Оглавление
- АННОТАЦИЯ
- ЧАСТЬ 1. АНЯ БОБРОВА
- ГЛАВА 1
- ГЛАВА 2
- ГЛАВА 3
- ГЛАВА 4
- ГЛАВА 5
- ЧАСТЬ 2. НИКИТА ДЕМИДОВ
- ГЛАВА 1
- ГЛАВА 2
- ГЛАВА 3
- ГЛАВА 4
- ГЛАВА 5
- ГЛАВА 6
- ГЛАВА 7
- ГЛАВА 8
- ГЛАВА 9
- ГЛАВА 10
- ГЛАВА 11
- ГЛАВА 12
- ЧАСТЬ 3. АНЯ БОБРОВА
- ГЛАВА 1
- ГЛАВА 2
- ГЛАВА 3
- ГЛАВА 4
- ГЛАВА 5
- ГЛАВА 6
- ЧАСТЬ 4. НИКИТА ДЕМИДОВ
- ГЛАВА 1
- ГЛАВА 2
- ГЛАВА 3
- ГЛАВА 4
- ГЛАВА 5
- ГЛАВА 6
- ГЛАВА 7
- ГЛАВА 8
- ГЛАВА 9
- ГЛАВА 10
- ГЛАВА 11
- ЧАСТЬ 5. АНЯ
- ГЛАВА 1
- ГЛАВА 2
- ГЛАВА 3
- ГЛАВА 4
- ГЛАВА 5
- ГЛАВА 6
- ГЛАВА 7
- ГЛАВА 8
- ЧАСТЬ 6. ЖЕНЬКА ЛАПИН
- ГЛАВА 1
- ГЛАВА 2
- ГЛАВА 3
- ГЛАВА 4
- ГЛАВА 5
- ГЛАВА 6
- ГЛАВА 7
- ЧАСТЬ 7. КАТЮША ДЕМИДОВА
- ГЛАВА 1
- ГЛАВА 2
- ГЛАВА 3
- ГЛАВА 4
- ГЛАВА 5
- ГЛАВА 6
- ГЛАВА 7
- ГЛАВА 8
- ЧАСТЬ 8. НИКИТА ДЕМИДОВ, АНЯ БОБРОВА И ЖЕНЬКА ЛАПИН
- ГЛАВА 1
- ГЛАВА 2
- ГЛАВА 3
- ГЛАВА 4
- ГЛАВА 5
- ГЛАВА 6
- ГЛАВА 7
- ГЛАВА 8
- ГЛАВА 9
- ГЛАВА 10
- ГЛАВА 11
- ГЛАВА 12
- ГЛАВА 13
- ЧАСТЬ 10. НИКИТА ДЕМИДОВ
- ГЛАВА 1
- ГЛАВА 2
- ГЛАВА 3
- ГЛАВА 4
- ГЛАВА 5
- ЧАСТЬ 11. ДЕМИДОВ, ЛАПИН, АНЯ
- ГЛАВА 1
- ГЛАВА 2
- ГЛАВА 3
- ГЛАВА 4
- ГЛАВА 5
- ГЛАВА 6
- ЭПИЛОГ
АННОТАЦИЯ
Чёрт его дёрнул поехать на эту охоту!.. И теперь его судьба зависит от какой-то стервозной особы. У них что, в Сибири своих специалистов нет? Он ожидал приезда пожилого, опытного доки, но в недоумении застыл, увидев невзрачную, заурядную, вздорную заучку. Неужели она поможет, разберётся во всём? Что ж, другого выбора у него всё равно нет.
В тексте есть: неожиданная встреча, разница в возрасте, олигарх, умная героиня, харизматичный герой, тайны и интриги.
ЧАСТЬ 1. АНЯ БОБРОВА
ГЛАВА 1
Уже много лет они встречались в маленьком кафе неподалёку от школы, где когда-то учились. Когда Аня пришла, Галка уже сидела за столиком. Она поцеловала подругу в щёку, от которой так и веяло отличным настроением, села рядом. Глядя на неё, Аня попыталась улыбнуться. Галка спросила:
– Анют, как дела, ты чего такая?
– В командировку еду, в Сибирь…
– Слушай, вот и отлично: найдёшь там себе золотодобытчика!
– Галка, ну какого золотодобытчика – я в город еду, в областной центр. Там убийство, егеря какого-то убили…
– А кто его убил?
– Не знаю, местный богатей вроде бы убил спьяну!
– А что за богатей? Ему сколько лет?
– Галка, он убийца!
– А вдруг нет?
– Вот если нет, тогда и будем о нём разговаривать! А Наталья где? Ты ей звонила?
– Да, говорила с ней, она в истерике бьётся!
– Как – бьётся, что случилось?
– Вроде олигарх её бросил…
– Точно бросил? А я не удивлена, всё к тому и шло… Нельзя так круто с мужиками, даже я это знаю… И потом, они же, Наташка и олигарх её, свадьбу тебе испортили! И говорят теперь, не Галкина свадьба, а «Галкина свадьба, где Наталья дралась с олигархом! Она доводила его! И довела!»
– Ну да, я ей тоже говорила. Она не слушает никого, себя самой умной считает и по сто раз на одни и те же грабли наступает. Мужика сразу в оборот берёт, к дому привязать пытается, по магазинам гоняет, капризничает. Я со своим Валеркой, хоть и муж он мой законный, себя так не веду. По шёрстке глажу, в рот смотрю и хвалю. А тут олигарх, да ещё красавчик, да ещё холостой, сильно пьющий, правда, но ещё очень и очень ничего – такой товар не залёживается. Так ты же его видела!
– Лучше бы не видела. Мне Наташку было жалко. Он с ней так грубо обращался, а она унижалась, бегала за ним.
– А потом решила, что всё, укротила строптивого!
В дверях показалась Наталья, заплаканная, с красным носом, в какой-то старой куртке, длинные волосы небрежно заплетены в косу. Галка с Аней наперебой спрашивали, что случилось, а та заревела в голос:
– Он мне смс прислал!
Она достала телефон, среди сообщений нашла последнее и показала подругам. Те прочитали: «Никогда мне больше не звони. Никита».
Аня вспомнила – да конечно же, Наташкиного олигарха звали Никитой, и её олигарха-убийцу тоже зовут Никита. Совпадение? Мало ли в Бразилии Донов Педро… А Наташке сказала:
– Вот сволочь, а!
Наташка рыдала:
– Я виновата! Он сказал, а я ему названивала! Он просил пока не звонить: у него дела. А я боялась, что он меня забудет. Я билет уже взяла, к нему ехать хотела, перед фактом поставила. Он мне такой бенц устроил. Времени у него нет, дела…
– Но, может быть, и действительно дела?
– Да какие дела! Любимая женщина приезжает, какие могут быть дела!
Аня начала Наташку воспитывать:
– Наташ, ты подумай, он сколько с тобой в Москве провёл? Почти месяц? А у него ведь бизнес, он решения важные принимает, миллионами ворочает, ты ему на шею села! И потом, ты точно знаешь, что у него там в его городе никого не было?
– Как это?
– Ну, любовь у него была до тебя? Ведь была же?
– Он меня любит!
– Он говорил об этом?
– Нет, в любви не объяснялся! Нравлюсь, говорил, красивая – это тоже говорил. Мол, самая лучшая…
– А ты не думаешь, что он тебя не любил, просто время проводил?
– Теперь я уже так думаю. Он меня не любил… А я его любила!
– Если любила – зачем третировала? Посадила бы в красный угол и любовалась! По магазинам зачем гоняла, хозяйством загружала? Олигарха – хозяйством!
Наташа не слушала, просто плакала. Девчонки успокаивали, уверяли, что такая красавица, как она, найдёт себе сотни олигархов.
– Такого не найду! – говорила та. – Он как обнимет, так сразу всё понятно, что радом с тобой настоящий мужик!
Галка спросила:
– Наташ, а как мужчина – он как в интимном плане?
Аня стала останавливать Галку:
– Гал, ну ты что, в своём уме?
– Ты, Аня, у нас известная скромница! – сказала Наташа, после чего продолжила: – Всё нормально, я отвечу. В интимном плане он в хорошей форме. Вот пил бы поменьше, было бы просто отлично, – а потом спросила у Ани: – Меня-то хоть мужик бросил, а ты чего так выглядишь?
Тут вмешалась Галка:
– Она в командировку едет, в Сибирь, там какого-то егеря убили…
– Анют, и ты в таком виде поедешь? И это лицо наших правоохранительных органов?
– Какой у меня вид? – обиделась Аня. – Нормальный совершенно.
– И это называется нормальный? – Наташа передёрнула плечами.
– Я с Наташей согласна, – кивнула Галка. – Аня, ты так ехать не можешь! Что у тебя за причёска, макияж где?
– Девчонки, отстаньте! Я уже послезавтра вылетаю, я не успею никуда, в салон красоты нужно записываться!
– У меня краска есть хорошая для волос, – тотчас возразила Галка. – Сейчас ко мне поедем, я тебе волосы покрашу в нормальный цвет и подравняю – ты с распущенными сможешь ходить, а не с этой дурацкой причёской!
– Не хочу, не нужно мне это! Не для кого!
– Нам нужно, мы хотим, чтобы ты выглядела как привлекательная девушка!
– Я не девушка – я работник правоохранительных органов!
– Ещё хуже. Всё, поехали!
Дома у Галки, пока та красила ей волосы, Аня набрала в поисковике «Никита Сергеевич Демидов» и получила огромное количество информации. Да, личность известная и достаточно скандальная. Возродил известный металлургический комбинат. Всего достиг сам, можно сказать, с нуля. Занимается благотворительностью, и много. Входит в сотню самых богатых людей России. Судился со скандальной журналисткой, с которой у него сначала был роман и которая написала о нём глупую книгу. И много чего ещё. И, конечно же, там были фотографии олигарха Демидова. И с фотографий улыбался симпатичный молодой мужчина в модных дорогих очках. Она узнала его сразу. Это был Наташкин кавалер. Честно говоря, Аня в этом и не сомневалась.
ГЛАВА 2
В этот день она сняла трубку звонившего телефона. Услышала голос своего шефа:
– Анна Николаевна, зайдите ко мне, пожалуйста! – скомандовал генерал.
Аня тяжело вздохнула, отложила бумаги, нашла под столом туфли и мельком посмотрела на себя в маленькое зеркальце. Зачем посмотрела, она и сама не поняла. Лишний раз себя такую ей видеть было неприятно. Она далеко не красавица, так, серая мышка. Причёска вообще никакая… Аня уже пару лет не была в салоне красоты, а потому отросшие волосы: невзрачные, светло-русые, когда-то покрашенные светлыми прядями – просто заколоты наверх автоматической заколкой. Макияж тоже отсутствует. Зачем ей краситься, для кого?
Аня одёрнула форменный пиджачок, поправила юбку и пошла на ковёр к генералу. Тот ждал её, пригласил войти и, что удивительно, предложил чай. Такого никогда не было. Аня отказалась. Генерал начал с места в карьер:
– Аннушка Николаевна, голубушка, у меня к вам непростое поручение.
– Я слушаю.
– Аннушка Николаевна, может быть, вам это покажется странным, необычным, но я думаю, что с этим делом можете справиться только вы.
– Почему?
– Вы должны поехать в командировку, точнее, в крупный сибирский город, областной центр. В помощь местным правоохранительным органам. В этом городе произошло убийство.
– А почему я? Есть более опытные сотрудники.
– Да нет, Анна Николаевна, нет. Мужчин я не могу туда послать: сразу запьют, и дело с места не сдвинется, и центральный аппарат наш дискредитируют. А женщин в отделе у нас вместе с вами только трое. У двоих из них дети – я послать их не могу. Да и дело очень непростое. Убит местный егерь. На охоте.
– Но обычный егерь убит – зачем нужно туда ехать?
– Нет, вопрос – не кто убит, а кто его убил.
– А кто его убил?
– А убил этого егеря местный олигарх, Никита Сергеевич Демидов, владелец крупнейшего металлургического комбината и ещё нескольких крупных предприятий.
– Напились мужики на охоте и постреляли друг друга? Мы-то тут при чём?
– Егерь этот был убит ножом в спину – нож не нашли. И этот егерь, кстати, был трезв как стёклышко. А Демидов действительно был сильно пьян, но клянётся, что не убивал и выпил уже после того, как нашёл труп. И про какой-то вертолёт всё повторяет. Анна Николаевна, вы поезжайте, разберитесь. Теперь понимаете, что всё не так просто. И поехать можете только вы. Абы кого я послать не могу. Демидов человек богатый, а наши сотрудники – люди не очень надёжные. И вымогать взятки могут, да и Демидов может сам предлагать. А соблазн ой как велик. А женщины? Грех в возрасте женщин в Сибирь посылать, а молодых, даже замужних – опасно: симпатичный, молодой, состоятельный мужик просит помощи, на жалость давит – то ли убил, то ли не убил! Тоже соблазн. Вот в вас я уверен. Взятки вымогать вам в голову не придёт, и от него не возьмёте, в деньгах не нуждаетесь, учитывая социальный статус и положение вашего папы, а что касается его мужских чар, то на вас, я думаю, они не подействуют: вы человек надёжный, серьёзный, здравомыслящий. И вот моё решение – едете вы.
– Можно мне немножко подумать?
– А что тут думать, это приказ!
Аня вернулась в свой кабинет. В Сибирь ей очень не хотелось. Убил или не убил олигарх Демидов какого-то там егеря – ей было абсолютно всё равно. Да и живого олигарха Аня видела только один раз в жизни, на свадьбе своей лучшей подруги Галки, пару месяцев назад. Этот самый олигарх был на свадьбе вместе с её другой подругой Наташей и произвёл на Аню очень негативное впечатление. Хоть и был этот олигарх очень даже привлекательным мужчиной.
Заиграл мобильный телефон – звонила та самая Галка. Аня вспомнила, что именно сегодня она должна была встретиться с подругами. Встречаться тоже не хотелось. Настроение не для встреч. Галка начала ругаться, даже заплакала. Действительно, после Галкиной свадьбы они не встречались ни разу. Подруга была занята молодым мужем, Наташа – олигархом, а Аня – работой. Созванивались, договаривались о встрече, но всё не получалось. Наконец решились на сегодня, и вот теперь Аня отказывается. Даже Наташка согласилась, олигарх вроде бы к себе уехал, на родину – он был откуда-то из Сибири. В общем, Аня скрепя сердце согласилась.
Они дружили с первого класса. Совершенно разные, и внешне, и внутренне, могли не разговаривать месяцами, но если кому-то из них нужна была помощь, то моментально прибегали две другие подруги.
Какими они были непохожими! Толстушка, хохотушка и блондинка Галка, Наташа – необыкновенной красоты девушка, высокая брюнетка с прекрасными формами, длинными прямыми шелковистыми волосами, почти Моника Беллуччи российского варианта, и Аня – среднего роста, худенькая, похожая на фарфоровую статуэтку, вечно получающая от девчонок, что не пользуется косметикой и ходит с какой-то невообразимой причёской. Но стоило Ане влюбиться, как она превращалась в красотку. Макияж, стрижка из салона, яркие наряды её просто преображали. А если ещё и в блондинку перекраситься – прямая дорога в фотомодели!
Однако любовь заканчивалась – Аня превращалась в серую мышку. Косметика складывалась в дальний ящик, волосы отрастали, цвет их менялся на невзрачный, светло-русый, модные наряды убирались в шкаф. Девчонки внушали Ане, что красоткой нужно быть всегда, тогда и любовь не пройдёт. Но кокетничать и строить глазки было не в её характере. Отец воспитывал в строгости, и она привыкла ко всему относиться серьёзно. Но если честно, слова генерала Аню задели. Значит, вот кем её считают. Считают, что она не может понравиться мужчине и что мужчины её тоже не интересуют…
Но это было не так. Аня часто думала, что же с ней такое, почему ей уже к тридцати, а она всё ещё одна. Галка второй раз замужем, у Наташи поклонники не переводятся, даже олигарх в ухажёры затесался, а она одна.
Сначала, когда ещё училась в школе, не воспринимала противоположный пол всерьёз, так как казалась себе такой обычной, невзрачной, и ей даже в голову не могло прийти, что она может кому-либо понравиться. И её отец, генерал Бобров, тоже был для ребят препятствием. Его боялись как огня. Все каникулы – и зимние, и летние – Аня проводила с родителями. У отца была очень приличная дача, а летом вся семья обязательно ехала в санаторий на море. Потом, когда Аня уже поступила в МГУ, а матери не было в живых, отец просто перестал отпускать её куда-либо из дома, даже с подругами, не говоря уже о молодых людях. Если Аня влюблялась, а это случалось примерно раз в полгода, и это нельзя было не заметить, потому что она становилась просто красоткой, отец требовал представить ему очередного поклонника. И после ухода этого самого поклонника превращал потенциального жениха в мелкое ничтожество, находил множество отрицательных черт, размазывал в лепёшку.
Аня какое-то время с этим поклонником встречалась, но уже к нему приглядывалась более пристально и, как ни странно, находила подтверждение словам отца. Любовь сходила на нет – Аня превращалась в себя обычную. Ещё и мачеха подливала масла в огонь, но это уже отдельная песня…
ГЛАВА 3
На следующее утро Аня пошла на приём к генералу. Она хотела поговорить, отказаться от поездки, потому как знакома с обвиняемым: он ухаживал за её подругой, но генерал даже не стал её слушать. Всё глупости, не за ней же ухаживал этот Демидов, да и виделись они с ним только один раз. Нет, она должна поехать: больше некому.
Аня отказывалась. Но он на неё нажал – ей пришлось согласиться. Потом ей на мобильный телефон перезвонил отец и тоже стал ругать – с чего это она решила отказываться от командировки. Ей доверили важное задание, а она придумывает что-то, отлынивает. Аня стала отца переубеждать – она едет, она не отказывается, но то, что знает этого Демидова, – это действительно не выдумка.
Она села за свой стол, включила компьютер и задумалась, попыталась вспомнить свою встречу с олигархом Демидовым, на Галкиной свадьбе, два месяца назад. Как Аня ждала эту свадьбу! Она так давно нигде не была, ни с кем из друзей и знакомых не встречалась, а так хотелось всех увидеть, поговорить, посмеяться, повеселиться! Но с самого начала всё пошло не так. Аня купила роскошное дорогое платье, заранее записалась в салон красоты, хотела предстать перед друзьями во всём блеске... Но, как и всегда, на работе начался аврал, и Аня поняла, что в салон просто не успеет – позвонила, отказалась.
В загс Аня тоже не успела и извинялась перед Галкой, пообещав, что приедет в ресторан. В седьмом часу, вырвавшись с работы, полетела домой переодеваться.
Дома она попыталась уложить волосы феном и щипцами. Не получилось. Пришлось вернуться к своей обычной причёске. Правда, пластмассовую заколку она сменила на металлическую, с яркими камушками. Но надев заранее купленное нарядное платье, шёлковое, светло-салатовое, с нежным рисунком в японском стиле, и наложив макияж, Аня повеселела. Она выглядит очень и очень неплохо. Наряд дополнили туфли на высоких шпильках. Всё, теперь в ресторан.
У двери столкнулась с супругой своего отца, Тамарой Петровной. Отношения у них были натянутыми, даже не натянутыми, а просто плохими.
Тамара Петровна презрительно окинула взглядом Аню с ног до головы и сказала:
– И куда ты в таком виде?
– Я предупреждала и не раз: к Галке на свадьбу. Извините, я опаздываю!
– Иди умойся и переоденься: в таком виде ты не пойдёшь!
– Тамара Петровна, даже не подумаю, мне не пятнадцать лет, и я прекрасно знаю, что можно носить, а что – нет. Настроение вы мне не испортите. Можете жаловаться отцу сколько угодно.
– Не груби мне!
– Тамара Петровна, можно подумать, вам сто лет! Вы же телевизор смотрите, сериалы там всякие…
– Ты выглядишь как шлюха!
– Отлично, до вечера.
Аня вышла на улицу. Слава богу, она жила в центре, и в ресторан ей тоже нужно в центр, на Тверскую, но добиралась она долго: сплошные пробки! В общем, на торжество попала только к восьми вечера.
Галка Ане страшно обрадовалась. Бросилась обнимать, целовать, повела к столу. Валера, новоиспечённый муж Галки, тоже был очень рад ей. Он учился и с Галкой, и с Аней в одной школе, только на пару классов старше, а теперь вот дело дошло и до свадьбы.
Сели стол, и тут среди танцующих Анино внимание привлекла одна из пар. Это была их общая подруга Наташа с высоким темноволосым мужчиной в дорогом костюме. Аня заметила, что этот дорогой костюм мужчина ещё и умеет носить: тот сидит на нём идеально... Спросила:
– С кем это Наташа?
– Представляешь, наша Наташка олигарха привела! Вот шоу!
– Какого олигарха?
– Да вот так. Познакомилась с ним недавно в кабаке, а вчера позвонила и спросила, можно ли с мужчиной прийти. Я, конечно же, разрешила. Не знала, с кем она будет.
– А как его зовут? Я его знаю?
– Да нет. Он не москвич, из Сибири. Не слишком известен. Наташка теперь от него всех баб отгоняет.
– А есть от чего отгонять-то?
– Да есть. Ещё как есть. Сама увидишь. Только не смотри слишком пристально.
– Да я-то что! Я Наташке в подмётки не гожусь.
– Не говори, ты сегодня очень хорошо выглядишь. Меня порадовала. Платье просто шикарное. И макияж! А она его даже ко мне приревновала. А я, между прочем, на этой свадьбе невеста!
Аня посмотрела на танцующих. Очень красивая пара. И подходят друг другу. Оба высокие, стройные, темноволосые. Но поведение этой пары напомнило то ли спектакль, то ли старый, ещё немой фильм. Вот Наташа положила руки на плечи мужчине, прижалась к нему, он обнимает её, прижимает к себе, после чего Наташа высвобождается и что-то говорит. Он отвечает. Они останавливаются посреди танцплощадки и… начинают ругаться. Наташа поднимает руку, хочет дать мужчине пощёчину. Тот перехватывает её руку. Удерживает. Она обнимает его свободной рукой, а он в это время отпускает её руку, дав возможность прижать его к себе другой рукой. Они разворачиваются, медленно в обнимку идут к столу. Аня заметила, что мужчина идёт не совсем уверенно, и поинтересовалась у Галки:
– Они давно так?
– Да всё время. Испанские страсти!
– Он что, нетрезв, что ли?
– Ну да, это проблема. Он уже пришёл в таком виде, в час дня был уже тёпленьким! Жаль, красивый мужик!
Наташа с кавалером очутились у стола, мужчина отодвинул стул – Наташа села, он сел рядом. Галка с мужем извинились и отошли к другим гостям, и тут Наташа заметила Аню, сидящую напротив:
– Ой, Анют, привет. Выглядишь супер. Так держать. Чтобы всегда так выглядела. Познакомься, это Никита.
Аня поздоровалась с мужчиной, встретилась с ним взглядом. Действительно, мужчина очень даже ничего, да что там ничего – красивый и даже очень... Возраст – примерно сорок. Правильные черты лица, прямой нос, тёмные брови, тёмные глаза. Но видно, что пьёт он уже давно, несколько недель. Цвет лица бледный, почти зелёный, а глаза в красных прожилках. Это заметно даже сквозь слегка затемнённые стекла дорогих модных очков. Однако в его лице Аню всё-таки что-то напрягало. Что-то не так с этим олигархом. Оно не выражало никаких эмоций, походило на маску, казалось мёртвым, а глаза – как у побитой собаки. Да, несчастный мужик! Вон водку пьёт, женщин красивых обнимает, а на самом деле роль какую-то чужую играет. Почему? Зачем? И видно, что остановиться не может. Так и заиграться легко!
А мужчина вдруг спросил у неё:
– Девушка, что вы на меня так смотрите? Не нравлюсь?
– Вам кажется, я вас совсем не знаю – как вы можете мне нравиться или не нравиться.
– А вы знаете, кто я?
– Вы знакомый Наташи, моей школьной подруги.
– Значит, вам не рассказали, кто я?
– А зачем?
– И вам неинтересно?
– Абсолютно. Я вас вижу первый раз в жизни, и, возможно, мы больше не встретимся.
– А если я скажу вам, что я очень богатый человек?
– Мне это неважно.
– Ах, так!
В разговор вмешалась Наташа:
– Никита, у Ани отец генерал.
– Да-а-а? – протянул он. – Генеральская дочка, значит… Теперь понятно, почему она меня презирает.
– Почему вы так со мной разговариваете? – возмутилась Аня.
– А почему вы, Аня, так на меня смотрите? Почему осуждаете?
– Я не осуждаю. Вы живёте так, как считаете нужным, – пожала плечами она, а сама подумала: «И я его ещё пожалела, решила, что у него несчастье какое случилось. Да хам трамвайный он».
Мужчина тем временем нашёл на столе чистую рюмку, налил себе водки и приготовился выпить. Наташа попыталась его удержать, но мужчина взорвался:
– Сколько раз я просил не делать мне замечаний! Не понятно? Сиди тихо!
Теперь не выдержала Аня:
– Что вы себе позволяете?! Вы вообще кем себя возомнили?
Мужчина ответил:
– Вот что, девочка, а не заткнуться ли тебе? Повоспитывала – и хватит. Сама же сказала, что я живу как хочу.
Наташа начала плакать, уговаривала мужчину успокоиться, только он уже вошёл в раж, наезжая на Аню:
– Сидишь здесь такая красивая, чистенькая, воспитанная и, нас, грязных плебеев осуждаешь? А мы, грязные плебеи, может быть, ещё и пригодимся!
– Может быть, вам не нужно столько пить? – в ответ предложила она. – Вы попробуйте не пить – сразу лучше станет, и мир не таким плохим покажется!
Олигарх, и так уже сидевший на взводе, ушёл в штопор:
– Вот что, красотка, ты меня не знаешь, не знаешь обо мне ни-че-го! Я взрослый человек и буду делать то, что считаю нужным. И без комментариев!
Наташа молила:
– Никита, не нужно! Аня, помолчи, не продолжай разговор, разве не видишь, что с ним?
– Наташ, – вмешалась Аня, – пошли ты его куда подальше. Мне стыдно за тебя!
Мужчина тем временем выпил рюмку водки и встал, выпалив Наталье:
– Ты можешь оставаться, а я пошёл: будут тут меня ещё всякие красотки учить. Учёный уже.
Пошатываясь, последовал к двери, а Наташа тотчас побежала за ним, напоследок бросив на подругу уничтожающий взгляд.
Аня сидела как оплёванная. Она так хотела пойти на эту свадьбу, пообщаться с подругами, повеселиться... А тут какой-то чужой пьяный мужик ей всё испортил. И как таких земля носит! Возомнили себя хозяевами жизни!
Она встала, направившись вслед за Наташей: захотела её успокоить. Но, дойдя до дверей, остановилась. Не нужно было Наташку успокаивать: есть кому, уже в холле у кадки с большой пальмой подруга целовалась со своим олигархом, который, естественно, никуда не ушёл.
На протяжении всего вечера Аня старалась не попадаться на глаза ни олигарху, ни Наташе и забыть о неприятном разговоре. На торжестве было много её школьных друзей, с которыми она успела пообщаться. Они вспоминали учителей, забавные случаи из школьной жизни, и настроение у неё поднялось, она уже перестала жалеть, что пришла.
Около одиннадцати вечера Аня собралась уходить. Ноги её держать не хотели: не привыкла так долго ходить на высоких каблуках. Она вышла в холл ресторана, направилась к выходу и уже собиралась толкнуть дверь на улицу, как увидела Наташиного олигарха. Тот мерил шагами холл, курил и разговаривал по телефону. Ей сначала показалось, что ослышалась. Нет, всё правильно. Он разговаривал по телефону на английском языке, причём с отличным произношением! Аня, почему-то медлила, замерла, наблюдая за мужчиной. Тот поговорил, убрал телефон в карман, затолкал окурок сигареты в пепельницу на длинной ножке, стоящую у входной двери, достал пачку сигарет, стал вытягивать из неё сигарету: хотел ещё закурить, – но увидел Аню. Засунул сигарету обратно в пачку, а пачку – в карман, подошел ближе и начал разговор:
– Вы меня извините, Аня. Я был неправ. Извините...
Аня удивилась. Он же абсолютно трезвый! Что же он, выходит, придуряется, алкоголика изображает? Зачем? А ему ответила:
– У всех плохие дни бывают. Не переживайте. Я не обиделась…
Он стоял рядом с ней, и только сейчас Аня увидела, насколько он высокий. Да метр восемьдесят пять, не меньше. И фигура у него хорошая. Спортивная. Видно, себя, любимого, не жалеет, не разъедается, толстеть не хочет, хоть к полноте и склонен. Да, действительно выдающийся экземпляр, мечта любой женщины!
– Аня, вы домой? – спросил он с улыбкой.
Она увидела, что и эмоции на лице у него появились, и видно, что чувствовать он может, и улыбается он очень искренне.
– Да, устала, поеду, и мне ещё на работу завтра…
– В субботу?
– Да, случается, и по субботам работаем.
– А где вы работаете?
Ане не хотелось говорить: она не знала, как он воспримет её должность, – поэтому сказала просто:
– Я чиновник. В одном из Министерств.
Он даже не обиделся:
– Не хотите говорить – не нужно. А я хочу загладить свою вину перед вами. У меня предложение: меня здесь ждёт машина с шофёром. Я могу попросить – он отвезёт вас домой, а потом за мной вернётся. Я же не собираюсь ещё уходить.
Аня сразу согласилась:
– Спасибо большое, а то я уже измучилась на этих каблуках. Не представляю, как до метро на них дойду…
– Я заметил! – он опять очень искренне и дружелюбно улыбнулся.
Уже в машине Аня опять с благодарностью подумала об олигархе: «Ведь нормальный же мужик». Её мысли подтвердил шофёр:
– Хороший человек Никита Сергеевич, просто замечательный. Не заносчивый, щедрый!
Аня спросила шофёра:
– Почему вы так считаете?
– Да потому. Людей любит и уважает. И люди к нему тянутся. Общаться с ним одно удовольствие. Вы же сами, наверное, заметили? – уточнил шофёр. Аня улыбнулась. Да уж, заметила! А тот продолжал: – И женщины у него всегда такие красивые. Одна Наталья Владимировна чего стоит. Я как увидел – обомлел. Вылитая актриса французская, фамилии я не помню, правда!
– Итальянская. Моника Беллуччи!
– Вот-вот – Моника Беллуччи! И где он только таких берёт!
– Но ведь он сильно пьёт!
– Кто, Никита Сергеевич? Да нет. Ну, бывает, выпьет лишнего, но не сильно! Вы, девушка, не знаете, что такое сильно пьют!
Разговор прекратился. Вернее, Аня просто перестала его поддерживать. Ничего-то оказывается, она в людях не понимает! Наташкин олигарх на самом деле замечательный человек, а она посчитала, что сволочь и хам трамвайный. Правда, потом мнение переменила – в нормальные мужики его записала, но всё равно в людях она не разбирается совсем!
ГЛАВА 4
Была ещё одна причина, по которой Аня не хотела уезжать из Москвы. Это была Муся, её любимая кошка. Обыкновенная, дворовопомоечная, но любимая Аней очень и очень. Десять лет назад эту кошечку, тогда ещё котёнком, она нашла на улице сразу после смерти матери и принесла домой. И отец, как ни странно, кошечку оставить разрешил.
Пушистая малышка стала лучшей Аниной подругой, ей доверяли свои тайны, а взамен кошка жалела её, урчала ей на ухо по ночам свои колыбельные песни. Питомица в Ане души не чаяла, и когда та собиралась на работу, сидела на журнальном столике, смотрела на неё огромными зелёными глазами и как будто просила: «Не уходи! Не оставляй меня! Мне без тебя плохо! Я не хочу быть здесь одна. Я боюсь».
А бояться было чего. Аня сама боялась за Мусю. Боялась оставлять её с Тамарой Петровной, мачехой. Та Мусю просто ненавидела. Постоянно твердила отцу, что кошку нужно выбросить, удавить, усыпить. От кошки грязь, вонь, шерсть и зараза! Отец пресекал эти разговоры, говорил, что, раз хочет Аня кошку, пусть кошка живёт. Хлеба она не просит и из комнаты даже не выходит. Какое Тамаре Петровне до кошки дело?.. Но та твердила – выбросить, утопить, усыпить!
Несколько раз, придя домой, Аня обнаруживала Мусю сидящей у входной двери. Тамара Петровна или специально выбрасывала кошку, или просто не закрывала входную дверь, чтобы Муся вышла: наверное, думала, что та пропадёт куда-нибудь сама. Но Муся – вот умнейшее существо, – оказавшись на лестничной площадке, идти никуда не собиралась. Спокойненько дожидалась свою хозяйку.
Обнаружив кошку, Аня брала её на руки, заносила в квартиру, сразу же кидалась с жалобами к отцу, и тот вызывал на разборки мачеху. Та оправдывалась, мол, не заметила, что кошка вышла. Отец внушал жене снова и снова – кошку не трогать, в комнату Ани не заходить. Мачеха соглашалась, не решаясь перечить, но кошку третировать продолжала. Надо отдать должное Мусе – мачеху кошка тоже не терпела! И стоило той протянуть к кошке руке – Муся сразу же начинала шипеть, к мачехе в ответ протягивалась лапа с растопыренными острыми когтями. В общем, за себя постоять Муся могла ещё как!
Аня боялась надолго уехать из дома – не с кем было оставить Мусю. Пару дней кошка побыть одна могла, а вот неделю и дольше… С Галкой их не сдружишь: у той на кошек жуткая аллергия. На Наташу надежды мало: она дома раз в неделю ночует. Скрепя сердце и получив заверение отца, что с Мусей будет всё в порядке, Аня оставила кошку на него вместе с Тамарой Петровной. И всё равно за кошку переживала…
ГЛАВА 5
Самолёт в этот сибирский город вылетал поздно ночью. Лететь нужно было часа четыре, и, учитывая четырёхчасовую разницу во времени, Аня очутилась там поздним утром, поспав всего пару часов в небе.
Её встретил молодой, розовощёкий, кудрявый парень, с удивительно подходящими к его внешности именем и фамилией. Звали парня Иван Прокопенко. Он так и представился – капитан Прокопенко. И, как поняла Аня, капитан Прокопенко очень удивился, что из Москвы прислали такого несолидного сотрудника.
По пути из аэропорта в город капитан Прокопенко сказал, что ей забронировали номер в частной гостинице – там хорошие условия, тепло и отличное питание, завтрак входит в стоимость проживания. Аня почувствовала подвох и спросила:
– Если эта гостиница частная, то кому она принадлежит?
На это капитан Прокопенко, не моргнув голубым глазом, ответил:
– Как – кому? Никите Сергеевичу.
Аня не поняла и переспросила:
– Демидову?
Прокопенко ответил:
– Конечно, ему самому.
Аня возмутилась, ведь в гостинице, принадлежащей Демидову, она жить не намерена. Прокопенко должен понимать, что Демидов подозревается в убийстве, и сюда она приехала расследовать именно это преступление, и от Демидова она принять ничего не может, тем более – жить в гостинице, принадлежащей ему. Прокопенко пожал плечами: она может жить в другой гостинице, муниципальной, но там практически никто не живёт, потому что холодно и нет горячей воды. У муниципалитета нет денег на её содержание, ресторан работает исключительно вечером. Так что все приезжие останавливаются в частной гостинице.
Она сказала как отрезала – будет жить только в муниципальной гостинице. Прокопенко намеревался отвезти её в гостиницу: отдохнуть нужно, – но она возразила, пожелав поехать в Управление и немедленно. Что ж, в управление, так в управление. Он проводил её в кабинет и, пока она располагалась, достал пухлую папку – дело Демидова. Аня начала читать, а Прокопенко, сидевший рядом, вдруг сказал:
– Я Никите Сергеевичу уже позвонил – он скоро будет.
– Кому вы позвонили?
– Ну, Никите Сергеевичу Демидову!
– Я не просила.
– Я подумал, что вы захотите с ним поговорить, прежде чем эти бумаги читать. Он лучше всё сам расскажет.
– Как я вижу, вы о нём очень печётесь. Жалеете его. А почему он на свободе? Не в предварительном заключении?
– Зачем его в тюрьму сажать, если он никуда не убежит? Некуда ему бежать, и он самый уважаемый житель нашего города, не только города, но и области в целом – не убежит он никуда! И паспорта мы у него отобрали: и российский и заграничный.
– Ладно, хорошо. Не убежит, так не убежит. Посмотрим.
Аня листала страницы дела и ничего не понимала из прочитанного. Думала лишь о том, как воспримет её появление Демидов? Она сильно волновалась, ругала себя. Господи, ну почему она так волнуется? Она украдкой, чтобы не заметил Прокопенко, из сумочки достала зеркало и посмотрелась в него. Заметила: волосы выглядят вроде неплохо, цвет красивый – «платиновый блондин», прямые, ровные, длиной до плеч и лежат неплохо, поэтому даже не нужно наверх закалывать или в хвостик завязывать. Галка постаралась. А вот макияжа нет, не успела она накраситься, постеснялась в самолёте. Потом подумала – а для чего ей хорошо выглядеть? Или для кого? Для Демидова? Она ему на фиг не нужна, она его дело приехала расследовать. Между прочим, уголовное! Убийство!
В самый разгар её рассуждений в коридоре послышались быстрые шаги, и в комнату вошёл высокий мужчина в тёмной куртке-аляске с пушистым мехом на капюшоне. Мужчина скинул куртку прямо на пол, сел на стул для посетителей, с другой стороны письменного стола, за которым сидела Аня. Она подняла глаза, оторвавшись от бумаг, и внимательно посмотрела на… Демидова. Тот разглядывал её так, как разглядывают незнакомого человека, и она тут же поняла: он её не узнал. Подумала, может быть, это даже к лучшему. А почему, собственно, он должен ее помнить?
Его же образ, наоборот, отпечатался в её памяти очень хорошо, даже эти его модные, слегка затемнённые очки, которые он сейчас зачем-то снял, положил в нагрудный карман пиджака и пристально, слегка прищурившись, посмотрел на неё. С той, их единственной, встречи он очень изменился. Не в лучшую сторону. Скорее всего, он бросил пить: цвет лица у него стал человеческий, не сине-зелёный. Но выглядел он всё равно неважно. Осунулся, постарел, стали заметны морщинки возле глаз, на лбу, между бровями, резко обозначились носогубные складки, уголки губ опустились вниз. И глаза невесёлые – в них озабоченность и тревога. Одет он был не в дорогой костюм, как в прошлый раз, а в обычную чёрную водолазку и простой серый пиджак в мелкую клетку, но эта водолазка и этот пиджак, на нём выглядели не хуже дорого костюма. Волосы небрежно убраны ото лба назад… Значит, всё-таки расстроен и переживает.
Аня подумала, что ей очень хочется взять школьный ластик и стереть с его лица все эти морщинки, заставить его улыбнуться и выражение глаз попытаться изменить. Но как? И тут она вспомнила то, о чём говорил ей генерал, почему он не может послать расследовать дело Демидова другую женщину. Она поняла, что ей Демидова жалко. Жалко, что он вот так вот ужасно выглядит, а ведь при первой встрече показался ей красавцем.
Она попыталась абстрагироваться: он обычный мужик средних лет, потрёпанный жизнью, замотанный, с кучей проблем и не очень счастливый... Да нет, не обычный он. Он добрый, умный, внимательный и, что уж там лукавить, красивый!
Её даже зло взяло. Всё! Хватит лирики. Ей его не жалко: он убил этого несчастного егеря, напился и убил. А про вертолёт всё придумал. Всё именно так и было. А если не так?..
Прокопенко сказал:
– Анна Николаевна, познакомьтесь, Никита Сергеевич Демидов.
Аня кивнула, а Демидов спросил:
– А почему вы на меня так пристально смотрите, Анна Николаевна. Мы с вами что, знакомы?
– Нет, что вы, нет.
– Тогда почему?
– Вам показалось.
– Ладно, хорошо. Вы где остановились? Если хотите, можете пожить у меня. У меня дом большой, места много. Я думаю, вам там будет удобно.
– Подождите, подождите! Вы соображаете, что говорите? Как я могу жить у вас? Вы себя слышите? Вы – подозреваемый в убийстве! Я – следователь! Вы преступник! Я не могу у вас жить!
– Я преступник? Это решено? Доказано? Я вообще-то думал, у нас правовое государство и суд решает кто прав, а кто виноват.
– Да, вы правы. Извините. Ещё не доказано.
– Но вы докажете?
– Я здесь для того чтобы найти преступника.
– Хорошо, ищите. Я постараюсь помочь… Я не убивал никого. Это точно.
– Возможно. Посмотрим. К сожалению, капитан Прокопенко не согласовал со мной ваше присутствие. Я сначала хотела посмотреть документы, потом поговорить с вами. Но всё равно спасибо, что пришли. И учтите: вас не должно волновать, удобно мне или нет, холодно мне или тепло, и как я себя чувствую. Я следователь! Вы подозреваемый!
– Хорошо, хорошо, я понял. Я подозреваемый. Я могу идти?
– Идите, Никита Сергеевич. Завтра с утра пораньше поедем на место преступления. Посмотрим, что и как. Будьте готовы.
– Пораньше – это во сколько?
– В восемь, в девять…
– В восемь ещё темно.
– Тогда в девять.
– Местное время опережает московское на четыре часа. Девять утра по местному времени – это пять утра по московскому.
– Я в курсе.
– Я просто предупреждаю. Ладно, если я вам больше не нужен, я поеду. Если понадоблюсь, то я на комбинате. Прокопенко мой телефон знает.
Демидов ушёл, а Аня опять углубилась в бумаги, как капитан вдруг прервал её занятие:
– Зря вы так с ним разговариваете.
– С кем?
– С Никитой Сергеевичем. Он хороший человек. Очень хороший. Вы бы нашу школу посмотрели – одна из лучших в России. Он полностью школу обустроил, и больницу тоже…
– Так, наверное, в этой школе его дочь училась, поэтому он не и обустраивал. А в больнице его родственники лечились.
– А дом престарелых? У него в доме престарелых никого нет. И в детском доме тоже. И потом, можете считать меня лицом заинтересованным, но он мою мать с того света вытащил.
– Как?
– Она умирала, лекарства нужны были дорогие. Я не знал, что делать, умереть хотел тоже. И тогда тётка родная мне посоветовала к матери Никиты Сергеевича обратиться. Моя тётка с его матерью в одной школе работала. Мать Никиты Сергеевича – простая учительница. Я пошёл, поговорил, а Никита Сергеевич как узнал, сразу же денег дал – лекарство купили, и матери лучше стало. Выздоровела она полностью.
– Сказки какие-то. Но а как оказалось, что он подозревается в убийстве?
– Не знаю, но я уверен, что он не убивал никого.
– А что там про вертолёт? Искали?
– Нет, я не знаю, как искать, да и руководство мне запретило. Я слышал, как прокурор с начальником нашего Управления говорили, что распоряжение свыше поступило: Демидова нужно кровь из носа обвинить. Я поэтому и настоял, чтобы следователя из Москвы прислали. Разобраться во всём. Уверен, что вам деньги предлагать будут за закрытие дела и обвинение Демидова.
– Пусть попробуют. Пусть только попытаются. Вряд ли им это удастся. Я надеюсь, что найду убийцу. Если это Демидов – извините, он пойдёт по суд.
– Хорошо, я согласен.
ЧАСТЬ 2. НИКИТА ДЕМИДОВ
ГЛАВА 1
Зачем он попёрся на эту охоту? Ну вот зачем он попёрся на эту охоту? Сидел бы дома, грелся у камина, попивал бы кофе с коньяком – и никаких проблем бы у него тогда не было. Нет, ему нужно было на охоту! Прогуляться ему захотелось, воздухом подышать, подумать! Охотник хренов! Да он и стреляет-то плохо: зрение никакое, близорукость, и зверей убивать не может. Теперь расхлёбывает всё по полной программе. Он, уважаемый человек, крупный бизнесмен, почти олигарх, владелец заводов, пароходов, лесопилок Сибири – Никита Сергеевич Демидов – обвиняется в убийстве. В убийстве некоего Егора Чернова, егеря. В убийстве человека, которого он видел один раз в жизни и которого убивать ему было абсолютно незачем. Но факт есть факт – Егор Чернов мёртв, и никого рядом не было, кроме него, Демидова. Значит, убил он. Следы на месте убийства только его, на нём кровь Чернова, и всё! За него только то, что мотива у него нет и орудие убийства тоже не найдено. И никто не верит, что он этого Чернова пальцем не трогал. Никто.
Почему он поехал на охоту? Да не мог он дома сидеть. Одному ему совсем тоскливо. Один в огромном доме. Как так произошло, что он остался один? Он и сам не понимает. Он был примерным, верным мужем, У него была отличная семья, дружная, любящая. Жена, дочь. И всё рухнуло. В одночасье. Развалилось, рассыпалось, раскололось. И он остался один. Жена, с которой он прожил почти двадцать лет, а знаком был вообще с детства, самый близкий, самый родной ему человек, оказалась ему чужой, не захотела его понять, подумать, проанализировать, что произошло и почему? Не услышала его или не захотела услышать. Скорее всего, он тоже повёл себя неправильно: не хочешь, не слышишь – уходи! Делаешь мне больно? Я сделаю тебе больно в ответ. Мне плохо? Тебе тоже будет плохо. И конец. Семейной жизни конец. Любви конец.
Думал, всё можно исправить – вот она – новая жизнь, новая любовь, но оказалось – пустота. Предательство. Он один. И как быть? Можно работать двадцать четыре часа в сутки, чтобы не возвращаться в пустой дом, можно пить не просыхая, чтобы забыть то предательство, которое пришлось пережить, можно тусоваться по клубам, таскаться по ресторанам, чтобы не куковать в одиночестве, прожигать, проматывать свою жизнь. Но всему есть предел! И он решил, что охота – лучший выход: он прогуляется, воздухом подышит, может быть, что-то и решит. Решит, как ему жить дальше.
Ему всего сорок, он богат, успешен, здоров, и наследственность у него отличная, и жить ему ещё очень долго. Но как жить? Он не знает как! Пытался вернуть, собрать, склеить что-то. Понял, что ничего вернуть нельзя, в прошлое возврата нет. Что было, то было. Нужно начинать всё сначала…
Почему его ничего не насторожило, не напрягло? Ничего не кольнуло? Почему он ничего не почувствовал? Никакой беды… Он приехал в охотхозяйство – его там знали, ведь он был их клиентом не первый год. Предупредили – старый егерь Степаныч заболел, с ним поедет новый, молодой егерь – Егор Чернов. Чернов так Чернов. Взяли оружие, припасы, сели во внедорожник Демидова, поехали на охоту.
Решили переночевать в охотничьем домике. С раннего утра идти охотиться. Пока ехали, поговорили с этим Черновым немного. Оказалось, Чернов – его земляк, мало того – они с ним, с Демидовым учились в одной школе.
Демидов Чернова не помнил. Большая разница в возрасте – семь лет. Когда Никита заканчивал школу, Егор учился только в третьем классе. Потом пути их не пересекались. Чернов после школы поступил в военное училище и демобилизовался из армии только в прошлом году: практически всю жизнь по горячим точкам. А Демидов после школы учился в Москве, в знаменитой Бауманке, потом вернулся в свой родной город, на комбинат, где работали его отец и дед, продолжил их дело. А теперь он хозяин этого комбината.
Иногда он сам в это не верит, но это так и есть. И ещё из-за того, что теперь владеет знаменитым комбинатом, его отец, старейший работник комбината, Сергей Иванович Демидов, почти десять лет с ним не общается, не разговаривает, даже видеть не хочет, называет не иначе как «чёртов капиталист». В общем, считает, что сын Никита предал их династию!
Почему предал? Комбинат стоял в развалинах, ничего не производил, оборудование всё растащили на металлолом. Люди сидели без работы. Никита работал по двадцать часов в сутки, не спал, не ел. Нашёл заказы – комбинат заработал, вернулись рабочие, почти все, кто проработал на комбинате по двадцать-тридцать лет. Все его благодарили… Все, кроме отца. Тот его просто проклял… И как с этим жить?
Не доезжая до охотничьего домика, Чернов попросил остановиться, высадить его из машины. Сказал, что проверит капканы и вернётся минут через двадцать-тридцать. Демидов ответил, мол, хорошо, без вопросов! Высадил Чернова, поехал дальше. В охотничьем домике растопил печку, вскипятил чайник... Но через полчаса Чернов не появился. Не появился и через час. Демидов забеспокоился, оделся, пошёл искать. Вернулся на то место, где высадил Чернова, повернул в ту сторону, куда тот направился.
Он нашёл его сразу. Увидел. И эта картина теперь преследует Демидова практически каждую ночь. Егор Чернов лежал уткнувшись лицом в рыхлый ноябрьский снег, а на его спине расползлось огромное красное пятно. Снег вокруг был почему то не красного, а розового цвета. Никита сначала не понял, что произошло, подошёл поближе, присел на корточки, коснулся рукой щеки Чернова – она была ледяной. И только тогда Никита понял, что Чернов мёртв. Он стал лихорадочно оглядываться вокруг, надеясь понять, что произошло, но рядом, естественно, никого не было.
Демидову стало страшно. Может быть, впервые в жизни. Он не знал, как ему быть, что делать. Он достал мобильный телефон, но тот не работал: связи не было.
С неба стали падать снежинки. Сначала редкие, отчего Никита подумал, что скоро начнётся метель… И тут он увидел еле заметную цепочку следов. Снега было немного, и человек, оставивший эти следы, проваливался в рыхлый слой почти до земли, но начинающаяся метель слизывала отпечатки обви. Демидов пошёл по этим следам… Они уводили в лес, в чащу.
Начинало смеркаться. Человек, оставивший следы, имел фору больше часа, и как Демидов не спешил, догнать он его не смог бы никогда.
Примерно через полчаса Никита понял, по следам идти бессмысленно. Снег усиливался, стемнело ещё больше. Он без сил опустился на землю, и тут увидел, как над лесом поднимается вертолёт. Понял: всё бесполезно, нужно возвращаться.
В кромешной темноте, под сильным снегом он вернулся в охотничий домик. Печка погасла и остыла. Он растопил её снова. Сидел у огня и думал, в каком болоте оказался... Да не в болоте… В болоте – это мягко сказано: он оказался в том, что хуже болота, в дерьме.
Достал фляжку с коньяком, выпил залпом больше половины. Говорить ему было не с кем, а потому начал рассуждать сам с собой: «Да, Никита Сергеевич, для большего счастья вам ещё не хватало убийства. Мало вам проблем с комбинатом, с отцом, с бывшей женой, с дочерью, с бывшими и не бывшими любовницами, теперь ещё вот убийство…»
Он допил коньяк, лёг спать. И как только закрыл глаза, увидел розовый снег и мёртвого Егора Чернова…
Утром он разгрёб сугробы, попытался проехать на машине к дороге. Ему удалось. Дорогу расчистили, да и телефон заработал. Он вызвал ментов, и те приехали очень быстро. Проводил их на то место, где был труп Чернова. Место осмотрели, стали искать нож, которым Чернов был убит. Не нашли. Труп увезли.
Демидова допрашивали несколько часов. Он рассказал, всё, что знал, и о том, что видел. Ему не поверили. Особенно всех рассмешил вертолёт. Ему не верили:
– Какой вертолёт? Ты всё придумал.
Демидов пожимал плечами:
– Не хотите – не верьте. Я не убийца. Да, был там. Да, касался трупа, поэтому на моей одежде следы крови, но я не убивал. Зачем мне убивать Чернова?
Ему отвечали:
– Как – зачем? Спьяну!
Он не отрицал:
– Да, выпил, но потом, уже ночью, в домике…
Ему не верили. И предъявили обвинение в убийстве. Его спрашивали, почему он поехал на охоту без охраны, ведь есть же у него охрана? Он отвечал, что охрана есть, но все знают, что он, Демидов, всегда и везде ездит без охраны: его все знают, и он всех знает. Он родился и вырос в этом городе. Не нужна ему охрана. Не нападёт на него никто – своим и в голову не придёт, а чужие? Их свои остановят! И потом, у стен есть уши, если вдруг кто-то что-то задумает – он через час знать будет, ему обязательно расскажут! По крайней мере так всегда было!
Он заплатил кругленькую сумму прокурору и судье, и его оставили на свободе, под подпиской о невыезде. Хоть это, слава богу. Да он и так бы никуда не уехал. У него бизнес, престарелые родители. Некуда ему ехать. Зачем? Прятаться, скрываться всю жизнь? От кого? Он же не виноват!
Теперь он ждёт приезда следователя из Москвы, в помощь местным ментам. Приедет следователь и решит, кто прав, кто виноват. Он вообще-то не сомневается, кто будет виноват. Но, может быть, ему удастся убедить этого московского следователя, что он действительно видел вертолёт, что это не пьяная галлюцинация, и вертолёт будут искать: местные менты от этого отказались. Он пытался найти его самостоятельно, но в их области тот как в воду канул, а дальше – подписка о невыезде не позволила.
И в бизнесе проблемы, на комбинате. Оказалось, конкурентов у него масса, и налаженный прибыльный бизнес прибрать к рукам охотники нашлись. Увидели – дрогнул, зашатался Демидов, и все разом ринулись из-под его ног почву выбивать, закопать его поскорее. Он даже знает, что в администрации области крупные чиновники уже поделили его бизнес – что кому достанется. Да, доставил он своим недоброжелателям удовольствие! И плюс к обвинению в убийстве, к проблемам в бизнесе Никита Демидов начал получать анонимные письма с угрозами. Примерно по одному в два дня. Письма напечатаны на компьютере, без штампа почтового отделения. Кто-то опускает эти письма прямо в почтовый ящик у его дома. Все они содержат одну единственную фразу: «Ты скоро сдохнешь!».
ГЛАВА 2
Демидов вышел из здания Управления в расстроенных чувствах. Он так надеялся на приезд следователя из Москвы, да и Прокопенко его обнадёжил... Областные менты его дело расследовать не намерены, и капитан поделился, тем, что случайно услышал: в Администрации области принято решение списать бизнесмена со счетов и растащить его бизнес.
Прокопенко, конечно, добрая душа, но Демидов прекрасно знал всё это и без него. Доброжелателей много.
Почему он думал, что следователь из Москвы обязательно будет пожилым? Неважно, мужчиной или женщиной, но в возрасте, и он, Никита Демидов, сможет объяснить, как всё было, убедить в своей невиновности. Ясно, что молодого мужчину не прислали бы, существует пресловутая мужская солидарность. Но то, что следователем оказалась молодая девушка, было для него шоком.
Да, дела!.. Ну и что ему теперь делать? Как с ней разговаривать?
Демидов сел за руль своего внедорожника. Он всегда сам водил машину, шофёров не терпел. С шофёром ехал только в сильно нетрезвом виде. В лёгком подпитии машину вёл сам, менты его не останавливали… Что толку! Штраф с него брать? Он заплатит столько, сколько нужно. А ещё неприятностей не оберёшься… И ссориться с Демидовым никто не хотел. Себе дороже.
Охрану Демидов тоже не терпел. Объяснял не раз – не нужна ему охрана! Он не боится никого и ничего! Никто его не тронет. Начальник охраны кивал, соглашался и повторял неоднократно – всё до поры до времени! Демидов не слушал – не нужна ему охрана, убрать её!
Он достал из кармана пиджака очки, надел… Ему много раз предлагали сделать операцию в центре микрохирургии глаза академика Фёдорова, потом – лазерную коррекцию, но он отказывался: ему очки не мешают, он к ним привык, они даже частью его имиджа стали.
Закурил сигарету, поехал на комбинат. Он всегда лучше соображал вот так вот – за рулём и с сигаретой. Приказал себе: «Ну, думай, Демидов! Девушка следователь – кто бы мог подумать. Похоже, она всё для себя решила и даже меня слушать не захотела. Смотрела на меня, как на пустое место. Похоже, стервозная, из молодых да ранняя. С женщиной постарше я бы сразу разобрался. Давил бы на жалость, своё мужское обаяние использовал, если оно у меня ещё осталось. А эта девица меня лет на пятнадцать моложе – другое поколение. Ей даже всё равно, как она выглядит. Не для кого: кругом не люди, а так, мелочь пузатая. Не накрашена даже. А вообще, блондинка, прямые волосы до плеч, блестящие, шелковистые, нежная кожа – если её чуть-чуть подкрасить и одеть поприличнее, то будет совсем другое дело. Худенькая, фигурка хорошая… Господи, о чём я думаю… Бред!»
После той истории с журналисткой, Сашей Куриловой, он просто видеть не мог вот таких вот молодых, самоуверенных карьеристок, идущих по головам. Что следовательница из Москвы именно такая, он не сомневался. Ей даже его деньги не нужны: она в другом месте получит. В десять раз больше. Например, в Администрации области, где его бизнес делят. А она им в помощь!
Саша Курилова… А ведь он любил её. Действительно любил, даже сам удивлялся, а она унизила его. Растоптала, разбила, разрушила его жизнь, перешагнула и дальше пошла. Недавно по телевизору её видел – в ток-шоу выступает, красуется. А он здесь грязь разгребает. Да за что ему это?! Предел всему есть. Да бог с ней с Сашей, пусть живёт как знает. Молодая и глупая!
Так, а что же со следовательницей делать, как убеждать? То, что денег не возьмёт – это факт! Нужно уговорить её искать вертолёт! Одна надежда на вертолёт – нужно найти его. Убедить её послать запросы в те организации, где есть на балансе вертолёты. Прокопенко это сделать не дали.
Дальше что? Говорить с ней, говорить и говорить. Рассказывать ей о себе, заинтересовать, положительный имидж создавать. Может быть, удастся… Лишь бы негатив о себе нейтрализовать. А негатива о нём, по всей видимости, ей наговорили немало!
Его размышления прервал звонок мобильного телефона. Посмотрел, кто звонит. Если на телефоне определялся незнакомый ему номер, то на звонок не отвечал. Очень много придурков ему звонило... И где они только его номер узнают? Звонила его бывшая жена, Татьяна. Он ответил, и та сразу начала, без всяких предисловий:
– Никита, это Татьяна.
– Да, Таня. Случилось что-то?
– Никита, ты когда последний раз разговаривал с Катюшей?
– Да дня два назад…
– Она сама звонила или ты?
– Не помню. А что?
– Я несколько раз набирала её номер – у неё телефон заблокирован.
– Может быть, у неё деньги кончились на телефоне? Ты положи – я перешлю тебе столько, сколько нужно.
– Я уже положила – телефон не работает. А денег у меня хватает, так что ничего мне пересылать не нужно.
– Но, по всей видимости, Катюшка увидела, что денег на телефоне нет, и выключила. Но, если хочешь, я позвоню в колледж, поговорю, как она и что.
– Да, пожалуйста. Ты же знаешь у меня с английским плохо. Сейчас, правда, хожу на курсы, но ещё недостаточно знаю.
– Ты молодец, времени зря не теряешь.
– Наоборот, у меня много свободного времени, слишком…
– Извини, Таня, я не могу больше разговаривать. Я еду на комбинат… уже доехал, паркуюсь. Я как в колледж дозвонюсь, так сразу перезвоню тебе. Окей? Всё, счастливо.
ГЛАВА 3
Его бывшая жена уже больше двух лет после развода с ним жила в Санкт-Петербурге, а примерно год назад вышла замуж за известного музыкального критика и в деньгах действительно не нуждалась. При разводе она получила приличную сумму, да и критик был человеком небедным. Их дочь, Катенька – ей было уже девятнадцать лет, – училась в известном колледже в Англии.
Демидова звонок жены застал врасплох. Ещё этого не хватало… Только бы с Катюшкой всё было в порядке.
Он действительно уже доехал до комбината, припарковался и уже поднимался в свой кабинет, как и практически каждый день последние десять лет. Все, кого он встречал, с ним здоровались, а он раскладывал в голове свою невесёлую думу. Сколько ещё он вот так будет подниматься на второй этаж в свой кабинет, удастся ли ему избежать суда и заключения?
В приёмной его ждали визитёры. И все как всегда с вопросами и проблемами. Он поздоровался, кому-то пожал руку, прошёл в свой кабинет, за ним вошла секретарь с бумагами и блокнотом.
Его секретарь, женщина средних лет, бывшая его секретарём с того дня, как он стал хозяином комбината, быстро и по-деловому доложила. Что за люди его ждут, и по каким вопросам кто звонил, какие проблемы появились.
Проблемы были и очень серьёзные. Известный банк, с которым всегда были хорошие отношения, требовал досрочно вернуть крупный кредит. Банк изменил условия в одностороннем порядке. Почему? Демидову было ясно. Но он решил сопротивляться, с банком затеял судебный процесс. Ещё были проблемы с энергетиками, да и всех трудностей не перечислить. В принципе, они возникали почти ежедневно, поэтому о спокойной жизни последние десть лет он и не помнил.
И ещё этот его сдвиг по фазе после развода с женой и разрыва с Сашей! Он ничего не хотел видеть и слышать, ушёл в запой. Иногда возвращался, казалось, сейчас выплывет, но вдруг опять что-то вспоминал, находил старые фотографии, старые письма и опять уходил в штопор! И так почти год. Но он взял себя в руки, вернулся, выплыл. Слава богу, деньги не потерял, бизнес сохранил. И комбинат он старался контролировать. Но многое всё-таки упустил и вот теперь расхлёбывает.
Несколько судебных процессов с банком они уже проиграли. Демидов вызвал начальника юридического отдела. Вернее начальницу. Молодую девушку, пассию какого-то чиновника из администрации. Его попросили её взять на работу – он отказывался, потом взял, но только с испытательным сроком. Девочка была тоже из молодых да ранняя. Приехала из крупного города в средней полосе России ради чиновника, который предложил помочь ей сделать карьеру. Стартом карьеры была должность начальника юридического отдела на комбинате Демидова. Но работала она, и это ещё мягко будет сказано, плохо, зато амбиции у неё были гипертрофированные. Она лепила что попало и была полностью уверена в своей правоте. И ещё эта девочка так напоминала ему Сашу!.. Опять! Саша вот так же ни перед чем не останавливалась. А эта девочка, проработав на комбинате примерно месяц и сделав для себя какие-то выводы, решила, что Никита Демидов, директор комбината, богатый, ещё достаточно молодой и внешне привлекательный мужчина, и на тот момент уже холостой – более выгодная партия, чем пожилой чиновник администрации. Демидову же было достаточно Саши, и все попытки этой девочки он пресёк на корню.
Он решил эту девчонку уволить. Надоело. Суды проиграны, контракты с юридической точки зрения не проработаны, постоянно возникают вопросы, решать которые должен юридический отдел, но решает их почему-то директор комбината. Сколько можно!
Девочка явилась перед ясными очами Демидова. Вернее, перед его слегка затемнёнными очками. Без приглашения села, положила ногу на ногу. Короткая юбка, чёрные колготки в сеточку, высокие, по колено сапоги, на блузке расстёгнуты лишние пуговицы, яркий макияж, густая чёлка, длинный высокий хвост: то ли настоящий, то ли привязанный – непонятно. Губы накаченные намазаны жирным блеском.
Демидов хмыкнул. И она что, считает себя красавицей? Баба Яга без грима. Он начал разговор:
– Простите… Лилия Михайловна, кажется?
– Можно просто Лиля.
– Нет, нельзя. Лилия Михайловна – это будет правильно.
– Хорошо, слушаю вас, Никита Сергеевич.
– Лилия Михайловна, что это? – Демидов держал в руках решение суда, который комбинат в очередной раз проиграл. Девочка хлопала сильно накрашенными ресницами. Интересно, она и в суде вот так вот ресницами хлопает? И спросил ещё раз: – Лилия Михайловна, что это?
– Решение суда.
– Я вижу, что это решение суда, и уже второе. Мы проиграли уже второй суд. Почему?
– Так суд решил.
– А мы? Почему мы ничего не сделали, чтобы суд решил иначе?
– А что мы могли сделать?
– Это я вас спрашиваю. Что?
– Я не знаю.
– А кто знает? Кто готовил отзыв на исковое заявление?
– Я. Но у меня очень много работы, я всё не успеваю.
– А почему всё делаете вы? У вас есть сотрудники.
– Но я не могу их заставить что-то делать!
– Если вы не можете их заставить работать, нужно работать самой.
– Но работы очень много, я не справляюсь!
– А вы не в курсе, что вам за это платят зарплату, и неплохую?
– Но как же мне быть? – она опять захлопала ресницами.
– Вот теперь я не знаю. По всей видимости, скорее всего, вам нужна другая работа: с этой вы не справляетесь!
До девочки начало доходить, что он её сейчас уволит. На глазах у неё появились слёзы. Но слёзы на Демидова вообще не действовали никогда. За почти двадцатилетнюю работу в бизнесе он много чего повидал, а потому холодно достал ещё документы и показал девочке.
– Вот эти документы – кто их готовил?
– Я не знаю, их готовили, когда я не работала, три месяца назад.
– А почему они попали ко мне только сейчас? И в таком виде!
– Я не знаю.
– А кто знает? Кто? Пригласите ко мне того, кто знает, и кто готовил эти документы! Они должны были быть подписаны три месяца назад, и тогда мы получили бы необходимые нам материалы на тридцать процентов дешевле. Но эти документы готовы не были, мы ничего не закупили, в итоге пришлось закупать сейчас и дороже – комбинат понёс многомиллионные убытки, а мы и так не в прибыли! Фамилию того, кто это сделал, назовите! Немедленно!
Она всхлипнула, зашмыгала носом, её красота даже как-то поблекла. Демидову даже стало её немного жалко, но он не унимался:
– Кто готовил? Кто?
– Я не знаю.
– Вы уволены. Всё. Идите.
– Как?.. Как?
– Очень просто. Всё, до свидания!
– Но Никита Сергеевич! Вы не можете меня сейчас уволить!
– Почему? Вы ничего не знаете, не умеете, не хотите! Не умеете сами работать, не умеете распределить работу, заставить сотрудников работать, проконтролировать исполнение важных решений. Почему за всё это я не могу вас уволить?
– Я исправлюсь!
– Вы – нет! Вы у нас три месяца, и эффективности вашей работы я не вижу. Держать сотрудника, который ничего не может, и платить ему за это большие деньги я не буду. Все эти три месяца за вас вашу работу делал я, ту самую текущую работу, которую нужно было сделать немедленно. Остальную работу, которую делали вы, вы провалили. Все суды проиграны. Мы понесли убытки. До свидания.
Больше с вами разговаривать я не хочу и не буду. Идите в отдел кадров, заберите свою трудовую книжку. Деньги под расчёт получите в бухгалтерии через несколько дней.
Она тяжело вздохнула, встала, укоризненно посмотрела на Демидова и молча вышла. Тот снял очки, потёр глаза, положил очки на стол. Вот и ещё две проблемы: искать нового юриста и объясняться с чиновником из администрации, потому что девчонка непременно пожалуется. А он и так с администрацией на ножах…
ГЛАВА 4
Он принял несколько посетителей, просмотрел несколько десятков документов, понял, что уже рабочий день подходит к концу, а он ещё не обедал, даже чаю не пил. И почему-то вспомнил следовательницу из Москвы. Ему всё-таки кажется, что он её видел... Он помнит её глаза: большие, серо-зелёные, цвета тающего льда… Определённо помнит. Вот только где он её мог видеть? В Москве? Он пробыл там больше месяца. Развлекался по полной программе, пил, гулял, как ему казалось, горе своё заливал. Что за горе? Боже, как ему сейчас за себя стыдно! А тогда казалось, всё правильно, так нужно, жалел себя любимого! Даже постоянную пассию себе завёл – неземной красоты девушку Наташу. И может быть, с этой Наташей у него чего и вышло, если бы она не стала заставлять его, будто дрессированную собачку, с тумбы на тумбу прыгать, а он по свистку ничего в принципе не делает. И не собирается. Он расстался с ней без сожаления – всё пришло к логическому концу. Тем более он ей ничего и не обещал. А тут она вдруг звонит и говорит, что через несколько дней к нему приедет! Чёрт возьми, у него разборки с ментами, обвинение в убийстве, следователь из Москвы приезжает, на комбинате проблемы, отец болеет, и ещё она приехать хочет, типа соскучилась, развлекай её. Он решил проблему с Наташей радикальным методом, послал ей смс-сообщение и стёр из мобильного телефона её номер. Всё, хватит!
Подал голос его мобильный телефон. Посмотрел, кто звонит. Опять Татьяна! Он и забыл про Катюшку, и про колледж тоже, как назло! Ответил:
– Танюш, извини, я не позвонил в колледж! Через несколько минут позвоню, только номер найду!
– Никита, не нужно. Катюша позвонила мне сама, у неё все хорошо, просто деньги на телефоне действительно кончились.
– Ну и слава богу! У меня работы много – замотался, извини!
– Никита, у тебя неприятности?
– Нет, почему?
– Я читала о тебе!
– Ты читаешь обо мне? Тебе интересно? Не думал… Удивлён даже. Но не верь: там пишут всякую чушь. У меня всё хорошо.
– Отлично, я рада, а то я уже расстроилась. Всё-таки ты мне не чужой человек.
– Я? Ты замужем. А я просто отец нашего великовозрастного ребёнка, но за заботу спасибо.
– Никита, мы с тобой поторопились с разводом. Мы были счастливы. Ведь были же?
– С разводом поторопились? Не уверен. Я думаю, мы расстались вовремя, пока ещё совсем не возненавидели друг друга. А уже начали ненавидеть. Мы устали друг от друга, нам стало казаться, что мы друг от друга никуда не денемся. Это неправильно. Мы перестали уважать друг друга. А счастливы… Да, были. Но были. В прошедшем времени. Человек не может быть счастлив всё время, двадцать четыре часа в сутки. Мы были счастливы, но это прошло. Мы сделали свой выбор.
– Никита, ты помнишь Крым? Мы ездили туда после окончания института. Ты помнишь виноградники? Посёлок? То кафе, где мы пили вино, – оно было кислое, но мы его всё равно пили, очень хотели пить. И занимались любовью на пляже, помнишь?
– Конечно, помню, ещё бы я этого не помнил! Такое не забывается! Таня, я хочу тебе сказать, что был там недавно. Там ничего нет: ни пляжа, ни кафе, ни виноградников, там нет даже посёлка. Всё застроено элитными дачами, пляж поделён. Не нужно было и ездить. Я ничего не нашёл и ничего не вспомнил
– Ты правда там был? Ты ездил туда специально?
– Да. Я туда ездил прошедшим летом. Подумал так же, как и ты, что ещё можно что-то вернуть. Но приехал и пожалел. Всё умерло. И ещё понял, что наши чувства реанимировать невозможно. Мы разлюбили друг друга. Извини! Нет виноградников и кафе – так же нет и наших чувств.
– Господи, ты летом приезжал ко мне в Питер, чтобы это рассказать? Почему не рассказал? Никита, я поняла, ты хотел вернутся ко мне? Правда?
– Ты права, действительно хотел. Но приехал и понял, что нет. Не нужно. И рассказывать тебе не стал. Расстраивать не хотел. Выбор сделан. И мы должны его принять, Таня.
– Никита, ты, пожалуйста, подумай, может быть, ещё не поздно!
– Нет, даже думать не буду: у нас уже давно другая жизнь – и у тебя, и у меня. За те двадцать лет, что мы были женаты, мы ослепли и оглохли, перестали видеть и слышать друг друга, мы предали друг друга. Наш развод был закономерен. Прости, мы больше не сможем быть вместе. Мы любили друг друга, и давай на этом остановимся. И начнём новую жизнь.
– Наверное, ты прав. Новая жизнь – это, наверное, правильно.
– Танюш, у меня работа, извини. Рад был тебя услышать.
– Ты извини.
ГЛАВА 5
Демидов выключил, отложил телефон. Закурил сигарету, задумался. Опять снял очки, потёр глаза. Вспомнил то, о чём говорила Татьяна. То, что было двадцать лет назад. Они действительно тогда были безумно, до одури счастливы. Они окончили институт, получили дипломы, готовились к свадьбе. На преддипломной практике и на время подготовки самого диплома Никите удалось устроиться на работу. И работу очень приличную, денежную. Срочно нужно было подготовить для нерадивого аспиранта кандидатскую диссертацию с массой чертежей. Их нужно было начертить очень быстро. Никита взялся, начертил.
Аспирант был из богатой семьи и заплатил целых триста рублей, по тридцать рублей за лист. Никита с Таней махнули в Крым. Сняли небольшую комнатку в посёлке под Коктебелем и целый месяц наслаждались солнцем, морем и любовью. Они почти не спали и не ели, им было не нужно ничего, кроме них двоих. Денег у них было мало. Но в этом посёлке всё стоило дёшево, особенно фрукты, которые они в основном и ели. Когда приехали в середине июля, то пробовали черешню и абрикосы, потом груши, и перед отъездом – виноград.
Фрукты продавались вёдрами. Съедали в день по ведру. С питьевой водой в посёлке было очень плохо. Воду заменяли фрукты или вино – домашнее, кислое, тоже очень дешёвое. Его продавали в небольшом кафе, которое неизвестно как оказалось в этом посёлке. Меню кафе составляли только шашлыки и вино. И Никита с Таней шли туда ближе к вечеру, часов в семь, делали заказ. Это была их еда за целый день.
Они любили друг друга настолько сильно, что не замечали ничего и никого вокруг. Счастливое, беспечное, беззаботное время. У Татьяны было всего два ситцевых летних лёгких платья. Каждый вечер она стирала платья по очереди, и Никита очень боялся, что платья от частой стирки разлезутся, разорвутся – что тогда они будут делать? У него самого были одни джинсы: старые, протёртые, но любимые и незаменимые.
Он представил себя и Таню такими, какими они были двадцать лет назад. Молодую девушку с пшеничной толстой косой, худенькую в простом ситцевом платье, и себя, тоже худого, высокого парня, в драных джинсах, с длинными волосами. С этими волосами всегда были проблемы. Татьяне нравился он с длинными волосами, да и он сам считал, что с длинными волосами выглядит неплохо. Но длинные волосы у студентов определённо не нравились руководителю военной кафедры в МВТУ им. Баумана, отставному генералу, и он распорядился не пускать студента Демидова на занятия, пока тот не приведёт себя в надлежащий, по мнению генерала, вид.
Встал вопрос об отчислении Никиты из института. Из двух зол выбрали меньшее – пожертвовали его шевелюрой. Но занятия на военной кафедре закончились, а волосы быстро отросли…
Вспоминая то их путешествие в Крым, Демидов думал, как же им было тогда хорошо! И казалось, что всё в их жизни будет так же прекрасно, как это море, солнце, виноградники, каменистые скалы и даже та старая, разбитая просёлочная дорога, которая вела из посёлка в неизвестном направлении и упиралась в обрывистый берег.
И прошедшим летом Демидов вдруг подумал, что, может быть, реально вернуть их чувства, пережить то, что они пережили в юности, заново.
С Сашей всё было кончено. И в очередной из его приступов самокопания и жалости к себе он сорвался и полетел в Крым. Подумал, что хочет купить тот домик, где когда-то, в далёкой юности, жил и был счастлив, но уже в аэропорту понял, что сглупил. Всё вокруг было не так… Только стоило всё же завершить начатое, поехать туда, куда так стремился.
Взял машину на прокат, поехал в Коктебель, долго колесил по окраинам и нашёл-таки то место, где они когда-то жили с Таней. Нашёл и ужаснулся: там не было ничего из того, что он помнил! Даже виноградников, даже пляжа, и посёлка то самого не было. Одни элитные дачи для богачей. Если бы был тот старый посёлок, он купил бы там дом, но новодел приобретать не стал.
Он сразу же уехал оттуда. Снял номер в дорогой гостинице в Ялте, прожил там несколько дней, пару раз искупался в море и не раздумывая взял обратный билет до Санкт-Петербурга. Ему вдруг захотелось всё рассказать Тане, он подумал, что она поймёт его, пожалеет. Кому как не ей понять, что значит потерять навсегда мечту вернуться на то место, где был когда-то счастлив. Мечта погибла навсегда! Этого места больше не было. Да, Таня права, он надеялся вернуться, если не в Крым, то хотя бы к женщине, с которой был счастлив.
Он прилетел в Санкт-Петербург, остановился в «Гранд Отель Европа» на Невском, позвонил бывшей жене. Договорился о встрече: на следующий день, в полдень. В двенадцать он ждал её в холле гостиницы. Знал, что выглядит отлично. Одет в фирменный светлый костюм, купленный недавно в Лондоне, итальянские туфли, модные дорогие очки. Он даже накануне постригся в супердорогом салоне. Тысяча баксов за стрижку, но оно того стоило! По крайней мере почти все встреченные им в то утро женщины, и молодые, и не слишком, оборачивались и провожали его долгими, внимательными, заинтересованными взглядами.
Но когда он увидел Татьяну, понял, что ничего ей рассказывать не будет. Девочке в ситцевом платье с пшеничной косой он бы рассказал, а этой холёной красавице-блондинке в белом брючном костюме, выглядевшей в сорок с хвостиком на тридцать, он ничего рассказывать не будет. Она не сможет его понять. Та девочка в ситцевом платье поняла, а эта женщина – нет!
ГЛАВА 6
Они выпили кофе в баре, поговорили о Катюше, потом о чём-то незначительном, вспомнили детство. Она сказала, что он очень хорошо выглядит, загорел, спросила – был на море? Он соврал, что находился по делам в Турции, и ещё сказал, что Татьяна просто красавица. Оба решили, что расставание им на пользу. Он достал из кармана флешку с фотографиями, которые по ему переслала дочь, отдал Татьяне. Та поблагодарила. Больше говорить было не о чем. Демидов предложил бывшей жене пообедать, и она уже было согласилась, как к ним, поздоровавшись, подошёл импозантный мужчина средних лет. Никита сразу понял – это муж Татьяны, известный музыкальный критик.
– Дорогой, как ты меня нашёл? – удивилась она.
– Ты сама мне сказала по телефону, куда идёшь, – усмехнулся он, а Демидову, захотелось дать этому холёному типу в глаз. Он так стремился увидеться, поговорить с Татьяной, а этот мужик ему мешает… Но тип продолжал: – Таня, может быть, познакомишь меня с твоим кавалером?
– Да, конечно, это Никита Демидов…
Мужчина шутливо хлопнул себя по лбу:
– Конечно, твой бывший муж! Олигарх! – и обратился к Демидову: – Никита, вы прямо из тундры?
– Почему из тундры? – Демидова слова про «тундру» больно кольнули.
– А откуда? Из тайги? Да, в этой тайге, по всей видимости, хорошая экология! Что Татьяна, что вы – оба замечательно выглядите, оба высокие и красивые. Вот оно – сибирское здоровье! Да, нужно родиться в тайге!
Демидов возразил:
– Вы плохо знаете географию. В городе, в котором и я, и Татьяна родились, живёт больше полумиллиона жителей. Там крупнейший в России металлургический комбинат! И этот комбинат принадлежит, между прочем, мне. Ни тундры, ни тайги там поблизости нет! Да, лес есть, и всё!
– Извините. Я не думал, что вы обидитесь!
Заметив растущее напряжение, Татьяна решила разрядить обстановку:
– Мы с Никитой решили пообедать, ты пойдёшь с нами?
Критик был непреклонен:
– Ты хочешь сейчас обедать? Таня, ты забыла, что говорил наш диетолог? Вы, извините, Никита, но мы с Танечкой лечимся у диетолога. Она разрешает нам есть по часам и только определённые виды продуктов. Так что пообедать с вами не сможем. Вам тоже нужно обратиться к диетологу: не мешает немного похудеть. Вы подумайте об этом, а мы, пожалуй, удалимся. Танечка, пойдём.
И тут Демидова прорвало. Такого оскорбления он снести уже не мог! Он послал этого типа куда подальше, по «матушке». Извинился перед Татьяной. Пошёл в ресторан и напился. Страшно напился! Пил несколько дней. Обошёл почти все рестораны и ночные клубы Питера. Местные девицы лёгкого поведения просто озолотились. Потом купил билет в СВ на «Красную стрелу» и уехал в Москву.
В поезде, лёжа в купе без сна под стук колёс, думал о том, куда делись девчонка с пшеничной косой в простом ситцевом платье и худой парень в очках с длинными волосами в драных джинсах. Теперь же он, как говорится, мужчина средних лет в самом расцвете сил, у него джинсов штук двадцать всех фирм и фасонов, он расстался с длинными волосами, у него стильная модная стрижка, он крупный бизнесмен и выглядит солидно.
Прогуляв и пропьянствовав в Москве почти месяц, он проснулся однажды ночью в чужом городе, в чужой квартире, в чужой постели и с абсолютно чужой, хоть и очень красивой женщиной – Наташей. Он вдруг понял – всё, предел. Так можно себя жалеть до бесконечности, он не хочет здесь больше находиться! А хочет заняться, наконец, делом, которое ему действительно нравится. В один день собрался и улетел в свой родной город, на родной комбинат…
ГЛАВА 7
Демидов сидел с документами в своём кабинете, просматривал, что-то подсчитывал, глядя на экран компьютера, иногда снимал очки, тёр глаза, опять надевал, работал дальше, при этом думая, что зря отказывается от операции на глаза – наверное, нужно всё-таки сделать, так как работает он много. Но потом он вновь увлёкся делами, забыл обо всём, и только когда в коридорах стихли шаги, уборщицы прекратили шваркать тряпками по полу, и пару раз к нему в кабинет заглянул охранник, Демидов понял, что пора домой. Поздно уже.
Он сложил просмотренные документы в отдельную папку, чтобы выйдя из кабинета, положить её на стол секретаря. Уже надел куртку и шёл к выходу, но его остановил звонок мобильного телефона. Он достал телефон, посмотрел на экран – звонила его мать.
– Да, мама, что случилось? – ответил он.
– Никита, с отцом опять плохо.
– Мамуль, что с ним? Опять давление?
– Да, от врача отказывается, лекарство пить отказывается. Ты бы приехал!..
– Мама, ты же знаешь, что из этого всего получится!
– Нет, я знаю, но он будет рад тебе!
– Да, рад, только от этой радости мне потом очень плохо, а ему – ещё хуже!
– Никит, ты приезжай, да и я тебя не видела уже больше недели!
– Хорошо, приеду.
Он согласился и сразу пожалел. Сейчас мать начнёт причитать, как он плохо выглядит, какой он бледный, как похудел. И это он ещё настрого запретил родителям разговаривать с ним об убийстве… Он никого не убивал – и точка. Он понимал, что матери действительно жаль его, ведь она же мать! А к отцу попробуй, подойди! Посылать начнёт, как и последние несколько лет. Не хочет отец понять, что наступило другое время, и ничего плохого, он, Никита, не делает. Наоборот, экономику своей страны поднимает! А государству на комбинат было наплевать с высокой колокольни, не купил бы комбинат Демидов – купил бы кто-то другой!
Родители жили в том же маленьком домике, недалеко от комбината. В этом доме родился Никита и две его старшие сёстры. В этот дом Никита вернулся, окончив институт, жил несколько лет вместе с Татьяной и маленькой Катюшей. А когда он построил на окраине города большой дом, захотел забрать туда родителей, то те, вернее, отец, переезжать наотрез отказались! Мать извинялась, плакала и осталась в старом доме вместе с отцом. Но Никита был благодарен ей, что та уговорила переехать в большой новый дом и помогать ему и его семье по хозяйству соседей – даже не соседей, а почти родственников, супружескую пару Марию Ивановну и Фёдора Дмитрича. Они и сейчас живут с Никитой в том большом доме, хотя и Татьяны, и Катюши там уже нет. И если бы не Мария Ивановна и Фёдор Дмитрич, честно говоря, его самого, Демидова, может быть, и на свете бы не было.
Он помнил старый дом до последнего гвоздика, до последней щепочки. И за сорок лет, что себя Демидов осознавал, в доме ничего не поменялось. На кухне те же шкафы, круглый стол, крашенные табуретки. Отец не разрешал ничего менять, нового не покупать, у сына деньги принципиально не брал. Демидов украдкой давал деньги матери – та отказывалась, но он настаивал, и ей приходилось взять. Раз в неделю Фёдор Дмитрич привозил продукты и лекарства, и отец, если это видел, страшно возражал, требовал, чтобы мать всё выбросила: им подачки не нужны. Но мать, конечно, ничего не выбрасывала, отца уговаривала, успокаивала. И когда она рассказывала об этом Никите, тот только разводил руками: как ему помириться с отцом – он не знал.
Мать, когда сын приехал, провела его на кухню, усадила за стол, предложила ужин. Демидов отказался, есть не хотел. Попросил чаю. Мать поставила перед ним чашку, сахарницу с сахаром, вазочку с вареньем, а сама села напротив, подпёрла щёку рукой и тяжело вздохнула. Демидов спросил:
– Мамуль, ну что ещё? Плохо выгляжу?
– Никитка, ну конечно плохо. Ты не пей больше! Не нужно тебе это.
– Мам, я уже несколько месяцев не пью. Совсем.
– Ты говорить об этом запретил, но когда Чернова убитым нашли, ты же выпивший был?
– Мам, это я его убитым нашёл, а выпил уже после и совсем немного.
– Хорошо. Говорят, следователь по твоему делу из Москвы приехал?
– Прокопенко донёс?
– Да не только Прокопенко. Все говорят. Ты видел следователя-то?
– Видел, мам.
– Ну и что? Что за следователь?
– Девушка молодая.
– Девушка? Это, наверное, не очень хорошо?
– Да, не слишком. Но ничего, прорвёмся.
– Никита, я тебя очень прошу, умоляю… Сейчас об этом во всех газетах пишут… Ты не предлагай ей, этой следовательнице, денег, пожалуйста! Она же тебя заложит – и тебя посадят! Что с отцом будет, со мной?
– Мне кажется, отец об этом только и мечтает!
– Два дурака, прости господи!
– Мама!
– Ты иди к отцу, поговори с ним.
– Я, конечно, пойду, но, может быть, всё-таки не стоит?
– Иди, иди!
Демидов прошёл в комнату к отцу, хотя ему очень-то не хотелось, но мать просила… Получилось именно то, что он и предполагал: как только сел на стул рядом с отцовской кроватью, тот встретил его в штыки:
– Чего расселся! Тебя не приглашали. Убирайся!
– Пап, я поговорить с тобой хочу.
– А я не хочу! Выметайся: капиталистов недорезанных видеть не хочу. Тебя мать вызвала, чтобы ты со мной простился, решила, что умираю? А я умирать не собираюсь. Выметайся!
Демидов встал, направился к двери, но около неё остановился, обернулся.
– Пап, ты мать не расстраивай, ладно?
– А кто её расстраивает? Я? Вот ты и расстраиваешь. Своим поведением, образом жизни своим! Зачем Татьяну бросил? Девку молодую захотел? Где теперь твоя девка? Сколько их у тебя перебывало? Когда образумишься? Только и знаешь, что бухать и девок менять! Ты и расстраиваешь!
– Пап, не будем, ладно! Я не только бухаю, как ты выражаешься, а я ещё и работаю!
– Ты работаешь? Народное добро захапал – и это считается «работаешь»?
Демидов резко обернулся к отцу:
– Всё, хватит, на эту тему я разговаривать больше не буду. Мать не расстраивай. Если она считает, что врач нужен и уколы, не смей отказываться! Как маленький!
– Не указывай мне!
– Буду указывать! Ты мне не чужой, и я тебя, несмотря на твой сволочной характер, люблю и на твои выходки не обижаюсь!
Отец запустил в Никиту пустым стаканом, но не попал – стакан упал на пол и разбился. Никита подобрал с пола осколки и вышел из комнаты. Мать стояла у двери.
– Ну что? – спросила она.
– Стакан разбил… – Никита протянул горсть осколков, а та заплакала:
– Никита, ну помирись ты с ним!
– А мы что, ссорились?
– Вы одинаковые с ним, абсолютно! Ну гордость свою немножко обуздай!
– Всё, мам, я поехал!
– Никита, а ужин?
– Нет, не буду. Всё, пока.
ГЛАВА 8
Он взял куртку, толкнул входную дверь и вышел на воздух. Подумал, что вот именно таким образом встречи с отцом проходят каждый раз. Характер у отца – кремень! Но и мать права: они с отцом похожи, очень!
Мать Никиты Демидова, Любовь Андреевна, всегда утверждала, что фильм «Весна на Заречной улице» про неё. Она так же была учительницей русского языка и, приехав из Москвы по распределению после института в этот сибирский город, познакомилась с отцом, мастером на металлургическом комбинате. И прожили они бок о бок вместе почти пятьдесят лет. Родили трёх детей.
Две старшие сестры Никиты вышли замуж за военных и уехали далеко от дома. Одна сестра жила с мужем и детьми во Владивостоке, другая – в Самаре. Приезжали они очень редко. Демидов помогал обоим, оплачивал обучение племянников, купил им всем жильё. В отличии от отца с матерью, они от его помощи не отказывались.
Сколько себя помнил, он всегда был рядом с отцом. Когда Никита родился, отец был нереально, немыслимо счастлив. Родился сын, который продолжит династию Демидовых. Никита был готов работать на комбинате и очень гордился этим. В школе учился хорошо. А как может учиться школьник, у которого мать работала в той же школе сначала учителем, а потом завучем? У Никиты не было времени на прогулки со сверстниками, на футбол во дворе и лазанье по крышам. Он учил уроки, зубрил, читал. Мать всё распланировала, и отец её поддерживал. Никита должен поступить в МВТУ им. Баумана.
Никита готовился, но планы матери и отца чуть не сорвались: он влюбился. С Таней Никита учился с первого класса, однако только в десятом классе, весной, увидел, что в ряду у окна сидит необыкновенная красавица с толстой пшеничной косой… И он пропал. Он ходил за ней по пятам, боялся заговорить. Она не смеялась над ним, а наоборот, симпатизировала влюблённому в неё длинному пареньку, которого тоже знала с первого класса. Он смог её убедить, и она всё-таки ответила ему взаимностью.
Никита отказался ехать после школы в Москву без Тани. Или с ней, или он никуда не едет. Отец скандалил, пытался лупить сына, отчего Никита захотел даже уйти из дома. Выход из положения нашла мать. Она уговорила родителей Тани отпустить их дочь в Москву вместе с её сыном, обещала помощь и поддержку.
Получив согласие, они поехали вместе. Никита в МВТУ поступил легко, а вот Таня на экзаменах в педагогический институт провалилась: в школе она училась неважно, выпускные экзамены сдала успешно только благодаря Никите. Таня рыдала, хотела уехать обратно домой, да и Никита тоже был сильно расстроен, но Таню домой не отпустил.
Жить вместе в Москве им было негде. Речи о том, чтобы снять квартиру или хотя бы комнату даже и не было. Родители материально помочь не могли, а на стипендию в тридцать рублей, тем более вдвоём, не разгуляешься.
Никите дали только койку в общежитии. Он срочно стал искать работу, и, как ни странно, удача оказалась на его стороне – устроился дворником, и ему даже предоставили маленькую комнатку для проживания, подсобку, где также хранились мётлы, лопаты и грабли. И в этой комнатке, холодной, неуютной и без удобств, они прожили пять лет. И именно в этой комнатке они в первый раз любили друг друга, хотя все кругом, включая их родителей и учителей в школе, думали, что они давно уже любовники.
Но всё было абсолютно не так. Между ними было очень светлое и какое-то детское чувство. Да, они целовались, но о том, чтобы оказаться вместе в одной постели даже и не помышляли. И только когда первый раз остались ночевать в той маленькой комнатке с мётлами и лопатами, поняли, что могут любить друг друга, как тогда сказала Таня, «как взрослые». И они любили друг друга, любили так, как можно любить только в юности: страстно, горячо и безрассудно. Они вставали в пять утра, вместе убирали участок, который был закреплён за Никитой, потом он бежал на занятия, а Таня занималась их нехитрым хозяйством и готовилась к повторному поступлению в институт.
Приходил Никита, она кормила его обедом, и после обеда он проверял, что ей удалось выучить за день. Он для себя решил, что из кожи вон вылезет, но заставит Татьяну вызубрить школьную программу – и она обязательно поступит.
Получилось так, как он хотел. На следующий год Татьяна поступила в педагогический. Радости его не было предела. Он взял на себя заботу об их маленькой семье. Искал подработку где только можно и как только можно. Иногда не спал неделями и чувствовал себя при этом прекрасно.
В их с Таней комнатке часто собирались однокурсники, спорили, шутили, играли на гитаре, пели бардовские песни, мечтали, что будет с ними дальше, как сложатся их дальнейшие жизни. Ели печёную картошку, соленья и варенья, которые передавали с поездом родители Никиты и Тани, запивали чаем, редко – пивом или дешёвым вином…
Никита закончил обучение в институте с красным дипломом – отец был безмерно горд за него, помог получить распределение на их знаменитый комбинат. Перед тем, как вернуться в родной город, Никита и Таня поехали в Крым, и эту поездку оба не смогла забыть даже через два десятка лет… Никита и Таня вернулись в свой родной город и сразу же подали заявление в загс. Таня была беременна – сказалась та их знаменитая поездка в Крым…
ГЛАВА 9
В тот период своей жизни Никита Демидов думал, что полностью счастлив. Ему казалось, что у него есть абсолютно всё. Он молод, у него много что впереди, он работает на знаменитом комбинате, у него любимая жена, маленькая дочка, его родители им неимоверно гордятся! Каждое утро они вместе с отцом пешком шли на работу, на знаменитый на всю страну комбинат…
А потом в стране наступил кризис – комбинат залихорадило. Количество заказов катастрофически сократилось. Зарплату стали платить крайне нерегулярно. Народ стал уходить. Никита решил, что ему тоже нужно искать другую работу, но этого не мог понять его отец, вставший на дыбы – как это Никита будет искать другую работу… а комбинат?
Никита пытался объяснить отцу, что положение на комбинате не улучшиться, скорее всего, будет только хуже, только тот не слушал. Здесь работал ещё дед Никиты, строил этот комбинат в двадцатых годах, а сейчас просто временные трудности… Но Никита всё-таки ушёл, убедил, что у него семья и без денег совсем не может, в то время как на комбинате вообще перестали платить зарплату.
Совсем Никита не уволился, ушёл в молодежный научно-исследовательский кооператив, созданный при комбинате. Это отец ему разрешил, но с условием, что Никита вскоре вернётся. Но через короткий промежуток времени комбинат практически остановился. Производил какую-то ерунду – отвёртки, открывалки для пивных бутылок, ножницы, шпильки для волос. Руководство комбината начало продавать оборудование, а бывшие работники растаскивали остатки того, что ещё не продали, сдавали на металлолом.
Никита Демидов работал в молодёжном научно-исследовательском кооперативе. У него кроме природного ума оказались ещё и очень хорошие предпринимательские и организаторские способности, плюс ко всему – отличное образование, которое он получил в МВТУ им. Баумана, и твёрдый, железобетонный, отцовский характер в наследство. Он быстро взял руководство кооперативом в свои руки и вместе со своими ребятами брался практически за любую работу. Что-то производили, что-то покупали, что-то продавали, выступали посредниками при сделках – и бизнес расширился. Никита купил несколько магазинов, потом ещё небольшой заводик и лесопилку. Купил также хорошую дорогую машину, каждое лето возил семью на море.
А жить продолжал с родителями. Танины близкие уехали в Санкт-Петербург, где давно жил её старший брат. Мать Никиты преподавала в школе, получала небольшую зарплату, отец каждый день ходил на комбинат. Просто ходил. Комбинат стоял. Денег не платили. Поэтому жили родители на зарплату Любови Андреевны.
От помощи Никиты отец наотрез отказался, и каждый вечер отец и сын выясняли отношения. Отец называл сына бездельником, вором, мошенником и предателем. Сын возражал – что отец от него хочет? Чтобы он сидел рядом в пустом цеху и сопли жевал, ждал чего-то? Пусть отец объяснит! Вон, уже почти все приятели отца пить начали. Отец тоже пьёт – он хочет, чтобы и Никита спился? Но ведь него семья, он не может и не хочет бездельничать!
В итоге Никита посоветовался с матерью и переехал с семьёй на съёмную квартиру. Отец повозмущался, поворчал, объявил матери, что сына видеть не хочет, Татьяна с Катюшей пусть приходят, а он – нет. Никита пытался наладить отношения с отцом, но тот воспринимал всё в штыки. Для него Никита – предатель.
Денег он заработал уже достаточно – решил строить новый дом. Мать была в ужасе: что скажет отец! Никита убеждал – всё нормально, он все деньги заработал честно, пусть отец узнает в милиции (прим. авт. – до реорганизации), прокуратуре, в налоговой инспекции. Бесполезно! Отец ничего не хотел слушать!
Строительство дома продолжалось несколько лет, и с места почти не сдвигалось, у Никиты не было времени за стройкой следить, пока за дело не взялся сосед семьи Демидовых, Фёдор Дмитрич, военный пенсионер, тоже бывший работник комбината. Он начал контролировать стройку – и дело пошло. И вот уже почти десть лет великолепнейший большой дом на окраине города, с бассейном, с обустроенным огромным участком, теннисным кортом – почти поместье – радует своих обитателей. Но сейчас в доме живёт только его хозяин и его помощники – Фёдор Дмитрич и Мария Ивановна.
Эта супружеская пара была соседями Демидовых, у них были просто прекрасные отношения. Они когда-то пережили жизненную трагедию – в Чечне погиб их единственный сын. И когда встал вопрос о переезде в новый дом, отец Никиты отказался наотрез – матери пришлось остаться с ним, и с Никитой переехали их бывшие соседи. Он был им очень благодарен: работа у него и Татьяны отнимает много времени, бабушка с дедушкой далеко, а за Катюшкой нужен глаз да глаз.
Бизнес шёл просто отлично, и в период дефолта он почти ничего не потерял. Снял офис в центре города, купил ещё несколько небольших предприятий, деревообрабатывающий завод, аэропорт. И практически каждый день он ездил мимо известнейшего комбината, который не работал, стоял в руинах. На этом комбинате он начинал работу десять лет назад. Ему было безумно жалко такое грандиозное предприятие. Сколько сил его отца и деда туда вложено, и как он сам гордился работой на комбинате!.. И всё псу под хвост!
Почему всё развалилось? Почему такое предприятие, гордость страны оказалось этой стране не нужным? Он смотрел на развалины комбината и на душе кошки скребли.
Он стал думать, что можно сделать, как заставить комбинат вновь работать. Связался кое с кем. Узнал, сколько стоит выкупить акции. Начал считать. Понял, что комбинат купить он сможет, но вот возродить будет безумно сложно. Он продал почти всё, что у него было, даже дорогую машину. Купил дешёвую, подержанную японку с правым рулём, отменил все туристические поездки для семьи, убедил жену сократить траты. Своим помощникам по хозяйству, Фёдору Дмитричу и Марии Ивановне, сказал всё как есть: зарплату пока платить им не может. Он покупает знаменитый комбинат. Хочет возродить его. Но для них деньги оказались не главным. Они даже предложили Никите денег взаймы. Фёдор Дмитрич сам проработал на комбинате много лет, вот и тогда предложил посильную помощь. Никита, конечно же, с радостью согласился.
ГЛАВА 10
Комбинат был куплен. Собран трудовой коллектив, которому предложили выйти на работу. Зарплату Никита пока не обещал, но сказал, что перспективы есть, если трудовой коллектив ему поможет. Почти все согласились, даже пенсионеры. Все, кроме его отца, на которого он очень рассчитывал. Отец назвал его сволочью и предателем, ушёл с собрания, хлопнув дверью. Никита не понимал причин. Он считал, его отец переживает, мучается без работы, а оказывается, просто упивается своим страданием, своим несчастьем, тем, что потерял дело своей жизни, и возможность вернуться на любимую работу, помочь своему сыну возродить комбинат его просто оскорбила. У него отнимали любимую тему для разговоров, возмущений, стенаний, страданий… Но зато у него появилась друга тема – его сын капиталист недорезанный, который захапал народное добро.
Никита объяснял отцу – комбинат стоял, никто не хотел его возрождать, государству он был не нужен, не купил бы он – купили бы другие, возможно, даже иностранцы. Теперь же у людей появится работа, будет зарплата! Отец был непримирим.
Он работал по двадцать часов в сутки. Искал заказы, мотался по всей стране, брал дополнительные кредиты, чтобы отдать уже взятые ранее, занимал деньги везде, где только можно, – и всё для того, чтобы комбинат заработал! Уговаривал, умолял, обещал! И дело пошло. Сдвинулось, закрутилось. Заработал один цех, потом другой… Чтобы полноценно заработал весь комбинат, чтобы он начал приносить прибыль, понадобилось почти пять лет. И за эти пять лет у Демидова не было ни одного полноценного выходного дня, а его зарплата оставалась минимальной. Зато он побывал, наверное, во всех городах России и во всех странах мира. И только спустя пять лет поехал со своей семьёй в Италию. И там уже в который раз возник разговор с Татьяной о втором ребёнке.
Никита пытался говорить с Татьяной, что не мешало бы родить дочери братика или сестричку. Татьяна согласилась, но потом побывала у врача, обследовалась, и у неё нашли серьёзные проблемы со здоровьем. Рожать ещё одного ребёнка не рекомендовали. Требовалось длительное дорогостоящее лечение, на которое Никита предлагал выделить определённую сумму, но она отказывалась, мол, потом, ещё успеем, вот заработает комбинат, тогда…
И вот теперь деньги на лечение появились. Демидов хотел отправить жену в Германию или Швейцарию – Татьяна опять отказалась. Сказала, поздно, ей тридцать восемь, рисковать она не хочет, да и вдруг лечение не поможет. Ему её убедить не удалось и даже показалось, что пока он работал, возрождал комбинат, что-то в их отношениях ушло.
Татьяна работала в школе, ей там нравилось, и когда он предложил ей оставить работу, она отказалось. Дома сидеть больше не хочет. Дома ей неинтересно. Ему показалось это странным, ведь раньше она домом с удовольствием занималась. Ладно, не хочет – как хочет!
Думал, что случилось. Что? Почему у них с Татьяной в отношениях что-то надломилось? Он был самым примерным мужем и отцом в мире. Он обожал своих жену и дочь, а они принимали, то, что он делал для них, именно принимали. Никита понял, что ещё со школы Татьяна позволяла ему себя любить, снисходила до него. Любила ли она его? Говорила, что любит, и он помнил, что там, в Крыму, она его действительно любила. А потом? Потом, наверное, тоже, по-своему. Но не так, как любил её он. Она привыкла, что он её любит, он с ней рядом.
Демидов пытался переломить ситуацию, однако у него не получалось. Они отдалялись друг от друга. Он стал посматривать на других женщин, и Таня этого не замечала. Ей верилось, он будет с ней всегда! Всегда будет зарабатывать деньги, радовать своих девочек дорогими подарками, сюрпризами. Казалось, что Таня не осознавала, что её муж – ещё молодой и привлекательный мужчина, который очень неплохо зарабатывает, и множество женщин вокруг рады были бы прибрать его к рукам.
Никита начал отвечать на внимание окружающих его женщин. В командировках и поездках у него случилось несколько скоротечных романов, но мысли оставить семью, развестись с женой у него даже не возникало.
От его безумной любви к Татьяне практически ничего не осталось. Сила привычки. Одних его усилий сохранить любовь было мало – нужны усилия и с другой стороны. Но с этой другой стороны никакие усилия не прикладывались…
Чувства уходили, и, как говорят, свято место пусто не бывает. В одной из зарубежных командировок он познакомился с молодой московской журналисткой Сашей Куриловой. Саша, как потом выяснилось, несмотря на свою молодость, а ей было только двадцать три года, была очень умной и хваткой девочкой. И она была красива, очень красива. Великолепная фигура, потрясающие глаза, как в песне Филиппа Киркорова «чайного цвета», вьющиеся каштановые волосы.
Она сама к нему подошла на одном из приёмов для прессы, заговорила, и Никита Демидов, почти сороколетний преуспевающий бизнесмен, влюбился с первого взгляда в такую красотку.
Они оказались в постели в первый же вечер и не расставались всю поездку, а потом, когда Никита вернулся в свой родной город, то смог пробыть дома только сутки. В один день собрался и улетел в Москву. Татьяна его не остановила, не спросила куда он. А он, наверное, и не смог бы объяснить.
В Москве Демидов снял номер в одном из лучших отелей, Саша приехала к нему. Его чувство к ней было похоже на заразную болезнь, но выздоравливать он не хотел, боялся. Саша просила его быть с ней вместе всегда, не уезжать, или взять её с собой в его родной город, и тогда он в первый раз задумался о разводе с Татьяной, но тут же отогнал эту мысль, понял – нет, он не сможет. Уехать в Москву навсегда? Тоже не сможет. Взять Сашу с собой, встречаться с ней в его родном городе? Тоже не выход, но почему не попробовать?
Они уехали домой вместе.
ГЛАВА 11
Он специально организовал при комбинате пресс-службу, поставил Сашу руководителем, снял ей квартиру недалеко от комбината и всё свободное время проводил там. Домой возвращался поздно ночью, а то и вовсе не возвращался, приезжал утром, переодевался, уезжал на комбинат. Татьяна, казалось, не замечала или делала вид, что не замечает его отсутствия, и, что казалось странным, была в нём полностью уверена. Но слухи о его бурном романе пошли по городу, и первым, кто пытался поговорить с Никитой, была его мать, но тот отмахнулся, мол, отстаньте, всё неправда, ерунда, чушь. Но слухи не стихали! В «жёлтой» прессе появились компрометирующие фотографии, и теперь уже Татьяна впервые заговорила с ним на эту тему. Он опять отмахнулся – всё придумали! Татьяна отстала. Казалось у неё на глазах шоры, и потом, анализируя произошедшее, Никита не мог понять, почему она не реагировала, почему не поставила вопрос ребром, не попыталась вернуть его, открыть ему глаза, почему она ослепла и оглохла по отношению к нему? Неужели была настолько уверена в себе? Или просто равнодушна к нему?
Саша требовала его развода, начала устраивать сцены. Она его любит, она не может с ним расстаться не на минуту! Демидов обещал подумать, решить, просил подождать. Он протянул так почти год, пока в один прекрасный день его супруга не получила по почте подробный отчёт о том, как живет её благоверный, как развлекается, с приложением очень интересных фотографий.
В тот же день и Демидов получил письмо, и это письмо касалось его жены. Оно было без подписи и обратного адреса: кто-то положил его в папку с входящей почтой. Секретарь не могла сказать, кто это сделал, в принципе, мог любой сотрудник комбината. В письме текста было немного, мол, прочитайте, ознакомьтесь, это касается вашей жены. Главное приложение – выписка из медицинской карты Татьяны. И эта выписка подтверждала, что Татьяна не страдала никакими заболеваниями и детей могла иметь сколько угодно. Получалось, что все эти годы она обманывала его. Почему?
Он поехал домой выяснить отношения с супругой, а та устроила грандиозный скандал с битьём посуды, швырнула ему в лицо фотографии. Демидов не стал слушать, положил на стол перед Татьяной полученное им письмо, развернулся и ушёл. Снял номер в гостинице. К нему сразу же нему переехала Саша, они перестали скрывать свои чувства, и весь город наблюдал, как Демидов с молодой красавицей ужинают в лучшем ресторане города, ходят в театр и на концерты заезжих звёзд, покупают в магазинах дорогие вещи, то есть живут на широкую ногу. Татьяна одумалась, звонила ему, просила встретиться, поговорить: у них ведь дочь, она оканчивает школу, она всё это безобразие видит и переживает.
То, что Катюшка переживала их разрыв с Татьяной, Демидов понимал. Пытался сам неоднократно поговорить с дочерью, но та демонстративно поворачивалась и уходила, с отцом общаться не желала. Что поделаешь, его характер! Тут и у Демидова проявился характер его отца. Не хотите – не надо! Без вас проживу! Но с Татьяной всё-таки встретился. Встреча закончилась её истерикой и его хлопаньем дверью.
При встрече он спросил её прямо:
– Почему ты меня обманывала? Я же не желал тебе зла. Я безумно тебя любил! Почему ничего не объяснила, даже не попыталась, а просто сказала неправду?
Она стала обвинять его, что он не любил её, его никогда не было дома, она всё время одна! Она не хотела больше детей, она не готова воспитывать ещё одного ребёнка.
Он не понял:
– Как – не готова, что за ерунда? А Катюшка?
Она ответила:
– Катя родилась, когда мы оба были молодые и не видели впереди жизненных трудностей!
Он не понимал, какие ещё жизненные трудности, где жизненные трудности, ведь он всегда был готов помочь ей! Она рыдала: он её не понимает и никогда не понимал! Он просил объяснить, что не понимает? Что? Она объяснила:
– Боялась, что ты не справишься, что меня бросишь!
Он возразил:
– Господи, какая чушь!
Она продолжала рыдать:
– Боялась, ты меня разлюбишь, если растолстею.
– Какая ерунда. После первого ребенка ты не растолстела?
– Я была молодая, не думала ни о чём… – оправдывалась она. – Почему ты так со мной поступил?
Он всё ещё не мог понять – как, как он с ней поступил? Он просто полюбил другую женщину! Она кричала, что он предатель, чёрствый эгоист, он бросил родную дочь! Демидов заткнул уши, пытался с ней спорить – да никого он не бросал! Дочь он любит! Но Татьяна уже была в невменяемом состоянии, говорила, что покончит с собой, если он не вернётся…
Он хлопнул дверью… С собой она не покончила, уехала в Санкт-Петербург и увезла с собой дочь. Демидов подал на развод. Долго судился с женой, потом подписал мировое соглашение. Он выплатил ей огромную сумму – та купила шикарную квартиру в Санкт-Петербурге. А сам вместе с Сашей перебрался в свой большой дом. Казалось, всё позади, и впереди только счастье и радость. Если бы…
ГЛАВА 12
Демидов вышел из дома родителей, пожалев, что отказался от ужина: есть он хотел. С утра во рту у него крошки не было. Вообще-то, дома у него есть ужин – Мария Ивановна приготовила, но он просто не хочет есть в одиночестве. Никита стал думать, чем же ему перекусить. Наверное, шашлыками! Их готовили очень хорошо в ресторане при муниципальной гостинице – там хороший шеф-повар. Правда, публика там бывает аховая – местные криминальные авторитеты. Но ему бояться нечего: он самый уважаемый человек в городе! Он свой! Поехал туда.
Как обрадовался директор ресторана!.. Вот это дорогой гость, вот кого не ждали, но кому всегда рады! Демидов прошёл в зал, ему тут же освободили лучший столик, директор заведения стоял навытяжку, сам принимал у него заказ. И тут же к Демидову за столик скользнула местная «ночная бабочка», уселась, призывно посмотрела, но он сказал ей резко:
– Тебе, детка, наверное, тут не место!
Девушка надула губки, однако не ушла:
– Может быть, я останусь?
– Так, что вы будете, Никита Сергеевич? – стал спрашивать Демидова директор ресторана.
Тот подумал и ответил:
– Сто грамм водки, закуску…
– Икру?
– Нет, грибы или огурчики, можно капусту. И шашлык.
Директор записал и, посмотрев на «ночную бабочку», решил уточнить:
– А девочка что будет?
– А девочка ничего не будет: она сейчас уходит!
Директор цыкнул на «бабочку» – та скорчила рожицу. Демидова это не проняло, он повторил:
– Я неясно сказал? Уйди, ты мне мешаешь!
Девочка возражала:
– Но я не мешаю, я тихонько посижу – закажи мне коктейль!
– Убирайся, не то я вызову охрану! Ты не видишь, я не хочу с тобой общаться!
Девица встала и с недовольным видом ушла.
Демидову принесли водку и закуску. Налили из графинчика в рюмку. Он поблагодарил, уже хотел выпить, как тут увидел, что в зал ресторана входит московский следователь Анна Николаевна. Вот это номер!
А Аня безумно хотела есть и забыла, что она не в Москве. Это в столице девушка может прийти в ресторан или кафе одна, но не в провинции! Тут так не принято. И притом, что тот ресторан, в который она попала, оказался почти притоном, Аня поняла сразу, как огляделась. Она быстро пошла к выходу, но не тут-то было… Ей преградили дорогу два амбала:
– Ах, какая девочка! Новенькая? – произнёс один из амбалов с усмешкой. Он показался Ане более агрессивным, чем второй.
– Пропустите меня! – в ужасе выкликнула она.
– Новенькая, такая беленькая, чистенькая! Тебя как зовут?
– Немедленно дайте дорогу!
– Ты чья такая будешь? Кто твой хозяин?
– Какой хозяин, вы что городите! Я в гостинице живу! Я в командировке!
– Здесь, в гостинице? Работаешь здесь? В командировке? А кто разрешил?
Аня закусила губу, чтобы не заплакать. Да что же это? За кого её принимают? Что ей делать теперь?
И тут она увидела Демидова. В той же чёрной водолазке, сером пиджаке в клетку, в модных чуть затемнённых очках, и причёска его была опять в беспорядке. Он направлялся к ней. Подошёл, сказал тихо:
– Отпустите, это моя девочка, отпустите её.
– Парень, ты кто? – агрессивный амбал встал в стойку, чтобы ударить Демидова, но тут другой амбал дёрнул первого за рукав:
– Ты идиот! Это же Демидов!
Первый смутился:
– Извините, не узнал, ради бога, извините!
Демидов взял Аню под руку, вывел из зала ресторана в холл. Повёл к лифту, но Аня непримиримо вырвала руку:
– Немедленно отпустите, что вы себе позволяете!
– Я? Я, наверное, спас вам жизнь!
– Вы? Я без вас справилась бы!
– Я видел, как вы бы справились. Что понесло вас в этот ресторан? Это вам не Москва, здесь девушки одни по ресторанам не ходят, тем более в такое гиблое место.
– Я живу в этой гостинице.
– В этой? Зачем?
– Я живу в этой гостинице. Захотела поужинать в ресторане.
– В этой гостинице живёте? И захотели ужинать в этом ресторане? Опрометчиво. Если бы поселились в другой гостинице, там кафе приличное есть, а сюда одной ходить не стоит!
– Я буду жить здесь!
– Очень опрометчиво, но как хотите!
– А вы, я вижу, местный криминальный авторитет?
– Конечно, меня все знают, и криминальные авторитеты тоже! Вот что, Анна Николаевна, идите-ка вы спать: завтра вставать рано. Заприте дверь и никому не открывайте. Даже к двери не подходите, а если кто-нибудь будет стучать – не спрашивайте. До завтра!
Он пошёл обратно в зал ресторана, как подумала Аня, доедать свой ужин. А вот она как раз-таки осталась голодной. Пришлось вернуться в свой номер, заплакав от обиды. Есть уже не хотелось. Слава богу, у неё был с собой кипятильник и пакетики с чаем – она согрела в стакане воду, бросила туда чайный пакетик, порылась в сумке, нашла там маленькую шоколадку – такие шоколадки давали в самолёте. Во время полёта не съела её, бросила в сумку. Вот и весь ужин!
Аня плакала, пила чай с шоколадкой и жалела себя. Занесло её в этот дурацкий город! И порядки здесь идиотские! Она признавалась себе, что если бы не Демидов, то определённо попала бы в переплёт. Демидов… Что ей с ним делать, как быть? Может быть, он действительно хороший человек, как все говорят, и он никого убивал? Тогда кто убил?
Она легла спать, и не могла заснуть: дрожала от холода, хоть и укрылась всем, чем только можно. Двумя одеялами, покрывалом, сверху дублёнкой, да и сама не разделась даже…
ЧАСТЬ 3. АНЯ БОБРОВА
ГЛАВА 1
Прокопенко заехал за Аней, как и договаривались, в восемь утра по местному времени. В четыре утра – по московскому. Аня не спала почти всю ночь, задремала только под утро и проснулась от звонка мобильного телефона. С трудом разлепила глаза, отыскала под подушкой телефон, ответила. Звонил Прокопенко, сказал, что с бригадой ждет её около гостиницы.
Аня вскочила, стала лихорадочно собираться. Одеваться ей почти не нужно было: она и не раздевалась из-за холода. Умываться? Ане было страшно об этом подумать. Вода ледяная. Быстро причесалась, завязала волосы в хвост, взяла сумку и спустилась вниз. Села в полицейскую «Газель» и опять ощутила страшный, могильный холод, или, то что холодно, ей просто показалось? Спросила:
– А почему так холодно?
Прокопенко отозвался:
– Отопление в машине не работает. Потерпите немножко, сейчас заедем за Никитой Сергеевичем, пересядете к нему в машину. У него хорошая, внедорожник, там отопление просто супер!
– Прокопенко, вы меня не поняли? – закричала Аня. – Я неясно объясняю? Я не поеду в машине Демидова! Никогда!
– Анна Николаевна, я всё понял, но вы замерзли, я вижу. Вы заболеете. Нам ещё на улице полдня пробыть придётся. Я за вас переживаю.
– Прокопенко, я сказала это вчера Демидову, теперь повторяю вам. Вас не должно волновать, холодно мне или тепло, хочу я есть или не хочу, как я спала и как себя чувствую. Понятно?
– Да, понятно. Только непонятно, почему?
– Помолчите, Прокопенко, за умного сойдёте. Если не понимаете – лучше молчите.
– Да напрасно вы так говорите, я же искренне, и Никита Сергеевич тоже.
– Прокопенко! Помолчите!
Аня уже бесилась. Он что, тупой? Он идиот? И как он служит в полиции? О боже!
Подъехали к особняку Демидова, погудели у ворот. Через пару минут открылись ворота, и Демидов выехал. У него действительно была очень хорошая машина. Демидов затормозил у полицейской «Газели», вышел, приблизился вплотную, заглянул внутрь машины, поздоровался и спросил:
– Доброе утро! Анна Николаевна, не хотите пересесть в мою машину?
– Нет! Я уже об этом Прокопенко полчаса толкую!
– Ладно-ладно! Одеты вы очень легко. Давайте я вам хоть тёплую одежду одолжу, шубу, унты?
На Ане действительно была тонкая турецкая дублёнка, подходящая для южной, в крайнем случае, московской, а не для сибирской зимы, и итальянские сапоги на высоких каблуках – модные, из хорошей кожи, но подходящие даже не для европейской зимы, а по большей части для, например, итальянской. У неё не было шапки – только капюшон на дублёнке.
Аня по-хорошему позавидовала Демидову, его тёплой куртке на меховой подстёжке, добротной шапке, а также сапогам-унтам, но… отказалась наотрез. Пошла на принцип. Не замёрзнет. Потерпит. Она закалённая. Демидов пожал плечами, вернулся к своей машине, поехал впереди, показывая дорогу.
В тот день на месте преступления Аня с бригадой и подозреваемый Демидов провели больше двух часов. Аня метала молнии: её раздражало всё. Она опять думала, почему они все такие тупые, включая Демидова? Что они делают? Они же абсолютно ничего не понимают! Не знают процедур, правил и требований. Она постоянно делала замечания Прокопенко, одёргивала его, внушала, что он неправ. Но больше всего её раздражал Демидов. Он вёл себя не как подозреваемый, а как главный на этом празднике жизни. И ещё она безумно замёрзла. Так холодно ей не было никогда. Ей казалось, что кровь в венах заледенела и перестала поступать к конечностям. Это заметил и Демидов. Опять предложил:
– Анна Николаевна, вы совсем замёрзли, идите, погрейтесь в моей машине…
– Подозреваемый, вам стоит помолчать и не мешать следственным действиям!
– Я серьёзно, я же вижу, у вас губы синие!
– Подозреваемый! Я сейчас занесу в протокол, что вы тормозите следствие!
– Я не торможу! Это вы тормозите: Вы заболеете, сляжете – и следствие остановится!
Аня обратилась к Прокопенко:
– Прокопенко, немедленно занесите в протокол, что подозреваемый оскорбляет следственную бригаду!
Прокопенко отозвался:
– Не буду, он никого не оскорбляет!
Вмешался прокурор:
– Это вы круто взяли, Анна Николаевна! Подозреваемый никого не оскорбляет!
Ответил Демидов:
– Прокопенко, а ты занеси в протокол, что Анна Николаевна оскорбляет подозреваемого! Я могу и протест подать!
– Прокопенко, если вы будете мне возражать, я отстраню вас от ведения дела! – закричала Аня. – А вы, подозреваемый, не смейте никого учить!
Тогда Демидов вновь обратился к Прокопенко:
– Иван, помолчи, не перечь ей, дай успокоиться!
Ане хотелось плакать. Мало того что она замёрзла, вторые сутки не ела – чай с маленькой шоколадкой вчера вечером не в счёт, – так её ещё никто не слушает, все норовят поперёк ей сказать! Она сделала несколько шагов в сторону, но у неё вдруг закружилась голова – и Аня схватилась за ветку ближайшего дерева. В ушах зашумело, и ей стало ясно, что сейчас она упадёт. Как сквозь слой ваты услышала голос Демидова:
– Ей плохо! Вы что, не видите, ей плохо! Она теряет сознание!
Она действительно падала, теряла сознание, у неё вдруг дико заболела голова, шум в ушах не стихал. Как в замедленном кино она увидела, что к ней бросились Демидов и Прокопенко, но первый опередил, подхватил её и крикнул капитану:
– Открой дверь моей машины – я положу её на заднее сиденье. Ты садись вперёд! Едем скорее!
Она почувствовала, что он поднимает её на руки, несёт к машине, и почему-то подумала, почему никто его не останавливает, не возражает, все согласны? Ведь он же подозреваемый в убийстве – как так можно!
Он положил её в тёплое нутро машины, под голову ей засунул свою пушистую меховую шапку, стянул ещё и куртку, укрыл её… Аня окончательно потеряла сознание. Она ненадолго очнулась, когда машина остановилась у дома Демидова. Он опять нёс её на руках в дом, а Прокопенко бежал впереди, открывал двери… Он положил её на диван в гостиной, и она увидела пожилую женщину и пожилого мужчину, которые суетились вокруг неё, а Демидов командовал:
– Быстро несите горячий чай с мёдом! Она замёрзла совсем – дайте плед, я её укутаю!
Он снял с неё дублёнку, завернул в мохнатый шерстяной плед, начал стягивать с неё сапоги и проговорил:
– Ёлки… Ноги ледяные. Ещё немного – и отморозила бы! Тётя Маша, несите носки шерстяные! Дмитрич, где чай? – Пока несли носки и чай, Демидов стоял перед ней на коленях, растирал ей ноги, а она пыталась возражать, отталкивала его руки. Но он всё повторял: – Господи, девочка, что же с тобой? Что с тобой такое? Дмитрич, звони в «скорую»!
Она слабым голосом прошептала:
– Пожалуйста, не нужно, не нужно… Я просто очень замёрзла и двое суток не ела.
Демидов не понимал:
– Как – не ела? Почему?
– Негде и нечего…
– Почему, ну почему вы не сказали?
Но у неё просто не было сил отвечать…
Тут появились и чай, и носки. Он натянул на её ноги носки, сел рядом с ней на диван, стал поить чаем с ложечки и попутно распорядился:
– Тётя Маша, Дмитрич, комнату Катюшки ей приготовьте.
Аня понимала, что сейчас она окажется в мягкой тёплой постели и что эта мягкая тёплая постель находится в доме предполагаемого убийцы, только всё равно не возражала. Она устала безумно. Она глотала с чайной ложечки горячий чай и чувствовала, как потихоньку её кровь оттаивает, начинает снова течь по сосудам. Её голова стала почему-то очень лёгкой, а тело вообще перестала чувствовать. Она откинулась на спинку дивана, где сидела, закрыла глаза, и моментально заснула.
Демидов озабоченно на неё посмотрел, пощупал пульс, потом понюхал чай, покачал головой. Аня не слышала, как он спросил у подошедшей Марии Ивановны:
– Тёть Маш, ты что в чай плеснула?
– Не я – Дмитрич. Коньячку немножко, для сугрева!
– Она двое суток ничего не ела – и тут коньяк на голодный желудок. Она заснула, я её сейчас отнесу в постель, пусть спит, сколько хочет. Тёть Маш, а ты поесть приготовь что-то посытнее, но только не жирное.
– Поняла, Никитушка, сделаю. Рыбка на пару подойдёт и пюре картофельное?
– В самый раз.
Он отнёс Аню в комнату дочери, положил в постель, укрыл одеялом, погладил её волосы и вышел…
ГЛАВА 2
Аня проснулась в незнакомой комнате, огляделась кругом. Стоял полумрак. Она лежала в тёплой, мягкой постели, ей было хорошо и спокойно. Чувствовала себя выспавшейся и отдохнувшей… только очень хотелось есть.
Она встала, прошлась по комнате, нашла выключатель и включила свет. Похоже, эта комната принадлежала или девочке, или молодой девушке. Мягкие игрушки, куклы, плакаты с артистами и рок-звёздами на стенах. Туалетный столик с зеркалом. Аня подошла к нему и посмотрела на себя. Выглядит плохо, хоть и чувствует себя отдохнувшей. Синяки под глазами, бледная, да и голова у неё немного кружилась.
Потом оглядела себя. Она была полностью одета, на ней всё, кроме пиджака, на ногах – шерстяные носки. Интересно, как долго спала? Аня посмотрела на наручные часы – шесть по местному. Она перевела стрелки на сибирское время… Шесть утра или вечера? Решила, наверное, всё-таки вечера, по её ощущениям, она спала не так долго.
Аня нашла массажку – чужую, а что делать, – расчесала волосы, опять резинкой затянула хвостик и вышла из комнаты. Спальня, в которой она спала, располагалась на втором этаже. Аня подошла к лестнице и внизу, на первом этаже, увидела свет. Стала спускаться по лестнице, как и была, без тапочек, в шерстяных носках. Очутилась в громадной гостиной. И за небольшим столиком около пылающего камина увидела хозяина дома – Никиту Сергеевича Демидова. Тот увлечённо что-то печатал на ноутбуке. Она подошла к нему, остановилась рядом. Тот поднял на неё глаза, и ей вдруг показалось, что что-то с ним не так. Поняла – на нём нет очков! Он слегка прищурился, как тогда, в Управлении, улыбнулся ей. Спросил:
– Анна Николаевна, как самочувствие?
– Спасибо вам за всё, Никита Сергеевич. Извините меня, я сорвала следственные мероприятия!
– Да ладно! Какие там следственные мероприятия, и без них всё ясно. Я хотел предложить вам поужинать: вы действительно голодная. Свинством было с моей стороны не угостить вас вчера. Я и не думал, что вам есть нечего!
– Я не могу. Я не могу с вами ужинать!
Он удивился:
– Как – не можете? А что же вы будете есть?
– Найду, в магазине куплю или в кафе поем…
– В кафе вы вчера были, и там нельзя девушке одной появляться вечером. И потом, где приличное место – вы не знаете. Вчера вот, например, попали в неприличное… Вам мало?
– А что, в городе нет хороших ресторанов?
– Есть. Но повторяю: вы туда можете пойти только со мной или Прокопенко. Почему с нами двумя – потому что в городе у вас больше нет знакомых мужчин. У Прокопенко хватит денег заказать в этих ресторанах чашку кофе, у вас, может быть, – на кофе и пирожное. Так что придётся идти в ресторан со мной. Мне можно там не платить: это мой ресторан.
– Я могу купить еду в магазине, в супермаркете…
– А вы знаете, где супермаркет? Ну, купите там продукты и что, будете в сухомятку жевать? Почему вы у меня поесть не можете? И потом, это тоже мой супермаркет! Сеть супермаркетов.
– Не могу! Я не могу от вас ничего принять…
– Так вот чего вы боитесь! Понятно, я подозреваемый – вы следователь. Как у графа Монте-Кристо: в доме врага не едят. Понятно! А давайте так… Вы мне за ужин заплатите. Вернее, не мне, а Марии Ивановне – она готовила. Или нам пополам – продукты мои!
– Но вы же чушь говорите!
– Почему же чушь? Это вы чушь несёте, что ужинать у меня не можете. Вам стало плохо, вас привезли ко мне домой, потому что мой дом был ближе всего, я вас уложил в постель, накормил ужином и отправил в гостиницу… Может быть, в другую гостиницу переедете или у меня переночуете?
– Я не могу…
– Мария Ивановна обидится: она специально для вас готовила, а вы даже не попробовали!
Аня поняла, что возражать бессмысленно, да и просто глупо, а потому согласилась:
– Никита Сергеевич, хорошо, я поужинаю у вас…
– Отлично, идём на кухню…
– Нет, подождите, у меня к вам будет одна просьба…
– Какая?
Аня смутилась, потом тихонько произнесла:
– Можно мне принять душ? В гостинице нет горячей воды…
Он засмеялся. Она увидела в первый раз, как он смеётся. Очень заразительно и весело. И ему очень идёт быть в хорошем настроении – это нельзя не заметить! Потом опять подумала, почему он без очков? Очки что, маскировка?
Он снова сказал ей:
– Пойдёмте.
И повёл к лестнице, а Аня соображала, куда спускается эта лестница – в подвал, что ли?
Пока они преодолевали ступеньку за ступенькой, она спросила:
– Никита Сергеевич, а вам, что, очки не всегда нужны?
Он ответил:
– В принципе, да. Я читаю без очков, и на компьютере удобнее без них, или нужны специальные, а они на комбинате у остались. Дома они мне мешают, а вот на улице я всегда в очках. И в незнакомых местах. Я даже в неизвестной обстановке себя без них плохо чувствую, теряюсь, хотя всё вижу. И если рассмотреть что-нибудь в деталях нужно, поближе, тоже очки снимаю… Вот такие у нас, у немного близоруких, проблемы…
– Можно операцию на глаза сделать, я читала, лазером…
– Можно. Только зачем? Я привык. Мне очки не мешают. Я в киллеры наниматься не собираюсь, в соревнованиях по биатлону тоже не буду участвовать… А машину я прекрасно в очках вожу.
– А линзы не пробовали?
– Линзы мне не подходят и нужны специальные, на заказ, а контактные линзы на заказ делают плохо. Я пытался – не умеют их делать. И стоит это неоправданно дорого. А вот очки хорошо изготавливают.
Они тем временем спустились в полуподвал, и Аня увидела спортивный центр. Бассейн среднего размера, тренажёры. Они прошли мимо бассейна, и Демидов открыл стеклянную дверь, находящуюся у противоположного края – теперь попали, как определила Аня, в предбанник с несколькими дверьми и большим щитом на стене, с рубильниками, что-то наподобие пульта управления. Он начал включать рубильники, говоря ей:
– Это сауна… – показал ей на одну из дверей. – Это парная… – кивнул на следующую дверь. – Это джакузи. Включить? – он открыл одну из дверей, и она увидела просторное помещение с ванной-джакузи, душевой кабиной, большим зеркалом. Тут же висели полотенца, халаты.
Они вошли в это помещение, и, похоже, пол там подогревался: она это почувствовала сквозь шерстяные носки. От джакузи Аня отказалась, а Демидов продолжил:
– Рядом с джакузи есть душевая кабина, – он показал ей рукой. – Там на полочке мыло, шампунь, гель для душа, у зеркала – фен и расчёска, новая, не бойтесь, ей никто не пользовался…
Он присел на корточки, достал из ящика под зеркалом мочалку в упаковке и тут увидел Анины ноги в шерстяных носках, хлопнул себя по лбу, достал ещё и шлёпанцы-сланцы, подтолкнул ей, протянул мочалку и в заключение опять улыбнулся:
– Мойтесь сколько душе угодно. Сколько вам нужно времени? Часа хватит?
– Да, конечно.
– Не буду вам мешать…
Она осталась в просторном помещении с джакузи. Стала соображать, как можно это помещение назвать? Ванная комната? Затем разделась, завернулась в полотенце, решила пройти на несколько минут в сауну: та уже нагрелась. Аня вышла из ванной комнаты, направилась к нужному входу и тут за стеклянными дверьми увидела хозяина дома. Тот плавал в бассейне.
Аня содрогнулась. Когда они шли мимо, она ощутила идущий от бассейна холод. Она тогда ещё подумала, интересно, сколько градусов вода в бассейне – наверное, такая же холодная, как и вода, которая текла из крана в её номере в гостинице. А Демидов, по всей видимости, морж, поэтому так хорошо и выглядит: спортивный, подтянутый. На тренажёрах занимается, в сауне парится. Молодец, и не лень ему…
А вот сама Аня от спорта была далека очень и очень. В свободное время предпочитала полежать, почитать, помечтать… Мечтать она начала ещё в раннем детстве. Придумывала сказки, фантазировала… В раннем возрасте это были сказки про принцесс, красавиц, смелых рыцарей. Аня иногда рассказывала матери свои фантазии, и та удивлялась. Девочка ещё читать не умеет, а такое напридумывала. Мать выдумки пыталась записывать, но Аня, в силу своего юного возраста, придуманные ею же сказки, быстро забывала, и до конца запечатлеть в тетрадке ни одной сказки не удалось. Когда Аня лет в пять-шесть научилась читать и читала всё подряд, что попадалось под руку, её выдумки стали более изобретательными. Она сама печатными буквами записывала то, что сочинила, рисовала картинки. Мать с восхищением читала рукописные книжки дочери, но когда она показала эти произведения отцу, тот пришёл в ярость. Что это такое, чем его дочь занимается, на какую ерунду тратит время, а мать-клуша ей потакает. И распорядился записать дочь на английский, музыку, фигурное катание, чтобы времени на дурацкие фантазии у неё не было.
Мать заплакала, дочь тоже, но воле отца они перечить не могли. Аня прилежно ходила и на музыку, и на английский, и на фигурное катание, но мечтать не перестала. Теперь она это делала по вечерам, перед сном. И это были не сказки, а уже эпические произведения! Типа «Войны и мира» Толстого.
Став старше, Аня уже не выдумывала эпических картин, а стала фантазировать по поводу своей дальнейшей жизни. Что с ней будет, каким будет её будущий избранник? Она очень ярко себе это представляла. Конечно же, им станет принц на белом коне! Но принцы, похоже, все вымерли, по крайней мере к Ане они почему-то не спешили!
А она продолжала мечтать. Правда, когда не стало её матери, уже грезила о другом – что произошла ошибка, её мать не умерла, в гробу другая женщина, а мать вернётся обязательно. И это в двадцать лет!
Потом мысли о любви и предстоящей встрече с принцем всё-таки вернулись. В реальной жизни принцы своим появлением Аню не радовали, а те, которые встречались, были вовсе не похожи на них. И отец при встрече с её кавалерами, всячески это доказывал.
Суженый, предназначенный Ане, где-то заблудился! И сейчас, на серьёзной работе, перестав быть юной девушкой, уже почти тридцатилетней женщиной, сидя в своём кабинете, Аня иногда откладывала документы, смотрела в окно и мечтала… Конечно же, о принце на белом коне!
ГЛАВА 3
Аня отлично попарилась в сауне, помылась в душе, высушила волосы феном, уложила их, оделась и пошла наверх, в гостиную. Проходя мимо бассейна, украдкой, кончиком пальца, попробовала в нём воду. Как она и думала – вода ледяная. Ужас!
Демидова она нашла на том же месте, за компьютером. Одет он был всё так же, только волосы его были влажными. Увидев её, он опять улыбнулся: видимо, настроение у него было неплохое.
– Ну, готовы ужинать? – спросил Демидов.
Аня кивнула. Он повёл её на кухню, которая тоже была очень большой, с круглым столом, барной стойкой, множеством шкафов, двумя холодильниками и разделялась на две части – саму кухню и столовую. Демидов отодвинул массивный деревянный стул у круглого стола, расположенного в столовой, и Аня села. Стол был уже накрыт. Она увидела овощной салат в керамической миске, разнообразные закуски на тарелочках, хлеб в плетёной корзинке, тарелки, вилки, ножи, стаканы...
– Выпьете что-нибудь? – опять подал голос Демидов, на что
Аня замотала головой. Он продолжил: – Да, наверное, вам не стоит. И я тоже не буду. Давайте я налью вам морса – его Мария Ивановна сама делает. И берите салат, вот ещё закуски всякие…
Не удержавшись, Аня уточнила:
– Вы всегда так ужинаете?
– Нет, конечно нет! Я вообще редко ужинаю. Иногда и пообедать не удаётся. А в одиночестве есть я не люблю…
– А как так получилось, что вы один?
– Вот так и получилось. Мы с моей женой были женаты много лет, только официально женаты – семнадцать, знакомы были с первого класса, вместе начали жить, как сейчас говорят, в «гражданском браке» с восемнадцати лет, закончили – поженились. Дочь родилась. Мы устали друг от друга, скорее всего, перестали видеть и слышать друг друга, а про то, чтобы понимать, не стоит и говорить… Уже начали потихоньку друг друга ненавидеть. Я, наверное, может быть, поступил неправильно, а моя жена не стала разбираться, почему так поступил… Мы начали обманывать друг друга – это самое страшное, что может быть… Когда обманываешь, семьи нет – нужно расходиться. Мы разошлись…
– А где она сейчас?
– В Питере живёт. Уже два года. Замужем за другим.
– А ваша дочь?
– Она в Англии…
– И вы вот так два года один? Вы не такой человек…
– Да, я не такой человек. Я пытался устроить свою жизнь, начать с начала, но не вышло… Я не хочу больше об этом говорить… Вы ешьте, а я, пожалуй, выпью немного…
Ане показалось, что этими разговорами она настроение ему всё-таки испортила. Он налил себе в небольшую рюмку водки из стоящей тут же бутылки, но не пил, задумчиво крутил рюмку по столу. Аня смотрела на него украдкой и понимала, что перед ней самый привлекательный мужчина, которого она когда-либо в своей жизни видела. На нём был серый грубый свитер, рукава свитера засучены до локтей. Аня обратила внимание на его руки: чуть загорелые, с крупными кистями, сильными длинными пальцами. Просто потрясающе… А он сам вообще знает, какие красивые у него руки? Да и не только руки. Он знает, насколько он привлекателен для женщин?
Он опять чуть прищурился, посмотрел на неё с улыбкой:
– Почему вы меня так разглядываете?
– Нет, нет, ничего.
– Вы можете посчитать меня за идиота, но я вас видел раньше. Я понял это ещё в Управлении…
Аня подумала: «Конечно, однозначно видел…», а ему ответила:
– Вы не могли меня видеть…
– Спорить не буду, значит, не мог.
Он прикрыл глаза, опять задумался. Аня улучила этот момент и опять стала его рассматривать. Поняла одно – на свой возраст он отлично выглядит, волосы густые, кроме рук у него ещё потрясающие глаза, а ресницы… почему у него такие длинные ресницы? Нет, рядом с таким мужчиной любая, даже самая искушённая женщина голову потеряет, а что уж тогда говорить про неё, совершенно неопытную, закомплексованную барышню?
Её тянуло к нему как магнитом, даже дышать рядом было тяжело. Он поднял на неё глаза и тут же развеял её романтическое настроение, спросив:
– Ладно, оставим лирику. Анна Николаевна, скажите мне, а вы конкретно меня хотите обвинить или найти виноватого?
– Почему вы считаете, что конкретно вас?
– Всё к тому и идёт…
– Я здесь второй день.
– Но, как я вижу вам всё ясно?
– Ничего не ясно.
– Анна Николаевна, я никого не убивал, постарайтесь мне поверить. Я этого егеря вообще в первый раз видел. Он сказал, что пойдёт проверить капканы, придёт минут через двадцать. Я ждал его час. Он не пришёл. Я пошёл его искать. Увидел мёртвым. И следы, были следы, видно, что человек ушёл вглубь леса. Я пошёл по следам, но, конечно, никого не догнал: у убийцы была фора больше часа. И вертолёт – это не галлюцинация, я его видел. Послушайте, я не могу вам советовать, но я об этом говорил Прокопенко: может быть, стоит узнать, что за тип этот покойный, Егор Чернов? Он у нас появился недавно… Чем занимался раньше? Он говорил, служил в «горячих точках», а где? Что он там, в этих «точках», делал? Может, он преступник или шпион? Может, тайну какую страшную знал, его поэтому и убили? Я вас уверяю, что, когда на охоту поехал, не пил. Потом – да, выпил, когда труп нашёл. Но немного. Да, все знают, что Демидов иногда любит выпить. Но я не алкоголик, клянусь! Я соображаю, что делаю.
– Никита Сергеевич, я вам верю. И я разберусь, я обещаю вам. Но если окажется, что вы виноваты…
– Я не виноват!
Демидов выпил водку, которую налил себе раньше, и налил ещё. Тут Аня не выдержала:
– Пожалуйста, вы сказали, что соображаете, что делаете, – не нужно сейчас пить. Я уйду – пейте сколько хотите.
– Нет, я не хочу. Не нравится вам – не буду. Поели закуски? Есть рыба с картошкой на горячее, в духовке. Давайте я вам положу?
Аня протянула тарелку. Он положим им по порции, и они стали есть молча. Вскоре она увидела, что Демидов не просто ковыряет еду. Он задумался, и видно было, что о чём-то серьёзном. Вдруг он спросил:
– Они вам деньги предлагали?
– Нет, никто ничего не предлагал.
– Значит, уверены в исходе дела!
– Вы думаете, кто-то вас подставил? Зачем?
– Им нужен мой бизнес. Хорошо налаженный, приносящий отличный доход. Его уже поделили: кому достанется комбинат, кому – магазины, кому – рестораны, кому – аэропорт!
– Откуда вы знаете?
– И у стен есть уши…
– И как его отберут?
– Меня не будет, зама толкового у меня нет, а подчинённые за взятки всё раздадут… Вы мне не верите?
– Нет, почему, просто с этой стороны я ещё дело не рассматривала. Вы мне уже несколько версий выдвинули, а не одну, как все считают, что произошла пьяная драка!
– Вы чай или кофе будете?
– Чай, если можно…
Чай был заварен в большом термосе, с травами, обалденно пахнущий. Демидов налил его в две большие керамические кружки, одну поставил перед Аней, другую – придвинул к себе. Аня взяла кружку двумя руками, вдохнула запах чая, отпила немного и улыбнулась:
– Спасибо вам за ужин.
Он тоже улыбнулся:
–:Не за что. Не хочется вас отпускать. Что вы там, в холоде, будете делать?
– Я тоже не хочу уходить.
Они молча пили чай, как неожиданно он отставил свою кружку, взял её за руку, посмотрел ей в глаза. Её начало трясти мелкой дрожью, она испугалась, что он это заметит, вырвала свою руку из его ладони и прошептала:
– Я не могу…
Он ответил:
– Я понимаю…
Аня встала и направилась в коридор – он последовал за ней. Она прошла дальше и в дверях в прихожую замерла, обернулась к нему. Он остановился рядом с ней, протянул руку, убрал прядь её волос за ухо. Она задержала его руку, но он позвал её:
– Аня…
Она опять прошептала:
– Никита, я не могу, мне нужно ехать… – но руку его она не отпускала, держалась за неё двумя руками, терлась щекой, целовала…
– Аня… Милая, – проговорил он.
– Я не могу. Уговори меня остаться! – она почти плакала.
– Нет, я не буду…
– Почему?
– Решение должна принять только ты!
Она просила:
– Не отпускай меня…
– Нет!
– Ты хочешь, чтобы я осталась?
– Да, очень.
– Обними меня, пожалуйста.
Он прижал её к себе, и она отпустила его руку, потянулась, обняла его за шею, прижалась к нему. Он нашёл губами её губы, начал целовать. Она заплакала, отчего крупные слёзы потекли по её щекам, попадали на губы, и ей казалось, что его поцелуи стали солёными. Она опять прошептала:
– Не отпускай меня…
Однако он опять сказал ей:
– Решение принимаешь только ты – за тебя я решать не буду…
Но продолжал целовать её, прижимать к себе. Она поняла, что не может никуда уйти, и если сейчас покинет его, то это будет неправильно. Она только что нашла его, она не хочет, не может его потерять… И больше всего на свете ей хотелось вот так вот стоять рядом с ним, чтобы он прижимал её к себе, к своему грубому свитеру, целовал её губы солёными поцелуями, гладил её волосы, её спину…
– Я никуда не поеду… – выдохнула она. – Я останусь здесь, с тобой…
ДОРОГИЕ ЧИТАТЕЛИ, СЛЕДУЮЩАЯ ГЛАВА ВХОДИТ В ПЛАТНУЮ ПОДПИСКУ!
ГЛАВА 4
Он ничего не ответил, молча поднял её на руки, понёс на второй этаж в свою спальню. Там скинул с большой кровати все подушки и одеяла на пол, Аню положил на белый прямоугольник простыни и стал снимать с неё свитер, но она вдруг остановила его.
– Что-то не так? – осторожно спросил он.
– Никита, подожди…
– Что не так?
– Я хочу тебе сказать…
– Говори, я слушаю…
– Я не очень-то это умею…
– Что?
– У меня не слишком большой опыт… Я плохо умею…
– Что ты плохо умеешь?
– Заниматься любовью…
– Что?!
– Я не умею заниматься любовью…
– А что, это нужно уметь? Кто тебе сказал? Этого никто не умеет. Нужно просто хотеть друг друга и слушать себя, слушать другого человека, который с тобой – и всё получится…
– Правда?
– Я так думаю. Ты просто слушай меня и слушай себя…
Он кончиками пальцев водил по её лицу, лёгкими поцелуями целовал её глаза, волосы, губы. Потом резко стянул с себя свитер, и она смогла, наконец ощутить своими губами вкус его кожи на плече, такой горячей и гладкой на ощупь… А он тем временем целовал её шею, видел, как под ключицей голубой жилкой бьётся пульс, удивлялся про себя, какая тонкая и нежная у этой девушки кожа. Он ничего не говорил ей – говорила она, шептала ему на ухо ласковые слова, просила не спешить, а он и так не спешил, и спешить не собирался…
Он начал с её помощью расстегивать кружевной бюстгальтер, потом она сняла эту ненужную вещь сама и бросила на пол рядом с кроватью… Он медленно и нежно поглаживал кончиками пальцев почти прозрачную кожу груди, касался губами, заставлял вздрагивать от прикосновений… Потом на секунду остановился, приподнялся на локте, чтобы полюбоваться ею, – она тут же стала просить продолжения, чтобы не останавливался ни на секунду. Никита засмеялся: сначала просила не спешить, а теперь… Так ему не спешить или не останавливаться?
Он поставил её в тупик. Она уже ничего понимала, ни о чём не могла думать, только о нём, о мужчине, который был сейчас с ней, целовал, ласкал, был с ней таким нежным и внимательным. Хотелось бесконечно благодарить его, обнимать, целовать его в ответ, трепать его густые волосы. На ней остались только маленькие кружевные трусики, в то время как уже раздевающийся Никита снова начал целовал её живот, продвигаясь всё ниже. Она чувствовала, как горячая волна окутывала, поднимала её, впервые в жизни ощутила, что вот именно сейчас желает быть с этим мужчиной, и безумно хотела сказать ему об этом.
Он её предупредил – слушай себя и слушай человека, который рядом с тобой. Боже, какое счастье, что он её почувствовал! Казалось, что она была для него королевой, он приклонялся перед ней… И вот её уже нет, она соединилась с ним, стала единым целым, она даже дышит вместе с ним, чувствует так же, как он, ощущает то же, что и он, они вместе поднимаются на неведомую ей ранее высоту, чтобы потом вместе упасть вниз… И падать с этой высоты так сладко и абсолютно не страшно…
Потом, уже лёжа с ним рядом, наполненная его любовью, она продолжала говорить ему, насколько он потрясающий, замечательный, самый лучший мужчина на свете. Таких слов от женщин за свою, как считал Демидов, достаточно долгую жизнь он не слышал, даже Татьяна тогда, в Крыму, ему такого не говорила. И эта девочка ещё ему внушала, что ничего не умеет! Всё она умеет, только не знает ещё об этом! С ума сойти, она целовала его руки, благодарила его! За что? За то, что он был с ней нежен и внимателен? За то, что любил её?
Горячая волна окатила его. Он прижал Аню к себе и подумал, что никому её не отдаст… А Аня вдруг осознала, что вот только теперь она действительно поняла, что такое настоящие чувства, она поняла, что вот сейчас этот самый лучший на свете мужчина любил её в полном смысле этого слова, делал для неё всё возможное и невозможное – и только для неё! Она вспомнила своих подруг, как она осуждала их за то, что, с её точки зрения, они неправильно ведут себя с мужчинами, потакают им, хвалят, холят и лелеют… Боже, какая она дура! Для мужчины, который сейчас был рядом с ней, она готова на всё: убить кого-то – да запросто, она это легко сделает! Она водила подушечками пальцев по его лицу, словно рисовала его портрет, и поговорила:
– Тебе когда-нибудь говорили, какой ты красивый?
– Я? Красивый? Ты скажешь! В принципе, наверное, не урод. А что красивый – нет.
– Нет, ты очень красивый! Самый красивый мужчина на свете!
– Да ты что! Я сорокалетний мужчина и полысею скоро!
– Ты молодой и красивый, и полысеешь ты очень и очень нескоро – это видно.
– Ты считаешь?
– Да, я считаю, ты самый лучший! Мне ни с кем никогда не было так хорошо, как с тобой. Ты потрясающий…
– Взаимное чувство… Но это не я, это ты потрясающая девчонка… И всё ты умеешь, я уже говорил тебе – этого нельзя не уметь.
– Мне с тобой нестрашно, ничего не страшно… И ещё, я тебе доверяю…
– А другим ты не доверяешь?
– Мужчинам – нет.
– Почему?
Но она замкнулась, сжалась в комок – он не стал спрашивать дальше, понял свою ошибку, подумал, значит, причины не доверять мужчинам у неё есть. И только поцелуями и ласками ему удалось успокоить её
– Ты куда? – остановила она его, когда, спустя время, начал вставать.
– Пойду покурю…
– Кури здесь. Где у тебя сигареты? Я принесу…
– На кухне…
Она встала как была, без одежды, пошла на кухню за сигаретами, и только там сообразила, в каком виде, испугалась, что может встретить кого-либо, но, к счастью, обошлось. Почему-то перед ним она своей наготы не стеснялась…
Вернулась с картонной коробочкой, забралась обратно на постель и улеглась рядом с ним. Он закурил, спросил её:
– Хочешь шампанского?
– Нет, ничего не хочу… Мне и так хорошо…
Она устроилась головой у него на плече, начала водить пальцами по его груди, как будто писала любовные послания, потом слегка приподнялась, стала легко и нежно целовать его. Ему казалось, что его лица касаются крылья бабочки, он сначала не понял, что это, потом сообразил – это же её ресницы! Незабываемое ощущение! Той ночью они занимались любовью снова и снова, а потом заснули, прижавшись друг к другу, уставшие, но довольные…
ГЛАВА 5
Аня проснулась будто от сильного толчка. Опять не поняла, где она, что за незнакомая комната. Огляделась и тотчас же вспомнила. Мужчина, с которым она провела эту ночь, сладко спал рядом, тихонько посапывая. Она посмотрела на него внимательно, на его спокойное лицо и заметила, что он во сне чуть-чуть улыбается. Задохнулась от нежности… и вдруг проснулась окончательно. Вспомнила всё, что было накануне, и пришла в ужас! Господи, что она наделала!
Её желудок скрутило в узел, она вскочила с кровати, увидела дверь в торце комнаты и полетела туда, толкнула дверь – за дверью ванная комната… Она бросилась к раковине…
Её вывернуло наизнанку. Отдышавшись, умывшись, присела там же на небольшой банкетке, стала думать, соображать… Она переспала с подозреваем в убийстве! Она нарушила всё, что можно было нарушить, испортила всё, что можно было испортить. Завалила всё полностью… Что теперь будет с ней? Уволят точно. А что будет у неё дома? Что скажет её отец. Да просто убьёт! Боже, какая она дура, зачем она это сделала, поддалась минутной слабости, захотела переспать с мужчиной, который в нормальной обстановке на неё даже не глянул бы… Она вспомнила то, о чём предупреждал генерал, – привлекательный мужчина, достаточно молодой, богатый, одинокий, не очень счастливый просит помощи, клянётся, что не убивал… И она поплыла! Почему она такая глупая, ну почему?!
А он? Вон, спит, улыбается, как кот, который наелся сметаны… Он-то о чём думал? А о чём он думал – он же ей сказал: сама думай. Сама принимай решения… Она и приняла. Но он же взрослый, разумный мужик…
Разумный? Она опять вспомнила, как он вёл себя тогда с Натальей. Разумный? Нет, неправда. Он человек настроения…
Зачем он согласился спать с ней? Отправил бы куда подальше. Нет, он всячески её удерживал, уговаривал поужинать. Свои цели преследовал. Свои цели преследовал?.. Наверное. Её дискредитировать, от следствия отстранить? А зачем ему это надо? Может быть, и надо. Она уедет – он взяток надаёт и отмажется от следствия…
Аня встала. Посмотрела на себя в зеркало над раковиной. Несмотря на то, что ей было очень плохо и она была сильно расстроена, выглядела она замечательно. Косметика ей не нужна: глаза блестят, на щеках румянец, о губах и говорить нечего – они яркие и припухшие; даже кожа не такая бледная, а нежно-розовая. Ужас! Она умылась холодной водой и пошла обратно в комнату. Стала одеваться… Полностью одетая, присела на край кровати. Демидов спал. Она стала его будить:
– Никита Сергеевич! – Он спал. Она повторила: – Никита Сергеевич!
Он пошевелился, открыл глаза, чуть потянулся и взглянул на неё:
– Ты что вскочила? Ещё поспать можно… А почему ты оделась?
– Никита Сергеевич, пожалуйста, распорядитесь, чтобы меня отвезли в гостиницу…
– В какую гостиницу? Что ты говоришь? Что случилось? – До него, наконец, начало доходить, что что-то не так. Он сел, потёр лицо руками, пятернёй пригладил волосы, внимательно, чуть прищурившись, посмотрел на Аню: – Что-то не так? Сейчас позавтракаем – и я тебя отвезу. Ты что хочешь на завтрак? Я скажу – Мария Ивановна приготовит…
– Никита Сергеевич, какой завтрак! Вы не понимаете, что произошло?
– А что произошло? Произошла прекрасная ночь, которую провели взрослые мужчина и женщина! Что-то было не так? Тебе не понравилось? Мне показалось иначе…
– Вы что, вообще ничего не понимаете?
– Не понимаю…
– Никита Сергеевич, зачем вы это сделали?
– Что сделал?
– Зачем вы переспали со мной?
– Я переспал? Ты же сама хотела, была очень даже не против… Я тебя не заставлял!
Кажется, он что-то понял, начал меняться в лице, бледнел на глазах. На щеках заходили желваки. Он потёр затылок и зло глянул на неё.
– Что ты от меня хочешь? Ты считаешь, что я переспал с тобой специально, чтобы какую-то выгоду получить?
– Вот именно. Вы хотели чего-то от меня добиться. Информацию какую-либо. Или меня скомпрометировать, хотели, чтобы поскорее уехала, ведь я вам мешаю… Я не знаю…
Кровь совсем отхлынула от его лица. Даже глаза побелели. Он заревел как раненый зверь:
– Ах ты тварь! Ты пару часов назад называла меня самым лучшим на свете, а теперь говоришь, что я тебя обманул, использовал! Да я за свою жизнь вообще никого не обманывал! Что ты обо мне знаешь, сучка маленькая! Господи, да вы все одинаковые! Я тебе поверил! – Тут он заметил, что положение у них неравное: она полностью одета – он полностью голый, – стал лихорадочно натягивать одежду. Джинсы, свитер… Натянул, вскочил, не обратил внимания, что ходит босиком, схватил Аню за руку и продолжил орать: – Вон из моего дома, вон отсюда, гадина! И не подходи ко мне никогда, если жива хочешь остаться, на глаза не попадайся. Ненавижу! Ненавижу таких маленьких сук! Самыми умными себя считают, самыми хитрыми!
Он тащил Аню за руку вниз по лестнице. Если бы она упала, он бы даже этого не заметил, тянул бы её волоком. Аня начала рыдать: ей стало страшно.
В прихожей он её отпустил со словами:
– Одевайся немедленно! И вон из моего дома! Чтобы ноги твоей здесь не было! Сучка малолетняя! Господи, я идиот. Я тебе поверил! Я же тебе поверил! – Затем метнулся на кухню, где завтракали Мария Ивановна и Фёдор Дмитрич.
Увидев Демидова в таком жутком виде, оба вскочили, затараторив:
– Никита, что случилось?
– Дмитрич, чтобы этой суки здесь не было! Отвези её в гостиницу, немедленно…
– Никита, да объясни же!
– Я неясно выразился? Немедленно!!
– Да что случилось?
– Дмитрич, немедленно!!
ГЛАВА 6
Фёдор Дмитрич заспешил в прихожую. Мария Ивановна со страхом смотрела на Демидова. Её ужасали его белые глаза.
– Никитушка, произошло-то чего? – допытывалась она.
– Эта сука меня обвинила, что я её использовал в своих целях! И для этого с ней переспал!
– Как? Почему? А я думала, у вас сладится!
– Я тоже думал… Я ей поверил… – Демидов опустился на кухонный стул, руками закрыл лицо, а локтями упёрся в колени. Он почти рыдал, он вспомнил, как им было хорошо с Аней, как думал в тот момент, что никому её не отдаст, от всех защитит… Защитник хренов! Поднял глаза на Марию Ивановну:
– Тётя Маша, почему так? Почему они все одинаковые? Что им всем от меня надо? Почему так?
– Может, ты не понял чего? Может, исправить попробовать, объясниться?
– Что исправлять, что понимать?! Господи, какая тварь! Это вторая Саша!
Имя было произнесено вслух. Мария Ивановна коснулась ладонью руки Демидова:
– Никита, ты не думай, не так всё! Не такая она, я же видела. Я же понимаю… Не такая…
Демидов встал, пошёл в гостиную, и когда проходил через прихожую, то заметил, что Ани в его доме уже не было…
Она оделась, выбежала на улицу. Остановилась посреди дороги и стала оглядываться, соображать, куда ей теперь бежать? За ней вышел пожилой мужчина, живший в доме Демидова, и начал ей говорить:
– Ты погоди, дочка, погоди, постой…
Аня обернулась к нему. Она рыдала, слёзы градом лились из её глаз. Дмитрич повторил:
– Да ты погоди! Я сейчас машину из гаража выведу – поедем в гостиницу. Ты мне всё расскажешь…
Но она замотала головой, пошла пешком в сторону центра города. Он, уже на машине, догнал её, бредущую вдоль дороги, силком усадил в тёплый салон и потребовал:
– Говори!
Аня плакала. Дмитрич повторил:
– Рассказывай!
Аня всхлипнула и выдавила из себя:
– Он назвал меня сучкой и тварью!
– За что?
– Я сказала, что он использовал меня в своих целях…
– Кто использовал? Никита использовал? Да он этого в принципе не может! Тебя в своих целях использовал? Вот глупая женщина!
– Я глупая?
– А что, умная? Ты ему такое сказала? Да если бы ты мне такое сказала, я бы так же поступил, в шею тебя выкинул! А тут он! Ты же видела, какой он, что он за человек! Характер у него какой! А норов какой крутой! Сейчас такие мужики редкость! А вот раньше!.. Во время войны особенно – вот именно такие с гранатами под танки бросались… Как тебе только в голову пришло такое сказать! И кому сказать – Никите! Ты что, в мужиках вообще не разбираешься? Как ты жива осталась, не знаю… Это он ещё мягко тебя приложил! Мог и убить…
– Но почему? Я не виновата…
– Ты не виновата? Глупая женщина, одним словом! Виновата! Одна ты и виновата! И не оправдывайся…
– А зачем, зачем он тогда? Зачем он со мной…
– Что, ну, говори уже…
– Спал…
– Как – зачем? А то, что понравилась ты ему, ты не думала?
– Кто? Я?
– Ну не я же! Он когда тебя привёз, так на тебя смотрел… Мы с Машей, супругой моей, подумали – ну, всё, похоже, метания его закончились, он нашёл наконец-то девушку, с которой счастлив будет!
– Почему тогда он так себя повёл?
– А ты как себя повела? С мужиком ночь провела, а на утро обвинять начала? У любого крыша съедет. Про характер его я уже сказал. Глупая!
– Ну и что, что обвиняла… Оскорблять-то зачем…
– А что ты о нём знаешь? Ты знаешь, почему он с Татьяной, женой своей, развёлся?
– Он говорил, они разлюбили друг друга, начали друг друга обманывать.
– Да, с этого всё и началось, охладели они к друг другу. Может быть, ты это мужской солидарностью назовёшь, но я его понимаю. Да, разлюбили они друг друга. Он на сторону начал смотреть, а она его не удерживала, даже не пыталась, палец о палец не ударила. Думала, что он с ней вечно будет. Ан нет. Ты же видела, что он за мужик? Умный, красивый, богатый, щедрый, душа нараспашку… А охотников до такого мужика очень и очень много, и девок молодых вокруг него тоже крутилось много. А Татьяне всё равно. Есть он и есть. Равнодушная она, честно говоря, всегда равнодушной была. А в нём страсти кипят! Он и выбрал одну – Сашу, красоты немыслимой – и влюбился, влюбился по уши! Как он её любил! На руках носил, подарками осыпал, все её прихоти выполнял… С женой развёлся, на ней хотел жениться, а она его обманула! Страшно, подло: и в частной жизни подробности неприятные выяснились, и в бизнесе очень крупно подставила, и не один раз! Деньги хорошие поимела от конкурентов. В бизнесе подставляла, обманывала и при всём при этом в одной постели с ним спала, говорила, что безумно любит! Он когда узнал, он же её убить хотел, уже карабин в руках держал – с трудом отняли… Сашу выпроводили… А он!.. Что с ним стало… Что она с ним сделала! Господи, мы с Машей, супругой моей, уже думали, что на этом свете он не жилец…
Аня сжалась в комок, лицо закрыла руками, с ужасом понимая, что ничего о человеке, с которым ей было так хорошо и с которым она так страшно рассталась полчаса назад, не знала, а Дмитрич тем временем продолжал:
– Он пить начал, несколько недель пил, по-чёрному. Вены пытался резать – мы не дали. Я, часом, уже думал, что всё, крыша у парня съехала совсем. Но потом в себя немного пришёл, уехал… Несколько месяцев его не было, вернулся вроде бы почти в норме… Потом несколько раз в штопор уходил, но не так страшно, как в первый раз. В Крым поехал, уже не знаю зачем, потом в Питер, к Татьяне, помириться, видно, хотел. Но не помирился… В Москве оказался… Месяц его не было. А вернулся абсолютно нормальным, объяснил, что всё понял, всё осознал, и теперь он в порядке. Мы порадовались было, и тут такое – убийство… Да режьте меня на куски, калёным железом жгите – я буду утверждать, что Демидов не убийца… И вот что, девушка, если он сейчас в штопор уйдёт и не дай бог что с собой вытворит, я тебе этого не прощу. В Москве этой твоей поганой тебя найду – и тебе несдобровать будет!
Аня молчала, плакала, всхлипывала, Дмитрич тоже замолчал. Через пару минут остановились у гостиницы. Прежде чем выйти, Аня сказала:
– Я вас очень прошу, вы ему попытайтесь объяснить, что я дура набитая, что не понимаю ничего и это признаю. Просто не думала, что делаю… Я же сама с ним пошла, я хотела с ним пойти… Я во всём виновата. Меня предупреждали, когда я сюда ехала, что мне может его жалко стать – так и случилось… Я его сначала пожалела, а потом понравился он мне, очень понравился, со мной такого никогда не было… Он твердил, что поверил мне, так вот и я ему поверила… А потом мне страшно стало! И я не знала, как себя вести, его обвинять начала... И если не дай бог с ним действительно, что случится, я сама жить не смогу…
Аня вышла из машины и побежала в гостиницу, а Федор Дмитрич, развернувшись, поехал назад, мысленно повторяя про себя: «Господи, пронеси! Господи, только бы не сорвался! Господи, помоги!»
Она очутилась в своём промёрзшем насквозь номере и, не раздеваясь, села на кровать. В голове у неё не было ни одной мысли.
Аня просидела так около часа, потом достала телефон, набрала номер телефона капитана Прокопенко. Попросила приехать, забрать её в Управление. Потом, подумав немного, позвонила своему начальнику, генералу…
ЧАСТЬ 4. НИКИТА ДЕМИДОВ
ГЛАВА 1
Он не знал, что ему теперь делать… Как ему теперь быть? В его душе были только пустота и отчаяние. Всё хорошее кончилось так быстро, так страшно… Аня… Зачем она это сделала? А он ей почти поверил!
Из кухни бросился в гостиную. Чтобы немножко облегчить свою боль, схватил первое, что ему попалось под руку, – хрустальную вазу, стоящую на небольшом столике, и с силой бросил её о стену. Потом ещё одну. Стало чуть легче.
Тут зазвонил телефон. Этого ещё не хватало! Достали все! И телефонный аппарат тоже полетел в стену.
В ушах у него звенело. Красная пелена застилала глаза – такое уже с ним было, уже проходили! И он даже как-то поинтересовался у врача, что это. Врач сказал, высокое давление, нужно меньше нервничать, или его ждёт инсульт, и очень скоро.
Мысли его путались – Аня, она же целовала его руки, говорила всякую милую чушь, ласковые слова и, самое главное, благодарила его. Благодарила за любовь. И вот она её благодарность… Вот что она о нём думает…
Он достал из бара бутылку со спиртным: то ли коньяк, то ли виски – не понял, – налил в стакан, выпил как воду. Налил ещё стакан – ещё выпил. Стал думать, где его сигареты. В спальне? Туда он не пойдёт. Есть ещё на кухне, но туда идти тоже не хотелось. Ещё где есть? В куртке, в прихожей.
Как и был, босиком пошёл в прихожую, в куртке нашёл сигареты, зажигалку, вернулся в гостиную, сел на полу около дивана. Разложил рядом с собой сигареты, зажигалку, пепельницу, поставил бутылку, стакан. Закурил, налил ещё стакан спиртного. Опьянения он не чувствовал – голова оставалась ясной и светлой, а потому забыть то, что произошло с ним утром, не удавалось. Что он ожидал от Ани? Подвоха, подлости с её стороны он не ожидал совсем. Но она оказалось второй Сашей…
Саша… Он любил её безумно. Даже не представлял, что такое возможно, совсем потерял голову. Она переехала в его дом. Каждый вечер засыпала и каждое утро просыпалась в его постели. И он опять думал, что ему больше ничего не надо для счастья. У него всё есть. У него есть Саша. Ему несказанное удовольствие доставляло выполнять все её желания, прихоти. Кофе в постель, шубу, бриллиантовое колье, уикэнд в Париже? Да запросто! Только в удовольствие. Демидов – кофе в постель девушке! Невероятно… Кому бы рассказать…
Саша требовала шикарную свадьбу где-нибудь в замке или на острове, но Демидов почему-то медлил. Сначала долгий развод, раздел имущества, потом с Татьяной пришли к мировому соглашению. Но Никита потратил много времени на дрязги с адвокатами и суды, поэтому отвлекаться ещё и на подготовку к свадьбе не мог. Упросил подождать. Обещал, что не сейчас, через некоторое время у них будет свадьба, причём самая шикарная в мире!
Саша как будто поверила. По крайней мере, просить перестала... И тут к нему из Питера переехала его дочь Катюша. Сказала, что окончила школу и учиться дальше хочет в своём родном городе, со своими друзьями. В Питере она никого не знает, ей там плохо, и она будет жить здесь, с отцом.
Демидов сначала обрадовался, однако он не знал, что его ожидает в ближайшем будущем. В его доме поселились две дикие, драчливые, уличные кошки. Именно уличные и драчливые. Нет, они не дрались в прямом смысле слова, но вместе не могли остаться ни на минуту. Вели себя как торговки с рынка. Ругались, оскорбляли друг друга, и ему без конца друг на друга жаловались. Он увещевал их, умолял помириться. Нет! Создавалось впечатление, что они ищут поводы для ссор, и если не находили, то придумывали. Рыдали, требовали выгнать соперницу из дома немедленно!
Демидов не понимал почему? Уговаривал. Сашу уговаривал понять, что Катюша его дочь и он её любит, но не так как Сашу, по-другому. Катюша ей не соперница. Но казалось, Саша его не понимает или не хочет понять – требовала дочь убрать! А та требовала убрать Сашу, вернуться к Татьяне, его бывшей жене и её матери. Он объяснял, что это невозможно: у него другая жизнь, другая женщина… И Катюшка его не понимала. Если Саша, может быть, и не хотела понимать, то дочь просто не понимала. Объявила отца предателем: предал её, предал Татьяну, – и виной всему Саша.
У него голова шла кругом. Он совсем замучился. Ещё немного – и угодил бы в больницу. Но на помощь, как ни странно, пришла Татьяна. Во время одного из телефонных разговоров с ней, он пожаловался, что скоро попадёт в больницу от выступлений Катюшки. В Питер обратно она не хочет, а здесь просто загонит его на тот свет. Татьяна сначала сказала, что так ему надо, правда, потом одумалась и подала идею – отправить девочку учиться за границу. Демидов за эту идею ухватился, ему удалось уговорить дочь уехать учиться в Англию. В самый лучший колледж. Заплатил громадные деньги – Катюшку приняли. Она покочевряжилась, но уехала. Казалось, вот он – опять мир. Вот оно счастье. Но счастья не было. Оно кончилось.
Никита не мог забыть слова Катюши. Эти слова она сказала ему перед отъездом. Он предатель. Он поменял её, свою родную дочь, и свою жену Татьяну на какую-то девку, которую совсем не знает. И эта девка ему ещё покажет!
Слова оказались пророческими и сбылись очень скоро. У Демидова пропали важные документы. Их комбинат должен был участвовать в конкурсе на получение крупного заказа.
Он принёс домой документы, чтобы посмотреть их ещё раз, обсуждал вечером этот вопрос с Сашей. Та слушала внимательно, соглашалась, что-то советовала. Демидов точно помнил, что вечером положил документы в папку, а папку – в портфель, с которым ездил на комбинат. Но утром, уже на комбинате, обнаружилось, что документов в портфеле нет. Демидов всё перерыл: в кабинете на комбинате, в машине. Ездил домой – искал и там. Нет, документы исчезли бесследно! Пока подготовили новый пакет, время ушло… Готовили в спешке, что-то упустили и по итогу заказ не получили.
Он не мог понять, что случилось. Куда делись бумаги? И примерно через две недели, выждав момент, когда Саши не было вечером дома, к нему пришла Мария Ивановна, его помощница по хозяйству, и принесла пропавшие документы. Она нашла их в комнате Саши, просившей некоторое время назад выделить ей отдельную комнату по причине того, что Демидов ночью храпит и она не высыпается. Он тогда ещё удивился, потому что точно знал – не храпит и никогда не храпел, даже когда перебирал спиртного... Но комнату Саше выделил. И вот Мария Ивановна нашла в этой комнате документы. Под матрасом. Она стала перестилать её постель, поправила матрас, и оттуда выпали листы.
ГЛАВА 2
Он ринулся в комнату Саши. Его тошнило, но он перерыл там всё. Нашёл ксерокопии бухгалтерских документов комбината, ксерокопию медицинской карты Татьяны. До него начало кое-чего доходить. Он, который не врал-то никогда, чужого не брал, в принципе, и без очереди не лез, сейчас обыскивал комнату Саши! В шкафу стоял чемодан, а в нём – пакет с бельём, в котором он обнаружил деньги – сто тысяч долларов. Интересно, откуда такие деньги наличными? Он дал ей кредитную карту – она могла купить всё, что хотела!
Включил Сашин компьютер. И нашёл много чего интересного! Письмо ему о его жене, письмо о нём Татьяне… Эти письма послужили поводом для его окончательного разрыва с женой! Вот, оказывается, кто положил ему в почту письмо с информацией о Татьяне. В компьютере он обнаружил ещё и большой файл без названия, что-то типа дневника, в котором Саша описывала свои приключения в их городе. Он переписал этот файл на флэшку, решил – прочтёт потом.
Вошёл в электронную