Невеста для герцога Аскона. Андрей Глебов

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21

АННОТАЦИЯ

В мире, где магия переплетается с долгом, а судьба вершится за столами переговоров, юная баронесса Эйлин оказывается на перекрестке выбора. После смерти отца её жизнь превращается в череду испытаний: старый герцог Брентон, погубивший их семью, требует её руки в обмен на списание долгов, а таинственный дядя, барон Мэвис, скрывающий тёмные секреты, предлагает спасительное убежище. Но судьба готовит новый удар — плен в лагере разбойников, где Эйлин встречает загадочного герцога Аскона.

   Опасности преследуют героиню по пятам: коварные планы Брентона, тайны рода Мэвисов и тень загадочного графа, управляющего разбойниками.

   «Невеста для герцога Аскона» — это история о силе духа, выборе между долгом и сердцем; и магии, которая может как разрушить, так и спасти. Погрузитесь в мир, где каждое решение стоит жизни, а любовь рождается вопреки всему.

   НЕВЕСТА ДЛЯ ГЕРЦОГА АСКОНА

ГЛАВА 1

   В течение всего завтрака отец смотрел на меня как-то странно. Я сразу почувствовала неладное, но списывала это на плохое настроение отца.

   В последнее время он чувствовал себя неважно: осунулся, а нос его заострился. Любые разговоры о его возможной болезни отец пресекал на корню, но я была уверена, что его здоровье не в порядке.

   Должна признаться, что в последние пять лет на отца время от времени накатывала слабость. Он по полдня пролёживал в постели, а когда выходил в столовую к обеду, отводил взгляд. На все мои расспросы он или отмалчивался, или переводил разговор на другую тему. Не знаю, что с ним было на самом деле, но какой-то недуг подтачивал его изнутри.

   Вот и сегодня отец пристально смотрел на меня, но я не решалась задать интересующий меня вопрос о его самочувствии. Я была уверена, что он в очередной раз уйдёт от ответа.

   — Благодарю, папа, — встала я из-за стола и направилась к выходу.

   — Зайди ко мне в кабинет, — проговорил мне в спину отец.

   Я удивлённо обернулась. Барон Марвин смотрел на меня не мигая, и у меня засосало под ложечкой.

   — Произошло что-то серьёзное? — осторожно поинтересовалась я.

   — Зайди ко мне, там я тебе всё скажу.

   Я поднялась в свою комнату и села на кровать. Мне очень не понравился тон отца. Неужели он всё-таки расскажет о своей болезни или дело более серьёзное? Хотя куда ещё серьёзнее может быть, если речь идёт о здоровье и жизни человека.

   С тех пор как моя мать во время верховой прогулки упала с коня и разбилась, барон Марвин стал меняться. Блеск в его глазах угасал, а сам он заметно худел. И для него, и для меня гибель мамы стала тяжёлым ударом, но я ещё как-то держалась.

   Все знают, что время лечит, но за прошедшие пять лет я убедилась в том, что ничего оно не лечит, а лишь притупляет внутреннюю боль, к которой постепенно привыкаешь.

   Просидев минут десять и не придумав ничего вразумительного, я решила, что пора идти в отцовский кабинет. Может быть, в этот раз барон раскроет мне какую-то тайну, и я хотя бы буду понимать, что происходит.

   Отец сидел в своём любимым широком кресле, а служанка укрывала его пледом.

   — Благодарю, Матильда, — барон Марвин кивком отпустил женщину, и она бесшумно закрыла за собой дверь кабинета.

   — Садись, Эйлин, — предложил мне отец.

   Я села на банкетку перед ним и сложила руки на коленях. Отец долго смотрел на меня, а я не решалась нарушить молчание.

   — Ты у меня красавица, — наконец заговорил он. — Твоя мама хотела, чтобы её дочь была красавицей. Она говорила, что если её ребёнок не будет красивым, она, конечно, его полюбит, но это будет стоить ей больших сил и переживаний.

   — Я знаю, папа, — чуть слышно ответила я.

   — И твоё имя Эйлин придумала твоя мать.

   — Да, папа, — снова кивнула я.

   Затянувшееся молчание начало меня тяготить, но я не решалась подвести отца к сути нашего разговора. В моём сердце было какое-то нехорошее предчувствие. Я сделала усилие, чтобы не задать вопрос.

   — Ты красавица, Эйлин, прямо невеста, — улыбнулся барон Марвин. — Тебе двадцать лет, и ты уже молодая женщина.

   Я напряжённо ждала, что же последует дальше.

   — Я чувствую, как силы меня покидают, — продолжил отец. — Я хочу умереть спокойно, зная, что ты в порядке, и наше хозяйство не обременено долгами.

   Барон снова помолчал.

   — Пришло время выдать тебя замуж, — огорошил он меня.

   — Замуж? — не поверила я своим ушам. — За кого? То есть ко мне сватались двое, но я не люблю ни одного из них. Больше с тех пор никто не претендовал на мою руку и сердце.

   — Мне это известно, — кивнул барон. — Ты правильно сделала, что отказала тем двоим. У этих мужчин нет ни денег, ни положения. А вступающая в брак девушка, если она из небогатой семьи, должна получить и достаток, и уверенность в завтрашнем дне.

   — Ты нашёл мне жениха? — осведомилась я.

   — Ты станешь герцогиней, дорогая моя, — улыбнулся отец, но мне показалось, что в его улыбке было больше жалости ко мне, чем радости за мою судьбу.

   — В нашем графстве не так много герцогов, — ответила я, перебирая в памяти наиболее знатных вельмож. — Насколько я помню, все они женаты.

   — Не все, — остановил меня отец. — Герцог Брентон овдовел, как и я. Он тяжело переносит кончину супруги и хочет взять в жёны тебя.

   — Меня? — воскликнула я и от этой новости чуть не упала с банкетки. — Он же старый, папа! Старый и страшный!

   — Не такой он и старый, — задумчиво проговорил отец, — всего на три года старше меня.

   — Может быть, для тебя он не старый, но мне в мужья точно не годится.

   — Ты станешь герцогиней, девочка, — вполголоса проговорил барон. — Только подумай, в двадцать лет ты будешь герцогиней! Сколько женщин всю жизнь мечтает о такой чести, но никогда её не удостоится.

   — Быть герцогиней неплохо, — согласилась я. — Но не такой ценой, папа! Надеюсь, ты пошутил?

   На самом деле, я чувствовала, что никакой шутки в словах барона Марвина нет. Но у меня всё же оставалась слабая надежда на то, что это всего лишь страшный сон. Мы с отцом сейчас посмеёмся и разойдёмся по своим комнатам. Я отправлюсь гулять в парк, а отец, как обычно, займётся бумагами нашего поместья.

   Но его взгляд был серьёзным. У меня похолодело внутри.

   — Папа, скажи, что это шутка! — севшим голосом выдавила я.

   — Это не шутка, Эйлин, — отмёл мои сомнения отец. — Ты должна выйти замуж за господина Брентона и стать герцогиней, чтобы я мог спокойно умереть.

   — Если я стану его женой, то скорее спокойно умру я и гораздо раньше тебя.

   Отец молчал. В этот миг он был ещё более жалким и беспомощным.

   — Объясни, зачем такая спешка с моим замужеством? Без герцогского титула я потерплю ещё лет пятьдесят, — попыталась я улыбнуться. — Дочерью барона тоже быть неплохо.

   — Наше поместье на грани разорения, — медленно проговорил барон. — Если ты не выйдешь замуж за герцога, то мы пойдём по миру. Наше поместье перезаложено. Я сделал всё, что мог, чтобы спасти его и нашу семью, но у меня ничего не получилось.

   — Почему мы на грани разорения? — удивилась я. — Дом в хорошем состоянии, урожаи хорошие.

   — Я задолжал Брентону много денег, — ответил отец. — Последние несколько лет мы несли серьёзные убытки.

   — О каких убытках ты говоришь? — снова удивилась я. — Если что-то было не в порядке на наших полях, то ты, как маг, с помощью колдовства легко это исправишь. Ты всегда любил природу и умел находить с ней общий язык.

   — Мы с природой всегда хорошо понимали друг друга, — согласился барон Марвин. — Но времена изменились. Моей магической силы не хватает для того, чтобы в этот трудный момент поддерживать наше хозяйство. Подозреваю, что это господин Брентон сделал так, чтобы наше поместье пришло в упадок.

   Я выкручивался как мог, пытался занять денег у наших соседей и даже ездил в город, но никто не согласился мне помочь. И только Брентон предложил мне свою помощь. Выбирать мне было не из чего, и я взял его деньги.

   Он мне предлагал большую сумму, но я не хотел влезать в большие долги и рассчитывал, что обойдусь меньшими деньгами. Я просчитался. На следующий год положение ухудшилось: когда наши соседи собирали богатый урожай, я едва сводил концы с концами.

   — Почему ты мне об этом не рассказывал? — возмутилась я. — Мы бы с тобой что-нибудь придумали.

   — Ничего бы мы с тобой не придумали, — усмехнулся барон. — Чтобы нам выжить, наше поместье должно было приносить доход, но он сокращался с каждым годом, и я всё больше влезал в долги к герцогу. В конце концов я признался, что не смогу вернуть ему то, что занял, и мне придётся выставить поместье на торги.

   Казалось, Брентон только и ждал этих слов. Он сказал, что разорения и продажи с молотка можно избежать, а заодно устроить твою судьбу.

   Я задумалась. Печальная новость от моего отца обрушилась на меня словно снег на голову. История запущена, и возможностей, чтобы из неё выбраться не осталось. Но всё-таки я чувствовала, что есть какой-то выход.

   Герцог Брентон — это старый пройдоха, который слишком широко разинул рот. Мало того, что он загнал в угол моего отца, так ещё в качестве приза хочет получить меня. Этому не бывать, и этот вариант я даже не рассматривала. Больше того, я была уверена, что даже став герцогиней, я никак не смогу повлиять на судьбу нашего поместья, а подлый Брентон почувствовав свою силу, начнёт нам с отцом выкручивать руки.

   Хуже всего — это оказаться в полной зависимости от непорядочного человека. Если отец в самом деле умрёт, то я останусь один на один со своим мужем, который будет ко мне относиться как к вещи и загонять меня в ещё большую зависимость.

   У нас же есть близкий родственник, осенила меня идея.

   — Твой брат, барон Мэвис, как и ты, маг. Может быть, не такой сильный, но я думаю, что, объединившись, вы сможете противостоять козням противного Брентона.

   — Даже не думай! — воскликнул отец. — Мы с братом не виделись много лет, и я этому рад.

   — Но ты сам говорил, что мы можем остаться ни с чем. Может быть, имеет смысл оставить в стороне ваши прежние разногласия с дядей и сохранить то, что мы имеем?

   — Не бывать этому! — воскликнул барон. — Ты не знаешь моего брата.

   — Чем он так страшен? — недоумевала я. — Ты мне о нём почти ничего не рассказывал. Что это за человек, и чем он ужасен?

   — Тебе лучше этого не знать, девочка, — поник головой отец. — Но заклинаю тебя: если со мной что-то случится, ты не должна даже думать о том, чтобы обратиться к господину Мэвису.

   Барон Марвин отвернулся к окну. Мне показалось, что его лицо исказила болезненная гримаса, и он хочет скрыть от меня свои переживания или свою глубокую обиду на собственного брата.

   Итак, перед нами выбор, попыталась я осмыслить наше сегодняшнее положение. Либо я становлюсь женой старого герцога, и мы попадаем к нему в зависимость, а в будущем, я уверена, лишаемся всего нашего имущества. Либо мы лишаемся поместья прямо сейчас, но я остаюсь свободной, и Брентон не будет иметь на меня никаких прав.

   Отец повернулся ко мне и взглянул на меня увлажнёнными глазами.

   — Если ты станешь госпожой Брентон, то будешь под надёжной защитой старого герцога, — сказал он. — Брентон не даст тебя никому в обиду. То, что он годится тебе в отцы, — это большое преимущество.

   — В чём же оно состоит? — вскинула я брови. — Никогда не думала, что стать женой седого человека — это большое счастье.

   — Герцог проживёт ещё лет двадцать. Эти годы ты будешь под его покровительством и защитой, — увещевал меня отец. — Но в его роду не было долгожителей. Лет через пятнадцать-двадцать, от силы двадцать пять, Брентон умрёт, ты унаследуешь его имущество и получишь полную свободу.

   К этому времени ваши дети подрастут, ты будешь уважаемой дамой и титулованной матерью семейства. Любой мужчина любого возраста почтёт за счастье жениться на тебе. Ты сможешь из огромного числа претендентов выбирать того, кто будет тебе по сердцу.

   — Так я ещё должна рожать от Брентона? — воскликнула я.

   Меня захлестнул гнев, и я почувствовал, что кровь прилила к лицу. Дыхание стало прерывистым, я не находила слов, чтобы выразить своё возмущение.

   — Подумать только! — продолжила я. — Ради прихоти старого ловеласа я должна угробить половину своей жизни только для того, чтобы вторую её часть жить в достатке со всеобщим уважением наших соседей.

   — Так будет лучше и для тебя, и для меня, — заверил барон Марвин.

   Отец смотрел на меня пристальным взглядом, в котором была мольба и давно затаившаяся в его душе боль.

   — Об одном тебя прошу, — вполголоса произнёс отец. — Сохрани мою шкатулку. Нашу шкатулку, — поправился он. — Я тебе о ней никогда не рассказывал, но она имеет огромную ценность не только для нашей семьи, но и для других людей. Сохрани её и никому не показывай.

   — Что в ней? — поинтересовалась я.

   Семейные тайны нашего клана начали меня раздражать. Отец ждал много лет, чтобы сказать мне о ценности этой шкатулки и скрывал какие-то секреты о своих отношениях с Мэвисом.

   — Не проще ли всё рассказать, как есть? А я бы сама думала, что мне со всем этим делать, — сказала я напрямик.

   — В своё время ты обо всём узнаешь, — проговорил барон. — Сейчас я не могу тебе всё это рассказать. Но главное, ты должна помнить, что брак с Брентоном — это лучший для нас выход, и что шкатулка не должна попасть в чужие руки. Она лежит в верхнем ящике комода в моей спальне. Вот ключ от неё.

   Отец снял с шеи шнурок с болтающимся на нём ключом старинного вида.

   — Если шкатулка так ценна, почему ты не спрятал её в надёжном месте? — осведомилась я.

   — Лучший способ что-то спрятать — это положить у всех на виду, — ответил отец. — Возьми ключ и не расставайся с ним. А сейчас иди, я очень устал.

   Барон Марвин снова отвернулся к окну, показывая, что разговор окончен. Я покрутила ключ в руках, пожала плечами и повесила его на шею.

   Очень не люблю разные неясности. Когда оказываешься в таком глупом положении, то не знаешь как себя вести, и какие события могут произойти в ближайшее время. Но из отца больше ничего не вытащить, остаётся набраться терпения и ждать того, что произойдёт. А то, что в ближайшее время на меня и отца навалится целый рой событий, я нисколько не сомневалась.

   Отец настаивает на моём замужестве с герцогом Брентоном. Значит, предстоит неприятное объяснение со стариком и ещё один неприятный разговор с моим отцом.

   Половину ночи я ворочалась, обдумывая поставленный отцом ультиматум. Я даже не пыталась себя уговорить согласиться на его требования. Надо было что-то придумать, чтобы увильнуть от этой участи. Но никакие мысли на этот счёт мне в голову не шли. Устав от этих бесплодных размышлений, я заснула.

   Утром меня разбудил истошный крик Матильды. Я вскочила с кровати, наспех оделась и выскочила из спальни. Матильда продолжала кричать, но в её воплях не было ничего вразумительного. Они раздавались из спальни отца.

   Вбежав в комнату, я увидела лежавшего на подушках барона. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что отец скончался. Его щёки ввалились ещё больше, лицо приобрело мертвенную бледность, а обычно хорошо зачёсанные волосы теперь рассыпались по его лбу в беспорядке.

   Возле кровати усопшего стояла Матильда и продолжала орать.

   — Замолчите! — прикрикнула я на неё.

   Служанка повернула ко мне испуганное заплаканное лицо и, казалось, только от моего окрика пришла в себя.

   — Что кричите? — рыкнула я на неё. — Барон Марвин умер, и с этим мы уже ничего не поделаем.

   Мои слова отрезвили Матильду. Она прекратила вопли, и теперь только всхлипывала, размазывая по раскрасневшемуся лицу слёзы.

   — Идите на кухню, распорядитесь, чтобы приготовили завтрак, — сказала я ей, — а я побуду с ним.

   Я показал глазами на тело барона, придвинула к кровати стул и села.

   — Что стоите? — повысила я на Матильду голос.

   Служанка окончательно пришла в себя и взглянула на меня более осмысленным взглядом. — Ага, сейчас, — ответила она и вышла из комнаты.

   Я сидела возле кровати отца и вспоминала наш вчерашний разговор. Потом мои мысли перенеслись в прошлое. Я вспоминала, как он возился со мной, когда я была маленькой, учил меня кататься верхом, и как нежно относился к моей матери.

   Когда он с ней говорил, его взгляд излучал бездонную любовь и восхищение мамой. Она в самом деле была необыкновенным человеком, но более закрытым и сдержанным, чем он. Это, как мне кажется, только ещё больше подогревало его любовь к ней.

   Я отвлеклась от воспоминаний, вернулась в сегодняшний день и накрыла лицо отца одеялом.

   Первое, что предстояло сделать — это организовать похороны, пригласить на них соседей и представителей знатных семей нашего графства. Мне этого очень не хотелось, но я понимала, что на похороны придётся пригласить и герцога Брентона. Наверняка он пустится со мной в объяснения, но там я уже буду выкручиваться по обстоятельствам.

   Мне были непонятны отношения отца с его братом Мэвисом. Что произошло между ними, для меня так и осталось загадкой. Но сейчас я отчётливо понимала, что Мэвиса я должна пригласить на похороны его брата. Плохой или хороший, но Мэвис — это самый близкий родственник и моего отца, и меня самой.

   Спустившись в столовую, я принялась за завтрак, не вполне обращая внимания на то, какие именно блюда приготовил наш повар. Мои мысли были заняты предстоящими событиями, а первый, с кем придётся вступить в объяснения, — это герцог Брентон.

   Если он заговорит о нашей свадьбе, я могу сослаться на траур по поводу кончины отца и этим выторговать какое-то время, в течение которого у меня будет возможность осмыслить ситуацию и решить, что делать дальше. Или ещё лучше: сказать, что отец мне об этом ничего не говорил.

   В день похорон с самого утра в поместье стали прибывать гости. Они молча приветствовали друг друга кивками и перебрасывались малозначимыми фразами.

   Толпа со скорбными лицами действовала на меня угнетающе, а сердце щемило от жалости к отцу, которого, как он сам считал, непреодолимые обстоятельства по сути загнали в тупик.

   Каждый из гостей подходил ко мне, чтобы выразить соболезнования и поддержать ободряющими словами. Я еле сдерживалась, чтобы не расплакаться и искала в себе силы, чтобы дотянуть этот день до конца.

   Одним из первых на похороны приехал герцог Брентон. Его экипаж, запряжённой четвёркой вороных коней, и карета, украшенная султанами из страусовых перьев, выглядели убедительно и богато.

   Как и остальных гостей, я встретила герцога возле парадной лестницы. К счастью, Брентон понимал, что длинные объяснения и разговоры сейчас неуместны. Он подошёл ко мне, лёгким кивком меня поприветствовал и положил ладонь на моё предплечье.

   — Скорблю, сочувствую, — коротко сказал он.

   Я кивнула в ответ, и Брентон вошёл в дом. Последним в поместье прибыл барон Мэвис. Я его видела первый раз в жизни. За свои двадцать лет я лишь пару раз слышала от отца упоминания о существовании его родного брата. Никаких других подробностей о стоявшем передо мной дяде у меня не было.

   Теперь я могла хорошенько рассмотреть моего ближайшего родственника. Барон Мэвис был крепким мужчиной. Несмотря на приближавшуюся старость, его нельзя было назвать дряхлым. Широкие плечи, прямая осанка и жёсткий взгляд выдавали в нём твёрдого человека, который не знает сомнений.

   В первые секунды нашей встречи во мне шевельнулись родственные чувства к дяде, и я интуитивно бросилась ему навстречу. К моему удивлению, барон был холоден, но не отстранился от меня, а лишь окинул меня цепким и холодным взглядом, которой мне совершенно не понравился.

   — Я Эйлин, — представилась я барону.

   — Я брат твоего отца барон Мэвис, — ответил мой родственник.

   Меня подмывало рассказать ему о видах на меня герцога Брентона. Но с другой стороны, я не была уверена, нужно ли это делать. В любом случае, этот разговор можно было начать лишь по завершении похорон и поминальной трапезы с участием многочисленных гостей.

   После погребального обряда гости собрались в столовой, где в воздухе висело тягостное молчание. Через силу наши соседи и знакомые произносили хвалебные речи в адрес барона Марвина, вспоминали случаи из жизни, встречи с моим отцом. Женщины лили слёзы и всхлипывали, промакивая покрасневшие носы маленькими носовыми платками.

   К вечеру гости стали расходиться. Я увидела, что через всю столовую ко мне идёт герцог Брентон, а в его взгляде не было скорби о безвременно почившем бароне Марвине. Глаза Брентона горели огнём нетерпения. Я внутренне подобралась и встала.

   — Нам надо с тобой серьёзно поговорить, — сообщил мне герцог.

   — Хорошо. Когда гости разойдутся, жду вас в библиотеке, — ответила я.

   Герцог поклонился и вышел в сад. Среди собиравшихся домой гостей я разглядела Мэвиса. Дядя явно не торопился покидать наш дом и бросал на меня выразительные взгляды, давая понять, что хочет со мной поговорить. Я сама подошла к нему.

   — У меня трудное положение, ваша светлость, — сказала я. — Сейчас мне предстоит тяжёлый разговор с герцогом Брентоном, но прежде я хотела бы поговорить с вами. Вы брат моего отца, и думаю, что не откажете мне в этой просьбе.

   — Я тоже хотел с тобой поговорить, — отозвался Мэвис. — Где мы можем уединиться?

   — Приходите в библиотеку, — ответила я. — Слуги вам покажут, где она находится. Как только провожу гостей, через четверть часа буду там.

   Барон кивнул, а я направилась к гостям, продолжавшим меня утешать и выражать сочувствие моему горю.

   Брентона от порога усадьбы не было видно. Скорее всего, он решил прогуляться по саду, чтобы быть уверенным, что никто не помешает ему провести со мной разговор. Пока герцога не было, я поторопилась в библиотеку.

   Барон Мэвис сидел в кресле, заложив ногу на ногу. Я закрыла за собой дверь и осталась стоять, не зная, с чего начать.

   — Дядя, благодарю вас, что вы приехали на похороны. — Мне очень приятно познакомиться с моим ближайшим родственником, тем более, что до сегодняшнего дня мы с вами никогда не встречались.

   Барон Мэвис благосклонно кивнул, но продолжал хранить молчание. От холодности дяди мне стало не по себе, но времени собираться с духом не было. С минуты на минуту сюда должен был прийти герцог Брентон. Пока его не было, я должна успеть рассказать дядюшке о сложной ситуации, в которую попала. Я села напротив него.

   — У меня неприятности, ваша светлость, — начала я. — Известный вам человек собирается сделать мне предложение стать его женой.

   — Поздравляю тебя, Эйлин, — одобрил эту новость барон. — Для замужества с достойным человеком у тебя самый подходящий возраст.

   — Возраст подходящий, только жених мне не очень подходит, — опустила я глаза. — Это если мягко сказать.

   — Чем он тебя не устраивает? — поинтересовался Мэвис, и впервые за время нашего общения лёгкая заинтересованность растопила холод в его взгляде.

   — Наше поместье на грани разорения, — призналась я. — В этом виноват герцог Брентон. Вы знаете, что он является магом, и весьма неплохим. Он сделал всё, чтобы поместье пришло в упадок. Брентон давал моему отцу деньги в долг. Условием освобождения поместья от задолженности он поставил брак со мной.

   — Герцог всегда был расчётливым человеком, — прокомментировал мои слова Мэвис. — Ты станешь герцогиней, а со временем единоличной хозяйкой большого имущества и денежных вкладов герцога.

   — Такое будущее меня не прельщает, дядя, — воскликнула я. — Не знаю, что мне делать, но знаю точно, что ни за что не хочу выходить за него замуж. Это всё равно, что влезть в пожизненную кабалу. Лучше пусть наше поместье будет продано, чем соглашаться на это безумие. Через несколько минут сюда придёт герцог, и состоится наше объяснение, которого я боюсь.

   Дядя хранил молчание.

   — Я вижу вас первый раз в жизни, — продолжила я. — Мне неудобно говорить с вами на эту тему, но мне больше не к кому обратиться. Посоветуйте, как поступить.

   Наверное, самым разумным было бы попросить у Мэвиса финансовой помощи, думала я, чтобы иметь возможность отдать хотя бы часть долга старому герцогу, а потом со временем я бы вернула дяде деньги. Но внутреннее чувство говорило о том, что заводить разговор о деньгах сейчас не следует. Оставалось только ждать ответа от дяди.

   Некоторое время он размышлял, а через несколько секунд поднялся из кресла.

   — Ты правильно решила, Эйлин, что выходить замуж за Брентона было бы безумием, — одобрил дядя мои намерения. — Я буду ждать тебя в гостиной. Как только закончишь разговор с герцогом, скажи, что хочешь по поводу возможного замужества посоветоваться со мной. В гостиной мы постараемся решить этот вопрос.

   Барон направился к выходу. В этот момент дверь раскрылась, и в библиотеку вошёл старый герцог. Барон Мэвис пропустил его внутрь, а сам вышел и закрыл за собой дверь.

   Разговор с герцогом Брентоном был коротким и тяжёлым. При взгляде на меня его глаза сияли молодым задором. В сочетании с морщинистым лицом и седыми волосами это было неприятно.

   Герцог напирал на то, что мне сейчас тяжело, мне нужна помощь человека, который мог бы обо мне заботиться и меня любить. А он, как можно было догадаться, и есть тот самый человек. К счастью, герцог не раскрывал объятий, не старался меня поцеловать и даже не приблизился достаточно близко, чтобы вызвать во мне отторжение.

   Брентон аккуратно подвёл разговор к тому, что будет рад видеть меня в роли своей жены, но не настаивает на немедленном ответе. Он понимает, что мне нужно время на осмысление моего нынешнего положения и принятия окончательного решения по поводу замужества.

   Я была рада, что герцог Брентон сам даёт мне время на раздумье. Я подхватила его мысль об отсрочке ответа и сказала, что мне необходимо прийти в себя и соблюсти траур после кончины папы. А потом я вернусь к предложению герцога.

   Брентон внешне вёл себя очень благородно, но я хорошо помнила, что именно он привёл наше поместье на грань разорения, и возможно, что именно герцог является косвенным виновником смерти моего отца.

   — Я ещё совсем молода, — ответила я. — Мне трудно без совета старших принимать такое ответственное решение в моей жизни. Папы больше нет, я не могу с ним посоветоваться, но сейчас в доме всё ещё находится его брат, мой дядя барон Мэвис. Я бы хотела выслушать его мнение.

   Возможно, на правах моего старшего и самого близкого родственника дядя захочет с вами поговорить. В данный момент он находится в гостиной, мы с вами могли бы сейчас туда пройти.

   — Разумное предложение, — ответил герцог, но в его голосе послышалась тревога. — Я знал о том, что у твоего отца есть младший брат, но до сегодняшнего дня не имел удовольствия с ним познакомиться.

   Вот сейчас и познакомишься, ехидно подумала я. Почти физически я ощущала, как тяжесть этой сложной ситуации перекладывается с меня на плечи двух взрослых мужчин. Пусть они говорят о чём угодно, лишь бы меня на время оставили в покое.

   С этими мыслями и в сопровождении герцога Брентона я направилась в гостиную, где нас уже ждал барон Мэвис. Когда мы вошли в комнату, он поднялся и сделал несколько шагов навстречу герцогу.

   — Рад нашему знакомству, — поклонился он Брентону. — Сегодня мы коротко поговорили, но теперь у нас есть возможность познакомиться чуть ближе.

   — Дядя, я рада, что вы не уехали домой, — вступила я в разговор. Мне очень нужен ваш совет по поводу предложения, которое я только что получила.

   — Слушаю тебя, дитя моё, — отозвался дядя.

   Если бы я не знала о том, что барон Мэвис осведомлён о предстоящем мне предложении замужества, я бы поверила честности его взгляда.

   — Давайте присядем, — на правах хозяйки предложила я и кратко сообщила дяде о сделанном мне герцогом предложении.

   Мужчины расположились на стоящих друг напротив друга кушетках, а я заняла место за журнальным столиком между ними.

ГЛАВА 2

   — Вам должно быть понятно, ваша светлость, что я, как ближайший родственник баронессы Эйлин, точнее, как брат её отца, являюсь её опекуном, — начал Мэвис. — Вы понимаете тяжёлое душевное состояние моей подопечной. Это большое несчастье, сначала остаться без матери, а теперь круглой сиротой.

   Эйлин удостоилась чести получить от вас предложение вступить с вами в брак. Но она ещё очень молода, и в нынешних сложных обстоятельствах ей трудно принять такое важное решение, которое определит её последующую судьбу.

   Моя подопечная находится в глубоких раздумьях, но, к сожалению, пока не в состоянии принять взвешенные решения. Поэтому, если вы позволите, от её имени переговоры о её замужестве проведу я.

   Герцог едва заметно поморщился, но не подал виду, что ему неприятен такой поворот событий.

   — Разумеется, я понимаю состояние несчастной Эйлин, — произнёс он. — Именно по этой причине я не тороплю её с ответом. Но хочу заметить, что ещё до кончины её отца я в разговоре с ним поднимал этот вопрос. Господин Марвин благосклонно отнёсся к моему желанию взять баронессу в законные супруги и даже твёрдо обещал мне её руку и сердце. Сожалею, что пока барон Марвин был жив, этот вопрос мы не решили до конца.

   — Я вас понимаю, ваша светлость, — сдержанно кивнул дядя. — Если обстоятельства сложились подобным образом, то завершать это дело предстоит нам с вами. Разумеется, с учётом мнения моей подопечной.

   Герцог Брентон стрельнул в меня глазами. Как бы он был рад, если бы мой отец был жив и не появился, словно из-под земли, мой новоявленный опекун. Что же, всё складывается наилучшим образом. В любом случае конечное слово останется за мной.

   — Эйлин, я тебя попрошу подождать меня в библиотеке, — обратился ко мне Мэвис.

   Как и прежде, его тон был холодным, а глаза излучали спокойствие. Странная складывается ситуация, с недоумением подумала я. Вопрос моей судьбы будет решаться без моего присутствия.

   Я видела, как напрягся герцог, не ожидая ничего хорошего от предстоящего разговора наедине с моим дядюшкой. Если Брентон явно недоволен предложением барона Мэвиса, значит, мне это на руку.

   Я вышла из гостиной и направилась в библиотеку. Мне было очень любопытно узнать, какой разговор дядюшка приготовил для моего воздыхателя. Можно было подойти к двери в гостиную и подслушать их беседу, но я сочла это неуместным. Если бы меня кто-нибудь застукал подслушивающей у двери, то я почувствовала бы себя в глупом положении. Поэтому сочла за благо расположиться в библиотеке.

   Переговоры моего новоявленного опекуна и потенциального жениха затянулись. От беспокойства я не находила себе места. Просидев спокойно минут десять, вскочила и принялась вышагивать по библиотеке от одной стены до другой, время от времени поглядывая в сторону двери.

   Примерно через час она отворилась, и в комнату вошёл старый герцог. После разговора с бароном Мэвисом он сильно преобразился: беспокойство и настороженность в его облике сменились злобой и подавленностью. Он глянул на меня исподлобья, поджал губы и быстрым шагом направился к парадному входу, явно не собираясь продолжать со мной разговор или просто задерживаться в нашем доме.

   Я прошмыгнула в гостиную. Дядя сидел в той же позе. Когда я вошла, он перевёл на меня спокойный взгляд.

   — Ну вот и всё, дитя моё, дело улажено, — проговорил он. — Ты уже не являешься потенциальный невестой герцога Брентона. Полагаю, что все его надежды заполучить тебя в качестве жены разрушены навсегда.

   Я опустилась в кресло, где минуту назад сидел герцог.

   — Что вы ему сказали, дядя? — поинтересовалась я. — Брентон был настроен очень серьёзно, и доводы, которые могли его убедить отказаться от брака со мной, должны были быть очень весомыми.

   — Неважно, какие доводы я нашёл, — ответил барон. — Важно то, что теперь ты можешь жить спокойно и для большего спокойствия и уверенности переедешь в моё поместье.

   — Переехать к вам? — удивилась я. — Зачем?

   — Для большего спокойствия и уверенности, — повторил господин Мэвис.

   — Но что я у вас буду делать?

   — То же, что и прежде, — ответил дядя. — Наслаждаться жизнью, не думать о долгах своего отца и быть окруженной заботой и любовью.

   — Но я не хочу покидать родной дом! — настаивала я на своём.

   — Разве ты хочешь выйти замуж за старика? — задал риторический вопрос мой опекун. — Долги твоего отца никуда не делись.

   — За старика я не хочу, — ответила я. — Но вы же договорились с герцогом...

   — Мы договорились с его светлостью о том, что свадьбы не будет, — перебил меня Мэвис. — Но при условии, что ты на время переедешь ко мне.

   — Кто поставил это странное условие? — недоумевала я.

   — Это условие поставил я, заботясь не только о тебе, но и о герцоге, — объяснил дядя. — Находясь в моей усадьбе, ты не будешь с ним встречаться.

   Когда твой папа был жив, герцог Брентон регулярно к нему наведывался, и ничем хорошим это не закончилось. Если ты останешься жить в своём доме, то уверен, что герцог начнёт снова тебя посещать. Я думаю, тебе это будет не очень приятно.

   — Совсем неприятно! — с жаром воскликнул я.

   — Вот мы и договорились, — слабо улыбнулся дядя. — Переехать ко мне ты можешь немедленно.

   — Прямо сейчас? — изумилась я.

   — Зачем тянуть? — в свою очередь удивился господин Мэвис. — Я выполнил твою просьбу, решил вопрос в твою пользу и рассчитываю, что ты пойдёшь мне навстречу и не откажешь в любезности отправиться ко мне в гости, не мешкая.

   — Как долго я должна у вас прожить? — уточнила я.

   — Чем дольше, тем лучше, — снова улыбнулся Мэвис. — Думаю, со временем ты обживёшься на новом месте и, разумеется, сможешь время от времени навещать родной дом.

   — Наше поместье должно приносить доход, иначе я не смогу рассчитаться с господином Брентоном по долгам, — напомнила я. — Ведь именно он привёл наше хозяйство в упадок. А теперь, когда он по какой-то причине отказался от своего намерения на мне жениться, он тем более не оставит наше поместье в покое.

   — О долгах можешь забыть, — заверил дядя. — Этот вопрос мы с герцогом уладили полюбовно. Разумеется, я не говорил ему о том, что в разорении вашей семьи виноват он. Мне удалось его убедить отсрочить выплату долга, а я тем временем найму для твоего поместья хорошего управляющего. Можешь ни о чём не беспокоиться.

   — Как долго я должна у вас находиться? — настаивала я.

   — Я тебя не заставляю силой жить у себя, дитя моё, — мягко проговорил барон Мэвис. — Думаю, что если ты погостишь у меня не менее полугода, это будет хорошим решением.

   — Полгода — большой срок, — задумалась я. — Могу ли я контролировать ведение дел в нашем поместье? Если вы наймёте управляющего, то мне хотелось бы время от времени просматривать наши бухгалтерские книги.

   — Само собой, дитя моё, — заверил Мэвис. — Раз в месяц их будут к тебе привозить и принимать к сведению твои пожелания. Можешь ни о чём не беспокоиться.

   Дядя поднялся из кресла и одёрнул на себе камзол.

   — У нас ещё много времени, и ты можешь не торопясь собираться, — он взглянул на настенные часы. — А пока я хотел бы выпить кофе.

   С этими словами он вышел из гостиной, а я осталась сидеть в недоумении.

   Вот так за меня решили мою судьбу. Хотя, собственно говоря, чего я удивляюсь? Я же сама не знала, что делать, и сама обратилась за помощью к брату моего отца. Он и разрулил ситуацию так, как считал нужным, и похоже, что сделал это наилучшим образом.

   Герцог Брентон от меня отстанет, вопрос с нашими долгами в скором времени решится, а опытный управляющий приведёт наше хозяйство в порядок.

   Но есть одна деталь: следующие полгода я должна провести в усадьбе барона Мэвиса. Он заверил, что я могу время от времени навещать наш дом, но при этом сказал, что хозяйственные и бухгалтерские книги мне будут привозить. Какая-то странная нестыковка, которой я сначала не придала значения.

   Это небольшая неточность мне не очень нравилось, но в остальном ситуация выглядела довольно приемлемой. Будем надеяться, что всё завершится благополучно. В любом случае, я была благодарна дяде за участие в моей судьбе. А теперь мне надлежало собрать мои вещи.

   Выйдя из гостиной, я позвала Матильду. В течение часа мы с ней сложили в сундуки и коробки всё самое необходимое для моего отъезда: платья, шляпы, украшения, цветные ленты и портрет моей мамы.

   Художник изобразил её в платье, которое я хорошо помнила с детства, и которое мне всегда очень нравилось. Дорогой мне облик мамы с её спокойным взглядом вселил в мою душу умиротворение.

   Я оставила свои вещи в комнате и приказала Матильде распорядиться, чтобы слуги перенесли поклажу в карету барона Мэвиса. Выходя из комнаты, я ещё раз обвела её взглядом и тут вспомнила о шкатулке, про которую накануне кончины говорил отец. Я отправилась в его кабинет.

   Странно, что я не знала, что из себя представляет эта вещица. Шкатулка оказалась деревянной коробочкой, инкрустированной красным деревом и слоновой костью. Она оказалась совсем маленькой и легко помещалась в моей руке. Я сунула её в карман и направилась к выходу.

   Дядя прогуливался по гостиной. Услышав мои шаги, он обернулся.

   — Я готова, — сообщила я. — Вещи собраны, мы можем ехать.

   — Отлично, не будем тянуть время! — обрадовался барон Мэвис.

   Он вышел из комнаты, я последовала за ним.

   — Рад, что всё быстро уладилось, — сказал дядя, когда мы с ним устроились в его карете. — Вопрос с герцогом решён окончательно, можешь ни о чём не волноваться.

   Хотя всё внешне выглядело нормальным и успокаивающим, какая-то неясность и тревога всё равно бередили мою душу.

   Мэвис беспокоится о том, что старый герцог будет навещать меня в нашем доме, и меня это будет нервировать. Но сейчас я подумала, что Брентон вряд ли вернётся сюда завтра или даже в течение недели. А если так, то зачем такая спешка?

   — Уютно устроишься на новом месте, — отвлёк меня от тревожных мыслей господин Мэвис. — Познакомишься с прислугой, заведёшь знакомства с соседями. Среди них есть замечательные люди и несколько девушек, твоих ровесниц, с которыми ты можешь подружиться.

   — Дядя, почему вы с моим отцом не общались в течение многих лет? — задала я давно волновавший меня вопрос.

   — Как-то так получилось, — спокойно ответил барон. — Бывает, что близкие родственники растут вместе, тесно общаются, а потом расходятся в разные стороны. Жизнь их разводит, у каждого появляются свои интересы, друзья, знакомые. На встречи не хватает времени, а потом постепенно угасает и желание видеть кого-то из твоей прошлой жизни.

   — Когда вы уехали из нашего поместья, у вас началась новая жизнь, — заметила я.

   — Много чего с тех пор поменялось, — отозвался Мэвис и замолчал.

   Я не получила ответ на интересующий меня вопрос, но терзать близкого родственника дополнительными расспросами мне показалось неучтивым.

   — Далеко ли нам ехать? — осведомилась я.

   — Через три часа будем на месте, — ответил барон.

   — Удивительно, мы с вами живём в соседних графствах, а ни разу не встречались, — заметила я.

   — Такое случается, — снова неопределённо ответил Мэвис и снова замолчал.

   Своими округлыми ответами дядя давал понять, что не расположен к разговору. На мой взгляд, это выглядело абсурдно. Он никогда не встречался со своей племянницей, но сразу же принял активное участие в моей судьбе, вызволил меня из неприятностей. А когда представилась возможность нам получше друг с другом познакомиться, он не горит желанием это делать.

   Я отвернулась к окну, продолжая обдумывать эту непонятную ситуацию. Ладно, в конце концов, будущее покажет, в каком направлении развиваются события. Когда я стану хоть что-то в этом понимать, тогда и приму решение, что делать дальше.

   Дорога вела нас всё дальше от сёл и деревень нашего графства. Я прикинула, что ехать нам осталось около часа. Дорога шла вдоль леса, с другой её стороны простирались поля люцерны, бережно возделанные местными крестьянами.

   Несколько раз мы с отцом ездили на ярмарку в соседнее графство. Тогда я была ещё подростком. Шум толпы, выступление акробатов и звуки шарманки запомнились мне надолго.

   Потом я ещё несколько раз просила отца посетить торжище, но из-за его плохого самочувствия мои просьбы так и остались нереализованной мечтой.

   — Мы будем ездить на ярмарку? — повернулась я к своему опекуну. — Мы с папой были на ней несколько раз.

   — Ты уже взрослая девушка и сможешь съездить сама в сопровождении слуги или моего управляющего, — ответил Мэвис.

   Вдруг кони замедлили шаг и остановились. Барон выглянул в окно.

   — Что произошло? — спросил он.

   Из леса с криками и гиканьем выскочило пять вооружённых людей. Двое из них бросились к вознице и быстро его скрутили. Остальные подбежали к экипажу и почти одновременно с двух сторон раскрыли его дверцы.

   — Кто вы такие? — обратился к ним барон Мэвис.

   — Скоро узнаешь, — ответил один из них.

   Это был бородатый человек с недобрым лицом и цепким взглядом. Он быстро осмотрел экипаж изнутри.

   — Выходите оба, — приказал он.

   Мы с дядей повиновались.

   — Кто вы такие? Что вам нужно? — повысил голос барон, но не получил ответа.

   — Свяжите их, — приказал бородатый своим приятелем.

   Они быстро связали нам руки за спиной.

   — Зачем вы нас связываете? — возмутился барон. — Мы безоружны и вдобавок не сможем сбежать.

   — Сбежать, может быть, и не сможете, — ответил бородатый, — но ты можешь наколдовать.

   — Разве я похож на мага? — поинтересовался дядя.

   — Кто тебя знает? — ответил бандит и завязал ему рот тряпкой. — Скажешь какое-нибудь заклинание или будешь водить руками, и у нас будут неприятности. Лучше подстраховаться, чем рисковать.

   — У нас нет ничего ценного, — вмешалась я в разговор. — Можете сами посмотреть, в сундуках и коробках только мои платья, шляпы и кое-какие мелочи. На этом вы не заработаете, да и денег у нас с собой нет.

   — Разберёмся, — коротко ответил разбойник. — Нолен, иди сюда, — подозвал он своего приятеля. — Сядешь с ними, чтобы они никуда не рыпнулись. Завяжи род девчонке, чтобы не подняла крик, да и вообще, чтобы помалкивала. И этому заткни рот, — показал он на возницу Брайана.

   Нас втолкнули обратно в карету, а Нолен разместился четвёртым.

   Несколько разбойников влезло на запятки кареты, отчего её рессоры заметно прогнулись. Остальные похитители расположились на месте возницы. Мы тронулись в путь.

   Я смотрела в окно и с ужасом убеждалась в том, что мы сворачиваем с проезжей дороги в лес. Уже наступил вечер, а здесь под кронами деревьев было уже совсем темно. Судя по всему, никакой дороги или даже тропинки в этой чаще не было.

   Сидевший на козлах разбойник, объезжая деревья, вёл коней то в одну сторону, то в другую, отчего экипаж бросало то влево, то вправо. Нас то и дело подбрасывало на кочках и на небольших стволах поваленных деревьев.

   — Потерпите, скоро приедем, — усмехнулся Нолен и похлопал меня по щеке. — А ты красавица, у нас таких любят.

   От его слов мне стало не по себе. Я бросила полный ужаса взгляд на моего опекуна, но в темноте его лицо было плохо различимо.

   Нолен вынул из висящих на поясе ножен короткий кинжал и поочерёдно поднёс клинок к лицу барона и возницы.

   — Не советую дёргаться, ребята, — предупредил он. — Мы народ тихий и душевный. Если будете вести себя хорошо, то останетесь живы.

   Мы молча смотрели друг на друга и на разбойника. Угораздило же нас попасть в руки бандитов!

   Путешествие по девственному лесу было пыткой. Экипаж то и дело подпрыгивал и кренился в разные стороны. Чтобы не удариться о стенки и не упасть, Нолен держался за сиденье и за дверцу кареты.

   У нас же руки были связаны. При каждом толчке мы валились друг на друга или падали на пол. После нескольких падений я нашла способ сохранять равновесие, упёршись ногами в пол, а спиной в спинку дивана.

   Скорей бы уж мы доехали, в перерывах между толчками думала я. Наверное, завтра буду вся в синяках.

   Когда послышались раздававшиеся из леса голоса, уже темнело.

   — Приехали, — сообщил Нолен и отворил дверцу.

   Карета ещё несколько раз дёрнулась, и я почувствовала, что её рессоры разогнулись. Видимо бандиты попрыгали с козел и с запяток на землю.

   — Выходите! — подошёл к дверце бородатый разбойник, толстый обрюзгший мужчина с красным лицом и мясистым носом.

   Мы с дядей и возницей кое-как выбрались наружу. Около костра расположились две палатки, в которых, по всей видимости, жили разбойники. Из палатки вышла девчонка, примерно моя ровесница. Она была одета в нестираное платье, которое больше бы подошло хозяйке какой-нибудь таверны.

   По приказу бородатого Нолен подвёл нас к костру. Двое бандитов расседлали наших лошадей, двое распотрошили карету, не найдя в ней ничего интересного. По тому, с каким почтением бандиты расступились перед бородатым и с каким уважением кланялись ему, можно было понять, что он атаман этой шайки.

   — Новая добыча, папа? — подошла к бородатому девчонка.

   — Поздравляю, Нолен, — похлопал атаман по плечу нашего похитителя.

   — Кроме коней, экипажа и этой троицы улов небольшой, — недовольно поморщился наш бандит. — В сундуках и коробках только платья и женская мелочёвка.

   — Иди, посмотри и выбери себе что-нибудь, — подтолкнул девушку к моим сундукам атаман.

   Его дочь окинула меня презрительно-равнодушным взглядом и прошла к поклаже, в которой уже обстоятельно повозились бандиты.

   — Насчёт этого пока вопрос, — махнул в сторону возницы Каллен, — а с этих двоих мы можем кое-что поиметь.

   Двое бандитов утащили Брайана, нашего возницу, в лес, а Каллен обошёл нас с дядей, придирчиво осматривая, словно мы были выставленной на базаре скотиной.

   — Развяжите их, — приказал он.

   Бандиты развязали нам рты и руки.

   — Я так понимаю, что вы отец с дочерью? — поинтересовался атаман.

   — Это не мой отец, — возразила я. — Папа умер, а это мой дядя, которой обо мне заботится.

   — Плохо, что твой отец умер, — покачал головой мужчина. — За такую красотку мы могли бы получить хороший выкуп от твоего папаши.

   Каллен жирно засмеялся, так что его щёки затряслись, и потрепал меня по лицу.

   — Ладно, пока отправишься под арест, будешь помогать на кухне, — распорядился главарь. — Потом решим, что с тобой делать. Отведите её в землянку. А с тобой, господин хороший, разговор будет другим, — повернулся атаман к Мэвису.

   Два дюжих разбойника подхватили меня под руки и с сопением поволокли в лесную чащу. Свет от костра остался позади, лес впереди зиял чернотой. Шагов через пятьдесят мы остановились перед ведущей в подземелье низкой дверью. Разбойник со скрипом её отворил и втолкнул меня в земляную яму.

   Если в лесу можно было разглядеть хоть какие-то контуры от небольших отблесков костра, то теперь не было видно вообще ничего. Я упала лицом в землю, почувствовав, что она едва прикрыта несколькими пучками сена.

   — Сволочи, — вставая на четвереньки, пробормотала я.

   — Ушиблась? — раздался из темноты мужской голос.

   Я отпрянула в сторону:

   — Кто здесь?

   — Аскон, — представился незнакомец.

   — А я Эйлин. Ты кто и как сюда попал? — осведомилась я.

   — Такой же арестованный, как и ты, — ответил из темноты мой собрат по несчастью.

   — Тебя тоже захватили в плен? — задала я глупый вопрос.

   — Ну, да, — усмехнулся Аскон. — Ехал, по дороге выскочила шайка головорезов, и вот я здесь. Мою лошадь наверняка продадут в городе, телегу сплавят каким-нибудь крестьянам в дальней деревне.

   — У нас разбойники тоже захватили четверых хороших коней и экипаж.

   — У нас? — удивился Аскон. — Ты была не одна?

   — Нас было трое: я, возница Брайан и мой дядя барон Мэвис. Мы ехали к нему в поместье, осталось совсем недолго, но видно, не судьба.

   — А где Брайан? — спросил Аскон.

   — Атаман Каллен сказал, что пустит его в расход, — ответила я. — В принципе, я его понимаю: наш возница крепкий мужчина, но он из крестьян, большой прибыли с него не получишь. Он здоровый и сильный, может за себя постоять, поэтому разбойникам связываться с ним опасно.

   — Не повезло человеку, — согласился мой невидимый собеседник. — А дядя? — задал он следующий вопрос.

   — Атаман сказал, что будет думать, что с ним делать, — ответила я. — Бандиты потащили меня сюда.

   — Экипаж и кони твоего дяди?

   — Да, его, — кивнула я.

   — Значит, дядя — состоятельной господин, — сделал вывод Аскон. — В отличие от Брайана, ему повезло больше. Атаман будет твоего дядю беречь, чтобы получить какие-то деньги за его освобождение. Ваших лошадей продадут в городе, так что можешь о них забыть.

   — Кто продаст? Бандиты? — заинтересовалась я. — Неужели они при своей профессии рискуют появляться в людных местах?

   — Они сами ничего не продают и не ведут переговоры о выкупах, — сообщил пленник.

   — Тогда кто это делает?

   Я была очень заинтригована неожиданной новостью. Ведь если разбойники сами не сбывают награбленные драгоценности, дорогую одежду и прочую добычу, то над ними стоит некто очень влиятельный.

   Я вспомнила злые отвратительные рожи наших похитителей. Несомненно, слабому и не имеющему большого влияния человеку они подчиняться не будут. Больше того, этот загадочный господин должен быть богат и иметь обширный круг знакомств не только среди разного рода спекулянтов и перекупщиков, но и среди колдунов и ведьм.

   Не может такого быть, чтобы бандиты, ни о чём не подозревая, не нападали на магов. Если такие казусы случались, то их начальник должен был уладить эти недоразумения.

   — Не знаю, — ответил из темноты Аскон. — Самому было бы интересно посмотреть на этого ловкача.

   — Ты давно здесь? — перевела я разговор на другую тему.

   — Около суток, — ответил пленник. — Что ты там сидишь? Ползи сюда.

   — Нет, это ты ползи сюда!

   — Не могу, нога болит.

   — Что с ней? — нахмурилась я.

   — Во время нападения попытался сопротивляться, — объяснил Аскон. — Разбойники меня как следует отделали и в суматохе полоснули по бедру клинком. Рана неглубокая, но болезненная. Если останусь жив, через недельку-другую смогу ковылять.

   Я подползла к Аскону и нащупала его рукой.

   — У тебя на одежде короста, — сообщила я, почувствовав под пальцами твёрдую корку.

   — Кровь запеклась, — проговорил он. — Бандиты расквасили мне нос. Это лучше, чем рана на ноге, но всё равно неприятно.

   В голосе пленника я почувствовала усмешку.

   — Судя по голосу, ты молодой, — предположила я.

   — Двадцать пять лет, — ответил Аскон. — А тебе сколько?

   — Двадцать, — отозвалась я. — Как думаешь, есть ли надежда вырваться отсюда?

   — Есть, конечно! — уверенно заявил он. — Мы представляем для бандитов ценность, иначе бы они с нами не церемонились, а отправили бы вслед за вашим возницей.

   Несколько минут мы полежали молча. В принципе, Аскон прав: я не простолюдинка, к тому же девушка. Атаман сказал, что первое время буду помогать с приготовлением пищи. Сейчас главное дождаться рассвета и осмотреться, а там будет видно.

   — Здесь кормят? — спросила я.

   — Один раз принесли хлеб и воду, — ответил Аскон. — Жить можно.

   — Это хорошо, — согласилась я. — Хотелось бы нашу жизнь немножко продлить.

   — А ты молодец! — одобрил мои слова невидимый собеседник, — не падаешь духом.

   — Тебя уже выводили наружу?

   — Пока нет, сам жду не дождусь, когда это случится.

ГЛАВА 3

   Утром нас разбудил скрип открывавшейся двери. Приподняв голову, я тут же зажмурилась: снаружи в землянку хлынул утренний свет и резанул по привыкшим к темноте глазам.

   — Выходите! — произнёс мужской голос снаружи.

   На фоне утреннего тумана я распознала Нолена, нашего вчерашнего похитителя.

   — Еда будет? — проворчал из темноты сонный Аскон.

   — Выходите! — повторил бандит. — Будет вам и еда, и все остальные удовольствия.

   Я помогла Аскону подняться и вывела его на свежий воздух.

   — Мог бы помочь! — буркнула я Нолену. — Здоровый детина, а хоть бы пальцем шевельнул!

   — Шевелись сама! — дал он мне пинка, да так, что мы с Асконом чуть не упали.

   Находясь так близко от моего товарища по несчастью, я могла получше его разглядеть. В свои двадцать пять лет Аскон был настоящим мужчиной со смугловатым лицом, большими карими глазами и длинными ресницами. Я хотела бы иметь такие ресницы, как у него, призналась я себе.

   Тёмно-каштановые волосы мужчины достигали плеч и лежали крупными волнами. Сутки плена и отсутствие чистой воды не помешали шикарный гриве Аскона сохранить изумительный блеск.

   Подгоняемые толчками и окриками Нолена, мы прошагали пятьдесят шагов, которые вчера вечером показались мне необычайно долгими.

   Вылезавшие из палаток сонные разбойники громко зевали, ополаскивали лица из наполненной водой деревянной кадки. Кто-то колдовал возле кострища, складывая прутик за прутиком основание для нового костра, а в котле я разглядела разделанное и приготовленное для запекания мясо.

   Рядом стояла вчерашняя девушка, дочь атамана Каллена.

   — Иди, поможешь Эрне, — оттеснил меня от Аскона Нолен. — А тебе сюда, — сказал он моему напарнику, показывая на брошенную на покрытую росой подстилку.

   Я сочла за благо не задавать лишних вопросов, а больше слушать и наблюдать. Давно замечено, что чем меньше спрашиваешь людей, тем больше от них узнаешь.

   Я молча подошла к Эрне, облачённой в длинной передник и в платье с засученными рукавами. Девчонка бросила мне второй передник.

   — Надевай, будешь помогать, — сказала она.

   Я послушно завязала на пояснице тесёмки передника и подошла ближе.

   — Еда — дело женское, — пояснила Эрна. — Мужчина — добытчик, женщина — хранительница очага.

   Эрна насупилась и засучила рукава ещё выше.

   — Был бы здесь очаг, была бы и его хранительница, — проворчала я под нос.

   Эрна бросила на меня гневный взгляд:

   — Сейчас договоришься!

   — Что мне делать? -— опустила я глаза.

   — Покажи-ка руки, — приказала Эрна.

   Я протянула ей ладони.

   — Так я и знала! — фыркнула она. — Из благородных! Наверное, графиня?

   — Баронесса, — поправила я.

   — Оно и видно! — снова фыркнула разбойница. — Руки, никогда не знавшие настоящей чёрной работы.

   Я еле сдержалась, чтобы не укорить её ответной колкостью о том, что её папаша тоже не занимается тяжёлой работой. Только убивает и грабит, но скорее всего, не делает даже этого, а приказывает своим головорезам сделать эту работу за него.

   Под руководством Эрны я принялась за готовку.

   — Как тебя звать? — пробурчала разбойница.

   — Эйлин, — ответила я.

   — Отец сказал, что ты была с дядей и с возницей.

   — Ваши люди на нас напали, твой отец принял дядю за моего папу. Кстати, где он сейчас?

   — Отец? — подняла на меня глаза Эрна.

   — Дядя.

   — Нет его.

   — Что с ним? — замерла я в ужасе.

   — Всё в порядке, — ответила девушка, ловко орудуя ножом.

   — Атаман приказал убить нашего возницу Брайана. Дядю тоже убили?

   — Нет, оба живы, — помедлив, ответила Эрна. — Твой возница привязан в лесу к дереву.

   — Дядя тоже привязан? — уточнила я.

   — Работай! — воскликнула Эрна. — Чтобы накормить эту ораву, — она бросила недовольный взгляд на разлёгшихся возле палаток разбойников, — нужно хорошенько потрудиться, а из женщин здесь только мы с тобой.

   Я опустила голову и углубилась в готовку. Одновременно исподлобья я осматривала разбойничий лагерь и гадала, где же бандиты привязали Брайана и барона Мэвиса.

   Вскоре я разглядела возницу. Он сидел возле дерева шагах в двадцати от крайней палатки. Бандиты надёжно связали его толстой верёвкой, так что никакой возможности порвать путы и вырваться на свободу у пленника не было.

   Сколько я ни озиралась по сторонам, но нигде не заметила привязанного к дереву дядю. Собравшись с духом, решилась на вопрос:

   — Возницу я вижу, но не вижу дядю.

   — Ты много разговариваешь, Эйлин! — пресекла моё любопытство Эрна.

   — После смерти родителей барон Мэвис — это мой самый близкий родственник, который обо мне заботится и решил несколько моих важных проблем.

   — Так ты круглая сирота? — замерла разбойница.

   — Получается, что так, — пожала я плечами.

   — Бедная девочка! — неожиданно тёплым голосом проговорила Эрна.

   В её лице появилось искреннее сочувствие.

   — Да, так получилось, — снова повела я плечом. — Теперь ты понимаешь, почему меня так страшит смерть дяди?

   Эрна нахмурилась и снова взялась за работу.

   — Твой дядя жив, — не поднимая глаз, сказала она.

   — Где же он? Возницу я видела, а Мэвиса нет.

   Эрна молча нарезала хлеб большими кусками.

   — Сбежал ночью, — наконец сообщила она.

   — Сбежал? — изумилась я. — Как же у него получилось выпутаться из верёвок?

   — Его не успели связать, — ответила разбойница. — Наверное, твой дядя маг. Стоило Нолену отвести его в сторону от лагеря и вынуть из его рта кляп, как барон произнёс какое-то заклинание. Нолен упал, верёвки с твоего родственничка спали, и твой дядя бросился наутёк через лес.

   Наши заметили его бегство, бросились вдогонку, но колдун быстро затерялся в темноте и затих. Если бы он бежал, то наши бы его преследовали, ориентируясь на шаги и треск ломаемых веток. А когда твой дядя просто затаился за деревом или в ложбинке, то тут уж ничего нельзя было поделать. Братва вернулась к костру ни с чем. Да и опасно связываться с колдуном.

   — Ловко он! — не смогла сдержать я довольную улыбку.

   — Такое случается, — кивнула Эрна. — Но будь уверена, что с возницы наши точно не спустят глаз.

   К этому времени огонь уже пылал вовсю. Банда собралась возле огня, предвкушая сытный завтрак.

   Разбойники довольно переговаривались, разливали по стаканам какую-то жидкость. Вряд ли это было вино, потому что строгий атаман не позволил бы им напиваться с самого утра. — Что они пьют? — не утерпела я. — Вряд ли вино.

   — Ягодный морс, — вытирая руки о тряпку, ответила Эрна. — Что-то удаётся награбить, что-то нам даёт охота, а ягоды собираем все вместе. Это дело долгое и трудное, одна бы я не справилась.

   — Твой отец сказал, что я буду помогать на кухне, — напомнила я. — А что будет с Асконом?

   Всё это время товарищ по несчастью лежал на подстилке и с большим вниманием изучал обстановку.

   — С Асконом? — перевела на него взгляд разбойница. — Промою ему рану, чтобы не началась гангрена. Аскон из состоятельной семьи, а мёртвый маркиз или герцог нам не нужен.

   — Что вы хотите с ним сделать? — похолодела я.

   — Получим за него выкуп, вот и все дела, — весело ответила Эрна и подмигнула мне. — И за тебя получим выкуп. Ведь ты баронесса, значит, у твоего дядюшки водятся деньги. Не захочет же он навсегда расстаться с любимой племянницей!

   — Вы хотите получить выкуп за меня с Мэвиса? — воззрилась я на Эрну. — А что бы вы делали, если бы он не сбежал? С кого бы тогда требовали выкуп?

   — Не знаю, — снимая передник, безразлично откликнулась разбойница. — Граф бы что-нибудь придумал, навёл бы справки о твоём семействе, о дяде, или кто у тебя там ещё есть.

   Я еле сдержалась, чтобы не спросить девчонку про графа. Вот, оказывается, кто над ними стоит! В нашем графстве Донел всего четыре графских рода, я со всеми ними хорошо знакома. Не может быть, чтобы эти уважаемые люди покровительствовали бандитам с большой дороги!

   Весть о том, что некий граф управляет лихими людьми, меня заинтриговала. Полученные от дочери атамана сведения о том, что бандиты получают выкупы за похищенных людей, а не убивают их, меня вдохновила. Баронессы нынче в цене, улыбнулась я про себя. Тогда надо найти способ спасти от смерти нашего возницу и браться за поиск загадочного графа! С каждым днём моя жизнь становилась всё более интересной, а стремительно развивавшиеся события обещали впереди ещё много интересного!

   — У меня никого нет, — еле сдерживая любопытство, ответила я.

   — Этого не может быть, — уверенно заявила Эрна.

   — Но у меня правда никого нет!

   — Наверняка ты живёшь в большом доме, имеешь прислугу, конюшни, пашню, амбары и прочее, — начала перечислять разбойница.

   — Имею, — осторожно согласилась я.

   — А если так, то у тебя есть управляющий, — сделала вывод она. — Ведь в свои годы ты ещё не умеешь управлять таким большим хозяйством.

   — Управляющим был отец, — ответила я. — Он вёл все хозяйственные книги нашего поместья и во всё вникал.

   — Но кроме твоего отца в поместье наверняка нашёлся бы какой-нибудь ответственный человек, который взял бы на себя заботу о слугах, о скотине и обо всём прочем.

   — Думаю, нашёлся бы, — согласилась я.

   — Вот с него граф и взял бы за тебя выкуп, — сообщила Эрна.

   Разбойница осеклась и с тревогой взглянула на меня.

   — Главное, чтобы меня оставили в живых! — кивнула я, якобы не придав значения её упоминанию о графе.

   — Нам почти всё равно, с кого брать деньги, — как мне показалось, с облегчением, продолжила Эрна.

   Меня распирало любопытство.

   — Почему почти?

   — Потому что родственные чувства ценнее соседских или каких-то других, — с облегчением объяснила разбойница. — Если ты говоришь, что дядя о тебе заботится и даже повёз тебя в свою усадьбу, значит он тобой дорожит. А если так, то не поскупится на большую сумму, чтобы тебя освободить. А твой управляющий, или кто там будет вместо него, не выложит такую большую сумму, как твой самый близкий родственник.

   В словах Эрны была правда. Я ещё не сообщила ей о том, что благодаря усилиям герцога Брентона наше хозяйство находится в полном упадке и стоит на грани разорения. Интересно, что бы делал таинственный граф, узнав, что его банда похитила дочку умершего банкрота?

   Весть о том, что дядя на свободе, сильно подняла моё настроение. Есть надежда, что Мэвис предпримет всё, чтобы добиться моего освобождения, а может быть и выкупит у главаря разбойников и нашего возницу. Если они убьют Брайана, я до конца жизни буду искать себе оправдания за совершившееся злодеяние.

   Головой я понимала, что если бы такое случилось, то никакой моей вины в этом несчастье не было бы, но всё равно как-то не по себе остаться в живых, зная, что человек, с которым ты попала в плен, погиб.

   В котле аппетитно булькало мясо, над поляной стал разноситься чарующей запах готовящейся еды.

   — Идём со мной, поможешь, — разбойница взяла нож, схватила меня за руку и повела к Аскону.

   — Зачем тебе нож? — испугалась я.

   Эрна сурово посмотрела на меня:

   — Только не вздумай бежать. После побега твоего барона отец приказал усилить охрану лагеря.

   — Я поняла, — быстро закивала я.

   Аскон лежал на подстилке и с довольным лицом озирался по сторонам. Было очевидно, что время его кончины ещё не пришло, а разбойники даже собираются нас с ним накормить. Что ж, сытым умирать гораздо веселее, чем побитым и голодным!

   Если атаман намерен выходить пленника и дождаться его окончательного исцеления, то это займёт несколько дней. Если учесть, что атаман дал меня в помощь Эрне для приготовления еды, то есть возможность безбоязненно провести здесь несколько дней с Асконом, а за это время найти возможность отсюда смыться.

   Разбойница подвела меня к пленнику, бросила на подстилку нож и ушла в палатку.

   — Посиди здесь, — сказала она, — я сейчас.

   Я встала на колени возле Аскона.

   — Как себя чувствуешь? — спросила я его.

   — Лучше, чем могло бы быть, — весело подмигнул он. — Нас собираются кормить, а это уже неплохо.

   На мускулистость и широкие плечи парня я обратила внимание, когда мы с ним ещё шли от землянки до разбойничьей поляны. Наверное, все знакомые девушки Аскона сохнут от любви к этому красавцу! Вот и в моём сердце появилось какое-то беспокойство, но я отогнала эту мысль.

   — Нога болит? — поинтересовалась я у парня.

   — Немного ноет, — признался он. — Хорошо, что ты рядом.

   Аскон взглянул мне в глаза, и этот взгляд его бездонных глаз лишил меня сил. Когда я вела раненого от землянки, то больше смотрела под ноги, чем на него, и тем более не всматривалась в его невероятно красивые глаза.

   Усы и борода парня пока не имели присущей зрелым мужчинам жёсткости волос, и это ещё больше делало его лицо молодым и привлекательным.

   Из разбойничьей палатки вышла Эрна, держа в руках миску, бутылку с какой-то жидкостью и свёрнутые полоски чистых тряпок.

   — Ты маркиз или барон? — быстро поинтересовалась я у пленника.

   — Герцог, — ответил он, косясь на приближавшуюся разбойницу. — А зачем это тебе?

   — Эрна интересовалась твоим титулом, чтобы атаман мог прикинуть, какую сумму выкупа бандиты могли бы получить за твоё освобождение.

   — Ах, вон оно что! — кивнул Аскон и повернул голову к подошедшей к нам Эрне.

   — Сейчас промоем ему рану и сделаем перевязку, — обратилась она ко мне. — Ты поможешь.

   Разбойница расположилась возле Аскона и взялась за нож.

   — Подержи одежду, — приказала она мне.

   Я помогла ей распороть окровавленную штанину и раскрыть рану. Она была неглубокой, кровь запеклась. Аскон сжал губы.

   — Терпи, красавчик! — успокоила его разбойница.

   Она полила на обнажившуюся рану из бутылки тёмную, похожую на микстуру, жидкость. — Замечательный бальзам, — объяснила Эрна. — Сейчас рана размокнет, и мы посмотрим, что там у тебя.

   Она действовала осторожно и даже с некоей грацией. Видно, ей в банде часто приходилось выполнять обязанности лекарки.

   — Не больно? — участливо поинтересовалась она у пленника.

   — Терпимо, — через стиснутые зубы проговорил он.

   — Всё будет хорошо, не волнуйся, — утешила она его. — Бывает хуже.

   Эрна отвела взгляд от раны и посмотрела Аскону в лицо.

   — Терпи, красавчик, — повторила она и больше чем нужно задержала взгляд на невероятно красивых глазах молодого герцога.

   Неужели влюбилась, ёкнуло моё сердце. Немудрено влюбиться в такого мужчину! На лице Эрны вспыхнул лёгкий румянец, и она быстро опустила глаза к ране.

   — Подержи ещё, — приказала она мне, и я послушно раздвинула разрез на одежде Аскона.

   Быстрыми и нежными движениями разбойница промыла его рану, отрезала и отложила в сторону штанину, перевязала ногу чистыми тряпками.

   — Теперь порядок, — отбрасывая волосы с покрывшегося капельками пота лба, удовлетворённо констатировала она.

   Надо признаться, что дочь атамана тоже была красавицей. Если бы не преступная деятельность её папаши и её участие в делах банды, она могла бы стать замечательной женой какого-нибудь обаятельного деревенского паренька.

   Под горячими солнечными лучами утренний туман между деревьями рассеялся. Пока мы возились с раненым, разбойники накрыли стол, расставили на нём миски и разлили по ним варево.

   Мы с Эрной помыли руки и присоединились к бандитской трапезе.

   — Вот это жизнь! — берясь за ложку, довольно ухмыльнулась Эрна. — Если у нас понравится, останешься в банде. — Здесь жизнь весёлая, интересная, с постоянными приключениями.

   — Кто-то из захваченных вами людей остался в банде? — удивилась я.

   — Есть пара человек, — подтвердила разбойница. — Оба бедняки, не пожелавшие возвращаться в свою деревню.

   — У них нет семей? — уточнила я.

   — Не-а, — помотала головой разбойница. — Молодой ещё не женился и посчитал, что жизнь здесь для него интересней. А другой — вдовец.

   Его дети женились и повыходили замуж, уехали в другие сёла, а этот горевал в одиночестве. Здесь у нас компания, какое-то разнообразие. Это лучше, чем тяжёлая и однообразная крестьянская работа.

   — Девушки у вас не оставались? —продолжала я выведывать подробности разбойничьей жизни.

   — Была одна, — кивнула Эрна. — Пожила месяц, но вернулась домой. Жалко, хорошая была девчонка. Но с гонором!

   Её папаша мастеровой из города. Они ехали в деревню за продуктами, чтобы купить там подешевле. К концу дня возвращались обратно, тут наша братва на них и нагрянула. Тогда ужин у нас был роскошным. Лучше небольшой выкуп с девчонки, чем ничего. Верно?

   Еда в банде прошла весело. Похлёбка из котла досталась и Аскону. И что-то у меня внутри отпустило. Конечно, я чувствовала грозящую каждую минуту опасность, но обратила внимание, что бандиты видели во мне не только объект для издевательств и наживы, но и стали разглядывать меня с интересом, который обычно пробуждается к незнакомому человеку.

   Некоторые взгляды горели вожделением. Разбойники разглядывали меня со всех сторон, отчего мне было не по себе. Я была довольна, что уезжая из нашего поместья, одела в дорогу дорожное платье с длинными рукавами, высоким горлом и без декольте. Имей я на груди большой вырез, уверена, что это плохо подействовало бы на моих похитителей.

   После трапезы нам с Эрной надлежало убраться и помыть посуду. Бандиты разбрелись кто куда.

   Аскон продолжал лежать на подстилке и смотреть по сторонам. Разбойники ходили мимо, не обращая на него внимания. Это и понятно: пленник не мог самостоятельно передвигаться и не мог сбежать из-за больной ноги. К тому же он не был колдуном, как мой дядя, иначе бы давно расправился с этой компанией.

   При нападении Аскон оказал сопротивление, но теперь он не представлял для бандитов никакой опасности и поэтому, предоставленный сам себе, наслаждался солнечным теплом и с интересом посматривал в нашу с Эрной сторону.

   — Что мы сейчас будем делать? — поинтересовалась я у разбойницы.

   Эрна внимательно осмотрела моё платье и перевела взгляд на своё.

   — Вчера наши ребята принесли сундуки с твоими нарядами, — сказала она. — Идём, поможешь мне что-нибудь из них выбрать.

   Разбойница повела меня к выставленным в ряд коробкам и сундукам. Я про себя удивлялась такой беспардонности и даже наглости. Подумать только: «Пойдём, поможешь выбрать мне что-нибудь из твоих вещей!»

   На языке у меня уже крутился резкий ответ этой наглой девчонке, но я понимала, что она мой единственный шанс вырваться из плена и, может быть, спасти Аскона и нашего возничего.

   Я нащупала в кармане инкрустированную шкатулку, которую отец сказал мне сохранить во что бы то ни стало. Как я могла о ней забыть! А ведь я даже не знаю, что в ней!

   Эрна откинула крышки сундуков и коробок.

   — Люблю обновки! — призналась разбойница. — Жаль, богатеньких девчонок и женщин наша братва встречает на дороге редко. Если встречает, то в основном бедных, с которых ничего не возьмёшь: ни одежды, ни ценностей, ни денег. Даже выкупа с них не получишь.

   А с тобой мне повезло, — заулыбалась довольная собой Эрна. — Смотри, какие у тебя красивые шмотки!

   Она вынула несколько платьев и разложила их на сундуках.

   — Какая красота! — искренне любовалась она моими вещами. — И бирюзовые платья, и розовые, и красные. Ой, а это белое, прямо как у невесты, да ещё с кружевами!

   Она приложила наряд к себе.

   — Как я в нём буду смотреться? — осведомилась она и даже покрутилась, словно была на балу на собственной свадьбе.

   — Красивое платье, — давясь негодованием, кивнула я. — Тебе очень идёт.

   Перебрав несколько нарядов, Эрна отложила бирюзовое платье. Остальные убрала в сундуки.

   — Одену вот это, — сказала она. — Бирюзовый цвет мне всегда нравился больше всех. Это платье как раз по моей фигуре, другие чуть-чуть великоваты.

   — Некоторое время назад я немного растолстела, — сообщила я, — но потом вернулась в норму, а ушивать платья не дошли руки.

   — Видишь, как всё замечательно складывается! — обрадовалась разбойница.

   Глядя на неё, я удивлялась, как у неё всё просто. Если бы я была бандиткой и примеряла бы платье Эрны, которая стала моей пленницей, то ни за что бы так вольно себя с ней не вела.

   Около часа мы обсуждали мои шляпы, к которым, как выяснилось, Эрна была особенно неравнодушна.

   — Жаль, нет большого зеркала, — вздохнула разбойница. — Сущая мука без зеркала для молодой девушки!

   — Без зеркала плохо, — сдержанно согласилась я.

   Наконец, Эрна закончила все примерки, выбрала две наиболее понравившиеся ей шляпки, закинула на плечо моё бирюзовое платье и направилась к палатке.

   — Сейчас переоденусь, а ты меня подожди, — сказала она мне, словно близкой подруге.

   Увлечённая новыми нарядами, она, наверное, стала забывать о том, что в разбойничьем лагере я нахожусь не по своей воле.

   Бежать отсюда одной было бы безумием. Интересно, как барон Мэвис отсюда вырвался? Будь я ведьмой или колдуньей, я бы тоже произнесла нужное заклинание, и никакие бандиты, никакая Эрна не смогли бы меня здесь удержать.

   За прошедшее время я свыклась с мыслью о плене, но мысль о стоявшем во главе разбойников неизвестном мне графе не давала мне покоя. Надо поговорить о нём с Асконом, может быть ему что-то известно о бандитском главаре.

   Через четверть часа Эрна вышла из палатки в моём бирюзовом платье. Оно сидело на ней как влитое и идеально облегало её точёную фигурку.

   Вот только шляпа, которую выбрала разбойница, совсем не подходила ни к платью, ни к обстановке лагеря. Довольно глупо смотрится на лесной поляне девушка в городском платье и широкополой шляпе, которая предназначена для пребывания в ней в усадьбе или на балу.

   — Ну, как тебе? — улыбнулась бандитка и снова покрутилась вокруг себя.

   — Восхитительно.! — соврала я. — К этому платью хорошо подходят мои белые бусы и белая пелерина из тонкой ткани.

   — Совсем забыла про украшения! — всполошилась разбойница и снова потянула меня к сундукам и коробкам.

   Что ж, приходилось терпеть эту наглость, но я растягивала губы в улыбке, изображая заинтересованность, сочувствие и понимание настроения этой девушки. Ни на секунду меня не оставляла мысль о том, что я должна стать для Эрны если не подругой, то хотя бы внушающим доверие и сочувствие человеком.

   Ещё добрых полчаса разбойница копалась в моих украшениях, примеряла пелерины, повязывала на шею платки и цветные ленты, изо всех сил стараясь добиться того, чтобы выглядеть благородной девушкой из хорошей семьи.

   Честно признаюсь, ей это удавалось: она нисколько не походила на своего отца, слишком грузного и обладавшего тяжёлой костью.

   Если бы я встретила Эрну в городе, ни за что бы не догадалась о том, что она такая простушка. Несомненно, природная грация у неё была, но всё губили плохие манеры. Разбойница шмыгала носом, смеялась во всё горло, когда ей было весело, и вела себя довольно бесцеремонно.

   — У тебя есть книги? — осторожно поинтересовалась я.

   — Какие книги? — подняла она глаза, отведя взгляд от моего браслета, который она нацепила на левую руку.

   — Какие-нибудь книги, — объяснила я. — Про приключения, про ведение домашнего хозяйства или ещё какие-нибудь?

   — А, книги! — дошёл до неё мой вопрос. — Зачем они мне, если я не умею читать? В нашем деле грамота не нужна, уметь читать совсем не обязательно. А вот без арифметики никуда.

   — Ты хорошо знаешь арифметику? — вскинула я брови.

   — Лучше всего её знает мой папаша. Точнее, два арифметических действия: он хорошо умеет отнимать и делить.

   Эрна разразилась на свою шутку громким хохотом.

   — Отнимать и делить? — сообразила я и тоже улыбнулась. — У тебя есть мама? — неожиданно поинтересовалась я.

   Эрна вмиг стало серьёзной.

   — Почему ты спрашиваешь? — нахмурившись, спросила она.

   — Так, интересно, — пожала я плечами. — Ты совсем не похожа на своего отца. Наверное, вся в мать. Судя по тебе, она была красивой женщиной.

   — Была, — согласилась разбойница. — Была и есть.

   — Она здесь, в лагере? — удивилась я. — Никаких женщин я у вас не встречала.

   — В лагере её нет, она от нас ушла.

   — Как это? — не поняла я.

   — Очень просто, — поведала Эрна. — Мы с отцом для неё слишком плохи.

   Я вопросительно воззрилась на неё.

   — Отец был наёмным работником у состоятельного господина, — начала рассказывать разбойница. — Работал на его полях, но не мог скопить денег на создание собственного хозяйства, чтобы взять землю в аренду, и тем более не мог землю купить.

   Мы жили очень бедно. Я тогда была совсем маленькой, но хорошо помню, что достатка в нашем доме не было никогда.

   Однажды отец принёс откуда-то целую корзину с хорошей едой: окорока, буженина, овощи, две бутылки молока и бутылка вина. У нас такая еда была на столе редко. Мы с мамой удивились, откуда папа мог взять эти сокровища.

   Отец отшучивался, я смеялась, но мать была серьёзна:

   — Я не притронусь к еде до тех пор, пока ты не скажешь, откуда ты её взял.

   — Купил, — коротко ответил отец.

   — На какие деньги? — поинтересовалась мама. — Тебе наш господин заплатил жалованье? Но он платит в начале месяца, а сейчас до получения денег ещё две недели.

   Отец стушевался, его веселье прошло. Меня рано уложили спать, но сквозь сон я слышала их разговор из кухни на повышенных тонах. Помню только несколько слов матери:

   — Я никогда на это не соглашусь!

   Эти слова она выкрикнула так, что я проснулась. Мама испугалась, что разбудила ребёнка. Она меня успокоила, погладила по голове, и я снова уснула. На следующий день отец исчез.

   — Куда делся папа? — спросила я мать.

   — Наши с ним пути разошлись, — получила я ответ.

   Тогда я не поняла, что мама имела в виду. Стало ясно, что отец к нам больше не вернётся. Мама кое-как старалась заработать и хваталась за любую работу, чтобы мы могли прокормиться.

   Когда я подросла, то из некоторых слов мамы поняла, что отцу надоела наша жизнь впроголодь, и он решил пытать счастья на большой дороге.

   Дела у него шли хорошо. Несколько раз к нам приходили незнакомые мужчины и предлагали маме деньги, но она не хотела их брать, говоря, что они грязные и нечестные.

   Мы жили ещё беднее, чем с папой. В какой-то момент я вызвала маму на откровенный разговор.

   — Твой отец стал разбойником, — сказала она после того, как я её долго о нём расспрашивала.

   — Деньги, которые приносили незнакомые люди, тебе посылал отец?

   — Это награбленные им деньги, — ответила мать. — Я к ним даже не притронулась. Лучше жить в бедности, но быть честной и иметь спокойную совесть.

   Ночью я долго думала о поступке отца и о словах мамы, а утром сказала, что ухожу от неё к нему. Не хочу жить в нищете, как она. Если люди не хотят нам платить деньги за нашу честную работу, то я сама возьму у них деньги и буду жить так, как мне нравится.

   — Ты достойная дочь своего отца, — ответила мама.

   — А ты слишком честная! — парировала я, собрала в сумку самое необходимое и не прощаясь, ушла.

   — Наверное, твоей маме было тяжело с тобой расставаться? — с чувством произнесла я.

   — Мне тоже было непросто, — призналась разбойница. — Сердце разрывалось от любви к ней и от взгляда на моё будущее. Но я понимала, что если мы будем жить так, как живём сейчас, то я просто повторю судьбу моей мамы. А я не хотела жить так, как она.

   — Как же ты нашла отца? — спросила я.

   — Я нанялась служанкой в таверну и внимательно слушала разговоры постояльцев. Иногда в их словах проскакивали сведения об орудовавших в наших краях разбойниках. Банда появлялась то в нашем графстве, то в соседних. Иногда даже совершались налёты в окрестностях столицы.

   Собрав некоторые сведения и узнав о том, как орудуют разбойники, я отправилась на их поиски и в лесу повстречала эту братву, у которой мой отец оказался атаманом.

   Я и раньше была уверена, что если бы он решил стать разбойником, то не согласился бы быть у кого-то в подчинении. Это он испытал в полной мере, когда работал на нашего жадного господина. В худшем случае отец стал бы разбойничать в одиночку.

   Ты его видела. Он человек сильный и непреклонный, спорить с ним нельзя. Но нельзя его и загонять в угол, как это сделал его хозяин.

   Когда я пришла в банду и встретилась с папой, мы крепко обнялись, потому что соскучились друг по другу. Я ему рассказала о матери.

   Отец погрустил, но воспоминания о прошлом не заставили его вернуться к прежней жизни. Я этому была рада, потому что сама не хотела возвращаться к нашей нищете и обыденности, работать с утра до вечера и получать гроши. А здесь я чувствую себя в своей тарелке. Здесь жизнь интереснее.

   — Вы так постоянно и занимаетесь разбоем? — на правах мнимой подруги осведомилась я.

   — Конечно, нет! — отвлекшись от воспоминаний, воскликнула Эрна. — У нас жизнь кочевая, удача не всегда нам улыбается, поэтому живём то богато, то бедно.

   Когда получаем хороший куш, некоторое время можем пожить без налётов и ограблений. В такие дни отец оставляет братву, и мы с ним отправляемся в город развлечься. Ходим на ярмарку, покупаем сладости, ночуем в гостиницах и просто гуляем.

   — Понимаю тебя, — кивнула я. — Постоянно находиться в лесу невыносимо. А когда вокруг тебя одни и те же люди, от этого становится ещё грустнее.

   — Особенно если эти люди — мужчины, — продолжила мою мысль Эрна. — Мне не хватает подруги или хотя бы взрослой женщины, — призналась разбойница.

   Вот чего я совершенно точно не хотела, так это быть подругой Эрны. Ещё меньше меня прельщала жизнь в лесу в окружении диких мужчин, которые посвятили свою жизнь добыванию денег любым способом.

ГЛАВА 4

   Чем больше я ломала голову над тем, как мне отсюда выбраться, тем больше понимала, что это можно сделать только при помощи Эрны. Девчонка скучает без нормального общения, а со мной она расслабляется и становится самой собой, иначе она не проговорилась бы два раза о некоем графе, который, по сути дела, руководит этой бандой и сбывает верным людям драгоценности и имущество бандитских жертв.

   Атаман разбойников подозвал к себе Нолена и показал в нашу сторону. Разбойничий атаман задумал что-то нехорошее!

   Я внутренне напряглась, готовясь к самому худшему.

   — Каллен приказал тебе с Асконом убираться в землянку, — подойдя ко мне, сказал Нолен. — Поели, подышали свежим воздухом, послушали птичек, вот с вас и достаточно.

   — Долго нам здесь ещё находиться? — поинтересовалась я. — Если бы вы хотели нас убить, то давно бы это сделали, а не возились бы с пленниками, и тем более бы нас не кормили.

   — Всему своё время. Потерпи детка, — похлопал меня по щеке бандит. — День-два, и ты отсюда отправишься в другое место.

   — А Аскон?

   — Аскону придётся задержаться, — ответил разбойник. — Раненый и неспособный ходить пленник никому не нужен. Но не беда, Эрна быстро поставит его на ноги, она в этом деле мастерица.

   Мы с Ноленом подняли Аскона на ноги и повели к землянке. Войдя внутрь, бережно уложили его на подстилку. Нолен принёс нам по кувшину воды.

   — Не скучайте ребята, — закрывая за собой дверь, хохотнул он.

   Мы с моим напарником снова погрузились во мрак. Я прислушалась. Шаги разбойника удалились от землянки, и только когда я была уверена в том, что нас не подслушивают, начала разговор с товарищем по несчастью.

   — Нолен сказал, что через день-два меня отсюда увезут, — сообщила я.

   — Куда?

   — Куда увезут, мне неизвестно, но знаю, что всей этой компанией руководит некий граф. Он сбывает на рынке все драгоценности пленников, продаёт лошадей, а часть вырученных средств отдаёт бандитам. С этого они и живут.

   — Откуда это тебе известно?

   — Эрна проговорилась, — поведала я. — Но тебя оставят здесь до полного выздоровления. Только что Нолен сказал, что раненый пленник никому не нужен.

   — Граф за тебя потребует выкуп с твоих родственников, родителей, — в общем, с тех людей, которым ты дорог.

   Из темноты слышалось только тихое дыхание Аскона.

   — Почему ты молчишь? — спросила я.

   — Думаю, — последовал ответ. — Я боюсь за тебя, Эйлин.

   Его голос прозвучал так тепло и нежно, что моё сердце накрыла тёплая волна глубокого чувства к этому парню.

   Надо же, как быстро женщина может влюбиться, подумала я, но тут же себя одёрнула. Эйлин, всего один день, и ты влюбилась в этого мужчину! Ты же о нём ничего не знаешь, как и он о тебе. Вы даже ещё ни разу по-нормальному не говорили друг с другом!

   Помолчав несколько секунд, я всё-таки себе призналась, что Аскон мне небезразличен, да и он ко мне не равнодушен. Но его чувства ко мне вряд ли можно назвать любовью.

   Обидно, конечно, что он не испытывает ко мне те же эмоции, какие я испытываю к нему. Но если хорошенько подумать, то почему он должен вот так с ходу влюбиться в первую встречную девушку, как я влюбилась в первого встречного парня?

   — Ты пробудешь здесь до выздоровления, а ухаживать за тобой будет дочь атамана.

   — Эрна красавица! — ответил Аскон.

   В его интонации угадывалась лёгкая улыбка. Я обиженно поджала губы. Хорошо, что в темноте он этого не видел, но мне в самом деле было горько это слышать.

   — А ты ещё красивей! — добавил Аскон.

   Я почувствовала на своём плече его тёплую ладонь. Она опустилась до локтя, и Аскон слегка его сжал.

   — Хорошо, что мы встретились и понравились друг другу, — сказал он.

   — Тяжёлые обстоятельства подталкивают людей навстречу друг к другу, и кажется, что они близки, а это часто является ошибкой.

   — Уверен, это не ошибка, — ещё раз легонько сжал мою руку Аскон. — Когда выберемся отсюда, поговорим об этом подробнее.

   У меня на языке крутился вопрос о том, почему нельзя это обсудить сейчас. Свободного времени у нас хоть отбавляй, свидетелей нет. Я бы даже не возражала, если бы Аскон меня поцеловал.

   Я живо представила себе как он наклоняется ко мне и касается тёплыми губами моих губ. Я интуитивно закрыла глаза, и по моему телу разлилась сладкая истома. Стоп, остановила я себя и сбросила наваждение. Ещё не хватало крутить любовь в нынешних обстоятельствах!

   Конечно приятно, что я Аскону нравлюсь, но от слова «нравлюсь» до слова «любовь» очень далеко. Если мы с ним выпутаемся из этой истории, тогда и поговорим лицом к лицу. А сейчас я должна отбросить эти фантазии и думать только о том, как сбежать из бандитского лагеря и желательно вытащить с собой Аскона и нашего возницу.

   Бедный Брайан так и сидит привязанный к дереву! Видно, при нападении разбойникам крепко от него досталось, если они до сих пор боятся выпускать его из виду.

   Я положила ладонь на руку Аскона, слегка сжимавшего мой локоть, и мягко отвела её в сторону. Аскон не сопротивлялся моему движению и не проявлял настойчивость. Меня это вполне устроило.

   Возможно, что я выдумала то, чего на самом деле нет. Вместо того чтобы в подземелье крутить любовь, полезнее обсудить более важный на этот момент вопрос.

   — Как ты думаешь, какого графа Эрна имела в виду? Что она о нём ещё говорила? — спросил из мрака Аскон. — Может быть какие-то намёки, имена, возраст?

   — Ничего этого не было, — ответила я. — Просто сказала про некоего графа. В нашем графстве Донел всего четыре графских семьи, я их хорошо знаю с детства. В соседнем живёт всего три графских рода, итого семь семей, с которыми я знакома.

   — Я знаю, о ком ты говоришь, — согласился Аскон. — Трудно поверить, что кто-то из них решил нагреть руки на разбое и бандитизме.

   — Почему нет? — удивилась я. — Иногда людям не хватает острых ощущений. Эрна мне жаловалась, что нищета её семьи ей надоела, и она хочет что-то изменить в своей жизни. Говорила, что в банде весело и интересно.

   — Ты полагаешь, что и у графов может быть пресная и неинтересная жизнь? — предположил Аскон.

   — Всё может быть, — пожала я плечами. — Все люди разные, но всех что-то не устраивает: одного нищета и бесконечная гонка за нищенским заработком, а кому-то просто надоело сидение в родовом замке, построенным далёкими предками.

   Ты только подумай, — увлеклась я своей мыслью. — Человек рождается в стенах, возведённых его знаменитыми предшественниками, растёт здесь, мужает, усваивает нормы этикета. С самого детства он обложен условностями и обязанностями, которые не в состоянии с себя сбросить и жить своей жизнью.

   Он должен заботиться о своих крестьянах, арендаторах, о прислуге, конюшне, скотине на пастбищах; время от времени посещать соседей и приглашать их к себе, вести с этими людьми ничего не значащие разговоры. И это длится изо дня в день, из года в год! От такого однообразия в самом деле можно сойти с ума!

   — Ты хочешь сказать, что знатным людям может не хватать острых ощущений? — заинтересовался Аскон моим предположением.

   — Возможно, — ответила я. — Для управления хозяйством есть дворецкий, экономка, старший конюх, управляющий, в конце концов. Всё катится само собой изо дня в день. А острые ощущения нужны человеку, чтобы встряхнуться и вырваться из этой обыденности.

   — Не исключено, — после некоторого раздумья согласился Аскон. — Но может быть и по-другому: что этот граф не является графом. Есть вероятность того, что неизвестный нам граф — это обиженный на весь свет незаконнорожденный отпрыск какого-то знатного рода, который решил за свои несчастья мстить всему миру. Потому и называет себя графом, для него это важно. Интересно было бы узнать настоящее имя этого господина.

   — Надеюсь, что когда-нибудь узнаем, — предположила я.

   Мы снова помолчали.

   — А что, если он вообще не является графом? — высказала я ещё одно соображение.

   — Самозванец? — спросил из темноты Аскон.

   — Почему самозванец? — подумав, спросила я. — Может быть, просто мечтатель. Наживается на грабеже, сколачивает большое состояние, чтобы потом каким-то образом за счёт своего достатка получить титул, хотя бы стать бароном.

   — Мне кажется, это чересчур, — засомневался Аскон. — Если такие мечты и бродят в голове этого господина, значит у него с головой непорядок.

   — Тогда не знаю, что ещё думать, — призналась я.

   — Если человеку нужны острые ощущения, то он может связаться с какими-нибудь колдунами, — проговорил Аскон.

   — Ты думаешь, что маги продают острые ощущения? — попробовала пошутить я, но Аскон был серьёзен.

   — Вообще-то колдуны призваны помогать людям, способствуя росту урожаев, исцелению скотины, привлечению дождя на поля и так далее.

   — Это одна сторона колдовства, — ответил Аскон. — Если человек способен вызывать дождь или наводить засуху, может лечить животных или их калечить, то это может порождать в нём ощущение всемогущества. А если он подсел на эту гадость, то уже никогда не сможет остановиться.

   — Тогда его должен кто-то остановить, — перебила я пленника.

   — Вот тут и начинается самое интересное! — развивал мысль Аскон. — Встречаются два человека, один хочет многого, другой хочет ещё больше. Но мир не бесконечен, как и его ресурсы.

   Значит, если он хочет получить чего-то больше, то это неизбежно вызывает недостаток этого чего-то в другом месте или у другого человека. Начинается соперничество, взаимная ненависть, а это приводит к разрушению.

   Судя по тому, что наш таинственный граф занимается разбоем, то к магии он не имеет никакого отношения. Чего проще — взмахнуть волшебной палочкой и получить то, о чём мечтаешь.

   Взмахнув волшебной палочкой, нельзя подчинить себе людей, — напомнил Аскон. — А это самая сладостная власть для многих. Ты только представь: у твоих ног лежат подданные, королевства, а ты один на вершине, а все они где-то внизу.

   — Да ну, на вершине холодно и одиноко, — поморщилась я. — Рядом никого нет. Если что-то случится, никто не поможет.

   — Когда что-то случится, будет уже поздно, — хохотнул Аскон. — Но колдуны об этом не думают, потому что мнят себя всемогущими и всезнающими.

   — Получается, что наш граф не колдун?

   — Не знаю, — признался. Аскон. — Может быть и не колдун, но вполне возможно, что и маг, которому помимо мистических возможностей хочется ещё чего-нибудь остренького, острых ощущений опасности, необходимости таиться, действовать исподтишка и не быть узнанным.

   — Должно быть, какой-то мерзкий человек, — снова поморщила я нос.

   — Да, картина вырисовывается неприглядная, — согласился Аскон. — Но кто говорит, что разбойники могут быть благородными? Ограбить одного, чтобы осчастливить другого.

   — Можно и так, кивнула я. — Так восстанавливается справедливость.

   — Справедливость может быть и восстанавливается, но потом очень трудно остановиться, выполняя возложенную на себя миссию, — заметил Аскон и тихо застонал.

   — Что с тобой? — забеспокоилась я.

   — Давай отдохнём, — предложил он. — Ничего страшного, просто нога ноет, болит и тянет из меня силы.

   — Хорошо, поспи, — согласилась я.

   Нащупав в темноте его руку, осторожно её погладила.

   — Спасибо, — с той же тёплой и нежной интонацией поблагодарил он меня.

   Этот тон отзывался в моём организме непонятным порывом к этому человеку, с которым ещё два дня назад я не была знакома и даже не подозревала о его существовании.

   Наверное, совместно пережитые тяготы и приключения действительно сближают людей. А может быть, наоборот: тяготы и приключения нужны для того, чтобы сблизить людей, чтобы они уже потом не расставались.

   Я прилегла и через несколько минут услышала из темноты мерное дыхание Аскона. Скорее бы он набирался сил. Через день-два меня отсюда увезут. Я была уверена, что где бы ни оказалась, мысли об Асконе меня уже не оставят.

   Думы в моей голове текли медленно, и я незаметно для себя заснула. Проснулась от того, что снаружи услышала человеческие голоса.

   — Ты спишь? — прошептала я в темноту.

   — Нет, — так же шёпотом ответил Аскон. — Недавно проснулся и гадаю, что там происходит.

   За дверью явственно раздавался конский топот, но звучавшие голоса были мне знакомы. Значит, в лагере те же разбойники, но к нам прибыл какой-то всадник.

   К двери землянки приблизились шаги, дверь отворилась. Я интуитивно прикрыла глаза, но яркого света снаружи, какой был утром, не было. То ли мы с Асконом долго проспали и уже наступил вечер, то ли погода испортилась, и небо заволокли тучи.

   — Хватит дрыхнуть! — послышался от двери бодрый голос Эрны.

   Я пригляделась, за её спиной маячил знакомый контур Нолена. Интересно, этот разбойник приставлен специально к нам, или ему скучно со своими собратьями, и он пользуется случаем, чтобы нас навестить?

   — Что произошло? — спросила я разбойницу.

   — Ничего не произошло! — ответила она. — Прибыл гонец с хорошим известием.

   — Какие-то новости? — встрепенулась я.

   — Не твоё дело! — оборвала меня Эрна. — Твоё дело — сидеть здесь тихо и не высовываться, пока тебя не позовут.

   — Я и не высовываюсь, — тихо проговорила я, боясь навлечь на себя гнев этой девчонки, от которой зависело моё избавление от неволи.

   — Выходи, сегодня хороший улов! — сказала Эрна.

   Наверное, кого-то ограбили, сообразила я, и по поводу удачного налёта бандиты планируют устроить себе небольшой праздник.

   — Опять готовить еду? — уточнила я.

   — Иди к костру, — ответила разбойница, — Нолен тебя проводит.

   — Аскона возьмём? — попросила я.

   — Он-то нам зачем?

   — На свежем воздухе он быстрее выздоровеет. Влажность в подземелье не способствует быстрому заживлению ран.

   — Ладно, возьмём и его, — согласилась Эрна. — Нолен, помоги им.

   Как и утром, мы с бандитом взяли Аскона под руки и вывели его на свет. В разбойничьем стане царило оживление. К соседнему с палаткой дереву был привязан великолепный молодой жеребец, всякий раз вздрагивавший от каждого резкого звука.

   — Смотри, какой красавец! — подойдя к нему, похлопала его по шее Эрна. — Молодой, горячий, шарахается от всех. За него можно выручить хорошие деньги.

   — Где его хозяин? — повертела я головой по сторонам в поисках незнакомого человека.

   — Был, да сплыл! — засмеялась разбойница. — Какая разница, где он? Главное, что этот красавец здесь, и здесь же в седельных сумках есть кое-что вкусненькое.

   Мы с Ноленом подвели Аскона к подстилке, которая с самого утра лежала на прежнем месте. Под бдительным оком атамана Каллена бандиты разворачивали неожиданно прибывшие им продовольственные запасы, цокали языками, предвкушая праздничную трапезу.

   Как я и предполагала, Эрна, задействовала меня для приготовления очередного застолья. Вздохнув, я повязала фартук и бросила полный беспокойства взгляд на Аскона. Это не ускользнуло от внимания разбойницы.

   — Что ты на него таращишься? — резко окликнула она меня.

   Брошенный в сторону пленника взгляд ясно выражал мои чувства к нему, и это совершенно не понравилось Эрне.

   Мне припомнилось выражение её глаз, когда она утром делала Аскону перевязку. Теперь разбойница тревожно смотрела на него, на меня и обратно. Она была уверена, что мы проводили время в землянке не впустую.

   — Надо было привязать тебя к дереву, как и твоего возницу! — бросила она.

   Я сочла за благо промолчать.

   — Что мне делать? — спросила я, жестом показав на приготовленную для трапезы еду.

   — То, что скажут! — злобно нахмурилась Эрна.

   Никакого веселья и беззаботности в её голосе не было. Похоже, что мы с Асконом находимся в серьёзной опасности: разбойница воспылала к пленнику глубокими чувствами и не потерпит никакой конкуренции. Только бы она не сделала Аскону ничего плохого, мелькнула в моей голове мысль. Озлобленная женщина страшна в гневе.

   Я поймала на себе суровый взгляд Эрны и испугалась второй раз, уже не за Аскона, а за себя: разбойница серьёзно ревновала его ко мне, и для меня это могло закончиться весьма плачевно.

   Не поднимая глаз, я старательно выполняла все приказы Эрны и даже не смотрела в сторону пленника. Разбойница же после нашего с ним обмена взглядами совсем потеряла покой. Её гнев закипал.

   Мы с ней накрыли для бандитов стол. Разбойники с громкими возгласами расселись по лавкам и приступили к трапезе. Во главе компании расположился атаман Каллен.

   — Ну, мне пора в землянку, — развязывая за спиной тесёмки фартука, робко проблеяла я.

   — В землянку? — схватила меня за руку Эрна. — Что-то ты торопишься в подземелье, где воздух так вреден для здоровья! — ехидно заметила она.

   Я закусила губу. Теперь нужно взвешивать каждое слово, потому что оно будет оборачиваться против меня.

   — Боюсь, что наша компания обойдётся без выкупа за такую красотку, как ты, — с издёвкой посмотрела на меня девушка.

   — Что ты задумала? — встревоженно взглянула я на разбойницу.

   — Я думаю, что с тобой может приключиться несчастный случай, или какой-нибудь бродяга прирежет одинокую, бродившую по лесу баронессу. Нет тебя и нет проблем.

   Наверное, мои глаза были наполнены ужасом, потому что Эрна, посмотрев на меня, заулыбалась.

   — Страшно? — спросила она.

   Я медленно кивнула.

   — Конечно, страшно! — подтвердила разбойница. — Сейчас вы с Асконом полностью в моей власти. Если с вами что-то случится, отец меня простит. Ведь всякое бывает в жизни, правда?

   Она наклонила голову и с интересом, наблюдала за отражавшимися на моём лице глубокими переживаниями.

   Несомненно, Эрна чувствовала себя хозяйкой положения, а я действительно полностью была в её власти.

   Внезапно во мне проснулись негодование и даже ярость по отношению к этой обнаглевшей девчонке. Благодаря своему отцу, она может творить что угодно с любым, попавшим в их банду, человеком. Я бы сейчас её с удовольствием прибила собственной рукой.

   Эрна хорошо поняла мои мысли и злорадно наблюдала за моими переживаниями. Если я сейчас на неё наброшусь, то мне сразу же придёт конец. Нет, скорее всего, не сразу. Разбойница будет растягивать удовольствие и мучить меня, прежде чем я встречу смерть. Я не хотела доставлять ей такое удовольствие.

   Что-то заставило меня повернуть голову в сторону Аскона. Молодой герцог тревожно смотрел на нас и ожидал плохой развязки нашего с разбойницей противостояния.

   — Любишь его? — окликнула меня бандитка.

   Я повернулась к ней. Было бы глупо признаться, что я действительно полюбила Аскона. Тогда Эрна окончательно меня возненавидит, и я в самом деле могу больше не выйти из этого леса.

   — Но ведь и ты его любишь! — перешла я в наступление.

   Разбойница оторопела от моего демарша и молча вглядывалась мне в глаза, гадая, что я сейчас предприму.

   — Ты же его любишь! — повторила я. — А он неравнодушен ко мне!

   — И что из этого? — нагло усмехнулась Эрна.

   — А то, что если со мной что-то случится, он тебе этого никогда не простит!

   По озадаченному лицу девушки я поняла, что попала в точку. Разбойница перевела взгляд на приподнявшегося на локте Аскона и на мгновение задумалась.

   — Когда человек теряет то, что для него важно, он это помнит всю оставшуюся жизнь, — продолжала я развивать наступление. — Если ты меня убьёшь, Аскон никогда не будет твоим.

   — Почему же? — поинтересовалась разбойница, но в её голосе уже не было прежних гнева и самоуверенности.

   — Для Аскона ты сейчас красивая девушка, запутавшаяся в жизни и до конца не понимающая, в какое зло ты ввязалась, — объясняла я. — Если я погибну, он тебя возненавидит, и ты никогда не добьёшься его любви.

   — А если я тебя не убью? — подняла брови Эрна.

   Похоже, ей в самом деле был интересен ход моего рассуждения. Разбойница прокручивала в голове возможный вариант развития событий и намеревалась извлечь из него наибольшую выгоду. Понятное дело, выгодой для неё была любовь Аскона.

   Она пока её не получила, но после моих слов в сознании девушки зародилась надежда о том, что пленник всё же может воспылать к ней чувствами. А для этого она должна выглядеть кроткой, благородной и милосердной.

   — Если ты меня убьёшь, и Аскон об этом узнает, то на ваших отношениях можно будет поставить жирный крест! — с жаром объясняла я. — Если же ты меня отпустишь, и Аскон будет уверен в том, что ты не причинила мне никакого вреда, это расположит его к тебе. Наверняка в его сердце родится если не любовь, то хотя бы благодарность за твой великодушный поступок. А благодарность — это уже немало. Это первый шаг к построению хороших отношений.

   Симпатия между вами уже существует. Ты заметила, как он на тебя смотрел, когда ты утром делала ему перевязку?

   Эрна нахмурилась, припоминая недавние события.

   — Я вижу, ты вспомнила, — продолжала я наступать. — Мы с Асконом знакомы всего ничего. Он обо мне быстро забудет, а ты, находясь подле него несколько дней и неустанно о нём заботясь, вызовешь в нём любовь. Я в этом уверена.

   Разбойница посмотрела на пленника долгим взглядом и снова повернулась ко мне.

   — Согласись, что я права! — продолжала я её увещевать, не давая ей времени усомниться в моих словах.

   — Ты считаешь, что он..., — начала говорить девушка и замолчала.

   — Да, я так считаю! — уверенно подтвердила я. — Если ты поможешь мне отсюда сбежать, можешь не сомневаться, Аскон это оценит.

   Когда меня подле него не будет, ему ничего не останется, как переключиться на тебя. Ведь у тебя доброе сердце и ласковые руки. Представь, как он будет себя чувствовать, когда ты будешь осторожно промывать и перевязывать его рану.

   Когда человек находится в сложном положении, все его чувства обнажены. Аскон никогда не забудет, как ты о нём заботилась.

   Разбойница снова оглянулась на пленника.

   — Это верно, — согласилась она. — Значит, ты хочешь, чтобы я тебя отпустила?

   — Это будет самое правильное решение, — кивнула я. — Ты останешься, я не буду маячить перед его глазами и отвлекать его от твоей красоты. Ты же красивая девушка, — продолжала я лить бальзам на душу разбойницы. — Я уйду и больше никогда не появлюсь ни в твоей, ни в его жизни.

   Что такое два дня, проведённые мужчиной с незнакомой девушкой в непроглядной тьме подземелья? А у тебя в запасе будет не меньше недели до его полного выздоровления.

   Твой отец переживёт, если не получит выкуп за молодого герцога. При вашей беспокойной жизни деньги приходят и уходят. Нельзя возлагать на них все свои надежды. Вам предоставится ещё немало случаев хорошо заработать, но если ты сейчас потеряешь Аскона, то ты потеряешь его навсегда.

   Не думаю, что ты отнесёшься к этому безразлично. Наоборот, расставание с ним оставит в твоей душе глубокую рану, от которой ты не сможешь оправиться всю оставшуюся жизнь.

   Я замолчала, внимательно наблюдая за тем, как мои слова перестраивают мысли сидящей передо мной девушки. Видимо, Аскон действительно глубоко запал в её сердце. Главное сейчас — не делать резких движений, а медленно и осторожно подводить Эрну к благородному поступку, от которого выиграют все.

   — Значит, я должна помочь тебе отсюда уйти?

   — И мне, и нашему возничему, — мотнула я головой в сторону дерева, к которому был накрепко привязан Брайан.

   — А его-то зачем отпускать? — с недоумением посмотрела на меня разбойница.

   — Как зачем? — искренне удивилась я её наивности. — Ты отпускаешь меня, проявляя этим своё благородство, милосердие и широту души, но совершенно не имеешь никакого сострадания по отношению к близкому мне человеку.

   — Брайан тебе настолько дорог? — удивилась Эрна.

   — Важно не то, насколько он мне дорог, а то, что мы с ним попали в плен, и Аскон ассоциирует нас с ним вместе. Если ты отпустишь меня, но оставишь у вас Брайана, подумай, как Аскон это воспримет.

   Эрна снова задумалась.

   — Ты права, — наконец кивнула она, и с моей души свалился большой камень. — Значит так, — продолжала размышлять разбойница. — Послезавтра за тобой и возницей приедут.

   Днём вас освободить невозможно. Отец сделал особое распоряжение Нолену, чтобы он наблюдал за вами особенно тщательно, да и остальная братва постоянно на вас поглядывает. Значит, у нас есть всего две ночи, чтобы ты со своим приятелем отсюда убралась. Я что-нибудь придумаю, — пообещала Эрна. — Сейчас вы с Асконом поедите, потом он отправится в землянку.

   — А я? — моё сердце похолодело.

   — А тебя Нолен привяжет рядом с Брайаном. Я скажу отцу, что ты вела себя очень дерзко и заслуживаешь особого наказания.

   Я молча пожала плечами. Мы с Асконом были в полной власти этой разбойницы, да и не только мы, но и наш возница. От прихоти Эрны зависела судьба нас троих.

   Я быстро перекусила, наблюдая как разбойница заботливо кормит Аскона, не отходя от него ни на шаг.

   Неужели мой план сработает? То, что Аскон останется жив, было ясно с самого начала, но судьба нашего возницы и моя собственная вызывала беспокойство. Не знаю, как дядя отреагировал бы на требование некоего графа заплатить за меня большие деньги, чтобы лицезреть в своём поместье племянницу, которую он видел лишь один раз в жизни.

   Я вспомнила о бароне Мэвисе. Странное дело, ведь он действительно дорожит мною. Я была уверена, что он не только меня не любит, но и испытывает ко мне некоторую неприязнь.

   При всей холодности барона Мэвиса ко мне он почему-то во мне нуждался. Ведь это он в разговоре с герцогом Брентоном заявил, что я некоторое время должна пожить в его усадьбе. Зачем я ему понадобилась? Не знаю.

   Мне вспомнились слова отца о том, чтобы я держалась подальше от своего родственника. Отец считал его опасным человеком. В чём опасность барона, можно было только гадать. Либо это его опасный характер, когда он не считается ни с кем, а имеет в виду только свои интересы и поэтому готов переступить через любого. Либо это какие-то невероятные магические способности дяди. Ведь именно благодаря колдовству барон Мэвис избежал плена и сейчас наверняка пребывает в благодушном настроении, сидя в своей усадьбе.

ГЛАВА 5

   По приказу Эрны Нолен потащил меня к дереву, стоявшему рядом с липой, к которой был привязан возница Брайан.

   — Садись, руки за спину, — приказал разбойник.

   Он спутал мои кисти за стволом, похлопал меня по щеке и удалился.

   — За что тебя так? — поинтересовался Брайан.

   Для человека, просидевшего сутки будто на привязи, он чувствовал себя очень хорошо и даже что-то напевал себе под нос. Крепкий орешек, подумала я. Хорошо, что он на нашей стороне. Если бы Брайан был разбойником, то представлял бы серьёзную угрозу для всех — не только для мирных людей, но и для своих собратьев по разбою.

   Наверняка был бы атаманом какой-нибудь банды, а в этой компании наверняка соперничал с атаманом Калленом за главенство.

   — Эрна сказала, что я слишком дерзкая, — ответила я.

   — В нашем положении лучше помалкивать, — покачал головой возница, — побольше смотреть по сторонам, мотать на ус и прикидывать, как отсюда можно смыться.

   — Эрна обещала, что поможет нам с тобой сбежать.

   — Не может быть! — поразился Брайан. — С чего это она вдруг?

   — Я нашла к ней подход, — улыбнулась я в ответ. — У бандитов и разбойницы не каменное сердце, а значит, к ним можно подобрать ключик.

   — И когда случится такое счастье? — поинтересовался Брайан.

   — Либо этой ночью, либо следующей. Если мы за двое суток не успеем отсюда сбежать, то послезавтра нас отвезут к некоему господину, который занимается сбытом ворованного, в том числе такими пленниками, как мы.

   — Интересный расклад, — покачал головой Брайан. — А с твоим напарником что будет?

   — С Асконом? — посмотрела я на него.

   — Наверное, с Асконом, — повёл плечом мужчина. — Я с ним не разговаривал. Это вы с Эрной крутились вокруг него.

   — Не то чтобы крутились, — зарделась я. — Просто уделяли ему некоторое внимание, как раненому.

   — Я видел, — улыбнулся Брайан. — Вон и сейчас дочь атамана уделяет ему внимание.

   Как и вчера на площадке возле костра разбойница бережно обихаживала Аскона, рассматривала его рану, промывала её, но делала это как-то нарочито медленно, несколько раз участливо смотрела ему в глаза.

   Хотя я знала, зачем она это делала. На заботу Эрны Аскон отвечал долгими внимательными взглядами. Не могу сказать, что они были наполнены любовью и нежностью, но их длительность мне совершенно не понравилась.

   А если они и правда друг в друга влюбятся? С дочерью атамана это уже случилось, а пленник уже прошёл половину пути к взаимной любви.

   В моей душе загоралась ревность. Надо же, пленник проникается симпатией к тому, кто его держит в плену, разве такое бывает?

   Эрна в очередной раз опустила голову к ноге герцога, аккуратно её заматывая полосками ткани. Воспользовавшись тем, что разбойница на него не смотрит, Аскон глянул в мою сторону и подмигнул.

   Ах, вон оно что, обрадовалась я. Подобно мне, он вступил в игру, которая могла бы нам принести освобождение.

   Аскон мне улыбнулся, и моё сердце взыграло радостью: оказывается, чтобы быть любимой, необязательно заниматься лечением своего подопечного. Достаточно побыть с ним в земляной тюрьме сутки. Я улыбнулась ему в ответ и кивнула.

   Эрна подняла голову, перевела взгляд на лицо герцога и что-то пробормотала. Аскон очень умело изобразил томность на лице и закрепил её очередным долгим взглядом, от которого Эрна расцвела.

   Покрутившись ещё пару минут вокруг больного, она собрала лекарственные принадлежности и отправилась в палатку. Побыв там некоторое время, вышла в фартуке и занялась очередными хозяйственными делами лагеря.

   У меня отлегло от сердца: наконец-то она оставила моего любимого герцога в покое и занялась своими прямыми обязанностями.

   Пользуясь тем, что разбойница удалилась, мы с Асконом обменялись понимающими взглядами и кивнули друг другу. Меня этот обмен приветствиями очень поддержал. Однако, я опасалась, что, находясь наедине с Эрной ещё неделю или больше, сердце молодого герцога дрогнет, и он переключит своё внимание на неё.

   Но что я удивляюсь? Я же сама убеждала Эрну в возможности этой метаморфозы, и она поддалась моим уговором. Теперь мне надо было сделать усилие над собой не согласиться с этой возможностью.

   Аскон лёг на спину и устремил взгляд в небо. Оно было глубоким и голубым. С одной стороны небосвода в другую ползли кудрявые облачка, в небе пели птицы, под жаркими лучами солнца затрещали кузнечики.

   Вечером станет прохладнее, а ночью нас с Брайаном здесь уже не будет. Мои мысли текли неторопливо, Возница Брайан задремал, а я, привалившись к стволу дерева, вспоминала свой последний разговор с отцом, в котором он говорил о загадочной шкатулке.

   Если отец в разговоре со мной, который по сути можно считать предсмертным завещанием, упомянул об этой шкатулке, значит, она имеет невероятную ценность и не должна оказаться в руках злых людей.

   Мой отец был хорошим магом — не самым сильным, но и никогда не был в числе последних. Вряд ли так бережно хранимая им шкатулка является обычным колдовским артефактом.

   С детства я видела много колдунов и ведьм, которые приходили в наш дом и разговаривали с родителями. У меня сложилось впечатление, что люди связанные с запредельностью, придают мало значения окружающему миру и больше озабоченные состоянием мира невидимого.

   Мой отец, барон Марвин, был добрым магом, помогал всем, кто в этом нуждался, за что, собственно, и получил от короля Астина баронский титул. Не только для всего королевства Рендлоу, но и для нашего графства Донел это было большим событием.

   Знатные люди графства в назначенный день прибыли в королевский дворец. В торжественной обстановке и в присутствии королевских герольдмейстеров Его Величество лично повесил на шею отцу баронский медальон на толстой цепи.

   К этому времени мамы уже не было в живых. Я много раз себе представляла, как бы она порадовалась, видя как Его Величество оценивает несомненные заслуги её мужа.

   Помимо баронского титула и особого знака король удостоил моего отца большим участком земли. Рядовые маги жили в основном за счёт своего мистического ремесла, а участки земли, которыми король Астин награждал в основном людей знатных, но никак не связанных с колдовством, были совсем чем-то невероятным. Лишь повзрослев, я осознала степень уважения, которое Его Величество испытывал к барону Марвину.

   Отец никогда об этом не говорил, но теперь я думаю, что ему королём было сделано лестное предложение приблизиться к трону и стать если не придворным магом, то, по крайней мере, иметь непосредственное отношение ко дворцу и к совету колдунов. В совет входили наиболее уважаемые и окружённый почётом колдуны и ведьмы.

   Мой отец отказался от этой чести и предпочёл остаться в родном графстве. Его здесь все хорошо знали, с соседями он поддерживал тёплые отношения, и неоднократно наша семья получала приглашения от знатных людей Донела и соседнего графства Мирена.

   Благодаря этим визитам я и познакомилась с баронскими, графскими и маркизскими семьями нашей округи. Они приглашали Марвина с дочерью и женой, а после кончины моей мамы, когда он получил баронство, соседи уже приглашали меня с ним.

   Это не укрылось от внимания старого герцога Брентона. В силу возраста я не очень интересовалась родословными знатных семейств королевства Рендлоу, но в общих чертах имела представление о герцогском роде старика Брентона.

   В нашем королевстве не было принято лишать знатные роды почётных титулов за какие-то серьёзные проступки. Если кто-то из таких людей совершал серьёзный проступок, то король просто отдалял такие семьи от дворца. В таких случаях у них уже было мало надежды вернуть себе прежнее положение.

   Герцог Брентон был бездетным, но, видимо, и в старости ему хотелось подняться выше в иерархии Рендлоу и этим прикрыть свои прошлые неблаговидные поступки, за которые король Астин и отодвинул его от престола.

   Но как это сделать? Лишь перед смертью мой отец поведал мне о нависшей над нашей семьёй угрозе со стороны герцога Брентона, но не успел или не захотел объяснить истинную причину желания старика сделать меня своей женой.

   Достигнув преклонных лет, люди редко думают о страстной любви. Скорее всего, не думал о ней и Брентон. Его главной причиной повышенного ко мне внимания было возвращение прежних позиций в его графстве и при королевском дворе.

   Как давно этот коварный план пришёл в голову Брентону, я сказать не могла, а значит не могла знать и о том, как долго старый герцог осаждал моего отца своими уговорами, угрозами, увещеваниями и запугиваниями.

   Только сейчас я осознала, с какими старанием и заботой барон Марвин ограждал меня от планов старого герцога. А ведь в последнее время Брентон приезжал в наше поместье неоднократно и надолго уединялся с отцом в его кабинете. Тогда я не придавала значения этим визитам. Только несколько дней назад отец словно вылил на меня ушат холодной воды, раскрыв весь ужас нашего положения.

   Его Величество король Астин за магические заслуги отца присвоил ему титул барона. Не самый высокий титул в королевстве, а ведь старик Брентон был герцогом. Следующий шаг после этого высокого титула — уже король Рендлоу.

   Вряд ли бы Его Величество решился так серьёзно наказать человека с высоким титулом, как Брентон. Что из этого следовало, продолжала я размышлять, задумчиво разглядывая разбойничий лагерь, который после обеда почти опустел.

   Кто-то из бандитов отправился в сторону дороги, кто-то лёг на траву и сейчас мирно спал. Разбойницы Эрны, как и её отца Каллена, вообще не было видно. Герцог Аскон всё также лежал на подстилке, глядя в небо.

   За прошедший час солнце немного сдвинулась, и тень от большого дерева накрыла Аскона, подарив ему в этот знойный день немного прохлады.

   — На чём я остановилась? Ах, да, герцог Брентон!

   Отец не любил сплетни и по этой причине не распространялся о том, какую репутацию и почему имеют в нашем королевстве ведьмы, маги или обычные люди, тем более титулованные.

   С самого детства и до последнего времени я воспринимала герцога Брентона как милого старикашку, который почему-то зачастил к нам с визитами.

   Поскольку мой отец и Брентон были магами, не обсуждали при мне свои сакральные дела, а всякий раз уединялись в отцовском кабинете, я думала, что они разговаривают только на свои магические темы.

   Я, как и моя мама, не являюсь ведьмой, поэтому не имела понятия о том, какие проблемы волнуют связанных с магией людей.

   Лишь один раз во время очередного визита к нашим соседям я случайно слышала обрывок разговора о том, что герцог Брентон обладает сомнительной репутацией. В чём именно была её сомнительность и что её подмочило, я так и не узнала.

   На тот момент я была подростком. Как и все в этом возрасте, я больше думала о своих делах и подругах, чем о делах взрослых людей. Случайно услышанный разговор я просто выбросила из головы. Он мне вспомнился только сейчас.

   Незаметно для себя я задремала, жаркий летний день к этому располагал. Разбойничий лагерь тоже погрузился в сон. Рядом со мной мирно посапывал возница Брайан. Вот у кого крепкие нервы и ясные мозги, с завистью думала я о нём.

   Попав в такой переплёт, он остаётся совершенно спокойным, не мечется в поисках выхода из трудного положения, а терпеливо ждёт случая, чтобы вырваться из неволи.  Похоже, что мои слова о том, что Эрна обещала сегодняшней ночью нас с ним освободить, не произвели на него должного впечатления.

   Резкий звук вывел меня из дрёмы. Я подняла голову и увидела, что разбойник Нолен принялся колоть дрова для приготовления обеда. Из палаток начали вылезать сонные разбойники, но атамана Каллена и его дочери в лагере так и не было видно.

   Я обвела взглядом поляну и обратила внимание на то, что здесь не было ни одного коня. Как только бандиты пригнали сюда нашу карету, я мысленно распрощалась с нашими лошадьми. Уже следующим утром наши замечательные кони исчезли, наверное, отправленные загадочному графу для продажи.

   Но помимо наших лошадей здесь ещё был молодой жеребец, который вызвал столько восторга у Эрны. Куда же он делся? Неужели Каллен отправил его к своему покровителю вместе с нашими лошадями?

   Если Эрна в самом деле ночью нас с Брайаном отпустит, то нам придётся со всех ног бежать через лес, спасаясь от возможного преследования. А я-то рассчитывала, что разбойница, в надежде проявить перед Асконом своё великодушие и благородство, даст нам для бегства этого замечательного скакуна.

   Сидеть привязанной к дереву было скучновато, я бы предпочла сидеть в землянке рядом с Асконом. Дело было не столько в том, что он был моим любимым человеком, и мне с ним было спокойнее, а в том, что с молодым герцогом я могла просто перекинуться парой слов. Возница Брайан для этого не годился.

   Он уже открыл глаза после сна, улыбнулся мне, но не проронил ни звука. Он вообще был молчаливым. Теребить его своими разговорами мне не хотелось. Мысли вернулись к герцогу Брентону. Чем он мог заслужить немилость Его Величества короля Астина?

   В нашем королевстве Рендлоу есть разные сообщества магов и ведьм. Сам король не является колдуном, мало понимает в магии, и это всех устраивает.

   Если бы Его Величество был сильным магом, это вызывало бы настороженность у его подданных, не обладающих магическими способностями. Если бы он был колдуном, то наверняка подмял бы под себя всех ведьм и магов королевства, создал бы какой-нибудь верховный совет во главе с собой, и это тоже вызвало бы недовольство ведьм и колдунов.

   Будучи простым человеком, наш король довольствовался лишь созданием придворного совета колдунов, на котором маги и ведьмы обсуждали насущные дела Рендлоу и вносили свои предложения на суд Его Величества, но конечное решение по каждому важному вопросу Астин принимал самостоятельно.

   Такое равновесие всех устраивало, потому что все понимали, что чрезмерное внедрение магов и ведьм в жизнь людей, большинство из которых не имеет к магии никакого отношения, создаст ненужное противостояние и недоверие между разными группами Рендлоу.

   Сейчас, когда я, благодаря последним событиям, взглянула со стороны на наше королевство, узнала о том, что барон Мэвис является магом, а герцог Брентон как маг испортил нашу жизнь, я по-другому взглянула на внутреннюю жизнь Рендлоу.

   Я не ведьма и не колдунья, но принимая во внимание события последних дней, стала понимать, что без внедрения в эту мистическую сферу мне не обойтись. Не знаю, надо ли мне будет становиться колдуньей, проходить для этого какой-то обряд, кому-то подчиняться, выполнять чьи-то распоряжения, но то, что барон Мэвис имеет на меня какие-то связанные с магией планы, было очевидно.

   Эта неожиданная догадка поразила меня в самое сердце. До этого момента я была уверена, что дядя испытывает ко мне хоть какие-то родственные чувства, пусть и запрятанные очень глубоко. Но ведь он младший брат моего отца, к тому же бездетный, а я его единственная родственница.

   И тут меня в который раз пробил холодный пот: а единственная ли я родственница барона Мэвиса? Я внезапно осознала, что не знаю ни о нём, ни о его семье вообще ничего, кроме того, что барон является магом.

   В какой магический клан он входит, кому служит и чем вообще в жизни занимается? Если он имеет поместье, значит его заслуги перед королём Астином достаточно велики, иначе Его Величество не наградил бы его, как и моего отца, земельным участком.

   Сам факт такого вознаграждения мог говорить о хорошей репутации барона Мэвиса перед престолом, но мой отец настаивал на том, чтобы я не имела с дядей никаких дел и никогда бы с ним не общалась.

   Сопоставление этих двух фактов меня сильно озадачило. В данный момент я не располагала никакими дополнительными сведениями о дяде и не имела никакого источника, из которого я могла бы их почерпнуть.

   В моём нынешнем положении оставалось дожидаться дальнейшего развития событий, предстоящий разговор с бароном Мэвисом, если он состоится в случае нашего с Брайаном освобождения, имел огромное значение во всех смыслах.

   Я перевела дух, как оказывается полезно иногда посидеть привязанной к дереву и углубиться в собственные мысли!

   Над разбойничьим лагерем стал разноситься дым от костра, перемешанный с чарующим запахом готовящейся на нём похлёбки. Откуда-то из леса на поляне появилась Эрна. Она деловито шагала от одной палатки к другой, раздавала разбойникам приказания и выглядела настоящей хозяйкой банды.

   Хотя её отец атаман Каллен был ещё не стар, но глядя, как уверенно девушка управляется со свирепого вида мужчинами, я легко представила, как она возглавит банду, если с её отцом что-то случиться. Разбойникам не придёт в голову перечить твёрдому характеру этой девицы.

   Солнечный жар пошёл на убыль. Наступило время обеда, и меня это очень радовало. При сытом желудке надежда на успешное завершение любого предприятия всегда крепнет, настроение поднимается и жизнь сияет новыми красками.

   Бандит Нолен подошёл к нам с Брайаном с двумя мисками, поставил их на траву и принялся нас развязывать.

   — Обед подоспел? — поинтересовался у него возница.

   Разбойник глянул на него исподлобья, но ничего не ответил, а сунул в руку пленнику ложку.

   Брайан разминал затёкшие запястья и поставил миску на колени. Я не стала спрашивать Нолена ни о чём, не стала втягивать его ни в какой разговор, чтобы не вызвать подозрений.

   Образ кроткой пугливой девчонки должен усыпить бдительность разбойников. Больше внимания они должны уделять мужчинам, но если Аскон пока самостоятельно не мог передвигаться, то с таким громилой, каким был наш возница Брайан, бандитам приходилось держать ухо востро.

   Наверное, поэтому Нолен не отходил от него ни на шаг, дожидаясь пока мужчина доест выделенную ему порцию похлёбки и снова отведёт руки за спину.

   Возница ел не торопясь, время от времени бросая на своего охранника насмешливые взгляды. Забавно было наблюдать за немой дуэлью двух мужчин. Если бы они сошлись друг с другом в драке, не было сомнений в том, кто в ней одержит верх.

   Бандит Нолен это хорошо понимал и держался от пленника на почтительном расстоянии, положа руку на рукоятку висевшего у пояса клинка.

   Когда мы с Брайаном отставили опустевшие миски на траву, бандит снова привязал на нас к стволам и ушёл к костру.

   — Вот теперь можно жить! — довольным тоном проговорил Брайан.

   — Как думаете, Эрна обманет? — спросила я возницу.

   — Поживём-увидим, — отозвался мужчина.

   Он был спокоен, никакие тревоги и даже надежды не выводили его из равновесия. Такому спокойствию я могла только позавидовать.

   Аскон наслаждался гулявшим в тени ветерком, ел разбойничью похлёбку, а возле него сидела Эрна. Видно, сильно скрутила девушку любовь, если она уговорила папашу не содержать пленника в землянке, а разрешить ему находиться на краю поляны.

   Разбойница что-то говорила молодому герцогу и заглядывала ему в лицо, Аскон отвечал ей с подобающей благосклонностью и даже лёгкой улыбкой, но нисколько не пытался изобразить любовь к Эрне.

   Всё-таки ревность — неприятная штука. Когда дорогой тебе человек оказывает знаки внимания твоей конкурентке, это портит настроение. Я делала над собой усилие, чтобы отогнать эти мысли и надеялась на лучшее. Если Эрна вызывает во мне такое негодование, то могу представить, какую ненависть я вызываю в ней.

   Наконец, Аскон доел обед и поблагодарил разбойницу. Чрезмерное внимание Эрны к молодому пленнику вызывало интерес не только у меня, но и у бандитов. Разбойница это хорошо понимала, поэтому взяв посуду, не стала задерживаться возле Аскона, а отправилась к банде, попутно раздавая приказания по наведению порядка, мытью посуды и вообще вела себя уверенно.

   До самого вечера мы с Брайаном так и просидели рядом, даже не перекинувшись словами. Время от времени этот невозмутимый мужчина заводил тихую песню, любовался окружавшим нас лесом и ждал от жизни только хорошего.

   К вечеру в стане бандитов появился Каллен, но не пешком, как он уходил из стана, а верхом на молодом жеребце. Эрна сняла с него седло, спутала ему ноги, и пустила пастись на поляне.

   Атаман был чем-то озабочен, подозвал к себе дочь и с Ноленом и другими разбойниками уединился в палатке.

   — Что-то у них произошло, — повернула я голову к Брайану.

   — Поживём-увидим, — безразлично откликнулся он. — Со связанными руками, мы всё равно ничего не сделаем. Остаётся ждать.

   — Будем ждать, — вздохнула я.

   Наступал вечер, солнце спряталась за вершинами деревьев. По приказу Эрны  Нолен отвёл Аскона в землянку, а разбойники стали готовиться ко сну.

   С вечерней прохладой в воздухе появились комары и начали назойливо надо мной жужжать. Со связанными руками я не могла их отогнать, поэтому поминутно мотала головой, но это не помогало. Несколько жужжащих злодеев укусило меня за кисти рук, но, как правильно заметил наш возница, со связанными руками мы ничего не могли предпринять.

   Удивительное дело, комары совершенно не трогали Брайана. Он это воспринимал как само собой разумеющееся и мечтательным взором оглядывал окружавшую нас природу.

   Когда совсем стемнело, костёр посреди лагеря перестал дымить, и только переливался загадочными огоньками под слоем серого пепла.

   Ожидание предстоящих событий не давало мне покоя. Я сидела как на иголках, и мой сосед тоже приободрился.

   — Сначала они должны уснуть, — проговорил он.

   Я молча кивнула, лагерь опустел.

   Над лесом поднялся серп молодой луны. Он не давал почти никакого света. К тому же на небо наползли облачка, которые время от времени закрывали его собою. В темноте я могла разглядеть только светлые полотнища палаток, догоравшие остатки костра и тёмные стволы деревьев.

   Возня в разбойничьих палатках затихла, лагерь погрузился в тишину. Сколько времени прошло с момента восхода месяца, не знаю. Наверное часа два-три.

   В лесу стояла мёртвая тишина, никакие звуки её не тревожили. Природа словно замерла, устав от прожитого ею дня.

   Наконец я увидела, как полог палатки, в которой спала Эрна, отошёл в сторону. Разбойница бесшумно выскользнула на поляну и скрылась в кустах.

   — Куда это она? — прошептала я Брайану.

   — Я бы тоже хотел это знать, — ответил он.

   — Как вы говорите? Поживём-увидим? — сказала я, но возница промолчал.

   Всё его внимание было устремлено к кустам, в зарослях которых скрылась разбойница. Минут через десять из-за них вышла Эрна, держа под уздцы красавца жеребца. Верёвки уже не опутывали его ноги.

   Красивый конь степенно вышагивал по поляне с горделивой осанкой. На его спине было седло. Из-за своего нрава он немного нервничал, но опытная рука Эрны его удерживала.

   Разбойница подошла к нам, забросила уздечку на ближайший сук и вынула из кармана короткий нож. Не говоря ни слова, она перерезала наши путы и выпрямилась.

   Вы свободны, сказала она. Скоро мы отсюда снимемся, поэтому сообщать властям о том, где находится наша компания, не имеет смысла. Впредь будьте осторожны на дорогах, особенно если они пустынны. Наша братва работает быстро и надёжно, на глаза ей лучше не попадаться.

   Возница Брайан встал, подхватил меня за талию, посадил на круп коня и сам забрался в седло.

   — Спасибо, — сказала я разбойнице.

   — Благодари Аскона, — сурово отозвалась она. — Если бы не он, не видать тебе свободы.

   — Спасибо, Эрна, — поблагодарил её Брайан. — Ты хорошая девчонка, но связалась с плохой компанией.

   — Не твоя забота! — огрызнулась дочь атамана. — Поезжайте, только тихо.

   — Тебе попадёт за нас от отца, — сказала я ей.

   — Никто не узнает, что вас освободила я. В лагере народу много. Может быть, у кого-то из братвы дрогнуло сердце от вашей парочки, или ты, как баронесса, пообещала кому-то из наших хорошие деньги за своё освобождение

   Я молча пожала плечами. Такой способ освобождения не приходил мне в голову.

   Сидевший за моей спиной Брайан потянул повод в сторону, разворачивая коня вглубь леса. — Ну, бывай, — сказал он на прощание разбойнице. — Если всё сложится удачно, мы с тобой не свидимся.

   Лёгким ударом каблуков Брайан послал коня вперёд, и тот неторопливым шагом покинул разбойничью поляну.

   — Пригнись, — сказал мне возница и сам пригнулся за моей спиной.

   Я поняла его мысль: вместо управления конём в такой темноте, опытный Брайан решил положиться на интуицию нашего жеребца, чтобы животное само выбирало путь в лесу, обходя кочки, ямы и стволы деревьев. Возница же только следил за правильным направлением нашего движения. А чтобы ветви в темноте не хлестали нам по лицам, он сказал мне пригнуться.

ГЛАВА 6

   Я отводила руками ветки, но не заметила, как зацепилась ногой за торчавшей из земли корень и грохнулась на мягкую лесную подстилку.

   — Что с вами? — встревожился возничий.

   — Прилегла отдохнуть, — потирая ушибленную коленку, ответила я.

   Сильными руками Брайан поднял меня, посадил на коня перед собой и пустил его шагом. От мерной поступи жеребца я покачивалась на его крупе. Равномерная болтанка меня убаюкивала, и я даже начала видеть какой-то сон.

   В темноте конь споткнулся о какую-то корягу, и остатки моего сна улетучились. Я вцепилась в конскую гриву, словно от этого зависела моя жизнь.

   — Скоро выйдем на дорогу, — произнёс над ухом Брайан. Разбойники вряд ли пустятся за нами в погоню: слишком мы далеко отъехали, а искать коня в диком лесу всё равно, что иголку в стоге сена. Не беспокойтесь, баронесса, теперь вы в полной безопасности.

   — Спасибо, Брайан, — от всего сердца поблагодарила я этого сильного и надёжного мужчину.

   Рядом с ним мой страх сжимался, и на душе становилось легче.

   Небо над вершинами деревьев начало светлеть, я уже легко различала впереди стволы деревьев. Брайан поторопил нашего жеребца каблуками. Теперь, когда при свете стали видны контуры деревьев, а на земле можно было различить ямы и ухабы, можно было уже не полагаться на внутреннее чутьё коня, а править в нужном направлении.

   Утренний лес постепенно наполнялся птичьими трелями. Природа оживала, ночные сумерки растворялись в светлевшем воздухе. Среди деревьев показались белые прогалины.

   — Вот и дорога, что я говорил! — обрадовался возничий и пришпорил коня.

   Жеребец радостно побежал быстрее. Наверное, он тоже натерпелся страху в ночном лесу и сейчас сам рвался выйти на открытое пространство.

   В этот ранний час на дороге никого не было. После всего пережитого меня это радовало. Сейчас я меньше всего хотела бы повстречаться с каким-нибудь экипажем. Кто знает, может быть в карете будут не благородные и не благочестивые жители графства Донел, а разбойники из очередной банды. Что-то в последнее время их много развелось в наших краях!

   На востоке солнце озарило небосвод розовым светом, и мои страхи стали постепенно рассеиваться. Видно, я сильно напугалась, если в каждом встречном экипаже готова была видеть разбойничью братву.

   Наш путь пересекала речка с перекинуты через неё мостом. Брайан дёрнул повод, и конь повернул вправо от мостка.

   — Вы куда? — испугалась я.

   — Не беспокойтесь, ваша светлость, — отозвался возница. — Сейчас приведём себя в порядок, напоим коня и двинемся дальше.

   Брайан грузно соскочил на землю и снял меня с лошади:

   — Во время падения вы запачкали одежду. Было бы неплохо, если бы вы явились перед своим дядюшкой в чистом платье и с чистым лицом.

   Я подошла к краю воды. Моё отражение показало, что Брайан прав: когда я растянулась в лесу, то проехала рукой по мху, перемешанном с землёй, а потом, пока мы ехали, отгоняла от себя комаров, а некоторых прибивала прямо на лице. Оно сохранило следы грязных шлепков. Я окинула взглядом платье, оно тоже нуждалось в чистоте.

   Пока я приводила себя в порядок, Брайан водил коня кругами, чтобы тот остыл и только потом подвёл его к реке.

   — Немного передохнём и поедем дальше, — сказал возница.

   Мы перевели дух, Брайан вновь посадил меня перед седлом и взобрался на коня сам.

   — Въезжаем в Мирен, — оповестил меня Брайан, когда мы проехали придорожный знак, обозначавший границу между двумя графствами.

   — Ещё немного, и будем на месте.

   — Вы хорошо знаете дорогу к усадьбе барона Мэвиса? — удивилась я.

   — Я возница, ваша светлость, — ответил Брайан. — Моя работа состоит в том, чтобы колесить по близлежащей округе. Я даже несколько раз ездил в столицу королевства, а эти места знаю как свои пять пальцев.

   — Вы были и в усадьбе барона? — уточнила я.

   — В его усадьбе не был, но несколько раз проезжал мимо неё, поэтому, уверен, мы с вами не заблудимся.

   Солнце вышло из-за верхушек леса, начинался новый день. Разбойничий лагерь остался позади. Я немного успокаивалась, но всё же в моём сердце сидела тревога от предстоящей встречи с бароном Мэвисом. Я была бы рада поехать к какому-нибудь другому родственнику, но других у меня не было.

   К тому же я помню условие, которое барон сам себе поставил, вызволяя меня из рук герцога Брентона, — чтобы я жила в усадьбе дядюшки.

   Я находилась между двумя огнями: дома меня мог навестить старый герцог, а впереди неизвестность в поместье барона Мэвиса. Какой из этих двух вариантов лучше, я не могла решить, но подумала, что то, что осталось позади меня, мне уже известно. Ничего хорошего я от этого прошлого не жду.

   Впереди тоже была неизвестность, но лучше двигаться вперёд, чем возвращаться туда, где тебя поджидает опасность.

   Когда мы с Брайаном подъехали к воротам поместья барона Мэвиса, мы порядком устали от нескольких часов скачки, к тому же мы были голодные. Разбойница Эрна могла бы положить нам в дорогу что-нибудь поесть, от пары краюх хлеба её братва бы не обеднела.

   Я вздохнула и решила предаться судьбе. Жизнь никогда не останавливается, всё катится само собой и в конце концов приходит к какому-то закономерному концу, который, как правило, становится началом чего-то другого.

   Моё приключение с пребыванием в лагере бандитов закончилось лучше, чем я предполагала: я была цела, невредима, за моей спиной сидел мужчина, на которого я могла положиться, под нами был красивый и резвый конь.

   К тому же я первый раз в жизни повстречала человека, который был мне по душе. Я вспомнила герцога Аскона. Он был первым мужчиной, поцелуй которого я бы восприняла с удовольствием и была бы не прочь поцеловать его в ответ.

   Предыдущая страница моей жизни закончилась удачей и даже большим приобретением. Оставалось подождать и посмотреть, чем откроется следующая страница.

   Мы въехали во двор усадьбы барона Мэвиса. Дом дядюшки был большим и величественным. Вход в него украшала колоннада, узоры замысловатой каменной резьбы окружали окна.

   Все два этажа усадьбы сияли ослепительной белизной, резавшей глаза в этот яркий солнечный день. По обе стороны от входа журчали фонтаны. Между кустами роз я заметила спину нагнувшегося человека.

   — Давайте спросим этого господина, где его хозяин, — предложил возница и направил жеребца к мужчине, который по всей видимости был садовником борона.

   — Добрый день, уважаемый! — поздоровался с ним Брайан. — Если не ошибаюсь, это усадьба его светлости барона Мэвиса?

   Мужчина разогнулся, в его руке был секатор. Так и есть, садовник, решила я.

   — Что вам угодно, господа? — нахмурился он.

   — Мы хотели бы встретиться с бароном, — проговорил возница и подъехал ближе.

   — Его светлости до обеда не будет, — отозвался садовник и наклонился к розовому кусту, намереваясь продолжить свою работу.

   — Как вас величать? — вступила я в разговор.

   Мужчины охотнее разговаривают с миловидными девушками, чем с другими мужчинами. Я надеялась, что обладаю нужной миловидностью, чтобы расположить этого сурового господина к себе и получить ответ на свой вопрос.

   — Его светлость господин барон отлучился и будет часа через два три, — не ответив на мой вопрос, сообщил садовник.

   — Я его племянница баронесса Эйлин, — представилась я. — Возможно, его светлость вам обо мне рассказывал.

   — Не имел чести о вас слышать, — недовольным тоном пробурчал садовник и снова от нас отвернулся.

   — Любезнейший! — начал выходить из себя Брайан. — Мы проделали нелёгкий путь, чтобы иметь удовольствие встретиться с его светлостью. Когда господин барон вернётся и узнает, как вы неучтиво обошлись с его ближайшей родственницей, вам не поздоровиться.

   — Что вы хотите? — сдался под нашим натиском садовник.

   — Мы хотим, чтобы вы проводили нас в дом и оказали бы этой госпоже достойный приём. Думаю, не так часто к вам приезжают титулованные особы.

   Садовник недовольно вздохнул, положил секатор и двинулся к парадной лестнице усадьбы. Брайан тронул коня каблуками, и мы подъехали ко входу. Возница помог мне спуститься с коня.

   — Где ваш конюх? — окликнул он неприветливого садовника. — Наша лошадь нуждается в отдыхе. Было бы неплохо её накормить и почистить.

   Садовник глянул на нас исподлобья и, ничего не говоря, завернул за угол дома.

   — Куда это он? — вполголоса спросила я Брайана.

   — Сейчас узнаем, — тихо ответил он.

   Из-за угла раздался резкий свист.

   — Чего тебе? — послышался оттуда мужской голос.

   — Прими коня, — ответил садовник невидимому нам собеседнику и вернулся к нам.

   Из-за дома к нам направился молодой парнишка в сапогах и длинном фартуке из грубой рогожи.

   — Кого ещё сюда принесло? — недовольно посмотрел он на нас, но тут же прикусил язык. — Простите, ваша светлость, — поклонился он мне. — Никак не ожидал сегодня верховых гостей.

   — Забери коня и приведи его в порядок, — приказал ему Брайан. — Госпожа баронесса с дороги, и здесь её могли бы встретить повежливее.

   — Простите, ваша светлость, — ещё раз поклонился конюх, взял под уздцы нашего жеребца и увёл за дом, где, должно быть, располагалась конюшня.

   — Здешний народ не отличается вежливостью, — заметил возница.

   — Прошу вас в дом, — пробурчал садовник.

   Внутреннее убранство усадьбы барона Мэвиса странным образом не соответствовало его облику. Снаружи дом выглядел ухоженным: на стенах была свежая белая краска. Впечатление порядка усиливали тщательно вычищенные от зелёных наростов фонтаны и кусты аккуратно подстриженных роз. Внутри же это сооружение дышало если не затхлостью прошлых времён, то какой-то древностью, которая не вызывала у меня восторга.

   Родители с детства приучили меня с почтением относится не только к предыдущим поколениям, но и к вещам, дошедшим до нас из прошлого. Это касалось не только старинной мебели, комодов, столового серебра и тарелок, но также ковров на полу и гобеленов на стенах.

   В нашем доме всё это содержалось в образцовом порядке. Живя среди этой знакомой мне с детства обстановки, я физически ощущала связь с моими многочисленными предками.

   Обстановка же в доме моего дяди вызывала не священный трепет перед предыдущими веками, а была каким-то складом забытых вещей. Вся мебель была покрыта серыми льняными покрывалами, мусор на коврах под моими ногами сразу бросался в глаза, а в ярких стрелах солнечных лучей, проникавших в помещение через узкие щели не полностью задёрнутых портьер, стояла пыль.

   Идя по дому, я озиралась по сторонам и дивилась, как такой элегантный господин, как барон Мэвис, мог довести такой великолепный дом до такого плачевного состояния. Я не понимала, почему он больше заботился о его внешнем виде, чем о внутреннем содержании.

   Неразговорчивый садовник провёл нас в гостиную, в которой царило то же запустение.

   — Присядьте, предложил он. — Скажу дворецкому, чтобы он о вас позаботился.

   Садовник сделал жест в сторону двух диванчиков, поклонился и вышел.

   — Странный дом, — поделилась я своим наблюдением с Брайаном.

   — Посмотрим, что будет дальше, — кивнул он.

   Мы с ним огляделись. На стенах, задрапированных темно-синей шёлковой тканью, висели картины в дорогих позолоченных рамах. Картины изображали деревенские пейзажи и виды большого города. Среди них было и несколько портретов неизвестных мне людей.

   Обычно в гостиных хозяева развешивают произведения как-то связанные общей тематикой. Здесь же был полный разнобой, что вызывало у меня ещё большее недоумение. Дверь в гостиную раскрылась. В комнату вошёл немолодой господин с гривой седых волос и внушительным брюшком.

   — Добрый день, ваша светлость, — поклонился он мне и, подумав, отвесил неглубокий поклон моему спутнику.

   — Найлс, дворецкий его светлости барона Мэвиса, — представился мужчина.

   Я кивнула, разглядывая этого странного господина. Казалось, он был частью этого удивительного дома. Как и вся усадьба, он имел величественный вид, но на нём был старый заношенный камзол и даже серебряные пуговицы его одежды потемнели от времени. Похоже он их давно не чистил и совершенно не заботился о своём внешнем виде.

   — Садовник сообщил, что ваша светлость является племянницей нашего господина, — быстро оглядев меня и Брайана, продолжил дворецкий. Барон не предупредил нас о вашем визите. Поэтому прошу прощения, мы не готовились к встрече.

   — Так получилось, что я сама не рассчитывала прибыть в усадьбу дяди именно сегодня, — кивнула я. — Наверное, и господин Мэвис не рассчитывал сегодня на встречу со мной.

   — В таком случае, прошу за мной, — поклонился дворецкий. — Прикажу служанке, она принесёт горячей воды. А пока вы будете приводить себя в порядок, распоряжусь о том, чтобы приготовили обед.

   Мы с Брайаном шли по коридорам дома, в которых висел запах пыли, щекотавший нам носы. Возница даже громко чихнул, но сопровождавший нас Найлс не придал этому значения.

   Создавалось впечатление, что этот седой господин в старом камзоле тоже пропах пылью, как и всё, что здесь было.

   Дворецкий подошёл к одной из дверей в коридоре и заглянул внутрь. Оттуда на нас хлынул запах готовящейся еды.

   — Магда! — крикнул Найлс вглубь кухни. — Иди сюда, позаботься о гостях.

   К нам вышла толстая тётка с потным красным лицом, вытиравшая мокрые руки о не первой свежести передник.

   — Добрый день, ваше сиятельство, — кивнула она нам и присела в неглубоком реверансе.

   — Проводи госпожу Эйлин в ванную комнату, — распорядился дворецкий. — Принеси гостье горячей воды и скажи Ронану, чтобы он проводил этого господина умыться, — дворецкий показал взглядом на возницу Брайана.

   Лицо дворецого отражало недовольство и подозрительность по отношению ко всему происходящему.

   — Сию минуту, не отрывая глаза от Брайана, — сделала быстрый реверанс Магда. — Ронан, иди сюда! — крикнула она в кухню.

   Через мгновение перед нами оказался долговязый нескладный мужчина лет сорока.

   — К нашему господину прибыли гости, — сообщила тётка. — Я займусь госпожой, а ты проводи этого господина к умывальнику.

   В коридоре повисло молчание. Долговязый Ронан перевёл взгляд на суровое лицо Брайана.

   — Что смотришь? — вывел его из ступора возница. — Показывай, где умывальник.

   Ронан закивал и двинулся по коридору. Брайан пошёл за ним.

   — А вас прошу следовать за мной, — повернулась ко мне толстая тётка.

   — Магда вас проводит, — поклонился мне дворецкий Найлс, — а я, с вашего позволения, откланяюсь. Прошу меня простить, дела.

   С этими словами седой толстяк удалился, а Магда поманила меня за собой.

   В этом странном доме стояла гробовая тишина. Создавалось впечатление, что время здесь остановилось, и в этой давящей затхлой обстановке я никак не могла представить своего лощёного дядюшку с его элегантными манерами, присущими завсегдатаям богато украшенных гостиных знатных домов нашего графства и даже столицы.

   Ванная комната оказалась небольшим помещением со старинной ванной, возле которой на столике теснились пузырьки и склянки с благовониями и душистым мылом.

   Рядом на крючке висел махровый халат, вид которого меня порадовал. Наверное, это был первый предмет в усадьбе моего родственника, который не вызывал во мне отторжения. Белый халат был абсолютно новым и будто дожидался того, чтобы я после мытья юркнула в его мягкое и тёплое нутро.

   Окно ванной комнаты выходило в ухоженный сад. Садовник моего дяди был старательным человеком. Наверное, он единственный поддерживал порядок в этом захламлённом поместье. Вдоль аллей сада высилась подстриженная зелёная изгородь, а клумбы пестрели яркими весёлыми цветами.

   — Сейчас принесу горячей воды, — сообщила Магда и вышла из ванной.

   В её ожидании я присела на старинную деревянную скамью возле стены и принялась расшнуровывать своё платье. Положив его на низкий столик и оставшись в нижней рубашке, я любовалась баронским садом.

   — Вот и вода, ваша светлость! — входя в ванную комнату, произнесла Магда, держа в руке полное ведро воды, от которой поднимались струйки пара.

   Я с изумлением глядела на эту толстуху, которая, казалось, совсем не чувствовала тяжести своей ноши.

   Магда ловко вылила воду в ванную и повернулась ко мне.

   — Сейчас принесу ещё воды, ваша светлость, — сообщила она. — Здесь в комоде можете выбрать подходящее полотенце.

   Служанка удалилась. Я осторожно выдвинула верхний ящик комода. Невероятно, но находившиеся здесь полотенца, как и халат, были абсолютно новыми, такими же мягкими, как и он.

   С удовольствием поплескавшись, смыв с себя грязь и полежав в горячей воде, я вытерлась чистым полотенцем и облачилась в халат.

   Свежий воздух из сада наполнял ванную комнату, и это ещё больше меня умиротворяло и поднимало настроение.

   Сунув ноги в стоявшие здесь же тапочки, я с ностальгией вспомнила о своих платьях, оставшихся в распоряжении разбойницы Эрны. Вот сейчас они были бы очень кстати!

   Я взглянула на свою запачканную в лесу одежду и крикнула Магду.

   — Слушаю вас, ваша светлость, — быстро прибежала тётка.

   — Распорядитесь, — чтобы моё платье привели в порядок.

   — Сию минуту, ваша светлость, — произнесла она.

   — И проводите меня в столовую. Ваш дворецкий обещал накормить нас обедом.

   — Сию минуту! — повторила Магда.

   Столовая представляла собой большое помещение с деревянными панелями на стенах и старинной мебелью. За столом уже сидел довольный собой возница Брайан в таком же, как и у меня, белоснежном махровом халате.

   — А здесь неплохо, баронесса! — обратил он ко мне своё лицо с сиявшей на нём довольной улыбкой.

   — Мне тоже здесь нравится, — ответила я и села напротив него.

   В столовую вошёл дворецкий с большим подносом. Торжественными, широкими и неторопливыми движениями он поставил перед нами дымящиеся тарелки, от которых исходил чудный аромат мясного супа. На второе были отбивные из телятины со спаржей.

   Найлс выставил на стол два кувшина с ягодным морсом и положил по обе стороны от тарелок вычищенные до блеска серебряные приборы. Судя по обеденной посуде, порядок в этом доме был только в буфетной, находящейся в ведении этого седого господина.

   Дворецкий почтительно встал за моей спиной, держа на согнутой руке накрахмаленное белое полотенце. Я весело взглянула на сидевшего передо мной Брайана. Посмотрим, что будет дальше, проникаясь логикой этого мужчины, подумала я. Мой дядя пока что являлся для меня тёмной лошадкой, в его доме много странных и непонятных вещей. Но обед — это уже неплохо!

   Когда дошла очередь до телячьей отбивной, в столовую быстрым шагом вошёл барон Мэвис.

   — О, Эйлин, дитя моё! — сверкая лучезарной улыбкой, развёл он в стороны руки, словно собирался меня обнять. — Никак не ожидал тебя здесь увидеть! Найлс! — быстро сделал он знак дворецкому и сел за стол.

   Найлс почтительно кивнул, удалился из помещения и через несколько минут внёс в столовую наполненную водой серебряную чашу. Барон Мэвис торопливо ополоснул в ней руки и вытер их о висевшее на руке дворецкого полотенце.

   — Как же вы смогли сбежать из банды? — радостно поинтересовался он.

   От его былой холодности не осталось и следа. Казалось, возле меня сидит другой человек.

   — Мы не обладаем свойственными вам магическими способностями, поэтому нам просто повезло, ваша светлость, — ответила я. — Так сложились обстоятельства, что среди разбойников оказался человек, заинтересованный в том, чтобы мы как можно скорее покинули бандитский стан.

   — Этот загадочный человек даже снабдил вас конём, который и доставил вас в мой дом! — воскликнул дядя.

   Барон Мэвис пребывал в возбуждении от нашего неожиданного визита и был ему искренне рад.

   — Ну что же, всё складывается наилучшим образом, — улыбнулся он. — Вам нужно отдохнуть с дороги, Найлс покажет вам ваши комнаты.

   Вечером у нас будет торжественный ужин по поводу чудесного избавления из рук бандитов, я распоряжусь, чтобы на столе были достойные случаю угощения. А сейчас прости, у меня дела.

   Барон Мэвис поднялся из-за стола, бросил на меня одобрительный взгляд и бодрым шагом покинул столовую.

   Надо же, как можно ошибаться в человеке, мелькнула у меня мысль. Возможно, мой единственный родственник окажется не таким букой, каким он мне показался при нашей первой встрече. К тому же он маг, как и мой отец.

   Только непонятным остаётся предупреждение отца о том, чтобы я ни в коем случае не имела никаких дел с бароном Мэвисом. Ситуация развивалась дальше, но количество непонятного увеличивалось.

   Я почувствовала, что после сытного обеда меня клонит в сон, и попросила дворецкого проводить меня в предназначенную для меня комнату.

ГЛАВА 7

   До конца дня было далеко, но уже сейчас я заметно устала. После множества впечатлений в моей голове крутились вопросы. Версии возможного объяснения произошедших событий теснились в моей голове, и это тоже меня утомило.

   Дядя обещал торжественный ужин, а значит я должна быть готова не только к нему, но и к новым неожиданностям.

   На улице было ещё светло, в саду радостно и умиротворяюще пели птицы, и это навевало покой. Больше всего на свете я сейчас хотела побыть в одиночестве, привести в порядок свои мысли и хорошенько отоспаться.

   Я бросила халат на спинку стула, откинула одеяло, взбила подушку, села на кровать и нахмурилась. Какое-то глубокое недовольство всё же терзало мою память. Я сосредоточилась и поняла: шкатулка, вот что!

   Все эти дни тайна не давала мне покоя, а ведь за это время я так и не догадалась в неё заглянуть. Интересно, что же там хранится, если отец строго-настрого запретил мне её кому-то передавать и даже показывать? Если я не могу её показать, то наверное имею право знать, что же в ней хранится, чтобы самостоятельно сделать вывод об опасности, которая меня подстерегает.

   Подавив зевоту, я вынула из кармана платья шкатулку, сняла с шеи ключ и сунула его в замочную скважину. Замок щёлкнул. Я замерла перед самым ответственным моментом, готовясь увидеть в шкатулке что-то невероятное и даже пугающее.

   Я собралась с духом и откинула крышку. К моему изумлению, в ней оказалась когтистая лапа, но такая маленькая, каких я никогда в жизни не видела. Тем не менее она была настоящей.

   Не прикасаясь к лапе пальцами, я поднесла шкатулку к глазам и подробно рассмотрела эту штуковину. Да, лапа явно была не куриной, а совиной.

   Когда я была маленькой, в мою спальню через открытое окно залетела сова и уселась в ногах моей кровати, вцепившись лапами в её спинку. Я не на шутку испугалась. Только представьте: в полумрак комнаты, освещённой только свечой, почти бесшумно влетает странное существо с большими глазами. Оно садится на кровать и смотрит на вас немигающим взглядом.

   Мне хорошо запомнились глаза этой птицы. В них не было ни любопытства, ни страха, ни интереса ко мне. Совиные глаза больше всего напоминали маленькие блюдца, такие же круглые и бесчувственные.

   Сова медленно поворачивала голову, осматриваясь по сторонам и переводила взгляд на меня. Это продолжалось минут пять, может быть десять. За это время я успела прийти в себя и немного успокоиться.

   Сова находилась от меня совсем близко, так что я могла подняться с кровати и протянуть к ней руку, Тогда-то я и разглядела необычные лапы этой птицы.

   — Ты кто? — спросила я её вполголоса.

   Сова вытаращилась огромными глазищами, как мне показалось вопросительно. Потом она открыла клюв и зевнула. Это выглядело очень комично,

   Я готовилась спать, а эта птица, которая, как мне рассказывали родители, охотится в основном по ночам, тоже зевает, как и я.

   — Откуда ты? — снова спросила я её.

   Сова встряхнулась и приподняла крылья. Это выглядело совсем нестрашно и даже немного меня позабавило. Этакий пучок торчащих в разные стороны перьев с вертящейся на его верхушке головой.

   Сова несколько раз переступила лапами по спинке кровати, взмахнула крыльями и так же бесшумно вылетела в ночь.

   Это короткое событие врезалось мне в память на всю жизнь, и вот теперь, когда я рассматривала крохотную совиную лапу, во мне всколыхнулась яркое детское впечатление. Но находящаяся в шкатулке лапа была очень необычной: мало того что маленькой, но ещё и немного изуродованный.

   Я поднесла шкатулку ещё ближе. Так и есть: два пальца лапы перебиты каким-то твёрдым горизонтальным предметом и судя по всему сломаны.

   Но самым удивительным было то, что на одном из сломанных пальцев  находился искусно сделанный золотой перстень с большим рубином. Золотую поверхность украшал витиеватый узор с затейливыми хитросплетениями.

   Сам рубин по сравнению с лапой был значительных размеров.

   От неожиданности я взвизгнула и отбросила её от себя. Шкатулка тоже упала на пол, а я бросилась назад, прижалась спиной к стене, натянула на себя одеяло и прикрылась подушкой, чтобы защититься от нападения. На моём лбу выступили капельки пота.

   Вот неожиданное испытание! Я покачала головой, сверля глазами окольцованную лапу. Эта странная штука не двигалась, шкатулка тоже лежала неподвижно.

   Через несколько минут я успокоилась, но странный вид совиной лапы не давал мне покоя. Теперь эта вещица было нормальной, то есть по размеру была такой же, как и у той совы, которую я видела в детстве. Удивительным было то, что размер лапы с двумя изуродованными пальцами и золотым перстнем с рубином теперь превышал размер шкатулки, в которой она хранилась.

   Я сидела ни жива ни мертва, не в силах оторвать взгляд от произошедшего на моих глазах чуда. Спустя некоторое время я поняла, что же меня напугало: в тот момент, когда я вынимала её из шкатулки, лапа резко увеличилась.

   Она дёрнулась в моей руке и словно ожила. Я инстинктивно её от себя отбросила, а сейчас успокоившись видела, что дальше ничего не происходит. Выждав ещё некоторое время, я отложила в сторону одеяло и на всякий случай прикрываясь подушкой, слезла с кровати.

   Лапа и шкатулка лежали на полу, не выказывая никаких агрессивных движений. Я медленно опустилась на колени и разглядела совиную лапу поближе. Так и есть, она просто увеличилась в размерах и вместе с ней увеличился перстень.

   Набравшись храбрости, я коснулась лапы пальцем. На этот раз она вела себя мирно, не дёргалась, не увеличивалась и не уменьшалось. Я её осторожно пошевелила, но она не выказывала никаких живых признаков. Это меня немного успокоило. Я облегчённо вздохнула, отложила подушку и села на кровать.

   Итак, это совиная лапа. Она попала ко мне от отца. Барон Марвин маг, значит, он хорошо знал, что это такое, почему эту лапу стоило опасаться, и что она может менять свой размер.

   В том, что размер лапы меняется под воздействием колдовства, я не сомневалась. Но если лапа увеличилась, когда я её вынула из шкатулки, а я не произносила никаких заклинаний и никаких волшебных действий, можно было предположить, что специальное заклинание для помещения лапы в крохотную шкатулку произнёс мой отец.

   Если моё предположение верно, и если заклинание папы продолжает действовать, то я могу безбоязненно положить лапу обратно в шкатулку, и она в ней поместится. Ведь если лапа сама по себе представляет для меня серьёзную опасность, то я уверена, отец ни за что бы мне её не отдал и тем более не наказал бы сохранить.

   Успокоив себя таким образом, я дрожащими от страха пальцами взяла лапу. Она превосходила размеры шкатулки. Но как только лапа её коснулась, мгновенно сократилась, снова превратившись в крохотную. От резкого движения я снова дёрнулась, но уже была готова к её неожиданному превращению.

   Я снова поднесла шкатулку к глазам, рассматривая странную лапу. Как и прежде, она спокойно лежала на устилавшей внутренность шкатулки красной бархатной ткани.

   Я набрала в грудь воздуха и шумно выдохнула. Волна страха с меня схлынула. Я улыбнулась, встала и, держа шкатулку в руке, уселась на кровать. Осторожно её закрыла, сунула ключ в замочную скважину и защёлкнула крышку.

   Теперь можно было успокоиться и хорошенько обдумать то, что произошло.

   Я взглянула на настенные часы. До назначенного бароном Мэвисом торжественного ужина было время. Я убрала шкатулку в тумбочку, залезла под одеяло и принялась размышлять.

   Если бы лапа была обыкновенной, то вне всякого сомнения не представляла бы никакой опасности и никакой ценности. Разве что ценен был только находящийся на ней дорогой перстень, сделанной искусным ювелиром.

   Я его хорошенько рассмотрела. На его внешней поверхности были нанесены какие-то руны. Некоторые из них я мельком видела в книгах моего отца, но не знала их смысла.

   На рубине никаких знаков не было. Скорее всего перстень представлял ценность не за счёт драгоценного металла или камня, а за счёт каких-то свойств. Несомненно, они были связаны с магией. Иначе как объяснить, что совиная лапа меняла размер, а перстень уменьшался и увеличивался вместе с ней?

   Как и моя мама, я не была ведьмой, колдовство меня никогда не привлекало, но и не страшило. Будучи магом, мой отец никогда не использовал его таким образом, чтобы маленькая дочь могла испугаться, и поэтому я испытывала перед этими силами лишь восхищение и благоговейный трепет.

   При этом отец несколько раз заводил со мной разговор о том, что существуют злые колдуны и ведьмы, от которых надо держаться подальше, и ни в коем случае не позволять им использовать их магию в отношении себя. Я была уверена, что лежащая в тумбочке шкатулка с совиной лапой как-то была связана с тёмным колдовством, о котором с детства меня предупреждал отец, но с которым я никогда не сталкивалась.

   Кому могла принадлежать эта лапа? Если бы доброму колдуну или доброй волшебнице, то отец, конечно, не стал бы меня предостерегать. Значит, эти вещицы как-то связаны со злом.

   Будучи магом, отец составил заклинание таким образом, чтобы совиная лапа помещалась в эту мизерную шкатулку, и её можно было спрятать в любом кармане.

   Кому же принадлежит эта штуковина? С самого детства я знала о том, что маги и ведьмы способны перевоплощаться в другие живые существа, и тогда их не отличить от обычных животных и птиц. И тут моё сознание пронзила догадка: эта лапа принадлежит неизвестной мне злой колдунье, которая каким-то образом получила по ноге удар чем-то узким и металлическим.

   Значит, какая-то ведьма осталась без ноги, причём без правой. За свою жизнь я не так много видела ведьм, но знала, что они живут буквально рядом в нашем графстве Донел и в графстве Мирен, где я сейчас находилась.

   Ведьмы были разных возрастов, но ни одна из них не была одноногим инвалидом. Наверняка эта таинственная колдунья будет искать когда-то потерянную совиную ногу, чтобы исправить своё уродство. Вот этого и опасался мой отец.

   Но если я не сомневалась в том, что мой отец знал, кому принадлежит эта лапа с перстнем, то наверняка мог их вернуть её владельцу или владелице, но почему-то этого не сделал. Больше того, он хотел сохранить лапу и перстень, видимо для того, чтобы неизвестная мне ведьма не вернула себе прежнего могущества, которым она обладала, имея этот перстень и здоровую ногу.

   На память мне вдруг пришёл Аскон. Как он сейчас там в землянке? Мне стало неприятно от мыслей о том, как Эрна его обихаживает, стараясь вызвать в нём ответное чувство. Мне вспомнилось, как во время разговора с пленником у разбойницы менялся голос, становясь мягким и воркующим.

   В моей душе поднялись негодование и беспокойство об Асконе. Сможет ли он устоять перед любовными чарами красавицы Эрны? Не забудет ли меня?

   Прежде, чем получить ответы на эти вопросы, мне предстояло разобраться с владелицей совиной лапы; с тем, что из себя представляет мой дядя барон Мэвис; что за странные порядки в этом доме, в котором я сейчас нахожусь и окончательно разобраться с герцогом Брентоном. Но самое главное, что я должна была сделать после всего этого, — во что бы то ни стало найти Аскона.

   Ради встречи с ним я готова была на всё, чтобы защитить свою любовь и не расставаться с любимым уже никогда.

   Страх от происшествия с преобразованием совиной лапы меня отпустил окончательно, а тёплая волна при воспоминании о герцоге Асконе меня окончательно умиротворила. Незаметно для меня веки отяжелели, и я погрузилась в спокойный сон.

   Казалось, он занял всего несколько минут. Открыв глаза и взглянув на часы, я поняла, что проспала полтора часа, и теперь приближалось время торжественного ужина.

   Хорошо отдохнув и успокоившись, я надела платье, затянула шнуровку, причесалась перед зеркалом и теперь была готова к следующему развитию событий, которые в последние дни валились на меня как из рога изобилия.

   Я сунула шкатулку с совиной лапой в карман и нащупала под платьем висевший на шее ключ от неё, когда услышала в коридоре шаги служанки. Она подошла к двери и видимо не решалась меня побеспокоить.

   Я повернула ключ в замке и раскрыла дверь.

   — Ваша светлость, вы уже проснулись? — безо всякого интереса спросила Магда.

   — Проснулась и полностью готова, — ответила я и показал взглядом на часы. — Господин барон приказал вам меня разбудить?

   — Да, ваша светлость, — кивнула служанка. — Господин барон приглашает вас в столовую.

   Ещё при первой встрече с этой женщиной и с дворецким барона Мэвиса я отметила странности в их поведении: ни Магда, ни Найлс не проявляли никакого сердечного участия к постояльцам поместья барона Мэвиса. Обычно слуги и дворецкие тех домов, в которых я побывала, старались услужить гостям, улыбались и охотно отвечали на их вопросы. Здесь же дворецкий и служанка словно были недовольны человеком, нарушившим покой этого дома и вносящим разлад в его сонную жизнь.

   В сопровождении Магды я шла в столовую, не переставая удивляться запущенности этого дома. За время нашего пути не встретилось ни одного слуги. Лишь когда мы проходили мимо кухни, из её двери вышел рабочий Ронан. Он взглянул на меня рассеянным взглядом, будто я была не гостьей в их доме, а служанкой, с которой он встречается каждый день, и которая ему до смерти надоела.

   По случаю торжественного ужина дядя распорядился поставить на стол несколько больших подсвечников и зажечь свечи в стенных канделябрах. Возницы Брайана здесь не было.

   Навстречу мне поднялся барон Мэвис. Как и при нашей первой встрече, он с улыбкой на лице распахнул свои объятия, словно встречал любимую и долго ожидаемую племянницу.

   — А вот и Эйлин! — воскликнул он.

   Я сдержанно улыбнулась. Сегодняшнее радостное настроение дяди никак не вязалось с тем образом, который он на себя принимал, приезжая в наш дом.

   — Давно у нас не было таких важных моментов, которые требовали бы торжественного ужина! — барон Мэвис тепло меня обнял и усадил за стол.

   Его голос гулко звучал в пустой столовой, кроме нас двоих здесь никого не было.

   — Сейчас подадут блюда, — ответил барон на мой вопросительный взгляд.

   В дверях показался дворецкий. Мэвис ему кивнул. Найлс ответил кивком и скрылся за дверью. Видимо, пошёл на кухню за угощениями.

   — А где Брайан? — поинтересовалась я.

   В этом дома много непонятных вещей, но рядом со спокойным и мужественным возницей, с которым мне пришлось пережить опасные моменты, мне было спокойнее и надёжнее.

   — Возница? — переспросил барон Мэвис. — Он ест с прислугой на кухне.

   — Почему вы не пригласили его в столовую? — поинтересовалась я.

   — Слуга должен знать своё место, — улыбнулся дядя. — Понимаю, что ему приятнее было бы сидеть за столом рядом со своей госпожой и баронессой, но всё же это человек другого ранга. Чтобы он много о себе не думал, он должен занимать то место, которое заслуживает.

   — Когда во время обеда вы усадили Брайана за стол, вы рассуждали по-другому, — напомнила я.

   — Тогда я погорячился, — ответил Мэвис. — Сейчас, когда всё пришло в норму, и я за тебя не беспокоюсь, необходимо восстановить прежний порядок. Я барон, ты баронесса, он возница. Каждый занимает своё место.

   Я понимала, что барон прав, но пережитые мною вместе с Брайаном события как-то нас с ним сблизили. Возница никоим образом не выказывал по отношению ко мне панибратства и относился ко мне как подобает относиться слуге к своей госпоже. Но за фасадом этой вежливости и искреннего уважения я видела в Брайане прежде всего человека, на помощь и на защиту которого я всегда могла рассчитывать.

   Дворецкий внёс в столовую несколько блюд на серебряном подносе, расставил их передо мной и перед бароном, разложил рядом с тарелками столовые приборы, поклонился и молча покинул зал.

   — По случаю знаменательного события я заказал Найлсу и Магде изысканные блюда, — заявил дядя. Надеюсь ты не откажешься их попробовать и оценить кулинарное мастерство Магды.

   Я посмотрела в сторону двери, дворецкий Найлс плотно закрыл её за собой.

   — Почему в вашем доме так мало слуг? — осведомилась я. — Дом большой, плюс земли. Всё это требует большого штата прислуги, а кроме дворецкого, Магды и нескладного Ронана я здесь никого не видела. Да, ещё был конюх. Он принял нашего жеребца. Итого четыре человека.

   Не отрывая глаза от тарелки, дядя сосредоточено ел суп.

   — Четыре человека вряд ли сумеют навести надлежащий порядок в большой усадьбе, продолжала я допытываться. — А ещё им нужно управляться на кухне и на конюшне.

   Барон Мэвис поднял взгляд, его глаза бегали.

   — Я здесь редко бываю, Эйлин, — ответил он после замешательства. — Я человек простой, непритязательный. Что мне нужно? Чистый камзол, белая манишка и экипаж с резвым конём.

   Дядя вновь замолчал и вновь взялся за ложку. В принципе, он мог и не отвечать: услышав от него несколько ничего не значащих фраз, я так и не получила ответы на свои вопросы.

   В столовую вновь вошёл Найлс с новыми блюдами на подносе и графином с красным содержимым.

   — Это морс, опередил мой вопрос барон Мэвис. Дворецкий выставил принесённые угощения на стол, вновь поклонился и вышел из столовой, плотно закрыв за собой дверь.

   — Вы сказали, что я должна провести в вашем доме не менее полугода, — напомнила я. Чем я здесь буду заниматься? По вашим словам, здесь неплохие соседи, но не могу же я каждый день ездить к ним в гости или принимать их в вашем доме! Это было бы слишком назойливо и неучтиво.

   — Ты права, дитя моё, — отодвигая от себя тарелку с улыбкой согласился барон Мэвис. — Разумеется, ты должна познакомиться не только с моими соседями, но и с моими друзьями. Пока ты отдыхала, я отправил приглашение на вечеринку, на которую пригласил несколько знатных и интересных людей.

   — Вы хотите провести бал? — изумилась я.

   Учитывая не лучшее состояние дома барона Мэвиса, думаю, что его друзья, если они действительно существуют, не будут в восторге от такого запущенного жилища.

   — Бал — это громко сказано, — тихо засмеялся дядя. — Это будет скромная вечеринка для близкого круга друзей, без всякого пафоса и величественности.

   — Когда вы намерены её провести? — уточнила я.

   — Встреча назначена через два  дня на семь часов вечера. Завтра я дам распоряжение Магде и Найлсу относительно праздничного меню. Они отправятся в город за продуктами, и к назначенному сроку всё должно быть готово.

   — Вы хотите, чтобы я знакомилась с вашими друзьями в этом платье? — удивилась я и развела руки в стороны,