Страсть и расчет. Наталия Полянская, Екатерина Глубокова

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20

АННОТАЦИЯ

Дочь состоятельного промышленника Луиза Грэхем приезжает в Лондон, чтобы выйти замуж, и снимает на лето особняк графа Рейвенвуда. На балу она встречает самого Руперта Рейвенвуда – и видит в нем свой идеал мужчины. Используя свое очарование, граф соблазняет девушку, которая готова сама сделать первый шаг, и они решают не откладывать свадьбу. Руперт беден, но титулован, Луиза богата, но незнатна. Это брак по расчету, после которого, кажется, каждый получает желаемое. Но принесет ли это счастье? Уживутся ли вместе потомственный аристократ и дочь шотландского предпринимателя?..

   1854 год, лето

ГЛАВА 1

Дом оказался старым. Нет, конечно, мебель новая, необходимый ремонт проведен, но все это лишь подчеркивало то, что дом старый. Луиза осторожно постучала кончиком сложенного зонтика по паркету, отполированному и натертому, но все равно вызывающему опасения. Кое-где наборные паркетины были светлее основного массива – следы ремонта. Что люди находят в этих старинных семейных особняках? Пыль, разруха и неоправданные расходы. Большие, очень большие и очень неоправданные расходы. О чем, интересно, думал мистер Кортни, арендуя этот особняк? Наверняка можно было найти что-то менее… полуразрушенное.

   - Луиза, - отвлекла девушку от размышлений о целесообразности трат тетя Вильгельмина. – Откуда такой недовольный вид? Мы же в Лондоне, как ты хотела. Дом отремонтирован и обставлен, как мы обе и желали. Впереди целый сезон: вечера, балы, выезды – просто сказка!

   - Тетя Ви, - Луиза решительно вручила зонтик появившемуся словно из-под земли слуге. – Вряд ли Лондон так уж разительно отличается от Глазго и Эдинбурга.

   - Не скажи. Составить выгодную партию здесь значительно проще. Во-первых, женихов тут больше, во-вторых, их, как бы так сказать, качество выше.

   Луиза проследила, как слуги перемещают чемоданы наверх, и предложила тете покинуть холл и пройти в гостиную.

   - О! – тетя устроилась в кресле и с восторгом воззрилась на столик, где был сервирован чай с закусками. – Узнаю старую добрую Англию! Чай возникает ниоткуда и исчезает в никуда.

   Тетя Вильгельмина, хоть и была истинной дочерью Шотландии, некоторую часть своей жизни провела в Лондоне с мужем, бароном Крайтоном, о чем постоянно и ностальгически вспоминала, когда, овдовев, вернулась в дом брата, Майкла Грэхема, чтобы помочь воспитывать рано оставшуюся без матери племянницу.

   - Можно подумать, у нас в доме чай не подают, - пожала плечами Луиза.

   - Подают, - согласилась леди Крайтон. – Но… Дай мне, милая, насладиться первым за долгое время чаем в Лондоне.

   - Наслаждайся, - покладисто кивнула Луиза. – Позволь мне тебя обслужить.

   Она уверенно сервировала горячий напиток, манипулируя по очереди чайником, молочником, сахарными щипцами и прочими предметами, необходимыми для таинства послеполуденного чая.

   - И все же, Луиза, милая, объясни мне, чем ты недовольна? – Тетя Вильгельмина всегда чутко улавливала изменения настроения своих близких (впрочем, не только близких, но и знакомых, и знакомых знакомых, да и просто случайных собеседников), так что Луиза не стала пытаться увиливать.

   - Знаешь, тетя, что-то я стала сомневаться, что идея провести сезон в Лондоне такая уж великолепная, – сообщила она.

   - И почему же? Я уверена, что идея просто грандиозная! Если бы я была юной богатой наследницей, я бы однозначно сочла ее чудесной.

   - Насколько я знаю, в свое время ты так и сделала, – улыбнулась Луиза.

   - О, хотя я и была вполне юной, я не была настолько богатой, – улыбнулась в ответ леди Крайтон.

   - Поэтому заполучила барона, а я, как я уже тебе говорила, намерена заполучить графа, не меньше. Нацелилась бы на герцога, но они все или женаты, или слишком стары. Конечно, есть своя прелесть в том, чтобы остаться молодой богатой вдовой… - Луиза запнулась, сообразив, что иногда стоит сначала подумать, а потом уже говорить.

   - Не волнуйся, - махнула рукой Вильгельмина. – Я, конечно, не обрадовалась, оставшись молодой вдовой, но я понимаю, о чем ты.

   - Ох, тетя Ви, все равно, прости меня. Иногда язык мой – враг мой. – Луиза вернула на столик опустевшую чайную чашку.

   - Иногда? – слегка улыбнулась леди Крайтон, делая глоток уже слегка остывшего чая.

   - Иногда. – Луиза решила не отступать. – Чаще всего, мой язык – враг тех, кто не нравится хозяйке языка. То есть, мне.

   - Ах, Луиза, порой мне кажется, что тебе никто не нравится, – покачала головой леди Вильгельмина.

   - Почему же? Мне нравишься ты. Папа. Иногда – папины деловые партнеры. Иногда – галантные кавалеры. Но эти, последние – редко. Потому что умных среди галантных – не так уж много. – Логика была сильной стороной Луизы.

   - Вот именно поэтому сезон в Лондоне – великолепная идея! Здесь гораздо больше галантных кавалеров, чем в Глазго. И, следовательно… - Тетя тоже была сильна в сопоставлении причин и следствий.

   - Следовательно, здесь больше и умных, - закончила мысль Луиза.

   - И красивых. И молодых, - добавила леди Крайтон.

   - Разных. Да. Я поняла твою мысль. Кстати, именно так я убеждала отца, что потратить баснословную сумму на сезон в Лондоне – это великолепная задумка, – напомнила Луиза.

   - Так что же заставило тебя сомневаться в этом? – снова поинтересовалась тетя Ви. Она отлично знала, что Майкл Грэхем не особо сопротивлялся желанию дочери провести сезон в столице.

   - Еще чашечку чая? – предложила Луиза. Сложно было вот так, сразу, объяснить простыми словами те сомнения, что одолевали ее всю дорогу из Глазго в Лондон.

   - Пожалуй, - согласилась тетя Вильгельмина.

   Луиза снова повторила ритуал наполнения чашек, одновременно собираясь с мыслями.

   - Я вошла в этот дом, увидела, сколько пришлось потратить на его ремонт и обстановку – и это не говоря уже об арендной плате и о том, сколько еще предстоит потратить на наряды и выходы в свет… И все это для того, чтобы выйти замуж. Тетя Ви, если бы на мне хотели жениться из-за моей красоты или ума – я бы еще поняла все эти хлопоты. Но на мне же хотят жениться, прежде всего, из-за денег моего отца! Не меня надо показывать женихам, а мой брачный договор! Дешево, практично и экономично!

   - А это мысль! – одобрила леди Крайтон. – Только вот женихи предпочитают видеть невест, а не брачный договор. О содержании брачного договора они просто предпочитают знать.

   - Правильное содержание брачного договора способно заставить закрыть глаза на то, как выглядит невеста. Проверено.

   - А, ты о том ужасном случае с бедным мистером Сорроу?

   - Бедным? – возмутилась Луиза. – Да, конечно, он был небогат. На это же не повод!

   - Не повод для того, чтобы изобразить перед ним ведьму и идиотку – а потом удивляться, как ему хватило наглости сделать тебе предложение.

   - Именно про это я и говорю! – вздохнула Луиза. – Сделал предложение, несмотря на хромоту, косоглазие и заикание невесты!

   - Все. Я окончательно запуталась, – сдалась леди Вильгельмина, отчаявшись уследить за хитросплетениями мыслей племянницы. – Я так и не поняла, почему ты вдруг сомневаешься. Но в одном я уверена – в Лондоне нам понравится, все будет прекрасно, и ты выйдешь замуж за достойного молодого человека.

   - За графа, не забудь, - напомнила Луиза.

   - Как пожелаешь, - согласилась леди Крайтон. – А сейчас я бы хотела отдохнуть с дороги, почистить перышки… Я уже не так молода, силы уже не те…

   Она позвонила в колокольчик, молоденькая горничная сгустилась прямо из воздуха на пороге гостиной.

   - Я рекомендую и тебе провести остаток дня в покое и неге, - посоветовала тетя племяннице. – Завтра нас ждут магазины!

   Леди Вильгельмина последовала к дверям гостиной с таким изяществом и легкостью, что любой бы усомнился в том, что годы так уж ее угнетают, а дорога так уж ее утомила. Леди Крайтон, урожденная мисс Грэхем, дочь мелкого шотландского землевладельца, разбогатевшего на удачных вложениях и основавшего компанию, которая стала приносить баснословный доход, в свои сорок с небольшим лет сохранила стройный стан, кипучую энергию и была все еще красива той спокойной красотой, которая часто сопровождает дочерей Шотландии до самой смерти: светлые, медового оттенка волосы, удачно скрывающие несколько седых волосков, свежий цвет кожи, яркие глаза неуловимого оттенка северного моря, нежный овал лица и высокие скулы.

   Луиза во многом походила на свою тетю, но ей, в отличие от леди Крайтон, не досталось высокого роста и стройного стана. Впрочем, Луиза Грэхем, хоть и не считала себя красавицей, тем не менее, полагала, что не лишена очарования. Да, она, скорее, способна похвастаться пышностью форм, чем стройностью, – но кто сказал, что это недостаток? А вот ум, дополненный отличным образованием, острым языком и резкостью суждений – это действительно недостаток с точки зрения рынка невест, Луиза уже успела в этом убедиться за те два года, что выходила в свет. То, что другие дебютантки принимали за чистую монету, вызывало у Луизы смех, сдерживать который она научилась с превеликим трудом. Может быть, совершенно зря.

   Что ж, пока тетя отдыхает, можно немного познакомиться с этим старым домом, которому суждено стать их пристанищем на это лето. Пока что очевидно следующее: дом обошелся в целое состояние, но слуги здесь просто невероятно вышколенные. Может быть, именно поэтому дом и встал так дорого. Или потому, что расположен непосредственно на Гросвенор-сквер. Луиза выглянула в окно. Или потому, что здесь есть такой великолепный старый и запущенный парк. Очаровательное местечко, чтобы скоротать несколько часов за чтением. Надо только подняться в свою комнату (а по пути можно осмотреть дом) за книгой.

   Руперт Страйтэм, граф Рэйвенвуд, проснулся довольно рано, однако вставать не спешил. Во-первых, торопиться ему было совершенно некуда. Весь день Руперт собирался провести в клубе, а пока там соберется привычное общество, допоздна гулявшее вчера на балах, еще пройдет уйма времени. Во-вторых, летний рассвет, прокравшийся под занавески, красиво золотил их снаружи, и это зрелище располагало к ленивым размышлениям. В-третьих, хотя дверь в спальню графа была сделана из дуба и, будучи закрытой, не пропускала посторонних звуков, сейчас она была приоткрыта – и за ней царила всепоглощающая тишина. Шнурок, ведущий к колокольчику на кухне, оборвался еще позавчера, и на ночь дверь оставалась приоткрытой, чтобы графский слуга Том Виггс услышал, когда хозяин позовет его. Обычно Том производил хоть какой-то шум, а если шума нет, значит, и слуги нет. Придя к таким выводам, Руперт и наслаждался утренним ничегонеделанием.

   Он лениво размышлял о том, что в клубе вчера джентльмены едва не поссорились, обсуждая грядущую войну в России, и этот спор, как бывает со всеми острыми политическими спорами, наверняка продолжится и сегодня, и завтра. По сравнению с началом года, людей в клубе поубавилось: часть завсегдатаев теперь находилась именно в столь живо обсуждаемых краях – в России, которую скоро, со дня на день, завалит снегом. Посреди лета. Слухи ходили дикие, но верили им только те, у кого нет ума, чтобы оценить факты. Сам Руперт в спорах участия не принимал, над образом России как места очень дикого и непременно покрытого льдом (и это в двух шагах от Турции), только посмеивался, и старался не высказывать своего мнения. Не потому, что мнения не имел, а потому, что считал подобные споры пустой тратой времени. Тут либо ехать на войну, либо иметь веские причины, почему этого не делать.

   У графа причин было две – наследство и неприятие.

   Наследство, заключавшееся в майоратном поместье и лондонском доме, особого присмотра не требовало. Что уж тут присматривать. Всеми делами занимался поверенный Руперта, и на него можно было положиться. Однако никто не отменял того факта, что граф оставался единственным наследником всего этого неумолимо ветшающего имущества – и титула, который должен был передать по наследству. Следовательно, офицерский патент ему приобрести не дадут. Да и что толку от этого патента? Денег на его покупку, на экипировку, на офицерское содержание хватит, чтобы стать всего лишь лейтенантом, и то если очень повезет. И потом ждать, когда откроется вакансия, размышлять о том, хватит ли денег на ее покупку, уворачиваться от вражеских пуль, есть плохую пищу, болеть дизентерией и заниматься прочими благоглупостями, в которых восторженные юнцы видят героизм? Увольте. Граф Рэйвенвуд был для этого слишком практичен – и практически разорен, что служило прочной основой для трезвости взглядов на мир.

   Ладно, по миру он не пойдет, но выражение «беден, как церковная мышь» - пожалуй, годится. Правда, иногда в необъяснимом приступе благочестия Руперт заходил в храмы и пару раз видел тамошних мышей. Такое ощущение, что они получали ренту с огромных угодий где-нибудь под Лестером. У церковных мышей есть чему поучиться, вот как думал Руперт.

   Вторая причина, по которой военные дискуссии заставляли графа морщиться — это неприятие войны как таковой. Руперт не был дураком и понимал, что иногда самое простое решение политических проблем – это участие в вооруженном столкновении, точно так же как дуэль для джентльмена. Однако, он гораздо больше верил в прогресс, чем в силу оружия, и, будучи потомственным землевладельцем, взращенным на плодородных английских нивах, полагал, что земля имеет ничуть не меньшую силу, чем ходящие по ней люди. Ну и что, что у него самого с этой земли не получалось ни капли прибыли, одни расходы. Это не мешает иметь мнение, которое, к тому же, не стоит ни фунта. Или бесценно – зависит от внутреннего ощущения собственной значимости.

   Коварный солнечный луч пробрался в дырку в занавеске и уколол графа в нос. Руперт пошевелился, вздохнул, откинул одеяло и крикнул:

   - Том!

   Тишина. Значит, слуги точно нет, ушел в лавку или на рынок, как часто делал с утра. Одеваться придется самому. Впрочем, Руперт не сетовал – привык, да и характер имел весьма жизнерадостный, а уж такие мелочи, как самостоятельное одевание, добавляли существованию смысла. Не так уж он, Руперт Страйтэм, бесполезен, если способен сам натянуть штаны.

   Домашний костюм был приготовлен предусмотрительным Томом с вечера, и граф, не торопясь, оделся, накинув поверх белоснежной хлопковой сорочки шелковый халат с потускневшим рисунком, слегка потертый на рукавах, но от этого не менее любимый. Вышитой домашней шапочки Руперт не носил – во-первых, потому, что у него отсутствовала любимая женщина, которая могла бы вышить сей почти интимный предмет в подарок, во-вторых, потому, что не курил, и защищать его рыжие вихры от табачного дыма было незачем, а в-третьих, на этих самых вихрах даже обычная шляпа держалась с трудом – что уж говорить о кусочке ткани!

   Руперт вышел в гостиную и тут же услыхал, как хлопнула дверь черного хода, ведущая на кухню. Флигель был невелик – пара спален, несколько комнат, предназначавшихся для гостей и слуг, гостиная и довольно просторная кухня, где сейчас хозяйничал один Том. В большом господском доме, где сотня слуг исполняет все прихоти хозяев, для графа зайти на кухню считалось немыслимым (графиня еще смогла бы позволить себе такую вольность, дабы отдать необходимые распоряжения кухаркам, да и то для подобных целей человечество изобрело экономок), но в маленьком домике, обиталище двух холостяков, и не такое могло произойти.

   Поэтому Руперт направился прямиком на кухню.

   Том стоял у стола и выкладывал на него из огромной корзины различные продукты – копченый окорок, овощи, яйца, сыр и хлеб. Единственный слуга графа Рэйвенвуда был человеком лет тридцати или около того, невысоким и жилистым, и вечно выглядел так, словно ему только что сообщили о чем-то весьма и весьма печальном. Том Виггс сочетал в себе, казалось бы, несочетаемые свойства характера – меланхоличность и редкую оборотистость, и иногда это сильно помогало Руперту.

   На появившегося в кухне хозяина слуга посмотрел искоса и пробурчал:

   - Шли бы вы в гостиную, милорд, доброе утро, милорд! Сейчас подам вам туда завтрак. Желаете яичницу с беконом?

   - Где ты был, Том? – спросил Руперт, прислоняясь плечом к косяку и скрестив руки на груди. – На рынке?

   - Сегодня нет. – Слуга выложил на стол приоткрытый сверток, откуда по кухне начал медленно расползаться запах свежей сдобы, щедро приправленной корицей. – Сегодня я ходил знакомиться в особняк.

   - Ах, особняк и наши новые жильцы! – припомнил Руперт. Вчерашние разговоры в клубе заставили его позабыть о том, что он – точнее, его поверенный, - сдал лондонский дом богатым приезжим. – И что же, ты успел очаровать кухарку?

   Том ухмыльнулся.

   - Берите выше, ваша светлость, я успел очаровать всех кухарок и даже поварят! Стоило рассказать, что вы не даете мне денег, считая, будто хороший слуга все должен добывать сам, как миссис Пуллет тут же велела собрать для нас с вами эту восхитительную корзину.

   - Я даю тебе деньги на еду! – возмутился Руперт.

   - Но вы не платите мне жалованья вот уже два месяца, - напомнил Том. – Не подумайте, милорд, будто я недоволен, однако вы дали мне свободу действий, и я действую.

   - Ну, мне все равно, что подумают обо мне чужие слуги, - хмыкнул Руперт, - поэтому можешь болтать о том, что я скряга, если это позволяет добывать такие окорока. – Он указал на здоровенный кусок мяса, завернутый в пахучую тряпицу. - Теперь и на рынок ходить не придется, а?

   - Почему же? – пожал плечами Том. – Не стоит полагаться на сиюминутную удачу, она легкомысленна и быстротечна. Если завтра кухарка большого дома охладеет ко мне, нужно, чтоб и торговки с рынка меня не позабыли.

   Иногда из уст Виггса можно было услышать поистине философские мысли – не зря он еще давным-давно попросил у хозяина разрешения пользоваться библиотекой и свободное время проводил, читая книги. Для камердинера Том был довольно образован, что, несомненно, служило ему хорошую службу при налаживании связей с людьми.

   - Что же, если нам так повезло, то я жду завтрак, - проговорил Руперт и направился в гостиную, выполнявшую также и роль столовой.

   Через некоторое время Том принес поднос, уставленный едой, и быстро и ловко сервировал завтрак. Виггс обладал массой талантов и заменял в быту целую команду слуг, хотя графа иногда мучила совесть из-за того, что он заставляет камердинера заниматься несоответствующими обязанностями.

   Бекон был поджарен ровно так, как Руперт любил, булочки благоухали, от чайной чашки поднимался вкусный пар. Граф Рэйвенвуд взял принесенную Томасом свежую газету, развернул ее, углубился в чтение большой статьи о грядущей войне и не сразу заметил, что слуга не ушел.

   - Что такое, Том?

   - И вы не собираетесь спросить, кто теперь живет в вашем доме, милорд? – Виггсу удавалось сочетать элегантное ехидство с лакейским тоном так, что граница между слугой и хозяином не нарушалась, но Руперт сразу понимал, что совершил какую-то ошибку. Видимо, по мнению Тома, графу непременно следовало интересоваться новыми соседями, как подобает в меру любопытному джентльмену.

   Придется спросить, иначе не отвяжется.

   - И кто же почтил нас своим присутствием?

   - Это две дамы, милорд. Дама в летах и ее племянница, которая дебютирует в лондонском свете. Они приехали из Глазго. У молодой дамы нет титула.

   - Но, полагаю, достаточно средств, чтобы снять мой особняк, - заметил Руперт. Том слегка поклонился.

   - Вы, как всегда, угадали. Ее отец – богатый промышленник и достойный человек, один из известных людей в Глазго. Они привезли с собой всю мебель, заново отделали большинство комнат...

   - Все это ты узнал от кухарки?

   - Нет, милорд. От посудомойки. Тоже весьма достойная дама.

   К женщинам Виггс относился почтительно, хотя и не гнушался постоянно использовать их в своих целях.

   - Мне приготовить ваш серый костюм, милорд?

   - Ты полагаешь, что следует нанести визит?

   Том кивнул.

   - Не считаю, что это будет уместным в данный момент, - сказал Руперт, вновь берясь за газету. – Возможно, позже.

   - Милорд...

   - Ты свободен, Том. Я позову тебя, когда закончу.

   Слуга удалился, недовольно фыркая, однако Руперт не счел нужным обращать на это особое внимание.

   Конечно, рано или поздно придется нанести визит, но граф надеялся, что с этим удастся подождать. И дело не в том, что Руперт не желал свести знакомство с двумя дамами, а в его, скажем так, не блестящем финансовом положении. С некоторых пор это стало тяготить графа Рэйвенвуда, и хотя в обществе было достаточно людей, подобных ему, которые жили либо не по средствам, либо на скудные средства, вот уже несколько месяцев Руперта волновал вопрос – что же дальше.

   Ему двадцать пять, и если он желает выполнить свой долг перед обществом, то пора начинать подыскивать супругу. Если жениться, то непременно на девушке состоятельной, ибо нынешних средств графа определенно не хватит, дабы обеспечить жене достойную жизнь. У него и так масса задолженностей перед всеми, от зеленщика до портного, и лишь оборотистостью Виггса можно объяснить тот факт, что у порога еще не выстроилась толпа жаждущих возмездия кредиторов. Эта проблема решаема, но нынче утром Руперту не хотелось об этом думать. Он перевернул газетную страницу.

ГЛАВА 2

В комнате, оказавшейся весьма светлой и просторной, что удивительно для старинных домов, Луизу ждали Мойра и чемоданы. Мойра, милая девушка лет двадцати, приехала с мисс Грэхем и леди Крайтон из Глазго, как и камеристка тети Ви, Сара. Остальные слуги были наняты в Лондоне, при посредничестве одной весьма известной конторы, предоставляющей слуг с рекомендациями в лучшие дома столицы. Так что нет ничего удивительного, что они исчезают и появляются, словно джинны в восточных сказках. Мойра этим высоким искусством не владела, но, пока хозяйки пили чай, успела немного освоиться и даже переместить содержимое почти всех чемоданов, кроме одного, наполненного книгами, на положенные места: платья - в гардеробную, белье – в комод, несессер – на туалетный столик. И так далее.

   - Мисс Луиза, - присела девушка в книксене, прижав к груди стопку нижних юбок. – Я уже почти закончила.

   - Не суетись, Мойра, я сейчас возьму книгу и пойду в сад. Кажется, там можно в тиши и покое почитать, не опасаясь, что вокруг будут виться слуги, появляясь и исчезая внезапно и загадочным образом.

   - Вы тоже это заметили?

   - О, да.

   - Меня это пугает, если честно. – Мойра, наконец, рассталась с нижними юбками, разложив их в ящике комода.

   - Не бойся, ты, как моя личная служанка, стоишь выше всех, кроме дворецкого, поэтому можешь располагать персоналом по своему усмотрению. Но практичней было бы подружиться с обитателями дома. Информация – бесценна, если ты понимаешь, о чем я…

   - Конечно, понимаю, мисс, - лучезарно улыбнулась Мойра, - как всегда.

   Луиза улыбнулась в ответ, достала из несессера книгу, которую не успела дочитать в дороге, и отправилась искать выход в сад. Долго блуждать не пришлось: первый же встреченный лакей проводил девушку до нужной двери, предупредительно ее распахнул и широким жестом указал на открывшийся взору пейзаж: слегка запущенный, но от этого еще более очаровательный парк. Луиза поблагодарила старательного юношу, отказалась от дальнейшего сопровождения и решительно углубилась в живописные заросли в поисках той укромной скамейки под розами, которую успела заметить из окна.

   После завтрака Руперт решил, что небольшая прогулка не повредит, а после можно и в клуб заехать. Стояло восхитительное утро, едва минуло одиннадцать, и шансы наткнуться на кого-либо в большом старом саду равнялись нулю. Слугам из большого дома нечего делать среди разросшихся розовых кустов и тенистых деревьев, а благородные дамы, если и захотят себя усладить прогулкой, вряд ли совершат ее раньше полудня. Привычки лондонского света во время сезона трудно было назвать непредсказуемыми: поздний подъем, нанесение визитов или прием гостей, а вечером – какой-нибудь бал, поход в клуб, театр или на музыкальное сборище. Поэтому, бредя по дорожке среди кустов, раскинувших свои ветви так, что и пройти нельзя, ничего не задев, Руперт не ожидал никого встретить.

   И ошибся.

   Женщина в светлом платье – только поэтому он ее увидел, так как на скамейке под аркой вьющихся роз, принявших в последнее время вид дикий и надменный, никакого большого светлого пятна наблюдаться не должно. Руперт сделал еще пару осторожных шагов и остановился, надежно скрытый тенью зарослей. Незнакомка, сидевшая на скамье, не услышала и не увидела его; пожалуй, даже если бы граф топотал, как индийский слон, он вряд ли привлек бы к себе внимание. Девушка была увлечена чтением, и весь остальной мир для нее не существовал. Граф еле слышно хмыкнул. Он прекрасно знал подобное состояние – и тоже очень любил читать, сидя на этой самой скамье. Как незнакомка узнала?..

   Впрочем, это одно из прелестных укромных местечек в старом саду, неудивительно, что девушка выбрала именно его...

   Она была молода – по всей видимости, младшая из тех двух дам, которые сняли графский особняк и расположились в нем со всеми удобствами. В кои-то веки Руперт порадовался оборотистости Тома и его любопытству насчет чужих дел: если бы слуга не завел знакомства на кухне, появление незнакомки в саду оказалось бы для графа полнейшей неожиданностью. Сейчас он смотрел на нее издалека, видел, как она бессознательным жестом провела по волосам, словно пытаясь заправить за ухо выбившуюся из прически прядь, и думал. Девушка подняла голову, окинула окрестности невидящим взглядом и снова уставилась в книгу. Страницы она переворачивала быстро, но видно было, что не просматривает их мельком, а читает увлеченно.

   Не красавица, как отметил про себя Руперт, в целом весьма неравнодушный к блондинкам. Волосы уложены в простую утреннюю прическу, и непонятно, вьются они изначально или нет – похоже, что все-таки нет. Чем именно утреннее платье девушки отличается от сотен других утренних платьев, граф затруднился бы ответить, однако оно выгодно подчеркивало ее высокую и довольно большую грудь – вот это он разглядел превосходно. Ее лицо, сосредоточенное, с крупными чертами, не имело ни грамма той аристократической бледности, коей любят щеголять некоторые дебютантки; на щеках цвел здоровый румянец, и ко всему прочему незнакомка успела где-то загореть. Похоже, ей все равно, что загар по-прежнему считается слегка вульгарным. Ну и ну.

   Значит, это одна из новых хозяек дома. Руперт припомнил, что там говорил Том: скорее всего, племянница старшей дамы, та, что без титула, дочка богатого промышленника. Да уж, если отцовских денег много, можно не беспокоиться насчет того, что тебя примут в большинстве домов; чтобы приняли во всех, денег должно быть не много, а просто неприлично много. Судя по тому, что дамы без колебаний заплатили кругленькую сумму за аренду старого особняка и сами обставили пустующие комнаты, перед юной мисс откроются все двери лондонского света. И ни ее несоответствие модным стандартам, ни ее происхождение не станут помехой для ослепительного дебюта.

   Но ей ведь больше семнадцати? Хм... Лицо незнакомки было из тех, по каким сложно определить истинный возраст; если дама следит за собою, то подобным образом она может выглядеть и в сорок. Нет, конечно, этой юной женщине не столько лет, сей нежный оттенок кожи, это молодое сияние ни с чем не спутаешь. Она не замужем, очевидно. Ей чем-то не угодило общество в Глазго или хочется сделать выгодную партию?..

   Руперт еще некоторое время разглядывал грудь незнакомки (он бы и рад был утверждать, что его привлек в первую очередь ее духовно богатый мир и склонность к утреннему чтению, но самому себе граф не врал никогда – привлекла его именно грудь), а затем осторожно попятился, развернулся и в глубокой задумчивости пошел обратно к своему флигелю. Соседство с подобной девушкой сулило как сложности, так и выгоды.

   Руперт хотел расспросить Тома подробнее, однако слуга снова куда-то исчез. Ладно, в таком случае, стоит отправиться к поверенному и навести кое-какие справки. Внезапно новые жильцы чрезвычайно заинтересовали графа.

   Поверенный Руперта занимал крохотный кабинет в деловом центре Лондона, среди десятка таких же небольших контор. Уильям Адамс обходился услугами одного лишь секретаря, прыщавого унылого типа, от которого граф сроду и слова не услыхал, а помнил лишь потому, что юноша был обладателем огромной бородавки над верхней губой. Молодой человек стукнул по двери, ведущей в кабинет Адамса, дождался утвердительного возгласа и распахнул створку перед Рэйвенвудом; тот прошел мимо, на мгновение ощутив запах рыбы и чеснока.

   - Ваша светлость. – Адамс, благообразный седеющий человек, имеющий самую подходящую внешность для своей профессии, поднялся при виде клиента. – Добро пожаловать. Я не ждал вас.

   - И не успели спрятать поддельные бухгалтерские книги? – пошутил Руперт. Улыбка Адамса мгновенно погасла, и он начал:

   - Если вы полагаете, что я...

   - Всего лишь шутка, Уильям, неудачная шутка, - прервал его граф и без приглашения уселся в кресло напротив стола поверенного. – Приношу свои извинения. Сегодня утром я несколько рассеян.

   А причиной тому – блондинка в саду. Впрочем, об этом говорить вслух не следовало.

   - Моя репутация очень дорога мне, милорд. Я надеюсь, что вы не шутите подобным образом в присутствии других людей.

   «Все этим утром меня порицают».

   - Уверяю вас, нет.

   Немного успокоенный, Адамс опустился на стул и спросил:

   - Что привело вас сюда сегодня? Конец месяца еще не настал.

   Обычно в конце месяца поверенный отчитывался перед графом Рэйвенвудом о состоянии дел; в прошлый раз речь шла как раз об аренде особняка, однако Руперт, занятый своими легкомысленными, как полет мотылька, делами, всего лишь дал формальное согласие, обрадовался сумме аренды и прикинул, что сможет заплатить портному. Имен арендаторов он и слушать не стал. Да что там, вся встреча уложилась в три минуты.

   - Тем не менее, сейчас у меня возникли вопросы касаемо... э-э-э... новых жильцов в доме на Гросвенор-сквер.

   - Они внесли все необходимые суммы, и за свой счет обновили обстановку и, хм, внутреннее убранство. Вы сказали, что не хотите знать подробностей, однако если вас интересуют сметы...

   - Нет, сметы пусть останутся на вашей совести. – Руперт побарабанил пальцами по набалдашнику трости. – Мой слуга сообщил мне, что в дом въехали дамы, которые проведут сезон в Лондоне. Было бы весьма невежливо оставить их без внимания, учитывая то, что я продолжаю жить во флигеле. Но, прежде чем наносить визит, я желал бы знать, кому именно его наношу – дабы никто не оказался в неловком положении.

   - Разумеется. – Адамс позволил себе скупую улыбку. – Особняк арендовала Вильгельмина Огден, леди Крайтон, вдова, сопровождающая незамужнюю племянницу, Луизу Грэхем. Как я понял из данных мне объяснений, целью приезда явился выход мисс Грэхем в лондонский свет и ее возможное замужество.

   - Мисс Грэхем формально не принадлежит к высшим слоям общества, не так ли? - Граф решил проверить те сведения, что узнал от Тома.

   - Смотря что считать высшим слоем в наш буржуазный век, милорд. – Адамс окинул клиента внимательным взглядом; невозможно было угадать, что за ним скрывается. Возможно, поверенный считал графа Рэйвенвуда весьма недалеким молодым человеком, представителем вырождающегося класса. И, надо признать, Руперт это мнение в глазах других полностью оправдывал. Даже в своих собственных – иногда. – Мисс Грэхем – дочь Майкла Грэхема, весьма состоятельного человека, что происходит из нетитулованных шотландских землевладельцев.

   - Из тех, что прошли долгий путь от хижины у озера Лох-Морар до элегантных гостиных? – хмыкнул Руперт.

   - Не совсем, но это проделал его отец, а мистер Грэхем, так сказать, развил успех. Вас интересует, чем он занимается?

   - Да, пожалуй. – Хорошо бы знать размеры состояния этой блондинки. Размер груди Руперт оценил, а вот все остальное... – Тогда я смогу поддержать с дамами интересный разговор.

   - Сейчас Майкл Грэхем – старший совладелец компании «Грэхем и Ко».

   - А Компания – это кто?

   - Младший партнер, Мортимер Фланнаган. Его дед и отец Майкла вместе начинали свое дело, однако со временем контроль над компанией отошел к Грэхемам, и хотя Фланнаганы держат партнерство, решающий голос принадлежит не им.

   Шотландцы вместе пасли овец на зеленых склонах, а потом решили податься в город на заработки и преуспели, но мормэр у клана бывает лишь один.

   - Я понимаю, - сказал Руперт. – И чем же занимаются эти достойные люди?

   - В основном – промышленностью, милорд. У Грэхема есть ткацкие фабрики, металлообрабатывающие заводы, причем все оснащены самым современным оборудованием. Я читал об этих фрезерных станках... впрочем, это излишние подробности. Так как компания находится в Глазго, естественно, что мистеру Грэхему принадлежит верфь, где в прошлом году были спущены со стапелей два фрегата для английского флота. Кроме того, компания занимается инвестициями, в основном, в Новом Свете. Не рискует, но всегда остается с прибылью. Ничего предосудительного и несообразного, если вы понимаете, о чем я. Ходят слухи, что «Грэхем и Ко» будет участвовать в строительстве железных дорог.

   - Это ведь неплохо, верно? – Железные дороги Руперту нравились, и он всецело ратовал за их строительство – куда как удобнее ехать в вагоне на мягких подушках, а не трястись в дилижансе по проселкам.

   - Несомненно, милорд.

   - А за дочерью, надо полагать, Грэхем дает солидное приданое?

   - Мисс Луиза – его наследница.

   Вот тут Руперт окончательно заинтересовался.

   - Наследница? – уточнил он, чуть подавшись вперед. – У него нет сына?

   - Увы, мать мисс Грэхем умерла рано, а Майкл Грэхем так и не женился вторично. Его дочь если и не унаследует все средства и утратит контроль над компанией после кончины отца, то непременно получит большое состояние, которое позволит ей вести ту жизнь, к коей она, несомненно, привыкла. Говорят, отец в ней души не чает.

   Уильям Адамс наверняка разгадал причину, по которой граф Рэйвенвуд интересуется молодой женщиной, однако был достаточно деликатен, чтобы никак это не прокомментировать. Погоня за богатой наследницей была у английских джентльменов одним из видов национального спорта, особенно если в кармане дырка, а наследницы что-то не спешат осчастливить вниманием. Эта игра длилась годами, и к ней привыкли настолько, что даже получали от нее немалое удовольствие.

   - Благодарю вас, мистер Адамс, - произнес Руперт, вставая, - вы чрезвычайно мне помогли. Теперь я смогу поддержать беседу с дамами на должном уровне.

   - Не сомневаюсь, - пробормотал Адамс себе под нос. Граф сделал вид, что не услышал.

ГЛАВА 3

В клубе, где Руперт бывал фактически ежедневно, к полудню собралось уже немало джентльменов. Пока жены и возлюбленные просыпались и проводили несколько часов перед зеркалом, дабы сделаться почти идеальными, словно на картинах Томаса Лоренса , мужчины обменивались последними новостями, обсуждали газетные статьи, пили чай (а некоторые – более крепкие напитки, призванные сгладить последствия предыдущей бурной ночи) и предавались тому восхитительному ничегонеделанию, которое прекрасно само по себе, если у вас есть вкус и возможность себе это позволить.

   Граф Рэйвенвуд любил клуб не только за пространные разговоры, которые вели здесь образованные люди, но и за ту неуловимую атмосферу благополучия, что всегда сопровождает подобные заведения. Даже если у вас денежные затруднения, даже если кредиторы выстроились в очередь под окнами вашего поверенного (в крайнем случае – под вашими), даже если случилась душевная драма, - в клубе всегда можно отыскать утешение и совет, отдых и забвение. Это маленький мужской рай, куда так приятно заходить, еще не вознесшись на небеса. Здесь, среди дубовых панелей, сдержанных картин с изображениями морских баталий, великих людей или же успокаивающей природы, среди запаха кубинского табака и благородного сигарного дыма, зачастую решались важнейшие жизненные вопросы, заключались сделки, в том числе брачные, и можно было встретить тех людей, которых нигде более не встретишь.

   Клуб «Эймс», где состоял Руперт, был невелик и удобен для молодежи – сюда можно было попасть по рекомендации действительного члена клуба, едва вам исполнится двадцать, тогда как во многих местах нельзя переступить порог, пока не стукнет тридцать. Иногда граф считал это чертовски большой несправедливостью, однако по спокойном размышлении понимал, что, будучи членом нескольких клубов сразу, как некоторые его знакомые, не смог бы вести столь насыщенную светскую и общественную жизнь, какая для этого требуется, да и платить внушительные членские взносы тоже. Ему хватало на «Эймс», и здесь состояло немало интересных людей, и часто появлялись гости из других клубов – так чего еще желать?

   Клуб располагался неподалеку от Пэлл Мэлл – первой улицы в Лондоне, где появились газовые фонари, - словом, в районе престижном и уважаемом. Когда Руперт вошел в одну из просторных гостиных – Дубовую (а имелись еще Ясеневая, Сосновая и прочие), там уже находилось человек десять, ведущих оживленные разговоры. За лучшим столом, у окна, собралась приятная компания, и граф направился именно туда.

   - А, вот и вы, Рэйвенвуд! – приветствовал его сэр Найджел Гринуэй, человек тридцати с лишним лет, обладатель звонкого голоса и приятной внешности. Увы, несколько лет назад с сэром Найджелом произошел несчастный случай: коляска, которой он управлял, перевернулась, - и с тех пор сей достойный джентльмен передвигался медленно, сильно хромая и опираясь на внушительную трость. Физические недостатки он компенсировал острым умом. – А мы все гадали, когда же вы появитесь, и не сомневались в вашем скором появлении. Даже оставили для вас кресло.

   Руперт любил именно это кресло – старое, чуть потертое, благородно скрипящее, - и был благодарен друзьям за внимательность.

   - Спасибо, Гринуэй, вы, как всегда, порадовали меня.

   Кроме Найджела, за столом, большую часть которого занимали разнообразные блюда и чашки, присутствовали еще двое: Александр Блоу, барон Джестер, и сэр Фредерик Лэмпсон. Обоим тридцати пока не исполнилось, однако оба были старше Руперта, что, впрочем, не мешало ему периодически выигрывать у них в спорах.

   Недавно женившийся Блоу имел мечтательный вид – именно такой присущ счастливым супругам. Это служило темой беззлобных шуток для всех остальных, еще не связавших себя узами брака и не имеющих постоянной сердечной привязанности. Гринуэй иногда называл их маленькую компанию «столом холостяков», и хотя, разумеется, они были не единственными холостяками в клубе, общался Руперт чаще всего именно с этими людьми.

   Усевшись в кресло, подозвав официанта и изложив ему свои пожелания, граф отметил:

   - Удивительно хороший день сегодня.

   - Вот как? А мне кажется, мы скоро задохнемся от лондонского смога, - фыркнул Лэмпсон. Он был чертовски хорош собой, его яркая красота заставляла очарование сэра Найджела и спокойную миловидность довольно хрупкого барона Джестера словно отодвигаться в тень; Руперт не думал, как он сам выглядит на фоне человека, обладающего столь поразительным физическим совершенством. – Когда дождь все-таки изливается на наш многострадальный город, мне кажется, будто на меня льется дым из фабричных труб. Иногда мне хочется, чтобы эта машинная революция не случалась.

   - И мы жили бы в грязи, без света и без техники, которая сейчас облегчает нам существование? – возразил Руперт. Разговоры о погоде, столь типичные для клубов, среди молодежи быстро сворачивались, коль скоро можно обсудить более острые темы. – Увольте, сэр, ни за что!

   - Я знаю, что вы любите эти громыхающие чудовища, однако скажите, бывали ли вы хоть раз на фабрике? Видели ли это невероятное машинное безумие, что овладевает умами? Промышленники с севера ходят нынче важнее павлинов, а что они приносят нам, кроме шума и смога?

   - Они приносят нам ткани для наших костюмов и платьев наших леди, предметы, что заполняют наши дома, и транспорт, который позволяет нам передвигаться все быстрее, - произнес сэр Найджел прежде, чем Руперт успел ответить. Граф был благодарен своему другу за вмешательство, так как, хотя и пользовался доступными ему благами прогресса, не давал себе труда особо в них разобраться. Статьи о промышленности он обычно просматривал бегло и тут же забывал, о чем в них пишется. – В постоянно меняющемся мире лучше сохранять первенство, не так ли? И если английские товары будут лучшими, то мы получим прямую выгоду от этого, джентльмены.

   - Вы, никак, заделались торговцем? – удивленно воскликнул Лэмпсон. – Господь всемогущий, Найджел! Так ведь недолго и испачкаться в фабричной грязи!

   Слово «торговец» для джентльмена считалось едва ли не оскорблением, однако Гринуэй лишь улыбнулся.

   - Я всего лишь пытаюсь смотреть в будущее, коль скоро ни одна леди не спешит осчастливить меня и стать хозяйкой моего поместья. Надо чем-то занимать ум, иначе он покроется копотью лени, и тогда уж точно не удастся выбраться к сиянию знания и понимания. Согласны ли вы со мной, Рэйвенвуд?

   - Я согласен в том, что понимание и знания – это то, что двигает нас вперед, однако они тоже разнятся меж собою. Не нахожу ничего привлекательного в тонкостях фабричных дел, ибо вряд ли когда-нибудь сойду с ума настолько, что заинтересуюсь этим. Разве что, дабы произвести впечатление.

   - На даму? – произнес до сих пор молчавший барон Джестер. – Где же вы такую отыщете?

   Руперт взял чашку кофе, поданную официантом, отпил глоток, оценив элегантную горькость, и лишь тогда ответил:

   - В самом деле, отыскать такую сложно, однако может случиться так, что впечатление нужно будет произвести не на девушку, а на ее отца. И даже если дама ничего не понимает в науке и прогрессе, разве плохо показаться в ее глазах умным и сведущим человеком? Каждый дурак может обсуждать Гомера.

   Гринуэй захохотал.

   - Что вы говорите, Рэйвенвуд! Далеко не каждый дурак!

   - Ладно, любой птенчик с хорошим образованием, еще не позабывший свой Итон или Оксфорд – так вас больше устроит, мой друг? В обсуждении поэзии большой ум не нужен, нужен лишь хорошо подвешенный язык да собственное мнение насчет образов, которых коснулся тот или иной любитель словесности. Стоит вам запомнить несколько строчек – и вот юная наследница уже трепещет в предвкушении, смотрит на вас нежным взглядом и считает чуть ли не Вордсвортом . «Не раз я видел Люси Грей в задумчивой глуши...». Но отец девушки невосприимчив к озерным балладам. Ему подавай счастье дочери или же выгодную партию, и для каждого имеется своя выгода.

   - Какую выгоду ищете вы, раз вам понадобились рассуждения сэра Гринуэя о прогрессе? – с иронией поинтересовался Фредерик Лэмпсон.

   - Ну, пожалуй, и не выгоду, а всего лишь подстилаю солому перед падением. – Руперт скупо улыбнулся. – Мне предстоит нанести визит дамам, происходящим из промышленной семьи, и я внезапно подумал о том, что они привыкли слышать подобные разговоры. Было бы глупо ничего об этом не знать. – О глубине своих знаний, весьма небольшой, граф благоразумно умолчал.

   - Боже мой, Рэйвенвуд! – скривился Фредерик. – Как вы можете даже рассуждать об этом! Вы отправитесь в какое-нибудь захолустье, чтобы протирать штаны в мрачной закопченной гостиной? Ради чего? Неужели на вас свалился некий долг, или же вы...

   - Ах, оставьте предположения, Лэмпсон, дайте ему сказать! – воскликнул Александр.

   - В самом деле, все не так плохо, как вам показалось. Эти дамы сняли мой особняк на Гросвенор-сквер, и долг чести обязывает меня навестить их.

   - Погодите, погодите! – воскликнул сэр Найджел взволнованно. – Не идет ли речь о леди Крайтон и ее племяннице?

   Граф не смог скрыть своего удивления.

   - Вам известно о них? Но откуда?

   - Моя сестра пригласила их на завтрашний вечер. Будут танцы и угощение, музыка... да вы все сами знаете, вы же приглашены! Анетт познакомилась с племянницей леди Крайтон во время нашей поездки в Глазго год тому назад и с тех пор иногда обменивалась с нею письмами. Большой дружбы не завела, но не пригласить этих людей было бы невежливо. Отец молодой дамы, мистер Грэхем, - весьма известная личность в Глазго и окрестностях, да и в Лондоне его знают в определенных кругах. Поговаривают, он богат просто до неприличия.

   - И нетитулован? – ухватил самую суть Фредерик.

   - К сожалению, нет. Однако его дочь через брак может войти в аристократический круг, как сделала его сестра. Деньги распахивают все двери... хотя нашу распахнуло гостеприимство Анетт.

   - Так, так! – воскликнул Лэмпсон. – Богатая наследница – и живет в вашем доме, Рэйвенвуд? Вот это удача!

   - Не стоит хвастаться еще не загнанным зверем, - хмыкнул Руперт. Если он выкажет явный интерес к этому делу, то, несомненно, лишь спровоцирует приятеля: Фредерик обожал конкуренцию, и финансовые дела его, по слухам, были не блестящими. – Я всего лишь должен нанести визит вежливости, и обязан подготовиться к нему, коль скоро мои гости столь... хм... необычны.

   - Не нашего круга, вы хотите сказать.

   - Фредерик! – укоризненно произнес барон Джестер.

   - Позвольте, Лэмпсон, вы ошибаетесь. Леди Крайтон – дама нашего круга.

   - Конечно, ведь этому поспособствовал пышный свадебный обряд...

   - Не стоит быть настолько циничным, дружище, - заметил сэр Найджел. – Предполагаю, что мы будем иметь дело с самыми настоящими леди, иначе Анетт никогда бы не стала поддерживать с ними связь.

   Руперт внимательно взглянул на него, однако не уловил ни тени притворства за его словами. Найджел Гринуэй, несмотря на остроту своего ума и ясность суждений, в области чувств обычно оказывался растерян, словно заплутавший в лесу маленький мальчик.

   В конце концов, себе он не лгал никогда. И эти разговоры о мисс Грэхем, и визит к поверенному – все это было сделано ради сбора сведений о той, кто мимоходом произвела на графа впечатление.

   Ему хотелось увидеть ее при других обстоятельствах, однако он сомневался, что нанесет утренний визит завтра. Слишком отвлекающей окажется мысль о том, что приходится идти к женщинам, которые заплатили немалую сумму за проживание в фамильном особняке Рэйвенвудов. В этом случае все будут чувствовать себя неловко, а неловкость – не то, чего Руперт хотел бы для первого знакомства. Но для того, чтобы четко понимать, на что ему это знакомство сдалось, требовалось узнать больше. И желательно – не сухих сведений.

   Руперт знал, кто может быть полезен в этом случае.

   Утро, как и предсказывала тетушка Ви, принесло сюрпризы. Войдя в малую столовую, где накрыли к завтраку, Луиза сразу же заметила, что леди Крайтон увлеченно сортирует визитки, громоздящиеся солидной кучей на серебряном подносе.

   - Доброе утро, тетя Ви, - Луиза заняла свой стул, расправила юбку утреннего платья, белого, с ярким зеленым поясом и зеленым же кружевным воротничком, жестом согласилась на чай, предложенный лакеем, и с трудом подавила желание задать вопрос, ответ на который очевиден. Судя по количеству визиток, Лондон уже узнал о появлении богатой наследницы на рынке невест.

   - Доброе утро, дорогая, - отозвалась тетя, не отвлекаясь от сортировки. – Кажется, нам с тобою надо срочно отправляться по магазинам.

   - Если среди этих приглашений и визиток есть что-то срочное, то, как ты знаешь, у нас с тобой есть парочка платьев, вполне подходящих для выхода в свет, – пожала плечами Луиза.

   - О, нет, милая, – покачала головой леди Крайтон. – Для твоего первого выхода в свет в Лондоне нужно нечто совершенно особенное.

   - Тетя, - вздохнула Луиза. - Ты же прекрасно знаешь, что мне положено белое платье. И точка. Так что… ничего тут не придумаешь. Никакого «совершенно особенного». Просто белый шелк или атлас, скромное декольте, флердоранж, несколько локонов, якобы случайно выбившихся из прически – все, точка.

   - Всегда можно сделать нечто особенное, – отмахнулась от возражений леди Крайтон. – Поверь мне.

   - Я верю. Только и ты поверь: судя по тому, что все эти люди прислали нам визитки и приглашения, им абсолютно все равно, как я выгляжу и в чем появлюсь на балу или музыкальном вечере. Даже если это будет мешок из-под угля. Главное, чтобы он был белый. Кстати, интересная идея… Может, мне стоит отвергнуть белый цвет – который, кстати, мне совершенно не идет и превращает меня в ночную моль, весьма упитанную, стоит заметить – и выбрать любой другой цвет? Мне идут яркие цвета, облегающие лифы с декольте на грани скромности, струящиеся юбки с небольшим шлейфом… М-м-м…

   Леди Крайтон отложила визитки и даже отодвинула в сторону поднос:

   - Насколько я поняла, тебя посетила очередная безумная идея.

   - Ты поняла абсолютно правильно. И я уверена, что как настоящая дочь Шотландии, ты мою идею полностью поддержишь.

   - Я бы не стала ставить на это состояние, но вероятность такая есть, - рассмеялась леди Крайтон. – И, какова бы ни была твоя идея, для ее осуществления требуется посетить магазины и модисток.

   - И как можно скорее. Нам потребуется немного времени и много денег. Так что не рассчитывай, что мы выйдем в свет в ближайшие дни. Не раньше следующей недели, я бы предположила.

   - Видимо, идея у тебя уж очень оригинальная.

   - Не очень, но для нее нужен определенный срок.

ГЛАВА 4

Том был весьма недоволен тем, что его хозяин не торопится нанести визит в особняк, однако Руперт обмолвился, что обе дамы будут представлены ему сегодня на приеме у Гринуэев, и слуга оживился. «Пожалуй, все вокруг хотят, чтобы я поскорее женился», - раздраженно подумал граф, застегивая пуговицы на темно-синем сюртуке. Костюм для верховой езды сидел хорошо, однако выглядел уже не лучшим образом, и Руперт решил, что стоит в ближайшее время навестить портного. Следует обзавестись парой приличных и новых вещей, если намерение вести атаку по всем правилам не угаснет.

   Вчера, когда граф покидал клуб, новости о приезде богатой невесты уже разлетелись окончательно, об этом говорили многие мужчины, и воспрепятствовать этому не было никакой возможности. За неделю все, кто был заинтересован, узнали новость. Руперт и не надеялся, что ему удастся сохранить это в тайне, он уповал на свои преимущества. Дамы живут фактически в его доме, сам он не так никчемен, как может показаться недальновидным людям, и он умеет быть обаятельным, черт побери, умеет! Вопрос в том, стоит ли расчехлять весь арсенал уловок ради мисс Грэхем.

   Да, она недурна собою, хотя любовался ею граф недолго и издалека, однако сегодня вечером у него будет возможность исправить это. Да, она не принадлежит к аристократии, но ведь он давно решил для себя, что главным в выборе невесты будет не столько внешняя привлекательность и высота статуса, сколько размеры приданого. В его положении выбираешь лишь между большим состоянием и меньшим, и тут ничего не поделаешь. Граф Рэйвенвуд не мог назвать себя романтической натурой в полной мере, и хотя иногда случалось ему пустить скупую слезу над трогательным абзацем в книге, и многие стихотворения пронимали его, и музыка не оставляла равнодушным, в его повседневной жизни беспечность сочеталась с трезвым расчетом, на который он был способен. Способности его в этой области не простирались дальше того факта, что ему пора найти себе обеспеченную жену.

   Чего хорошего, если самые дорогие булавки для галстуков давно проданы, и одежда и обувь потеряли свой вид, и с недавних пор Руперт опасался сесть за карточный стол? Граф любил игру в бридж, хотя и не настолько, как его отец, и умел остановиться, к тому же, обычно ему везло. Так говорили. Сам Руперт же знал, что везение – это далеко не все. Внимание к мелочам, умение скрывать эмоции, верный расчет – вот что важнее. Несмотря на везение в картах, деньги испарялись, их не хватало уже просто неприлично, а потому аренда особняка оказалась для него благом. Но – так не может продолжаться вечно. Он обязан выгодно жениться, продолжить род и совершить все социально-значимые шаги, которых от него ожидают. Так он был воспитан, а графский титул никогда не являлся для Руперта чем-то незначительным. Нет, он в полной мере ощущал свою принадлежность к древнему славному роду и не собирался размениваться по мелочам.

   Впрочем, несмотря на разборчивость, успехи на матримониальном поприще не спешили к графу. Его семья имела определенную репутацию среди трепетных клуш, мечтающих выдать замуж своих невинных дочерей, и родители не торопились вручать цветочек Рэйвенвуду. Было несколько подходящих партий, которые граф счел для себя приемлемыми, только, несмотря на проведенную по всем правилам атаку, ни одна девушка ему не досталась. Родители бдели, иногда сами наследницы воротили нос, несмотря на исключительное обаяние потенциального жениха, и каждый раз охота заканчивалась ничем. Временами граф с раздражением думал о том, что все более привлекательным способом заполучить жену становится бессовестное соблазнение оной в ближайших кустах и поспешный отъезд в Гретна-Грин. Пока ему не удавалось провернуть подобную аферу, так как совесть была сильнее, только вот голос ее становился все тише и тише.

   Чтобы окончательно увериться в своих намерениях касаемо Луизы Грэхем, Руперт принял решение о верховой прогулке в Гайд-парке. Обычно там он скучал, однако сегодня ему требовался определенный человек, который, как граф знал, бывает там постоянно.

   Лошадей Рэйвенвуд не держал. Во-первых, для этого не было места, во-вторых, скудные средства не позволяли кормить и поить чистокровного скакуна и платить конюху. Если бы Виггс умел ухаживать за лошадьми, возможно, Руперт и приобрел бы какую-нибудь кобылку, однако таланты Тома на людях заканчивались. Лошадей он старался обходить подальше и называл не иначе, как «эта зверюга».

   Потому для выездов Руперт пользовался наемным экипажем или же, если ему требовалось прокатиться верхом, - любезностью жившего неподалеку барона Джестера, чьи конюшни славились на весь Лондон. С утра Том сходил с запиской к Александру, и к полудню конюх привел огромного рыжего жеребца, имевшего самый свирепый вид и явно ненавидевшего все живое. Первым делом он попытался цапнуть графа, однако Руперт, росший в деревне в пору сомнительного достатка, был прекрасно обучен верховой езде и обращению даже с самыми строптивыми лошадьми. Он проехал на жеребце, которого звали Одиссей, пару кругов по саду и к концу этой короткой поездки с животным подружился. Можно было отправляться в Гайд-парк. Конюх уселся пить чай с Томом и обсуждать сплетни.

   В Гайд-парке, как обычно, обреталось много народу, выбравшегося на прогулку в этот ясный спокойный денек. Руперт проехал по аллеям, здороваясь со знакомыми и разыскивая нужного ему человека; наконец, он увидал его неподалеку от пруда. Лорд Джозеф Пэджет восседал на спине спокойной арабской кобылы и задумчиво созерцал водную гладь. К счастью, рядом с ним не отирались его знакомые, при ком Руперт вряд ли завел бы нужный разговор.

   Граф подъехал шагом и осадил Одиссея, заинтересованно потянувшегося к кобылке. Пэджет, заметив приятеля, весело ему кивнул, тут же утратив свой задумчивый вид.

   - Вот так сюрприз, Рэйвенвуд! Как это вы совладали с природным отвращением к дневным прогулкам и выбрались сюда?

   - Только ради вас, мой друг, только ради вас. Вы ведь не любите все приемы, что начинаются после пятичасового чая, а мне просто необходимо поговорить с вами.

   Джозеф Пэджет был одним из самых предприимчивых людей, которых знал Руперт. Несмотря на титул и доставшееся от родителей довольно большое состояние, он обладал непреодолимой тягой к преумножению денег и занимался делами так, как иные рисуют пейзажи. Пэджет владел несколькими фабриками, вкладывал средства в судостроение и не оставлял без внимания богатейшие фамильные угодья, приносившие ему год за годом все больше и больше дохода. В обществе это считали довольно странным увлечением, а потому многие сторонились лорда Пэджета; Руперт к таковым снобам не относился, хотя также не разделял энтузиазма приятеля во всем, что касалось такого вульгарного дела, как заработок. Но Джозеф знал всех и вся в деловом мире Англии и Шотландии, и именно он мог рассказать, так ли хороша Луиза Грэхем, как кажется.

   - Я так и знал, что вы объявитесь, если уж честно, - усмехнулся лорд Пэджет.

   - Вот как? Почему?

   - Сначала скажите мне, о чем хотите говорить, а я скажу, угадал ли я.

   С этим человеком не имела смысла играть в томные светские игры, поначалу в течение часа обсуждая погоду, а уж затем переходя к главному. Руперт откашлялся и начал:

   - Видите ли, я оказался в весьма интересной ситуации. Мой особняк на Гросвенор-сквер арендовали две дамы...

   - Умоляю, ни слова больше! – воскликнул Джозеф, сверкая белыми крупными зубами в широченной улыбке. – Вы не первый, кто заводит об этом разговор. Я все-таки ваш друг, а потому остальным дал весьма расплывчатые ответы. Что же вы желаете знать, Руперт? Каково состояние Майкла Грэхема?

   - Я хотел бы знать в первую очередь, каков он сам?

   - Прирожденный предприниматель. – Пэджет похлопал свою кобылку по шее и натянул повод. – И весьма интересный человек. Полный жизни, я бы сказал. Ему все интересно, он любит начинать новое дело, любит риск. Не чает души в дочери, и она отвечает ему взаимностью. Что же касается ее приданого – а это вас наверняка интересует, – то отец ее будет более чем щедр, если его дочь обретет счастье. Она выходила в Глазго в свет, однако мистер Грэхем позволил ей выбирать, и, похоже, там она никого не выбрала. Более ничего о ней мне не известно.

   - Вы осуждаете меня? – поинтересовался граф, уловив странные нотки в тоне Джозефа.

   - Отнюдь, я завидую вашему энтузиазму и разборчивости, Рэйвенвуд. Слух об этой мисс Грэхем разнесся по всему Лондону, и вы будете не единственным, кто пожелает очаровать ее. Конечно, многие побрезгуют, однако...

   - Мои намерения столь очевидны?

   - Ведь они честны?.. Когда мужчина начинает подыскивать себе жену, это словно написано у него на лице крупными буквами. К тому же, хотя вы и похожи на гэльского Хозяина Холмов – или как там звались те коварные существа, что заманивали юных дев песнями и светом болотных огоньков? – в вас много благородства, Руперт. И, возможно, вам пора остепениться, а мисс Грэхем – не такая уж плохая партия и, по слухам, интересная девушка. Вы ведь не собираетесь оскорбить ее чем-либо?

   - Есть у нее титул или нет, мне безразлично, - откровенно высказался Руперт. – Но... Я видел ее, мельком.

   Джозефу можно было сказать об этом: тот умел хранить тайны не хуже, чем Банк Англии – национальные деньги.

   - И она понравилась вам? – угадал лорд Пэджет.

   - О да, она мне приглянулась. Я не говорил с нею еще, но надеюсь сделать это сегодня.

   - Будьте осторожны, мой друг. Ее отец, пожалуй, способен вынуть из вас душу прежде, чем допустит к единственной дочери.

   - Ее отца здесь нет, верно? – усмехнулся Руперт. – А если он позволил дочери выбирать, то что он сможет поделать с настоящей, искренней любовью?

ГЛАВА 5

Что ж, идея действительно оказалась великолепной. Луиза и леди Крайтон произвели впечатление даже на видевшее многое лондонское общество. Сейчас, мило общаясь с парой еще не престарелых вдовушек, которым ее представила тетя Ви, Луиза даже немного удивлялась, почему появление двух скромных и совсем не родовитых шотландских леди стало настоящим событием. Конечно, многое можно объяснить распространившимися слухами о богатой наследнице – слухи эти еще и подогревались затянувшейся паузой, на обновление гардероба пришлось потратить даже больше недели – но сейчас, ловя на себе заинтересованные и любопытные взгляды, Луиза понимала, что многие из присутствующих интересуются именно ее скромной персоной, а не прилагающимся наследством. Значит, все сработало, как и планировалось. Впрочем, как всегда.

   Луиза оглянулась, пытаясь высмотреть в толпе тетю. Впрочем, это удалось без труда: яркое платье, сшитое из отличного шелка, выкрашенного в цвета клана МакФлаев, к которому принадлежала семья Грэхем, просто бросалось в глаза. И, кстати, удивительно шло леди Крайтон. Луиза улыбнулась. Как бы ей хотелось самой надеть такое платье! Но, поразмыслив, она все же решила, что стоит соблюсти традиции, хоть и не полностью. Как и положено дебютантке, Луиза была одета в белое. Но, спроси любого в зале – и никто не назовет ее платье белым. Проявив свойственную ей фантазию, Луиза придумала для себя и тетушки образы, удивительно сочетающиеся и противоположные одновременно. Глубокие изумрудно-сине-серые цвета платья леди Крайтон отражались в белом платье Луизы, словно зеленые холмы Шотландии в глубоком горном озере. Конечно, пришлось поломать голову, но Луиза справилась. Нижние юбки и чехол лифа ее платья были сшиты из муслина цветов МакФлаев, а верхнее платье из тончайшего белого атласа лишь слегка приглушало яркие цвета и позволяло шотландской клетке кокетливо выглядывать из-под верхней юбки в танце или просто в движении.

   Несмотря на то, что танцы еще даже не начались, бальная карточка Луизы оказалась заполнена незнакомыми именами, а ноги в новых туфлях начали гудеть. Кажется, стоит присесть. Луиза вежливо закруглила разговор с милыми, но болтливыми дамами и оглянулась в поиске стульев. В Глазго обычно стулья стояли вдоль стен, предлагая отдых немолодым и передышку утомленным танцами. Здесь же сидячие места предусмотрены были только для играющих в карты. На первый взгляд. На второй группка стульев обнаружилась в уголке. Пока что большинство мест пустовало, лишь парочка стульев была занята явственно придремывающими седовласыми дамами, чьими-то сопровождающими старшими родственницами, не иначе. Луиза решила, что укромность уголка даже пойдет ей на пользу: есть надежда, что половина записавшихся в бальную карточку кавалеров просто-напросто не найдут партнершу в тихом уголке – особенно если забиться подальше.

    За спинами старушек обнаружилась молодая девушка, прелестная блондинка, которой, в отличие от Луизы, удивительно шел белый цвет. Незнакомка задумчиво теребила локон, якобы случайно выбившийся из безупречной прически, и смотрела рассеянным взглядом в пустоту. То есть, смотрела-то она в зал, где гости группками о чем-то беседовали, хаотически перемещались от компании к компании, кто-то смеялся, кто-то влюблялся… но девушка этого не видела. Луиза готова была побиться об заклад, что расслышала пару печальных вздохов. Ужасно любопытно.

   - Могу я присесть на этот стул? Или вы кого-то ждете? – спросила Луиза и, не дожидаясь ответа, села рядом с незнакомкой, расправила юбки и незаметно сбросила туфли. – Мы не представлены, но, я полагаю, мы справимся с таким простым делом и без посторонней помощи.

   - Полагаю, что справимся, - девушка помедлила лишь на секунду, но все же не убежала с криком от столь фамильярного обращения. Луиза чуть улыбнулась, вспомнив парочку подобных случаев. Иногда девушки-дебютантки настолько опасаются сделать неверный шаг, что предпочитают вообще ничего не делать. Во избежание. Одна даже застыла, словно жена Лота, когда Луиза отпустила интересное замечание, и, кажется, некоторое время не дышала и не моргала. Презабавное было зрелище.

   - Тогда приступим. Меня зовут Луиза Грэхем, я из Глазго.

   - О! Вы тоже с Севера! – Оживилась девушка. – Я – Анна Суэверн, наше поместье расположено прямо на границе с Шотландией.

   - Я полагаю, - улыбнулась Луиза, - вас в Лондон привело то же, что и меня.

   - Не думаю, - Анна снова тяжко вздохнула, Луизе показалось, что девушка сейчас расплачется.

   - Белое платье, бал у Гринуэев, - Луиза пожала плечами. – Кажется, все очевидно.

   - О, все так запутано, - покачала головой Анна.

   - Все запутано, мы незнакомы, бал – не самое подходящее место для подобных разговоров, - Луиза обвела взглядом зал, - Я знаю. Но ничего не поделаешь. Я страшно любопытна и обожаю запутанные истории.

   Анна удивленно взглянула на столь напористую соседку и даже не нашлась, что ответить. К тому же, девушка заметила, что одна из туфелек Луизы явно рассталась с ногой хозяйки и вот-вот выкатится на всеобщее обозрение.

   Луиза проследила за взглядом соседки и вернула беглянку под стул, надежно укрыв юбками.

   - Я еще не начала танцевать, а ноги уже чудовищно устали, - сообщила Луиза. - И вообще, я что-то совершенно не хочу танцевать. Здесь жарко. И до пунша с лимонадом не добраться.

   - Я тоже не хочу танцевать.

   - О, и это возвращает нас к вопросу о запутанной истории.

   - М-м… А почему вы не хотите танцевать, мисс Грэхем? – уклонилась от ответа Анна.

   - Мои причины банальны: устали ноги. Да и не вижу необходимости танцевать с незнакомцами, которым совершенно не важно, как я танцую, и о чем бы хотела поговорить.

   - Мои причины примерно таковы же. Кроме того, - Анна помедлила, словно не решаясь продолжать. – Кроме того, я уже помолвлена, так что причин танцевать у меня еще меньше, чем у вас.

   - Выкинем наши бальные карточки и сделаем вид, что нас никто не приглашал? – предложила Луиза.

   - Это… Хорошее предложение. – Анна посмотрела на свою карточку так, словно только что ее увидела. – И правда, это выход.

   - Интересно, сколько раз можно такое проделать, чтобы тебя не сочли совершенно безумной? – Не то чтобы Луиза всерьез полагала, что подобная опасность реальна, но ей очень хотелось хоть немного развеселить новую знакомую. Анна Суэверн явно была чем-то глубоко опечалена, но держалась стойко. Стойкость Луиза уважала, а спокойное достоинство было тем, чего ей самой не хватало. Правда, она от этого не страдала, только всегда немного завидовала тем, кто способен в любой ситуации сохранять вид отстраненный и почти неземной. Сама-то она предпочитала более активный подход к жизни, потому что явно ощущала в себе избыток земного. Видимо, это объясняется недостаточно аристократическим происхождением. Или, если уж совсем честно, отсутствием такового.

   - Думаю, что мне не удастся такое проделать более одного раза. Маман в таких вопросах бывает очень серьезна.

   - Вас сопровождает мать?

   - И брат. Сопровождают. Если можно так сказать. На самом деле, более точным словом было бы «конвоируют». – Анна улыбнулась, но улыбка вышла грустной.

   - Но ведь вы же сказали, мисс Суэверн, что помолвлены?

   - О, это запутанная история.

   - Вам не кажется, что разговор становится странным?

   - В общем-то, после предложения выкинуть бальные карточки мне уже вряд ли что-то покажется странным.

   - О, самые очевидные выходы всегда кажутся чем-то странным. Наверное, потому что они простые. Люди привыкли бороться с трудностями. И если решение проблемы кажется очень простым и легким, то все сразу же начинают искать подвох.

   - Да, вы очевидно правы.

   - Я чаще всего права, - Луиза легкомысленно махнула веером, едва не сбив с головы одной из старушек и так косо сидящую диадему. Бриллиантовую, стоит отметить. – Так каково же ваше решение? Расскажете запутанную историю – или пойдем танцевать? Вот, кажется, приближается первый из ваших кавалеров.

   - Или из ваших, - парировала Анна.

   - Или из моих, – согласилась Луиза. – Как бы там ни было, танцы становятся угрожающе реальными.

   - Тогда… Я согласна.

   - Отлично, - Луиза решительно достала свою карточку из сумочки, прикрепленной к запястью, протянула руку за карточкой Анны – и сделала то, от чего ее соседка буквально превратилась в статую: осторожно засунула карточки в сумочку окончательно задремавшей старушки и ловко лишила обеих почтенных дам их собственных девственно чистых карточек. Старушки даже не проснулись.

   - Держите. – Луиза протянула половину незаконной добычи Анне.

   - О, Боже Всемогущий! – Мисс Суэверн смотрела на кусочек бумаги так, словно там проступили пламенеющие письмена, обещающие геенну огненную.

   - О, Господь на такие мелочи не обращает внимания, - уверила соседку Луиза, мягко, но решительно заталкивая карточку в сумочку Анны. – Соберитесь, этот молодой человек уже совсем близко.

   - Мисс Суэверн, - кавалер склонился в поклоне, - позвольте пригласить вас на этот вальс, как мы и договаривались.

   - О, баронет, - Анна, надо отдать ей должное, мгновенно взяла себя в руки, достала украденную карточку и невинно взглянула на так и замершего в поклоне молодого человека. – Кажется, тут какая-то ошибка. Вы не записаны на этот танец.

   Луиза сделала вид, что ее это не касается, а молодой баронет так и продолжал стоять, склонившись. Так и поясницу может прострелить. Минута тянулась за минутой. Анна сидела с ровной спиной, глядя в пространство. Баронет стоял в поклоне, уставившись на пустую карточку. Луиза переводила взгляд с одного на другую и думала, сколько они так могут просидеть и простоять. В конце концов, она сжалилась над несчастными и заметила:

   - Мисс Суэверн, баронет, кажется, произошла какая-то ошибка, так что, я полагаю, вам стоит договориться о другом танце.

   Молодой человек с видимым усилием распрямился и просиял:

   - Да-да! Я подойду попозже, запишите за мной предпоследний вальс, если вы не против, мисс Суэверн.

   - Боюсь, что этот танец уже занят, - не моргнув глазом, соврала Анна.

   Луиза про себя отметила, что новая знакомая быстро и легко сошла с пути истинного.

    Баронет моргнул, и Луиза забеспокоилась, что он снова обратится в соляной столб в поклоне, но юноша все же смог обменяться вежливыми выражениями сожаления и удалился.

   - Господь Вседержитель, - Анна откинулась на спинку стула и принялась энергично обмахиваться веером. – У меня чуть сердце не выскочило из груди. Это ужасно!

   - Это весело, - рассмеялась Луиза. – И, хочу отметить, вы, мисс Суэверн, сделаны из хорошей северной стали.

   - Спасибо, – поблагодарила Анна за комплимент.

   - И, в свете того, что мы обе приняли участие в акте воровства и обмана, предлагаю перейти к именам, оставив все эти церемонии. Что-то мне подсказывает, что мы подружимся.

   - Как это ни странно, мне тоже так кажется. Если мы переживем этот вечер, мы обязательно подружимся.

   - И ты мне расскажешь, что там за запутанная история.

   - Я… постараюсь.

   - Надеюсь.

   Бал, тем временем, продолжался своим чередом: пары кружились в танце, дамы постарше и джентльмены всех возрастов играли в карты, подали легкий ужин, где Анна и Луиза оказались почти соседками, их разделял стол и один пожилой джентльмен, все время клевавший носом и изредка делавший глоток вина из постоянно наполняемого слугой бокала. После ужина тетя Ви оказалась окруженной стайкой своих давних подруг, а к Луизе подошла Анетт Гринуэй... вернее, леди Эрвен, с которой за неделю в Лондоне она успела уже несколько раз встретиться в городе.

   - Луиза, дорогая, я тебя не видела с самого начала вечера! - Анетт, миниатюрная брюнетка, одетая в прелестное голубое платье (она-то, в отличие от Луизы, уже год была замужем), выглядела очаровательно и была явно рада видеть подругу. – О, мисс Суэверн!

   - Леди Эрвен! – Анна ответила на приветствие, но тут же вежливо откланялась, не желая мешать.

   - Луиза, я вижу, что ты успела познакомиться с мисс Суэверн.

   - Да, успела. Я не танцевала, поэтому ты меня и не видела. Ты-то ни одного танца не пропустила.

   - А почему ты не танцевала? Разве можно не веселиться! – Анетт замолчала, что-то обдумывая. – Впрочем, если у тебя нет настроения танцевать, я хочу тебя кое с кем познакомить.

   - Уверена, это будет незабываемо, - проговорила Луиза, стараясь скрыть сарказм. Не очень удачно, но Анетт, кажется, было все равно. – Меня все стараются кое с кем познакомить, – закончила Луиза.

   - О, если ты не хочешь новых знакомств, зачем же ты приехала в Лондон?

   - Сама задаю себе этот вопрос, - прошептала Луиза, не желая показаться невежливой. Анетт все же была милой девушкой и хорошей подругой.

   - Тогда пойдем, я тебя кое с кем познакомлю.

   - Что ж, веди. - Луиза позволила увлечь себя к карточным столам.

   - О! – Анетт остановилась, не дойдя до карточных столов. – Где же он?

   Луиза пожала плечами: она-то даже и не знала, кого Анетт ищет.

   - Кто «он»?

   - Э-э-э… - Анетт повернулась, высматривая кого-то в зале. – Мой брат.

   - Твой брат. – Луиза была наслышана о Найджеле Гринуэе, но лично не встречалась. Может быть, самое время исправить упущение.

   - Леди Эрвен, - раздался голос за спиной у девушек. – Найджел отошел за пуншем.

   - Спасибо, граф. – Анетт обернулась, увлекая за собой Луизу, и та увидела графа своей мечты.

   Он стоял, едва заметно опираясь на спинку кресла, и смотрел прямо на Луизу. Словно в зале не было больше никого. Сначала Луиза даже не могла отвести взгляд от его глаз, зеленых, как самые безупречные изумруды. Темные ресницы, чуть золотистые на кончиках, оттеняли зелень радужки, словно драгоценная оправа. Бледность, которую можно было счесть как и аристократической, так и последствием бурного образа жизни, не портила его, а лишь подчеркивала тонкие, но четкие черты лица, делала линию губ твердой и оттеняла скулы, которые могли бы показаться излишне острыми при смуглой коже. Граф был не слишком высок, но строен и явно в хорошей форме, пусть и поддерживаемой, скорее, упражнениями, чем здоровым образом жизни. А еще он был рыжим. Но даже его рыжина была благородной и ничем не напоминала огненные оттенки шотландских кудрей, столь распространенные на севере. Скорее, это был оттенок старого коньяка, подсвеченного живым пламенем камина.

   Все это Луиза увидела в одно мгновение, словно впитала в себя образ, образ, столь идеально соответствовавший тому графу, о котором она мечтала. А ведь это первый встреченный ею в Лондоне граф. Кажется, это судьба. И, кстати, какой это именно граф?

   - Мисс Грэхем, - ответила на вопрос Луизы Анетт, - позвольте вам представить графа Рэйвенвуда.

   - Мисс Грэхем, - граф Рейвенвуд склонился в безупречном поклоне. – Очарован. Я давно ждал встречи с вами.

ГЛАВА 6

Руперт прибыл на бал у Гринуэев как раз вовремя, чтобы увидеть, как мисс Грэхем входит в зал. Несмотря на то, что граф видел ее только один лишь раз, узнал немедленно: эту фигуру ни с какой иной не спутаешь, да и наклон головы весьма характерный. И, разумеется, хм... Руперт отвел взгляд от груди мисс Грэхем, соблазнительным намеком видневшейся под кружевом, - и как раз вовремя, чтобы ухватить за рукав Найджела.

   - Куда вы, друг мой?

   - Мне стоит поприветствовать гостей. – Сэр Гринуэй смотрел в том же направлении, что и Руперт, однако на лице его читалась не столько заинтересованность, сколько обязанность хозяина дома всем сказать «здравствуйте».

   - Это обождет. – Они удачно стояли в нише окна, полускрытые занавесями, и до прибытия мисс Грэхем обсуждали дерби. – У меня к вам небольшая просьба, Найджел, если, конечно, вы найдете возможным ее удовлетворить.

   Гринуэй оторвал взгляд от Анетт, оглядывавшейся в поисках брата, и с интересом воззрился на Руперта.

   - Я постараюсь не отказать вам, друг мой.

   - Эта дама рядом с вашей сестрой, молодая дама... это и есть мисс Грэхем, о которой мы недавно говорили.

   - Хм, - высказался Найджел и снова высунулся из-за занавески; граф втянул его обратно.

   - Дело вот в чем. Я имею насчет нее определенный интерес.

   - Вы хотите ухаживать за этой милой девушкой, Руперт? Вам она так приглянулась?

   - И она, и ее состояние, - не стал кривить душой граф. Смысла лгать другу он не видел. – Мне неловко вас просить об этом, Найджел, так как ваша сестра, похоже, хочет познакомить девушку с вами.

   Брови Гринуэя поползли вверх.

   - Почему вы так решили?

   - Потому что это выгодная партия. – Если бы на месте Гринуэя был любой другой человек, Руперт бы поостерегся так говорить, однако сэр Найджел относился к своему увечью с юмором, и не мог усмотреть в таком разговоре ничего обидного. – Вы не проводите традиционных ухаживаний, так как не танцуете, не ездите верхом и больше времени уделяете книгам, чем женщинам. Исключая, разумеется...

   - Не здесь, - прервал его Гринуэй.

   - Да, верно. О дамах полусвета речи не идет. А эта девушка – конечно, не из тех, кого принимают везде, но из тех, кого охотно примут, если она станет женой титулованного человека. И она будет только счастлива, если предложение ей сделает аристократ. Простой расчет.

   - Вы циничны, Рэйвенвуд, - попенял ему сэр Найджел. – Так вы полагаете, будто моя сестра решила, что если уж знатные дамы не спешат со мною под венец, то дочка промышленника пойдет с радостью?

   - Верно.

   - Спасибо, что не лукавите. Приятно это слышать. – Гринуэй выглядел задумчивым. – Право слово, Анетт все чаще заводит разговор о моей женитьбе – почему, Господи спаси, все уже сочетавшиеся узами брака жаждут, чтобы их свободные родственники и друзья тоже попали в эту ловушку?! – так что, скорее всего, вы не ошиблись. Но я далек от того, чтобы воспользоваться шансом, коль скоро вы увидали здесь свою судьбу. Удачного ухаживания, мой друг.

   - У вас благородное сердце, сэр, - ничуть не покривил душой Руперт. – В таком случае, я постараюсь первым поговорить с нею.

   Однако вначале это не удавалось графу: он потерял мисс Грэхем в бальной круговерти и в конце концов решил держаться рядом с Найджелом – Анетт не упустит случая и рано или поздно появится рядом. Предвидение сработало. Гринуэй, ухмыльнувшись, удалился, чтобы Руперт мог использовать свой шанс – и граф Рэйвенвуд ощутил уже знакомый охотничий азарт.

   - Мисс Грэхем, - проговорила Анетт, явно недовольная тем, что Руперт первым попался у нее на пути, - позвольте вам представить графа Рэйвенвуда.

   - Мисс Грэхем, - он поклонился. – Очарован. Я давно ждал встречи с вами.

   И, выпрямившись, посмотрел на нее долгим пристальным взглядом.

   Мисс Грэхем вблизи оказалась ничуть не хуже, чем издали, даже лучше. Намного лучше! У нее была чудесная кожа, здоровая, гладкая, и роскошные волосы, и большие темно-серые глаза. Романтическая сторона натуры Руперта, проявлявшая себя редко и в весьма неподходящие моменты (отнести ли к ним этот, он еще не решил), вострепетала в предвкушении того, как он поведет эту женщину в танце. Ему хотелось прикоснуться к ней, шепнуть что-нибудь в очаровательное круглое ушко, полускрытое тщательно завитыми локонами. Руперту казалось, он ощутил исходящий от мисс Грэхем цветочный запах, но даже под пыткой он не угадал бы, жасмин это или, может быть, фиалка. Какая разница.

   Молчание затягивалось, и граф было решил, что пауза становится неприличной, однако Луиза его опередила:

   - Вот как? Вы ждали встречи? Я не припомню, что мне обещали вас представить.

   Анетт поморщилась: высказывание прозвучало грубо, если не сказать, вульгарно. На хорошеньком лице бывшей мисс Гринуэй, а теперь леди Эрвен, читалось: что возьмешь с дочери торговца! Однако графа бесцеремонность девушки только позабавила.

   - Тем приятнее неожиданное знакомство, не правда ли? – он обошел кресло, дабы оказаться поближе к дамам. – Я имел в виду не столько этот очаровательный бал, сколько жизненный путь, мисс Грэхем. Когда ожидание подобной встречи заканчивается, понимаешь это сразу.

   Неопытная дебютантка клюнула бы на это незамедлительно, однако великолепная Луиза Грэхем, сверкнув серыми глазищами, только рассмеялась:

   - О, граф, а я почему-то была уверена, что джентльмены не читают подобного сорта романов.

   - К-какого сорта? – Руперт понял, что совершенно сбит с толку и вообще потерял нужный настрой. Предыдущий опыт общения с дебютантками подсказывал, что в ответ на цветистые и романтичные комплименты дама должна краснеть, смущаться и прикрывать лицо веером.

   - Такого, - многозначительно повторила мисс Грэхем и все же прикрыла лицо веером. Но при этом картинно свела брови домиком и закатила глаза. Граф готов был побиться об заклад на любую сумму (если бы она у него была), что веером девушка прикрывала не смущение, а улыбку.

   - Простите, но я вынуждена вас покинуть, кажется, меня зовет муж, - Анетт откланялась, хотя явно хотела услышать продолжение столь загадочной беседы.

   - Ах, такого! – собрался с мыслями Руперт. – Простите, но постоянное общение с молодыми особами определенного склада и устремлений приводит к тому, что начинаешь говорить шаблонными фразами.

   - Скорее, к этому приводит общение с матерями и прочими старшими родственницами вышеупомянутых молодых особ. – Луиза закрыла веер и позволила ему свободно повиснуть на запястье. - У меня сложилось впечатление, что старшие дамы слишком много читали лорда Байрона и прочих поэтов-романтиков, будучи в юном возрасте. И это повлияло на их, гм… мышление не лучшим образом.

   Руперт всегда гордился тем, что быстро соображает и мгновенно ориентируется в ситуации. Что ж, вот и пригодилось в общении с юной леди, а не только в картах и прочих мужских развлечениях: на смену курса хватило и нескольких секунд. Мисс Луиза Грэхем явно оказалась не из тех, кто млеет от благоглупостей. К тому же, девушка, очевидно, не только образована и начитана, но и умна. И остра на язык. Более того, не привыкла держать этот самый язык за зубами. Честно говоря, Руперт удивлялся, как это мисс Грэхем не рассмеялась ему прямо в лицо. Он бы на ее месте сдержаться не смог. Так что… Меняем курс, потому что противник попался серьезный, придется палить из крупного калибра, иначе бой будет проигран, еще не начавшись.

   - Юная леди, находящая чтение поэм лорда Байрона предосудительным – просто бриллиант чистой воды и живительный дождь для моего сердца и рассудка, измученных романтическими настроениями. – Так как Руперт говорил чистую правду, даже самая проницательная особа не смогла бы найти в его словах ни капли фальши.

   Тем не менее, мисс Грэхем продолжала смотреть на него со странной смесью сомнения и… - восторга? - во взгляде.

   Заиграл вальс, пространство вокруг карточных столов мгновенно опустело: кавалеры направились приглашать дам, в соответствие с записями в бальных карточках. Иногда Руперт удивлялся, почему джентльменам не полагается карточек. Предполагается, что у дам память слабая, а кавалеры все запомнят без всякого напряжения? Сам он иногда записывал имена приглашенных дам и потом сверялся со шпаргалкой, припрятанной в кармане жилета. Практично и рационально, особенно в свете того, что основным занятием на балах Руперт полагал карточную игру в целях поправки финансовых дел, а отнюдь не танцы. Естественно, кроме тех периодов, когда он в очередной раз выходил на охоту за богатой невестой.

   - Я люблю стихи лорда Байрона, - наконец, ответила мисс Грэхем. – Я просто не могу считать разумными тех, кто принимает их как руководство к действию. Кстати, о действиях…

   - Позвольте пригласить вас на этот вальс. – Руперт протянул руку. – И заметьте, меня не интересует, записан ли в вашей карточке на этот танец какой-нибудь несчастный.

   Мисс Грэхем улыбнулась и шагнула навстречу. Кажется, не очень удачно начатая кампания все же имеет шансы на успех.

   Коснувшись рукой, затянутой в перчатку, рукава графа Рэйвенвуда, Луиза едва не споткнулась. Отчего бы? Может быть, из-за не слишком удачно надетой туфли? Сложно правильно обуться, если приходится делать это незаметно, под стулом и юбками. А может, из-за того, что на мгновение Луизе показалось, что между ее пальцами и тканью – нет, рукой, скрытой этой тканью! – проскочила искра, как в тех опытах с электричеством, что показывали на Всемирной Выставке в Хрустальном Дворце. Пусть это было всего лишь мгновение, но затем граф закружил Луизу в танце – и случилось нечто совершенно чудесное: все, абсолютно все мысли исчезли, словно где-то на макушке образовалась дыра, зато чувства обострились до предела. Луиза слышала музыку – и мелодия вальса пронизывала ее насквозь, она чувствовала биение своего сердца – и оно билось в ритме музыки, чуть опережая, словно подгоняя мелодию, она слышала (или ей казалось?) биение его сердца – и оно билось в унисон с ее. Граф вел в танце уверенно и легко, Луизе вообще казалось, что она не касается ногами пола, паря над паркетом.

   Может быть, следовало о чем-нибудь поговорить, но совершенно не хотелось. Хотелось просто вот так, молча, вечно кружиться в танце – и пусть весь мир, все умствования, весь скептицизм и острословие просто провалятся в преисподнюю.

   Как и предполагал Руперт, танцевать с мисс Грэхем оказалось ни с чем не сравнимым удовольствием. Во-первых, она отлично слышала музыку, во-вторых, мягко и послушно позволяла себя вести, словно предугадывая каждое движение партнера, и в-третьих, ее близость зажгла в нем вполне объяснимое желание. Луиза улыбалась, глядя прямо ему в глаза, мечтательно улыбалась, словно ощущала его желание – и была этому рада. Руперт едва не сбился с ритма: в голову внезапно пришла мысль о том, что причины приезда мисс Грэхем в Лондон могут быть не столь однозначны, как кажется на первый взгляд. Ее поведение, ее острый язык, ее смелость и прямота подходят, скорее, для молодой вдовы, для опытной женщины, чем для юной дебютантки. Может быть, в Глазго для нее не нашлось жениха не потому, что молодые люди Севера ей не подошли, а потому, что она была неподходящей партией? А сменив круг общения, можно оставить многое в тени?

   Почему-то эти мысли ранили. Хотя, в том ли он положении, чтобы выбирать идеальную жену? Некоторые изъяны могут быть даже на пользу его, Руперта, матримониальным планам. Впрочем, эти мысли как-то быстро отступили: серые глаза мисс Грэхем сияли таким неподдельным восторгом, что Руперту совершенно расхотелось о чем-то думать вообще. Зачем? Кажется, умными разговорами эту девушку покорить точно не удастся (хотя скрестить шпаги с мисс Грэхем в беседе на грани неприличия Руперт бы не отказался), так что придется действовать на поле обольщения. Тут уж, каков бы ни был опыт у мисс Грэхем, с графом Рэйвенвудом ей не тягаться.

   После танца граф вернул Луизу к карточным столам, где, весьма кстати, обнаружилась тетушка Вильгельмина. Луиза успела заметить, как тетя проводила странным взглядом какого-то мужчину. Можно поклясться, что незнакомец имел неосторожность вызвать неудовольствие леди Крайтон.

   - Тетя, позволь представить тебе графа Рэйвенвуд. Нас познакомила Анетт. Граф, это моя тетя, леди Крайтон.

   - Польщен.

   - Взаимно.

   Тетя Ви снова оглянулась на уже практически скрывшегося в толпе гостей незнакомца.

   - Луиза, дорогая, тут случилось что-то странное.

   - Что именно, тетя?

   Граф Рэйвенвуд, уже явно собиравшийся откланяться и вернуться к картам, заинтересованно замер, забыв (или же намеренно так поступив) отпустить руку Луизы, по-прежнему лежавшую на сгибе его локтя.

   - Некий чудной юноша заявил, что был записан на этот вальс.

   - Да? – Луиза чуть нахмурилась, совершенно невинно и как бы растерянно. – У меня никто на этот танец не записан. – И предъявила пустую бальную карточку.

   Тетя Ви несколько мгновений смотрела на предъявленный листок бумаги, а потом погрозила пальцем племяннице.

   - Я готова поклясться, что собственными глазами видела твою почти полностью заполненную карточку!

   - О, тетя, я не настолько популярна, - Луиза взмахнула веером, пряча улыбку.

   Не от тети Ви, нет, а от графа, который так и стоял рядом, хотя руку и отпустил. Кажется, граф Рэйвенвуд оценил всю подоплеку и сделал соответствующие выводы. Луиза испытывала по этому поводу смешанные чувства: вряд ли ее поведение можно назвать подобающим, но вот изобретательность и способность принимать нестандартные решения явно заслуживали похвалы. И столь же явно заслуживали порицания с точки зрения общественной морали.

   Впрочем, судя по едва заметной – но все же! – улыбке графа, он не порицал Луизу. К тому же, он сам увлек ее на танец, не будучи записанным. И заявил, что ему неинтересно, записан ли на вальс кто-то еще. Вывод: граф Рэйвенвуд не особо считается с общественными установками. Если вообще считается.

   - Я уверен, что вы, мисс Грэхем, скоро устанете отказываться от приглашений, как на танец, так и на прогулку. Поверьте, вы будет очень популярны. – Граф Рэйвенвуд совершенно однозначно не желал сворачивать разговор, но Луиза почувствовала, что на сегодня ей достаточно впечатлений. Ей хотелось оказаться в своей комнате, забраться под одеяло – и… помечтать. Помечтать о своем графе.

   Луиза привыкла, что все ее мечты сбываются. Поэтому она станет графиней Рэйвенвуд – даже если граф будет сопротивляться. А он не будет, судя по всему. Потому стоит задвинуть умные мысли подальше – и просто насладиться игрой, которую граф разыграет, вне всяких сомнений, просто как по нотам.

   - Простите, ваша светлость, но это мой первый большой бал, и я очень, очень устала.

   Граф явно ожидал другого ответа, но принял удар с достоинством:

   - Позвольте мне пригласить вас завтра на прогулку или в кафе.

   - Ах, простите, но завтрашнее утро у меня полностью занято. – Луиза действительно договорилась завтра встретиться с Анной Суэверн в кафе и узнать, наконец, в чем же там заключается «сложная история». Луиза не просто чувствовала, а была уверена, что с Анной они станут хорошими подругами. - Пришлите карточку.

   - Тогда… Надеюсь на скорейшую встречу.

   - Взаимно, - искренне ответила Луиза.

   Когда граф удалился в направлении одного из столиков, где собиралась партия в бридж, леди Крайтон тронула замечтавшуюся Луизу за руку:

   - Ты действительно хочешь уехать, или же это просто способ отделаться от нежеланного поклонника?

   - О, тетя Ви! – Луиза мечтательно вздохнула. – Это не нежеланный поклонник. Это мой будущий муж.

   - Надо же! – Тетушка давно привыкла к странным и извилистым дорожкам, которым следовали разум и мысли Луизы. – А на вид – обычный охотник за приданым.

   - Одно другому не мешает, - отмахнулась Луиза. – А почему ты думаешь, что он охотится за моими деньгами?

   - Во-первых, твои деньги интересуют всех, - напомнила леди Крайтон, - как и мои, в свое время. А во-вторых, его костюм не слишком новый, хотя и дорогой, он на балу играет в карты, а не танцует… Кроме как с тобой. Что тоже говорит о его стремлениях.

   - Логично. – Луиза пожала плечами. – Тем проще будет его заполучить.

   - То есть, ты настроена решительно. И тебя не смущают его обстоятельства и его не совсем чистые намерения.

   - Тетя, мы же говорим о честном брачном союзе, а не о грехопадении.

   - Одно другому не мешает, - парировала леди Крайтон.

   - Ох, как бы там ни было, я хочу стать графиней Рэйвенвуд. – Луиза произнесла это и поняла, в одно мгновение, что она не просто хочет стать графиней. Она хочет графа. Он должен быть ее – и точка.

   - Что ж, тогда поздравляю, ты нашла то, что хотела, на первом же балу. И теперь… - Тетя Вильгельмина оглянулась на карточные столы. – Ты решительно намерена отправиться домой?

   - Тетя, будет вполне достаточно, если ты проводишь меня до экипажа – а потом можешь ободрать этих лондонских щеголей и кокеток как липку.

   Так как мисс Грэхем покинула благородное собрание, Руперт решил провести остаток вечера с пользой: то есть, сыграть несколько партий в бридж, дабы слегка поправить пошатнувшееся финансовое положение. Все-таки, охота за богатой невестой требует определенных затрат, что ни говори. За одним их столиков как раз собиралась партия, так что оставалось только присоединиться и дождаться четвертого партнера: бал как раз перевалил через середину, джентльмены и замужние дамы спешили сменить паркет на зеленое сукно, только молоденьким дебютанткам и строящим матримониальные планы кавалерам предстояло танцевать до изнеможения. Граф поприветствовал леди Патрисию Камден и ее давнего поклонника барона Старда, которые с удовольствием приняли его в компанию. Леди Камден и Стард не любили играть в паре, поэтому Руперт согласился стать партнером леди Патрисии. Беседуя о всякой чепухе (в основном, сплетничая о знакомых и полузнакомых, конечно же), они поджидали четвертого. Долго ждать не пришлось: Руперт заметил, что к карточным столикам возвращается леди Крайтон, проводившая, очевидно, племянницу и теперь свободная для бриджа. Что ж, момент удачный: наверняка леди жаждет общения после долгой жизни в провинции, к тому же, не грех пощипать богатую даму, пусть она и тетя его будущей жены.

   Игра затянулась далеко за полночь, уже даже самые упорные танцоры прекратили кружиться по паркету, а картежники клевали носом. Кажется, даже леди Патрисия, страстная любительница бриджа, утратила всякий интерес к игре, но леди Крайтон все еще была бодра и весела. Граф же мрачнел с каждой минутой: его надежды на выигрыш давно уже развеялись, оставалось лишь попытаться минимизировать проигрыш. Впрочем, леди Крайтон была совершенно не намерена упускать ни одного фунта. Руперт прикинул, хватит ли у него наличности, чтобы расплатиться, или же придется давать расписку, которую потом будет очень трудно погасить. А ведь придется, потому как остаться в долгу перед тетей объекта матримониальных планов – ход абсолютно проигрышный. К великому облегчению Руперта последний расклад оказался удачным, леди Патрисия не подвела, торги тоже прошли гладко, так что проигрыш вышел хоть и крупным, но не сокрушительным.

   Леди Крайтон методично разложила выигрыш по номиналам и отправила деньги в солидных размеров ридикюль.

   - Спасибо за увлекательную игру, леди и джентльмены, - улыбнулась она, затягивая завязки сумочки. – Не сочтите за излишнюю вольность, но вы, граф, играли просто великолепно. Давно я не встречала игрока, способного составить мне серьезную конкуренцию.

   Руперт, может быть, впервые в жизни, не сразу нашелся с ответом.

   - Э-м… Спасибо, – наконец, выдавил он. Кажется, мисс Грэхем многое унаследовала от своей тетушки. Или от отца?

   Что-то Руперт начал сомневаться в том, что идея взять в жены одну из Грэхемов так уж хороша. С них станется все повернуть так, что новоиспеченный муж окажется в роли этакого украшения на великолепном пироге имущества и владений семьи. Впрочем, опасения эти быстро отступили на дальний план: образ мисс Грэхем, Луизы, кружащейся с ним в танце, мог заставить потускнеть и не такое. Все же, девушка была хороша, дивно хороша, хоть и далеко не всякий счел бы ее красивой или очаровательной. Нет, ничего такого, но она была, без сомнения, яркой, привлекательной и неординарной. И… тут Руперт даже удивился, что такое слово можно применить к молоденькой девушке – Луиза была опасной, опасной, как тлеющие угли, готовые вспыхнуть в любой момент, как ласковое утреннее солнце, способное оставить ожоги на коже, как спрятанный в бархатных ножнах клинок.

   - Надеюсь, мы еще не раз встретимся за карточным столом. Хотя, честно говоря, я бы предпочла играть с вами, а не против вас. – Леди Крайтон легко встала, лишь слегка опираясь на предложенную Рупертом руку. – Но тогда, боюсь, очень скоро никто не согласится сесть с нами за стол. А жаль...

   - Вы не представляете, как мне жаль, - чистосердечно заявил Руперт, прежде чем успел сообразить, что именно он говорит.

   - Вот как? – Леди Крайтон решительно увлекла графа в сторону выхода, решив, что он достоин сопроводить ее до экипажа. – Моя игра так впечатлила вас – или же сопутствующая перспектива?

   Руперт снова не сразу нашелся с ответом. Тема денег, а в особенности их добычи, считалась запретной в высших кругах столичного света. Да, на деньги играли в карты и заключали пари. Но об этом не говорили, пренебрежительно обходя молчанием как выигрыши, так и проигрыши. А уж обсуждать финансовые вопросы с леди…

   - Отвечаю «да» на оба вопроса.

   - Ваша честность похвальна, граф. – Леди Крайтон взошла в экипаж и посмотрела на Руперта сверху вниз. – Надеюсь, вы так же честны во всем.

   И карета отъехала, оставив графа стоять в недоумении. Что леди имела в виду? Или же его намерения настолько прозрачны, что тетя намекнула на то, что ожидает от графа лишь честной игры, без всяких попыток умыкнуть мисс Грэхем в Гретна-Грин или, того хуже, скомпрометировать? Руперт еще не настолько отчаялся, чтобы вести себя бесчестно. Хотя… еще парочка таких проигрышей в карты – и выбора не останется. Этот сезон в столице удалось провести только благодаря сдаче дома в аренду Грэхемам, но почти все средства ушли на нужды поместья (и это была только капля в море), в следующем году может так не повезти. Надо покончить со всей этой долговой трясиной в этом году, иначе имя графов Рейвенвуд окажется безнадежно запятнано. Для сохранения чести рода, для сохранения поместья Руперт готов был без сомнений и сожалений поступиться личной честью.

ГЛАВА 7

Утром Луиза разбудила Мойра, хотя обычно получалось проснуться вместе с солнышком. Видимо, балы – занятие утомительное. Завтракать в преддверии визита в кафе со сладостями и мороженым не хотелось, поэтому Луиза была готова к выходу из дома в рекордные сроки. С тетушкой пообщаться до отбытия не получилось, видимо, леди Крайтон вчера играла успешно. Не то чтобы Луизе так срочно хотелось с ней поговорить, но все же… вдруг тетя вчера успела что-то еще разузнать о графе Рэйвенвуде. Впрочем, Луиза недолго думала о графе, как ни странно. Любопытство всегда было сильнее мисс Грэхем, поэтому в кафе, где они с Анной Суэверн встретились, она едва смогла удержаться от расспросов до того момента, как они сделали заказ. Анна скромно попросила мороженого и чаю, а Луиза быстро перечислила целый список, ведь разговор, судя по всему, предстоял долгий. История же «сложная».

   Разговор действительно оказался долгим, а история… нет, не сложной, а простой, как мир: родители были одного мнения о счастье дочери, а дочь – прямо противоположного. Классический конфликт поколений, хотя и усугубленный дополнительными обстоятельствами. Анна желала выйти замуж за любимого и любящего ее человека, но родственникам почему-то казалось, что лучшей партией станет человек богатый и знатный. Вопреки желанию родственников, влюбленные обручились, но потом брат, он же опекун Анны, подстроил все так, что жених отправился на войну в Крым. Видимо, предполагалось, что он там и сгинет. Или же Анна передумает. Пока что не произошло ни того, ни другого. Анна, подчиняясь матери и брату, выходила в свет, но старалась информировать всех и каждого о том, что помолвлена.

   - Да уж, мне такого не понять, - вздохнула Луиза. – Твой Айвен (так звали жениха Анны) обеспечен, имеет титул и хорошее происхождение. Чем он не угодил твоей родне?

   - Он не угодил, скорее, моему братцу. Джексом с детства его ненавидит. Впрочем, это чувство у них взаимное.

   - Тогда… Терпение, терпение и еще раз терпение. Хотя… Я бы твоему Айвену много всего интересного высказала. То есть, выскажу обязательно, когда он вернется. Его провели, как мальчишку. Он, видите ли, в солдатиков играется, а ты… Крутись, как хочешь.

   - Он делает то, что считает своим долгом. Это правильно. А я… я умею ждать. И терпения мне не занимать. – Анна с сомнением посмотрела на свое мороженое, то есть, на вазочку, где лакомство когда-то было. – Закажем еще? Или прогуляемся?

   Луиза не успела ответить Анне, когда рядом раздался приятный мужской голос, чуть растягивавший гласные:

   - Моя дорогая сестра, что за приятная встреча!

   Луиза повернулась и окинула взглядом подошедшего к столику джентльмена. Без сомнения, это был брат Анны: сходство читалось в их лицах, но если в чертах Анны фамильная красота смягчалась, то в лице барона Суэверна она балансировала на грани между благородством и порочностью. Благородная порочность – можно ли так это охарактеризовать? Несмотря на красоту, в лице Джексома читалось нечто такое, от чего даже закаленной баталиями Луизе стало немного не по себе. Внезапно то, что Анна уже успела рассказать о брате, приобрело еще более неприятный оттенок.

   Мисс Суэверн представила брата по всем правилам; Луиза холодно кивнула в ответ на его приветствие, а Джексом, не спрашивая, жаждут ли дамы его общества, уселся в свободное кресло и махнул официанту, чтобы тот принял заказ. Луизе такое отношение совсем не понравилось, и, будучи особой, которая не медлит с составлением впечатления о человеке, она тут же занесла барона Суэверна в категорию людей весьма неприятных. Что он немедленно и подтвердил.

   - Моя сестра вчера рассказала мне о вас, мисс Грэхем.

   - Не стоит так говорить, Джексом, потому что я не сказала тебе ни слова, - холодно улыбнулась Анна. Луизе все больше нравилась новая знакомая: мало того, что та очень быстро осваивала правила нечестной игры в занудные общественные обязанности, так еще и не считала нужным скрывать свои чувства. А негодование Анны просто кипело под маской благопристойности: она злилась на брата, злилась до зубовного скрежета. Луиза тоже убить была бы готова типа, который отправил бы ее возлюбленного на войну.

   Барону Суэверну слова сестры не понравились.

   - Ну, может, это была не ты, но я определенно наслышан о мисс Грэхем. Вы весьма загадочны, мисс, - он снова обратился к Луизе с улыбкой, которую явно считал любезной. – Непостижимым образом вы танцевали вчера только с графом Рэйвенвудом, и сей факт все заметили.

   - И что? – спросила Луиза в упор. Барон несколько растерялся.

   - Что? – переспросил он. – Я был записан в вашу бальную карточку, мисс Грэхем, вашей тетушкой, любезно давшей согласие на танец за вас, и своей рукой вписавшей меня; однако непостижимым образом мое имя исчезло оттуда. Как мне ваша тетушка и сообщила.

   - Господь иногда являет чудеса там, где никто не ждет, - безмятежно ответила Луиза; Анна хихикнула, видимо, во всех подробностях вспомнив вчерашний фокус с карточками.

   - Тем не менее, мисс Грэхем, я был весьма разочарован, что мне не удалось ни быть представленным вам должным образом, ни доставить вам удовольствие и станцевать с вами. Могу ли я надеяться на то, что мне представится шанс на следующем балу?

   - Надежда есть сон наяву, - процитировала Луиза слова Аристотеля, но, судя по нахмуренным бровям Джексома, цитату он не узнал.

   - Это не ответ, мисс Грэхем.

   - Мне не очень понравился вопрос.

   Луиза была далека от того, чтобы доставлять неприятности Анне (неизвестно ведь, каким образом брат решит отыграться на ней – а ну как запрет непокорную сестру дома и запретит встречаться с дерзкой новой подругой), однако ее терпение уже было на исходе.

   - Мисс Грэхем, - произнес барон Суэверн мягко, - я никоим образом не хотел оскорбить вас. Право слово, вы слишком многое вообразили! Мне бы хотелось думать, что наше знакомство сможет оказаться приятным.

   - Я не уверена в этом, - честно сказала Луиза.

   - Однако позвольте мне доказать это. Вы ошибаетесь. Если вам так претят танцы, примите мое приглашение на утреннюю прогулку в Гайд-парке. Я пришлю за вами лучший экипаж в городе.

   - Я его арендовала на днях; что же, вы его у меня украдете? – простодушно удивилась Луиза. Джексом едва не поперхнулся кофе, так как только что сделал глоток.

   - Мисс Грэхем! У меня превосходный выезд. Четыре берберийца, привезенные из Марокко, - как вам такое?

   - Несчастные лошади. Им, наверное, чертовски холодно тут.

   Анна только тихо ахнула, услыхав слово «чертовски», но Луиза не собиралась сдерживаться. Барон Суэверн испортил такую интересную беседу, и если он оскорбится и уйдет, это к лучшему.

   Однако Джексом не собирался так легко отступать.

   - Мисс Грэхем, вы весьма оригинальны. Это делает вам честь.

   - Барон, я невероятно счастлива оттого, что во мне много чести, однако мы с вашей сестрой хотели бы продолжить наш разговор. В обществе джентльменов мы не нуждаемся.

   Это была откровенная грубость, которая любого сдвинула бы с места – любого, но не Джексома. Он потянулся за ложечкой и зачерпнул мороженое из вазочки.

   - Но я уже сделал заказ, мисс. Я не могу удалиться, пока...

   - Кажется, дама выразилась совершенно определенно, Суэверн.

   Луиза не заметила, когда подошел граф Рэйвенвуд – а может, он уже давно тут стоит? Как много он слышал? Скорее всего, немного, потому что в ином случае, судя по мрачному выражению лица, одернул бы Джексома гораздо раньше.

   - Мисс Грэхем, мисс Суэверн, я прошу извинить меня за невольное вмешательство, однако мне показалось, будто вам докучают.

   - Я никогда не докучаю моей сестре, и уж тем более – ее подругам, - лениво протянул Джексом. – Мы всего лишь беседовали.

   - Мисс Грэхем попросила вас уйти. – Граф не отрывал взгляда от противника. – Почему вы все еще сидите здесь?

   - Потому что не желаю, чтобы мое мороженое пропадало. Это дорогое удовольствие, знаете ли. – И при этом покосился на Луизу, вот мерзавец.

   Граф не стал больше ничего говорить. Он молча обошел стол, слегка наклонился и быстрым движением как-то по-особенному взял Суэверна за локоть – барон только пискнул, и глаза его стали большими и круглыми. Рэйвенвуд что-то сказал Джексому на ухо, аккуратно поднял из кресла и, не выпуская локтя, сопроводил к выходу. Сценка прошла абсолютно незамеченной окружающими, продолжавшими вести оживленные разговоры и лакомиться мороженым – так ловко и тихо все было проделано.

   Первой пришла в себя Анна.

   - О, Господи, Луиза! Когда граф появился, я думала, он сейчас Джексома убьет. – Но глаза ее сияли. – Так ему и надо! Он все границы перешел. Извини меня...

   - Ты ни в чем не виновата, - перебила ее Луиза, - ты и так от него натерпелась. Да, дорогая моя, я начинаю понимать, что такой брат мог отправить твоего Айвена не только на войну, но и на виселицу, поэтому вам еще повезло.

   - Джексом не всегда был таким... мне кажется, - с сомнением проговорила Анна. – Раньше он больше мне нравился, хотя и изводил меня занудными разговорами. Но с недавних пор он словно с цепи сорвался... Однако не будем о нем. Граф Рэйвенвуд – он настоящий герой! – Она засмеялась. – О, Луиза! Я бы на твоем месте обратила на него внимание!

   - Наверняка он сейчас предоставит мне возможность это сделать, - практично заметила Луиза. – Герой должен возвратиться и получить награду из рук спасенной дамы. Будет ли наградой мороженое, которое не доел твой брат?..

   Однако Луиза ошиблась. Граф в кафе больше не появился, и она призналась себе, что испытывает некоторое разочарование. Зато, когда девушки доели мороженое, к их столику подошел официант, держа на подносе две новые порции, украшенные восхитительными засахаренными фруктами.

   - Что это? – удивилась Анна. – Мы не делали такого заказа, вы ошиблись...

   - Никакой ошибки, мисс, - слегка поклонился официант. – Граф Рэйвенвуд просит вас принять это лакомство в качестве извинения за недостойное поведение одного джентльмена.

   - А сам граф к этому не прилагается? – осведомилась Луиза.

   - О, нет, мисс. Он строго-настрого велел не мешать вам. «Дамы желают остаться одни», - вот так он сказал. Я принесу еще чаю, мисс.

ГЛАВА 8

Следующие несколько дней подтолкнули Руперта на край пропасти: ему катастрофически не везло. Не везло совсем и полностью: еще три проигрыша в карты, подряд, причем, только два из них – леди Крайтон, а один – какому-то заезжему французу. И если леди Крайтон одолела графа в честной борьбе, французу же просто повезло. Или не повезло Руперту, опять же. На матримониальном фронте графа тоже преследовали неудача за неудачей. Фактически, с той самой встречи в кафе Руперту так и не удалось продолжить кампанию по завоеванию Луизы Грэхем, постоянно что-то мешало: то затянувшаяся партия в бридж, то неподходящая для разговоров обстановка, то неподходящая для танцев обстановка… К тому же, практически все утренние и дневные часы у мисс Грэхем оказались расписаны: девушка быстро обзавелась подругами, а с мисс Суэверн просто стала неразлучна. И как в таких обстоятельствах можно очаровать будущую графиню?

   Впрочем, обстоятельства складывались так, что на кампанию по очаровыванию времени и средств уже почти не осталось, перспектива бесчестного соблазнения стала просто пугающе реальной. Руперт пока еще старался об этом не думать, но исподволь, почти незаметно эта идея все прочнее устраивалась в его мыслях, свиваясь тугим клубком разочарования в себе и отчаяния.

   Как бы там ни было, в один прекрасный вечер граф понял, что пришло время отбросить все приличия – и перейти в решительное наступление.

   Том бы этого не одобрил, поэтому Тому знать не следовало. Руперт уже придумал парочку способов, как отвлечь слугу, который обычно ложился рано, но спал чутко (среди вариантов