Оглавление
АННОТАЦИЯ
Стояла, упала — попала в сказку. Влюбилась, призналась — оказалась в другой. Теперь ещё Финиста искать и путь-дорогу в свой мир, пока Новый год не наступил, закрывая переход. Чудища и королевы сказочные, а ещё семейство оборотней в качестве родственников — как не поверить в чудеса с таким кругом общения? Но всё как в сказке — чем дальше, тем страшнее...
ГЛАВА 1
Ель сияла огнями, завораживая блеском отражённого в ярких игрушках света фар машин. Яркие — синие, красные, жёлтые шары, щедрыми руками сотрудников магазина развешанные на, казалось, живой ели, завораживали, увлекая в какой-то другой, сказочный мир. В том мире Новый год на самом деле приносил чудеса, дарил счастье и надежду, которая сладким предвкушением волновала сердце, заставляя его биться чаще. Стало грустно. В этом году всё не так, как раньше. Без бабушки. Вместе с любимой бабулей будто ушла моя беззаботная юность, унося в прошлое и веру в волшебство новогодней ночи.
— Ух! — Раздалось рядом неожиданно громко, а после чьё-то крепкое, соответственно, очень тяжёлое тело заставило моё, более скромное во всех отношениях, поменять положение с вертикального на горизонтальное.
Я даже охнуть не успела, настолько быстро всё случилось. И столь резкая перемена, не столько положения, сколько мира — из сказочно-волшебно-новогоднего в реальный, с его скользкими дорогами и торопящимися людьми, обескуражила.
— Сильно ударились? — Взволнованные, невообразимо синие глаза всматривались в моё лицо. — Помните, какой сегодня день? Как вас зовут?
— Маша. — Почему-то ответила только на последний вопрос, чувствуя, как краснею совсем не от лёгкого морозца.
Незнакомец неопределённого возраста двадцать пять плюс, который и стал виновником происшествия, улыбнулся. Широкая искренняя улыбка пленила меня никак не меньше ёлочных украшений, что за день такой?! Сама не своя...
— Марьюшка, значит.
Улыбчивый парень помог мне подняться, заботливо отряхивая куртку от прилипшего свежевыпавшего и потому ещё чистого снега, коварно прикрывшего покрытую льдом тротуарную плитку.
— Так меня только бабушка называла. — Отчего-то не смогла промолчать.
— Голова не болит? Тошноты нет? — Продолжал «пытать» меня приятный молодой мужчина. — Красивое имя. Моё любимое. Я, напротив, так свою бабушку называл. Вы на неё совсем не похожи, не обижайтесь только!
Я и не думала. Ничего не болело, а головой я вообще не ударилась, о чём и сообщила словоохотливому мужчине.
— Ой, у вас же всё рассыпалось. Я помогу!
Вокруг, украшая серость городской зимы, желтели мандарины, выпавшие из пакета, который, очевидно, и нёс незнакомец до нашего с ним столкновения. Возражать он не стал,, лишь извинился и объяснил, что торопился. Поэтому и не заметил, насколько скользко на повороте, поэтому и состоялся наш не предусмотренный контакт.
— Я, кстати, Иван.
— Очень приятно. Теперь даже редкое имя. И тоже красивое.
— Не думаю. Но всё равно спасибо. А вы похожи на Снегурочку. У вас даже ресницы заиндевели. Будто из сказки вышли.
Бывало такое, когда задумавшись, дышала в варежки — бабушкин подарок. Последний. А Иван оказался на редкость приятным в общении человеком и вообще красавцем, который, наверное, привык к вниманию девушек куда более привлекательных, чем я. И за то, что назвал Снегурочкой, ему отдельное «спасибо» стоило сказать. Редко я удостаивалась комплиментов, тем более, настолько подходящих к грядущему празднику. Тем временем мандарины были собраны и пришлось прощаться. Уже на противоположной стороне дороги, куда быстро направился по располагающемуся рядом переходу Иван, он обернулся, махнув рукой. Я ответила тем же, даже не смущаясь от того, что продолжаю стоять и смотреть вслед, как влюблённая дурочка. Впрочем, того, что он попросит номер телефона, я даже не рассчитывала. А потому расстраиваться от того, что этого не случилось, не стоило. И вздохнув, улыбнулась осознанию того, что настроение значительно улучшилось, а в душе поселилось, несмотря ни на что, настроение праздника вкупе с тянуще-сладким ожиданием чуда. В место, где меня поймут, я и направлялась, перед тем, как застыть ледяным изваянием перед витриной с неприлично красивой елью.
— Опаздываешь, подруга. — Подбоченившись, Лариска продолжала жевать зубочистку, как делала всегда при очередной попытке бросить курить. — Чего такая загадочная? Или даже счастливая. Давненько я тебя такой не видела.
Моя школьная подруга, соседка и просто прекрасный человек — Лариса Нежина, в отличие от прочих «витающих в облаках» созданий вроде меня, твёрдо стояла на ногах, осознавая всю серьёзность жизни и каждый день принимая бой с нею же. Конечно же, романтизм юности увлёк в своё время и её, направив в недра театра. Правда, в отличие от нескольких одноклассниц, грезящих о карьере звёзд сцены, Лариса выбрала профессию костюмера. К своим (и моим) двадцати двум годам она уже стала владелицей свадебного салона и бюро по прокату разного рода костюмов. Последнее предприятие приносило меньше дохода, доставляя массу неудобств, но было любимым детищем Лариски. Здесь мы как правило и встречались, занимаясь мелким ремонтом костюмов и болтая о всяком разном.
— Судьба столкнула меня со сказочным героем. Принцем, можно сказать, из девичьих грёз.
— Ага. — Понимающе кивнула Лариска. — Столкнула, очевидно, в буквальном смысле. Треснула твоя курточка по шву. Надеюсь, ты не грабителя имела ввиду. В любой сказке таких персонажей пруд-пруди. А плохих парней многие любят.
— Где?
Сняв куртку, которую, к слову сказать, уже давно обещала себе выбросить, да всё никак не решалась утилизировать столь удобный предмет ещё школьного гардероба, принялась её рассматривать. Дефект действительно обнаружился, заставив вздохнуть. Всё, детство окончательно закончилось.
— Наконец-то! — Подвела итог Лариска. — Ну, давай, выкладывай про своего наречённого или как там в сказках принято называть женихов, которых не видела никогда, но обречена полюбить сразу и навеки? А я пока костюмы вынесу, которые тебе по размеру подходят. И чего ты затянула с выбором? Я же не могу в самый сезон для тебя весь ассортимент придерживать.
— Не хотела идти. Всё-таки годовщина. Как веселиться в такие дни?
— Уже обсуждали сто раз. Баба Шура всегда была заводилой и тебе говорила, чтобы не горевала по ней. У каждой жизни есть начало и финал, этого никому не изменить.
— «Но, как мы наполним то, что между ними, это целиком и полностью зависит от нас». — Завершила я цитату.
— Вот именно! Золотые слова. И характер у бабушки твоей был такой же золотой, как и это её кредо. Пожелания есть, что первым нести? Всё-таки бал-карнавал новогодний городской, а не банальный корпоратив.
— Снегурочка есть? — В памяти вспыли синие глаза и столь запавшее в душу сравнение со сказочной красавицей.
— С ума сошла? Ещё за два месяца все забронировали, разобрали даже самые потрёпанные. Снегурочка и Дед Мороз стоят дорого и расходятся лучше ведьм с вампирами на Хеллоуин. Новый год же! Подработка у всех, кто два слова связать может. Зря ты с Мишкой отказалась поработать. Он гигантского роста, ты — крошка. Тебе на вид, когда без макияжа, больше пятнадцати не дашь даже после бессонной ночи. Завидую прям! Настоящие дедушка и внучка получились бы. Деньги лишние есть что ли?
Лишних не было точно. После ухода бабушки я получила в собственность её квартиру, заплатив круглую сумму, которой хватило бы на два отпуска. Потом небольшой ремонт, мебель и техника. Деньги уходили быстрее, чем я успевала зарабатывать, но теперь моё жилище было именно таким, как хотелось.
— Я же не актриса и с детьми не знаю, как общаться. Куда мне в Снегурочки?! Испортила бы всё Мишке.
— Тоже мне проблема. — Лишь фыркнула из-под вороха одежды Лариска и, сгрузив всё, продолжила тоном воспитателя в детском саду. — Это только сначала страшно, а потом пойдёт по накатанной. Даже я пару раз сходила, когда Мишке совсем не с кем было на заказ отправиться. И ничего, все довольны остались. Ты с темы не съезжай, кстати. Что там за герой мечтаний нарисовался?
Рассказ вышел недолгим, но подруга, зная мою неразговорчивость, выпытала все детали. Я, кажется, под её нажимом могла вспомнить даже количество собранных мандаринок, настолько увлеклась допросом Лариска. Поэтому, когда мною были примерены все костюмы от одуванчика до снежной королевы, она выдала вердикт.
— Тебе нужен роман! Если уж в каждом встречно видятся сказочные принцы или кто-то наподобие... Да! Страстный, бурный, чтобы перевернуло всё внутри. Курортный! Пора повзрослеть и понять, кто тебе нужен, если вообще нужен. А без потрясений и сильных эмоций в этом деле никак.
— Ларис, ты ничего не перепутала? Я в отпуск ближайшие пару лет не смогу себе позволить поехать. В принципе, идея неплохая, но я боюсь даже думать о таком. Как ты себе это представляешь? И вообще, у меня уже была большая любовь.
— Это ты про Славку? — Хмыкнув, конечно, развила не слишком приятную тему, Лариска. — Платонические чувства в школьном возрасте не считаются. А то, что между вами было в девятнадцать, любовью назвать у меня язык не поворачивается. Ты знаешь, я за тебя горой, потому врать не стану. Не любил он тебя, использовал, как одну из многих. Денег ты ему дала для развития бизнеса, которые он вложил, конечно, в себя любимого. Жил у тебя на всём готовом. Очень не вовремя, конечно, тогда родители твои в длительную командировку отправились... И бросил, когда на горизонте более выгодная партия замаячила.
Всё это я и сама понимала. И знала, что Лариска не из злобы или желания сделать неприятное говорит. Она всегда была мудрее, давала хорошие советы, защищала меня от проходимцев разных мастей, которые слетались на внешность наивной простушки, которой я обладала, да и вообще... Даже, я это узнала по большому секрету от участкового, который надеялся добиться от Лариски взаимности, она поскандалила и вроде бы плюнула в лицо, предварительно отвесив пощёчину, тому самому Славке после его поступка. Он незадолго до этого исчез со всеми моими накоплениями, которых было не так уж много, на прощание сообщив, что я слишком хороша для него и его совесть не позволяет портить мне жизнь. Заявление в полицию, на чём настаивала Лариска, я подавать не стала. Сама виновата, потому посчитала потерянные деньги платой за урок. Мужчин я не боялась и не стала их ненавидеть, как того опасались мои близкие, но влюбиться не получалось. Вот и весь рассказ!
— Ты права. Это не любовь была, а попытка притянуть за уши реальность к фантазиям романтической барышни. Отдача оказалась неприятной, но не смертельной. Но нельзя же вот так, без любви, лишь из желания разобраться в себе заводить отношения!
— А как они по-твоему возникают? Любовь с первого взгляда, это как цветок папоротника, Машка. То ли есть, то ли выдумка. Что наука думает по данному поводу, ты и сама знаешь. Симпатия, интерес, а там пошло-поехало. Главное, не пытаться анализировать каждый шаг, останавливая себя. Нужно доверять сердцу, а не разуму. В пределах разумного, конечно. А то ещё кредитов на себя навешаешь, чтобы очередному Славке угодить. Думай о себе, вот!
— Так думать или нет? Ты меня совсем запутала. — Рассмеялась, глядя на редко бывающую в состоянии, когда ни в кого не влюблена, подругу. — Этот беру.
— Да поняла ты всё! — Ответила заливистым смехом Лариска. — Костюм царевны из какой-то народной сказки. Тебе идёт. Почти Снегурочка, кокошник точно похож, пусть и в другой цветовой гамме. Красотка, хоть сейчас в сказку.
Знала бы Лариска, насколько оказалась близка к правде... Пока же я, прихватив увесистый баул с костюмом, с которым в комплекте шли, помимо кокошника и белой рубахи, ещё и расшитый стеклярусом сарафан, и даже обувь. Подумав, что нечто невразумительное, но всё-таки кожаное, всё же лучше настоящих лаптей, не стала спорить с подругой, которая настояла на том, чтобы я взяла и эти тапочки. В конце концов, смотрелся весь костюм гармонично, а дома точно ничего более подходящего нет. Впрочем, как и желания надевать каблуки, на которых ходить я не любила, пусть и периодически даже моя вредная в своей противоречивости натура этого требовала.
На улице совсем стемнело. Я любила зимние дни, которые становились почти ночами. Было в этом что-то загадочное и притягательное. Можно было воображать всякое разное и мечтать. Почему бы не вспомнить юность, когда воображение заменяло гаджеты, игры и просмотр бесконечных сериалов про тяготы в жизни главной героини и неземную любовь? И где она вообще, эта любовь? Теперь я точно была уверена, что к Славке каких-то особенных чувств не питала, лишь возвела его на пьедестал и окружила своими мечтами, как розовой пеленой. Точка поставлена давно и довольно жирная, пора просто радоваться и жить, как Лариска, к примеру. И мне для этого совсем не нужен пресловутый страстный роман. Само как-нибудь случится...
— Помощь не нужна? — Раздалось сбоку.
— Не откажусь. — Ответила несколько растерянно, увидев, что вопрос был задан Иваном, которого я уже и не думала когда-либо увидеть.
— Второй раз за день встречаемся. Это судьба. — Подмигнул он и принял тяжкую ношу в виде сумки с костюмом, веса, которой, казалось, даже не заметил.
Я не знала, что ответить. Просто растерялась. И пауза в итоге повисла неловкая. Кокетничать я не умела или просто не привыкла, а банальности, которые лезли в голову, прозвучали бы неуместно.
— Ты грустная. Что-то случилось? Надеюсь, это не из-за меня?
— В каком смысле? — На секунду показалось, что новый знакомый намекает на мой интерес к нему.
— Ничего не болит после падения?
— А-ааа... Нет, спасибо. Обошлось. Как мандарины? Добрались до пункта назначения?
— Конечно! Ребятам понравились. Сладкие и без косточек. А я люблю кислые, крепкие, бывают такие — с зелёными бочками.
У меня аж слюнки потекли от рассказа. Сама обожала именно такие, но чаще просто радовалась аромату, который ассоциировался с праздниками и радостью.
— Я тоже!
— А что это у тебя? — Подбросив вверх сумку, рассмеялся Иван. — Переезжаешь?
— Маскарадный костюм. В Новогоднюю ночь планирую на городской праздник пойти.
Отчего-то очень хотелось услышать в ответ, что Иван тоже там будет. У меня приглашение хоть и было на два лица, но вот так сразу предлагать составить пару я ещё оказалась не готова. Наверное, Лариска уже назначила бы время встречи, но мне до бойкой подруги далеко. И не трусиха вроде бы, а смелости в таких простых вещах не хватает.
— Да... Отлично, наверное, проведёшь время. Я слышал, намечается праздник с размахом. А я уеду на Новый год. В дороге проведу всю ночь.
— В отпуск? — Казалось, мы огорчённо вздохнули одновременно, но оба, конечно, умолчали о причинах.
— Можно и так сказать. К родственникам. Пригласили на свадьбу, отказаться нельзя, хотя я давно там чужой. Да и вообще... Не смейся только, предчувствие какое-то. Как будто мне именно здесь надо быть, что-то важное должно случиться. Ты как думаешь, стоит прислушаться? Или это глупости. У меня впервые такое. Обычно я действую чётко по плану. Если решил, так и делаю.
От того, что встреча оказалась несколько неожиданной, или от того, что слишком хотелось поболтать с Иваном, но я даже не спросила, в какую ему сторону. И вспомнила об этом лишь тогда, когда мы дошли до моего дома.
— Не знаю, что и сказать. Я пытаюсь доверять своим предчувствиям, вот только они, похоже, всерьёз надо мной глумятся. — Попыталась смягчить ставшую слишком серьёзной обстановку. — Почти всегда всё наоборот случается, поэтому советчик из меня никакой. А далеко ехать?
— Очень. Это почти другой мир. Мы пришли, как я понимаю.
— Да. Это мой дом и подъезд.
И опять эта неловкая пауза...
— А не хочешь ещё прогуляться? Если замёрзла, в кафе зайдём. В гости на чай напрашиваться не буду.
Улыбка у Ивана была жутко располагающей. Настолько, что мне даже пришла в голову мысль, что маньяки именно такими и бывают. Страшно не стало, лишь смешно от собственной впечатлительности, недоверчивости и почти детской глупости.
— Конечно, почему нет?!
Говорят, как Новый год встретишь, так его и проведёшь. Лично у меня это никогда не сбывалось. Но если день начался нестандартно, то и закончится не тихим ужином в компании телевизионной комедии, а чем-то менее приятным и умиротворяющим. Эта примета работала всегда. И одна из многочисленных покрытых льдом заснеженных дорожек, что постоянно возникали на пути, стала тому причиной. Мы опять поскользнулись. На этот раз Иван меня не сбил, а, напротив, подхватил, крепко прижав к себе. Когда попытался поднять, ноги у нас обоих снова решили не стоять на месте, не давая покоя мягкому месту. Ушиблась я не очень сильно, было почти не больно, а последствия оказались даже приятными... В бесконечных попытках встать, удержаться на ногах и поднять меня, Иван смеялся, я тоже, что сближало. И через некоторое время мы уже не стеснялись перемежаемых приступами смеха вынужденной близости, а так же прикосновений, которые не имели никакого отношения к интиму, а, скорее, к беззаботному детству. И в какой-то момент одно неловкое движение заставило соприкоснуться наши губы. Показалось, что кто-то бросил над под ноги установку для пуска фейерверков, поскольку что-то вспыхнуло, а после посыпались искры. А вот откуда, вопрос так и остался открытым. Возможно, даже из моих глаз. Последовавшая яркая вспышка так и вовсе ослепила, забрав с собой возможность видеть. Наверное, Иван меня поднял, но почему-то закружил. Так показалось. А потом стало жарко. И вновь холодно. После мы снова упали. Это я поняла, когда находясь подо мной нечто невразумительное, но явно ругательное, прорычал Иван.
— Не ушиблась? Как себя чувствуешь?
— Где-то я это уже сегодня слышала. — Скатившись с мягкого теперь уже, можно сказать, приятеля, села, натирая глаза. — Ещё бы теперь увидеть.
— Это пройдёт. Минуты две-три, не больше.
— Личный опыт? Хорошо, если так. Не хотелось бы так бездарно лишиться зрения. Нет, вообще не хотелось бы. Никак.
— Не переживай. Всё будет в порядке. О, а что это тут у тебя? Хороший наряд. Жаль, что летний. Придётся переодеться в этот, ничего другого, более подходящего, всё равно нет.
После этой фразы отчего-то по спине пробежал холодок. И ещё страшнее стало от осознания того, что я не слышу никакого шума. Вообще. С Иваном разговариваю, значит, слух не пострадал. А что тогда?
— Где мы?
— Как ты догадалась, что в другом месте?
— Внезапно перестали ездить машины, ругаться падающие прохожие и так далее? — Зрение, наконец, действительно начало возвращаться, поэтому раздражение, ставшее последствием страха, ненадолго уступило место чувству облегчения. — И запахи изменились. Ещё нужны объяснения или сам расскажешь?
— Я не знаю, что случилось. Правда. Видишь меня? — Спросил силуэт человека, пока без каких-либо отличительных признаков.
— Очень размыто, но хоть что-то. А при чём мой костюм в случае, если ты на самом деле не в курсе?
— Я сказал, что не знаю причин случившегося, но не того, где мы оказались. У меня на родине.
— Ха-ха. Шутим, значит. Это, помнится, было где-то далеко. А точнее нельзя? — Резкость, появившаяся в голосе и манерах меня не радовала, но ситуация расстраивала ещё больше.
— В тридевятом царстве. Это не розыгрыш и не шутка, прошу поверь. Мы в сказочном мире, так тебе будет понятнее, но он такой же реальный, как твой, просто другой.
Прозвучало очень серьёзно. Ага. Вот даже, значит, как... Наверное, это мне следовало спрашивать, насколько сильно ударился Иван и как он себя чувствует. Очевидно, что не очень. Главное, не спорить, можно даже подыграть. Зачем человека расстраивать? Врачи вылечат, а мы потом ещё и посмеёмся, вспоминая. Или это всё-таки розыгрыш и тут главное не «расколоться» первой. В такой ситуации вообще можно не напрягаться и повеселиться, если уж решила провести вечер не одна, а в компании мужчины, который не мог не понравиться.
— Во всяком случае, оригинально. Подробности будут? Зачем как ты отсюда переселился и что теперь будем делать?
— Расскажу, что смогу, но не всё сразу, чтобы не шокировать тебя. Рад, что не стала устраивать сцен. Сразу понял, что ты... Не похожа не других.
— Конечно, я гораздо хуже... — Повторила любимую присказку Лариски.
Фигура и лицо Ивана начали приобретать более чёткие очертания, как и окружающие предметы. Увиденное не порадовало. Мы находились в лесу. Или очень запущенном парке. Ни дорожек, ни фонарей, ничего... То ли от на краткий миг возникшего ужаса, то ли от того, что продрогла от тесного и продолжительного контакта со льдом и снегом, пробрал озноб. Мой спутник мгновенно сделал соответствующие выводы.
— Надо в путь отправляться не медля. Иначе замёрзнем. Идти сможешь?
Интересно, если скажу, что не могу, на руках понесёт? Да, такой вполне способен. Но вредничать не стала, уже заметив, что даже речь Ивана начала меняться. Ох, не очень хороший это признак... Возможно, проблемы у него были и раньше, а падение или что-то иное спровоцировало ухудшение. Основная задача страха, как учили в школе, способствовать выживанию, а мой мог заставить меня замёрзнуть в лесу, поскольку ноги отказывались идти куда-либо вместе с новым знакомым. И я это понимала очень чётко. Что же, как бы мы ни оказалось в этом диком месте, выбираться на самом деле следовало скорее. Ночь зимой наступает слишком быстро, а мороз не знает жалости. Хотелось верить, что Иван не из буйных и опасных. Даже жаль его стало...
— Конечно могу идти и даже бежать, если сугробы не слишком глубокие. Надеюсь, с переодеванием всё же подождём.
— Повременим. Всему своё время. — Утвердительно кивнул Иван и взяв меня за руку, уверенно повёл в лесную чащу, ловко избегая веток и находя дорогу с не слишком глубокими сугробами.
ГЛАВА 2
Упав на ступени, я облокотилась спиной на дверь, в которую стучал Иван. Мне было уже всё равно. Пусть хоть к Бабе-Яге привели, чтобы сварить и съесть. Лишь бы согреться и отдохнуть. И как это я раньше думала, что сильно устаю?! Только теперь стало ясно, каково это на самом деле. Рук я не чувствовала вовсе, а ноги, хоть и подавали признаки жизни, но слушаться категорически отказывались. И это ещё меня нёс Иван. Натурально, на спине, перекинув через плечо словно мешок. Сколько мы шли по лесу, а потом по заснеженному полю, я не знала. Можно было бы назвать это время вечностью, но даже одной смены дня и ночи не случилось, поэтому точно меньше.
— Кого там ещё принесло, ни свет-ни заря?! Ворочайтесь туды, откуда пришли. Не ровен час сыночки вернутся, головы всем пооткусывают!
Какая-то недобрая сказка! Впрочем, в каждой есть злодеи, которые ничем не гнушаются. Какие ещё сыночки?..
— Перестань стращать, старая. Пуганые давно! Это я, Иван. Открывай уже, озябли совсем.
— Ох, Ванюша! — Совсем другим голосом раздалось из-за двери, после чего я упала, больно ударившись головой. — Радость-то какая! Решил проведать старую! А это что с тобой за тварюшка?
Так меня ещё никто не называл, но даже возмутиться сил не осталось.
— Сестрица названная. Марьюшка. — Отозвался Иван и не подумав заступиться.
— Ох, и горазд ты удивлять, внучок. Неси сестрицу на печь, пока не околела. Хоронить её у меня времени нет, скоро дядьки твои воротятся.
Удивительной доброты у Ивана бабушка! Не меня пожалела, а времени. Или здесь шутки такие несмешные?
Подняв меня, как тряпичную куклу, могучий внучок исполнил приказание в точности: уложил в одежде на печь, которая показалась удобнее самого лучшего из матрасов. Тепло-то как! Хорошо...
— Ишь, улыбается. — Раздался рядом с печкой скрипучий голос. — Из каких краёв девка? Не из нашенских, видать. Неженка. Вон, кожа солнца совсем не видела, да и ручки холёные больно. Одёжа опять же... Не царёва ли дочка? Ужели невесту себе украл, Ванюша?! Радость-то, какая! Думала уж, не доживу до правнуков-то.
Старушка, наконец, отошла, громко высморкавшись и перестав смешить. Почти сразу раздался стук посуды по столу, мгновенно отозвавшийся громким урчанием у меня в животе. Предатель, а не желудок! И это его я столько лет приучала не есть после шести!
— Просто Марьюшка. Не царёва дочь, не невеста. Уж, прости, бабушка, что огорчил известием таким. — Будто бы и серьёзно отвечал Иван, а в голосе всё же нотки смеха слышались.
— Да ладно тебе, Ванюша. — Отозвалась бабуля. — Помечтала, всё на душе светлее стало. Порадовал ты старушку, что и говорить, визитом своим. А девицу к делу всё одно пристроим. Не за тебя, так за одного из наших холостяков сосватаем. Сиротка, по всему видать, если на край света с тобой отправиться ей пришлось. Одна-одинёшенька на свете, значит. А чего добру зазря пропадать? Мне в хозяйстве лишние руки не помешают.
— Утро вечера мудренее. Поужинаем, опосля позавтракаем, а там и что делать решим. — Не стал спорить сговорчивый внук, но и ответа прямого не дал.
Вот тут я с Иваном оказалась согласна. Сначала надо поесть, потом поспать, а уже после бежать от бабушки и её матримониальных планов подальше. Но глаза категорически отказывались открываться, как и тело шевелиться. Потому ужин я пропустила, банально уснув и не узнав всех планов хозяйственной родственницы моего необычного нового знакомого.
— Эй, девонька! Вставай. Сопрела совсем, в одёже на печи всю ночь проспать. — Удивительно сильной рукой теребила моё плечо бабуля. — Не время кости греть, позже в баньку отправлю, самолично веничками берёзовыми да дубовыми всю хворь и дурость заодно выбью.
Жарко было и в самом деле. Не заметно для себя я уже распахнула куртку, протерев шарфом неприятно намокшую шею. Права бабуля, но намёки её... Да и за оконцем, что виднелось в неровном свечном свете, стояла глубокая ночь.
— А зачем вставать? Темно же.
— Так что же теперь, лета красного ждать? Зимой, считай, почти всегда темно, кроме полудня. Слезай, давай, Марьюшка. Печь надо заново натопить, снега наносить, самовар наладить. Остальное я сама уж как-нибудь. Чего глазами сверкаешь? Ванюша в лес ушёл, дядьёв высматривать. Заодно и добычи какой принесёт кормилец. Загодя силки расставил умелец. Жаль, редко бывает.
Едва не упала, сползая с уже остывающей печи и едва не промахнувшись мимо узкого выступа, заменяющего лестницу. Глядя на мою неуклюжесть хозяйка дома лишь крякнула, но от замечаний отчего-то воздержалась. И продолжала молчать, поливая водой из ковша прохладной водой, пока я умывалась. Лишь после того, как выложила на стол стопку вышитых полотенец, заговорила.
— Не боись, не свадебные это рушники. Для сыночков, что возвращаются из дальних странствий, вышивала. Весточку прислали с птицей перелётной, когда ждать их следует. Долгий путь ребятки мои прошли, да любая дорога короче кажется, когда к дому ведёт. Чего мнёшся? — Будто заметив что-то в моём лице, рассмеялась хозяйка избушки. — Акулиной Порфирьевной меня кличут. Да дома запросто Кулиничной можно, привыкла уже. Веселее работай давай!
— А много у вас сыновей? — Понимая, что уже более десяти штук полотенец разложила, усомнилась в словах старушки.
— Дюжина богатырей у нас дедом. Не дожил он до возвращеньица ребятишек наших... — Промокнула краем передника слезу Акулина Порфирьевна, но сразу вновь принялась за дело, с грохотом выставив на огромный выскобленный деревянный стол несколько глиняных чаш, а после ещё. — Девка только одна уродилась, маменька, стало быть, Ивана. Уж давно замуж отдали, далече живёт дочурка моя.
— Ничего себе! И как же вы с ними справлялись?
— Смешная ты, Марья! — Лишь покачала головой старушка. — Небось, привыкла к нянькам, оттого и удивляешься всему. Не хотите правду говорить, кто ты и откудова упала на буйную головушку Вани, не надо. Я уж своим умом докумекаю, тогда и не обессудьте.
Не задался разговор... Впрочем, врать я не любила, а правде и сама бы не поверила.
— Иван расскажет, а от меня толку мало. Не из этих краёв, городская я, Акулина Порфирьевна. А сколько же не было сыновей ваших дома?
— Сколько их, ровно столько же и годков пришлось им по чужим краям мыкаться.
— Двенадцать лет?!
— Угу. — Кивнула старушка, лишь на мгновение потемнев лицом. — Заклятие снимать отправились, что колдунья тёмная наложила на деточек моих. Вот токмо не знаю, удалась затея их или напрасно столько лет бродили они по свету.
Искренне говорила хозяйка домика лесного, тяжело вздыхая. И потому не возникло желания переубеждать её. Нет никаких колдуний и заклятий, конечно, тоже. Да что за способ связи «птица перелётная»?! Может, просто одинокой женщине так легче потерю оказалось переносить, вот и верит в сказку, другим рассказывая.
— Тяжело одной. Иван не часто, как я поняла, в гости приезжает?
— Каждый годок, почитай, исправно наведывается. Только в этом раньше обычного. Не ты ли тому причина, ясноглазая? — Подмигнув мне, Кулинична не стала дожидаться ответа, направившись к печке, в которую ловко засунула на огромной лопате несколько котелков или что-то вроде этого. Да и поленьев несколько подбросила через расположенную внизу маленькую дверцу, за которой весело заполыхало пламя.
— Не знаю, что случилось. И как же вы тут одна управляетесь? Жилья вокруг я не видела. И электричество, вон, отключили. Телефон, наверное, сел уже, а теперь и не подзарядишься...
Бросив на меня странный взгляд, хозяйка тяжело вздохнула, что я, естественно, отнесла на счёт её переживаний о сыновьях, а после погладила меня по плечу.
— Ничего, девонька. После баньки тебе легче станет. У меня и настои крепкие имеются с травками редкими, и заговор особый для таких случаев знаю. Жаль... Такая пригожая, а оно вона как. Значит, правду сказал Ванюша, сестрица ты ему названная. Пожалел, видать, малахольную...
В этот неловкий момент, когда я едва открыла рот, чтобы возмутиться, но воспитание не позволило, появился Иван. Он неожиданно и резко распахнул дверь, впустив в дом свежий морозный воздух. И ещё он принёс несколько заячьих тушек. Или кроличьих... Не упаковок с филе или ножками, не даже целые разделанные тушки, а жутко пугающие тельца с шерстью, лапками и ушами! Глядя на моё изумлённое лицо, Иван резонно заметил.
— Разделывать тебе пока рано поручать, как вижу. Сам управлюсь. Кулинична, банька-то давно готова.
— Вот то дело! — Кивнула старушка, бросив на меня очередной, полный сострадания и даже некоего сожаления взгляд. — Давай, приму добычу твою. Еды никогда много не бывает, а одной кашей с печёной тыквой сыт не будешь.
На этой фразе мой организм вспомнил, что пропустил ужин, и выразил ярый протест подобному обращению. И чтобы не позориться дальше, я почти бегом бросилась к выходу, с опаской посторонившись от Ивана, держащего в руках тушки несчастных животных.
— Куда понеслась, оглашенная? А вещи-то? Ох, бедовая девка. Даже шубку свою на рыбьем меху не надела. Иван! Чего смотришь? Догоняй.
Голос у бабули оказался что надо — настоящий командирский, несмотря на скромное телосложение. Оно и понятно, если действительно нескольких сыновей воспитала. И потому окрики я слышала вплоть до бани, не заметить которую теперь было сложно. Мороз не остановил меня, а лишь подстегнул. И потому ворвалась я в жарко натопленный бревенчатый домик, задыхаясь от быстрого бега. Но и не замёрзла, с одной стороны... С другой... Возвращаться распаренной после водных процедур без верхней одежды — не самая лучшая затея. Впрочем, долго раздумывать мне не позволили. Сильная рука Ивана почти сразу же водрузила мою сумку с вещами для карнавала на пол у входа, набросив сверху и куртку без лишних слов. А мне стало стыдно, вроде и не было особенного повода, чтобы вот так срываться... Нервы однако! Словно маленькая девочка отреагировала на довольно обычную и вполне жизненную ситуацию. Такое случалось в далёком детстве, когда нравился кто-то очень сильно, но теперь-то я выросла.
Кулинична не обманула: пришла, отваром на раскалённые камни брызнула, веники, загодя запаренные, достала и принялась «дурь вкупе с хворью» из меня выбивать. Видимо, у неё не вышло. Поскольку, опившись холодным квасом и нарядившись под восхищённое цоканье бабушки Ивана в маскарадный костюм царевны, я начала видеть то, чего просто не могло быть. То ли в голове помутилось от жара и показавшегося хмельным кваса, то ли мороз сыграл злую шутку, выводя узоры не только на оконцах, но и животных, но... Привиделись мне волки. Много волков, что несли на широких спинах тюки, а в пастях узелки. И шли они ровной шеренгой в сторону старенького дома Кулиничны по той же тропинке, что вывела из леса нас с Иваном.
— Мамочка! — Только и успела выкрикнуть, закрывая дверь бани, за которую сделала только один шаг.
— Чего орёшь?! Как есть оглашенная. — Пихнув меня в бок острым локотком, рассмеялась бабуля. — Али морозца испугалась? Не боись, после моей баньки не простынешь ещё пару зим. Заговоры особые шептала над тобой, пока охаживала веничками-то.
— Туда нельзя! Там — волки.
— Как? Уже? Что же я стою?! — Вдруг подпрыгнула на месте Кулинична и выбежала наружу, оттолкнув меня безо всякого стеснения.
Похоже, квасок оказался не только для меня хмельным. Или это не волки, а собаки?.. Ну, не бросать же пожилую женщину в беде, даже если она сама бежит ей навстречу?! И я, отодвинув доводы разума вкупе с осторожностью, последовала за Кулиничной. О чём я думала, с голыми руками бросившись на помощь?.. Точно не о том, что могут сделать две женщины с десятком диких животных. Как выяснилось, много. Показавшая себя настоящей спортсменкой бабуля преодолела расстояние до стаи волков гораздо быстрее меня. И окружённая зверями, побросавшими свой нехитрый скарб, принялась обнимать и целовать лохматых хищников. Те поскуливали, словно щенки, облизывали щёки плачущей старушки, виляли хвостами, оттесняя друг друга и требуя своей доли ласки. У меня даже сердце защемило, столько в этом действии было тоски и любви.
— Идём в дом. После познакомитесь. — Слегка охрипшим голосом заметил Иван, внезапно обнявший меня за плечи.
— Что это всё значит? — Вначале поинтересовалась растерянно, а после озарённая догадкой, воскликнула почти с ужасом. — Она считает волков сыновьями?!
— Не веришь по-прежнему, что мы в другом мире. — Лишь нахмурился Иван. — Потому и примеряешь привычные понятия. Не сумасшедшая она. Нет и сто раз нет! Нормальнее нас обоих, думаю. Столько всего пережила, а веры в добро людское не растеряла. Знаешь, как бабку мою в народе кличут? Называют, я имею ввиду. Постоянно сбиваюсь на местную речь.
— Как? — Устало опустившись на лавку, что стояла вдоль стены, я уже была готова поверить всему.
— Баба Яга. — Снимая с меня обувь, удивил Иван. — Да не жарит она в печи путников и детей не ворует. Это от имени деда. Его Ягом звали. Жена Яга, значит. Семейное то имя. Старшему ребёнку передаётся. Прабабка — та сама Ягой была, и матушка моя тоже, стало быть.
— А ты?
— Я младший сын. Самая старшая сестра, а после ещё брат. Отошла?
— Нормально. — Стягивая куртку, поняла, что больше не трясусь от страха. — А Кощей твоя дядя наверное?
— Нет. Не родня он нам, а мы ему не ровня. Знатного рода Кощей и маг сильный. Шутишь или всерьёз спрашиваешь? — Прищурился Иван.
Если бы я сама знала... Голова даже начала болеть от обилия впечатлений и мыслей. А, может, от жары. В баню я редко ходила, а в такой, настоящей и с вениками вообще впервые побывала.
— Ты рассказывай, может, понятнее будет.
— Тогда уж помогай обед на всю семью стряпать. Кулиничне теперь не до этого. Столько лет ждала, все глаза выплакала. Тайком, понятное дело, но я-то видел...
Этим мы и занялись. В огромный чугунок я под чутким руководством Ивана складывала куски уже разделанных заячьих тушек, тщательно отчищенные им же коренья, ягоды клюквы и ещё что-то, чему не знала названия, а сразу и не запомнила. Добавив немного воды залепила всё это великолепие куском теста. Тяжесть такую мне было не поднять. И тому, как с этим могла управляться Кулинична, приходилось только удивляться. Иван поставил чугунок в печь, задвинув подальше уже томившуюся там кашу. Запахи шли волшебные, а квасок, всё-таки пьянил на голодный желудок...
— Иван. А, Иван... — Разглаживая белоснежную скатерть, что была украшена по краям вышивкой, изображающей животных и птиц, лишь удивлялась тому терпению, которое потребовалось мастерице.
— Что? — С подозрением оглянувшись, мой необычный знакомый, как показалось, немного напрягся. — Только при них не надо говорить, что ты из другого мира. Не любят здесь чужаков. Спросить что-то хотела, Марьюшка?
— А почему ты меня сестрой представил? Чтобы невестой не посчитали, да? — То, что это показалось даже обидным, уточнять не стала, но, очевидно, и без того это было ясно.
Показалось, или Иван и в самом деле смутился от такого простого вопроса?..
— Не о том ты думаешь. Так проще. Всем. — Произнёс «братец» так, будто себя пытался убедить, но никак не меня. — Не переживай, никто замуж против твоей воли не отдаст. Бабуля обрадовалась, конечно, вот и наговорила всякого. Женихов у нас в семье много, а с невестами туговато. Тем более, такими... Здесь всё проще, чем ты привыкла. Одно знай наверняка: если назвал тебя сестрой, значит, в обиду никому не дам. В это хоть веришь?
В это обещание поверила. Сразу и безоговорочно. Вот только обиднее стало ещё более. Понятное дело, что представить невестой родственникам, это слишком серьёзно, такой поворот и мне не пришёлся бы по душе, но... Так хотелось, чтобы то волшебство, которое возникло во время прогулки стало чем-то большим, чем просто симпатия и веселье. Вдруг стало очевидно, что не видел во мне Иван девушку, в которую влюбиться мог, а я уже размечталась. Вот тебе и принц из сказки! Впрочем, сказка и в самом деле ворвалась в мою жизнь самым неожиданным образом. И, наверное, я всё-таки рада этому факту. Теперь точно некогда грустить и думать о давно прошедшем времени детства, когда волшебство казалось реальным. И, как сказала бы Кулинична, теперь мне море по колено, а если уж попала в другой мир, надо его как следует осмотреть. Вот тебе и незапланированный отпуск с путешествием!
— Тебе верю. А какими «такими» невестами?
Ответить Иван не успел, в избушку ворвалась довольная Кулинична, чтобы сразу раздать всем указания.
— Ванюша, достань из сундуков одёжи свежей, в баньку снеси. А ты, красавица, рот не разевай, взвару наливай. Сыночки возвернулись, радость-то какая! Что ни день, то новая! Вчера Ванюша с тобой пожаловал, сегодня — все сыночки в родном дому оказались. Уж сама боюсь, что завтра приключиться счастливого может. Наверное, проснусь снова девкой пригожей! — Рассмеявшись, Кулинична вытерла неожиданно брызнувшие слёзы. — Ничего. Теперь заживём!
Бросив взгляд на Ивана, всё же не стала спрашивать, неужели волков в дом пустят?! Верить в подобное не хотелось, но ожидать теперь я могла всего. Тем временем, «братец» отправился исполнять поручение, прихватив ворох одежды. Я же молча разливала по глиняным кружкам, правда, без ручек, компот, который мне выдала хозяйка дома.
— Золотой у тебя характер. — Сделала неожиданное заявление Кулинична. — Когда молчишь. Хорошая вышла бы невестка.
— Я замуж пока не планирую выходить.
— Верно говоришь. Такое серьёзное решение старшие в семье принимать должны. Нечего тебе думать о том, чего не понимаешь. Это мы, жизнь прожив, да не один пуд соли скушав вместе с тумаками, что судьба преподносит, правильно рассудить можем, с кем счастье лучше пытать.
И как ей удаётся переворачивать мои слова так, что получается совсем иной смысл?! Особый это талант, судя по всему.
— Рано мне ещё замуж. — Решила последовать примеру Ивана, который всегда оставлял в разговоре с бабушкой тему открытой, не отказывая сразу.
— Ещё и шутница! Годков-то тебе уже немало, засиделась в девках уж пару лет как. — Вновь рассмеялась Кулинична, но после вполне серьёзно посоветовала. — Но лучше всё же молчи, авось и сойдёшь за скромницу. Вижу, что неймётся спросить, а ждёшь, пока сама расскажу. Вот и говорю, что золотой у тебя характер. Я, помнится, в молодости трещала без умолку. Чего сама не знаю, всё выпытываю. Очень мне интересно было, кто, откуда да зачем. И что потом будет, тоже знать хотелось. Теперь-то уж и поговорить не с кем, разве что со зверями да птицами. Пока парни мою пыль дорожную смоют, можем и мы с тобой поболтать по-бабьи.
— Наверное, нам с Иваном уйти придётся. Стесняем вас, тут и троим разместиться особенно негде.
— С чего это? Вон, лавок да сундуков сколько, всех усадим, а на ночь уложим. Разве же родная кровь помешать может?! Пусть ты и названная, а всё же сестрица Ивану, значит, мне — внучка. Не грусти тому, что утрачено, теперь родни у тебя много, Марья.
Да разве в количестве дело?! Внезапно к горлу подкатил ком, когда свою бабушку вспомнила. Так захотелось вернуться в прошлый год, когда вместе наряжали ёлку и готовились к Новому году...
— Ну-ну... Не кручинься, девица. Вижу, что тоскуешь, сердцем добрый оплакивая родную душу. Все мы через это проходим, а жить всё одно надо дальше. Другим радость нести, своё продолжение оставить. Разве не согласна?
Да разве поспоришь?! Кивнула. И так же, как до этого Кулинична, вытерла слезу, что скатилась по щеке. Обнялись мы с бабулей, которая теперь и мне не чужой стала. Будто камень с души упал. Хотя ничего особенного не было сказано, и поменяться ничто уже не могло, но легче стало.
— Вот и славно. — Похлопала твёрдой рукой Кулинична меня по спине. — А теперь давай, пошевеливайся. Сейчас в подпол полезешь, яблочек мочёных да грибков сушёных достанешь. Пировать сегодня будем!
ГЛАВА 3
События накрывали, как лавина, угрожая повергнуть меня в темноту сумасшествия. Чего я только не ожидала, но никак не того, что через час после рассвета дом Кулиничны наполнится дружным мужским смехом. Двенадцать! Ровно столько и ещё Иван. Двенадцать мужчин и парней разного возраста появились с улыбками на лицах, поочередно войдя в дверь. И ждала этих богатырей-красавцев в чистых рубахах с уже знакомой вышивкой по вороту их мать, обнявшая каждого и поцеловавшая в склонившиеся перед ней лбы. Если это розыгрыш, то какой-то странный. Не слишком ли много людей задействовано и ради чего?..
Чинно и благородно, будто встреча не была долгожданной и радостной. Хотя я уже видела, как плакала мать, встречая... волков. Кажется, на самом деле начинаю верить в то, что оказалась в сказке.
— Здрава будь, красавица. — Обратился ко мне самый взрослый из сыновей Кулиничны, высокий и крепкий в плечах мужчина с окладистой бородой. — Помощница у матушки али невестушка в дом?
Спина сама согнулась в ответном приветствии, а рукой я почти до пола достала. Сама удивилась, как вжилась в образ, но Иван кивнул одобрительно.
— Сестрица я названная Ивана. И ваша родня теперь, получается.
Хозяйка дома слова мои подтвердила, порадовалась, что всё так удачно сложилось и всё семейство почти собралось. Пусть и чувствовалось, что о другом она поговорить хотела, но прежде серьёзной беседы решила накормить детей своих, которые много лет в доме родном не бывали, заставляя сердце материнское тосковать.
— А я подумал, Снегурку из леса привёл наш Ваня или царевну-лягушку принёс.
— Кто что несёт, так это ты, Мох, глупости. Будет тебе. Обычная то девица, не видишь? — Вышел на первый план самый молодой, безбородый ещё юноша. — За стол лучше веди, пузо подвело уже.
Весёлые оказались дядья у Ивана. Меня наперебой смешили шутками и рассказами, нахваливая маменькину еду. И лишь после того, как опустел стол, слово вновь взял старший, чтобы поведать историю приключений всего семейства. Не слишком радостной оказалась эта сказка.
Жили-были счастливо и не очень в лесу, что за краем деревни, Яг Иванович и жена его Акулина Порфирьевна. Растили детей, вели хозяйство и колдовали потихоньку. Дочь красавицей выросла и замуж рано вышла, отправившись с мужем за тридевять земель. А сыновья в отчем доме остались, помогая родителям. Рыбу ловили в бурной реке, силки плели, расставляя в лесу, заблудившихся выводили, а иногда, когда луна звала, принимали облик, который на роду им написан был. Кулинична не простого роду оказалась, потому и детки её все оборотнями уродились. Никто уж давно не удивлялся из деревенских, встретив огромного волка. Напротив, ребятишки лишь радовались, когда ввечеру возвращали их на спинах своих, чтобы не сгинули в ночном лесу, оборотни. Так шли годы, женихаться сыновья взрослые начали, но отчего-то не желали деревенские красавицы в лесную избушку жить идти. А волку разве жизнь в другом месте? Потому и оставались холостяками сыновья Кулиничны, пока весть о семействе оборотней не дошла до королевы одной... И направила она гонца с приглашение в королевство своё. Обещала службу хорошую и невесту подобрать каждому по нраву. Собрали совет родители и порешили, послушав сыновей, отпустить тех в путь далёкий. Да только не сдержала данное слово королева, что ведьмой на поверку оказалась. Другие планы у неё имелись...
Королева вдовой была, что получила власть, мужа уморив. Доказать злодейство такое, понятное дело, никому не удалось. Слишком быстро сгинули, отправившись вслед за королём верные слуги его. А те, кому лишь злато да власть любы были, на сторону королевы встали. Красавица статная, чёрный волос до земли, коса в руку толщиной, да только улыбка никогда не украсит белого лица. И глаза зелёные всегда смотрят зло. Особенно серчала королева молодая, когда видела дочку подрастающую мужа своего, законную наследницу, что, выйдя замуж, трон мужу передаст. И потому решила избавиться от девочки королева. И так, и эдак пыталась, но ни один из подданных не мог зла ребёнку причинить. Лишь смеялась Алёнушка, когда вели её на реку топить, благодаря злодеев, что из дворца вывели. А рыба, поднявшись со дна, помогала наследнице выйти невредимой из вод илистых. И стрела не долетала до тела юного, пойманная птицей ловкой. И яд не приносил вреда, подмешанный поварихой в кашу. Каждый раз то мышь заберётся на стол, сбив плошку, то кошка, охотясь, под ноги няньке бросится, не позволив кашу до спаленки детской донести. И удумала королева нанять оборотней, что в лес заведут и загрызут там до смерти причину расстройства её.
Плавно лилась речь, рассказывая историю, что сказку о Мёртвой царевне напоминала, но я стала замечать, как всё мрачнее становится Иван. Не перебивал он дядьку своего, не задавал вопросов, но показалось мне, что знал он королеву и то, почему сыновья Кулиничны волками вернулись. Да и богатырей было не семь, а двенадцать, да и царевна не ела отправленного яблока.
Отвлеклась едва, а чуть самое интересное не пропустила. Тишина повисла в избушке, было слышно, лишь как поленья потрескивают в печи. Взял паузу и рассказчик, видимо, с духом собираясь. Стыдно было взрослому мужчине матери говорить о том, как поддались искушению.
Не думали братья убивать ребёнка, но рассудив здраво решили, что не оставит своей затеи королева. Потому взяли награду, что золотом им отсыпала мачеха наследницы трона, да и забрали дитя, прихватив нехитрое приданое, что королева ей взять позволила: несколько вещей в память о родителях. Шесть лет всего малышке было, когда на спине волка отправилась она в чащу. Уснула, пока шли через полчаса да леса, а путь долгим был. Оборачивались людьми братья, когда к деревне подходили, несколько из них за провизией отправлялись. Долог путь их был, и пока добрались до места, уж годок миновал. Привыкла к волкам девочка, стала их дядьками называть. Каждому волку она венок сплела, когда середина лета настала. И каждому по платку вышила, когда долгими зимними вечерами у добрых людей в доме отогревалась. Тогда ещё не поняли братья, что не поверила им на слово королева, потому заклятие наложила - каждую ночь шкура волка снова нарастала, лишь под светом солнечного дня позволяя человеческий облик принимать. Позже сестра, что мать Ивана, объяснила всё. И как заклятие снять, тоже поведала. Да того им прежде встретиться требовалось. К сестре двенадцать богатырей добрались уставшие, но довольные, что злу совершиться не позволили. И взяла на попечение Яга молодая девочку. Красавицей та росла да о прошлом не вспоминала, пока не подслушала разговор сестры с братьями. Поведала мать Ивана, что лишь одно условие поставила ведьма королевской властью облечённая: должна была пролиться кровь наследницы, чтобы вновь вернули себе возможность и в ночной тьме людьми оставаться братья. Не хотели они такой участи девочке, потому отправились в путь обратный. Посмеялась над ними королева да прочь прогнала. Радовалась, что своего всё равно добилась. Наследницы нет, а вся власть у неё теперь до самой смерти будет. По-прежнему ведьма свежа да хороша была, будто девица юная, нового мужа себе искать начала.
Бродили по свету волки, обращаясь ко всему колдунам да волшебникам, но никто им помочь не смог. И когда в очередной раз навестить сестру вернулись, подросла уж её подопечная, настоящей красавицей став. Пожалела она волков, расплакалась, обняв каждого, а после в комнате у себя заперлась. Задумала освободить она братьев, кровь свою пролив. И потому уколола палец веретеном, что единственной вещью, памятью о матери было. И уснула сном мёртвым. Не помогла жертва её, осталось заклятие, как было всё двенадцать прошедших лет. А браться к матери с повинной головой вернулись. Не уберегли девочку, сами не дома и не волками стали, а что делать не знали.
Закончил рассказ и замолк старший сын, лишь слышно стало, как потревоженная кем-то птица кричит в утреннем лесу. Постучала костлявыми пальцами по столу Кулинична и заметила.
— Ох, дело заварилось... Верно рассудили сынки, что нельзя дозволять злу твориться. Особливо против дитяти, что само на свою защиту встать не может. Одну глупость совершили, что у мамки совета прежде не спросили. Сильная, видать, ведьма, королева та. И умна, как не всякому правителю дано. Обо всём заранее обеспокоилась. Сдаётся мне, неспроста "доброту" проявила, позволив вещи родительские забрать. Значит, отравила веретено. Но не померла девица — уже план колдуньи, иначе и не назвать её, не сбылся. Ведьмы зло понапрасну не творят. Знают многое, а пуще всего — что ничего важнее жизни нет. Эта же кого угодно извести готова.
— В почему же не померла наследница? — Задал вопрос, ответ на который, несомненно, интересовал всех и меня тоже, вновь старший.
— Кто же теперь точно ответит?! За давностью лет или по иной причине, но утратил яд силу свою. Если уж дочь моя не смогла пробудить от сна наведенного подопечную свою, значит, пора мне в путь собираться. Видать, последний. Глазами поменьше сверкайте, не блажу, к отцу вашему давно пора, а я всё вас дожидалась. Кто же, если не мать, в родном дому встретит и обогреет? Не на кого мне вас оставить. Жёнами не обзавелись, но я это дело поправлю!
Стукнув маленьким, но твёрдым кулачком по столу, Кулинична отправила всех мужчин в лес, дав поручение рыбой да зверьём запастись. Меня же оставила чистоту наводить. Как же это сложно оказалось — без пылесоса, швабры и чистящих средств!.. Смотрела на то, как я мыкаюсь, хозяйка лесного дома, думала о своём, а после вновь за стол меня позвала, указав на лавку.
— Молодец, что промолчала. Испытывала я терпение твоё, но руки у тебя прям не из нужного места растут. Хозяйка ты никудышная, краса моя ясноглазая. Да не дуйся, умом зато не обделена. Видела, как сверкала глазами, когда сын сказал свой вёл. Теперь и мне поведай думку свою.
Что я могла сказать? Только то, о чём из сказок знала. Только эта какая-то неправильная, как показалось.
— Если ненависть мачехи едва не стала причиной гибели, то спасти девушку должна любовь. Настоящая, искренняя. Поцелуй того, кому она милее всего на свете.
— Верно. — Не скрывая того, что осталась довольна моим ответом, кивнула Кулинична. — Думаю, и дочка моя до того уж докумекала, потому и отослала братьев, чтоб под ногами прежде времени не путались. А тут только клич брось, от желающих отбоя не будет. Набегут сластолюбцы, чтоб уста сахарные облобызать, не сомневаюсь даже. Небось наследница, а не абы кто. И все искренне будут любить... Да...
Это сомнение Кулиничны и я разделяла.
— Как же поступить? Да и откуда любви взяться, если не видел её никто прежде?
Странно посмотрела на меня мать семейства волков, вроде бы и сказать что-то хотела, но передумала. Лишь через несколько минут, отстучав по деревянному столу пальцами сообщение высшим силам, выдала решение.
— Там и разберёмся. Вам с Иваном туда надобно тоже, вот вместе и отправимся завтра поутру. А любовь... Кто же знает, откудова берётся и куда уходит?.. Мы с Ягом тоже не слишком друг дружку привечали сначала, а всю жизнь вместе рука об руку прошли. Детишек, вон, каких подняли. Жизнь иногда такие коленца выкидывает, что ни одному страннику-сказителю и в голову не придёт. А ты не влюблена в Ивана-то? Нет. Ну, ладно. А то мало ли...
Закончив на этом разговор, Кулинична принялась убирать и чистить то, с чем я не справилась. Помощь мою отвергла, сославшись на красивый наряд, которых беречь следует. Да, несомненно, Лариска меня убьёт, если испорчу костюм... Пришлось переодеться в своё. Не похоже, что Кулинична можно было чём-то удивить. Вместе справились быстро, но после единственной такой уборки ценить достижения прогресса я стала куда больше. И лишь одна мысль занозой засела — ведь на свадьбу пригласили Ивана. Не на роль ли жениха его мать Яга примеривала... Неспроста про любовь и бабуля поинтересовалась. Вроде бы и не было между нами ничего, а неприятно стало от того, что другую будет целовать Иван.
Тесто решила замесить хозяйственная Кулинична, чтобы пирожков в дорогу испечь. Большую бадью, которых я и не видела никогда. Потому она лишь посмеивалась над гостьей, наблюдая за моим удивлением и слушая вопросы. Поясняла простыми словами, будто ребёнку-несмышлёнышу смысл очевидного открывала. Впрочем, для меня именно так дело и обстояло. Я не знала ни названий предметов, ни как тесто ставить и ещё много чего. Было интересно и даже весело, настолько заковыристые словечки и мелкие выражения Кулинична использовала.
— Смешная ты девка. Странная, но добрая. И ведешь себя как царевна всамделишная. Ничего не знаешь, но ручки белые замарать тебе не зазорно. За это хвалю. И радуюсь, что повезло Ванюше. Главное, что за сердце в груди бьётся. Остальное — нарастёт. И опыт, и знания со временем приходят. Да не все ими с умом распоряжаются. Свои знания дочери передала, а та своей, когда время настанет. Да прежде воспитать человеком следует, а то,вон, как с той королевой выйти может. Не смотри, что оборотень, человечность, она в другом заключается, нежели на двух ногах умение ходить.
Мудро рассуждала Кулинична. Но подробностей больше хотелось узнать. Но спросить язык не поворачивался. Неужели и эта острая на язык, но открытая и добрая пожилая женщина станет утверждать, что становится зверем?!
— Молчишь да улыбаешься. Золотко! — Потрепав меня по щеке, бабушка оставила белый отпечаток. — Грибы сухие вон там возьми в мешочке да замочи. А после сходи умойся. В баньке вода, небось, не остыла.
Как знала Кулинична, что на улице Иван меня ждёт. А, может, и в самом деле не только говорила, но и видела больше остальных.
Набросила курточку, натянула шапку и варежки, которые в подарок получила от бабули, и вышла на крепкий мороз. Красота! Снег скрипучий под сапогами блестел так, что глазам больно. Прищурилась и остановилась. Только в детстве ели такими высокими казались. А такие белые снежные шубы, в которые принарядились пушистые ели, разве в городе увидишь? Бывало сразу после снегопада, но грязь быстро превращала красавиц в неопрятных. Довольно грустная картина. Здесь же всё выглядело так, как ни один человек не украсит. Новый год — вот он настоящий! Лес уже принарядился, метель чистоту навела, а мороз превратил ягоды в красивые шары. Наверное, они даже звенели, если постучать друг о друга...
— Марьюшка.
— Ой! Это ты, Иван. — Выдохнула с облегчением, увидев, что позвал меня именно он. — А я думала, всё ушли.
— Так и есть. А нам поговорить надо. При всех не получится.
— Холодно же. Неужели ты всё время здесь ждал? Позвал бы...
— Только что вернулся. — Улыбнулся Иван. — Попробовал бы я задание не выполнить. Но ты права, морозно. Идём в баню.
Ещё сохранив тепло, баня не обжигала жаром. Правда, в парилку мы, конечно, не пошли, ограничившись предбанником.
— Так поверила уже или ещё нет? — Слегка прищурившись, внук Кулиничны, сёл на лавку напротив той, на которой устроилась я.
Сложный вопрос...