Кто ведьму вызывал? Александр Панин

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ПРОЛОГ
• ГЛАВА 1 – Кто есть кто
• ГЛАВА 2 – Продолжаем продолжать
• ГЛАВА 3 - Пелька – деревенская звезда
• ГЛАВА 4 – Построение справедливого общества в одной деревне
• ГЛАВА 5 – Конец лета
• ГЛАВА 6 - «Потенциальная» невеста
• ГЛАВА 7 – Война продолжается
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Бедный студент, возвращаясь с занятий, находит в лесопарке полузамерзшую девчонку, оказавшуюся при ближайшем рассмотрении маленькой деревенской лекаркой из начала XIX века. Придя в себя она рассказывает о проданной матери, о бабке-ведунье, о своих приобретенных свойствах. Постепенно девчонка становится нужной всем в маленькой, предназначенной к сносу деревушке и включается в борьбу за ее сохранение. Жизнь студента становится все лучше. Странная любовь между ним и девчонкой подвигает последнюю на нетривиальные поступки. Борьба между ней и бандитами заканчивается вничью и они все меняют место жительства, чтобы в финале увидеть зримую передачу свойств по наследству.

***

       Воспаленная лампа над бденьем страницы.

    (Р.Г. Туньон)

ПРОЛОГ

Денис торопился. Он и так задержался в институте. Хорошо, что улицы вечером пятницы были относительно пусты и можно было двигаться со скоростью выше оговоренных шестидесяти километров в час. Старый жигуленок скрипел, но держался молодцом. Мимо, вякнув сигналом, плавно проплыл роскошный красный кабриолет. Блондинка за рулем покосилась на Дениса. Пухлые губы тронула усмешка.

   - У, ведьма! – беззлобно выругался Денис.

   Таких блондинок за рулем становилось все больше и Денис на всякий случай их опасался. С правой стороны уже мелькал редкий лесок – единственный оставшийся в пределах города – заменяющий городской парк. Так сказать, зеленые легкие города. А там сразу направо и будет несколько уцелевших чудом от тотальной застройки старых частных домишек.

   Это действительно можно было назвать чудом, но, когда бандиты, ныне называемые девелоперами, покусились на лесок с целью превратить его в район человейников, восстал весь город. Бандиты не испугались. Испугался мэр. У него на носу были выборы, а иметь злобных избирателей даже при прикормленной избирательной комиссии и всегда готовых прийти на выручку полицаях и росгвардейцах было как-то не совсем комфортно. А вдруг…

   Страх, одолевший мэра, косвенно ударил и по Денису. Старый, еще дедов домик, стоявший в ряду нескольких таких же – все, что осталось от бывшей пригородной деревушки. Денис, по-честному прописанный в этом домике еще дедом, с той самой поры как мать со своим новым мужем умотала за границу, очень рассчитывал на то, что домики снесут, а всем причастным выделят квартиры в новых домах. По крайней мере, мэр обещал. И хоть веры мэру не было никакой, Денис на всякий случай имел это обстоятельство в виду. Но не срослось. А пока суд да дело, остаткам деревушки отключили свет и воду. Мол, все равно снесут. А то, что снесение откладывалось, по крайней мере, до перевыборов мэра, как-то забывали. Пока же Денис лишился телевизора, интернета и даже мобильного телефона, который теперь мог зарядить только от случая к случаю. Поход же за водой напоминал войсковую операцию. Сосед Дениса, бывший пожарник, успевший выйти на пенсию до реформы, знал расположение ближайшего пожарного гидранта и раз в неделю они забивали багажник Денисовского жигуля пустыми пятилитровыми пластиковыми бутылками. Обратно жигуль ехал осторожно, особенно на повороте, цепляя дифером асфальт, вернее, его остатки.

   А отсутствие телевизора Денис, в отличие от соседа, перенес легко. А вот пользоваться смартом, который к тому же заряжался от случая к случаю, вместо ноутбука оказалось сложнее. Маленький экранчик утомлял глаза, частые прокрутки утомляли пальцы. В общем, попадая в свой домишко, Денис словно попадал в другой мир – мир до открытия электричества. Зато у него были свечи и шедевр инженерной мысли – керосиновая лампа. Правда, керосин в городе был большой проблемой и Денис выходил из положения, покупая дизтопливо у проезжих дальнобоев. Замена была не совсем адекватная. Но привередничать не стоило, пока не стало еще хуже. Насчет хуже тоже имелись свои наработки.

   Зимой Денис отапливал помещение при помощи печки. Печка была построена со смыслом, ее хватало для сугреву трех помещений. И еще на ней можно было готовить. На зиму Денис покупал машину дров. И это наносило ощутимый удар по его бюджету. Оправлялся от удара он месяца три, сидя на картошке, пшене, макаронах и хлебе. Ну и жидкий чаек, который сильно не «Липтон». Приходилось слегка недосыпать и пропускать лекции в институте. Хорошо, что староста группы входил в положение и ухитрялся отмечать Дениса как присутствующего. А Денис в это время вкалывал грузчиком в ближайшем к дому супермаркете. А потому что скудная стипендия целиком уходила на бензин для жигуленка. Отдельные богатенькие буратины (а были в их среде и такие) интересовались, как им казалось, с сарказмом, мол, зачем голодранцу собственный автомобиль. На что Денис на пальцах доказывал придуркам, что жигуль дешевле городского общественного транспорта, если иметь в виду количество пересадок при езде из Денисова захолустья. Буратины недоумевали – так сними квартиру рядом с институтом. На этом разговор, как правило, заканчивался.

   Нет, если брать теоретически и потенциально, то Денису вполне было по силам снять квартиру недалеко от места учебы или даже поменять жигуль на скромную иномарку. Дело в том, что Денисова беспутная мамаша, выскочив замуж пять лет назад за американца и укатив с ним в Штаты, почему-то вдруг дистанционно полюбила брошенного сына, оставленного на попечении старого отца бывшего мужа, и регулярно посылала ему деньги. Денис предполагал, что это деньги мамашиного американского мужа, потому что как могла бывший бухгалтер ничего кроме нажимания кнопок на калькуляторе не умевшая, что-то там заработать. Тем не менее, на имя Дениса был открыт валютный счет, на который раз в месяц поступала кругленькая (по местным меркам) сумма. Первое время мамаша пыталась даже писать, но ни дед, ни Денис не ответили, а нового телефона Дениса она не знала.

   Дед умер три года назад. Денис мамашу не оповестил, потому что дед запретил. Похоронил он деда сам. Конечно, с помощью соседей. Оставшиеся обитаемыми четыре дома старались держаться друг за друга. Денис в этом коллективе был самым молодым (очень молодым), поэтому после смерти деда его стали воспитывать соседи. Они, зная от деда о наличии счета, и надоумили Дениса заглянуть в банк. Денису и самому было любопытно, и он заглянул. Набежавшая сумма его впечатлила и у него даже появилось мимолетное желание ею воспользоваться. Но память о деде и его отношении к невестке (которая Денисова мать) были еще очень свежи и Денис со вздохом от своего намерения отказался.

   С тех пор прошло два года. Денису первое время было крайне хреново, но он был уже взрослый пацан. Как-никак семнадцать лет, и ему удалось отбиться от назойливых товарищей из опеки, тем более, что они, поняв, что там практически ничего не выгорит, и сами потеряли интерес. А вскоре ему стукнуло восемнадцать, и он вполне мог их послать на законных основаниях. На ЕГЭ, если быть совсем честным, ему очень повезло и набранные баллы позволили без волокиты поступить в местный политех, который теперь, следуя извивам демократической моды, громко назывался техническим университетом, на совершенно непрестижную инженерную специальность.

   Жизнь постепенно наладилась и устоялась. Только вот быт заедал. И особенно заел, когда их отключили от цивилизационных благ. Конечно, исчезновение платы за электричество из Денисовского бюджета сказалось на нем (бюджете) в положительную сторону, а отключение телевизора сказалось в ту же сторону на Денисовском моральном облике. А вот с информацией был реальный напряг. Особенно, когда не вовремя садился аккумулятор смарта. В частности, если это происходило в выходные, когда Денис не посещал занятия. Он, конечно, все равно работал, но грузчику не дозволялось заряжаться во время работы. Да и негде было. Поэтому Денис прибегал в свой университет в понедельник раньше всех, втыкал в розетку зарядное устройство и со спокойной душой шел на задний ряд отсыпаться.

   Его не трогали, потому что он был не один такой. Богатенькие буратины фыркали и крутили носами, но на активные действия не решались. Денис, тренированный на погрузо-разгрузочных работах, запросто мог подпортить портрет. А девицы, те его вообще уважали за рост и симпатичную внешность. Внешность была увенчана золотыми лохмами, которые владелец расчесывал пятерней. Девицы не сразу рассмотрели внешне эффектного парня. Для этого им понадобилось целых полтора года. Но через эти полтора года на него обратила снисходительное внимание даже «звезда» потока Ольга – сильно крашеная брюнетка довольно ангельской внешности, если абстрагироваться от всегда делано-мрачного выражения лица. Кроме ангельской внешности Ольга обладала еще и богатым папой, не дотянувшим до олигарха, но прочно обосновавшемся на подходе.

   Однако Денису, положившему все силы н учебу и выживание, ее внимание было как-то пополам. На первых лекциях он спал. Причем так откровенно, что к этому привыкли даже преподаватели, тем более знавшие его историю. На практических занятиях, конечно, оживлялся, но все равно смотрел как бы сквозь девиц, пытавшихся с ним заговорить (не говоря уже о попытках флиртовать). Девицы, несмотря на это, надежд не теряли. Особенно настойчивой оказалась Ольга, даже сбросившая маску вечно недовольного мрачного существа.

   Денис, однако на девчачьи уловки не велся еще и потому, что как раз переживал покупку дров и связанную с ней потерю в бюджете. А значит, в довершение к тяжелой работе грузчика добавилось скудное неполноценное питание. А посему Денис, мягко говоря, несколько ослабел и на внешние факторы в виде девиц практически не реагировал. Парни с потока следили за якобы схваткой со все возрастающим интересом, а наиболее азартные даже стали заключать пари, ставя больше на победу Дениса.

   Вот в таком состоянии Денис и ехал вечером пятницы после лабораторной к себе домой. С работы он отпросился, потому что пропускать лабораторную, замыкающую семестр, было никак нельзя. Напарник вошел в положение, но оставил за собой возможность взыскания долга потом, когда-нибудь, не назвав при этом точной даты. А что было делать. Но сейчас Денис радовался тому, что и лабораторную сдал и даже выспаться должно получиться.

   Впереди уже маячил конец леса и поворот направо, где через полкилометра его ждал родной домик. Темный, холодный (обезвоженный), но родной. Денис уже стал сбавлять скорость перед поворотом, потому что, если магистраль более-менее чистили, то проселок к деревушке чистить никто не планировал и улетать в сугроб в результате заноса Денис не собирался.

   Справа за хилой решеткой высотой в метр (изыск какого-то неизвестного науке кренделя, желавшего таким незатейливым образом преградить пешеходам дорогу через магистраль, гы-гы) среди чахлых сосенок что-то мелькнуло. Что-то совершенно не вписывающееся в пейзаж. Денис проезжал здесь, минимум, два раза в день и ничего похожего не видел. Любопытство взяло верх. Сонную одурь как веником смахнуло. Денис нажал на тормоз. Жигуленок с радостью остановился. Денис подошел к решетке, ограждающей парк и всмотрелся. Сумерки уже сгустились над городом, а фонари горели только на другой стороне улицы, довольно далеко от парка. Но даже в их свете было видно, что несуразность в пейзаже представляет собой сидящего на пеньке человека. Маленького человека.

    - Ух ты! – вырвалось у Дениса, и он решительно полез через решетку.

   Человечек сидел, скукожившись, опустив замотанную платком голову и сунув руки в рукава одеяния. Все это было припорошено снежком, который еще продолжал сыпаться. Денис попробовал эту фигуру поднять, ухватившись за локти, но фигура не разгибалась и пришлось ее подхватить под коленки. Человечек был легок, но из-за того, что был он одет как капуста, очень неудобен в переноске. Тем не менее, Денис его дотащил, с трудом преодолев решетку, и так согбенного и сунул на переднее пассажирское сиденье. Не остывший мотор схватился сразу. Пару секунд Денис раздумывал над тем, куда везти найденыша. Было, собственно, только два места, про которые он знал совершенно уверенно. Это полиция и дом. Полиции Денис не доверял категорически. Причем с той поры, когда у него еще был телевизор. А за то время, на которое телевизора он был лишен, его неверие только укрепилось. И нет, он не имел контактов с уголовниками. Поэтому оставался только дом.

   Еще по пути к своей деревне Денис обдумал свои последующие действия. Ребенка (а он не сомневался, что это ребенок, хотя, занятый рулением, не рассмотрел лица) надо было согреть, переодеть в сухое, напоить горячим, накормить и уложить спать. Начитавшийся разной литературы (исключительно художественной) Денис мыслил именно в таком ключе. Поэтому, внеся ребенка в дом, он первым делом бросился растапливать печку.

   Когда дрова разгорелись, он принялся найденыша разоблачать. И тут же обнаружил первую несуразность. Пока разматывал толстый шерстяной платок, все было хорошо, а когда размотал, наткнулся на две рыжие косички.

   - Девчонка, - подумал Денис обескураженно и даже, похоже, сказал это вслух.

   Шерстяные рукавички толстой вязки эмоций не вызвали, а вот, увидев посиневшие пальчики, Денис заторопился. Застегнутый на деревянные палочки длинный тулупчик вызвал только легкое недоумение. А вот когда он обратился к ножкам, то впал, попросту говоря, в прострацию. Денис, конечно, был парень деревенский, но его деревня, сколько он помнил, находилась в городе. Так что о лаптях он знал только из художественной литературы. Даже дед, уж на что был деревенский житель, и то лаптей не застал даже в ранней молодости. Так что девчонка оказалась обутой в лапоточки и Денис воззрился на этот артефакт и долго был неподвижен. Пока клиент не шевельнулся и слабо не застонал. Денис опомнился и бросился распутывать веревки, которые крепили лапоточки к ноге. Потом в мозгах всплыло слово «онучи». Денис уже не удивлялся, разматывая полосы холста. Сарафан до пят и белая с вышивкой рубашка душевного трепета не вызвали. Под ними оказалась длинная сорочка из небеленого холста. А потом… потом ничего…

   - Хм, - сказал Денис и приостановил действо, задумавшись на пару секунд.

   Судя по литературе, замерзших, во избежание простуды, необходимо было растереть. И лучше спиртом. Спирта у Дениса не было. Но у него был самогон, который он пару раз использовал для профилактики исключительно внутрь. Денис мухой слетал в другую комнату и извлек из тайного места поллитровку, в которой плескалось чуть больше половины содержимого. По пути он пошевелил в печке поленья, чтобы горели шибче. В комнате уже потеплело и Денис смело сорвал с девчонки последний покров.

   На девчонкины первичные половые признаки Денис старательно не обратил внимание. Он же был, типа, лекарь. Ну а вторичных признаков просто не было и Денис, исходя из этого, решил, что клиенту лет десять. Тем более, что и рост соответствовал. Денис плеснул на ладонь мутной жидкости и в комнате сразу запахло ядреной сивухой. Девчонка моталась под руками, как тряпичная кукла.

   - Странно, - подумал Денис. – Уже должна как-то реагировать.

   Он обвел глазами комнату и обрадовался, увидев свою старую вязаную шапочку. Благоухающая самогоном девчонка подверглась зверскому натиранию и наконец порозовела. Даже бывшие синими пальчики.

   - Уф! – сказал Денис и отправился в спальню за одеялом.

   Одеяло у него было старое, верблюжье и он рассчитывал обмотать им девчонку несколько раз. А когда он вернулся, то застал пациентку сидящей и со страхом оглядывающейся вокруг. Увидев входящего Дениса, она ойкнула и прикрылась ладошками. Денис удивился, но вида не подал.

   - Очнулась, - сказал он. – Вот и хорошо.

   Он взял по-прежнему прикрывающуюся руками девчонку за бока и поставил на лавку. Девчонка практически ничего не весила и Денис обмотал ее одеялом. Девчонка испуганно таращилась и упорно молчала. Денис поднял ее на руки, отнес на кровать, уложил и укрыл еще одним одеялом.

   - Ты полежи пока, погрейся, а я сейчас бульон сварганю и чайку расстараюсь. Судя по твоему внешнему виду, твердую пищу тебе еще рано.

   Девчонка слегка покраснела и вдруг выпалила голосом, в котором смешались любопытство и испуг. Денис бы так точно не смог.

   - Кто ты, добрый господин, и где я?

   Денис, как раз выходивший из спальни, налетел на косяк.

ГЛАВА 1 – Кто есть кто

Так и не пришедший в себя Денис откопал в ящичке буфета половинку кубика «Галины Бланко», оставшуюся у него еще с тех времен, когда он, возомнив себя кулинаром, решил сделать шпроты из кильки. Что-то похожее на шпроты у него тогда получилось, но с тех пор Денис экспериментов не повторял и вообще к кулинарии охладел. Но он же пообещал пациентке бульон. Понятное дело, что у такого голодранца, как Денис, курицы не могло быть даже теоретически. Вот на этот случай и существовала «Галина Бланко».

   Девчонка, замотанная в одеяло, задумчиво пила из чашки бульон и неопределенно посматривала на Дениса. Денис в свою очередь посматривал на нее вполне определенно. Девчонка была загадочна донельзя. И видом своим, и манерой общения. Денис подозревал, что и сам он и его дом были для девчонки не менее загадочны. Дениса разбирало нешуточное любопытство, и он считал, что как спаситель имеет полное право и вообще… Девчонка же в силу возраста, скорее, робела и вопросов задавать не торопилась. Тогда Денис решился. Тем более, что и повод имелся.

   Наливая от души заваренный чай, единственным достоинством которого был интенсивный темно-коричневый цвет, не считая ядреного запаха банных веников в сохранившуюся от бабкиного сервиза чашку, Денис приступил к допросу:

   - Как тебя зовут-то, прелестное дитя?

   - Я не дитя, - насупилась девчонка, подумала и добавила. – И не прелестное.

   Денис едва не поперхнулся и с сомнением посмотрел на девицу. Судя по габаритам и общему впечатлению от голого тела, она действительно была дитя. Насчет прелестей, конечно, можно было спорить, но Денис полагал, что пушистые темно-медные волосы, пикантные веснушки и ярко-зеленые глаза были несомненно прелестны (ну это, если не вдаваться в подробности насчет фигуры). Кстати, волосы оказались темно-медными и пушистыми после того, как Денис отмыл их в горячей воде. Девчонку при этом пришлось держать подмышкой и манипулировать одной правой рукой. То есть и поливать ее из ковшика над тазом и пользовать шампунем. Девчонка при этом так удивилась, что молчала все время процедуры и только пыхтела выразительно. Но результат Денису понравился и кажется даже понравился и самой девчонке.

   - Ладно, - покладисто сказал Денис, - не дитя. А вот насчет прелестного, то со стороны виднее. Так как мне теперь тебя называть? Ведь не «эй ты».

   - Пелька, - наконец соизволила ответить девица, приглядываясь к предложенному малиновому варенью.

   Малиновое варенье было гордостью Дениса. Малинник рос на огороде вдоль забора. Рос сам по себе, не требуя ухода (ну и не получая его). Денис ягоды просто поедал. А поступив в институт, вдруг ощутил себя взрослым и серьезным и решил малину переработать, чтоб, значит, вспомнить о лете зимой. Варенья получилось целый литр. Девица чуть ли не с испугом смотрела на стеклянную розетку, сжимая в кулаке маленькую ложечку, которую всучил ей Денис, отметивший, что чадо, такое впечатление, впервые видит и розетку, и ложку.

   - А что такое Пелька? – спросил он, немного отвлекая девчонку от созерцания незнакомых предметов.

   - Ну как же, - неохотно отвлеклась девчонка. – Пелька – это от Пелагея. Меня завсегда так бабка называла.

   - А кто у нас бабка? – продолжил допрос Денис. – Ты ешь варенье-то. С чаем очень полезно.

   Девчонка наконец соизволила зацепить варенье кончиком ложечки и положить в рот. В следующий момент глаза ее расширились до опасного предела, испугав Дениса, который засомневался в своем вареве.

   - Сла-адко, - протянула девчонка чуть ли не с восторгом и взглянула на Дениса уже не с тщательно скрываемым страхом, а с удивлением и даже с интересом.

   Денис приосанился, улыбнулся несколько небрежно, мол, чего уж там и повторил вопрос:

   - Так кто у нас бабка?

   - Известно, ведунья, - ответила девчонка словно бы между делом.

   На данный момент ее больше интересовало варенье и она, опасливо взглянув на хозяина всего этого великолепия, зачерпнула целых пол-ложки, сладко зажмурилась и шумно отхлебнула чай. Чай ей, видать, не зашел, но девчонке не хотелось обижать хозяина великолепного варенья, и она смолчала.

   - А что она ведает? – продолжил расспросы Денис, пододвигая к девчонке намазанный тонким слоем масла позапрошлодневный кусочек хлеба.

   Девчонка подняла на него глаза, уловила там что-то, цапнула хлеб и откусила сразу половину. Потом замерла на мгновение и стала энергично жевать, одновременно пытаясь отвечать:

   - Известно что. Прошлое, будущее прозревает. Людей лечит. Скотину. Наговоры всякие творит.

   - Экстрасенс что ли? – решил продемонстрировать эрудицию Денис и тут же смешался, мол, нашел кому демонстрировать – ребенку.

   Ребенок смущения Дениса не заметил и ответил сварливо:

   - Не знаю, что за эстрасекс. Говорю, ведунья. Может еще немного и знахарка.

   Варенье девица приговорила на удивление быстро. Денис щедро положил ей еще, подлил чаю и принялся мазать очередной ломоть хлеба, старательно выскребая остатки масла. Подумалось, что до стипендии, которая через неделю, дотянуть будет очень сложно, а до получки в конце месяца вообще нереально. Вывод – спасти может только чудо. Или то, что может быть приравнено к чуду – снять деньги с валютного счета.

   - Дед бы не одобрил, - подумал Денис.

   Один он может быть и продержался бы. В конце концов бывали дни, когда у него кроме воды другой еды не было. Но вот девчонка… Странная она какая-то. И явно нездешняя. Надо бы отвести ее в полицию. Пусть ее бабку-ведунью поищут. Денис живо представил себе, как он сдает дежурному мелкую рыжую девчонку в тулупчике и в лапоточках, и говорит при этом, что нашел ее в городском лесу, заодно упоминая бабку-ведунью. И какая физиономия будет при этом у дежурного. Денис невольно фыркнул. Девица немедленно приняла это на свой счет и насупилась. Денис поторопился исправить положение.

   - Что ж бабка за тобой не смотрела?

   - Померла бабка-то, - угрюмо сообщила девица. – Уже неделю как.

   - Ой. Прости пожалуйста, - смешался Денис. – Я это… В общем, прости.

   Упоминание бабки-ведуньи дежурному в полицейском участке отпадало.

   Масло закончилось, а предлагать девчонке сухой хлеб Денис не решился. Впрочем, замотанная в одеяло гостья после двух больших чашек чая с вареньем стала клевать носом и Денис решил допрос перенести на завтра, тем более, что завтра было воскресенье. Он поднял одеяло с девчонкой на руки и доставил в спальню, где сложил всё на кровать. Девчонка к транспортировке отнеслась очень положительно, не брыкалась и не визжала. Денис подбросил в печку дров, решив, что трубу закроет позже, упал на диванчик в якобы гостиной и благополучно выпал в осадок. Все-таки впечатлений для одного вечера было больше чем достаточно.

   Проснулся он от холода. Дома было темно, а за окнами чуть брезжило. На кухне обнаружилась давешняя девица в одеяле и Денис понял, что она ему не приснилась. Девица набила печку поленьями и рылась в поисках.

   - Чего ищем? – поинтересовался Денис, постукивая зубами.

   Внутренний голос ехидно подсказал, что трубу на ночь надо было закрыть.

   Девчонка от неожиданности не взвизгнула и не шарахнулась, а ответила как-то обыденно:

   - Дык, кресало. Надо же печку растопить.

   Денис слегка обалдел. Но только слегка, потому что после лаптей старался уж сильно не удивляться.

   - Дярёвня, - сказал он снисходительно и подал девчонке спички.

   Девчонка посмотрела на коробок недоверчиво и подняла глаза на Дениса. Тот тут же решил продемонстрировать возможности. Огонек, вспыхнувший на конце спички, девчонка приняла неоднозначно. Она отшатнулась словно в испуге, а потом приблизилась и восторженно прошептала:

   - Чудо великое.

   Денис подождал, пока огонь разгорится и закрыл печную дверцу.

   - Ты вообще откуда? – спросил он, чувствуя настоятельно, что должен задать этот вопрос.

   - Так из Герасимовки, - ответила девчонка, завороженно глядя на огонь. – Только мы с бабкой не в самой деревне жили. Наша землянка стояла на отшибе. Потому что ведунью в деревне опасались, хоть и обращались по малейшему поводу. Я многое у бабки переняла, - не преминула похвастаться девчонка, сидя на корточках перед печкой.

   Денис не обратил внимание на ее последние слова.

   - А как же ваш врач? – спросил он, хотя слышал, что, благодаря вдумчивой политике правительства, российские деревни были лишены медпомощи.

   Девчонка очень удивилась. Она даже перестала таращиться на огонь.

   - Это кто такой этот врач?

   Теперь удивился Денис. По годам девчонка вроде должна знать, кто такой врач. Даже живя на отшибе.

   - Ну это такой человек, который лечит других людей. Вот как твоя бабка. Только научно.

   - А, так это дохтур. Я слышала, что к барину в усадьбу как-то раз приезжал такой. Из города.

   Денис сел на пол рядом с печкой и с полминуты беззвучно открывал рот.

   - Какой барин? Какая усадьба? – наконец выговорил он.

   - Ну, барин, - как о само собой разумеющемся сообщила девчонка. – Наш барин. Обычный. Не граф какой-нибудь. И усадьба у него на холме за деревней. Мужики-то баяли, что, когда Пугач-то ходил, усадьбу спалить хотели, но тут войска. И хорошо, что не спалили, а то бы всех перепороли-перевешали. Бабка-то моя тогда в молодицах была. Она и рассказывала.

   Денис так и сидел с раскрытым ртом, слушая свою квартирантку. Решение ехать в полицию как-то постепенно выветрилось из головы. Потому что после рассказа дежурному о свидетельстве восстания Пугачева их с Пелькой торжественно упрячут в психушку. Может даже его одного.

   Девчонка неожиданно спросила с подозрением:

   - А ты свободный? – и сама себе тут же ответила. – Да нет, точно не крепостной. Вон как все по-господски устроено. Опять же чудесные спички.

   А Денис получил дополнительную пищу для размышлений. Хотя какие там размышления - его просто погребло под грудой информации. И хорошо еще, что его взгляд упал на ходики с кукушкой, украшавшие стену на кухне (Денис специально повесил их на кухне, чтобы голосистая птица спать не мешала). Денис подскочил как ошпаренный

   - Ёлки! Я же на работу опаздываю!

   Подскочив, Денис заметался по дому, одновременно одеваясь, пытаясь выпить чай с черствым хлебом, отыскивая ключи от машины и давая указания Пельке. Хорошо, хоть бриться не надо было.

   Девчонка следила за хаотическими перемещениями Дениса и серьезно кивала, слушая его полу разборчивые указания. Денис задержался в дверях.

   - Все поняла?

   - Все. А когда тебя ждать?

   - Да я ненадолго. Часа на три, - Денис посмотрел на ставшее странным лицо девчонки. – В общем, маленькая стрелка будет вот здесь, а большая здесь. Все. Пока.

   Как ни странно, но жигуленок завелся тут же.

   Все время, пока перетаскивал коробки и ящики, Денис размышлял над словами нежданной гостьи. И, хотя он вовсе не желал прийти к такому выводу, все-таки к нему пришел. А куда было деваться! Логика, понимаешь, привела. Получалось, что Пелька из какого-то ранешнего времени. Из какого, еще предстояло выяснить, хотя это было уже неважно. Главное, зацепка обозначена – бабка помнила Пугачева. Денис даже остановился с коробкой в руках, вперив бессмысленный взор в пространство. Напарнику пришлось даже принять меры, чтобы вывести его из полусумеречного состояния.

   Когда Денис пришел к такому неожиданно однозначному выводу, он вдруг перепугался до дрожи от того, что оставил пришелицу из прошлого у себя в доме одну. Да она же… А потом он вспомнил, что его домик сейчас ничем не отличается от таких же домиков прошлого века (а может даже и позапрошлого). Разве только наличием давно не работающих устройств. Таких как телевизор, пылесос и стиральная машина. А с ними пришелица ничего не сможет сделать при наличии отсутствия электричества. После этого Денис слегка успокоился и стал думать над тем, где взять еды на сегодня, потому что денег в доме только на хлеб и хватит, а банк, где на счету лежали доллары, сегодня не работает. Денис твердо решил снять со счета сотку, мотивируя это форс-мажором (в оправдание перед покойным дедом). А потом подумал, а не заехать ли мне к соседу, и не стрельнуть ли у него пару сотен рубликов до завтра.

   Разрешив таким образом финансовый вопрос, Денис повеселел и перешел к следующему вопросу – что делать с пришелицей из прошлого. И вот тут он завис и напарнику пришлось применить физическое воздействие. Причем, два раза. И оказалось, что не зря, потому что тетка-товаровед, принимающая товар, неожиданно расщедрилась (наверно, все-таки воскресенье) и выдала им по пакету макарон, пластиковому пакетику с кетчупом и, верх щедрости, по банке зеленого горошка. Напарник, в роли которого выступал, как говорил сосед Николаич, бывший интеллигентный человек (или бич), униженно благодарил, а Денис просто стоял столбом не в силах поверить и оценить.

   Потому как вопрос с едой на сегодня был практически решен и не надо было унижаться перед соседом ради двух соток. Денис на радостях постановил перенести решение вопроса о будущем пришелицы на завтра. Или вообще на попозже. Хотя чуть раньше он успел подумать, что второй вариант с оставлением Пельки жить в доме сопряжен с гораздо большими трудностями нежели просто сдать ее в полицию. Да, придется объясняться. Может даже помурыжат немного, но он же не уголовник какой. Никого не убил, ничего не крал. О, Денис еще не представлял, как могут быть изобретательны некоторые полицаи в процессе преображения лоха в терпилу.

   А пока Денис, прижимая к груди презент, радостно запрыгнул в свой жигуленок, который предусмотрительно оставлял за углом, и поехал домой. До дома вообще-то было рукой подать, потому что Денис предусмотрительно подыскивал работу поближе к дому, чтобы не сильно тратиться на бензин.

   Подъезжая к дому, он по очереди встретил бабку Анфису из третьего дома и соседа Николаича. И ему показалось, что сосед посмотрел на него с подозрением. У Дениса немедленно похолодело в животе, и он представил себе Пельку ясным днем выходящую из дверей во двор в своем тулупчике и в лаптях. Тут не только у Николаича подозрения появятся. Что тут думать, Денис не знал и решил делать выводы по мере поступления вопросов. Формулировка ему понравилась и жигуленок въехал в ворота.

   Пелька выбежала навстречу. Слава богу, без тулупчика. На ней был яркий сарафан с преобладанием красного цвета и обязательные лапоточки. Денис в тревоге оглянулся, но Николаич уже удалился по дороге в сторону города. А девчонка замерла на крыльце, глядя на жигуленок, словно на какой-нибудь «бугатти» и глаза у нее были еще больше чем, когда она смотрела на зажженную спичку.

   - Это твоя такая самобеглая коляска? – спросила она, заикаясь, у подошедшего Дениса

   Денис вообще-то собирался ее отругать за выход в свет в ненадлежащем облачении, но вместо этого буркнул: «моя» и загнал девицу в дом.

   Зато дома она повернулась и засыпала Дениса вопросами, и он отвечал, даже не думая, лишь бы успеть. Но потом все-таки сумел затормозить и строго сказал:

   - Пелагея, я же тебе сказал, во двор не выходить. А ты?

   Девчонка потупилась, но не более чем на пару секунд, а потом задала резонный вопрос:

   - А почему?

   И вот тут Денис задумался. А действительно, почему. Как объяснить малолетней девчонке, которая всю свою, пусть и небольшую жизнь, проходила в лаптях, и считала это правильным. Как объяснить ей, что она попала в такое время, где это не принято, где это считается либо вызовом обществу, либо крайней степенью нищеты и безысходности. А в ее случае и демонстративностью. В общем, Денис принялся объяснять и бедная девчонка так и села, где стояла. И, если сам Денис пришел к выводу о ее иновременном происхождении вполне самостоятельно, сопоставляя и анализируя, и это в результате не привело к, типа, отвалу башки (хотя, если вдуматься, что-то такое все-таки было), то, когда он вывалил все это на маленькую девчонку… В общем, Денис долго успокаивал свою квартирантку, применяя сначала методы убеждения, а когда это не помогло, то перешел к методам физическим. Нет, он не избивал девчонку, а, как бы это сказать попроще, обнимал, гладил по голове, и даже, о ужас, один раз поцеловал (в макушку).

   Странно, но именно в результате таких воздействий путешественница во времени затихла. Денис подождал – рецидива вроде не предвиделось, и он отправился готовить обед из презентованных продуктов. Девчонка, по-видимому, не желая оставаться одна, пошла следом на кухню. И во все глаза смотрела на процесс варки макарон. Похоже, даже забыла про свою иновременность. А потом долго пыталась освоить технологию поедания, дополнительно удивляясь кетчупу и зеленому горошку. Когда обедали, Денис вынужден был признаться, что шти он так и не освоил и даже причины назвал (чего уж теперь скрывать). Времени, мол, не было, да и денег, если уж на то пошло.

   Пелька очень удивилась последнему обстоятельству.

   Как это? У такого богатого человека, имеющего дом, свою самобеглую коляску нет денег?

   Пришлось разъяснять наивной внучке ведуньи, которая и телегу с лошадью видела от случая к случаю, что коляска досталась ему по наследству от деда\, бывшего человеком заслуженным и по тем временам действительно богатым. Пелька тут же заинтересовалась теми временами и Денис с пятого на десятое рассказал ей про социализм что сам знал. А знал он немного. Однако и тех его знаний хватило, чтобы Пелька мечтательно заявила:

   - Как у вас здорово было, однако. И почему же вы от этого отказались? Чтобы для штей не было времени и денег?

   Денис обиженно сказал, что он не отказывался, потому что, когда он родился, кругом так и было.

   - Значит твой дед отказался, - безжалостно заявила девчонка. – И твои родители.

   - Дед нет, - уверенно сказал Денис. Дед долго держался. Лет пять наверно. А матери, той было все равно. Она больше по мужикам специализировалась.

   Пелька совсем по-взрослому всплеснула руками.

   - Да рази ж так можно. Это ж срам-то какой.

   Умудренный жизнью Денис только мрачно улыбнулся.

   Диалог затянулся. Девчонка оказалась любознательной до ужаса. Диапазон ее вопросов простирался от простых житейских до чуть ли не космогонических. Например, она потребовала от Дениса разъяснить ей форму Земли (ну так пришлось). А когда узнала, что Земля вращается вокруг Солнца, а не наоборот, для нее это было шоком не меньшим чем перемещение во времени. Кстати, пользуясь этим (не самим шоком, конечно), Денис предложил (только предложил) Пельке сдать ее в полицию, откуда ей прямая дорога была в детский дом. Последовавшая бурная реакция Дениса даже слегка испугала. Девчонка порывалась без шуток бухнуться на колени, умоляя «господина Дениса» не сдавать ее властям. Наверно она ничего хорошего от властей не видела. Ну и правильно, в принципе. Денис и сам от властей хорошего не видел, а посему не особо и сопротивлялся. Тем более, что ему наличие хозяйки в доме (даже такой) нравилось. Пелька заверила «господина Дениса», что она девица вполне взрослая (тут-то и выяснилось, что несмотря на малый рост, девчонке идет четырнадцатый год) и по дому может все (ну, если еще немного подучить). При этом она многозначительно посмотрела на Дениса, а тот покраснел. Как потом выяснилось, Пелька имела в виду совсем не то, от чего краснеют и Денису, скорее, надо было пугаться.

   Когда таким образом Пелькина дальнейшая судьба почти разрешилась, уже за ужином, который состоял из того, что было приготовлено на обед, Денис постановил, что завтра они сначала едут в банк (после института, конечно), а потом по магазинам, чтобы одеть девчонку в соответствии с современными модными тенденциями. Пелька потребовала разъяснить выражение «модные тенденции», а потом вдруг запрыгала, радостно визжа (ну, девчонка же), бросилась к Денису и расцеловала его в обе щеки. После чего покраснела и смешалась. А Денис ощутил, что это приятно (хоть и пигалица).

   Вечером после ужина и продолжившихся дебатов оба с трудом утихомирились. Денис с грустью осознал, что печка теперь топится чаще и расход дров, соответственно, увеличивается. И так, глядишь, ему до теплого времени и не хватит. Он механически поинтересовался у Пельки, как там у них в прошлом по части дров. Девчонка вздохнула и сказала, что с дровами у них хреново. Хотя крестьянам дозволено собирать в лесу хворост.

   - Ну прямо как у нас, - восхитился Денис. – Такое ощущение, что мы вернулись к феодализму. Не во всем, конечно. У нас, например, нет крепостных, - Денис подумал и добавил. – Пока нет.

   А потом спросил Пельку:

   - А ведь мы так и не выяснили из какого времени ты к нам попала.

   - А ты и не спрашивал. Но я отвечу – из 1813-го. Как раз Бонапартия выгнали. Мы-то думали, всем воля выйдет. Ан нет. Не сложилось. Бабка померла так и не дождавшись. А я вот к тебе попала.

   Девчонка пригорюнилась.

   - Чего же ты печалишься? – спросил Денис. – У нас же всяко лучше, - и мысленно добавил. – Все-таки капитализм прогрессивнее феодализма. Наверно.

   - Ага, - ответила Пелька. – Ты уже такого нарассказывал, что я вся в сомнениях. И боюсь, что, когда мы будем ездить по городу, эти сомнения усугубятся.

   - Да ладно, - сказал Денис. – У нас хорошо, - он хотел добавить, что только при наличии денег, но сдержался.

   Утром Денис вскочил пораньше, надо было до института на пару часов увлечься погрузо-разгрузочными работами и первую пару он вынужденно пропускал. Хорошо, что пацаны его прикрывали и, если вдруг случалась перекличка, им ничего не стоило крикнуть «я». Ну и староста об этом знал и, хоть и не одобрял, но входил в положение. Одно Дениса с утра заботило – завтрак для Пельки. Презент закончился вчера в ужин и на утро остался только чай и кетчуп. Самому ему было начинать день без завтрака не привыкать, а вот девчонке… Зря, выходит, он ей вчера доказывал, что у нас хорошо. И про деньги зря умолчал. В общем, запинаясь и краснея, он девчонке ситуацию объяснил. Вопреки ожиданиям, девчонка восприняла известие спокойно и сказала совсем по-взрослому:

   - Ты, Дениска, езжай куда тебе надо и ни о чем не думай.

   Ну Денис, хоть и страдая, уехал. А потом, когда примчался на вторую пару (на этот раз без презента) красный и потный, даже как-то подзабыл. Пришлось садиться за самую последнюю парту, чтобы ядреный дух не достигал девчонок, но он все равно достиг и девчонки морщили носы, а Денисовские кореша, сидевшие ближе, над ними насмехались. А ближе к концу лекций опять вспомнил и, с трудом дождавшись звонка, помчался в банк, где ему, промурыжив полчаса, все-таки выдали двести долларов в рублях. Счастливо отдуваясь, после благополучно окончившейся процедуры, Денис забежал в ближайший супермаркет и набрал всего на целую тысячу.

   Когда он, обремененный пакетами, ввалился в дверь, то невольно ахнул. Дом сиял чистотой, а Пелька, подоткнув сарафан и что-то бормоча, домывала пол. Обалдевший Денис замер у порога.

   - Сейчас, - пропыхтела Пелька, отжимая тряпку, и сообщила. – А я воду почти всю извела.

   Денис отмер и сказал:

   - Забери пакеты, а я сейчас быстро за водой съезжу. Только к Николаичу забегу. Мы обычно с ним вдвоем ездим.

   Пелька величественно кивнула.

   Обед готовил уже не Денис. Пелька, восклицая что-то нечленораздельное, но явно восхищенно быстро разобрала пакеты, немного подумала, задала кучу вопросов и в темпе соорудила нечто не поддающееся определению, но вполне съедобное и даже вкусное.

   - Да-а, - подумал Денис, уничтожая Пелькино варево. – Знала бы она из чего все это добро приготовлено небось не восхищалась бы.

   Обед был таким, что после него пришлось выждать целый час, чтобы все в желудке улеглось и утряслось. Иначе никак. То есть вообще. По прошествии же часа Денис, снова став деятельным, поставил перед собой Пельку в сарафане и, достав веревочку и линейку, принялся девчонку обмерять, а результаты записывать. Понятное дело, что Денис в женской одежде не разбирался совсем и тем более в девчачьей. А что уж говорить о размерах. Поэтому Пелька была подвергнута всем мыслимым обмерам. Причем некоторые из них Денис предлагал провести ей самой, чтобы не вгонять девчонку в краску (ну и себя заодно). Сделав серьезную таблицу Пелькиных обмеров, он посчитал, что любой продавец на этой основе запросто подберет нужную одежонку.

   Потом он велел девчонке одеваться и, критически ее осмотрев, сказал задумчиво:

   - А может тебя лучше дома оставить.

   Пелька, что естественно, принялась горячо возражать. Денис понял, что ее любопытство гложет и потакать девчонкиным прихотям не собирался. Он же не знал, что там любопытство совсем другого плана. Потом-то Денис все-таки сломался, когда Пелька от нытья и угроз перешла к воркованию, но поставил условие: пока в шубе и в лаптях, из машины ни ногой. Пелька легко согласилась. Денис еще подумал, какая разница дома сидеть или в машине. Но дальше думать не стал. Потом-то оказалось, что разница есть.

   В общем, выехали они часа в четыре. Пелька ехала в машине второй раз. Но так как первого раза она не помнила по причине бессознательного состояния, то этот второй раз был для нее как первый. Вела она себя как ребенок. Впрочем, она им и была. Сначала она детально обследовала салон, задав сотню вопросов и заставив Дениса побожиться, что нечистая сила здесь не при делах. После салона настала очередь окружающей действительности. Они как раз выехали на магистраль, преодолев четыре километра колдобин. По магистрали сверкающим потоком неслись разноцветные автомобили. Пелька разинула рот. До этого она ощущала себя сидящей в кабине, как минимум, мерседеса, а теперь поняла, что мерседесы бывают разные. И хорошо, что Пелька не спросила, мол, почему ты, Денис, рассекаешь на такой скромной тачке. Наверно она инстинктивно поняла, что об этом спрашивать не стоит.

   Денис остановился у первого же торгового центра, благо их по городу было натыкано немерено. Наказав девчонке сидеть и не высовываться, он отправился внутрь. Детский отдел оказался на втором этаже. У Дениса не было четкого плана, и он решил брать что понравится и на что денег хватит. Во-первых, нужна была одежда для улицы. А там как раз стояла зима – одежда должна быть теплой. Пелькин тулупчик вообще был идеален, но вид имел весьма деревенский, да еще и столетней давности. Конечно, лучшим вариантом было бы запустить сюда Пельку, но вот этого как раз и нельзя было делать. Пелька вначале растеряется, а потом впадет в неистовство. Она хоть и маленькая, но ей скоро четырнадцать, значит, почти женщина, а Денис инстинктивно предполагал, что женщины в таком возрасте существа непредсказуемые. Он не знал, что и в другом тоже.

   В общем, Денис выбрал продавщицу в возрасте и развернул перед ней свою таблицу. Продавщица удивилась и спросила где объект, на что Денис развел руками и сослался на обстоятельства. Продавщица понятливо кивнул и быстро перевела Денисовские выкладки в размеры.

   - Вона как, - подумал Денис и решил довериться профессионалу.

   Они отправились по отделу, и продавщица то и дело снимала с плечиков или брала с полок ту или иную вещицу. Денис складывал в уме цифры, поражаясь ценам и боясь, что наличных денег может не хватить.

   А тем временем к автомобилю, где сидела Пелька, прилипшая к стеклу и жадно разглядывающая ярко освещенные витрины, подошли два молодых человека, характерной особенностью которых являлось наличие несерьезных, но черных бород.

   - Вот неприметная тачка, - сказал один. – Ни один гаишник не прикопается.

   Второй поморщился недовольно.

   - Вечно ты, Рустам, выбираешь всякий хлам.

   - Потому-то нас еще ни разу не поймали, - сказал первый чуточку самодовольно. – А ты, если такой ишак, поди вон угони крузак. Так тебя ловить будут все скопом, а потом еще пару угонов навесят. После того, как жопу развальцуют.

   Второй что-то пробормотал, но первый его не слушал.

   - Лезь вон, открой мне водительскую дверь.

   - Прикинь, тут какая-то сучка сидит, - сказал второй растерянно.

   - Так выбрось ее на х… - сказал первый раздраженно. – Что я тебе должен все указывать.

   Дверцу машины открыли, и прилипшая носом к стеклу Пелька чуть не выпала. Ее грубо схватили за воротник тулупчика и потащили наружу. Пелька уперлась руками и взвизгнула.

   - Чего ты там возишься? – послышался с другой стороны машины гортанный голос.

   - Сейчас, сейчас. Тут какая-то деревенская сучонка. Прикинь, она в лаптях.

   Первому это было неинтересно.

   - Шевелись давай. С девкой справиться не можешь.

   Второму стало обидно, и он рванул от души. Воротник тулупчика треснул. Девчонка вылетела из машины как редиска из грядки и распласталась на укатанном снегу. Так с Пелькой никто и никогда не поступал. Те, кто знал, боялись ее бабки. Те, кто не знал, детей не трогали. Пелька извернулась и встала на четвереньки. Глаза ее вспыхнули изумрудным светом. Она хотела уже закричать «Дениска!», но тут ее взгляд упал на выстроившиеся в ряд под крышей третьего этажа торгового центра сосульки. В следующее мгновение парень, отбросивший девчонку в сторону, как ненужную тряпку, как-то странно хрюкнул, ноги его подломились, и он без сознания рухнул рядом с Пелькой.

   - Эй, ты чо! – крикнул первый, у которого так и не получилось открыть машину, и, обогнув капот, подбежал к валяющемуся напарнику.

   Рядом обнаружилась средних размеров сосулька. Пелька уже встала на ноги и отряхивала от снега тулупчик, придерживая полуоторванный воротник. Она бросила на подбежавшего хмурый взгляд и того немедленно ударила по макушке упавшая сосулька.

   Так что, когда Денис, обремененный грудой свертков, не знающий то ли радоваться, то ли нет, вышел из торгового центра, он ничего такого не заметил, потому что подошел к машине со своей стороны и, сгрузив свертки на заднее сиденье, уселся на свое место за рулем. А Пелька ему ничего не сказала. Не сочла нужным.

   Когда Денис давал круг по площади, чтобы ехать назад, мимо, вопя сиреной и освещая все вокруг синими всполохами, промчалась «скорая помощь». Пелька восторженно потаращилась в окошко и пристала к Денису с вопросами, чтобы он разъяснил ей название и его смысл, а также права и обязанности персонала. Ну и заодно символику, нанесенную на автомобиль. Вопросов было много и Пелька настойчиво требовала ответа. Уж больно ее впечатлила промчавшаяся колесница, выпадавшая из ряда относительно добропорядочных колясок. Денис даже вынужден был остановиться, чтобы обстоятельно ответить на все вопросы. Причем остановился он на другой стороне улицы почти напротив того торгового центра, от которого они только что отъехали. Ну и заметил, что и скорая остановилась там же.

   - Смотри ка, сказал он Пельке. – Там что-то случилось, а мы и не заметили.

   - А что там могло случиться? – живо заинтересовалась девчонка.

   - Да все, что угодно, - туманно ответил Денис и, отвечая на Пелькины вопросы, искоса поглядывал в окно.

   А тут, сверкая «люстрой» к торговому центру подкатил еще один автомобиль.

   - О, - сказал Денис, прерывая объяснение. – Еще и полиция подъехала. Наверно что-то серьезное.

   Пелька тут же изъявила горячее желание узнать, что такое полиция.

   В общем, они простояли там минут двадцать. Скорая укатила, а полиция еще осталась.

   - Вот интересно, - сказал один оперативник другому. – Оба клиента поражены сосульками с крыши торгового центра. Врач со скорой мне популярно объяснил. Да я, собственно, и сам вижу, что если бы они падали вертикально, как и положено порядочным сосулькам, то упали бы метрах в пяти от места происшествия. Значит, что?..

   - Ну это же элементарно, - усмехнулся второй оперативник. – Получается два варианта. Или клиентов оттащили после попадания в них сосулек, ну или сосульки были в них метко брошены. Но и то, и другое при ближайшем рассмотрении может оказаться ненаучной фантастикой

   Оба оперативника посмотрели друг на друга и одновременно вздохнули.

   - Висяк, - сказал первый.

   - Глухарь, - подтвердил второй.

   Напрашивающийся третий вариант даже не упоминался.

   Пока полиционеры осматривали место происшествия и опрашивали всех, кто подвернулся, строя версии одна фантастичнее другой, а скорая мчалась в городскую больницу и врач оптимистично полагал, что пациента с дыркой в макушке они непременно привезут живым, даже не думая о втором, дома у Дениса разворачивалось целое сражение. Боевые действия велись между ним и Пелькой. Нижнее белье девчонка с сомнением, но приняла, а вот когда дело дошло до колготок и теплых штанов (зима же) Денис встретил яростное сопротивление.

   - Не буду я это надевать! – бушевала Пелька. – Это на что я буду походить!

   - А на что ты сейчас походишь? – стараясь быть спокойным, спросил Денис.

   - Не ходят у нас девки в штанах! – выдвинула аргумент девчонка.

   - У вас может быть, - не стал возражать Денис. – Я не видел. Но ты ведь теперь не «у вас».

   Но Пельку такие простенькие аргументы не пробивали. Девчонка обладала просто неистощимым запасом разнообразных причин.

   - Ты, если уж взялся покупать, почему не купил обычный сарафан?

   - Ну не шьют в Китае сарафанов, - попытался обратить все в шутку Денис.

   Пелька замерла на полуслове.

   - Причем здесь Китай? – спросила она недоуменно.

   Денису в конце концов все это надоело, и он сказал:

   - Хорошо, договорились. Оставляй все свое. Но тогда из дома не выходить и людям не показываться. Если узнаю, что ты выходишь, немедленно сдаю тебя в полицию. А там бумаги оформят и в детдом. Там тебя быстро научат носить нужную одежду и строем ходить.

   Тут-то Пелька и задумалась. Не сказать, что ее бунтарский дух тут же угас, она еще пыталась выторговать преференции, но Денис был неумолим. И девчонка смирилась. Тем более, угроза ходить строем, которую она не понимала и поэтому опасалась. Но Пелька еще долго бухтела. До самого ужина. А в ужин Денис вытащил из сумки и поставил на стол тортик и бутылку напитка «Байкал». Пелька тортик попробовала, глаза у нее стали квадратными, и она тут же перестала бухтеть, а только облизывалась умильно. А уж когда Денис налил ей в стакан газировки, девчонка вообще сдалась на милость и стала смотреть чуть ли не умоляюще. Но Денис ее взгляд выдержал и Пельке досталась только половина тортика и половина «Байкала». Пелька ныла весь остаток вечера. Даже когда ее уложили спать, Денис долго слышал, как она ворочалась в соседней комнате и протяжно демонстративно вздыхала.

   Зато на следующий день утром, с отвращением надев штаны и с одобрением натянув яркую красную курточку и вязаную шапочку, девчонка выбежала на заснеженный двор. Денису некогда было убирать снег и Пелька первым делом взялась за извлеченную из сарая лопату. За этим занятием ее и застал заглянувший через забор Николаич. Он с полминуты стоял столбом, наблюдая как какая-то рыжая девчонка распоряжается на соседском дворе как на своем собственном.

   - Ты откуда взялась? – спросил он наконец, подобрав челюсть.

   Денис, понятное дело, девчонку на этот случай проинструктировал и Пелька затараторила как по писаному.

   - Я Денисова кузина из деревни. Меня тетка отправила пожить, потому что она с нами уже не справляется. Я теперь буду жить у Дениса, хоть он в этом сильно сомневается.

   Последнее Пелька добавила от себя. Она же видела, что Денису трудно. Парень не признавался, но не надо быть семи пядей во лбу, чтобы это понять. Пелька решила, что приложит все силы, чтобы Денис не пожалел о том, что взял на себя заботы о бедной маленькой потеряшке.

   Пелька даже всхлипнула – до того жалостной получилась последняя мысль. Николаич, конечно, этого не заметил. Он пробормотал:

   - Понятно, - хотя ничего не понял и решил расспросить Дениса, когда тот соизволит появиться.

   Денис появился только вечером. Будучи рано утром на работе в магазине, он с удивлением узнал (и как только слух успел просочиться), что вчера как раз в то время, когда они с Пелькой были в торговом центре, на стоянке возле него были убиты сосульками двое кавказских парней. Сосульки якобы свалились с крыши центра. Товаровед, поведавшая эту жуткую историю, сказала, что директора центра уже арестовали за то, что допустил такое безобразие. А еще по сугубому секрету сообщила, что это похоже на преднамеренное убийство, потому что сосульки, падая вниз, никак не могли попасть туда, куда попали.

   Денис привычно поделил новость на два и выбросил из памяти. А потом был институт, а потом опять работа и к вечеру, когда он вернулся домой, новость уже совершенно забылась. Зато он удивился убранному двору и Пелька с гордостью сообщила, что это ее работа. А еще она сообщила, что имела разговор с Николаичем и объяснила ему свое происхождение.

   - Ну когда-то надо начинать, - сказал Денис и больше они к этой теме не возвращались.

ГЛАВА 2 – Продолжаем продолжать

С воскресенья прошла целая неделя и опять наступило воскресенье. В пятницу Денис получил вознаграждение за погрузо-разгрузочные работы. Дома он прикинул расклад и получилось, что, если особо не шиковать, как прошлый раз с Пелькиными покупками, вернее, с их последствиями, то может вполне хватить на полмесяца. А там, глядишь, и стипендия подоспеет. Значит, еще дня три можно протянуть. Оставалось всего ничего – каких-то полторы недели. Денис прикинул так и эдак. Один бы он запросто продержался. Доширак и свежий кипяток, а если спать одетым, то и дрова не очень-то расходуются. А тут вот девчонка… Лезть в долги очень не хотелось. Как, впрочем, и в закрома. Хорошо, что еще коммуналку не надо платить. Конкретные пацаны, которые девелоперы, про их домики словно забыли. По-видимому, до весны, когда должны будут пройти выборы мэра.

   Денис нисколько не сомневался, что мэр благополучно проскользнет через выборы несмотря на то, что на нем клейма некуда было ставить. Впрочем, а на ком можно было ставить клеймо? Во всяком случае Денис участвовать в этом «демократическом процессе» не собирался. В его среде ходили упорные слухи, что вообще никто не собирался. Получится как в том анекдоте. Господин мэр, у нас для вас две новости: хорошая и плохая. Хорошая – вас опять выбрали мэром. А какая же тогда плохая? Так за вас никто не голосовал.

   Денис спрятал неуместную улыбку и опять принял серьезный вид. Сидящая рядом непривычно тихая Пелька спросила осторожно:

   - Что, Дениска, все так плохо?

   - Да ты что, - бодро ответил Денис. – Вовсе даже нет.

   Девчонка вздохнула, но ничего не сказала.

   - Сейчас мы поедем, - сказал Денис весело, - и накупим продуктов на неделю, - а сам подумал. – Сегодня воскресенье, значит должны быть какие-то акции. Можно, опять же, просрочки набрать, - а вслух сказал. – Давай собираться.

   Когда они грузились в машину, через забор заглянул Николаич.

   - Вы, небось, на закупки? Здорово, Пелька.

   - На них, - солидно ответил Денис, а Пелька пропищала: - Здорово, Николаич.

   У нее с соседом установились простецкие отношения. Николаич сильно тосковал по внукам, которых дочь уже несколько лет не привозила, а тут Пелька. Пелька, конечно, была постарше, но ненамного и не возражала против роли внучки. Типа, нам нетрудно, а человеку приятно.

   - Меня возьмете? – попросился Николаич.

   - На дороге подождем, - согласился Денис.

   - Я мигом, - Николаич исчез.

   Денис, как и Николаич, который жил на одну пенсию почему-то ниже средней по России, предпочитали отовариваться в ближайшем супермаркете из-за политики акций и скидок. Пелька в новой красной куртке и все-таки в штанах пошла с ними на равных правах. Пелька с трепетом перешагнула порог этого торжища и сразу ухватилась за руку Дениса, как за единственный надежный ориентир в этой грандиозной вакханалии цветов, звуков и запахов. Денис, правда, ничего грандиозного не усматривал и был спокоен и деловит, но, понятное дело, на вопросы Пельки, когда у нее прошло первое ошеломление, отвечал подробно, хоть и не очень охотно. Пелька тут же уловила эту неохоту и списала ее на невозможность воспользоваться этой массой различных товаров из-за отсутствия денег. Денис, однако ее уверенность поколебал, объяснив, что, например, авокадо он не уважает и не станет есть его ни за какие деньги. Или вот, к примеру, куриные крылышки ему и даром не нужны. И так многое и многое. На что Пелька ответила:

   - Чтобы не любить, как ты говоришь, авокадо, надо его хотя бы раз попробовать. То же самое касается и остальной еды.

   - Где-то ты права, - задумчиво сказал Денис, одной рукой толкая перед собой магазинную тележку, а другой держа за руку Пельку. – Но вот, понимаешь, есть такая штука, как СМИ или средства массовой информации. У вас, в вашем времени ближайший аналог – слухи. В этих самых средствах много рассказывается насчет разной еды. Возьмем сыр. Из чего его делают, если молока практически нет. Вернее, оно есть, но не про нашу честь. Вот то-то. То же самое и с колбасой. Поэтому и не берем. Только если уж совсем припрет.

   Любопытная Пелька тут же ухватилась за это «если уж совсем припрет».

   - Понимаешь, дитя моё…

   - Я тебе не дитя, - тут же обиделась Пелька.

   - Ладно, ладно, Пелагея. «Совсем припрет» - это когда хочется ощутить что-нибудь мясное, а на приличную говядину денег нет. Да и возиться с ней не хочется. А тут раз и акция, раз и скидки. Вот и покупаем.

   Денис мечтательно закатил глаза.

   - Вот кончу институт, начну прилично зарабатывать, и мы с тобой тогда будем обедать в ресторане. Чем самим-то готовить.

   - Да-а, - понурилась Пелька. – Ты-то вот институт закончишь, а я, значит, так неучем и останусь. И куда меня возьмут на работу?

   - Почему неучем? – удивился Денис. – Я с тобой заниматься буду. Вот поспрашиваю в институте, может у кого учебники школьные сохранились. Ты же ведь грамотная?

   - Ну да, - обрадовалась Пелька, но тут же погрустнела. – Только я с трудом разбираю надписи на твоих пакетах. А еще вывески. Меня по-другому учили

   - Конечно же, - озаботился Денис. – Раньше же другой алфавит был. Разные там еры, ижицы. Значит, начнем с букваря.

   Говоря это, он шел вдоль полок с продуктами, складывая в тележку то. что было отмечено красными этикетками с надписью «акция» или «скидка». Николаич давно пропал, затерявшись между стеллажами в огромном магазине. Пелька поискала его взглядом и не нашла. Впрочем, росточком девчонка была невелика. Даже рослый Денис не смог бы посмотреть поверх стеллажей. Тем более, что он был занят разглядыванием многочисленных пакетов, коробок и банок. Пелька только сейчас тоже принялась разглядывать, а до этого примерно полчаса отдельного товара просто не различала, воспринимая, уходящие вдаль полки как единое целое, что поражало и восхищало. Денис по-прежнему вел ее за руку, а то бы девчонка так и осталась стоять где-нибудь, бессмысленно таращась с разинутым ртом.

   Зато потом Пелька с лихвой возместила полчаса молчания. Она забросала спутника вопросами и Денис, вначале старавшийся отвечать максимально подробно, понял, что не успевает и вскоре сократил ответы до простого «да» и «нет». Но Пельке этого вполне хватало. Так что, когда они прошли половину супермаркета, Пелька наверно стала самой информированной девочкой города, потому что впитала в себя массу знаний, которыми владел взрослый человек Денис. А так как ей все было интересно, то диапазон ее вопросов порой выходил за рамки, налагаемые только помещением магазина. Денис порой даже терялся от неожиданных вывертов Пелькиной логики.

   Убедившись, что Денис положил в тележку все им нужное, Пелька потребовала устроить ей экскурсию. Потому что в магазине оставались отделы ими не посещенные. Например, большая секция алкоголя, плотно уставленная бутылками с разноцветными яркими этикетками. Или мясной отдел, возле которого, в отличие от остального зала, было холодно. Пелька тут же задала вопрос «почему?».

   - Холодильники, - пожал плечами Денис.

   Восхищенная Пелька еще долго оглядывалась на это чудо техники, а потом спросила:

   - А у нас есть холодильник?

   - А как же. Только он не работает, а в основном занимает место. Правда, с пользой. Я на него посуду ставлю. Иногда.

   Пелька заинтересовалась.

   - А почему это он не работает? Сломался что ли?

   Пришлось Денису рассказывать девчонке об электричестве и его роли в жизни современного общества, а также о том почему у них его нет. При этом он упомянул план ГОЭЛРО, а также припомнил ленинские слова о том, что коммунизм есть советская власть плюс электрификация всей страны.

   - А так как у нас нет электрификации и советской власти, то нет и коммунизма, - констатировал Денис.

   - Это плохо, - искренне возмутилась Пелька, имея в виду прежде всего отсутствие электрификации, потому что о советской власти и коммунизме она понятия не имела. – А нельзя ли как-нибудь его починить. Ведь ты же умный, - польстила она Денису.

   Денис лесть воспринял положительно, но сказал, что тут дело не в холодильнике, а в том, что их деревню отключили от городской сети и сделали это, скорее всего, в трансформаторной будке, потому что провода, идущие к деревне, никто не отрезал.

   - Ну? – сказала Пелька и в голосе ее не было вопроса, а, скорее, просьба, звучащая как приказ.

   - Там заперто вообще-то, - сказал Денис неуверенно.

   - Фи, - сказала девчонка небрежно, но тут же спохватилась и виновато посмотрела на Дениса.

   Но тот Пелькиной оплошности как бы не заметил и стал задумчив, и направился к кассам, по-прежнему не отпуская девчонкиной руки. А та как-то не стремилась руку вырвать.

   В очереди у касс Пелька еще всякого насмотрелась. И что особенно ее поразило так это то, что их с Денисом тележка по своему заполнению не шла ни в какое сравнение с заполненными чуть ли не до верха тележками других людей, стоящих в очереди к кассам. Она дернула Дениса за рукав и кивком указала на это несоответствие. Денис только улыбнулся немного печально.

   - Ах так, - подумала Пелька, но вслух ничего е сказала.

   Тем более, что они добрались до кассы, а там молодая девчонка стала хватать выложенные на резиновую ленту продукты и проводить по ним блестящей штукой, которая занятно пищала. Потом она там у себя нажала кнопки и огласила сумму. Пелька поразилась. Ей все это количество надо было считать не меньше получаса. А ведь ее бабка всегда хвалила за умение считать быстро. И когда Денис, отъехав в сторону, укладывал содержимое тележки в красивые хрустящие пакеты, Пелька все оборачивалась на девчонку-кассиршу и прикидывала смогла бы она вот так же небрежно управляться с, по всему видно, сложной техникой (слово «техника» Пелька уже знала). И, получалось, что не смогла бы.

   Пелька опять дернула Дениса за рукав.

   - Дениска, а ты сможешь меня научить делать вот так же?

   Денис оглянулся. Девчонка, сидевшая за кассой, была молодая и очень миленькая. От созерцания его оторвал требовательный Пелькин голос.

   - Ну, Дени-ис.

   - А? что? – Денис с трудом вспомнил, о чем его спросила Пелька.

   - Эх, если бы нам электричество, ты бы за месяц эту девчонку за пояс заткнула.

   - Правда? – обрадовалась Пелька и тут же потухла – все упиралось в электричество.

   - Да ладно, - успокоил ее Денис. – Поговорю с Николаичем. Что-нибудь придумаем.

   А тут как раз подошел и Николаич с двумя объемными пакетами.

   - О чем это вы тут шепчетесь? – с подозрением спросил он.

   - Да вот, - сказал Денис и подмигнул Пельке. – Пелагея говорит, что без электричества, как без рук. Ни постирать, ни телевизор посмотреть. А зима кончится и продукты хранить не в чем будет.

   - Да уж, - вздохнул Николаич. – Тут Пелагея безусловно права. Без телевизора – это не жизнь.

   А вечером в понедельник, Денис лежал на диване и отходил от трудового будня. Вечером завоз был на редкость большим. Товар просто некуда было класть и им забили даже директорский кабинет.

   - Это, конечно, не мое дело, - нейтрально сказал Денисовский напарник. – Но вам его и за несколько дней не продать.

   - Вот именно, что не твое, - жестко ответила директорша.

   Денис скромно умолчал, хотя мнение напарника целиком поддерживал. Опять же, слово, конечно, серебро, но вот молчание – не зря золото. Поэтому теперь на диване он лежал со спокойной совестью. Ну, почти со спокойной. Все-таки, судя по физиономии директорши, она его напарнику критики не простит. И Денис морально готовился к тому, что придется какое-то время поработать в одиночестве. Можно, конечно, послать вздорную бабу в знак, так сказать, солидарности, но тогда придется искать новую работу, а теперь, когда у него на руках Пелька… В общем, дальше Денис думать не стал.

   А вечер был хорош. Тихий такой, неспешный. За окошком густо валил снег и Денис лениво подумал, что если он через часок не прекратится, то на трассу утром выехать будет трудновато. Но мысль мелькнула и ушла. На кухне уютно ворчала Пелька, готовя ужин. Она почти на следующий день забрала все домашнее хозяйство в свои руки и теперь постоянно ворчала по этому поводу. Она бы и за водой с Николаичем ездила, но только до сих пор побаивалась самобеглой коляски. А вот щи, которые она варила, отличались от Денисовского кулинарного убожества, как небо от земли (или же как капитализм от социализма). Денис поглощал ее произведения, удивляясь самому себе, и даже ложку облизывал.

   И вот в эту идиллию влез весь облепленный снегом Николаич. Его сначала и не признали, очень уж он походил на снежную бабу. И только отсутствие морковки вместо носа его выдавало. Снежная баба отряхнула снег и превратилась в соседа. Он не стал утруждать себя сниманием куртки и ботинок. И прямо так прошествовал в комнату. Высунувшаяся из кухни Пелька воскликнула возмущенно:

   - Николаич, ты бы хоть разулся! Наследишь ведь!

   Николаич отмахнулся от нее как от надоедливой мухи.

   - Слышь, Денис, я тут в обед словом со знакомым перекинулся. А он и говорит, мол, чего вам с государством связываться – оно вас кинуло и опять кинет. А купите-ка вы маленький генератор и будет вам счастье. А у него как раз знакомый такой продает. И всего за тысячу. Правда, два с половиной киловатта, особо не разбежишься, но зато семьдесят второй бензин как за здрасьте.

   - Вариант занятный, - заинтересованный Денис даже приподнялся на диване. – Только семьдесят второй бензин в копеечку влетит, потому что этот генератор небось ест как из голодного края прибыл.

   Вид у Николаича стал торжествующим.

   - Откуда бы ни прибыл, - сказал он и горделиво огляделся, так, что сразу стало понятно, что Николаич является носителем какой-то тайны, позволяющей ему так себя вести. И так же было понятно, что сейчас он эту тайну выложит и присутствующие будут поражены. И весь трепеща от осознания, Николаич начал издалека:

   - У нас здесь совсем рядом, километрах в пятидесяти был колхоз под названием «Овощевод». Он снабжал город капустой, огурцами и всякой морковкой и даже процветал. Но как только наступили благословенные времена, процветать он перестал и в скором времени благополучно загнулся.

   Денис лицом выразил недоумение. Что же касаемо Пельки, высунувшейся по этому поводу из кухни, то она вообще ничего не поняла, но решила пока вопросов не задавать, полагая, что это не самое главное, а вот потом…

   - Сейчас объясню, - сказал Николаич. – И был у них хоздвор с кучей всяких транспортных средств. Трактора там, грузовики и протчая. Ну, трактора мы опустим, они нам не интересны. А вот грузовиков у них было много – надо же на чем-то овощи в город возить. Я тогда, еще будучи молодым, - Николаич приосанился, - ездил к ним как пожарный инспектор. Они там у себя заправку учинили, ну и я смотрел, чтобы, значит, было по правилам. А по правилам положено цистерны с топливом зарывать в землю. Ну они и зарыли. Было там три цистерны. Соляр и девяносто второй нам неинтересны, а вот семьдесят второй очень даже. Когда колхоз приказал долго жить, технику растащили и распродали. А заведующий всем этим делом вскорости помер. Потом набежали наши лавочники и жилой фонд пошел под дачи. А о хоздворе как-то забыли. Ну а чего, торговать-то там уже нечем. Типа, все украдено до нас

   Тут Николаич сделал перерыв и махнул Пельке, чтобы принесла воды запить перед финалом. Пелька, приученная старших уважать, воды принесла, но посмотрела неласково, мол, ходют тут всякие краснобаи, воду переводят. Денис Пелькиного отношения к рассказчику не заметил и в нетерпении даже сел на диване. И Николаич, отдувшись, ожидания оправдал.

   - Так вот. Был я там года четыре назад. Электронасос, естественно, сперли. Уж и не знаю, куда его могли спустить кроме как на металлолом. Ручной еще валялся, но ему оставалось недолго. Так что сверху никаких следов кроме вентиляции не осталось. Ну, торчит труба. Лавочникам оно не надо, а колхозники или вымерли, или в город подались. Ну капуста у нас теперь азербайджанская, а помидоры турецкие.

   - Ты, Николаич, не отвлекайся, - попросил Денис.

   - Хорошо, - покладисто согласился Николаич. – Так вот. Останавливался я у одного мужика. Он в том колхозе шоферил. Мы с ним слегка выпили и он, типа, раскрыл мне страшную тайну.

   Пелька выпала из кухни. Эти тайны она страсть, как любила.

   - Оказывается в цистернах под землей хранится и солярка и бензин. И того, и другого не менее десяти кубов. И все об этом давно забыли.

   - Ну, - привстал Денис.

   - Что ну? Через год этот мужик с женой оттуда уехали. А цистерны, что характерно, остались. Десяти кубов, знаешь, на сколько хватит? На вторую каденцию мэра, - Николаич слово «каденция» произнес со вкусом, чувствовалось, что оно ему нравится.

   - С одной стороны, конечно, проблему это решает, - солидно сказал Денис. – И на тысячу вполне можно ужаться, - он посмотрел на Пельку и лицо его выразило сомнение. – А вот пятьдесят километров по зимней дороге и цистерна под снегом и землей – это вопросы.

   - Ну маленький ручной насос я достану, - небрежно заметил Николаич. – Это не проблема. Насчет зимней дороги – это ты зря. Туда уже давно целое шоссе проложили. Вот с цистерной да, проблема. И хорошо бы съездить туда на разведку. Но снарядиться словно на дело. Вдруг выгорит. То есть надо запастись канистрами и шанцевым инструментом.

   - А если сразу не выгорит? Ты ж понимаешь, Николаич, что сто километров – это примерно два дня голодовки. А если еще сто? И надо покупать генератор. Ну канистры две у меня есть…

   Внимательно слушавшая Пелька вдруг вмешалась:

   - Денис, а расскажи мне адаптивно, о чем вы с Николаичем разговор ведете?

   Слово «адаптивно» Пелька произнесла с придыханием, как Николаич слово «каденция». И Николаич и Денис оба воззрились на Пельку как на ненароком заговорившую мебель.

   - Пелагея… - начал Денис.

   - Только без официоза, -поморщился Николаич и подмигнул девчонке.

   Денис упрямо мотнул головой.

   - Пелагея, вот Николаич предлагает нам опять ввести в обиход электричество. Это бы нам существенно облегчило жизнь, но это же и вызвало бы значительные траты, которые мы можем не выдержать.

   - Давай по порядку, - сказала Пелька и мужчины поразились жесткости ее голоса и взрослости интонации.

   - Ну, - начал Денис, - у нас появится возможность включить стиральную машинку, холодильник и телевизор, ну и телефон я смогу дома подзаряжать. Да, совсем забыл – свет появится.

   Пелька удивилась.

   - Какой свет?

   - Ах, да, - с досадой сказал Денис. – Ты же не знаешь. А я лампочки давно выкрутил. Вон, видишь, патрон висит? В него вставляется лампочка, а на стенке выключатель. Щелк, и свет. Кстати, и об утюге я забыл.

   - Ладно, - сказала Пелька. – Я половины не понимаю. Ты продолжай. Потом разберемся.

   - Так вот, значит, Николаич предлагает купить на два хозяйства генератор, который стоит тысячу. И этот генератор позволит нам запустить все имеющееся в доме электрооборудование. И не только наше, но и Николаича. А чтобы этот генератор работал нужен бензин, который, по словам Николаича, есть в разваленном колхозе за пятьдесят километров отсюда. И надо туда доехать, найти эту цистерну, потому что она под землей, а сейчас и под снегом, выкачать бензин в канистры, которые надо еще купить и привезти сюда. За один раз это не получится, потому что цистерну и доступ к ней надо еще найти и все это надо сделать практически на глазах тамошних жителей, которые лавочники и своего не упустят. В общем, хорошо бы получилось с одного раза. И я еще забыл сказать, что одна поездка обойдется нам примерно в пятнадцать литров горючего, потому что машина старая. Вот вроде все.

   - Вроде да, - сказала Пелька. – И какова будет общая сумма?

   Денис сказал и предупредил, что это с одной поездкой.

   - Однако, - покачала головой Пелька. – А почему вы не озаботились остальными жителями деревни?

   - На остальных надо другой генератор, - пояснил Николаич. – Как минимум, в два раза мощнее. Это будет всяко дороже. А денег у них еще меньше чем у нас.

   - Вот что, - произнесла девчонка, подумав. – Покупайте свой генератор и канистры. Насчет горючего подумаем. А об остальном не беспокойтесь.

   - Но нам же с тобой жить не на что будет, - заикнулся было Денис.

   - Я сказала, не беспокойтесь, - заявила Пелька и ушла на кухню.

   Денис и Николаич переглянулись. Верить Пельке очень хотелось, но они были взрослыми мужиками (особенно умудренный Николаич), а Пелька малолетняя девчонка, к тому же совершенно незнакомая с нынешними реалиями. А жизнь без электричества как-то стала вроде бы привычной. И тут умудренный Николаич (наверно потому, что был рожден при Союзе) вдруг азартно воскликнул:

   - А давай рискнем!

   Денис воззрился недоуменно и, похоже, очень хотел покрутить пальцем у виска. Но что-то его сдержало. Наверно вспомнил совершенно взрослый девчонкин голос и ее решительный вид. И его самого охватил непонятный азарт, и он сказал:

   - А давай.

   На следующий день рано утром Пелька уселась в машину и на вопрос удивленного Дениса, мол, а ты куда и зачем, ответила:

   - Ты, Дениска, езжай. Бензин же тебе нужен. Потом завезешь меня до поворота.

   Денис ничего не понял, но машину тронул. Разгрузочные работы заняли ровно час. Все это время девчонка смирно сидела в машине и листала книжку с картинками. Потом Денис по требованию Пельки подъехал к заправке. И тут началось самое интересное. Денис вставил пистолет в горловину бака и посмотрел на Пельку, которой по дороге объяснил последовательность действий на заправке. Она только спросила:

   - Сколько льем?

   Здравый смысл подсказывал Денису, чтобы он не зарывался и назначил минимум, на который бы хватило наличных денег. Пелька ждала и Денис решился.

   - Сорок литров, - сказал он и сам испугался своей решимости.

   Но девочка кивнула и пошла к кассе, что-то бормоча на ходу. У кассы никого не было и Пелька сунула голову в окошко. Е даже пригибаться не надо было. Через пару минут она вернулась и Денис, вытаращив глаза смотрел на шкалу колонки, где стремительно бежали цифры. Наконец они замерли и Денис, увидев результат, стал лихорадочно тянуть заправочный пистолет, который, как назло зацепился. Наконец он с ним справился и, буквально забросив Пельку в открытую дверцу, сам обежал машину.

   - Не торопись, - посоветовала Пелька.

   Денис послушался, хотя очень уж хотелось надавить на газ. В животе словно ледяной комок образовался. Но девчонка рядом сидела вся такая беспечная и Денису вдруг стало стыдно. Чтобы показать, что он тоже такой спокойный и беспечный, Денис спросил, стараясь, чтобы голос звучал нормально:

   - А что ты сказала кассирше на заправке?

   Пелька посмотрела удивленно.

   - Все, как ты и говорил. Назвала номер колонки и попросила сорок литров.

   - А деньги? – Денис чуть не въехал в столб.

   - Какие деньги? – натурально удивилась Пелька.

   Больше Денис вопросов не задавал и педаль газа все-таки притопил. Пельку он довез до калитки, а сам развернулся и покатил в институт. И всю дорогу в черепе долбилась одна мысль. Вернее, две, но при этом вторая вытекала из первой. Первая была «как?», а вторая «кто же ты, Пелька?»

   Привычно опоздав на первую пару, Денис ввалился в аудиторию, так и не стерев с лица выражение недоумения, и на традиционную подначку не теряющей надежды Ольги ответил рассеянно совсем не так, как отвечал обычно. Ольга сильно удивилась, и надежда ее укрепилась.

   А вечером после традиционных погрузо-разгрузочных работ, еле волоча ноги, но морально весьма даже бодрый, он поставил перед собой девчонку и задал ей все тот же мучивший его целый день вопрос:

   - Но как?

   - Вот ты представь, что ты кассир, - не смущаясь ответила Пелька.

   - Ну, - сказал Денис. – Представил.

   - И вот к тебе в окошко всовывается такая вот личность, - и Пелька скорчила такую жалобно-умильную рожицу, что Денис невольно улыбнулся. – И какие будут твои действия?

   - Ну, - Денис задумался. – Я наверно засмеюсь и эту личность выгоню.

   - А если она скажет несколько слов? – не унималась Пелька.

   - Каких это слов?

   - Ну ты же сам их мне диктовал. Номер колонки и количество литров.

   - И все? – Денис был само недоверие.

   - И все, - Пелька доверчиво похлопала ресницами, глядя абсолютно наивно.

   - Ох, Пелагея, - Денис обессиленно откинулся на спинку дивана.

   - Но я же все честно рассказала, - обиделась Пелька. – Ужинать будешь?

   - Буду. А что у нас на ужин?

   - Тебе понравится, - сообщила Пелька.

   И хоть на ужин были давно надоевшие макароны Денис с удовольствием очистил тарелку, а потом задумался – ведь и сыр, и томатный сок он, кажется, последний раз не покупал. Он хотел спросить у Пельки, но тут явился Николаич и пришлось допрос перенести на потом.

   Николаич явился не просто так.

   - Свои заплатил, - сказал он гордо, так, что все должны были, по крайней мере, проникнуться.

   Однако не прониклись, а высунувшаяся из кухни Пелька с засученными по локоть рукавами спросила:

   - А что взамен?

   Николаич даже обиделся. Он же рассчитывал на понимание.

   - Генератор я купил, - сказал он уже не так гордо. – Теперь бы надо его привезти, - и он многозначительно посмотрел на Дениса.

   - Прямо сейчас что ли? – Денис энтузиазмом вообще не пылал.

   Во-первых, устал, во-вторых, ужин. если напрячься, то можно было найти и в-третьих и в-четвертых.

   - Давай завтра с утра. Мне как раз разгружать ничего не надо. Можно перед институтом.

   Николаич задумался.

   - Он вообще-то в полвосьмого уходит. А ехать надо к нему, потом в гараж. Слушай, у тебя телефон заряжен? Давай, я позвоню, договорюсь.

   Через минуту разговора Николаич вернул Денису смартфон и сказал:

   - Порядок.

   Рано утром съездили за генератором. Ехать пришлось чуть ли не на другой конец города. Денис, крутя баранку, ворчал, что жить при керосиновой лампе было дешевле. Николаич многозначительно помалкивал. Пока привезли генератор, пока разгрузили. Денис традиционно опоздал, но к этому уже все привыкли и, если кто и обратил внимание на его появление, то это была Ольга.

   - Вот чего ей надо, - раздраженно подумал Денис, усаживаясь на задний ряд. – Не старые времена. Папа такого мезальянса не допустит. Надо будет ей посоветовать, чтобы обратила внимание на Стаса. Он, конечно, очень похож на ботаника, но зато у папы есть целый супермаркет.

   Потом Дениса отвлекли, и Ольга была забыта.

   Пока Денис высиживал положенные часы в своем институте, Николаич при живейшем участии Пельки, которая интенсивно мешалась, развил бурную деятельность и подключил генератор к сети. Пелька требовала запустить на пробу (там было еще полбака бензина), но Николаич сказал, что это нечестно и надо дождаться Дениса. Пелька подумала и согласилась. Хотя ей очень не терпелось.

   Денис вернулся поздно, потому что вечерние разгрузочные работы никто не отменял. Пелька сидела с Николаичем на кухне при керосиновой лампе. Они пили чай и вели неспешную беседу о преимуществах электрификации. Говорил в основном Николаич, а Пелька внимала, изредка вставляя «ах!», «ух ты!» и «не может быть!».

   - А что у нас на ужин? – поинтересовался Денис, вползая в кухню.

   Пелька засуетилась и предъявила ему жареную картошку в сметане. Денис хотел поинтересоваться, откуда мол, сметана, потому что не помнил, брал ли он ее последний раз. Но потом подумал откуда девчонка может взять сметаны, если до магазина далеко, а все деньги (оставшиеся) он носит с собой.

   Николаич, с трудом дождавшийся пока Денис отужинает, сказал:

   - Так я включаю?

   - Давай, Николаич! – вскочила Пелька.

   Денис, размышлявший, а не съесть ли еще чего-нибудь, сказал снисходительно:

   - Валяйте.

   Николаич выбежал и тут же на улице затрещал мотор. Денис встал с табурета и щелкнул выключателем, сказав больше для себя:

   - Да будет свет.

   Под потолком вспыхнула лампочка. Онемевшая на секунду Пелька завизжала от полноты чувств и запрыгала. Денис задул керосиновую лампу и в это время вернулся Николаич.

   - Пойду хоть телевизор посмотрю. А то он паутиной зарос.

   - А наш телевизор? – насупилась девчонка.

   - Включай, - пожал плечами Денис. – Вон внизу пимпочка. Написано «Вкл.».

   Сильно пожилой «Фотон» затрещал, словно расправил члены. Экран вспыхнул рябью. Пелька взвизгнула от неожиданности.

   - Я ж антенну выдернул, - укорил себя Денис и полез к задней панели.

   Прорезался звук. Но разобрать слова было невозможно. Мешали шорох и треск.

   - Ой! – сказала Пелька и вжалась в стул.

   - Спокойно, - сказал Денис. – Где-то у меня были плоскогубцы.

   Он ушел и отсутствовал минут десять. Пелька вся извелась, слушая странные звуки, исходящие из большого ящика, по светящейся передней стенке которого пробегали темные полосы. Денис вернулся с инструментом, который он назвал плоскогубцами. В ящике громко щелкнуло раз, другой и вдруг мутное сияние с пробегающими полосами исчезло и появилась богато украшенная большая комната, где стояло за маленькими пюпитрами три человека и один невысокий лысый что-то вдохновенно вещал. Пелька перепугалась до дрожи. Она вскочила со стула и хотела бежать, но Денис поймал ее за подол и стал уговаривать. Пелька постепенно успокоилась, тем более, что держащие ее руки были большие, сильные и надежные, а лысый мужик никуда из ящика не лез. Пелька даже слова стала различать. Украина, националисты, страны НАТО. Ну и естественно, потребовала объяснений от Дениса. А Денис взял и выключил, вернее, переключил на другой канал, сказав, что ей это ни к чему, что там и взрослые разобраться не могут, в этой лапше на уши. Тогда Пелька заинтересовалась выражением «лапшанауши». Уж больно оно показалось ей несуразным. Как же так, лапша и вдруг на уши. Но тут вдруг погасли лампочка и экран телевизора и наступила темнота. А в следующую минуту в дверь влез Николаич с вопросом:

   - Ну как? У вас все работает?

   Ехать решили в субботу затемно, чтобы быть на месте перед рассветом. Николаич принес еще две канистры и они с Денисом решили, что восьмидесяти литров для разведки хватит. Пельку сначала не хотели брать. Мол, путаться только под ногами будет, а при ребенке, тем более женского пола ведь и не выразиться толком. Пелька на ребенка сразу обиделась, а еще сказала, что без нее они эту цистерну под землей будут искать до морковкина заговенья. Пельку взяли, хотя Николаич возражал и Пелька с ним поссорилась. Но Денис сказал, что Пелька полноценный член триумвирата и Пелька прониклась и возгордилась. А насчет триумвирата решила спросить позже.

   В пятницу вечером, вернувшись с работы, Денис, когда отдышался, отправился ужинать. Пелька завладела кухней целиком и Денис не возражал, тем более, что готовила девчонка на порядок лучше. Так вот, после ужина традиционно вкусного и сытного он, словно спохватившись, потребовал предъявить остаток продуктов. Пелька, не смущаясь, предъявила. Большая часть запасов была ополовинена. Денис прикинул и получилось, что он за неделю съел гораздо больше чем закупил и подступил к Пельке, мол, как же так-то. Пелька, глядя на него честными-пречестными глазами, сказала, что она ни сном, ни духом и вообще здесь не при чем. Денис улегся спать с тяжелой головой, пытаясь понять, что тут не так. Он и в машине потом решал в уме задачу куда делась куча продуктов, если она никуда не делась.

   Пелька сидела рядом совершенно спокойно и из-за абсолютной темноты даже в окошко не глядела. Бросая изредка на нее взгляд, Денис лишний раз убедился в полной девчонкиной непричастности.

   Когда выехали на трассу, Николаич сзади захрапел и пришлось его будить, потому что только он знал где поворот к бывшему колхозу. Впрочем, указав поворот, он сказал, что дальше никуда сворачивать не надо. Хоздвор определили без Николаичева участия. Но он все равно проснулся и сказал «здесь», а потом стал руководить. Денис выключил фары и светило только пол луны. В домах поселка поблизости не было ни огонька. Ну понятно – суббота.

    Николаич бродил туда-сюда и бормотал:

   - Где-то здесь.

   Денис стоял и смотрел. А вот Пелька прошла как-то целеустремленно по кругу, потом остановилась и сказала «тут». Мужчины подошли и Николаич обрадованно сказал «ага». Из снега торчал огрызок трубы.

   - Должно быть вентиляция, - произнес Николаич. – Сейчас проверим.

   Они с Денисом принесли из багажника ручной насос с намотанными на него шлангами и канистру. Один из шлангов протолкнули в трубу. Хорошо, что он был тонкий и гибкий, а второй сунули в горловину канистры. Николаич крепко взялся за насос, а Денис покачал рукоятку. Что-то булькнуло и из второго шланга потекло в канистру.

   - Стой, - сказал Николаич и, намочив палец, поднес его к носу. – Солярка, - сказал он разочарованно. – Пелька ищи еще цистерну.

   - Чего ее искать, - удивилась Пелька. – Вот она. Рядом.

   А вот доступа к цистерне пришлось искать довольно долго. Какой-то предприимчивый товарищ срезал все торчавшие наружу трубы. Причем аккуратно, механическим труборезом. Наверно знал, что это за трубы и откуда они идут. Во всяком случае, цистерна не взорвалась. Но в конце концов доступ был найден и смерзшаяся ледяная пробка вынута.

   - Оно, - определил Николаич, чуть ли не вкус попробовав вытекающую из шланга жидкость.

   - Давайте быстрее, - сказал Денис, заметив зажегшееся в ближайшем доме окно. – Да и светает уже.

   На заполнение всех четырех канистр ушло примерно двадцать минут. Пока Денис оттаскивал канистры и грузил их в багажник, Николаич с Пелькой постарались привести в относительно божеский вид истоптанный снег над цистернами. причем, по предложению Пельки акцент был перенесен на цистерну с соляркой.

   - Не так жалко, - заявила девчонка и Николаич, подумав, с ней согласился.

   Машина отъехала, когда от ближайшего дома отделились две фигуры.

   - Ой найдут, - страдал Николаич.

   - А на сколько нам этого хватит? – спросил Денис, выбираясь на дорогу, ведущую к городу.

   - Ну смотри, - отвлекся Николаич. – Как объяснил мне бывший владелец, расход у этого генератора примерно один литр в час при полной загрузке. Ну, положим, он будет загружен у нас пять часов в сутки. Тогда восемьдесят на пять будет шестнадцать суток. Ну а так как пяти часов точно не будет, значит, на двадцать суток – это точно.

   - Немного, - присвистнул Денис. – К этому времени поселковые, если цистерну не найдут, небось и забудут об инциденте. Можно будет еще раз наведаться. И хорошо бы еще пару канистр.

   Дома Денис наскоро позавтракал, показал Пельке, как включать телевизор и пользоваться плоскогубцами, если Николаич будет включать генератор, и уехал трудиться грузчиком, сказав напоследок, что сегодня они едут за продуктами, и чтобы Пелька провела инвентаризацию оставшегося. Пелька сказала «есть» и поинтересовалась что такое «инвентаризация».

   Когда грузчик вернулся, Пелька, разинув рот, таращилась в телевизор, который орал во всю свою оставшуюся мощь. Поэтому Денис первым делом убрал звук и спросил недовольную девчонку что показала инвентаризация.

   - Ой! – спохватилась Пелька. – Совсем забыла, - и улизнула в сени, где в отсутствие холодильника хранились продукты.

   Денис уселся на диван и стал ждать. За стеной затих генератор и через минуту в дверь заглянул Николаич.

   - В магазин едешь? – спросил он, не входя в комнату.

   - Сейчас Пелагея определится, - ответил Денис и тут же явилась Пелька и бодро отрапортовала:

   - Из всех запасов осталась примерно половина. Ну, где больше, где меньше.

   - Как! – вскричал Денис. – Откуда половина! У нас еще вчера должно было все кончиться!

   - Ты мне не веришь, - горько сказала Пелька. – Так я, по-твоему, тебя недокармливаю, оставляя половину.

   - Вовсе нет, - умерил голос Денис. – Я пытаюсь понять, почему у нас через неделю осталась половина того, что мы должны за эту неделю съесть.

   - Я очень экономная, - скромно потупилась Пелька. – И осмелюсь предложить в этот раз брать не те товары, которые у нас уже есть, а что-то другое. Может даже и поменьше. Чтобы, значит, не переплачивать. Хочу создать разнообразие в питании.

   - Видал, - Денис кивнул на нее Николаичу. – Разнообразие она хочет создать. Ох, Пелагея, когда вернемся, я с тобой непременно поговорю.

   Пелька опять скромно потупилась, чтобы Денис не увидел пляшущих в ее глазах бесенят.

   На этот раз поехали в другой супермаркет, расположенный на перпендикулярной улице и бывший, пожалуй, больше первого. А что – бензин практически халявный, а об амортизации автомобиля Денис не думал, потому что жигуль накатал уже с десять гарантийных сроков и сейчас уверенно накатывал одиннадцатый.

   Восхищенная увиденным изобилием Пелька сама ухватила Дениса за руку и, разинув рот шла вдоль бесконечных стеллажей, заваленный разноцветьем товаров. Насмотревшись, что заняло не менее (а то и более) получаса, она спросила:

   - А какой суммой мы ограничены?

   Денис подивился взрослой разумности своей хозяйки и, помедлив, сумму назвал.

   - Не густо, - разочарованно сказала Пелька. – Ну ладно. Попробуем уложиться.

   К кассам они подошли одновременно с Николаичем, который, по своему обыкновению, сразу убрел куда-то в сторону. Встретившись возле касс, он заглянул в тележку Дениса и удивился ассортименту. Денис скромно сказал, что он здесь не при чем, а является только извозчиком при тележке, да еще кошельком для денег, а все дела по выбору товара взяла на себя его хозяюшка. Пелька даже густо порозовела от удовольствия. Николаич покачал головой, только и сказав, «ну-ну».

   По дороге они заехали на заправку. Не на ту, на которой были раньше. Пелька сказала, что надо заправки чередовать, чтобы кассирши не привыкли к ее виду. Сидевший сзади Николаич удивился, мол, а это тут при чем, на что Денис таинственно сказал:

   - А вот увидишь.

   Они опять взяли сорок литров и Пелька ходила расплачиваться с таким же успехом. То есть даром.

   - Теперь понятно? – спросил Денис.

   - Не-а, - честно ответил Николаич.

   - Вот и я ничего не понимаю, - признался Денис.

   По приезду домой Денис от своего намерения допросить Пельку с пристрастием не отказался. Он даже проигнорировал заведенный Николаичем генератор, дающий возможность включить электроприборы и в том числе телевизор, на который Пелька посматривала с вожделением. Он посадил девчонку на стул и спросил сурово:

   - Пелагея, и как это все понимать? – при этом он неопределенно повел рукой.

   - А? Что? – девчонка вид имела самый простецкий, какой и должна иметь девчонка в четырнадцать лет не обремененная заботами, и Денис ей даже на мгновение поверил.

   Но у него на руках были факты, и он имел твердое намерение докопаться до истины.

   - Пелечка, милая, опять это твои штучки?

   - Я не знаю, - вдруг ответила Пелька. – Может и мои.

   Последующий ее рассказ ввел Дениса в состояние близкое к умопомешательству. Он даже не заметил, как в комнату проник Николаич, чтобы спросить насчет генератора. Или выключать, или у Дениса еще будет потребность. Николаич в комнату проник и даже рот открыл, чтобы спросить, да так с открытым ртом и остался. Потому что Пелька в это время как раз перешла к основной части своего рассказа. Начала-то она издалека, то есть с того времени как себя помнила. Отца она не знала.

   - Утоп он, - коротко объяснила она. – Зимой под лед провалился. Мне мать поведала.

   И кто был ее отцом Пелька так и не сказала. Видать, его роль в становлении дочери была совершенно незаметна. А мать потом просто продали. Пятилетнюю кроху, которую новый хозяин матери не хотел брать даже даром в силу ее болезненности, приютила бабка.

ГЛАВА 3 - Пелька – деревенская звезда

Пелькина бабка – высокая суровая старуха, которую боялась вся окрестность, даже не исключая местного помещика, жила скромно в полуземлянке в километре от деревни. Прозвище землянки это строение не оправдывало, потому что было вкопано в землю только двумя нижними венцами, возвышаясь над нею остальными восемью. И крыта она была лемехом, выглядевшем на солнце очень нарядно. Бабка слыла зажиточной, хотя денег за свои специфические услуги не брала. А ведь предлагали. От продуктов, правда, не отказывалась, хотя и держала живность в виде двух коз и десятка кур, а также небольшой огородик. Об этом окружающие прекрасно знали и тащили в основном то, что у бабки не росло и не бегало. Поэтому у нее в кладовой не переводились масло, сметана, а также мука и картошка. А так как специфические услуги нужны народу постоянно, то запасов бабка не делала, а по весне, когда окружающий народ начинал пользовать кору с деревьев, вообще брала плату услугами. Там печку подновить или крышу поправить.

   Бабку уважали, ценили и побаивались. В таких условиях внучка Пелька росла бы как у Христа за пазухой, если бы не учеба. Учить бабка ее начала с шести лет и учила жестко и требовательно, вколачивая в кроху знания, которые накопила за шестьдесят лет. Ну, почти шестьдесят. Пелька за год отсутствия матери привыкшая к воле вольной, понятное дело, в рамки лезть не хотела и капризничала. Однако бабка, не применяя своих средств, быстро смирила Пелькин гордый нрав, выдрав ее однажды хворостиной. Пелька урок усвоила и необходимость учебы осознала. А дальше пошло. Травы, минералы, насекомые, животные и их компоненты. Методы сбора, приготовления, предназначение. Отвары, настои, мацерраты. Наговоры, молитвы, ворожба. А также все это в разных сочетаниях. Ну и наконец болезни. Болезни людей, животных, растений. И как всё предыдущее от этих болезней помогает. А то, что помогает было общеизвестно. Бабка только от смерти не могла вылечить. К ней приезжали даже из города. И не последние люди. Замечены были даже врачи, обращавшиеся к бабке в качестве пациентов. Вот с них она деньги брала, и не считала это отступлением от принципов.

   - Да я, - отвлеклась от рассказа Пелька. – Хоть сейчас могу вспомнить любой вколоченный в меня рецепт. Вот, например, настой при болях в желудке: полынь горькая; аир болотный (корень); вахта трехлистная; тмин (плоды). Каждого компонента по четверти от общего количества. Залить кипятком и настаивать. Принимать по столовой ложке до еды.

   Но потом с Пелькой случилось такое, что разом перечеркнуло всю ее учебу. А случилось это, когда девчонке исполнилось двенадцать лет. Оно с ней и раньше случалось. Просто Пелька не придавала этому значения, считая все это рядовым явлением. А тут вдруг в избу из сеней вошла бабка и увидела сидящую за столом внучку, перед которой стояла кружка молока. И эта кружка периодически поднимается к Пелькиным губам. Причем сама без всякого Пелькиного участия.

   - Ага, - сказал Денис. – Вот оно что.

   - Помолчи, - оборвал его Николаич. – Продолжай, Пелька.

   Бабка особо и не удивилась. Только спросила:

   - И давно это с тобой?

   - Ну-у, - Пелька задумалась. – Наверно года два. Может чуть больше.

   - А еще что умеешь? Давай, не стесняйся, выкладывай.

   - А чего мне стесняться, - храбро ответила Пелька и принялась выкладывать.

   В результате экспресс-осмотра, подкрепленного показательными выступлениями, выяснилось, что чудо-ребенок владеет такими умениями, как дальнодействие (телекинез), мгновенное перемещение (телепортация), чтение мыслей на расстоянии и внушение своих тоже на расстоянии (телепатия) и совсем немного возможностей повышать температуру силой мысли. Это было определено, как пирокинез.

   - И что, - недоверчиво спросил Денис. – Ты всем этим владеешь?

   - Нет, конечно, - скромно ответила Пелька. – Но вы слушайте дальше.

   Пирокинез бабка исключила сразу, как и чтение мыслей на расстоянии.

   - Нечего по чужим головам лазить, - заявила она, а про пирокинез сказала. – Еще подпалишь что-нибудь ненароком. Молодая еще и глупая. А вот со всем остальным будем работать.

   И бабка взялась за Пельку всерьез. Девчонка чуть не взвыла. Причем, дальнодействие было пока отложено. Но не исключено. Просто для развития этого умения тупо не хватало времени. А вот мгновенное перемещение оказалось в приоритете. Бабка, как руководящая и направляющая сила, сказала, что мгновенное перемещение, недоступное человеческому глазу, никакой информации в мозг не передает и человек остается в блаженном неведении. А если он в неведении, то видимые результаты действа (ну, там ежели что убавится или вовсе присовокупится) отнесет к чему угодно кроме Пельки.

   Тут Пелька посмотрела выразительно по очереди на Дениса и Николаича. Николаич был не в курсе и поэтому многозначительный Пелькин взгляд не воспринял. А Денис пробормотал:

   - Вон оно что, - но тему развивать не стал и приготовился слушать дальше.

   Ну вот. Бабка и взялась развивать мгновенное перемещение. Сперва она определила расстояние этого перемещения. Оно оказалось небольшое – всего одиннадцать саженей. Потом пришлось определять предельные размеры и вес перемещаемых грузов. Ну а потом начались тренировки. И расстояние, и сами грузы стали расти. А через год Пелька смогла переместиться с грузом равным своему весу. Правда перемещаться она могла только в места ей известные для того, чтобы в голове составился образ того места, куда она перемещается. Если же такого образа нет, то и перемещения нет.

   - А потом бабка померла, - сказала Пелька и пригорюнилась. – Да померла как-то нелепо придавленная упавшим деревом. Я пыталась ей помочь, но дальнодействие мы не развивали. Вот так. А как я здесь оказалась, даже понять не могу. Очень уж я по бабке убивалась. Может нечаянно что и подумала.

   Денис тут же ухватился за эту Пелькину мысль.

   - Так может ты и наоборот сможешь подумать? – предположил он.

   - А ты думаешь, я не пыталась, - подняла на него глаза Пелька. – Я уж по-всякому думала – ничего не выходит.

   - Так, значит, все эти продукты?.. И бензин тоже?..

   - Ну да, - потупилась девчонка. – Я же вижу, как тебе тяжело. Но я, честное слово, вот даже побожиться могу, брала совсем немного. Буквально по щепотке из каждого пакета.

   - Не открывая? – поразился Денис.

   - Подумаешь, - фыркнула Пелька.

   Николаич только успевал крутить головой, ничего не понимая, потому что Пелькина самодеятельность его никаким боком не коснулась. Он стал немного въезжать в тему только после почти часового диалога Пельки и Дениса. После чего возрадовался столь бурно, сколь задумчив стал Денис.

   - Понимаешь, Пелагея, - сказал он. – Да подожди радоваться, Николаич. Понимаешь, если ты возьмешь целую упаковку неважно чего, то платить за недостачу будет абстрактный, ну то есть отвлеченный коллективный продавец. А вот если ты, как говоришь, будешь брать по щепотке из пакета, то платить будет покупатель. А так как мы покупаем самый дешевый товар, то платить будут, скорее всего, пенсионеры вроде Николаича или вообще какая-нибудь бабушка с копеечной пенсией.

   Пелька вытаращилась непонимающе.

   - Это как это?

   Все очень просто. Положим, в пакете килограмм неважно чего. А ты взяла грамм двадцать. А на пакете написано килограмм и покупатель за килограмм и заплатит. А получит девятьсот восемьдесят грамм. Уяснила?

   Пелька покраснела так, что веснушек стало не видно.

   - Я не подумала, - сказала она, запинаясь. – Дениска, а можно сделать так, чтобы платил владелец? Ведь он же наверняка жулик.

   Вот тут подключился Николаич.

   - Я знаю, как, - заявил он и добавил, подумав. – Владелец безусловно жулик. Достаточно посмотреть на цены, чтобы это понять. Так вот, по какому месту надо бить жулика, чтобы он почувствовал?

   - И по какому? – тут же поинтересовалась Пелька, прекрасно уловив короткую паузу в речи Николаича.

   Денис ничего не сказал, только посмотрел заинтересованно.

   - Жулика надо бить по кошельку, - торжествующе заявил Николаич, потом, видать, что-то вспомнив, договорил. – Непосредственно.

   Пелька обеспокоенно оглянулась на Дениса. В этой области она ничего не понимала и ей виделся только большой кошелек размером с чемодан, в тугую набитый купюрами. Денис девчонкины надежды целиком оправдал и поинтересовался ехидно:

   - Как мы его можем ударить, если его кошелек это только циферки на экране компьютера. А мы, мало того, что не хакеры. Так у нас даже интернета нет.

   Однако Николаича сбить с мысли было невозможно. У него на все был готов расширенный ответ.

   - Для начала можно лишить его дневной выручки. Погоди, - заторопился он, видя, что Денис собирается возразить. – Знаю, что ты скажешь. Что, если подождать конца дня и умыкнуть деньги перед инкассацией, то отвечать будет магазин. Если те же деньги попятить из инкассаторской машины, то отвечать будет инкассатор. А если подождать, пока их сдадут в банк, то, соответственно, отвечать будет банк. И в любом случае клиент ничего не потеряет кроме какой-нибудь мелкой суммы и престижа. Зато, если это сделать много раз он, может быть, задумается. Повторяю, может быть. Ну а попутно можно будет обуть банк, тоже те еще жулики, потому что ростовщичество среди приличных людей считается чем-то сродни проституции. Ну а потом можно и до цифирок на экране добраться. Ты не забыл, что наша рыжая…

   Пелька негодующе фыркнула. Николаич ласково ей улыбнулся и продолжил:

   - Наша рыжая среди прочих своих умений имеет чтение мыслей на расстоянии сиречь телепатию.

   - И ты хочешь, - возмущенно сказал Денис, - направить ребенка на эту акулу бизнеса, чтобы она прочитала его мысли, надеясь, что он в это время будет усиленно думать о своих счетах?

   - Я не ребенок, - пискнула Пелька.

   - Помолчи, - одернул ее Денис и продолжил. – Ты хочешь ее использовать как инструмент, а ведь девчонка тебе во внучки годится. И вообще, Николаич, пусть она занимается чем хочет. А наше дело ее иногда поправлять и направлять, если она по незнанию не туда заедет. Пелька же совершенно не знает современной жизни. Она никого кроме нас двоих не видела.

   - Почему это? – не согласилась Пелька, смотря на Дениса преданно. – Я еще два раза бабку Анфису видела.

   - Вот видишь. И поэтому ее для начала надо социализировать.

   - Чего? – ошарашенно спросила Пелька. – А это не больно?

   Первый опыт социализации был проведен через полмесяца, когда Денис получил зарплату. Он повез Пельку в магазин, который специализировался исключительно на детской одежде. Пелька за несколько месяцев сильно вытянулась и Денис повел ее в подростковый отдел.

   - В жисть я этого не надену! – упиралась девчонка, когда Денис выбрал из множества висящих на вешалке достаточно короткую юбку.

   - Про штаны ты говорила то же самое, - напомнил ей Денис и, когда Пелька замерла на секунду, втолкнул ее в примерочную и сунул в руки юбку.

   Из-за задернутой занавески послышалось злобное бормотание, потом возня, а потом занавеска отдернулась.

   - Ну вот видишь, - сказал Денис удовлетворенно разглядывая результат.

   Смущенная Пелька, норовившая прикрыть коленки, выглядела не то, что сногсшибательно, но очень необычно. Черный тонкий свитерок обтягивал едва намечающуюся грудь, а юбка подчеркивала имеемую талию над узкими мальчишескими бедрами. Длинные ноги обозначались темными колготками. Задорное личико, украшенное веснушками, венчало конструкцию. Всю композицию несколько портили две торчащие косички, которые Пелька каждое утро заплетала сама, отвергая помощь Дениса. Косички искажали Пелькин образ, делая его несерьезным и деревенским. И вообще в контекст не вписывались. Денис думал целую минуту. Пелька посматривала настороженно. И как выяснилось, не ошиблась.

   - Пелагея, - почему-то вздохнул Денис. – Не хочется тебя просить, но наверно придется.

   - А в чем дело-то? – все еще настороженно, но значительно помягчев голосом, спросила Пелька.

   - Ну, - Денис поскреб затылок, что с ним случалось только в момент сильного волнения. – Как ты посмотришь на то, чтобы поддержать нас в плане продуктов хотя бы до стипендии.

   - Положительно я посмотрю, - тут же ответила Пелька. – А что, деньги у нас уже кончились.

   - Сейчас кончатся, - загадочно ответил Денис. – Пошли.

   Под вывеской «Салон красоты» очереди не наблюдалось. Пелька посмотрела недоуменно. Денис ей ободряюще улыбнулся и открыл стеклянную дверь. В женском зале скучали две девочки-парикмахерши. Увидев входящих, одна сказала:

   - У нас дамский зал, - имея в виду лохматого Дениса.

   Денис ей обаятельно улыбнулся.

   - Значит мы по адресу. Девочки, не могли бы вы привести в божеский вид мою племяшку. А то все в ней красиво, а вот прическа чисто деревенская.

   Девочки обратили взоры на Пельку, а та, насупившись, спросила Дениса:

   - Что ты хочешь со мной сделать? И учти, я буду против.

   Однако в кресло полезла без возражений. И пока она все осматривала и общупывала, Денис, пользуясь тем, что Пелька отвлеклась, договорился с девчонкой-мастером. Девчонка кивнула и Пелька даже вякнуть не успела, как она отчекрыжила ей косички.

   - Я здесь подожду, - сказал Денис. – Рядом. Моя племянница – девица очень своенравная, так что я должен находиться поблизости. Поэтому, ежели что, смело зовите.

   Но ошарашенная Пелька даже не подумала сопротивляться. Ее накрыли какой-то простыней, потом запрокинули голову и сверху полилась теплая вода. Пелька дернулась было, но ее мягко придержали и принялись намыливать. Пелька поняла, что лучше не вырываться и стоически выдержала мытье и последующую сушку горячим воздухом. Тут как раз сбоку появился Денис и сказал:

   - Держись, Пелагея.

   И Пелька держалась. Даже когда над ухом защелкали ножницы.

   - Готово, - сказала девчонка-парикмахер и сняла с Пельки простыню.

   Пелька посмотрела в зеркало и хотела возмутиться, но тут рядом в зеркале появился Денис и сказал с ненаигранным восхищением:

   - Да ты просто красавица, Пелагея.

   Только это и примирило Пельку с потерей косичек. Она посмотрела на себя еще раз. Из зеркала на нее глянула повзрослевшая девушка с пушистыми короткими волосами цвета темной меди и неестественно большими зелеными глазами.

   - Да, - сказал Денис, когда они уже вышли из салона, где Денис церемонно поцеловал руку жарко покрасневшей девчонке-парикмахерше и посмотрел на представленное изделие. – Теперь тебя вполне можно социализировать. А когда подрастешь, мне еще придется от твоих женихов отбиваться. Уж больно ты, Пелагея, хороша.

   Пелька, идя рядом, опустила голову и порозовела.

   - А зачем отбиваться, - сказала она чуть слышно.

   Денис даже остановился.

   - Ты хочешь сказать, что чем больше будет, типа, претендентов на твою руку, тем осознаннее будет выбор?

   - Я хочу сказать, - еще тише ответила Пелька, - что уже выбрала.

   - Кого ты могла выбрать? – удивился Денис. – Если кроме меня с Николаичем никого не видела.

   - Ну не Николаича же, - фыркнула девчонка.

   Денис почему-то сильно смутился, замолчал и распахнул перед Пелькой дверцу машины. Усевшись за руль, он, не глядя на Пельку, сказал:

   - Сейчас поедем в институт. Буду тебя вводить в общество. На первую пару я опоздал, поэтому начнем со второй. Сядем сзади, потому что препод вещает от доски и последние ряды не видит. А на перерыве я тебя познакомлю с приятелями и ты их поразишь внешним видом. Только говори поменьше.

   Пелька заторможено кивнула. Денис усмехнулся.

   - Надо тебя выводить в свет. А то сидишь целый день одна дома. Или в моей компании. Тебе должно быть скучно.

   - Мне не скучно, - так тихо проговорила Пелька, что Денис не расслышал, но переспрашивать не стал.

   Появление Дениса рядом с необычной девочкой произвело если не фурор, то уж какое-то бурление – точно. Тем более, что Пелька действительно была необычна. Ее недорогое китайское одеяние никого не смутило, потому что большинство девиц были не в Дольче с Габаной. Это Ольга могла себе позволить. А вот волосы темной меди и диковатое выражение огромных зеленых глаз привлекало внимание. И, что интересно, четырнадцатилетняя Пелька не казалась (хотя бы внешне) сильно моложе восемнадцатилетних однокурсниц Дениса. Тот и сам удивился этому факту, проходя с Пелькой через всю аудиторию к заднему ряду. При этом он поймал оценивающий взгляд Ольги, направленный не на него, а на этот раз на его спутницу. Кстати, Пелька этот взгляд тоже уловила и улыбнулась совсем не по-детски.

   Девчонки, поглядывая на Пельку пошумели, а когда началась лекция, словно о ней забыли. Они давно уже не считали Дениса достойной партией и обсуждали его спутницу с чисто теоретических позиций. Чего нельзя сказать о мужской части аудитории. Внешность Пельки произвела на них впечатление.

   - Это еще они ее не слышали, - с насмешкой думал Денис, поглядывая на нерастерявшуюся девчонку, с интересом оглядывающую аудиторию.

   На перерыве Денису не дали даже выйти в коридор. Не менее десятка парней окружили его с Пелькой и подвергли перекрестному допросу. Пелька помалкивала, но и скромно потупившейся не выглядела в свою очередь разглядывая обступивших их с Денисом студентов.

   - Это Пелагея, - представил ее Денис. – Она, в данный момент моя племянница из деревни и обладает многими не афишируемыми достоинствами.

   При этих словах Пелька встревоженно глянула на Дениса, а тот успокаивающим жестом положил ей руку на плечико. Услышав такую характеристику, парни заинтересованно загудели и посыпались вопросы. Вопросы касались в основном возраста племянницы и ее дальнейших планов в свете неафишируемых достоинств. Пелька продолжала загадочно молчать, как ей и было предписано, а вот Денис проявил недюжинные ораторские способности, когда заметил в рядах любопытствующих Ольгу. Но не для того, чтобы произвести на нее впечатление, а, скорее, дать понять, что и у нее может быть конкурентка. Тем более, если сравнивать нераскрывшийся бутон Пельки с сиянием расцветшей юности Ольги.

   А вот Пелька, несмотря на возраст, иновременность и, можно сказать, дикую жизнь неведомым древним инстинктом сразу почувствовала угрозу, исходящую от красивой брюнетки с какими-то полусонными глазами, неясно каким чудом затесавшуюся в толпу парней. Однако, бросив украдкой взгляд на Дениса, безошибочно определила, что на того почему-то брюнеткины чары не действуют. Зато вот ее Пелькины достоинства он перед приятелями всячески подчеркивает.

   Уже потом, когда перерыв закончился и в аудитории воцарилась относительная тишина, Пелька шепотом поинтересовалась у Дениса, кто такая эта Ольга. Денис сначала отмахнулся, но потом снизошел.

   - Это дочка нашего местного олигарха. Папаша у нее владеет сетью магазинов и богат как Крез. Чего она пошла в наш институт – ума не приложу. Такие обычно выбирают что-нибудь гуманитарное, чтобы потом корочки получить, похвастаться в своем окружении и забыть. А она, вишь ты, пошла в инженеры и учится неплохо.

   Пелька услышала много новых слов, но выяснять их значение не стала. Она поняла, что Ольга – девушка не только красивая, но и неординарная. Да и к тому же еще имеет богатых родителей. И, несмотря на такие достоинства, Денис, похоже, к ней равнодушен. Пелька не знала, что Денис не потому равнодушен, что равнодушен, а потому, что ежедневное добывание денег просто не оставляло ему ни времени, ни сил на все эти, как он считал, глупости. А вот Ольга, естественно, про это не знала и считала, что он действительно к ней равнодушен, но с упорством, достойным лучшего применения, пыталась обратить на себя его внимание. Вся группа об этом знала и над Ольгой чуть ли не в открытую посмеивались. Причем, и девчонки, и парни. Просто выросшая в сверхтепличных условиях девочка Ольга не понимала, как может быть другая жизнь. Ну немного хуже может. Но чтобы вот так…

   А теперь и Пелька приобщилась к царящей в аудитории атмосфере. Первым признаком социализации явилось то, что, приехав домой, она для начала обратилась к зеркалу. Когда Пелька увидела себя в зеркале первый раз, это было для нее нешуточным потрясением. Лицезреть себя в тусклом стекле (зеркало было еще довоенное) представлялось делом колдовским и непостижимым. Потом-то, конечно, она освоилась. Тем более, что Денис вообще зачастую зеркало игнорировал, а вот Пелька, будучи девой юной и, имея интерес, проводила перед ним довольно много времени. Правда, стараясь делать это когда никто не видит. И вот теперь почувствовала не просто интерес, а настоятельную необходимость.

   Из зеркала на нее посмотрела большеглазая куколка и Пелька сначала даже испугалась. Но, присмотревшись, узнала знакомые черты и не знала теперь радоваться или горевать. Веснушки и зеленые глазищи никуда не делись, а вот короткие пышные волосы, которых вдруг стало очень много, сделали Пельку почти неузнаваемой. И черный тонкий свитерок, обнявший совсем еще девчачью фигурку, вместе с прической сделали девчонку старше.

   - Вот с грудью беда, - подумала Пелька чисто по-женски.

   Свитерок выдавал какой-то намек на два бугорка, но выглядело это совершенно несерьезно. Пелька вспомнила Ольгу, которую инстинктивно записала в главные соперницы, и там объект был гораздо ярче и зримей. Пелька, конечно, могла успокоить себя тем, что все еще впереди, но дело в том, что ее как раз не устраивало это «впереди» и хотелось, как раз здесь и сейчас. А потом Пелька подумала:

   - Господи! Да у меня же перед этой Ольгой есть неоспоримое преимущество.

   Сразу вспомнился обладатель богатого жизненного опыта – сосед Николаич, который утверждал, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок.

   Пелька отправилась в сени, все еще исправно выполняющие роль холодильника. Потому что гонять генератор круглосуточно было даже теоретически невозможно. А иначе какой смысл. Денис сказал – вот настанет теплое время года, будем думать. А пока – сени. Так вот ревизия оставшихся продуктов показала их убогий ассортимент, который, может быть, бедному студенту и казался вполне приемлемым, а вот девушке, наделенной многими качествами, да еще и в борьбе (пусть и воображаемой) за своего мужчину, он был совершенно недостаточным.

   Девушка, наделенная многими качествами, задумалась. Обычно (ну как обычно – всего-то месяца два) она пополняла запасы понемногу: там щепотку, там горсточку. И всегда к тому, что уже было в наличии. Но после того, как Денис прочел ей краткую лекцию о бедных пенсионерах (она уже знала, что такое «бедные пенсионеры») и Пелька сама приплела в их ряд бедных студентов, ей пришло в голову (вернее, ей вложили в голову), что лучше бы тяжесть оплаты переложить на продавцов. Они ведь получали больше бедных пенсионеров (ну, или студентов). Поэтому Пелька решила брать продукты прямо с полок. И не щепотками, а пакетами, бутылками и банками. Но при этом, будучи девочкой умной и практичной, Пелька определила для себя три супермаркета (причем третий Денис освоил именно по ее просьбе), из которых можно было брать по очереди, чтобы не напрягать особо персонал. Ну действительно, много ли им надо. Правда, если еще присовокупить Николаича… Кроме того, Пелька путем ненавязчивого опроса определила пристрастия Дениса, ну и решила потакать. Тем более, что старый и опытный Николаич авторитетно заявил, что никто и никогда Пельку не поймает. Даже если она унесет весь супермаркет. Но она все равно была очень осторожна и все свои действия производила ночью. А то, мало ли, протягивает к примеру, какой-нибудь покупатель руку за приглянувшимся товаром, а тот, возьми и исчезни. А потому что какая-то там Пелька решила пополнить запасы. И все. Скандал. Набегают всякие полиционеры и разводят руками. мистика мол. Про полиционеров Пелька знала и старалась мистики не допустить.

   Через неделю такой подпольно-мистической деятельности, придя вечером после работы домой, Денис увидел приготовленный ужин и призвал Пельку к ответу.

   - Пелагея, - сказал он официальным тоном, который Пелька больше всего не любила. – И как это понимать?

   Пелька не стала оправдываться и ждала продолжения. Продолжение последовало. Денис не ждал ответа на поставленный вопрос, он сам на него ответил.

   - Я же просил тебя чуть-чуть помочь нам продержаться до стипендии. Ну, то есть пополнить наши закрома щепоткой или горсточкой того, что у нас уже есть. А что я вижу перед собой? – Денис довольно театральным жестом указал на стол, на котором присутствовали блюда, по крайней мере, вдвое превосходящие ассортимент прежних сусеков. – Теперь скажи мне, зачем ты это делаешь?

   Пелька знала, зачем она это делает, но ни в жисть бы в содеянном не призналась. Вместо этого она решила пойти в наступление, используя старый принцип – нападение лучший способ защиты. Тем более, что Николаич, подкупленный перепавшим изобилием, ее хорошо к этому подготовил. И Пелька для начала, сбиваясь и путаясь в незнакомых словах, прочитала изумленному Денису лекцию по экономике капитализма, помянув при этом его российский вариант. Хорошо, что при этом она обошлась без цитирования Маркса, потому что подозревала, что Николаич мог не точно донести до нее мысли бородатого провозвестника. Но и без этого Денис понял кого он приютил на свою голову и по Пелькиному ораторскому пылу определил ее как любимую ученицу Зюганова.

   Наконец девчонка выдохлась. Денис покрутил головой, пытаясь утрамбовать в себе полученную информацию, хотя это и не было для него невиданным откровением. Он попытался объяснить девчонке свою позицию, но начал неудачно.

   - Пелагея, - начал он…

   Пелька почему-то обиделась. Наверно посчитала себя вправе. И вообще, после этой социализации девчонка вроде как стала сама не своя. Денис же не заметил, а вот Пелька заметила Ольгу.

   Денис посмотрел на надувшуюся девчонку и, похоже, что-то понял. По крайней мере, он начал по-другому:

   - Пелечка, солнышко, - Денис замолчал, ожидая Пелькиной реакции.

   Неискушенная деревенская девчонка тут же повелась и считающий себя взрослым, уверенным и опытным Денис с удивлением и где-то даже с тревогой увидел, как расцвело ее большеглазое личико, становясь не просто милым, а пугающе красивым. И это при том, что фигурка у нее была совсем еще девчоночьей – худая и нескладная. Но что-то подсказывало, что в этой худой нескладехе таится мужская погибель.

   - Да ну, - самоуверенно подумал Денис. – Чтобы меня в моем собственном доме…

   Ну и, естественно, продолжил:

   - Радость моя, ну ты ж понимаешь, что это не совсем честно.

   - Это кто тут говорит о честности! – воскликнула Пелька. – Это ты что ли? Ты, которого обобрали и унизили? А еще втоптали в грязь и вытерли ноги.

   - Ну, милая, - вздохнул Денис. – Это ты нашего радикала Николаича наслушалась.

   - А что Николаич? Он, кстати, намного дольше живет на свете и видел жизнь в отличие от тебя. А вы, - тут Пелька слово «вы» произнесла с таким презрением, что Денису стало ясно, что с социализацией получился не совсем нужный эффект, - ушли от моего времени только технически.

   Пелька говорила с такой убежденностью, что Денис только головой качал. Это ж надо, ребенок чуть больше полугода прожил в новом для себя времени, а уже освоился и подхватил радикальные идеи. А так как ребенок неординарный, то и реализацию этих идей понимает по-своему.

   - Давай, милая не будем спорить. Ты сбавишь обороты, а я не стану придираться. В конце концов честным жить легче.

   - Давай, - согласилась Пелька и боевой задор ее слегка погас. – Для тебя же, глупого, стараюсь.

   Она сказала это совсем тихо, но Денис расслышал и удивленно поднял брови. Его изумило не слово «глупый» в устах мелкой девчонки – он давно считал сам себя бестолковым и упрямым, а слова «для тебя». Он посмотрел на Пельку совершенно под другим углом и нашел, что мелкая проказница через пару лет при соответствующем с ней обращении вполне сможет затмить их институтских красавиц. Правда, всех институтских красавиц Денис в силу всегдашней занятости не знал. Но ему пока хватало и Ольги.

   Весна пришла ожидаемо и неожиданно. Где-то в середине марта, в пятницу Денис, лежа отходил от сугубо творческой работы на разгрузке, Пелька увлекалась по хозяйству, стараясь найти компромисс между пожеланиями Дениса и своими понятиями, примчался Николаич и сразу направился к созерцающему потолок Денису. Пельку он привычно игнорировал.

   - Денис! – заорал он от порога. – Надо съездить за бензином, пока дороги не залило. Я слышал, что река из берегов выходит.

   А надо сказать, что первая поездка принесла столько запасов, что их хватило на значительно больший срок, чем рассчитывали. Просто первые несколько дней генератор гоняли в хвост и в гриву, а потом Пелька насытилась телевизором, а еще раньше Николаич заявил, что там сплошное вранье. Да и электрический свет только первое время был как праздник. А вечный праздник ведь приедается. Потому к концу месяца генератор стали включать только для утюга, стиральной машины (Пелька признала, что это очень полезная штука) ну и для зарядки Денисовских телефона и ноутбука. И вот бензин кончился. А Пелька, будучи хозяйкой, так привыкла к стиральной машине. Перемещение же объемов жидкости в пространстве она не освоила. Вот если бы они (объемы) были бы заключены в тару. Приходилось ехать. Денис посмотрел на огорченную девчонку и решил:

   - Едем.

   На этот раз выехали немного позже. Все карты спутал проспавший Николаич. Пока загрузили канистры и ручной насос стало уже предрассветно сереть. Потом старый жигуль, как показалось Пельке, ехал с трудом. Пелькины мысли подтвердил Денис, сказав:

   - Похоже, отъездился.

   Сидящая на заднем сиденье Пелька промолчала, хотя у нее сразу появилась масса вопросов. Молчание далось ей нелегко, но Пелька подавила в себе естественный женский позыв. Зато сидящий рядом с водителем Николаич молчать не стал, но как мужчина во всех отношениях положительный, спросил спокойно:

   - Аппарат-то небось старше меня?

   Денис прикинул, шевеля губами, и не согласился.

   - Пожалуй, что и нет. Дед говорил, что получил эту «копейку» из первой партии, а это, дай бог памяти, семидесятый год прошлого века.

   Николаич даже, похоже огорчился.

   - Да он просто юн по сравнению со мной. А я еще в тираж не собираюсь. Но думать о замене надо. Иначе мы из своей деревни не выберемся.

   - Надо, - вздохнул Денис и Пелька поймала в зеркале заднего вида брошенный на нее украдкой взгляд.

   Пельке очень хотелось высказаться. Она видела, что и Николаич ждет ее слова, словно она великая пророчица. Но Пелька опять промолчала, довольно подумав, что скоро так каждое ее слово, пожалуй, будут выслушивать как невиданное откровение. Девчонка не сдержалась и фыркнула.. мужчины синхронно обернулись к ней с переднего сиденья.

   - Что? – спросил Николаич.

   - Нет, ничего,