Изощрённая месть. Мария Атабекова

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ГЛАВА 25
• ГЛАВА 26

АННОТАЦИЯ

Дмитрий имел цель и любимую девушку.

   Полина ― мечту и жениха.

   Всё рухнуло в одночасье. Маленькие трагедии соединили их путь под роковым небосклоном Вселенной. Только... суждено ли им быть вместе?

ГЛАВА 1

Август, 2010 год, Санкт-Петербург.

      ― Вау, как здесь круто!

      Восторгу Жанны не было предела.

      Под куполом просторного лофта была устроена зашкаливающая децибелами грандиозная вечеринка в стиле вечного рока. Под чёрной зияющей бездной восьмиметрового потолка с мигающими синими, жёлтыми и красными неоновыми лучами собрались и истинные ценители харда, металла, и те, кому просто хотелось уйти в полный отрыв, ведь рок это драйв, это эмоции, это безудержная энергия.

      Юная девушка сразу влилась в царящую здесь атмосферу, где под живой звук неизвестные ей композиции чередовались с современными хитами и нетленками. Где все гости были переодеты в рокеров, как того требовала тематика вечеринки.

      Жанна тоже постаралась соответствовать заданной теме. Вырыла из своего гардероба чёрные обтягивающие кожаные джинсы, того же цвета удлинённую безрукавую футболку с принтом «волчий оскал». Чёрные кожаные ботильоны на платформе и с шипами на каблуке ― ей одолжила подруга Ленка, которая и пригласила её на эту жаркую вечеринку. Образ дополняли копна вьющихся чёрных волос ниспадающих на плечи, в рокерском стиле макияж и множество металлической и кожаной бижутерии.

      ― Блин, как здесь круто!!! ― не переставала восхищаться Жанна, пританцовывая в такт ударных инструментов. Подруги после энергичных танцев, сейчас отдыхали за барной стойкой и тянули через трубочку освежающий коктейль. ― И парни крутые, так выкладываются. Особенно солист. Солист вообще суперский!

      Ленка натянуто улыбнулась, ведь для неё самым суперским на свете был её любимый Ромка ― клавишник. Пышноволосый шатен бацал по чёрно-белым клавишам плечевого синтезатора по правую руку солиста ― талантливого харизматичного блондина, который уже второй час стоял у микрофона с электрогитарой в руках и пел всеми любимые хиты. Его притягательная длинная чёлка, ставшая влажной от пота спадала на лицо, придавая в свете прожекторов ему ещё большую привлекательность, сексуальность, таинственность. Жанна млела от его фигуры, красивый торс которой обтягивала чёрная однотонная футболка без рукавов. На левой руке поблёскивал кожаный с металлическими шипами широкий браслет. Чёрные джинсы, рокерский ремень, грубые ботинки ― ничего лишнего в одежде, ничего лишнего в движениях, которые не были скованными и не были развязными. Настоящий мужчина парящий на крыльях свободы.

      ― Дима всегда на совесть работает, поэтому парням с ним легко. Зря они с ним так, конечно... ― последнюю фразу Ленка пробормотала еле слышно, поэтому Жанна её не услышала.

      ― Познакомишь меня с ним?

      ― Без проблем, ― ответила девушка в лёгкой коротенькой рокерской курточке чёрного цвета. ― Только предупреждаю ― у него пассия есть.

      ― А я чем хуже? ― произнесла Жанна с претензионными нотками в голосе.

      ― Тем, что Димас Лизку, кажется, любит.

      ― Вот блин ― капец! Как любит, так и разлюбит. Тем более, если тебе «кажется». Ты, Ленка, пойми, главное ― с ним переспать и забеременеть. А там дело за малым.

      Ленка посмотрела на одноклассницу и хихикнула:

      ― Ну ты даёшь.

      ― Вот сколько они вместе?

      ― Да-а.., ― пожала Лена плечами, помешивая трубочкой «Пина Колада» в бокале, ― где-то полгода.

      ― Полгода? Так это срок, Лизка ему уж поднадоела. А тут я ― новая, интересная, свежая... Ну так что, познакомишь?

      ― Я же сказала ― без проблем. Только не будь назойливой, как фанатки. Интереса к себе не вызовешь.

      ― Постараюсь, ― засмеялась Жанна, ― эту грань не перейти. А как сама группа-то называется?

      ― «Крылья дракона», я ж тебе говорила, ― ответила Лена, поправив лежащие на плече тёмно-русые волосы, часть которых была заплетена в косички с двух сторон, часть зачёсана назад и уложена на макушке. ― Её основал один из членов школьного управсовета. Музыкантов, то бишь, наших парней нашёл. Сперва у них за ударными девушка сидела, но она вскоре с родителями переехала в Москву. Появился Лёша. Он только-только перевёлся в их школу. Сама школа выделила актовый зал для репетиций. Инструменты, аппаратуру «с миру по нитке» собирали: кто раритет притащит из дома, кому родители купят, кому друзья пожертвуют... А потом встал вопрос ― найти достойного солиста. Дерзкого, привлекательного и голосистого. Вот Димку Самсонова ― одноклассники и предложили. Выступали на школьных вечерах поначалу, потом на городских площадках, на разогреве...

      ― А вообще, что Дима за парень?

      ― Дима ― парень у нас «золотой», в прямом смысле этого слова. В подтверждении тому ― золотая зажигалка пятьсот восемьдесят пятой пробы... ― Ленка заулыбалась, глядя как у её подруги отвисает челюсть. ― Ну, что ты на меня смотришь непонимающими глазами? У его отца сеть ресторанов по всему Питеру, часть из которых элитные. Плюс Центр трансплантологии. Ну и представь, какие бабки. Миллионы. А может, и миллиарды? ― Лена пожала плечами. ― Может, ещё чего есть? Откуда я знаю. На Димасе один прикид, как Женькин «Рено» стоит. Кстати, батя ему на Д/Р «Порше» подарил. На нём он и прикатил сегодня. На парковке видела синий спорткар?

      ― Так это его?!

      Лена кивнула:

      ― Мг. А через пару машин тот самый Жекин «Рено» стоит ― маленький, серенький, ― подруга Жанны вздохнула, отодвинув от себя коктейль. ― Ну, мой Ромка до машины ещё не дорос. Нет у него такого папани. А вообще, Димка ― отличный парень. Умный, хороший. Без богемной заносчивости. Но остряк. За словом в карман не лезет. А так, в принципе, в коллективе все пацаны как пацаны.

      ― Примерные, что-ли? ― хихикнула Жанна.

      ― Зачем примерные? Пристойные, без похабщины. Не наркоманы, не алкоголики, не насильники... Правда, с Димоном случай недавно произошёл, ― Ленка пригнулась к уху Жанны, ― с наркотой повязали. Но папаша его быстро отмазал.

      Жанна насторожилась:

      ― Так.., Дима что, наркоман, что-ли?

      ― Да, вообще-то, я никогда за ним не замечала. Не похож он на наркошку. Ромка, после того случая, шепнул мне, что подбросили ему. Ты, Жанка, если что, к остальным мальчишкам присмотрись, например: к Женьке Турбину, басисту, у которого «Рено». Неплохой парень. На мордаху симпотный. Брюнет. Правда, с ужасно взрывным характером. Чуть стоит задеть его самолюбие, знай-держись, может и пришибить.

      ― Ой, может, не надо мне такого сватать? От греха подальше...

      ― Да ты чё, он быстро отходчивый. Я тебе говорю, нормальный пацан, но вот, ― Ленка повертела пальцем у виска, ― с задвигом. Олежка, гитарист ― тож ничё парень ― пока трезвый. Но как выпьет ― понты во все стороны: я, да я... да у меня... Кстати, тоже блондин, но не пышный. Зато татуха во всю руку. Он самый старший из парней. Тоже с машиной. Но она после аварии в автомастерской. Ну, Лёшка тебя вряд ли заинтересует ― внешне совсем никакой, волосы с рыжеватым отливом, хоть мыты ― хоть не мыты, всё равно сосульки висят, и очень шумный, не даром за барабанами сидит. ― Девушки обе засмеялись. ― А ещё у него задвиг один есть: обожает носить футболки с идиотскими надписями. Вот на днях, на репетицию притащился в майке с надписью «Без ГМО». А сам тощий, в чём только душа держится. Увидишь его ― обалдеешь. При том, этот худобина сегодня ещё во всём чёрном.

      Жанка зажала ладонью наполненный коктейлем рот, чтоб не выпрыснуть от смеха.    

      ― И его транспорт, принципиальный, потому что Лёшик у нас экологический активист ― двухколёсный велосипед. Есть ещё Толян. Но он не из группы. Тоже брюнет. Я бы даже сказала, что они с Жекой чем-то похожи. Но Толька ― вообще красавчик. Степенный, малоэмоциональный. Но его мать работает прислугой в доме Самсоновых.

      ― Пфф, ― поморщилась Жанна. ― На фиг мне прислужник. Такого и родне стыдоба представить, несмотря на всю его кра-со-ту. Как говорится, с лица воды не пить.

      ― Ну вот, теперь и представь, Жанна, что за человек Дима Самсонов. Ты вот поморщилась. А он с Толькой дружит. И у них дружба ― братская. И все ребята его за это уважают. Потому что Димке далеко плевать, кто перед ним: прислужник, принц или сантехник.

      ― Так и мне плевать. Просто... ― замялась, оправдываясь зеленоглазая брюнетка и сквозь смех пробормотала: ― Надеюсь, он меня на три буквы не пошлёт? А то у вас тут все какие-то буйные.

      ― Кто? Димас? Да он сама вежливость, если его не доставать. А если доставать ― на три буквы не пошлёт, но-о, ― Ленка многозначительно протянула, ― пошлёт.

      Бурные аплодисменты и оглушающий визг поклонниц молодой группы дали знать девушкам, что концерт подошёл к концу. Красивый высокий блондин с синими, как небо, глазами спрыгнул со сцены и тут же был взят в плотное кольцо из фанаток. В его ушах и без того шумело, а тут визг, писк, но несмотря на дикую усталь, Дима улыбался, фотографировался, ставил автограф, даже, кхм-кхм, на пикантных местах.., да-да, ради его закорючки, девчонки не жалели собственную грудь. Каждая из них норовила прикоснуться к нему, познакомиться с ним, с надеждой, на то, что восходящая звезда обратит на неё внимание. Только сам Дима никогда себя звездой не считал. Да и считать-то ещё нечего. Вдобавок у него и Лисичка есть.

      Отбившись от разукрашенных рокерш-поклонниц, Дима шагу не успел сделать, как сразу оказался в объятиях той самой своей Лисички. Не дав ему опомниться, она сходу демонстративно, вызывающе, на публику впилась в его, жаждущие глотка воды, губы дерзким долгим поцелуем. Вдыхая сладкий аромат её духов, юноша обхватил возлюбленную обеими руками, которые впоследствии рассредоточил: одной опускаясь к округлым бёдрам девушки, второй утопая пальцами в её крашенных, недлинных волосах. Лиза, словно повторяя его движения, вдобавок сминала тонкими пальцами его влажную на спине футболку, оставляя под ней лёгкие розоватые царапки. Рыжая красотка всеми клеточками своего тела чувствовала на себе завистливые взгляды его фанаток, и от этого жар публичного поцелуя разгорался ещё большим пламенем. Лизе удалось вырвать парня из окружающего мира, и раствориться вместе с ним в невесомости космоса... Они не слышали ни шума, ни галдёжи, ни громкой музыки плей-листа, который врубили после концерта... Они, словно улетели, продолжая твёрдо стоять на ногах. И в один миг взрывной волной лишились равновесия...

      «Это что, землетрясение?» ― пронеслось в её голове.

      «Это вышибала», ― отозвалось его внутренним голосом.

      Дима махнул длинной чёлкой, оборачиваясь на наглеца, обрушившегося на его спину, как огромный снежный ком при сходе лавины.   Наглецом оказался барабанщик Лёха ― высокий, скрюченный от худобы парень, с длинными жирноватыми паклями на голове. Он нарочно с разбегу толкнул сладкую парочку, из-за чего Дима с Лизой чуть не пали.

      ― Хватит целоваться ― пора напиваться! ― заорал длинноволосый у самого Диминого уха. У Димы чуть перепонки не лопнули. ― Концерт ― супер! Димон ― супер!! Всё ― супееер!!!

      ― Ты оглушить меня решил?

      ― Если оглохнешь, будешь, как Бетховен!

      ― Бетховен, вообще-то не пел, ― подметила Лиза, повиснув на плече Димы.

      ― А Димон будет! ― снова заорал Лёха и его тяжёлая рука хлопнула друга по спине.

      ― На сцене, что-ль не наорался?

      ― Не-е-е-е-е-е-ет!!! ― задрав голову, заорал он во всю глотку, так бешено и так дико, тут уж Дима не выдержал и сам крикнул:

      ― Хорош орать!

      ― Не дрейфь, Димон, свою славу ты уже получил! ― ещё громче выкрикнул Лёха. ― Смотри, какой концерт отгрохали!

      Снова просить Лёху не орать, было бесполезно. Но! «Свою славу ты уже получил» ― что за хрень, вообще? Вроде не обдолбанный», ― мелькнуло в голове Димы и он повышенным осипшим от устали голосом донёс до друга очевидное:

      ― По-моему, моя слава, как и ваша, потому что мы одна команда, ещё впереди.

      ― Ну, на это как посмотреть, ― многозначительно ответил Лёха.

      ― Не понял.

      Поняв, что влип, Алексей с растерянным взглядом резво стал шустрить недра своего мозга. И заметив в толпе спасительницу ― какую-то девицу в латексной мини-юбке, он по-быстрому смылся, не желая вступать с другом в неприятный для обоих разговор.

      ― Ну, наконец-то, срыгнул, ― облегчённо выдохнула рыжеволосая девушка и лёгким взмахом руки встрепенула мягкую и притягательную чёлку своего бойфренда. ― А чего мой Орфей загрустил?

      ― Да так, Лёха.., ― отмахнулся Дима.

      На что Лиза фыркнула:

      ― Лёшку, что-ль не знаешь? У него в башке не мозги, а фонарь Джека.

      ― Ну да, ― подтвердил Дима без улыбки, а потом отрешённо бросил: ― С каждым разом в этом убеждаюсь. Я переодеваться. Встретимся в зоне отдыха.

      В его душе поселилось дурное предчувствие от странной фразы друга. В гримёрке ещё Ромка подлил масло в огонь, проронив про какого-то Макса, которого они якобы просто прослушивали... Не верил Дима в «просто прослушивали». Ему, что-то не договаривают. Что-то мутят за его спиной. Эти мрачные мысли не покидали его даже, когда он с компанией отдыхал в зоне отдыха. Располагающая атмосфера, затемнённый полупустой зал, неоновый мягкий фиолетовый свет, светящийся стол, который раздражал, мягкие диванчики, отголоски музыки и посторонних голосов...

   Дима сидел смурной и незаметно цеплялся взглядом за лица приятелей, пытаясь уловить подвох. Олег рассказывает анекдот, Ромка, Лёха подхватывают его смех. И разноголосый хохот с переливами женского фальцета врывается в уши Димы, пронзая мозг. Дима натянуто улыбнулся. Блеск в глазах Ромки при случайном взгляде на него угасает, почему? «С чего это дружок старается не смотреть на меня? Совесть глаза застит. Олег ― ведёт себя как ни в чём не бывало. Его совесть не беспокоит. Лёха ― этот всегда ржёт и делает всё невпопад. Кстати, почему недобор? Лиса, Толян, Жека, где застряли?»

      ― Ну, мальчишки, давайте ещё раз за вас! ― воскликнула развеселившаяся Лена, подняв харрикейн ― бокал на короткой ножке, со своим любимым коктейлем.

      Парни с удовольствием поддержали тост и чокнувшись между собой и девушками, опустошили рюмки. Кроме Димы. Жанна, заметив, что он вернул на стол не тронутую рюмку, удивлённо приподняла широковатую чёрную бровь, расплывшись в улыбке:

      ― Дим, а ты, чего не пьёшь?

      ― Водку не люблю.

      ― Не верь ему, Жанночка, ― с насмешливыми нотками произнёс Олег, ― Димыч просто у нас ещё маленький. Ему папка не разрешает пить. А Дима папку слушается и на юрфаке учится.

      ― Чё, подколол? ― с вызовом бросил Дима.

      ― А сколько тебе лет? ― игриво поинтересовалась у него Жанна.

      ― Восемнадцать.

      ― Младше меня?! Мне девятнадцать месяц назад исполнилось. А у тебя, когда день... ― зеленоглазая брюнетка прервалась из-за подошедшего к Диме парня, и почему-то сразу поняла, что это тот самый Толян ― сын домработницы в доме Самсоновых.

      Толя подошёл к Диме со спины, и хлопнув его по плечу, что-то шепнул на ухо, после чего Дима встал и последовал за ним, сменив зону отдыха на вестибюль.

      ― Что за разговор?

      ― Неприятный, ― ответил брюнет. ― Лизка с Жекой заперлись в сортире.

      Оба парня понимали, что не для осмотра сантехники.

      ― Интересно.

      ― Димон, не горячись, ― Толя рванул за ним следом. Он вбежал за другом в мужской туалет. ― Дим...

      ― Цсс, ― Дима заставил его замолчать, прижав указательный палец к своим губам.

      Из дальней кабинки доносились женские охи. Молодой человек неспешным шагом приблизился к ней и прислонился плечом к светлой двери. Внутри его разгорался огонь, но внешне он держался спокойно. Неторопливым движением руки Дима полез в карман своих чёрных джинсов и достал из него сигареты. Вынул из пачки одну, задумчиво покрутил её в пальцах, слушая знакомые охи, и сунул в зубы. Убрав пачку обратно в правый карман, из левого достал золотую зажигалку с гравировкой расправленных крыльев и литерами «D» и «W». Чиркнув пальцем по колёсику, он поднёс огонёк к сигарете и закурил. После первой затяжки Дима наотмашь постучал пальцами в дверцу.

      ― Занято, ― донёсся изнутри мужской голос. Голос Жени.

      Дима усмехнулся.

      ― Просят им не мешать, ― прошептал он Толе, который встал возле входной двери, прислонившись к кирпичной стене.

      Тут же стряхнув седой пепел на чёрный пол и сделав затяжку, юноша снова постучал.

      ― Другую кабинку слабо занять? ― опять донеслось изнутри.

      Дима любил испытывать терпение, поэтому вновь не проронив ни слова, сделал очередную затяжку и опять постучал, но уже с большей настойчивостью. К его ожидаемому довольству ― Турбин разозлился, чему свидетельствовала сорвавшаяся с его языка нецензурная брань.

      ― Ну всё, ублюдок, сейчас ты у меня собственное дерьмо будешь жрать, ― Женя наспех застегнул джинсы и резко распахнул дверь. ― Слушай!..

      ― Я давно слушаю, ― бесстрастным тоном произнёс Дима и слегка пригнувшись под руку Жени, помаячил пальцами Лизе. ― Лизок, привет.

      ― Дима? ― испугавшись последствий, девушка поспешно натянула на бёдра коротюсенькую чёрную кожаную юбку, и выскочила из кабинки следом за Женей, который не испытывал неудобства перед своим другом, а скорее, наоборот, всё его нутро переполнялось коктейлем из дерзости, пренебрежения и превосходства одного самца над другим.

      ― Ну, это даже к лучшему, Димон, ― Женя мельком глянул на присутствующего здесь Толика (ещё одного неудачника, как он считал) и положив руки себе на пояс, вперился взглядом дерзких серо-голубых глаз в того, кто стоял к нему вполоборота. ― Лиза теперь моя девчонка. Она меня любит. У нас с ней всё серьёзно. А ты, можешь катиться в жо...

      Голос сорвался. Сильная пульсирующая боль. Кровь из ноздрей. И нецензура рвущаяся на свободу под зажатый обеими руками визг девушки.

      ― Самсонов, ты что! ― крикнула Лиза.

      Дима пронзил её ледяным взглядом с проблеском брезгливости.

      ― Шалава, ― он бросил окурок на пол и направился к выходу.

      ― Ублюдок! ― крикнул Женя, держась за нос, в который ранее прилетел жёсткий кулак бывшего друга.

      ― От ублюдка слышу! ― не оборачиваясь, ответил Самсонов. Сейчас он был к Женьке спиной. Хотя отец постоянно твердил, обучая его самообороне, никогда не подставлять спину противнику. Но какой из Женьки противник? Так, зудила с кулаками.

      И к его кулакам Дима был готов. Поэтому ловко блокировал Женькин удар, вывернув тому руку. Женька и сам понимал, что Дима подготовленный, и это ещё сильнее злило и раззадоривало его.

      ― Толя, сделай что-нибудь! ― закричала Лиза.

      ― Например? ― спокойным тоном спросил Анатолий.

      ― Ну, разними их! Ты же мент!

      ― Ещё курсант. Когда стану ментом, тогда и буду разнимать. А пока и без меня разберутся, не маленькие.

      ― Ну, он же убьёт его!

      ― Убьёт ― сядет.

      ― Да пошёл ты, ― выпалила Лиза и выбежала из туалетной комнаты.

      В полумраке Жанна первая заметила стремительно приближающуюся к ним девушку с рыжим градуированным каре, и сразу догадалась, что это Лиза. Фигурка у неё была точёная, ноги длинные, стройные, красоту которых так подчёркивала чёрная кожаная мини-юбка с заклёпками. В пупке поблёскивал пирсинг, в ушах болтались, любимые Лизой чёрные серьги-кисточки. Было в ней что-то, чего не было в ней, в Жанне. Брюнетке с длинными вьющимися волосами стало немного завидно. Она считала, что проигрывает в своём простеньком наряде Лизе.

      «Надо было тоже надеть топ-бандо, ― закусила губу Жанна. Но потом приободрилась. ― В конце концов, я тоже не баба-яга. И грудь у меня, между прочим, такого же размера. Или даже больше. И бёдра есть. И ноги тоже красивые, особенно в этих чёрных джинсах, которые сидят на мне, как влитые. Так что, Лизочка, пора и подвинуться».

      ― Ребята! Димка с Женькой дерутся! ― выкрикнула подбежавшая девушка.

      Одноклассницы ринулись бежать за сорвавшимися с места парнями и Лизой. Только в вестибюле Ленка оступилась на своих высоченных каблуках и подвернула ногу. Вперёд не побежали и назад не вернулись.

      ― Нужен лёд. Я сейчас его принесу, ― торопливо сказала Жанна, усаживая хныкающую подругу на диванчик тут же в вестибюле.

      ― Где ты возьмёшь лёд?..

      ― Попрошу у бармена или на кухне. На худой конец, куплю мороженое. Я сейчас.

***

   Самсонов в очередной раз уклонившись от удара, выбил ножик из руки Женьки, с которым тот набросился на него.

      ― Что? Съел? Дон Жуан хренов.

      ― Ну давай-давай зарежь меня, ― дразнил Женька.

      ― Больно надо за такое дерьмо на нарах отдыхать, ― Дима демонстративно сложил балисонг, но не успел отбросить от себя, потому что отвлёкся на вбежавших парней, и машинально сунул его в карман джинсов.

      Влетев в туалетную комнату Олег, Ромка и Лёха поняли, что друзей разнимать не придётся.

      ― Парни, вы чего?

      ― Ничего. Это наше дело, ― бросил Дима, отойдя от раковин к четырём кабинкам напротив. Женя с побитым лицом тоже стоял у кабинок, но которые были расположены в один ряд с раковинами. По центру, напротив входной двери, во всю кирпичную стену, в полный рост, заключённой в фиолетовую неоновую рамку, была фотография жаркой блондинки в неглиже, с прищуренным глазом и пистолетом в руках. Несколько светильников давали приглушённый свет, видимо, дизайнеры по своей задумке хотели создать интимную обстановку для таких вот парочек, как Лизка с Женькой. «Она, наверное, со всеми ими уже в кабинке перебыла, с унитазом за компанию, а я-то осёл... ― подумал Дима, глядя на своё отражение в прямоугольном зеркале. Причесал пятернёй растрепавшуюся чёлку. ― Да нет, я не осёл. Я ― олень...» ― И он снова посмотрел на рыжеволосую девицу, которая старалась не встречаться с ним взглядом. Лиза всеми клеточками своего тела, всеми ниточками своей маленькой души жаждала лоска, красоты, блеска гламурного шоу-бизнеса! Ей нравился Дима. И Женя ей нравился тоже. И даже Толька нравился... Она легко влюблялась и носила в сердце привлекательные образы. Но, когда Женька Турбин шепнул ей, что скоро их группа взлетит на большую сцену, только уже без Самсонова, она сразу переметнулась на него. Хотела порвать с Димой, по-честному хотела, но Женя попросил повременить. Заказ на концерт хороший пришёл и дисбаланс в группе ни к чему. Новый солист ещё репертуар не выучил. После концерта сами всё Диме скажут. Нравится он ей, конечно, но мечта дороже. Ступенька за ступенькой, сучок за сучком, и взберётся она на вершину Олимпа. Лиза не стремилась сама на сцену, её вполне устраивало быть возлюбленной супер-звезды. Любой супер-звезды...

      ― Ну, раз уж тут все в сборе, я думаю, нам следует поставить все точки над «и», ― громко предложил Женя и выстрелил в светловолосого парня указательным пальцем здоровой руки. ― Димон, это касается тебя. Ты с нами больше не поёшь?

      ― Это ты так решил?

      Дима вновь закурил, прислонившись плечом к дверце кабинки.

      ― Это решили мы все.

      Его мрачные подозрения подтвердились. Он выдохнул дым.

      ― Интересно, ― Дима обвёл друзей пронзительным взглядом с каплей разочарования. Все напряжённо молчали. Значит, правда. ― На мне же выехали и меня же за борт?

      ― Димыч.., ― Лёха, мешкаясь, почесал лоб, в поисках правильных слов, чтобы вывалить на голову друга подлейшую правду, ― тут такое дело...

      ― Да, чё ты мямлишь?! ― перебил его Олег, рванув вперёд. ― У нас появился крутой продюсер. ― Решительно выпалил он. ― Мы с ним уже встречались, всё обговорили. Он согласен с нами сотрудничать при условии, что в группе не будет тебя.

      ― А чё так? Рожей не вышел?

      ― Нет, Вишняков не против самого тебя, ― попытался сгладить наколяющийся конфликт Лёха. ― Просто у него есть свой вокалист.

      ― Уж ни тот ли Макс, о котором мне Ромочка шепнул?

      ― Да, это он, ― подтвердил Рома, и опустил карие глаза. ― Он племянник Вишнякова.

      ― Ну, молодцы, пацаны... Своего не упустите. ― После очередной затяжки, Дима выдохнул дым и стукнул пальцем по сигарете. ― А чё ж тогда сегодня здесь я надрывался, а не этот Макс?

      ― Так, это ж Вишняков с Максом тебе прощальный концерт и устроили, ― решил успокоить Лёха, как всегда не задумываясь о том, что говорит.

      Пальцы судорожно дрогнули. И хрупкий белый цилиндр разломился пополам, издав лёгкий хруст. Горящая сигарета полетела вниз и рухнула на глянцевый чёрный пол, рассыпав вокруг себя седой пепел. Дима шокирован, а его друг продолжал, ничего не замечая:

      ― Вишняков.., он же не против лично тебя, ну, в смысле, как человека. Наоборот, он оценил твои универсальные способности: ты и на гитаре умеешь, и на клавиатуре... И он не против, если ты будешь в нашей группе на бэк-вокале или на подхвате. В случае непредвиденных жизненных ситуаций, ты влёгкую можешь любого из нас заменить. Тем более...

      ― А держатель микрофона мне в вашей группе не заменить?!

      Такого удара ниже пояса Дима не ожидал. Он чувствовал себя так, словно бездушный киборг взял его сердце и крепко сжал в кулак, причиняя нестерпимую боль, от которой хотелось кричать. Но он не мог. Не мог себе этого позволить на радость собственным глумителям. Четыре друга со школьной скамьи. Пять лет ― дружбы, общих планов, стремлений, целей... А теперь, все они смотрят на него свысока, горящими лукавыми глазами, взгляд которых пронзает его нутро тысячами игл ― раскалённых до красна, острых, тонких, длинных. Они медленно входят в его душу, разрываясь на атомы и разрушая то, чем он жил все эти годы.

      ― Короче, Димон. Всё уже решено, ― заявил Женя. ― Сегодняшний концерт ― последний в твоей жизни.

      Глаза изгоя вспыхнули испепеляющим огнём.

      ― А мы это ещё посмотрим, для кого из нас, этот концерт ― последний.

      ― Я не то имел в виду.

      ― А я ― то. Adios, amigos! ― Салютовав им крепко сжатым кулаком, Дима вылетел из туалетной комнаты, шибанув дверью парня с ирокезом, который хотел войти.

      Вспыхнувшей кометой он рассёк вестибюль, пролетев мимо сидящих на диванчике девушек, даже не заметив их. Единственное желание ― скорее покинуть это заведение, похоронив здесь всё: мечту, дружбу, доверие, любовь.

      ― Дима! ― Жанне удалось ухватить его за запястье, догнав на своих высоченных каблуках.

      ― Что тебе? ― бросил он, рывком высвободив руку.

      В голосе грубость, в глазах ярость.

      Жанна почувствовала себя приземлённой и отвергнутой одновременно, хотя Дима её не отвергал. Пока. И тихим, вкрадчивым голосом спросила:

      ― Ты на машине? Просто, Лена ногу сильно подвернула, ― девушка оглянулась на подругу, которая в свою очередь, упорно не смотрела на изгоя.

      ― Я при чём?

      ― Не мог бы ты отвезти нас с ней...

      ― У Лены есть Рома, ― отрезал Дима, ― вот пусть он её и везёт.

      ― А меня? Домой? ― поспешно выпалила Жанна, задерживая его. А потом игриво продолжила: ― Кстати, сегодня моих родителей нет дома... и... я ― совершенно одна... ― На её румяном лице вспыхнула обольстительная улыбка.

      ― А я больше не пою в группе. Так что, облом у тебя.

      ― Почему? ― вырвалось у Жанны, но она быстро прикусила язык. ― Ну и что? Это неважно.

      ― Так уж и неважно?

      ― Абсолютно. Ты мне нравишься, ― Жанна махнула на все предупреждения Лены и поцеловала его в губы. Только Дима не ответил ей взаимностью. ― Очень нравишься.

      Девушка смотрела на него большими зелёными глазами, которые казались невинными и искренними. Только после всего произошедшего, Дима уже не верил ни в чью искренность. И тем более, в искренность малознакомой девушки. Он смотрел в её красивые глаза и не видел в них ничего, кроме лукавства и жажды денег.

      ― Вызов такси на ресепшен.

      Дима толкнул от себя стеклянную дверь и скрылся из виду под покровом лунной ночи.

***

   ― Ну вы и твари, ― презрительно бросил Толя.

      ― Ну так, беги давай, за хозяином. Прислуга, ― с пренебрежением выкрикнул Олег. Он также, как и Женя не испытывал неудобства перед Димой. Потеряли друга. Ну и что? В бизнесе дружбы ― нет. А в шоу-бизнесе ― тем более.   

      ― «Хозяином», значит...

      На оскорбление Олега Анатолий ответил физически ― разбив высокомерной морде нос. ― Рано радуетесь. Отомстит он вам.

      ― Его отец со своими миллионами настроен против него. Это он свёл нас с Вишняковым. Это он заставил нас выгнать Димку. Это он устроил ему весь этот грандиозный концерт на прощанье. А Димка ― молокосос в прямом и перенесном смысле, в сравнении с отцом ― монстром, ― выдал Олег, обмывая лицо от крови. ― Максимум наймёт каких-нибудь дружков, чтобы морды нам начистить.

      ― Очень приятно ходить с разбитой мордой, ― бросил Женя, стоя у соседней раковины.

      ― Да, вы за морды-то свои не переживайте. Для музыканта ни это важно. Вам ли не знать, ― с этими словами Толя покинул туалетную комнату, закрыв за собой дверь.

      ― А если его дружки нам, действительно, руки переломают или пальцы? Или вообще, зарежут? ― заволновался Лёха, почесав свою «тыковку».

      ― И есть за что. Ты, Лёшик, красавчик, блин. Смешал друга с дерьмом, а потом ещё и размазал, как таракана.

      ― А чё? Я как лучше хотел. Друг, ведь...

      ― Ты, когда-нибудь и хоть изредка мозг включай, лады? После такого и каюкнуться недолго. Кстати, Димон мой балисонг, кажется, прихватил, ― вспомнил Женя. ― Как бы не порезался с горя...

      ― Слушай, хорош тоску нагонять. Перебесится и забудет, ― отрезал Ромка, достав из кармана джинсов вибрирующий мобильник. Открыл раскладушку и спросил в трубку: ― Что, Лена?

      ― Вот именно, ― Олег выпрямился и промокнул лицо бумажным полотенцем. ― Нам всем ещё за это «спасибо» скажет: закончит спокойно свой юрфак, папка его будет доволен, и вдобавок кучу презентов ещё примерному сынку отвалит за красный диплом. Ладно, хорэ тут торчать. Девчонки поди уж истосковались по нам. Да, Ромыч?

      ― Нет, ― ответил кареглазый шатен. ― Ленка ногу подвернула. С Жанкой на такси уехали.

      ― Ну и чего нос повесил? ― Женька шутливо щёлкнул его по носу, и приобнял рыжеволосую девушку за плечи. ― Завтра встретишься со своей Леночкой. А сегодня ― предлагаю напиться вдрызг за наш с Лизкой союз.

ГЛАВА 2

Октябрь, 2017 год, Санкт-Петербург.

      ― Цсс, ― Андрей Самсонов прижал указательный палец к губам, возвращая ключи от сыновьей квартиры обратно в карман своего чёрного кашемирового пальто.

      Лабрадор не произнёс ни звука, но продолжал радостно прыгать на родного ему человека, касаясь лапами дорогой материи. Мужчина потеребил его по светлой морде, зацепившись взглядом за висящий здесь в прихожей женский бежевый тренчкот и прошептал: ― Хороший мальчик. Я тоже рад тебя видеть. А хозяин твой где?

      «Дрыхнет», ― Лордет слегка проскулив, повернул голову в сторону комнаты.

      ― Я так и думал, ― с невесёлой нотой в голосе произнёс Андрей и оставив пальто на плечиках в прихожей, прошёл в холостятскую «берлогу» ― квартиру-студию, которую он купил два года назад для своего единственного сына.

      Бардак, который предстал его вниманию преувеличивал интерьер в стиле минимализм. Геометричность форм, гармоничность серого, белого, чёрного, функциональность мебели, простота, современность и много света, особенно сейчас, когда почти полуденное солнце заливало студию сквозь большие, раздёрнутые с прошлого утра, окна. В глаза бросалась любая мелочь противоречащая философии стиля: минимум вещей, максимум пространства. А тут не мелочь. Среди разбросанной по светлому полу одежды прямо у ног Андрея кровавым пятном валялось красное платье. Импозантный мужчина брезгливо подцепил его двумя пальцами за бретельку и откинул на спинку ближайшего серо-чёрного кресла из эко-кожи. На втором, таком же ― лежал скомканный брюхом Лордета красный интимный предмет женского туалета, потому что пёс внаглую проспал на нём всю ночь. Красные женские туфли на платформе и высокой шпильке соседствовали с парой мужских чёрных ботинок, из которых вышагнули где попало. На барной стойке служащей столом и разделяющей комнату с кухней ― грязные фужеры, бутылка вина, несколько фантиков от конфет, недопитый в стакане виски с растаявшим в них льдом, чашка кофе, ещё с прошлого утра, пепельница полная окурков, раскрытая пачка сигарет, коробок спичек и изголодавшийся смартфон. На столешнице и плите следы приготовления завтрака, немытая посуда, которую было лень сунуть в посудомоечную машину и ноутбук «зачесавшийся» средь этого бедлама.

      Н-да... Сколько его с детства не приучал к порядку, всё равно неряха вырос.

      Убрав руки в карманы чёрных брюк, Андрей подошёл к разложенному дивану-еврокнижка, на котором спали двое. Хозяйка красного платья и красных туфель лежала на спине, со стороны барной стойки. Её левая рука с татуировкой в виде панды покоилась на впалом животе. Гладкие длинные, оттенка «гранат» волосы были разбросаны по серо-голубой подушке. Из-под лёгкого одеяла торчала изящная ножка с татуированной надписью на внешней стороне стопы. Андрей отметил искусственную привлекательность девушки: татуажные брови, водостойкий макияж, лабрет в носу, и перевёл взгляд на... в общем, на того, к кому, собственно, и пришёл. Рядом с размалёванной «куклой» на другой половине серо-чёрного дивана, спал на животе светловолосый парень, его длинная чёлка прикрывала половину его лица.

      Электронные часы показывали 10:25. Для работающего человека день в самом разгаре. Ключевое слово здесь «работающего».

      ― Ой, бездельник, ― вздохнул Самсонов, и откинув воздушную серо-голубую материю, схватил сына за ноги и резко сдёрнул в сторону. Результат достигнут: Дима проснулся оттого, что рухнул на пол, при этом стянув на себя всё одеяло. Оставшись полностью обнажённой девушка села, прикрывая руками грудь и прижимая к себе колени. Но в экстренной ситуации быстро сообразила и прикрылась простынью, натянув её с Диминой строны на себя.   

      ― Блин, па-па!.. ― врубившись в произошедшее, Дима поморщился от удара рёбрами о ламинат. ― Убить меня решил?

      ― От падения с полуметровой высоты ещё никто не умирал.

      ― Жизнь ― штука непредсказуемая, в ней всегда существуют исключения из правил. ― Подтянув валяющиеся на полу джинсы, Дима нырнул в них, закрепив на себе лишь молнией.

      ― Это кто? ― мотнул Андрей в сторону девицы.

      Дима задержал на ней взгляд: ночной клуб, туса, красотка, коктейли, объятия, поцелуи, машина, дом, вино, постель, секс.

      ― Да это... ― махнул он и осёкся, поймав себя на мысли, что не помнит имени случайной связи. Как всегда мимо ушей. ― Спроси её сам, что я, нянька за неё отвечать.

      Ясно. Очередная шалава.

      ― Меня-я зовут Марго-о, ― поспешила представиться она, но Самсонов пренебрежительно отрезал:

      ― Мне плевать как тебя зовут. Встала и пошла вон.

      ― Оа-й... ― с некоторой обречённостью вздохнула девица и обернувшись в простынь, встала с постели. ― Где моё пла-атье?

      ― На кресле, ― бросил Андрей.

      Марго нарочно проплыла мимо него, как морская нимфа, не видя, что мужчина поморщился от её парфюма, ударившего ему в нос. Андрей на дух не переносил ванильно-древесный запах.

      Девушка с пандой на руке собралась меньше, чем за две минуты.

      ― Димочка, ча-ао, ― протянула она и захлопнула за собой дверь.

      ― Жуть, какие кошмарные духи.

      ― Блаженство, ― выдохнул Дима, опустошив половину банки холодного пива.

      Самсонов раскрыл балкон, запустив в дом свежий осенний воздух.

      ― Дмитрий, это долго всё будет продолжаться?

      ― Что ― всё? ― как бы не понимая, задал Дима вопрос, продолжая находиться в зонированной кухне.

      ― Тебе двадцать пять лет, а ты висишь на шее у папы, как пятнадцатилетний подросток.

      ― А папе что, жалко денег для своего единственного сына? ― Дима сунул в рот сигарету и закурив от спички, выдохнул дым. ― Лолка-то второго тебе вряд ли народит.

      ― Нам с Лолкой предостаточно те-бя, обалдуя. Долго будешь страдать по своей несостоявшейся карьере рок-музыканта?

      ― Кто страдает-то? Всё в прошлом.

      ― Так уж в прошлом? ― Андрей заметил фотографию группы в полном составе на узкой дизайнерской бело-чёрной тумбе с колонками, над которой был прикреплён телевизор к серой стене.

      ― Да, Ромычу днюха была, помянул. Убрать забыл.

      Андрей с удивлением это услышал.

      ― И что, ты всех этих предателей поминаешь?

      ― «Благотворите ненавидящим вас и благословляйте проклинающих вас...» К сожалению, я узнал это слишком поздно, терь совесть грызёт.

      ― То, что ты совершил ― чудовищно. Но...

      ― А что я совершил? Пожелал козлам смерти. А они возьми, и в аварию все в тот же вечер... Кара небесная настигла? Или действительно, мысли материальны? Ладно, я в душ. ― Дима затушил окурок в пепельнице и скрылся в ванной.

      «И кто же из них врёт? Он или Толька?» ― задался Андрей вопросом.

      ― В любом случае, это прошлое. А прошлое нужно оставлять позади, ― пробормотал он и взяв фотографию, прошёл с ней в кухню, где распахнул дверцу нижнего шкафчика под раковиной и бросил снимок с пятью парнями, в том числе и Димой, в мусорное ведро. ― Верно, Лордик?

      Пёс одобряюще гавкнул и живо вскочив с пола, подбежал к своей миске.

      ― Только вот, прошлое не оставляет тебя, ― задумчиво произнёс отец семейства и бросил взгляд в пустую собачью миску рядом с холодильником. ― Что, псина моя, жрать хочешь? Не кормит тебя хозяин твой? Ладно, где у тебя еда?

      И Андрей принялся раскрывать один за другим шкафчики в поисках собачьего корма, который впоследствии обнаружил в верхнем шкафу.

      ― Лордет, завтракать.

      ― Пап! ― послышался голос Димы из ванной. К этому времени он умылся и почистил зубы. ― А ты, чего приехал-то?

      ― Ты работать думаешь?

      ― Может, и думаю. А может, и не думаю.

      ― Иного ответа я и не ждал, ― пробормотал Андрей и спросил повысив голос: ― Где твоё портмоне?

      ― Что?

      ― Портмоне где?

      ― Чьё?

      ― Ну, своё-то я знаю где.

      ― В куртке. А куртка в прихожей, ― ответил Дима и включил душ, считая, что с его деньгами всё в порядке. Но когда вышел из ванной его ждал неприятный сюрприз.

      ― Эт чё, она спёрла? ― Дима обратил взгляд на отца, держа в руке раскрытое и изрядно похудевшее чёрное из натуральной кожи портмоне.

      ― Нет. Это я. И не спёр. А забрал обратно принадлежащее мне.

      ― Понятно, опять воспитываешь, ― психанув, Дима отбросил портмоне на постель. ― Ну и подавись. Машину продам.

      ― Не получится. Ключи от машины и квартиры я тоже забрал.

      ― Балкон закрой, дует! Папаша, блин.

      Андрей вспомнил, что раскрыл его настежь. За окном 10 градусов, а сын после душа в одном набедренном полотенце.

      ― Офигеть. Средств на существование лишил, крыши над головой, ещё и транспорта.

      ― Ключи от мотоцикла я не тронул. Должен же ты на чём-то ездить на работу.    Дима застыл у шкафа-купе, уставившись на отца враждебно-изумлённым взглядом.

      ― Не надо смотреть на меня, как на врага народа. Отныне ты сам будешь зарабатывать себе на жизнь. Я больше не собираюсь платить бешеные счета за твои беспробудные развлекалки, пьянки, тусовки, баб твоих.

      ― Каких баб?

      ― Таких вот ― шалав, чьи имена ты даже не помнишь.

      ― Ну, знаешь, ты тоже целомудрием не отличаешься. У Лолки, наверное, уже рога с километр.

      ― Моя личная жизнь тебя не касается.

      ― А моя? Тебя касается? Молодым, что-ль не был?

      ― Я был молодым. Только в отличие от тебя, я работал.

      ― Упахался несчастный. Я тоже работал.

      ― Один день в юридической компании?

      Дима в это время уже нырнул в чёрные джинсы. Снял с вешалки подходящий ремень и сунул конец в шлевку.

      ― Я работал, как бык, ― продолжал Андрей. ― И то, чего я достиг, результат моих усилий...

      ― Велика работа ― рэкетом заниматься. Хотя... в этом, что-то есть, чужие деньги выбивать тоже усилия нужны... Мало ли какая задница попадётся, чтоб паяльник сунуть...

      ― Не смей! ― рыкнул Андрей. ― В девяностые каждый выживал по-своему. Если бы я продолжал горбатиться хирургом за копейки, которые вдобавок ещё и не платили, то из того, что мы сейчас имеем, ничего бы не было. И ты ― сейчас бы тут перед папой не выпендривался, наряжаясь в Армани, а впахивал на работе, от которой тебя тошнит. И башка у тебя болела бы ни о том, как насолить папе, а о том, как на потом и кровью заработанные копейки погасить кредит, ипотеку, заплатить коммуналку, одеться прилично и что жрать целый месяц. И никого, и никогда не будет волновать, что тебе нечего жрать. И папа тут тебе не помощник, потому что папе самому пришлось бы вкалывать на медицинском поприще, тупо зарабатывая себе мизерную пенсию, чтобы потом, в старости, не подохнуть с голоду, потому что вся эта мизерная пенсия уходила бы на коммуналку, которая растёт с каждым годом.

      Внутри Димы уже кипели котлы, а отец не умолкал.

      ― Важно то, что я ― свои деньги заработал, а ты ― развлекаешься на ― мои деньги, вот в чём разница.

      Дима, уставший от нотаций отца, которые приходилось выслушивать, прошёл в зону кухни. Скользящим движением взял с барной стойки сигареты, вытащил из пачки одну и снова закурил ― от спички.

      ― Почему зажигалкой не пользуешься?

      ― Потерял, ― отмахнулся Дима, и услышав ругательство в свой адрес поднял на отца взгляд, увидев в его голубых глазах гнев и разочарование.

      ― Да, чё ты? Подумаешь, сто тыщ всего.

      ― Охренеть, ― возмутился Андрей.

      Дима стукнул пальцем по сигарете, искорки седого пепла, падая в груду окурков, находящихся в пепельнице, мгновенно потухли в воздухе.

      ― Претензия твоя понятна, но не имеет корня. Вместо мечты, стремлений ― выжженный котлован. Стремиться к чему-то новому ― хотелки нет. Потому что я не знаю чего хотеть. У меня есть ― всё, я ж мальчик-то золотой. У меня батя миллионер. Остаётся одно ― прожигать папины миллионы на всемирные радости. И по-моему, всё честно, я тебе ― красный диплом юриста, ты мне ― деньги; и я живу как хочу.

      Андрей смерил сына холодным стальным взглядом и процедил:

      ― Всё-таки, нужно было отправить тебя, куда намеревался ― дешевле б стало. Я вижу ты готов. Тогда идём. Золотой мальчик.

      ― Куда? ― спросил Дима, даже не шелохнувшись.

      ― Сюрприз будет, ― бросил Андрей уже в прихожей, забирая своё пальто. ― Куртку не забудь.

      ― Типа позаботился?

      ― Прекрати ёрничать. Лордет, пошли.

      ― Блин, достал.

      Вновь психанул Дима и затушил окурок.

      ― И где теперь мне жить? ― спросил он уже на улице, идя за отцом к его «Мерседесу».

      ― Разумеется, дома. Под моим присмотром.

      ― И какого хрена мне там делать?

      ― Не хочешь? Ты человек свободный, взрослый, ― развёл руками Андрей. ― Но в любом случае, собака твоя будет жить у меня, животное не виновато, что у него хозяин ― дебил. Лордет, залезай.

      Но пёс продолжал стоять с недоумением на морде перед распахнутой дверцей, и то и дело оглядываясь на Диму, словно говоря ему: «Братка, да как же ж? Мне ж надо».

      ― Я кому сказал, лезь в машину, ― повторил Андрей.

      Дима наблюдал за всем этим со стороны, и усмехнувшись, присел на чёрный блестящий капот.

      ― Я, пап, может, и дебил ― по отношению к себе, к своей жизни, но... не к нему, ― Дима указал пальцем на Лордета. ― Ты даже не посчитал нужным подумать, что пса, прежде чем пихать в машину, нужно сводить по его делам. Без восьми минут одиннадцать. Парень носит в себе излишки со вчерашнего вечера.

      «Ой, ношу», ― в подтверждение хозяйских слов лабрадор проскулил, опустив голову.

      Самсонов действительно об этом не подумал.

      ― Подожди нас пару минут, мы скоро. А пока мы ходим, забери из моей машины его автокресло, чтоб салон не попортил.

***

   ― Не хочешь жить дома? Пожалуйста, снимай квартиру, ― сказал Андрей, повернув ключ зажигания, после того, как сын и пёс сели в машину.

      ― На какие шиши? Если ты у меня всё отобрал.

      ― А вот это, сын, меня совсем не волнует, ― Самсонов нажал на газ.

      Дима открыл окно и высунул в него локоть.

      ― И чё мы сейчас в Зеленогорск?

      ― Сейчас мы в «Пегас».

      ― Отлично, а то я проголодался.

      ― Ну вот и позавтракаешь перед трудовым днём.

      ― В смысле?

      ― У меня есть для тебя очень интересная работа.

      ― Ну да? ― театрально улыбнулся Дима.

      ― Целый день на ногах, ― продолжал Андрей, ― артистичная, плюс деньги каждый день.

      ― Промоутером в костюме чебурашки, что-ли?

      ― Ну зачем такие крайности? С сегодняшнего дня ты работаешь у меня в ресторане официантом.

      Дима изумлённо уставился на отца и после недолгой паузы, рассмеялся.

      ― Ты серьёзно?

      ― Более чем.

      ― Так это ж то, что надо! ― опять театрально воскликнул он. ― Лордет, дай лапу. ― Дима, выглянув из-за кресла, протянул руку и пёс послушно, вытащив лапу из своего уютного короба, вложил её в человеческую ладонь. ― Ах ты моя, собачина. Батя, терь дай твою пожму... ― После собаки Дима протянул руку отцу.

      Но Андрей бросил на него холодный взгляд.

      ― Прекрати.

      ― Что прекрати? Какой смелый поступок. Сын владельца сети ресторанов и центра трансплантологии «Сириус» Самсонова Андрея Дмитриевича горбатится рядовым официантом. В кандалы-то закуёшь? Походу, крепостное право вернулось.

      ― В кандалы не закую, а вот всего наследства лишу, если за ум не возмёшься.

      ― Да я им и не раскидывался.

      ― Оно и видно. После гибели группы, как с катушек слетел.

      ― А не надо было Вишнякову кругленькую сумму платить, чтобы он заменил меня на своего племянника. И парни бы сейчас живы были, и я на тебе водокачкой не висел.

      ― Ну, я не только Вишнякову заплатил, ― признался Самсонов. ― И всем парням тоже, потому-то они все так легко от тебя отказались. Хотел проверить твоих друзей детства на прочность. Думал, если откажутся, значит, достойные ребята и ты в надёжных руках. Тогда, так и быть, пускай занимается своим пением, раз нравится, решил я. А они все предали тебя. Все. Поголовно, позарились на деньги. Зачем тебе такие друзья? Зачем тебе такая группа? Так что, сын, в каком-то смысле я тебя спас.

      Дима сидел, откинувшись головой на кресло и глядя в открытое окно, через которое октябрьский ветерок обдувал влажную чёлку.

      ― Ты не спас меня, а погубил. Потому что я просто в жизни потерялся. И знаешь что, папа, ― теперь Дима посмотрел на отца, ― мне твоё наследство по-боку. И не шантажируй меня им, обойдусь без тебя и твоих миллионов. К тому же, ещё неизвестно, кто из нас с тобой раньше на Тот свет отправится, как говорится, все под Богом ходим, так ведь? Хочешь, чтобы я подносы таскал, окей, я буду таскать, мне фиолетово, чем заниматься. Могу и мешки с цементом. Всё, чего я хотел и к чему стремился ― рухнуло в один миг. Начинать что-то с нуля, наступая на те же грабли, я больше не намерен. Доверия нет. Выжглось калёным железом. А без доверия ничего не построишь.

      ― Тебе надо жениться. Тогда у тебя появится ответственность перед семьёй.

      ― Хомут на шею? Не-е, эта «роскошь» не для меня.

      ― В пятницу вечером мы с Лолкой устраиваем званный ужин. Приедет мой друг Пётр Жданов со своей дочерью Вероникой ― очень хорошей и умной девушкой. Я хочу, чтобы ты с ней подружился.

      Дима не смог сдержать смех.

      ― Пап, ну даёшь, ― он повертел рукой у самого его носа, задрав рукав своей рокерской косухи. ― Гляди-ка, шерсть у меня не растёт и хвост тоже. Я не пёс, чтобы меня сводить. И в женском внимании я дефицита не имею.

      ― Твой недефицит, это шлюхи и клубные девки.

      ― Я не сплю со шлюхами. А «клубные девки» вполне приличные.

      ― Лордета своими байками смеши. Я говорю тебе о достойной и хорошей девушке из состоятельной семьи.

      ― Взял невесту тиху скромну, в чистом поле под кустом! Обвенчальна была сваха, сабля острая моя... ― пропел Дима повышенным тоном и повернулся лицом к отцу. ― Я ― никогда не встречу достойную, хорошую девушку, и знаешь почему? Потому что таких девушек в наше время просто нет.

      ― Я тоже так думал, когда твоя мать бросила нас и удрала за границу со своим любовником.

      ― Лолка мне не в пример, ― выпалил Дима, не считая мачеху идеальной женщиной, а точнее, матерью.

      ― Давай, выходи, ― подтолкнул Самсонов, припарковав «Мерседес». ― Сейчас представлю тебя персоналу и уеду. Ещё Лордета надо в офис к Лолке забросить.

      Они оба вышли из автомобиля, одновременно хлопнув дверцами и направились к ресторану с двумя большими бронзовыми пегасами на входе.

      ― Лолка ему не нравится. Она, между прочим, тебя вырастила.

      ― А что ж тогда ты на ней не женишься? Шестнадцать лет живёте.

      ― Я свободу люблю, разве ты не знал? ― хитро улыбнулся Андрей.

      ― Так и я свободу люблю.

      ― Свобода, сын мой, ― Андрей похлопал Диму по плечу, ― тебе вредна.

ГЛАВА 3

   В чистый светлый двор завернула красивая молодая шатенка. Её драповое под пояс зелёное пальто танцевало ярким листочком прошедшего лета в объятиях серой октябрьской осени. Стройные сильные ноги девушки затянутые в чёрные стильные полусапожки на высоком тонком каблуке кокетливо шагали по мокрому асфальту. Полина спешила домой. Ей было так хорошо, что сияющая улыбка не спадала с её лица весь день, и ровно с того момента, когда Герман позвонил в музыкальную школу, где она преподавала и сказал, что дома её ждёт сюрприз. Неужели она дождалась того дня, когда этот жгучий мускулистый красавец сделает ей предложение руки и сердца! Солнечный взгляд скользнул по детской площадке, где сейчас гуляли дети и молодые мамы, и среди них Поля представила себя с крошечной дочуркой в коляске...

      ― Привет, Полинка-Малинка, ― окликнул её ненавистный голос.

      Настроение в мгновение пало при виде навязчивого ухажёра. Сосед и участковый в одном лице Вадим Антонович ― тридцатипятилетний толстяк среднего роста поджидал её у подъезда после рабочего дня.

      ― У меня сегодня именины. Может, придёшь, составишь компанию? Поговорим.

      ― Слушай! ― язвительный голос девушки взлетел орлом на Эверест. ― Я же сказала тебе: парень мне нужен ― стройный, высокий и молодой. Вот, когда ты станешь стройным, высоким и молодым ― подходи! Мы будем с тобой разговаривать!

      После этих убийственных слов Полина скрылась в подъезде, возле которого на скамейке сидели бабуси.         

      ― Стерва, ― буркнул Вадим ей вслед, промаргивая отпечаток язвительно-наглого лица девушки, и немного погодя, пошёл в тот же подъезд.

      ― Что, за Поличкой нашей ухаживаете? ― с живым любопытством поинтересовалась одна из соседок.

      ― Вам какое дело? ― возмутился мужчина, берясь за ручку железной двери. ― Идите, лучше сериалы смотреть. ― Дёрнув дверь на себя, он скрылся в глубине тёмного подъезда.

***

   ― Бедная моя маленькая сиротка. Ведь она так тебя любит.

      ― Главное, что я люблю тебя...

      Томный баритон и заливистый женский смех доносившиеся из спальни её тёти резанули девушку по самому сердцу, когда она неслышно вошла в квартиру на третьем этаже.

      Лёгким касанием руки она толкнула дверь в тёткину спальню. На разложенной постели, в нежно-сиреневых тонах, среди смятых простыней, в жарких объятиях друг друга лежали два самых близких ей человека и целовались ― бессовестно, откровенно. Полина вспыхнула, как сто спичек, но сумела сдержать себя, чтобы не прибить эту сладкую парочку. Себя, но не сарказм:

      ― А вы очень красивая пара. Ощипанный гусь. И старая гагара.

      Лариса Арнольдовна спешно вскочила с постели, увидев племянницу. Запахнула атласным халатиком обнажённую грудь и пригладила растрепавшиеся, окрашенные в «блонд» локоны. Герман же с наглым выражением лица сел, не спуская с кровати ног.

      ― И давно у вас такая... «...морковь»? ― слово «любовь» девушка произнести не смогла.

      Герман молча перевёл взгляд на Ларису ― худощавую, среднего роста женщину.

      ― Недавно, ― заявила тётка. ― Но сегодня Герочка официально стал моим мужем. ― Лариса Арнольдовна продемонстрировала девушке обручальное кольцо на своём безымянном пальце. Точно такое же ― узкое золотое ― было надето и на Полином любимом человеке.

      Предательский комок подкатил к горлу.

      ― Так, это и есть твой сюрприз, Герман?

      ― Извини, ― развёл он руками. ― Сердцу не прикажешь.

      ― Ну что ж, желаю вам счастья, братцы-кролики.

      Полина развернулась и поспешно покинула квартиру. Лариса бросилась за племянницей, но не ради того, чтобы её остановить.

      ― Полина! ― крикнула она, выбежав на лестничную площадку и перекинулась через перила. ― Полина! ― Снова крикнула Лариса быстро сбегающей по ступеням девушке. ― Ты должна переехать от нас. И как можно скорее. Слышишь?

       Полина в слезах выбежала из подъезда. А Лариса Арнольдовна без капли переживания вернулась в свою шикарную четырёхкомнатную квартиру.

***

   ― Третий час с подносами таскается и хоть бы хны, ― хихикнула зеленоглазая брюнетка и облокотилась на барную стойку, цепляясь взглядом за красавца блондина с длинной чёлкой. Дима стоял у одного из столиков и записывал в блокнот заказ. Переодевать свою чёрную рубашку от Армани на чёрную же от униформы он, естественно, не стал, только повязал как у всех длинный бордовый фартук, прицепил бейджик с именем себя на планку, прикольно ведь! Адреналин в молодом человеке зашкаливал, оттого, что ещё не приходилось быть в такой «зажигательной» роли. В то время, как Жанна, лицо которой он вспомнил, а имя только благодаря её бейджу, поверить не могла, что за семь лет удача ей, наконец, улыбнулась. Тогда, на рок-вечеринке после концерта, ей, в силу своей малолетней неопытности, не удалось соблазнить Диму. Но теперь-то она уверенная в себе львица. И они сегодня с ним на равных. Один шанс на миллион, как говорится. И упускать его никак нельзя. Не-льзя.

      Бармен заметил её мечтающий хищный взгляд и дерзким образом попытался вернуть с небес на землю:

      ― Да, тебе всё равно там не обломится. Несмотря на ваше с ним знакомство...

      ― Обломится, ― отрезала Жанна его едкий пессимизм, на что Стас лишь ухмыльнулся.

      ― Ты ― официантка. Он ― хозяин.

      ― Ну и что. Димка не заносчивый парень. Со всеми на равных; и с уборщицей и с посудомойкой. А я-то, всё-таки главнее, я...

      ― ...разносчица, хохотнул Стас, вспомнив анекдот, который сам же Жанне и рассказывал. Правда, в нём главной героиней выступала не официантка, а посудомойка, что главнее уборщицы.

      ― Спорим, что через три дня этот принц будет моим?

      Стас пригнулся к ней:

      ― На что?

      ― А хотя бы на пять тысяч рэ.

      ― На пять тысяч... ― с задумчивостью произнёс бармен и в его чёрных глазах блеснул огонёк... ― баксов. Что ты затащишь его в постель за сутки. Вы же с ним знакомы. Быстро уломаешь.

      У Жанны в кармане фартука зажужжал телефон. Но она не торопилась ответить на звонок.

      ― О-о-хо-о... ― шепотом взвизгнула она, уверенная в своих силах, ― да ты богатый.

      ― Ну, так ты согласна?

      Наконец, Жанна провела пальцем по сенсорному экрану гаджета, продолжая разговор с барменом:

      ― Ну, естессно, Стасик. Мне пять тысяч лишними не будут, ― шутейно хихикнула она, а потом произнесла в трубку своего смартфона: ― Да, Полина?

      ― Привет, ― Полина смахнула слёзы, ступая по мокрому тротуару, по которому несколько минут назад спешила домой счастливая, улыбающаяся, в ожидании чуда, и солнышко её подгоняло. А теперь, словно свинцовые тучи нависли над городом, везде серость, серость... серость. ― Жанна, можно я к тебе сейчас приеду?

      ― Ну, конечно. Только я ещё в «Пегасе». А я не поняла, ты что там ревёшь?

      ― Я приеду к тебе на работу.

      ― Хорошо. Ой, приедешь, я тебе такой прикол расскажу, умрёшь.

      Но Поля последней фразы подруги уже не слышала, оттого, что положила трубку. Жанна хмыкнула, и убрав телефон обратно в карман, где лежал рабочий блокнот с парой ручек, протянула Стасу руку:

      ― Ну что, Стасик, скрепим спор рукопожатием?

      ― Скрепим. А кто разобьёт? ― с намёком поинтересовался бармен, бросив взгляд чёрных глаз через плечо девушки.

      Жанна оглянулась и кокетливо подозвала проходящего мимо них Диму с пустым подносом.

      ― Дмитрий Андреич, разбейте, пожалуйста.

      ― Пожалуйста. ― Диме нетрудно было треснуть рукой по их «замку». ― О чём спорите?

      ― Секрет, ― хитро ответила девушка, сузив зелёные глазки.

      ― Понял, не моё дело, ― вскинул он руками, зажав подмышкой поднос.

      ― Между прочим, Вы самый лучший официант. Даже странно.

      Жанна начала с ним заигрывать и Дима это просёк.

      ― Странно ― что?

      ― Ну, ― смущённо увела она глаза, ― Вы такой молодой. Богатый. Хозяин.

      ― В этом как раз ничего станного нет. Странность в том, почему официантка простаивает своё рабочее время, а клиенты ждут.

      ― А ты говорила со всеми на равных, ― подколол Стас, когда Дима оставил их.

      ― Не гони коней, Стасик. Барин ещё не притомился.

      И Жанна, натянув на лицо доброжелательную улыбку, вынула из кармана фартука блокнот и поспешила к столику, за который минуту назад села супружеская пара.

***

   Полина ярким пятном сидела в чёрном кожаном салоне «Мерседеса» бизнес-класса. Она даже не заметила какую попутку поймала. За рулём ― солидный мужчина в дорогом чёрном кашемировом пальто. Ну, не мог Андрей Самсонов проехать мимо столь обворожительной красоты.

      ― На свидание спешите? ― осведомился он.

      Полина не ответила, она смотрела в окно, погружённая в свои мысли.

      ― «Пегас» хороший ресторан, готовят отлично, ― продолжал Андрей.

      ― У меня подруга там работает, ― наконец, произнесла девушка.

      ― Хозяйкой? ― схитрил Самсонов.

      Полина посмотрела на него. И в мгновение оценила высокий статус водителя. Импозантный мужчина 45-50 лет в брендовой одежде, одна платиновая печатка с чёрным ониксом чего стоит. Руки забывшие лопату или не знающие её вообще. Уверенный с ехидным прищуром взгляд голубых глаз ультрафиолетом проникал в её душу и казалось, считывал все её мысли. Надбровные дуги, заострённый нос, тонкие губы и полное отсутствие волос на голове. Суровая фактурная внешность, властный баритон, от которого по спине шустрой кошкой пробежал холодок, намекая хрупкой девушке, что она села в машину либо к олигарху, либо к криминальному авторитету для которого людские судьбы ― пыль, и что простым «спасибо» она не отделается.

      ― Нет, официанткой, ― ответила Поля и добавила с бунтарским духом. ― Официанты тоже люди.

      ― А кто спорит? У Вас что-то случилось?

      ― Ничего.

      ― С женихом поссорились?

      Полина не ответила.

      ― Молчание ― знак согласия, ― вынес вердикт Андрей.

      ― Моё молчание означает, что я просто не желаю об этом говорить. И тем более, с Вами.

      ― Хорошо. Не будем об этом говорить.

      Андрей вёл машину, изредка посматривая на свою красивую спутницу с гордо вздёрнутым подбородком и дерзкими карими глазами. Блестящие волосы каштановыми волнами ласкали зелёный берег её драпового пальто. Изящные руки с длинными тонкими пальцами и свежим нюдовым маникюром сминая кожаный ремешок, обнимали чёрную сумку, лежащую на коленях в светлых прозрачных колготках... На каждой руке по тонком золотому колечку с цирконием, которые совершенно не сочетались с висячими серьгами с большой белой перламутровой жемчужиной на конце. Значит, они сочетаются с тем, что надето под пальто. Самсонов на секунду зажмурил глаза, сдерживая огонь желания сорвать с неё это режущее глаз ядовитое пальто и впиться в её нежно-розовые губы страстным поцелуем.

      Чёрный «Мерседес» притормозил у «Пегаса».

      ― Спасибо. Сколько я Вам должна? ― Полина полезла в сумку.

      ― Ровно-ровно... ничего.

      ― Ну, как же так? Вы, ведь потратили на меня своё время и бензин.

      ― Я не беру денег с понравившейся мне женщины, такой вариант ответа Вас устроит?

      Полина смутилась.

      ― Может быть, поужинаем вместе? ― предложил мужчина.

      ― Нет, ― твёрдо ответила девушка. ― Спасибо Вам, что довезли и всего доброго. ― Полина вышла из машины и направилась к ресторану, на крыльце которого, как два стража, стояли бронзовые пегасы.

      ― Всего доброго, ― задумчиво произнёс Андрей, глядя девушке вслед и вдыхая пьянящий аромат её духов с яркими нотками жасмина, оставленный в напоминание о её присутствии.

      Полина оторопела, застеснялась, покраснела, когда перед ней вырос высокий стройный блондин со спадающей на правый глаз чёлкой. Его мужское обаяние смешанное в изысканно-дерзком коктейле с красотой, подчёркиваемой ярко-чёрной рубашкой расстёгнутой на пару пуговиц выбило девушку из колеи. Всё забылось, все мысли вылетили, слух и голос пропали. В неловкости Поля смущённо улыбнулась, интуитивно убирая прядь волос за ухо.

      ― Что? ― переспросила она и сама услышала, как её тембр стал тонким, подобно струне скрипки. Более того, по выражению его лица Полина поняла, что он понял, что понравился ей.

      ― Вы поужинать? ― повторил свой вопрос Дима.

      ― Ну.., ― растерянно закивала Полина и снова улыбнулась.

      Она не раз приходила в «Пегас» к подруге, но этого парня здесь не встречала. «Новенький, ― размышляла Поля, идя за ним к свободному столику. ― Но для новенького он слишком уверенно держится. Честно, с такой внешностью надо на обложку глянцевого журнала, а не с подносами бегать».

      ― Наше «Меню», ― предложил официант в рубашке от Армани, дороговизну которой никто из посетителей не замечал.

      ― Нет, спасибо, ― вежливо отказалась кареглазая шатенка, хотя и была голодна, но голода не чувствовала и попросила позвать Жанну.

      ― Хорошо, сейчас будет Вам Жанна. Может, чашечку кофе?

      Его бархатный голос и синие глаза в буквальном смысле загипнотизировали девушку. Но она собралась и держа себя в руках.., сдалась на его предложение:

      ― Хорошо, принесите «американо», пожалуйста, и... какое-нибудь пирожное.., на Ваш вкус.

      ― На мой? ― Дима приподнял бровь, вспоминая, что ему тут понравилось из десерта. ― Могу предложить брусничный торт с нежным сырным кремом.

      ― Хорошо, ― заулыбалась Поля. ― Поверю на слово.

      ― Ну, если уж Вам торт не понравится, можете легко им в меня запустить, ― сыронизировал Дима, записав заказ в блокнот.

      ― Эй, красавчик! К нам иди!

      Внимание Полины привлекли две состоятельные девицы. Не дамы, а именно девицы, к которым переметнулся её неотразимый официант по имени Дима. Да, Поля успела прочесть его имя на бейджике...

      ― Кстати. А почему прикреплён на планку с петлями, а не на карман как у всех? ― поинтересовалась у него платиновая блондинка в тёмно-синем коротюсеньком платье.

      ― Униформа мала, шьётся.

      ― Да, ты вроде не гигант, ― хохотнула она и откинулась на полукруглую спинку стула. Её высокомерный наглый взгляд голубых глаз скользил по нему, как по контурной карте. ― Жаль, что здесь нет стриптиза... я б на тебя посмотрела... Слышь, Люська, надо Самсику подкинуть идейку насчёт стриптиза, а то у него тут такой кадр. И бабам услада, и ему бабло.

      «Самсику», видимо, Самсонову, как понял Дима, и обалдел когда загорелая на Гавайских островах женская ручка с золотым резным браслетом, усеянным сверкающими бриллиантами, оказалась на его бедре.

      ― ГХм-м... ― рыкнул он и корректно поинтересовался: ― Что хотите заказать?

      ― Тебя, ― вновь захохотала Светлана Зотова. ― Ладно, не боись. «Вдова Клико» два бокала и фрукты. Только быстрей неси. А то чаевые не получишь.

      Дима отошёл, а платиновая блондинка засмеялась. Её громкий звонкий смех был слышен во всех точках небольшого зала. Даже лёгкая музыка не могла его заглушить.

      ― Светик, веди себя скромнее, а то на нас все смотрят, ― учтиво попросила её подруга.

      ― Ну и пусть, ― девушка демонстративно повернула голову в зал. ― Мы созданы, чтобы на нас все смотрели и сгорали от зависти! Особенно всякие курицы!

      ― Светик, прекрати, иначе я уйду.

      ― Хорошо-хорошо, ― пообещала она. ― Просто у меня сегодня чер-ртовски ― хорошее настроение, и не дай Бог кому-то его испортить.

      ― Я заметила. Представляю, что он о тебе подумал.

      ― Вот меньше всего на свете меня волнует, что обо мне подумал всякий сброд. Кстати, на нём часики брендовые и ткань дорогая у рубашки. Странно.

      ― Ну, парень-то видный. Может, у него любовница, вроде тебя. Вот она его и одевает.

      ― Если бы у меня был такой любовник, я бы не позволила ему бегать официантом. Даже в элитном ресторане. Уж я бы нашла ему применение.

      ― Хочешь закрутить с ним?

      ― Закрутила бы, если б денежки у него водились.

      ― Закрути без денежек. Красивый молодой любовник ещё никому не помешал. К тому же, с таким ― не стыдно. Твой-то что, опять в отъезде?

      ― Ну да, на пару дней улетел в Рим. Дела у него там какие-то. Парниша, конечно, высший класс. Но с нищебродом ― никогда. Я не люблю дарить. Я люблю получать. А нищий, будь он вот такой супер-пупер красавец, никогда не преподнесёт дорогих подарков, ― Светлана изящно провела рукой по своим светлым, почти белым волосам, демонстрируя кольцо с бриллиантом. Но её спутница не обращала внимания. ― Люси! Ну посмотри, что мой Пупсик мне подарил! Бриллиант полтора карата!

      ― И всё? ― глазом не моргнув, удивилась Люсьен. ― А мой Сергей на нашу с ним годовщину мне тоже кольцо подарил. ― Она показала подруге свою руку, заиграв пальцами, на одном из которых красовалось новое колечко с одним грушевидным бриллиантом и шестью мелкими. ― У моего тоже полтора карата, но... мой бриллиант, кажется больше...

      ― А мне так не кажется. Просто огранка другая, ― из зависти произнесла Светлана. От чертовски-хорошего настроения минус тридцать процентов.

      ― Возможно. А ещё, ― продолжала Люси, ― такие же серьги и кулон, одним словом роскошный гарнитур.

      Теперь от чертовски-хорошего настроения Светланы Зотовой не осталось и следа.

      ― Ну и куда он запропастился?

      ― Да, вон он уже, ― сообщила Люсьен и тряхнув своими гладкими пшенично-русыми волосами, приклеила взгляд карих глаз к вечернему пейзажу за окном.

      Дима нёс оба заказа на одном подносе: торт и кофе для Полины, шампанское и фрукты для Светланы и её подруги.

      ― Ваш «американо». И брусничный торт.

      Перед Полиной опустилась белая фарфоровая тарелочка со стограммовым куском из нежного бисквита, спелых ягод и воздушного сливочно-сырного крема, облитым брусничным красным сиропом.

      ― Выглядит аппетитно, ― улыбнулась девушка.

      ― Так, у нас всё аппетитно. Жанна сейчас обслуживает столик, когда освободится, подойдёт к Вам.

      Единственной отрадой и отвлечением от собственных мрачных и яростных дум был ― Он. Этот парень в чёрной дерзкой рубашке расстёгнутой на пару пуговиц и загнутыми до локтей рукавами. Милашка, очаровашка до боли, до мурашек, до бабочек в животе... Его руки обязательно должны быть нежными. Полина ела торт и не отрывала взгляда от него, того, кто сейчас расставлял высокие хрустальные бокалы с дорогим шампанским, держа их аристократическими пальцами за тонкую хрупкую ножку. Как быстро он ей понравился. Даже странно.

      ― Здесь не курят, ― вежливо сказал Дима, когда Зотова достала из клатча сигареты и хотела прикурить..

      ― А мне можно, ― Светлана сунула тонкую тёмную сигарету в рот. ― Я и тебя могу угостить. Знаешь сколько они стоят?

      ― Да, зачем она мне? Понравится ещё. А к хорошему лучше не привыкать.

      ― А ты философ, ― хохотнула Светлана и не взирая на замечание, вжикнула пальцем по колёсику зажигалки.

      ― Я сказал, в ресторане не курят, ― уже более твёрдым голосом повторил Дима.

      Тон девушки резко изменился:

      ― Слышь, шавка, рот свой закрой. Жрать принёс и отваливай.

      Дима усмехнулся, глядя на хабалку.

      ― Надо же, первый рабочий день и такая удача ― впервые в жизни увижу девушку, которая будет жрать фрукты.

      ― Ты ещё хамить мне вздумал?

      ― Ну что Вы. Я всегда придерживаюсь единственного правила: никогда не хамить женщине, какую бы социальную ступень в обществе она не занимала.

      ― Это ты мне сейчас на что намекаешь?

      Дима наклонился, оперевшись руками о стол.

      ― Намекаю на то, что человека, вопреки всеобщепринятому мнению, делают, всё-таки, этические нормы поведения, а не платье от Гуччи.

      ― Ты смотри-ка! прислужник разбирается в брендах. Поди с мигрантами в подвале бирки нашиваешь на китайское фуфло? Часики-то у тебя поддельные, ― она бросила презрительный взгляд на его часы с металлическим ремешком и синим циферблатом. Дима усмехнулся, ну кто ж догадается о подлинности его швейцарских часов, пока он ― Официант. ― А вот теперь я тебе назову твоё социальное положение: Прислужник прислуживает молча.

      И Светлана демонстративно закурила, выдохнув клубящийся серый дым прямо Диме в лицо. Дима опустил глаза, а когда дым развеялся вновь вперился в ехидную физиономию настырной девицы.

      ― Я в третий раз повторяю: курить в помещениях предназначенных для общественного питания ― за-пре-ще-но. Частью первой, статьи двенадцать Федерального закона от двадцать третьего февраля две тысячи тринадцатого года «Об охране здоровья граждан от воздействия окружающего табачного дыма и последствий потребления табака», ― отчеканил он. ― Сигарету потушите.

      «Тварина силиконовая прицепилась к нему. Мир из одних ублюдков! Все ублюдки! Твари! Предатели! Ненавижу! ― кричали Полины самолюбие, обида и гордость. Она не заметила как проглотила кусок торта. Девушка съела бы ещё, но вторая порция в подарок была здесь только по воскресеньям. Второй кусок заказывать стыдно. Не хватало ещё, чтобы этот красавчик посчитал её обжорой. Хотелось схватить эту тарелочку, на которой лежал брусничный торт, эту маленькую белую тарелочку из хрупкого фарфора и треснуть об пол, завизжать, заорать, прибить кого-то! Ведь она всегда была самой красивой девчонкой! Всегда! А тут на какую-то старую тётку! А она?! Как она могла?! Тварь! Тварь! Тварь! Ненавижу!..»

      ― Приветик.

      Яростный взгляд карих глаз, которые казались теперь чёрными, выстрелил в знакомое лицо подруги. Жанна подсела к Полине, буквально на пять минут. Ровно столько выделил ей управляющий.

      ― Что-о... случилось?.. ― настороженно спросила зеленоглазая брюнетка, пышная шевелюра которой в рабочее время была убрана в аккуратную шишечку.

      ― Привет, ― резко бросила Полина, разжав пальцы, из которых на бордовую скатерть опустилась несчастная белая тарелочка со следами сладкого десерта. ― Я тебе сейчас новость расскажу, со стула не упади. Герман с моей тёткой сегодня поженились. У них, видите ли, любОвь!

      ― Что? ― поразилась Жанна. ― Твой Герка и твоя тётка? Мама дорогая. Ну, она-то на него клюнула, понятно ― молодой, красивый мачо, а он-то на неё с какого перепуга?

      ― Твари. Ненавижу.

      ― Да, сто пудов Герка с ней из-за квартиры. Ты что, такая шикарная четырёхкомнатная квартирища с огромной лоджией. А добра у вас в доме сколько и вообще...

      ― Звонит мне такой сегодня и говорит: «у меня для тебя сюрприз. Жду тебя у тебя дома». Я, как дура, отменила два частных урока, деньги из-за него потеряла... «Лечу на всех парусах» за сюрпризом... Замечательнийший сюрприз! Захожу в дом, а они в постели кувыркаются! Мерзкие, отвратные. Само то порнушку снять.

      ― Обалдеть. Обалдеть, ― мотала головой Жанна. ― Я, кстати, тоже сегодня пораньшне домой вернусь. Видела объявление на входе?

      ― Ничего я не видела, ― выпалила Полина.

      ― Ну, понятно. Поль, ну успокойся. Плюнь на этого дурака. И вообще, ты себе лучше мужика найдёшь. Красавица такая.

      ― Конечно, найду. Даже не прилагая для этого усилия, ― самоуверенно заявила Полина. ― Меня сюда один солидный мужчина на «мерсе» подвёз и даже денег не взял. На свидание приглашал.

      ― А ты что?

      ― Отказалась, конечно.

      ― Ну и дура.

      ― Я, может, и «дура», но не легкомысленная, чтобы идти на свидание с первым встречным. Да и зачем я ему? Он, вон, на «Мерседесе» разъезжает, а мне даже жить негде. Тётка меня из дома выгнала. Можно я у тебя поживу, пока квартиру не сниму?

      ― Ну, о чём разговор? Конечно, живи. Я сейчас тебе ключи принесу. И всё, и работать. А то меня тоже выгонят.

      После ухода Жанны внимание Поли вновь привлёк красавец официант, который корректно просил посетительницу потушить сигарету. Однако посетительница не унималась, и, более того, заорала на весь зал:

      ― Ты что до меня докопался?! Ты, вообще в курсе, что владелец этого ресторана друг моего мужа?! Я слово скажу ― ты вмиг отсюда вылетишь!

      Терпение Димы лопнуло.

      Он выхватил из её пальцев дымящуюся сигарету и потушил о поднос, сломав цилиндр.

      ― Ну ты урод, ― процедила Зотова.

      Дима видел как затряслись её губы от злости. Будь у неё сейчас пистолет, она бы расстреляла его в упор, не раздумывая. Девушка явно не любила проигрывать. И всё же она проиграла. Светлана взяла бокал с шампанским, чтобы запить неудачу. Но поднеся к губам... плеснула содержимое себе на платье, а потом, чуть уведя руку в сторону, разжала пальцы. Звук разбившегося стекла наполнил зал. А за ним и раскаты крика:

      ― Ты что, обалдел?! Позовите управляющего!

      «Ну, дебилка...» ― изумился Дима и посмотрел по сторонам в поисках «гонца». У ближайшего столика, как раз за спиной Люсьен, был официант; к моменту, когда Зотова своим криком встрепенула весь зал, он перенёс заказ с подноса на стол.

      ― Артём.

      Парень с каштановым хвостиком повернулся к Диме.

      ― До Пал Палыча сгоняй.

      Артём перевёл взгляд на Светлану и усмехнувшись, кивнул:

      ― С удовольствием.

      «Сейчас что-то будет», ― снова усмехнулся он, спеша в административную часть.

      Через пару минут в зал торопливыми шагами вошёл мужчина средних лет в смокинге и галстуке-бабочка. Пал Палыч считал, что такой вид придаёт ему большую солидность. Потому что он был невысокого роста, пухленький с тёмно-русыми завитушками на голове. «Господи Боже мой, как же я не люблю эти разборки с посетителями, ― бубнил он себе под нос. ― Ну, ничего, с Дмитрием Андреевичем как-то полегче будет утихомирить дебоширов».

      Приблизившись к столику ему немного полегчало при виде сына хозяина: возможно, участвовать в разборках уже не придётся.

      ― Добрый вечер, ― с лёгким поклоном поздоровался Пал Палыч со Светланой Зотовой ― частой гостьей ресторана «Пегас». Девушка в ответ даже не улыбнулась, в то время, как её спутница только одарила его взглядом, и отвернулась к окну. Обстановка казалась напряжённой. На тёмном полу поблёскивали осколки тонкого стекла, хорошо рассматривалась длинная ножка бокала. «Дмитрий Андреевич, почему-то до сих пор в официантском фартуке? И не надоела ему эта адская работа? Нет-нет, действительно, у богатых свои причуды. Вот и эта мадам частенько здесь чудит, даже когда в паре со своим мужем. Но так далеко дело пока ещё не заходило».

      ― Вы управляющий? ― спросила Светлана.

      ― Нет, я администратор, ― учтиво произнёс мужчина и перевёл растерянный взгляд на Диму, который стоял прислонившись спиной к колонне со сложенными на груди руками, и, благодаря этому, незаметно прижал указательный палец к губам. Пал Палыч понял его нежелание быть раскрытым.

      ― Посмотрите, что натворил Ваш косорукий работник, ― заявила Зотова. ― Мало того, что он нахамил мне, так ещё испортил мне платье за тысячу долларов.

      ― А чё тако дешёвое?

      ― Рот закрой, хамло.

      У Пал Палыча глаза на лоб.

      ― Не волнуйтесь, сейчас во всём разберёмся, ― попытался успокоить он девушку и снова вопрошающе-растерянным взглядом посмотрел на Диму.

      ― Скажите, Пал Палыч, должен ли гражданин нашей страны соблюдать Федеральный закон запрещающий курить в общественных местах?

      ― Безусловно, Дмитрий... ― осёкся администратор, чуть не произнеся его отчество.

      ― Ну вот, ― Дима вперился взглядом в платиновую блондинку, ― ничего правонарушительного я не сделал. Просто вежливо напомнил девушке, что в ресторанах не курят. А она так разволновалась, что опрокинула на себя бокал с шампанским.

      ― Он всё врёт! Люси, скажи, ― Светлана обратилась к подруге. Люсьен впервые оказалась в подобной ситуации и не знала куда деваться от стыда.

      ― А-а.., я вообще смотрела в это время в окно.

      ― Ты мне ещё заплатишь за моё испорченное платье, ― Зотова бросила на Диму испепеляющий взгляд.

      ― Разбежался. Застирай и высуши.

      ― Успокойтесь, я же сказал мы во всем разберёмся, ― бедный Пал Палыч не знал как себя вести, что говорить в подобной ситуации, у него от волнения даже ладошки вспотели. ― Я приношу Вам искренние извинения за нашего... эм-м... работника. И-и в порядке исключения, так как Вы с мужем являетесь нашими постоянными гостями, Вы можете поужинать за счёт ресторана.

      ― Вот интересно, Пал Палыч, как на эту анархию посмотрит управляющий, ведь правила поведения в ресторане касаются всех и не зависят от толщины кошелька и социального положения. А то что же, приходи, если хочешь кури, хами персоналу, бей посуду, а тебе за это ещё и бесплатный ужин? Я думаю, Дмитрию Андреевичу это совсем не понравится, ― сказал Дима о себе в третьем лице. ― И да, ещё хочу напомнить Вам, Пал Палыч, что для постоянных гостей в нашем ресторане уже есть исключение ― скидка ― три процента. ― Дима перевёл насмешливый взгляд на буйную гостью и добавил: ― Благодаря этой «огромной» скидке Ваш муж с лёгкостью накопит Вам на новое платье, нужно, только немножечко подождать.

      Пал Палыч еле сдержал смех, в то время как Светик от подобной наглости обслуживающего персонала потеряла дар речи.

      ― Ну, опять эта фифа «бриллиантовая» выступает. Достала уже всех тут, ― проговорила Жанна, подойдя к Поле с ключами от квартиры.

      ― Я требую его увольнения! ― истерично рявкнула Светлана Зотова, отойдя от шока.

      «Вот ведь зараза какая», ― возмутилась Полина и бросилась на помощь.

      ― Послушайте, ― обратилась она к администратору. ― Этот молодой человек ни в чём не виноват. Я свидетель. Она первая начала на него орать. А потом взяла и сама выплеснула на себя шампанское и разбила бокал. Вы можете посмотреть видеокамеры. У вас должны же быть видеокамеры?

      ― Рот закрой, деревня неумытая! ― Светик в буквальном смысле потеряла все берега, чтобы так обзывать столь приличную девушку, как Полина Берестова. При том в достаточно недешёвой одежде. ― Ты что вообще здесь делаешь? Прогоните её! И этого косорукова за компанию!

      Пал Палыч с извиняющимся видом посмотрел на Полину.

      ― Простите, мы сейчас всё уладим.

      ― Вы, главное, официанта не увольняйте, ― попросила кареглазая шатенка и встретившись с Димой взглядом, вернулась к своему столику. Но не для того, чтобы сесть за него, а для того, чтобы забрать свою сумочку и уйти.

      ― Я сейчас же звоню владельцу этого ресторана, ― достав из клатча смартфон, заявила Зотова.

      ― Короче, надоела мне вся эта канитель. Вы, Пал Палыч, тут разбирайтесь, а я пошёл, ― Дима оторвался от колонны и отправился восвояси. Но пройдя пару шагов, развернулся. ― И, пожалуйста, не забудьте про скидку три процента от общего счёта. Девушке на стиральный порошок.

      Светик снова чуть не потеряла дар речи. Да и не только она, её подруга провожала лже-официанта удивлённым взглядом, приоткрыв рот.

      ― Это что сейчас было? ― оторопевшая Светлана уставилась на Пал Палыча. ― Верните его. Он куда пошёл?

      ― Света, он не официант, ― бросила догадку Люсьен.

      Пал Палыч удовлетворённый победой над буйной гостьей, только развёл руками, округлив глазки.

      ― Откуда ж я знаю, куда он пошёл? Хозяин-барин. Куда надо, туда и пошёл. Может, покушать решил, а может, отдохнуть у себя в кабинете. А может, вообще, сейчас уедет. Кто ж знает, что Дмитрию Андреевичу опять в голову взбредёт? Вот захотел и официантом обрядился.

      Светлана заморгала, собираясь с мыслями.

      ― По-одождите, он ― кто?

      ― Он ― сын владельца ресторана Андрея Дмитриевича Самсонова. Более того, Дмитрий Андреевич здесь управляющий, которого Вы требовали.

      ― Сын Самсонова?

      ― Ну, Света, такого я от тебя не ожидала, ― достав из сумочки несколько купюр, Люсьен бросила их на столик и встав из-за стола поспешила покинуть ресторан.    Её подруга сидевшая, как оплёванная, сделала то же самое. Но убегала она не от стыда, а от страха перед своим мужем. Она боялась оказаться на улице после сегодняшнего скандала. Её муж Владимир Зотов очень заинтересован в дружбе с Андреем Самсоновым. Самсонов, даже как-то раз ужинал у них дома. «Что же я натворила! Он меня выгонит. Не хочу обратно в нищету, не хочу за прилавок, не хочу, ― причитала Светлана, закрывшись в салоне своей белоснежной машины. ― Надо позвонить Лисовской». Достав из клатча смартфон, она дрожащими пальцами набрала номер своего психолога; ей срочно нужно было выговориться и получить дельный совет.

      ― Лиза! Ты должна мне срочно помочь.

***

   Дмитрий бросил взгляд на столик, за которым сидела Полина, но девушки там уже не было.

      «Жаль, ― подрасстроился он, ― хотел поблагодарить за участие в моей судьбе. Ну, да ладно».

      Работа официанта молодому бездельнику уже наскучила. Надоело ему бегать с подносами от стола к столу.

      Дима потёр глаза, в которых сильно рябило от потока «разношёрстных» гостей. А вот от вида всевозможных блюд, которые стояли на столах у молодого человека довольно сильно разыгрался аппетит. Он с обеда ничего не ел, удивительно, даже не вспомнил, что в желудке пусто.

      Сняв с себя официантский фартук, кинул его на свободный столик у окна, туда же полетел и бейджик.

      ― Жан, ― остановил он проходящую мимо него давнюю знакомую, ― я есть хочу. Принеси чё-нить.

      ― Сейчас, Дима, ― промурлыкала она, вертя в руках серебристый овальный поднос. ― Я, кстати, тоже проголодалась... С тобой... можно?

      ― А ты на работе.

      Оттого, как Жанна обиженно поджала губки и развернулась, Диме стало смешно. Он уселся за тот самый столик у окна, на который побросал    свою униформу.

      Интересно, стала бы она его так обхаживать, если б он действительно был простым официантом? Вряд ли. Сколько лестных слов он схлопотал бы, представ пред этой скандальной дамочкой сыном Самсонова. Ну, а раз официант ― можно лапать руками, хамить, тыкать... Личность в тебе видят тогда, когда у тебя статус и деньги...    «И таких дамочек ты, папа, называешь хорошими и достойными девушками? Э-не.., если я и женюсь, то только на той, которая будет видеть во мне ― меня, а не деньги моего отца».

      О-па! На улице зелёным пятном мелькнул знакомый силуэт. Полина только сейчас вышла из ресторана, и прошла мимо окна, у которого сидел Дима.

      «Судьба даёт мне шанс не остаться неблагодарным трудоголиком», ― решил лже-официант и выскочил следом за кареглазой шатенкой в чём был, только, чтобы поблагодарить, ну и... стрельнуть номерок её телефона ― всё-таки экземпляр интересный попался.

ГЛАВА 4

   ― Спасибо, прекрасная незнакомка.

      Полина остановилась, удивлённо глядя на официанта из ресторана, за которого она вступилась. Расстроенным этот молодой человек не выглядел, и всё же Поля спросила:

      ― Вас всё-таки уволили?

      ― Нет, всё в порядке, ― вскинул он ладони. ― Благодаря такому адвокату, как Вы ― у них не было шанса.

      ― Я очень рада за Вас.

      ― Скажите, а Вы случайно не адвокат?

      ― Нет, ― засмеялась Полина. ― Я учитель танцев. Преподаю в детской музыкальной школе и даю частные уроки. Ну, я пойду, ― она, словно спросила разрешения и сделала шаг.

      ― Так Вы тоже творческая личность?

      ― Почему тоже? ― остановилась Поля.

      ― Так я певец.

      ― Пе-вец? Который подрабатывает официантом? Оригинально.

      ― Ну да, как-то так, в одной руке у меня микрофон, в другой ― поднос. А куда Вы идёте, если не секрет?

      ― Домой, ― ответила девушка. Не станет же она говорить незнакомому человеку, что идёт жить к своей подруге, потому что тётка выгнала её из дома?

      ― Можно Вас проводить?

      ― Вы уже провожаете. Только учтите, идти придётся далеко, в сосульку не превратитесь?

      У Полины замёрзли руки и она спрятала их в карманы пальто, перчатки-то у тётки в прихожей оставила.

      ― Так, я ведь этот ещё ― морж, ― приврал Дима. ― Зимой окунуться в прорубь ― святое дело. А поплавать градусов в тридцать...

      ― Ой, избавьте, ― махнула Поля уже согретой в кармане рукой. ― А то замёрзну вместе с Вами.

      Конечно, в его моржевание девушка не поверила, видя, как он ёжится от холодного, пронизывающего ветра в своей тоненькой чёрной рубашке. И это при том, что ещё в этом году погода в октябре выдалась на удивление тёплой.

      ― Кстати, мы с Вами ещё не познакомились. Я ― Дима.

      ― Полина.

      «Полина. Надо запомнить».

      ― А Вы замужем, Полина? ― допытывался мажор.

      ― Нет, не замужем.

      ― А чё так?

      ― Ничё так. Зачем? Что хочу, то делаю, никто мне не в указ.

      ― Логично, ― одобрил гуляка и холостяк. ― Но странно ― все девушки мечтают выйти замуж.

      ― Ну, значит, я не все, ― солгала Поля с совершенно искренней улыбкой на лице, ведь она тоже мечтала выйти замуж ― за Германа.

      ― А бойфренд?

      ― А для Вас, Дима, это имеет значение? ― поинтересовалась она.

      ― Вообще нет. Даже, если у Вас сто бойфрендов, я одолею всех и добьюсь Вашего расположения к себе.

      Полина засмеялась.

      ― Всю сотню одолевать не придётся, у меня всего лишь один жених. И то, в прошлом. Так что, у Вас есть шанс.

      ― Ну да? И я непременно им воспользуюсь.

      ― Ну вот, Вы всё теперь про меня узнали. Сейчас моя очередь устраивать допрос.

      ― Допрашивайте, госпожа-следователь. Хотя нет. Я сам даю чистосердечное признание ― не женат, постоянной девушки нет, квартиры нет, машины нет, денег нет, социального положения ― высокого, тоже нет.

      ― Однако букет из «ничего нет».

      ― Вот, я есть, ― хлопнул он себя в грудь, ― и байк.

      ― Ну, байк, это уже что-то. Только вот, ― Полина нарочито оглянулась по сторонам, ― что-то его я нигде не наблюдаю.

      ― Байк дома, в гараже.

      ― Значит, дом, всё-таки есть, да ещё с гаражом.

      ― Ну, конечно, есть, я ж не собака подзаборная. Кстати, собака ещё есть. Пёс Лордет. Теперь с ним у отца кантуемся.

      ― А я вот, с тёткой живу.

      Они шли не спеша по городской аллее. Под их ногами шелестели золотые и багряные листья, с которыми кокетливо заигрывал ветер. Совсем уже смеркалось и северная столица всё больше и больше погружалась в шумную и бурлящую яркими красками ночную жизнь.

      Смешно. Дима выскочил за своей очаровательной заступницей только на минуту: поблагодарить и стрельнуть номерок, а теперь он того и гляди превратится в сосульку. Ни куртки, ни денег... Благо ещё телефон зарядил в кабинете.

      «Так, ― размышлял он, ― отцу я звонить не буду, лучше гордо окочуриться на морозе, чем тупо выслушивать его нотации. Вариантов пока два: возвращаться на своих двоих в «Пегас» за курткой, где «копейка» завалялась ― всё-таки не всё у меня выгреб. Либо заночевать у этой училки музыкальных танцев. Тьфу блин! «музыкальных танцев» уже мозги замерзают. Вот только вряд ли удастся, случай тяжёлый ― даже ведь в коридор к себе не запустит... Не того поля ягода. М-да.., влип ты, Димос, влип».

      «Видно, я ему сильно понравилась, ― с гордой улыбкой подумала Полина. ― Верхнюю одежду не взял ― боялся упустить такой «бриллиант». ― Очень ей польстило, что за ней погнался столь видный парень, хоть и официант. Ведь ужасно неприятно, когда тебя, молодую и красивую, променяли на тётку в возрасте, пускай и только ради денег. ― Вот бы, эта швабра с Геркой меня с этим Димой увидели, им бы даже в голову не пришло, что он ― обслуживающий персонал. Правда, говорит, что певец. Ну, возможно, врёт. А может, он просто лучше всех поёт в караоке? Там бывают такие «самородки», ― Поля усмехнулась, взглянув на своего спутника, ― что от их «талантливого» исполнения только уши берушами затыкать».

      ― А у Вас есть мечта? ― спросила она.

      ― Мечта есть у каждого живого человека. Вот я мечтаю... ― в этот момент голос Димы оборвался. Местность знакомая, а он и не заметил. Через дорогу ― сверкающая синими огнями вывеска его излюбленного ресторана. И кто посмеет сказать, что судьба к нему не благосклонна?

      ― Ну, и о чём же? ― вновь спросила девушка.

      Дима посмотрел в любопытствующие глаза и ни слова не говоря, схватил её за руку, и рванул через дорогу, увлекая за собой. Полина семенила за ним на своих высоких каблуках. Когда они миновали проезжую часть, Поля следом за Димой перепрыгнула через большую лужу и оказалась прямо в его объятиях. Их лица оказались настолько близки друг к другу, что Полина смогла рассмотреть его красивые, бездонные глаза. Глаза цвета неба, в которых, как показалось девушке, мелькнул лучик яркого солнца. Она держала руки на его плечах и сквозь ткань ощущала холод его тела. Как же ей хотелось обнять его и согреть...

      ― Я мечтаю, чтобы ты послушала мой концерт прямо сейчас.

      ― А мы, что уже на «ты»?

      ― Ну, а чего?

      ― Какой быстрый, ― Поля оттолкнула его.

      ― Жизнь скоротечна, зачем тратить её на всякое «Вы».

      ― Так ты ещё и философ.

      ― Ну-у-у.., да! Я приглашаю тебя, пойдём? ― Дима взбежал на ступени ресторана «Ночная прелюдия» и протянул ей руку.

      ― Придётся согласиться, ― вздохнула Полина. ― Иначе ты точно превратишься в сосульку. ― Она вложила руку ему в ладонь и поднялась по ступеням с неоновой подсветкой. ― У меня тоже есть мечта, услышать свою любимую песню. Исполнишь?

      ― Я исполню любую песню, какую ты захочешь, при условии, что я её знаю, ― Дима распахнул перед ней дверь. ― А что за песня?

      ― «Чёрный ворон», ― оглянулась она, входя в вестибюль.

      ― Та самая?

      ― Та самая. Я надеюсь, что ты её знаешь?

      ― Ещё бы, одна из любимых песен отца.

      Сдав её пальто в гардероб, молодые люди направились в зал, где при входе их поприветствовала хостес ― молоденькая светленькая девушка приятной внешности.

      ― Добрый вечер, Дмитрий Андреевич. Вы поужинать?

      ― И не только.

      ― Я провожу Вас к свободному столику.

      ― Интересно, к тебе обращаются по имени-отчеству, ― удивлённо произнесла Полина, войдя в обеденный зал.

      ― Ну так, я ведь звезда, ― Дима с улыбкой зачесал пальцами спавшую на глаза чёлку, скрывая факт, что этот ресторан принадлежит его отцу. Кстати, он тоже тут присутствовал со своими давними друзьями, но Дима его не заметил. ― В этом ресторане готовят изумительное мясо.

      ― А я не ем мясо, ― с проверяющей интонацией осведомила Поля.

      ― Вегетарианка?

      ― Нет, я рыбоедка, яйцеедка, сметаноедка, мороженоедка. Только не мясоедка.

      Они сели за столик поближе к сцене, на которой стоя у микрофона, пела молодая певица. Её голос окутывающей дымком сопровождал неспешную трапезу гостей «Ночной прелюдии».

      ― Давай закажем себе что-нибудь вегетарианское, ― предложила Полина и хитренько улыбнулась. ― Ты, ведь готов пойти на подвиг ради девушки?

      ― Съесть вегетарианское? Да разве это подвиг для мужчины?

      Дима заказал две порции собы с шиитаке, спаржей и цуккини.

      Когда перед проголодавшейся парочкой поставили большие плоские белые тарелки с коричневым гречневым спагетти тушёным с китайскими грибами и зелёными овощами, Полина довольно заявила:

      ― Вот это, Дима, и есть чистой воды ― вегетарианская пища. Правда, выглядит достаточно сытно? ― Она подцепила на вилку шляпку грибочка и закинула его в рот. ― Ну что, вкусно?

      ― Мг, ― промычал Дима. ― Особенно после тяжёлого трудового дня.

      ― Это точно, ― поддержала Полина. ― Я такая голодная.

      После ужина, сытые и довольные они слившись во едино, медленно танцевали под тихую красивую музыку.

      А в это время уставшая, замёрзшая и голодная Жанна стояла у подъезда своего дома и не могла дозвониться до подруги свалившейся ей как снег на голову.

      ― Да куда ты подевалась? Чёрт тебя побери, дрянь! ― девушка была в таком бешенстве, что чуть не разбила телефон об асфальт.

      Усевшись на скамейку, она похлопала гаджетом о подбородок.

      ― Вот дура! Сунула ей ключи. Сколько раз себе говорила ― носи с собой запасные ключи, носи с собой запасные ключи, мало ли что. Вот, это «мало ли что» меня и настигло. Ой, а если с Полькой что-то случилось? А что же мне-то делать? По доброте душевной в свой собственный дом не попасть. ― Жанна снова стала звонить Полине, но телефон Поли продолжал лежать в её сумочке оставленной на спинке стула.

***

   ― У тебя такие тонкие запястья, ― подметил Дима.

      ― Наследие дворянства, ― похвасталась девушка.

      ― Оо, графиня?

      Полина улыбнулась.

      ― Княгиня? ― продолжал предполагать Дима.

      Полина не могла убрать улыбку со своего лица и сдалась:

      ― У меня прабабушка была дворянкой. От неё мне передались тонкие запястья и любовь к танцам.

      ― А ещё грация и красота, ― Дима наклонился, чтобы поцеловать её в манящие губы, но, к его удивлению, девушка подставила ему щёку. Как ни странно, но молодому человеку это понравилось. Он усмехнулся: ― «Точно тяжёлый случай».

      ― Красота у меня от мамы, ― мягко улыбнулась Полина, вновь посмотрев в его синие глаза и с намёком произнесла: ― А вот ты, Дима, в кого певец? Или ты самородок?

      ― Почти, ― коротко ответил он, не желая посвящать ещё малознакомую девушку в семейные дрязги.

      ― Ну, и когда же будет обещанный концерт?

      Дима посмотрел на часы:

      ― Через одну минуту и сорок две секунды у певицы будет перерыв.

      Полина улыбнулась и обвила его шею руками. Она смотрела на Диму и что-то исходившее от него захватывало дух, каждую клеточку её тела. Ей хотелось раствориться в его объятиях. Что это? С Германом она никогда такого не испытывала... да и любила ли она Германа? Полина теперь сомневалась. Она прильнула к его груди и закрыла глаза, слушая только биение его сердца. Отрезвление разума вызвали бурные аплодисменты, под которые певица покинула сцену.

      ― А вот сейчас будет обещанный концерт.

      Принятый на ура в его исполнении «Чёрный ворон» дал свои плоды. К Диме потянулись слушатели, которые протягивали ему деньги и просили спеть ту или иную песню.

      «Ого! Вот это да! ― поразилась Поля, ― Ну как же я сразу не догадалась, он поёт в этом ресторане! Поэтому его здесь так хорошо знают. Днём ― с подносами, а вечером ― с микрофоном. Крутится парень и там, и сям». Но в этом Полина, конечно же, ошибалась. Девушка и подумать не могла, что её новый знакомый ― настоящий мажор: не работает, сорит отцовскими деньгами направо и налево, кутит с друзьями, живёт одним днём и меняет женщин, как перчатки.

      А ведь всё в его жизни могло сложиться иначе. Но собственный отец и предательство друзей с Апокалипсической силой разрушили: мечту, стремление, доверие к людям. С тех пор он больше никогда и никому не верил. А сегодня, Дима сам не ожидал такого фурора и несмотря на ожидание своей девушки, согласился спеть ещё одну композицию, но только ту, в которой и гитару можно подержать, и спеть о любви в своей стихии ― хеви-метал.

      Забрав парнас для музыкантов и договорившись с ними, Дима «дорвался до сладкого». Семь лет он не брал в руки гитару, семь лет не стоял на сцене в свете софитов под восторженные крики «браво» рукоплескавшей публики. В то ― звёздное время, он видел глаза зрителей, видел эмоцию, видел, что его слушают и получал от этого мощнейший заряд энергии, от которого у него, буквально, вырастали крылья. И теперь, спустя столько времени, происходит то же самое ― он интересен, его хотят слушать, на него хотят смотреть и, он снова летит на расправленных крыльях.

      Пока он пел, сердце Полины сжималось и бешено колотилось. И когда слова любви лились из его уст, они были адресованы ей, именно ей, только ей. Она смотрела на него и влюблялась в него с каждым его движением, с каждым его жестом ― и с каждым мгновением понимала, что он ― её мужчина. Её. Такой сексуальный, такой мужественный, такой... ― она закусила себе нижнюю губу... Оглушающие аплодисменты и крики «браво» заставили Полину прийти в себя ― песня завершилась.

      Дима вернул гитару её владельцу и продолжая пребывать в эйфории, спрыгнул со сцены. В былые времена   , на него сразу бы накинулись толпы молоденьких поклонниц, прося расписаться где ни попадя. Сейчас ничего подобного от публики Дима не ждал: его забыли, группы нет, поклонницы выросли и давно обзавелись другим предметом обожания.

      ― Ты так классно пел, у меня аж мурашки по коже! ― воскликнула кареглазая шатенка.

      ― Тебе понравилось?

      ― Очень! Это было самое лучшее выступление, которое я слышала в своей жизни!

      Дима заулыбался какой-то детской улыбкой и глубоко вздохнул.

      ― Как это приятно слышать, да ещё от такой обворожительной девушки.

      Он смотрел на Полину и не понимал чем она его зацепила. На таких красотках он, как говорится, собаку съел. И обратил на неё внимание только тогда, когда она за него вступилась. Может быть, своей простотой и неприступностью? Возможно. Его попытка поцеловать её во время танца разбилась о скалы. Для Димы это впервые, обычно девицы сами ему на шею вешаются, а тут оттолкнула. Может, потому что он официант? А не богатенький папенькин сынок? Да нет, если бы ей из принципа не нравились официанты, несмотря на их внешность, она бы его сразу отшила, ещё там, на улице. Значит, деньги для неё ― не главное. Главное для неё ― человек, личность. А это, особенно в его кругах, большая редкость. Интересно, какая она станет, когда узнает чей я сын?

      Дима протянул через стол руку и заботливо смахнул локон с её лица. «Какие у него нежные пальцы», ― подумала Поля. Ей понравилось его прикосновение и Дима прочёл это в её непритворном взгляде.

      Да, Диму покорили именно её ясные и искренние глаза, которые выдавали её сильную симпатию к нему. К нему! А не к его деньгам. Нет, Дима ― знал, что он красавчик, знал себе цену. Но он также знал и окружающих его женщин. Все хищницы. Полина ― тоже? Нет. У неё открытое лицо и, как ему показалось, чистая душа. Вот, какая она есть, такая и есть. В ней нет лицемерия... Может, он слишком идеализировал эту девушку?..

      «Да, ёлки-палки! Ты ж влюбляешься! Зачем тебе это надо?» ― психанув на самого себя, Дима плеснул в свой бокал вина и отпив, резко поставил его на стол, даже не взглянув на свою спутницу.

      Поле стало не по себе, неужели, она ему надоела? Потопив смущение в глубине души, девушка с лёгкой улыбкой на лице тихонько указательным пальцем пододвинула к нему свой бокал.

      ― Мне не хочешь налить? ― спокойным голосом Полина вырвала парня из его мыслей.

      ― Да, извини, ― Дима улыбнулся и взяв бутылку, плеснул вина в её бокал. Заметив, что у её спутника из-за чего-то испортилось настроение, Полина поинтересовалась тем же спокойным голосом:

      ― Что-то случилось?

      ― Да нет, всё в порядке.

      Поля сделала вид, что поверила и взяв бокал, стала смотреть на Диму через стекло. Теперь в её взгляде появилось озорство:

      ― А я про тебя всё знаю.

      ― Что знаешь? ― не понял он.

      ― Ты поёшь в этом ресторане, а в другом подрабатываешь официантом, ― довольная своей сообразительностью, заявила девушка.

      ― Ты моя проницательница, ― снова улыбнулся Дима.

      ― Я, кстати, записала твоё выступление на телефон.

      ― Хочешь всякий раз слушать мой ор?

      Полина укоризненно посмотрела на него и уже не через стекло бокала.

      ― У тебя удивительно красивый тембр. И песни получились космические. Поверь мне, как несчастной ученице своей тёти. Она у меня учитель по вокалу. Ну вот, из-за тебя мне пришлось о ней вспомнить, ― прозвучало как укор. Нет, как человек, она сама по себе ― нормальный, но вот педагог, это гестапо.

      ― Гестапо? ― Дима засмеялся. ― Такая же история. У меня училка по вокалу была, за каждую фальшь указкой по спине шпарила. И приговаривала: «Димка! Не скрипи, как кузнечик, станешь...»

      ― ...недочеловечек, ― продолжила Полина. ― Эти же слова твердит моя тётя Лариса.

      ― Случайно, не Арнольдовна Шац?

      ― Она самая.

      ― Воистину говорят ― Мир тесен, ― усмехнулся Дима.

      ― Дим, ― осторожно и почти шёпотом, произнесла Полина. Ей очень было неудобно об этом спрашивать мужчину, но, этот мужчина, всё-таки, сбежал с работы, при том без верхней одежды, ― ты только, пожалуйста, не обижайся.., у тебя... есть чем расплатиться за ужин?..

      ― Ну, разумеется. У меня безнал, ― уверенно ответил Дима, хотя карманы его джинсов были пусты. Почти пусты. В одном из них лежал смартфон на беззвучном режиме. И всё.

      Полина легко поверила ему на слово и удовлетворённо улыбнулась.

      ― Ну, ты тогда расплачивайся, а я «носик припудрю».

      Дима, как полагается мужчине, встал со стула одновременно с девушкой. И это не ускользнуло из внимания Поли. «Боже мой, он же идеал!» ― мысленно воскликнула она и закинула на плечо ремешок своей чёрной сумочки.

      ― В вестибюле подождёшь меня? ― спросила она, когда Дима приблизился к ней.

      ― Конечно, ― ответил он, мысленно поблагодарив спутницу, за её желание сходить в женскую комнату. Теперь ему спокойно можно сказать официантке, что расплачиваться сегодня не будет. Несмотря на то, что всегда платил деньги в отцовских ресторанах, для отчётности. Об этом его попросил отец. Иначе сколько продуктов, эти работники могут утащить под предлогом: «Заходил Дмитрий Андреевич...»

      Стоя у столика лицом друг к другу, Полина опустила взгляд на его губы, взгляд, который не ускользнул из внимания Димы. Притянув её за талию к себе, он вновь сделал попытку поцеловать её... На этот раз девушка была уже не против... она сама жаждала попробовать на вкус его сладостный поцелуй... Расстояние между губами десять сантиметров... семь... четыре...

      «Да, блин!» ― Дима резко развернулся к нахалам, которые осмелились потревожить его в такой многообещающий момент. Нахалами оказались трое мужчин. Один из которых и похлопал его по плечу.

      ― О, привет, пап.

      ― Извини, что отвлекаю, ― произнёс Андрей, сменив неодобрительный взгляд голубых глаз на лёгкую улыбку, ― но мои друзья очень хотят познакомиться с тобой. Сильно уж им понравилось твоё исполнение.

      ― Дмитрий, ты молоток, ― поздоровавшись, похлопал его по плечу высокий шатен. ― Такой драйв задал. Теперь я твой поклонник.

      ― Да, ерунда, ― отмахнулся Дима. ― Но, всё-равно, спасибо.

      ― Не ерунда, молодой человек, не ерунда, ― сказал второй мужчина с залысинами на голове и обратился к Андрею. ― Андрюха, да у тебя сын талант, ты почему от меня его скрывал? У него и фактура, и голос. Девки с ума сходить будут.

      ― Я думаю, наша эстрада довольно успешно проживёт и без таланта моего сына.

      ― Ты за парня-то не решай.

      ― Вот ты, Серёга, роди своего молодца, а я посмотрю, все ли его увлечения тебя будут устраивать. Вообще сейчас думаю, что надо было, ещё пацаном в Нахимовское отдать, ― Андрей усмехнулся своей воспитательной мысли, которую не проговорил вслух: «палубы драить». ― Сейчас бы служил в ВМФ, Родину защищал. Жаль, что я раньше об этом не задумался. Вот это, Серёга, достойное мужчины дело.

      ― Ну, с этим, конечно, не поспоришь.

      Полина посмотрела на Диму и представила на нём белый парадный мундир с золотыми погонами: «А ему бы пошла военно-морская форма... Но тогда, мы с ним никогда бы не встретились».

      ― Ну уж нет. Пусть занимается лучше музыкой, ― улыбнувшись, сказала Поля и обхватив обеими руками руку Димы, прижалась к нему.

      ― Вот! Девушка права, ― улыбнулся Сергей и вновь обратился к Диме. ― Ты сам-то как?

      ― Да, никак.

      ― Что никак? Ты понимаешь, что ты должен петь?

      ― Мне это не нужно.

      ― Да ты послушай.., ― мужчина, взяв его за локоть, отвёл в сторону.

      Второй друг Самсонова, как по сговору, тоже отошёл, отвечая на звонок. Полина и Андрей остались один на один.

      ― Здравствуйте, ещё раз, ― учтиво улыбнулась девушка и объяла себя руками, чувствуя скованность.

      ― А Вы, оказывается, знакомы с моим сыном, ― его неприветливый тон и скупое на эмоции лицо усугубили желание Поли удрать отсюда как можно скорее.

      ― А Вы против? ― поинтересовалась она, чувствуя как дрожь пытается охватить всё её тело.

      ― С чего такие домыслы?

      «Смотрит сверху вниз, как на мышь, своей наглой кошачьей физиономией», ― пронеслось в голове Поли.

      ― Ну, не знаю, ― девушка сложила руки на груди.

      ― И сколько же часов Вы с ним знакомы?

      ― Часа два ― три, ― пожала она плечами. ― Может, меньше...

      ― И он уже лезет к Вам целоваться?

      Вот тут Полина вспыхнула, стряхнув предательскую трусость, как осенний листопад.

      ― А Ваше какое дело?

      ― Такое, что я отец, ― Самсонов смерил её ехидно-жалящим взглядом. ― Вы показались мне особенной, но я ошибся. Вы обычная оральная девица охотящаяся за деньгами моего сына. Только деньги-то ― мои.

      ― Мне не нужны Ваши деньги, ― выпалила Поля еле сдерживая себя, чтобы не влепить нахалу пощёчину, всё-таки человек солидный, да и отец Димы, неудобно. ― Я больше не желаю с Вами разговаривать.

      После этих слов она резко отвернулась, продолжая ждать Диму.

      ― У тебя с Димкой ничего не выйдет, ― сказал ей в спину Самсонов.

      ― Это ещё почему? ― Полина выпустила свои шипы.

      ― Он несерьёзный, взбалмошный лентяй.

      ― Уж я сама разберусь, с кем и что у меня выйдет ― это раз. А во-вторых, поливать грязью собственного сына при первой встрече с его девушкой ― это низко.

      ― Низко быть сорок пятой по счёту, ― с ехидством произнёс Андрей и одарил девушку насмешливо-надменным взглядом. ― Или сорок шестой...

      ― Что?

      ― О! ― мимически передразнил её он. ― Мой сын не монах давший обет целомудрия. Более того, у него есть невеста.

      ― Ну ты подумай, Дмитрий. Вот моя визитка, ― мужчина подал её Диме. ― Я на три недели в клинику ложусь, по истечении этого срока ― звони.

      Диме очень хотелось поскорее освободиться от прилипшего к нему «акулы» шоу-бизнеса.

      ― Спасибо, но шоу-биз больше не моя тема. Перегорело.

      ― А зря.

      ― Дим, я ухожу, ― предупредила Полина. ― Провожать не нужно.

      Дима растерялся от непонимания, что произошло в его отсутствие и бросил на отца жгучий взгляд.

      ― Что ты ей сказал?

      ― Правду, ― спокойно ответил Андрей.

      ― Какую?

      И не дождавшись ответа, Дима бросился догонять Полину, которая в это время уже ловила попутку.

      ― Что мой отец наговорил? ― спросил он, подбежав к девушке.

      Поля посмотрела на Диму с такой грустью в глазах, которые вновь стали мокрыми от слёз.

      ― Твой отец сказал, что у тебя есть невеста. Я не хотела бы быть между вами.

      ― Ну, я так и подумал, ― выдохнул Дмитрий, положив руки на пояс. ― Ты мне понравилась. Поэтому объясняю. Без меня меня женили. Знаешь такую поговорку? Так вот, это про меня. Мой отец с её отцом что-то там замутили. А мы с ней даже друг друга не видели. Дебильно. Смешно. Напоминает средневековье. Но это правда.

      Сомнительная отговорка, но Полина, всё-таки поверила.

      ― Ну, а если ты её увидишь и она тебе понравится?

      ― Ну так, мне многие нравятся, но влюбился-то я в тебя. Бывает любовь с первого взгляда-то! ― врал без зазрения совести.

      Поля улыбнулась, но как-то неуверенно, смущённо. Она колебалась, словно обдумывая покупать или не покупать понравившееся, но очень дорогое платье.

      ― Я немножко неправильно поставила вопрос... Я имела в виду, вдруг ты в неё влюбишься?

      ― С первого взгляда? В двух девушек подряд? Ну, это уже слишком.

      Полина смотрела в его синие океаны глаз, которые притягивали её, как магнит. Почему она ему верит? Зачем? Ведь он ловелас, звезда женщин, и их так много... так много... Сумеет ли она удержать его? Германа не смогла. Герману нужны деньги. А Диме деньги ни к чему. «Ему нужна я. А может, я для него всего лишь очередной Эверест? Пусть так. Надо жить сегодняшним днём». А на сегодня ― этот порочный красавчик с обаятельной улыбкой ― её мужчина. И она его никому не отдаст. Но и сама не отдастся ему... сразу... О, как же ей хочется его губ! Они приближаются... вдох ― выдох... Искуситель. Обольститель. Нет!..

      ― Можешь вызвать мне такси? А то меня Жанна убьёт, ― её здравый смысл взял верх над желанием.

      Но как обухом по голове ударил Диму ― у него же ни шиша в карманах! Дмитрий отстранился от девушки и посмотрел в сторону парковки ― «Мерседес» отца всё ещё стоял.

      ― Она дала мне свои ключи от квартиры, а я вот, с тобой прохлаждаюсь, ― продолжала Поля.

      ― Да. Вообще-т прохладно, ― поёжился лже-официант, продрогший до самых костей. Проигнорировав в своём телефоне доброе количество пропущенных звонков от бывшей пассии, он набрал номер таксопарка.

      ― Между прочим, кто-то говорил, что он морж, ― припомнила Полина.

      ― А! Ну так, это ж зимой... ― пошутил он, пока компьютерный голос в трубке выдавал ненужную информацию. Наконец, появился долгожданный оператор. ― Да, девушка, такси к ресторану «Ночная прелюдия».

      ― Ха! ― рассмеялась Полина. ― Зимой нынче тепло.

      Дима слушал и Полину, и разговаривал с оператором.

      ― Через пятнадцать минут будет? А побыстрей нельзя? Хорошо, ждём, ― Дима положил трубку. ― Понятное дело, в декабре травка зеленеет на газонах ― глобальное потепление. Такси через пятнадцать минут будет. Подождёшь, мне с отцом пару слов надо перекинуть?

      ― Вызвал такси и бежать? ― сыронизировала девушка. ― Да ладно, подожду.

      ― Только дождись меня, ― бросил уже на ходу Дима, поспешно направляясь к ресторану.

      Вовремя, вовремя его кто-то сверху тюкнул по башке. «Может, хоть пару тысяч подкинет?» В «Прелюдии» Дима застал отца в вестибюле. Он вместе со своими друзьями уже брал из гардероба верхнюю одежду.

      ― О! Димитрий возвернулся, ― улыбнулся «акула» шоу-бизнеса. ― Ну всё, Андрюха, счастливо. ― Оба друга поручкались с Самоновым, с Димой и вышли из ресторана.

      ― Пап.., ― Дима приблизился к отцу почти вплотную, ― ты это.., денег мне дай.

      ― Денег?!

      ― Ну, у меня ни рубля. Домой я должен как-то доехать или мне что, через весь город пёхом тащиться? Так я и к утру не дойду. Я, кстати, куртку ещё в «Пегасе» оставил.

      Андрей еле сдержался, чтобы прямо здесь, в вестибюле, не влепить непутёвому сыну затрещину. Постеснялся вошедших гостей ресторана.

      ― Ты ― не куртку в «Пегасе» оставил, а мозги, когда за очередной юбкой пустился. Воспаление лёгких решил подхватить?

      ― Ну так получилось.

      ― А если бы папы здесь не было? Что бы делал?

      ― Ну не знаю, замёрз бы где-нибудь в подворотне.

      ― Не смеши па-пу. Замёрз бы он. У тебя барышень ― три вагона с прицепом.

      ― Не завидуй молодости, батя, ― Дима с улыбкой хлопнул по плечу отца, который полез во внутренний карман своего пиджака за портмоне.

      ― «Праздник жизни ― молодости годы ―

      Ты НЕ убил под тяжестью труда.

      Так что, кроме как смазливой рожи

      Не имеешь больше ― ни хрена». Держи, ― слегка исказив стихотворение Некрасова, Андрей сунул в ладонь баловня и повесы пару пятитысячных купюр. ― Но только, чтоб сегодня же был дома. Иначе потом и рубля вшивого от меня не получишь.

      ― Ла-адно, ― протянул Дима и спрятал деньги в кармане джинсов. ― Ну всё, я погнал.

      ― Подожди, ― остановил его отец.

      ― Что?

      ― Пальто моё надень.

      ― А ты?

      ― Не беспокойся, не замёрзну. К тому же, ― Самсонов глянул в пришедшее смс-сообщение, ― моё такси только что пришло.

      ― Ты на такси? ― в синих глазах заплясали огоньки. ― Тогда я воспользуюсь твоим авто?

      ― А ты с девушкой ― кока-колу здесь пил?

      ― Мы чё, подростки кока-колу дринкать? Вино мы пили.

      ― Вот именно. Не хватало, чтоб ещё в аварию, как твои дружки. На такси доедешь.

      Наконец, Дима согрелся, завернувшись в тёплое отцовское кашемировое пальто. Правда, оно было ему на пару размеров больше, но это всё ерунда.

      ― В кармане ключи от квартиры, ― сообщил Андрей. ― Заедешь к себе, заберёшь вещи.

      ― Папка-а.., ― зажав голос, обрадовался сын и хотел приобнять отца за сию милость, но родитель с суровым видом оборвал его на полужесте.

      ― А завтра, чтоб все ключи мне на стол.

      Наигранный азарт в глазах парня сразу угас.

      ― Я тогда у себя переночую и завтра утром приеду на своей машине. В кармане, ведь и от неё ключи.

      ― Что мешает перевезти вещи сегодня? ― они оба направились к выходу.

      ― Вино. Девушка. Такси. Ладно, сегодня так сегодня. За пальто ― отдельное спасибо.

ГЛАВА 5

   Утром у Полины буквально всё валилось из рук. Сегодня они и мозг, словно жили раздельной жизнью и всё из-за того, что мысли девушки были заняты прекрасным светловолосым парнем. Она даже глаз ночью не сомкнула! Закроет их ― видит Диму. Откроет ― опять видит Диму. Вот и сейчас перед глазами только Дима, Дима, Дима... Ну вот, что она делает? Что? Кто-нибудь может объяснить? Вместо намолотых зёрен кофе она зачерпывает ложкой ― соль. Соль! Не зря говорится, что от любви теряют голову. И зрение тоже. Кофе и соль, они ведь даже цветом отличаются! «Ой, Дима, оставил меня сегодня без сна. Сейчас без кофе решил оставить? Я волосы чуть кондиционером для белья не вымыла! Что ты со мной сделал?»

      Поля снова открыла верхний молочного цвета шкафчик и достала жестяную банку с разноцветными сердечками. Сняла крышку, внимательно всмотрелась в содержимое... точно он ― родимый, любимый кофе.

      ― Класс, ― девушка вдохнула аромат и насладившись шоколадными нотками тёмно-обжаренных зёрен Арабики, взяла ложку и насыпала их в турку. Налила воды в неё из-под крана и поставила на газ. Её рука дрогнула, когда защебетал, непривычным для неё звуком, дверной звонок. Поля на цыпочках прокралась в коридор. ― Жанна. ― Увидев подругу в глазок, Полина быстро отворила дверь и с порога выпалила: ― Прости, пожалуйста. Ты долго прождала вчера?

      ― Ну, может, ты меня в собственный дом впустишь? ― хозяйка квартиры делала вид, что не довольна, но на самом деле уже не сердилась, тем более, что Поля ей ночью позвонила.

      Полина посторонилась, пропустив подругу.

      ― Спасибо, ― укоризненно протянула Жанна. Зажгла свет, стукнув рукой по белому выключателю, озарив жёлтым светом тесную прихожую с коричнево-белыми бумажными обоями с рисунком «кирпич», повесила на крючок сумку, над ней светлую болоньевую куртку. ― Два часа проторчала у подъезда, называется с работы пораньше отпустили. Лучше бы с подносами бегала, а то замёрзла, как собака. Звоню ей, звоню, а она даже трубку не берёт. Уж не знала, что и делать. Спасибо, Катька приютила.

      ― Кто такая Катька?

      ― Да работали вместе.

      ― У меня кофе на плите. Тебе сварить?

      ― Нет. Сама-то где была? Я так толком ничего не поняла...

      ― С Димой, официантом из твоего ресторана, ― повышенным голосом сообщила Полина из кухни. ― А вернее, он не официант.

      ― С Димой?

      Ну, естественно, Жанна давно об этом догадалась, ещё вчера, когда принесла Диме поесть, а его след простыл. Как это всё не вовремя. Семь лет назад открыла на него охоту. В «Пегас» устроилась именно по этой причине, чтобы легче встретиться с ним. Со Стасиком поспорила, что затащит его в постель за сутки. Спор, конечно, несерьёзный, но всё же...

      ― Жан, я у тебя брюки одолжила, а то в моём миниюбочном костюмчике холодновато. За вещами к тётке потом как-нибудь зайду, когда сладкой парочки дома не будет.

      ― Я не поняла, ты совсем обалдела, что-ли?

      ― Я... ― зазаикалась Полина, ― я аккуратно...

      ― Носи брюки, я не об этом, только не затаскивай.   

      Жанна вошла в кухню, ремонт в которой недавно обновила: нижнюю половину стены покрасила эмалью цвета какао, верхнюю покрыла белилами с колером «первая зелень», а по центру между тонами пустила бумажный бордюр ― кому как, а ей дизайн нравится. Хозяйка опустилась на табурет у окна.

      ― Тебе мало, что тебя на старуху променяли? Хочешь, чтоб ещё раз бросили? Самсонов бабник, каких поискать. И только не говори, что ты провела с ним ночь.

      ― Ну, ты что, совсем? ― Полина понимала и сама, что отношения шаткие. Она налила вскипевший кофе в чашку и поставила на стол, на котором уже были бутерброды с сыром. ― Мы гуляли с ним по городу, болтали, Дима рассказал мне о себе, я о себе. А потом он пригласил меня на свой концерт. В ресторан «Ночная прелюдия».

      ― О, папашки его.

      ― Дима спел мою любимую песню «Чёрный ворон».

      ― Да, чтоб затащить тебя в постель, он тебе и Чёрный квадрат, и споёт, и спляшет, и нарисует не хуже Казимира Малевича. Самсонов ― мажор, самый настоящий. Не работает, живёт на деньги отца. То с компанией в ресторан завалится, то с женщиной. А женщин у него ― мама не горюй. Меняет их, как перчатки. И ты, видимо, очередной решила стать?

      Расчищая путь себе, Жанна всеми правдами и неправдами выливала на Диму, как можно больше грязи, в надежде на то, что Полина откажется от него.

      ― Ничего я не решила, ― стояла на своём Поля. ― Дима мне нравится. А я нравлюсь ему. И я его перевоспитаю.

      ― Не будь такой самонадеянной. Такого, как Дима Самсонов не перевоспитать.

      ― Ты знаешь Диму ровно столько сколько знаю его я, так что давай без помоев.

      ― А вот и знаю. И побольше тебя. И скажу, что в юности он наркотой баловался, ― Жанна решила впихнуть подруге то, о чём сама точно ничего не знала. ― Даже в каталажке сидел за это. Срок светил, да папаша отмазал. А чего хочешь, рок-музыкант. А где рок, там Содом и Гоморра: разврат, наркотики и алкоголь. Так что, я тебя предупредила. Потом не жалуйся, когда с пузом одна останешься. Всё я на работу собираюсь.

***

   ― Ты проигнорировал моё предупреждение, ― голос Андрея Самсонова нарушил тишину во время семейного завтрака.

      Дима посмотрел на отца мутными глазами. После вчерашнего «моржевания», он чувствовал в себе слабое недомогание. Температуру, конечно, не мерил, таблетку не пил и не собирался этого делать. Зачем травить организм без надобности, тем более, что лёгкая простуда пройдёт уже через пару дней.

      ― Какое ещё предупреждение? ― спросил он.

      ― Я тебе велел вернуться вчера вечером, а не сегодня утром. Что в противном случае, ты и рубля от меня не получишь. Обещание ты нарушил. Так что теперь на папины деньги можешь больше не расчитывать.

      ― У меня от десятки сдача осталась, вернуть?

      Андрей пронзил его сверкнувшим взглядом.

      ― Оставь на мороженое своей новой подружке. С ней развлекался?

      ― Нет, я отвёз её на такси домой, а потом... у меня дела появились.

      ― Какие ночью могут быть дела?

      ― Я что, должен за всё отчёт держать?

      ― Андрей, ну прекрати его строить, как ребёнка, ― вмешалась Лолита, моложавая стройная женщина.

      ― А разве взрослый мужик, когда его отец поставил управляющим, напялит на себя фартук и будет таскаться с подносами? Мне Пал Палыч сообщил, про твой официантский триумф.

      ― Сдал, всё-таки, ― Дима нарочито хлопнул ладонью по столу.

      ― Опозорить меня решил?

      ― Не, может, я и дебил отсталый, но не до такой степени, чтобы позорить собственного отца, дабы впоследствии самому за него и краснеть. Решил проверить себя на прочность в новой специальности, ― обосновал Дима, поднося ко рту чашку чёрного кофе. ― И понял, что не пропаду.

      ― Дима.., ― вздохнула Лола, смахнув с глаз длинную чёлку, и перевела взгляд на мужа, когда он начал выдвигать сыну своё виденье его судьбы.

      ― Мы с твоей матерью решили, что ты должен получить второе образование менеджмент управление бизнесом.

      ― А вы не офигели с матерью?

      ― Получив образование в этой сфере, ― попыталась объяснить Лолита, ― облегчит тебе работу...

      ― А может, лучше маман и получить это второе образование. Возраст не помеха. И управляйете своим семейным бизнесом сколько влезет. Только без меня.

      ― Ну, я тебе говорила, что он не согласится.

      ― Верно говорила, ― тут же подхватил Дима. ― Цени мудрейшую жену. От вашего управления тоска, хоть в гроб ложись. Я лучше пол помою. В «Пегасе» как раз открыта вакансия.

      Андрей усмехнулся.

      ― Ценю твоё чувство юмора.

      ― А это не юмор, ― подмигнул Дима, закуривая. ― Это жизнЯ.

      ― Спички? ― удивлённо подметила Лолита, когда пасынок кинул на глянцевую поверхность стола красно-синий коробок. ― Андрей, неужели ты отнял у него и наш с тобой подарок?

      ― Ты считаешь меня таким мелочным? Он её потерял. Так что, зря ты, мать, старалась.

      ― В смысле «мать старалась»? Вообще-то, это ты мне зажигалку подарил.

      ― Если ты ещё помнишь, Дмитрий, наша мама, когда-то баловалась сигаретками, дабы быть коммуникабельной девушкой. И я со своей стороны решил сделать ей приятное ― и подарил зажигалку. Золотую. Помню, как она прыгала от счастья. Но, ― Андрей сделал паузу, ― мы тогда с тобой очень сильно поругались, и, чтобы нас помирить...

      ― ... ма пожертвовала столь ценным подарком, ― догадавшись докончил фразу Дима.

      ― Вот именно. Лолита, в тайне от меня, пошла и сделала на корпусе гравировку в виде крыльев. Но не драконьих, а орлиных. А потом настояла на том, чтобы я подарил эту зажигалку тебе.

      ― В шестнадцать лет... ― Дима не сдержал горькой усмешки. ― Видишь, какая у тебя жена мудрая ― помирила.

      Лолита вся засияла, думая, что пасынок, наконец-то понял, как она его любит, что даже не почувствовала в его словах нотки сарказма. А Дима, посмотрев на довольно улыбающихся родителей, сделал очередную затяжку и опустил глаза.

      ― В школе, ― начал он каким-то серым голосом, ― я был знаком с одним пацаном из параллельного класса ― Мишкой. Он начал курить следом за мной и тщательно скрывал это от матери. Но всё тайное становится явным. И мать прознала. Такую взбучку ему устроила, а потом.., отобрала у него пачку сигарет... и хрясь пополам её. А в пачке от силы сигареты три не было. Мишка сам обалдел от такой материнской силищи. Когда он мне это всё рассказывал, я сжимал в руке свою золотую, пятьсот восемьдесят пятой пробы зажигалку и завидовал. ― Дима посмотрел на отца, а потом на мачеху. ― Вот так-то, мои любящие и заботливые родители.

      ― Не вижу причины для зависти, ― сказал Андрей. ― Ты, когда сунул сигарету в рот? В пятнадцать? Я в четырнадцать. Как видишь, живу ― это во-первых. А во-вторых, ты бы всё равно не послушался.

      ― А может, послушался бы?

      ― То есть ты закурил нам на зло?

      ― Какая разница, что заставило меня закурить, папа. Важно то, что вам на это было плевать. Вам даже было плевать на то, что меня из-за этой золотой.., ― Дима осёкся, ― могли попросту грохнуть. Мне приходилось всем врать, что это всего лишь железка с золотой пургой.

      ― Я не понял, это что сейчас за наезды? Я для тебя что, мало сделал? Ты голодал? Тебе нечего было надеть? Ты ходил в самую худшую школу?

      В этом, конечно, Дима отца упрекнуть не мог. Он, действительно, никогда ни в чём не нуждался, у него было ― всё. Но не было главного, он и пытался сейчас это объяснить. Его, как всегда, не услышали.

      ― Ладно, давай проехали. Блин, ― Дима раздражённо затушил окурок в пепельнице, которую принесла и поставила перед ним Наталья Генриховна. Откинувшись на спинку стула, он стал постукивать пальцами вытянутый руки по глянцевой поверхности стола.

      ― Вот чего ты меня сюда приволок? Жил я в своей халупе, никого не трогал.    ― Я, как ты выразился, приволок тебя сюда, чтобы ты прекратил валять дурака, остепенился и наконец женился. На Веронике. Потому что...

      Дима хлопнул обеими руками по столу и резко встал, оттого, что его уже достали.

      ― Я не договорил. Ты куда?

      ― Зажигалку отрабатывать, ― донеслось уже из холла.

      ― Он что действительно будет мыть пол в ресторане?

      ― Он это сказал, чтобы позлить меня.

      ― А ты в этом уверен? Ведь ты даже не знаешь, ― продолжала Лолита, ― что наш лоботряс выкинет сегодня. Завтра. Через два дня. Ведь на ужин, который ты запланировал, он или опоздает, или не придёт вовсе. Весь в свою мамашу... А!

      Пальцы Андрея вцепились в её красивые бронзового цвета волосы с такой силой, что женщина вскрикнула от боли. Мужчина дёрнул её голову к себе и прошипел как змей:

      ― Никогда не смей сравнивать моего, ― Андрей подчеркнул слово «моего», ― сына с его биологической матерью. Ты прекрасно знаешь, что именно по этой причине я запрещал ему заниматься пением. Потому что его мать ресторанная певичка.

      ― Андрей, мне больно!..

      ― Димка ― только мой сын. Ты поняла?..

      ― Отпусти её, ― крикнул Дима, вернувшись за сигаретами, которые забыл на столе.

      Самсонов разжал пальцы и откинулся на спинку стула.

      ― Совсем охренел?

      ― Не вмешивайся, сопля.

      Дима, сунув пачку сигарет в карман, выстрелил в отца указательным пальцем.

      ― Не смей её обижать.

      Как только сын ушёл, улыбка Андрея вырвалась наружу.

      ― Хреновая ты проницательница, Лолка. Димка совершенно не похож на свою биологическую мать. Которая его бросила и ни разу здесь больше не появилась. Даже не знает жив он или давно в гробу лежит. А он тебя защищает. Выходит, ты ему не безразлична. Как мать.

      ― Только он меня «мама» никак не называет. Лишь частицей «ма». И мерзким «маман». Ненавижу это «маман». Пошлятина.

      ― А это, потому что ты не справилась с ролью матери.

      ― Ты меня обвиняешь?

      ― А кого ещё мне обвинять? Я целыми днями был на работе, я зарабатывал деньги, я обеспечивал и обеспечиваю тебя материально. Тебе ни в чём не было и нет отказа; хочешь Мальдивы ― пожалуйста, Мальдивы; хочешь Милан ― пожалуйста, Милан. От тебя требовалось лишь одно. Лишь ― одно ― заниматься воспитанием моего сына. Нашего сына. Но ты, вместо этого, занималась собой и своими подругами.

      ― Это неправда. Я старалась, Андрей. Я старалась изо всех сил сблизиться с ним, найти контакт. Я заботилась о нём, как могла. Вспомни, ведь это я уговорила тебя позволить Генриховне перевезти сюда её сына, всё ради того, чтобы Диме было не скучно. Чтобы он не шатался один-одинёшенек. У него в то время даже собаки не было, и я не всегда могла проследить сытый он или голодный. А Толька этот всего лишь на год его постарше, и спасибо Богу, ― Лолита воздела руки к Небесам, ― что Дима с ним поладил. И Генриховна с тех пор стала за ним присматривать. Но я дура, гадкая, мерзкая, признаю. Свидетельницей была, как Толька прибежал на кухню, и мать сзади раз, и обнял. И Дима там был. А потом, через несколько дней, сам так же подошёл ко мне и осторожно, неуверенно обнял. А я по телефону разговаривала, связь ещё дурная была, ну и сказала ему не мешай. С тех пор сам не обнимал больше. Никогда. Я помню, как ты велел ему, когда у меня было день рождения, обнять меня. А Дима сказал: «Ей не нравится, а я проживу». Во многом виноват и ты, и мы оба. Надо было постепенно нас с ним знакомить. Надо было, чтобы я приходила к вам в гости. Он бы ко мне привык. А так.., поставил мальчика перед фактом, да ещё в своей пренебрежительной манере брякнул, что у его матери с новым мужем дети, и ради них она его бросила. Ну, он же ребёнок, девять лет. Посчитал, что когда у нас с тобой родятся дети, ты тоже его бросишь. Вот Дима и стал видеть во мне врага. А ты... прекрасно знал, что у нас с тобой никогда не будет детей.

ГЛАВА 6

   Полина вышла из дверей автобуса совершенно не в настроении. Перешла на другую сторону и пошла вдоль тротуара, не замечая ничего вокруг, даже подъехавшего к обочине байкера. Да и заметила бы, что с того? Байкер и байкер, да и всё равно в шлеме. Вообще, как они могли так её подставить? Зачем Герке с тёткой понадобилось выкладывать в Сеть её фотографии с пляжа? «Откровенные фотографии могут увидеть дети, ― вспоминала девушка слова директора и тут же сама себе отвечала. ― Какие откровенные? Я ведь там в купальнике! Ну, из-за такой ерунды уволить человека. Как будто сами мамочки этих детей не загорают в купальнике?..»

      ― А! ― вздрогнула она от испуга, когда тот самый байкер заехал на тротуар, преградив ей путь.

      ― Ты чего мимо меня? ― улыбнулся он, сняв с головы шлем.

      ― Дима! ― обрадовалась Полина.

      ― Минут тридцать тебя уже жду, ― он посмотрел на часы и протянул ей запасной шлем. ― Держи.

      Женский интеграл чёрного цвета, как у него же, только с прозрачным визором. Вряд ли Дима купил его специально для неё. Наверное, этот круглый красавец ни одну девичью головку защищал. А вообще неважно, кого и сколько было до меня. Важно, чтобы никого не было сейчас.

      ― А куда мы поедем? ― спросила она, принимая шлем из его рук.

      ― Увидишь, ― загадочно улыбнулся парень. ― Ну, а потом поедем на теплоходе кататься.

      ― Круто! ― вырвалось у Поли.

      ― А в пятницу ко мне домой.

      Девушка изумлённо вскинула брови:

      ― Зачем это?

      ― Отец приглашает нас с тобой на ужин, ― солгал Дима.

      ― М-м, он очень любезен, ― Полина скривила рот в саркастической улыбке и потянула Диму за руку, дабы он встал с байка.

      ― Чего ты?

      ― Ну, уступи девушке место, кавалер.

      ― Хочешь на байке посидеть, ― догадался Дима. ― Ну посиди. ― Съехав на обочину и поставив мот на подножку, он освободил своё тёплое, обтянутое кожей сиденье, на которое тут же уселась Поля.

      ― Я никогда в жизни живой байк не трогала! ― взвизгнула она, положив свои руки на чёрные ручки мотоцикла, приятные на ощупь, не скользкие, не толстые, не тонкие. Они чётко и крепко умещались в мужской ладони. Полина ощущала всю его мощь, силу, скорость... ― Это не байк, это дракон какой-то! Дим, а это что?

      ― Что?

      ― Вот эти рожки, ― указала она на серебристые загнутые рычажки исходящие от ручек. ― Сигнал?

      ― Тормоза. Сигнал вон, видишь красная кнопка.

      Какие-то штуки, кнопки, спидометры... Полина распросила его обо всём, исследуя байк своим любопытством.

      ― А это? Бак? Он что, тоже на бензине?

      ― Ну, не на батарейках же.

      ― А как он заводится?

      ― Кик-стартером.

      ― А где он?

      ― Слева. Внизу, у ноги, ― Дима терпеливо объяснял девушке что, как, где.

      ― Ой, ― вскрикнула она, ― слышал новость? Ту девушку из ресторана, которая к тебе прицепилась какой-то мотоциклист сбил. В ту же ночь. Насмерть. Представляешь?

      ― Вот, блин.., а я ей покурить не дал.

      Полина рассмеялась над его словами, запрокинув голову, а потом, вернувшись в исходную, бросила на Диму игривый взгляд, просунув пальцы в копну каштановых волн:

      ― А я похожа на байкершу?

      ― Ты похожа на мото-леди.

      Поле это польстило.

      ― А сфотографируй меня.

      ― Да, с удовольствием, ― пока Дима извлекал из кармана кожаных штанов смартфон, Полина приняла красивую позу, перекинув копну длинных волос вперёд. ― Хочешь выложить в Сеть? ― спросил он, направляя на девушку камеру.

      ― Конечно, нет. Это для тебя.

      ― О-о... ― нарочито изумлённо произнёс Дима. ― А если я сам выложу в Сеть?

      ― Не выложишь, ― уверенно заявила Поля. ― Ты не похож на человека, который «барахтается» в Сети ради лайков.

      ― Ну-у, как говорится, первое впечатление бывает обманчиво, ― Дима щёлкнул камерой и в его телефоне появился новый снимок.

      ― О, как ты прав, ― Полина сменила позу и посмотрела куда-то вдаль. ― А меня сегодня уволили.

      ― За что? ― не отрываясь от экрана, спросил Дима.

      ― А за то, что в порножурнале снялась в обнажённом виде, ― испытывая его, солгала Поля.

      ― Серьёзно?

      Когда её новый и ещё малознакомый парень посмотрел ей прямо в глаза, щёчки девушки даже не залились румянцем. Более того, она даже без тени смущения спросила:

      ― Серьёзно ― что? ― повела Поля тёмной бровью. ― Что уволили? Или что снялась обнажённой?

      ― Второе, ― Дима продолжал смотреть ей прямо в глаза и увидел в них игривый огонёк. ― А вообще, мне пофиг.

      ― Ну, тогда погнали! Хуу! ― воскликнула девушка, вскинув правую руку с согнутыми пальцами в образе «козы».

***

   Молодые люди гнали до тех пор, пока Полина не похлопала Диму по плечу, как они условились. Дима припарковал мотоцикл у ближайшего супермаркета.

      ― Что случилось? ― повернулся он, после того как снял шлем.

      ― Хочу мороженое! ― с улыбкой сообщила Поля, пригладив рукой его взъерошенную чёлку.

      «Да, блин» ― недовольно подумал Дима, а вслух спросил:

      ― Очень-очень?

      ― Очень-очень! ― засмеялась Полина.

      ― Замёрзнуть не боишься?

      ― Не-а.

      ― Понято. Ну тогда слезай и пошли.

      Но Полина идти и не думала.

      ― Нет, сходи один, а я тебя здесь подожду... ― хитренько улыбнулась она присаживаясь на его место. Ей было интересно, купит ли он мороженое, которое она любит.

      ― Тебе какое? ― спросил Дима, в надежде получить чёткий ответ.

      ― Любое.

      ― Опять на мой вкус хочешь положиться?

      ― Не-а... Просто ты же мужчина, и должен угадывать мои желания.

      На лице Димы появилась неуверенная улыбка: вот что-что, а угадывать женские «хотелки» он никогда не умел, да и не стремился к этому.

      Полина, провожая взглядом удаляющегося Диму, почувствовала опустошение. Такое, словно она бредёт по мёртвому городу: кругом опустевшие безжизненные улицы, пустые дома. В домах дыры вместо окон ― их единственный обитатель ― ветер. Там нет солнца. Свинцовое небо. Там нет никого... Там нет его. Его нет рядом. Полина тронула кожаное сиденье, на котором Дима только что сидел. Он должен быть рядом. Над мёртвым городом взойдёт солнце, если он будет рядом... Она никогда такого не чувствовала! Всего несколько дней назад её предали близкие люди ― но она не чувствовала того, что чувствует в данный момент! Почему он так спокойно отреагировал на её слова про порножурнал? Почему вёл себя, как обычно? Неужели ему совершенно плевать? Будь она, хоть проституткой! Почему? Тут одно из трёх либо она ему безразлична, либо очень нравится, либо он хороший артист, умеющий подавлять собственные чувства. А может, он ей вообще не поверил? А что чувствовала бы она сама, узнав, что Дима снялся обнажённым в порножурнале? Или, что он стриптизёр? Или вообще, мальчик по вызову, в стрингах? «Стринги на нём долго не задержатся, сама сдеру и выкину», ― вынесла вердикт Полина. И в её жилах, будто забурлил кипяток. Дима ей нужен любой. Хоть в стрингах, хоть с костылём... безрукий, безногий... Из дверей супермаркета появился он. Вот оно солнце. Вот оно солнце над мёртвым городом...

      ― Дима!

      Полина обернулась на припарковавшуюся красного цвета иномарку, из которой вышла стильная светловолосая девушка в дорогом белом пальто и быстрым шагом подошла к Диме. Поля сидела на байке с шлемом в руках и наблюдала, как Дима приобнял блондинку и поцеловал в щёку, а та, в свою очередь, потеребила его чёлку. Полина не слышала их увлечённого разговора, до неё доносились лишь обрывки невнятных фраз и смех. Ей казалось, что Дима совсем про неё забыл. Потом блондинка раскрыла свою чёрную сумочку и извлекла из неё... Поля прищурила глаза, пытаясь рассмотреть, что эта девица подаёт её парню... Визитка. Полина поняла это, когда маленький бумажный прямоугольник оказался в руке Димы. Прочитав, Дима прижал её большим пальцем к двум брикетам мороженого в разноцветной кашированной фольге, которая хрустнула в его руке при нажатии. Свободной рукой он достал телефон вверх тормашками, развернул его, зажёг, ударил одиннадцать раз по экрану... потом двенадцать... ― и теперь у девицы отпечатался его номер. Его номер! Полина поняла это услышав звонок в её сумочке, из которой вынырнул красный смартфон. Дима вернул телефон на место, а визитку убрал в верхний карман косухи.

      Полине было достаточно даже этого, чтобы внутри разгореться от ревности. Да, она его ревновала. Ревновала настолько, что готова была наброситься на эту «куклу» посягающую на её «собственность». Ведь Дима должен принадлежать только ей. Ей и никому больше. И ради этого она готова пойти на всё, даже на самые отчаянные поступки...

      ― Желания угадывать я не мастер, поэтому взял на свой вкус... ― бархатный голос парня вырвал Полю из её «горящих» мыслей. Дима уже стоял перед ней с солнечной улыбкой на лице, держа в каждой руке по упаковке одинакового мороженого.

      Полина запрятала свою ревность куда подальше и натянула беззаботную улыбку.

      ― Не мастер, говоришь? А сам угадал.

      ― Ты тоже любишь с варёной сгущёнкой?! ― на его лице заиграло такое изумление.

      ― Обожаю, ― воскликнула девушка. Но на самом деле она лукавила. При вскрытии упаковки, её вкусовые сосочки настороженно приготовились к «умопомрачительному наслаждению»: Полина терпеть не могла мороженое с варёной сгущёнкой ― оно для неё было слишком сладкое. Ну разве хватит совести, сказать ему это прямо в лоб! Он такой довольный, тем, что угадал её желание... А она так надеялась, что Дима купит её любимое шоколадное мороженое в тёмной глазури с ореховой крошкой.

      ― Рука тянулась к шоколадному, ― Дима присел на мотоцикл и откусил холодное белое лакомство с молочно-коричневым наполнителем внутри, покрытое белым шоколадом и обсыпанное дроблёной вафлей, ― но я его не люблю. Шоколад с орехами люблю, а мороженое ― нет, странный вкус какой-то...

      Полина обречённо проглотила кусок нелюбимой мороженки и спросила:

      ― А с кем, это ты так любезно болтал?

      ― С Анькой Рыжик, учились вместе на юрфаке.

      ― М-м...

      ― Ты что, ревнуешь?

      ― Нет, ― солгала Полина. ― С чего ты взял? Просто спросила из любопытства.

      Поля топталась на тротуаре и очень медленно расправлялась со своим мороженым.

      Во рту много сгущёнки... сладко до тошноты... «Мамочки мои, мамочки мои... ― жалела она себя. ― Это невозможно есть... Я больше не могу. Я больше не могу... Если её случайно уронить на асфальт, он может предложить свою, я откажусь, а он обидится, посчитает, что я им брезгую...» Переминаясь с ноги на ногу, Полина наконец собралась с духом и выдавила чуть-ли не с мольбой о помиловании:

      ― Ди-ма-а., я терпеть не могу мороженое со сгущёнкой!... прости...

      ― А чё сразу не сказала? Я б другое купил.

      ― Ну, не знаю... растерялась, наверное...

      ― Ну, выбрось, делов-то?

      У магазина стояла спасительная урна, в которую Полина с облегчением выкинула своё «мучение».

      ― Кстати, это была шутка.

      ― Какая шутка? ― переспросил Дима, посмотрев на уже обнимающую его Полю.

      ― Что я снялась в порножурнале. Это была шутка.

      ― Ну, тогда: один ― один.

      ― Почему один ― один? ― не поняла она.

      ― Ну, я тоже не официант. Да и ресторан, в котором мы с тобой ужинали ― отцовский.

      Полина засмеялась и уселась к нему на колено.

      ― Да, я это уже поняла. А скажи честно, почему ты переоделся в официанта?

      ― Грусть-тоска кабинетская меня съела. Пошёл к людям. Отец управляющим поставил. Признаться, бизнес, а тем более, ресторанный ― не моя тема, но приходится помогать. Радует, что временно, пока отец толкового на эту должность не наймёт, а то я-то ― дебил.

      ― Ну, зачем ты так? ― Поля стукнула его по плечу и снова обняла, наблюдая как он доедает свою супер-сладкую мороженку. Разорванная кашированная фольга хрустела над её ухом и мелькала перед глазами, когда он двигал рукой.

       ― Дим, может, у тебя в ресторане найдётся для меня работа официантки?

      Дима посмотрел на неё и твёрдо произнёс:

      ― Моя будущая жена не должна таскать подносы.

      Полина довольно улыбнулась. При том втройне: 1) ― любимый парень назвал её будущей женой, 2) ― он не хочет, чтобы она таскала подносы, 3) ― и он наконец-то, сподобился доесть своё мороженое.

      ― Но я ещё не жена, ― парировала она. ― А-а... для тебя что, унизительно встречаться с официанткой?

      ― Почему унизительно? Просто, это очень тяжёлая и нервная работа для девушки. Особенно, когда она такая красивая.

      Улыбка у Полины была до ушей. Она вновь прильнула к его груди. Но тихое блаженство «разорвала» дикая музыка группы Rаmmstein, заставив девушку сильно вздрогнуть.

      Дима снял трубку:

      ― Слушай, ты не вовремя, ― сказал он звонящему человеку. На радость Полине, донеслись только отголоски мужского тембра. ― Какое дело? ― Дима перевёл взгляд на девушку, которая, встав с его колена, пошла к той самой спасительной урне, чтобы «накормить» её пустой, смятой упаковкой от съеденого им мороженого.

      ― Ну, я там смогу бы-ыть.., ― растянул Дима последнее слово, посмотрев на часы, ― минут через тридцать. Устраивает? Ладно, давай.

***

   Полина закрыла глаза и ощущая скорость ветра, наслаждалась тем, что прижималась к нему, к своему мужчине. Она испытывала невероятное трепещущее чувство и это при том, что он был в одежде, а она в шлеме! «Интересно, а какой Дима там, под одеждой? Есть ли у него татуировки? Лучше бы не было. Татуировки не возбуждают. Но, а если всё-таки есть? То, наверное, это сокол, лев или волк? С кем его можно сравнить? ― Полина улыбнулась, ― Тут и думать нечего, сокол. Одновременно важный, грозный, забавный и потрясающе красивый. Под одеждой у него мускулы. Но не такие, как у атлетов. А такие, в меру, красивые, сексуальные мужские мускулы. ― Поля обняла Диму покрепче. ― У тебя гладкая кожа, грудь без волос... да, без волос, ведь ты блондин. Поскорей бы прижаться к твоему обнажённому, горячему телу, ощутить твоё тепло, запах... Ой, Дима, почему ты меня так манишь, так влечёшь? Почему? Меня ни один мужчина так не влёк. А ты... Да ты сегодня даже ни разу не попытался меня поцеловать! Что за дела-то?..»

      Дима затормозил, так плавно, что девушка этого не заметила.

      ― Приехали, ― сообщил он, прервав её размышления.

      Полина открыла глаза и посмотрела на дворец бракосочетания.

      ― Ну и зачем ты меня сюда привёз?

      ― Хочу показать серьёзность своих намерений, ― солгал Дима без зазрения совести. Ведь на самом деле у него здесь была назначена встреча с человеком, который звонил ему полчаса назад. ― Паспорт с тобой? ― выпалил он, от ударившей ему в голову замечательнейшей мысли! Подать заявление в ЗАГС, чтобы позлить отца. И тогда пущай он катится со своей Вероникой куда подальше... Хоть Полина ему и нравилась, но пока женитьба не входила в его планы.

      ― Хм, выйти замуж после двух дней знакомства ― это сверхлегкомыслие, Дима, ― прощебетала Полина, замирая от счастья.

      ― Так ведь нам ещё месяц дадут на размышление. Какое уж тут легкомыслие? Ну так, паспорт с тобой?

      Полина закусила нижнюю губу.

      ― Ну конечно, нет, ― вздохнула она. ― Он остался у тётки в квартире. Со мной только трудовая.

      Дима покачал головой.

      ― Совершая побег из дома всегда нужно брать с собой паспорт. Уехать из дома без паспорта, вот где сверхлегкомыслие, Полина.

      Поля положила ладони ему на плечи.

      ― Я обещаю исправиться, гражданин начальник. Вы, ведь меня за это не арестуете? ― дразнила она его.

      ― Ты не представляешь, как мне хочется тебя «арестовать», ― на последнем слове Дима обхватил её хрупкую фигурку обеими руками

      ― Пошляк... ― захихикала Полина, но больше не смогла произнести ни слова, потому что Дима впился в её губы поцелуем ― сладким, нежным, который подобно аистам, унёс их обоих в заоблачную даль и заставил парить над землёй...

      ― Всё никак не нацелуешься?

      Уверенный мужской голос вернул парочку в реальность.

      ― Поцелуев много не бывает, ― ответил Дима подошедшему к ним Анатолию Земцову.

      ― Как и девушек, ― красивый яркий брюнет без интереса скользнул по лицу Полины холодным взглядом зелёных глаз и таким же неприветливым сухим тоном обратился к другу. ― Разговор есть. ― Он нарочито хлопнул перед Димой рукой по чёрной кожаной папке. ― В машине поговорим без лишних ушей.

      Полиция?

      Неужели, это по поводу той самой дамочки? Да, нет, вряд ли. Он просто друг Димы. Но разговор?

      Полина с особой пристальностью и вниманием всматривалась в боковое стекло служебной серебристой «Тойоты» с синими мигалками на крыше и полосой по всей длине корпуса с гордым словом «Полиция». Интересно, что это такое таинственное, чего она не должна ни видеть, ни слышать?

      Анатолий вжикнул молнией и извлёк из папки целлофановый пакетик с замком-зиплок, в котором лежала золотая зажигалка.

      ― Узнаёшь? ― спросил он с той же безэмоциональностью.

      ― Моя, что-ли? ― Дима потянулся к пакетику, чтобы ближе рассмотреть его содержимое, но брюнет резко отдёрнул руку и вернул зажигалку обратно в папку.

      ― Не сомневайся. Золото пятьсот восемьдесят пятой пробы, гравировка крыльев, литеры «D» и «W». Достаточно приметная, ― Толя посмотрел на Диму. ― Тебе не интересно узнать, где я её нашёл?

      ― Если судить по твоему тону ― на месте преступления.

      Земцов разговаривал с другом ни как друг, а как оперативник, кем он и являлся.

      ― В ночь со второго на третье октября была убита Светлана Зотова, с которой у тебя накануне произошёл инцидент в ресторане «Пегас».

      ― Дальше, что?

      ― Вижу, новостью ты не удивлён.

      ― Удивлён. Тем, какая жучка тебе про инцидент натявкала.

      ― В ходе опроса свидетелей...

      ― Давай, без завихрений, ― отрезал Дима.

      ― Хорошо, давай без завихрений. «Натявкала», как ты выразился, её подруга, ставшая свидетелем твоей ссоры с Зотовой.

      ― И она указала на меня, как на убийцу?

      Земцов пронзил Диму подозрительным взглядом зелёных глаз и продолжил в своей манере ― неторопливой, испытывающей, неприязненной:

      ― Странно выходит, Димон,.. тогда, семь лет назад, ты разругался с друзьями, и в ту же ночь они разбились на машине. Кто-то подрезал тормоза... Два дня назад ты поссорился с Зотовой, и в эту же ночь она погибает... Той злополучной ночью ― ты унёс ножик Турбина с собой. В этот раз ― рядом с трупом Зотовой твоя зажигалка. Странные совпадения...

      ― А сегодня утром я с официанткой поссорился... Блин! Жалко девку! А теперь серьёзно: Женькин нож я выкинул, прежде чем уехать ― это раз. Разбились они потому, что сели за руль бухие ― это два. Зажигалку я потерял недели две назад ― это три. Следовательно, почему моя зажигалка оказалась рядом с твоим трупом ― мне неизвестно. Более того, в ту ночь я на байк ни разу не садился ― это четыре.

      ― А я не говорил, что её мотоцикл сбил. Турбин не пил, это во-первых. Во-вторых, они сели в машину следом за тобой. И в-третьих, следствию просто удобнее скатить всё к «не справились с управлением находясь в нетрезвом состоянии», потому что в крови остальных парней был обнаружен алкоголь. Я лично из любопытства поднял архив и изучил детали дела, в котором...

      ― Ты арестовать меня приехал? ― оборвал Дима.

      ― Пока нет. Но я это сделаю, если ты не заплатишь мне за свою свободу.

      О-па.

      ― Всегда подозревал о твоих тёмных делишках.

      ― Но мне есть с кого брать пример, ― на лице Анатолия блеснула странная улыбочка. ― Твоя свобода стоит сто тысяч.

      ― Долларов?

      ― Да где они у тебя? ― подколол Земцов. Но Самсонову подобные колкости, что укусы комара. ― Наших - российских - рублей. Даю тебе ровно сутки.

      ― А ты не продешевил?

      ― С паршивой овцы, хоть шерсти клок. Если деньги я не получу ― твоя зажигалка окажется на столе у следователя.

      ― Зачем томиться в ожидании? Давай прям сейчас... вези её к следаку своему. Шантажист.

      Анатолий скудно усмехнулся.

      ― Я могу расценивать твой ответ, как отказ заплатить?

      ― Бинго, ― Дима выстрелил в него указательным пальцем.

      ― Жаль, ― нарочито выдохнул Толя, ― я хотел по-дружески...

      ― Я учёл твои «дружеские» намерения. Более того, Толичка, ― я даже как друга тебя обрадую ― у меня алиби нет. Прикинь, какая те пруха! ― с этими словами Дима распахнул дверцу и на выходе выставил ногу на асфальт. ― Так что, давай-давай лови меня.., друг.

      Девушка поняла, что между друзьями пробежала какая-то кошка. А то, что они даже не оглянулись друг на друга, когда Земцов вышел из машины следом за Димой и заблокировав её нажатием кнопки на пульте управления, направился к дверям ЗАГСа, подтверждало её догадки. У Димы на лице читалось напряжение. Да и не только на лице, но и в движениях. Смотрит на неё и не видит. Вытащил сигареты. Сунул одну из них в рот. Раздражённо чиркнул спичкой и махом бросил на серый тротуар. На который несчастная приземлилась уже обуглившейся и потухшей. О чём он думает? Почему в лице его гроза? Сам чернее тучи, а глаза метают молнии?    

      ― Что-то случилось? ― спросила Полина.

      ― Ничего, всё в порядке, ― резко ответил Дима, а потом натянул беззаботную улыбку и смягчил тон. ― Не замёрзла?

      ― Нет. Ты куришь?

      Но Дима погружённый в свои яростные мысли, вопроса Поли не расслышал.    ― Ну может, поедем уже?

      ― Куда? ― переспросил он.

      ― На теплоходе кататься. Ты сам приглашал. Я всегда мечтала выйти замуж именно на теплоходе.

      ― Мм... ― промычал Дима, выдохнув дым.

      ― И свою мечту я исполню только с тобой... ― Поля провела пальчиком вдоль его носа.

      ― То есть ты согласна выйти за меня замуж? ― повёл он тёмной бровью.

      ― Согласна.

      ― Тогда к тётке за паспортом? ― предложил Дима.

      ― Нет, паспорт не убежит. Лучше скажи, что этот тип тебе показывал?

      ― Ты что, следила за нами?

      ― Нет, конечно. Просто у меня глаз очень зоркий.

      ― Тогда тебя нужно звать «Орлиный глаз».

      ― Да, Орлиный глаз. Ну так, что он тебе показывал? Что наговорил?

      ― Это касается только меня.

      ― Знаешь, милый, я тебе сейчас кое-что скажу, чему ты, наверное, удивишься: жена, раз уж ты зовёшь меня замуж, должна знать о своём муже всё и помогать ему в решении его проблем. Так что или ты мне всё рассказываешь, или я за тебя замуж не выйду.

      ― О-фигеть, ― возмутился Дима, покачав головой. ― Друг шантажирует, девушка шантажирует...

      ― Он тебя шантажирует? ― ухватилась Полина за неосторожное слово выпаленное им. ― Чем? Ну говори, Дима. Это из-за той белобрысой?

      ― Поехали, теплоход ждёт.

      ― Сначала скажи, чем этот тип тебя шантажирует? Что он тебе показывал?   Молчание Димы выбивало из колеи и истязало нервные клетки безнадёжием.

      ― Ты мне не доверяешь? Дима! Ди-ма!

      Но он, словно не обращал на неё внимания. Оседлал мотоцикл, взял шлем, показывая всем видом, что готов ехать.

      ― Тебя здесь оставить?

      Взорвавшееся терпение ударило ногой по колесу мотоцикла, на котором этот безмятежный парень сидел.

      ― Ты что творишь-то?

      ― Пошёл ты! ― прыснула она.

      ― Садись, ― мотнул Дима в сторону пассажирского сиденья.

      ― Я никуда не поеду.

      ― Полина.

      ― Я сказала: пошёл на!..

      ― Ну, и оставайся, ― плюнул он. Ему реально надоели эти препирания. Он никогда и никому не раскрывал своих проблем и не собирается этим заниматься, тем более... ― Полина!

      Девушка преградила ему путь, схватившись за обе ручки мотоцикла.

      ― Я не отойду, пока ты мне не расскажешь. Или дави меня.

      ― Япона мать...

      Дима рассказал, правда, очень-очень скудно, в виде трёх коротких фраз: «Да, по поводу той белобрысой. Зажигалку мою он возле её трупа нашёл. Терь денег от меня хочет, иначе «подкинет» её к следаку».

      ― Выкрадем.

      ― Каким образом?

      ― С-сцену разыграем. Ссору. Ты меня ударишь и уедешь. А я с ним...

      ― Ты обалдела, что-ли? Я на это не пойду.

      ― Почему? Ну, другого выхода я не вижу. Я сяду к нему в машину и утащу зажигалку.

      ― Во-первых, Толян тебя раскусит. Во-вторых, не в моих правилах бить женщину.

      ― Представь, что мы актёры, ― настаивала на своём Полина. ― Всё же понарошку.

      ― Я сказал ― нет.

      ― Димочка, ― Полина схватила его за плечи, глядя ему в глаза. Потом обняла. Потом снова посмотрела в глаза, ― если сделать всё правильно, всё получится. Да, что ты молчишь?!

      Дима оторопел от её крика и как раз в этот момент на крыльце ЗАГСа появилась фигура Анатолия.

      ― Кобель ненасытный! Ненавижу тебя! ― Полина никогда в жизни себе такого не позволяла, но старалась изо всех сил помочь любимому человеку, не понимая в какую краску вгоняет его на самом деле. Дима готов был провалиться сквозь землю. Кроме Земцова в округе больше никого не было.

      Высокий стройный брюнет застыл на супенях в своей фирменной позе: отставив ногу и по-дворянски вскинув голову. На обаятельно-наглом лице Анатолия заиграла довольная и презрительная улыбочка, не сходившая до тех пор, пока молодой человек наблюдал за спектаклем, устроенным Дмитрием и его новой подругой.

      ― Что там ещё за «куколка»? ― доносились до его ушей девичьи высокие нотки. ― Считаешь, я глухая и ничего не слышала? Мурлыкал с ней, свидание назначал, даже меня не стесняясь! Я тебе что, шалава!

      Дима продолжал сидеть на мотоцикле, сдерживая желание дать газу.

      ― Ты, чё орёшь, как быдло недорезанное, ― сжато выкрикнул он. Его Толя не услышал, а вот Полину ― очень хорошо.

      ― Да это ты быдло ненасытное! Я у тебя какая за вечер? Шестая? Десятая?..

      Дима, взглянув в сторону друга, опять процедил, но уже с большей грубостью:

      ― Да заткнись уже, идиотка, ― внутри он действительно желал, чтобы Полина замолчала, ему было и неприятно, и стыдно за этот скандал и перед Толяном и перед работниками ЗАГСа, которые наверняка смотрят на них в окно.

      ― Я ― идиотка? Ах, ты, тварь! Тварь! ― с оскорблениями и кулаками Поля набросилась на Диму, который, словно прилип к сиденью мотоцикла. Он оттолкнул девушку, и довольно-таки прилично, не расчитав свою мужскую силу. Полина упала на асфальт, больно ударившись.

      А Дима, «по-джентльменски» бросив ей пару нелицеприятных слов, надел шлем и не закрепив его на себе, резко повернул ручку газа.

      Полина смотрела вслед рванувшему от неё, как ракета, мотоциклу. Прощальный шум мотора становился всё тише и тише. И вскоре совсем стих, словно и не было его здесь никогда.

ГЛАВА 7

   ― Вы сильно ушиблись? ― Анатолий помог девушке подняться.

      ― Нет, ― ответила Полина, хотя её голос и глаза говорили об обратном: у неё болело бедро, на которое она приземлилась, да и ладонь поцарапала об асфальт, вдобавок ещё и ноготь сломала.

      ― Что произошло?

      ― У Димы столько девушек. Они внаглую обрывают его телефон, а он с ними мило воркует, даже меня не стесняясь, ― Полина чуть не плача, осторожно сметала пальцами пыль с поцарапанной ладошки.

      ― Ну да, у Дмитрия много поклонниц, ― Толя подал Полине поднятую с асфальта сумку. ― Вам нужно обработать ссадины. У меня аптечка в машине.

      Поля подняла на него свои большие карие глаза. «Не зря, ― подумала она, ― я ладошку поцарапала. Напрашиваться не придётся».

      ― Ой, спасибо, ― улыбнулась девушка.

      В машине, когда друг Димы осторожно прикладывал к её ссадинам смоченный в спирте клочок ваты, она смотрела на него и изучала. Красивый черноволосый парень, с правильными чертами лица, видный, статный, как Дима. Руки нежные. Но что же? Что же в нём мне не нравится? Почему от него исходит какой-то холод?

      ― А Вы полицейский? ― нарушила тишину Полина.

      ― Мг, ― не глядя на девушку, ответил Толя.

      ― Странно.

      ― Что странно? ― переспросил он сухим бесстрастным тоном и посмотрел на Полю одновременно внимательным и изучающе-подозрительным взглядом, таким, каким смотрит следователь на преступницу, пытаясь поймать её на слове.

      Полине стало не по себе от этого его взгляда, но она заставила себя безмятежно улыбнуться:

      ― Вы не похожи на полицейского, ― прощебетала девушка.

      ― Да-а?.. А на кого я похож? ― спросил Анатолий всё тем же сухим и бесстрастным голосом, и всё также не глядя на Полину. Ему было наплевать, что она ответит, было наплевать на кого он похож, но всё равно поинтересовался, в поддержку разговора.

      ― На кинозвезду, ― ответ Поли заставил его улыбнуться.

      Улыбка у него обаятельная. Зубы красивые, как у Димы.

      ― Ну, хорошо, что не на фото-модель как многие говорят, ― Земцов закрыл аптечку и кинул её на заднее сиденье рядом с папкой. ― Ну вот, теперь Вашей ладони ничего не угрожает.

      ― Спасибо Вам огромное, ― Полина опустила взгляд на несколько тёмных царапин на своей белой ладошке. ― Что бы я без Вас делала?

      ― Не хотите написать на него заявление?

      ― На Диму? Нет-нет, ― испуганно отнекалась Поля и опомнившись, что может выдать себя, обосновала причину. ― Не хочу иметь с ним больше никаких дел. Пусть живёт и радуется. А вот Вы настоящий мужчина.

      Толя никак не отреагировал на её слова, только предложил отвезти её домой.

      ― А как Вас зовут? ― спросила Полина, не ответив на это его предложение.

      ― Анатолий.

      ― Анатолий ― моё самое любимое имя, ― на её лице появилась соблазнительная улыбка.

      ― Да неужели? ― прозвучало как подозрение.

      ― А я ― Полина. А куда Вы сейчас едете?

      ― Сейчас «Мы» никуда не едем, а стоим. Как уже предложил, могу отвезти Вас домой. Вы в каком районе живёте?

      ― В Центральном. Только... ― прервала она фразу. ― Я живу у тёти. И тётя вернётся домой не раньше семи, и ключей у меня нет. А ехать к ней на работу в таком виде я не могу. Она педагог по вокалу, работает в музыкальной школе, сами понимаете... А можно... мне к Вам, чтобы привести себя в порядок?

      ― К «Нам» это куда? В отделение?

      ― Ой, нет, конечно. Я имела в виду к Вам до-мой...

      ― Интересно девки пляшут, ― вырвалось у него.

      Немного помедлив, Толя вздохнул и с некой обречённостью согласился.

      ― Ну.., ― выдохнул он, осматриваясь зачем-то по сторонам, ― ко мне, так ко мне. Пристегнитесь. Я ведь всё-таки полицейский и должен помогать гражданам в сложной - жизненной - ситуации.

      Когда они оба пристегнулись ремнями безопасности, Анатолий повернул ключ зажигания и нажал на газ.

      Несколько минут они ехали молча. «Да уж, мутный тип. Молчит, как сыч. На меня не реагирует. Тяжёлый случай, ― размышляла Поля, глядя в лобовое стекло. ― А может, этот Анатолий красивых девушек боится? Или стесняется? ― Полина скользнула по нему взглядом. Синие джинсы, кожаная куртка свободного кроя, на безымянном пальце правой руки золотая печатка со скорпионом на чёрном фианите. ― Да нет, не похож «айсберг в океане» на стеснительного мальчика. Красивых девушек боятся нищенькие, а этот на нищенького не похож. И сам, как будто сошёл с обложки глянцевого журнала. Опять глянцевый журнал. О Диме я такого же мнения была, когда впервые увидела его. Может, и у Толяши богатый папик? Всё возможно, всё-таки друг Димы. Судя по изображению ядовитого зверья, он скорпион. И может, даже увлекается астрологией. А может, и нет. Вот я лев. Лет в тринадцать носила кулончик с изображением своего знака зодиака, но от астрологии была далека...»

      ― Анатолий, а Вы женаты? ― неожиданно для него спросила Полина.

      ― Почему Вас это интересует? ― снова сухой вопрос.

      ― Просто, я к Вам напросилась, а вдруг у Вас жена, неправильно поймёт.

      ― Я не женат. Встречный вопрос: ― Толя посмотрел в боковое зеркало заднего вида, ― а Вы, Полина, не боитесь ехать в дом к неженатому и незнакомому мужчине?

      ― Если бы вместо Вас был другой мужчина, то, наверное бы, боялась. А так, Вы же друг Димы, полицейский и сами располагаете к доверию. ― А какие у Вас погоны?

      ― Капитанские. Давно с Дмитрием знакомы?

      ― Всего несколько дней... Голова, что-то разболелась. Анатолий, а у Вас в аптечке не найдётся таблеточка?

      ― Анальгин, аспирин.

      ― Лучше анальгин. А водичка?

      ― А водички ― нет.

      ― Ой, не могли бы Вы мне её купить, простите за мою наглость?

      ― Хорошо. Куплю, ― ответил Толя бесцветным голосом.

      «Я так ему не нравлюсь? Или ему жалко пятьдесят рублей?» ― хихикнула в своих мыслях Поля.

      ― Я денежку отдам.

      ― Ну, тогда и за проезд, и за «гостиницу» тоже, ― снова не глядя на неё, бросил Земцов и вышел из машины, после того как припарковался у ближайшего магазина. Своей нелюбезностью он привёл девушку в ступор, а потом и в разочарование, когда открыл заднюю дверцу и забрал папку с Диминой зажигалкой внутри.

      ― Нормально! ― возмутилась Полина, провожая его ошарашенным взглядом. Достав из сумочки телефон, она набрала Диму. Когда в трубке появился его голос, девушка выпалила:

      ― Он с меня деньги требует!

      ― Кто?

      ― Дружок твой. За воду, за проезд и за «гостиницу»!

      ― За какую ещё гостиницу?

      ― Короче, вообще тут капец, Дима, ― Полина повернула голову и заметила, что Толя смотрит на неё. ― Дим, он следит за мной из окна магазина. В общем, мой план «А» рухнул, как Берлинская стена ― Толян забрал папку с собой. Теперь придётся воплощать план «Б» и ехать к нему в «гостиницу».

      ― Чего?

      ― Ну к нему домой.

      ― Слушай, фиг с ней, с папкой, выходи из его машины.

      ― Нет, я поеду к нему, ― твёрдо заявила Поля.

      ― Полина...

      ― Я уже в азарте! Будем с тобой, как Бонни и Клайд, ― захихикала она и положила трубку.

      ― Вот, упёртая зараза.

      Анатолий вышел из магазина с красной вывеской «Всё для вас», не спеша пересёк испещрённый выбоинами тротуар и открыв заднюю дверцу, снова кинул папку на пассажирское сиденье. Когда он сел в машину, Полина с испуганными округлёнными глазами протянула ему пять купюр.

      ― У... меня только четыре тысячи...

      Толя уронил взгляд на веер в её руке: три купюры по 1000 и две по 500.

      ― Что ж вы, девушки, шуток-то не понимаете? Вот Ваша вода.

      Полине стало страшно неловко: она его унизила и обидела. Вот дура. Дура, дура, дура! Девушка быстро кинула деньги обратно в сумку и взяла у него бутылку с водой.

      ― Спасибо, ― извиняющимся тоном выдавила она. ― И простите, я подумала Вы всерьёз.

***

   Открыв дверцу, Полина вылезла из машины и сразу почувствовала тянущую боль в бедре. «У меня там, наверное, огромный синяк», ― жалела она себя, но не жалела о том, что пошла на эти жертвы ради любимого человека. Полина осмотрела незнакомый двор, ища глазами Диму. Она его не увидела и встревожилась вдруг он ещё не приехал. И не будет знать, что она здесь. Толя тоже огляделся по сторонам, скользя взглядом по знакомой местности. Он подозревал, что Дима мог ехать за ним следом или приехать сюда первым. Его интуиция подсказывала ему, что цель навязавшейся ему Полины ― выкрасть зажигалку. Однако не был в этом уверен на сто процентов. Самсонова в его поле зрения не оказалось. Хотя Дима действительно опередил их минут на пятнадцать и сейчас следил за ними из-за угла дома, удачно, очень удачно прячась за поредевшим кустом сирени. Мотоцикл с противоугонным средством он припарковал в соседнем дворе, не боясь за то, что железному коню могут «сделать ноги». Когда Земцов сунул папку под мышку и вместе с кареглазой шатенкой в зелёном пальто нырнул в подъезд, Дима достал из пачки сигарету и закурил:

      «Упаси Бог на такой жениться, проблем не оберёшься».

***

   Анатолий провернул ключ в замке своей квартиры на четвёртом этаже и распахнув перед девушкой чёрную металлическую дверь, пригласил её внутрь. Шагнув в коридор, Полина сразу замёрзла, но не от холода, а от неуюта. Стиль минимализм. Минимум мебели, максимум пространства. Чёткие линии, геометрические формы и всего три тона: чёрный, белый, серый. Неприветливый дом подстать его владельцу. Только Полина и представить не могла, что в таком же холодном минимализме оформлена и квартира Димы.

      ― Можете не разуваться, ― голос хозяина за спиной заставил Полю оглянуться на него.

      ― Хорошо, спасибо, ― улыбнулась она, развязывая пояс.

      ― Ванная здесь, ― Толя указал на серую дверь, а потом ткнул ногой по выдвижному ящику тут же в прихожей. ― Щётка и валик для одежды здесь. Вы же хотели привести себя в порядок.

      Полина не успела ответить, как хозяин прошёл мимо неё и скрылся за углом. Папку, естественно, он забрал с собой.

      ― Я много времени не отниму.

      ― Я надеюсь, ― сквозь зубы процедил Анатолий, но его слов Поля не расслышала.

      И действительно, на всё про всё у навязавшейся гостьи ушло не более 5 минут.

      Быстренько почистив пальто и чёрные брючины от асфальтовой пыли, девушка юркнула в открывшуюся серую дверь и попала в очень симпатичную ванную. Пока она мыла руки и поправляла макияж, заметила в стаканчике «сладкую парочку» зубных щёток и висящий на крючке женский халатик цвета морской волны.

      Когда Полина вошла в гостиную, то и там от неё не ускользнули вещицы говорящие о присутствии женщины: массажка для волос, зеркальце, стопка женских журналов. «Значит, у нашего скорпиончика девушка, всё-таки есть. Только б она сейчас здесь не объявилась, иначе план «Б» постигнет та же участь, что и план «А».

      ― Кофе готов, ― снова голос хозяина заставил её оглянуться на него. Анатолий стоял на пороге с двумя кружками в руках.

      ― О, замечательно, ― радостно улыбнулась гостья, ― а то, я так замёрзла.

      Брюнет приподнял бровь, незаметно усмехнувшись:

      ― Ну да, в машине очень холодно.

      Полина осторожно опустилась на мягкий диван, но ушиб на бедре всё равно дал о себе знать. Толя, ставя на журнальный столик чёрные фаянсовые кружки с красными стенками внутри, с которыми соприкасался чёрный кофе, невольно задержал взгляд на декольте девушки. Полина это заметила и хотела уже возмутиться, но очень быстро вспомнила, что находится сейчас не в том положении, чтобы одёргивать наглеца.

      ― Ой, кофе не расплещите, а то кружки полные! ― взвизгнула она так звонко, что от неожиданных высоких нот Толя действительно, чуть не расплескал на прозрачную стеклянную поверхность горячий напиток.

      ― Что ж так громко-то?

      Поля смущённо заулыбалась и положила правую руку на своё левое плечо ближе к шее, ненавязчиво прикрывая вырез бордового топа под клетчатым жакетиком.

      После того, как Анатолий «без проишествий» поставил кофе в жутких кружках на стол, его взгляд скользнул на лежащие тут же чёрного цвета серьги-кисточки.

      Он молча захватил их в руку и отойдя к длинной тумбе под огромной плазмой, кинул элемент женского туалета в выдвижной ящичек. Серьги эти Полину мало волновали, но девушка всё равно наблюдала за действиями хозяина квартиры.

      ― Что кофе не пьёте? ― спросил он опять каким-то серым испытывающим голосом, вернувшись к ней. ― Не любите растворимый?

      ― А, нет, ― махнула она рукой, показывая, что ей безразлично какой кофе пить. ― Просто... у Вас сливок не будет?

      ― Сливок у «Нас» не будет. Могу предложить молоко.

      ― Отлично, ― улыбнулась Полина, только всё это было напрасно, ведь папка с Диминой зажигалкой до сих пор была в кухне. Как и молоко. До ушей девушки донёсся хлопок дверцы холодильника и шаги хозяйских ботинок по паркету.

      Толя, вернувшись, поставил перед ней открытую коробку молока.

      «Оригинально», ― подумала Полина, глядя на полупустую литровую коробку с нарисованной коровой гуляющей по зелёному полю и журчащей молочной рекой, где-то рядом.., за коровьей реальностью. Улыбнувшись, кареглазая шатенка поблагодарила «гостеприимного» хозяина и плеснула молока себе в кружку.

      ― Полина, скажите, ― начал разговор Земцов, опустившись в кресло, ― неужели Дмитрий, вот так вот в Вашем присутствии вдруг стал говорить по телефону с какой-то... как Вы сказали..? «Куколкой»?

      ― Да, ― уверенно подтвердила Поля, отпив горячий кофе. ― Он вернулся от Вас. Я спрашиваю: что случилось? Он: ничего, все нормально. Я говорю: давай поедем поужинаем? А он: я занят. И вдруг дикие звуки Рамштайн разорвали телефон. И он такой: привет, Куколка. Я соскучился. Давай сегодня встретимся?..

      Толя резко, ни слова не говоря, встал с кресла и удалился в кухню. Полина продолжала говорить, делая вид, что не замечает его хамства. Хотя в её душе всё бурлило от возмущения.

      ― Нет, я, конечно, наслышана, что он падок на девиц... Но, чтоб вот так вот, при мне... ― Полина запнулась на полуслове, видя, что хозяин принёс из кухни ту самую папку и плюхнув её на ту самую длинную тумбу под огромным телевизором на стене, стал что-то в ней искать, не обращая внимания на девушку.

      «Вот это урод», ― мысленно бросила она и продолжила свою сказку ему в спину:

      ― И-и.. вот, мне было дико неприятно... А ещё...

      ― Да, у Вас очень занимательная история, ― прервал её Земцов и повернулся к ней лицом. В руках у него был файл с какими-то документами, которые он вытащил из папки. ― Но мне нужно сделать важный звонок.

      ― А.., ― расстроилась Полина и в её больших глазах потухли искорки азарта. ― Да, я сейчас уйду, только можно я кофе допью? Люблю очень.

      Друг Димы был нелюбезен, но не настолько, чтобы лишать молодую и очень красивую девушку удовольствия.

      ― Ну, тогда можете допить и мой, я к нему не притронулся. И кстати, всего доброго, ― на ходу попрощался он и добавил: ― Как говорит общий наш с Вами знакомый: скатертью дорога.

      После этих слов Толя скрылся в соседней комнате, оставив Полину один на один с её гневом. А гнев у Полины был страшнее атомной войны. Она нервно сжала в кулаке чёрную фаянсовую ручку, еле сдерживая себя, чтобы не запустить кружку с горячим кофе в хамоватого хозяина. Полина всегда была очень импульсивной, она сначала делала, а потом думала. Но в данный момент желание помочь Диме контролировало её эмоции. Тем более, что Земцов прикрыл за собой серую дверь комнаты и нужно было действовать.

      Полина разжала кулак, высвободив ручку и сорвалась с места, стараясь не наступать на каблуки. Нужно успеть, пока Толяша не вспомнил про папку. При том, открытую! Она вытянула пакетик с золотой зажигалкой, слава Богу, его не пришлось там искать, и так же, на цыпочках, пулей вылетила в подъезд, прихватив по дороге свои сумочку и пальто.

      Услышав стук двери, Толя вышел в гостиную и обнаружив, что гостьи на диване нет, а кофе не допит, усмехнувшись, подошёл к оставленной им папке.

***

   ― Полина!

      Выбежавшая из подъезда девушка, оглянулась на знакомый голос и увидела в ветках сирени светлую голову. Продолжая держать в охапке пальто, сумку и пакетик с зажигалкой, она ринулась к Диме.

      ― Тяпнула! Тяпнула! ― радостно кричала девушка на бегу. Адреналин в её крови зашкаливал на сто сотен баллов. Она чувствовала себя героиней и отпетой мошенницей одновременно. Эх, жаль, что Дима не авантюрист, каких бы дров они с ним наломали, а потом умерли бы в один день, как Бонни и Клайд! ― Тяпнула!

      ― Да ты что кричишь-то? ― смехом одёрнул Дима.

      ― А что? Пусть слышит. Это он у тебя зажигалку украл, а не ты у него. Ты забрал своё. Держи! ― И Поля с ещё большей радостью вручила Диме его драгоценную вещицу, а потом закрыла глаза в ожидании благодарственного поцелуя. Но ничего, кроме недовольства парня не дождалась. ― Что?

      ― Это не моя зажигалка.

      ― Как не твоя? ― ответ Димы ошарашил её. ― Другой в папке не было.

      ― Ну, Толя... недооценил я друга. Узнал, что я её потерял и решил денег срубить. Сегодня грешным делом даже подумал, что это он её спёр.

      ― А если действительно он её спёр?

      Из-за Полины он влез в эту авантюру. И чётко представил, как этот шантажист сейчас глумится над ним...

      ― Э! Димон!

      До «воришек» донёсся крик Анатолия.

      ― Это что, он? ― взволновалась Поля.

      ― Он, родимый.

      Дима пошёл на зов Толи, Полина засеменила за ним, всё так же продолжая прижимать к себе пальто с сумкой обеими руками, да ещё и два шлема в придачу, которые он ей сунул, услышав своё имя.

      Самсонов появился в поле зрения Земцова и поднял голову вверх. Толя стоял на своём балконе на четвёртом этаже, опираясь на перила обеими руками.

      ― Ну, как зажигалка?

      В ответ на его вопрос Дима специально достал из пачки сигарету и чиркнув пальцем по колёсику зажигалки, закурил.

      ― Да, ничё так.

      ― Здорово я тебя обдурил?

      ― Не то слово. Стоим сейчас с Полькой ржём.

      ― Не думал, что ты на такое пойдёшь. Слышь, Димыч, а чё ты своей Карамельке не сказал, что немчура сообщает тебе только о моём звонке? Спалилась, как бревёшка в печи, ― засмеялся Толя и обратился к стоящей рядом с Димой девушке. ― А Вам, Полина, хочу сказать, что слова «куколка» в лексиконе нашего друга в принципе ― не существует, то есть вообще. Всех своих, я извиняюсь за выражение, баб, он зовёт «карамелька». Ну, имён не помнит. А так удобно и девке приятно. Правда, Димон?

      Дима чувствовал себя также паршиво, как тогда, когда его всем коллективом выпнули из группы. Его захлестнула волна неимоверного стыда, смешанного с чувством неудобства, унижения и злости, которая огненной лавой изрыгалась в сжимавший зажигалку кулак.

      ― Видишь, как я тебя хорошо знаю, ― продолжал Земцов. ― Кстати, зажигалку можешь оставить себе. Дарю.

      ― Ты? Мне? ― рассмеялся Дима. ― Говоришь, что ты меня хорошо знаешь? А разве я ― у тебя, когда-то, что-то брал? Скорее ты у меня. ― И Дима демонстративно подняв руку, разжал пальцы. Жёлтая металлическая зажигалка, блеснув, затерялась в жёлтой осенней листве. ― Если надо, спустись и подними. Авось, найдёшь.

      С победоносным видом и дымящей сигаретой во рту Дмитрий покинул «лобное» место. Полина, которая стояла тихой мышкой посеменила за любимым. Лёгкая дрожь пробирала всё её тело. Она не могла угнаться за его раздражённым широким шагом.

      ― Дима! Дима, ну постой.

      ― Что ещё? ― оглянувшись, бросил он, и чуть не расхохотался: как легко Принцессе превратиться в Золушку. Перед ним стояла дрожащая от холода Полина с растрёпанными ветром волосами и охапкой вещей в руках.

      ― Помоги мне одеться, я ведь замёрзла, ― пропищала она.

      Дима, занятый своей подкошенной «репутацией» и разбившейся, как корабль о скалы, дружбой, даже не заметил, что его отважная спутница в одном расстёгнутом жакетике, а на улице градусов 8 - 9. Он помог надеть ей пальто, повесив при этом её сумку себе на локоть. Завязывая пояс и посмотрев по сторонам, Поля спросила:

      ― Шлемы-то с нами, а где мотоцикл?

      ― В соседнем дворе, мы туда и идём.

      ― Не боишься, что угонят?

      ― Не боюсь, у меня противоугонка.

      Дима докурил свою сигарету и окурок выбросил в урну у подъезда, напротив которого они стояли.

      ― А когда ты её потерял?

      ― Две недели назад, ― снова с раздражением в голосе ответил Дима.

      ― А когда с Толяшкой виделся в последний раз? ― снова спросила Полина, взяв его за руку и идя уже уверенным твёрдым шагом, отстукивая каблуками по асфальту с избитыми поребриками.

      ― Когда виделся? ― переспросил Дима, вспоминая последнюю их встречу. ― Да вроде бы, тогда и виделся, недели две назад, когда зажигалку потерял. Заходил ко мне по какой-то ерунде.

      ― Вот! Тогда-то он её и украл у тебя, ― вынесла вердикт Полина.

      ― Ну, хорошо, допустим.

      Они остановились возле мотоцикла, оставленного Димой у двух раскидистых и высоких тополей, сквозь ветки которых проблёскивало осеннее солнышко.

      ― Но.., ― Дима присел на байк, ― я логики поймать не могу. Хорошо, он решил взять меня «на лоха» и срубить денег. Пришёл специально в мой дом, чтобы свистнуть у меня зажигалку. Золотую. Пятьсот - восемьдесят - пятой - пробы.

      Поля, глубоко вздохнув, сглотнула.

      ― Дорогая.

      ― Ну, да. Родительский презент. Окей, сдай её в ломбард и получишь приличную сумму. Ну, или почти приличную, я точно не знаю, в ломбарды не хожу. Но нет. Толька пошёл другим путём. Если решил прикольнуться... ― Дима пожал плечами. ― Всегда были друзьями, можно сказать братьями.

      ― А ты говорил ему, что зажигалку потерял?

      ― Нет. Ну, это не тема для разговора. Потерял и потерял, мало ли кто, что теряет... ― Дима застыл с догадкой на лице. ― Если Толька не знал, что я её потерял, откуда такой уверенный муляж? Неужели действительно возле трупа моя зажигалка? Иными словами, её мог выронить или подбросить только вор бывавший у меня дома. Хотя я мог потерять её и вне дома. Мест более чем предостаточно.

      ― Ну может, в твоём окружении появился кто-то подозрительный... ― натолкнула его Полина.

      ― Марина. Как раз Толька нас с ней и познакомил. Хотел свести... у меня парень, у неё девка.

      ― Ты о ком, вообще? ― с непонимающим видом хохотнула Поля.

      ― О лабрадорах.

      ― А, поняла. А свёл, выходит вас. Вот ещё, ― хмыкнула девушка, ― стала бы я говорить общему знакомому, что мой бывший, или ещё на тот момент настоящий парень потерял дорогую зажигалку. Согласись, что это не комильфо. Если бы я об этом и сказала, то только с намёком на то, что догадалась о его воровстве. То есть ему никто ничего не говорил, а он действительно её украл, и его цель ― ни денег срубить, а тебя засадить.

      ― Ну, допустим... А зачем? ― Дима искренне не понимал, чем именно мог вызвать ненависть Толяна к себе.

      ― Ты у меня спрашиваешь? Мы с тобой знакомы меньше недели, ― заулыбалась Полина, и убирая руки в карманы пальто, пискнула, задев царапины на ладони за ворсинки ткани. ― Посмотри как я упала. ― Она сунула ему под нос свою израненную ладошку. ― А ещё у меня бедро болит, там, наверное, синяк размером с луну.

      Чёлка Димы спавшая ему на глаз, придала его улыбке какую-то хитрецу и насмешку.

      ― Это ты так за меня пострадала?

      ― Да, ― потдвердила Поля с укором.

      Дима встал с мотоцикла и притянув Полину к себе за талию, обвил обеими руками.

      ― Ты моя Жанна Д’Арк, ― он смахнул локон с её лба.

      Его лицо было так близко... Взгляд Полины упал на его губы...

      ― Нет, я не Жанна Д’Арк. Я твоя Бонни.

      Рот Димы расплылся в улыбке.

      ― А я твой Клайд?

      ― Да, а ты мой Клайд, ― глаза Полины намекали на поцелуй, в награду за страдания.

      Дима сам был не прочь и смотрел на девушку, как кот на сметану. Он склонился к её лицу и прошептал:

      ― Надеюсь, на этот раз нам удастся с тобой поцеловаться?

      ― Надеюсь, ― ответила шёпотом Поля, и их губы слились...

      ― Ребятки, извините...

      «Твою ж..! Блин!» ― чуть вслух не вырвалось у обоих. Дима резко посмотрел на старушку обратившуюся к ним.

      ― Этот дом сто семнадцатый? ― спросила она, указывая на кирпичную пятиэтажку напротив.

      ― Простите, мы не знаем, мы здесь не живём, ― вежливо ответила Полина. На что старушка в бордовой курточке и серой шапочке молча поджав губы, поковыляла вдоль тротуара. ― Это какой-то кошмар!

      ― Это называется подлость судьбы, ― Дима зачесал чёлку пятернёй и потянулся за шлемом висящем на руле. ― Ладно, поехали.

      В этот момент Поля обвила его руками:

      ― А как же поцелуй?

      ― Я тебя на улице больше не целую, всё равно не дадут.

      Полина нарочито вздохнула.

      ― Вспоминай давай, когда ты «на хвост» этому скорпиону наступил. Чем обидел: словом, делом.

      ― Да откуда я знаю, поехали уже.

      ― Ты понимаешь, что эта зажигалка ― муляж? Значит, настоящую, он держит в другом месте.

      ― В каком другом? В деле она уже, в деле. И хватит уже кашу перемешивать.

   У Толяна, кроме этой зажигалки ничего на меня нет. Протектор, то есть след от мотоцикла, на убиенной не мой ― всё. Ну, зажигалка, зажигалка, зажигалка... у меня свидетели есть, что я её потерял за несколько дней до этого: отец, Марина...

      И тут Дима замолчал. В голове его закрутилось множество мыслей, о которых Полина не знала, но хотела знать, но он молчал. Он о чём-то думал и о чём-то догадывался. Она видела, что он о чём-то догадывается, и не выдержав, спросила:

      ― Дим, ты о чём-то догадался?

      Он посмотрел на ожидающую ответа Полину задумчивым взглядом:

      ― Понимаешь, на том месте, где валялась подкинутая зажигалка, должны валяться и мои окурки. А иначе, зачем подкидывать зажигалку?

      ― Но ведь тебя там не было.

      ― Меня-то не было, а вот мот...

      ― Дима, ты что-то вспомнил?

      ― Вспомнил. В тот вечер, точнее в ту ночь, ко мне приходила Марина.

      Полина немного напряглась: к её любимому мужчине приходила его бывшая пассия, чем они там занимались?

      ― Мы попили чай с шоколадкой...

      «Ты, смотри-ка, они ещё там чаёвничали», ― возмутилась в сердце Полина.

      ― А потом, ― продолжал Дима, ― меня вырубило.

      ― Похоже на снотворное, ― произнесла она, а потом подумала: ― «Вот, дрянь, наверное, ещё и в постель к нему прыгнула, как в кино. Потом заявит, что беременна».

      ― Возможно, ты права. Потому что в тот день, кроме того вина, которое мы пили с тобой в ресторане, ничего другого из спиртного я не пил.

      ― Я тоже кое-что вспомнила, не знаю, может быть, пригодится? ― произнесла Поля.

      ― Ну, говори, там посмотрим: пригодится или нет.

      ― У Тольки в гостиной стояла рамка с совместной фотографией, где он с девушкой на мотоцикле.

      ― И что?

      ― Когда он убирал в выдвижной ящик серьги, то перевернул её. Спрашивается ― за-чем? Я ему никто, просто напросилась к нему в дом, чтобы привести себя в порядок. Согласись, странно?

      ― А как выглядит? ― Дима спросил про девушку на фотографии.

      ― Платиновая блондинка с длинной чёлкой переходящей в розовый оттенок. Стрижка под парня, кажется, пикси. Одета в косуху...

      ― Ну, у Маринки такая же стрижка, только без розового. Короче, повторяю: я вырубился в её присутствии. Когда она ушла? С кем? Кого впускала в мой дом ― я не знаю. Мотик угнать нельзя. То есть на дубликат мой конь не заведётся. Да и утром он стоял на месте. О чём это говорит? Что кто-то мог завести его родным ключом, который тихо - мирно лежал у меня в прихожей. Да и окурков была полная пепельница.

      ― Полагаешь, что эта Марина в сговоре с Толькой?

      Дима пожал плечами.

      ― Не исключаю. Но и, хоть убей, не понимаю, зачем это всё?

      ― Из зависти.

      Дима отмахнулся с усмешкой.

      ― Да, да, да, ― настаивала Полина. ― Ты знаешь сколько я примеров про зависть знаю, даже на личном опыте.

      ― Зависть ― удел глупцов. А Толик не из них. Им движет, что-то иное. Что? Да, блин! Мне самому интересно! ― со смехом воскликнул Дима, ударив при этом ладонью о шлем.

      ― Нужно ехать к Марине, ― выпалила Полина.

      ― И что ты её пытать будешь?

      У Поли не нашлось на это ответа, потому что Дима был прав ― ничего эта Мариночка им не скажет. И она, расстроившись, надула губки.

      ― Да чего ты расстраиваешься, всё равно скоро всё выяснится, ― заулыбался Дима. На его лице не было абсолютно никакого беспокойства.

ГЛАВА 8

   ― Ты сказал Веронике про наш с тобой замысел?

      ― Смеёшься? ― усмехнулся седеющий шатен, облокотившись на широкий белый парапет. ― Вике такие вещи говорить нельзя. Взбрыкнётся.

      ― А мне своему пришлось сказать, иначе он так совсем домой не явится сегодня.

      ― Вредный?

      ― Не то слово. Поэтому, ― теперь усмехнулся Андрей, ― жди сюрприза. Девку какую-нибудь притащит. ― Самсонов нарочно предупредил своего друга, чтоб выходка Димы не застала врасплох.

      ― Ну, молодец пацан. Я б на его месте, наверно, так же поступил, ― засмеялся Жданов. ― Даже к лучшему, если притащит, у Вики интереса больше возникнет.

      ― Как их только поженить-то? ― Андрей поставил бокал наполненный вином на белый каменный парапет, стоя на просторном балконе своего двухэтажного дома.

      Он со своим гостем Петром Ждановым оставили женщин в гостиной, а сами поднялись на верхний этаж подышать свежим воздухом. Андрей любил заглядывать сюда: покурить, подумать, собраться с мыслями, да вообще отдохнуть после тяжёлого трудового дня. Отсюда открывался красивый вид на лес и небольшое озеро, затерявшееся среди высоких сосен и елей.

      ― Для начала пусть познакомятся. А потом я с ней поговорю.

      ― Вот в ранешные времена ― отцовское слово ― закон.

      ― Смотря под каким углом на этот «закон» взирать. Тоже с тобой пацанами были, девок любили, пили, курили...

      ― И морды били, ― докончил Андрей.

      Пётр хохотнул в подтверждение.

      ― Его мать, Ангелина же?

      ― Она.

      ― Помнишь, как ты её добивался?

      ― Я всегда всё помню.

      ― И официанточку ту?

      ― Какую официанточку?

      ― Знать, не всё-то ты, Андрюха, помнишь. Ту, которую ты за Ангелину принял.

      Самсонов посмотрел на него изумлённым взглядом.

      ― Я чё так нажрался?

      ― В тот вечер Ангелина резко тебя отшила, пришлось официантке заплатить, чтоб она тебя увела, не то б ты весь ресторан там разнёс.

      ― Всё равно его весь купил. Задарма.

      Жданов только удовлетворительно усмехнулся, все они тогда в девяностые задарма бизнес скупали.

      ― Кстати, у меня фотка сохранилась, где она в кадр попала.

      ― На электронную пришли мне, интересно, что там за экземпляр.

      Пётр кивнул: «добро».

      ― Сын-то с матерью поддерживают связь?

      ― Разумеется, нет. Пока Димка был маленький, я пресекал все её попытки контактировать с сыном. Подарки ему слала из Америки. Которые сразу отправлялись в печь.

      ― Ну что, всё правильно.

      ― А сейчас Димке Лолка мать. Про Ангелину не вспоминает, знает, что она его бросила, предала, променяла на хахаля.

      ― Следишь за ними?

      ― Много чести. Но справки навёл. Живут в Майами. Он картины малюет. Она в русском ресторане поёт. В общем, всё у них, как говорят американцы, окей. ― Андрей опустошил свой бокал и управляемый гневом жёстко поставил его на парапет. ― Двадцать лет прошло, всё забыть не могу. Каюсь, что не пристрелил тогда их обоих. ― Достал сигареты. Закурил. ― Не успокоюсь, пока не отомщу. Ты меня знаешь.

      ― Самсон сказал. Самсон сделал.

      ― Главное, способ найти ― изощрённый.

      ― Андрюха... Андрюха, Андрюха... Месть ― штука ненасытная. Она ещё никому и никогда не приносила удовлетворения. Наоборот.., слепой неосторожный шаг ― влечёт боль потери и чувство вины.

      ― Разве?

      ― На себе проверено. Поэтому лучше не надо.

      ― Индивидуальность случаев даёт разный результат, ― твёрдо заявил Самсонов.

      Они спустились вниз, в надежде, что Дима пришёл. Но...

      ― Он даже трубку не берёт, хотя я звонила ему уже несколько раз, ― отозвалась Лолита на вопрос мужа.

      ― Может, что-то случилось? ― предположила молодая гостья с уложенными в высокий двойной пучок волосами.

      ― Если что-то серьёзное, мне бы уже позвонили, ― успокоил всех Андрей, садясь на своё место за столом.

      ― Ну, может, со своей девушкой гуляет? ― снова предположила Вероника.

      ― У Дмитрия нет никакой девушки. В смысле, постоянной, ― заверил её Самсонов. ― Просто мой сын занимает должность управляющего ресторана. Возможно, случились какие-то проблемы, поэтому и задерживается... Он у нас парень ответственный.

      ― Деловой? ― спросил Жданов.

      ― Ну, не буду тебе лгать, Петро, бизнес, не его стихия. Но он старается. И, что меня удивляет, неплохо справляется. Так что, я верю у него большое будущее. Подбиваю его второе высшее получить.

      ― Специальность?

      ― Управление бизнесом. Юридический с красным окончил. Теперь не помешает...

      ― Пап! Я дома.

      ― О, ― вырвалось у воодушевлённого Андрея, ― а вот и Дмитрий.

      Из холла доносилась какая-то возня, похожая на то, когда человек раздевается, шлепоток собачьих лап и... женские каблуки.

      Хвалёный сын хозяина появился на пороге гостиной в сопровождении кареглазой шатенки.

      Настроение у Андрея не пало, он этого ожидал, но суровое выражение его лица нарочито говорило об обратном.

      ― Ты опоздал почти на два часа, ― процедил Самсонов, испепеляя сына драконьим взглядом.

      ― На то были причины, ― обосновал парень, покосившись на подружку, после того, как поздоровался с гостями.

      Полина улыбнулась подмигнувшему ей Диме. Она поняла, что на ужин её никто не звал. «Готовилась как дура, боялась опоздать, а он всё: не время да не время, нас ждут к девяти. Можно было самой догадаться, какие гости в девять вечера. Представляю, как они сейчас все меня ненавидят. Особенно эта ― невеста. Сразу ясно, чего папаша её замуж не может спихнуть, с такой-то внешностью. Бедный Дима, если бы ни двадцать первый век, жил бы ты с этой «красавицей» до самого гроба».

      «А она ничего так», ― оценил «жених» свою «невесту».

      За столом сидела стройная, но не хрупкая фигурка девушки, правда, в свободном удлинённом пиджаке, так что узреть, что под ним не имеется возможности. Большие карие, почти чёрные глаза, благодаря уведённым карандашом стрелкам, выглядели просто огромными миндалинами, ламинированные брови, аккуратный носик, накаченные ботоксом губы, волосы шоколадного цвета уложенные в высокую шишку. Взгляд деловой. Лицо ― умное... Можно было бы и закрутить...

      ― Что я тебе говорила? ― шепнула Лола, подойдя к Андрею. ― Плевал твой сын на твои приказы. Привёл в дом шалаву.

      ― Помолчи, ― процедил Самсонов.

      ― Пап, у меня для тебя есть наиприятнейшая новость.

      Андрей перевёл на него наигранно внимательный взгляд.

      ― Можешь нас поздравить, ― продолжал Дима, ― сегодня мы с Полиной подали заявление в ЗАГС, ― соврал он не краснея. ― И в связи с этим, мы решили жить вместе и здесь. Ты не против?

      Андрей покосился на Жданова, который сидел за столом с лёгкой улыбкой, и процедил:

      ― Мы позже об этом поговорим, Дмитрий.

      ― Ладно, Андрей, ― Пётр подошёл к Самсонову, ― мы с Викой, наверное, пойдём, тебе сейчас не до нас.

      ― Да, наверное.

      ― Проводишь?

      ― Разумеется, ― ответил Андрей, не спуская с сына гневного взгляда, от которого Полине стало совсем жутко. Зато Дима чувствовал себя на высоте и смотрел на отца глазами победителя, и быстро сменил выражение лица на невинную любезность, когда ему пришлось пожать руку Петру Жданову.

      ― Приятно было познакомиться с Вами, Дмитрий.

      ― Взаимно.

      ― До свидания, Дима, ― попрощалась Вероника, стоя с ним лицом к лицу. ― К сожалению, нам не довелось с Вами ближе познакомиться. Вы задержались.., но причина очень уважительная, я вас обоих поздравляю.

      «Блин, какой у неё голос обалденный», ― в этом Дима не мог себе не признаться. Размеренный, бархатный, глубокий.., не нудный, не писклявый и не тонкий, как у Полины, а наоборот... мягкий, обволакивающий.

      ― Но, у меня есть отличная идея наверстать упущенное, ― продолжала она, лаская слух и каждую клетку его тела, ― я приглашаю Вас с Вашей невестой на свой день рождения двадцать восьмого октября. ― После этого Вероника провела ладонью по руке спутницы понравившегося парня и спросила её имя.

      ― Полина, ― ответила девушка, прижав к себе с большей демонстративностью руку любимого. Теперь она ещё лучше рассмотрела соперницу; несмотря на дикий макияж, который выглядел дорого и гламурно, у Вероники был хороший вкус: прикрывающий бёдра синий двубортый пиджак застёгнутый на все пуговицы поверх белого лифа, чёрные брюки-дудочки, ботильоны на высоком каблуке, но без носка, нюдовые ногти на ногах и руках, белые серьги-кольца, скорей всего пластмассовые и объёмное дизайнерское кольцо на среднем пальце правой руки. Духи дорогие ― Поля не знала, что это за духи, но их изысканный сладковатый терпкий аромат окунал в роскошь и богему. Манера поведения говорила, что она знает себе цену, а потому разборчива в мужчинах. Она ищет свой идеал. И возможно, этот идеал ― Дима. Он ведь не может не нравиться. В него невозможно не влюбиться. «А вдруг он тоже в неё влюбится? ― испуганно подумала Поля. ― Ведь я ей не чета. Я бездомная сирота в чужой одежде, а она ― из его круга».

      ― Полина ― очень красивое имя, ― улыбнулась Жданова. ― Мою любимую бабулю так звали.

      ― Спасибо за приглашение, ― ответил Дима и как-то клубнично произнёс её имя, ― Вероника. Обещать не обещаем, но постараемся прийти.

      По взгляду и ноткам в голосе отцы поняли, что их дети понравились друг другу. Это поняла и Полина, и когда Дима сказал Веронике, что они постараются прийти на её день рождения, ткнула его в спину своими острыми «коготками». Диме этот жест не понравился, он ещё не настолько в её «собственности», чтобы она контролировала, что ему стоит говорить, а что нет.

      ― Хотя-я... знаете, ― Дима посмотрел на Полину, прищурив глаза, а потом вновь обратился к «невесте», ― мы, наверное, точно придём. Мы любим ходить на дни рождения.

      ― Ну тогда, до встречи.

      Распрощавшись, Вероника с отцом вышли в холл, чтобы одеться, а Дима довольный своей маленькой победой, которой, как ему казалось, он чётко дал понять отцу, что «плясать под его саксофон» не собирается, потянул Полину за руку внутрь гостиной.

      ― Ма, ты сегодня выглядишь супер, ― кинул он комплимент мачехе, направляясь к праздничному столу.

      ― Спасибо, родной, ― с улыбкой ответила Лолита.

      ― Здравствуйте, ― с тихой застенчивостью поздоровалась Поля. Почему-то именно такой она маму Димы и представляла ― молодой, ухоженной, стильной и безумно красивой женщиной. Лолите очень шла стрижка каскад бронзового оттенка, которая хорошо сочеталась с её чёрным с серебристыми вкраплениями платьем миди. Волосы прикрывали шею, но не доходили до плеч, а чёлка спадала на глаза, и Лола постоянно смахивала её рукой.

      «Паразит какой, всё наперекор», ― фыркнула мачеха, сидя за столом и пристально наблюдая, как Дима отодвигает стул для своей девушки.

      Стол с восемью стульями располагался за спинкой дивана, над ним горела люстра из настоящего хрусталя, вторая ― её близнец, светила над журнальным столиком, окружённым белым гарнитуром: диваном и двумя креслами. Гостиная была светлая, роскошная, просторная, но уютная, в ней чувствовался воздух. Полина любила классический стиль, он отдавал изысканностью, богатством и теплом дома. На глянцевой поверхности стола цвета слоновая кость красовались бутылка белого вина на кованой подставке ручной работы, лёгкие овощные салаты, закуски, запечённая индейка, которую уже «поклевали» и пять тарелок, одна из которых была чиста, как крыло ангела.

      ― Наталь Генриховна! ― крикнул Дима после того, как Поля села на мягкий стул.

      ― Наталь Генриховны нет, попросила выходной, ― ответила Лола.

      ― Жаль, жаль, ― пробубнил парень и положил Полине салат в тарелку, которая предназначалась для него. Поля поблагодарила, но кушать не спешила. Она чувствовала неловкость от изучающего её пристального взгляда хозяйки дома. Диме же было лень тащиться на кухню за столовыми приборами и тарелкой для себя, поэтому он, не обращая ни на кого внимания, взял из центра стола красивое овальное блюдо с индейкой, и поставив его перед собой, начал уплетать руками.

      ― А даме своей предложить мясо не хочешь? ― с сарказмом спросила Лолочка. ― И, кстати, ты нас не представил.

      ― Во-первых: моя дама вегетарианка-рыбоедка. А во-вторых: вам никто не мешает познакомиться. Языки-то у обеих.

      ― Ты всегда отличался «изысканным» этикетом, ― съязвила хозяйка дома и представилась: ― Лолита Павловна.

      ― Очень приятно. Полина, ― в свою очередь назвала своё имя гостья.

      ― Вегетарианка-рыбоедка, ― Лолита повела бровью, скрытой под бронзовой чёлкой. ― Какое удивительное сочетание. Уважаю тех, кто жалеет бедных маленьких животных, сама я... не из таких... А рыбку, значит, Вам поглощать не жалко?

      ― Моя бабушка говорила: у рыбки нет сердца, а значит, нет души.

      Дима чуть не поперхнулся.

      ― Интересное суждение. Вы с бабушкой, чаем, не сектантки? ― сыронизировал он.

      ― Ну, прекрати.

      ― Любите йогу? ― продолжала распрос Лолита, хотя её совсем не волновало, что Димкина девица любит, а что нет.

      ― Ну, если человек не ест мясо, это не означает, что он должен любить йогу. И, вообще быть каким-то кришнаитом.

      ― Вот именно. Тем более, что в православных монастырях мясо тоже не едят, ― вставил своё слово Дима и отпив вина из бокала, нарочито громко вздохул: ― И кто ж накрыл нам такую красоту? Неужель ты, маман, похлопотала?

      «Ого, ― Поля с удивлением покосилась на Диму, почувствовав в его голосе иронию, ― ″хороший сынок″».

      ― Ну, а если и так? ― снова съязвила Лолочка, со звоном поставив на стол бокал с недопитым вином и встала с места.

      ― Мм, ― промычал Дима ей вслед, нажёвывая сочное белое мясо. ― Тогда тебе пятёрка, жирная такая.., с плюсом.

      ― Прекрати! ― рявкнул Андрей, появившись в гостиной. Он приближался к столу широким твёрдым шагом, надвигаясь на сына с незванной гостьей, подобно урагану со сверкающими, как молния, глазами. Полина почувствовала себя приземлённой и уязвимой, как придорожный цветочек, когда хозяин дома вырос перед ней с Димой, как чёрная скала: высокий, широкоплечий, в чёрном элегантном костюме, галстуке, в светлой рубашке с золотыми запонками на манжетах. Полина сглотнула, не в силах оторвать взгляда от столь величественного и грозного человека. С одной стороны, Самсонов был ей симпатичен: по внешнему виду, по манере держаться, с другой ― она его боялась. Страшно боялась, особенно в эту минуту. Ей казалось, что он, стоя сейчас с противоположной стороны стола, нагнётся слегка, вытянет свою ручищу, возьмёт её за шиворот двумя пальцами и вышвырнет в раздвижные стеклянные окна-двери напротив, и будет она лететь до самой Африки. Или Индии. Однако Полинины страхи не оправдались: стоя напротив «новоиспечённой» парочки, Андрей Самсонов на девушку даже не взглянул, всё его внимание было сконцентрировано на нерадивом сыне, который с аппетитом наяривал руками птицу.

      ― Во-первых, ― твёрдым властным голосом начал он, ― не смей задевать мать и тем более, при посторонних людях. Во-вторых: ― марш из-за стола мыть руки. Лапал неизвесть что, теперь все микробы в рот себе тянешь. В-третьих: возьми тарелку, вилку и ешь как нормальный цивилизованный человек. Или ты обезьяна с пальмы?

      ― Я похож на обезьяну? ― Дима посмотрел на ошарашенную Полину.

      ― Нет, ― тихо произнесла она с рассеянными глазами от пронёсшейся в голове в этот момент мысли: «Ничего себе отчитал как мальчишку».

      ― Вот видишь, папа, я не обезьяна, ― в присущей себе манере сыронизировал Дима и потряс перед своим лицом кусочком мяса. ― Я ― узбек.

      Психанув, Андрей резким движением перевернул стоящий напротив них стул спинкой к столу и сел на него верхом.

      ― И вот Вам, Полина, действительно нравится вот этот гуманоид? ― обратился он к ней и продолжил после того, как она одобрительно кивнула. ― То есть Вы серьёзно чистой душой любите вот э-то недоразумение? ― Андрей сделал акцент на слове «это». ― Нет, мордаха-то у него что надо, а вот мозгами ― Боженька обделил... Да?! ― Он вперился в сына и презрительно бросил: ― Аполлон юродивый...

      ― Послушайте!.. ― резко вмешалась Полина.

      ― Девочка, ты у меня в доме, ― оборвал её Самсонов.

      Гостья поняла, что повела себя неподобающе и сказала уже спокойным тоном:

      ― Почему Вы его оскорбляете?

      ― Давайте расставим все точки над «и»: я, милая леди, со своим отпрыском разговариваю так, как считаю нужным. Что же касается оскорблений, то оскорбляете моего сына ― Вы, ― Андрей говорил спокойным ровным голосом, с небольшими паузами, чётко проговаривая каждое слово, которое входило в мозг Полины длинными гвоздями. ― Женщина не должна заступаться за мужчину, тем более, в присутствии другого, пусть даже, этот другой ― его родной отец. Нет, я понимаю Ваше искреннее рвение встать за милого стеной, но.., поймите Вы, Ваша стена вводит мужчину в статус слабака, который в глазах других будет выглядеть человеком мелким, не способным ответить, постоять за себя, защитить женщину, а наоборот, прячущимся за её спину... Некрасиво получается...

      Дима, продолжая свою трапезу, хохотнул:

      ― Ну как тебе будущий свёкор? ― обратился он к Полине. ― Читать нравоучения ― его конёк. Так что готовься, если ты всё ещё хочешь выйти за меня замуж?

      ― Конечно, хочет, ― опередив девушку, ответил Самсонов. ― У свёкра такие апартаменты. ― После этой фразы он заметил как в глазах незванной гостьи вспыхнули опасные искорки, которые Андрею очень сильно понравились и он продолжил: ― Только, милая моя м-м... невестушка, довожу до Вашего сведения, что Ваш будущий муженёк ― беден. Как наши люди говорят: гол как сокол. Он не хочет работать. У него нет квартиры. У него нет денег. Всё его богатство ― двухколёсный драндулет, в который я вложил половину его стоимости. И из этого всего, ― Андрей обрисовал круг над собой указательным пальцем, ― вы с ним не получите ничего. Я лишу его наследства. Потому что он...

      Дима закатил глаза и одобрительно мычал на каждый «комплимент», сказанный отцом в его адрес:

      ― ... несобранный. Безголовый лентяй. Вредный эгоист...

      ― А ещё дебил, разгильдяй и вообще, позор семьи, ― добавил Дима, которого абсолютно не трогали все эти колкости. ― Ну, как говорится: в семье не без урода. Поэтому выйдя за меня замуж, ты будешь тянуть меня на своём горбу, пока я тебе не опостылю. Делать-то я ничё не умею, только пить, курить и тр...ать, ты ведь это хотел сказать, папа?

      ― Ну, ничего, ― вступила Полина, ― зато у тебя буду я ― умница, красавица, с профессорским наследством. Проживём. ― На её лице появилась безмятежная улыбка, которая ни на молекулу не выдавала тот факт, что у Поли на самом деле никакого профессорского наследства нет. Она так же, как и Дима не имеет собственного угла и работы. Пусть её слова фальш и она сидит в одежде с чужого плеча: чёрных брюках и зелёной атласной блузке с воротником-галстуком, который был завязан бантом, но она показала этому жлобу, что тоже выросла не на помойке, а в достойной семье. ― А что касается безденежья, ― продолжала она, ― так у нас полстраны таких. ― Полина взяла благоверного за испачканную руку, которая лежала на столе, он не успел вытереть её салфеткой. ― А мы с тобой, чем хуже? ― На лице девушки вновь появилась безмятежная улыбка.

      Её сарказм ласкал Андрея, а вот упрямство сына раздражало донельзя, и он рыкнул, как лев:

      ― Мне тебя что, за уши тянуть к рукомойнику?!

      Полина чуть не подпрыгнула на месте, и наклонившись к Диме, шепнула:

      ― У меня тоже руки не мытые, покажешь мне, где можно их помыть?

      ― Ну пошли.

      Благодаря Полиной просьбе, Дима наконец встал с места, обтерев пальцы о белоснежную салфетку, которую кинул тут же на стол. Они прошли мимо Лолиты, которая давно сидела, удобно расположившись на светлом диване и только поулыбывалась, слушая затылком весёлые диалоги творящиеся за столом.

      ― Нет, ты подумай, она ещё что-то вякает! ― бросила Лола гражданскому мужу через спинку дивана, когда парочка удалилась из гостиной.

      ― Так ведь у неё «профессорское наследство», ― усмехнулся Самсонов, закурив сигарету.

      ― Ну, знаешь, Андрей, ты тоже хорош. Выставил парня последним чмом. Нет, он, конечно, не идеал, и любит подурковать, но не до такой же степени. А ты его опустил ниже некуда, словно он придурок конченый. Перед Вероникой, значит, лучше Димы парня нет, а перед этой Полиной, наоборот, хуже его на всём белом свете не сыскать. А если он действительно любит эту девочку?

      Лолита не пылала к пасынку огромной любовью, но он был ей небезразличен, она всё-таки считала Диму своим сыном, и поступок его отца её возмущал.

      ― Мне плевать, кого он любит, а кого терпеть не может, ― ответ Андрея был резким и бесповоротным.

      ― Почему ты так к нему относишься? Дай ему свободу выбора, он взрослый человек...

      ― Пока!.. ― Самсонов повысил голос, ― мой сын кормится из моего кармана, он будет жить по моим правилам. А свои желания пусть засунет куда подальше.

      ― Я тебя не понимаю.

      ― А тебе и не нужно ничего понимать! ― снова повышенным голосом бросил Андрей ей в затылок. ― Тебе нужно было его воспитывать, а не загорать в спа-салонах.

      ― Я же теперь и виновата! Он меня вообще в детстве не слушался. Что бы я ему не говорила, о чём бы не просила, Дима всё делал наоборот, демонстративно, показывая «ты мне ― никто и я тебе ― тоже». Я ему говорю: Дима, выпей молоко. Он мне: я его не люблю и пить не буду. Я ему: если ты сейчас же не послушаешься, то... А он берёт стакан и выливает молоко на пол! Демонстративно! А сколько он мне одежды попортил? То сок на неё выльет, то изрежет, то клеем вымажет, это же кошмар был! А музыкой своей донимал! Врубит рок на всю катушку, в комнате закроется, и до него не достучаться! Башка трещит!

      ― Вот! ― Андрей подловил её на слове. ― Ты сама только что признала, что Димка ― придурок и эгоист.

      ― Дима не придурок, а нормальный человек! Умный и рассудительный. И всегда окажет помощь. Он талантливый и всё умеет делать. Даже готовить. А переходный возраст бывает у всех, и у тебя тоже он был, ты мне сам рассказывал чего только не вытворял в подростковом возрасте. А Дима ― твоя кровь и плоть, гены-то, никуда не деть. И вот кто из вас двоих эгоист, так, это ― ты, Андрей. Потому что всегда ставишь свои собственные интересы выше интересов других людей. Тебе. Лично тебе выгодно породниться с Ждановым, потому что Жданов банкир, и тебе нужны его инвестиции. Вкладываться ему в тебя или не вкладываться, он ещё на сто раз может подумать, а вот в папочку любимого муженька единственной доченьки ― и думать нечего. Или скажешь, я не права? ― Лолита посмотрела на мужа через лежащую на спинке дивана вытянутую руку. ― И если уж кто и виноват в Димкином воспитании, так это тоже ты ― ты его мало любил.

      ― Да что ты? И как по-твоему я должен был его любить? Посадить его себе на колено и бантики завязывать?

      ― Тьфу, дурак какой! Я имела в виду.., и ты прекрасно понимаешь, что я имела в виду. Я имела в виду, ― в третий раз повторила Лола, ― что вся твоя любовь заключалась в новомодной игрушке, а воспитание ― в приказном тоне и ремне.

***

   ― Ты зачем соврал про заявление в ЗАГС? Нарочно, чтобы невестушку спугнуть? ― войдя в санузел, спросила Полина, хотя сама уже обо всём догадалась.

      ― Да.

      ― И твой отец меня на ужин не приглашал?

      ― Да, ― снова повторил свой ответ Дима без зазрения совести.

      Девушка подошла к белоснежной раковине вмонтированной в столешницу из натурального мрамора и отвернула стального цвета краники, тёплая вода зажурчала из крана с высоким гнутым изливом. Полина положила тёплые ладони на холодный, как лёд, и гладкий, как зеркало, камень бежевого оттенка и смотрела как утекает вода.

      ― И ты, действительно пойдёшь к ней на день рождения?

      ― Если ты будешь продолжать контролировать мои реплики, то, скорей всего ― да.

      Полина посмотрела на него через горизонтальное зеркало во всю длину стены. Дима стоял со скрещенными ногами, прислонившись к двери и смотрел на неё, точнее на её отражение таким взглядом, словно укорял её, нет, словно говорил ей: Карамель, знай своё место, сейчас ты вкусная и я тебя сосу, а через пять минут надоешь и я тебя выплюну. «Нет, Дима ― кот гуляющий сам по себе, его не приручить и не посадить на цепь. Он строптивый и никогда ни под кого не будет подстраиваться, если сам этого не захочет. Быть под каблуком у женщины, это не его. Он доминирует, он приверженец патриархата, как и его отец. Полина, Полина, Полина, ― обращалась она сама к себе, ― ты женщина и должна быть мудрой. Запомни, что глупых Барби у него целый обоз. Оступишься, и он тебя бросит. А если он тебя бросит, ты этого не переживёшь».

      ― Я просто подумала, что ты всерьёз.

      ― Ты, конечно, извини за грубость, но когда разговаривают со мной, тебе думать вообще не надо.

      ― Ты так похож на своего отца.

      ― Ну, как говорится: яблоко от яблони...

      У раковины стоял стальной флакон с жидким мылом. Полина нажала на дозатор и ей в ладошку прыснула белая густая жидкость.

      ― Руки мой, ну правда, что как маленький? ― бросила она через плечо, намыливая руки.

      ― Я тебя жду.

      ― Да уж поместимся, ― улыбнулась девушка и отодвинулась в сторону, подпуская Диму к раковине. Когда он сунул руки под приятно обжигающую струю воды, Поля спросила: ― Зачем ты отца провоцируешь?

      ― Мы кого-то провоцируем, нас кто-то провоцирует, все друг друга провоцируют ― таковы людские отношения.

      ― Ну, я же спросила про тебя.

      ― А я от себя и ответил.

      ― Ты не хочешь мне открыться, значит, ты мне не доверяешь.

      Дима взял одно из махровых полотенец, разложенных по обеим сторонам столешницы в стопках по пять штук.

      ― Доверие здесь абсолютно ни при чём. Мне так нравится. Я получаю удовольствие, играя на отцовских нервах. Мой отец только что, чётко и ясно дал тебе понять, что я ― придурок. Раз он так считает, я стараюсь этому соответствовать.

      Дима вытер руки и кинул полотенце в корзину для белья.

      ― Не понимаю, зачем. Почему не доказать ему обратное? ― Полина закрутила краники и взяла полотенце со своей стороны.

      ― Ну как тебе объяснить... это внутрисемейный конфликт, длящийся всю мою сознательную жизнь. Мне сложно тебе всё... это объяснить, тем более здесь и сейчас. Нет, я не говорю, что отец меня не любит, хотя в детстве я именно так и чувствовал, вообще он нормальный мужик, заботливый, но его забота проявляется не в отношении отца и сына, а в отношении хозяина и куклы. А я не кукла. Я хочу, чтобы он видел меня, да и... все остальные... Я, как то чудовище из сказки «Аленький цветочек»... ― Дима задержал взгляд на своём отражении.

      Растроганная его словами, Полина бросилась к любимому на шею. Вцепилась в него мёртвой хваткой.

      ― Ты не чудовище, не говори так о себе. Ты прекрасный принц, добрый и нежный внутри, только заколдованный. Я тебя расколдую, как Настенька. Или как Белль из «Красавица и Чудовище». Кстати, ты знаешь, что Аксаков сам удивлялся как его сказка схожа с французской «Красавица и Чудовище», которую он никогда не слышал? А «Красавица и Чудовище» старше «Аленького цветочка» лет на сто. «Цветочек» вышел из-под пера в тысяча восемьсот пятьдесят седьмом году, а «Красавица» в тысяча семьсот сороковом! Представляешь в сто семнадцать лет разница и один сюжет. Удивительно! ― Полина сама не понимала зачем она ему это всё говорит. Неужели только ради того, чтобы блеснуть своими знаниями?

      ― Действительно, удивительно, ― с грустью произнёс Дима, глядя в её глаза, такие красивые, и такие глуповатые на данный момент... Она ничего не поняла, ничего не услышала из того, что он ей сказал минуту назад. Отчего она его расколдует? Под сравнением «чудовище» он имел в виду, что он живёт под маской юродства, чтобы отец замечал именно его и его желания, чтобы считался с его мнением, чтобы женщина видела в нём личность, а не деньги его отца.

      ― Ты такую мне классную причёску сделал.

      Дима провёл ладонью по её гладким блестящим волосам, которые были украшены слевой стороны четырьмя золотистыми невидимками.

      ― Да ладно, семь потов сошло, пока тебе кудри утюжил, ― на его лице вновь появилась улыбка, глаза заблестели ― ну, любил он, когда его хвалят. А тут такое дело ― впервые в жизни выпрямлял утюжком девушке волосы, денег-то ни у того, ни у другого на салон красоты не нашлось, вот и задействовали всё, что могли: квартиру Жанны, её «орудие красоты», Димины руки и Полины невидимки. Как говорится, дёшево и сердито. При том, очень дёшево, вообще без финансовых вложений.

      ― Слушай, а как ты в школе учился? ― зачем-то спросила Полина. ― Я на четыре и пять. Тётя за пятёрки никогда не хвалила, воспринимала их как само собой разумеющееся. А за четвёрки ругала.

      ― Указкой своей, надеюсь, не била?

      ― Нет, ― засмеялась она. ― Обошлось.

      ― Вот, что удивительно, я всегда думал, что за четвертаки только меня прессуют. Моим же одни пятёрки подавай. А где их взять-то, коль ума нет?

      ― И ты что, на двойки учился?

      ― Нет.

      ― На тройки?

      ― Не-а.

      ― На кол?! ― девушка распахнула свои глазищи.

      ― На пятё-рки, ― протянул Дима, толкая от себя дверь и пропуская Полю вперёд. ― Охота было все школьные годы прозебать в чуланке.

      ― В смысле в чуланке? ― Полина с доверчивостью вновь уставилась на Диму