Error. Лимит попыток исчерпан. Юлия Прим

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7

АННОТАЦИЯ

Лето. Море. Подростки. Я тот, кому временно надлежало хранить спокойствие этого лагеря. А стал главным его нарушителем. Наравне с ней. Или из-за неё. Девчонки с васильковыми глазами и смехом, что звучит колокольчиками. С её появлением жизнь перестала быть пресной.

   Я тот, кому предрекли стать Адвокатом Дьявола. Но переход на темную сторону и нарушение закона на пути к нему, я начинал из-за любви. Вопреки любому здравому смыслу.

   Поверит ли, что всё было сделано лишь ради Неё? Ответит ли на финише столь желанное "да"? И станет ли эта сказка прекрасной? Ведь, жизнь без любви не имеет смысла.

***

ПРЕДИСЛОВИЕ

   Эта история долго ожидала своего часа.

   Она обрастала событиями в других романах и обретала новые яркие грани. Это продолжение цикла «Адюльтер». Книга третья. Абсолютно отдельная история, про уже знакомых героев. Ранее они мелькали на вторых ролях. Теперь взойдут на заслуженный пьедестал. По датированию событий она идет перед «Replay», продолжается косвенно в «Ohno Kompromisse» и «Кара для Кира»

   В виде отдельной благодарности, хочется отметить влияние Ярослава Малого (Мачете), его команды и Музы на этот роман. Без их "Амбассадор" эта история не обрела бы десяток важных сцен, прописанных в стол под тексты и музыку. Благодарю! И так же стараюсь нести любовь в этот мир. В этой истории её с лихвой, а к финалу накрывает неизбежной волной.

***

Продолжая чтение, вы подписываетесь на согласие с ознакомлением материала 18+.

   Еще есть время передумать))

   Оставшимся рядом моя благодарность.

   Погнали!

ГЛАВА 1

«Поздно признаваться в ошибке,

   когда весь корабль уже под водой»

   Клавдин греческий философ

   Ошибка 1

   - Маринка, - протягиваю с хрипотцой, резковато прикрывая за спиной дверь. Захватываю сзади фигуристую девчонку. Закладывая объятие правой так, что пальцы свободно проникают вглубь провоцирующего выреза её короткого, медицинского белого халата. Оседают на объемной груди. Мягкое кружево, без поролона, приятно щекочет подушечки пальцев, а стоячий сосок под пятерней ощутимо наливает пульсацией член, напрягая бедра и мышцы промежности.

   Девчонка выдает несдержанный стон; ласкается, словно кошка, прогибает спину; потирается плотным задом о пах; запрокидывает голову, открывая для поцелуев длинную шею; кокетливо закусывает пухлые алые губы; урывками выдыхает тяжёлый воздух.

   - Лис, - выдает с придыханием. - Смена началась несколько часов назад, а ты уже взведен так, что готов выстрелить.

   - Поможешь снять напряжение? - уточняю, без намека на просьбу. Нет: справлюсь сам или найду другую. Мы не клялись с ней друг другу ни в любви, ни, тем более, в верности.

   - Милый, я давала клятву Гиппократа, - шепчет, постанывая под моими руками. - Разве я могу бросить тебя в беде? - оборачивается, томно прикрывая глаза с пульсирующими зрачками. - Оставлю в таком состоянии: спермотоксикоз тебе обеспечен.

   - Помолчи и займи ротик чем-то более полезным, - давлю ухмыляясь. - Наблюдая движения твоих пухлых губ я всё равно не слышу ни слова, из-за всплывающей перед глазами картинки, где они обхватывают основание моего члена.

   - Лисовский, - выдыхает протяжно, становясь на колени. Дышит часто, спуская вниз мои свободные шорты. Фиксируя одной рукой зад. Царапая внешнюю часть бедра своим ногтями. Обхватывает губками головку и начинает сосать.

   Захватываю её макушку рукой, корректируя скорость и глубину вхождения. Прикрываю глаза, пытаясь стереть лишний образ из памяти. Дерзкие, смеющиеся глаза. Играющие со мной. Озорная улыбка. Лукавая. Таящая или скрывающая отражение её мыслей? А остальные девчонки из двадцать первой? Кривлюсь недовольно, от осознания, что даже не запомнил, как они выглядят. Только она приходит на ум. Является перед глазами, точно видение. Девочка-зажигалочка. Одномоментно: ярко вспыхивающая и абсолютно неброская с виду. Заставляющая думать о себе. Планомерно захватывающая все мои мысли.

   Чёрт! Маринка жадно сосёт, а я не чувствую кайфа. Скорее негодование. Отчуждение. Того и гляди член в её рту начнет оседать и станет заметно мягче.

   Сука! Как же избавиться от твоего взгляда, маячащего перед глазами?!

   Вдалбливаю член, в податливый рот, сильнее и чаще. Наверняка перекрываю Маринке возможность дышать, а остановится уже не могу. Эту суку необходимо вытрахать из головы. Жёстко. Избавиться от сладкого запаха цветочных духов и карамели.

   Собственно, на этом всё: минет можно бы и закончить; негодование бьёт через край и член неминуемо начинает опадать. Но я продолжаю неистово насаживать на него алые губы, пытаясь излить в этом действии всю свою злость. Перечеркнуть ассоциацией тот надменный, отрезвляющий взгляд совсем юной девчонки, отражающий в себе непреложную истину: "Знаем. Плавали. Все мужики козлы". (Взгляд, который в последствии, будет преследовать меня в снах. Вызывая желание убедить его хозяйку в обратном.) А пока...

   - Ну уж нет. В этом я точно отказываюсь помогать, - проговаривает из-за спины голос, который я стараюсь вырвать из памяти.

   Поворачиваю голову в пол оборота, теряя хватку руки. Маринка буквально выплёвывает изо рта член, активно хватая воздух размазанными губами.

   - А зад у него зачётный, конечно. Да и размер впечатляющий, - ехидно осматривая меня, протягивает, переступившая через порог, девчонка. Моя же заноза стоит, облокотившись о дверной проем. Перекрестив руки под грудью, хмурится недовольно, не разделяя мнения подруги.

   - Передай своему дружку, что впредь вы нам должны, - выпаливает с неприязнью. - Иначе она, - указывает на девчонку с улыбкой, что салютует мне телефонном. - Скинет директрисе интересное видео, где двоих несовершеннолетних обучают азам орального секса. Пошли, - бросает в сторону довольной подруги, перекашивая своё лицо гримасой. - Здесь больше смотреть не на что.

   - Лис, - обретает голос Маринка, взирая на меня снизу вверх испуганными глазами, с размазанной вокруг черной тушью. - Детки ведь пошутили, да? Какого хрена они вообще тут делают? Сейчас обед. Старшая группа должна быть в столовой. Кто это?

   - Двадцать первая собственной персоной. Мои подопечные, - выплевываю со злостью. - Гимнастки, что дадут жару. Диня, дебил, - бью кулаком в стену, не ощущая боли. - Сказал ему, что пойду к тебе за делами. Он видимо решил, что папки увесистые и подбросил мне в помощь парочку добровольцев.

   - Они же не покажут Катюхе? - сглатывает дрожа.

   - Успокойся. Я всё решу, - выдыхаю, качая головой. Ах, этот многословный взгляд, брошенный от двери с недовольством, презрением на Маринку. Кажется, теперь и он будет преследовать меня в мыслях. Чёрт, откуда ж ты такая взялась то?! Какого хрена?! Да и в мою ж смену!

   - Лис, - поднимается с колен, едва не плача. Кусает губы.

   - Приведи себя в порядок, - слегка улыбаюсь, оставляя на её губах незначительный поцелуй. - В случае чего, Катерина именно меня и подвесит за яйца. Не привыкать, малыш. Тебя она не тронет и пальцем.

   - Ага, - проходит ладонью по моей груди, натыкаясь на кармашек с "подарком". Достает, улыбаясь, сквозь слёзы:

   - Мм, клубничка со сливками. Карамелька. Я возьму?

   - Карамелька, - протягиваю, ассоциативно соотнося слово с внешностью той вредной девчонки, что положила эту сладость в карман. - Бери. Кажется эта конфетка действительно мне не по зубам, другим может и зайдёт.

   Костя. Лазаревское.

   За пару часов до первой ошибки.

***

Восемь утра. Пятиминутное собрание. Оно же сбор под флагштоком, где выстроены в ряд двадцать два человека, желающих побыстрее разойтись по своим насущным делам. Не выслушивать очередной наказ от нашей «железной леди», что держит последние месяцы всех за яйца. Ведь, это заключительная смена. По крайней мере, для нас с Диней. Финальная. Разгар лета или же его завершение? В Питере или в Москве, я бы сослался на последнее. Здесь же: бархатный сезон. И, такое ощущение, что все только начинается!

   Моя практика, подходит к концу. Не сказать, что она была лёгкой, но и трудности сейчас кажутся совсем не значительными. Пожалуй, это лучший выбор, который я смог совершить обдумывая, чем закрыть третий курс. Море. Солнце. Два месяца здесь оказались намного приятнее, чем прерогатива торчать в юридическом отделе офиса брата, перекладывая бумажки с места на место или же сидеть под надзором отца. Впереди еще месяц нахождения здесь. Финальный. И он обещает быть ослепительным!

   - Смена прибудет в течении пары часов, - констатирует «железная леди». - Отчитайтесь, всё ли у нас готово?

   Начальник хозяйственной части неспешно докладывает Катерине Ивановне о завершении подготовки. Катюша монотонно кивает, сохраняя на лице извечный вид недовольства. Хмурится, выслушивая отчёт.

   Смотрю на неё, широко улыбаясь. Ведь нормальная же девка, как ни крути! А строит из себя умудрённую опытом начальницу. В свои то двадцать восемь, крутит вертит нами, будто нанизав на длинные пальцы кукол-марионеток! Не спорю, без лишней строгости с нами никак. Все-таки под ее началом двадцать два студента, с которыми возможно сложнее, чем с тремя сотнями детей, в возрасте от девяти до шестнадцати. Плюс помимо, ходят без дела, полтора десятка обслуги лагеря. Но, блин, хоть иногда необходимо и расслабляться! Сбрасывать маску и отпускать тормоза. У Катюши подобное не выходит! Держать всё под строгим контролем её истинная суть. Педантичность этой особы зашкаливает! Улыбается она редко; наши подтрунивания жёстко наказывает очередными дежурствами в короткие выходные; про пресечение попыток за ней ухлестнуть и вовсе молчу! Работа превыше всего! А красивая ж девка! Рыжая, с изумрудными глазами. Огненная снаружи и ледяная внутри (за что и получила негласное прозвище, мгновенно сросшиеся с обликом неприступности). И вот ее взгляд упирается в меня. Улыбаюсь широко и открыто. Рядом Диня. Он же Денис Сергеевич. Мой верный друг, напарник и правая рука. А еще, кажется, он реально ссыкует перед Катюхой. В отличии меня. Или, возможно, причина в том, что мне особо то и терять нечего?

   Собственно я: Константин Юрьевич Лисовский. Сто восемьдесят семь. Восемьдесят два. Двадцать один. (Последнее касается возраста, а не еще одной категории замера, хотя и в этой шкале выше среднего. Поверьте, на слово.) Широкоплеч, подтянут, гладко выбрит. Брюнет с иссине-карими глазами и белоснежной улыбкой. При костюме выгляжу более влиятельно и презентабельно. Классическим представителем юридической династии. Эдакий идеальный прообраз адвоката- дьявола, на которого волей-неволей отослали учиться. А все почему? Отцу нужен наследник. И твои планы по жизни никого особо-то не еб*т. Тем более, с учетом того, что старший успел свалить в бизнес. Пришлось смириться с выбором в отсутствии выбора. Естественно, заявив перед этим, что во всем остальное в жизни последнее слово придется за мной и никто не посмеет повлиять на любой выбор. «Предложение» отец встретил с довольной ухмылкой. Вручил машину, как первый грант за поступление, ну, а сейчас, после третьего, купил мой выбор спецификации студией в районе садового. Однако, сейчас речь не об этом. Взглядом сверлит Катерина.

   - Лисовский! Ты отдаешь себе отчёт в том, что смена уже на подходе? - резко обрывает поток моих ненавязчивых мыслей. - Если в этот раз что-то пойдет не так гладко, как я хочу, за твою характеристику декан по головке совсем не погладит! Знаменитый папочка тоже не скажет спасибо. Запихнет тебя в армию, стараясь как можно быстрее избавиться от такого позора!

   - Катюш, да всё пройдёт ох*енно, - усмехаюсь в ответ панибратски, под гогот многочисленной публики. - Не нервничай! Посмотри вокруг, мы же одна команда!

   «Да» - выкрикивает кто-то сквозь смех

   - Считай уже успели сродниться! - продолжаю серьезно. - Мы за тебя горой! Не подведём!

   «Да» - вторят многоголосные отклики.

   - Всё будет хорошо! Пройдём мы твою проверку, назначенную начальством! - уверяю лукаво. - Расслабься и через месяц- полтора, как и мы с Динькой, свалишь домой.

   - Костя! Мать твою! Ты ознакомился с делами детей и моими пометками? В этой смене есть детки, к которым необходимо быть чрез чур благосклонными, иначе их родители... Это для вас приятное времяпрепровождение. Детская игра! А для меня это работа! Жизнь! Ещё один косяк от тебя или твоего дружка Михайлова, и я не посмотрю на предыдущие достижения! Солью вас в младший отряд, ясно? Или вообще поставлю разнорабочими! - яростно взвизгивает, обдавая неразбавленным холодом. - Забыл, что писал мне в своей крайней объяснительной? Выкину за ворота ко всем чертям, без зачёта по практике. И куда у тебя там проходная группа: мотострелковая, спецназ? Пойдешь на пару лет казённую одежду носить вместо дорогого костюма и статуса адвоката у папочки в коллегии!

   - Катерина Ивановна, - умоляю наигранно, под тихие смешки окружающих. - Простите засранцев. Как ветераны смены мы с Диней заслужили право на старший отряд. Будьте милосердны и позвольте ребятам расслабиться хотя бы в последние летние дни.

   - Лисовский, - обречённо вздыхает, качая головой, - Вы два самодовольных креатина! Расслабиться они захотели! Мало вам сюрпризов было со средней возрастной? Старшие — это ещё большая головная боль! И да, в этот раз вы их заслужили! Наказания хлеще сложно придумать! Здесь за все ваши грехи разом сочтемся!

   - Мы с радостью, Катюш, - подмигиваю, глядя на ухмыляющегося Дениса, поддакивающего в ответ.

   - Посмотрим, как вы запоете через неделю - с ехидством в голосе парирует Катерина, резко переходя к обсуждению иной темы с другими участниками собрания.

   «Эх, мужика тебе не хватает, Катюха!»- едва не язвлю в ответ. Мысленно представляя того бесстрашного, кто сумеет покорить неприступную стену.

***

Десять ноль-ноль. Автобусы, забитые детьми, наполняют парковку. Шум, гам распространяется по всей территории лагеря, заставляя растянуть на губах широкую улыбку. Это практика стоит того. Здесь все настолько разношёрстные и разные, что подобного более нигде не увидеть в одном месте! В сентябре мне писать заявление на выбор квалификации. Если, все же, предпочту следователя, тем более по несовершеннолетним, то считай одной этой поездкой выбил себе билет в счастливую жизнь. За пару месяцев, в теме детей и подростов, поднял опыта с излишком. Но, если всё-таки продолжу для отца отполировывать адвокатское кресло, то... Что ж. Все равно пригодится, да и, по сути, неплохо повеселился!

   Детки собираются в кучки, ориентируясь по возрастам. Денис, стоящий рядом, слегка подталкивает меня локтем в бок, лукаво произнося:

   - Ну что, дружище, зажжем напоследок?

   - А то, - усмехаюсь, оценивая его довольный вид. - Масляный взгляд смени на более человеческий, а то Катюха исполнит угрозу и подвесит тебя за яйца. Девчонки вокруг, хоть и выглядят взрослыми, им по пятнадцать, Динь. Ты же знаешь. Кому-то плюс минус месяц к шестнадцати. Размер груди и рост в этом отношении никак не сыграет на снисхождение. Поверь на слово. Дадут больше, чем они весят, - заливаюсь смехом, стирая улыбку с лица хмыкающего друга. - И, если в рассвете лет не желаешь стать евнухом, то советую в первую очередь думать головой, а не вставшим членом, - дополняю ехидным шепотом.

   - Кто бы говорил, - подтрунивает менее весело. - Не ты ли у нас за первый месяц обошел всех массажисток лагеря, а? Кто сейчас переключился на медблок, закрепив за собой репутацию ловеласа? Если нарвемся на что в этот раз, то вина, Костя, будет совсем не моя!

   - Персоналу здесь есть восемнадцать, - пряча руки в карманы, пожимаю плечами. - Так что не вижу ничего плохого в том, что всё законно, обоюдно и добровольно. Между прочим, девчонки после со мной отлично общаются. В любви мы ни с кем не клялись. А также качественно предохранялись. Не завидуй, Динь. Не завидуй.

   - Поэтому Катюха на счёт тебя и бесится, - смеётся друг в ответ. - Соблазнил большую часть взрослого населения лагеря, а до неё очередь так и не дошла.

   - Упаси Бог. Я не настолько безумен, - фыркаю звонко. - Эта раздавит яйца меж пальцев при одном только взгляде на сторону, а обещать ей большой и чистой как-то язык не поворачивается.

   - А я б рискнул покорить эту крепость, - мечтательно вставляет друг. - Да только она, точно и не видит, смотрит сквозь меня.

   - Впереди ещё месяц. Дерзай, - открыто подмигиваю.-Авось после станем и у начальства на хорошем счету.

   - Эх, дала бы она только шанс. Я бы показал, насколько она была не права...-проговаривает с улыбкой.

   - Отряды, построились в колонны по четыре! - строго командует в рупор Катерина.

   Мы же, смотря на неё, замолкаем, принимая более серьезный вид.

   Диня приосанивается и вытягивается, точно по струнке. Расправляет плечи. Убирает руки за спину, надменно взирая на воспитанников поверх голов впереди стоящих. Армейская выправка; грудь вперёд; короткий ёжик светлых волос; и лишь, раздолбайский стиль в одежде размывает понятия. Путает карты. Сбивает с толку, как следует к нему относится: воспринимать серьезно или же позволительно общаться на равных?

   Денис их семьи военных. Воспитание и ежедневные примеры перед глазами, обязывают быть серьезным и статным. Но врожденный авантюризм вносит свои коррективы в повеление и этого парня.

   - Старший отряд поступает в распоряжении вожатых: Михайлова Дениса Сергеевича и Лисовского Константина Юрьевича. Дополнительным воспитателем является Рудковская Елена Николаевна, - объявляет Катерина, представляя нас двадцати восьми подросткам, что в данный момент, с вызовом и нахальством во взгляде, рассматривают нас сверху донизу. Ленка так вообще, кажется, еле стоит. И аккуратно, едва выглядывает из-за плеча Катерины.

   Диня берет на себя командование, чётко зачитывая маршрут, по которому нам необходимо следовать к корпусу. Выдвигаемся, без лишних дискуссий и проводим ребят для заселения. Ленка объясняет нумерацию комнат девчонкам, я парням. Кого, куда, с кем? Не вмешиваемся. Есть определенное количество коек в комнатах. С остальным сами разберутся. Наша задача потом лишь снять списки. Первый этаж парням и нам с Динькой. На втором девчонки и Ленка. Катерина по центру внизу. Прямиком напротив широкой лестницы и двери. Блюдит за порядком и слышит, чувствует каждого. Особенно ночью.

   Диня идёт впереди колонны. Я завершаю. Внимательно осматриваю предоставленный для работы материал: девчонки, мальчишки- количество приблизительно одинаковое. Заселяем первый. Быстро, оставляя Ленку на выяснение организационных вопросов. Идем на второй этаж. Девчонки щебечут между собой, разбиваясь на стайки, соответствующие числу заселения.

   Звонкий смех в центре от меня невольно притягивает взгляд. Озорной хвостик, из темно пшеничных волос на макушке, подпрыгивает в такт движениям хозяйки. Длинная шея, увенчана тонкой золотой цепочкой. Светлая кожа, не обременена излишним загаром. Натуральная. Нежно персикового цвета. Кажущаяся со стороны мягким бархатом. Толстые бретели белой майки, подчеркивают красивые плечи. Узкая талия, на контрасте с ними смотрится такой, что обхватишь и тут же сломаешь. Тонкие руки. Рост, выше среднего… Невольно приподнимаюсь на мысочки, едва не сбиваясь с шага колонны. Желая рассмотреть её ниже, среди пары человек впереди, закрывающих обзор.

   -«Чёрт! Костя! -, обрываю себя резонно, призывая к благоразумию. Ей пятнадцать. Плюс-минус. Здесь не бывает таких, кому уже стукнуло более шестнадцати. Да и приятная фигура, манящий голос вовсе не залог красивой мордашки! Спереди сейчас ты её не видишь, но раз, изначально, с первых секунд не зацепил в толпе взглядом — значит нет там ничего необычного!»

   Две минуты. Первые девочки медленно расходятся по комнатам, уменьшая длину шеренги. Ловлю себя на мысли покинуть место завершающего колонну, едва на миг обогнав обладательницу звонкого голоса. На секунду взглянуть ей в глаза... Может чуть ниже. Надо же осмотреться. Девчонки сейчас развиваются гораздо быстрее и порой грудь перетягивает на себя всё внимание. Только это ж нормально, да? Вполне естественно и можно списать на инстинкты.

   - «Не в той ситуации, когда девчонке пятнадцать! - едва не ору на себя в мыслях, пытаясь держать лицо в полубредовой реальности. - Десять, девять, восемь...- считаю в поисках успокоения. - Пятнадцать, бл*дь! Ну надо же!»

   Остановка перед дверью. Не особо спеша, обгоняю колонну, искоса поглядывая на девчонку с пшеничными волосами. Хмурюсь, не цепляясь за что-то необычное во внешности. Обычная милая мордашка. Однако улыбка дерзкая и глаза красивые. Лисьи. Не меньше.

   Заметив движение сбоку прослеживает мой взгляд, добавляя улыбке ещё большего озорства. И в этот миг, её глаза, освещаемые солнцем, кажутся василькового цвета. Бездонными как летнее поле, заросшее ароматными цветами. Тем самым запахом, что струится вокруг нее легким шлейфом.

   Улыбается шире в тот момент, когда я невольно опускаю взгляд ниже, сосредоточенно осматривая полностью открывшуюся картинку: небольшая, в отличии от сверстниц, грудь, тянет размер на второй, не больше; талия настолько стройная, что, кажется, легко обхвачу руками, при этом сойдясь вместе пальцами. Выдыхаю, отводя взгляд от бедер, будто нарочно обтянутых яркими шортиками. Они заканчиваются настолько высоко, что длинные стройные ноги кажутся бесконечными.

   - «Пятнадцать! - ору про себя. – Костя! Пятнадцать!»

   В эту комнату заселяется три человека. Рядом висит листок, где необходимо записать фамилии всех входящих. В предыдущих комнатах этим занимался Денис, но сейчас, увидев меня впереди, бросает в сторону:

   - Лисовский, черкани, я пока ключи этим выдам. А то двигаемся с черепашьей скоростью! Пацаны не зря футболисты! Мы их в миг раскинули, а тут же…

   Две фамилии на листке. Очередь доходит и до обладательницы звонкого смеха, которая ранее уже отвернулась от меня. Перед этим, не забыв звучно фыркнуть. Взмахнув "на прощание" золотым хвостиком. Ещё больше напоминая своенравного лисёнка, что собирается соскочить в сторону, резко сменив траекторию перед выпадом. И вот опять наши глаза сходятся вместе.

   - Феоктистова, - произносит расслабленно, слегка облокотившись на дверной косяк. Словно, поддерживая рукой голову от усталости, дополняет напевно: - Юлия Александровна. Сто семьдесят пять, пятьдесят три, восемьдесят шесть, пятьдесят пять, восемьдесят восемь. Где рост, где вес и объёмы- сами разберетесь. Сравните на досуге, со своим глазомером.

   - Угу, - невнятно хмыкаю в ответ, отходя в сторону других подростков.

   - До встречи, Константин, - бросает мне вдогонку, звонко смеясь. И эти колокольчики, выводя из себя, разрывают голову надвое.

   - Юрьевич, - выкрикиваю, не оборачиваясь, точно зная, что она услышала и поняла.

   -«Да чтоб тебя! Юлия Александровна! - хмыкаю, скрываясь в коридоре, возле очередной двери. - Двадцать первую теперь стоит обходить стороной! А лучше и вовсе рядом не появляться!»

***

- Полчаса на обустройство и после строимся внизу! - громко оглашает Денис, заселяя последнюю комнату. - Не опаздывайте! Обед вам подогревать никто не станет! Как тебе? - подтрунивает тише, уводя меня в сторону лестницы.

   - Катюха была права, - хмыкаю недовольно. - Похоже головной болью на ближайший месяц мы себя обеспечили.

   - Хочешь к малышне? - подкалывает смеясь.

   - Возможно, это был бы лучший выбор, - заверяю, недовольно поджав губы. - Да, только, знаю, что ты не пойдёшь. А как я тебя с этими стервятниками одного брошу? Ленка настолько их боится, что из-за твоей широкой спины и не вылезет до окончания смены.

   — Вот то-то же, - усмехается ярко. - Не дрейфь! Повеселимся! Кто-то же должен держать в тонусе этих спортсменов? Другим сядут на шею, но мы то с тобой ветераны! Третья смена подряд!

   - Конечно, - киваю, до сих пор пребывая в неком смятении. - Кто, если не мы? Звучит прямо как лозунг ВДВ. Хоть сейчас ныряй в фонтан и топись.

   - Ты заметил их взгляды? - уточняет, резко убрав улыбку из голоса.

   - Ты о чем? - произношу настороженно, высматривая подвох. «Все, что сказано вами…», начинает пульсировать в мыслях из начального курса уголовного права.

   - Двадцать первая, - замечает Денис совершенно серьезно. - Подобрались все три, как одна. По возрасту вроде девчонки, а взгляд уже женский. Оценивающий. Не знаю, может в гимнастике это норма, но, блин, брат, с такими надо держать ухо востро. Тут явно не девочки. В общем, ты меня понимаешь. Среди предыдущих заездов у нас тут подобного не было.

   Хмурюсь, кивая.

   -«Все, как одна», - проносится в мыслях. Смутно припоминаю остальных. Но одну я точно заметил...

   Поход в столовую. Строим колонну по двое. Занимаю привычное место. Завершаю. Леночка с Диней идут впереди.

   Двадцать первая занимает галерку. Словно нарочно. И та, что «запомнилась», занимает крайнее место, поворачиваясь ко мне спиной. Идет в компании ещё одной, ярко разодетой девчонки. У которой, мало того, что необходимо перебрать гардероб, чтобы девочка стала менее походить на эскортницу, так еще, не мешало бы смыть боевой раскрас. Как минимум на половину.

   Глубоко выдыхаю, возвращаясь к ее соседке. Проще отвести взгляд в сторону, а не выходит. Необходимо делать вид, что все ровно, а не метаться загнанным зверем. В итоге смотрю вперед. Неминуемо уводя глаза в левую сторону. Туда, где бирюзовый сарафан струится вокруг точеной фигуры; ткань ловят порывы легкого ветра, задирая вверх слегка выше положенного; оголяя стройные ноги, практически до полоски трусов. Девчонка периодически поправляет подол. Смеется. Не оборачиваясь. До самого момента, пока мы не останавливаемся возле столовой. Диня строго зачитывает правила данного заведения, а я вновь глубоко выдыхаю, стараясь не столь откровенно пялиться вперёд. Замеряя взглядом истинную длину опустившегося платья. А внутри, словно после секса, так и свербит желание закурить. Прямо тут, не отходя к границам периметра.

   Заминка у дверей в пару минут. Ей достаточно для контрольного в голову. Плавно покачивая бедрами, оборачивается, скользя ответным взглядом по мне. Снизу вверх. Широко улыбается, молча глядя в глаза. Напускает поволоки во взгляд, закусывая влажные губы. Переливающиеся на солнце россыпью бриллиантов.

   Наблюдаю за происходящим исподлобья, выражая собой саму серьезность. И, одновременно, с трудом выдерживаю её взгляд, заставляя себя держаться в одной точке, не отводя глаза в сторону. С чего бы вдруг? Из-за девчонки, что решила со мной порезвиться? Проверить свои женские силы? Что за бред, а? Сколько в моей коллекции было таких за последнее время? Не таких, да. Старше. Пусть она и выглядит не на свои... Или я тщетно пытаюсь в этом себя убедить? Стою рядом: внешне скала, а внутри тушуясь, точно прыщавый подросток, которым управляют гормоны. Стою. В желании свалить к границе периметра и выкурить парочку сигарет, одну за другой.

   - Константин, - произносит напевно, лаская слух тембром своего голоса. - А сколько вам лет?

   - Двадцать один, - отвечаю, как можно суше. Интонацией робота. Не иначе.

   Улыбается в ответ, точно специально, именно сейчас, вновь облизывая пересыхающие на ветру губы.

   - Да мы почти ровесники, - отзывается звонко смеясь. - Уверен, что справишься с нами, а? - уточняет игриво, с резким переходом на "ты". Одаривает совсем не детским взглядом, что каленым железом касается кожи. Напрягаю сильнее спрятанные в карманы кулаки. Выдерживаю паузу, показывая свое безразличие к продолжению разговора.

   Девчонки рядом стоят, тщетно пряча свои улыбки и заинтересованные взгляды. А она смотрит. В упор. Без отрыва. Обжигая температурой, исходящей от васильковых глаз. Море в них словно кипит. И топит меня под своей толчеёй.

   - И не с такими справлялись, - парирую недовольно, отступая в сторону входа. Уточняя у Дини причину заминки, под тихие смешки, раздающиеся из-за спины.

   -«Да чтоб им всем провалиться!»- хочется стукнуть кулаком в стену, показав кто здесь главный. Мы трое! А не эти три десятка детей! Самоуверенные малолетки! Один раз пойдешь на поводу- реально сядут на шею!

   - Двадцать первая даст жару..., - хмуро констатирует Денис при моём приближении. - Я думал, что будет сложнее с парнями, но эти девчонки... Держись, Костян.

   Неоднозначно киваю, проходя вглубь просторного светлого помещения, заставленного широкими столами. «Детки» становятся в длинную очередь, собирая на разноцветные подносы тарелки с едой. Рассаживаются стайками, чрезмерно заполняя отдельные столики, а другие, в противовес, остаются почти пустыми. Шум. Гам. Звонкий смех совсем рядом.

   Впервые, за эти месяцы, ощущаю столь сильное нервное напряжение, проходящее по всему телу. Доходящее до подбородка и стоящее в горле ощутимым комком. Исподлобья осматриваюсь вокруг. Слежу за порядком. Стою в одном из углов. Денис занимает позицию напротив. Перпендикулярно. У входа. С нейтральной улыбкой осматривает несколько десятков подростков. Контролирует передвижения и пресекает желание порезвиться с едой. Порой подмигивает мне добродушным взглядом, но легче от этого не становится.

   - А вы не желаете к нам присоединиться? - с наигранной лаской в голосе произносит медленно проходящая мимо девчонка. Колышет воздух вокруг широким подолом своего бирюзового платья, держащая перед собой поднос, на котором практически нет еды. – Вид уставший. Наверняка с утра во рту не было и крошки.

   Сверлю в ней дыру, одаривая одним из самых неприятных взглядов из своего арсенала. Как правило, подобный отбивает любое желание продолжать разговор, или же подвигает отвести глаза в сторону. А она ловко перекладывает поднос на одну руку, выуживая из неведомого кармана бело-розовую обертку. Проговаривая приторно сладко:

   - Держи, Котя, хотя бы конфетку. Карамелька, -плавно укладывает ее тонкими пальчиками в нагрудный карман моей футболки, пресекая запоздалые возражения. - Не переживай, у меня таких много. Или она, как и я, тебе тоже не по зубам?

   - Лис, - выкрикивает Диня, подходя ближе и девчонка ретируется, уходя чуть-чуть в сторону. - Все нормально? - уточняет нахмурено. Киваю, ссылаясь на снижение в организме дозы никотина. – Катюха просила отнести ей дела. Давай к Маринке, туда и обратно. Мы с Леночкой здесь до победного.

   Салютую, на ходу вытаскивая сигарету из пачки. Прикуриваю, едва переступая порог, ведущий к ступеням на улицу. Маринка. Как выход. Все, что не делается, вроде так в присказке. Осталось только понять, чем же так пронимает меня эта девчонка…

***

- Марин, дай мне дела двадцать первой, - прошу, как только она справляется с эмоциями и вытирает черноту под глазами, приводя себя в подобающий вид.

   - Феоктистова, Кирсанова, Паршукова, - зачитывает по списку переданные ей фамилии, что прописаны под номерами комнат. - Сейчас найду, Лис. Вот, смотри, у одной перелом шейки бедра, у второй голеностоп, третья порванные связки запястья. Занятные девчонки, - выдыхает со смешком. - Помню. Одна спортивная школа. Характер травм средний; динамика хорошая; время от полугода. Очень хорошо восстанавливаются, судя по тому, что я вижу. Особенно две, - хмурится, перелистывая дела с фотографиями и готовым анамнезом.

   - Фамилии? - уточняю, не особо разбираясь в деталях.

   - Феоктистова и Кирсанова. Обе, как я понимаю по фото, именно те, что сейчас были здесь.

   - Ясно. Что тебя смущает? - задаюсь, наблюдая её внутреннюю борьбу. Маринка хмурится и трёт переносицу. Напрягает брови и кусает губы, перечитывая одно и то же по несколько раз.

   - Лис, я ещё даже не врач, - мнётся, кусая губы. - Меня тогда ещё напрягло это: все три диагноза... Они будто нарисованы и не соответствуют действительности. Понимаешь? Либо девчонки уж очень крутые и восстанавливаются в разы быстрее, чем конкурентки в аналогичных случаях... В общем, странно. Честно. Я же изучала эти дела "до". Ты заметил, чтобы хоть одна из двоих хромала? Испытывала дискомфорт при ходьбе? Они ещё и на помощь к тебе пришли, чтобы Катерине дела таскать. Все эти диагнозы, точно притянуты за уши. Вот лишь бы ради путевок, понимаешь? Там же очередь у спортсменов на реабилитацию и прочее. А сейчас бархатный сезон. Будто именно этих надо было впихнуть как срочных! Или сделать так, чтобы они не попали сейчас на сборы. Пропустили лишние осмотры и прочее. Короче, не знаю. Толи я загоняюсь. Толи они здесь по блату и их вообще не обследовали. В общем, девчонки не простые. Как ни крути, - завершает нервно смеясь.

   — Это я уже понял, - задумчиво кручу сигарету меж пальцев, перелистывая бумажки, исписанные кривым, нечитабельным почерком. - Ладно. Прорвёмся. Давай первые стопки, понесу Катерине. Двадцать первую мне отксеришь. Поищу про них всю информацию.

   - Лис, не лезь в это, а? - умоляет, наливая глаза слезами. Губы дрожат. Руки тоже. - Вспомни, Катерина предупреждала о некоторых: они толи протеже кого-то; толи там крутые родители.

   - Успокойся, малыш, - обрамляю руками Маринкины щеки, целуя забавно раскрасневшийся носик. - Предлагаешь мне оставить компромат на себя у малолеток? Ну, это как-то...

   - Костя, всего двадцать один день, - молит, поджимая дрожащие губы. — Это дети. Прояви к ним снисхождение. Поиграют и надоест. Что может ещё произойти? Просто не ввязывайся. Пожалуйста.

   - Выполни то, что я просил, - киваю на папки, не комментируя свои дальнейшие действия. Забираю первый ворох бумаг и молча следую к Катерине. Стараясь, по пути, более ни с кем не столкнуться.

***

- Спасибо, друг, - шепчу, со злостью, сложившемуся пополам парню, что жадно хватает ртом воздух, после неожиданного удара под дых. - Ты устроил мне самый запоминающийся минет в моей жизни. Девчонки Маринке практически аплодировали. Вопрос: как теперь преподнести этот момент Катерине? Обозвать уроком ораторского искусства, по стечению обстоятельств записанным на видео и новым методом оказания первой помощи, мм? Как считаешь?

   - Лис, придурок, я ж не знал..., - выдаёт с хрипотцой, пытаясь отдышаться. - Начали, бл*дь, смену!

   - На кой ты вообще послал их мне вслед? - сплевываю, наблюдая как отряд появляется из здания и строится на выходе у столовой.

   - Одна из них предложила помочь. Та, что светлее. В голубом платье, - хмыкает в сторону, слегка кивая на стоящую поодаль девчонку. - По виду сердобольная очень.

   - Ага, как же, - цежу сквозь зубы, буквально передергиваясь от созерцания чужого спокойствия. Её глаза, в отличие от моих не мечутся по сторонам. Грудная клетка вздымается в стандартном режиме. Жестикуляция рук, при разговоре с подругой не несёт под собой оттенка нервного напряжения. Шикарная. Выдержка. На пять из пяти.

   - Лис, может она на тебя запала, а? - с надеждой, болезненно протягивает Денис.

   - Конечно, - хмыкаю со злым смешком. - Так же, как и я на неё. С первого взгляда.

   - Издеваешься? - уточняет насупившись, начиная нервно крутить головой то в её сторону, то резко переводя взгляд на меня.

   - Динь, ты совсем меня за дебила считаешь? - взрываюсь, стараясь по максимуму контролировать громкость и глубину голоса. Исходя диким желанием сейчас врезать ему повторно. Уже прилюдно. И не сдерживая силы удара. - Включай мозги, а? Есть проблема. Серьезная. Улажу, - заключаю, цедя сквозь зубы, сцепив руки в карманах плотными кулаками.

   Отправляюсь в конец колонны. Как конвоир, предостерегая всех тяжестью взгляда от любого лишнего шага.

   Двадцать первая занимает галерку. Подол бирюзового платья весело скачет вверх-вниз, вторя движениям хозяйки. Её походка легкая, плавная. Без единого намека на отголосок недавней серьезной травмы.

   Хмурюсь, крутя меж пальцев, откуда-то взявшуюся, заметно схуднувшую сигарету. У каждого в шкафу есть свои скелеты. Что ж, Юлия Александровна, вы приоткрыли дверь в мою Нарнию. Я вытащу на белый свет ваши. И, с удовольствием, стряхну пыль со всего грязного белья, что попадется мне на пути. Отдых перестает быть томным. А жаль. Эта лёгкость и простота бытия здесь мне нравилась.

***

- Что у тебя с ними, Ленок? - уточняю без доли довольства, пересекая порог двадцать первой.

   — Вот, - тихо целит вожатая, обводя комнату руками, будто это всё объясняет: - Лис, они сказали, что ты разрешил. Ты реально им разрешил? - выводит дрожащим голосом, в котором помимо сомнения, присутствуют зачатки негодования.

   Недовольно оглядываюсь по сторонам, замечая только одну из проживающих, сидящую на кровати, помимо груды разбросанных или же вывернутых их сумок вещей.

   - Бл*дь, да что я им разрешил то, а?!- взрываюсь недопониманием на повышенных тонах. - Навести здесь срач за пару часов? Да плевать, Лен. Нравится? Пусть живут как свиньи всю смену. Пацаны и то вещи все разложили по полочкам, но это же элита из двадцать первой! Что они ещё делают? Мусор с балкона бросают? Так Катерина им устроит субботник на протяжении всего двадцать одного дня! Что, Ленок?! Что я им разрешил?!- задаюсь, стараясь не материться, зло наседая на ровесницу, что становится под моим взглядом визуально вдвое меньше меня.

   - Костя, ты не чувствуешь? - уточняет, хмыкая носом. - Они курят. На балконе. Не слышишь запаха?

   - Блин, - выдыхаю нервно смеясь. - Леночка, прости, - слегка приобнимаю её за плечи, купируя нервные содрогания. - Ты же у нас умничка, девочка не курящая, тебе лёгкая табачная нотка – как красная тряпка. Это у меня уже с ними скоро никотин из ушей польётся. Прости за резкость, - повторяю ещё раз, усмиряя её и своё дыхание. - Иди. Отдыхай. Я со всем разберусь. Не беспокойся.

   - Катерина тебя убьёт, - отзывается нервным смешком.

   - Не дрейфь, я бессмертный, - подмигиваю, плавно подталкивая её к выходу. Закрываю за ней дверь, звучно выдыхая. Опустошая лёгкие злостью, граничащей с ненавистью. На радость девчонке, что наблюдает с улыбкой за этим спектаклем.

   - Ну, допустим, я не курю, - бросает в мою сторону с вызовом. - Чем я ещё могу тебе насолить, чтобы ты персонально на меня поругался, а?

   Стискиваю зубы до боли, под самой неприятной ухмылкой на которую способен, и открываю дверь на балкон, проходя под широкий навес прямоугольного каменного короба.

   - И что кому я тут разрешил, а? - уточняю, визуально расслабленно, опираясь на дверной косяк. - Мало того, что вы обе являетесь без стука туда, куда вас не просят; навели неимоверный срач в комнате; курите на балконе, подрывая авторитет вышестоящих и лечебно-профилактического заведения, в котором находитесь; так ещё и нагло врёте в глаза всем и каждому? Не стыдно, а? Допускаю мысль, о не привитых нормах морали и этики, а также полном отсутствии нравственности, и нормального воспитания. Но совесть то должна у вас быть?! Хотя бы в энерго режиме. Леночка вам что плохого сделала? Эта девчонка пальцем никого не обидит, а вы с ней..., - едва не сплевываю в сторону.

   - Всё? - дерзко уточняет та, которую прежде хотелось умыть, а сейчас добавилось желание ещё и выпороть, или же прилюдно, в назидание остальным, поставить в угол.

   Глубоко затягивается сигаретой, посылая, сквозь улыбку, в мою сторону облако дыма. - Ты вообще знаешь кто мой папа и что он способен сделать с, таким как ты? Хотя бы за тот эпизод, что так недавно его дочь заставили наблюдать? Растление малолетних и прочие радости, - смеётся подмигивая. - И это в приличном, государственном заведении! Какой ужас-то!

   Буравим с ней друг друга глазами и в этой внешности я пытаюсь найти кого-то схожего с конкурентами отца. Кирсанов..., мать твою. На ум ничего не приходит. Может не адвокат? Прокурор? Тоже не помню. Уточнить у старшего? Тишину вокруг нас разрывает рингтон телефона. Удерживаемый в руках той, что за время перепалки не проронила ни слова.

   - Кирсанова, выйди, пожалуйста, я долго ждала этого звонка, - спокойно проговаривает девчонка в бирюзовом платье, сидящая прямо на плитке в самом углу широкого балкона. В её руке тоже дымится початая сигарета, однако, она, в отличие от подруги, совсем не кичится этим моментом. Сидит себе ровно, будто и не замечая моего присутствия рядом.

   Дверь за моей спиной закрывается. Кирсанова... понятия не имею как её по имени, обходит меня стороной, нервно фыркнув. И только после этого, на меня из угла поднимаются васильковые глаза.

   - Котя, ты тоже выйди, пожалуйста. Это личное, - произносит безэмоционально перед тем, как ответить. Мелодично. Спокойно. Расслабленно.

   - Я подожду. Мы ещё не закончили, - комментирую сухо, а она в ответ лишь пожимает плечами. Вроде того, "как знаешь".

   Не ухожу. Сравнивая обе картинки. Ища десять отличий из того "что было" и "стало". Этот звонок добавил эмоций её холодному образу и, в то же время, полностью перечеркнул в памяти первое впечатление о веселье и лёгкости.

   - Тони, я едва с ума не сошла за те двое суток, что пыталась до тебя дозвониться, - слетает с её губ нервно. Тушит, в половине пластиковой бутылки, истлевшую сигарету. Проделывая это действие с лёгким надрывом. Вытаскивает из пачки новую, складывая вокруг неё домиком слегка дрожащие пальцы.

   - Да, гонки. Я понимаю, - выдыхает устало. - Милый, я же не ревнивая дура, конечно. Твой отец передал ключи? Курю, - кривится, уводя глаза в сторону. - Давай сейчас не об этом. Стас утверждает, что никотин лечит любые травмы, а тем более душу. Так что — это моё лекарство. Смирись. Если бы ни он, я бы не оказалась заперта в этой психушке. Не собираюсь здесь мотать полный срок. Да, скощу, не переживай, - усмехается зло, буквально процеживая сквозь зубы, — Это ему необходимо прикрыть свой геморрой, а мне здесь делать нечего. Ты же прекрасно знаешь в какой я ситуации. Двадцать один день, а если вновь криз? Да, ключи с сердечком, - усмехается, резко сменяя эмоции, томно произнося, - specially for you, милый. Проведай как она. Да, прямо сейчас. Я звонила. Надеюсь бесшумка. Так что давай быстрее. Пожалуйста. В моей комнате на постели листок. Прочитай, я всё расписала.

   Пауза. Она слушает, неведомого мне, оппонента. Я слушаю её дыхание. Дым изо рта перестает выходить рваными рывками. Грудь вздымается реже. Рука визуально перестала дрожать.

   - Привет, ба, - протягивает с выдохом облегчения. - Поздоровайся с Тошей. Он присмотрит за тобой пока я в отъезде. И настроит телефон. Я опять не могла дозвониться.

   На её губах появляется улыбка. Противоположная той, что уже отпечатана в памяти. И я вновь ловлю ощущение диссонанса. Не в силах состыковать все найденные детали искомого пазла.

   - Ба, зачем Стас приходил? - заходится обеспокоенно. - Какие документы? Ты что-то подписала? - тушит сигарету с остервенением, после крепко зажмуриваясь. И я замечаю, как дрожат её губы, хотя она и просит абонента обманчиво нежно: - Пожалуйста, передай трубку Тони. Я тебя люблю.

   Секунда. Две.

   - Не дай перезаключить мой контракт, пока он меня здесь запер! - выпаливает без пауз, едва ли ни в одно слово. - Тош, ты обещал, что по закону в шестнадцать я сама! Двадцать восемь дней, бл*дь! Не дай ему подписать ещё на год!

   Кусает губы, переходя на подушечки пальцев, что держит рядом.

   - Объясни ей всё. Пожалуйста. И навести мою комнату. Я как только, так сразу. Люблю. Пока.

   Откидывает телефон в сторону. Вновь зажмуривается. Потирает хрупкими ладошками глаза.

   Пять. Десять секунд. Поднимает взгляд на меня произнося безэмоционально:

   - Так даже лучше. Нет необходимости всё объяснять, - выдает подобие скупой улыбки, зачитывая мой приговор: - Три условия, Коть. И я удаляю видео. Телефон мой, так что не обращай внимания на эту дуру. Кроме имени отца за её угрозами не стоит ничего, а ему плевать на дочь. Поэтому и бесится. Там давно другая семья и молодая любовница.

   Плавно киваю, ожидая продолжение монолога.

   - Первое: уж, прости, я курю. Меня заставили научиться и желания бросить пока не возникает. Хочешь, не хочешь-выгораживай. Придется смириться. Второе: ты парень не глупый, придумай повод, чтобы меня легально, с минимальными побочными отсюда выкинули. Чем быстрее, тем лучше. Двадцать один день мозолить друг другу глаза так себе прерогатива. Я тебя бешу. Ты меня тоже. Избавься, а? Иначе повод придумаю я, но при этом тебя тоже зацепит.

   Взгляд становится хлеще. Улыбка жеще. Такая бывает у того, кто имеет перед собой четкую цель и готов идти напролом, не задумываясь о последствиях.

   - И третье, - протягивает эмоционально устало. - Дай мне пару уроков.

   Звучно выдыхаю, не удерживаясь от издёвки. Проговаривая со смешком, что выражает к ней всё моё отношение:

   - А видео пересмотреть не судьба или оно получилось неважнецкого качества?

   - Самообороны, - взирает как на полного идиота из-под опушки длинных ресниц. - Я на спорте с трёх лет, но у меня абсолютно нет опыта в том, чтобы обездвижить мужика в двое тяжелее меня.

   - А ты уверена, что тебе это надо? - задаюсь риторическим.

   - Коть, поверь, если бы нет, я бы тебя о подобной услуге не попросила, - подытоживает с краткой ухмылкой.

   - Хорошо, - заключаю нейтрально. - Только курите у забора, за границей территорий, где бывают младшие блоки. Буду проверять часто. Увижу на балконе или под ним хоть один бычок-заставлю сожрать. Может это побудит вскоре бросить.

   - Что ещё? - уточняет лукаво. И её глаза вновь начинают играть переливами красок. Так, что сбивают с мысли, заставляя сильнее хмуриться и с трудом подбирать слова.

   - Пять утра, - чеканю сталью. - В другое время я не смогу проводить тренировки. За пределами санатория. Да-да. Нет-свободна.

   - Да, - выпаливает решительно. - Где надо быть?

   - Баскетбольная площадка, - киваю вниз, ухмыляясь про себя подоспевшей мысли, что она попросту не сможет выйти на улицу. Катерина отпирает корпус в семь утра.

   - Найди причину моего отчисления, - чеканит, прикуривая очередную сигарету. Произнося с улыбкой, что давит на мозги сильнее любого крика, — Это последняя, Коть. Увидишь меня здесь со следующей-заставь. Покажи, кто хозяин жизни.

   - И перестань меня так называть. Подбешивает, - фыркаю, искривляя улыбку гримасой. - На момент необходимого общения, давай уже или по имени, или по фамилии.

   - Костя, Котя-это же логично, - протягивает довольно.

***

- Что ты собираешься с ней делать? - усмехается Диня, заставляя, не единожды, дословно пересказать интересующую его историю. - Тренировать?! Обучать самообороне?!- вскрикивает иронично. - Костян, ты в своём уме или какие берега попутал? - выдает менее весело, а после и вовсе заявляя без сарказма, абсолютно серьезно. — Это у меня МС по боксу, но, при этом, я не возьму на себя ответственность тренировать малолеток. Тем более, на реабилитации, после травмы! Не известно, как она себя поведет при той, или иной физической нагрузке! У них лечебная физра потолок! Бл*, Костян! Ты не спортсмен! Опомнись! Да, гоняешь до одури по темным улицам города, в свое удовольствие, но умение дрифтовать здесь тебе не поможет! Трахаешь девок пачками, разных и много-тоже, знаешь ли, в этом вопросе не пригодится! Ты юрист! До мозга костей! Который в удовольствие носит в обыденности, как штаны цвета хаки, так и дорогой классический костюм, но, при этом, ты не тренируешь маленьких глупых девчонок! Для этого нужны не только знания банальных приёмов самообороны. Здесь своя наука. Умения!

   - Ясно. Проехали, - хмыкаю сухо. От стен на уши давит отголосок эхо и терпеть недовольное бубнение друга становится невыносимо. - Пошли на балкон, - прощу тише, в желании развеяться. - И давай односложно, в теории: как ей завалить парня в два раза больше по весу? - наседаю в последний раз, прикуривая сигарету.

   - Загнать шило в бок по самую рукоять, - отвечает посредственно, вытаскивая из моей пачки ещё одну. - Лучше в печень, - делает паузу, выдыхая вверх долго и более расслабленно. - Резко выдернуть.

   - И? - ожидаю продолжения, заметно скривившись.

   - И всё, - заключает Денис, усмехаясь. - Дальше сам расскажи мне сказочку о статье и ответственности для несовершеннолетних за превышение самообороны, с доведением до летальных последствий.

   - Очень неказисто звучит в твоём исполнении, - комментирую сухо, - Но, окей. Понял. Опустим.

   - Костян, это изначально дрянная затея, - подытоживает недовольно. - Давай просто утопим завтра её телефон. Судя по твоим рассказам, соседкам она особо не доверяет. А нет тела, нет дела, - усмехается более весело. - Так у вас говорят?

   - Облако, - протягиваю задумчиво.

   - Где? - устремляя взгляд к звёздам, уточняет Денис.

   - Хранилище, Динь. Не сейчас, так потом, файл всплывёт. Да и не факт, что она завтра заявится. Я поставил достаточно жесткое условие. Пусть попробует выполнить. Нет- с чистой совестью сниму с себя все обязательства.

***

- Что-то не так? - уточняет у меня поджав губы и тараня тяжёлым взглядом глаза.

   Не спеша подхожу к баскетбольной площадке, с чувством неприязни осматривая её сверху донизу. Перевожу взгляд на часы.

   - Четыре пятьдесят шесть, - чеканит сталью. - Что не так, Котя? - выводит переслащено нежно.

   - Ещё больше раздеться не могла перед тем, как сюда заявиться? Или тебе наоборот не хватило времени на то, чтобы одеться? - уточняю без тени довольствия, осматривая спортивный топ, протянувшийся на груди узкой полоской. Топ, от которого есть, разве что, название. Требующий натянуть на себя, как минимум, футболку оверсайз, которая прикроет собой ещё и обтягивающие шорты, заканчивающиеся там, где едва только начинаются бедра. Длинная футболка спасет собой и эту деталь гардероба.

   Недовольно качаю головой, желая развернуться и уйти прочь. Возьми я её с собой в таком виде-огребу по полной и далеко не в своё удовольствие.

   - Котя, ты издеваешься? - выпаливает резко и звонко.

   - Тшш, - не ори, призываю к спокойствию, приложив палец к своим губам.

   — Это спортивный костюм! - цедит громким шепотом, сквозь зубы. - Так удобно! Для бега. Растяжки. Я гимнастка. Не в курсе? Ты вообще знаешь, в чем такие выступают на публике? На соревнованиях международного уровня? Представляешь картинку, когда на голое тело натянут лишь яркий броский купальник, в подобие нарядов прошлого столетия, вроде девушек из кабаре? Разве, что у меня отсутствует шлейф длинной юбки. В моей обыденности на тренировке всё должно быть максимально открыто. И желательно побольше сеточек: для красивой картинки; дополнительной поддержки; вентиляции. Это удобно. В спорте. Ясно? - наседает, не получая от меня желанного отклика. - Что за пуританский наряд ты сейчас просишь меня надеть, а? Да, блин, это спортивный костюм! Смирись. Я не полезу наверх переодеваться!

   - Как раз хотел поинтересоваться тем, как ты здесь оказалась, - ухмыляюсь, расслабленно оседая на лавочку. - Но нет, так нет. Тогда я тоже никуда не пойду, - скупо пожимаю плечами. - У меня нет желания ни привести тебя всю в синяках, а после писать объяснительные по поводу каждой проявившейся на теле гематомы; ни словить утренний стояк на твою милую мордашку, вкупе вот с этим, - плавно обвожу в воздухе пальцем овал, не захватывая на ней, разве что кроссовки. Достаю из кармана початую пачку, проговаривая довольно: - Время уходит. Переодевайся. Или иди в таком виде будить Диню. То-то же он обрадуется, когда увидит тебя с утра в спальне в таком полуголом виде.

   - Скотина! - фыркает звучно и, уже через десяток секунд, подтягивается на широкие перила чужого нижнего балкона. А я пристально наблюдаю за ней, оценивая уровень физической подготовки. Смотрю на мышцы бедра; предплечья; правильный захват руки. Проецирую на себя. Хмыкаю недовольно. Смутно понимая, каким из знакомых приемов мне стоит её обучить? И сможет ли она их использовать в непредвиденной ситуации? Когда страх перекрывает возможность дышать, а барабанящее сердце в висках убивает желание действовать и слышать?

   - Признайся, - что просто хотел посмотреть, как я это проделала, - фыркает, спустя пять минут, появляясь на дорожке, ведущей к площадке в широкой, неприметной толстовке, с большим капюшоном и в длинных черных лосинах.

   - Не без этого, - пожимаю плечами, одобряя наряд. Музыка в наушнике успокаивает сердечный ритм. Второй за ненадобностью скинут в карман, но похоже вскоре вернётся на законное место, чтобы заглушить голос тараторки, расположившейся рядом.

   - Люблю умных мужчин, - протягивает присматриваясь. - Есть в вас какое-то особое притяжение, что чувствуешь кожей. Как будто фонят мозги, - усмехается заключая. - Поэтому я тебя и выбрала. Денис бы не потянул мою комбинацию, а с тобой было интересно просчитать все возможные варианты. И всё же, ты так банально попался... Мне казалось, такие, как ты способны лучше контролировать свои эмоции, но привычки, инстинкты взяли своё, да? Стоило лишь хорошенько тебя задеть и компромат на руках. Ты здесь. Как по щелчку моего пальца. Да, Котя? Следовательно, чтобы ты не делал, я уже на голову впереди.

   Улыбается. Широко. Открыто. Довольно. Забирает мой наушник себе, прищуривая на солнце свои большие, яркие глаза.

   - Мм, - протягивает, вскидывая в удивлении вверх одну бровь. - Котя, да ты у нас к тому же романтик. Неожиданно. И необычно.

   Достает из кармана конфетку, разворачивая меж тонких пальцев знакомую обёртку. Протягивает руку ко мне, уточняя за секунду до того, как положить в рот: - Хочешь?

   Уворачиваюсь, ловко забирая у неё свой наушник. Поджимает губы, выказывая вселенскую обиду и убирает конфету за свою щеку.

   - Ты вообще не много на себя берешь, а? - хмыкаю, созерцая чужую излишнюю самоуверенность.

   - Много, да? - спохватывается эмоционально, прикрывая рот небольшой ладошкой. - Окей, Котя. Отныне не буду излишне блистать своим высоким iq. Ведь, в любых отношениях мужчина должен чувствовать себя главным, правда? Что ж, обзови меня дурой и веди! Я пойду.

   - Прямо до забора, - поджимаю губы, накидывая на голову свой капюшон. Убираю руки в карманы, попутно стирая с лица эмоции. Разворачиваюсь на пятках и ухожу вперёд, опережая её минимум на три шага. Захочет выбраться за периметр-догонит. Нет-мне же проще.

   -А ты у нас из какого района? - уточняет спустя пару минут, видно не привыкши долго молчать.

   - Садовое кольцо, - выдаю ровно.

   - Не поняла, - вскидывает бровь, ища подвох. - Как ты вообще здесь оказался? На сколько мне известно, набор студентов сюда ведётся только из Питера.

   - Не успел сменить официальную регистрацию с приобретением новой жилплощади, - растягиваю губы в ухмылке. - Ты не зря оценила мои умственные способности. Учусь в одном из ведущих московских ВУЗов. Нынче четвертый курс.

   - Ошибочка вышла, - кривясь, хмыкает себе под нос. - Но, тем лучше. Не будет возможности пересечься с тобой на знакомых улицах и не придется, после всего, стыдливо прятать глаза. - Распаляет улыбку шире, проговаривая уверенно: - А, я чувствую, мы с тобой успеем многое натворить, если, до этого, ты не сможешь придумать как от меня быстрее избавиться!

***

Широкий выступ в заборе. Помогаю ей перебраться на другую сторону, оказываясь на песчаной прибрежной дорожке, что огибает периметр.

   - Так быстрее, - объясняю сухо. - И не надо тащить тебя на свободу через проходную. Здесь всё-таки следят за порядком. Пусть и не столь номинально.

   - Чего ты от меня хочешь? - задаётся серьёзно, с интересом осматриваясь по сторонам. Легко. Расслабленно. Не находя повода для беспокойства.

   - Видишь маяк? - указываю вверх по склону. Кивает, прослеживая движение рукой. - До него два километра.

   - Не вопрос, - фыркает одобрительно. - Моя программа разминки включает большую дистанцию.

   - А твоя травма? - задаюсь в прищуре.

   - Какая из, Котя? У меня их было десятки, - выдает с блестящей улыбкой. - Наушник свободный одолжи и плетись позади меня так, чтобы музыка не прерывалась, окей?

   - То есть ты выдержишь? - уточняю серьёзно. - Без воды; без остановок; и так, чтобы назад, на себе, не пришлось тащить твоё бездыханное тело?

   - Догони и узнаешь, - отзывается дерзко, ловко стягивая с уха наушник. Её кроссовки, при резком развороте сильно пылят, но мне не остаётся выбора, как пуститься следом. Через забор перекинул её именно я. При желании, это легко отследить по камерам. Потеряю? А здесь на, то есть возможность. Придется пенять на себя: прощай дорогое кожаное кресло; здравствуй армия.

***

Возле маяка финишируем вместе. Расслабленно. И не понятно, кто кому поддавался или же поддерживал общий темп. Провожаю её до склона, обязывая спуститься чуть ниже. На скалистую площадку, огороженную хрупкой оградой. Такой, что чрезмерно облокотишься, не рассчитав усилий, да не успеешь и пискнуть перед тем, как улетишь вниз.

   Площадка расположена у подножия маяка. Находясь на стыке двух стихий: возле резкого обрыва в морскую бездну и отвеса скалы, грозящей сходом возможного камнепада.

   - Как-то здесь..., - выводит нервно девчонка, очерчивая тонким пальчиком в воздухе необъяснимую фигуру. - И красиво, и, одновременно ужасно.

   - А ты рассчитывала на тренировку в спокойной атмосфере зала? Это к Дине, - подначиваю смеясь. - Если хочешь чему-то научиться, то должна действовать вне своей зоны комфорта. Выплеск адреналина порой помогает и придает силы, но бывает, что наоборот связывает по рукам и ногам. Надо разобраться, что происходит с тобой, иначе... Толку не будет и в необходимой ситуации покорно сложишь лапки.

   - Даже не стану уточнять, с какой тварью ты в данный момент меня сравнил, - предвзято закатывает глаза, опуская все вышесказанное. Сцепляю зубы плотнее, уже не понимая: перед кем и для чего я вообще распинаюсь? - Дай руки, - прошу без издёвки, вытаскивая из кармана мягкие бинты.

   Протягивает вперёд. Резко сменяя эмоции. Уже улыбается. Открыто. Заинтересованно. По-детски наивно. Увлеченно следит за тем, как я фиксирую от растяжения и ушибов её мышцы, и связки.

   - Готово, - заключаю удовлетворённый работой.

   Не успевает ответить " спасибо", как провожу с ней один знакомый приём. Вроде лёгкий. Направленный не на силу, а на внимание. И она, естественно, его пропускает. Приходится подхватывать, уберегая от падения на каменную плиту, буквально в двадцати сантиметрах от соприкосновения.

   Разъяренно выдыхает, собираясь высказать "наболевшее". Пресекаю излишне редким:

   - Поняла, как проделать эту подножку? Повтори!

   - Нет, - моментально тушуется. Становясь совсем ранимой и слишком маленькой. Проговаривает с надрывом. - Испугалась. Повторим. Ладно?

   Стискиваю зубы, припоминая слова Дини. Молча киваю, пытаясь притупить её бдительность, а после проделываю тот же манёвр, подхватывая её затылок, над каменным выступом, чуть раньше. В какой-то момент, излишне напрягаясь от мысли, что могу не успеть, и девчонка не просто набьёт пару тройку хороших синяков, но, ещё и размозжит себе голову.

   - Сейчас, - крепко сжимает кулаки и плотно зажмуривается. Будто ставя на повтор только что просмотренный кадр. А я невольно улыбаюсь, точно подглядывая за ней сквозь замочную скважину.

   Выдыхает, принимая аналогичную мне позу. Пытается повторить, натыкаясь на блок. Тщетно. Ещё раз. Становится злее. Упрямее. Блокирую реще. Совершает выпад. Девчачий удар. Совсем легкий. Сдержанный. Будто не может переступить через себя и пнуть со всей силы. Отражаю, начиная откровенно скучать.

   - Слушай, покажи мне, как ты умеешь бить, - прошу, натыкаясь на поджатые губы. - Пусть по-детски. Пусть совсем слабо, - подначиваю, усмехаясь, - Но бить, а не гладить меня, окей? С руки. С разворота. С ноги. Если дотянешься, конечно, - откровенно издеваюсь, вкладывая в голос бесящие нотки.

   - Да ты знаешь какой у меня шпагат...! - взрывается резко, осекаемая моим ледяным спокойствием.

   - Ага, ты мне ещё ленточку для выступления из кармана вытащи, да на шее бантиком завяжи в знак устрашения. Кстати, если хорошо затянешь, - подначиваю, подходя ближе, - то улучшающий приём будет пройден.

   Выпад она совершает более резко, чем я успеваю выставить блок и кулак пробивает скулу, отражаясь болью в виске. Голову прилично выворачивает в сторону. Усмехаюсь от неожиданности. Сплевывая кровь в сторону. Стопорюсь на месте, часто моргая. Сам того, не понимая: толи от удивления, толи от неприятия подобного. Плавно поворачиваюсь к ней, натыкаясь взглядом на широко распахнутые глаза. Она то поджимает губы, то пытается улыбнуться, тщетно проваливая данное действие, щебеча испуганно быстро в одно слово:

   -Прости-прости-прости-прости-я-не-хотела!

   Обхватывает мои щёки руками начиная по-детски дуть на место удара, а ресницы так и хлопают, часто и звучно. И васильковые глаза заволакивает слезами.

   Наблюдаю за происходящим с глупой улыбкой, уточняя задумчиво:

   - Эй, карамелька, ты ничего странного в этом не видишь?

   - Я тебе мозги отбила, да? - уточняет, нервно смеясь, продолжая часто хлопать ресницами.

   - Челюсть едва не вывихнула. С остальным вроде норм, - заявляю, проходясь языком по зубам, сглатывая насыщенный солоноватый вкус крови. - А что, перестал фонить? - уточняю смеясь.

   - Дурак, - выводит, поджимая губы и резко убирает руки с моих щек. - Я же испугалась, - хлюпает носом, вытирая со щек слезы. - Почему вдруг карамелька? - уточняет спохватываясь, а я сам с трудом понимаю, что сказал это вслух. Проверяю рукой челюсть, ставя накрывающие ощущения на паузу. Слишком яркие для того, чтобы быть правдой. Насыщенные.

   - Ты же сама заявила, что мне не по зубам, - усмехаюсь в ответ, сводя к шутке. - Теперь я с этим абсолютно согласен.

   Звучно выдыхает, приводя себя в чувства. Скромно улыбается, уточняя с долей сочувствия:

   - Зубы не выбила?

   - Коренные на месте, - заявляю спокойно. - А привкус крови во рту можно стерпеть.

   Вытаскивает из кармана конфетку, уточняя ласково и нежно:

   - Будешь?

   - Ты как драться собралась с подобными приступами человеколюбия, а? - парирую вопросом на вопрос, оставляя её руку висящей в воздухе.

   - И не собиралась. Это..., - замолкает, в миг превращаясь в нахохлившегося воробышка, что пытается казаться сильнее и больше. - Бывают разные случаи, Котя, - выводит нейтрально.

   - Бывают, - соглашаюсь спокойно. - Но, в твоём, я бы предложил найти кого-то другого для того, чтобы преподать нужному человеку урок воспитания. Сама не справишься. Или случайно свернешь себе шею, или тебе помогут её свернуть.

   - Не пугай. Не такая я и трусиха, - огрызается резко, отходя в сторону. - Продолжаем. Как там говорится, - с усмешкой цитирует Библию, - Ударили по одной щеке, подставь другую? Погнали, Котя. Ты должен научить меня хотя бы чему-то! Я понятия не имею сколько времени у меня есть в запасе.

   Становится в стойку, сканируя серьёзностью взгляда моё положение. Поджимаю губы, недовольно качая головой. Вот во что она ввязывается? И на х*я? Вопрос риторический. А копаться... да чёрт. Стоило бы покопаться, чтобы иметь представление о полной картинке происходящего.

   -И не смей меня жалеть, - заявляет резонно, и я с улыбкой поднимаю вверх руки, капитулирую. Слыша убеждающее в обратном: - Я тебя больше тоже не стану!

   Молча соглашаюсь, занимая исходную позу, продолжая слушать неиссякаемый монолог. Иногда человеку просто надо высказать избыток эмоций. Кажется, у этой девчонки подобное случается слишком часто.

   - Я такие тренировки выдерживала, и такие травмы залечивала, что тебе и не снилось! - заявляет, поджимая губы. Поддевая с ухмылкой: - А щека заживёт. Шрамы и синяки только украшают мужчину! Так что твоя медсестричка мне ещё скажет спасибо!

   Резко выкидываю руку в сторону, сшибая её с ног выпадом правой. Приобнимаю в воздухе секунд пять молча и внимательно всматриваясь в ледяные глаза.

   - Она не моя, - проговариваю, чеканя каждое слово.

   - Просто секс, - заключает с бесящей ухмылкой.

   - Да, - вывожу безапелляционно. - Дорастешь-поймешь.

   - Когда-нибудь и ты дорастешь до осознания, что женщина ничего не делает просто так. Но будет поздно, - язвит, стирая с лица улыбку.

   Возвращаю её в исходную позицию, отчасти жалея, что задержал с излишком в руках. Успев надышаться запахом, смешавшимся в горле с привкусом крови. И всё равно выделяющимся сквозь него. Будоражащим рецепторы. Вызывающим желание вдохнуть глубже.

   - Десять минут, - командую сухо. - И назад. Катерина начнет обход.

   Нападает, без выражения согласия. Используя заминку в пару секунд и, я едва не пропускаю удар в корпус. Ещё пара заходов.

   - Хватит. Возвращаемся.

   Кивает, особо не задерживаясь на мне взглядом и убегает вверх, наращивая скорость.

   Догоняю её возле забора. Помогаю перебраться назад.

   - Пять утра, - бросает сухо через плечо и, наращивая шаг, скрывается за кустами.

   Выдыхаю со злостью. Достаю сигарету из пачки. Щека ощутимо болит. При попытке глубоко затянуться отдает прострелом в лобную долю.

   До обеда только эти ощущения напоминают о событиях минувшего утра. И девчонка, что не выходит из мыслей странным образом исчезает из моей зоны видимости, появляясь перед глазами только на море. Феерично появляясь, заставляя начать проклинать всё на свете. Но пока, небольшая передышка. Или затишье. Утро. Тишина. Сигарета.

***

Сижу на краю лежака, облокотившись в колени. Меж пальцев, вместо сигареты, зажата длинная травинка, которую, вставив в рот задумчиво покусываю, имитируя вредную привычку.

   Солнце печёт. Тень, от зонтика над головой, кренит в сторону. Полтора часа, выделенные по режиму на купание, только начались, а я уже желаю убраться отсюда подальше.

   Диня расположился в воде. Забравшись по пояс, следит за порядком. Красная футболка промокла от брызг, про шорты и говорить нечего. Зато виден с любого участка пляжа, как и другие вожатые. Леночка занимает противоположный мне угол взрослого сектора. Сидит, как по струнке, поджав под себя длинные ноги и, явно, старается мысленно абстрагироваться от компании футболистов-юниоров, что предлагают ей раздеться и охладиться.

   Нам не положено снимать форму и этому есть ряд причин: ты никогда не сгоришь на солнце; не привлечешь лишнего внимания "деток" своими выдающимися формами или же обилием мышц; красный цвет на пляже — это визитная карточка; всем, отовсюду, в воде и на суше, сразу виден вожатый.

   Сижу, пиная камень мыском кроссовка. Козырек кепки опущен на глаза, но не закрывает обзор. Скрывает мой взгляд, но выделяет важное. Сейчас, в десяти метрах от меня, на полотенце расположилась она. Та, которую я всё утро тщетно пытался выкинуть из своих мыслей; очистить ненужный кэш в голове, устроив себе, вместо зарядки с парнями, повторную тренировку, а после подключившись игроком на футбольный матч, почти два часа, пинать с остервенением мячик, в роли нападающего. "Детки" сегодня были поделены на разные группы и, толи она была не в моей, толи неведомым образом сумела стать невидимкой.

   Оранжевый купальник. Раздельный, но максимально закрытый. Спасибо, Господи, хоть здесь нет особого разбега фантазии. Её утренний наряд, по сравнению с этим выглядел более броско и вызывающе. Здесь всё по классике: грудь без дополнительного объема; широкие трусики. Тему далее не развиваю. Эмоции под контролем. Не встаёт, и том ладно.

   - Лис, вот ты, где, милый, - сладко протягивает Маринка, присаживаясь рядом, а выходит, чуть сзади. Облокачивается на моё плечо, обнимая за шею. Боковым зрением наблюдаю как она перекидывает ногу на ногу, визуально задирая вверх подол и без того короткого халата. Шепчет мне на ухо, касаясь мочки накрашенными губами:

   - Я так сильно соскучилась! Почему ты не пришёл с утра? Я ждала.

   - Футболисты, - отмахиваюсь односложно, и она соглашается с долей обиды:

   - Понятно.

   Слегка наклоняю голову в бок, точно скидывая с себя издевательский взгляд девчонки в оранжевом купальнике. Мои губы, в отличие от её, теперь напряжены и вытянуты в продольную линию. А глаза и вовсе настроены на режим сканирования периметра, а ни на то, чтобы прицельно следить за какой-то глупой девчонкой. Улыбается. Кривлюсь. Отчётливо это замечая. Проворачивает двумя пальцами в воздухе известный жест "большой брат следит за тобой" и, усмехаясь, отворачивается ко мне спиной. Вернее, вначале становится на колени, а уже после присаживается на сложенные вместе ноги. Повторяя позу, как для молитвы. Однако, аккуратные, маленькие ступни и вжимающиеся в них бедра; точёная талия, и красивая спина, далеко не наводят на мысли о Боге, а скорее... Приземляют, нежели возвышают.

   Крутит в руках солнцезащитный крем или наоборот что-то для загара. Плавными движениями намазывает свои руки, живот...

   -Что у тебя со щекой, мой хороший? - уточняет Маринка, едва ли не охая. Снимает с меня кепку, возвращая в привычную для взгляда реальность.

   - Мячом получил, - отмахиваюсь недовольно, когда она начинает ощупывать припухшее место. - Забей. Пройдёт.

   - Бедный мой, как же тебя так угораздило? - сюсюкается, начиная покрывать поцелуями кожу.

   Девчонка в оранжевом купальнике, издевательски поворачивается, сверля меня смеющимся взглядом. После бросает какую-то фразу в сторону троих пацанов, что, оказывается, размазав по е*альнику слюни, уже давно раздели её своими масляными взглядами. Кривлюсь, сжимая кулаки. Придется провести ни одну беседу.

   Бросает в сторону ближайшего парня крем и тот с готовностью ловит, выдвигаясь навстречу.

   - Лисовский, ты что опять здесь устроил? - взрывается Катюха, едва не оттаскивая от меня Маринку, про которую как-то успел позабыть.

   - Катерина Ивановна, я его просто лечу, - наивно хлопая глазками вещает в ответ начальнице. - Аптечка далеко, приходится по старинке, как мама в детстве учила.

   Смачно целует меня в щеку, приговаривая приторно сладко:

   - У собачки боли, у Кости не боли, - повторяет поцелуй с явной ухмылкой, называя ещё какое-то животное. На что опять получает не она, а я, в виде высказывания:

   - Лисовский, я вижу каждый твой шаг. Каждое твоё действие. Запомнил? Я всё вижу. У меня глаза на затылке!

   - Катерина Ивановна, - отмахиваюсь с усталой улыбкой, - У меня и до этого не было желания вас раздевать, а теперь и подавно. Пожалуйста, давайте без лишних подробностей.

   Маринка прыскает со смеха, утыкаясь губами мне в спину. Кривлюсь, надеясь, что помада уже достаточно стёрта.

   Катерина только собирается уходить, как наш общий взгляд притягивает девчонка в оранжевом купальнике, что глядит с открытой улыбкой на стоящего рядом парня. Он удерживает в руках открытый тюбик с кремом, а она ловко, без зазрения совести скидывает в сторону оранжевый верх. И, кажется, предлагает после беспрепятственно намазать ей спину.

   Грузно выдыхаю, начиная громко смеяться, в то время как парень, явно пребывающий в шоке, сдавливает тюбик настолько, что обдает струёй сидящих поодаль девчонок. Катерина рядом, онемев точно рыба, громко глотает воздух, пытаясь что-то сказать. А Маринка заключает за всех собравшихся в радиусе двадцати метров:

   - Ох*еть!

   Девчонка, в половине оранжевого купальника, привстает с колен, заинтересованно осматриваясь по сторонам. Часто хлопает глазками, уточняя у собравшихся рядом:

   - Что-то не так? У меня купальник для выступления очень открытый. Нужен ровный загар. Эй, вы все что ли против? А как я первенство страны буду защищать? С выделяющимися полосками от лифа?

   Закрываю рукой глаза, пытаясь успокоится и перестать содрогаться от смеха. Опускаю голову вниз, звучно выдыхая. Кажется, вокруг все так и продолжают молчать. И лишь знакомый голос, вновь выводит заискивающе, подобравшись поближе:

   - Котя, намажь мне спинку, а? Эти, походу, ещё не умеют-протягивает остаток крема с откровенной обидой в голосе, и я рефлексивно перехватываю тюбик рукой, нехотя поднимая глаза. - И, кстати, - распаляется широкой улыбкой, - Чуть не забыла. Вот, - достает из-под резинки трусов мой наушник, протягивая вперёд на открытой ладони. - Ты забыл у меня с утра.

   — Вот же сука, - выдыхаю в ответ, с очередным приступом смеха.

   - Я предупреждала, - выводит буквально одними губами. И мне, каким-то образом удается удерживать на них взгляд. Не опускаясь ниже.

   - Через пять минут оба у меня в кабинете! Нет, втроём! - цедит сквозь зубы Катерина, слегка отойдя от шока и вновь обретя способность говорить. Набрасывает девчонке на плечи первое попавшееся полотенце, скрывая от посторонних глаз упругую грудь.

   Ладошка, с моим наушником, так и остаётся висеть в воздухе. Девчонка, хмыкая, складывает её в кулачок, аккуратно оттопыривая кармашек моей футболки. Проговаривая нежно: - В следующий раз лучше следи за своими вещами. Потеряешь. А куда идти, м? - уточняет, у скривившейся в гримасе, Маринки. - Так ждала вызова на ковёр к директрисе, что и забыла уточнить маршрут заранее. Вы ж проводите, да? Спасибо.

***

- Представьтесь, пожалуйста и объясните происходящее со своей точки зрения, - вещает Катерина из-за главы стола, сверля взглядом сидящую напротив девчонку. Мы с Маринкой занимаем места по бокам от неё и, если я, сижу на протяжении пяти минут, уже откровенно скучая, то она трясется как банный лист, пряча от начальницы испуганные глаза.

   Девчонка сидит, весело покачивая ногой. С интересом осматривает интерьер сдержанного кабинета. Гримасничает: то вытягивая губки бантиком, то поджимая их, то расправляя в красивой улыбке. Смотрю на неё, пытаясь понять: притягивает меня эта картинка или всё же отталкивает? Не позволяет остаться равнодушным. Это да. От этого её так много в мыслях.

   - Мы вспоминаем павших минутой молчания? Насколько я понимаю, оплакиваем стыд с совестью? - грозно уточняет Катерина, пресекая поток моего сознания.

   - Феоктистова Юлия Александровна, - проговариваю за неё бесстрастно. - Моя подопечная.

   — Это я уже поняла, Константин, - язвит «железная леди». - А почему отвечаешь ты, когда я спрашиваю девушку?

   - Да? - удивленно хлопает длинными ресницами та, что ещё минуту назад, с детской непосредственностью рассматривала незатейливый рисунок стен, а сейчас буквально пялится на Катерину, широко распахнув и без того большие, бездонные глаза. - А я-то думаю, как такая умная и красивая женщина могла забыть имена своих подчинённых. Но, раз уж случился подобный конфуз, то надо молчать. Пусть представятся вам по новой, да сами всё объяснят. Мне то что? Сиди, жди своей очереди. Принято же высказываться по старшинству, так?

   Взгляд Катерины выражает отчаяние. Линия губ ползёт вниз. До неё начинает доходить с кем связалась? Как же! Я молчу. Пусть девчонка резвится. Играет. Как говорится, чем бы дитя не тешилось. Чем меньше в этом деле будет слов обо мне, тем лучше. Но, судя по её заявке с наушником... Огребать и огребать тебе Костя. Бл*дь и было бы за что?! Я же её даже пальцем...!

   Отрешаюсь, расслабленно откидываясь на спинку стула. Слышу разговор, но стараюсь не вникать без особой надобности. Не анализирую. Отпускаю. Девчонка увлечённо лопочет. Хлопает глазками. Смеется. В общем: идеально отыгрывает роль полной дуры. Катерина вздыхает. Местами сочувствует. Задаёт вопросы. Позволяет высказаться Маринке. По итогу, обращается ко мне с вежливым:

   - Константин Юрьевич, вам есть что дополнить?

   Поджимаю губы, молча крутя головой. Это не моя история. Не моя игра. На кой вмешиваться? Ну даст сейчас Катюха очередную форму для описи деталей провинности и что? Бумажки моя профессия. Не привыкать. Какой толк пугать пуганного?

   - Я надеюсь впредь избежать подобного недопонимания, - строго заявляет Катерина. Взмахом руки, позволяя, подняться со стульев. - Свободны. Все, - уточняет, повышая до окрика голос.

   Встаю, пожимая плечами. Какой детский лепет озвучен на тему появления моего наушника в женских трусах? Главное без аморальности. Я его туда не клал; к владелице этих трусов на пару метров не приближался; и даже ненароком не задевал и пальцем! Блестяще!

   Фыркаю в голос, прикуривая прямо на крыльце. Маринка, до сих пор пребывающая под впечатлением от моральной встряски, молча забирает из моих рук сигарету, присаживаясь, как есть, в белом халате, на пыльной поверхности верхней ступени. Хмыкаю, прикуривая вторую. Младшей из нас не предлагаю.

   - Так, подождите, какого хрена я всё ещё здесь? - задаётся вопросом, недовольно сложив руки на поясе, виновница "торжества".

   - Ты настолько идеально отыграла роль дуры, что Катерина прониклась и решила закрыть глаза на все твои шалости, - комментирую сухо, выпуская с облаком дыма вбок переизбыток гнетущих эмоций. - Естественно, такое прокатывает только в первый раз.

   - Котя, блин! - недовольно топает ножкой. - Ты меня пнуть не мог, да? Остановить? Типо снизь градус; давай уже хватит; стопэ ты, итак, сейчас вылетишь за ворота! Да, блин, блин, блин! - заходится, поднимая мыском пыль в воздух. - Только репутацию зря испортила! Вот для кого я раздевалась?! А всё из-за чего?! Нет. Из-за кого?!- наседает на меня ненавидящим взглядом. - Потому что кто-то до сих пор не придумал причину моего отчисления! Я многое на тебя повесила, обманувшись, что ты парень с мозгами, да? Где они, Коть, а? Мне вернуться в кабинет и показать директрисе ваше Хоум-видео?! Может под тягостью компромата она подчеркнёт мой путь на свободу?!

   - Вы мне оба объясните, что здесь вообще происходит?!- взрывается, негодуя Маринка. - И какого хрена эта малолетка вообще тобой помыкает и котькает?!

   - О, моя дорогая, - широко ухмыляется в ответ вредная девчонка. - Нас с ним уже столько всего связывает, что рассказывать придется очень-очень долго.

   - Не ведись на провокацию, - строго затыкаю Маринку, что едва не набрасывается на меня с кулаками.

   - А ты..., - встаю с намерением избавиться толи от неё, толи от бычка.

   - Что я? - с вызовом вскидывает вверх бровь и я с трудом сдерживаю мат за скрежетом сведенных челюстей. - То-то же, - выводит с ухмылкой. - Воспитанные мальчики так себя не ведут, а хорошо воспитанные тем более.

   Приседает на корточки рядом с Маринкой, окидывая её мягкостью взгляда:

   - Помоги мне, а? Из чувства женской солидарности. Мне очень надо домой. Меня там ждут. Вот такой же, - кратко кивает в мою сторону. - Рост, вес, две руки, две ноги, да практически всё идентично. Мозгов правда побольше, а я от их обилия прям тащусь. У меня большая любовь. Ты же понимаешь. Когда уже и платье в мечтах подобрано и имена пятерых детей, да пятнадцати внуков придуманы. Ты же тоже, наверное, о таком мечтала, да? До того, как этот придурок определил тебя в разряд девушек подходящих "только для секса"? А у меня по-серьезному, понимаешь. И с первой брачной в планах, а не мечтах. Ночью, которая реально будет первой. Понимаешь? Как в сказке. Поможешь, а?

   Рингтон телефона разрывает возникшую паузу, а я охватываю взглядом Маринку, что стала сама не своя и, кажется, сидит, глотая невидимые мне слёзы.

   - Милый мой, хороший, ты, как всегда, вовремя, - заливается звонкими колокольчиками, так меняющими голос. - Давай быстро отчёт по нашему делу, а после у меня к тебе два вопроса.

   Слежу за изменением её мимики. Впервые за последний час она вновь становится серьезной, более взрослой. Без этой напускной игривости, неряшливости и детскости. Собой? Или такой тоже лишь хочет казаться именно перед тем человеком?

   - Я разговаривала с ней утром. Спасибо, Тош. За всё, что ты ради меня делаешь. Не подпускай его близко к ней. Я объясню, как приеду.

   Грусть на лице. Отпечаток во взгляде. Решимость. Или её зачатки. Такая разная и такая...

   - Тони, у меня тут план побега накрылся, - фыркает смеясь. В миг преображаясь и становясь той же веселой и беззаботной девчонкой. Дерзкой. Красивой. С хитрыми лисьими глазами. - Ты там проследи ещё за корреспонденцией, которая поступает на адрес. Увидишь, какую писульку отсюда-отложи в сторону. Нет, не читай, милый. В девушке должна быть загадка. Изюминка. Ни к чему читать про меня всякие гадости. И да, я тут вечеринку замутить решила. Напомни, чем заменить гидроперит в искомой связке? Ага, точно. Другая комбинация. Спасибо, милый. Скучаю.

   Отключается довольно выдыхая. Окидывает нас вызывающим взглядом, уточняя у подвисшей Маринки:

   - А вы мне марганцовки не отсыпите? Грамм пять-десять?

   - Зачем? - впадает та, в недоумение. - Так много..., - протягивает настороженно.

   - С анальгином и серой мешать, - сплевываю в сторону со смешком, - Марин, ты же медик, химия должна от зубов отлетать!

   - Лис, я.…, - надувает губы обиженно, гневно зыркая на смеющуюся в сторонке девчонку.

   - В этом я не участвую, - бросаю резко, разворачиваясь в сторону моря, где на произвол судьбы в меньшинстве брошены Диня и Леночка. - И только попробуй потом заявить Катерине, что это я тебя научил! - прикрикиваю на ту, что решила устроить из корпуса одну большую и мощную дымовуху.

   - Спасибо за идею, - отзывается звонко смеясь. - Я воспользуюсь, если ты не начнёшь обо мне больше думать!

   "Больше". Бьётся в мозгах издевательски. Куда уж больше, карамелька? Куда уж больше?

***

Стук в дверь. Аккуратный и сдержанный. Бросаю взгляд на часы: по режиму время "дневного сна". Всем приказано сидеть по комнатам и вести себя максимально тихо. Иначе... Я вот тоже пытаюсь этому соответствовать. Пялюсь в верхнее спальное место, лёжа на нижнем двухъярусной кровати. Рассматриваю узор на листе ДСП, а рядом на полу разложены бумаги, что отсняла для меня Маринка. Читаю. Разбираю. Думаю. Делаю пометки. Свожу их в единое целое. И вновь читаю. Анализирую то, что вижу и то, чего, по-моему, в них не хватает.

   Второе "дело" отброшено в сторону за ненадобностью. Кирсанова больше не привлекает. А первое разобрано по страничкам и пройдено выделителем. С пометками моим почерком, над строчками и на полях. Теперь я владею большей информацией об интересующем объекте. Вопрос: какой от этого прок? И как быть с фигурирующим в деле именем? Стас. Так она дважды называла его в разговорах по телефону. В реальности: Станислав Владимирович Ильинский. Тренер высшей категории по спортивной гимнастике. Сорок один год. Рассматриваю информацию, которая удалось найти на него. Всё стандартно. Чопорно. Скромно. Бла-бла: семья, дети; куча воспитанников; призовые места, номинации, пьедесталы. Отзывы: хвалебные, сдержанные, нейтральные. Что ж, иметь стычки и разногласия по тому, или иному поводу для тренера и спортсменов — это нормально. Один много требует, вторые работают мало. Тем более пубертат и перетягивание на себя одеяла. А вот по поводу второго, часто произносимого ею мужского имени, в этих бумагах нет ничего. И это порядком подбешивает.

   Стук в дверь повторяется. Диня нехотя спрыгивает с постели. Едва не поскальзывается на одной из бумажек. Выпаливает грозное и упрекающее:

   - Ну, Костян! Мало того, что открывать не идёшь, так ещё и засрал весь пол своими бумажками!

   Шаркает рядом тяжёлой походкой, разнося по всей комнате шлейф своего недовольства. Распахивает входную дверь.

   - Ты ещё что тут забыла? - уточняет с неразбавленным отвращением, что буквально сочится сквозь голос. Усмехаюсь, мысленно сочувствуя гостю. Это ж надо чем-то так взбесить парня! Не припомню, чтобы за два месяца, проведенные вместе, наблюдал на кого-то у Дениса отклик подобной реакции.

   - Я к нему, - излишне самоуверенно выводит знакомый голос. Колокольчики стихли, но мелодичная база осталась. Кривлюсь, понимая, насколько поздно притворяться спящим. Слыша у уха: - Коть, кажется, он боится оставлять нас наедине, а у меня для тебя кое-что есть. Так сказать, в знак примирения. Вижу обиделся, но поверь, так было надо, - шепчет в подобие заговора: - Дай номер телефона-скину аудио файл. Послушаешь в наушниках. При нём такое нельзя. Это всё-таки конфиденциальная информация, да к тому же добытая мной не особо легально.

   Недовольно поджимаю губы, набирая на экране её мобильного свои цифры. Сохраняет. Спустя секунды вибрирует мой. Прослеживаю экран: диктофонная запись. Окей. Разберемся.

   -Уоу, Котя, - заходится в нескрываемом удивлении. - А ты, кажется, действительно начал обо мне думать, да? - рассматривает одну бумагу. Берет другую. Выводит неудовлетворительно. - Только, не в том ключе, что я просила.

   - Делаю всё, что умею, - хмыкаю сухо, подключая наушники.

   - Ты кто у нас по профессии будешь? - задаётся задумчиво.

   - Ищейка, - хмыкает Диня, вернувшийся в комнату с перекура. Смотрю на него неодобрительно, собираясь поменяться местами и уже теперь сам, отрешившись под аудио файл выйти за балконную дверь. - Или же крутой адвокат, как папаша, - подначивает друг, смеясь. - На мой взгляд последнее у него выйдет лучше, но, для дела, он ещё чуток перед отцом выкабенивается, артачится. В общем, набивает себе цену крутыми тачками и московскими квартирами, да, Коть? - кривится, показывая жестом насколько чужое присутствие ему здесь противно.

   - Везёт мне на юристов, - не заинтересовано хмыкает та, что, вытянув губки, читает мои пометки и дотошно перебирает бумаги.

   Выхожу, присаживаясь на теплую плитку. Прикуриваю, затягиваясь медленно и глубоко. Нажимаю на play. И наушники разрывает от голоса Маринки. Писклящего, сквозь динамики. Абсолютно не привлекательного. Делаю потише. Прикрываю глаза, пытаясь представить себя непосредственным свидетелем этого разговора. Слушаю.

   — Значит так, деточка, ты мне воду не мути, ладно? - злостно цедит Маринка, периодически подскакивая на высокие тона. - А то я тебя вышвырну. Сама. Прямиком за ворота. Да ещё договорюсь, чтобы местные провели обзорную экскурсию по всем злачным местам ближайшего побережья! Я понятия не имею, что ты задумала и какие у тебя планы на Лиса, да только он мой! Уяснила?! И все твои сказочки, это, конечно, красиво, но с реальностью никак не стыкуются! Ему нужен секс. Я его даю. Много. Часто. По-разному. Такая, как ты, не осилила бы! Да, он из таких кто рано не женится. Разве, что припрет. По совести. Понимаешь?! Или по большой любви. Только, очень сомневаюсь, что вообще существует такая, в которую он верит! Поэтому работаю над первым вариантом. Залечу-считай, пол дела сделано! Это мой выигрышный билет, и я никому его не отдам добровольно! Лис из таких, кого надо брать совсем юными! Это тот, с кем жены солдат становятся генеральшами! А с его папашей, деньгами и связями, так это вообще хеппи энд сказки про Золушку! Что ты на меня так пялишься?!- взрывается с осточертением, сверля писком виски. - Считаешь меня меркантильной? Да по х*й! Да, я заранее продаю ему своё тело. Пока молодая, красивая. Да, я с удовольствием сейчас рожу ему пару тройку спиногрызов подряд. Так, чтобы потом до конца жизни даже не задумываться, что он соскочит. Даже если и встретит "свою судьбу», - разряжается злым смехом, выводя хлестко: - Дети держат. Лис меня не бросит. А ты сиди и мечтай, детка! Строй планы со своим прыщавым подростком, который ждёт и обещает дождаться! Кстати, видео моё пересмотри. Хоть минет научишься на бананах делать. Здесь их дают нечасто, но всё же. Всё лучше, чем парня на голодном пайке до первой брачной держать. А то, того и гляди, уведет такая, как я. Более амбициозная, да опытная. Не попадайся мне лишний раз на глаза! И не котькай тут повсюду! Понятно? Иначе глаза выцарапаю! Они у тебя как раз, так и требуют закатить хорошую взбучку!

   - Марганцовки-то отсыплешь напоследок? - издевается голос, даже на пленке звенящий тысячью колокольчиков. - И всё, окей, больше не пересекаемся!

   Маринка уже не отвечает. Аудио файл переходит в режим тишины. Какой-то небольшой шум, хруст рядом. Конец. Запись прерывается.

   С чувством выдыхаю, туша истлевшую сигарету, к которой больше так и не прикоснулся. Прикуриваю новую, с чувством наполняя легкие дымом.

   - Я решила, раз план с директрисой провалился, то негоже заставлять тебя взрослеть на своих ошибках. Пусть этот момент слегка сгладится и пройдёт проще. Думала ты понял, что я специально её вывожу на эмоции, - хмыкает девчонка по близости, смотря на меня глазами кота из Шрека. Плавно тянется рукой к пачке, проговаривая совсем тихо: - Я заслужила, да? И прощения тоже.

   - Твои извинения приняты, - проговариваю, отшвыривая наушники и телефон в сторону. Ощущая себя с макушки до пят облитым вязкой грязью.

   - Мне жаль, - затягиваясь, нейтрально проговаривает девчонка. Уже отвернувшись от меня и просто смотря вперёд. Думая о чём-то своём. Возможно, про себя.

   - Ты очень правдиво рассказывала про планы на жизнь, - выдаю с нервным смешком. - Про первую брачную, детей и внуков. Я тоже повелся.

   - Брось, - искривляет гримасой лицо, - Кто в шестнадцать реально думает о подобном? Да и свадьба, первый раз, первый мальчик — это сказка для маленьких девочек, - проговаривает, ощутимо сглатывая. С чувством неразбавленной грусти. - И Маринка и я из подобного уже выросли. Но эмоции трепет знатно, да? - усмехается, толкая меня локтем в бок.

   - А как же твой парень? - задаюсь серьёзно.

   — Это тебя тоже проняло, да? - присматривается задумчиво. - Коть, ты поаккуратнее на поворотах. Занесёт. Он действительно тот человек, которого я безмерно уважаю и люблю. Большее обсуждать не намерена.

   - Самое время, чтобы заложить дымовуху, - хмыкаю сухо, наблюдая за тем, насколько активно и высоко солнце.

   - Хочешь помочь? - смеётся чисто и весело, обдавая взглядом, освежающим эту действительность, точно спокойное море.

   - Хочу, - соглашаюсь, притушиваю очередной бычок.

   - Сколько ты уже здесь? - уточняет с улыбкой, принимая мою руку, что помогает ей подняться.

   - Третий месяц, - заключаю нейтрально.

   - Котя, признайся, что без меня здесь было скучно и пресно! - настаивает, распаляя на губах одну из самых красивых улыбок.

   - Ты права, - заключаю серьёзно, понимая, как болезненно отзывается внутри её фраза.

   - Обожаю умных мужчин, - заявляет со смешком, озорно вздергивая носик. - А ты очень быстро учишься.

***

- Welcome to my party! - озорно смеётся она, наблюдая из дальней беседки серое здание, полностью теряющееся в плотном белом дыму. Весело болтает ногами, забравшись на высокие деревянные перила, которые использует вместо лавочки. Одномоментно распускает пшеничные волосы, взлохмачивает их пятерней. И наблюдает, с упоением, творящийся вокруг хаос: беготню; недопонимание; крики.

   Смотрю на неё, отмечая, насколько же этой девчонке идёт по жизни подобное безрассудство. Ни разу ещё не встречал человека, который способен настолько ярко чудить в своё удовольствие, превращая реальность в безумство! Смотрю, ловя себя на паршивой мысли, что не могу на неё насмотреться. Досадное недоразумение, да? И это, спустя сутки, с момента знакомства. И, ладно бы, с подобными отголосками притяжения, начало накрывать после бурного секса! Так не было ж его! Бл*дь! А, по ощущениям, будто уже ни одиножды. Страстно. Часто. Да много. Эмоционально. Да. Мозги ею начисто вы*баны. Однако, внутри нет желаемой пустоты. А есть она. Которой сплошь, подчистую, пропитаны мысли.

   - Пойдём, - зову, пытаясь как можно быстрее избавиться от наваждения и сдать её с рук на руки. День-два и всё вернётся на круги своя. Привычки возьмут своё. Жизнь придёт в обычное русло.

   За подобную провинность Катерина сразу её накажет. Посадит под замок "в одиночку" и, при первой возможности, отправит домой, состыковавшись с другими группами или вожатыми. Сопроводит этот шаг позорным выговором и слегка подмоченной репутацией.

   - С минуты на минуту поднимут тревогу, - поясняю сухо, стараясь не отражать на лице ни единой эмоции. - К этому времени нам надо быть под флагштоком.

   - Коть, тебе же понравилось, да? - весело спрыгивает на землю, без надобности отряхивая короткие шорты. - Хороший шухер мы здесь с тобой навели? Кто бы мог подумать! Двадцать закладок! Как же круто они дымят, да?!

   - Круто, - соглашаюсь серьезно. - Твой подвиг войдёт в историю. После, с подобным набором таблеток, никого не рискнут сюда пропускать.

   - Ты мне хоть пиши, что да как тут, - выдыхает мечтательно, будто уже с вещами стоит за забором. Слегка треплет меня за щеку, что ещё хранит на себе отпечаток её удара, проговаривая с толикой нежности: - Я с тобой практически уже успела сродниться.

   - Топай уже, - подталкиваю вперёд, отдавая ей в руку последнюю из заготовок. - Положи в карман. Должны проводить общий досмотр.

   - Умничка моя, - протягивает с довольной улыбкой. - И что бы я без тебя делала?

   - То же самое, только одна, - хмыкаю сухо. - Считай это благодарностью за Маринку.

   - Замётано, - фыркает смеясь.

   - Дальше давай ближе к корпусу, - командую скупо. - Я в обход. Не хватало ещё, чтобы нас с тобой видели вместе.

   - Коть, а камеры? - вспоминает запоздало.

   - Три действующие направлены только на забор и выходы за периметр. Ни на одной не засветились.

   - Ты гений, - смеётся, как-то резко подлетая ко мне и целуя в щеку. - Я тебя буду помнить..., - начинает, не переставая смеяться. - Ну, как минимум, ближайшие пару месяцев точно. Потом сборы, учёба. Сам понимаешь. Будет уже не до этого.

   - Ага, - хмыкаю сухо. - Понимаю.

   Расходимся в разные стороны. Она-веселой, беззаботной походкой. Я- отбывающий повинность, который идёт на заклание. Оглушающий горн. Трижды. Кривлюсь, устремляясь к флагштоку.

***

- Я даже не собираюсь спрашивать: чья это работа! - звенит сталью в рупор Катерина. - Взрослый блок, построились в шеренгу по одному и приготовили карманы к досмотру! Денис начал проверку слева, Константин справа! И чтобы через пять минут я уже знала кто в этом виновен!

   Послушно расходимся с Диней в разные стороны, не успев перед этим перекинуться и парой слов о случившемся. Девчонка с озорными глазами строится так, чтобы быть ближе к краю, с которого иду я. Мысленно призываю себя к спокойствию, чисто для вида проверяя чужие карманы. Чеканя с одной интонацией робота:

   Чисто. Чисто. Чисто.

   Стопорюсь рядом с ней, чуть дольше положенного. Смотрю в её ухмыляющиеся глаза. С вызовом поднимает руки вверх, позволяя беспрепятственно проникнуть в небольшие карманы на шортах, сидящих по бёдрам в облипку. Парирую краткой улыбкой, заявляя безапелляционно:

   - Пусто.

   И иду к следующему, замечая боковым зрением, как улыбка не сразу сходит с её влажных губ, а щеки, наоборот, в один миг вспыхивают багровым румянцем концентрированного гнева.

   - Что? Как? Катерина Ивановна! - выкрикивает, привлекая внимание. - Да он специально!

   Нервно проверяет карманы, не находя "закладки". Топает ножкой, выговаривая грозно:

   - Блин, да проверьте же вы его! Он забрал у меня свёрток, что был в кармане! Да я вам расскажу сейчас как это делается!

   - Феоктистова, да хватит уже! - рыкаю грозно. - Мы ещё не успели забыть твоё предыдущее выступление, а ты опять за своё! И опять все вокруг виноваты!

   — Вот же зараза, - цедит сквозь зубы, а я с трудом сдерживаю себя от улыбки, наблюдая языки адского пламени в васильковых глазах. - И как я могла в тебе так ошибаться? - шипит, точно змея. - Катерина Ивановна, ну проверьте его карманы! Пожалуйста!

   - Господи, Костя! - обречённо выводит «железная леди» на радость многочисленной публике. - Как же я уже от вас устала! Денис, проверь друга! И вставь ему..., - замолкает в последний момент, под откровенные смешки, явно собираясь ругнуться. - Если что-то найдешь, - заключает сурово, поджимая губы.

   Диня медленно походит, сверля меня ледяным взглядом. Кратко бросает еще один на неё. Отрезвляющий. Полный ненависти. Залезает вглубь моих шорт. Выдыхает, как разъяренный бык, буквально в лицо. Расширяя напряжённые ноздри. Прячет в своей руке "нычку", шепча: - Придурок. Всех же утянешь.

   - Денис, что там? - выводит зло Катерина.

   - Пусто, - абсолютно бесстрастно заявляет Диня.

   - Катерина Ивановна, - комментирую я устало, - Девочка просто требует повышенного внимания. Вы же сами видите, насколько эти гимнастки инфантильные. Подтверждение тому утренний случай. Сплошное нарциссическое поведение.

   Девчонка стоит насупившись. Глаза выжигают во мне дыры; щеки пылают. Молчит. Толи, решив, принять поражение, толи не желая выставлять себя ещё большей дурой.

   - Проверить остальных! - окрикивает Катерина.

   Идём, вместе с Диней. Навстречу друг другу. Монотонно чеканя:

   - Пусто. Чисто.

   - Разойтись всем по комнатам, - нервно заключает «железная леди». - В наказание за произошедшее лишаетесь дискотеки на три дня. Отбой в восемь! Всем всё понятно?

   - Да, - парируют недоброжелательно "детки" и растягиваются малыми кучками из-под флагштока.

   - Я тебя прибью, - цедит Диня сквозь зубы. - И чтобы тебя, - зыркает холодом взгляда по притихшей девчонке, - Я близко не видел ни рядом с ним, ни с нашей комнатой. А то найду номер родителей и хорошенько с ними поговорю. Ясно?!

   - Так точно, - парирует нехотя, кривя губы и отворачиваясь в другую сторону.

   Пожимаю плечами, уходя в сторону деревянной беседки, с которой началось это действо. Забираюсь на широкие перила. Так же, как совсем недавно она. Вот только не раскачиваю ногами в приступе невольной радости. Сижу, накачивая лёгкие дымом. Гоняя в голове одну и ту же мысль: с какого, я вдруг передумал?

   - Котя, зачем ты так со мной, а? - уточняет, не доходя пяток метров. Давя и оттуда тяжестью своего взгляда.

   Улыбаюсь, пожимая плечами:

   - Маленькая, вредная карамелька. Ты же сама сказала, что без тебя здесь станет слишком пресно. Оно мне надо?

   - Даже не подходи ко мне больше! Ясно? - выводит зло, поджимая губы в обиде.

   - Яснее ясного, - парирую с лёгкостью.

   - Но тренировки это не отменяет, - проговаривает, гордо отводя в сторону голову. Констатируя с неохотой: - На них располагается временное перемирие.

   - Как скажешь, красавица, - парирую устало, выдыхая дым расслабленно и очень плавно.

   - Котя! - осекает, вновь притягивая к себе внимание.

   - Ммм? - уточняю с оттенком легкой улыбки.

   - Раз уж я всё ещё остаюсь здесь, позволь поинтересоваться, - уточняет серьёзно, прищуривая смеющиеся глаза. - Ты уже привык к своей новой кличке?

   - Сильнее, чем к имени, - парирую со звучным смешком и она, не сдерживаясь, тоже в ответ улыбается.

***

- Костян, ты вообще чё творишь и во что ввязываешься? - буквально допрашивает Денис, припирая локтем к стене блока. Сводя глаза на одной линии, так, чтобы не соскочить и не отвертеться.

   - У неё компромат на меня. Ты же помнишь, - вывожу расслабленно, что напрягает его ещё больше.

   - Да какой нах компромат, а? - взрывается, отпуская захват. А кулак ударяется в стену, буквально в паре сантиметров от моего лица. - В свете последних событий, что начались здесь с момента её появления, тебе уже должно быть на это похеру! Или скажешь, что я не прав? Поведаешь другу байку о том, что она этим видео держит тебя за яйца? Ага, как же, Лисовский! За твои так просто не вцепишься! Да, только, бл*дь, кажется, ты и сам рад отдать ей в руки невидимый поводок! Ты думаешь я слепой, а? Ты ох*ел, Костя?! Как бы с виду она не была мила и прекрасна, ей пятнадцать! - буквально рычит, исходя желчью, - По факту пятнадцать! Текст подходящей статьи у тебя перед глазами ещё не возникает, когда её видишь? И этот месяц, до её дня рождения, сейчас решает очень многое! Ты меня вообще слышишь?!- заходится громче, но не настолько, чтобы этот спектакль одного актера могли услышать соседи. - Придурок, - выпаливает зло, едва не сплевывая на пол, - тебя же посадят! Причем реально так, что и срок дадут, не просто надписью на бумажке! Начинай уже в её присутствии думать мозгами, а не вставшим членом! Назад потом свои действия не отмотаешь! Ты не в том заведении! Ты официально при должности! Катюха известный борец за справедливость! Похлеще тебя! Она сдаст! Реально сдаст, понимаешь?! И будет права, Костя! Если ты хоть пальцем эту девчонку и кто донесёт... А, если, по факту, ещё окажется, что на этот момент она и не "девочка" - так пусть через неё хоть рота солдат до этого годичной давностью прошла, повесят всё, брат, на тебя! Ты сядешь, Костя! Ты! За связь с малолеткой!

   - Понял. Принял. Проникся, - заключаю с ухмылкой. - Уймись, Динь. Не трогал я её и пальцем.

   - Понял, да? - заключает злостно, резко выкидывая кулак, попадающий мне практически в печень. Наклоняется ниже, процеживая сквозь зубы, пока я пытаюсь создать видимость, что этого удара и не заметил: - Лисовский, бл*дь, я же вижу, что ты для себя уже всё решил. Чтобы я тебя на пять метров рядом с ней не видел. Понятно? Придурок! Ещё только сутки прошли с момента заезда, а ты уже мозгами поплыл! Думаешь этого не видно? А, если видно мне, то позже и до остальных дойдёт, понимаешь? - недовольно качает головой, точно устав читать мне нотации: - Да ты на неё смотришь так, словно находишься под кайфом; и всё стерпеть готов и все простить, глаза закрыть, где надо и, где не надо. Костян, очнись, а? - выводит с толикой безнадёжности. - Я предупреждал держаться подальше от двадцать первой? У меня реально на это дело чуйка...

   - Всё будет нормально, - похлопываю его по плечу, проматывая внутри себя ощущения, что оголяют его слова. Точно зачищая высоковольтный провод и опуская его концы в воду. - Я смогу, - вывожу, непонятно кого убеждая.

   - Придурок, - заключает не веря. - На выход, - командует жёстко. - Пошли писать Катюхе по собственному пару дней. После возьмёшь такси и поедешь в самый центр разврата: к скоплению совершеннолетних, свободно отдыхающих вокруг, пьяных баб и будешь трахать до усрачки любых в радиусе одного метра. Понятно тебе, дядя Диня, план на ближайшее будущее изложил или мне на твоё отстранение сразу Катюхе бумажку накатать? - выдаёт злостно скалясь, получая в ответ одобрительный кивок. - То-то же, - ухмыляется более довольно. - Выплеск гормонов получишь-химия перекроет мозги. А замечу после, что терапия прошла мимо: я тебе самолично яйца отобью, так, чтоб бл*дь до конца смены не то, что член не поднялся, а вообще передвигаться мог с трудом. Вот такой расклад, Костя, - заключает весело у кабинета «железной леди». - И ты сам меня потом ещё благодарить будешь. Это уж точно.

***

Катерина выслушала мою речь без особого энтузиазма. И лишь фраза друга, о потоке возможных слухов, которые могут распространиться среди воспитанников и коллектива, в связи с событиями сегодняшнего дня, заставили её посмотреть на ситуацию под другим углом.

   - Катерина Ивановна, - заключает Денис, - Вы же умная женщина, понимаете, что она Лиса специально выбрала, типо мальчиком для битья. Необходимо девчонке самоутверждаться в обществе. Возможно, вокруг девчонки кажутся красивее и круче, а она внимания от мальчиков уже хочет. Вот и придумывает вокруг себя небылицы. Типо и вожатый вон, чуть ли не с ума по ней сходит. Да одно её поведение на море, до трясучки довести способно! Это ж, блин, как надо так уметь ладненько лгать! Я б реально с её слов решил, что Костян с ней в одной постели ночевал, да только своими глазами видел его в нашей комнате, а сплю я чутко и просыпаюсь часто!

   - Я тебя поняла, Денис. Спасибо за взгляд со стороны, - задумчиво выводит директриса, протягивая мне лист. - Пиши: снимаю с себя все возложенные обязательства на даты; прошу не высчитывать эти дни из практики; дата, подпись и шапка заявления по стандарту на моё имя. Выйдешь за ворота в течение получаса. Никому ничего не объясняя. Маринку свою заткни, если вдруг..., - выдает нервно. - Устроил мне тут любовные треугольники. То одна сидит слезы, льёт, да уволится собирается, то другая. Дуры, мать их!

   Пропускаю мимо ушей последнее, кивая на вышесказанное.

   - Через три дня жду. Начало смены в семь тридцать утра.

   - Благодарю, - выдаю скупо откланиваясь. Успевая, под её бубнеж сдать заявление по стандартной форме. Подчеркнуть размашистой подписью и проставить дату.

   - Славненько, - заключает Катерина, дочитывая. - Денис, теперь ответственность за эту девчонку ложится на тебя. Надеюсь, ты уже сказал другу "спасибо".

   - Уже, - саркастично хмыкает Диня.

   - Славненько, - повторно кривясь, выводит Катерина.

***

- Лис, - мягко улыбаясь, выводит Маринка, встречая меня на улице перед корпусом. - Что у вас там опять сегодня произошло? - тянется поцеловать, но я ухожу в сторону, комментируя:

   - Марин, дети.

   - Конечно, - хмыкает, стирая улыбку. - Как я могла забыть. А ты куда, милый? - прищуривается, замечая набитый рюкзак за моей спиной.

   - Катерина дала пару дней за свой счёт, - выдаю с открытой улыбкой, проговаривая на расслабоне: - А Диня сопроводил маршрутом самых злачных мест с обилием красивых, доступных и пьяных женщин. Короче, Марин, если вдруг буду не доступен, то перезвоню позже, - ухмыляюсь довольно, протягивая томно: - Ты ж, понимаешь, могут возникнуть более важные обстоятельства.

   - Да, понимаю, Лис, - сглатывает, в миг изменяя взгляд. Смотря на меня, точно разъяренная фурия. - А я? - всё же не сдерживается от вопроса.

   - Мариш, ну чё ты заходишься, а? - выдаю издевательски. Интонацией реального придурка, не понимающего почему к нему привязались. - Мы с тобой друг другу что-то обещали? Потрахались классно. Спасибо. Понравилось.

   — Вот же малолетняя сучка, - проговаривает она зло, хмуря брови и широко раздувая при выдохе ноздри. - Да чтоб её! Лис, и ты ей поверил? Ей, а не мне?

   - Смутно понимаю о чём ты, - хмурюсь задумчиво, создавая видимость, что пытаюсь разглядеть в ней ответ.

   - И я тоже. Уже смутно понимаю. Хорошего отдыха, милый, - выводит степенно. - Я буду ждать.

   Салютую в ответ, уходя к дальнему выхожу, что заканчивается проходной.

   Подписываю бумаги. Кривлюсь, замечая подъехавшее такси.

   - Здравствуй, свобода, - хмыкаю себе под нос. - Не сказать, что я сильно соскучился, но, раз уж мы встретились...

   Отключаю телефон, заранее скидывая брату уведомление: "Не теряй. Всё нормально. Потом объясню."

   - Куда? - из открытого окна уточняет водила.

   - Туда, где много женщин, выпивки и пару дней можно переночевать, - парирую без особого энтузиазма.

   - Эй, брат, я тебе сейчас такое место покажу..., - протягивает довольно с местным акцентом. - Там такие девочки, вах!

   — Вот девочек не надо, - хмыкаю недовольно, - Давай постарше, окей?

   - Вай, да что ты меня обижаешь! - выдает грозно. - Всё легально: и алкоголь не палёный, и девочек по паспортам пропускают!

   - Меньше слов, - парирую скупо, протягивая купюру и он отъезжает, под заводную и не особо приятную для слуха музыку.

***

Сижу на краю полотенца, разложенного на теплом песке. Море накрывает пенными накатами ноги, вытянутые вперёд. Солнце окрашивает горизонт в красный, а всполохи огня тонут в воде, превращая её в чистое золото. Телефон лежит рядом. И, за истекшие двое суток, на него никто ни звонил, ни писал. Никто не соизволил поинтересоваться моим самочувствием или координатами место положения. Это радует и, одновременно, удручает. Даже Диня и тот "не надоедает".

   Рядом, в пакете со льдом, приткнута початая бутылка вина; на закуску нарезана дыня. На улице уже не так душно. В наушнике любимая музыка. И всё вроде правильно. Гладко. И что-то не так. Не то. Не такое.

   Пошатывая голой ступней в подбегающей воде, подпеваю словам, доносящимся из динамика:

   - А вокруг плывут облака, солнце прячется за горизонт. - Вывожу неприемлемо с грустным смешком, - Я жду её звонка. Чего она ждёт...?

   Тонкие пальчики ползут вверх по спине. Красивые женские руки оплетают шею, а губы оставляют влажный отпечаток в районе уха.

   - Костя, набери её первый, - нашёптывает дьявольский голосок, насыщенный алкоголем и довольной улыбкой. - Все наши ограничения — вот тут, - плавно постукивает подушечками пальцев по моему виску. - Если почуял своё, за него надо бороться. Поверь на слово тёте Оле. Я, вот, тоже вернусь в Москву и поставлю свою жизнь с ног на голову! Непременно поставлю. Не получится так, значит нагну раком!

   - Тётя Оля, - усмехаюсь ехидно, накрывая в знак согласия её руки своими. - Напомни, ты когда крайний раз меняла свой паспорт?

   - Костенька, - сладко мурлычет в ответ. - Ты же пару дней назад дважды сверился с моим документом, перед тем как продолжить начатое. Но меня, эта короткая жизнь, забросала таким обилием проблем и уроков, что ощущать себя на цифры, заявленные в паспорте абсолютно, не получается!

   - У тебя ещё всё впереди, - поддерживаю, вспоминая минувший вечер и выплеск её горечи, что пытался унять поцелуями. Получилось? Судя по довольной мордашке с утра, даже очень. Ну, а к вечеру нам обоим вновь понадобилась дополнительная доза анестезии.

   - Наберёшь меня, когда вернёшься в столицу? - уточняет заискивающе, проходя языком по пульсирующей венке на шее. - Если вдруг у тебя здесь ничего не получится..., - продолжает пространственное. - Я найду способ как помочь тебе отвлечься от плохих мыслей и успокоиться.

   - Возможно, - заявляю честно, сам не имея по этому поводу определенности.

   Встаёт, потягиваясь, точно кошка. Обходит, усаживаясь на мои колени. Так что до её спины, порой долетают соленые брызги. Забирает второй наушник, лежащий рядом, плавно покачивается на мне в такт музыки. Улыбается, довольно и чисто. Высокая, красивая, платиновая блондинка, с правильными и не совсем идеальными чертами лица; с натуральной, небольшой грудью, плоским животом и накаченной задницей. Которой она, настолько похабно крутила в своем пьяном танце, что я не смог остаться равнодушным перед этим зрелищем и пристроился рядом.

   Двадцать пять. Такая цифра считывается в её паспорте. Я сверился дважды. Реально. И она пошла. Безоговорочно. Следом. Вначале в мужской туалет, после на пляж, а там уже и в проплаченный номер. И осталась. На два дня. С краткими вылазками за едой, алкоголем и ночными выходами туда, где грохочет музыка и позволительны самые развратные танцы.

   Отпивает вина. С горла. Накрывая мои губы жадным поцелуем, шепча на выдохе:

   - Костя, какой же ты классный мальчик. Если бы я была поглупее и помоложе... И не такой меркантильной сукой, которой уже тесно в небольшом шалаше, - смеётся от приступа самоиронии, - Если бы мне замуж не было пора, да жизни красивой не хотелось бы и деток, - вздыхает, на последнем, похоже, действительно говоря правду. - Я бы тебя себе оставила. Вот такого: очень нежного; напористого; страстного; молодого и красивого. Абсолютно диаметрального тому, с кем приходится спать в столице в поисках лучшей доли. Я уже очень завидую твоей девочке, - шепчет, с нотками грусти.

   Забираю из её рук бутылку, отпивая щедрый глоток.

   - Пользуйся в своё удовольствие, пока я рядом, - хмыкаю сухо, понимая, что пора переходить на нечто более горячительное. Иначе проснется совесть или ещё что более атрофированное за эти дни. - На месте мне надо быть к пяти утра. Номер оплачен ещё на сутки. Отдохнёшь, после отоспишься.

   - Знаешь почему ты не можешь выкинуть её из головы? - шепчет смеясь. С ней ещё нельзя вот так, - улыбается, скатывая пальцами вверх мою футболку. Заставляя отклониться на локти назад, а потом и вовсе лечь на спину. Ощущая, как она прижимается сверху. Вся и полностью. Давя на лёгкие весом своего тела. Бессовестно целуя мою шею, щеки, губы. Потираясь об меня, словно кошка, то грудью, то бедрами.

   Подпевая в такт песне, сексуально дразнящие голосом:

   -И уже нет места для шага назад,

   И уже нет времени, чтобы свернуть.

   И у нас нет сомнения в наших глазах,

   Всё пройдёт, но останется пройденный путь...

   Перехватываю её, накрывая собой. И плевать, что вокруг часть общественного пляжа. Этот край более пустынный и менее привлекательный для купания. Покрываю поцелуями линию груди, что свободна от спортивного купальника. Смеётся, прижимаясь сильнее.

   - Хочу тебя, море, вина и танцевать, - шепчет, сбивая дыхание. - До середины ночи ты мой, Костя, а после отправляйся назад. И пообещай мне, что никогда в жизни, ни при каком условии, никому, ни за что не отдашь своё!

   - Слишком много отрицания, Оль, - усмехаюсь, добираясь до её губ.

   - Правильно, - выдыхает резко и часто. - Бери своё, Костя. Без жалости и без сожаления об этом в будущем. Я так часто вспоминаю о моментах, когда не попробовала рискнуть. Не совершай подобных ошибок.

   - Вина? - уточняю, стараясь сейчас не пропускать через себя её фразы. После. Если тому придет время. Если накроет.

   - Да, - смеётся в ответ. - И купаться, пока не зашло солнце. А потом ещё вина. Тебя. И танцы. Обязательно танцы, Костя. Чтобы забыться о том, что утром даже тебя не останется рядом.

   - Солнце ещё высоко, - успокаиваю нас обоих, отрешаясь от всего остального. Терапия, прописанная Диней не возымела особых успехов, но я, честно, пытался. Впереди последний рывок. Попытка. Только вот внутренний таймер тянет назад не к положенным семи тридцати, что были обозначены Катериной, а к пяти ноль-ноль. К баскетбольной площадке, взамен проходной. К оговоренному месту встречи.

   Появится ли она там три дня спустя? Вопрос. А если да? Чего следует ждать от подобной встречи...?

ГЛАВА 2

«Худшая ошибка, которую можно совершить в жизни,

   - все время бояться совершить ошибку.»

   Элберт Грин Хаббард

   Ошибка 2

   Четыре сорок шесть. Паркуюсь на приступе дальней дорожки, что ведёт к маяку и водопаду. Не заезжаю через проходную; не обозначив своё присутствие на территории лагеря. Оставляю байк и два серьёзных шлема, свисающие по бокам, что так же взяты в аренду. Семь часов с последнего принятия алкоголя. Не крепкий. Должен полностью выветриться. Почти сутки с окончания сна. Состояние сносное. В крайнем случае, отрублюсь на время "тихого часа", а там и отбой, вроде как, ни за горами.

   Перемахиваю через забор. Привычным маршрутом. Вне камер. Плавная дорожка ведёт к баскетбольной площадке. Останавливаюсь метрах в двадцати от решетки. Замираю. Рассматривая девчонку, что уже мелькает за железной оградой: высокий хвост; спортивный топ; длинные лосины; кроссовки; ладони, что обмотаны эластичным бинтом; широкая толстовка скинутая, за ненадобностью в сторону. Сальто. В разбеге по прямой. Из одного угла асфальтированной площадки, перпендикулярно в другой. Быстро. С сохранением динамики и амплитуды. Высокий прямой шпагат, с перегибом вперёд. Понятия не имею, как обозвать правильно иначе увиденное! Но выглядит впечатляюще! Даёт несметный рывок для разгона фантазии!

   Ускорение. Прыжок вокруг себя; с неким переворотом. Опираясь на асфальт то ладошками, то мыском ноги. Действуя грациозно. Легко. Плавно. Останавливаясь за десяток сантиметров до описанного краской угла. Выравнивая стойку. Держа осанку. С королевской статью. Сверяясь с тем, чтобы за окантовку краски не ушли пятки. Улыбается. Довольно выдыхает. Поправляя за уши, выпавшие из хвоста пряди.

   - Прекрасная физическая форма, - комментирую, обозначая своё присутствие. - Ни единого намека на былую травму.

   Задерживает на мне серьезный взгляд. Распаляет на губах ослепительную улыбку. Вызывающе закусывает нижнюю губу, выставляя вперёд руку. Точно приглашая подойти ближе; точно собираясь подманить пальчиком. А на деле, зажимает кулак, выставляя вперёд единственный средний. И занимает исходный угол. Отворачивается от меня спиной, совершая сальто назад. И ещё раз. Практически без остановки. Ловко переворачиваясь в воздухе. Остро чувствуя невидимую линию диагонали. Насколько четко, словно по ней, на высоте, натянут стальной канат. На котором нельзя оступиться, без падения впоследствии, и возможности размозжить голову о землю.

   Прыжок. С переворотом вокруг своей оси. Прыжок. В подобие двойного сальто. Четко. Жестко. С опорой ладонями об асфальт. Наверняка больно и энерго затратно. При том, что на часах чуть больше пяти ноль-ноль, а на момент моего прихода сюда, её тренировка уже была в самом разгаре. Блестящая испарина на спине. Прилипающие к щекам мелкие пряди.

   - Поговорить не желаешь? Или продолжить бодаться вне этих стен? - бросаю ей в след, в надежде всё-таки быть услышанным. - Погнали! - отчеканиваю серьёзное, в виде приказа.

   Останавливается, с десяток секунд, переводя дыхание. Смотрит на меня сквозь толстую сетку ограды. Сосредоточенно. Без тени лишних эмоций.

   - Коть, то есть ты реально считаешь, что все эти дни, я смирно сидела и ждала твоего появления?

   - Плюс-минус, - плавно ворочаю рукой в воздухе в виде общепринятого «приблизительно». - Я же о тебе думал всё это время, - вывожу абсолютно серьёзно. - Почему ты должна была вести себя по-другому?

   Разрезает тишину звонким нервным смешком. Уточняя, подняв брови в знак удивления:

   - Серьёзно? Не слишком ли ты сегодня в себе самоуверен?

   - Маленькая, вредная Карамелька, - проговариваю с мягким смешком, - Меня несколько дней подряд убеждали в моей уникальности и непревзойдённости. Пришлось сдаться, проникнуться и смириться. Так что, сворачивайся и погнали. А то опоздаем.

   - Шикарно, - выводит плавно, приспустив, в прищуре век, свои длинные ресницы. - То есть, тебя кто-то там убеждал, а соответствовать ожиданиям должна именно я, да? Котичка, а моего мнения на этот счёт ты спросить не желаешь?

   - Вообще-то, официально, ещё в течение месяца, на личное мнение ты особо-то не имеешь и права, - заключаю с открытой ухмылкой. - Могу зачитать наизусть текст статьи, раз уж не веришь мне на слово. Так что, считай это исполнением ранее заключённого договора, или обязательной тренировкой, вписанной в четкий план твоего физического восстановления. В общем обзови как хочешь, но выдвигайся к исходной, иначе пропустишь всё интересное.

   - Я имею своё "фи" на этот счёт, - выводит кривясь. - И даже если я тебя и ждала, то только ради того, чтобы посмотреть в эти бесстыжие глаза. Удовлетворения не получила. Раскаяния в них нет ни грамм. Пошел прочь. Понял? Проваливай.

   Разворачивается и отходит в сторону к снятой толстовке. Ловко подхватывает её со скамейки. И следует к тяжёлой калитке, что находится в паре метров от меня.

   - Хей, - призываю к вниманию мягко, - А если я скажу, что меня заставили свалить на эти дни, чтобы не совершить в дальнейшем непоправимых ошибок? Да, только, я уже не единожды, мысленно послал их всех к черту. И у меня для тебя есть сюрприз. В довесок к тому, что я знаю, как вернуть тебя домой раньше времени.

   Останавливается. Осматривая меня со всей щепетильностью. Поджимает губы. Словно ища подвох в произнесенных словах. Подходит вплотную. И, всё же, держась на расстоянии. По ту сторону от решетки. Уточняя на выдохе:

   - И как же?

   - Просто будь рядом, - выдаю с лёгкой улыбкой. - Когда ты поблизости вокруг всё начинает искрить и разваливаться на части. Что-то, из подобных катаклизмов, явно приведёт к твоему отчислению. Ну, или, - замолкаю, рассматривая её более трепетно и досконально. Пытаясь урвать каждую мелочь, ранее недоступную взгляду. Проговариваю, готовый нести полную ответственность за свои слова, но всё же, выводя их с толикой самоиронии: - Или я сам сокращу дистанцию, между нами, и отправляюсь напрямую в штрафбат, а тебя, в желании сокрыть следы "преступления" отправят домой первым же рейсом.

   - Этот вариант мне не подходит, - выводит задумчиво, опуская глаза. Отпечаток печали и грусти делает её лицо более взрослым, ранимым.

   - Отчего же, Карамелька? - уточняю заискивающе, пытаясь проследить столь резкую перемену. - Каждый получит по заслугам: ты желанное освобождение; я наказание за то, что посмел позволить себе в тебя влюбиться.

   Мотает головой, изгибая губы в кривой усмешке.

   - Из тебя получится отличный адвокат, Котя, - заключает, обдавая холодом взгляда. - Абсолютно невозможно понять: говоришь ли ты правду, или нагло врешь прямо в глаза. Это особый талант. Даже не думай о выборе другой профессии. Денис прав: в этой ты будешь не превзойдён и бесподобен! Ты же из любой ситуации способен выкрутиться! Тебе же плевать на всё и всех, да? Хоть Господу клясться в приверженности, скрестив за спиной пальцы, хоть под руку идти с самим Дьяволом. Ты три дня был неизвестно где и с кем, а виноватой в итоге делаешь меня? Не много ли чести, а?

   Васильковые глаза заволакивает темной обидой. Напряжённые губы вытягиваются в продольную линию. А время уходит и, до заявленного срока, его остаётся совсем мало.

   - Придумай, - проговариваю серьезно, - Всё что угодно. И я достойно приму наказание.

   Фыркает звучно и выводит пространственное, словно примериваясь ко мне взглядом, идущим исподлобья:

   - У меня фантазия покруче, чем у тебя. Ведь знаешь.

   - Ни в чём тебя не ограничиваю, - подмигиваю, кладя ладонь на железную сетку в знак заключения нового соглашения.

   Поджимает губы, словно взвешивая все "за" и "против". Прописывая в воздухе, ощутимо весомое: "Хорошо". А, ледяные глаза, так и выводят в ответ " Не пожалей. Ты сам напросился!"

   И я с удовольствием подписываюсь под всем вышесказанным. Уверяя одним взглядом "согласен".

***

- Bmw k1600 gt, если я не ошибаюсь, - подходя к байку, посредственно выводит в воздухе, точно рассуждает о чем-то обыденном и повсеместном.

   - Gtl, - правлю с улыбкой, не скрывая своего отклика восхищения. - Откуда такие познания?

   - Автомастерская рядом с домом, - пожимает плечами, проходится подушечками пальцев по лакированной поверхности до крепления шлема. - Я там часто бываю.

   - По необходимости? - уточняю, в попытке удовлетворить возникший интерес или же попросту узнать больше: о её жизни, помимо той, что открывается взгляду здесь.

   - Как сказать..., - улыбается, окидывая двусмысленным взглядом. - В моём распоряжении персональный инструктор.

   - Пожалуй, это многое объясняет, - соглашаюсь, снимая для неё шлем. А губы невольно напрягаются. И кулаки напрягаются тоже.

   - Да ладно тебе, - выдыхает протяжно. - Казаться профи, в подобных вещах, намного проще, чем быть на самом деле. Необходимо просто запомнить азы, а у меня хорошая память. Значок bmw ни с чем не спутать. Практически всем их моделям приписаны одни и те же буквы, а цифры, соответствуют лошадкам. Тоже на глаз определить можно. Так что, ты просто выбрал знакомую мне модель.

   - Или у тебя всё же был хороший учитель, - поправляю, со знанием дела.

   - Не то слово. Настоящий АС, - фыркает смеясь. Звонко, искренне. Вновь включая застывшую в памяти мелодию колокольчиков.

   - Он хоть в курсе сколько тебе лет? - хмурюсь, пытаясь воспроизвести перед глазами картину, которая, пока, так и не складывается.

   - Доподлинно, - чеканит уверенно.

   - И? - задаюсь излишне эмоционально.

   - В наших отношениях подобная разница в возрасте никого не смущает.

   Оставляю без комментариев данное изречение, занимая руки тем, чтобы помочь закрепить на ней шлем. Прячу за зеркальным визором бесстыжий взгляд, уверенный, что под ним, до сих пор, сияет улыбка. Забираю второй, занимая место водителя. Помогаю усесться ей и глубоко выдыхаю, ощущая сцепление рук на своем животе и плотное соприкосновение со своим её тела. Без малейшего зазора. Завожу двигатель, стараясь не думать об этом, а по коже пробегает ощутимая дрожь. Накрывает теплом и нежностью. Желанием обнять в ответ.

   Заставляю себя выдавить педаль. Отрешаясь. Впереди должна быть только дорога. Вне посторонних мыслей. Важнейший фактор: безопасность. Цена ошибки-жизнь. Дорога не прощает беспечность; самоуверенность; романтику; ворох ненужных мыслей. Она дарит свободу, но и отбирает под чистую, всё разом.

   Её руки окольцовывают меня сильнее, а дыхание выравнивается, становясь спокойным, размеренным. Проходит сквозь меня, усмиряя и мой пульс тоже. Такое возможно, только когда тебе доверяют; и, когда двое, способны создать единство.

***

В этот раз мы забрались в дальнюю точку: за маяк, за водопад, что огибает небольшая дорога и высоченная скала. К каменной чаше, что наполняет горная река. Берег которой меняет цвет в лучах восходящего солнца, а поверхность воды превращается в огромное зеркало.

   Она стоит, завороженно осматриваясь по сторонам. Веря и не веря тому, что происходит перед её глазами. Улыбается, не в силах опустить ниже уголки губ. Ладошки сложены вместе и периодически хлопают друг о друга, выпуская наружу капли переполняющего восторга.

   Любуюсь. Облокотившись на байк. Ловлю присущие только ей жесты; мимику; отголоски эмоций. Дышу. Её присутствием здесь. Не желая дополнить это утро чем-то более необычным. Это чувство, что таилось где-то в глубине, отзывается теплом в груди; наполняет мысли светом. Без присущей ранее пошлости. Да, не скрою, отчасти споря с инстинктивным желанием обладать, но главенствуя над ним, накрывая собою.

   — Это очень красиво, - выводит с улыбкой, подбираясь ко мне. - Коть, спасибо.

   Киваю. Позволяя ей надышаться рассветом. Пропустить сквозь себя. И оставить его в памяти. Ярким воспоминанием. Связанным со мной. Эгоистично, конечно. Но начинать надо с малого.

   Новая тренировка. Как стычка характеров. Оголяя инстинкты. Нападая. Присматриваясь. Уча её предугадывать мои действия. Обращая внимания на детали. В этот раз медленно. В этот раз без синяков и ссадин. И возможно, более продуктивно. Заботливо. Продуманно.

   Улыбается. Ещё раз осматриваясь вокруг, перед тем как уехать. Время заканчивается. А она действует медленно. Плавно. Сижу на байке, наблюдая за тем, как она разворачивает конфетку, толи заглушая ею желание закурить, толи просто добавляя сладости этому утру.

   - Погоди, - одергивает меня, заставляя потушить зажигалку. - Я придумала для тебя наказание. Выкинь это.

   Недоуменно комкаю сигарету в руке, скидывая вниз табак с кусками бумаги. Проговаривая задумчиво:

   - Как-то мелко.

   Улыбается шире, выводя сладко:

   - Так это не само наказание, Котя, а только прелюдия.

   Ловко перемахивает ногой через байк, оказываясь со мной лицом к лицу. Слишком близко. Кляня её в мыслях за шикарный шпагат. Облокачивается руками на грудь. Бедра с наклонной поверхности сползают поверх моих. Вызывая желание податься вперёд, а не отсесть по сидению назад.

   Улыбается, проговаривая тихо, замечая движения моих рук:

   - Нет-нет, трогать нельзя. Сиди смирно.

   Моё горячее дыхание упирается в её губы, а руки сжимают, за спиной в кулаках, обивку сидения. Про член и говорить нечего. Пульсирует под ней, удерживаемый в штанах действительно актуальной мыслью, что цитирует в сознании её голос " нет-нет, трогать нельзя. Нельзя! Нельзя, бл*дь, Костя!"

   - На что ты там, при директрисе, списывал неразумность моих поступков, м? - выводит кокетливо, наполняя воздух вокруг нестерпимой сладостью вкуса. Вызывая усиление слюноотделения и, желание облизать, то и дело пересыхающие от жара, губы. - На мой возраст? Инфантилизм? - улыбается шире, дразня языком, что играет во рту с полосатой конфеткой. - Окей. Пусть так. Да только мне, позволено совершать многое. Так? А вот тебе, Котя, запрещено законом довольствоваться даже малым. Поэтому, для тебя эта пытка должна стать чем-то запоминающимся, да? Давай-ка проверим!

   - Не смей срывать мне тормоза, - хриплю, не сводя глаз с её губ, которые она призывно, то чувственно прикусывает, то облизывает.

   - Запомни, - шепчет издевательски, - Трогать нельзя!

   А после накрывает мои щёки ладонями, начиная медленно, с чувством, играть языком с податливыми губами. Целовать, втягивать в себя, посасывать, покусывать, облизывать. Делясь со мной неразбавленной сладостью неброского вкуса. Наполняя рецепторы: собой и клубникой со сливками. Несовместимым и столь гармоничным, что я с трудом сдерживаю кулаки, прожимая обивку. Вжимается в меня корпусом тела. Буквально заволакивает мозг пеленой. Стирая ластиком сигнализирующие, горящие алым, запреты. Проникает языком в рот и отбивает дробь из дыхания, на дальней стенке моего горла. Грудная клетка часто вздымается. Сознание кружит от недостатка кислорода в крови. Она продолжает. Неистово. Сладко. Медленно. Плавно. Играет. Ласкает. Подсаживая на себя не меньше, чем на героин.

   Секунды. Мгновения. Потягивается отдаляясь. Задумчиво прикусывает нижнюю губу, окидывая меня невидящим взглядом.

   - Закончила? - уточняю, сцепляя челюсти вместе и наверняка уже порядком испортив обивку пальцами.

   - Что? - переспрашивает задумчиво, облизывая сочные, дразнящие губы, ставшие сейчас слишком алыми. - Ах, да, - криво улыбается, ловко спрыгивая вниз с байка. Стоит, секунд двадцать, ко мне спиной, устремив взгляд в горизонт и медленно выдыхает. А я вместе с ней. Гоняя во рту привкус карамели. Не желая перекрывать его сигаретной горечью или чем-то иным. Оставаясь ещё какое-то время наедине с этой обыденностью и ненавязчивостью, присущей только ей.

***

- Ну вот, другое дело, - удовлетворённо заявляет Диня, присматриваясь, из-под козырька красной кепки, к той, что сейчас повернута нам спиной. - Весь день от тебя нос воротит, да и ты тоже, уже привычно, не столбишь её взглядом. Всё-таки моя терапия работает! - звучно смеётся, привлекая к себе внимание окружающих. - Хороший секс ставит мозги на место. Надо запатентовать на досуге, чтоб никто не перехватил бесплатно такую стоящую идею! Да и тёлочку, на отдыхе, ты урвал классную! Я по твоей наводке на неё уже подписался. Ответила, прикинь! Передаёт огромный привет и поёт в твою честь дифирамбы!

   - Есть за что, - выдаю с кратким смешком, смещая свой фокус зрения. В первый раз, после утреннего обжигающего поцелуя, позволяя себе задержать взгляд на ней дольше необязывающих пару-тройку секунд. - Плохо себя вела? - уточняю серьёзно.

   - Не поверишь: небо и земля, - заходится Диня в гримасе. - Я вначале даже испугался. Присматривался, да Ленку напрягал по этому поводу. Типа поговори, как с подружкой. Кругами ходил. Вдруг, опять что наметила. А она уставится в одну точку и сидит. Думает. Словно Бог и не обделил зачатками интеллекта. А сегодня вообще весь день какая-то нелюдимая. Не заметил, чтобы с кем и парой слов перекинулась, хотя раньше же трещала без умолку!

   - Странно, - соглашаюсь с другом, нехотя отводя глаза. Кепка прячет взгляд, но не его направление.

   - Может дошло, что не стоит с нами на равных? Ну типа совесть проснулась или понятие уважения?

   - Возможно, - соглашаюсь, понимая, что делают это лишь ради видимости, а что действительно стоит за её действиями и поступками? Хотелось бы понять. Вот только пока, поближе, прилюдно не подобраться.

   Набираю короткое сообщение, отсылая на номер, что ещё так и не занесён в телефонную книгу:

   «Надо поговорить.»

   «Не о чем», - тут же приходит в ответ, и я замечаю боковым зрением, как она убирает телефон в сторону, отворачиваясь в другую.

   - Может в картишки с девчонками сыграем, а? - ухмыляется Денис.

   - Не начинай, - кривлюсь, пряча телефон, да пытаясь усмирить разошедшегося друга по-братски.

   - Да ладно тебе, давай! - подначивает. - Девчонки большие, с этими можно! Это тебе не средняя смена, от тех нет толку!

   - Динь, прекращай, - снижаю градус до минимума. - К массажисткам нашим зайти, они тебе помогут, раз уж настолько приперло.

   - Блин, Костян, ну давай! Не на раздевание же играть будем! Да и Катюха обычно обеими лапами за любую трудовую повинность. Два на два. И все в плюсе.

   - Со средними ты играл на конфеты, - начинаю резонно. - Этим ты что на кон поставишь? Пару пачек вишнёвого "Chapman" или обойдутся дешёвым ментоловым "Chesterfield"?

   - Не, ты же знаешь, на такое играть нельзя, - хмурится Диня. - Хотя, так, конечно, было бы проще. Тут придется взвесить ставки, хорошенько подумать.

   - Думай, - похлопываю друга по плечу, заявляя резонно, пойду пока сменю в воде Леночку.

   - Лис, - бросает громко вдогонку, и я замечаю, как она слегка оборачивается тоже, обращаясь в слух. - У них сегодня дискотека. Имей в виду. Катерина сняла запрет. Ты за пультом.

   - Отлично, - цежу сквозь зубы, проходя мимо.

   Вода освежает. Зажимаю в руке кепку, совершая несколько длинных подводных заплывов, а после спокойно слежу за порядком с водяной глади. Возвращаясь на берег, только, заметив небольшой кипишь рядом с Денисом.

   Подхожу, готовый как минимум дать ему подзатыльник, в то время как он мило беседует с двумя из двадцать первой на тему игры и обоюдно устраивающих всех ставок.

   - Нет, ну подрываться стирать твои джинсы и остальное тряпье, ради этого, в случае проигрыша я не стану, - заявляет Кирсанова. - Давай хотя бы уже на желание, а? Обещаю придумать что-нибудь... Подобающее, - заключает с язвительным смехом, от которого меня перекашивает.

   - А я предупреждал, - процеживаю сквозь зубы, выводя свою фразу не менее издевательски, чем она.

   - Я с тобой сыграю, - проговаривает из-за спины нейтральный голос, лишенный не только привычных мне колокольчиков, но и любых допустимых эмоций. - В случае твоего выигрыша: я до конца моего пребывания здесь стираю все твои вещи. Естественно, помимо трусов и носков, - дополняет так же спокойно. - В случае твоего проигрыша: я делаю то же самое, но разово, а вы позволяете нам сегодня устроить отбой на два часа позже. При этом, на вечер убираете полный контроль с двух комнат.

   - Каких именно? - настороженно уточняет Денис.

   - Двадцать первая, - выводит нейтрально свой собственный номер. - И пятая.

   - Да ну нафиг, - заключает Диня. - И что же вы там собираетесь делать?

   - Нас пригласили в гости после дискотеки, - проговаривает без улыбки, однако, и не кривясь. - Посидим, пообщаемся. Вне лишних глаз и ушей. Так же поиграем в карты.

   - На раздевание, - поддакивает друг. - Знаю я эти ваши ночные посиделки у мальчиков.

   - Денис Сергеевич, вы то хотя бы по себе людей судите, а не по другим, - заявляет с нажимом. - С вами же мы не раздевание играем, правда?

   А я стою и удивляюсь, тому, как она легко и спокойно протягивает каждое слово. Будто наглотавшись приличной дозы успокоительного. Во фразах нет никаких лишних эмоций: ни злости; ни радости; ни удивления. Абсолютно нейтральная маска. Полное безразличие и принятие ситуации. Идеальная ставка в отношении Дини. Учитывая тот факт, что даже в случае проигрыша он выигрывает. И если бы не тот отголосок пламени в её васильковые глазах... Тот, что сияет внутри абсолютной уверенностью... Да, только, вот, какой прок для неё настолько подставляться? И что именно она задумала под этими двумя часами после отбоя?

   - Играем, - выводит друг с ехидной улыбкой, и я едва не матерюсь в голос, удерживая его за плечо.

   - Ты в своём уме, а?

   - Всё нормально, Костян, я всё просчитал, - заключает он, войдя в раж. - Ситуация ох...ослепительная, - выводит смеясь. - Вытаскивает из кармана колоду карт, протягивая ей, чтобы перемешать. Указывает на два лежака напротив, разделенные маленьким столиком:

   - Присаживайтесь, мадмуазель. Приступим.

   - "Дурак, двадцать одно, шотландский вист"- уточняет посредственно, мешая не глядя.

   - А ты мне уже нравишься, - протягивает Диня, как-то по-серьезному присматриваясь к той, что на меня даже не поднимает глаза. - Очко. Раскладывай.

   - Окей, - отзывается, не реагируя на выпад. Четко пасует, обоим по две карты. - Ещё? - уточняет у друга. Денис берет ещё одну, объявляя "достаточно". Она откладывает себе ещё одну пару карт, уточняя спокойно:

   - Вскрываем?

   Диня кивает в ответ, переворачивая обложки, сменяющиеся на четверку пик, шестерку бубен и даму крести.

   - Твоя очередь, - проговаривает смеясь, - Постоянно. И до конца пребывания здесь. Круто, правда?

   - Что поделать, - выдает ровно, - Если судьба.

   Открывает на свет: двойку бубен, тройку пик, пятерку крести и червового туза.

   - Неплохо, - комментирует скупо. - Денис Сергеевич, наш отбой сегодня в двенадцать. Ваши вещи можете принести во время тихого часа. Отличная игра. Спасибо.

   Разворачивается и уходит на прежнее место, оставляя за собой сдержанные смешки многочисленных зрителей и задумчивого вожатого, слегка взбешенного подобным поведением.

   - А теперь подумай, как объяснишь это Катерине, - фыркаю грозно, бросая озлобленно: - Я до окончания в воду.

   - Ага, - недовольно протягивает друг, уже явно решив, что он выиграл и не понимая, где же смог лохануться.

   - Заверни для разговора в беседку, - процеживаю сквозь зубы, той, что спокойно проходит мимо, готовясь нырнуть и скрыться из вида в своём неброском оранжевом купальнике.

   - Как скажешь, Котя, - заключает бесстрастно. Однако, в последний момент её губы распаляет улыбкой и огоньки в васильковых глазах разгораются адским пламенем.

   - Что же ты задумала?!- цежу себе под нос, сводя злостью челюсти. Какого хрена ей вообще нужны эти футболисты? И время после отбоя... Мм, голова начинает трещать от нехватки сна, а мыслей, способных пролить свет на полную картину, не прибавляется. Остаётся только, надеется, что она всё же придет. И объяснит. Или, хотя бы, попытается.

***

- Рассказывай, - захожусь, глубоко затягиваясь сигаретой. Отбивая ритм пяткой о деревянный настил.

   - Котя, что ты кипятишься, а? - уточняет устало. - Я долго искала выход из ситуации, а сегодня ты предложил самую годную мысль: мне нужен тот, у кого на меня не сработают тормоза; тот, из-под кого в конце вечера меня попросту "вытащат". Желательно, конечно, чтобы это происходило при директрисе. В общем, мне нужен тот, кем не грех и пожертвовать, понимаешь? Мне нужен футболист. Такой, самый заядлый, чтоб тестостерон зашкаливал. А ещё мне нужны час-полтора на раскачку. Ну, пока мы с девчонками в картишки с ними сыграем на раздевание и прочее.

   Вздыхает, не встречая во мне одобрения и понимания. Подходит, забирая сигарету из пальцев. Протягивая сладко:

   - Ой, да не переживай ты, видел же, что играю отлично. А блефовать меня научили раньше, чем твой Денис в первый раз в руки взял карты. В общем, без белья не останусь. Даже если рискну поддаваться.

   Затягивается одной, прикрывая свои бесстыжие глаза. Повторяет вторую, медленно опустошая лёгкие от дыма.

   - Ну, а дальше у нас с вами уговор, что никто никому до двенадцати не мешает, так? - уточняет резонно. - Карточный долг-он такой... Но, если я маякну раньше, - впивается в меня ласковым взглядом, проговаривая едва ли не шепотом: - Ты же вытащишь меня из-под этого парня, правда? Вовремя, я имею в виду. Понимаешь, о чем я, Котя?

   Усмехается в голос, туша сигарету. Проговаривая смеясь:

   - Да ладно, успокойся. Далеко не зайду. Мне же нужна картинка, в которой соблазняют маленькую наивную девочку, а не наоборот. Твоя роль в данной мизансцене понятна? Или, повторить какие нюансы?

   Сладко потягивается, поднимаясь с лавочки.

   - Мне же, осталось на дискотеке подобрать из пятой самого подходящего. И желательно того, кто хотя бы умеет хорошо целоваться. Хоть чем-то скрасит прибывание здесь и ожидание свободы.

   - То есть ты сейчас просто асфальтовым катком по мне прошлась, я правильно понимаю? - усмехаюсь в ответ на весь монолог от начала и до его окончания. - И срабатывающие тормоза тебя не устраивают и поцелуй с утра для тебя не был хорош настолько, как надо?

   - Ты опять обиделся, что ли? - вспыхивает, наигранно хлопая глазками. И ресницы так и ходят вверх-вниз, убеждая в неадекватности. - Брось! Ну что ты! - выводит откровенно издевательски. - Тебя же столько дней уверяли в полной неотразимости! Разве у тебя остались сомнения?! Может просто надо повторить и не брать в расчет слова какой-то левой девчонки, типа меня, а? Ну не понравилось мне и что теперь? Фломастеры, знаешь ли, разные. Заставишь распробовать? Нет, Котя. Потому, что у тебя как раз не бывает осечек и твои тормоза не подводят!

   Сглатываю, истошно желая убедить в обратном, а она усмехается, но обида и злость, что казалось, оттаяли утром, вновь захватывают красивые светлые глаза. Заволакивая их непроглядной тьмой, с которой, кажется, сейчас невозможно бороться.

   - Проваливай, - отдаю приказ, не желая быть втянутым в подобный абсурд. Прикуриваю очередную сигарету и больше не смотрю в её сторону, лишь слыша уточняющее:

   - То есть ты мне не поможешь?

   - Попроси Диню. Это с ним ты решила сыграть. Или поставить таймер у Катерины, когда стоит зайти в пятую. Я тебя вытаскивать из-под кого-то, пусть и фиктивно, не собираюсь.

   — Значит так, да? - огрызается зло.

   — Значит так, - тихо вторю в ответ. - Вали, карамелька. Вали. Пока мои тормоза ещё держат.

***

- Так, ну-ка быстро рты прикрыли и притихли на минуту, чтобы выслушать важное объявление! - командую строго, после остановки шеренги старших у здания столовой. Под общее молчание выхожу из хвоста и направляюсь в самое начало, чеканя резче обычного: - Вторая, третья, пятая комната вместо тихого часа собираются у корпуса и идут вместе со мной на тренировку. Завтра в девять у вас выездная игра с командой соседнего лагеря. Благодарности за содействие, в устной форме, можете объявить двадцать первой. Именно по их протекции, было принято решение выставить пятую комнату на матч, а так как вас должно быть в составе одиннадцать, то в список попали ещё две, менее малочисленные, комнаты.

   - Да ну..., - доносится сдержанно из середины шеренги, а кто-то и вовсе цедит сквозь зубы мат. Я продолжаю. Стараясь наслаждаться властью не столь открыто и сдерживать, желание развести губы в широкой улыбке. - Исходя из заявленных правил: перед дружеским матчем вы обязаны отработать две тренировки. На первую мы займём время, отведенное для "тихого часа". На вторую время до отбоя.

   - Но у нас дискотека, - вставляет кто-то ещё менее бодро. Я бы даже сказал уныло. Похоже у "деток" на вечер были не хилые планы, да и предыдущее наказание Катерины не прошло даром.

   - Здесь вам так же стоит поблагодарить двадцать первую: у четырех комнат отбой сегодня смещается на два часа: с десяти до полуночи. Так что, ребятки, мы вполне сможем провести вечером и заслуженную вами дискотеку, и вторую пред отбойную тренировку. Блестяще, правда? Спасибо, за помощь, девчонки! - проговариваю более мягко, выделяя зачинщиков «праздника». - Что б мы без вас... Кстати, вы тоже обязаны присутствовать, ведь заявлены в матче, как участники группы поддержки.

   Лица двадцать первой, обращённые от меня, обдают неразбавленной злостью, да только остальные собравшиеся бросают на них ещё менее лестные взгляды.

   - А сейчас-все свободны, - чеканю бесстрастно. - Обедаем. Четыре комнаты, в полном составе, жду в два у парадного входа!

   — Это что такое было? - негромко ухмыляется Диня рядом, как только "детки" начинают нехотя расходиться.

   - Прикрываю твою задницу, пока Катерина не решилась прилюдно выпороть у флагштока, - сдержанно скалюсь в ответ, зеркалю яростные взгляды некоторых проходящих подростков.

   - Не, ну прилюдно это перебор, конечно, - ухмыляется друг в ответ, - А так я бы...

   - Заткнись и помогай исправлять ситуацию, - хмыкаю сухо. - Я гоняю их сейчас. Вечером вместе. Леночка остаётся на корпус.

   - А Катерина? - осведомляется недоверчиво.

   - Всё нормально, - поясняю уверенно. - Я уже подписал официальное соглашение. Прикроемся перед ней желанием деток участвовать в этом матче.

   - Гениально, - фыркает Диня. - И, главное я ни при чём.

   - Угу, - хмыкаю, встречаясь с холодным взглядом той, ради кого и закрутилось это безумство. - Не подставляйся так больше. Мои идеи могут иссякнуть.

   - Твои? Да не пугай, - издевается смеясь. - Я не смогу при желании столько накосячить!

   - Как же, - фыркаю, уводя в сторону взгляд. Кажется, она прослеживает и этот жест. И нет ничего приятного в столь пристальном внимании сейчас. Скорее наоборот. Хотелось бы, чтобы это всё было для неё безразлично.

***

Свисток. Не особо напрягаюсь, командуя жестами, расположившись в тени на удобной лавочке. Парни носятся по стадиону, то галопом, то с ускорением, а я сижу и откровенно скучаю. Маринка прогуливается рядом, в своем коротком белом халатике. Черкает на планшетке какие-то, ведомые только ей, показатели. И знатно виляет задом, призывая к вниманию мужскую часть, здесь собравшихся. Двадцать первая выполняет растяжку. Нехотя. Плавно. Периодически перетягивая на себя часть взглядов.

   - Так, ещё два круга и начнем разминку, - выкрикиваю ближнему из бегущих, который как раз метит на роль капитана.

   - Марин! - выкрикиваю призывно, распаляя на алых пухлых губах сексуальную ухмылку. - Ты закончила, радость моя? Ребят отвлекаешь.

   - Только ребят? - уточняет подходя ближе. Протягивает вперед заполненный табель, наклоняясь надо мной так низко, что буквально упирает взглядом в белоснежное бельё. - Зайдёшь? - уточняет лукаво. - Подписать оставшиеся бумаги. Выезд с группой за пределы лагеря требует долгого и качественного ознакомления с документами.

   - Заскочу, - поджимаю губы, раздумывая над тем, как с подобного безболезненно соскочить. Дополняя резонно: - Если прямо сейчас уйдешь и перестанешь срывать мне тренировку.

   - Как скажешь, Лис, - проговаривает покорно, облизывая, и без того, сочные губы.

   - Ещё два круга тем, кто считает меня слепым и успел оценить женские ножки, - прикрикиваю грозно.

   Все одиннадцать человек понуро следуют исполнять наказание, в то время как Маринка покидает стадион, а переговорщик из двадцать первой присаживается на расстоянии вытянутой руки от меня, якобы утолить жажду водой.

   - Девчонок отпусти, - протягивает, не глядя в мою сторону. - Жарко. Ладно я тебя обидела, Котя. Они-то тебе плохого ничего не сделали.

   - Не держу. Пусть идут, - комментирую скупо.

   - За парней просить без толку? - осведомляется, отпивая с бутылки небольшими глотками. Растягивая "алиби" на более долгое время, или же пологая наивно, что свободу футболистов и превращение в жизнь своего "гениального" плана действительно способна сейчас с меня выторговать?

   Хмыкаю сухо, решая оставить вопрос без ответа.

   -Саш, - бросает одному из пробегающих мимо, не замечая во мне интереса к дальнейшей дискуссии. - А ты зайдешь за мной перед дискотекой? - распаляется в улыбке, оголяя до основания коренные.

   - Два дополнительных круга за остановку, - чеканю жёстко, пресекая попытку парня ответить.

   - Котя, блин, - нервно топает ножкой, поджимая свои красивые губы.

   Слегка откидываюсь на спинку лавочки, замечая довольно:

   - Сладкая моя Карамелька, знаешь какое главное различие сейчас между нами? У меня здесь есть власть, а у тебя одни только амбиции. Задумайся на досуге: чем рулить проще? Попробуешь ещё раз подкатить к кому-то из пацанов со своим дурацким планом, я ушатаю их на тренировках настолько, что целоваться ни у кого сил не останется. Я их сборной побережья на эту смену сделаю. Не веришь? Они к тебе не только близко не подойдут. Они тебя возненавидят.

   - Скотина, - процеживает злостно. И, даже в этой тональности, колокольчики тоже звенят. По-особенному. Будоражат сознание. Заставляют играть с ней на равных. Если ни за, значит наперекор. А всё равно вместе.

   Выдыхаю устало, проговаривая с лёгкой улыбкой:

   - Хочешь, чтобы директриса вытащила тебя из-под кого-продолжай в том же духе. Флиртуй. Играй. Веселись. Я с удовольствием отпущу тормоза. Вот, только, заранее признайся сама себе, нужен ли тебе подобный расклад? Я не прыщавый пацан, Катерина меня так просто не остановит.

   - Мы можем идти, Константин Юрьевич? - уточняет, повышая голос настолько, что пробегающий мимо обращается в слух. В этот раз она не реагирует на парня, даже слегка пряча глаза.

   - Конечно, Феоктистова, - заключаю посредственно. Усмехаясь про себя, с каким удовольствием послал бы её на все четыре стороны, если бы не... Если бы не... Сложно ответить, что именно. Какие эмоции она всколыхнула сегодня. Вскрыла пласт, никем не поднятый ранее.

   - Как же не вовремя, - протягиваю болезненно, поворачивая голову к той, что по неведомой причине всё ещё остаётся здесь. На расстоянии вытянутой руки. Прикусив нижнюю губу, смотрит на меня, периодически хмурит брови и о чем-то сосредоточенно думает.

   - Карамелька, вали уже, а? Если я сейчас спущу на них весь негатив-будет хуже. Мне завтра с ними ещё какой-то дружеский матч выигрывать. И возможность лечь спать, благодаря тебе появится только после полуночи. С учётом того, что я на ногах не первые сутки, да и за предыдущие дни выпил столько, что можно было упиться.

   - И телочку классную снял, - заключает спокойно. - Я слышала.

   - Не без этого, - зло усмехаюсь в ответ. - Да, только, не помогло.

   Протяжно выдыхает, поднимаясь с лавки. Бросая тихое:

   - Мне очень надо домой. Пожалуйста, найди способ.

   - Как бы ты высказалась: на данный момент, у меня только одна годная идея.

   — Значит я ухвачусь за неё, - смеётся устало, в пол оборота. - Котя, у меня слишком многое на кону. Прости. Цена адекватна.

***

Высокий хвост, отливающий золотом, в свете люминесцентных ламп. Досконально уложенный, волосок к волоску. Тщательно. Я бы сказал даже профессионально. "Когда, обычная на вид прическа, смотрится со стороны не меньше, чем шедевр парикмахерского искусства."

   Вроде так, любит выражаться мама, прорабатывая свои ежедневные образы. Должность руководителя главного управления ЗАГС обязывает, а статус жены высокооплачиваемого адвоката, тем более: всегда утонченная; женственная; элегантная; не обремененная тяжестью макияжа; подкупающая своей красотой, и, с таким же тяжёлым характером.

   Меня с детства учили делать женщинам ненавязчивые, но изысканные комплименты. Заставляли, по мере взросления, практиковаться в обществе и изучать азы ораторского искусства. Но, сейчас, смотря на эту девчонку, я не могу произнести и единственного слова. Стою. Пристолбленный к полу. И наблюдаю. За ней. Взглядом гопника. Исподлобья.

   Подчёркнутые высокие скулы; черные стрелки на глазах, (что делают взгляд ещё более хитрым, манящим); блестящие губы, (не обременённые пошлостью алой помады, как у соседок. Но выглядящие, в своей простоте, куда более притягательно. Сочные, влажные. По которым так и хочется провести языком, распробовав на вкус их сладость.)

   Открытые плечи; черный топ, в виде корсета, четко очерчивающий собой высокую грудь; темная облегающая мини-юбка из чего-то, смутно напоминающего натуральную кожу; узкие ремешки босоножек, оплетающие тонкие щиколотки.

   Красуется перед высоким зеркалом в коридоре, отражающим её в полный рост. Улыбается, меняя, одну за другой, разные позы.

   - Хороша? - уточняет у меня, столкнувшись взглядом в отражении зеркала.

   - Для чего? - уточняю, задумчиво присматриваясь.

   - Котя, как же ты прагматичен для своего возраста! - хмыкает недовольно кривясь. - Вообще. Просто. Сейчас. Для всего. Хороша? Или нет?

   - Да, - выношу неопределенно, словно оцениваю нечто абстрактное. Типа экспоната современного искусства, к которому не знаешь с какой стороны подойти, чтобы оценить по достоинству вложенный замысел автора.

   - Выбрала себе, называется, объект обожания, - фыркает в голос, глухо вздыхая. - Слушай, а может ещё не поздно переиграть, а? Взять Дениса? - заходится в улыбке, часто хлопая нахальными глазками. - Да, мозгов, конечно, у парня поменьше, зато словарный запас рядом со мной, заметно богаче. Это мужчины, Котя, любят глазами, а девушки народ нежный, ранимый. Нам слушать надо и слышать. Ещё, конечно, чтобы нас порой тоже слушали, но это на первой стадии не столь ощутимо. Ты меня понимаешь? - уточняет, театрально вздыхая.

   - Полностью, - тихо язвлю в ответ. - Я как раз, больше по последнему пункту. И слышу, и слушаю.

   - Мило, - издевательски выводит в ответ. - Телефон дай.

   Вскидываю бровь в немом вопросе, слегка прищуриваясь.

   - Такую красоту запечатлеть надо, а у меня, насколько ты видишь, карманов нет! - слегка похлопывает себя по бёдрам, заставляя с чувством выпустить воздух. Все вокруг чем-то заняты. Кто-то делает селфи; кто-то ведёт "подобные разговоры", в отсутствие надзирателей; а кто-то просто тупит в телефоне, абсолютно не замечая происходящего вокруг. - Когда я ещё рискну облачиться в такое? - уточняет резонно, с лёгким пренебрежением, осматривая своё отражение. - Корсет Паршуковой, юбка Кирсановой. Мои босоножки. Кстати, они мне идут, правда?

   И ее улыбка, в ожидании моего ответа, заметно меркнет с каждой секундой.

   - Да, - заключаю повторно, параллельно сканируя пространство.

   Проще всего затеряться в толпе. Очень просто. Когда всем на тебя параллельно. Вот только, так ли это на деле?

   - Не мужчина, а наказание, - выводит устало голос, что, даже сейчас, звенит тысячью колокольчиков. - Телефон, - напоминает несдержанно.

   Протягиваю аппарат, снимая отпечатком защиту. Особо не рассматривая, сразу открывает камеру, подходя ко мне ближе. Так, чтобы, в отражение и фокус, попали мы оба.

   Каблуки, сантиметров шесть-восемь, визуально ещё больше вытягивают и стройнят её ноги. Отвлекаюсь на пару секунд, впитывая в себя эту картинку. Мимоходом замечаю, как она щелкает камерой в первый раз, широко разводя свои сочные губы в улыбке. Слегка облокачивается ладонью на моё плечо, обновляя затвор. Примеривается, щёлкая ещё трижды, а после резко поворачивается в мою сторону. Собираясь, как минимум, оставить поцелуй на моей щеке, сохранив этот дерзкий момент в своём смазанном фото. Однако, я замечаю начало движения и оборачиваюсь к ней ещё резче. Глаза в глаза. На какую-то долю секунды. И неминуемое столкновение губ. После которого, ослепляет, из зеркала, сработавшая вспышка.

   - Неловко вышло..., - отшатывается назад, часто перебирая ногами, чтобы устоять на месте. Нервно сглатывает. Осматривается по сторонам. - Да ладно вам, - кривится, в противовес не столь многочисленным, заинтересованным взглядам. - Мы просто дурачились. С кем не бывает. Столкнулись. Хорошо, что лоб не разбила. Спасибо вам, Константин Юрьевич, - выдает натужно и грубо, протягивая мне телефон, - За чудесную фотосессию. И вообще. Последнюю фотографию, будьте добры, удалите.

   Каблучки стучат по плитке, в то время как хозяйка, не особо игриво виляя задом, уже переключилась на обсуждение чего-то более интересного, в компании подруг элитной двадцать первой.

   Мне же, остаётся только блокировать аппарат, не глядя отправляя его в карман. А после, замечая движения Дини по коридору, скомандовать всем сухо:

   - На выход.

   На момент инцидента, в фойе более не было вожатых. Или я, тоже, чего-то да не заметил? Да нет. Не должен. Вроде. Хотя. С ней, уже точно, ни за что не ручаюсь. Всё реально. Возможно.

***

- Костян, ты чего так частишь? - усмехается Диня, перегибаясь за управленческий пульт. - Рок; инструментал; попса; - дай ты уже детям медляк. Самые активные скоро уже ломанутся к тебе и начнут его требовать.

   - Пусть попробуют, - отвечаю схожей ухмылкой. - Тебе пацанов, после, ещё пару часов гонять на тренировке. Просто скажи мне "спасибо" за разминку и «иди с миром», - издеваюсь в ответ. - Подергаются как следуют, выдохнутся, да спать лягут, а не фигнёй будут страдать. Нам же с тобой жить проще станет.

   — Это да, - соглашается, осматривая зал. - Но пару медляков им всё же дай. Для затравки. А то взвоют. Пусть пацаны хоть потрогают девчонок, да помечтают. Зря, что ли, эти свою красоту наводили? - обводит рукой пространство, заявляя резонно. - По некоторым-то даже и возраст не определишь. Охренеть! Насмотришься здесь на такое и жить становится страшно!

   - Паспорт проверяй перед сексом и проблемы исчезнут, - советую, привычно усмехаясь.

   А потом хмурюсь. Не меньше его. Ведь, взгляд неминуемо возвращается к одной исправной точке. К девчонке, которой высокие каблуки не позволяют танцевать столь активно, как требует музыка; а юбка в обтяг и вовсе сковывает многие движения.

   Несмотря на это, она движется плавно. И прекрасно попадает в такт музыки. Чувствует её. Пропускает через себя. И делает это... Чертовски сексуально. Особенно, для своего возраста...

   В её движениях нет открытой пошлости: она не старается кого-то завлечь, с кем-то флиртовать; она не ведет прямой диалог языком тела. Она живёт. В каждом жесте. В каждом движении. И я чертовски хочу, сейчас, разделить это на двоих и быть рядом! Распробовать эту конфетку на вкус. Насладиться. Долго и тщательно. Смакуя каждый оттенок эмоций и чувств. И, чёрт побери, я реально хочу взять её физически! Уже хочу! Так, чтобы подо мной. Нежно и плавно. Так, чтобы не пререкалась и дерзила, а стонала. От удовольствия. Рот в рот. Страстно. Мучительно. Долго.

***

Дальняя площадка за корпусом. В стороне от флагштока. Три девчонки расположились у костра, разведённого в определенном месте, среди сложенных брёвен. Сидят, нейтрально ведут беседу, удерживая впереди себя длинные, заострённые палки, на которых поджаривается большой зефир, заботливо купленный для них Диней. Я сижу, задумчивый; слегка наклонившись вперёд. Плавно перебираю пальцами струны гитары. Отдыхаю от тяжести дня или же делаю видимость. Создаю атмосферу.

   - Лисовский, и чтобы в двенадцать все были в своих постелях! Лично проверишь и отчитаешься! - командует Катерина, бросая недовольный взгляд на друга, что сидит в стороне, на корточках и призывно ей скалится. В то время как одиннадцать парней глотают пыль, попеременно, отжимаясь от земли лесенкой.

   - Есть, мэм, - парирую сухо, не отрываясь от важного дела в подборе нот к классной песне.

   - Столько талантов в одном флаконе, а ведёт себя порой, как полный придурок, - комментирует моё поведение тише, стоящей рядом Маринке.

   - Просто привитые навыки, - хмыкаю в ответ. - Мама всегда радела за то, чтобы я стал лучшей версией отца. В итоге я умею много лишнего, чему способен научиться любой за двадцать один день, просто сделав это своей привычкой.

   — Вот только Лис у нас довольно скрытный мальчик, - мягко комментирует Маринка. - И все умения хранит для себя. Песни, и те, насколько я знаю, в жизни не посвящал ни одной представительнице прекрасного пола. Зато подобрать на гитаре нечто нейтральное для настроения — это легко. Это запросто.

   - Не было повода кому-то посвящать, - парирую в её сторону с язвительной улыбкой. Свою она в ответ прячет. Значит моя вышла порядком ожесточенной. Хотя, вспоминая слова Маринки на аудио. Пусть лучше так. - Сомневаюсь, что и в ближайшее время в этом плане что-то изменится, - заключаю посредственно, вновь сосредотачиваясь на правильных нотах и музыке.

   - С вашего позволения, - выражает мнимую благодарность Маринка. - Завтра трудный день. Я пойду.

   - Я с тобой, - отмахивается "железная леди". Этот матч добавил проблем. Как говорится, не было печали...

   Они уходят в сторону корпуса, мимоходом прощаясь с Диней, а я позволяю себе поднять глаза на ту, что сидит напротив, через костёр, пристально следя за мной взглядом. По обеим сторонам расположились ещё двое из проживающих в двадцать первой и сейчас они вновь собираются покинуть насиженные места, чтобы отправится к Дине и накормить с рук парней(и его, если позволит), тягучим, поджаренным зефиром. Моя же заноза бесстыже уплетает его сама, и даже не думает предложить поделиться.

   - Что ты ещё умеешь? - уточняет не громко, как только девчонки отходят в сторону, весело щебеча.

   - Многое, - усмехаюсь в ответ. - Так сразу всего и не вспомнишь. Рисую неплохо, был опыт; пару лет посещал бальные танцы; "от и до" выдрессирован под этикет. Старшего больше растил отец, - усмехаюсь, вспоминая, насколько он проиграл во вложенных ставках. - Со мной же, никак не могла наиграться мама. В итоге у меня действительно много лишних навыков, от которых порой приходится даже избавляться.

   - Но девушкам, как правило, это нравится, - парирует, слегка отстранено.

   - Как правило, - соглашаюсь в ответ, опуская к струнам глаза. Смотреть на неё, сейчас, в отблеске огня, один на один... Тяжеловато. Картинки, плутающие в голове, с мерцающего танцпола, никак не погаснут. И хочется сократить дистанцию, воплотив в реальность хотя бы пару из них. Жутко хочется, а приходится держать себя в руках: проклиная её возраст; заученные выдержки из статей; вложенные в голову принципы.

   - А меня с детства учили добиваться желаемого. Любым путем. И это не всегда было правильно, - заключает кривясь, проговаривая слова достаточно отстраненно. - Отношения строятся на доверии...

   - На любви, - поправляю уверенно.

   - Нет, Котя, именно на доверии, - несогласная со мной, качает головой, заверяя серьезно. - Я бы даже сказала, только на доверии. От любви нет никакого прока и пользы. Она всегда всё только портит. А глубокая: так и вовсе болезнь, приносящая боль, вместо желанного счастья.

   - Мне кажется, ты не очень хорошо разбираешься в теме, о которой сейчас рассуждаешь, - парирую с тихой улыбкой, пытаясь слегка снизить возросший в ней градус негодования.

   - Ошибаешься, - заключает с надрывом, закусывая свои влажные губы. - Моя мама очень любила отца. Слишком сильно. Так, когда полностью теряешь себя... Да, она, наверное, и сейчас его любит, иначе бы не упрекала..., - улыбается грустно, выводя тише. - Говорит, я всё больше на него похожа...

   - На кого это ты похожа, красота моя? - подлетает сбоку повеселевшая Кирсанова. Насаживает на палку новую порцию зефира, бесстрашно направляя руку к огню.

   - На отца, - отворачивается от неё та, что теперь задумчиво закусывает изнутри губы, смотря на огонь невидящим взглядом.

   — Это на того, что кинул тебя ещё до рождения? - расстилается Кирсанова резким, противным смехом. - Или на того номинального, за кого твоя мамашка вышла, подкинув тебя в год, или чуть больше, на воспитание бабули и, вот, уже лет пятнадцать особо в нём не участвует?

   - Кирсанова, заткнись, пожалуйста, - выводит спокойно. Но я замечаю, что спокойствия в этом нет ни на грам. Её всю трясёт изнутри. Это видно по часто вздымающейся груди; вздрагиванию ресниц; нервному хождению пальцев, которое ей не удается от меня скрыть.

   - А то, что? - бросает соседка ей с вызовом. - Пожалуешься бабуле? Её же нельзя нервировать, а то, того и гляди, опять сердце прихватит и отправят тебя до восемнадцати в какой-нибудь близлежащий интернат. Мамаша то к себе забирать не рискнет! Нафига ей соперница в доме! Юлька, ты же так похожа на своего отца! Растлишь её нового муженька, он того и не заметит! - разряжается очередной порцией смеха, на что у меня возникает желание дать ей затрещину.

   - Не завидуй, - парирует, сидящая напротив со злой ухмылкой. Поза остаётся "спокойной", но глаза мечут молнии. Взгляд тяжёлый. Невыносимый.

   Сижу, так и не решив, стоит ли в это ввязываться и попытаться приструнить обидчицу раз и навсегда, или же дать девчонкам самим разобраться?

   - Чему завидовать, Юльк? - заливается рваным смехом, сидящая рядом.

   - Хорошему отношению, - выводит нейтрально. - Мы с Кариной теперь единственные, кто со Стасом с самого начала. С трёх лет. Как он любит говорить," его золотая элита". Это вы все пришли позже; поменяли тренера или же вас попросту ему слили, - усмехается зло, продолжая чеканить сталью. - А мы действительно лучшие и ты можешь бесконечно доказывать обратное, да только ни одну из нас тебе так и не удалось обойти.

   - Тогда какого хера ты здесь, а, королева? Почему Стас сплавил тебя сюда, подальше от собственных глаз, а не отправил на сборы? С брусьев на*бнулась на соревнованиях? Сильно ушиблась? А каблуки сейчас как, норм носить, а? Уже ничего не болит, не давит?

   - Я от него ухожу, - выводит задумчиво, уперев глаза в пламя. А я вспоминаю обрывки фраз в которых она просила неведомого мне собеседника не позволить тренеру перезаключить за неё новый контракт. - Стас, как обычно, избегает скандала. Прячет подальше свой геморрой, - заключает, убирая зефир с огня и больше не реагирует на возгласы и вопросы соседки. Молчит, понемногу пробуя готовый зефир. Жует, как-то нехотя. А мне остаётся прокручивать в голове всё услышанное и соединять новые пазлы в общую картину незавершенной головоломки.

   И только врезается в сознание её фраза. Входит вглубь острым лезвием, рассекая на пути важные ткани и мышцы:

   " От любви нет никакого прока и пользы"...

   Возможно, Карамелька. Вопрос: что тогда делать с тем, что я уже к тебе чувствую...?

***

- Коть, дай зажигалку, - выводит она задумчиво после того, как девчонки смеясь вновь уходят кормить футболистов зефиром. - И сигарету тоже. Отойду на пару минут, - больше для видимости осматривается по сторонам, уточняя пространственное:

   - Никто же не против?

   - Мне поговорить с Кирсановой? - парирую вопросом на вопрос, вызывая на её лице отклик недоумения.

   - Аа-а, ты об этом, - протягивает с коротким смешком. - Забей, Коть. Мне уже ни семь, когда в голове, по этому поводу, царит полное недопонимание; и ни десять, когда эмоционально что-то начинает доходить, но ты слишком многое отрицаешь; и даже ни тринадцать, когда разом накрывает обида и злость, на весь мир, и единственное чего хочется, так это безболезненно сдохнуть. Всё пройдено ранее, - проговаривает надменно. - Сейчас чужое мнение меня мало волнует. Пришло осознание, что жизнь прекрасна. Сама по себе. И она легко вносит свои коррективы, фильтруя из твоего окружения ненужных людей; оставляет рядом только близких и любящих.

   Сканирует взглядом глаза в глаза, заключая с повторным смешком: - Да и вообще, Коть, поверь, у меня есть тот, кто способен защитить от подобных нападок, а тебя это всё не касается. В этом отношении Марина права, ты хороший мальчик и такую невестку как я твоя мама никогда не одобрит.

   — Вот с этим я бы поспорил, - заключаю уверенно в ответ на её нервно вздрагивающий взгляд. Откладываю в сторону гитару. Достаю пачку, с зажигалкой внутри, и протягиваю в её сторону.

   - Посмеялись и хватит, - заключает, резко забирая сигареты из моих пальцев. - Я быстро. И без глупостей. Честно, - выводит, поджав губы, которые пытается растянуть в улыбке, но дважды проваливает эту невыполнимую миссию.

   Босоножки, с тонкими каблуками, далеко не лучшая обувь для прогулки по местным дорожкам. Тем более в темноте. В итоге она идёт небольшими шагами, слегка спотыкается. Отходит метров пятьдесят, прячась в тени кустов, присаживается на корточки и чиркает зажигалкой, обозначая своё местоположение.

   В течении пары минут яркий огонек, при затяжке, появляется довольно часто и кратко. И чтобы не говорила, в противовес всему, она нервничает и контролировать подобное состояние достаточно энергозатратное. После нужен хороший сон, а времени для подобного...

   - Завтра отдыхаешь, - оповещаю, как только она присаживается рядом, выкладывая пачку.

   Диня отогнал парней на турники, девчонки возвращаются к костру и для разговора нет времени.

   - Я буду. С тобой или без тебя, - заключает, усердно насаживая зефир на острую тонкую палку. Вытягивает руку к костру и более не выдает и слова, пока девчонки, щебеча о своём, пристраиваются рядом.

   Увожу взгляд, продолжаю играть, анализируя всё вышесказанное. Собирая воедино жесты, эмоции. Прикрепляя к внутренней доске стикеры с особо важными пометками. Прокручиваю мысленно их несколько раз, стараясь не упустить деталей. Запомнить. Перехожу к новой открывшейся детали несопоставимого пазла.

   Задала же ты мне, Карамелька, задачку со звёздочкой. И да, без решения я теперь её не оставлю. А какой временной период придется затратить на его поиск...? Вопрос поистине сложный.

***

- Динь, завязываем, - выкрикиваю в сторону друга. Кажется он уже умудохал парней настолько, что завтра они едва смогут подняться с постели. Ни то, чтобы играть. - Время! - заключаю резонно. Не пытаясь прилюдно уличать его в том, что он слегка перебрал с дозволенным.

   - В колонну по двое и к корпусу! - командует жёстко, проходя мимо меня с довольной ухмылкой. - Костёр затуши. Только не при девчонках. А то знаю я тебя, - подкалывает, под улыбки веселой парочки из двадцать первой.

   - Угу, - комментирую кривясь, зачерпывая ведром песка из специального ящика.

   - Раз-два, раз-два, - подгоняет Денис усталых подростков. Девчонки идут в конце шеренги. Я метрах в десяти следом.

   Корпус уже спит. И лишь у парадного горит яркий фонарь, а в коридорах притушен свет до полумрака.

   - Тихо разбредаемся по комнатам, - переходит на пониженный Диня. - И чтобы после ни звука. Через пятнадцать минут Константин Юрьевич пройдёт с обходом и, если хоть кто-то из вас будет не в постели...

   - А мне можно ещё подторкнуть одеяло и на ночь поцеловать? - томно выводит Паршукова. - А то не усну. Режим сбит.

   - Попрошу об этом Катерину Ивановну, - парирую откровенно издевающимся глазам, смотрящим на меня не то, чтобы с толикой флирта, а откровенно провоцирующим на какие-то ответные действия.

   - Жаль, - выводит с длительным вздохом. - Я ожидала от вас большего сострадания. Придется не спать всю ночь из-за подобной чёрствости.

   - Я сказал разбредаться, - строго повторяет Денис, становясь между мной и девчонкой.

   - Есть сэр, - проговаривает, буквально касаясь дыханием его губ, становясь на носочки.

   - Ненавижу эту комнату, - цедит сквозь зубы друг, поворачиваясь ко мне после того, как пацаны уходят по коридору, а девчонки скрываются за перегибом лестницы.

   - Я не пойду их проверять, - заявляю резонно. - К пацанам да, но не к этим. Ты сам понимаешь, чем меня там встретят.

   - Катерина обязала отчитаться, - недовольно выводит Денис, поднимая взгляд вверх.

   — Вот и скажем, что всё зашибись, - вывожу в полуулыбке, следуя к своей комнате. - А пойдём, кто-то из троих, наверняка на нас с лихвой отыграется за этот вечер.

   - Да, хватит нам и одного косяка за день, - соглашается друг догоняя. - Лучшая война та, которая даже не начата. Пусть ждут. Уснут. Ночь не такая и длинная.

***

Проверяю парней, спустя отведенный период. Плотно прикрываю за собой дверь. Стою, поглядывая на верх. Достаю телефон, кратко прописывая:

   «У тебя всё нормально?»

   «Хочешь удостовериться? Приходи», - буквально мгновенно приходит в ответ.

   Усмехаюсь, а ноги сами ведут наверх. Вопреки возгласам здравого смысла. Я хочу увидеть её. Сейчас. Ради того, чтобы убедиться? Возможно. И поэтому, как пацан, стою у порога, не решаясь опустить вниз тугую ручку? Она отпускается сама. Медленно. Плавно. На пороге блока появляется та, что буквально минуты назад отправила дерзкое приглашение. И вот она стоит, в чём-то смутно напоминающим пижаму: ярком, коротком, широком и сверху, и снизу. А меня так и тянет прикоснуться к свободным участкам её кожи.

   Рядом две двери: туалет, душ. Приоткрыта последняя. Свет за ней выключен и от этого, небольшой закуток так и манит, способный сокрыть от лишних глаз любое правонарушение. Прослеживает мой взгляд, отвечая озорной улыбкой. Отстраняется, пропуская вперёд и бесшумно прикрывает за мной дверь. Считываю её взглядом, сквозь полумрак, ощущая тонкие пальцы на своем запястье.

   Спустя мгновение мы оба оказываемся за дверью. Она у стены. Я на расстояние равном длине ладони. Стою, опираясь кулаками в кафель по обе стороны от неё и не могу совладать с собственным учащенным дыханием.

   -Котя, а если я сейчас закричу? - выводит сладким шепотом, слегка поддаваясь вперёд. Так что щекочет губы отголосками воздуха, вырывающегося из смеющихся губ. - Как быстро Катерина Ивановна заявится сюда? И что она с тобой сделает?

   - Не закричишь, - вывожу уверенно. Наклоняюсь над ней, расширяя ноздри от удовольствия. Беспрепятственно прогоняя сквозь себя её запах. Настолько концентрированный во влажном, небольшом помещении, что голова идёт кругом, словно нахожусь под кайфом. Пальцы так и чешутся от желания проникнуть под слой непонятной одежды. Смять в кулаке и...

   - Почему ты в этом настолько уверен? - провоцирует, слегка прогибаясь вперёд.

   - Ты хочешь распробовать, - облизываю пересохшие губы, проговаривая тише прежнего. - Не меньше, чем я. Вернее, ты хочешь убедить себя, в том, что тебе не понравилось. Но эта затея изначально провальная.

   Ощутимо сглатывает, повторяя мой манёвр с губами. Увлажняет, опаленные горячим дыханием. Касаясь им моих щек и подбородка.

   - Мне абсолютно не..., - выводит, едва ли не спотыкаясь на каждой согласной, сглатывая под моё резонное:

   - Докажи.

   Мне нельзя действовать первым. Нельзя содвигать к чему-то, соблазнять, провоцировать. А я накрываю её губы своими, не выдерживая этой растянувшейся паузы. Закладываю одну ладонь под её затылок, держа мнимый контроль среди всеобщей хаотичности. И каждое ответное движение разжигает в крови огонь. Плавит вены, разнося жар по всему телу.

   Обвивает мою шею руками. Прогибает навстречу спину. Матерюсь про себя, закипая сознанием. И целую в ответ, ещё более жадно. Всасывая в себя податливые, горячие губы. Выдыхает со стоном. Резко отшатывается назад. Буквально впечатывается спиной в холодную стену, разрывая контакт.

   Аккуратно убираю пальцы с её затылка, как и прежде, на кулаках отстраняясь назад.

   - Полный п*здец, - вывожу обречённо. Усмехаюсь. Сам себе. Закусывая исходящие иголками губы.

   - Уходи. Пока тебя никто не увидел, - дышит рвано и часто, проваливая попытку стабилизировать ритм дыхания.

   - А как же желание закричать и быть пойманными с поличным? - усмехаюсь криво. - Самое время, Карамелька. Пока на моём члене можно подвешивать гирю.

   Ловко нагибается, уходя из "захвата" и выскальзывает за дверь, что слегка скрипит в петлях.

   - "Надо смазать"- неадекватно проносится в мыслях, а кулак так и просится ударить в опустевшую стену. Выплеснуть эмоции. Желание, пульсирующее внутри. Доказать себе, что это просто инстинкты.

   - Полный п*издец, - вторю тише, с трудом сглатывая эмоциональный ком, перекрывающий горло. Ощущая её сладость на языке. Во рту. На губах. В ноздрях, что гоняли сквозь себя её запах, коим пропитан весь воздух.

   Выхожу, стараясь не шуметь. Прикрываю за собою дверь блока. Полумрак коридора, лестница посередине.

   - Всё нормально, Лисовский? - окрикивает снизу неспящая Катерина.

   - Все на месте, - парирую сталью. - Обход выполнен.

   - Замечательно. Дверь закрыла, - парирует устало в ответ. - До утра, - проговаривает, оглашая пространство звонким щелчком.

   Выдыхаю. Не спеша иду вниз. Проходя мимо её двери, напротив, с заметным ускорением.

   Достаю сигарету из пачки, в несколько шагов пересекая занимаемую комнату. Направляюсь прямиком на балкон, заставая там Диню.

   - Всё нормально, Лис? - улавливаю состояние дежавю, натыкаясь на аналогичный вопрос, озвученный другом.

   - Все на месте, - парирую с невеселым смешком. - Обход выполнен.

***

- Не хочу никуда идти, - цежу сквозь зубы, спрятав голову, по самые глаза объемным, широким капюшоном своей толстовки. Холодная лавочка у баскетбольной площадки не поднимает градус упавшего настроения. Руки, в подобие непринятия этого мира, скрещены в локтях. Колени сомкнуты. Поза закрыта. - Спать хочу, - канючу устало. - Я с тобой вообще перестал высыпаться.

   - Коть, да ладно тебе, - улыбается игриво. Не вижу, но чувствую. Слышу по голосу. По вибрации колокольчиков. И это подбешивает с новой силой. Нельзя с утра находиться на таком позитиве. Тем более после... Хотя, нет, как раз "после" было бы можно! Но не "вместо", ни сняв напряжения, да ни по утру же! Это реально сложновато, чисто для восприятия!

   — Это ты не со мной перестал высыпаться, а без меня, - звонко смеётся в ответ, будто подначивая на ответные действия.

   - Допрыгаешься, что заявлюсь ночью попробовать: высплюсь ли я с тобой или нет, - язвлю, потирая смыкающиеся глаза.

   - Пошли уже, а? - просит, наклоняясь вперёд и в нос бьёт запах, что всю ночь не давал мне уснуть: смесь карамельной сладости, смешанной с ароматом её кожи.

   - Держи дистанцию, - прикрываю глаза после долгого, глубокого вдоха. - Мне, по твоей воле, ещё полтора часа гонять одиннадцать подростков по полю, а в случае замены, так ещё и самому мячик пинать оставшееся до свистка время.

   - Хочешь, я, как преданная фанатка, буду активно скандировать твоё имя? - издевается, явно флиртуя. Замечая ли изменения в своём поведении или же действуя по наитию?

   Выдыхаю устало, а внутри тут же вспыхивает отголосок тех ощущений, что возникли при поцелуе. И эта ответка не приносит должного удовлетворения. Тело не должно реагировать на неё так! Молниеносно. Без единого прикосновения. Не сопротивляясь притяжению, что возникает, когда она рядом.

   Освобождаю глаза от занавеса капюшона. Поднимаю на неё отяжелевший взгляд. Проговариваю серьезным и отрезвляющим тоном:

   - Юль, я тебя сейчас на лопатки под собой разложу и скандировать моё имя будет Катерина. Активно и бесполезно, потому что я её наверняка не услышу.

   - Окей. Уговорил. Держу дистанцию, - хмыкает сухо, уходя привычным маршрутом к забору, который, при желании, так легко пересечь. Нехотя встаю, направляясь следом за озорным хвостиком, что, то и дело, подскакивает в такт движениям своей несносной хозяйки.

   Приобнимаю у забора сзади, собираясь помочь подсадить. В миг, осаждаемый её резко участившимся дыханием. Серией коротких выдохов, вылетающих сквозь приоткрытые губы. Неподдельной реакцией, что бьёт по ушам и завязывает низ живота в тугой узел.

   - Бл*дь, если ты будешь отзываться подобным на каждое мое прикосновение..., - цежу разъяренно, качая головой вместо окончания фразы. Пальцы так и лежат на её бедрах. И хочется сжать их. Сильно. Чувственно. До обоюдной боли. Чтоб проняло. Или же, наоборот, отпустило. А может даже пройтись ладонью по внутренней поверхности бедра, проследив, прогнётся ли она в ответ, в след, за этим простым движением? Или вжаться в неё. Всем телом. Членом. Что неизменно реагирует ни на саму девчонку, а на отклики её тела, когда я оказываюсь рядом. Слишком близко. Ловя её дыхание, что становится учащенным и рваным. И отзвук сердца, (уже не понять чьего именно: её, моего?) грохочущего в висках оглушительно сильно.

   - Коть, это остаточное, - выводит с кривой улыбкой. В пол оборота. А дыхание так и дорожит на губах и тело тоже заметно потряхивает, передергивая под моими пальцами ощутимым спазмом. - Отпусти меня, пожалуйста, а? Я сама.

   - Конечно, - вывожу с лёгким пренебрежением, разводя в стороны онемевшие от напряжения руки. - Остаточное у неё... После чего? Не проще ли просто признать, что нас с тобой тянет друг к другу, точно магниты?

   - Ты что-то путаешь. Или преувеличиваешь, - пространственно отзывается сверху, ловко подтягиваясь на руках. Ещё секунда и исчезает за забором, а я нехотя следую за ней, гоня мысль, не предвещающую хорошего: " Я слишком редко ошибался по этой жизни. И в людях. В них, к сожалению, ещё реже".

   - Сегодня направо. Чуть больше полу километра до прибрежной песчаной линии, - командую сухо, стараясь глушить все эмоции, что возрастают внутри. Тяжело. Проще выплеснуть. Опустошить. А приходится быть натянутым точно струна. Испытывая себя на прочность ежесекундно.

   - Почему не на байке? - поджимает губы обиженно. - Он же припаркован. Я видела.

   - Не в том состоянии, чтобы брать за тебя ответственность, - выношу глухо, цепляя наушник. Капюшон сверху, как усиление стерео. И дополнительная заслонка, между мной и этой странной девчонкой, способной, буквально по щелчку пальца, взрывать внутри меня эмоциональные фейерверки.

   - Я бы могла сесть за руль, - настаивает, забирая из ладони свободный наушник.

   - Как же, - выдыхаю кратко. - После восемнадцати. Как и всё остальное, что с тобой связано.

   - Коть, вообще-то права можно с шестнадцати, - перебивает, упрямо настаивая на своём. - Водить я умею, и мне уже практически...

   Резко оборачиваюсь, выставляя указательный палец у её губ, пресекая дальнейшие разговоры.

   - Практически! - повторяю с иной интонацией. Мотаю головой, тяжело выдыхая. Смотря в васильковые глаза, что часто и откровенно сигналят расширяющимися зрачками. - Господи, за что я тобой так наказан то, а? - выдаю риторически. Наблюдаю как она резко сглатывает, орошая пересохшее горло. После решительно раздвигает губы в улыбке, не забыв перед этим увлажнить их языком и, частично мой палец тоже. - Поверь, - заключаю безумно, - если я тебя трахну, мой отец докажет перед судьей, что я пребывал в состоянии аффекта.

   — Это будет первый случай в подобной практике, - заискивающе смеётся в ответ. - А вот если бы ты посадил меня за руль, то ощутил бы все преимущества этого действа, - шепчет, слегка наклоняясь ближе. - Твои руки были бы абсолютно свободны. Но нет, так нет, - вздергивает носик издевательски. - Побежали. Время.

   Выдыхаю. Включаю музыку. И догоняю ту, что уже успела отдалиться минимум на три десятка метров.

   Впереди чуть более пятисот. Асфальт. Крошка на стыке. Дорога. Та, что стерпит всё, в отличие от норм закона и морали. В подобной трактовке её "практически" играет лишь против и отягощает. Тащит за собой лишние, ненужные обязательства.

***

- Коть, у меня тут поменялись планы, - заявляет, остановившись у кромки воды перед началом. - Я не стану тебя впутывать, ради достижения цели. Поэтому, давай в крайний раз, проведем тренировку пожёстче и более реалистично, ладно?

   - Что ты опять задумала? - присматриваюсь, просчитываю десятки возникающих перед глазами вариантов. Не понимая, за что ухватиться в итоге. - Если не буду в курсе, то не смогу помочь из этого выпутаться.

   - Так мне и не надо помогать, - подмигивает призывно, в который раз за утро выбешивая своим позитивом. - Просто не мешай. И нападай. Или сейчас я первая?

   - В реальности об этом не договариваются, - комментирую, ловко ставя подножку и укладывая её на песок. Поднимая при этом хороший слой пыли. Пачкая её одежду и волосы. Заставляя мгновенно прикрыть глаза.

   В этот миг она и вовсе кажется непостижимой. Той, что легко удержать возле себя. Так просто. В руках. Та, что доверяет настолько, чтобы быть рядом и не отдалиться, когда откроет свои чистейшие, глубокие глаза.

   - Один: ноль, - выводит без тени обиды, и я протягиваю ей руку, чтобы подняться. - Одна проблема, я не могу с тобой драться, - протягивает вперёд свои распахнутые ладони. - Сегодня у меня не замотаны кулаки.

   - Сойдёмся на том, что тебе и не придётся, - вывожу серьёзно, усаживаясь рядом на песок.

   Достаю сигарету, устало прикуриваю. Гляжу на море, что активно уходит вдаль, оставляя под собой мокрые светлые складки песка.

   - Эй, ты чего это? - интересуется обеспокоенно. Стирает улыбку из голоса и из взгляда.

   - Карамелька, - протягиваю наигранно весело. - Ты не одна умеешь менять свои планы. Мне не под силу обучить тебя самообороне. В должной мере. Поэтому, просто скажи мне кто он и сходи, поставь свечку за новопреставленную душу.

   Нервно смеётся, прикрывая ладонью глаза.

   - Ты псих, - комментирует, не стирая взошедшей улыбки. - Но это..., - замирает звонко смеясь. Становится рядом на колени, забирает из моих рук сигарету. Отшвыривает её в сторону, за ненадобностью, проговаривая едва слышно: - Я просто с тобою попрощаюсь, ладно? Потом не дадут.

   Ладони уходят куда-то за мою шею. Пальцы хаотично путаются в волосах, и под слоем одежды спускаются по спине. Губы находят мои. Так же жадно. Безудержно. Как и прежде. Мои руки, в ответ, молниеносно притягивают её ещё ближе, и через секунды она уже и вовсе сидит на мне. Обнимает. Ласкает. Прижимается телом. Обдавая неразбавленным жаром, сквозь бессчетные слои одежды. Разрывает сознание на двое: разом ставя на чаши весов все "за" и "против".

   Буквально вдавливаю её в себя, позволяя оценить всю мощь возбуждения. Не решаю продолжить: ни за неё; ни за себя. Остаюсь на грани. Нейтральным. Но одно её "да", способно накренить всё на свете... А вместо слов, из податливых губ, вырывается стон, оседающий в моём горле. Ловлю. Впитываю. Запоминаю. Захватывая её рот с новой силой. Непозволительно понимая, что не смогу её отпустить. Ни сегодня. Ни завтра. Ни в конце смены. Ни вообще. А смогу объяснить. Показать. Доказать, что ей самой это надо не меньше. И это ни прихоть; ни страсть. Это то, что не пройдёт. Не угаснет, если разгорелось единожды...

   - Никому не говорил..., - хриплю, выжигая алые полосы дыханием на её коже.

   - И я не буду первой..., - издевательски затыкает рот очередным поцелуем, вздрагивая рядом со мной всем телом. Сжимаю её ребра в кольце рук. До одури. Вдавливаю в себя и перекатываюсь, буквально вдалбливая в песок.

   Её звучный смех оседает на стенке горла. Глотаю и его, не отпуская желанные губы. Руки не позволяют отдалиться. К тому же, кажется, ей и самой уже этого особо не хочется.

   Спустя десять минут, сижу у кромки моря, искусывая зубами фильтр незажженной сигареты. Она рядом. Безуспешно отряхивает песок, распустив свои золотистые волосы.

   - А если бы я продолжил? - задаюсь безэмоционально.

   - Судья бы тебя оправдал, - подтрунивает смеясь. - Ну, а мне, за соблазнение тебя, ведь ничего не было бы, правда, Коть? Ты то должен в этом хорошо разбираться.

   - По заднице бы получила, - всё же прикуриваю, выдыхаю перед собой облако белого дыма, соизмеряя с действительностью эту картину.

   - А снисхождение за первый раз? - ухмыляется, наивно хлопая глазками. Игриво направляет к себе мои пальцы, совершая сквозь них затяжку: - В жизни ещё никого не соблазняла сама.

   - Не позволяй разойтись моей фантазии, - прошу, уводя в сторону взгляд.

   - Я в Питере. Ты в Москве, - заявляет пространственное. - Последний день. Мы не пересечёмся больше.

   - Как знать...

   Огрызаюсь рвано. И каждый думает о своём. Выдерживая долгую паузу.

   - Пора, - заключает настроившись. - Включи что-нибудь повеселее, ладно? И да, - выдает неопределенно, пока я молча исполняю её крайнюю просьбу. - Было приятно.

   Наушники разрывает басами и голос Стивена Тайлера, игриво подводит итог вышесказанному:

   " He say "I know you, you know me"

   (Он говорит: "Я знаю тебя, а ты знаешь меня»)

   One thing, I can tell you is you got to be free, (Всё, что я могу сказать тебе, это — ты должен быть свободным)

   Come together right now, over me!

   (Пойдём со мной, прямо сейчас, не отставай!)

***

Одиннадцать ребят в белых футболках, гоняют мяч по полю, пытаясь держать превосходство по очкам, раз уж не получается забивать голы. Уныло наблюдаю окончание первого тайма, уже даже не требуя от них нормальной игры.

   - Всегда считал футбол нечто более динамичным, - комментирую сухо их построение в зоне отдыха на перерыве.

   - Если бы не ваша ночная тренировка, - отзывается вяло самый смелый.

   - Тебя бы здесь не было, - парирую едко.

   - Да с радостью, - лихо бросает в ответ.

   - Мальчики, а можно к нам капитана? - сладко выводит Паршукова, одетая в ту же футболку, что и команда, только низ, вместо шорт, как и у всех представительниц двадцать первой, завершает короткая, широкая юбка.

   - На кой? - потираю глаза, попутно ища место, где можно перекурить, оставив, без присмотра, на пару минут двадцать первую и одиннадцать малолетних засранцев, что считают себя хорошими футболистами.

   - Вы нас зачем сюда вывезли, Константин Юрьевич? - лучится улыбкой девчонка. - Группа поддержки обязана выступить в перерыве. Для этого нам требуется капитан. Или вы сами с нами пойдёте на поле?

   - Нет уж, уволь, - кривлюсь, находя взглядом нужную точку. - Могу я вас оставить минут на пять? - прищуриваюсь, считывая эмоции.

   - Не маленькие вроде. Не потеряемся, - обдает томным взглядом, кусая обильно накрашенные губы. Не вкусные, явно. Да, пофиг.

   - Сань, ты же у нас сегодня капитан, да? - переключается на высокого и щуплого парня. Выводя отрезвляюще: - То-то Юлька будет рада.

   Уже не стремлюсь уйти далеко. Ежесекундно держа руку на пульсе. Двадцать первая появляется ярко: совершая с двух сторон, навстречу друг другу несколько симметричных сальто. Гольфы натянуты до колен; юбки подпрыгивают до трусов; широкие футболки и вовсе оголяют до шеи спортивные топы, за которыми едва спрятана грудь. Шикарная форма для выступления! Аж передёргивает! И главное, всё внимание притянуто к ним. Как обещали!

   Но эти двое меня мало волнуют. Самое интересное разворачивается посередине. Поддержки, или как это правильно обозвать? Когда две девчонки, вместе с капитаном становятся живым плацдармом, на котором развертывается основное действие. И продольный шпагат, где опорой ноги выступает плечо парня, переходит в прямой, что является по сути стойкой на руках. При которой одежда становится бесполезным атрибутом и всё скрытое под ней ранее, выступает ныне общедоступным для взгляда.

   - Да, твою ж мать! - сплевываю, выкидывая не истлевшую сигарету, считывая с её тела послания конкурентам: прописанные слишком ярко; фривольно; частично матом.

   Выдвигаюсь вперёд, расталкивая многочисленную публику, ликующую от подобного зрелища в то время, как солистка завершает своё выступление; обнимает ладонями щеки капитана и впивается в его губы несдержанным поцелуем. Дышу через раз, разгребая преграды из остолбеневших школьников, а парень задирает её юбку по бёдрам, оголяя призывную надпись, (по обе стороны от тонкой, невинно-белоснежной полоски трусов), мягко переиначив которую, можно высказать лишь одно, что команда противника "лузеры".

   - Константин! - окрикивают грозно сбоку местные "воспитатели". Старше меня раза в два, если не больше. Сверлят взглядом и сжимают зубы в оскале.

   - Сам в шоке! - вывожу, разводя в стороны руки. - Уже убираю их с поля!

   - К директору после! - доносится вслед, и я молча киваю, матеря про себя эту великолепную четвёрку.

   - На скамейку! И затеряться в толпе до окончания! - командую сталью, особо не разбираясь к кому обращаясь. Зачищаю периметр, тщетно надеясь, что эта выходка не дойдёт до Катерины. А васильковые глаза горят огнём довольствия. Предвещают свободу. Да только, похоже, не понимают, что цена за неё окажется очень значительной. Выходка-выходке рознь. И, если свои замнут подобное, то на чужой территории...

   - Какая ж ты дура, Карамелька, - цежу, буквально отволакивая её подальше. - Ты хоть спросить могла, а? Что можно, а что нельзя... Тебя кто надоумил такое писать?!- нервно смеюсь, слыша знакомый рингтон, доносящийся из кармана, что установлен на аппарате для Катерины. Глубоко выдыхаю, но всё же довожу мысль до логического: - Ты под несколько статей разом подлетаешь и ответственность там от четырнадцати...

***

Второй тайм. Уже не слежу за игрой. Она не влияет ни на что дальнейшее. Стою в стороне от скамейки, на которой сидит двадцать первая. Держу телефон, сдержанно отвечая на вопросы начальницы. Никаких голосовых. Только текст. Не привлекая ещё большего внимания окружающих.

   Катерина выдвигается на "место происшествия" вместе с Денисом. Мне остаётся лишь ждать и надеяться на снисхождение.

   Сканирую взглядом периметр вне поля. Отмечаю местонахождение вожатых. На такие мероприятия детям запрещено брать телефоны. Это прописано в уставе с пометкой типа "мы не несём ответственности за сохранность ценного имущества...", однако нарушители, естественно, есть. Особенно, среди старшей группы. Следовательно, видео и его отголоски нужно искать именно там. Ведь, в случае отсутствия компромата, замять произошедшее будет проще.

   - Паршукова за старшую! - бросаю в сторону лавочки. - Если, за десять минут моего отсутствия, ещё что-нибудь произойдёт, я вас до конца смены в добровольные помощники по кухне поставлю. Будете вместо моря и дискотеки кастрюли драить и картошку мешками чистить. Всем всё ясно? - уточняю, давя на троицу тяжестью взгляда. Все, как одна, молчат и кивают, и только, васильковые глаза провожают меня с ощутимой заинтересованностью.

   Обхожу по кругу вожатых, мотивируя в краткие сроки собрать все устройства. В виде исключения, разрешаю личный досмотр, обещая после оправдать его перед вышестоящими. Кто-то реагирует незамедлительно. С кем-то приходится проводить беседу, оперируя статьями и личной ответственностью, за несоблюдение правил штатного расписания. В итоге все начинают работать и внимания к игре, с трибун, становится ещё меньше.

   - Что вы задумали, Константин? - уточняет, не привлекая внимания к нашему разговору, подошедшая сбоку начальница. Женщина в теле, лет сорока пяти, сантиметров на двадцать ниже меня, с явно наметившейся сединой на затылке среди тёмных волос.

   - Выявим нарушителей; удалим видео; вновь обелим общую репутацию, - рапортую без тени издёвки, стараясь держаться максимально серьезно. - Со своими, позвольте разобраться на нашей территории, без лишних глаз и посторонних ушей.

   — Вот этого я вам обещать не могу, - заявляет резонно. - Екатерина Ивановна вскоре подъедет. Мы обязаны созвать совет и зафиксировать нарушение. Ваше начальство так же должно подать объяснительную и вызвать комиссию...

   - КДН, - завершаю, монотонно кивая. - Я в курсе порядка процессуального действия. Повлиять на ваше решение, в случае отсутствия доказательств...? - начинаю мягко давя.

   - Нет, Константин. Даже, в случае отсутствия неопровержимых доказательств, у меня полный штат и трибуны свидетелей. Я не могу брать на себя ответственность и спускать на тормозах подобное правонарушение. Девочки не маленькие. За свои поступки надо учиться отвечать. Если не сейчас, то чего ждать от них позже? В воспитании, знаете ли, лучше перебдеть. Как минимум одна из них должна понести заслуженное наказание.

   - Я вас понял, - соглашаюсь, наблюдая заинтересованные взгляды и перешептывания двадцать первой. - Постараюсь минимизировать.

   Вздыхает, согревая улыбкой:

   - Милый мой мальчик, я наслышана о твоём отце, но ты не он и пустые разговоры здесь ничего не изменят.

   - Я его лучшая копия, - отзываюсь широкой улыбкой. - Возможно об этом вы тоже слышали. Наверное, пора начинать это всем доказывать.

   Усмехается кивая.

   - Будет интересно на это посмотреть, Костя. Очень интересно.

   Отворачивается, а я набираю короткой командой нужный номер, как только она отходит на должное расстояние.

   - Старший, у меня тут одно дельце образовалось, - выпаливаю, с проникающей в голос улыбкой. - Мне не обойтись без твоей помощи и материальной подпитки. Если спишу разово подобную сумму с карты отца-возникнут ненужные вопросы.

   - Занятно, - задумчиво парирует в ответ. - Не считываю, в услышанном, для себя некой пользы.

   - Отец раз и навсегда перестанет тебя доставать, - заявляю уверенно. - Готов перейти на тёмную сторону.

   - Ты бы, итак, туда перешёл, - усмехается звучно. - Сейчас или чуть позже. И на мне это бы никак не отразилось.

   - Зато теперь тебя ждут всевозможные лавры и почести за содействие, и мотивацию, - давлю на больное. Получить похвалу от отца-непостижимо. А искреннюю, да многословную...

   - Ладно, выкладывай, - сдаётся, распаляя на моих губах дьявольскую улыбку. - Кратко и по делу.

   Отхожу ещё пару метров от вездесущих ушей и зачитываю, листая перед глазами мысленный список необходимого к исполнению в ближайшее время.

   - Справишься? - заключаю на выдохе.

   - За пару часов вполне, - подтверждает уверенно. - Разруливай на месте. Насчёт остального позабочусь.

   - Буду должен.

   До конца второго тайма остаётся десять минут. На удивление, мои ведут. Девчонки активно замотивировали ребят на победу. Остаётся надеяться, что судья насчитал хотя бы пару ошибок и к основному прибавится дополнительное время. Этого хватит на то, чтобы подъехала Катерина и, возможно, я бы смог внести в это дело свою лепту, до начала ожидаемого хаоса.

***

- Феоктистова, за что ж нам такое наказание-то в виде тебя? - без приветствия, заискивающе уточняет Денис, пристолбляя девчонку к скамейке тяжёлым взглядом.

   - Присмотри, - похлопываю его по плечу, - Отойду на перекур, да пообщаюсь один на один с "железной леди".

   - Она уже сцепилась языками с директрисой на выходе, - замечает кривясь. - Попали мы знатно, Костян. Мартынова, та, что здесь правит балом, баба принципиальная. Спуску не даст. Да и нас с тобой за профнепригодность в одну шеренгу с ними к стенке поставит.

   - Не дрейфь. Есть выход, - подмигиваю, скидывая с себя полномочия по надзору.

   - Катерина Ивановна, - распаляюсь перед начальством в одной из лучших своих улыбок. - Не будете ли вы так любезны уделить мне буквально пару минут своего драгоценного времени?

   Улыбается директрисе этого лагеря, а, в повороте ко мне, искажает лицо злобной гримасой.

   - Конечно, - процеживает сквозь зубы. - Прошу прощения, Наталья Михайловна, я сейчас вернусь, - выдает мягкое и услужливое, в обращении к старшей коллеге.

   - Костя, блин! - едва не кричит, а я замечаю, как дрожат её руки, толи в желании меня чем-то огреть, толи просто от скопившихся нервов.

   Молча протягиваю в её сторону пачку, получая резкий отказ в повороте головы.

   — Это полный пи*дец, Костя! - сокрушается, едва не срываясь в истерику и я молча киваю, соглашаясь с данной формулировкой. Выпускаю в сторону дым, а вместе с ним и скопившееся нервное напряжение, позволяя начальнице беспрепятственно высказаться.

   — Это не девчонка, а ураган! Что мне ещё от неё ожидать? Ночью не спать, от каждого шороха подскакивать, чтобы она корпус мне не спалила?! И это ж, бл*дь, именно в тот момент, когда может нагрянуть проверка! Я её выкину! Слышишь?! Это не штатное нарушение! Хватит с меня! Здесь задействованы слишком многие! Я обязана вызвать комиссию, и я это сделаю!

   - Иди-ка сюда, - приобнимаю, плавно поглаживая по спине. Позволяя угаснуть в мягком объятии её нервным вздрагиваниям.

   - Кать, - прошу тихо. - Не порти девчонке жизнь. Сейчас реально нет времени, но позже я объясню тебе её ситуацию и мотивы этих дурацких поступков. Её, по возрасту, нельзя допрашивать одну. Я в курсе всей этой кухни. Позволь вступиться.

   - Да брось, - отступает кривясь. - На кой тебе это надо? Я ей поверила. Дала второй шанс, а она?!

   - Косвенно или нет — это моя вина. Не уследил. Позволил обвести себя вокруг пальца, - пожимаю плечами. - Но, именно я могу это исправить. Возможно, это судьба. Я здесь единственный, кто способен защитить её от жёстких мер правосудия. Потом ведь не отмоется, если сейчас поставят на учёт.

   - Ты ещё даже не адвокат, - хмыкает сухо. - Костя, ты вообще ещё не определившийся! Забыл? Кто ещё месяц назад уверял меня в том, что из тебя выйдет отличный следак? Всё? Уже вышел? Или скончался?

   - Как видишь, Катюш, волей-неволей, а всё-таки адвокат, - усмехаюсь, считывая её неприятие. - Не зря с отцом в судах, начиная со школьной скамьи. Ну, и в подтверждение вышесказанного, теперь придётся непременно стать лучшим.

   - Костя..., - вздыхает устало. - Если ты сейчас подвяжешься, и информация дойдёт до твоего отца...

   - Он тебя отблагодарит за содействие выбора. Я тебя уверяю.

   Вздыхает, разворачиваясь к спортивной площадке.

   - Кать, она нормальная девчонка, - бросаю в след.

   - Надеюсь ты понимаешь, как нас подставляешь, - качает головой, бурча себе под нос: - Господи, зачем я опять на это ведусь?

***

- Если попробуешь открыть рот- я тебя выпорю, - цежу шепотом в пол оборота той, что, заискивающе вскинув бровь, скромно улыбается на пороге кабинета директора. Катерина уже внутри. Паршукова, Кирсанова и капитан футболистов стоят слегка сзади. Менее весело обсуждают происходящее. Или же, слегка догоняют во что именно их сегодня впутали. Диня дежурит на входе, отгоняя любопытствующих и проверяя с вожатыми собранные телефоны на наличие компромата.

   - Входите, - открывает дверь Катерина, сурово осматривая собравшихся.

   Заходим. Присаживаемся напротив троих из действующего начальства.

   - Прошу заметить, что никому из моих подопечных на данный момент нет и шестнадцати, - зачитываю расслабленно, но выдержанно и манерно, как предпочитает делать отец. - Поэтому, согласно части один, статьи пятьдесят один, они не имеют права свидетельствовать против себя без законных представителей, либо без представителей администрации по месту обучения. Иной порядок по части четыре, статьи сто восемьдесят восемь УПК РФ, предполагает усугубляющие обстоятельства в порядке рассмотрения уголовного дела.

   - Константин Юрьевич, - отрезвляет холодным взглядом, действующая начальница данной территории. - И что же вы нам предлагаете?

   - Следовать методичке, не ища лишних отягощающих, - парирую сухо. - Подписать протокол правонарушения; отправить детей к месту их отдыха; разрешить КДН разобраться в правонарушении и правомерности предложенного вами наказания.

   - Насколько я понимаю, детям вы высказать свою точку зрения на этот счёт не позволите? - язвит с милейшей улыбкой. - А если, как раз этот момент, и сыграет на снисхождение?

   Кирсанова и Паршукова перекидываются двусмысленными взглядами, и я физически ощущаю то нервное напряжение, что скользит между ними в желании высказаться.

   - Не сыграет, - заявляю резонно, пресекая серьёзным взглядом любые попытки открыть рот без моего разрешения. - Часть первая, статья сто двадцать восьмая гласит о том, что незнание не освобождает от ответственности..., - зачитываю, наблюдая как она морщит лоб в негодовании. - Любые сведения, порочащие честь и достоинство другого лица или подрывающие его репутацию...

   - Достаточно! - перебивает резко и громко. Между тем секретарь обязана фиксировать любое слово, произнесённое сейчас в стенах её кабинета. Но девушка, сидящая в углу, запинается, ожидая разрешения директора продолжить. - Пусть несовершеннолетние подождут окончания совещания в компании второго воспитателя, а мы с Екатериной Ивановной и Константином Юрьевичем решим возникшие, между нами, недопонимания, - заключает Наталья Михайловна, справившись с поступающими эмоциями.

   Молча киваю, поднимаясь с её позволения, чтобы передать деток Дине из рук в руки.

   - Катерина, - недовольно бросает, за моей спиной, одна директриса другой.

   - Да, он такой. Ничего не поделаешь, - пространственно отвечает "железная леди", вызывая на моих губах оттенок победоносной улыбки.

   - Только не говори, что ты опять обломал мне игру, - выйдя на улицу, недовольно кривит губы та, что и затеяла вокруг себя лишние телодвижения.

   - Да нет, Карамелька, - цежу тихо, сунув руки в карманы. — Это с ними покончено, а твоя игра как раз только начинается. Так что готовься морально. Минимум на три дня в изолятор: без телефона и интернета. И молись. Если умеешь, чтобы я действительно смог показать им чего достоин.

***

- Ого, - протягивает несдержанно и удивлённо, осматривая меня с застывшей улыбкой и широко распахнутыми глазами, полными удивления. — Это всё мне, или ты попутно зашёл проведать как я устроилась, по пути на свидание?

   Комната "карцера" куда её временно определили, находится в удалении медицинского блока. Имеет замок и решетки на окнах; три койки, три тумбочки, зеркало, стол. Серые стены и белый потолок. Две двери, помимо входной: душ, туалет.

   - Нормально устроилась, - отмечаю серьезно. - Главное, чтобы дали время исправить содеянное и соседей с гастро инфекцией не подсадили, ведь камера изолятора одна на все корпуса. Мало ли, что за эти дни ещё может случиться.

   - Коть, - присматривается недоверчиво. - Ты реально так ради меня? - Плавно подходит ближе. Проводит пальцами по лацканам пиджака, довольно вытягивает губы. Попутно оценивая: - Белая рубашка, галстук, классический костюм, туфли, часы, парфюм, - прикрывает глаза, глубоко вдыхая один из идущих мне ароматов. - Денис был прав, - шепчет, словно пьяная, заманчиво прикусывая нижнюю. - Ты будешь шикарен в этой профессии и, при желании, хотя бы чисто визуально, будет трудно сыскать равных.

   - Хорошая попытка сказать «спасибо», - заключаю, заметно тяжелее дыша.

   Широко распахивает васильковые глаза, считывая изменения моего тембра голоса. Резко одергивает пальцы от пиджака и поднимает вверх руки, согнутые в локтях. Высказывая жестом, вроде "сдаюсь", или же полное отсутствие сопротивление.

   - Слушай, ты меня, конечно, извини, - выводит заискивающе. - Не могу устоять, напоследок, аж свербит внутри от желания. Надо спросить.

   Хмыкаю в голос, призывая жестом руки продолжать.

   - Коть, а как твоя мама относится к его постоянным изменам?

   - Кого? - стопорюсь недоуменно.

   - Ну, - протягивает хмурясь. - Отца, кого же ещё. Учитывая тот факт, что ты его копия, - проводит по воздуху ладонью вверх-вниз, очерчивая меня визуально. - Трудно представить, что он...

   - Не изменяет. Насколько я вижу и чувствую, - рассуждаю задумчиво. - Мне вообще в детстве казалось, что его любви хватает только на маму. С ней он живой, настоящий, а сыновья... Сейчас понимаю, что его позиция состояла в том, что пацанам просто нельзя давать спуску: непозволительно баловать излишним вниманием и проявлять публично эмоции. Это расслабляет, а он желал видеть кремень. В общем, нас вдвойне долюбливала мама, а отец открыто любил, и любит только её.

   - Двоякое чувство, - хмурится. Недовольно кривится. Кусает губы.

   Останавливаю хаотичность движений прикасаясь к ним указательным пальцем. Ухожу под подбородок большим. С лёгкостью приподнимая её голову слегка на себя. Васильковые глаза часто моргают и включают аварийку зрачками.

   - Если ты не оставишь в покое свои губы..., - начинаю серьезно. - Карамелька, ты реально-то понимаешь на что меня подвязала? Хочешь-не хочешь, а придется стать для меня первой.

   Сглатывает и инстинктивное движение губ, пробивает разрядом палец.

   - Два пакета на входе, - одергиваю руку, не менее резко, чем она. - Босоножки твои. И да, они тебе идут. Надеюсь, старший угадал с размером. Будь добра переодеться.

   Выхожу из комнаты, по инструкции запираю за собой дверь. Рядом запасной вход. Иду туда, вытаскивая по пути сигарету. В последние дни пачки пустеют мгновенно. Нервы раскачиваются. Сон отступает. Потеря аппетита так же присутствует. Херовая тенденция... И думать о выздоровлении рано.

   - Лис, - льнёт Маринка к плечу. Точно кошка: томно смотрит; ищет ласки; вздыхает. Лезет губами к щеке. - Вывези меня куда-нибудь вечером. Такой. Как сейчас. Которому нигде. Никак. Никогда. Не откажешь.

   - Отцепись, - хмыкаю прикуривая. — Это не игра, Мариш. Надо разрулить. Правильно и красиво. Раз вписался.

   - Красиво у тебя уже получается, - выводит с придыханием. - Я бы, на месте представителя комиссии, при одном твоём разрешающем взгляде, сама на столе разлеглась и в стороны бедра раздвинула.

   - Слишком пошло, - кривлюсь, с наслаждением выдыхая из лёгких столб дыма. Опустошаю мысли. Стираю перед глазами образ девчонки, что привычно, в задумчивости, кусает губы. И умеет искренне удивляться, широко распахивая и без того большие глаза. Многое умеет. Непомерно много, для своего возраста. И тащит меня на самое дно, завязывая с каждой минутой, что находится рядом, удавку на шее теснее, теснее...

   Выдыхаю. Страх перед неизвестностью. Эмоции. Чувства. Жажду прикосновений. Выдыхаю боль и стыд. Опустошаюсь от лишнего.

   Мягко отсылаю Маринку на рабочее место и иду к изолятору. Созерцать. С чем именно предстоит работать.

   - Старший, бл*дь, - выплевываю в досаде, едва прикрывая за собой дверь. Качаю головой, проходясь пятерней по волосам. - Школьная форма для секс-марафона! Белый верх. Черный низ. Пи*дец!

   Деловой костюм обязывает держать себя в рамках приличия. Исполнять возложенные на тебя функции: контролировать, следить, защищать. А сознание рвёт в клочья с одним её приближением. И уже не волнует, насколько будет измят пиджак, брюки; испачкана её помадой рубашка. Помадой, бл*дь! Откуда она взялась?! К черту, весь этот классический, идеальный вид, который можно разрушить одним движением: шагом навстречу. Задрать вверх этот вызывающе приличный наряд; обхватить руками под бедра; вжать в себя, до упора. Так что бы и не отдалилась. Чтобы даже не думала. Не посмела. Исполосовать поцелуями вдоль и поперек. Чтобы везде. Любой сантиметр кожи. Ассоциативно. В воспоминаниях. Только со мной. Подо мной. И никак по-другому.

   - Коть, у твоего костюма явный и значительный недостаток. Такой, что особо не перекроешь, - облизывает губы. Не дразня. Скорее нервно. Машинально. А глаза так и бегают. Резко. Смеясь. Не в силах застопориться на месте: вверх-вниз, вверх-вниз. - Нужно было выбирать брюки на размер больше, - всё же отводит глаза в сторону.

   - Просто молчи при всех и смотри в пол, - комментирую недовольно. - Поверь, это всё, что мне нужно для самоконтроля. Отсутствие прямого контакта.

   - Да, - соглашается пьяно, - А ещё, чтобы я ни находилась в зоне видимости; ни пахла, по-особенному приятно; ни дышала, резко и часто; и ни думала о тебе, таком, разном.

   Молчу. Непосильно произнести в ответ банальное "да". Она ранит. Жестко и больно. И начинает штормить. От невозможности убедить в обратном. Опротестовать. Подать апелляцию.

   - Коть, - выводит рвано, - Здесь жарко и душно. Ни дверей нормальных; ни окон. Кажется, у меня развивается приступ клаустрофобии. Хочется прижаться к кому-то...

   Отрицательно мотаю головой, призывая к благоразумию.

   - Выходи, - произношу и не слышу. Глухой хрип, вместо букв. Выдыхаю. Направляясь к двери. С ускорением.

   Она медленно следом. Не торопится. Вовсе. Идёт плавно. Размеренно. И обиженно. Слышу. Не способный с этим что-то поделать. Иду. Минуя без внимания пост Маринки. Иду. Примеряя на лицо маску лицемерия.

   - В этой юбке неудобно на байке, - подаёт голос из-за спины, как только мы сворачиваем к проходной.

   - Не придётся, - вставляю кратко. - Каршеринг, - указываю брелоком на автомобиль S-класса. Литой. С низкой посадкой.

   - Ради этого стоило накосячить, - выдыхает звонко смеясь. - Можно за руль? - подлетает, как автомобиль, минимально разгоняясь до сотни. - Десять метров... Пожалуйста?!

   Усмехаюсь. Отдаю брелок, заключая резонно:

   - Оплата всё равно с карты старшего.

   Едва не визжит от удовольствия. Под пристальным взглядом охранника залезает в салон.

   - Лис, ты уверен? - бросает тот осторожно. Наверняка, уже мысленно попрощавшись с машиной.

   - Там механика, - хмыкаю прикуривая. - Дернётся пару раз и встрянет.

   - Рисковый ты..., - не успевает договорить, как двигатель оглушает ревом и привлекает к вниманию плавным урчанием. Парковка позволяет беспрепятственно расставить и разворачивать десяток автобусов. Для спортивного автомобиля — это целая трасса. И она использует её: для разгона; резкой восьмёрки; подобия дрифта.

   Смотрю. Улыбаясь. Меж пальцев истлевает нетронутая сигарета. Любуюсь. Пытаясь прикинуть, сколько шин стёрто об асфальт в желании научиться быть лучшим. Сколько уличных гонок посетил за истекший год? Сколько раз едва не попался, перекручивая номера в подворотнях. Раж. Азарт. Скорость. Каждый приходит к нужным эмоциям по-своему. Сейчас, глядя на неё, я испытываю не меньшую долю.

   Всё по-дурацки неправильно. А может быть, так и нужно?!

***

Трое членов комиссии и один председатель. Секретарь у окна. Провинившиеся по центру. Она сидит. Удручённо рассматривая свои руки. Я стою. Передвигаюсь по комнате. Стараясь не замолкать ни на секунду. Толкаю речь. Оперирую фактами. Задумчиво рассуждаю над бренностью мира и состраданием; любовью и добротой. Хожу, стараясь уделить внимание всем собравшимся в этой комнате. Всем. Кроме одной. Она-точка отсчёта. Нулевой километр, с которого начинается каждый пройденный луч. К ней возвращаюсь. На неё обращаю внимание. Не прикасаюсь. Сам не смотрю.

   Тридцать минут. Закругляюсь, понимая, что хватит. Лучше не дожать. Прописать многоточие. Оставить желание повторить.

   Все, как одна улыбаются. Кроме одной. Все, как одна перешептываются. Молчит, лишь сидящая в центре.

   - Есть что добавить? - задаёт председатель.

   Девчонка, склонившись к рукам, мотает в ответ головой.

   - Константин, - мягкая долгая пауза. - Завтра в пять. Не уверена, что это наша последняя встреча...

   С благодарностью подхожу ближе, оставляя поцелуй, на протянутой вперёд руке. КДН поднимается. Все, как одна покидают зал. Улыбаются. И лишь, спустя пару минут, выдыхает со стоном и ругается (на весь мир, на меня), до смешного забавно... Та, которую хочется поцеловать, выбив резкостью воздух из лёгких. Успокоить. Прижать. Сделать что-то. Из того, что сейчас неподвластно.

   Прилетающий кулак в грудь, слегка отрезвляет. Как и беснующиеся, вспыхивающие глаза.

   - ...неужели нельзя было по-другому...? - завершает с обидой непонятную для меня фразу. Не расслышанную за десятком эмоций. Моих. Её. Разных.

   - Ты безумно привлекательна в гневе, - стопорю её в одночасье. - Я готов порой специально бесить тебя.

   - Идиот, - хмурится, обхватывая себя руками.

   - Да, - заключаю смиренно. - И, кажется, это не лечится. Смирись, Карамелька.

***

- И не смотри на меня так, - заявляет серьезно, пряча в напряжённых губах оттенок улыбки. - Я не такая: чтобы на переднем сидении офигенской тачки; с малознакомым парнем в шикарном костюме.

   Усмехаюсь, переключая положение рычага.

   - Даже не задумывался по этому поводу. Спорил сам с собой над тем, куда отвезти тебя ужинать. Ты же хочешь нормально поужинать, вне серых стен "карцера"?

   - Знаешь, на чём подловить, - фыркает звучно, вытягивая губы, что всё же расходятся в стороны. - Но я всё равно на тебя обиделась.

   - Боюсь даже уточнять за что, - вывожу издевательски. - В знак извинения, могу купить тебе цветы. Выкинешь на обратном пути, чтоб не палиться.

   - Коть, у тебя так всё просто? Обидел-подарил цветы и вопрос снят с повестки? - закатывает широко распахнутые глаза.

   - Нет, Юль, - вывожу серьёзно. - Я вполне могу вести себя как полный кретин: забить на всё; радоваться; улыбаться. Однако, на деле всё очень сложно, но и это не повод прогибаться под обстоятельства. Меня с детства, из любой ситуации, целенаправленно заставляли находить выход. Да, порой это была "дверь ведущая в подвал или черный вход, хуже, когда вообще мусоропровод", но, заветный выход я всегда находил. Так или иначе.

   - So oder so..., (так или иначе), — подначивает грустно смеясь. И, в этом оттенке смеха не слышны колокольчики. Они глухо молчат, залитые щедрой порцией боли.

   - Хочу овощи на гриле и грибы со сливочным соусом, - заявляет, глядя в окно. За ним мелькают дома, плотно приткнутые друг к другу переулки. - Дай позвонить. Директриса отобрала телефон. Надеюсь, что не стала предупреждать об этом кого-то из родных...

   - В твоём деле три номера, - комментирую сдержанно.

   - Да, это бабушка, мама и Стас. Обязали прописать для необходимости. Да, только, я не хочу, чтобы она набирала какой-то из них.

   - Стас — это..., - вывожу её на диалог о зудящем.

   - Тренер, - перебивает кратко и резко. Дальше не продолжает. - Первые два комментировать глупо.

   Выдерживаю паузу, наблюдая её молчание. Голова так же отвергнута к окну. Мне приходится наблюдать безэмоционально задумчивый профиль.

   Вытаскиваю аппарат из кармана и она, словно очнувшись, набирает знакомые цифры. Искоса поглядываю: на неё; на дорогу; на униформу, что опять кажется "неприлично приличной". И хочется переодеть её во что-то более подобающее. Подходящее. Поэтому, не раздумывая направляюсь к самому большому торговому центру: здесь всё включено, и магазины, и рестораны.

   - Привет, Тош, это я, - выводит устало. - Нет, не записывай. Чужой номер. Я тут..., - запинается вздыхая. А губы дрожат от накала эмоций, толи от сильной обиды. - Короче меня наказали. На пару дней точно. Ты ей объясни, как-то моё отсутствие. Лучше вообще телефон отключи. Только периодически навещай, ладно...? - замолкает, поджимая губы и что-то выслушивает. - Тони, я с ума сойду за эти дни тут! - взрывается резко. И замолкает, в одночасье, упираясь болезненным взглядом в меня. Проговаривая тому: - Я тебя люблю. Наберу. Пока.

   Возвращает телефон, вновь отворачиваясь. Плотно сводит колени. Обхватывает себя руками. Тем временем дорога петляет, и я лишь урывками цепляю её моральное угасание. Словно кто-то наспех тушит огонь, а он то и дело вырывается из ниоткуда языками яркого пламени.

   - Странные у тебя отношения, - комментирую толикой зависти. Насколько легко слетает с её губ "люблю" в отношении другого. И ощущается оно глубоким и, одновременно, поверхностным.

   - Странные? - переспрашивает удивлённо. - Тебе виднее, Коть. У тебя больше опыта.

   Усмехаюсь, пропуская очередной удар. Она задевает. И делает это специально. Каждый раз пробивая глубже. Оценивая ощутимый урон и реакцию.

   Паркуюсь. Глушу двигатель. Обхожу полукругом. Галантно приоткрываю дверь. Подаю руку.

   Кивает. И позволяет себя вести.

   - Вначале я тебя переодену, - заключаю смеясь, пытаясь вернуть ей прежнее безрассудство. - У нас со старшим всё же разное понимание нравственности и морали.

   - Хорошо, - смотрит прямо в глаза, бросая очередной вызов. - Только я сама выберу.

   - То, в чём завтра я вновь представлю тебя и смогу отстоять. Поэтому, ты должна быть одета: скромно, сдержанно и со вкусом.

   - Проблема в том..., - сглатывает, шепча слова мне прямо на ухо. Каблуки добавляют сантиметры роста, не заставляя вставать на носочки.

   - Что у нас с тобой так же разное представление о нравственности,- вывожу чисто смеясь. И хочется обнять её. Так, чтобы крепко. Распустить волосы. Уткнуться носом. И просто вдыхать. С наслаждением. С упоением. Звучно.

   - Нет, - перечёркивает уверенным отказом зачатки фантазий. - Проблема в том, Коть, что в тебе уже зародилось желание снять с меня любую одежду. И, чем скромнее наряд, тем хуже.

   - Постарайся это исправить, - уговариваю её. Себя? - Или, просто купи то, что тебе понравится.

   - Они же не будут смотреть какое на мне белье, правда? - шепчет лукаво. Отдаляется и усмехается, считывая скачки кардиограммы в моих зрачках. Вновь рядом. И я слегка прикрываю глаза, не позволяя ей насладиться полным триумфом. - Успокойся, Коть. Я не такая, - шепчет, царапая дыханием кожу. Издевается, обдувая с придыханием между слогами. - И с малознакомым парнем, в шикарном костюме, в примерочной... Ни-ни. Так что можешь просто дать карту и пойти выпить кофе.

   Однако, спустя недолгое время, именно в примерочной мы и оказываемся. Вместе. Где, вдыхая её запах, в духоте помещения, я не спеша помогаю застёгивать длинную молнию, проходящую, буквально от копчика через всю спину. Пальцы двигаются нарочито медленно. Взгляд блуждает по позвоночнику, стопорится на атласном белье. Белом и невесомом, выделяющимся ярким пятном на загорелой коже. Пальцы медленно ползут вверх, удерживая между собой металлическую собачку молнии. Убеждаю себя в том, что стараюсь не зацепить зубцами материал, а на деле просто растягиваю удовольствие. Слегка склонившись над ней. Ощущая притягательную вибрацию её тела.

   - Молодой человек, мне попросить вас выйти или озаботится проверкой документов вашей спутницы? - доносится строгое из-за шторки. И мне приходится отдалиться, но напоследок, губы сами ненавязчиво касаются её шеи, чему способствует поднятые вверх волосы.

   Выхожу, замечая в отражении зеркала её полу улыбку. Манящую и ни к чему не обязывающую. А после театрально поднимаю руки вверх, заявляя консультанту непоколебимое:

   - Просто помогал девушке справится с молнией в платье.

   Поджимает губы, складывая руки в локтях и стоит рядом, точно цербер, то и дело бросая на меня недоверчивые взгляды.

   - Девушка, а у вас случайно нет подводки? - доносится из её кабинки, - Под это платье так и просятся кошачьи стрелки.

   - Минутку, - услужливо выдает консультант. - Видно ценник на платье всё же обязывает вести себя должным образом.

   Только запускаю пальцы внутрь, захватывая материал плотной шторки, слыша в ответ игривое:

   - Имей терпение, я ещё не готова.

   А я полностью. Даже язык во рту колет от желания выкурить парочку сигарет. Крепких. В глубокий затяг. Так, чтобы перебить её запах. Невесомый и никому более не присущий.

   - Какие цветы предпочитаешь? - задаюсь, блокируя в голове всплывающие окна фантазий. Они множатся, словно я словил вирус. Жёсткий такой Троян, заражающий мысли. В любой она. И мне известен только один путь очищения.

   - Полевые, - произносит спокойно. И в этом ответе больше искренности, чем во всём, что я слышал от других. Она не действует стереотипно. Не соблюдает клише. Ведёт себя естественно. Импульсивно. И этим сводит с ума ещё больше. Ни просчитать. Ни предугадать. Ни понять полностью. Все её "ни-ни", собранные в примерочной.

   — Вот, пожалуйста, водостойкая, - вежливо протягивает девушка небольшой флакон внутрь кабинки.

   Ударяю пару раз звучно костяшками пальцев по перекрытию, проговаривая задумчиво:

   - Не спеши. При необходимости посмотри ещё что-нибудь. Я отойду.

   Пятьдесят метров по прямой до эскалатора. Пара координирующих вопросов к персоналу. Мысленно составляю маршрут, спустя пару минут, широко улыбаясь приветливой девушке-консультанту.

   - Я хочу ромашки, васильки, колокольчики, в общем, всё, что можно безнаказанно собрать охапкой в полях.

   - Полтора километра от выезда из города, - парирует ласково. - Или очень дорого. Они слишком быстро вянут, а мы поддерживаем короткую жизнь всеми доступными способами.

   - Второй вариант и побыстрее, - одариваю своей фирменной, отмечая, как она рефлексивно облизывает свои губы. Всё ещё срабатывает, чёрт возьми. Да не с той, что надо.

   - Вернусь минут через пять, - присматриваю место для перекура на выходе.

   - Сумма? - осведомляется кратко.

   - Диаметр букета сантиметров сорок, остальное неважно.

   - Возвращайтесь, - выдыхает, подталкивая по столешнице визитку, а взгляд так и сигналит " звони, я отвечу". Оставляю, не притрагиваясь и выхожу, крутя в руках сигарету.

***

- Ну как? - сшибает лавиной, плавно и грациозно ступая на каблуках к занимаемой мной банкетке. - Чёрное платье облегает изгибы. Классический крой и длина не позволяет назвать его пошлым, однако, под ним явно чулки, полупрозрачные, с вертикальной стрелкой от задника глянцевых лодочек до задней поверхности бедра.

   Сглатываю. Застопорившись взглядом на подоле её платья. Или же на пятой точке, столь притягательно обтянут им. Ничего общего с тем, что я хотел бы на ней завтра увидеть. И самое сексуальное из того, что я мог бы на ней представить.

   Игривые стрелки, точно имитация улыбки на её губах.

   - Коть, я беру? - уточняет, наслаждаясь полученным откликом. Киваю, протягивая карту. Губы беззвучно выводят пин-код. Сердце в ушах застилает собственный голос. Или же он звучит слишком хрипло.

   - Кстати, красивый букет, - напоминает о том, что держу в руке, но абсолютно вылетело из памяти. - Спасибо, - одними губами. Чистое. Прямо в душу.

   Киваю и тянусь к сигаретам.

   - Простите, здесь нельзя, - глухо со стороны.

   Выдыхаю. А нужно...

***

- Где ты научилась себя так вести? - расслабленно, под плотную еду, минимизирующую желание секса.

   - Были хорошие учителя, - парирует спокойно, наслаждаясь своим выбором и запивая блюдо гранатовым соком. Рядом букет. Гармонирующий с её глазами. Тонкие пальчики ловко орудуют приборами, при этом хозяйка практически не сводит с меня своего пленительного взгляда. Продолжая напевно: - Девочки в большом спорте обязаны уметь себя красиво подать. Наверное, потому что больше особо ничего не умеют, - улыбается, извинительно пожимая плечами. - Нет времени. Банально. На всё. Даже на учебу и интересы. На друзей тоже. Приходится отращивать зубы рядом с соперницами, что хуже врагов. А позже, вылетая из спорта из-за травм или же профессиональной некомпетентности, большинство учится пристраиваться к новой реальности любыми доступными способами. Я тоже не дотяну до желаемого когда-то, - грусть, витающая в воздухе, ощущается физически. Она давит на виски, вызывая вопросы «о бренности существования и смысле жизни». - Завершу максимум в восемнадцать, - заключает отстраненно. - Возьму ещё пару-тройку хороших медалей и хватит. А далее, - усмехается звучно, возводя вместо улыбки на губах, откровенный оскал. - Далее мне прямая дорога в эскорт. Подать себя красиво, насколько ты видишь, уже умею. Осталось наработать оставшиеся навыки.

   - Ерунды не говори, - выплевываю жёстко, закусывая губы до боли, чтобы отрезвить свои мысли. - Такая, как ты, туда не пойдет.

   - Отчего же? - звенит неразбавленной злостью. - Котя, - чеканит бездушно, передергивая меня изнутри. - Ты считаешь, я реально утопаю в мечтах о великой и чистой? Вместо осознания прозаичности и меркантильности жизни? - рефлексивный смешок. Жуткий. На деле. - Да меня от неё воротит, Коть. От этой самой любви. Во всех её проявлениях. Не веришь?

   - Нет, - заключаю уверенно.

   - Зря, - примеряет на лице безжизненную маску. - И, пожалуйста, не смотри на меня таким взглядом. Не надо. Я не намерена, в последствии, сдирать воспоминания о тебе вместе с кожей.

   - Уже есть предпосылки?

   - Ни единого, - заключает, не менее уверенно чем я. Либо железно держа себя под контролем, либо фактически ничего не чувствуя. Со вторым я бы поспорил. Стоит только воскресить в памяти её поцелуи. С удовольствием бы поспорил, обнажив перед ней всю гамму эмоций. Но вокруг сидят люди. И к ней недопустимо даже прикасаться. - Меня учили не ходить под проводами с высоким напряжением. А ты искришь. Так же сильно.

   - А если..., - начинаю, сам не зная, чем продолжить. Разве, что взглядом. Или прикосновением к лежащей рядом руке.

   - Я никогда не скажу тебе «да», - чеканит, считывая мысли в движении моего взгляда. Убирает ладонь на край стола. - Я не враг себе и знаю, чем это грозит, - предостерегающее, вроде "Не влезай. Убьёт", а в отместку меня так и тянет. - Поэтому просто остынь и успокойся, - советует холодом голоса. И колокольчики не звенят. Смерзшись в одну ледяную глыбу. Которую просто так не отогреть. Разве что разрубить с размаху. Или же томить долго и выжидающе.

   - Как скажешь, любовь моя, - заключаю диаметрально спокойно. И улыбаюсь. Наблюдая как в васильковых глазах, разгорается адское пламя.

***

ГЛАВА 3

«Искусство жить, может быть, состоит в том,

   чтобы не превратить маленькие ошибки в большие.»

   Богат Е.М. русский писатель-публицист

   Ошибка 3

   - И всё-таки ты классная, - подытоживаю свои мысли расслабленно. При этом, не отрываю взгляда от дороги, и не стираю с губ довольной улыбки.

   - Всё-таки..., - хмыкает недовольно девчонка, что успела сменить провокационное платье на широкую белую футболку и псевдоклассические прямые брюки. Теперь меня не отвлекают её торчащие колени и образ "правильной девочки" и всё же, периодически, меня просто отвлекает от дороги она сама. - Всё-таки, всё-таки..., - гоняет на языке незамысловатую фразу. - Звучит прямо как постановка диагноза. Типа шизофрения — это страшная штука, но всё-таки бывают периоды ремиссии. Будешь почти как все, так что не парься!

   - У тебя и к этому есть предпосылки? - едва ли не закатываю глаза, начиная смеяться над подобным абсурдом.

   - Да с тобой заработаешь и не такое психическое, - фыркает недовольно. - Просто в голову пришло, но, кажется, я уже не столь далека от истины, - торопливо отводит взгляд, обнимает себя руками, а я не перестаю улыбаться, наблюдая за ней через зеркало.

   - Карамелька, - почти припеваю, призывая к вниманию и она невольно ловит взгляд в отражении. Наспех облизывает губы от неожиданности, и вся ощетинивается, выставляя непробиваемую заслонку. А я всё же пытаюсь её пробить. - Ты правда классная. И мне не кажется. Такому, вообще, невозможно показаться. Только сейчас это понимаю. Я реально влюбился.

   - Да ну, брось, - ухмыляется зло и тут же распрямляет губы. - Признайся сам себе: для тебя мой отказ, точно красная тряпка. Ты же привык к тому, что девчонки сходят по тебе с ума, льют литры слёз и сидят на перекладине балкона, собираясь расшибить об асфальт вскруженную тобой голову. Так? А вот, нифига, Котя! Я такой фигнёй не страдаю!

   - Слушай, а ты не можешь как-то помягче, а? - тоже хмурюсь и непривычно подбираю слова. - Мне, как бы, тоже подобное в новинку. Я тебе уже говорил, что ни разу...

   - Что ни разу, Коть? - вновь издевается и ухмыляется взглядом. - Ни разу лапшу на уши девчонкам не вешал? Да брось! В твои-то годы?! А как ты обычно в постель укладываешь, а? Без клятв и прочего? Удивительно, как в девственниках до сих пор не остался!

   - Пипец, мне с тобой повезло, да? - задаюсь риторическим, крепче сжимая окантовку руля. Нервы натягиваются как канаты и, кажется, я даже слышу этот противный треск, когда некоторые из них начинают лопаться. В висках хаотично отстукивает сердце: то сбоит в диком темпе, то пропускает удары. А перед глазами, в противовес общепринятому, нихрена не возникают радужные картинки. Наоборот. Одна депрессивнее другой. И это бесит ещё больше. - Окей. Хочешь на чистоту? Давай на чистоту, - ухмыляюсь зло в зеркало. - Обычно мне хватает пяти минут: пару фирменных взглядов и несколько улыбок. Я легко располагаю к себе людей. Природное обаяние. Харизма. В курсе о чем говорю? При этом, часто договариваюсь на берегу о том, что всё по взаимной симпатии, но без обязательств. Пускать пыль в глаза не приучен. Обещать то, чего не исполню, тоже.

   Смотрит на меня пристально. Оценивающе. Холодно. И непомерно по-взрослому.

   - И вот прям никогда-никогда? - откровенно издевается, проговаривая идиотскую фразу серьёзным тоном.

   - Никогда. Прежде, — чеканю каждое слово на манер ей. Точно принимаю присягу. - Никому не говорил. Кроме тебя.

   - Я сейчас расплачусь от счастья, — протягивает мягко, часто хлопая глазками, и сочные губы реально начинают дрожать, а лёгкая улыбка не позволяет усомниться, что слова произнесены ею с сарказмом. И только смеющиеся глаза портят всё. Как обычно.

   - Почему я тебя сразу не придушил, а? Вот сразу, когда понял, что внутри начало непонятно свербеть? Сослался бы на состояние аффекта, - фыркаю недовольно, вновь упирая взгляд в дорогу, что ловко петляет крутыми поворотами.

   - Так ты же влюбился с первого взгляда, Коть, - выводит посредственно, будто напоминая об обязанности, по пути на работу, вынести мусор или ещё о чём-то, чем вполне можно повременить. И мне становится как-то даже обидно. Бегаешь ради неё, напрягаешься, а в итоге...?

   - Ладно, давай..., - начинает совсем другой интонацией. Сменяющейся в голосе настолько быстро, что я понимаю: не проняло. По крайней мере как меня. Уже. Сейчас. Её. Не торкнуло.

   - Тшш, - резко пресекаю слова схлопывающимся жестом правой перед её лицом. - Погоди. Дай выдержать минуту молчания и оплакать...

   - Кого? - задаётся в прищуре.

   - Всех нормальных девчонок, что могли быть на твоём месте, - заключаю серьёзно. И не поворачиваю больше к ней ни взгляда, ни головы. При этом, буквально ощущая наэлектризованную энергетику и желание мне врезать. Хорошенько так врезать. Искренне. Не сдерживаясь. Усмехаюсь, не выдерживая полной минуты. Значит всё-таки ошибся. Торкнуло. Однозначно торкнуло.

***

Паркуюсь недалеко от проходной.

   - Мне ничего от тебя не надо, - комментирует мой вопросительный взгляд. - То, что на мне, тоже верну, как только переоденусь. Сдашь в магазин, там две недели по чеку. Ты же умный мальчик. Найдешь причину.

   Киваю, не собираясь с ней спорить. Комментирую бесстрастно:

   - Если женщина говорит, что ей от тебя ничего не надо, значит ты делаешь для неё непозволительно мало, и следует поднажать.

   - Цитируешь статусы из соцсетей? Какая прелесть, - парирует со смешком.

   - Делаю выводы исключительно из собственной практики, - распаляюсь в улыбке, едва не оголяя клыки. - Тут поле рядом. Хочешь завалю твой карцер цветами? Взамен букета, что оставлен в кафе. Не так тоскливо станет торчать одной, в четырёх стенах, ещё пару дней.

   - Упёртый баран, — просто. С улыбкой.

   При этом, она не противится. Не колет словами-иголками. Не язвит. Расслабленно идёт рядом. А меня так и тянет протянуть руку. Обхватить её пальцы. Или сжать свои вокруг тонкого запястья.

   - Коть, меня-то скоро выпустят из одиночки, а ты куда и для чего себя сейчас загоняешь, а? - выводит голосом, что пропитан подлинной грустью. Взглядом, цвета мирного неба, что застлан сочувствием. Лёгким поворотом головы в мою сторону. Не в полную силу. Не позволяя посчитать это шагом к сближению.

   - Если начинаю что-то, то довожу до конца, - заключаю, подтверждая её правоту.

   - Вижу, - соглашается тихим кивком. - Твоя клетка вскоре станет массивной и прочной. Поэтому прошу, пожалуйста, не додумывай то, чего нет.

   - Отлично, - щекочу себе нервы новым заходом. - Давай о том, что есть! Вообще так, чисто логически, всё-таки я ничего, да?

   - Всё-таки нет, - поджимает губы в спорной улыбке.

   - Нет? Значит очень даже чего, - пристраиваюсь ближе, а потом и вовсе забегаю вперёд, чтобы считать её взгляд.

   - И ни очень даже. И ни вообще, - мотает головой, коверкая нормальное построение предложений. - Не путай меня! Я уже поняла, что ты извратишь любые слова и используешь это в своих интересах.

   - А если я просто пытаюсь тебе помочь разобраться в себе? - наседаю, морально не отпуская.

   - В себе разберись сначала, а уже потом берись за других, — выдаёт недовольно, но не на повышенных.

    - Так я уже определился.

   - Ну да, — с видом, будто смотрит на умалишенного. Вглубь меня. И куда-то дальше. - Я вижу.

   - Лис! - едва не сшибает с ног Маринка, подлетая толи из-за спины, толи сбоку. Лицо перекашивает, а она обнимает меня, будто не видит. - Сладкий мой, как всё прошло? - забивает разом сотней вопросов, и сама же на них отвечает. - У тебя всё получилось? Конечно! Что я вообще несу? Как у тебя могло что-то не получиться?

   - jawohl mein Fuhrer (так точно мой Фюрер), - издевательски выводит девчонка напротив. Мне или все же Маринке?

   - Что? - кривится та, поднимая на меня взгляд в поисках ответа. А васильковые глаза осматривают меня, с толикой снисхождения.

   - Ich schwore bei Gott diesen heiligen Eid, — чеканит с выражением каждое слово, приложив ребро руки к несуществующей бескозырке, а я с трудом улавливаю знакомые слова и пытаюсь постичь вложенный смысл фраз, складывающихся в стишок. - Das ich dem Fuhrer, unbedingten Gehorsam leisten und als tapferer Soldat bereit sein will, jederzeit fur diesen Eid mein Leben einzusetzen. (Перед лицом Бога, я клянусь этой священной клятвой фюреру, беспрекословно подчиняться и быть, как храбрый солдат, всегда готовым пожертвовать своею жизнью).

   - Я не поняла, — обречённо заключает Маринка, обиженно надув свои пухлые губы. - Лис? - вновь кроткое, в поиске поддержки. - Она меня послала или как?

   - Вообще-то присягала в верности и послушании. Всё в лучших традициях, — хмыкает ещё одна недовольная. Только глаза играют неведомую мне партию. И для чего-то втягивают в это Маринку. - Слушай, я сегодня такое наблюдала, что тебе и не снилось! - подначивает, интригует и не сводит глаз с той, что обнимает меня, и недоверчиво присматривается к толкающей речь девчонке. В то время как я аккуратно пытаюсь снять с себя цепкие руки и тщетно выбраться из захвата. - Ты бы видела, как от него ошалел весь состав комиссии! - звенят колокольчики в коротком смешке. - Так что, по-дружески советую: бери сейчас! Вообще не тормози! - настаивает безапелляционно: - Что будет дальше: представить сложно! На него сейчас, в КДН, конкурс пять человек на место! А сколько будет, когда он выйдет в профессию, а?! Облачится в костюмчик покруче и всё... Пиши пропало, Маринка! Проще станет в МГИМО поступить, чем замуж за такого выйти! Так что дерзай! Иначе уведут! Там девки опытнее и старше! А мне, кстати, сладенького что-нибудь на вечер подкинь, окей? Не зря ж я сегодня всех от него отгоняла, да? Считай заработала!

   - Лис, — звучно выдыхает Маринка, ещё сильнее сжимая мне ребра.

   - Бываете, ребята, — бесстыже салютует повеселевшая девчонка. - Дверь закрою. Ключик потом сами, окей? Только не задерживайтесь, а то я всё-таки свободолюбивая. Да и скучно быть хорошей и послушной. Могу куда и уйти, а накажут-то вас!

   - Язва. У отца как раз есть связи в МГИМО, — вывожу в ухмылке, отдирая от себя Маринку с заметным усилием. Проговаривая обиженным глазам. - Присмотри за ней. Накорми шоколадом и не ведись на провокации. Я схожу, отчитаюсь Катерине.

   - А потом вернёшься? Сегодня моя смена, — следит за каждым жестом, словно домашний питомец. Беспрекословно. Обманчиво покорно. А я вспоминаю интонацию, с которой звучит её голос в аудио файле.

   - Приду, — заявляю решительно. Васильковые глаза отдалились всего на пару метров, и их обладательница всё ещё является свидетельницей происходящего. - Как раз сегодня определился с планами на будущее, — заключаю серьёзно, обескураживая свою собеседницу. - Так что, приду для серьезного разговора.

   Этот краткий смешок я услышал бы, даже находясь дальше. А с поворотом её головы, и вовсе, донеслось до уха напевное:

   - Всё-таки... Всё-таки...

   - Определился, — заключаю невпопад для Маринки, замечая, как та, что находится в более приподнятом настроении, буквально через пару шагов, плавно виляя бедрами, исчезает за тяжёлым дверным полотном. И одномоментно накреняет мою уверенность в завтрашнем дне. Рушит надежды на положительный исход. Комиссии. И вообще...

   - Шоколад, — напоминаю остолбеневшей медсестре.

   - Ага, — протягивает, не сводя с меня взгляда. Словно ожидая момента, когда я опущусь на колено и достану кольцо. С чего бы бл*? Когда ничего и никогда ей не обещал. Где и как ложанулся? На этой территории трое, с кем я переспал за эти месяцы. И, если с предыдущими двумя мы без вопросов общаемся, то отвязаться не получается только от Маринки.

   - Я к Катерине, — для чего-то напоминаю.

   - Я буду ждать, - шепчет томно.

   - Угу, — разворачиваюсь, уже думая о другой. Сумерки становятся плотнее. Позволят беспрепятственно закурить на ходу. Железной леди наверняка уже отчитались, но правила, есть правила. А окно "карцера" выходит на необитаемую сторону. И к нему, незаметно, совсем легко подойти. Вот, только, что мне делать с ней через решетку? Разве что, только сказки и рассказать на ночь...

***

Чистый лист.

   Всё, что напоминает знакомая прежде жизнь, к концу этого дня. Пара-тройка важных решений, принятых импульсивно и все последующие налипают как снежный ком. В пору трубить во всю глотку, "всё идёт по плану"! И не х*й откровенничать с кем-то о том, что никакого плана у меня попросту нет!

   - Как прошло? - кратко уточняет при звонке старший, вместо очередного приветствия.

   - Твоя платежеспособность помогла забрать на руки нужные козыри, - усмехаюсь и торможу перед корпусом, где ждёт Катерина. - Спасибо. Уже не помню, говорил или нет.

   - Благодарность лишней не бывает. Если она искренняя, конечно, — заявляет поучительно.

   Я молчу и дышу нервно. Дёргано. Отзвук бьётся о трубку. Монотонно пинаю камень мыском ботинка. Словно это он виноват в произошедшем. Плевать на столп пыли, что поднимаю с земли. Ботинки и костюм почищу позже.

   - Хотел ещё что-то добавить? - вставляет он заискивающее, разбавляя мою долгую паузу. И я звучно усмехаюсь, выпаливая разом бездумно:

   - Я не уверен, что обращаюсь к тому, но, блин, старший, меня кроет ею! И я смутно понимаю, что с этим делать.

   - Конкретики добавь, — бесит, присущей ему рассудительностью. - У тебя там наберётся с десяток тех, кого я могу представить перед глазами на "её" месте. Мы сейчас с тобой об одной и той же говорим или нет?

   - Да, — выдаю обречённо и его серьезный тон становится ниже и жёстче.

   - О той, чьи интересы сегодня представлял перед комиссией?

   - Ты как никогда проницателен, — огрызаюсь в ответ, из ниоткуда взявшимся приступом злости, на его натянутое спокойствие.

   - Алгоритм сбит, — парирует более едко. - Ты привык трахать, потом узнавать, как человека, всех своих девчонок. Здесь выходит, наоборот.

   - Нет, — выпаливаю решительное. Ломающее оставшиеся заслонки. Наезжая на брата и желая доказать свою правоту: - Слушай, ты хоть раз влюблялся, а? До такого, когда не сводишь отношения к животным инстинктам или своему удобству? Так, когда прижать к стене её хочешь, чтобы никуда не делась. Зарыться носом в мягкие волосы и дышать, бл*дь! Просто дышать! Когда сдавить в объятия хочется! И чтобы рядом, на узкой кровати. Всю ночь в обнимку. И наряжать её хочется! И кормить с рук, как ребенка! И показать всё, что для меня дорого!

   - То есть трахать ты её не собираешься? - осаждает смешком, вызывая желание прекратить разговор броском телефона о стену.

   - Собираюсь, — бурно выдыхаю, подытоживая свои мысли. Смыкаю глаза. Повторно, с чувством, опустошаю лёгкие. - Не сейчас. Она ещё маленькая.

   - Занятно, - выводит задумчиво. - А до этого, ты её маме на воспитание притащишь или сам продолжишь в сторонке растить? Судя по всему, жару-то она тебе даст.

   - Ты пропустил фразу о том, где я топил, про "смутно представляю, что с этим делать" - хмыкаю, безнаказанно прикуривая сигарету у парадного. Детей поблизости не видно. Катерина должна окопаться в бумагах. Пять минут форы, чтобы наполнить лёгкие дымом, а кровь никотином.

   - Младший, я никогда ничего не упускаю, - забивает свой гвоздь в мою крышку гроба. - Переключи внимание и выбери объект, который позволительно ещё и трогать, а не только нюхать. Смести фокус зрения. После хорошего секса, такие обострения сами по себе проходят.

   - Ясно, — тушу подошвой окурок. - Забей. Не к тому обращаюсь.

   - Узнаю, что донимаешь девчонку, — выводит спокойно и просто. - Сверну шею.

   - Пуганый, — выдыхаю смешком. - Прилетай. С глазу на глаз обсудим.

   - Доиграешься, младший, — выводит нейтрально. И отключается.

   Дискурс окончен. Растягиваю на губах широкую улыбку и иду покорять неприступную крепость. Фаза вторая.

   - Катерина Ивановна, - два стука о дверь костяшками пальцев. Открывает. Спустя минуту. Расслабленно. Или уставши. Распустив волосы из тугой и всегда аккуратной прически. Расстегнув пару верхних пуговиц на рубашке, позволяя взгляду беспрепятственно упасть в ложбинку груди. Сбросив маску серьезности. Вместе с высокими каблуками. Добавив во взгляд поволоки, а пальцам цепкости. Некоторые из них уже успели сомкнуться на моем галстуке, едва в воздухе повисло призывное " Заходи".