лестнице. Темно!

   – Ой, я тебе свет забыла включить! – бабка Сима побежала к выключателю. Но не успела.

   В погребе раздался грохот. Как будто что-то тяжёлое упало. А потом булькнуло.

   Света испуганно вскрикнула.

   – Ну, всё, – Серафима схватилась за сердце. – Убился парень.

   – Бабушка… – Света потянулась к ней.

   – Я ж там бочку прямо посередине поставила. Забыла совсем. Вот он на неё и налетел.

   – А что в бочке-то?

   – Сама как думаешь? Вино самодельное. Градусов пятьдесят будет. Ну, если он её пробил…

   И тут Макс подал голос.

   – Не бойтесь, не пробил. Только крышку надо плотнее закрывать. Я с налёта в неё головой окунулся.

   – И как тебе на вкус? – Серафима, услышав это, успокоилась.

   – Да ничего. Сахару только маловато.

   И Света и бабушка – обе рассмеялись.

   – Может, вы всё-таки свет включите? – напомнил Макс. – А то я ещё куда-нибудь попаду.

   – Если только в мышеловку. У меня их там несколько, – между делом сообщила Серафима.

   – Бабушка!

   – Так извините. Я на гостей сегодня не рассчитывала.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

   Стук в окно – негромкий. Зато голос зычный:

   – Серафима Семёновна! Ты дома?

   – Опять Матвей припёрся! – недовольно проворчала бабка Сима. – Чтоб его!

   – Жених твой? – недолго думая, выпалила Света.

   – Скажешь тоже! Сосед. Горе-помощник. Навязался на мою голову. Теперь не знаю, как отвадить.

   Макс, захмелевший после окунания в бочку с пятидесятиградусным вином и ещё добавивший сверху горячего чаю, развеселился, осмелел. Захотел откинуться на спинку стула (спина что-то устала), да забыл, что на табурете сидит. Так и повалился на пол с криком: «Ой!»

   – Максим! – Света ахнула и бросилась его поднимать. Тяжёлый парень оказался. Не для хрупких женских плеч.

   – Это Матвей, бляха-муха, с собой неприятности принёс! – Серафима сплюнула три раза и по лбу себя постучала. – Где он, там везде проблемы случаются. Живой, Максим?

   – Живой, – простонал он. Что копчик ушиб при падении, говорить не стал. Поднялся с помощью Светы и Серафимы, спину потёр.

   – Давай я тебя мазью разотру, – предложила бабка Сима. – Вмиг полегчает.

   – Спасибо. Я как-нибудь перетерплю.

   – Зачем же терпеть? Тебе завтра с утра на огороде корячиться, – убеждала Серафима. – Давай, тебе говорю. Иди, в мою спальню проходи, на постель ложись и рубаху задирай. А я пока мазь поищу.

   – Серафима! – снова постучал в окно дед Матвей.

   – Да пошёл ты!

   Опять Максим сдался. Позволил себя увести. Вино, конечно, подвело. Ослабил он бдительность. Если б знал, что так будут события развиваться, ни за что бы к Светке не пошёл. А теперь поздно. Его уже на постель уложили, как будто он больной.

   – Вот, нашли, – Серафима вошла в спальню, увидела Макса, совсем готового к её процедурам, и обрадовалась. – Сейчас я тебе, Максим, здоровье-то поправлю. Рубаху задирай.

   Макс послушный. Всё сделал, как просили.

   А Света стояла рядом и смотрела на него. Серафима-то всё подмечала, но делала вид, будто её это не касается. Намазала Максу поясницу какой-то пахучей мазью и стала растирать. Когда закончила, сказала:

   – Полежи в таком положении, не шевелясь, минут пятнадцать. Мазь должна впитаться. А я пойду посмотрю, что этому старому дуралею от меня надо.

   На самом деле Серафима прекрасно знала, что Матвею надо. Но также она знала, что молодёжь лучше оставить вдвоём. Светка – девка очень вертлявая. Чуть ли не каждому глазки строит. Опасно это. А вот Максим Андреев – парень неплохой. Может, у неё с ним что-то получится, и она, наконец, остепенится.

   Так думала Серафима. А у Макса были совсем другие мысли в голове. Шумело слегка, но это, он знал, поправимо. Надо чуть-чуть полежать…

   – Говорю ж тебе: нет никого!

   Серафима напрасно пыталась сдержать рвущегося в дом Матвея. Тот почуял неладное. И только она дверь открыла, рывком – в террасу и по комнатам, как заправский сыщик.

   – Матвей, ты обнаглел совсем? Кто тебе разрешил в моём доме хозяйничать? – возмущалась Серафима.

   Матвей – высокий, жилистый дед с огромной лохматой шевелюрой взглянул на Серафиму обиженно и сказал:

   – Не надо мне, Сима, зубы заговаривать. Соседи видели, как к тебе мужик какой-то входил. Вот почему ты меня долго не пускала. Где спрятала его, говори?

   – Ещё чего не хватало, чтобы я перед тобой отчитывалась. Ты мне не муж. И вообще проваливай отсюда, если без дела пришёл.

   Но Матвей не собирался так просто сдаваться. И, как бы Серафима, ни упиралась, он в её спальню всё же прошмыгнул. А там Максим – распростёрся на постели с оголённой спиной кверху.

   – Ах, вот же он! – торжествующе воскликнул Матвей. Поискал глазами, нашёл забытую у стены швабру, схватил её и на Макса замахнулся. – Вот я тебя!

   – Ой, бабушка! – Света испугалась и мигом к окну отбежала, подальше от деда. Ещё заденет её ненароком.

   – Стой! – подоспевшая Серафима схватилась за другой конец швабры. – Не смей его трогать!

   Дремавший до этого Максим затылком ощутил опасность. Понял, что дело явно его касается. И очень резво на ноги поднялся. Нижняя часть спины, кстати, почти перестала болеть. Увидев Серафиму, пытающуюся вырвать из рук деда Матвея швабру, Макс быстро оценил ситуацию и принял решение ретироваться. Только куда? Проход к двери закрыт. В окно, если только.

   А Матвей застыл на месте, разинув рот. И несколько секунд беззвучно губами шевелил, не мог выразить мысль.

   – Максим… – с трудом выдавил он. – Андреев. Ты… здесь?

   Окинул его взглядом. Лицо помятое, волосы слегка взъерошены. Рубаха расстёгнута, штаны приспущены. Хорош парень, ничего не скажешь!

   – Дядя Матвей… – Макс был растерян не меньше, – вы чего?

   – А того, – Матвей окончательно сориентировался, – что нечего по чужим домам шляться! Ладно бы твой отец сюда пришёл, я не удивился. Тот ещё голубь перелётный! Но ты! – схватился за сердце. – Ой, что творится, Серафима!.. Да как же ты могла до такого дойти?

   – Что ты мелешь, идиот? – Серафима, всё-таки, забрала у него швабру. – Парень моей внучке помог чемодан донести. Спину сорвал. Я его мазью намазала. А ты чего придумал? – и замахнулась на него кулаком. – Больше чтоб сюда ни ногой! Надоел ты мне со своими домыслами и проблемами вечными!

   Матвей понял, что переборщил. Но что поделаешь, если Серафима ему нравится, и он её к любому столбу ревнует? А она словно нарочно дразнит. Делает вид, будто намеков его не понимает. Мимо проходит, только один взгляд бросит и всё. А он надеется.

   Лет уже немало. Одному жить совсем не хочется. А Серафима женщина видная. Была бы посговорчивее, давно бы у них всё сладилось. Так нет же, голову морочит. Издевается, в общем.

   – Ты чего хотел-то? – спохватилась Серафима. – Или просто так решил зайти?

   Матвей в гневе забыл, зачем сюда шёл. Теперь вспомнить бы.

   – Да я насчёт завтрашнего дня узнать. Картошку как будем сажать – вместе или порознь?

   Серафима состроила недовольную гримасу. Взяла его за плечи, развернула к выходу и повела.

   – Вот завтра и поговорим об этом.

   Проводив их глазами, Макс решил, что ему тоже пора идти. Стал рубаху застёгивать. Но пальцы не слушались. Он торопился, и пуговицы выскальзывали у него из рук. А ещё Света смотрела на него, не отрываясь, и смущала. Что за девушки пошли! Ничего не боятся и никого. Нет, ему от таких лучше держаться подальше. А то огреет кто-нибудь шваброй. И разбирайся потом, кто прав, кто виноват.

   В окно постучали. Ставни были открыты, и в спальню с улицы заглянуло знакомое лицо с любопытными карими глазами.

   – Ого! Кого я вижу!

   – Васька? – Макс даже не удивился. Только проворчал. – Ещё тебя тут не хватало.

   – А где твой трактор? – усмехнулась Света. – Или заглох где-нибудь на дороге?

   – С трактором всё в порядке, будь спокойна, – в тон ей ответила Васька. – А у вас, я смотрю, весело. И как я вовремя подошла! – многозначительно посмотрела на Макса, который всё ещё боролся с пуговицами. – Поздравляю, Максим! Твой первый день в Григоровке удался.

   Не стала ждать ответа. Сама захлопнула ставни и ушла. А Максу вдруг стало совестно перед ней. Да и вообще, перед всем миром. Как-то всё через ж… одно место получается. Домой надо идти. Это будет лучше всего.

   Рубашку оправил, волосы пригладил (всё равно торчком будут стоять, если водой не смочить), сказал Свете: «Спасибо. До свидания» и на выход пошёл. А она кусала губы, сдерживая смех, провожая его взглядом.

   «Чудной ты, Максим. Может, зря я на тебя внимание обратила?»

***

Когда он вышел на улицу, ни Васьки, ни Матвея уже не было.

   «Вот и хорошо, – подумал Макс. – Хотя бы минуту затишья».

   День только-только к середине подходил, а уже столько приключений пришлось пережить. Сегодня 30 апреля. Завтра по традиции посадка урожая. Первомай – святой день. В Григоровке его особенно чтут. И отступать от правил нельзя. Сразу будешь объявлен врагом народа.

   Но Макс и не собирался этого делать. Для работы на огороде он и приехал. Только кто ж знал, что помимо картошки тут столько всего ещё будет?

   Мама встретила его на крыльце. Не иначе, специально стояла, высматривала.

   – Ну, что, сынок, как настроение? Как самочувствие твоё?

   Макс хорошо знал свою маму. И в этом вопросе почуял подвох. Неспроста она так сказала.

   – Нормально всё, мам, – ответил он, открывая калитку и проходя во двор.

   – Да? А мне тут донесли, что ты покалечиться успел. Причём настолько, что к Серафиме Семёновне в постель лёг. Это как понимать, сын? Может, врут люди?

   – Матвей заходил… – обречённо покачал головой Макс. – Не успокоился, значит. Понёс по деревне слух.

   -– Нет, Максим, не успокоился, – согласилась мама. – И я теперь успокоиться не могу. Всё пытаюсь взять в толк, зачем моему двадцатилетнему сыну понадобилась бабка старая.

   – Мне двадцать четыре, мам.

   – Это не принципиально. А вот как тебя угораздило в её постель лечь – это я хочу знать. И, пожалуйста, побыстрее, Максим, и подоходчивей объясни. А то у меня давление уже поднимается. Так и до инсульта недалеко. Угробишь мать свою дурацкими выходками.

   Тут Елена Аркадьевна схватилась за сердце (она всегда так делала, когда надо было к Максовой совести воззвать), на стену оперлась, а потом на ступени присела. И Макс с ней рядом сел.

   – Рассказывай всё, сынок. Это на тебя город так повлиял, да? Я слышала, что сейчас в моде, когда молодые парни со старухами живут.

   Максу бы возмутиться, начать оправдываться, заклинать, что он ничего такого не делал. А его смех разобрал. Да такой, что остановиться невозможно. И Елена Аркадьевна по-своему это истолковала.

   – Значит, правду говорят про тебя… Ох-ох… испортился мой ребёнок окончательно. А таким хорошим мальчиком был, когда на горшке сидел!..

   – Мама!

   – Что – мама? Не надо мне теперь ничего говорить. Я тебя слушать не хочу. Пропащая ты душа. А я так на тебя надеялась!..

   И смех и грех. А Макс всё никак не может остановиться.

   Елена Аркадьевна укоризненно покачала головой, встала на ноги и пошла в дом. Что с непутёвым разговаривать.

   И только, когда она ушла, Макс успокоился. Посмотрел вокруг – хорошо! Сады цветут, птички поют.

   – Какая же у нас в деревне красота!

   Махнул рукой на сплетни и следом за матерью пошёл в дом. Что-то есть захотелось.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

   Дом у Андреевых был большой. Летняя кухня она же терраса, ещё одна терраса с выходом во двор, кухня обычная, две кладовые и четыре спальни. Есть где развернуться.

   Обедали сегодня в доме, где летняя кухня. Но по традиции после посадки урожая все семейные обеды происходят на улице. Это очень важно, поскольку тем самым устанавливается связь с природой, урожай как бы разрешается. И с того дня вплоть до сентября Андреевы почти всё время проводят на улице.

   Один раз был случай. На первое мая дождь зарядил. Не слабый такой, ливневый. Как быть? Картошку сажать надо. А как в такую погоду на улицу выходить? Грядки «нарезаны», лопаты с вёдрами приготовлены. Мешки с семенной картошкой в террасе стоят. А дождь всё не кончается.

   – Не судьба нам сегодня сажать, – сказал Иван Петрович. И отправился прямиком в кладовую. Там у него бочка с целебной водой стояла. Он решил: чего добру пропадать? Надо опорожнить. Обычно это делалось после удачной посадки. Но раз погода идёт против традиций, то и Иван Петрович не захотел отставать.

   Поискал глазами, нашёл ковшик. Зачерпнул. Сначала к носу поднёс, принюхался. Ох, ядрёная! Один запах с ног сшибает. Ленка его обычно так круто не делает драгоценную жидкость. Может, не ихняя?

   А чья тогда?

   – А ну, Иван, отойди и ковш положь! – тоном заправской воспитательницы детского сада скомандовала Елена Аркадьевна.

   Иван тут же ковш из рук выронил. С женой сейчас спорить – себе дороже. Врасплох застала.

   – Ты чего туда полез? Не рановато ли?

   – Да я так, одним глазком взглянуть.

   – Ага, одним глотком на пробу взять, – поддакнула Елена Аркадьевна. – Ты чего со мной юлишь, Иван? Я ж тебя как облупленного знаю. Думаешь, в огород сегодня не выйдем?

   – Похоже, что нет. Дождь-то вон какой. Ещё и к завтрашнему дню земля не просохнет.

   – А давай спорить? – предложила жена. Она это дело, кстати, любила. Но – только с мужем, больше ни с кем. Ему-то проиграть не страшно. – Если дождь на весь день – я тебе черпак налью за раз. А если до обеда кончится, то вечером ты нарядишься в моё платье и споёшь песню «Виновата ли я». Согласен?

   То, что эта песня была у Елены любимой, знала вся деревня и соседние сёла. В любой компании она, только заслышав первые аккорды, тут же забывала обо всём на свете и начинала подпевать. И бесполезно пытаться её на что-то другое переключить. Пока песня не закончится, Елены Аркадьевны ни для кого нет.

   Подумал Иван: нарядиться в женское платье и песню спеть для него не проблема. Не первый раз жена такие задачки ему задаёт. А вот получить обещанный черпак – это очень круто!

   И согласился.

   Женщины – создания хитрые. Ой, какие! И сколько бы раз ни обжигался Иван, всё одно – играет со своей драгоценной женой в одни и те же игры. Грабли любимые – они такие. Сто раз на них наступишь – один мимо пройдёшь (и то случайным образом).

   Дождь кончился, ещё одиннадцати не было. А ровно через час семья Андреевых, обув ноги в резиновые сапоги и вооружившись вёдрами и лопатами, дружно отправилась на огород.

   Отработали как положено. Семенную всю посадили. Когда последний ком земли был брошен, Иван оперся на лопату, на жену свою взглянул и спросил:

   – Вот я не пойму, Елена, откуда ты узнала, что дождь закончится?

   – А ты, Ванечка, для разнообразия мог бы прогноз погоды послушать. Синоптики ещё вчера предсказывали дождь. И ещё говорили, что будет он лить недолго. А солнце майское землю быстро высушит.

   – Ох, и… умная ты женщина, Елена! – Иван не мог не похвалить её достоинства. – Сколько лет с тобой живу, а разгадать всё равно не могу.

   – Так в этом вся прелесть, Иван, – улыбнулась Елена. – В женщине должна быть загадка.

***

Обедали все вместе. Максим ложку за ложкой в рот отправлял, а Елена Аркадьевна за ним зорко следила. Как сокол за добычей. А потом вдруг выдала:

   – Жениться тебе пора, сын.

   Макс поперхнулся, стал кашлять. Дядь Проня его быстро по спине кулаком огрел. Да не один раз, а несколько.

   – Водички лучше попей, – Иван Петрович протянул сыну стакан. – Полегчает.

   – А ты стаканы не перепутал? – Елена Аркадьевна подозрительно взглянула на мужа. – Точно вода там?

   – Елена, обижаешь. Конечно, вода. Что ещё я могу пить? – сказал так, будто ничего другого в жизни в рот не брал.

   – Ты, дорогой мой Иван Петрович, если тебе дать волю – всё, что плохо лежит и булькает, сможешь опорожнить. Глаз да глаз за тобой. Мне так ещё твоя маменька говорила, когда мы только поженились.

   – Не слушай ты этих женщин, – Проня решил поддержать зятя. – Они такого могут намолоть, что ты великим грешником себя считать будешь. И ты, Макс, мамку свою не слушай. Тоже мне придумала – парня в двадцать четыре года женить! И, главное, на ком!..

   – На ком? – разом произнесли Максим, Иван и Наталья с Алевтиной. Мария Павловна промолчала. Её Елена в свои планы ещё до обеда успела посвятить.

   – На дочери нашего «олигарха» Захарова Майка Антоновича, – сдал сестру Проня.

   – У нас в Григоровке олигархи есть? – Макс что-то слышал об этом, но, как всегда, вполуха.

   – Есть. Он сюда не так давно переехал. Дом у него такой большой, новый, с синими воротами. У озера стоит.

   – Синие ворота… – Макс припомнил, что Лида ему про эти ворота и говорила, когда намеком в гости звала. Неужели, её отец и есть тот самый «олигарх», о котором ему тут твердят?

   – Максим, – Елена Аркадьевна решила сама всё объяснить, – я тебя когда увидела с этой девушкой сегодня, сразу поняла: неспроста это. И то, что ты с ней познакомился, очень правильно. Её отец земли продаёт в соседних деревнях. Деньги у них в семье водятся. Может, и тебя потом куда пристроит. Родного-то зятя…

   – Мам, подожди, – Максу даже есть расхотелось. – Я ничего не понимаю. Какой зять? Какие земли?

   – Которые твоими могут стать. Если будешь правильно себя вести. А то ты едва приехал, а уже наломал дров. К Серафиме зачем в дом попёрся?

   – Так вы ж мне сами сказали: проводи девушек, – возмутился Макс.

   – Вот именно! – Елена Аркадьевна подняла указательный палец кверху. – А ты что сделал вместо того, чтоб к своей потенциальной невесте в гости напроситься? А? Зачем за длинноногой Светкой увязался? Зачем к Серафиме на постель лёг?

   – Ой, всё, не могу больше, – Макс положил ложку, отодвинул тарелку в сторону. – Вы тут, наверное, на солнце перегрелись, раз такую чушь несёте. Спасибо за обед. Было очень вкусно.

   – Максим, – Елена Аркадьевна остановила его порыв встать из-за стола и уйти, – погоди немного. Дай я с тобой поговорю.

   – Да ты уже, мам, такого наговорила…

   – Это я не со зла. Я – мать и переживаю за будущее своего ребёнка.

   Елена Аркадьевна произнесла это с таким достоинством, будто фразу на лозунге прочитала. И на Макса подействовало успокаивающе. Пришлось остаться и слушать дальше. Нельзя же мать родную обидеть. Она вон как за него переживает.

   – Сынок, ты не беспокойся, – вставил Иван Петрович. – Мы тебя всегда поддержим. А выбор – он за тобой.

   – Но всё-таки будет лучше, если ты выберешь дочь Захарова, – настоятельно посоветовала Елена Аркадьевна. – Как её имя, забыла?

   – Лида, – сказал Макс. И от того, что он произнес это вслух, на душе сразу потеплело.

   – Ну, вот, – обрадовалась мама, – я же вижу: она тебе нравится. Значит, нечего на других смотреть. И, тем более, в постель к ним ложиться.

   – Мам, я прошу тебя!.. – взмолился Макс.

   – Ладно-ладно, больше не буду, – в знак этого Елена Аркадьевна подняла вверх руки: мол, сдаюсь. – Просто ты имей в виду, Максим: Лида – девушка из хорошей семьи.

   – А ещё скромная, – мечтательно добавил он.

   – И симпатичная, – заметил Иван Петрович.

   – А приданое за ней какое будет! – воскликнул Дядь Проня. Да так громко, что на него со всех сторон зашикали: вдруг из соседей кто-нибудь услышит – что тогда подумают? Но Проню, если он расшумелся, тяжело потом успокоить. Тогда Мария Павловна взяла его осторожно за руку, из-за стола подняла и в дом повела. Пусть там утихомирится. Сорок лет мужику, а он всё дурью мается. Говорят, мальчики только в этом возрасте и начинают взрослеть. Что ж, придётся, потерпеть. Может, к пятидесяти годам за ум возьмётся.

   А Елена Аркадьевна, избавившись от вмешивающегося со своими ненужными репликами брата, совсем осмелела. И стала Максу нашёптывать дельные, по её мнению, советы. О том, как ему правильно дочку «олигарха» к рукам прибрать.

   Наталья хотела было младшей, Алевтине уши заткнуть. Но мать настояла: «Пусть слушает и учится, как жить надо». И Алевтина вместе со всеми приготовилась внимать.

   Иван Петрович, пользуясь тем, что на него никто не смотрит, руку под стол протянул. Открутил крышку от бутылки и в свой стакан с водой потихоньку самогон влил. Потом убрал обратно, стакан к губам поднёс и глоток один сделал. Ничего так, подумал он, и отпил ещё.

   Ну, а Максу деваться было некуда. Уйти нельзя – мама обидится. Остаться и слушать – единственный выход. Больше ничего другого не остаётся.

   А птички пели над головой, и деревья шумели своей кроной. Первое мая завтра. А погода такая стоит, словно настоящее лето пришло.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

   После обеда принято поспать часок – другой. Это не только в семье Андреевых заведено. Это вообще русская традиция, которая уже много лет существует в деревне Григоровка.

   А что? Скотина накормлена, ухожена. Грядки все с раннего утра прополоты, земля удобрена. Вода в бочки налита. На огороде обязательно должны стоять бочки для полива. И на тот случай, если воду отключат, нужно иметь запас.

   Ладно, с водой, в общем, перебои нечасто случаются. Зато с электричеством не всё идеально. Ветер ли, дождь или снегопад – запросто вырубает свет. И тогда надо ехать на подстанцию, узнавать, в чём там дело. Электриков в Григоровке всего двое. Один – Макс, второй – Алхимик Воля. Почему его Алхимиком прозвали – никто не знает. Наверное, потому что опыты разные любит ставить. В том числе, с электричеством. Так что ему на подстанции работать сам Бог велел.

   Ну, а Макс уже вроде не совсем местный. В город перебрался, там всех электризует.

   Он лёг в одной из комнат и почти сразу уснул. Хмель от крепкого вина серафимы Семёновны ещё не выветрился, и в сон тянуло сильно. А вечером же встреча предстоит. Вот чтоб сил на всё хватило, Макс и решил поспать. Восстановиться, так сказать.

   Дядь Проня, известный затейник, протянул между двух яблонь гамак и лёг в него. Подушку под голову положил, ноги свесил. Иван Петрович как увидел Проню, так чуть от смеха в кусты рододендрона не свалился. Схватился за ветку, чтоб удержаться, да и сломал её пополам.

   Вот незадача!

   Только бы жены поблизости не оказалось, думал, озираясь по сторонам Иван Петрович. «Она ж меня за эти рододены… тьфу, блин! Пока выговоришь название, язык сломаешь!..»

   Так вот, жена его за эти драгоценные кусты прибить может. У неё их в саду целая пропасть. А главное – название каждого знает. Помнит, кому какой уход нужен. И с каждым кустом, с каждым цветком разговаривает, как будто он живой. И попробуй ей только сказать, что это всего лишь растение. Обидится! Иван Петрович один раз на этом обжёгся. Больше не хочется.

   – Пронька! – крикнул он зятю. – А тебе постель не маловата по размеру?

   – В самый раз, – Проня лёг поудобнее в гамаке.

   – А ноги чего не помещаются?

   – Это я их специально свесил. Чтоб воздухом дышали, – придумал Проня.

   – А остальное тело у тебя, значит, не дышит?

   – Дышит. Только по-другому. Ногам, Иван, знаешь, особый воздух нужен.

   – Твоим-то – да, особый, – согласился Иван Петрович. – Если по неделе в одних носках ходить, не снимая, тут не просто свежий воздух, тут флакон освежителя не поможет.

   – Освежителем нельзя. Химия сплошная. А я химию не люблю.

   – Так и она тебя не очень, – Иван Петрович не отставал.

   – Лишь бы жена любила, – философски заключил Проня и, подложив руки под подушку, он сладко зевнул и закрыл глаза.

   Иван ещё постоял рядом, посмотрел на него, а потом захромал к дому. Нога после падения с крыши болела. Завтра на огороде от него будет мало пользы. Елена Аркадьевна думала, чем бы его занять, и решила посадить прошлогоднюю картошку чистить – для варки. Семья большая, надо всех накормить. Иван Петрович согласился, правда, без особой охоты. Но лучше, чем совсем без дела. Хотя… он бы нашёл, чем себя занять. Только жена этому не обрадуется. А с ней лучше не конфликтовать. Придумает ведь потом, как отомстить. Как с этой песней «Виновата ли я», которую Ивану всё-таки пришлось исполнить, напялив на себя женское платье.

***

Проня уснул быстро. Солнце припекало хорошо, по телу растекались приятные мысли. И только он начал видеть сон, как в голову ему ударило что-то твёрдое.

   Проня подскочил, вывалился из гамака. Успел прихватить с собой подушку. Алевтина, в это время выглянувшая на крыльцо, увидела его валяющимся на земле и спросила:

   – Дядь Пронь, ты чего – решил на земле поспать?

   – А-а… Алечка, – Проня хотел подняться, но нога, запутавшаяся в гамаке при падении, мешала ему сделать это. – Да, я тут отдыхаю по-своему. А ты не знаешь, где твой папа?

   – Вроде, дома был.

   – Алечка, позови его сюда. Хочу поговорить кое о чём.

   Алевтина, наблюдая попытки дяди Прони выпутаться из гамака, предложила помочь. Но он наотрез отказался.

   – Не надо, мне и так хорошо. Отца только позови.

   Алевтина, конечно, удивилась, но просьбу дяди выполнила. Ушла в дом, нашла отца возле кладовки (что-то он туда зачастил). И громко позвала:

   – Пап!

   – Тише ты! – Иван Петрович приложил палец к губам. – Зачем кричишь? Мать разбудишь.

   – А ты чего тут делаешь? – Алевтине стало любопытно.

   – Ничего. Смотрю: мыши не завелись?

   – Так их мама, вроде, травила на прошлой неделе. Не должны быть.

   – Ну, если так, то хорошо, – Иван Петрович задёрнул занавеску, которая вход в кладовку прикрывала. – А ты чего хотела, дочка?

   – Тебя дядь Проня во двор зовёт. Только он какой-то странный. Сам на земле с подушкой лежит, а нога его в гамаке запуталась. Я хотела помочь, но он не даёт.

   – Сейчас разберёмся, – Иван Петрович отправился к зятю.

   Проня всё ещё лежал на земле. Ногу почти освободил. Увидев его в таком положении, Иван Петрович не удержался – рассмеялся.

   – Как ты там очутился? Во сне свалился, что ли?

   – Ты смеёшься, Иван, а всё так и есть, – Проне, наконец, удалось вытащить ногу. – Понимаешь, только я стал дремать, как мне на голову что-то тяжёлое упало.

   – И что же это было?

   Проня поднял глаза к небу.

   – О! – понял он. – Яблоко.

   Гамак как раз между двух яблонь висел.

   – Ты с ума сошёл, Проня? Какое яблоко тридцатого апреля? Они в нашей полосе только летом созревают, – Иван Петрович покрутил пальцем у виска.

   – А может, оно с прошлого года осталось?

   – Ага. На ветке висело и тебя дожидалось.

   Проня неожиданно обиделся.

   – Знаешь, Иван, я тебя не для того позвал, чтоб ты надо мной потешался. Я, может, как Ньютон яблоком по башке получил, и теперь у меня гениальная идея родится!

   – Ну-ну, – Ивану Петровичу ещё больше смеяться захотелось. – И какую идею ты придумал?

   – Погоди. Не так сразу. Мне нужно время, чтобы обмозговать.

   – А зачем тебе время? Ты же гениален. Давай-ка сходу. Слабо?

   – Мне? – Проня горделиво выпятил грудь. – Сейчас увидишь.

   И задумался. Замолчал.

   – Ну? – спросил Иван Петрович спустя пару минут. – Надумал что или нет?

   – Думаю, – серьёзно сказал Проня.

   – Ладно, – Иван Петрович махнул рукой, – ты пока думай, а я пойду, всё-таки, прилягу. А то Елена скоро проснётся. Опять заставит меня что-нибудь делать.

   – Иди. Я без тебя справлюсь, – отпустил Проня.

   – Не сомневаюсь.

   Хромая, Иван Петрович побрёл в дом. Глядя на это, Проня вдруг выпалил:

   – Иван, тебе бы костыль раздобыть или трость, чтоб при ходьбе опираться. Ногу-то повредил. Небось, больно ходить?

   Иван Петрович остановился, обернулся.

   – Не то, чтобы больно. А неудобно. Но насчёт костыля ты прав. Надо было мне самому до этого додуматься.

   Обрадованный таким признанием, Проня даже подскочил:

   – Вот видишь! А я что тебе говорил? Гениальная идея мне пришла в голову.

   – Да уж, – согласился Иван Петрович. И тихо прибавил, но так, чтобы Проня не слышал. – Главное, чтоб потом обратно ничего не вытекло… вместе с мозгами последними.

   Оставшийся один Проня потоптался на месте, потом ещё раз посмотрел наверх. Яблони стояли пустые, без плодов. Рано ещё. Эти в июле, не раньше созревают. Откуда на него тогда яблоко упало? А может, это и не яблоко вовсе было? У сестры в саду деревьев и плодов в изобилии. Мало ли что может сверху свалиться?

   – Но по ощущениям – точно яблоко! – решил Проня. И от этого он почувствовал себя гордым. – Всё-таки, я молодец! Какой совет дельный Ивану дал! Надо Машке рассказать. Пусть за мужа своего порадуется, – и во всю прыть побежал в дом, жену искать.

   А за забором притаились деревенские мальчишки, которые всё видели и слышали. А ещё хорошо знали, что никакое яблоко Проне на голову не падало. Это они решили над ним подшутить. Бросили через забор камушек – совсем небольшой. И попали Проне прямо в лоб.

   Кто ж знал, что он такую кашу заварит!

   Мальчишки – это такой народ, который всё про всех знает. Почти как деревенские бабушки. Только последние, как правило, знают больше, чем сам объект их внимания о себе может сказать. А мальчишкам известно то, что происходит на самом деле. Только они не каждому об этом рассказывают. Помалкивают. Наказания боятся. А бабульки, особенно те, кто старожилы в Григоровке, не боятся ничего. И потому они здесь настоящие управители. Кто посмеет в их словах сомневаться, тот зла желает им, а значит, всей деревне.

   Вот так-то! Нечего с григоровскими почём зря связываться.

   Лучше дружить. Дружба – она всегда выручает.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

   – Эй, Макс! Ма-а-акс!

   Юрка подъехал на велосипеде к забору дома Андреевых. Не слезая, схватился рукой за ствол вишни. И, продолжая сидеть верхом, ещё раз крикнул: «Макс!»

   На порог вышла Наталья. В руках у неё было полотенце. Она вытерла об него руки, прищурилась (солнце светило в глаза) и увидела Юрку.

   – Ты чего орёшь, как потерпевший? Зашёл бы за калитку, постучал.

   – Некогда мне, – Юрка торопился костюм домой отвезти. Знакомый, как и обещал, подогнал. Ещё интересовался, как Юрка его будет до дома везти.

   – В карман, что ли, положишь?

   – Ага, как же. В пакет заверни, я к багажнику приторочу.

   Знакомый спорить не стал. Завернул костюм в полиэтиленовый пакет, Юрке отдал.

   – Носи на здоровье!

   – Да мне только на один раз, – объяснил он. – Чтоб на собственной свадьбе покрасоваться. А потом я его сниму и кому-нибудь перепродам. Мне-то он без надобности.

   Знакомый, услышав его слова, удивился.

   – Вот ты, Юрка, хват! Ушлый до безобразия. Я тебе, значит, костюм просто так, задаром отдаю. А ты его потом продать собираешься.

   – Ну и что с того?

   – А то, что он ещё даже не ношеный. Можно сказать, с иголочки.

   – Да? – Юрка повертел пакет с костюмом в руках. – А этикетка где? Что-то я её не вижу.

   – Обрезал. Сразу, как купил костюм. Я этикетки терпеть не могу. Трутся о голое тело, мешаются. Я их все сразу удаляю.

   – Ну, вот. А говоришь – костюм новый. Только доказательств-то у тебя нет. И откуда мне знать, новый он или как? А может, до тебя его ещё человек десять носили. Никто ведь не признается, – парировал Юрка.

   – Фу ты! – знакомый аж плюнул от досады. – Знал бы, что ты такой – век бы с тобой связываться не стал. Мелешь какую-то ерунду. Зачем я тебе буду костюм переношенный отдавать?

   – Вот и я думаю: зачем? – сказал Юрка, прикрепляя свёрток к багажнику. – А новый костюм всегда продать можно. Недорого. Что я – изверг какой, чтоб своих знакомых разорять?

   Ещё раз поблагодарил своего дарителя, сел на велосипед и поехал в Григоровку. К пяти часам как раз до Андреевых добрался.

   – Наташа, привет, – поздоровался Юрка с Максовой старшей сестрой. – Где братец твой? Он мне нужен.

   – Спит в своей комнате.

   – Что, завтра большая посадка всем предстоит?

   – Конечно, – кивнула Наталья. – Всё по плану. А ты как?

   – А я готовлюсь к свадьбе. Костюм, видишь, привёз.

   – Откуда ты его привёз? – Наталья спустилась с крыльца, открыла калитку, вышла к Юрке. Интересно стало на костюм посмотреть.

   – От своего знакомого.

   – Неужели дал поносить? – усмехнулась Наталья.

   – Скажешь тоже! – оскорбился Юрка. – Мне этот костюм на заказ шили. Мерку снимали. У моего знакомого родственник в ателье работает. Вот через него я и получил свой заказ.

   – Понятно, – Наталья недоверчиво взглянула на свёрток. – А зачем ты костюм в пакет засунул? Он же мятый будет.

   – Ничего, матушка разгладит. Будет идеально на мне сидеть, – Юрка расправил плечи, приосанился. Да забыл, что всё ещё на велосипеде верхом. Потерял равновесие, зашатался и брякнулся на землю. Прямо на мягкое место упал!

   Наталья бросилась его поднимать.

   – Юрка, ты чего раньше времени с ног валишься? Или у своего знакомого успел набраться?

   – Нет, ты что! – кряхтя и потирая ушибленное место, сказал Юрка. – Ни капли в рот не брал. Ещё рано, Наташа. Вечером мальчишник будет.

   – А-а-а… – протянула она. – Вот зачем тебе Макс нужен.

   – Конечно, – Юрка и не думал отрицать. – Хочу со своим школьным приятелем это дело отметить. Посидим по-тихому вдвоём, чайку попьём.

   – Ой, только не смеши меня! Знаю я, твоё «по-тихому». Все мужики в деревне сегодня ночью будут гудеть.

   – Да что ты, Наташа? Как можно? – Юрка сделал невинные глаза. – Завтра всем на картошку.

   – Поэтому к тебе, Юра, просьба: пусть твоё «посидим по-тихому» будет не очень громко. Нам завтра в шесть утра вставать. А я выспаться хочу, – призналась Наталья.

   – Что так рано подъём? Ни свет ни заря. Я в шесть утра только домой прихожу с гулянки.

   – А у нас другие порядки в семье.

   – Ясно, – смекнул Юрка. – Елена Аркадьевна, как в былые времена, когда в саду работала, привыкла в шесть утра вставать и всех остальных поднимать.

   – Вот именно, – Наталья понизила голос. – Так что не шуми лишний раз. От греха подальше, Юр. Иначе потом сам с нашей матерью будешь разбираться.

   – Нет уж, мне таких проблем не надо, – Юрка поставил ногу на педаль. – Ладно, передай Максу, что я буду ждать его у себя в восемь вечера. Пусть обязательно приходит.

   – А у вас только мальчишник? – заинтересовалась вдруг Наталья. – Девчонок не будет?

   – Девчонки – на свадьбе. А сегодня мы в тесном пацанском кругу посидим, поговорим. Школьные годы вспомним. Ну, счастливо тебе, Наташ. Жду послезавтра на свадьбе!

   Юрка оттолкнулся ногой от земли и поехал, выписывая «восьмёрку». А Наталья крикнула ему вслед:

   – Юрка, а ты невесту тоже на велосипеде поедешь забирать?

   – А то! Посажу на багажник и в загс повезу.

   Наталья покачала головой. Шутник он, Юрка. Всю жизнь таким был. Так-то парень неплохой. Жениться, вот, решил. Ребёночек скоро у них будет.

   Вот бы и ей найти себе нормального парня! Да где ж им тут в Григоровке взяться? Был один, сошлись, вроде. Пожили вместе, а как Соня родилась, так он и пропал. Пойди разбери, чего ему на месте не сиделось.

   Вот у них отец! Двадцать пять лет с матерью прожил. И ни разу никаких разговоров про развод не было. Как-то им удаётся друг с другом договариваться. Верховодит, конечно, мать. Но и отец свою нишу имеет. Короче, каждый при деле.

   Махнула Наталья рукой и пошла обратно в дом. Надо тесто месить. К ужину мать попросила блинов испечь.

***

Максим отлично выспался. Хмель сошёл, и он снова почувствовал себя бодрячком. Открыл глаза, зевнул, потянулся на постели. И легко встал.

   На часах половина шестого. А он неплохо повалялся! Надо пойти посмотреть, чем там родня занимается. Да, и ещё с Юркой не забыть бы встретиться. Женится человек. Такое событие грех не отметить.

   В кухне была Наталья. Соня топталась рядом, ждала, когда испечется первый блин. Макс взял племянницу на руки, покружил её, поиграл с ней и обратно вернул.

   – Выспался? – спросила Наталья.

   – Более чем. Теперь ночью не смогу уснуть.

   – А тебе, похоже, и не придётся. Юрка заходил, просил передать, что ждёт тебя к восьми.

   – Спасибо, – Макс поцеловал сестру в макушку и пошёл во двор.

   Иван Петрович мастерил себе трость из деревянной доски. Затея Прони ему понравилась. И почему фельдшер ничего такого не посоветовал? Мази прописал, а как с больной ногой ходить – не сказал. В райцентр ехать неохота. Если был бы перелом, тогда другое дело. Но ведь у него так, ушиб. Заживёт недели через две. Может, раньше.

   – Да на тебе, как на собаке, – сказал всё тот же Проня. – Только что некстати ты с крыши поехал. Мог бы подождать несколько дней. Картошку бы посадили, и тогда лезь на крышу и катайся с этим шифером сколько душе угодно.

   – Ты, Пронька, такой интересный, – усмехнулся Иван Петрович. – Говоришь так, будто я нарочно решил с крыши упасть, чтоб на огороде не работать.

   – Откуда я знаю? Может и так.

   – Да ну тебя! Балабол. Правильно сестра про тебя говорит.

   – балабол-то балабол, – согласился Проня. – Только кто тебе подсказал трость сделать, а? Да если б не я…

   – Чего ты хочешь, Пронь? – Иван Петрович в упор уставился на него.

   А Проня подошёл к нему вплотную и шепнул на ухо:

   – Выпить хочу, Вань. А жена не даёт. Говорит: до свадьбы потерпи.

   – Ну и правильно говорит, – поддакнул Иван Петрович. – Сейчас ещё рано. Сначала дела сделаем, потом гулять будем, – и подмигнул ему.

   Проня надулся. Знал, что Иван сам тайком от жены в бочку лазает. А ему признаваться не хочет. И в долю его не берёт. Вот и делай потом людям добрые дела. Даже поблагодарить как следует не могут.

   Макс вышел к ним навстречу. Посмотрел, чем отец занимается. Спросил, нужна ли помощь.

   – Нет, сын, я сам справлюсь. Лучше к матери сходи. Она там со своими кустами, как обычно, воркует. Может, ей что понадобится.

   Макс уже было направился в сторону сада. Как услышал за спиной знакомый звонкий голос.

   – Дядь Вань, здрасьте. А тёть Лена дома?

   Все трое – Иван, Проня, Макс разом обернулись. Из-за забора выглядывало улыбающееся личико треугольником, на котором бегали любопытные карие глаза.

   – Васька? – Макс удивился тому, что вот уже в третий раз за день её видит. – А ты чего тут делаешь? В гости пришла?

   – Пришла, только не к тебе, – сообщила девушка. Она была всё в той же безразмерной рубахе и широких штанах. Кепку, правда, сняла, и два хвостика завязала. – Мне Елена Аркадьевна нужна. Я ей подарочек принесла, как обещала, – и, видя, что Макс замешкался, нетерпеливо поинтересовалась. – Ну, ты мне калитку откроешь? Или через забор лезть?

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

   Макс пошёл встречать гостью. Распахнул перед ней калитку, вежливо произнёс: «Проходите, пожалуйста».

   – Боже, какая честь, – скептически заметила Васька. – Тебе бы дворецким служить. Не пробовал, кстати?

   Макс решил поддержать эту шутку.

   – Времени, знаешь, не было. Всё больше по столбам лазаю, электропровода ремонтирую.

   – Вот как… – Васька задумалась. – А проводку чинить умеешь?

   – Естественно. С малых лет.

   Дядь Проня, стоя поодаль, но слыша каждое слово, решил добавить для большей убедительности:

   – Ага, как сейчас помню. После того, как его тряхнуло током хорошенько, он и решил в электрики податься. В голове, видимо, что-то замкнуло.

   – Спасибо, дядь Пронь, за поддержку, – Макс скорчил недовольную гримасу. Но Проня принял его благодарность за чистую монету.

   – Всегда, пожалуйста, дорогой мой племянник. Ты же знаешь: я за тебя горой!

   – Не горой только, а маленьким таким холмиком, – поправил Иван Петрович. – На большее, Пронь, твоего энтузиазма не хватает.

   – Это почему же?

   – А ты малоинициативный, – спокойно заметил Иван Петрович. – Идей у тебя – вагон. А как их воплотить в жизнь – не знаешь. Тебе подсказки нужны.

   – Одна уже прилетела сегодня, – Проня потёр ушибленный яблоком (как он думал) лоб. – И сразу – гениальная идея родилась!

   – Пойдём, – шепнул Макс Ваське. – Они так до утра могут болтологию разводить. Ты же к матери моей шла?

   – Да. Я ей семена календулы принесла.

   Макс усмехнулся.

   – О! Не знал, что ты тоже цветами увлекаешься. Думал, что кроме трактора и подглядывания в чужие окна, – это он вспомнил свои приключения в доме у Серафимы, – тебя ничего больше не интересует.

   Васька посмотрела на него укоризненно и серьёзно сказала:

   – Ты многого обо мне не знаешь.

   Прошла мимо него. В андреевский сад вела дорожка, обложенная по краям камнями. Это Елена Аркадьевна постаралась. Очень ей хотелось красоту навести. И если бы в её любимый сад не наведывались периодически незваные гости (это она так о муже и брате Проне отзывалась), там был бы идеальный порядок. А так каждый раз приходилось после них убирать.

   – Как только мужчины умудряются столько мусора после себя оставлять? – недоумевала Елена Аркадьевна. – Везде, где бы они ни побывали, к чему бы ни приложили свои руки. Как дети малые!

   – Тёть Лен! – Васька ещё издали помахала ей рукой. – Здрасьте!

   – Привет, Вася.

    Елена Аркадьевна любила эту бойкую весёлую девушку за её смелость и лёгкий нрав. И сейчас очень обрадовалась встрече.

   – Ты так просто зашла? Повидаться?

   – Нет. Принесла семена календулы, как обещала.

   – Ой, Вася, молодец! – Елена Аркадьевна, помешанная на цветах, схватила маленькую хрупкую девушку в свои могучие объятия и чуть не задушила. – Ты ж моя умница! Вот календулы-то мне и не хватало.

   Васька, с трудом освободившись из надёжных мужских рук бывшей воспитательницы детского сада, достала из кармана рубахи два пакетика с семенами и отдала ей.

   – Вот, держите. Это мне папа передал. Ему кто-то подарил за то, что помог огород вскопать. А он – мне. И я сразу про вас вспомнила.

   – Спасибо, Вася, – Елена Аркадьевна взяла пакетики. – А что же это за люди, что с твоим папой за работу семенами расплачиваются?

   – Так они не только семенами, – пояснила Васька. – Он много чего другого получил. Просто семена решил мне отдать. Ему-то без надобности.

   – А ты точно сажать не будешь?

   – Я – нет. Мне других дел хватает.

   Васька вспомнила слова Макса о том, что ей только трактор интересен да подглядывания за другими людьми, и нахмурилась. А Елена Аркадьевна – человек сверхчуткий. Она сразу уловила изменения в настроении девушки.

   – Скажи мне, Васенька, а как у тебя с моим сыном общение строится?

   – Да никак, – проворчала Васька. – Он меня, когда увидел сегодня утром, вообще не узнал. Потом мелюзгой стал называть.

   – А ты, и правда, маленькая, дочь. Не обижайся.

   – Да я не то, чтобы обижаюсь… Просто я его помнила ещё со школы. Думала, что и он тоже.

   – Максим постарше. А в школе знаешь, как? Старшеклассники на тех, кто классом меньше, свысока смотрят. Они себя такими взрослыми, такими важными считают! Какое им дело до тех, кто меньше? Уж я-то в этом деле хорошо разбираюсь. Столько лет в образовании проработала!..

   – Охотно верю.

   – Ты вот что, Вася, – Елена Аркадьевна взяла её под руку и повела вглубь сада, подальше от Макса, – стань ему другом. У нас в Григоровке молодёжи не так много осталось. Все почти в город побежали. Макс тоже не исключение. Только ему там не очень хорошо живётся.

   – Откуда вы знаете?

   – Я мать и я всё знаю.

   С этим трудно спорить, решила Васька.

   – Каждый раз смотрю на него, какой он из города приезжает, – продолжала рассказывать Елена Аркадьевна, – и мне плакать хочется. Похудел, осунулся. Бедный ребёнок!..

   – Похудел? – Васька оглянулась на Макса. – Я бы так не сказала.

   – Да что ты в этом понимаешь, Вась? Говорю ж тебе: я мать и мне виднее. Ребёнок мой не тот, каким был четыре года назад. Как сейчас помню: в армию его провожали, я рыдала, словно на войну он уходил.

   – А далеко служил?

   – Да нет, тут всего сто километров. Но всё равно переживала за него каждый день, – Елена Аркадьевна привычно схватилась за сердце. – И сейчас переживаю. Непутёвым он становится в этом своём городе. Там же сплошной разврат. А Максим у меня неподготовленный, – тут она остановилась, схватила Ваську за плечи и громко так сказала, что даже в доме, наверное, услышали. – Он даже с девушкой ни разу не был!

   – То есть как? – Васькины и без того большие глаза сделались огромными от удивления.

   – А так! – вскрикнула Елена Аркадьевна. – Ни разу, я тебе говорю. Даже не знает, что это такое.

   Васька стушевалась.

   – Тёть Лен, – осторожно произнесла она, – а вы уверены, что это так и есть? Ну, что Макс ни с кем ни разу…

    – Конечно, уверена. Что я – сына своего не знаю?

   В общем, другого ответа от этой замечательной женщины можно было и не ждать. Но Васька всё равно не могла взять в толк, как так получилось, что Макс – …

    Даже подумать об этом было странно.

   – Хороший он у меня парень, – подытожила Елена Аркадьевна. – Только стеснительный очень. Поэтому до сих пор один. А я вот что подумала, Вась: надо мне его женить.

   Ещё одна новость – как снег на голову. Васька от первой не успела отойти, как Елена Аркадьевна снова выдала.

   – Понимаешь, таких, как мой сын, сейчас очень мало. Вымирающий вид мужчин. И я бы очень хотела, чтобы он попал в надёжные руки. Поэтому Максу надо жениться. И чем быстрее, тем лучше, – таков был вердикт.

   – Хорошо, – Васька с трудом переваривала слова Елены Аркадьевны. – А… на ком вы хотите его женить?

   – Вот! Вася, ты задаёшь очень правильный вопрос. Лучше, если дети согласовывают свой выбор с родителями. Тогда проблем будет меньше. Ты солидарна со мной?

   – Наверное, – а что ещё она могла сказать? Возражать Елене Аркадьевне опасно. Настоящие порядочные матери они же всегда всё знают. А самое ужасное то, что им ни в коем случае нельзя перечить. И уж тем более нельзя подвергать сомнению их умозаключения. А кто осмелится посягнуть на святое, тому не позавидуешь. Бежать без оглядки – лучшее, что можно в таких случаях рекомендовать.

   – Вася, что ты думаешь о новой знакомой моего Максима?

   – О Светке, что ли? – именно она вспомнилась первой. Длинноногая и вертлявая. На такую легко обратить внимание.

   Но Елена Аркадьевна имела в виду другое.

   – Нет, что ты. Какая Светка? Без царя в голове. Такая моему сыну не нужна. Я про Лиду тебя спрашивала.

   – Ах, эта…

   Лида – совсем не такая, как её подруга. По мнению Васьки, скучная, занудная и заносчивая. С такой поговорить не о чем.

   Но у Елены Аркадьевны, похоже, своё мнение на этот счёт.

   – Лида мне понравилась, – сообщила она. – Только ей смелости не хватает, как и моему Максу. Они, вообще, очень похожи.

   «Я бы так не сказала», – мысленно возразила Васька.

   – Как бы мне их свести друг с другом? – размечталась Елена Аркадьевна. – Может, ты, Вась, мне поможешь?

   – Я?!

   – Ну, конечно. Кто ещё? Тебе я могу доверять, девочка.

   – А как я… это сделаю? – недоумевала Васька. – Каким образом?

   – Подружись с ними обоими, – посоветовала Елена Аркадьевна. – С Максом и Лидой. И потихоньку начинай их сводить.

   – Тёть Лен, я никогда этим не занималась.

   – И я тоже. Но надо же когда-то начинать. Тем более, ради благого дела. У тебя всё получится, дочь, – напутствовала Елена Аркадьевна.

   – Но времени не так много. Всего несколько дней, пока идут праздники. Потом они разъедутся.

   – Ты успеешь.

   Васька ещё раз обернулась, посмотрела на Макса. Вздохнула грустно и…

   – Ладно, тёть Лен, что-нибудь придумаю.

   Та уже хотела вновь объятия раскрыть. Но Васька ловко увернулась. А потом сказала:

   – Если, конечно, Макс и Лида сами не будут против.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

   Макс вышел за калитку, вдохнул глубоко и замер. Прислушался.

   Где-то пели птицы. Негромко, будто переговариваясь между собой. Но достаточно для того, чтобы их можно было услышать.

   Весна в этом году ранняя. И лето будет ранним. Хотя может такое случиться, что в июне все наденут куртки и тёплую обувь. Но вряд ли это продлится долго. Самое главное, что на майские праздники ни дождей, ни холодных ветров не обещают. А это значит – можно насладиться прекрасной погодой. И после часов, отведённых на урожай, позволить себе расслабиться.

   Юрка Михеев жил от Андреевых через три дома. Собственно, в Григоровке все были друг другу близкими соседями. Можно даже за забор не ходить, чтоб поболтать с кем-нибудь. Встал на верхнюю ступень крыльца, позвал соседа. Не проходит и минуты, как он в дверях появляется и приветствует тебя. Хуже, когда в сарае или во дворе в это время. Тогда услышит не сразу.

   Как-то Иван Петрович полез на дерево