Во власти пламени. Валерия Чернованова

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ГЛАВА 25
• ГЛАВА 26
• ГЛАВА 27
• ГЛАВА 28
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Я — алиана, жемчужина Адальфивы. Сосуд для драконьей силы. Нежная, хрупкая и легкоранимая. По крайней мере, такой желают видеть меня мои родители и все имевшие неосторожность посвататься ко мне Огненные и Ледяные.

   До недавнего времени мне легко удавалось избавляться от женихов ещё до начала отбора. Но в этот раз не повезло... И знала бы я насколько!

   Но я не собираюсь сдаваться и уж точно не стану покоряться этому невыносимому типу. А значит, ещё посмотрим, кто и в чьей окажется власти: я буду сгорать в этом диком огне или неукротимое пламя подчинится мне!

   Сиквел к трилогии "Мой (не)любимый дракон"

ГЛАВА 1

— Готова поспорить на свои рубиновые подвески, что эррол Тейран победит и в сегодняшних сражениях. И, как и в прошлом году, его назовут королём турнира. Ах, Шахир, он такой… — восторженно выдохнула Лаали.

   Я закатила глаза. Начинается…

   — Храбрый, сильный и вообще! — продолжала петь дифирамбы своему кумиру девушка, а я тем временем боролась с желанием спихнуть Лаали с ковра на пальму, мимо которой мы сейчас пролетали.

   Или, может, лучше сбросить её в фонтан на Цветочной площади? Прохладная вода однозначно пойдёт ей на пользу.

   — Интересно, а какие на нём сегодня будут доспехи?

   Я зажмурилась. В следующий раз пойдём пешком, а летающим ковром, как кляпом, я заткну Лаали рот. Потому что слышать по сто раз на день это имя просто невыносимо. Шахир, Шахир, Шахир! В последнее время моя подруга будто помешалась на нём. Такое ощущение, что её заклинило: Шахир то, Шахир сё. Можно подумать, самый лучший, самый красивый и неповторимый дракон на всё село. Рассветное королевство то есть.

   Лично я старалась сторониться старшего сына первого советника его светлейшества. Ладно, я в принципе всех драконов сторонилась, будь то Огненные или Ледяные. Кроме одного… Но сейчас не о том!

   — Лаали, милая, — я глубоко вдохнула, затем выдохнула, стараясь успокоиться, — мне кажется, не стоит так зацикливаться на одном тальдене.

   — Я приму участие в отборе и выйду за него замуж! — перебила меня девушка и заявила с фанатичным блеском в глазах: — Никаких других тальденов мне надо!

   Тяжёлый случай.

   Может, мне лучше самой с ковра свалиться? И пусть Лаали летит на свой турнир в гордом одиночестве. Мне там вообще делать нечего. Но родители настояли, чтобы я не пропустила ни одного праздничного дня. Приманивала женихов, так сказать. Потому что быть незамужней алианой в девятнадцать лет — это конец. Света, жизни, родительских надежд.

   Покружив над ристалищем, ковёр мягко опустился в густую траву с яркими вкраплениями полевых цветов. Лаали грациозно поднялась, счастливо жмурясь на солнце и улыбаясь. Внимательно оглядела разноцветные шатры, раскинувшиеся за полем, и приступила к изучению трёх ярусов трибун, затканных развевающимися на ветру полотнами. Наверняка выискивала взглядом своего драгоценного дракона.

   Поправив полупрозрачную вуаль на лице (алианам в Рассветном королевстве запрещается показываться на людях с непокрытой головой и открытым лицом), подруга задумчиво пробормотала:

   — Осталось узнать, кто станет королевой турнира.

   Давняя традиция — победитель в сражениях выбирал даму сердца, даруя ей что-то из своих доспехов, перчатку там или, бывало даже, шлем (конечно же, именно о таком пропахшем потом и лошадью подарке мечтает каждая девушка), после чего имел право танцевать с ней на вечернем пиршестве все танцы и даже ненадолго остаться с ней наедине.

   Я с сожалением посмотрела на Лаали и, взяв её за руку, крепко сжала тонкие пальчики. Она у меня замечательная. Наивная немного, правда. Ведь знает же, кто станет королевой турнира — эта змеючка Амарелия, по которой Шахир, говорят, уже который месяц сохнет. И тем не менее Лаали продолжала себя обманывать.

   — Кто бы ей ни стал, ты у нас первая во всём Жемчужном городе красавица, — ласково улыбнулась подруге.

   И это была чистейшая правда. К своим семнадцати годам Лаали превратилась в очаровательную девушку. Невысокая, хрупкая, с тонкими нежными чертами и миндалевидными серо-голубыми глазами. А уж её густой тёмной копне, сейчас заплетённой в толстую косу, завидовали все без исключения алианы и простые девушки.

   Кроме меня, наверное. Я вполне довольна своими волосами, которые мама в детстве, когда расчёсывала, с любовью и восхищением называла золотым шёлком.

   Стоило мне ступить в траву, как коврик послушно свернулся тугим рулоном. Подскочил мальчишка в красных шароварах и распахнутом, накинутом на обнажённую грудь жилете (жара стояла неимоверная). Я бросила ему монетку и попросила позаботиться о моём любимом коврике. Мальчик низко поклонился и помчался к шатру — хранилищу волшебных половиков.

   А мы, влившись в пёструю толпу, не спеша двинулись к трибунам. Сегодня было особенно многолюдно: финальный день сражений обещал быть богатым на впечатления. Простые горожане занимали места ещё на рассвете, иначе могли так и не попасть на представление. Знать, как обычно, не слишком спешила. И мы тоже, признаться, опаздывали. А всё Лаали! Которая никак не могла выбрать между платьем бледно-розовым и ярко-зелёным. Решив, что изумрудный цвет больше подходит зеленоглазой мне, чем ей, девушка остановилась на розовом варианте, а потом ещё добрые полчаса крутилась перед зеркалом, любуясь собой. Пока я не затащила её на подоконник, а с него на ковёр.

   Мы поднялись на трибуны одними из последних, но волноваться было не о чем: никто бы и никогда не осмелился занять места, отведённые для дочери герцога Анвэри, моего отца.

   — Риан, смотри! — радостно воскликнула Лаали, когда герольд начал называть имена победителей прошлых сражений, и те по очереди стали выезжать на поле боя под громкие рукоплескания зрителей.

   Кто бы сомневался, что Шахир возглавит процессию победителей.

   Мазнув по ристалищу равнодушным взглядом, я сосредоточилась на своих руках. Лучше полюбуюсь ногтями и серебряным колечком, мягко поблёскивавшим на безымянном пальце. Это украшение три года назад, в день моего шестнадцатилетия, мне подарил Мориэн — старший сын владыки соседствующей с Рассветным королевством Сумеречной империи.

   Ледяной дракон и… мой друг.

   — Риан! — Лаали легонько пихнула меня локтем в бок.

   — Ну что такое? — Я насилу оторвала взгляд от серебряной безделушки, с которой никогда не расставалась.

   — Как думаешь, кто он?

   По трибунам волной прокатился шёпот.

   — Понятия не имею… — Я подалась вперёд, пытаясь получше рассмотреть рыцаря в чернёных латах на вороном красавце-жеребце.

   Последний особенно привлёк моё внимание. Однозначно больше, чем наездник, появление которого вызвало живейший интерес в рядах зрителей. Особенно то, как он нарочито медленно подъехал к центральной трибуне, в тени которой от палящего солнца прятались правитель со своей ари, советник и добрая дюжина охранников.

   Мельком взглянув на подскочивших к нему стражников, рыцарь во всеуслышание объявил:

   — Я желаю принять участие в турнире!

   Шёпот усилился, стремительно перерастая в возбуждённый гул.

   — Вот что за привычка прятать лицо за забралом, — проворчала Лаали, старательно вытягивая шею и пытаясь изучить тальдена, уверенно восседавшего на коне. Животное нетерпеливо потряхивало смоляной гривой и било по земле копытами, как будто рвалось в бой. — Турнир ведь ещё даже не начался.

   Герольд подскочил к правителю, чтобы обсудить неожиданное заявление, и на какое-то время над ристалищем, словно знойное марево, повисло молчание. Прошла минута или, может, две: моя подруга ёрзала от нетерпения, а потом возбуждённо вскинулась. Когда герольд приблизился к краю трибуны, чтобы громко проговорить:

   — По традиции, принимать участие в боях последнего дня имеют право только те, кто победил в предыдущих. Вы же…

   — Я готов сразиться с каждым из победителей. Или со всеми вместе, — заявил незнакомец. В его голосе явственно слышались самодовольные нотки.

   Как будто здесь мало было Шахира.

   Герольд метнулся обратно к его светлейшеству, и снова трибуны, будто по волшебству, окутало тишиной.

   — Что ж, если так уверены в своих силах, сражайтесь! — наконец объявил он волю правителя.

   Рыцарь склонил голову перед его светлейшеством в знак благодарности и бесстрашно проговорил:

   — Я уверен. А скоро в этом убедятся и все остальные.

   Я негромко фыркнула.

   Нет, какой же всё-таки самоуверенный тип.

   Шахир от наглости незнакомца (не привык, что кто-то может быть наглее его) даже шлем с головы стащил и, раздражённо сплюнув себе под ноги, вскинул взгляд. Словно призывал отца вмешаться и упрятать этого выскочку куда подальше. В катакомбы Асмийской крепости, например, где драконов, совершивших страшное злодеяние, держали до самой казни — встречи с дольгаттами.

   — Ах, — раздался справа от меня благоговейный вздох.

   Это Лаали опять пожирала своего черноглазого дракона взглядом. А мне Шахира, если честно, лишний раз не хотелось даже видеть. Поговаривали, скоро первый советник объявит об отборе невест для старшего сына. Лаали этого дня ждала, как пришествия Ясноликой, и мечтала оказаться среди счастливиц. А у меня волосы на голове вставали дыбом только при мысли стать одной из избранниц Тейрана.

   На протяжении долгих недель быть привязанной к нему любовными чарами — упаси меня тагры от такой напасти!

   — Да будет так, — изрёк герольд, словно откликаясь на мои мысли.

   Затрубили фанфары, возвещая о начале турнира.

   Чтобы растянуть удовольствие и не покалечить новенького в первые же минуты боя, тальдены решили сражаться с ним по очереди.

   И это было ошибкой.

   Никогда не видела столько ярости и силы в одном мужчине. Зверь в обличии человека, по-другому не скажешь. Мой отец — один из лучших воинов Рассветного королевства, и я любила наблюдать за его тренировками, радовалась и гордилась им, когда он укладывал на лопатки очередного противника. Сейчас же мне было по-настоящему страшно, словно это я там сражалась. При каждой новой атаке незнакомца сердце замирало в груди вместе с дыханием.

   Огненные и Ледяные один за другим бесславно покидали поле боя. Некоторых уносили. Оставалось надеяться, что всё-таки живыми.

   — Как думаешь, какая у него сила? — спросила Лаали. Пальцы девушки дрожали. Она нервно теребила кончик вуали, рискуя одним неосторожным движением сорвать её с лица, ведь следующим и последним противником загадочного рыцаря должен был стать её обожаемый Шахир.

   Амарелия, с видом королевы восседавшая на трибуне напротив, тоже нервничала. Не переставая, шепталась со своей свитой — подругами и ёрзала на месте, имея все основания опасаться, что Шахир Тейран так и не выйдет победителем из сегодняшнего сражения. И тогда не видать ей «короны», и не её будут чествовать на сегодняшнем торжестве.

   Пусть так. Тогда Лаали не будет весь вечер страдать.

   — Риан, — подруга коснулась моего локтя.

   — Он Огненный, — уверенно прошептала я, как завороженная наблюдая за танцем меча, вспышками молний сверкавшего в лучах солнца, со свистом рассекавшего воздух.

   Не было в этом мужчине ничего от Ледяного. Только один лишь обжигающий дикий огонь.

   Его движения, продуманные и выверенные, и впрямь можно было сравнить с танцем. Иногда плавным и медленным, а иногда таким быстрым, что перед глазами начинало рябить. Он словно читал мысли противника. Предугадывал его реакцию, уворачивался, а потом снова нападал: жёстко и яростно.

   Последнего соперника зрители встречали восторженными криками. Публика благоволила Шахиру. Красивый, молодой, бесстрашный дракон. Лучший выпускник Поднебесной академии.

   Лучший во всём.

   Два Огненных сошлись на поле боя. Латы одного отливали золотом на солнце, доспехи другого, казалось, были окутаны тьмою ночи. Мгновение, когда воины застыли друг против друга, прервалось яростным криком — Тейран первым бросился на противника. Тот, по самым скромным моим подсчётам, уже должен был едва держаться на ногах. Но он не просто держался — он двигался так, словно его тело не сковывал тяжёлый металл и это не он добрых два часа крушил на потеху публике лучших воинов королевства, в каждом из сражений показывая себя сильнейшим из сильнейших.

   И это тоже не стало исключением. Несмотря на подлую выходку Тейрана — горсть земли, которую этот мерзавец, рухнув на колени, попытался швырнуть в лицо своему сопернику, он так и не стал победителем. Огненный успел увернуться и, рванувшись к сыну советника, со всей силы ударил его рукоятью меча.

   В общем, Шахира с ристалища тоже пришлось уносить. Приятное было зрелище.

   Для меня.

   После поздравлений победителю (несмотря на настойчивые просьбы герольда, незнакомец так и не пожелал назвать своё имя), по трибунам прокатилась новая волна возбуждённого шёпота: настало время объявлять королеву турнира. И все, в особенности алианы, сейчас задавались вопросом: кто же удостоится этой чести.

   — Скажу ему спасибо, если не Амарелия, — хмыкнула я. — Она и так ног под собой не чует.

   — Риан, он идёт сюда! — взволнованно пискнула Лаали и замерла. Вместе с остальными алианами.

   С каждым шагом рыцарь оказывался всё ближе. Я видела, как его взгляд скользит по жемчужинам нашего мира — Адальфивы. Одна, другая, третья… Он словно перебирал бусины редчайшего ожерелья. Пока не добрался до Лаали, и оказавшись в непосредственной близости к объекту его внимания, я вдруг занервничала.

   Хотя это ещё надо постараться — заставить нервничать Риан Анвэри.

   Взгляд, цепкий и обжигающий, перекинулся на меня. Секунда или две, чтобы стянуть перчатку. Небрежный бросок, словно швыряет дворняге кость. Перчатка приземлилась к моим ногам в тот самый миг, когда я поняла, что ещё немного и сгорю дотла: под его взглядом или от ярости, что сейчас бушевала внутри меня.

   Огненный выбрал себе королеву, но сделал это так, словно на невольничьем рынке купил рабыню.

   Меня.

ГЛАВА 2

— Знала бы ты, как я тебе завидую… Риан, ты такая счастливица! Это же так чудесно — стать королевой турнира! — переполняемая восторгом, Лаали едва не подпрыгивала до потолка.

   В то время как я желала кое-кому провалиться, поглубже и подальше. Например, навестить тагров.

   Это же надо было так меня унизить!

   Стать королевой турнира считалось почётным. Очень. По крайней мере, до сегодняшнего дня.

   Каждый участник сражений заранее уславливался с интересовавшей его эсселин, какого цвета платье она наденет или что на ней будут за украшения. Чтобы в случае победы не ошибиться в выборе.

   Но я с этим… этим… драконохамом ни о чём таком не уславливалась и теперь терялась в догадках: почему я? А главное, зачем нужно было вести себя так, словно облагодетельствовал пустое место?

   По традиции, сделав выбор, рыцарь поднимался на трибуну и, преклонив перед осчастливленной им девой колено, вручал ей подарок под одобрительные крики зрителей.

   Но в этот раз на ристалище стояла такая тишина, что было слышно, как где-то совсем близко жужжит пчела.

   — И что же ты нашла тут чудесного? — Усевшись на край кровати, я скрестила на груди руки. — Моё унижение?

   Это ещё родителям не доложили, сколько я сегодня привлекла внимания. То-то они «обрадуются»…

   — Ну может, он просто не знает наших обычаев, — пожала плечами Лаали.

   — Зато знает, как являться в последний день турнира и всех калечить, — проворчала я, схватившись за кисточку балдахина, и нервно её затеребила.

   Вспомнила, как швырнув железяку к моим ногам (хорошо хоть не в меня), тальден повернулся ко мне затянутым в доспех задом и отправился своей дорогой, то есть прочь с поля боя. Под гробовое молчание, во время которого я лишь чудом не упала в обморок от теплового удара. Так сильно лицо пылало.

   — Ну ладно тебе, — присев со мной рядом, вкрадчиво сказала Лаали. — Не злись. Вполне возможно, его вообще не будет на празднике.

   — Проигнорирует приглашение его светлейшества? — я усмехнулась. — Ну разве что он смертник.

   — Интересно, а сколько ему лет? Как думаешь, он красивый? — переключившись на куда более интересную для неё тему, чем моё задетое самолюбие, защебетала подруга.

   — Вот совсем неинтересно, и я о нём вовсе не думаю!

   Но это была неправда. До самого вечера незнакомец в чернёных латах не покидал моё сознание, хоть я очень старалась его оттуда выдворить. Но он и в этом сражении вышел победителем.

   Паршивец.

   Каждый год бал в честь короля и королевы турнира устраивали во дворце правителя. Не раз и не два доводилось мне бывать в белокаменной крепости с золочёными куполами. И тем не менее, вновь оказавшись там, я испытала самый настоящий благоговейный трепет. Во дворце его светлейшества, Камрана IV, всё было прекрасным: начиная с мраморных лестниц и фонтанов, белевших посреди цветущего сада, и заканчивая просторными галереями и роскошными залами. Каждый украшали цветные мозаики, а также воздушные ткани, словно вуали на лицах прекрасных эсселин.

   Прислуга здесь перемещалась бесшумно. Стоило мне сойти с ковра, как слуги, низко кланяясь, распахнули передо мной двери в обитель красоты и блеска.

   Гостей было много, как и света, что источали зажжённые свечи. Пламя в витых светильниках, пламя в тяжёлых подсвечниках… Пламя повсюду. Оно напоминало об утреннем унижении и глазах незнакомца: светло-карих, как древесная смола, заточившая в себе искру огня.

   Оказавшись во дворце, без Лаали (подруга, как всегда, опаздывала), я было понадеялась, что на меня никто не обратит внимания. Подумаешь, получила перчатку. И перчаткой. По чувству собственного достоинства.

   Но меня заметили. Гости его светлейшества стали оборачиваться, вглядываясь в моё лицо, затемнённое фиолетовой дымкой вуали. Чувствуя, как каждый нерв внутри подрагивает от напряжения, я позволяла уводить себя всё дальше. В просторную залу со сводчатыми потолками и стенами, украшенными искусной мозаикой с пущенными поверх неё вьюнками. Ими же были украшены два кресла на небольшом возвышении, для короля и королевы.

   Место короля, к счастью, пустовало.

   Мне было предложено опуститься на этот импровизированный цветочный трон да там и сидеть до появления победителя, под пристальными и любопытными взглядами.

   В другом конце зала, на троне настоящем, я заметила его светлейшество. Уже немолодой, но всё ещё могущественный дракон. Я опустила голову, приветствуя правителя, а когда подняла глаза, увидела приближающегося ко мне мужчину.

   Лаали будет разочарована. Незнакомец был в маске, полностью скрывавшей его лицо.

   Мог бы и в шлеме прийти, чего уж.

   Светлый кафтан, подпоясанный широким поясом, подчёркивал ширину его плеч. Я всегда считала себя слишком высокой для девушки. Вернее, высокой для хрупкой и нежной алианы. Но при виде надвигающегося на меня дракона вдруг почувствовала себя совершенно крошечной. Песчинкой, брошенной к подножию огромной скалы.

   Гости пропускали его к «трону», как меня несколькими минутами ранее, провожая долгими взглядами и приглушённым шёпотом.

   Личность победителя никому не давала покоя.

   — Моя королева. — Приблизившись ко мне, тальден изобразил небрежный поклон, почти не прогибаясь в спине, после чего опустился в кресло.

   — Просто королева, — поправила с натянутой улыбкой.

   — Моя, — не согласился со мной тальден, отчего мне захотелось столкнуть его с кресла. А потом примирительно уточнил: — На этот вечер.

   Ну главное, что не на всю жизнь.

   Какое-то время мы молчали. Я старалась абстрагироваться от близости мужчины и делала вид, что меня в этой жизни не интересует ничего, кроме мозаичной росписи на стенах. Он лениво скользил взглядом по приглашённым, порой удостаивая им и меня, и тогда щёки начинали гореть. Никакая вуаль не спасала от этого пристального внимания.

   Склонившись ко мне, тальден спросил:

   — Нравится праздник?

   — Обычный. — Я пожала плечами и, не сдержавшись, тоже поинтересовалась: — Почему вы носите маску?

   — А вы вуаль?

   Ну знаете ли.

   Может, и правда не из наших краёв? Или просто издевается.

   Последнее было более вероятным, потому что глаза в прорезях маски, тьмою обтекавшей его лицо, сейчас искрились весельем. Или насмешкой.

   — Если я появлюсь без вуали на людях, меня накажут.

   — Надеюсь, вы от неё избавитесь, когда мы останемся наедине.

   — А кто вам сказал, что мы останемся наедине?

   — Я в своём праве, эсселин Анвэри, — с усмешкой заявили мне.

   А как по мне, так не в своём уме. Раз позволяет себе разговаривать с алианой в таком тоне.

   — Но сначала, — незнакомец расслабленно откинулся на спинку кресла, — будут чествования победителя и танцы. Надеюсь, вам нравится танцевать.

   — Как вас зовут?

   — Аман.

   К нам приблизился слуга, в поклоне предлагая взять с подноса чеканные кубки.

   — Аман? И всё?

   — А что вы ещё хотите знать? — сделав глоток, лениво поинтересовался дракон.

   — Кто вы? Откуда? Почему появились на ристалище в самый последний момент и… — Я замялась, прежде чем задать вопрос, который больше всего не давал мне покоя. — Почему выбрали меня?

   — Вы слишком любознательны для своего возраста.

   — А вы знаете мой возраст?

   Аман подался ко мне и, прежде чем я успела понять, что он задумал, взял мою руку в свою и прижался к ней губами. Испуганно оглянувшись на гостей, я выдернула пленённые наглецом-драконом пальцы и прошипела:

   — Да что вы себе позволяете?!

   Кожа в том месте, где клеймом отпечаталось прикосновение его губ, горела, и этот жар прокатывался по всему телу. Словно несколько секунд назад я глотнула не вина, а обжигающего огня. Горела я вся под взглядом незнакомца, этого Амана, изучавшего меня с видом коневода, выбирающего для себя племенную кобылу.

   — Ничего, что было бы вам неприятно, — мужчина коротко улыбнулся. — И да, Риан, я знаю о вас всё.

   После его ответов вопросов стало ещё больше, и появилось желание сбежать от Огненного на край Адальфивы.

   Продолжить знакомство нам не дали и, наверное, к счастью. Слово взял правитель, и гости тотчас замерли там, где стояли. Смолкли голоса, взгляды всех собравшихся обратились к его светлейшеству.

   — Наш несокрушимый рыцарь попросил не называть его имени, — зазвучал под сводами зала сильный голос правителя, — но я рад, что сын… — Он замолчал и улыбнулся, сделав вид, словно едва не обмолвился. — Я рад, что победителем стал потомок славного древнего рода Огненных!

   Тут уж придворные не выдержали и возбуждённо загомонили. Уверена, многие из них готовы были отвалить не одну горсть золота, лишь бы узнать, чей именно отпрыск осчастливил своим появлением нашу столицу.

   После приветствия его светлейшества последовали тосты: за правителя, за победителя, за процветание Рассветного королевства. При дворе пили много, но Аман после каждого тоста лишь пригубливал вино, да и я тоже никогда не была поклонницей подобного рода напитков.

   Когда с торжественными речами и тостами было покончено, настало время развлекательной программы.

   — Потанцуйте со мной, Риан. — Аман поднялся и протянул мне руку.

   — Лучше я здесь посижу, — с опаской покосилась на широкую ладонь дракона, не имея ни малейшего желания к ней прикасаться. — Что-то неважно себя чувствую и…

   Я приглушённо ойкнула. Кресло подо мной вдруг самым бессовестным образом начало нагреваться. Ума не приложу, как такое вообще возможно, я ведь сидела не на печи. Однако почувствовав, как жар жалит меня в одно место, вскочила на ноги, борясь с желанием хорошенько это самое место потереть.

   — Вижу, вам уже лучше, — расплылся в улыбке Огненный.

   — Вы издеваетесь?!

   Опасливо оглянулась, но нет: алый бархат не горел и даже не тлел, а оплетавшие трон цветы и не думали увядать.

   — Риан, возьмите меня за руку, — в голосе, до этого таком мягком, зазвенела сталь. — На нас все смотрят.

   Только тут я поняла, что наше общение не осталось незамеченным. Гости его светлейшества поглядывали на нас с нескрываемым интересом и, чтобы больше не давать им повода для сплетен, я протянула негодяю руку и последовала за ним в центр зала. За нами потянулись другие пары. Когда мы разошлись, чтобы встать друг напротив друга, я облегчённо выдохнула: прикосновение незнакомца обжигало не меньше его магии.

   Смех и голоса приглушила музыка, в которую вплетался шелест платьев и шорох шагов.

   — Вы же алиана, — проговорил Аман, стоило нам оказаться рядом. Скользящее движение рук, на короткий миг соприкасающихся локтями, и я, опустив взгляд, снова отступаю.

   — Не напоминайте.

   Алианы — девушки вроде меня, обладающие способностью в первую брачную ночь вбирать в себя силу своих мужей, драконов, чтобы со временем передать её своему потомству. Мы — те, кто даёт продолжение драконьему роду.

   Несколько шагов назад, слишком коротких и незначительных, и вот я снова в кольце его рук, невесомыми прикосновениями очерчивающих контуры моего тела. Взгляд, от которого по венам бежит огонь, замирает на моих губах.

   — Где же ваши природная кротость и застенчивость? — и снова мне слышится в его голосе насмешка, к которой примешивается упрёк.

   — А где ваши манеры?

   Мы расстаёмся, чтобы под тягучие звуки лайноры, струны которой заполняют своим звучанием весь зал, сойтись снова и, едва соприкасаясь ладонями, обойти друг друга по кругу.

   — Это вы о сегодняшнем утре? — невозмутимо уточнил Аман.

   — Я о вашей скверной привычке разбрасываться перчатками.

   — Я просто решил, что пробираться к вам в доспехах будет не слишком удобно, — заметил дракон и наклонился, чтобы прошептать: — К тому же я никогда не встаю перед женщиной на колени. Считаю это прерогативой слабого пола.

   — Снимите маску — я влеплю вам пощёчину!

   Нам было рано расходиться, но я как ошпаренная отскочила от Огненного, тем самым нарушив фигуру танца. За что напоролась на косые взгляды.

   Заметила среди танцующих Шахира, прожигавшего Амана (и меня с ним за компанию) яростным взглядом. Ещё бы ему не яриться! Это ведь его должен был чествовать сегодня правитель, превозносить до небес придворные.

   А вместо этого все восхваляют силу и бесстрашие незнакомца. Даже не догадываясь, сколько в нём нахальства и самомнения.

   Наконец пытка танцем закончилась. Не успели музыканты отнять от струн пальцы, как кто-то из гостей, уже изрядно захмелевший, выкрикнул:

   — За победителя и его прекрасную королеву!

   Мой кубок остался на ступеньке возле трона, но подскочивший к нам слуга предложил взять новый. Хотела отказаться (не самое удобное это занятие — постоянно приподнимать вуаль, чтобы сделать глоток), но отказ мог быть расценен, как оскорбление его тагровому «величеству», поэтому пришлось пить и за себя, и за него.

   И снова заиграла музыка, на этот раз более оживлённая, однако сбежать под неё к вожделенному креслу мне не позволили. Аман удержал меня за руку, привлекая к себе, чем вызвал во мне новую вспышку раздражения.

   — Здесь слишком душно. Предлагаю немного прогуляться.

   — А если откажусь? — бросила с вызовом. — Подожжёте здесь всё и выкурите меня из дворца?

   Глаза в прорезях маски сверкнули огнём.

   — Если не пойдёте со мной, Риан, так и не узнаете, почему именно вы стали королевой турнира.

   «Больно надо!» — хотела выпалить в самодовольную драконью физиономию, но… Мне действительно не давало покоя, почему он прицепился именно ко мне. А не к Амарелии, например.

   Лучше бы всё-таки эсселин Валейн сделал своей королевой.

   Наше исчезновение осталось незамеченным. По крайней мере, мне очень хотелось в это верить. За минувшей день я порядком подустала от внимания окружающих, и сейчас была рада оказаться в садах Мраморного дворца.

   Если бы ещё рядом не было Амана…

   Обитель правителей по праву носила это название. Куда ни глянь — повсюду светлый мрамор, слабо поблёскивавший в лунном мерцании. Луна, плывущая по тёмной глади неба, выбеливала дорожку у нас под ногами, своим призрачным светом касалась лепестков цветов и заставляла искриться воду в фонтанах. Беззаботное журчание которой помогало расслабиться, а вот мужчина рядом, наоборот, лишал покоя и привычного мне душевного равновесия.

   Выбивал из-под ног опору.

   — Так и будете молчать?

   — Красотами этих садов приятней наслаждаться в тишине, а не под аккомпанемент из требовательно-капризных ноток вашего голоса.

   От такого заявления я даже споткнулась. Спокойно, Риан. Он явно тебя провоцирует. Совершенно не понятно на что и зачем, но ты ведь не позволишь ему с тобой играть.

   — Говорите. — Я замерла, скрестив на груди руки.

   Мы как раз подошли к храму Ясноликой — белокаменному сооружению, увенчанному отливавшим перламутром куполом. Дорога, что привела нас сюда, разветвляясь, огибала храм с обеих сторон и уводила к беседкам, прятавшимся в тени фруктовых деревьев.

   Но мне было не до романтичных посиделок под фруктовыми деревьями, и прогулка эта больше не радовала. Особенно когда в глазах Амана сверкнуло пламя, и я, сама того не желая, опустила голову.

   И этого я тоже за собой никогда прежде не замечала — привычки пасовать. Но при одном только взгляде на незнакомца уверенность покидала меня. Что заставляло злиться. На него. На себя.

   — Что именно вы хотите от меня услышать?

   — Я вам это уже говорила. Почему выбрали меня?

   — Мне понравились ваши глаза. — Он шагнул ближе, а я, вместо того чтобы отступить, застыла, словно скованная по рукам и ногам его глубоким, низким голосом. — Никогда не видел такого яркого цвета. Изумруды по сравнению с вашими глазами кажутся тусклым стеклом.

   И это он называет ответом?

   — И имя моё, полагаю, вы тоже прочли в глубине моих прекрасных глаз?

   Аман рассеянно оглядел храм и пожал плечами.

   — Нет. После турнира отправил слугу побольше разузнать о вас. Как видите, ничего преступного и предосудительного. Тайна раскрыта.

   Я ему не поверила, но понимала, что донимать вопросами этого тальдена бесполезно. Только зря потрачу время. Лучше вернусь во дворец и найду Лаали. В крайнем случае, если Аман будет настаивать, станцую с ним ещё пару танцев. Всё лучше, чем торчать здесь с ним наедине.

   — Я нагулялась. А вы оставайтесь. Осмотрите сады, они и правда очень красивые. Подышите воздухом в беседке. В общем…

   Займитесь чем-нибудь. От меня подальше.

   Провожаемая не то улыбкой, не то усмешкой тальдена, я направилась обратно ко дворцу. Но не успела сделать и нескольких шагов, как услышала:

   — Риан, снимите вуаль, — тихое предложение, заставившее меня сбиться с шага, а сердце в груди — с ритма. — Я хочу вас увидеть.

   Я вот тоже много чего хотела. Например, повернуть время вспять и провести это утро дома. Тогда бы не было этого странного знакомства и не менее странных просьб и разговоров.

   — Вам мало моих глаз? — сама не знаю зачем обернулась.

   — Мало, — кивнул Аман.

   Вот ведь породистый хам.

   — Тогда…

   «Риан, уходи!» — шептал голос разума, которому так любила противоречить строптивая девчонка, что жила во мне.

   — Тогда снимите маску. Это будет справедливо.

   — Согласен, — хмыкнул Огненный и одним плавным движением избавился от своей маскировки.

   Я смотрела на него с недоумением, гадая, зачем вообще было прятать лицо. Вопреки моим предположениям, оно не было обезображено шрамами или болезнью. Оно было… совершенным. Этот мужчина был красив и прекрасно знал об этом. Резкие, но правильные, благородные черты, которые не способен был смягчить даже тёплый каштановый цвет волос, обрамлявших его лицо. Острые скулы, прямой нос, низко надвинутые брови, что придавало его взгляду какой-то звериной хищности. Тот же Шахир по сравнению с ним казался смазливым мальчишкой.

   Вот точно породистый. И точно хам. Этого у него не отнять.

   — Теперь ваша очередь, эсселин.

   Оглядевшись по сторонам и удостоверившись, что мы одни, я отстегнула вуаль, и полупрозрачная ткань скользнула мне в руку.

   Скрупулёзно изучив моё лицо, тальден сказал:

   — Осталось последнее — почувствовать вас, и можно считать вопрос решённым.

   — Что значит почу…

   Закончить я не успела. Сама не поняла, как так вышло: в одно мгновение оказавшись рядом, он заключил моё лицо в ладони, обжигающе горячие, твёрдые, и поцеловал. Не было в этом поцелуе ни намёка на нежность, попытку пленить чувственными прикосновениями девушку. Одни лишь напор и жажда завоевателя, желание показать его надо мной силу и власть. Ожечь своими губами, словно клеймя.

   Осознав, что на мне этим треклятым поцелуем как будто только что поставили печать, я со всей силы рванулась назад и едва не задохнулась от ярости.

   — Когда мой отец узнает!..

   — Он очень опечалится, что вы позволили себе остаться наедине с незнакомым драконом, — и не думал пугаться Огненный.

   — Вы не дракон! Вы — чудовище! — прорычала я и отступила от него ещё на два шага, отчаянно желая, чтобы земля между нами разверзлась пропастью.

   Подхватив юбки, бросилась прочь. К бликам пламени, что играли в окнах дворца. Прочь от пламени настоящего. Непредсказуемого и опасного.

   — До скорой встречи, эсселин Анвэри!

   — Больше не смейте ко мне даже приближаться! — на миг обернувшись, прокричала ему и сорвалась на бег.

   Возле одного из фонтанов столкнулась с Лаали. К счастью, подруга не обратила внимания на то, в каком я состоянии, слишком уж была поглощена своей радостью.

   — Риан, представляешь! Он выбрал меня! — Сияя улыбкой, алиана протянула мне раскрытую ладонь. — Смотри, какая красота!

   На руке девушки сверкал знак рода Тейранов — свернувшаяся клубком лиса, заключённая в рассыпающееся лучами солнце.

   — Сначала было немного неприятно — кожу очень сильно пекло. Но сейчас всё прошло. Риан, я так счастлива! Риан?

   Лаали нахмурилась и подхватила меня под локоть, когда я, пошатнувшись, чуть не завопила от боли.

   — Риан!

   Руку жгло, как если бы держала ладонь над огнём, позволяя тому касаться, облизывать кожу. Перевернув ладонь кверху, я судорожно сглотнула: на меня смотрела, оскалившись, словно насмехаясь, тагрова лисица.

   Алиана ахнула:

   — Шахир хочет, чтобы и ты тоже участвовала в отборе!

   Я зажмурилась.

   Этого следовало ожидать. Вполне закономерное окончание ужасного дня.

   * * *

   — Моя госпожа! Его светлость вернулся! — запыхавшаяся служанка вбежала в покои княгини и замерла, опустив взгляд.

   Как и все остальные слуги в Огненном чертоге, она боялась заглядывать эссель Каррай в глаза. Вдруг молва права и, если в них долго смотреть, можно сойти с ума?

   — Один? — коротко осведомилась женщина, прерывая тревожные размышления девушки.

   Княгиня сидела возле зеркала и медленно, раз за разом, проводила щёткой по длинным, густым волосам, в которых только начала проглядывать седина. Элесбед не боялась старости, её не пугали эти проблески серебра в прядях цвета воронова крыла. Чёрными были и её глаза — в них таилась беззвёздная ночь и непроглядная тьма.

   Элесбед усмехнулась своим мыслям. Внешностью Аман полностью пошёл в отца, да сохранит Ясноликая его душу. Те же резкие черты лица, в отличие от её, мягких и утончённых. То же неистовое пламя в глазах, и сердце его тоже горело. Ненавистью, что умело взращивала в нём все эти годы её светлость.

   — Один, — опуская голову ещё ниже, тихо подтвердила девушка.

   Княгиня нахмурилась и отпустила прислужницу:

   — Хорошо, иди.

   Раздражённо швырнув на кровать щётку из слоновой кости, Элесбед поднялась. Усилием воли потушила в себе эту внезапную вспышку ярости, вернув лицу привычную маску. Спокойная и невозмутимая — такой она всегда представала перед сыном. Облачившись в лёгкое домашнее платье, брошью-камеей скреплявшееся на груди, Элесбед вышла из спальни, торопясь разыскать Амана и задать ему один единственный вопрос, что сейчас не давал ей покоя: почему он вернулся без алианы.

   Князя Каррая, унаследовавшего этот титул после смерти отца, она перехватила в галерее второго этажа. Тальден направлялся в свои покои и, к досаде Элесбед, не собирался отчитываться перед ней.

   — Где девушка? — окликнула сына женщина.

   — Победы на турнире в Жемчужном городе вашей светлости недостаточно? — даже не думая замедлять шаг, чтобы остановиться и поприветствовать мать, бросил тальден и, наоборот, зашагал ещё быстрее.

   — Аман!

   — Я заберу её позже, мама. Ещё не время.

   — Аман, — уже мягче проговорила женщина, уловив в голосе тальдена злость и раздражение, — мы и так ждали слишком долго. Смотри, как бы она не досталась какому-нибудь другому дракону.

   — Я же сказал: ещё не время! — не сумев совладать с собой, прорычал Огненный.

   — Сын, — Элесбед ускорила шаг, пытаясь его нагнать, — пойми, я ведь о тебе и Клер беспокоюсь. Ты дал клятву, и если её нарушишь…

   — Я не собираюсь ничего нарушать. Девчонка будет здесь к концу месяца цветения. Просто доверься мне.

   Сквозь ажурные ставни, оплетённые вьюнками с крупными алыми цветами, в галерею проникали яркие солнечные лучи. Элесбед поморщилась. Здесь всегда было слишком много света. Особенно в начале лета. Уроженка Севера, она предпочитала свету тьму, а удушливой жаре холод Сумеречной империи.

   — Ты проверил: она тебе подходит? — последовала за Огненным княгиня.

   — Подходит, — обронил Аман и помрачнел ещё больше, невольно возвращаясь мыслями к зеленоглазой строптивице.

   Было бы проще, если бы Риан не откликнулась на его силу. Но даже короткого поцелуя оказалось достаточно, чтобы убедиться в обратном. Осознание этого вызывало в Огненном гнев и досаду. Их сочетаемость могла усложнить всё ещё больше. А может даже всё испортить.

   Её светлость сосредоточенно кивнула:

   — Неприятная, конечно, новость, но я об этом позабочусь.

   — Я в этом не сомневался, мама, — усмехнулся тальден и остановился, чтобы окатить её столь не свойственным огненному дракону холодом. — Ты ещё что-то хотела?

   Элесбед заставила себя улыбнуться:

   — На этом всё. Пока что.

   Развернувшись, Огненный отправился в свои покои, а княгиня Каррай осталась стоять посреди галереи и смотрела ему вслед, досадуя и хмурясь. В последнее время Аман только так с ней и разговаривал: из последних сил сдерживая раздражение, цедя слова сквозь зубы.

   Успокаивало одно: он дал клятву, которую не посмеет нарушить. А если нарушит…

   Элесбед тряхнула головой, отгоняя от себя нежеланную картину возможного будущего. Нет! Кто угодно, но только не её сын! Аман Каррай никогда не отступает и никогда не проигрывает. Он добьётся своего, как добивался всегда.

   И Риан-Илара Анвэри не станет исключением.

ГЛАВА 3

Месяц спустя

   Резкий поворот, руки взлетают к небу, отпуская на волю полупрозрачный лоскут тончайшего шёлка. Одно из многочисленных таири — лёгких, воздушных тканей, что коконом оплетают мою фигуру. Защищают от жадного взгляда моего жениха, Шахира Тейрана.

   Придушить его одной из этих тряпок — моя заветная мечта.

   — Продолжай, Риан, мне нравится, — звучит самодовольный голос драконогада.

   Я мысленно ругаюсь и, покорная его воле, выгибаюсь в спине, кончиками пальцев касаясь бархатистой травы.

   Она щекочет мне кожу, как щекочет мне нервы этот мужчина, сейчас вальяжно развалившийся в кресле с бокалом вина. Он сидит под сенью дерева, пока я извиваюсь перед ним на солнцепёке. Утешает одно — это последнее испытание, и завтра Огненный выберет себе ари. Супругу, иными словами.

   — Говорят, ты лучшая танцовщица Жемчужного города, — взгляд дракона скользит по моей фигуре, замирает на груди, отдаваясь в ней неприятной тяжестью и дрожью в коленях, а потом опускается ниже.

   Я продолжаю танцевать: подаюсь к Шахиру и резко в повороте отступаю назад.

   Он прав. В искусстве танца я действительно первая. Вот только всё во мне восстаёт и противится танцу перед этим драконом. Да я бы лучше сплясала перед ордой тагров, чем вытанцовывала перед ненавистным Тейраном!

   Ещё один лоскут, соскользнув с бедра, подхваченный ветром, уносится в чистое без единого облачка небо. Невыносимая жара. И ветер, вместо того чтобы освежать, опаляет тело. Как опаляет взгляд сидящего в нескольких шагах от меня тальдена.

   Одно движение танца незаметно вплетается в другое. Совсем скоро на мне останется лишь полупрозрачная юбка и то, что язык не поворачивается назвать кофтой. Когда избавлюсь от последнего таири.

   Медленно повожу бёдрами из стороны в сторону, незаметным движением пальцев отцепляя невесомый лоскут, и слышу:

   — Как думаешь, на ком я остановлю свой выбор?

   Надеюсь, что не на мне.

   — На самой достойной. — Руки извиваются змеями, кожа блестит на солнце от бриллиантовой пыли, которой служанки покрыли всё моё тело. На радость его несравненности. — Но я не уверена, что вхожу в число достойных.

   Снова прогибаюсь, запрокинув голову, а выпрямившись, замечаю, как темнеют глаза мужчины.

   — Откуда столько скромности?

   — Вы не будете со мной счастливы, — подаюсь к дракону, и он салютует мне бокалом.

   — Угроза? — усмехается Тейран.

   — Предупреждение.

   — Странно, что привязка на тебя практически не действует…

   Практически? Усмехаюсь мысленно.

   Каждую алиану перед началом отбора привязывают к жениху любовными чарами. Вот и меня тоже привязали. И если бы не помощь моей названной матери — правительницы Сумеречной империи, императрицы Анны, все прошлые недели у меня бы мозги были не на месте. Но её хитрость сработала, и я не чувствую к сыну советника никакой симпатии.

   Одну лишь стойкую антипатию.

   — Видимо, то, другое чувство, что испытываю к вам, оказалось сильнее любовных чар.

   Я прикусила язык, но поздно: опрометчивые слова сорвались с губ прежде, чем успела затолкать их обратно. Ох, Риан, когда-нибудь ты договоришься и доиграешься…

   — Довольно! — Шахир хлопнул в ладоши, и музыка, наполнявшая цветущий сад чарующими звуками, резко оборвалась. Подскочив с кресла, тальден приблизился ко мне, тяжело дыша, словно это он тут вытанцовывал добрые полчаса, а не я. — Ты вредная, несносная девчонка! Иногда… — Он поморщился и просвистел сквозь сжатые зубы: — Иногда мне даже видеть тебя не хочется!

   — Значит ли это, что я могу идти? — опускаю в ложном смирении взгляд.

   Его несравненность вскидывает руку, указывая в сторону открытой галереи, белеющей изящными колоннами в обрамлении изумрудной зелени. Из неё можно попасть во дворец советника, а оттуда подняться в крыло невест.

   — И чтобы больше я тебя сегодня не видел! — гремит тальден.

   — Слушаюсь и повинуюсь, господин, — кротко улыбаюсь ему, ликуя в душе. Подхватив таири, алым облаком расстелившееся по траве, прикрываюсь им и убегаю во дворец.

   Самое странное, каждая наша с Тейраном встреча заканчивалась одинаково: он взрывался и отправлял меня в крыло невест, хотя у него на лице было написано, что он был бы рад распрощаться со мной навсегда.

   Но, как назло, не прощается! После каждого испытания отсеивались одна или две девушки, и вот к концу отбора из семнадцати претенденток на драконье сердце осталось восемь. Честно говоря, я была уверена, что вылечу если не после первой проверки (первая была на невинность, и провалить её у меня бы при всём желании не получилось), то после второй так уж точно.

   Но я, как это ни обидно и досадно, по-прежнему здесь. Оставалось надеяться, что завтрашний день станет последним для меня в этой роскошной клетке, Тейран выберет себе в жёны Амарелию и все заживут долго и счастливо. Ну разве что кроме Лаали, которая под любовными чарами совсем дурная стала.

   Подруга ополчилась против меня, посчитав, что я во что бы то ни стало вознамерилась коварно выйти за Шахира замуж.

   Из-за треклятого отбора я лишилась лучшей подруги и, сама того не желая, обзавелась врагами. Дух соперничества на отборах невест вообще не способствует налаживанию приятельских отношений, а только всё портит.

   На лестнице я столкнулась с Амарелией, прогуливающейся под ручку с другой невестой его несравненности — Эльной.

   — О, Риан, ты уже оттанцевала? Как прошло испытание? — ревниво сверкнула глазами эсселин Валейн, хоть и пыталась при этом растянуть губы в улыбке. Совершенно фальшивой.

   — Как бы тебе и хотелось — я его провалила, — обрадовала алиану.

   — Какая же ты всё-таки чудна́я, — хмыкнула Амарелия. — Его несравненность — один из самых завидных женихов Рассветного королевства, а ты от него нос воротишь и радуешься каждому проигрышу. Зачем тогда согласилась участвовать в отборе?

   Как будто меня кто-то спрашивал…

   — И тем не менее, несмотря на все твои выходки, он продолжает держать тебя здесь, — насупилась Эльна, словно одним своим присутствием во дворце Тейранов я наносила ей страшное оскорбление. — И что бы это могло значить?

   Я безразлично пожала плечами.

   — Ну и кто после этого из нас странный: он или я? — Весело улыбнувшись, подмигнула соперницам: — Совершенно искренне желаю одной из вас завтра стать его ари.

   Обойдя алиан на достаточном расстоянии (на отборах случалось всякое), отправилась к себе, мечтая о том, как скоро снова стану свободной пташкой.

   Какое же это будет счастье!

   Взбежав по лестнице, я резко затормозила — вспомнила о том, что должна была кое-куда заглянуть. Развернувшись, поспешила в необъятных размеров кухню, в которой заправляла эссель Мелинда. К слову, кухарка тоже была необъятной. А ещё у неё было большое доброе сердце и искренняя, такая светлая улыбка.

   — А, Риан, девочка! Как прошло испытание? — обрадовалась моему появлению в её царстве котлов и пучков сушёных трав женщина.

   Вскинула голову, на миг отрываясь от светлого кругляша теста, которое старательно месила, и приветливо мне улыбнулась.

   Я помахала двум маленьким поварятам, нарезавшим овощи в дальнем углу, после чего уселась прямо на припорошенный мукой стол рядом с кухаркой.

   — Эрролу Тейрану не очень понравилось.

   — А ты и рада, — покачала головой Мелинда, но без осуждения. Легонько потрепав меня по щеке, назидательно проговорила: — Замуж тебе надо, эсселин Анвэри. Но ты же слишком свободолюбивая и строптивая. И в кого только такая уродилась…

   Мама считает, что винить за мой характер следует её лучезарность Анну. Моя названная мать, пришелица из другого мира, против своей воли попала на отбор невест к ледяному владыке. Анна победила и обрела счастье в новом для неё мире, но ей всегда были и по сей день остаются чуждыми наши законы и традиции. Особенно те, что касаются алиан и отборов.

   Наверное, я слишком часто и слишком внимательно её слушала, потому что полностью разделяю её мнение. Не хочу, чтобы выбирали меня. Я хочу выбирать сама! Выйти замуж за желанного и любимого. Будь то тальден или простой мужчина.

   Тальденами в нашем мире называют могущественных колдунов, способных превращаться в драконов: ледяных и огненных. В большинстве своём это напыщенные гордецы. Мой папа, герцог Анвэри, и его великолепие Скальде Герхильд, супруг Анны, — редкое исключение из правил.

   А я вообще терпеть не могу правила! И традиции.

   А ещё я терпеть не могу Шахира и…

   — Мелинда, дай что-нибудь поесть, а? Умираю с голоду.

   — Сейчас всё сделаю, моя крошка, — вытерев о фартук перепачканные в муке руки, довольно произнесла женщина и принялась складывать в корзину мои любимые лакомства: орехи сайна, сыр, ещё тёплый хлеб, от которого так и хотелось отщипнуть корочку, фрукты. Очень много сочных фруктов, которые я просто обожаю и поглощаю в невероятных количествах.

   Версия для всех любопытствующих.

   — Может, здесь покушаешь? — предложила кухарка и прикрикнула на поварят, чтобы делом занимались, а не глазели на прожорливых алиан.

   Те ещё быстрее принялись орудовать ножами, а я, соскользнув со стола, сказала:

   — Лучше пойду к себе. Ты же знаешь, если эссель Клеври меня здесь увидит, и тебе, и мне все нервы вытреплет.

   Стоило упомянуть этого тагра в юбке, как он нарисовался в проёме кухни.

   — Эсселин Анвэри! — возмущённо выдохнула устроительница отбора. — Вы что здесь делаете?!

   — Зашла поесть, — чистосердечно призналась я.

   — Поесть? — сваха округлила глаза. — В таком виде?! — окинула мой наряд с немногочисленными уцелевшими лоскутками пытливым взглядом. — Перед мужчинами!!!

   Я оглянулась на поварят.

   — Так им же от силы лет десять.

   Мальчишки согласно закивали, а стоило эссель свахе снова раскрыть рот, как они поспешили спрятаться в чуланчике за печью. Потому что эта дама в гневе — страшное зрелище.

   — Немедленно возвращайтесь к себе, эсселин Анвэри! Скоро обед!

   — Но я…

   — К себе, — уперев руки в бока, прошипела мегера в платке.

   Тёмно-синем, овивавшем её длинную тощую шею и скрывавшем мышиного цвета волосы, собранные в высокую причёску.

   С трудом подавив желание показать свахе язык, я схватила из корзины мешочек с орешками и дёрнула к выходу, слыша за спиной раздражённое бормотание эссель Клеври:

   — Очень надеюсь, что эррол Тейран поступит благоразумно и не выберет вас.

   — Полностью разделяю ваше мнение, — послушно согласилась я и посочувствовала Мелинде: сейчас и ей достанется из-за меня.

   На счету Бриваэлы Клеври был не один успешно проведённый отбор. Она считалась лучшей свахой Рассветного королевства, а потому от драконов, желающих пригласить её надзирать за невестами, не было отбоя.

   Меня эссель Клеври жаловала не особо (вернее, не жаловала совсем), и я отвечала ей взаимностью. Не любила её, как и Шахира, совершенно искренне.

   До своих покоев домчалась за считанные минуты, радуясь, что больше не встретила ни одну прогуливающуюся невесту. Особенно Лаали. После каждого общения с бывшей подругой настроение опускалось до основания дворца Тейранов, если не ниже. А у меня оно сегодня и так далеко не радужное.

   Прикрыв за собой дверь, обежала спальню внимательным взглядом.

   — Чили, ты где? Чили, я тебе кое-что принесла. Иди сюда, мой хороший. — Опустившись на пестротканый ковёр, постланный посреди комнаты — светлой и просторной, раскрыла мешочек с орешками и высыпала несколько себе на ладонь. — Знаю, тут немного, но эта совершенно невыносимая тётка!.. Нехорошая женщина, в общем, явилась в самый неподходящий момент и не позволила мне забрать для тебя еду. Я тебе с обеда что-нибудь вкусненькое принесу.

   Тейран запретил невестам привозить во дворец любую живность, но разве могла я оставить своего питомца? Папа подарил мне Чили год назад, когда тот был ещё совсем крохой. Привёз из путешествия по заморским королевствам, и с тех пор мы с Чили были неразлучны.

   Провести малыша во дворец советника оказалось непросто, ещё сложнее — тайно кормить его и прятать. Благо у меня верная служанка, а внимание Чили, что бальзам на душу. Когда он меня обнимает, обвиваясь хвостом вокруг моей руки, и начинает тереться мордочкой о мою щёку, я сразу успокаиваюсь. Любые негативные эмоции мгновенно отступают, и шторм в душе сменяется штилем.

   Мне здесь присутствие Чили просто жизненно необходимо, потому что из-за всяких там Шахиров меня в последнее время слишком часто штормило.

   Единственное правило в общении с такими, как Чили, льорнами, — их не стоит пугать или злить. Можно запросто обжечься, потому что у этих созданий в моменты стресса срабатывает инстинкт самосохранения, и они начинают шипеть и искриться.

   Мама была очень недовольна, когда его светлость привёз мне это искрящееся чудо природы, но я, честно говоря, лишь однажды видела, чтобы Чили нервничал и злился: когда уезжала на отбор к Шахиру.

   Пришлось тайком брать его с собой, иначе бы спалил к таграм родительский дом.

   — Чили…

   Едва различимый шорох сбоку — это гуру маскировки, соскользнув с колонны балдахина, принюхиваясь, приблизился ко мне. Слизнул сразу все орешки с ладони и тут же, ещё не успев их прожевать, сунул свою любопытную мордочку в полотняный мешочек.

   Я гладила льорна по мягкой шёрстке и думала о словах Эльны.

   И тем не менее, несмотря на все твои выходки, он продолжает держать тебя здесь.

   А ведь и правда, зачем держит? Любой другой дракон на его месте уже давно бы вышвырнул такую невесту из родового гнезда, а этот терпит. В чувства Шахира я не верила. Да, я откликаюсь на его силу, а значит, в случае замужества смогу её принять — проверочный ритуал в храме Ясноликой это подтвердил.

   Когда Тейран до меня дотрагивается, на моей коже серебристым мерцанием проступает обручальный узор. Но на этом всё. Мы не подходим друг другу, и он это прекрасно знает, однако не спешит от меня избавляться. Почему — непонятно.

   Я сидела, обняв льорна, беззаботно уничтожавшего орешки, и думала только о том, кто из невест завтрашней ночью станет ари Тейрана.

   Да минует меня сия божественная кара.

   Обед в общении с невестами его несравненности прошёл нервотрепательно и энергозатратно. Но и занимательно. Вернее, занимательно было сначала, а потом стало нервотрепательно и энергозатратно.

   Эльна чуть не подралась с Нерис — фигуристой шатенкой из далёкой Лейфории. За то, что последняя осмелилась обзавестись для завтрашней церемонии точно такими же драгоценностями, что и закадычная подружка Амарелии. Уж не знаю, как Нерис пронюхала о сапфирах Эльны и как Эльна узнала о том, чем украсится её соперница, но выяснение отношений проходило бурно: с криками, бранью и битьём посуды.

   Не то чтобы алианы по поводу и без повода давали волю эмоциям… Обычно мы (ладно, они) тихие и кроткие. Но к финалу отбора все были на нервах. А если учесть, что в головах девушек одна сплошная любовно-магическая хмарь, то бедняжкам оставалось только посочувствовать.

   Что я и делала, не забывая при этом запасаться едой для льорна. Он у меня всеядный, поэтому в салфетку, которую собиралась спрятать за длинным широким рукавом платья, шло всё: кусок пирога с дичью, песочные корзиночки с паштетом, пара фруктов. Собиралась добавить к этому многообразию ещё медовое пирожное (Чили у меня такой сластёна), когда услышала голос Амарелии, в котором отчётливо звучала насмешка:

   — А ты, Риан, всё никак не наешься.

   К тому времени стражники уже успели растащить визжащих девиц по разным концам столовой, после чего под бдительным оком эссель Клеври каждую отконвоировали в невестины покои.

   За столом остались я, Амарелия и ещё три девушки. Лаали, к счастью, среди них не было, она отказалась от обеда.

   — Лучше бы в свою тарелку смотрела, — посоветовала я сопернице.

   — А вот странно, Риан. — Алиана уже давно поела и теперь, отодвинув от себя стеклянный кубок и недоеденный десерт, сидела, подперев подбородок кулаками, и смотрела мне прямо в глаза.

   И зачем, спрашивается, было садиться напротив меня…

   Подражая эсселин Валейн, негласной королеве отбора, остальные его участницы повернули головы в мою сторону.

   — И что тебе интересно, Амарелия?

   — Ты такая тощая, хоть и ешь за троих.

   И вовсе я не тощая! Высокая просто, вот и кажусь тростиночкой. Хотя лично я ничего не имею против своей фигуры, а если Амарелия что-то имеет — её проблемы.

   — У меня здоровой аппетит, — пожала плечами и в качестве его демонстрации принялась уплетать политое мёдом пирожное.

   Ммм, вкуснотища. Всё-таки положу одно для Чили.

   — Здоровый аппетит у тебя или у твоего льорна? — расплылась в ядовитой улыбке девушка.

   От такого выпада я чуть не подавилась и едва не выплюнула в довольно усмехающуюся Амарелию не до конца прожёванное пирожное. Жаль, что не выплюнула.

   Заставив себя проглотить застрявший в горле кусок, вкрадчиво поинтересовалась:

   — Что ты сказала?

   — Что ты нарушаешь правила, дорогая. А это может быть чревато.

   Травмой твоей головы может быть чревато.

   — Не понимаю, о чём ты, — прикинулась я удивлённой, хоть всё внутри меня клокотало от гнева, сдерживать который с каждой секундой становилось всё сложнее.

   Если из-за неё пострадает Чили…

   Улыбка Амарелии стала ещё отвратительней.

   — Я о малыше льорне, которого заметила моя служанка, случайно заглянув к твоей. Удачно заглянув, стоит отметить.

   Месяц! Месяц мы с Хевиной его прятали и всё было хорошо. Видимо, расслабились, успокоились.

   Непростительная ошибка. Моя и её.

   — Полагаю, Шахир уже в курсе? — сдержанно спросила я, поднимаясь из-за стола. Платок с едой для льорна продолжала сжимать в руке, чувствуя, как ткань пропитывается жиром, точно также как моё сердце пропитывалось ненавистью к этой выдре.

   Алиана откинулась на спинку стула, скрестив на груди руки.

   — Ну а ты как думаешь?

   Так вот, если из-за неё пострадает Чили, замуж за Тейрана будет выходить её призрак. Потому что сама Амарелия прямиком из дворца советника отправится жить к Ясноликой.

   На полпути из столовой я остановилась и резко повернула обратно.

   — Совсем забыла!

   Стремительно приблизившись к эсселин Валейн (она даже не успела обернуться), вытряхнула всё содержимое платка на голову «королеве», и, схватив со стола кувшин, добавила к сползающим по волосам паштету и мякоти фрукта травяного напитка из кувшина.

   Пусть освежится.

   Амарелия замерла, явно отказываясь верить в реальность происходящего. А я философски рассудила: если уж помирать, вернее, вылетать с отбора, то красиво.

   Подумала так и пошла разбираться с Шахиром.

   Пусть только попробует тронуть моего Чили!

   Шла я быстро. Очень. Нервно перебирая ногами и больше всего на свете опасаясь, что опоздаю. И, как вскоре выяснилось, боялась не зря. Когда до заветных дверей оставались всего один поворот и несколько шагов, из моих покоев раздался истошный визг, а следом послышалась грубая мужская брань.

   Тут уж я, подхватив юбки, со всех ног рванулась вперёд. Влетела в гостиную и, увидев, что в ней творится, завопила что есть силы:

   — Не сметь!

   Эффекта неожиданности я добилась точно. Потому что маленькая алиана, орущая на здоровенного бугая с саблей в руках… В общем, к такому во дворце советника явно не привыкли.

   На шум сбежались остальные стражники, что обыскивали мою спальню. Последним из неё выскочил пунцовый Шахир и, подражая мне, во всё горло завопил:

   — Что здесь, тагры побери, происходит?!

   — Вот что! — Я обличительно указала на здоровенного детину, занёсшего саблю над испуганно жавшимся в углу Чили. — Кто вам давал право размахивать этой своей железякой перед моим питомцем?!

   Большие круглые глаза льорна казались больше обычного, крохотные лапки были прижаты к маленькой сплюснутой мордочке. В иное время я бы непременно умилилась этому зрелищу, но сейчас мне было не до умиления.

   — Эта тварь меня обожгла! — продемонстрировал всем заинтересованным красную ладонь (целое ладонище) стражник, стремительно покрывающуюся волдырями.

   — А не надо было его пугать! — Я подбежала к Чили, осторожно двумя пальцами отодвинула в сторону гладкое и наверняка острое лезвие сабли, которой мрачный бугай тыкал в моего малыша, и протянула к нему руки.

   Шёрстка Чили ещё искрилась, но когда его взгляд упёрся в мои раскрытые ладони, зверёныш приглушённо укнул и, «погаснув», потянулся ко мне. Я подхватила его с пола. Горячее тельце льорна прижалось к моей груди, обдавая жаром даже через ткань платья. Лапки обвили шею, и я развернулась к тальдену.

   — Буду рада услышать объяснения.

   Как любит повторять её лучезарность Анна: лучшая защита — это нападение.

   Святая правда!

   — Что. Они. Здесь. Делают? — обвела взглядом свиту Шахира, а в ответ услышала визгливое:

   — Я же запретил привозить в мой дворец животных! А значит… — Он шагнул ближе, сощурив глаза. Чёрные, что два угля, сейчас тлеющих от ярости, — в них явственно были различимы искры огня. — Будет справедливо, если я вышвырну эту тварь из своего дома. Сброшу с самой высокой башни!

   Льорны очень умные создания, и иногда мне кажется, что Чили всё понимает. Стоило Тейрану озвучить свою угрозу, как малыш заплакал. По крайней мере, звуки, что он издавал, очень походили на детские рыданья.

   — Только вместе со мной. — Я тоже сощурилась, пытаясь придать себе грозный и решительный вид.

   — Не искушайте меня, эсселин Анвэри.

   Иногда мне кажется, что я не умею бояться. Вернее, конечно же, умею, но только не тогда, когда надо. Вот и сейчас, вместо того чтобы вспомнить, кто здесь алиана, я заявила с азартом:

   — Ну так пойдёмте! Где тут у вас самая высокая башня? Буду рада в неё прогуляться.

   Тейран заскрипел зубами.

   — Ты забываешься, Риан.

   Кивнула, полностью соглашаясь с его замечанием.

   — И поэтому теперь вы как всякий уважающий себя дракон просто обязаны выгнать меня с отбора.

   На скулах у Огненного обозначились желваки. Дёрнулись вместе с кадыком, когда Шахир шумно сглотнул и процедил:

   — Не тебе, девочка, указывать мне, что и когда делать.

   У меня отвисла челюсть. Да что ж это такое-то! Если он и после этого оставит меня в невестах, то… Думаю, что сейчас самое время начинать бояться.

   — Я ведь могу забрать его у тебя силой.

   Шагнула к дракону вплотную, понимая, что теперь пасовать уже точно не стоит.

   — А я его так просто не отдам. И получится, что вы причините мне не только моральную, но и физическую боль. Только представьте, в какой неописуемый гнев придёт мой отец.

   Не в моих привычках прятаться за спину его светлости, но на кону стояла жизнь Чили. Сейчас я готова была наговорить что угодно, лишь бы Тейран отстал от моего питомца.

   — Я и льорн, мы можем покинуть ваш дом немедленно.

   — Что вы можете сделать, эсселин Анвэри, так это попридержать свой длинный язык. — Яростно сверкнув глазами, тальден повернулся к стражникам. — Не выпускать её отсюда до завтрашнего праздника!

   И прежде чем я успела возмутиться таким самоуправством, выскочил из гостиной, в которой мы все толпились. Следом за Огненным невестины покои покинула охрана, но я не сомневалась: как минимум один из них остался снаружи сторожить непокорную алиану.

   Постепенно Чили успокоился и уснул, свернувшись клубочком в изножье кровати. А вот у меня успокоиться никак не получалось. До самого вечера я металась по комнатам, не находя себе места, и всё думала о странном поведении тальдена.

   По глазам было видно, что он готов был прибить меня на месте, а уж выгнать с позором и вовсе меньшее, что мог и должен был сделать. Значит… Я похолодела. А значило это то, что по какой-то безумной причине именно я завтра стану его ари.

   Я заходила ещё быстрее, подгоняемая обрушившейся на меня паникой. Став женой этого человека, я окажусь в полной его власти. И тогда ни отец, ни даже императрица Анна не смогут мне помочь. Захочет — посадит под замок. Захочет — убьёт. Он будет в своём праве, а я…

   Стану совсем бесправной.

   Мысль эта острым кинжалом ударила в самое сердце. Заставила подскочить к кровати, разбудить льорна, коснувшись его дрожащими от напряжения пальцами:

   — Чили, просыпайся!

   «Больше ни на минуту здесь не останусь!» — размышляла я лихорадочно, раскатывая по полу волшебный ковёр и посыпая вытканный на нём узор золотистой пыльцой — магией ветра.

   Улечу в Сумеречную империю, спрячусь в императорском замке под защитой названной матери. Её лучезарность поймёт, не прогонит. С ней я буду в безопасности.

   Толкнула ажурные ставни, сквозь которые в спальню проникал аромат цветов, что вились по белокаменной стене. Позвала Чили и опустилась на ковёр.

   Уже почти почувствовала вкус свободы, почти вдохнула ароматный вечерний воздух, когда двери распахнулись и спальню заполнил строгий женский голос:

   — Риан-Илара Анвэри, прекрати это немедленно!

   Я мысленно застонала.

   Только мамы для полного счастья сейчас не хватало.

ГЛАВА 4

Герцогиня Анвэри стремительно вошла в комнату, не забыв громко хлопнуть дверью. Окатила меня холодом своего внимания, после чего упёрлась взглядом в ковёр, имея все шансы прожечь в нём много-много дырочек. А заодно и во мне с Чили.

   — Сойди с ковра, — проговорила тихим спокойным голосом, от которого у меня в детстве мурашки бежали по коже. Детство уже давно закончилось, но я по привычке вздрогнула. — Живо! Мне вот интересно, куда ты собралась на нём лететь?

   — В Сумеречную империю, — со вздохом призналась я, потому что не признаться, глядя в эти строгие глаза, было нельзя.

   Мама негромко хмыкнула и кивнула на волшебную подстилку.

   — Ты на этом собралась лететь через всё королевство?

   Согласна, план так себе, и я это понимала. Но лучше уж пытаться сделать хоть что-то для своего спасения, чем вообще бездействовать!

   Одарив порцией недовольства летающий половик, мама переключилась на Чили.

   — Шахир настучал? — спросила я кисло.

   Вот ведь… настоящий мужчина.

   А ещё дракон, бесстрашный защитник Адальфивы. Который бегает жаловаться на непослушную невесту её родителям.

   М-да. У меня в такого при всём желании влюбиться бы не получилось.

   — И как тебе только в голову пришло взять на отбор льорна?! — воскликнула герцогиня.

   Прыжок, и Чили в одно мгновение вскарабкался по тревожно колыхнувшемуся балдахину, обвился вокруг резной колоны всеми четырьмя лапами и замер, старательно изображая элемент кровати.

   — Обмануть меня и подбить на ложь Эйлуэн! — продолжала взывать к моей совести её светлость.

   Вообще-то сестра сама вызвалась меня покрывать, заверила родителей, что будет заботиться о льорне и что в моё отсутствие он будет жить в её покоях. Представляю, как ей сегодня влетело…

   — Мам, Эйли ни в чём не виновата. Ей пришлось согласиться — я настояла!

   Эйли меня обожает, а я её, и сейчас мне действительно было стыдно. Не за то, что нарушила правила отбора, а за то, что подвела сестрёнку под наказание. Так просто родители этого не оставят.

   — Да, на тебя это похоже, — хмуро заметила герцогиня и поманила меня к себе, чтобы одарить скупым поцелуем в лоб.

   Я опустилась перед ней в реверансе и голову заодно опустила, потому что смотреть в эти строгие карие глаза было выше моих сил.

   Обычно её светлость относилась ко мне с большей лаской, как и к остальным своим детям: четырнадцатилетней Эйлуэн и десятилетнему Шану.

   Как и поддержки.

   Вообще мне грех жаловаться: до сих пор мне легко удавалось избегать замужества. То проверка на сочетаемость в храме Ясноликой показывала, что я не подхожу дракону, изволившему пригласить меня на отбор. То женихи сами отказывались от меня, лишь однажды со мной пообщавшись.

   Но Шахир оказался маниакально настойчивым и по-ослиному упрямым в своём желании заполучить эсселин Анвэри в невесты.

   Главное, чтобы не заполучил и в ари. Для меня это станет трагедией мирового масштаба.

   — Показывай, — пристально глядя мне в глаза, проговорила мама.

   Я напряглась и отступила на шаг.

   — Показывать что?

   — Риан, не строй из себя дурочку! — раздражённо вскинулась родительница. — Что тебе подарила Анна?

   — Её лучезарность? — переспросила вкрадчиво, продолжая делать маленькие шажки назад.

   — Да, она! — ещё более строго посмотрела на меня герцогиня. — Ты не испытываешь к эрролу Тейрану чувств, а значит, нарушить самое важное правило отбора тебе помогла Анна. Больше некому. Отдай артефакт. — Мама протянула раскрытую ладонь, на которую, по её мнению, я должна была безропотно положить подаренную её лучезарностью зачарованную шпильку. Одну из многих, что сейчас удерживали мои волосы в сложной причёске.

   — Нет.

   — Риан…

   Как будто с чужим человеком разговариваю.

   — Разве не понимаешь, как это неправильно? Неправильно чувствовать то, что чувствовать не должна!

   Мама попыталась взять меня за руку, но я рванулась от неё и продолжила, захлёбываясь словами. Эмоциями, что сейчас кипели во мне, словно котелок с похлёбкой на огне.

   — Ты ведь участвовала в отборе у ледяного дракона, будучи влюблённой в моего отца. Забыла, каково это? Быть привязанной к одному любовными чарами, а на самом деле любить другого!

   — Но ты-то ведь ни в кого не влюблена, — совсем не прониклась моей страстной речью родительница.

   Ну, во-первых, тут всё не так уж и однозначно. А во-вторых…

   — Какая разница, влюблена или не влюблена? Я не животное, которое дрессируют с помощью магии, чтобы заглядывало жениху в рот и виляло перед ним хвостом!

   — Риан! — взгляд герцогини похолодел ещё на несколько градусов.

   Она всё-таки схватила меня за руку и подвела к кровати, чтобы усадить рядом с собой.

   — Послушай, Риан — вздохнула и замолчала, наверное, подбирая слова, которые должны были превратить меня в саму кротость и послушание. Ей и Шахиру на радость. — Ты наша старшая дочь, и только от тебя сейчас зависит, возвысится ли наш род. Отбор у Тейранов для нас очень важен. Он не выберет тебя, это все знают…

   — А вот я сомневаюсь, — буркнула, скрестив на груди руки.

   Мама погладила моё плечо, а потом ласково приобняла и проговорила:

   — Он выберет эсселин Валейн, но участие в отборе у сына первого советника откроет для тебя множество возможностей. Ты станешь желанной невестой для самых влиятельных драконов Адальфивы.

   Она много ещё чего говорила. Убеждала потерпеть, наконец повзрослеть и поберечь их с отцом нервы. Я молчала. Потому что понимала (сейчас как никогда ясно): для мамы важнее славное имя Анвэри, а не чувства собственной дочери.

   Когда-то она покорилась воле родителей и готова была выйти замуж за нелюбимого мужчину. И вот теперь ждала от меня того же самого: покорности и самопожертвования.

   Вот только мне совсем не хотелось превращаться в жертвенную овечку.

   После ужина, который прошёл в атмосфере подавленности и разговорах ни о чём, мама оставила меня отдыхать, и я сделала то, чего не позволяла себе уже очень давно: дала волю слезам, и позорно проревела полночи. Когда в комнату начали проникать первые солнечные лучи, раскрашивая пол и стены спальни цветочными узорами ставней, я забылась коротким беспокойным сном. Кажется, лишь на мгновение, потому что когда меня разбудила Хевина, за стенами дворца всё ещё брезжил рассвет.

   Пришлось вставать и погружаться в долгие часы нервного ожидания и приготовлений к празднику: купание и притирания, нарядная причёска (я так и не отдала артефакт матери) и не менее нарядное платье. Пока его надевала — из летящей изумрудной ткани, обтекавшей мою фигуру нежной прохладой, с тоской размышляла, что оно может стать моим саваном: если сегодня выйду замуж за Тейрана, жизнь будет кончена.

   По крайней мере, в ней больше не будет счастья. Один лишь нежеланный и нелюбимый мужчина.

   Остальные невесты, в отличие от меня, сияли улыбками и волновались не потому, что их выберут, а потому что могут не выбрать. Я тоже старалась улыбаться (ради чести рода и чтобы сделать маме приятное), но на душе было тошно.

   Особенно когда к невестам и приглашённым вышли первый советник и его старший сын. Оба нарядные, в богато расшитых золотом кафтанах. Унизанные перстнями пальцы, высокомерные лица, надменные взгляды. Которыми нас одарили с возвышения, занятого первыми после правителя тальденами Рассветного королевства.

   После чего Шахир громко проговорил:

   — Отбор подошёл к концу, и сейчас я назову имя алианы, которая сегодняшней ночью пред всем миром и Ясноликой станет моей ари. Ею будет та, что покорила моё сердце и пленила разум. Так поприветствуем же эсселин…

   Моё сердце гулко ударилось о рёбра и замерло, готовое остановиться навсегда, если он выберет меня.

   «Валейн, Валейн!» — мысленно кричала я.

   Но услышала совсем другое:

   — …эсселин Риан-Илару Анвэри. Мою ари. Мою избранницу! — приговором прозвучали слова.

   Смертельным. Без права на обжалование и уж тем более на помилование.

   Приглашённые возбуждённо загомонили. А когда Тейран, в несколько шагов преодолев короткое расстояние, протянул мне руку, разом утихли. Стихло всё, даже шелест ветра в розовых кустах под окнами зала. Всё, кроме моего сердца, бешеными, яростными ударами отсчитывавшего секунды, минуты, часы до рокового обряда.

   Сегодня я стану его ари.

   Стану. Его. Ари.

   С трудом удержалась от того, чтобы не влепить Огненному пощёчину. За торжествующий взгляд, которым он меня одарил. За усмешку победителя, сверху вниз взиравшего на поверженного противника.

   Вздрогнула, когда пальцы дракона с силой, до боли сжали мне руку, увлекая за собой. Несколько шагов, одна ступень, другая — и вот уже стою с ним рядом. Обвожу невидящем взглядом зал, всматриваюсь в подёрнутые мутной пеленой лица и не сразу замечаю среди гостей родителей. Отец улыбается, счастливо и широко. Радуется искренне. Мама растерянно хлопает ресницами.

   Не ожидала она…

   А вот я так и знала! Как чувствовала, что он выберет меня.

   А та, что должна была стать его ари, но почему-то ею не стала — Амарелия Валейн, застыла, не шевелясь. Руки сжаты в кулаки, губы — одна сплошная чёткая линия и столько ярости в глазах, что меня зазнобило.

   От чувств алианы, а может, от слов Шахира:

   — Сейчас мы будем праздновать. Пить за здоровье моей прекрасной ари и прославлять наш союз. Союз, что этой ночью будет заключён в храме Ясноликой. Вечный и нерушимый.

   Вечный. Нерушимый.

   Дёрнулась, но тальден лишь сильнее сжал мою руку, и ладонь снова обожгло болью. Последняя отрезвила. Я замерла, с улыбкой кивая приглашённым, подходившим к нам по очереди. Они поздравляли нас, кланялись, желали долгих лет счастья и благоденствия. А ещё много-много наследников.

   От каждого такого пожелания я чувствовала, что всё ближе оказываюсь к потере сознания.

   А потом подошла Лаали. Улыбнулась Огненному, присев перед ним в кротком грациозном реверансе, шагнула ко мне и обняла. А обнимая, шептала, отравляя словами, как самым смертоносным ядом:

   — Ты своего добилась, Риан. Всё это время строила из себя колючую недотрогу, только чтобы он тебя заметил. Хотя знала, что я к нему испытываю. Что ж, — девушка отстранилась и горько усмехнулась, продолжив чуть слышно: — желаю тебе… воздаяния за это, Риан. Ты его заслужила.

   Мой жених (чтоб ему сегодня тоже чем-нибудь отравиться!) не расслышал её слов, поглощённый разговором с моим отцом. Которому я вымученно улыбнулась, когда он обратил на меня свой родительский взор.

   Затем были неловкие объятия с мамой и её неразборчивый шёпот:

   — Поздравляю.

   С чем — непонятно.

   Прохладное общение с остальными невестами, которые хоть и заверяли, как они за меня рады, уверена, мысленно все дружно меня проклинали. Амарелия единственная не подошла нас поздравить. В какой-то момент она просто исчезла из зала, а я настолько была поглощена своими переживаниями, что вскоре позабыла и о ней, и о ядовитых словах Лаали. Обо всём, кроме одного — сегодня ночью я лишусь свободы и буду вынуждена до конца своих дней называть Тейрана мужем и господином.

   — Не желаете объяснить, с чего это я удостоилась такой чести? — спросила у него, когда мы заняли места во главе стола, и гости, стремительно хмелея, начали забывать, зачем вообще здесь собрались.

   На нас больше не смотрели, предпочитая уделять внимание запечённым поросятам и жареным фазанам, а ещё — вину, которое не кончалось. За этим пристально следили слуги в светлых одеждах и белоснежных тюрбанах.

   — Риан, — Шахир подался ко мне и, бережно взяв за руку, словно собирался её поцеловать, продолжил вкрадчиво шептать: — я тебя видеть не желаю. Не то чтобы с тобой разговаривать и уж тем более что-то тебе объяснять.

   От такого заявления я на миг онемела, а когда ко мне вернулся дар речи, вырвала руку, желая избавиться от неприятного прикосновения, и прошипела в покрасневшую рожу тальдена:

   — Зачем тогда было меня выбирать?!

   — А вот это ты скоро узнаешь, дерзкая алиана, — пьяно оскалился Огненный и залпом осушил ещё один кубок, до краёв наполненный вином.

   Отстранённо подумала, что с такими успехами свадебный обряд придётся проводить здесь под столом.

   — Я хочу знать сейчас!

   Шахир криво усмехнулся и отсалютовал бокалом кому-то из гостей на другом конце стола.

   — Я тоже много чего хочу. Например, чтобы тебя здесь не было.

   Вот такое у нас получилось предсвадебное общение.

   Попытка поговорить с отцом о странном поведении его несравненности ни к чему не привела. Он даже не стал меня слушать, списав мои подозрения на волнение перед брачной ночью.

   Самой важной ночью в жизни алианы, когда она должна будет принять силу мужа. А если её тело отвергнет драконью магию, перед тальденом встанет выбор: отправить ни на что негодную ари обратно в родительский дом или сделать своей рабыней. Иными словами — элири.

   Для себя я не желала ни одного из возможных вариантов: ни первого, ни второго, ни уж тем более третьего.

   От мамы тоже, как оказалось, не было никакого толку. Она лишь развела руками и сказала:

   — Милая, менять что-либо уже поздно. Шахир Тейран выбрал тебя, потому что счёл самой достойной. И я его понимаю. Разве можно устоять перед твоей красотой?

   Её неудачная попытка пошутить только ещё больше меня разозлила.

   — Не надо. — Я отстранилась, когда она попыталась меня обнять, и, не оглядываясь, через раскрытые настежь двери бросилась в сад. Надеясь, что хотя бы там снова смогу дышать.

   Но даже в спасительной тени деревьев я продолжала задыхаться. От отчаянья, разочарования, обиды на близких.

   От невозможности понять: что задумал Шахир Тейран, и как я могу ему помешать.

   Жаль, могла я немного, а вернее, ничего. Прогулка по саду закончилась ещё на подходе к воротам, так и манившим своим причудливым кованым узором. Ведь за ними скрывалась свобода. А перед ними (совсем не скрывались) стражники, которые шагнули ко мне, как к преступнице, совершившей бездарную попытку побега.

   — Эсселин Анвэри, вам следует вернуться к гостям, — заявил один из них, преграждая мне дорогу.

   Понимая, что обойти их у меня при всём желании не получится, я отступила на шаг.

   — Можете не провожать — не заблужусь.

   И тем не менее они оказались столь «любезны», что отконвоировали меня обратно и передали из рук в руки этой драконопьяни. Моему будущему мужу, едва державшемуся на ногах.

   — Куда-то собрались, моя дорогая? — пытаясь меня приобнять, осклабился этот гад.

   — Подальше от вас, — упёрлась кулаком в грудь тальдена, пытаясь отстраниться и понимая, что если он продолжит распускать руки, меня стошнит прямо на загнутые мыски его туфель.

   От Шахира разило вином и потом, и каждое его прикосновение всё глубже погружало меня в пучину отчаянья. От одной только мысли, что сегодняшней ночью окажусь перед ним обнажённой, меня начинало знобить. А всё остальное, что должно было последовать за раздеванием, моё сознание и вовсе отказывалось принимать.

   Отвергало, как кошмар и нечто совсем нереальное.

   — Риан, Риан, — покачал головой Огненный, — разве ты не знаешь? Своих желаний стоит бояться, некоторые из них имеют обыкновение сбываться.

   — Снова намёки? — нахмурилась я. — Что ты хочешь этим сказать?

   Обращаться с почтением к мужчине, которого шатало из стороны в сторону, как хлипкое судёнышко во время шторма, не было никакого желания. Зато имелось другое — влить в него ещё несколько полных кубков вина. Может, тогда наконец отключится, и я выиграю для себя хотя бы один день.

   Найду способ связаться с названной матерью или ещё что-нибудь придумаю. Что угодно! Мне просто нужно время, чтобы всё обдумать и отыскать выход.

   Но ни получить ответ от его шатающейся несравненности, ни воплотить в жизнь свой так внезапно возникший коварный план я не успела: из зала, явно недовольный поведением сына, показался первый советник.

   — Эсселин Анвэри, — обратился ко мне седобородый мужчина, неодобрительно поглядывая на наследника, — его несравненность вынужден вас ненадолго покинуть, и вам тоже уже пора готовиться к брачному ритуалу.

   Словно услышав его слова, произнесённые тихим, ничего не выражающим голосом, из дворца выпорхнули служанки в ярких платках и платьях. Ни одной из этих девушек я не знала. Хевину родители отправили обратно в наш родовой замок, в наказание за то, что потворствовала мне и тайно заботилась о льорне.

   — Эти девушки помогут вам подготовиться к обряду и к брачной ночи. С эрролом Тейраном вы увидитесь уже в храме, — наметил дальнейшую программу советник и взглядом, не терпящим возражений, велел сыну следовать за ним.

   Я облегчённо выдохнула, когда Шахир ушёл. Вернее, ему помогли уйти стражники, поддерживая бравого дракона под руки. Без Тейрана в ушах не шумело от ярости и перед глазами не плясали костерки пламени.

   — Ваша утончённость, — поклонившись, слаженно проговорили девушки, — пожалуйста, следуйте за нами.

   И я последовала. А что мне оставалось делать? Топать ногами, закатывать истерику? Последнего родители бы мне точно не простили. Да я и сама бы себя не простила. Хватит и того, что проревела полночи.

   Больше подобной слабости себе не позволю!

   Всё, что было дальше, происходило как в бреду. Я словно смотрела на себя со стороны. Словно это не мне, а какой-то другой девушке поправляли причёску, а потом прятали её под тяжёлым покрывалом, что должно было скрадывать и моё лицо вместо вуали. Ровно до тех пор, пока я не стану его ари.

   Уже скоро.

   Его…

   От этой мысли тело сковал холод, будто меня не в паланкин усадили, а заживо похоронили в сыром и мрачном подземелье семейного склепа. Долгая дорога через весь город под конвоем, словно провожали не невесту на брачный ритуал, а опасного преступника на казнь. У входа в храм я заметила родителей и, птицей взлетев по ступеням, бросилась к ним.

   — Мама, отец! — отчаянная попытка снова до них достучаться.

   Её светлость сжала мне руку и подарила нежную улыбку:

   — Мы очень тобой гордимся, милая.

   Нежность читалась и в её глазах. А ещё в них стояли слёзы. Радости, должно быть. В то время как мои снова предательски щипало от слёз отчаянья.

   — Я не хочу за него замуж, — прошептала и тихо взмолилась: — Пожалуйста…

   Но ничего не изменилось. Наоборот, стало только хуже: впервые в ту ночь я увидела, как каменеет лицо отца, превращая его в незнакомца и чужака.

   — Ты, Риан, отвергала жениха за женихом, — ровно начал он. — И мы молчали. Терпели. Но всему есть предел. Шахир Тейран — лучшая для тебя партия, и сегодня ты выйдешь за него замуж.

   — Но…

   — Я так решил. — Отец не возвысил голоса, однако сталь, в нём зазвучавшая, больно ранила. Разом уничтожила последнюю надежду на то, что сегодняшней ночью, несмотря ни на что, я не стану ари ненавистного дракона.

   — Эсселин Анвэри… — служители храма распахнули передо мной двери, предлагая первой вступить в полумрак, разрезаемый по углам лезвиями пламени, трепещущего над свечами.

   Шахир уже был там.

   Прямой, собранный, он стоял у алтаря, заложив руки за спину, и терпеливо ждал меня. Хмельной взгляд сменился на колючий и полный отчаянной решимости (не такой, каким встречают любимую). На губах больше не блуждала пьяная улыбка — они сомкнулись в жёсткую линию.

   С трудом перебирая непослушными ногами, я приблизилась к нему, и приглашённые — свидетели моей «казни», затерявшись в сумраке храма, смолкли, когда Тейран взял меня за руки. Переплёл наши пальцы над алтарём Ясноликой и велел служителю начинать священный обряд.

   Монотонное бормотания жреца, отражаясь от стен храма, эхом зазвучало в его глубинах. Огненный не сводил с меня взгляда, держал, не отпуская, пока жрец не умолк, этим молчанием предлагая взять слово тальдену.

   Последняя клятва, и мы станем мужем и женою.

   — Я заключаю этот союз пред живыми и перед мёртвыми! — после недолгого колебания зазвучал голос Тейрана, громкий и твёрдый. — Пред людьми и нашей сиятельной богиней!

   Я зажмурилась, не желая ни видеть его, ни слышать. Жаль, нельзя было заткнуть уши — Огненный крепко держал меня за руки.

   — И, пользуясь правом, которое получил, назвав её своей избранницей, — голос дракона зазвучал ещё громче, мощью прокатываясь по стенам и каменным сводам, — передаю эту женщину, Риан-Илару Анвэри, князю Аману Карраю. Таким образом я отдаю ему свой кровный долг! Мы в расчёте, Карай, — глухо закончил дракон. — Она твоя. Теперь и навеки. Навсегда!

   Прежде чем я успела осознать, что только что произошло и прозвучало, или хотя бы выдохнуть, моя рука оказалась в руке незнакомца. Шахир отступил в тень, а его место занял победитель турнира. Тот самый самоуверенный выскочка, о котором я уже и думать забыла!

   Тишина, воцарившаяся в храме после подлой выходки Тейрана, взорвалась громкими восклицаниями. Взметнулось пламя, ослепляя. Закружило, коконом стягиваясь вокруг нас, не то намереваясь испепелить дотла, не то отгородить от собравшихся в стенах святилища свидетелей этого безумства.

   Вырвать руку из руки тальдена я не успела — Каррай что-то прошептал, и искры, сорвавшись с кончиков его пальцев, вонзились в мои острыми, как у роз, шипами.

   — Ритуал завершён, — усмешка, короткая и небрежная, на миг коснулась его лица. — Теперь ты действительно моя.

   Моя, моя, моя…

   Я стояла, не способная пошевелиться, принять… Осознать! А за пределами огненного купола тревожно шумели люди, и среди сонма голосов в какой-то момент отчётливо различила испуганный женский крик. И столько было в нём отчаянья и страха, что мне вдруг самой стало страшно. Так страшно, как не было никогда.

   Когда поняла, что кричит мама.

   Этот крик вырвал меня из состояния транса. Я рванулась от Огненного, с силой, на какую только была способна, толкнув его в грудь. Но прежде чем моя рука выскользнула из его, ладонь опалило болью, словно в неё плеснуло кипятком.

   — Шахир! — оглянулась, однако моего несостоявшегося мужа и след простыл.

   А… состоявшийся продолжал усмехаться и пристально на меня смотреть.

   — Что всё это значит?! — прошипела, тряхнув рукой. Кожу продолжало невыносимо печь, хоть на ладони не было и следа ожога.

   Каррай проследил за моим взглядом, блуждавшим по завесе из пламени.

   Всё лучше, чем на него смотреть.

   — Это было нужно, чтобы никому не пришло в голову прервать сокровенное таинство — нашу с тобой свадьбу.

   Лучше бы это были твои похороны — я бы сейчас смеялась от счастья и удовольствия.

   — Я о представлении, что вы тут устроили на пару с Тейраном.

   — Это ты о священном ритуале? — издевательски уточнил Огненный, и в тот момент мне захотелось броситься к нему и расцарапать его самодовольную физиономию.

   Остановило лишь желание держаться от него подальше и никогда(!), больше никогда до него не дотрагиваться!

   Поэтому отступила ещё на шаг, рискуя соприкоснуться с огненным пологом и загореться. Но лучше уж сгореть в настоящем огне, чем пламенеть от ярости под взглядом этого дракономерзавца.

   Постаралась взять себя в руки и спросила, с трудом проглотив застрявший в горле комок:

   — Для чего я тебе понадобилась?

   Заметила, как к огненному куполу, этой клетке, в которой меня заточили, бросился отец, а с ним и несколько других приглашённых. Но все они были вынуждены отступить, когда пламя, зашипев, стекло по ступеням вниз и вздыбилось дюжиной ядовитых змей.

   — А это ты, дорогая Риан, спросишь у своих родителей. Уверен, у эссель Ариэллы найдутся для тебя ответы, — всё те же издевательские нотки в обманчиво спокойном голосе.

   А может, этот Аман Каррай действительно был спокоен, и ему не было дела до того, что через созданную им преграду сейчас пытаются пробиться сильнейшие тальдены королевства. А когда пробьются… Живым он отсюда не уйдёт.

   По крайней мере, я на это очень надеялась.

   Вот только зачарованный огонь и не думал отступать. Наоборот, каждая магическая атака — попытка справиться с пожаром — как будто его питала. Пламя расползалось по храму, оплетало стены, вилось по колоннам, и многие из гостей предпочли не рисковать жизнью и поспешили скорей из него исчезнуть.

   Сознание мутилось от ярости и дыма. А когда эту хмарь в голове вспорола мысль — из-за огня могут пострадать родители, я выпалила:

   — Прекрати это! — Закашлялась, прижала ладони к лицу. С усилием вздохнув, сипло проговорила: — Пока мы все тут не задохнулись.

   Каррай передёрнул плечами, совершенно безразличный ко всему происходящему:

   — Мне бы этого не хотелось, ядовитая ты моя. Это было бы слишком быстро и просто для тебя.

   Небрежный взмах руки, и огонь, точно дикий пёс, посаженный на цепь, присмирел, покорный воле своего создателя. Огненные шипы начали опадать к земле, рассеиваясь дымом, и сквозь крики и шум в голове я различила голос тальдена:

   — Я бы мог забрать тебя прямо сейчас, но так тоже будет неинтересно. Ты сама придёшь ко мне, Риан. Сдашься и покоришься добровольно.

   — Да я скорее наложу на себя руки! — выплюнула вместе с гневом и ненавистью, что вызывал во мне этот мужчина.

   Никогда и никого я так сильно не ненавидела. Чувства, что испытывала к Шахиру, оказались ничем. Пустотой, которую он сам олицетворял.

   — Покоришься, — с усмешкой повторил Огненный. Теперь уже не насмешливой — страшной и зловещей. — Или потеряешь что-то очень для тебя дорогое.

   Рванулась к нему, мечтая исполнить недавнее своё желание — оставить след от ногтей на ненавистном лице, но меня повело в сторону. Колени дрогнули, я ухватилась за алтарь, сквозь наползающий на глаза туман едва различив распахнувшееся, словно два драконьих крыла, пространство. В эту тьму Каррай и шагнул, заставив огонь в храме погаснуть.

   А потом сказал, уже когда я готова была сорваться в спасительное беспамятство:

   — Зови, когда будешь готова. Я заберу тебя, ядовитая ты моя.

   Эти слова стали последним, что я услышала в ту ночь.

   В ночь, когда я, совершенно того не желая, вышла замуж за Амана Каррая.

ГЛАВА 5

«Мне это приснилось… Просто приснилось», — билась о грани разума, словно птица о прутья клетки, спасительная мысль.

   Я хваталась за неё, цеплялась всем своим естеством, не желая отпускать и возвращаться в реальность. Где я стала ари. Женой тальдена, о котором ровным счётом ничего не знала и знать не желала. Сомнительно, что буду с ним счастлива, раз он имеет какие-то счёты к моим родителям.

   Родители!

   В сознании воскрес отчаянный крик матери, вспомнилось исступление, с каким отец бросался в огонь. Тут уж я открыла глаза и села на кровати, чтобы в следующую секунду облегчённо выдохнуть — я не во дворце этого подлеца, Шахира Тейрана. Я на окраине Жемчужного города, в нашем семейном особняке, в котором мы останавливаемся, когда приезжаем в столицу.

   Я в своей спальне, и в кресле возле скалящегося тьмой камина дремлет папа. Спит беспокойно — его плечи подрагивают и пальцы почему-то сжимаются в кулаки. Но он рядом, и это главное.

   Перевела взгляд вправо и увидела маму. Она как раз проскользнула в комнату, осторожно, стараясь не производить ни звука. А увидев, что я не сплю, тихонько позвала:

   — Риан… — Подхватив юбки, бросилась ко мне. Обняла так крепко, как не обнимала уже, наверное, целую вечность. — Девочка моя! — прижала к себе, проводя ладонью по моим волосам. Снова и снова, не желая отпускать.

   Отпускать сейчас или…

   Я мягко отстранилась и проговорила, чувствуя, как сердце замирает в груди:

   — Мам, что всё это значит? Я что… правда вышла замуж?

   Её светлость побледнела ещё больше, если такое вообще было возможно. Губы её дрожали, вместе с пальцами, которыми она принялась комкать край своего широкого, расшитого золотыми нитями рукава.

   — Риан… — Было видно, она пытается подобрать слова, но вместо того чтобы объяснить мне всё внятно, сейчас заплачет.

   К счастью, проснулся отец и пришёл ей на помощь. Перебрался ко мне поближе, опустившись на другой край кровати, и теперь держал меня за руку. Пока мама истязала своё ни в чём не повинное платье.

   — Кто этот тальден и что ему от меня нужно? — Подтянув повыше подушки, я села и замерла в ожидании объяснений.

   Родители переглянулись, после чего его светлость заговорил. Его голос звучал спокойно, но вместе с тем как-то глухо, я бы даже сказала совершенно безжизненно.

   — Аман Каррай — младший брат Олеандры Каррай. Одной из алиан, что стали жертвами твоего дяди, Адельмара Талврина.

   Вот ведь… тагровая ситуация.

   Я мысленно выругалась.

   Адельмар Талврин — мамин брат и по совместительству сумасшедший маг, истово ненавидевший всех драконов Адальфивы. Он был уверен, что без них наш мир станет лучше, и делал всё для их уничтожения. Ставил эксперименты на юных алианах и тальденах, пытаясь понять, как избавиться от последних. Стоит отметить, у него это почти получилось. К счастью, его вовремя остановили.

   Если мне не изменяет память, та девушка, Олеандра, стала последней жертвой его злодеяний. Потом дядю поймали и заточили в Салейме — одном из родовых замков Талвринов.

   Я бы поняла, если бы Карраи пытались добраться до него, чтобы отомстить за смерть Олеандры. Но вместо этого они добрались до меня.

   Кажется, я произнесла это вслух, потому что отец проговорил:

   — Этот мальчишка решил, что Талврины недостаточно наказаны, и теперь пытается побольнее ранить твою мать… Всех нас! Через тебя. Но он тебя не получит!

   Мама смахнула скатившуюся по щеке слезу и снова принялась, сама того не замечая, распускать вышивку на рукаве. Я накрыла её руку своей, забирая эту дрожь, и спросила, спокойно и невозмутимо:

   — Вот только теперь по закону я его жена?

   Как ни странно, я действительно чувствовала себя спокойной, и из глубин души удушающей волной больше не поднимался страх. Мой отец — не последний в Рассветном королевстве тальден. Закон законом, но я уверена, он сделает всё возможное и невозможное, чтобы этот брак признали недействительным.

   Ведь он ещё даже не был консуммирован!

   А Каррай говорил что-то о «покоришься сама, добровольно».

   Наивный.

   Отец напряжённо кивнул:

   — Да, ты стала его женой. Но я его к тебе больше не подпущу! — воскликнул так грозно, что я поёжилась. И снова руки сжаты в кулаки, а в глазах, таких же ярких, как и мои, — ненависть. — Одной богине известно, какую судьбу Каррай тебе уготовил. Однако ничего из задуманного им не случится. Я не позволю.

   — А как же нерушимый союз пред Ясноликой и всем миром?

   — Нерушимый на словах, а с позволения правителя… — хмуро припечатал родитель.

   Почувствовала, как губы сами собой растягиваются в улыбке — столько непоколебимой решимости звучало в родном голосе, что Карраю оставалось только посочувствовать.

   Но я не буду этого делать. А лучше, когда придёт время, назлорадствуюсь вдоволь.

   Настроение стало улучшаться. Правда, когда возвращалась мыслями к «муженьку», снова начинала нервничать, поэтому решила, что правильнее всего будет вообще перестать о нём думать.

   Но не думать о нём не получалось…

   Нет, это прямо какой-то злой рок! Семейное проклятие. Моя прародительница, Аванейр, точно также была похищена прямо у алтаря. Собиралась выйти за одного, а стала женой другого — тоже заклятого врага, которому её жених был должен.

   Если верить легенде, Аванейр так и не сумела полюбить того дракона и была несчастна всю жизнь. Но со мной ничего подобного не случится! Аман Каррай допустил ошибку, не забрав меня сразу. А теперь он не получит меня и подавно.

   Как ни странно, к чувству спокойствия прибавилась радость. Живительным бальзамом пролилась на сердце, которое вновь застучало ровно и уверенно.

   Всё будет хорошо.

   Всё уже хорошо!

   Сегодня утром я могла проснуться женой Шахира — стать самой несчастной алианой на свете, а вместо этого я в своём доме, под защитой родителей. Уверена, после расторжения этого дурацкого брака они ещё нескоро отважатся отпустить меня на отбор хоть к Огненному, хоть к Ледяному.

   А значит, всё складывается просто замечательно!

   Не откладывая дела в долгий ящик, отец развил бурную деятельность — тем же утром отправился во дворец обсуждать с правителем моё странное замужество и варианты его расторжения, а заодно предъявлять претензии сыну советника.

   Надеюсь, его бесхребетности сейчас икается и будет икаться ещё очень долго.

   Дракон бессовестный.

   От мамы я узнала, что ещё нескоро Шахир Тейран осмелится объявить о новом отборе. Вернее, объявить-то он может хоть сегодня, вот только мало какая семья согласится с ним породниться после такого-то фокуса.

   Разве что Лаали полетит к нему на крыльях любви.

   Запретив себе думать о вероломной подруге и предателе-недомуже, которого возмездие настигло даже быстрее, чем я успела проснуться, я решила сосредоточиться на Каррае. Не то чтобы мне нравилось, что он постоянно крутится у меня в голове, но… Врага нужно знать в лицо.

   А что я знаю об Амане Каррае? Только то, что он являлся братом алианы по имени Олеандра, погибшей по вине моего сумасшедшего дяди много лет назад. Как и то, что каким-то непостижимым образом умудрился вступить в сговор с Шахиром. Оставалось загадкой, что же такого для него сделал Каррай, что Огненный не побоялся выставить себя в неприглядном свете перед всем королевством.

   А ведь на турнире так друг друга молотили, так молотили…

   Артисты.

   Понимая, что такие дела, как расторжение священного союза между тальденом и алианой, быстро не рассматриваются, я решила не маяться в ожидании, а провести время с пользой — отправила слугу в городской архив с просьбой предоставить мне все имеющиеся сведения о семействе Карраев. А чтобы хранитель архива был посговорчивее, велела вручить ему увесистый мешочек с золотом.

   Не прошло и часа, как я уже сидела в тенистом саду и, наслаждаясь нежным ароматом цветов, что ниспадали с белоснежного купола беседки, вместе с Чили поедала орешки и просматривала свитки.

   — Ну и как тебе, хороший мой, этот дракон? — почесала льорна по спинке и, тяжело вздохнув, отложила на скамейку очередной свиток.

   Чили, сосредоточенно разгрызавший орешек, вдруг захлопал в ладоши и запрыгал передо мной, как будто танцуя.

   — Ну и к чему весь этот восторг? — Я не разделяла веселья своего питомца. — Это плохой, очень плохой дракон. И нам с тобой стоит держаться от него подальше.

   Чем больше читала об Огненном, тем меньше во мне оставалось радости и спокойствия. Они таяли, как капли воды на обжигающем песке тревоги, в которой я снова начинала тонуть, медленно, но неумолимо погружаясь в эту зыбкую топь.

   Мало того что Карраи — одно из ответвлений правящего рода и, если, допустим, в отпрысках его светлейшества не пробудится драконья сила, Аман окажется среди претендентов на Рассветный престол, так у него ещё и родители с сюрпризом. Вернее, мать. Морканта с огненным даром.

   Пламя, унаследованное от отца, помноженное на пламя, взятое от матери…

   В общем, гремучая смесь. Этого мужчину следовало остерегаться. И бояться. Чем я и занималась, нервно догрызая орешки и мечась взглядом по рукописным строчкам.

   Морканты в Адальфиве — существа редкие и в большинстве своём очень опасные. По крайней мере, считается благоразумным с ними не связываться. Это алианы, наделённые драконьей магией, которую они отнимают у братьев-близнецов, будучи ещё в утробе матери. Такие мальчики не становятся тальденами. А вот девочки… Девочки становятся непревзойдёнными по силе и одарённости ведьмами.

   Такой была Элесбед Каррай — моркантой, тяжело переживавшей потерю дочери и люто ненавидящей нас, Анвэри и Талвринов.

   Когда Олеандра погибла, Аману было восемь. А значит, эта ненависть, которой наверняка поделилась с ним эссель Элесбед, взрастала в нём последние двадцать лет.

   Несмотря на полуденную жару, я поёжилась. Обхватила себя за плечи, стараясь прогнать беспокойство, змеёй овившееся у самого горла, а потом услышала, как снаружи раздался цокот копыт и заскрежетали ворота.

   — Папа!

   Свиток соскользнул с коленей на землю, вместе с рассыпавшимися по беседке орешками. Издав радостный клич, Чили бросился их подбирать, а я со всех ног помчалась к воротам, надеясь, что это его светлость вернулся с радостными известиями.

   Я буду счастлива любой малейшей возможности, что поможет разорвать связь с этим не в меру могущественным и опасным семейством!

   — Папа! — повторила с надеждой, а потом запнулась, увидев, как из экипажа выходит сестра в сопровождении нянюшки и стражника.

   В тот момент я испытала двойственное чувство: радость, что вижу Эйлуэн после месяца разлуки, а вместе с ней и тревогу: сестре не место в столице, когда тут такое происходит.

   — Эйли, милая, тебе не следовало приезжать, — поспешила к ней, а она, улыбаясь, кинулась мне навстречу.

   — Как я могла не приехать, узнав, что тут у вас творится! — Эйлуэн повисла у меня на шее, с надеждой прошептав: — Риан, папа ведь всё исправит, правда?

   Я обняла сестру, собираясь заверить её, что всё будет хорошо, но не успела и рта раскрыть — Эйли вскрикнула.

   — Ай! — резко отстранилась и потёрла плечо. В том месте, где только что лежала моя ладонь.

   — Что-то случилось?

   — Печёт! — поморщилась Эйлуэн.

   — Покажи!

   Осторожно, боясь причинить сестре боль, я отодвинула лёгкую ткань её лазурного наряда и увидела на светлой коже сильный ожог, оставленный моей рукой.

   Той самой, которую прошлой ночью в храме Ясноликой властно сжимал этот огненный мерзавец-дракон!

   Ожог прошёл так же внезапно, как и появился, но его исчезновение не стало поводом для радости. К вечеру у Эйлуэн подскочила температура. Сестру лихорадило. Кожа её была неестественно, пугающе бледной и такой горячей, что при соприкосновении с её дрожащими пальцами можно было запросто обжечься.

   В спальне её, некогда просторной и светлой, не осталось свободного места: лучшие лекари столицы собрались у постели девушки. О чём-то шептались, спорили, с тревогой следя за переменами в её состоянии.

   Эти перемены ввергали меня в панику и поднимали из глубин души такую ярость, что хотелось кричать и крушить всё вокруг. Я из последних сил стискивала зубы, сжимала кулаки, мысленно клянясь Карраю в ненависти до гробовой доски.

   За то, что ударил по самому больному.

   За то, что посягнул на жизнь юного, невинного дитя.

   За то, что из-за его жажды мести сейчас страдала моя сестра.

   Повсюду горели свечи, пламя плясало над плошками с маслом, и воздух казался спёртым от благовоний и целебных бальзамов. Но они ей не помогали. Не помогали ни целебные заклинания, ни животворные снадобья.

   Ничего.

   Моя сестра сгорала заживо от неизвестного недуга, и единственное, что оставалось по советам целителей — это молиться и взывать к милости Ясноликой.

   Каждому я протягивала руку, как доказательство причастности к болезни негодяя Каррая. Но все осматривавшие Эйли, а затем и меня маги в унисон твердили, что не чувствуют на мне чар. И на ней они их тоже не ощущали.

   Но жизнь в моей сестре продолжала угасать.

   — У него же мать морканта! — не сумев больше сдерживаться, вскричала я. — Отец, ты же видел своими глазами, на что он способен!

   Заметила, как на скулах у его светлости обозначились желваки, а на шеи яростно запульсировала жила. Он верил каждому моему слову, но без доказательств был не в силах что-либо предпринять против Огненного.

   Моего слова в качестве доказательства, как оказалось, его светлейшеству было недостаточно. Карраи ведь его родственники, а мы…

   А мы своими возмущениями и обвинениями вызывали в Камране IV раздражение.

   На маму было больно смотреть. Она сидела возле Эйлуэн, держа её за руку, и, казалось, не понимала, что происходит. Отец пытался её увести, уговаривал отдохнуть, но она как будто его не слышала. Только ещё сильнее принималась сжимать горячую ладошку Эйли, словно боялась, что стоит разжать пальцы, и она потеряет дочь навсегда.

   — Риан, иди к себе, — глухо сказал отец, выводя меня из комнаты в тёмный коридор. Свечи на стенах догорели, лишь вдалеке слабо трепетал последний умирающий огонёк.

   Умирающий…

   — Папа, — взмолилась я, сама не понимая, о чём молю.

   — Риан, пожалуйста, — устало проговорил он, — не заставляй меня воевать ещё и с тобой.

   Кивнула и, отступив на шаг, поспешила к себе. Следовало молиться Ясноликой, как советовали целители, но я понимала, что толку от этих молитв будет немного. Только Каррай мог спасти мою сестру.

   Если я его позову.

   Если покорюсь ему.

   Не знаю, сколько прошло времени, в страхе и волнении: из комнаты выходила, провожаемая предрассветными сумерками. Они смывали краски с картин и пестротканых ковров, делая всё серым и безликим. Превращая мир вокруг в тусклую неживую картину.

   Несколько шагов, поворот, ступени вниз и снова коридор. Спальня Эйлуэн опустела. Остались только нянюшка и родители. Мама плакала, отец неотрывно смотрел на младшую дочь, и в какой-то момент сердце у меня запнулось: почудилось, будто сестра не дышит. Но вот её веки дрогнули, она хрипло вздохнула, с губ сорвался слабый приглушённый стон.

   И я отшатнулась. От этой страшной картины, представив, что она может стать ещё страшнее. Если продолжу мешкать. Надеяться на чудо или на лекарей. А может, на то, что правитель поимеет совесть и призовёт Каррая к ответу.

   Но, может статься, Эйлуэн к тому времени уже умрёт.

   А значит…

   Подталкиваемая страхом и надеждой, что хотя бы что-то удастся исправить, взлетела по лестнице, мысленно призывая Каррая. Толкнула смыкавшиеся стрелой двери, что вели на просторную террасу. Прохладный воздух ударил в лицо, холод перил ожёг ладони.

   В саду приглушённо шумели деревья, а где-то вдалеке горизонт только начал окрашиваться алыми мазками рассвета, разделив небо и землю кровавой чертой.

   — Ну где же ты, Каррай? — прошептала вслух, а мысленно — выкрикнула. — Приди за мной, раз тебе так хочется! Я призываю тебя, дракон!

   Лёгкий порыв ветра бросил в лицо выбившуюся из косы прядь, заставил юбку испуганно прильнуть к ногам и вновь умчался шелестеть листвой в густых тёмных кронах.

   Мысли, одна тревожнее другой, быстро сменяли друг друга.

   Может, он меня и вовсе не услышит?

   Может, его месть в том и заключалась — забрать у нас Эйлуэн? А я лишь стала орудием в руках негодяя.

   Может, он так и не придёт за мной?

   Последняя была полна страха и надежды, которую я не могла себе позволить: что больше никогда не увижу тальдена.

   Она жила во мне, пульсировала в сердце до последнего мгновенья. До тех самых пор, пока небо, стремительно светлевшее, вдруг не накрыла тень. Вырастая, она заслоняла собой блекнувшие звезды, приближалась быстро, превращаясь в огромного зверя. Чёрного дракона с глазами, ярче золота, в которых отражалась маленькая беззащитная алиана. Его добыча.

   Я — Риан Анвэри.

   Оглянулась, прощаясь с домом. Из последних сил стараясь сдержать слёзы. И протянула к зверю руки, в рыке которого, разлетевшемуся по спящему городу, слышалось торжество победителя.

   Перед глазами потемнело от боли, когда когти дракона сомкнулись на моём плече, и меня, словно пушинку, дёрнуло вверх. Не сдержалась — вскрикнула. Холодный воздух протянулся по коже, ударил в лицо пощёчиной, заставил зажмуриться, на какой-то миг задохнуться.

   Холод и боль стали последним, что я почувствовала.

   * * *

   — Эррол Марх, подойдите! — пронёсся по залу громкий голос.

   Откликаясь на него, из полумрака, густившегося в дальних углах, выступил мужчина. Быстрые, уверенные шаги, взгляд — прямой и холодный, лишённый подобострастия, каким обычно награждали высший капитул все члены ордена.

   Все, кроме Аксена Марха, который не имел привычки заискивать перед своими собратьями. Пусть те, что сейчас неотрывно следили за каждым его шагом, были старше его и выше по званию.

   Десять старейшин смотрели на него испытывающе, как будто сомневались в правильности своего выбора. Впрочем, члены капитула на всех так смотрели, оценивая и прикидывая, какую смогут извлечь из того или иного мага выгоду.

   Марх мог предложить им многое — свои богатства, связи, острый ум и власть, если они взамен предложат ему то, чего он так желал. К чему шёл последние годы — к званию Великого магистра, которого, несомненно, был достоен и заслуживал как никто иной.

   — Как вам, должно быть, стало известно, Великий магистр прошлой ночью скончался, — заговорил тот, что сидел с самого краю, сверху вниз глядя на кандидата.

   Они все взирали на него свысока, сидя в своих роскошных креслах на каменном возвышении. Лишь центральное пустовало — трон главы Трианского ордена.

   Главы, так удачно подохшего.

   — И я глубоко скорблю вместе со своими собратьями. — Марх ограничился коротким кивком вместо поклона в знак почтения перед усопшим.

   — По традиции, сразу после погребения капитулу надлежит избрать нового магистра, — заговорил другой маг, в красном с серебряными нашивками церемониальном одеянии.

   Молодой мужчина приосанился и замер, ожидая, что сейчас ему предложат подняться по ступеням и занять наконец-то ставшее свободным место.

   Однако вместо долгожданного предложения прозвучало следующее:

   — Но в этот раз мы решили отступить от традиций и действовать по-другому. Вы, несомненно, самый достойный кандидат, однако титул Великого магистра вам придётся заслужить.

   Мужчина вскинул взгляд и пристально посмотрел на говорившего:

   — Сомневаетесь в моих способностях, эррол Бальдоэн? Или вас не устраивают вложения, которыми я ежемесячно пополняю казну ордена?

   — Ваши имя и таланты делают вам честь, но… — Старейшина, что сидел по правую руку от пустовавшего ныне кресла, выдержал долгую паузу. После чего заговорил, сплетая перед собой длинные, унизанные перстнями пальцы: — Видите ли, Трианский орден был создан с единственной целью — очистить мир от заразы, именуемой драконами. Для них обычные маги, мы с вами, пыль под ногами. Так было и так будет и дальше, если мы не изменим устоявшийся порядок.

   Мужчина замолчал, и слово взял самый молодой из старейшин, в волосах которого едва наметилась седина:

   — Сейчас единственное, что их сдерживает — это дольгатты. Но этого мало, и вы сами, эррол Марх, это понимаете. Покойный магистр был богат, знатен и талантлив (ну прямо как вы), но не преуспел в возложенной на него задаче. При его правлении орден пришёл в упадок. Ещё больший, чем при его предшественниках. Мы существуем уже более века, но за столь долгое время так и не добились существенных результатов. Только благодаря Адельмару Талврину у нас появилась надежда избавиться от тальденов, однако не успев её обрести, мы сразу её потеряли. Когда его раскрыли и заточили в замке. Другими словами, нам не нужны обещания. Нам нужны результаты.

   Аксен мысленно усмехнулся, прекрасно понимая, к чему они клонят.

   — Я приведу к вам Талврина. Вы же этого от меня ждёте?

   — Не много ли вы на себе берёте, эррол Марх? — снисходительно улыбнулся эррол Бальдоэн. — Мы пытались его освободить и не раз, но только теряли силы и людей. Конечно, приведи вы его к нам, и ни у кого бы не осталось сомнений в том, кто должен стать новым магистром ордена. Талврин нужен нам. Он единственный приблизился к тому, чтобы избавить мир от тальденов.

   — Я не стану рисковать вашими людьми. Я сам его освобожу, — невозмутимо проговорил Аксен.

   Старейшины переглянулись.

   — Уверены, что справитесь? — в голосе одного из них звучала насмешка.

   — Считается, что к нему не подобраться, — скептически проговорил другой. — Пытались не только мы, но и его враги. Безуспешно.

   Марх пожал плечами:

   — Значит, я тоже попытаюсь. При наихудшем раскладе потеряете одного кандидата.

   — Действуйте осторожно и не будьте столь самоуверенны, эррол Марх! — мрачно заметил Бальдоэн.

   Мужчина иронично кивнул:

   — Будет вам Талврин, а я уже к концу месяца, — указал на пустующее кресло, — займу вот это место.

   «И тогда мы заговорим по-другому», — добавил про себя маг, коротко поклонился и направился к выходу.

ГЛАВА 6

Проснулась я от ощущения чьего-то присутствия. Открыла глаза, моргнула несколько раз, внимательно огляделась по сторонам, пытаясь понять, где я и каким окажется следующий удар.

   На темницу комната явно не тянула. Пусть не самая просторная, но достаточно светлая из-за проникавших в узкие окна солнечных лучей. Заметив в прорези бойницы кусочек лазурного неба, утвердилась в своём подозрении — я в башне и, кажется, это владения лекаря. Пучки сушёных трав, развешенные на стенах, наполняли помещение горьковатым запахом. На широком столе в углу возвышались разномастные склянки и ёмкости с жидкостями, на которые в данный момент цепляла бирки девушка в белом фартуке.

   Я попыталась приподняться и застонала — плечо пронзила боль.

   — Лежите, лежите. — Обернувшись на мои тихие стоны, девушка подскочила ко мне. Поправила подушки, а потом, подхватив со столика кубок, поднесла его к моим губам. — Вот выпейте. Это снадобье притупит неприятные ощущения, и вам сразу станет легче.

   Хватая меня, Каррай особо не церемонился, и теперь на плече вполне могли остаться шрамы от когтей этого чудовища. Об этом я подумала отстранённо, без особых эмоций. Намного больше меня сейчас волновало, что будет дальше. А главное — что стало с моей сестрой!

   — Меня зовут Клер, — девушка улыбнулась, вполне искренне и дружелюбно.

   — Риан, — я тоже постаралась улыбнуться, хоть не уверена, что у меня это получилось.

   Плечо всё ещё болело, но ещё больше болело сердце. За сестру, за родителей. Представляю, что с ними сейчас творится…

   Словно прочитав мои мысли, Клер тихо произнесла:

   — С вашей сестрой всё будет хорошо. Не тревожьтесь за неё, — и отвела взгляд, явно избегая смотреть мне в глаза.

   — Откуда вы… — начала было я, снова пытаясь приподняться и снова, терпя поражение, опускаясь обратно. Если зелье и должно было заставить боль утихнуть, то действовало не сразу, я всё ещё ощущала на себе все прелести полёта в драконьих «объятиях».

   Девушка со вздохом проговорила:

   — Я воспитанница эссель Элесбед. После того как Олеандра погибла, Карраи взяли меня к себе и… — Она осеклась, тряхнула головой и, поднимаясь с колен, добавила, по-прежнему избегая смотреть на меня: — Я просто подумала, что вам будет важно это услышать. Ваша сестра теперь начнёт поправляться. Обещаю вам.

   Верить на слово незнакомке, несмотря на произведённое ею приятное первое впечатление, я не собиралась, а потому сказала:

   — Мне бы хотелось увидеть эррола Каррая.

   Клер смущённо потупилась:

   — Вы с ним встретитесь, когда вам… станет лучше.

   Явно имея в виду, что встретимся мы с ним не для разговоров.

   Внутри как будто взорвался огненный шар, плеснув жаром в каждую мою клетку. Превозмогая боль, я всё же села на постели и попросила, с трудом сдерживая бурлившие во мне эмоции:

   — Клер, мне нужно его увидеть. Пожалуйста.

   — Сначала ты увидишься со мной, — раздался от двери женский голос, ровный и холодный. — Клер, оставь нас.

   Я обернулась.

   Воспитанница Карраев опустила голову и, присев в реверансе, поспешила покинуть комнату. Оставив меня один на один с моей будущей (или уже почти состоявшейся) свекровью — Элесбед Каррай.

   Моркантой, всем сердцем ненавидящей Анвэри и Талвринов.

   — Моя воспитанница слишком болтлива, — выдержав паузу, во время которой скользила по мне изучающим взглядом, заговорила княгиня.

   Она стояла посреди лекарской лаборатории, гордо подняв голову, и взирала на меня сверху вниз. Точно таким же взглядом, торжествующим и надменным, меня награждал в храме её наследник.

   — Клер всего лишь пыталась меня успокоить, — вступилась я за девушку, мысленно ей посочувствовав. Должно быть, то ещё удовольствие — иметь в наставницах вот эту особу. — Но очевидно, это не входит в ваши планы — меня успокаивать.

   Её светлость чуть заметно усмехнулась и заскользила по полу шлейфом своего тёмно-синего платья, напоминающим хвост рептилии. Высокая и стройная, несмотря на уже немолодой возраст, она не утратила былой красоты. Алианы вообще медленно стареют, а уж морканты, подпитываемые драконьей магией, на долгие годы остаются юными и полными сил. Лишь в уголках тёмных глаз княгини собирались мелкие морщинки, когда она хмурилась, а не хмуриться, глядя на меня, она, по всей видимости, не могла. Да в чёрных волосах, собранных в простую, но элегантную причёску, проглядывала редкая седина.

   — Следующие дни, может, недели станут для нас неспокойными, — пропустив мимо ушей мою издёвку, сказала Элесбед. — Твои родители будут пытаться тебя забрать, и я их понимаю. Я бы тоже пыталась… Но! — Она возвысила голос и обернулась ко мне, чтобы продемонстрировать торжествующую улыбку. — У них ничего не выйдет. Шахир Тейран сам отдал тебя князю Карраю, и ты добровольно его призвала.

   — Добровольно ли? — Я сжала руки в кулаки.

   — Так или иначе, но ты последовала за ним.

   Я повела плечом, обмотанным светлой тканью. Да уж, последствия моего за ним следования до сих пор ощущаются.

   — И по закону теперь ты принадлежишь нам. — Приблизившись ко мне, она коснулась моей щеки. — Хорошенькая. Строптивая. Глаза так и горят. Но вот надолго ли останется в тебе этот пожар?

   Я дёрнула головой и вжалась в подушки, чтобы оказаться как можно дальше от этой с… нехорошей женщины.

   — В этом и заключается ваша месть? Испортить жизнь мне?

   — Талврины отняли у нас дочь. Мы отнимем у них тебя. Алиана за алиану. Кровь за кровь.

   От её спокойного, безмятежного голоса у меня внутри всё похолодело.

   — Не пробовали отомстить моему дяде? Это ведь он забрал у вас Олеандру.

   Я тут же пожалела, что произнесла это имя: глаза княгини полыхнули огнём, затопившим тёмную радужку.

   — До него не так-то просто добраться. Да и… разве только он один виновен? Твоя мать падала на колени, вымаливая у правителей Адальфивы для него прощение. Хотя должна была первой всадить ему кинжал в сердце. За всё, что он сделал! — подаваясь ко мне, гневно прошипела её светлость, а потом мягко, почти что ласково завершила: — Но она его жалела. А нас не слышали. Хоть мы и требовали, умоляли лишить его жизни.

   — Всё было не так! Дядя сам выторговал для себя помилование, когда помог драконам справиться со злом, терзавшим Адальфиву! — Я вскочила с кровати и, превозмогая боль, отпрянула от извратившей ту давнюю историю гадины.

   — А твоя мать этому радовалось и благодарила Ясноликую. — Морканта снова меня не слышала. — А теперь пусть почувствует всё то, что испытывала тогда я!

   — Вы убьёте меня? — произнесла на выдохе.

   Её светлость вопросительно вскинула брови:

   — Убьём? — и тут же качнула головой. — Нет, Риан, это было бы слишком просто. И быстро. Ты станешь элири князя. Его рабыней.

   Лучше бы грозилась смертью, честное слово. Меня бы тогда и то так сейчас не колотило. Изнутри поднимался холод и, смешиваясь с огнём ярости, что бушевал во мне, заставлял меня вздрагивать. Снова и снова, пока смотрела в остекленевшие глаза своей тагровой свекрови.

   — Так уверены, что не смогу принять его силу? — бросила с вызовом, хоть какой-то части меня хотелось забраться под кровать, зажмуриться, заткнуть уши, лишь бы не видеть и не слышать эту безумную в своей ненависти женщину.

   Другая же Риан, та, что порой толкала меня на необдуманные поступки, мечтала швырнуть в неё первой попавшейся склянкой. Желательно, с ядом или чем-нибудь взрывоопасным.

   — А вот об этом позабочусь я, моя дорогая алиана, — хотела расплыться в зловещей улыбке ведьма, но передумала это делать после моего уточнения:

   — Будете держать над нами свечку?

   — Ты забываешься, девочка, — лицо у её светлости заметно побледнело.

   — Возвращаясь к теме рабыни… Наверное, его светлость ещё не понял, а может, забыл вам сообщить — я не из тех, кто привык покоряться. Так что, если надеетесь по-быстрому отомстить и успокоиться, будет проще меня убить. В противном случае, предупреждаю честно, жизнь в этом месте, — я огляделась, — кардинально изменится.

   — Думаешь, это будет так сложно? — лицо морканты перекосило усмешкой. — Тебя сломить? Думаешь, всё самое страшное в твоей жизни уже случилось, наглая ты дрянная девчонка?!

   Нет, у неё не только шлейф, что хвост змеи, но и язык змеиный и шипение соответствующее.

   Элесбед взмахнула рукой, и к ране на плече как будто прижали раскалённое клеймо. Я взвыла от боли и поломанной куклой рухнула на колени. Ноги больше не слушались, перед глазами танцевали, множась и увеличиваясь в размерах, цветные пятна, а меня продолжало потряхивать.

   — Вот так-то лучше. Привыкай к этой позе Риан Анвэри — скоро она станет твоей любимой.

   Один за другим морканта сжала в кулак пальцы, и я поняла, что всё, сейчас потеряю сознание — в плечо как будто вгоняли ножи. Раскалённые в огне, по самую рукоять. Я старалась сдерживаться, не кричать, но приглушённый стон всё же прорвался сквозь плотно сжатые зубы.

   — Продолжишь умничать, девочка? — издевательски спросила мегера.

   Ответить я не успела.

   От двери раздался голос, который я ненавидела и проклинала. Вместе с его хозяином.

   — Что здесь происходит?

   — Твоя рабыня решила проявить характер, а я — поучить её уму-разуму, — обрисовала ситуацию княгиня. — Чтобы в будущем избежать подобных представлений.

   Я честно старалась расправить плечи и гордо вскинуть голову перед своими тюремщиками, но это не так-то просто было сделать. Только не тогда, когда тебя магией выворачивает наизнанку и кажется, будто каждый порез вскрывают кинжалом.

   — Отпусти её. — Каррай оттолкнулся от двери и приблизился ко мне.

   — Урок ещё не окончен, — сильнее стиснула пальцы в кулак её светлость.

   И я заскулила. К счастью, пока что только мысленно.

   — Отпусти, — повторил тальден, всё так же не повышая голос. Тихо, спокойно, без всяких эмоций.

   Он даже не взглянул в её сторону, но невидимые тиски, впивавшиеся в мою плоть, вдруг разжались, и я поняла, что всё это время даже не дышала.

   — Тебе не следовало вмешиваться, — проржавевшей дверной петлёй проскрипела Элесбед.

   — Тебе могу сказать то же самое, — и это было произнесено тоже не оборачиваясь. — Сможешь подняться? — Огненный протянул мне руку.

   От которой я отмахнулась и, упёршись ладонью в так удачно оказавшийся рядом стул, встала на ноги, не издав ни звука. Хотя хотелось кричать, выть и дать волю слезам, солёным комом подступавшим к горлу.

   Но вместо этого, выпрямившись, спросила:

   — Понравилось зрелище?

   — Черноротая, — вставила реплику княгиня. Она кружила по комнате коршуном, ходила из стороны в сторону, цепко следя за мной и Огненным.

   — Стой спокойно. — Каррай шагнул ко мне вплотную.

   Я было попятилась, но тальден, перехватив моё запястье одной рукой, другую прижал к моему плечу. Сердце дёрнулось, один раз, другой, под его широкой ладонью, а потом затихло. Вместе с болезненной пульсацией в плече, от которой так и тянуло зашипеть.

   Успела поймать взгляд дракона, прежде чем тот сказал, обращаясь не то к морканте, не то вон к той колбе с чем-то ядрёно-красным. Последней, к слову, за всё время, что находился в башне, Аман уделил больше внимания, чем своей мамаше. То есть хотя бы раз на неё посмотрел.

   — Я проведу эсселин Анвэри в её покои.

   — И долго будешь с ней церемониться? — выцедила ведьма-садистка.

   — Дойдёшь сама или тебя понести? — снова обратился ко мне тальден, проигнорировав вопрос матери.

   Назло последней следовало упасть Карраю в объятья, но от одной только мысли это сделать у меня внутри взрывались фейерверки.

   — Дойду, не переломлюсь, — посмотрела ему в глаза, на какой-то миг забыв, что передо мной Огненный, а не Ледяной. Настолько у него был отмороженный взгляд. И направилась к выходу. Вдоль стены, опасаясь быть отравленной флюидами ненависти, что источала, как выгребная яма зловоние, её светлость.

   Переступила порог и начала своё медленное, очень медленное нисхождение. Позади раздавались тяжёлые шаги тальдена. А впереди закручивались узлом ступени. И у меня в желудке тоже что-то начинало закручиваться, стоило только опустить взгляд на винтовую лестницу.

   Я покачнулась и, проехавшись рукой по шероховатой стене, услышала раздражённое:

   — Не переломится она.

   Мой протест, выразившийся в негодующем «эй!», был самым наглым образом проигнорирован, в то время как моё тело приняло горизонтальное положение, оказавшись в руках тальдена.

   — Я же сказала — сама дойду!

   Внутри, как по расписанию, начали вспыхивать салюты.

   — В мои планы не входит, чтобы ты сломала себе шею в первый же день, — заявил Огненный с таким видом, словно нёс на руках скопление воздуха.

   — И что же в них входит? — чувствуя, как кожа под его пальцами начинает нагреваться, разве что не плавится, процедила я.

   — Думал, моя мать по этому поводу тебя уже просветила, — продолжая смотреть поверх меня, невозмутимо проговорил дракон.

   А у меня в груди в тот момент взорвался самый большой фейерверк. Элири? Рабыня?

   Я дёрнулась и выпалила:

   — Поставь меня немедленно!

   — Мы уже поняли, что сама ты идти не можешь, Риан.

   — Да я лучше себе шею сломаю, чем стану твоим постельным развлечением!

   Не знаю, чем бы закончились мои попытки вырваться, но ступени, к счастью, закончились раньше.

   — Ты, Риан, не знаешь, от чего отказываешься, — нагло усмехнулся чешуйчатый хам, опуская меня обратно.

   — А ты ещё не представляешь, с кем связываешься! — Толкнула Огненного в грудь и зашагала по светлому коридору, смутно представляя, куда и зачем иду.

   Вернее, зачем понимала — от дракона драконского подальше.

   Плечо почти не болело, так только, ныло немного. То ли снадобье Клер подействовало, то ли благотворное влияние оказала магия ненавистного тальдена.

   Которого, пока шла, мысленно ругала и проклинала, не стесняясь в выражениях и не скромничая при выборе кар небесных, что в самое ближайшее время просто обязаны были обрушиться на голову подлеца Каррая!

   Последний не отставал, шёл за мной по пятам.

   — Ты такая забавная. Так забавно мне угрожаешь.

   — А ты такой жалкий. Мстишь Талвринам через беззащитную алиану.

   Мгновение, и из лёгких выбило воздух, когда он схватил меня за руку и швырнул к стене, прижимая. Собой, своим телом, гневом вплавляя в холодный камень.

   — Ты не знаешь меня. Не знаешь ничего обо мне, — янтарь в его глазах стал чернее земли в дождливый день. — А я знаю о тебе всё. Может, дома такое поведение и срабатывало. Могло даже срабатывать с теми мальчиками, которые приходили к тебе свататься. Но не сработает здесь. Сегодня ты, Риан, будешь наказана. — Щёки полыхнули кострами, когда почувствовала грубые мужские пальцы, протянувшиеся по ноге и больно сжавшие мне бедро. Другая рука скользнула мне на шею, стянувшись на ней ошейником. — За дерзость, которую я не стану терпеть.

   Он отстранился так же внезапно, как и набросился. И больше не глядя в мою сторону, просто взял и зашагал по коридору. И пусть бы шагал себе и дальше, но я не спросила его о том, о чём должна была спросить, вместо того чтобы показывать характер.

   — Я хочу поговорить с сестрой, — шумно вдохнув, оторвалась от стены.

   — А вот теперь ты хочешь говорить, — хмыкнул Каррай, не оборачиваясь.

   — Хочу, но не с тобой!

   — И как думаешь с ней связаться?

   — С помощью одного заклинания, но мне понадобится маг.

   — Сожалею, ядовитая моя, — усмехнулся Каррай, — но тебе придётся поверить мне на слово: с Эйлуэн всё в порядке.

   — Мне нужно знать, что она поправилась! — Подстраиваться под драконий шаг не получалось, приходилось срываться на бег, хоть я была не в том состоянии, чтобы бегать.

   — Она поправилась. А мы пришли. — Он подался ко мне ровно в тот момент, когда я, вырвавшись вперёд, преградила ему дорогу. На свою голову. К счастью, подался не чтобы устроить очередное пыточное облапывание, а чтобы толкнуть за моей спиной двери.

   — Это и есть твоё наказание? Не давать мне связаться с сестрой?

   Сейчас я ругала себя за эмоции, за то, что дала волю чувствам. Следовало сначала поговорить с Эйли, а потом пусть хоть конец света наступит.

   Аман чуть заметно улыбнулся и покачал головой:

   — Наказывать тебя я буду вечером. А пока отдыхай, ядовитая. Набирайся сил перед нашей следующей встречей.

   — Набирайся сил перед нашей следующей встречей, — перекривляла я тальдена. Этого тагрового огнеящера, в которого с размаху полетела ваза.

   Жаль, поцеловалась она не с его затылком, а с закрывшейся дверью, и этот разбитый предмет интерьера так и не принёс мне морального удовлетворения. В своё оправдание могу сказать, что я никогда и ничего не била. Намеренно. Но в этот раз не сдержалась, поддалась порыву.

   Да и как же тут сдерживаться! Когда просыпаешься в один непрекрасный день и узнаёшь, что тебе уготовили участь рабыни, с младшей сестрой непонятно что творится, а в довершение ко всему ещё и вечерними наказаниями пугают.

   Кожа на бедре до сих пор пылала. В том месте, где меня касались пальцы мерзавца.

   Запретив себе думать о ненавистном драконе, попыталась отвлечься изучением отведённых мне покоев. Из просторной передней, затянутой светлым шёлком, прошла в спальню, раздвинув полупрозрачные занавеси. Опочивальня элири (никогда не задумывалась о том, какое это страшное слово) была чуть ли не в два раза больше моей спальни в родовом замке. Формой напоминавшая половинку лепёшки, она уводила к полукруглому балкону. От которого до земли было лететь и лететь. В том смысле, что такой вариант побега отпадал сразу.

   Вот если бы у меня был мой волшебный ковёр…

   Но его не было. Так же, как и Чили, который сейчас, наверное, с ума сходит там, в столице. Вместе с моими бедными родителями.

   Едва мазнув взглядом по цветущему саду, я вернулась в спальню в поисках того, что придало бы мне уверенности в завтрашнем дне. Ну и в сегодняшнем вечере. Но ничего колюще-режущего в поле зрения так и не попалось. На кровати пестрело море подушек и бархатных валиков, они же были разбросаны по углам комнаты. Пол покрывал мягкий ковёр. На столике справа заметила щётку для волос, какие-то шкатулки, флакончики с благовониями или тагр его знает с чем ещё. С другой стороны — два сундука, полные нарядов.

   Достав первое попавшееся платье — вызывающе яркое и полупрозрачное, я… пошла собирать осколки вазы, справедливо решив, что они мне ещё пригодятся. Распихав «оружие» по разным углам комнаты (что-то спрятала под подушки, что-то на дно шкатулок, и даже в кашпо с альновым деревом, зеленевшим у самого балкона, нашлось место для двух острых осколков), я с чувством выполненного долга опустилась на край кровати и ещё раз оглядела своё временное пристанище.

   Временное, потому что не собиралась здесь задерживаться, несмотря на грандиозные планы Каррая и его мамаши.

   Не успела об этом подумать, как дверь в передней распахнулась, и послышался тихий голос:

   — Это я, Клер. — Девушка прошла в спальню, держа в руках поднос с цветными склянками и рулончиком белой ткани. — Нужно сделать вам перевязку.

   Она поставила поднос на маленький резной столик и, подняв на меня взгляд, несмело улыбнулась:

   — Как вы себя чувствуете?

   — Если ты о плече, то почти не болит. А что до всего остального…

   Клер тяжело вздохнула:

   — Я помогу, чем смогу.

   — Сбежать поможешь? — горько усмехнулась.

   Приблизившись ко мне, девушка стала осторожно разматывать ткань, которая (только сейчас я это заметила) была вся в пятнах крови.

   — Вы ведь знаете, как поступают тальдены с беглыми жёнами?

   Вообще, чтобы от дракона сбежала супруга — таких случаев за всю историю драконов можно было пересчитать по пальцам одной руки. Беглянок возвращали почти мгновенно и жестоко наказывали. А уж если сбегала рабыня…

   — Элири. Твой князь желает сделать меня рабыней.

   Клер снова вздохнула. Ещё более грустно и сочувственно, а я нахмурилась:

   — Одного не пойму, почему он уверен, что я не смогу принять его силу. Да, мы не проходили проверку на сочетаемость, но ведь шанс есть. И тогда ему придётся признать меня своей ари — законной женой.

   Девушка отвернулась, чтобы размотать чистую ткань. Я же скосила взгляд на руку и сразу зажмурилась: зрелище было не из приятных.

   Тагров Каррай.

   — Он сегодня придёт ко мне?

   Воспитанница Элесбед ничего не ответила. Только ещё усерднее принялась смачивать в чём-то очень пахучем ткань.

   Я коснулась её локтя, останавливая, и попросила:

   — Клер, пожалуйста, скажи. Мне стоит готовиться к брачной ночи?

   Девушка молчала, явно сомневаясь, стоит ли подпитывать меня информацией. Секунды, невозможно долгие, одна за другой терялись в прошлом, а тишину спальни нарушало только лишь моё напряжённое дыхание.

   Наконец она пусть и нехотя, но проговорила, быстро накладывая повязку:

   — Не будет пока никакой брачной ночи. Брат проверил вас месяц назад — вы ему подходите.

   Мне вспомнился поцелуй в парке, жадный и яростный. Поцелуй, пламеневший на губах как клеймо, словно уже тогда он считал меня своей собственностью. Неужели его оказалось достаточно, чтобы, презрев древний обряд, сделать выводы о нашей совместимости?

   — Поэтому теперь он…

   И снова молчание, которое я прервала молящим:

   — Кле-е-ер…

   Девушка качнула головой, испуганно оглянулась на дверь:

   — Мне нельзя об этом говорить. Просто знайте: пока что он вас не тронет.

   — Пока — это сколько? — нервно спросила я.

   Воспитанница Карраев закончила с перевязкой и, составляя на подносе бальзамы, произнесла:

   — Пока не будет уверен, что во время близости вы не сможете принять его огонь.

   Получается, он сначала сделает так (непонятно только как), чтобы я перестала ему подходить, а потом меня того? В тот момент я бы с удовольствием «приласкала» Каррая не просто вазой, а целым кашпо.

   Желая во всём окончательно разобраться, хотела продолжить расспросы, пока Клер от меня не сбежала, когда в спальню вместе с порывом ветра, всколыхнувшим воздушные занавески, ворвался яростный рёв зверя.

   Он становился всё громче, по мере того как дракон приближался к замку, и у меня чуть сердце не выпрыгнуло из груди от радости. Я точно знала, кто пожаловал к Карраям.

   Вскочила и, не обращая внимания на полоснувшую плечо боль, бросилась на балкон.

ГЛАВА 7

На ходу подтягивая рукав, вскинула взгляд и увидела парящего в небе дракона. Тёмная чешуя на солнце отливала красным золотом, в глазах светился огонь. Я бы на месте Каррая сейчас бежала искать куда спрятаться, но его светлость, понятное дело, прятаться не собирался.

   А надо бы. Потому что отец не оставит от него даже горсточки пепла.

   В последний раз взмахнув крыльями, дракон опустился перед замком, едва не выбив сомкнутые ворота. Жаль, что едва… Если бы я стояла где-нибудь поблизости, непременно ощутила бы, как под ногами задрожала земля, а так только услышала, как тревожно зашумели деревья, и лепестки цветов, покружив в воздухе, добавили траве ярких акцентов.

   Забыв о слабости, боли, вообще обо всём, я рванула обратно в комнату, а оттуда под громкий возглас Клер через переднюю в коридор. Неслась, не чуя под собой ног, к лестнице, которую заметила, когда Огненный провожал меня в покои наложницы. С неё слетела чуть ли не кубарем, со скоростью, с какой никогда не бегала по ступеням. Удивительно, как не запуталась в юбках. Валялась бы сейчас в ногах у негодяя мужа, который мне и не муж вовсе, а так стою, высоко подняв голову.

   Заметив меня, тальден замер посреди пустынного холла, явно стремясь пригвоздить взглядом к лестнице. Стоит признать, у него это почти получилось: я на миг запнулась, ощутив драконью ярость, стрелой метнувшуюся в меня, а потом ускорила шаг.

   — Кажется, ваша светлость не рады гостю, — бросила, поравнявшись с Карраем.

   — Я ждал этого, — процедил Огненный, как будто дробил зубами камень, которым была вымощена подъездная дорога.

   — Мне будет позволено переговорить с отцом, или желаете дождаться, пока он снесёт к тагровой бабушке замок? — поинтересовалась, смиренно сплетя перед собой пальцы.

   Каррай заскрежетал зубами, наверное, мечтая превратить меня в бессловесную головёшку. До превращения в головёшку, хвала Ясноликой, так и не дошло. Дракон взял себя в руки и вполне миролюбиво произнёс:

   — Ты увидишься с ним и убедишь его оставить Огненный чертог.

   — Чтобы мы с вашей светлостью жили здесь долго и счастливо и умерли в один день? Уже бегу.

   Не успела сделать и нескольких шагов, как спину, словно плетью, хлестнуло словами:

   — Если он попытается тебя забрать, я имею право вызвать его на бой и убить.

   Кровь ударила в виски, в ушах зашумело. Неимоверным усилием сумела обуздать вновь прорывавшееся наружу чувство ненависти и, развернувшись к тальдену, сдержанно проговорила:

   — Или он прикончит тебя.

   Каррай усмехнулся:

   — Ты и правда готова рискнуть жизнью отца, только чтобы сбежать отсюда?

   — Я с удовольствием рискну твоей жизнью!

   В два шага тальден преодолел разделявшее нас расстояние, а когда я попыталась его увеличить, удержал меня, схватив за руку.

   — Риан, я не хочу причинять герцогу вред, но если меня вынудят… Ты видела, на что я способен: в храме и на турнире, и должна понимать, каким окажется исход битвы.

   Если бы это было произнесено с торжеством и надменностью, я бы посоветовала Карраю засунуть угрозы под свой драконий хвост. Но я не видела в его глазах прежнего самодовольства. И страха в них не было. А то, что уловила в его тихом голосе, заставило меня проглотить уже готовые сорваться с губ опрометчивые слова и молча последовать за Огненным.

   Превращение у опытного тальдена происходит почти мгновенно, поэтому отца я застала уже в человеческом облике. Он кинулся мне навстречу, меня же Каррай остановил словами:

   — Стой здесь. Сначала с ним поговорю я. А ты подумай, насколько тебе дорог отец, — и направился к герцогу.

   Я застыла на широких ступенях, вглядываясь в родное лицо, из последних сил борясь с желанием броситься в родительские объятия.

   Отец остановился на полдороге, тяжёлым взглядом встречая огненного дракона. Казалось, он не намерен с ним ничего обсуждать, а явился сюда только лишь за тем, чтобы бросить вызов. Сердце ёкнуло в груди, когда они поравнялись друг с другом, а потом забилось ровнее — мужчины заговорили.

   Оглянувшись на меня, герцог последовал за Карраем в глубь сада, а я, не способная оставаться на месте, сбежала по ступеням и пошла за ними. Держась на расстоянии, но не упуская их из виду. Отчаянно молясь Ясноликой, чтобы отец вразумил этого безумца: что месть не сделает Карраев счастливыми, не вернёт им сестру и дочь, много лет назад оставившую этот мир.

   В любое другое время я бы обратила внимание на беседки и арки, затянутые кружевом зелени, но сейчас двигалась, как в тумане. Прислушиваясь, стараясь различить сквозь шум листвы самый дорогой для меня голос.

   Но тальдены были слишком далеко, чтобы я могла расслышать их слова или хотя бы уловить интонации, а подойти ближе не решалась. Боялась, что тогда надежда на спасение разлетится хрупкими осколками, и каждый вонзится мне в сердце.

   Так и шла, держась на расстоянии, пока не услышала дрожащий от гнева голос отца:

   — Хочешь сразиться — давай! Но без дочери я не уйду!

   Перед глазами, на миг ослепив, промелькнула страшная картина: два дракона схватились в небе, и тот, что моложе и сильнее, безжалостно терзает другого.

   Тело пронзила дрожь. Если отец погибнет, умрёт и мама. Сразу. Просто не справится с болью утраты. А Шан ещё слишком мал, чтобы расти без родителей. Да и Эйлуэн нужна защита.

   Эти мысли, пронёсшиеся в голове вихрем, заставили меня сорваться с места. Подхватив юбки, я бросилась к тальденам. Успела. Встала между ними, прежде чем Каррай принял вызов на поединок.

   — Папа, нам надо поговорить!

   Огонь в глазах герцога на миг погас, а потом вспыхнул с новой яростной силой.

   — Моя дочь никогда не была и не станет твоей, Каррай!

   — Она уже моя! — резко парировал тальден. — Моей и останется.

   — Папа, пожалуйста, ты должен меня выслушать, — с мольбой воззрилась на отца.

   Мягко подтолкнула его к мощёной дорожке, что вела к фонтану — за завесой из зелени раздавалось его мелодичное журчание.

   — Оставляю вас наедине. — Каррай направился в сторону замка, всем своим видом показывая, кто здесь хозяин положения. Владыка жизни.

   Я проводила его взглядом и повернулась к отцу.

   — Как Эйли? — спросила тихо.

   — С ней всё хорошо, — голос его всё ещё дрожал от едва сдерживаемого гнева. — Всё прошло, словно ничего и не было.

   — Хвала Ясноликой, — облегчённо выдохнула и проговорила, твёрдо и решительно: — Я остаюсь.

   — Риан… — отец нахмурился.

   — Пока вы что-нибудь не придумаете.

   — За это время… — по лицу его прошла судорога.

   — За это время ничего со мной не случится. Уверена, вы придумаете, как меня отсюда вытащить, но смертельный поединок — не выход. Ты нужен маме, нужен Эйли и Шану. Ты не имеешь права рисковать собой, когда есть ещё другие варианты!

   — Но я их не вижу, — почти простонал отец, крепко сжимая мою руку. — Ни одного.

   Я улыбнулась ему, стараясь успокоить и приободрить этой улыбкой.

   — Папа, послушай, — подхватив его под руку, повела к фонтану, — он не собирается делать меня своей ари. А чтобы стать элири… — почувствовала, как к щекам приливает жар. Никогда прежде мне не доводилось разговаривать с отцом о таких откровенных вещах. — Воспитанница Карраев сказала, что я подхожу князю, уж не знаю, как он это выяснил. И что ему потребуется время, чтобы я стала для него… хм, неподходящей.

   Отец помрачнел ещё больше, а я, опасаясь, что он меня перебьёт и больше не станет слушать, быстро проговорила:

   — Пока что я в безопасности, и у вас есть время, чтобы отыскать в законе какую-нибудь лазейку. Хоть что-то, что поможет аннулировать наш брак. Свяжитесь также с её лучезарностью, может, она что-нибудь подскажет.

   — Уже, — хмуро отозвался отец, казалось, за одну короткую ночь постаревший на несколько лет.

   Глубокие морщины пролегли на лбу, собрались в уголках глаз, стали заметны над губами, придав его лицу ещё большую суровость и мрачность.

   — Твоя мать отправилась в Сумеречную империю, — добавил он, а потом резко спросил: — С чего ты решила, что можно доверять этой воспитаннице? Пусть и не по крови, но она тоже Каррай!

   — Нельзя, — согласилась я. — Но она единственная отнеслась ко мне по-человечески. Кажется, Клер стыдно за их поступки, и она пытается как может меня поддержать.

   — Они сделали тебе больно? — Отец потянулся к повязке на плече, просматривавшейся сквозь лёгкую ткань платья.

   Я покачала головой, отгоняя воспоминания о первом знакомстве с моркантой.

   — Так, всего лишь царапина.

   Как бы сказала её лучезарность: до свадьбы заживёт.

   Впрочем, моя свадьба уже состоялась, и стала она совсем не такой, о какой я мечтала.

   Печально.

   — Пообещай, что уйдёшь сейчас с миром, — с мольбой посмотрела на родителя.

   Пламя в его глазах снова вспыхнуло, разгораясь, но он усилием воли заставил его погаснуть. Пытался возразить, снова. А я снова его перебила, умоляя не рисковать жизнью. Ради меня. Ради нашей семьи.

   Не сразу, но отец согласился. Кивнул напряжённо и спросил, пристально глядя мне в глаза:

   — А у тебя получится не дерзить и не провоцировать его?

   Заверив его светлость, что буду паинькой и не стану нарываться на неприятности (хотя это будет непросто), обняла его и на несколько коротких мгновений почувствовала себя в безопасности. Защищённой от всех бед.

   Жаль, эти секунды у фонтана, где были только я с отцом и беззаботное журчание струй, льющихся из мраморного кувшина, нарушило появление Каррая.

   — Думаю, вашей светлости уже пора, — сухо заметил тальден, а я сжала руку отца, мысленно призывая его к благоразумию и сдержанности.

   — Мне нужны будут мои вещи и мой питомец. Льорн, — прямо посмотрела Огненному в глаза.

   — Здесь у тебя достаточно вещей, а животных я не люблю.

   А сам ты кто, не животное?

   — Мне нужны. Мои вещи. И мой. Питомец, — повторила, цедя слова.

   Теперь уже отец сжимал мои пальцы, удерживая от опрометчивого шага.

   — А мне нужна покорная элири, — усмехнулся мерзавец. — Когда получу желаемое, ты, Риан, в накладе не останешься.

   Почувствовала, как отец напрягся. Пыталась его удержать, но он подступил к Карраю вплотную и произнёс как можно спокойнее, но от этого не менее грозно:

   — Если с моей дочерью что-нибудь случится, если ты причинишь ей боль, я уничтожу тебя, твою мать, твою новую сестру. От твоих владений не останется и следа. А о вашем роде даже воспоминаний.

   Если Огненный и проникся угрозой, то виду не подал. Посторонился с полушутливым поклоном, пропуская герцога.

   — Счастливого полёта в Жемчужный город. Передавайте привет его светлейшеству.

   Сложнее всего оказалось отпустить его руку. Разжать пальцы и смотреть, как он удаляется от меня. Отец оглянулся лишь раз, чтобы поймать мою прощальную улыбку, а вскоре над замком, расправив крылья, взметнулся дракон с огненно-красной чешуёй.

   Я стояла, не в силах пошевелиться, чувствуя замершего рядом мужчину. Ещё одна его победа и ещё одно моё поражение.

   Но пусть не надеется, что так будет всегда!

   — Ненавижу тебя, — прошептала чуть слышно. — Ненавижу! Но ты ведь этого и добиваешься, — подняла на Огненного глаза. — Делаешь всё, чтобы я задохнулась от этого к тебе чувства.

   На лице тальдена появилась… усталая улыбка или что-то, очень на неё похожее.

   — Мне не нужна твоя ненависть, Риан. Мне не нужна твоя любовь. Мне просто нужно, чтобы ты была здесь. А сейчас возвращайся к себе и не заставляй меня приставлять к тебе стражу.

   Не оглядываясь, я направилась к замку, повторяя, как молитву:

   — Ненавижу! Как же я тебя ненавижу!

   * * *

   Ледяные всегда и во всём полагаются на холодный рассудок, Огненные часто руководствуются эмоциями, которые порой заглушают здравый смысл, дурманят и ослепляют.

   Аман Каррай знал эту прописную истину с детства. Прочувствовал на собственной шкуре, когда ему исполнилось двенадцать, и в нём пробудилась огненная магия предков. Тогда он впервые обратился драконом. Ощутил в себе зверя, его силу, его мощь. Свою вторую суть, неотделимую от него.

   С тех пор прошло шестнадцать лет. Шестнадцать лет постоянных изнуряющих тренировок. Сначала в Поднебесной академии, где молодых тальденов превращали в воинов. Потом — самостоятельно, изо дня в день. Долгие часы наедине с собой, только чтобы научиться держать свои чувства и зверя в узде.

   Не сразу, но он добился того, к чему стремился. Несмотря на силу, бурлившую в крови — магию морканты и древнего отцовского рода, в иные разы князь Каррай мог похвастаться даже большей выдержкой, чем любой Ледяной.

   Залпом осушив наполненный до краёв кубок, мужчина яростно швырнул его в тёмный зёв камина.

   Мог…

   Но познакомившись с Риан Анвэри, понял, что все многолетние тренировки и медитации можно было смело отправлять дракону под хвост.

   Никто и никогда не выводил его так из себя! Одним словом, одним непокорным взглядом. Да что там! Одним своим присутствием.

   Мать и её маниакальная зацикленность на родне Адельмара Талврина раздражала, но он легко справлялся с этим чувством. Избегая её или попросту не обращая на неё внимания. Он уже давно научился её не замечать, а она смирилась, расценив это как плату за тот давний обряд.

   С Элесбед Каррай было просто, в то время как со злостью на девчонку справляться не получалось. Стоило о ней подумать, стоило только одной короткой мысли о Риан просочиться в разум, как зверь внутри пробуждался, отзываясь на воспоминания об алиане. Пробуждался, обжигая своей яростью, своим пламенем. Как сегодня утром, когда тальден провожал её до покоев элири — Аману почудилось, что кровь в венах становится жидким огнём.

   В такие моменты ему следовало держаться от алианы подальше, но смутное желание, занозой засевшее где-то глубоко внутри, толкало его к обратному: оказаться с ней рядом и проучить дерзкую рабыню, которой ей в любом случае придётся стать. Как бы она тому ни противилась.

   «Ненавижу! Как же я тебя ненавижу!» — несмолкающим эхом звучали в голове её слова.

   Снова. И снова. Никак не получалось от них избавиться. Перестать слышать дрожащий от гнева звонкий девичий голос.

   Каррай понимал, если девчонку не усмирить, она продолжит выводить его из себя. До тех пор, пока он по-настоящему не сорвётся, и, толкаемый своей второй хищной сутью, не причинит ей боль.

   Этого допустить было нельзя. Нужно укротить её в кратчайшие сроки. Чтобы при виде него она не вскидывала непокорно голову, а кротко опускала взгляд. Тогда и зверь внутри успокоится, и мысли о ней канут в прошлое.

   В дрожащем мареве жаркого южного вечера вырисовывались первые, пока ещё блеклые звёзды. Где-то в кронах клекотали ночные птицы, мельтешили над раскрывшимися бутонами светлячки. Но тальдену не было дела до этой идиллии. Он раздражённо захлопнул створки, ведущие на балкон, и отошёл.

   Риан уже должна была поужинать и сейчас, скорее всего, готовится ко сну. Эта мысль появилась в сознании вместе с образом златовласки. Яркой и обжигающей, как полыхающий в ночи костёр. Чувственные розовые губы, зелёные глаза — пронзительные, колдовские, как у лейр, что заманивали моряков песнями, а потом, одурманив своей красотой, безжалостно утягивали на дно.

   Сейчас Аман чувствовал примерно то же самое: что его тянет к самому дну, с которого он уже никогда не сможет подняться.

   Тальден опомнился только в коридоре, что уводил к покоям «гостьи», но вместо того чтобы повернуть обратно, наоборот, ускорил шаг. Он ведь обещал ей наказание. К тому же укрощение строптивой не стоит откладывать в долгий ящик.

   Для её же блага.

   Не удосужившись постучать, Огненный толкнул двери в покои элири. В несколько шагов пересёк небольшое помещение, уводящее в спальню. Замер на пороге, окинув сидящую у зеркала девушку взглядом, и коротко приказал:

   — Раздевайся.

   * * *

   Не сразу, но мне всё-таки удалось обуздать эмоции. Напоминая себе об обещании, данном отцу, я вернулась в рабские покои. Клер уже ушла, оставив после себя аромат розового масла, до сих пор витавший в комнате, и воспоминания о темноглазой девушке с мелко вьющимися волосами. Если она не солгала, Аман воспользуется хитростью, чтобы ни в коем случае не поделиться со мной силой. Жмот он, а не дракон. Уверена, без магии здесь не обойдётся, как и без участия морканты. А от Элесбед Каррай, как уже успела понять, можно было ожидать чего угодно.

   Поэтому, когда вечером пришла служанка — рыжая девица с кислой миной и полным отсутствием почтения (видимо, тоже уже успела записать меня в рабыни) — и сказала, что её светлость приглашает мою утончённость к себе на ужин, я поспешила отказаться, сославшись на усталость.

   К счастью, Элесбед приглашала, но не настаивала. Впрочем, если средство от принятия драконьей силы будет добавляться, скажем, в пищу, не имеет значения, где я буду её принимать. Но не умирать же мне здесь с голоду!

   Сделав себе пометку в памяти — при первой же возможности допросить осторожно Клер (осторожно, но с пристрастием), я дождалась, пока мне принесут ужин. Поклевала немного, хоть, если честно, с удовольствием съела бы всё до последней крошки, и, сделав небольшой глоток уже успевшего остыть травяного отвара, принялась готовиться ко сну.

   Переоделась сама, потому что рыжая где-то потерялась (даже поднос забрать не удосужилась), и села возле зеркала расчёсывать перед сном волосы. Они у меня длинные, до самой попы, и очень густые, поэтому помощь служанки не помешала бы. Но девица, назвавшаяся Маред, и не думала появляться, и я с тоской вспоминала вечера с Хевиной.

   Как она там? И мой Чили. А Эйли с Шаном… Представляю, как им за меня страшно. Уже не говорю о маме. Оставалось надеяться, что её лучезарность поддержит подругу, и вместе они что-нибудь придумают. А мне просто надо продержаться несколько дней.

   Несколько дней, и всё это останется в прошлом.

   Так думала я, медленно проводя щёткой по волосам. Думала о близких, о своих любимых, изо всех сил стараясь выставить из мыслей неблизкого и нелюбимого.

   Совершенно нежеланного в моей жизни мужчину — Амана Каррая.

   Хорошо хоть забыл про своё дурацкое наказание, и я смогу провести вечер спокойно. Полюбуюсь на звёзды. Здесь, над Огненным чертогом, они почему-то светили особенно ярко, выбеливая своим мерцанием окрестности замка. А ещё здесь воздух одуряюще пах летом. Сладость цветов и фруктовых деревьев окутывала сад, и будь я в Огненном чертоге гостьей, с удовольствием отправилась бы на вечернюю прогулку по его мощёным дорожкам.

   Но здесь я не гостья. Грустно улыбнувшись своему отражению, отложила щётку и вздрогнула, когда в соседней комнате хлопнула дверь и послышались быстрые резкие шаги.

   — Раздевайся! — ударило пощёчиной, стоило только обернуться к дракону.

   В голове всполошенными птицами заметались тревожные мысли, пока не разлетелись по уголкам сознания. Все, кроме единственной: брачная ночь не откладывается, а состоится, как говорится, при любой погоде.

   И тем не менее я постаралась, чтобы голос звучал спокойно и твёрдо:

   — А если нет?

   Каррай шагнул ближе.

   — А если нет, я сам тебя раздену.

   Стоило представить, как он будет до меня дотрагиваться, и меня накрыла паника. Клер ведь ничего не стоило мне солгать! Вполне возможно, не нужна ему никакая рабыня. Не лучше ли просто обесчестить ненавистную алиану, а потом убить? Чем не месть моим бедным родителям!

   Я поднялась, борясь с желанием отпрянуть, вжаться в стену, перестать ощущать на себе огненный взгляд тальдена. Но вместо этого мысленно отвесила себе пощёчину, чтобы скорей прийти в чувство (какая же ты, Риан, дурочка! Не станет он с тобой спать, а потом тебя убивать, ведь тогда может лишиться своей драгоценной силы!), и приблизилась к дракону вплотную.

   Ощутив на своих губах его взгляд, тяжестью оседавший где-то глубоко в сердце, сказала:

   — Пожалуйста, ваша светлость. Я не буду упрощать вам задачу. Хотите раздеть — раздевайте.

   В глазах Огненного сверкнула злость, а потом они потемнели, как ночное небо в летнюю грозу, разрываемое вспышками молний.

   — Ну что ж, — усмехнулся он и, прежде чем успела отшатнуться, дёрнул за ленты сорочки, сплетённые на груди.

   Даже через ткань (впрочем, тканью это полупрозрачное нечто можно было назвать с большой натяжкой) я ощущала прикосновения тальдена, горячие и неспешные, отзывавшиеся глухой яростью и дрожью во всём теле. Сначала он коснулся плеч, дрогнувших под тяжестью его ладоней, потом груди, по которой Огненный в бесстыдной ласке провёл пальцами, повторяя её очертания.

   На мои губы он больше не смотрел, сосредоточившись на чём-то более для себя интересном.

   — Под повязку заглянуть не желаете?

   Ноль эмоций. Его тагрова светлость продолжал скользить по мне взглядом, выбивая из меня последние крупицы спокойствия.

   — Нравится? — полюбопытствовала, когда молчание стало совсем невыносимым.

   — Неплохо, — тихое и скупое. — У тебя красивые волосы, Риан.

   Ну да, и именно с волос он сейчас не может оторвать глаз.

   Сорочка, повисшая на бёдрах, его стараниями скользнула на пол, и у меня чуть сердце не выпрыгнуло из груди от гнева. Не знаю, как сдержалась и не влепила мерзавцу пощёчину за этот бесстыдный осмотр.

   Пялится так, словно я какая-нибудь кобыла, приобретённая для разведения породистых жеребцов!

   Но вместо того чтобы дать волю чувствам, я перешагнула через облако ткани, жалея, что волосы, которыми якобы заинтересовался огненный гад, откинуты назад и не могут скрыть мою наготу.

   Судя по выражению лица Каррая, он тоже жалел.

   О выборе наказания.

   — И что теперь?

   — Ты совсем меня не боишься? — сощурился мужчина. Теперь он смотрел мне в глаза, и от этого глубокого внимательно взгляда стало ещё жарче, чем мгновения назад, когда он бесстыже изучал меня, дотрагиваясь пальцами.

   Знал бы он, как мне сейчас страшно, возможно, удовлетворился бы достигнутыми результатами. Но страх показывать я не собиралась.

   — Вы ведь мой муж, — скользнула рукой по груди тальдена, по вырезу белоснежной рубашки и вниз, чтобы почувствовать, как крепкое тренированное тело под ладонью напрягается, становится твёрдым как камень. — С чего бы мне вас бояться?

   Убеждая себя, что Каррай не переступит черту дозволенного, а проучить его — благое дело, от груди перешла к шнуровке на брюках. Правда, тут же отдёрнула руку, решив, что слишком увлекаться всё-таки не стоит.

   Становиться его ари в мои планы тоже не входило.

   — Я тебе не муж, Риан, — проговорил он хрипло, вплавляясь в меня своим взглядом: глубоким, тёмным, опасным. — Я твой господин.

   — И как же мой господин хочет наказать свою рабыню? — старалась, чтобы голос звучал томно, а на деле не получилось скрыть издёвки. — Может, желает проверить, хороша ли его элири в постели? — томно закусила губу и довольно улыбнулась, видя, как напряжённо раздуваются ноздри мужчины.

   Это-то и стало моей ошибкой. Я переиграла, и Каррай догадался.

   — Клер рассказала? — спросил, усмехаясь.

   Успела заметить, как в глазах дракона полыхнуло пламя, а в следующую секунду он дёрнул меня на себя и впился в меня губами. Поцелуем яростным и грубым. Впрочем, ничего другого от этого мужчины ожидать не стоило. Он целовал, заставляя задыхаться от собственной ярости, от непривычной мне близости, от жадных прикосновений. Никто и никогда так меня не касался, до бешеного биения сердца, до слабости и головокружения. Царапая своей одеждой обнажённую кожу, обжигая пальцами талию, бёдра и…

   Запаниковав, ударила тальдена в грудь, и он также резко, как привлёк меня к себе, оттолкнул.

   — И на этом всё? — выдохнула, пытаясь прийти в себя и унять скачущее в груди сердце.

   Следовало смолчать, но я не смогла: злость на дракона оказалась сильнее голоса рассудка.

   — Хочешь ещё? — хрипло переспросил Огненный.

   — Я — нет. Чего не могу сказать о тебе.

   Я рисковала. Очень. Больше всего боялась, что наказание продолжится. Но Каррай, шумно выдохнув, отступил и сказал, глядя куда-то поверх моей головы:

   — Одевайся и ложись спать.

   — В следующий раз точно также накажете?

   — Вот в следующий раз и узнаешь! — рыкнул он, а спустя несколько секунд за ним яростно захлопнулась дверь.

   Радуясь пусть и незначительной, но всё-таки победе над несокрушимым драконом, я забралась в кровать, положила под подушку осколок вазы (мало ли, вдруг его светлость ночью переклинит и решит «наказать» по-настоящему) и закрыла глаза с твёрдым намереньем одержать победу не только в битве, но и в войне.

   Чего бы мне это ни стоило!

ГЛАВА 8

Утром меня ждал сюрприз и, как ни странно, приятный. Не дожидаясь Клер, я заглянула под повязку и обнаружила на левом плече три едва заметные ниточки шрамов, которые вчера утром были глубокими кровоточащими ранами, а к вечеру стали уродливыми рубцами.

   Интересно, эти светлые полосы так и останутся? Тогда можно будет забыть о платьях с открытыми плечами, которые алианам в Рассветном королевстве дозволялось носить после брачного обряда. Внутренний голос с готовностью поддакнул, напоминая, что глубокое декольте — наименьшее, от чего мне придётся здесь отказаться, но я посоветовала ему умолкнуть. Задерживаться надолго в Огненном чертоге я не собиралась, так что никаких пессимистических разговоров с самой собой.

   — Пара дней, и даже следа не останется, — за спиной послышались шелест юбок и ласковый голос, наверное, единственный, от которого мне не хотелось здесь вздрогнуть и схватиться за ближайший припрятанный осколок.

   — Никогда не видела ничего подобного, — пробормотала я, задумчиво обводя шрамы, оставленные драконьими когтями.

   Воспитанница Карраев прошла в комнату.

   — Я мало где бывала, мало кого знаю, но могу с уверенностью сказать: лучшей целительницы, чем эссель Элесбед, не сыскать во всём королевстве. Никто так не разбирается в травах, как она.

   Не сдержавшись, я тихонько хмыкнула. Надо же! Неужели эта змея, отравленная собственным ядом ненависти, способна кого-нибудь исцелить? Удивительно!

   Как и вчера днём, Клер поставила поднос на стол и принялась готовить целебный компресс.

   — Присядь на кровать, Риан.

   Я послушно кивнула и опустилась на самый край, стараясь не смотреть на сбитые простыни. Всю ночь меня мучили кошмары. Снился Каррай в моей спальне. Он накрывал меня собой, осыпал моё нагое тело поцелуями, а я, вместо того чтобы сопротивляться, позволяла ему ласкать меня и, кажется, сама этого желала, сама тянулась за каждой новой лаской.

   В общем, сон действительно был страшным. Надеюсь, он останется единственным и неповторимым в моей памяти. Ну то есть никогда больше ничего подобного не привидится.

   — Значит, ты её ученица? — спросила, возвращая себя в нужное русло.

   Ловко наложив компресс, Клер кивнула:

   — И помощница. Я помогаю готовить зелья, бальзамы, всевозможные кремы. Хожу в лес за травами. Эссель Элесбед с детства меня обучала. Как и брата. — На симпатичном личике девушки появились совершенно очаровательные ямочки, когда она улыбнулась, вспоминая о его гадстве. — От княгини Аман унаследовал дар исцеления.

   Мне вспомнилось вчерашнее появление тальдена в башне: стоило ему только приложить ладонь к моему плечу, и боль сразу утихла. То же самое могла сделать и морканта. Но вместо этого она предпочла преподать мне «урок послушания».

   Гадина.

   Подпитавшись новыми сведениями, я решили отказаться от пищи насущной, другими словами, пропустить завтрак. Ведь если её светлость так хорошо разбирается в здешней флоре, то, скорее всего, секрет моей будущей несостоятельности, как алианы, кроется в каком-нибудь хитром зелье, которое будет проще всего добавить в питьё или еду. А значит, придётся поголодать.

   М-да.

   Легче было сказать, чем сделать. Я проснулась уже голодной, а когда Маред принесла поднос, полный всевозможных вкусностей — горячие лепёшки, мёд, сыр, орехи и фрукты (Чили пришёл бы в восторг), — у меня потекли слюнки.

   — Господин велел помочь вам собраться, — с явной неохотой заявила служанка. — Он желает показать вам город.

   Из свитков, которые позаимствовала в столичном хранилище, я узнала, что Карраи правили обширным княжеством на западе королевства. Столицей его был Чарояр — город, в окрестностях которого был возведён их родовой замок.

   — Раз приказал, значит, выполняй, — холодно посмотрела на служанку, старательно делавшую вид, что мы с ней на равных. — Оставь поднос, поем после.

   Девица равнодушно хмыкнула, но пожелание моё выполнила. А я облегчённо выдохнула. Не запихивают в меня еду — и то хорошо. Выдохнула и проводила поднос голодным взглядом, думая о том, что сама бы в себя её с удовольствием запихнула.

   — Желаете выкупаться?

   — Не желаю. Просто помоги одеться.

   Вчера, от нечего делать, я заглянула в купальню — роскошную и просторную, уж точно не для презренной рабыни. Стены в ней были выложены ракушками, от самых крошечных до поистине огромных, пол тёплого песочного цвета был слегка шероховатым, а вода в бассейне отдавала лазурью, навевая мысли о Бескрайнем море, пьянящем солёном воздухе, свободе.

   В тот момент мне безумно захотелось оказаться на песчаном берегу, но в отличие от Каррая, я не умела создавать порталы. Оставалось довольствоваться малым — сколов волосы, выкупалась в прохладной воде, стараясь не намочить раны.

   Купаться снова, в присутствие этой вечно кривящейся дылды, я не собиралась. Даже если бы это помогло оттянуть встречу с князем.

   — В какое платье желаете обрядиться? — лениво поинтересовалась служанка.

   — В любое, — ответила безразлично.

   И уже очень скоро пожалела о своём ответе, потому что извлечённую из сундука полупрозрачную тряпку лично у меня язык не поворачивался назвать платьем. В лучшем случае в нём на солнце будут просвечивать контуры тела, в худшем — всё остальное.

   — Ничего прозрачней не нашла?

   — Это же лассирский шёлк, — якобы не понимая, чем это я недовольна, захлопала глазами прислужница. — Очень тонкий и дорогой. По приказу эссель Элесбед это платье специально шили для вас.

   Ах, эссель Элесбед… К моему приезду, значит, готовилась ведьма.

   — Ну раз моим гардеробом озаботилась её светлость, тогда никаких претензий. — Погасив в себе искру ярости, я кивнула и позволила Маред обрядить меня в алый шёлк, стянутый на плечах массивными цветками из золота. Летящая юбка струилась по бёдрам, обдавая прохладой кожу, глубокий вырез не оставлял простора для фантазии. Идеальный наряд для обитательницы гарема, но вот для знакомства с городом…

   Надеюсь, я не ошиблась, и его светлость оценит платье по достоинству. Быстро заплетя мои волосы в свободную косу, Маред накинула мне на голову алую дымку покрывала, такого же невесомого и прозрачного, как и платье, и оставила меня завтракать.

   Не положить себе в рот ароматную, ещё тёплую сдобу стало для меня настоящим подвигом. Выйдя на балкон, чуть не плача, я раскрошила лепёшки, уверенная, что птицы уничтожат следы моей непокорности. Вылила в траву напиток и, отщипнув кусочек сыра, тоже выбросила в сад.

   Единственное, что себе позволила — это один фрукт и несколько орешков, которые немного притупили чувство голода. Подозреваю, что ненадолго.

   Мельком взглянув на себя в зеркало и отметив, что из меня получилась ну прямо-таки сногсшибательная одалиска, отправилась вниз. Изредка мне попадались навстречу люди: слуги и приближённые князя провожали меня взглядами. Одни заинтересованными, другие — удивлёнными. В общем, равнодушным выбранный Маред наряд не оставил никого.

   Каррай поджидал меня у широкой насыпной дороги, что вела к воротам. Поджидал вместе с летающим ковром, послушно расстелившимся у его ног. По мере того как я к нему приближалась, взгляд тальдена становился всё тяжелее. То ли так «обрадовался» нашей новой встрече, то ли что-то в моём внешнем облике его не устроило.

   Стоило поравняться с драконом, как я поняла, что именно. Каррай раздражённо рыкнул:

   — Что это ты на себя нацепила?! — а после схватил меня за руку и поволок обратно в замок.

   Надеюсь, только переодеваться.

   — Что дали, то и нацепила, — развела я руками. Вернее, одной рукой, потому что вторая по-прежнему оставалась в крепком драконьем захвате.

   — Уже соскучилась по наказаниям? — покосился в мою сторону Огненный. При виде слуги, попавшемся нам на пути и имевшем неосторожность пройтись по мне беглым взглядом, Каррай дёрнул меня на себя и ускорил шаг, отчего пришлось за ним чуть ли не бежать. — Или так и не поняла, что будет, если продолжишь меня провоцировать?

   — А что будет? — уточнила невинно.

   Нет, ну вот когда я его провоцировала? Да я с утра сама кротость и послушание! Всё как и велел папенька.

   — Если господин желает, он может сам выбрать мне наряд.

   — Желаю!

   Стоит отметить, в человеческой ипостаси его светлость рычал отменно. Драконы завидуют чёрной завистью.

   — Желаю подобрать, — зачем-то уточнил он и, толкнув створки, буквально запихнул меня в мои временные покои.

   А в них, оказывается, вовсю хозяйничала Маред. Не в том смысле, что постель застилала и наводила порядок — служанка рыскала по спальне и, когда в неё ворвался едва ли не плюющийся огнём дракон, тоненько вскрикнув, отскочила от шкатулок с какими-то цацками.

   Жаль, его светлость был слишком поглощён своей беспричинной злостью, чтобы поймать прислужницу на горячем, а мне было не с руки отвлекать его от досмотра гардероба.

   Ну а с Маред разберёмся позже.

   — Выбирайте, ваше светлость, — я присела на краешек кровати, смиренно сложив ладошки на коленях. — Надену любое, какое скажете.

   Обрушив на меня тяжёлый взгляд, от которого я почувствовала себя одной из утренних лепёшек — такой же плоской, Аман направился к сундукам. Распахнул первый и достал из него брата-близнеца моего платья, только разве что ярко-оранжевое. Прожёг заказ эссель Элесбед поистине огнедраконовским взглядом и, поморщившись, швырнул на пол. Вскоре вокруг тальдена образовался пёстрый ковёр из платьев, юбок, шалей. Всё прозрачное, тонкое, до безобразия откровенное. Самое то для рабыни или девушки, зарабатывающей себе на жизнь своими прелестями. Мама говорила, в крупных городах, вроде столицы, есть целые притоны, где за небольшие деньги мужчины, в том числе и тальдены, могли получить какие угодно удовольствия.

   Зря я подумала о притонах, потому что следующей мыслью стало: интересно, а у Каррая есть любовница? Наверняка должна быть, раз у него ещё нет ари, а превращать в неё меня он не собирается.

   Близость с женщинами неженатым драконам необходима для сброса излишков силы. Не все пользовались услугами любовниц, но чем сильнее магия в тальдене, тем сложнее с ней справляться. Поэтому до того, как часть наследия предков отходила к ари, дракон, как бы по-простому выразилась её лучезарность, ходил по бабам. А если учесть, что в Каррае кипит и бурлит огненная сила маменьки да огненная сила папеньки…

   В общем, любовница у него стопроцентно имеется.

   Странно, но это предположение подпортило мне такое хорошее настроение. По крайней мере, больше не было необходимости сдерживать усмешку. Она сама собой куда-то исчезла.

   — Не нравится цветовая гамма? — мысленно отвесив себе подзатыльник (чтобы не думала о том, что меня вообще не касается), вернулась к насущной теме. — А ведь я вас просила, чтобы позволили моим родным прислать одежду. И льорна.

   Если Каррай меня и услышал, то виду не подал. Повернулся к побелевшей от страха служанке и, потрясая в воздухе платьем с умопомрачительными разрезами, процедил:

   — Что это?! — а потом точно также швырнул его себе под ноги.

   Испуганно вздрогнув, девушка пролепетала:

   — Эссель Каррай занималась гардеробом вашей рабыни…

   — Эсселин Анвэри, — резко поправил её тальден.

   — Эсселин Анвэри, — эхом повторила служанка. — Я просто выбрала из того, что было.

   — Принеси ей нормальную одежду, — коротко приказал дракон.

   — Но где я её?..

   — Быстро, — добавил холодно, и Маред как ветром сдуло.

   Остались только я и его совершенно непонятная светлость. Сначала не понравилось платье, теперь слово «рабыня».

   Вот если бы я мстила…

   Каррай мазнул по мне взглядом:

   — Переодевайся и спускайся. Буду ждать тебя внизу, — и ушёл, оставив после себя бардак в спальне и ещё больший бардак у меня в голове.

   А также кучу вопросов, которые заглушал один единственный: ну вот как понять этого мужчину?

   Ответа на него я так и не получила, зато Маред повезло больше — она нашла платье. Служанка вернулась минут через пять, за которые я, осмотрев спальню, пришла к неутешительному для себя выводу: всё колюще-режущее наглым образом исчезло.

   — Так и будешь рыться здесь каждый день? — Если бы взглядом можно было ударить, Маред получила бы от меня хорошую оплеуху.

   — Это приказ эссель Каррай, — и не думала тушеваться служанка.

   — Ты же понимаешь, эссель Каррай не вечна, а если я стану его ари…

   Но девица меня перебила, нагло заявив:

   — Не станете!

   Я мягко улыбнулась ей в ответ и так же мягко продолжила, добавив в голос елейных ноток:

   — Так вот, если я стану его ари, а судя по его светлости вчера в моей спальне, такой вариант он всё-таки не исключает, ты, дорогуша, окажешься в очень незавидной ситуации. Нет, я тебя не уволю. Просто позабочусь о том, чтобы жизнь в этом доме превратилась для тебя в настоящий кошмар. Как тебе такой вариант?

   — Эссель Каррай такого не допустит! — воскликнула Маред, прижимая к груди простое полотняное платье, наверняка позаимствованное у какой-нибудь служанки.

   Сама девушка была низкой и полной, и ничего из её одежды мне бы не подошло.

   Я приблизилась к ней, по-прежнему безмятежно улыбаясь:

   — Это ты скажи второй ипостаси князя — огненному дракону. Если зверь выберет меня, никакие эссель Каррай ничего изменить уже не смогут.

   Я блефовала, потому что понимала: последние двадцать лет Амана питала ненависть к моей семье. Его дракон скорее меня сожрёт, чем примет как свою пару. Но Маред этого не знала. Я поняла это по тому, как округлились глаза служанки и с щёк сошёл румянец.

   — А сейчас, будь добра, помоги мне переодеться.

   Кажется, внушение подействовало. Опустив взгляд, Маред принялась споро ослаблять ленты у меня на спине, больше не пытаясь дерзить и возражать. А потом также быстро помогла надеть новое платье. Тёмно-зелёное, с глухим воротом и длинными рукавами. Наверняка в нём будет жарко, но лучше уж мучиться от жары, чем развлекать своим откровенным нарядом жителей Чарояра.

   — Хорошего вам дня, госпожа, — напоследок пожелала мне служанка.

   — И тебе, Маред, — улыбнулась девушке, на лицо которой постепенно возвращались краски, делая её вполне симпатичной. Если бы только больше не кривилась.

   Возможно, Маред и не плохая. Но, как уже успела понять, эссель Каррай держала слуг в ежовых рукавицах, и все здесь подчинялись её воле. Прислуга из кожи вон лезла, пытаясь ей угодить, и больше всего на свете опасалась огорчить свою госпожу. Вон даже Клер её побаивается, а Аман… В сыновне-материнских отношениях я ещё не успела разобраться, но обязательно разберусь.

   Наметив план на ближайшее время, я предприняла вторую попытку отправиться на прогулку с тальденом. Пройдя светлыми галереями и спустившись по широкой каменной лестнице, вышла на улицу. Вышла и тут же напоролась на его огненность.

   Судя по драконьему взгляду, которым меня «приласкали», это платье князю тоже не понравилось. К счастью, тащить меня обратно в замок он не стал, только с усмешкой сказал:

   — Надеюсь, тебя не примут за мою прислугу.

   — Можешь повесить мне на лоб табличку: «Моя рабыня», если так тебе будет приятней.

   Каррай протянул мне руку, приглашая ступить на ковёр. Но я ступила на него и без помощи его рук, до которых не было никакого желания дотрагиваться. Хватит и того, что во мне ещё были живы воспоминания о прошлых его касаниях. Уже не говорю о ночном кошмаре и ещё более бесстыдных прикосновениях, созданных моим воображением.

   Которых я, кажется, желала. И это мне очень-очень не нравилось.

   — Нет ничего плохого в том, чтобы быть элири, Риан, — проговорил тальден, устраиваясь у меня за спиной.

   — А сам-то вы, ваша светлость, согласились бы попробовать себя в этой роли?

   — Алиана у нас здесь ты, — заявил этот невыносимый тип, обнимая меня за талию и привлекая к себе. Что явно добавило воздуху несколько лишних градусов и заставило раскалиться солнце, застывшее в небе размытым белым пятном.

   — Я умею сидеть на волшебных коврах, необязательно меня держать, — выцедила, нервно поёрзав, когда пестротканый половик оторвался от земли. Пролетел над воротами и, набирая скорость, заскользил над маленькой деревушкой, устремляясь к возвышавшимся вдалеке стенам Чарояра.

   — Это чтобы ты не наделала глупостей, — шепнули мне на ухо.

   Нет, это платье определённо слишком плотное для такой жаркой погоды!

   — Опасаетесь, что полечу вниз… без ковра?

   — Уже успел заметить, что ты, Риан, из тех девушек, которые любят совершать глупости.

   Это я-то люблю совершать глупости? Глупостью было обманом взять меня в жёны! Просто Каррай этого ещё не понял.

   — Будь я на вашем месте, сама бы спихнула ненавистную девицу, и дело с концом.

   Объятия стали ещё крепче. Наверное, потому лёгкие обожгло раскалённым воздухом. Он же опалил щёки, которые теперь горели. Горела я вся, ощущая себя зажжённой свечой.

   Особенно когда услышала тихий драконий голос:

   — Я тебя не ненавижу, Риан. Ни тебя, ни твою семью.

   Наверное, если бы он меня не держал, я бы всё-таки свалилась. Или, что более вероятно, столкнула Каррая. Потому что от откровенной близости тальдена перед глазами уже темнело. А может, от жары и голода.

   Или от его заявлений…

   Не ненавидит?

   Я уже говорила, что это совершенно непонятный мужчина?

   — Но тогда что я здесь забыла? — спросила, честно пытаясь абстрагироваться от мужских ладоней на талии, одной из которых тальден продолжал вжимать меня в себя, делая вид, что не замечает моих попыток от него отстраниться.

   — У меня есть одно условие, эсселин Анвэри.

   — Какое, эррол Каррай?

   — Я покажу вам Чарояр, и мы приятно проведём время, но вы перестанете задавать вопросы, на которые я в любом случае не отвечу.

   Я крякнула от досады.

   — В вашем обществе времяпровождение может быть каким угодно, но только не приятным!

   — Мне повернуть обратно?

   Прикинув, что лучше: целый день сидеть в ненавистном замке или знакомиться с местными красотами в компании ненавистной светлости, я выбрала ненавистную светлость и красоты.

   — Больше я вам слова не скажу.

   — О таком даже не мечтаю, — выразительно вздохнул Огненный, и я с трудом подавила желание пихнуть его локтем.

   До Чарояра действительно хранила молчание. Впрочем, это оказалось несложно. Меня настолько увлекли и покорили простиравшиеся под нами пейзажи, что на какое-то время стало не до разговоров и вопросов.

   Земли Карраев были красивы и плодородны. Яркие полотна лугов в обрамлении зелёных рощ. Голубая лента реки, стелящаяся меж пологих холмов. Колосящиеся поля, подёрнутые зыбью. И бьющий в лицо ветер, дикий, непокорный, свободный.

   Ещё совсем недавно такой была и я и терять саму себя не собиралась.

   Чем ближе мы подбирались к городу, тем выше и мощнее становились окружавшие его стены. А за ними, если смотреть на Чарояр с высоты, на которой летели, вырисовывался настоящий лабиринт. Светлые здания были расположены в совершенно немыслимом порядке, отделённые друг от друга крошечными палисадниками и узкими улочками. В этот час наводнёнными горожанами.

   Приземлились мы на площади в центре города. Повинуясь желанию своего господина, летающий ковёр поднялся в воздух и улёгся на плоской крыше ближайшего дома, а мы свернули на одну из улиц, лучами расходившихся от площади.

   Мне не хватало моей вуали, особенно здесь, где каждый второй спешил поклониться Карраю, а меня одарить любопытным взглядом.

   — Не боишься вот так гулять без охраны?

   — В Чарояре нет преступников и плохих людей. Здесь безопасно.

   — Нет, не считая тебя? — не сдержалась я, но тальден, вместо того чтобы огрызнуться или хотя бы нахмуриться, почему-то улыбнулся.

   Горожане любили своего князя. Это было видно по светлым улыбкам, которыми его встречали и провожали. Амана приветствовали почтительно, но без страха, и каждое пожелание здравия в его адрес находило отклик в моём сердце. Отклик в виде злости и раздражения.

   — Зачем мы сюда прилетели? — спросила резко.

   Аман пожал плечами:

   — Просто хотел показать тебе город.

   — Или показать, какой ты хороший в глазах своего народа?

   Тальден чуть повернул ко мне голову:

   — Я не пытаюсь тебе понравиться, Риан. Мне это ни к чему. И да, ты права: в этом городе много хороших людей, но я не вхожу в их число.

   После такого мне ещё больше захотелось влепить ему пощёчину. Возможно, тогда бы лживая маска напускной скромности слетела с лица Огненного, рассыпавшись осколками.

   Я уже собиралась высказать его тагровой светлости всё, что о нём думаю, когда к нам подлетел мальчишка и, вместо того чтобы поклониться тальдену, дёрнул его за руку.

   — Эррол Каррай, как хорошо, что вы успели! Скорее! Скорей!!!

   Он был явно напуган. Бледный и взъерошенный, смотрел на Огненного с надеждой и нетерпением.

   Аман нахмурился:

   — Тахир, вы посылали за мной? — Не дожидаясь ответа, схватил меня за руку и потащил за собой, больше не обращая внимания на приветствия и улыбки жителей Чарояра, быстро следуя за срывающимся на бег мальчиком.

   — Только что эссель Никса отправила к вам Ратьяна, а вы уже здесь! — взволнованно выдохнул мальчишка.

   — Кто теперь? — мрачно спросил мужчина.

   — Синия, — шмыгнул носом Тахир. — Ей стало плохо на уроке, и меня послали за целителем, но я встретил вас!

   Мальчишка подпрыгнул от переполнявших его эмоций и всё-таки припустил по улице, и нам ничего не оставалось, как последовать его примеру. К счастью, бежать оказалось недалеко: вскоре мы упёрлись в широкие деревянные створы, скрывавшие от любопытных взглядов большой трёхэтажный дом.

   Тахир принялся тарабанить в ворота, при этом громко крича:

   — Открывайте! Ну же! Эррол Каррай прилетел!

   Ворота распахнулись почти мгновенно, пропуская нас внутрь, к спешащей навстречу женщине.

   — Эррол Каррай! Хвала Ясноликой, вы здесь! — На ней было простое белое платье и плотное покрывало, какие носят служительницы в обители богини, а также воспитательницы в сиротских домах.

   — Как девочка? — оставив приветствия, спросил Каррай.

   — Совсем плоха, — тихо сказала женщина. — Боялись, что не дождёмся вас.

   — Тахир, проведи меня к Синии, а вы, эссель Никса, оставайтесь с моей… спутницей. — С этими словами тальден направился к дому, казалось, разом позабыв и обо мне, и об эссель Никсе.

ГЛАВА 9

Подождав, пока Огненный и его маленький провожатый, взбежав по ступеням, исчезнут в холле, женщина повернулась ко мне, проговорив с усталой улыбкой:

   — Рада знакомству эсселин…

   — Анвэри, — представилась я, и мы кивнули друг другу.

   Если она и была в курсе, кем я стала или, правильней будет сказать, должна буду стать для Каррая, то виду не подала. А может, слухи о коварстве князя ещё не успели достигнуть Чарояра. Но вот что странно: будь я на месте тальдена, жаждущего мести, трубила бы направо и налево, что вот эта девушка — моя рабыня.

   А так нейтральное — спутница.

   — Не желаете ли глоточек тьена? — предложила женщина. — Мне очень жаль, что мы заставили вас побегать.

   — Всё в порядке, — улыбнулась я, чувствуя, что больше не задыхаюсь и меня больше не тянет сорвать с головы покрывало, а заодно и стянуть с себя платье. — Я буду благодарна вам за глоточек тьена, эссель Никса. Но лучше — за несколько.

   Женщина негромко рассмеялась, правда, радостней от этого она не стала, и поманила меня за собой. Мы вошли в дом, оказавшийся сиротским приютом. Процветающим, должна отметить. Мраморные полы, картины на стенах, большие стрельчатые окна, через которые в холл проникало много-много света. Здесь всё сверкало чистотой, а в воздухе витал умопомрачительный запах сдобы.

   Я сглотнула слюну, решив, что ещё немного, и начну облизываться на всё, за что цепляется взгляд. Вон даже хотя бы на тот подсвечник.

   Почувствовав, как от дразнящего сладкого аромата кружится голова, ухватилась за перила и стала не спеша подниматься наверх.

   — Сейчас идут занятия, поэтому здесь так тихо, — пояснила эссель Никса, отпирая дверь в кабинет. — Мы постарались скрыть случившееся от детей, чтобы не пугать их.

   Я понимающе кивнула и, украдкой бросив по сторонам взгляд, присела на краешек дивана, а эссель Никса взялась за стеклянный кувшин, чтобы разлить по бокалам прохладный фруктовый напиток.

   Кабинет главы приюта оказался светлым и очень уютным. Таким же, как и его хозяйка, — чувствовались в ней тепло и доброта, которых так не доставало морканте.

   — Вы гостите у Карраев? — поинтересовалась женщина, ставя на столик передо мной бокалы и вазочку с гри-ри — мягкими ягодными конфетами, которые я обожала в детстве.

   Хоть сейчас бы с радостью променяла их на добрую краюху хлеба и кусок жареного мяса. Но я не привередливая, конфеты тоже сгодятся. Первую съела, даже этого не заметив, и едва не заурчала от наслаждения.

   — Можно и так сказать. Гощу, — ответила, потянувшись за добавкой. И тут же замерла с занесённой над вазочкой рукой, заметив на стене напротив, сплошь завешенной портретами детей, знакомое лицо.

   — Это ведь Клер? — Я даже поднялась и подошла ближе, чтобы получше рассмотреть небольшую в изящной раме картину. На портрете была изображена девчушка лет десяти: темноволосая, кудрявая и с такими же очаровательными ямочками на щеках, какие появлялись у воспитанницы Карраев, когда она улыбалась.

   — Да, это она, — эссель Никса встала со мною рядом. — Карраи забрали её ещё совсем крохой, ей тогда и трёх не было. Этот портрет Аман подарил мне значительно позже. Эссель Элесбед очень тяжело переживала потерю дочери, и малышка Клер стала для неё настоящий отрадой. Вы, наверное, слышали о той страшной истории? Бедняжка Олеандра…

   За ту страшную историю я теперь и расплачиваюсь. Вместо тагрового дядюшки.

   Плечи эссель Никсы поникли, потух взгляд. Было видно, она безумно любит детей, и случившееся с Олеандрой оставило и у неё на сердце болезненный отпечаток.

   Словно откликаясь на мои мысли, женщина проговорила:

   — Ясноликая не подарила мне моих собственных детей, и этот приют стал для меня всем. Не знаю, что бы с ним было… что бы было со всеми нами, если бы не милость Карраев. Этот дом, — она огляделась по сторонам и снова улыбнулась, отчего мелкие морщинки собрались в уголках её тёплых карих глаз, — когда-то принадлежал семье князя. Бабушка Амана, эссель Ауста, была доброй женщиной с большим сердцем. Она подарила его мне, и беспризорники со всех окрестностей обрели крышу над головой. А когда её не стало, заботу о нас взял на себя эррол Аман.

   Вцепившись пальцами в юбку, я вернулась на диван. Вот только дифирамбов в честь Огненного сейчас не хватало! Мне его хочется проклясть, а эссель Никса, добрая наивная душа, его благословляет.

   Не желая слушать, какой Аман замечательный, я спросила:

   — Что стало с той девочкой? Синией?

   Вопрос прозвучал чересчур резко. Справляться быстро с эмоциями, думая о тальдене, не получалось.

   Женщина повернулась ко мне и покачала головой:

   — Вам лучше расспросить об этом князя.

   Так он мне и расскажет.

   — Но она ведь поправится?

   Эссель Никса прижала к груди нервно подрагивающие пальцы.

   — Я только на это уповаю. На милость нашей богини и силу его светлости. Он ведь уже спас жизнь двоим ребятам, хоть потом я боялась, что спасать придётся его. Эррол Аман после исцеления малышей едва на ногах держался.

   Хозяйка приюта умолкла, поняв, что сболтнула лишнее, и поспешила сменить тему. Заговорила о своих воспитанниках, о том, как проходят их дни, не забыв похвалиться и Чарояром и настоятельно посоветовав мне несколько мест, в которых я непременно должна буду побывать.

   Время за разговорами с эссель Никсой летело незаметно, и ненадолго я даже забыла о своих бедах, настолько интересной собеседницей оказалась хозяйка приюта. Жаль, о беде маленькой девочки забыть не удавалось — мыслями я всё время возвращалась к заболевшей малышке.

   Прошёл уже где-то час, если не больше, а Аман всё не появлялся. И это — отсутствие новостей — заставляло волноваться.

   — Вы, вижу, голодны. — Эссель Никса проследила за моими пальцами, уже приготовившимися сцапать последнюю конфету. — Не согласитесь ли отобедать со мной, эсселин Анвэри?

   Первым порывом было вскочить на ноги и броситься обнимать эту чудо-женщину. Вторым — громко выпалить: «Я согласна!». Согласна на обед, ужин, вообще на всё маломальски съедобное. Но ни обнять, ни выпалить я ничего не успела. Дверь распахнулась, и на пороге нарисовался его драконья бледность. Светлостью его назвать у меня сейчас язык не поворачивался.

   В отличие от Эйли, я в призраков не верила. Но сейчас готова была поклясться — передо мной стоял не сам тальден, а его привидение. Лицо белое, разве что не прозрачное. Такими же были и губы тальдена, а глаза потухшими.

   Почувствовав на себе взгляд Каррая, я вздрогнула. Не знаю, что это за дрянь такая, поразившая ребёнка, но она выпила из всесильного дракона все соки.

   — Ваша светлость! — всплеснув руками, бросилась к нему глава приюта.

   — Я в порядке, — тальден устало улыбнулся и сказал, предвосхищая уже готовый сорваться с моих губ вопрос: — С девочкой тоже всё хорошо. Сейчас она спит.

   — Вам бы тоже не помешало отдохнуть, — заметила эссель Никса.

   Вот-вот. А я пока поем на неделю вперёд.

   Жаль, этот упрямец не соизволил прислушаться к дельному совету. С трудом оторвавшись от стены, покачал головой:

   — Нам с Риан будет лучше вернуться в замок, — и протянул мне руку. — Пойдём. А вы, — перевёл на женщину взгляд, — если заметите, что у кого-то из детей проявляются хоть малейшие признаки болезни, сразу дайте мне знать. Не ждите до последнего.

   Эссель Никса разве руками:

   — В том-то и дело, что не было никаких признаков. Ещё утром Синия улыбалась и выглядела здоровой. А потом раз — и начала гореть.

   Что значит начала гореть?!

   Решив на обратном пути выпытать у дракона всё что можно о странном недуге, я простилась взглядом с последней нетронутой конфетой. Кивнула на прощание радушной хозяйке приюта и отправилась следом за его шатающейся светлостью.

   Ладно, тальден не шатался, но походка его не была твёрдой, как прежде, и я даже испугалась (хотя вру, даже не думала пугаться), что он, потеряв равновесие, кубарем скатится с лестницы.

   И я бы его нисколечко не пожалела!

   — Уверен, что тебе хватит сил добраться до площади, а потом ещё и лететь в Огненный чертог?

   — Не нужно никуда добираться. Ковёр уже подан, моя элири, — с шутливыми интонациями в голосе произнёс Огненный.

   В сердце плеснуло обидой.

   — Обязательно так меня называть?

   — Хочу, чтобы ты привыкала к новому статусу и новой жизни, — безразлично пожал плечами этот изверг.

   — А я хочу тебе напомнить, что я ещё не твоя рабыня. Вот если не приму твою силу…

   — Не если, а когда, — поправил он меня, заставив пожалеть о том, что не скатился с лестницы.

   Уверена, Каррай с разбитой головой у моих ног смотрелся бы очень даже интересно.

   В саду было оживлённо. Занятия закончились, и детвора, высыпав на свежий воздух (хотя правильнее будет сказать — раскалённый), резвилась на солнце. Замечая Каррая, дети забывали о своих играх и неслись к нему. Малышня просилась на руки, ребята постарше спешили похвастаться своими успехами и достижениями на учебном поприще. И все смеялись, болтали, стараясь перекричать друг друга и завладеть вниманием его вельможества хотя бы на минуту. А он их слушал. Внимательно, несмотря на то, что едва держался на ногах. Интересовался их жизнью, к каждому ребёнку обращаясь по имени.

   Было видно, он хорошо знает их всех. Заботится о них.

   Тем обиднее было мне. Стоять с ним рядом и продолжать слышать жестокие слова, эхом звучавшие в голове: «Хочу, чтобы ты привыкала к новому статусу и новой жизни».

   Никогда к такому не привыкну. Просто не смогу!

   — Обязательно было сейчас мне всё это говорить? — спросила, когда мы отошли в сторону.

   Во рту неприятно горчило. От осознания, каким он может быть с другими, и какой он со мной.

   Всё-таки это действительно месть. Не такая грубая и очевидная, как у эссель Элесбед, а наоборот, тонкая и изощрённая.

   Каррай ответил не сразу. Только когда перед нами, негромко шурша, опустился ковёр, Аман чуть сдавил мои пальцы, увлекая за собой, и холодно произнёс:

   — Чтобы ты не строила после сегодняшнего воздушные замки. Я не хороший, Риан. Я такой, какой есть.

   — Ты чудовище! — обернувшись, выплюнула ему в лицо.

   — Вот и не забывай об этом, — тихо сказал тальден и умолк.

   Ковёр, подхваченный магией ветра, плавно взмыл в небо и полетел над городом, провожаемый весёлыми криками и детским беззаботным смехом.

   Каррай меня не удерживал, а если бы попытался обнять, один из нас точно полетел бы обратно на землю. И, судя по состоянию его светлости, в зоне риска из нас двоих был именно он.

   Летели молча. Я больше не любовалась окрестностями, не восторгалась красотами чуждого и чужого мне края. Сидела, обхватив руками колени, и уже не хотела ни о чём говорить, ни о чём расспрашивать.

   Такой добрый, такой замечательный со всеми, а со мной… Элири. Рабыня. Это унизительное слово горело на языке, жгло мысли, испепеляло сердце.

   Нет, какой же он всё-таки двуличный мерзавец! Настоящее чудовище!

   Мало его та болячка потрепала, лучше бы вообще отправился её стараниями к таграм!

   Я так увлеклась своими переживаниями и злостью на Огненного, что не заметила, как мы стали резко снижаться. Ковёр дёрнулся, словно пытался нас сбросить. Испуганно вскрикнув, я вцепилась в его край и обернулась. Вовремя, чтобы заметить, как у тальдена закатываются глаза, и он заваливается набок. В последний момент успела вцепиться в его рубашку: ткань под моими пальцами угрожающе затрещала. Ухватившись за Каррая другой рукой, я с трудом удержала его на ковре. Да так и застыла, парализованная страхом. Слыша, как в ушах свистит ветер, как его раскалённые плети безжалостно бьют по лицу, и мы несёмся к тёмным шапкам деревьев. Так быстро, что сердце в груди не знает, как быть: стучать как сумасшедшее или замирать от ужаса.

   — Чтоб тебя, Каррай! — выругалась я, ещё крепче сжимая пальцы.

   В последний момент ковру чудом удалось выровняться, и мы совершили практически безболезненное приземление в редком перелеске. По крайней мере, мне больно не было. Что же касается тальдена, то его, по-прежнему бессознательного, отшвырнуло от меня к широкому стволу дерева. Сейчас Аман был ещё более бледный, почти что пепельный.

   — Каррай! — рванулась к нему и от души хлестанула по лицу.

   Раз, другой. Ничего.

   Потрясла за плечи. Реакция та же, то есть никакой.

   Взгляд скользнул по широкой груди тальдена в тонкой, измятой моими стараниями сорочке. Дышит — и то ладно. Если бы ещё цветом лица не походил на покойника, цены б ему не было. Ну вот что мне с ним делать?! Заметив пристёгнутый к поясу князя мешочек с магией ветра, я едва не закричала. От захлестнувших меня волнения и радости.

   Подскочила на ноги. Огляделась и замерла, кажется, забыв, как дышать.

   У меня есть летающий ковёр. Есть волшебная пыльца, способная поднять его в небо. А ещё есть дракон, тоже в количестве одна штука, состояние которого оставляло желать лучшего. А это значит… Не теряя времени, я вновь опустилась возле Огненного и принялась отвязывать заветный мешочек.

   Пальцы дрожали, отказывались повиноваться. А я отказывалась прислушиваться к голосу разума, настоятельно советовавшему не совершать глупости.

   «Ну куда ты полетишь? — вопрошал он. — Захотят вернуть — вернут. На стороне Карраев закон. Ещё и накажут!»

   Но я упрямо продолжала сражаться с завязками на поясе Огненного.

   Совесть тоже что-то поддакивала, давила на жалость. Но уж её-то я точно слушать не собиралась! Кого мне тут жалеть? Своего мучителя? Я, конечно, девушка сердобольная, но не до такой же степени!

   В конце концов, Каррай ведь дракон? Дракон. Пусть даже в том состоянии, в каком пребывал сейчас, ему попросту не хватит сил на оборот. Но это уже не мои проблемы. И то, что он останется один посреди леса, полного всякого зверья, — тоже!

   Умрёт — стану вдовой. Вот.

   К тому моменту, как я отвязала мешочек с волшебной пыльцой, лицо тальдена стало ещё серее, если такое вообще было возможно. Растрескавшаяся под палящим солнцем земля и то выглядела ярче. Дыхание мужчины едва прослушивалось, каштановая прядь упала на лицо, сейчас больше походившее на высеченную из камня маску. Красивую — ничего не скажешь, но совсем не живую.

   Заставив умолкнуть оба голоса: и совести, и рассудка, я сжала в кулаке мешочек из дублёной кожи и бросилась к своему летающему спасителю. Сыпанула на тканый узор пригоршню сверкающей пыли, и ковёр тотчас ожил. Зашевелились золотистые кисточки, искусно вытканные цветы и завихрюшки напитались красками, и я, в последний раз оглянувшись на Огненного, шагнула вперёд.

   — Неси меня в Жемчужный город! — выпалила на одном дыхании. Вздрогнула, услышав, как в ближайших кустах раздался какой-то шорох.

   А может, просто почудилось… Да, наверняка почудилось! Не было никакого шороха. Это всего лишь моё разыгравшееся воображение, нечего тут и думать.

   Ковёр потянулся к небу, а мой взгляд — к тальдену.

   — Не смотри на него, Риан. Не смотри! Он заслужил!

   Но я смотрела до последнего, пока распростёршуюся на траве фигуру тальдена не скрыла листва деревьев, и даже после продолжала смотреть, чувствуя, как сердце неприятно покалывает, словно тысячи крошечных иголочек раз за разом впиваются в него, намереваясь превратить в решето.

   — Да ничего с ним не случится, — убеждала саму себя. — Очухается, превратится и полетит в свои огненные чертоги строить новые злодейские планы. А я тем временем… — Очередной укол в сердце оказался ещё более ощутимым, и приказ сорвался с губ прежде, чем успела его осмыслить: — Стой!

   Летающая подстилка послушно притормозила, а я, простонав мысленно, добавила тихо:

   — Возвращаемся за чудовищем.

   Ковёр будто только того и ждал. Повернул обратно и понёсся к изумрудной глади леса, стремительно сокращая расстояние между нами. Вместо свиста ветра в ушах я продолжала слышать шорох в диком кустарнике и боялась застать кружащего возле Каррая хищника.

   Или уже не кружащего, а довольного и сытого.

   К счастью, мои страхи так и остались всего лишь страхами. Тальден по-прежнему был без сознания, лежал возле дерева, где его и оставила, и никакая клыкастая тварь не пыталась им пообедать.

   Приблизившись к Карраю, осторожно склонилась над ним и уловила слабое, еле слышное дыхание. Сердце под моей ладонью тоже билось, правда, медленно и неровно, как будто в любой момент могло остановиться.

   Странно, но стоило его увидеть, как боль в груди тут же исчезла, будто её и не было, и я почувствовала, что напряжение, в тисках которого пребывала последнее время, отступает, и тело начинает расслабляться.

   Правда, уже в следующую секунду телу снова пришлось поднапрячься, потому что перетаскивать на ковёр драконо-княжескую тушу оказалось задачей не из лёгких. Думала, что раньше мне было жарко. Куда там! Сейчас я умирала от жажды и чувствовала, как нижняя сорочка неприятно липнет к мокрой от пота коже.

   — И откуда же ты взялся, Каррай, на мою голову?!

   С горем пополам мне всё-таки удалось пристроить его на ковре, а потом я и сама упала рядом, наблюдая за тем, как деревья перед глазами начинают двоиться и расплываться. Размываются, растекаясь по земле, тёмные коряги; листва рассыпается по воздуху, словно рой всполошенных бабочек.

   — Летим в Огненный чертог, — выдохнула, стаскивая с себя покрывало.

   Голова кружилась: от жажды, голода, усталости, и я боялась, что в любой момент сама лишусь чувств и, упав с ковра, разобьюсь.

   — Ты всё-таки вернулась за мной, Ядовитая, — скорее почувствовала, чем увидела его улыбку.

   — Что, сложно было прийти в себя раньше? — огрызнулась я и прикрыла глаза, намереваясь не открывать их до самого замка.

   Вздрогнула, ощутив лёгкое прикосновение его пальцев к своим, и услышала тихое:

   — Спасибо, Риан.

   * * *

   За несколько часов до этого

   — Он что сделал? — От удивления и неожиданности её светлость выронила бокал из рук. Брызги ягодного напитка, расплескавшегося по полу, моментально впитались в светлую, струящуюся складками юбку, но Элесбед этого даже не заметила.

   — Отправился с ней в город, — послышался от двери тихий голос.

   Под ногами княгини захрустела стекольная крошка, когда она шагнула к служанке и требовательно поинтересовалась:

   — Когда они улетели?

   — Да вот только что, — пробормотала Маред, опуская голову. Опасаясь встречаться с хозяйкой взглядом.

   По мнению девушки, взгляд морканты в иные моменты был таким страшным, что она предпочла бы и вовсе на время ослепнуть! Только бы не тонуть в бездонной, губительной тьме её глаз.

   — Я как помогла ей собраться, так сразу к вам прибежала.

   — Проклятье!

   Подхватив юбки, княгиня нервно заходила по комнате, чувствуя, как из глубин души поднимаются волны ярости. Город он собрался ей показывать! Зачем, спрашивается? Риан должна дни напролёт сидеть в четырёх стенах и оплакивать свою судьбу, а не восхищаться красотами Чарояра.

   Не хватало ещё этой соплячке здесь развлекаться!

   Эссель Каррай чувствовала, с сыном что-то происходит. Совсем недавно он был невозмутимым, спокойным, холодным — и не скажешь, что Огненный. И вот его словно подменили.

   Пламя в глазах тальдена вспыхивало от малейшего упоминания о девушке. Упоминания, становившегося для Амана искрой. А может, искрой стала для него эта девица. Элесбед боялась, что из-за Риан все её планы обратятся в прах. А ведь она так долго их лелеяла, так долго ждала возмездия.

   — Если его дракон примет Анвэри, как свою… — Морканта осеклась, не в силах произнести одно короткое слово.

   Нет, Риан Анвэри никогда не стать его ари! Она, Элесбед, скорее прикончит девчонку собственными руками, чем позволит этой мерзавке стать одной из Карраев. Разделить с Аманом родовую магию.

   — Нужно торопиться. И отвлечь сына, — негромко сказала женщина, обращаясь к самой себе. Она уже успела позабыть о присутствии служанки. Позабыть о том, что собиралась отправить Клер в лес за травами. Позабыть обо всём на свете, кроме зеленоглазой выскочки, из-за которой Аман, казалось, ещё больше отдалился от матери.

   Хотя они уже давно были бесконечно далеки друг от друга, словно чужие люди.

   — Эссель Каррай, я могу здесь прибраться? — несмело подала голос Маред, устремляя взгляд на тускло поблёскивавшие на полу осколки.

   Морканта повернулась к бледной, нервно комкающей кончик передника девушке и распорядилась:

   — Потом приберёшь. А сейчас скажи остальным слугам, чтобы сегодня же занялись уборкой южного крыла. Хочу, чтобы там всё сверкало.

   Маред покорно кивнула.

   — В каких комнатах нужно будет убраться?

   — Во всех. В ближайшее время в Огненный чертог прибудет много гостей.

   Отпустив служанку, Элесбед улыбнулась своим мыслям и прошла в смежный со спальней кабинет — небольшую сумрачную комнату, полную старинных рукописей и свитков, хранящих в себе древние магические таинства.

   Опустившись в кресло, эссель Каррай принялась быстро составлять послание для своей давней знакомой, услугами которой в самом ближайшем будущем собиралась воспользоваться. Главное, чтобы Аман согласился. Не стал артачиться. И тогда для Риан это станет настоящим ударом. Унижением, которое снести ей будет непросто.

   Ударом, одним из многих, что собиралась нанести несносной девчонке морканта. И теперь, когда алиана здесь, в её власти, даже князь не сможет этому помешать.

   Её светлость откинулась на спинку кресла и, вертя меж пальцев иссиня-чёрное перо, с улыбкой сказала:

   — Ну а пока что устроим праздник. В честь элири моего сына. Наши подданные просто обязаны познакомиться с его рабыней.

ГЛАВА 10

Наверное, это прозвучит дико, но следующее утро в доме кошмаров оказалось ещё более приятным, чем предыдущее. Я себе спокойно спала… вернее, неспокойно, потому что его драконья светлость снова мне снился, даже во сне лишая возможности побыть от него подальше, не видеть его и не чувствовать рядом.

   Так вот, я себе спала, неспокойно, никого не трогала и никому не мешала, когда вдруг в лицо мне ткнулось нечто мокрое и горячее, после чего это нечто принялось самым тщательным образом меня обнюхивать.

   — Чили, пожалуйста, попроси Эйли тебя покормить. Или Хевину… Оставь меня в покое ради Ясноликой ещё хотя бы на пять коротких минут! — пробормотала, зевая, и решила, что льорн мне тоже снится.

   На пару с Карраем.

   Чили ведь нет и не было в Огненном чертоге. И быть здесь не может, потому что некоторые бессовестные драконы терпеть не могут животных.

   Как бы там ни было, но кто-то очень наглый и весьма назойливый продолжал тыкаться мне в лицо и обнюхивать. Тут уж я не выдержала, открыла глаза. Открыла и завопила от неожиданности, потому что нос к носу (в прямом смысле слова) столкнулась с льорном. Чили завизжал в ответ и, проскакав по кровати, запрыгнул… на руки к Карраю. Ещё и хвостом обвился вокруг тальденовой ручищи и уставился на меня выпученными глазами.

   — То есть это нормально без разрешения входить к девушке в спальню и стоять у неё над душой, пока она спит? — Я подтянула простынь повыше.

   — Ну мы ведь связаны священными узами, — не увидел ничего предосудительного в своём поведении Огненный.

   Хорошо хоть снова не стал напоминать мне о том, что я уже заочно стала его элири.

   — И вообще-то я надеялся на немного другую реакцию с твоей стороны. — Аман почесал льорна по спинке и тот едва не замурлыкал, как самая настоящая кошка.

   — Милый, иди ко мне, я больше кричать не буду. Это я от того, что не ожидала тебя здесь увидеть, — протянула к малышу руки, но тот ещё крепче прижался к тальдену. В сердце заворочалось неприятное чувство — ревность. — Ты что с ним сделал?!

   — Покормил, — пожал плечами Огненный, продолжая почёсывать льорна по холке, а тот продолжал к нему ластиться.

   Всё с ними ясно, в общем. Правду говорят, путь к сердцу льорна лежит через желудок. А иногда мне кажется, что конкретно у Чили сердца нет и в помине. Есть только желудок, который с утра до вечера необходимо набивать чем-нибудь вкусненьким.

   Кстати, о желудке. Мой бы тоже не помешало набить чем-нибудь съестным. Желательно про запас, чтобы надолго хватило. Жаль это могло быть чревато. Статусом рабыни.

   — С чего это ты вдруг передумал? — недоверчиво посмотрела на дракона.

   — А ты с чего вчера передумала и вернулась?

   Вот не умеет человек отвечать на вопросы.

   — Помутнение рассудка.

   Каррай улыбнулся и, достав из кармана орешек, бросил его льорну.

   Манипулятор драконский.

   Которого мне вчера всё-таки удалось доставить в замок. Вернее, не мне, а летающему ковру, но сути дела это не меняло — всю дорогу я сидела, вцепившись в Каррая. Опасаясь, что половик снова тряхнёт или тальдену станет хуже, и его драконья жизнь окажется под вопросом.

   Надеялась, спасибо мне скажет не только Огненный, но и ведьма-морканта. Но Элесбед меня чуть на месте не прибила. Разоралась как бешеная и обвинила в том, что это я довела её сына до полусмерти. Даже грозилась посадить меня на цепь. В подземелье. К счастью, в тот момент княгиню больше волновало состояние единственного отпрыска, чем сиюминутная расправа над ни в чём не повинной алианой. А я чувствовала себя настолько усталой, что даже не огрызалась. Язык просто-напросто не слушался.

   — Вижу, силы к тебе вернулись.

   Каррай снова улыбнулся, и я невольно отметила, что ему идёт эта улыбка: светлая и искренняя.

   — Да, чувствую себя неплохо. — Он замолчал, чтобы спустя пару секунд продолжить: — Клер приглашает тебя на прогулку. Что скажешь?

   И даже не в приказном порядке? Невероятно.

   У меня к воспитаннице Карраев имелась куча вопросов, и удачнее возможности, чтобы вывалить на неё эту самую кучу, сложно было представить. К тому же Клер мне нравилась (в отличие от её названного брата, хоть улыбка у него ничего такая), и я с удовольствием провела бы утро в её обществе.

   — Передай, что я с радостью принимаю её приглашение.

   — Тогда скажу подать тебе завтрак. Ешь побольше, Риан, ты выглядишь бледной после вчерашнего.

   Так я и послушалась этого совета, ваша коварная светлость!

   Почувствовав, как Огненный скользит по моему лицу внимательным взглядом, я опустила голову. Не следовало, конечно, этого делать, но вот так, спросонья, в одной сорочке я была не готова вступать с ним в словесный поединок и бесстрашно отражать его взгляды.

   — Иди к хозяйке, — мягко сказал Аман.

   Отлипнув от дракона, льорн соизволил прилипнуть ко мне. А сам тальден, напоследок обдав меня жаром своего внимания, вышел из спальни.

   — Предатель, — заявила я Чили.

   Счастливо взвизгнула и прижала к себе своего пищащего воспитанника.

   Оказалось, что вместе с льорном в логово Карраев прибыла и добрая половина моего гардероба. Следом за Маред, принёсшей завтрак, в спальню вошли двое крепких слуг и опустили на пол большой дорожный сундук.

   — Ваши вещи, эсселин, — сказала девушка и принялась расставлять на столе блюда, от запахов которых Чили стал активно водить носом из стороны в сторону.

   Никак не налопается.

   — Помочь вам собраться?

   Кивнув, посоветовала:

   — Лучше накрой всё это салфеткой, а то я так и останусь без завтрака.

   Заметив свисающего с балдахина льорна, Маред вздрогнула и поспешила исполнить моё указание. После чего с опаской поинтересовалась:

   — А он… не кусается?

   — Чили кусает только тех, кто обижает его хозяйку, — с самым невинным видом призналась я, с удовлетворением отмечая, как вытягивается лицо служанки. Подойдя к сундуку, приподняла тяжёлую крышку. — Ну-с, посмотрим, что мне тут привезли.

   Вместо аккуратных стопочек нижних сорочек, платьев и чулок моим глазам открылся настоящий бардак. Сомнительно, что это служанки так небрежно побросали в сундук мою одежду. Скорее всего, Каррай или его стража нагло в ней рылись, желая выяснить, не отправили ли мне родители какой-нибудь хитрый артефакт или что-то, что помогло бы мне избавиться от ига дракона.

   Выбрав наугад платье из лёгкой лавандового цвета ткани, я бегло просмотрела содержимое сундука, обнаружив на самом его дне письмо от Эйлуэн. Раскрыв послание, жадно впилась в мелкие строчки взглядом, впитывая в себя каждое слово. Сестра писала, как сильно по мне скучает, заверяла, что теперь с ней всё в порядке, и единственное, что омрачает её настроение — это разлука со мной.

   Я перечитала его три раза, не способная заставить себя вернуть листок туда, откуда взяла.

   — Могу я уложить ваши волосы, госпожа? — подала голос Маред, напоминая о своём существовании, и я, чувствуя, как сердце в груди ноет от тоски, всё же отправила послание обратно в недра деревянного кофра.

   Опустившись в кресло, замерла, позволяя служанке колдовать над моей причёской. Сама же тем временем думала о том, что как только останусь одна, тщательно осмотрю сундук.

   А то мало ли.

   Пока Маред укладывала мне волосы, вплетая в них серебристую ленту, Чили крутился возле стола, даже не подозревая, что на этот раз ничего вкусненького ему не перепадёт. Если в еду действительно добавлено какое-нибудь хитрое зелье моркантского происхождения, неизвестно, как оно повлияет на моего питомца. А значит, лучше не рисковать.

   Стоит отдать Маред должное, дело своё она знала и справлялась с обязанностями с ловкостью фокусника. Не прошло и четверти часа, как я уже была готова к прогулке с воспитанницей Карраев.

   — Эсселин Клер зайдёт за вами, — присев в реверансе, сказала девушка и ушла, оставив меня наедине с кушаньями, каждое из которых я бы съела с превеликим удовольствием.

   Но пришлось, как и вчера, ограничиться орешками и фруктами. Да и то половину орехов я была вынуждена отдать маленькому обжоре, который в итоге остался ещё и недоволен. Видите ли, не позволила ему понюхать и попробовать содержимое остальных тарелок.

   — Для твоего же блага, глупый, — пожурила я льорна и пообещала ему, что сразу после прогулки мы обязательно заглянем на кухню. К счастью, теперь у меня имелось для этого веское основание — нужно кормить одного лохматого проглота. Часто и много. Заодно и для себя что-нибудь прихвачу.

   Прежде чем отправиться в лес, начинавшийся сразу же за стенами замка, Клер решила осмотреть моё плечо. Обнаружив на коже лишь едва различимый рубец от когтей своего названного братца, удовлетворённо кивнула:

   — Я же говорила, ещё несколько дней, и следа не останется. — Девушка подхватила оставленную на полу корзину. — Эссель Элесбед ещё вчера собиралась отправить меня в лес за травами, но потом случилась беда с братом, и мы позабыли обо всём на свете.

   — Буду рада тебе помочь. Заодно отвлекусь немного, — подтягивая рукав, сказала я и накинула на голову покрывало.

   В провожатые нам дали двух крепких бугаев с бесстрастными выражениями на лицах и заткнутыми за пояса саблями, острые лезвия которых опасно поблёскивали в лучах солнца.

   — Что это за растения такие, которые тебе нужно собрать?

   — У ольсонии много полезных свойств. — Клер приветливо кивнула привратнику, распахнувшему перед нами калитку. От неё к лесу убегала узкая тропинка, терявшаяся среди деревьев. — В частности, приготовленные на её основе настойки способствуют быстрому восстановлению здоровья.

   — А ещё лишают алиану способности принимать силу дракона, — подхватила я, надеясь, что Клер, увлёкшись разговором, сболтнёт что-нибудь лишнее.

   Но воспитанница Карраев оказалась твёрдым орешком.

   — Ничего подобного. Мне не знакомо ни одно растение, которое обладало бы столь чудовищным свойством.

   — И тем не менее как-то же Карраи хотят лишить меня возможности стать ари, — не сдержавшись, расстроенно заметила я. Оглянулась на стражников, но их лица по-прежнему оставались бесстрастными.

   Девушка поджала губы, явно не желая говорить на эту тему, но потом всё же произнесла:

   — Дело ни в травах, ни в зельях и ни в порошках, Риан. Просто эссель Каррай доступна такая магия, которая… — Она осеклась, тряхнула тёмными кудрями, обрамлявшими её узкое личико, и радостно выпалила: — А вот и ольсония! Смотри какая красивая!

   Свернув с тропинки, Клер бросилась к деревьям, чьи густые кроны сплетались у нас над головами ажурными полотнами. Опустившись на корточки, травница потянулась к какому-то сорняку с белыми соцветиями и выдернула его с корнем.

   Подхватив юбки, я поплелась за ней. В лесу дышалось гораздо легче. Воздух, напоенный горечью трав и ароматом цветов, возвращал силы и в то же время немного кружил мне голову. Ну или она у меня просто кружилась от голода.

   Решив посидеть рядом с Клер (а в идеале полежать), я опустилась на мягкий зелёный покров, чувствуя, как травинки щекочут мне ладонь.

   — Вырывай с корнем, хорошо?

   — Ладно, — кивнула в ответ. Следуя примеру Клер, принялась выдёргивать ольсонию.

   Прытко вскарабкавшись по дереву, Чили затерялся среди его узловатых ветвей, но я не переживала: стоило позвать льорна, как он сразу возвращался ко мне.

   Стражники остановились поодаль, успешно изображая из себя пни с глазами. И с ушами. Поэтому я, понизив голос до шёпота, попыталась разобраться с ещё одним интересовавшим меня вопросом:

   — Клер, ты что-нибудь слышала о том, что происходит в детском приюте?

   Девушка вздрогнула.

   — Аман упоминал, но только вскользь. Он не любит меня расстраивать.

   А меня просто обожает.

   Расстраивать. И выводить из себя.

   — Как думаешь, что это за болезнь? Эссель Никса говорила что-то о том, что дети от неё начинали гореть.

   Очень надеюсь, что она выражалась фигурально, а не буквально.

   — Я… ничего о ней не знаю, — укладывая в корзину зелёные стебли с белёсыми вкраплениями цветов, быстро проговорила травница.

   — Что, если дети продолжат болеть? Может, стоит обратиться к столичным лекарям. Они помогут…

   Клер подалась вперёд, стараясь дотянуться до ольсонии, растущей в отдалении от остальных сорняков. Кружевная манжета скользнула вверх, и я заметила на руке у девушки алый след. Такие обычно остаются после сильных ожогов. Словно почувствовав мой взгляд, Клер резко одёрнула рукав и, нервно улыбнувшись, сказала:

   — Не беспокойся, Аман со всем разберётся. Пойдём дальше! Эта ольсония слишком мелкая.

   Несмотря на то, что гулять по лесу было приятно, эта прогулка меня утомила и расстроила. Клер старательно уходила от ответов и всякий раз спешила сменить тему, перескакивая на описание очередного кустарника, ягоды или цветка. Другими словами, говорила о том, что мне было совершенно неинтересно.

   К тому же голод… На свежем воздухе он стал ещё сильнее, и я уже готова была запихнуть себе в рот эту самую ольсонию, раз она такая полезная. Не знаю, далеко ли мы ушли от замка, но чувство было такое, словно добрели до другого конца света, и где мне взять силы на обратную дорогу, я не представляла.

   — Давай вот ещё здесь посмотрим и можем возвращаться, — сказала девушка, огибая широкий ствол дерева, чьи корни выступали над поверхностью земли.

   Об один из них я и споткнулась, хоть и видела его прекрасно. Просто в какой-то момент поняла, что последние силы меня оставили, и я, как Каррай вчера, вот-вот потеряю сознание.

   Последнее, что услышала — это свой собственный слабый вскрик, смешавшийся с возгласом стражника, и небо с землёй поменялись местами. А потом для меня и вовсе наступила непроглядная ночь.

   В себя пришла уже в спальне под бдительным надзором Каррая и подозрительно притихшего льорна. Заметив, что хозяйка начала подавать признаки жизни, Чили осторожно подкрался ко мне и мазнул лапой по моей ладони. К счастью, его светлость подкрадываться не спешил, продолжал сохранять дистанцию. Стоял, прислонившись плечом к стене, со скрещёнными на груди руками, и эта поза ещё сильнее подчёркивала рельефные мышцы на руках тальдена, выделявшиеся под светлой рубахой.

   И почему я, только очнувшись, думаю о таких глупостях?

   — Когда ты в последний раз ела? — продолжая сверлить меня взглядом, вместо приветствия поинтересовался Огненный.

   — Утром, — буркнула я, заметив на столике тарелки, от которых по комнате расплывались ну просто сногсшибательные ароматы.

   И чтобы меня не сшибло с ног повторно, предпочла остаться лежать. Чили их тоже заметил, тарелки и ароматы, но то ли моё состояние беспокоило его больше, чем еда, то ли присутствие Каррая мешало приступить к немедленной ревизии и дегустации вкуснятины, льорн остался со мной на кровати.

   — А если по-честному? — не поверил тальден.

   — А если по-честному, мне просто голову солнышком напекло, — огрызнулась я, думая о том, что Клер, конечно, уверяла, что ничего они мне в еду не подсыпают и не подливают, но мы с ней не то чтобы сто лет знакомы. И вообще, она названная сестра моего врага, а значит, у меня нет никаких оснований ей доверять.

   А вот не доверять — целый воз и маленькая тележка.

   — Клер рассказала мне о твоих подозрениях.

   — Не понимаю, о чём ты, — попыталась прикинуться удивлённой.

   Не сработало: Каррай потемнел лицом.

   — Это я твоей голодовке! Никто тебе ничего в еду не подмешивает, Риан, так что сейчас ты всё это при мне съешь.

   Вытянув шею и бегло осмотрев содержимое тарелок, пришла к выводу, что всё я бы не съела, даже если бы голодала с самого рождения.

   — Нет аппетита, — я тоже скрестила на груди руки, отражая опасно потемневший взгляд его драконства.

   — И ты не будешь это есть? — щурясь, переспросил Каррай. А потом двинулся на меня.

   — Нет, — я вжалась в подушки.

   — Ну тогда мне придётся принять меры.

   На этих словах я замерла, а когда пришла в себя, попыталась отползти, но Каррай (этот мерзопакостный дракон!) успел меня перехватить, резко подтянуть к себе под аккомпанемент из моего слабого писка и чуть погромче — Чили. Сгрузив себе на плечо, как какой-нибудь мешок с крупой (явно прохудившийся), понёс… не к столу, а к выходу.

   — Ты что творишь?! — взвизгнула я, от души молотя кулаками по драконской спине. Раз, другой — и ничего. Скорее, я разобью себе костяшки в кровь, чем этот обломок камня что-то почувствует. — Немедленно поставь меня на пол!

   — Нет, — прозвучал совершенно невозмутимый ответ.

   — Нет?! — а вот я задохнулась от возмущения. Особенно когда почувствовала, как рука его тагровой светлости с моей спины переползает ниже, по-хозяйски так перехватывая меня за зад, и завопила: — Каррай! Я тебе не кукла, которую можно таскать по всему замку на глазах у прислуги!

   Глаза у слуг, к слову, попадавшихся нам на пути, округлялись от изумления. Некоторые даже приостанавливались от такого зрелища, но потом, спохватившись, опускали головы и начинали двигаться быстрее, спеша где-нибудь потеряться.

   Попытка ударить тальдена ногой тоже ни к чему не привела. Вернее, привела к тому, что я больно ушиблась босым носком о его бедро.

   Каменная глыба, а не дракон.

   — Ничего бы этого не было, Риан, если бы ты меня слушалась.

   — Если ты ещё не заметил, послушание — не мой конёк.

   — Это-то я как раз и заметил, — хмыкнул Огненный, не спеша спускаясь по лестнице, продлевая невыносимую пытку своим обществом, своими прикосновениями и вообще!

   Даже слышать его было тем ещё испытанием для моих слабых нервов.

   — Как же я тебя ненавижу!

   — Ты это уже говорила. Возможно, поев, станешь чуть добрее.

   — Не буду я есть! Лучше с голоду умереть, чем видеть тебя каждый день!

   — Вынужден тебя разочаровать, Риан, но голодная смерть тебе не грозит. По крайней мере, не сегодня. — Каррай свернул в какой-то узкий коридорчик, в котором витали ещё более сильные ароматы мясного, мучного и всего того, от чего голова снова закружилась и появилось желание повторить утренний обморок. — Мы не расстанемся, пока ты не поешь.

   — Надеюсь, у вашей светлости полно свободного времени.

   Оказалось, он притащил меня на кухню и сгрузил прямо на большой кухонный стол, красовавшийся посреди просторного помещения. В углу заметила стопки кастрюль и всевозможных котелков, чуть в стороне от которых вырастали башни из мисок и тарелок. Но не это привлекло моё внимание, а соседствовавшие со мной разрезанная надвое головка сыра, несколько ломтей ещё, кажется, тёплого хлеба и ощипанная перепёлка, из которой наверняка получится что-то очень сытное и вкусное. Рагу там или жаркое.

   — Эррол Эрван, девушку надо покормить, — заявил Каррай подскочившему к нам мужчине в фартуке и колпаке.

   — Но как же! — всплеснул руками повар, а потом растерянно почесал свою лысину, отчего колпак съехал в сторону. — Я ведь только что отправил эсселин Анвэри всё самое вкусное и свежее.

   Которое будет по достоинству