Нежданный гость. Татьяна Алферьева

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ГЛАВА 25
• ГЛАВА 26
• ГЛАВА 27
• ГЛАВА 28
• ГЛАВА 29
• ГЛАВА 30
• ГЛАВА 31
• ГЛАВА 32
• ГЛАВА 33
• ГЛАВА 34
• ГЛАВА 35
• ГЛАВА 36
• ГЛАВА 37
• ГЛАВА 38
• ГЛАВА 39
• ГЛАВА 40
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

В наших краях бытует пословица: «Незваный гость хуже ташида». Мне посчастливилось воочию убедиться, так ли это на самом деле. Одним морозным вечером в мой дом завалился незваный ташид. Культурно войти ему помешала отравленная рана. И что теперь с этим красавцем делать? Добить, чтобы не мучился, или попытаться спасти?

   Ох, лучше бы я выбрала первый вариант…

ГЛАВА 1

Второй день за окном завывала вьюга, не выпуская даже до ветру. Второй день приходилось растрачивать драгоценный энергетический резерв на телепортацию известных отходов человеческой жизнедеятельности наружу и последующее их распыление на простейшие элементы. Боюсь, с окончанием непогоды работы в Зирге будет непочатый край: кто по дороге от корчмы до дому в сугробе увяз – замёрз насмерть, кого голодный после неудачной охоты злыдень загрыз, а кто от хвори скончался, не дождавшись единственного на весь пограничный городок целителя. И это, не считая бытовых ссор, заканчивающихся пьяной поножовщиной. Такое в Зирге частенько случается. Народ здесь живёт горячий, отчаянный, коль уж осмелился поселиться под самым носом у ташидов.

   Вообще, Равия – единственное человеческое государство, территориально граничащее с этой загадочной, а потому и весьма опасной расой. Ташиды не любят контактировать с людьми. Люди – тем более. Однако, вопреки нежеланию общаться, земли Зирга острым клинышком вдаются в чужие владения, беззастенчиво нарушая плавность обозначенной на официальных картах границы. Поговаривают, злыдней в нейтральную лесополосу напустили именно ташиды, чтобы любопытным людишкам неповадно было хаживать на их территорию под предлогом топографического кретинизма да подворовывать между делом плоды чужого сельскохозяйственного труда. По рассказам очевидцев сразу за лесом начинались поля, которые будто бы сами собой засаживались, пропалывались и убирались. Никто никогда работников на них не видел, да и самих ташидов нахальные паломники редко встречали. А если встречали, назад уже не возвращались, кроме бабки Агафьи, что эти слухи по городу распускала.

   Я ташидов видела лишь на гравюрах школьных учебников. Люди как люди. Ни хвостов, ни крыльев. Рогов и копыт тоже не имеется. Волосы длинные, причёски украшены изящными диадемами. Лица – вытянутые, с высокими скулами и точёными подбородками. Большие раскосые глаза, тонкая линия носа, бледные губы. И мужчины, и женщины одеты одинаково – в просторные длиннополые хламиды, плотно перехваченные в талии широкими поясами.

   Пожалуй, самой отличительной особенностью ташидов были татуировки, покрывающие все видимые из-под балахонов участки тела. Мой взгляд мог бесконечно скользить по витиеватым изгибам плавных линий, изучая замысловатые пересечения, расщепления и слияния. Это было завораживающе красиво, пускай моё мнение разделяли немногие. Например, тролли-наёмники, которые не рискнут идти на дело, не раскрасив предварительно свои тела вдоль и поперёк охранными рунами. Плевать, что не помогают, зато на душе спокойнее.

   Нездоровый интерес к татуировкам ташидов частично объяснял, почему меня распределили именно в Зирг, куда обычно отправляли исключительно выпускников мужского пола после того, как предыдущий состав из трёх ведунов, отработав положенную по условиям контракта пятилетку, сбегал, сверкая пятками, даже не удосужившись ввести желторотых новичков в курс дела.

   Мы с Бишемом и Алеком заступили на службу в прошлом году, расселившись по одиночке далеко друг от друга. Несмотря на то, что я была девушкой, мой домишко стоял ближе всех к границе. Предыдущий его обитатель, тоже ведун, погиб всего в трёх шагах от охраняемого рунами двора (я же говорила: не помогают), возвращаясь после тяжёлого трудового дня и весьма разгульного вечера. Расследование его смерти легло на наши молодые плечи. Мы быстро выяснили, что причиной безвременной кончины стало банальное отравление некачественным алкоголем, однако, блюдя честь профессии, свалили вину на болотного упыря, с которым покойный сошёлся в неравном поединке, радея отважной душой и добрым сердцем за безопасность зиргавчан. Приглашённый в качестве стороннего эксперта целитель долго хмурил седые кустистые брови и качал головой, пытливо глядя в наши предельно «честные» лица, но своё компетентное мнение всё-таки замолчал, польстившись на бутылку эльфийского вина, предусмотрительно прихваченную на переговоры Бишемом.

   Похоронив незадачливого коллегу, мы бросили жребий, который вполне ожидаемо указал на меня. Сначала я ворчала на свою вечную невезучесть, однако вскоре убедилась, что всё не так уж и плохо. Во-первых, горожане единодушно решили, что поселиться в доме покойника неподалёку от болотца, где проживает его убийца, способна лишь чёрная ведьма. Поэтому никаких общих дел со мной иметь не хотели, с любой своей надобностью обращаясь к Бишему и Алеку. Пока ребята трудились в поте лица, я поплёвывала в потолок. При этом зарплату из городской казны мы получали совершенно одинаковую. Во-вторых, в любой лавке и корчме меня обслуживали вне очереди, никогда не обманывали и зачастую давали хорошую скидку. В-третьих, я могла оставлять дом незапертым и не боятся, что его обворуют. На четверть версты по всему периметру от огороженной редким частоколом избушки территория оказалась в полном моём распоряжении, включая небезызвестное болотце, по осени обсыпавшееся крупной сочной клюквой. Так и повелось: по профессии я почти не работала, вместо этого целыми днями гуляла по окрестным лесам, собирая грибы, ягоды, коренья да травы.

   Мои варенья, соленья и целебные настойки пользовались в Зирге большим спросом. О том, что их готовила чёрная ведьма, никто не знал. Продукцией торговал Алек, за что имел хороший процент с прибыли и репутацию великого кудесника. Неудивительно, что вся женская половина Зирга вздыхала по голубоглазому холостому умельцу. В отличие от меня Алека даже волшебником называли. Бишему же досталось нейтральное – «колдун»...

   Подозрительное царапанье первой услышала кошка. Она внезапно прыснула с лавки и затаилась в подпечке, жалобно мяукая. Странное поведение обычно флегматичной в зимнее время Мурки вынудило меня ещё раз проверить раскинутую вокруг дома энергетическую сеть. Никаких повреждений или возмущений в силовом фоне я не обнаружила, но что-то явно было не так.

   Снаружи давно стемнело. Из-за туч, толстым одеялом окутавших небо, окно походило на провал бездонного колодца, настолько непроницаемой была глядевшая в него чернота. Лишь иногда белела проносившаяся мимо двойных стёкол колючая снежная крошка.

   Я осторожно на цыпочках приблизилась к двери и впервые за год почувствовала себя крайне неуютно в одиноком доме далеко за пределами города. Что за отшельник его построил? И зачем селить сюда казённых ведунов? Вот сожрут, кто расходы за обучение возмещать будет? Мне ещё четыре года осталось на государство батрачить, прежде чем смогу отправиться в свободное плавание.

   Гневные мысли были настолько громкими, что заглушили все посторонние звуки, в том числе мяуканье кошки. Ах нет, она действительно резко замолчала. Полная тишина угнетала, и я решила заняться делом– найти свой меч, заброшенный за ненадобностью на печку (не люблю холодное оружие).

   В сени я выходила хорошо подготовленная – с тёплым клинком в руках и в овчинном тулупе, доставшемся мне от прежнего хозяина. Шкура барашка была настолько плохо выделана, что по твёрдости могла успешно соперничать с бронёй зиргских стражников. Любой, даже самый матёрый хищник, сломает об неё свои зубы.

   Однако в дверь неожиданно постучали. Надежда на встречу с неведомым, пускай даже хищным, но всё-таки зверем, рассыпалась в прах. Кто это? Небольшое животное, вроде собаки или волка, могло незаметно проскочить мою защиту, поскольку упор делался на более крупных, чем псовые, злыдней и медведей-шатунов, но только не человек. Я почувствовала бы даже новорождённого младенца, окажись он каким-то чудом у меня на пороге. Однако там стоял некто взрослый, высокий, способный требовательно стучать в дверь приблизительно на уровне моей груди.

   Звук повторился. На этот раз гораздо ниже, словно гость опустился на колени. И тишина… То есть полное безмолвие. Никаких тебе: «Откройте!», «Пустите!», «Спасите!», «Помогите!» и так далее, – только заунывный вой ветра и лёгкое царапанье по дереву сверху вниз. Последнее меня особенно насторожило. Крепче перехватив левой рукой меч, я неуверенно потянулась к покрытому густой бахромой инея металлическому засову. «Может, не надо?!» – вопил внутренний голос, советы которого я с самого детства безрассудно игнорировала. Вот и сейчас резко рванула дверь на себя и почувствовала, как мне на ноги валится что-то большое и тяжёлое вместе с горой скопившегося на крыльце за два дня снега. Испуганно пнув нежданный подарок, я услышала в ответ глухой сдавленный стон. Всё-таки это был кто-то живой и, кажется, разумный.

   Присев, я попыталась рассмотреть гостя в слабом свете лампады, льющемся из горницы в сени. Вроде человек. Не гном и не тролль, хотя возможно эльф, которых в Зирге отродясь не бывало. Отбросив в сторону меч, нашарила и ощупала уши. Холодные, но вполне себе аккуратные округлые ушные раковины, никаких аномалий, да простят светлейшие мой стихийный расизм. Дальше что? Судя по габаритам это, скорее всего, мужчина. Слишком легко одетый для зимнего времени. И как такую тушу втащить для лучшего осмотра в комнату. Левитировать?

   Я попробовала. Однако туша осталась лежать, ни на пядь не сдвинувшись с места. Ничего удивительного. Энергетические потоки, при помощи которых я пыталась поднять незнакомца в воздух, проходили сквозь неподвижное тело, без малейшей задержки, словно тот был фантомом или иллюзией.

   Добротной такой иллюзией, пудов этак пять-шесть. Кряхтя и ругаясь сквозь зубы, я с горем пополам, втащила позднего гостя в горницу. Бросила возле печки отогреваться, а сама вернулась в сени закрыть наружную дверь. Пришлось основательно поработать лопатой прежде, чем у меня получилось задвинуть засов. Бесценное избяное тепло за время возни с незнакомцем было истрачено на добрую половину. Пришлось по новой растапливать печь. Шугнув из-под неё кошку, я закинула в топку дрова, подула на угольки, чтобы те поскорее раскраснелись, и села на пол рядом с гостем.

   Какой хорошенький ташид…

ГЛАВА 2

Живого ташида я видела впервые, жаль на чисто эстетическое любование времени не было. Мой нежданный гость умирал – на широкой груди сквозь ворсистую, похожую на бархат ткань проступало и быстро ширилось кровавое пятно.

   Расстегнув верхнее одеяние и безжалостно разорвав нижнюю шелковую сорочку, я обнаружила насквозь промокшую повязку – кто-то перебинтовал раненого, прежде чем подбросить его ко мне на крыльцо.

   – Что? Что это? Что происходит? – испуганно прошептала я, глядя как стремительно бледнеет витиеватый причудливый рисунок, словно кистью и чернилами выписанный на левой половине гладкой безволосой груди. Узор змеился выше, переходил на шею, тонкими изящными линиями ложился на щеку, висок и незаметно терялся в волосах. Внезапно чернила выцвели: глубокий, до синевы чёрный сменился тускло-серым и продолжал блекнуть, постепенно сливаясь с цветом безупречно белой кожи. Мне не составило труда догадаться, что наличие узора на теле напрямую связано с самочувствием ташида. Похоже, он действительно собрался испустить дух. Это крайне меня раздосадовало. Куда потом девать труп прикажете?!

   Воздействовать своим даром непосредственно на раненого я не могла. А вот вскипятить воду, левитировать из закромов полоски чистой льняной ткани, склянки с травяными настоями и бутыль самогона – вполне. Моя мама была знахаркой, два месяца летних каникул я неизменно проводила в родительском доме, где поднаторела во врачевании, а заодно и в ведении домашнего хозяйства, пока неутомимая и круглосуточно востребованная родительница моталась по окрестным сёлам и деревням. Бывало, не обнаружив лекарку на месте, страждущие обращались за помощью к её бойкой дочери, и я беззастенчиво набивала руку на отчаянных смельчаках.

   Поэтому-то у меня не вызвало затруднений быстро поставить своему гостю малоутешительный диагноз: «отравленная рана». То есть мало того, что парня хорошенько пырнули, так ещё и обильно смочили лезвие ядом, о чём свидетельствовали позеленевшие края рассечённой плоти и пузыри того же неестественного оттенка. Противоядие у меня было одно, но весьма широкого спектра действия. Надеюсь, поможет…

   В какой-то момент показалось, что он не дышит, безжизненный, вялый, холодный. Губы посерели, в лице ни кровинки, нательный рисунок полностью исчез. Я поспешила проверить реакцию зрачков на свет – её не было. Попыталась нащупать пульс – бесполезно, у меня это никогда не получалось с первого раза, а сегодня даже со второго. Кажется, передо мной лежал труп, пока ещё свежий, не окоченевший, но совершенно бездыханный. Прежде, чем заказывать гроб и договариваться о скидке на услуги с зиргскими плакальщиками, я рискнула испытать на ташиде последнее верное средство – нюхательную соль собственного изготовления. Её запах даже отдалённо не напоминал те штучки, что применяли изнеженные барышни, когда им делалось дурно. Едкая вонь была способна вывести человека не то что из обморока – из летаргии, и я заслуженно гордилась своим изобретением, за которое получила пятёрку с плюсом на практических занятиях по зельеварению.

   На этот раз воспользоваться левитацией не получалось, поскольку я не помнила, куда засунула нужную склянку, а значит не могла представить себе её точное местонахождение и то, как толстостенный пузырёк пушинкой парит в воздухе и попадает прямёхонько ко мне руки. Да и пора бы начать экономить резерв, чую, в ближайшее время он мне понадобится, дабы вырыть могилу в глубоко промёрзшей земле. Ы-ы-ы… Где же ты?!

   Перерыв свой нехитрый скарб и наведя жуткий беспорядок, я обнаружила искомое на дне сундука, в котором хранила летние вещи. С победным кличем бухнулась на колени перед раненым и, с трудом откупорив крепко вбитую в горлышко пробку, сунула склянку ташиду под нос.

   Веки страдальца дрогнули, и, к моему огромному изумлению, на коже снова проступил хитросплетённый узор из тонких плавных линий.

   – Привет, – радостно улыбнулась я, безуспешно пытаясь прибрать руками взлохмаченные волосы, пока от моего растрёпанного вида раненый по новой не лишился чувств.

   – Ты – Морена? – еле слышно спросил ташид.

   Не смешно. Впрочем, сама виновата, надо было заранее подготовиться к встрече, расчесаться хотя бы. С тем вороньим гнездом на голове, что у меня сейчас выступает в качестве причёски, я, бледнокожая брюнетка, действительно очень похожа на богиню смерти.

   – Нет. Я – Тайрин. Можно просто Тай или Рин, но первое сокращение мне нравится больше, – взволнованно затараторила я, хватая с лавки противоядие и кровоостанавливающий травяной сбор, чтобы попотчевать ими пациента, пока тот в сознании. – Выпей.

   – Что это?

   Еле дышит, а туда же – сопротивляется.

   – Лекарство, – ласково, как малышу-несмышлёнышу, кривящемуся при виде ложки рыбьего жира, проворковала я. Именно таким тоном мама уговаривала мелкую меня употреблять наиболее тошнотворные микстуры. – Пей. Хуже, чем сейчас, не будет. Тебя серьёзно ранили и отравили.

   – Ты – целительница?

   – Веда.

   – Плохо, – закатив глаза, вздохнул ташид.

   – Ну спасибо, – я приподняла ему голову и начала по капле вливать отвар. Пациент послушно глотал, при этом очень уж подозрительно-пристально вглядываясь в моё лицо.

   – Лучше тебе уйти, – хрипло произнёс он, когда я отставила кружку в сторону.

   – Куда? – поинтересовалась я, наивно полагая, что неожиданное требование – бред воспалённого ядом воображения, а с безумцами, даже временными, лучше не спорить.

   – Как можно дальше…

   Внезапно его нательный рисунок полыхнул металлическим отблеском снизу-вверх, словно краска была свежей и до сих пор не просохла, влажно отражая вспышки невидимого бушующего пламени. Следом по телу ташида пробежала крупная дрожь. Я испуганно склонилась над раненым. Его веки плотно сомкнулись, на лбу выступила испарина, губы сжались в бледную линию.

   – Больно?

   – Уйди!

   Надо ли говорить, что я не послушалась? Ташид резко открыл глаза, и на меня глянула сама Тьма. Белок и прозрачно-зелёная, как морская вода, радужка почернели и слились со зрачком в неразделимое целое. Как же это было странно и страшно… Я отшатнулась. Поздно. Холодные пальцы сомкнулись вокруг запястья, сжали так, что из глаз брызнули слёзы.

   – А-а-а!!! Пусти! Больно!

   Однако он тоже не отличался особой покладистостью.

   Знакомое покалывание настигло меня врасплох. Я не пыталась применить дар в качестве самозащиты, надеялась отбрыкаться чисто физически, ведь на ташида всё равно не действовали мои сверхчеловеческие способности. И тем не менее сила против воли наполняла тело, как вода мелкопористую губку, преобразуя внешнюю энергию и готовясь к колоссальному выбросу внутренней…

   Вот только дальше я почувствовала себя совсем по-другому, не как обычно. Привычное состояния реторты сменилось ощущением воронки, через которую вещество, в данном случае энергия общего поля, проскакивала, не вступая в должную реакцию с даром, а точнее её жадно пили, нагло используя мою связь с полем в качестве насоса. И всё бы ничего, но, как известно, у каждой воронки своя пропускная способность. В лучшем случае она переполнится, в худшем – её горлышко лопнет, не выдержав давления. Не знаю, что конкретно лопнет у меня, но, похоже, это случится очень скоро…

   Ташид жадно вцепился в свою жертву не только руками, но и взглядом. Разорвать установившийся зрительный контакт я не могла при всём желании. Тело онемело настолько, что даже просто закрыть глаза не получалось. Чувствуя себя рыбой, у которой, как известно, отсутствует рефлекс моргания, да и век, собственно говоря, не имеется, я беспомощно таращилась на своего неблагодарного гостя. За что?!

   В голове и ушах нарастал странный шум с периодическим пощёлкиванием, сознание мутилось, подташнивало, изначальное покалывание лишь в кончиках пальцев постепенно переползло на всё тело и стало походить на щекотку – пограничное ощущение между лаской и болью, от которого хотелось избавиться как можно скорее. Я больше не видела отчётливо лица ташида, лишь бездонную пропасть его непроницаемо чёрных глаз, куда, спустя несколько томительных мгновений, ухнула в полном беспамятстве…

***

Утром у меня болела голова и, похоже, немного отшибло память, поскольку, увидев, во что утыкаюсь лицом, я испуганно вскрикнула, откатилась в сторону и брякнулась с лежанки, на которой развалился совершенно незнакомый мужик. Ах да… ташид… Но как он здесь оказался? Я же оставила его на полу? И себя, кстати, тоже.

   Бррр… Холодно. И подозрительно светло.

   Поднявшись на ноги и одёрнув платье, торопливо глянула в окно. Так и есть, ленивое зимнее солнце успело добраться до зенита и, как вареник в сметане, купалось в густой млечной дымке облаков. Надо же как долго я спала, и при этом до сих пор ощущаю себя усталой и слабой, словно всю ночь занималась энергозатратной практикой.

   Потерев ноющие виски, покосилась на ташида. Лежал мой гость на спине, правую руку закинул за голову. Длинные волосы цвета белого пепла разметались по подушке. Что ж, выглядит вполне живым, кожа, хоть и бледная, но без сероватого оттенка, предвещающего скорую кончину. Дышит ровно и уверенно. Вот только, куда опять пропали татуировки?

   Отогнув край одеяла, внимательно осмотрела плечи и грудь, но и там ничего похожего на виденные мной вечером рисунки не было. Зато имелась повязка, насквозь промокшая и уже засохшая. Пора обрабатывать рану. Однако я не спешила будить своего нежданного гостя. Он так сладко спал. С закрытыми глазами, без татуировок от человека не отличишь. Красивый мужчина. Как и у эльфов, кроме длинных бровей вразлёт и густых ресниц, другой растительности на лице не было, даже безобидного пушка над верхней губой. Веснушки, родимые пятна, прыщи и прочие изъяны тоже отсутствовали. Кожа наощупь гладкая как плотный шёлк, за время, проведённое на студёном ветру и морозе, не обветрилась, не зашелушилась, разве что здорового румянца не хватало, хотя бы чуть-чуть…

   Ещё меня очень заинтересовали его губы, чётко очерченные, широкие в центре и сужающиеся к уголкам. Я невольно вспомнила полулегендарную историю о девице на выданье, внезапно впавшей в летаргический сон. Внезапно для себя и очень вовремя с точки зрения её родителей. Дело в том, что строптивая принцесса не желала выходить замуж. Претендентов на её руку было несколько, все – сыны глав окрестных королевств. Обидеть никого не хотелось, кидать жребий показалось бестактно. Вот умная королева и придумала волшебную сказку, а в подспорье себе наняла веду, которая умело разыграла роль злой колдуньи, наславшей на несчастную девушку проклятие, то есть погрузила строптивицу в глубокий сон, похожий на зимнюю спячку некоторых млекопитающих. Дальше королю и королеве осталось лишь выбрать, кого из принцев осчастливить браком с их ненаглядной, но уж больно упрямой доченькой. И всё бы ничего, но очнувшись и увидев незнакомого мужика, распустившего губы, принцесса в ответ распустила руки – дала такую затрещину, что выбила горе-жениху зуб. Тот, не будь дурак, обиделся и ушёл искать другую невесту, более покладистую. Принцесса же устроила своим изобретательным родителям скандал, поскольку одобренный принц был четвёртым в очереди, дабы у прочих претендентов на девичью руку, точнее губы, не возникло подозрений в чистоте эксперимента, а значит, девушку без её на то согласия поцеловало ещё три парня. Боевая красотка пообещала начистить халявщикам «наглые рожи» при следующей встрече. Весть об этом быстро облетела окрестные государства, завернув сватов в обратную дорогу.

   С тех пор и повелось, что на престоле Арлии сидели исключительно королевы, замуж выходившие ради продолжения рода.

   – Что ты делаешь? – из глубокой задумчивости меня вывел тихий голос ташида. Незаметно для себя я очень низко над ним склонилась, явно примериваясь к заинтересовавшим меня губам, как тот принц, возжелавший разбудить поцелуем спящую арлийскую красавицу.

   – Очнулся, – весело констатировала факт, отпрянув в сторону. Резкое движение отозвалось в голове фонтанчиком острой боли. Превозмогая себя, я лишь досадливо поморщилась. – Надо сделать перевязку.

   – Почему так холодно? – взгляд ташида выражал странную смесь тревоги и любопытства.

   Из-за боли и слабости, до сих пор не отпустивших тело после глубокого обморока, я перестала обращать внимание на недостаток тепла, полностью переключившись на раненого и… хм… его губы. Действительно пора бы заняться печью, которая успела основательно выстыть за ночь и добрую половину светового дня.

   Натолкав дрова в топку, привычно щёлкнула пальцами над пучком бересты. Огонь и не вздумал заниматься. Попробовала второй раз. Безрезультатно. Но это же простейшее управление энергией! Даётся легко даже первокурснику. Прислушалась к внутренним ощущениям. Что-то явно было не так. Медленно поднялась с корточек и повернулась к ташиду. Тот наблюдал за мной с нескрываемым интересом.

   – Что ты со мной сделал? – холодея от ужаса, спросила я, внезапно осознавая, что впервые мой резерв полностью опустошён, даже маломальских поскрёбышей «силы» не осталось.

   – Прости, – ташид покаянно опустил голову.

   Я пошатнулась, едва успев ухватиться за угол печи. Сверху жалобно мяукнула кошка, испуганная видом потрясённой до дрожи в коленях хозяйки.

   – Это надолго?

   – Не знаю.

   – Навсегда? – я опустилась обратно на холодный пол. Прикосновение его леденящей свежести немного привело в чувство: даже если загнусь как веда, загибаться как человек я в ближайшее время не намерена. Где-то у меня валялось за ненадобностью огниво… Эх, для того-то и оставляют угли в загнетке, чтобы в следующую протопку не прибегать к розжигу. Совсем избаловал тебя дар, Тайрин. Простейшие житейские навыки забываешь.

   С непривычки очень долго разводила огонь. Удостоверившись, что язычки пламени со всё возрастающим аппетитом уверенно лижут поленья, вернулась к ташиду. Он лежал с закрытыми глазами, до сих пор слишком слабый, чтобы вести нервные продолжительные разговоры. Если честно, я бы тоже с удовольствием растянулась рядом и соснула часок-другой. Голову как толстостенный чугунок непреодолимо тянуло к подушке. Ещё чуть-чуть и я бы её туда уронила, но тут одновременно с приглушённым сенями стуком в дверь раздался грохот кулака по оконной раме.

   – Тай! Ты жива?!

ГЛАВА 3

Придерживая готовое от страха выскочить из груди сердце, я удивлённо смотрела на мелькающее в заиндевевшем, но успевшем подтаять стекле лицо Алека. Почему заранее не почувствовала его появления? Ах да, резерв… Очевидно охранная энергетическая сеть исчезла вместе с ним.

   – Тайрин! – коллега не оставлял попыток дозваться. Его крикам вторили тяжёлые удары в дверь, наверняка пинаемую ногами. Надо спешить, пока её не выломали вместе с косяком.

   – Стой! – ташид успел схватить меня за предплечье. – Не выдавай.

   Я легко стряхнула с себя его слабую хватку и, не удостоив ответа, вышла в сени.

   – Г*х*р*… – похоже, приличных слов мой потрёпанный вид сегодня не заслуживал. С утра я ещё ни разу не смотрелась в зеркало, однако догадывалась, что воронье гнездо с головы никуда не исчезло.

   – Что случилось? Почему охранную сеть не выставила? Ты бы видела, сколько у частокола следов! Похоже, все злыдни с округи сбежались, – зачастил более эмоциональный Алек.

   Бишем после первого нецензурного высказывания пока отмалчивался.

   – А вы чего тут забыли? – негостеприимно поинтересовалась я, продолжая держать переминающихся с ноги на ногу коллег на пороге. Возле крыльца из сугроба торчали их снегоступы.

   – Тебя проверить. Всё ли в порядке, – развёл руками Алек и как-то странно покосился на второго ревизора. – Два дня непогода, в лесу полным-полно хищников.

   – Хорош заливать, – поморщилась я. – Лучше сразу скажите, в чём дело.

   – Почему ты такая бледная? – тихо спросил Бишем, пытливо изучая моё лицо.

   – С похмелья, – врать я умела не моргая. – Вчера одну из своих наливочек вскрыла попробовать, да так и не закрыла, пока бутыль не опустела. Вкуснющаяяяя…

   – Ммм, – завистливо поджал губы Алек. – А ещё бутылочки не найдётся? Я бы тоже пробу снял.

   – Одна пила или кто в гости захаживал? – продолжал допытываться Бишем. Он невольно напомнил мне бабку Агафью, главную зиргскую сплетницу – та коль начнёт что выпытывать, покуда до истины не докопается, не отстанет.

   – По такой-то погоде, – фыркнула я, скрестив руки на груди исключительно для того, чтобы согреться. Торопясь открыть дверь, даже шаль на себя не накинула, дурёха. – Кстати, насчёт бутыли. Дам, но не даром. Снег во дворе уберите. А я пока оладьи вам испеку.

   – Шутишь? – присвистнул Алек, оценивая фронт работ. Но я лишь молча сунула ему в руки лопату – одну на двоих. Так они дольше провозятся.

   В горницу возвращалась медленно, по стеночке. Слабость после разговора с коллегами накатила с удвоенной силой. В голове лишь одна мысль: куда спрятать ташида? Я прекрасно понимала, что Бишем не успокоится, пока собственными глазами не убедится, что мой дом пуст, не считая хозяйки. Этот серьёзный обстоятельный парень был бессменным старостой нашей группы с первого курса и до самого выпуска. Честный и неподкупный, за что некоторые страшно его ненавидели, зато все остальные искренне уважали.

   Я окинула задумчивым взглядом обстановку своего временного (по крайней мере, очень на это надеюсь) пристанища, слишком убогую, чтобы долго играть здесь в прятки, и решила обойтись малой кровью: плотно задёрнула занавеску, отгораживающую лежанку от остальной части избы. Ташид с тревогой следил за моими действиями, но терпеливо молчал в ожидании пояснений.

   – Лежи тихо, – приложила я указательный палец к губам. – Сейчас сюда придут мои друзья. Отделаться от них не получилось. К тому же, похоже, в Зирге творится что-то неладное. Надо выведать.

   Мужчина кивнул, и я старательно укутала его в одеяло, оставив лишь небольшую лазейку для свежего воздуха. После чего занялась готовкой, предварительно взбодрив себя той самой наливкой, о которой упоминала в разговоре. В действительности хмельное я не люблю, предпочитаю трезвую голову напускному веселью, а нрав у меня и без того задорный. Или вздорный – кому как. Наливка помогла ослабить головную боль да согреться на первых порах. Когда же пары обильно повалили от печки, меня и вовсе разжарило.

   Алек и Бишем явились на запах. Я только-только скинула на плоское глиняное блюдо первую партию румяных пышных оладушек, их бока ещё скворчали золотистыми пузырьками масла. Парни облизнулись и ринулись за стол.

   – Сметану из сеней принесите да взвар по кружкам разлейте, – скомандовала я, пресекая излишнее нетерпение.

   Когда всё было готово: оладьи дожарены, стол накрыт и шутник-Алек воздел руки к потолку, благодаря небеса за ниспосланное угощение, – я предложила:

   – Теперь рассказывайте, что стряслось.

   – Арлия пригрозила объявить Равии войну, – первым огорошил Бишем.

   – Ага. Фа фо, фто мы не фэфаем фоефать с фафытами, – поддакнул Алек с набитым ртом. Подобное он позволял себе только в моём присутствии. Этот отчаянный бабник в женском обществе всегда вёл себя подчёркнуто аристократично, с подобающим утончённой натуре достоинством. А при мне расслаблялся, иногда даже слишком.

   Заметив проступившее на лице слушательницы сильное недоумение, Бишем перевёл невнятную речь друга:

   – Арлия требует, чтобы мы вслед за нею объявили ташидам войну. Наш король отказался. И арлийцы обвинили его в сговоре с пришлыми, которые, по их утверждению, вот уже несколько месяцев истребляют ведунов, причём самых сильных.

   «Пришлыми» ташидов называли неспроста. Несколько веков назад они проникли в наш мир через порталы, существовавшие испокон веков и считавшиеся нерабочими, выгоревшими. На самом же деле они оказались воротами в другие миры, которые открывались снаружи. Обосновались ташиды на непригодных для житья пустошах, отгородились от прочих народов лесами, холмами, оврагами, реками, ловко чередуя природные границы с рукотворными, да такими, что без сильного дара точно не обойдёшь. Тем не менее нас учили, что ташиды не имеют способностей к управлению энергией в отличие от остальных разумных рас.

   – Истребляют ведунов? – переспросила я, опустив руку, протянутую было к блюду. Аппетит резко пропал. – Почему нас до сих пор не предупредили?

   – Предупредили. Сегодня утром пришла телепатограмма, – кивнул Бишем. Колыхнулась в такт движению головы шапка золотисто-русых кудрей.

   Как и я, парень был выходцем из деревни, но гораздо больше походил на исконного равийского селянина: широкая кость, крупные черты лица, кожа загорелая даже зимой, голубые глаза, окружённые короткими светлыми ресницами, кустистые брови и яркий здоровый румянец, особенно заметный после разминки на свежем воздухе.

   Алек в сравнении с Бишемом казался в два раза меньше, разве что ростом не уступал. Впрочем, благодаря пропорциональному телосложению, его худоба смотрелась на удивление изысканно даже в обносках. Про таких говорят: «Подлецу – всё к лицу». Он родился в столице, рано потерял родителей, в семь лет сбежал из монастырского приюта, несколько лет бродяжничал по стране вместе с цыганским табором. Затем вернулся в Отрам, кормился тем, что удавалось стащить с лотков зазевавшихся торговцев, и однажды был пойман за руку одним из преподавателей Школы одарённых, куда и доставлен для дальнейшего обучения. Больно ловко голубоглазый рыжий мальчонка отводил лавочникам глаза.

   – В нашей столице тоже уже три случая, – поддакнул Алек, торопливо прожевавшись. – Перебирайся в город, Тай. Там безопаснее будет.

   – Убили? – в животе неприятно заныло.

   – Похитили, – Бишем огляделся по сторонам. – А где Мурка?

   – В подполье забилась, – не подумав, ляпнула я.

   – Странно. Обычно на руки лезет, ластится, – задумчиво протянул парень.

   – Мышь ночью скреблась, вот и ловит.

   Ничего не понимаю… Почему я упорно не желаю выдавать друзьям своего опасного гостя? Нет, чтобы с победным кличем: «Смотрите, ребята, кого я на живца поймала» – откинуть занавеску и учинить расправу над вражиной. Авось втроём бы совладали. А если нет? Вдруг парней ждёт та же незавидная участь, что и меня, в один миг превратиться в пустышку?

   – Собирай вещи, Тай. Мы подождём, – принялся подгонять с судьбоносным решением Алек.

   – Получается, Арлия права, что объявила ташидам войну?

   – Арлия сама не знает, чего хочет, – постучал кончиками коротких крепких пальцев по столу Бишем. – Объявила войну, так воюй. Нет, ей союзников подавай. А не хотите, как хотите, мы тогда и вас врагами объявим.

   – Но это же глупо, – хмыкнула я, внезапно вспомнила про беспорядок на голове и поспешно отправилась на поиски гребня. – Так она всех против себя настроит.

   – У арлийской королевы новый советник и, похоже, с головой он не дружит, – философски изрёк Алек, тоже обходя горницу по периметру и останавливаясь напротив занавески.

   Я закусила губу, с трудом удержавшись, чтобы не оттащить парня прочь. Но, похоже, мой друг просто решил полюбоваться вышитым на ткани рисунком, изображавшим пожилую некрасивую женщину с крючковатым носом и безобразной по размерам бородавкой над верхней губой.

   – Автопортрет? – нахально предположил шутник.

   – Подарок, – невозмутимо ответила я. – От госпожи Агафьи.

   – Ах, её портрет? – поправился Алек и от собственной же шутки прыснул в кулак.

   Справившись с волосами и заплетя их в косу до самого кончика, я решила, что пора бы гостям и честь знать.

   – Так ты не пойдёшь с нами? – недовольно насупил брови Бишем.

   – Только не сегодня. Времени много потребуется, чтоб вещи собрать. У меня же столько всего наготовлено: соленья, варенья, настойки, элексиры. Вы лучше завтра за мной сани присылайте, а я пока всё тщательно упакую.

   – Опасно, Тайрин, тебе одной тут оставаться, – покачал головой наш бывший староста.

   – Всего-то ночь. До сих пор целый год жила и никаких проблем, – беспечно пожала я плечами, внутренне переживая не меньше своих коллег.

   – Э-э-э… про наливочку не забудь, – напомнил, выталкиваемый мной в сени Алек…

   Я стояла на пороге и с ужасом смотрела парням вслед, хотя они давно уже скрылись из виду. Что я натворила? Почему не сказала им правду? Осталась один на один с чужаком, возможно, тем самым, что похищает ведунов или просто на просто забирает их дар…

   Внезапное озарение потрясло до глубины души. Так и есть! Мы толком ничего не знаем о ташидах и их способностях. Что если, не имея дара подключаться к энергетическому полю напрямую и управлять им, они используют ведунов как проводников, что для последних оборачивается полным опустошением резерва?

   В углу сеней до сих пор лежал брошенный за ненадобностью меч. Стараясь не шуметь, я медленно подняла клинок, скинула стесняющий движения тулуп, валенки, скользнула на цыпочках к внутренней двери. Приоткрыла. Занавеска на месте. На мгновение показалось, что вышитая на ней уродливая бабка осуждающе поглядывает на меня глубоко посаженными бусинками глаз. Да не собираюсь я никого убивать! Разве что клинок к горлу приставить да потребовать правды.

ГЛАВА 4

Наверное, Мурке надоело прятаться в горнице. Узрев достаточно широкую щель между дверью и косяком, она поспешно туда юркнула да запуталась в моих дрожащих ногах. Все старания действовать как осторожная мышка испортила трусливая кошка. Сначала зазвенел по полу меч, следом глухо стукнулись мои колени, забренчало задетое при падении помойное ведро, благо пустое, и выглянувший из-за шторы ташид с изумлением узрел перед собой коленопреклонённую девицу.

   – Не делай поспешных выводов, веда, – вкрадчиво (как мне со страху показалось) произнёс он.

   Я вскинула голову. По новой браться за меч под насмешливым взглядом сине-зелёных глаз показалось нелепо. Пришлось менять планы – ковылять к печке, кипятить воду, заваривать травы, искать в закромах чистые куски ткани для перевязки. Эти дела увлекли меня настолько, что я забыла про все свои страхи, и, оглянувшись, подскочила от неожиданности, обнаружив ташида на ногах, застёгнутого на все пуговицы, с прибранными в высокий хвост волосами. Такая причёска придавала его лицу хищное выражение, обострив и без того ярко выраженные скулы.

   – Ты куда собрался? – озадаченно спросила я, исподволь ожидая ответа: «Тебя добить, раз уж с первого раза не получилось». – Ложись. Надо рану обработать.

   На его губах возникла и тут же пропала улыбка:

   – Не бойся меня.

   – Вот ещё, – упрямо вздёрнула я подбородок, однако выше плеча ташида моя макушка всё равно не поднялась.

   – Я в порядке.

   – Не может этого быть! – удивление возобладало над страхом. Мужчина и вправду хорошо выглядел. Не сказать, что пышет здоровьем, но вполне уверенно для тяжелораненого держится на ногах. – Дай проверить.

   Он послушно расстегнул куртку, распахнул порванную мной рубашку, обнажив рельефную, будто вытесанную из белого мрамора, грудь без намёка на рану даже в виде шрама. О вчерашнем ужасе напоминали лишь дыры и кровавые пятна на дорогой ткани. Татуировок, кстати, тоже видно не было.

   – А куда она пропала? – глупо поинтересовалась я, протянув руку и дотронувшись до шелковистой кожи. Удивительно. Никакой растительности. И он точно не бреется. Я бы сразу почувствовала. Мои пальцы словно зажили отдельной жизнью – беззастенчиво пробежались по груди ташида, поднялись выше, коснулись щеки. – Надо же…

   – Нравится?

   Взгляды на мгновение пересеклись, и мой снова скользнул к нему на грудь.

   – Это очень интересно, – призналась я с самозабвением исследователя, открывшего новый вид кого-то или чего-то там. – Вы все такие?

   – Какие? – ташида забавляло моё чудное поведение.

   – Гладкие, – подобрала я наиболее подходящий эпитет и запоздало сообразив, что творю, отступила на шаг. Возмущению не было передела: – Раньше сказать не мог, что у тебя всё зажило?! Я бы не стала с отваром возиться!

   – Извини. Думал, ты для себя готовишь, – мои претензии нисколечко его не смутили.

   То ли вредность, то ли гордость помешали признаться в собственной слабости какому-то там ташиду. Поэтому я лишь фыркнула:

   – Садись. Покормлю.

   А вот так резко поворачиваться точно не стоило. Пошатнувшись, я попыталась поймать угол родной печи, промахнулась и начала заваливаться набок, при этом отчаянно балансируя кружкой с укрепляющим отваром, в данном случае совершенно бесполезным. Другое дело – мужские радушные объятия…

   Когда чёрно-белые мушки перед глазами рассеялись, я обнаружила себя на лежанке с мокрым пятном на платье. Остатки отвара мне приказали выпить.

   – Как тебя зовут? – спросила я, отдавая ташиду пустую кружку.

   – Киаритэй. Можно просто Киар или Тэй, но первое сокращение мне нравится больше, – передразнивая меня вчерашнюю, ответил он с такой обаятельной улыбкой, что я передумала обижаться. – У тебя есть мясо?

   – Зачем?

   – Приготовлю нам ужин. Чтобы быстрее восстановиться, мне нужна пища посытнее этого.

   Я глянула на блюдо с оладьями и обнаружила только блюдо.

   – Есть, – хотела подняться, однако Киар мягко придержал за плечо. – Лежи. Я сам. А ещё лучше – поспи.

   – Но у меня к тебе много вопросов, – запротестовала я.

   – Взаимно, – кивнул мой гость. – Но давай отложим их на потом, когда ты будешь чувствовать себя лучше.

***

Заснуть не получилось. Приходилось постоянно подсказывать, где что лежит и какую кухонную утварь лучше использовать.

   Отодвинув в сторону занавеску, я с интересом наблюдала за суетящимся по горнице мужчиной. Для меня подобное было в новинку. Отец, по скудным рассказам мамы, пропал без вести до моего рождения. Шла война, при очистке полей сражений простых воинов хоронили в общих могилах, а списки погибших составлялись далеко не всегда.

   Почему-то каждый раз при упоминании о папе мама странно морщилась, отводила взгляд, говорила отрывисто, сбивчиво. В детстве я думала, что так у неё выражается горе по безвременно почившему возлюбленному, однако, когда подросла, начала в этом сомневаться. Другие вдовы с гордостью вспоминали мужей-героев, защитников родины, что нисколько не мешало им снова выходить замуж, в основном по нужде – ибо тяжела доля одинокой женщины. Мама же наперекор народной мудрости и косым взглядам соседок не тяготилась вдовством, а благодаря своему ремеслу ни в чём и ни в ком не нуждалась. Если что-то не могла по дому сделать сама или с моей помощью, нанимала толкового мастера.

   Умелые руки и светлая голова вполне заменяли дар, которого у Виланы Верной (подходящее родовое имя, ничего не скажешь) от рождения не было и до совершеннолетия так и не проявилось. Впрочем, это не помешало маме поступить в ту же школу, что закончила я, и получить диплом целителя, который она куда-то забросила за ненадобностью да так и потеряла. Обосноваться в столице не получилось. Избалованные жители Отрама не желали доверять своё здоровье и жизнь целительнице без дара. Пришлось возвращаться в провинцию и становиться деревенской знахаркой да не простой, а самой лучшей, к которой со временем стали выстраиваться в очередь те, кто прежде надменно воротил нос.

   Мама занималась не только целительством. Она создавала особые притирания на основе трав и масел, освежающие цвет лица, увлажняющие кожу, разглаживающие морщинки. Варила душистое мыло, изготовляла живительные бальзамы для волос и тела на продажу, бескорыстно обучала своему ремеслу толковую сельскую молодёжь. В нашем доме постоянно обитали её последователи. Поэтому, даже когда мама подолгу отсутствовала, я никогда не чувствовала себя одинокой. Тем не менее мужчину, добровольно взявшегося за стряпню в присутствии женщины, видела впервые.

   Задремать всё-таки получилось – убаюкали приятные воспоминания, и, когда горницу пропитали аппетитные запахи, мне на мгновение показалось, что я вернулась домой и это мама так расстаралась для своей любимой доченьки. Поэтому ташиду я улыбнулась более чем дружелюбно.

   Поплескав в лицо остатками холодной воды из умывальника и ужаснувшись горе грязной посуды, скопившейся за время готовки, я подошла к столу, на котором стояло несколько блюд. Чего тут только не было. Похоже, Киар извёл большую часть моих припасов. Посмотрела в окно, за которым сгущались ранние зимние сумерки, перевела взгляд на ташида и поинтересовалась:

   – Мы ещё кого-то ждём?

   Мужчина выразительно изогнул и приподнял брови, тёмные в отличие от белоснежных волос. Надеюсь, он понимал, что я дурачусь, и просто поддержал следующей фразой мой шутливый настрой:

   – Как знать. Приятного аппетита.

   – Спасибо.

   Я села на противоположный от гостя край стола, мне тут же услужливо пододвинули тарелку с внушительным шматом запечённого мяса под красноватым соусом, попробовав который с удивлением опознала бруснику. На общих блюдах горками лежали соленья, как то: огурцы, грибы, квашенная капуста. Курилась парком свежесваренная картошечка. А в кружках обнаружилась наливка, бутылку которой я ещё днём раскупорила для бодрости.

   С приближением вечера в доме с двумя маленькими оконцами стремительно темнело.

   По привычке щёлкнула пальцами, собираясь создать светоч. Тишина. Дар по-прежнему молчал. В остальном я чувствовала себя вполне сносно: из головы исчезла тяжесть, из тела – слабость. Страха или неловкости в присутствии чужака я тоже не испытывала.

   Со вздохом поднялась из-за стола и отправилась на поиски масляной лампы. Ташид, не обращая внимания на мою возню, продолжил уплетать за обе щёки.

   – Как ты оказался у меня на пороге? – спросила, когда закрепила лампу над столом на свисающей с потолка цепочке.

   – Не знаю, – пожал плечами Киар, спокойно глядя мне в лицо.

   – А что ты знаешь? Почему мой резерв до сих пор пуст? Почему не восстанавливается?

   – Не знаю, – столь же невозмутимо повторил ташид.

   – Издеваешься? – ахнула я. – Объясни хоть что-нибудь!

   – Поешь для начала.

   Однако после подобных ответов мне кусок в горло не лез, хотя мясо в кисло-сладком ягодном соусе было выше всяких похвал – сочное, нежное, так и тает во рту. Киар между тем наложил себе добавки основного блюда и выгреб к нему половину чашки маринованных опят.

   Может, он прав? Не стоит торопиться с разговорами? У нас ещё весь вечер и вся ночь впереди. Ну не выгоню же я его во тьму на мороз. Придётся ждать до утра, чтобы отправить незваного гостя восвояси.

   Схватила со стола кружку и сделала несколько больших глотков. В голове сначала приятно затуманилось, а затем, напротив, просветлело. Я вернулась к мясу, незаметно для ташида мстительно улыбаясь.

   После ужина, откинувшись на спинку стула, старательно изобразила вид слабой и больной женщины. Ласковым умоляющим тоном, от которого неизменно таяли самые ожесточённые сердца, попросила Киара прибрать за собой: натаскать и нагреть воды, помыть посуду, вытряхнуть половички, подмести пол, вылить помойное ведро. Кажется, на просьбе протереть от пыли узкий подоконник (ибо я уже не знала, что ещё измыслить для услады своих глаз) ташид начал догадываться, что над ним издеваются. Судя по дорогой изысканной одежде, он не привык к подобным хлопотам по хозяйству. Одно дело приготовить любимое блюдо, другое – помыть полы.

   Я же, незаметно для себя прихлёбывая из кружки, хмелела и наглела всё сильнее.

   – Что-то ещё, веда? – с нажимом спросил Киар, останавливаясь напротив меня с влажной ветошью в руках.

   – Мм, дай-ка подумать, – закинув ногу на ногу и беспечно покачивая на носке слетевшей с пятки домашней туфлей, мечтательно протянула я. – Ещё бы баньку истопить, постирушки устроить… – перевела взгляд на заметно помрачневшего ташида и с ироничной усмешкой добавила: – Или лучше поговорим? Вспомним нужные нам подробности?

   Ташид сделал ко мне ещё один шаг. Я бестрепетно продолжила сидеть, к гордости своей даже не шелохнувшись, однако мужчина всего лишь забрал коварный источник моего вдохновения – кружку с остатками наливки – и отнёс на противоположный край стола.

   – Хорошо. Давай поговорим.

ГЛАВА 5

Какое-то время мы сидели и недоверчиво следили за выражением лиц друг друга в тусклом свете лампы. За окном непрошенным менестрелем уныло подвывала вьюга.

   – Давай начнём с простого, – миролюбиво предложила я. – Кто тебя ранил?

   – Давай обойдёмся без допроса, – тем же тоном ответил ташид, скрывая усмешку в уголках бледных губ. – Просто внимательно меня выслушай.

   Я кивнула и скрестила руки на груди. Неуютно как-то без дара, то есть без возможности его проявления. Дар – это, по сути, ключ, открывающий так называемый резерв – внутренний сосуд, в котором энергия общего поля переплавляется в силу, способную влиять на окружающую действительность. Нас учили, что такой сосуд есть у всех, а ключ лишь у избранных. Неужели я потеряла его навсегда?

   Зябко передёрнула плечами и прислушалась к рассказу Киара. Оказалось, мой гость был одним из послов, которых Хаттан – государство ташидов – направил в Арлию, чтобы прояснить и опровергнуть слухи об уничтожении ведунов. По дороге на делегацию напали неизвестные в масках. Последнее, что помнил Киаритэй, – то, как его ранили. Дальше – полное забытьё до момента, когда ташид очнулся на пороге моего дома.

   – Хочешь сказать, то, что происходит с ведунами, не ваших рук дело? Но ведь ты опустошил меня! До донышка! Более того, прихватил изрядную долю неприкосновенного запаса – моих жизненных сил.

   – Я предупреждал, – мужчина и бровью не повёл на гневные обвинения в свой адрес.

   – То есть надо было бросить тебя умирать? Тогда зачем стучал в дверь? Околевал бы дальше в сугробе.

   Что-то разошлась я не на шутку. Бурное проявление чувств сейчас только мешает. Глубокий вдох, медленный выдох:

   – Ладно. Что ещё ты знаешь о вашей способности влиять на наш дар?

   Киар загадочно молчал, словно решал про себя, достойна ли собеседница его бесценных откровений. Я терпеливо ждала, покусывая изнутри нижнюю губу.

   – Ведуны не могут воздействовать на нас своими силами: вылечить с помощью дара или наоборот навредить. Однако они способны стать проводником – мостом, соединяющим ташида с общим энергетическим полем, чтобы, к примеру, заживить смертельную рану.

   – Да так, что следа не останется, – прошептала я, скользнув взглядом на грудь Киаритэя, и куда громче поинтересовалась: – Кстати, почему исчезли твои татуировки?

   – Я подумал, что они могут тебя напугать.

   – Значит, их отсутствие – маскировка? Под обычного человека? – хмыкнула я. – Ничем другим вы от нас, вроде бы, не отличаетесь.

   Поднялась из-за стола, подошла вплотную и попросила:

   – Верни как было.

   На шее и левой половине лица ташида плавно проступил витиеватый узор из тонких линий. В очередной раз заворожённая причудливым переплетением я коснулась кончиками пальцев мужской щеки, пробежалась вверх к виску, где рисунок терялся в светлых волосах, настолько густых, что тёмный узор под ними едва угадывался, скользнула вниз к подбородку… Разве подобная красота способна напугать? А вот его глаза, когда они стали чёрными провалами сосущей пустоты…

   При воспоминании о бездушном взгляде настоящей Тьмы по спине рассыпались холодные щекотливые мурашки. Я отшатнулась и, чтобы скрыть охватившее меня смятение, грубовато спросила:

   – Ты зачем кошку мою испортил?

   Ташид улыбнулся. Одними губами. Глаза, потемневшие в слабом свете едва тлеющей лампады, смотрели серьёзно и холодно. Странные глаза. Глаза чужака.

   Мне ещё сильнее стало не по себе. До какого-то времени было нормально, а тут как в ледяную прорубь с головой окунули, аж дыхание перебило.

   Не спуская с ташида взгляда, я попятилась, больно тюкнулась бедром о край стола и поторопилась вернуться на место.

   – Кошки чувствуют, что мы из другого мира. Им это не нравится, – припозднился с ответом Киар.

   Мои мысли сейчас были совсем о другом:

   – Что собираешься делать дальше?

   – Вернусь в Хаттан, доложу о случившемся Владыке. Надеюсь, я не единственный, кто выжил.

   – Владыке? – удивлённо переспросила – слишком пафосно прозвучал титул правителя пришлых – но тут же спохватилась: – А как же я? В смысле, когда вернутся мои способности?

   – Не знаю. Со мной подобное слияние произошло впервые, – покачал головой Киар. – Прости.

   Я в отчаянии махнула рукой. Толку мне с его извинений – ни жарко, ни холодно. И понятнее ничуть не стало.

   Прислушавшись к завываниям ветра, скомандовала ташиду подбросить в топку дров, сама принялась устраиваться на ночь. Сегодня придётся спать на печке в обнимку с мечом вместо Мурки, которая любила вытянуться рядышком вдоль моего бока, согревая и греясь…

   Около полуночи к вою ветра присоединились злыдни – местные хищники – наследие войны, удачный эксперимент скрещивания жити и нежити. Поначалу их пытались истребить, но хитрые твари, казалось, чуяли приближение охотничьих отрядов за сотни вёрст и так ловко пряталась, что найти логово или дневную лёжку было практически невозможно. Ущерба злыдни наносили немногим больше волков, разве что людей не боялись. Впрочем, нападали редко, в основном на заплутавших в поздний час одиночек. Примечательно, что там, где заводились злыдни, исчезали волки, однако вовсе не в желудках своих конкурентов. Уходили сами, добровольно уступая территорию более сильному и сноровистому зверю.

***

Проснулись мы с Киаром одновременно. В сенях что-то грохотнуло. Наверное, кошка опрокинула одну из молочных крынок, таким подлым образом выражая своё недовольство моим затянувшимся гостеприимством. Спросонок позабыв, где лежу, привычно перекатилась на край постели, и… мои ноги вместо пола встретили пустоту.

   – Ой! – я взмахнула руками в попытке левитировать хотя бы последние несколько вершков, дабы избежать очередного позорного падения, и – о чудо! – у меня получилось! Я зависла в воздухе. Правда благодарить за это следовало не дар, который, к сожалению, до сих пор не откликался, а ташида, поймавшего и облапившего меня за мягкое место пониже спины. Опершись ладонями о широкие мужские плечи, я растерянно смотрела в глаза прижимающего меня к себе Киара и думала, что не такие уж они и страшные, а в свете проникшего в окно солнечного луча так и вовсе чарующе отливают изумрудной зеленью, оттеснив синеву к самому краю радужки. – Отпусти.

   Киаритэй послушно разжал объятия, позволив мне ощутить все прелести свободного падения с небольшой, но всё-таки высоты. Отбить пятки вполне хватило. Они с Муркой стоят друг друга. Обоих выгоню!

   Что я и сделала, предварительно подкрепив ташида остатками ужина и одарив дармовым овчинным тулупом. Мне его, конечно, будет не хватать, но иначе Киар превратится в ледышку раньше, чем доберётся до границы Хаттана.

   Поддев под юбку штаны и накинув кожушок, я вышла на крыльцо, не столько проводить, сколько удостовериться, что ташид движется в правильном направлении. Стояла и щурилась на низкое зимнее солнце в прояснившемся за ночь небе. Между ног с призывным урчанием крутилась кошка. Паршивка! Половину сливок из разбитого горшка вылизала и всё ей мало.

   Киар ещё не успел затеряться среди золотисто-бурых стволов сосен, когда зачем-то оглянулся. Я ободрительно помахала рукой – иди, мол, иди – и поспешила спрятать озябшую кисть обратно в карман. Ташид сделал ещё несколько неуверенных шагов, пошатнулся и начал стремительно оседать на землю.

   Что происходит?!

   Вдруг от ближайших к Киару кустов, обильно припорошенных снегом, молча, а потому ещё более жутко-внезапно отделилась косматая тень.

   Заученный до бессознательного использования в нужный момент пасс руками я сделала прежде, чем сообразила, что это бессмысленно. Тем поразительнее было наблюдать, как злыдня сметает ударной воздушной волной и припечатывает к ближайшему древесному стволу.

   Ого! Как вовремя откликнулся дар!

   Но что с Киаром? Почему он даже не пытается подняться?

   Об этом я думала на бегу. Опасный хищник быстро пришёл в себя, встряхнулся и огласил ближайшую округу ужасающим рёвом.

   Эх, жаль меч в доме остался. С ним было бы сподручнее и надёжнее. Припечатала бы тварюгу к земле силовой ловчей сетью и снесла голову. Ну или попыталась отпилить…

   Злыдень перевёл алые бусинки глаз с одной жертвы на другую и сделал нелестный выбор в мою пользу. Впрочем, будет удобнее, если он отойдёт от Киара подальше. Последний, кстати, наконец-то шевельнулся.

   Очередной пасс – на этот раз чтобы остановить и приковать тварь к месту – подействовал намного хуже, чем предыдущий. Зверь всего лишь споткнулся, недовольно рыкнул и прибавил ходу. Из-под когтистых лап в обе стороны полетели комья слежавшегося снега.

   А мой резерв опять на нуле…

   Злыдни похожи на волков, но косматее, шире в груди, имеют более вытянутые морды, два ряда зубов и острые, как лезвие кинжала, когти, которые не только с лёгкостью рвут плоть на куски, но и заносят в раны смертельную заразу.

   Всё что я успела сделать для своего спасения, вернее отсрочки неминуемой гибели – метнуться за ближайшее дерево.

   Почему? Откуда он взялся возле моего дома средь бела дня? И, кстати, где там обещанные сани, желательно с умелыми арбалетчиками в придачу.

   Эти и подобные им сумбурные мысли за долю мгновения пролетели в моей бедовой голове, когда вдруг раздался треск, ликующий рёв сменился пронзительным визгом, а сверху на нас с тварью обрушился снежный град, мешая рассмотреть, что происходит. Характерно хрустнуло, чавкнуло, обрывая отчаянный скулёж. Не зная, чего ещё ожидать от столь многообещающих звуков, я прикинулась мёртвой, даже дыхание задержала.

   – Тайрин!

   Киар явно проникся чужой актёрской игрой. Вон как испуганно взывает, вытаскивая меня из сугроба. Я не спешила оживать, сосредоточенно пытаясь поймать ускользающую от ясного понимания мысль за тонюсенький хвостик догадки. Возможно дело в том…

   – Тай! – Киар обхватил меня за плечи и слегка встряхнул. – Ты ранена?

   Я разлепила веки от запорошившего лицо и успевшего подтаять снега. Увидела склонившегося надо мной ташида, перевела взгляд в сторону и с трудом подавила сильный рвотный позыв, благо завтрак был уже глубоко. Злыдень лежал рядом с неестественно вывернутой шеей и разорванным горлом. Возле него будто лукошко клюквы просыпали да большую часть раздавили в жидкую кашу.

   Какую силищу надо иметь, чтобы сотворить подобное? И как же вовремя вернулась к моему спасителю эта сила!

   Впервые смерть настолько близко дыхнула мне в затылок. В поисках утешения и поддержки я судорожно вцепилась в воротник Киара и прижалась к его груди. Мужчина поднял меня на руки и с нечеловеческой ловкостью (впрочем, откуда человеческой-то взяться?) побежал по сугробам в сторону избушки.

   Тут я опомнилась:

   – Стой! Подожди! Поставь меня! Надо кое-что проверить.

   Ташид остановился, снова вгляделся в моё лицо и осторожно опустил на землю.

   – Теперь отойди. Дальше. Ещё дальше. Ещё.

   От охватившего тело волнения сердце билось как сумасшедшее, мешая понять: показалось или там на донышке уже что-то есть.

   Не знаю, как у других, у меня от ощущения силы обычно сладко немеет в груди и щекочет кончики пальцев. Резерв восстанавливался, но очень медленно, даже слишком…

   – Тай! – А вот и сани, запряжённые лихой тройкой, которой правил успевший где-то потерять шапку Алек. – Кто с тобой?! Что вы там делаете?!

   Я подбежала обратно к Киару и быстро произнесла:

   – Притворись человеком. Чтобы не говорила, со всем соглашайся, не возражай. Нам пока нельзя расставаться. Мы слишком сильно связаны.

   Схватила ташида за руку и потащила навстречу друзьям:

   – Знакомитесь, мой жених Кир. Заскочил проведать, как я тут поживаю.

   Для правдоподобности тесно прижалась к мужскому боку и ласково боднула в плечо, будто бы смутившись, что коллеги прознали о моей тайне. Ведь судя по отсутствию следов на единственной дороге, которой они приехали, «Кир» нагрянул ко мне ещё с вечера, и ночевали мы с ним под одной крышей, а то и под общим одеялом.

ГЛАВА 6

– И чего такой красавчик в тебе нашёл? – украдкой поинтересовался Алек, когда я, одним глазом следя за разливанием травяного отвара по кружкам, другим косила в сторону Киара и Бишема, напряжённо прислушиваясь к разговору. – Он же явно из благородных.

   Как это что?! Среднего роста, стройная, на лицо симпатичная. В детстве, правда, дразнили лягушкой из-за большого рта, однако с возрастом данный недостаток чудесным образом превратился в достоинство. Сам Алек, известный сердцеед, признал это, когда пытался за мной ухаживать. Однако мы быстро выяснили, что приятельские отношения для нас интереснее, чем романтические, и парень перестал маяться дурью.

   Кожа у меня, между прочим, не бледная (как я сама, бывает, сетую), а белая. Чистейший алебастр. Ничуть ташидовской не уступает. Изъянов тоже практически нет. Разве что маленькая тёмная родинка у основания шеи.

   Пожалуй, самой спорной чертой моей внешности в отношении привлекательности были глаза. По контрасту с чёрными ресницами и бровями они казались слишком светлыми. Бледно-серая радужка не сливалась с белками лишь благодаря синему ободку по её внешнему краю. Кому-то подобная экзотика (кстати, доставшаяся мне от отца) нравилась, кого-то, напротив, отталкивала. В общем, была на любителя. Однако «чёрной ведьмой» в провинциальном Зирге прозвали меня неспроста. Столичные жители, закалённые острыми эльфийскими ушами, зелёной кожей троллей, бородатыми гномихами, а изредка даже драконьими вертикальными зрачками, куда спокойнее относились к чужим телесным особенностям, не спеша причислять их к изъянам.

   В основном Киар с Бишемом обсуждали непогоду, суровую зиму и расплодившихся злыдней. На все попытки Биша выпытать более личные сведения ташид отвечал задумчивым молчанием, от которого собеседнику быстро становилось не по себе. Поэтому нашему с Алеком возвращению за стол парень заметно обрадовался:

   – Слушай, Бишем, – обратилась я к старосте, каковым привыкла его считать со школьной скамьи и до сих пор. – Хочу взять отпуск по семейным обстоятельствам.

   – Каким?

   – С мамой надо увидеться.

   – Приболела?

   – Нет. Просто соскучилась.

   – Да ладно! – встрял в наш диалог Алек, который зачем-то втиснулся на скамью между мной и Киаром. – Признавайся. Ты хочешь попасть на столичный бал-маскарад по случаю самой длинной ночи в году? Для влюблённых парочек там особые привилегии…

   – Это какие? – любопытство пересилило возмущение чужим бесцеремонным поведением.

   – Попадёшь – узнаешь. Кстати, Бишем, можно я с ними поеду? У меня тоже кое-какие дела в Отраме накопились. Ты тут и без нас управишься. А я присмотрю за ними в дороге, чтобы кривотолков не было.

   Вот только его нам с ташидом в компанию не хватало! Надеюсь, Биш будет против.

   – Езжай. Присмотри, – вопреки моим ожиданиям согласился староста.

   Тут уж я не выдержала, даже со скамьи вскочила:

   – Эй! Вы кем себя возомнили?! Почему лезете в мою личную жизнь?

   – Твоими старшими коллегами, – примирительно ответил Бишем и покосился в сторону Киара. Тот послушно молчал и со всем соглашался. Настоящий жених давно бы уже возмутился подобными словами и действиями посторонних парней: не родственники, а ведут себя как ревнивые братья. Лишь в одном Бишем прав – они с Алеком старше, поскольку припозднились с поступлением в Школу одарённых. – Мы печёмся о вашей безопасности.

   Я выразительно закатила глаза и тронула Киара за плечо:

   – Мы идём собираться, а вы пока кошку из-под печи шуганите. Не оставлять же её здесь.

   Выйдя в сени, я плотно затворила внутреннюю дверь. По привычке щёлкнула пальцами, поскольку крохотное, забранное слюдой оконце давало слишком мало света, опомнилась, застонала и набросилась с расспросами на ташида:

   – Что ты почувствовал, когда далеко отошёл от меня? Почему упал?

   – Боль и слабость, как будто в груди снова свежая рана, а в крови – яд. – Киар выжидательно на меня посмотрел, не дождался чего хотел и попросил: – Объясни, что ты задумала? Куда собралась?

   – Получается, я тебя не исцелила… Ты по-прежнему ранен и испытываешь последствия отравления. Просто этого не видно, пока я рядом. Мои силы восполняют твои потери, а когда мы отдаляемся, всё возвращается на свои места. Ты используешь мой дар как заплатку или нить, которой целители стягивают раны, пока те не срастутся. Надеюсь, это временно.

   – Ты не ответила на вопрос.

   – Ты же посол? Вот и пошлём тебя в нужном направлении – в Отрам к нашему государю. Подозреваю, Арлия не настроена вести с Хаттаном мирные переговоры. Сам слышал, они вовсю готовятся к войне, обвиняют вас в истреблении ведунов. Наша с тобой связь – доказательство, что это не так или не совсем так. Пока ничего не понятно, но думаю ведуны-магистры разберутся.

   Серьёзный разговор нисколько не мешал мне искать нужные вещи, такие как чересседельные сумки и прочие походные принадлежности, а также решать, что из съестных припасов отдать Бишему, а что оставить.

   – Я должен вернуться в Хаттан.

   – Ну попробуй, – задумчиво пробормотала я, разглядывая на просвет склянку с содержимым неизвестного назначения.

   – Вместе с тобой, – многозначительно добавил ташид.

   Удивлённо вскинула брови:

   – Как ты себе это представляешь? Добровольно я не пойду, насильно тащить друзья не позволят. Если останешься, погибнешь. Злыдни тем и отличаются от волков, что чуют не только кровь, но и слабость своей вероятной жертвы. Их подобной обманкой, какая получилась из нашей связи, не проведёшь. Ты и десятка шагов в одиночестве не сделаешь, если вообще сможешь идти, а не ползти.

   – Эй, голубки! Вы там ещё не околели? – выглянул в сени Алек.

   Я тут же взяла рыжего в оборот: дала листок бумаги, заострённый кусочек графита и приказала составлять под диктовку список вещей, которые потребуется докупить в дорогу. Бишем между тем принялся таскать на улицу мои пожитки. Последовательно обходя горницу по периметру, я проверяла, не забыла ли чего, старясь при этом не смотреть в сторону ташида и не думать, что буду делать, если он не согласится ехать со мной.

   Хаттан… Какой Хаттан? Нашёл дурочку!

   Вот только что я парням скажу? Сначала женихом представила, а потом этот самый жених воспротивится в одни сани с невестой садиться, потому что ему, видите ли, в другую сторону. Да ещё в какую!

   Всучив Алеку упирающуюся всеми лапами Мурку, которую сумела-таки поймать ценой нескольких царапин на обеих руках, приказала посадить её в кузовок, что обычно использую для сбора грибов, и, вытурив парочку из дома, подошла к безмолвно застывшему в углу Киаритэю.

   – Что решил?

   Ташид улыбнулся, и снова одними губами. Взгляд потемнел, но в этом, скорее всего, был виноват царящий в доме полумрак.

   – Ты не оставила мне выбора.

   Ответ прозвучал неоднозначно, однако я истолковала его так, как мне было выгодно, и, понизив голос до шёпота, протараторила легенду, которой мы будем придерживаться в ближайшее время. Согласно выдумке Киар стал сыном купца из Радога, ближайшего к Березинкам, где жила моя мама, городка. Именно там на ярмарке мы и познакомились этим летом.

   – Подробности и детали посторонним знать необязательно. Ты, главное, смотри на меня хоть иногда ласково, чтобы нам поверили. Идём…

   Скорее для виду, чем для сохранности повесив на дверь амбарный замок (репутация «чёрной ведьмы» защищала жилище надёжнее любого запора), я подошла к саням и протянула руку, надеясь, что Киар без лишних просьб сообразит предложить мне свою помощь.

   – Зачаровывать не будешь? – удивился Алек, раньше «жениха» наклоняясь вперёд и подхватывая меня под локоть. Оставалось лишь гадать: это друг такой шустрый или ташид – непонятливый.

   – И так сойдёт, – хмыкнула я, умещаясь среди котомок и узлов.

   – Прокатимся с ветерком, – то ли пообещал, то ли предупредил рыжий возница, когда мы вывернули на дорогу. Раздался залихватский свист, щёлкнул кнут, сани дрогнули, чтобы в следующий миг соваться с места в стремительный полёт. Только держись!

   Бишем, одной рукой продолжая прижимать к груди корзину с кошкой, второй отчаянно вцепился в низкую стенку санного короба, по-простому набитого сеном. Меня так и вовсе отбросило на ташида, и Киару волей-неволей пришлось приобнять свою «невесту». Нас окутало облако снежной пыли, усердно взбиваемое копытами лошадей. От студёного ветра и смеха, вызванного заковыристой руганью Биша, на глазах выступили слёзы.

   Алек обернулся, увидел мою счастливую улыбку (ну обожала я подобные покатушки, и друг частенько устраивал их для моего и своего развлечения) и пустил коней по дороге в объезд города, чтобы растянуть удовольствие.

   Когда мы наконец-то вернулись к воротам, стражники ехидно поинтересовались:

   – Заплутали, господа волшебники?

   Зато даже о Киаре ничего не спросили – кто таков и откуда. Будто мы наколдовали его исключительно для компании, а как надоест, развеем по ветру.

   Наш видок действительно был занятным. Щёки и носы раскраснелись, брови, ресницы и волосы поседели от инея. Я так и вовсе стала походить на жертвенную деву суровому духу Зимы, которую не иначе как по ошибке забыли оставить в лесу и привезли обратно…

   Остаток дня мы потратили на беготню по торговым лавкам. Причём я всюду таскала за собой ташида.

   Алеку доверили покупку верховых лошадей. Надеюсь, удастся впоследствии перепродать за хорошую цену. Поужинали в проверенной харчевне, на ночлег отправились к Бишему, чтобы не тратиться на постоялый двор. Денег и без того негусто осталось. Друзья недоумевали, к чему такая спешка? Дождалась бы, когда соберётся торговый обоз в сторону Отрама. С ним безопаснее и дешевле. Можно даже подзаработать, нанявшись в охрану. Я расплывчато отвечала на их резонные вопросы, мол тороплюсь, по маме соскучилась и вообще не хочу много времени тратить на дорогу. Шутка ли, с обозом почти седьмицу до столицы тащиться, а верхами дня за три управимся. Парни возражали, это летом по сухой дороге, зимой выйдет не меньше пяти. «Тем более!» – подхватывала я.

   Бишем снимал комнату у немого мужичка. Обстановка здесь была скромная. Кровать, стол, два стула, платяной шкаф – вот и всё убранство. Мы с Киаром пришли поздно вечером, поэтому сразу начали готовиться ко сну. Мужчины по-рыцарски уступили мне единственное ложе с довольно качественной периной, а сами расположились на полу на набитых колкой соломой тюфяках.

   Только собрались тушить светоч, как в наружную дверь постучали. Хозяин, недовольно мыча, спустился с печки и пошаркал открывать. Я насторожилась: кто бы это мог быть?

   Каково же было наше общее с Бишем удивление (ташид даже головы не повернул), когда в комнату вошёл Алек. Нахально обосновав своё незваное появление тем, что завтра с утра нам не придётся тратить время на общий сбор в одном месте, этот прохвост жестами выпросил у хозяина ещё один тюфяк и втиснулся между ташидом и кроватью, едва ли не оказавшись под ней.

   Мне не спалось и, когда внизу на полу наконец-то угомонились, я от нечего делать прислушалась к чужому ровному дыханию. Бишем слегка посапывал, Киар и Алек спали беззвучно, но если друг хотя бы изредка делал глубокий вдох, ташид лежат неподвижно и тихо, будто…

   Я не удержалась и потянулась проверить. Кровать предательски скрипнула. Мне бы закончить на этом свои дурацкие эксперименты, но я подождала, убедилась, что все по-прежнему крепко спят, и наклонилась ещё ниже.

   – Что ты делаешь? – тихим, но совершенно бодрым голосом спросил объект моего праздного любопытства.

   От неожиданности я дёрнулась. Вторая рука соскользнула с края кровати, и я упала прямо на Алека, уткнувшись носом ему в плечо.

   Надо отдать другу должное: он не заорал и не отпихнул меня прочь с перепугу, напротив, на мгновение чуть крепче прижал к себе и лишь потом насмешливо поинтересовался:

   – Тебе там наверху одной скучно стало?

   – Извини. Кровать узкая, – буркнула я и полезла обратно.

   Алек сдавленно охнул. Видать, я неосторожно задела некое чувствительное место на мужском теле.

   Легла и снова посмотрела вниз. Да что б вас всех! На меня уставились две пары светящихся глаз: одни – пронзительно-голубые (приятель перестроил зрение на ночное видение), другие по-кошачьи зелёные («Что ж ты за зверь такой, коли так умеешь?»). Бишем продолжал беспечно посапывать.

   Ой чую, весёлое у нас путешествие будет и познавательное…

ГЛАВА 7

Отправляться в дорогу морозным зимним утром, когда ещё толком не рассвело, лишь показалась и начала медленно шириться розовая полоска зари на горизонте, не хотелось никому – ни людям, ни лошадям, ни ташиду. Я взяла с Бишема обещание навестить Мурку, судя по всему, удравшую обратно в лес (И что ей там, дурёхе, делать? Всех мышей давно переловила), обняла друга на прощание, и первая вскочила верхом, едва не зацепившись ногой за подвязанные к седлу торбы.

   Толстые варежки и поводья плохо совмещались, поэтому я надела под низ перчатки потоньше, чтобы ловчее было управлять лошадью, пока едем по городу. Однако, боюсь, долго я так не выдержу. Хорошо, что мой коник оказался спокойный и послушный. Впрочем, иначе и быть не могло. Благодаря цыганскому прошлому, когда Алек путешествовал по Равии вместе с подобравшим его после побега из приюта табором, приятель знал толк в лошадях. Миновав городские ворота, я сунула руки обратно в варежки, уткнулась носом в высокий меховой воротник и позволила гнедому коню самостоятельно, без понуканий бодро рысить за вороным мерином Алека. Ташид замыкал нашу растянувшуюся в цепочку тройку верхом на серой в яблоко кобыле.

   Чем суровее зима, тем нежнее рассветы. Какое-то время мы развлекались тем, что наблюдали за переливами сиреневых, голубых и розовых оттенков неба, бросающих на дымчато-сизые снежные поля красновато-прозрачные отблески. Однако мороз основательно делал своё вредное дело, и если сверху, благодаря тёплому кожуху с глубоким капюшоном, я просто мёрзла, то ноги быстро закоченели до утраты всякой чувствительности. Бьюсь об заклад, Алек грелся при помощи магии. Практика не особо энергозатратная, особенно если впереди не намечается куда более важных для использования дара дел. Само собой друг полагал, что я поступаю также и о женихе не забываю. Приходилось через силу улыбаться, когда Ал оглядывался, да в свою очередь проверять, как там Киар – околел или просто дремлет.

   Несколько раз я спешивалась и под предлогом размяться шла пешком. Согреться получалось довольно быстро. После недавнего снегопада тракт не успели укатать до основательной крепости, и ноги по щиколотку проваливались в рыхлый снег. Приходилось прилагать немало усилий, чтобы идти вперёд, не сбавляя ходу.

   К полудню мы добрались до Калиновки – крупного села на перекрестье двух торговых путей с большим постоялым двором. Здесь для пущего согреву нам помимо горячей еды предложили свежесваренный грог, от которого даже ташид не отказался, и я с интересом наблюдала, как он в считанные мгновения опустошает полную кружку, даже не морщась. Лично у меня от первого же глотка душа изо рта чуть не выскочила – едва успела сделать вдох, чтобы втянуть её на место. И тут же по эту самую душу явился мальчонка лет десяти. Вернее, ему нужен был любой из ведунов, но поскольку дело касалось целительства, Алек сразу указал на меня.

   – Кир, идём со мной, – как можно непринуждённее позвала я «жениха». Заодно проверим одно из моих предположений.

   Мы оделись и вышли во двор. По пути я украдкой шепнула ташиду, чтобы отстал на десяток шагов, и принялась расспрашивать парнишку о пациенте, исподволь проверяя, что там происходит с моими способностями к чародейству – возвращаются или нет.

   Четыре дня назад отец Еськи (так звали нашего провожатого) вернулся с охоты едва живой после нападения злыдня. Местный знахарь зашил и подлечил рваные раны от звериных когтей и клыков, однако жар, скорее всего вызванный занесённой в кровь заразой, никак не спадал. Лечению травами лихорадка не поддавалась. Тогда послали за ведуном в соседние Топляки, однако его не оказалось на месте, причём тамошние жители понятия не имели, куда и когда чаровник уехал, вроде бы с вечера дома был и в дорогу не собирался.

   Сделав зарубку на память, я радостно встрепенулась, почувствовав, как немеет в груди от медленно наполняющей резерв силы. Получилось! У нас получилось!

   Обернулась. Киаритэй стоял неподвижно, живой и здоровый, насколько об этом можно было судить с расстояния приблизительно в пятнадцать саженей.

   – Далеко ещё? – спросила я у мальчишки.

   – Да вона уже! – махнул Еська на добротный пятистенок через три дома от нас.

   Рискнём!

   Знаками попросив ташида подождать, я поспешила вверх по улице.

   Во дворе меня облаял грозный цепной пёс, в доме встретили две зарёванные женщины, одной из которых было от силы годков пять. Вторая – жена охотника – поклонилась мне в пояс и повела за собой в малую клеть, где на широкой лавке лежал её муж. С первого взгляда было ясно – дело худо. Приметливая Звана увидела, как изменилось выражение моего лица, и зажала ладонью рот, сдерживая рвущийся наружу стон отчаяния. Чтобы отвлечь и успокоить женщину, я надавала ей кучу поручений, сама присела рядом с больным на скамеечку, сосредоточилась, перестраивая зрение.

   Алек правильно сделал, что отправил сюда меня, хотя мы с ним оба являлись универсалами. Однако, благодаря маме, я значительно расширила один из подвластных мне аспектов дара.

   Есть болезни физические, есть магические – те, что разрушают ауру, но хуже всех смешанная зараза. Именно с последней мне предстояло разобраться прямо сейчас.

   Я положила ладонь на пылающий лоб мужчины, даря временное облегчение. Он даже смог открыть глаза, в которых уже начинало мелькать безумие. Как же вовремя мы здесь оказались! А вот поддержка Алека сейчас бы не помешала, но я сама его заверила, будто помощи жениха будет более, чем достаточно, хотя друг порывался составить нам компанию.

   Придётся обездвиживать по-простому – верёвками.

   Роняя слёзы, Звана помогла привязать больного к лавке. Всё это время я прислушивалась к внутренним ощущениям. Обычно для восстановления резерва мне требовалось полтора-два дня. Однако в этот раз сила преобразовывалась не извне, что всегда занимало много времени, а возвращалась из некоего хранилища, полностью готовая к использованию.

   От занавески на входе раздался горький всхлип. Я обернулась. Снежана ослушалась строгого материнского наказа и вовсю подсматривала. Я отвела мелкой взгляд от опутанного верёвками отца и звонко щёлкнула пальцами, с кончиков которых тут же сорвалась в полёт серебристо-голубая бабочка:

   – Смотри, что у меня есть.

   Девчушка изумлённо округлила глаза – живая бабочка посреди зимы из ниоткуда! – и протянула ручонки навстречу чуду.

   – Поиграй пока.

   – Евсей, уведи Снежку, – добавила от себя Звана.

   – Ты тоже иди, – обратилась я к ней, стараясь, чтобы голос звучал спокойно и уверенно.

    Женщина перевела заплаканный взгляд с меня на мужа и обратно, снова низко поклонилась, бормоча: «Спаси его, родненькая», – и, пятясь, вышла из клети.

   Правильно, именно «спаси». Обычным лечением тела дело не ограничится. Ещё бы разум сохранить…

   Что ж, приступим.

   Чем мне был полезен знахарский опыт, так это тем, что я не только в теории, но и на практике знала, как устроено человеческое нутро и насколько сильное влияние можно оказывать на тот или иной орган, чтобы случайно не пережать и не повредить. Магия магией, но одной её недостаточно. Надо не только умело, но и уместно пользоваться даром. Где-то действительно лучше обойтись травками, промыванием желудка и лечебным голоданием, чем после «выздоровления» мучиться с нежелательными последствиями.

   Дар работал. Тело на скамье выгнулась дугой, после чего забилось в отчаянных судорогах. Мужчина замычал сквозь закушенную, скрученную в тугой жгут тряпицу. Я положила руки ему на грудь, притупляя боль.

   Одарённые целители редко касаются своих пациентов. Это действительно необязательно, но, как я успела подметить, успокаивает больных, а лично мне помогает действовать точнее, избирательнее.

   Ещё чуть-чуть… и…

   Ох, силу из меня потянуло немилосердно. Не удивлюсь, если резерв снова исчерпается до самого донышка.

   Мужчина обмяк, перестал рвать путы, расслабился, закрыл глаза. На лбу крупным прозрачным бисером блестела выступившая от жара и мук испарина. Я убрала ставший ненужным кляп, обмакнула в прохладную воду кусок мягкой ткани и обтёрла Добрану лицо.

   – Теперь всё будет хорошо, – заверила то ли его, то ли себя.

   Звана, будто почувствовав перемену в состоянии мужа, робко выглянула из-за занавески.

   – Развяжи его, – попросила я. – Пусть отдыхает.

   – Спасительница! – Женщина попыталась бухнуться на колени – едва успела её подхватить да подтолкнуть к мужу, а сама вышла к детям.

   – Она пропала, – разочарованно развела руками Снежа.

   Ну, извини. Силы пришлось задействовать все, в том числе те, что шли на поддержание иллюзии.

   Я улыбнулась и ласково потрепала девчушку по золотистым кудряшкам:

   – Зато твой папа здоров. Он победил болезнь, но очень устал, поэтому – тс! – не шумите. Ему надо поспать.

   Дети просияли от радости, а я вспомнила про ташида:

   – Евсей, позови сюда моего друга, пусть погреется. Придётся нам у вас немного задержаться.

   Мальчишка радостно кивнул, натянул тулуп, схватил с лавки шапку-ушанку, запрыгнул в валенки и был таков.

   – Снежка, у вас есть коза? – спросила я, привалившись спиной к боку печи, возле которой сидела.

   – Две, – гордо ответила девочка.

   – Мне бы кружку молока.

   Не знаю, почему, но именно козье молоко всегда помогало быстро восстановить физические силы.

   – Я принесу! – Снежана обрадовалась возможности сделать для гостьи что-то приятное.

   Она выскочила в сени и подозрительно чем-то там забренчала. Лишь бы ничего не разбила.

   Обратно девочка вернулась наперегонки с братом. Без молока.

   – Госпожа веда! – забыв о просьбе соблюдать тишину, закричал с порога Евсей. – Друг-то ваш того… лежит, не ворохнется…

   Вот тебе и нежелательные последствия.

   Я выскочила из избы, даже толком не одевшись. Какая-то жалостливая баба, ходившая к колодцу за водой, причитая и охая, уже составляла вёдра на землю, чтобы помочь лежащему ничком мужчине. Мне издалека были видны только ноги ташида, остальное тело заслонил намётанный у выезда из ближайшего двора сугроб.

   Бабу я всё-таки опередила криком:

   – Не подходи! Это мой любый! Перебрал чуток!

   Сострадание на румяном от мороза лице быстро сменилось праведным гневом:

   – Так следить за любым-то надоть. Не ровен час, околеет. К чему нам случайная смертушка? Примета плохая.

   Не о том беспокоишься. У вас тут скоро неслучайные начнутся, если мы с Алеком не уничтожим искусавшую Добрана тварь. Просто чудо, что она до сих пор не наведалась в село за новой жертвой. Видать, серьёзно ранил её охотник, а для пропитания пока хватает отнятой в схватке с человеком добычи.

   Я склонилась над Киаром, закрывая его собой от любопытных глаз. Так и есть. Он потерял сознание, и на коже снова проступил иссиня-чёрный узор. Рядом послышался скрип снега.

   – Он жив? – робко спросил Евсей.

   – Да. Ты вот что: беги на постоялый двор, позови сюда рыжего ведуна. Только не говори ему ничего. Я сама.

   Мелькнула и растаяла подлая, а может, и рациональная (это как посмотреть) мыслишка: не пойти ли прогуляться куда подальше, чтобы воссоединиться с остатками силы? Пусть зима и смертельная без моей подпитки рана довершат своё гиблое дело. Подумаешь, плохая примета. Распылю тело на простейшие элементы и поминай как звали. Вот куда, скажите на милость, пропал ведун из соседней деревни? Что было бы с Добраном и его семьёй, не проезжай мы мимо?

   При падении с головы ташида слетела шапка. Разметавшиеся по снегу волосы едва ли были темнее его самого. Я сняла варежки и умостила голову Киара у себя на коленях. Ну же, просыпайся, спящая красавица… Жаль, не прихватила с собой любимую нюхательную соль. Сейчас бы пригодилась. Пришлось на пробу влепить оплеуху. Иногда помогает.

   Надо же. Сработало.

   Мужчина открыл глаза и устремил на меня невидящий взгляд.

   – Киаритэй, – тихо позвала я, ласково поглаживая место удара.

   – Лучше тебе уйти, – хрипло, через силу ответил ташид.

   Знакомая песня. Поэтому, когда сине-зелёные глаза начали чернеть, я, не мудрствуя лукаво, накрыла их ладонью.

   Однако гениальность на поверку оказалась не так проста, как толкуют в общеизвестной пословице. Киар обхватил стальными пальцами моё запястье и потянул в сторону.

   – Тише ты! – цыкнула я. – Давай по-другому.

   Существует более щадящий способ поделиться жизненной силой, чем тот, каким снова захотел воспользоваться ташид. Можно передать её через дыхание и отмерить ровно столько, чтобы дарителю не стало худо от собственной благотворительности. Губами соприкасаться необязательно, но держать их надо как можно ближе друг к другу. И если бы Киаритэй не дёргался и не упорствовал в своих злостных намерениях, мне бы не пришлось впиваться в его губы поцелуем. А так… Мужчина сразу расслабился, перестал сопротивляться, то ли от потрясения, то ли от того, что наконец-то пришёл в себя не одним лишь телом, но и разумом.

   Да и не поцелуй это был. Всего лишь способ лечения, когда губы тесно соприкасаются, а не пытаются распробовать друг друга на вкус. Или уже пытаются? По крайней мере со стороны Киара быстро возник явный исследовательский интерес.

   – Эй! – я оттолкнула от себя ташида и принялась показательно вытираться тыльной стороной ладони. – Полегчало? Тогда вставай.

   Первая вскочила на ноги и протянула мужчине руку. Однако он пренебрёг моей помощью, поднялся сам и стал отряхиваться от снега.

   Голова кружилась, в ушах звенело, но расслабляться и отдыхать пока было рано.

   Итак, что мы имеем? В прошлый раз ташид пришёл в себя намного быстрее и без дополнительных затрат с моей стороны. Достаточно было сократить расстояние между нами, чтобы он смог голыми руками порешить злыдня. (Я поёжилась при воспоминании о произошедшем). Если вернуться к теории, что моя сила Киара не лечит, а лишь восполняет нанесённый его здоровью ущерб, действует как некое болеутоляющее, укрепляющее средство, то, судя по всему, существенную роль играет количество этой самой силы, а я её сегодня не только на долгое время отняла, но и большей частью растратила, вернувшись практически ни с чем. Вот ташид и попытался снова использовать меня в качестве проводника между собой и общим энергетическим полем. Причём совершенно неосознанно, иначе бы сообразил, что это бесполезное занятие. Дикая энергия ничего ему не даст, а для её преобразования требуется время.

   – Как ты себя чувствуешь?

   – А ты? – уголки его губ дёрнулись в ироничной усмешке.

   Я невольно улыбнулась в ответ:

   – Мы с тобой два калеки. Ты хромаешь на одну ногу, я – на другую, и, только крепко обнявшись, получается двигаться вперёд.

   Шапка Киара по-прежнему валялась на снегу. Ретиво за ней наклонившись и выпрямившись, я едва удержалась на ногах от резко накатившей дурноты. В глазах потемнело, в ушах зашумело. Вот гадство. Из чистого упрямства не показывая, насколько мне плохо, я нахлобучила шапку мужчине на голову и злорадно подумала: не написать ли мне диссертацию, используя ташида и нашу с ним связь как объект исследования? С паршивой овцы хоть шерсти клок. Получу научную степень, прославлюсь…

   – Эй! Чем вы там занимаетесь? – окликнул нас Алек.

   – Овец стрижём, – тихо фыркнула я, бестрепетно глядя Киаритэю в глаза, и гораздо громче добавила: – В снежки играем!

ГЛАВА 8

Друг, конечно, заметил, какие мы оба взъерошенные, однако не стал заострять на этом внимание.

   Вернувшись в дом раненого охотника, мы устроили совещание. Алек был согласен, что надо как можно скорее найти и уничтожить взбесившуюся тварь, пока её жертвой не стал кто-нибудь ещё, и сделать это до наступления сумерек. Предложение – использовать меня в качестве приманки ведун категорически отверг, решив пойти на охоту в одиночку.

   – Это опасно и бестолково, – сердито возразила я. – Мало шансов на успех. Идёмте все вместе. Расспросим Добрана, где он встретил зверя. Когда найдём, ты обездвижишь тварь, а Кир отсечёт ему голову. Мечом, – добавила я исключительно для ташида.

   – Ты останешься здесь, – веско возразил Алек, не вникая в странное уточнение.

   Киар молчал, не возражая и не проявляя интереса к разговору. Кажется, его куда больше занимали иллюзии, созданные Алеком для Евсея и Снежи. Он будто бы видел их впервые.

   – Ал, – вкрадчиво проворковала я, решив сменить тактику уговоров. – Приятно, что ты так трепетно обо мне заботишься, однако не забывай, я тоже веда и мне нужен опыт в подобных делах. Далеко не всегда рядом со мной будет надёжный напарник. И вообще, на злыдней предписано охотиться вдвоём или отрядами, тем более на больных злыдней. А Кир не ведун и даже не охотник, – я попыталась посмотреть на ташида как можно нежнее. В ответ тот выразительно изогнул бровь, без лишних слов вопрошая, к чему такое горячее внимание. Тогда я понизила голос и мстительно призналась Алеку: – Он даже в ратном деле в своё время не преуспел. Поскольку готовили его не воевать, а торговать. Но с мечом обращаться умеет, тем более против неподвижного противника. Я буду рядом, если что – подсоблю.

   – Ты почему молчишь? – поняв, что со мной разговаривать бесполезно, обратился к Киару Алек. – Прикажи невесте сидеть дома.

   – Пусть идёт. Я смогу её защитить, – спокойно и уверенно заявил ташид и вдруг накрыл мои беспокойно барабанящие по столешнице пальцы ладонью.

   Я обалдело на него уставилась. Защитить? Да ты едва на ногах держишься. Держался…

   – Вы друг друга стоите, – хмыкнул рыжий ведун, отводя взгляд от наших нежностей.

   Подошла Звана, спросила, не надо ли чего ещё, хотя на столе и без того было тесно от многочисленных блюд с разносолами.

   – Добран проснулся? – спросила я, незаметно вытаскивая свои пальцы из-под чужих.

   – Да.

   – Идёмте, поговорим…

   Пока советовались и собирались, короткий зимний день закончился. Наступление сумерек ускорили затянувшие небо лилово-серые тучи, из которых на пробу вскоре начали сыпаться редкие мелкие снежинки.

   «С приманкой оно конечно надёжнее будет», – одобрил мою задумку Добран, но посоветовал вместо девицы использовать свежезарезанную курицу.

   Два меча, что имелись в нашем маленьком отряде, распределили между мужчинами. В лес вошли по укатанной лесорубами широкой дороге, но вскоре свернули на едва приметную в тенях от сугробов тропку. Алек возглавлял, ташид замыкал, я держалась посередине, от нечего делать продолжая строить догадки относительно нашей связи с Киаром. Сколько времени ему понадобится, чтобы выздороветь и перестать оттягивать на себя всю силу из моего резерва? Будет ли она по мере выздоровления возвращаться постепенно или придётся ждать полного исцеления? Верны ли мои предположения или дело обстоит по-другому?

   Задумавшись, я неожиданно уткнулась в спину резко остановившегося Алека. Насторожилась и прислушалась, насколько позволила толстая, подбитая мехом шапка.

   – Ал, он вряд ли нападёт, пока мы вместе. Давай ты с приманкой отойдёшь подальше. Когда зверь появится, скрутишь его «ловчей сетью» и позовёшь нас.

   Друг молча кивнул и быстро затерялся в обступивших тропинку с обеих сторон густых зарослях орешника. Мы с ташидом остались вдвоём.

   – Ты что-нибудь слышишь? – спросила я, чтобы нарушить показавшуюся чересчур зловещей тишину.

   Киар кивнул. Стало ещё страшнее.

   – Что?

   – Деревья скрипят.

   После его забавного ответа страх отступил. Действительно скрипят. Недаром сильные морозы называют трескучими. Но тут я заметила что-то ещё более пугающее.

   – У тебя глаза светятся. Почему?

   – Чтобы лучше видеть в темноте.

   Наш разговор напомнил одну сказку, вроде бы детскую, но, если вдуматься, весьма жуткую, в которой «добрая» мама отправляет дочку в дальнюю дорогу в гости к бабушке, дабы проведать не весть зачем забравшуюся жить в лесную глухомань старушку.

   Я вздрогнула и мысленно отругала себя за не к месту разыгравшееся воображение.

   – Это правда, что среди вас не бывает одарённых?

   – Ведунов?

   – Ведун потому и ведун, что ведает тем, что недоступно обычным людям. Мы думаем, что среди вас таких нет. Да и моя сила на тебя не действует, не исцеляет, лишь удивительным образом помогает чувствовать себя относительно хорошо, пока ты сам не восстановишься. Ведь восстановишься же? Сколько времени тебе понадобится, не подскажешь?

   Я говорила, но не забывала прислушиваться и оглядываться, даже сделала несколько шагов вперёд, волнуясь, как бы Алек не отошёл от нас слишком далеко.

   Честно сказать, практики в умерщвлении настоящих злыдней у меня действительно не было. В Школе нас обучали на фантомах. С одной стороны, безопасно, с другой – привыкаешь видеть норлока – каковым являлось научное название твари – в непосредственной близости, изучаешь его повадки и способы нападения, чтобы, когда столкнёшься с реальным зверем, не остолбенеть от страха и неожиданности. Беда в том, что злыдни плохо поддавались воздействию магии. Отбросить или ненадолго обездвижить ещё получится, смертельно ранить, уничтожить – нет. Придётся помахать мечом. Но самое гнусное, иногда злыдни болели. В самой их сущности происходила некая порча, из-за которой зверюга – и без того не шибко миролюбивая – теряла всякую осторожность, нападая даже на превосходящего силой противника и заражая через укус (если таковой сразу не являлся смертельным) своим безумием. У всех теплокровных животных, а также людей есть схожая напасть – бешенство называется – болезнь, от которой может вылечить только одарённый целитель, да и то не всегда. Поэтому я заслуженно гордилась тем, что получилось спасти Добрана. Теперь бы с покусавшим его злыднем справиться…

   Леденящий душу вой прорезал плотную тишину лесной чащобы. Я без раздумий (например, о том, что из оружия у меня лишь маленький нож в сапоге, используемый для бытовых нужд) рванула на звук. Киар попытался обогнать, но я схватила его за рукав.

   – Нам нельзя отдаляться друг от друга!

   – И всё-таки лучше я буду первым, – возразил ташид, обнажая клинок.

   Пока стояли, снег, процеженный сквозь паутину веток, не казался таким уж частым, а на бегу умудрился залепить глаза и попасть в неосторожно приоткрытый от частого дыхания рот.

   Схватка между злыднем и Алеком разгорелась на крохотном пятачке свободного от кустарника пространства: зверь лежал на боку и яростно молотил воздух когтистыми лапами, пытаясь подняться, ведун – удержать. На снегу между ними предметом раздора темнела куриная тушка.

   Свежая кровь и в обычном-то время дурит норлокам голову, тем более, когда они пребывают в состоянии бешенства. Именно охотничий трофей спас Добрану жизнь, а не его ловкость и умелое обращение с оружием. Встреть он злыдня по дороге в лес, живым бы не вернулся.

   Наше с Киаром появление не осталось незамеченным. Зверь рванулся изо всех сил, преодолел сопротивление наброшенной на него невидимой энергетической сети, одним тягучим прыжком достал ведуна и сбил его с ног.

   – Ал! – отчаянно закричала я.

   Киар действовал молча и настолько стремительно, что не получилось отследить, когда он оказался рядом с барахтающимися в снегу норлоком и человеком. А потом… Потом он явно забыл про меч и одной левой, ибо оружие держал в правой, вздёрнул тварь высоко в воздух и отшвырнул с такой силой, что раздался хруст костей от удара крупного тела об дерево.

   Я бросилась к другу:

   – Ал! Слышишь меня?!

   Парень был весь в крови, однако глаза оставались открыты. Странно, он даже не стонал от боли. Может потому, что умирал? А я ничем не могла ему помочь…

   – Только не это! Нет! Пожалуйста! – взмолилась я, впервые в жизни так сильно за кого-то испугавшись.

   В ответ запоздало раздалось довольное: «Не дождётесь» – и над нашими головами вспыхнул бело-голубой светоч.

   – Это не моя кровь, – добавил Алек, приподнимаясь на локте.

   С облегчением выдохнула и тут же вознегодовала, чувствуя, что на глаза всё-таки успели навернуться слёзы.

   – Почему сразу не сказал?! – я сердито ткнула ведуна в грудь, роняя обратно в снег, дабы он не успел заметить на моём лице предательские дорожки солёной влаги.

   – Однако помял он меня знатно, – охнул Алек.

   Но я больше не желала его слушать, поднялась и направилась обратно в селение.

   – Тай! Ну прости меня. Сглупил. Я не хотел пугать, но ты так мило обо мне переживала, что я не удержался продлить приятный момент, – виновато закричал вдогонку друг.

   Я непреклонно ускорила шаг. Вот же дурень! На полпути обернулась проверить, что оба подельника идут следом, подождала, когда Киар со мной поравняется, и попросила:

   – Милый, пожалуйста, возьми меня на руки. Я очень устала.

   Благодаря светочу было прекрасно видно, как вытянулось от удивления лицо Алека.

   Приятно ему. Мне сейчас тоже приятно будет.

   Ташид без возражений выполнил просьбу. Для удобства я обняла его за шею, а для тепла – теснее прижалась к мужской груди.

   Возмутительно быстро восстановил он свои нечеловеческие силы. Мне бы так. Остаётся одно: пускай тратит их на меня, свою бесценную фальшивую невесту.

***

Пока нас не было, Еська успел разнести по селу весть о бравом походе по усекновению бешеного злыдня. Поэтому, когда мы целые и невредимые вернулись на постоялый двор, там нас поджидала праздная толпа благодарных сельчан, желающих чествовать своих героев всеми горячительными напитками, какие имелись в наличии. Отвертеться не получилось, да и не больно-то хотелось. Я позволила увлечь себя за стол. Первый кубок осушила залпом до дна, только со второго распробовав что мне туда налили. Брага оказалась весьма недурной на вкус, а то, что ноги при относительно светлой голове вскоре отказали, не беда – было кому донести до комнаты.

   Ранний подъём после бурной пирушки случился лишь по причине подозрительной жёсткости моего ложа, коим оказалось брошенное на пол одеяло. Проснулась я в своей комнате, но почему-то не на кровати, а рядом с ней. Последствия вчерашних неумеренных возлияний быстро дали о себе знать тупой болью в висках и сушняком во рту. Тело ныло после ночи, проведённой на голом холодном полу. Однако, когда я села и увидела, кому уступила постель, неприятные ощущения отошли на второй план.

   Бледный зимний рассвет, с трудом проникающий в замороженное окно позволил смутно различить силуэты двух спящих мужчин. Разделить узкую кровать по-братски у них не получилось, пришлось слиться в страстных объятиях. Благо один обнимал другого со спины. Я хотела пощадить их гордость и тихо покинуть комнату до того, как они проснутся, но безудержный смех разобрал меня раньше и лишил всяких сил. Понятия не имею, кого они представляли в одной постели с собой, но явно не друг друга, поскольку, разобравшись что к чему, оба вскочили с кровати как ужаленные.

   – Тай, хватит! – простонал Алек, хватаясь за голову. –Не смешно!

   – Вам – нет, – иронично согласилась я, – мне – очень даже.

   Неловкая ситуация взбодрила похлеще опрокинутого на голову ведра холодной воды. Впрочем, три тазика оной мы всё-таки использовали по назначению, дабы освежиться перед завтраком. Пока мужчины седлали коней и подвязывали к сёдлам походные торбы, я сбегала убедиться, что мой пациент уверенно идёт на поправку. В сравнении со вчерашним днём потеплело, небо по-прежнему было затянуто тучами, однако снежить перестало. Глядишь к полудню развеется.

   Почти возле каждого двора орудовал лопатой мужик, иногда баба или ребёнок, и все приветственно махали мне рукой, как своей хорошей знакомой. Моё приподнятое настроение омрачало лишь одно: куда пропал ведун?!

ГЛАВА 9

Свежевыпавший снег отливал голубым и, несмотря на пасмурное небо, слепил глаза, однако стоило прищуриться, как веки тут же начинали слипаться вязкой патокой дремоты. Ехавший впереди Алек расслабленно, будто мешок с крупой перекатывался по седлу с боку на бок. Вид его размеренных покачиваний, шорох снега под копытами лошадей, тихое позвякивание уздечек незаметно убаюкивали, отупляли внимание. Взбодрилась я лишь во время дневного перекуса, который мы совершили на ходу. В обозримом пространстве не виднелось ни одной деревеньки, даже не курились дымки печных труб на горизонте. Дорога, бегущая по равнине с редкими перелесками, едва угадывалась среди высоких сугробов. Впереди далёким ориентиром темнела густая щётка ельника.

   После еды меня разморило ещё сильнее, и уснула я уже по-настоящему крепко, наивно полагаясь на бдение своих спутников.

   Как бы не так.

   Неизвестно, когда и где это произошло, но кони свернули с дороги и, судя по всему, долгое время брели по снежной целине, пока перед ними заградительной стеной не вырос тот самый ельник, а может и не тот.

   Все понимали, что искать большак в быстро сгущающихся сумерках – занятие бесполезное и вредное для жизни, поэтому решили переночевать под сенью деревьев, соорудив времянку-шалашик из лапника. Мужчины отправились за строительным материалом и дровами для костра, я расседлала и покормила овсом лошадей. Алек удивился, когда я не смогла воспользоваться даром, чтобы разжечь огонь. Постаралась как можно убедительнее объяснить это тем, что не успела восстановиться после вчерашнего и всю дорогу «грела» себя и Кира, подчистую истратив резерв. Поэтому ставить защитный контур и поддерживать его всю ночь напролёт придётся другу.

   Пока обустраивались на ночлег, окончательно стемнело. Прояснившееся к ночи небо обсыпалось яркими звёздами, среди которых робко затерялся молодой месяц.

   Обледеневшие сучья громко трещали и шипели, когда их подкидывали в огонь. Вверх и в стороны брызгали снопы золотых искр.

   Сидеть у костра, любуясь танцующим пламенем, было тепло и уютно. Выспавшись за день, мы не спешили отправляться на боковую, лениво болтая обо всём, что взбредёт в голову. Иногда разговор замирал и было слышно, как пофыркивают невидимые в темноте кони.

   На общее ложе из лапника и подогретых у огня одеял меня затолкали посередине. Скорее всего не столько для того, чтобы хрупкой девушке было теплее, а дабы наверняка избежать повторения случившегося предыдущей ночью конфуза.

   Самое забавное, что вчера и Киар, и Алек пользовались большим успехом у женского пола, в поздний час представленного на постоялом дворе тремя пригожими подавальщицами и их подружками, тайком сбежавшими из дома, чтобы поглазеть на симпатичных чужаков. И у каждого из мужчин была своя отдельная комната, где можно было уединиться с той, кто понравится и согласится. Вместо этого они горячо поспорили, кому достанется сомнительная честь препроводить меня баиньки. Киар на ногах стоял крепче, поэтому последнее, что запомнилось, были его сапоги, на которые я глазела, мешком болтаясь на левом плече ташида, в то время как правое с тем же удобством занимал Алек. В комнате спор, очевидно, продолжился и закончился приснопамятным – так не доставайся же ты никому! – в результате чего я провела ночь на полу.

   Эх, мне бы сегодня по утру клочок бумаги, карандаш да талант живописца, чтобы увековечить момент если не для потомков, то в качестве компромата на будущее.

   Помечтав о несбыточном, я поворочалась, устраиваясь поудобнее и выбирая между любимым боком и тем, лёжа на котором, окажусь лицом к другу. Оба мужчины спали или притворялись спящими ко мне спиной. В конце концов я уткнулась лбом в ташида и притихла.

   На рассвете пригрезился навеянный недавними событиями кошмар. Будто Киар взбунтовался и проделал с Алеком то же самое, что и со злыднем – схватил за горло и со всей силы шмякнул об дерево. Видение, в котором друг тряпичной куклой лежит на снегу с широко открытыми неподвижными глазами, было настолько ярким, что взбодрило не только разум, но и тело. Я резко вздрогнула и проснулась.

   Хм, надеюсь, они сделали это, чтобы согреться.

   За ночь обо спутника повернулись ко мне лицом и оплели меня тугим коконом из рук и ног. Я представила, как незаметно-коварно выскальзываю из их объятий и всё-таки пытаюсь, пусть и коряво, сделать зарисовку с натуры.

   На этот раз смеялась я тихо, но всё равно была услышана. Мужчины открыли глаза, осознали в чём подвох и раскатились в разные стороны.

   Светать только начало, но мы решили не терять время на потягушки, костёр и завтрак, а немедленно отправляться на поиски дороги, однако тут возникла проблема с выбором направления. У каждого из нас было своё представление на этот счёт.

   – Тай, тебе всегда лучше моего удавались поисковые импульсы, – обратился ко мне Алек. – Может, попробуешь?

   – Ну и к чему я привяжу его в незнакомой местности? – скептически возразила я. – Напрасная трата силы.

   – Может, какой человек поблизости окажется.

   – Скорее уж медведь, да и тот в берлоге. Это всё равно, что тыкать пальцем в небо.

   – Давайте для начала обыкновенным зрением поищем, – выдвинул рациональное предложение ташид.

   – Давайте! – поддержала я и пощекотала свою лошадку пятками.

   Заиндевевшая от мороза животинка только того и ждала, охотно тронувшись с места бодрой рысцой.

   Поначалу было даже весело. Крепкий, но вполне терпимый морозец. Ясное небо. Пушистый, искрящийся россыпью бриллиантов снег, в котором до поры до времени резво рысили наши кони. Однако прошёл час, второй, третий… Лошади давно перешли на шаг, мы проголодались, а дороги и обозначающих её вешек как не было, так и нет.

   – Что за ерунда? – Алек поравнялся со мной поделиться своими сомнениями. – Не могли мы вчера так далеко от тракта уехать. Я, конечно, дремал, но вполглаза, разве что под самый вечер ненадолго уснул. Такое ощущение, что ездим по кругу. Но мы же не в лесу, чтобы так бестолково плутать, да и места вокруг всё время разные.

   – Мфда? – удивилась я. По мне так одни и те же ёлочки-рябинки.

   – Ты что делаешь? – заподозрил неладное парень.

   – Ем.

   – А почему нам не предложила?!

   Я прожевала твердокаменный то ли от холода, то ли от времени сухарик и развела руками:

   – Думала, сами догадаетесь.

   – Если так дальше пойдёт, то мы и эту ночь проведём под открытым небом, – проворчал друг, извлекая из сумки пирожок – один из тех, что собрала ему в дорогу подавальщица Марьяна. Уж больно ей рыжий ведун приглянулся.

   Алек дунул магией на гостинец и тот закурился ароматным парком. Я завистливо сглотнула.

   – Хочешь?

   – Давай.

   Мне щедро протянули кулёк с выпечкой. С большим трудом сдержав разочарованный вздох, я выгребла по два пирожка себе и Киару. Погрызём на досуге. Придержала коня, дождалась, когда ехавший последним ташид догонит, протянула угощение и спросила:

   – Тебе тоже кажется, что мы кружим на одном месте?

   Мужчина скептически осмотрел подношение, которым было впору гвозди забивать, а не голод утолять, сунул за пазуху (авось, разморозится) и только тогда ответил:

   – Возможно.

   Я порылась в сумке и протянула ташиду мешочек с ломтиками вяленого мяса, которому хотя бы положено быть жёстким. Киар благодарно кивнул, и я попробовала под это дело кое-что выведать:

   – Ты такой сильный сам по себе или благодаря моей магии?

   – Я – хорошо обученный воин, – с лёгкой усмешкой ответил ташид, намекая на то, как недавно я убеждала Алека в обратном.

   – Но подобная сила за переделами возможностей обычного человека. Вы все такие?

   – Нет.

   Я досадливо фыркнула: малосодержательные ответы скорее нагнали туману, чем что-то прояснили.

   – Эй! – обернулся к нам Алек. – Там впереди люди.

   Пока что впереди виднелся лес, сквозь который желательно было бы найти дорогу, чтобы не путаться в зарослях малинника и лещины. Возможно, люди, на которых наткнулся поисковый импульс друга, окажутся дровосеками из близлежащего селения, хотя знакомых звуков, сопровождающих заготовку дров, слышно не было. Отдыхают или обедают?

   Мы оба ошиблись.

   Здесь были не только люди, и деревья в качестве добычи их не интересовали, разве что, как наблюдательная вышка, дабы выследить потенциальную жертву грабежа или вовремя заметить незваных свидетелей. Правда, один топор имелся. Боевой. В руках здоровенного тролля.

   Зато нашлась дорога, на которой стояла окружённая разбойничьей шайкой карета с открытыми дверцами. Возле неё испуганно жались друг к другу две женщины в долгополых шубах и узорчатых шерстяных платках, повязанных поверх меховых шапок. Одна – молоденькая, совсем ещё девчонка, другая – в два-три раза старше, мать или компаньонка.

   – Привет, мужики! – весело гаркнул Алек. – В долю возьмёте?

   В ответ мужики грязно выругались и медленно начали нас окружать.

   Два одарённых и ташид против десятка отборных (при подобном образе жизни слабаки быстро отсеиваются) головорезов – интересный расклад.

   Применение магии в ближнем бою дело спорное. Во-первых, требует особой сосредоточенности, на которую, когда бьёшься практически врукопашную, времени нет. Во-вторых, оставляет след. В зависимости от силы воздействия он держится от нескольких часов до месяца или сразу пропадает после смерти потерпевшего. А если последний останется жив и сподобится заявить о неправомерном применении силы, поседеешь правомерность доказывать. В общем не зря нас учили в школе фехтованию и стрельбе из лука.

   – Мирно разойдёмся али подерёмся? – продолжал насмешничать Алек, первым обнажая клинок.

   Свой меч я вместе с ножнами перебросила Киару.

   Один из разбойников, стоявший чуть поодаль, прицелился в нас из арбалета.

   – Ал! Щит! У меня резерв пуст! – предупреждающе крикнула я, быстро сдёрнула с рук варежки, скатала их в тугой комок и метко запустила арбалетчику в голову. Короткая толстая стрела впустую пырнула утоптанный снег, даже не долетев до выставленной Алеком защиты.

   – Ведьмачи, – презрительно сплюнул себе под ноги тролль и поудобнее перехватил боевой топор с длинной в полтора аршина рукоятью.

   – Ничего, и на вас управа найдётся, – многозначительно пообещал его бородатый подельник.

   Неужели амулеты? Или собственный маг в команде? Какие нынче предусмотрительные бандиты пошли…

   Наши лошадки не привыкли, когда в непосредственной близости от их морды машут холодным оружием, поэтому пришлось моим спутникам спешиваться, а мне ловить под уздцы коней, пока не сбежали.

   Спокойно постоять в сторонке, как две другие дамы, не получилось. Один молодчик решил для разминки начать с меня, как с самого слабого противника. Оценив размер его тесака, я осознала, что жизнь дороже имущества, бросила поводья и белкой вскарабкалась на ближайшую сосну, благо на её стволе имелось несколько подходящих для использования в качестве лесенки сучков.

   – Эй, ты куда? – растерялся и даже обиделся разбойник. Попытался залезть следом, однако ему не хватило сноровки. Со злости саданув по древесному стволу кулаком и обрушив на себя град снежных комьев, мужик выругался и пообещал: – Сама слезешь.

   Когда-нибудь, но не сейчас.

   Для начала я перевела дух, а затем взгляд с запорошенного бандита на его подельников, окруживших Алека и Киара. Тролль с топором достался ташиду. Зря. Вернее, правильно.

   Что-то в движениях Киаритэя показалось мне странным. Я присмотрелась и поняла: мужчина двигался слишком быстро и одновременно плавно, от чего очертания его силуэта иногда смазывались, неуловимые простому человеческому взгляду.

   Хороший воин…

   Он доказал правоту своих слов.

   Вскоре все его противники лежали на снегу, не убитые и даже не раненые, а оглушённые, в том числе тролль. Противникам Алека повезло меньше. Один, болезненно морщась, держался за руку, второй поджимал ногу, третий и четвёртый, как бы они не были увлечены дракой, успели заметить, что шестеро их коллег уже валяются без сознания, и, когда ташид сделал шаг в их сторону, дали дёру. За ними менее резво, но с тем же энтузиазмом поковыляли раненые. Рыжий ведун помог отстающему наподдать, запустив ему в спину куском наста.

   Я вспомнила про лошадей, благо те отбежали недалеко и теперь бродили по малиннику, обкусывая с тонких прутиков редкие сухие листочки, и отправилась на их поимку. К моему возвращению мужчины успели связать лихоимцев друг с другом и хороводом вокруг толстой сосны. Рты затыкать не стали, чтобы незадачливые тати могли звать на помощь своих сбежавших подельников. Тащить эту ораву с собой и сдавать силам правопорядка было бы слишком муторно. Хватит с нас двух жертв несостоявшегося грабежа, одна из которых вдруг разразилась бурными, но глуховатыми из-за варежек аплодисментами, а другая принялась отвешивать поясные поклоны.

   – Господа, вы наши спасители! – несколько экзальтированно воскликнула юная девушка, прекратив рукоплескать. О том, что в рядах её избавителей присутствовала дама, она ревниво замолчала. Впрочем, мой вклад действительно оказался смехотворным. – Вы спасли наши жизни, честь и имущество! А значит, мне будет, чем вас отблагодарить! О, если бы вы согласились сопроводить меня до Отрама, я заплатила бы вам втрое больше положенного!

   – Госпожа, – взмолилась компаньонка восторженной девицы. – Давайте домой вернёмся. Глядишь, батюшка о вашем побеге не узнает и не накажет. Предатель Симка-то побоится теперь в имение сунутся. Ишь что удумал, собственную госпожу в лапы разбойникам свезти.

   – Ни за что! – возмутилась девица, сверкая золотисто-карими очами на хорошеньком румяном личике. – Теперь, когда я на пол пути к цели?!

   – Да мы совсем недалеко отъехали… – попыталась было возразить женщина.

   – Извините, – вмешалась я. – Можно узнать, откуда вы отъехали? Как называется это место? Мы тут немного заблудились.

   – Из Ольховинок мы. Именье наше там.

   Я выразительно присвистнула, припоминая карту. Вот это мы круголя дали!

   Ал, скорее всего, подумал о том же. Он, вообще, много, о чём сейчас думал, судя по его взгляду в мою сторону, однако в присутствии посторонних молчал, отложив серьёзный разговор до более подходящего времени.

   Девица между тем продолжила свои уговоры.

   Сошлись на том, что проводим барышню Аниту и её няню Устину до ближайшего крупного поселения, где путешественницы смогут нанять себе более надёжную охрану, чем продажный извозчик, сговорившийся с лихими людьми о том, что заманит в их сети единственную, горячо любимую дочь богатого землевладельца, сбежавшую из родительского дома навстречу приключениям и любви.

   Пока нянюшка подбирала раскиданные вокруг кареты вещи, Алек проверял упряжь, а мы с Киаром поправляли собственную поклажу, болтливая Анита растрепала, что едет в Отрам на зимний бал-маскарад, где в прошлом году познакомилась с неким Виссаэлем, эльфом и адептом Школы одарённых, которому пообещала новую встречу, однако у папеньки вот-вот должна ожеребиться любимая кобыла, и везти дочь в столицу он пока никак не может. Поэтому девушка соврала, что едет в гости к подруге в соседнее имение, а сама договорилась с извозчиком Онисимом о содействии. С нянюшкой договора не было, но та слишком хорошо знала свою взбалмошную воспитанницу и в день побега была на чеку. Отговорить Аниту от безумной затеи не получилось, предупредить барина тоже, пришлось сопровождать. А тут ещё разбойники напали. Хотели не только ограбить, но и выкуп за барышню стребовать. Ужас!

   Мы вежливо выслушали рассказ, под конец возбуждённо ведущийся на два голоса, сочувственно покивали и тронулись в путь. Алек правил каретой, мы с Киаром продолжали ехать верхом. Я пребывала в мучительных раздумьях. Всё-таки стоило сразу поведать друзьям о ташиде, особенно учитывая серьёзные подозрения в отношении пришлых.

   Сама не заметила, как отдалилась от повозки. Вроде бы вот только что ехала вровень с вороным Алека, привязанным к задку экипажа, и вдруг отстала на полтора-два лошадиных корпуса. Киаритэй приблизился вплотную. Полагая, что мужчина хочет поговорить, повернула к нему голову. Дальнейшее произошло настолько быстро, что я пискнуть не успела, внезапно оказавшись зажатой между телом ташида и передней лукой его седла. Да и толку пищать сквозь плотно накрывшую рот чужую ладонь.

   Он верно рассчитал подходящий момент. Алек сейчас слишком увлечён управлением каретой и частично растратил резерв в схватке с разбойниками.

   Я всё-таки попыталась трепыхнуться, привлечь внимание друга, однако сделала только хуже, причём себе. Если до этого мы с трудом, но как-то помещались с Киаром в одном седле, то теперь я оказалась верхом на его луке. Пренеприятные ощущения.

   Между там ташид набросил на свободную руку повод моего коня, развернул своего и ударился в бега.

   – Стой! – Алек почуял неладное или услышал быстро удаляющийся топот копыт и, кажется, попытался что-то сделать, но тут пространство перед моими глазами странно дёрнулось и сместилось.

ГЛАВА 10

Я зажмурилась и снова открыла глаза. Нет, не показалось. Рощица рябинок, на которых деловито паслась стайка свиристелей, в одно мгновение приблизилась на добрые полверсты.

   Что происходит?!

   Бешеная скачка продолжалась. Киар больше не зажимал мне ладонью рот и даже выпустил из объятий, позволив удобнее устроиться в седле. Но это было невозможно. Меня постоянно выталкивало вперёд на лошадиную шею. Под двойным весом светло-серая кобыла быстро покрылась мылом и начала надрывно хрипеть.

   – Хватит! Останови! – закричала я не в силах больше терпеть издевательства над собой и несчастным животным.

   Сомневаюсь, чтобы за нами была погоня. Алек не бросит одиноких женщин в лесу, по которому бродят разбойники.

   Ташид послушался и натянул поводья. Я сползла с седла и на подгибающихся ногах подошла к своему коню, который словно чуял – происходит что-то неладное – и беспокойно плясал на месте, только снежное крошево из-под копыт летело. Успокаивающе похлопала его по шее и угостила сухариком, нарочно припасённым для такого случая.

   Киар молчал, терпеливо дожидался, пока смирюсь с неизбежным.

   «Я должен вернуться в Хаттан».

   На что я надеялась, пытаясь диктовать ему свою волю? Самонадеянно преуменьшила опасность и переоценила собственные силы. Дура… Хотя чего уж теперь локти кусать?

   Сделала глубокий вдох и вскочила в седло. Поморщилась от боли между ног: знатно я отбила себе это место. Ерунда. До свадьбы заживёт. До моей-то уж точно…

   Тем не менее через несколько вёрст я начала тихо постанывать, особенно, когда перелесок, сквозь который мы проезжали, расступился в стороны и явил нашему взору растянувшуюся вдоль берега реки деревеньку. Ветер доносил, а воображение соблазнительно дорисовывало звуки и запахи: вот кто-то топит баньку берёзовыми поленьями, кто-то готовит ужин – жарит картошечку с хрустящими шкварками. Хлопнула дверь, забрехала выслуживаясь перед хозяевами собака, звеня цепью о пустую миску, чтобы поскорее наполнили…

   Я впервые с момента побега заглянула Киару в лицо – напряжённое, холодное, сумрачное:

   – Если мы сейчас нормально не отдохнём, дальше ты пойдёшь пешком и понесёшь меня на руках.

   Мужчина кивнул, принимая сказанное к сведению, скользнул по мне взглядом (надеюсь, я выглядела достаточно измученной и жалкой) и направил лошадь к деревне. Постоялого двора, как такового здесь не было, однако первый же встречный указал нам дом, предприимчивый хозяин которого соорудил пристройку, где за небольшую плату можно было переночевать. В отсутствие постояльцев помещение не пустовало, а превращалось в питейное заведение для развлечения своих же односельчан.

   И именно во дворе этого дома топилась та самая банька. Вернее, уже настаивалась. У меня косточки заныли от страстного желания, как следует погреться. Но вместо этого пришлось вести лошадей на конюшню, рассёдлывать, вытирать от пота и чистить, подсвечивая себе огарком сальной свечи, то и дело его оправляя.

   – Мы едем в Хаттан? – нарушила я не особо тяготившее меня молчание. Просто решила проверить, правильно ли понимаю происходящее.

   – Да. Я говорил, что мне надо туда вернуться, – сухо ответил Киаритэй, обращаясь со своей кобылкой как заправский конюх.

   – И ты бы вернулся, побывав в Отраме, прояснив возникшее недопонимание, – взвинченная большей частью из-за усталости и ноющей боли, чем из-за ситуации в целом, проворчала я.

   – Что-то сомневаюсь. – Вот и у ташида прорвалось наружу невесть сколько времени копившееся раздражение.

   – Почему?

   – Никто бы мне не поверил.

   – Поверили бы мне.

   – Почему я должен тебе доверять?

   – Почему я должна тебе помогать?!

   Мы уставились друг на друга поверх лошадиных спин.

   – Я тебе жизнь спасла! – Нижняя губа совсем по-детски дрогнула, пришлось досадливо её прикусить. Наверное, со стороны это выглядело так, будто вот-вот разревусь.

   – Ты была вынуждена это сделать, – бессердечно обесценил мои благие намерения ташид. В полумраке конюшни его глаза по-кошачьи мерцали яркой зеленью. Оплывшая свеча вот-вот грозилась потухнуть, а маленькое, забранное двойным слоем слюды окошко света почти не давало. Да и откуда взяться свету, если снаружи успели сгуститься скорые зимние сумерки?

   – Я… я…

   Я слишком устала. Хотелось есть, хотелось согреться и как следует выспаться в тёплой мягкой постели. В конце концов, хотелось, чтобы обняли, утешили, пообещали глупое и несбыточное: «Всё будет хорошо».

   Из моих ослабевших рук выпала суконка, которой я обтирала лошадь, из груди вырвался сдавленный в попытке придушить всхлип. Я отшатнулась назад, оперлась спиной о стену и прикрыла предплечьем лицо, не желая, чтобы Киар видел мои жалкие бессмысленные слёзы. Думала быстро справлюсь с минутной слабостью, но как оказалось, нельзя давать себе слабину даже на короткое время. Тело сотряслось от накативших как лавина рыданий, и я, окончательно сокрушённая пережитым и прочувствованным, опустилась на корточки.

   Однажды он уже это делал – беспокоился обо мне. Вот и сейчас подошёл, чтобы помочь подняться, однако я не далась, вскочила сама и, по-прежнему не глядя мужчине в лицо, дрожащим голосом попросила:

   – Хочу в баню. Пожалуйста.

   И надо же! Получила желаемое вкупе с ташидом, который бессовестно остался стеречь меня в холодном предбаннике.

   Было не по себе полностью обнажаться, когда за незапертой дверью сидит мужчина. Взбреди Киару в голову заглянуть внутрь, даже веником прикрыться не успею. Хорошо, что интересую его исключительно как внешний резерв силы и здоровья.

   Мылась я не спеша, наслаждаясь пробирающим тело насквозь жаром. Баня была чистой, светлой с широким полком и большим запасом, что горячей, что холодной воды. Свечку на этот раз выдали восковую, не нуждающуюся в постоянном снятии нагара. Вот бы ещё была возможность выйти в предбанник остыть, освежить затуманенную голову, взбодриться, а то что-то меня совсем разморило, даже шевелиться не хочется.

   В дверь постучали.

   – Тайрин, с тобой всё в порядке?

   «Нет».

   – Да.

   Я медленно стекла с полка на пол, стараясь не делать резких движений, при которых в глазах тут же начинало темнеть, ополоснулась заранее налитой в шайку прохладной водой, обернулась в кусок чистого белого полотна и осознала, что на одевание сил не осталось. Присев на высокий порог, прислонилась плечом к косяку и почувствовала, как сквозь незримую щёлку снаружи тянет приятным холодом. Теперь действительно приятным.

   Невесело усмехнулась – всё познаётся в сравнении. Я привыкла доверять тем, кто рядом, и надо признать Киар тоже вызывал у меня безотчётное доверие. За короткий срок мы успели столько всего пережить, опасного и смешного, что его поступок стал для меня жестоким предательством. С другой стороны, о каком доверии или предательстве может идти речь, если мы ни разу откровенно друг с другом не поговорили? Я потащила его в Отрам, толком не обозначив разумный план действий. Ему не терпелось попасть в Хаттан по причине, о которой он тоже предпочитал умалчивать. Тем не менее мне было больно, а боль обычно причиняют те, кто нам небезразличен.

   Дверь открылась так внезапно, что я не удержала равновесия и повалилась навзничь.

   Меня поймали, бережно подхватили на руки, прикрыли сверху кожухом и вынесли наружу.

   – Ох, деточка, неужто угорела? – запричитала хозяйка, когда со всех сторон нас окружило приятное избяное тепло. – Быть того не может. Я же все головёшки разбила, прежде чем заслонку закрыть. Клади её сюда, милок. Сейчас велю мужу выгнать забулдыг, чтобы вам отдохнуть.

   В ушах стоял звон, в глазах мельтешили серо-белые мушки, поэтому я не спешила их открывать. Меня положили на что-то мягкое и хрустящее. Наверное, тюфяк, набитый сеном. Солома была бы жёстче. Сверху накрыли шерстяным одеялом. Дали воды.

   Киар сел рядом на край кровати, помог приподняться, чтобы было удобнее пить. В его глазах плескалось искреннее беспокойство о моём состоянии. Ещё бы! Недомогание могло обернуться непредвиденной задержкой в пути.

   – Я просто устала, – решила его не мучить. Если уж менять что-то в нашем общении, то начинать следует с себя. – Принеси мои вещи. Они остались в бане. Да и сам иди погрейся. Никуда я не сбегу.

   Он, видимо, прислушался к совету, потому что отсутствовал довольно долго, но совсем без надзора меня не оставил. За занавеску, отделявшую спальный закуток от прочего помещения, то и дело заглядывали хозяйка и её любопытная дочь. Судя по всему, девушке было уже за двадцать, и поскольку она продолжала жить с родителями, значит считалась старой девой. Возможно, причиной тому была её неказистая внешность: рябое лицо и худоба – или чересчур робкий характер, из-за чего она постоянно сутулилась и не смела поднять глаз, а румянец смущения выступал на щеках лихорадочными пятнами.

   – Как тебя зовут? – спросила я, когда девушка по наказу матери подошла узнать о моих желаниях и потребностях.

   – Яся, – теребя подол передника, ответила скромница.

   – Присядь, Яся. Дай на тебя посмотреть.

   Я провела пальцами по бугристой поверхности кожи. М-да, работы много, силы мало.

   Девушка напряжённо замерла под моим испытующим взглядом. О том, что я веда, она и её родители догадались сразу же, даже говорить не пришлось. По глазам что ли угадывают? Скорее всего…

   – Ты красивая. Только надо кое-что подправить. Я попробую. В деревне есть знахарь или травник?

   – Есть, – кивнула девушка, не особо понимая, к чему этот разговор.

   – Принеси мне писчие принадлежности.

   Пока Яся бегала за куском бересты и угольком, я переоделась в платье.

   К тому времени посторонних из пристроя выгнали. Печь, чтобы было теплее, подтопили, с двух обеденных столов прибрали.

   Написав названия нужных мне ингредиентов и выдав девушке три мелких серебряных монеты, отправила её за покупками. Сама достала со дна вещевого мешка потрёпанную годами записную книжку с бесценными мамиными «рецептами» и принялась освежать память.

   Вернулся Киар, трогательно порозовевший после парной.

   Хозяйка принялась накрывать на стол, то и дело заглядываясь на красавца-блондина. Знала бы она, кто он такой на самом деле. Хотя ей, неодарённой, в отличие от меня терять нечего. Пусть любуется.

   Ташид с интересом пригляделся к книге в моих руках, однако спрашивать, чем я так увлечена, не стал.

   Пересев на скамейку поближе к жарко и ярко полыхающему печному устью, я продолжала читать, между делом подтягивая с общего блюда маленькие на один жевок жаренные в масле пирожки с разными начинками: картошка, капуста, грибы, мясо. Подобное разнообразие и малая форма выпечки поневоле привлекли моё внимание.

   – Яскина придумка, – с гордостью ответила хозяйка на замечание об интересном способе приготовления, – и наесться, и закусить сгодятся. Девка то пригожая, трудолюбивая, ловкая, даром что не замужем. Вот чего им, мужикам, надоть? – пригорюнилась женщина, позабыв, что один из упомянутых находится в рядах её слушателей. – С лица воды не пить, а они всё нос воротют. Она ведь у меня и шить, и вышивать, и кружева плести – на все руки мастерица. Добрая, послушная, приветливая…

   – Сострадательная, – многозначительно добавила я от себя, косясь в сторону ташида. – В беде не бросит, живота своего ради другого не пожалеет.

   – И это тоже, – слегка удивилась чужому энтузиазму в расхваливании дочери Пелагея.

   – А они, подлецы неблагодарные, не ценят, – припечатала я напоследок. Звучно захлопнула книгу и положила её на край стола. Тут как раз вернулась Яся, прислушалась к разговору. – Да, нелегко порой приходится женщинам в обществе настолько слепых мужчин. Ну, ничего, главное, чтобы девушка сама себя ценила, остальное приложится.

   – Это как? – озадаченно насупилась Пелагея. – А детки?

   – И детки, если пожелает, будут, – уверенно ответила я и посмотрела на ту, кого мы обсуждали. – Вот только чего она хочет на самом деле?

   Яся, умница, сообразила, на что намекает гостья, и, вспыхнув как маков цвет или, учитывая сезон, как свёкла на срезе, призналась:

   – Я бы едальню свою открыла.

   Пелагея охнула, будто речь шла о притоне разврата, и разоткровенничавшаяся девушка сразу сникла.

   – Тогда придётся переехать в селение покрупнее, – спокойно, раздумчиво, словно и не было в сказанном чего-то сложно осуществимого, продолжила рассуждать я. – Если родители со средствами помогут, можно сразу снять помещение, или какое-то время поработать в чужом заведении, заодно разобраться, что к чему. У меня, кстати, есть кое-кто на примете в Зирге.

   – Это рядом с пришлыми-то! – ужаснулась хозяйка, отшатываясь от меня ближе к ташиду. Киар не менее резво поспешил отодвинуться, сохраняя прежнее расстояние между собой и не в меру пугливой женщиной.

   Я едва удержалась, чтобы не рассмеяться. Глаза Яси засверкали надеждой. До сих пор у неё была просто мечта, а сегодня появилась цель. Иногда для больших перемен хватает несколько слов от человека, который уверен, что у тебя всё получится.

   – Ой, госпожа веда, не дурите девчонке голову! Вы-то уедете, а она останется. Лучше мужа ей наворожите. Я заплачу, сколько скажете.

   – Хочешь мужа? – спросила я у девушки.

   Та почему-то быстро глянула на Киаритэя и отрицательно замотала головой.

   – Тогда… – я решительно вырвала из записной книжки чистый листок и принялась быстро писать на нём полезные сведения про Зирг и о том, где найти там меня и моих друзей, попутно советуя: – Переезжать лучше в конце весны или летом. Быстрее и безопаснее. Оставшееся время продолжай совершенствоваться в любимом деле, копи деньги, приучай родителей к мысли о своём переезде.

   – Госпожа веда! – попыталась вклиниться Пелагея, но я перебила её вопросом: – Сколько у вас детей?

   – Четверо, хвала Вседержителю.

   – А внуков?

   – Пятеро. Почему вы спрашиваете?

   – Так ведь хватит?

   – Чего?

   – Детей.

   Женщина озадаченно примолкла, затем всплеснула руками и поднялась из-за стола.

   – Сами-то при женихе, – проворчала напоследок, прежде чем выйти.

   Я улыбнулась и повернулась к Ясе:

   – Она очень тебя любит. Ничего, свыкнется. Теперь покажи, что принесла…

   Составление лечебной мази пришлось отложить на утро. Сейчас хотелось одного – отдыхать.

   О том, что кровать у нас с ташидом одна на двоих, я сообразила, лишь когда хозяева ушли на свою половину, очевидно полагая, что скромные размеры ложа гостей лишь порадуют. В тесноте, зато в тепле. Даже при наличии печки в пристрое с наступлением морозной ночи становилось всё холоднее. Чай не добротная изба – и стены тоньше, и по полу дует. Поэтому я поддела под платье шерстяные панталоны и первая легла в постель, предоставив Киару свободу выбора – устраиваться рядом или на голом полу. Разумеется, он выбрал первое, но принёс с собой походное одеяло. Когда мужчина укутался в него и притих, я повернулась к нему лицом и предложила:

   – Давай поговорим.

ГЛАВА 11

– Что ты хочешь услышать?

   – Полагаю всё, что относится к делу, – резонно заметила я. За занавеской было совсем темно, сюда не проникал слабый свет от рдеющих в устье печи углей. Поэтому ничего не было видно, зато обострились слух и осязание. Я почувствовала, как моего лба касается тёплое дыхание Киара. – Например, почему ты так торопишься в Хаттан? И что будет со мной, когда я окажусь там?

   – Ничего не будет, – ташид решил начать отвечать с последнего вопроса.

   – Ты уверен? А как вообще вы относитесь к людям на своей территории? Насколько знаю, живёте очень замкнуто, послов не принимаете. Почему?

   – Вы сами нас боитесь.

   Я аж подскочила от подобного заявления. Вернее, просто села и посмотрела на собеседника. Для человека зрение у меня было отменное, даже слишком.

   – Ты прав, люди боятся неизвестного и того, чего не понимают. Мы боимся вас, потому что у нас слишком мало правдивых сведений. Когда-то мы точно так же боялись эльфов, драконов, троллей, гномов, перевёртышей. Последних многие до сих опасаются.

   – Почему?

   – Считают слишком непредсказуемыми.

   – А ты?

   – А я думаю, с каждым можно договориться.

   – Ты очень наивна, Тайрин. – В его голосе мне послышалась странная грусть.

   – Возможно, – не стала спорить. На подобные нелестные оценки своей личности я никогда не обижалась. Мало ли что болтают другие. Главное, кем ты сама себя считаешь. К толковому совету я всегда прислушивалась, а голословные утверждения равнодушно пропускала мимо ушей. – Предпочитаю смотреть на жизнь открыто и с доверием, а если она щёлкает меня по носу, усваиваю урок и двигаюсь дальше, но продолжаю доверять. Не закрываюсь, не затаиваюсь, не обрастаю колючками и честно прошу о помощи, если она мне нужна. Так было до встречи с тобой. Стоило нарушить принцип, и вот к чему это привело. Нужно было сразу рассказать обо всём Бишему и Алеку, но твоя скрытность оказалась заразна.

   – Тай, я благодарен тебе за то, что ты спасла меня. Теперь просто доведи начатое до конца – помоги добраться живым до границы Хаттана. Осталось немного пути. Полагаю, к тому времени я буду чувствовать себя способным действовать самостоятельно и отпущу тебя.

   – То есть ты отказываешься что-либо объяснять? – разочарованно протянула я.

   – Ради твоей безопасности.

   Ради своей безопасности мне бы действительно лучше держать язык за зубами. Если подумать, я – не только жертва, но и нежелательный свидетель преступления, ведь Киар, пускай и временно, всё-таки лишил меня возможности пользоваться даром, то есть сделал именно то, в чём ташидов обвиняют арлийцы. Также вполне понятно его стремление вернуться домой, а не отдать себя добровольно в лапы ведунов-экспериментаторов, которые, «наигравшись», скорее всего упекут столь опасное существо в темницу, по крайней мере до выяснения статуса политических отношений между Хаттаном и Равией. Вдруг наш король нарушит нейтралитет и займёт сторону Арлии?

   Я тряхнула головой и вспомнила кое-что интересное:

   – А что произошло, когда мы с тобой сбежали от Алека? Было чувство, что мы мгновенно перенеслись на большое расстояние, но, кажется, это была не телепортация. Ощущения другие: словно не мы переместились в пространстве, а пространство сдвинулось относительно нашего местоположения. Да и не было у тебя артефактов для подобных трюкачеств, либо ты сам по себе артефакт, обладающий уникальными способностями.

   Киар ответил не сразу, и мне даже стало не по себе от затянувшегося молчания. Вспомнилась поговорка: меньше знаешь – дольше живёшь. Продолжу в том же духе, и он не отпустит меня на свободу возле границы, а прикопает. Хм, и почему я так плохо о людях думаю? Может потому, что конкретно этот мужчина к их числу не относится?

   – Второе.

   – Значит, у вас всё-таки есть магический дар?! – вырвалось прежде, чем я успела прикусить свой болтливый язык.

   – Я бы назвал это способностью, как физическая сила, например. – Судя по тону голоса, Киаритэй снисходительно улыбался.

   – Наши блуждания в трёх соснах тоже твоих рук дело?

   – Там было намного больше деревьев.

   – Но ведь перемещение в пространстве не бывает мгновенным, даже при помощи артефактов. Необходимо построить портал сквозь ткань мироздания, а для этого требуется время. Тем более, если ты перемещаешь не одного лишь себя, – продолжала недоумевать я. – Если бы не видела своими глазами, ни за что бы не поверила.

   – Вот и хорошо. Значит, другие тоже тебе не поверят, – обнадёжил меня ташид.

   – Ладно. Насчёт нашей связи… Ты сказал, что подобное с тобой произошло впервые. Ты использовал меня в качестве проводника для подключения к общему энергетическому полю, чтобы залечить рану, но в результате всего лишь временно её залатал. Похоже, ты и сам толком не понимаешь, как работает наша связь.

   – У тебя есть теория на этот счёт? – Под тонкой наволочкой тюфяка зашуршало сено – Киар решил сесть.

   – Сколько угодно. К примеру, когда ты рядом, мой резерв превращается в воронку. Вся энергия поля уходит к тебе и возмещает телесные потери, чтобы ты мог хорошо себя чувствовать и действовать, а также применять свои чудо-способности. Если же мы отдаляемся друг от друга, воронка становится ретортой, где энергия скапливается и преобразуется в силу – мою силу, при помощи которой я могу воздействовать на всё, что меня окружает, кроме тебя. Кстати, сейчас ты используешь меня очень аккуратно, но, когда тебе грозила смертельная опасность, ты практически разрушил мой дар. Вот почему тогда мне было плохо. Говорят, если ведун теряет свой дар безвозвратно, он начинается стареть намного быстрее, чем обычный человек.

   – Я рад, что ты в порядке.

   Когда мужчина говорил настолько непринуждённо и искренне, моя бдительность засыпала, чувство самосохранения пропадало, и я забывала, что вообще-то он едва меня не покалечил.

   – Завтра мне понадобится немного сил. Мазь, которую я приготовлю, сможет залечить лишь свежие рубцы, поэтому придётся повернуть время вспять.

   – Ты это умеешь? – удивился Киар, будто бы даже взволнованно.

   – Нет. Я выразилась иносказательно. Просто размягчу их до нужного состояния. Ты позволишь? Выйдешь ненадолго из дома? Ты же чувствуешь, когда я тяну из тебя силу? Возьму совсем немного. В прошлый раз наша связь чересчур ослабла и позволила мне оттянуть на себя практически весь резерв. Это произошло из-за большого расстояния между нами. Просто не отходи далеко, а если почувствуешь неладное, возвращайся. – Я старательно заверяла ташида, что не воспользуюсь оказией сбежать или навредить, хотя могла бы попытаться, но почему-то даже думать об этом не хотела, про себя твёрдо решив довести начатое до конца – вернуть Киара живым и здоровым в Хаттан.

   – Ты разве не устала? – лукаво поинтересовался мужчина, накидывая мне на плечи одеяло. – Долго болтать собираешься? Завтра рано вставать.

   – Ты согласен?

   – Да. При условии, что в случае необходимости ты восполнишь мои силы своим дыханием.

   Надеюсь, темнота скрыла краску смущения, хлынувшую мне в лицо. Зато стало ещё теплее. Я поспешно укуталась, легла на бок, повернувшись к ташиду спиной, и ровным голосом произнесла:

   – Давай спать.

***

Утро получилось ранним и суматошным. Надо было не только приготовить мазь и под благовидным предлогом – седлание лошадей – выпроводить Киара вон из дома, но и успеть черкнуть пару строчек для Алека на том самом листочке, что я оставила Ясе.

   Всё получилось как нельзя лучше. Дар откликнулся быстро и охотно, а Киару не понадобилась моя помощь с восполнением сил.

   Мы выехали, когда ещё только начало светать. Тёмно-синий бархат неба лишь слегка выцвел-побледнел на востоке. По-прежнему было темно и звёздно, однако над печными трубами уже вовсю клубились хорошо заметные в морозном воздухе белые дымки – хозяйки выпекали хлеб. Нас тоже снабдили выпечкой, правда, вчерашней.

   Бережки были последним человеческим поселением на пути. Дальше предстояло двигаться дикими землями. Поэтому мы пополнили запасы снеди, овса и купили ещё по одному одеялу, чтобы не замёрзнуть, ночуя под открытым небом.

   Лишь когда наши кони по брюхо увязли в белоснежной, не тронутой ни дорогой, ни тропкой целине бескрайней пустоши, я сообразила, чем мне грозит возвращение, и натянула поводья.

   – Киар, как я поеду обратно одна?

   Ташид, успевший обогнать меня на полтора лошадиных корпуса, обернулся и выразительно приподнял брови:

   – Что тебя смущает?

   Нестерпимо захотелось скатать снежок и запустить им в самолюбивого молодчика. Только о себе думает! В одиночку пересекать подобное место без дара? А если снег пойдёт, ветер подует и заметёт наши следы, что мне послужит ориентиром? То-то обрадуются волки такой лёгкой поживе. Хотя… Почему это без дара? Когда мы с ташидом расстанемся, сила вернётся ко мне в полном объёме.

   Мужчина понял по выражению моего лица, что собеседница наконец-то дотумкала до здравой мысли, и поехал дальше. Тем не менее от снежка я отказалась лишь по причине того, что скатать рассыпчатый снег в тугой шар получилось бы разве что голыми руками, которые потом не отогреет даже чувство удовлетворения от содеянного.

   К полудню до сих пор пустынная местность сменилась холмистым редколесьем. Кое-где из снега виднелись большие каменные валуны. Давно маячащая на горизонте скальная гряда постепенно росла вверх, ощетинившись острыми пиками вершин.

   Для дневного перекуса мы сделали полноценный привал, чтобы погреться у костра и размять скрюченные от долгой верховой езды ноги. Как я и опасалась, пошёл снег, пока редкий и ленивый, однако, судя по наползающим с севера тучам, ничто не мешало ему в скором времени перерасти в обильный снегопад, а то и в полноценный буран.

   – Далеко ещё? – с тревогой глядя на темнеющий небосвод, спросила я у Киара. Зирг был единственным человеческим поселением, расположенным практически на самой границе с Хаттаном. Знала бы, чем всё закончится, сидела бы дома, ждала, пока моему гостю полегчает и наша с ним связь ослабнет. Но нет! Захотелось приключений, в результате чего теперь мёрзну посреди безлюдных заснеженных земель в компании мужчины, которому плевать, как я буду выбираться обратно, и, что самое обидное, даже обвинить в этом, кроме себя, некого.

   – К вечеру будем на месте.

   Чудесно! Только я вообразила, что хуже, чем есть, быть не может, как действительность тут же заверила меня в обратном.

   Над ухом раздался странный фыркающий звук, шею обдало тёплым дыханием. Вроде бы ничего смертельно опасного или ужасного не произошло (да и кто бы смог средь бела дня тайком к нам подкрасться), но я с испуганным визгом отшатнулась к Киару в поисках защиты. Мужчина с готовностью обнял за талию и притянул вплотную к себе.

   Оказалось, меня разыграл собственный конь, соблазнившийся кусочком хлеба, который рассеянная хозяйка задумчиво вертела в руках. Скормив негоднику приглянувшееся лакомство, я хотела было вернуться на своё место, однако Киаритэй не отпустил:

   – Так теплее.

   Он даже подтянул меня повыше и усадил к себе на колени. Молодец какой: трепетно заботится о своём источнике жизненной силы. Однако в обнимку действительно уютнее. И совсем не страшно…

   Я расслабилась и положила голову ташиду на плечо, пряча в его меховом воротнике лицо от постепенно усиливающегося ветра. Надо признать, за прошедшие несколько дней я привыкла к присутствию этого мужчины в своей жизни. Неужели мне будет его не хватать? Глупости. Это с ним мне не хватает моего дара. Поскорей бы уже расстаться.

   – Как думаешь, что случилось с остальными?

   – Кого-то убили, кого-то также подкинули на порог к ведуну.

   Мы поразительным образом научились понимать друг друга с полуслова.

   – Зачем?

   Я знала ответ, но хотела услышать его от Киара.

   – Чтобы очернить Хаттан и развязать войну.

   – Зачем? – эхом повторила вопрос.

   – Ради власти.

   – Это сделал кто-то из своих? – догадалась я и выпрямилась, чтобы посмотреть ташиду в лицо. Он выглядел очень сосредоточенным и как всегда бесстрастным. – Междоусобица с привлечением внешних союзников? Но это глупо!

   – Почему? – настала очередь Киаритэя задавать вопросы.

   – Если Равия и Арлия объединятся, Хаттан может потерять свой суверенитет и стать вассальным государством.

   – Даже вассальному государству нужен правитель, – с усмешкой заметил ташид, а затем без плавного перехода предложил: – Давай разойдёмся здесь. Тогда ты успеешь до темноты вернуться в Бережки.

   Я растерянно на него уставилась, хотя сама недавно желала того же.

   – Ты уверен, что сможешь один доехать до границы?

   – Да.

   Его голос не дрогнул, но…

   – Я тоже не зря провёл это утро. – Мужчина дотронулся до груди, будто бы там за пазухой лежало что-то ценное. Письмо?

   Он вдруг обхватил меня покрепче, без особого труда поднялся на ноги и только потом поставил на землю.

   Глядя, как Киар навьючивает на сёдла наши одеяла, я наконец-то догадалась, что к чему. Устное послание будет или письменное, живой его привезёт или мёртвый – какая разница? Главное, оно будет доставлено.

   – Что ты делаешь?

   Ташид зачем-то привязал поводья своей кобылы к седлу моего коня.

   – Она мне больше не нужна. Садись.

   – Но…

   – Я уйду первым. Будь осторожна по дороге назад. Воспользуйся даром, чтобы не сбиться с пути.

   – Подожди, – я тряхнула головой, до сих пор не веря, что вот так нелепо всё закончится – наши старания и мучения пойдут прахом из-за каких-то там сведений государственной важности, которые вполне могли устареть за время путешествия. – До границы ещё далеко. У тебя не хватит сил пешком до неё добраться. Поехали вместе.

   – Прощай, Тайрин. Спасибо тебе. – В советчиках этот мужчина изначально не нуждался, а теперь ещё и в помощниках.

   Он отвернулся, чтобы потушить и закидать снегом костёр.

   Ну как хочешь! Я сделала всё, что могла, и даже больше. Вполне возможно, скоро мы официально станем врагами. Поэтому происходящее сейчас – выгодный для меня расклад. Надо радоваться.

   Однако, радоваться не получалось…

   Я вскочила верхом. Снегопад за время посиделок заметно усилился. Представила, как ташид величественно-медленно удаляется, осыпаемый белыми хлопьями, будто лепестками роз, а затем картинно заваливается набок… Вместо смешка из груди вырвался судорожный вздох. Он не просто уходил, он уходил навсегда, и мы оба прекрасно это понимали. Но кто мы друг другу, чтобы испытывать сильные чувства в момент расставания?

   – Прощай… – Я закусила губу, чтобы не сболтнуть лишнего.

   Киар оглянулся. На левой половине лица проступил знакомый узор. Вот бы полюбоваться чудесным рисунком поближе хотя бы ещё только раз! Мужчина улыбнулся, предлагая мне запомнить его именно таким и…

   Всё произошло не так, как я ожидала: ташид не ушёл – он исчез.

   Как и при побеге от Алека, пространство странным образом сдвинулось, словно образовав в ткани мироздания глубокую складку. На короткое мгновение я совсем близко увидела заслоняющие горизонт горы, и они тут же снова отдалились на положенное расстояние, но мне хватило, чтобы рассмотреть у их подножия мужскую фигуру.

   Он всё-таки упал…

   Я развернула коня, прикрикнула на замешкавшуюся кобылу и поскакала прочь по проторенной в высоких сугробах колее.

ГЛАВА 12

Бережки я сознательно миновала, чтобы не вымучивать из себя сказочку: зачем вернулась и куда пропал «жених». Согласно карте, неподалёку находилось ещё одно селение, покрупнее, до которого я вполне успевала добраться к полуночи.

   Несмотря на провал первоначального плана, я не отказалась от поездки в столицу. Да, теперь уже без ташида, зато с опытом тесного взаимодействия с представителем загадочной расы. В конце концов, я не меньше Киара переживала об угрозе военного конфликта между нашими государствами и собиралась внести посильную лепту в его предотвращение. Правда о чём-то глобальном я старалась пока не думать, намечая лишь своё ближайшее будущее: продать лошадь и лишние вещи. Намечая и не вспоминая, что оставила ЕГО там одного, без сил…

   А может, он просто споткнулся?

   Я всё равно ничем не могла ему помочь. Пока бы преодолела это огромное расстояние в десятки вёрст, он бы окоченел и его занесла пурга или забрали свои. Да, точно забрали! Ну не мог же он так глупо и бессмысленно погибнуть! Конечно нет. Он сделал это вполне осознано… Кстати, что там вообще произошло? Как у него получилось совершить такой огромный прыжок в пространстве? И как я умудрилась увидеть хоть что-то, находящееся настолько далеко? Никакой бы дар не помог. Может, мне показалось? Пригрезилось?

   Меня в очередной раз тряхнуло в седле. Лишившись всадника, кобыла вдруг выказала дурной нрав, периодически натягивая поводья или забегая вперёд. Видимо Ласточке не нравилось плестись позади флегматичного Грачика, которого она явно считала недостойным возглавлять наш маленький отряд.

   – Продам на колбасу, – пригрозила я привереде.

   Негодница лишь пренебрежительно фыркнула в ответ.

   – Брошу в лесу на съедение злыдням. Одного уже бросила.

   Не знаю, что подействовало: широкий накатанный тракт, на который мы наконец-то вывернули с заснеженной просёлочной дороги, или реальный пример моего жестокосердия – но Ласточка перестала артачиться, красиво изогнула шею, будто пристяжная в тройке, и послушно порысила наравне с Грачиком.

   Я смахнула набежавшие на глаза слёзы и всмотрелась вдаль, сверяясь с направлением.

   Интересно, как скоро найдёт меня Алек? Пожалуй, я не только переночую в Торгашах, но и пробуду там весь следующий день. Приведу себя в порядок внешне и внутренне, чтобы были силы и настроение двигаться дальше.

***

Увы, мечте как следует выспаться, суждено было остаться несбыточной.

   По причине очередной ярмарки, которые в Торгашах проводились регулярно, независимо от времени года и погоды, единственный постоялый двор оказался переполнен. Поэтому ночь я провела на конюшне на куче жёсткой соломы, кутаясь во все имеющиеся в наличии одеяла. Рядом посапывали ещё трое бедолаг, которым, как и мне, не досталось приличного места для ночлега. Неудивительно, что под утро от холода и голода пригрезился кошмар, поднявший на ноги быстрее и действеннее ушата ледяной воды.

   Продрогшая, разбитая, нисколько не отдохнувшая я отправилась завтракать. Ранним утром в обеденном зале было пусто. На кухне ещё только-только разводили огонь и всё, что мне могли предложить, это остатки вчерашних холодных пирогов. Я попросила подогреть молока и устроилась возле камина, чтобы ещё немного подремать в относительной тишине, старательно прогоняя из головы любые воспоминания о прошлом и мысли о будущем.

   Однако долго бездельничать не довелось, да и зал мало-помалу наполнялся оголодавшими за ночь постояльцами. Вскоре за моим столиком без спросу устроились трое болтливых гномов.

   – Госпожа веда, – ко мне подошёл мальчишка лет двенадцати. – Пособите в богоугодном деле.

   Как-то странно он изъясняется.

   Заинтригованная, я расплатилась за завтрак и направилась к выходу следом за просителем. Одет он был самым что ни на есть обыкновенным образом: потрёпанный заячий тулупчик, мешковатые штаны, валенки и толстые обмотки до колена. На голове – овчинный треух.

   – Что случилось-то?

   – Ведро достать надо.

   – Откуда?

   – Из колодца.

   – Утонуло?

   – Разбилось…

   Загадка разрешилась быстро и просто. В таком крупном селе не обошлось без молельни, весьма практично обустроенной, надо сказать. Помимо главного здания во дворе имелись: и банька, и беседка для отдыха в жаркую летнюю пору, и колодец – как выяснялось, неглубокий, лишь бы до водоносного слоя добраться, который залегал совсем близко к поверхности. Ничего удивительного, что недавние морозы прихватили воду крепкой ледяной коркой.

   – Тока проверить хотел, а оно – тюк! – и рассыпалось. – Мальчишка не выглядел расстроенным, скорее предвкушающим некую потеху.

   – Ты кого это привёл, негодник?!

   Я обернулась на окрик и увидела бегущего к нам мужчину в долгополой рясе и накинутой поверх шубейке, почему-то женской.

   Местный божий служитель был невысоким, тщедушным с длинной, но жидкой, наполовину седой бородой. Тёмные глаза его сверкали праведным гневом.

   Не сказать, чтобы между ведунами и клириками велась война, скорее соперничество за первое место в сердцах общей паствы. Хотя лично меня и второе всегда устраивало. Бывало, клиент сначала свечку в молельне поставит, а потом бежит к ведуну с просьбой избавить дом от моровки – нечисти, наводящей порчу на малых детей. Таковой вообще-то не существовало, как и целого ряда прочих тварей, выдуманных из страха перед неведомым, однако разубеждать в этом простой сельский люд было делом неблагодарным, как и рассказывать о необходимости соблюдения карантина при возникновении детских заразных хворей. Поэтому я с чистой совестью брала положенную мзду и пресекала распространение болезни, воздействуя силой дара на энергетическое поле больных, при этом читая забавный стишок, чтобы развлечь детишек и успокоить родителей, которые думали, будто это складное заклинание для изгнания проклятущей нечисти.

   – Зачем ты здесь, приспешник тьмы?!

   Ого… как всё серьёзно.

   – Вообще-то приспешница, – я кокетливо перекинула со спины на грудь туго заплетённую до самого кончика косу и широко улыбнулась.

   Моё женское обаяние возымело противоположный ожидаемому эффект: богомолец осерчал ещё пуще:

   – У-у-у! Ведьма! Изыди!

   Я уж было собиралась последовать суровому требованию, когда мальчонка принялся жалобно уговаривать:

   – Отец Кален, пущай для начала ведро достанет и воду разморозит.

   – А что с ведром? – Клирик кинулся проверять и обнаружил, что на конце верёвки болтается лишь одинокая дужка.

   Возникла заминка. Божьему служителю явно претило моё богомерзкое присутствие на его территории. Миколке же – как звали мальчишку – просто-напросто надоело таскать воду из общего колодца, глубокого, но уж больно далёкого. Сдаётся мне, он скоро так все вёдра в хозяйстве переведёт.

   – Ах ты шельмец, – проворчал в бороду отец Кален и, не глядя в мою сторону, буркнул: – Только быстро и без шума.

   Микол просиял, а я вдруг сообразила, что это будет моё первое осознанное обращение к дару с момента его вынужденного бездействия. Я даже ночью для согрева им не пользовалась, дурочка.

   Ну что ж, приступим…

   Левитировать предметы, которые воочию видишь или хорошо представляешь, легче лёгкого. Благодаря усиленному даром зрению я прекрасно рассмотрела обломки ведра, рассыпанные на дне колодца, и с неменьшем восторгом, чем Миколка, радовалась каждому из них, поднятому на поверхность.

   Отец Кален наблюдал за святотатством, стоя чуть поодаль и бормоча себе под нос то ли молитвы, то ли проклятия.

   Когда возле моих ног собралась кучка из дерева и металла, я, рисуясь, дунула вниз, несколько переборщив с силой воздействия. Разморозилась не только вода, но и частично стаял снег вокруг колодезного домика, обледенив близлежащую территорию. Мы с Миколой равновесие удержали, а вот Кален зачем-то решил проверить умеет ли он ходить по воде в твёрдом её состоянии аки по хорошей дороге. Увы, чуда не произошло, клирик поскользнулся и обидно шлёпнулся на землю под заливистый смех своего служки. Впрочем, парнишка недолго веселился. Он быстро приуныл, когда я сказала, что чинить ведро и колоть лёд ему придётся без моей помощи.

   Окрылённая полным возвращением контроля над даром я решила сходить на ярмарку посмотреть, чем торгуют и как развлекаются местные жители и приезжие купцы.

   Для зимы установилась относительно теплая погода. Ярко светило солнышко, изредка кокетливо кутаясь в перистые облака, будто в кружевную пуховую шаль.

   По пути на площадь я успела исцелить не ко времени выскочивший на лице местной красавицы прыщ, поймать сбежавшую от нерасторопной хозяйки козу за единственный рог и сговориться с вероятным покупателем Ласточки. По сему, придя на торжище, я купила жареных орехов в меду и отправилась смотреть на скоморохов, выступающих в установленном в центре площади балагане.

   – Тай! – позвал вдруг знакомый голос.

   Ко мне сквозь толпу пробирался Алек. Выражение радости на его лице по мере приближения быстро сменилось негодованием.

   Внутри словно лопнула до предела натянутая струна. Оказывается, до сих пор я стойко держалась исключительно благодаря одиночеству, но как только появился тот, на кого можно было переложить часть своих душевных терзаний, сразу сдалась.

   Всучив кулёк с орехами стоящей рядом девчонке, которая жадно на него облизывалась, я поспешила навстречу другу.

   – Ты почему ничего не рассказала?! Кто такой этот Кир? Что он с тобой сделал? И куда подевался? – с ходу накинулся на меня Алек.

   Вместо ответа я шагнула к нему вплотную, обняла и с прорвавшимся сквозь сжатые зубы судорожным всхлипом уткнулась лицом в грудь, чем явно напугала ещё сильнее.

   – Ринни, что случилось?

   Моё и без того своеобразное имя любили сокращать и так и сяк все кому не лень. Иногда получались забавные варианты, иногда откровенно раздражающие. Однако, когда растерявшийся Алек ласково назвал меня «Ринни», я почувствовала себя маленькой девочкой в надёжных объятиях старшего брата, которого у меня никогда не было. Странное ощущение, особенно в отношении легкомысленного, непредсказуемого Ала, каким я его знала прежде.

   Похоже, откровенного разговора было не избежать. У друга накопилось слишком много вопросов и подозрений. Например, почему мой резерв был пуст во время стычки с разбойниками, хотя перед этим не было никакой энергозатратной практики?..

   Мы покинули многолюдную ярморочную площадь и медленно двинулись по пустынной улице. Я собиралась с мыслями, Алек терпеливо ждал, когда соберусь.

   Мне хотелось выговориться, однако я осознавала: если начну, придётся идти до конца. Доверие может быть только полным, либо это уже не оно. Поэтому, собравшись с духом, я рассказала всё как есть.

   Друг слушал внимательно, не перебивая, не возмущаясь по поводу затянувшегося обмана и, в отличие от меня, с каждым словом всё яснее осознающей свою преступную легкомысленность, не ужасаясь. Хорошо, что Киар оказался приличным ташидом и к тому же ослабленным раной. Но ведь я не знала, насколько он беспомощен. Что если бы в дороге он лишил Алека силы дара, захватил нас в плен и утащил в Хаттан? Ведь куда-то же пропали три столичных ведуна? И тот из Тепляков?

   – Глупости, никого ты не предала и не бросила, – убеждённо произнёс Ал, без лишних слов понимая, о чём сильнее всего страдаю. – Это его выбор. Он прекрасно сознавал последствия. Да и сомневаюсь, чтобы такому везунчику что-то сделалось. Угораздило же оказаться именно на твоём пороге.

   Я улыбнулась сквозь набежавшие теперь уже от облегчения слёзы:

   – Как ты меня нашёл? И где оставил Аниту с Устиной?

   – В первой же попавшейся по пути деревне, до которой мы еле доползли из-за треснувшей оси. Пришлось идти пешком, ибо выпрягать коней и садиться верхом эти дуры наотрез отказались. То ли имущества им было жалко, то ли свои пятые точки. Не удивлюсь, если они до сих пор чинят колымагу.

   – Так, может, проводим их до Отрама?

   – Я думал, ты торопишься?

   – Не настолько, чтобы бросить бедных женщин в беде. Они такие неопытные путешественницы. Вдруг снова нарвутся на какого-нибудь мошенника?

   – Тай… – простонал Алек, характерно закатывая глаза. – Опять начинаешь? Хоть раз о себе подумай.

   – Я думаю. О карете. У меня тоже есть пятая точка, и мне её жалко.

   Друг скосил глаза на обсуждаемую часть тела.

   – По-моему, её не жалеть надо, а… воспитывать.

   Он вроде бы пошутил, но то ли из-за сменившегося к концу фразы тона голоса, то ли из-за почудившейся мне двусмысленности, между нами возникла мимолётная неловкость, которую я спугнула дружеским тычком в плечо.

***

На ночлег нас пустила владелица однорогой козы. Она же оказалась матерью Миколы.

   Овдовев, Лукьяна, не слишком расторопная и удачливая в делах, бедствовала, а потому пристроила сына в услужение местному богомольцу, чтобы прокормить да заодно вразумить сорванца-затейника.

   Мы долго втроём вечеряли. Лукьяна любила и умела рассказывать истории – одно удовольствие слушать, особенно за компанию с Алеком, острым и метким на язык. Его шутливые замечания были словно приправа к основному блюду. Я повеселилась от души. А утром, когда мы покидали Торгаши, уже Ал покатывался со смеху, слушая занимательный рассказ про ведро и лисью шубу, виденную мной аж целых два раза: сначала на отце Калене, а позднее на бойкой заезжей торговке.

   – Наверное, исповедоваться заходила, – невинно заключила я.

   – И до рассвета каялась?

   – Может, приспичило, да и свободных спальных мест на постоялом дворе не было…

   Отдохнувшие сытые кони бодро рысили по широкому – две телеги без труда разъедутся – торговому тракту. Мы с Алеком перекидывались ленивыми шуточками. Солнце светило ярко и весело, поневоле поднимая настроение. Лишь глубоко в душе неприятно саднило от тревожных мыслей о Киаритэе. Надеяться, что всё обошлось, не получалось. Мне хотелось снова его увидеть.

ГЛАВА 13

«Колымагу» двух горемычных путешественниц действительно до сих пор не починили, хотя пытались. Ну как пытались? Приходили посмотреть все кому не лень и даже что-то делали, получая за это соразмерную приложенным усилиям плату. А поскольку желающих «помочь» было много, до конца ремонт сознательно не доводили, оставляя возможность подзаработать следующему в очереди.

   Алек быстро разобрался в чём проблема и устранил причину поломки: поменял треснувшую ось, а не попытался её «срастить» всеми правдами и неправдами.

   Анита рассыпалась в жеманных благодарностях своему спасителю, снова демонстративно меня игнорируя. Захотелось напомнить ей про остроухого Виссаэля, ради которого она решилась на обман и пустилась в опасный путь, а то уж больно заинтересованно девица поглядывала на Ала. Внешне он, конечно, ничего такой, привлекательный, но всё же не эльф.

   Я неожиданно по-новому взглянула на своего однокашника – не как давняя приятельница или сестра, а как женщина. С возрастом в точёных, чуть угловатых чертах лица Алека всё более проглядывала аристократичность, а в профиль он и вовсе стал напоминать мужика, изображение которого чеканили на золотых и серебряных монетах. Мужик этот, кстати, тоже был рыжеволосым и светлоглазым. По крайней мере, таковым его изображали на гравюрах. Я долго жила в столице, однако воочию узреть короля, увы, не довелось.

   – Ал, тебе никто не говорил, что ты похож на Его величество Леонта Второго? – полушутя-полусерьёзно спросила я, когда, сговорившись с Анитой об оплате за сопровождение, мы с другом готовились в дорогу: запрягали коней в отремонтированный экипаж и увязывали багаж.

   – Говорили, – несколько раздражённо ответил парень. – Что с того?

   – Я раньше не замечала. Тебе, кстати, почему Анита не нравится? Красивая же девушка.

   Ал посмотрел на меня так, что сразу стало ясно: вопрос совсем не кстати. Тем не менее ответил:

   – Она не ценит то, что у неё есть. Капризная девчонка, которой плевать на чувства окружающих.

   – Ну и что? Когда тебя подобное останавливало?

   На этот раз обычно словоохотливый парень промолчал, предоставив самостоятельно додумывать ответ…

   Внутрь экипажа я садиться не захотела, устроилась на облучке рядом с Алеком. Не очень удобно, зато намного уютнее, чем в обществе заносчивой девицы, и заодно можно поделиться своими переживаниями.

   – Как думаешь, наставники мне поверят? – тихо спросила я, поправляя сползшее с колен одеяло, которым мы укрывали ноги.

   – Почему нет? Другое дело, поверят ли королевские дознаватели.

   Я поёжилась, теснее прижалась к соседу и попыталась приободрить себя шутливым замечанием:

   – Ну если до этого дойдёт, значит мой рассказ будет вполне убедительным.

   На самом деле, может, и не дойдёт. Зависит от того, насколько серьёзным и опасным представится наставникам произошедшее. Дело-то государственной важности, без доклада королю, скорее всего, не обойдётся.

   При наличии запасной пары лошадей наше продвижение заметно ускорилось. Теперь мы останавливались лишь для ночлега да чтобы сменить упряжку. Благодаря цыганскому прошлому и магии, Алек легко заставил «дружить» между собой не съезженных, привыкших ходить под седлом коней.

   Чем ближе к столице, тем чаще и крупнее попадались поселения. Погода продолжала радовать относительным по зимнему времени теплом и удивительно ясным небом. Не иначе как стихийники расстарались – поколдовали над Отрамом и прилегающей к нему территорией. Ведуны с подобным даром среди людей попадались редко и все до одного числились на государственной службе.

   В основном господство над стихиями принадлежало эльфам. Оно и к лучшему. На мой взгляд дивный народ гораздо бережнее относился к природе, был менее честолюбив и не склонен к злоупотреблениям властью, в отличие от младших, то есть людей. Кстати, одарённых эльфов официально называли магами. Неофициально и мы могли так величаться, но только не в присутствии дивных, которые заявляли, что человеческие кудесники лишь «ведают» о том, что старшие знают наверняка.

   На третий день пути ближе к полудню показались дворцовые шпили и позолоченные купола храмов.

   Первоначально Отрам был всего лишь крепостью на холме. Но, когда Венадий Завоеватель существенно расширил границы Равии, сюда перенесли столицу. Город быстро начал разрастаться и с течением времени обзавёлся тремя крепостными стенами, которые делили его на три округа: Центральный, Средний и Внешний. Внутренние ограждения частично разрушились и превратились в живописные развалины, на которые ходили любоваться столичные гости. Королевский дворец располагался в центре, Школа одарённых на окраине, как и добрая половина принадлежащих знати домов. Люди попроще ютились в Среднем округе – самой густо застроенной части столицы.

   Заплатив въездную пошлину, Алек через смотровое оконце в стенке кареты спросил у наших нанимательниц, куда именно их доставить и услышал в ответ растерянное:

   – Я не знаю. – Голосок Аниты дрожал от волнения. – Можно остаться с вами?

   Мы с Алеком переглянулись. Я не удержалась от смешка. За последние дни мы оба знатно натерпелись от этой девицы и мечтали поскорее от неё избавится, искренне полагая, что она хочет того же. Единственное, что примиряло нас с капризами и причудами, так это щедрое вознаграждение за труд, с лихвой возместившее путевые затраты. Анита, видимо, подумала о том же и торопливо предложила:

   – Я заплачу!

   – За что?

   – За сопровождение меня на праздник и поиски Виссаэля.

   – Это по твоей части, – хмыкнул в мою сторону Алек.

   А я внезапно не стала возражать, сообразив, что если меня всё-таки пригласят во дворец, то можно будет взять с собой Аниту в качестве компаньонки. Девчонка, несмотря на то что жила в провинции, благодаря любознательности и магпочте была хорошо осведомлена о столичных новостях во всех областях. Она и одеться по последней моде поможет, и расскажет о свежих дворцовых интригах и сплетнях.

   – Тогда давайте остановимся в «Тихом дворике».

   – Ты уверена? – удивился Ал.

   – Почему нет? Отличное место. Спокойное и чистое.

   – Я не об этом, – шутливо толкнул в плечо друг и тут же приобнял за талию, чтобы ненароком не спихнуть с узкого облучка. – Не надоело нянчиться?

   – Ну не бросим же мы юную девушку на произвол судьбы? Как бы не хорохорилась, ей действительно нужна наша помощь.

   – Признавайся, тебе просто понравилось получать хорошие деньги за лёгкий труд. – Рука Алека продолжала крепко обвивать мой стан.

   – Одно другому не мешает, – хитро улыбнулась я, хотя о деньгах думала сейчас в последнюю очередь.

   – Эй вы! – прикрикнул на нас кто-то из стражников. – Проваливайте, давайте! Хватит проезд загораживать!

   Друг выпустил меня из объятий и поднял голову, чтобы как следует разглядеть торчащего из окна караулки ревностного поборника правопорядка. Учитывая то, что въезжающий следом купеческий обоз только-только начали досматривать, а других телег и прочих конных экипажей даже на горизонте не было видно, претензии к нам предъявили исключительно от зловредности и скуки.

   Цвет глаз у Алека был самый распространённый в Равии – голубой. Поэтому в отличие от меня, с ходу признать в нём ведуна ни у кого не получалось. Одетый по-дорожному просто он выглядел как обыкновенный извозчик, тишком милующийся со служанкой сидящих в карете господ. Да и те, судя по отсутствию гербов на кузове, вряд ли будут из знати, а по сему можно и придраться, потешить самолюбие, упиваясь маленькой, но всё-таки властью.

   – Привет, Пряник! – весело окликнул стражника Алек.

   Я тоже с интересом посмотрела на человека со столь забавным прозвищем. Тот внезапно посерел лицом и проблеял:

   – Прости, Кнут, не признал.

   – Кнут и Пряник? – рассмеялась я, однако осеклась, перехватив мрачный взгляд Ала, который по контрасту с продолжавшей играть на его губах улыбкой, производил жутковатое впечатление. Я будто мельком заглянула в тайную комнату внешне благопристойного дома, где хранился страшный секрет. Толком ничего не рассмотрела, но испугаться хватило.

   Впрочем, Алек быстро поправил выражение лица и, тряхнув вожжами, заставил коней с места тронуться крупной рысью.

***

Название «Тихий дворик» совершенно не подходило месту, куда мы приехали. Каменное двухэтажное здание пряталось среди серебристых стволов поющего ясеня – ещё одного магического эксперимента, но куда более удачного, чем злыдни. Листва этого чудо-дерева по осени не облетала, а становилась прозрачной, словно стекло, и не менее твёрдой. При малейшем ветерке она начинала мелодично звенеть. Звук получался приятный, но ни о какой тишине и речи идти не могло.

   Внешний округ строился вокруг подножия холма, густо опушённого лесом, большая часть которого осталась нетронутой. Деревья вырубали избирательно, освобождая места под дома и дороги, поэтому в отличие от закованного в камень Среднего округа летом здесь было много зелени и тени.

   Смеркалось.

   Пришлось разделиться: Алек остался помогать Аните и Устине с заселением, а я оседлала Грачика и поехала в Школу.

   Предсказание друга о том, что меня никто не ждёт, сбылось лишь отчасти. Обычно адепты после занятий спешили разбежаться по жилым корпусам или слинять в город. Наставники тоже не любили засиживаться допоздна в учебном здании, обогрев которого осуществлялся из рук вон плохо: то ли устройство печного отопления было крайне неудачным, то ли имел место хитрый расчёт сэкономить, а заодно побудить одарённых балбесов как можно скорее научиться задействовать свои способности. Однако в этот раз окна первого этажа ярко светились, да и на втором иногда мелькали разноцветные светочи, словно там играли в прятки.

   – Бал-маскарад, – не дожидаясь вопроса, поведал сторож.

   Я улыбнулась, вспоминая школьную жизнь. Подобный танцевальный вечер устраивали каждый год за несколько дней до праздника Долгой Ночи. А на втором этаже взаправду играли в прятки и украдкой целовались. Там же распивали тайком пронесённое в Школу хмельное. Вот и мы с Алеком однажды под это дело выяснили, что лучше нам остаться друзьями.

   В любом случае наставники тоже здесь…

   – Можно пройти? – Я показала знак отличия с чеканным изображением глаза, из зрачка которого вырываются язычки пламени.

   – Конечно. Прошу вас, госпожа веда. Давайте отведу лошадь к коновязи.

   На полпути к крыльцу Школы за спиной послышались торопливые шаги. Меня догонял Алек.

   – Зачем ты здесь?

   – Я тоже соскучился по месту учёбы, – пожал плечами парень.

   – Всего-то год прошёл! – фыркнула в ответ, тем не менее обрадовавшись появлению друга.

   – Один год… – задумчиво протянул рыжий ведун, глядя в окна второго этажа. – По ощущениям целая вечность.

   – Мне немного неловко портить им праздник, – призналась я, поднимаясь по ступенькам крыльца.

   – Надо было подождать до утра.

   – Да я не об этом. Вот если бы у нас были маски…

   – … и маскарадные костюмы, – издевательски подхватил Ал. – Впрочем, первое я могу достать.

   – Откуда?

   – Какая разница. Подожди немного.

   Я думала, что он пойдёт обратно к воротам, однако вместо этого парень вошёл в Школу. Я послушно постояла несколько минут, плюнула и бросилась следом.

   В холле царил полумрак. Из-за закрытых дверей, ведущих в парадную залу, сквозь щели струился свет, лилась музыка, слышался гул голосов и топот ног.

   Во время школьных балов еду и напитки не подавали. Предполагалась, что предваряющего ужина в общей столовой более чем достаточно. Потанцевали, пообщались и разошлись по комнатам отдыхать, а те, кому хотелось продолжения веселья, на свой страх и риск сбегали в столичные питейные заведения. Алек частенько пропадал на всю ночь и, как однажды проболтался его сосед по комнате, не только в дни бала.

   – Держи.

   Я вздрогнула, когда над ухом неожиданно раздался знакомый голос. Друг превосходно играл в прятки, причём в любой роли.

   Не задавая лишних вопросов, приложила к лицу бархатную с прорезями для глаз тряпицу и завязала её поверх шапки вокруг головы.

   – Ну и зачем? – скептически поинтересовался причиной моей блажи приятель.

   – Чтобы не привлекать к себе внимание. Я найду наставника Марена и попрошу о приватном разговоре, а там как пойдёт…

   – Топай, – одобрил мой план Алек.

   – А ты?

   – Зайду чуть погодя.

   Тут из дверей зала выскользнула держащаяся за руки парочка. Влюблённые не сразу нас заметили и успели коротко поцеловаться. Потом девушка всё-таки огляделась по сторонам, испуганно вскрикнула и потянула парня к лестнице, ведущей на второй этаж.

   – Как мы когда-то, – усмехнулся Ал. Он стоял так близко, что я почувствовала его горячее дыхание у себя на щеке.

   – Ерунда. Никогда между нами подобного не было. И вообще, лучше держись подальше, пока я в штанах и маске, а то подумают всякое.

   Короткая перепалка помогла мне обрести необходимую уверенность, чтобы наконец-то войти в зал.

ГЛАВА 14

Я сощурилась на яркий свет, который излучали не привычные свечи в канделябрах и подвесных хрустальных люстрах, а змеящиеся по потолку и стенам узоры, похожие на те, что рисует на окнах мороз, только здесь они были тёплого золотистого цвета. В дальнем правом от главного входа углу на специально оборудованном возвышении играл оркестр, по центру кружились пары, стены подпирали редкие одиночки, наставники и их помощники занимали привилегированные сидячие места, то есть стулья.

   В кожухе быстро стало жарко, однако расстёгиваться я не спешила.

   – Ты кто? Разбойник? – подлетела ко мне светловолосая кудрявая девушка в белой, расшитой серебром маске. Судя по блестящим глазам, она успела побывать наверху и пригубить что-то покрепче яблочного компота, хотя пахло от неё именно этими фруктами. – Потанцуем?

   Не дожидаясь ответа, адептка, по счастью незнакомая, вытащила меня на середину зала. Пришлось временно изображать её кавалера. Хорошо хоть шапку не сняла.

   Девица трещала без умолку. Половину её болтовни я пропустила мимо ушей, однако кое-что меня сильно взволновало.

   – Ты слышал? К нам приехали послы из Хаттана. Вот бы увидеть их своими глазами. Хотя, говорят, ничего особенного. Люди как люди. Татуировки под одеждой прячут. Но очень красивые, как эльфы, только с нормальными ушами и не такие тонкокостные и утончённые, что с женщиной легко перепутать. Нет, пришлые – настоящие мужчины.

   Если ташиды уже здесь, значит, Киар жив! Или я зря надеюсь, и они приехали сами по себе?

   – Ты тоже щуплый как девчонка и низенький. Какой год обучения? Поди и права не имеешь тут находиться? – внезапно заинтересовалась адептка. Сначала она строго нахмурилась, а потом расплылась в благостной улыбке (хвала яблочному сидру): – Ладно-ладно, я никому не скажу. Развлекайся. Ты почему так тепло одет? Боишься, узнают? Как тебя зовут?

   – Таир.

   – Красивое имя. Ты тоже, наверное, красивый. Губы у тебя такие… ммм…

   «Обветренные?» – про себя усмехнулась я.

   – Сочные, – наконец-то подобрала подходящий эпитет девица.

   Хм, зря она так про эльфов, они же явно в её вкусе, коли она на мои губы запала.

   – Ты знаешь Виссаэля? – огрубив и понизив голос, сменила я тему. Странно, что сама его не знаю или не помню, ведь эльфов в Школе не так уж и много, к тому же они довольно приметные.

   – Конечно. А тебе зачем? – Блондинка подозрительно сощурилась.

   – Он моей сестре свидание пообещал.

   – И обманул?!

   Не успела я возразить-обелить имя дивного, как болтушка сдала его с потрохами:

   – Это запросто. Тот ещё бабник. Кстати, вон он. Смотри…

   Виссаэль оказался типичным эльфом: златовласый, зеленоглазый, губы бантиком. Он порхал по залу в обнимку с раскрасневшейся то ли от танца, то ли от близости остроухого красавца брюнеткой в розовом платье с таким обилием кружев, что издали девушка напоминала пирожное из знаменитой столичной кондитерской. Однажды мы со школьными подругами ходили туда на экскурсию чисто облизнуться, уж больно кусачие были цены для бедных адептов. Пожалуй, сейчас я смогла бы себе позволить что-нибудь из тамошнего ассортимента… Живот согласно заурчал, напоминая, что обед был давно и уже полностью переварился.

   Между тем моя собеседница продолжала выкладывать всю подноготную обсуждаемого эльфа:

   – Льяна, которая сейчас танцует с Виссой, уверена, что станет его невестой. Помимо неё о том же мечтают ещё трое адепток. Твоя сестра будет четвёртой в очереди.

   К своему изумлению, я ощутила сильное негодование, надеюсь, вызванное женской солидарностью, а не братской ревностью. Даже не знаю, обижаться или радоваться, что меня перепутали с парнем. Может, дело всё-таки в сидре?

   Музыка наконец-то стихла, позволив танцующим перевести дух и поменяться партнёрами. Кто-то окликнул блондинку, и я поспешила с ней распрощаться.

   Наставника Марена нашла в углу зала. Он узнал меня даже в маске и сразу же заподозрил неладное:

   – Что случилось, Тайрин?

   – Добрый вечер, мастер. Могу я поговорить с вами наедине?

   Чуть помедлив, мужчина кивнул. Мы покинули зал через боковую дверь, скрытую за нарядной портьерой, и направились в личный кабинет Марена. Войдя в комнату, наставник щёлкнул пальцами, и созданный им светоч послушно скользнул в стоящую на столе плоскую серебряную чашу с ножкой в виде обнажённой девушки. Помнится, раньше её прелести скрывала туника. То есть она и сейчас была на прежнем месте, однако мой уровень владения даром позволял видеть сквозь чужую иллюзию, ослабевшую за время отсутствия хозяина. В следующее мгновение покровы вокруг тонкого стана сгустились, а я с трудом подавила ухмылку, дёрнувшую уголки губ вверх и в стороны.

   – Садись, – гостеприимно предложил Марен.

   Почему бы и нет?

   Я c удовольствием опустилась в удобное кресло возле незажжённого камина. Адепты не могли себе позволить подобной вольности. Их участь – робко топтаться перед преподавательским столом. Если приглядеться, можно заметить характерные вмятины в высоком ворсе тёмно-зелёного ковра.

   – Не ожидал тебя увидеть так скоро. Как дела в Зирге? Справляетесь?

   – Мастер, это правда, что к нам прибыло посольство из Хаттана? – я решила пропустить вежливый обмен любезностями.

   – Да. – Марен не стал садиться за стол, пристроился на его краешке, скрестив руки на груди. Это был крепкий мужчина среднего роста с тёмно-русыми волнистыми волосами до плеч, в которых блестели редкие серебряные нити, и с проницательным взглядом серых глаз. Под его руководством я писала диплом, проходила практику, а потому чувствовала, что в случае чего могу обратиться за помощью. И вот, тот самый случай настал.

   – Что насчёт пропавших ведунов? Их нашли?

   – Один сам вернулся. Ездил на свадьбу к брату. Забыл предупредить соседей об отлучке.

   – Ведун из Топляков тоже в числе первой тройки?

   – Нет. Он четвёртый. Откуда ты знаешь?

   – Ехали мимо. Пришлось подменить в связи с отсутствием. Думаете, за этим стоят ташиды?

   – За этим стоит политика, – возразил Марен и слегка наклонился вперёд: – Рассказывай, что стряслось.

   Ну я и рассказала.

   Надо отдать мужчине должное: пока слушал, ни один мускул не дрогнул на его точёном, будто из камня вытесанном лице. Я даже заволновалась, уж не посчитал ли он мои россказни фантазиями созревшей для брака, но до сих пор никем не востребованной девицы? Но тут наставник задал интересный вопрос:

   – Пустой резерв – каково это?

   – Как будто часть себя потеряла. Пугающее ощущение неполноценности.

   Марен зябко передёрнул плечами.

   – Тем не менее нужны хоть какие-то доказательства помимо твоих слов.

   – Может, остался след от его воздействия? – Ой, что я несу…

   – Ташиды не обладают магическими способностями. Ты готова подвергнуть себя процедуре дознания впустую? Это довольно болезненно.

   Настала моя очередь пугливо вздрагивать.

   – Ляпнула, не подумав, – с дурашливой улыбкой пробормотала я и попросила: – Давайте забудем.

   – Ну уж нет. Я-то тебе верю. Попробуем устроить вам с ташидами встречу. Вдруг среди делегации есть твой знакомый.

   – Вряд ли… – Печальный вздох прорвался помимо воли. – Они добрались до Отрама раньше нас, а Киаритэй был сильно ранен.

   – С разрешения короля послы Хаттана воспользовались стационарным телепортом.

   – Да?.. Хм. В любом случае я хочу их увидеть.

   – Каждая адептка этого хочет, – иронично улыбнулся Марен.

   – Но я-то больше не адептка, а дипломированная веда. – Громко заурчавший живот смазал впечатление от сказанного.

   – Вот что, веда, – улыбнулся наставник. – Для начала приведи себя в порядок. Выглядишь как тать с большой дороги.

   – Это костюм для маскарада, – развела я руками, будто предлагая получше рассмотреть и оценить по достоинству мою бурную фантазию.

   – Завтра в полдень состоится официальный приём с торжественным обедом. Но ты же понимаешь, что по-настоящему важные разговоры ведутся в куда более камерной обстановке. Я возьму тебя с собой в роли помощницы. Будь готова к одиннадцати. Обязательно поешь. За королевский стол помощников не приглашают. Где вы остановились?

   – В «Тихом дворике».

   – Надеюсь, есть приличное платье?

   – Есть подруга, готовая его одолжить, – уверенно заявила я, припоминая, каким внушительным был багаж у Аниты. Осталось лишь уговорить «подругу» не жадничать. Ничего. Скажу, что видела Виссу, мигом оттает.

   – Тогда иди, отдыхай. И лучше будет подробно записать всё, что ты мне сейчас рассказала.

   Я кивнула и поднялась на ноги.

   – Да-да, конечно. Сделайте это, пока память свежа. Не буду мешать.

   Глаза наставника сначала округлило от недоумения, а затем быстро сузило в негодовании. Мужчина уточнил:

   – Я имел в виду твои записи.

   – О нет! Только не это, – простонала в ответ, бочком-бочком подвигаясь к двери. – Ненавижу письменные отчёты.

   Да и не к чему мне подобный компромат на саму себя.

   – Ты ненавидишь начинать, – насмешливо напомнил Марен. – Зато потом не остановить. Из тебя бы получился хороший писатель, на худой конец – секретарь.

   – Как из вас – мой «отец», будь вы понастойчивей.

   А моя мама посговорчивей, но пять лет разницы не в её пользу – Вилана была старше – оказались непреодолимым барьером.

   Напоследок я шаловливо задрала иллюзорный подол девичьей фигурки и выскочила в коридор. Вслед мне понеслось возмущённое «Тайрин!».

***

Забираться в холодное седло после того, как меня разморило от тепла и приятных воспоминаний, совершенно не хотелось, поэтому мы с Алом повели коней в поводу, делясь добытыми сведениями и планами.

   – Кажется у тебя появился конкурент за массовое покорение женских сердец, – вспомнила я про Виссу.

   – Возможно, – не стал возражать Алек, одёргивая коня, так и норовящего почесать морду о хозяйское плечо. – Хотя в отличие от Виссаэля я никогда не обманывал прекрасных дам относительно будущего.

   – Вероятно прекрасные дамы самообманываются, мечтая стать эльфийской невестой? – предположила я. – К примеру, как твои подруги понимают, что ваши отношения временные и ни к чему не обязывающие?

   – Легче лёгкого. Они изначально не нацелены связывать судьбу с безродным нищим. Мы просто весело проводим