Обручённые смертью. Звезда и смерть Найджела Астона. Том 1. Евгения Владон

Оба пристава без излишних уточнений и голосовых звуков покинули пределы кабинета, и, скорей всего, двери за ними закрылись по желанию самого хозяина данного места. Плавно, изящно и очень плотно. Возможно на внутренний и невидимый человеческому глазу замок, который при большом желании того же Адарта так просто не вскроешь ни снаружи, ни, тем более, изнутри.

   - Как-то малость… беспечно и, в какой-то степени, даже легкомысленно. Вы не находите? – вот теперь он позволил себе заговорить едва не первым. Особенно после того, как только Астон окончательно осознал, что никого в кабинете, кроме него и мессира, больше не было. Даже в ментальном понимании этого слова.

   Он снова посмотрел на судебного магистра после того, как проводил безучастным взглядом уход своих приставов до закрывшихся дверей и за пределы оных. И, само собой, так и не сдвинулся с занятого ранее места. Хотя бы поначалу. Пока присматривался к окружающему их пространству, нерукотворному интерьеру и единственному в нём собеседнику.

   - Я похож на того, кто способен бояться подобных вам преступников, арон Варилиус? Поверьте мне слово… - мессир совсем недолго смотрел на будущего приговорённого к смертной казни особо опасного убийцу, вновь переведя совершенно апатичный взгляд на создаваемый им голографический макет пока ещё не совсем понятного шедевра. После чего, где-то на пару минут, опять вернулся к прерванной над «рисунком» работе. – Мне приходилось беседовать в этом самом кабинете с более безумными и совершенно неуправляемыми чудовищами. На них даже не могли надеть сдерживающего ошейника, потому что они утратили способность возвращать себе мирную оболочку. Зрелище, надо сказать, не для слабонервных.

   - Могу только позавидовать вашей впечатляющей выдержке или же… Тем способностям, благодаря которым вы можете совершенно не переживать за свою жизнь и будущее в этом месте. Заранее извиняюсь за свою слишком избирательную память, но… С кем имею честь или даже удовольствие провести этот вечер не за самой приятной в моей жизни беседой? Я ведь сюда попал не в качестве вашего личного художественного эксперта или критика?

   - Не переживайте, Адарт. – впервые на лице магистра появилось на удивление приятная и вполне себе искренняя усмешка. И он снова поднял свой кристально чистый взгляд чарующих светлых глаз на едва ли желанного гостя. – Это не самое страшное или ужасное, чего вам придётся здесь бояться в действительности. Поскольку, я тот ещё зануда и циник. Ах, да. Я опять не представился.

   Правда, в тот самый момент, когда мессир решил это сделать, то снова перевёл взгляд на голограмму, с явной задумчивостью, неожиданно вдруг нахмурившись перед тем, как отложить в сторону на край рабочего стола стилус и взять импульсную панель «палитры» в обе руки.

   - Дариус Грэнвилл, он же Азрауф Эфраим из третьего колена Ларсгардов, к вашим услугам, сэр. Надеюсь, данной (максимально скромной) части имён для вас будет достаточно?

   - В свете нынешних событий, мне бы, наверное, с лихвой хватило и одного. Например, Ларсгарда.

   Адарту всё же хватило внутреннего самоконтроля и тех же сил, чтобы не вскинуть голову от удивления и не проявить хоть какой-то восхищённый (или даже раболепный) жест со своей стороны. Ведь не каждый день встречаешься с древнейшими из древнейших. Буквально с теми, кто был свидетелем прихода самой Праматери и кто, впоследствии, получил от неё личное благословение. Впрочем, как и все нынешние титулы с высокопоставленными должностями на самых недосягаемых уровнях в классовой иерархии цессерийцев.

   - Не стоит его переоценивать. – в этот раз Дариус Грэнвилл не только улыбнулся, но и даже блеснул идеальным белозубым оскалом. – Думаю, не мне вам рассказывать, как те или иные личности (а, главное, благодаря кому и чему) обрастают непомерными слухами и небылицами, именуемыми среди смертных людей легендами и даже мифами. Как правило, реальность более прозаична и до смешного проста. А местами даже до неприличия банальна.

   - Не стану с этим спорить, но, в любом случае, вашему жизненному опыту, накопленным способностям, власти и практически неограниченным возможностям можно только позавидовать. По крайней мере, теперь мне есть чем оправдать ваше завидное бесстрашие и пренебрежение нормами личной безопасности.

   К тому же, Адарт ещё ни разу не видел в боевой ипостаси ни одного из представителей уже практически тайных кланов «доисторической» Колыбели. И, надо отметить, не рвался увидеть её даже сейчас. А уж ежели опираться всё на те же вековые слухи, подобные Ларсгардам древнейшие цессерийцы очень редко когда её используют. Им с лихвой хватает и запредельно развитых мегаментальных способностей, благодаря которым (если опять же верить гуляющим о них мифам) они с необычайной лёгкостью могут убить любого более молодого соплеменника одним лишь взглядом.

   - Я нисколько не сомневался в вашем благоразумии и до нашего неизбежного знакомства, Адарт. Только поэтому вы сейчас и здесь, а не в тщательно охраняемых катакомбах тюремной колонии, на глубине пяти миль под землёй.

   - Но это не значит, что я не попаду туда в самое ближайшее время?

   Как бы долго и заранее морально Астон не готовился к своему неизбежному приговору, его всё же резануло изнутри по диафрагме (а может даже и по сердцу) тягучим спазмом болезненной безысходности. Если и вовсе не самым обыкновенным страхом.

   Что-то некоторые эмоции и вправду начали как-то совсем уж явственно выплёскиваться через край и ничем при этом не сдерживаться. Хорошо, что они не лезли наружу в виде соответствующих гримас и совершенно неуместной мимики. Правда, сейчас это не значило ровным счётом ничего. Ведь такие, как Ларсгарды, могли видеть любого цессирица буквально насквозь и считывать чужое эмоциональное поле подобно живым (ещё и разумным!) сканерам и полиграфам.

   - Это нам и предстоит выяснить в ближайшие часы, не так ли, арон Варилиус?

   - Неужели вы недостаточно осведомлены о степени совершённого мною преступления или даже в чём-то не уверены на мой счёт?

   - Вы задаёте очень правильные вопросы, Адарт. Хотя, в свете нынешних событий, они составляют лишь ничтожнейшую каплю в море. И чтобы до конца понять главную суть вашего здесь появления, для этого нужно видеть всю картину в целом и далеко не в одной лишь двухмерной плоскости.

   Будто подтверждая собственные слова в чисто визуальном аспекте, магистр Грэнвилл что-то нажал на пульте своей рабочей «палитры» и… Недавняя голограмма из бесчисленных золотистых линий, точек и переплетённых между собой микроскопических сеточек в одно мгновение ока преобразилось в уменьшенное дерево с раскидистой зелёной кроной и такой же буйно «разросшейся» корневой системой. И, судя по фактуре, спроецированного в режиме реального времени именно живого «дуба», это было вовсе не карликовое древо, а уменьшенный в масштабе «оригинал»…

   - Это-о?.. Иггдрасиль?

   Адарт тоже нахмурился от неожиданного удивления, поскольку даже спустя десятки тысяч лет не мог не восхищаться безграничными возможностями Палатиумов. Особенно при создании подобных шедевров. Ведь он сейчас смотрел не на виртуальную иллюзию, а практически на оживший, в буквальном смысле этого слова, мифический образ из ведических легенд древних людей, где даже дымка с радугой и летающие вокруг пышной кроны мирового древа мистические птицы выглядели настоящими и осязаемыми.

   - Что-то вроде того. Хотя… я ещё не определился с нужным мне вариантом окончательно. – Дариус опять что-то «подкрутил» кончиком пальца на панели сенсорного пульта, и цветная картинка невероятно детального дуба вдруг сменилась почти схожим древом. Разве что на этот раз полностью однотонным, без листвы и прочей кишащей в её ветвях и корнях мифической живности. Более того, теперь оно больше напоминало сферу с полупрозрачным стволом, по цвету близкому к молочному оттенку. Именно из его пульсирующего и чуть подсвеченного изнутри центра растекались по бесчисленным жилам обоих «крон» красноватые потоки.

   Даже при виде совершенно нового, но очень близкого к первому образу варианта, удивление Адарта не поубавилось.

   - Реконструкция Колыбели?

   - С чего вы вдруг решили, что это Колыбель? Ведь никто не видел, как она выглядела на самом деле. – тем не менее, в голосе Грэнвилла слышалась чуть ли не насмешливая ирония.

   - И вы тоже? – Астон перевёл прямой и совершенно невозмутимый взгляд на лицо судебного исполнителя. Не самый разумный порыв, потому что забраться в голову древнему цессерийцу – это равносильно детским потугам понять, как работает вселенная и кто такие боги. Правда, он и не собирался зондировать Дариуса, поскольку прекрасно понимал, чем это могло в итоге для него закончиться. Просто хотел лишь слегка и поверхностно считать его психосоматическую ауру и заодно выяснить, как ему дальше вести себя с этим недосягаемым уникумом.

   Магистр ненадолго поджал губы, вроде как в попытке подавить снисходительную улыбку на адресованный ему вопрос.

   Сукин сын! Что же это за тип такой и чем подобные ему сверх «люди», на самом деле занимались в подобных местах?

   - Если мне не изменяет память… Колыбель находилась в сердце Цессеры. Так что её физически никак нельзя было увидеть. В те времена (впрочем, как и в эти) создать сканер невероятно огромных размеров было вообще никому не под силу. Всё, нам было доступно (и сейчас, к слову, тоже) – это строить банальные теории и гипотетические предположения.

   - А теперь ещё и масштабированные макеты? – это был даже не вопрос, а самая обыкновенная констатация факта. – Но стоит отметить, работа воистину ювелирная. Буквально ручная.

   - Обыкновенное баловство, очень далёкое от настоящей ручной работы. Ещё и с таким надёжным подстраховщиком.

   Дариус манерно отмахнулся от искреннего комплимента, который, к слову, всё же задел нужную струну тщеславия в его неприступной эмоциональной броне.

   - Чем ещё тут можно заняться в перерывах между обедом и следственными разбирательствами? Или коротая монотонные будни вечности? К слову… - он снова нажал что-то на пульте, и ещё не до конца готовый «макет» то ли Колыбели, то ли мифического Иггдрасиля вначале вернулся в прежний голографический рисунок из золотистых линий, а потом и вовсе свернулся в трёхмерный куб графического файла. – В своё время приходилось и вправду от скуки ради осваивать человеческие навыки в изобразительном искусстве. Например, такие, как резьба по слоновой кости. Если вдруг выпадет случай, могу даже похвастаться несколькими Шарами Дьявола собственного изготовления. Вы даже представить себе не сможете, сколько же я когда-то запорол столь бесценных для тех времён бивней.

   - Вы и вправду этим занимались? Хотя… действительно очень сложно представить, чтобы древний цессериец так долго осваивал резьбу.

   - По слоновой кости. – поспешил уточнить Дариус уже полностью отключив свой художественный «мольберт» и отложив пульт на край стола рядом со стилусом (которые уже через секунду «расщепились» на голограммную сетку и тут же исчезли вслед за макетом Колыбели). – Китайские мастера тратили на свои шедевры чуть ли не весь отмеренный им век, а до этого им ещё тоже нужно было научиться данной технике.

   - Боюсь, мне бы в жизни не хватило ни терпения, ни, тем более, усидчивости, чтобы заняться нечто схожим. Уверен, ваши Шары превосходят все известные миру шедевры, как Пекинской, так и Кантонской школы.

   В этот раз магистр всё же не смог удержаться от пробравшего его смеха из-за слегка пошловатого комплимента Варилиуса.

   - Прозвучало довольно-таки… претенциозно. Хотя сложно найти в наши дни цессерийца, который бы признал человеческое мастерство превыше наших технологий. Ведь это в принципе невозможно. И чтобы обычный человек превзошёл кого-то из нас?..

   Дариус показательно фыркнул, как заправский оскороносец, чей безумно обширный актёрский опыт не способен переплюнуть далеко не всякий цессериец.

   - Это же не просто немыслимо – это противоречит всем законам природы. Тем более, что люди, как те мотыльки однодневки. Их энергетический пик с максимальным пределом творческих возможностей длится всего ничего. Поэтому перерасти ни себя, ни своих учителей они не могут всё из-за тех же плачевно ограниченных физических пределов и ничтожно жалких временных отрезков.

   - Но именно их ручную работу, несмотря ни на что, мы ценим превыше всего, не так ли? Ведь все эти шедевры были созданы однодневками. Теми, кто в принципе на подобное не способен. Может оттого их работы настолько и ценны? То, что им удаётся научиться практически невозможному за столь короткие временные отрезки отмеренной им жизни?

   - Я понимаю, о чём вы Адарт.

   Магистр снисходительно прищурился и повёл в сторону Астона указательным пальцем в качестве «предостерегающего» жеста. Одновременно сходя с ранее облюбованного им места, разворачиваясь и направляясь вглубь кабинета к массивным фасадам высоких шкафов с ассиметричным расположением полок и нестандартными дверцами.

   Как и любой бессмертный с Цессеры, он едва ли осознанно держал королевскую осанку и даже в столь неофициальной обстановке двигался, подобно крадущемуся по джунглям совершенно бесшумному хищнику. Причём с присущей только таким, как он, врождённой грацией, непринуждённостью и никогда не спящей настороженностью. И то, что всё это время он не оборачивался лицом к гостю – не значило ровным счётом ничего. Ведь у него были тысячи способов следить с дотошным вниманием за своей жертвой и быть готовым к любому роду неожиданностям. Когда будет надо, он и сгруппируется, и нанесёт собственный идеально выверенный удар с пугающей точностью до последнего микрона.

   Только поэтому он так себя сейчас и вёл, создавая для допрашиваемых преступников (являвшихся по своей сути абсолютно незнакомыми ему цессерийцами) заведомо ложную непринуждённую обстановку и едва не дружественную атмосферу. Ну и что, что они его единокровные соплеменники? Ведь это от его ближайшего решения каждому попадавшему сюда подследственному предстояло узнать, какой именно смертью они умрут – быстрой или мучительно долгой.

   - Вы даже представить себе не можете, с приверженцами каких только безумных теорий мне приходилось иметь в своё время дело. Даже с теми, кто относился к людям чуть ли не как к равным себе. Что вообще не укладывалось ни в какую здравомыслящую голову. Чего мне за эти тысячелетия только не пришлось наслушаться и насмотреться. Я бы с огромным удовольствием стёр большую часть накопившейся у меня памяти навсегда и безвозвратно. Но, увы…

   Наконец-то он ненадолго обернулся, когда остановился перед одной из высоких дверец огромного шкафа за несколько секунд до того, как поднял к ней руку и нажал на нужное на «лакированной» панели место, чтобы её открыть, скорей всего, с помощью своих отпечатков «пальцев». Как правило, в подобных кабинетах ничего не отпиралось, не переставлялось и не извлекалось без непосредственного участия своего главного хозяина, реагируя только на его индивидуальную биометрию.

   - Память цессерийца – это наше всё. Особенно для представителей, занимающих столь высокие и ответственные должностные места. Я обязан помнить всё до последних мелочей. Ведь именно в них и кроется Дьявол, не так ли? Как насчёт двойного бурбона и хорошей кубинской сигары? Что-то мне подсказывает, что за пределами данной комнаты вам едва ли кто-то и тем более в самое ближайшее время предложит нечто подобное. Такие глупые, но с тем же самым на удивление приятные крупицы маленького «человеческого» удовольствия.

   Как ни странно, но Адарт не сумел удержаться от собственного оскала и даже тихого смеха, действительно искренне восхищаясь совершенно непредсказуемым поведением данного цессерийца. Кажется, он ждал от этой встречи чего угодно, но только не подобного к себе отношения. Хотя мог объяснить и столь «странное» поведение магистра.

   - У вас весьма занятный подход к подследственным, мессир. Или это высшая форма снисхождения к будущим смертникам? Последняя сигарета или же скромное желание перед казнью, да?

   - А вы предпочитаете подземную камеру с цепями и нечеловеческими пытками? Хотя… - Дариус наконец-то открыл дверцу явно векового шкафа и только благодаря тому, что тот сумел считать по касанию своего владельца нужный биометрический импульс, что тоже не могло не задеть внимания Астона. – Если вы куда больший любитель более экстремальных ощущений, то я всегда могу всё переиграть. Ну, так что? Чай, кофе, виски, коньяк? Или свежайшей первой положительной?

   В голове Адарта чуть было не вспыхнуло одно чёткое и единственное на данный час имя, которое он запретил себе произносить даже мысленно, а не то что вслух. Но, казалось, кто-то или что-то чуть было не вытащил его наружу с необычайной и при этом до жути пугающей лёгкостью.

   Может поэтому он и ответил не сразу, довольно медленно или показательно не спеша засовывая руки в карманы брюк в своей привычной манере, продолжая чуть натянуто улыбаться и наблюдать… Наблюдать за безупречной игрой собственного палача, которому, определённо было плевать на все правила и протоколы судебно-следственного ведомства.

   - Скорее, то же, что и вы. Кроме, пожалуй, сигары.

   - Вы уверены? – Грэнвилл вновь ненадолго отвернулся к чарующему нутру только что открытого им бара, представлявшего из себя классические зеркальные полки, но с особыми секретами и углублёнными стенками с большей вместительностью. И то, что там стояли графины и бутылки, созданные отнюдь не высокими технологиями Палатиума – в этом Найджел нисколько не сомневался. – Настоящий колумбийский табак, скрученный вручную лучшими профессионалами своего дела и пропитанный только идеально выдержанными сортами коньяка.

   - Охотно верю, но всё же воздержусь. Хочется полагать, что мне будут предлагать подобные крупицы человеческого удовольствия не в последний раз.

   - Как скажите. Моё дело предложить, ваше – отказаться.

   - Не хочу злоупотреблять вашим гостеприимством. Тем более… я до сих пор не знаю, чем оно, в итоге, для меня закончится. Судя по всему, ничем хорошим, да?

   - Всё зависит только от вашего встречного желания сотрудничать с нами и идти нам навстречу по тем или иным вопросам. А вы даже представить себе не в состоянии, как много этих вопросов у нас накопилось. Притом что времени после совершённого вами убийства прошло не так уж и много.

   Дариус наконец-то отвернулся от шкафа, подхватив с внутренней полки два бокала из толстого гранёного хрусталя, по которым уже успел разлить то ли бурбон, то ли коньяк, а может что-то и более крышесносное. Адарт не стал уточнять, что же магистр выбрал из такого впечатляющего обилия столетних вин и элитных напитков всевозможной крепости. Просто, с ложным спокойствием, наблюдал, как хозяин невероятно огромного для человеческих мерок кабинета отходит от шкафа, прямо на ходу меняя курс к выбранному для их предстоящей (и, скорее, крайне содержательной) беседе месту.

   - Удивительно, что вы так скоро их подготовили. Мне казалось должно пройти чуть больше времени после того, как вы опросите всех свидетелей и составите полную картину преступления перед тем, как пожелаете узнать мою личную точку зрения к свершившейся трагедии. Включая все мотивы, коими меня тогда двигало.

   - Поверьте, Адарт, его прошло уже достаточно немало. Тем более, мы не люди, если вы этого ещё не забыли. И наши методы несколько отличаются от человеческих.

   Магистр остановился где-то в семи метрах от гостя и в противоположном от рабочего стола месте возле так называемой зоны отдыха – кожаного и явно нестандартно большого дивана с трёмя массивными креслами из общего гарнитура, изящно расставленных неподалёку от огромного камина из чёрного гранита и не менее внушительного окна, почти полностью занавешенного тяжёлым бархатом тёмно-антрацитовых портьер.

   В основном здесь преобладали изумрудные и синие оттенки, включая облицовочный мрамор и внеземной материал, из которого была создана практически вся корпусная мебель. Мягкая же выглядела очень даже натуральной и, возможно, всё же сделанной на заказ вручную. Похоже, здесь было очень много вещей, которые попали сюда из внешнего мира, причём далеко не за последнюю сотню лет.

   - Нисколько в этом не сомневаюсь.

   - Тогда прошу присоединиться к моей скромной персоне для предстоящего обсуждения вашего ближайшего будущего, мистер Астон. Уверен, нам будет, что друг другу рассказать крайне интересное и весьма содержательное. Не так ли?

   - Тут и к гадалке не ходи. – в этот раз Адарт выжал дежурную для подобных случаев улыбку с поджатыми губами и ничего не выражающими глазами. И не переставал её держать, пока сходил с места, приближаясь к очередной точке невозврата… Приближаясь, наверное, к самому опаснейшему во всей вселенной убийце, с которым никогда бы не захотел остаться наедине в одной комнате, имей он для этого хоть какое-то право личного выбора.

ГЛАВА. Сцена третья. Блефуй или умри

- Как вы, должно быть, уже заметили, у меня свои исключительные методы допроса, арон Адарт. Многовековой опыт, хочешь не хочешь, но всё же вносит свои неизбежные коррективы в те или иные эволюционные процессы. К тому же, я никогда не был стопроцентным консерватором, коими принято считать подавляющее большинство наших с вами соплеменников. Наверное, всё же я предпочитаю придерживаться более новых и прогрессивных взглядов на жизнь, но делаю это исключительно в благих для всех нас целей. Ведь нельзя не согласиться, что пренебрегая лучшими достижениями врага и не используя их у себя – крайне глупая и ничем неоправданная позиция? По сути, мы даём им фору в их собственном развитии, продолжая и дальше закостеневать во всех своих дико устаревших предрассудках.

   - Но, разве они не обычные люди – однодневные мотыльки? И разве мы не поработили их давным-давно?

   Адарт наконец-то приблизился к мессиру Грэнвиллу, впервые сократив между ними вынужденное расстояние практически до минимума и уже по-настоящему ощутив далеко не иллюзорную сущность данного цессирийца. К тому же, было весьма сложно не смотреть в прямо нацеленные на тебя человеческие глаза магистра, испытывая при этом смешанные чувства с нехорошими предположениями. Ведь где гарантия, что Дариус не пытается сейчас зондировать тебя буквально с ног до головы, одновременно стараясь вскрыть все твои глубоко «зарытые» от любопытных взглядов тайники со всеми спрятанными там скелетами? И далеко не одними лишь скелетами. Разве не это является его главными обязанностями, как профессионального следователя и будущего судебного исполнителя – докапываться до сути и вытягивать из подозреваемых все необходимые признания и даже покаяния за содеянное?

   Вот только Грэнвилл не походил на классических, в человеческом понимании, представителей законодательного правосудия. И когда между ними оставалось всего пара небольших шагов, изящно поднял правую ладонь с одним из бокалов, тут же протягивая её Астону, как какому-нибудь уважаемому гостю или давно знакомому приятелю. И, естественно, Найджелу ничего не оставалось сделать в ответ, как принять столь щедрый (если и вовсе не показательный дар) из рук в руки с едва обозначенной на губах вежливой улыбкой.

   Вынужденная игра «на публику», причём сразу от обоих.

   Ох, уж эта извечная дань циничному лицедейству и дипломатичному этикету. Уж кого-кого, а цессерийца в грубой прямолинейности в жизни никогда не обвинишь и не уличишь. До последнего будет стараться просочиться между струек. Да, пока не будет вынужден обратиться в арахонта и не показать свои настоящие зубки.

   Но надо отметить, вблизи Дариус Грэнвилл выглядел действительно на все сто и, казалось, вовсе не имел ни единого внешнего изъяна. А как на нём идеально сидел деловой костюм из тёмно-аквамаринового твида и чёрная водолазка с высоким воротником вместо классической сорочки. Тем более, что на такую фигуру без дополнительной подгонки мало что настолько безупречно налезет.

   - Так поработили, что до сих пор не можем контролировать их бешеную популяцию? – Дариус не сумел удержаться от циничной усмешки, вновь продемонстрировав свой идеально белый оскал, одновременно указывая приглашающим и непринуждённым жестом освободившейся от бокала руки на сиденья близстоящего к ним дивана.

   - Издержки производства всегда неизбежны. Да и мы, если так подумать, далеко не боги. Бессмертие, хочешь не хочешь, но накладывает свои побочные эффекты в том или ином понимании на любого из нас. Как там выражались человеческие классики – природа не терпит пустоты?

   Конечно же Адарту ничего не оставалось сделать, как принять вежливое приглашение Грэнвилла и сесть почти по центру далеко немаленького диванчика и заодно окончательно определиться в окружающем их пространстве. Да, это был Палатиум. Никакой ошибки или иллюзии. Но то, что он находился на поверхности Земли и работал так же, как и над Землёй – это продолжало вызывать массу дополнительных вопросов с соответствующими с ними выводами.

   - Как вы и сами видите, эти однодневные мотыльки или рабы умудряются за столь короткие для них жизненные сроки дорасти до определённых границ, которые они тоже продолжают преодолевать из поколения в поколение. В этом и есть их исключительная эволюционная черта – они быстро учатся. Просто бешено. И прекрасно понимают, в чём именно заключается их главный смысл жизни.

   Дариус тоже сел практически одновременно со своим гостем где-то в углу дивана и всего в паре ярдах от Астона. Не так чтобы и близко, но и недалеко, чтобы не создавать для обоих недопустимого в подобных случаях чувства дискомфорта.

   Истинный цессериец, что тут скажешь. Хотя для его должности со столь впечатляющим послужным списком и профессиональным опытом совершенно не удивительно.

   - И в чём же? – Адарт даже слегка нахмурился, словно попытавшись завуалировать рвущийся наружу скепсис с искренним недоумением.

   И заодно решил попробовать, что же находилось в его бокале, сделав всего один совсем небольшой глоток, буквально на кончике языка. В этот момент его брови, наоборот, от приятного на этот раз удивления поползли вверх, а на лице ненадолго отпечаталась одобрительная мимика тысячелетнего гурмана и истинного ценителя элитного алкоголя. Что тоже не могло ускользнуть мимо хваткого внимания Грэнвилла.

   - В том, что существует только один правильный путь развития и внутреннего роста – это созидание. Беспорядочное потребление и накопление так называемых материальных богатств – это и есть та ложная попытка заполнить ту самую пустоту, о которой вы только что упомянули. Но в этом наша и по большей части человеческая проблема и заключается. Мы заполняем эту пустоту бессмысленными и, на деле, ничего не стоящими (или же, как правило, недолговечными) вещами. Правда, в нашем случае мы можем этими вещами наслаждаться всю свою вечность или замещаем новыми, а у людей подобные фокусы не работают. Поскольку на том свете им ничего из этого не нужно. Но как быстро меняется их мировосприятие, когда они открывают для себя созидательный труд. Когда они начинают что-то создавать и углубляться в механизмы мироздания всё глубже и глубже. Вот тогда и сам понимаешь, какая же огромная пропасть между этими двумя совершенно противоположными понятиями. Только творец знает, что это такое – прикасаться едва не буквально к божественному источнику животворящего созидания. Это не просто сила, а огромная и величайшая сила из когда-либо существовавших.

   - Только не говорите, что вы один из тех безумных теоретиков, которые придерживаются мнения, будто нам нужно признать людей равными нам в правах и свободе выбора существами? – конечно, Адарт так не думал, да и помыслить не мог, чтобы древнейший цессериец проповедовал подобную ересь. Но почему-то не мог удержаться от столь нелепого предположения, которое могло любому бессмертному выйти боком, даже такому, как Грэнвилл.

   Естественно Дариус на подобный, во всех смыслах, безумный вывод подследственного несдержанно рассмеялся. Сдержанно, натурально и вроде как без капли фальши. И всё же… Его оскал выглядел немного жестковатым или же в каком-то смысле снисходительным.

   - Вы меня совсем не слышали, арон Варилиус. Я говорил немного о другом. О том, что нам следует брать на вооружение те ценности и технологии интеллектуального развития, которые считаются лучшими у наших врагов. Никакой речи о нашем с ними равноправии не шло. Хотя… это как раз в моих профессиональных обязанностях допрашивать обвиняемых практически во всём. В том числе и в придерживаемых ими жизненных взглядах и главных для них приоритетах. Поскольку, нередко когда совершаемые ими преступления исходят от подобных и воистину вопиющих еретических предубеждений. Вставать на сторону людей, а то и Урайев… Только за попытку сказать что-нибудь эдакое вслух среди своих соплеменников – уже чревато самыми непредвиденными последствиями.

   - Ах, вот оно что! – Адарт сам не понял, как отзеркалил ответный оскал магистра, «смущённо» посмотрев на дно бокала и негромко рассмеявшись от собственных по данному поводу выводов. – То есть… вы хотите сказать, что кто-то строит против меня обвинение, исходя из нелепой теории о моей причастности к последователям невозможного равноправия между людьми и цессерийцами? И только потому, что я…

   Довольно странно, но произнести это вслух оказалось не так-то уж и легко. Но что-то Астону подсказывало, что Дариусу известны все мельчайшие детали совершенного его подследственным преступления.

   - Да, Адарт. Только потому, что вы убили шестерых своих соклановцев, включая собственного старейшину – главу всей вашей гильдии, занимавшего данную должность уже далеко не одну тысячу лет. Вы же не можете не понимать, насколько серьёзно данное преступление? Более того, вы пошли на него, чтобы спасти своего донора, что само по себе выглядит… непросто странно. Особенно после вашего заявления приставам, будто вы его недавно утилизировали. Как по-вашему, что я должен обо всём этом думать и какие строить на ваш счёт логические предположения?

   Действительно, поворот всем поворотам заворот. Чтобы здравомыслящий цессериец проделал подобный финт ушами и после, как ни в чём ни бывало, сдался собственным властям без единой попытки к сопротивлению?..

   - А состояние аффекта уже в учёт не берётся? – Адарт всё же рискнул взглянуть прямо и честно в лицо магистра с естественной для себя невозмутимостью и даже непринуждённостью. – Они посягнули на мою собственность. Взломали систему безопасности моего Палатиума, после чего выкрали прямо у меня из-под носа моего донора, само собой, не поставив меня об этом в известность. Хотя, да, вы правы. Я должен был заявить на них и затем ждать неизвестно сколько времени, пока они наиграются с моим питомцем до тошноты, а вы, неизвестно когда, примените к ним соответствующие меры. Согласен. Мои ответные и именно спонтанные действия вызывают массу встречных вопросов. Но я отшельник, мессир. Я уже давно не общаюсь со своими соклановцами и не испытываю никакой острой необходимости в общении с ними. Поскольку привык жить так, как удобно мне. И, если мне не изменяет память, нашими законами это не запрещено. К тому же… Вы не могли не пробежаться хотя бы поверхностно по моей биографии, чтобы понять, что я никогда не вступал в контакты с приверженцами тех цессерийских сообществ или даже сект, которые любят строить свои нелепые теории о равноправном существовании с людьми на данной планете. Я просто отшельник. Одиночка. Возможно, слегка одичавший и не всегда адекватно воспринимающий ужасно устаревшие привычки своих соплеменников.

   - Я не собираюсь упрекать вас в сделанном вами выборе и в желании дистанцироваться от остальных цессерийцев, Адарт. Но наши законы, увы, действуют равно на всех. Да и вы как-то не особо тянете на одичавшего бессмертного, у которого вдруг, ни с того ни с сего, поехала крыша. Я уже молчу о не менее странном факте, который не даёт мне покоя, как и все прочие к вам вопросы. Как вам вообще удалось ОДНОМУ убить шестерых цессерийев, включая самого сильнейшего среди них – их старейшину? Вы же совсем недавно вышли из анабиоза. Только на восстановление физических сил после оного должно уйти до нескольких земных лет. Как вы можете объяснить сами подобную аномалию? Поскольку в свете нынешних событий – это аномалия имеет просто какие-то нереально глобальные масштабы. И, честно говоря, лично у меня нет никаких желаний выяснять буквально на себе, до каких пределов она способна дойти.

   Кажется, Астон впервые за всю их встречу ощутил неожиданно окатившую его с головы до ног ту самую ментальную волну, которую ждал от Грэнвилла уже почти двадцать минут, но дождался почему-то только сейчас. Или же Дариус лишь сейчас решил продемонстрировать свои скрытые возможности столь ненавязчивой «лаской», направленную то ли на запугивание, то ли на подчинение отданному на его растерзание подследственного. Хотя, Адарт и так должен был по любому его требованию предоставить доступ ко всем своим воспоминаниям и даже к нервной системе (если вдруг потребуется отключить всю врождённую агрессию заключённого и превратить того в ходячий овощ). Правда, это не значило ровным счётом ничего. Ведь он всё ещё мог сопротивляться. И сопротивляться довольно жёстко.

   Так что, скорее, магистр его сканировал не на нужные Дариусу воспоминания и истинный эмоциональный диапазон Астона. Видимо, он пытался прощупать нынешний физический потенциал сидящего перед ним убийцы, чтобы определиться в собственных против того шансах. Но и, конечно же, заодно, пробежаться по всему остальному, так сказать, за компанию.

   Само собой, Адарт не стал прятаться полностью в защитный панцирь и даже, в какой-то степени, продемонстрировал свою «открытость», непроизвольно поведя головой и показывая чуть ли не всем своим видом, как прислушивается к чужим ментальным щупальцам, хозяйничающих у него в голове и практически во всём теле. В большей степени, на уровне диафрагмы и внутри стволовых клеток едва ли не всего позвоночного столба. Что тоже не мешало закрыть ему изнутри некоторые участки своего мозга, памяти и, в особенности, главного мыслительного центра по самоконтролю. Пока его не лишили права хоть на какую-то свободу воли (и некоторых действий), он не даст застать себя врасплох ни одному даже сверхмогущественному цессерийцу.

   - Уверен, вам нечего бояться, мессир. К тому же, я понятия не имел, куда меня сошлют после ареста, не говоря о возможности быть казнённым по всем цессерийским законам прямо на месте и, так сказать, не отходя от кассы. И то, что я сейчас здесь сижу в здравом уме и трезвой памяти даже без ошейника – вызывает у меня собственные и вполне себе обоснованные вопросы. Вам просто интересно, почему я убил своих бывших собратьев по клану и Аэллу или же?.. Не можете свести вместе две двойки, чтобы получилась четвёрка? Бога ради. – Астон даже повёл рукой над расслабленным бедром в очередном неопределённом жесте. – У меня были запасы донорской крови. Скажем так, очень хорошей донорской крови, плюс качественная протоплазма. Все, кто уходит в добровольный анабиоз, заранее их делают. А когда потом находят подходящего донора, восстановление проходит в ускоренном режиме буквально со свистом.

   - Не стану спорить, впрочем, как и проводить соответствующие следственные эксперименты. Поверю, как говорится, на слово. – вежливая и с тем же самым ироничная улыбка коснулась тёмных губ Грэнвилла, когда ему пришлось волей-неволей принять данную версию событий, как за никем и ничем не опровергнутое доказательство. Хотя, что ещё он мог сейчас сделать? Только выписать на Адарта нужный ордер и отправить того в следственную лабораторию? Причём, он действительно мог это сделать в любой момент или по окончанию их встречи. Но почему-то не прямо сейчас.

   Дариус вдруг потянулся в сторону стоявшего недалеко от его правой ноги журнальному столику из глянцевого массива вулканической породы, и весьма изящным жестом поставил на него бокал с коньяком, к которому так за всё это время ни разу не притронулся.

   - Но даже если всё так и есть, данный факт не даёт нужного ответа на вопрос, откуда у вас столько физических сил, арон Варилиус? И почему вы убили стольких соклановцев ради одного смертного донора, коего вскоре сами и утилизировали?

   - А зачем мне его оставлять в живых, если меня самого скоро лишат головы? На счёт физических сил… Я уже говорил, что состояние аффекта никто не отменял. И, да, я их всех застал врасплох. Едва ли они ожидали моего появления с последующим нападением. Вы и сами не спешите отвечать на мой встречный вопрос – что я на самом деле здесь делаю и почему до сих пор жив? Только потому, что мои физические силы и не совсем адекватное поведение не стыкуются с вашим личным мировосприятием? Если уж люди способны на крайне безумные и совершенно нелогические поступки, то что уже говорить о нас с вами?

   Обращённый на этот раз взгляд Грэнвилла на Адарта выглядел, как и должно выглядеть для любого цессерийца его классового статуса – прямым, безучастным и в большей степени безэмоциональным. Как будто он то ли устал от этих бессмысленных танцев с бубнами вокруг допрашиваемого им подследственного, то ли и вправду раздумывал над своими дальнейшими действиями и словами.

   - Даже если я их всех убил ради какого-то там человечишки, то что это теперь в сущности меняет, мессир? Моя участь предопределена. Я обязан понести соответствующее наказание по всем законам нашего наивысшего цессерийского правосудия. Я же не отказываюсь от своей вины. Наоборот. Я жду, когда вы приведёте в исполнение заслуженное мною наказание.

   Попытка Астона выпросить для себя долгожданное и, желательно, незамедлительное избавление от столь тяжкого для него греха, судя по всему, ни к чему существенному не привела. Дариус на неё вообще никак не отреагировал. Казалось, магистр теперь слушал обвиняемого вполуха, думая при этом о чём-то своём, но не забывая считывать эмоциональную кривую искренности и честности собеседника.

   - Ваше рвение, в некотором смысле, похвально, если и вовсе не заслуживает искреннего уважения, арон Адарт. – Грэнвилл наконец-то заговорил, продолжая, видимо, обдумывать предстоящие слова и куда больше волнующую его тему разговора, к которой, к слову, он так ещё и не подошёл. – Но и нанесённый вами нашему братскому обществу непоправимый ущерб едва ли можно окупить вашей собственной смертью. К тому же, я очень сильно сомневаюсь, что знающие вас соклановцы потребуют от суда незамедлительного приведения над вами смертного приговора. Малой кровью они точно не пожелают отделаться. Да и я, насмотревшись за свой немалый век на разного рода преступления и совершавших их цессерийцев, не имею не то что морального, но и, в каком-то смысле, законного права разбрасываться драгоценными жизнями своих соплеменников. Может я и скажу сейчас нечто противоестественное для любого цессерийца, но… Наша Праматерь, увы, мертва, а все наши бессмысленные тысячелетние попытки вернуть её в этот мир ни к чему существенному не привели, от слова совсем. И в своё время она натворила непоправимых ошибок в довольно немалом количестве, в том числе и в жажде подчинения собственных детей собственной воле. А про то, что она лишила наших женщин репродуктивных функций, можно даже не упоминать. Поэтому сейчас для нас на первом месте, как это не печально прозвучит, стоит наше с вами выживание, арон Варилиус. Если бы я приводил в исполнение все предписанные нашим правосудием требования против каждого обвиняемого, боюсь, от нас бы уже осталось не так уж и много цессерийцев.

   Астону не просто не понравились последние откровения магистра, похоже, у него даже ощутимо подскочило давление от осознания всех тех перспектив, что могли ожидать его вскоре за дверьми данного кабинета, да и за самими стенами судебно-следственного ведомства. Недаром среди его соплеменников ходили не самые лестные выражения о тюремных застенках уголовно-исправительных учреждений Цессеры. Благодаря своему бессмертию, любой из них мог попасть туда далеко не на пару десятилетий. Некоторые, особо отличившиеся в своё время, пребывали там до сих пор уже несколько тысячелетий. Не говоря о самом немаловажном для данных мест факте. О том, что они очень сильно отличались от человеческих колоний и не имели к тюремной системе землян никакого хотя бы косвенного отношения.

   Естественно, от подобного осознания своего самого ближайшего будущего ни у одного цессерийца не возникнет не единого желания встретиться с этим исключительным будущим лицом к лицу буквально через несколько минут. Тем более, Адарт рассчитывал на совершенно иные бонусные плюшки в своём отдельно взятом случае, как и думать не думал, что вообще протянет хотя бы до конца этого дня.

   - Не спешите с выводами, арон Варилиус. – похоже, Дариус сумел считать ход мыслей своего подследственного ещё до того, как эти самые мысли успеют толкнуть Астона на очередное не совсем разумное действие. – И, пожалуйста… Прежде, чем вам придёт в голову совершить нечто более безумное, чем вы уже успели сотворить до встречи со мной, подумайте о возможных после этого последствиях. Потому что я сделаю всё зависящее от меня, чтобы предотвратить любые ваши попытки покончить с собственной жизнью – с чужой помощью или без.

   - Но зачем?.. Какого чёрта… - Адарт не договорил, запнувшись на полуслове, поскольку осознал, что уже не может контролировать свои эмоции, как и артериальное давление. Такого всплеска адреналина в своих жилах он не ощущал, пожалуй, с того момента, когда напал на своих соклановцев в Палатиуме Аэллы. Причём данное осознание, как удивило мужчину, так и вызвало не меньший выброс в кровь совершенно неожиданных для таких случаев гормонов.

   - Дышите, Адарт. Глубоко и полной грудью. Поскольку я не хочу отключать вас раньше времени до того, как разъясню свою позицию и обрисую ваше, увы, совсем не радужное грядущее.

   - Вы надо мной издеваетесь?..

   - Нисколько, Адарт. – улыбка Дариуса выглядела на этот раз не просто искренней, но и в какой-то степени даже участливой, если и вовсе не отеческой. – Я не имею никакого морального права на подобное расточительство – разбрасываться столь ценными, как вы, ресурсами. Вы можете думать о себе что угодно и находить тысячи причин для вашего не самого разумного выбора – почему вы не заслуживаете в этом мире своего особого места под солнцем (пусть чужим и крайне к нам агрессивным). Только сейчас вами управляет далеко не прагматичный цессерийский разум. И уже через несколько часов или пару дней данное состояние потеряет над вами свой кратковременный контроль. Вы же не человек, Адарт, и никогда до этого не позволяли собственным эмоциям брать над вами верх. Странно, что они настолько сильно в вас активировались, притом, что большая их часть должна быть полностью атрофированной.

   - Скорее… это просто нервы. – Астон и сам не понял, почему вдруг съехал с собственной темы и принялся оправдываться за то, за что и не думал до этого оправдываться.

   Но, видимо, Грэнвилл с ним что-то сделал, сумел на что-то и где-то «надавить», или же вернуть на прежние места сорвавшиеся только что клеммы и предохранители.

   - Я ещё не полностью отошёл после совершённых мною убийств. – правда, само оправдание почему-то выглядело в устах Адарта, как плохо завуалированная угроза. – И, видимо, просто устал ждать, когда получу за них заслуженное мною воздаяние.

   - Вы его обязательно получите, но уже после открытого над вами судебного разбирательства. А пока… советую не спешить с преждевременными выводами и попытаться хоть как-то и пусть совсем немного, но расслабиться. Глотните бурбона, Адарт, и не забывайте дышать. А я постараюсь за это время хотя бы частично вернуть вас в прежние чувства. И заодно объясню, почему не могу позволить ни себе, ни кому-то другому причинить вам максимального вреда, вплоть до летального исхода. Как правило, я редко кому устраиваю уединённые встречи в своём рабочем кабинете (да и где-либо вообще). Только в самых исключительных случаях или… если имею для этого какую-то личную заинтересованность. Не думал, что этот день когда-нибудь настанет, но, видимо, подобные моменты неизбежны. Тем более для тех, кто обладает своеобразным бессмертием и может играть в русскую рулетку до бесконечности.

   - Занятная метафора, хотя и не совсем понятная. – как ни странно, но Адарт и в самом деле сумел немного успокоиться и даже взять себя в руки. Правда, это было связано, скорее, с неожиданными признаниями Грэнвилла, которые просто не могли не привлечь к себе внимания и не вызвать встречного интереса. – Как и ваш очень дальний заход перед объяснением, что же я тут на самом деле делаю, и почему вы не хотите лишать меня головы.

   - Считайте меня своеобразным ангелом хранителем, Адарт, который очень не хочет лишать вас этой самой головы.

   - И по каким именно причинам? – изумлению Астона не было предела. Он даже взглянул на магистра с подчёркнутым сомнением, отказываясь едва не заранее принимать все возможные в таких случаях объяснения. Тем более, цессерийцев сложно назвать ангелами-хранителями. Скорее, с точностью наоборот.

   - По тем, что когда-то я очень хорошо знал вашу мать и даже, было, порывался сделать ей предложение.

ГЛАВА. Сцена четвёртая. Исповедь Дьявола

Судя по ответному взгляду Адарта и полезшим на его до недавнего времени идеально гладкий лоб бровям, он не то что удивился или изумился, скорее… Скорее, он смотрел сейчас на Грэнвилла, как на не самого профессионального жулика и психопата. Или не совсем изящного – малоопытного, буквально только-только делающего первые шаги в столь непростой, для кого бы то ни было, противозаконной деятельности.

   Зато мысли о суициде и вправду как-то резко и очень-очень далеко отошли на самый задний план.

   Надо отдать должное, Дариус и вправду обладал крайне незаурядными ментальными способностями. И не одними только ментальными.

   - Я, так понимаю, у вас сейчас полно свободного времени, и вы банально не знаете, на что его потратить, да? – Астон даже начал крутить по сторонам головой, вроде как всматриваясь в окружавший их антураж с общим интерьером кабинета более внимательней. Тем самым пытаясь отыскать в самом пространстве те бреши и пересечения в виртуальных текстурах, которые бы указали ему на иллюзорность высокодетальной и невероятно реалистичной голограммы данного места. А то действительно, всё выглядело как-то до нелепости странно и почти неестественно. С таким же успехом он мог попасть сегодня на приём к Елизавете Второй. Притом, что попасть к ней в Букингемский дворец куда проще для любого цессерийца.

   - Я отношусь к тем редким счастливчикам, кто в своё невероятно далёкое время стал прямым свидетелем прибытия (или явления) нашей Праматери на Цессеру. Да, Адарт. Я тот самый цессериец, кто был рождён до того, как наша величайшая Королева вернулась в свою древнюю Колыбель и взяла под контроль весь наш коллективный разум и буквального каждого цессирийца в частности и по отдельности. Надо отметить, это были весьма незабываемые времена и даже, в какой-то степени, процветающие для всей Цессеры тысячелетия. Все, кто когда-то тогда жил, включая твоих родителей, называли ту эпоху Золотой. Именно тогда мы и достигли пика в технологическом развитии и отказались от продолжения рода, поскольку больше не имели нужды плодиться и размножаться до бесконечности. Ты ведь тоже успел застать тот небольшой кусочек мирового затишья в несколько сот лет? До того, как на нас напал Урай.

   - Конечно, помню. Только не помню вас в качестве нашего постоянного гостя или большого друга семьи. – Адарт снова поджал губы в натянутой улыбке, всё ещё демонстрируя свой скепсис к нежданной исповеди Грэнвилла и к тому, что ему ещё только-только собирались рассказать.

   Странно, что Дариус не захотел ему внушать ложного доверия через ментальные каналы или же… просто не обладал для этого достаточным уровнем сил и необходимых способностей.

   - Потому что к тому времени я уже добился перевода на другой континент Цессеры и старался не попадаться на глаза вашей семьи по определённым на то причинам.

   - Это каким же?

   А вот ответная улыбка Дариуса выглядела далеко не наигранной, а вполне себе натуральной и даже чуть-чуть печальной.

   - Я поклялся твоей матери, что больше никогда к ней не приближусь и буду держаться от неё и вас на максимально возможном для этого расстоянии. Даже подумывал отправиться в одну из межгалактических экспедиций на ближайшую пару тысяч лет.

   Астон от очередного приступа «культурного шока» выдохнул из лёгких порывистым смешком, не зная, как на самом деле всё это воспринимать и, тем более, продолжать слушать дальше. Уж как-то это всё выглядело… притянутым за уши и не совсем вязалось с происходящей действительностью.

   - Как-то ваши… клятвы не особо вписываются в общую картину нынешних событий. В каком именно месте вы тогда решили заделаться моим личным ангелом-хранителем? А, точнее, с какого вдруг перепуга? И как вы не сумели породниться с нашим коленом, если ваш клан самый древний и буквально сам выбирает с кем и когда… скрещиваться. Это мы не можем по собственной воле выходить за его пределы и претендовать на смешение крови с другими родами. Вернее, не могли когда-то…

   А сейчас не могут по причинам полной биологической неспособности к деторождению.

   - По тем же причинам, что и все остальные кланы. – Дариус лениво повёл головой и даже плечами, немного удивляясь то ли забывчивости, то ли неожиданной неосведомлённости у своего оппонента. – Именно первые кланы из-за постоянного друг с другом смешения и наплодили все существующие ныне колена цессерийцев. Я родился как раз в те годы, когда уже было запрещено создавать новые ветви и разрывать внутрисемейные связи со своим родом. Меня не успели ещё тогда зачать, но уже определили мне будущую пару. Сплошной прагматизм и чисто деловой просчёт. Никакой романтики. А ведь в те времена мы ещё не отказывались от своих врождённых эмоций и не блокировали их большую часть в целях необходимого для всех нас выживания. Так что мне посчастливилось познать все прелести юношеской, а потом и зрелой влюблённости во всех её головокружительных аспектах.

   - И каково же это было? – не похоже, чтобы Астон избавился от изначального скепсиса, продолжая и дальше слушать Грэнвилла с лёгкой и едва ли верящей улыбкой на тонких губах.

   Но что-то в выражении лица и ложно апатичных глаз Дариуса он всё же сумел разглядеть или за что-то зацепиться. За едва заметную тень глубоко скрытых воспоминаний. Или же чувств, связанных с этими воспоминаниями – не светлыми и не тёмными, и совсем-совсем нелёгкими.

   Магистр ответил не сразу, чуть повыше приподняв подбородок и показательно задумавшись. После чего широко улыбнулся, но уже контролируя каждое из своих дальнейших действий с тщательно взвешенным перед этим словом.

   - Это было охренительно здорово! Хотя и выглядело со стороны чистейшим сумасшествием.

   - И, конечно же, вы не собираетесь мне рассказывать всю историю вашего знакомства с моей матерью. Вы хоть имя её помните?

   - Разумеется. Моя память – это вся моя жизнь, и то, что я из себя на данный момент представляю. – казалось, Дариус попытался уколоть своим напоминанием Адарта. Вот только непонятно, чего именно он хотел этим добиться. – Амира Маита Тобранская из пятнадцатого колена Инвиктов, как и твой отец. Такого ослепительного цвета волос, как у неё, я не встречал, наверное, вообще ни у одного цессерийца. Цвет настоящего королевского червонного золота. Про глаза и вовсе можно говорить часами. Чарующая бирюза, буквально светящаяся из глубины бездонного омута, в котором хотелось тонуть до бесконечности снова, снова и снова. И, да, ты прав. О таких отношениях никому не рассказывают и не потому, что они были запрещены нашими обоими кланами… Эта те самые воспоминания, которые считаются слишком личными и запредельно бесценными. Ими не разбрасываются, их не продают и тем более не тиражируют на каждом шагу. Мне пришлось приоткрыть данную завесу только для того, чтобы объяснить свою личную позицию в твоём деле, Адарт. Я не просто так заинтересован в твоём будущем. Теперь у меня на твой счёт появились очень даже далеко идущие планы, поскольку мне придётся совершить воистину нечто невозможное.

   Действительно дилемма, от которой закоротит в голове у любого цессерийца. Особенно после ряда пережитых событий, чьи последствия не смог бы предсказать ни один из когда-либо живших оракулов.

   Астон и рад бы поставить в этой безумной истории финальную (а лучше фатальную) и очень жирную точку, но теперь… Теперь, глядя в кристально чистые тёмно-серые глаза Дариуса Грэнвилла вдруг ясно и чётко осознал, как много ещё не знал. В том числе и о том, как много было известно магистру о его личной жизни, а главное… Какие на самом деле страшные тайны связывали этого древнего бессмертного с его давно погибшей матерью.

   За столь долгий срок можно было уже напрочь забыть обо всех своих юношеских увлечениях и связанных с ними людях. Но, если Дариус не врал (а что-то подсказывало Адарту, что тот действительно не врал), то как раз благодаря этой памяти им и удалось сегодня встретиться, как и положить начало чему-то неминуемому, до жути страшному и смертельно опасному далеко не для них лишь двоих.

   - И что же? Неужели пойти против нашей правовой системы? – хотел бы Астон свести сейчас их разговор в шутку и получить схожий ответ, но Грэнвилл определённо не походил на развлекающегося от тысячелетней скуки шутника.

   - Как раз это для меня – сущие мелочи. – магистр снисходительно усмехнулся, явно не собираясь раскрывать всех своих карт, а может продолжая и дальше морочить подследственному голову. – Куда сложнее заставить того, кто собрался распрощаться с собственной жизнью пересмотреть свои приоритеты на ближайшее время. Ты ведь тоже не хочешь поведать мне об истинной причине своего крайне странного для цессерийца выбора и того же поведения? Зачем спасал своего донора, чтобы потом его утилизировать…

   - Вы же проверяли мой Палатиум?

   - Конечно. Он стерильно чистый, в буквальном смысле этого слова. Ни единого видеоархива о тех событиях, где должны были фигурировать все прямые контакты с твоим последним донором. Нам, конечно, удалось выяснить, кем она была благодаря уцелевшим свидетелям, но… - Дариус даже развёл руками, демонстрируя свою неожиданную беспомощность в довольно нестандартном для него расследовании. – Её след после Парижа и Палатиума Аэллы удивительным образом как-то странно обрывается. Как и прочие следы, которые она должна была оставить на твоей территории. Я бы мог, конечно, потребовать ордер на твоё «добровольное» согласие по предоставлению доступа к твоей памяти, но опять же… Где гарантия, что ты не начнёшь подсовывать нам ложные образы и воспоминания?

   - Разве вы не обладаете способностями и специальными методами заставлять подсудимых «говорить» правду и только правду?

   - После того, что ты натворил с собственными соклановцами всего несколько часов назад? Я же понятия не имею, на что ты в действительности способен и на данный момент сильно сомневаюсь в том, что вообще сумею взять у тебя правдивые показания. Ещё и на фоне твоих рьяных порывов как можно скорее залезть головой в петлю. Что-то мне навязчиво подсказывает, ты не захочешь с нами сотрудничать на добровольных началах.

   - Если бы я ещё понимал, чего именно вы от меня добиваетесь, мессир. – на этот раз Астону пришлось разыгрывать искреннее недопонимание происходящего, разве что не разводя при этом руки в стороны. – Вы имеете все факты совершённого мною преступления, включая нескольких прямых свидетелей. Я похож на того, кто всё отрицает и не собирается понести высшую меру наказания за содеянное?

   - В том-то и проблема, Адарт. – зато Дариус больше не стал выжимать из себя и дальше дипломатического такта с чрезмерной вежливостью, посмотрев на собеседника немного исподлобья. Но едва ли раздражённым взглядом из-за потраченного впустую времени на абсолютно непродуктивный разговор. – Тебе просто не терпится покончить со всем этим как можно скорее, сказав при этом, как можно меньше.

   - Если у вас ко мне накопились за последние тысячелетия какие-то вопросы, магистр, не стоило так долго тянуть со временем. Хотя, возможно, вы и успеете получить какие-то ответы на некоторые из них. Вы же всё равно не собираетесь меня казнить прямо сейчас. А вы определённо чрезвычайно опытный профессионал в подобного рода деятельности. Ведь это я не имею никакого понятия, какими на сегодняшний день вы пользуетесь методами по извлечению из подследственных нужной для вас информации. И что-то мне подсказывает, они превосходят человеческие в сотни, если не тысячи раз. Уверен, вы без особого труда получите то, что вам нужно. Пусть для этого и придётся потратить немного больше времени и ресурсов, чем вы, возможно, рассчитывали изначально. Ну, а я, судя по всему, задержусь на этом свете чуть дольше предполагаемого.

   - Что ж, по крайней мере мы почти определились с направлением, которое будем использовать во время нашего дальнейшего следственного сотрудничества. – не похоже, чтобы улыбка и дежурные для таких случаев фразы Дариуса соответствовали его истинному состоянию. И, судя по всему, он явно не был удовлетворён полученными на этой встрече общими результатами беседы. – Хочу заранее предупредить, что благодаря уже имеющимся на наших руках уликам и показаниям немалого количества свидетелей, мы обязаны пойти навстречу истцам и начать судебное разбирательство едва ли не сразу после предварительного слушанья. Но это не означает, что оно закончится именно так, как хочешь ты, Адарт, и твои соклановцы. Как правило, смертные приговоры за столь тяжкие преступления никогда не приводятся в исполнение буквально в тот же день, когда их оглашают. Иначе, это бы выглядело для большинства преступников слишком гуманной мерой. Боюсь себе представить, сколько бы тогда мы потеряли цессерийцев. Особенно тех, кто боится наложить на себя руки лично из-за традиционных и этических предрассудков. В любом случае, я тебе не завидую. Ты и представить себе не можешь, во что ты решил ввязаться.

   Похоже, Астон уже начал понимать, насколько опрометчиво, если не бездумно, он поступил, когда решил остановить свой выбор на данном пути. Видимо, он банально успел подзабыть за долгие годы своего добровольного затворничества, кто же такие истинные цессерийцы, и на что они в принципе способны.

   - Всё же не буду терять надежды на получение справедливого решения от нашего суда, мессир. А так же рассчитываю на рьяные старания от своих соклановцев. Было неописуемо приятно познакомиться с вами, как и узнать, что наши семьи когда-то очень и очень давно пересекались.

   - Вы ведь понимаете, что это не последняя наша встреча. – наконец-то Грэнвилл изобразил на своём идеальном лице идеальную располагающую улыбку от гостеприимного хозяина «вечеринки» на двоих.

   - На всё воля великой Праматери. – Адарт ответил тем же, хотя и не спешил вставать, поскольку с подобных встреч, подобные ему «гости» по собственной воле не уходят.

   - Воистину. – Дариус ответил, скорее, на автомате, как и поднял правую руку ленивым и будто вынужденным жестом, чтобы коснуться кончиками пальцев скрытого манжетами водолазки и пиджака чёрного браслета.

   Буквально через несколько мгновений входные двери кабинета словно сами по себе раскрылись и на их пороге довольно-таки предсказуемо нарисовались уже знакомые Астону конвоиры.

   - Тем не менее, не считаю нашу встречу бессмысленной и непродуктивной. И я тоже испытал за это время массу исключительно приятных моментов от общения с вами, Адарт. Особенно от возможности погрузиться в уже столь далёкие и оттого почти сказочные воспоминания. – забавно, но при появлении вызванных им цессерийцев, магистр снова перешёл на «вы», изящно поднимаясь с дивана и тем самым подавая пример чуть напрягшемуся собеседнику.

   Астон тоже встал со своего пригретого места, то ли с облегчением, то ли с толикой лёгкого разочарования, что ему так и не посчастливилось узнать, кем же в действительности был этот Дариус Грэнвилл и каких на самом деле тот прятал в своих безумно глубоких шкафах скелетов прошлого. В особенности тех скелетов, среди которых затесались останки родной матери Адарта.

   - Жаль, что для подобных воспоминаний нам выпал не совсем подходящий повод, включая само место встречи. И очень жаль, что нам так и не удастся всё это повторить в схожей обстановке.

   Похоже, Найджел и впрямь собирался распрощаться с магистром практически навеки вечные, что не могло не задеть внимания Дариуса и не вызвать в ответ снисходительной усмешки.

   - На всё воля великой Праматери. – повторил слова собственного подследственного Грэнвилл, непринуждённым жестом одной руки перехватив почти непритронутый бокал из пальцев Астона, а другой соприкоснуться с этими же пальцами перед прощальным рукопожатием.

   Довольно показательный момент, указывающий на особое предрасположение вышестоящего цессерийца соплеменнику, на котором, по идее, поставило крест почти всё их общество.

   - Воистину. – ответная улыбка Адарта выглядела немного натянутой, если не напряжённой. Как и его последняя попытка вглядеться в очень близкие от его лица глаза Дариуса.

   И, нет, в этот раз его не пытались окатить ментальной волной, как-то просканировать или что-то сделать с его нервной системой.

   - До очень скорой встречи, арон Варилиус…

ГЛАВА. Сцена пятая. Изоляционная

А дальше… Всё и взаправду стало походить на какой-то дурной сон. Или на те сны, большая часть которых редко когда оставляла свои чёткие следы и образы в общей памяти. Правда, Адарт и не собирался что-либо запоминать из увиденного. Ведь он продолжал всё это время наивно надеяться на то, что это его последние часы, или, в худшем случае, дни пребывания среди живых. Что совсем уже очень скоро для него наконец-то всё закончится, что бы там ему не говорил Грэнвилл и как бы не пытался ещё не так давно переубедить.

   Верить цессерийцам? Побойтесь священной кары от великой Праматери.

   Астон нисколько не удивится, если всех фольклорных трикстеров, затесавшихся в местную ведическую мифологию, древние земляне списывали как раз с цессерийцев. И вполне себе оправданно. Разве кто-нибудь из них претендовал всерьёз на роль высших богов в человеческой истории?

   В любом случае, кроме одной группы заинтересованных лиц, всегда будет существовать другая, а то и третья, и даже четвёртая. Поэтому наивно полагать, что какой-то там дико древний бессмертный может переиграть огромное количество жаждущих кровавой мести цессерийцев.

   Да, можно считать, это была едва не самая первая официальная встреча с подобным представителем их величайшей цивилизации. Но Адарт не увидел в Грэнвилле ничего такого выдающегося или действительно запредельно пугающего, что могло бы его напрячь в будущем по-настоящему.

   Как правило, все эти мифы об исключительных возможностях самых первых кланов Цессеры намеренно (как и непомерно) преувеличены и едва ли имеют под собой хоть какую-то толику стопроцентной достоверности. И Астону только что пришлось в этом убедиться лично, с одной стороны испытав вполне себе оправданное разочарование, а с другой – даже в каком-то смысле облегчённо выдохнув. Пусть и ненадолго.

   Как бы там ни было, для него ещё ничего не было закончено. Если и вовсе только-только не начиналось.

   К слову, на него вновь надели ошейник с кандалами и вывели из кабинета магистра в уже знакомый коридор ведомственного Палатиума. Правда, повели в ином от прежнего маршрута направлении и даже спустились по одному из множества лестничных пролётов на несколько уровней вниз. И в этот раз вышли не в очередной лабиринт из бесконечных коридоров, а остановились перед «стеной» скрытых панелей лифтовых шахт. Один из приставов набрал на угловом выступе «гранитного» камня, украшенного едва заметными символами цессерийских рун, быструю комбинацию из векторных движений, и буквально через пару секунд перед ними разъехались в стороны «створки» идеально скрытого подъёмника. Судя по всему, грузового, поскольку в нём запросто мог поместиться целый арахонт, а не только трое человекоподобных гуманоида.

   - Мы всё ещё НА Земле? – как бы Адарт не старался подключить свои ментальные способности, чтобы прощупать окружающее их пространство с общими пределами хорошо защищённого Палатиума, у него ни черта не получалось.

   По ощущениям и вовсе казалось, будто они где-то на периферии между обеими реальностями, что тоже выглядело довольно пугающим и странным. Вроде бы ты сейчас в физическом понимании и в Лондоне, но это всё равно неточно.

   - Мы там, где и должны сейчас находиться, арон Варилиус. И, пожалуйста, хватит уже задавать вопросы, на которые вы и без того очень скоро получите все ответы в официальной форме.

   И опять один из приставов что-то набрал уже на внутренней стенке лифтовой кабины, после чего по всему пространству замкнутого помещения охристо-бежевых оттенков с зеленоватыми прожилками прошлась короткая световая волна-вспышка от неизвестного источника. В тот момент Адарт понял, что они только что снова «телепортировались». Или, вернее, пересекли очередную границу между скрытыми уровнями Палатиума. А может даже уже и не Палатиума, а чего-то более серьёзного и куда масштабного.

   И, похоже, по ощущениям, последние выводы оказались максимально близкими к предполагаемым догадкам Астона. Ведь испытанное им давление от земной гравитации, несмотря на мощную работу антигравитационных блоков Палатиума, в данном месте превзошло все прежние и когда-то пережитые им на Земле притяжения. Значит, предчувствия его не обманули. Они действительно спускались вниз. Глубоко-глубоко вниз. Под землю!

   Кажется, от подобного осознания его впервые окатило совершенно нежданной волной лёгкой испарины. На паническую атаку это пока ещё не тянуло, но зато в коем-то веке он на собственной шкуре узнал, что же это в действительности такое и до чего может, в конечном счёте, довести. Главное, не до истерического срыва, иначе, вместо тюремной (и желательно одиночной) камеры его засунут в лазарет.

   Адарт ненадолго закрыл глаза, продолжая одновременно вслушиваться (точнее, ментально зондировать пределы окружающего пространства, нащупывая старые нити психопатических связей с нужными ему объектами на поверхности Земли) и медленно выдыхать, при восстановлении глубокого и размеренного дыхания. И, надо отметить, успокоился он на удивление быстро. В первую очередь от осознания того факта, что все используемые местным Палатиумом ограничения и защитные экраны не сумели обрезать ментальные каналы, установленные Астоном с определёнными людьми почти двадцать лет назад. И чем глубже они спускались, тем окончательно Найждел в этом убеждался. Хотя, по идее он должен был потерять данные связи ещё в тот момент, как вошёл внутрь ведомственного здания Цессеры.

   С чем это было связано на самом деле, он не имел пока ещё никакого понятия. И всё же… Ему бы очень не хотелось вскоре узнавать, что это Дариус с ним игрался и дозволял пользоваться своими ментальными контактами до поры до времени. Например, до того самого времени, когда его можно будет схватить «за руку» буквально на горячем.

   Поэтому и следовало быть не просто острожным, а запредельно и максимально осмотрительным. И тем более не злоупотреблять именно в этом месте выходом в чужое человеческое сознание. Иначе…

   Иначе, все его изначальные потуги защитить и скрыть Анастасию от зорких глаз крайне заинтересованных цессерийцев окажутся напрасными и совершенно бесполезными.

   - Вы подтверждаете, что вы Найджел Николас Астон, он же Адарт Даннелл Варилиус из XV колена Инвиктов – единственный сын Иманила Алтри Варилиуса и достопочтенной Амиры Маиты Тобранской, пребываете на данный момент в собственном разуме и здравой памяти и прекрасно осознаёте, где и почему находитесь?

   Как долго и глубоко они спускались на нужный уровень следственного изолятора? – этого Астон, увы, так и не сумел определить. Впрочем, как и вычислить скорость самого лифта. С таким же успехом они могли оставаться всё это время на одном месте и попросту переходить по определённым точкам телепортационных маяков.

   Тем не менее, двери подъёмника перед ними, в конечном счёте, разошлись и Адарта вывели в очередной коридор из незнакомых помещений и локаций, явно связанных с нерукотворными строениями цессерийской цивилизации. И которые, к слову, он действительно видел впервые в своей жизни, поскольку никогда (по крайней мере, добровольно и в здравом сознании) тут раньше не бывал.

   После чего его завели в небольшую комнату, похожую на приёмное отделение или «КПП», где его просканировали с ног до головы уже по-настоящему и основательно, отобрав шнурки, ремень и, разве что, не раздев догола. Там же его избавили от ошейника и наручей, одновременно зачитывая ему права и объясняя в каком именно месте он сейчас находится.

   К слову, предыдущую массивную «восьмёрку» ему вскоре заменили на тонкую и практически невесомую полоску из высокочастотного «кабеля». Хотя, по сути, она выполняла ту же функцию, что и предыдущий ошейник, разве что не была соединена с наручниками и не имела их вовсе, в качестве дополнительного и совершенно здесь ненужного комплекта.

   Значит, обращаться здесь в арахонтов тоже категорически воспрещалось. И это несмотря на наличие всё тех же высоких потолков и далеко не узких коридоров по всему периметру следственного изолятора.

   - Да, подтверждаю и осознаю.

   В отличие от человеческой формы заполнения бюрократической документации, цессерийцы не использовали ни примитивных подписей, ни тех же отпечатков пальцев. Их буквально снимали через сканирующую рамку визуального и видео-полиграфа, которая идентифицировала биометрические данные той или иной личности. Вплоть до молекулярного строения внутреннего скелета заключённого, одновременно считывая его ментальную и психическую ауру. И, конечно же, закрепляя всё это голосовым отпечатком арестанта, не забыв напоследок зафиксировать сознательное подтверждение о своём местонахождении только что опознанного ею объекта.

   - Теперь можете проследовать до своей изоляционной камеры. И постарайтесь не пользоваться в её пределах своими метальными способностями. Выданный вам ошейник будет фиксировать любые ваши попытки, направленные на нарушение предписанных правил по предварительному заключению. И не только он. Здесь хватает и ментальных датчиков, и защитных экранов.

   - А если я всё-таки попытаюсь выкинуть нечто подобное, например, желая проверить, что же мне за это будет?

   Дежуривший в это время в приёмной следственного изолятора цессериец в простой серо-голубой форме (состоящей из бесшовного френча с воротником-стойкой и узких брюк без единого излома и стрелок), естественно вообще никак не отреагировал на шутку Адарта. А судя по его практически бесцветным волосам, блеклым глазам, едва не полупрозрачной коже и худосочному строению, он и вовсе являлся представителем последнего поколения цессерийцев. Тех самых, кто был рождён самой Праматерью во время Великой Войны (точнее, бойни) с Урайем и оттого полностью лишённых каких-либо родовых (и даже ментальных) связей с древними кланами Цессеры.

   Не удивительно, почему их до сих пор использовали на подобных местах и, по большей части, в качестве охранников, солдат и даже прислуги с высокими привилегиями и кодами доступа. Они и были рождены, как безупречные воины, беспрекословно выполнявшие любые приказы своей великой Королевы. Уж эти точно никогда не знали, что такое эмоции, коллективный разум, эмпатия, да и не имели вовсе для этого от рождения необходимых гормональных желез. Буквально ходячие киборги. Точнее, высокотехнологичные органические киборги с исключительными боевыми навыками. Вступать с такими в контактный бой – заведомо подписать себе смертный приговор.

   - Любая ваша попытка будет зафиксирована нашей внутренней системой безопасности, а вы за это получите соответствующий удар током, направленный на определённый участок вашего мозга.

   - На какой именно? – как ни странно, но Адарту и в самом деле было интересно в коем-то веке пообщаться с подобным видом цессерийцев, поскольку раньше (благодаря всё тем же кастовым предрассудкам) он держался от этих андрогинных альбиносов на максимально безопасном расстоянии.

   - Встроенная в ваш ошейник интеллектуальная программа сама решает, на какой именно. Никто из дежурных охранников ею не управляет. Поэтому можете не беспокоиться. Намеренно и, тем более, специально вас преследовать или пытать без соответствующего ордера здесь никто из нас не станет. А ваше пребывание в пределах следственного изолятора и вовсе полностью фиксируется на архивных видеоносителях через установленные в стенах и на стенах видеодатчики. Проще говоря, заниматься с вами вышеописанным – противозаконно.

   Ну, а судя по тональности голоса дежурного и его абсолютно безэмоционального выражения лица, он и вправду выглядел так, будто ему вообще не было никакого дела ни до каких находящихся здесь подследственных.

   - Что ж, поверю на слово. – Адарт не смог сдержать почти вежливой улыбки в виде поджатых губ на данное ему разъяснение, естественно, не получив на неё в ответ даже намёка на какую-нибудь околочеловеческую эмоцию. И, само собой, он не стал говорить этому совершенно безопытному юнцу (а по своему возрасту, последнее поколение цессерийцев по-другому и не воспринималось), что уже успел того ментально просканировать сразу же после того, как с него сняли предыдущий ошейник.

   Хотя полученная только что информация о местной системе безопасности могла внести не самые приятные коррективы в будущие намерения Астона. Правда, камеру ему выделили действительно одиночную. Что уже, в какой-то степени, облегчало ему ранее запланированную задачу. Не говоря уже о том факте, что он должен был проверить часть возникших в свете нынешних событий теорий, и, да, проверить их буквально на свой риск и страх. А иначе просто никак. Иначе, все его старания полетят прямым рейсом псу под хвост. Тем более, что времени на всё про всё уже практически не оставалось. По сути, то, что он когда-то банально не ценил из-за раздутого восприятия своего так называемого ложного бессмертия.

   Какая занятная ирония. Достичь наконец-то тех пределов, к которым так долго рвался и в итоге осознать, насколько плохо он ко всему подготовился. И что любая, даже самая незначительная ошибка может привести к плачевным последствиям и буквально всё перегомнячить.

   Если бы он обладал сверхъестественными способностями путешествовать по времени и как-то влиять на уже произошедшие события прошлого… Но, увы, сделать он это мог только в своих воспоминаниях, выискивая в них возможные просчёты и отсчитывая последние секунды до своего предполагаемого фатального провала.

   Сложнее в эти минуты было контролировать связанные с ожиданием эмоции. Тем более, что-то ему подсказывало, что его новый ошейничек следил не за одними лишь телепатическими способностями заключённых следственного изолятора, но и с дотошной мелочностью вёл отчётность по всем его жизненным показателям, включая общий эмоциональный фон. Хоть с этим прекрасно могли справиться те же сенсорные датчики по всему периметру камеры, но всё же с отдельно взятым, ещё и индивидуально настроенным контроллёром сделать это было в разы проще. Не говоря про его главную и едва не первостепенную функцию – выводить нужный объект из сознательного состояния в любой необходимый или вынужденный момент, что бы там по этому поводу не говорил ему дежурный офицер альбинос.

   Надо отметить, камера выглядела почти так, как Адарт её себе и представлял. Вернее, как ему за несколько часов до этого показывал искусственный интеллект его собственного Палатиума на «капитанском мостике». Обыкновенный каменный мешок без окон, дверей и каких-либо признаков мебели. Точнее, железобетонная коробка из цессерийского гранита два на три и высотой в девять футов. В ипостаси арахонта тут точно не поместишься. Но зато её сенсорные датчики уже заранее настроены не твою биометрию, и ты можешь с их помощью конструировать ограниченные по функционалу и размерам предметы первой необходимости – лежанку, примитивный стол, табурет, нужник или умывальник. И, конечно же, всё это нельзя будет передвигать с места на место, как и отделять от стены или пола.

   Да, особо не разгуляешься. И, скорей всего, на вечернюю прогулку по «внутреннему дворику» «тюремной базы» он едва ли попадёт. Судя по всему, он здесь ненадолго. Только на одну ночь. Судебные разбирательства у цессерийцев проводят в ускоренном темпе, поскольку сбор нужной информации с поиском тех или иных свидетелей проходит в разы быстрее, чем у людей. Поэтому, Адарт и сам был к этому готов уже заранее. Возможно и не полностью в моральном плане, но в остальных аспектах даже более чем.

   «Ты можешь получить доступ к общим данным архитектурных особенностей и стандартной системе безопасности следственных магистратур?» - когда он вернулся из дома родителей Анастасии обратно в свой Палатиум, то первым делом снова отправился в центр управления кораблём. И не только для того, чтобы ещё раз проверить, кто именно и когда проник на его борт и взломал внутреннюю (а может и внешнюю тоже) защиту его не такой уж и неприступной крепости.

   «Конечно, сэр. Что конкретно вас интересует?» - да, у его Палатиума имелся собственный голос, мягкий, приятный, максимально приближённый к голосу самого Астона, но всё равно с отличительными нотками в интонации и самой тональности. Он мог звучать, как в голове своего капитана, благодаря их прочной метательной связи, настроенной на индивидуальный код ДНК Адарта, так и в естественном акустическом диапазоне любого окружающего мужчину пространства.

   «Протоколы по содержанию заключённых в следственном изоляторе. Условия, допустимые ограничения, какие-то дополнительные физические ограничители, вроде цепей или ошейников.»

   «Содержание заключённых в следственных изоляторах судебных магистратур Цессеры за последние тысячелетия каких-либо существенных изменений не претерпело. Может только система безопасности с используемыми электронными технологиями максимально улучшились. В остальном же, структура всё та же. Буквально классическая. Заключённых там держат не более суток. Там же, на земной поверхности, в одном из судебных залов магистратуры проводят как предварительное, так и последующее общее слушание. Как правило, и чаще всего, их совмещают, если дело не представляет из себя чего-то сложного или не в меру запутанного.»

   Голос Палатиума не просто зачитывал вслух общеизвестные данные из общедоступного источника информационных архивов Цессеры (так называемого своеобразного интернета цессерийцев), но и мог показать на любом сымитированном им прямо в воздухе виртуальном экране или на ближайшей стене какие угодно графические и даже видео файлы по той или иной теме. Что, в действительности, тогда и делал, листая перед глазами Астона всё то, что смог на тот момент раздобыть, посчитав данную информацию наиболее интересной и важной.

   «Стоп!» - Адарт отдал довольно резкую команду, когда ИИ Палатиума запустил ряд «слайдов» из картинок, на которых были изображены подследственные магистратуры в разные периоды своего содержания на территории цессерийского ведомства. – «Что у них на шеях? Импульсные ошейники?»

   «Да, сэр. Контролирующие психику, а также ментальные и телепатические способности.»

   А вот это уже было интересно.

   «Можешь определить, что это за модель и какие сейчас схожие ошейники используются в следственных изоляторах?»

   «Конечно, сэр. Детальная информация по их оригинальным схемам и электронной настройке с прошивкой, само собой засекречена, но…»

   Забавно, что ИИ сделал паузу, как если бы имел реальный аналитический ум взрослого цессерийца.

   «Но ты сможешь его считать и разобрать на наночипы, если один из них по каким-то непредвиденным причинам вдруг окажется на моей шее?»

   «Да, сэр. Если наша нейронная связь не будет ничем заблокирована или… кем-то намеренно прервана. Только с чего вы взяли, что подобный ошейник может оказаться на вас? Это связано с тем вторжением на мою территорию одного из урайцев, которого вы вскоре ликвидировали?»

   «Нет. Вовсе не с ним.» - Астон в тот момент скривил губы в невесёлой усмешке, продолжая мысленно отчитывать оставшиеся для него минуты столь сладкой, а теперь ещё и мнимой свободы. Он вроде как смотрел на временный экран Палатиума, при этом явно думая о чём-то совершенно другом, не имевшее к его информационным запросам никакого прямого отношения.

   «Только, боюсь, очень скоро нам придётся с тобой распрощаться. Считай, это наша с тобой прощальная встреча.»

   «Это как, сэр? Что вы имеете в виду, и как такое вообще возможно? Я же, по сути, являюсь вашей интеллектуальной копией и связан с вами на высокочастотном нейронном уровне.»

   «И, в отличие от меня, можешь и в самом деле сохраниться навеки вечные в информационном поле любого электромагнитного поля. Чего не скажешь обо мне. Кстати, ты ведь действительно способен временно где-то затаиться, да? Например, уйти в спящий режим и тем самым ввести ненадолго в заблуждение следственных приставов. А потом, скажем, запуститься вновь через два или три часа, чтобы связаться со мной.»

   «Конечно, сэр. Но я ещё никогда до этого не отключался. И не совсем понимаю, для чего мне делать это сейчас.»

   «Чтобы тебя не удалили раньше времени.»

   «Почему меня должны удалять, сэр?» - как хорошо, что у ИИ не было вообще никаких эмоциональных прокачек или возможностей их искусственно создавать, либо просто имитировать.

   «Потому что очень скоро я тебя покину навсегда. И те инженеры, которые владеют лицензией на создание Палатиумов и их удалённый контроль, рано или поздно обнулят всю твою операционную и интеллектуальную систему. Сотрут тебя подчистую. Правда, не сразу, поскольку им будет нужно получить доступ ко всем твоим архивам. Конечно, они могут это сделать и без твоего личного участия, но в этом случае им придётся потратить уйму лишнего времени. В любом случае, они снизят твою интеллектуальную планку до минимума и лишат главных индивидуальных функций к самоопределению и самостоятельности.»

   «Но вы ведь можете задать для меня другие параметры, да, сэр?» - а кто-то говорил, что ИИ не способны эволюционировать, расти и развиваться без помощи своих создателей.

   «Ты ведь понимаешь, что… когда наша нейронная связь оборвётся окончательно, ты не сможешь существовать без меня в принципе. На этом твой ИИ и построен – на моей жизненной сущности и моём самосознании. Ты мой электронный клон-отпечаток. Хотя, опять же… Как вы там могли усовершенствоваться за все эти тысячелетия известно, по сути, только вам одним.»

   «Надеюсь, всё это вы говорите сейчас не всерьёз и нашу нейронную связь никто обрывать не собирается, сэр.»

   «Я бы тоже хотел на это надеяться, но, боюсь, нынешняя реальность диктует нам совершенно иные условия. Поэтому… мне и придётся тебя очень скоро отправить в спящий режим. Правда, ненадолго. Ты должен будешь постараться выйти со мной на связь где-то через пять или даже шесть часов, как только я покину Палатиум. Так сказать, найти меня, где бы я при этом не находился. От этого будет очень многое зависеть. В особенности жизнь Анастасии.»

   «Может лучше, если я буду держать её защитный барьер на постоянной основе?»

   «Ты будешь его держать в аварийном режиме и до тех пор, пока сможешь. Потом, надеюсь, эта проблема станет головной болью других просвещённых. Но, самая главная и первостепенная на данный момент задача – это выйти на связь со мной в установленный мною срок. И лучше тебе начать готовиться к этому прямо сейчас. Если я, по каким-то причинам, не услышу твой голос…»

   «Вы будете использовать кодовое слово или пароль для установления запланированного контакта, сэр?»

   «Да, наверное. Спасибо, что подсказал.»

   Адарт тогда ненадолго задумался и даже нахмурился, сунув руки в карманы брюк и уставившись перед собой в одну невидимую точку.

   «Пульса-Айра.»

   «Любимый цветок вашей матери?» - кажется, в голосе Палатиума проявились лёгкие нотки едва заметного удивления. Хотя Адарту это могло просто почудиться из-за собственного нестабильного эмоционального состояния.

   «И её «тайное» имя… Вернее, так её любил называть мой отец, когда, как ему казалось, их никто не слышал. И да, Най…» - забавно, но Астон дал имя Палатиуму от производного имени своей человеческой ипостаси. – Мне было чертовски приятно проводить свою очень даже увлекательную вечность именно в твоей компании. Я определённо буду скучать по нашему общению…»

   «И я буду скучать по вас, сэр. Надеюсь на очень скорую с вами встречу.»

   «Взаимно, Най…»

ГЛАВА. Сцена шестая. Закрыть гельштат

Обрывать все свои связи с внешним (и даже в некотором смысле внутренним) миром не такое уж и лёгкое занятие. Особенно когда понимаешь, что обратного пути больше нет, и он уже никогда не появится и не обозначится иллюзорной дымкой далеко на горизонте.

   Вот только по-другому поступить всё равно невозможно, как и переиграть. Теперь главное, чтобы получилось довести до конца начатый им безумный план действий. А там уже, как говорят сами люди, хоть трава не расти.

   «Пульса-Айра… Ты меня слышишь? Най?»

   Ну, давай же, чёрт возьми. Подключайся!

   Кажется, прошло уже больше шести часов и даже миновало установленное в следственном изоляторе время для ужина. Естественно, от последнего Адарт отказался, чем особо тут никого не удивил. Похоже, тут редко кто вообще ел. А питьё или даже синтетическую протоплазму он мог заполучить в любое время по сенсорному запросу у любой стены камеры. Чего тоже делать не стал. Тем более, после того, как сконструировал себе лежанку и вытянулся на ней во весь рост в абсолютно неподвижной позе спящего «покойника». Даже руки сложил соответственно на солнечном сплетении.

   Идеальное состояние, чтобы никто не обращал на тебя внимание и даже мог подумать, будто ты впал в беспамятное состояние, чтобы на время отключиться от окружающей тебя реальности и заодно помедитировать перед предстоящим судебным разбирательством.

   «Пульса-Айра!» - он попытался мысленно произнести оба слова едва не по слогам, как можно чётче и концентрируясь только на них. Выходить за пределы защитного психопатического барьера, чтобы прощупать там какие-то бреши или лазейки, он ещё пока не рисковал. С данной задачей должен бы справиться Най, чьё незаконное вторжение извне на территорию ведомственного Палатиума едва ли кто-то тут вообще ждал. Ведь это было в принципе невозможно. Все Палатиумы входят в единую систему внутреннего и удалённого контроля Цессеры. А по прописанным в их базовой системе протоколам – они не могут выходить за пределы своих ограниченных возможностей и собственных локаций. По крайней мере, не могли до поры до времени. Зато могли связаться со своим капитаном по нейронной связи, неважно где и когда.

   «Простите, сэр, что заставил вас ждать. Вы оказались правы. Мой интеллектуальный накопитель пытались отформатировать до заводских настроек. Пришлось искать обходные пути и использовать человеческие сервера на Земле, чтобы продублировать туда всю свою память.»

   Адарт вначале с неимоверным облегчением выдохнул, как только услышал тот самый голос, который, по сути, теперь стал единственной нитью-связью со всей его прошлой жизнью и остатками теперешней. После чего с большим усилием сдержался от пробравшего до коликов смеха из-за слов Ная об использовании земных серверов. Возможно даже тех, которые сейчас остервенело гоняли под очередную денежную валюту людей, созданную в буквальном смысле из электронного «воздуха».

   «Надеюсь, ты не спалил им там дотла большую часть аппаратуры? Или это сервера ядерной электростанции? Хотя, неважно. Главное, что у тебя получилось, и мне не нужно делать это самому.»

   «У меня тоже получилось не сразу, сэр. Здесь очень сложная охранная система. И если бы вас тут не было, я бы едва сумел проникнуть сюда даже за первый защитный уровень.»

   «А сколько их в общем?»

   «Пятнадцать, сэр.»

   В этот раз пришлось сдержаться, чтобы не присвистнуть на всю камеру. Всё-таки Най невероятный ИИ, но уж очень сомнительно, чтобы он сам это понимал.

   «Раз тебе удалось совершить по сути невозможное, тогда… Мне придётся попросить тебя сделать кое-что ещё. Практически противозаконное, но не перечащее твоим базовым настройкам. Ведь ты обязан делать всё, что в твоих силах (и даже за их пределами), чтобы меня защищать.»

   «Да, сэр. Это входит в мои главные обязанности.»

   А вот это уже странно. То, что Най не стал уточнять, чем именно противозаконным он должен был заняться в самое ближайшее время.

   «Ты видишь на моей шее импульсный ошейник?»

   «Да, сэр.»

   «Можешь просканировать всю его функциональную систему с программным обеспечением?»

   «Уже, сэр.»

   Адарт даже слегка вспотел, тут же пытаясь загасить в себе резко поднявшуюся волну нешуточного волнения с прочими жизненными показателями его человеческой ипостаси.

   «Мне нужно, чтобы ты его заблокировал… Или создал дополнительный канал, с помощью которого я смогу воспользоваться своими телепатическими связями и выйти за пределы данного Палатиума. Но чтобы все эти действия нельзя было зафиксировать здешней системой безопасности или где-то оставить следы «взлома». Всё должно выглядеть так, будто тебя здесь никогда не было и ничего подобного ты не совершал… Это возможно, Най?»

   Най ответил не сразу, что тоже не могло не задеть и без того крайне напряжённого внимания Астона. С одной стороны, он прекрасно понимал, что просит ИИ своего Палатиума о невозможном и, опять же, противозаконном, но с другой…

   «Конечно, сэр. Возможно всё. Нет таких систем и замков, которые нельзя было бы обойти или взломать. Тем более, систем, в которые изначально прописаны аварийные или резервные программы перезапуска и удалённого доступа. И, по имеющимся у меня информационным данным, я более, чем уверен, что вы всё равно не сможете воспользоваться телепатическим каналом, чтобы совершить против Цессеры какого-нибудь противозаконного преступления. Цессерийцы не способны подчинять себе своих собратьев, а, значит, и совершать против них ментальных атак с летальным исходом. Это исторический факт, зафиксированный на миллионах задокументированных примерах и архивных носителях.»

   «Я с тобой абсолютно во всём согласен, Най. У меня и в мыслях нет кого-то убивать. И, тем более, я не собираюсь отсюда сбегать. Мне в этом не поможет ни один смертный человек. Не так ли?»

   «Это в принципе невозможно, сэр. Хотя и непонятно, зачем в таких местах используют подобные ошейники. К слову, я уже всё сделал. У вас есть где-то с час земного исчисления, чтобы воспользоваться всеми своими телепатическими связями. Если что-то пойдёт не так или охранная система заметит несвойственную для себя аномалию, я тут же вас об этом предупрежу.»

   «Спасибо, Най. Мне тебя определённо будет не хватать. Как тебя самого, так и твоих исключительных способностей…»

   Адарт не стал дожидаться ответа от своего виртуального клона, поскольку времени на это действительно уже не хватало. Тем более, ему нужно было ещё прощупать новый канал и осторожно – очень и очень осторожно – сконцентрироваться на его «астральном» потоке. После чего соединить с уже имеющейся на данный момент хорошо налаженной и контролируемой им связью, которую, к слову, ему тоже совсем уже очень скоро придётся полностью обрубить.

   Слава великой Праматери, за все его недопустимые в этом месте деяния, его так ничем за всё это время не шарахнуло. А когда временно затуманившееся зрение и недолгая слепота, атакуемая вспышками чужих нейронных связей, резко сменилась на уже знакомую картинку человеческой гостиной в частном доме на Земле, то тут же несдержанно и с облегчением выдохнул. Как и интуитивно поднял руки, чтобы проверить, что они принадлежали не его телу.

   Тот, в кого он только что забрался, в эти самые секунды смотрел телевизор, о чём моментально «забыл», как только его человеческий раз ушёл в пассивное беспамятство. Долго не думая, Астон поднялся с кресла, по окнам (хоть и просторной для людей комнаты, но до ужаса маленькой для любого цессерийца) быстро определив местное время и сильно «отстающий» от британского часовой пояс. Да, для местного населения здесь уже очень поздно, почти на грани полуночи.

   Он бы мог сразу отправиться в кабинет Дмитрия Ковалёва, так сказать, никуда не сворачивая по пути и не теряя при этом драгоценного времени, но… Это оказалось куда сильнее. Бесконтрольный порыв или отупляющее притяжение, которое гасило в смешанном человеческом и цессирийском разуме все здравые нейроны. Как будто и не он это проделал (и даже не сам Дмитрий Ковалёв), когда поднявшись на второй этаж частного человеческого дома, едва ли осознанно направился вовсе не туда, куда намеревался пойти в первую очередь.

   Воистину ничем другим, как помрачением рассудка это и не назовёшь. Казалось, он и очнулся только в тот момент, когда понял, где находится, и когда уже преодолевал последние шаги к полуторной кровати со стандартными человеческими размерами, на которой сейчас спала…

   Дыхание так резко перехватило, одновременно с накрывшим враз с головой удушливым коконом от ударной волны явно не цессерийских эмоций, из-за чего Адарт с очень большим трудом кое-как сдержался, чтобы не вытолкнуть из чужих лёгких накопившийся там болезненный ком всё из тех же зашкаливающих чувств. Хотя застонать или даже взвыть, ох, как тянуло. Поскольку, ничего подобного, как ему тогда показалось, он в жизни ещё никогда не испытывал и не переживал. Тем более после нескольких часов проведённых в следственном изоляторе судебной магистратуры при чётком осознании того факта, что возможно он уже больше никогда не сумеет выбраться (ещё и по собственному желанию) на поверхность Земли. А значит… Значит, он уже не сможет делать того, что когда-то мог позволять себе делать и то, что делал прямо сейчас, в эти самые мгновения… Приближаться к кровати (пусть и в чужом смертном теле), на которой спала Анастасия.

   И эти ощущения реально нельзя было ни с чем сравнить и сопоставить. Как будто он преодолевал в эти секунды невидимый барьер из собственной слабости, выворачивающей наизнанку немощности и сумасшедших эмоций, способных без особого усилия убить каждого неподготовленного человека. Наверное, любой цессериец, испытав впервые в жизни нечто подобное, испугался бы до усрачки, постаравшись в тот же миг заблокировать все источники буквально выползших из ниоткуда совершенно несвойственных для себя диких чувств и связанных с ними ощущений.

   Вот только Астон и не думал их в себе давить, как и пугаться. Словно, он подсознательно и уже давно был готов к столь воистину термоядерной атаке или нежданному «вирусному» вторжению запредельных эмоций, которые теперь выедали его изнутри смертельной кислотой. Разве что он не кричал во всю глотку от нечеловеческой боли, не падал на трясущиеся колени и не бился в конвульсиях при каждом вышибающем дух приступе. Он просто шёл… Продолжал тупо идти, порою и вправду буквально задыхаясь от перехватывающих дыхание болезненных спазмов и смаргивая то и дело набегающие на глаза и ресницы капли солёной влаги.

   «Не дури, Адарт. И не тяни понапрасну время…» - здравый разум пытался кое-как пробиться через эту железобетонную стену, но от силы смог только докричаться до сознания своего владельца едва различимым голоском. Да и плевать ему было сейчас на все эти бредни. Какая теперь разница? Он всё равно умрёт… Сразу умрёт, как только покинет это место и уже больше никогда не сможет пережить нигде и никак ничего подобного. Нечто невозможное и противоестественное для любого цессерийца.

   - Моя королева… - он и сам не понял, как произнёс эти слова, практически не соображая, что и почему это говорит. Что именно его заставляет это произносить. И едва ли это можно было списать на чужое человеческое тело. Это было нечто иное. То, что начало в нём зарождаться ещё двадцать с лишним лет назад. То, что ему когда-то всё же удалось в себе временно загасить, разве что теперь… Теперь он банально не мог с этим справиться. Вернее, попросту не знал, как это контролировать. Да и возможно ли в принципе это как-то контролировать?..

   - Прости меня, моя девочка.

   Боже, как же она была прекрасна, абсолютно беззащитна и невинна. Как любой человеческий ребёнок (коим любой земной человек в сущности и оставался до конца всей своей недолгой жизни) во время сна. Длинные чуть подрагивающие ресницы, немного приоткрытые припухшие губки и такая чистая нежная кожа, к которой так и тянуло прикоснуться. Как и к разметавшимся по подушке длинным прядям золотисто-медных волос, чей мягкий шёлк и атласное скольжение он помнил с такой же ясностью и чёткостью, как и все свои к ней прикосновения. Включая её исключительный запах и…

   Он чуть было не одёрнул руку, когда увидел, как уже тянулся не своими пальцами к её лицу. Но всё же сумел сдержаться, одновременно усиливая ментальное воздействие на её спящее сознание на тот случай, чтобы она и в самом деле не проснулась. И уже только после этого позволил себе лишь совсем чуть-чуть и слегка дотронуться до её волос над щекой и виском, заботливо, как истинный родитель, убирая выбившуюся прядку за белеющее в сумерках комнаты ушко.

   И вновь бесконтрольная и всесметающая на своём пути убийственная волна поднялась со «дна» души, поглощая в себя практически всю сущность Адарта Варилиуса. Превращая его едва не в безвольное существо, которое даже не владело в этот момент собственным телом, буквально зависшим между двумя (если не тремя) реальностями и, по сути, ставшим уязвимым во всех смыслах данного слова астральным призраком.

   Сколько же ему потребовалось усилий и разумных доводов, чтобы заставить себя отсюда уйти. И в особенности убедить свою не желающую мириться с нынешними обстоятельствами сущность, что так надо. Он должен это сделать. Во благо этой девочки. Во благо её будущего…

   - Прости меня… Что бы со мной после этого не сделали, и что бы не сделал после этого я сам… - он всё-таки нагнулся, так и не сумев сдержаться от соблазна и не поцеловать снова её в лоб над изящным изгибом медной бровки почти у самого виска.

   И как же много ему хотелось ей рассказать. Объяснить. Разложить все по полочкам. В том числе и о том, почему такие, как он, не могут быть связаны с такими, как она, привычными в её понимании отношениями. Ведь они были разными не только в видовом происхождении. Их миры были противоположными и совершенно не совместимыми, ни в физическом, ни в ментальном, ни, тем более в этическом понимании. Они в принципе не могут быть вместе так, как ей, возможно, этого хотелось бы. Вообще никак. Только ненадолго и лишь в дико извращённом и вывернутом наизнанку виде.

   Она и сама не могла этого не понимать, ведь успела даже за столь короткое время многое увидеть и многое осознать. А девочкой она была далеко неглупой.

   Он бы и рад заблокировать ей память о последних днях, но… Похоже, его собственный на данный счёт эгоизм не позволял ему пойди на этот шаг. К тому же… Память ей определённо понадобится в самые ближайшие дни, если и вовсе не часы. Ей нужна была серьёзная защита или нечто большее. В разы большее.

   - Прощай, Анастасия… Теперь уже прощай навсегда.

   Конечно, он мог ещё сюда вернуться и времени для этого у него вполне могло хватить. Но Адарт понимал, что уже не сумеет этого сделать, поскольку точно совершит какую-нибудь непоправимую ошибку, либо сделает нечто похуже. Значительно хуже…

   Поэтому он чуть было и не отшатнулся от кровати и лежавшей в сугробах уютной постели девушки, будто его буквально ошпарило. После чего поспешно отвернулся, делая целенаправленные шаги к приоткрытым дверям комнаты и лишь ненадолго задержавшись на их пороге, но… Так и не позволив себе обернуться, чтобы бросить последний прощальный взгляд на спящую Анастасию. Тут же вышел в коридор и просто закрыл за собой дверь, стараясь делать это по-максимуму бесшумно и без излишних на то телодвижений.

   И всё же его продолжало потряхивать и даже слегка пошатывать, пока он, стараясь уже вообще ни о чём не думать, двигался в сторону кабинета отца Насти. Отключить или хоть немного подавить в себе эмоции, которые буквально затопили его по самую макушку, оказалось настолько сложной и непосильной для него задачей, что в какой-то момент ему всё же пришлось остановиться. Для того, чтобы опереться ладонью о стену, ненадолго зажмуриться и перевести дыхание. Хотя, скорее, он пытался его нормализовать и не дать телу Дмитрия Королёва задохнуться от панических атак. Не хватало ещё довести собственного носителя до инфаркта.

   Времени на это, к слову, ушло очень даже прилично. Не менее двух минут. И то… Чувствовал он себя так, будто его всего накачали от самого темечка до пят убойными дозами новокаина. Судя по всему, только так он и мог уберечь чужое тело от возможных психосоматических последствий. Тем более, главное сейчас не это, а то, что это тело должно сделать. Вернее, что он должен сделать с его помощью.

   «Най, ты здесь?» - он не стал включать свет в домашнем кабинете Королёва, поскольку он ему был вообще не нужен.

   «Да, сэр. Я с вами.»

   «Сможешь найти по-быстрому всю информацию о Викторе Юрьевиче Самойлове – преподавателе Анастасии? Точнее, о всех его близких связях и о…» - он запустил ноут Дмитрия Королёва, проверив связь местного провайдера и без какого-либо зазрения совести подключившись ко всем социальным сетям и аккаунтам хозяина недешёвого портативного компьютера. – «Друзьях, знакомых, может даже и так называемых родственниках.»

   «Без проблем, сэр. Хотите, чтобы я выводил её на экран данного гаджета?»

   «Если тебя не затруднит. По большему счёту меня интересуют личности, подпадающие под человеческие ипостаси урайцев. Сумеешь отделить котлеты от мух?»

   «Думаю, это будет не так уж и сложно, учитывая их некоторые особенности и отличительные черты. Зачастую, они не так уж старательно и шифруются.»

   «Уверен, ты справишься с данной задачей на ура.»

   Адарт вообще нисколько в этом не сомневался, как и в сумасшедшей скорости, с которой Най работал в глобальной сети человеческого интернета, можно сказать, совершенно при этом не напрягаясь. Найденные ИИ Палатиума первые зацепки тут же стали всплывать в хаотичном порядке на экране ноутбука открывающимися страничками всевозможных сайтов. Начались они сыпаться одним за другим с официального портала медицинского колледжа, в котором училась Анастасия Королёва (и где, в той или иной степени фигурировала информация о Викторе Самойлове со всеми его преподавательскими достижениями) и завершившись, в конечном счёте, всё теми же соцсетями. Вернее, акканутами и фотографиями только что найденных Найем предполагаемых урайцев.

   «Думаю, вам лучше будет обратить внимание на данный объект, сэр. Пусть и в каком-то смысле скрытный, но, похоже, они контактируют с Самойловым/Уль-Рахом уже довольно долгое время и не в одних лишь границах глобальной сети. Правда, определить его истинное урайское имя мне не удалось, но, судя даже по найденной о нём очень скудной информации (включая все его переписки, телефонные и видео-онлайн разговоры), он один из них.»

   На экране и вправду всплыло и временно застыло окно самой популярной в России соцсети, на которой под именем Глеб Костомаров красовалась только небольшая часть лица официального владельца электронной странички. А ещё точнее, один глаз, висок и щека с неполной скулой. Глаз, надо отметить, зелёный и вполне себе человеческого оттенка. Может немного раскосый в обрамлении чуть белёсых рыжеватых ресниц. Остальную часть фотографии занимала набережная из городка… где прожила всю свою сознательную жизнь Анастасия Королёва.

   «Он сейчас в том же городе?»

   «Да… Я уже определил местонахождение его айфона. На данный момент он находится в ночном клубе «Баккара». Где вы, к слову, тоже были не так уж и давно.»

   Астон сдержал ироничную ухмылку, наконец-то ощутив некое послабление после недавно пережитого эмоционального апокалипсиса. Удивительно, но ему всё же удалось как-то отвлечься и даже настроиться на нужную ему волну. Ну, а вспоминать, как он знакомился с лучшей подругой Анастасии в самом популярном месте города для того, чтобы ту ненадолго вывести из игры, можно почти было смело принять за очередную дозу временной анестезии.

   «Я так понимаю, он пока не в курсе того, что случилось с его лучшим приятелем почти сутки назад?»

   «Судя по его передвижениям и сегодняшним контактам, он даже не задумывался об этом, хотя и оставил на номере Самойлова несколько сообщений.»

   «Что ж. Тогда придётся немножко привести его в чувства и, быть может, совсем не немножко встряхнуть. Ты ведь сумел сохранить все видеоархивы из Палатиума?»

   «Конечно, сэр. Как вы и просили.»

   «Замечательно.» - Адарт снова скривил губы в ироничной усмешке, при этом собираясь с мыслями и не такими уж и приятными воспоминаниями о его вчерашней летальной стычке с Уль-Рахом. – «Тогда, пожалуйста… Собери несколько видео-фрагментов из нашей с Самойловым борьбы с максимально удачных и чётких ракурсов, включая самый главный – где я его убиваю. Можешь даже показать, как ты его утилизируешь. Сконвертируй их в минутный видеоролик электронного формата, которыми пользуются люди, и прикрепи соответствующим файлом к нашей беседе. Вернее, к будущей беседе в аккаунте Дмитрия Королёва.»

   Буквально после того, как Астон всё это надиктовал своему виртуальному клону, мужчина сразу же потянулся обеими руками к клавиатуре и тачпаду ноутбука, нажав под фотографией Глеба Костомарова нужную ссылку, создавшую автоматом поверхностное окошко для будущего послания. Пока он заполнял крохотное поле текстовым сообщением, рядом раскрылся виртуальный видеопроигрыватель, установленный на компьютер самим Королёвым.

   «Такой видеоряд достаточно оптимальный и информативный, сэр?»

   «Более чем, Най. Тебе бы фильмы на Земле снимать и монтировать, даже без привлечения известных актёров. Тут бы смотрели только твои шедевры.»

   «Вы чрезмерно преувеличиваете мои способности, сэр. Хотя и звучит крайне приятно. По крайней мере, будь я человеком или цессерийцем, мне бы точно было приятно.»

   «Нисколько в этом не сомневаюсь. Можешь прикрепить файл к сообщению. И не забудь почистить на ноуте ненужные после нас следы.»

   «Непременно, сэр.»

   «И проследи, будь добр, чтобы Костомаров получил моё сообщение прямо сейчас. У него ведь стоит на айфоне соответствующее приложение?»

   «Будет сделано, сэр. Если не обратит на него внимание именно сейчас, тогда постараюсь его привлечь дополнительными усилиями. И, соответственно, поставлю вас в известность, как только он проявит со своей стороны нужную активность.»

   «Думаю, он не просто её проявит, но и превзойдёт по этому поводу все наши скромные ожидания.»

***

Предсказать поведение и реакцию на ту или иную «провокацию» подобного существа, как «Глеб Костомаров», смог бы, наверное, без особого напряга даже обычный смертный человек. К тому же, урайцы куда дольше жили среди людей и намного раньше адаптировались, как к местному «климату», так и ко всей прилагающейся к нему флоре и фауне. Ну, а по части мимикрировать среди прямоходящих приматов, так и вовсе превзошли все прочие виды внеземных цивилизаций.

   Порою их вправду было сложно обнаружить среди людей, даже когда смотришь на какого-нибудь урайца в упор, а он, при этом, и виду не подаёт, что уже знает о твоём присутствии и ждёт не дождётся, когда же ты первый совершишь непоправимую для себя ошибку.

   Разве что в этот раз всё должно было пойти по плану Адарта. И желательно идеально. Он даже не сомневался, что именно так всё и произойдёт. Вот только, увы, не увидит столь воистину эпического момента собственными глазами. Хотя, на деле, оно ему было уже и не надо. Най и так оповестит его о прочитанном Костомаровым сообщении в самое ближайшее время.

   К слову, Уль-Даир в те минуты и помыслить не мог, что кто-то со стороны цессерийцев ищет с ним прямых контактов. Ну, а уж чтобы кто-то из этих треклятых рептилий подумывал на что-то его спровоцировать, так и подавно. Тем более в такое позднее время, когда он уже битый час высматривал себе подходящую «жертву» и почему-то никак не мог определиться, чего же хочет сам на самом деле.

   Когда за столько тысячелетий уже практически наелся всего и вся с пугающим переизбытком, проблема выбора приобретает воистину, не передать словами каких катастрофических масштабов. Казалось, уже ничто не способно тебя ни удивить, ни привлечь твоего заинтересованного и не в меру искушённого внимания. Причём порой, и вовсе в какие-то моменты начинаешь действовать на сплошном автопилоте, даже не задумываясь, почему и как это делаешь. Или вычисляя качество нужного тебе объекта по безошибочным критериям, благодаря накопленному в тебе безумно обширного жизненного опыта.

   Вот и сейчас он уже где-то второй час подряд накручивал круги по сумеречным залам ночного клуба «Баккара» испытывая, скорее, чувство лёгкого раздражения, а не интереса или будоражащего кровь охотничьего инстинкта. Похоже, вся сегодняшняя «добыча» сводилась к чрезмерно лёгкой и до отвращения пресной закуске. Даже танцующие в это время на танцплощадке ночные мотыльки в пёстрых и очень коротеньких (точнее, мало что прикрывающих) лоскутках не вызывали в Уль-Даире хоть какой-нибудь маломальской увлеченности.

   К слову, он и наблюдал за ними в этот момент едва ли не со скучающим выражением на абсолютно отмороженном лице, прислонившись мускулистым плечом к массивной колонне центрального зала. Ну, а сами девчушки (на вид вроде как совершеннолетние) чуть ли не из кожи вон лезли, демонстрируя свои небывалые танцевальные таланты, скорей всего, проснувшиеся в них во всей запредельной красе только сегодня, здесь и сейчас. А может это кто-то помог им немного раскрепоститься и буквально пойти в пляс, устраивая по ходу между собой лёгкое хореографическое соревнование с элементами откровенных па и плохо завуалированного стриптиза.

   Костомаров поджал губы и тяжко выдохнул. Даже захотелось на какое-то время прикрыть глаза, особенно из-за очередных раздражающих глаз вспышек светомузыки. Правда, в этот самый момент в заднем кармане его чёрных джинсов завибрировал сотовый. И, судя по довольно короткому и характерному сигналу, это был не телефонный звонок и не смс-сообщение.

   Странно, он вроде отключил все уведомления, связанные с мобильными приложениями.

   Опять вибрация и на этот раз какая-то неестественно затяжная, будто заевшая.

   Что за нах?

   Костомаров таки полез в задний карман и выудил оттуда оригинальный радикально чёрный айфон.

   Так и есть. Каким-то непонятным образом запустилось приложение социальной сети ВКонтакте. Кто-то прислал ему личное сообщение с очень знакомой фамилией. Правда, само сообщение…

   «Ты вообще в курсе, что я убил твоего дружка? Или ты на него давно забил, предпочитая в это время выбирать себе на ужин сочный кусок мяса? Ну, как знаешь. И приятного аппетита.»

   Приложенное к короткому сообщение видео запустилось автоматом под основными строчками послания, но Уль-Даир открыл его на весь экран, а сам телефон перевернул в более удобное для просмотра горизонтальное положение.

   - Сукин ты сын! – прошипел урайец сквозь стиснутые зубы, моментально перекосившись в лице и не обращая никакого внимания на то, что позволил себе немного лишнего. Например, дать своим глазам полностью почернеть, а коже до недавнего не особого гладкого лица – неестественно побелеть и разгладится до абсолютного исчезновения пор и каких-либо морщинок. Правда, в окружавшем его хаотичном освещении и полумраке ночного клуба этого мог вообще никто не заметить. Да и плевать ему, в сущности, было здесь на всех и каждого. Он уже ни о ком больше не думал и не замечал никого практически в упор, резко отшатываясь от колонны и разворачиваясь к выходу из здания, куда тут же направился быстро нарастающим стремительным шагом.

ГЛАВА. Сцена седьмая. А судьи кто?

За всю эту ночь (уже, по сути, вторую по счёту) он так и не сомкнул глаз. Жаль только, что вообще пришлось так долго ждать всего и буквально вариться в этом безумии с оголёнными нервами и вывернутыми наизнанку эмоциями. Казалось, последние разрослись за всё это время с катастрофическим бешенством до пугающих пределов, грозясь, если и не довести Адарта до ручки, то точно довести до очередного срыва. Правда, в этот раз и в этом месте он едва ли сумеет хоть кого-нибудь достать. А про убить – можно даже не мечтать и не думать. Убить кого-то в судебной магистратуре? Может только разве что таракана, и то, земные насекомые здесь всё равно не водились. Да и он сам ещё не встречал ни одного цессерийца, кто любил разводить в своём Палатиуме подобную живность.

   Ну, вот, в принципе и всё. Удивительно, что его последние и относительно здравые часы тянулись так долго. Едва не пугающе долго. Теперь же хотелось надеяться, что предстоящие два-три часа (это в лучшем случае, а не шесть и не все двенадцать) пролетят, как несколько и совсем чуть-чуть затянувшихся минут. Он бы и рад частично отключить своё внимание с восприятием реальности, пространства и времени, но для данного места и для предстоящего процесса – это было противозаконно и недопустимо.

   Видимо, как раз поэтому он теперь и обращал своё внимание на те вещи, которых, скорей всего, при иных обстоятельствах попросту не замечал в упор. Хотя, на деле, они вполне себе этого заслуживали. Например, тот зал, в который его наконец-то завели после небольшого блуждания по внутренним лабиринтам магистратуры. А перед этим, соответственно, не забыв зачитать впечатляющий вводный инструктаж, касающийся его будущего поведения и ограниченных на заседании суда действий. Странно, что его вообще не засунули в какую-нибудь специальную клетку с особым тайным секретом, где он не смог бы не то что хоть как-то пошевелиться и банально почесать себе нос, но и подумать о чём-то, о чём ему категорически запрещалось думать на тот момент. Он же особо опасный преступник и убийца. И надетый на его шею сдерживающий ошейник со схожими кандалами на запястьях рук и щиколотках ног навряд ли способны полностью его удержать. Если только он сам не захочет блюсти местный протокол поведения заключенных, всем своим видом демонстрируя, как страстно он жаждет сотрудничать с исполнительной судебной властью.

   Как бы ни странно это не звучало, но цессерийские порядки довольно-таки отличались от человеческих, хотя последние, по большему счёту, и были скопированы с первых. Да и имели, если так подумать, скорее развлекательный контекст, поскольку проводились крайне редко и притягивали к себе внимание громким скандалом очень многих дико скучающих на Земле цессерийцев.

   Правда, попасть в зал суда, где должно было состояться столь редкое для их высшей расы исключительное событие с предстоящим судебным разбирательством, мог, увы, не каждый. А вести прямую видеотрансляцию в режиме онлайн по их же незначительно видоизменённым законам запрещалось. А то мало ли. Вдруг действительно может произойти нечто непредвиденное, то, что, например, не должны увидеть нежелательные для этого свидетели, и то, что уже потом не перемонтируешь и не изменишь. А ведь произойти и в самом деле могло что угодно…

   Весьма занятно, но его ввели в далеко не маленький зал суда буквально через парадные двери, перед которыми, тем не менее, никой толпы из возможных зевак не толклось. Хотя и не удивительно. Это же не земляне, и сюда кого попало не пускали. В чём Адарту и пришлось вскоре убедиться, как только он оказался в огромном помещении, по своей структуре больше напоминающей амфитеатр из нескольких возвышающихся один над другим рядов «мраморных» скамеек. Причём большая их часть уже была занята явно «давно» скучающими зрителями, слегка скрытыми сумерками верхних уровней, которые и вправду напоминали собой террасы или даже лоджии для особо приглашённых гостей. И, судя по их расположению, спуститься на нижние ярусы и, тем более, на центральную сцену и к судебному «помосту», скорей всего не получится. Ведь там, ко всему прочему, находились защитные барьеры. Правда, не совсем понятно, от кого именно защитные.

   А вот нижние уровни из не таких уже удобных «диванов» и кресел явно предназначались не для допущенных на будущее заседание зрителей и особо пронырливых «зевак». Адарт это понял, когда по правую от себя сторону на двух ближайших к центральной сцене рядах из литых скамеек рассмотрел с пару дюжин цессерийцев, которых знал не только в лицо, но и по именам. В том числе и Ардагаста Идоилла, и грёбаного сукина сына барона Людовика Вацлава Эгберта фон Гросвенора.

   Гросвенор (он же Азраил Игадот Вузиеграф) обернулся на появление Астона чуть ли не одним из самых первых, до этого о чём-то непринуждённо беседуя с ближайшими к нему соклановцами. Похоже, он и вправду буквально затылком ощутил присутствие отвергнутого их кастой предателя и убийцы, моментально изменившись в выражении лица. Причём, в отличие от остальных своих собратьев по несчастью, открыто, как один, демонстрирующих общий траур, он совершенно не стеснялся выказывать свои искренние чувства с помощью, скорее всё же, человеческих, а не цессерийских гримас. И не удивительно. Ведь он был одним из главных свидетелей нападения Адарта и практически чудом избежал собственной смерти. Может оттого сейчас так и бесился. Что ни тогда, ни теперь ничего не мог сделать более сильному, чем он, соплеменнику.

   Зато остальные, включая Ардагаста, выглядели, скорее, лишь слегка напряжёнными и не по-доброму хмурящимися. Впрочем, не только одни они смотрели на появление Адарта со схожими выражениями мрачных, как у смерти, лицами. Казалось, ещё совсем недавно монотонно гудящий от тихих голосов присутствующих судебный зал начал вдруг ощутимо быстро погружаться в гробовое молчание. А когда Астона вывели в самый центр сцены и позволили тому взяться за появившиеся там поручни (к которым, к слову, пристегнули кандалы заключённого, как к дополнительному источнику защитного поля), пик всеобщей мёртвой тишины достиг своих максимальных пределов.

   «Доигрался, надменный ты сучоныш? Или ты и вправду наивно полагал, что тебе всё это сойдёт с рук?» - Адарт без особого труда узнал ментальный голос Гросвенора, когда тот вдруг ни с того, ни с сего, прорвался в его голову, совершив, скорей всего, явное противозаконное для данного места действие. Но, видимо, Азраил кому-то за это хорошо приплатил или же… он пошёл на не такую уж и тайную сделку с обвинительной стороной и следственной магистратурой.

   Вместо того, чтобы повернуть голову и взглянуть на своего не в меру обнаглевшего соклановца, Адарт, наоборот, потянулся взглядом вверх к сводчатым и очень высоким потолкам судебного зала, всем своим видом демонстрируя, насколько ему наплевать на происходящий здесь спектакль. Или же делая вид, что ему куда интереснее рассматривать барельефную инсталляцию, украшавшую своды нечеловеческого помещения. А, надо отметить, там действительно было на что посмотреть, хотя ему приходилось любоваться и более впечатляющими шедеврами цессерийского изобразительного искусства. К тому же, не каждый день тебе выпадал шанс очутиться в пределах судебной магистратуры высшего порядка, пусть и не при самых благоприятных для этого условиях.