Оглавление
АННОТАЦИЯ
Заочно разорвав помолвку с директором ведьмовской академии, я больше не являюсь студенткой его учебного заведения. Поводов для радости теперь нет и словно никогда уже не будет, ведь я обменяла свою свободу на жизни родных. И вот я сижу в заточении уже четвертый день, ожидая сигнала для побега…
Да чтоб к вам Главная ведьма в отпуск прилетела! Почему нельзя было сделать все так, как я просила?! Ведьмочка, полностью вошедшая в силу, так не договаривалась!
ГЛАВА 1. Чистейшая ложь
Стоя у подоконника, я читала наговор полной тишины. Он появился в гримуаре сегодня утром. Как и прежде, о новых открывшихся страницах я узнавала, просто проснувшись. Каждая строчка отпечаталась в моей памяти, но гораздо больше мне нравилось видеть текст бабушкиных записей перед собой.
Кроме самих наговоров там имелись и заметки на полях, и вот они так легко в памяти не всплывали. Только если их вызывала какая-то ассоциация.
За окном неспешно опускались на землю белоснежные крупные хлопья. Молчаливые деревья с давно опавшими листьями стояли под тонкой вуалью снега, будто завороженные тишиной. Глядя за окно на белое нетронутое полотно природы, я ощущала умиротворение, но ровно до того момента, пока моя дверь не распахнулась без стука.
Даже не оборачиваясь, я уже наперед знала, что так беспардонно ко мне врывается только Пелин.
– К тебе там пришли, – усмехнулся он необычно зло.
Я даже обернулась, взглянув на него с непониманием. Ко мне сюда прийти мог разве что только ветер. Никто не знал, где именно находится особняк, снятый Калианом.
– Это шутка? – усомнилась я в правдивости его слов.
– Тиана, не трать мое время. Я сказал, что к тебе пришли. И... – Прищурив веки, он будто пытался пронзить меня взглядом. – Будь паинькой. Одно неверное слово, любой намек – хоть взглядом, хоть жестом... Если он попробует забрать тебя отсюда, я его убью.
Услышав последнюю фразу, я сделала спешный шаг вперед, будто собиралась тотчас бежать, но сама же себя и остановила. Еще не верила, что Барсвиль пришел за мной. Робкая надежда раскрывалась в душе огненным цветком. Все эти четыре дня я ждала любого сигнала о том, что наконец могу сбежать, оставив Каля с носом, но, побывав сегодня у родителей, поняла, что они до сих пор находятся у Ворти в заложниках.
Я оправдывала это тем, что Элеот после моего грубого отказа не захотел мне помочь. Не захотел связаться с братом после того, как я ушла. Моей приоритетной целью было спасение семьи, и именно по этой причине я не стала сама призывать Барсвиля через помолвочное кольцо. Знала, что он меня не поймет, не услышит, спасет сначала меня, а подвергать свою семью такой опасности я не имела права.
Но вот он наконец пришел за мной, а я не знаю, к чему готовиться.
– Без дурости, – напомнил мне Пелин, едва я проскользнула мимо него в коридор.
Старалась идти медленно, размеренно, чтобы успокоить бушующее сердце, но все равно то и дело убегала вперед своего конвоира. Однако стоило мне появиться на лестнице и впиться взглядом в знакомую, такую желанную фигуру, как я замерла, не имея сил сделать еще хотя бы шаг.
Как и всегда, господин Эйлер выглядел идеально. Черный плащ с высоким воротником-стойкой скрывал его фигуру, но в прорезь между двумя бортами проглядывался темно-синий камзол. Темные брюки, высокие сапоги с налипшим снегом. Впервые в его руках я видела трость с позолоченным наконечником и необычным навершием в форме головы льва.
Голову Барсвиля венчал солидный черный цилиндр, из-под которого по обеим сторонам лица спускались светлые волосы.
– Я думал, что столичные сплетники лгут, – произнес он, будто цедя слова сквозь с силой сжатые зубы. – И как это понимать, Тиана?
Тон его голоса, выражение лица, напряженная поза – все указывало на то, что Барсвиль еще не был в Ведьмовской академии магии, а значит, не получил от меня послание через домовиков. Вся моя надежда была именно на них: я знала, что на этих чудесных существ можно было положиться, но сейчас...
Что я могла сказать ему сейчас? Ровным счетом ничего из того, что на самом деле хотела прокричать. Оставалось только выпроводить ведьмака за порог, чтобы он скорее вернулся в свое учебное заведение и все понял.
– Как вы узнали, что я здесь? – спросила я, стараясь, чтобы голос не дрожал, а звенел, будто от недовольства.
Сама себе казалась высокомерной снобкой, вот так взирая на него с самой верхней ступеньки лестницы. Пелин уже давно обошел меня стороной и теперь стоял у ее основания, готовый в случае необходимости проконтролировать каждый вдох нашего директора. Здесь он подчиняться его приказам был не обязан. Здесь он имел полное право расправиться с тем, кто без приглашения ступил на защищаемую им территорию.
– И это все, что тебя волнует? – усмехнулся Барсвиль зло. – Я ехал в карете навестить сестер Ваэрти сегодня, когда мельком увидел в соседнем экипаже твое лицо. Не верил. До последнего считал, что просто ошибся, но, когда ты вышла из экипажа здесь, перед особняком, я понял, что на этот раз столичные сплетники оказались правы. «Юная, не окончившая обучение ведьмочка в любовницах у самого желанного ведьмака столицы». Так как это понимать, Тиана?
– Как это понимать? – усмехнулась я, на самом деле расстроившись по поводу слухов и сплетен.
От такого пятна будет слишком сложно отмыться. Не для себя – плевать на репутацию, когда на кону жизни моей семьи! Но для Барсвиля...
Захочет ли он взять в жены девушку, о которой судачит самый крупный город империи?
Сделав глубокий вдох, я гулко выдохнула:
– Я забрала свои документы из академии. Теперь я учусь на дому. Извините, но я устала после длительной поездки и не располагаю временем для пустых бесед.
– Пустых? – в ярости прикрикнул он, а я впервые видела его настолько злым. – Вот, значит, как ты заговорила? Несколько дней назад ты согласилась стать моей женой, Тиана! А теперь даже не удосуживаешься спуститься ко мне!
Ощутив на себе удивленный взгляд Пелина, я поняла, что эту встречу нужно срочно заканчивать, пока она не перешла в бесполезное выяснение отношений. Не хотела давать им с Калем новый рычаг для давления на себя, так что, начав медленный спуск по ступенькам, смотрела в желтые глаза Барсвиля и говорила прямо, пусто, твердо:
– Я никогда не стану вашей женой, господин Эйлер. Вы и сами прекрасно понимаете, что это невозможно. Мы с вами слишком разные, и дело не только в происхождении.
– Но ты же любишь меня, Тиана! – Ярость в его глазах сменялась осознанием.
Больно. Мне было больно произносить каждое лживое слово, но я должна была. Должна была как можно скорее выставить мужчину за дверь и убедиться, что он покинул территорию особняка.
– Не люблю и никогда не любила, – подошла я к нему совсем близко, глядя устало и лениво, всем своим видом показывая, что сейчас просто зря трачу время. – Ваша мама, как ни странно, оказалась права. Мне нужны были только ваши деньги, лорд Эйлер. Но нашелся кандидат побогаче. Да и щедрость его не знает границ. Тот дом, куда сегодня я ездила, был подарен Калианом моим родителям.
Ох, Главная ведьма! Лишь бы понял! Лишь бы запомнил мои слова! Лишь бы спас их – сегодня или завтра – и сумел передать мне весточку!
Не зная, куда себя деть, куда спрятать взгляд и дрожащие руки, я зачем-то потянулась к его шейному платку, чтобы оправить его, но моя рука была зло и резко перехвачена за запястье.
И этот миг осознания! Всего секунда, когда наши взгляды встретились. Моя рука дрожала. Потому что дрожала я вся.
Ощутив, как напрягся Пелин сбоку от нас, увидев краем глаза, как он потянулся за своим мечом, я вырвала свою руку и отвернулась. Сделала шаг, второй, чтобы обернуться через плечо.
– Согласитесь, быть любовницей императора гораздо лучше, чем быть женой просто лорда. Ваш брат, удивительно даже, понял мои замыслы раньше вас, – заливисто рассмеялась я, тонко намекая на то, что Барсвилю нужно срочно к Элеоту, нужно в академию, где домовые ему все расскажут.
Отметив, как ведьмак опешил, как буквально потерял дар речи, я едва не кинулась к нему. С трудом удержала себя от опрометчивого поступка, и только сердце будто резали ножом. Оно истекало кровью, болело, просило рассказать всю правду прямо сейчас, но я не могла.
Случись сейчас что-то с Пелином, и Каль узнает об этом мгновенно по их внутренней магической связи. Тогда пострадают мои сестры и родители.
– Дверь позади вас, лорд Эйлер, – напомнила я, всеми силами выпроваживая ведьмака, а сама начала подниматься по лестнице.
– Вы дрянь, студентка Бейн. Я рад, что мы не успели пожениться.
Каждое слово вонзалось в искалеченное сердце острыми иглами. Я держала спину прямо, старалась не горбиться, но стоило входной двери с грохотом закрыться, как силы покинули меня целиком.
На обитые ковром деревянные ступени я просто упала, понимая, что не могу больше сделать ни шага. Тихие, немые рыдания вскоре обернулись диким звериным воем. Однажды в лесу рядом с нашей деревней несколько дней подряд душераздирающе выла серая волчица, потерявшая своего волка.
Я сейчас была той самой волчицей, хотя глубоко в душе и надеялась, что все образумится, стоит Барсвилю просто вернуться в академию.
– А ты не говорила, ведьмочка, что являешься невестой лорда Эйлера, – недовольно произнес Пелин, поднявшись по лестнице мимо меня.
– Это уже не имеет никакого значения. Он никогда не примет меня после! – воскликнула я с ненавистью, с трудом выпрямляя спину.
– Умойся, скоро вернется Каль, – обернулся он на верхней ступеньке, взглянув на меня с презрением. – Ты должна быть сегодня особенно красивой.
Найдя в себе силы на то, чтобы подняться на ноги, я схватила ближайшую вазу с цветами. Они венчали все квадратные участки переходов на перилах, украшая тем самым лестницу.
Размахнувшись как следует, я бросила вазу прямо в Пелина, но парень увернулся и рассмеялся, снова продолжив путь как ни в чем не бывало. Голос его теперь звучал отдаленно и уже из коридора:
– Сорок шестая ваза за четыре дня. Ты решила изморить Каля тратами? Мелко ходишь, ведьмочка.
Его насмешливый тон раздражал.
– В следующий раз я подожгу этот особняк, – прошептала я, совершенно не придав значения его словам об «особенной» красоте.
И зря.
ГЛАВА 2. Ложные чувства
– Страсть моя, ты идешь ужинать? – подкрался Каль ко мне со спины, пока я стояла у подоконника в выделенной мне спальне.
Обняв, он попытался поцеловать меня в шею, но я вывернулась из его рук, оставив с недовольным выражением лица. Впрочем, через миг он снова улыбался, что заставило мое ведьмовское чутье насторожиться.
В прошедшие дни он совсем не выглядел умиротворенным. Напротив, часто отрывался на мне за мои бесконечные отказы и нежелание соприкасаться с ним даже руками. Теперь же он галантно протянул мне ладонь, продолжая мило улыбаться, но, осознав, что свои пальцы я в нее не вложу, убрал руки в карманы брюк.
Это никак не сходилось с его обычным поведением! Да в первый день он искренне желал убить меня, размазать, уничтожить! Это на второй и третий уже пытался раздраженно соблазнить. И вот пришел четвертый день: тактика снова поменялась, но ведь он-то не изменился. Лишь притворялся обходительным, пропуская меня вперед, самостоятельно открывая для меня двери и помогая присесть за стол в столовой, с почтением отодвинув стул.
Однако имелось и еще одно несоответствие, что сразу бросилось в глаза. Сегодня в столовой было накрыто только на нас двоих, а обычно с нами ужинал еще и Пелин.
При этом как было накрыто! Создавалось впечатление, что ужин не иначе как праздничный! В центре усыпанного разнообразными блюдами стола стоял канделябр в компании пузатой вазы с цветами. Воск на всех пяти свечках медленно оплывал.
Я взглянула на Калиана с нескрываемым подозрением.
– Вина? – предложил он и, не дожидаясь моего ответа, наполнил мой бокал.
Себе щедро плеснул из другой бутылки. В противовес почти черному напитку в моем бокале, его напиток имел насыщенный янтарный цвет.
Я не торопилась прикасаться ни к еде, ни к напитку.
– Как прошла твоя поездка к семье? – спросил он, будто его это действительно интересовало.
Я промолчала. Не считала нужным отвечать. Вообще не считала нужным с ним разговаривать.
– Даже не хочешь поблагодарить меня за то, как они теперь живут? – усмехнулся, накладывая себе нарезанное на куски запеченное мясо.
– Не хочу, – наложила и я себе салат, выбрав его как самое безопасное блюдо среди этих изысков. – Я прекрасно знаю, что твоя милость закончится в тот же день, когда тебе надоест добиваться меня.
– Дерзишь? – Взгляд его сделался сальным, неприятным, а я только осознала, что это, похоже, уже не первый бокал горячительного в его руках за сегодняшний день. – Но мне это даже нравится. Как насчет того, чтобы выпить за твою семью?
Взглянув на свой бокал, я даже не пошевелилась. Хотела бы выпить воды или отвара, но никаких других напитков на столе больше не имелось. Либо вино, либо янтарная дрянь, которую так жадно уничтожал Каль.
Так и не дождавшись от меня ответа, парень снова выпил и поинтересовался:
– Хочешь, расскажу, чем сегодня занимался?
– Мне все равно, – произнесла безразлично и решила отвлечь себя салатом.
Наколов на вилку овощи и еще котел знает что, я положила искомое в рот и начала усердно жевать, а через несколько секунд уже не знала, за что хвататься. Рот горел, язык нестерпимо жгло, а слезящиеся глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит.
Не найдя ничего лучше, я схватила бокал с вином и залпом осушила его. Острота не ушла целиком, но притупилась однозначно.
– Зачем столько перца? – выдохнула я, часто дыша.
– Наверное, повар перестарался, – с довольной улыбкой произнес Каль. – Еще вина?
Через несколько минут под пустую болтовню парня я поняла, что сегодня останусь без ужина. Что бы я ни пыталась попробовать, абсолютно все имело ярко выраженный привкус острого перца. Создавалось впечатление, что им было пропитано каждое блюдо, включая десерт.
Осушив еще один бокал, я разочарованно откинулась на спинку стула. Неужели решил взять измором? Заморить голодом – куда уж падать еще ниже? А впрочем, уж лучше умереть от голода, чем добровольно разделить с этим мерзавцем ложе.
– ...Жаль, что я пока не могу вывести тебя в свет, – закончил Каль очередные свои пустые размышления, в которые я даже не пыталась вникнуть, и неожиданно предложил: – Может, потанцуем?
– С чего бы? – удивилась я.
– Потому что я так хочу. Ты не можешь мне отказать, Тиана, не помнишь? Любая моя прихоть, любое желание, – произнес он медленно, внимательно наблюдая за мной. – Но сейчас я не настаиваю. Сегодня я много думал и осознал свою ошибку. Понял, что добиваться твоего расположения силой бесполезно. Завтра утром я тебя отпущу. Но сегодня прошу провести со мной этот вечер. Провести так, как если бы ничего этого не было. Как если бы мы снова оказались на маскараде и танцевали под мелодию ночи, а ты с увлечением оттаптывала мне ноги. Тогда ты еще не знала, кто находится под маской, и надеюсь, что со мной настоящим тебе было интересно.
– С тобой настоящим? – переспросила я, пораженная до глубины души. – А все эти дни ты кем тогда был?
– Тем, чье самолюбие было неоднократно уязвлено, – вдруг опустил он взгляд на свои руки, словно ему было стыдно смотреть мне в глаза. – Когда ты живешь с пониманием, что по щелчку пальцев можешь получить что угодно, а на очередной щелчок тебе отвечают щелбаном, это, знаешь ли, выбивает из колеи.
Я не знала, что сказать. Была обескуражена, сбита с толку. Последние четыре дня прошли для меня как в центре беспощадного пламени – в болях и муках, но теперь по всему выходило, что противостоять мне больше некому. Тот, кто по своему желанию стал моим врагом, намеревался меня отпустить из собственного плена.
– А моя семья? – спросила я, ощутив, как от волнения меня бросило в жар.
Стащив с колен салфетку, я начала ею обмахиваться. Разум отказывался верить в происходящее. Неужели все так просто? Завтра утром я просто уйду?
– Утром я отзову надсмотрщиков. Дом оставлю им. Нотариус составит документы на переход права собственности.
– Это... очень щедро с твоей стороны, – не нашлась я что ответить.
– Теперь мы можем все забыть и просто потанцевать?
Я не хотела танцевать. Все во мне не желало прикасаться к Калю, подходить к нему близко, но, коротко кивнув, я поднялась на ноги. И едва устояла. Если бы парень меня не подхватил, крепко обняв за талию, рухнуть бы мне прямо на пол!
– Коварное вино на голодный желудок – не лучший напиток для юной девушки, – произнес он шепотом, склонившись к моим пересохшим губам.
– Не лучший, – подтвердила я, с трудом фокусируя на нем свой взгляд.
Облик парня будто расплывался перед глазами. Шею и щеки пекло. В столовой был растоплен камин, и, казалось, я задыхалась от его жара. Горело лицо, вырез платья и то, что скрывалось под ним.
Стоило Калю сделать шаг в сторону вместе со мной, и голова моя сразу же пошла кругом. Щелчок пальцев, и в столовую кто-то вошел, а следом заиграла тонкая пронзительная песня скрипки.
Один шаг, другой. Я едва ощущала пол под ногами.
Один взмах ресниц, другой. Я видела перед глазами лицо Барсвиля. Его пожелтевшие от сжирающей изнутри страсти глаза, его тонкую мягкую улыбку. Так хотелось прикоснуться к его лицу пальцами, обрисовать овал. Желание ощутить на губах поцелуй казалось просто нестерпимым.
Я так скучала, так сильно скучала. Эти четыре дня в разлуке стали для меня худшим испытанием и...
Замерев в миллиметрах от его губ, я отшатнулась от ведьмака словно от огня. Тело не слушалось, его вело в сторону, но я упрямо устояла, схватившись рукой за спинку стула.
– Нет. Барсвиля здесь быть просто не может, – проговорила я вслух, а язык заплетался. – Не подходи ко мне! – воскликнула я что есть мочи и выставила вперед руку, едва неБарсвиль попытался сделать шаг по направлению ко мне.
Пронзительная мелодия скрипки оборвалась.
– Тиана, что с тобой? Ты не рада меня видеть? – произнесла подделка.
К его губам прилипла незнакомая ухмылка, отчего все лицо, казалось, перекосило. Но и оно расплылось, когда стул под моей рукой не выдержал напора и опрокинулся. Я упала на пол вслед за ним, потеряв единственную опору.
– Ну что же ты, Тиана? Я же пришел спасти тебя, – сделал мужчина шаг по направлению ко мне, и флер, витавший перед его лицом, на мгновение развеялся.
Как можно дальше от Калиана в этот момент я готова была даже ползти. Но вместо этого вспомнила, что я ведьма, и призвала свою метлу. В окно столовой, разбивая стекло на осколки, она ворвалась и запрыгнула древком ко мне прямо в руку, когда псевдоБарсвилю оставалось дойти до меня лишь несколько шагов.
Опоил! Калиан Ворти посмел меня опоить! Все, что он говорил, было ложью, лишь бы запудрить мне голову, лишь бы выждать время, когда зелье начнет действовать.
А оно действовало! Так действовало, что я едва соображала, кто я, борясь с безудержным желанием кинуться в объятия господина Эйлера. Все мои мысли витали вокруг него, вокруг его губ, глаз, рук...
– Тиана, ты не можешь улететь от меня и прекрасно об этом знаешь, – проговорил Каль, с усмешкой остановившись, деловито сложив руки на груди.
– Не могу, – подтвердила я, цепляясь за метлу обеими руками. – Но могу взлететь так высоко, как только позволят силы. И спрыгнуть. Мой труп украсит твой сад, Калиан Ворти.
– Ты не сделаешь этого, – рассмеялся он, сделав еще один осторожный шаг. – Иначе я убью всех твоих родных.
– В этот момент мне будет уже все равно, – улыбнулась я сухими губами и оседлала метлу у самого пола.
И именно в этот момент двери в столовую с грохотом распахнулись, а к нам ворвался не кто иной, как Пелин, чей облик мгновенно также поплыл. Он же, тяжело дыша, и сообщил:
– Проклятый Эйлер штурмует главные ворота.
ГЛАВА 3. Неподдающиеся
Услышав, что настоящий Барсвиль штурмует главные ворота особняка, я гулко с облегчением выдохнула. Не знала, был ли он в ведьмовской академии. Не знала, спас ли моих родных. Но слезы облегчения покатились по щекам, потому что он пришел как нельзя вовремя.
Оставалось понять, как действовать лично мне. Спалить этот особняк дотла я желала больше всего на свете.
– Рано радуешься, ведьмочка, – выплюнул ближайший псевдоБарсвиль зло. – Я его уничтожу. Поймай ее!
Больше я не думала ни секунды. Мысленно отдав приказ метле, я стрелой пролетела через разбитое окно, оцарапав кожу торчащими осколками. Но боль была не важна, кровь была не важна. Все, что было важно для меня сейчас, – это ведьмак, который штурмовал ворота проклятого забора, защищающего особняк.
Выше, выше, еще выше! Крепко вцепившись в древко метлы, я поднималась так высоко, как только могла. Метла слушалась неукоснительно, повинуясь малейшей мысли, даже намеку на изменение курса.
А Пелин не отставал. Парализующие серебристые сферы проносились мимо меня, словно молнии, взрываясь, осыпаясь мелкими серебряными частицами. На фоне темного, затянутого тучами неба они смотрелись восхитительно, но только ведьмы и ведьмаки знали, насколько эта красота убийственна.
Попади один такой в меня, и я превращусь в живой камень, не способный двигаться.
– Сдавайся, ведьма! Все равно не посмеешь сбежать! – донеслось мне в спину.
Я резко сменила направление, рухнув вниз, пронесшись мимо ведьмака, практически сшибая его с метлы.
Но только практически. Перевернувшись, слетев с древка, он уцепился за него одной рукой, затем сумел взяться второй и в итоге подтянулся, усаживаясь обратно.
А погода начинала бушевать с новой силой. По снежной глади стелился белесый туман, занимая с каждой секундой все большие и большие территории. Небо казалось непроглядным. Порывистый ветер расшатывал кроны, пронизывал до самых костей и бросал снег в лицо. Снежинки, будто иглы, впивались в щеки, и это отрезвляло, заставляло думать, не поддаваться влиянию зелья.
Чернильная сфера пролетела в миллиметрах от моего лица, на расстоянии вдоха. Обернувшись, я сделала круг и остановилась на пути у Пелина. Это было уже слишком! Черный цвет производимых материальных чар означал не что иное, как смерть.
Зависнув в воздухе, Найкл тоже замер напротив меня. Между нами было шагов десять – пятнадцать. Я отлично видела его самодовольную улыбку. Я отлично видела его руки, что мастерили новый наговор.
Удар, удар, еще удар! Я не жалела больше, не полагалась на совесть, не видела черту между добром и злом. Отстаивала свою жизнь, свое право на свободу, а потому била чистой силой. Она была похожа на бесформенный сгусток энергии, не имеющий единого цвета.
Он уворачивался. Раз, другой. Пытаясь предугадать его следующий бросок, определить сторону, в которую он уйдет, я швыряла магию, но слишком поздно поняла, что таким образом он просто хочет ослабить меня.
По его довольной улыбке поняла и мгновенно перестала играть по его правилам.
– Что? Выдохлась, ведьмочка? – прокричал он победно.
А затем мы оба услышали треск. Он усиливался с каждой секундой, вызывал выражение непонимания на лице ведьмака и, вероятно, чувство приближающейся опасности. Пелин даже по сторонам от себя посмотрел, стараясь отыскать угрозу, но все, что он увидел прежде, чем рухнул на землю вместе с метлой, припечатанный осколками безжалостных молний, – это моя улыбка.
Победная улыбка.
Не тратя больше времени, я развернулась и полетела к главным воротам. Поднявшись вверх, чтобы пролететь над крышей особняка, увидела Барсвиля. Он стоял за воротами совершенно один и раз за разом бил магией по защитному куполу, что трещал, но никак не желал опадать.
От каждого удара стена из чар подсвечивалась зеленым, и я наконец могла увидеть протяженность защиты. Она шла по всему периметру забора. Но защищала ли от перехода изнутри?
Набрав скорость, я максимально прижалась к метле так, чтобы вершина древка находилась впереди. Закрыла глаза, зажмурилась, буквально слилась с метлой.
Удар!
От защитного купола мы с метлой отлетели так, будто нас отпружинило, отшвырнуло. Потеряв равновесие, утратив скорость и направление, я рухнула вниз на серую подъездную дорогу перед воротами, присыпанную тонким слоем снега. Острая боль пришлась на правое плечо. От удара я на миг лишилась зрения, нырнула в кромешную темноту, но сделала все, чтобы не отключиться, не потерять сознание.
Привкус металла во рту. Пульс стучал в ушах вместе с шумным тяжелым дыханием, перекрывая все звуки, кроме одного – звука взрыва.
Меня отшвырнуло еще раз. Вместе с ударной волной явился и грохот, что опустился на землю тишиной, будто я потеряла еще и слух.
Кое-как поднявшись на ноги, опираясь на верную подругу – метлу, я повернула голову к воротам. Но их больше не было, просто не существовало. И защитного купола тоже не было. Прямо передо мной в магической зелени зияла дыра, через которую Барсвиль пробежал без каких-либо усилий.
Пробежал и обнял меня, схватил, поднял на руки, прижимая к себе так болезненно крепко.
– Все будет хорошо, слышишь? – на грани сознания различала я его голос. – Я эту малолетнюю тварь на ингре...
Слова директора ведьмовской академии оборвались резко. Что-то порывисто толкнуло его вперед. Упав на колени, он выронил меня на снег, а его руки скрючились, будто прямо сейчас их выворачивало от боли. Подбородок был задран к небу, светлые волосы развевались на ветру.
А сверху над ним за его спиной высился донельзя довольный Каль.
Вжух, вжух, вжух. С коротким свистом на дорожке перед дырой в заборе, окружая нас со всех сторон, появлялись черные плащи с золотыми нашивками. Щека мерзла от налипшего снега, но сил подняться уже не было.
– За проникновение на территорию чужой собственности наказание по закону – смертная казнь, лорд Эйлер. Вы не знаете законов империи, в которой живете? – насмешливо вопросил Калиан и кивнул своим плащам: – Уносите.
Медленно закрывая веки, я еще видела, как, взяв под руки, другие ведьмаки утаскивали Барсвиля в неизвестность.
ГЛАВА 4. Последняя надежда
Один раз, когда я тяжело болела, мне не удавалось отличить сон от реальности. Я бредила тем, что, казалось, видела наяву, но на самом деле этих событий никогда не происходило.
Проснувшись утром, я отчаянно надеялась, что все, что случилось ночью, мне просто приснилось. Что солнечный свет, заливающий комнату через окно, расскажет мне о новом дне только хорошее. Что я вдруг обнаружу себя больной, а вокруг меня снова будет виться обеспокоенная мама, что лечила любые болезни медвежьим жиром, крепким отваром с вареньем и добрыми историями.
Но мамы не было. В кресле у кровати сидел абсолютно счастливый Каль.
– Проснулась, ведьмочка? – улыбнулся он, пока я натягивала одеяло до самого подбородка, осознав, что лежу в одном нижнем платье. – Хорошо тебя вчера помотало. И Пелина тоже. Что же ты молчала, что твой уровень дара позволяет тебе управлять погодой? Мы могли бы это использовать.
– Как? – прохрипела я, медленно осознавая, что, кажется, застудила горло.
А может, и сорвала криком.
Не помнила. Я ничего не помнила с того момента, как парализованного Барсвиля утащили ведьмаки в черных плащах с золотыми нашивками.
Но я ждала. Мести, наказания, воздаяния за все то, что сотворила вчера. За рухнувшие планы Каля по моему соблазнению. За попытку сбежать.
А еще я ждала ответа. Ответа на вопрос, который никогда не осмелилась бы задать вслух. Потому что сама мысль о том, что будет с Барсвилем, уничтожала меня до основания.
Этот идеальный мужчина был моей слабостью, и теперь Калиан об этом знал.
– Император всегда собирает вокруг себя погодников. Если кто-то из высокородных лордов или леди отказывается платить, всегда можно заставить их это сделать, наслав шторм, ураган, бурю, сносящую все на своем пути. Или как сегодня. Ты наслала на столицу хмарь и серость в последние дни – она появилась с твоим приездом, но погодники утром разогнали тучи, утихомирили ветер. А знаешь почему?
– Почему? – спросила я едва слышно.
– Потому что сегодня во дворце день развлечений. И я приглашаю тебя посетить их вместе со мной, ведьмочка. – Увидев, как я открыла рот в намерении отказаться, ведьмак медленно покачал головой. – Ты не имеешь права на отказ. Я и так слишком долго выполнял твои прихоти. Ты – моя собственность, а значит, будешь делать то, что я скажу. Пей отвар и собирайся. Новое платье на кресле. Жду тебя в столовой.
С этими словами он вышел из спальни, насвистывая нечто веселое, а вместо него вошла служанка. Женщина прятала взгляд, старалась не смотреть на меня вовсе, но действовала сноровисто.
Принюхавшись к стакану, что был наполнен мутной желтой жидкостью доверху, я определила исцеляющую настойку, разбавленную бодрящим отваром, но выпить все до дна оказалось не так просто. Руки не держали, тряслись и дрожали, а тело сопротивлялось любой попытке сесть.
– Помогите мне выпить, пожалуйста, – попросила я, проклиная себя за слабость.
На грани сознания появилась мысль, что Каль мог снова меня опоить, но, сделав первый глоток, я развеяла любые сомнения, потому что пила уже и то и другое и по вкусу могла отличить расхождения с оригинальными рецептами.
Через пять минут я уже смогла дойти до ванны, но без помощи служанки навряд ли справилась бы быстро. Да и платье шнуровалось позади, скрепляя жесткий корсет до невозможности сделать вдох.
Новое платье мало отличалось фасоном от прежних. Юбка облегала бедра, нескромный вырез подчеркивал грудь, а второй – обнажал спину до линии поясницы. Но было и то, что смиряло меня с таким нарядом, – высокий ворот, за которым я ощущала мизерную толику спокойствия.
Забрав волосы в скромную прическу, служанка проводила меня до столовой. Наверное, я бы могла дойти и сама, но силы возвращались постепенно, и в надежности собственных ног, в их крепости я пока была не уверена.
При моем появлении ни Каль, ни Пелин, глядящий на меня волком, не удосужились подняться.
Стул с противным скрипом я отодвигала для себя сама.
– Ешь. Не хватало еще, чтобы ты при императоре грохнулась в обморок, – приказал Каль, откладывая газету, которую просматривал.
И я действительно попыталась поесть. Дрожащими руками взяла несколько кусочков нарезки в дополнение к каше, но протолкнуть в себя так и не смогла ни кусочка.
В горле стоял ком, и избавиться от него никак не получалось. Правда, причиной его возникновения был совсем не Пелин, обещающий сверлящим взглядом моей персоне ужасные муки за то, что посмела поджарить его.
– Что будет с Барсвилем? – спросила я, выпустив из пальцев бесполезные приборы.
– А я-то все гадал, как надолго тебя хватит, – оскалился Ворти в неприятной усмешке. – Ты знаешь мою цену, ведьмочка. Одна ночь, и он будет на свободе без каких-либо претензий с моей стороны. Я отзову все свои обвинения.
– Никогда, – выдохнула я с ненавистью, сжимая пальцы в кулаки.
Небрежно пожав плечами, Каль легко, абсолютно будничным тоном заметил:
– Значит, сегодня ты своими глазами увидишь, как его казнят. Поторапливайся. Император не станет ждать.
Натянув темно-синий плащ, подбитый мехом, я садилась в карету и совершенно не верила в сказанное Калианом. Сидя рядом на скамейке, он увлеченно смотрел в окно, будто лучась изнутри прекрасным настроением. Хмурым, злым и угрюмым выглядел его брат, разместившийся напротив нас.
– Едва удостоишься внимания императора, обязательно присядь в глубоком реверансе и не поднимай глаз от пола, не вставай до тех пор, пока он не даст дозволение или не оставит тебя. Ты все поняла? – спросил Ворти, когда наш экипаж тронулся по подъездной дороге.
– Поняла, – выдохнула я безразлично.
А сама во все глаза смотрела на восстановленные ворота. От вчерашнего прорыва не осталось и следа, будто битвы за жизнь, за свободу там никогда не происходило.
Страшный сон, кошмар, наваждение. Кто в своем уме позволит казнить лорда? Нет, я не верила словам Каля, а потому оставалась относительно спокойной и…
И снова зря.
ГЛАВА 5. Не тот брат
Всю дорогу до центральной части города я сидела словно на иголках. Пыталась отвлекать себя тем, что видела сквозь небольшое окошко, но дороги и здания слились для меня в единое снежное полотно. Перед глазами стоял только Барсвиль, его улыбка, его глаза и тот последний миг, прежде чем я уплыла в темноту обморока.
– Подъезжаем, – произнес Каль, отвлекшись от научного труда какого-то знаменитого следователя.
– Мы еще даже первые ворота не пересекли, – сонно отозвался Пелин, не открывая глаз.
Опершись на спинку обитой мягкой тканью скамьи, он как будто дремал, но я все равно чувствовала на себе его взгляд. После вчерашнего оставаться с ним один на один я попросту боялась.
Впрочем, я всегда могла повторить трюк с молниями, ведь в нашем соглашении не было ни слова о том, что я не могу вредить Пелину.
Сосредоточившись на видах уже проснувшейся столицы, я безразлично наблюдала за тем, как экипаж приближается к широким внушительным воротам, что венчали высокий крепкий каменный забор. Через каждый метр вокруг него стояли постовые в нарядных золотых мундирах и черных плащах…
С золотыми нашивками. По всему выходило, что мою семью охраняли ведьмаки, подчиняющиеся напрямую императору.
Извозчик даже не остановился перед воротами. Едва увидев карету, постовые кинулись открывать проезд. Но это и правда были только первые ворота. Мы проехали еще шагов пятьдесят, прежде чем пересекли вторую границу защиты. Третья оказалась еще шагов через двести. Будто город в городе или крепость, на которую в любой момент могли напасть.
Неужели Верховная ведьма настолько боязлива? Неужто ей есть чего опасаться?
Я не знала, что скажу им: императору и его супруге. В голове не имелось ни единой мысли, но я была готова к тому, чтобы просить, умолять за себя, за своих родных и за Барсвиля.
Я ждала этой встречи как ничего другого, чтобы раскрыть Их Величествам глаза на их наследника. Была уверена: они сегодня же лишат его любых привилегий за все те злодеяния, что он совершил против моей свободы.
Такие, как Калиан, не должны были править никогда.
Подъездная дорожка, ведущая к широкой лестнице, была полностью очищена от снега. Вереница из пустых разноцветных экипажей стояла чуть дальше. Слуги уводили лошадей, вероятно, чтобы дать им отдохнуть, в то время как их хозяева приехали развлечься.
Карета остановилась, выученный лакей открыл дверцу, а я поняла, что нехорошее предчувствие никуда не пропало, а только усилилось. Потянувшись к часам на своей шее, я задержала дыхание, но стрелка в виде метлы мирно стояла на своем обычном месте.
Здесь мне ничто не угрожало.
– Пошевеливайся, – окликнул меня Каль.
Из экипажа он выбрался первым. Следом за ним вышел Пелин, и только потом настала моя очередь. Такие правила диктовал этикет, основанный на старшинстве титулов.
Каждый шаг по серым мраморным ступенькам давался мне тяжелее предыдущего. Я будто и правда шла на казнь в этот солнечный день. Но атмосфера резко изменилась, стоило нам войти в холл.
Насколько монументально, несокрушимо выглядел дворец с его окнами-бойницами снаружи, настолько же роскошным он оказался изнутри.
Невообразимо огромная люстра украшала зеркальный потолок, давая столько света, сколько не было днем на улице. Начищенный мрамор под ногами блестел частичками золота, а широкая лестница на пролет выше делилась на две, извиваясь змеями.
Картины, зеркала, напольные вазы со свежими букетами. У потолков рядом с белоснежными колоннами вились такие же белоснежные птицы, сотворенные из камня. Но здесь было тяжело дышать. Каждый квадрат этого дворца был пронизан магией, чарами, что глубоко впитались в стены.
– Плащ, – поторопил меня Каль, насмешливо глядя на мое изумление, уже передав свою накидку слуге.
И не сказать, чтобы дворец произвел на меня хорошее впечатление. Хотела бы спросить про Главную ведьму. Живет ли она здесь? Находится ли прямо сейчас? Но боялась своими вопросами натолкнуть ведьмаков на размышления о том, зачем я их задаю.
– Пойдем. До встречи с императором у меня еще есть дела. Посидишь пока в моих покоях, – направился Каль к лестнице, минуя слуг, словно пустое место, не стоящее внимания.
– Здравствуйте, – шептала я, слегка кивая тем, кого встречала на пути.
– Сонная муха и та живее, – фыркнул Пелин у меня за спиной, и я поторопилась подняться выше.
Лестницы с их пролетами действительно напоминали змей, хотя с этого ракурса, пожалуй, больше походили на извилистые оленьи рога.
Та лестница, что уходила влево, через два этажа привела нас в коридор, в котором было необычайно темно и тихо. Вооруженные мечами молчаливые ведьмаки при этом стояли везде. Словно статуи, они застыли практически у каждой двери, что несколько не вписывалось в мои планы. Я даже не понимала, как узнать, в какой стороне искать Верховную ведьму или кого-нибудь из ведьм Первого круга.
Но это были еще не все проблемы. Двери на этом этаже, судя по действиям и шепоту Пелина, открывались исключительно наговором. Наговором, который я сумела разобрать по его губам.
В просторную безликую гостиную я вошла второй. Интерьер мало отличался от комнат того особняка, который ведьмак снимал в столице.
– Отсюда не выходить, – напутствовал меня Каль, спешно меняя простой черный камзол на почти такой же, но с золотой вышивкой и пуговицами.
Гардеробная, спальня, кабинет, нужная комната, комната для слуг и гостиная. Наш дом в деревне был гораздо меньше, чем все эти помещения. Неудивительно, что в коридоре было так мало дверей.
– А если я захочу пить? Или есть? – стояла я у окна, отмечая внизу неспешно прогуливающихся ведьмаков в черных плащах с золотыми нашивками.
– Здесь все есть, – указал он рукой на столик в окружении двух кресел. – И без глупостей. Мое терпение не безгранично.
Я казалась себе натянутой струной. Ждала, что вот-вот мы с Пелином опять останемся одни, и тогда месть за вчерашнее неминуемо настигнет меня, но мне впервые за последние дни повезло. Найкла Калиан забрал с собой, действительно оставив меня в одиночестве.
Секунда, две, три… Я смотрела на дверь в ожидании, что она вот-вот распахнется, но, осознав, что в ближайшее время сюда никто не вернется, я ринулась в спальню, где видела выход на широкий полукруглый балкон. Однако, рванув на себя ручку, я разочаровано выпустила ее из пальцев.
– Не может быть! – в ярости прошипела я и, вспомнив услышанный наговор, повторила его одними губами.
Впрочем, и это не помогло.
Тогда я рванула обратно в гостиную, желая проверить единственную дверь, ведущую в коридор, но и она оказалась заперта так, что ее не брали никакие чары. Видимо, защита была установлена конкретно на магию Пелина и никто другой снять ее не мог.
Но я не сдавалась. Оставалось еще четыре окна. Проверяла я их одно за другим, но открыть смогла лишь последнее – то, что находилось в комнате для слуг. Оно вообще не было защищено чарами.
Открыла, глубоко вдохнула морозный воздух и замерла, услышав неясный скрежет откуда-то из гостиной.
Медленно прокравшись обратно, я определила место, откуда исходил странный звук. Это была стена рядом с камином, за которой располагались чужие покои.
Вооружившись кочергой, я вновь глянула на часы. Стрелка стояла на одном месте.
Скрежет повторился, но стал сильнее, будто ближе. Та самая стена на миг задрожала и словно провалилась в глубину. Еще через миг кусок цельного камня, повинуясь приказу отточенного механизма, неспешно отъехал в сторону.
Серое облако пыли рассеялось, и кочерга выпала из моих ослабевших рук, с громким стуком приземлившись на деревянный пол.
– Я знала, что этот мерзавец солгал! – бросилась я на шею к изрядно пыльному Барсвилю.
Вся его белая рубашка оказалась в паутине и серой россыпи, но меня это не волновало. Прижавшись к его губам, глядя в бесконечно родные глаза, я на миг застыла каменным изваянием.
Потому что это был не Барсвиль.
– Не хотелось бы тебя прерывать и сознаваться, но это я, – усмехнулся Элеот, обнажая знакомую ямочку на щеке.
Я отпрянула от него как от огня. Отвернулась, до боли закусив ладонь, и заставила себя успокоиться.
Голос мой прошелестел безжизненно:
– Где твой брат?
– Готовится к показательной казни, – ответил ведьмак глухо.
Подобравшись ближе ко мне, он попытался обнять меня за плечи со спины, но я скинула его руки и отошла к окну.
Не верила. Просто не верила в происходящее, но глаза против воли наполнялись слезами.
– Его и правда казнят, – прошептала я.
Горло перехватило спазмом.
– Я знаю, – произнес Элеот и все же подошел ближе.
Мягкая улыбка коснулась его губ. Взгляд сделался хитрым, лисьим. Он попытался тронуть меня за плечо еще раз, но ладонь повисла в воздухе, так и не добравшись до меня.
Теперь мы смотрели друг на друга – глаза в глаза.
– Я пришел сказать, что тебе не о чем переживать, малышка. Я все улажу.
– Уладишь? Как? – рассмеялась я, чувствуя, как подкатывает истерика.
– Улажу, – настойчиво повторил он. – Главное, запомни вот что: быть в нескольких местах одновременно я не смогу, поэтому, как только тебе передадут от меня записку, где бы ты ни находилась в этот момент, седлай метлу и немедленно улетай. Если это произойдет там, в особняке, значит, мои люди сняли защитный купол и времени у тебя в обрез. Бросай все и тут же улетай к границе на север, поняла меня? В таверне «Глаз василиска» тебя будут ждать твои родные.
Я не могла вымолвить ни слова. Часто-часто закивав, сморгнула повисшие на ресницах слезы и не препятствовала, когда Элеот вытер их большими пальцами, взяв мое лицо в свои ладони.
Его улыбка была уверенной, дарующей спокойствие, но отчего-то грустной.
– Ты правда поможешь ему? – спросила я, оглушенная стуком собственного сердца.
– Конечно, помогу. Он ведь мой брат. Не реви, ведьмочка, сопли потекут, – усмехнулся он и протянул мне черный платок. – Знаешь, о чем я сожалею больше всего на свете?
– О чем? – спросила я, вытирая слезы.
– Когда матери понадобилась подмена для преподавателя по полетам, я был первым, кому она предложила занять это вакантное место. О своем отказе я буду сожалеть всегда.
Приподняв мою безвольную ладонь, склонившись, словно перед леди, он коснулся ее губами, оставляя короткий, едва ощутимый поцелуй.
А я напряглась. Всем телом напряглась, почувствовав…
– Ты что? Прощаешься со мной? – изумилась я, глядя в карие глаза, в глубине которых поблескивала желтизна.
Обойдя меня, медленно двинувшись к тайному ходу, уже почти рядом с ним Элеот обернулся.
– У всего есть своя цена, ведьмочка. Надеюсь, вы обретете свое счастье.
– Элеот!
Я кинулась за ведьмаком в тот же миг, но меня будто пригвоздило к месту. Приклеило магией! Когда мне все же удалось достичь стены, проход за братом Барсвиля уже закрылся.
ГЛАВА 6. Казнь невиновного
Голова шла кругом от догадок, намеков и переживаний, а потому к тому моменту, как Каль вернулся за мной, я едва ли что-то соображала.
– Бледная как поганка, – скривился он, увидев меня, сидящую на диване. – Не могла привести себя в порядок? Ты сейчас предстанешь перед императором и придворными, высшими чинами!
– Плевать, – ответила я, и он замахнулся.
Но вовремя вспомнил о магическом договоре. А я даже не дернулась.
Опустошение. Я испытывала опустошение и разочарование. В себе. Потому что не спросила у Элеота о главном. Об императоре, о Главной ведьме, о моем желании прилюдно обратиться к ним, чтобы мерзавец Каль не смог ничего сделать с моей семьей. Кому, как не им, судить великих лордов своей империи.
– Ударь ее, – приказал Ворти брату.
Медленно переведя взгляд на Пелина, я честно сказала:
– Попробуешь ударить меня, и я превращу тебя в мешок с костями.
– Ты забываешься, – прошипел Каль сквозь зубы. – Но ничего. Я напомню тебе твое место.
Наверное, ему искренне хотелось схватить меня за руку, да побольнее, но все, что он смог, – это бросить в меня мой же плащ. Идти по темным коридорам нам пришлось недолго. Один этаж вниз, и мы оказались в большом светлом зале, из которого на огромный балкон вели сразу три двустворчатые стеклянные двери.
Дождавшись, когда слуги откроют створки, Каль вывел меня на балкон, где уже собрались десятки разодетых в меха придворных. Между ними сновали слуги, что разносили напитки и закуски, однако к одному конкретному месту им было не прорваться из-за скопившегося народа.
Именно в эту толпу Каль меня и потащил.
– Реверанс, – прошипел он сквозь зубы.
Улыбающиеся дамы низко склонялись перед ним, приседая в реверансах. Мужчины словно вытягивались и коротко кивали, выражая почтение. Но Калиан будто и не замечал их, напролом следуя к своей цели.
Когда и последняя вереница пар расступилась, я воспряла духом. Единственный, кто мог позволить себе сидеть в удобном кресле, в то время как все другие стояли, – это император.
Однако радовалась рано.
Кутаясь в меха, сидя на шкуре убитого животного, у ног неповоротливого властителя разместилась яркая, экстравагантная темноволосая девушка. Тучный император словно собаку кормил ее виноградом на глазах у всех присутствующих.
Но тем не менее даже сейчас она занимало место куда выше, чем кто-либо другой. Ее шкура лежала на второй ступеньке постамента, в то время как золоченый трон возвышался на третьей.
– Калиан, мальчик мой! – радостно воскликнул властитель.
Помня настоятельное шипение, я низко присела в подобие реверанса. Абсолютно не знала, как делать его правильно, да и не это было сейчас главным. Я хотела, чтобы меня заметили и услышали.
– Рад, что ты хотя бы сегодня пришел вовремя, – усмехнулся император, едва не расплескав содержимое своего бокала. – А это, полагаю, та самая ведьмочка, о которой вот уже несколько дней судачат мои придворные. Хороша, но простовата. Мог бы выбрать кого посимпатичнее.
– Меня мой выбор пока устраивает, Ваше Величество, – неприятно ухмыльнулся Каль.
Я на него могла смотреть только искоса. Никто не разрешал мне встать и выпрямиться. Ноги уже начинали дрожать от напряжения.
А еще было жаль замерзшую в ожидании внимания фаворитку императора. Не понимала, как Главная ведьма могла это терпеть.
– Дерзишь, подлец? Но полно тебе. Сегодня у меня прекрасное настроение. И у Ирджины тоже, – император небрежно похлопал фаворитку по спине. – Сегодня оклеветавший ее лорд расплатится за свой длинный язык.
– Ваше Величество! – выдохнула я, не сдержавшись. – Взываю к вашему милосердию! Лорд Эйлер не виноват! Ему пришлось…
– Кто позволил тебе говорить? – рассерженно оборвал мою речь император, скривившись, будто раздавил таракана сапогом. – Приструни свою любовницу, пока это не сделал я. Начнем, пожалуй.
Худшей пощечины я не могла себе представить. Откланявшись, Каль схватил меня за рукав плаща и потащил дальше к краю балкона. Видела в его глазах столько ярости, что казалось, он сейчас скинет меня вниз, но нет. Не осмелился. Только предупредил:
– Еще раз посмеешь открыть рот – и больше не сможешь открыть его никогда.
– Жалеешь, что привел меня сюда? – усмехнулась я зло.
Не понимала. В голове не укладывалось, что это сборище и есть великие лорды и леди империи, а этот напыщенный индюк – наш император. Теперь я даже не сомневалась, кто выбрал Калиана себе в преемники.
Как можно не выслушать того, кто обращается к тебе за помощью горячо и искренне? Как можно прилюдно унижать тех, кто ничем этого не заслужил? И куда смотрит Главная ведьма – женщина, взявшая на себя обязательства защищать и сохранять империю, ее граждан и весь ведьмовской род? Все эти люди были не в себе.
– Жалею, что вообще связался с тобой, – толчком заставил он меня повернуться лицом к площади.
За что и поплатился. Ожогом прямо на той руке, которой посмел толкнуть.
Магический договор наказывал без промедления. Яростное шипение стало мне бальзамом для израненной души.
– Так отпусти, – усмехнулась я, с тревогой всматриваясь в площадь.
По ту сторону импровизированной сцены через распахнутые ворота набивались горожане. Они толкались, кричали и теснили друг друга, рассредоточиваясь по главной площади Арконии. Лишь на одну тропинку никто не смел ступить. Она была выбелена светлой краской и вела от тяжелой металлической двери прямо к висельнице.
Здесь, на этой площади, казнили только высокородных преступников, провинившихся перед империей и наделенными властью.
Петля мирно покачивалась на ветру. Палач в черной балаклаве ждал своего часа.
– Отпустить? Нет, Тиана, я хочу получить удовольствие, удовлетворение. И получу, пусть и несколько иным способом, чем рассчитывал. Хотя… – Взгляд его остановился на вырезе моего платья. – Ты все еще можешь меня остановить, – кивком указал он на висельницу.
Плотно сжав губы, стиснув зубы, я следила за той самой дверью. Стоило императору махнуть рукой, как море из людей разом стихло, а злосчастная створка со скрежетом распахнулась.
Ноги у меня подкосились. Пальцами вцепившись в балюстраду, я во все глаза следила за фигурой в белой рубашке. Тропинка вильнула в сторону, и я смогла рассмотреть антимагические наручники. Преподаватель по истории демонстрировал нам их, когда мы проходили эпоху инквизиторов.
Лицо… Я всматривалась в знакомое лицо, и он тоже будто искал меня глазами. Это был не Барсвиль, нет. Я убеждала себя в этом. Не Барсвиль. Это был Элеот. Элеот, что приходил ко мне попрощаться, уверив меня, что его брат будет жить.
– Останови это, – произнесла я, не узнавая собственный голос.
Я не была готова к таким жертвам. Да, сердце мое искренне радовалось тому, что Барсвиль спасен, что он не умрет из-за зажравшихся мерзавцев, считающих себя вершителями судеб.
Но Элеот… Это ведь был Элеот. Я просто не смогу быть счастливой, зная, что это счастье построено на смерти невиновного. Как вообще мы потом будем жить? Как я буду смотреть в глаза Барсвилю, зная, что его брат погиб из-за меня?
– Что ты сказала? – довольно усмехнулся Калиан.
Мерзавец, подлец, ублюдок!
– Немедленно останови казнь, – произнесла я четко, ясно, повернувшись к нему лицом.
А толпа неистовствовала. Придворные сходили с ума, горожане кидались в пленника тухлыми овощами, желая поглазеть на зрелище.
– Пожалуйста, – выдавила я из себя сквозь с силой сжатые зубы.
Я смогу жить с позором. Смогу. Отстрою себе домик в лесу, как бабушка Аглонья, и буду помогать деревенским. Ведьма никогда не останется без работы.
Но никогда я не смогу жить, зная, что могла все остановить, но не сделала этого. Не будет жизни со знанием, что кого-то из-за тебя лишили жизни.
– Пожалуйста что? – издевался Каль, явно ощущая свой триумф.
– Я хочу, чтобы ты провел со мной ночь, – выдохнула я, игнорируя презрительную улыбку Пелина, который мои слова отлично слышал.
– Великолепно, – ответил счастливый Ворти и вернул взгляд на виселицу.
Не понимая происходящего, я повторила:
– Казнь останови. Ты обещал!
– Я ничего тебе не обещал, – широко улыбался Каль, наблюдая за тем, как Элеот поднимается на возвышение.
Палач закрепляет петлю, а он наконец находит меня глазами. Находит и улыбается, обнажая выразительную ямочку на щеке.
Не помнила себя, когда призвала чистую магию, но она будто не откликнулась. Только камни в форме ромба, украшающие балюстраду, загорелись, ослепляюще зажглись зеленым сиянием.
– Кто посмел колдовать у меня во дворце?! – услышала я яростный голос расположившегося неподалеку императора.
Деревянный люк в полу под ногами Элеота резко открылся. Светящиеся камни один за другим полопались, разлетаясь на мелкие осколки, что яростно впивались в живую плоть.
Мой отчаянный сумасшедший крик, щедро сдобренный чистой силой, которую больше не сдерживала защита дворца, потонул в сотне других.
ГЛАВА 7. Побег
Весь путь обратно я провела словно в бреду. Схватив меня на руки, Пелин открыл зеркало, чтобы перенести меня через него, пока истерящие лорды и леди покидали балкон вслед за своим трусливым императором.
– Попытка покушения на императора! – кричал он же, спешно унося свои широкие чресла. – Казнить! Немедленно казнить!
Что было дальше, я уже не видела и не слышала. Мы оказались в выделенной мне спальне в особняке. Сгрузив меня на кровать поверх покрывала, Найкл встал рядом и посмотрел на меня с нечитаемым выражением на лице. Ни слова, только взгляд, осознающий или уже осознавший, что назад дороги нет.
Широкая неестественная улыбка легка на мои губы, отчего он тотчас же отшатнулся от кровати.
Следом из второго зеркала вышел Калиан и, сложив руки на груди, встал рядом с братом, мрачно взирая на меня. Дыхание его было глубоким, шумным, словно он испугался или долго бежал.
Слезы текли по моим щекам сами собой, а я буравила двух братьев взглядом, обещающим все смертные муки, и шептала только одно слово:
– Ненавижу.
– Ты хоть понимаешь, что не сегодня-завтра тебя казнят, идиотка? Во дворце запрещено применять чары! – взвился мой бессменный охранник.
– Оставь, Пелин. Поделом. Сейчас нужно понять, как пострадаем из-за этого мы. Я свяжусь с отцом.
С этими словами Калиан направился на выход из спальни. Мой голос нагнал его уже в дверях:
– Если мне суждено умереть, я заберу вас с собой.
Остановившись, он обернулся.
– Готовься к ночи, мерзавка. Твоя семья все еще у меня. Пелин, за мной.
У меня не было сил на то, чтобы подняться с постели. Оба брата вышли, но я продолжала бессмысленно смотреть в потолок. Впрочем, через час или два я все же скинула меховой плащ и обувь, устало пробираясь в ванную.
Холодная вода не отрезвляла. Ни единой мысли, ничего вообще, кроме желания расправиться с обидчиками. Наверное, именно так ведьмы в прошлом и становились злыми. Их пытались сломать, но они не ломались, а лишь становились озлобленнее, ожесточеннее. Когда-то они надеялись на спасение, но никто так и не пришел их спасти.
И тогда им пришлось спасать себя самостоятельно.
Я помнила про записку, ждала ее. Служанка заходила несколько раз, то предлагая спуститься в столовую на обед, то отведать его прямо в спальне.
Глядя на еду, я абсолютно ничего не хотела. Я просто ждала.
Когда служанка зашла в третий раз, за окном начали сгущаться сумерки. Ветер заставлял рамы и стекла дрожать, снег не давал рассмотреть через окно хоть что-нибудь.
За окном бушевала снежная буря. За окном бушевала моя душа.
– Лорд Ворти вернулся домой, – сообщила мне служанка несколько скованно.
– Мне все равно, – безэмоционально отозвалась я и вдруг увидела сложенный в несколько раз клочок бумаги, что был буквально брошен мне на колени.
Неверяще мазнув по женщине взглядом, я раскрыла долгожданную записку и прочитала только одно слово: «Улетай».
Кресло я освободила в два счета. Схватив гримуар, призвала метлу. Ее у меня отобрали после прошлого полета, но проблем я в этом не видела. Уже через миг она ворвалась в спальню, разбивая очередное окно, и прильнула к моей руке.
Служанка испугалась, вскрикнула, тем самым напомнив о себе.
– Пусть все слуги немедленно покинут особняк. У вас минута, – припечатала я, седлая метлу как есть.
Босая, без плаща. Закрепив гримуар под корсетом платья, я пригнулась и вылетела в окно.
И едва не соскользнула с метлы, когда особняк затрясся, а неведомый грохот послышался будто из-под земли.
Я знала, что у меня мало времени. Знала, что те, кто помогал Элеоту и Барсвилю, не смогут держать защиту опущенной вечно, а потому первым делом я вылетела за пределы территории особняка и лишь затем остановилась, развернулась и посмотрела на свою тюрьму.
Где-то там внизу по периметру высокого забора, приложившись к нему ладонями, тройками стояли ведьмы и одиночками ведьмаки. В серых, смазанных метелью обликах я узнавала преподавателей академии и была рада тому, что они не побоялись прийти мне на помощь. Не побоялись выступить против будущего императора, что фактически приравнивалось к самоубийству.
За стеной к воротам бежали ведьмаки в черных плащах с золотыми нашивками. Они появлялись по всей территории прямо из зеркал с шелестом, подобно шелесту крыльев летучей мыши. Использовать магию они начали задолго до того, как настигли забор.
Снег утих, ветер замер. Слуги выбегали из особняка, неся кульки со своими пожитками. Они пытались отбежать как можно дальше и действовали, в общем-то, правильно, потому что, закрыв веки, я раскрыла душу.
Треск молний. Земля тряслась, раскачивая голые стволы деревьев. Забор заходил ходуном, особняк захрипел под нескончаемым градом серебряных росчерков. Они пронизывали здание насквозь, и вскоре несокрушимый пожар занял каждую стену, выбил каждое окно, сожрал крышу.
Красивый, но бездушный особняк в одно мгновение превратился в руины. Когда пришел час бабушки Аглоньи, ее дом погиб, истлел, потому что в нем больше не было души.
Моя душа сегодня тоже умерла.
Увидев, как преподаватели уходят через зеркала, я призвала ветер, снег, метель, что завьюжила, закружила ведьмаков в черных плащах, и только после отправилась в дорогу.
Я знала, где находится север. Каждый день из своей тюрьмы я следила за тем, в какую сторону уходит солнце. Слева от меня был запад, справа восток, а значит, лететь мне следовало исключительно прямо.
И я полетела. Раз за разом шептала согревающий наговор, но вскоре губы перестали слушаться от холода. Призванный мною снег шел, но больше был мне неподвластен. Сил взывать к природе не осталось.
Мышцы каменели под ледяным ветром, пронизывающим грудь, но я упорно летела вперед. Дома, деревья, люди – все смазывалось в единую непроглядную темноту. Огни уличных фонарей мелкими сферами желтого света указывали мне дорогу к границе, но еще через несколько часов попадаться они перестали вовсе.
Отключалась. Не чувствовала ни рук, ни ног, когда, снизившись, едва не врезалась в одноэтажное здание, занесенное снегом.
Пролетела мимо него в сантиметрах. Метла вильнула в последний раз. Вокруг меня были дома, на дороге стояла телега, впереди двигался черный экипаж с настоящим сугробом на крыше.
Я только и успела, что уйти вправо, чтобы не свалиться под ноги лошадям. Падение, наверное, принесло боль, но я ее уже не чувствовала. Только небо было странным, будто серо-розовым.
На искусанные до крови губы белыми хлопьями неспешно падал снег.
ГЛАВА 8. План на спасение
Я проснулась в незнакомом месте. Если бы не размеры комнаты, я бы подумала, что лежу в чулане.
Но все же это была именно спальня. Серая, невзрачная, абсолютно ничем не украшенная. Выбеленные когда-то стены давно потемнели. На потолке имелись трещины, а из старого окна поддувало сквозь треснувшее стекло. Но я лежала под толстым теплым одеялом, так что холодно не было.
Было свежо.
Из мебели кроме односпальной кровати поместились лишь стол со вздувшейся подпаленной столешницей да деревянный стул с потертым сиденьем. Под ним сиротливо пряталось железное ведро.
Я не понимала, где я. Шум голосов был слышен, но в равной степени он мог идти как с улицы, так и из другой части этого дома.
Так некстати отчего-то вспомнились слова Элеота о том, что на границе часто похищают ведьм, чтобы продать их как дорогой товар, но моя метла скромно стояла в углу у двери, а гримуар я заметила на столе.
С момента, как я заглядывала в него в последний раз, он стал значительно толще. Мне было искренне любопытно, когда же он все-таки перестанет расти.
Повернувшись на другой бок, я смахнула непрошеную слезинку. Воспоминания об Элеоте породили новые, другие. Искренне хотелось уткнуться в подушку и разрыдаться, оплакивая его жизнь и смерть, но, смахнув еще две слезинки, я заставила себя встать.
Сейчас мне следовало понять, где именно я нахожусь и что мне со всем этим делать дальше. Таверна «Глаз василиска» должна была находиться где-то у границы, но я сама пока не знала, где приземлилась. Выяснить это я могла, только покинув комнату.
Стопка чужих вещей лежала поверх одеяла у основания кровати. Я не нашла ни своего отвратительного платья, ни чулок, но здраво предположила, что раз эти вещи лежали здесь, значит, они предназначались для меня.
Простые брюки, чулки, белье. Теплая туника с горлом и плащ. Переодевшись, я забрала гримуар, притянула к себе метлу и, опираясь на нее, словно на клюку, отправилась штурмовать соседнее помещение.
Однако стоило мне подойти к двери, как я услышала за стеной шаги. Дверь открылась еще через миг. Но метлой я ударила раньше, чем вообще осознала, кто именно пытался зайти в комнату.
– Да ты совсем сдурела, Тиана?! – едва успел увернуться Барсвиль.
Поднос с тарелками и кружкой в его руках чудом не пострадал. Он вовремя отвернул его в сторону, сумев уберечь содержимое.
Оценив мой растерянный вид, мужчина осторожно сделал шаг в комнату. Потом еще один, но оставался при этом крайне подозрительным.
А я стояла и не знала, что делать. То ли кинуться ему на шею и расцеловать, то ли рассказать о смерти брата. Сейчас он был так сильно на него похож.
– Даже не обнимешь меня? – улыбнулся он грустно и, обойдя меня, поставил поднос на стол.
Я кинулась к нему, больше не думая ни мгновения. Обняла так крепко, как только могла, и прижалась к его губам. Просто прижалась, чтобы понять, ощутить, что он действительно здесь со мной и мой личный кошмар остался позади.
– И я снова с сожалением вынужден признаться, что это я, – вдруг произнес он, отстраняясь.
Знакомая ямочка появилась на щеке, но я не верила. Отшатнувшись от него, влетев спиной в стену крохотной спальни, я не верила.
В груди похолодело, голова закружилась, и я скатилась по стене вниз, шепотом повторяя:
– Нет, нет, нет…
– Эй, малышка. Ну подумаешь, поцеловала разок. Чего ты так расстраиваешься? До встречи с тобой мой брат перецеловал половину столицы, так что от него не убудет.
– Как ты можешь так говорить? – выдавливала я каждое слово, почти не видя Элеота за пеленой из слез.
– Элеот, чтоб тебя! Я же сказал не будить ее! – услышала я злой голос…
Барсвиля?
– Да она уже и так двое суток проспала! – громко ответил еще один Эйлер.
Когда директор Ведьмовской академии магии вошел в спальню и встал рядом с братом, повернувшись лицом к кровати, а ко мне спиной, я боялась даже просто дышать, чтобы не спугнуть видение.
Я не понимала, как так может быть. Я просто не понимала. Я же сама своими глазами видела, как одного из них казнили.
– А где Тиана? – с явным беспокойством, волнением в голосе спросил Барсвиль и обернулся.
В этот момент Элеот присел передо мной на корточки и стопроцентно собирался сказать какую-то гадость. Я это по его глазам видела. Но едва и Барсвиль склонился, попытавшись спешно поднять меня на ноги, я не выдержала и кинулась к ним обоим.
Обоих обнимала за шеи, обоих прижимала к себе, обоим комкала пальцами теплые мягкие накидки и обоих же оглушила своими всхлипами.
Я бы не смогла жить легко, счастливо, зная, что один из них погиб из-за меня. Я бы себе этого никогда не простила.
– Но… как? Как вы это провернули? – выдавила из себя, глядя в глаза то одному, то другому.
– Я же сказал, что я все решу, малышка, – отозвался Элеот с лукавой улыбкой и тут же увернулся от подзатыльника.
– Еще раз ее так назовешь… – прозвучало от Барсвиля угрожающе, и я просто взяла и поцеловала его.
Поцеловала так, как хотела уже очень давно, целую вечность назад.
– Да понял я, понял. Но вы хоть совесть имейте, – наигранно обиженно прозвучало сбоку от меня.
Действительно призвав себя к совести, я села прямо на пол, не имея сил подняться. Но мое решение Барсвилю не понравилось, и меня молча пересадили на стул.
Ну да, сквозняки здесь не радовали совсем. Да и серая мышь, выскочившая из угла, что с явным гастрономическим интересом подбиралась к моей метле, восторга не добавляла.
Раз! И мышка вылетела за дверь, подхваченная метлой, а сама створка захлопнулась.
– И все же я не понимаю. Я ведь видела. Своими глазами видела казнь.
Подвинув ко мне ближе поднос, Барсвиль снял тарелки, закрывающие горячий отвар и бульон. Рядом лежал ломоть высушенного хлеба.
Лишь увидев еду, я поняла, насколько на самом деле голодна. Очень, просто невероятно голодна, так что тарелка с бульоном и плавающей в нем зеленью смотрелась крайне несущественно.
Правильно оценив мой голодный взгляд, Элеот пожал плечами:
– Извини, малышка, это все, что тебе можно сейчас. Ты не ела два дня, и мы поддерживали тебя наговорами, потому что влить зелья не получалось.
– Элеот, – второе предупреждение настигло адресата.
Шутливо сделав вид, что закрыл рот на замок и выбросил ключ, Элеот плюхнулся на кровать, а потом и вовсе лег, заложив руки за голову.
Взявшись за ложку, я выжидательно взглянула на стоящего рядом Барсвиля. Между едой и его объятиями я бы сейчас выбрала второе, но восполнить силы было тоже важно.
– Первое и самое главное: я хотел извиниться за то, что ты видела. То, что тебе пришлось пережить… Я даже представить не могу твоих чувств. Но никто из нас не был там, на площади Арконии. Палач повесил голем, Тиана. Его сотворила Оста из личной вещи Элеота, но ни я, ни он не могли сообщить тебе об этом.
– Я думала, что сойду с ума, – призналась я честно, опустив взгляд, зажмурившись.
Страшная картинка вновь встала перед глазами.
– Я понимаю, – присел Барсвиль передо мной на корточки, взяв мои ладони в свои – большие и теплые. – Но мы правда не могли даже передать тебе записку. Меня в этот момент без сознания вывозили из казематов, представив мертвецом, а Элеот вытаскивал твою семью, находясь при этом под действием магического запрета, наложенного Главной ведьмой.
– Главной ведьмой? Я не видела ее во дворце. Я хотела обратиться к ней, попросить о помощи у ковена Первого круга.
– Ага, я тоже хотел попросить, – громко рассмеялся Элеот. – О помощи. А в итоге стал повязан по рукам и ногам.
– Ничего не понимаю, – взглянула я на Барсвиля.
– Тиана, ты помнишь, я рассказывал тебе, почему наследником, будущим императором был выбран именно мерзавец Ворти? – имя Калиана было произнесено с такой яростью, что я сама сжала пальцы Барсвиля, стараясь его успокоить.
– Помню. Потому что дочери императора и Верховной не подходили для наследования титулов, – отозвалась я.
– Именно. Но не подходили они не потому, что из них выйдут плохие правительницы, а потому, что та, что займет место императрицы, должна занять место и Верховной ведьмы, то есть возглавить ковен Первого круга. Только сделать это может не каждая, а лишь одна – достойнейшая из достойнейших. И это не дочери Главной ведьмы. Впрочем, они-то как раз к власти и не рвутся.
– Хорошо. Какая-то ведьма должна стать Верховной. Она же должна стать императрицей. Но как? – изумилась я, понимая, что два этих титула никак не связаны между собой.
– Новая Верховная должна выйти замуж за императора. Но так как наследников мужского пола у императора нет, он мог выбрать кого-то из побочной ветви своего рода. И он выбрал. Но проблема заключалась в том, что Каль нынешней Верховной подчиняться отказывался. Поначалу он был согласен с условиями вступления на престол, но чем меньше времени оставалось до дня передачи власти, тем все больше из него вылезали его истинные черты. Верховная не могла позволить взойти на престол такому же властолюбивому развращенному ублюдку, как и ее супруг, поэтому потребовались кардинальные меры.
– Кардинальные меры? – зло усмехнулся Элеот, резко сев. – Барс, называй вещи своими именами. Верховная со своей шайкой и не без участия нашей матери учинили переворот и полную смену власти. Но в таких делах без жертв не обходится, верно? Для всей империи ты числишься мертвецом – показательная казнь невиновного без предъявления обвинений, без расследования, без последнего слова позволила им перетянуть на свою сторону напуганных лордов и леди. Небольшая цена в масштабах империи, верно? Тебя будут помнить как героя. Только пострадала в итоге Тиана. Это ведь за ее счет они хотят аннулировать распоряжение императора о куске дерьма по фамилии Ворти. Тебя, малышка, могли спасти в первый же день, как и твою семью. Стоило карете отъехать, и я связался с матерью тут же. Еще через
