Оглавление
АННОТАЦИЯ
Она – прекрасная принцесса и зачарованная пешка в политических играх тех, кто сильнее. Но что, если пешка обретёт волю и захочет играть по своим правилам?
Он – пожиратель магии, разбойник, изгой и желанная добыча для многих. Но только рядом с ним принцесса может быть свободной. Она одинока, он в ответе за многие жизни.
Чем обернётся их встреча в мире, где духи стихий торгуют желаниями?
В книге есть:
принцесса в беде
благородный разбойник
подлый регент
морские чудовища
Интриги, любовь и приключения.
ГЛАВА 1. Туман рассеивается
Что-то изменилось.
Резко, словно её ударили, принцесса Тиана вздрогнула и с удивлением уставилась на незаконченную вышивку в своих руках. Алые розы на белом полотне — покрывало невесты. По традиции девушки сами украшают себе свадебные наряды, и принцессы не исключение. Вот только Тиана, сколько себя помнила, не любила вышивать и традиции не особенно уважала.
А сколько она помнила?
Сколько времени прошло?
Голова как в тумане, но туман впервые за долгое время начал рассеиваться.
Тиана осторожно положила вышивку на столик у кровати. От движения качнулось пламя свечей. На дворе глухая ночь, а она вышивает. Зачем?
«Времени мало», — всплыл ответ, — «через месяц свадьба, нужно успеть закончить».
А точно — свадьба…
Свадьба!
Какая ещё свадьба?!
Через месяц?!
Тиана вскочила, подбежала к окну, распахнула тяжёлые створки, всей грудью вдохнула прохладный ночной воздух.
В голове ещё прояснилось.
«Так, думай. Вспоминай, что случилось. Что ты делала все эти годы?»
«Гуляла в саду с няньками, танцевала на балах и вышивала».
«И всё?»
«И всё. Даже из дворца не выходила. Ах да, ещё готовилась к свадьбе с регентом».
«С регентом! Боги милосердные, ему же сто лет в обед! Ну, не сто, но четвёртый десяток он давно разменял — не велика разница!»
А ей, сколько лет ей? Ей было десять, когда погибли родители. Сколько лет прошло?
«Тебе шестнадцать будет через месяц, свадьба назначена на день рождения», — услужливо подсказала память.
Шесть лет, которые она не то что бы не помнит, просто вспомнить нечего. Словно её жизнь закончилась вместе с жизнью родителей. Нет, не тогда. Немного позже, когда пропал брат. Именно тогда она провалилась в этот туман, из которого только сейчас смогла выбраться. От слишком взрослого четырнадцатилетнего принца сумели избавиться, осталась только маленькая принцесса, избалованная родителями пацанка, которая на конюшне проводила времени больше, чем в собственных покоях. И которая во всеуслышание обвинила регенский совет в исчезновении брата.
Тиана ни минуты не сомневалась, что в её состоянии тоже виноват регент. Хорошему магу разума подчинить себе ребёнка не сложно. А вот продержать его так шесть лет…
Впрочем, размышлять о природе заклятья можно долго, а выбираться нужно сейчас. Кто знает, когда маг исправит свою оплошность, а всю оставшуюся жизнь вышивать цветочки принцесса Тиана не собирается.
Что делать? Куда бежать? За что хвататься?
Тиана бестолково заметалась по комнате и только усилием воли заставила себя остановиться.
Ей бы для начала одеться, бежать в одной ночной рубашке — не лучшая идея. Но служанки уже приготовили принцессу ко сну и унесли дневное платье. Тиана со стыдом призналась себе, что понятия не имеет, где хранится её одежда. Но не оставаться же в таком виде! Стыдно, да и просто холодно — чай не лето, дни тёплые, а ночи пока не очень. В итоге пришлось завернуться в тонкое шерстяное одело и подпоясаться шнурком, оторванным от балдахина.
Взгляд упал на горстку шпилек для волос, украшенных маленькими сапфирами. Ожерелье и браслеты служанки тоже унесли, а шпильки остались на столике. Тиана торопливо вытряхнула из мешочка рукодельные принадлежности, сгребла туда шпильки, прицепила мешочек на пояс. Больше ничего ценного в спальне не оказалось, кроме богато расшитых самоцветами комнатных туфелек. Тиана прижала их к груди как величайшее сокровище, а потом попыталась запихнуть в мешочек со шпильками.
Стоп, что она делает? Тиана тряхнула головой, разгоняя вернувшийся туман. Нужно уходить. Срочно.
Она надела туфли и вскочила на подоконник.
Спальня принцессы на втором этаже, но в детстве это не мешало им с братом по ночам сбегать купаться в Лунном пруду. Там жили большие и ленивые зеркальные карпы, они подплывали к самому берегу и брали еду с рук. Купаться в том пруду не разрешали даже королевским отпрыскам, чтоб не пугать рыб. А ещё там росли привезённые из-за моря белые лилии, которые распускались только ночью. Тем интереснее было нарушать запрет.
Под окном шёл довольно широкий карниз, а чуть дальше рос старый корявый дуб. В детстве пройти по карнизу, перепрыгнуть на толстую ветку и спуститься по стволу было легче лёгкого.
Сейчас это оказалось труднее. Карниз стал куда уже, чем помнился. Конечно, каменный выступ не мог усохнуть, это Тиана выросла. Она глубоко вздохнула для смелости и шагнула наружу. Прижалась к шершавой стене, закрыла глаза, пережидая приступ паники.
«Трусиха», — насмешливый голос брата прозвучал словно наяву, — «давай, кто быстрее».
— Давай, — вслух ответила Тиана воспоминанию и открыла глаза.
Страх прошёл, она ведь никогда не боялась высоты. До памятного дуба всего несколько шагов, знакомая ветка всё такая же толстая и кривая. Прыгнуть на неё, ухватиться за ствол, спуститься на ветку пониже. А там до земли рукой подать.
Тиана не задумываясь бежала куда ноги несут. А несли они её той самой дорожкой, какой сбегали они с братом. Вот уже и пруд с карпами, туфельки увязают в сыром песке. Усыпанная песком дорожка закончилась, пришлось пробираться по мокрой траве. Тиане казалось, что туман наползает со всех сторон и только откуда-то из-за пруда дует в лицо свежий ветер, спасает от морока. И она бежала навстречу этому ветру, обогнула пруд, проскочила в маленькую калитку. Оказалась на одном из хозяйственных двориков, примыкавших к дворцовой стене. Замерла испуганным зайцем, но и тут царила тишина. У ворот маячили двое неспящих — волшебных стражей, что охраняли все входы во дворец. Они не были людьми и в самом деле никогда не спали и не уставали, но сейчас стояли они как-то странно. Не на вытяжку, как обычно, а сгорбившись и привалившись к стене.
Тиана осторожно приблизилась, стражи даже не шевельнулись. Заставлявшее их служить заклятье тоже перестало работать. Тихий скрежет засова в тишине показался оглушающим, а сердце билось ещё громче. Но никто не прибежал будить заснувших стражей и ловить сбежавшую принцессу. По ту сторону стены тоже царили покой и безмолвие. И дышалось тут гораздо легче. А холодный ветер, который не шевелил ни одного листочка на деревьях, зато сдувал туман в голове, ощущался гораздо чётче.
Тиана давным-давно не покидала дворец, и уж точно никогда выходила через входы для слуг, довольно широкая по городским меркам улица показалась ей узкой и страшной. Но лучше страшная улица, чем свадебное покрывало и регент.
Нужно попытаться понять, где она очутилась. Кажется, если пойти направо вдоль стены, выйдешь на главную городскую площадь, а если налево — на площадь Правосудия. Площадь Правосудия с позорными столбами, плахой и виселицей с детства навевала жуть. Казнили преступников на памяти Тианы не так часто, а вот позорные столбы пустовали редко — постоит базарный воришка денёк на солнце без воды, авось и одумается.
Идти туда не очень хотелось, но справа послышались голоса, и Тиана, не раздумывая больше, сломя голову побежала налево. Голоса смолкли, зато за спиной раздался дружный топот сапог по мостовой.
Площадь Правосудия, как назло, не пустовала. День и ночь охранявшие её неспящие валялись в живописных позах, возле прикованного к столбу преступника сидел на корточках человек и ковырялся ножом в замке ножных кандалов. Руки пленника уже были свободны.
ГЛАВА 2. Соловей
Появление блондинистой беглянки в странной хламиде, подозрительно похожей на одеяло, и в сверкающих драгоценными камнями туфельках заставило парня вздрогнуть от неожиданности. Замок щёлкнул, открываясь, и в тот же миг ночной бандит вскочил, выставил перед собой нож.
Странную девчонку нож не смутил, она не сбавила скорости, а гнавшиеся за ней стражники выхватили мечи при виде творящегося преступления.
— Стоять!
Тиана не обратила на окрик внимания, но цапнувшие её за руку жёсткие пальцы проигнорировать не получилось.
Бандит подтянул её ближе, закрылся как щитом, приставил нож к горлу. Тиана залюбовалась лунным бликом на лезвии, она даже испугаться не успела. Всё это словно происходило не с ней, в голове не укладывалось.
— Стоять, — повторил бандит теперь для стражников, — ещё шаг, и конец красотке.
Теперь она стояла к стражам лицом, к лунному свету добавился свет двух масляных фонарей, и, разумеется, её узнали.
Оба стражника замерли на месте, отвечать за смерть наследницы престола им явно не хотелось.
— Оружие бросить, — скомандовал ободрённый успехом бандит.
Стражники переглянулись и выпустили мечи из рук.
Звон металла о камни мостовой вывел Тиану из ступора, но испугаться всё равно почему-то не получалось.
— Идти сможешь? — это уже сидящему у столба бывшему пленнику.
— Постараюсь, — голос тихий, ломкий. Его обладателя не увидать, не повернув головы, а у горла по-прежнему нож.
Бандит слегка ослабил хватку, удерживал Тиану теперь одной рукой. Второй вздёрнул на ноги товарища, тот тяжело повис на его плече.
— Гады, — со злостью на выдохе, — душить всех вас надо, да некому. Рыпнитесь, прирежу девчонку. Понятно вам, козлы безрогие?!
Рука с ножом дрогнула у девичьего горла, и стражники молча закивали.
Не отводя от них взгляда, бандит попятился в темноту, увлекая с собой Тиану и еле стоящего на ногах товарища. Только оказавшись на неосвещённой узкой улочке, он обернулся, перехватил Тиану за запястье, руку раненого друга перекинул себе через плечи.
— А теперь бегом, — скомандовал.
И они побежали. Точнее, бежал бандит, а спутников своих тащил на буксире. Для Тианы эта пробежка слилась в сплошное мелькание стен, тёмных окон, запертых дверей, бесконечных поворотов узеньких улочек. В бедных кварталах принцесса не бывала ни разу, даже не представляла, что в городе такие есть.
Остановились они на песчаном берегу, в темноте огромным спящим зверем вздыхало море. За спиной теснились покосившиеся сараи, а на песке валялись разбитые лодки. Впрочем, одна лодка выглядела целой. Её и спихнул на воду бандит, оставив своих спутников — один беспомощно завалился на бок, вторая растерянно топталась рядом. Вернувшись, он, похоже, слегка удивился, что Тиана всё ещё здесь.
— Залезай, красавица, — голос усталый, злости в нём не осталось, — если удастся тихо выбраться из города, там и отпущу.
Тиана послушалась, выбраться из города и ей требовалось позарез.
Бандит затащил в лодку потерявшего сознание товарища, устроил на корме, сел за вёсла, потеснив Тиану. Та молча перебралась на другую лавку, откуда ей знать, где здесь место гребца.
Мимо сторожевых башен и маяка они прошли без приключений. Видно, до местной стражи ещё не дошла весть о случившемся у дворца, а за рыбацкими лодками они не следили, да и не очень-то разглядишь ночью с берега маленькое судёнышко.
Мерный плеск вёсел, тёмные берега, лунная дорожка на воде, свежий солёный ветер — Тиане опять начало казаться, что всё это происходит не с ней.
А вдруг и правда не с ней? Вдруг она зачиталась книгой про похищенную принцессу, а сама всё ещё сидит в своих покоях, и утром ждёт её толпа нянек и ненавистная вышивка.
Тиана содрогнулась от ужаса и вцепилась ногтями в левое запястье, на котором и так уже проступали синяки от пальцев похитителя.
Ой, больно! Значит, не сон. Всё на самом деле. Тиана вздохнула с облегчением.
— Ты чего там? — обратил внимание на её возню бандит.
— Ничего, — Тиана торопливо спрятала руку, как общаться с похитителем она ещё не решила.
А он откинул капюшон, выпустив из плена буйные чёрные кудри, и снова взялся за вёсла. Волосы его почти заслоняли лицо, когда он нагибался для очередного гребка, и отлетали назад, когда выпрямлялся. В ухе серьга — прозрачная капля. Глаза не понять какого цвета, но светлые и взгляд цепкий, серьёзный.
— Что смотришь, — ухмыльнулся бандит, — нравлюсь?
— Пока не знаю, — честно ответила Тиана, не сводя с него настороженного взгляда.
— Боишься меня?
— Нет.
— Ну и дура!
— Сам ты дурак и хам!
Вот и поговорили. А она ж его о помощи хотела попросить. Больше ведь всё равно некого.
— Прости, пожалуйста, — извиняться принцессе не приходилось очень давно, со времён совместных шалостей с братом, и сейчас слова дались тяжело, — я не хотела кричать. Я попросить хотела…
Смешалась под насмешливым взглядом и зачастила:
— Помоги мне, пожалуйста. Отвези на Скалистые острова. На Драконий Зуб, к лорду Седжину, — Седжин был братом мамы, правда, она не видела его ни разу после её смерти и понятия не имела, обрадуется ли он появлению беглой племянницы. Она и сама вспомнила о его существовании вот только что, но, похоже, что податься больше ей некуда.
Бандит молчал, рассматривал её как нечто удивительное и улыбался одними уголками губ.
Тиана совсем стушевалась.
— Я ж не бесплатно прошу. Вот, — она торопливо стянула расшитые камнями туфельки, протянула бандиту, — отдам, если отвезёшь.
Он вдруг расхохотался, даже вёсла бросил.
— Ну, ты даёшь, дева, — сказал, отсмеявшись, — зачем мне твои тапки? Отсюда до Зуба дня три-четыре при попутном ветре, да на хорошем корабле, а не на этой посудине. И я в извозчики не нанимался, захочу камешки, так проще тебя за борт выкинуть. Все вы талласцы такие — мне надо, а другие пусть подыхают!
Он обернулся на раненого товарища, тот лежал на дне лодки грудой тряпья и признаков жизни не подавал, веселье полностью исчезло из глаз кудрявого бандита, когда он вновь взглянул на принцессу. Она растерянно прижимала к груди туфли, а другой рукой вцепилась в край лавки, словно он уже сейчас собрался выбрасывать её из лодки. Злость его испарилась так же внезапно, как и нахлынула.
— Не бойся, ничего я тебе не сделаю. На берегу отпущу, иди куда хочешь.
Дальнейший путь продолжался в молчании. Тиана нахохлилась как воробей, стараясь поплотнее завернуться в порядком промокшее от брызг одеяло. Поза принцессе не приличествовала, впрочем, вся ситуация в целом ей тоже мало подходила.
Итак, она хотела выбраться из дворца — она выбралась. Что дальше? У неё нет ни еды, ни денег, ни одежды нормальной. До единственного родственника, как оказалось, несколько дней добираться. Интересно, сколько стоят её туфли? Хватит ли оплатить дорогу? Но чтобы попасть на корабль, нужно вернуться обратно в город, а она только чудом оттуда выбралась.
Кстати, о чудесах — как-то очень уж удачно сложился побег. Дорогу к чёрному входу она нашла, хотя не была там ни разу, неспящие все вышли из строя, похититель этот тоже удачно подвернулся. Их даже толком не преследовал никто. Хотя это как раз объяснить можно — если перестала работать вся магия, во дворце сейчас такое творится, не до неё. Там же всё на магии — от охраны до света в нужниках!
— Пить, — тихий шёпот прервал её мысли.
Кудрявый похититель бросил вёсла (одно чуть не выскочило из уключины, и лодка опасно качнулась), сорвал с пояса фляжку и кинулся к раненому.
Заботливый какой… Интересно, кто они такие? Этот болезный по виду совсем мальчишка, ещё младше Тианы. Что он сделал такого, что его приковали к столбу? А кудрявый — это ж сколько наглости (и смелости) нужно иметь, чтоб украсть приговорённого преступника? Кудрявый сказал «вы талласцы» так, словно он не талласец. А кто же тогда?
Королевство Таллас сама природа изолировала. С запада — океан, а ближайшие соседи — Скалистые острова, половина из которых — голые камни; со всех остальных сторон — горы и непроходимые леса. Один единственный торговый путь ещё при её родителях завалило обвалом, связь с внешним миром осталась только по морю.
Не похож кудрявый на смуглых скуластых островитян, и друг его не похож, он вообще белобрысый и бледный как смерть. Хотя бледность у него, скорее всего, не от природы, а от позорного столба.
Раненый тем временем вскрикнул и заметался, раскачивая лодку. Тиана вцепилась в сиденье, а кудрявый всем весом навалился на товарища, крикнул, наклонившись к самому лицу:
— Рин, успокойся. Слышишь меня? Всё хорошо, скоро дома будем.
Тот словно не услыхал, продолжил вырываться, пока кудрявый не отвесил ему оплеуху.
— Успокойся, я сказал. Или, клянусь Шалиассом, я сам тебя успокою!
— Соловей? — раненый распахнул глаза. — Ты зачем морского змея зовёшь?
— Я тебя зову, дурья башка, чтоб ты к этому змею не отправился, — в голосе кудрявого разбойника со странным птичьим именем прорезалось облегчение, — ты чуть из лодки не выскочил.
— Прости… мне приснилось…
— Гони такие сны. Потерпи, скоро дома будем, девчонки тебя подлечат.
Помолчал и внезапно добавил:
— А потом прибьют.
— За что? — вырвалось у Тианы.
— За дело, — припечатал кудрявый Соловей и вдруг попросил:
— Посиди с ним, а. А то ещё в самом деле выскочит.
— Ладно, — Тиана перебралась через лавку, села на дно лодки рядом с больным пареньком, заметила на его рукаве бурое пятно, отвела глаза — чужой крови она боялась с детства.
— Вот держи, если опять пить попросит, — Соловей сунул ей фляжку и вернулся на место гребца. Взялся за вёсла.
Тиана подтянула коленки к груди, обняла руками. Усмехнулась мысленно, вспомнив, что на завтра назначен весенний бал — музыка, свечи, красивые платья, толпа благородных юношей, мечтающих о танце с принцессой… Мысли с одних юношей перескочили на другого. Она закрыла глаза и как наяву увидала Лиама, таким, каким видела его последний раз. Брат стоял у окна, тонкий, напряжённый, шептал что-то быстро и отчаянно. Что он тогда говорил? Почему она не помнит его слов? Вдруг он не умер, а тоже сбежал? Вот кого нужно искать! Но где? И как?
Вдруг накатила жалость к себе. Вон даже у безродного мальчишки есть такой человек, что рискует ради него, спасает. А о ней за шесть лет никто и вспомнил. Из придворных вообще никто не заметил, что с ней происходит, а если и заметил — что им до малолетней принцессы, когда вся власть у регента. Как его сиятельство лорд Севил скажет — так и будет. Его слово теперь — закон. А вдруг он сейчас спохватится, потрусит своих колдунов, и заклятье послушания снова заработает?
Тиана содрогнулась от ужаса и прислушалась к себе. Нет, вроде всё в порядке — вышивать не тянет, старый регент красавцем не кажется, и даже на бал не хочется. Мысли ясные, и знакомый ветерок, который разбудил и вывел за ворота, на месте. Только теперь он ощущается иначе, больше не дует, а окружает со всех сторон, как свежий воздух после грозы, которым дыши, не надышишься.
И чувство такое, что пока этот странный ветер-не-ветер тут, никакая магия до неё не доберётся. Стоп, а ведь неспящие-то просто так не могли заснуть. И фонари на площади горели масляные, она ни одного волшебного светильника по пути не встретила. Получается, вся магия разом перестала работать. А ведь она о таком слышала.
Она перевела взгляд на спину сидящего впереди кудрявого разбойника. Спина, как спина — обычная. И сам он целиком тоже каким-то особенным не кажется.
— Ты пожиратель магии? — спросила она у спины.
Соловей вздрогнул, замер на середине гребка, тут же взял себя в руки, аккуратно опустил вёсла, обернулся к принцессе.
— С чего ты взяла?
— Значит, угадала, — заключила Тиана.
— Лучше бы тебе держать такие догадки при себе, если хочешь благополучно добраться до берега.
— Хорошо, — легко согласилась Тиана, угроза на неё впечатления не произвела. Похоже, что чувство самосохранения отключилось вместе заклятьем послушания. Сейчас на неё накатил кураж, совсем как в детстве, когда она сбегала ночью поплавать или прыгала с крыши конюшни в кучу сена и чуть не напоролась на брошенные там вилы.
— Я никому не скажу, если возьмёшь меня с собой.
— Чего?! — Соловей аж поперхнулся. — Куда с собой?
— Домой.
— Тааак… Кто тебе сказал, что у меня вообще есть дом?
— Ну, где-то же ты живёшь.
— В лесу живу, на полянке.
— И меня возьми на полянку.
— Ну, ты даёшь, дева. Никакой бульдог с тобой не сравнится.
Тиана секунду раздумывала, стоит ли обидеться на бульдога, но вовремя вспомнила, что она не в том положении, чтоб обижаться на слова.
— Пусть бульдог, — и тихо призналась, — мне больше некуда идти.
— От жениха сбежала?
Тина промолчала.
— Значит, угадал, — заявил разбойник, в точности копируя её недавние интонации. — И что, он такой страшный, что лучше в лес на полянку с первым встречным?
— Лучше… — Тиана не смотрела на него, комкала в руках край одеяла.
— Дура-девка, — заключил Соловей, — но дурость легко лечится. Один раз на голой земле под дождём переночуешь, быстро поумнеешь.
Он отвернулся и снова взялся за вёсла.
Тиана вновь удостоилась чести созерцать его спину. Очень захотелось треснуть разбойника по упрямой башке чем-то тяжёлым. Тут же одёрнула себя — он не слуга, на которого можно топнуть ножкой, и не обязан ей помогать, а она не сможет без него.
Пожиратель магии — подумать только! Детская срашилка ожила, сидит рядом, ещё и жизни учит.
В маленькой стране, раскинувшейся на бесплодном скалистом берегу, живущей милостями капризного океана, слишком многое зависело от магии, чтобы не боятся её пожирателей. Люди со способностью впитывать магию рождались редко, но каждое такое появление было событием. Тиана помнила, как несколько лет назад обнаружили целую деревню пожирателей и уничтожили её по приказу регента. Заклятье послушания гасило эмоции, так что это событие просто отложилось в памяти как факт, но тогда во дворце шуму было много.
Лодка тем временем приблизилась к берегу, медленно пробиралась теперь между похожими на спины спящих чудовищ верхушками подводных скал. Наконец со скрежетом ткнулась носом в такой же каменистый берег.
Соловей выскочил из лодки легко, словно птица, имя которой носил. Забрался на валун повыше, огляделся. Вернулся в лодку, вынес на берег раненого.
— Вылезай, чего застыла? — скомандовал, видя, что девушка мнётся у борта.
Тиана закусила губу и шагнула из качающейся лодки на скользкий камень. Разумеется, равновесия она не удержала. Так бы и нырнула, если б жёсткие пальцы не ухватили за локоть. Соловей резко дёрнул на себя, и она одним прыжком оказалась на сухой гальке. Зато головой врезалась в грудь разбойника.
— Чучело, — вздохнул он, отстранился и указал рукой налево, — в той стороне рыбацкая деревня и нормальная дорога. Можно вернуться в столицу.
— Я не вернусь в столицу!
Разбойник не обратил на протест внимания, наклонился к раненому.
— Рин, ты как?
Тот прошелестел в ответ нечто невразумительное. Соловей коснулся его лба, нахмурился.
— Подожди здесь, я лошадей приведу. Я быстро. Понял меня, Рин?
Рин вряд ли был способен сейчас что-то понять.
— Я быстро, — ещё раз повторил Соловей, вскочил и бегом бросился к темнеющему неподалёку лесочку.
Тиана вздохнула и присела рядом с Рином. Пощупала его лоб. Лоб был горячим и влажным.
Когда она болела, её поили целебными отварами и прикладывали к голове мокрое полотенце. Она помнила, как холодная ткань унимала жар и снимала боль. С трудом, помогая себе зубами, оторвала лоскут от многострадального одеяла, намочила его в морской воде и шлёпнула на лоб раненому. Села рядом, обняв коленки.
Соловей сказал, что вернётся скоро, но Тиане казалось, что она ждёт уже год. Сидеть на земле твёрдо и холодно. Здесь ветер, темно и страшно. Гневно бормочет прибой, словно хочет прогнать незваную гостью. Что она делает в таком месте? Завтра бал, она не может появиться там с обветренным лицом. Нужно выбрать наряд и украшения. И причёску! Нельзя забывать о причёске. Ей нужно домой. Нужно вернуться во дворец прямо сейчас!
Тиана встала и, неуверенно пошатываясь, побрела к воде. Самый короткий путь в столицу — напрямик по морю. Далеко она не ушла. Накатившая волна сбила её с ног, протащила на глубину. Принцесса захлебнулась холодом и страхом, намокшее одеяло тянуло ко дну, стесняло движения. Вторая волна толкнула к берегу, а потом закрутила и снова унесла назад. И третья — так же. Выбраться не получалось.
Когда рядом оказался Соловей, она не заметила. Он возник внезапно, увернулся от попытавшихся вцепиться в него рук, ухватил за волосы и поплыл к берегу. Выволок её на сушу, как мешок с рыбой. И бросил примерно с таким же почтением.
— Что это было?! — в тихом голосе сквозило бешенство.
Тиана мокрая и несчастная дрожала и кашляла у его ног. И плакала от страха и облегчения.
— Он позвал, — еле вытолкнула слова, — я не смогла сопротивляться. Не бросай меня, пожиратель. Ты же видишь…
Она не договорила, зашлась в приступе кашля.
— Вижу, — вздохнул Соловей, содрал с неё мокрое одеяло, накинул на плечи свой плащ. — Ты в седле-то держаться умеешь?
Тиана кивнула.
Потерявший сознание Рин ехать самостоятельно не смог бы никак. Соловей устроил его на своей лошади, сел сзади, обхватил одной рукой за пояс, чтобы тот не свалился. Тиане досталась вторая лошадь.
Ездить в мужском седле ей всегда нравилось намного больше чем в дамском. Но не в такой же одежде! Ночная рубашка задралась, бесстыдно выставив на обозрение коленки. Тиана попыталась прикрыть их плащом. Спрятать сразу две не получалось, ширины плаща хватало только на одну. Её попытки принять пристойный вид, только развеселили разбойника.
— Не отставай, дева. Потеряешься, искать тебя не буду, — ухмыльнулся, покрепче прижал к груди Рина и толкнул коня пятками.
На усыпанном крупной галькой и разновеликими валунами берегу быстро не поскачешь. Они пробирались неспешным шагом, пока не выехали на дорогу. Насколько Тиана помнила, эта дорога соединяла несколько прибрежных рыбацких деревень со столицей — единственным городом королевства Таллас.
Соловей предсказуемо повернул в другую от столицы сторону. Пришпорил коня. Как он умудрялся мчаться галопом, при этом удерживая Рина, для Тианы стало загадкой. Сама она никаких сложностей не испытывала. Наоборот, её затопил восторг.
Ночь, звёзды, мягкий лунный свет, ветер в лицо, стук копыт, конская грива перед глазами, плащ полощется за спиной, и плевать на голые коленки. Наверное, это и называется свободой!
Счастье закончилось внезапно — с волчьим воем, разорвавшим тишину.
Соловей обернулся, выкрикнул всего одно слово:
— Погоня!
Сердце принцессы пропустило удар, она неловко дёрнула повод, железные удила больно рванули кобыле рот. Лошадь возмущённо всхрапнула и попыталась цапнуть незадачливую всадницу за ногу. Тиана вовремя потянула за второй повод, отворачивая её морду. Лошадь впустую клацнула зубами и заплясала на месте.
— Пошла, зараза! — Тиана совсем не по вельможному шлёпнула её раскрытой ладонью по шее и сжала конские бока ногами, посылая вперёд.
Лошадь мотнула головой, но подчинилась и поскакала за Соловьём.
— Скорее! — Тиана вдруг испугалась, что не сможет догнать разбойника.
Смогла. Или это он сам вопреки недавним словам подождал её.
Они мчались рядом по ночной дороге, и Тиане казалось, что стук копыт за спиной настигает их. Хотя, быть может, и не было никакого стука, кроме стука копыт их собственных лошадей. Погони пока не было видно. Откуда Соловей о ней узнал, она не понимала, но ни на секунду не усомнилась в его словах. Внезапно Соловей махнул рукой и свернул на неприметную тропинку. Тиана — за ним. Тропинка нырнула в лес, а потом и вовсе исчезла. Скачка замедлилась, теперь приходилось выбирать путь и уворачиваться от нависших веток.
Тиана полностью потеряла всякое представление о времени и расстоянии. Ей казалось, что она уже целую вечность скачет сквозь тьму, стволы и ветки. В голове осталась одна мысль: если она сейчас отстанет от Соловья, никогда не сможет его найти, так и останется в этом страшном лесу. Зелёные огоньки звериных глаз, следящие из темноты, уверенности не прибавляли.
— Стоп, — Соловей ухватил за повод её коня, — мы оторвались, дальше шагаем.
Взмыленная лошадь тяжело вздохнула и опустила голову. Тиана дрожащей рукой похлопала её по шее, попросила-пообещала:
— Ещё немного, девочка, скоро отдохнём.
— Ты-то как, — ухмыльнулся Соловей, — не надумала вернуться?
— Нет!
Поспешный ответ развеселил разбойника, но спорить он не стал.
ГЛАВА 3. Семья разбойника
Вопреки обещанию, которое Тиана дала замученной кобыле, останавливаться на отдых Соловей не собирался. Хорошо хоть скачка прекратилась. Они медленно пробирались по полному бездорожью. Объезжали покрытые мхом валуны и поваленные древесные стволы с торчащими корнями, похожие в темноте на щупальца морских чудовищ. Иногда переходили на рысь на больших полянах, только для того чтобы снова застрять в очередной чаще.
На рассвете вековые дубы и сосны расступились, уступив место тонким осинам.
— Здесь осторожно, — сказал Соловей, — болото. Езжай за мной след в след. Угодишь в трясину, и поминай, как звали. Кстати, дева, как тебя зовут-то?
— Тиана, — выдала она и тут же пожалела, что не удосужилась придумать другое имя.
Впрочем, Соловей эту информацию никак не прокомментировал. Покрепче перехватил Рина и подогнал лошадь. Та ступила на зелёный ковер, Тиана пристроила свою кобылу ей в хвост. Про восточные болота, протянувшиеся у подножия гор, она слышала много и ничего хорошего.
Сейчас в лучах восходящего солнца болото показалось ей даже красивым. Их окружала изумрудная зелень, ярко бликовали окошки тёмной воды среди густого мха и тонких светлых стволов осин. Жизнерадостно орали лягушки.
Как Соловей умудряется ориентироваться в этом жабьем царстве, осталось для принцессы загадкой, но вскоре болото закончилось, они объехали по краю густой ельник и снова оказались под сенью могучих дубов.
Залихватский свист разорвал тишину, а следом за ним звонкий вопль:
— Соловей вернулся!
С ветки над их головами спрыгнул тощенький вихрастый мальчишка лет двенадцати.
— Ты же спас Рина? Да? Он живой?
Мальчик приплясывал на месте от нетерпения и пытался заглянуть в лицо спасённого.
— Живой, — кивнул Соловей. — Тут всё спокойно?
— Спокойно, — закивал мальчишка, — только Зорка грозилась оторвать вам с Рином головы, а потом плакала. Она думала — вы не вернётесь.
— Вот ещё, — тряхнул кудрями Соловей, — с чего бы нам не вернуться?
— А ещё тебя твоя мама ждёт, она всю ночь не спала, — радостно доложил мальчишка.
Соловья эта новость не обрадовала, он нахмурился и тронул лошадь пятками. Та вздохнула и продолжила прерванный путь.
Впрочем, они уже были на месте. Деревья расступились, открывая взгляду поляну с большим кострищем по центру и несколькими крытыми шкурами шатрами.
Первое, что бросилось в глаза принцессе — количество детей на разбойничьей стоянке. С десяток разновозрастных пацанов и девчонок с гвалтом окружили новоприбывших. Соловей спешился, спустил на землю Рина. Сквозь толпу детей к нему протиснулись два парня и девушка, совместными усилиями содрали с раненого окровавленную одежду.
— Воду быстро, — скомандовала девушка, такая же черноволосая и кудрявая как Соловей, — тащите бинты и костёр разожгите.
Дети прыснули кто куда выполнять её поручения, а девушка поднялась и со всей силы саданула Соловья в бок кулаком.
Тот охнул и согнулся от боли:
— Сдурела, Зорка?!
— Это тебе за то, что один пошёл! И кого ты ещё с собой притащил?
— Кого надо, того и притащил! Я перед тобой отчитываться не обязан.
— Ты, — злой взгляд кудрявой девушки остановился на Тиане, — ты кто такая?
— И она перед тобой отчитываться не обязана, — тон Соловья внезапно сделался вкрадчивым, почти ласковым, — займись делом, Зорка, и не лезь, куда не просят.
Дети тем временем принесли воды, подоспели ещё три девушки — все молодые, не старше Тианы, и Зорка предпочла не продолжать скандал. Намочила чистую тряпку, принялась осторожно смывать с тела Рина грязь и кровь.
А Соловей выпрямился, напряжённо застыл, не сводя взгляда с медленно идущей к нему женщины. Высокая, очень худая, ещё не старая, но совершенно седая, она шла сильно хромая, опираясь на сучковатый посох. У Тианы при виде неё почему-то перехватило дыхание, словно она была в чём-то виновата перед этой женщиной.
А та подошла и без слов обняла Соловья, погладила по склонённой голове.
— Ну, что ты, мам, всё хорошо же, — улыбка на лице разбойника вышла детская и беззащитная, Тиана даже представить себе не могла, что он умеет так улыбаться.
Женщина легонько взъерошила его кудри и отстранилась, взглянула на Рина, спросила:
— Как он, девочки?
— Плохо, — по-деловому доложила Зорка, — серьёзная рана всего одна, но она успела загноиться. Нужно очистить рану и сбить жар, иначе… — она тяжело сглотнула и не закончила фразу.
— Ясно, — кивнула женщина. — Позовите Зару, мы займёмся. А потом, — она обернулась к Соловью, — ты представишь нам свою гостью.
Всё странное лесное племя переместилось к разожжённому костру. Рина устроили на расстеленном возле огня одеяле, среди детей и молодёжи появилась ещё одна женщина. Тиана, не зная куда себя деть, со страхом наблюдала, как она прокаливает в огне нож, и отвернулась, когда женщина склонилась над Рином. Подумала ещё, что хорошо, что тот без сознания — не почувствует боли. Чтобы отвлечься принялась рассматривать всех обитателей разбойничьей стоянки.
Насчитала одиннадцать детей, самым младшим из которых — похожим друг на друга мальчику и девочке — было на вид лет десять. Молодёжь по возрасту от детей не далеко ушла. Семеро парней, включая Соловья и бедного Рина, и четыре девушки. Кроме двух женщин, хлопотавших над раненым, других взрослых не видно.
Странно это всё. И Соловей странный. Его бьёт девчонка, но все остальные слушаются. Да и Зорка, выплеснув гнев, больше не осмеливается спорить. Сказал Соловей, не лезть с расспросами к Тиане, никто и не лезет. Даже не подходит никто, хотя любопытные взгляды её не оставляют. Что им сказать? Тиана вдруг сообразила, что навлекла на этих детей опасность. Её ведь будут искать, пропажу принцессы так не оставят.
Соловей, который к своим девятнадцати годам успел получить прозвище «разбойник» и статус вождя того, что осталось от некогда большого клана, выдохнул, вместе с воздухом выталкивая застарелое напряжение и сел на толстое бревно. Зря не глянул куда садится — коварный сучок воткнулся в зад. Некстати вспомнилось, как они вдвоём с Рином несколько дней назад тащили на стоянку это бревно, а потом очищали от сучков и веток. Плохо, получилось, очистили, раз один пропустили. И он плохой вожак, раз позволил такому случиться — и это он сейчас не про сучок, а про Рина.
За все четыре года, что Соловей был главным, всякое случалось, но он не потерял ни одного человека. А сейчас был очень близок к такой потере.
Почему Рин один попёрся на ту ярмарку, где его схватили, он будет разбираться позже с самим Рином, когда (или если) он очнётся. Нет, не если — когда! Соловей сейчас уговаривал сам себя. Рин обязательно очнётся, выздоровеет и получит по шее за непослушание. Но это потом. А пока Рин лежит белый и неподвижный, и смотреть на него страшно. Когда со столба снимал, было страшно, и теперь — так же. Он тогда только через день выяснил, куда девался один из его парней, ещё сутки потребовались, чтобы его вытащить. Всё это время Рин провёл прикованный к столбу — раненый, без еды и воды. В последнее время в столице обычное дело — перед казнью три дня держать преступника у позорного столба. До казни не все из них и доживают.
Соловей передёрнул плечами и перевёл взгляд на странную девчонку в одеяле и расшитых драгоценностями туфлях. Тиана мялась в сторонке, не решаясь ни присесть, ни подойти поближе. Если она та, о ком он думает, забот вскоре прибавится. Нужно было бросить её в городе, голова бы сейчас не болела.
«Да, — сказал ехидный голосок в больной голове, — что бы с ней стало ночью в городе? До утра одно одеяло бы осталось».
Это правда. Доблестные стражи Талласа с завидным усердием рыщут по лесам в поисках Соловья-разбойника и его грозной банды, а в собственные трущобы носа стараются не казать.
Женщины тем временем закончили заниматься ранами Рина, Мирена велела парням перенести его в их с Зарой шатёр, а сама подошла к Соловью. В ответ на вопросительный взгляд только головой покачала, спросила о другом:
— Девушка, Соловей. Я видела её раньше. Ты знаешь, кого привёл?
Он вздохнул в ответ.
— Догадываюсь.
— Что делать будешь?
Соловей запустил руку в чёрные кудри, потёр висок. Взглянул на мать снизу-вверх.
— Надо бы уйти, может даже, в горы подальше забраться. Но пока Рин в таком состоянии мы никуда не сможем двинуться. Придётся сидеть здесь. Охрану стоянки усилим, всем прикажу далеко не отходить даже на охоте, чтоб по первому зову могли вернуться. Ладно, в конце концов, пока она рядом со мной, никакая магия её не обнаружит. А по-другому нас найти — ну, пусть попытаются. Четыре года уже ищут.
— Это понятно, — стоять Мирене было тяжело, но присесть она не пыталась, — я имела в виду, что будешь делать с девушкой?
— Не знаю, — Соловей пожал плечами, он и правда об этом ещё не задумывался, — ещё одна беглянка в нашей стае беглецов. Мам, ты не думаешь, что она такая же как мы?
— Зара тоже узнала девочку, — вместо ответа сказала мать, — она против того, чтоб оставить её.
— Я здесь вождь! — вспылил Соловей, сказались собственная растерянность и усталость.
— С каких это пор совет матерей не может возразить вождю?
— А с каких это пор матери выгоняют под нож девчонку?
— Так уж и под нож?
— Знаешь, мам, я думаю даже хуже. Я же не для красоты притащил принцессу. Я не совсем идиот, понимаю, чем всё может обернуться.
— Рассказывай, Мар, — мама наконец-то присела рядом. И она так редко называла его по имени.
Соловей рассказал всё. Как прикрылся принцессой от стражи, как взял на лодку, как она догадалась о его силе и просила о помощи. И как едва не утонула, поддавшись зову, стоило ненадолго её оставить.
— Страшные дела творятся в славном Талласе, — вздохнула Мирена. — Я поняла тебя. Я поговорю с Зарой. Даже если она будет против, я поддержу тебя. Надеюсь только, что это решение не навлечёт беду на наши головы. Пойду проверю, как там Рин, — она тяжело поднялась и, опираясь на палку, похромала к шатру матерей.
А Соловей свистнул, подзывая разбрёдшихся по стоянке родичей. На такой свист не были обязаны отзываться только матери, остальные сбежались тут же. Соловей поднялся, поманил рукой Тиану, сказал с интонациями дворцового герольда:
— Друзья, позвольте представить вам её высочество принцессу Тиану Талласкую.
Поражённое молчание было ему ответом.
ГЛАВА 4. Сны и реальность
Длинный и страшный день закончился. Тиана сидела на лежанке из оленьих шкур и невидящим взглядом смотрела во тьму. Лесные разбойники соорудили для неё отдельный шатёр, хотя сами жили в таких по несколько человек. То ли почтительность так выказали, то ли, наоборот, никто не захотел делить кров с монаршей особой.
Родичи Соловья держались с ней вежливо и настороженно. Даже дети предпочитали поедать её издали любопытными взглядами и убегали, стоило к ним обратиться. Седая и строгая Мирена вынесла ей одежду — простое платье из небелёного холста и грубо сшитую безрукавку из заячьих шкурок. Взрослые парни под гомон малышни возвели новый шатёр — собрали каркас из тонких жердей и набросили на него несколько выделанных оленьих шкур. А потом подчёркнуто перестали замечать принцессу.
Соловей куда-то пропал, спрашивать о нём она не решилась.
Обедать к костру её не позвали, и Тиана впервые в жизни мучилась от голода. Почему-то подойти самой оказалось выше её сил.
Уже потом, когда все поели и круг у костра опустел, к ней подошла Мирена, смерила непонятным взглядом, сказала:
— У нас слуг нет, девочка. Будешь их ждать, так и помрёшь. Или ты нашей едой брезгуешь?
— Я… я не брезгую! Я просто не знала… что можно.
Тиана окончательно смешалась и замолчала. Дворцовые правила поведения здесь не годились, и как себя вести она не представляла. Просить не позволяла гордость. А приказывать… Приказы здесь выполнялись только одного человека — Соловья.
— Ладно, — вдруг смягчилась Мирена, — пойдём к костру, похлёбка вроде ещё осталась.
На донышке котла и в самом деле осталась гуща из мясного бульона и овощей, самого мяса уже не было, но Тиана обрадовалась и такой еде. А ещё она решилась спросить:
— Леди, скажите, пожалуйста, где Соловей?
— Леди, — Мирена усмехнулась, но не зло, скорее грустно, — я никогда не была леди. А Соловей спит. Умаялся. Ты ведь тоже устала, иди отдохни.
Но стоило принцессе подняться, окликнула её:
— Стой. Что я говорила про слуг?
И пояснила в ответ на непонимающий взгляд:
— Плошку помыть не забудь.
Пришлось идти к ручью и полоскать глиняную посудину в холодной воде.
А потом Тиана заснула. Одна среди незнакомых людей, в пустом холодном шатре, закопавшись в оленьи шкуры. Ей снились волки. Много волков, очень много. Они стояли кругом и смотрели желтыми глазами. На самом большом волке сидел Соловей и молчал. А потом улыбнулся. У него были желтые волчьи глаза и острые клыки. А ещё маленькие птичьи крылышки на плечах. Тиана никогда не видела соловьёв, поэтому крылышки у разбойника оказались воробьиные. Они трепыхались за его спиной и мешали испугаться.
Страх пришёл позже, когда приснился брат.
Лиам, четырнадцатилетний, бледный как смерть, стоял у окна, судорожно цеплялся за бархатную штору и говорил. Губы его шевелились, но Тиана не слышала слов, только видела отчаяние и злость в глазах.
Она вскрикнула и проснулась. По щекам катились слёзы.
Заснуть снова не удалось. Сжавшись в комочек, Тиана слушала звуки ночного леса. Во дворце по ночам чаще всего можно было услыхать топот сапог и бряцанье оружия стражи, а здесь… Шорохи, шелест, скрип, далёкое уханье и еле слышный прерывистый писк. Тиана не могла определить источники половины звуков. Вот, например, кто это пищит — мыши или птицы? А что это сейчас так булькнуло?
Но слушая лес, она внезапно для самой себя успокоилась. Всхлипнула последний раз и вытерла слёзы. Сидеть в шатре, словно взаперти, стало невыносимо, отчаянно захотелось вырваться на свободу.
Она на корточках придвинулась ко входу, осторожно отодвинула полог. При неверном свете ущербной луны пустая стоянка казалась нереальной, моргнёшь — и всё исчезнет. Тиана выбралась наружу. Никто ей не помешал и шатры никуда не делись. Только холодный ветер обнял за плечи. Она вернулась, нашарила в темноте безрукавку, надела торопливо и снова вышла.
Прошлась по стоянке, рассматривая затейливые узоры на шатрах (её шатер единственный оказался не раскрашен), постояла у погасшего костра, подошла к ручью, присела на берегу. Лунные блики на воде и тихое журчание показались ей красивее любого фонтана, они завораживали, и Тиана закрыла глаза. Где-то рядом несмело чирикнула птичка, свистнула и вдруг выдала длинную мелодичную трель. Вторая трель раздалась прямо над головой принцессы. Она вздрогнула и обернулась. За спиной стоял Соловей и увлечённо свистел по-птичьи. Стоило ему умолкнуть, как птичка (настоящий соловей!) ответила ему серией щелчков и трелей. Соловей выслушал и засвистел опять. После него опять наступила очередь птицы. А Тиана подумала, что, если закрыть глаза, ни за что не различит где чей голос.
— Тебя поэтому прозвали Соловьём? — тихонько спросила она, когда разбойник замолчал, слушая пернатого певца.
— Да, — он улыбнулся, — люблю говорить с птицами.
— Птицы не говорят! — меньше всего она ждала услышать такую сентиментальную чушь от лесного разбойника.
— Ещё как говорят! — он ухмыльнулся. — Сейчас вот этот соловей принял меня за соперника и послал нехорошими словами. А его самке я очень даже понравился.
— Ты меня обманываешь? Смеёшься, да?
— Ну, что ты, принцесса, я кристально честен, — Соловей картинно поклонился, прижав руку к груди, а потом указал пальцем на куст на той стороне ручья, шепнул:
— Смотри, вон соловьиха. Прилетела знакомиться.
Тиана присмотрелась и в самом деле увидала на ветке маленькую серую птичку.
— Это соловей? Я думала, они красивее.
Разбойник пожал плечами.
— Уж какие есть. Не всем же быть красавцами.
Первый соловей тем временем вновь завёл свою песню. Человек не ответил, присел рядом, стянул сапоги, опустил ноги в воду и блаженно зажмурился. Самочка забеспокоилась и, не дождавшись второго певца, вспорхнула и улетела. Наверное, вернулась к первому. Счастливый соловей пел, не умолкая, а Тиана и его тёзка сидели рядом на берегу лесного ручья, молчали и слушали.
И это молчание не напрягало, словно для принцессы и разбойника было привычным сидеть так. Тиана забыла, что ещё недавно хотела задать ему тысячу вопросов, все волнения и страх будущего отошли на задний план, хотелось навсегда остаться в мягкой тьме наполненной шорохом листвы, журчанием ручья и птичьим пением.
Но всё когда-нибудь заканчивается. Соловей поднялся, сказал, ломая волшебство:
— Нужно проверить охрану. Спокойная жизнь нам теперь не светит.
— Из-за меня?
Соловей взглянул пристально, словно насквозь хотел рассмотреть. Не стал ни утешать, ни обвинять.
— Да, — ответил коротко и жёстко.
Подхватил сапоги и ушёл не обуваясь.
Утро застало Тиану у того же ручья. Она замёрзла, но не смогла заставить себя вернуться в шатёр. Робко подошла к разведённому мальчишками костру, протянула к огню озябшие руки.
— Подвинься-ка, — её оттерла плечом кудрявая Зорка, подбросила в огонь пару толстых веток.
Лохматый паренёк, ровесник Рина, притащил большой и даже на вид тяжёлый котёл с водой, повесил на перекладину меж двух закопчённых рогатин. Два босоногих пацана высыпали в котёл пол ведра почищенной без особого усердия мелкой рыбы, Зорка добавила туда же овощи.
Тиана тихонько отошла в сторону.
Наблюдать за жизнью обитателей лесной стоянки оказалось неожиданно интересно. И немного грустно. Все заняты делом, на неё и внимания не обращают. А ей даже присесть негде, не додумались разбойники поставить лавочки для высоких гостей. Лишь несколько толстых брёвен вокруг костра, но к костру (и к сердитой Зорке) подходить совсем не хотелось.
К завтраку подойти всё же пришлось. Тем более что Соловей сам махнул ей рукой. Никогда ещё принцессу не подзывали так, как служанку. Пришлось напомнить себе, что здесь не дворец, и проглотить обиду. В ухе плавали мелкие чешуйки недочищенной рыбы, но это никого не смущало, лесным босякам не до кулинарных изысков.
После еды Соловей объявил, что как только Рину станет лучше, они все уйдут подальше в горы. А пока нужно запастись провизией.
— Как запасаться предлагаешь? У нас даже соли нет! — вскочила как подброшенная Зорка.
— Соль Рин должен был купить, — тихонько сказала другая девушка, взглянула на вожака беспомощно и спросила:
— Зачем он поехал в столицу, соль ведь у рыбаков можно достать?
Ответа на этот вопрос не знал никто кроме Рина, а его сейчас не спросишь, так что Соловей только вздохнул.
— Тай, — кивнул он одному из старших парней, — поведёшь охоту. А я достану соль.
— С ума сошёл? — оказывается, возражать вождю тут может не одна Зорка, Тай с этим тоже справляется. — Тебе сейчас нужно забиться в самые глухие дебри и не высовываться.
— Как и всем нам. Или ты предлагаешь ради мешка соли устроить набег на рыбацкую деревню, чтоб уж точно никто не сомневался где нас искать?
Тай опустил глаза, а Соловей продолжил:
— Не волнуйтесь, я-то в столицу не собираюсь.
— У Рина деньги пропали, — напомнила тихая девушка.
Соловей только отмахнулся:
— Ну и ладно. Всё равно по-честному купить не получится.
На том разговор и закончился. Соловей поседлал вчерашнюю гнедую кобылу, вскочил в седло и только рукой махнул на прощание.
Серьёзный крепыш Тай собрал вокруг себя стайку парней и девушек, они посовещались о чём-то, взяли луки со стрелами, разбились на два отряда. Младшие ушли в лес пешком, старшие взяли лошадей.
Стоянка сразу опустела. Остались только Тиана, раненый Рин и две женщины, которых здесь все называли матерями.
Похоже, они и в самом деле были за матерей всей этой разношерстной стае. По крайней мере, других взрослых тут не наблюдалось.
Тиана в гордом одиночестве уселась у ручья, где ночью пел соловей. Но сейчас маленький певец молчал. Солнце поднялось высоко, прогнало ночную прохладу. Тиана обняла коленки, закрыла глаза, наслаждаясь теплом, и сама не заметила, как уснула.
Ой! Сегодня же весенний бал! Столько нужно сделать, столько подготовить! А она так безнадёжно опаздывает. Лорд Севил опять отчитает её. Она не должна его сердить. Севил ведь такой замечательный! Нужно возвращаться. Прямо срочно нужно к нему.
Тиана поднялась и побрела к опушке. Она смотрела вперёд застывшим ничего не видящим взглядом и возникшую на пути седую женщину попыталась обойти словно дерево. Вот только деревья не хватают внезапно за руки и не отвешивают оплеух, от которых в голове звенит, но мозги прочищаются.
— Ой… — Тиана беспомощно заморгала, — опять да? Он позвал? Я думала, здесь он меня не достанет.
Из глаз против воли покатились крупные слёзы. Мирена вздохнула.
— Тебе, девочка, нужно научиться сопротивляться. Не можешь же ты всю жизнь держаться за Соловья.
— Я научусь, — Тиана быстро закивала, не очень понимая, что именно обещает. — А можно я пока с вами посижу?
— Ладно уж, сиди, что с тобой поделаешь, бестолковый ты ребёнок.
Пусть ребёнок! Пусть бестолковый! Лучше уж так, чем снова вышивать цветочки и в самом деле ничего не соображать.
Весь день она не отходила от суровой матери Соловья. Та попыталась было приставить принцессу к работе, но, когда Тиана чуть не отрезала себе пальцы, забрала у неё нож и велела просто не мешаться.
Полегчало ей только вечером, когда с охоты вернулась гружённая дичью молодежь. Повеяло сразу несколько знакомых ветерков, выдувая из головы дурман, и Тиана вздохнула с облегчением — Соловей здесь оказался не единственным пожирателем магии.
Сам Соловей прискакал на взмыленной кобыле ранним утром, с двумя небольшими мешочками соли, притороченными к седлу, усталый, одновременно весёлый и злой. Ночевать Тиана осталась в шатре Мирены, но заснуть не смогла, боялась вновь попасть под чары, приближение холодного ветра почуяла издалека и вышла встречать Соловья вместе с его матерью.
— Ух, — сказал он, сверкая глазами, — что там делается! На дорогах гвардейцев и благородных рыцарей, как блох на бездомной собаке. Рыбакам выходить в море запретили, лодки обыскивают, всех девушек осматривают. Мои портреты везде развесили. Я теперь — знаменитость! Правда, — добавил он с сожалением, — я на них вообще не похож. Или не рассмотрели, или у художника руки из задницы.
— Как же ты соль достал? — Тиана вдруг испугалась, представив, во что могла вылиться вожаку разбойников вылазка за солью.
— Украл, — легко отмахнулся Соловей. — Всё равно пока рыбаков в море не выпустят, она им без надобности.
Целый день обитатели лесной стоянки разделывали вчерашнюю добычу, солили и развешивали сушиться порезанное на тонкие полоски мясо. Опять все оказались при деле, кроме Тианы и мечущегося в жару Рина. Что перевозить больного в таком состоянии нельзя, понимала даже принцесса. И Соловей это понимал. Подходил несколько раз, щупал лоб, шептался с Миреной, скорбно хмурился, но подготовку к переходу не прекращал. С ног валился от усталости, но спать пошёл, только когда распределил ночные дежурства и проверил первых постовых.
Днём среди людей Тиана чувствовала себя почти спокойно, а ночью опять накатил страх. Снова проситься в шатёр Мирены, в котором кроме неё жила ещё Зара и больной Рин, было неловко и стыдно. Она лежала в своём ненадёжном жилище, пялилась в темноту, слушала звуки леса. Где-то вдали запел соловей. Ему ответил второй, гораздо ближе. Интересно, обе птицы настоящие, или одна из них ходит на двух ногах и ворует соль и принцесс?
Как бы то ни было, птичье пение успокаивало, и Тиана соскользнула в сон.
Музыка, яркий свет, блеск драгоценностей, шуршание пышных платьев, восторг в глазах придворных дам и кавалеров. Женщины обсуждают её наряд¸ мужчины мечтают заполучить танец с принцессой. «Ваше высочество, вы прекрасны», — несётся отовсюду.
Она кружится в танце, босая нога скользит на гладком мраморном полу.
Босая? Почему она танцует босая?
Додумать мысль не удаётся, ступню пронзает острая боль и Тиана падает.
Где-то вдалеке тревожно ухает сыч.
Музыканты, танцоры, мраморный пол — всего этого нет. Тиана сидит на земле, баюкает проколотую колючкой ногу. Вчера мальчишки протащили здесь сухие ветки для костра и не убрали насыпавшийся мелкий мусор. Босой ногой наступить на колючую ветку шиповника — удовольствие ниже среднего, но этот шиповник её спас, она пришла в себя, не успев уйти со стоянки.
А если бы не было этой колючки? Или если б она обулась? Или боль оказалась недостаточно сильной? Что тогда?
Тиана всхлипнула, паника захлестнула волной. Ей казалось, что она тонет, захлёбывается в собственном ужасе, и только холодный ветерок, тот самый, что вывел её из дворца, не даёт сойти с ума окончательно.
Она ухватилась за этот ветер, вскочила и чуть не упала, наступив на раненую ногу. Ни о чём не думая и не обращая внимания на боль, похромала к источнику ветра. Вломилась в шатёр Соловья, едва не оборвав полог. Подползла на четвереньках, упала рядом, уткнулась лицом в его плечо. Замерла, наслаждаясь ощущением прохлады и безопасности.
— Что ты делаешь? — спокойный голос разбойника вырвал её из прострации.
Действительно, что? Обнимается ночью с мужчиной в его постели. Что он о ней подумает?
Тиана всхлипнула и попыталась отползти. Соловей не дал, ухватил за руку, заглянул в заплаканное лицо, спросил абсолютно спокойно, словно такие визиты были обычным делом:
— Что, всё так плохо?
Тиана кивнула, а потом всё-таки выдавила:
— Да. Он зовёт. Словно знает, что не сможет найти, поэтому усилил зов, чтоб я пришла сама. И я пошла. Опять. Если бы не шиповник…
Она сбилась, замолчала. Глубоко вдохнула, как учил Лиам, когда нужно было успокоиться, сказала:
— Извини. Я пойду к себе.
— Сиди, — тихий голос пригвоздил к месту.
Соловей придвинулся одним плавным движением, прикоснулся ладонью ко лбу. Обычной тёплой человеческой ладонью, но Тиане показалось, что на лоб ей положили кусочек льда. Звонкий холод отрезвлял получше проколотой ноги, бал, дворец и регент с его колдовством отодвинулись далеко-далеко, остались только полумрак шатра, прохладная ладонь и серые глаза напротив.
— Полегчало? — спросил Соловей.
— Да, — в горле внезапно пересохло, Тиана попробовала отстраниться. — Я пойду.
— Куда ты пойдёшь? Ловить потом тебя по всему лесу. Здесь переночуешь.
Тиана покраснела, а потом представила, что скажет лорд Севил, ревностно оберегающий честь будущей жены, если узнает об этом, и захотела остаться ему назло.
— Не бойся, не трону, — верно истолковал её замешательство разбойник. Кивнул на незанятую лежанку. — Поспишь тут. Тай всё равно до утра на дежурстве.
Засыпать слыша совсем рядом чужое дыхание было странно и необычно. Вчера она ночевала вместе с тремя людьми — Миреной, Зарой и Рином, но их присутствие не мешало, измотанная страхом и ожиданием Тиана заснула, едва залезла под одеяло. Сейчас заснуть оказалось сложнее. Соловей дышал мерно, не шевелился и не говорил. Спит он или притворяется? Тиане очень хотелось проверить, но она не решалась заговорить. Хватит и того, что она ворвалась к нему среди ночи.
В лесу опять запели соловьи. Теперь уже точно можно сказать, что настоящие.
ГЛАВА 5. Чужой сон
Лето, солнце, радость и гордость. Птичьи разговоры и шелест листьев в знакомом лесу. Тени перечёркивают тропинку. Ей четырнадцать лет.
Нет, не ей — ему!
Он — Мар по прозвищу Соловей, сын кузнеца рысьего клана. Отец — один из самых уважаемых людей в селении, и сегодня он будет гордиться сыном! Сегодня Мар заслужил право зваться мужчиной. Он и трое его друзей, которым этим летом тоже исполнилось четырнадцать. Десять дней назад они ушли в горы, взяв из дома лишь одежду, что на себе, и ножи.
Десять дней провести в горах и вернуться с добычей — в этом суть испытания. Кто не выполнит условия: не добудет дичь, вернётся раньше или опоздает — ещё год будет считаться ребёнком.
Они возвращаются в срок и тащат тяжёлую тушу белоснежного горного козла. Почётная добыча, обычно мальчишки приносили куропаток, сурков или серых лисиц. Скупой на похвалу отец улыбнётся, и мама тоже обрадуется. Мясо пойдёт на праздничное угощение, а из шкуры можно сделать одело.
Что-то он совсем размечтался. Какое ещё одеяло? Козёл ведь их общая добыча. Ну, тогда — безрукавки. Козёл большой, на четыре безрукавки должно хватить.
Детскую радость оборвал запах гари на подходе к селению.
Горные кланы частенько грызлись между собой, но на территорию Рысей раньше никто особо не зарился. Охотничьи угодья тут не лучше, чем у других, плодородной земли — кот наплакал. Единственная ценность — прозрачные камни, что дети находят на берегах реки. И то, камни эти нужны только Рысям, остальным — без надобности. Издавна в клане рождаются особенные дети, те, кого называют пожирателями магии. Бесполезная способность, здорово осложняющая жизнь. Уж он-то знает! Сейчас уже научился жить с ней, а когда был меньше, не мог обходиться без камушков. Голодный пожиратель запросто может высушить себя или того, кто рядом. А прозрачный кварц, вынесенный рекой из земных недр и отполированный водой, вбирал в себя силу земли и воды, накапливал, а потом отдавал её тому, кто в ней нуждался. Дети-пожиратели называли эти камни слезами земли, искали их и таскали с собой, пока не научатся контролировать силу и обходиться без них. Хотя он-то давно научился, а всё равно носит парочку в кармане на всякий случай.
— Что-то случилось, — высказал общую мысль коренастый светловолосый Тай.
Мальчишки бросили козлиную тушу и налегке побежали вниз по тропе к деревне. Запах гари всё усиливался, а вместе с ним тревога.
Они опоздали. Страшно и безнадёжно. Деревни Рысей больше не было. Последние дома догорали, а солдаты с белым орлом на нагрудниках — гербом Талласа, стаскивали в общую яму убитых. Мужчин, женщин и детей. Отцов, сестёр, братьев и матерей, которые совсем недавно улыбаясь и, подшучивая, провожали в путь юных охотников. Которые ждали их обратно.
Кер, самый высокий и старший из четвёрки рванулся вперёд, чуть не выскочил из укрытия, увидав в куче своего отца. Мар сбил его с ног кулаком, а Тай не дал разгореться драке. Время словно остановилось. Кажется, юный смешливый Мар умер тогда, а его место занял расчётливый злой Соловей. Парой фраз он привёл в чувство растерянного Лила и взбешённого, не успевшего ещё по-настоящему почувствовать горе, Кера.
Что четверо мальчишек с ножами могут сделать против сотни вооружённых солдат? Ничего. Только наблюдать. И слушать. Ночью, когда талласцы не опасаясь нападения развели костры, они пробрались в сожжённую деревню. Густой запах дыма и крови забивал ноздри, от звука чужих голосов и смеха сдавливало горло. Как можно смеяться и спокойно готовить ужин, убив столько людей? Только надежда, что погибли не все, не давала сойти с ума. Четыре рысёнка затаились во тьме, слушая, впитывая каждое слово ненавистных убийц.
О том, что в Талласе боятся и ненавидят пожирателей магии, они знали всегда. Как и о том, что среди магов очень ценятся камушки-накопители, слёзы земли. Никто только не ждал, что ненависть и жадность талласцев принесёт смерть. После гибели законных правителей регентский совет разгулялся вовсю. Что для них, могущественных лордов, одна затерянная в горах деревушка? Даже если остальные горцы возмутятся, что могут разрозненные кланы против королевской армии?
Регент убивал двух зайцев одним ударом — получал доступ к месторождению вожделенных накопителей магии и избавлялся от опасных пожирателей. Был и третий заяц — лорд Севил приказал доставить ему живыми нескольких пожирателей. В отряде магов не оказалось, правильно — какой маг в своём уме сунется сюда? Простые солдаты различить пожирателей среди выживших не смогли. А пленники молчали — никто не признался. Тогда командир решил всех пленных скопом отправить регенту, а он пусть сам разбирается. Тем более, что пленных оказалось немного. В демонской деревушке женщины схватились за оружие наравне с мужчинами, да и в горячке боя солдаты не особо разбирали, кого убивать. Выжили только две женщины, которые пытались увести и спрятать детей, и эти самые дети — мал мала меньше.
Услышав, что есть выжившие, Соловей даже облегчения не испытал. Мозг просчитывал варианты спасения, а все чувства замерли, словно покрытые толстым слоем льда.
Из захваченной деревни пленных не вывести. Единственный шанс — отбить их по дороге, вряд ли вся сотня отправится с ними. Нормальной дороги в Таллас тут нет — запутанные тропинки по горным склонам, густой лес, обрывы и овраги. Они здесь каждый камень знают, а таласцы — нет. У них нет оружия — не беда. Оружие Рысей до сих пор валяется под ногами. Уходя, они подобрали четыре лука и один метательный нож, собрали, сколько могли, стрел. Постовые талласцев громко переговаривались, гремели доспехами, подходили к кострам, где им так же, как и другим солдатам, щедро наливали разбавленное вино. А может, и не разбавленное — слишком уж весело было воякам.
Во всяком случае, четыре тени прошмыгнувшие в темноте совсем рядом никто из них не заметил.
До рассвета мальчишки просидели на скалистом уступе, откуда родная деревня была как на ладони. Они не разговаривали, не оплакивали погибших, просто ждали.
Утром пленных под конвоем отправили в Таллас. Двух избитых женщин и стайку перепуганных детей. Одна из женщин подняла голову, взглянула на светлое небо, и сердце Мара-Соловья пропустило удар. Мама! Она жива!
Тай встрепенулся, завидев сестрёнку. Пришлось напомнить им не высовываться.
На два десятка пленников — десяток солдат. Многовато, но всяко лучше, чем сотня.
Охрана верхом, пленные пешком. Значит, догнать их будет нетрудно.
Они догнали. И перегнали. Устроили засаду в лесу. Перестреляли половину солдат прежде, чем те поняли, что происходит. Нагрудники — хорошая защита в ближнем бою от удара мечом, но от пущенной в лицо или горло стрелы они не помогут. Один из стражей выхватил арбалет, навёл на шевельнувшиеся в чаще ветки. Выстрелить не успел, мама вцепилась ему в ногу, стащила с седла, получила кулаком в лицо, но хватки не разжала, они вдвоём покатились под ноги шарахнувшимся лошадям.
Зорка как-то освободила связанные руки, подняла брошенный арбалет, разрядила его в грудь ближайшего талласца. Тяжёлый болт, выпущенный почти в упор, пробил доспех и вошёл в тело, а бесполезный теперь разряженный арбалет девчонка кинула в другого стража.
Двое ребят постарше по примеру Мирены стащили с седла ещё одного стражника.
У Соловья кончились стрелы, он выхватил нож и спрыгнул с нависающей ветки прямо на спину последнему всаднику. А потом кинулся к маме.
Она заколола противника его же кинжалом, но встать не смогла. Только улыбнулась сыну, а по подолу юбки растекалось красное пятно.
— Нога, — сказала она, — кажется, сломала…
Он обнимал мать, друзья разрезали верёвки, освобождали остальных, ловили разбежавшихся лошадей. А он по-прежнему ничего не чувствовал. Он потерял отца, дом, всю свою жизнь. Он убивал людей. Ещё вчера он не знал, что на такое способен. Как хочется, чтобы всё это оказалось кошмарным сном. Открыть глаза, а мама шьёт безрукавки из козлиной шкуры, отец стучит молотком в кузне.
Отец.
И тут, наконец, пришло осознание. Резануло болью.
Тиана закричала и открыла глаза. И наткнулась на ошалевший и больной взгляд Соловья.
— Ты видела? — слова давались ему с трудом. — Видела, да? Чума белобрысая.
Тиана кивнула, горло сдавило спазмом, вдохнуть трудно.
— Что ты такое? Как ты залезла в мой сон?
Тиана пожала плечами и всё же смогла произнести:
— Не знаю. Оно само. Я раньше только с братом делила сны.
— Само… — Соловей постепенно успокаивал сбитое дыхание, но его сердце стучало так, что, казалось, его и в Талласе слышно.
— Командир, — в шатёр заглянул Тай, и глаза его округлились при виде взъерошенной парочки. — Что у вас происходит?
— Ничего, — отмахнулся Соловей, — зачем пришёл?
— Выходи, — махнул рукой Тай, — мы там рыцарёнка поймали.
ГЛАВА 6. Рыцарёнок
Снаружи едва занимался рассвет, но после полумрака шатра свет резанул по глазам, выбил слёзы. А, может, Тиана ещё просто не пришла в себя после чужого сна. Ей не обязательно было идти за Соловьём, но и остаться в одиночестве казалось немыслимым.
Рыцарёнок обнаружился в центре поляны возле кострища. Без доспехов и оружия, со связанными руками, удерживаемый за плечи двумя разбойниками — Кером и Лилом, после сна Тиана знала их имена — пленник не выглядел грозным врагом, скорее — несчастным мальчишкой, на пару лет младше командира разбойников.
Действительно, рыцарёнок. На рыцаря никак не тянет.
— Ну, что тут у нас? — после недавнего, разделённого на двоих кошмара настроение Соловья было далеко от благодушного.
Пленник вскинул голову, но взгляд его, метнувшись по лицу разбойника, остановился на принцессе. Глаза расширились — узнал.
— Ваше высочество, — не то прохрипел, не то всхлипнул он.
И вдруг с такой яростью рванулся из державших его рук, что Кер и Лил, не ожидавшие подобной прыти, не смогли его удержать. Он головой боднул Соловья в живот, а когда тот согнулся, попытался связанными руками ухватить за горло.
Тай отпихнул его, Кер и Лил прижали к земле.
Соловей медленно поднялся, отряхнул одежду, процедил зло:
— Ещё один ненормальный на мою голову. Чего взбесился-то?
— Негодяй, подлец, дикарь, насильник, — пленник выплёвывал слова, беспомощно извиваясь в руках разбойников и не сводя с Тианы полного отчаяния взгляда.
А она только сейчас сообразила, как выглядит в глазах молодого вельможи — полуголая, босая и заплаканная. Сколько она плакала за эту ночь — два раза, три? И не помнит толком.
— Насильник, — голос Соловья стал обманчиво мягким, — дикарь, подлец и негодяй. Я тебе покажу дикаря.
— За мной, — скомандовал он разбойникам, резко развернулся и направился к опушке. Кер и Лил поволокли пленника следом. Несколько разбуженных шумом подростков потянулись за ними.
Далеко они не ушли, остановились на берегу маленького озерца, куда впадал текший по поляне ручей.
— Подходит, — кивнул сам себе Соловей, хлопнул ладонью по янтарному стволу ближайшей сосны и сказал уже громко, так чтоб слышали все:
— Талласца привязать к этому дереву. Так чтоб воду видел. Есть и пить не давать. Если замечу кого из вас такого добренького, рядом привяжу. Пусть стоит тут, пока Рину не станет лучше, на своей шкуре испытает наказание просвещённого Талласа.
Мальчишки зашумели, но возразить никто не посмел, даже Тай. А, может, просто никто не хотел защищать ненавистного талласца. Старшие парни споро примотали его к сосне, Кер ещё и ударом по рёбрам наградил.
— Соловей, — робко попыталась вмешаться Тиана и замолчала под его яростным взглядом.
— Что-то не нравится? — он не говорил, шипел как рассерженный кот, — Так я не держу. Иди куда хочешь.
Придушить рыцарёнка хотелось просто отчаянно. Собственными руками. Но… если он убьёт его так — беспомощного и безоружного, чем он тогда будет отличаться от бесовых талласцев? Принцесска ещё ночью разбередила воспоминания. Хотя, может, она и ни при чём. Этот сон снится часто и никогда не меняется. Интересно, снится ли что-то похожее остальным? Среди остатков клана Рысей не принято обсуждать кошмары, проблем и наяву хватает.
— Он был один? — спросил Соловей Тая, когда они, оставив пленника, возвращались на стоянку.
— Один, — ответил Тай. — Тебя по следам вычислил, башковитый парень.
— Такой башковитый, что к нам в одиночку сунулся? Я думал, это по-другому называется.
— Дурак, да, — не стал спорить Тай, — но башковитый в том смысле, что сумел связать с тобой краденую соль. И умение читать следы не то чтоб часто встречается среди таллаской знати.
— Откуда ты всё это знаешь?
— Ну, так мы пацана не под твоим шатром схватили. Пока до лагеря дошли, было время пообщаться. Он тогда хоть и огрызался, но вёл себя спокойнее. Ты-то сам, кстати, чем с полуголой принцессой ночью занимался?
— В карты играл. На раздевание.
— Ага. И она у тебя одеяло выиграла.
— Ну, выиграла. И что?
— Да ничего. Смотри только не заиграйся… Соловей.
— Что?
— Уходить надо. Один талласец пришёл — жди других.
— Сам знаю. Сегодня же младших отошлю. А там… может, и Рину полегчает.
За разговором они подошли к привязанному на опушке серому мерину рыцарёнка, и Соловей покачал головой:
— Ну и страшилище. Это конь или осёл?
— Не все могут украсть себе красавца, — ухмыльнулся Тай.
Соловей тем временем обшарил седельные сумки, не нашёл там ничего интересного, покрутил отнятый у парнишки меч — из хорошей стали, но простой, без украшений. Спросил:
— У него что же, и доспехов никаких не было?
— Нагрудник только в пластинах. Похоже, наш гость не из богатых.
— Вот и хорошо. Надеюсь, его не очень быстро хватятся.
— Зорка, — заметил Соловей выглянувшую из шатра двоюродную сестру, — буди всех, хватит дрыхнуть.
Зорка приказ выполнила с энтузиазмом, и через пару минут все Рыси собрались у кострища. На вопрос о Рине Мирена и Зара переглянулись и только головами покачали. Соловей вздохнул, он всё-таки надеялся, что за ночь тому станет лучше.
Встал в центре круга, обвёл взглядом своих людей — встревоженных женщин и девушек, хмурых парней, заспанные детские мордашки. Все смотрят на него, ждут, что он скажет. Когда-то он отказался принять звание старейшины (и правда — какой старейшина в четырнадцать-то лет), тогда его стали называть вожак и командир. Вожак — волчье какое-то словечко. Правильное. Сейчас клан Рыси больше всего напоминает волчью стаю, а волки своих не бросают.
Несколькими короткими фразами Соловей обрисовал ситуацию. С Рином оставался он сам, Тай, Лил и Зорка. Остальным приказал срочно собираться и двигать к тёплому источнику, в одно из зимних убежищ в горах.
Когда он говорил так, спорить ни у кого желания не возникало. Рысята собрались в рекордные сроки. На сбор шатров не стали тратить время, взяли только еду и одежду, сколько можно увезти верхом, без вьючных лошадей.
— Кер, головой отвечаешь, — напутствовал его в дорогу Соловей, — увидишь талассцев, не нарывайтесь, ты не один.
— Сам знаю, не дурак, — Кер подобрал поводья. Он до сих пор ещё не решил, гордиться ли возложенной на него ответственностью или сердиться, что Соловей отсылает его с малышнёй.
После их отъезда в лагере стало тихо и пусто. Непривычно. Тай и Лил завались спать после ночного дежурства, Зорка меняла повязки Рину. Тиана тихонько сидела у входа в свой шатёр. Ну, хоть оделась нормально и расчесалась. На чучело больше не похожа. Ей Соловей никаких распоряжений не давал, и кто бы сомневался, что она останется. Раздражение к принцессе мешалось с жалостью. Кто бы ещё пару дней назад сказал ему, что он будет жалеть принцессу Таласса, вот бы он тогда посмеялся. А сейчас как-то совсем не смешно.
Ладно, Соловей поднялся, отряхнул штаны — пока парни спят, охранять лагерь придётся самому. И серых попросить помочь. Без них теперь никак.
К вечеру Рин пришёл в себя, но даже подняться самостоятельно не смог. Соловей ходил мрачнее тучи — серые братья видели в лесу людей. Пока ещё далеко, но добраться сюда — вопрос времени. В который уже раз Соловей пожалел, что среди Рысей не осталось целителей. Тех познаний, которыми владела любая женщина клана, хватало, чтобы лечить зимние простуды и не слишком серьёзные раны. А сейчас… Они даже не знают, что с Рином. Те раны, что видны, тяжёлыми не выглядят, а он подняться не может. Талласцы что-то повредили у него внутри. И кто знает, не сделают ли они хуже, если сейчас посадят Рина на коня. Хотя кого он обманывает, конечно, сделают. В таком состоянии нужно лежать, а не трястись в седле.
«Ещё один день, — решил Соловей, — ещё день, и уходим, дальше ждать нельзя».
Тиана весь день, весь этот длинный, жаркий, суматошный день не могла выкинуть из головы пленного талласца. Сперва она испугалась. Первая мысль была, что за одним рыцарем явится целый отряд, её «спасут», вернут во дворец. А там… Там не будет ничего хорошего.
Потом своей вспышкой испугал Соловей, от него она не ждала жестокости. И полное равнодушие Рысей к судьбе пленника неприятно удивило. А сам пленник стал казаться знакомым.
Конечно же, она видела его при дворе. Не могла не видеть. Ведь обязанность принцессы посвящать в рыцари юных отпрысков благородных семей. Правда, она никогда не вникала, кого и за какие заслуги посвящает. Всё это решалось без неё. Она просто вручала белый пояс, касалась драгоценным тонким мечом плеча кандидата и произносила давно зазубренные и ничего для неё не значащие ритуальные слова.
А сейчас она вспоминала лицо пленника и пыталась вспомнить его имя. Не получалось. Но один из безликой толпы придворных аристократов внезапно обрёл человеческие черты — растрёпанные светлые волосы, отчаянные глаза, синяк на скуле и разбитые губы.
Рин простоял у столба два дня, и вон что с ним стало. Рину она ничем помочь не может. Не могла спасти тогда, принцессе в голову никогда не пришла бы идея заботиться о приговорённом преступнике, не может помочь теперь — от смуглой злой Зорки куда больше пользы. А может ли она чем-то помочь пленнику? Тиана не была в этом уверена, но хоть попытаться стоило.
Следить за ней никто не думал, все были заняты своими делами, но всё же, пробираясь в сумерках на берег озера, Тиана отчаянно боялась, что её заметят.
Рин в столице почти висел на вытянутых руках. С юным рыцарем разбойники обошлись мягче — просто примотали его стволу, но так качественно, что пленник стал напоминать перевязанную бечёвкой свиную колбасу. Услышав шаги, он вскинул голову, дёрнулся, увидал принцессу, попробовал что-то сказать, но закашлялся.
— Тихо. Вот, попей, — Тиана поднесла к его губам стащенную от костра чашку.
Пленник чуть ли не макнулся в неё лицом, половину разлил на себя, пока пил жадными глотками. Тиана зачерпнула ещё воды, терпеливо дождалась, пока пленник напьётся.
— Спасибо, — прошептал он.
И вдруг рванулся в путах, до крови сдирая кожу на не закрытых одеждой запястьях, зашептал отчаянно:
— Ваше высочество, не бойтесь. Я спасу вас. Я что-нибудь придумаю.
Спасатель нашёлся. Тиана вздохнула и вскинула руку в повелительном жесте, останавливая поток слов.
— Помолчите, пожалуйста. Я нахожусь здесь по собственной воле и в спасении не нуждаюсь. То, что вы видели утром… Это сложно объяснить, но это не то, что вы подумали.
— А что?! — пленник покраснел от гнева и вновь рванулся.
— Не твоё дело! — Тиане надоел вежливый тон, надоело оправдываться и отчитываться за каждый взгляд. Она больше не во дворце, стоило оттуда сбегать, чтобы по-прежнему ходить на цыпочках и опасаться чужих взглядов.
— Вы… вы защищаете разбойника! Вы любите его?!
— Жить без него не могу, — серьёзно заявила Тиана и подумала, что сказала чистую правду.
А рыцарёнок воспринял слова буквально, побелел как полотно.
Тиана покачала головой:
— Кто-то тут перечитал женских романов, и это — явно не я.
— Я не читаю женские романы! — вспыхнул мальчишка.
— Ну, конечно…
— Один у сестры взял.
— Я не знала, сэр Рэмзи, что у вас есть сестра.
— Ваше высочество, вы меня помните?! — с детским восторгом вскинулся рыцарёнок.
— Нет, — пришлось признаться. — Я рассмотрела герб на куртке. У старого лорда Рэмзи четверо сыновей и ни одной дочери.
— Сестра двоюродная, — поскучнел парень, — а я четвёртый сын, Альвин Рэмзи.
— Приятно познакомиться, — улыбнулась Тиана. — Вернее, не самоё приятное знакомство, зато теперь я тебя точно не забуду.
— Зато мой приказ ты очень быстро забыла, принцесса, — резкий голос Соловья заставил вздрогнуть обоих.
— Рядом привяжешь? — Тиана с вызовом вскинула голову.
— Зачем? — ласковый тон разбойника не предвещал ничего хорошего. — Я же дикарь и насильник, могу придумать чего поинтереснее. Хотя… Катись на все четыре стороны, и что бы я тебя больше не видел.
Теперь уже побелела Тиана, не нашлась что сказать.
Но Соловей внезапно остыл:
— Иди в лагерь и сиди там, не высовывайся.
Тиана только и смогла торопливо кивнуть и побежала назад. До самого шатра не останавливалась.
Соловей проводил её задумчивым взглядом и поднял с земли забытую чашку.
Предстоящая ночь пугала, но не идти же снова к Соловью. Тиана помялась и подошла к Зорке.
— Чего тебе? — юная разбойница ожидаемо визиту не обрадовалась.
— Можно я сегодня с тобой переночую? — Тиана постаралась изобразить дружелюбную улыбку.
— С чего бы это? — улыбка на девчонку не подействовала.
— Очень надо.
Тиана перестала улыбаться, но Зорка внезапно сменила гнев на милость, шлёпнула ладонью по бревну, приглашая сесть, сказала:
— Рассказывай.
Пришлось рассказать. Тиана и не помнила, когда она в последний раз так много говорила. Длинные заученные речи на церемониях — не в счёт. А вот так, чтоб сидеть рядом и тихо беседовать — когда это было? И было ли вообще? Было! Они говорили так с Лиамом, могли и всю ночь проговорить, если няньки не доглядели и не разогнали вовремя каждого по своим покоям. И сны иногда видели общие, совсем как вчера с Соловьём.
При воспоминании о брате на глаза навернулись слёзы, Тиана заморгала, отчаянно пытаясь удержать их — не хватало только разрыдаться перед лесной девчонкой.
Зорка заметила, но смеяться не стала, сказала почти по-доброму:
— Не реви, высочество. Оно им всем ещё аукнется. Я всегда знала, что талассцы ненормальные, только не знала, что настолько.
— И я ненормальная? — Тиана всё-таки всхлипнула.
— Ты — не знаю, потом разберёмся, — припечатала Зорка. — Но ты не бойся, мы тебя не отдадим. Ты теперь с нами.
Тиана не нашлась, что ответить. Кудрявая разбойница вдруг показалась самым близким и понимающим человеком на свете. После Лиама, конечно.
А Зорка пхнула её в плечо, сверкнула белозубой улыбкой и велела тащить одеяло и ложиться спать.
ГЛАВА 7. Пожар
Ночь выдалась тревожной. Рин ворочался и стонал, Зорка раз за разом вставала к нему — то напоить, то просто проверить, как он. Заснули они далеко за полночь, а проснулись в темноте от волчьего воя. Зорка завозилась, выпутываясь из одеяла, и в этот миг полог шатра рванули, в проходе возник Соловей.
— Одевайтесь, — бросил он, — уходим.
— Соловей, — остановила вожака Зорка, — что происходит?
— Пожар. Серые предупредили. Эти ублюдки то ли случайно подожгли лес, то ли специально. Но ветер в нашу сторону. Сильный. Времени мало. Парни седлают коней, одевайтесь и выходите.
Сам он подхватил на руки закутанного в одеяло Рина и вышел наружу. Когда Тиана и Зорка выбрались за ним, среди деревьев виднелись далёкие пока отблески огня, а стоянку заволокли клубы дыма.
Соловей уже сидел верхом, устроив перед собой Рина и удерживая его за пояс одной рукой. Тай подвёл девушкам осёдланных лошадей.
— К реке, — скомандовал Соловей.
— Успеем? — Тай нервно оглянулся на зарево пожара. — Может, лучше на болото?
— Задохнёмся там, к лысым демонам!
— Успеем, — уверенно заявила Зорка.
Вот уж кто не поддался панике, Тиана позавидовала её спокойствию. Сама она тряслась как осиновый листок.
— Успеем, — твёрдо повторила Зорка на этот раз специально для принцессы, — слышишь, высочество, зубами не стучи, а то волки за свою примут, свататься придут. Выберешь самого красивого и будешь жить в стае.
— Не буду… в стае, — буркнула Тиана, но грубоватая шутка разбойницы и в самом деле помогла успокоиться, только зудела на самом краю сознания мысль, словно она забыла о чём-то важном.
А когда чаща поредела, а узкая лесная тропинка расширилась, позволяя пустить коней галопом, назойливая мысль обратилась в одно слово: «Альвин»!
Тиана ахнула и совсем не по вельможному заорала на весь лес:
— Соловей, стой!
Тот придержал коня:
— Что случилось?
— Альвин! — Тиана задыхалась, не в силах объяснить, но он понял сам.
— Рыцарёнок! Чтоб его демоны разодрали!
— Он же сгорит, — по щекам Тианы потекли слёзы. — Он же ничего плохого не сделал…
— Эт он не успел просто, — буркнул Тай.
— Не успел, — вздохнул Соловей, а кобыла под ним нервно заплясала, выдавая состояние всадника.
— Вот что, Тай, — Соловей принял решение, и лошадь успокоилась, встала как вкопанная, — бери Рина и уходите. Ждите меня за излучиной на том берегу, я догоню.
— С ума сошёл? — Тай, Лил и Зорка возмутились хором. Переглянулись беспомощно, если уж командир чего решил, его не переубедишь.
— Не хочу стать похожим на них, — Соловей неопределённо мотнул головой, но и так понятно на кого «на них».
— Я с тобой! — Тиана грязной ладошкой вытерла слёзы.
— Даже не думай! Тай, присмотри за ней. Будет куда-то рваться, не пускай. Можешь и по башке стукнуть, только совсем не прибей.
— У меня руки заняты.
— У Зорки свободны, если что — она стукнет. Вы, главное, глаз с девчонки не спускайте.
И пока Зорка ухмылялась, а Тиана пыталась придумать достойный ответ, повернул лошадь и умчался, махнув рукой на прощанье.
Пока Соловей добрался до брошенной стоянки, он много раз успел обозвать рыцарёнка всякими нехорошими словами, а себя — самоубийцей.
Лес горел. Вся лесная живность спасалась от огня — бежала, летела, прыгала и ползла. Один он мчался навстречу пожару. Пламя скакало по верхушкам деревьев, душило дымом и жаром, осыпалось вниз снопами искр, стекало по стволам рыжими струями.
Берег маленького лесного озерка, где забыли пленника, весь в дыму, горит сухая хвоя под ногами, но верховой пожар пока сюда не добрался. Рыцарёнок как-то подозрительно обмяк в верёвках, голова свесилась на грудь, волосы закрыли лицо. Он хоть живой?
Соловей спрыгнул с седла, первым делом залепил пареньку пощёчину. Тот ошалело вскинулся и закашлял. Живой! Где-то рядом с грохотом и треском повалилось дерево. Близко. Слишком близко. Соловей торопливо пилил ножом многочисленные витки верёвки, когда сверху упала горящая ветка — прямо на шею кобыле. Та дико взвизгнула, рванулась. Соловей не удержал повод.
— Стой, зараза! — дёрнулся следом.
Куда там. Попробуй догони в горящем лесу испуганную лошадь.
— Вот же скотина, — Соловей вернулся к прерванному занятию. Ладно, всё равно они бы вдвоём верхом не выехали. Скорее всего, он бы и один не успел. Остаётся надеяться, что кобыла сумеет спастись.
Последняя верёвка поддалась, и пленник, не устояв на ногах, тяжело завалился вперёд.
Понимает ли он, что происходит, или настолько одурел от дыма и огня, что ему уже всё равно? Пока больше похоже на второй вариант.
Соловей выругался, помянув всех предков рыцарёнка до десятого колена, и поволок его к воде.
Озеро маленькое и неглубокое. В центре — заросший осокой и камышом островок. Единственный шанс на спасение.
В воде рыцарёнок немного пришёл в себя.
— Плавать умеешь? — спросил Соловей.
Тот молча кивнул.
— Ну так, плыви!
Дно возле острова топкое, болотистое, в воде не постоишь. Шатаясь и кашляя, выбрались на берег. Даже не отдышавшись, Соловей принялся под корень рубить ножом камыш и бросать его в воду.
— Что ты делаешь? — голос рыцарёнка не слушался, он еле выдавил слова из пересохшего горла.
Соловей ответил, не прекращая работы:
— Если сюда искры донесёт, сгорим к ядрёной бабушке. Нужно убрать всё это, чтоб нечему было гореть.
Рыцарёнок кивнул и с остервенением принялся выдирать камыш руками. Резал ладони об острые листья, стряхивал кровь и брался за следующую камышину.
— Хватит, — Соловей придержал его за плечо. — Намочи рубаху и закрой лицо. Ложись на землю и не поднимайся, пока не пройдёт огонь. У земли дышать будет легче.
Рыцарёнок послушался, скинул куртку и рубаху. Куртку поспешно натянул обратно, а и без того мокрую рубаху макнул в воду и не выжимая повязал на лицо. Соловей своей рубахой обмотал голову целиком.
Сколько это продолжалось? Обоим казалось, что вечность. Огонь полыхал на берегу, жар и дым окутывали остров. Несколько раз они заползали в воду намочить высохшую одежду.
Внимание Соловья привлёк тихий скулёж. В воде барахтался волк. Молодой и тощий волк-переярок, наверняка ещё недавно ходил за мамкой, а теперь отбился от стаи, ошалел от страха, выбился из сил. Сил и у Соловья почти не осталось, за каждый вдох приходилось бороться, но всё же он кинул непослушное тело в воду, в несколько гребков добрался до зверя, ухватил за шкирку, вытащил на остров. Рыцарёнок от такого соседства опасливо отодвинулся, но волк ни выяснять отношения, ни убегать не стал. Упал рядышком, тяжело дыша. Соловей оторвал лоскут от многострадальной рубахи и накинул ему на морду. Волк и тут не возмутился.
Рыцарёнок подозрительно затих. Соловей вновь отвесил ему оплеуху:
— Не спать!
Паренёк вскинулся, хватанул ртом горячего воздуха, закашлялся и пополз мочить высохшую рубаху.
Огонь не успокоился, пока не сожрал всё, до чего смог дотянуться. Не погас, ушёл с ветром на север. Там дальше — широкая река, ещё дальше — горы. На востоке — болота. Вроде сырость сплошная, но если б загорелись торфяники… Слава всем богам, духам и демонам, что огонь туда не пошёл. Сейчас через реку ему не перекинуться, значит, скоро сам погаснет. Главное, чтоб ветер не поменялся.
И всё же — случайность пожар или нет? Если нет, получается, что талласцам не так уж нужна их принцесса.
Последнюю мысль он высказал вслух, и закопчённый рыцарёнок тут же возмутился:
— Не может этого быть! За принцессу любой жизнь отдаст!
— Ага… Любой… как же. В вашем-то гадюшнике.
Рыцарёнок почему-то не возразил, Соловей даже удивился его покладистости.
Они сидели на голом пятачке земли, дышали по-прежнему сквозь мокрые тряпки. Волк-подросток лежал чуть в стороне от людей, насторожив уши, кусок рубахи он с морды скинул, но убегать не спешил. Да на островке и убегать-то особо некуда, а берег всё ещё тлел и дымил.
— Где принцесса? — вдруг не поднимая глаз, тихо спросил рыцарёнок.
— В безопасности. Я надеюсь.
— Ты правда её не трогал?
— Кого? Тиану? Трогал, конечно. За разные места!
Рыцарёнок вскочил, но Соловей сбил его с ног ловким пинком.
— Сядь ненормальный. В этом смысле, — он выделил интонацией слово «этом», — я девчонку не трогал. И в шатёр она ко мне сама пришла. Тоже не затем, что ты, баран, подумал.
— Я испугался, — вздохнул мальчишка. — Принцесса Тиана… она… добрая и красивая.
— Добрая? — хохотнул Соловей, — что-то не заметил. Красивая? — он задумался. — Ну, может, когда-нибудь станет. Сейчас она похожа на жеребёнка.
— Жеребенка?! — возмутился рыцарь. Похоже, так его принцессу ещё не называли.
— Ага, — спокойно объяснил Соловей, — вредного, прыгучего и норовистого. Который сбежал от мамки и не знает теперь, что делать.
— Нет у неё матери!
— Знаю, — смеяться резко расхотелось.
— Зачем ты её забрал?
— Я?! Да она как репейник, вцепится — не отдерёшь.
— Зачем ей в тебя вцепляться?
— Ооо, — протянул Соловей, — причина есть. И серьёзная причина, даже меня проняла.
— Какая ещё причина?
— Ты за своей принцессой в последнее время ничего странного не замечал?
— Ничего я не замечал!
— Вооот, — Соловей с видом умудрённого жизнью наставника воздел к небу палец, — внимательнее нужно быть к ближним. Тогда, глядишь, и принцессы перестанут сбегать.
ГЛАВА 8. Договор
Сидеть вот так и болтать с талласким рыцарем было странно. Странно, что замолчала застарелая ненависть, только печаль и усталость остались. Рыцарёнок, Альвин, как назвала его Тиана, ведь одного возраста с Рином. Хотя нет, в рыцари посвящают в семнадцать. Значит — старше. Ну, по нему не скажешь — пацан пацаном. Если Тиана — жеребёнок, то этот — скворец закопчённый. Только из гнезда вылетел, и сразу вороны чуть не заклевали.
— Ты позволишь мне её увидеть? — отвлёк от умных мыслей рыцарёнок.
— А не обнаглел ли ты, парень? — искренне изумился Соловей. — Может мне тебя прямо здесь прирезать? Тиана просила не дать тебе сгореть, про нож она ничего не говорила.
— Принцесса Тиана просила за меня?! — пацан услышал только то, что захотел.
Соловей вздохнул:
— Вы с Тианой часом не родственники? Двое блаженных. Я сейчас тебя убить пообещал.
Рыцарёнок зыркнул из-под перепачканной сажей длинной чёлки, сказал серьёзно:
— Теперь не убьёшь.
— Точно блаженный. Я б на твоём месте убирался к мамочке, пока отпускают.
— Моя мать не заметит пропажу, даже если ты меня зарежешь. Так что я, пожалуй, не буду торопиться домой. Я клялся защищать принцессу и выполню свою клятву!
— Меня меньше всего интересуют глупые клятвы талласцев.
— Я могу помочь, — зашёл Альвин с другой стороны, — у вас ведь есть раненый. Я прав?
— Ну, есть. Тебе-то какое дело?
— Бабка моей кормилицы — сильная ведунья. И она меня привечала куда лучше, чем родная бабушка.
— И что? — Соловей нахмурился, но скрыть вспыхнувшую надежду не смог.
— Она учила меня. Я не самый лучший целитель, но другого у вас нет.
— Если сможешь вылечить Рина, хоть женись на своей принцессе — сам благословлю. Но если обманешь — башку сверну, как курёнку.
— Не обману!
И всё-таки Альвин нервно сглотнул, он не был уверен в своих силах.
Выбраться с острова они рискнули лишь утром. И то Соловей предпочёл бы ещё подождать, не соваться в тлеющий лес, но гнала вперёд тревога за Рина. Как он? Только бы не опоздать.
Спасённый волк переплыл с ними озеро, но от воды отходить не захотел.
— Дурачок, — сказал ему Соловей, — ищи стаю, один останешься — пропадёшь.
Волк вздохнул, окинул тоскливым взглядом сгоревший лес, но с места не сдвинулся.
— Ну, как знаешь, серый. Бывай. Удачи тебе.
— Что? — Соловей обернулся к Альвину. — Что ты вылупился на меня, как на крылатую лягушку?
— Ты так говоришь с ним. Как с человеком.
— Нормально я с ним говорю. Волки больше людей понимают. А этот молодой ещё, глупый, помрёт быстро, если не поумнеет.
— Что ж ты бросаешь его такого — молодого и глупого?
— А что мне его на верёвке к счастью тащить? Каждый сам выбирает свою судьбу.
— Это только у волков так. Жаль, что люди не всегда могут выбирать, — последние слова Альвин прошептал так тихо, что Соловей их еле разобрал.
Лес после пожара — жуткое место. Дышать трудно, хрустят под ногами угли, сыпется сверху сажа и пепел, может и что крупнее прилететь, например, обгорелая или ещё тлеющая ветка. Упавшие деревья перегородили тропу, приходится перебираться через них или обходить. Обуглившиеся трупики не успевших сбежать животных то и дело попадаются на пути.
— Серым еды теперь на месяц хватит, только они не любят жареное, — пытается пошутить Соловей, но ему невесело.
Они оба голодные, но трогать погибших животных не хочется ни одному. У Соловья на поясе фляжка с полной сажи водой из озера — единственный их припас. И к тому времени, когда они выходят на берег реки, фляжка давно уже пуста.
В реке тоже плавают хлопья сажи, но другой берег радует живой зеленью.
Соловей украдкой выдыхает. Он до последнего боялся, что огонь перекинется через реку. От облегчения на глаза наворачиваются слёзы. Он смахивает их, размазывая копоть по лицу.
— Как нам перебраться? — Альвин напряженно смотрит на воду.
Соловей переводит на него тяжёлый взгляд.
— Ты ж понимаешь, что если узнаешь это, я не смогу тебя отпустить?
— Альвин нервно сглатывает, но отвечает твёрдо:
— Понимаю.
— Тогда пошли, тут есть брод.
Брод здесь глубокий, вода достаёт до груди, иногда — до подбородка. В двух местах приходится плыть. Не самая удобная переправа, но другой нет.
На том берегу их встречают. Но совсем не те, кого Соловей ожидал встретить.
Двое подростков в одинаковой одежде, на груди — одинаковые прозрачные капельки на грубых шнурках. Отличить их можно, только если хорошо приглядеться, хотя они не близнецы. Брат и сестра погодки. Сай и Сая. Ему тринадцать лет, ей — двенадцать. Оба пожиратели магии, а ещё отличные охотники.
— Что вы тут делаете? — вместо приветствия спросил Соловей, едва вылез из воды.
— Тебя ждём, — блеснул улыбкой Сай. Расшаркиваться перед вожаком у Рысей было не принято.
— Матери увидали огонь, — пояснила Сая, — и отправили нас к переправе с едой и одеялами.
Соловей тут же преисполнился благодарности к обеим женщинам — догадались, что, спасаясь в спешке, много с собой не возьмёшь.
— Вы Тая и остальных встретили?
— Ага. Они тут на поляне мясо жарят.
Соловей привычно потянул носом, но после гари пожарища различить запах костра и еды не получилось.
— Ведите, — коротко скомандовал он детям.
Остальные Рыси обнаружились совсем рядом, у небольшого костерка. Рин лежал на ворохе одеял.
Зорка и Тиана одновременно вскочили при их появлении. Тай и Лил поднялись за ними. Приветствие вышло бурным и путанным. За вожака волновались все, Альвину не обрадовался никто кроме Тианы. Рин не шевелился, на его губах пузырилась кровь.
— Что стоишь? Выполняй обещание, — Соловей пихнул Альвина в плечо, а удивлённым Рысям пояснил: — Наш рыцарь назвался целителем.
Альвин склонился над Рином, осторожно распахнул его рубаху, перекосился весь при виде огромного фиолетового синяка на груди. Спросил:
— Его били?
— Я-то почём знаю. Это ваши сделали.
— Значит, били, — тихо сказал рыцарёнок.
Провел руками по груди больного, надавил в нескольких местах. Рин дёрнулся, захрипел, кашлянул кровью.
— Ты что, падла, делаешь? — не вытерпела Зорка.
— Не мешай, пожалуйста, — Альвин и бровью не повел, поднял взгляд на Соловья. — У него кровь в лёгких. Мешает нормально дышать. Нужно было сразу его к целителю, теперь все хуже.
— Ага, какие мы дураки, что не обратились в королевскую лечебницу! — опять Зорка. Она за языком следить не умеет и не хочет.
Альвин опять не обратил на неё внимания, чем разозлил еще больше. Он приложил ладони к груди Рина, зажмурился и вдруг распахнул глаза, уставился на свои руки, словно видел их впервые, прошептал потрясённо:
— Не получается.
«И не получится», — понял Соловей, — «пока я рядом». А вслух сказал:
— Ты просто устал. Отдохни, поешь и попробуй снова.
— Зорка, — приказал он, — накорми парня. И дай мне лошадь, я пока прогуляюсь.
— Куда это? — удивилась Сая.
— Узнаете. Вы с братом едете со мной.
— Лошадь ему, — буркнула обиженная Зорка, передавая поводья, — а твоя куда делась?
— Догадайся, Зорка, ты же умная.
Соловей одним прыжком вскочил в седло, поскакал вниз по течению.
— Стой ненормальный, еды возьми! — крик Зорки остался без внимания.
— Давай сюда, мы передадим, — серьёзный не по летам Сай, конечно же, догадался, почему Соловей так быстро сбежал и позвал с собой обоих пожирателей.
Один Альвин ничего не понял, стоял на коленях над телом Рина и хлопал глазами.
— Иди сюда, несчастье, — Зорка потянула его за рукав, усадила у костра, вручила горячий кусок зайчатины, — ешь и только попробуй ещё раз напортачить.
Вернулся Соловей только под вечер. Он не знал, сколько времени нужно для исцеления, и жалел, что не догадался приказать позвать его, как всё закончится.
Маленький лагерь встретил пожирателей магии тишиной и спокойствием. Уютно потрескивал в сумерках костерок, Рыси расположились вокруг на одеялах. А самое главное — Рин сидел с ними! Бледный как смерть, дышал тяжело, с хрипами, но он пришел в себя! И сумел подняться! Альвин не обманул, он настоящий волшебник! Кстати, а где он?
Соловей завертел головой. Пропажа обнаружилась сразу. Альвин и Тиана сидели чуть в сторонке и тихо переговаривались. Нормально говорили, без всяких поклонов и расшаркиваний. Всё-таки рыцарёнок оказался куда адекватнее большинства своих товарищей.
Больше всего Соловью сейчас хотелось стиснуть Рина в медвежьих объятиях, но он только легонько коснулся плеча, а потом отвесил подзатыльник.
— Ай, — возмутился Рин, — за что?!
— А то ты не знаешь. Поправляйся быстрей, ещё получишь. Ты зачем один в город попёрся?
— Заколку хотел купить, — потупился Рин.
— Какую ещё заколку?
— Серебряную, — влез Сай. — Он Уне подарок обещал, мы думали, он трепется просто.
— Тааак, — Соловей скрестил на груди руки, — то есть ты чуть не погиб из-за девчачьей безделушки. Ты её украл?
— Ничего я не крал! Меня купец узнал. Мы его прошлой осенью на дороге пощипали.
— Ты идиот, Рин. Как думаешь, что Уне нужнее — ты или заколка?
— Не знаю. Я ей не очень-то нужен.
— Ну, точно идиот! Оба с Уной по шее получите — мне тут только погибших от любви не хватало.
— Не надо его бить, Соловей.
Тиана подошла неслышно, он даже не сразу её заметил. Запустила руку в висящий на поясе вышитый мешочек, высыпала в ладони Рину горсть шпилек с мелкими синими камушками.
— Вот. Они серебряные. Надеюсь, твоей девушке понравятся.
Рин только глазами захлопал при виде неожиданно свалившегося богатства, Соловей подсказал:
— Спасибо скажи, балбес.
— Спасибо…
— А с тобой что случилось? — Соловей рассмотрел на щеке принцессы отчётливый отпечаток ладони.
— Ничего, — Тиана потянулась к лицу, но справилась с собой и опустила руку, вздохнула, — регент снова звал. Я б ушла, если б не Зорка.
— Что? — Зорка нарочито лениво потянулась, как кошка, — я что-то не то сделала?
— Всё правильно сделала, — ухмыльнулся Соловей, а про себя подумал, что теперь на лице принцессы останется синяк. Впрочем, сама Тиана, по этому поводу вроде не переживает, так какой смысл переживать ему?
Подошёл к Альвину, присел рядом, спросил коротко:
— Ну?
Альвин вздохнул.
— Я не смог исцелить его полностью. Будешь мне шею сворачивать?
— Не буду. Знаешь, я почти не верил, что ты сможешь его спасти.
— Я ещё не спас.
— Что с ним?
— Ушиб лёгких. Его или с коня грудью на землю сбросили или доской огрели, кулаками такое не сделаешь. С такой травмой шевелиться вообще нельзя, а Рин, я так понимаю, шевелился много. Верхом его перевозили, перетрясли всего. Я отёк снял и кровь из лёгких вычистил, не знаю, правда, всю или нет. На большее меня не хватило. Его к настоящему целителю надо, пока не поздно.
— Как думаешь, много в округе целителей, которые согласятся лечить одного из моей банды?
— Моя наставница согласится, если я попрошу.
— Предлагаешь довериться талласцам? Может, сразу сунуть голову в петлю? Быстрее будет.
— Ничего я не предлагаю. Сам решай.
— Ладно, пошли к огню. Сидишь тут как… как талласец, в общем! Завтра подумаю.
Завтра Рину стало хуже. Он не смог самостоятельно подняться, дышал с хрипом и кашлял кровью. И Соловей сдался.
— Рассказывай, что там у тебя за наставница.
Альвин ухмыльнулся самодовольно:
— Слышал о морской ведьме?
— Чееего?
Глаза на лоб полезли не только у Соловья, но и у остальных разбойников. О таинственной старухе и её белой лодке краем уха слышала даже Тиана.
— Ты ври, да не завирайся! — возмущённо выпалила Зорка.
— Я не вру! — обиделся Альвин. — Сана, когда меня учила, морской ведьмой ещё не называлась. Она и тогда была отшельницей, жила в лесу. Деревенские к ней тропинку протоптали — что твой тракт! За любой надобностью ходили, хоть и побаивались. А потом она моему отцу дурную болезнь отказалась лечить, сказала, что это ему в наказание. Да ещё и при крестьянах. Те ж молчать не умеют, разнесли по округе. И матушка моя узнала. Отец за то приказал Сану в её доме запереть и сжечь живьём. Я тогда в столице был, не знал ничего. И как она спаслась, не знаю. А прошлой зимой я на речке под лёд провалился. Парни меня вытащили, но заболел я крепко. Думал — сдохну! Самому себя лечить — сил не было, хорошего целителя позвать — денег, а гарнизонный лекарь только руками развёл. Тогда кто-то из солдат, бывших рыбаков, додумался — оставить меня ночью в море на скале. Вроде как скала волшебная — больной или выздоровеет к утру, или морской змей его заберёт — всё польза. Я тогда в таком состоянии был, что мне, что змей, что фея — всё одно. Толком и не помню, как меня туда забросили. Только ночью явился не змей, а Сана на белой лодке. Я думал — брежу. Ан нет. Я ж живой до сих пор.
— А папаша твой дурную болезнь вылечил? — что кого интересует, а Зорка выцепила самую скабрёзную деталь повествования.
— Вылечил, — ухмыльнулся Рин, выныривая из грустных воспоминаний, — за большие деньги. А потом у него охотничий домик загорелся, и на него балка упала, плечо выбила. Это уже никто не смог до конца вылечить. Отец меч до сих пор держать не может.
— Думаешь, эта твоя Сана отомстила? — осторожно спросил обычно тихий и задумчивый Лил.
— Не знаю. Она вообще-то не злая. Но она со стихийными духами дружила, а они обид не прощают.
— Что-то ты не сильно за отца переживаешь, — Соловей хмурил брови, думал о чём-то своём.
Рин вновь невесело усмехнулся.
— Сложно переживать за человека, который чуть что — вожжами тебе по спине на конюшне. Он думает, что я не его сын, я единственный из детей на него не похож.
— А ты его сын? — снова Зорка с очень важным вопросом.
— Я-то откуда знаю? Но даже если выяснится, что не его — сильно не расстроюсь.
— А как же наследство? — не успокоилась Зорка.
— Какое наследство?! Я четвёртый сын, разве что имя потеряю. Так именем сыт не будешь.
— Талласцы! — выплюнул как ругательство Соловей. — Все вы больные на голову. Скажи лучше, как найти твою ведьму.
— Как найти, не знаю. Знаю, как позвать. Нам к морю нужно, в любое место, где можно подойти к воде. Сана придёт, она мне обещала.
ГЛАВА 9. Морская ведьма
Доверяться талласцу не хотелось, но выбора особого не было. Соловей прикинул — отсюда вниз по течению реки до моря чуть больше дня пути верхом. Это если нигде через бурелом не придётся пробираться. Место там глухое, рыбацких деревень нет, из людей только Рыси иногда появлялись. Что там делать ведьме? Как она услышит? Но Альвин уверен в своих словах. Гораздо больше уверен, чем когда обещал сам вылечить Рина. Принцесса ещё эта… Оставлять её страшновато и с собой тащить не хочется. С другой стороны — вдруг морская ведьма и её расколдует? Тогда можно будет отправить девчонку на все четыре стороны со спокойной душой.
— Так, — решил он, — слушайте все. Сай и Сая, вы оставите нам лошадей. Возвращайтесь, скажите матерям, что с нами всё в порядке, вернёмся через несколько дней. Мы съездим к этой ведьме, поговорим.
— Мы пешком за целый день не дотащимся, — надулся Сай, но сестра пихнула его локтем в бок, и мальчишка вздохнул, согласился. Хотя согласия его никто особо и не спрашивал, не та ситуация.
День пути — прогноз Соловья оказался слишком оптимистичным. По полному бездорожью, когда частенько приходилось идти пешком, ведя коней в поводу, они добирались в два раза дольше. Рин то приходил в себя, то терял сознание. На привалах, когда Соловей уходил подальше, Альвин вливал в него силы, и это действовало куда лучше, чем неудачные попытки исцеления, которые рыцарёнок предпринимал поначалу. Тиана во время отлучек Соловья места себе не находила и старалась не отходить от Зорки. На лице принцессы расцвёл шикарный синяк, но она с радостью обзавелась бы ещё десятком таких, лишь бы никогда больше не слышать зова.
Море они услыхали гораздо раньше, чем увидали. Штормовой прибой грохотал о прибрежные скалы.
Зажатая в скальных берегах река, почти не расширяясь, впадала в море. Пресный поток, встречаясь с пенными волнами, образовывал подобие кипящего котла.
— А как же…? — Альвин не закончил фразы, с опаской глядя с высокого берега вниз на буйство стихии.
Зорке ветер швырнул в лицо собственные волосы, залепил рот. Она мотнула головой, отплевалась и успокоила:
— Не дрейфь, отважный рыцарь, летать не придётся.
И пояснила:
— Мы туда не полезем.
А Соловей молча повернул коня и поехал вдоль кромки обрыва, держась подальше от края. Здесь не было деревьев, не приходилось пробираться сквозь чащу, зато нужно было внимательно смотреть куда направляешь лошадь, чтоб не влететь в какую-нибудь трещину или яму. На спуске пришлось спешиться и вести коней в поводу. Сняли с седла даже Рина, неспособного идти самостоятельно. Соловей нёс его на руках, а Тай вёл двух лошадей.
Тиана сама никогда бы не сунулась на эту ноголомную дорожку, ей бы и в голову не пришло, что тут вообще можно спуститься, тем более с лошадьми, но пришлось утешиться, что Рысей спуск не смущает, явно ходили тут не раз. Ещё и Альвин держался рядом, помогал на самых трудных участках.
Бухточка, в которой они оказались в итоге, спокойствием вод не порадовала, но волны тут были на порядок меньше, чем рядом с устьем реки.
— Ну, зови свою ведьму, — Соловей не желал терять времени даром.
Рин огляделся, сорвал несколько тонких веточек с ближайшего куста, скрутил из них подобие венка размером с широкий браслет. Подошёл к кромке воды. Набежавшая волна тут же радостно лизнула его сапоги. Сказал:
— Мне нужно попасть за полосу прибоя, чтоб кольцо не вынесло сразу на берег.
— Унесёт тебя к змеям, обратно не выплывешь, — Зорка как всегда была оптимистична.
Это Альвин и сам понимал. Бухта узкая, волны с удвоенной силой отбиваются от скальных стенок, а значит, в море будет тащить куда сильней, чем толкать к берегу.
— Ты ведьму будешь звать колдовством? — спросил Соловей.
— Нет, — Альвин покрутил на пальце плетёное колечко, — тут нет магии, только мой зов.
— А плаваешь ты хорошо?
— Нормально, — Альвин пожал плечами.
— Значит так. Тай, дуй к первому схрону, тащи верёвку, крупу и котелок.
Тай кивнул и скрылся в скалах, а на удивлённые взгляды Тианы и Альвина Соловей пояснил:
— Что смотрите? У нас тайников полно. В разных местах и на разные случаи. Сейчас кашу сварим, хоть пожрём нормально. Но, — он вскинул руку, — сначала ведьма, потом еда.
Тай вернулся быстро. Альвин скинул одежду. Тиана целомудренно отвернулась, Зорка, которая, похоже, и слова такого не знала, разглядывала рыцарёнка с откровенным интересом.
— Надо же, — наконец изрекла она, — человек, как человек. А я думала, у талласца хотя бы копыта будут.
— Копыта я только по праздникам надеваю, — буркнул Альвин.
Зорка захлопала глазами, а Соловей расхохотался:
— Молодец, рыцарёнок, уел нашу язву! Иди сюда.
Обвязал Альвина вокруг пояса верёвкой, подёргал для надёжности.
— Всё. Теперь сможем тебя вытащить.
Альвин кивнул и вошел в воду. Устоять на ногах в полосе прибоя было сложно, поэтому, как только позволило дно, он нырнул, поплыл под водой, борясь с волнами. Едва он выбрался за белые барашки, стало куда легче. Волны больше не били и не крутили его, мерно качали на горбатых спинах, сами несли в открытое море. Теперь уже можно послать зов. Альвин стянул с руки плетёное колечко, шепнул несколько слов и отпустил его. Первая же волна утащила кольцо так стремительно, что Альвин и моргнуть не успел.
Нужно возвращаться. Он помахал рукой Рысям и тут же почувствовал натяжение верёвки. Соловей, Лил и Тай ухватились за неё втроём.
Зорка была права — самостоятельно он ни за что бы не выплыл. Верёвка впивалась в бока, мешала дышать, но парни уверенно тащили его к берегу.
— Получилось? — первым делом спросил Соловей.
Альвин откашлялся, прохрипел, потирая красный след от верёвки:
— Да. Теперь только ждать. Она придёт.
Здесь внизу, где скальные стенки защищали от ветра, удалось развести костёр и сварить обещанную Соловьём кашу. Лил куда-то увёл всех лошадей, сказал, что пастись. И то верно, на берегу трава не растёт, а есть животине что-то нужно. Но Тиану сейчас мало волновала судьба лошадей. Она замёрзла. Вечер у моря оказалась куда холоднее лесных, а хворост для костра Рыси притащили откуда-то издалека, и сейчас он заканчивался, догорали последние веточки, почти не давая тепла.
Взошла луна — большая, яркая и почти полная. Разогнала сумерки призрачным светом, постелила на воде длинную дорожку.
На этой-то дорожке, почти не различимая в лунном сиянии, и появилась белая лодка.
Первым её заметил Альвин. Вытянулся по струнке, протянул руку, указывая в штормовое море. Рыси вскочили, заоглядывались. Тиана поднялась тоже.
Маленькая лодка скользила по волнам словно лёгкое пёрышко. Взлетала на гребнях и проваливалась вниз, скрывалась с глаз, чтобы появиться чуть ближе. Вот уже можно разглядеть высокую женщину, неподвижно застывшую на носу. Ветер трепет белый плащ и такие же белые длинные волосы, против всех обычаев не собранные ни в хвост, ни в косу.
— Она не гребёт, — изумлённо выдохнула Зорка, — как же она управляет лодкой?
— Она же морская ведьма, — буркнул Лил, — зачем ей вёсла.
Полосу пенного прибоя лодка разрезала, как горячий нож масло, и мягко ткнулась носом между двух прибрежных валунов. Женщина перешагнула через борт, уверенно ступила на скользкий камень и одним лёгким прыжком перескочила на берег, даже не замочив сапожек, только мелодично звякнуло богатое ожерелье на шее.
— Ничего себе старушка, — потрясённо прошептала Зорка.
— Я всё слышу, девочка. Невежливо женщине напоминать о её возрасте, — морская ведьма как-то внезапно оказалась совсем рядом.
— Сана… — выдохнул Альвин. Он едва сдерживался, чтоб по-детски не кинуться ведьме на шею. — Я так рад тебя видеть. Я боялся, что ты не придёшь.
— Я ведь обещала тебе. И слову своему хозяйка. Говори, что у тебя случилось.
— Я… это…
— Не заикайся, Альвин. Не подобает воспитанному юноше заикаться. Соберись с мыслями и скажи толком.
Альвин покраснел, как малыш, которого отругала няня, а ведьма тем временем подошла ближе. Каждый её шаг сопровождался звоном ожерелья из множества перламутровых чешуек и раковин. Сана не утратила лёгкости движений, но вблизи стало заметно, что она уже очень немолода. Скуластое морщинистое лицо, седые волосы и длинные сухие пальцы принадлежали древней старухе.
— Не такая уж я и древняя, — ответила ведьма на невысказанные мысли Тианы.
— Извините, — пискнула та. — А вы что, мысли читаете?
— Тут и читать ничего не надо, всё и так чую. А ещё чую я, детки, что среди вас пожиратель магии.
— Извините, — вслед за Тинаной повторил Соловей, — если вам неприятно, я уйду.
— Неприятно — это слабо сказано, но я не настолько слаба, чтобы не вытерпеть общество одного пожирателя. Интересные у тебя друзья, Альвин, но я рада, что ты больше не один.
— Они не совсем друзья, — стушевался Альвин, не зная, как ещё назвать Рысей.
— Сана, — он вскинул голову, наконец сумев сформулировать просьбу, — нам нужна твоя помощь. Я не смог вылечить человека, он умрет, если ты не поможешь.
— Мальчишки, — буркнула Сана, — любите вы умирать в самое неподходящее время. Показывай своего болезного.
— Ого! Кто ж его так? — воскликнула она при виде огромного сине-фиолетового кровоподтёка на груди.
— С талласкими стражниками пообщался, — с вызовом бросил Соловей.
Сана смерила его строгим взглядом, сказала спокойно:
— Ты мне, мальчик, не дерзи, я тебе не таллаский стражник. Друга твоего я вылечу, ничего сложного тут нет. Только тебе всё-таки придётся уйти подальше. Сам должен понимать — присутствие пожирателя помешает.
— Я к рассвету вернусь, нормально будет?
— Нормально, нормально. Иди уже и не волнуйся, не съем я твоих людей.
— А кто тебя, ведьму, знает.
Но бурчал Соловей просто из вредности и уже на ходу. Он споро пробирался к выходу из бухты.
Рин застонал, приходя в себя. Сана тут же опустила узкую ладонь ему на лоб, недовольный тон сменился почти материнской заботой:
— Больно, малыш. Я знаю. Потерпи немного, совсем чуть-чуть. Сейчас бабушка всё исправит, будешь снова бегать как жеребёнок.
И скривилась недовольно, бросила упрёк Рысям:
— Что-то ваш вожак не торопится, ползёт как черепаха! — а надумавшего возразить Тая одарила таким взглядом, что тот счёл за лучшее промолчать.
И только когда «черепаха» уползла достаточно далеко, вздохнула с облегчением, развернула плечи, словно сбросила тяжёлый груз. Подошла к морю, зачерпнула в ладони воды и склонилась над Рином.
А Тиану этим грузом наоборот придавило, аж в глазах потемнело. Она изо всех сил пыталась бороться, нельзя же и в самом деле всегда полагаться на Соловья. Неужели она такая слабая? Где она, а где регент? Она справится. Он не достанет её здесь.
Достал. В себя Тиана пришла, стоя на четвереньках на мелководье, мокрая и замёрзшая.
Она опять поддалась зову и вошла в море. Рыси, увлечённые процессом исцеления Рина, ничего не заметили. Зато заметила морская ведьма. Послушная её воле волна выкинула принцессу на берег.
— Что это было, девочка? — спросила Сана и, пока Тиана кашляла и глотала слёзы, не в силах говорить, перебила сама себя. — Впрочем, подожди, потом расскажешь. Сначала закончу с мальчиком. Эх, всю воду из-за тебя пролила, — она с досадой посмотрела на пустые ладони.
И вдруг вытянула руки в сторону моря. Одна из волн вспенилась особенно сильно, поднялась, ударилась о берег, окатила тучей брызг не успевшую отойти Тиану. Несколько крупных капель долетели до Саны, закружились хороводом вокруг её рук, собрались в одну летающую лужицу, лужица превратилась в слабо светящийся шарик, шарик, вращаясь, завис между ладоней ведьмы.
Она вновь склонилась над Рином, развела руки. Шарик упал ему на грудь, растёкся тонкой мерцающей плёнкой. Сана приложила к ней ладони, зашептала быстро и непонятно. Вода испарялась, окутывая руки туманом, а страшный кровоподтёк светлел на глазах.
— Отойдите все, — неожиданно велела ведьма, — как можно дальше от берега. За скалой вон спрячьтесь.
Рыси послушно отошли за выступ скалы. Альвин силой утащил всё ещё ошеломлённую Тиану.
А морская ведьма воздела руки к небу, к лунному свету, выкрикнула одно единственное короткое непонятное слово и застыла неподвижной статуей.
В море поднялась волна. Она всё росла и росла, а когда докатилась до берега, накрыла пенной шапкой ведьму и Рина, скрыла их полностью.
У парней отвисли челюсти, а Зорка по-девчачьи пискнула и чуть не выскочила из укрытия. Альвин выпустил Тиану и успел ухватить её за рукав.
— Куда, ненормальная?! Сана сказала — не подходить.
— Но он же… Они же… — Зорка впервые на памяти Тианы не находила слов.
— Всё будет хорошо.
И правда всё было хорошо.
Вода схлынула, оставив на берегу мокрых до нитки старуху и юношу. Голый по пояс Рин сидел на коленях, дрожал крупной дрожью и ошеломлённо ощупывал грудь и бока.
— Ничего не болит, — наконец прошептал он посиневшими губами, — как хорошо.
— Хорошо, хорошо, — пробурчала Сана и поманила неизвестно кого узловатым пальцем.
Из воды вылетела мокрая тряпка и шлёпнулась у ног Рина.
— Твоя рубашка, — сказала ведьма, — забирай, морскому хозяину она без надобности. А вы что там застряли, — бросила она Рысям. — Костёр-то разведите, пока ваш друг не помер от холода.
Тай и Лил кинулись возрождать к жизни залитый водой костер, а Зорка — к Рину. Осмотрела его со всех сторон, ощупала, едва на зуб не попробовала. Подняла на ведьму счастливые глаза:
— Спасибо, бабушка! Мы теперь тебе по самое темечко обязаны, что хочешь проси!
— Бабушка, обязаны, что хочешь проси… — тихо пробормотала Сана и сказала громче, — ты, девочка, такими словами не разбрасывайся «что хочешь проси». А то ведь и в самом деле попросить могут. Жизнь за жизнь, например. Твою или твоего будущего ребёнка.
И когда Зорка побледнела, успокоила:
— Я ничего такого просить не стану, но впредь будь осторожнее. Это вас всех касается, — она обвела молодёжь строгим взглядом, — если вам услугу оказали, цену сразу оговаривайте. А моя цена… — она помолчала, словно раздумывая, — внучка моего названого Альвина не обижайте, с меня и будет. Но если узнаю, что с ним по вашей вине что случилось, лучше б вам тогда к воде не приближаться. Я ведь и из лужи дотянуться могу!
И пока Рыси молча переваривали услышанное, поманила Тиану.
— Иди сюда, девочка. Где-то я тебя уже видела. Назови своё имя.
— Тиана, — шепнула та.
— Её высочество принцесса Тиана, — влез с представлением Альвин.
— Высочество, надо же, — ведьма бесцеремонно ухватила Тиану холодными пальцами за подбородок, повернула туда-сюда голову как кукле.
— Высочество, значит… Похожа, похожа. Вся в мать. Видна ваша порода.
— Вы знали мою маму? — ухватилась за фразу Тиана, не подумав, что трудно не знать королеву.
— Знала, конечно, — легко согласилась ведьма, — хорошая была девочка. Добрая. Но глупая. И себя сгубила и ребёнка не сберегла.
— Какого ребёнка?
— Какого-какого… старшенького своего.
— Это вы про Лиама, бабушка? Что с ним случилось? — Тиане хотелось выкрикнуть имя брата, но получилось только сдавленно прошептать.
Ведьма вздохнула и ответила вопросом на вопрос.
— Известно ли тебе, Тиана Таллаская, что принц Лиам — единственный первенец талласких королей, доживший до сознательного возраста?
Тиана молчала. Перед глазами ясно встало родовое древо. История королевства Таллас насчитывала немногим более двухсот лет и королей успело смениться всего шестеро, не трудно запомнить всех. И всегда королём становился второй или третий ребёнок, а первенцы оставались тупиковыми ветвями. Она никогда раньше не задумывалась, что бы это значило, а теперь…
— Они все умерли в детстве. Почему? — голос предательски задрожал.
— Не думаю, что мне стоит рассказывать все подробности этой истории, но могу рассказать вам другую.
Альвин подобрался поближе, Рыси у разгоревшегося костра обратились в слух. Сана присела на расстеленное у огня шерстяное одеяло, кивнула Тиане и Альвину, чтоб сели рядом, но начинать рассказ не спешила. Танцующие языки пламени отбрасывали алые блики на её бледное лицо и белые волосы, а ведьма остановившимся взглядом смотрела в огонь, словно видела там события прошлого. Наконец, она заговорила.
— Жила-была одна старая знахарка. Хорошо жила, спокойно. Называли её повелительницей стихий, да только у стихий нет, и не может быть повелителей из людского рода. Стихийных духов можно только просить, а уж помогут они или нет, и что за это потребуют, только им решать.
А знахарка та с многими духами дружила, огонь могла разжечь или дождь вызвать, людям по мере сил своих помогала. Хорошим людям. Тем, кому стоило помогать.
И вот однажды отказалась она вылечить человека, которому болезнь была дана в наказание. Нельзя такие болезни лечить. И себе, и больному дороже обойдётся. Только не понял этого тот человек, обвинил знахарку во всех своих бедах. Пришёл с солдатами, заперли они знахарку в её доме, дом соломой обложили и подожгли.
Обратилась тогда знахарка к духам стихий с просьбой о спасении — ко всем, кто её услышит. Предложила расплатиться за жизнь чем угодно.
Отозвались на зов два духа: водный и дух морского ветра, пришли с дождём и ураганом, забрали знахарку с собою в море.
— А плата моя, — Сана внезапно вскинула голову, обвела примолкшую молодёжь внимательным взглядом, — вечная служба этим духам. И на землю путь мне теперь заказан, разве что ночью могу выйти ненадолго. Так я за услугу расплатилась собственной жизнью.
— А теперь подумайте, — плавный тон сказительницы сменился обычной речью, — как несколько рыбацких деревушек в захолустье, отрезанном от всего остального мира морем и горами, внезапно стали сильным и богатым королевством? Возможно ли такое силами одного человека, или первый король Талласа заключил сделку с духами стихий? И если так — чем он расплатился?
— Он расплатился жизнью своего первенца и первенцами своих потомков? — ахнул Альвин.
А Тай сплюнул:
— Вот же гад!
— А как же принц Лиам? Получается, его не отдали? — спросила Зорка.
— Похоже на то, — вздохнула ведьма.
Тиана встрепенулась, сказала, сжимая в кулаки тонкие пальцы:
— Нам с Лиамом запрещали приближаться к морю, никогда не брали в гости к дяде — к нему нужно было плыть на корабле. Нам даже в дворцовом пруду не разрешали купаться! Мы, правда, всё равно купались, когда никто не видел.
— Опасно это, обманывать стихийных духов. Подходи к воде, не подходи, змей своё всё равно почует. Вспомните — сколько бедствий обрушилось на Таллас через несколько лет после рождения принца. Наводнения каждый год, шторма, обвал на перевале, закрывший единственный торговый путь посуху.
— Где змей, а где горы, — не поверил Тай.
— А что, в горах нет воды? — в тон ему ответила Сана. — Ручейки, речки, родники. Подмыть, где надо, и обвал обеспечен. Кроме того, духи стихий — они ведь не сами по себе. Морской змей вполне мог попросить об услуге хозяина пещер, воздушного духа или духа земли. За соответствующую плату, разумеется. Торговаться они любят.
— Мама с папой пропали в море, — прошептала Тиана, — они отправились на острова, просить помощи у дяди — нам тогда голод грозил. Их забрал змей?
— Не знаю. Но змей не любит тех, кто не отдаёт долги.
— А Лиам, бабушка? Что случилось с моим братом?
— А сама-то как думаешь?
— Змей мог не убить моего брата, а взять к себе в услужение? Как тебя?!
Тиана аж задохнулась от внезапной надежды, но Сана покачала головой:
— Не знаю, детка. Морской владыка не делится со мной секретами.
— А я могу с ним встретиться?
— С кем? Со змеем?!
— Да!
— Совсем с ума сошла, девочка. Не нужно тебе с ним встречаться.
— Но мой брат…
— Тебе сейчас о себе лучше подумать. Расскажи, что это за цирк ты устроила с ночным купанием в шторм?
Пришлось рассказать. Всё. И про жизнь под замком, и про побег в одеяле, и про встречу с Соловьём, и про так называемое похищение, и про зов, которому невозможно сопротивляться.
Альвин слушал, совсем по-детски приоткрыв рот, он-то эту историю целиком не знал.
— Дела… — протянула ведьма, выслушав принцессу, и замолчала надолго.
— Сана, — осмелился прервать её размышления Альвин, — ты можешь помочь?
Морская ведьма пожала плечами.
— Чем тут поможешь? Здесь нет моей власти, это не болезнь. Ты, девочка, сейчас как рыба на крючке. И крючок — очень глубоко, за столько-то лет в самую душу въелся. Я его не вытащу. Но ты выбрала лучший способ спастись. Сейчас пожиратель магии — единственная твоя защита. А совсем избавить от крючка может только тот маг, что тебя на него посадил. Ну, или смерть этого мага. Смерть волшебника — зачастую лучшее средство от его колдовства. Зачастую, да. Но не всегда. Так что я на вашем месте, — она строго глянула на Альвина, — не спешила бы убивать колдуна.
— Я всё равно не знаю, кто наложил заклятье, — вздохнула Тиана.
— Ясно же кто, — Альвин вскочил с места.
— Лорд Севил не владеет магией, — как ребёнку объяснила Тиана, — а в услужении у него три десятка придворных магов. Он кому угодно мог приказать.
— Так надо выяснить! Я из них всю душу вытрясу!
— Как? Что ты сделаешь, Альвин? Что ты можешь? Тебя раздавят и не заметят, и никто за тебя не вступится. Если б я только могла попросить помощи у дяди! Севил не рискнул бы связываться с лордом Скалистых островов.
— Это да, лорд Сейджин, хоть и не называет себя королём, по сути им является. Военной силы у него не меньше, чем у Талласа. Но я бы на твоём месте, — вздохнула Сана, — не сильно на него рассчитывала. Родственные связи мало значат там, где замешана политика.
— Я знаю, — Тиана опустила глаза и прошептала совсем уж тихо, — просто он мне лошадь подарил.
— Какую лошадь?!
Ответ обескуражил многомудрую ведьму.
— Белую. Мне всегда дарили игрушки и украшения. А дядя подарил лошадь. И даже учил меня ездить на ней. Правда, он гостил у нас недолго, потом уже отец приставил ко мне учителя верховой езды, но с дядей было интереснее.
— Ребёнок, — в который уже раз за разговор с принцессой вздохнула Сана, — ладно. Я постараюсь передать весточку твоему дяде.
— Спасибо, бабушка!
— Не радуйся раньше времени, — ведьма передёрнула плечами. — Птица ваша певчая возвращается, усидеть долго не смог. Пойду и я, рассвет скоро, не должна я его на земле встречать.
Белая лодка, которая всё это время без привязи и якоря покачивалась на волнах в отдалении, послушная её жесту сама двинулась к берегу.
А ведьма, дойдя до кромки воды, остановилась, обернулась.
— Хорошие вы дети. Мало сейчас таких осталось, держитесь друг друга.
— Мы и так держимся! — словно в подтверждение своих слов Зорка сильнее стиснула плечо Рина.
— Я вижу, — Сана усмехнулась по-доброму. — Возьмите в свою семью Альвина и Тиану. Понимаю — они хлопотное приобретение, но они совсем одни.
— Это Соловью решать.
— Соловью решать, а вам принимать его решения.
— Мне-то что, — потупилась Зорка, — мне они не мешают. Если Соловей так скажет, пусть хоть навсегда остаются.
— Пусть остаются, — подтвердил Тай, а Лил просто кивнул.
— Вот и ладненько. Передайте своему вожаку от меня подарочек. Чую, ему пригодится, — Сана сняла с ожерелья одну из многочисленных сияющих перламутром чешуек, вручила её Зорке и перешагнула через борт лодки.
Первый луч взошедшего солнца коснулся белых волос.
— Успела, — улыбнулась ведьма, — бывайте, дети. Пусть удача не оставит вас.
Она степенно уселась на скамью, лодка сама по себе отчалила, заскользила к выходу из бухты.
ГЛАВА 10. Теперь ты с нами
Соловей вернулся и застал полностью здорового Рина, счастливых Рысей и странно задумчивую принцессу.
Рина он от полноты чувств обнял, а потом влепил подзатыльник — от всей души. И Альвина тоже обнял, только обошёлся без подзатыльника. Альвин смутился, заалел ушами, но и улыбки сдержать не смог — не привык он к такому открытому проявлению эмоций. А уж когда все Рыси кинулись его обнимать, цветом сравнялся с восходящим солнышком.
— Ты больше не пленник, — сказал Соловей, когда страсти немного унялись, и все уселись у костра, — можешь идти куда хочешь. Только, очень прошу, не болтай о том, что успел про нас узнать.
— Ты обещал, что, если я спасу Рина, позволишь мне остаться с принцессой. Она не может тебя покинуть. А я не могу бросить её. Клянусь, что, когда вернусь в Таллас, ни слова о вас не скажу.
— Всё так серьёзно… Ладно, оставайся. Ещё один рот прокормить как-нибудь сумеем.
— Не надо меня задарма кормить, — вспыхнул Альвин, — я заплачу! Или отработаю, — добавил он, вспомнив, что Рыси кошель у него отобрали вместе с оружием, и скорее всего это богатство сгинуло в огне.
— Не мели ерунды, — прервал Соловей невесёлые мысли. — Ты теперь с нами. Скажи лучше, что твоя ведьма наговорила Тиане? Что-то она подозрительно тихая.
— Сказала: ни на шаг от тебя не отходить! Так что совет вам да любовь, дети мои! — с готовностью влезла Зорка.
В отличие от Альвина Соловей смущаться не умел или просто давно привык к подколкам двоюродной сестры. Он отмахнулся:
— Тьфу на тебя, языкатая. Я серьёзно спрашиваю.
— Я тоже серьёзно говорю! Вот ведьма и подарочек вам к свадьбе оставила, — Зорка, со смехом уворачиваясь от братского тумака, кинула в Соловья чешуйкой.
Тот легко поймал её, покрутил в пальцах, разглядывая, сказал озадаченно:
— Что за ерунда. Почему она не погасла?
И в самом деле — слабое свечение, исходящее от подарка морской ведьмы, и не думало исчезать в руках пожирателя магии.
— Может, она не волшебная, а просто от какого-то светящегося гада, — высказал предположение Рин, — я слышал, в море такие водятся.
— В море много кто водится. Мне-то зачем эта безделушка?
— Ведьма не сказала. Вернее, сказала, что пригодится, но не сказала зачем, — Зорка ради разнообразия решила побыть серьёзной.
— Драгоценность, загрызи её волки, — буркнул Соловей, спрятал загадочную чешуйку в карман и зябко поёжился. — Ну и холодина тут у воды. Собирайтесь, отойдём подальше.
Тиана окинула тоскливым взглядом склон, с которого они вчера с таким трудом спустились, но лезть назад не пришлось. Соловей повёл своих людей в другую сторону и остановился, едва скалы и жидкие деревца скрыли их от воды и ветра. Здесь же обнаружились и стреноженные лошади.
— Привал, — скомандовал рысий вожак. — Я спать хочу зверски. Рин, ты на год вперёд выспался, дежуришь первым.
Соловей и не представлял, насколько он вымотался. Причём морально больше, чем физически. Рыси шли за ним, безоговочно верили своему командиру, а он мог только давить страх и надеяться на обещание пленного рыцарёнка. Альвин не подвёл, и одной проблемой стало меньше. А в остальном… Пожар, принцесса, полный лес талласких солдат… Пережить это лето будет сложнее, чем самую лютую зиму. Но это будет потом. А пока Соловей спал, и Рыси ходили на цыпочках и говорили шёпотом, охраняя его сон.
Проснулся он только к вечеру. На стоянке уютно потрескивал костёр, Рыси расстилали меховые одеяла, готовились ко сну.
— Мар, ты есть хочешь? — заметила его пробуждение Зорка. — В котелке есть каша, возьми.
Сестра обычно не называла его по имени, сразу видно — переволновалась. Но миску под нос совать не стала, и на том спасибо. Деликатность в ней просыпалась так же редко, как и заботливость.
— Возьму, спасибо, — сказал Соловей и огляделся, заметив пропажу. — Где наш рыцарёнок?
— За водой пошёл, — ответил Тай.
Соловей нахмурился.
— Зачем его послали? Темнеет уже, ещё шею себе свернёт где-нибудь.
— Послали, — хохотнула Зорка, — он сам вызвался. Пользу так приносит. Дров натаскал — на месяц хватит. За водой второй раз пошёл, дорогу знает, авось не сверзится.
— А вы и рады, что за вас другой работает!
— Мы не рады, он же сам… — возразил Рин и замолк под тяжёлым взглядом вожака.
— Пойду встречу его, — вздохнул Соловей. Есть хотелось зверски, но тревога за бестолкового паренька не давала расслабиться.
— А как же девчонка? — кивнула Зорка на прикорнувшую у костра Тиану.
— Она спит. И источник не так далеко, ничего не случится. Но, Зорка, всё же не своди с неё глаз, пока не вернусь.
— Давай, лучше я схожу, — вызвался Тай.
— Сиди уж тут, мне всё равно прогуляться надо.
Родник и в самом деле был недалеко, но к нему нужно было карабкаться по скалам, что и днём представляло опасность, а уж в темноте и подавно. Альвин обнаружился живой и здоровый, горюющий над свежей лужей и распоротым об острый камень бурдюком.
— Чучело, — сказал ему, скрывая накатившее облегчение, Соловей, — зачем ты два бурдюка взял? Всё равно не дотащил бы.
— Я один порвал, — растерянно сообщил Альвин, словно Соловей не видел этого сам.
— Ну, и змей с ним. Забудь.
Соловей выхватил из рук рыцарёнка оставшийся целым тяжёлый бурдюк, ухмыльнулся:
— Не стой тут как статуя королевы. Пошли, скоро стемнеет, и тебя собирать придётся.
— Не придётся! — вспыхнул Альвин, а Соловей улыбнулся на этот раз про себя. У них не такая большая разница в возрасте, но рыцарёнок иногда казался сущим ребёнком. Что ж одним ребенком в их рысьей стае больше — Соловью не привыкать.
Альвин тем временем, не дождавшись ни возражений, ни подколов, подхватил порванный бурдюк и поспешил за кудрявым разбойником.
Тиана короткое отсутствие Соловья не заметила. Она спала, свернувшись трогательным калачиком, и тихонько сопела. Соловей поймал себя на желании поправить сползшее одеяло, и мысленно выругался. Что-то он стал слишком похож на собственную мать, скоро сопли малышне начнёт подтирать.
Он по дуге обошёл спящую принцессу, бросил на землю бурдюк и добрался, наконец, до котла с остывшей кашей.
— Кто сегодня в дозоре первый? — спросил он с набитым ртом Тая.
— Зорка, — ответил тот, — потом я, потом Лил.
— Альвин не дежурил?
— Нет.
— Ложитесь спать. Сейчас я подежурю, а после меня — Альвин.
— Позволишь мне? — не поверил Альвин.
— Не позволю, а назначу, что б жизнь мёдом не казалась!
А про себя подумал, что крепкий сон ему сегодня не светит, стоит подстраховать рыцарёнка, мало что тот клювом прощёлкает.
— Как скажешь, командир, — повела плечами Зорка и залезла под одеяло.
Огонь костра весело потрескивал, плясал, распугивая тени, слепил глаза, но холодной ночью гасить его не хотелось, поэтому на слух Соловей полагался больше, чем на зрение. И время от времени вставал, уходил в темноту, обходил по кругу маленький лагерь. Всё было спокойно, да и вряд ли кто мог побеспокоить Рысей в такой глуши, но всё же привычка всегда выставлять дозорных не раз спасала им жизнь.
Альвина он разбудил уже под утро. На самом деле после почти полных суток сна Соловей спокойно мог и сам покараулить всю ночь, но хотелось заставить рыцарёнка почувствовать себя нужным.
Альвин открыл глаза от первого лёгкого прикосновения и поднялся сразу. Подбросил веток в костёр, но сам греться не стал, ушёл в темноту.
Молодец, тоже знает, что огонь дозорному плохой помощник. Соловей прислушивался к его шагам (а вот ходить тихо рыцарёнок не умеет), звукам леса и отдалённому шуму прибоя и всё-таки задремал. Он вскочил бы при первой опасности, но ничего особенного этой ночью не произошло.
ГЛАВА 11. Чёрная метка и другие неприятности
Утром оказалось, что затяжной шторм прекратился. Ветер стих, поднявшееся солнце жарило совсем по-летнему, а бирюзовая гладь моря так и манила окунуться. Рыси такому соблазну и не подумали сопротивляться. Так же, как не подумали прикрыть причинные места при девушках. И Альвина с собой утащили. Взяли его «на слабо». Альвин, правда, чуть не утонул при виде Зорки, в которой скромности оказалось не больше чем в парнях. Она с разбега сиганула в воду в чём мать родила, окатила Соловья и оказавшегося рядом Лила тучей брызг, расхохоталась, увернулась от потянувшихся к ней рук, нырнула и поплыла на глубину.
Тиана большими глазами наблюдала за всем этим непотребством с берега. Подошла, разулась, осторожно попробовала воду ногой — холодная. И как они так долго плещутся? Даже Альвин не спешит выходить.
Ей стало грустно и самую малость — завидно. Захотелось присоединиться к весёлой компании, но там же холодно. И самое главное — все Рыси голые!
Она встала и побрела по берегу, пиная попадавшиеся под ноги разноцветные раковины. Такими раковинами был украшен главный фонтан во дворце, и, несмотря на свою красоту, эти ракушки добрых чувств у принцессы не вызывали. Некстати вспомнилось, как в детстве они с Лиамом залезли в этот фонтан, и мокрые няньки гонялись за ними, пытаясь достать. Её поймали быстро, а вот Лиам сдался, только когда пригрозили позвать короля. Отца принц всё-таки побаивался.
Тихое ржание привлекло внимание принцессы. В воде в нескольких шагах от берега стоял конь. Чёрный как ночь и такой красивый, что дыхание перехватило. Он стоял и смотрел на Тиану ярким лиловым глазом, второй глаз полностью закрывала длинная волнистая чёлка. Грива и хвост касались воды, а лошадиная тень у ног казалась чёрным омутом.
У Тианы и мысли не возникло, откуда бы лошади взяться в таком месте. Единственное, что волновало её — не спугнуть нечаянное чудо. Она подходила мелкими шагами, а конь стоял как вкопанный, словно ждал здесь именно её. Она протянула руку, и он потянулся навстречу. Она коснулась неожиданно холодной гладкой морды, в лиловом глазу вспыхнули звёзды.
— Эй! Пошёл отсюда!
Громкий крик и хлопок в ладоши заставили Тиану вздрогнуть и отшатнуться. А в лошадиный бок тут же врезался брошенный камень.
Конь заржал, взметнулся на дыбы… и опал в море лужицей чёрной воды, растворился, как и не бывало.
— Что… как? — растерянная Тиана обернулась к спешащему по берегу Соловью. Краем сознания отметила, что штаны он всё-таки надел, но сейчас ей было не до одежды вожака разбойников. В голове крутились сотни мыслей, обрывки детских воспоминаний, картинки, которые никак не получалось сложить воедино. Словно лиловый взгляд вытащил на поверхность всё потаённое, перемешал и бросил.
— Ты прикасалась к лошади? — вместо ответа спросил Соловей.
— Что?
— Ты… прикасалась… к лошади? — выдерживая паузы, повторил рысий вожак.
— Да…
— Что ж ты за горе такое, ходячее? Только отвернёшься на минуту, а она уже куда-то влипла!
Соловей приблизился размашистыми шагами, за руку, как нашкодившего ребёнка, вытащил Тиану на берег.
— Что это было? — Тиана наконец смогла задать связный вопрос.
— Морская лошадка. Слышала о таких?
Тиана покачала головой.
— Оно и видно. Иначе не лезла
