Оглавление
АННОТАЦИЯ
Легко ли быть ведьмой? Никто не скажет вам правды — сколько сил, слез и крови проливают те, кто получил в наследство эту опасную силу. Может, поэтому самые сильные ведьмы скрываются в глухих уголках, заброшенных деревнях и дремучих лесах, чтобы никто не добрался?
А легко ли быть бабушкой ведьмы? Юной, прекрасной ведьмы, очень современной и наглой ведьмы, изгнанной из дома за непослушание? Наступил июнь, и одной опытной ведьме скоро придется узнать об этом!
Герои
Валентина Тина, Тинкер-белл — шустрая современная девица, сосланная матерью к бабуле в глушь.
Зинаида Ивановна, Ида — бабушка-ведьма. Жила себе спокойно в глуши, и вдруг прислали внучку на каникулы.
Катерина Константиновна — мать Валентины, обиженная на Иду за то, что не знала своего отца.
Константин — отец Катерины, возлюбленный Зинаиды. Маг.
Андрей — отец Валентины, просто человек.
План
Бабуля-ведьма живет себе тихонько в далекой деревне, когда ей на голову сваливается внучка. Мать, лишенная сил, отправила строптивую отроковицу на воспитание к настоящей ведьме. Сначала бабушка и внучка не находят общего языка из-за разницы поколений, но постепенно сближаются, и тогда внучка с интересом погружается в новый для нее мир магии.
К концу лета за ней приезжает мать, и три женщины наконец обсуждают причины давнего конфликта, возникшего сначала из-за отца Катерины, которого она никогда не знала, потом из-за отца Валентины, который против “всей этой чертовщины”.
Примирение семьи заканчивается появлением Константина — отца Катерины, и решением Зинаиды переехать к нему.
ПРОЛОГ
Телефон отчаянно запищал, дергаясь в кармане передника, как припадочный. Зинаида Ивановна неспешно выудила смартфон, приложила палец к сканеру отпечатков и, слегка нахмурясь, нажала зеленый значок “ответить”.
— Катя? Что-то случилось?
— Случилось! — молодая красивая женщина билась в истерике. — Вот, посмотри, что твоя внучка творит!
Камера метнулась к светлому полу, потом вознеслась к потолку, описала полукруг по просторной комнате, обставленной элегантной мебелью. Зинаида Ивановна спокойно ждала. Ее дочь пересекла гостиную и вошла с телефоном в другую комнату.
Сизо-синие обои, расписанные черными крышами, летучими мышами и черными кошками. Светильник-луна под потолком. Кушетка, обтянутая черной ворсистой тканью, подушки темных тонов. Тонкая девчонка с черной косой сидит, поджав ноги в синих шароварах. Поверх черного топика накинута полураспахнутая мантия, расписанная лунами, звездами, мистическими знаками. Рядом дремлет молодая черная кошечка.
На черном столе — черный ноутбук, рядом хрустальный шар на вычурной подставке, пластиковый череп, банки с красками, карты Таро, курильница с сизым дымком…
— Вот, мама, полюбуйся! Тина окончательно сошла с ума со всей этой мистикой!
Девчонка приоткрыла темные глаза и усталым тоном спросила:
— Мама, зачем ты так кричишь?
— Андрей не знает, что делать! И я не знаю!
— Катя, успокойся, — вздохнула Зинаида Ивановна, — не пойму, почему ты нервничаешь! В ее возрасте ты тоже мечтала стать волшебницей!
Катерина поперхнулась и вышла из комнаты дочери:
— Я так больше не могу! Андрей просит сына, но… В общем, мама, встречай внучку на лето. Если ты ее не примешь, я отправлю ее в лагерь для трудных подростков! Больше я этой ерунды в доме не потерплю!
Сказав это, молодая женщина с силой нажала “отбой” и, бросив телефон на диван, ушла в ванную — умыться и привести себя в порядок. Ее собеседница покачала головой, отхлебнула травяного чаю и подмигнула вальяжному черному коту:
— Слышал, Фимка? Катя отправляет к нам Тинкер-белл. Будет весело!
Кот протяжно зевнул, потянулся, поточил когти о плетеный половичок и, мазнув хозяйку хвостом по ногам, прошествовал на кухню. Новости новостями, а завтрак — по расписанию!
ГЛАВА 1
Через три дня после звонка Катерины Зинаиде Ивановне поезд остановился у небольшой платформы.
— Марьино! — зычно крикнула проводница. — Стоянка три минуты!
Девчонка в черных джинсах и черной рубашке поморщилась на ее зычный крик и выпрыгнула на платформу, держа в руках переноску с кошкой, на плече висела сумка с ноутбуком. Развернувшись, девчонка стянула со ступеней небольшой чемодан и застыла на платформе, не зная, куда идти. Вокруг был лес. Голубел облупившейся краской домик с надписью “Марьино”, серые перила обрамляли прямоугольник потрескавшегося асфальта, ступени убегали вниз, к узкой лесной тропинке. Ни души.
— Так, Марфа, — девчонка заглянула в переноску, — кажется, нас не ждут! Что будем делать?
Кошка жалобно мяукнула. Ей старый, пропахший вахтовиками вагон совсем не понравился. Да что было делать — в этакую глушь поезда ходили редко.
Валентина выпрямилась и насупленно оглядела платформу. Дело было к вечеру. Придется, видно, идти на станцию, узнавать, где живет бабуля. Вот чего мама так расстроилась? Беременность в голову ударила? Или это будущий братец шалил? Каникулы в такой глуши Тину совсем не вдохновляли.
Вдруг где-то рядом раздался треск мотоцикла, и с пригорка скатился шикарный байк — черный, расписанный языками пламени. Гонщик с ревом спустился к платформе, красиво развернулся, сдернул шлем и похлопал мотоцикл по бензобаку:
— Ша, Горыныч! Мы на месте!
Мотор смолк.
— Тина, это ты? — веселая, совсем не старая женщина с длинными светлыми волосами с интересом посмотрела на девчонку.
— Я! А вы кто?
— А я твоя бабушка! — слегка фыркнув, ответила женщина. — Зови меня Ида!
— Ида?
— По паспорту Зинаида Ивановна, — скучным голосом сказала дама и оглядела переноску и чемоданчик. — Так, грузитесь давайте! — она кивнула на люльку. — Вот шлем. Чемодан в ноги, кошку на колени. Застегни полог.
Валя с мрачным лицом забралась в люльку. Ей хотелось ехать сзади, представляя себя лесной гонщицей, а тут… как младенца!
Ида чутко уловила недовольство внучки:
— Дорога простой грейдер, на ухабах все себе отобьешь, и ладно, если не взлетишь. В люльке безопаснее. Потом по лесу покатаем тебя, как взрослую.
Тина насупилась еще сильнее, но шлем натянула и в люльке разместилась. Бабуля скупо улыбнулась, застегнула свой шлем, и под рев мотора байк покатил прочь от станции.
Поначалу в глазах Тины мелькала обида, но потом она успокоилась и стала смотреть на дорогу. Лес. Вокруг был только лес. Пахло нагретой хвоей, смолой и травой. Ухабов хватало — пару раз Валентина чуть язык себе не откусила, тогда и поняла, почему бабуля отправила ее в люльку. Даже смелая Марфа жалобно мякала в переноске. Они неслись по проселочной дороге с приличной скоростью, потом по правую сторону замелькали дома, потом по левую, потом снова лес, и вот под тень деревьев они и свернули.
Валентина удивилась. Она думала, что бабушка живет в деревне, но нет. Мотоцикл все катил и катил, и наконец остановился возле покрытой мхом довольно странной ограды. Внизу она была выложена из дикого камня, причем безо всякого цемента — просто полметра камней размером с голову ребенка. Из этих камней вырастали грубо ошкуренные сосновые стволы, устремляясь в высоту. Девушка подняла голову и сглотнула — самые настоящие колья! Заостренные, потемневшие от времени.
Мотоцикл подкатился в огромным, тяжелым воротам. Тоже каким-то великанским. Как их вообще сделали? Бабушка лихо спрыгнула, зашла в узкую калитку и открыла воротину. Закатила мотоцикл и шикнула на застывшую девчонку:
— Чего сидишь? Выбирайся, пойду тебя с домом знакомить!
Тина неловко выбралась из люльки и осмотрелась. Небольшой двор с навесом для дров, кирпичный гараж, качели в тени раскидистого дерева и вход в дом. Непривычный, необычный, стоящий на массивных деревянных столбах-опорах.
Внизу окна были маленькие, высоко расположенные и очень простые. А наверху — привычного деревенского вида, да еще щедро украшенные резными наличниками и ставнями. Крыша тоже была странная — из половинок бревен, расколотых вдоль, накрытых толстым слоем мха. Похожие крыши Тина видела однажды в карельской деревне, куда ее занесло на экскурсию.
— Фима! Серафим! — строгим голосом позвала бабушка, и на высокое крыльцо лениво вышел огромный рыжий кот. — Фима, это Тина и ее… как кошку зовут?
— Марфа! — ответила ошеломленная Валентина.
— Марфа, — повторила Ида. — Не обижать! Пожалуются — сметаны лишу!
Кот смерил взглядом тощую девчонку и такую же тощую кошку, фыркнул и одним прыжком очутился на перилах.
Зинаида Ивановна подошла и со вздохом почесала рыжего красавца за ухом:
— Ладно, ладно, пошли гостьям дом покажем.
Внизу, в той самой “темной” части дома, располагались прихожая, кухня и какая-то закрытая комната. Бабушка небрежно махнула рукой и сказала “кладовая”, но Тина не очень-то поверила. Тянуло из той комнатки чем-то таким… ведьминским!
На второй этаж вела удобная лестница. Под лестницей прятались закрытые полки. За лестницей был узкий коридорчик, который вел в две спальни:
— Тут моя светелка, тут твоя, — баба Ида приоткрыла одну дверь. — Кошку свою у себя устраивай, а то Фимка ей ни поесть, ни поспать не даст.
Тина немного неловко вошла в комнату, огляделась и вздохнула. Ну да, отсюда вести “ведьминские стримы” не получится.
Стены аккуратно оштукатурены и побелены. Под потолком поверх побелки нарисованы какие-то цветочки и кружочки. Круглая труба печки — обитая черным железом. Кровать порадовала — широкая, с красивой деревянной спинкой, с горкой подушек и фактурным покрывалом. Рядом сундук. Реальный такой сундук с металлическими полосками по бокам. Накрыт ковром! Необычным таким — на черном фоне алые розы. Столик небольшой, на нем зеркало, шкатулка, рядом стул и какая-то штука на подставке. Еще сундучок, корзинка…
Тина давно оставила переноску с Марфой у двери, там же оставила чемодан и первым делом пристроила на столике ноутбук. Та-а-а-ак, а где розетки? Розеток не было ни одной! В панике девочка вынула телефон и поняла, что заряда почти не осталось, а связь показывала всего одну полоску!
Выскочив в коридор, Тина споткнулась о домотканый половик и, топая кроссовками, ссыпалась вниз по лестнице:
— Ба! То есть Ида! А где в комнате розетка? У меня телефон почти разрядился!
Бабушка в джинсах и футболке с ромашками накрывала на стол. От вопля внучки она подпрыгнула и хмыкнула:
— Розетка есть одна, здесь, на кухне. Можешь заряжать свой телефон, только зарядку постоянно не оставляй, Фимка электричество не любит, заиграет — не найдешь.
— А… ноутбук как же?
— А зачем он тебе? — подняла брови Ида. — Связь здесь еле-еле тянет. Позвонить — так это в деревню надо ехать. А там ведьм не любят.
Тина насупилась, безнадежно взглянула на телефон и все же поставила его на зарядку. Потом спросила:
— А чем я тут целые дни буду заниматься?
— Была бы охота, найдется работа, — хмыкнула Ида. — Садись за стол. Поешь с дороги, и поговорим.
ГЛАВА 2
За стол Тина села неохотно, ожидая, что бабуля ее начнет пичкать булками, жирными супами и молочными кашами. Однако бабушка поставила на стол миску с горячей картошкой, салат из свежих овощей, грубый хлеб с семечками и травами, свежее сливочное масло, молоко и… все!
— Ягод сегодня не набрала, за тобой поехала. Захочешь сладенького — в лес сходишь, — сказала она, усаживаясь на крепкий табурет.
Девочка сначала неохотно взялась за вилку и ела только салат. Но картошка так славно парила на тарелке, рядом с куском хлеба с маслом и крупной солью, что она не выдержала — взяла горбушку, вцепилась в нее зубами и радостно зажевала, не забывая прихлебывать холодное молоко. Наелась так, что вставать не хотелось, но бабушка расслабиться не позволила:
— Посуду помой и кошке своей молока отнеси.
— Марфе нельзя молоко, — вздохнула Тина, — понос будет!
— Вот как, а чем ты ее кормишь? — озадачилась бабушка.
— Кормом специальным, я несколько пакетиков взяла… Может, в деревне купить можно будет?
— Да не продает никто в деревне такую ерунду, — развела руками бабуля, — здесь кошки мышей ловят, иногда молока им наливают, и все.
Валентина насупилась.
— Корми чем есть, — вздохнула Ида, — завтра в деревню сходим, попробуем что-нибудь придумать. А теперь давай обсудим, какие тут у нас дела есть.
Девочка сейчас же ощетинилась, как еж, предполагая, что ее запрягут полоть грядки, таскать воду или мыть полы — всем эти ее обожала нагружать бабушка со стороны отца. Римма Петровна была строга и считала, что для девочки и молодой девушки безделье опасно.
— Лето уже началось, травы пошли. Если тебе интересно, пойдем со мной на луга и в лес. Навесы у меня приготовлены, будем травы запасать.
— Зелья варить? — трепыхнулась Тина.
— Зелья по нужде варят или уж осенью, пока же надо для зелий трав набрать да правильно высушить. Сегодня уж не пойдем, отдохнем. Я вот тебе книгу приготовила, почитай там, где закладочки, чтобы знать, что собирать будем и как готовить.
Валентина покивала и как-то незаметно под разговор перемыла посуду. Бабуля прибрала еду в старенький холодильник, вручила внучке книгу и ушла во двор.
Тина поднялась к себе, задумчиво открыла пакетик кошачьего корма, выложила его в миску для Марфы, подлила ей свежей воды и улеглась на кровать, чтобы посмотреть, что там бабушка отметила.
По привычке девушка разговаривала со своей кошкой:
— Та-а-ак, смотри, Марфа: “лепестки шиповника”, собирать лучше в начале июня, хранить можно несколькими способами — сушить, солить и сахарить! Ух ты! Солить?
Разбирая довольно старомодный шрифт, молодая ведьма выяснила, что лепестки засыпают солью для приготовления ароматических смесей. Потом эту соль можно добавлять в ванну или поставить в открытом горшочке в том месте, где “желателен более приятный аромат”. Сушить можно было несколькими способами, но более всего рекомендовалось делать это в тени, на легком сквозняке и на сахарной бумаге. Последний способ — засахарить — применялся в двух вариантах: засыпать сахаром на сутки, потом уварить сироп и процедить его. Либо погрузить лепестки шиповника или розы в уже готовый сироп.
— Как думаешь, Марфа, бабуля варенье варит или сушит? — поинтересовалась Тина и обнаружила кошку рядом. Ее черная красавица с интересом обнюхала книгу, нашла ее невкусной и развалилась на лоскутном покрывале, поигрывая хвостом.
— Та-а-а-ак, дальше у нас зверобой… Выглядит так, собирать в солнечный день, подвялить, сделать… масло?
Ведьмочка увлеклась и читала все подряд, пока внизу не забрякали кастрюльки:
— Тина-а-а! Ужинать! — позвала бабушка.
Ведьма и кошка переглянулись и вместе скатились вниз. Оказывается, солнце уже нырнуло за лес, темные облака растянулись по бледному небу, и в воздухе за окном звенели комары.
Зинаида Ивановна поправила пучки трав, развешанных вокруг окна, и сказала:
— Поедим тут, а чай потом на веранде попьем.
Валентина с непривычной жадностью оглядела стол — то ли свежий воздух тому виной, то ли усиленное изучение книги, но есть хотелось нестерпимо. На ужин снова была миска со свежим салатом, жареная рыба, холодная картошка, сметана и молоко. На этот раз Тина не привередничала — смела все, что ей положили, а потом попросила разрешения угостить Марфу рыбкой.
— Только корочку с рыбы сними, соленое кошкам нельзя, — сказала бабушка и спокойно захрустела салатом.
Когда ужин закончился, Зинаида Ивановна велела Тине убрать посуду, а сама вынула из буфета широкие низкие чашки, расписанные розами по синему фону, и понесла на веранду. Девочка сунула пустые тарелки в раковину — потом помою! — и помчалась следом.
На веранде было хорошо! Тут тоже всюду висели пучки трав, на узких полках, застеленных бумагой, сохли корешки и соцветия, а в центре стоял круглый стол, накрытый скатертью. На пороге пыхтел самовар, заварочный чайник подмигивал блестящим боком. На доске лежала тонко нарезанная белая булка, а рядом…
— Ба… Ида! Это варенье из лепестков роз?
— Из шиповника, — скрупулезно уточнила ведьма. — Свежее! Завтра на деляну пойдем, там тень, поэтому цветы только раскрылись.
— А зверобой собирать будем? — живо поинтересовалась Тина.
— И зверобой, и душицу, и череду, да и чистотела запасти надо! — бабушка довольно улыбнулась. — Если книгу дочитаешь внимательно, в июле за иван-чаем пойдем!
Валентина предвкушающе потерла руки и, положив в рот буквально капельку розового сиропа, прикрыла глаза, наслаждаясь вкусом. Может, и хорошо, что мама ее сюда на лето отправила? В городе она изображала грозную ведьму для подруг, но все это было лишь декорацией, а тут… всего одна книжка, а она уже знает, что розовый сироп улучшает пищеварение, снимает воспаления и отеки, а еще служит основой для любовных наговоров! То ли еще будет?
ГЛАВА 3
Спала Валентина глубоко и сладко, но разбудила ее бабуля рано утром, в серых прохладных сумерках:
— Вставай, Тина! Пора за травами!
В первую секунду девочка хотела покапризничать — очень уж уютно ей спалось здесь, среди деревянных стен, домотканых половиков и пуховых подушек. Но волшебные слова “за травами” сработали как подъемный механизм — Валентина вскочила и потерла лицо, чтобы отогнать сонную одурь.
— Надевай вот юбку, платок, а поверх шляпу с сеткой. Перчатки держи и совок. Пойдем на дальний луг, поспешать надо.
— Юбку? Платок?
— Комары, клещи, пауты, — не споря, перечислила бабушка. — Можешь, конечно, в джинсах идти, но по росе ноги вымочишь.
Содрогнувшись и больше не споря, Валентина оделась, как привыкла — футболка, шорты, кроссовки, а поверх этого всего натянула юбку-колокол, рубашку с длинным рукавом, платок. А шляпу, перчатки и совок взяла под мышку.
Бабуля поджидала внучку внизу — одетая ровно так же. Джинсовая рубашка, темная юбка до лодыжек, кроссовки, платок, шляпа. В руки внучки старая ведьма сунула огромную корзину:
— Сюда будем травы складывать. Начнем с простого — земляничный лист, душица, зверобой. Если попадется чистотел — тоже бери, будем делать настойку для выведения бородавок.
Тина передернулась, но промолчала. В корзине лежали тряпки и какие-то обрывки веревок.
— А это все для чего? — не удержала любопытства девочка.
— Травы после сбора не должны с другими травами контактировать. Чистотел, например, соком душицу вымажет — и все, душицу только в печь. Зверобой сильная трава, да тоже не всем подходит. А земляничный лист для чая брать будем, к нему опасные травки вовсе приставать не должны.
Выслушав бабулю, Валентина зевнула, кивнула и заспешила за Идой через заднюю калитку на луг.
Дом старой ведьмы, оказывается, стоял на пригорке, поэтому идти поначалу было легко — вниз, почти вприпрыжку, среди тяжелых от росы стеблей и трав.
Потом они вышли на луг, и вот тут началась работа. Травки следовало аккуратно срезать, а не выдергивать с корнем. Брать можно было не все подряд, а только нужную часть растения. Да еще следить, чтобы не ухватить слишком молодой или слишком старый побег.
— В молодых силы еще мало, — приговаривала Ида, ловко орудуя огромными овечьими ножницами. — А старые ветки на семена оставлять надо. Раньше до Петрова дня и покос не косили — давали травам время хоть раз семена сбросить.
— Петров день? А это когда? — полюбопытствовала девочка, сдувая с лица выбившуюся прядь.
— Двенадцатое июля, не скоро еще, — ответила бабуля, продолжая щелкать ножницами.
Иногда она поправляла Тину, иногда указывала на куртинку нужной травы или на кустик с душистыми листочками.
Между тем солнце встало, и моментально стало жарко. Загудели насекомые, пот потек по лицу, и плотная одежда внезапно показалась мучительным коконом, не дающим вздохнуть. Тина резким движением спрятала выбившиеся пряди под платок и сжала губы, не желая ныть и хныкать.
Бабуля же взглянула на солнце, улыбнулась и сказала:
— Ну, немножко подсобрали, давай-ка передохнем! Иди сюда!
На краю луга, в тени берез обнаружилось упавшее дерево — еще вполне крепкое, чтобы послужить скамьей. Корзинки поставили в самую густую тень, чтобы травы не завяли раньше времени, сели, и тут Тина охнула — оказывается, бабушка все это время носила не только корзину в руках, но и рюкзачок на спине! А в рюкзачке нашлась банка холодного молока, краюха домашнего хлеба, сало, зеленый лук и белый домашний сыр! Ох, как же вкусно было все это есть, любуясь лугом, лесом и виднеющимися вдалеке крышами деревенских домов.
После перекуса бабушка плеснула холодной воды из фляжки на два белых платочка и велела Тине обтереть лицо от пота, а потом повесить эту тряпочку на шею:
— Не так жарко будет! Если устала — иди домой. Сейчас уж время шиповник собирать.
Девочка сделала все, как сказала бабушка, и, упрямо мотнув головой, полезла в колючие кусты. Она не видела, как одобрительно усмехнулась Ида и как мелькнул поблизости рыжий хвост бабулиного кота.
Шиповник они закончили собирать к полудню.
— Теперь домой, — скомандовала Ида, — будем зелья готовить!
Тина тотчас приободрилась. Конечно, жара, насекомые и нудная работа не очень-то радовали, но это все равно было интереснее, чем болтать с девчонками в сети и листать список литературы на лето.
— Самое нежное нужно обрабатывать в первую очередь, — напевно говорила бабушка, высыпая лепестки на застеленный тонкой бумагой берестяной поднос. — Набрали мы изрядно, погода стоит хорошая, значит, лучше посушить!
— А если дождь? — сунула свой любопытный нос Тина.
— Тогда можно засахарить, засолить или маслом залить, — ответила ведьма. — Но шиповник и в чай хорошо идет, в зелья любовные и прочее. Так что в сухом виде его много надо!
Берестяной поднос отправился на “полочку” под навес, под которым две ведьмы разбирали травы.
— Зверобой подвял слегка, пусть до вечера полежит в тени, мы его маслом зальем, будет мазь от кожных высыпаний или зелье для язвенников… Душицу подвялить нужно, потом ферментировать на “женский чай”, очень женская трава, как и череда…
Руки бабушки в простых нитяных перчатках ловко перебирали травы — раскладывали на бумаге, вязали пучки, обрывали пожелтевшие листики и скукоженные соцветия. Тина старалась помогать — застилала подносы свежей бумагой, выравнивала сырье, носила туда-сюда то, что бабуля успела разложить на сушку раньше.
Управились они, когда жара начала давить.
— Вот теперь пойдем умоемся, наденем полегче чего и поспим часик-другой. Вечером мно-о-ого дел будет.
Валентина с огромным облегчением потопала за бабушкой к летнему душу. Пропотевшую одежду они спокойно закинули в машинку, облились нагревшейся на солнце водой и, зевая, разошлись по комнатам. Тина, может, и не хотела спать, но прохладная светелка и широкая кровать одолели ее за пять минут.
ГЛАВА 4
Проснулась она от того, что внизу побрякивала посуда. Забыв, что после душа натянула только огромную футболку и короткие шорты, девочка, зевая, спустилась вниз и с изумлением уставилась на какое-то странное существо, похожее на замшелую кочку. Эта “кочка” уютно сидела на широком табурете, пила что-то из кружки и бубнила себе под нос.
Бабушка крутилась между разделочным столом и обеденным, подкладывая “существу” пышные ватрушки с творогом. Тина сглотнула — запах на кухне стоял божественный.
— Ба, когда ты их налепить успела? — изумилась она, увидев, как Ида вытаскивает из небольшой электрической духовки новый лист с выпечкой.
— А, да пользуюсь современными возможностями, — хмыкнула в ответ Ида, распахивая дверцу шкафа. Оказалось — это совсем не шкаф, а морозилка. Внутри лежали пакеты с чем-то и стояли листики с уже налепленными ватрушками, плюшками и пирогами.
— В дождь запасы делаю, чтобы в хороший день время не терять. Садись, перекуси, и пойдем травами заниматься.
Тина покосилась на булькающее чудо и, обойдя его по большой дуге, села с другой стороны.
— Ба, а это кто?
— Да болотник местный заглянул, — улыбнулась Ида, — немножко помочь ему надо, и трав заодно пособираем. Ты ешь, пока теплые!
Горячие ватрушки с холодным молоком — это, несомненно, деревенское волшебство. Одолев прекрасную пышную плюшку, Валентина встала, вымыла свою кружку, показывая всем своим видом, что готова идти работать. Бабуля же залезла в настоящий шкаф и вынула оттуда несколько широкогорлых бутылей с плотными стеклянными пробками и жестянку с нарисованными оливками:
— Пойдем зверобойное масло готовить. А ты, — Ида указала на болотника, — иди к себе. Завтра придем!
“Кочка” шустро вымелась из дома, оставляя за собой влажный след на табурете и на полу. Бабуля покачала головой, но затирать след сразу не стала. Тина видела в углу швабру и хотела было помочь, но старая ведьма ее остановила:
— Вслед гостю пол не метут. Да и грязь будет проще убрать, когда подсохнет. Идем, травы ждать не будут!
Прикрыв дверь ажурной тюлевой занавеской — от мух, Ида повела Тину на веранду. Здесь у нее был уже припасен подвяленный зверобой. Его бабушка и велела внучке мелко крошить в бутыли, набивая поплотнее, а после маслом залить — но не доверху.
Пока Валентина щелкала ножницами, бабуля перебирала другие заготовки — изрядное количество иван-чая, молоденькие веточки мяты, мелиссы и еще какой-то травы со знакомым запахом.
— Пустырник это, — ответила ведьма на незаданный вопрос, — запасаю изрядно, зимой нервных дамочек отпаивать.
Валентина помялась, но задала вопрос:
— Каких дамочек?
— Да таких, как мать твоя, — тяжело вздохнула Ида.
Девочка вскинулась, как молодая кобылка, тряхнув челкой.
— Да не кидайся, — отмахнулась бабуля, — все у твоей матери хорошо, а она подвоха ждет да обиды копит. А кто ждет — тот получает.
Тина повесила нос — она и сама замечала, что дома периодически происходит то, чего маменька ожидает.
— А почему мама обижается? — вдруг спросила она. — Вот папину маму я давно знаю, еще с детского сада, наверное. А про тебя узнала, только когда ты сама звонить начала.
Ида помяла жесткие стебли пустырника и бросила на внучку оценивающий взгляд — поймет или нет? Можно ли ей доверить семейную тайну? Потом вздохнула, отряхнула руки, присела на табурет рядом со внучкой и сказала:
— Мама твоя на меня обижается, потому что я ей не говорю, кто ее отец!
Валентина закашлялась от неожиданности. Вот уж такого она точно не ожидала!
— Мама не знает, кто мой дед? — перевела она на более понятный для себя язык.
— Не знает, — бабушка вдруг грустно улыбнулась, и лицо ее стало таким светлым, что Тина засмотрелась. — Мама твоя в непростое время родилась. В школу пошла — в стране переворот. Нечисть заморская повылазила, своих проверенных чудиков с толку посбивали. Деревенька наша опустела. Парни в город подались, да сгинули. Девчонки вернулись некоторые, но кто с дитем на руках, кто болен смертельно. Трудное было время. Деда твоего искали, многим он костью в горле стоял. Кто-то тайны хотел вызнать, кому-то просто он мешал… Вот и скрылся. Катенька маленькая была, когда Косте уехать пришлось. А тем, кто к нам каждую неделю приезжал да дом переворачивал, я сказала, что выгнала его. Гулял, мол, да денег не давал. Люди тогда от злобы и жадности совсем человеческий облик потеряли, поверили. И мама твоя поверила, — бабуля тяжело вздохнула, отряхнула руки. В таком состоянии за травы нельзя было браться.
— Значит, мой дед жив? — сделала вывод Тина, продолжая мелко крошить зверобой.
— Скорее всего, жив, — призналась бабушка, — но даже я не знаю, где он сейчас.
— Но почему? — изумилась девочка. — Сейчас-то все хорошо! Или он не знает, где ты живешь?
— Может, и не знает, — пожала плечами ведьма, — последний раз мы с ним виделись, когда твоей маме четыре года было… Я тогда в город уехала, устроилась нянечкой в детский сад. Там бы точно никто искать не стал!
Тина почему-то поежилась от бабулиных слов и опустила голову на подвяленные желтые цветы. Иногда лучше не знать того, что было в прошлом…
Впрочем, скоро печальное настроение развеялось — склянки с маслом встали на подоконник “созревать”, и бабушка позвала Тину в сад — собирать те травы, которые росли рядом с домом.
ГЛАВА 5
Назвать то, что пряталось за тыном, “огородом” — у Валентины не поворачивался язык. Очень уж необычное это было место. Раскидистые невысокие яблони, пышные кусты смородины, заросли крапивы за плетеным заборчиком. А еще тут были грядки — высокие, сколоченные из толстых досок. В этих грядках была насыпана такая странная земля, что Тина подошла потрогать — не поверила глазам. В одной — сплошные сосновые иголки. В другой — какие-то коричневые пластинки, в третьей вообще песок и камни! А какие тут растения росли! Не банальные лук и морковь, а травы, заботливо окруженные лунками, прикрытые плетенками или обложенные камушками — кому что было нужно для роста.
— Овощи я подальше сажу, — махнула рукой бабушка, — немного совсем. Деревенские знают, что я не огородничаю, поэтому часто со мной картошкой или огурцами рассчитываются. А вот травки некоторые у нас просто так не растут, а для настоек и мазей потребны. Или мало растут… В общем, ступай к той грядке, бери ножницы и аккуратно срезай все под корень.
— Под корень? — изумилась Тина.
— Под корень. Отрастет все.
Девушка перешла к указанной грядке и принялась срезать зеленые плотные стебли с приятным запахом.
— Ба, то есть Ида, а что это за трава?
— Мелисса, я ее в успокоительные чаи добавляю и в масло для младенцев вместе с чередой…
— Масло для младенцев? — Тина хлопнула ресницами. — А зачем им масло?
— Кожа у малышей нежная, склонная к опрелостям, — пояснила бабуля, ловко выщипывая сорняки с очередной грядки, — можно присыпкой припудрить, можно маслицем смазать.
— Так детское масло можно в магазине купить! — все еще немного возмущенно заявила внучка.
Зинаида Ивановна прищурилась:
— Ватрушку тоже можно в магазине купить! Холодную, сухую, замотанную в пленку.
Тина аж плечами передернула, представив себе измученный кусок теста.
— Такую ватрушку даже съесть можно! Если голоден и есть больше нечего. Но это не значит, что эту ватрушку хочется есть каждый день.
— Ну… можно самому испечь…
— А многие ли умеют ватрушки печь? — прищурилась Ида.
— В пекарне можно купить! Там горячие и вкусные!
— Вот я и есть такая “пекарня”, — хмыкнула бабуля. — Если малыш здоров и крепок, он и покупное масло хорошо перенесет, без вреда. А если ослаблен или болячек успел нацеплять? Тогда ему лучше изготовить что-то помягче, понежнее и целебное…
— А взрослым такое масло можно? — Тина вдруг припомнила пару неприятных пятен на коже у локтей.
— Детское масло слабенькое, для взрослых болячек другие травы применяются. Если интересно — расскажу или книгу дам почитать.
— Интересно, — закивала девушка, утирая со лба пот.
Они работали в саду и под навесом до заката. Когда зазвенели комары, бабушка велела идти в дом, а сама быстро распустила длинные полосы тюля, закрывая вход в дом и окна веранды.
— На свет полетят… Пусть уж живут! — пробурчала ведьма, зажигая пучок трав и окуривая ими веранду и немного кухню. Потом Ида положила пучок на керамическое блюдце и занялась ужином, а Тина взялась ей помогать. После целого дня на свежем воздухе аппетит у девушки проснулся зверский.
Не успели они дорезать салат, откинуть на блюдо дымящуюся картошку и налить из крынки холодного молока, как над окном брякнул колокольчик.
— Кого это несет на ночь глядя? — удивилась бабушка и сказала: — Дорежь салат, Тина, я схожу калитку открою.
Вернулась Зинаида Ивановна не одна. За ней шла немолодая женщина в белом платке и цветастом платье. В руках женщина несла корзину со свежей зеленью, парниковыми огурчиками и клубникой.
— Вот, Ивановна, не побрезгуй, — она поставила свою ношу на столик у двери и села на стоящий рядом табурет. — Не могу больше, — вздохнула она, — сил нет, с ног падаю!
— Клавдия, я тебе еще когда говорила, — строгим голосом сказала ей бабушка, и Тина почти замерла над разделочной доской — такого строгого тона она у бабушки не слышала. — Я тебе говорила, что в город надо ехать? К врачу? Не взять твою болячку травками! Резать надо!
— Так страшно, Ивановна! Страшно! И денег нет! Сама знаешь, Лидка моя уже третьего подкинула!
— Клава, — укоризненно сказала ей ведьма, — сама подкинула, или ты сказала: “Привози”?
Женщина потупилась.
— Сама внуков просишь, и сама потом стонешь. Еще раз тебе говорю: надо ехать в город, к хирургу! Опоздаешь, четвертого Лидкиного пацана не увидишь! Вот прямо сейчас доставай телефон и звони ей!
— Как — четвертого? — вскинулась женщина, но под строгим взором ведьмы вынула из кармана телефон и нажала несколько кнопок: — Алло! Лидочка! Это мама! Баба Зина хочет с тобой поговорить!
Забрав телефон из дрожащих пальцев соседки, бабушка Тины все тем же строгим голосом сказала:
— Лидия? Добрый вечер! Срочно приезжай, забирай мальчишек и вези мать в больницу. Добегалась она. Если в ближайшее время операцию не сделать, четвертого внука не дождется!
Из динамика послышались звуки изумления, потом женский голос с легкой укоризной произнес:
— Баба Зина, я еще и сама не уверена была!
— Ну, вот теперь уверена, так что не тяни! Забирай мать и вези в больницу!
Отдав еще несколько распоряжений, бабушка сказала Клавдии:
— Одну не отпущу. Пойдем-ка, провожу, заодно лекарства занесу, кому требуется!
Тина тут же подскочила:
— Ба, я с тобой!
— Да ты бы ужинала, — бабуля кивнула на накрытый почти стол.
— Нет уж, я хочу на деревню посмотреть!
— Ладно, пошли, только косынку надень — комары заедят!
Тина птичкой порхнула к себе наверх и, погладив по дороге свою кошку, нацепила на волосы стильную черно-белую бандану, предварительно пшикнув на нее репеллентом — травки травками, а про технологии забывать не стоит!
Идти пришлось по узкой тропинке. Пока Тина бегала за банданой, бабушка выложила все “гостинцы” из корзинки и набила ее баночками, коробочками и бумажными свертками. Клавдия шла расстроенная, но бабуля ее отвлекала тем, что скоро она увидит дочь и зятя, в город съездит, полюбуется, как ее кровиночка живет. А уж потерпеть немного в больнице — не страшно.
Под конец пути женщина подуспокоилась и свернула к своему дому, а баба Ида пообещала ей занести корзинку на обратном пути.
Пока женщины общались, Тина с интересом смотрела вокруг. Фонарей в деревне было мало — светились либо окна, либо большие фонари, подвешенные хозяевами во дворах. Широкая центральная улица не была даже заасфальтирована — только посыпана крупным щебнем. Вдоль нее по обочинам ходили группки девчонок и парней, на лавочках у ворот сидели бабульки в платках и темных юбках, а редкие парочки прятались в тени раскидистых кустов сирени.
Такое Валентина прежде только в кино видела!
Закончив разговор, бабушка повела внучку в ближайший дом. В огороде там полоскались на ночном ветерке пеленки, во дворе стояла под навесом коляска. Внутри плакал младенец. Зинаида Ивановна коротко стукнула в дверь, вошла и заворковала:
— Кто это у нас такой голосистый? Кто маме спать не дает? Сейчас-сейчас я руки помою и посмотрю…
Тине бабушка указала на табурет у входа, а сама быстро вымыла руки и забрала с рук усталой молодой женщины младенца в голубеньком боди.
— Линочка, стол застели и свет включи поярче, — ласково попросила ведьма молодую мамашу.
Та метнулась в соседнюю комнату, принесла тонкое одеяльце, пеленку, протерла и так чистый стол и щелкнула выключателем.
— Та-а-а-ак, что тут у нас…
Тина во все глаза наблюдала, как бабуля ловко вынула младенца из одежки, расстегнула подгузник, поцокала языком и сказала встревоженной матери:
— Не волнуйся, Линочка, все хорошо, вставай вот рядом и смотри, что делать надо!
А потом бабуля принялась малыша крутить на столе, прижимать ему колени к груди, разводить и сводить ножки, поглаживать, мять, катать… И все это с помощью флакончика масла, вынутого из корзинки.
Поначалу ребенок орал, захлебываясь до красного лица и судорожно стиснутых кулачков, а потом… уснул.
— Поняла? Вижу, что не очень. Сейчас его просто пеленкой накрой и в кроватку отнеси. И сама спать ложись. Масло я оставлю. Массаж делать каждый день надо, два-три раза. Если не запомнила, я еще зайду…
— Ба! — вмешалась Тина. — Я все на камеру сняла, могу визуал сбросить!
Ида перевела взгляд на мамашу, та кивнула и продиктовала номер телефона. Довольная собой Валентина скинула видео через соцсеть, а бабушка одобрительно покивала и напомнила, что мамашам молодым тоже спать надо! Немедленно!
Потом они зашли в просторный дом к шустрому старичку с палочкой. Ему бабуля оставила мазь для коленей. В другом доме мужику лет сорока вручила мазь для спины и настойку от дурноты.
— Не ешь с мужиками сало, Тимофей! — ругала его ведьма, ощупывая живот. — И самогон не пей! Ни граммулечки! А то в город придется ехать, в больнице лежать! И работать ты долго не сможешь!
Тимофей покраснел, начал отнекиваться, но баба Ида строго погрозила ему пальцем и вышла, велев жене мужика неделю кормить того овсяным киселем, теплыми кашками и супчиками.
— И ничего жареного! Никаких пирогов, Светка! Загонишь мужика на кладбище своей стряпней!
Востроносенькая женщина в светлом платье с веточками жалобно всхлипывала и клялась, что “больше ни-ни”!
Бабушка только рукой махнула. А когда вышли из дома, сказала Тине:
— Язва у него. В городе в больнице лежал, еле спасли. И вся ж деревня знает, что ему нельзя пить и жирное, и все норовят или подпоить, или салом накормить! Тьфу!
ГЛАВА 6
Бабушка явно расстроилась, так что Валентина шла рядом молча. И только когда они повесили пустую корзинку на забор дома Клавдии и пошли уже к своему дому, девочка осмелилась спросить:
— Ба, а ты откуда знаешь, как лечить?
Баба Ида хмыкнула и призналась:
— Я же, внуча, медицинскую академию заканчивала. Военную. Дед твой тоже военным медиком был. Только он хирург, а я гинеколог.
— Военный гинеколог? — прыснула Тина. В ее голове эти две специальности никак не складывались.
— В армии женщины тоже служат. А еще госпитали гарнизонные принимают жен и членов семьи офицеров, в том числе и на роды, — улыбнулась в ответ бабуля. — Так что мы с твоим дедом успели по стране поездить. Потом уже, как минимальный срок выслужили, решили тут осесть, думали дом завести, детей родить… Только твою мать и успели. А потом…
Бабушка махнула рукой, отгоняя грустные воспоминания.
Домой они вернулись, когда совсем стемнело, картошка на блюде остыла, но выглядела все еще аппетитно. Усевшись за стол, бабушка и внучка отдали должное и салату, и холодному молоку, и куриным ножкам, которые бабуля жестом фокусника извлекла из стоящей в шкафчике мультиварки.
Наевшись от души, Тина поплелась наверх, прихватив порцию очищенной от косточек и шкурки курятины для Марфы.
Кошка встретила хозяйку вполне дружелюбно — днем Тина ее выгуливала в огороде и наливала свежей воды, а вечером принесла на пробу курятину — пакетиков в запасе оставалось совсем мало. Марфа покрутилась у миски, потрогала угощение лапой и принялась есть.
Скрывая облегчение, Тина подошла к окну, распахнула створки, выглянула в сад, порадовалась ровно выстриженной грядке, перевела взгляд ниже и вздрогнула, натолкнувшись на светящийся взгляд. Оказывается, бабулин кот забрался на крышу веранды и, принюхиваясь, заглядывал в окно. Кошачьей драки Валентина не желала, поэтому поспешила окно закрыть, оставив приоткрытой только затянутую сеткой форточку. Переоделась в пижаму, прилегла на кровать, собираясь почитать или сделать несколько атмосферных фотографий, а проснулась утром от знакомого стука посуды внизу.
Несколько дней все постепенно входило в колею — ранний подъем, легкий завтрак, прогулка с бабулей в лес или на луг, сбор трав, ягод, грибов, шишек и кореньев. К обеду возвращались, умывались, разбирали травы и отдыхали несколько часов, пережидая жару. Бабуля спала, Тина играла с Марфой, писала смс подругам, делала фотографии или читала книги из “ведьминской” библиотеки.
Потом, когда становилось прохладнее, выходили в сад. Там всегда находилась работа по сбору-обрезке-прополке, и даже поливать кое-что приходилось.
Вечером, когда начинали злобно звенеть комары, ведьмы усаживались на веранде, прячась от насекомых за москитными сетками, и принимались готовить снадобья. Мазей много не готовили — те не так уж долго хранились, а вот настойки, сухие сборы, лечебные сладости — этим запасались на всю грядущую зиму.
Бабушка учила Валентину всяким премудростям обращения с детьми. Девочка удивлялась:
— Ба, а мне не рано?
Но Ида встряхивала седой головой и отвечала:
— Не рано. Дети куда нежнее взрослых. Потренируешься, и самой пригодится.
— Да я замуж не собираюсь! — сконфузилась Тина. — Мне учиться надо!
— Так это тоже учеба. Ты уже о будущей профессии думала?
Валентина тяжело вздохнула:
— Не знаю я, что выбрать! Мне многие предметы нравятся: литература, химия, биология, история… У нас в школе учителя хорошие, понятно объясняют. Мама говорит, время подумать еще есть. Она тоже долго выбирала.
— Это так, — задумчиво кивала бабушка и подсовывала внучке рецепт мази с чередой для младенческих попок.
Однако примерно через неделю такой тихой спокойной жизни за оградой раздался вой. Бабуля встрепенулась, выхватила из шкафчика сумку-чемоданчик с красным крестом, повязала голову платком, натянула пеструю “энцефалитку” и наказала Тине сидеть дома и за ворота не ходить.
— Травник читай, завтра будем в саду травы собирать, — сказала она торопливо и вышла.
Вале стало страшно. За окном уже стемнело, и этот вой… Неужели волки? Почему они явно позвали бабушку? И ведь Ида поняла — оделась, как в лес, и сумку медицинскую прихватила! Ну куда она ушла?
Тина чуть не подпрыгнула, когда ее босой ноги коснулся мягкий бок кота.
— Серафи-и-им! — девочка сгребла увесистого рыжего поедателя сметаны и спряталась от страха в его шерсти.
Кот терпеливо переминался на ее коленях и урчал, и постепенно Валентине стало легче. Она вспомнила про ужин и про Марфу, скучающую наверху. Ой, она же с Фимкой обнималась! Как бы ее кошечка не взревновала!
Тщательно отмыв руки, Тина вынула из холодильника кусочек отварной печени. Фимке бабушка давала сырую, но деревенский кот к такой еде привык, а городская балованная киска от сырой печени может получить неприятности с желудком. Марфа встретила хозяйку радостно — быстро съела угощение и забралась на кровать, намекая на то, что в постели читать удобнее, особенно тогда, когда на тебе лежит любимая кошечка, позволяющая чесать себя за ушком.
Так, в обнимку с кошкой и книгой, Тина и уснула, а проснулась, услышав стук калитки внизу. Вскочив, девочка вихрем слетела вниз и встретила уставшую бабушку уже в дверях кухни.
— Все хорошо, Тина, не волнуйся! Справились! — Ида подошла к умывальнику и принялась отмывать заляпанные подсохшей кровью руки.
— Ба, что случилось? — вытаращила глаза внучка.
— Да волки за помощью пришли…
— Волки?
— У нас тут леса добрые, дичь водится, вот и волки есть. Обычно суки рано щенятся — в мае, а тут молодая совсем попалась. И огулялась поздно, и щенков много сразу, и, видно, боялась сильно. Переносила. Сама разродиться не могла, вот и пришел за мной вожак.
— Вожак пришел? — у Тины в голове не укладывалось, что волк мог прийти за человеком.
— Волки умные, — слабо улыбнулась бабушка, стягивая пропахшую псиной “энцефалитку”. — Поставь-ка чайник, я сейчас в баню схожу, травок выпью и посплю. Ты уж сегодня сама ягоду обери, вечером будем леваш делать!
Зинаида Ивановна ушла, а Тина машинально поставила чайник, вынула из холодильника хлеб, масло, салатные листья, куриную грудку и сделала бабуле полезный бутерброд. Потом подумала и поставила варить яйца — самой есть тоже хотелось, а курицы после кормления Марфы осталось мало.
Бабушка вернулась не скоро — видно, мылась как следует. Тина успела и яйца сварить-остудить-почистить, и салат накрошить из свежих огурчиков и зелени.
— Ох, как славно! — бабуля отпила чай из большой кружки и откусила бутерброд.
Тина притихла мышкой — пила чай, ела салат, ждала, пока бабуля насытится и расскажет, что же такого интересного было в лесу.
— Ох, настоящая ты ведьма, — подмигнула ей бабуля, поймав нетерпеливое выражение лица внучки, — накормила, напоила… Ну, спрашивай!
— Ба, а что там, в лесу, было?
— Да что, нехорошо там было. Вожак потому за мной и пришел. Самка умирала уже, крови много потеряла, и щенок застрял. Пришлось мне ей живот резать, доставать… Аж восемь штук родилось! Серый вожак старый, умный, стаю не подпускал, даже когда кровью запахло, так что я работала спокойно. Капельницу поставила, физраствора в плошку налила — напоила, а то давно эта молодка там лежала. Попробую завтра в лес сходить, узнать, как они там.
— А… много тут волков? — осторожно спросила Тина.
— Да пока не особенно, — пожала плечами бабуля, — в стае шесть пар, сколько ощенились, я не знаю. За поголовьем лесники следят, если волки в деревню полезут или скот резать начнут — охоту устроят.
Юная ведьма притихла. Бабушка ушла отдыхать, а она все же вышла в сад — собирать жимолость. Тяжелые сизые ягоды исправно падали в ведерко, а в голове Валентины крутились новые мысли: выходит, ведьма — это совсем не хрустальный шар, мистический облик и карты таро? Выходит, ведьма — это лекарь?
ГЛАВА 7
Жимолость пришлось крутить на ручной мясорубке, добавляя сахарную пудру, потом немного уваривать массу до густоты, добавлять в нее пряности и травы — строго по рецепту! А потом намазывать на бумагу для выпечки и сушить на специальной полке над печью. Бабуля к вечеру специально ее слегка подтопила — в доме стало лишь чуть суше, а леваш быстро стал тягучим, а потом помутнел и подсох.
Провозились с ягодами до ночи, поэтому утром бабуля Тину не будила — дала выспаться до самого яркого солнышка. А после завтрака отправила собирать клубнику, да заодно и “усы” дергать. Телефон был заряжен, так что девочка включила любимую музыку, воткнула в уши наушники и погрузилась в работу, одновременно поджаривая на утреннем солнышке худые лопатки. В городе она сидела на диете, не желая набирать лишний вес. Мама сопротивлялась, уверяла, что Валентина себе навредит, но что они знают, эти взрослые? Впрочем, вот бабушка знает. Она Тину есть не уговаривает — сама готовит еду простую, вкусную и полезную, а если угощает сладостями, то это тоже полезные сладости — например, творог с ягодами и медом. Или сметана с курагой. Или пирог из тонкого-тонкого теста с начинкой из ревеня и яблок.
Тина сглотнула. Солнце уже высоко — можно занести ягоды в дом и пообедать.
Пританцовывая, девочка прошла по дорожке к дому и тихонько вошла на кухню. Вошла и застыла. За столом сидел мужчина! Худой-худой! Седой! С прозрачными серыми глазами. Ровно такими же, как у самой Тины!
Бабушка стояла, прислонясь к печи, и на ее лице было такое выражение… Как у мамы, когда Тина получила двойку за контрольную по математике!
— Ба, — делая вид, что ничего не понимает, Тина грохнула ведерко с ягодами на стол, — я собрала все, что было на грядке. Обедать будем?
Ида словно ожила — задвигалась, закивала, задышала:
— Сейчас, Тина, все готово уже. Ты пока ягоды поставь в холодок, поедим и займемся. Если хочешь в творог добавить или так поесть — отсыпь в чашку. Клубника не первая уже, можно варенье варить.
Девочка деловито подошла к шкафчику с посудой, поглядывая на мужчину. Взяла чашку, отсыпала ягоды и, склоняясь над ведерком, заметила ветвистый шрам на внешней стороне кисти мужчины. Мама иногда рассказывала ей про родню, в том числе про деда. Вот такой извилистый шрам был у него на руке. “След молнии” говорила Катерина.
— Дед, а ты с нами обедать будешь? — прямо спросила Тина, и седой мужчина неожиданно закашлялся. А за ним и баба Ида.
— Поем, — кивнул он, разглядывая девочку уже не таясь, — с утра только чай пил.
Ида молча поставила на стол три тарелки.
Еда была привычной — салат из огурцов и огородной зелени, вареная картошка, яйца, отварная курица — все свежеприготовленное или сорванное в саду. К вечеру, когда сваренное с утра остывало, бабушка нарезала все в кастрюльку, добавляла побольше укропа, вынимала из холодильника квас — и они ели окрошку.
Дед ел степенно, с уважением к пище, хотя выглядел слишком молодо для маминого отца. Впрочем, и баба Ида не смотрелась старушкой — морщин почти не было, только “гусиные лапки” от улыбки и резкая линия рта выдавали ее возраст.
После еды Тина не спешила выходить из-за стола — уставилась с любопытством на деда и спросила:
— Ты к маме поедешь? Она очень по тебе скучала!
Дед вздрогнул, а Ида посмотрела на него с укоризной.
— Съезжу, пожалуй, но попозже, — решил седой, пристально глядя на бабу Иду.
Вот теперь Тина снова взялась за наушники и ушла в сад со словами:
— Ба, я еще мяты нарежу, та уже высохла!
Едва за внучкой закрылась дверь, как Зинаида взметнулась со стула и крепко схватила мужа за голову:
— Хрен ты старый! Где ты был столько времени? — спросила она и заплакала.
***
Тина не зря взялась мяту собирать, грядка тянулась как раз под окнами кухни — отгонять дурные запахи и любопытных насекомых. А окно по случаю жары было приоткрыто, так что негромкую беседу деда и бабушки внучка слушала и ужасалась. Дед, оказывается, не просто так пропал — действительно скрывался от бандитов, желающих заполучить хорошего хирурга для проведения незаконных операций. Причем интересовали их не только ножевые ранения да огнестрелы. Хотели те люди, чтобы Константин Смертин менял им внешность. Кроил новые лица, стирал шрамы, давал самым мерзким и жестоким злодеям дорогу в новую жизнь. Вот и сбежал дед. Поначалу не знал, куда пристроиться — хотел денег заработать жене и дочке и пошел в ветеринарную клинику. Там быстро оценили его золотые руки, но и там бандиты нашли — другие, но все же. Нашли потому, что попытался он прикрыть собачьи бои — жестокие до изумления, после которых ему чаще привозили трупы на утилизацию, чем раненых на лечение. Пришлось “песьему доктору” снова бежать.
— Я тогда вам понемногу деньги начал высылать, — смущенно хекая, рассказывал дед, — но время тяжелое было, Катенька росла… В общем, я в госпиталь завербовался, в Чечне.
Баба Ида тихонько вскрикнула и схватилась за лицо руками.
— А там так получилось…
В общем, дед опять отличился. Спасал раненых солдатиков сначала в госпитале на границе “линии отчуждения”, потом начал ходить с группой штурмовиков или разведки в глубокий тыл.
— Там, Идочка, тоже люди жили. Кого осколком зацепило, кто рожать собрался, а кому аппендицит мешать стал. Ходил, пока контузией не накрыло. Память я потерял. Ребята меня вытащили, но… там у всех тайны были. А во мне их целый короб сидел, да и не только моих. Спрятали меня в больнице одной в глухой деревеньке на севере. Работал, жил потихоньку. Лечил. Потом память стала возвращаться, да не вся, кусками. Поначалу и знать не знал, кто я и откуда, потом что-то припоминать стал. А как вспомнил… Стыдно стало. Да и нашел вас не сразу.
Баба Ида давно разлила по кружкам мятный чай с медом и тихонько пила его, успокаивая расшалившиеся нервы.
— И все эти годы один жил? — недоверчиво спросила она.
— Не поверишь, но… один. Почти. Мальчонку одного подобрал и вырастил. Он уже в мединституте учится. А с женщинами не сложилось. Тебя не помнил, а вот голос твой из памяти не уходил.
Зинаида покачала головой и выпила еще пару глотков успокоительного чая. Много лет ее держала на плаву надежда, что ее Костенька все же жив. Но время текло, сглаживало углы и шрамы, и постепенно она привыкла к своей одинокой жизни.
Дочь уехала и жила своей жизнью, не желая пользоваться даром, который перешел ей от родителей. Однако одаренность Тины Катя заметила — и разозлилась. Ее искра едва тлела, а вот внучка внутри горела сильным ровным огнем и тем раздражала мать.
Ида обрадовалась, когда дочь прислала к ней внучку на лето — впервые за долгое время. Дар ведь как костер — ему нужно подбрасывать топливо. Тина бунтовала не только от подростковой дури, но и потому, что не знала, куда и как бунтующие внутри силы приложить. Здесь, в деревне, у леса, волны улеглись, и Тина из встрепанного вороненка постепенно стала превращаться в юную девушку. Пока, конечно, очень юную, но пройдет несколько лет, и появится в ней та изюминка, которая заставляет мужчин и женщин замечать ведьм. А пока…
Вздохнула Зинаида и спросила мужа:
— Так ты ко мне насовсем? Разделить заботы? Или просто заглянул сказать, что жив, и в свою жизнь вернуться?
— Если примешь, Зинаидушка — насовсем! — глухо ответил Константин. — Есть у меня и дом, и работа, я, правда, хотел ближе к сыну перебраться, продал все, но с моей профессией нигде не пропаду.
Посмотрела Ида на мужа своего, на седую его голову, да и кивнула:
— Оставайся, Костя. Тина сейчас у меня живет, Кате не до нее. Осенью, конечно, мать ее в город заберет, тогда и повидаетесь. А пока… живи.
Поклонился ей муж, обнял неловко натруженными руками, и до-о-олго они сидели, обнявшись, пока не явился на кухню недовольно фырчащий Серафим. Оглядел гостя, мазнул хвостом по его камуфляжным штанам, да и мявкнул нерадивой хозяйке — где, мол, мое молочко? Крыса утром на крылечке лежала!
Смахнула баба Ида набежавшие слезы и пошла кота молоком поить.
ГЛАВА 8
С появлением в доме деда жизнь в деревне стала ярче и разнообразнее. Дед Костя навел непонятный женщинам порядок в одном из сараев, установил там верстак, привез какие-то инструменты и… начал сам делать берестяные коробочки под мази, туески для сыпучих порошков, плел корзины, вздыхая, что материал надо бы весной запасти, но и с летней лозой управлялся он ловко. Потихоньку дед подправил ворота — и те перестали скрипеть и провисать, сколотил удобные стульчики для работы в саду и скамеечки для веранды. В общем, в доме стала чувствоваться толковая мужская рука, а из сарая всегда вкусно пахло свежим деревом, берестой и столярным клеем.
Тина была в восторге — ее тоже научили плести маленькие коробушки, дали в руки выжигатель — украсить досочку для резки хлеба, объяснили многое непонятное про лес, речку, про зверей.
Дед Костя про себя рассказывал скупо, зато про зверей — много. Скрывая свою профессию хирурга, он много лет работал ветеринаром, и вскоре местные об этом проведали. Вообще, ветеринар в деревне, конечно, был — один на пяток деревень. Прививки он еще успевал ставить, а все остальное — по возможности. Вот и начали деревенские к деду бегать — то корова на сук напоролась, то коза не раздоилась, то гуси чего-то наелись и лежат… В общем, забот хватало, и Валентину никогда не отгоняли, всегда брали с собой в помощь — хоть к младенцу, хоть к теленку.
Девочке это было особенно приятно. Она ощущала себя взрослой и давно уже забыла про стримы, подкасты и прочие развлекающие картинки в сети. Теперь она искала в гугле определитель растений и грибов, изучала травники, а по возможности и курс химии и биологии для поступления в медицинскую академию — раз уж дедушка и бабушка врачи, почему бы и ей не попробовать?
Однажды деда позвали в соседнюю деревню — приехал за ним немолодой уже мужик на “буханке” защитного цвета и увез. Вернулся дед только через два дня — задумчивый и с “подарочком”. Хозяин дома, в котором Константин Смертин гонял костлявую, оказался пасечником и подарил доктору не только банку меда и пластину воска, но и пару туесков со свежевылетевшими роями.
Дед озадачился, но не удивился. Спросил у бабули разрешения и на теплом пригорке в саду установил два улья — желтый и розовый. Тине было очень любопытно и интересно наблюдать за пчелами. Она садилась с книгой неподалеку и смотрела, как пушистые от пыльцы насекомые тяжело падают на дощечку летка и вереницей заползают в улей.
Про пчел тоже пришлось много читать и слушать, но это было так интересно, что Тина не жалела о потраченном времени.
Воску бабуля обрадовалась — оказывается, хороший воск входил в состав многих мазей, а еще с ним бабушка делала “медовые бинты”, которые, по ее словам, часто нужны были зимой.
— Ноги мужики мыть ленятся и портянки крутить не умеют. Носок собьется, мозоль натрут, а потом ходить не могут. Вот для таких бедолаг медовые бинты и запасаю — чтобы грязь вытягивали и кровь чистили. Смотри, как надо…
Июнь пролетел, благоухая сиренью, мятой и липой. Июль нахлынул грибами, черникой, острым запахом болотных трав, которые взять можно было только в июле — когда жара подсушивала лесные тропы и разгоняла змей.
К августу в саду созрели ранние яблочки, крыжовник, вишня — бабуля и тут успевала делать все быстро и экономно, готовя не варенья да соленья, а сиропы, настойки, наливки и пастилу. Сушилка, привезенная дедом из города, работала не переставая, как и печь — но бабушка не устраивала кухонных марафонов, а все делалось как бы между делом:
— Тина, с дедом на речку пойдете? Нарежь вот яблок кастрюльку и беги.
— Костя, на рыбалку с утра собрался? Давай-ка, старый, косточки из вишен поковыряй, наливку твою любимую ставить буду!
Так потихоньку дни стали короче, небо обсыпалось крупными звездами, по утрам стало зябко, и двадцатого августа у Тины зазвонил телефон:
— Дочь, — удивительно спокойным и даже мягким голосом сказала мама Катя, — ты домой-то собираешься? Тебе надо форму купить и обувь к школе посмотреть.
Валентина всмотрелась в любимое лицо и улыбнулась:
— Собираюсь. Мам, а можно бабушка со мной приедет? Ей ненадолго в город надо!
— Пусть приезжает, — кивнула Катерина, — только… я, пожалуй, маме квартиру сниму, у нас тут тесновато сейчас.
Валентина не поняла, почему тесновато, но бабушку к телефону позвала, а сама ушла в сад. Как-то горько стало от того, что это удивительное лето закончилось. Дед Костя сидел на скамейке под яблоней и срезал кожицу — для пастилы. Внучка села рядом и присоединилась к делу.
— Не грусти, — сказал ей дед, помолчав, — учиться надо. На следующее лето приедешь.
— Да я стараюсь, — вздохнула Тина, — но все равно жалко!
В носу подозрительно захлюпало. Но тут к ним подошла бабуля:
— Ну, вот и договорились. Еще недельку тут поживешь, я Кате сказала, что купить сейчас одежду не проблема, а ей спокойнее будет. Все же токсикоз…
До Валентины не сразу дошло. А когда дошло, она обрадовалась:
— Ура! У мамы будет мальчик! И от меня все отстанут!
Бабушка с дедом посмеялись над ее восторгом, но Тина так радовалась, что заразила своим желанием порадовать маму всех.
Целую неделю они готовили гостинцы, а потом на станцию их отвез мужик из деревни, потому что в мотоцикл бабули все баулы не влезли. Сели в поезд, выдохнули, взглянули друг на друга и… рассмеялись! Ну не съест же их Катерина, в самом-то деле?
ГЛАВА 9
Город встретил их легким прохладным дождем. Бабушка улыбнулась, накидывая на внучку дождевик:
— Дождик — это хорошо, он смывает все плохое!
Дед молча подхватил их баулы.
Пока ехали в такси к дому родителей Тины, девочка смотрела на город как будто по-новому. Оказывается, жизнь в доме бабушки открыла ей глаза. Теперь она видела не просто красивый фонтан, в котором любила помочить ноги, а энергетическую точку. Вот почему тут всегда много детей! Не просто скверик с темными елями, а другую точку — темную. Сюда любят приходить поплакать, погоревать, сбросить боль в потемневшие деревья. А вот их дом сиял чем-то интересным. Бабушка выпрямилась на переднем сиденье, покрутила головой и довольно вздохнула:
— Костя, глянь-ка! — позвала она деда.
Тот, нахмурясь, взглянул на обычную пятиэтажку, и морщинки на его лице разгладились:
— Ай да Катерина! Ну, теперь мне точно надо рядом жить!
Тина ничего не поняла, но бабуля ее обняла и прошептала:
— Твоя мама ждет сына. Сильного ведьмака!
Девочка закусила губу. Она только-только обрела бабушку и дедушку! А тут какой-то младенец будет отбирать все их внимание? Ида поняла ее невысказанные мысли и обняла еще сильнее:
— Эй, маленькая ведьма! Этот малыш еще долго не сможет собирать со мной травы, варить зелья и читать книги! Да и дед, конечно, ему рад, но младенцы поначалу только едят и спят, а Константин будет рад поделиться накопленными знаниями.
Тина немного успокоилась и поспешила вверх по лестнице.
Катерина не ожидала увидеть мать и… отца. Охнула, чуть не села мимо тумбы. Дед перехватил ее и обнял, как маленькую девочку:
— Ну что ты, Катюша, все хорошо! Видишь, я нашелся!
Потом мама долго плакала, а бабуля заваривала ей чай из привезенных трав. Тина внимательно смотрела и помогала — нужно было положить травы в правильном порядке и что-то закипятить, что-то просто залить горячей водой, а в конце прибавить мед и кусочки яблока.
Потом все вместе долго пили чай и разговаривали. Дед рассказал про своего приемного сына и про планы купить квартиру поближе к дочери. Бабушка сказала, что совсем бросить свой деревенский дом она не может, но зимой с радостью поживет в городе, а вот летом будет ездить в деревню и Валентину с собой брать. Травы добрые всем нужны.
Тина слушала и предвкушала.
Между тем день склонился к вечеру, и мама начала греметь кастрюлями — греть ужин к приходу папы. Дед и бабушка, оставив гостинцы, собрались в гостиницу. Мама вяло возражала — успокоительный чай сработал слишком хорошо, так что она беспрестанно зевала. Крепко обняв на прощание “своих девочек”, Ида и Константин все же ушли. Мама же вдруг села на табурет и заплакала. Тина долго обнимала ее и шептала слова утешения, потом пришел папа, и девочка с облегчением скользнула в свою комнату. Пусть уж взрослые сами разбираются в своих взрослых проблемах! Ей вот Марфу пора кормить и чесать!
Собственная комната вызвала желание поморщиться. Вот уж… смех один. Серые обои, хрустальный шар, карты Таро… Забавно, не более. Настоящая ведьма видит иначе. Пожалуй, стоит это все сменить, а кое-что убрать в шкаф… А вот это вынуть…
Устав от хлопот, Валентина упала на кровать и уснула. Она не слышала, как приоткрылась дверь, впуская сытую кошку. Как заглянула мама — выключить лампу и накрыть дочь пледом. Как папа плотнее прикрыл дверь, чтобы дочери не мешали их долгие разговоры. Тина спала. Она была дома, и, пусть явно ощущала приближение перемен, тепло родных стен и встреча с родителями давали ей силы смотреть вперед без страха.
ГЛАВА 10
Появление деда придало сил всей семье. Как-то очень быстро они с бабушкой купили двухкомнатную квартиру в старом доме, окруженном кленами и яблонями. Дед своими руками делал ремонт. Валентина каждый день забегала к ним в гости и вместе с бабушкой готовила что-нибудь вкусное и необычное с травами, которые они привезли с собой. Маму накрыл жесточайший токсикоз, так что готовить она не могла. Тина жалела маму и приносила домой пару контейнеров — для папы. Иногда девочка вставала ночами и видела, что мама все же ест затейливый сырный пирог со шпинатом и огородной зеленью или пьет через край холодный куриный бульон с пряностями. Она сонно зевала и радовалась тому, что маме удавалось накормить капризного братишку.
В школу ее собрали тоже молниеносно. Маме стало дурно на входе в торговый центр, так что она просто вручила дочери карточку и уселась на скамейку в тень елочек, обрамляющих площадку перед входом.
Тину никто не подгонял, не дергал, поэтому она быстро выбрала две блузки, юбку, брюки, белье, колготки, обновила запас носков и перешла в обувной отдел. Вот тут возникли некоторые трудности — нога у Валентины уже, кажется, не росла, но за лето привычной обувью стали кроссовки, резиновые сапоги и шлепки. Нога никак не хотела упаковываться в узконосые туфельки-балетки, удобные для второй обуви, и тем более в более плотный вариант — осенние полуботинки. Помучившись и так и эдак, девушка купила черные кроссовки, белые кроссовки и серые кроссовки с утеплением. Пусть мама возмутится, что это “не женственно”, ходить и мучить ноги в туфельках она не будет! А если соберется куда-нибудь, как выражается бабуля, “в приличное место”, то просто возьмет туфли у мамы! Вот! А теперь канцелярия! И новая сумка!
Катерина с удивлением посмотрела на дочь, вышедшую из торгового центра буквально через час.
— Ты все купила? Точно все? — недоверчиво уточнила она.
— Тетради для общества и атласы купят для всего класса, — сказала Тина, — учебники выдадут, остальное все здесь!
Она не стала говорить, что не удержалась и прикупила пару красивых блокнотов: один с рисунками трав — для личного травника, второй с бледными копиями натюрмортов голландских художников — для кулинарных рецептов “от бабушки”.
Мама удивилась, но уже так устала на жарком августовском солнце, что даже проверять не стала — они зашли за мороженым и двинулись домой.
Остаток лета пролетел быстро. Тина пришла в школу и удивилась тому, как изменились одноклассники за лето. Кто-то подрос, кто-то похорошел, у кого-то внезапно проклюнулись усы или розовые прыщи осыпали половину лица. Девятый класс, он такой — взросление, метание, грядущие экзамены…
Общаясь с подругами, Валентина не замечала, что и сама она изменилась.
Не было больше интереса и необходимости делать строгое лицо, напротив, она улыбалась и здоровалась со всеми, радуясь встречам. Ничего нарочито мрачного и темного не было и в одежде. Утром, собираясь на линейку, она забыла нарисовать пугающие стрелки, да и волосы от спешки собрала в простую косу, скрепив резинкой со смешными деревянными человечками, которых вырезал для нее дед. Серьги выбрала новые — аккуратные гроздья стеклянных ягод. Новая белая блузка — совсем простая, без кружев и блесток. Юбка — зауженная книзу, до лодыжек, зато с разрезом сбоку! Этот разрез очень ей нравился, потому что имел секрет — внутри юбки прятались шортики, так что ни один ветер не мог нанести урон ее хорошему настроению. А уж шикарные белые кроссовки — радость ее сердца — радовали и глаз, и ногу.
Правда, над кроссовками болтался деревянный браслет из фигурок лис — тоже подарок деда “на добрый путь”, на запястье переливались стеклянные ягоды — малина, белая смородина и черника — подарок бабули, но прежде руки Валентины украшали гроздья фенечек, кожаных ремешков, деревянных бусин и гагатовых пластин.
Она даже на лоб вешала гематитовую каплю, придавая лицу мистицизма, а теперь стояла на асфальте у школы, смеялась и чувствовала, что окружающие воспринимают ее куда серьезнее, чем прежде.
Даже классный руководитель, здороваясь с подопечными, увидев юную ведьму, заулыбалась:
— Кто у нас пришел такой красивый? Валентина, тебя не узнать!
Тина сморщила нос — свое полное имя она не любила, но все же улыбнулась Наталье Николаевне и… промолчала. Хотя такая сдержанность стоила ей титанических усилий!
Зато после официальной части она отвела в сторонку Милену и сунула ей в руку листочек:
— Диета и отвар для кожи, пей натощак и не дави прыщи!
Одноклассница покраснела, и ярко-розовые пятна стали еще ярче.
— Да не бойся ты! — Тина свела черные брови. — Когда прыщей много, значит, ты резко выросла! Надо просто коже помочь и сладкого не есть на ночь!
Милена покраснела еще сильнее, тогда Тина вспомнила, как бабуля уговаривала девчонку в деревне, и добавила мистическим тоном:
— Если целый год будешь правила соблюдать — замуж по любви выйдешь!
Милка вздрогнула. Она была довольно тихой девочкой, о карьере не мечтала и видела счастье в семейной жизни. Видимо, этих слов ей хватило — она схватила листок из блокнота с травами, который Тина заполнила, ожидая, пока все получат учебники, и, развернувшись, убежала. Валентина вздохнула. Вообще, навязывать свои услуги ведьмам не положено, но был нюанс — терпеть в ближнем окружении истерики, мысли о суициде и прочий негатив ведьмам тоже вредно. Так что пришлось искать баланс в окружении с первого дня. Тем более маме к весне рожать, и Тине может понадобиться помощь в учебе. А Мила училась хорошо, когда не переживала по поводу собственной внешности. Пусть все получится!
ГЛАВА 11
После линейки Тина пошла
