Санкт-Петербург - место странное, дивное, только расслабишься - тут же подкинет очередную диковину.
Вот и Кристине с недавних пор "везет" как утопленнице. На собственном опыте ей пришлось убедиться в том, что страшные байки из интернета подчас вполне себе реальны. Дальше - больше, теперь девушка умудрилась устроиться на работу в учреждение, которое как раз странности и контролирует.
А еще у Кристины завелся кот. И, кажется, что тут такого, кот и кот...
Я никогда не любила Петербург, с самого детства. Не любила его так сильно, как может только человек, который родился и всю жизнь провел в этом городе. Я страстно ненавидела белые ночи, сумрачные, неспокойные, когда приходилось прятаться от призрачного света за шторами, ненавидела ветер, что дул разом со всех сторон, ненавидела дождь…
И при этом так никуда и не уехала.
Почему? Так было проще. Жила по накатанной. А чего бы не жить? Тут родители, бабушки-дедушки, школа, университет… друзья. Опять же квартира по наследству досталась. Можно было рваться куда-то, искать, где лучше, но ведь не факт, что это «лучше» действительно существует.
Хотя в том, что родители частенько называют меня амебой определенно что-то есть. Иначе почему у меня все никак не клеилось с нормальной работой? С другой стороны… филолог. Какой черт дернул выбрать эту специальность уже и не упомнишь. А куда с ней? Или преподавать, или… свободная касса? Продажник? Ничего не прельщало, хотя я честно пробовала себя на том или ином поприще, с завидной регулярностью перекапывая сайты с вакансиями сверху-донизу.
Жить где есть – это хорошо, но жить еще надо на что-то.
В этот раз удалось утроиться в кинотеатр да еще прямо на Невском. Вроде как место хорошее, практически культовое. Разве что внутри слегка душновато, но зато красиво и после работы можно заглянуть в кафе или прогуляться по историческим улицам. Я-то сама жила на Гражданке, малость далековато, без причины в центр города не наездишься, пусть до станции метро всего минут десять пешком.
Одно, правда, изрядно нервировало на новом месте работы: коллеги повадились заговорщицким шепотом рассказывать про кинотеатр всякую жуткую ерунду. И вроде бы умом я понимала – чушь, а только все равно становилось не по себе, особенно, когда приходилось задерживаться в конце рабочего дня.
Идешь так по опустевшему кинотеатру, слушаешь эхо собственных шагов – и сразу думается всякое. Нехорошее такое, недоброе. И как-то не по себе становится.
Иногда здравый смысл и рациональное мышление слабо помогали от нелепых и пугающих мыслей. Хотя порой и в рабочее время накрывало, когда вроде как людей вокруг – тьма, а все равно хочется убежать опрометью куда-то подальше.
Вот прямо как сейчас.
Надо было просто заглянуть в зал, проверить что там да как. Вот только до того не хотелось, что как будто даже ноги подгибались.
Но ведь я взрослый здравомыслящий человек… который перепугался мало не до обморока, когда вдруг весь зал до единого человека с неестественной синхронностью повернулся ко мне. На заставших лицах плясали отблески света – фильм все еще шел. Какой-то новый совершенно безмозглый хоррор.
Люди пялились на меня и улыбались. Глаза у них казались стеклянными как у кукол. И эти улыбки… Словно сама в фильм ужасов угодила.
Пришла в себя от того, что зубы начали чечетку выстукивать – настолько стало страшно. Сделала назад шаг, другой, готова была уже развернуться и опрометью кинуться прочь из зала, но внезапно кто-то схватил сзади за плечи, заставив остановиться.
Инфаркт в двадцать четыре года неожиданно показался очень даже возможным.
– Не поворачивайся, – еле слышно шепнул мне кто-то словно бы прямо в ухо.
Это был словно бы незнакомый мужчина. Он стоял позади меня. По крайней мере, я слышала голос и чувствовала чужие руки на своих плечах.
– Не поворачивайся. Не закрывай глаза. Просто пяться, – снова заговорил незнакомец. – Ты должна выйти из зала спиной вперед и закрыть за собой дверь.
Все зрители продолжали смотреть на меня и улыбаться. Сердце колотилось уже как будто где-то в районе горла.
Я двинулась назад шаг за шагом, шаг за шагом. Потом уперлась спиной в закрытую дверь, сообразив, что мужчина, говоривший со мной, исчез. Нашарила на ощупь ручку, дернула за нее и толкнула дверь. Она отворилась с едва слышным скрипом.
Только когда переступила порог, получилось снова задышать полной грудью. Я поспешно закрыл дверь и поразилась тому, какая мертвая тишина царила за ней. Словно никакой фильм в зале и не показывали. Это было чертовски ненормально. Но в этот день совершенно все не получалось назвать хоть сколько-то нормальным.
Обернувшись, я убедилась, что позади меня никого уже действительно не было. То есть совсем никого.
Но ведь был тот человек, который сказал мне, что делать…
И на этой мысли я все-таки вырубилась.
Пришла в себя от того, что меня хлопали по щекам, но делали это слабо, как-то неубедительно. Открыла глаза, огляделась – оказывается, лежу на полу. А вокруг собралась троица – двое мужчин и девушка, она-то меня как раз привести в себя и пыталась.
– Гребаная крипипаста! – пробормотал худой бледный парень, который держался на безопасном расстоянии, будто боялся ко мне прикоснуться.
Что происходит, я вообще не понимала. Ни капли не понимала.
Красивая девушка с длинными темными волосами вздохнула и взяла меня за запястье.
«Пульс проверяет», – тут же сообразила я и замерла, не спеша привлекать к себе внимание.
– А она ничего, крепкая, – произнесла незнакомка так, будто на самом деле я для нее что-то вроде неодушевленного предмета, животного или же маленького ребенка. Ко мне непосредственно девушка даже и не подумала обращаться.
– Сжечь бы к чертям этот треклятый кинотеатр, – пробормотал второй парень, тоже темноволосый как его спутники, но широкоплечий и какой-то… лощеный, мутный даже. На таких девчонки всегда вешаются, а потом рыдают в подушку.
Незнакомка криво усмехнулась.
– Феликс тебя за одни только эти слова удавит, – отозвалась она с ехидцей. – И будет прав. Два шага до Невского. Кругом жилая застройка, да не просто жилая – историческая, дома вплотную друг к другу примыкают.
У меня голова шла кругом – вся эта компания всерьез обсуждает реально или нет спалить кинотеатр! Они же чокнутые! Совершенно ненормальные!
– Все бы тебе с Янычем соглашаться, – отозвался тот из парней, что был пошире в плечах. – Вот уж точно одна сатана!
Худой покачал головой.
– И правда чушь, – произнес он глухо. – Предложи еще интернет отменить, чтобы крипипаста не плодилась.
Причем тут вообще крипипаста?!
Или она как раз-таки причем?
Если вдуматься… То, что случилось сегодня, в самом деле походило на какую-то дурацкую страшилку из интернета. А теперь все прекратилось. Как будто.
– А чего бы не отменить?! – раздухарился широкоплечий и сложил руки на груди.
Девушка тихо рассмеялась.
– Ага. И тогда просто в дело вступят уже городские легенды, которые и без интернета прекрасно выживают. Ты сам знаешь, как это работает, Вано. Просто… Закрыть надо это место. Ну, или хотя бы устроить сюда конторских. Пусть лично контролируют. Пока тут народец помирать не начал.
Тут все-таки со мной соизволили заговорить – тот самый хваленый красавчик, который ругался из-за какого-то Яныча.
– А тебе бы, лапушка, побыстрей уволиться отсюда.
Нет, что надо уносить ноги, я уже и без подсказок поняла. Оно как бы очевидно, но и сюсюкающий тон покоробил, да еще и это слащавое «лапушка».
– Я тебе не лапушка! – говорю и с пола поднимаюсь. Медленно, неуверенно, но сама. Сил придавало то, что глядели на меня в этот момент почему-то с одобрением – по крайней мере, девушка и худой парень.
– Ну даже если не лапушка – все равно увольняйся, – совершенно не смутился из-за отпора лощеный. – Место тут, сама видишь, нехорошее.
Я поежилась и ответила:
– Вижу.
То, что случилось в зале, казалось каким-то странным и страшным сном. Ну разве может такое произойти в реальности? Здравый смысл вопил в голос, что нет, никак не могло. Но на этот раз я была совершенно не настроена прислушиваться к здравому смыслу.
– В общем, уходи прямо сегодня, – снова заговорила девушка и вытащила из кармана визитку, которую протянула мне. – А если работа нужна… Звони.
Лощеный удивленно хмыкнул.
– Все еще надеешься на пустующее место кого найти? К нам просто так не устроишься, сама знаешь.
Девушка пожала плечами и смолчала.
Я взяла в руки кусочек глянцевого картона и порядком удивилась: имени и фамилии незнакомки на визитной карточке не было, только информация о некоей ведомственной природоохранной конторе. Словом, добрую волю я оценила, но специальность совершенно не моя.
– Спасибо. Но вряд ли я подойду.
Настаивать никто и не подумал.
Незнакомка только и сказала:
– Не попробуешь – не узнаешь. И о том, что с тобой произошло, помалкивай. Никому ни слова. Даже родителям и друзьям.
На том и распрощались.
Увольняться не пришлось. На следующий день кинотеатр просто закрыли и всех работников спешно рассчитали, выдав в знак доброй воли зарплату за два месяца. По официальной версии зданию срочно требовался капитальный ремонт из-за аварийного состояния… Словом, мне пришлось выслушать поток откровенной чуши, которая вообще не имела никакого отношения к реальности. Уж я-то знала.
А уже бывшие коллеги шепотом поведали, что рано утром в кинотеатр явились представительные люди в строгих костюмах, переговорили с управляющим, причем, довольно долго у него торчали, и вот после этого разговора здание решило, что оно готово обрушиться на повинные головы персонала и посетителей.
О том, что произошло накануне, я, разумеется, никому не стала рассказывать. Не только потому, что так попросили вчера странные люди, благодаря которым я вышла целой и невредимой из зала. Просто не хотелось выставить себя чокнутой. Одно дело – пересказывать байки из разряда «это случилось с другом моего друга», и совершенно иное поведать о том, что произошло прямо с тобой и совсем недавно.
Однако, какие бы странные вещи ни произошли в кинотеатре, это не отменяло того факта, что я снова нуждалась в работе. И чем скорей, тем лучше – больших накоплений у меня так-то не было, а двухмесячная зарплата проестся быстро.
Как назло никаких подходящих вакансий упорно не находилось, а если вдруг удавалось откопать что-то годное, меня заворачивали после собеседования.
В итоге визитка, которую дали те странные люди в кинотеатре, начала казаться чем-то вроде последнего шанса. Она все еще лежала в кармане моей куртки, не потерявшись вопреки всему и даже почему-то не потерлась.
Я все еще могла прочитать и название организации, и номер телефона, как будто городской. Ни то ни другое в интернете не гуглилось, сколько бы я ни забивала в строку поиска заветные буквы и цифры.
Возникало ощущение, что конторы, куда меня зазывали, вообще не существует. Но в очередной понедельник, снова получив отказ после недолгого собеседника, я вернулась домой, вытащила заветную визитку – и просто набрала номер.
Пошли гудки.
До последнего ожидала, что вот-вот соединение оборвется или механический голос сообщит, что набранный номер не существуют.
Но трубку подняли довольно быстро и мелодичный женский голос прощебетал:
– Оперативный отдел, здравствуйте.
Я даже растерялась сперва и не сразу смогла подобрать слова. Какой еще оперативный отдел? Неужели не туда попала?
– Я вас слушаю, – с подкупающей теплотой добавила незнакомка.
Кашлянув, я все-таки заговорила:
– Э… Здравствуйте, мне дали визитку… Сказали, можно устроиться на работу…
Прозвучало чертовски жалко.
– Ясно, – как будто даже обрадовалась моя собеседница. – Подъезжайте. К двум успеете? Станция метро Петроградская.
Дар речи пропал вторично.
Вот так просто? Это какие-то мошенники?! Не спросили ничего! Ни кто дал визитку, ни какая у меня специальность…
– Алло? – окликнули меня. Все также тепло и ласково.
– Д-да, – отозвалась я, зажмурилась и выпалила, – к двум успею.
Ну не убьют же меня? Не понравится – просто развернусь и уйду.
Я думала, что мне просто назовут адрес, я забью его в навигатор и спокойно доберусь до места. Ведь это обычно происходит именно так. Но к моему удивлению девушка, до которой я дозвонилась, принялась досконально, до последней мелочи объяснять до какой остановки ехать, по какой улице идти, где поворачивать…
Уже на третьей минуте хотелось сказать, что я не идиотка и как-то в родном городе точно сориентируюсь, но воспитание не позволило. А незнакомка отставать никак не желала. Она мало того, что в подробностях рассказала про весь маршрут, так еще и заставила записать каждое слово, а потом прочитать по бумажке.
Как я не бросила трубку – вообще непонятно.
И вот по итогу сидя в метро я попытала на карте на смартфоне просмотреть, что же за путь предстоит. Чтобы выяснить – места, в которое меня отправили, как будто вовсе не существует.
Разыгрывают, что ли?
Но даже несмотря на все подозрения я все равно решила посмотреть лично. Ну просто потому что эта поездка давала хоть какую-то надежду на лучшее, отказываться от которой не хотелось. В конце концов, меня зазывают не в темную подворотню посреди ночи.
Оказалось, врали все-таки карты. Точно там, где говорила неизвестная девушка, обнаружилось серое здание, по виду в стиле конструктивизма. Окон у здания почему-то не имелось, вывески – тоже. Однако внутрь я пошла без тени сомнений, ведь все выглядело именно так как и описывала незнакомка.
Так что… Вдох, выдох – и внутрь.
Пройдя через двери с прочими людьми, что стремились внутрь, я оказалась в до боли белоснежном холле. И только черная кабинка секьюрити казалась крепостью среди заснеженных равнин.
По телефону мне сказали, что нужно подняться на шестой этаж. Причем зачем-то мне посоветовали использовать лестницу, а не лифт. На этот совет я благополучно махнула рукой и под настороженными взглядами окружающих вошла в кабину одного из лифтов.
Присоединяться ко мне никто не спешил, но когда я это осознала и запаниковала, двери уже закрылись с хищным лязгом и лифт медленно двинулся наверх. За все время пока кабина поднималась, она ни единого раза не остановилось. То есть десятки людей, работавших на шести этажах почему-то полностью игнорировали простой и удобный способ передвижения.
И можно было, конечно, предположить, что все просто садились в другую кабину лифт… Но почему-то мне вспоминались все жуткие истории про лифт, которые доводилось слышать за свою жизнь, начиная с тех баек про черный дом, которые дети пересказывают друг другу, заканчивая фильмами ужасов.
Но вопреки моим страхам до шестого этажа лифт все-таки доехал, двери открылись и я с колоссальным облегчением вышла из него.
Чтобы едва вновь не ослепнуть от белизны.
Если у этих, прости господи, интерьеров есть дизайнер, то он по-настоящему странный человек. И как теперь тут ориентироваться?! Как назло вокруг ни единой живой души! И ни одного указателя!
– Ну… по ходу разберусь, – заверила я саму себя и решительно двинулась вперед, надеясь на авось, божью помощь и такую-то матерь.
Спустя пару поворотов я растеряно замерла, понимая, что окончательно и бесповоротно заблудилась. Подергала каждую дверь, до которой могла дотянуться – но все как назло оказались закрыты. И тишина стояла просто мертвая.
Я, не мудрствуя лукаво, достала телефон, собираясь просто позвонить по тому самому номеру с визитки. Но сети не было.
Ни сети. Ни людей. Ни выхода.
– Ау! – без раздумий завопила я, будто оказавшись в глухом лесу.
Ни ответа, ни привета. А ведь орала будь здоров!
Ну не помру же я тут, правда? Рано или поздно люди появятся… Должны появиться! Закончится рабочий день, местные служащие станут возвращаться домой и непременно меня обнаружат.
Или нет.
Происшествия последних дней заставили поверить, что иногда события могут развиваться самым неожиданным образом.
– Ты чего орешь? – раздался позади скрипучий дедовский голос.
Оборачиваюсь резко – вижу стоит передо мной мужичонка бородатый в спецовке, под мышкой держит стремянку, в одной руке разводной ключ.
И как только подобрался с этакой ношей настолько тихо, что я шагов не услышала? Ума не приложу.
– Я… Заблудилась я. Тут все белое, никаких указателей.
Мужичонка пожал плечами, как будто ничего нового не услышал.
– На работу пришла устраиваться? Поди, к оперативникам?
Я тут же поспешно закивала.
– Все верно! К оперативникам! Покажите дорогу, пожалуйста! Я одна даже обратно к лифтам не выйду!
Закашлялся мужичонка, закряхтел, стремянку к стене прислонил и говорит:
– Знамо дело, не выйдешь. Никто не выходит. Токмо если выведу. Ну, пойдем, что ль, пополнение. Поди, Муромец тебя уже заждался.
«Муромец еще какой-то», – озадаченно подумала я, но расспрашивать провожатого не решилась. Мало ли, бросит еще. Опять же других живых людей как будто на всем этаже и нет.
– А как вы поняли, что я к оперативникам иду? – спросила я с легким недоумением.
И хотя ожидала, что ответ окажется каким-то таинственным, мистическим, вышло совсем наоборот:
– Токмо у оперативников нынче недобор. Да и у тебя поперек лица, девонька, написано, что тебе самая дорога в оперативный.
Я с утра на себя в зеркало смотрела и ничего такого уж особенного не углядела.
– Что, думаете, возьмут? – спрашиваю весело.
Мужичонка поглядел через плечо с хитроватым прищуром и ответил:
– Так ведь уже приняли, разве нет?
Вот этот ответ показался по-настоящему странным.
– Да нет. Я ведь еще даже собеседование не прошла.
Провожатый снова удостоил меня веселого взгляда:
– Но ты же на него уже пришла.
Как будто это хоть что-то решало. Уж сколько раз мне доводилось бывать на собеседованиях…
Впрочем, чего спорить с местным завхозом или кем-то в этом роде? Доведет до нужной двери, поблагодарю – на том и распрощаемся.
Несколько минут я шла за своим проводником по белоснежным пустым коридорам, и с каждым шагом становилось все больше и больше не по себе. Окружение казалось по-настоящему ненормальным. Разве могут вообще реальные люди работать в таких условиях?
Нужно ли мне это?!
В итоге мужичонка с разводным ключом довел меня до двери, которая как будто ничем не выделялась среди прочих и сказал:
– Ну, вот и оперативный отдел, девонька. А я пошел.
И ведь в самом деле пошел – я моргнуть не успела, как «завхоз» скрылся за поворотом, только его и видели.
Никакой таблички ни на двери, ни рядом с дверью не висело. Как мне следовало найти именно этот кабинет в совершенно одинаковых переходах? Ума не приложу. Да и не факт, что привели меня именно к оперативному отделу.
Однако, деваться было некуда и я отворила дверь, морально готовая ко всему.
Первым, на что напоролся мой взгляд, когда я переступила порог кабинета, стала невероятно красивая блондинка, которая старательно набирала что-то на печатной машинке с душераздирающим клацаньем. Компьютера на рабочем столе девушки не наблюдалось, как и вообще любой техники, которая могла претендовать на статус современной. Окна, кстати, тоже не было. В общем, такие себе условия работы. И притулившийся в углу кулер вообще никак не мог исправить ситуацию.
Девушка подняла на меня небесно-голубые глаза и осведомилась:
– На собеседование?
Услышав голос, я уверилась, что все-таки попала по адресу. По крайней мере, именно с этой блондинкой мне довелось говорить по телефону.
– Да, я вам звонила. Я…
Попытку представиться прервал повелительный взмах руки.
– Проходите, пожалуйста, – кивнула блондинка в сторону двери напротив ее стола. – Илья Петрович ждет.
В смысле ждет? Он даже не мог знать, что я пришла!
– Мне точно туда? – на всякий случай переспросила я. Ну, мало ли, может, заговорилась секретарша или как-то не так поняла…
Девушка снова глянула на меня.
– Да-да. Идите уже.
Не без оторопи я пошла именно туда, куда и велели.
Вхожу в кабинет и вижу – сидит за столом этакий шкаф двустворчатый, плечи едва не шире стола, борода лопатой.
– Здравствуйте, – неуверенно пробормотала я, во все глаза глядя на слишком уж крупного мужчину. Не походил он на офисного работника никаким боком.
Илья Петрович? Имя подходит. И как там его назвал тот мужичок в спецовке? Муромец? Вот точно настоящий богатырь.
– Стало быть, Кристина Кирьянова? – спросил мужчина, буравя меня светлыми глазами так, будто насквозь хотел рассмотреть.
Я кивнула, так и застыв на месте.
– Проходите уже, через порог говорить – дело последнее.
Дважды меня упрашивать не пришлось, села на стул напротив Ильи Петровича, вытащила свои дипломы и прочие бумажки, которые успела накопить за несколько лет, и приготовилась втюхать потенциальному начальнику свои скромные дарования.
Вот только мои документы он проигнорировал напрочь.
Напротив, я тут же получила на руки трудовой договор под номером шестьсот шестьдесят семь.
– Вот так сразу? – только и оставалось спросить.
Мужчина пожал плечами. Его рубашка как будто затрещала по швам.
– А чего тянуть?
Я замялась еще больше.
– Ну… как бы… вы ничего не собираетесь у меня спросить? Это ведь собеседование. Надо меня на годность проверить.
Илья Петрович почему-то рассмеялся.
– Ну, вы же сюда пришли.
Вот тут дар речи меня покинул. В первый момент показалось, что даже навсегда.
Заодно вспомнилось, что и мой провожатый сказал примерно то же самое.
Да уж. Кажется, я попала в какую-то шарашкину контору, куда берут кого ни попадя. Первым порывом было просто подорваться и уйти, но… но я помнила, сколько денег осталось у меня на счету. Деваться как будто и некуда.
Словом, я выдохнула сквозь зубы и принялась вчитываться в строки договора. Как будто все было в порядке и зарплата именно та, о которой мне сообщили во время телефонного разговора. Вот только…
– А почему столько правил безопасности? И почему они указаны именно в договоре? Разве для этого не существуют отдельные инструкции?
И правила какие-то… странные: номер двадцать пять «в случае отключения в здании света, не забудьте трижды постучать по дереву», номер двадцать шесть и того хуже – «строго запрещается приближаться к черным кошкам, а также впускать их в любое помещение». Словом, бред чистой воды, иначе и не скажешь.
С обязанностями-то было вроде как все просто – природоохранная контора и занимается соответствующими делами. Среду окружающую защищает, вред физическому и психическому здоровью людей предотвращает. Формулировки местами малость непривычные, но в целом, все в пределах нормы. И не такие трудовые договоры видала.
– Так надежней, – пояснил Илья Петрович с улыбкой. – Эти правила безопасности не грех лишний раз написать.
Как я не покрутила пальцем у виска, сама не поняла. Но работа действительно требовалась, так что я прочитала договор раз, другой, кроме идиотии про черных кошек, пустые ведра и прочей суеверной ерунды ничего подозрительного так и не обнаружила. Но мало ли какая у людей корпоративная культура?
В общем, я подписала договор. Да, скрепя сердце, но подписала.
Илья Петрович сгреб бумаги, как-то уж чересчур на мой вкус довольно улыбнулся и заявил:
– Ну, на этом и все. Сейчас Ларочка вас везде проведет, со всеми познакомит. Приступайте к рабочим обязанностям.
Вот это уже стало полной неожиданностью. Так сразу – и начинать работать? Не слишком ли внезапно?
Однако, спорить я не стала. Только кивнула, заранее готовясь к тому, что мне тут очень не понравится. Место же явно чудное, совершенно ненормальное!
Той самой пресловутой Ларочкой оказался золотоволосая секретарша. Когда начальник передал меня непосредственно на ее попечение, девушка улыбнулась до того довольно, что стало по-настоящему не по себе.
– Поручаю вам новенькую, доведите уж до места назначения.
Сказав это, начальник скрылся в кабинете, только его и видели.
А я осталась один на один с Ларой.
– У вас тут всех настолько быстро принимают? – спросила я, нервно кашлянув.
Секретарша без колебаний кивнула.
– Ну да. Тех, кто доходит.
Кажется, все упиралось именно в способность добраться до потенциального рабочего места.
– А что, много кто не доходит? – не без иронии поинтересовалась я.
Каких-то особых трудностей по пути я не испытала. Разве что навигатор вздумал дурить. Так что, наверное, прочие просто по итогу приняли решение не лезть в странное учреждение.
– Почти никто не доходит, – ошарашила меня блондинка. – Ладно. Хватит уже болтать, познакомлю тебя с нашим «боевым составом». Ты их, конечно, видела, но нужно хотя бы познакомиться как положено.
Видела?
Я тут же насторожилась.
– Это те ребята, которые… ну… – тут подобрать слова так легко не вышло, говорить о случившемся на последнем месте работы не хотелось, – в кинотеатре были?
Моя провожатая кивнула и двинулась к выходу из кабинета. Оставалось только поспешить за ней. Деваться-то в любом случае некуда.
Первым, что бросилось в глаза, стали чертовы вывески. Чертовы. Вывески. Они были дико странные – просто белые барельефы, едва различимые на фоне белых же стен… Но… Но я должна была их заметить по дороге на собеседование! Честное слово!
Но не заметила!
– Их же не было! – воскликнула я в сердцах.
Лара, цокающая впереди на тонких шпильках, развернулась глянула с недоумением.
– Ты о чем? – озадаченно спросила она.
– О табличках! Я тут бродила, черт его разберет сколько времени! И их не было!
Девушка только пожала плечами.
– Они тут были. Просто ты не замечала. Выбрось из головы такую ерунду.
Нужный кабинет оказался совсем рядом, буквально за парой поворотов.
Лара постучала в дверь и, не дожидаясь разрешения, распахнула ее настежь.
– Ребята, у вас пополнение. Лекса, я тебе проспорила. С меня тортик.
Я осторожно заглянула секретарше через плечо и увидела тех, кого и рассчитывала. В кабинете опять же без единого окна, расположились та троица, которую я видела в кинотеатре. Ну, и еще один бородач обнаружился.
Темноволосая девушка, которая и вручила мне визитку данного учреждения, просияла довольной улыбкой. То ли обрадовалась моему появлению, то ли просто предвкушала поедание проспоренного Ларой тортика.
– А я знала, что ты появишься! – воскликнула она и тут же пошла жать мне руку в немного мужской манере. – Я Лекса. Поздравляю, пополнение. Теперь ты часть команды.
Странное имя, больше на кличку походило. Ну или родители с фантазией, тут вот так легко и не угадаешь. Видала я собственными глазами девочку, которую родители назвали Элениэль. Были бы ролевиками – дело одно, но тут просто… фантазия разыгралась.
Я не успела представиться – за меня это сделала Лара.
– Кристина Кирьянова. Ты ее, Лекса, к нам зазвала – вот ты и нянчись.
Улыбка Лексы стала довольней прежнего, и девушка с готовностью заверила:
– Не переживай, Лара, мы разберемся.
Секретарша кивнула, развернулась на каблуках и удалилась плавно покачивая бедрами. Будто модель на подиуме.
Лекса же указала мне на свободный стол и предложила с улыбкой:
– Устраивайся, пополнение. Чувствуй себя как дома.
Мужчины после этих слов почему-то захохотали во все горло.
Я уселась за стол, положила на него сумку и сообразила… что никакого имущества, чтобы устроиться на новом рабочем месте, у меня и нет.
Тем временем, Лекса принялась представлять коллег:
– Это наш Фил.
Девушка указала на бородача, который поднял глаза от каких-то бумаг и наградил меня дежурной улыбкой.
– Это Вано.
Так именовался один из тех парней, которых я уже встречала в кинотеатре. Для себя я его назвала «бабник».
– А это Герыч, – представила Лекса последнего коллегу, темноволосого, бледного и до жути худого. – А как нам к тебе обращаться?
Тут произошла заминка. Ну потому что…
– Но ведь Лара уже называла мое имя, – пробормотала я.
Все четверо тут же расхохотались так, что, кажется, стены завибрировали.
– Что-то знакомое, да? Еще кто-то не любит читать правила безопасности, – сквозь смех выдавил Фил.
Лекса зарделась, вздохнула и махнула рукой, а после посмотрела на меня и с неожиданной серьезностью произнесла:
– Нельзя самому называть кому-то свое настоящее имя. Тебе нужно прозвище.
Вот именно такого не ожидаешь на новом месте работы, особенно, если речь идет о официальной природоохранной конторе.
Несколько секунд я молча выжидала. Ну вдруг, кто-то все-таки рассмеется и скажет, что это была только шутка?
Однако веселиться новые коллеги не спешили.
Вано картинно закатил глаза и изрек:
– Не читать правила безопасности – это ваши женские примочки, да?
От таких слов Лекса скривилась, будто уксуса пришлось выпить, а Герыч молча пошел и взял на ближайшем стеллаже несколько объемных брошюр. На первой значилось «Полный каталог выявленных аномалий». Открыв ее на случайной странице, я прочла:
– «Бабайка подкроватная»… Вы издеваетесь?!
Новые коллеги снова разулыбались. Как будто малость… ехидно? Это такой розыгрыш для новичка, что ли?
– «Пиковая дама»… Высокая степень опасности… Вы точно издеваетесь!
Тот, который Фил, пожал плечами.
– Насчет Пиковой дамы не переживай. Она уже поймана. Сидит под замком, не вырвется.
Я глубоко вздохнула, потом медленно, очень и очень медленно выдохнула сквозь зубы, и только после этого заговорила снова, стараясь очень тщательно подбирать слова.
– Вы же не рассчитываете, что я поверю… в бабайку?
Лекса очень мило улыбнулась и откликнулась:
– Ты читай каталог, читай. И прочие инструкции тоже. Поверь, желательно выучить их наизусть. Тут все очень серьезно. Опять же насчет прозвища. Этот вопрос решить нужно до конца дня.
Нет, всему есть предел. Моему терпению в том числе. Я нанималась в более-менее серьезное учреждение, а не в цирк!
Я подорвалась из-за стола и мрачно спросила:
– Где тут отдел кадров?
Нет, может, мне и не нужно идти туда, чтобы занести трудовой договор, но уж чтобы написать заявление на увольнение точно требуется идти к кадровикам.
Тут кабинет вновь буквально загудел от хохота. Бессовестно ржали все четверо – и Лекса, и Фил, и Вано, и Герыч.
Первым успокоиться умудрилась девушка, она и произнесла:
– Прости, но уволиться у тебя уже не получится.
Вот это заявление было как обухом по голове.
Но это ведь… ну просто технически невозможно. Я же не в рабство продалась, а просто устроилась на работу. Явно неудачно.
– В смысле «уволиться не получится»?! – воскликнула я, подозревая, что понемногу схожу с ума. Ну, или моя собеседница решила неудачно пошутить. Но тогда лицо у нее в самый раз для покера.
– Просто не получится. К примеру, ты намертво застрянешь в лифте, не сумев доехать до отдела кадров, и просидишь так до конца рабочего дня. Или внезапно никого из кадровиков не окажется на месте… Случиться может вообще все, что угодно. Но эффект будет один – уволиться у тебя не получится.
Девушка улыбалась так мягко, дружелюбно. Даже, можно сказать, любезно. Но говорила вещи, от которых становилось откровенно не по себе. А остальные «коллеги» только кивали на каждое слово.
– Что за ерунда?! – воскликнула я и снова напоролась на легкомысленную улыбку собеседницы.
Вот она ясней ясного говорила, что Лекса действительно ни капли не верит, что у меня действительно выйдет уволиться.
Но так ведь не бывает?! Тут просто собрались чокнутые и сейчас они навязывают мне свои бредовые фантазии!
Не надо было звонить по номеру с той визитки. И уж тем более не стоило ставить свою подпись на трудовом договоре. Да, деньги нужны позарез, но можно было поискать другие вакансии! Ведь сразу сообразила – контора мутная!
Зачем я только сюда пришла?!
– Ну… Ты просто можешь проверить лично, – предложила Лекса настолько терпеливо, что я даже засомневалась в собственной правоте. На пару секунд. – И убедиться. Отдел кадров на третьем этаже. Я даже доведу тебя до лифта. Пойдем.
После напутствий Лексы я искренне боялась, что лифт и в самом деле застрянет, но вопреки ожиданиям и опасениям кабина замерла, когда на табло появилась цифра три и двери плавно раскрылись.
– Ну вот, – пробормотала я с ехидцей. – А сколько разговоров было!
Я вышла из лифта, не ожидая никаких подвохов. Конечно, белизна стен, которая наводила на мысли то ли о больнице, то ли вовсе о морге, приводила в уныние, однако, бояться причин не имелось. Наверняка будут таблички. Просто нужно присматриваться внимательней.
И все-таки кто додумался делать белые указатели на белых стенах?
Двери лифта за моей спиной сомкнулись с лязгающим звуком. Словно капкан.
– Триста двадцать первый кабинет, – повторила я вслух номер, который сообщили пока еще коллеги и двинулась вперед.
После второго поворота я сообразила, что снова что-то пошло не так.
Не было дверей. Вообще. Ни единой. Только глухие белые стены – ничего больше.
Я вздохнула, выругалась про себя и вернулась назад, благо, прошла немного и обратный путь помнила. И я даже вышла к лифтовому холлу. Одна проблема – там не оказалась лифта.
То есть вообще.
То есть совсем.
Я стояла перед стеной, которая всем своим видом говорила о том, что там должным быть двери лифты.
Но их не было.
В первый момент появилась мысль, что это просто какой-то дурацкий розыгрыш. Я даже простучала нужную стену, в надежде обнаружить фанеру, которой неизвестные шутники скрыли двери. Но нет, ничего такого. Двери действительно испарились, словно их и не было никогда.
– Да что за черт! – возопила я, не особо рассчитывая, что меня кто-то услышит.
С того самого момента, как мне довелось столкнуться с Лексой, Вано и Герычем в кинотеатре, одна странность нанизывалась следом за другой, как бусины на нить. И вот эта бусина оказалась ну очень большой. Слишком большой.
Поняв, что тут выхода точно не появится, я плюнула и снова двинулась вперед, в переплетение, рассчитывая… ну хотя бы на что-то. В любом случае лучше идти куда-то, чем ждать у отсутствующего лифта погоды.
Шла по правилу правой руки. Конечно, вряд ли так удастся куда-то добраться, но хотя бы буду знать, как вернуться обратно.
«Это если за твоей спиной коридоры не начнут меняться местами», – ехидно озвучил самые страшные опасения внутренний голос.
Кажется, невозможное же дело. Но после исчезновения лифта впору было поверить во что угодно.
Дверей так и не было. Любых. Только бесконечные белые коридоры и льющийся из потолочных светильников холодный свет. Телефоне не ловил сеть, но вот этому я даже не сумела удивиться. Меня обкладывали со всех сторон весьма качественно, не оставив ни одного шанса на побег.
Спустя час я проголодалась, устала… и задолбалась.
Куда идти и, главное, зачем – непонятно. Сбежать – ни единого шанса.
Я встала посреди коридора, выдохнула сквозь зубы и завопила:
– Да не стану я увольняться! Не стану!
Наверное, глупо было рассчитывать, что после этого «крика души» я получу ответ.
Но внезапно раздался до боли знакомый гул. И за следующим поворотом я буквально вылетела в лифтовый холл. Уже с дверями.
– Ладно, – пробормотала я. – Понято-принято.
Мое возвращение никого особенно не удивило. Новые коллеги – теперь уж точно без вариантов – явно не сомневались, что по итогу именно так все и выйдет.
Лекса вообще с улыбкой спросила:
– Чаю?
Вот из-за этого спокойствия и любезности очень захотелось закатить истерику, но из последних сил я сдержалась.
– Не откажусь.
После этих слов я плюхнулась за свой стол, обхватила голову руками и осведомилась:
– Это что вообще такое?
Кто-то из мужчин заржал, но когда я огляделась, надеясь вычислить весельчака, у всех уже были очень торжественные выражения на физиономиях.
– Ну, ты уже поняла, что Контора у нас… непростая, – начал Фил с видом местного доки.
Кивнула. Имелись у меня такие подозрения.
– Ну и находится она в непростом здании, – со смешком продолжил бородач. – Ты сейчас в одном большом паранормальном объекте. По заверениям нашего исследовательского отдела, частично разумном.
Интересная оговорка. Тут еще и исследовательский ответ имеется.
– А в реальности? – спросила я совсем уж убито.
Фил пожал плечами, очевидно, не имея собственного мнения на этот счет.
Зато Герыч, который вроде как меньше всех рвался вести беседы, обронил:
– Здание может быть и полностью разумным.
Я прикрыла глаза и тихо застонала. Это же надо было настолько вляпаться! Вот уж точно везет как утопленнику!
Хотя чему тут удивляться-то? Всю жизнь со мной случались какие-то странные и дурацкие происшествия. Правда, подобного масштаба – в первый раз, но все-таки!
И вот теперь сперва я устроилась на работу в кинотеатр, где происходила какая-то форменная чертовщина, а теперь и эта непонятная контора, в которую оказалось до смешного легко устроиться, но фактически невозможно уволиться!
Лекса подошла вплотную и похлопала меня по плечу.
– Да не переживай ты. Нормально тут работается. Мы же как-то справляемся? Справляемся. Вот и ты сможешь.
Легко ей говорить! Видела я как ребята держались тогда в кинотеатре, будто ничего странного и уж тем более страшного вовсе и не происходит. Такое такое спокойствие просто так не обрести! Наверняка все дело в практике...
– Я?! Смогу?! – выпалила я и расхохоталась. С откровенно истерическими нотками. – Да вы шутите! Я вам что, какая-то Скалли, что ли?! Или один из братьев Винчестеров в юбке?! Да я просто случайно сюда явилась!
В кабинете повисла тишина. Ехидная такая.
Я тут же принялась озираться, пытаясь сообразить, что именно произошло на этот раз.
Коллеги глядели на меня и как-то странно.
– В Контору не приходят случайно, – пояснил Фил со вздохом. – Случайно ее даже невозможно найти. Люди неспособны увидеть это здание.
В первое мгновение я не поверила словам бородача. Странности странностями, но всему же есть предел. Не видеть этакую громаду? Это уже совсем нереально!
– Не удивляйся. Просто прими как данность, – посоветовала Лекса как-то особенно ласково. Будто говорила с ребенком или умственно неполноценным. – И какое у тебя все-таки прозвище?
Прозвище. Чертово прозвище, которое почему-то было жизненно необходимо сослуживцам.
– Лаки, – сообщила я без особой охоты и опустила глаза. – Друзья зовут меня Лаки. В честь далматинца из мультика.
Как и тот щенок я влипала во все возможные неприятности. Чтобы потом в последний момент не иначе как чудом выкрутиться.
– Вот это на пропуске и напечатаем, – искренне обрадовался Фил. – Добро пожаловать, Лаки. Настоящим именем с этого момента никогда и никому сама не представляйся. И читай инструкции.
Возвращалась я домой в растрепанных чувствах, с бейджем сотрудника безымянной конторы, на котором значилось «Лаки, оперативный отдел».
В конце рабочего дня коллеги торжественно вручили охапку документации, которую следовало прочитать, а в идеале еще и выучить наизусть. По заверениям сослуживцев, которым я понемногу начинала верить, от этого в какой-то момент может зависеть моя жизнь.
Ни черта не успокаивающее напутствие. И проверять на практике, так это или нет, не хотелось.
Когда я уже подходила к собственному дому, заметила пятно крови, которое растеклось на проезде неподалеку от парадных.
– Ох ты ж боже мой! – ужаснулась я.
Не то чтобы тут так уж часто гоняли, все-таки кругом школы и садики, а только иногда случалось. Но, судя по количеству крови, под колеса попало какое-то не слишком большое животное.
От лужи тянулся след. Кем бы ни был пострадавший бедолага, у него все-таки хватило сил отползти в сторону и… и спрятаться в ближайших кустах. К которым я и направилась. Никогда не могла пройти мимо пострадавшего животного, даже если это грозило мне самой травмами.
За переплетениями ветвей удалось разглядеть глазища, которые, казалось, светились. Очевидно, под кустом пряталась кошка.
– Кыс-кыс-кыс, – позвала я пострадавшую животину.
Кошка многозначительно и как будто недобро молчала.
Я вздохнула, мысленно помянула свои руки и полезла в куст, собираясь вытащить пострадавшего котейку. В конце концов, зверику явно сильно досталось, не приходится рассчитывать, что он поправится без помощи людей.
Кошка предупреждающе басовито заорала, давая понять, что категорически не желает принимать чью бы то ни было помощь. Однако любовь к животным, оказалась во мне сильней инстинкта самосохранения. Так что, бормоча под нос все известные молитвы, я принялась шарить руками, пытаясь сграбастать кошку.
Куда умней было сходить домой за перчатками или хотя бы чем-то, чем можно защитить руки, однако, я побоялась, что в мое отсутствие кошка успеет куда-то удрать.
С собой у меня была только ветровка, которая совершенно не годилась для подвигов такого рода. Впрочем, ее я расстелила на земле, собираясь завернуть в предмет одежды пострадавшего.
– Кто не рискует, тот не пьет шампанское. И не ставит прививки от бешенства, – пробормотала я и рванулась к животному.
Не иначе как чудом, схватить бедолагу удалось, и я даже сумела с грехом пополам вытащить животное из укрытия.
Что ж, это точно была не кошка. Кот. Мордатый, крупный, песочной масти с голубыми злющими глазами, которые глядели на меня так, будто кисонька была не прочь откушать глупым человеком. И то, что шерсть животного была порядком выпачкана в крови, не делало найденыша жалким и безопасным даже на вид. Походило, скорее, на то, что пойманное чудище кого-то изрядно потрепало и испачкалось исключительно в крови павшего врага.
Здоровенная зверюга. Похожа на гибрид домашней кошки и камышового кота. Такие сейчас как будто в моде. Как они называются… Чаузи! Точно! Чаузи!
Вот так всегда, купят себе экзотическую игрушку, а потом вдруг оказывается, что не вывозят – и оказывается несчастное животное на улице, где и выжить-то толком не получается.
Кот протяжно орал на одной ноте и выворачивался из рук с такой силой, что не приходилось сомневаться – он-то как раз выживет. Причем сперва выживет сам, а после еще и меня. Потому что может.
Когда удалось завернуть зверюгу в ветровку и прижать к себе, кот внезапно смолк и принялся пялиться на меня в культурном шоке. Очевидно «милая кисонька» привыкла быть самым страшным чудищем на районе и теперь, столкнувшись со мной и моим упорством, испытала некий когнитивный диссонанс.
– Тише, лапушка, я тебя не обижу, – приговаривала я, хотя крупная мускулистая зверюга по идее могла сама меня обидеть. И я начинала откровенно паниковать! Но нельзя же вот так просто взять – и бросить котейку в беде. Особенно, если уже удалось ее схватить. – А тощий-то какой…
Хорошего кота много не бывает, но мне явно попался плохой – худой, жилистый и, очевидно, чертовски сильный.
Рациональная часть моего сознания заходилась в истерике – если кисонька доберется до лица, мало точно не покажется. Такая животина и глаза выцарапает как нечего делать.
Ну так рациональная часть – это одно. А весь прочий мой безмозглый организм уже пер свежепойманного кота к парадной.
Почему? Да просто нельзя вот так просто бросить на произвол судьбы израненного животное. Даже если это животное спасителя может порвать на мелкие лоскуты.
С грехом пополам открыв дверь в парадную, я потащила изловленное ценой колоссальных усилий чудище на четвертый этаж. Обычно отсутствие лифта в доме не доставляло мне великих неудобств, но с такой тяжелой ношей, которая еще и норовила изворачиваться, подъем оказался практически эпическим подвигом.
Около двери в мою квартиру «скотик» начал вопить особенно истошно, будто я пыталась скормить его питбулю, а не принести в свое жилище.
– Ну давай, котенька, – приговаривала я, из последних сил удерживая зверюгу. – Пойдем домой. Я тебя накормлю. Давай, пойдем. Ну же...
Животина слегка притихла, и, воспользовавшись этим, я быстро шмыгнула внутрь, тут же закрыв дверь.
Стоило только поставить котяру на пол, как он дунул вглубь квартиры и был таков.
Честно говоря, я не совсем понимала, что дальше делать с найденышем. По идее его следовало… вымыть? Обработать раны? Отвезти к ветеринару? У меня были раньше домашние животные, однако, никогда они не попадали в такие вот передряги.
– Котенька, ты где? – со вздохом позвала я, не сомневаясь, что вытаскивать животину придется из какого-нибудь очень труднодоступного места.
Зверюга затаилась и отзываться, разумеется, не собиралась.
– Ничего, будем искать, – мрачно заявила я, вооружилась шваброй и двинулась на поиски, видимо, своего питомца. Хотя бы временно своего.
Кот обнаружился в спальне под кроватью. Он забился в самый дальний угол и светил оттуда очень недобрым взглядом, из-за которого ни капли не хотелось извлекать зверя из убежища.
– Кыс-кыс-кыс, – со слабой надеждой обратилась я к коту.
– Мау-ау-ау, – прогудел он в ответ из-под кровати так, что и собака Баскервилей поседела бы и побежала прятаться в самую непроходимую часть Гримпенской трясины.
Но мне-то деваться было некуда… Пришлось сжать зубы и взяться за дело.
После намека в виде пары тычков шваброй, кот понял, что так легко я не сдамся… И вцепился в швабру. Видимо, пытаясь так продемонстрировать, что случится в будущем со мной.
Я восприняла такой поворот событий как удачу и резко потянула швабру на себя, вытащив зверя как рыбу из пруда.
– Ма-а-а-а-у! – благим матом возопил кот, оказавшись на свету, но я успела накрыть зверя халатом, а позже и спеленать им.
Многозначительное «мау» через слои ткани звучало куда более зловеще.
– Тише, маленький, тише, – принялась приговаривать я над дергающимся орущим кульком.
Тише «добыча» быть не желала, маленькой – не была. А уж рвалась на волю так, что не приходилось сомневаться – кот в ближайшее время добровольно не сдохнет.
Предстоящая помывка меня по-настоящему ужасала.
Я дотащила животное до ванной комнаты, поспешно закрыла за собой дверь и скорее швырнула, чем положила кота в ванну. Из халата зверюга выпуталась сама и посмотрела на меня так, что в памяти сразу всплыл тот самый знаменитый эпизод из кино, когда персонаж говорил «Это не меня заперли с вами, это вас заперли со мной».
От греха подальше я поспешно схватила лейку душа и врубила воду, окатив кота.
– Мау-ау-ау! – оскорбленней прежнего возопил он, но спасаться не спешил. Очевидно вопреки всем стереотипам у найденыша складывались нормальные отношения с водой.
С песочной шерсти, которая была чуть темней моих собственных волос, стекали потоки розоватой воды. Однако к моей великой радости, никаких особенно серьезных ран на животном не обнаружилось.
Если этому зверю довелось схватиться с собакой, вероятно, собаке досталось на порядок больше.
– Ну вот и хорошо, вот и умница, – бормотала я, осознавая, что успокоить пытаюсь в большей степени себя, чем кота, который продолжал буравить меня голубыми глазами.
Странное сочетание масти и цвета радужки. Хотя я никаким местом не специалист в том, что касается кошек.
Прикасаться к зверюге голыми руками или нанести какое-то моющее средство я не рискнула, держалась на относительно безопасном расстоянии. Но вот завернуть кота в полотенце было необходимо. Если он начнет сохнуть самостоятельно, может еще и простудиться. Тогда станет еще хуже.
– Котенька, давай жить мирно, а? – взмолилась я и взялась за первое попавшееся полотенце.
Увидев, что к нему снова приближаются с какими-то подозрительными намерениями, зверь возмущенно зашипел, предупреждая, что еще одно неосторожное движение – и я горько пожалею. Даже о том, что вообще появилась на свет.
До этого момента я пока не получила ни одной царапины, но это уж не иначе как чудом. Однако, чудеса имеют неприятное свойство заканчиваться. И, кажется, сейчас наступит как раз такой момент.
Я едва не на цыпочках подкрадывалась к коту, тот шипел все громче, громче… Cмотрел все злей и злей.
– Господи помоги! – выпалила я и накинула на животину большое полотенце, а после споро замотала кота как в простынь.
Гневный вопль сопровождал каждое мое движение, но я была упорна в желании высушить котяру. Пока таскала его на руках как младенца в пеленках (очень злобного и буйного младенца) достала на ходу перекись водорода и ватные палочки, морально готовясь к страшному. Раны найденыша следовало обработать, а заодно, вообще посмотреть, что там с бедолагой случилось.
Хотя нет, бедолага тут я.
Когда я позволила коту высунуть голову из полотенца, он узрел в моих руках посторонние предметы и снова высказал свое возмущение в максимально доходчивой форме:
– Мау-ау-ау-ау!
Вот сейчас точно огребу…
Нервно сглотнув, снова принялась ворковать:
– Тише-тише, маленький. Сейчас тебя полечим, и все. Потерпи, совсем немного осталось.
– Ма-а-а-ау! – пробасил кот, и все его тело как будто завибрировало от этого мощного звука.
– Вот только не начинай, – обреченно пробормотала я и, нервно сглотнув, размотала полотенце, готовясь получить когтистой лапищей. Довольно мощной лапищей.
Если в мои руки попал действительно чаузи, от камышового кота ему досталось куда больше, чем от домашней ласковой кисы.
Сейчас животине будет больно из-за антисептика… И я огребу по полной программе.
Но нельзя же вот так бросать кота с необработанными ранами.
Словом, я сжала зубы, намочила в перекиси ватную палочку и, резко выбросив вперед руку, прихватила найденыша за холку.
Тот только мявкнул недоуменно. Очевидно, рассчитывал, что уже вконец меня запугал, а тут раз – и бунт. Я внимательно оглядела животное и обнаружила раны на боку, в районе холки и на шее. Как будто ни одна не была глубокой. Уже легче. Но откуда тогда было столько крови на асфальте?
По каждой ране я мазнула щедро, выслушала порядком выразительных ругательств на кошачьем языке и поспешно отдернула руки, спасаясь от гнева животины.
Зверюга рванула прочь и снова скрылась где-то в глубине квартиры. Но на этот раз не молча. Он продолжал громко и обстоятельно выражать свое негодование по поводу моего бессовестного произвола.
До меня же внезапно дошло, что, видимо, котик себя чувствует не лучшим образом. Температура тела у него оказалась низковата, даже учитывая недавнюю помывку. А это обычно плохой признак.
Ну и как бы то ни было, животное необходимо накормить. На ум тут же пришла знаменитая цитата Сент-Экзюпери. Конечно, не приходилось говорить о том, что приблудного зверя я приручила, но все-таки, раз уж я сумела притащить его в дом, следовало хоть как-то позаботиться. К примеру, накормить.
Разумеется, миски для животного у меня в доме не было. Откуда? На самом деле, я даже не планировала заводить хоть какую-то живность. Да у меня даже кактусы умудрялись засыхать! Куда тут заботить о ком-то более требовательном!
Словом, со вздохом я отжалела коту пару своих мисок поплоше, поставила на развернутую газету и принялась думать, чем же потчевать свежепойманного питомца. Интернет намекал, что человеческая еда для кота, тем более, породистого, никак не годится, как и всяческие бюджетные корма, реклама которых не сходит с экранов телевизоров.
В общем, я отжалела от щедрот коту сырое яйцо, кефир, порезала мелкими кусочками шмат размороженной говядины… И посчитала, что, учитывая наши со зверюгой сложные отношения, это еще довольно щедро. Другое дело, что котяра может еще и гордо не снизойти до такого подношения.
Зверь все еще продолжал орать в голос под моей кроватью, явно кроя меня на чем свет стоит на своем кошачьем наречии.
– Жрать иди! – крикнула я и тут же осознала, какая это глупость.
Животное вряд ли осознает смысл этих слов. Возможно, прежние хозяева также подзывали его к миске… но не факт. Значит, придется снова с угрозой для здоровья выгонять кота из убежища и тащить к мискам. А ну как помрет с голоду? Это ведь не его дом, он не понимает, где тут можно поесть и попить.
И… лоток! Чертов лоток!
Я животных, конечно, любила и даже сильно, но определенно не желала, чтобы мое жилище пропиталось тем запахом, который тактично называли «кошатиной».
Словом, я подорвалась до ближайшего магазина зоотоваров. Лоток и наполнитель были нужны едва ли не больше воздуха.
Когда вернулась, в квартире царила тишина. Полная. Очевидно, в мое отсутствие орать зверь посчитал лишней тратой сил и затаился.
– Кот? – окликнула я зверюгу без особых надежд на то, что животное в самом деле появится.
На самом деле, следовало хотя бы как-то назвать случайного питомца. Ну, хоть Мурзик. В любом случае будет лучше, чем просто «кот». Одна беда, к этой наглой мрачной морде как будто никакая кличка и не липла. Сколько я ни ломала голову, ничего подходящего так и не пришло на ум.
Однако даже безымянного кота следовало извлечь из темного угла и притащить к миске. Не дай бог еще околеет.
Зверь снова обнаружился в спальне под кроватью, и доставала я его по прежней технологии. В конце концов, кот вылез, но, скорее, не из-за моих усилий, а просто из милости. Мол, эта жалкая двуногая так со мной носится, ладно уж, так и быть, я снизойду.
Шваброй же я осторожно подтолкнула кота в сторону кухни. Он сверкнул возмущенно голубыми глазами, но соизволил пойти, куда велено. Прикасаться лишний раз к коту голыми руками не хотелось. Мало ли, вдруг он бешеный? Всякое бывает.
– Надо будет отнести тебя к ветеринару, – пробормотала я, глядя как животное брезгливо смотрит на угощение. – Мало ли какая зараза к тебе на улице прицепилась. Ну и опять же кастрировать…
Что такое некастрированный половозрелый кот в доме, я знала как нельзя лучше и такого счастья себе определенно не хотела.
На последнем слове зверюга повернула голову и поглядела на меня долгим задумчивым взглядом, в котором не было ни грамма доброты. В какой-то момент даже показалось, будто зверюга поняла смысл сказанных слов… и ей очень не понравились мои намерения.
Еда в животном особого энтузиазма не вызвала, что сломало мое представление о кошках, которые вроде бы готовы есть практически в любой момент жизни.
Вообще, зверюга казалась какой-то неправильной. Дело было не только в голубых глазах, которых, по идее, не должно быть у кота такой масти. Что-то еще было не так, как положено. Только вот никак не удавалось понять, в чем именно проблема.
– Ну… Ешь, что ли, – велела я животному, а сама начала возиться с кошачьим туалетом.
А ведь есть все шансы, что таким премудростям, как справление нужды в лоток, кот вовсе и не обучен. И лотком для него в таком случае станет вся квартира…
Убедившись, что еда кота интересовать перестала окончательно, я опять же при помощи швабры тонко намекнула ему, что хорошо бы прошествовать в туалет и даже показала лоток. Закрытый. Чтобы обеспечить себе и коту максимальную приватность в таком важном деле.
Зверь посмотрел на меня как солдат на вошь. И сразу стало неловко. А заодно я поняла, что словами назначение этого странного объекта животному не описать. Придется ловить «на горячем» и засовывать в лоток уже, так сказать, в процессе.
– Ну… Ладно. Ты тут как-нибудь сам справляйся, – пробормотала и ушла к себе в комнату.
Все-таки следовало прочитать те самые злосчастные правила, инструкции, каталоги…До конца поверить во все то, что нарассказывали на новой работе, так и не вышло. Даже при учете произошедшего в кинотеатре и той чертовщины, которая случилась, когда я попыталась дойти до отдела кадров.
Не получалось и все тут.
Я оставалась достаточно прагматичным человеком, богатой фантазией не отличалась даже в детстве. И вдруг на тебе – аномалии, навь. Больше всего походило на бред.
В общем, я включила телевизор на первом попавшемся канале, достала всю полученную на новом месте работы документацию и принялась вчитываться, пытаясь не ржать после каждого слова.
Потому что… ну, в самом деле, кто сможет всерьез воспринимать упоминание официальных документах русалок, домовых, нави? У меня так точно не получалось. Через слово принималась хихикать.
А в отношении кошек на моей нынешней работе царила вообще какая-то форменная паранойя. Точней, в отношении конкретно черных котов. Именно про таких несчастных звериков писалось едва не через страницу – не трогать, не приближаться, не смотреть в глаза. В общем, сплошные «не».
Наверное, стоит завтра выяснить, что же это за антикошачий психоз. Не просто же так все это люди писали, не так ли? Хотя кто их знает, служащих в этой конторе, чье название упорно пропадало у меня из памяти. Что-то там про защиту окружающей среды, а что конкретно, постоянно забывала.
Ложиться спать я намеревалась, заперев предварительно дверь. Подпускать к себе во время сна пойманного «скотика» не хотелось ни под каким видом. Сразу вспоминались байки, услышанные в детстве, о том, как сиамские кошки мстили обидевшим их людям ночью, залезали на кровать и начинали раздирать когтями лицо, пытаясь выцарапать глаза.
Конечно, я уже давно выросла и не верила в такие истории. Да и пойманная животина никаким боком не походила на сиама… Но проверять, что там и как с его мстительностью точно не хотелось.
Словом, я приняла душ, завела будильник и легла в постель.
Чтобы проснуться посреди ночи.
За дверью, в коридоре как будто кто-то ходил. По крайней мере, казалось, что я слышала шаги. Отчетливо слышала.
Я уселась в постели, прижимая руки к отчаянно колотящемуся сердцу и уставилась на закрытую дверь, за которой скрывалась неизвестная угроза.
Это грабитель… И что он сделает со мной?! Что он сделает, когда ворвется в спальню?
– Мау-ау-ау-ау! – загудел совсем рядом кот.
Свет включать я не решилась, только прищурилась, вглядываясь в темноту.
Пойманная зверюга, как оказалось, как-то очутилась в комнате. Вероятно, пробралась в спальню, пока я отмокала под душем. И теперь кот пялился на дверь и гулко басовито орал на нее, негодуя.
– Мау-ау-ау-ау! – продолжал горланить зверь.
Наверняка его вопли услышали все соседи, не говоря уже о том, кто пробрался в квартиру. Значит… Значит, грабитель сейчас пойдет на звук и ворвется в мою комнату?
От одного предположения я похолодела.
Однако, вопреки всем ожиданиям шум шагов стих. Остался только недовольно вопящий кот.
Нужно было выйти наружу, выйти и проверить. Или позвонить в полицию. Но я свернулась под одеялом в клубок и неожиданно для себя самой заснула.
Утром я проснулась от тревожного чувства, что кто-то смотрит на меня. И тут же в ужасе подскочила, вспомнив вчерашний ночной шум.
Ну да, на меня и в самом деле смотрели.
Кот.
Сидел на постели и глядел долгим многозначительным немигающим взглядом.
– Ну, привет, зверь, – пробормотала я с оторопью и весомой долей трепета.
Если бы «скотику» захотелось что-то мне сделать посреди ночи, у него имелись бы все шансы.
– Ма-а-а-у, – то ли зевнул, то ли сказал что-то снисходительное и насмешливое на кошачьем найденыш и соизволил спрыгнуть с моей постели.
Не хотелось в этом признаваться, но, как только животина отошла, я почувствовала существенное облегчение.
Часы показывали, что до подъема еще осталось что-то около двадцати минут. Как говорится, ни богу свечка, ни черту кочерга. Доспать уже в любом случае не получится. Надо вставать. И выходить из комнаты.
А что там, за дверью?
В вязких утренних сумерках понемногу начинало казаться, что вчерашние шаги только приснились. Ничего страшного не было, ничего не случилось, мне просто показалось…
Но я бы предпочла убедиться в этом в чьей-то компании.
А рядом крутился только кот.
– Ладно. Мой дом, моя крепость. Если бы кто-то в самом деле пробрался в квартиру, он бы и ко мне в комнату вошел. Ну не кошачий же ор напугал злодея? – убеждала я себя вслух. Звук собственного голоса неожиданно сильно успокаивал.
Кот глядел на меня как на круглую идиотку. Ну, по крайней мере, именно так показалось.
– Ладно-ладно, я уже выхожу, – со вздохом пробормотала я, встала и весьма неохотно подошла к выходу из комнаты. Постояла пару минут и после этого решительно потянула за дверную ручку.
Снаружи предсказуемо никого не было. То есть совершенно никого. И следов чужого присутствия тоже словно и не обнаружилось. Ни единого.
И только убедившись в этом я с облегчением выдохнула.
– Вот приснится, так приснится, – пробормотала я и отправилась сооружать завтрак для себя и зверюги.
На новую работу я каким-то неведомым образом умудрилась не опоздать, явилась к проходной без четверти восемь, сложила все гаджеты согласно инструкциям в отведенную ячейку и пошла к лифтам. Там, как оказалось, уже торчал угрюмой каланчой Герыч.
– Доброе утро, – немного смущенно поздоровалась я.
Парень встрепенулся, будто выныривая из сна, и отозвался:
– А… Утро.
В общем, разговор явно не клеился. Но тут смысла не было пенять на нового коллегу. Он еще вчера показался человеком не слишком общительным. Но хотя бы в его присутствии становилось чуть спокойней. После вчерашних приключений я слегка… побаивалась. Мало ли что случится. А тут можно спокойно прицепиться к Герычу как вагон к паровозу и дойти с ним до кабинета.
Вот только там никого не оказалось, хотя вроде бы до восьми оставалось всего ничего.
– У нас разве не с восьми рабочий день? – спросила я, растерянно заморгав.
Парень уселся за свой стол, откинулся на спинку стула, как будто собирался задремать, однако, все-таки снизошел до ответа:
– С восьми. Но наши всегда опаздывают. Кроме Лексы и Лары.
Закончив говорить, Герыч прикрыл глаза и, похоже, перешел в режим ожидания как компьютер.
А мне осталось только сидеть и уныло рыться в выданной прошлым днем документации. Стоило хоть книгу с собой из дома захватить, раз уж телефоном тут пользоваться нельзя.
Тоже мне, режимный объект.
Лекса и в самом деле явилась ровно в восемь, радостно выпалила «Утро!» и хлопнулась за свой стол с видом развеселой студентки. Брюки карго, безразмерная футболка с пикачу не производили впечатление наряда взрослого самостоятельного человека. Как и выражение абсолютного незамутненного счастья.
– Как почитала вчера, Лаки? Вопросы появились? – с беззаботным видом принялась расспрашиваться меня Лекса. Она не испытывала вообще никакой неловкости и вела себя так, будто мы знакомы уже прорву лет.
Слышать прозвище на новом месте работы оказалось чертовски странно, но, наверное, именно к этому я привыкну быстро. Быстрей, чем ко всему прочему.
– Что у вас тут за проблемами с черными котами? Их упоминают едва не через страницу.
Герыч душераздирающе вздохнул, а Лекса расстроенно покачала головой.
– Стало быть, перечень известной безымянной нави ты еще не изучала, – с укором произнесла она.
У меня просто слов подходящих не нашлось после такой претензии. Да там была целая гора макулатуры! Как за один вечер осилить-то?
– Не ворчи, сама была не лучше, – не открывая глаз пробормотал Герыч, а потом снова погрузился в дремоту.
Лекса фыркнула тихо и махнула рукой.
– Ну да, была. И не сказать, что это облегчило мне жизнь. Прочитай-ка сперва про безымянную навь, Лаки. Думаю, сейчас это важней всего.
Поскольку никаких прочих дел пока что все равно не наклевывалось, я сделала, как было велено, и принялась разбираться, что ж это за безымянная навь. Нет, в общих чертах я уже представляла, о чем идет речь. Но теперь дело дошло до персонального знакомства.
Через четверть часа я уставилась на Лексу и неверяще осведомилась:
– То есть если передо мной появится черный кот, это непременно окажется Хозяин теней? Безымянная навь?
Сослуживица пожала плечами.
– Не обязательно. Но я бы на твоем месте не стала рисковать. Он на Контору уже давно зуб имеет. Но это еще была бы невелика беда, если бы слишком деятельным, зараза, не оказался. Все Хозяину теней неймется – надо в Сущее прорваться. Желательно надолго и не одному.
Мой мозг снова дал сбой, что отразилось на лице.
Лекса тут же засмеялась.
– Да тебе еще читать и читать, как я погляжу, – сказала она с широченной улыбкой. – Сущее – это тот слой реальности, на котором живут люди. На Изнанке обитает навь. Людям не место на Изнанке, нави – в Сущем. Но всегда найдутся те, кого не устраивает сложившийся порядок. Так что… лучше не приближайся к черным котам. На всякий случай.
Я усмехнулась. Ну, вот с черными котами у меня пока не появлялось никаких проблем. Найденыш был совершенно другой масти.
– И что? Мне сегодня только читать?
Не сказать, чтобы так уж сильно хотелось по-настоящем работать, трудоголизм так и не стал моей отличительной чертой. Однако, в том, чтобы чахнуть над бумажками, веселья мало. Да и любопытство начало грызть.
Навь. Изнанка. Черные коты. Раз уж в любом случае вляпалась в такое, надо хотя бы поглядеть, что да как. Это уж точно будет интересней, чем сидеть в офисе изо дня в день.
– Да нет, – покачала головой Лекса, раскладывая перед собой стопку каких-то бланков и принимаясь их заполнять. – Вот Фил с Вано приедут – тогда на выезд отправимся. Сейчас, конечно, не «высокий сезон», но работы все равно завались. Не бойся, на твой век жути хватит.
Я бросила на девушку недоуменный взгляд.
– «Высокий сезон»?
Учитывая, сколько у меня накопилось вопросы, Лекса рано или поздно потеряет терпение, но пока этого не случилось, следует узнать как можно больше.
– Белые ночи. Вот в это время начинается вообще не пойми что. Хотя и на Ивана Купалу тоже несладко. Русалки просто бесятся.
Я вздохнула, примиряясь с тем, что мир вокруг окончательно рехнулся. Русалки, видишь ли… Но, очевидно, это тоже придется просто принять.
– А почему все-таки нельзя представляться собственным именем? – снова пристала я с расспросами к Лексе, пока поганой метлой не погнали.
Ну а к кому было еще идти за информацией? Герыч вон то ли действительно спит, то ли очень убедительно притворяется. Прочих же сослуживцев нет как нет.
Девушка взглянула на меня с тоской, но не стала отбиваться от новенькой и принялась объяснять, что называется, на пальцах.
– Имя – это тоже колдовство. Оно дает власть над человеком, но только в том случае, если он сам кому-то откроет свое имя. Назовется.
Наверное, скепсис с моего лица в этот момент буквально капал.
– Вот же Фома неверующий, – махнула рукой коллега. – Ты думаешь, раньше просто так всегда требовалось, чтобы кто-то другой представил? Нет. Это и придумали-то для того, чтобы защититься от чужого колдовства и нечистой силы. А потом люди обо всем позабыли, и осталось только правило этикета.
Я хмыкнула.
– Тебя послушать – так у нас каждый первый дал кому-то над собой власть. Сейчас-то все сами представляются.
Тут Герыч открыл один глаз, хитро глянул на меня и снова сделала вид, что спит.
– Ну… Обычно с гражданскими ничего дурного не происходит. Хотя есть и неприятные исключения. Вот месяц назад…
Я поспешно перебила Лексу, пытаясь вникнуть в то, что она говорит.
– Погоди. Гражданские?
Виноватую улыбку на лице коллеги словами описать бы не удалось при всем желании.
– Прости. Я с тобой говорю уже как со своей. Вылетает из головы, что ты и недели с нами не проработала. Все кажется, всегда тут была.
Наверное, это хорошо? Это означало, что я вписалась в новый коллектив, правда?
Лекса заправила за ухо темную прядь и продолжила:
– Гражданскими мы называем людей, которые не работают в Конторе и не являются гоетами.
Прежде, чем я успела спросить, кто такие «гоеты», сослуживица пояснила:
– «Гоеты»… В общем, они по сути колдуны, но лучше их так называть. Ору будет до неба.
Тут Лекса как-то странно хихикнула и покосилась на дверь, словно желая убедиться, что она не открывается.
– В общем, за гоетами нам приходится надзирать, чтобы не наворотили чего от избытка сил и дури. В Питере их много живет, даже в избытке.
Еще и колдуны какие-то… Да уж, с каждой секундой все чудесатей и чудесатей. И самое странное, что я с поразительной легкостью начала во все это верить. Сопротивление рациональности оказалось настолько слабым, что его проще было вовсе не замечать. Существование нечисти, колдунов и каких-то там чар становилось просто еще одним фактом, который не имело смысла оспаривать.
Страшно было даже думать, насколько сильно мое представление о мироустройстве изменится к концу первой рабочей недели.
– В общем, с гражданскими редко случается что-то эдакое. Они с Изнанкой почти не соприкасаются, значит, навь их обычно просто не замечает. Ну и гоетам чаще до гражданских дела нет. Мы, конторские, дело другое. К нам вечно притягивается что-то эдакое. Тут ушами хлопать никак нельзя – сожрут и не заметишь.
Звучало довольно неприятно… Но я уже сообразила, что пути отступления отрезаны намертво.
Тут отворилась в дверь и в комнату, наконец, ввалились Фил и Вано, оба мало что не в мыле. На часах половина десятого. Трудовая дисциплина как она есть.
Первым делом бородач выпалил:
– Лекса, елкин дрын, скажи на милость, почему Яныч все еще такой злющий?! У него же есть ты!
В кабинете на какой-то момент повисло неловкое молчание, но потом девушка все-таки снизошла до ответа:
– Потому что Феликс от природы такой. И если собираешься озвучить какую-то сексистсткую шутку, предупреди заранее, чтобы я успела сходить в отдел кадров и пожаловаться.
Вано двинулся к своему столу, ехидно хихикая.
– Вот уж точно, с кем поведешься, от того и наберешься.
Я тут же сделала для себя пометку, разузнать, что же это за такой злющий Яныч и как именно с ним повелась Лекса.
С появлением оставшихся работников отдела воспрянул от дремы Герыч. Потянулся и зевнул, после чего с самым индифферентным видом осведомился:
– А что стряслось? С чего Яныч опять взялся зверствовать?
Фил закатил глаза и вцепился в бороду так, будто надеялся ее отодрать от лица.
– Да на Ваське непорядок какой-то начался. Весь интернет завален роликами и фотографиями. Половина как всегда чистой воды фэйк, но, сам понимаешь, в нашей ситуации большой разницы и нет.
Я тут же насторожилась, услышав, что речь идет о Васильевском острове. Во времена студенчества я провела там достаточно времени и эта часть города стала буквально родной. Да и куча друзей как жила на Ваське так и живет.
– И что за непорядок? – осторожно спросила я, не будучи до конца уверенной в том, что имею хоть какое-то право голоса в отделе. Как-никак второй день в отделе, ничего не знаю и еще меньше понимаю.
Понемногу приходящий себя после сильного стресса Фил пожал плечами и ответил:
– Да пока толком ничего не понятно. Надо съездить, глянуть.
Герыч поднялся из-за стола, снова потянулся и обронил как бы между делом:
– Чую опять будет ненормированный рабочий день и куча ночных выездов.
Вот это предположение категорически не понравилось.
– Ночных выездов? – повторила я, надеясь, что парень просто оговорился.
Вано подошел ко мне, положил руки на плечи и томно протянул:
– Ну вот такая у нас служба, Лаки. Никакой личной жизни, если только не заводишь ее прямо на работе.
Я тряхнула плечами, сбрасывая с себя посторонние конечности. Может, личную жизнь в Конторе и получилось бы завести… Но вот конкретно с Вано как-то не тянуло. Фил, заметивший мой маневр, одобрительно кивнул.
– В общем, с домашними и парнем тебе лучше заранее все обговорить, – посоветовала Лекса с улыбкой. – Пока на реках лед не встанет, у нас тут чуть ли не через ночь какое-то веселье. Может возникнуть много лишних вопросов.
Да уж, в такой ситуации без вопросов никак. Молодая девушка ни с того ни с чего начинает пропадать ночами и по возвращении выдает историю одна другой странней. Даже как-то хорошо, что со мной никто не живет, да и парень… Мы с ним совсем недавно разошлись. И лично у меня так и не получилось понять, кто кого на самом деле бросил.
– Отчитываться мне придется только перед котом, – со вздохом призналась я. – Так что проблем не ожидается.
Герыч тихо фыркнул и выдал:
– Я так и думал.
А вот это было по-настоящему обидно!
– У меня на лице написано «одинокая», что ли?! – малость вспылила я, бросив на парня обиженный взгляд.
Ладно. Кто бы там кого ни бросил, расставание с молодым человеком не прошло для меня безболезненно. Хотя бы потому что «повезло» застать его в процессе измены.
Все случилось по классике: молодой преподаватель-аспирант консультировал дипломницу… И доконсультировался до горизонтальной плоскости. А я однажды не ко времени заглянула к своему парню в гости и открыла дверь своим ключом.
Сердце вроде как не разбилось, к тому времени я уже успела дойти до мысли, что вот-вот произойдет расставание, но я определенно не хотела, чтобы все случилось таким образом.
– Нет, – не счел нужным реагировать на мою вспышку коллега. – Просто так бывает практически у всех, кто служит в Конторе. Ты не уникальна.
И почему-то от этого отстраненного тона стало на порядок легче. И от того, что я вовсе не уникальна со своими проблемами, что у всех так.
После недолгого инструктажа перед выездом мы всем отделом отправились сперва за всяческими странными датчиками, чье назначение мне обещали объяснить на месте, а после еще и заглянули в «оружейную» и набрали всякого.
В жизни бы не предположила, что буду разгуливать по городу с кастетом и колом. Не говоря уже о прочих «орудиях труда». Причем по словам сослуживцев – все это оружие вполне себе рабочее и чертовски полезное, когда приходится иметь дело с навью в критической ситуации.
– Днем обычно ничего особенного не происходит, – на ходу успокаивала меня Лекса, пока шли до лифта. – Так что не переживай попусту. Мы просто страхуемся. Мало ли.
И тут же я услышала, как рядом кто-то отозвался:
– Смотри, накаркаешь еще.
Как раз в этот момент наша компания уже оказалась у лифта, и Вано, самый шустрый, нажал на кнопку вызова. В шахте раздался глухой гул.
Резко развернувшись на голос, я увидела, что к лифту подошел худой рыжеволосый мужчина в костюме-тройке. При виде незнакомца коллеги как-то подобрались, если не сказать, съежились. Даже смотреть старались в другую сторону.
Только Лекса просияла, подошла вплотную к рыжему и, встав на цыпочки, кокетливо подставила губы для поцелуя. Незнакомец тут же воспользовался молчаливым приглашением и коротко чмокнул девушку. Та в ответ игривым жестом взлохматила старательно уложенные рыжие кудри мужчины и с лукавством осведомилась:
– Ты чего это страх и ужас наводишь с утра пораньше, Феликс Янович?
Так вот на какого «Яныча» жаловался Фил! И вот как именно с ним ведется моя сослуживица! «Водились» они явно ближе некуда.
Рыжий вздохнул и закатил глаза.
– Нет, это не сработает. Вы опять облажались.
Лекса сощурилась и ответила:
– Это был форс-мажор. Ты же нас хорошо знаешь.
Феликс Янович на это не повелся.
– Я вас плохо знаю с хорошей стороны! Форс-мажор – это группа китайских туристов у аптеки Пеля, когда вы там грифонов ловили. А тут – вы облажались!
При упоминании знаменитой аптеки у всего отдела почему началась эпидемия кашля, и только я не имела ни малейшего представления, что именно происходит.
– И между прочим, я больше месяца пытался донести до Муромца, что на Васильевском творится форменное безобразие! – выдал поток негодования кавалер моей сослуживицы.
Улыбка Лексы стала слаще прежнего.
– Да-да, милый, мы все знаем, что ты уже месяц ешь мозг Илье Петровичу. Вот видишь – мы прямо сейчас едем на Васильевский и всё там порешаем. Увидимся вечером.
Рыжий веснушчатый Феликс Янович в этот момент выглядел ну точь-в-точь как великомученик перед совершением подвига, за который и получил это почетное звание. Мол, достали вы меня в конец, замучили дурью своей…
Тут взгляд Феликса Яновича скользнул по мне.
– А это?.. – осведомился он с любопытством.
Я чуть смутилась, сообразив, что вроде как не положено самой представляться. Но тут в дело вступила Лекса.
– А это Лаки, наше пополнение. Вчера устроилась. Лаки, это Феликс Янович Ружинский, начальник отдела информирования.
Рыжий ухмыльнулся.
– И твой жених.
Такое уточнение явно доставило девушке удовольствие, она буквально расцвела радостью.
– И мой жених.
На меня же Ружинский поглядел с долей озабоченности, словно подозревал в чем-то недобром. Однако руку для приветствия все-таки протянул без заминок и колебаний. Ответила я на рукопожатие с долей оторопи – пусть жених Лексы и казался кабинетным работником, хватка у него оказалась довольно-таки крепкой.
– Добро пожаловать в Контору, Лаки. Надеюсь, вы испортите мне нервов меньше, чем ваши чрезвычайно одаренные коллеги.
Сжав мою руку, Феликс Янович почему-то и не подумал ее отпускать. Напротив, удерживал пальцы и пристально смотрел в глаза. Прежде чем я успела разволноваться по этому поводу, начальник отдела информирования осведомился:
– А скажите-ка, барышня, не доводилось ли вам в последнее время сталкиваться с чем-то странным?
Вопрос показался чертовски «уместным», учитывая, что вчера я устроилась в эту самую контору, которая буквально воплощала собой слово «странный».
– Мы Лаки нашли, когда были в кинотеатре на выезде, – вместо меня ответила Лекса своему жениху.
Тот покачал головой как будто с недоумением и руку мою все-таки отпустил.
– А… – пробормотал рыжий мужчина. – Та крипипаста буквально на самом Невском. Что, все настолько круто обернулось? След-то на барышне не сказать, чтоб слабый.
Сразу захотелось пойти к зеркалу и найти тот самый злополучный след, который углядел начальник отдела информирования. Одна беда, в Конторе не имелось зеркал. То есть вообще. Даже в уборных. И проносить их с собой тоже запрещалось. Даже совсем уж крохотные в пудреницах считались нежелательными.
Мои сослуживцы принялись переглядываться.
– Ну, я бы сказал, что там все было всерьез, – вынес свой вердикт подключившийся к разговору Вано. – Если бы мы не появились, девчонка могла бы и не выжить.
А девчонка – это очевидно я. И вроде как и прежде я предполагала, что те странности в кинотеатре могла не пережить. Однако, услышать такое оказалось все-таки жутковато.
Вовремя, выходит, ребята подъехали. Хоть в чем-то повезло.
Ружинский еще раз хмыкнул, будто соглашаясь с чем-то в своих мыслях.
– А что, Феликс Янович, с Лаки что-то серьезное? Этот след – он потом аукнется? – уточнил встревоженно Фил.
Забавно все-таки, за глаза вон костерят Лексиного жениха, Янычем зовут, а лицом к лицу говорят исключительно с уважением, по имени-отчеству именуют.
Начальник отдела информирования призадумался, поглядел на меня с прищуром и вынес вердикт:
– Да не сказал бы. Есть и есть. Ничего дурного вроде как не влечет. Просто интересно стало, с чем настолько сильным ваше пополнение столкнулось.
Вот кому-то просто интересно, а мне – немного нервно.
Но тут приехал, наконец, лифт и разговоры смолкли сами собой. Почему-то в кабине все хранили гробовое молчание и даже старались лишний раз не шевелиться.
Ружинский вышел на третьем этаже. Наша команда – на первом.
– Ну, считай, это будет твоим боевым крещением, – весело сказал Вано и со всей дури хлопнул меня промеж лопаток.
Да уж, прозвучало многообещающе. Даже слишком.
Добирались до «места происшествия» с комфортом. Оказалось, у Конторы имеется служебный транспорт для таких ситуаций. В аккуратном новом микроавтобусе отлично поместился весь отдел и заодно заготовленный скарб.
Я переживала разве что из-за пробок, в которых предстояло проторчать энное количество времени. Все-таки с наземным транспортом в Питере всегда были проблемы и город днем часто «вставал» намертво.
– Не переживай, – успокоил меня Фил и очень многозначительно усмехнулся. – Герыч водитель от бога. Доедем с ветерком.
Нет, звучало-то, конечно, вдохновляюще… Вот только как водительский талант коллеги поможет избежать заторов на дороге?!
Оказалось, еще как поможет. Наверное, с библейских времен не случалось таких чудес и в таком количестве! Мы даже по Невскому проехали как по пустой проселочной дороге. Машины, кажется, просто расступались!
– Это как? – только и спросила я, чувствуя, как начала дергаться щека.
Сидящий рядом Вано не упустил случая похлопать меня по плечу да там же и забыть руку. Будто так и надо.
– Просто привыкай. У нас это вот так работает, – протянул коллега с довольной улыбкой.
Руку его я поспешно с себя скинула. А потом для надежности и вовсе пересела к Лексе.
Ну что за тип такой? Разве непонятно, что мне его внимание совершенно не нравится?! То, что у меня никого нет, вовсе не значит, что я хочу обзаводиться ухажером на работе! Тем более, кем-то вроде этого скользкого парня!
– Не переживай, – с улыбкой тихо сказала Лекса. – Вано просто такой. Он быстро отстанет.
Легко ей говорить. Жених вон – начальник отдела и его все побаиваются. К такой руки особо не потянешь – тут же и оторвут.
До Васильевского мы и в самом деле долетели как на крыльях. Даже Дворцовый буквально перемахнули. Может, в Конторе работали и не колдуны, а самые обычные люди, как уверяли сослуживцы, но что-то этакое они знали и умели.
Однако, дальнейшее путешествие, как оказалось, было запланировано уже исключительно пешим ходом.
– На нашей работке если на чем-то разоришься, так это на кроссовках, – со смехом сообщил мне Фил. И вроде бы даже не особо шутил.
Его обувь, кстати, выглядела… ну так себе. Словно сослуживцу пришлось пройти в этой паре путь до тридевятого царства и обратно.
Лекса коллеге поддакивала.
– Точно-точно. Столько ходить приходится, что чуть ли не каждый месяц обувь менять надо. В общем, запасайся. Хорошие кроссовки спасают.
Тихомолком порадовалась, что не выбрала сегодня какую-то более женственную обувь. А ведь по незнанию и могла. Я еще матерью была приучена к мысли, что девушка непременно должна щеголять на каблуках, хотя бы и невысоких.
– Ну… Это понятно, но что мы тут будем делать-то? – спросил я, с тревогой озираясь.
Самое возмутительное, что ничего этакого, странного не наблюдалось и в помине. Я-то ожидала чего-то в духе Сайлент Хилла: туман там, тишина и пустота на улицах. А на Васильевском властвовало лето – яркое, зеленое, с ослепительно синим чистым небом, которому приезжие часто так сильно удивляются.
Наивные люди… Им и в голову, поди, не приходит, что в городе на Неве может месяц стоять невыносимая жара не то что без капли дождя, даже и без облачка в небе.
– Походим. Посмотрим. Снимем показания, – пояснил с видом умудренного жизнью старца Фил. – Чаще всего приходится иметь дело с последствиями городских легенд, там хотя бы понятно, что именно следует проверить в первую очередь. Но сейчас сценарий другой. Поэтому импровизируем.
Я покосилась на Лексу, собираясь вытрясти из нее необходимые как воздух подробности. Та ответила мне всепрощающим взглядом великомученицы.
Ну, что поделать, если расспрашивать именно ее мне оказалось проще? Герыч все больше отмалчивается, иметь дело с Вано вообще не хотелось. А Фил… Его я самую малость стеснялась.
– А разве городские легенды – это правда?
Лично я никогда в такие бредни не верила. Ну ясно же – сказки для наивных и впечатлительных туристов, повод содрать с приезжих лишнюю копейку. Как-то мне лично довелось разговаривать с женщиной, на полном серьезе искавшей мост, который ночью раздваивается. В общем, полный бред.
Лекса развела руками.
– Даже если не были правдой, то со временем становятся.
Разумеется, я ничего не поняла. Впрочем, уже второй день подряд это мое обычное состояние. Происходящее упорно ставило в тупик, напрочь отказываясь встраиваться в привычную схему реальности.
– И… как это понимать? – решила я не оставлять коллегу в покое. Даже несмотря на человеколюбие и сострадание.
С тяжелым вздохом Лекса почесала макушку, собираясь с мыслями для очередного ответа. Я даже на секунду посочувствовала ей. Сложней всего объяснять кому-то непосвященному простым и доходчивым языком то, что уже давно стало для тебя обыденностью.
– В общем, если много людей разом во что-то верит, это рано или поздно воплощается в реальность. Где-то в чаще, где-то реже, но в Петербурге срабатывает, пожалуй, всегда. Так что задача Конторы не только разбираться с паранормальным, но также еще и прятать его, а также разубеждать гражданских, что сверхъестественное вообще возможно. Чтобы чертовщины плодилось как можно меньше.
Работка уж точно та еще.
Насчет того, что придется походить и посмотреть, Фил ни капли не обманул. Оставив машину во дворах за Биржей, мы побрели по улицам Васильевского острова, весело переговариваясь. Ну, я-то по большей части помалкивала и слушала, а ребята как раз не замолкали ни на минуту, вспоминая прошлые свои «подвиги» и забавные истории, которые, как оказалось, случались на каждом шагу.
Ощущение обычной прогулки по историческому центру портили только какие-то счетчики в руках сослуживцев, которые то и дело попискивали и пощелкивали.
– И что измеряем? – уточнила я на этот раз у Фила.
Лекса уже начала от меня практически шарахаться, постоянно опасаясь нового вопроса.
– По большей части колебания электромагнитного поля, – отозвался коллега, который, судя по тому, что я успела подметить, считался в отсутствие начальника, Ильи Петровича, за старшего. – В плане измерений наша работа по большей части физика и минимум паранормального.
Да уж, звучит не слишком мистически.
– Ребя-я-я-ят, – внезапно окликнула всех Лекса, тыча пальцем в ближайшее здание. – А мы к этому дому же третий раз выходим. Вы в курсе?
Вообще, брели по Васильевскому мы без какого бы то ни было плана. Вот только шли все больше прямо и никуда не сворачивали. Шансов вернуться в то же место было примерно ноль.
Честно говоря, я малость похолодела.
«Началось!»
Вот только никто кроме меня как будто даже не придал особенного значения необъяснимому происшествию. Ну, случилось, и случилось, удивляться сослуживцы и не подумали.
Фил только и сказал:
– Окей. Давайте еще квартал пройдем.
Через пять минут мы снова вышли к тому же самому дому.
Лекса ухмыльнулась, широко и довольно, словно в лотерею выиграла.
– Ну, я же говорила. Вано, что у нас по показаниям?
Надоевший мне хуже горькой редьки парень глянул на прибор, поджал губы в недовольной гримасе, а после ответил:
– Пока что в пределах нормы. Как было и в кинотеатре. Так что опять придется составлять отчет с пометками «посредством визуального наблюдения» и «предположительно». Никакой конкретики. Исследовательский над нами уже ржет в полном составе! С этой крипипастой вообще невозможно нормально работать!
Что меня сразило наповал тут же, так это то, что ни один из сослуживцев и не подумал бояться! Ни капли! Они даже и не удивились толком.
У меня глаза на лоб лезут, а коллеги вяло переговариваются, пометки в блокнотах делают и даже обсуждают, где именно лучше пообедать. Вот это точно ненормально!
– Но… Но как мы вернемся-то? – спросила я, готовясь к самому худшему.
– Обыкновенно, – равнодушно отозвался доселе молчащий Герыч. – Развернемся и пойдем назад.
Прозвучало проще простого, поэтому поверить не получалось.
– И что, этого хватит? – усомнилась я.
Как будто все фильмы подходящей тематики приучали к мысли, что борьба с потусторонним – дело сложное, подчас непосильное и требует куда больших усилий.
– Вполне. Если ты перестанешь паниковать, – с полной непоколебимой уверенностью ответил тощий коллега.
Подошедшая Лекса похлопала меня по плечу.
– Тут очень важно, Лаки, как ты сама относишься к происходящему. Если не боишься, оно ничего тебе не сделает.
Если этими словами меня пытались успокоить, то не вышло.
– Оно?! Что за «оно» такое?!
Паника стала еще сильней прежнего.
– Да кто его знает? – пожала плечами Лекса. – Пусть исследовательский отдел разбирается. Мы, оперативники, – люди простые, если можно скрутить и поймать – вот это наше дело. В общем, погнали. Главное, Лаки, не оборачивайся. Что бы ни услышала – не оборачивайся и иди вперед.
Самое забавное, что когда мы развернулись и двинулись обратно… в итоге действительно вышли к микроавтобусу. Все закончилось вполне благополучно, разве что я время от времени слышала за спиной… всякое. Даже окликали несколько раз. Одно хорошо, звали не по имени, по прозвищу, а Лаки меня называли сейчас только коллеги, которые шли рядом.
Выдохнуть получилось, только когда залезла в салон служебного транспорта.
– Ну, подведем итог, оно или тут всегда было и недавно активизировалось, или завелось в течение этого лета, – произнес со вздохом Фил, когда Герыч уже завел мотор.
Вано устало привалился к окну и отозвался:
– Завелось. Зуб даю, это все гребаная крипипаста. Наша аппаратура ни разу не среагировала как следует. Так, незначительные колебания ЭМП. Если бы это навь в Сущее просочилась или где-то разрыв границы с Изнанкой произошел, запищала бы каждая приблуда. Может, Яныча сюда свозить, а? Глядишь, он бы своим гоетским глазом что и высмотрел. А то больно не хочется ночами круги на Васильевском наворачивать.
В смысле, «гоетским глазом»? Ружинский гоет, что ли? Утренних разъяснений я не позабыла, и Лекса говорила, мы за ними надзираем.
Микроавтобус плавно тронулся с места и двинулся в сторону Дворцового.
– Во-первых, Феликс принципиально не станет делать чужую работу, – проворчала девушка в ответ на предложение эксплуатировать своего будущего мужа. – Во-вторых, я его уже таскала в тот кинотеатр. Ничего толком он не заметил. А чертовщина там пока так и происходит. Надо бы закрывать, по-хорошему.
Тут у меня возник один вопрос. Важный. Было очевидно, что речь шла об одном конкретном кинотеатре. Том, в котором я не так давно работала.
– Но если Феликс Янович не заметил там ничего, как он мог увидеть след после кинотеатра на мне?
В салоне повисла многозначительная нехорошая тишина.
– Значит… Есть шанс, что ты контактировала с какой-то другой сильной аномалией. И совсем недавно, – вынес приговор Фил, и вот тут мне категорически поплохело.
Весь обед прошел словно в тумане, я бесконечно ломала голову, с какой еще неведомой ерундой недавно сталкивалась. В кафе даже кусок в горло толком не лез, доела свою порцию я на чистом упрямстве, буквально проталкивая в себя каждую ложку супа.
– Ну так до чего додумалась? – спросила вполголоса Лекса, когда мы с ней отошли в уборную. Не столько из-за зова организма, сколько из-за чисто женского желания наконец расчесаться и поправить макияж. В Конторе-то с зеркалами было все очень плохо.
– Не знаю… Кроме трудоустройства и того случая в кинотеатре в моей жизни все как будто проходило штатно.
И тут вспомнилась минувшая ночь. Я даже замерла, когда навалился тот почти забывшийся страх.
– Вспомнила что-то? – с озабоченностью уточнила Лекса, заглядывая мне в глаза.
Я передернула плечами и выдохнула сквозь зубы, беря себя в руки.
– Ну… Не знаю. Ночью как будто кто-то ходил по квартире за дверью спальни. Я слышала шаги. Но, наверное, просто приснилось, ко мне в комнату ведь так никто и не вломился. Только кот орал пол ночи дурниной.
Коллега как будто призадумалась.
– Какие-то следы в квартире утром нашла?
В ответ я покачала головой.
Лекса нахмурилась.
– Но кот орал… Где именно, сказать можешь?
Я снова кивнула.
– На дверь. Он сидел рядом с моей постелью и орал на дверь.
Выслушав мой ответ, коллега нахмурилась еще сильней.
– Надо бы съездить, глянуть на твою квартиру. Коты – они разом видят и Сущее, и Изнанку. Так что, может, твой питомец углядел что-то опасное. Вдруг именно из-за ночного происшествия на тебе остался след?
Уже на выходе из туалета девушка снова принялась разузнавать подробности о моем свежепойманном звере
– А кот у тебя спокойный? Раньше шум без причины поднимал?
Пришлось признаваться, что животина у меня первые сутки, так что о ее привычках и обыкновениях я знаю примерно ничего.
Разумеется, коллега тут же уточнила, какой масти мой найденыш. Ну да, черные кошки – лишний повод для паранойи. Однако, услышав, что шерсть у кота песочного цвета, Лекса все равно не спешила успокаиваться.
– Притащи-ка завтра свою кошку к нам в Контору. Посмотрим, что да как. И надо будет еще и квартиру проверить на всякий случай. Мало ли что. Феликс, конечно, сказал, что след на тебе не несет никакой опасности… Но всегда лучше перебдеть.
Тут я целиком и полностью поддерживала сослуживицу. Особой веры в то, что проблема именно с котом, во мне не было, тут, вероятно, что-то именно в жилье. Но лучше убедиться, чем потом сомневаться.
Когда мы с девушкой вернулись к столу к другим ребятам, мне тут же насоветовали, как защитить себя от паранормального подручными средствами. По словам сослуживцев, то, что я еще совсем недавно считала простонародными суевериями, вполне могло сработать.
– Жалко, что ты одна живешь, – в расстройстве покачала головой Лекса. – Со мной такое тоже случилось, когда только-только начала работать, но я-то не одна обретаюсь, с Ларой. Так проще и спокойней.
Фил с укоризной глянул на девушку.
– Вот жила бы с Янычем, глядишь, он бы зверствовал меньше.
Лекса непреклонно сверкнула глазами.
– Вот уж нет. Съезжаться с ним я собираюсь только после свадьбы и ни днем раньше!
Видимо, за этими спорами скрывалась какая-то своя давняя история, однако, вникать в нее наверняка себе дороже. Так что я слушала молча и иногда кивала или качала головой, если кому-то требовалась моя реакция.
Когда мы уже покинули кафе, Вано задался действительно важным вопросом:
– Так мы сегодня ночью на Ваську едем или пока ну его?
Ребята начали переглядываться и даже умудрились втянуть в этот процесс меня. А я-то что? Я работаю по-настоящему по сути первый день! Какой толк спрашивать мое мнение?
– Да пусть Илья Петрович решает, – высказался в итоге Герыч.
Понемногу я даже начала улавливать некие закономерности в его поведении: худой парень предпочитал упорно молчать до последнего и подавал голос, только если без его мнения было действительно не обойтись. Зато обычно говорил Герыч исключительно по делу.
– Ну вот да, – с энтузиазмом поддержал эту идею Вано. – Как он скажет, так и будет. Хотя, конечно, хочется не на работе эту ночь проторчать. У меня планы как бы были.
Все уставились на местного бабника ну очень выразительно, просто до дрожи выразительно. Даже я внесла свой посильный вклад. Зачем он ко мне-то лапы свои тянул, если у него «планы»?!
– Я взрослый здоровый мужчина! У меня есть свои потребности! – буквально взмолился Вано, оказавшись в перекрестье чужих недобрых взглядов.
– И работа, – напомнил Герыч.
Стон Вано оказался таким громким, что на нас люди оборачиваться начали.
– Да поехали уже в Контору!
Как следует отобедав, я вспомнила, что с утра не долила коту воды и не положила еды. Нет, как будто миски животного не опустели, но вдруг зверюга уже все прикончила и теперь мучается от голода и жажды?
Наверное, надо поискать для кота новых хозяев, пока я ненароком не уморила бедолагу по глупости и рассеянности. Надо бы сегодня с этим как раз и начать разбираться, объявления в интернете выложить или хотя бы знакомых обзвонить.
Вернувшись в Контору, мы сдали на хранение гаджеты и прочее «вооружение», после чего вернулись к себе в кабинет, где взялись за самое ненавистное по словам коллег. За бумажки, которые следовало заполнять после каждого столкновения с нечистой силой.
Я надеялась тихомолком на правах новичка уклониться от бюрократического ада, но мое намерение пресекли в корне. Мол, тебе, дорогуша, надо привыкать ко всем тяготам службы сразу.
Писать приходилось буквально про каждую мелочь. Спустя полчаса у меня рука едва не отваливалась, однако, коллеги остались довольны и даже похвалили за старательность. А как тут без старательности, в самом-то деле? Ведь каждую бумажку приходилось писать в трех экземплярах.
– И кому это? – спросила я, откинувшись на спинку стула.
Что ж, ничего особенно ужасного в первый рабочий день вроде не произошло. Я даже испытала некоторое подобие… разочарования? Начитавшись служебных инструкций, я точно ожидала чего-то большего.
– Илье Петровичу, в исследовательский и в отдел информирования, – ответила Лекса, методично раскладывая наши отчеты по большим прозрачным капсулам с бирками.
Нет, почему информация нужна нашему непосредственному начальнику, очевидно. Чего ради отправлять все в исследовательский, я тоже могла понять. Но информирование? Правда?
На прямой вопрос я получила вполне простой и доходчивый ответ от Фила:
– А Яныч и его свора прикладывают все усилия, чтобы гражданские не заметили странности или, даже если заметили, находили для них какое-то рациональное объяснение.
Я не сумела удержаться от нервного смешка. Это что же нужно делать, чтобы человек не поверил собственным глазам, столкнувшись с какой-нибудь крокозяброй?
– И что? Получается?
Бородач только развел руками.
– Ты не поверишь, на какие чудеса способны Ружинский с присными! Он не за красивые глаза дослужился до начальника отдела, когда ему еще тридцати не исполнилось.
Услышав похвалу в адрес жениха, Лекса даже приосанилась, а на ее лице расцвела горделивая улыбка.
– Хотя характер, конечно, у него сволочной… – добавил вполголоса Герыч, старательно не глядя на сослуживицу.
Та оспаривать слова парня не взялась, но как будто они ее и не беспокоили.
После того как «макулатуру» рассовали по капсулам, Лекса подошла к торчащему из стены концу прозрачной трубы с клапаном. Я эту штуку еще раньше заметила, но обращать внимание нужным не посчитала.
– А что это такое? – спросила я, наблюдая, как коллега одну за другой засовывает в трубу капсулы.
Положив все и закрыв клапан, девушка ответила:
– Пневмопочта. Суешь корреспонденцию в трубу – и она вылетает в трубе у адресата. Не самая удобная замена электронной почты, но лучше, чем никакая. Хоть ноги не бить по несколько раз в день.
На подозрительную приблуду я поглядела с откровенным недоумением.
– Труба одна… Как капсулы попадают в разные места? Там есть какое-то помещение с оператором, который сортирует корреспонденцию?
Сослуживцы принялись переглядываться, будто я сморозила какую-то действительно фееричную глупость. Но ведь это логично. Кто-то где-то должен распределять все по потокам.
– Нет никакого оператора. Оно все само распределяется, – продолжила Лекса. – Главное, бирку подписать.
У меня голова пошла кругом от такого откровенного бреда.
– Но так просто не может быть! Трубы же...
Фил подошел ко мне и успокаивающе похлопал по плечу.
– Я вообще думаю, что там, в стенах, никаких труб нет, и на самом деле наша корреспонденция попадает в черную дыру, откуда ее выдергивает в нужные места невидимой силой.
Тут у меня снова задергалась щека. Сильно задергалась. Даже Фил заметил.
Потому что это, пожалуй, было еще бредовей, чем трижды наткнуться на одно и тоже здание, просто идя по прямой. Какая черная дыра-то?
– А чего ты хотела? – подключился к объяснениям Вано. – Может быть и черная дыра. Кто знает? Это здание ведь никто никогда не строил. Так что…
Никто.
Никогда.
Не строил.
Мой мозг получил слишком много данных и ему срочно требовалась перезагрузка. Как можно быстрей. Вспомнилось, как вчера услышала, что все это здание – один паранормальный объект.
– Кажется, мне сегодня потребуется что-то выпить, – пробормотала я. – Хотя бы валерьянки.
Весь отдел хором загоготал.
Илья Петрович на этот раз смилостивился и дал разрешение ночью спать в своих постелях, а не слоняться по Васильевскому острову. Нельзя сказать, что я не обрадовалась, особенно в свете дневных происшествий. Судя по всему на Ваське действительно завелась какая-то не самая дружелюбная тварь.
По мнению коллег, дело было в расплодившихся в интернете крипипастах. Прочитанные множеством людей, они начали воплощаться в реальность. И у Конторы стало больше работы.
Отдел информирования пытается изничтожить в Сети саму крипипасту и затереть заявления очевидцев, исследовательский – прикладывает максимум усилий, чтобы изучить новый вид опасности и изобрести средства борьбы с ней, а наш оперативный отдел первым бросается на амбразуру, в попытке разобраться с проблемой здесь и сейчас. В общем, все при деле.
Каждый хотя бы раз в жизни мечтал о подвиге. В детстве, юности – но мечтал.
Что ж, у меня мечта сбылась. И были все шансы, что я об этом очень скоро пожалею.
По возвращении домой, я как в глубине души и ожидала обнаружила в своем жилище беспорядок. Кот в мое отсутствие разгулялся как мог – что-то перевернул, что-то разбил… Но ничего по-настоящему ужасного не стряслось. Техника, шторы и обои уцелели, на мебель зверь тоже не посягнул. В общем, я выдохнула с облегчением, смела осколки с пола, подняла то, что можно было поднять, и уже после этого со спокойной душой отправилась принимать душ.
Свет горит, дом стоит…
Где-то, правда, по дому, разгуливает кот. Меня он встречать, разумеется, не вышел. Значит, не голодный. Опыт с другими животными подсказывал, что когда питомцу что-то надо, он становится ну до того ласковым и так рвется общаться, что и словами не описать.
С другой стороны, кто его разберет, моего найденыша? Может, он совсем уж из дикого леса и дикая тварь и с самопровозглашенной хозяйкой на переговоры не пойдет.
Уже после помывки, разморенная и довольная, я обошла всю квартиру, пытаясь выяснить, где затаилась на этот раз наглая зверюга. Кот снова обнаружился в спальне под кроватью, откуда многозначительно светил глазами. При попытке протянуть к животному руку, мгновенно включилась «сирена», животное начало очень многозначительно завывать, намекая на мое не самое приятное будущее.
В общем, я подумала… и решила не рисковать. Ну сидит под кроватью и сидит. Вроде бы ничего плохого не делает. Пока.
До самого заката я просидела за служебными инструкциями, попеременно то хватаясь за голову, то изрыгая проклятия разной степени тяжести. Если верить утверждению, что все правила безопасности пишутся кровью… то на новом месте службы будет чрезвычайно весело.
Когда оторвалась от внезапно чертовски увлекательного чтения, чтобы встать и включить свет, внезапно раздался стук в дверь. Два удара показались неожиданно громкими, их как будто эхо по квартире разнесло.
«Опять звонок сломался, что ли?»
Дом у нас был тихий, спокойный, вечерами чужие тут не ходили, разве что соседи заглядывали порой по-свойски, чтобы одолжить соли или предложить попробовать свежую выпечку.
Соседи мне достались по наследству от бабушки вместе с квартирой, все очень приличные люди, по большей части пожилые, которые меня еще на велике с разбитыми коленками помнили.
Я подошла к двери и бросила взгляд в глазок. На лестничной площадке стояла Елизавета Петровна, она жила в соседней квартире, буквально через стенку и часто заходила ко мне в гости по той или иной надобности или же просто поболтать.
Рука автоматические потянулась к дверной ручке… И в ту же секунду я с воплем отскочила, выдав:
– Ах ты с-с-с-котина!
В это раз кот когти выпустил, да еще как – вцепился со всей дури в бедро обеими лапами, разодрав кожу до крови. Оказалось чертовски больно! Я с шипением потирала пострадавшую часть тела,
– Мау-ау-ау-ау! – принялся орать недовольней прежнего зверь, заняв позицию перед входной дверью.
Вот дожили. Меня взял в заложники кот. Ладно бы тигр, но вот это?! И соседку держать на пороге неловко.
– Елизавета Петровна, погодите! – крикнула я через дверь. – Тут форс-мажор. Но я быстро!
Потом глянула на кота, который вздыбил шерсть и гневно сверкал глазами. Он явно намеревался удерживать занятую позицию до последнего. Вот вчера так не дурил. А что сегодня-то на него нашло?!
– Сейчас как дам шваброй поперек хребта! – пригрозила я и получила в ответ еще одну порцию гневных кошачьих воплей.
И вдруг до меня дошло, что соседка почему-то не откликнулась на мой голос. Кроме кошачьего гневного воя не прозвучало ни одного звука. Старушка, конечно, уже была в преклонных годах, но подводило ее зрение, а не слух.
– Елизавета Петровна? – снова позвала я соседку, на этот раз громче.
Ни одного слова в ответ.
О швабре я как-то позабыла, зато вспомнила о мобильном телефоне в гостиной. Туда и пошла. Взяла в руки смартфон, набрала номер старушки. И ответила она буквально через пару гудков.
– Кристина, детонька, тебе что-то понадобилось? – после обмена приветствиями спросила соседка.
И ни одного слова о том, что она рядом с моей дверью и слышала ор кота.
Внутри похолодело.
– Елизавета Петровна, а вы зачем ко мне заходили сегодня? – бросила я пробный камень.
Соседка искренне изумилась
– Кристинушка, так я уже третий день на даче.
Телефон не выпал из руки только чудом.
Попрощалась я со старушкой на автомате и снова вернулась в прихожую. Кот все еще стоял на страже, но уже хотя бы не орал. Затих выжидающе и только взглядом меня буравил.
– Это… это ведь не Елизавета Петровна? – спросила я зверюгу.
Вот же совсем крыша едет. Уже начала с животными разговаривать.
– Я только гляну, – пробормотала я и снова подошла к двери, опасаясь нового нападения. Однако, на этот раз животина смилостивилась. Разве что стояла тут же, рядом, следя во все глаза.
Елизавета Петровна стояла за дверью, не двигаясь и, кажется, не мигая. И смотрела прямо перед собой. В какой-то момент появилось ощущение, что она поймала мой взгляд даже через глазок…
Я зажмурилась, а потом сделала один шаг назад, другой. Уперлась в стену и после съехала по ней на пол.
Оно точно не было человеком. Оно пришло ко мне. А, может, и за мной.
– Верно Лекса сказала, кошки действительно видят разом и Сущее и Изнанку, – произнесла я и посмотрела в глаза коту, а после потянулась, чтобы погладить зверя промеж ушей. Даже несмотря на то, что пораненная нога порядком ныла, я испытывала к своей «добыче» жгучую благодарность, которая перекрывала все.
Кто его знает, что бы случилось, если бы я открыла дверь?
Непрошенную ласку животное великодушное приняло, хотя во взгляде голубых глаз сквозило пятифутовое презрение.
Хотелось позвонить коллегам и попросить помощи… Вот только тут до меня дошло: мы за два дня так и не обменялись номерами мобильных телефонов. У меня остался только номер приемной Ильи Петровича. И вряд ли Лара все еще там.
– Ладно, у меня есть инструкции. И кот, – принялась я успокаивать себя.
Теперь к спасенной зверюге появились даже некие теплые чувства. Хотя еще поди пойми, кто кого тут на самом деле спасает.
Существо с лицом Елизаветы Петровны упорно продолжало торчать за дверью. Черт его разберет, уйдет ли оно вообще когда-нибудь… Но если нет, то завтра с утра я могу просто позвонить на работу, и коллеги меня точно избавят от напасти, тут и сомневаться не приходилось. А пока… Ну, ночь как-нибудь продержусь.
В первую очередь на ум пришла соль. Потому что вот ее-то как раз можно найти в доме с гарантией. По заверениям сослуживцев и всех правил безопасности, именно соль – надежнейший способ создать барьер против нечистой силы. Нет, может, двойник соседки не сможет самостоятельно открыть дверь, но проверять не особенно тянуло.
Я пошла на кухню – кот за мной. Я вернулась с солью в прихожую – кот за мной. Возникло ощущение, что зверюга просто прилипла как жвачка.
– Вот то не дозовешься, а то не отвяжешься, – проворчала я со вздохом.
Похоже, разговаривать с питомцем меньше чем за сутки стало моей привычкой. Так точно рехнуться недолго.
Пересыпав солью порог я отправилась в спальню, искать в шкатулке для драгоценностей позабытый там освященный серебряный крестик, который не надевала минимум лет десять. Хорошо еще вовсе не потеряла или не подарила кому-то.
По настоянию бабушки меня крестили, но особой религиозностью я так и не обзавелась, разве что после уговоров старших родственников заглядывала в церковь, чтобы поставить свечки по тому или иному поводу, ну и красила яйца на Пасху.
Но теперь, кажется, пришло время для пересмотра своей точки зрения. Ну, по крайней мере, крест точно лишним не окажется и шею не натрет.
Кот все также следовал за мной по пятам как неотступная тень.
– Ну чего тебе надо-то? Погладить? – обратилась я к животному и, не дожидаясь ответа, принялась почесывать шею зверю.
Оставалась маленькая, очень слабая надежда, что питомец замурлычет от удовольствия, но очевидно этой функции в кошачьем организме не имелось. Мой «сожитель» мог только гневно вопить.
Ну, хотя бы не цапнул и руку не разодрал – и на том, как говорится, спасибо.
При ближайшем рассмотрении, выяснилось, что «боевые раны» животного вполне благополучно подживают и, вообще, котяра выглядел довольным и вполне здоровым.
И все-таки откуда вчера натекло столько крови? Очевидно, не из моего найденыша, иначе бы он не остался настолько бодрым.
Визит к ветеринару, похоже, можно на время и отложить, а вот на работу это чудище свозить стоит. Может, кошки и видят разом обе реальности, но как-то уж больно сильно мой зверь среагировал на странное потустороннее существо.
Ночь снова прошла неспокойно. В коридоре топали. Как будто даже громче прежнего. Звуки то и дело заставляли вздрагивать и натягивать одеяло на голову.
Кот же едва не всю ночь просидел напротив двери моей спальни, глядя перед собой. Решимость привезти его на осмотр в Контору к рассвету окончательно окрепла.
Так что утром я за завтраком залила в себя ударную дозу кофе, морщась от гадостного горького вкуса, а после приступила к осуществлению плана. После долгих уговоров удалось запихнуть кота в рюкзак, что пришлось использовать вместо переноски.
После пары возмущенных воплей зверь затих, что наводило на очень нехорошие подозрения. К примеру, что он еще отомстит мне за все и сразу. Производитель утверждал, что ворам ткань рюкзака не прорезать, но ничего не говорилось о том, что будет, если изнутри материал примется раздирать оскорбленный в лучших чувствах кот.
Я чуть расстегнула молнию, чтобы оставить животному приток воздуха, и взмолилась:
– Давай только без скандалов. Тебя никто не обидит. И домой я тебя обратно привезу. Это ведь уже твой дом. А ты – мой кот. Ну, или я твой человек…
Из рюкзак донесся протяжный мявк, значения которого понять не удалось. Но хотя бы на свободу зверь не рвался. Что позволяло хоть в какой-то мере надеяться на лучшее.
По дороге на работу, я все время переживала – из-за того, что охрана в метро пристанет ко мне из-за кота, что на проходной в Конторе что-то пойдет не так, что животное, в конце концов, вырвет в рюкзаке.
Но не иначе как чудом все потенциальные препятствия я миновала без малейших затруднений. Кот так и вовсе вел себя тихо и смирно, разве что время от времени недовольно вздыхал. Это я не слышала, а скорее чувствовала спиной.
Со своей поклажей я поднялась на лифте на шестой этаж, тут же напоровшись на весь свой отдел едва ли не в полном составе. Коллеги что-то всей компанией доносили до Феликса Яновича. Он высился перед ними как фонарный столб, картинно сложив на груди руки, и внимал с крайне скептическим выражением на недовольной веснушчатой физиономии.
Подходить к этой компании откровенно не хотелось. Очевидно, начальник отдела информирования планировал метать громы и молнии. Попасть под них за компанию с остальными чрезвычайно не хотелось.
К сожалению Фил как на грех меня тут же заприметил и махнул рукой, подзывая.
Бежать было, очевидно, поздно…
– Лаки, выглядишь просто отвратительно, – мгновенно наградила «комплиментом» Лекса, едва бросив на меня взгляд. – Что-то случилось? Снова по квартире ночью кто-то ходил?
Слова про мой внешний вид я тут же с легкостью простила. Потому что очень уж хотелось пожаловаться на свои ночные беды в мельчайших подробностях.
Кот в рюкзаке хранил гробовое молчание. Если бы он не оттягивал мои плечи своим немалым весом, я бы решила, животина уже давным-давно улепетнула.
– Если бы только этим дело ограничилось… – вздохнула я. – Вчера вечером явилось что-то. Постучалось в двери. Выглядело как соседка, но это была не она. Я соседке специально позвонила, она вообще на дачу уехала.
Коллеги запереглядывались, а потом Фил спросил заинтересованно:
– Дважды стучали?
Я напрягла память и тут же с готовностью ответила:
– Точно. Два стука.
Тяжело вздохнул Вано, а после выдал уже почти привычное «Гребаная крипипаста!».
Тут уже любопытство взыграло в Феликсе Яновиче:
– Как удалось не открыть дверь? Обычно на это с легкостью попадаются. А вы, барышня, не выглядите как… излишне бдительная особа.
Кажется, наградить меня хотели другим эпитетом. И, вероятно, даже заслуженно.
Ответила как есть:
– Кот не дал. Даже ногу мне разодрал, когда за ручку взялась. Я уже после сообразила, что дело нечисто.
Коллеги помолчали с минуту, после чего Лекса выдала:
– Хороший такой котик. Сообразительный. Глянуть бы.
Я чуть нервозно улыбнулась и сообщила как есть:
– Ты вчера говорила, что хорошо бы его в Контору привезти. В общем, я и привезла.
Для наглядности сняла рюкзак и приоткрыла так, чтобы животное могло вытащить наружу голову, но не сбежать.
Зверюга действительно высунулась, обвела всех внимательным изучающим взглядом, повела ушами, фыркнула.
Оперативники уставились на моего питомца с долей замешательства. Вано даже по всегдашней привычке потянулся, чтобы тронуть кота, но быстро передумал, услышав зловещее шипение.
– И правда, котик… – пробормотала ошарашенно Лекса и нервно хихикнула. – Крупный какой. Он действительно домашний? А то не похоже…
Я тяжело вздохнула и отозвалась:
– Ну, вряд ли на наших улицах мог бы разгуливать камышовый…
В этот момент зверюга извернулась, рванулась из рюкзака и все же получила желанную свободу.
Я только застонала в ужасе, прикидывая, как теперь ловить беглеца. Он и в двухкомнатой-то квартире прятался отлично, а уж что говорить о многоэтажном здании!
Впрочем, зверь вроде не планировался вот так сразу пускаться в бега. Он потянулся, встряхнулся и под ошалелыми взглядами коллег уселся на задницу, не сводя с них испытующего взгляда.
С лиц всех присутствующих понемногу пропадала краска. Теперь ребята выглядели бледней моего собственного лица сегодня поутру.
В чем проблема, я никак не могла понять. Кажется… Кажется, сослуживцы пришли в ужас и дара речи лишились. Но не из-за кота же, правда? Разве может быть в домашнем питомце что-то настолько пугающее?
– Это что такое?! – заорал во все горло Ружинский.
У него первого прорезался голос.
Проходившие мимо работники Конторы тут же застыли и с паникой уставились на начальника отдела информирования словно на бомбу, которая уже готова взорваться. Все явно привыкли, что от Феликса Яновича добра ждать не приходится.
И вот теперь чем-то его гнев вызвала я. Но… но мне Лекса сказала, что питомца лучше принести на работу и показать. Вот и… Но вряд ли это объяснение сойдет для Ружинского за достойное оправдание.
Я виновато втянула голову в плечи. Ну да, не стоило, наверное, все-таки тащить животное на работу. По крайней мере, не предупредив сперва начальство. Но ведь Ружинский мне не начальник, чтобы отчитывать!
Кот встал и, будто издеваясь, подошел непосредственно к Лексиному жениху. Сама же Лекса каким-то упавшим голосом произнесла:
– У этой зверюги нет тени.
Я уставилась на своего непрошеного питомца и поняла, что коллега-то права…
Вот что я заметила в первый же день, но почему-то не заострила внимание. Вот в чем кот был неправильным. Он не отбрасывал тени. И это могло означать ровно одно – я изловила и притащила в собственный дом какую-то паранормальную тварь.
Вот уж точно Лаки. На всю голову. Везение и дурость в комплекте прилагаются. Как я могла это просмотреть?
Кот громко фыркнул, встряхнулся… и перед опешившими от такого поворота событий служащими Конторы стоял уже высокий русоволосый мужчина в джинсах и светлой футболке. Словом, встретила бы на улице – ничего мистического бы в таком человеке и не подметила. Разве что… хорош черт.
Я стояла позади существа и могла оценить и широкие плечи, и длинные ноги… Наверное, его можно было назвать привлекательным. Вот только оно не человек! И даже не кот.
Похоже, теперь уже не придется выяснять, что на мне наследило...
– Вы меня только о черных котах предупреждали! – воскликнула я, сообразив, что умудрилась, сама того не зная, наворотить. В твердыню борьбы с навью собственноручно притащила настоящую всамделишную навь!
И это точно очень большие проблемы! Чертовски большие! Увольнение – еще лучший исход! А ну-как нечисть устроит кровавую баню?!
Оно повернулась, и меня буквально насквозь пронзил взгляд голубых глаз. Вот он был совершенно узнаваемый. Точка в точку как в кошачьем облике. Пока я смотрела в глаза нечисти, разобрать каков он на лицо вообще не получалось. Различить получалось только глаза.
– Ну и зачем с-с-столько др-р-рамы и паники? – осведомился мой «питомец», чуть склонив голову набок. То есть вот как в кошачьем обличье – так черта с два дождешься от него мурлыканья. А тут – всегда пожалуйста! – Катастр-р-р-рофы не случилось.
Лекса нервно хихикнула и произнесла.
– Случилась котострофа…
Нечисть бросила взгляд в ее сторону и одобрительно ухмыльнулась. Поди, шутка пришлась по душе. Сцена тут же потеряла половину прежнего напряжения. На лице Вано даже подобие улыбки появилось, только она показалась мне слишком уж нервной.
– Кто ты? – сурово и даже немного грозно спросил Феликс Янович, выступая вперед так, будто готов дать отпор врагу. – Я тебя не знаю!
Нечисть легкомысленно пожала плечами и несколько секунд пристально разглядывала Ружинского.
– Какой высокомер-р-р-рный гоет. Думает, ему все на с-с-с-свете извес-с-с-стно. Изнанка безгр-р-ранична и никто не знает что и кто в ней укр-р-р-рываетс-с-ся. Я – Тр-р-р-рикстер!
В этот момент все кроме меня напряглись еще больше. Я просто не поняла, что в сказанном могло напугать коллег. Пуще прежнего.
Чтобы мало уж точно никому не показалось, открылись двери лифта, и явил себя начальник оперативного отдела.
Феликс Янович тут же обратился к нему:
– Нет, ну ты видел?! Видел?! Твое пополнение притащило безымянную навь! Прямо сюда!
Илья Петрович и увидел. И оценил тут же, даже рот разинув от нескрываемого удивления. Очевидно, явление нечисти прямо посреди конторы было событием далеко не рядовым.
– Вот только этого нам не хватало! – схватился за голову, подоспевший Илья Петрович, не спеша приближаться к моему «подарочку». – К добру или худу, хотя бы?
Кот хрипло рассмеялся, запрокинув голову.
– Ты меня с домовым не путай, человек. Я – др-р-ругое. Я – Тр-р-рикстер-р-р.
Илья Петрович нервно сглотнул и поглядел на Фила, едва не с мольбой.
– Ну… Вы тут покамест поговорите, что ли. В общем, займите себя чем-то.
Я уже думала, что на меня лишнего внимания никто не обратит, однако, шеф не пропустил мимо ушей, кто доставил навь. Он поглядел в мою сторону ну очень осуждающе и ткнул пальцем.
– Ты – ко мне в кабинет. Разбираться будем!
Кажется, я точно влипла… Но меня же и правда никто не предупреждал насчет других котов! Откуда мне было знать?!
И, может, все еще обойдется?!
– Не р-р-ругай ее слишком сильно. Это все только от неопытнос-с-сти, – насмешливо бросил «бедный котик».
Нападать на него не спешили, но и считать его кем-то безопасным никому и в голову не пришло. Сама навь тоже затевать драку пока не планировала. Словом, вышла какая-то мексиканская дуэль, разве что пока без пистолетов.
– За мной, – скомандовал Илья Петрович и двинулся дальше по коридору.
Вошла я в кабинет шефа понурившись, вслед Ларочка неодобрительно языком поцокала. То ли уже прознала, что случилось, то ли мой внешний вид не оценила.
Илья Петрович уселся за стол, я же осталась стоять как нашкодившая школьница.
– Ну и откуда ты это чудо приволокла?
В общем, надо было признаваться в «подвигах».
– Я… просто подобрала раненного кота рядом с домом. Пожалела. Я же не знала, что все вот так! Меня только про черных котов предупреждали! – выпалила я на одном дыхании и в итоге смолкла, поежившись под укоризненным взглядом Муромца.
Начальник ну очень тяжело вздохнул.
– И что, тебе не пришло в голову задуматься, с чего это котик так запросто пошел к тебе в руки? Тебе не показалось, что это странно и животное может оказаться попросту бешеным?
Я опустила голову ниже прежнего и ответила:
– Он сопротивлялся. Сильно. Еле затащила в дом.
Про бешенство и прочее я вообще не думала. Кажется, ни о чем я не думала.
Ответа не последовало. То есть вообще никакого.
Илья Петрович не отругал меня, не вздохнул… В кабинете царила гробовая тишина.
Подняв голову, я исподлобья глянула на начальство. На лице Муромца воцарилось выражение тотального культурного шока.
– Слов нет, – спустя больше минуты гробового молчания изрек начальник нашего отдела. – Таких как ты у нас еще точно не было.
Кажется, это был не комплимент.
Когда мы с шефом вернулись в коридор, «кот» уже благополучно что-то обсуждал с Лексой, Вано и Герычем. У Феликса Яновича на лице в этот момент было крупными буквами написано «я умываю руки».
– Тут вообще… что творится? – выдавила я, ошарашенно оглядывая эту дикую картину.
Работники Конторы запросто и даже увлеченно вели беседы с навью под умоляющим взглядом Ружинского. На которого вообще никто и не реагировал.
«Кот» так и вовсе чертовски довольно улыбался и, кажется, по полной наслаждался сложившейся ситуацией.
Моей картине мироздания пришел конец. Уже в который раз.
– Трикстер, – хмыкнул Илья Петрович и с совершенно убитым видом покачал головой. – Даже не сомневался, что именно так по итогу все и обернется. Не сомневался. Но надеялся. Вот притащила ты зверюшку на нашу голову...
Я ничего не поняла и повернулась к начальнику, ожидая разъяснений. А укор вообще предпочла проигнорировать, поди, целее буду.
– Безымянную навь зовут по тому, чем она занимается, чем повелевает, какую роль играет. Вот ты притащила в Контору Трикстера. А трикстер это кто? Обманщик, ловкач, шутник. И ведь непременно обаятельный черт. Вот теперь «котик» твой обаяние и включил. На полную мощь. А как всех заморочит, примется обманывать, ловчить и шутить. Осталось понять, что ему на самом деле нужно.
Звучало, стоит сказать, даже немного… жутко. Я притащила в Контору, оплот против потустороннего противника, самого злейшего врага!
– Я же не знала! Я не хотела! – едва не рыдала я.
Правда, лишь только шеф глянул на меня строгим взглядом, слезы лить резко расхотелось. Уже как бы и поздно. Кот – вон он.
– Инструкции должностные надо читать! Там черным по белому написано – всегда проверять наличие тень!
Так ведь я только второй день их читаю! А выдали столько талмудов, что еще попробуй осиль!
Тут Лексин жених увидел шефа и меня и тут уже поманил рукой. Наверное, говорить он хотел все-таки с Ильей Петровичем, но я тоже поплелась следом. Так. На всякий случай. Ведь в этой истории я увязла по самые уши.
– Что ж у тебя такая физиономия кислая, а, Лисец? – осведомился иронично у Ружинского Илья Петрович.
Не иначе как чудом удалось сохранить на лице поистине каменное выражение.
Лисец? Серьезно?
Неужели Феликс Янович, который внушает трепет такому количеству народу, носит такое прозвище?
– Да сейчас и у тебя покислеет, – с широкой улыбкой Арлекина поперек физиономии отозвался Ружинский. – Оно хочет работать в Конторе. В твоем отделе. Очень хочет.
Не знаю, кого новость Лексиного жениха поразила больше – меня или Илью Петровича, но веселиться шефу и в самом деле вдруг резко расхотелось.
– Это… технически невозможно, – по итогу выдавил начальник, дернув ворот рубашки так, что даже пуговица отлетела. – Невозможно же, правда?
Феликс Янович развел руками.
– А мне почем знать? Я не кадровик. Но что-то мне подсказывает, что это придумает как прорваться через бюрократические препоны… Оно же Трикстер, не мне тебе объяснять, что такое существо может провернуть.
Илья Петрович выдохнул, выругался вполголоса и двинулся к подчиненным, которым вздумалось душевно поболтать с нечистью. Я пошла следом как хвостик. От того, как решится проблема с «котиком», во многом будет зависеть и моя дальнейшая жизнь среди коллег.
– Гляжу, поговор-р-рили, – басовито, в действительно кошачьей манере прокомментировал наше с шефом появление «кот» и улыбнулся так довольно, что мне даже стало не по себе. Еще более не по себе стало после того, как Трикстер подобрался вплотную и даже боком о меня отерся.
Начальство угрюмо поглядело на нарушителя спокойствия и констатировало.
– Ты тут тоже, гляжу, не молчал.
Навь повернулась так, чтобы стоять с Ильей Петровичем лицом к лицу и поглядела на мужчину долгим немигающим взглядом. Точно, как это делают коты. Разве что усами не шевелил, потому как ни усов, ни прочей растительности на физиономии Трикстера на наблюдалось.
Я скользнула взглядом по фигуре нави и сумела осознать масштаб проблемы. Особенно по сравнению с Ильей Петровичем.
Шеф оперативного отдела был мужчиной по-настоящему крупным, кряжистый, фамилия «Муромец» ему подходила невероятно сильно… Но даже при всей внушительности начальника рядом с ним притащенное мной в Контору существо слабым и жалким не выглядело.
Трикстер был чуть выше шефа, и пусть в плечах раздался не так, как Илья Петрович, не приходилось сомневаться, что даже без всяких потусторонних фокусов такой тип мог вломить кому угодно.
– Р-р-разумеетс-с-ся. Зачем же молчать в приятной компании?
На подчиненных Муромец поглядел как на настоящих предателей. Те покраснели, потупились, но не стали отрицать, что, похоже, подпали под обаяние нечистой силы в отсутствие высокого начальства. И даже Ружинский тут никак не помог.
– Лисец говорит, ты ко мне в отдел метишь, – не стал тянуть кота за хвост шеф.
По одному только его тону можно было понять, насколько же он не в восторге от такого поворота событий.
Мой «питомец» отпираться не стал.
– Мечу. Почему бы и нет, р-р-р-раз уж все р-р-равно тут оказалс-с-с-ся? – отозвался он с до того довольно улыбкой, что так и захотелось стереть ее. Желательно кирпичом.
Сослуживцы этак нервозно закашлялись, стараясь даже не смотреть на начальство. Мало ли что. Я же находилась в стратегически выгодной позиции – за спиной Ильи Петровича, поэтому могла в свое удовольствие обалдело пялиться на потерявшую всякий страх нечистую силу.
– Думаешь, тебя, навь, кто-то здесь наймет? – подпустил ехидцы в голос начальник.
Задеть этим навь не удалось.
– Пос-с-ставим вопр-р-рос иначе. Как ты планир-р-руеш-ш-шь меня отс-с-сюда выгнать, контор-р-рский? – парировал «кот», ухмыляясь шире прежнего. Как-то не казалось, что он в этот момент блефует.
И я тут же заподозрила, что ситуация складывается еще неприятней, чем казалось изначально.
– Ты пробрался сюда обманом. Так что поганой метлой выметем! – заверил Илья Петрович, явно не собираясь брать в свой отдел нечистую силу. – Не ты первый, не ты последний.
Трикстер покачал головой, буквально лучась довольством. Он стоял перед Муромцем в расслабленной позе, щурился довольно и разве что не потягивался как это делают кошки.
– Спор-р-рно. Меня пр-р-р-инес-с-сла с-с-сюда Лаки. Потому что ей так велела с-с-с-делать Лекс-с-са. Я никого не обманывал и даже не пыталс-с-с-ся. И даже к Лаки я попал пр-р-ротив с-с-своей воли. Я впр-р-раве находитьс-с-ся тут. Не выпр-р-рете, пока с-с-сам не захочу уйти.
Муромец побагровел лицом. Но с ответом не нашелся. И это заставляло заподозрить, что «скотик» только что изрек чистую правду и избавиться от него так легко уже не получится. И в Контору его действительно пронесла я сама, по доброй воле и без каких-либо указаний со стороны самой нави.
В какой-то момент показалось даже, что шефа, мужчину, которому хорошо, если сорок исполнилось, вот-вот хватит самый настоящий удар.
– Навь не может служить в Конторе! Мы боремся с навью!
«Кот» расхохотался.
– Пр-р-росто до меня навь не пыталас-с-с-сь тут с-с-с-служить. Вот и вс-с-с-се. Когда-то и гоеты не с-с-с-служили в Контор-р-ре. Я в любом с-с-случае не ус-с-спокоюс-с-сь, пока не заключу котр-р-ракт.
Трикстер даже не заикнулся о том, что может учудить в Конторе, не являясь ее сотрудником. Но так было даже хуже – в дело явно включилось воображение, и если у меня оно было почти атрофировано, то у коллег-то нет. А мой «найденыш» выглядел так, будто вот-вот выложит на стол пятерку джокеров и игра на этом закончится его безоговорочной победой.
– Я хочу тут р-р-работать, – чуть подавшись вперед озвучил четко и ясно свое намерение «скотик». – И если я не получу желаемое, будет хуже. Хочеш-ш-шь пр-р-роверить, что с-с-с-лучитс-с-ся, контор-р-рс-с-ский?
Лично мне стало… любопытно, как все может обернуться. Но только самую малость.
Илья Петрович закусил губу и после недолгих раздумий ответил:
– Если Контора тебя не примет, можешь хоть на дерьмо изойти, не поможет. Здесь случайные люди не работают. Про нелюдей – и говорить не приходится.
Эти слова навь вообще не смутили. В голубых глазах нечисти царила полная безмятежность.
– Она пр-р-римет. Можешь даже не с-с-сомневатьс-с-ся
Судя по расстроенному вздоху, заверения «скотика» окончательно повергли шефа в уныние… И, вероятней всего, если Трикстер в самом деле сумеет стать работником Конторы, мне еще не раз прилетит за все хорошее. Ведь это именно я умудрилась пронести в учреждение нечистую силу.
– Только скажи мне, чудище, ты когда к этой дурехе вломился, уже все распланировал, да? – спросил как-то совсем уж устало и безнадежно Илья Петрович и ужасно расстроенно вздохнул.
«Этой дурехой», очевидно, была я. Не самое почетное звание, но к сожалению полностью заслуженное. Конечно, можно было сколько угодно раз напоминать про свою неопытность, про то, что конторской я числюсь лишь третьи сутки. Только что-то никто кроме меня не приволок на работу навь. Даже в первую рабочую неделю.
Тут Трикстер как-то замялся, а потом все-таки ответил:
– План? Да она меня пр-р-р-росто с-с-с-сцапала на улице и потащила к с-с-с-ебе как ни в чем не бывало! И не надо так с-с-смотр-р-реть! Я с-с-сам обалдел!
Если прежде все пялились на «кота», то теперь уже на меня.
– В смысле? – совсем уж потеряно спросил Илья Петрович. – Это как? Ты же безымянная навь. Тебя так легко не схватишь.
Нечистая сила развела руками.
– А чтоб я знал!
Очень сильно захотелось провалиться сквозь землю, чтоб уж наверняка.
– Не надо так на меня смотреть! Я просто увидела раненного кота и захотела помочь! Я не ничего такого особенного не делала! – поспешно начала открещиваться я.
Мне ответили более чем подозрительным молчанием.
– Я с-с-сопр-р-р-ротивлялс-с-ся. С-с-с-сильно, – будто издеваясь, пояснил Трикстер, явно желая заострить ситуацию.
Моему возмущению не было предела.
– Зачем врать?! Ты меня даже не поцарапал, между прочим!
«Скотик» уставился на меня с задумчивым прищуром.
– А ты хотела, чтобы поцар-р-р-рапал? – осведомился он ну очень нехорошим тоном.
У меня появилось подозрение, что конструктивного диалога с навью у меня не выйдет. По крайней мере, у Трикстера определенно так и не появилось желания быть милым котиком. Хуже того, теперь место четверочной клыкастой и когтистой заразы занял здоровенный хитрый мужик.
– Нет, – мотнула я головой и на всякий случай снова спряталась за шефа. – И я на самом деле ничего особенного не сделала. Я даже не думала, что ловлю какого-то необычного кота!
Первым истерическим хохотом почему-то разразился обычно немногословный Герыч. За ним уже весь отдел сложился за исключением Ильи Петровича. Вот он выглядел так, словно у него геморрой.
Феликс Янович тоже скорбно молчал, не собираясь присоединяться к общему веселью.
– Ладно, «котик», – проворчал Муромец, тяжко вздыхая. – Раз так все обернулось, давай попробуем тебя трудоустроить. Но уж не обессудь, если ничего не выйдет. Тут тебе не сказка, чтобы все свершалось по твоему хотению.
Глаза нави сверкнули бешеным азартом.
– Спорим? – с плохо скрываемым восторгом предложила нечисть.
Даже подумалось, что исход «скотику» не так уж и важен, ему доставляет удовольствие и сам процесс достижения цели.
Илья Петрович скривился и отрезал:
– Размечтался.
Трикстер ехидно рассмеялся, но дальше тему развивать не стал. Однако, так насмешка стала еще очевидней.
Начальнику явно было чертовски неприятно, что над ним откровенно потешается нечистая сила, но пришлось стиснуть зубы и стерпеть.
– За мной иди, – велел шеф и двинулся к лифтам.
Трикстер и пошел, весело насвистывая какую-то мелодию.
Прочие работники Конторы поспешно принялись расходиться по своим рабочим местам, сообразив, что первый акт трагикомедии закончился и занавес опустили на время антракта.
Остался только наш отдел и Ружинский, который так выразительно на меня молчал, что лучше бы орал, честное слово.
Я то и дело косилась на начальника отдела информирования, ожидая худшего, но худшее упорно не наступало. И оттого переживаний становилось только больше.
– Ладно, Феликс, мы пойдем, – ласково улыбнулась жениху Лекса, а потом буквально за руку потащила меня прочь, в наш кабинет.
Шла я вяло, неохотно, все казалось, что ноги вот-вот подломятся, но не иначе как чудом все-таки до рабочего места дошла.
– Думала, Ружинский мне голову откусит, – пожаловалась я коллегам, когда немного отошла от первого шока.
Лекса глянула на меня с недоумением и обронила:
– Вот уж глупость сказала. Перед гражданскими ты не спалилась, так что слишком уж больших претензий у Феликса нет. И убивать тебя должен Илья Петрович.
Вот умеет же успокоить!.. Так сложно сказать, что все будет хорошо?! Даже если бы соврала, стало бы самую малость легче. Хотя бы на время.
Фил тем временем уселся за свой стол и принялся рыться в наших служебных брошюрах, с завидным упорством проглядывая страницу за страницей. Но судя по разочарованным вздохам, которые коллега время от времени издавал, нужной информации разыскать так и не удалось.
– И ведь каталоги в свежей редакции! – возмутился в итоге бородач с почти детской обидой. – Только на прошлой неделе принесли! Но никакого Трикстера там нет и в помине!
Герыч неодобрительно посмотрел на суетящегося сослуживца.
– Мы знаем не каждую безымянную навь.
Вано тут же закивал.
– Вот именно. Они же практически поголовно сидят на Изнанке. Оттуда безымянным никак не вырваться.
Лекса закивала, соглашаясь с прочими оперативниками, однако посчитала нужным добавить:
– За редким исключением. В каждом правиле можно найти пару-другую исключений. Но дело обернулось странно, ведь даже Хозяин теней может только выглядывать время от времени в Сущее. А этот котяра вон вполне себе во плоти разгуливает как у себя дома. Это точно против правил.
Фил, наконец, отстал от инструкций и уселся со свой стол с таким видом, словно очень хотел выпить – и прямо сейчас.
– Именно. Против правил. Он же сказал, кто такой. Трикстер. Значит, для него обычный режим функционирования – именно против правил. Меня лично куда больше интересует, чего ради это твари приспичило устроиться к нам работать. Не просто же так ему в голову стукнуло подобная бредовая идея.
Звучало очень логично, вот только Лекса тут же вскинулась:
– Не факт. Он Трикстер. Мог напроситься просто ради веселья, раз уж возможность подвернулась, ну и чтобы бесить нас всех скопом. Почему бы и нет? Этот «котик» вполне может просто развлекаться безо всякого плана. Лично я куда больше хочу узнать кое-что другое...
Все коллеги разом уставились на девушку. Затягивать драматическую паузу она не стала:
– Как он сумел прийти с Изнанки в Сущее и кто его подрал.
Ну да, зверюгу я нашла подраненной. Может быть, тогда на асфальте была именно его кровь, а на нави все просто настолько быстро зарастает.
Снова заговорил Герыч, который, похоже, собирался израсходовать весь лимит слов на пару месяцев вперед.
– А мне интересней, как Лаки его поймала.
Никогда в жизни я так сильно не ненавидела находиться в центре чужого внимания.
Минуло что-то около пары часов, в течение которых мы с огромным удовольствием били баклуши и ждали, чем закончится эпохальная история трудоустройства нечистой силы в Конторе. Ушлый Вано даже попытался устроить тотализатор, но не прокатило. Все не сговариваясь ставили исключительно на Трикстера. Почему-то никто даже на одно мгновение не усомнился в способностях безымянной нави добиваться желаемого.
Что ж, по итогу умаянный Илья Петрович воротился к нам в компании чертовски довольной нечисти. На груди Трикстера красноречиво красовался бейдж.
Он действительно это сделал. Мой «котик» теперь работает в Конторе. В моем же отделе. И виновата я.
Следом за этими двумя вошел и Ружинский. Как будто его не должны беспокоить проблемы другого отдела… Но беспокоили. По крайней мере, Феликс Янович выглядел чертовски встревоженным. Или это только из-за Лексы?
– Просто объясните мне… – совсем уж обалделым тоном начал Фил, – …как?!
Нечистая сила многозначительно ухмыльнулся и подтащил свободный стул к моему столу. В кабинете имелось только пять рабочих столов. Видимо, изначально рассчитывалось, что в оперативном отделе будут работать именно пятеро и ни человеком больше. Теперь появился шестой. Не человек.
Когда навь оказалась настолько близко ко мне, я замерла, словно рядом обосновалась ядовитая змея. Смотреть лишний раз в сторону «питомца» смелости на хватало, но на себе взгляд нечисти я ощущала.
– Вот мне тоже интересно, «как», – расстроенно произнес Ружинский. Тон у него был такой, словно мы оказались на поминках. – У него же никаких личных данных нет!
Илья Петрович расстроенно вздохнул.
– Ну, сперва мы внесли его в каталог, а потом уже использовали номер оттуда. Словом, бюрократия побеждена. Теперь осталось только притащить сюда лишний стол. Работайте, в общем.
Оба начальника покинули в итоге кабинет, и отдел остался наедине с новым сотрудником. Повисла неловкая молчаливая пауза. Вано то и дело нервно кашлял, как будто его внезапно сразил тот самый печально известный всему миру вирус.
Герыч молчал – но это явно было его естественное состояние и ничего больше. Другое дело – Фил, он общался вполне охотно. Но только не сейчас.
– Ну, добро пожаловать, что ли? – подошла вплотную к моему столу, а, значит, и к нави, Лекса.
Я подняла на нее глаза и поняла, что девушка, кажется, не испытывает перед новым коллегой никакого трепета. Напротив, весь ее вид выражал неприкрытое дружелюбное любопытство.
– Ты р-р-р-рыцс-с-сарь. Ты забр-р-рала юношу с-с-с Изнанки. Победила Хозяина теней. До-с-с-стойно, – произнес с одобрением Трикстер.
От таких новостей я даже икнула, понимая, что уже больше никогда не смогу относиться к коллеге так, как и прежде. Все инструкции и правила безопасности внушали, что людям на Изнанку никак не попасть, а заодно уверяли, что, столкнувшись с кем-то вроде Хозяина теней, следует непременно бежать сломя голову и никак иначе.
– Ага. Было весело, – пожала плечами Лекса. Она держалась так, будто ничего особенного и не совершила. – А как так вышло, что ты попал к Лаки? Расскажешь? Нам интересно. Просто до дрожи.
Трикстер разразился глубоким грудным смехом.
Я покосилась на «котика», но только на секунду. Дольше смотреть на него не решалась…
– С-с-с-сказал ведь уже, не знаю, – ответила нечисть тут же безо всяких раздумий. – Никого не тр-р-р-рогал, с-с-с-идел в кус-с-стах, а тут подходит вот эта девица. «Бедная кис-с-са, я тебе помогу!» И, что с-с-с-самое стр-р-рашное, на с-с-самом деле начала помогать! С-с-схватила – и к с-с-себе потащила.
Рассказывал «кот» невероятно эмоционально, бурно жестикулировал, тут же завладев всеобщим вниманием. А у меня так щеки горели, что хоть яичницу жарь. Коллегам веселье, а я хочу под землю провалиться, чтобы не слушать о своих прежних глупостях.
Фил верить словам нечисти все-таки не спешил. Даже несмотря на то, что прежде в коридоре Трикстер уже рассказывал ту же самую историю.
– Вот так просто взяла – и схватила? Ты безымянная навь, тебя так легко не сцапать, если только ты сам ей этого не позволил.
То есть «скотик» дался мне в руки по собственной воле и всего лишь делал вид, что отчаянно сражается за свободу? А теперь только изображает из себя безвинную жертву? Сразу захотелось приласкать навь поперек хребта той самой безотказной шваброй, которую я уже успешно использовала против «питомца».
– Так бы я ей такое и позволил, – расфыркался в истинно кошачьей возмущенной манере Трикстер и повернулся ко мне. – Моего мнения никто не c-с-спр-р-р-ашивал! Чес-с-с-тное с-с-с-слово! Я и знать не знал, что меня с-с-схватила контор-р-рс-с-ская. Подумал спер-р-рва гоетка какая блажная дур-р-рить изволила. А оно вон как вс-с-с-е обер-р-р-рнулос-с-сь!
Говорил Трикстер практически жалобно.
Если раньше все глядели на навь, то теперь уже на меня.
– Даже не начинайте! Я вообще ничего не понимаю! Просто схватила раненого кота! Все! Ничего больше!
Ребята все-таки пристали ко мне с расспросами, пытаясь выпытать какие-то несуществующие тайны. Вот только как бы я могла рассказать им хоть что-то, если сама ничего не знала и ничего особенного не сделала?
Наверное, Трикстер все-таки лжет.
Осознав полную бесполезность допросов и пыток, коллеги снова сконцентрировали внимание на «коте».
– А что в доме у Лаки творится? И что вчера заглядывало? – осведомился Фил.
Ну да, уж потустороннее существо гарантированно должно знать о паранормальщине лучше кого бы то ни было, даже работников Конторы.
Пожав плечами, Трикстер ответил:
– В доме завелас-с-с-сь кикимор-р-р-ра. Ничего ос-с-с-собенно сер-р-р-рьезного, пр-р-р-ос-с-с-сто отожр-р-р-ралас-с-сь где-то. Лень было возитьс-с-ся. А вот вчер-р-р-ра заглянуло что-то этакое… Его с-с-создала людс-с-с-ская вер-р-р-ра. Много вер-р-ры.
Для работников оперативного отдела хватило и этих скупых слов.
– Я же говорил, грёбаная крипипаста! – воскликнул Вано как-то больно уж довольно. – Приходит вечером, дважды стучится, принимает облик какого-то безобидного. Я сам эту крипипасту читал!
Да уж, свезло мне на все деньги, как говорится. Поймала и притащила в квартиру безымянную навь, потом заявилась кикимора, а по итогу еще и крипипаста какая-то притопала. Да это просто флеш-ройаль какой-то!
– Никому не кажется странным, что все это свалилось на Лаки буквально за несколько дней? – подал голос Герыч.
Лично мне – казалось.
– Для контор-р-рских вполне нор-р-рмально с-c-cталкиваться с-c-c Изнанкой во вс-c-cех ее пр-р-р-роявлениях, – промурчал «кот» с едва заметной полуулыбкой на тонких губах. – Ес-с-сли вы видите Изнанку – она тоже видит вас-с-с.
Он не казался обеспокоенным, но с чего бы ему, в самом деле, переживать за мое благополучие?
– А вот хватать запросто безымянную навь голыми руками – это точно не вполне нормально, – задумчиво отозвался Фил, вцепившись в свою бороду так, словно пытался ее оторвать. – Лаки, может, у тебя хотя какой-то амулет был? Рука Фатимы там или анкх? Они иногда тоже работают.
Я рта открыть не успела – ответил за меня снова «скотик».
– На ней вообще ничего не было. Кр-р-р-еста – и того не носила. Потом пр-р-равда пер-р-р-редумала. Так что мимо.
Дошло, что эти дни нечистая сила не просто находилась в моем доме – все это время она следила, наблюдала, делала выводы. Вспомнилось первое пробуждение после того, как я принесла раненого котика в свою квартиру. Он тогда сидел на постели и смотрел на меня. Сколько он так сидел? О чем думал? Что собирался делать?
Жутко.
Внезапно дошло, что об одном мы нового сослуживца – чтоб ему провалиться! – так и не расспросили. Кажется, никто даже не додумался задать нави вопрос.
– А кто тебя так подрал? – решила я перевести тему с себя, любимой, и моих странностей на непрошеного сослуживца, который вел себя в отделе так, словно всегда тут и был, а как раз все остальные пришлые.
Навь просияла широченной улыбкой.
– Да вот случилась одна незадача. Ничего, о чем было бы интересно слушать.
Вряд ли в этот момент насторожилась только я одна. Кажется, и прочие оперативники сообразили, что за душой – или ее отсутствием? – у «скотика» имелась парочка-другая секретов, которыми он не слишком-то и рвался делиться.
В итоге рабочий день прошел по большей части за возней с бумажками. Трикстер тоже увлеченно осваивал новый материал, то и дело высмеивая те или иные моменты в служебных бумагах. Фил за нечистью буквально конспектировал с горящими глазами. Оно и понятно, когда еще получишь сведения о нави и Изнанке из первых уст.
Парадоксальную идиллию в нашем кабинете нарушало разве что нашествие коллег из других отделов, которые забегали «на посмотреть» едва не каждые пятнадцать минут. На безымянную навь пялились во все глаза, кто посмелей, заговаривал, пара особо отбитых даже сделали селфи. И не побоялись же против всех правил притащить внутрь Конторы гаджеты!
Трикстер никому не отказывал, вел себя до дрожи дружелюбно и откровенно наслаждался человеческим вниманием. Вообще, «котик» пребывал в наилучшем расположении духа и, что самое странное, распространял радость в кабинете и за его пределами. Даже Герыч как ни в чем не бывало обменялся парой фраз с новичком.
А потом рабочий день закончился, и Трикстер как ни в чем не бывало двинулся следом за мной к лифту. Шел он буквально след в след, что поневоле вызвало нехорошие подозрения.
– Ты что же, намереваешься вернуться в мою квартиру? – насторожилась я, сообразив, к чему дело идет.
Коллеги, которые тоже собирались спуститься на лифте и околачивались рядом, тут же повернулись в нашу сторону, точно ожидая чего-то интересного.
Притащить к себе бедного несчастного котика – дело одно, но приводить в дом, возможно, злонамеренную нечистую силу да еще в обличье здоровенного мужика, категорически не хотелось.
– Да, – протянул «кот», глядя мне прямо в глаза.
– Но я не хочу, чтобы ты возвращался, – заявила я решительней, чем когда бы то ни было в жизни.
Улыбка нави становилась все шире, шире и шире.
– Ты уже с-с-с-сказала, что твой дом – и мой тоже, – напомнил с издевкой нечистый.
Лекса со вздохом закатила глаза. И по взгляду коллеги стало понятно, насколько сильно она хочет покрутить пальцем у виска. Однако, девушка мужественно сдержалась. Потрясающее самообладание.
– Это не в счет! – возопила я с возмущением. И тут же Герыч сочувственно похлопывает меня на плечу.
Я поглядела на худого парня с надеждой, но он не собирался меня радовать:
– В счет.
То есть… выбора у меня как будто и нет.
Я честно пыталась запереть дверь прямо перед носом моего нового соседа, однако, тот просто возник за моей спиной сразу после того, как я провернула личинку замка. Как ни в чем не бывало. Нечисть она нечисть и есть.
– Ты так тут и останешься? – обреченно спросила я.
Навь с ухмылкой кивнула.
– В точку. Ты сама меня с-с-сюда пр-р-ринес-с-сла, с-с-сказала, что это мой дом и что я твой кот.
Вот так один раз брякнешь, а потом долго мучаешься. Надеюсь, в моем случае хотя бы не всю жизнь.
Хотелось много чего высказать приблудившейся нечисти, но тут зазвонили в дверь. Я прильнула к глазку и с оторопью увидела, что ко мне явилась моя собственная мать. Среда на дворе – она тут как тут! Дело совершенно невиданное!
– Это же не нечисть? – повернулась я к так и стоявшему рядом Трикстеру.
Раз уж нагло остался на всем готовом, пусть хоть как-то отрабатывает. Открывать без кошачьего благословения категорически не хотелось. Мало ли кто.
– Наиобычнейший человек, – заверил нечистый и в одно мгновение перетек в кошачий облик.
Именно этого я и желала. Объяснить матери появление кота – дело ерундовое, но вот посторонний здоровенный мужик – уже совсем другое.
Я вздохнула и открыла дверь, заранее предчувствуя какие-то неприятности.
Мама моя была человеком более чем занятым, занимала важную должность, которая буквально пожирала все ее свободное время. После работы она просто приезжала домой и падала мало что ни замертво. После того, как я съехала, в гости мама приезжала исключительно по выходным.
А тут среда!
Среда!
– Здравствуй, Кристинушка, – поздоровалась мама и тут же скользнула по мне взглядом профессионального таможенника.
Я взяла из ее рук зонт и пристроила в подставку.
Дождя сегодня не было, но в Питере дело такое, полить может в любой момент.
– Привет.
Так и подмывало спросить, что случилось, однако, тогда можно напороться на возмущения в духе «разве я не могу просто приехать к родной дочери?». Иногда лучше промолчать и отдать инициативу собеседнику.
– Гляжу, ты даже не в домашнем? Куда-то ходила?
Прозвучало так, словно никто не надеялся, что я могла просто провести весь день на работе. Про кинотеатр и увольнение из него маме я уже рассказывала. Разумеется, с купюрами. Но это место изначально было исключительно временным, как говорили родители, «несерьезным». Впрочем, по мнению родных только такие мне уже и светили.
– Я только что вернулась с работы, – обронила я и отправилась на кухню, прикидывая, чем можно накормить мать.
Она ценила, когда гостей встречали «как положено».
– Неужели? И куда же? – спросила матушка с теми интонациями, которые выражают вежливый, но ни капли не искренний интерес.
– Одна природоохранная контора, – сообщила я безо всякого энтузиазма.
Если сейчас из меня начнут выпытывать подробности – посыплюсь, как пить дать. Рассказывать про нечисть, странное здание без окон и прочую чертовщину никак нельзя, не поймут, не оценят и не поверят. В лучшем случае. Могут еще и к психиатру отправить. За мамой не заржавеет, она такой человек, привыкла рубить с плеча.
– Стажируешься?
Я покачала головой. Периода стажировки в Конторе попросту не было. Как мне объяснили коллеги, ты или можешь работать в этом месте или нет. И если не можешь, ты никогда даже и не узнаешь о Конторе, а оказавшись поблизости, даже не увидишь странное здание без окон.
– Уже в штате.
Мама призадумалась.
– Что с зарплатой?
Сказала как есть:
– Не как в нефтяной компании, но оклад по городу нормальный. Словом, я все еще средний класс.
Разумеется, такой ответ маму не мог устроить. Она всегда была человеком больших амбиций и того же ожидала от меня, а заодно и великих свершений. Какое-то время мне самой тоже казалось, что хочу проверить мир на прочность и добиться невероятных вершин.
Повзрослев, спустя несколько пачек успокоительного и месяца хронической бессонницы, осознала, что каждому свое. И попытка лидировать в карьерной гонке загонит меня в могилу прежде, чем начну соответствовать родительским ожиданиям.
– Могла бы найти место и получше, – в итоге обронила мама.
Я поглядела на нее с застарелой усталостью и произнесла:
– Мне нравится. И место, и работа, и коллектив. Опять же делаю важное дело.
Спасаю людей от паранормального. Пока, правда, ни одного не спасла… но ведь я еще только начала!
Однако, мама только недовольно поджимала губы.
– И с Никитой рассталась. Такой хороший мальчик, а ты нос воротишь.
О том, что парня у меня нет, я родным пока не отчитывалась. Ни капли не хотелось выслушивать советы и сожаления. Значит, донесли со стороны Никиты. Интересно, какую версию нашего разрыва сообщил своим мой бывший? Вряд ли рассказывал, как и в каких позах «консультировал» ту дипломницу.
Одной из главных проблем в наших с Никитой отношениях было то, что они по большей части требовались не нам, а нашим семьям. Матери – давние подруги, отцы – коллеги, бабушки и дедушки знакомы друг с другом еще со школы. Словом, Никита и я изначально были обречены на то, что родные начнут подталкивать нас друг к другу с заверениями, что мы станем просто идеальной парой.
– Он мне изменил, – отозвалась я и тихо вздохнула. – Да и у нас с самого начала не клеилось.
Разумеется, слушать мои слова никто не стал.
– Кристина, тебе уже двадцать шесть. Ты и так заигралась в поиски себя, а теперь еще и молодого человека упустила! Перспективного. Из хорошей семьи и с образованием! Подумаешь, изменил. Мало какой мужчина не начнет… шалить.
Что поделать, моя мать всегда была довольно циничной натурой. Я и сама не отличалась какой-то особенной романтичностью, но у меня были свои пределы.
– Надо было сразу брать быка за рога и выходить замуж! И съезжать от нас тебе не следовало! Гляди, чем все обернулось! Тебе вообще нельзя жить одной!
Я замерла, вся обратившись в слух. Последняя фраза прозвучала странно.
Тут мама как будто сбилась и замолчала. Даже показалось, словно она считает, что сказала лишнее. Пауза, повисшая между нами, была тяжелой, свинцовой, неприятной.
– Почему мне вдруг нельзя жить одной? – спросила я, краем глаза подмечая, что в кухню беззвучной тенью скользнул кот, тут же спрятавшись под моим табуретом.
Мать поморщилась, будто съела что-то горькое.
– Ты совершенно не приспособлена к жизни, – произнесла она, но как-то… словом, я всей кожей почувствовала, что мне бессовестно врут. В конце концов, когда знаешь человека всю жизнь, такое чуешь с полуслова.
Я посмотрела маме в глаза и повторила:
– Почему мне нельзя жить одной? Может, расскажешь, в чем дело?
На кухне снова повисло молчание. Уже думалось, ответа я так и не получу, мама умела и любила уходить от неудобных вопросов. Но в конце концов, она заговорила:
– Ты в детстве была… не совсем здорова.
Я недоверчиво хмыкнула. Вот уж здоровьем я отличалась просто богатырским, всем на зависть. Простуда, грипп и все прочие заразы посерьезней обходили просто по дуге. Даже насморк у меня был раз десять. За всю жизнь.
– Душевно, – со скорбным выражение на лице добавила мать. – Ты у нас была… странненькая. Видела всякое. По крайней мере, верила в это и рассказывала. Мы с твоим отцом сперва думали, все дело в возрасте, у детей ведь часто бывает бурное воображение. Но все обернулось серьезней… Ты не помнишь, но пришлось обратиться за помощью к психиатру. И ты долго пила препараты.
Я испытала даже не шок, а нечто куда большее.
Это точно было чересчур. Вот так живешь себе, живешь, а потом выясняется, что лечилась у психиатра! Если только это правда, конечно. Не то чтобы я думала, будто мать может лгать о подобном, но это уже точно ни в какие ворота не лезет! И, главное, в моей памяти не имелось ни единого намека на подобные события.
– Ты такого никогда не говорила! – не спешила я верить в подобную ерунду. В конце концов, я всю жизнь была настолько здравомыслящей, что даже скучной, о чем мне не раз говорили все родственники и друзья. – И в моей карте ничего подобного не записано!
Мама поморщилась.
– Карта… А ты думала, я позволю, чтобы моему ребенку вписали психиатрический диагноз? Клеймо на всю жизнь! Разумеется, мы это не афишировали… Но я всегда старалась присматривать за тобой!
То, что родители за мной присматривала – это точно. Практически глаз не спускали, сколько себя помню. Бабушка даже ворчала, что гиперопека мне сильно навредит и уговаривала оставить внучку в покое.
– Нельзя было позволять тебе жить одной, – произнесла мама и покачала головой в расстройстве.
Такие слова по-настоящему возмущали!
Наговорить хотелось многое, но я мысленно посчитала до десяти. Первая волна гнева отхлынула – и только тогда я открыла рот.
– Я совершеннолетняя. Давно. Ты правда думаешь, будто можешь решать, где и как мне жить?
В который раз за этот вечер на кухне воцарилось молчание. На этот раз по-настоящему гробовое.
Мама принялась заламывать руки, расхаживая взад-вперед. Держалась она так, будто виновата во всем была исключительно я.
– Ты хоть представляешь, сколько я ночей не спала тогда, Кристина?! – в конце концов, возмущенно воскликнула мать, гневно сверкая глазами. – Думаешь, легко приходится, когда твой ребенок… вот такой?! И ведь не факт, что все не вернется! Такие заболевания так просто не излечиваются…
Кажется… Все-таки она говорит правду, по крайней мере, верит собственным словам.
– Я все надеялась, что выйдешь за Никиту, будешь под присмотром… Он парень обстоятельный, в университете работает.
Буду под присмотром. Звучит… ужасно.
Как будто я инвалид, неспособный позаботиться о себе, а то и потенциально опасный для себя и окружающих. Но даже если в детстве что-то было, то оно столько лет не давало о себе знать. Я не просто ничего странного не видела, но ни во что даже и не верила.
До некоторых пор.
– А что если оно вернется?! Что тогда? – озвучила мама самое страшное свое опасение.
Оно вернется. Болезнь. Способность видеть всякое.
Неужели… На меня обрушилась страшное подозрение. А что если последние несколько дней – это просто одна большая затянувшаяся галлюцинация? В конце концов, никто из прежнего окружения не видел моих новых коллег, кота…
И вот тут мне на колени хлопнулось нечто чертовски тяжелое и заодно как следует засадило в бедро когти.
– Ах ты ж с-с-с-ско… – взвыла я под ошарашенным взглядом матери, которая, выпучив глаза, пялилась на эту наглую, бесстыжую зверюгу, которая как ни в чем не бывало устроилась поудобней у меня на руках и даже издала басовитый торжествующий хрип, который можно было с натяжкой принять за мурлыканье.
– Это что такое? – спросила мама, резко позабыв обо всех моих прошлых болезнях. – Ты завела кота?!
Что ж, хотя бы минус один повод для сомнений. Теперь я полностью уверена, что кот и осязаем, и видим не только мне. Значит, и все остальное реально. Что бы там я ни пила в детстве, все странности, которые в последние дни представали за мной одна за другой – вполне реальны. Как и Контора, новые коллеги и бейдж с дурацким прозвищем «Лаки» вместо имени.
Я посмотрела на навь, всерьез раздумывая, выбросить его с колен или сразу в окно. Все равно же не сдохнет, а моральное удовлетворение получу. Может, и расцарапанные ноги будут болеть меньше.
– Он сам завелся, – проворчала я, не двигаясь с места.
Кот повернул голову, сверкнул в мою сторону голубыми глазами и высказал свою честную нелицеприятную позицию:
– Ма-а-ау?!
Да-да, это не он у меня завелся, а я нагло сцапала бедолажного и силком доволокла к себе.
Услышав этот звук, который больше напоминал Иерихонский трубы, чем звуки, которые может издать милая домашняя киса, мама благоразумно отшатнулась. Ее чувства были более чем понятны, когда перед тобой подобная здоровенная скотина с суровой мордой, поневоле не захочешь приближаться.
– Оно хотя бы домашнее?!
«Оно» повернулось уже к моей матери и посмотрело на нее долгим нечитаемым взглядом, как могут только кошки. Пусть и неправильные от начала и до конца.
– Ну… относительно, – не стала я напрямую врать и демонстративно погладила Трикстера промеж ушей.
Ушами он тут же повел, но протест выражать не стал, согласившись на какое-то время побыть «милым котиком».
– По крайней мере, он не пытался меня сожрать, – добавила я опять же чистую правду.
Хотя не сказать, чтобы «приблуда» вообще что-то ела в моем доме. Так, понадкусывала слегка для вида. Оно и понятно, нави не требуется еда.
Гораздо странней не то, что котик ел мало, а то что вообще взялся есть.
– Откуда он взялся? – разумеется, принялась расспрашивать мама, не решаясь приближаться, пока на моих коленях с царским видом восседало не самого дружелюбного вида чудище.
– У парадной подобрала подраненного, – сообщила я как ни в чем не бывало.
Матушка нахмурилась, даже не пытаясь скрыть собственного недовольства. Ну да, «питомца» я завела скорее оригинального, чем приятного. Но настоящий миленький котик вряд ли помог бы справиться с явившейся по мою душу нечисти. То есть и Трикстера есть какая-то польза.
– Нельзя было подобрать кого-то… более приятного?
Я безнадежно рассмеялась.
– Что у парадной валялось, то и подобрала.
Кот разразился чем-то чрезвычайно похожим на кашель.
– Он может быть бешеным! Избавься от него! В конце концов, есть приюты! Это неразумно – брать в дом такое животное.
Что неразумно – это совершенно точно. Более неразумно, чем можно вообразить. Но деваться-то все равно некуда.
– К ветеринару я кота уже носила. Более чем здоровый зверь, можешь не беспокоиться. Мы оба в полном порядке, – решила в кои-то веки соврать я. Но это точно была безопасная ложь во спасение.
В конце концов, нечисть не болеет сама и не переносит никакие болезни. Словом, все почти идеально с точки зрения безопасности. Если не брать в расчет то, что существо на моих коленях нечеловеческой природы и еще непонятно, какую пакость измыслило.
Трикстер же!
Может, мама и успокоилась, но руки к «милому котику» все равно тянуть не рисковала. Удивительно здравомыслие.
– И все же лучше его отдать.
Слова матери звучали, скорее, как прямой приказ, чем как совет или пожелание.
Кот издал чрезвычайно недовольный хрип, который я перевала довольно просто – «Не выставишь никак, даже не мечтай».
– Это мой дом и мой кот. Мне решать.
Возможно, я говорила чересчур резко, по крайней мере, мама буквально переменилась в лице, натолкнувшись на столь решительный отпор. Не то чтобы я всегда с ней соглашалась, вовсе нет, просто поступать по-своему предпочитала втихомолку, не вступая в прямую конфронтацию.
– Да что ты решить-то можешь?! Не факт, что ты вообще мыслишь здраво! Ты даже не помнишь, о чем раньше болтала и что тебе виделось! – решила давить свою линию до последнего мать.
Но кот все еще ворчал, устроившись на моих коленях, а это значит, по крайней мере, сейчас я мыслю более чем здраво. Что будет потом – будет потом.
– Может быть, ты и права, мама, – со вздохом откликнулась я, мысленно повторяя мантры. – Но, учитывая, что никаких записей в моей медицинской карте нет, доказать ты все равно ничегошеньки не сможешь. Так что это все еще мой дом и мой кот. И я не нуждаюсь в указаниях, чтобы устроить свою жизнь.
Даже если то, как я ее устроила, категорически не устраивает родных. В этом весь ужас и вся прелесть существования взрослого человека.
Услышав эти мои слова, мама переменилась в лице, резко развернулась и пулей вылетела в прихожую. Меньше чем через минуту оглушительно хлопнула входная дверь. Вроде бы даже где-то посыпалась штукатурка.
Я почувствовала просто огромное облегчение.
Кот буквально стек с моих рук, снова оборачиваясь человеком в долю секунды.
– Я сумасшедшая? – спросила я с усмешкой у нави.
Тот развел руками, ухмыляясь так широко, что и Чеширский кот позавидовал бы.
– Опр-р-ределенно, да. Учитывая, что ты учудила со мной, нор-р-рмальной тебя назвать язык не повор-р-рачиваетс-с-ся. Пр-р-ро таблетки твоя мать не вр-р-рала, ес-с-сли хочешь знать.
Забавно получать ответы на вопросы, которые не решалась задать из страха.
Я бы предпочла все-таки считать мамину историю от начала и до конца чушью. Если ничего не помню – ничего и не было.
– Это означает, что я душевнобольная? Или, по крайней мере, была душевнобольной в детстве?
Возможно, не стоило задавать вопросы нечисти, которую по глупости принесла в свое жилище. Та же Лекса или Фил куда лучше бы разложили все по полочкам. К тому же они люди, меньше вероятность, что они обманут мое доверие. Но в расстроенных чувствах я была сейчас – и рядом оказался только Трикстер.
– Это значит, что в детс-с-стве ты тебя поили какими-то лекар-р-рствами, – ответил с ухмылкой нечистый.
И вроде как трактуй это утверждение, как хочешь, дорогуша.
Опять же решать тут придется только мне самой и никому больше.
– Кс-с-с-тати, ес-с-сли бы ты рас-с-сказала матер-р-р-ри, что видишь тепер-р-рь, лекар-р-р-ствами дело не огр-р-раничилось бы. С-с-ср-р-р-азу в лечебницу бы отпр-р-равили. Для твоего же блага.
Да уж, мама бы точно не оценила истории про навь и прочий мой нынешний необычный опыт.
– А могла я… в детстве на самом деле видеть что-то? Ну, по-настоящему?
Кот скользнул к окну, выглянул наружу и замер на несколько секунд. И только после этого заговорил снова:
– Могла. Но я не знаю, как вс-с-с-е было на с-с-самом деле. Хотя обычно дети не видят навь, ес-с-сли это только не гоеты. Но в тебе гоетс-с-ской кр-р-рови нет.
В том, что я самый обыкновенный человек, и сомневаться даже не приходилось. Родители никогда ни в чем этаком, таинственном замешаны не были, в мистику не верили совершенно, а фамильное сходство между нами было на лицо.
– В любом с-с-с-случае, зачем думать о том, что было р-р-раньше? Важно лиш-ш-ш-шь нас-с-с-тоящее.
Я тяжело вздохнула... и взялась готовить ужин.
Важно только настоящее, и в этом настоящем чертовски хотелось есть. Желудок уже начал постепенно наматываться на позвоночник, так я проголодалась.
«Кот» примостился на табурет и с любопытством следил за тем, как я кашеварю. Словно в этом было хоть что-то необычное. Под руку он не лез, хулиганить не спешил… и вот именно этим настораживал.
– Вот что мне любопытно… А почему твоя матуш-ш-шка явилас-с-с-сь едва ли не день в день, как ты устр-р-р-роилась р-р-р-работать в Контор-р-ре, – ни с того ни с сего обронил Трикстер.
И я едва не отхватила себе палец от неожиданности.
Если хорошенько подумать, совпадение в самом деле было несколько странным. С Никитой мы разошлись уже недели три как, вряд ли новости до мамы дошли только сегодня, в конце концов, она с родителями Никиты дружит. Но все-таки раньше она не приехала. Даже во время едва не ежедневных телефонных разговоров не обмолвилась ни единым словом и не выказывала какой-то особенной озабоченности моим хрупким душевным здоровьем.
А теперь вон оно что. Явилась самолично, наговорила всякого…
– Но ведь мама просто человек, верно? – спросила я навь. – И никак не связана с Конторой?
После того, как я задала эти вопросы, спохватилась. С чего мне вообще пришло в голову, что стоит полагаться на слова Трикстера? Разве это разумно – верить нечистой силе? Даже если не соврет, может так вывернуть правду, что мало не покажется.
– Пр-р-ростейший, – промурлыкал нечистый и как ни в чем не бывало залез на подоконник с ногами и поглядел на улицу. – И Контор-р-рой от нее не нес-с-сет. Такое за вер-р-рс-с-сту чуешь.
Вид за окном его как будто заворожил.
– И меня, значит, ты тоже сразу почуял? – нахмурившись, спросила я.
Нет, как будто в любом случае очевидно, что котик не просто так не пустил в ход зубы и когти у парадной. Однако, убеждаться лишний раз в том, что так и есть и меня просто использовали в темную, все равно оказалось неприятно.
Все-таки обвел. Вокруг хвоста.
Поди, сразу в Контору и метил. Понадобилось ему там что-то.
– Тебя? Не с-с-ср-р-разу, – отозвался Трикстер, который так и не отлипал от окна. – У тебя запах… С-с-сложно опис-с-сать. Но ты не пахал Контор-р-рой, когда меня ловила. Ты пахла с-с-стр-р-ранно…
Странно. То есть со мной все-таки что-то не так?
– Что ты имеешь в виду? – даже оторвалась я от сковороды, наплевав на будущее находящихся на ней овощей.
Сегодня был какой-то день потрясений и откровений, которые валились на голову как из рога изобилия, хорошенько ударяя по макушке. Головную боль от этой рехнувшейся карусели я уже получила.
«Кот» бросил на меня странный, как будто малость растерянный взгляд.
– Не знаю. Я р-р-редкий гос-с-сть в С-с-сущем. Мне не доводилос-с-сь чуять что-то подобное.
Более внятного ответа на свой вопрос получить не удалось, хотя я и упорно продолжала допрашивать нечисть и так, и этак, едва не спалив попутно ужин.
В итоге, кажется, замучила «питомца» своим любопытством больше Лексы. Даже градус самодовольства в нави как будто снизился.
В какой-то момент нечисть осерчала из-за моей надоедливости так, что даже зашипела. В человеческом обличье. Вышло… забавно. Немного страшно, потому что слишком уж натурально, но все равно забавно.
– Ты все-таки человек или кот? – не сумела удержаться от вопроса я. Следом за этими словами вырвался и смешок.
Трикстер обернулся и поглядел мне прямо в глаза. Сразу стало не по себе, будто стою на высоком обрыве над морем и смотрю вниз, а там бушуют волны и оскалились прибрежные скалы. Одно неосторожное движение или сильный порыв ветра – и меня не станет.
Все-таки я его достала и порядком. Наверное, таким достижением можно и гордиться. Вот только не хочется, чтобы прибил ненароком.
– Ни то и ни другое. Я – навь. И даже никогда не был человеком, – прямо, честно и малость зловеще ответил нечистый.
До чего же все-таки он словоохотлив. Но каждое слово как рыба в реке – голыми руками так просто не ухватить.
– А что, какая-то навь когда-то была человеком? – искренне растерялась я.
Про такое мне не рассказывали. То ли пока. То ли в принципе. И в инструкциях я на упоминания чего-то подобного ни единого раза не натыкалась. Или просто не дошла еще до нужного места?
Мужчина весело сверкнул глазами.
Переключение от почти злости к издевательскому веселью произошло просто молниеносно. Мое неведение «кота» по-настоящему забавляло, и скрывать это не входило в планы нечисти. Есть существа, рожденные, чтобы тихомолком кого-то бесить. И Трикстер явно относился к ним.
– Тебе не рассказывали про предшественника, верно? – протянул многозначительно «котик». – Ни единого слова. Пять столов, но только четыре оперативника в кабинете. Интригует, не так ли?
Я нервно закашлялась. Ведь явно клонит к чему-то нехорошему. Чертовски нехорошему. И мурлыканье из голоса нави исчезло напрочь, словно и не было никогда. От этого тоже стало не по себе.
– Уволился? – предположила я, до последнего собираясь держаться за надежду на лучшее.
В конце концов, откуда бы «котику» знать что-то о работниках Конторы, если он не покидал Изнанку?
Что бы ни сказал сейчас – соврет.
– Из Конторы не увольняются, – покачал головой Трикстер, улыбаясь широко, от уха до уха. Практически «улыбка Глазго». Черт бы побрал эту хитрую зверюгу. – Он… выбыл. Однажды обратился безликой навью. От уныния, тоски и зависти. Такое не редкость.
Сложно придумать более толстый намек на то, что подобный исход грозит и мне самой. В конце концов… стоит признать, что я не самый позитивный человек. Уныние и тоска – мои частые гости.
А Трикстер – тот еще гад. Редкостный просто.
Я с мрачной радостью подумывала о том, что хорошо бы взять – и перекрестить навь от всей души. Изгнать его так, скорее всего, не получится, но хотя бы пару неприятных минут обеспечу. И душу заодно отведу.
– Спроси у остальных при случае, кто такой Костик и что с ним случилось, – предложил ну очень дружелюбным тоном нечистый.
Чтоб его черти побрали с этими страшными рассказами, которым верить не хочется, а все-таки веришь.
В итоге решила, что душевное здоровье дороже и улепетнула от «питомца» в гостиную, собираясь занять себя инструкциями, каталогами и безмозглым сериалом на фоне.
Про Костика я спрошу завтра у коллег.
После захода солнца во входную дверь снова постучали. Дважды.
– Выйди, скажи, что меня нет! – крикнула я, рассчитывая, что Трикстер походя решит эту проблему. Он же безымянная навь, существо таинственное, могущественное… Пусть отрабатывает арендную плану за жилье, в конце концов.
– Не могу! – отозвался с кухни мой «сожитель». – Оно тупое! Речи не понимает!
Я закатила глаза. Будто выставить можно только кого-то разумного. Я же не просила вести с опасным пришельцем интеллектуальные беседы.
– Ну так сделай хоть что-нибудь! Вытолкай! С лестницы спихни! Оно меня нервирует! И из дома теперь не выйти!
Ага, дождешься от этого гада хоть чего-то полезного.
– Уже десятый час! Куда ты собралась в такое время?!
Слов нет. Может, я в клуб собралась, в конце концов! Мало ли!
– А если соберусь?! – решила я напирать до последнего.
Тяжелый вздох пронесся как порыв ветра по всей квартире.
– Когда соберешься – тогда и поговорим!
Вот ведь гад все-таки.
– Ну так и скажи просто, что не можешь! – практически обиделась на наглую скотину я. – И нечего тут пафос на ровном месте разводить!
Вот так и спасай навь на свою голову, а потом вон оно что – даже нечисть с порога прогонять отказывается. Только чужую жилплощадь занимает и нервы треплет.
Первым не выдержал именно «кот».
Вошел в гостиную и тут же заявил:
– Понятия не имею, могу или нет. Хочешь проверить? Если открыть дверь, оно может и войти. И, к слову, пока никому доподлинно неизвестно, что после этого произойдет.
Я недоверчиво поглядела на мужчину.
Так уж и никому? Разве он, будучи безымянной навью, не должен все знать наверняка? Он же плоть от плоти Изнанки, в конце концов.
Нечистый словно мысли мои в этот момент прочитал.
– Оно не навь в полном понимании этого слова. Порождение дурацких страшных баек из этого вашего интернета. Конкретно эта история заканчивается тем, что если открыть визитеру дверь, то после тебя уже никто не найдет, – отозвался весело Трикстер и плюхнулся на диван, как будто не заметив, что я вытянулась на нем. – Хочешь побыть естествоиспытателем?
Хорошо еще, я ноги убрать успела. Полежала, что называется, в свое удовольствие. Когда на тебя прыгает котик, пусть даже крупноватый, это еще куда ни шло, но вот если то же самое проделывает на самый мелкий мужик – можно и переломы заработать.
– Поосторожней никак? – спросила я с праведным возмущением, которое, разумеется, не дошло до адресата.
– Зачем? – только и спросил Трикстер, бессовестно потешаясь. Даже ни одного намека на стыд в его взгляде не было.
В дверь снова постучали дважды. Похоже, то, что Вано называл «грёбаная крипипаста», упорствовало в желании получить кроху моего внимания.
– А оно настырное, – легкомысленно прокомментировал «скотик», откинувшись на спинку дивана и блаженно прикрывая глаза.
Ну да, ему-то что переживать, в самом деле?
– Никакой от тебя пользы, – посетовала я и отложила в сторону очередную служебную инструкцию. – Надо было так у подъезда и бросить.
Зверюга открыла один голубой глаз и хитро глянул на меня, по-хозяйски положив лапищу на мои колени.
– Надо было. Но уже поздно.
И теперь остается сцепить зубы и терпеть рядом здоровенного постороннего мужика с не самым приятным характером. А ведь я себе такого точно не заказывала.
Кстати вот о посторонних мужиках.
– А ты не можешь… обратно в кота? – с неким проблеском надежды поинтересовалась я у нави.
С четвероногой заразой иметь дело все-таки на порядок проще, чем с двуногой. Кот хотя бы молчит. С другой стороны, он же навь, в конце концов! Кто помешает этому ушлому типу разговаривать и в облике животного?
Однако, на что бы я там ни рассчитывала, Трикстер планировал быть кем угодно, но уж точно не удобным компаньоном.
– Хочешь снова меня шваброй пихать? – уточнил насмешливо нечистый.
Ну вот прямо об этом я как-то всерьез не думала, но подспудно желание огреть навь во мне действительно зрело. Ну а как иначе-то в самом деле? Нет, я была благодарна за уже оказанную помощь, но она не перекрывала подспудное раздражение.
– Если я притащила в дом кота, то хочу видеть именно кота. Постороннего мужчины мне тут ни под каким видом не надо, – проворчала я, подтягивая ноги к груди, а заодно сбрасывая с себя руку Трикстера. Мало того, что рядом с ним было малость неловко, так еще и прохладой тянуло.
Навь вся была такой по словам коллег, с «холодком».
Разумеется, Трикстер только рассмеялся и даже свой зад с моего дивана поднять не соизволил. Какое ему дело до того, что хочу я? Достаточно того, что хочет он. Тем более, теперь это и его дом тоже.
Никогда я прежде не осознавала, насколько соответствует истине выражение «язык мой – враг мой». Вроде ничего по-настоящему ужасного не сболтнула, но последствий столько, что еще поди раскопайся.
– Не все получают то, что хотят, – отозвался как ни в чем не бывало нечистый и довольно сощурился. – И какая тебе разница, в самом деле, в двуногом я облике или четвероногом? Суть в любом случае не меняется.
Хватить его поперек хребта шваброй даже в человеческом облике стало чертовски заманчиво.
– Форма тоже имеет значение! – возмутилась я, не зная, как объяснить нави то, что мне самой казалось совершенно очевидным. – И вообще, кто тут хозяйка?
Кот подобрался, повернулся и поглядел мне в глаза так, что сразу начала подозревать недоброе.
– Проверить хочешь? – осведомился он до того ласковым тоном, что по спине мурашки побежали. А потом подался вперед, буквально нависая надо мной.
Так что на самом деле, проверять не особенно хотелось.
– Тебе-то самому какая разница?!
Трикстер фыркнул.
– Большая. Я еще не наигрался. Быть в таком теле интересней, чем в кошачьем.
Причина для упрямства пусть и оказалась совершенно детской как по мне, но все-таки была.
И тут я сообразила.
– То есть раньше ты всегда был котом?
Ребята рассказывали про того самого пресловутого Хозяина теней, которым меня упорно стращали. Он мог оборачиваться черным котом. Но вроде как истинной формой для этой нави был человек. Точней, что-то вроде.
– Разве я уже не говорил тебе, что никогда не был человеком? – поинтересовался нечистый с видом полного превосходства над моей ничтожной природой. – У тебя проблемы с памятью или слухом?
Опять потешается надо мной и даже не пытается этого скрывать. Наглое бессовестное существо, которое исключительно по моей же дури попало в дом. А потом еще и в Контору. Куда еще сможет просочиться навь при моей помощи – оставалось только догадываться.
– Ну хотя бы кикимору-то выжить сможешь? – вспомнила я о подозрительном шуме, который не давал спать последнюю пару ночей. – Поди, она тоже вместе с тобой приперлась!
Навь выглядела даже в какой-то мере оскорбленной.
– Чтобы я – и якшался с безликой? – воскликнул Трикстер с нескрываемой брезгливостью. – Безмозглые омерзительные твари! Да не дождешься!
Нет, мне уже успели доходчиво объяснить, что между безымянной и безликой навью разница колоссальная и, по сути, общее у них только место обитания – пресловутая Изнанка. Но кто ж знал, что все настолько сложно?
– Я не прошу якшаться, – терпеливо начала я новый круг переговоров. С паршивого кота хоть шерсти клок. – Я прошу избавиться от кикиморы. Она мне ночью спать мешает.
Навь и не подумала идти навстречу желаниям простой смертной. «Скотик» нагло продолжил нависать надо мной.
– Ты конторская. Вот и справляйся сама, – отозвался мужчина, демонстративно улегся рядом и прикрыл глаза. – Вон инструкции. Удачи.
Я тихо выругалась сквозь зубы. Прежде, когда навь жила в моем доме на положении обычного кота, была хоть какая-то польза. Очевидно, что орал на дверь «скотик» как раз из-за расшалившейся кикиморы. Возможно, безымянный просто изволил негодовать из-за приближения существа низшего порядка к своей высочайшей персоне, однако, я все равно как будто оставалась под защитой.
А тут на тебе – «справляйся сама».
Прозвучало даже как вызов.
Я сказала про себя в адрес Трикстера пару непечатных слов и демонстративно покинула гостиную вместе со всей выданной на работе «макулатурой».
Вот так однажды принесешь в дом кошку, а потом осознаешь, что это теперь ее дом, а никак не твой.
Когда окончательно стемнело, я уже была во всеоружии – на каждый палец надела по серебряному кольцу, даже не по одному, таким образом соорудив своеобразные кастеты на обеих руках. Взяла солонку. Ну и заучила короткую молитву, которую рекомендовали использовать в служебных инструкциях для оперативного отдела.
Из тех же инструкций удалось выяснить, что кикимора – нечисть как раз домовая. А вся ерунда про болотную – появилось в фольклоре куда как позже. Хотя даже в самых новых народных сказках кикимору существом дружелюбным не называли.
Свет я везде выключила и засела в углу прихожей, частично скрывшись за висящими куртками. Так и застыла, ожидая, когда же явится пред мои очи та самая приблудившаяся безликая навь.
Трикстер, зараза, принципиально не отсвечивал. То ли окончательно решил оккупировать гостиную, то ли снова обернулся котом и забился в какой-то угол.
В общем, мы остались один на один – я, темнота и кикимора.
Безликая навь появилась где-то в районе трех часов ночи. Обычно в такое время я уже практически засыпаю, однако, теперь хлещущий по венам адреналин работал не хуже энергетика.
Сперва раздался тяжелый с присвистом вздох, а потом с кухни донеслись шаркающие шаги. Потом по полу коридора поползла кривая тощая тень. Она казалась черной змеей, что неслышно скользит вперед.
Не прошло и минуты после первого шума, как в коридор медленно, словно подволакивая ноги, вышла болезненно худая фигура с длинными несуразными конечностями. Темная копна волос мало не до пояса, скрывала лицо существа на манер той самой пресловутой Садако.
Выпрыгнула вперед я тут же, пока еще не успела как следует перепугаться.
Кто обалдел от такого поворота событий больше – я или кикимора, еще поди пойми. Но я оказалась шустрей и тут же щедро «посолила» пришелицу из солонки.
Кимимора тоненько противно заверещала, замерев на месте.
Проверять, сколько продлится столбняк нечисти, было глупо, так что я зарядила душевный удар в область предположительно головы. Не то чтобы можно было назвать меня таким уж хорошим бойцом, но как и куда бить, я все-таки имела представление. По крайней мере, по поводу серебра служебные инструкции не соврали. В коридоре тут же завоняло паленым, навь отшатнулась и заорала громче прежнего.
Вторая доза соли заставила навь буквально заметаться из стороны в сторону.
Я начала речитативом произносить рекомендованную конторскими инструкциями молитву, не забывая время от времени досаливать навь до полной готовности. В какой-то момент кикимора словно бы опомнилась и скрючилась, готовясь напасть в ответ, но я машинально ее пнула. Машинально-то машинально, однако, со всей силы и дури.
И если сил у меня всегда не хватало, то вот дури точно было с избытком. Так что отлетела навь на удивление красиво. А потом развернулась и улепетнула на кухню, обиженно подвывая на одной ноте.
Я тупо уставилась вслед кикиморе… и пришла в себя. Поняла, что натворила, испугалась. Вот пока готовилась, сидела в засаде – страха как такового не было, один чистый незамутненный азарт.
Но когда все закончилось, когда противник сбежал, дошло, что навь из дома выдворять – это не за тараканами с тапкой наперевес носиться.
И тут в темноте, которая поглотила мою квартиру, раздалось обалделое:
– Да ты точно отбитая.
Трикстер все-таки изволил явить свой лик. Когда все уже закончилось. Еще и издевается, гад этакий.
И прежний боевой задор снова овладел мной.
– Ты так вовремя появился, – протянула я недобро, даже не пытаясь скрывать, что зла. Очень и очень зла. Настолько, что взяла в правую руку швабру. Солонка в левой так и осталась.
Разумеется, безымянную навь точно нельзя хоть в чем-то сравнить с безликой и вряд ли удастся изгнать «скотика» солью, молитвой и шваброй. Но как же захотелось прямо сейчас проверить все на практике!
Я тут боролась с кикиморой, рисковала, а этот захребетник молча наблюдал и потешался. Не много ли он на себя брал?!
Нечистый посмотрел с долей настороженности, недоверчиво покачал головой и произнес:
– Ты знаешь, вообще-то, насчет швабры я
Вы прочитали ознакомительный фрагмент. Если вам понравилось, вы можете приобрести книгу.