Ученье свет, а неученье - Тьма. Лена Свободная

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Про таких, как я говорят: "Тебе враги не нужны, ты сама себя прекрасно угробишь!" И, как правило, вполне справедливо. Это надо же было - только устроилась на работу в самую крутую академию в стране, как тут же обхамила самого ценного ее сотрудника, дальше - больше...

   Но чего он ко мне прицепился? Нашел с кем силами мериться!

   Эту книгу вообще можно читать как отдельную историю, но если интересно, как все начиналось, первая история тут.

ГЛАВА 1

- Я не буду вас учить по этому учебнику по одной простой причине, - я обвела потоковую аудиторию насмешливо-сочувственным взглядом. - Потому что признаю не только права животных, но и студентов, а он написан не человеком и не для людей...

   Настороженные взгляды потеплели и присмотрелись повнимательнее к новому преподавателю. В элитнейшую Академию меня взяли по протекции (а как иначе в этой стране?) моей троюродной бабки.

   Осиротела я настолько рано, что помнить не помнила никого из родителей, а большую часть жизни провела в закрытых учебных заведениях за границей родной страны. Бабка не бедствовала, поэтому хорошее образование мне не только дали, но я его еще и получила - учителя и воспитатели все были на самом высоком уровне.

   Неожиданно Агриппина Павловна позвонила и сообщила, что отправила мне приглашение на родину. "Мир меняется, детка, - церемонно сообщила она. - Мне хотелось бы, чтобы ты была рядом со мной". Удивившись внезапно проснувшимся чувствами у старухи, которую я знала, в основном, по денежным переводам, я уволилась из очередного университета и взяла билеты на самолет.

   Это было две недели назад, а сегодня я уже приступила к своим обязанностям.

   - Не слишком поспешные выводы для столь юной особы? - в дверях стоял высокий лысый мужик с темными запавшими глазами и сверлил меня крайне неприязненным взглядом.

   По неуловимому чувству превосходства над окружающими я распознала в нем коллегу по цеху, но когда меня это останавливало?

   - Вовсе нет, - с напускным спокойствием я пожала плечами. - Я просмотрела его по диагонали и половину выкинула бы сходу.

   - А вас не смущает говорить подобные вещи его автору?

   Я мысленно поздравила себя с очередной удачей сомнительного свойства. Но если подумать, давно хотела высказать профессору Лыкову это в лицо. Учебник, лежащий на моем столе, был не первый скорбный труд Мстислава Ярославовича, от которого меня, как доктора филологии, укачивало, а как преподавателя - бесило. Формулировки, которые он использовал, наводили на мысли о необходимости компенсации недостающей длины некоторых органов длиной предложений. Вообще-то, именно это я и хотела сообщить автору, но при студентах решила все-таки смягчить определение.

   Тем не менее, в аудитории раздались ехидные смешки. Конечно, студентам для полного счастья не хватало только битвы преподавателей!

   - Я, знаете ли, никогда не говорю за спиной того, чего не могу сказать человеку в глаза. Другой вопрос, что не всегда это делаю, но это исключительно из гуманных соображений.

   - Что ж, похвально, - качнул головой Мстислав Ярославович. - Наслышан о вас...

   Надо же, не успела прийти, а уже прославилась... ну что ж, и так бывает. Я только сильнее расправила плечи.

   - Что бы вам ни говорили обо мне, верьте каждому слову, - ехидно улыбнулась я. - Вряд ли слухи смогут сколько-нибудь преувеличить реальное положение дел.

   - Хотелось бы понять, что вы можете мне противопоставить. Я поприсутствую на лекции, с вашего позволения?

   Собственно, вопросительные интонации были откровенной издевкой - разрешение ему явно не требовалось. А вот четыре группы, собравшиеся в потоковой аудитории, затаили дыхание. Звезда мировой величины против новенькой.

   Читать первую лекцию под прицелом откровенно неприязненного взгляда темных глаз было откровенно страшно. Но не отступать же перед каждым встречным! Если он позволяет себе со студентами мериться... гм... интеллектом, то у меня возникает множество вопросов. И чисто человеческих рекомендаций найти себе кого-нибудь своего уровня.

   Всю свою карьеру я считала такой подход крайне неэтичным, тем более, когда и среди именитых ученых встречаешь немало откровенных дураков, а эти вообще - только учатся!

***

Агриппина Павловна оказалась именно такой, какой я помнила ее по редким свиданиям из далекого детства и какой я представляла себе по коротким видеосозвонам. Зато дом, в котором родственница жила с тремя собаками и то ли очередным мужем, то ли любовником, меня приятно поразил. Огромный особняк с садом в черте города, но достаточно удаленный от центра, чтобы не мешали соседи. Пруд под раскидистой сосной и чугунной скамеечкой в окружении кустов, сейчас укрытых снежным покрывалом, наверняка был одним из любимых мест отдыха странной бабки.

   Собственно, бабкой она как раз и не выглядела. Если не заглядывать в глаза, Агриппине можно было дать сколько угодно - от сорока до семидесяти. Правда, ее манера одеваться в стиле девятнадцатого века склоняла чашу весов сторону бо́льшей цифры. Длинные платья и юбки, твидовые брюки, тонкие шерстяные водолазки и украшения из драгоценных металлов с камнями, стоимостью в целое состояние вызывали множество вопросов, которые воспитанные люди вслух не задают.

   Ее сожитель оказался высоким моложавым мужчиной, лет на двадцать младше (это я так примерно посчитала, исходя из своего возраста). Скорее всего, тоже доктор каких-то наук. Агриппина Павловна терпеть не могла глупость и посредственность, это я тоже помнила откуда-то из детства. Нетипичный для зимнего времени года ровный загар Сергея Борисовича ябедничал, что он недавно вернулся из гораздо более теплого климата. Мне было любопытно, конечно, что он делал в жарких странах, но этот интерес носил больше академический характер, поэтому я не расспрашивала. Тем более, что Карпинскую это, кажется, совершенно не волновало:

   - Сергей Борисович много работает, - только однажды обмолвилась она.

   Сама Агриппина Павловна заведовала библиотекой Академии и ее архивами, но, видимо, имела влияние на ректора, который при виде меня сначала побледнел, а потом кинулся услужливо поить нас коньяком.

   - Конечно-конечно, Агриппина Павловна, если вы рекомендуете эту прекрасную молодую женщину, - бормотал он, - разумеется, я найду для нее место! Что вы, что вы... Приличное место, разумеется!..

   - Иван Александрович, голубчик, - с многозначительным видом жмурилась как кошка библиотекарь, - очень на вас рассчитываю! Марина Станиславовна очень много для меня значит...

   Ректор Академии Иван Александрович Победоносный закивал еще более понятливо и поднял трубку телефона:

   - Не волнуйтесь, все будет выполнено на высшем уровне, - заверил он нас. - Вопросом поиска места для Марины Станиславовны...

   Он вопросительно приподнял брови.

   - Серебряковой, - подсказала влиятельная библиотекарь.

   - Да-да, - кивнул глава Академии, как будто умудрился забыть то, чего никогда не знал, резко дал несколько команд отделу кадров и вернул телефон на место. - Все в порядке, Агриппина Павловна, сейчас этим вопросом займется специально... гм... отдрюченный человек.

   Кажется, он был не очень доволен той скоростью, с которой его сотрудники выполняли свои служебные обязанности.

   - Может, обученный? - с совершенно серьезным видом уточнила я, проглотив неуместный смех.

   - Ну, - на лице Победоносного проступило выражение "я что, это вслух сказал?" - Не без образования, разумеется.

***

Вводные занятия никогда не были моей сильной стороной, всегда требовалось пара-тройка "пристрелочных" лекций, но тут я понимала, что второго шанса произвести первое впечатление у меня не будет. Поэтому прежде чем войти в клетку... то есть аудиторию, конечно, к этим золотоносным тиграм, я решила основательно подготовиться. И даже убедила Агриппину Павловну меня выслушать. Бабка честно осилила минут двадцать, скривилась и попросила не насиловать ни ее мозг, ни ее уши.

   - Мариночка, детка, если бы я знала, что ты так хорошо читаешь проповеди, похлопотала бы за тебя в духовной семинарии.

   - Да я и сама чувствую, что ерунда какая-то получается, - расстроено согласилась я. - Но понять не могу, в чем дело!

   В итоге решение нашел вовремя вернувшийся домой Сергей Борисович. Он застал Карпинскую за роялем в гостиной, напевающей красивым грудным голосом какой-то старинный романс на французском, а меня - страдающей над наброском лекции.

   Выслушав суть наших затруднений, он усмехнулся и посоветовал мне отбросить словесные завитушки, так любимые "помешанными на собственной звездности научными светилами". А вместо этого объяснить своим новым подопечным простым человеческим языком, почему я сама выбрала для изучения социологию.

   - Да я не выбирала, - я раздосадованно вскинула на него взгляд, но мужчина уже отошел к роялю и Агриппине Павловне.

   - Как день? - услышала я, сквозь партию второй пары рук, которую он подхватил без труда, едва бросив взгляд в ноты.

   Его тихий хрипловатый голос был полон какого-то запредельного восхищения, и я впервые подумала, что у этих двоих личная жизнь куда более насыщенная, чем могло показаться на первый взгляд.

   - Не спрашивай, - так же тихо захихикала-закхекала бабка. - Денек выдался, как будто колдуну в свидании отказала!

   Сергей Борисович доиграл последние аккорды и нежно поднес к губам ее суставчатую лапку. Они оба покосились в мою сторону. Я почувствовала, что краснею, как будто увидела что-то, для моих глаз не предназначенное, и уткнулась в свои бумажки:

   - Не выбирала я социологию, - буркнула я, пытаясь вернуться к разговору, как ни в чем не бывало. - Оно как-то само получилось... Я ж языки изучала сначала, потом заинтересовалась культурологией, у нас был факультативный курс по выбору у доктора Ледмонро. А он постоянно повторял, что культура - неотъемлемый элемент любого социума. Ну, я и заглянула как-то на лекцию к какому-то приглашенному профессору... Рейгалю, кажется, просто послушать. Он как раз читал курс для специалистов. Оказалось очень интересно, я и втянулась. Жаль, что этот тип потом как-то неожиданно пропал из научного мира, я так и не нашла информации, чем он сейчас занимается...

   Агриппина переглянулась со своим мужчиной, как-то странно улыбнувшись, но ничего не сказала.

   Зато сегодня, несмотря на все мое волнение, полную аудиторию совершенно незнакомых студентов и присутствие профессора Лыкова, к учебникам которого у меня была масса претензий, я чувствовала, что готова к любому повороту событий и к любому вопросу. За спиной, как будто расправились невидимые крылья, я сделала глубокий вздох, поздоровалась и... едва ли не физически почувствовала обрушившийся на меня водопад самых разных эмоций! А еще - несвойственный мне какой-то злой азарт. Смогу ли я удержать их внимание на протяжении полутора часов? Смогу ли говорить интересно так долго? Конечно, смогу! Особенно теперь, когда сверху амфитеатра на меня смотрят черные злые глаза. Вопрос "кто - кого?" отпал сам собой.

   - Учить мой предмет не обязательно, это по желанию, но желание у вас обязательно должно быть... - с тщательно скрытым ехидством объявила я, сходу запуская мыслительный процесс в почти сотне юных голов. - Поэтому вам необходимо как можно быстрее определиться, что вам больше по душе - социологические термины или армия.

   На стандартные вопросы про возможность получения автомата на зачете, я всегда рекомендовала место, где можно также получить и сапоги. Моя жизнь всегда балансировала на грани обостренного чувства юмора и хорошего воспитания. Чаще побеждало первое, но тут промахнуться было нельзя, поэтому произнося соответствующие случаю вступительные слова, я скользила взглядом по своим новым подопечным. Ни на ком не задерживая его дольше секунды, отмечала малейшие проблески сознания и осознания. Этого было вполне достаточно, чтобы мысленно определить, кто действительно заинтересован, а кто - просто балласт, приносящий Академии финансовую пользу и считающий, что этого достаточно. Что ж, кто пришел сюда с манией величия, тот уйдет с комплексом неполноценности.

   Навскидку получилось процентов пятнадцать тех, кто отлично понимал, о чем я говорю, а значит, кворум набран. Работайте от души, Марина Станиславовна!

   Спустя полтора часа, незадолго до окончания занятия, я почувствовала привычно саднящие после перерыва в работе связки и вспомнила, что на кафедре меня ждет термос с кофе, а если поторопиться, то можно успеть спуститься в архив к Агриппине и похвастаться. Хотя... что-то мне подсказывало, что Мстислав Ярославович так просто меня не отпустит.

   - У меня все, господа, вопросы, предложения, угрозы в мой адрес?

   В аудитории воцарилась гробовая тишина, в которой оглушительно прозвучал звонок на перерыв.

   - В таком случае, спасибо за внимание, было приятно познакомиться, - резюмировала я, а студенты потянулись на выход.

   Я не торопясь собирала свои заметки, ежедневник, телефон со стола, лихорадочно размышляя, стоит ли вступать в интеллектуальную дуэль со своим главным слушателем или пусть идет своей дорогой. С одной стороны, какое мне вообще до него дело, с другой же - взыграла профессиональная гордость. Да, моя докторская степень иностранного производства по здешним меркам тянула разве что на кандидатскую. Но ведь и ее я не на дороге нашла! К тому же, едва мы с Агриппиной Павловной вышли из аэропорта и сели в такси, как она заявила, что мне просто необходимо заниматься здесь научной деятельностью. Коротко, но емко расписала перспективы и наметила план действий. Сраженная подготовленностью постороннего, по сути, человека, я обещала подумать, несмотря на изначальные намерения именно так и поступить.

   Мысль уделать профессора Лыкова на его же поле показалась мне забавной и достойной рассмотрения. На отсутствие куража и умения располагать к себе людей я тоже никогда не жаловалась. Хм... Почему бы и не да? Тем более, что противник он явно более, чем достойный.

   - Мстислав Ярославович, - окликнула я потенциального оппонента, равнодушно пропускающего последних студентов, спешащих на перерыв.

   Он вопросительно приподнял бровь и подошел поближе. Когда последняя девушка покинула аудиторию, любопытно оглядываясь на нас, я подалась вперед, понизив голос:

   - Спасибо за понимание.

   - В смысле? - кажется моя искренняя улыбка и вежливость его несколько дезориентировали.

   Что ж, так и было задумано. Лови еще одну подачу, умник кулуарный:

   - В прямом, - я распахнула глаза, чтобы взгляд выглядел максимально наивным. - Я понимаю, что ваш опыт и понятийный аппарат вполне способны были оставить от меня мокрое место...

   Я очень любила прикидываться простодушной восторженной дурочкой - это эффективно усыпляло бдительность собеседников и позволяло нанести решающий удар. Правда, задача усложнялась тем, что при всех своих лицедейских талантах, я обладала очень яркой внешностью - высокая, рыжеволосая, без малого сорокалетняя женщина, со стройной подтянутой фигурой и насмешливыми глазами.

   Но годы тренировки и практики за границей не прошли даром. Плечи мировой знаменитости слегка расслабились, а складки на лбу разгладились. Я улыбнулась еще шире и обворожительнее:

   - Правда, это никак не повлияло бы на мое мнение о себе или о вас, но вот у студентов могло бы возникнуть множество неуместных вопросов.

   - Как давно вы преподаете? - Мстислав Ярославович посмотрел на меня еще более неприязненно.

   - Достаточно, чтобы понять, что преподавание - это в большинстве случаев, вынужденная коммуникация, - посерьезнев, кивнула я. - Причем, чаще всего именно с коллегами.

   - Тогда вы должны быть в курсе того, что студент - это не сосуд, который нужно наполнить, а факел, который нужно зажечь, - холодно, одними губами улыбнулся он.

   - Я-то догадываюсь, - согласно кивнула я, - а вот по некоторым вашим методическим трудам крайне сложно заподозрить вас в понимании этого факта. Скорее, напротив...

   - А вы опасный противник, Марина Станиславовна, - задумчиво пригляделся ко мне Лыков гораздо внимательнее.

   - Еще бы, - усмехнулась я, вскидывая на плечо лямку сумки и покидая лекционную аудиторию. - Я же ни во что не играю...

ГЛАВА 2

Весь путь до выхода на лестницу, я затылком ощущала внимательный взгляд Лыкова, но оглядываться и проверять, где он там, не собиралась. М-да, зря я думала, что это просто фигура речи - у профессора получалось о-очень... гм... чувствительно. Возможно, не стоило так явно нарываться на противостояние, но когда я поняла, что в аудитории он обосновался на всю лекцию, меня как бесы за язык потянули:

   - В рекомендованном министерством образования учебнике, безусловно, есть все необходимые определения и трактовки, и вы можете их даже прочитать. Но весьма рекомендую быть предельно внимательными, иначе рискуете вызвать какого-нибудь демона. Откровенно говоря, я пару раз рискнула озвучить их вслух, но едва не сломала язык. И это при том, что у меня есть докторская степень в области филологии!

   Сдавленные смешки, прокатившиеся по рядам, вряд ли могли польстить Мстиславу Ярославовичу, какое бы у него ни было самомнение. После третьей подобной шпильки, я поняла, что чувство юмора возобладало и над воспитанием, и над профессиональной этикой, и махнула рукой на создание имиджа серьезного преподавателя. В конце концов, твоей репутации не смогут нанести урон, если ты сам уничтожаешь ее эффективней, чем каких-нибудь порождений тьмы!

   Студенты тоже оживились, посыпались вопросы, правда, по большей части, организационного характера, но вовлечение аудитории в диалог тоже немаловажная часть процесса обучения. Я искренне призналась в том что меня не особенно волнует их посещаемость, ибо если "Я был на всех парах!" станет аргументом для выставления зачета, мне придется аттестовать всю мебель в аудитории.

   Бойкий молодой человек в третьем ряду, неплохо комментировавший вопросы своих соседей, поднял руку. Я слегка приподняла брови, давая возможность высказаться и ему:

   - Марина Станиславовна, если вы не обращаете внимания на посещаемость, а выполнение домашних заданий носит фактически добровольный характер, то каким образом вы тогда будете оценивать наши знания? Корнеев Артур, первая группа.

   - Справедливый вопрос, - одобрительно кивнула я. - Господа, моя оценочная система предполагает только два варианта - удивительно и неудивительно. В том случае, если вам удастся удивить меня наличием знаний и умением выражать их с помощью логически правильно построенных предложений, мы сможем расширить наше общение в рамках совместных проектов. Еще вопросы?

   Аудитория притихла, переваривая нестандартную трактовку привычных "уд" и "неуд", а я снова поймала на себе задумчивый взгляд Мстислава Ярославовича. Малодушно бросила взгляд на часы. Слава богу, можно заканчивать представление!

   - У меня все, господа, вопросы, предложения, угрозы в мой адрес?..

   Сваренный с утра Сергеем Борисовичем кофе, ждавший меня в термосе на столе, который я заняла на кафедре с разрешения лаборантки Кати, после всех волнений и переживаний показался еще более прекрасным, чем обычно. Мужчина Агриппины все то время, что я жила в ее доме, уезжал по своим делам раньше всех, но перед этим успевал погулять собак, сделать зарядку в небольшом домашнем спортивном зале и сварить кофе на всех. Подобная продуктивность вызывала искреннюю белую зависть, а отношения самой бабки и Сергея Борисовича - только один вопрос: "А что, так можно?" Кажется, в течение дня они вообще не пересекались, но за ужином, приготовленным приходящей поварихой или заказанным в каком-нибудь хорошем ресторане, он обязательно интересовался моими делами, а на Агриппину Павловну смотрел с неизменным восхищением и каким-то даже... обожанием, что ли?

   Я со вздохом удовлетворения скинула под столом туфли на высоченных каблуках и откинулась на спинку стула. Кардинальная смена стиля - единственное, на чем настаивала Агриппина Павловна с упорством настоящей гарпии! Для человека, всю жизнь не вылезавшего из джинсов и спортивных костюмов, это было тяжко. Там, где я прожила большую часть своей жизни, было совершенно нормально прийти на занятия в джинсах, водолазке и кедах. А тут - будьте любезны, Марина Станиславовна, облачиться в форменную рубашку, узкую юбку и туфли! Можно было, конечно, возмущаться и отстаивать свое право одеваться так, как привыкла, в конце концов, мне уже тридцать девять, но рядом с Карпинской все это выглядело жалко и неуместно.

   - Как тебе наши студенты? - любопытно выглянула из-за своего монитора лаборантка Катя.

   Насколько я поняла, девица выполняла обязанности секретаря, лаборанта и бог знает кого еще, но по факту приходила на работу только потусоваться и посплетничать. Тоже дело, конечно, но относиться к ней серьезно не получалось.

   - Дети - как дети, - хмыкнула я. - Не сильно отличаются от других.

   По дороге сюда, я встретила на лестнице декана гуманитарного факультета, к которому относилась кафедра социологии, Игоря Михайловича Сапегина, и он не только задал мне тот же вопрос, но и получил тот же ответ.

   - Марина Станиславовна, но вы же понимаете, что родители многих из них весьма... гм... известные деятели самых разных сфер, а кое-кто просто баснословно богат? - он вопросительно приподнял брови, как будто это был какой-то секретный код.

   - Баснословно? - криво усмехнулась я, взирая на невысокого лысоватого мужчину с правильными чертами лица с высоты своего роста. - Это как?

   - Это так, что их не всегда печатают на страницах журнала "Форбс", чтобы не провоцировать у Безоса и Маска комплекс неполноценности, - многозначительным шепотом сообщил он.

   - Честно вам признаюсь, - склонилась я к Игорю Михайловичу, идеально скопировав его интонации, - это совершенно никак не характеризует их детей...

   - Марин, - снова активизировалась лаборантка. - Неужели ты не понимаешь, что это значит?!

   - Понимаю, - отмахнулась я. - Только мне это не интересно. Я буду их хорошо учить своему предмету, но исключительно потому, что мне самой интересно выявить особенности отношения к образованию молодых людей этой социальной группы в разных странах. Думаешь, я заграницей в каких-нибудь городских колледжах преподавала?

   - Нет, не думаю, - помотала головой Катя. - Иначе сюда бы тебя не взяли.

   Я сделала еще глоток кофе из термостакана и задумалась о том, что на самом деле разница действительно есть. У меня был наработан хороший объем исследовательского материала по студентам нескольких стран, где мне довелось читать курс социологии в самых престижных университетах. Там, конечно, приоритеты выставлялись несколько иначе, но это и могло стать главной фишкой моей докторской диссертации - сравнительный анализ и обучающихся, и их целей, и...

   - Марин, как думаешь, есть какой-нибудь лайфхак, как вообще попасть в это их общество? - лаборантка снова отвлекла меня от размышлений о дальнейшей жизни, уже в этой стране.

   Я привыкла жить одна, и, хоть общество Агриппины Павловны и Сергея Борисовича меня не тяготило, все равно оставалось непривычным. Поэтому следовало в ближайшее время придумать, как тут пелось в одной песне, "новый смысл бытия", и начать уже реализовывать собственную жизненную программу.

   - Жить с применением мозга, - бросила я надоедливой девице.

   В открытую дверь кафедры дежурно постучали, и мы заимели счастье лицезреть того самого, активно работавшего на лекции, студента, фамилию которого я запомнила исключительно по этой причине.

   - Ну, я, конечно, далека от мысли предложить вам раздеться, но все же... - я смерила красноречивым взглядом молодого человека, основательно упакованного в горнолыжный костюм (видимо, дя него занятия закончились не только на сегодня, но и на оставшиеся три учебных дня недели). - Что вы хотели?

   - Вас, Марина Станиславовна, - твердо ответствовало великовозрастное дитя.

   - Я в жизни столько не выпью, чтобы ответить взаимностью, Корнеев, - просветила я в ответ.

   - Нет, не в этом смысле, - не смутившись, широко улыбнулся он. - Вас декан вызывает.

   - Так ты же только что с ним виделась? - недоуменно покосилась из-за компьютера Катя.

   - Видимо, теперь на дуэль, - тяжело вздохнула я, нашаривая под столом разбросанные туфли.

   В кабинете Игоря Михайловича меня ждал Мстислав Ярославович Лыков. Все такой же мрачный, он очень недобро покосился в мою сторону. Показалось даже, что в темных, почти черных глазах промелькнуло злорадство.

   Я едва заметно приподняла бровь, пряча улыбку в уголках губ. На кончике языка, который пришлось прикусить на всякий случай еще за дверью, вертелось язвительное "А ты, лысый, еще и ябеда!" Но я быстро себя одернула - не может настолько умный (в этом сомневаться не приходилось, претензии у меня были только к его учебникам, монографии и исследования его были выше всяких похвал!) человек опустится до жалоб руководству. Значит, тут что-то другое... Вопрос - что?

   - Марина Станиславовна! - декан подозрительно радушно подскочил из-за своего стола. - Позвольте вас поздравить с крайне успешным дебютом!

   - Озадачили, если честно, - холодно усмехнулась я, по-прежнему ожидая какой-нибудь подлянки.

   Но Игорь Михайлович подскочил ко мне, светясь искренним восторгом, и принялся активно жать руку, настойчиво увлекая к столу для переговоров. За которым и сидел, спокойно сцепив пальцы в замок ученый с мировым именем, которому я дерзила на протяжении полутора часов без остановки. Это студенты могли не понять моих красочных метафор и сложных аллегорий, но для Мстислава Ярославовича подобные выпады должны были быть более, чем очевидны!

   В моей картине мира не укладывалось, что Лыков спустит мне цирк, устроенный на лекции. Более того, я почувствовала, что теперь изрядно разочаруюсь, если он не примет вызов.

   - Мстислав Ярославович хочет сделать вам предложение! - еще больше запутал ситуацию декан, выдвигая для меня стул.

   - Немного контекста нам бы не помешало, - растерянно пробормотала я, присаживаясь.

   - Игорь Михайлович несколько некорректно выразился, - с мученическим вздохом откинулся на спинку стула профессор.

   Да уж куда как некорректно! Я изо всех сил старалась не расхохотаться, вспомнив, что это выражение в большинстве случаев подразумевает предложение матримониального характера. Видимо, Мстислав Ярославович подумал о том же, поэтому и решил вмешаться.

   - Я предлагаю вам принять участие в моем новом проекте, - продолжил он. - Исследование будет довольно масштабное, поэтому мне нужен толковый соавтор, а у вас очень хорошие рекомендации от моих зарубежных коллег. Тем более, что тематика, насколько я могу судить, лежит в плоскости ваших интересов.

   Интересов изощренно издеваться над коллегами, что ли? Где ж я так нагрешить-то успела? Сходу вспомнить, кто мог мне удружить подобным образом не получилось, но ответный ход оценила. Кажется, в ближайшее время одной рыжей язве станет очень некогда.

   А что, если он действительно ознакомился с моими работами и не случайно оказался сегодня в лекционной аудитории?.. По спине пробежал холодок. Как-то об этом я не подумала...

   - На сегодняшний день соглашения достигнуты на региональном уровне, но выход на федеральный - вопрос времени, - между тем продолжал Лыков. - Два гранта получены, готовим документы на третий.

   Сапегин во время нашего разговора тактично отошел к шкафу за спиной профессора. Впрочем, оттуда было очень удобно демонстрировать красноречивой пантомимой насколько важно, чтобы я согласилась. Кому важно он тоже объяснил - академии, ему лично и даже мне. Любопытненько. Я легко побарабанила пальцами по столу.

   - Любопытненько, - медленно проговорила я вслух, старательно копируя его интонации. - Хотелось бы понять, насколько этот проект лежит в плоскости моих финансовых интересов.

   Декан задохнулся и чуть не закашлялся от моей феерической наглости. Но что поделать, если эта дополнительная работа может стать первым шагом к моей независимости. Пусть плана у меня еще нет даже в первом приближении, но когда деньги были лишними?

   А вот Мстислав Ярославович, кажется, совершенно не удивился вопросу. Молча открыл свой кейс и протянул мне пластиковую папку.

   - Изучите до завтра и сообщите свой ответ, моя визитка там есть, - он поднялся. - Игорь Михайлович, желаю вам дня, который вы заслуживаете.

   Едва за Лыковым закрылась дверь, декан бросился ко мне, даже не удивившись странному прощанию:

   - Марина!.. гм... Станиславовна, - еще злее, чем Мстислав Ярославович, зашипел он. - Вы с ума сошли?! Не знаю, как там в ваших заграницах, но в нашей стране от таких предложений не отказываются!

   - Так я еще ни от чего и не отказалась, - сохраняя внешнее спокойствие, пожала плечами я. - А в наших, как вы выразились, "заграницах" принято изучать подобные заманчивые предложения досконально. Чтобы точно знать, куда вас заманивают.

   - Но это же сам Лыков!.. - не в силах выразить словами всю бездну своего возмущения, декан взмахнул руками.

   - Тем более, - примирительно улыбнулась я. - Вот посмотрю, что он тут исследовать собрался, и приму решение.

   Я подхватила папку со стола, всем своим видом демонстрируя намерение покинуть гостеприимный кабинет.

   - Не смею вас больше задерживать, - процедил, беря себя в руки Сапегин. - Надеюсь на ваше благоразумие, Марина Станиславовна...

   Конечно, я открыла папку сразу, как только свернула за угол коридора. Мазнув взглядом по первой странице, я одобрительно хмыкнула (тема действительно была крайне интересной, а сколько из нее можно было "нарезать" статей публикаций) и быстро долистала до договора с соавтором. И удивленно присвистнула - все доходы, гонорары и грантовые выплаты делились поровну!

   Да ладно! Недоверчиво помотал головой и резко зажмурилась. Открыла глаза и пригляделась внимательнее. Цифры не исчезли. Значит в чем-то... скажем так, подвох. Потому что когда у тебя язык без костей и шило вместо жизненного стержня, к сорока годам точно знаешь, что если пошутить над ученым с мировым именем, на плодотворное сотрудничество можно не рассчитывать. С другим - может быть, но с объектом своих шуточек - точно нет! Был уже и такой опыт в моей жизни.

   Хмыкнув, я открыла договор сначала и, внимательно вчитываясь в каждое слово. Лестница меня не особенно отвлекла, я осторожно шагнула вперед, перехватив документы в одну руку, а другой нашарив перила.

   Я настолько увлеклась подсчетом своего гонорара и головокружительными перспективами, которые открывались в рамках такого крупного исследования, что даже не заметила, как закончились ступеньки. А еще - только сейчас заметила, что спустилась гораздо ниже первого этажа.

   Та-ак, ну и где я? Понятно, что все еще в академии, но хотелось бы конкретики. Оглядевшись, я убедилась, что коридор пустой и незнакомый. И только в самой его глубине виднелось что-то похожее на дверь. Но выглядела она так, как будто последний раз открывалась задолго до моего рождения.

   Смирившись с тем, что слишком смело куда-то свернув (и явно не один раз), умудрилась заблудиться в цокольном этаже, я просто развернулась на сто восемьдесят градусов и пошла в обратном направлении. Кричать что-нибудь типа "Эге-гей, есть тут кто живой?" показалось как-то неловко.

   Лестница наверх все никак не показывалась, зато слева послышались голоса. Наконец-то! Машинально сделав несколько шагов в том направлении, я прислушалась. И озадаченно приоткрыла рот. Интере-есно... очень интересно! Скинув туфли, я на цыпочках дошла до поворота коридора и очень осторожно выглянула из-за угла.

   - Что ты выдумал, старый пень? - зло прошипела Агриппина Павловна в лицо Лыкову. - Какой мандрагоры ты трешься вокруг девчонки?!

   Понимая, что в случае чего, никак не смогу объяснить свое присутствие здесь, я прижалась спиной к прохладной стене, ловя каждое слово.

ГЛАВА 3

- Тебе лучше, чем кому-либо должно быть понятно, что ей нужна защита, - низкий, какой-то вибрирующий голос Мстислава Ярославовича приобрел очень странные интонации. - И сейчас - особенно.

   - Моя защита! - тихо рявкнула обычно уравновешенная бабка.

   Рискнув осторожно выглянуть из своего укрытия, я обратила внимание, как совершенно спокойно он убрал палец с длинным острым ногтем от своего носа. Выходит, Агриппина Павловна знала о мировой знаменитости нечто такое, что даже ему не позволяло просто развернуться и уйти. Может, даже они... Впрочем, о чем я думаю? Сейчас-то какая разница? Тем более, если предположить, что странный разговор, похоже, идет обо мне?

   Не то, чтобы я себе льстила, представляя центром Вселенной. Просто представить, что этих двоих связывала еще одна молодая женщина, было еще более невероятно, чем детские фантазии на тему потерянных принцесс! Конечно, как любая сирота, я мечтала узнать, кем были мои родители, но, кажется, и во взрослом возрасте буйство воображения никуда не делось.

   - Они вернулись... - еще тише и загадочней проговорил Лыков.

    Агриппина Павловна резко хрипло выругалась на незнакомом мне языке, состоящим, по большей части, из каких-то каркающих звуков. Мне даже показалось, что гораздо органичнее их было бы издавать совсем не человеческим горлом.

   - Это все из-за вас! - с досадой бросила она, сбив меня с профессиональных размышлений опять в область детских фантазий. - Начали шастать туда-сюда... как будто границы кто-то успел отменить! Или я что-то пропустила?!

   - Агриппина, - с нажимом проговорил Мстислав Ярославович, подтверждая мои подозрения об их личных взаимоотношениях (моя бабка была из тех, кого даже мысленно сложно называть на "ты"). - Ты же понимаешь, что выбор у меня был чисто номинальный...

   - Так это же больше всего и бесит!

   Послышались шаги в мою сторону, и я невольно отпрянула от угла, в глубине души, понимая, как глупо это выглядит. К счастью, не дойдя до моего укрытия, Агриппина Павловна резко развернулась на каблуках и процокала в обратном направлении.

   - Понятное дело, что и с себя я вины не снимаю, - серьезно продолжил Лыков. - Тоже хорош... Сто раз обсуждали это с Лисецким-старшим, и все равно! Не смог спокойно смотреть, как рушится так по-дурацки целый мир. Наш мир. Думал, справлюсь, но... Поэтому и решил взять ее под защиту.

   - Защитничек, - презрительно скривилась Агриппина.- Без тебя прекрасно обходились сколько лет! А теперь что?!

   - А теперь... - шепот стал совсем тихим и неразборчивым.

   Несмотря на то, что я была в курсе, от чего сдохла легендарная кошка и что происходит с особенно любопытными женщинами на базаре, уйти сразу после такого загадочного заявления просто не смогла. Постояла, изо всех сил вслушиваясь в вибрирующее "бу-бу-бу" и ответный шелест "шур-шур-шур", пока...

   Чувство надвигающейся опасности буквально отбросило меня от угла. Я пролетела коридор, кажется, за доли секунды и сама не поняла, как оказалась на лестнице. Впереди, наверху лестничного марша, маячили распахнутые двери на первый этаж, который я легко узнала по доске с фотографиями выдающихся деятелей академии.

   Сердце колотилось где-то в горле, но я с удивлением обнаружила, что по-прежнему сжимаю в одной руке папку с документами, а в другой - туфли. Уже неплохо. Паническая атака отступила так же внезапно, как и накатила. Пытаясь отдышаться после незапланированного спринта, я с трудом расцепила сведенные судорогой пальцы и кое-как обулась.

   Впереди еще одна пара, а потом можно будет покинуть чересчур гостеприимное учебное заведение.

   - Помощь нужна? Ты слишком бледная.

   Я подпрыгнула от неожиданности, едва не вскрикнув. За моей спиной стояла невысокая, коротко стриженная женщина (по крайней мере, судя по голосу) с пирсингом в носу.

   - Н... нет...т, - попыталась совладать с голосом я. - К... кажется, н-нет...

   Моя собеседница была одета в широкие штаны и бесформенную толстовку, чем вызвала у меня жгучую зависть с примесью недоумения. Почему кому-то можно так одеваться, а мне - нет. На студентку она похожа точно не была, хотя определить возраст я затруднялась.

   - Ну ладно, - она равнодушно пожала плечами и, обойдя меня, продолжила свой путь наверх, на ходу натягивая пуховик.

   Все страньше и страньше, подумалось мне. По дороге на кафедру, я попыталась сложить паззл, происходящих вокруг меня событий за последнее время...

   Сначала Карпинская внезапно вызывает меня на родину, где я не была уже лет тридцать. Зачем? Ну, первая мысль была, что опекунша не молодеет, а долг платежом страшен. Приехав, я убедилась, что если ей и нужна моя помощь, то озаботилась она ею как-то слишком заранее. Несмотря на солидный возраст, назвать ее старухой не поворачивался язык. Собственно, и бабкой я ее называла имея ввиду исключительно родственные связи. Агриппина Павловна несомненно была дамой. Леди. И никак иначе.

   Признавали это, как я заметила, абсолютно все окружающие. И восхищались ею настолько, что ректор самой высококотирующейся академии в стране взял меня на работу, даже не заглянув в резюме. Почему? По озвученной мне официальной версии, была открытая вакансия. Но сумма в моем трудовом договоре была прописана такая, что претендентов у них должно было быть, как грязи. Допустим, сыграла роль моя многолетняя работа в разных странах мира и протекция Карпинской.

   Но в первый же рабочий день, после первой же лекции, на которой я сцепилась с одним из самых ярких социологов нашего времени, он же и предлагает мне сотрудничество. Причем, в рамках крайне интересного проекта, как с профессиональной точки зрения, так и с финансовой.

   - ...Ярославович пока защитой займется...

   Голос лаборантка Кати выдернул меня из задумчивости. Оказывается, я уже не только дошла до кафедры, но и неизвестно сколько стояла рядом со своим столом, уставившись на папку с документами.

   - А?.. Чем?..

   - Марин, с тобой все в порядке? Сможешь лекцию студентам Лыкова прочитать? Ему нужно заняться защитой своего аспиранта...

   Я медленно выдохнула, окончательно выныривая из своих фантазий. Не время и не место, кажется. И надо, наверное, попросить Агриппину найти мне здесь хорошего психолога, раз панические атаки, часто мучавшие меня в детстве, не только вернулись, но и участились...

   Ожидаемо, до дома Карпинской я добралась разбитой и с напрочь севшими голосовыми связками. Всю последнюю пару не удавалось избавиться от настойчиво лезущих в голову тревожных мыслей. Поэтому вводное занятие выдалось для этих студентов не легким.

   - Кто открыл окно? - после пережитого, настроения не было от слова "совсем", да еще и начало потряхивать.

   Все психологи, к которым я обращалась раньше, в один голос рекомендовали после пережитого отдых и выписывали успокоительное. Отдыхом я не пренебрегала, тем более, что справка была достаточным основанием для выходного, а вот к таблеткам относилась скептически. Сегодня же впервые подумала о том, что идея не дурна.

   Раздражало все, особенно гомон рассаживающихся по местам студентов.

   - Это не мы, - робко ответил кто-то из середины аудитории, но тут же сник под моим тяжелым взглядом. - Просто здесь душно.

   - Это ваш любимый вид спорта - бегать от ответственности? - язвительно прищурилась я, но тут же себя одернула, не хватало еще с детьми воевать! - На социологии и должно быть душно.

   Примирительный тон не сработал - притихшие студенты косились на нового преподавателя со смесью страха и настороженности.

   - Значит так, господа, - решила я не усугублять ситуацию. - Я чувствую себя крайне паршиво, поэтому сегодняшнюю работу с вами мы построим следующим образом: я говорю, вы записываете то, что сочтете нужным. Оставляю это на совести каждого из вас. Никаких совещаний, вопросов к соседу и возмущений. Убедительно прошу сделать так, чтобы я не чувствовала себя, как на пасеке...

   И, конечно, они тут же зашептались, загудели, зашуршали.

   - Да-да, - пробормотала я себе под нос. - Именно это я имела ввиду... Пчелиный рой, не иначе... Итак, социология - это наука...

   Пробираясь по столичным пробкам, я ломала голову не над тем, что значил диалог Лыкова и Карпинской, а сколько раз за последние месяцы меня накрывала волна неконтролируемого страха. По всему выходило, что не реже раза в две недели. Спусковым механизмом могло послужить все, что угодно, я так и не смогла выявить закономерность. Хотя искренне пыталась.

   Больше всего сейчас хотелось оказаться под защитой кого-то взрослого и сильного, кто скажет, что все это - ерунда и мелочи жизни. Того, кому поверишь...

   Войдя в дом, я первым делом отправилась на кухню заварить чая с имбирем и медом. Погода располагала, да и для связок полезно.

   - Марина, что-то случилось? - Сергей Борисович что-то увлеченно черкавший в блокноте, поднял голову.

   Светло-серые глаза за стеклами очков светились искренним участием.

   - Да нет, ерунда, - по укоренившейся привычке с улыбкой отмахнулась я. - Наверное...

   Последнее слово я добавила себе под нос, уже отвернувшись к чайнику, но он услышал.

   - Ты выглядишь напуганной, - мгновенно все понял он. - И уставшей. Садись, я сам заварю чай. Как ты себя чувствуешь?

   - Как выгляжу, так и чувствую, - пробормотала я, забираясь с ногами в кресло у окна. - Ничего особенного, правда. У меня бывают панические атаки... пройдет...

   Он внимательно покосился на меня, приподняв седоватую бровь. Понятия не имею, что в конечном итоге сыграло решающую роль в моем словесном... гм... потоке, но стоило только обхватить ледяными пальцами горячую кружку и сделать первый глоток, меня понесло не хуже, чем на приеме у психотерапевта!

***

Первый страшный сон мне приснился давным-давно, лет в десять или двенадцать. Собственно, ничего слишком уж страшного в нем не было. Просто темно и хриплый шепот на несколько голосов, рассказывающий мне, насколько я маленькая и как страшно должно быть такой малышке блуждать во тьме.

   И, конечно, никто на это не обратил внимания - детям свойственны страхи темноты, особенно, на новом месте. То, что я просыпалась с пересохшим горлом и безумным пульсом тоже сочли вариантом нормы.

   Сны повторялись с разными промежутками, после совершенно не связанных друг с другом и не похожих событий. Чем старше я становилась, тем реже они возвращались, но делались все более жуткими.

   В итоге, на совершеннолетие я сделала себе подарок - первый прием у психотерапевта. Мне поставили начальную стадию невроза и выписали таблеточки. Потому что несмотря на то, что мозгами я прекрасно понимала, что в собственной комнате ни днем, ни ночью бояться совершенно нечего, глубоко внутри сидела уверенность, что Тьма однажды придет за мной.

   Конечно, ничего принимать я не стала, смыв таблетки в унитаз, а последовала совету своей соседки по комнате и занялась йогой и дыхательными практиками. Это существенно улучшило ситуацию и приступы паники отступили.

   Но я регулярно консультировалась с самыми разными психологами насчет природы своих страхов. Мне мешала невозможность спать без света, а работая в разных странах, переезжая с места на место, я тратила очень много времени на адаптацию.

   Вернулись они совсем недавно, с полгода назад, безотчетным страхом, закладывающим уши, бешено колотящимся сердцем и полным отключением мозга. Чаще всего контролировать себя все-таки удавалось, но было пару раз, когда даже сознание подавало в отставку...

***

- Получается, ты боишься Тьмы, - медленно проговорил Сергей Борисович, задумчиво глядя в окно на серый промозглый сад.

   Мужчина стоял, облокотившись на столешницу барной стойки, и внимательно слушал мои излияния.

   - Выходит, что так, - пожала я плечами, допивая остатки чая. - Я вам больше скажу, иногда мне кажется, что я ее ненавижу... Но не думайте, я понимаю, что это слишком сильное чувство, чтобы испытывать его к естественному явлению природы, - на всякий случай добавила я.

   Мало ли, что он может подумать! Решит еще, что любимая женщина опекает истеричку... Но Сергей Борисович в очередной раз продемонстрировал адекватность и крепкие нервы.

   - Я и не думаю, - заверил он. - По крайней мере, в таком ключе точно. Хорошо, что ты мне этот рассказала. Плохо, что не Агриппине.

   - Да вы знаете... - я немного смутилась.

   Ситуация была странная. Вдруг он не в курсе ее отношений с Мстиславом Ярославовичем? Или они его расстроят? Или разозлят? Впрочем, последнее предположение я тут же отмела, как еще более бредовое, чем панический страх темноты у без малого сорокалетней женщины. Представить Сергея Борисовича злым даже моей бурной фантазии не хватило бы!

   - Как-то случая не представилось, - ляпнула я первое, что пришло в голову, когда молчать дальше стало просто неприлично.

   - Охотно верю, - тепло улыбнулся он. - Если позволишь, я сам ей расскажу. Или лучше дать вам возможность обсудить эту тему наедине?

   - Нет-нет! - быстро замотала головой я. - Если вы передадите ей мой рассказ будет прекрасно. Я все равно хотела попросить ее найти мне здесь хорошего психолога. Чувствую, пригодится...

   - Договорились, - он забрал у меня чашку и налил еще чая. - Если на сегодня у тебя других дел нет, лучше прими ванну и ложись спать. Мы с Агриппиной через пару часов уедем в город, погулять и сходить в театр, так что вернемся поздно. Какая-то еда есть в холодильнике, но если что-то захочешь - закажи, не стесняйся.

   С этими словами мужчина подхватил свой блокнот, что-то записал на весу, и, улыбнувшись на прощание, вышел из кухни.

   А я, заторможенно глядя в широкую спину обтянутую домашним джемпером, думала, что все-таки интересно, где Агриппина Павловна откопала этот экземпляр. И нет ли там еще. В его присутствии напряжение, в котором я пребывала последние часы, отступило настолько, что вон, даже разоткровенничалась! А ведь я практически ничего о нем не знаю, даже фамилии...

   И не было в его заботе никакой двусмысленности, никакого подвоха. И, честно говоря, это казалось не менее загадочным, чем разговор моей бабки с профессором Лыковым. О чем они там говорили? Кто-то вернулся, поэтому девчонке (предположительно, мне) нужна защита. Получается, мне угрожает опасность?

   Ну это вряд ли... Я недоверчиво рассмеялась, понимая, что даже если учесть мою активную научную деятельность, никому я не сдалась настолько, чтобы угрожать жизни. Зависть, конечно, в научном мире присутствовала, порой, в самой чудовищной форме, но чтобы дело доходило до убийства? Ни разу не слышала!

   А вот Сергея Борисовича мой рассказ, похоже, совсем не удивил. Как будто он примерно этого и ожидал... Или даже они ждали, на пару с Агриппиной. Да что у меня за каша в голове?! Кажется, кто-то просто переволновался из-за первого рабочего дня в новой стране гораздо больше, чем думал. Переоценила силы, бывает. Поэтому хорошему совету грех не последовать - отдых сейчас будет очень кстати. А потом - с новыми силами выяснять, что тут происходит на самом деле.

   И, кстати, у меня там договор недочитанный, о крайне выгодном сотрудничестве. Который лучше изучать на свежую голову.

   Слова у меня никогда не расходились с делом, поэтому я сделала глоток свежего чая и решила действительно начать с ванны.

   От долгого пребывания в одной позе, ноги изрядно затекли, поэтому встать получилось с трудом и не сразу. Тем более, что узкая юбка этому не совершенно не способствовала.

   Тяжело ступая, как будто у меня на плечах целый мир, я побрела к лестнице на второй этаж. Как хорошо, что в этом доме у каждой спальни был собственный санузел! Это ж я сейчас...

   - Душа моя, - услышала я баритон Сергея Борисовича из гостиной. - Девочка мне все рассказала, твои подозрения подтвердились... Да... Понял, я так и сделал... Через полчаса будешь?.. Отлично, я пошел собираться. Безмерно, любимая!

   Я ускорилась, стараясь не особенно громко кряхтеть, переползая со ступеньки на ступеньку. Не знаю, что там подозревала Агриппина Павловна, но раз меня оставляют без присмотра, сумасшедшей не считают, а это уже неплохо...

ГЛАВА 4

Ванна расслабила не только мышцы, но и натянутые до предела нервы. Мысли потекли спокойнее и свободней. Даже лениво всплывавшие вопросы не слишком тревожили. Подумаешь, Сергей Борисович сказал, что подозрения Агриппины Павловны подтвердились! Мало ли что она там подозревала... тем более, что мы не виделись лично почти тридцать лет. Да и если так. Очевидно же, что подобный разговор должен был состояться в любом случае. В конце концов, первые недели нам было просто некогда - мы ездили по разным инстанциям, оформляли документы... присматривались друг к другу, в конце концов, делая собственные выводы!

   Интересно, конечно, почему мне, по словам Лыкова, требуется какая-то повышенная защита, но сейчас даже это казалось совсем неважным. Ничего не боятся только дураки, а я прекрасно отдавала себе отчет, что в жизни есть много чего и пострашнее темноты. Например, последний счет от дантиста, выравнивавшего мне зубы. Или цены на квартиры в столице... даже стоимость аренды, мягко говоря, озадачивала - за те суммы, которые называли риэлторы на студию, я последний раз снимала дом на побережье!

   Так, перескакивая с одной темы на другую, ни на одной мысли не задерживаясь, я тщательно вымыла волосы, вылезла из ванны и укуталась в пушистое полотенце. Кажется, Сергей Борисович прав - после такого стресса не помешает как следует отдохнуть.

   Запах чистого постельного белья неожиданно всколыхнул воспоминания детства. Того самого, которое было у меня до отъезда в закрытую школу заграницей. Наша память вообще очень странная штука - порой она подсовывает картинки прошлого настолько ярко и четко, что ты диву даешься, почему еще вчера тебя это не волновало. Да просто потому что до этого момента ты был уверен, что ничего особенного с тобой не происходило...

***

Мне лет пять или шесть. Дача в Медовке. Карпинская в длинном светлом летнем платье с длинным рукавом и широкополой шляпе ведет меня за руку мимо местной церкви, к небольшому холму, за которым до горизонта простирается поле. По воскресеньям Агриппина Павловна в любую погоду выходит на пленэр. А пока она будет отдыхать в компании акварели, кисточек и бумаги, я обязательно поймаю ящерицу.

   Я знаю, что соседки считают ее странной, но шепчутся исключительно за спиной. На мой вопрос, почему так, Карпинская улыбается хищной улыбкой:

   - Если о тебе болтают за спиной, значит, ты впереди.

   Тогда у Агриппины был другой муж, усатый осанистый дед. Он отличался от ее текущего мужчины примерно всем, кроме обожания, с которым смотрел на супругу. И это он мне однажды на вопрос, почему они не дружат с соседками, которые так и норовят сунуть мне то конфетку, то яблочко, сказал:

   - Мариночка, постарайся ни о чем с ними не разговаривать. Этим женщинам очень интересно, что происходит за нашим забором, чтобы потом это обсуждать всей деревней.

   - А что в этом плохого? - я беспрекословно отдавала подхалимские дары Виктору Ивановичу, который бестрепетно отправлял их в мусорное ведро.

   - Ничего, малышка, - улыбался он из-под пышных усов. - Если бы не любопытные дураки, мы никогда бы не узнали, какие грибы ядовитые.

   Я часто слышала, как они называли мою троюродную бабку ведьмой, гарпией и бог знает кем еще. И регулярно находила под нашими воротами то расплавленный воск, то какой-то странный песок, явно принесенный и рассыпанный специально, то какие-то осколки. Агриппина Павловна хмыкала, шептала что-то супругу, а следующей же ночью я просыпалась от резкого, ни на что не похожего, крика.

   Иногда, спустя пару дней по улице проходила процессия, сопровождаемая оркестром, а к нам в дом приходили незнакомые люди с печальными лицами и просили денег. Дед Виктор Иванович сочувственно качал головой и доставал из кошелька пятьдесят рублей. Просители уходили радостные, из чего маленькая я сделала вывод, что деньги - весьма неплохое средство от большинства печалей.

   Как-то после очередного подобного случая, когда Агриппина укладывала меня спать, я спросила, почему дед всегда дает им так много. К тому времени я уже умела считать до ста пятидесяти и про цены на мороженое, конфеты и собственные игрушки была очень даже в курсе. Тетка глубоко вздохнула, задумчиво уставилась на полную луну, как раз заглянувшую в окно моей спальни, и... неожиданно ответила:

   - Знаешь, Мариночка... существование каждого из нас - это великое чудо и счастье. Но для сохранения баланса в мире, оно всегда должно быть чем-то оплачено. Появление на свет ребенка - болью тела и бесконечной любовью матери, взросление - собственными победами и поражениями, а когда ты проживешь в этом мире хотя бы вполовину так долго, как я, то поймешь, что деньги - самая малая плата, которую мы можем внести, - она странно улыбнулась. - Ты достаточно взрослая девочка, чтобы понимать, что сейчас все наши усилия с Виктором Ивановичем направлены на сохранение твоей жизни, она для нас - бесценна...

   - А что же мои родители? Они мало заплатили? - спрашиваю я у темноты, чернее которой только силуэт женщины с высокой сложной прической, сидящей на самом краешке моей кровати, как на троне.

   Темнота скрипуче рассмеялась.

   - Поверь, детка, уж они заплатили сполна! Просто нашлись силы, которые запросили больше.

   - Это как?

   Хмуря в темноте ярко-рыжие брови, я пытаюсь понять, о чем говорит Агриппина, но все больше прихожу к выводу, что бабка устала. Иногда с ней бывало такое, и в ее рассказах правда мешалась со сказками, которые очень хорошо помогали мне заснуть, и которых мне так не хватало первые годы в школе...

***

Последняя мысль резко выдернула меня из дремы. Не многовато ли сказок на одну семейку?

   - Ну ты дае-ешь! - укоризненно рассмеялась я, обратившись к себе вслух просто, чтобы разбить окутывавшую меня тишину. - Тебе скоро сорок лет, у тебя докторская степень по филологии, ты преподаватель в самой крутой академии страны! Ну какие волшебные силы, а?..

   Будучи агностиком, я допускала, что существуют вещи, которые мы не в состоянии познать в силу отсутствия необходимых органов чувств, ну или просто мозгов. Но так как в повседневной жизни было достаточно такого, что познать было вполне возможно, а иногда и необходимо, лично мне выбор был очевиден. Но почему бы и не объединить приятное с полезным, раз сон как рукой сняло?

   Выбравшись из-под одеяла, прошла к рабочему столу, на который бросила папку с предложением Лыкова.

   - Значит, говорите, Мстислав Ярославович, что сделали мне такое щедрое предложение из чувства долга, - пробормотала я, листая страницы со спецификацией проекта. - Интересно, кому же вы успели столько задолжать? И причем здесь Карпинская Агриппина Павловна?..

   Вопрос причастности Сергея Борисовича у меня как раз не возникал - и так было ясно, что он для любимой женщины сделает все, что угодно. Без всяких объяснений и допущений. А вот фамилия Лисецкий мне откуда-то была знакома, вспомнить бы еще где я ее слышала.

   Незаметно для себя я увлеклась паспортом проекта и пояснительной запиской настолько, что мысли о странностях сегодняшнего дня отошли на второй план. Масштаб предполагаемого исследования поражал воображение, а технологии, выведенные с его помощью могли вывести контроль за общественным сознанием вообще на новый уровень! Понятно, что прямым текстом об этом нигде не говорилось, но если прикинуть уровень и сферы применения результатов...

   - Это что же получается? - поинтересовалась я у самой себя. - Господин Победоносный в стенах своего учебного заведения не просто ведет образовательную деятельность, а собирает наиболее видных и значимых ученых страны... Чтобы что?..

   Быстренько включив ноутбук, я нашла официальный сайт академии и углубилась в раздел "Документы". Сомневаюсь, что он был интересен кому-то, кроме проверяющих и досужих преподавателей, получивших образование в стране, где незнание законов обходилось сильно дороже их тщательного изучения.

   - О как! - пробормотала я, устраиваясь в кресле с ногами и придвигая ноутбук поближе.

   В уставе академии черным по белому был прописан весьма внушительный процент отчислений грантовых разработок ее сотрудников. Взамен организация предоставляла в их распоряжение огромное количество собственных ресурсов - лаборатории, оборудованные современной техникой, вычислительный центр, способный адаптировать под нужды исследования любую компьютерную программу или написать ее с нуля, отдел аналитики, и самое главное - время на все это!

   Я невольно присвистнула. Таких условий не предлагал ни один научно-исследовательский центр, в котором я работала или посещала, скажем так, с экскурсией! И они еще твердят об упадке научной и образовательной сферы? Тогда для кого предназначены эти...

   - Не для кого, Марина Станиславовна, - откинувшись на спинку кресла, усмехнулась я поразившей меня догадке. - Для чего. Ты все время упускаешь из виду, в какой стране тебе предстоит работать! Здесь все значимые результаты исследований наверняка проходят через самый серьезный фильтр, и большая их часть оседает там, где их не найдет ни один частный пользователь.

   Подобное, разумеется, не было для меня новостью. Этот подход практиковался везде, с поправкой на национальный менталитет, но на моей памяти только профессор Рейгаль называл вещи своими именами (что вполне, кстати, могло послужить причиной его внезапного исчезновения с научного небосклона). А тут мне предлагали не только, метафорически выражаясь, заглянуть в замочную скважину, но и потрогать руками и попробовать на вкус! Я в предвкушении закусила губу.

   Что ж, Мстислав Ярославович, какими бы ни были ваши мотивы, в эту игру можно играть и вдвоем. Хорошо бы, конечно, уточнить правила у Агриппины Павловны, но вряд ли получится сегодня поговорить с глазу на глаз, а делиться такими вещами с ее мужчиной я не считала нужным.

   Повертев в руках визитку с пафосным перечислением ученых званий и членств в различных комитетах, советах и обществах, я с сожалением отложила оповещение нового партнера до утра. Уже перевалило заполночь, а несмотря на интимность сделанного мне предложения в научном плане, писать едва знакомому мужчине в такое время мне не позволяло воспитание.

   Была и еще одна причина, по которой я не рискнула, как здесь говорили, "соваться в воду, не разведав броду". Случайно кликнув по разделу "Сотрудники Академии", я вспомнила, откуда мне знакома фамилия Лисецкий.

   Я прочитала ее на доске почета на первом этаже академии и запомнила только потому, что с фотографии безмятежно улыбался очень красивый мужчина с совершенно дурацким именем Филарет. Из сведений на сайте, я поняла, что парень руководил айти-отделом. Идея, конечно, сомнительная, но что если, в диалоге Лыкова с Агриппиной речь шла о его отце или другом старшем родственнике, и с парнем удастся хотя бы просто пообщаться на эту тему?..

   Утро началось с того, что я банально проспала, потому что закончив с решением морально-этической дилеммы перспективного сотрудничества, еще часа три убила на перевод с профессионального на общечеловеческий лекции для студентов второго курса. Агриппина Павловна, очевидно, считая меня взрослой женщиной, достаточно дееспособной, чтобы завести будильник и услышать его, даже не потрудилась обозначить время собственного отъезда. Поэтому одеваясь буквально в прыжке, одной рукой укладывая волосы, а другой - вызывая такси, я заковыристо проклинала здешние негласные правила ходить на работу, как на праздник.

   Зависть к встреченной вчера на лестнице девице вспыхнула с новой силой, когда заклинило молнию на платье. Мысль, что можно позволить себе влезть в удобные джинсы и кеды, я прогнала, как малодушную. К тому же, какими бы неудобными ни были платье-футляр и пиджак, в них я чувствовала себя куда увереннее рядом с одетым в идеально сидящий костюм Мстиславом Ярославовичем. А уж в том, что сегодня нам предстоит личная встреча, я не сомневалась.

   С суетой утра меня примирил термостакан на столике для ключей в прихожей. "Хорошего дня!" гласила записка, выведенная разборчивым округлым почерком. Я невольно хмыкнула, чувствуя, как улучшается настроение.

   Я и раньше встречала таких средообразующих людей, которые просто и естественно перекраивают мир вокруг себя, делая его таким, каким хотят видеть. Но Сергей Борисович обладал этим качеством в какой-то запредельной мере.

   В аудиторию я вошла бодрой и готовой к любым испытаниям психики на прочность. Тем более, что буквально на пороге кафедры, Катя решила сообщить мне, что это группа Лыкова. Час от часу не легче! Ориентируясь по себе и своим методам обучения, я подозревала, что там меня просто сожрут. Фигурально выражаясь, конечно, но уровень знаний у них должен быть на очень высоком уровне.

   Как выяснилось, проспала сегодня не я одна - ответственная староста застряла где-то в пробке.

   - Штопор надо носить, - фыркнула я себе под нос, скрупулезно ставя "н" напротив фамилии отсутствующей девушки.

   - Ну, не ставьте ей "н", пожалуйста, - взмолился молодой человек с первого ряда. - Она обязательно приедет!

   - Окей, я буду считать, что эта "н" означает не отсутствие Воронецкой, а то, что она "на подходе", - усмехнулась я, обводя пристальным взглядом аудиторию.

   Вряд ли Мстислав Ярославович их баловал, вон какие напряженные сидят...

   Тем не менее, пара пролетела на одном дыхании - группа настолько хорошо работала, что я искренне восхитились профессором Лыковым, как педагогом.

   - На этом все, спасибо за внимание, - я дежурно улыбнулась студентам. - В следующий раз будет еще хуже.

   Они с облегчением рассмеялась и двинулись на выход. Мне торопиться было некуда, через полчаса сюда придут очередные тигры. На сей раз мои, еще не дрессированные...

   - Вы рассмотрели мое предложение? - низкий надтреснутый голос, гулко раскатившийся в опустевшем по звонку аудитории, едва не заставил подпрыгнуть.

   То ли Мстислав Ярославович умел двигаться неслышно, как ниндзя, что при его габаритах и акустике лекционного амфитеатра вызывало невольное восхищение, то ли это я настолько задумалась над очередным парадоксом человеческого поведения. Молча подняв на него глаза, встретила привычно-высокомерный взгляд.

   Как будто это не на него шипела вчера в коридоре Агриппина, а он только оправдывался. Блики электрического света на идеально гладком черепе породили очередную язвительную мысль о том, что лысые люди, должно быть, стригутся гораздо чаще, чем не лысые, но ее я, по здравом размышлении, решила оставить при себе.

   - Самым внимательным образом, - наконец проговорила я слегка осипшим после полутора часов говорильни голосом. - И у меня возник целый ряд вопросов.

   - У большинства в этой академии вопроса было бы только два, - надменно усмехнулся он. - Снимать ли штаны и где подписать.

   Я пожала плечами.

   - В моем случае они разнообразнее. Начиная с "Почему именно я?" и заканчивая "В чем подвох?"

   Мужчина нехорошо усмехнулся и придвинул себе свободный стул. Несколько секунд он сверлил меня излишне внимательным взглядом, как будто пытался прочитать мои мысли. Ага, разбежался! Я ответила широкой, отточенной годами дежурной улыбкой.

   На его лице тоже можно было прочитать не много, но с точки зрения бытовой логики, главный вопрос, который его мог озадачивать, что именно рассказала мне Карпинская. Была вероятность, что он уточнил это у самой Агриппины Павловны, но интуиция подсказывала обратное.

   - А вы не верите в альтруизм и бескорыстие своих коллег?

   - Если сильно верить во что-то, - как по большому секрету, не переставая улыбаться, тихо проговорила я, склонившись над столом, - это обязательно сбудется, но так, что будет совсем неважно, какой номер написан на двери палаты...

   Мстислав Ярославович явно ожидал другого ответа:

   - Что вы хотите сказать? - брови удивленно взлетели, а потом сошлись к переносице.

   - А вы? - усмехнулась я уже нормально. - Я всю жизнь проработала заграницей, а там, знаете ли, бескорыстная помощь - еще бо́льшая редкость, чем розовые единороги... Те хоть в детских мультиках мелькают!

   - Что ж, значит я не ошибся не только в вашей квалификации, - с облегчением выдохнул он, принимая более расслабленную позу. - Видите ли, я сам последние годы большую часть времени тоже провел... за пределами родины.

ГЛАВА 5

- Я в курсе большинства ваших работ, - просветила я мужчину, сцепив пальцы в замок, чтобы уж точно ничего не выдавало моего волнения. - С тех пор, как несколько лет назад увлеклась социологией, не пропустила кажется, ни одной, - он слегка приподнял брови, но считать себя польщенным не торопился. Это правильно, Мстислав Ярославович. - Так вот, я не то, чтобы не согласна с вашими взглядами, я считаю саму форму подачи материала пафосной, категоричной и совершенно лишенной обычной бытовой логики. Такое впечатление, что людей и их общество изучает инопланетянин, который со стороны усмотрел интересные закономерности, но ему совершенно наплевать, как его труды воспримет общественность...

   Вот тут его брови взлетели почти на макушку, но скорее, от возмущения. Уверена, что многоуважаемому профессору Лыкову никогда никто ничего подобного не говорил. В потемневших до черноты глазах промелькнула такая ярость, что мне понадобилось все самообладание, чтобы не отшатнуться. Но даже так промелькнула мысль, что Мстислав Ярославович прекрасно видит, как мое сердце с размаху ухнуло вниз.

   Понимая, что нарываюсь на нечто большее, чем выговор от администрации академии, я уставилась на профессора еще наглее. Сейчас было важно проверить возникшую у меня гипотезу о природе его предложения. Да, это могло недешево мне обойтись, но в конце концов, это не последняя работа во вселенной.

   Зато если я права, и он проглотит мое почти откровенное хамство, можно будет со стопроцентной уверенностью говорить о том, что под договором должна стоять именно моя подпись. Почему? Думаю, Агриппина Павловна вполне сможет дать ответ на этот вопрос.

   На то, чтобы взять себя в руки, Мстиславу Ярославовичу хватило пары секунд, а в его ответной усмешке проскользнуло что-то, слишком похожее на азарт:

   - Вы меня раскусили, - спокойно закинул он ногу на ногу. - Теперь я должен вас убить. Или заключить такой договор, чтобы вы не проболтались никому и ни при каких обстоятельствах. Даже своей благодетельнице Агриппине Павловне Карпинской, которой я обещал беспристрастно рассмотреть вашу кандидатуру... Да-да, не удивляйтесь, главным вашим рекомендателем выступила заведующая золотым запасом Академии. Как думаете, она перенесет такой удар судьбы?

   Тут уже брови на лоб поползли у меня, а мозг заработал еще быстрее. Очевидно, он сейчас врал - Агриппина явно была в более сильной позиции в диалоге о необходимости защиты! Но делал это так искусно, что не будь у меня дополнительных вводных, я бы поверила даже в то, что он вполне может меня убить... то есть, уничтожить физически.

   - Удары судьбы переносить легче, если ты привык подтираться кактусом, - пробормотала я себе под нос, опустив глаза на свои пальцы и только сейчас заметив, как побелели стиснутые костяшки. - Поэтому не заблуждаюсь в чувствах Агриппины Павловны на мой счет.

   Вот совсем незаметно, что ты нервничаешь, ага.

   - Это вы зря, Марина Станиславовна, - Лыков неожиданно фыркнул. - Хранительница архивов крайне редко покидает свою вотчину, и еще реже у нее появляются протеже. Собственно, поэтому я заинтересовался вашей кандидатурой настолько, что продолжаю настаивать на вашем участии в моем проекте.

   Вон как ты все вывернул! - с восхищением подумала я, едва не присвистнув вслух от такого уровня ораторского искусства. Мстислав Ярославович, конечно, пугал до чертиков своей непоследовательностью, не дающей просчитать его реакции, и какой-то непонятной скрытой силой. И даже инстинкт самосохранения на пару с интуицией, которым я привыкла доверять, в один голос твердили держаться от него подальше. При этом, будучи от природы человеком любопытным, но бессистемным, я стремилась узнать как можно больше интересных, правда, в большинстве своем, абсолютно бесполезных в обычной жизни вещей. Например, что скрывается за злой язвительной маской умного и очень интересного мужчины. Так что одной больше - одной меньше...

   Я сделала глубокий вдох и, примирительно улыбнувшись, расцепила пальцы:

   - Что ж, Мстислав Ярославович, думаю, мы оба с вами знаем, что добрым словом и пистолетом можно добиться гораздо большего, чем одним добрым словом, - положив ладони на стол более свободно, открыто встретила его взгляд, - чем вы сейчас и воспользовались. Если вы настолько хорошо знаете Агриппину Павловну, думаю, для вас не секрет, сколь многим я ей обязана, поэтому будем считать, что мы договорились. С проектом договора я, как и обещала, вчера тщательно ознакомилась, передайте со своим помощником окончательный вариант, я его подпишу. Предлагаю, начать работу с подбора источников.

   - Очень рад, что мы друг друга поняли, - кивнул Лыков, вставая со стула и не глядя передав его студенту, едва вошедшему в аудиторию.

   Тот хотел что-то возразить, но быстро понял, насколько высокая честь ему перепала и торжественно понес ставить его на место. Следом за ним в аудиторию заглянула пара хихикающих девушек:

   - Марина Станиславовна, уже можно заходить?

   Я кивнула им, не сводя глаз с Мстислава Ярославовича, который продолжал стоять рядом, храня молчание.

   - Есть еще что-то, что мне следует знать? - негромко уточнила я, искренне надеясь, что он не захочет поприсутствовать на еще одной моей лекции.

   Сегодняшняя тема была одной из наиболее спорных, по которой я придерживалась кардинально противоположного мнения, нежели автор рекомендованного министерством образования учебника, о чем и собиралась сообщить студентам в самой язвительной форме. Но и у моей наглости все-таки был предел!

   - Нет-нет, - холодно улыбнулся Лыков. - Я передам Агриппине Павловне список работ, которые вам стоит изучить в первую очередь - это поможет нам уравнять понятийный аппарат.

   Я равнодушно кивнула, с чего-то начинать все равно нужно. Он направился к выходу из аудитории, но обернулся уже на пороге:

   - И еще кое-что, - в голосе послышалось тщательно замаскированное злорадство. - У меня нет помощников, поэтому я рассчитываю на вас!

   С этими словам он скрылся в коридоре, оставив за собой последнее слово. Вот г...к! - выругалась я про себя. - Девочку на побегушках нашел? Не угадали, Ваше Звездейшество! Рассчитываете на меня? Я помогу вам найти помощника!

   После лекции я спустилась в таинственный цокольный этаж на этот раз целенаправленно. Благодаря необычайно точным инструкциям Катерины Валерьевны, сомнений, что я двигаюсь в нужном направлении, у меня не возникло. По крайней мере, если иметь ввиду высокие створчатые двери в конце коридора...

   - Кать, а где здесь библиотека? - максимально беззаботно поинтересовалась я.

   - Как?! Вы не знаете, что библиотеки здесь нет? - оторвался от своего компьютера доцент Ветров.

   - Не знаю, - обворожительно улыбнулась я пожеванному жизнью ловеласу. - А что же здесь есть?

   Он еще не пробовал в открытую подкатить ко мне, но масляные взгляды я считывала еще быстрее, чем научный интерес. Доцент был не намного меня старше, но относился к той категории ровесников, про которых думаешь: "да что ж вы старые такие?!" Изрядно наметившееся брюшко и нездоровый цвет лица из последних сил ябедничали, что Валентин Петрович Ветров очень давно пренебрегал спортзалом, да и вообще физическими нагрузками. А вот в народных забавах, типа литрбола, принимал участие часто и с удовольствием.

   - Здесь есть Архив! Хранилище бесценных сокровищ! Золотой запас знаний современной цивилизации!..

   - И гарпия, которое это все охраняет, - хмыкнула лаборантка, обрывая патетические восклицания доцента.

   Я невольно усмехнулась в ответ. Это определение как нельзя лучше подходило Агриппине Павловне, но ситуацию не проясняло.

   - А попасть-то туда вообще можно? - на всякий случай уточнила я.

   Мало ли, какие тут порядки, вдруг придется просить официальное разрешение у ректора или декана. Или у Карпинской лично, например...

   - Можно, - загадочно протянул Валентин Петрович. - Но не нужно...

   - Вам - возможно, - смерила я его скептическим взглядом. - А мою работу еще можно спасти.

   Катерина хихикнула, покосившись на восхищенно присвистнувшего мужчину, и объяснила, как спуститься в столь тщательно охраняемые архивы.

   Едва приоткрыв тяжелую дверь и вдохнув слегка затхлый библиотечный запах, я резко остановилась. Что-то было неуловимо знакомое и в тяжелых, бывших когда-то темно-бордовыми, бархатных портьерах, и в вытертом сотнями ног ковровой дорожке на полу, и в портретах отцов-основателей Академии на стенах. И даже в почти неуловимом аромате духов Агриппины Павловны... Я помотала головой. Память мало, что сохранила из моего дошкольного детства, но почему-то до текущего момента я не сомневалась, что неделю назад посетила это учебное заведение впервые.

   Прямо передо мной высился монументальный ресепшн, явно старинный, но бережно отреставрированный и покрытый свежим лаком, а за ним простирался зал картотеки. Как пользоваться этим изобретением библиотекарского дела прошлого века, я представляла исключительно теоретически. Впрочем, как и где искать свою опекуншу. То, что ее телефон в рабочее время находился в бесшумном режиме, я выяснила почти сразу.

   Что ж, поищем грозную хранительницу этого добра, так сказать, эмпирическим путем, ибо без нее я тут буду блуждать до конца жизни!

   Я решительно вошла и осторожно прикрыла за собой дверь. Ковер скрадывал шаги, хотя таиться мне было не от кого, напротив - хотелось активно заявить о своем присутствии. Но не кричать же на всю библиотеку: "Эге-гей! Есть тут кто живой?" Тем более, что здесь мог быть и читальный зал, где сотрудники могли работать с материалами, не подлежащими выдаче на руки...

   Бросив взгляд через ресепшн, я снова вздрогнула от внезапно накрывшего дежавю. Старинный телефонный аппарат с позолоченной трубкой и диском, лежащий рядом ежедневник в кожаном переплете и тяжёлая даже на вид перьевая ручка показались мне настолько знакомыми, что под ложечкой противно засосало. Куда меня занесло? Что со мной происходит? И почему это место кажется мне настолько знакомым? Почувствовав легкое головокружение, я коснулась гладкой поверхности дерева...

   Несколько глубоких вдохов-выдохов и сжатые до впившихся в ладони ногтей кулаки немного помогли вернуть самообладание. Та-ак... Спокойно, Марина Станиславовна, без истерик. Давай рассуждать логически. Чем занималась Агриппина все эти годы - одному богу известно, так почему она не могла работать здесь и сорок лет назад? Могла. Тем более, если учесть то придыхание и пафос с которым говорил о ней Ветров... Такое отношение за год не воспитаешь, даже зная Агриппину Павловну.

   Дышать стало легче, я отлепилась от ресепшена и направилась вглубь зала между стеллажами - должна же быть тут еще какая-нибудь дверь!..

   Должна. И она была. Дверь в кабинет хранительницы архива, по бокам от которой шли ниши в стене с вазонами и скульптурами. И в одной из них было пусто.

   Не из прохода, не из кабинета ее не было видно, но я точно знала, что это так. Потому что лично пряталась там тридцать шесть лет назад, с замиранием сердца вслушиваясь в гневное шипение женского голоса и лихорадочные оправдания мужского...

   Еще один глубокий вдох и медленный-медленный выдох. Взрослые люди часто думают, что дети ничего не видят, не слышат и не понимают. И, конечно, ничего не вспомнят, когда вырастут. Это не так. Это самообман в чистом виде.

   Мы все помним, особенно, если это значимые для нас взрослые люди. Или единственные близкие родственники, которые у нас остались.

***

Прятаться я не собиралась, так само получилось. Агриппина Павловна работала с документами, а я увлеченно рисовала женщину с крыльями и когтистыми лапами. Получалось откровенно так себе, но бабка, время от времени поглядывая на мои труды, одобрительно хмыкала. Неожиданно дверь распахнулась и в крошечный кабинетик влетел бледный и какой-то встревоженный Виктор Иванович.

   Вот бывает же так, еще ничего не произошло, а тебе становится необъяснимо страшно. Как будто внутри обрывается, и ты знаешь заранее: кто-то умер. Или что-то закончилось. Что-то настолько важное, что уж лучше бы кто-то умер.

   Вопреки моим предчувствиям, Агриппина спокойно подняла голову от журнала, в котором делала пометки, и улыбнулась деду. И было в этой улыбке и сожаление, и какая-то горечь, и принятие неизбежности происходящего.

   - Мариночка, выйди в зал, но от кабинета не отходи, - бросила она, не сводя взгляда с мужа.

   Не сказать, что я была такой уж послушной девочкой, но все еще придавленная странностью происходящего, выскользнула за дверь. Закрывая ее за собой ровно настолько, чтобы быть в курсе, о чем говорят взрослые, я услышала:

   - Я все знаю, Агриппина, - резко бросил Виктор Иванович.

   Я сразу представила, как он опирается руками о столешницу, нависая над Агриппиной Павловной, которая в этот момент еще сильнее расправляет спину и с презрительной усмешкой сощуривает глаза.

   - М-да? Ну и сколько притоков у Дуная?

   - Не ёрничай!

   Похоже, дед не встревожен, а очень... зол? Да что там происходит?! Я приникла к оставленной щелке и затаила дыхание.

   - Мне явился Мхефиаансиан!

   - А сколько ты до этого выпил? - вопреки своему вопросу, Агриппина Павловна посерьезнела.

   - Нисколько! Он предупредил, что ему нужен светоч этого мира, иначе он возьмется за старое, и начнет с меня. Как думаешь, с чего бы вдруг? - негромко поинтересовался Виктор Иванович.

   - Вот темный ублюдок! Как медом ему тут намазано, - пробормотала бабка, с досадой хлопнув по столу.

    - И я ему обещал его дать, - понизив голос почти до шепота, продолжил дед. - Потому что никому из них тут не место, пусть убираются в свою преисподнюю, слышишь?!

   Что такое преисподняя я не знала, но от одного слова веяло какой-то жутью.

   - Витя, ты спятил?! - рявкнула бабка, как будто становясь крупнее, и на какой-то момент мне показалось, что за ее спиной вот-вот расправятся крылья. - Может и мне туда отправиться предложишь?

   Виктор Иванович нервно сглотнул, но не отступил. Так и стоял, опустив голову и буравя взглядом длинные суставчатые пальцы жены, на которых красовались кольца, на мой взгляд, просто невероятной, сказочной красоты.

   - Я... я не это имел ввиду, и ты прекрасно это знаешь, - пробормотал он. - Я поклялся сделать все, чтобы он оставил нас в покое.

   Агриппина Павловна ругалась очень долго. Я не знала и половины слов, которые она употребляла, а вот дед, судя по становящейся красной над белоснежным воротником рубашки шее, был как раз прекрасно осведомлен об их значении. И то ли не одобрял их употребления, то ли не ожидал от Агриппины такой информированности в этом вопросе.

   - Этот старый м...к может делать что угодно и с кем угодно, но ее он не получит! - в конце своей речи припечатала она.

   - Вот как? Между прочим, твой муж, Агриппина, всего лишь старый человек, - едва сдерживая ярость, тихо проговорил Виктор Иванович, тяжело опускаясь на мой стул. - Который всю жизнь двигал вперед науку этой страны, и честно заслужил внимание блистательной вдовы чиновника средней руки и свое ректорское кресло. Я хочу дожить свою жизнь в мире и согласии с тобой, с собой и своим банковским счетом! И у меня совершенно нет желания стать неизвестно чьей жертвой. Поэтому...

   - Тебе будет легче, если это буду я? - от голоса Агриппины у меня по спине продрал мороз.

   И кажется, не у одной меня - Виктор Иванович резко подскочил с места и попятился к выходу. Бабка неспеша выпрямилась и вышла из-за стола. В своем длинном темно-синем шерстяном платье с белым глухим воротником под горло и длинными жемчужными серьгами, она казалась еще выше и величественнее. Неторопливость и какая-то текучесть ее движений завораживали, но когда дверь, в которую не очень удачно вписался дед, едва не заехала мне по лбу, я мгновенно пришла в себя. Размышлять было некогда и я рванула вдоль стены на поиски укрытия...

   Секунду спустя, из кабинета хранительницы архивов Академии спиной вперед почти вывалился ректор. Агриппина Павловна вышла следом:

   - Раз ты такой умный, Витя, - хищно оскалившись, проговорила она, - скажи мне, когда ты совершил ошибку?

   - Надо подумать, - грустно усмехнулся он, как будто смирившись с судьбой.

   - Не пугай меня, тебе уже нечем думать, - насмешка на лице Агриппины сменилась злой гримасой, как будто она разглядела что-то очень неприятное на лице мужа. - Она моя, Мхефиаансиан ничего не получит!

   - Ты же сама ее украла, - насмешливо напомнил Виктор Иванович.

   - У меня работа такая, - не смутилась женщина. - А вот тебе уже не поможешь - клятву ты принес по всем правилам...

   - И что же ты сделаешь? Поступишь, как с остальными?

   - Нет, Витя, - тембр голоса Агриппины стал каким-то странным. - С тобой я сначала разведусь. Мне еще жить в этом мире, долго и счастливо. Мне и Маришке...

ГЛАВА 6

...Мне и Маришке... Как я могла забыть о том, что в детстве бывала здесь? А об этом разговоре? Почему не вспоминала раньше? Конечно, не все могут вспомнить себя в столь раннем возрасте, но на психологических сессиях всплывает и не такое. А тут... Кажется, список вопросов к Агриппине Павловне существенно расширился. С трудом возвращаясь в день сегодняшний, я было протянула руку к двери и тут же поняла, что из кабинета доносятся голоса. Дежавю накрыло с новой силой, только вот сильно сомневаюсь, что в этот раз на вопрос: "Мариночка, где ты была, детка?" будет достаточно ответа: "Заблудилась!"

   - Не дам, и не проси! - Агриппина Павловна прихлопнула чем-то по столу.

   - А Ирине Сергеевне, значит, можно было?

   О, эти насмешливо-язвительные интонации я теперь точно ни с чем не спутаю. От сердца, признаться, отлегло. Сергей Борисович мне понравился, и повторения истории с дедом Виктором Ивановичем не хотелось. Которого я, к слову, после того дня больше не видела, а Агриппина на все расспросы отвечала непонятным: "Так бывает, детка". Уже учась третий год в закрытой школе, откуда на каникулы забирали всех, кроме меня, я узнала, что его не стало. Снова погрузиться в воспоминания не позволило банальное любопытство. Интересно же, чем она там не хочет делиться с Мстиславом Ярославовичем!

   - Ирра... Ирина Сергеевна была достаточно взрослой, чтобы понять, - в голосе бабки послышались совершенно нетипичные нотки оправдания. - А тут...

   - Уверяю тебя, - хмыкнул Лыков, - как ты выразилась, тут мы тоже имеем дело со взрослой личностью.

   Скрипнуло кресло, раздался перестук каблуков, но, к счастью, не в сторону двери. По крайней мере, пока.

   - Легко тебе говорить, - приглушенно буркнула Агриппина. - Маришке еще сорока нет, какая она взрослая? Лучше скажи, с чего ты взял, что они вернулись, если прошло уже...

   Та-ак... убедившись, что речь идет все-таки обо мне (по крайней мере, с вероятностью девяносто восемь процентов, два я всегда оставляла на шутки проведения), решительно распахнула дверь. Агриппина Павловна что-то искала в шкафу, а Мстислав Ярославович с комфортом устроился в до боли знакомом старинном кресле. Между ними на столе стоял электрический кофейник, а над только наполненными чашками из тонкого фарфора поднимался ароматный пар. Время как будто остановилось на какую-то долю мгновения, Лыков замер, едва коснувшись края блюдца, Агриппина Павловна, выпрямившись с какими-то свитками в руке, замолчала на полуслове.

   М-да, Гоголь со своей финальной сценой "Ревизора" наверняка восстал от зависти, и нервно вышел покурить. Негодование, злость, растерянность, испуг, принятие, ядовитое ехидство... и это только то, что я сходу успела прочитать на обычно невозмутимых лицах заговорщиков.

   - Я видел одного из них здесь, в Академии, - отмирая и стирая с лица злорадство, ответил ей профессор, как будто мое появление было спланировано им самым тщательным образом.

   Сделав небольшой глоток, он одним слитным движением (кофе даже по стенкам чашки не плеснул!) поднялся из кресла, кивнув мне присаживаться. Бабка тоже быстро взяла себя в руки. С тяжелым вздохом вернулась за стол, бросив на меня очень странный взгляд. Я вопросительно приподняла брови, давая им время окончательно прийти в себя и надеясь, что объяснения последуют без наводящих вопросов.

   - Вы не стесняйтесь, Марина Станиславовна, - с тщательно скрываемой язвительностью предложил Мстислав Ярославович. - Присаживайтесь, разговор может получиться долгим...

   - Конечно, - пробормотала я, не успев прикусить вовремя язык. - Экзамен же очень важная часть учебного процесса. Большую часть знаний студенты всегда получают именно там.

   Голос от волнения все-таки сорвался на сип и пришлось откашляться. В потоковой аудитории я как-то не замечала, насколько он высокий, а в этой крошечной комнатушке он, кажется, занимал собой все пространство. Идеально сидящий на широких плечах черный костюм и темно-синяя рубашка ничуть не скрадывали габаритов профессора, неприятно напоминая о моих ночных страхах, но сейчас сердце колотилось в горле совершенно по другой причине.

   Я выжидательно смотрела на Агриппину, которая задумчиво разворачивала и сворачивала древний свиток, извлеченный из шкафа в тот момент, когда я нарушила их милое уединение. Бабка не выглядела взволнованной или виноватой, скорее, задумчивой, пытающейся понять, как правильно поступить в сложившейся ситуации.

   - Мх... гм... Мстислав Ярославович прав, Мариночка, - наконец-то приняла она какое-то решение. - В такие игры лучше играть с широко открытыми глазами. Поэтому для начала я попрошу тебя кое-что изучить, - она протянула мне ветхую, странную на ощупь, бумагу. - Ты же работала с подобными документами?

   Я оказалась не готова к такому переходу, поэтому машинально скользнула взглядом по испещренной строчками символов странице. Не то, что бы древние языки выветрились у меня из головы сразу, после защиты диссертации, но какое это имеет отношение?.. Я обернулась к Лыкову, неторопливо попивающему кофе, держа блюдце на весу, и вопросительно приподняла брови. Но профессор только поджал губы и слегка повел плечами.

   Ну ладно, господа, вам удалось меня озадачить. Что дальше? Достала телефон, открыла специализированное приложение, разработанное для подобной работы и внимательно вчиталась в строчки.

   "...А вот легенда о Светоче, способном спасти наш мир, показалась мне занятной. Ее поведал один древний старец, встреченный мной в моих странствиях. Никто из местных не помнил, откуда он пришел и сколько ему лет, и никто не мог утверждать, что он не повредился умом от долгой жизни..."

   Я бросила скептический взгляд на Агриппину Павловну. Бабка слегка приподняла брови, продолжая с видимой невозмутимостью пить свой кофе маленькими глоточками. Лыков вообще привалился к стене за моей спиной, но туда я уж тем более оборачиваться не стала, вернувшись к расшифровке текста.

   "Давным-давно, рассказал он, по земле ходили боги, сотворившие ее. Вмешивались в людские дела, меняя обличья, строили козни друг другу, соблазняли женщин и мужчин, развязывали войны, сеяли страх и ужас в сердцах своих созданий. Продолжалось это многие тысячи лет, пока чаша терпения человеческого не переполнилась. Собрались тогда потомки тех, кого породила связь богов и людей, объединили свои божественные силы, которые другие называли магией, и изгнали бесчинствующих прародителей за пределы мирозданья. Туда, куда все уходит, сказал мне старик.

   Но, хоть люди и возрадовались, и возвеличили своих спасителей, назвав их царями, королями и великими императорами, история на этом не закончилась. Потому что закрыв древним богам дорогу обратно в наш мир, они исчерпали свое всемогущество, а те не смирились. И пообещали, что возвращение их будет ужасным... Кровавые ливни, восстание армий живых мертвецов, которых они поведут в последний бой с людьми, мор и страдания".

   Я насмешливо фыркнула, откинув упавшие на глаза волосы. Происходящее все больше напоминало какой-то фарс. Таинственные разговоры, недомолвки, куча эмоций, а все из-за... какой-то покрывшейся мхом легенды? Да я таких... гм... ладно, может, там смысл в том, чем все закончилось?

   "До сих пор древние боги, давно превратившиеся в ужас этого мира, ищут способ вернуться, приходят к людям во снах. Говорят, ищут Светоч. Как без света не бывает тьмы, так и тьма не может существовать без света, поэтому чтобы разбить сдерживающую их печать, они должны объединиться. Светоч - последнее дитя, в ком течет их кровь. В этом ребенке спит древняя сила, которая, слившись с Тьмой, вернет им прежнюю власть и силу.

   Вот только наш мир - не единственный в бесконечности вселенных. Поэтому самый большой страх древних - что другие займут их место. Тогда растворятся они в вечности, перестанут существовать вовсе. А что может быть страшнее для бессмертных?

   На этом вопросе старик рассмеялся, глядя на меня так, как будто намекал на что-то, но я только подумал, что правы те, кто говорил о скорбности его разума.

   "А кто же может занять их место? Кто они, эти другие?" - спросил я из уважения к древности, потому как в мудрости разочаровался.

   "Такие же, как они, только из других миров, - равнодушно пожал плечами мой собеседник, теряя интерес к разговору. - Думаешь, почему некоторые люди до ужаса боятся темноты? На всякий случай..."

   По спине пробежал легкий холодок, но я упрямо стиснула кулаки и с усмешкой подняла взгляд на бабку. Она спокойно улыбнулась мне в лицо, отставив чашку и изящно переплетя длинные суставчатые пальцы в замок. Я вздернула брови в молчаливом вопросе. Агриппина Павловна приподняла уголки губ, но продолжать наш поединок взглядов не стала.

   - Что скажешь? - кашлянув, спросила она.

   - Навскидку, по фактуре бумаги скажу, что похоже на четырнадцатый-пятнадцатый век Европы, но по степени сохранности - новодел, хоть и хороший, - высказала я честное экспертное мнение. - По содержанию... по содержанию автор косит под путешественника-араба средневековья, но обороты больше похожи на Грецию или Крит античности, только вот там тогда уже была совсем другая цивилизация. А если уж совсем честно, дурнина это какая-то. Я вам, Агриппина Павловна, таких легенд сто штук сочиню, пока кофе варить буду. Ерунда, короче.

   - Я бы с тобой согласилась, Мариночка, - медленно проговорила бабка, внимательно разглядывая потеки гущи на стенках своей кофейной чашки, - если бы не одно "но"... Все, что в этой дурнине сказано про древних богов и их поиски - правда...

   Я выразительно закатила глаза и обернулась. Не то, чтобы я искала единомышленника в лице Мстислава Ярославовича, или хотела выставить Агриппину в дурацком свете... мне действительно было интересно, что он об этом думает.

   К своему удивлению, там обнаружились серьезно нахмуренные брови и кивок лысой головы, явно каким-то своим мыслям. Чувствуя, что окончательно тону в их таинственности, своих домыслах и совершенно идиотских исторических фактах, которые они мне пытаются предъявить, я решила положить этому конец.

   - Можно уточнить мою роль в этом театре абсурда? - облекла я в максимально корректную форму свое отношение к происходящему.

   - Можно, почему же нельзя, - спокойно ответил Лыков, отлепляясь от стены и и ставя свою чашку на стол рядом с моей рукой.

   - Заткнись, старый дурак! - неожиданно рявкнула Агриппина Павловна, бросив на него ледяной взгляд. - Я сама расскажу тебе, крошка... Мариш... посмотри мне в глаза...

   Я посмотрела в бледно-голубые, почти бесцветные глаза своей опекунши.

   - Ничего не бойся, - уверенно проговорила она, расцепляя пальцы и кладя ладони на стол в самом безобидном и вызывающем доверие жесте. - Верь мне... я никогда в жизни не причиняла тебе зла...

   Ее голос успокаивал, вгоняя в легкий транс. Я уже знала, что это такое и могла бы сопротивляться, но любопытство победило. В конце концов, мы в центре густонаселенной столицы, в самом сердце самой элитной академии страны. Что может случиться со среднестатистической сорокалетней женщиной? Что может пойти не так? Как оказалось, примерно все.

   Длинные красивые пальцы троюродной бабки, которым ты молча завидовала всю жизнь, могут в долю секунды превратиться в уродливые лапы-крючья, улыбка, подбадривающая тебя долгие годы - в звериный оскал, а за прямой, как ось мироздания спиной, - взметнуться кожистые крылья.

   - Эт...то что? - сразу решила прояснить ситуацию.

   В то, что в одно мгновение можно сойти с ума, я не верила. Значит тому, что я вижу должно быть какое-то другое объяснение...

   - А это - правда, детка, - в преувеличенно-ласковой улыбке мелькнули острые зубы.

   Я резко выдохнула и потерла глаза (слава достижениям современной косметологии, без последствий для красоты), но странное видение никуда не исчезло. А вот крылья за спиной Агриппины приобрели плотность и объем! Мое сердце подпрыгнуло куда-то к горлу, и я почувствовала, что начинаю задыхаться. О-очень вовремя...

   Стараясь глубоко дышать, я опустила голову и прижала руку к груди. Перед глазами замелькали черные точки, мысли путались, цепляясь за привычные очертания стола, собственных рук, сжатых в кулаки, запах кофе, наполнявший кабинет... Через плечо, слегка коснувшись рукавом пиджака и обдав ароматом очень дорогого парфюма, протянулась обычная нормальная мужская рука и поставила передо мной стакан.

   - Пей, сейчас тебя отпустит, - как сквозь вату, услышала я сказанное совершенно будничным тоном.

   Мстислав Ярославович Лыков, профессор, академик и тэ дэ, кажется, понимал, что со мной происходит, но считал это нормальным.

   - Вы видите то же, что и я? - едва не выбив себе зубы о край стакана, пробормотала я.

   - Конечно, - серьезно ответил он, по-прежнему, держась у меня за спиной.

   - Эммм... точно? - растерялась я, чувствуя, что паническая атака и правда отступает.

   Заземление - самая простая техника борьбы с этой напастью. Переместить внимание вовне, на вещи, которые ты можешь увидеть, потрогать, услышать, понюхать и попробовать на вкус. На всякий случай я еще раз зажмурилась и, не торопясь, открыла глаза.

   - Совершенно, - еще раз подтвердил Лыков и добавил уже явно обращаясь к Агриппине: - Для первого раза, по-моему, более чем достаточно наглядной демонстрации.

   Бабка, тревожно вглядывавшаяся в мое наверняка побледневшее лицо, словно только сейчас вспомнила о причине, смущенно хмыкнула и снова стала собой. В том смысле, какой я привыкла ее видеть.

   - Вынуждена признать, - нервно усмехнулась я, допив воду, - если это и правда, то какая-то она слишком... странная.

   Я хотела сказать "страшная", но самообладание постепенно возвращалось, а окончательно ронять свой статус в глазах коллеги и потенциального партнера очень не хотелось.

   - Какая уж есть, - изящно развела руками Агриппина Павловна. - То, что ты сейчас прочитала, чистая правда. В те времена наши миры соприкасались через Врата, и те, кто был наделен магией, беспрепятственно путешествовали между ними. С уходом древних богов связь практически распалась, но мы все еще кое-что можем...

   Я недоверчиво обернулась на Лыкова, но тот только молча кивнул, подтверждая ее слова. В общем-то, мужчина просто стоял, слегка привалившись плечом к стене и скрестив на груди руки, но во всей его позе мне показалась какая-то напряженная готовность вмешаться. И это несмотря на то, что бабка утверждала, что бояться мне нечего... да после такого я уже, кажется, и в темноте смогу спать!

   - Допустим, - все еще сомневаясь в собственной нормальности, кивнула я. - Тогда кто ты на самом деле? Или что ты?

   - В моем мире, да и здесь в древние времена, наш народ называли гарпиями, - вздохнула Агриппина, наливая себе новую чашку кофе. - Мы были практически бессмертны, как те самые боги, о которых говорится в легенде...

   - Были? - перебивать, конечно, не вежливо, но показалось важным удовлетворить неожиданно проснувшееся любопытство.

   - Да, детка, - она грустно улыбнулась, поднося чашку к губам. - Мы практически бессмертны только если нас не убивать, но люди в этом преуспели. Впрочем, как и эльфы нашего мира.

   - В вашем мире существуют эльфы? - любопытство окончательно заглушило страх.

   - И эльфы, и драконы, и даже магия, - невольно улыбнулась бабка.

   - Ну ладно, - согласилась я, подумав, что с ума все-таки по очереди сходят, это только гриппом все вместе болеют. - Тогда как же так получилось, что ни у кого за столько лет не возникло вопросов или подозрений?

   - А я всех пережила, - широко улыбнулась Агриппина, и я только сейчас заметила, какие острые у нее клыки. - Всех тех, кто помнил, что я пришла сюда шестьдесят лет назад. К тому же, большинство людей думает только о себе, сколько бы других людей их ни окружало...

   Тут она была права на все сто процентов. Я снова посмотрела на Мстислава Ярославовича. Он, к счастью, и выглядел, как человек, и вел себя соответственно. Только не удивлялся, как будто каждый день видел гарпий в их, так сказать, изначальном обличии. Нормальным это, конечно, не назовешь, но по сравнению с когтями, клыками и крыльями - и то хлеб!

   На краю сознания смутно мелькнуло воспоминание, показавшееся мне связанным с ним или с кем-то очень похожим на профессора, только вот сходу вытащить на поверхность и осознать этот эпизод не получилось. Поэтому я решила повторить свой вопрос:

   - Что ж, предположим, это все правда - другие миры, боги и магия. Но это никак не объясняет, какова моя роль во всей этой... гм... истории?

   - Все просто, Марина Станиславовна, - одними губами улыбнулся профессор Лыков, буравя меня пронзительным взглядом почти черных глаз. - Вы и есть Светоч, о котором говорится в этом свитке.

ГЛАВА 7

- Та-ак, - протянула я, продолжая дышать размеренно, чтобы унять сердцебиение. - Ну а вы, Мстислав Ярославович, кем изволите быть в этой истории?

   Скепсис в вопросе все равно проскользнул, хоть я и честно пыталась его не демонстрировать, по крайней мере, так явно. С одной стороны, поверить в то, что твоя бабка - гарпия в сорок лет довольно трудно. С другой же - не доверять собственным глазам у меня причин, вроде бы не было. Опять же, то, что Агриппина Павловна за время моей жизни практически не изменилась, говорило в пользу ее версии. Хотя и отличных результатов пластических хирургов я насмотрелись достаточно - жены моих преподавателей заграницей шли на все ухищрения современной косметологии, чтобы удержать внимание мужей. Оно и понятно, в отличие от них, третьекурскицы не стареют.

   - Я в этой, как вы выразились, Марина Станиславовна, истории, своего рода гарант вашей безопасности, - максимально размыто сформулировал Лыков.

   - Но... гм... вы хотя бы человек?

   - В настоящее время, да.

   - А на досуге? - снова не удержалась я от сарказма. - превращаетесь в кого? Или, может, другие непотребства творите, м? На потребу своей темной душе, например...

   Агриппина Павловна издала странный смешок, больше похожий на птичий клекот.

   - Все, что вам сейчас необходимо знать, вы узнали, - холодно ответил мужчина, ставя свою чашку на стол рядом с моей рукой. - А сейчас прошу меня извинить, я откланиваюсь, у меня дела. Благодарю за кофе, Агриппина Павловна, и надеюсь на всестороннее содействие не только в данном вопросе.

   С этими словами он резко развернулся и покинул кабинет. Кажется, даже дышать стало легче после ухода этого неприятного, в общем-то, человека.

   - М-да, - протянула Агриппина, бросив взгляд ему вслед. - Умеет же озадачить, гаденыш! Ничего не скажешь...

   - Не он один, - я многозначительно приподняла бровь и внимательно посмотрела на свою опекуншу. - И когда же вы собирались мне рассказать о таких подробностях своей... гм... личной жизни?

   - Личная жизнь, детка, - покровительственно улыбнулась гарпия, - на то и личная. Что знать о ней всем отнюдь не обязательно.

   - Но если это правда, и я последняя... - вглядевшись в свиток внимательнее, нашла нужную строчку и снова подняла на нее глаза: - В ком течет кровь древних, да похоже, уже всеми давно забытых богов... к тому же, еще и сила во мне спит... надо полагать, магическая? Может, я имела право узнать об этом несколько раньше? Например, тогда, когда во все это критично проще поверить!

   На последней фразе голос сорвался на крик неожиданно даже для меня, но Агриппина, кажется, именно такой реакции и ждала. Стоически вздохнув, она оперлась ладонями о стол, но вставать не спешила.

   - Мариш, послушай, - она помолчал, подбирая слова. - Я... наверное, ты права. Можно было тебе и пораньше об этом рассказать, но дело в том, что... скажем так, я не была уверена в том, что ты - именно то дитя, о котором говорит Пророчество...

   - А! Так это еще и пророчество, - нервно хохотнула я. - Тогда извините, Агриппина Павловна, мой личный список вопросов к вам увеличился еще на несколько пунктов!

   Она наконец поднялась из-за стола и прошагала из угла в угол кабинета.

   - Детка, - осторожно она нависла надо мной, как будто боясь спугнуть. - Послушай меня... все это так неожиданно, если честно, не так я собиралась тебе все это рассказать... Да, не перебивай, собиралась. В день твоего сорокалетия, для нас - это возраст совершеннолетия и... гм... первого самостоятельного вылета из гнезда. Вот я и подумала, если ты - обычный человек, то и у вас к этому возрасту отрастают мозги, а значит, сможешь понять, почему я это сделала...

   - И почему же?.. - ее голос, а еще больше - взгляд, снова начали погружать меня в какое-то странное состояние.

   - Я искала тебя, - она вздохнула, отпуская мое сознание и устало возвращаясь на свое место. - Точнее, не тебя, а Светоч. Я обещала старому Хранителю еще в нашем мире, что сохраню память о нашем мире, когда тот грозил развалиться на куски и перестать существовать, и одним из способов это сделать был - выжить. Но так получилось, что и здесь оказалось не так безопасно, несмотря на отсутствие магии...

   Я устало потерла лицо ладонями. Оказывается, подобные открытия и откровения могут быть невероятно утомительными. Я чувствовала себя, как выжатый лимон и лихорадочно искала способ обрести внутреннюю опору. А что может послужить лучшей точкой отсчета, чем любовь?

   - Зачем вы ему это обещали? - тихо спросила я.

   - Лисецкий-старший умел быть очень убедительным, - грустно усмехнулась Агриппина, как будто о давно ушедшем друге.

   Опять Лисецкий! Хм, желание наведаться в айти-отдел превратилось в пункт плана действий. Но точно не сегодня. Сегодня у меня на повестке дня остался только один, но очень важный вопрос, который следовало прояснить.

   - Агриппина Павловна, - позвала я, придвинув свою ладонь к кончикам ее длинных ногтей, но так и не решившись коснуться их. - А... Я слышала, как Мстислав Ярославович сказал, что вы меня украли. Почему?

   Чувство было, как будто прыгнула с обрыва, и тут либо глубина обнимет, либо скалы разобьют на тысячи осколков...

   - Я тогда была замужем за достаточно весомым чиновником, - неожиданно тепло улыбнулась она, несмотря на клыки. - Мы не могли иметь своих детей, но он очень хотел, чтобы я была счастлива... И позволил выбрать любого ребенка из тех, от которых отказались родители, - мое сердце стукнуло невпопад и оборвалось. Но, как выяснилось, рано... - Когда я увидела тебя, твоя мать все еще болталась между жизнью и смертью, врачи пытались не пустить ее Туда, куда все уходит, и я пошла к ней. Твоя мать была из них, из потомков древних богов... Едва глянув мне в глаза, она прошептала: "Не отдавай ее Тьме!" стоило только предложить забрать тебя, если медицина окажется бессильной...

   - Это не ответ на мой вопрос, - выдохнула я, пытаясь уложить в голове все сказанное гарпией.

   - Ты мне просто очень понравилась, - Агриппина посмотрела на меня с ироничной укоризной. - Маленькая, хорошенькая, ярко-рыжая крайне недовольная девочка. Но на твое удочерение были и еще... гм... претенденты. Поэтому мне пришлось немного, скажем так, ускорить события.

   Ну да, с какой-то веселой обреченностью вздохнула я. В конце концов, гарпия она или нет!

   - Этот мир был выбран Хранителем как раз из-за отсутствия в нем собственной магии. Вот только когда мы пришли сюда, выяснилось, что не все так просто. Да, печать была куда крепче, и она обеспечивала защиту местных жителей от тех, в ком осталась только жажда мести... Древние боги мечтали жестоко расправиться со своими созданиями, посмевшими запереть их Там, куда все уходит. Богам без разницы, сколько прошло времени здесь... и без разницы, кому мстить, - гарпия невесело усмехнулась, элегантно поднялась из-за стола и занялась приготовлением свежего кофе, не прерывая свой рассказ. - Игорь Лисецкий сразу сказал нам, что назад дороги нет, и всю жизнь посвятил изучению особенностям последствий переходов. Перед смертью, он предупредил и меня, и Мхефиаансиана, что путешествия между мирами могут ослабить защиту и последствия будут ужасны... Твоя мать очень хотела тебя защитить, но в одном из родственников, желающих тебя забрать, я почувствовала чуждую мне магию. Ты неглупая девочка, и понимаешь, что это могло означать только одно, поэтому я тебя просто украла.

   Я слушала ее, пытаясь разобраться, кто есть кто в этом рассказе. Лисецкий Филарет Игоревич, виденный мной накануне среди сотрудников Академии, вполне мог оказаться сыном того, кого упоминала Агриппина. Фамилия не самая распространенная, да и в подобные совпадения не слишком-то верилось.

   - Украла? - невольно фыркнула я от такого неожиданного признания.

   - А почему нет? - клыкасто ухмыльнулась моя опекунша, ставя передо мной чашку. - Мой супруг, Карпинский Леонид Владиленович, поорал, конечно, не без этого, что можно было и подождать, пока оформят документы, но дело замял. Люди даже не заметили, что произошло. А вот древние боги оказались куда более... проницательными. Спустя полгода я овдовела, - Агриппина Павловна печально вздохнула, машинально коснувшись одного из массивных колец на левой руке.

   - Вы поэтому оставили его фамилию? - вырвалось у меня.

   Гарпия кивнула:

   - Моя магия закрыла тебя от их поисков но совсем сбить со следа не смогла. Тем более сейчас, когда печать ослабла из-за того, что этот мир стал неожиданно туристически привлекательным для излишне одаренных умников моего мира, - с едкой иронией закончила она. - Поэтому я решила, что рядом со мной тебе будет безопаснее.

   - Поправьте меня, если я ошибаюсь, - решила я подвести промежуточный итог своим размышлениям. - Получается, Игорь Лисецкий - это и есть Хранитель, который привел вас в этот мир, когда ваш собственный грозил рухнуть, - она кивнула, а я продолжила: - А сейчас в академии работает его сын.

   Еще один кивок, но менее уверенный. Очень интересно, пожалуй, визит в айти-отдел откладывать не стоит.

   - Я обязана Лисецкому-старшему жизнью, - призналась Агриппина Павловна. - Но за мальчиком приглядывала просто, из любопытства. Может, когда-нибудь я расскажу тебе эту историю, но сейчас она не имеет никакого значения.

   - Значит, теперь этот Филарет Игоревич - ваш Хранитель?

   - Мой, ага, - двусмысленно закхекала гарпия. - Нет, детка, мальчик наконец-то женился, так что очень надеюсь, что в данный момент он целиком и полностью принадлежит своей супруге.

   - Получается, пока вы все устраивали свою личную жизнь, нашелся кто-то, кто своими перемещениями ослабил печать и подверг опасности мой мир?

   - Не совсем так, - снова мерзко захихикала она. - Но в чем-то ты, пожалуй, даже права. Просто поверь, Мариш, обладая той силой, которую несешь в себе ты, остаться незамеченной просто невозможно. Знаю, мое участие в твоей жизни очень похоже на старый анекдот, про то, что "ты, дорогая, была со мной во всех бедах, а не ты ли мне их приносишь?", но без него этот мир погрузился бы в хаос раньше, чем ты научилась бы говорить.

   - Честно признаться, я не понимаю одну вещь, - неожиданно для себя, я осознала, что мне действительно интересен этот странный разговор и желание разобраться в расстановке сил вполне искреннее.

   Хотя в глубине души все еще таилось скептическое недоверие, а внутренний голос продолжал похмыкивать: "Ну что за чушь! Ты же взрослая женщина, Марина Станиславовна!".

   - Всего одну? Везет тебе, - пробормотала Агриппина, слегка откидываясь на спинку своего кресла.

   - Скажем так, одну ключевую, - поправилась я. - С чего вы все взяли, что Светоч - именно я? Никакой особенной силы в себе я никогда не чувствовала, да и не чувствую до сих пор. Поэтому, несмотря на все ваши заверения, я допускаю, что это просто ошибка.

   - А ты попробуй связаться с кем-нибудь из своих сокурсников, с которыми вы слушали лекции профессора Рейгаля, - загадочно прищурившись, предложила она.

   - Так это когда было! Они меня и не вспомнят.

   - Так они и его не вспомнят. Да-да, детка, - проговорила она, предупреждая мой спич недоверия. - Однажды я расскажу тебе и эту историю, а пока просто поверь на слово. У тебя есть сегодня еще дела в академии? Может, поедешь домой?

   Поверить на слово получалось неважно, но следовало снизить градус напряженности. Кажется, на сегодня с меня хватит магических откровений, следует заняться чем-нибудь простым и незамысловатым, привычным и обыденным. Например, работой. Которая меня, собственно, и привела в эту обитель тайн и секретов, - ехидно напомнил внутренний голос.

   - Да, пожалуй, вы правы... - задумчиво пробормотала я, поднимаясь. - Только у меня последний вопрос. Кто такой этот Мхф... Мхесф... тьфу, язык сломаешь!.. ну, в общем, вы поняли.

   - Властелин Тьмы.

   У меня приотпала челюсть. Супер! Здорово. Просто замечательно! Но, видимо, мой лимит удивления на сегодня был уже исчерпан, поэтому я молча кивнула и вышла из кабинета, так и не озвучив, зачем, собственно, приходила. Ничего, подождет Лыков со своими исследованиями до завтра. У меня тут проблемы посерьезнее - надо заново придумать некий смысл бытия, знаете ли.

   Безумно захотелось оказаться подальше от всего этого. Где-нибудь в своей преподавательской квартирке в кампусе заштатного университета, затерянного на просторах огромной страны, куда я однажды сбежала, потому что...

***

Потому что иногда приходится верить своим глазам, а не общепринятым нормам и всяким авторитетным мнениям.

   - Но смотрите, здесь же написано про пришествие Тьмы в наш мир!

   - Мари, вы точно ничего не принимаете? А то, знаете ли, наш директор не жалует даже... гм... растительные средства расширения сознания. Здесь... - доктор Ледмонро нахмурился, вглядываясь в текст. - Смотрите, вот этот знак говорит, что абзац следует понимать в переносном смысле... да и вообще, сколько человечество существует, столько же оно и предсказывает свой конец!

   - Так это, вроде как и не конец вовсе, - язвительно фыркнула я, указывая на предпоследний абзац. - Это больше похоже на способ предотвратить неизбежное.

   - Чем? - устало отмахивается руководитель моей лаборатории. - Тем, что позволить Тьме занять место в нашем мире? Ни разу не слышал, чтобы лодку можно было спасти, пробив ей дно!

   - А я ни разу не видела, чтобы подобные свидетельства вызывали какие-то споры, - язвительно возразила я. - Язык изучен вдоль и поперек, даже если учесть, что истинный смысл послания зашифрован!

   - Мари, не дурите, - в конце концов он решительно прихлопнул ладонью по столу. - У вас есть прекрасная тема работы, ее утвердил совет попечителей нашего университета. Что вам еще нужно?

   - Мне интересно, - буркнула я себе под нос, возвращаясь к своему рабочему столу.

   Я четко видела в тексте то, чего не видел доктор. В этом я убедилась чуть позже, когда все-таки убедила его потратить время на дословный перевод для меня. Правда, пришлось потом несколько недель убирать его лабораторию, но это того стоило.

   Я перечитывала снова и снова спорный документ, используя все шифры и способы, до которых могла дотянуться. И каждый раз получалось одно и то же. Специалисты, с которыми я консультировалась, читали о пришествии вселенского зла, которое захватит наш мир, а я - о том, как оно может его спасти.

   В голове засела мысль о том, что без Тьмы не будет Света, и все должно находится в равновесии. Иначе перекос неизбежен, а это, как говорили психологи, всегда патология.

   - Как вы относитесь к исследованиям Мари Серебряковой? - услышала я в один из дней, подходя к дверям лаборатории.

   - В целом, положительно, - осторожно заметил голос одного из моих консультантов. - Но в частности - положительно в хороший центр помощи зависимым. Ее последние идеи не выносят никакой критики...

   Это было не первый раз, когда меня обсуждали за спиной, просто стало последней каплей. Я уволилась, не дожидаясь "помощи" коллег и уехала куда глаза глядят.

   Но какое-то время даже на новом месте я продолжала мысленно спорить с этими специалистами. Не знаю почему, но в тот период отступил даже страх темноты, и перестали сниться кошмары. А потом я занялась социологией всерьез.

***

Морозный воздух ожег горящие щеки и вернул ощущение реальности. Это было хорошо и приятно. Я старалась дышать так глубоко, как могла, пока не