Оглавление
- АННОТАЦИЯ
- ГЛАВА 1
- ГЛАВА 2
- ГЛАВА 3
- ГЛАВА 4
- ГЛАВА 5
- ГЛАВА 6
- ГЛАВА 7
- ГЛАВА 8
- ГЛАВА 9
- ГЛАВА 10
- ГЛАВА 11
- ГЛАВА 12
- ГЛАВА 13
- ГЛАВА 14
АННОТАЦИЯ
Когда в разгар охоты тебе на голову валится непонятное письмо — хотя бы прочти его! Иначе сама не поймешь, как так получилось — но вместо того чтобы гордо показывать соплеменникам свою добычу, ты проходишь испытания в академии магии. Что ж, зато здесь обещают силу, а какой орк откажется от силы? Даже если это девушка-полуэльф!
ГЛАВА 1
Болотная жижа смачно чавкала под копытами. Хрум бежал быстро, но иногда останавливался и выдергивал из мха лягушку или болотного ужа, или хрумкал сочными стеблями зажорни. Зажорня пыталась отбиваться, но что какая-то трава против боевого вепря? Пусть даже трава сама жрет лягушек и ужей.
Гедже не торопила Хрума и не мешала питаться. Пусть ест. Кто много ест, у того много силы. Неважно, встретят они добычу сейчас или через час, здесь или дальше. Охотник не должен торопиться. “Выжидай. Выслеживай. Терпи”. Три волшебных слова для любого, кто отважился взять в руки лук или булаву. Это вбивал ей с детства в голову Учурум. Хотя отцу обычно было недосуг возиться с глупой малявкой. Зато старый Рыгдар, таская ее за руку по чащам и кочкам, не ленился вдалбливать одно и то же, пока не запомнила.
В лиловых зарослях болотной огнеягоды мелькнула и пропала гибкая быстрая тень огромной кошки. Гедже перехватила булаву, губы растянулись в улыбке.
— Иди сюда, моя шубка. Кис-кис, моя красивая.
И, как учила шаманка Бабшука, подкрепила зов силой.
Кошка возмущенно заорала, но сила предков тащила ее к охотнице, ломая тяжелой тушей хрупкие лиловые стебли, не давая добыче сбежать. Тащила до тех пор, пока пятнистая хищница не развернулась, решившись принять бой. Драка должна быть честной. Гедже освободила шипящую кошку от тисков силы и с боевым кличем раскрутила булаву над головой. Зверь прыгнул… и, зараза такая, извернулся в прыжке и удрал! То есть попытался удрать. Гедже ударила Хрума пятками в жесткие от густой шерсти бока и ринулась в погоню. Эх, ну почему она еще не умеет звать силу быстро, хоть на скаку, хоть в бою! Ей всего-то два-три вздоха нужно, чтобы сосредоточиться, но эта трусливая шубка точно успеет удрать! Так нечестно!
Мелькали по сторонам поросшие зеленым и бурым мхом кочки, лужицы воды, в которых ярко отражалось солнце, заросли огнеягоды, призывно раскрывали листья-пасти одиноко растущие зажорни. Летела из-под копыт вепря грязь, а иногда и стайки вкусных болотных куликов поднимались на крыло прямо перед мордой. Но теперь Гедже не позволяла своему скакуну расслабиться. Вперед, за добычей! “Выследил — убей, если ты охотник, а не слабак-травоядное”, — как повторял молодняку Рыгдар.
И Гедже уже почти готова была нанести решающий удар! Кошка выскочила на открытое, ровное место, где и захочешь — не промахнешься. Охотница привстала в седле, оперлась ладонью о колючую вепрячью холку… и тут… и тут что-то свалилось сверху, мягко ударив по носу и сбив весь настрой! Не иначе проклятые духи подгадить решили!
Кошка в длинном прыжке достигла густых зарослей ядовитой жабьей колючки, а Гедже, инстинктивно схватив мелькнувшее перед глазами желтовато-белое, тупо смотрела на конверт. Обыкновенный конверт, какими пользуются в человеческих поселениях, неуместный здесь настолько же, насколько неуместно на охоте эльфийское бальное платье.
— Узнаю, чьи шуточки — руки оторву, — пообещала, задрав голову, Гедже. В просветах ветвей насмешливо проглядывало ярко-голубое летнее небо. Сунув смявшийся конверт в карман, она с тоской посмотрела вслед несостоявшейся шубке. До зимы, конечно, время есть, только вчера проводили ягодник, а впереди до холодов еще целый златолиствень, но о важном всегда лучше побеспокоиться заранее. Хрум тем временем подрыл корни у растущей рядом здоровенной зажорни и тащил ее в пасть, ухватив поперек стебля. Зажорня панически клацала листьями-челюстями, и на какое-то мгновение Гедже даже пожалела ее. Жалеть траву, что за глупость! Наверное, мамочкина кровь не вовремя взыграла. Такое хоть и не часто, но бывало. То начнет чудиться колыбельная в шелесте камыша, то вдруг захочется подкормить чем-нибудь особенным посадки земляной груши или срезать лишние ветки в слишком густом орешнике. То, как сейчас, слышится заполошное “спасите” от несчастной зажорни. И кто из шаловливых духов подзудил отца закрутить с эльфийкой?! Им-то что, надоело — разбежались, а ей всю жизнь мучиться.
Жалеть себя Гедже от души ненавидела, а потому быстренько перенесла жалость на душераздирающие страдания зажорни, которую Хрум истово терзал клыками.
— Куда тебе такая здоровенная? Смотри, сколько маленьких вокруг. Хрумкай — не хочу.
Хрум недовольно чавкнул. Жирная, сочная, мясистая зажорня нравилась ему больше, чем чахленькая мелочь. И, взявшись за нее всерьез, он намеревался довести дело до конца. Где это видано, чтобы настоящие боевые вепри бросали добычу на полпути?
— Давай меняться, — не слишком уверенно предложила Гедже. — Ты мне зажорню, а я тебе, как приедем домой, ведро земляных груш. Сладких, сочных, хрустящих, не чета всяким жилистым и кислым зажорням. Посадим ее на краю поля, будет мышей ловить, все польза.
Хрум повел ухом, с сомнением подергал пятаком — мол, что там может поймать этот недожеванный куст! Но отпустил. Зажорня расправила стебель, тряхнула листьями. Так и почудился стон облегчения.
Оставалось откопать ”недожеванный куст” и невредимым довезти до поля. И выдержать насмешки от Багрума, который наверняка караулит ее возвращение и отметит “знатную добычу”.
Портить болотной жижей охотничий тесак Гедже не стала, потянула из кармана почти бестолковую игрушку, складной нож. Тот зацепился за что-то, и Гедже в раздражении дернула. Услышала треск рвущейся плотной бумаги. Успела заметить, как Хрум снова схватил зажорню. И мир померк.
ГЛАВА 2
Мир померк, только ощущения никуда не делись. Она… летела? Или ее несло. Ветром? Но никакого ветра Гедже не ощущала. Скорее уж было похоже на ту самую силу предков, которой она притягивала будущую шубку.
Проклятые духи! Так это, получается, кто-то притягивает ее? Как будущий обед?
— Пр-рочь! Не дамся! — рыкнула Гедже, ощутив мощный толчок и — снова — привычную опору под задницей и любимую булаву в руке (когда только успела схватить?!). И открыла глаза, готовая к битве не на жизнь, а на смерть. Чужую смерть, потому что ей помирать рано!
Успела понять, что вокруг — не слишком большое свободное пространство, ограниченное со всех сторон каменными, оплетенными незнакомой лианой арками. Заметила, что Хрум топчется по каким-то линиям и знакам. Даже отметила краем сознания, что зажорня, от которой отвлекся Хрум, оказывается, умеет неплохо стоять на толстых, растопыренных корнях. Но все это было второстепенным, неважным, а важным — стоявший в шаге от морды Хрума человек.
Жалкий, слабый, никчемный человечишка! К тому же молодой, вряд ли старше ее самой. Да еще и наряженный, как эльфийка на бал, в розовом балахоне до пят, с медово-золотистыми волнистыми волосами ниже плеч! Гедже аж вытаращилась от изумления! Никогда не видела ничего подобного даже у эльфов. Хотя эльфов, честно признаться, она встречала не то чтобы часто. И вот это розово-золотое недоразумение посмело считать добычей гордую дочь орков?! Пусть даже она совсем не выглядит как настоящая орчанка. Мало ли кто как выглядит! Важно, чья рука тверже, а булава тяжелее и крепче.
— Как ты посмел?! — грозно вопросила Гедже, увереннее перехватывая булаву и вскидывая ее над головой. — Сражайся!
Хрум возмущенно хрюкнул, топнул копытом и дернулся к Розовому. Тот проворно отступил, вскинув обе руки в красноречивом жесте. Гедже даже растерялась на секунду. Это что же? Притащил, а теперь сразу сдается? С чего бы вдруг?
Самое странное, перепуганным и покорным воле сильнейшего Розовый не выглядел. Даже с задранными руками. Задумал что-то? Гедже прищурилась и вдруг услышала голос. Нет, не так — ГОЛОС. Непонятный. Идущий сразу со всех сторон. Звучащий и снаружи, и будто бы одновременно в голове:
— Приветствую тебя в академии Изумруд, воительница. Возьми привычное оружие, выбери путь и пройди испытания.
— Чего? — рявкнула Гедже в пространство. Воительница, это понятно, это про нее. Но все остальное! Проклятые духи морочат? Не на ту напали. — Выйди и сражайся! — заорала она. Жуть, как бесило, что этот… кто-то! даже на глаза не показывался. Как биться с тем, кого не видишь и не чуешь?! Даже старая Бабшука такому не учила. Одно дело, когда сражаешься с духами, там свои навыки. Но с ней точно говорил не дух! — И ты сражайся! — на всякий случай погрозила она булавой Розовому. — Нечего тут. Что еще за “Изумруд”, что за “путь” и “испытания”? Хотите драки, будет драка!
— Не хотим, — наконец отмер Розовый и для убедительности даже головой помотал, так что его лохмы заколыхались, и срочно захотелось зажмуриться: на солнце они блестели как побрякушки из сундука с приданым Урукхарды, первой красавицы крепости Маргузлак!
Хрум снова топнул, недовольно фыркнул, и Гедже тряхнула головой, сбрасывая странный золотистый морок.
— Чего надо тогда? Зачем притащил? — спросила она, с подозрением оглядывая Розового. Потаенные чары она бы почуяла. Не носом, а внутренней силой, как объясняла Бабшука. Но он точно не творил никакой поганой ворожбы исподтишка. Только кудрями своими мотал.
— Письмо, — как-то странно, слишком активно шевеля губами, произнес Розовый.
— А? — переспросила Гедже, засмотревшись.
— Вы получили письмо, прекрасная воительница, — вдруг выдал он, опустил руки и внезапно склонил голову, будто перед степной принцессой или женой вождя. — В конверте.
— Конверт! — воскликнула Гедже, вспомнив о проклятущем конверте, который испоганил ей всю охоту. Выхватила из кармана разорванную бумагу и, с трудом сдерживая гнев, уставилась на Розового.
— Так это ты сбросил его мне на голову, хряк лишайный?! Да я тебе…
— Адепт Литерио… не хряк… И пока н-не… — с какими-то подозрительными паузами и придыханиями снова заговорил ГОЛОС. — Он… весьма достойный…
— Ну хватит, Курт! — вдруг возмутился Розовый. — Тебя туда для чего посадили? Объяснять, а не ржать. Так объясняй! Или я сам объясню.
— Дерзай, брат. И крепись, — ГОЛОС неожиданно хрюкнул почти как Хрум и замолчал.
— Было задумано, что вы сначала прочтете письмо, а потом уже отправитесь сюда, — сказал Розовый, видимо, уже начав объяснять. — В вас есть искра магического дара, и академия Изумруд приглашает развить и разжечь эту искру, выучиться и стать настоящим сильным магом.
“Настоящим сильным магом” — это звучало… пожалуй, привлекательно. Да, привлекательно. В конце концов, и Учурум, и старый Рыгдар, и Бабшука в один голос твердили, что силы много не бывает. Вот только и о том, что дармовое мясо бывает только в капкане, они тоже не уставали напоминать.
— А что с меня спросят за обучение? — проворчала Гедже. — Если потом полжизни расплачиваться, так я обойдусь.
— Все совершенно бесплатно, — уверил Розовый. — И обучение, и проживание, и питание. Даже одежду выдадут, — добавил, немного подумав. — А еще в академии такая библиотека! Такая…
Библиотеки Гедже не интересовали. Одежда тоже. Если розовый балахон выдали парню здесь, его остается только пожалеть. Парня, а не балахон. Хотя, если такое же дадут ей, жалеть придется балахон, потому что она скорее отдаст это убожество на подстилку Хруму, чем наденет на себя!
Стоп, она что, уже думает так, будто решила здесь остаться?!
— Прочитайте письмо, прекрасная воительница! — спохватился этот… называть его “розовым” вдруг стало неприятно, а имени она не помнила, хотя ГОЛОС что-то такое упоминал. — Многое станет яснее.
— Сам читай, — Гедже сунула конверт ему в руки. — Вслух и четко. Я не глупая, утыкаться носом в бумажку, когда вокруг могут быть враги!
Не станет же она признаваться, что и Учурум, и Рыгдар, и Бабшука научили ее очень многому, но чтение в этом “многом” занимало последнее место. Нет, она знала буквы и с горем пополам разбирала слова. Но так медленно и печально, что похвастаться было нечем даже перед родичами. А уж перед этим... Да она тут застрянет до вечера, если возьмется читать.
Парень развернул лист красивой желтовато-золотистой бумаги, откашлялся и с выражением прочитал.
«Приветствую тебя, будущий маг!
Пройди испытания и поступи в Межмировую академию «Изумруд». Помни, ты можешь взять с собой только то, что способен унести. Если готов — порви конверт. Да помогут тебе священные звезды Ильсарры».
Ну и ничего нового, пожала плечами Гедже. Академия, испытание. Зато стало ясно, как она сюда попала. У-у-у, проклятущий конверт, вздумалось ему порваться не вовремя! Если б могла как следует собраться, она бы взяла запасной тесак, и выпросила у Учурума его старый лук, он ей как раз по руке, и надела любимое ожерелье из волчьих клыков. И, пожалуй, палатку прихватила бы. Ну да что ж теперь.
— Где это ваше испытание? — мрачно спросила она.
ГЛАВА 3
— Вам нужно выбрать арку, прекрасная воительница.
Арку? Гедже повертела головой, осматривая увитые лианами каменные арки, на которые поначалу почти не обратила внимания. Разницы между ними не было никакой. И какая куда ведет — не увидеть, в каждой клубился одинаковый серо-сизый туман. Разве что желтые цветы на лианах где-то были погуще, а где-то почти завяли. Но не по цветам же выбирать?
— Они разные? — поинтересовалась Гедже. — В чем выбор?
— Выбор — в сердце, — очень серьезно сказал Розовый. — Хотя бывает по-разному. У кого-то он в голове. В любом случае, прислушайтесь. Ваша магия так или иначе позовет вас. В Академии шестнадцать факультетов. Каждый найдет что-то свое. Как вы обычно используете свою силу?
— Молча, — буркнула Гедже. — Потому что вопли распугают всю дичь.
Розовый понимающе покивал.
— Значит, часто охотитесь. Тогда подумайте про стихии. Может, какая-то из них помогает вам чаще прочих. Огонь? Воздух? Или вы используете амулеты? — он вдруг прищурился и внимательно оглядел ее с ног до головы. — Тогда вам к артефакторам. — И добавил, снова взглянув прямо: — Воины обычно выбирают боевую магию. Те из них, кто любит ходить по краю и заглядывать в бездну — темные искусства.
Все это звучало почти так же завлекательно, как байки вруля Гальеша вечером у костра, но ничуть не помогало.
— Я вижу одинаковые ворота в одинаковый туман, — задумчиво сказала она. — С одинаковой магией на этих воротах. Значит, там, за воротами, будет что-то разное?
— Все так, — кивнул Розовый.
Гедже спрыгнула с высокой спины вепря, хлопнула его по холке:
— Жди, Хрум.
В ответном всхрюке послышалось безмерное удивление и даже обида: куда ты без меня, хозяйка? А вдруг добыча?!
— Одна добыча уже есть, — напомнила ему Гедже. — Смотри не сожри ее без меня.
Хрум повел пятаком почему-то в сторону Розового, а не зажорни.
— Он — не добыча! — строго сказала Гедже. — Короче, никого не жри. Вернусь — покормлю.
Стоило “прислушаться не ушами и принюхаться не носом”, как туман тут же перестал казаться одинаковым. В одни арки тянуло, от других отталкивало. За одной чудилась мгла, за другой огненные всполохи, из третьей слышался шум воды, из четвертой — завывание ветра…
— Мне нужна сила, — веско сказала Гедже, не Розовому, а тому невидимому, что тянуло и отталкивало, будто подсказывая, какие врата для нее могут открыться, а в какие лучше не соваться. — Давай, покажи, куда идти, чтобы стать настоящим воином.
К нескольким аркам сразу будто цветные дорожки протянулись. Яркие пурпурная и зеленая, тусклые серая и золотая.
Тут и глупый тролль понял бы, что идти зовут туда, где ярче. Но пурпурный или зеленый? С первым все ясно — кровь врагов, а зеленый? Их позеленевшие от страха шкуры, что ли? Гедже почесала в затылке и решила идти туда, где понятнее. Вот только, пока она бодро шла навстречу будущей славе и поверженным врагам, позади происходило странное. Взревел Хрум, Гедже поспешно оглянулась и увидела, как зажорня, шустро перебирая толстыми короткими корнями, двигается по зеленой дорожке. И уже почти добралась до арки!
Отпускать на волю честно добытый трофей, пусть даже добытый в споре с собственным вепрем и годный разве что на ловлю мышей, Гедже не собиралась ни в каком случае. “Мое — значит, мое!” — только так и никак иначе.
— А ну, стой!
Зажорня беззвучно взвизгнула — честное слово, взвизгнула! — и невероятным образом ускорилась. Стебель колыхался туда-сюда, сочные круглые листья раскрылись и схлопнулись, поймав на лету неосторожную бабочку. И, словно еда придала ей сил, зажорня рванулась и ввалилась в густой туман.
А Гедже влетела следом.
Туман расступился, и она оказалась в лесу. В очень странном лесу, слишком густом и слишком жарком, душном, влажном и безветренном. Толстые стволы незнакомых деревьев стремились, кажется, дорасти до самого неба, их увивали густо цветущие лианы, раскидистая трава, больше похожая на кусты, достигала Гедже до плеч, щекотала узорными перистыми листьями. Из этой высокой и густой травы зажорня виднелась только самой макушкой, то есть верхушкой, но так стремительно неслась вперед, что Гедже всерьез испугалась ее упустить.
А звуки в этом лесу тоже были непривычные. Ни тебе птичьих криков, ни ежиной возни, ни простых и понятных шорохов. Зато странное, то рассеянное, то гулкое эхо и давящая тишина.
По-хорошему, стоило бы остановиться, оглядеться, принюхаться и прислушаться. Но распроклятая зажорня улепетывала все дальше, и Гедже пришлось нестись следом, не разбирая дороги. Хотя какая уж тут дорога, кругом сплошные заросли.
А потом вдруг что-то будто толкнуло в спину, так что Гедже едва не растянулась на мягкой кочке, которая выступала из зеленой поросли круглым моховым боком в мелких белых цветочках.
“Стой. Не спеши” — то ли шепот, то ли шорох. Вот только не снаружи, а словно внутри, прямо в голове.
Гедже настороженно замерла. По спине побежали морозные мурашки: верное предчувствие опасности. Неправильный тут был лес. Неживой. А еще откуда-то тянуло тухлой сыростью. Не так, как от нормального болота — тепло и привычно, а зябко и тревожно.
Кочка под ногами вдруг громко чавкнула и распахнула здоровенную алую пасть с острыми клыками в два ряда. Из пасти высунулся мясистый багровый язык, поколыхался в воздухе и стремительно метнулся прямо к Гедже.
ГЛАВА 4
Верный тесак будто сам впрыгнул в руку. Гедже отступила на шаг и одним взмахом отсекла язык примерно на треть. Фонтан вязкой крови плеснул в лицо, Гедже отскочила, нога поехала по скользкой кочке, пришлось прыгать. Отпрыгнула и замерла: если обычные, мелкие болотные жабы не замечают неподвижных целей, то, наверное, и эта так же?
Но раненой жабе было не до того, чтобы смотреть вокруг, она металась, разбрызгивая кровь, сминая траву и кусты, обрывая низкие лианы, молотила по воздуху полузвериными когтистыми лапами. Вот еще новости — гигантские жабы с когтями и клыкастыми пастями! А Хрум-то, пожалуй, не зря грустил: добыча тут была, да еще какая. Только сейчас не до нее, потому что от зажорни уже и макушки не осталось. И как ее теперь выслеживать в этих зарослях? А прежде чем выслеживать, надо все-таки добить эту когтистую жабу-переростка! Оставлять такое за спиной — не просто глупость, а смертельная глупость.
Но честного боя с ней совсем не хотелось. И без того будет чем похвастать! Кто в их селении видывал такую мерзкую тварь? Да ей вообще не поверят, скажут, врет хуже Гальеша.
Все эти мысли промелькнули в мгновение ока, и Гедже, мысленно попросив помощи у духов предков, поймала жабу в тиски силы. Сразу стало ясно, что удержать ее будет намного сложнее, чем так обидно сбежавшую шубку, и Гедже не стала ждать лучшего момента, а перехватила булаву обеими руками и ударила немедленно, пока тварь хоть немного лишена подвижности. Сбоку-сзади, в основание черепа.
По всем правилам, жаба должна была подергаться немного и сдохнуть. Или, если совсем уж живучая, напроситься на еще один-два удара. Но добыча оказалась такой же неправильной, как и лес. Она просто взяла и… лопнула! Как… как сгнивший бурдюк! Обдала Гедже тухлой водой и болотной жижей и рассыпалась комьями грязи. Что за… шутки шаловливых духов?! А как же шкура, когти, мясо? Нет, ясно, что прямо сейчас ей не до свежевания всяких там жаб, но жабы-то этого не знают!
Гедже сплюнула, кое-как оттерлась от жижи и снова настороженно огляделась. Лес по-прежнему молчал. Зажорня, конечно, успела убежать далеко, только ее и видели.
— Глупый куст, — пробормотала Гедже, пряча булаву и покрепче перехватывая тесак. — Думаешь, тебе здесь родное болото? Да тут тебя сожрут быстрее, чем Хрум хрюкнуть успеет.
Что-то не ладилось сегодня с охотой. Шубка сбежала, зажорня — тоже. Даже неправильная жаба разлетелась на брызги и комья. Все наперекосяк. А она вместо того чтобы проходить испытания, как нормальный воин, таскается по лесам и лужам в поисках обнаглевших кустов.
Под ногой подозрительно громко хлюпнуло-чавкнуло, и Гедже, вздохнув, перепрыгнула на сухой клочок земли. Может, вернуться? Ей не нравился этот лес, не нравилась давящая тишина и не нравилось терять время впустую. А ведь там Хрум ждет свои земляные груши. Или хоть что-нибудь перекусить. И этот Розовый наверняка тоже ждет. Гедже не очень понимала, кто он, но раз взялся объяснять, то, наверное, не просто так околачивался на площадке. И ждет, чем дело закончится. А если она поспешит и вылезет из этого неправильного леса прямо сейчас… Ага, прямо сейчас. По уши в грязи и тине, а главное — с пустыми руками! Это что же — взять и бросить дело на полпути? Мысль, не достойная гордой дочери орков!
“Помоги-помоги”. “Страшно-так-страшно”.
Гедже нахмурилась и замерла. Этот шепот звучал не в голове. И что-то до боли знакомое почудилось в тихих, шуршащих звуках.
“Ты-ведь-слышишь-нас-слышишь”.
“Туда-туда”. “Дальше-дальше”.
“Слушай-слушай. Отведем”.
— Какого беса здесь творится? — пробормотала Гедже. Наверное, если бы не странное, давящее ощущение тревоги и угрозы, заорала бы в голос, но работала въевшаяся с детства привычка: на охоте, как и на рыбалке, громко не орать. “В бою, в драке, в набегах — можно, — пояснял Рыгдар, — хоть заоритесь. Вопли и кровь горячат, и лихости добавляют, и врага устрашат, если во всю силу заорешь. Но охота — не бой. Она тишину любит”.
Охота любит тишину, повторила про себя Гедже и поджала губы — так может, этот неправильный лес тоже прямо сейчас охотится? Затаился, выжидает и заманивает? Подкарауливает? Кого?
— Уж не меня ли? — прошептала Гедже, продираясь через влажные заросли незнакомой травы и чувствуя, как губы кривятся в недоброй ухмылке. — Не на ту напал! — выдохнула и чуть не прикусила язык, когда гибкая зеленая плеть с тяжелыми листьями метнулась прямо к лицу и заверещала так пронзительно, что зазвенело в ушах:
“Беги! Спасай! Сожгут! Сожрут! Скорей!”
А дальше Гедже будто потащило невидимой привязью, через кочки и кусты, через раскоряченные коряги и густую, беспросветную чащу в глубь леса. С такой скоростью она бегала лишь однажды, в детстве, когда пыталась унести ноги от взбесившегося раненого двурога, что решил забрать с собой за темную грань и ее. И точно так же, как тогда, перед ней будто расступалась чаща, раздвигались ветки, стелилась под ноги трава, невидимыми тропами и заповедными путями уводя от смертельной опасности.
“Скорей-скорей. Спеши-спеши”, — рассыпалось в ушах не то перезвоном бубенчиков из толстых седых кос Бабшуки, не то шелестом листвы на ветру.
Хорошо хоть финал этого безумного забега оказался не таким болезненным, как прошлый. Тогда у нее подвернулась нога, и она кубарем свалилась в овраг, прямо на гигантскую муравьиную кучу. А сейчас за очередными посторонившимся деревьями замаячил просвет, и Гедже вылетела на сверкающую солнцем и лужами от недавнего дождя полянку. И по этой самой полянке, вереща и беспомощно вскидывая листья, к ней неслась ее зажорня. А за ней, клацая мощными челюстями, раскидывая в стороны жирные, ярко-синие, покрытые шипами лепестки, на толстых отростках-корнях гнался… ну, похоже, гигантский цветок.
— Да чтоб тебя! — неожиданно разозлилась Гедже, кидаясь между отродьем и зажорней. — И чем вас только кормят? Сначала жаба-переросток, теперь какой-то разожравшийся колокольчик. Иди жри кого-нибудь еще. Мою добычу не трожь!
ГЛАВА 5
Колокольчик остановился и о-очень заинтересованно потянулся огромным соцветием в сторону Гедже. Как будто принюхивался. А потом… нет, наверное, ей все-таки почудилось, ведь не мог этот травянистый монстр на самом деле облизнуться?
— Меня тоже не трожь! — на всякий случай уточнила она и погрозила наглой траве тесаком. Зажорня прижалась к ее спине, мелко вибрируя всеми листьями, и Гедже спросила: — Ты, глупая, чего испугалась? Дала бы ему сдачи. Не сожрала бы, так хоть понадкусывала.
Ответом ей стал истошный визг внутри головы и мысленная же картинка, которая заставила мгновенно отвлечься от колокольчика-великана. Каким-то странным образом Гедже увидела себя со стороны, будто бы посмотрела вдруг глазами зажорни. Вот тоже, кстати, вопрос — где у глупого куста глаза? Увидела, как она сама, грязная и растрепанная, тычет тесаком в сторону серьезно настроенного подзакусить цветка, а с другой стороны, со спины, из проблесков болотной жижи между густой травой поднимается чудовище. Слепляются из тины и грязи мощные плечи, прорастают корягами загребущие руки, злобно сверкают болотными огоньками крохотные глаза на жабьей приплюснутой голове.
Болотник! Как есть злобный болотник из Бабшукиных сказок! Только орды утопленников не хватает.
Ой, зря она вспомнила об утопленниках! Потому что, как будто ее же мысль тут же воплотилась наяву, из болота один за другим полезли мертвяки. Мерзкие, склизкие, одутловатые, в которых едва можно было угадать людей, орков, гномов, эльфов, огромных кошек и неповоротливых мордорогов, горгулий и виверн, а то и вовсе каких-то неведомых Гедже чудищ. Наверное, не завизжала она только потому, что на несколько ужасных мгновений перехватило дыхание — но за эти несколько мгновений Гедже смогла взять себя в руки и приготовиться к бою.
Но все-таки не выдержала, высказалась:
— Эх ты, глупый куст! Какие дурные духи тебя сюда загнали? Сидела бы с Хрумом, ловила мух и меня ждала.
А в голове мелькнуло: “Ну да, если бы… Если бы зажорня осталась с Хрумом, если бы конверт не порвался, если бы здесь взял и вырос сам собой высокий крепкий забор…”
И тут… Нет, время не отмоталось назад, разорванный конверт не стал целым, и Гедже не очутилась вместо этого жуткого и неправильного болота на родном и привычном. И даже зажорня никуда не делась. А вот забор…
Между Гедже и болотником с его мертвячьей ордой быстро, буквально на глазах, устремились вверх острые стебли железного бамбука. Один за одним проклевывались тонкие зеленые ростки, крепли, толстели, тянулись к небу. Разворачивались острые листья, наливались силой и стальным блеском стебли.
“А я?!” — закричало за спиной, Гедже развернулась, выставляя вперед тесак, и тут же рассмеялась: прожорливый колокольчик понял, видно, что сам рискует быть сожранным, и теперь отчаянно рвался внутрь бамбуковой ограды.
— Буянить не будешь? — сквозь смех спросила Гедже. — Жрать кого не надо не станешь?
“Не-буду-не-стану-впусти-впусти-впусти-и-и!”
Как его впустить, Гедже не очень понимала и для начала просто попросила бамбучины:
— Впустите его. Жалко дурака…
Как ни странно, помогло: толстые стебли изогнулись, образовав не слишком большой лаз, в который и протиснулся, сминая листья, колокольчик. И тут же сдвинулись обратно.
Теперь Гедже стояла в центре окруженной прочным забором небольшой полянки, а за забором бродили мертвяки, то и дело пытаясь выломать проход и натыкаясь на острые, как ножи, узкие и длинные листья. Болотник смотрел на это безобразие глазами-гнилушками и наверняка замышлял какую-то пакость. Потому что, как говорила Бабшука, ничего, кроме пакостей, в эту тухлую голову просто не приходит. И спасало пока что одно — голова из болотной тины просто не способна соображать быстро! Но как только он что-то придумает, ситуация может стать совсем печальной!
Лучшее средство от мертвяков — хорошие, мощные огневые чары, ну, или, за неимением чар, пара-тройка кувшинов с горючим маслом. Вот только огненная магия никогда не давалась Гедже даже краешком, а кувшины вряд ли вырастут так же, как вырос забор.
Вырастут? Гедже зацепилась за это слово, лихорадочно размышляя: похоже, что как раз всякая-разная трава растет в этом странном месте очень даже хорошо. До устрашающих размеров и впечатляющей разумности. Так может…
— Растите, — зашептала она. — Растите сквозь них. Они же медленные!
“Дай”, — почудилось в ответ. — “Дай-силу. Помоги-поможем”.
Даже не подумав, верно ли поняла, Гедже сделала так же, как делала дома, ускоряя рост ячменя или созревание земляных груш. Представила, что поливает пока невидимые росточки, только не водой, а своей магией. Сильнее, еще сильнее. Устроила им настоящий дождь!
Такого