Куплю маму для сына. Дорого. Инга Максимовская

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ГЛАВА 25
• ГЛАВА 26
• ГЛАВА 27
• ГЛАВА 28
• ГЛАВА 29
• ГЛАВА 30
• ГЛАВА 31
• ГЛАВА 32
• ГЛАВА 33
• ГЛАВА 34
• ГЛАВА 35
• ГЛАВА 36
• ГЛАВА 37
• ГЛАВА 38
• ГЛАВА 39
• ГЛАВА 40
• ГЛАВА 41
• ГЛАВА 42
• ГЛАВА 43
• ГЛАВА 44
• ГЛАВА 45
• ГЛАВА 46
• ГЛАВА 47
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

— Ты будешь мамой для моего сына.

   — С чего бы?

   — Потому что он так решил. И потому что я очень хорошо тебе за это заплачу.

   На меня смотрят ледяные глаза. В них нет ни жалости, ни каких либо эмоций. Отец ребенка, найденного мной на улице, не шутит. И мне бы отказаться от безумного предложения, но этот властный человек не оставляет мне ни малейшего шанса на побег.

   —Ты соглашаешься быть любящей мамой, пока мой сын в тебе нуждается, а я решу твою проблему. Любую. Щелчком пальцев. Поверь, для меня нет невозможного. Так что? По рукам?

   И как отказаться от такого предложения? Тем более, что на решение самой важной проблемы в моей жизни у меня всего полгода.

   —По рукам, — подписываю я договор, расторгнуть который невозможно.

ГЛАВА 1

-Авокадо очень полезно. Очень. В нем куча ненасыщенных жирных кислот, он полностью покрывает дневную потребность организма в калии. На завтрак обязательно надо есть этот чудо фрукт, хотя по составу он к овощу ближе. Не важно. Рита, ты меня слышишь вообще?

   - Слышу,- уныло выдыхаю я в мембрану телефонной трубки, которую прижимаю ухом к плечу.- Уже иду в магазин, покупать.

   - Опять в этих своих уродских трениках идешь? Маргарита. Так ты навсегда останешься одинокой, синим чулком, старой девой, пряхой. А я твоя мать. И мне очень...

   - Мама, я прекрасно одета сейчас. Дышу духами и туманами,- я вру. На мне любимые спортивные штаны, кеды которым, если мне не изменяет память уже лет пять и куртка моего бывшего, что он забыл, когда сбегал от меня.- И вообще. Мне некогда. Ты сама всегда меня учила, что дорогу надо переходить не отвлекаясь на разговоры по телефону и не считая ворон.

   - Рита, купи яйца еще. Запечешь авокадо с яйцом. Чуть присыпь моцареллой. Не пармезаном, а моцареллой. Твой зад не вынесет еще и жирного сыра. Дочь...

   - Угу,- бухчу я, уставившись на крошечную детскую фигурку, застывшую на травяном газоне, разделяющем четырехполосную оживленную дорогу. Мальчик, совсем крошечный. Одет странно, как будто сбежал из фильма ужасов: в коричневый строгий пиджачок, такие же шорты и гольфы, настолько белые, что у меня начинают слезиться глаза. И все проезжают мимо, будто не ребенок стоит посреди дороги замерзший, а невидимка. Я даже моргаю, ну а вдруг это у меня уже глюки на фоне недавно диагностированного у меня “уродства”. Да нет, мальчик так и стоит. Ждет, когда загорится зеленый. Не понимает, что надо нажать на кнопку на стоящем рядом столбе, чтобы светофор переключился.

   - А еще, не соли...- несется мне в ухо назойливый голос любящей родительницы. Да, любовь моей мамы безгранична и очень абьюзивна. Она умеет заботиться на расстоянии так, что мне иногда хочется оглохнуть и разбить телефон.

   Мальчик делает крошечный шаг, и у меня сердце пропускает удар. Телефон пихаю в карман, даже не отключив, и не раздумывая бросаюсь вперед. Главное успеть. Нажимаю кнопку и даже не дожидаюсь когда наконец включится разрешающий сигнал. Зажмурившись бегу вперед, слушая визг покрышек по асфальту, ругань и проклятья, которыми осыпают меня водители. Мальчик испуганно сжавшись, закрывает ушки руками. Не плачет, не кричит. Просто молчит и мне от этого становится бесконечно страшно.

   -Эй, ты в порядке? - беру ребенка за плечи, разворачиваю к себе. На меня смотрят пустые глазенки василькового цвета. И по телу моему пробегает волна ледяных мурашек. Взгляд у мальчишки как у кукушонка из старого хоррора. Но одежда очень дорогая, теперь я могу ее рассмотреть. На кармане мериносового пиджачка вышит логотип какой-то школы. Стрижка у ребенка идеальная. Красивый. Он красивый, словно кукольный. А ручонка, которой он вцепляется в мою ладонь ледяная. - Ты же замерз. Как тебя зовут? Ты можешь сказать откуда ты тут?

   Молчит. Все время молчит, пока я сдираю с себя куртку и шарф и закутываю его, чтобы хоть немного согреть. Даже не моргает, не дрожит. Просто смотрит мне прямо в душу и молчит.

   -И что мне с тобой делать?

   В ответ тишина. Только ладошка в моей руке начинает подрагивать, а во взгляде ребенка появляется какая-то решимость и наливаются они влагой. Боже, он что немой? Не может говорить, отсюда и эта злость. А я глупая и дурная. Он и голодный наверное. Но не домой же тащить чужого ребенка. -Откуда же ты взялся? Ладно, пойдем. Тебя ищут, наверное. Нужно в полицию. Идем, малыш.

   Он выдергивает ладошку из моей руки резко, хмурится. Что же это означает? Он не хочет домой? Может его обижали и он сбежал. Но ребенок ухоженный, одет дорого, нет на нем следов побоев или издевательств. Нет, мальчик необычный.

   -Послушай, так правильно. Ты же меня слышишь? Полицейские добрые. Найдут твоих маму и папу. Понимаешь?

   Кивок. Слышит и понимает. Чудесно. И даже опять доверчиво дает мне взять себя за ладошку. Только при слове мама как то дергается, а потом даже пытается улыбнуться.

   -Только сначала зайдем вон в тот магазин, и купим тебе штанишки теплые и шапку. Ты же замерз?

   Снова кивок. Из взгляда малыша исчезает напряжение. Сколько ему? Лет семь, наверное. Хотя судя по тому, как взросло он смотрит на меня васильковыми глазами обрамленными густыми ресницами, возраст определить трудно. Ему и все десять может быть.

   Идет за мной послушно, словно доверчивый щеночек. Господи, родители наверное с ума его сходят. С ног сбились. А вдруг его украли, похители, а он каким-то чудесным образом сбежал? Тогда если меня поймают сейчас с ним за ручку, я загремлю в тюрьму. Черт, мне надо меньше смотреть дурацких сериалов на ночь, запивая их и свое чертово одиночество вином. Малыш тянет меня за руку к витрине с медведем. Мишутка смешной и очень дорогой, сидит прямо в центре инсталляции рекламной и стоит, как крыло боинга. А ребенок тычет пальцем в игрушку так оживленно, что я сдаюсь почти сразу. Что ж, медведь так медведь. Вспоминаю, что там у меня на карте осталось после зарплаты. Должно хватить если залезть в накопления неприкосновенные. Прости мама, но авокадо откладывается. После сегодняшней прогулки я буду до следующей моей зарплаты продавца зоомагазина, жевать пустые макроны из мягкой пшеницы и наедать зад, про который ты мне все уши прожужжала.

   Медвежонок, курточка с динозаврами, шапка которую мальчик нацепил на себя в форме мультяшного миньона, приведшая его в неописуемый восторг и флисовые штанишки делают мою карту не похудевшей, а выжатой до основания. По фигу, зато ребенок теперь даже улыбается и больше не похож на Омена. И ему тепло, а это самое главное.

   -Ты молодец и герой,- шепчу я.- Медведя как назовешь?

   Снова тишина. Игрушку он прижимает к груди, будто старается за ней спрятаться от этого мира. Идет послушно за мной, вцепившись ручонкой в мою ладонь. Господи, а если бы кто-то другой его подобрал? Люди то разные. Сердце сжимает ледяная рука ужаса. И пока мы идем до полицейского участка, я гоню от себя мысли о том, что сейчас у меня мальчика заберут и я даже не буду знать, что с ним будет дальше.

ГЛАВА 2

-А что с ним будет? - смотрит на меня равнодушно молодой лейтенант, или кто он там, я не разбираюсь в званиях.- Отправим в приемник распределитель и начнем искать родню. В сводках нет ничего о пропаже ребенка, так что, скорее всего мальчик просто сбежал.

   - У него на пиджачке. Вон там. На кармане написано название школы,- я нервничаю, и поэтому говорю слишком громко, что совсем не нравится сотруднику доблестных органов правопорядка. А меня страшно бесит его равнодушие, прямо аж скулы сводит. Зато мальчик сидит спокойно на дурацкой деревянной скамейке возле стены выкрашенной зеленой краской и смотрит на игрушечного медведя, и даже улыбается, а может общается с Топтыгиным ментально. Я не смогу его оставить тут одного. Ну какой приемник распределитель? Он и без того напуган.

   - Спокойно, дамочка, разберемся. На то мы тут и посажены. И про курточку разведаем, и про то, почему пацан один по улицам шляется. И, кстати, вы его в этой одежде нашли? Игрушка у него была?

   - Нет, я купила,- шепчу я. Черт, что я натворила? Может в сводках описана одежда пропавшего ребенка, а я...

   - Мать Тереза? - кривится в ухмылке полицейский.- Денег девать некуда?

   - Мальчик замерз. Я не... Послушайте, а почему вы со мной в таком тоне разговариваете? - я завожусь. Это плохо. Это очень-очень плохо. Потому что я сейчас слечу с катушек, и тогда снова влипну в историю. Хотя, уже влипла, как муха в варенье.

   - Ладно не надо кипятиться. Просто я не верю в альтруизм.- морщится лейтенант. Да нет, точно, одна звездочка на погонах маленькая.

   - Мне вас очень жаль в таком случае. Доброта мир спасет.

   - Подписывай протокол и свободна. Вызовем повесткой если будешь нужна. Там внизу пиши “С моих слов записано верно, и мною прочитано”.

   - А мальчик?

   - С ним будут работать наши педагоги из детской комнаты. Опросят, и потом по инструкции - приемник, детская больница. А потом....

   - Нет. Я его не оставлю,- выдыхаю я. Ребенок словно воробышек встрепенулся, смотрит на меня расширившимися от ужаса глазенками. Понял, что я могу уйти сейчас. Черт, черт, черт, ну за что? Почему именно я.- Не уйду без него. Слышите?

   - Девушка, покиньте кабинет, пока я не вызвал охрану. Вы свой долг гражданский исполнили, поступили по закону. До свидания.

   Мальчик вдруг соскакивает с лавки, бежит ко мне, вжимается в ногу и я слышу...

   -Мама, не уходи. Мама...

   Мне кажется что неведомая сила поднимает меня в воздух, переворачивает вверх ногами и со всей силы бьет дурной башкой об дешевый линолеумный пол. И дышать нечем, а грудь распирает от яростной боли.

   -Мамочка,- шепчет малыш, раздирая всю мою уверенность в том, что я поступлю правильно, в клочья. Прижимаю к себе крошечное тело, уже точно зная, что сейчас я наживу себе кучу неприятностей на мою толстую по мнению мамы задницу. Авокадо мне теперь будет только сниться, потому что в обезьяннике не подают таких изысков.

   - Интересненько. Мама? Почему ребенок говорит что вы его мать? - теперь сотрудник смотрит на меня с подозрением.

   - Откуда мне знать,- нервно дергаю я плечом. Мальчик прячется за моей спиной и я чувствую его тепло.- Может перепутал?

   - А может ты так решила избавиться от немого пацана? Кто ж вас теперь разберет. Вы то “Я ж мамки”. А то кукушки.

   - Что вы несете, я бы никогда... Да я мечтаю стать матерью. Вы... Что бы вы понимали, несчастный человек, не имеющий понятия о простом человеческом участии,- сжимаю кулаки. Мальчик за моей спиной тихо поскуливает.

   - Ребенка сейчас заберут, а вы задержаны до выяснения. И давайте без глупостей,- поднимается со своего стула лейтенант, нажимает на кнопку на селекторе. Время мне кажется жеваной жвачкой. И я смотрю на открывающуюся дверь, в которой появляется строгая женщина. И понимаю, что найденыша ей не отдам. Никому не отдам.

   - Мама,- шепчет малыш, цепляется за мои чертовы дешевые треники как обезьянка.- Мама, медвежонок, его будут звать Пузан. Пойдем домой. К папе. Он хороший. Мама. Он очень хороший. Правда. Ты же вернулась? Насовсем? А няня Бу говорила, что ты теперь ангел.

   Легкие детские слова рушатся на ошалевшую меня бетонными плитами.

   -Пойдем, малыш. Твоя мама тебя тут подождет. А ты мне расскажешь, про мишку своего. Он у тебя красивый и дорогой. Тебе его кто купил? - тетка улыбается, но взгляд у нее остается ледяным и колким.

   - Мама,- улыбается ребенок открыто. Его сейчас у меня заберут. Заберут.

   - А зовут тебя как? Имя свое ты знаешь?- тетка профи. Мне нужно сейчас, вот прямо сейчас доверить профессионалам ребенка, разобраться с недоразумением и просто уйти.

   - Руки от ребенка уберите,- рычу я, вопреки всем воплям голоса разума, раздирающим мою голову болью.

   - Мама знает,- улыбается малыш. Берет меня за руку.

   - Я не знаю,- шепчу я. Боже, может у меня шизофрения, и я просто сейчас брежу? Ну не бывает же так в реальности. В нормальной реальности здорового человека.

   - Мамочка, ну как же? Я Тима. Тимофей Мерзлов. Ты забыла да? Там на небушке память исчезает? Как мой голос, да?

   - И вы Мерзлова, так? - пробивается мне в сознание голос лейтенанта. - Маргарита Макровна Мерзлова. Паспорт ваш?

   - Мой, — очумело киваю я. - Но... А, это розыгрыш, да? Камера тут где-то скрытая? А вы артисты, блин,- хихикаю я тупо. Ну а как иначе можно еще объяснить творящийся вокруг дурдом. - А я смотрю погоны у вас пришиты плохо,- в один прыжок оказываюсь возле пранкера. Но как у них получилось все так обставить? И я то повелась. Вцепляюсь пальцами в погон со звездочкой. Треск раздается, когда парень отшатывается. И погон в моей руке остается. Смешно.

   - Эй. Ты чего творишь? Нападение на сотрудника. Лидия Павловна ребенка уберите, не надо ему видеть... И с дежурки ребят сюда пришлите. Баба то буйная, может под наркотой. Эх, эти богатейки совсем берега теряют. Ребенка меняют на дурь.

   - Эй, вы чего? - удивленно шепчу я, когда двое дюжих парней врываются в кабинет и бросаются ко мне.- Шутка затянулась. И не весело вообще. Какая дурь? Я за авокадо шла вообще. И на работу мне завтра, там у нас придут котят прививать.

   - В камеру ее до выяснения,- приказывает лейтенант. Да что происходит вообще? Не шутка? Я что реально оторвала погон полицейскому. И теперь меня... Только не это. Мама меня просто уничтожит. Сначала всех в этом участке, а потом меня. И ребенок. Мальчик, с моей фамилией, зовущий меня мамой. Что с ним будет? Я же за него в ответе.

   - Я имею право на телефонный звонок,- фырчу я, пытаясь не содрогаться от прикосновений чужих рук. - И руки уберите, я сама пойду, куда скажете. Не трогайте. Прошу, у меня гаптофобия.

   - А, ну тогда понятно,- морщит лоб чертов сотрудник, у которого с мясом выдран рукав у рубашки.- Ненормальная. И что мне так везет? Как дежурство, так какой-нибудь говномет.

   - Гаптофоб,- вздыхаю я.- Это фобия. Боязнь чужих прикосновений.

   - Не важно, все одно башка набекрень у тебя. Ребята. Отпустите ее. Пусть звонит. Баба с возу, кобыле легче. И с пацаном не придется возиться. Ты же мужу позвонишь? И как только он тебя одну с ребенком отпускает?

   - Лучше,- скалюсь я, почувствовав свободу. А мужа у меня нет и не предвидится.

ГЛАВА 3

-Вот ты мне скажи. Тебе почему всегда больше всех надо? Почему я должна бросать “жирную” клиентку, которая собирается отсудить у благоверного, миллиард и нестись вытаскивать тебя из кутузки? Ответь мне, Марго,- Машка злится. Пиджак свой дорогой одергивает постоянно, который сидит на ней, к слову, превосходно. Она не я. Мы полные противоположности. Сестры, но разные как бриллиант и булыжник. И булыжник, как вы догадались, я. Машка супер удачливый дорогой адвокат, мамина гордость, я - разочарование, имеющее два высших образования и протирающее дешевые брюки в магазине, воняющем кормом для собак.- Между прочим, тебя хотели за нападение на сотрудника при исполнении натянуть. Считай с кичи спрыгнула. Можешь праздновать. Не каждый день корячится пять лет за прогулку до магазина. Кстати, в тюряге бы тебя уважали. Шутка ли, погон "мусору" оторвать.

   - Прекрати. И не выражайся, я просто думала, что это пранк какой. А мальчик... Можно подумать ты бы прошла мимо, — морщусь я, стягивая с себя растянутое худи. Сходила, блин, в магазин за авокадо. Знала бы, в каком куртуазном обществе проведу полтора часа своего выходного дня, нарядилась бы “покрасивше”. А то бомж и проститутка выглядели гораздо приличнее меня.- Маш, этот мальчик...

   - У этого мальчика все шоколадно, Рит. И судя по форме закрытого пансионата для детей с особенностями развития, обучение и пребывание в котором стоит столько, что тебе и мне не снилось, его родители не просто не бедные люди, а космически богатые.

   - Но ребенок несчастен. Богатые получается тоже плачут. И фамилия... Блин, у него наша фамилия. Как он оказался на улице? Как? Это же не щенок, за которым не доглядели. Ребенок, маленький и беспомощный.

   - Просто однофамилец. И я совсем не хочу знать, чей он. Этот ребенок чужой и проблемный. Ты лучше думай о себе. Мама с ума сходит...

   - Боже, ты ей рассказала? - у меня аж горло от ужаса спирает. Хотя, если бы мама узнала, что ее вечную головную боль загребли сотрудники полиции, от кутузки не осталось бы даже решетки.

   - Нет конечно, ты что? Я же тебя люблю, и пока не готова есть кутью на твоих поминках. Но... Слушай, я готова помочь во всем тебе, психолога оплачу, хочешь?

   - Зачем еще?

   - Ну... Слушай, Марго, я понимаю, что тебе сейчас тяжело. Серега ушел, диагноз... Детка...

   - Да уж,- выдыхаю я. Вот уж не думала никогда, что родная сестра решит меня мозгоправу сдать.- Знаешь, Машка, что больше всего меня пугало в нашей с Сереней сосуществовании? Не то, что я понимала, что рано или поздно он меня предаст. И даже не то, что я останусь одна.

   - А что? - Машка смотрит на меня с жалостью. Черт. Самый поганый ее взгляд. Эта чугунная дюймовочка так смотрит обычно только на убогих умирающих животных, которых тащит с улицы с самого детства. И эта женщина упрекает меня в том, что я помогла ребенку, нуждающемуся в помощи.

   - То, что после секса с ним я думала зафаршировать курицу к обеду, или на шампуре ее гриловать, - хмыкаю я, отвернув лицо к окну.- Знаешь, Маш, что мне сказал Сереня, когда уходил? Что из жалости жить с уродкой не может. Что у него в планах дети, а я... Я уродка. Так что не нужен мне психолог. Лучше помоги оплатить ЭКО. У меня полгода всего. И яйцеклеток по счету. Получается мой бывший, не так уж не прав. Оказывается он отцом мечтал стать,- я хмыкаю, стараясь скрыть боль. Но Машка все видит. Все-все. Мне никогда ничего от нее не удавалось скрыть.

   - Бесплодие - не уродство, Ритусь,- ох если бы сейчас моей сестре попался под горячую руку Сереня, она бы его вывернула на изнаку, слишком хорошо я знаю вот это ее выражение лица. Мамины гены. В мне вот не досталось совсем этой яростной генетики, поэтому наверное я урод во всем.- А этот придурок просто скот. Сам он уроду уродский. Какой из него отец? Как из говна пуля, блин. Ритка, послушай, я попробую кредит взять, в конце концов машину продам. У меня пару дело наклевывается очень денежное. Что-нибудь решим. Может...

   - Не может, нет смысла. Я совсем не уверена, что хочу родить от донора из пятьсотсемидесятой пробирки. А мужика нет нормального рядом. И знаешь что я хочу сейчас? Знать, что мальчик в порядке. Ты это можешь?

   - Даже и не6 буду стараться. Рита, забудь. Это чужой ребенок. У него родители, которые тебя могут закатать под землю, за твой дурацкий интерес и меня заодно. Мальчик живет в пансионе для детей с различными задержками развития. И спрятали его туда не просто так. Есть люди, которым не нужна огласка. Я думаю и фамилия у пацана липовая. Собирайся, поедем с тобой поедим где-нибудь. Отвлечемся.

   - Нет, я поеду в полицию. Пусть мне объяснят, что стало с ребенком,- упираюсь я. Мне не дает покоя жалобный голосок мальчика, который звучит в моей голове непрестанно. Когда его уводили он смотрел на меня таким больным взглядом, что я чуть не сошла с ума. И сейчас не могу думать ни о чем, кроме маленького найденыша, невесть каким злым роком оказавшегося на улице.

   - Дура, да? - заводится Машка. Если она сейчас оседлает метлу, будет очень плохо.

   - Ты умная. Когда ты ворона домой приволокла мне с вырванным крылом, я слова не сказала.

   - Гектор нуждался в помощи. И он говорить научился и вообще... У него не было никого. А у пацана есть родные. Очень серьезные родные, до которых нам как до луны.

   - И малыш которого я нашла нуждается в помощи,- уже кричу я, чувствуя себя выжатой словно лимон, до основания. Машка права. Права во всем. Я пытаюсь свою боль и свое горе заместить. Заполнить пустоту. Но этот ребенок не мой. Он чужой. У него есть родные. А то, что он назвал меня мамой... Черт, ребенок особенный, с отклонениями развития, кто его знает, что там в голове его. Я нафантазировала себе... Но он одинок. Он одинок, и я знаю это точно. И ничего не могу поделать.

   - Ну хорошо. Я позвоню сейчас в полицию. Рит, не надо. Не плачь.

   - Маш, у меня никогда не будет такого счастья,- всхлипываю я, уткнувшись носом в ткань дорогущего пиджака сестры.

   - Никогда не говори никогда. И не реви. Тебе завтра котят прививать, придет тот красавчик ветеринар, а у тебя нос как помидорина. Ну,- гладит меня по волосам любимая сестра. В конце концов. Буду помогать ей воспитывать племянников. Когда-нибудь они же у меня будут.

   Я сижу в кухне и пью чай. Прислушиваюсь к тихому голосу Машки за стеной. Даже отсюда слышно ее властный тон. Что я чувствую? Звенящую пустоту, которую не заполнить горячим чаем.

   -Мальчика забрал отец,- появляется в дверях кухни Машка.- Фамилия у ребенка была материна. Кто отец мне не сказали, и не скажут даже под пытками, я думаю. Судя по тому, как пришепетывал доблестный сотрудник полиции, там не меньше божества мужик.

   - Как же он оказался на улице? - тихо спрашиваю, не надеясь на ответ.

   - Детей повезли в кинотеатр. Закрытый показ для мелких мажориков. Нянька не уследила. По инструкции она должна его всюду была сопровождать. Но детей было десять человек, а сопровождающих, вместо пяти, по два на каждого воспитанника, было всего две на всех. Две нянечки слегли с вирусом. Одна сломала ногу, на каше поскользнулась прямо перед походом. Отменить просмотр было нельзя. Идиотки, блин. Вот и промохали бабы мальчонку. Халатность. Мне их даже жаль. Мало не покажется несчастным. Эй, Ритусь...

   - Слава богу,- улыбаюсь я натянуто. Мальчик с моей фамилией, такой какого у меня никогда не будет. Чужой мальчик, с глазами цвета васильков.- Маш, я страшно голодная. Поехали есть.

   - Только маме не говори, а то ей мой зад не дает покоя,- фыркает моя сестра. Расслабилась, и теперь снова похожа на себя.

   - Как, неужели и твой?- притворно таращу я глаза. Но сердце мое не на месте. Не знаю, какое-то предчувствие выкручивает душу. Не пойму только дурное оно, или это просто нервный мандраж отпускает мой измученный стрессом мозг.

ГЛАВА 4

-Авокадо, конечно, полезно. Но...- хихикает Машка, заруливая в мой двор. Сумерки красивые, лилово мутные, весенние. Да и жизнь после ужина и бокала Шато Марго, кажется уже не такой омерзительной. А вот двор выглядит странно. Как декорация к фильму про мафию. Огромный представительский седан, сияет даже в полумраке, посреди маленького двора. Два джипа, явно машины сопровождения. Надо же...

   - Но торт "Гараш" в сто раз вкуснее,- заканчиваю я мысль любимой сестры.

   - Ого, это к кому у вас такие посетители приезжают? - Машуля даже бровь приподнимает от удивления.

   - К Вовке Морковкину наверное из третьего подъезда. Он айтишник крутой,- дергаю плечом. Мне не интересно.

   - Ясно, что не к бабе Клаве,- хихикает моя любопытная сестрица.- Проводить тебя, Марго? А то вдруг это тебя принц выследил.

   - Сама дойду. Не переживай, никто на меня не позарится,- ухмыляюсь я. Телохранитель из Машки, как из той терьера бойцовый пес. Росту в ней полтора метра, а веса как в приснопамятном тое.- Маме привет передавай. Скажи, что я была одета в платье и пальто.

   - Обязательно. Еще придумаю аксессуары.

   - Сильно только не старайся, а то она нас раскусит,- хихикаю я и выбравшись из крошечной машинки сестры. Машу Машуле рукой.

   Родной подъезд сегодня мне кажется странно зловещим. Хотя даже лампочка, о чудо, на месте. Странно, как это дядя Петя еще не выкрутил ее. Обычно он тырит светоч со скоростью двухголового гуманоида из “Людей в черном”. А тут прямо чудеса. Я даже решаю прогуляться, хотя обычно пользуюсь лифтом. Мама бы порадовалась такому моему спортивному порыву. Живу я на шестом этаже, и уже на третьем жалею, что так раздухарилась. К двери родной квартиры приползаю, похожая на одышливую старую кобылу. Все таки мамуля права. Надо двигаться. И наверное потому, что мозг не наполняется нормально кислородом, я захожу в квартиру, дверь которой оказывается не запертой. Ну и что. Подумаешь, забыла. Не впервой. . Гипоксия отключает чувство самосохранения. Бреду в кухню. Пить хочется адски. Щелкаю выключателем. Под потолком вспыхивает новый плафон, который я ненавижу. Слишком яркий свет, как в операционной. А Серене он нравился.

   И я даже рот успеваю открыть, чтобы заорать, потому что...

   -Я никого и никогда не жду так долго,- ледяным тоном говорит мужик, сидящий в моем кресле, прямо посреди моего крошечного пищеблока. Держит в пальцах мою любимую кружку с нарисованными на ней обнимающимися лисятами и пьет МОЙ чай. Это что? Это как вообще?

   - Какого черта...? - боже, я блею, словно мультяшная овца. И взгляда не могу отвести от пришельца. Он кажется огромным, и моя любимая кружка в его руке выглядит жалко и убого. И все кухня эта ему мала, будто жмет в плечах. А костюм наглого бандита стоит дороже этой чертовой квартиры в спальном районе. Стальной, с искрой, шикарный костюм. Чего ему надо тот меня то? Не вакцину же для котенка? Дороже то у меня в квартире все равно ничего не найти. Разве что Машкин кубок позолоченный, который она получила лет пять назад в каких то играх разума.- Что вы делаете в моей квартире? Я вызову полицию. Я...

   - Ты сейчас закроешь рот и будешь слушать,- ледяной тон мужчины замораживает все мои внутренности, кажется. И я за своей спиной чувствую движение, и понимаю, что он не один пришел. И те, кто сейчас маячат сзади, наверняка тоже огромные как скалы.

   - С чего бы? Если вы грабить меня пришли, то берите все что нужно и уходите,

   - Я похож на дурака? - приподнимает бровь мерзавец. На меня смотрят насмешливые глаза, цвета... полевых васильков.

   - Вы похожи на бандита и убийцу,- говорю я ровно, хотя хочу верещать от страха. Но, думаю, если я разорусь, то смерть моя будет быстрой, и не факт, что очень легкой.

   - Вообще-то я пришел в гости и с определенной целью.- надо же. Он даже улыбаться умеет. Точнее скалиться как оборотень, и кажется с клыков его кровь капает прямо на шикарную серебристую ткань.

   - В гости ходят по приглашению. Что-то я не помню, чтобы я отправляла вам открытку,- ну вот такая у меня защитная реакция на стресс. Я становлюсь наглой и соображать начинаю плохо.- И, кстати, если я не позвоню сестре через пять минут, то она приедет и...

   Что она сделает, я даже придумать не могу. Наверное сбежит, закрыв глаза.

   - Так позвони, кто мешает? - снова превращается в ледяное божество этот странный мужчина, делает глоток из моей кружки, и я сглатываю, потому что рот у меня пересох, словно я ползла неделю по пустыне. - Влад, дай хозяйке телефон. Набери номер Марии Марковны сам, чтобы Маргарита не утруждалась. Может еще вашему бывшему звякнем? Хотя... Маргарита Марковна, вы не умеете выбирать мужчин, это я уже понял.

   - Откуда вы...

   - Все про тебя знаю?

   Киваю, потому что язык присыхает к небу, не давая мне возможности произнести и слова. Потому что страшно и хочется в туалет. И потому что до ужаса хочется отобрать у этого страшного мужика мою любимую чашку.

   -Ты открытая книга, Маргарита. Я тебя читаю. И знаешь, удивляюсь своему присутствию в этой норе. Но...

   - Да кто вы такой, вообще? - наконец выдавливаю я из себя слова, усилием воли собирая их из звуков.

   - А ты как думаешь? - приподнимает бровь “Человек из стали”. Ха-ха, глупость какая, но мысли мои сейчас выдают такие предположения, что голова тяжелеет настолько, что кажется вот-вот лопнет, как перезрелый арбуз. - Ну, удиви меня. Скажи, кто я.

   - Я недавно сериал смотрела,- господи, какую глупость я несу. Но у меня вправду нет других предположений. Да уж, денек у меня с утра задался в кавычках. - Так там, вот таким голосом говорил сам дьявол. И псы ваши цепные...

   - Сериалы любишь, значит,- он даже и бровью не ведет. Только в васильковых глазах зажигаются искры, и я никак не пойму, смешливые они или издевательские. Но, что ж, сама виновата. Идиотизм всегда смешон, а у меня он часто преобладает над разумом. - Это хорошо. Тогда тебе мое предложение понравится.

   - Я смотрю исключительно ужасы,- кривлюсь, чувствуя, что он ведет эту гребаную партию, состоящую из парадоксов и фарса.- Чего надо? Или начинаете говорить адекватно или проваливайте к чертям собачьим, вместе со псами своими адским. Мне на работу завтра. Котят прививать.

   Ну да. Я злюсь. Это следующая фаза моего стресса, что будет дальше, даже представлять страшно.

   -Еще лучше. Тогда к делу. Я хочу сделать тебе предложение. Сразу предупреждаю, отказаться от него невозможно.

   - Что вам надо? Предложение? Подписывать будем кровью девственниц? Упс, тогда я вас разочарую. Вы сговорились сегодня все, что ли? Или это реально какой-то затянувшийся цирковой номер? Короче, жгите и проваливайте. Это моя нора, и вам в ней тесно. В плечах жмет, как я вижу.

   - Моему сыну нужна мать.

   - Шик. Я в восторге. Прям колочусь в экстазе. Сыну мама, маме сноха, вам дурочка из переулочка. Браво. Я даже бы поаплодировала, но боюсь меня покусают ваши Бобики. А теперь проваливайте. Шанс упущен, гаснут свечи. Я спать хочу и писать. Писать даже сильнее.

   - Я не договорил, — морщится придурок. Надо же, нарядился как. Просто по Станиславскому, артист. Но я все равно не верю. Зато два амбала, присутствие которых раньше я лишь ментально ощущала, появляются возле табуретки, где я сижу, поджав ноги, словно курица на насесте, занимают возле меня позицию. Напряжены, натасканы и судя по лицам роботов, шутить совсем не намерены.- Меня слушают всегда и никогда не перебивают. Это опасно для здоровья. И ты научишься. Так вот. Сегодня утром ты нашла мальчика на улице. Моего сына. И он решил, что ты ему нужна. Меня зовут...

   Точно. Глаза. Его глаза. Они такие же, как у малыша, который весь день не шел у меня из головы. И даже стало казаться, что он мне приснился. А тут... Сердце сначала делает кульбит. И тут же пускается вскачь. И взгляд этого мужчины я тоже видела, но никак не могла вспомнить где. А теперь...

   -Алексей Романович Ястребов. Еще раз повторяю, меня никогда и никто не пербивает. Привыкай.

   - До свидания, Алексей Романович,- выдыхаю я, надеясь на чудо. Черт, твою мать. Только я могла так попасть. Только с моим везением.

ГЛАВА 5

Я вспомнила где видела этого человека. Этот взгляд пронзающий насквозь, волевой подбородок, губы, скривленные презрительно, словно из гранита вытесанные. Вспомнила и как-то сразу разжелала гусарить. Ястребов, точно. Человек, о котором ходят легенды одна другой страшнее. Великий и ужасный. Один из богатейших людей страны, постоянно мелькающий на экране телевизора в новостных блоках и обросший такими легендами, что даже будь он оборотнем мне бы сейчас не было так страшно. Что ему надо от меня? От меня - серой мыши, просиживающей дешевые штаны в зоомагазине, влачащей существование без будущего. Точнее не так, будущее мое прозрачно и предрешено. Я закончу свои дни в компании десятка кошек и копеечной пенсии.

   А он смотрит на меня сейчас, словно на гусеницу, которую не раздавил только из интереса, получится из нее бабочка или нет и губы свои чертовы кривит.

   -Маргарита послушайте,- наконец прерывает затянувшееся молчание мой гость.- Я предлагаю вам сделку. Не заставляю, что большая редкость. Не ломаю вас, хотя мог бы. Всего этого я не делаю, потому что вы нужны моему сыну. Вы, а не запуганное существо, которое я при желании моем горячем, давно бы доставил наследнику не спрашивая на то вашего позволения.

   - Вы можете,- давлю из себя улыбку. И мне, вот уж чудо, совсем не страшно. Что может быть страшнее ранее нарисованной мной картинки старости? Разве только вот эта его ухмылка, блин. И глаза, вымораживающие насквозь.- Я надеюсь это все таки шутка.

   - Могу. И нет-не шутка. Я хочу вас купить. Как помните в фильме старом французском с Жераром Депардье, кажется?

   - С Пьером Ришаром. Фильм “Игрушка” назывался.

   - Не важно. Я могу сделать вас, Маргарита, богатой женщиной. А так же решить любую вашу проблему щелчком пальцев. Поверьте, невозможного для меня нет. И принципами тоже я не обременен.

   - Зато я обременена и я не продаюсь. Ну вот такие у меня установки, простите. Слушайте, ну чего вам я то именно так пригорела? Наймите сыну няню с оксфордским образованием, десять нянь наймите. Я не умею с детьми управляться. У меня нет необходимых знаний и навыков. Я котят то вон воспитать не могу. Не хотят, праразиты сладкие, в лоток ходить, хоть ты тресни. А еще у них пищевые привычки неправильно выраба...

   - Ты можешь избавить меня от шикарных подробностей кошачьего пищеварительного недержания? - кривится Ястребов. Амбалы тихо хрюкают, их ситуация явно веселит.

   - Могу. Просто уходите. И вам не придется слушать. Все просто.

   - Все очень сложно, дорогая Маргарита. Мой сын не разговаривал два года. С тех пор как его нашли на обочине дороги. Его мать, с которой он поехал к бабушке исчезла бесследно. Просто испарилась, вместе с машиной. А мальчика просто пожалели, наверное. А, может, решили не возиться, — голос громадного мужика теперь звучит глухо, и лицо его становится непроницаемым. Не понять о чем он думает. - Я вложил кучу средств, использовал такие ресурсы для поисков, которые тебе во сне не могли присниться, Маргарита. Гельку признали мёртвой. Мой сын с тех пор не сказал ни слова, ушел в себя настолько, что стал казаться роботом. Ел, пил, жил, но только оболочкой. Пришлось его в интернат определить, все думал его там раззомбируют. Сегодня он заговорил и ожил. Медведя твоего из рук не выпускает. И пока ты ему нужна, ты будешь с ним рядом. Поняла?

   Мое сердце скачет в груди, разрывается болью. Я вспоминаю глаза мальчика, пустые и безжизненные. Такие, какими их увидела в самом начале нашего с крохой знакомства. И я очень хочу помочь ему быть счастливым. Но не так.

   -Моему сыну нужна мать, которой он тебя назначил. И если для того, чтобы он был счастлив мне придется тебя выкрасть, поверь я не раздумывая это сделаю. А заставить тебя быть послушной очень легко. Влад, пакуй,- хлесткий приказ приводит меня в чувство. Амбал, словно тень движется ко мне.

   - Подождите.

   Легкий взмах руки Ястребова останавливает движение приближающегося ко мне человека-горы.

   -Вы сказали, что решите ЛЮБУЮ мою проблему если я соглашусь? - делаю нажим на слово “Любую”. Алексей Романович приподнимает свою бровь, с интересом на меня смотрит. Хотя я уже готова согласиться на все, лишь бы снова увидеть маленького мальчика, которому я нужна. Без всяких условий, просто потому, что целый день думала о малыше, словно он мой ребенок. Мой маленький мальчик. Это глупо и странно. И скорее всего я просто дура, но...

   - Абсолютно. Любое. Называйте цену. А говорила не продаешься.

   - Мне не нужны деньги.

   - Ты странная. Деньги любят все,- щурится он насмешливо, становится похож на хищного кота,- а ты на чужого ребенка потратила все свои сбережения. Кстати, я там возместил. Можешь проверить карту. Считай это авансом.- Так что, по рукам?

   Я достаю телефон, подчиняясь приказу. Черт, мой счет сроду не видел цифр с таким количеством нулей. Он знал все наперед. Знал, что я соглашусь. Точнее, он все давно решил за меня.

   -Это задаток,- снова эти губы скривленные. И взгляд прямо под кожу.

   - Это очень много за медведя и шапочку.

   - Это очень мало за мое спокойствие. Так что, по рукам?

   - Я еще свое желание вам не озвучила, вдруг вы передумаете, — хриплю я, борясь с головокружением и страхом. Черт, куда я лезу? Зачем? Он ведь меня пережует и выплюнет, когда я стану ненужна. Или, чего лучше, исчезну так же, как его жена бесследно. С него станется.- И условия.

   - Ого, мне никогда никто еще не ставил условий до сегодняшнего дня. Ну давай, как ты там говоришь? Жги,- его хохот звучит чужеродно и зловеще. А может я просто себя накрутила? Еще бы, обнаружить у себя в квартире человека, к которому и подойти то невозможно без записи, небожителя.

   - Я занимаюсь только Тимошей. Два выходных в неделю. С вашей стороны никаких поползновений, в любом формате. И я хочу... Я...

   - Давай пока остановимся на условиях. Первое - моего сына зовут Тимофей. Не Тимоша, не Тима и не Тиша. Второе - расслабься. Я не настолько искушен, чтобы приставать к женщине в трико. По поводу желания...

   - У меня осталось полгода на его осуществление. Я хочу ребенка,- выпаливаю я в лицо ошалевшему олигарху. Он реально ошалел, судя по выпученным глазам. И амбалы тоже, по моему озадачены и растеряны.

   - Ты что, хочешь, чтобы я...- наконец сдавленно спрашивает Ястребов.- И как это вяжется с твоим условием про поползновения? Может Владика вон попросим, ну или купим тебе известного артиста для этого дела? Ты правда нормальная? Справки нет от психиатра. Хотя, мои люди тебя пробили, чистая вроде.

   - Этим вопросом надо было задаться прежде, чем предлагать незнакомой тетке стать мамой вашего сына,- ехидно улыбаюсь я, хотя вот-вот собираюсь свалиться в обморок. В крови гудит адреналин так, что глушит все звуки вокруг. - Я просто хочу, чтобы вы помогли мне исполнить мою мечту. Просто оплатите мне ЭКО, артиста тоже можно, кстати. Ну, биоматериал, в смыле. Расслабьтесь, яне зарюсь на ваше царское семя. Что, уже жалеете, что явились сюда?

   - Поехали,- ухмылка у него, как у кота Чеширского. Черт, черт, черт. Как это поехали? Ой, а я что думала, что мне сына олигарха привезут в мой скворечник? А можно еще все отменить? Милый боженька, пожалуйста...

   - Мне надо собраться и предупредить родных, отпуск взять, то-сё,- обморочно шепчу я, понимая уже, что никто мне не поможет. И у боженьки на меня явно другие планы.- Да и у котят завтра...

   - Поехали. Все что тебе нужно в доме есть. Все остальное получишь по первому требованию. Из зоомагазина ты уволена три часа назад, когда отрывалась в ресторане с сестрой. Родне позвонишь завтра, сначала пройдешь инструктаж у моего начбеза. Он скажет тебе, что можно говорить, а что нежелательно. Про выходные - забудь. Привыкай, что мы теперь счастливая воссоединившаяся семья, а ты мать моего сына. Все передвижения только с охраной.

   - Что?- я аж присвистываю от офигения. Что он сказал? Семья? Такого уговора не было. Какого черта? - Эй, вы... Это все лишнее. Мы не семья. Я просто...

   - Шевели поршнями, дорогая,- скалится мой новоиспеченный работодатель.- Ты ведь хочешь ребенка?

   - Я еще могу отказаться?

   - Нет, дорогая.

ГЛАВА 6

А я ждала увидеть не красивое поместье в викторианском стиле светящееся, словно игрушечное, а замок Синей Бороды, с горгульями на стенах и черепами поверженных врагов заборе. Уставилась в окно, открыв от восторга рот. Словно девочка, которую привезли в Диснейленд, исполнившие ее заветную мечту, родители. В вечернем, почти ночном марке, мне дом показался сказочным. И даже гнетущее молчание, висящее всю дорогу в кондиционированном воздухе шикарного автомобиля, перестало мне казаться тяжелым и зловещим.

   -Какой красивый дом,- совершенно искренне прервала я затянувшуюся тишину.- И природа. Слушайте, красиво живете, господин олигарх. Надо же, особняк почти в лесу. И озеро... И сосны. Они до неба достают.

   - Я рад, что вам понравилось,- эта улыбка его кривая. Не поймешь, что она означает. Глаза моего работодателя, почти всегда остаются ледяными.- Моя жена этот дом ненавидела. Вы разные. Совсем. Тимофей ее не помнит, странно.

   - Странно,- я снова замолкаю. Неприятно становится. Не пойму от чего. Может от равнодушия в голосе Алексея Романовича. Он говорит о жене, которую потерял, безо всяких эмоций. Лучше на сосны смотреть и не анализировать чужие отношения. Здоровее буду психически. Что мне до него? Я тут совсем не ради этого короля мира.

   Машина останавливается у широкого крыльца, шурша по гравию дорогими шинами. Я нетерпеливо хватаюсь за ручку. Тесно. Мне с ним тесно рядом сидеть на широченном сиденьи почти лимузина.

   -Не нужно, Маргарита,- морщится Ястребов. Он сейчас кажется мне огромной глыбой льда, а не человеком.- Жди, водитель должен дверь открыть перед тобой. Ты теперь не продавщица котят, привыкай.

   - Я и сама в состоянии. А продавщицей котят мне нравилось быть, - эти экивоки и правила уже начинают меня раздражать. Я хочу глотнуть соснового звездого воздуха, и скорее увидеть моего мальчика. Боже, видно я сошла с ума. Это не мой ребенок. Мир не мой, и дом этот.... Все чужое, ненастоящее, будто декорация к пьесе, в которой мне предрешили сыграть главную роль. Но я чувствую, что именно вот это все сейчас мне нужно. Я должна быть тут. И мальчик этот во мне нуждается, а я в нем.

   - Это правила. Правила семьи. В этом доме все подчиняются определенному уставу,- ровно говорит глыба льда. Ха-ха, он реально похож на барона из страшной сказки, и свет, отраженный от тонированных стекол, окрашивает аккуратную щетину в цвет почти кобальтовый.

   - Я не ваша семья, господин Ястребов, это вы понимаете? Я няня Тимофея. Примите это к сведению. Моя семья, кстати, до сих пор не в курсе, что я здесь. Учтите, Машка перетряхнет этот город, просеет через сито, если я не дам о себе знать.

   - Вы его мать. Он так решил. Так что будьте любезны не разочаровывать ни моего сына, ни меня. Кстати, улыбайтесь. Он вас встречает. Он вас встречает, а вы его... любите. Это ваша работа.

   - Любовь - не работа, если вам, конечно это ясно,- да не вредничаю я. Просто мне обидно.

   И улыбаться меня не нужно заставлять. Губы сами расплываются, когда я вижу мальчика, бегущего по ступеням, с медведем игрушечным в обнимку. В шапочке в виде миньона и с такой сияющей радостью на лице, что плевать я хотела на все правила. Дергаю ручку на дверце, распахиваю ее настежь, выскакиваю прямо в распахнутые объятия моего мальчика, не слушая злого раздраженного сопения моего работодателя. Пусть хоть на мыло изойдет. Правила, выдумщик.

   -Мама,- у меня в животе свивается тугой узел, а горло сдавливает будто удавкой.- Ты приехала. Я так ждал. А няня Бу сказала, что если я поем и посплю, то ты быстрее приедешь. Я поел и притворился, что поспал. Наверное поэтому так долго вышло, да? Потому что обманывать плохо. Но я ждал, очень-очень. А папа такой радый был, что я снова научился говорить. Даже меня подкинул в воздух. Но потом поругал, что я сбежал. А я не сбежал. Я тебя ходил искать. И нашел. А никто мне не верил. И папа не верил. Но я то ждал. А ты так долго...

   Да, обманывать плохо. Очень-очень плохо. А я ведь сейчас его обманываю. Я не его мать. Я самозванка. А мужчина, стоящий сейчас рядом со мной, просто демон во плоти.

   -И я очень ждала, — я говорю правду сейчас. Абсолютную, чистую, искреннюю. Надо же, а Синяя Борода умеет быть человеком. И сейчас, он так смотрит на сына, что кажется его подменили инопланетяне. Столько боли во взгляде ледяного человека, и тепла. Тьма в глазах, тьма в душе и ночь такая темная накрывает землю. Интересно, как у такого чурбана мог родиться такой чудесный ребенок?- И чем же тебя кормили? Ну-ка признавайся. Наверное ты ел кашу, как в мультике?

   - Нет. Я ел бутерброд. Потому что я не люблю есть. Меня тошнит как поем. Пойдем домой, мама?

   - Ну и зря, — шепчу я заговорчески, прямо в дурацкую шапочку, пахнущую молоком и сладостью.- Я вот лично очень люблю есть. Это весело и вкусно. Только что-то не похожее на авокадо. А вот например белый хлеб с сахаром вкснее пирожного. Пробовал?

   -Нет,- загорается глазенками мальчик.- Ты мне сделаешь? А авокадо я тоже не люблю. Буэ,- морщит носик малыш, и я вижу, что к у него не хватает переднего зуба. Трогательный. Самый замечательный. Он похож на отца. Очень похож. Только более мягкие черты лица, не потерявшие человечности. Прижимается ко мне всем телом. Словно боится, что я исчезну. Никуда я не денусь. Не смогу.

   - Почему мой сын не спит? Ночь на дворе, — гремит голос Ястребова в синем воздухе. И я наконец замечаю симпатичную, чуть полноватую женщину, спускающуюся по ступеням.

   - Потому что я не смогла его уложить. Он слишком возбужден,- ее голос, без тени страха и раболепия, действует на меня успокаивающе. Уютная женщина, словно тоже из сказки нянюшка. - Зато он поел. И даже добавку попросил. И болтает без умолку.

   - Добавку? - надо же. Что так удивляет отца Тимоши? Ну поел ребенок. Он растет же. Но ошеломление написанное на каменном лице мужчины неподдельное.

   - Тебе не кажется, дорогой, что ты слишком строг?- говорю я нараспев, улыбаясь фальшиво, хотя вот если честно, борюсь с желанием треснуть этого бездушного мужика медведем плюшевым по прилизанной шевелюре.- Тимоша молодец. Замечательный. И спать в такой вечер просто преступление.

   - В этом доме все подчиняются...

   - Я это уже поняла,- перебиваю я ледяной голос Синей Бороды.- Но думаю сегодня можно немного нарушить правила. Правда же, папочка? Ну не будь...те букой. Тим, ты любишь сказки?

   - Да. И мультики. Пап купил мне планшет. Я смотрю про Машеньку. Мам, ты Машеньку видела там у себя на небушке? Там мишка такой смешной. И...

   Мне кажется воздух замирает. И становится липким как клейстер. И лицо Ястребова сейчас похоже на маску. Он, кажется дар речи потерял. А вот няня Бу с трудом сдерживает смех, судя по всему.

   - Пойдем, ты замерз.- подхватываю на руки Тимошу. Он легкий совсем. Как пушинка. Даже в курточке и теплых штанах почти не весит ничего.

   - Нет. Я не мерзну. Давно. Няня Бу говорит, что я...

   - Я покажу вашей маме ее комнату,- улыбается женщина, перебивает мальчика на полуслове.- Тимофей, ты с нами? Мама устала, у нее был сложный день. И тебе пора в кровать. Алексей Романович, какие-нибудь указания?

   Конечно он с нами. Малыш висит на мне, словно маленькая обезьянка, буквально прилип. И мне сейчас так странно хорошо, что даже страшно.

   - Да, меня не беспокоить. И, Маргарита, завтра я жду вас к завтраку. Не опаздывайте. Тимофей, спокойной ночи.

   Он уходит. Уходит стремительно. Что это вообще? Ребенок, маленький мальчик, смотрит вслед отцу с такой тоской, что у меня сжимается сердце. Он одинок, в своем доме, рядом с родным отцом, он не получает жизненно необходимого тепла.

   - Мама, папа тоже потом станет как раньше? - шепчет несчастный ребенок.- Ты же его вылечишь? Разморозишь как Эльза. Со мной же получилось?

   - Обязательно,- обещаю я то, что не смогу выполнить наверняка.

ГЛАВА 7

Комната мне не нравится. Обилие розового всех оттенков, сваливается на меня словно облако сладкой ваты, душное и приторное. Розовая мебель. Розовые ковры, розовый балдахин, розовые занавески. Все в диапазоне от цвета бедра испуганной нимфы до электронной мадженты. Я буквально чувствую, как мигрень подкрадывается к моему измученному сегодняшними треволнениями мозгу. Интересно, кто жил тут в такой красотище? Или это пыточная для гостей? Можно сойти с ума от обилия безумного колора.

   -Это комната хозяйки,- видя мое состояние говорит няня Бу, будто мысли читает. Тимоша мнется на пороге. Странно. Такое ощущение, что он боится переступить невидимую черту. Смотрит на меня испуганно и тоскливо.- В ванной новые халаты, необходимые средства гигиены, тапочки. Хозяин велел вам составить список всего, что вам будет нужно. Завтра все доставят. Так же можете пользоваться вещами Ангелины Павловны.

   -Нет уж, увольте. Я не ношу чужой одежды,- говорю я вслух, но думаю совсем о другом. “Я не ношу чужой одежды, но примеряю на себя чужую жизнь”

   - Право ваше. Тогда я завтра прикажу горничным очистить гардеробы, подготовить для ваших вещей.

   Да мне все равно. Я не привыкла к роскошествам. И сейчас меня мало интересует розовое “бохатство”. Потому что мое главное сокровище стоит рядом. А мне и халата хватит с тапками и любимого спортивного костюма, в который, как моя мама говорит, я пустила корни и вросла.

    -Тимка, заходи. Ты чего? - улыбаюсь я, стараясь абстрагироваться от мыслей о хозяйке этой комнаты. Настоящей хозяйки. Не самозванки в костюме за три копейки. Странный выбор цветов для замужней богатой женщины. Спальня больше напоминает убежище инфантильной Барби. Даже лампа на прикроватной тумбе, украшена боа из перьев страуса такого ядовитого цвета, что мигрень запускает таки свои щупальца в мою голову.

   - Не могу,- всхлипывает мое солнце. И даже шажок назад делает испуганно. - Мне нельзя.

   - Мальчику запрещено сюда заходить,- хмурит брови няня. Вот сейчас я злюсь. Как это запрещено? Тимка хозяин в доме. Не посторонний ребенок с улицы, не щенок. Еще немного и я взорвусь. Совсем чуть-чуть осталось. И эта комната только способствует рвущемуся из недр моей души бешенству.

   - Теперь разрешено. Тимка, давай не бойся. Вперед. Ты мне мультики обещал. Будем смотреть их на большом экране и есть печенья. Тащи планшет, подключим его к телевизору,- киваю на огромную плазму, занимающую всю стену напротив кровати, похожей на военный аэродром.

   - Правда? Печенья? И ты мне разрешишь есть печенья прямо в комнате? - в глазах малыша загораются искорки.- И ты мне разрешишь с тобой спать?

   - Прямо на кровати разрешу. Будем валяться с тобой в крошках и смеяться пока пузо не надорвем. Беги за планшетом,- я смотрю вслед крошечной фигурке, радостно подскакивающей по длинному коридору.

   - Маргарита. Простите не знаю вашего отчества...

   - Рита. Просто Рита меня зовут. А вас?

   - Называйте как все, Бу. Меня так Тимоша назвал, когда только говорить учился,- робкая улыбка на губах няни мне нравится. Она настоящая и искренняя. И кажется эта женщина единственный светлый луч в этом беспросветном царстве Ледяного короля. - Послушайте, Рита, я не знаю, предупредил ли вас Алексей Романович, но... Тима необычный ребенок. И некоторые правила - просто насущная необходимость.

   - Нет, меня не предупредили. И я вижу, что малыш прекрасен. Нельзя его дрессировать, как щеночка. Меня назначили мамой, позвольте я буду решать теперь, что нужно малышу, а что противопоказано. Простите, Бу. Но... Я просто возмущена и устала, поэтому кажусь грубой. И плевала я на правила, которые делают плохо ребенку. У меня свои правила. Например, я твердо уверена, что дети должны быть счастливыми. И что они должны детьми быть, а не маленькими роботами. Есть у нас печенья, кстати?

   - Я вас понимаю. Очень хорошо понимаю. А печенья... Слушайте Рита, Тима очень изменился с тех пор, как с вами познакомился. Будто подменили его. Пожалуйста, сделайте его счастливым. И еще, не опаздывайте на завтрак. Он в восемь утра. Кстати, мальчик ест отдельно. Рита, печенья это сейчас излишне.

   - Интересно, почему это? - дурацкие правила меня раздражают. Но радует отсутствие Синей Бороды в зоне видимости.

   - У Тимоши расстройство пищевого поведения. Рвет после каждого приема пищи. Мы стараемся скорректировать эту проблему, но пока не очень успешно. Поэтому я его кормлю. Вы будете завтракать в столовой, так приказал хозяин.

   - Я буду завтракать там, где захочу и с кем захочу. А я хочу с Тимошей. Так и передайте господину Ястребову,- говорю спокойно, но внутри все клокочет. Где он сейчас? Где этот хладнокровный ледяной болван? Его сын, его кровиночка так нуждается в нем. Не во мне или в чудесной этой Бу. Ему нужен отец. Он его любит. И он ему нужен. Черт бездушный.

   - Я постараюсь сделать Тимку самым счастливым,- сдавленно шепчу я. Слушаю приближающиеся легкие, очень торопливые шаги. Мой мальчик вернулся, в обнимку с огромным планшетом.- Где завтракает мальчик?

   - В кухне. У него своя диета. Мы строго придерживаемся...

   - Вы меня услышали, Бу. Я сама буду кормить малыша. И одевать его буду сама. Читать сказки, укладывать спать. От вас мне нужна только помощь.

   - Хозяин будет недоволен.- испуганно мямлит няня.- Маргарита, вы...

   - Ужасно страшно,- я подхватываю на руки свое счастье.- Прям в обморок упаду сейчас. Я не испугалась когда на меня ирландский волкодав набросился. А уж ярость вашего господина как-нибудь переживу.

   - Мама, а можно и Пузан с нами посмотрит? - заливисто смеется Тимошка. Я вдыхаю его запах и схожу с ума от острого желания его укрыть от всех бед. Спрятать от проблем и страхов. Защитить.

   - Конечно. Как без него то? Няня Бу, покажите мне еще и комнату Тимки. Нам будет нужна пижама, книжка со сказками. А потом можете быть свободны.

   - Но, Алексей Романович...- испуганно шепчет женщина.

   - А его тут нет. Кстати, где он? Я бы хотела, чтобы он пожелал сыну спокойной ночи. Да и мультики ему не мешало бы посмотреть с нами. Может он сможет превратиться в нормального человека из медведя шатуна. Но мы с Тимошей и сами можем сходить к нему.

   - Нет. Это абсолютно исключено,- в голосе няни появляется сталь.- Хозяин ночует в другом крыле дома. Туда ходить нельзя. Это даже не правило. Табу. Вы слышите меня?

   - Слышу,- отвечаю я, чувствуя, как на меня наваливается липкая усталость.

   - Вот и прекрасно. Я побуду с мальчиком, пока вы переодеваетесь и принимаете душ. Комната Тимофея следующая за вашей. Я разберу постель и принесу вам воды,- частит Бу. Она не уходит не потому, что ей так уж хочется услужить. А потому что боится выпустить меня из зоны видимости. Вдруг я по дому начну бродить. Боже, куда я попала? Ладно, с этим я позже разберусь. Сейчас мне реально хочется смыть с себя липкое безумие и свалиться в кровать со стаканом молока и печеньем. Прижать к себе Тимошку и смеяться над тем как крошечная девочка строит огромного злого мишку. Перевоспитывая его на свой манер. Обо всем остальном я подумаю завтра, как говорила Скардет О Хара.

   - Ма, ты куда? - в голосе Тимки столько ужаса неприкрытого, держит меня за руку, до побеления сжав крошечные пальчики на моем запястье. Дышит тяжело.

   - Тим, не бойся. Я рядом. Переоденусь и вернусь. Слышишь? - не слышит. Он не слышит. Мальчик в панике, в глазах плещется что-то ужасное.

   - Ты исчезнешь.

   - Ни за что,- говорю твердо и уверенно. И только теперь понимаю, как попала.

ГЛАВА 8

Тимоша засыпет почти сразу. Я никогда не видела, чтобы так спали дети. Вытянувшись в струнку, как солдатик оловянный. Ощущение, что даже во сне он не может позволить себе расслабиться. И пижамка эта дорогая, но какая-то старушачья. Не подходящая мальчику. Как у обитателя дома престарелых, на пуговичках, в серую клетку, без ярких принтов. Безрадостная - вот точное определение. Надо будет купить ему нормальную, с трансформерами, детскую и нарядную.

   -Что же с тобой такое случилось? - тихо выдыхаю я, склоняюсь над малышом, чтобы взять на руки и отнести в его кроватку. Он трогательный и очень красивый. Словно кукольный. Наверное мать была ошеломительной, да и отец не подгулял. Улыбался бы чаще, его можно было бы назвать полубогом.

   - Нет. Не трогай. Не трогай меня,- я вздрагиваю от пронзительного писка. Задумавшись не замечаю, как Тимоша распахивает глаза. Они сейчас похожи на бездонные черные дыры, полные страха. Он не видит меня, он в таком ужасе, что просто не в состоянии оценивать окружающее. И лобик его покрыт испариной.- Не трогай. Мама. Не прикасайся.

   -Тише, Тишка. Тише,- я шепчу успокаивающие слова, хотя мне самой страшно до чертиков. Личико вымазанное крошками от печений похоже на маску. Ребенок задыхается, а я стою как дура и шепчу какие-то пустые глупости.- Малыш, это я - Рита. Ты слышишь? Все хорошо. Все будет хорошо.

   Дую на его щечку, легко, и кажется это его успокаивает. А так хочется прижать его к себе. Укрыть от всех его страхов. Но... Не трогай меня.

   -Мама,- в его взгляде я вижу узнавание. И губки трогает легкая улыбка. Прошел странный припадок, слава богу. - Ты другая.

   Причмокнув губками, Тимофей мгновенно снова проваливается в царство грез. Будто это не он сейчас выгибался на кровати и задыхался. Да что здесь, черт возьми, происходит? Я не могу с места двинуться. Мне страшно оставить Тимошку даже не секунду. Пусть спит здесь, в этой кровати, в этой комнате, пусть только будет обычным мальчиком и все. Он боится прикосновений, это я поняла. И правила этого дворца не пустые звуки. Они подчинены жизни маленького хозяина дома. Одно я знаю точно, я его не оставлю. Он мне послан судьбой, или богом, или кто там еще посылает старым девам возможность не бесполезно прожить жизнь?

   Придвигаю тяжелое кресло поближе к кровати, обваливаюсь в него. И мне кажется, что я не смогу заснуть ни за что на свете. Но тут же забываюсь мутным липким бредом. Сном назвать это состояние язык не повернется.

   Утро внезапно обрушивается на мой измученный организм. Кажется, что я просто моргнула и солнце по волшебству выскочило на небо, словно мячик. Но просыпаюсь я не от солнечных лучей, пробивающихся через рюши вырвиглазно-розовой гардины, а от взгляда. Ну да, такой, знаете, взгляд, как в толпе - сверлящий, физически ощутимый. Тело ломит от неудобного положения, в котором я все-таки вырубилась. Усталость и нервы таки сделали свое дело и нашли во мне тумблер выключения.

   Тимошка сидит на краешке кровати, свесив ноги. Сидит прямо, не шевелясь, как крошечный робот в пижамке. И у меня по позвоночнику пробегает холодок.

   -Ура, мама. Ты проснулась,- увидев, что я открыла глаза, оживает мой мальчик.- Я ждал. Бу говорит, что неприлично мешать людям отдыхать. И я вел себя прилично. А Бу уже приходила, хотела меня кормить. А я подумал, что ты забоишься без меня в этой комнате и не дался. И ты же мне обещала, что мы будем кушать вместе. А вчера меня не стошнило, представляешь. А я печенья ел и молоко пил.

   Он говорит это с такой гордостью, будто то, что мы с ним натрескались вкуснятины не обыденность, а великое достижение. Бедный мой ребенок. Не отдам, не позволю его мучить. Никому. Даже если меня потом найдут в потайной комнате этого проклятого замка, как сказочную жену Синей Бороды, висящую на крюке.

   -А ты говорила, что мы и завтракать будем вместе. Это же правда? Прям сам я буду кушать, да?

   - Конечно. Только сначала ты сходишь в туалет, почистим зубки, умоемся и...

   - Я сам? - распахивает изумленные глазища Тимошка. - Прям сам? И пасту на щетку мне самому давить? Ух ты.

   - Конечно сам. Ты же уже взрослый. Сколько тебе лет?

   - Ма, ты чего? Семь, конечно. Вот столько,- показывает пятерню и два пальчика на второй руке малыш. - Но Бу говорит, что она для того и есть, чтобы меня обихаживать. Вот. А в пансионе там нянечки были, но они такие противные, ужас. И кормили меня ужасно, аж зубки было больно. Хорошо, что ты вернулась.

   Он соскакивает с кровати, подбегает, обвивает меня ручонками. И у меня сердце заходится от нежности и боли. Нянечек я бы поубивала.

   -Беги в туалет, Тишка,- глажу его по голове и чувствую, как каменеет маленькое тельце.- Эй, ты чего?

   - Не надо. Не надо. Не надо.

   Не знаю что делать. Малыш весь дрожит, сжимается.

   -Вас ведь предупреждали,- Бу влетает в комнату, словно стояла за дверью все это время.- Звать Тимофей надо только его настоящим именем. Рита, вас ждет Алексей Романович. И он уже начинает злиться. Идите в столовую. Завтрак накрыт.

   - Я буду завтракать с Тимофеем. Я ему обещала, — говорю ровно и громко, не сводя глаз с мальчика. Он снова похож на простого ребенка. Если конечно к нему применимо понятие обычности.- И умываться мы будем вместе.

   - Ох, девочка,- вздыхает нянька, но глаза ее теплеют. - Накличешь ты на наши головы грозу своим упрямством.

   - Мама сказала, что я взрослый,- улыбается Тимоша, демонстрируя трогательную щербинку между зубами.- И пасту я сам на щетку намажу. И потом я сам буду кушать, поняла Бу?

   - Рита, Алексей Романович...

   - Я сама с ним разберусь,- машу рукой, хотя мне страшно, если честно.- Бу, у Тимофея нет аллергии на продукты? На яйца, например? И где мой костюм?

   - Я его выкинула. Так приказал хозяин. Ему не нравилась ваша одежда,- отводит взгляд добрая няня. Черт, я начинаю злиться. И это очень плохо. Очень. Не хочу пугать малыша.

   - Тимофей, мы уже выходим из графика, ты наверняка голодный. Так что бегом в туалет,- приказываю я мальчику, возбужденно вертящемуся под ногами. А его и уговаривать не нужно. Бросается с готовностью, но не в санузел моей комнаты, а в коридор. Я слышу как хлопает соседняя дверь. Дверь детской.

   - А мне не нравится ваш хозяин, так и передайте ему. Завтракать надо в приятной обстановке, а не глядя на каменную морду человека, который распоряжается чужими вещами, и который родного сына лишает своего внимания,- у меня аж голова от злости кружится. Не наломать бы дров.- И пусть ваш дорогой хозяин хоть на мыло изойдет. Я здесь для того, чтобы его сын был счастлив, а не он.

   - Рита, Алексей Романович любит сына...

   - Поэтому не подпускает к себе? Не позволяет малышу быть просто ребенком? Или может из любви он его оставляет без тепла родительского?

   - У каждой медали две стороны,- тихо шепчет Бу, но я слышу каждое ее слово.

ГЛАВА 9

-Так скажи мне все это сама,- голос Ястребова звучит грозовыми раскатами. Я вздрагиваю от неожиданности, судорожно запахиваю халат на груди. Скорее инстинктивно, он и так весьма целомудренно обвивает мое тело, словно саван.- Ну, Рита-Маргарита, я жду. Бу, к Тимофею.

   - Но...

   - Быстро я сказал,- голос Ястребова звучит ровно, но няню будто ветром сдувает. Была и нет.- А ты куда собралась, дорогая?

   Куда? Да куда угодно. Лишь бы не чувствовать ледяных игл ужаса впивающихся в мой позвоночник гадкими сосульками. Но показывать страх - значит расписаться в собственном бессилии и трусости. А я не желаю пасовать перед этим проклятым всеми богами, злом во плоти. А как иначе назвать человека, который собственного чудесного сына дрессирует как собачонку неразумную. Я со мной этот номер я ему провернуть не позволю.

   -Вас не шокирует, что я в халате? - стараюсь звучать насмешливо, насколько это позволяет идиотская ситуация.- Простите, но какой-то гад приказал выкинуть мой любимый костюм.

   - Это тот на котором пятно на ляжке странного цвета и надорван капюшон? - насмешка в его глазах кажется издевательской. Злая насмешка.- Тогда этот гад я. И я способен не только дешевый костюм приказать уничтожить, ты ведь это понимаешь? Ненавижу плохие вещи. Те, которые склонны к неповиновению и самовольству, грязные и неподдающиеся химчистке. Я достиг достаточных высот, чтобы позволить себе окружать себя хорошими вещами, служащим добрую службу.

   - Вы скот,- я задыхаюсь от яростного неприятия настоящего. Ненависть? Нет, это даже не она. Это страх. - Значит для вас все вещи? И ваш сын? Злобный монстр вы.

   - Ты ошибаешься, я хуже. И ты боишься, Рита. Потому что понимаешь, что я не выпущу тебя. Никто ведь даже не знает где ты, — он ухмыляется, но глаза его при этом ледяные. И я чувствую, как колют позвоночник ледяные иглы, врастают, пробивают кожу. Да, я боюсь этого человека. Аж ноги слабнут.

   - Страх - один из основных человеческих инстинктов. Точнее, чувство сохранения. И да, сейчас мне страшно,- я говорю ровно, хотя хочу кричать.- Вы это хотели от меня услышать?

   - Тогда ты должна понимать, что то, что чувствует мой сын - это даже не страх. Ты ведь слышала сегодня ночью, как он кричит? - щурит глаза Ястребов. Красивые глаза. Цвета полевых васильков. Но они будто неживые. Сейчас в них боль и ярость.

   - Нет. Тимофей не кричал,- я говорю чистую правду. Но вижу во взгляде хозяина неверие.- Один раз ночью испугался, но я его успокоила. И если бы вы...

   - Ненавижу когда мне врут,- его рык похож на гром в горах. И будь я послабее, наверняка бы свалилась в обморок. Но, я ведь обещала моему мальчику завтрак, так что кисейные проявления излишни сейчас.- Бу. Бу, сюда иди, быстро, — кричит он, подняв голову к потолку. Блин, он сумасшедший. Куда я попала?

   Няня появляется сразу. Я не знаю, как у нее так получается, но обязательно выясню.

   -Не кричал,- с порога рапортует Бу, как солдат, не дожидаясь вопроса хозяина.- И после печенья с молоком его не рвало. Один раз был приступ, но, Маргарита справилась. Она интуитивно делает то, с чем не справляются дорогие психологи.

   - Подождите, вы что...? Вы за мной следите?- я аж дышать забываю. От злости кипящей во мне словно лава.

   - Конечно. Эта часть дома находится под постоянным видеонаблюдением. За комнатой Тимофея наблюдает охрана. За вашей Бу,- черт, он даже не видит моего возмущения. Точнее не так, ему плевать.- Вы же девочка, — ухмыляется он.

   - И на том спасибо. Но, девочка вынуждена послать вас на три веселых, господин Ястребов. Девочки они такие, вы бы должны это знать. Не получится у нас с вами сотрудничества. Я собираюсь и уезжаю. Прямо сейчас. Прямо в халате. Пешком ухожу. Лишь бы не видеть вашей самодовольной рожи. Вы безумны, это даже без психиатра видно.

   - Никуда ты не уйдешь,- улыбка сходит с губ Ястребова, будто ластиком стирается. Передо мной снова зверь. Хитрый, сильный, опасный.

   - Потому что вы прикопаете меня под миндальным деревом, в случае неповиновения? Тем что растет у ворот.

   - Потому что ты не сможешь бросить моего сына. И я прав. Ты очень предсказуема, дорогая. Очень,- он оказывается возле меня в один прыжок, я даже моргнуть не успеваю. Сильные пальцы сжимаются на моем подбородке, и я вижу его глаза совсем рядом, будто смотрюсь в странное бездонное зеркало. Я слышу как тихо ахает Бу, и слепну от злости. Нет, мне не больно. Он аккуратен, даже нежен насколько это возможно, гладит пальцем большим мою губу нижнюю. Наслаждается моей растерянностью. Сжимаю руку в кулак и бью не разбирая куда. Мне кажется, что кулак врезается в каменную стену.

   - Молодец, Рита. И я точно уверен, что поступаю правильно, — шепчут каменные губы.

   - Пусти,- я шиплю, но не дергаюсь. Словно гипноз, ворожба или еще какая богомерзкая сила исходит от этого мужчины.

   - Папа, пусти маму,- звенит детский голосок, словно ветром свежим занесенный в эту чертову розовую комнату.- Пусти ее. Слышишь? А то я тебя стукну. Пусти ее.

   Тиски, сжимающие мою душу слабнут. Вместе с захватом сильных пальцев. Глаза хищника теплеют, и даже в них появляется подобие страха и раскаяния. Дурдом. Но в одном он прав, я не уйду. Я не смогу предать мальчика, который бросился меня сейчас спасать.

   -Жду вас к завтраку, — он идет к выходу не оглядываясь.

   - Я уже сказала, что буду завтракать с Тимошей, — выплевываю в широкую спину. Малыш жмется ко мне. Но сейчас он не напуган, он... Зол? Вздрагивает, и его дрожь передается мне.- И вам бы стоило. Ему нужен отец, а не злобный дракон, следящий за ним неусыпно.

   Ястребов замирает на пороге. Поворачивается медленно. Ну да. Он меня точно убьет, растворит в ванне с кислотой в подвале этого замка Дракулы. Никто же не знает, где я.

   -Бу, распорядись, чтобы в столовой поставили прибор для моего сына. И пусть Маргарита скажет, что приготовить Тимофею. Завтрак через полчаса. Не задерживайтесь. - Халат - бомба, кстати. Тебе идет, дорогая,- поворачивает ко мне лицо, и я вижу в бездонных глазах чертово веселье.- И прическа.

   - И камеры уберите из моей спальни,- я наглею. Он поднимает бровь.

   - Начнем с семейных завтраков,- ухмыляется Алексей Романович.- Ты слишком нахальная, мама моего сына.

ГЛАВА 10

Стол, покрытый белоснежной льняной скатертью, кажется мне жертвенным алтарем.

   -Мама, ты не будешь меня кормить? - тихий голосок Тимоши заставляет меня вздрогнуть. Смотрит на меня глазами испуганными. Ему тоже неуютно и непривычно.

   Ястребов откладывает в сторону серебряный нож, которым до этого мазал масло на хлеб. Смотрит теперь выжидательно.

   -Мы же договорились, что ты взрослый,- я улыбаюсь одобрительно, показываю малышу на яйцо в красивой подставке.- Ты ведь любишь яички?

   - Я не знаю,- таращит глазенки мой малыш.- Бу меня кормила всегда растертым супчиком и суфле. Не люблю суфле,- шепчет он. Яйцо его интересует. Но больше пугает, как мне кажется.

   - Тогда будем пробовать. Бери его в руку, вот так. А теперь бей.

   - Бить? За что? А мы читали с Бу, что из яичек цыплята появляются. Я если стукну яичко, то могу случайно птичку обидеть,- шепчет Тимоша. Алексей Романович молчит. Ни слова, ни вздоха. Гробовая тишина.- Ма, нельзя никого обижать. Нельзя. Биться нельзя. Нельзя. Нельзя.

   - Конечно нельзя, родной. В этом яичке нет птички. Я тебе потом расскажу почему. Но зато оно полезное для семилетних мальчиков. В нем много белка. Давай, смелей.

   - Рита, вам не кажется, что ребенка надо учить этикету и пользованию приборами?- прерывает молчание отец Тимки. - Например яйцо...

   - Ребенка надо учить быть ребенком. Мы в детстве об лоб били яйца. Это было весело.

   - Поэтому ты такая твердолобая? - он снова щурится. Но сейчас не страшно, даже как-то уютно, что ли.

   - А еще в семь лет дети должны уметь самостоятельно есть, играть, умываться, улыбаться. Но главное их умение - умение быть счастливыми детьми,- игнорирую я издевку про мой лоб. Хотя в чем-то он прав. Я твердолобая и упрямая. Так и моя мама мне говорит.

   - А я сам сегодня умывался, пап. И мама сказала, что я молодец. И мы пойдем играть в футбол сегодня. Представляешь? - радостно ерзает на стуле мой мальчик. Мой. Странно.

   - Бей яйцо,- приказывает отец сыну.- Раз мама сказала.

   - А как? - мальчик смотрит на своего отца, как на бога. Как на высшее существо. И мне не по себе становится, словно я вмешиваюсь, разрушаю это хлипкое равновесие между сыном и отцом.

   - Прямо об стол, как сказала... - Алексей Романович запинается на полуслове. С трудом проталкивает, — мама.

   Тимка стукает по столу куриным зародышем робко, будто боится, что его за это ругать будут.

   -Смелее, — подбадриваю я,- это даже весело. Сейчас съедим яйцо, запьем его какао и... Кстати, дорогой, нам нужен мяч, и краски с альбомами, и еще куча всего. А еще, нам нужен ты...

   - Что? Дорогой? Хс... - в голосе хозяина плохо прикрытое недовольство. А в глазах...

   - Я думала ты тоже захочешь поиграть в футбол с сыном. Это вообще-то мужская игра,- улыбаюсь, из последних сил борясь с желанием отвести свой взгляд от полного недоумения взгляда Ястребова. Он сжимает нож до побеления в костяшках. И он растерян.

   - Ух ты, папа, смотри. Яичко сломалось.

   - Теперь его надо очистить. Вот так,- снимаю скорлупу с белка, аккуратно, вместе с Тимошей. Маленькие пальчики неумело отковыривают крошечные кусочки.

   - Получается. У меня получается. Папа, смотри,- шепчет сокровище. А у меня слезы наворачиваются. Он совсем крошечный, беззащитный, такой трогательный в своей наивности.

   Нож с грохотом летит на стол. Ястребов отодвигает стул, так, что кажется проломит пол. И Тимка сжимается снова. И мне хочется взять чертов нож и метнуть в этого ледяного болвана, может быть тогда из скорлупы пробьется росток человечности, которая, как мне показалось все таки иногда проглядывает в этом странном мужчине. Да нет, все таки, наверное, показалось.

   -Ты молодец,- словно гром в горах, грохочет Ястребов. Странная похвала. Какая-то абсолютно безумная.- И вы молодец, Рита. Простите. Но мне пора на работу. Напишите список нужного, вам все доставят. И, дорогая, на будущее, я сам буду решать когда и что мне делать.

   - Я вас обидела? Простите,- без тени раскаяния говорю я, не сводя глаз с хозяина. Он не зол, он... Я даже не знаю, как описать, то что вижу. Он будто в панике, словно ест сам себя заживо. И сердце мое колет противная тонкая игла жалости. Хотя кто я такая, чтобы жалеть небожителя?

   - Мама, это так вкусно. И какао. Ух ты. И никто не пихает ложку мне в рот, когда я не хочу,- Тимоша рушит повисшую в воздухе тьму, заполняя ее радостью. - Я никогда не пробовал.

   - Тебя не тошнит? - задумчиво интересуется Алексей.- Бу, это мой сын, не подменили? - поворачивается он к няне, застывшей на стуле, рядом с Тимошей. И кажется она все время молчала и боялась пошевелиться, чтобы не спугнуть что-то, чего все очень долго ждали. - Тишка-Тихоня.

   - Немного,- мой мальчик вдруг бледнеет и начинает сползать со стула. Будто кто-то нажал на кнопку, чтобы его сломать. Тишка-Тихоня. Ротик его открыт в немом крике. Я подхватываю легенькое тельце. Он снова смотрит куда-то в пустоту. Прижимаю к себе, покачиваю. Бу бросается к нам, но Ястребов взмахом руки ее останавливает, не сводя глаз с меня и своего сына. А я словно плыву в темноте к точке света. И тут сейчас существуем только я крошечный малыш.

   И тоненькие ручки вдруг обвивают мою шею. И снова в мир возвращаются цвета и краски.

   -Три минуты, Бу. Всего три,- шепчет Ястребов.- Когда в прошлый раз была терапия, какой рекорд был?

   - Десять. Вы видите? А я что вам говорила,- улыбается няня.

   - Вы ничего мне не хотите объяснить? - сиплю я. От страха у меня дрожат поджилки. - Что за чертовщина тут происходит?

   Тимоша в моих руках расслабляется, смотрит на меня удивленно.

   - Сейчас вы его пугаете, Рита. Бу, забери мальчика. Мама права. Нам надо поговорить,- смотрит прямо мне в душу Синяя Борода.

ГЛАВА 11

-Теперь ты поняла, почему я требую называть моего сына только полным именем? - Ястребов спокоен, но это только видимость. Этот жесткий человек умеет прятаться за масками, теперь я это поняла.

   -Вы... Да как вообще вам в голову пришло показывать мне ваши изощренные эксперименты над маленьким несчастным ребенком? Три минуты чего? Его мучений? Это страшно долго, вы слышите? Что за адские вы твари? - я задыхаюсь. Готова его растерзать сейчас, слепну от боли малыша, которая передается и мне, вместе с его страхом и атакой паники.- Вы просто... Вы даже не монстр, вы что-то большее. Самое темное нечто, которое я только встречала в своей жизни.

   - Я обычный человек. И три минуты - это время приступа. Длительность, которая с момента вашего появления в жизни мальчика стало в три раза короче. Поверьте, это не долго, в сравнении с деястью минутами лютого ужаса, — морщится Алексей Романович.- Просто я показал вам то, что вы должны были увидеть, чтобы понять, почему вы тут. Вы знаете, что такое триггеры?

   Я молчу. Схожу с ума от того, что не вижу Тимошку, и не знаю, что сейчас с ним. Я его чувствую, он совсем рядом. И ему страшно.

   -Конечно знаете, Маргарита. Вы ведь по первому образованию медик. И вы видели, что происходит с мальчиком. Но с тех пор, как вы появились в его жизни он очень изменился. Каким то чудом вы интуитивно связаны. Вы будто одно целое. Я имел возможность наблюдать это слияние. Ощущение, что вы забираете на себя часть страха Тимофея. Ну, или... Для моего понимания это не очень доступно. И еще вы знаете, что не уйдете отсюда. И не потому, что я закопаю вас под миндальным деревом, как вы себе нафантазировали, хотя иногда есть желание. Я держать вас не стану, даже заплачу хорошо за то, что попробовали. Но вы останетесь, потому что...

   - Я не могу оставить мальчика,- хриплю я. Каждое его слово впивается в мою душу острым ледяным осколком, прорастает, пускает корни. Он прав.

   - Ну вот, я в вас не ошибся,- улыбка на лице хозяина не самодовольная, даже мягкая.- Вы будете прекрасной матерью.

   - Что случилось с Тимофеем? Что его так испугало и сломало? - задаю вопрос. И смотрю как тает проявление нормальной эмоции в облике Ястребова. И он снова ледяной, как айсберг в океане, губящий огромные корабли. Меня он сокрушил даже усилий не прилагая. - Вы сказали, что нам надо поговорить. Так говорите, черт вас возьми. Я должна понимать, что пережил ребенок. Что такого произошло в его коротенькой жизни, что так на него повлияло? Я хочу... Я хочу его укрыть от всего, если вы не можете. Мне не нужно было показывать сегодня бесчеловечных экспериментов над крошечным мальчиком. Можно было просто объяснить.

   - Послушайте, Рита, вы поэтому бросили карьеру врача, которая шла в гору, и теперь прививаете котят? Не смогли видеть страдания каждодневные, ведь так? Специальность, которую выбрала ваша мама для вас оказалась непосильной ношей, а вы привыкли подчиняться маме. Точнее спорить с ней считаете бессмысленным. Потому и живете чужую жизнь. Жизнь вашей мамы, это ведь она мечтала о полученной вами профессии? Котят тоже жалко, но вы не видите, что происходит с ними после того, как из купят. Я ведь прав? Вы даже ветеринаром не стали, хотя выучились. А потом испугались, когда вам старого пса на эвтаназию принесли. Жалость - дурное чувство. Оно затмевает разум, не позволяет видеть то, что нужно. И тому псу было бы лучше, наверняка без боли. Но мы переживаем только то, что видим и чувствуем мы. И ваше милосердие по факту совсем не доброе.

   - Жалость и милосердие - никогда не были пороком или грехом,- у меня кружится голова. Он знает обо мне все. Наверняка даже цвет моих трусов, натянутых под чертов халат. Это напрягает и пугает. Он знает обо мне все, а я о нем...

   - Лишние знания - многие печали, Маргарита. У моего сына расстройства психики, вызванные пережитым в детстве стрессом. Этого достаточно, для того, чтобы понимать зачем вы здесь. Острые посттравматические расстройства у детей не лечатся медикаментозно. Психологам не удалось пробить броню, наросшую на душу моего мальчика. Поверьте, их сонм был. Дорогих, облеченных титулами. Но ни один из них не добился за два года того, что вы сделали за несколько суток.

   - А зачем я здесь?

   - Просто дайте Тимофею то, что ему нужно - любовь и ощущение нормальности. И выполняйте правила дома. Это единственное условие,- машет рукой хозяин, давая мне понять, что разговор наш закончен. Ни о чем разговор, если честно. Не проливающий света ни на один мой вопрос, который рвет мой мозг в лоскуты.- А я свое обещание выполню.

   - Вот именно, что ощущение. Вы себя слышите, вообще? Мы ребенка обманывает, дарим ему иллюзию, которая в один прекрасный момент лопнет, как мыльный пузырь, и сделает ему еще больнее.

   - Не сделает, потому что...- я знаю, что он хочет сказать. Больнее уже некуда. Но Ястребов ловит несказанные слова, вдыхает судорожно в себя, и снова превращается в небожителя. Сидит за дорогим столом красного дерева, словно каменная статуя, смотрит сквозь меня. - Вы свободны, Рита. Да, скажите Бу, чтобы дала вам телефон, позвоните родным, чтобы не волновались. И еще, напишите список. Думаю, вам неудобно будет играть в футбол в этом халате, и кстати, вам он идет. Я бы посмотрел даже на это действо.

   - Обрыбитесь,- бурчу я себе под нос. - И если это флирт, то очень фуфловый. Я давно не ведусь на нелепые подкаты. Учтите, у нас отношения только рабочие.

   - Я это учту. Но можно было не предупреждать. Я давно не пристаю к женщинам в спортивных костюмах. Что-то еще? - я мнусь на месте. Он меняется так странно, как морской день. То айсберг, то просто уставший человек, на плечах которого, кажется, даже не плиты каменные, а целая планета, то черти смешливые в глазах, которые меняют этого мужчину настолько кардинально, что кажется передо мной другой совсем человек.

   - Но ведь Тимоша понимает, что я не его мама. Как вы объясните ему...

   - Он не понимает. Есть понятие в психиатрии “Симптом избегания”. Он не помнит ее лица, и общения с матерью тоже не помнит. Замещает воспоминания. Вы сейчас для него та, кого он сам создал в своем подсознании. Вы его мама. А теперь, простите, мне надо работать.

   - Кроме телефона мне нужен компьютер, доступ в сеть, и верните мне мой мобильный, который у меня забрала охрана.

   - Это абсолютно исключено. Для мультфильмов, учебы и развивающих игр у Тимофея есть планшет,с ограниченным доступом и родительским контролем. Вся обслуга сдает телефоны, когда приходит. Эти условия прописаны в контракте. Телефон вам выдаст Бу, только для связи. В нем забит номер для срочной связи со мной. Но... Звонить мне можно только в кранйем случае. Но, у вас будет один свободный день. Условно свободный, Тимофей должен быть с вами круглосуточно. В вашем распоряжении в этот день будет машина с водителем и охраной. Так же Бу должна быть с вами. Она знает, как поступать в ситуациях подобных сегодняшней.

   - А вертухаев с собакой вы ко мне не приставите? - кривлюсь я в улыбке. Хотя с трудом сдерживаю рвущийся наружу гнев.- Тюрьма, конечно, комфортабельная, но все равно тюрьма. Прогулки тоже по расписанию?

   - Боже, вы еще и по фене ботаете? Нет, простите, не будет вертухаев, но где гулять вам покажет ваша помощница. И расписание занятий с учителями она вам выдаст. Тимофей на домашнем обучении.

   - То есть территория замка тоже не вся доступна простым смертным? Алексей Романович, вам не кажется...

   - Мне кажется, что ты слишком остра на язык и навязчива,- он снова рычит, мечет глазами молнии. Похоже, расстройство то у папаши тоже колосится буйным цветом. Вот это я попала. - Свободна.

   Свободна. Вот только свобода эта пахнет как-то страшно и дурно. Странная свобода в комнате с розовыми стенами.

ГЛАВА 12

На кровати навалены пакеты, украшенные логотипами таких фирм, в сторону которых я и смотреть боялась. С зарплатой продавца зоомагазина позволить себе такой роскоши я не могла. Даже и дотрагиваться до даров нет желания. Но халат и вправду не лучший наряд для игр с мальчиком.

   Вытряхиваю ворох дорогущих тряпок на кровать. Тот кто заказывал эту роскошь, предусмотрел даже белье, сотканное из тончайшей паутины кружев, кажущихся чем-то воздушно-эфимерным. Костюм спортивный я оцениваю сразу. Бежевый, из натурального хлопка, со вставками цвета пыльной розы. Несколько трикотажных топов, носки, кроссовки. Даже крошечная напоясная сумочка.

   Одежда садится на мое тело, словно влитая. Интересно, как они так с размером угадали? Можно подумать ее шили специально на меня. Или же меня выслеживали специально, чтобы затащить в этот дом.

   Тихий стук в дверь отвлекает от созерцания собственной персоны в огромном зеркале, занимающем половину стены. Какой же была настоящая хозяйка этого будуара, этот вопрос мучает меня с тех пор, как я заняла ее место.

   -Войдите, — говорю тихо, чтобы не напугать малыша, который скорее всего ждет за дверью.

   - Можно? Рита, Тимофей нервничает. Вы позволите его привести? - Бу мнется у порога, отводит глаза. Ей стыдно? Но за что? - Простите. Маргарита, за сцену в столовой. Я не...

   - Главное, что с Тимошей все в порядке,- выдыхаю я. - И, конечно, пусть он бежит сюда. Я соскучилась страшно,- ни капли не лгу я. Когда моего мальчика нет рядом, у меня ощущение, что я лишилась какой-то части себя. Будто ампутировали что-то, душу например.

   - Вам нравится?

   - Что? - что она имеет в виду, эта странная няня?

   - Я говорю одежда... Размер я правильно подобрала?

   - А, так это вы. Очень классно все. Но как? - с трудом давлю из себя улыбку.

   - С ваших вещей просто взяла размеры. Ну и заказала подобную вашей одежду. Надеюсь, что угадала.

   Ну конечно. Черт, какая я дура. Уже нафантазировала себе черте что. А все так просто. Нет никаких подводных камней.

   -Спасибо,- выдыхаю я, не свожу взгляда с приоткрытой двери. Там за ней мой Тимошка. Крошечный и испуганный. Я его присутствие чувствую физически.

   - Остальные покупки доставят чуть позже. Так же хозяин приказал взять у вас список нужного для игр и занятий. И еще, вот телефон.

   Мне в руку ложится допотопный кнопочный мобильник. Надо же, я думала таких уж и не бывает.

   -Вы можете делать в день один звонок. Разговоры прослушиваются. Упоминать имена живущих в этом доме категорически запрещено. Обсуждать - так же. В случае нарушения разговор прервут и мне придется забрать у вас телефон. Встречи с вашими родственниками обговариваются заранее с хозяином. Естественно они должны происходить вне особняка господина Ястребова и только в моем присутствии. Рита, это правила. И я...

   - Я все понимаю. Так где мой мальчик?- перебиваю я приставленную ко мне соглядатайку.

   - Я тут, мама,- словно маленький вихрь врывается мой мальчик, обвивает меня крошечными ручонками своими, и я забываю обо всем на свете. И даже о дурацких правилах, и о няне, смотрящей на нас с Тимошкой напряженным взглядом. - Мне папа мячик принес. Сказал, что в него играл самый известный футболист. И что это какой-то “ратипет”. А еще, папа меня похвалил. Ты слышала, прямо сказал, что я молодец. Мы пойдем же играть? Да? Да? Да?

   - Раритет,- треплю Тимошку по взъерошенным волосикам, рассматриваю мяч, зажатый в его руках, расчерченный чьей-то размашистой подписью И точно знаю, этому футбольному мячу нет цены. Слишком уж громкое имя на нем выведено.- Конечно пойдем, но сначала... Няня Бу, прикажите, чтобы кровать Тимофея перенесли в эту комнату. И стремянка же есть в доме?

   - Что вы задумали, Рита,- напрягается Бу. Нет, она не злится. Она боится. И боится она за меня? - Это плохая идея, без разрешения...

   - Я мама, ведь так? - приподнимаю бровь, вопросительно гляжу на мою помощницу.

   - Да, моя мамочка. Ты моя мама. Я это знаю,- выпятив вперед губку, шепчет мой Тимка.- самая присамая настоящая. Бу, делай как сказала мама.

   Он похож сейчас на отца, даже ножкой притопывает. Копия. Как капелька, выпавшая из огромного бушующего океана. И в глазенках васильковый власть и приказ.

   -Да, хозяйка. Что-то еще? - повинуется Бу, но в ее взгляде паника.

   - Еще я бы хотела ознакомиться с домом.

   -Только с этим крылом. На территорию хозяина путь закрыт,- сейчас голос няни непререкаем.- Всем закрыт. Даже прислуга у каждой части дома разная. Доступ в северную часть дома запрещен. Вы меня услышали, госпожа Маргарита? После прогулки кровать маленького хозяина будет стоять в вашей комнате. Стремянку я спрошу, но... Вы скажите что нужно, для этого в доме есть обслуга.

   - Я сама хочу. Спасибо, няня Бу. Тимофей, беги одеваться,- улыбаюсь, хотя мне хочется орать и бегать по потолку. Куда я попала? Что там в том северном крыле такого, что хранится в такой тайне? Я же с ума сойду в этом каземате розовом.

   - Сам? Я сам должен одеться? - таращит глазенки малыш.- И прямо носочки, да?

   - Конечно, ты же взрослый,- ободряюще улыбаюсь я нечастному ребенку.- И не забудь маечку.

   - Я одену мальчика,- делает шаг вперед Бу, но я ее останавливаю.

   - Он сам оденется. А потом мы исправим его ошибки. Вы меня поняли? Тимоше семь, у него нет навыков, соответствующих этому возрасту. И он сейчас должен учиться, - Тимка, ты знаешь где лежит твоя одежда?

   - Да, конечно. Мамочка, я потом папе скажу, что сам одевался. Он меня опять будет хвалить. Точно будет. Бу, ты же папе скажешь, что мама мне разрешила? Да же? Ух ты.

   Я провожаю взглядом фигурку малыша и жду отповеди от насупившейся Бу. Но она молчит.

   -Я ведь права,- шепчу я, хотя уже совсем не уверена в своей правоте.

   - Да, наверное. Я просто еще никак не привыкну, что он ожил. Месяц назад Тимоша лежал пластом, кормили мальчика через зонд. Поэтому хозяин принял решение о пансионате. Там и вправду его на ноги поставили. Но только на ноги, внутри он был неживым.

   Я слушаю и не знаю, что сказать. Не верю? Но когда я встретила Тимошку он и вправду казался замороженным изнутри. Да и зачем этой странной женщине мне врать?

   -Что с ним произошло, Бу. Мне надо знать. Я должна понимать, с чем имею дело. Кто так выломал этого малыша?

   Няня снова скрывается в панцире. Сжимает губы в нитку. Это не ее тайна. И я ее понимаю. И понимаю так же, что не добьюсь от нее ни слова. Она верная как солдат. Верная этому дому и его страшному хозяину.

   -Маргарита. Я покажу вам двор и место, где можно гулять и играть. Хотя там трудно ошибиться. Территория, куда вам нельзя, огорожена.

   - Ваш хозяин так прячется от сына? Или он превращается в оборотня в полнолуние. Какое еще объяснение может быть тому, что его малыш, который нуждается в отце, живет как отшельник в собственном доме? - я снова злюсь. И нервничаю, потому что не знаю, что там с Тимошей уже целых пять минут, хотя и понимаю, что ему надо дать хоть немного настоящего детства и самостоятельности.

   - У мужчин могут быть желания, потребности и пороки, которые не стоит видеть ребенку,- ровно говорит Бу. Врет. Слишком уж взгляд у нее прямой и отрешенный. Ага, конечно, пороки, такие, что надо прятаться за железной дверью от собственного сына. Значит Ястребов еще и извращенец. Наверняка на его части пыточные с ваннами наполненными кровью девственниц. И потайные комнаты.

   - Я вас поняла. Будете играть с нами в футбол, Бу?- хихикаю я, выпав из своих фантазий о Ястребове в костюме Дракулы, того из старого кино, который в мышь летучую оборачивался.

   - Мама смотри,- слышу звонкий голосок, прежде чем вижу Тимошу, появляющегося в дверном проеме. С трудом сдерживаю смех, аж губы поджимаю. Тимка одет во все, кажется, что нашел в своем шкафу. - Правда я здоровско нарядился.

   - Очень,- говорю серьезно, гляжу на Бу, которая тоже улыбается, как мне кажется с гордостью.- Только мы же будем бегать. А так ты вспотеешь. Сейчас я тебе помогу оставить только то, что нам очень надо. И пойдем.

   - Бегать? - Гордость на лице малыша сменяется страхом.- Я упаду. И мне будет больно. Мама, больно. Больно....

   - Спокойно, милый,- у меня все внутри сжимается. И Бу делает стойку, словно охотничья собака. Паника, она висит в воздухе удушливой пеленой. - Тимофей, тебе не будет больно. Никогда. Я не позволю. Ты меня слышишь?

   - Слышу,- малыш сипит, но смотрит на меня осознанно. - Мама, ты не позволишь, чтобы мне было больно.

   - Конечно. А еще расскажу, как сама падала. И мама мне коленки мазала зеленкой. Знаешь, как щипало. А потом даже красиво было. Падать не больно, ну если только чуть-чуть.

   - Правда? - в глазенках малыша столько доверчивости. Я прижимаю его к себе. Что же с тобой случилось, Тимошка?

   - Абсолютная. Все мальчики и девочки падают, без этого нельзя вырасти. А ты уже большой. Сам одеваешься. Тебе понравится играть в футбол. А падать буду я. Я же буду вратарем.

   Губки Тимки трогает улыбка. Кризис миновал. Я чувствую, как разжимаются ледяные тиски, сжимающие мое сердце. И Бу расслабляется.

   -Рита. Это чудо,- шепчет няня.

   Нет, это совсем не чудо. Это любовь.

ГЛАВА 13

-Гол! - Тимошка от радости сам скачет как мячик. Хлопает в ладоши и даже приплясывает. А я валяюсь на изумрудной траве, сочной, весенней, раскинув руки и смотрю в яркое небо, по которому плывут пузатые облака и чувствую себя почти счастливой. - Мама, мамочка, ты чего? Ты злишься, да? За то что я в тебя попал мячиком? Я случайно,- шепот Тимошки испуганный, он склоняется надо мной, и личико его перекошено от ужаса. Господи, чего он боится?

   - Нет, я просто рассматриваю бегемота,- улыбаюсь я. Главное не показать, что я испугалась, и не напугать малыша. Я смотрю как разглаживается его личико, и на нем появляется озадаченное выражение. Уже хорошо, он отвлекся и не впал в панику.

   - Бегемота? Мама, но тут нет бегемотов.

   - Не правда. Они есть. Падай рядом, Тимон.

   - Ух ты, Тимон, как котик в мультике,- весело хихикает мой мальчик.

   - Он не котик, а сурикат. Мы с тобой сегодня про них почитаем, хочешь? Знаешь, они очень смешные. Маленькие, но храбрые. Как ты.

   - Правда? Думаешь я храбрый?

   - Думаю, что ты замечательный. Ну же, это весело,- подбадриваю я замершего на месте малыша.

   - Ты будешь злиться. Я испачкаю курточку,- он боится. Я вижу в его глазах затравленное выражение. Страх.

   - Ни за что. А курточки для того и существуют, чтобы их пачкали семилетние мальчики. Нельзя играть в футбол и не вымазаться. Это не интересно. А бегемоты облачные очень интересные. И они плывут по небу. А вон там... Вон там, смотри, облако похожее на Пумбу.

   - Правда? - снова загорается взглядом Тимошка. Робко опускается на траву рядом со мной. Я конечно не права. Еще холодно. И мальчику не стоит долго лежать на земле. Но он раскрывается. Расслабляется. Наконец ложится на спинку и ручки раскидывает в стороны, и ножки звездой. И ему хорошо, я это вижу. Сейчас он похож на обычного ребенка.

   - И где бегемот?

   -А вон он, смотри,- показываю я на пузатое облако, вальяжно ползущее по синющему небу, залитому неярким весенним солнышком.

   - Ух ты. Правда. А вон там человек паук. Правда же?

   - Да, очень похоже. И еще...

   Я не успеваю договорить. Голос Ястребова грохочет, раскатами прямо над моей головой.

   -Какого черта вы тут делаете? И почему мой сын валяется в грязи?

   - Папа, мы смотрим бегемотиков,- шепчет Тимоша, а мне хочется встать и дать по шее этому злобному монстру. Я то подумала, что в нем проснулась капля человечности, когда он подарил сыну мяч, но видимо ошиблась. В этом мужчине живет сотня личностей. И все они зло. Но я улыбаюсь, поборов первый порыв. И Тимошка снова расслабляется, я это чувствую.

   - Да, падайте с нами. Научим и вас.

   - Вы ненормальная? - хмурится Ястребов. Смотрит на меня испытующе сверху, ждет что я отведу глаза. Как бы не так.

   - Отнюдь. Я то как раз обычная, а вот вы... То есть ты, дорогой. Мне кажется ты сразу родился взрослым и злым букой.

   - Папа, ну давай. Мы с тобой будем как Тимон и Пумба. Посмотрим бегемотов и пойдем кушать. Я проголодался,- ерзает на месте мой мальчик. И улыбка его щербатая затмевает солнце.

   - Проголодался? - ошарашенно шепчет Аолексей романович. И его взгляд становится больным и теплеет. - А Пумба это кто?

   - Это такой поросенок. Он с Тимоном друзья.

   - Точно, только не поросенок, кабан бородавочник. Вы на него похожи, но только внешне, — хихикаю я ехидно. - Давайте, папа. Ваш сын проголодался. А вы заставляете его ждать. И туфли снимите свои блестючие.

   - Это еще зачем? - рычит Синяя борода, обваливаясь на траву, между мной и сыном. И на лице его такое изумление. Он удивлен своими действиями, наверное даже больше чем я и Тимошка. Хотя, если честно, я тоже ошарашена. Аж дышу через раз.

   - Вам забьет гол сын, после того, как вы увидите бегемота,- шепчу я, вдыхая раскаленный аромат злого хищника, который слишком близко сейчас. Он опасен. Я это чувствую.

   - Я тебя убью, мамуля,- одними губами шепчет он, опаляя меня дыханием.

   - За Пумбу?

   - За то, что ты заставила меня упасть на землю.

   Я не знаю, сколько времени проходит. Наверняка не больше минуты, но она мне кажется вечностью, растянутой и резиновой. И облака уже не белые, а дымные и грязные.

   -Хватит,- рычит монстр, резко вставая с земли. Рушит выстроенный нами с Тимошей тихий замок призрачного равновесия.- Вы простудите мне сына. Тимофей, иди в дом.

   - А гол? - я смотрю, как глаза малыша наливаются слезами, и готова вцепиться в горло тому, кто его обидел.- Папа, я научился. И сам одевался сегодня. И... Я хочу, чтобы ты меня похвалил. И гордился чтобы.

   - У меня дела. Срочные,- мрачнеет лицом этот мерзкий, бесчувственный нелюдь. Смотрит куда-то, не могу понять куда. Пытаюсь отследить его взгляд и упираюсь глазами в окно запретной башни. Там нет никого, только колышется слишком яркая занавеска.- Маргарита, идите в дом. И заберите Тимофея. Он голоден.

   - А ты с нами будешь кушать, пап? Я тебе хочу рассказать все. И еще, мама меня учить будет рисовать. А Бу нам лесенку принесла, и мы...

   Он не слушает. Просто уходит, не сказав ни слова. И мне кажется, что в воздухе висит сейчас пелена тревоги, как перед грозой. Но это не Тимкин страх. Смотрю в спину Ястребова. Дорогое пальто вымазано землей, и к нему травинки прилипли. Нет, я не могу понять этого человека. Недоступен он моему пониманию.

   -Папа обиделся? - тихо шепчет Тимошка.

   - Нет, родной. Папе просто нужно отдохнуть. Он устал. И он прав, нам пора в дом. Ты замерз, наверное. А на ужин у нас будет...

   - Я хочу попробовать пиццу, как в мультике. Можно? - тут же отвлекается от мыслей о предателе отце мой мальчик. Господи, ну чем этот зверь заслужил такое счастье?

   - Конечно. Закажем. Телефон то есть же у меня. Пиццу, бургеры и шейк молочный. И будем есть все это возле телика. И Бу позовем. А теперь давай, кто быстрее, наперегонки.

   Я бегу к дому, чувствуя на себе чужой, сверлящий взгляд. Между лопаток толпами носятся огненные мурашки. И я бегу от этого взгляда. Бегу за моим... весело хохочущим сыном. Он будет счастлив. Чего бы мне это ни стоило.

ГЛАВА 14

-Маргарита, вы сошли с ума,- шепчет Бу, прижав к груди сложенные в молитвенном жесте ладони.

   - Это я сегодня уже слышала, — бурчу я, натягивая на себя куртку.

   - Если хозяин узнает, он нас убьет. И пиццу бы наш повар запросто приготовил. Доставка еды - это просто за гранью. У вас нет чувства самосохранения.

   - Пицца вашего повара не будет похожа на фастфуд. Равно как и бургеры, и шейк. А я обещала Тимоше настоящие вкусняшки, как из кино, — пыхчу я, застегивая кнопки на дурацкой парке, в которой я скорее всего запарюсь, пока схожу до ворот и обратно.- И вообще, Бу, что вы тут развели за идолопоклонничество? Тоже мне, царь Долдон из башни плача. Не казнит же он меня? Или батогами высечет?

   Няня молчит, и у меня по позвоночнику бежит противный холодок. Даже в дурацкой куртке мне совсем не жарко. Но... Я обещала Тимке праздник. А ради этого готова рискнуть.

   -Охране я позвоню,- вздыхает моя помощница. - Скажу, что санкционировано. И да, вас не казнят. Казнят меня.

   - Я ни за что не позволю этому случиться,- обнимаю напряженную женщину, которая так же как и я любит моего мальчика и готова ради него рисковать.

   - Ох, Маргарита...- машет она рукой и краснеет. Как и все в этом доме она не привыкла к проявлениям каких либо чувств.

   - А вы пока Тимку в ванную загоните. Он вспотел, и на земле валялись мы.

   - В ванную? - господи. Что это с нянюшкой? Ее румянец довольный сменяется мертвенной бледностью.

   - Вам плохо, Бу? - встревоженно спрашиваю я.

   - Нет, все в порядке. Я все сделаю, как вы приказываете. Тимофей будет чистеньким к ужину,- улыбается Бу. Натянуто, будто колоссальным усилием воли себя взяла в руки.- И давайте так условимся, мытье мальчика все же моя обязанность.

   - Это не приказ, а просьба. Я понимаю, что малыш сам не умеет мыться. Ничего, научится. Надо будет заказать ему пену разноцветную и бомбочки детские, и пистолет водяной.

   - Да,- слишком короткий ответ на мое воодушевленное возбуждение. И взгляд у няни затравленный. И выглядит она сейчас как робот, отвечает так же механически. - Все сделаю. И прикажу накрыть к ужину.

   - Мы будем сегодня у телевизора ужинать. Устроим пижамную вечеринку. Дресс-код - пижама. Вы тоже приглашены,- я уже иду к двери, потому не вижу няню, но судя по сопению, эта идея ей тоже не по душе.

   - Вряд ли Алексей Романыч оценит сей перфоманс, — хмыкает Бу мне в спину.

   - Ну, тогда пусть зажжет канделябры в своей столовой и пьет кровь из хрустальных бокалов, как привык. Все равно же он не принимал пищу в компании сына. Так что ему не привыкать. Или пусть приходит к нам, мы же не против. Будет весело. Я ему позвоню по номеру для спешной связи, приглашу. А дальше...

    А что дальше? Да черт его знает. Я не представляю Ястребова в пижаме, сидящего на полу с куском пиццы и стаканом газировки. А вот в зале с паутинами и кровавым бокалом в руке вполне.

   Холод на улице собачий, хотя всего несколько часов назад было вполне терпимо. До поста цепных церберов я почти бегу. Двор огромен, и я вполне резонно рассуждаю о том, как попру заказ обратно. Курьер уже уехал, когда я наконец вваливаюсь в будку охраны, или, может, сбежал, как в фильме, испугавшись непроницаемых физиономий секьюрити. А то может... Да нет, это уж я совсем загнула. Но от чего-то становится смешно, и я тихо хихикаю под нос.

   -Мы все проверили, Маргарита Марковна. Можете забирать,- рапортует один из амбалов. Надо же, даже по отчеству, только ножкой не шаркнул.

   - Интересно, что вы там искали? - бурчу я, глядя на разворошенные пакеты с логотипом известной сети фастфуда, горячо любимой моей сестрой Машкой. Я никогда там себе ничего не заказывала, потому что дорого. Ну и потому что мама сказала, что у меня зад как чемодан. Мама, блин. Она, наверное сейчас сходит с ума, и пьет свой любимый валокордин, который пахнет от чего-то коньяком и мятным шоколадом. А я... Я плохая дочь, как обычно. Я забыла ей позвонить. Ничего, уже поздно. Теперь завтра. А сейчас...

   Лезу в карман куртки за мобильным. Нажимаю кнопку. Единственный забитый в память номер не отвечает. Гудки длинные и противные несутся мне в ухо всю дорогу, пока я возвращаюсь к дому вприпрыжку.

   -Какого черта вы шляетесь по ночам? - громом разносится в сумеречном вечернем воздухе злой голос.- Вас кажется должны были проинструктировать...

   - О правилах этого дома,- морщусь я вредно, поворачиваюсь к источнику рыка, едва не выронив сумку с вредным ужином из озябших пальцев.- Ястребов стоит метрах в десять, возле кованой калитки, разделяющей двор на два царства - темное и светлое. Он одет в свитер легкий и идеально отутюженные брюки, как всегда, подтянут и красив и холода не замечает, кажется. Как, интересно, у него это выходит? Может он не человек вовсе? Мечет молнии глазами, но мне от чего-то не страшно. Но я все равно дрожу как осиновый лист, от жгучего какого-то нервного возбуждения и любопытства. Ну да, я вопреки запрету, все таки сунула нос туда, куда мне не положено. Чуть отклонилась от курса. Совсем немного. Ровно столько, сколько было нужно, чтобы оказаться у запретной черты.

   - Вы помните что стало с очень любопытной кошкой, гуляющей по чужой территории? - он, кажется, не злится. Спокоен, и даже расслаблен.

   - Конечно. Алексей Романович. Это очень поучительная пословица,- отвечаю в тон, вложив в голос все свое ехидство.

   - Тогда какого лешего вы тут третесь?

   - Возле запретки стоит пулемет? Да вот, хотела выяснить, за дверью какой толщины вы прячетесь от собственного сына. И пригласить вас на пижамную вечеринку. Я обещала Тимоше. У вас ведь есть пижама, или...

   - Вы хотите спросить, не сплю ли я в гробу? - каменные губы хищного зверя трогает ухмылка.

   - Ну...

   - Нет, и не кушаю за ужином маленьких котят. Но могу проглотить наглую непослушную нахалку. Я удовлетворил ваше любопытство, Маргарита?

   -Да, но...

   - Тогда проваливайте, и не смейте отираться там, где вам не положено. Я даже закрою глаза на ваше самовольство с ужином для моего сына. Но вынесу вам первое предупреждение,- руки складывает на груди. И нет сейчас в нем той дьявольщины, которая постоянно проглядывает сквозь маску угрюмости. Обычный, уставший мужик, сломанный чем-то. Или кем-то.

   - Вы очень нужны сыну. Я вам звонила, между прочим. И если бы вы ответили, то я бы не нарушила правил. Зачем тогда нужен этот спешный номер?- интересно, сколько предупреждений мне осталось до казни? Наверное три, как в анекдоте.

   - Я знаю, что с Тимофеем все в порядке. Бу мне доложила. И я предупреждал, что не стоит мне звонить из-за каждой ерунды.

   - Желание Тимоши общаться с вами, совсем не ерунда. Вы же видите. Как он меняется?- выдыхаю я. Он делает шаг ко мне, и я борюсь с желанием отступить. Но это будет означать мое очередное поражение.- Вы нужны ему, как вы этого не поймете? Он просто ребенок. Просто мальчик, которому нужен родной человек. Не мама фальшивая, покупная. Не Бу, для которой он просто воспитанник. Ему нужен отец. Ему ваша любовь нужна.

   - Вы очень ошибаетесь, Рита. Ему нужно спокойствие и терпение, а не человек, который виноват в его болезни,- выплевывает с горечью Ястребов. И я не могу узнать в нем страшного монстра, которым он обычно и является. Не могу. Боль висит в сумерках тяжелой пеленой. Боль, выкручивающая, ломающая, похожая на вспышки.- Я сделал его таким. Это мой крест и мой грех. И я не могу позволить моему сыну страдать еще больше.

   - Расскажите мне. Пожалуйста. Это не любопытство, это...- шепчу я, глядя в васильковую бездну.

ГЛАВА 15

-Ух ты, Бу, смотри, папа и мама вместе гуляют! Правда здоровско? Ура!

   Детский голосок звенит в темном холодном воздухе. Рушит хрупкую стену призрачного доверия, возникшую между мной и этим странным мужчиной. Нет, он не монстр. Он просто человек, у которого внутри звенящая пустота - голем, оболочка.

   Тимошка словно маленький вихрь бежит в нашу сторону, и я вижу, как напрягается лицо его отца, снова превращается в маску, и в глазах его смесь страха и боли.

   -Ему сюда нельзя,- шепчет Ястребов, леденея взглядом. - Вы игнорируете все правила и учите этому сына. Маргарита...

   - Простите, но Тимофей мне душу вынул, я побоялась приступа. Он очень переживал, что его мамы так долго нет,- шепчет запыхавшаяся Бу. Мальчик вертится возле меня и отца, словно крошечный тайфун, и, кажется, счастлив. Ради этого можно немного и потерпеть злое сопение Алексея Романовича.

   - Идите в дом, Рита, вы замерзли. И сейчас точно не время для детской прогулки.

   - Но, мы не договорили,- щурюсь я, не отвожу глаз от васильковой бездны. Потому что знаю, что если сейчас покажу свою слабость, то навсегда потеряю эту тонкую ниточку доверия. Он хищник, и все его существо подчиняется звериным законам. Тут действуют те же принципы общения, как с бойцовыми псами.

   - Это прискорбно,- ухмыляется он, и резко развернувшись. Идет к калитке, отделяющей его мир от мира нормальных людей.

   - Так вы придете на вечеринку?

   -Да, папа, да. Конечно приходи. Мы будем кушать сидя на полу и смеяться, и еще...

   - Я приду пожелать вам спокойно ночи,- ровно говорит Ястребов, даже не обернувшись. О чем он думает сейчас? Что чувствует? Снова тайна за семью замками.

   - В пижаме? - хмыкаю я в широченную спину.

   - Я сплю исключительно без нее, дорогая. Не думаю, что для психики моего сына будет благом, если я явлюсь в своем ночном наряде на вашу вечеринку. А вам может быть и понравилось бы, Маргарита,- его голос полон смешливых чертей. Да кто он такой, черт возьми? Настроение у хозяина дома меняется со скоростью летящей пули. - Кстати, есть в комнате я запрещал, это было еще одно правило. Надо вписать в свод еще одно - еда на полу.

   - Мы оставим вам кусочек пиццы,- ну вот зачем я дразню тигра? Дергаю его за усы, с каким-то мазохистским удовольствием. Дергаю и жду, что он меня проглотит.

   - А с чем она? - совсем по-человечески, даже как то по-детски, вдруг спрашивает Ястребов.

   - С ананасом,- выдыхаю я, вместе с легким облачком пара.- Тимка захотел.

   - Я приду, Рита,- шепчет мужчина и больше неи слова не говоря уходит.

   Он не придет.

   Пицца остыла, и бургеры тоже. Я раздеваю Тимошку. Расстегиваю пуговички на кофте негнущимися пальцами. Бу суетится рядом, застилает пол теплым пледом, такая уютная, похожая на госпожу Метелицу из сказки.

   -Вы творите чудеса,- говорит она ни с того ни с сего, и ее губы трогает улыбка. - Что вы сделали с хозяином? Я его сто лет таким не видела. С тех пор как...

   - Как что? Бу, что тут такое произошло?

   - Это не моя тайна, Рита,- вот сейчас она снова спрячется в своей раковине. И вечер пойдет насмарку. А Тимка так ждал этой дурацкой пижамной вечеринки. Нет, я не позволю ему испытать разочарование.

   - Ну и ладно,- машу рукой с притворным весельем.- Бу. Вы разогреете вкусняшки? Я думаю, что пиццу можно не оставлять нашему буке хозяину. Он все равно не придет.

   - Папа придет, обязательно,- смотрит сейчас на меня мой мальчик серьезно, и кажется обиженно.- Он всегда держит слово. Наш папа самый присамый честный.

   - Мальчик прав,- Бу гладит Тимошку по головке. Ну какая же я дура. Просто еще не привыкла.