Гортензия Грей: сыщики и некроманты. Антонина Циль

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17

АННОТАЦИЯ

Я думала, что смертельно больна, а муж со мной из-за любви, большой и вечной. Оказалось, показалось. Не знаю, куда он пытался меня отправить, но сейчас я в другом мире. Все бы ничего, но этот мир наполнен магией. Лучше бы здесь было побольше возможностей для карьерного роста. Для женщины, даже умной и наблюдательной, шансов пробиться практически нет. Даже если работаешь в детективном агентстве. Однако мой принцип «если система давит – взломай ее аккуратно и незаметно» и тут постепенно приносит свои плоды.

   Много обустройства, быта. Зрелая любовь. Героиня – чуть-чуть Мэри Сью. Убийства, расследования. Возможен двухтомник. Формат обычный: подписка, скидки.

ГЛАВА 1

— Спасибо, Нина, дальше я сама.

   Получилось коряво. Сложно говорить уголком рта. Еще сложнее самой управлять коляской – у меня уже не руки, а птичьи лапки: болезнь так изуродовала конечности, что я похожа на сухую древнюю старуху.

   Сиделка Нина помедлила, но ручки коляски отпустила. Я знала, не оборачиваясь: на красивом ее лице гримаса, а губы неодобрительно поджаты. Плевать. Мне осталось одно удовольствие: нажимать на кнопку инвалидного кресла и тем самым поддерживать иллюзию, что я еще хоть что-то контролирую.

   Муж ждал меня в гостиной. В нашей прекрасной гостиной, которую я когда-то с такой любовью обставляла дорогой мебелью из дуба. На стенах чудесные, полные солнца картины с сельскими улочками. Окна – от пола до потолка, широкая дверь на веранду с дощатым полом. Широкие двери – это удобно, коляска проезжает свободно.

   — Аля, милая, — проговорил муж, поворачиваясь. — Как ты сегодня?

   Я не видела его лица – свет бил в глаза, наша гостиная всегда полна солнца – но чувствовала, что он улыбается. Мой любимый человек, моя отрада и поддержка. Тот, кто не бросил меня, когда настигла болезнь. Тот, кто до сих пор рядом.

   Я кивнула, попыталась приподнять руку. Влад склонился надо мной, на несколько секунд прижал мою ладонь к своему лицу, затем закрыл дверь гостиной на ключ и сам покатил коляску на веранду.

   Ладонь моя была влажной от слез. Влад плакал. Неужели решился? Неужели?! Последние полгода были так полны физической боли, что я теряла связь с миром, постепенно переселяясь в мир тяжелых, отключающих нормальное восприятие реальности обезболивающих.

   Если бы кто-то поставил диагноз, если бы хоть кто-то определил, от чего я умираю! Редкое генетическое заболевание неизвестной этиологии – вот все, что сказали нам врачи.

   На веранде Влад долго молчал, а потом проговорил:

   — Солнце светит, а парит так, словно гроза будет. Аля… я сделал, что ты просила. Там… рядом… на столике.

   Я скосила взгляд. Высокий флакон с неразборчивой наклейкой… заводская пробка с алюминиевой фольгой срезана и лежит рядом.

   — Это… особое средство, при большой дозировке вызывает остановку сердца… безболезненную.

   — Ты… — промычала я. — Я не хочу, чтобы тебя…

   — Мне обещали, что следов не останется.

   Влад всегда понимал меня с полуслова.

   — А я не хочу… тебя… отпускать, — голос мужа сорвался. — Ты слишком мне дорога.

   — Прости, Владушка… я больше не могу. Прости. Спасибо.

   — Аля…

   — Сейчас… уходи. Долгие проводы…

   Влад вложил пузырек мне в руку, всхлипнул и отвернулся. Самое лучшее время для тихого ухода: Нина вышла на обеденный перерыв. Вернется через час, сменив Влада, который поедет на работу. В хорошую погоду я всегда провожу это время на веранде.

   — Сколько?

   — Минут… пятнадцать, — Влад стоял, впившись в перила.

   — Хорошо. Иди.

   Нужно подождать и выпить «лекарство» вовремя. Чтобы быть еще теплой, когда Влад спустится, поцелует меня в щеку, уберет «улики» и уйдет, чтобы «не будить».

   Мы попрощались. Влад нашел в себе силы успокоиться и оставить меня одну. Я смотрела на реку и луг. Всегда мечтала жить за городом и исполнила свою мечту, когда основала «Психею», центр психологической помощи. Сначала пандемия, потом кризис… Компания поднялась за счет стремительного роста спроса на онлайн-сессии. У нас появились деньги, дом, коллекция картин и… мое проклятие – болезнь.

   Что ж, не будем тянуть. Еще один взгляд на любимый вид…

   Нет, так нельзя. Внутри росла убежденность: я не вправе лишать себя жизни, не сейчас, когда еще могу… жить. Пусть болезненно, ограниченно, но жить. Флакон выпал из скрюченной руки, покатился по доскам и сгинул в траве. Вот и все. Влад будет счастлив.

   Я сидела в коляске, завороженно наблюдая за изменениями в природе. Небо за несколько минут заволокло клубящимися тучами, солнце померкло. Порыв ветра ударил в окна, подняв шторы и заставив задохнуться.

   Скрипнули деревянные половицы – Влад спустился и стоял сзади. Мне хотелось увидеть его изумленное лицо, ведь он так уговаривал меня не уходить.

   Он опустился на корточки, и наши глаза встретились. Изумление… нет, в лице Влада отражались горькое и злое разочарование. Я попыталась что-то сказать, но муж покачал головой и приложил палец к моим губам.

   — Ах, Аленька моя, ты всегда была несговорчивой, упрямой… стервой. Все время пыталась осложнить мне жизнь. Даже сейчас, на пороге смерти, пытаешься вставлять мне палки в колеса. Ведь мы же обо всем договорились.

   Я открыла рот, пошевелила губами… из горла вырвалось невнятное клокотание.

   — Молчи, Аля. Ты все испортила. Тебя ждали… Таких, как ты, там мало… они это потеряли, магию, понимаешь? Ни черта ты не понимаешь. Я все уладил, получил гонорар… должен был вложить деньги в бизнес… золото… они расплатились золотом… так странно работать с живым золотом. «Психея»… я всегда знал, как сделать центр более современным и прибыльным… но был пешкой в твоей игре. Даже умирая ты не желала дать мне шанс…

   Черт возьми, Владик! Хоть бы намекнул, что тебе интересен мой бизнес! Я бы… А что бы я сделала? У Влада не было таланта. Были полученные в университете знания, старание, но отсутствовали интуиция, чутье, эмпатия.

   Он смотрел на людей, нуждающихся в помощи психолога, запутавшихся, на грани отчаяния, как на неудачников. Тщательно отобранный, глубоко уважаемый мной персонал центра считал просто наемными сотрудниками. Я видела мужа насквозь, закрывая глаза его на меркантильность и снобизм (ну должны же у человека быть недостатки!), но при всех его положительных качествах никогда не доверила бы Владу свое детище.

   Полгода назад, когда стало ясно, что мне не выкарабкаться, я переписала бизнес на сестру. Лика – хороший специалист. Ей есть чему поучиться, но коллеги ее любят – подскажут, помогут, если что пойдет не так.

   О боже, Лика! Что, если мерзавец нацелится на сестру после того, как покончит со мной?

   Продолжая нести какую-то чушь о магии и золотых слитках, Влад поднялся и принялся закатывать рукава. Я поняла, что это означает. Придушить меня он вряд ли рискнет. Скорее всего, закатит коляску в лесок, а там спустит с пригорка в болотце. В Подмосковье, оказывается, много болот, темных, с пиявками.

   Ему заплатили за мое убийство. Зачем? Я вполне добралась бы на тот свет сама, уже скоро.

   Как я вообще могла позволить запудрить себе мозги? Бизнесвумен… блин. Не увидела, кого пригрела на груди. Не разглядела истинного лица под милой добродушной маской… вот этого лица, которое на Владе сейчас – настоящего, жесткого, безжалостного…

   И как он меня так долго терпел? Рисовать начал. Художественную студию в городе снял. Творил… мазню. Чем занимался в студии? И ежу понятно – встречался с женщинами. Я понимала и прощала, мазню хвалила: ах-ах, как свежо! Мужские потребности ведь… я же инвалид… ложь все – от начала до конца!

   Незаметно опустила руку в карман. С трудом разблокировала телефон. При нажатии у меня всегда открывалось окошко мессенджера – Нине я не доверяла и в случае проблем отсылала просьбу о помощи сестре. Наугад написала Лике сообщение. Надеюсь, она поймет.

   Вдруг поняла, что все это время что-то подозревала. Подсознательно. Закрыла глаза, чувствуя, как по лицу текут слезы. Лучше бы я выпила то лекарство.

   Ну что же ты тянешь? Самое время отправить жену-страдалицу в последнее путешествие…

   Когда я открыла глаза, к нам мчался светящийся шар. Влад смотрел на него, полуобернувшись, застыв от ужаса. Я с удивлением и странным ликованием наблюдала, как шаровая молния увеличивается в размерах. Запахло озоном, волоски на руках поднялись дыбом. Короткая вспышка и…

   …

   … — твой преданный крокодил?

   — Скорее, жирафа.

   Взрыв хохота совсем рядом. В глазах мутно. Ноги подогнулись… Ноги?! Я стою?!

   — Весь отдел ждет, когда мисс Грей сделает тебе предложение, — голос был мужским, едким, с издевательскими интонациями. — Ставки растут. Я тоже поставил десятку. Кстати, где она?

   — Вышла выпить кофе, — второй голос, тоже принадлежавший мужчине, звучал сдержанно. — Она всегда пьет кофе в это время. Скоро вернется. Мисс Грей на редкость… пунктуальна.

   Разговаривали где-то рядом. Я попробовала сфокусировать взгляд. Стол. Передо мной стол. Огромный, какой-то… винтажный, с сукном винного цвета в середине. И я… я стою, вцепившись в край побелевшими пальцами… пальцы длинные, без лака, которым утром украсила мои ногти приходящая маникюрша.

   — Гортензия очень любит кофе, — не без издевки протянул второй мужчина, — и пьет его с молоком и без сахара, как истинная леди. Она очень заботлива и умна, Альфред, — в голосе прозвучали нотки искреннего сожаления, — мне иногда становится очень досадно, что я люблю женщин посимпатичнее, помоложе и повертлявее. Гортензия – умница, и я ей многим обязан.

   — Билли, — вкрадчиво произнес Альфред, — на свете много женщин, которые рождены, чтобы сделать счастливым кого-то другого: мужчину, детей, но не себя. Твоя мисс Грей как раз из этой категории.

   — Я сам постепенно прихожу к этому выводу, — признался невидимый Билли. Уильям, значит. Ну-ну. — Мне немного стыдно, но искушение и дальше пользоваться талантами Гортензии… оно слишком велико.

   — Только не увлекайся, — предупредил второй тип. — Иногда говори ей комплименты. Цветы дари, шоколад. Женщины любят сладкое. А еще лучше – переспи с ней.

   Билли ответил выразительным скептическим смешком.

   Я сражалась с ногами и паникой. Вопреки усилиям конечности разъезжались по скользкому деревянному паркету, который я теперь видела так отчетливо, будто это было наяву.

   Но ведь это не наяву, правда? Я ведь должна сейчас быть на веранде, проклинать мужа…умирать от удара шаровой молнии… или что там это было? Где я? И кто нацепил на меня эти уродливые туфли?! Ужасная безвкусица в стиле «старой бабушки сундук»!

   — Ваша последняя клиентка, вдова, милая блондиночка, — проговорил Альфред, — у вас с ней было?

   — Неужели ты думаешь, я упустил бы такой шанс, — вкрадчиво ответил его собеседник, — миссис Экройд так забавно строила мне глазки. К тому же она была полна решимости выразить благодарность за успешное расследование ее дела. Я не смог ей отказать. Лед?

   — Пожалуй.

   Последовали скабрезное хихиканье, характерное бульканье и звон бокалов. Я попыталась поднять голову и оглядеться.

   Оказалось, что голоса доносились из соседней комнаты, дверь в которую была приоткрыта. Это был… офис, а я находилась в приемной, большой и на диво захламленной: полки вдоль стен, под самый потолок, с пухлыми папками и подшитыми в пожелтевшие тома листами, громоздкая тумба у окна, сейф в углу, массивная лампа с зеленым абажуром, тяжелые шторы.

   Я попала на съемочную площадку сериала в стиле сороковых-пятидесятых? О забугорной конторе… адвоката?... частного детектива? Вон и знакомые по фильмам буквы на входной двери со стеклянным окошком, изнутри не разобрать, что написано.

   Стоп-стоп-стоп! Должно быть объяснение. Итак, я выздоровела (отложим вопрос чуда на потом), снимаюсь в кино, на меня нашло помутнение рассудка (и это неудивительно!) и скоро все прояснится. Все прояснится, Аля. Где режиссер?! Камера где?!

   Ступни все-таки разъехались, и я упала. С невообразимым грохотом. Мои вытянувшиеся ноги в ужасных туфлях почему-то опрокинули шаткое бюро доисторического вида. Или это я стала такая длинная, или предметы кажутся меньшими, чем они должны быть. Что ж, я теперь Алиса в Стране Чудес, вот-вот локти и коленки в окна упрутся. Стоп, но зелье-то я не пила!

   Или я все-таки выпила предложенное Владом лекарство и благополучно отъехала на тот свет. Иначе откуда эти… галлюцинации? Я чувствовала ноги, и руки не тряслись. Спасибо, Боженька! Но зачем мне здоровое тело… на том свете? И это какой-то странный «тот свет», слишком людный.

   На грохот прибежали те самые типы, которых я слышала через дверь. Оба плотные, с залысинами, похожие, как братья, но разной масти: один шатен, а другой блондин. Костюмы на них тоже смотрелись одинаково – цвета старого песка, как любила говорить моя швея, романтик по жизни.

   — Мисс Грей! — растерянно забормотал блондин с зализанными назад редкими прядями, судя по голосу, Билли. Моя бабушка называла таких «три пера и дырка для пердежа» (ее французский всегда был плох). — Что случилось? Почему вы…?

   — Элементарно, Ватсон, — прохрипела я. — Раз лежу, значит, упала. Чем задавать глупые вопросы, помогите встать.

   Блондин вконец смутился. Зато шатен бросился на помощь. В комнату со словами «А мисс Грей уже…?» заскочила миленькая брюнетка лет двадцати пяти. Охнув, она уронила пухлую бумажную папку и бросилась помогать Альфреду. Вдвоем они водрузили меня на ноги и подвели к кожаному диванчику у дверей.

   Билли, «предмет женских мечтаний», как следовало из подслушанного разговора, топтался рядом, больше мешая, чем помогая. Потом как-то воспрянул духом и притащил стакан воды.

   — Так что же произошло, мисс Грей? — участливо спросил Альфред, наклоняясь ближе и будто бы невзначай опуская руку мне на талию.

   Ощутилось это как-то неправильно. Не потому, что я была готова к откровенному лапанью гаденького смазливого шатенчика, а из-за моих габаритов. Они были… другими, как будто меня сильно растянуло вверх, сохранив пропорции. Присевшая рядом миниатюрная брюнетка задирала голову, чтобы с тревогой заглянуть мне в лицо.

   Решив проверить странное предположение, я встала, чтобы поймать отражение в зеркальной дверце шкафа напротив. Заодно с силой и прицелом вдавила каблук в ногу Альфреда. Шатенчик сдавленно охнул и убрал руку. А я немного пересмотрела отношение к старомодным туфлям. По крайней мере, каблуки у них были отменными – массивными и крепкими.

   Несколько долгих секунд я таращилась на девицу в зеркальной дверце шкафа. Не жираф и не крокодил, просто статная и высокая девушка. Крупная, но гармонично сложенная… крашеная брюнетка – на проборе предательски алеют рыжие корни.

   В подростковом возрасте я, как и все, мечтала вытянуться до модельного стандарта, но это… точно я, Алевтина Минакова? Точно. Руки и ноги подчиняются, глаза моргают, густые, густо обмазанные тушью ресницы задевают брови-ниточки. Никогда не выщипывала брови, как-то не застала этот странный мазохистский тренд.

   Мне стало не по себе. Как мне вообще могло быть по себе, если я превратилась в кого-то другого и очутилась в этом… заповеднике нуара? Дыши, Аля, дыши. Теперь ты можешь нормально дышать. Это радует, конечно, учитывая, что еще несколько минут назад твой муж собирался отправить тебя, умирающую в инвалидной коляске, куда-то в магическое НИКУДА. Так, может, вся суть в том, что у него все получилось?

ГЛАВА 2

Я села, точнее, плюхнулась на диванчик. Значит, невозможное возможно. Даже если все это происки моего сознания, от реальности не отличишь. Не перепутаешь, как говорится, уже очень все вокруг чувствительное и яркое.

   Платье шуршащее, жаркое… Туфли вот… неудобные, не по ноге. Впрочем, может, я просто отвыкла от… ощущения здоровых ног?

   — Стыдно, мистер Фрайт! — вдруг высказалась миниатюрная брюнетка, возмущенно трепеща густыми ресницами. — Вы совсем загоняли мисс Грей! Посмотрите, на ней лица нет! Она саму себя в зеркале не узнает! Налицо факт крайнего переутомления!

   Я кивнула – все так, не узнаю, факт.

   — Переутомилась, — неуверенно подтвердила я версию брюнетки.

   Не будем заострять.

   — Фиби… мисс Лоран, — робко вякнул блондин Билли. — Я вовсе не думал…

   — Верю! Вы ВООБЩЕ не думаете! Я имею в виду, не заботитесь об отдыхе своей лучшей сотрудницы, — очаровательная мисс Лоран шипела, словно кошка, что ей очень шло. — Мисс Грей иногда выходит на работу даже в свои законные выходные! Погладите-ка на ее несчастное лицо! На круги под глазами!

   Несчастное лицо у меня получилось само собой – просто вытянулось естественным путем, когда я услышала про отсутствие выходных. Влад ничего получше подобрать не мог? Мы все-таки не чужие люди… были. Кажется, он говорил, что за меня заплатили как за ценного сотрудника… или что-то в этом роде. И где?

   Приподнялась, чтобы еще раз увидеть себя в шкафу. Да, круги наличествовали. Откровенные такие, как если спать часов по пять вместо восьми.

   — Мисс Грей, — вмешался Альфред. — Мистер Фрайт проявил беспечность и… безалаберность, обычно ему несвойственные. Это все нервы. Такое больше не повторится. Разумеется, вам положены выходные, Гортензия. Идите домой. Отдохните дней…

   — … два! — проснулся Билли, кивавший, как китайский болванчик.

   — Три! Сейчас… — Фиби вскочила сама и потянула меня за руку, — мы отправимся в дамскую комнату и приведем Гортензию в порядок, а затем я отвезу ее домой.

   Гортензия Грей. Жуткое имечко. И цветы, в честь которых назвали девушку, «подарившую» мне это тело, очень своеобразны и неоднозначны. Ладно, будем работать с тем, что есть. Выбирать все равно особо не из чего. К тому же, вероятно, все это временное помутнение рассудка, которое вскоре рассеется…

   А пока… пока я шла по коридору, с трудом переставляя ноги. Отвыкла. Нервные импульсы перемещались к конечностям вяло, словно не понимая, как такое возможно – получить новое вместилище для души.

   Офис мистера Фрайта находился в довольно оживленном месте – по коридору шныряли сотрудники. Особенно много было деловитых девушек с папками и в синих нарукавниках, в большинстве своем, однако, весьма элегантных. Что-то из фильмов про конец сороковых – начало пятидесятых. Прически уже стремились лечь на плечи из положения «ввысь», но имели ярко-выраженные следы бигуди. Юбки. В брюках никого, печально.

   Фиби тянула меня за руку и продолжала ворчать:

   — «Несвойственные»… я сейчас не сдержусь и выругаюсь… Ты тоже хороша, Горти!

   — Я?

   — Да-да, ты! Позволяешь на себе… ездить!

   Меня втолкнули в пахнущую апельсиновым маслом и куревом женскую уборную с диванчиком. Фиби скривилась и сразу открыла окно. Затем проверила кабинки – в них никого не было – и снова уставилась на меня с тревогой.

   — Так, все плохо, да?

   Теперь ноги начали болеть. Фантомные боли, только наоборот. Я присела на диван.

   — В смысле?

   — Ну это твое недомогание… это не то, что я подумала? Я решила тебя прикрыть… на всякий случай. Но вдруг все совсем скверно… я знаю одну женщину, которая может решить твою проблему, если, конечно…

   Подтекст вопроса не сразу до меня дошел.

   — Что? А, нет! Я не беременна!

   Кажется. Хотя что я могу знать о мисс Грей? Прислушалась к себе. Все системы работали нормально. Потом разберемся.

   — Уф! — Фиби громко выдохнула. — Извини, что спросила, но тут все только и говорят о твоем романе с мистером Фрайтом… то есть… — девушка замялась.

   — О том, как он крутит мне голову? — спокойно уточнила я.

   Фиби сердито тряхнула кудрявой головой:

   — Уильям Фрайт – сноб и бабник. Он переложил на тебя всю работу, а сам волочится за клиентками. Я давно хотела тебе сказать…

   — Открыть глаза? Они сами открылись. Случайно.

   Я пересказала мисс Лоран подслушанный разговор. Фиби сидела на подоконнике, округлив глаза. Да-да, милая, нет лучше способа поддержать женскую дружбу, чем посудачить о мужиках. А мне очень нужна сейчас твоя дружба, мисс Фиби Лоран. Лучше, чтоб ты и дальше думала, что меня долго водил за нос дамский угодник Уильям: больше сочувствия – больше помощи.

   — Не беспокойся, это больше не повторится, — заверила я подругу, разразившуюся полными негодования комментариями в адрес Билли. — Ты действительно отвезешь меня домой?

   — Ага! — Фиби радостно улыбнулась. — Еще бы я не воспользовалась таким шансом поотлынивать от работы.

   Я очень волновалась, спускаясь по лестнице в холл. Сейчас увижу, куда попала.

   Язык? Определенно английский. Нет, это не совсем тот инглиш, который я неплохо знаю: здесь есть разделение на «ты» и «вы», а формальный и неформальный стили определяются не только за счет использования первого имени, но очень похоже.

   Предложения строятся по-другому, явно присутствуют падежи, которые в английском достаточно условны.

   Все эти «мисс», «мистер»… Великобритания? Штаты? Австралия?

   — У тебя своя машина? — спросила я у Фиби по дороге, завидуя ее таланту изящно спускаться по лестнице – покачивая бедрами достаточно элегантно, чтобы это не выглядело пошлым.

   На Фиби оглядывался каждый второй встреченный на лестнице сотрудник мужского пола и каждый первый женского (дамы глядели оценивающе, иногда с завистью). Мне нынешней, на каблуках (с бесформенной сумкой-монстром, набитой непонятными бумагами, которые я не решилась выложить) и в старомодном плаще песочного цвета (тренд сезона?) легкая походка была не по зубам. Зато я впервые в жизни смотрела на мир свысока, в прямом смысле этого слова.

   — На собственное авто еще не заработала, — с сожалением сообщила мисс Лоран, натягивая перчатки. — Мистер Гилберт позволяет мне пользоваться его кабриолетом. Иногда я развожу на нем клиентов по домам или встречаю их на вокзале. Конечно, как только я рассказала ему о твоем сегодняшнем обмороке, он сразу проникся сочувствием и дал мне ключи.

   — Да-да, разумеется. То есть, нет. Все в порядке. Стукнулась немного, но не думаю, что это стоит внимания. Но я подумала… вдруг что-то изменилось, пока… — я замялась.

   Но Фиби понимающе кивнула и заметила:

   — Пока ты разбиралась с делом миссис Экройд. Тяжкое дельце попалось, да? Весьма запутанное. Все эти планы мужа убить свою жену, жертвой которых он сам пал... Я читала в «Вестнике». Фантом в браслете… Жуть! Как ты не испугалась! Но я бы тоже не испугалась… И опять все лавры достались твоему шефу, а не тебе. Тебя даже не упомянули!

   — Ну-у-у… — неопределенно протянула я, — мы, скромные секретари…

   Фантом?

   — Ага, смешно. А должна была уже стать компаньоном, не меньше, — Фиби покачала головой. — И жалованье мистер Фрайт давно не поднимал, верно?

   — Увы. И это очень печально, — со всей искренностью согласилась я. Даже если поднимал… вчера, для меня это уже «давно».

   — И курсы наружного наблюдения и грима так и не оплатил?

   — Как раз собиралась поговорить об этом… на днях, — я хищно улыбнулась.

   — Пусть оплатит! Для детектива это жизненно необходимые навыки!

   — Оплатит, не беспокойся, — отозвалась я.

   Значит, я помощница частного детектива. Недооцененная и влюбленная в босса. Мило.

   — Ты как будто другая, — озадаченно заметила Фиби, пропуская меня во вращающуюся стеклянную дверь. — Злая, вот. Значит, Билли Фрайт действительно очень обидел тебя сегодня?

   — Еще как.

   — Я рада. Не тому, что он скотина – рада, что твоя одержимость им прошла.

   — А я как рада, — промурлыкала я, делая шаг на улицу.

   Меня тут же оглушило ревом клаксонов и придавило к земле темными тучами, несущимися над… незнакомым городом. Нет, это не Нью-Йорк. И уж точно не Москва. И вряд ли это какой-либо другой город на той Земле, где еще вчера я сидела на террасе, глядя на такие же темные облака.

   Ни в одном из известных мне городов не растут деревья, способные накрыть кроной целые кварталы. Огромные, как небоскребы, и в охвате, и в высоту. Зеленые, шевелящие кроной. Дубы.

   Я сразу как-то поняла, что дерево живое, хотя возвышалось оно в нескольких кварталах от Лоустоун-офис. При всей своей невозможности оно не выглядело как декоративная конструкция, подобная сборной новогодней ели в праздничном городе.

   В отличие от меня, прохожие, семенящие в людском потоке по тротуару, не обращали на чудо никакого внимания. Я вот тоже давно перестала замечать знаковые московские постройки.

   — Похолодало. Думаешь, дождь все-таки пойдет? — Фиби застегнула верхнюю пуговицу на пальто и обернула голову шелковым шарфиком.

   Я поняла, что спокойно могу выдать свою реакцию на дуб-исполин за тревогу от чернеющего неба.

   — Не хотелось бы, — пробормотала небрежно, следуя за мисс Лоран поперек людского потока.

   Но продолжала коситься в сторону невероятного пейзажа. Меня не оставляло ощущение, что я разглядываю средневековую иллюстрацию в толстом фолианте о волшебных странах, где имеются двухголовые люди, русалки, драконы… деревья, царапающие ветвями небесный свод, от чего с него срываются и падают на землю звезды.

   Мистер Гилберт владел кабриолетом цвета веселой весенней зелени. Такие автомобили я видела только на ретро автопробегах и в кино. Надо признать, мисс Фиби в своем облегающем платье, с шелковой косынкой на темных кудрях и в перчатках в тон косынке смотрелась в нем великолепно.

   С манерой вождения Фиби дело, увы, обстояло хуже. Пришлось пережить несколько неприятных минут, пока мисс Лоран небрежно маневрировала среди других автомобилей, безжалостно их обгоняя. А небо все темнело.

   — Вчера в новостях Верховный друид обещал хорошую погоду на неделю и никаких Прорывов, — прокричала Фиби. — И вот, пожалуйста: нас ждут очередной потоп и нашествие? Как же некстати! Мы с Грегори собирались вечером в театр!

   — Сочувствую! — проорала я в ответ.

   Нашествие чего?

   — С таким темным небом комендантский час объявят раньше! — мисс Лоран озабоченно свела брови.

   — Да уж, — огорченно кивнула я.

   — Нужно успеть в универмаг до дождя!

   Друиды, дубы размером с Вавилонскую башню. Комендантский час. Войны не наблюдается, а комендантский час есть.

   Дорогу я старалась запомнить. Повторяла про себя названия улиц на табличках, которые могла разглядеть, только когда Фиби сбрасывала скорость. Буквы легко складывались в слова, слова – в предложения, но перед глазами почему-то танцевали искры. Мозг боролся с когнитивным диссонансом (на который любили ссылаться сотрудники «Психеи»). Я не знаю этот язык, но я на нем говорю и читаю… пытаюсь читать.

   Присмотрелась к неторопливым двухэтажным автобусам с рекламными посланиями. Зеленый кабриолет сопровождали номера «одиннадцать» и «восемь», следующие от Логрис-сквер до станции Маунт.

   Кока-кола здесь не рекламировалась. Зато счастливая девушка с тоненькими бровками и банкой растворимого кофе незнакомого бренда улыбалась с каждого автобуса.

   Мы проехали вдоль набережной. Местная «Темза» выглядела довольно чистой, по ней шныряли катера и лодки. На противоположном берегу высилось длинное здание. Не Вестминстерский дворец, что-то поновее и попроще.

    По широкому мосту въехали в район, изрезанный каналами – просто Венеция какая-то. Снова широкий проспект. Свернули в оживленный квартальчик, где автомобилей и людей было поменьше.

   Фиби притормозила у магазина грампластинок. На его двери белела наклейка с яркой надписью: «Крупнейшая распродажа! Самые низкие цены в Лонгдуне!»

   И все-таки я была права. Город, в котором я оказалась, несомненно, являлся отдаленной альтернативой Лондона. Вот только Дуб немного не вписывался в общую картину параллельного мира. Но кто сказал, что параллельный мир должен быть близнецом оригинального? И какой из них вообще оригинальный – вот в чем вопрос?

   Выходя из авто, я слегка пошатнулась и с гримасой усталости оперлась на капот. Фиби сразу бросилась ко мне с встревоженным возгласом. Я убедила ее, что отлично себя чувствую, однако присутствует некая слабость в ногах. На самом деле, мне нужно было найти дом, в котором обитала Гортензия. Я перерыла всю сумку, но не нашла ни документа, ни визитки с адресом мисс Грей.

   Требовалось выяснить, была ли мисс Лоран когда-либо в гостях у Горти. Не была. Зато однажды подвозила подругу на работу и ждала ее у подъезда. Уф! Я выяснила, где живу.

   Внутри здания, чистого и тоже немного чопорного, Фиби, спешащая попасть домой до загадочного комендантского часа, просто делегировала меня консьержке, и та благополучно, с отстраненно вежливыми вопросами и сочувственными комментариями, провела меня к квартире на втором этаже. Ключи я нашла еще в машине – аккуратную связку с бисерным брелоком. Так, в результате некоторых маневров (никогда Алевтина Минакова не была так близка к провалу) я оказалась в жилище Гортензии Грей.

   Это была скромная квартирка из двух комнат (спальни и гостиной), ванной и крошечной кухни. Окна выходили в садик.

   Поверх крыш был виден Дуб. Грозовые тучи заняли все небо, у дома напротив зажегся фонарь, и вскоре по подоконнику застучали первые капли.

   «Комендантский час через два часа! Всем жителям разойтись по домам и активировать антифантомные средства защиты! Ожидается сильный дождь с магическими выбросами!» — проорали из репродуктора на столбе.

   Нет, это точно не мой мир, заключила я, это намного хуже.

   … Из всех предположений, промелькнувших в голове, наиболее адекватной оказалась версия о близости города к какому-нибудь вредному производству. Фантом – это ведь иллюзия, видение, галлюцинация… призрак, в конце концов. Жителей города чем-то облучают, не специально... Что может защитить от излучения? Шапочка из фольги? Бред какой-то!

   Взгляд зацепился за неприметную наклейку на оконном стекле. Она-то и оказалась нужной мне инструкцией. Я вознесла хвалу за скрупулезность и педантичность англичан… или кого тут косплеил этот странный мир.

   В инструкции предлагалось закрыть окна необычными жалюзи (закон обязывал хранить их в специально отведенных для этого местах). Мои я нашла в ящике под подоконником – шесть тяжелых металлических рулонов из плотно находящих друг на друга узких пластин. В развернутом виде жалюзи полностью закрывали стекла, по два на каждое окно. Для закрепления рулонов на рамах имелись специальные мощные крючки.

   Гортензия Грей обладала достаточной силой, чтобы поднять и удерживать жалюзи на весу. В ином случае, мне потребовалась бы помощь крепкого мужчины.

   «Толщина покрытия – не менее ноль целых, четыре десятых непонятная мера серебра. Фабрика средств антифантомной защиты, фактический адрес: Свомпшир, округ Мидконнер, Айви-гроув, дом… », — прочитала я на очередной наклейке на гладкой части рулона. Серебро. Не хватает только осиновых кольев.

   Закрыв рулонами окна в спальне, в гостиной и на кухне, я немного успокоилась. В инструкции не говорилось, что нужно гасить свет или надевать противогаз. Тем временем тело Гортензии напомнило мне, что, хотя и альтернативно, но я все еще жива.

   Я открыла кран в ванной и мечтательно поглядела на бьющую из него струю горячей воды. Однако в приоритете был ужин, желательно сытный и полезный.

   В пузатом холодильнике обнаружилось... яйцо. Озадаченно повертев источник ценного белка в пальцах, я решила не рисковать. Кто знает, сколько оно там пролежало.

   Мисс Грей явно не любила готовить. Она любила... груши – целых пять штук перекатывались по овощному отделению. Но мне фруктовая диета показалась недостаточной. До завтра я на ней, может, и дотяну, но только добавлю к той тонне стресса, что скопилась у меня за день, еще пару сотен килограмм.

   Конечно, каждый неосторожный шаг в новой реальности мог привести меня… например, в психушку. Какой-нибудь Бедлам, даже альтернативный, в качестве постоянного места прописки привлекал мало. Поэтому следовало быть крайне осторожной.

   Натягивая на руки довольно симпатичные перчатки из темно-зеленой кожи, я поймала свое отражение в зеркале прихожей. Из горла вырвался нервный смешок. Я подозрительно спокойна. Обычно отсутствие реакции на сильный стресс означает ее бурное проявление на этапе полного осознания. Вот сейчас мне бы пригодился совет ребят из «Психеи».

   Я в чужом теле, в чужом мире, но умудряюсь как-то функционировать. Стою вот… шляпку поправляю. На шляпке – вуалетка. Похожая шляпка, бабушкина, только синяя, а не зеленая (родом из послевоенной эпохи), когда-то хранилась у нас на чердаке в старом чемодане. В детстве я любила ее примерять, но без шпилек она не держалась.

   Шпильки. Пальцы как-то привычно и ловко нащупали деревянную палочку в велюровой конструкции и проткнули замысловатый кудель на лбу. Шляпка идеально села на волосы. Телесная память. Надеюсь, у новой мисс Грей сохранились еще кое-какие подобные бытовые навыки, а вот с работой, уверена, будет посложнее.

   Миссис… Бирли – имя пожилой консьержки я прочитала на табличке над ее столом – спокойно вязала под приятную мелодию из радиоприемника. Ее невозмутимость меня немало обнадежила.

   — Боюсь, гастропабы уже закрыты, мисс Грей, вы ведь знаете, как быстро они выпроваживают посетителей в преддверии комендантского часа, — флегматично заявила миссис Бирли, на секунду подняв глаза от вязания.

   — Мне бы… что-нибудь… из чего можно приготовить ужин, — вздохнула я, — ужасный был день. Чувствую себя истощенной.

   — И не говорите, — оживившись, подхватила консьержка. — Этот кошмарный звон в ушах! Я всегда слышу его перед Прорывом. Ни разу не ошиблась! Мэри, сказала я себе, не верь радио. Верховный жрец – человек пожилой. Не в его возрасте толковать волю богов. И вот, или я не была права? Снова ложный прогноз. Вы закрыли окна, мисс Грей?

   — Конечно, — небрежно бросила я, — после первого предупреждения.

   — Мне всегда нравилось ваше чувство ответственности, мисс Грей, — похвалила меня миссис Бирли. — Не все молодые девушки так дисциплинированы. В наше время молодые люди воспитывались в большей строгости, и толку от них было куда больше.

   — Не могу не согласиться.

   — Но в вас чувствуется порода. Взять, к примеру, вашу тетушку Мэган, когда она приехала помочь вам с заселением. Серьезнейшая особа. Как она, кстати?

   — Э-э-э… неплохо.

   — Живет там же, в Мидконнер?

   — Да… старые привычки, знаете ли….

   Так, у нас имеются… родственники?

   — Передайте ей мои наилучшие пожелания, Гортензия... — миссис Бирли вернулась к своему вязанию. — Сходите в лавку Дженнифер Рэндел на углу Логрис-стрит. Она всегда закрывается последней. И не задерживайтесь, уже половина седьмого. Если что-то пойдет не так, спуститесь в убежище. Там вполне можно переждать ночь, они даже выдают одеяла и стаканчик чая с кексом.

   — Спасибо за совет, — вежливо отозвалась я.

   Я не переодевалась с момента возвращения из агентства, лишь добавила шляпку и взяла зонт из держателя у двери квартиры, поэтому сразу замерзла. Осень в Лонгдуне пахла мокрым дубовым веником. Мне стало интересно, что произойдет со всеми пагодами и беседками под Дубом, когда он осыплется. Но, возможно, здесь он никогда не облетает – Вечнозеленый Дуб, как в кельтской мифологии.

   По крайней мере, я знала, в каком направлении идти – помогли автобусы, которые шли до Логрис-сквера, аккуратного пятачка зелени с фонтаном посредине. Логрис-стрит начиналась от подземного перехода с надписью «Убежище». Я на ходу заглянула внутрь. С виду обычный подземный переход, но с железными створками с двух сторон. Люди в синей форме открывали внутри двери в боковые помещения.

   В лавке миссис Рэндал было людно. Покупатели тревожно переминались в длинной очереди. Я прошлась вдоль нее, незаметно заглядывая в корзинки. Хотелось знать, чем затаривается народ в ожидании пока непонятного мне явления… консервы, мешочки с крупой и овощами, свежий и замороженный хлеб, пакеты с фаршем, биточками и наборами для супа. В одном углу лавки дюжий мужик раскладывал по упаковкам рубленого ягненка, в другом милая девушка резала брус сливочного масла, круги разного сыра и разливала по бутылкам молоко.

   Кто-то, видимо, не рассчитывал на долгую изоляцию, а другие, похоже, готовились к автономному существованию в течение нескольких дней. Есть захотелось еще сильнее.

   Делая вид, что рассматриваю всякую мелочевку над кассой, я изучила местные деньги. За кассой стояла дама средних лет, судя по вышивке на фартуке, сама миссис Рэндал:

   — Три либры, миссис Филипс. Не хотите яблочного мармеладу? С корицей и сахарной пудрой, как вы любите. Взвешу вам полквадры… С вас два асса, мистер Зенинг. Только сыр, картофель и тыква?...Сэр, нет ли у вас купюры помельче? Всего семь унций… как мне собрать вам сдачу? — приветливо щебетала она.

   Я отошла вглубь магазинчика и пересчитала наличность в кошельке мисс Грей. Итак, либры, ассы и… как их там… унции. Либры – это купюры… нет, не только, еще и крупные тяжелые монеты номиналом от одного до пяти. Банка тушеной свинины стоит четыре асса. Унция – это совсем мелкая монетка. С одной стороны, не привычные мне пенсы и фунты, с другой – хорошо, что не шиллинги, фартинги, кроны и гинеи.

   Мне хватало и на мясо, и на плотный ноздреватый сэр, и даже на яблочный мармелад с корицей. А вот потом придется искать, где Гортензия хранит свою зарплату. Вряд ли она транжира.

   Свежий хлеб, квадра риса (фунт?), баночка квашеной капусты, две квадры картофеля, пол куриной тушки, масло, яйца – полдюжины за асс, кажется, для яиц это дорого. Первый ужин в этом мире обещал стать вкусным.

   Я входила в дом, когда с улицы раздались звуки сирены. Передо мной в подъезд заскочила молодая пара, мужчина нес на руках хнычущего ребенка. Парочка выглядела так, словно испытывала огромное облегчение, успев домой до комендантского часа. Женщина все время оглядывалась. Мне снова сделалось не по себе.

   Миссис Бирли закрыла двери и повесила знакомые мне посеребренные шторки на окно в вестибюле. Ей помог молодой человек, передавший младенца на руки жены.

   Шум с улицы разом стих. Слышен был только шелест дождя.

ГЛАВА 3

Серьезное отношение к происходящему мистера и миссис Фишер, так звали молодых супругов, моих соседей по этажу, заставило меня укрыться в квартире.

   Оказавшись внутри, я бросилась к окну. Жалюзи были на месте, сирена продолжала выть. Я раздвинула железные пластины пальцами и осторожно выглянула в щель.

   В небе плавали яркие паутинообразные, полупрозрачные объекты. Время от времени эти зеленоватые светящиеся сгустки ныряли вниз, будто поджавшие щупальца каракатицы. Один из таких объектов начал опускаться в наш двор, но на крыше противоположного дома включился до сего момента незаметный прожектор.

   Сгусток, напоминающий силуэт человека, рассыпался в его свете ярко-зелеными брызгами. Я вздрогнула и отошла от окна. Мне, должно быть, показалось, что фантомы похожи на людей. Не может быть, чтобы в небе альтернативного Лондона парили реальные – получился каламбур – привидения. Даже если это так, не буду пока об этом думать. Сначала Дуб, потом… вот это… Ментальное здоровье нужно беречь, это я знала не понаслышке.

   Чем бы ни занималась вся эта странная система обороны в мире, где росли деревья, будто из сказки о Джеке и бобовом стебле, она успешно отражала атаку загадочных субстанций. Пора немного выдохнуть, мисс Грей.

   Главное, я была жива. И здорова. Вне всяких сомнений, я ощущала себя сказочным персонажем и потому старалась не давать мозгу слишком задумываться. А что лучше всего отвлекает от ненужных мыслей? Конечно же, готовка!

   Однако сначала я разулась, с благодарностью посмотрев на туфли, в которых проходила весь день.

   — Простите, недооценила, — виновато сообщила я темно-зеленой кожаной паре. — Беру свои слова обратно: и о старомодности, и о неудобстве.

   Прочная, в меру разношенная, устойчивая непромокаемая обувь – что еще требуется работающей леди скромных требований?

   А вот комнатные туфли с меховыми помпонами свидетельствовали о склонности мисс Грей к кокетству. Можно сказать, выдавали Гортензию с головой и ногами.

   Стоило мне встать на паркет босиком, я почувствовала себя тем самым великаном из сказки про Джека. Сороковой… сорок первый размер ноги? Но зеркало сказало, что все прекрасно: пропорционально и… вообще, фигуристо. Правда, под комбинацией нужно носить неописуемую конструкцию из пояса и чулок. Но носят же их в моем мире… хм… романтически настроенные дамы. Значит, и я справлюсь.

   Гардероб Гортензии особыми изысками не отличался и состоял из хорошо сшитых, но скучных платьев, силуэт которых, судя по моим сегодняшним наблюдениям, устарел лет пять назад. Одно из таких весь день было на мне, довольно элегантное, чуть расклешенное, с единственным украшением – сборкой на груди справа. Скучное. Подчеркивающее рост Гортензии, но не в лучшую сторону.

   Странно, но в углу платяного шкафа мисс Грей притаился бордовый брючный костюм а-ля Кэтрин Хепберн. Вот что я выгуляю в офис в ближайшее время. Костюм выглядел странно среди платьев. Импульсивная покупка? Недавняя, неношеная, судя по тому, что лацканы и воротник пиджака еще упакованы в тонкую шуршащую бумагу.

   Домашних платьев у Гортензии не имелось. Я слышала когда-то, что в мире существуют женщины, даже дома разгуливающие при параде, не признающие спортивных костюмов, халатов, футболок и вытянутых на попе лосин и – о боги! – того, что когда-то носилось в свет, но приобрело жирные пятна от соуса на особо выдающихся частях фигуры. Слышала, но не верила. И видимо, в наказание за неверие возродилась в одной из подобных леди.

   Переоделась в невзрачный серый летний сарафан. Если мы с Горти когда-нибудь вернемся в свои тела, пусть она простит мне нецелевое использование ее одежды.

   Завтра у меня выходной, вымученный и выстраданный. Но целых три свободных дня – перебор, мне самой не терпится разузнать, как все работает в офисе детектива из, можно сказать, золотой эпохи этой профессии.

   Какой, кстати, тут нынче год? 1949, подсказал календарь на журнальном столике. В моей реальности в это время мир еще отходил от войны. Здесь я тоже, кажется, мельком видела продовольственные карточки в магазине миссис Рэндел.

   Повторный осмотр кухни показал, что Гортензия Грей ОЧЕНЬ не любила готовить. А может, любила, но не имела возможности. С таким графиком от пухляка Билли ей явно было не кулинарных экзерсисов. Девушка ужинала в гастропабах, а на работе, вероятно, перекусывала в каком-нибудь буфете в Лоустоун-офис.

   Мне повезло: я нашла сковороду и маленькую кастрюлю. В бытность свою миниатюрной Алевтиной Минаковой я обошлась бы половинкой куриного бедрышка и несколькими ломтиками картофеля. В последние месяцы, когда болезнь изуродовала тело, мне категорически нельзя было набирать вес.

   Разложив покупки на кухонном столе, я надела фартук (чистый, выглаженный – сразу заметно, что им не почти пользовались) и задумалась. Разыгравшийся аппетит мисс Грей внушал некоторые опасения. С другой стороны, в моем мире я не задевала макушкой потолочный абажур. Габариты есть габариты.

   К тому же это тело нужно хорошо кормить еще по одной причине. Судя по откровениям мисс Лоран, Гортензия не из тех секретарей, кто целый день отвечает на звонки и попивает чай. Девушка трудится и много ходит. Кстати, она предпочитает кофе. Как и я.

   Я, несомненно, слегка осквернила тот храм идеальный чистоты, которым – до моего появления – являлась кухня мисс Гортензии Грей. Меня можно было извинить. В последний раз я готовила давно... еще в той, прошлой жизни... до инвалидной коляски. Видимо, потеряла навык. Или забыла, что посуду придется отмывать руками, а не в посудомойке, и щедро перепачкала уйму тарелок и плошек. Ну и ладно. Переживу. Руки здоровы – перемою.

   Подхватила тарелки и отправилась в гостиную. На улице происходило то же странное действо, сопровождающееся гулом, сухим треском и шумом дождя. Но через жалюзи не проникали ни свет прожекторов, ни зловещее сияние плавающих в небе объектов.

   Я уселась на диван перед журнальным столиком и отдала должное куриной ножке в сливочном соусе, запеченному картофелю, сыру и квашеной капусте. Так вкусно я в последний раз ела тоже... давно. То ли Нина не утруждала себя стараниями, то ли вместе с угасанием нервных рефлексов у меня постепенно притуплялась способность наслаждаться вкусной едой.

   После ужина слегка потянуло в сон, но засыпать на полный желудок не входило в мои привычки. Сны после поздних трапез мне всегда снились тяжелые, монотонные, тоскливые... и безысходные. Да и, честно говоря, я максимально оттягивала момент, когда засну в новом мире и потеряю пусть, может, и иллюзорное, но важное для меня ощущение контроля над происходящим.

   Я встала и принялась осматривать книжный шкаф. Нижняя полка была занята виниловыми пластинками, непривычно толстыми и тяжелыми. Музыкальный аппарат нашелся на комоде возле окна. «Кэтти Хэрроуз и квартет Тони Арчера», — прочитала я на бумажном конверте от пластинки.

   Игла зашипела, коснувшись винила. Чувственный голос молодой чернокожей певицы проникал глубоко в душу:

   Я думала, в своей любви иду иной тропой,

   Но оказалась там же, где все вы…

   … наивные девушки.

   И в серый дождь бреду одна домой,

   С камнем твоих слов на сердце…

   Глупые, глупые девушки, зачем вы верите в сказку?

   «Хей, с ней все будет хорошо! Все будет хорошо! Она леди, она сильная, она – леди-свинг», — оптимистично подпевали мужские голоса.

   И у меня вдруг тоже сжалось сердце. Этим вечером здесь должна была сидеть Гортензия: греть ноги в уютных тапочках, радоваться тишине и покою, слушать пластинки, грызть груши... а может, решиться на рюмочку бренди из бутылки на журнальном столике. А вместо Горти на диванчике устроилась я, неудачница из иного мира. Иду своей тропой… Нет, сижу. Боюсь. Этого странного мира, фантомов, всего того непонятного, что происходит вокруг.

   Самое время выпить чаю. С яблочным мармеладом.

   Чай согрел и взбодрил, миссис Рэндал не соврала насчет мармелада – он был очень хорош. Спать уже не хотелось, и я продолжила изучать содержимое шкафа.

   Две полки картонных скоросшивателей. На каждом – имена и названия: «Мистер и Миссис Дюрау, секретный код», «Мисс Алиция Спейд, расследование в Нью-Брейге», «Сэр Август Толтон, таинственное исчезновение»...

   Названия дел агентства Уильяма Фрайта, догадалась я. Очень романтичный подход к подбору заголовков, и это доказывает, что мисс Грей самозабвенно любила свою работу, ведь наверняка в реальности все было скучно и банально.

   Я сходила в прихожую за сумкой и вынула оттуда еще одну папку. «Мистер и Миссис Экройд, дело о зловещем артефакте». Звучит как название серии детективного шоу. Полистала папку, но буквы по-прежнему играли в чехарду. К тому же глаза к вечеру устали, а свет в квартире… его как будто приглушили.

   Решив, что разберусь с делами в свой законный выходной, я принялась искать документы Гортензии. Нашла их в ящике стола, закрытом на ключ, а ключик оказался одним из связки с бисерным брелоком.

   Гортензия Айрис Грей родилась в 1923 году в графстве Свомпшир. Окончила школу «Ломвелл». В возрасте восемнадцати лет мисс Грей записалась в Женский отряд гражданской обороны, где занималась ремонтом противофантомного оборудования (опять фантомы!). Награждена медалью «За доблестную оборону» и значком «Лучший стрелок Женского Оборонительного контингента 1944 года округа Мидконнер».

   Сертификаты… курсы стенографии и машинописи… языковые курсы (совершенно нечитабельное название языка), уровень «Продвинутый», оценка «Отлично»… свидетельство о прохождении ускоренного обучения аналитической магии.

   Ай да Гортензия! Ай да мисс Грей! Билли Фрайт вообще знает, какой алмаз у него работает? На его месте я была бы поосторожнее с высказываниями, учитывая наличие значка.

   Но хотя бы в последнем из перечисленного я могу немного соответствовать биографии Горти – стреляю я довольно неплохо.

   … Разбудил меня звонок в дверь. Подскочив на диване, я какое-то время не могла понять, где нахожусь и что за звук раздается из темноты.

   Пара лучей солнца, пробившихся через противофантомные жалюзи, разбавили полумрак и подсказали, что наступило утро… и наступило оно давно. Чуть не свалившись на пол под тяжестью металлических рулонов, я позволила солнечному свету ворваться в комнату.

   Голова соображала крайне медленно: это не сон... не один из тех тягучих сновидений, где я здорова и живу в некой альтернативной реальности. Это как раз и есть нынешняя реальность.

   Кто-то продолжал требовательно жать на кнопку звонка. Одернув сарафан, я ринулась в прихожую. Щелкнула выключателем (пальцы сами нащупали его у двери), поймала отражение в зеркале... уф! Это же надо было уснуть, уткнувшись лицом в диванную подушку. На моей левой щеке можно было косвенно, но в подробностях, изучить вышитых на думке бабочек.

   За дверью нетерпеливо переминалась Фиби Лоран. Она ворвалась в квартиру со словами:

   — Гортензия, ты спала?! Слава богам! Я боялась, что тебе опять стало плохо!

   — Мне хорошо, — пробормотала я в спину мисс Лоран.

   Та уже стояла посреди гостиной и с любопытством оглядывалась:

   — Так вот ты какая, Мышиная Нора.

   — Что? — переспросила я.

   — Ты всегда говорила, что твоя квартира – мышиная нора, а ты в ней старая мудрая мышь... Это же из сказки... как ее... «Дом под корнями».

   — Да-да, — кивнула я. — Не жизнь, а сплошная сказка... под корнями.

   Вспомнился Дуб-исполин. Нет, все-таки хороший мир, и сказки тут у них интересные.

   — Гортензия, ты работала?! — вдруг с возмущением воскликнула Фиби, подняв с пола дело мистера и миссис Экройд. — Горти, ты абсолютно неисправима!

   — Нет-нет, что ты! — я поспешно выхватила папку из рук подруги. — Так... полистала на сон грядущий... бегло... глаза устали.

   — Да? — подозрительности в тоне мисс Лоран хватило бы на дюжину прокуроров. — Ты точно не принялась за старое? Скажи, что не собираешься больше потворствовать амбициям Билли! О нем уже в газетах пишут! И что ты думаешь? Ни слова о тебе!

   Мисс Лоран вынула из сумки серой бумажный рулончик, перехваченный грубой резинкой, и небрежно бросила его на стол:

   — Почитай, когда время будет. Ненавижу этого Фрайта. Хоть бы мельком о тебе упомянул. Но нет, ни словечка! Одни дифирамбы себе любимому.

   — Фиби, пусть мистер Фрайт поет о чем угодно, меня ему не расстроить, — заверила я подругу, подхватывая сверток со столика. Он оказался ежедневным утренним выпуском «Лонгдунского Глашатая». Пресса! Свежая пресса! Вот чего мне не хватало для повышения информированности. — Закончу текучку, уволюсь и начну свое дело.

   Сказала я это, чтобы немного успокоить Фиби. Но та огорченно покачала головой:

   — Горти, мы сто раз обсуждали идею собственного агентства и пришли к выводу, что твои мечты... да и мои тоже… я ведь так хотела стать твоей помощницей... эти мечты неосуществимы. Никто не примет женщину-детектива, никто не пойдет к ней со своими проблемами, никто не станет с ней работать: не полиция, ни информаторы, ни пресса...

   Фиби продолжала сокрушенно рушить замки из песка, а я сделала пометочку в голове: никаких больше разговоров о женском бизнесе, если это не продажа молока с собственной фермы. Я просто все время забываю, в какое время попала. Вспомнить хотя бы фильмы и книги, которые пусть и не реалистичны, но передают настроения эпохи: брутальные детективы и их томные помощницы... иногда любовницы, но не больше. Законы жанра.

   — Мечты... да, — улыбнулась я, когда у мисс Лоран иссякли аргументы. — Ты, несомненно, права. Но рано или поздно я уйду от Фрайта. Найду себе лучшее применение. Смогу ведь?

   Сочувственная улыбка Фиби и ее жалостливый взгляд подтвердили неизбежное предположение, что Гортензия Грей достигла предела своих возможностей.

   Что дальше? Замужество? Я могу, конечно, ошибаться, но Горти мало похожа на женщину, мечтающую о простом семейном счастье. Вряд ли бы она тратила часы... дни... недели своей драгоценной молодости (или по местным меркам, зрелости) на каталогизацию убийств и прочих занимательных преступлений, будь у нее планы... или перспективы отыскать подходящего жениха.

   Я читала, как сложно было женщине найти себе мужчину после Войны. Гортензия явно сдалась. Создала идеал в лице Билли Фрайта, нырнула в океан безответной любви и так и зависла в его толще. Бесперспективно, но есть чем наполнить каждый день одиночества.

   — Гортензия, ты готовила?! — очередной вопль Фиби вырвал меня и задумчивости.

   Мисс Лоран заметила посуду с остатками ужина и радостно ухватилась за новую тему:

   — Ты ведь никогда не готовила, считала это пустой тратой времени.

   — Приоритеты поменялись, — пояснила я. — Осваиваю рецепты тети Мейбл... Мэган… моей тети... Мэган из округа Мидконнер.

   — Той, что умерла полгода назад? — Фиби заинтересованно разглядывала коллекцию пластинок.

   — Э-э-э... да, — слегка опешив, ответила я. — Печальная история... в целом. Возраст... болезни.

   Неудобно получилось. Консьержка наверняка огорчится. Ох уж эта замкнутость мисс Грей! Какие еще сюрпризы она мне готовит?

   — Ты еще говорила, что должна выслать какие-то бумаги адвокату из деревни тети.

   Спасибо за подсказку.

   — Да. Должна... была. Что за день сегодня? В голове сплошная каша.

   — Я тоже ужасно спала, — пожаловалась Фиби. — Соседка по комнате всю ночь бормотала молитвы. Когда она уже найдет себе жилье и съедет? Глупая, неопрятная тетеха из глухой деревни в Нормании, дальняя родственница Грегори. Я не могла ему отказать, ты же понимаешь… пустила ее к себе на свою голову. В местах, откуда она родом, Прорывы случаются раз в полгода, а у нас чуть ли не каждую неделю. Говорила я Грегори: в Лонгдуне выживают только люди с крепкими нервами. Я сама из небольшого норманского городка, но когда приехала на острова, сказала себе: Фиби, твои слезы здесь никому не интересны. Ты сама здесь никому не интересна. И вот: осталась и довольно неплохо выживаю.

   — Ты смелая девушка, — со всей искренностью заверила я подругу.

   Фильм польщенно кивнула:

   — Я, пожалуй, пойду. Поручение Билли выполнила – проведала тебя и убедилась, что все хорошо. Фрайт прямо все утро сам не свой, уж очень ты его напугала. Сейчас заеду за клиентом – и в офис. Сегодня суббота. Посидим вечерком в пабе с Грегори?

   — Не откажусь.

   — Я забегу в семь. Прогноз погоды на сегодня отличный: тепло, без облаков и дождя... ветер с юга, а не с Клиффов. До вечера!

   — До вечера.

   Проводив Фиби, я сложила посуду на поднос и унесла его на кухню. Руки сами заткнули сливное отверстие пробкой и пустили воду в раковину. Несколько капель мыла из бутылки с яркой наклейкой… да, все правильно, сейчас подсохшая еда отмокнет, и мыть посуду будет легче. Я тоже здесь неплохо выживаю, хвала богам.

   Тщательно протерев журнальный столик, я расстелила на нем вожделенную газету. Она пачкала руки краской, но мне было все равно. Главное, дрожание букв меня больше не беспокоило. В глаза бросились крупные заголовки:

   «Военные в растерянности! Магические помехи на островах Клифф по-прежнему препятствуют проведению антифантомной операции!»

   «Аномалия в графстве Серпенсленд зачищена! Местные жители оплакивают погибших!»

    А вот и наш Билли Фрайт.

   «Муж приобрел могущественный смертный артефакт на черном рынке, чтобы избавиться от жены, но фантом убил его самого! Расследование агентства Уильяма Фрайта, лучшего детектива города в области магических преступлений! Эксклюзивное интервью для «Глашатая»!»

   Я внимательно прочитала газету от первой страницы до рубрики объявлений и анекдотов. Больше ничего значимого для себя не нашла. Фантомы… о них говорилось как о чем-то привычном, что ничуть не приближало к разгадке. Однако мой кругозор в области местной магии весомо расширился.

   «Заходит норман в лонгдунский паб, удивленно осматривается, замечает окна с обычными стеклами и спрашивает:

   — А где у вас защита от фантомов?

   Бармен флегматично указывает на нескольких вдрызг упившихся джентльменов за столиками у окна:

   — А вон она. Наши завсегдатаи, благодаря им фантом к нам не лезет, брезгует.

   — Но… как?!

   — А вы сами их понюхайте».

ГЛАВА 4

— Итак, дело ясное, что дело темное, — резюмировала я, разложив на столике бумаги из папки «Мистер и Миссис Экройд, дело о зловещем артефакте».

   Почесала в затылке, переложила несколько листов и углубилась в ход расследования. Папка была набита не только машинописными и рукописными копиями документов, но и личными заметками мисс Грей, а также любительскими фото хорошего качества.

   Суть дела состояла в том, что в июле прошлого года мистер Экройд приобрел некий таинственный артефакт на черном рынке паранормальных реликвий (что само собой запрещалось законодательством).

   Помимо того, что Джереми Экройд заключил незаконную и в целом опасную сделку с продавцом реликвии, он вступил в преступный сговор с нелицензированным некромантом (в этом месте мне стало совсем неуютно) и приобрел у того «отмычку» – особое заклинание для пробуждения заключенного в артефакте фантома.

   Дочитав до заключения лаборатории магической экспертизы, я вытерла выступивший на лбу пот. Сложно. Кое-что было интуитивно понятно, но острый дефицит знаний не давал во всем разобраться полностью.

   Так-так-так… Личность «специалиста от мертвечины» следствию так и не удалось установить.

   Очевидно, подельник Экройда сумел перенастроить артефакт таким образом, чтобы набор слов, выпускавший фантома на свободу, мог сойти за бытовую фразу.

   Вроде как просишь жену приглушить свет, а из подвески на прикроватной тумбочке вырывается деструктивный призрак, иначе говоря, сущность человека, умершего плохой, чаще всего насильственной смертью, и в силу всего этого весьма недоброжелательно настроенного по отношению к миру живых.

   В деле Экройдов фигурировала не подвеска, а старинный браслет в позднеримском стиле, подарок Джереми супруге Люси на годовщину знакомства.

   Разумеется, в эксплуатации артефакта имелись нюансы. Вырвавшись из заточения, словно джинн из бутылки, фантом не стал бы разбираться, кого именно атаковать (чем, собственно говоря, все и закончилось, бедный мистер Экройд – это сарказм).

   Поэтому Джереми подошел к задумке креативно – он собирался активировать браслет удаленно, фразой, произнесенной в телефонном разговоре с женой.

   «Три квадры сыра, три бутылки красного вина, квадр копченой телятины, овощи и бутылка устричного соуса».

   Супруги Экройд готовились к вечеринке в честь годовщины. По просьбе мужа Люси должна была слово в слово повторить продиктованный им список покупок… вслух. Вполне невинная просьба, женщины ведь такие рассеянные. К этому времени браслет был бы уже подарен, и Люси наверняка носила бы его напоказ. Джереми хорошо знал свою жену, она любила похвастаться дорогими подарками мужа.

   Нужно ли упоминать, что со стороны брак Люси и Джереми выглядел сказкой: красавица жена, хрупкая элегантная блондинка, и статный, сексапильный, весьма обеспеченный очаровашка-муж.

   Я перечитала протокол допроса миссис Экройд, до обращения в агентство Фрайта подозреваемой в убийстве мужа, и поежилась. Вот так озвучишь невинный список для бакалеи (он был найден на телефонной полке), а тут откуда ни возьмись – кровожадный призрак.

   Фото супругов Экройд, а также места преступления и браслета я нашла среди других снимков в папке Гортензии. И хотя отпечатки были черно-белыми, в них чувствовалась рука профессионала. Гортензия сама фотографировала улики? Похоже на то. Странно, что ей это позволили. По правилам артефакт должен был храниться в полиции.

   Гортензия Грей, несомненно, была весьма непроста. Ее заметки в формате дневника на полях копий документов свидетельствовали о том, как нетривиально она вела расследование.

   Имя Билла Фрайта упоминалось в них не часто: «отнесла Фрайту первый отчет, Фрайт назначил встречу с клиенткой, подтвердилась непричастность Люси Экройд к гибели ее мужа… Фрайт решил закончить расследование – невиновность миссис Экройд доказана, личность мага, соучастника преступления, не представляет большого интереса для агентства…»

   И мелким почерком, почти неразборчиво, на полях: «Ну разумеется, ведь нам же не заплатят за его поиски!!! А он будет и дальше творить зло!!!»

   Значит, не так уж мисс Грей боготворила своего босса.

   Сам ход расследования привел меня в восторг. Гортензия доказала, что у Люси не было мотива убивать мужа – она многое теряла с его смертью.

   Мне стало окончательно понятно, что таким спецом, как Горти, я не стану. Нужно и впрямь менять профессию. И все же... Слишком многое мне пока не было ясно. Фантомы, артефакты... Где искать детальную информацию?

   — Аля! — я хлопнула себя по лбу. — Чтобы стать частью этого мира, нужно начать думать как часть этого мира! Не может быть, чтобы в Лонгдуне не имелось библиотек! Завтра же туда отправлюсь, с самого утра. Нет, в понедельник! Завтра – выходной.

   Подошла к окну. Дуб никуда не делся, простирая свои ветви над берегом реки. Да уж, наверняка одного такого дубового листочка хватит, чтобы завернуться целиком. Какие же тут у них тогда банные веники?

   Шутки шутками, но поведение Фрайта задело меня за живое. Дело мистера и миссис Экройд попало на первые полосы газет, то есть, случай и впрямь был нетривиальным. А Горти оставили за бортом.

   И эти снимки... Я решила проверить свое предположение и полезла в шкаф. Фотоаппарат мисс Грей, на вид почти как современный... и с пленкой внутри, которую Гортензия, судя по счетчику кадров, не успела отщелкать до конца, лежал в коробке на третьей полке.

   Я училась фотографировать на похожей камере, доставшейся мне от отца. Это было задолго до появления цифровых технологий. Папа был поклонником охоты, но после инсульта уже не мог так шустро бегать по лесам. Вот мы и подарили ему Зенит, в расчете, что отец переключится на менее опасное хобби. Поклонникам фотоохоты папа так и не стал, зато на протяжении десяти лет вел семейную хронику.

   Я приготовила чай и вернулась за стол. В папке присутствовала расшифрованная Гортензией стенографическая запись выступления эксперта по синергетической магии. Какое-то слияние-нарастание полей, переход в антиматерию… Одно мне было ясно: мистер Экройд умер плохой смертью. Изменение тканей внутренних органов, несовместимое с жизнью – отчет судмедэксперта тоже пришлось изучить, и я порадовалась, что не стала торопиться с обедом.

   Никогда не стану задерживаться вне квартиры во время комендантского часа и халатно относиться к антифантомной защите на окнах! Клянусь! Теперь понятно, чего боялись супруги из соседней квартиры, опаздывая домой под вой сирены.

   Очевидно, что после звонка и активации фантома, Экройд намеревался вернуться в супружескую квартиру (убит бизнесмен был в съемных апартаментах на Мюррей-стрит, в уютном любовном гнездышке, где он встречался с другими женщинами). Джереми собирался инсценировать ночное нападение призрака, прорвавшегося через систему противофантомной защиты. Дескать, Люси неплотно завесила одно из окон.

   Но что-то пошло не так. В момент нападения фантома на самого мистера Экройда его апартаменты тоже не были защищены антифантомными роллетами – был день, светило солнце. Убив мистера Экройда, фантом сгорел в солнечных лучах. И если бы не Гортензия, полиция сочла бы его смерть несчастным случаем, произошедшим во время очередного Прорыва.

   Однако инспектор Гором Лексли на свою беду («Глашатай», вернее, Билли Фрайт в своем интервью газете от всей души издевался над честолюбивым полицейским) не любил простых решений и с большим пафосом попытался доказать вину Люси. Мол, это жена, узнав о многочисленных изменах мужа, прокралась вечером в его тайное логово (возможно, в тот момент мистер Экройда почему-то спал), сняла с окна защиту и тихо удалилась.

   Тело еще не остыло, когда ранним утром его нашла приходящая домработница. Но инспектору все уже было понятно. Семьдесят пять процентов преступлений совершают супруги или иные члены семьи жертвы. Мотив? Деньги, ревность... ничего нового. Кто сразу попадает под подозрение, когда умирает муж? Ревнивая жена.

   Гортензия привлекла специалистов, которые сумели доказать, что при воздействии эктоплазмы призраков на тело в органах жертвы выделяется жар, поэтому труп оставался теплым. Затем мисс Грей обратила внимание на браслет, настояла на проведении особой экспертизы (присутствие фантома оставило на украшении характерное излучение), подтвердила алиби Люси на предполагаемый момент смерти ее мужа, собрала показания друзей Экройдов и своих осведомителей с черного рынка реликвий, нашла любовниц Джереми... Кропотливая работа. Фрайту оставалось лишь передать результаты расследования в суд.

   Почему фантом вырвался раньше времени? Это не смогла узнать даже Горти.

   Вряд ли Джереми Экройд был так глуп, чтобы экспериментировать с фразой-отмычкой, держа браслет поблизости. Но подробности своей ошибки он нам уже не изложит. А Люси, освободившись от обвинений и став героиней дня... завела интрижку с Билли Фрайтом, не иначе как в знак благодарности. Было ли Гортензии обидно? Думаю, было…

   …

   С выходом в свет не сложилось – вечером опять пошел дождь, завыла сирена, и Фиби, естественно, не приехала.

   Ночь прошла спокойно, только я несколько раз вставала, чтобы убедиться, что окна плотно закрыты серебряными роллетами. В щели больше не выглядывала, не дай бог увидеть фантома вблизи. Может, они гипнотизируют или убивают взглядом, кто их знает.

   В воскресенье я изучала дом. Поближе познакомилась с миссис Фишер: она прогуливалась с ребенком во внутреннем дворике, а я бродила по нему в поисках сушилок для белья. Вопрос стирки решился покупкой небольшого таза, а вот с сушкой постиранного как-то не складывалось.

   Миссис Фишер немного удивилась и напомнила, что леди обычного и невысокого достатка носят постельное белье, полотенца, чехлы и подушки в городские прачечные, а одежду отдают недорогим частным прачкам.

   Потом, кажется, Дороти решила, что у меня совсем туго с деньгами и, помявшись, сама призналась, что иногда стирает вещи ребенка в тазу, а развешивает их на кухне. Сынишка еще мал и пачкает штанишки, а большая стирка в прачечной с хорошим мылом обходится в четверть асса. Только не стоит говорить об этом маленьком нарушении правил миссис Бирли: та считает, что от влажности в квартирах заводится моль.

   Вечер я потратила на поход в магазин и свинину под острым соусом с гарниром из брокколи. Было изумительно вкусно. Холодильник пополнялся, кошелек – пустел.

   На работу в понедельник добралась сама, без происшествий, на автобусе, чем немало гордилась. В сумке лежала папка с делом Экройдов. Внешность миссис Экройд я выучила по фото и теперь, по крайней мере, могла узнать одну из любовниц Билли, заявись она к нам в офис. Достижение? Несомненно. А вот с остальными персонажами было сложнее.

   Буду улыбаться, решила я. Всем. Улыбаться и кивать. Знакомые сочтут это радостью от встречи, незнакомцы – проявлением хороших манер и дружелюбия.

   Фрайт, увидев меня за массивным столом Гортензии, разве что не станцевал от радости. Ему я улыбаться и кивать не стала. Наоборот, сухо предупредила, что уйду сегодня пораньше. Дескать, самочувствие пока оставляет желать лучшего, неплохо было бы посетить врача, да и дела срочные дома ждут. Билли сразу погрустнел и скрылся в кабинете.

   Утром я действительно нашла письмо от поверенного тети на полочке для почты в прихожей. Господин Митч просил немедленно выслать ему набор документов, включающих мое свидетельство о рождении и выписку из семейной книги. Вроде как со стороны мисс Мэган Грей намечалось какое-то наследство, но я была уверена, что оно пройдет мимо меня. Мистер Митч также намекал, что неплохо было бы мне явиться в деревню Лайонроу собственнолично, но я решила, что пока не готова на подобные подвиги. Да и зачем?

   Горти уехала из Свомпшира сразу после Войны, и даже если тетя иногда участвовала в жизни племянницы, о чем свидетельствовали слова консьержки миссис Бирли, у меня имелось мало доказательств того, что Мэган и Гортензию связывали крепкие семейные узы.

   Проявив смекалку, я отыскала нужные документы в тайном ящике шкафа и сложила их в конверт. Теперь следовало найти почту и проявочную мастерскую. В фотоаппарате Гортензии оставалась пленка, и мне важно было узнать, что интересовало мисс Грей настолько, чтобы запечатлеть это на годы.

   Еще я планировала поход в библиотеку, а лучше – в Британский Архив. Его-то я точно помнила –побывала там во время конференции по психологии. Да, я нахожусь не в Лондоне, а в Лонгдуне, где над городом возвышается крона друидского Дуба. Но архивы имеются везде. А также карты… указатели на улицах и словоохотливые люди, готовые помочь заплутавшей туристке.

   Мистер Фрайт был явно не в себе: по несколько минут просиживал в кабинете, выпуская из трубки отвратительные клубы дыма, затем подскакивал и со встревоженным лицом выглядывал в приемную, словно я могла в любой момент исчезнуть с рабочего места.

   Мой ультиматум явно его встревожил. Гортензия вряд ли часто покидала пост до окончания рабочего дня. Если вообще покидала, а не засиживалась допоздна в офисе. Это было бы вполне в ее стиле, но не моего.

   Затем Билли принялся прогуливаться по приемной, делая вид, что читает газету. Тем временем я изучала свой главный рабочий инструмент. У нас дома некогда имелся подобный печатный монстр под названием «Янтарь». Лет в двенадцать чьи-то шаловливые ручонки исправили «Янтарь» на «Тарань» при помощи белой замазки, зеленой гуаши и черного маркера. Папа долго не замечал, что его любимую печатную машинку переименовали, а заметив, сам стал говорить: «Пойдем-ка мы с «Таранькой» поработаем».

   Папина машинка была отличной электромеханической труженицей – тронь клавиши, и они застучат, а то, что стояло у меня на столе, грозило за пару часов интенсивной работы уничтожить пальчики мисс Грей, пока неухоженные, но почему-то лично мной уже очень любимые.

   Крошечные мозоли на подушечках пальцев Горти свидетельствовали, что она была весьма трудолюбивой машинисткой и мало заботилась о здоровье рук. Меня такой расклад не устраивал. Отныне печатаю только самое необходимое. А машинку надо поискать другую, помягче.

   В держателе торчала бумага. Перед тем, как выйти за кофе, Гортензия напечатала на листе лишь несколько слов заголовка – «Комментарии к делу…». К убийству Экройда? К какому-то новому расследованию? Будем считать, что к делу о таинственном артефакте, ведь именно эту папку таскала с собой Горти.

   Чтобы создать видимость работы, я действительно начала набивать комментарии к делу Экройдов… свои комментарии. Так заработалась, что забыла про Фрайта, пока он не привлек к себе внимание натужным покашливанием:

   — С вами точно все хорошо, мисс Грей?

   — Точно. А с вами, мистер Фрайт? Выглядите вы… не очень, — я заметила на столе довольно симпатичные очки в зеленой оправе, надела их и строго посмотрела на начальника поверх стекол.

   Всегда мечтала так сделать. Перед глазами все поплыло – Горти пока не нуждалась в оптике для чтения.

   Билли Фрайт был из тех людей, кто обычно ложно воспринимает вежливый вопрос о здоровье как проявление искреннего интереса к чужим невзгодам.

   — Я ужасно устал вчера, — пожаловался он, оживляясь. — Было столько дел – и никакой помощи. Мисс Грей, я бы желал… в дальнейшем… хотел бы, чтобы вы не… нарушали график работы агентства. Не срывали бы… мои планы. Я должен был уехать за город… по делам семьи…

   — За город? — очки сползли на нос – Билли Фрайт вздрогнул и поежился. — Спасибо, что рассказали мне о своих желаниях. А я бы хотела жить на дне моря, в саду осьминога, в подводной пещере. Нежиться, глядя на шторм (1). Вот только как-то не получается. Даже хороший десерт в выходные не могу себе позволить. То зарплату вовремя не поднимают, то курсы внешнего наблюдения не оплачивают, не говоря уж об обучении гриму.

   — Зарплату? — растерялся Билли Фрайт.

   — Это деньги, — пояснила я. — Их обычно выплачивают раз в неделю или в конце месяца. Чем выше профессионализм работника, тем щедрее оклад. Я тут на днях прочитала, знаете ли, ваше интервью в газете и убедилась, сколь много разных интересных общественности фактов можно к нему добавить. С подробностями. Подробностей у меня хоть отбавляй. Публике будет интересно узнать, как агентство маленькими шажками шло к победе… и кто именно делал эти шажки. А еще…

   — Мисс Грей, — Билли оперся о стол и потянул за узел галстука. — Я внезапно вспомнил, что как раз сегодня собирался поднять вам заработную плату на десять…

   — Двадцать пять.

   — … на двадцать пять процентов. И со следующего понедельника можете выходить на курсы маскировки и слежки.

   — И грима.

   — И грима, — безропотно согласился Фрайт.

   — Вот и замечательно, — сказала я. — Тогда я, пожалуй, займусь работой, а вы, Уильям, прекратите курить в офисе. Клиенты жалуются. И вообще, примите душ и переоденьтесь.

   __________________________________________________________

   (1)   - Аля цитирует песню Битлз, «Octopus’s Garden», но в этом мире битлов пока нет.

ГЛАВА 5

Я задумчиво посмотрела вслед Билли. Если агентство еще держалось на плаву, это, несомненно, была заслуга Гортензии, а не деловых качеств Фрайта.

   Однако любая уважающая себя детективная контора просто обязана иметь дополнительный штат агентов. Кто-то должен следить за мужьями-изменщиками, чтобы собрать доказательства, а кто-то – встречаться со свидетелями и протирать штаны в архивах. По крайней мере, я именно так представляла себе работу частных сыщиков. Даже Шерлок Холмс нанимал уличных мальчишек и платил осведомителям.

   Вряд ли всем этим занималась мисс Грей. Из ее записей следовало, что некоторые данные приходили к ней извне. Подробности она не указывала, ведь они относились к привычной ей рутине. Но кто-то же здесь ведет бухгалтерию, записывает расходы...

   А если заглянуть вон в те папки в стеклянном шкафу шефа (который как раз вышел выпить чаю в маленьком кафе на углу, пропитанном сигаретным и сигарным дымом от пола до потолка)? Ключик от замка к шкафу валялся в стеклянной вазочке на столе Фрайта вместе со скрепками и булавкой для галстука. Мужчины…

   Бухгалтерию вел сам Билли, довольно старомодно и без особых изысков. К слову, получалось это у него неплохо, но на мой взгляд излишне минималистично. Приход, расход, выплаты...

   «Седьмого апреля выдан чек на десять либр на оплату партии канцелярских товаров».

   «Шестнадцатого апреля оплачен налог в размере...»

   «Двадцатого апреля продлена лицензия… срок окончания – январь 1952 года»

   Билли был послушным налогоплательщиком, и это, несомненно, радовало. Не радовал факт того, что агентство едва сводило концы с концами. Дело миссис Экройд, судя по записям, закрыло большинство дыр в бюджете, но такими темпами они откроются снова.

   Суть проблемы состояла в том, что большая часть дохода никак не протоколировалось… и не контролировалась. Похоже, Билли забирал себе все свободные деньги, не оставляя ничего на развитие бизнеса. Удивительно, как Гортензия вообще выбила из него курсы повышения квалификации.

   Судя по всему, Фрайта полностью устраивало текущее положение дел, и он не собирался что-либо менять. У конторы не имелось даже крошечной финансовой подушки безопасности. А ведь в таком бизнесе случиться могло… всякое.

   А вот и зарплата Гортензии – восемь сотен. Пришлось использовать цены в магазине миссис Рэндал, чтобы определить, много это или мало. Произведя расчеты, я выяснила, что на свою зарплату Гортензия могла бы каждый день покупать три килограмма отборной говядины.

   Однако человек жив не хлебом единым и не стейками. Взять, к примеру, гардероб мисс Грей. Это же форменное безобразие, учитывая, что по дороге на остановку автобуса я заглянула в витрины нескольких магазинов на Логрис-стрит. Обнаружила в них вполне симпатичные платья и костюмы. И шляпки. В говяжьем эквиваленте Горти, может, получила и прилично, но в костюмном – до смешного мало.

   В последний раз посмотрев в книгу учета, я пыталась понять, что чуть раньше зацепило мой взгляд.

   Чеки. Мне стало ясно, как Гортензия оперировала личными финансами. То, что я приняла за блокнот в ее бездонной сумке, оказалось чековой книжкой. Я просто ни разу в жизни не держала в руках банковские бланки в подобном формате и не знала, как это историческое явление выглядит.

   Несколько разграфленных листочков отсутствовали, они были аккуратно вырваны по линии перфорации. В книжке оставалось сорок семь чеков. Итого пятьдесят бланков, чтобы снять деньги или с кем-нибудь расплатиться. И сколько же хранилось на счете Гортензии? Ответ мне могли дать только в банке, его название присутствовало на каждом чеке в виде плотного золотистого тиснения.

   Как раз в банк я и отправилась, закончив работу пораньше (Билли только уныло вздохнул, когда я засунула голову в его кабинет и напомнила о коротком рабочем дне). Мне показалось важным первым делом решить проблему денег. Ведь от суммы сбережений мисс Грей зависела моя финансовая свобода. Может, зря я затиранила босса. Вдруг Горти в долгах как в шелках, а меня уволят.

   Образец подписи мисс Грей я легко нашла на бланке закупки канцелярских товаров. Рука послушно и привычно вывела причудливую закорючку на чистом листе бумаги.

   В столе нашлась и карта Лонгдуна, с подробными маршрутами автобуса, трамвая и метро. Гортензия исчеркала ее какими-то только ей понятными значками: разноцветными кружочками и стрелочками.

   Банк «Западная звезда» располагался на Грейс-стрит, к северо-западу от Лоустоун-офиса. Дуб на карте был обозначен как Древо, и ориентироваться по нему было проще простого.

   Здание банка впечатляло и снаружи, и внутри. Должно быть, в огромном помещении с колоннами, высоким потолком, зеркалами и мраморным полом клиентам вменялось ощущать себя никчемными винтиками огромной денежной машины.

   Я заполнила чек (пятьдесят либр для начала) и только потом обнаружила, что на нем не было проставлено имя владельца счета. Места для заполнения личных данных тоже не было. Слегка волнуясь, я дождалась своей очереди и подошла к окошку обслуживания. Очаровательная блондинка с вежливой, заученной улыбкой безропотно приняла листочек и посмотрела на него через... огромную лупу.

   Мне тоже было видно, что сквозь стекло на чеке проявилось полное имя Гортензии и какие-то причудливые светящиеся спирали.

   — У нас чудесная магическая защита, мисс Грей, — по-своему истолковав мой заинтересованный взгляд, защебетала сотрудница банка. — Можно подделать подпись, но не магический отпечаток. Пятьдесят либр, все верно?

   — Я бы также хотела узнать баланс счета, — облегченно выдохнув, сказала я.

   Продолжая нежно улыбаться, девушка встала и наклонилась к стеклу.

   — Вот здесь, мисс Грей, — наманикюренным пальчиком указала она. — Сверяете свой отпечаток... магическая система делает запрос к нам в банк. Баланс виден всего тридцать секунд, но клиентам обычно хватает.

   Я смущенно кивнула. Бедная девушка. Сколько же раз в день ей приходится объяснять одно и то же? Каждая фраза и каждое движение отточены до автоматизма. И здорово все-таки, что местные магические технологии в чем-то даже круче ноу-хау из моего мира.

   На счете Горти оставалось... тридцать тысяч либр. Негусто, но можно взять большой отпуск и поехать... к морю. Это же Острова. Море здесь непременно имеется.

   Письмо тетиному поверенному я отправила без проблем, подивившись стоимости доставки – всего пять унций. На марке был изображен… Дуб, разумеется.

   Также выяснилось, что желудь, дубовый лист и веточка омелы – самые популярные здесь символы и часто повторяющиеся в различных вариантах логотипы. В большом универмаге в отделе канцелярских товаров я увидела отрывной блокнот для заметок в форме дубового листочка, чернильницу-желудь и стаканчик для карандашей в виде Древа. Прелесть!

   Загребущие ручки любительницы канцелярских штучек сразу же зачесались. Я приобрела несколько коробочек со скрепками, пару миленьких дубовых блокнотов, пачку карандашей с брелочком-омелой и упаковку разноцветных шариковых ручек. Буду считать это своим вкладом в деятельность Гортензии.

   Пользуясь случаем, пробежалась по отделам одежды, обуви и аксессуаров. Присмотрела платье, кофточку и юбку (наведаюсь сюда на выходные), а вот удобным темно-зеленым туфлям решила пока не изменять. Хороша же я буду на каблуках – выше всех мужчин в Лоустоун-офис!

   В проявочной мастерской мне помогли извлечь пленку из фотоаппарата и пообещали выдать снимки на следующий день. Два дела сделаны. Оставался… Главный Архив Лонгдуна, добраться до которого мне помогла карта.

   В Архиве я несколько часов просидела над подшивкой «Глашатая» за десять лет, чувствуя, как встают дыбом волосы.

   Фантомы… души умерших насильственной смертью людей, были секретной разработкой Северного Алемана и Саксонии. В общем, судя по картам, своя Германия, более раздробленная, но от этого не менее воинственная, имелась и в этом мире. И фашизм в ней зародился… своеобразный, но месту и времени соответствующий, магический, так сказать, по принципу: кто не одарен, тот унтерменш. Даже черепа измерять не пришлось – гораздо лучше зерна от плевел отделял уровень магии смерти в тонком теле.

   Узнав, что власть в Европе захватил выходец из партии «Магия без границ» и его стараниями во многих странах узаконено использование магии смерти, несколько государств, в том числе и Эльбон (Туманный Альбион? или как его здесь называли, Острова), создали Союз Противодействия.

   Все, как обычно, началось с попытки применить дипломатию. Алеман на уступки не пошел, и пока Союз созывал съезды и выпускал манифесты, принялся шустро, методом кнута и пряника, подминать под себя соседние страны.

   В основе идеологии Некрорейха лежала концепция господства над живыми и мертвыми. Всем, кто ее не поддерживал, он угрожал использованием армии злобных духов. И не только угрожал, а несколько раз это продемонстрировал. Отвыкшая от подобных проявлений насилия Европа содрогнулась.

   За несколько месяцев вспыхнувшей затем масштабной войны адепты смерти достигли почти всех своих целей, продолжая карать несогласных и награждать примкнувших, шаг за шагом расширяя границы будущего «государства избранных».

   Оказалось, Гортензия знает алеманский, и несколько подписок вражеских газет военного времени помогли мне детализировать общую картину.

   Я с ужасом читала хронику, вытирая холодный пот с лица.

   Сотни обращенных в прах деревень в Восточной Славонии!

   Блокада десятков городов скопищами призраков!

   Тысячи душ убитых, пополнившие мертвую армию Некрорейха посредством отрядов специально обученных некромантов, так называемых «фишеров».

   Ежедневные атаки на города и села, от которых спасали лишь специальные укрытия и срочно разработанные технологии противодействия, вроде серебряных роллетов.

   И все это только за счет использования сверхъестественных ресурсов, а ведь пушки и танки тоже никто не отменял.

   Войска Некрорейха шагали по миру, не оставляя ничего живого на пути и всасывая в себя мертвое.

   Но затем что-то пошло не так. Во-первых, некроманты сунулись на восток, и там им дали прикурить маги, в отличие от европейских не потерявшие духовную связь со своей землей и использовавшие ее природную силу, в том числе и темную. Как говориться, против лома помогает только другой лом.

   Во-вторых, фантомы то и дело начали выходить из-под контроля, обращая свою разрушительную силу против хозяев. А кто обещал, что нечто… запредельное и непредсказуемое будет вечно плясать под дудку крысолова?

   В итоге, война закончилась победой живых, а фантомы остались. «Цепная реакция», — твердили одни научные источники. «Необратимое искажение процессов жизни и смерти», — настаивали другие. Третьи привычно распространяли самые разнообразные теории мирового заговора. И никто понятия не имел, как справиться с Прорывами.

   Аномалии с пробуждением кладбищ и активацией доселе неизвестных захоронений повторялись в Эльбоне почти еженедельно. Графства, наименее пострадавшие от войны, страдали меньше, чем земли, на которых погибло больше всего людей.

   Но самой серьезной проблемой оставались Клиффы, группа северных островов, где во время войны некрорейховцы проводили эксперименты над заключенным. Даже сейчас маги Эльбона не могли прорвать стену искаженного поля мертвой силы, чтобы упокоить жертв концлагерей.

   Теперь все стало почти понятно… и еще более тревожно.

   … Я не заметила, как залы Архива вдруг резко опустели. Ко мне подошла сотрудница библиотеки и настойчиво порекомендовала покинуть здание. Начался дождь, и изо всех репродукторов города звучало предупреждение о приближении комендантского часа.

   Домой я уже не успевала. Чертыхаясь, выскочила на улицу, кляня себя за легкомыслие. Ты ведь уже убедилась, что попала в далеко не благополучное место, и где твое благоразумие, Аля?

   Теперь буду начеку! Только бы найти убежище!

   Улица стремительно пустела. Пока я металась в поисках указателей, народ окончательно рассосался. Похоже, лишь я одна в округе не знала, где искать укрытие.

   Наконец, я отыскала взглядом нужную табличку со стрелкой и двинулась к цели.

   — Мисс?

   Кто-то тронул меня за плечо. А, местный Бобби(*)! Ты-то мне и нужен!

   (* - полицейский в Великобритании)

   — Увы, мисс, — полисмен так сокрушенно покачал головой, словно сам был повинен в нашествии призраков. — Боюсь, убежище на Лейк-стрит уже переполнено, вместимость там совсем небольшая. Ситуация сегодня нестандартная: ветер нагнал тучи с Клиффов всего за полчаса, а Верховный Друид...

   — Но мне-то что делать? — раздраженно перебила я словоохотливого парня, начиная паниковать уже по-настоящему.

   Дождь усиливался. Незаметные в городской застройке прожекторы проснулись и устремили свои ярко-желтые лучи в небо. Сирена выла не переставая.

   — Здесь есть еще одно укрытие, — радостно сообщил полисмен. — Тут... рядом... в здании старого театра... Я провожу вас, мисс.

   Я собиралась кивнуть и ухватиться за руку своего спасителя, но из-за угла Архива, вся в слезах, выскочила молодая женщина. Увидев блюстителя порядка, она устремилась к полисмену. Вцепилась в воротник его плаща и, задыхаясь, начала объяснять: они были в магазине, Тиффани... ее дочь Тиффани... ей девять лет... Она отошла к прилавку с игрушками. Когда завыла сирена, ребенка, должно быть, вынесло вместе с толпой на улицу.

   — Она могла спрятаться, где-нибудь неподалеку. Тиффани всегда прячется, когда боится, и сидит очень тихо, не отзывается, — захлебывалась слезами несчастная мать.

   Бобби растерянно переводил взгляд с меня на повисшую на нем женщину.

   — Помогите ей, — сказала я. — Я сама отыщу убежище, только объясните, где искать.

   Представляю, что чувствовала бы сама, потеряй я свою дочь. Детей у меня не было – сначала карьера, потом болезнь – но я вполне понимала, что такое упустить из виду родного, беззащитного человека в минуту смертельной опасности.

   Я оглянулась, добежав до парка. Облегченно выдохнула: давешний полисмен шагал по улице с маленькой девочкой на плече, а за ним семенила ее мама. Они скрылись за углом. Мелькнула мысль вернуться, но парк был уже совсем рядом, а в небе заискрили зеленоватые вспышки-запятые.

   — Никуда не сворачивать! Здание сразу за прудом! — бормотала я, бодро шлепая по парковым дорожкам.

   Подняла взгляд на небо и тихонько выругалась, заподозрив, что в прошлый раз, когда сидела в своей уютной квартирке и наблюдала свечение призраков через жалюзи, это был не Прорыв, а так себе... Прорывчик. Судя по количеству вспышек, настоящее Нашествие мне доведется увидеть сегодня... вот прямо скоро, если не уже, что совсем не радует.

   Дождь стекал за воротник, туфли начали хлюпать, а ноги в них подворачиваться.

   Показалось темное здание без окон и дверей. И никакого пруда перед ним, только топиари из самшита и отлично подстриженная лужайка. Чтобы вас, любители ландшафтного дизайна!

   — Мисс! — второй раз за день я вздрогнула от радости, будучи окликнутой незнакомцем.

   На лужайке между деревьями, слева от меня, маячила высокая мужская фигура.

   — Помогите! — закричала я, вытирая поток воды с лица. Шляпка сгинула где-то на дорожках парка. — Я заблудилась!

   — Бегите сюда, мисс! — позвали меня. — Быстрее! Они уже здесь!

   Окажись незнакомец трижды маньяком и эксгибиционистом, решила я, выбор у меня невелик: продолжать искать таинственный театр или воспользоваться приглашением темной фигуры в тени платанов. Фантомы или потенциальный охотник на одиноких девушек? Я предпочла второе.

   «Маньяком» оказался высокий мужчина лет сорока на вид в темном плаще и шляпе. Очень высокий мужчина, плотный, широкоплечий... Мне даже пришлось задрать голову, чтобы заглянуть ему под шляпу. Красавцем незнакомец не был, но его сосредоточенное лицо и внимательный взгляд неожиданно меня успокоили.

   — Вы тоже заблудились? — спросила я.

   — Отнюдь, — отозвался тот. — Я здесь... по делу.

   Полагаю, на лице моем отобразилась вся гамма эмоций. Какие могут быть дела в темном парке во время Прорыва? — если я не сказала это вслух, то точно выразила взглядом.

   Незнакомец понимающе хмыкнул и миролюбиво пророкотал:

   — Не бойтесь, у меня есть чем защититься от фантомов. Просто держитесь поближе. Отвратительная погодка, не так ли?

   Уговаривать меня не пришлось. Я встала рядом с незнакомцем и завертела головой, оценивая обстановку. В нескольких десятках метров от нас с неба спускалось нечто бесформенное, полыхающее нехорошим зеленоватым светом. Как если бы кто-то намазал фосфором чучело в виде человека. Или придал медузе форму человеческого тела.

   Фантом двигался толчками, отвратительно дергаясь и переливаясь всем телом, чтобы преодолеть каждый новый метр, но перемещался он довольно шустро. И однозначно – в нашу сторону.

   — Вижу, — сквозь зубы процедил мужчина, когда я тронула его за плечо. — Вот что, леди. Переместимся-ка мы вон туда, где деревья растут поплотнее. Стволы и ветви немного собьют его с толку.

   — Вы хорошо понимаете... ну, их повадки… фантомов? — заинтересовалась я.

   — Неплохо. Положение обязывает. Майкл Корбетт, некромант.

   Я пожала протянутую мне руку:

   — Гортензия Грей, секретарь.

   — Не боитесь некромантов? — Корбетт поднял брови, в его ироничном взгляде мелькнуло легкое удивление.

   — Не знаю, как в обычное время, — призналась я, подумав, — но не здесь и не сегодня.

   Корбетт засмеялся. Смех у него был приятный, непринужденный и какой-то... располагающий.

   — Да уж, местечко нам попалось так себе. Чайку тут не выпьешь и приятную беседу не заведешь. Кстати, насчет темы для беседы... подозреваю, мы с вами сейчас стоим на неопознанной могиле.

ГЛАВА 6

Я невольно попятилась. Хотя… куда тут пятиться – трава, трава, кругом трава. И где конкретно эта могила находится, непонятно. Но Корбетту я как-то сразу поверила. Тем более это объяснило, с какой целью некромант явился в парк во время Прорыва.

   — Мы с коллегами заметили, что это место притягивает одного и того же фантома, — прокричал Корбетт – где-то неподалеку опять истошно взвыла сирена.

   — Того парня? — я ткнула в светящуюся фигуру.

   Один из прожекторов суетливо мельтешил у топиари, но «наш» фантом упорно подбирался к платанам. Радовало, что остальные призраки рассосались по парку, нас игнорируя. И все же я не решилась бы покинуть Корбетта и продолжить поиски убежища.

   — «Парня»? — помедлив, удивленно повторил за мной некромант. — Почему вы решили, что это «парень», а не «девушка… дама»?

   — Но как же… — растерялась я. Вгляделась в светящийся силуэт и неуверенно проговорила: — Ну да, фигура мужская… и лицо… молодой… такой.

   — Вы видите его лицо? — Корбетт резко развернулся к фантому. Тот, словно бы засмущавшись от такого внимания, попятился. — Может, вам показалось?

   — А вы сами не видите?

   — Вижу. Дело в том, что большинство воспринимает фантомов в виде бесполых сгустков, напоминающих людей очень отдаленно. Я некромант, мое зрение натренировано многолетней практикой, а вы…

   А я гостья из иного мира, но сей факт я лучше замолчу.

   — Может, мне действительно показалось, — примирительно согласилась я. — Точно! Показалось! Воображение у меня богатое. Кстати, вам не кажется, что пора паниковать? Еще немного – и он найдет проход между деревьями.

   Фантом кружил вокруг зарослей. Я не ко времени и не к месту вспомнила описание повреждений на трупе мистера Экройда, и мне стало нехорошо. Слияние… нарастание… антиматерия… хтонь какая-то!

   — Что если просто уйти с его могилы? — предложила я, обняв себя руками и все больше замерзая. — Он вообще агрессивный, этот… бесполый силуэт?

   — Не знаю, мы не знакомы лично, — коротко ответил некромант, копаясь в огромной сумке, которую я не сразу заметила в тени дерева.

   — Ха-ха… очень смешно.

   — Чем дольше фантом задерживается в лимбо, тем менее он агрессивен, — пояснил, наконец, Корбетт. — Это старая могила, по моим предположениям, век десятый. Прорыв поднимает всех должным образом не упокоенных мертвых. Тем не менее я бы не стал знакомиться ближе.

   — Вы хотите его выкопать и упокоить?

   — Именно. Для этого мне необходимо знать, где именно он захоронен. Не перекапывать же землю на всей лужайке. Как именно он умер… от чего…

   — Это тоже важно? — удивилась я.

   — Конечно. Если, к примеру, от наводнения… а Река здесь в былые времена разливалась часто… как далеко разбросаны кости. Если смерть не насильственная, почему он остался? Возможно, это был самоубийца… вариантов извлечения тела и обязательных ритуалов – великое множество. Жрецам Древа тоже нужна информация, иначе ритуал может быть проведен неправильно, и налогоплательщики непременно озаботятся вопросом: на что ушли их деньги?

   — Вы работаете на общественных началах?

   — Нет, частным образом. Обычно меня нанимают семьи погибших, владельцы проблемных домов или городские власти. Сегодня я тут от управляющего парком. Нужно провести некоторые исследования, пока фантом рядом. Но проблема в том, что Прорыв сегодня аномально сильный. Наш друг… будем и дальше считать, что это мужчина… нынче необыкновенно активен, а я не могу одновременно отпугивать его и исследовать место.

   — Чем отпугивать? — заинтересовалась я.

   Корбетт продемонстрировал мне извлеченную из сумки ракетницу.

   — Только вместо ракеты – патрон со смесью соли и пепла.

   — Пепла?

   — Разумеется. От дубового листа.

   — А-а-а… поняла.

   Полагаю, что лист – с того самого Древа. Значит, не банные веники, а антифантомное средство. Хотя… одно другому не помешало бы.

   — Давайте вашу пукалку, — я протянула руку. — Покажите только, как перезаряжать.

   Следующие полчаса прошли в атмосфере… почти праздничной. Помимо соли и пепла, патрон содержал немного сигнального порошка, дающего ярко-желтую вспышку. Один выстрел отпугивал фантома примерно на семь-восемь минут, но с каждым разом призрак восстанавливался все быстрее.

   Я обратила на это внимание Корбетта, который как раз водил над травой странным устройством, по иронии как из фильма про охотников за приведениями. Манипуляции сопровождало слабое свечение, которое то выстраивало четкие прямые (и казалось, что они вот-вот превратятся в понятный рисунок), то разбивалось на искры. И тогда Корбетт бормотал под нос что-то ругательное.

   — Я знаю, — невозмутимо отозвался он. — Необъяснимый феномен. Некоторые ученые вообще считают фантомов разумными и способными к адаптации.

   — Надеюсь, они ошибаются.

   — Почти все, мисс Грей. Боюсь, у меня мало что получилось, помехи слишком велики. Мои приборы не могут построить рефлекс. Придется вернуться на это место, но, как вы недавно выразились, не сегодня.

   — Жаль. Думаю, ваш клиент очень зол.

   — Не сомневаюсь. Однако кое-что я все же выяснил, и это продвинет изыскания.

   — Он злится на вас. Вы его беспокоите.

   — Готов это признать. И с этим знанием как-то проживу, привык. Еще немного, и отведу вас в убежище, мисс Грей. Согреетесь и поспите. Что ни говори, вас сегодня мне послали боги, и мне не хочется, чтобы вы заболели.

   Пока некромант упаковывался, я выпустила по призраку еще одну ракету. Судя по наручным часикам Горти, вспышки хватило ровно на три минуты.

   — Вот же дурак, — пробормотала я в сердцах, прицеливаясь. — Всего-то нужно было немного подождать. Мы же добра тебе желаем. Похороним, как положено. И жену твою. Эй, у него кусок копья торчит из спины. Это нормально?

   … Мы вышли на перекресток парковых дорожек. Пространство, куда только достигал взгляд, было полно призраков, но они почти не обращали на нас внимания.

   — Итак, я был прав, большое и старое захоронение, — пробормотал Корбетт себе под нос.

   — Учитывая, что у нашего джентльмена было копье в спине, а во-о-он у того – стрела в шее, то да... большое и очень старое, — согласилась я.

   Пусть ракетница и не являлась серьезным оружием, с ней я чувствовала себя намного увереннее. Но основной причиной того, что меня даже потянуло подшучивать над ситуацией, был, разумеется, Майкл Корбетт. Он знал, куда идет и что делает, его острый взгляд перемещался от одного зеленоватого сгустка к другому, и если что-то его настораживало, мы меняли маршрут.

   — Нет, в убежище я вас не поведу. Опасно, — после нескольких замысловатых кругов по дорожкам признал, наконец, некромант. — Слишком они сегодня активны. Вы не сочтете неприличным пересидеть Прорыв в моей каморке... тут... неподалеку?

   — И пересижу, и неприличным не сочту,— поспешно сказала я. — А каморка – это хорошо, особенно если в ней все окна закрыты серебром.

   — В ней не вообще нет окон, а дверь толстая, — отозвался Корбетт, сворачивая на слегка присыпанную гравием неасфальтированную тропку. — Осторожно, здесь скользко.

   Я вцепилась в руку некроманта, оглядываясь и целясь в приблизившегося фантома. Но опустила ракетницу, рассмотрев, кто перед нами.

   У этой девушки было такое несчастное лицо... и мысли. Она плыла над газоном, заламывая руки. Ее ребенка убили, и десять веков спустя она все еще искала его могилу.

   — Кто были эти люди? Вы успели определить? Нашли вторую могилу... жены того мужчины? — я забросала некроманта вопросами.

   — Нашел. Перезахороним обоих.

   — Они ведь были мирными людьми, а их всех...

   Корбетт заметил, что я запыхалась, и сбавил шаг.

   — Полагаю, мисс Грей, с вашей бесценной помощью мы, наконец, отыскали место Темной Резни. Теперь ее, конечно, переименуют в Роудстоунскую, по названию района. Массовое убийство в поселении беженцев, — уточнил некромант, — инициированная тогдашним королем Утром Пятым. Темное волшебство согнало жителей нескольких деревень с их земель, и они пришли искать защиты в Лонгдуне… Нам сюда.

   Впереди темнело явно старинное, но неухоженное здание. Мы обошли его со стороны автомобильной дороги и по узкой лестнице спустились к поржавевшей двери.

   — Бывший трактир, — Некромант кивнул наверх, лязгая ключами. — Тайное местечко контрабандистов. Город выделил деньги на реставрацию, но они, как обычно, потерялись по дороге. Я арендую подвал с условием ничего не портить и не проводить в нем свои некромантские обряды. Проходите, мисс Грей. Здесь темно, но я зажгу лампу. Электричества нет, зато имеются старая добрая керосинка и камин.

   Камин был великолепным, большим, довольно чистым и главное, до сих пор работающим. Корбетт быстро разжег пламя и набросил на продавленное кресло покрывало, весьма напоминавшее конскую попону. Я, наконец, получила возможность сесть.

   Ног, от холода и долгой ходьбы, я уже не чувствовала. Туфли раскисли, и я поставила их поближе к очагу. Корбетт помог снять плащ и повесил его чуть сбоку от камина рядом со своим. Влажное платье липло к спине, и я немного приспустила покрывало, чтобы она накрыло мне плечи.

   Когда Корбетт вышел в соседнюю комнату, по всей видимости, заменявшую ему кладовку и кухню, я быстро стянула мокрые чулки и повесила их на подлокотник кресла. Стало тепло и почти хорошо. А когда появился некромант с подносом, на котором громоздились горячий чайник, открытая банка телячьей тушенки и коробка галет, жизнь окончательно наладилась.

   — Если они пришли попросить о защите, — продолжила разговор я, — зачем было так жестоко их убивать? Можно было просто... прогнать.

   Чай... Боже, он был горячим и сладким. Я осушила чашку в пару глотков и потянулась к чайнику.

   — Ешьте мясо, — порекомендовал Корбетт, с аппетитом жуя галету. — Макайте печенье прямо в банку, вот так. Я не шокировал вас своими манерами и сервисом? Ем я здесь не часто, это из запасов на случай Прорыва.

   — Манеры... — усмехнулась я. — Это слишком большая роскошь для голодного человека.

   — Верно подмечено, — улыбнувшись, кивнул Корвет. — Н-да… седьмой Прорыв с Клиффов, а месяц только начался. И старые кладбища поднимаются... — некромант задумчиво уставился на галету, по которой стекал кусочек мясного желе. — Король Утер Пятый не был трусом, Он хотел защитить жителей Лонгдуна. В то время тут был город, довольно большой по тем меркам. Раз беженцев не спасла богиня их деревни, рассудил Утер, значит, на них проклятие. И чтобы те темные боги, что, возможно, следовали за ними по пятам, не разозлились на Лонгдун...

   Корбетт замолчал. Я и так все поняла. Жертвоприношение. Разом решились две проблемы: и беженцев больше не нужно было содержать, и темных богов умаслили. Темные боги… богини в каждой деревне… просто приму это как должное.

   От сытости и тепла потянуло в сон. Чтобы отвлечься, я начала разглядывать подвал. Окон в нем действительно не было. Вдоль стен тянулись полки с ретортами. Напротив входа стоял старенький диван... А еще имелся письменный стол, покрытый газетами и тоже уставленный колбами и пробирками. Каков бы ни был запрет, свои эксперименты некромант все же проводил.

   Корбетт вдруг покраснел. Я проследила за его взглядом и поняла, что он заметил сохнущие на подлокотнике кресла чулки. Виновато пожала плечами.

   — Мисс Грей, — прокашлялся некромант, глядя на свои руки. — Ваши способности не уникальны, но очень редки. Подумайте. Возможно, вам стоит сменить профессию, чтобы приносить большую пользу обществу. За дар хорошо платят. Ваша помощь сегодня... меня очень впечатлила. Это не только возможность избавить город от опасности, но и перспектива изучить интереснейший период Эльбонской истории. Мы искали лагерь немного дальше, а этот участок... здесь в войну упала бомба, вот и ошиблись. Хотя я неоднократно подчеркивал, что фантомы в Роудстоунском парке слишком пассивны для военных смертей.

   — Предлагайте мне переквалифицироваться в некроманты?

   — Не обязательно. Но я мог бы подыскать вам место...

   — Нет, извините, — вспомнив грустную призрачную даму, потерявшую своего ребенка, я невольно передернула плечами. — Понимаете, мы... женщины... мы эмпаты от природы. Если мы чувствуем чужую боль... сильно... часто... постоянно, рано или поздно это сказывается на нас не самым благоприятным образом. Поверьте, я знаю, о чем говорю. Не могу сказать, что полностью довольна нынешним местом работы, но там... по-своему интересно. А вы сами, мистер Корбетт, что видите вы? Что чувствуете?

   — Вижу силуэт. Могу определить пол. Ощущаю... лишь сильные эмоции. Обычно это гнев... и энергетический голод, но иногда встречаются отчаяние, уныние, непонимание, потерянность... Или желание поделиться своей болью. Неважно, что несут фантомы. Для человека опасны и их гнев, и их способность пробуждать сочувствие.

   — Они и вправду могут быть разумны?

   — Если бы были, это давно бы заметили. Призраки существовали всегда. Имеются, конечно, заявления, интервью... даже целые книги медиумов, некромантов, жрецов… о контактах с мертвыми душами, — неохотно признал Корбетт, — но фактов в них на унцию, а домыслов – на золотой. Мисс Грей, у меня есть подушка и покрывало. Я постелю вам на диване.

   — Вы очень добры, — с благодарностью сказала я, поняв, что если на миг закрою глаза, усну прямо так, — но вы сами...

   — Посплю в кресле. Мне не впервой приводить сюда заблудившихся. Все-таки парковое убежище расположено очень неудобно, не все его находят.

   … Когда я проснулась, Майкла Корбетта в подвале не было. На столике, за которым мы пили чай, лежала записка: «Когда будете уходить, просто прикройте дверь. Еще раз подумайте над моим предложением, мисс Грей. Город будет вам благодарен. М.К.»

   Домой я добралась на автобусе. Разводы грязи на плаще сначала немного смущали, но потом я заметила, что многие лонгдунцы этим пасмурным