Королева любить желает. Елена Тихая

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ПРОЛОГ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15 (МИЛОН)
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17 (МИЛОН)
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21 (МИЛОН)
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ГЛАВА 25
• ГЛАВА 26 (МИЛОН)
• ГЛАВА 27
• ГЛАВА 28
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Я думала - война с другими странами главная беда, а оказалось, что эпицентр всех проблем внутри моей страны. Заговорщики. Эти мерзкие людишки способны на такое… Но они не знают, как может ответить попаданка! Главное, чтобы рикошетом не снесло. И кто сказал, что без войны наступает тихая жизнь?

   Ещё и мужчины убивают мои нервные клетки… Зачем мне их столько? Проредить или оставить?

   От автора: Третья книга в серии. Завершающая в истории королевы Элен.

   Внимание! В книге есть сцены казни преступников, именно поэтому 18+

   Очень жду ваших комментариев и звезд!

ПРОЛОГ

Попала в другой мир. Очень странный мир. Магия есть, но ей почти не пользуются. Ресурсы и природные богатства есть, но ими тоже не пользуются. Зато человеческие жизни не ценят вовсе.

   Мне довелось попасть в тело королевы целого государства, которое долгие годы планомерно разрушали внутренние заговоры. А теперь ещё и война сразу с двух сторон, точнее с двумя соседствующими странами. И конечно, мужья (а в этом мире многомужество норма) опять всё проспали.

   Битва с Анузой пришлась именно на мои территории, на графство Монтеро, которое досталось мне от предыдущей владелицы тела. Целую армию другого государства пришлось смирять силами небольшого графства и добровольных помощников, верность которых тоже вызывает сомнения.

   Вчера закончилась битва. Мы молодцы, должны гордиться собой. Мало кто может победить всего за день. Только жертв море…

ГЛАВА 1

Утренние процедуры не заняли много времени. Где умывался Милон, не знаю, но на завтрак он явился ко мне. Ююка наградила его недовольным взглядом, но не более.

   – Не сегодня так завтра прибудет представитель Анузы. Они проиграли и приедут для переговоров. А сегодня стоит захоронить всех погибших. В том числе Бабена. Только его нужно везти в столицу. Его прах нужно поместить в родовую усыпальницу.

   – У меня нет времени везти его в столицу. Здесь куча дел. Так что возьми это на себя. У меня ещё пленник в допросной, про которого я вчера напрочь забыла. А ещё размещение раненых, мёртвых, наёмники и герцог Дюранец. Никак не могу уехать.

   – Какой пленник? – нахмурился он.

   – Обычный.

   – Миледи, простите, что подгоняю, но вас ждут, – Ююка как всегда.

   – Да-да.

   – Возможно, ваш маг может заморозить тело Бабена? Я бы хотел остаться здесь.

   – Это надо у него спросить. Хотя смысла не вижу. Маг есть и при дворце. Пусть его там и хранят. Честно, я не хочу, чтобы его тело оставалось в моём замке.

   – А между тем ты даже не поинтересовалась, как он погиб.

   – Ну уж не в бою. Я видела, как он к стене замковой жался.

   – Ему перерезали горло. И это не похоже ни на бой, ни на случайную смерть.

   – Хотите сказать… – Всегда была уверена в своих людях. А сейчас даже не знаю, что думать.

   – Да, убийца здесь, в замке. И на нас не просто так нападали, если ты не заметила.

   – Очень даже заметила. Вот это мы и пойдём выяснять. Сейчас же.

   – Ми…

   – Ююка, кто меня ожидает?

   – Герцог Дюранец, миледи.

   – Пусть подождёт или занимается своими людьми. У меня есть срочное дело.

   Выйдя за порог, я инстинктивно искала взглядом Ифора. Без него мне было некомфортно. Я даже замерла ненадолго, закусывая губу, а потом не вытерпела, обратилась к охране:

   – Как он? Всё в порядке?

   – Да, миледи. Уже просит выписать, – кивнул один.

   – Приказы он раздаёт и лёжа, – хмыкнул другой, но быстро посерьёзнел: – Извините.

   – Хорошо.

   Успокоившись, я заставляла идти себя в сторону допросной. Хорошо, что мимо гостиных с ранеными идти не пришлось. Но и так на развилке я замерла. Дело в том, что коридор направо вёл как раз к ним, а впереди дверь на лестницу вниз. Усилием воли заставила себя продолжать идти прямо.

   – Миледи, пленник в допросной, как вы и приказывали, – отчитались стражники, стоило мне войти. Милон следовал за мной.

   – Всю ночь? Он живой ещё?

   – Мы взяли на себя смелость перебинтовать его и дать укрепляющий настой, – как-то виновато произнёс другой стражник.

   – Молодцы. Спасибо. Он нужен мне живой. Ведите.

   Не самый гостеприимный коридор в моём замке радовал глаз десятком дверей, но только две отличались. Именно за ними и скрывались допросные.

   Дверь открылась без того зловещего скрежета, что показывают в фильмах. Тихо отворилась, пропуская нас в своё нутро. А вот дальше всё было вполне ожидаемо. Ничем не примечательный стол и стул для секретаря справа от двери. В центре комнаты тоже был обычный с виду стул, только намертво прикреплённый к полу, а также с дополнительными аксессуарами в виде кандалов. На нём-то и сидел наш псевдоанузец.

   – Миледи, Ваше Величество, – прохрипел пленник, облизывая губы.

   – Дайте ему воды.

   – Для простого анузца ты очень хорошо говоришь по-нашему, – прищурился Милон. Сейчас он был серьёзен и собран.

   – Я не анузец.

   – Кто ты? Откуда нагрудник с эмблемой Анузы? – задала вопрос я.

   – Дай угадаю, ты из герцогства Дюранец?

   – Вы меня казните?

   – Это будет зависеть от тебя. Если ты окажешься весьма полезен, мы подумаем над твоей дальнейшей судьбой. Если ты не захочешь нам ничего рассказывать, ты уже озвучил свою участь, – не дала я ничего сказать Милону. Он лишь посмотрел на меня странно.

   – Я всё расскажу. Только, миледи, я не знаю много. Я работаю на обработке рупиры. Пару месяцев назад экс-герцог исчез, а герцог потребовал, чтобы мы пошли на войну, но не в общую армию, а исключительно сюда, в графство Монтеро. Какая нам разница, где воевать: там или здесь. Мы согласились. А три дня назад нам раздали эти нагрудники. Конечно, мы удивились и не поняли. Даже отказались сначала, только вот перед этим всех наших детей пригласили в центральные мастерские герцогства. Мы, глупые, обрадовались, думали, детей могут в подмастерья или на посылках взять мастера. А оказалось, что их взяли в заложники. Моя жена чуть чувств не лишилась от такой новости. Кого бы вы, миледи, выбрали? Короля или своего ребёнка?

   – Ребёнка. А когда их должны отпустить? Вдруг никто из нас не вернулся бы?

   – А скорее всего, их возвращение не предполагалось. Лишние свидетели, – произнёс Милон, а потом добавил: – Кто убил Бабена? Короля Бабена.

   – Не знаю, Ваше Величество. Ей-богу, не знаю, – почти рыдал мужчина. – Спасите моих детей. Я всё для вас…

   – Да ты уже пытался всё для нас.

   – А кого точно был приказ убить? – не стала я реагировать на просьбы.

   – Королей, если кто-то приедет. Если нет, то просто сражаться, – попытался он пожать плечами, но тут же скривился.

   – То есть приказа убить меня не было?

   – Нет, миледи. Никто и не думал, что вы выйдете из замка. На вас мы нападать не собирались, просто…

   – Не могли до меня добраться, – кивал Милон.

   – Да. Вас, миледи, никто не посмел бы тронуть. Так вышло.

   – Я не понимаю, – простонала я.

   – Я, кажется, понимаю, – усмехнулся Милон невесело.

   Я посмотрела на него ожидающе, но он лишь помотал головой.

   – Герцог лично отдавал вам приказ? Хотя вряд ли.

   – Нет. К нам приезжал его правая рука Чузак. Раньше правой рукой был экс-герцог, но около полугода назад его сместили.

   – Чузак официальный его помощник или нет?

   – Не могу знать.

   – Кто ещё был с тобой? Сколько вас и сколько детей? Кто ещё был с Чузаком? – начал он засыпать пленника вопросами, так что я отошла на второй план. Ну и ладно. Я даже уйти собралась, но Милон меня остановил.

   – Не уходи. С герцогом мы будем вместе общаться.

   – У тебя на него что-то есть?

   – Да.

   Вот и весь ответ. Мне пришлось ждать, а слушая вопросы и ответы, я приходила к очень печальным выводам. По словам этого мужчины (имя его никто даже не думал спрашивать) выходило, что экс герцог один никогда не действовал. Хотя он нам пересказывал слухи, которые доходили до него, через переписку с сестрой, которая была поваром в поместье герцога. И тот факт, что повар не выходит из кухни и знает всё происходящее исключительно по словам других, нисколько не уменьшает их достоверность. Обычно прислуга о происках господ знает гораздо больше, чем может показаться.

   Так вот, из рассказов сестры выходило, что герцог Масан каждый день подолгу сидел в кабинете с отцом. То есть в основном они действовали сообща, но потом что-то пошло не так, они поссорились и целый месяц не разговаривали. Примирение состоялось, но тех же отношений уже не было. А потом они просто вместе покинули герцогство, а несколько дней спустя вернулся только Масан.

   – А из герцогства в последние пару месяцев никто не уезжал? Добровольно или насильно?

   – Нет, миледи. Герцогство не бедствует, кто же в своём уме будет уезжать? В остальных полисах вон какие ужасы творятся: голод, неурожаи, налоги повышают. У нас такого нет.

   – У меня тоже нет. Может быть, внезапно кто-то потерял работу? Без видимых причин?

   – Не могу знать. Герцогство большое. Сестра ничего такого не писала. Так что если и было, то неважные должности.

   – Ещё вопросы? – спросил меня Милон.

   – Нет. Ты узнал всё, что нужно?

   – Я рассказал вам всё, что знал. Отпустите меня, пожалуйста.

   – Пока это невозможно. Вас переведут в камеру, окажут помощь, но не выпустят. Временно вы будете в числе мёртвых. Так надо, – произнесла я и вышла. Отдав на его счёт распоряжения стражникам, мы направились в мой кабинет, где меня уже ждали.

   – Проходите. Отчёт готов? – позвала я Самона. Некоторые распоряжения по поводу действий после всего этого я раздала заранее. И отчёт в том числе.

   – Да, миледи.

   – Слушаю, – села я за стол. Милон присел на диван. Самон косо на него посмотрел, но ничего комментировать не стал.

   – Наши потери составляют чуть более тысячи бойцов. Ещё четыре сотни раненых. Из королевского батальона сто шестьдесят убитых и почти сотня раненых. Из людей герцога сотня убитых и три сотни раненых.

   – Сколько всего у нас людей герцога?

   – Пять сотен.

   – Мы сможем их как-то отделить от мужчин графства?

   – Простите, а зачем?

   – Без лишних вопросов, – бросил Милон.

   – Среди них есть предатели. Но это пока тайна. Их ещё вычислить нужно, – всё же объяснила я.

   – Невредимые и так все вместе размещены. С ранеными будет сложнее. Места почти нет.

   – За стены отправить? – предложил Милон.

   – К трупам? – передёрнулся Самон.

   – А их ещё не собрали? – удивилась я.

   – Разбирают ещё. Герцогские уже своих собрали и повезли домой. Столичные тоже. Мы к ним же и короля Бабена отправили. Панок наложил на него заклинание, до столицы продержится. Что делать с анузцами? Те, что живы остались, бежали, а тащить трупы на себе никто не будет.

   – Они не пришли за своими? – удивилась я. Как так-то?

   – И не придут. Анузцы иначе относятся к смерти, – добавил Милон.

   – И что же они делают со своими умершими?

   – Сжигают, как и мы, но пепел не хранят. Сгорело и сгорело. Я не смогу тебе сейчас этого объяснить. Умер и умер, с глаз долой – из сердца вон.

   – Допустим, но почему за телами не придут? Это же их бойцы. А передать тела близким?

   – Они только рады избавится от тел. Понимаешь, в их обычаях это. На чьей территории человек умер, тому и хоронить. Ещё пару сотен лет назад они скидывали все трупы в ущелье. Когда-то оно считалось самым глубоким в мире. Теперь это огромный вонючий могильник, к которому и за километр подъезжать противно. Я честно не знаю, как объяснить такое отношение, – развёл руками Милон.

   Сказать что-либо ещё я не успела. Сработал переговорник.

   – В нашу сторону направляется небольшой отряд. Всего дюжина воинов, – сообщил мне незнакомый голос, заставив нахмуриться.

   – А вы кто?

   – Я Рутим, второй заместитель начальника пограничного гарнизона, миледи. Начальник, как и его первый заместитель, пали.

ГЛАВА 2

– Ну вот, – выдохнула я с облегчением, – А ты говорил, что и не придут.

   Я очень быстро преодолела и коридоры, и лестницу, и площадь. Только от плачущих женщин и детей меня это нисколько не избавило. Я буквально бежала на стены, чтобы не видеть, а точнее, не разрыдаться рядом с ними. Вся площадь была завалена телами. Я держалась из последних сил. Смогла.

   Впереди отчётливо виднелись прибывшие. Они не ехали – шествовали, как победители. И их совершенно не смущали трупы вокруг. Или они очень хорошо делали вид. Вот они подъехали к воротам, но им не открыли. А куда их пускать?

   Я сбежала со стены. Милон последовал за мной, но молча. Знак рукой, и мне открывают ворота. Я, за мной следом Милон и ещё с десяток воинов вышли наружу.

   – Приветствую, – обратился к нам явно командующий этом чудным отрядом, но не правитель целого государства. – Маркиз Оонезух, полковник армии Анузы, представитель их величеств… – Все титулы и имена я пропустила мимо ушей, – Я хочу переговорить с полководцем этого сражения.

   И ни извинений, ни раскаянья, ни просьб.

   Я слегка оглянулась на Милона. Его косой, ничего особенно не выражающий взгляд показал, что это нормальное поведение для этих дипломатов.

   – Вы готовы обсудить условия капитуляции? Хорошо. Я вас слушаю, – ответила я, натягивая светскую улыбку, что использовала на балах.

   – Мы желаем говорить только с королями и командующим этим сражением.

   Возможно ли ещё выше задрать подбородок?

   – Я вас слушаю, – не улыбаясь более, произнесла я.

   – Мы желаем…

   – Её Величество Элен Саноза Юбера Дюрах, урожденная Монтеро, королева Шамбуры, супруга Его Величества Фроста Синор Дюрах, Его Величества Бабена Уван Дюрах и Его Величества Милона Касит Дюрах, слушает вас, – встрял Милон, упомянув себя только в моём титуле.

   – Ваше Величество, – тут же попытался этот маркиз отвесить мне поклон. – А командующий?..

   – Если вы не знаете меня в лицо, представлюсь, – послал Милон мне предупредительный взгляд. – Младший король Шамбуры Милон Касит Дюрах. И мы слушаем вас.

   Вот теперь на лице маркиза была растерянность, которая, впрочем, быстро исчезла.

   – Мы требуем… – начал он.

   – ВЫ требуете? – выдохнула я. Неужели все мужчины этого мира такие… такие (более цензурных слов не подобрала) долбодятлы?

   – Вы проиграли. И не вправе что-либо от нас требовать. Это мы ещё подумаем, чем именно вы сможете возместить нанесённый нам ущерб, – добавил Милон, пока я пыталась подобрать слова к этой наглости. И огромное ему спасибо за это, иначе я сейчас была бы очень не политкорректна.

   – Да, вы выиграли эту битву, но ещё не победили. Часть нашей армии уцелела и готова снова идти в бой. Мы предлагаем мир, ведь у вас нет больше воинов, основная ваша армия на границах с Икерией. И помощи вам ждать не откуда.

   Вот есть же мерзкие людишки…

   – При меньшем количестве бойцов мы одолели вашу армию. К тому же те ваши выжившие сохранили жизнь исключительно потому, что мы не стали применять убийственное оружие, – произнесла я. Теперь была моя очередь задирать подбородок.

   – У вас осталось мало воинов. Вы готовы рискнуть?

   – А вы готовы пойти против воли Богини? – не дала я и рта открыть Милону.

   – А вы стали Богиней? – Он скептически скривил губы. Как, впрочем, и его сопровождающие.

   – Нет. Но я избранница Богини. – Я демонстративно стянула перчатку с левой руки. Зачем и дальше скрывать? Не имело смысла. Видимо, скрыть метку было моей самой глобальной ошибкой, которую мне никогда не вымолить. Сколько трупов лежит там на площади? А скольких уже не собрать?

   Зря я об этом подумала, сразу затошнило.

   – Избранница, – прошелестели мужчины, падая с лошадей на землю, а потом вставая передо мной на колени. Да, именно это мне и не нравилось раньше. Но противник на коленях, признающий твоё право, – совсем другое дело. Я поймала себя на том, что загордилась. Прямо сплюнуть захотелось и перекреститься, но нельзя.

   – НАШИ требования мы озвучим позже. Надеюсь, что в этот раз вы соизволите ответить на мои письма, – проговорила я, пока они смотрели в землю, не смея поднять взгляд. – А пока забирайте погибших и ждите.

   Я даже успела развернуться прежде, чем они отмерли.

   – А зачем забирать? Есть живые?

   – Нет, – тихо ответил Милон, не успевший и шага сделать.

   – Вы будете забирать тела ваших воинов? – остановилась я, втайне желая, чтобы Милон в очередной раз оказался неправ.

   – Зачем?

   – Нет.

   И это прозвучало одновременно от нескольких мужчин.

   – Тогда удачи, господа. Впредь говорить я желаю исключительно с правителями Анузы, а не с их представителями, – договорила я, развернулась и сделала не более десятка шагов к воротам, а уже прямо возле них отдала приказ: – Головы анузцев отрубить и насадить на кол. Тела сжечь и развеять в горах. Головы поставить на страже наших границ.

   Да, это жестоко. Особенно к усопшим, но как иначе? Мне надоело быть доброй и понимающей. Сколько шансов на жизнь и мирное будущее я должна ещё дать? Хватит. Мне ещё предстоит прощаться с нашими погибшими, которых меньше, но от этого не легче. Каждый из этих мужчин был отцом, мужем, братом, был мастером своего дела, в конце концов. А теперь? Мне не нравится такой способ уравнивания численности мужчин и женщин. Не так.

   – Миледи. Вы серьёзно? – подошёл ко мне Самон, который оставался во главе стражников на стенах на всякий случай.

   – А похоже, что мне смешно? Я улыбаюсь?

   – Нет, миледи. Но насадить головы на колья? Зачем?

   – Знаешь, Самон, в каком государстве практически нет преступности? – Он помотал головой. – В том, где самые жестокие законы. В том, где за воровство отрубают руку, за насилие оскопляют, а за предательство вырезают семью целиком. В таком государстве люди тысячу раз подумают, прежде чем преступить закон.

   – А при чём…

   – А при том, что каким бы ни было их отношение к умершим, видеть на нашей границе их головы будет очень неприятно. Мы наглядно покажем им же на их же воинах, что будет с каждым, кто придёт к нам с войной. Выполнять!

   – Миледи, погребальный костёр таких масштабов нам не собрать, – подошла ко мне одна из женщин, явно храбрясь. По красным глазам и зеленоватому лицу видно было, что это горе не обошло её стороной, но она держалась.

   – Кто у тебя? – И зачем мне было это знать? Но я не могла не спросить.

   – Мужья. Сыновья ещё не доросли, слава Богине, – выдохнула она.

   – Все?

   – Нет. Двое. Третий ранен.

   – Я даже не знаю, чем тебе помочь. Мне безумно жаль, – начала я, но она меня перебила:

   – Что вы, миледи. Вы сделали всё правильно. Без вас мы бы все погибли.

   Сама говорит – и сама же плачет. На моих глазах тоже были слёзы, хоть я и не знала лично ни её, ни её мужей. Только в моём графстве стало в разы больше вдов и сирот. И этого уже не изменить.

   Я сжала её руку в знак поддержки и уже собиралась уйти.

   – Миледи, так что делать с костром?

   – Не надо одного общего. Сложите несколько с другой стороны замка, не на поле боя. Там ещё анузцы не все собраны.

   Женщина кивнула, даже как-то грустно улыбнулась и ушла.

   – Миледи, он ушёл. Я ему не разрешал, а он ушёл, – подскочил мне местный знахарь.

   – О ком вы? – не поняла я сути.

   – Начальник Ифор. Сказал, что другим койка важнее, и ушёл.

   – Если смог подняться и уйти, значит, ему лучше. Не переживайте.

   Знахаря-то я успокоила, а сама злилась. Вот же мужчина. Ну что сложного выполнить все указания врача и выздороветь? Нет, надо обязательно выпендриться.

   Ещё не остывшая после разговора с посланниками Анузы, растревоженная этой вдовой, я неслась в комнаты Ифора. Думала, что в порыве побью его и не посмотрю на ранение. Но всё вышло иначе.

   Не заморачиваясь стуком в дверь, я влетела в комнату на всех парах. И встала как вкопанная, потому что Ифор надевал сорочку. Я ещё успела заметить перебинтованный живот, отметила, что бинт чистый. Только глаза сами собой тянулись к обнаженной мужской груди с редкой растительностью. У меня даже губы пересохли, а чтобы не двинуться к нему, пришлось сжать руки в кулаки.

   – Миледи? – спросил он, застёгивая пуговички, которые скрыли от моего жадного взора желаемое. Может быть, мадам Олорка права? И у меня слишком долгое сексуальное воздержание? Для этого мира год – это слишком много.

   Чтобы заговорить, мне пришлось прокашляться и перевести взгляд на лицо. Но и там было что-то типа местного пластыря. Поэтому я и спросила совсем не то, что собиралась:

   – Болит?

   – Терпимо, – попытался усмехнуться он, но я увидела, как пластырь дёрнулся, а Ифор тут же скривился.

   – Зачем ты ушёл? Тебе же лежать нужно. Рану затянули, но очень слабо. Она может открыться вновь от любого перенапряжения. Совсем целителей не жалеешь, – попыталась я замаскировать своё беспокойство.

   – Я должен попрощаться со своими воинами.

   И всё. Он должен – значит, он делает. Мне оставалось лишь принять его решение. В конце концов, это его жизнь, в которой мне нет места. Так горько мне стало, гадко на душе. Теперь-то я понимала, что влюбилась в этого мужчину, а быть с ним не могу.

   – Только потом сразу в постель, – посмотрела я ему в глаза. Хотела строго, но фраза прозвучала настолько двояко, что…

   Он сглотнул, а я почти не дышала. Мы не касались друг друга, но между нами было такое напряжение, что словами не передать. И взгляда не отвести, и поцеловать нельзя. Нельзя давать мужчине пустую надежду, нельзя рвать сердце обоим.

   Он сглотнул ещё раз, покашлял и кивнул.

   – Хорошо. Схожу на прощание и вернусь в свои комнаты.

   – Хорошо, – повторила я. И уйти надо, а ноги не идут. Нет сил развернуться. И он стоит. Вдруг он что-то всё же разглядел в моём взгляде, сделал шаг вперёд. Моё сердце было готово выпрыгнуть из груди в ожидании, губы закололо. Это же не я на него кинулась, это он решился, это…

   В дверь постучали. Этот стук прозвучал набатом в тишине комнаты, разрывая это мгновение, возможность и решимость. Я даже закусила губу, чтобы не взвыть от досады.

   – Командир Ифор, всё готово. Сейчас только миледи найдут, и начнём. Уже скоро закат.

   – Я сейчас. Иди, – проговорил Ифор, смотря мне в глаза.

   – Нам пора.

   – Пора, – выдавила я из себя. Но нам понадобилось ещё не меньше минуты, чтобы разорвать взгляд и двинуться к двери. Ифор даже обогнать меня умудрился, открыл дверь, но не пропустил меня вперёд. Сначала выглянул в коридор, а уже потом отступил. Боится, что меня увидят выходящей из его комнат? Аж смешно стало. Я невольно улыбнулась. Он тоже слегка улыбнулся.

   Мы спокойно, никого не удивляя, в обычном порядке – я впереди, Ифор справа чуть отстаёт – прошли всю площадь и оказались у погребальных костраов. И вот тут я поняла, что готовила песни для боя, а вот для этого у меня не было песни. Я даже не думала о том, что мне придётся прощаться со своими людьми.

   Первые похороны в этом мире были графа Монтеро, правителя этих земель. И вот прошло меньше года, а передо мной полсотни кострищ. И на каждом лежит не по одному телу. И это те люди, что признали меня своей правительницей. Вот до чего я их довела.

   – Миледи, не плачьте. Мы верим, что они уходят в лучший мир, – всё же дотронулся до меня Ифор. Лишь коснулся пальцев правой руки. А я и не заметила, как расплакалась.

   – Спойте им последнюю песню, миледи, – попросила меня одна из женщин, к которой жались двое мальчишек и паренёк постарше. Мужчины рядом не было.

   Мне подали гитару. Как раз закат. Ночь.

   «Спокойной ночи», – произнесла я мысленно и запела песню группы Кино «Спокойная ночь».

   А когда развернулась, чтобы уйти, наткнулась на Милона. Он с грустью смотрел на меня. И даже стоял в нескольких метрах дальше. Мы ничего друг другу не сказали. Да и вообще я никому ничего больше не говорила. Я ушла спать, силы на сегодня у меня закончились.

ГЛАВА 3

Утро выдалось суматошным. Я должна была уехать в столицу на похороны Бабена. И как бы я к нему ни относилась, это нужно было сделать. Люди должны видеть, что я выполняю всё требующееся от меня. Только и своих людей в такой ситуации бросать не хотелось совсем.

   – Миледи, не беспокойтесь. Я проконтролирую всё. Списки необходимой помощи составим, что возможно – сразу выдадим. Часть раненых уже покидают лечебницу, – говорил мне Ифор. А я только что поняла, что впервые поеду в столицу без него. Ему нельзя, раны. И да, лучшего начальника для графства сейчас я бы не нашла. Но так горько на душе.

   С небывалой тоской я смотрела на удаляющееся графство. Почему-то было чувство, что не скоро я сюда вернусь. Не скоро я вновь увижу его.

   По приезде меня встретили граф Лурье и мадам Олорка. У них уже были новости о нашей победе и о жертвах. А вот о странных переговорах они не знали. Пришлось рассказывать. Мадам Олорка пришла в ужас от моего приказа, а граф Лурье меня поддержал. А вот известий от Фроста не было. В столицу буквально не приходили оттуда новости. Одно успокаивало: на нас не нападают, значит, армия держится. Только почему так долго?

   Милон отправил гонца с письмом о смерти Бабена, которого, как и положено, хоронили на закате. Интересно, что для королей последнюю песню не поют. Или просто не просили? А неважно. Я бы не хотела петь для него.

   До этого граф Лурье успел сообщить, что нашёл ещё очень много интересного в бумагах усопшего. Например, некоторым своим любовницам он дарил не простые украшения, а артефакты. Судя по намёкам – родовые, которые не имел права выносить из семьи. Граф сказал, что есть на этот счёт отдельный закон. Но точно сказать, какие родовые королевские артефакты ушли и сколько, граф не мог. Это нужно идти в сокровищницу. И идти мне.

   – Зачем? Ну подарил и подарил. Мне какое дело? Его уже нет, а вынесенные против закона артефакты – меньшее из его преступлений, – скривилась я. Ну не хотелось мне лезть в сокровищницу и считать пусть и могущественные, но побрякушки. Других преступлений выше крыши.

   – Не скажите. Если мы найдём в чьём-либо поместье королевский артефакт, это будет приравниваться к измене. Никаких других доказательств и не надо. Ну, или он укрепит обвинение во всех других преступлениях. При этом наличие королевского артефакта в доме – автоматическое преступление всей семьи. Если от экономических преступлений, коррупции и прочего члены семьи могут откреститься, то от этого никак. Если артефакт внесли в дом, виновны все, не только жена, но и её мужья.

   – Они скажут, что не знали, не отличили от любых других…

   – Э, нет. Перепутать королевские родовые артефакты ни с какими другими невозможно. Сами увидите, когда спуститесь. И не знали, не заметили в этом случае не рассматривается.

   – То есть мы сможем без особых затруднений убирать целые семьи? Но ведь за измену полагается смерть. Вы представляете, скольких мы будем обязаны казнить? – ужаснулась я.

   – Так всё, что я нашёл в документации, и так карается смертью. И там их много. Другое дело, нужны ли вам их вдовы и вдовцы, которые наверняка захотят отмстить?

   – Не нужны. Но их же можно отослать из столицы, запретить в неё въезд?

   – Можем, но у них есть близкие, друзья, даже слуги, в конце концов. Так что ссылка не избавит вас от мстителей. Просто они будут далеко и действовать не своими руками. Вы получите…

   – Очень тихую внутреннюю войну, от которой опять будут страдать простые люди. Я вас поняла.

   – Тем более что он мог подарить и всего один артефакт, а не много, – пожал плечами граф Лурье. Это вот он сейчас меня так успокоить попытался? Как сказал бы Станиславский: не верю. Не верю, что он разбазарил всего один артефакт.

   Только было одно но. У меня не было перечня всех артефактов королевского рода. Пришлось обращаться к Милону. И сначала он воспринял всё в штыки, но после объяснений согласился. Так сразу после похорон мы отправились в сокровищницу. И да, Бабен подарил не одну побрякушку, а целых четыре. Это значило, что сразу четыре семьи рискуют. Хотя нам ещё предстоит найти эти артефакты.

   И да, я поняла, чем они отличаются от всех остальных. Их действительно невозможно спутать с какими-либо другими. Дело в том, что в каждом артефакте использовался особый минерал, который при наполнении магией мерцал и переливался. Ни один минерал больше на такое не способен. И используют его исключительно правители стран этого мира. Для других он недосягаем. Да хотя бы потому, что его было крайне мало и ещё тысячу лет назад он закончился. Его просто перевели. То есть новым камням взяться неоткуда.

   На следующее утро я вызвала целителей, которые наблюдали за заболевшими аристократами. И доклад удручал. Болезнь стремительно прогрессировала. А это значило, что больше тянуть нельзя, надо срочно выдвигать обвинения.

   Дело в том, что по закону наследники преступника, если тот уже умер, не несут никакой ответственности за его преступления. Грубо говоря, после смерти обвиняемого дело заводить не имеет смысла, некому предъявить претензии. И с одной стороны, правильно, дети не должны отвечать за грехи родителей, но с другой стороны, родитель всю жизнь воровал, помер, а наследник пользуется всем добром, и забрать его законно невозможно. В нашем случае это фатально. Я собираюсь вернуть награбленное. И да, меня не интересует, куда денутся их наследники, лишившись в одночасье всего. Хотя…

   К тому же аристократы уже начинали бунтоваться. Они заметили своё удручающее положение и сами поняли, к чему всё идёт. Теперь они пытаются вырваться на свободу. Оставленные для охраны солдаты пока сдерживают их вялые протесты и попытки, но долго это продолжаться не может.

   Опять всё не вовремя. Тут нужно вести мирные переговоры с Икерией и Анузой, представители которых прибудут к нам, что, кстати, для меня было странно. Получается, они не смогли нас захватить, но для переговоров мы спокойно их впустим в саму столицу. Нелогично, как по мне. По традициям этого мира всё нормально. Если ты всего лишь отразил атаку и не собираешься нападать в ответ, захватывая страну, то проигравшая сторона прибывает к победителю в очень узком и высокопоставленном составе. То есть если при обычном посещении другой страны допускалось присутствие нескольких послов со слугами и охраной, то в данном случае должны прибыть минимум один правитель с женой, если она есть в наличии, со слугами и всего по одному охраннику на правителя.

   Только как успеть всё? Переговоры могут затянуться, а начинать внутренние разбирательства до или во время переговоров – нонсенс. Что делать? Выход только один – очень быстро закончить переговоры. Вот ещё вопрос: а что с них потребовать? Земли? Не понимаю зачем. Магов или людей требовать глупо, они могут предать или работать шпионами для своей страны. Технологии? Так надо знать, какие есть у них, которых нет у нас. С этими вопросами я отправилась опять к графу Лурье.

   – Если земли и люди вам не нужны, могу предложить потребовать от них товары или сырьё. В Икерии, например, растёт дубаник. Это дерево вырастает огромных размеров, до двух метров в обхвате и трёх десятков метров в высоту. Но самое главное, что оно очень прочное и долговечное. Его используют для изготовления карет и очень дорогой мебели. У нас другой климат, более мягкий, не подходящий для него. Ещё в Икерии выращивают какао-бобы, которые опять же в нашем климате не растут. В Анузе же, наоборот, более влажный климат. Они изготавливают тончайший шёлк. Но в их климате растёт множество полезнейших фруктов. Если у нас много лекарственных трав, то у них фруктов. Маникоту, например, они поставляют за баснословные деньги, потому что она сохраняется исключительно за счёт магии.

   – Я вас поняла. Нужно потребовать у них что-то особенное за копейки и на достаточно длительное время. Только опять же: что простым людям с карет, шёлка или экзотических фруктов? Надо что-то нужное для всех. Так что думайте. Может быть, у них есть животные или птицы, которые смогут прижиться и у нас и которые пойдут на мясо, молоко или яйца.

   – Есть такие, – воскликнула мадам Олорка, – есть. В Икерии есть бунаки. Они быстро растут, несут большие яйца, и мясо у них нежное – правда, только у молодых. Переговоры о возможности их разведения в нашей стране вели ещё деды нынешних королей. Но икерцы категорически не соглашались.

   – Вот. Отлично, – улыбнулась я.

   – Ануза поставляет нам карамлин, суфар и натий. У нас тоже в графстве Пунино есть месторождение этих камней, но мы не умеем их обрабатывать, – проговорил задумчиво Милон.

   – Если мы потребуем их научить нас, мы сможем наладить свою добычу. Где эти камни применяются?

   – Карамлин обеззараживает воду, поэтому его постоянно используют лекари. На такой воде они делают настои и лекарства. Суфар ещё называют огненным камнем. Если его положить в огонь, он не потухнет ещё очень-очень долго. Натий, наоборот, холодный камень, но его кладут в чашу с водой. Он выделяет холодный пар и может остудить целую комнату.

   – Очень полезные камешки. Значит, именно их и потребуем. Без фруктов проживём.

   – У них месторождение огромное, а у нас относительно небольшое, – спустил меня с небес на землю граф Лурье.

   – Даже если так. Мы же можем найти ещё. И у меня уже есть идеи, как их использовать немного иначе. Но это потом.

ГЛАВА 4

На следующий день прибыл Фрост. Конечно, победителей встречали бурно. Только сами воины не излучали радости, да и было их маловато.

   С лошади Фрост спускался осторожно, что наталкивало на мысль о тщательно скрываемом ранении. И оно почти тут же показало себя. На ступенях он, когда стал подниматься к нам с Милоном, споткнулся и скривился. Нога. Ранена нога. Он всё-таки дошёл до нас. Братья обменялись рукопожатиями, а мне достались поклон глубже положенного и пристальный взгляд. Фрост смотрел на меня так, будто много хотел сказать, но не мог. Только Милон увёл его, а я не стала мешать братьям обмениваться байками о подвигах.

   Я пошла к графу Лурье, который должен был подготовить договоры с Икерией и Анузой. Я велела с самого начала поставить дико невыгодные для них условия, чтобы впоследствии торговаться. Граф одобрил мой порыв, предложив подготовить несколько вариантов. Вот этим мы и занимались весь вечер.

   – Миледи, его величество Фрост зовёт вас к себе в кабинет, – сообщил мне посыльный паренёк.

   Переглянувшись с графом и мадам, я откланялась. Мне даже было интересно узнать, что он в этот раз скажет. Что я придумала битву? Что войска мне почудились? И Бабен сам по себе окочурился? Хотя последнее и так случилось бы.

   – Миледи. – Фрост встал из-за стола. Милон, который тоже был здесь, повторил действие брата. Вот сейчас, если мне не изменяет память, а я раньше на неё не особо жаловалась, приветствие по всем нормам этикета. Зачем? Смысл уже какой?

   – Ваше Величество, – отвесила я ответный кивок, решив сыграть в любезность. Просто стало интересно.

   – Я должен принести вам свои глубочайшие извинения за своё поведение. Я поступал недопустимо, грубо и даже подло по отношению к вам. И хотя я понимаю, что не заслуживаю прощения, прошу выслушать меня.

   Вот это речь. Я даже не знала, что ответить, поэтому тихо прошла к креслу и присела в него, не отводя удивлённого взгляда с Фроста.

   – Миледи, мы нашли обоснование такому поведению брата. И да, можете не верить. Но…

   – Милон, прошу, дай мне объяснить, – прервал вклинившегося младшего брата Фрост. А далее мне поведали душещипательную историю о гнусных заговорщиках, которые медленно и методично опаивали его запрещённым препаратом, влияющим на проявление эмоций и имеющим накопительный эффект.

   – Хотите сказать, – усмехнулась я, – что все ваши действия были лишь реакцией на этот препарат?

   – Не совсем. Большинство действий и слов были исключительно моими. Критичность они приобрели лишь три месяца назад. Я отчётливо стал понимать, что в некоторых ситуациях поступаю или говорю совершенно не то, что хотел. Я чаще стал осозновать, что злюсь необоснованно. Пытался себя сдерживать. Потом брат обнаружил этот препарат. Только от него артефакты не спасают, а не есть совсем ничего я не мог.

   – Этот препарат заменял твои реакции на противоположные. Его применяют для успокоения буйных. Агрессия превращается в спокойствие, и наоборот. В маленьких дозах действие, конечно, не столь сильно выражено, – пояснял Милон.

   – Странно другое: неправильные эмоции проявлялись только по отношению к вам. А это уже что-то иное.

   – Могу лишь посочувствовать. А преступника искать не пытались? Если препарат редкий и запрещённый, вычислить того, кто его использует, должно быть не так уж и сложно.

   – Ещё недавно вы показались мне более чуткой, – нахмурился Фрост.

   – Многое меняется. И отношение к человеку тоже. Простите, что не оправдала ваших ожиданий. Если это всё… – встала я. Мне почему-то совсем не хотелось продолжать этот разговор.

   – Я понимаю. Простите ещё раз, если сможете, – вздохнул Фрост.

   – Подожди, – остановил меня Милон, – давайте уже начнём всё сначала. Нам просто необходимо выстраивать отношения. Богиня чётко дала понять, что мы останемся женатыми.

   – Главное, что вы вовремя это поняли. Хотела бы уточнить: в какой момент? Когда поняли, что бой будет? Или уже после? А может быть, в храме? Или всегда это знали, но не могли поговорить спокойно? Что вам мешало? Ах да. Препарат. И неужели он может кардинально изменить человека?

   – Вот сейчас ты ведёшь себя прямо как до падения. Может быть, настоящая Элен не умерла и вернулась? – странно смотрел на меня Милон, чем просто убил.

   – Что? Да вы моё терпение постоянно испытываете на прочность. И мне надоело быть добренькой и понимающей. Нет от этого толка. Не хочу больше идти вам на уступки. Сами всё это заварили, сами и расхлёбывайте. Я и так очень много на себя взяла: война, расследование, развитие графства. Сейчас уже подготовлены предварительные договоры с Икерией и Анузой. И всё это сделано мной и моими верными людьми. Не вами.

   – Давайте успокоимся, – встал из-за стола Фрост, подняв руки, – Мы опять ссоримся. А надо найти точки соприкосновения.

   А у меня вдруг закружилась голова, и тошнота к горлу подкатила такая, что я заметалась по кабинету в поисках чего-нибудь. Милон успел сориентироваться, распахнул передо мной потайную дверцу в санузел. Только я до белого друга не успела. Всё съеденное осталось прямо на пороге.

   – Простите, – прошептала я, утираясь. Мне сейчас было безумно стыдно, хотя от меня это не зависело.

   – Кровь. Миледи, вам срочно нужно обследоваться. Желудок часто болит? Тошнит регулярно? – беспокоился он, самостоятельно вытирая мой рот своим платком. И вот сейчас он точно был искренним. А ещё я поняла, что злость ушла. Будто меня именно ей стошнило. Как так-то?

   Я была на полу кабинета Фроста, который уже налил мне стакан воды и подал его. Милон сидел на корточках рядом со мной, обеспокоенно заглядывая в глаза.

   – Так что? Болит? – продолжал допытываться Милон, а потом обратился к Фросту: – Ты вызвал лекаря?

   – Конечно. Сейчас будет.

   В дверь раздался робкий стук. Это слуга пришёл убрать за мной, а меня будто молнией пронзило.

   – Не трогайте, – закричала я громче, чем следовало. – Не смейте убирать. Милон, нужно взять анализ. Смогут твои умельцы найти этот чудо-препарат в этом?

   – Ты думаешь? – выдохнул он.

   – Я больше не злюсь. Как рукой сняло, – обосновала я.

   Слуга открыл дверь, чтобы выйти, но я и его остановила.

   – Нет. Вы никуда не уйдёте. Мне это всё надоело. Надеюсь, что вам тоже? – обратилась я к королям. – Поэтому пора принимать меры. Жесткие меры.

   – Что ты предлагаешь? – нахмурился Фрост.

   – С этой минуты во дворце будут работать лишь те, кто готов служить своей стране в целом и королевской семье в частности. Сейчас у меня не то что нет гарантии безопасности от собственных слуг, у меня скорее уверенность, что любой из них готов мне подсыпать очередной яд. Поэтому все слуги должны принести кровную клятву всем нам. Тех, кто по каким-то причинам откажется это делать, в допросные.

   – Это, конечно, обоснованно, – вздохнул Милон, – я и сам уже об этом думал. Но во дворце очень много слуг. Ты собираешься говорить с каждой горничной и охранником?

   – Не обязательно с каждым. Нужно лишь включить наши имена в текст клятвы. Тогда мы сможем разделиться, – потёр лоб Фрост.

   – А чтобы сильно много времени не терять, можно объявить общий сбор прислуги в одном из залов. – Краем глаза заметила, как слуга попытался пройти к двери. – Стоять! Далеко собрались?

   Слуга весь затрясся, прижался к стене. А это был плохой знак. Пара вопросов от Фроста, и мы получили весьма удручающее объяснение.

   Пока мы готовились к войне, эти твари распустили слух, что эпидемия пошла от королевы. Типа это я развела слишком активную деятельность, всякий сброд собираю и в то же время с послами общаюсь. Я просто диву давалась, как люди могли в этот бред поверить. Но факт. Теперь каждый второй считал меня виновницей эпидемии, а как следствие – и потери работы. Ведь больные аристократы поувольняли кучу народа. А этот чудный сиропчик ему дала служанка на кухне, а откуда он у неё, этот бледный не знает.

   И как прикажете на это реагировать? Я злилась. Теперь по-настоящему.

   Резко поднялась, сделала несколько шагов до двери, распахнула её и на весь коридор рявкнула:

   – Срочный общий сбор всех служащих дворца от поломойки до начальника стражи и экономки. На сбор полчаса.

   Сначала у охраны был ступор, но после моего рыка один из них отмер и рванул прочь.

   – Мы же не продумали текст клятвы, – проговорил как-то обречённо Милон.

   – У меня уже есть текст клятвы, просто добавить ваши имена надо. Не переживай. А вот этот балаган пора заканчивать. Я рассадник заразы! Ага, как же!

   Моему возмущению не было предела. Я даже не знала, куда метнуться и кого побить, чтобы легче стало.

   – Иди лучше проверь, сколько казематов у нас есть в распоряжении. Боюсь, что мы их сегодня серьёзно пополним. И начнём с этого. – Я опять посмотрела на тупого слугу.

   Сказать, что встреча с прислугой прошла гладко, – откровенно соврать. Хотя надо отметить, что предателей оказалось не так уж и много. Например, из охраны ни одного. Неблагонадёжных набралось восемнадцать человек. Кажется, что много. Но во дворце оказалось прислуги почти сотня и ещё столько же охраны.

   Первыми клятвы приносили охранники. Как люди военные и привыкшие ко всякого рода клятвам, они быстро и послушно произнесли слова, распороли ладони и мазнули кровью лбы. А до меня дошло, что именно было не так с клятвой герцога Дюранец. Он не мазнул кровью лоб, а это значило, что клятва недействительна, точнее, за её нарушение ничего не будет. А я-то ещё недоумевала, как так может быть, что поддельный анузец оговаривает герцога. Считала, что всё это творится за его спиной и по недосмотру. А сейчас я сильно засомневалась.

   Я стояла, смотрела на слуг, приносящих клятву за клятвой, на тех, кто отказался и которых тут же уводили на допрос, а у самой в голове складывалась картинка. По маленьким кусочкам, как большущий пазл, на котором изображено только море и небо без всяких других предметов. Те, кто собирал подобное издевательство, меня поймут.

   Так вот в моей голове вставали кусочки на свои места. Он же сам рассказал о вражде герцогов и королей, себя попытался обелить. Зачем? Втереться в доверие. И клятву для этого принёс. Опять вопрос: зачем? А всё просто. Он понял, что я не испытываю отвращения к его внешности, прикинулся белым и пушистым, особенно на фоне королей, которые косячили день ото дня. А потом наверняка предложил бы замужество с ним замечательным. Он же единственный холостой носитель королевской крови. Значит, в дополнение к имеющимся я могу взять в мужья только его. А все мужья королевы автоматически короли. Вуаля. То, что не смогли сделать ни деды, ни отцы, сделал бы пронырливый Масан Дюранец. В то же время он допускал, что я могу наладить отношения как минимум с двумя более адекватными мужьями, поэтому решил играть на опережение, просто убрать их. Хотя что он собирался делать, если бы убил всех королей разом, пока непонятно. Ведь без наследника я осталась бы просто вдовой без права на трон. Хотя…

   Опять же он последний представитель королевского рода, пусть и побочная ветвь. Кому бы отдали трон в отсутствие прямых наследников? Ему. Ну, возможно, ещё его отцу, но маловероятно. Опять же он сдал его мне в качестве преступника, которого я ну никак бы не отпустила. Кстати, он до сих пор сидит в казематах замка Монтеро.

   Только вопрос в другом. Если он собирался заграбастать власть в стране, зачем её разрушать? Тем более отдавать соседям. Все экономические преступления в эту картинку никак не вписывались. Надо подумать…

   В итоге за всеми размышлениями принесение клятв прошло для меня как в тумане. Я ушла в себя и не видела других людей.

   Зато я, как недавно пострадавшая, отправилась спать ночью, а Милон в допросные, Фрост – знакомиться с договорами.

   Утром меня встретил бледный и уставший Милон с мешками под глазами. А тем временем мы сегодня ждали представителей Икерии и Анузы. Не комильфо как-то встречать их в таком состоянии.

   – Тебе нужно поспать, иначе…

   – Я помню. Сейчас всё вам с Фростом расскажу и пойду спать.

ГЛАВА 5

– Я уже предполагала что-то подобное, – не удивилась я его рассказу. Меня одарили скептическими взглядами. Тогда и мне пришлось рассказать о том пазле, что сложился в моей голове буквально вчера. А вот история Милона не имела под собой оснований, только желание власти и денег.

   Ожидаемо из каждой попытки отравления торчали уши графини Цулако или её близких. Так или иначе именно она приказывала или типа советовала подсыпать очень нужный порошок или микстуру. Так, например, чудо-препарат действительно был обнаружен в остатках моей пищи, только в гораздо большей дозировке, чем у Фроста. Возможно, именно это меня и спасло, потому что организм отторг его. Небольшое количество всосалось в кровь, поэтому я и начала психовать. Только и Фроста она же опаивала. Зачем? Прислуга не знает.

   Причины предательства были, как всегда, прозаичны: кого-то купили, кого-то шантажировали, кому-то наобещали с три короба. Грустно, что мир другой, а причины всё те же.

   Слуг оставили в казематах как свидетелей для дальнейших судов. И несмотря ни на что им тоже грозила смерть, ведь именно они были молчаливыми исполнителями убийств, хоть и не состоявшихся.

   Действовать решили постепенно. Сначала мирные договоры, потом обыски, суды и казни. Герцога решили пока не трогать. Так сказать, подыграть ему, естественно наблюдая и фиксируя.

   Точно такую же чистку Милон успел провести и в рядах своего подведомства. Вот только предателей там оказалось в два раза больше. И, как всегда, всё относительно. Кто опаснее: тот, что убивает лично, или тот, кто попустительствует ему, прикрывает и наблюдает? По мне, последние, но у каждого может быть своё мнение. Например, Милон к этому явно относился проще меня.

   Параллельно Милону пришлось арестовать министра правопорядка, который единственный из всей шайки остался здоровым, а как следствие – на свободе. На обыск в его поместье уже были отправлены лучшие и принёсшие клятвы люди. Думаю, что к вечеру у нас будут ещё новости.

   Сам того не подозревая, к обеду прибыл главный кукловод. Герцог Дюранец был, как всегда, мил и предупредителен. Даже поинтересовался, где мой бессменный охранник Ифор. И хотя я максимально спокойно рассказала о том, что мне больше не на кого оставить графство, сам интерес этого лорда мне очень не понравился. Но решение принято, и надо играть. Зачем я вообще на это согласилась?

   Представительства прибыли ближе к ужину, причём практически одновременно. Мы их встретили втроём на пороге парадного входа, будто они гости дорогие, а не наглые захватчики. Пусть и неудавшиеся.

   Представительство Икерии состояло из короля с королевой, двух послов, четырёх слуг и четырёх охранников. Всё как положено.

   Королева Икерии была типичной восточной женщиной, закутана полностью, одни глаза видно. И те в пол. Даже неинтересно.

   Король Икерии не впечатлил. Я себе его приблизительно таким и представляла. Мощный высокий мужчина чуть выше Фроста, хотя он не из маленьких, длинная толстая смоляная коса с вплетёнными в неё шипами. Вообще-то на переговоры с правителями другой страны с оружием нельзя, это не только знак неуважения, но и явный признак агрессии. Одет относительно просто, если не присматриваться к качеству тканей. Прямые тёмно-синие брюки, песочного цвета прямая туника до колена, с разрезами по бокам и воротником-стойкой. Если бы не коса, был бы вполне официальный образ.

   Спасибо графу Лурье и мадам Олорке за их науку. Они заставили меня выучить всего за пару дней правила приёма других правителей (что должно, что возможно, но не обязательно, а что недопустимо). Но больше всего им спасибо, что надоумили заранее продумать угрозы на такой случай.

   – Я так понимаю, что переговоров не будет? – задала я вопрос сразу после положенных приветствий, чуть опередив Фроста с приглашением.

   – С чего такие выводы? – снисходительно посмотрел на меня король Икерии. – Кажется, мы для этого сюда и прибыли.

   – Мы приглашали вас для этого, а для чего вы прибыли – я не знаю. Зачем вам оружие на мирных переговорах?

   – Какое оружие? – усмехнулся король, но в его взгляде уже было опасение.

   – То, что в косу вплетено, – вставил Милон. Интересно, когда он эту красоту заметил? Может быть, я зря влезла?

   – Это всего лишь украшения. Традиционные для моего народа.

   – Я сама их вплетала. Это традиция, – впервые подала голос королева Икерии. А у меня какое-то не очень приятное ощущение вдруг возникло. Даже не знаю, как объяснить. Будто что-то липкое на коже. Я даже сделала пару вдохов, чтобы скинуть это странное ощущение.

   – И тем не менее, будь оно хоть трижды традиционным, это оружие. Так что вам решать, быть переговорам или нет. Или вынимаете всё оружие из косы, отдаёте на хранение начальнику охраны, по завершении вам их обязательно вернут. Или можете прямо здесь и сейчас подписать подготовленный с нашей стороны договор без обсуждений, торга и всего прочего.

   А вот последняя моя фраза заставила его посмотреть на меня совершенно иначе. Оценил, кто здесь главный противник? Я даже демонстративно протянула руку в сторону. Мадам хотелось театральности, мне это показалось забавным и показательным, а граф Лурье нас подстраховал. И да, в мою руку вложили настоящие экземпляры договоров.

   Мне так хотелось улыбнуться шире, когда он заскрипел зубами. Понимал, что его загнали в угол. За спиной были правители Анузы, поэтому и пойти на попятную он не мог. Ну что ж…

   И опять это странное ощущение. Магия? Она самая. Но что и кто пытается сделать? Ни один артефакт на мне не сработал, или я не заметила…

   На его руку легла ладошка жены, которую он достаточно грубо откинул. Теперь скрипнула зубами я. Да что ж мне везёт на таких вот мужчин? Не в меру гордых, заносчивых и ни во что не ставящих женщину. Как вообще такое отношение может быть в мире, где мужчины борются за внимание женщины? Как за трофей. Нужный, хорошенький, но безмозглый.

   Наши взгляды некоторое время пытались сражаться, но Фрост решил разрядить ситуацию или накалить её, судя по «дыму» из ушей короля.

   – Есть третий вариант. Ваше присутствие не обязательно. Королевы на переговорах будет вполне достаточно. Вас проводят до лучшего постоялого двора столицы. – И максимально сдержанная, но вежливая улыбка. А того как перекосило, просто загляденье. Чтобы он оставил жену одну здесь?

   – Я могу ознакомиться с договором? – выдавил он, беря себя в руки и переводя взгляды с меня на Фроста с Милоном и обратно.

   – Конечно, – улыбнулась я, протягивая договоры, – но у вас пять минут. Вы задерживаете уважаемых представителей Анузы. – Прищуренный взгляд и лёгкий кивок были мне ответом.

   А пока он читал договор с самыми ужасными для них условиями, я задумалась о причинах этой выходки. Ну допустим, высокомерия и прочего у него не отнять, но он король, должна же быть причина. Понятно, что надеялся скосить под украшение. Но зачем ему понадобилось оружие? Да ещё самому проносить. Мог бы слугам приказать. Хотя слуги на переговоры не ходят, а перед переговорами охрана будет его досматривать. Непонятно.

   – Я никогда такое не подпишу, – отбросил он бумаги нам под ноги. Конечно, слуга поднял их, хотя толку? Он их перед этим как следует смял в своей лапище.

   – В таком случае у вас всё ещё два варианта, – всё с той же вежливой улыбкой произнёс Фрост. На мгновение мне показалось, что он пошатнулся. Но не успела я моргнуть, как всё было нормально. Показалось? Что-то эта встреча мне всё меньше стала нравиться.

   – Простите, что вмешиваюсь, – донёсся мужской голос сзади них. Послы Икерии шагнули вправо, чтобы открыть нам говорившего. – Я предлагаю пропустить нас первыми. Оружия мы с собой не брали, – развёл руками мужчина, мило улыбаясь, – А король Икерии пока может подумать.

   – Приветствую вас, правители Анузы, – отвесил положенный поклон Фрост, за ним и Милон. Мне тоже пришлось присоединиться, хотя вот именно им хотелось вмазать. За всех моих людей, за новоиспечённых вдов и сирот, за родителей, похоронивших своих сыновей.

   И да, в Анузе были не короли и королевы, а правители. Их строй больше походил на республику, но это тонкости.

   Правитель Анузы был худощавым, но высоким блондином с тёмными, почти чёрными глазами. Жуткое сочетание с белой кожей. И мерзкий взгляд в комплекте с улыбочкой просто отвратительны. Он сейчас мне безумно напомнил Бабена. Тот точно так же смотрел.

   Королева же была ему под стать. Тонкая, хрупкая, красивая золотая блондинка. И если бы не изучающий взгляд, можно было бы подумать, что милая женщина. Но нет, взгляд-сканер не давал обмануться.

   И этот блондинчик потянулся к моей руке. Фу. Но пришлось сглотнуть и дать руку для поцелуя, которого, по сути, и не было – так, касание перчатки.

   – Мне доложили, что у вас, Ваше Величество, не только удивительный голос, но и неординарная музыка. Надеюсь услышать это лично, – улыбался этот гад. Сначала он приводит на мои землю целую армию, а потом как ни в чём не бывало хочет песни послушать. Я даже зубами скрипнула, надеюсь, что не сильно громко вышло.

   – Возможно, после заключения всех договорённостей я спою, – проговорила почти сквозь зубы.

   – Будем очень ждать.

   – Уверена, что и у вашей супруги чудесный голос. И она тоже порадует нас.

   – Безусловно, – тут же согласился он, хотя жена явно не разделяла его желание, скривив губки, слегка, но заметно.

   – Прошу, – прервал наши любезности Фрост, – вас проводят.

   И сказал вроде бы вежливо, но чувствовалось в голосе недовольство. Чем же, интересно?

   – Вы приняли решение? – теперь он обратился к королю Икерии.

   – Как видите, да, – с гордой, но обиженной в лучших чувствах физиономией он перекинул распущенные волосы черед плечо. Так нам предстала его шикарная грива без дополнительных «украшений». Естественно, после такого их впустили во дворец. А дальше нам предстоял задушевный ужин в сильно урезанном составе, ведь аристократов-то болезнь очень заразная скосила.

   Вот именно сейчас наши гости решили смываться отсюда побыстрее. Это было прямо написано на их лицах. Эх, надо было наших аристократов выпустить на встречу с дорогими гостями, тогда бы и договоры на пороге были подписаны. Жаль, что хорошая мысль приходит слишком поздно.

   Весь вечер я не могла сидеть спокойно. Как так можно? Любезничать с врагами. А тут про песни вспомнили. А мне вот совсем не хотелось, и я уже собиралась откосить, но тут случилось непредвиденное. Петь захотела королева Икерии. Причём с таким воодушевлением, будто выиграла приз.

   Подготовка много времени не заняла, поэтому очень скоро мы слушали действительно нежный и будто ласкающий голос. Мелодия лилась плавно, успокаивая и баюкая. И только появившееся опять липкое ощущение на коже заставило встряхнуть головой, сбрасывая наваждение. Стоило мне лишь повернуть голову, как я оцепенела.

   Король Икерии подсовывал Фросту бумаги, а тот их подписывал и кивал. На груди этого… короля сквозь одежду светился артефакт. Значит, пока его жёнушка отвлекает…

   – Зачем это всё? Без всех подписей договор недействителен, – обратилась к этому типу. Он даже вздрогнул. Впрочем, вместе с Фростом и Милоном. Последний потёр виски, а его старший брат лишь переносицу. Тут и наша певичка замолчала.

   – Это формальность. Согласие верховного короля получено, – нагло улыбался король Икерии. А мне так захотелось повыдирать эти его волосёнки. Прямо руки зачесались, только это недостойно королевы. Как же его опустить красиво?

   – А теперь моя очередь петь, – улыбнулась я, смотря прямо ему в глаза. Не знаю уж, как у меня получится сыграть, но я постараюсь.

   И хоть первые аккорды вызвали у некоторых (правительница Анузы) ехидство, остальные смотрели на меня с любопытством. И вот сейчас мне опять остро не хватало молчаливой поддержки Ифора. Раньше его даже не было в кабаке, где я пела, да и на стенах замка тоже, но я знала, что он рядом. Ощущение защищённости было. Сейчас же я пела, будто опять была стенах и смотрела, как профессиональной армии противостоят простые мужчины, трудяги.

   И уже к первому припеву не было ни ухмылок, ни снисходительности. Все гости смотрели заинтересованно, да и мужья не отставали. Особенно Фрост, который не слышал такого рода музыку, тем более от меня.

   На последнем аккорде я сняла перчатки. Демонстративно. Слаженный вдох был единственной реакцией на пару минут. Это время не двигался никто, даже Милон, который уже прекрасно знал о метке. Кстати, очень спокойно на неё отреагировал.

   – Избранница, – выдохнула королева Икерии и упала на колени, моля о прощении. Её муж лишь скосил на неё взгляд и вернулся ко мне. На его лице ходили желваки, раздувались ноздри, поджимались губы, но он ничего не говорил.

   – Избранница, – встал правитель Анузы, отвесив глубокий поклон. Это, конечно, не коленопреклонная поза, но от правителя другого и не ожидалось, – Надеюсь, мы сможем всё-таки договориться и моя страна не будет наказана?

   – Мы обговорим условия, безусловно. Но вы должны понимать, что, как агрессоры, понесёте серьёзные убытки. И это не учитывая человеческих жизней, которых можно было избежать.

   – Приношу вам свои глубочайшие извинения. – Мне отвесили ещё один поклон, приложив руку к сердцу. – Мне нет оправдания. Богиня гневается на нас?

   – Да. Она была категорически против этой войны. Я пыталась её избежать. Хотя мне до сих пор непонятны её причины.

   – Я не знаю, как вам объяснить, – замялся вдруг он.

   – Обычно. Словами. Будьте уверены, я человек грамотный, пойму. А вот приму ли – нет. Я против войны, против бессмысленных смертей.

   – Женщины. За последние пять лет население Анузы стремительно сокращается. Старики умирают всегда. Только теперь участились смерти среди женщин. Роженицы умирают или одни, или вместе с младенцами, так и не разродившись. Уже сейчас в Анузе на одну женщину приходится восемь мужчин. Это приводит не только к недовольству среди мужского населения, но и женщины стали бояться рожать.

   – И что? Для этого нужно было идти войной на соседей? Мужчин много? Так казнили бы преступников, отправили на самые тяжёлые работы, с которых вряд ли возвращаются живыми. Женщин просто нужно обследовать. Скорее всего, у большинства умерших хронические заболевания. Младенцев вообще можно было спасти проще. Даже из тела умершей матери можно успеть вынуть живого младенца.

   – Да что вы несёте? Как это вынуть? – пришла в настоящий ужас правительница Анузы.

   – Просто. Делается разрез чуть ниже пупка и вынимается ребёнок. Данную операцию проводят под сильным местным обезболивающим, – пожала я плечами.

   – Вы серьёзно? – удивился анузец.

   – Нет, шучу, – всплеснула я руками. – Разве это похоже на шутку? Конечно, серьёзно. В этом нет ничего страшного. Лекарь должен, конечно, всё это знать и уметь делать.

   – Богиня матерь, – позеленела правительница Анузы, – я не хочу, чтобы меня резали.

   Она приложила ладошку к животу. Настала очередь правителя бледнеть и зеленеть. Он тут же упал перед ней на колени, что-то бормоча. Я не прислушивалась, потому что это был только их момент. Даже отошла на несколько шагов.

   – И всё равно я не поняла причин, – проговорила я.

   – Всё просто, – скривился король Икерии. – Анузцы решили взять ваших женщин. А у нас перенаселение, нужна новая территория.

   – А люди как раз не нужны, – хмыкнула я, – так что же вы собрались решать свои проблемы за наш счёт? Почему просто не поменяли своих женщин на их территории?

   – А зачем мне их территория? Мы не граничим даже метром территорий.

   – А да, мы между вами. Это удручает, – вздохнула я, отводя от него взгляд. Однобокость мышления и выхода из ситуации мне была понятна.

   – Что? – нахмурился он, а я была вынуждена вновь к нему повернуться. – Что удручает?

   – Что государствами правят люди, не способные договариваться, решать проблемы миром, искать новые пути. Мой отец всегда говорил, что война – удел слабых. Ибо война — это крайнее и далеко не всегда эффективное решение. И только глупость и отчаянье могут толкнуть на войну.

   Король Икерии только губы поджимал, но периодически смотрел на мою руку и, видимо, не решался высказать мне свое мнение.

   – Вот кем вы собрались править в случае проигрыша? – обратилась я к правителю Анузы.

   – Людьми, – вздохнул тот, отрываясь от жены.

   – Какими? Которые погибли на войне? Или которые так и не родились? И не родятся, потому что их потенциальные отцы погибли? Или женщинами, которые у вас уже боятся рожать? А понимая, что вы спокойно можете отправить их детей умирать, даже не захотят рожать. Ими?

   – Вы так говорите, будто я всех своих людей отправил на войну. У нас ещё достаточно мужчин. Это у вас, как я наслышан, даже женщины и дети воевали. Уму непостижимо.

   – Вашему уму. А в моём всё прекрасно укладывается. Мои люди защищали не просто свои земли, нет. Они защищали свою свободу, свои семьи и будущее. Или вы думаете, с нашей стороны нет погибших?

   – Я их не видел. Зато головами моих воинов усыпана вся граница, – рыкнул он.

   – И вас это не натолкнуло на мысль о том, что вы приняли тогда неправильное решение? Вы посмотрели в глаза этим воинам? Ведь это вы отправили их на смерть. Вы. И только вы. Одним своим решением вы могли всё остановить, даже будучи уже у границ моих земель. Это я не говорю о том, что вы могли встретиться со мной ранее и не приходить войском вовсе. Я давала вам время, предупреждала и убеждала. Только всё оказалось бесполезным. Вот что удручает. Вы не захотели найти другой выход из вашей проблемы. Просто не захотели.

   – Да. Это было моё решение. Пусть неправильное. Этого уже не изменить, к сожалению, – задрал он подбородок.

   – Хорошо, что вы хотя бы сожалеете об этом решении. Это уже не столь плохо.

   – Мы признаём, что были не правы. Вам этого достаточно? Что вы нас, как мальчишек, отчитываете? – выговорил король Икерии. Его жена так и сидела на полу, тихо причитая что-то. Он даже не удосужился её поднять. Мне оставалось лишь вздохнуть и промолчать. Лезть ещё и в их семью я не собиралась, мне своих проблем более чем достаточно.

   – Потому что не понимаю, как можно осознанно отправлять людей на смерть. Но да, это ваше решение. И ваш просчёт. Мне интересно другое, – вздохнула я, признавая в какой-то мере их правоту. Они взрослые мужики, правители своих стран, прекрасно отдавали отчёт в своих действиях, поэтому действительно не стоит их отчитывать, пусть живут с этим. Главное я донесла: мы готовы решать проблемы миром.

   – Кто из наших аристократов помогал вам? Давал сведения? И что они хотели взамен?

   Анузец тут же отвёл взгляд, сделал вид, что смотрит на жену. А вот король Икерии слегка засмеялся и покачал головой.

   – Убеждать вас в том, что таких не было, я так понимаю, бесполезно?

   – Глупо, я бы сказала, – улыбнулась я.

   – Герцог Дюранец вам знаком? – усмехался он.

   – Смотря какой из них. У вас договорённость была исключительно устная?

   – Нет, конечно, – проговорил анузец. – Только переписка спрятана.

   – Естественно, – хмыкнул Милон, впервые подав признаки жизни.

   – Но вы же понимаете, что эти документы мы не выдадим, – прищурился анузец.

   – Понимаю. Полагаю, что из них я и о ваших мотивах узнаю гораздо больше того, что вы мне тут поведали. Но это ваше дело, если вы не хотите договариваться о взаимном сотрудничестве, – махнула я рукой, устав от пустой болтовни. Всё равно каждый из нас останется при своём мнении. Так зачем тратить время?

   Зато они воспылали желанием договариваться. В итоге мы обсуждали уже подготовленные договоры все вместе до хрипоты и почти до рассвета. Интересно, что своих жён, не участвовавших фактически в управлении государствами, они отправили спать, а мои мужья лишь посмотрели на меня косо, но ничего даже не сказали. Я лишь усмехнулась.

   В итоге вышло нечто странное. Икерия хотела земель, и мы дали им приграничные земли. Да, на них растут леса, по сути, очень полезный ресурс. Только граф Лурье ещё раньше объяснял, что деревья в этом лесу практически ни в каком производстве не используются, только на дрова. И хотя я понимала, что, скорее всего, они просто не нашли их полезностей, территории мы отдали. Конечно, за счёт Анузы. Ровно столько же земель мы оттяпали у них. А поскольку это были горы и предгорья, граничащие с моим графством, то и отошли они ко мне. Тихо так и скромненько. И я-то знала, сколько всего есть в этих горах. Если начать их разрабатывать ещё и с другой стороны…

   Мысленно я потирала ручки от перспектив. Икерец, правда, не был столь счастлив, несмотря на территории, ведь мы отжали у него все возможные ресурсы по самым низким ценам на ближайшие двадцать лет без права разрыва договора. Но такова жизнь.

   И конечно, был заключён пакт о ненападении. За нарушение вся территория побеждённой страны уйдёт под наше руководство. А лишиться своих стран не хотел никто.

   Шли переговоры, в которых, на удивление, участвовали уже все: и Фрост, и Милон. Но в основном они не выдвигали новых требований, а корректировали уже имеющиеся. А ещё смотрели на меня странно, но мне было не до анализа. Я тогда вошла в раж. И никакая усталость и ночь за окном не могли меня остановить.

   Вот так и получилось, что всего за одну ночь были подписаны договоры на достаточно выгодных для нас условиях. Даже Икерия получила свою выгоду. А вот Анузцы оказались в полной ж…

   Утром, точнее уже ближе к полудню, я обнаружила удивительную вещь. Анузцы практически забили карету подушками. Об этом мне рассказала Ююка, хихикая и вздыхая. Для неё такое отношение к беременной женщине было одновременно смешно и восхитительно, а меня ужаснуло.

   На самом обеде правительница Анузы отсутствовала, что удивило меня ещё больше.

   – А где ваша супруга? – не могла я не спросить. – Ей стало плохо? Может быть, вызвать ей лекаря?

   Мало ли, переволновалась, климат у нас немного, но всё-таки отличается. Да и если у них такое творится, может быть, они там поголовно хронически больные? Ответ меня просто убил.

   – Нет-нет. С ней всё в порядке, слава Богине. Просто она же в положении, ей нельзя стресс, нагрузки и прочее. Пусть отдыхает, набирается сил. Как прибудем домой, за ней постоянно будут следить лекари.

   – Такая забота, конечно, похвальна, – произнесла я с сомнением, – Но почему ей нельзя выйти к обеду? Мы не кусаемся.

   – В Анузе такая традиция, миледи, – произнёс Фрост, пока мы с этим самым анузцем хлопали друг на друга глазами. – Беременную женщину берегут и охраняют буквально от всего на свете. Все её обязанности, если таковые были, распределяются между слугами или берут на себя мужья. Женщина же отдыхает, гуляет и…

   – Помирает со скуки, – дополнила я.

   – Что вы. У неё есть всё необходимое: шитьё, музыкальные инструменты, любые книги, холсты.

   – У неё нет самого главного – свободы, – горько усмехнулась я, уже понимая, в чём проблема Анузы. – И как часто вы приходите к ней?

   – Каждый день. Каждый из мужей приходит разделить с ней трапезу или прогулку. Она никогда не бывает одна, – обиженно проговорил этот муженёк. И я даже не знаю, какие мужья хуже: мои или в Анузе. Запереть женщину на несколько месяцев?

   – Это хорошо, что вы с ней бываете и днём, и ночью, но всё же…

   Я даже не успела договорить мысль, как он меня перебил возмущённо:

   – Что вы. Никто не смеет прикасаться к ожидающей младенца женщине. Это может навредить ребёнку.

   На этих словах я воздухом подавилась и в буквальном смысле закашлялась, выпучив глаза. Хорошо, ничего не ела и не пила в тот момент.

   – В смысле? Вы не только запираете её в своих покоях, но и лишаете мужского внимания? – постаралась я более сдержанно выразиться, и зря. Меня неправильно поняли.

   – Я же уже сказал, что мы регулярно её посещаем. Вниманием она не обделена.

   – Хорошо, выражусь проще, – выдохнула я, а рядом фыркал король Икерии. – Вы не занимаетесь с ней сексом всю беременность?

   – Конечно. Это может навредить ребёнку, – был мне уверенный в своей правоте ответ. Я была в шоке.

   – А наши женщины в такой период становятся как кошки, – мечтательно произнёс король Икерии.

   – Это нормальное состояние, – ответила я тихо, хотя и не уверена, что ему было нужно моё мнение. – Во время беременности в женском организме происходит масса изменений, в том числе гормональных. Поэтому женщине и хочется секса, особенно в первые три месяца. И заводится она с пол-оборота, некоторым достаточно и красноречивого взгляда, чтобы захотеть. Повторю, это нормальное явление. И вы, как мужчины, не должны ей в этом отказывать, иначе она начнёт нервничать, чувствовать себя отвергнутой, нежеланной, некрасивой и ещё неизвестно, до чего может себя накрутить. Более того, врачи рекомендуют ни в коем случае не отказываться от близости во время беременности. Есть, конечно, исключения, но они обусловлены только состоянием здоровья будущей мамы. Если же в целом женщина здорова и чувствует себя хорошо…

   – Что вы такое говорите? А если ей будет больно? Ей вообще нельзя резких движений, а вы такое…

   – О, как всё запущенно, – проговорила я, чуть ли не хватаясь за голову. Некоторое время никто ничего не говорил.

   – Я так понимаю, что всему, что я сказала, вы не поверили, – наконец проговорила я, смотря на правителя Анузы, который лишь губы поджал. Я же сцепила и расцепила пальцы, привлекая его внимание к моим рукам, а как следствие – и к метке на ладони. – Просто поговорите с женой. Узнайте, как в действительности она себя чувствует взаперти, а на ночь просто не уходите от неё. Просто спите рядом, будьте с ней. Это же не сложно? Возможно, со временем вы сами поймёте, что были неправы. Большего я вам посоветовать не могу.

   – Не сложно. Но я не верю, что в этом всё дело. Мы же заботимся о наших женщинах, оберегаем.

   – Я даже не знаю, как иначе вам объяснить. Хотя… вот смотрите, – показала я на тарелку перед ним. – Вам понравилось блюдо? – Он кивнул, смотря на меня недоумённо. – А ведь в нём есть чудесная приправа – соль называется. Она делает любое блюдо вкусным. Без неё всё было бы пресным, мерзким. А что будет, если переборщить? Добавить её слишком много?

   – Пересолено. Но при чём здесь…

   – Забота и опека тоже может быть чрезмерной. Её может оказаться слишком много, тогда она будет душить.

   – Хотите сказать…

   – Всего должно быть в меру. Всегда. Это касается любого аспекта жизни. Странно, что правителю это нужно объяснять.

   – Я просто не думал над этим. Традиция же, – поджал он губы.

   – Традиции — это замечательно. Но вы уверены, что они всегда были таких масштабов? Уверены, что с каждым поколением вы не усиливаете давление? Возможно, я только предполагаю, ваши деды в качестве охраны ограждали своих жён, не ущемляя их в чём-либо другом. Например, женщина занималась всеми ей привычными делами, но в пределах собственного дома, а выходила исключительно под охраной или в сопровождении мужа. Потом кто-то решил свою жену не выпускать вовсе, кто-то посчитал, что ей тяжело заниматься хозяйством, или сама женщина была ленивой. И так по накатанной вы пришли к тому, что имеете. Я не утверждаю, что это так, опять же. Вы можете поднять историю, записи предков и сравнить.

   – Спасибо. Я посмотрю, – кивнул он.

   Странный разговор с врагом получился. Откровенно странный. Но если им это поможет, я буду рада. Тогда они решат свою проблему и не будут пытаться похитить чужих женщин.

   Икерцы сидели молча, как и мои мужья. Только к концу обеда они начали прощаться. Договоры были подписаны, советы розданы, поэтому правители решили не задерживаться, тем более у нас эпидемия, а у них тут беременная, и вообще. Короче говоря, к вечеру мы их проводили.

   – Таких быстрых мирных переговоров наша история ещё не видала, – проговорил Фрост, смотря на удаляющиеся кареты. Мы все втроём традиционно провожали их.

   – Всё бывает впервые, – пожала я плечами, – И это хорошо. Есть куда двигаться. А у нас ещё куча дел.

ГЛАВА 6

Из графства прибыл экс-герцог под охраной. Мы за это время уже столько накопали на него и его сына, что на семь казней хватит. Короли чуть ли не голову пеплом посыпали, когда картинка стала складываться. Точнее, я, граф Лурье и мадам Олорка частично её сложили, предположили вероятности, а впоследствии получили доказательства. Там была такая сеть, что не описать словами. Действительно, если иметь лишь отдельные части, рассмотреть связи не получиться. Но мы-то с самого начала искали более глобальные планы, чем простое обогащение в виде коррупции. Мы изначально знали, что просто так покушаться на жизнь и здоровье королей не будут, за этим что-то должно стоять. И тем ужаснее открывалась правда. Разговор с графиней Цулако, на котором я настояла после очередной переписки, довёл меня до трясучки. У меня буквально тряслись руки придушить её прямо там. Милон меня вывел оттуда под руки.

   Дело в том, что в письмах некой виконтессе графиня расписывала чудодейственный отварчик, которых возносит тебя на вершину блаженства. И всё бы ничего, но она пожаловалась, что горничная украла у неё пузырёчек, а потом напала на неё и даже ранила. Конечно, ту несчастную уволили, а графиня уже не особенно хотела его потреблять. Но он у неё остался до поры до времени. Точнее, до прибытия Элен Монтеро ко двору для подготовки к свадьбе. Вот тогда эта мерзкая дамочка решила поэкспериментировать. И пришла в восторг оттого, что Элен из тихой девушки превратилась в истеричку. Тогда эта дрянь стала поить её постоянно, а когда узнала о беременности, увеличила дозировку. Но тут вмешались короли.

   Она так ярко описывала, как была недовольна, что короли ограничили круг Элен, приставили лекаря, который даже на некоторое время смог привести болезную в чувство. Фрост и Милон вспомнили, что она тогда приходила к ним извиняться, плакала, но после её угроз они не поверили ей.

   – Каких угроз? – не поняла я.

   – Элен неоднократно угрожала убить младенца. Мы даже не знали, что делать. Лекарь держал её на успокоительных, но иногда она срывалась. Однажды она схватила обеденный нож и наставила его на свой живот, требуя нашего поклонения. Мы пришли к выводу, что она сошла с ума. После этого в её покои допускались только горничная и лекарь. Ситуация улучшилась, но не прошла совсем. Истерики стали неагрессивными. Она просто заливала всё слезами. Лекарь лишь разводил руками, а потом случилось падение с лестницы. Они и посчитали, что она осуществила свою угрозу.

   – А почему вы мне этого не рассказали сразу? Когда я пришла к вам знакомиться? Вас не смутило моё поведение? – не было предела моему удивлению.

   – У неё были редкие моменты адекватности. Приблизительно раз в месяц она вела себя нормально. Спокойно выходила к обеду или на бал. Хотя поначалу именно балы она от нас и требовала. И мы даже несколько устроили. Но после первого же отказа случилась истерика с разрыванием моих документов и всего прочего.

   – То есть вы посчитали моё появление у вас очередным таким проблеском сознания?

   – Приблизительно так. Тем более что ты была под лекарствами.

   – Но я всё равно не понимаю, почему на первом же моём обеде, а потом и балу вы повели себя так по-хамски. Вы все меня бросили.

   – Обедать с ней было то ещё удовольствие, – перекосило Фроста.

   – Спокойно, – взял слово Милон, – Элен имела привычку поливать нас грязью. Ничего не помогало. Ни переводы в шутку, ни шиканья, ни напоминания о приличиях. Последнее бесило её ещё больше, и она опускалась до описаний интимных подробностей.

   – Как она могла их описывать, если не была ни с одним из вас?

   – Ну… – замялся Милон. – Меня однажды она звала в спальню, но после её «лестных» слов обо мне я ушёл. Между нами действительно ничего не было. А Фроста она и не звала ни разу.

   – Подождите! – воскликнула я, уцепившись за странную фразу, – Звала? Что значит звала?

   – Ну как же. Нас трое. Она выбирала, с кем хочет провести ночь, и приглашала к себе, – растерянно проговорил Милон.

   – Приглашала, – фыркнул Фрост. – Приказывала. Бабен прятался от неё.

   – Фу, – не удержалась я, вспомнив Бабена.

   – Да, ей Бабен нравился больше остальных, – кивнул Фрост.

   – Ну и хорошо. Я больше не горел желанием посещать её.

   – Что же она такого вам говорила, что вы не могли опровергнуть её слова или поставить на место?

   – Разное. В основном критика внешности и возраста. Один из нас страшный старик, другой «где соску потерял», – прокомментировал Милон.

   – М-да, – оставалось мне вздохнуть. Что сказать, ситуация была у них патовая. Одна творила безумные вещи под воздействием препарата, развлекая этим придворных и графиню Цулако в особенности. Другие от уязвлённого мужского эго не смогли собрать мозги в кучу и понять, что происходит что-то из ряда вон. Хотя это они как раз понимали, но не искали виновников вовне.

   А мне было очень жаль девочку, тело которой мне досталось. По сути, она стала жертвой интриг, тупости, трусости и зависти. И младенца, конечно, тоже. Хотя допускаю, что для него было и лучше не успеть родиться. Одной Богине известно, что могло там вырасти под препаратами…

   После этого разговора между нами установился относительный нейтралитет. В течение двух недель мы собрали все обвинения. Суды благодаря этому превратились в формальность. Милон в качестве обвинителя представлял всё собранное нами. Теоретически один из королей представляет сторону обвинения, другой сторону защиты, а судьёй, как ни странно, всегда является королева. Считается, что женское сердце способно осудить невиновного, интуиция к тому же. В нашем случае это было отягчающим обстоятельством. Я уже объясняла, что не только жалеть их не собираюсь, но и хочу сделать примером. Да и преступления здесь такие, что не на одну казнь тянут.

   Кстати, при обысках были обнаружены два королевских артефакта в поместье Цулако (кто бы сомневался) и по одному в родовых поместьях Дюранец и Пунино, том самом, в котором месторождения очень полезных, но пока не добываемых нами камней. А всё потому, что их не устраивало такое положение, они хотели богатства, а ничего не могли. Бедненькие, своими-то мозгами они не могли пораскинуть…

   Плохо было другое. Если у герцога Дюранец не было ни жены, ни детей, то у других были. И если женщин мне было не жалко, ибо именно они принесли в дом королевские артефакты, подаренные Бабеном за определённые услуги, то дети… Что делать с ними? По закону положено было казнить всех. Странно, конечно, но я лично прочитала эту статью закона вдоль и поперёк. Нашла, конечно, лазейку. Только на душе всё равно было мерзопакостно. Может быть, я переоценила свои возможности? Свою решимость?

   Чтобы хоть немного привести свои чувства в порядок, я села у окна и просто смотрела вдаль. Мне казалось, что так я чуть ближе к дому, то есть графству Монтеро. И что кривить душой, к нему.

   Сидела так и сама не заметила, как сжала серьгу. Только когда такой желанный голос раздался в ухе, вздрогнула.

   – Миледи? Что-то случилось?

   – Ой, – растерялась я, – нет. Хотя случилось слишком много, – вздыхала я.

   – Слышал. Скоро будет приговор?

   – Да. Послезавтра я должна всё озвучить, а палачи приведут в исполнение. Я уже отдала некоторые указания по подготовке. Люди в столице ходят в недоумении. Расскажи лучше, как у вас дела. Как замок? Приходит в себя? Как жители? Так нехорошо вышло, что я сразу уехала и столько времени не появляюсь.

   – Вы заняты. Они понимают. Некоторые уже строят планы по освоению новых земель, – усмехнулся он, – Но мы без вас не принимаем пока никаких решений. Уже скоро зима. Запасы у нас есть, переживём, а там к весне видно будет.

   – А ты не хочешь приехать? – не выдержала я. Мне так хотелось его увидеть. Просто до слёз.

   – Нужен? – с каким-то придыханием спросил он.

   – Очень. Ты же знаешь.

   На некоторое время воцарилось молчание, я даже подумала, что он отключился, позвала его.

   – Я приеду утром, миледи.

   – Я буду ждать, – выдохнула я со слезами на глазах.

   – Спокойной ночи, – прошептали мне.

   – Спокойной ночи, – так же тихо ответила я и отключилась. А у самой сердце из груди выпрыгивало. Завтра. Уже завтра я смогу нормально с ним поговорить, посмотреть на него. Хотелось ещё и обнять, и поцеловать, но…

   С каждым днём мне казалось, что я загоняла себя в ловушку собственных убеждений и чувств. Мы и до этого разговаривали по артефакту. Я сообщала ему о новых землях, повозмущалась дикими для меня причинами войны, интересовалась их делами, но ни разу так и не призналась, что ищу повод просто услышать его голос. А он всегда незамедлительно мне отвечал, пояснял что-то, что у меня не укладывалось в голове или если мне нужно было услышать ещё одно мнение. И да, его мнение было для меня финальным, самым весомым.

   Долго не могла уснуть, но усталость взяла своё

   Утром я вскочила раньше времени. Намывалась и прихорашивалась так, как, наверное, ещё никогда. Ююка лишь хлопала на меня глазами, видя развёрнутую деятельность. В итоге я была собрана чуть ли не лучше, чем на бал. Да, платье и украшения не бальные, но всё-таки нарядные. Причёска тоже не бальная, но и совсем не простая, как обычно. А ещё я дергалась и волновалась. Только шокированная Ююка немного привела меня в чувство.

   – Я переборщила, да? – спросила я её.

   – Смотря для чего… – начала она с сомнением, но в дверь раздался стук. Его стук. Это был он. Я узнаю его из сотни стуков. Сердце чуть не пробило лёгкие и грудную клетку.

   – Войдите, – прохрипела я. Куда голос-то исчез?

   – Я пойду, – скользнула за дверь Ююка, увидев пришедшего. Он сделал шаг вперед, но не успел даже закрыть дверь.

   Такой красивый, высокий. Со шрамом на широкой нижней челюсти. Гладко выбритый, в кои-то веки. И этот взгляд из-под чёлки, упавшей на глаза. Так хотелось убрать её от лица, обнять эти широкие плечи.

   – Я…

   От его голоса меня прострелило и сорвало. В одно мгновение я оказалась не просто рядом – я повисла на нём, ничего вокруг не замечая.

   – Ты приехал, – шептала я, уткнувшись носом в его ключицу и вдыхая неповторимый мужской аромат, и в тот момент меня нисколько не смущало, что от него ещё и потом пахнет, ведь он скакал, наверняка еще до рассвета выехав. Он был здесь, был рядом. Меня било мелкой дрожью, а он гладил меня по спине, тихо шепча, что всё хорошо, и вообще, чего это я так переволновалась. А я и ответить ничего не могла. Просто не могла, казалось, ничего, особенно разжать руки.

   – Не бросай меня больше. – Я нашла в себе силы поднять голову и заглянула в его глаза.

   – Никогда, – тихо, но твёрдо ответил он.

   А тем временем у нас были свидетели. И я сейчас не об охране, для которой наверняка моя реакция тоже стала неожиданной. Я о младшем короле, который так и не решился прервать нас и вообще обозначить своё присутствие. О нём я узнала гораздо позже.

   Полагаю, что именно охрана и закрыла дверь. Ибо только её хлопок немного отрезвил и заставил разжать пальцы. Но почему же так обидно, что я легко скользнула вниз, не задерживаемая его руками?

   – Прости, я… – хотела извиниться за своё поведение, но не могла найти правильных слов.

   – Перенервничали. Я понял, – улыбнулся он странно. А по взгляду действительно было понятно, что он всё правильно понял. Так и стояла, просто всматриваясь в него, впитывая каждую чёрточку.

   – Вам нужна моя помощь, миледи? – прервал он это молчание.

   – Нужна, – тяжело вздохнула я, отворачиваясь. Действительно, расклеилась совсем. Пришлось рассказывать о своей дилемме и обо всём вообще, чего ему ещё не сообщила. Так за разговором расслабилась, действительно погрузилась в мысли о преступлениях и наказаниях. Что-то он комментировал, что-то оставлял без внимания. После полной истории настоящих отношений Элен и королей он долго ничего не говорил, а я ждала чего-то. И смотрела только на свои руки, не способная поднять глаза.

   – Вот видите, не всё так ужасно. Возможно, вы сможете построить адекватные отношения с мужьями, – глухо произнёс он. И только по тону было понятно, что эти слова ему тяжело даются. Я же была в некотором шоке. Опять.

   – Ты…

   – Я ваш вечный верный охранник и советчик, если позволите, – грустно улыбнулся он. А у меня опять слёзы наворачивались. Ну за что?

   – Да, – выдавила я. Хотя с чем из двух утверждений я согласилась? Сама не знала. В принципе, я была не согласна ни с одним. Но…

   И опять он вернул меня в деловое русло. Может быть, он сам решил держать дистанцию, а тут я?

   Уже к вечеру я знала нужную, по сути, страшную клятву, которую потребую. Но больше всего я была издёргана его присутствием. Меня постоянно тянуло прикоснуться хоть кончиком пальца к нему.

   Ночь была кошмарной. Мне снились странные сны. То он от меня отказывался, то выбирал, но Богиня его убивала, то мужья казнили, то выгоняли. И так по кругу. И ни в одном из вариантов сновидения мы не оставались вместе. И от этого было тошно.

   Как итог, утром я встала, мягко говоря, недовольная, зато готовая убивать!

   От автора: ВНИМАНИЕ далее будут сцены казни предателей.

ГЛАВА 7

По моему указанию на площади, служащей, как и в любом средневековом городе, и местом казни, и местом ярмарки, и местом празднества, установили клетки. Натуральные такие клетки, только высотой в человеческий рост. Конечно, здесь была классическая гильотина и виселица. Только были здесь и специальные приспособления.

   – Зачем это всё? – спрашивал Фрост, не присутствовавший на моей консультации палачей, которые уже были от меня в ужасе. То ли ещё будет, когда я приговорю последних преступников.

   – Узнаешь. Элен решила напугать народ так, чтобы они и подумать на сторону боялись, – произнёс Милон, покосившись на меня. Он уже мне высказал, что это изуверство. И да, я знаю, что приготовила одни из самых жестоких казней. Но эти люди и совершили столько преступлений, что просто повесить будет милостью. Отец говорил, что частенько жизнь может оказаться хуже смерти. И вот эти мрази, что долгие годы не только грабили целую страну, а развернули войну, убили предыдущих королей, убили Элен и её малыша, по их милости тысячи людей нищенствуют и умирают, они должны мучиться. И никак иначе!

   По моему приказу сначала заключённых, причём всех и сразу, вывели в эти клетки. И все они уже знали, что приговорены. Самые злостные, то есть Дюранец, Цулако и Пунино, содержались отдельно. Именно для них были отдельные казни.

   И только когда всех разместили, а толпа зевак насмотрелась вдоволь, вышли мы.

   – Граждане, – обратилась я к народу. Да, сейчас полагалось говорить только мне, как королеве. Толпа стихла. – Сегодня, в этот солнечный осенний день, как бы мне ни было жаль омрачать его, я сообщаю, что разбирательства по целой сети преступлений завершились, суды прошли и вы можете видеть здесь всех осуждённых на смерть.

   Толпа вновь загудела. Я дала им некоторое время.

   – Но у нас есть ещё целый список тех, чьи преступления не заслужили смертной казни.

   Я махнула рукой, и глашатай добрых полчаса зачитывал имена и наказания. Эти люди стояли на отдельной территории, чуть в стороне, а сразу после казней будут отправлены из столицы без права возвращения. И жестокие наказания будут в первую очередь именно для них. Ведь они уже совершили преступление…

   – Остальные осуждённые предали страну, обворовывали всех в течение нескольких лет, а за счёт количества долгие годы уходили от правосудия. Но они не только совершили заговор против страны, решив самим сесть на трон, убили королевскую семью, последнего короля даже после отречения, а графиня Цулако лично столкнула беременную королеву с лестницы, убив законного наследника. Кроме этого, эти люди в разное время и различными способами совершали покушения на жизни королей и мою. Неудачные, но от этого не менее страшные преступления. Благодаря их стараниям на наши территории совсем недавно вторглись сразу два соседних государства…

   Да, в попытке сохранить земли Ануза прислала переписку с герцогом Дюранец, который чего только не обещал: и магов, и женщин, и моё графство, только трон хотел себе. И мне никогда не понять, зачем ему разрушенная страна? Стать спасителем, как он говорил уже в допросных и на суде? Странный, по мне, мотив, ну да Богиня с ним.

   – Итак, пособники, участвовавшие во всём вышеперечисленном в качестве исполнителей, приговариваются к гильотине или виселице. Здесь мы им даже даём выбор.

   Дальше опять глашатай называл имена, людей выводили и предлагали выбрать. Интересно, что большинство выбрало гильотину. Хорошо, что таких оказалось относительно немного. Меня уже подташнивало. В какой-то момент я покачнулась, но чья-то рука не дала мне упасть.

   – Терпите, миледи, – шепнул Фрост, впрочем даже не отворачивая лица от площади, – просто не смотрите. Отведите взгляд поверх последних рядов толпы. Так вы не увидите самой казни.

   – Спасибо, – выдавила я и последовала совету. И действительно, стоять с отрешённым лицом, смотря в никуда, было гораздо легче. Точнее, тошнота прошла, от звуков это ничуть не избавило.

   – Миледи, вы можете изменить способ казней даже сейчас, – шепнул сзади Ифор. Но решение принято, и я не собиралась отступать. Люди должны знать, что за страшные преступления наказание будет не менее страшное.

   Когда звуки косого ножа в гильотине прекратились, я сглотнула ком. И мне пришлось перевести взгляд вниз. Я старалась видеть только живых людей.

   – Остались только инициаторы и самые злостные преступники. Но кроме этого, эти три семьи: Цулако, Дюранец и Пунино – украли королевские родовые артефакты в попытке установить своё господство и власть в стране. Данное преступление расценивается как предательство рода, то есть целой семьи. За это преступление несут наказание все члены семьи.

   Наступила гробовая тишина. Заключённые тоже притихли. Зато впервые я видела у них человеческие чувства. Несколько мужчин схватились за грудь. Но единственная там женщина, графиня Цулако, лишь выше задрала подбородок. Вот же отмороженная стерва!

   Я кивнула, и на площади пополнилось, ибо вывели графиню Пунино, её четверых сыновей, у одного из которых уже была жена и сомуж. Девушка, кстати, была на раннем сроке беременности, не заметном пока для окружающих. Когда их арестовали, она потеряла сознание, а её молодые мужья готовы были пообещать и принести любые клятвы, лишь бы мы согласились сохранить ей жизнь. Примечательно, что ни тот, ни другой про себя даже не заикнулись. Сейчас оба они вели жену под руки.

   А ещё вывели (и это для меня лично оказалось новостью) двух мальчишек Цулако четырнадцати и восьми лет, которые даже не жили с родителями, воспитываясь в родовом имении.

   – Нет, прошу, – не выдержал граф Пунино, – они ни в чём не виноваты. Я и только я повинен в этом. Казните меня, не трогайте их, – кричал он, тряся решётку.

   Толпа тоже пришла в движение, гул голосов разносился над площадью. Вычленить что-то конкретное из этих криков было сложно. Одно могу сказать: люди разделились. Кто-то ахал и охал, смотря на детей, кто-то, наоборот, потрясал кулаками. И сказать, каких было больше, невозможно.

   Чего мне стоило сохранить лицо, никому не понять. Мне понадобилось несколько вдохов и выдохов, чтобы вновь заговорить.

   – Граждане, – подняла я руку и, дождавшись тишины, продолжила: – Я не желаю лишней крови, но закон есть закон. Они тоже должны быть наказаны. Общим наказанием для семей будет лишение их титула, земель, поместий и всего имущества. Абсолютно всего. Но чтобы сохранить свои жизни, члены их семей должны принести родовую клятву на крови. – Я опять кивнула стражникам, они раздали им листки с текстами клятв. – Если вы по каким-то своим соображениям не желаете служить своей стране, замышляете предательство страны или королевской четы, можете разделить наказание с главами ваших семей, – показала я на клетку с приговорёнными.

   Что сейчас началось…

   Стоять на месте остались только герцоги Дюранец. Остальные, даже графиня, отмерли, кинулись к решёткам. Они кричали, плакали, но уговаривали жить. Похвально. Хоть перед лицом смерти они обретают человеческое лицо.

   Я ждала, пока уляжется буря эмоций. Но вот старший сын Пунино, который придерживал жену, вцепившуюся в него мёртвой хваткой, шагнул вперёд, смотря на меня. Постепенно толпа стихла.

   – Мы принесём клятву, миледи, – только и произнёс он, тут же опускаясь на колени и утягивая за собой жену. Рядом с ней опустился второй муж. По правую руку от него опустился следующий по старшинству сын. Почти хором они принесли клятвы, не отводя от нас глаз.

   Теперь была наша очередь. Эта клятва предполагала принятие или непринятие. Поэтому нам предстояло спуститься. Этот момент мы уже обговорили, и конечно, никаких возражений со стороны мужей не последовало. Они полностью разделяли моё решение. Именно поэтому медленно и степенно, ибо положено, мы подошли к ним.

   Данная клятва сделает их практически нашими рабами. Они обязуются пожизненно, до самого своего последнего вздоха служить королевской семье, без права воспротивиться или оспорить наши приказы, без возможности отказаться выполнять, без шанса на расторжение или аннулирование клятвы. Но самое жуткое, что они будут делить всю нашу боль. Не забирать или ещё что-то, но именно чувствовать, хоть и не в полной мере. И это хорошо, что их много, так эти ощущения ещё и делиться между всеми ними будут.

   – А вы решили иначе? – не спешила я принимать клятвы, обращаясь к оставшимся.

   – Миледи, младший не умеет читать и очень боится, – шагнул вперёд старший мальчик Цулако.

   – Мой мальчик тоже не может читать, – прохрипела графиня Пунино.

   – Ты можешь повторять за братом? – спросила я сначала одного, а потом и другого. Оба нервно кивнули, – Тогда прошу вперёд. Вы видели, что делали старшие? – Опять кивок. – Повторять нужно всё.

   – И руку порезать? – тоненьким голоском проговорил мальчишка.

   – Мужчина не может бояться крови. Ты мужчина?

   – Да, миледи.

   – Значит, повторишь всё, – произнесла я строго, а потом всё-таки наклонилась и добавила: – Тебе потом ранку помоют и забинтуют, не переживай. Немного потерпишь?

   Мальчик снова нервно кивнул. А ясные голубые глазки подкупали. Очень буду надеяться, что ему ничего от родителей не досталось…

   Вот так все мальчишки оказались на коленях перед нами. Стоять осталась только графиня Пунино. Я вопросительно посмотрела на неё.

   – Я виновна не меньше мужей и готова разделить с ними наказание, – произнесла она твёрдо. Младший мальчик Пунино хотел подскочить, но братья удержали его.

   – Вы бросите детей?

   – Они справятся.

   Не понимаю и даже не собираюсь понимать. Её младший сын уже сотрясается от слёз. А она решила гордо принять смерть. Ну что ж…

   Сбиваясь и заикаясь, младшие мальчики всё-таки смогли до конца произнести слова клятвы. На порезах, правда, скривились, но это пустяк.

   Сразу после этого Фрост и Милон синхронно вытащили небольшие кинжалы и быстро рассекли ладони, тут же протягивая их мне. И вот неловкий момент получился. Чей кинжал я должна принять? И должна ли? Решила не париться по этому поводу. Вряд ли это особо важно, поэтому взяла тот, что справа от меня, Фроста.

   – Уведите всех внутрь, – отдала я приказ охране, как только клятвы были приняты магией.

   Мы тоже вернулись на свои места. Графы Пунино ругались на жену из клетки, остальные вздыхали с облегчением, как мне казалось.

   – Итак, графиня Пунино выбрала смерть, – выдохнула я, смотря на эту странную для меня женщину. – Прошу.

   Я махнула рукой, а к ней подошёл палач. Её подвели к гильотине, а я прикрыла глаза. Мои силы были на исходе, а ведь предстояло самое страшное.

   – Мы можем перенести остальное на завтра, – шепнул Милон.

   – Для людей этого тоже много. Советую перенести, – поддержал Фрост.

   – Миледи, как вы себя чувствуете? Тошнит? – тихо спросил сзади Ифор.

   И вот после этой фразы оба короля обернулись на него. И взгляды такие подозрительные. Вот же!

   – Тишина, – произнесла я, больше обращая внимание этих петухов на происходящее вокруг. – Оставшиеся осуждённые понесут наказание завтра. На сегодня достаточно, расходитесь.

   Толпа загудела, а мне стало нехорошо. И по-моему, меня поймали в шесть рук, уж слишком много их было. Но самым догадливым оказался Милон. Он быстро подставил какую-то ёмкость, в которую меня и вывернуло. Долго, до желчи. Они успели и лекаря позвать.

   – Миледи, надо проверить. Вы не беременны? – задал вопрос уже знакомый мне целитель Зитор Ротик.

   – Конечно, – усмехнулась я, а все трое мужчин шумно выдохнули, – ветром надуло. Плохо мне от таких мероприятий. Я мирный человек.

   – Уверены? – прищурился целитель, хотя и так, наверное, мог посмотреть. Мужчины же кто кашлять начал, кто усмехаться, а один стоял с закрытыми глазами. Вот тут я поняла, что шутка была не к месту совсем.

   – Уверена.

   – Миледи, куда заключённых? – нарисовался один из стражников.

   – А зачем их куда-то? Пусть посидят там. Попривыкнут. Только покормите их.

   – Так холодно же, – удивился тот.

   – Ну не так уж и холодно. Ладно. Ведите их назад, – махнула я на них. Действительно, окочуриться у них за ночь не получится, но это будет лишним.

ГЛАВА 8

Приведя себя в порядок, я направилась в охраняемые гостевые, в которых разместили наших новых клятвенников. Ифор был рядом. Сомневался, что мне стоит к ним идти. Но я не могла иначе. Там же дети, напуганные, растерянные.

   – Добрый вечер, – вошла я, даже стукнув в дверь для приличия. Малыши остались жаться к более старшим. А вот самые старшие повскакивали. Но в комнате были только мужчины. Девушки я не наблюдала.

   – Ваша супруга отдыхает?

   – Да. Позвать?

   – Нет. Просто уточнила.

   – Присаживайтесь, – пригласил меня сомуж этого парня. Интересно, что вся троица молодые совсем. Для этого мира это практически нонсенс. Сколько семей я здесь видела, мужчины всегда старше, иногда даже очень. А тут…

   – Вы решили нас отправить куда-то?

   – Мне сначала надо знать, чем вы можете быть полезны. Кто-то из вас маг?

   – Никто, миледи. Касир рождён с магией, но очень слабой, – стал говорить старший Пунино.

   – Касир – это кто?

   – Я Касир, миледи, – поднял руку его сомуж.

   В итоге разговор оказался не таким уж и коротким. Кроме Касира магически одарёнными были старший Цулако и младший Пунино. А чтобы не разлучать мальчишек я решила отправить их на обучение к Паноку в графство Монтеро. Да и старших пока туда же. Там за ними хорошо присмотрят, да и обучат многому, пока зима. Для этого я отдельно связалась с Паноком уже из своих покоев. Он сначала был против, но потом принял приказ к исполнению.

   – Миледи, – обратился ко мне Ифор, когда по всем правилам уже должен был выйти. Только и дверь опять не закрыл. Кому из нас он мешает и не даёт шанс?

   – Да?

   – Вы уверены, что выдержите завтра? Может быть, передумаете? Такое будет шоком для людей. Палачи-то не сразу пришли в себя от вашего приказа.

   – Они считают, что я поступаю слишком жестоко с графиней?

   – Да.

   – Это они ещё не поняли, что ждёт герцогов. И нет, я не изменю своего решения.

   Сама сказала, сама же и засомневалась. Смогу ли? И не будут ли меня после такого считать безумной и жестокой? Хотя… пусть боятся. Может быть, больше порядка будет.

   Больше ничего Ифор не сказал, поклонился и ушёл. А я пыталась привести мысли в порядок под сильнейшими потоками воды, благо здесь это было возможно.

   Вышло не очень. Всю ночь мне снились страшные сны. Конечно, они были о казнях. Только я их не видела, закрывала глаза или отводила взгляд. Прямо во сне я ощущала, как это делаю, а ещё непонятное не то сожаление, не то чувство вины. И вот знала, что поступила правильно, но на душе неспокойно.

   Утром я в полном раздрае побежала в храм. Слова Ифора, что люди не поймут и не примут меня после этого, поселили во мне огромные сомнения. Виновник следовал за мной молча. Сегодня он вообще был неразговорчив.

   Храм нисколько не изменился с последнего моего посещения. Поэтому, недолго думая, я сразу подошла к чаше и опустила в неё руку.

   «Ты правильно всё делаешь. Новости о тебе и головах уже гуляют по странам. Сегодня ты закрепишь свой статус. Крысам крысиная смерть», – был мгновенный ответ Богини, хотя я и рта открыть не успела.

   – Спасибо, – вздохнула я.

   «Ты всё ещё уверена, что мужья тебя не устраивают?» – прозвучал неожиданный вопрос от Богини.

   – Да, конечно, – только успела произнести я на радостях. У меня в один момент такая легкость в теле появилась. Надежды окрыляют. – Вы позволите нам развестись?

   «Ты королева», – был мне странный ответ. Если перевести на человеческий, то нет, она нас не разведёт. Тогда что? Убьёт их?

   И вот почему эта мысль вызвала панику? В мире и относительном согласии мы сосуществуем лишь последние две недели, а до этого…

   Да, мужья из них, очень мягко выражаясь, не ахти какие, но это же не повод. Или я опять что-то не так поняла?

   Несколько минут я тщетно пыталась дозваться Богини, но на этот раз она осталась глуха к моим просьбам. Ответа я не получила.

   – Миледи, прошу прощения, но вам пора, – Ифор напомнил о времени. А у меня на душе стало ещё неспокойнее, чем до посещения храма. – Что-то случилось? Богиня недовольна? – не мог не заметить моего состояния Ифор.

   – Нет. Она одобряет полностью, – вздохнула я.

   – Так что случилось?

   – Она спросила, точно ли меня не устраивают мужья. Я, конечно же, подтвердила в надежде на развод, но получила странный ответ. Ты королева. Что это может значить?

   Мы остановились, и я заглянула ему в глаза. Он умный мужчина, может быть, услышит в этих словах что-то другое? Но Ифор только хмурился.

   – Я не могу знать мотивов и уж тем более решений Богини, – наконец-то ответил он. – Но боюсь, что для королей эта фраза ничего хорошего не значит. Мне так кажется.

   – Мне тоже. И что делать?

   – А надо что-то делать? Максимум предупредить. Против Богини всё равно ничего не сделать.

   Я кивнула. За этой дверью меня ожидали короли, а дальше и толпа людей. Но самое страшное, что мне предстояло озвучить способы казни для главных заговорщиков.

   – Миледи, – произнесли одновременно, поворачиваясь ко мне, короли. До этого они явно наблюдали за людьми на площади. Я тоже туда взглянула. И мне показалось, что их там стало гораздо больше. Иллюзия?

   – Я должна вас предупредить, – выдохнула я. – Возможно, я неправильно поняла слова Богини, но всё-таки будьте ещё осторожнее обычного.

   Дальше всё же пришлось пересказать очень короткий разговор.

   – Не вини себя ни в чём. Это решение Богини. А ещё наши ошибки в отношениях. Только прошлого не вернуть и не изменить, – со вздохом сожаления произнёс Фрост.

   – Слишком грустно вы это говорите, – поджала я губы, – Ещё недавно вы полностью разделяли моё желание развестись. Даже на другую девушку намекали. И очень надеюсь, что вы говорили не о графине Цулако. Миловать её я не собираюсь ни при каких обстоятельствах. Даже способ казни не буду менять.

   – Наши с ней отношения давно закончились. Но я не знаю, как вам это доказать. Вы слышали её показания, последнее время она опаивала меня, хотя что уж…

   – Она вам давала возбуждающее средство, которое используют мужчины при мужской несостоятельности. И к вашему сведению, оно действует только на тело, то есть без морального желания возбуждения не было бы.

   – Я не буду оправдываться. Вы не поверите, а я не хочу выносить такие подробности на публичное обозрение, – уже начинал злиться Фрост, поглядывая на молчаливого Ифора.

   – Ой, что там вспоминать. Миледи, вы же в курсе, что она его использовала в своих целях, – опять вступил миротворец Милон, – так что давайте не будем. Она грезила короной, но никогда не получила бы её.

   – По-моему, она не видела никаких проблем. Так, мелочь – вы да я на пути к трону, – фыркнула я, отмечая, что перепалка с мужьями отвлекла от казней.

   – Мало ли что она там видела, – зло ухмыльнулся Фрост. Он был наблюдателем её допроса, слышал всю гадость, что она о нём говорила. И должна отметить, что перенёс стоически. Или действительно уже ничего к ней не испытывал?

   – Значит, была другая? – осенило меня.

   – Миледи, ну какая другая? Мало ли женщин на балах можно встретить? У нас тут совсем другие дела. Люди ждут, – попытался перевести тему Милон. А у меня возникла ещё одна догадка…

   – Незнакомка в красном? С маскарада? – спросила, а у самой дыхание стало рваным.

   – Откуда… – резко развернулся Фрост ко мне всем корпусом. А Милон тихонько взвыл, прикрыв веки. – А, – быстро прошло его удивление, – следили за нами.

   – Вы не особо скрывались, – выдохнула я, так и не решив, как отреагировать. И нужно ли это вообще. – Нас ждут.

   И первой шагнула на балкон. Толпа шумела и гудела, но с нашим появлением, а короли шагнули вслед, людское море стихло.

   – Жители и гости столицы, – начала я, – сегодня мы приведём в исполнение приговоры зачинщиков заговора. Тех людей, что его возглавляли, руководили и собирали плоды своей отравляющей деятельности. И так следующие люди, пользуясь своим служебным положением, преследовали исключительно собственные корыстные цели, а также всеми доступными способами распространяли своё негативное влияние, отравляя нашу страну в целом и жизни людей в частности. Эти люди приговариваются к «тысяче порезов».

   Вчера утром я объясняла палачам, в чём смысл данной казни. И если название вызвало у них скептицизм, то пояснения вызвали интерес.

   После меня глашатай сразу стал зачитывать имена, начиная с графов Пунино, потом шли графы Роного (министры сельского хозяйства и образования), и последними были графы Цулако (министры экономики, обороны и дипломатии). Кстати, графиню Роного обезглавили ещё вчера, как и графиню Пунино, которая сама выбрала смерть.

   Под озвучивание имён мужчин выводили из клетки. Всего было приготовлено семь столбов, к которым их и подвели. И для каждого был отдельный палач. Они разрезали одежду на мужчинах, конечно, оставив нижнее бельё, и приступили. Принцип этой казни в длительности. Каждый следующий разрез наносился не ранее чем через минуту и на расстоянии друг от друга. Первые порезы не вызовут затруднений…

   И действительно, первые пару десятков порезов, которые им наносили в относительной тишине и недоумении, мужчины вынесли с гордо поднятыми головами и беззвучно.

   – Этот вид казни носит длительный характер. Осуждённые должны прочувствовать мучения от своих злодеяний. Первая пара сотен порезов переносится относительно спокойно. Завтра им будет гораздо сложнее.

   Вот здесь толпа загудела. И опять впечатления разделились. Были и охи, и вздохи, но много нашлось и одобряющих криков.

   – Конечно, мы будем в дальнейшем детально разбираться в их преступлениях. И если пострадавшие от их деятельности ещё находятся в добром здравии, они получат компенсацию. Но это позже и исключительно индивидуально, когда мы найдём замену этим министрам, которые будут служить стране и её народу, а не пожелают разделить судьбу предшественников.

   Опять была положена пауза в речи, чтобы люди поверили в лучшее, пожелали самых жутких кар на головы уже приговорённых, а также позлорадствовали о перспективах преемников. Эту речь пришлось сочинять коллективно и заблаговременно, ибо граф Лурье с мадам Олоркой разошлись во мнении, я не разбиралась в речах перед народом вовсе. Компромисс предложил Фрост, который явно был поопытнее меня. Я же только заучила слова, интонации и паузы. Так вот и получался смертельный спектакль…

   – Графиня Цулако не только принимала самое активное участие в заговоре, но несколько покушений на жизни королей Фроста и Милона были организованы ей лично, при помощи шантажа простых работников. – Дико не люблю слово прислуга. – Кроме того, она была организатором отравления меня, вашей королевы, психотропным веществом, которое постепенно сводило меня сума и заставляло действовать неадекватно. И начала она его подливать за несколько дней до свадьбы. А после ЛИЧНО, – здесь я сделала незапланированную паузу, просто не могла иначе, – лично столкнула меня с лестницы. Как всем известно, в том падении погиб неродившийся наследник престола, а мне только чудом и благословением Богини удалось выжить.

   Вот это я понимаю – ярость толпы. Люди буквально рванули к клетке в желании что-то сделать с вышеуказанной особой. Графиня же жалась к задней стенке клетки. И несколько минут я позволила этому происходить. Но охрану стало жалко, и я решила остановить беснование.

   – Спокойно, – проговорила я, поднимая руку, но ничего не случилось. Опа. – Успокойтесь, – призвала я вторично, но опять безрезультатно. Тогда оглянулась на мужчин, одним взглядом прося помощи.

   – ТИХО, – рявкнул Фрост. И хотя по традиции в данном действии короли не должны принимать участие, толпа мгновенно замерла, но не двинулась назад. Фрост перевёл на меня взгляд и кивнул.

   – Она понесёт наказание, достойное её преступлений. Итак…

   Новая пауза позволила людям отхлынуть от клетки. Тут и первый крик боли донёсся от столбов. Внимание масс опять обратилось к ним, а потом и ко мне.

   – Итак, графиня Цулако приговаривается… – Я набрала побольше воздуха в грудь, собираясь всё-таки произнести это: – К сажанию на кол.

   Пока толпа недоумённо переглядывалась, ибо не было такой казни в этом мире, я кивнула четверым палачам, троим из которых пришлось оставить своих подопечных. И конечно, по договорённости это были именно мужья нашей «любимой» Цулако. Я давала им своими глазами, не замутнёнными собственной болью, увидеть муки жены. С точки зрения морали этого мира, только это зрелище должно принести им муки.

   Четвёртый, самый дюжий нёс столб, точнее кол. Но, даже увидев его, ни народ, ни графиня не поняли, в чём дело.

   Женщина опасливо, но без истерики вышла из клетки, даже попыталась задрать голову, но ненадолго. Её проводили к тумбе, которую заранее поставили именно для этой казни и на которую в самом начале все странно косились, но потом её наличие на площади отошло на десятый план. Вот теперь настало её время.

   Когда графиню положили на эту тумбу, она почуяла неладное, ибо стала сопротивляться, дергаться, вырываться. Но палачи уже успели её крепко привязать. Дальше я смотреть не могла.

   Вот сколько бы она ни совершила зла, я не могла это видеть. Да, знала, на что обрекаю. Хотя знала только в теории, ведь в моём современном мире даже казни гуманные. А тут…

   Крики сначала паники, когда она догадалась о назначении кола, потом боли, когда его вбивали, а потом был просто вой. Дикий, отчаянный вой на ультразвуке. Уши просто закладывало. Краем глаза заметила, что и короли, и все остальные отвернулись. Я же крепко зажмурилась, ногой толкая королей. Мы должны для толпы выглядеть если не безжалостными и бесстрашными, то хотя бы принимать последствия своих решений.

   – Просто прикройте глаза, – прошептала я им. – Людям с такого расстояния глаза не видно, а вот то, что вы отвернулись, вполне.

   – Миледи, – шепнул мне сзади Ифор, ибо я так и не открыла глаза. Если я ожидала, что она перестанет кричать, то я дождалась. Сейчас она выла почти на одной ноте.

   – Герцог и экс-герцог Дюранец. Инициаторы и организаторы заговора. Они не только совратили министров и аристократов на предательство, но и неоднократно выступали заказчиками убийств королей, как сегодняшних, так и предыдущих. Последний король Касит Дюрах был убит по их заказу уже после отречения от трона и даже не погребён должным образом. Оба приговариваются к сажанию на кол.

   Вот теперь толпа загудела вновь. Только непонятно было, поддерживают они такое решение или осуждают. Для меня всё слилось в единый гул. Даже вой графини заглушили.

   Экс-герцог в первую минуту вышел чуть ли не ухмыляясь, но в следующую начал брыкаться и кричать. И смотрел он в мою сторону. И я впервые порадовалась, что толпа так шумит, потому что его проклятий и угроз я не слышала. Герцог Масан Дюранец, который несмотря ни на что умудрился найти тропинку в моё сердце, не пытался как-то препятствовать. Он смотрел на меня, даже в глаза, я бы сказала. Но разве он может видеть мои глаза с такого расстояния?

   Именно его невозмутимое лицо заставило меня пожалеть о таком жестоком приговоре. И хотя умом я понимала, что он не меньше виноват в произошедшем, чем его отец, душа не принимала такого решения, воспроизводя в памяти последний наш разговор за закрытыми дверями и без свидетелей.

   – Как вы могли? – был первый мой вопрос тогда.

   – Смотря что вы имеете в виду, – вздохнул он, смотря мне в глаза с какой-то грустью. Только его взгляды не имели на меня больше влияния. Я тогда так думала.

   – О предательстве, конечно, – выдохнула я в негодовании. – О чём ещё может быть речь?

   – О нас. Обо мне и вас, – скривил он губы в попытке улыбнуться.

   – О нас? Каких нас? Нет и никогда не было нас. О чём вы?

   – Неужели я так и остался вам не интересен? – нахмурился он.

   – Вам честно?

   – А мы говорим как-то иначе? Я больше чем уверен, что ни следователей, ни наблюдателей сейчас нет. Мы одни. Только я прикован и не могу показать, насколько вы привлекаете меня.

   – А это важно? Вы пытались меня убить, – сглотнула я.

   – Я не пытался.

   – Значит, ваш отец.

   – Нет. Его я тоже убедил, что вы нужны мне. Мы могли бы составить такую замечательную семью, – прикрыл он веки.

   – Какую? Что вы несёте? На меня были покушения каждый приезд в столицу, и это я ещё не знаю о точном числе попыток, которые предотвратила моя охрана.

   – Я к ним не имею никакого отношения, – тут же воскликнул он, и, хотя выглядел он вполне убедительно, я не поверила.

   – Допустим. И я даже предполагаю, зачем вам понадобилась. Но зачем разрушать страну?

   – Отец предполагал, что после победы Икерии или Анузы меня сделают наместником. И даже в случае проигрыша мы сможем уехать в Анузу. Да, там нехватка женщин, но не для высшей аристократии. А деньги дают многое. Только вы оказались другой. И этим завлекли…

   – Я не пыталась даже. И все ваши надежды глупые.

   – Вот в этом и дело, что вы не пытались. Я специально подходил к вам в разных ситуациях. Но всегда вы были ко мне благосклонны и доброжелательны. И я наивно воспринял это как симпатию. Дурак…

   – Если бы вы не оказались предателем и убийцей… – тяжело вздыхала я. – Да, это можно было рассматривать как симпатию. Больше того, до определённого момента я даже на полном серьёзе думала взять вас в мужья. Такая себе бескровная смена власти. Но вы захотели крови…

   – Не хотел я крови! – прямо прокричал он, чуть ли не вскакивая со стула. – Просто вы не представляете, что такое пойти против отцов и дедов. Я не имел права поступить иначе. Я должен был продолжать их дело.

   – Хотите сказать, что были не в курсе, что привели на мои земли с собой предателей?

   – Был, – опустил он глаза.

   – Не в курсе, что им был отдан приказ убить всех королей, что приедут ко мне на помощь?

   – Знал, – вздыхал он.

   – И на нас с Милоном покушались не ваши люди?

   – Мои, – опустил он голову ещё ниже.

   – А кто ранил Ифора?

   – Зачем он вам? Он же просто военный. Простой охранник, насколько бы хорошим он ни был. Он никогда не сможет вам дать ни статуса, ни обеспечения, ни общества, – вскинулся бывший герцог Дюранец.

   – А разве статус и общество — это самое главное в жизни? Если вы думаете, что для меня это настолько важно, то вы совершенно не знаете меня. – Вдруг стало так тяжело на душе. Мне было безумно неприятно, что именно такое впечатление я произвожу.

   – Я давно понял, что вы отличаетесь, – криво улыбнулся он, – Вы ни разу не проявили непринятия к моему уродству.

   – Глупости. Внешность же не главное, – нахмурилась я.

   – Хотите сказать, что между бедным и красивым вы выбрали бы бедного? – и столько уверенности в его голове звучало.

   – Деньги и статус для меня не важны, как и красота, собственно, – пожала я плечами, – я бы выбрала умного и заботливого. В идеале – любящего, но я прекрасно понимаю, что не всем такое счастье дано. Но вы не ответили на вопрос. Кто ранил Ифора?

   – Солдаты Анузы, – отвёл он взгляд. А я начала закипать, потому что прекрасно понимала: он врёт.

   – Вы. Это вы ранили его. Зачем? – выдохнула я.

   – Потому что вы никогда бы не взяли меня в мужья, имея рядом красивого любовника. Я просто пытался устранить соперника.

   – Да с чего вы все взяли, что мы любовники? Между нами никогда ничего не было, – закричала я. Даже руками взмахнула.

   – Даже если и так, то вы сами себя обманываете. Вы не видели того, что видел я. Вы ведь на поле боя рванули не ради Милона или меня, и даже не ради своих людей, которых, несомненно, любите и цените. Это я уже понял. Вы прискакали туда ради него, ради Ифора. Это был мой единственный шанс избавиться от него. Я был бы рядом с вами, жалел, успокаивал, и постепенно вы и ко мне прониклись бы чувствами. Я бы стал для вас опорой. А там и королей сократилось бы. Всё было бы отлично, но вы приехали и привели с собой целителя. И где только нашли такого сильного?

   – Вырастила. Точнее, сначала он был моим охранником. Просто нужно было учиться и развиваться, – буркнула я, наивно пытаясь успокоиться. – То есть вы всё продумали. У вас был прекрасный план по завоеванию трона, но я помешала. Ну, простите.

   – Вы так говорите, что… – замялся он. – Вы ничего не потеряли бы, остались бы при статусе, только появился бы любящий, как вы хотели, мужчина. А теперь…

   – Какой ещё любящий мужчина? Вы его чуть не убили, – закричала я уже.

   – А я? Я люблю вас. И затеял всё это ради вас. На многое вообще пошёл бы. – Он смотрел на меня, пытаясь сделать жалостливое лицо. Наверное, это очень сложно – играть любовь, когда её не испытываешь. А я вдруг посмотрела на этого интригана совсем в другом свете. И да, успокоилась мгновенно.

   В самом начале, каюсь, мне было его откровенно жаль. Я представляла, что при такой конкуренции за женское внимание ему пришлось нелегко с такой внешностью. Но при этом я вполне осознавала, что многие женщины здесь выбирают мужчин по достатку и связям, а никак не по характеру. И да, допускала, что с его положением не найти женщину тоже сложно. Другое дело, для чего она ему. Алчная женщина, вышедшая замуж без малейшей симпатии к мужчине, не принесла бы ему счастья или хотя бы его подобия. При таком раскладе он мог рассчитывать лишь на удовлетворение физических потребностей. Но и в этом нет сложностей. Дома терпимости были в каждом городе и никем никогда не скрывались от людей. Да, женщины воротили от них носы, мужчины тоже делали вид, что эти заведения не для них. Но давайте смотреть трезво на ситуацию, при таком соотношении мужчин и женщин, а также при семейных законах в этих заведениях побывал каждый мужчина. И герцог совсем не исключение. Так чего он хотел? Ну не любви точно.

   – Ради меня? Вы уверены в этом? – улыбнулась я, принимая игру.

   – Конечно. Когда я с вами познакомился, не поверил, что такая красивая и молодая девушка не отшатнулась от меня, не бежала с криками прочь. Приняла мои соболезнования тихо и с достоинством, не выказав ни малейшего неприятия. А уже во дворце вы произвели на меня неизгладимое впечатление. Вы… вы были такая нежная, свободная. Я тогда впервые по-настоящему позавидовал Фросту. Мне вдруг истово захотелось быть на его месте. Иметь возможность общаться с такой девушкой, прикасаться, ласкать, целовать. Почему ему досталась такая девушка, а мне опять ничего?

   Вот под конец этой тирады вылезли настоящие эмоции. И это была не любовь, а банальная зависть. И да, я допустила некоторую симпатию ко мне с его стороны. Но и она скорее имела собственнические корни. Ему с самого детства вдалбливали, что трон должен был принадлежать ему, и возможно, хотя не факт, встретившись с Фростом, они действительно подружились. Только возвращение в отчий дом напомнило ему и о «долге» перед семьёй.

   – Неужели за столько лет не нашлось ни одной девушки, что полюбилась вам? Я же не первая и не единственная, – сама спросила, но думала зачем. Вот на кой мне знать это? Его преступления, как и мотивы, уже понятны.

   – Нет. Была девушка. Мы были обручены и даже нравились друг другу, но случилось это. – Он дёрнул щекой, криво усмехнувшись. И взгляд хоть и отвёл, но я прекрасно видела чистую ненависть, плещущуюся там, – Она отказалась от брака со мной при первом же взгляде на меня. Я не успел даже пары слов сказать. Хотя ещё недавно писала о том, как ждёт возвращения.

   – Значит, не любила и не ценила. Надо было радоваться, что случай избавил вас от такой женщины, а вы обиделись на весь мир. И клеймили всех женщин.

   – Не всех. Вы другая. Элен, отпустите меня. Сбежим вместе. В той же Анузе у меня есть дом и деньги есть. Немного, конечно, но на первое время хватит. Бежим со мной.

   И опять эта ненатуральная игра в любовь. Ну не было в его взгляде ничего, кроме ожидания. А я почувствовала жуткую усталость от всего этого. Вот зачем мне был нужен разговор с ним? Хотела найти причины для оправдания? Так их нет и не было. Он взрослый мужик, прекрасно осознающий, что делает. Только почему-то всё равно было грустно.

   – За ваши преступления полагается казнь. И вы её примете, – развернулась я и вышла. Он не стал меня останавливать, кричать, умолять.

   И вот сейчас я стояла и смотрела, как этого мужчину ведут к той самой тумбе, уже залитой кровью графини. Жуткое зрелище, если честно. Он не сопротивлялся, но перед тем, как лечь, повернулся ко мне. И несмотря ни на что мне показалось что он заглянул мне в душу. Вот как так? Всего несколько пронзительных секунд он смотрел мне в глаза, а потом прошептал: «Не смотри». Может быть, я неправильно прочитала. Возможно, даже выдала желаемое за действительное, но внутри была уверенность, что я поняла правильно.

   Он лег и опять посмотрел на меня, опять что-то прошептал, но уже невозможно было что-то разобрать, даже догадаться. А я зажмурилась что было сил. Всё-таки первое впечатление, что это сильный и достойный мужчина, преодолеть оказалось сложно.

   Видимо, я пошатнулась от рыка, что он издал, потому что меня подхватили под локоть сначала с одной стороны, потом с другой. Я стояла и маниакально пыталась отречься от реальности, не слышать, не гнобить себя за такой жестокий приговор. Господи боже, я же могла не вводить это изуверство. Зачем? Я сейчас готова была упасть в обморок, но меня держали и что-то даже шептали. Я не понимала и не слышала, что именно, но их голоса не давали мне погрузиться в пучину самобичевания.

   Приговор экс-герцогу уже озвучивал Фрост. И я была очень благодарна ему за это, ибо открыть глаза было выше моих сил. Всё остальное вообще происходило как в тумане. И если перед казнями я наивно считала, что современные блокбастеры меня подготовили ко всему, что после голливудских ужастиков мне всё нипочём, сейчас осознавала, насколько это разные вещи.

   Как оказалась в своих покоях, я не помню. Но утром ощутила дежавю. Я в постели, а в кресле рядом Милон.

   От автора: хорошая новость - больше сцен казни не будет. Можно выдохнуть. И хотя я максимально пыталась уйти от описания самих экзекуций, а передать эмоции и переживания нашей героини, извиняюсь перед слишком впечатлительными.

ГЛАВА 9

И вновь мой манёвр с тихим сползанием с кровати не удался. Правда, в этот раз Милон не выхватывал меч, лишь встрепенулся.

   – Как ты? Зачем встаёшь? Можно сегодня и отдохнуть, – проговорил он.

   – Голова болит. Но вставать нужно. Я так привыкла, – поджала я губы.

   – Всегда в работе и ни дня отдыха? – На мгновение подумалось, что он смеётся, но нет. Взгляд серьёзный, даже я бы сказала, хмурый.

   – Иди к себе. Вот тебе стоит отдохнуть. Взял моду спать в кресле, – фыркнула я.

   – Спасибо за заботу, но я больше не совершу старых ошибок и не оставлю тебя одну с проблемами, – улыбнулся он невесело. – Иди в уборную. Я к себе. Через час будем ждать в кабинете Фроста.

   И действительно поднялся, потянулся и вышел. Я ещё минимум минуту сидела на кровати, хлопая глазами. Только прошмыгнувшая в покои Ююка привела в чувство.

   – Ты на меня так смотришь, будто я сейчас или орать начну, или ещё что.

   – Вы так дико кричали, метались во сне. Пришлось звать лекаря, поить вас успокоительным отваром. Лекарь вообще сказал, что вы можете уйти в небытие, – ответила она.

   – Как это? – Пришла моя очередь хмуриться.

   – Не знаю, – пожала он плечами. – Сказал, что у вас эмоциональное перенапряжение. И последний день стал для вас критическим. Он сказал, что вы можете даже несколько дней не приходить в себя.

   – М-да. Сейчас я чувствую себя нормально. И сколько я проспала?

   – Чуть больше суток. Сейчас раннее утро. Я очень переживала и рада, что вы пришли в себя, миледи. Ванну?

   – Неси завтрак лучше. Есть хочу жутко.

   – Ещё бы. Сейчас всё будет.

   Она убежала, а я пошла принимать водные процедуры, раздумывая о произошедшем и анализируя свои ощущения. Эмоциональное перенапряжение? Возможно. Только вот конкретно сейчас внутри какая-то неестественная пустота. Вот вообще ничего. Будто стёрли всё. Не было ни страха, ни переживаний. Я специально воспроизвела в памяти день казни. Точнее, попыталась. Каково же было моё удивление, когда я поняла, что чёткой картинки у меня нет. Сами события я помню, как сухие факты, а вот эмоций своих не ощущаю. Как так?

   Попыталась воспроизвести в памяти встречу с Ифором после долгой разлуки. Так меня тут же накрыло радостью и трепетом, а ещё множеством противоречивых желаний. Мне прекрасно помнилось, как я не могла заставить себя отцепиться от него, хотелось чуть ли не врасти в него. Я отчётливо помнила, как его сильные большие руки нежно прижимали меня к себе, как слегка подрагивали, показывая волнение своего хозяина. Помню, как безумно мне хотелось, чтобы он не отпускал, чтобы поцеловал, снося все мои устои и правила. Как эти дурацкие правила не дали мне самой переступить черту. И как мне было больно расцепляться с ним.

   Почему всё это я помню, а казнь нет?

   – Доброе утро, миледи, – поприветствовал меня королевский целитель Зитор Ротик, не успела я выйти из ванной. – Не ругайтесь на горничную. Она искренне переживает за вас, поэтому тут же сообщила о том, что вы пришли в себя. Хотя Его Величество Милон её опередил.

   – Что вы сделали с моими воспоминаниями? – не стала я никак комментировать его появление в моих покоях.

   – Мне пришлось немного приглушить их эмоциональную составляющую. В остальном ваши воспоминания при вас. Или вы не помните последних событий? – в его голосе зазвучало беспокойство.

   – Нет. Помню. Просто странно, как что-то не имеющее отношение ко мне, будто… – чуть не сказала «будто фильм смотрю».

   – Это нормально. Для вас последнее было слишком в плане эмоций. Вы слишком близко к сердцу приняли судьбы этих людей. Вы королева и не можете переживать за каждого, тем более за преступника. Просто примите как данность. Они преступили закон, знали, на что шли, осознавали, чем рискуют, поэтому и не нужно их жалеть. Да даже понимать их не стоит.

   – Это правильно. Но для меня пока это сложно. Странно, что я сама не заметила… – взмахнула рукой, не в силах подобрать правильные слова.

   – Срыв. Вы не почувствовали срыв. Открою вам секрет: редко кто-то осознаёт такие вещи. Обычно постфактум начинают понимать. Вы мне лучше скажите, как чувствуете себя в целом?

   Минут десять он осматривал