Преданность и предательство. Наталия Полянская, Екатерина Глубокова

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ПРОЛОГ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Титания, дочь вождя даков, полюбила. Но не человека, принадлежащего к ее племени, не того, кого отец с гордостью назвал бы своим преемником. Ее избранник – римлянин, из тех, кто пришел в Дакию, считая ее провинцией Рима. Теперь, перед угрозой нашествия варваров, ситуация обострилась. Даки и римляне больше не друзья. Сердце Титании разрывается на части: как тяжел выбор между любовью к мужчине и преданностью собственному народу!

ПРОЛОГ

Второй год правления Императора Аврелиана (271 год н.э.)

   Рим покидал Дакию. Пятый Македонский легион уходил за Дунаре. Уже несколько лет из метрополии приходили тревожные слухи, но пока легион не получил прямого приказа, граждане не особо беспокоились о своей судьбе. Что бы ни приближалось из-за гор, какие бы варвары ни кишели на бескрайних просторах степей, начинавшихся от границ Римской Дакии, легион был способен справиться с этим. Мощь Рима, рука Рима – все это легион. И теперь он уходил. Бесконечная красная лента, блестевшая золотом и серебром, уползала к мосту, переброшенному через сытую реку, а позади горел каструм. Черные клубы дыма пятнали небо, затянутое белесой дымкой, похожей на налет на губах во время болезни.

   Вместе с легионом уходили и благоразумные римские граждане. Лар Элий Север, римский гражданин, потомок древнего плебейского рода, ветеран Пятого Македонского легиона, вышедший в отставку с должности префекта лагеря, ветеран, был благоразумен, но привык полагаться только на себя и своих людей. Пусть легион уходит, но он остается. Здесь его земля, здесь его люди – и тот, кто захочет это оспорить, проклянет тот роковой день, когда в его голову пришла такая глупая мысль. Придержав коня на холме, Лар Элий бросил последний взгляд на войско, покидавшее Дакию, бывшую провинцией Рима более ста семидесяти лет.

   Император Траян сейчас проклинает, наверное, своих потомков. Легион уходил в полном порядке, со всем имуществом и казной, не вступив даже в сражение. Такого еще никогда не случалось в Империи. Рим никогда не оставлял того, чем сумел завладеть.

   Лар Элий поморщился, когда взгляд его упал на Патависсу, дакийский город рядом с каструмом Потаисса. Каструм горел, город же затих, словно боялся вздохнуть. Обычно оживленная торговая площадь была совершенно пуста, на ступенях храма слабый ветерок шевелил обрывки бумаги. Половина домов опустела в это утро. Даки, конечно, пока что радовались этому, ведь все, что останется после римлян, достается им. Они пока не поняли, что остались беззащитны. Что же, Лар Элий Север и его ветераны уж точно не беззащитны в своем лагере. А остальное – не проблемы римлян. Теперь уж точно не их.

   Лар Элий тронул коня, направляясь к дороге, огибавшей город. Верания, должно быть, уже на полпути домой. Остается только догнать жену. Кажется, зря он поддался на ее уговоры и взял сегодня с собой в Патависсу. Ему и самому не следовало ехать туда, даже несмотря на приглашение Сарбонна, правителя Римской Дакии. Бывшего правителя бывшей Римской Дакии. Разговор вышел тяжелый и абсолютно бесполезный.

   Императору нужно было кого-то обвинить в падении провинции, и Сарбонн как нельзя лучше подходил для того, чтобы сыграть эту роль. Легион получил приказ отступить – и приказ не предоставлять свою защиту «предателю Сарбонну». И теперь старому негодяю некуда было податься: в Риме его ждали лишь казнь и позор, а в Дакии – разорение и смерть. Без поддержки римского оружия он стал всего лишь завидной добычей. Даки, сто из ста семидесяти лет римского владычества бунтовавшие, не преминут воспользоваться моментом и отыграться на бывшем правителе сполна. Увы, ничего хорошего его не ожидало.

   Лар Элий, прибывший в Патависсу сегодня утром вместе с женой, удивился, увидев, во что превратился дом Сарбонна: кажется, его уже успели пограбить, слуги сбежали, а сам хозяин сидел, запершись в своих покоях, двери которых никто не охранял. Лару пришлось долго стучать, прежде чем его впустили, и это весьма злило. Хотя струсившего хозяина можно понять. Оставалось надеяться, что разговор не затянется надолго, да и о чем тут уже можно говорить? Последняя дань вежливости.

   - Лар Элий Север! Как я рад, что ты получил мое письмо! – Сарбонн, наконец отперший двери, выглядел не лучше своего дома: в сбившейся тоге, волосы в беспорядке, руки сжимают украшенный драгоценными камнями пояс, а глаза бегают из стороны в сторону, словно выискивая опасность. Все три жирных подбородка (средний украшен бородавкой) мелко дрожали.

   - Я получил его, но я так и не понял, чего именно ты от меня хочешь. – Лар Элий не стал снимать плаща, рассчитывая, что разговор выйдет коротким.

   - Я хочу... Я прошу твоей защиты! – Сарбонн попытался взять себя в руки и даже перестал трястись. – Я хорошо заплачу.

   - У меня достаточно золота.

   - Я могу заплатить шелком или вином.

   - У меня все есть, Сарбонн. – Лар Элий запахнул плащ, намереваясь уйти.

   - Я могу рассказать тебе, что планирует Император! – сделал еще одну попытку Сарбонн.

   - Я это и так знаю. В Галлии беспорядки, варвары постоянно беспокоят наши границы. Дакия будет оставлена навсегда.

   - Но...

   - Я говорил с командиром легиона. Он мой старый друг.

   Сарбонн снова забегал по комнате, жирное брюхо мелко подрагивало, словно внутри перекатывался песок.

   - Ты же гражданин Рима! – вскричал бывший правитель визгливым голосом. – Ты давал присягу!

   - Да. Но вот только ты, как мне кажется, больше Риму не нужен. Впрочем, как и я. Теперь каждый сам за себя. И я не вижу причины защищать тебя, проклятого Императором. Жизнь может обернуться по-всякому. Я предпочту дружить с Империей, а не с тобой.

   Сарбонн бросился к Северу, на мгновение Лару Элию показалось, что бывший правитель рухнет на колени, но толстяк лишь попытался вцепиться в его руку.

   - Прояви милосердие!

   - Меня прозвали Севером, - пожал плечами Лар Элий и пошел прочь, оставив трясущегося старика встречать судьбу в одиночестве. (Север – на латыни, Жестокий. – Прим.авторов).

   Верания ждала в повозке.

   - Чего он от тебя хотел? – Несмотря на пасмурное утро и долгую дорогу, жена выглядела свежо и безмятежно. Лар Элий никогда не уставал любоваться ею, словно она могла исчезнуть, испариться, и нужно было не сводить с нее глаз.

   - Защиты, - пожал плечами Лар Элий.

   - Ты ему отказал, - это был не вопрос, а утверждение. – И правильно. – Она мечтательно улыбнулась: - Вдруг ты когда-нибудь решишь вернуться в Рим.

   Верания ни словом, ни взглядом ни разу не упрекнула мужа за то, что ей пришлось покинуть цветущую метрополию ради диких скал Дакии. Лар Элий всегда мечтал о своем куске земли, а в италийских краях шансов получить надел практически не было. Здесь же ветераны обретали столько земли, сколько могли удержать.

   - Ты же знаешь, что не решу, - Лар Элий улыбнулся жене, и его лицо, казавшее до этого вырубленным из камня, на мгновение преобразилось.

   Повозка тронулась.

   - Лар, - Верания тронула мужа за руку. – На мгновение ты стал тем мальчишкой, в которого я влюбилась.

   Лар Элий снова улыбнулся, но это была совсем другая улыбка, больше напоминавшая оскал хищника, чем проявление радости человеческого существа.

   - Это было так давно.

   - Двадцать лет. Но для меня ты все еще тот новобранец.

   - А ты для меня – девчонка из дома напротив, - Лар Элий остановил повозку у большого дома, принадлежавшего Титу Патулусу, предводителю даков Патависсы. Верания была дружна с его молодой женой, Ульпией. – Я хочу посмотреть, как уходит легион. Не задерживайся, отправляйся сразу домой, я тебя догоню. И пусть Тит Патулус даст тебе пару человек сопровождения. На всякий случай.

   - Хорошо, муж мой, - Верания легко спрыгнула с повозки. – И ты не задерживайся.

   Лар Элий отвязал коня от задка, легко взлетел в седло.

   - Я не задержусь.

   Тем не менее, задержаться пришлось. Хвост легиона все еще вился по дороге, когда Лар Элий добрался до перекрестка. Пришлось подождать. Солдаты часто приветствовали своего бывшего префекта салютом: хоть он и получил прозвище Север, лютым и несправедливым они никогда не был, а воины больше ценят справедливость, чем доброту. Наконец, последние солдаты миновали перекресток, следом потянулись тяжело груженые повозки: граждане Рима покидали Дакию вслед за легионом. Целые семьи везли все нажитое с собой, надеясь на защиту солдат. Что же, защиту они получат, если сумеют держать темп, заданный легионом. Никто не будет подстраиваться под слабых и отстающих. Тот, кто отстанет, станет жертвой грабителей и варваров. В Патависсе уже кое-где начинали гореть дома. Кажется, Титу Патулусу придется повесить парочку мародеров. Хорошо, что Верания, должно быть, уже давно покинула город.

   Лар Элий пустил коня рысью по дороге, огибающей город. Ворота стояли открытые, стражи не было. Кажется, следующие несколько дней станут временем безвластия. Жаль, что Тит не имеет никакого плана на такой случай, но это его проблемы. В лагере в горах, где Лар Элий поселился со своими ветеранами, вышедшими в отставку одновременно с ним и после него, все в полном порядке, а проблемы даков их не касаются, как и проблемы Империи. Вернуться домой, закрыть ворота – и пусть хоть небо рухнет на землю.

   Мощеная дорога закончилась у лесопилки, дальше в ущелье, заросшее густым лесом, уходила лишь хорошо накатанная колея. Там, где кончался лес, ущелье сперва разворачивалось широкой долиной, а потом дорога упиралась в узкий проход, перегороженный высокой несокрушимой стеной. А там, за стеной, раскинулась небольшая, но плодородная долина, орошаемая горными ручьями, со всех сторон ограниченная неприступными скалами, таившими в себе золото. Это и были владения Лара Элия Севера и его людей.

   Лар Элий рассчитывал нагнать жену еще до лесопилки, но, по всей видимости, он задержался на дороге дольше, чем ему показалось. Следы повозки отпечатались на влажной земле, так что он был уверен, что Верания где-то впереди. Лес молчал, словно тоже затих из-за ухода римлян. Может быть, так и есть. Обычно здесь раздавались звуки пил и топоров, перекрикивались работники и лесорубы, сейчас же все казалось заброшенным. Только птички щебетали, празднуя весну. Лар Элий вдохнул свежий лесной воздух полной грудью и ударил коня пятками, побуждая бежать быстрее. Оставшаяся позади Патависса и горящий каструм навевали тоску. Более романтичный человек сказал бы, что мир рушится; Лар Элий полагал, что мир, может, и рушится, но к нему лично это не имеет никакого отношения. Его мир – это Верания, его ветераны, его долина. И свой мир он уж точно сумеет защитить.

   Размышляя о том, какие работы еще предстоит завершить этой весной, Лар Элий не сразу заметил, что на дороге появились еще следы, помимо отпечатков колес повозки. Когда же он это обнаружил, то сразу же пустил коня в галоп. Плащ взметнулся за плечами, словно крылья, гладиус тяжело бился о бедро, будто бы подгоняя. Кто бы ни были эти пятеро, чьи следы цепочкой вытянулись вдоль колеи, нагнать их следовало раньше, чем они нагонят Веранию. Лишь теперь Лар Элий сообразил, что опасность грозит сейчас не только уходящим римлянам, но и всем римлянам вообще. Они теперь – законная добыча. Не все даки так мирно настроены, как Тит Патулус, Дакия никогда не была слишком спокойным местом, из ста семидесяти лет римского владычества сто лет продолжались восстания и войны. Проклиная свое безрассудство, Лар Элий гнал коня вперед, понукая все ускорять и ускорять бег.

   Следы колес внезапно свернули в лес, так что Лар Элий едва не проскочил мимо. Конь возмущенно фыркнул, когда наездник резко натянул поводья. Лезть верхом в заросли было глупо. Север спешился, проверил, как ходит меч в ножнах, передвинул кинжал из-за спины вперед. Сердце несколько раз гулко ударило в ребра, подгоняя и подгоняя, заставляя бежать через лес, позабыв об осторожности. Но хватит на сегодня безрассудств.

   На маленькой полянке, стиснутой со всех сторон деревьями, стояла знакомая повозка; маленькая рыжая лошадка, запряженная в нее, щипала траву, словно все было в полном порядке, но все было совсем не в порядке. Мгновение замерло, словно муха, завязшая в янтаре. Двое грязных оборванцев обыскивали трупы двоих людей Тита Патулуса, о чем-то переругиваясь; Лар Элий не стал даже отвлекаться на них, потому что трое других, выставив вперед дрянные мечи и дубинки, наступали на Веранию, которая медленно пятилась к лесу, держа в руке кинжал – с ним она никогда не расставалась. Лар Элий не понимал наречия разбойников, хотя знал язык даков достаточно хорошо. Неужели это уже пришельцы с востока?

   Разбираться времени не было, потому что двое у трупов заметили его и с криком бросились вперед. Трое преследователей Верании лишь на мгновение оглянулись и не стали отвлекаться, сочтя, что двое их друзей справятся с незнакомцем. Что же, они заблуждались. Лишь несколько секунд понадобилось римскому ветерану, чтобы зарезать разбойников, как свиней. Одного удалось уложить чисто, перерезав горло острием меча, второй же оказался слишком близко, так что гладиус погрузился в его печень по самую рукоять, горячая кровь хлынула из разверстой раны, заливая руки и плащ Севера. Лишняя секунда ушла на то, чтоб оттолкнуть бьющееся в конвульсиях тело прочь. Двое нападавших на Веранию бросились к Лару Элию, но третий оказался хитрее. Женщина отвлеклась всего на секунду, однако этого хватило, чтобы разбойник схватил ее за руку, прижал к себе и приставил изъеденный ржавчиной меч к горлу. Верания, дочь воинов и истинная римлянка, не дрогнула, вонзила кинжал в бедро нападавшего и провернула клинок в ране. Тот заверещал, как поросенок, но меч не выронил и женщину не выпустил.

   - Эй ты! – выкрикнул он, выбив кинжал из руки Верании. Слова разбойник коверкал страшно, но говорил вполне внятно. – Брось оружие, или я перережу твой женщине горло.

   Лар Элий замер лишь на одно мгновение, а потом бросил гладиус на землю.

   - А теперь кинжал, ты, римская свинья.

   Кинжал полетел следом. Лар опустил руки и оскалился, словно попавший в засаду волк. Пусть только этот смердящий варвар отпустит Веранию...

   Медленно, очень медленно ржавый клинок меча нажал на нежную белую кожу, струйка крови скользнула вниз, окрасив алым белый край туники... А потом Верания просто осела на влажную землю, словно жизнь покинула ее в один миг.

   Мир окрасился алым.

   Раскаленный багровый свет лился с небес, охряно-красные деревья подступали все ближе, черная кровь текла по рукам, пачкая рукава.

   Миг погас.

   Пять мертвых тел, раскромсанных и растерзанных, лежали на земле, образуя полукруг. Окровавленная рука Лара Элия гладила щеку Верании, пятная белый мрамор кожи.

   Мир рухнул.

ГЛАВА 1

Пять лет спустя

   Патависса мало изменилась за пять лет, прошедших с ухода Рима, разве что остатки сгоревшего каструма больше не омрачали пейзажа. Лар Элий Север в сопровождении Луция Веллия Рустика, своего друга и главного советника, и небольшого отряда остановился на том самом холме, с которого наблюдал за отступлением легиона. Тогда был день; сейчас уже сгустились сумерки. Город лежал перед римлянами, словно горстка игрушек. Патависса не выросла, но и не исчезла с лица земли. Город по-прежнему сохранял римское устройство, торговал золотом и пшеницей. Тит Патулус процветал, как и остальные даки, принявшие его власть и защиту.

   - Давно ты сюда не выбирался, Лар, - Луций поправил постоянно сбивавшийся плащ и взглянул на друга.

   - Да, - Лар Элий кивнул, но лицо его оставалось все таким же бесстрастным. – С тех пор, как умерла Ульпия, меня сюда особо и не приглашали, для решения деловых вопросов хватало и твоего слова.

   Молодая жена Тита Патулуса умерла, так и не родив уже стареющему вождю сына. Три старших сына, дети от первой жены, погибли уже много лет назад в одной из бесконечных приграничных стычек. Титу нужен был наследник, но удача отвернулась от него.

   - Что ж, теперь тебя пригласили. – Луцию все же удалось пристроить плащ. Одежда почему-то не хотела украшать невысокого и нескладного мужчину, а постоянно служила причиной мелких огорчений и тревог. Как и рыжие, будто зимний закат, волосы, еще не тронутые сединой.

   - Времена меняются, - Лар Элий тронул коня, направляясь к воротам города. Пока Патависса стояла под прикрытием каструма, ее окружал лишь невысокий палисад, прорезанный тремя воротами; сейчас же стену усилили, а ворота остались лишь одни. Впрочем, строительство пока еще не было завершено и не было никаких признаков того, что завершение близко. На стене не суетились рабочие, никто не подвозил бревна с лесопилки, не стучали молотки и топоры. Даже позднее время не было причиной для этой тишины: судя по местами уже заросшими молодыми кустиками камням, на строительстве и днем ничего не происходит.

   - Да, меняются, - согласился Луций. – И, судя по всему, наши соседи-даки не готовы к переменам.

   - Тит Патулус никогда не был дальновидным и предусмотрительным. Я вообще сильно удивлен, что ему так быстро удалось навести порядок после ухода легиона.

   - Тогда все боялись скорого нашествия готов, вот и сплотились. Сейчас же... - Луций махнул рукой. – Сам видишь. Стена не достроена, ров не выкопан. Хотя, чего уж проще, река же течет через город.

   - Тит уже не молод. Вполне возможно, что силы оставили его.

   - Поверь мне, мой друг, силы его совсем не оставили, - протянул Луций. – Тит Патулус также бодр, как и толст. И силен, как и прежде. Так что тут дело в чем-то другом. Мне кажется, отсутствие наследника его гнетет.

   - У даков же и женщины наследуют.

   - Они у них и сражаются, - хмыкнул Луций. – Вот только женщина не может править даками. Хотя я лично верю, что Титания смогла бы. Они бы у нее мигом узнали, что такое твердая рука.

   - Малышка Титания? – Лар Элий даже отвлекся от разглядывания недостроенных укреплений.

   - Ты многое пропустил, - криво ухмыльнулся Луций. – Очень многое.

   Лар промолчал. Иногда ему казалось, что уже все прошло, все забылось и стерлось, но временами... Одного слова, какого-то пустяка было достаточно, чтобы сердце застыло ледяным комком, а перед глазами опустилась кровавая пелена. В такие моменты весь мир словно уплывал куда-то, теряя очертания и краски. Все краски, кроме цвета крови.

   Луций тоже замолчал. Он уже привык в такие минуты не пытаться что-то говорить, не стараться вывести старого друга из оцепенения. Он просто ждал, когда Лар Элий вдохнет и продолжит разговор, словно ничего не случилось.

   Словно ничего не случилось. С того самого дня, когда Лар Элий Север привез в лагерь завернутое в гиматий (Гиматий – широкий плащ. – Прим. авторов). окровавленное тело Верании, он вел себя так, словно ничего не случилось. Он выполнял все обычные обязанности, отвечал на вопросы, раздавал указания, ел, спал – спокойно, абсолютно спокойно. Безмятежно.

   Луций вырос на одной улице с Ларом Элием и Веранией Септимией, так что знал все: все, что их связывало, знал, как его друг любил свою жену, и чего тому стоило жениться на любимой. Лар всегда был сдержанным и немного отстраненным, всегда руководствовался разумом, а не сердцем. Но то, во что он превратился после гибели Верании, иногда пугало Луция до дрожи.

   - Что же, - проговорил Лар Элий, когда мир снова ожил. – Титании, вероятно, стоило родиться мальчиком. Мне всегда казалось, что парень из нее вышел бы гораздо лучший, чем девушка.

   Луций подавил смешок. Лар внимательно окинул друга взглядом, но тот предпочел сделать вид, что увлеченно рассматривает Патависсу.

   Тит Патулус поселился в бывшем доме правителя провинции Сарбонна. Что случилось с самим Сарбонном, никто не знал или предпочитал делать вид, что не знает. Лето выдалось жарким, так что столы накрыли в атрии (Внутренний дворик в римском доме, в центре которого располагался бассейн для сбора дождевой воды – имплювий. – Прим. авторов) чтобы прохлада имплювия охлаждала разгоряченные обильной едой и возлияниями тела. Тит Патулус возлежал во главе триклиния (Триклиний – расположенные в виде буквы П ложа (клинии), окружающие стол. – Прим.авторов). и о чем-то беседовал с незнакомым Лару Элию высоким и мускулистым даком, одетым подчеркнуто не по-римски.

   - Это Клев Лонгин, - подсказал Луций. – Считает себя будущим вождем племени. Впрочем, вполне вероятно, что он им и станет. Если, конечно, сумеет уговорить Титанию стать его женой. Вернее, я бы сказал, выбрать его в мужья.

   Луций и Лар стояли в тени колонн и оставались незамеченными пирующими. Лар Элий внимательно осмотрел атрий и снова удивился тому, насколько все осталось неизменным, словно и не прошло пять лет. Кажется, даки не хотели расставаться с удобствами и роскошью Рима, несмотря на то что так долго сопротивлялись Империи. Если не замечать тех немногочисленных гостей, что были облачены в длинные рубахи и штаны, заправленные в высокие мягкие сапоги, можно легко счесть, что оказался в Риме, в доме богатого патриция. Такова уж непоследовательная человеческая природа: яростно сопротивляться тому, что тебе навязывают, но с удовольствием пользоваться тем, что можно считать захваченным в бою. Атрий освещался горящими чашами, плавающими в имплювии, а бесконечное звездное небо служило крышей. Строгие колонны с простыми греческими капителями окружали атриум, отделяя освещенное пространство от теней, скрывающих стены.

   Лар Элий выступил из темноты, верный Луций шагнул следом.

   - А! – весело взмахнул скифосом с вином Тит Патулус. – Римляне! Ваши места за столом ждут вас!

   Справа от Тита оставалось два свободных места. Лар Элий отметил это несоответствие римским обычаям, согласно которым наиболее почетные места располагались слева от хозяина. Хотя, может оказаться, что Тит сознательно выбрал места для гостей именно таким образом. Римляне заняли отведенные им места, обменялись полагающимися к случаю приветствиями с хозяином и его приближенными, а затем уделили свое внимание блюдам, предложенным на ужин. Тут уж даки постарались строго следовать римским обычаям. Насколько Лар Элий успел понять, кухня даков уступала в разнообразии и изысканности римской, так что Тит, известный чревоугодник, отдавал предпочтение именно последней.

   Пока что на столе имелись лишь закуски, но и ими можно было накормить небольшую армию: лук зеленый и репчатый, салат, тунец, перепелиные яйца с рутовым листом, несколько видов сыров, оливки, лучший белый хлеб, выпеченный в открытых печах, улитки в лимонном соусе, что-то еще, все охватить взглядом и запомнить было невозможно.

   Вино, кстати, оказалось отменное.

   - Греческое, - поднял бокал Тит, отвечая на незаданный вопрос. – Понт в последнее время – место неспокойное, греки-торговцы стали больше продавать нам.

   Лар Элий молча отсалютовал скифосом (Высокий бокал. – Прим.авторов). Луций же принялся оживленно обсуждать с хозяином достоинства и недостатки греческих вин и обстановку в окружающих землях. Кажется, Тита больше интересовала политика, а вот Луция – достоинства вин. Лар Элий слушал внимательно, но сам участия в разговоре не принимал. Не стоит пока: как бы там ни было, он – предводитель римлян, его слово – слово командира. Не нужно давать возможности поймать себя на слове. Лар давно не вникал в политические хитросплетения, занимаясь простыми и понятными делами лагеря, оставив все вопросы общения с внешним миром на усмотрение Луция Веллия Рустика. Кажется, теперь придется самому разобраться во всем, неизбежно придется. Времена меняются, времена меняются.

   Подоспела перемена блюд, а Луций по-прежнему обсуждал вина, не забывая об улитках, оливках и прочих видах на урожай. Слуги ловко и почти незаметно подали главные блюда: рыба, устрицы, тушеное вымя свиньи, жареная и тушеная в меду птица, несколько видов вина, свежее пиво. Лар взял скифос, только что наполненный слугой рубиновым вином, и пригубил. Вино оказалось неразбавленным. Крепкий народ эти даки. Подцепив обратной стороной серебряной ложки кусок тушеного вымени, Лар поместил его точно в центр тарелки и задумался. Есть уже совершенно не хотелось, вино, хоть и неразбавленное, не заставило опьянеть. Становилось скучно.

   Нежная, как дуновение ветерка, ткань коснулась плеча Лара Элия, повеяло тонкими духами, солнцем и виноградом. Он не успел оглянуться, как в поле зрения оказалось изящное запястье, охваченное тяжелым створчатым браслетом из серебра, украшенного золотой финифтью; длинные пальцы без колец придержали ткань туники, черной, как небо над головой. Высокая, бледнокожая, прекрасно сложенная девушка в шелковой тунике и серебристо-переливчатом гиматии села в ногах Тита Патулуса. Она слегка улыбнулась, одними уголками губ, легким естественным жестом поправила иссиня-черный локон, изящно спадающий на шею из высокой прически, украшенной драгоценной диадемой.

   - Отец, - девушка склонила голову перед Титом Патулусом. – Клев Лонгин, - тут она гордо вздернула подбородок и едва наметила поклон.

   Вождь даков тяжело завозился на своем ложе, но его лицо, загорелое и изрезанное морщинами, расплылось в довольной улыбке.

   - Ты уже встречался с моей дочерью Титанией, Лар Элий Север, но тогда она была еще слишком юна для официального представления. Теперь же самое время это исправить. Позволь представить тебе Титанию Корву, мою дочь и наследницу.

   Титания снова улыбнулась. В ее глазах был лед и черный огонь, угроза, страсть и еще что-то... неназываемое.

   Лар Элий одним глотком отхлебнул почти половину неразбавленного вина, снова заботливо подлитого слугой в его скифос.

ГЛАВА 2

Подали десерт: фрукты, виноград, каштаны, молодой мед. Тит Патулус счел, что можно перейти к делу.

   - Итак, Лар Элий Север, слышал ли ты последние новости?

   - Из метрополии? – Лар покрутил в руках крутобокое яблоко и вернул на тарелку. – Слышал, торговцы продолжают ездить, несмотря на то что Рим нас покинул.

   - Нет, - Тит махнул рукой. – Из метрополии – это все слышали. С востока.

   - Оттуда не может быть новостей, только слухи.

   Клев Лонгин, до сих пор молча и мрачно рассматривавший свой скифос, вдруг вскочил с ложа и отшвырнул сосуд, расплескав вино.

   - Римлянин! – рявкнул он. – Твое высокомерие – отголосок былого величия! Здесь больше нет вашей власти.

   Лар Элий снова взял яблоко, внимательно изучил фрукт и откусил солидный кусок.

   - Высокомерие, дак? – Лар пожал плечами. – Это всего лишь правда. С востока до нас доходят только слухи. Вряд ли кто-то из вас побывал за горами, и оттуда никто не приходил.

   - Все меняется, - Тит поднял руку, приказывая Клеву вернуться на место. – Готы уже не скрываясь приходят в Патависсу. Пока что просто торговать и распивать сладкое вино в термополиях (Комплекс из бани, бара и закусочной. – Прим.авторов), но, выпив, они начинают безудержно хвастаться. Вот отсюда и слухи.

   - И о чем же говорят готы? – Лар доел яблоко и вернул огрызок на тарелку.

   - У них появился сильный вождь, Спанторих, который объединил несколько бродячих орд и намеревается вторгнуться в наши земли.

   - Вторгнуться... - Лар Элий вздохнул. Ничего нового. – Об этом говорят уже больше пяти лет.

   - Вот только Рим настолько впечатлен этими слухами, что даже ушел отсюда, поджав хвост. – Титания отщипнула виноградину от тяжелой кисти, которую аккуратно держала двумя пальцами, и отправила ее в рот.

   Лар ответил все тем же безразличным тоном:

   - Даки полторы сотни лет пытались выгнать отсюда Империю. Ваша мечта сбылась.

   - Иногда нужно мечтать осторожнее. – Титания отщипнула еще одну виноградинку. – Но оставим прошлое. Мы живем сейчас, так что нам стоит подумать о будущем. Которое у нас, даков, и вас, римлян, живущих в долине в горах, общее.

   - У нас с ними нет ничего общего, - опять взвился Клев.

   - Успокойся! – рявкнул Тит, стукнув кулаком по спинке клинии. – Я уже выслушал тебя раньше, так что не надо начинать снова.

   Клев сел на место и в один глоток опустошил скифос, поданный ему слугой взамен разлитого.

   - Лар Элий, у нас всегда были хорошие отношения. И теперь я хочу верить, что все останется так и дальше. Грядут тяжелые времена... – Тит тяжко вздохнул. Но вряд ли он искал сочувствия. Для сочувствия не зовут к трапезе римлян.

   - Если это и так, времена будут тяжелые для всех. Я готов.

   - Ты-то готов, римлянин, имея неприступную крепость и укрываясь там почти с четырьмя сотнями головорезов, - Клев сжал кулак, но потом сдержался и не стал ломать мебель.

   - В Патависсе гораздо больше способных сражаться, чем у меня. – И это была чистая правда. У даков сражались не только мужчины, но и женщины, не все, но многие.

   - У нас нет крепости, - вздохнул Тит Патулус. – Не понимаю, почему я не приказал раньше закончить стену... Но даже и с ней у нас гораздо меньше шансов отбить нападение, чем у тебя.

   Лар Элий промолчал, он просто не знал, что ответить. Понятно, что Тит хочет получить его слово, получить гарантии, что римляне будут союзниками. Самому же Лару совершенно не хотелось связывать себя словом. В его жизни и в жизни его людей было достаточно сражений, чтобы вмешиваться в еще одно, которого вполне можно избежать. Лар Элий Север не намеревался сражаться больше ни на чьей стороне, только на своей. Однако, просто отказать – это значит, поставить под угрозу мирные отношения с соседями-даками, с теми, на чьих дочерях и сестрах были женаты многие из его ветеранов. Нужно быть предельно осторожным.

   - Мы, конечно, направим все усилия на то, чтобы достроить стену и выкопать ров. Но... – Тит Патулус безнадежно махнул рукой.

   - Никаких «но», отец, мы справимся. – Титания все еще занималась виноградом. Ее пальцы плясали на грозди, как на струнах лиры. – Закончим стену – и никакие готы нам не страшны. Вряд ли стоит беспокоиться по этому поводу. И беспокоить Лара Элия Севера, ветерана.

   Последнее слово Титания намеренно подчеркнула.

   - Ветеран, - перебил девушку Клев. – Просидеть двадцать лет в каструме – и ты ветеран.

   Лар Элий не ответил, но вот Луций Веллий не сдержался.

   - Уж кому, как не дакам, знать, что Пятый македонский легион никогда не сидел в каструме, - Луций произнес слова медленно и четко, наисладчайшим голосом. – И уж ты реши, Клев, головорезы мы или отсиживающиеся за стенами крепости трусы.

   - Мои люди давно уже в мире с Римом. – Тит Патулус примирительно поднял скифос. – Так что...

   - Помолчи, Клев Лонгин, - холодно и безразлично проговорила Титания.

   Лар видел, что Луций подавил смешок. Если бы римская девушка... Впрочем, незамужняя римлянка из хорошей семьи никогда бы не оказалась за одним столом с мужчинами, которые не были ее родственниками. Титания сейчас занимала место хозяйки дома, матроны. Но даже матрона никогда не посмела бы вмешаться в разговор мужчин без приглашения, тем более, перебивать мужчин. Судя по реакции Клева, девушки из даков себя так тоже обычно не ведут, однако Титании было все равно. Девушка смело и уверенно встретила разъяренный взгляд Клева, отщипнула еще одну виноградинку, отправила ее в рот и медленно облизнула верхнюю губку. Совершенную, мягкую, розовую губку. Иногда, Лар это знал, Луций Веллий сожалел, что интересы сохранения мира мешали ему попытаться завоевать благосклонность прекрасной Титании. Правда, ходили слухи, что дева не склонна принимать знаки внимания ни от кого. Амазонка, одним словом. Видимо, греки все же не полностью выдумали племя воинственных женщин.

   - Благородный Лар Элий... - обратилась Титания к гостю.

   - Мой род древний, но все же не патрицианский, а плебейский. Элии. Ко мне правильнее обращаться «почтенный Лар Элий». – Он покачал головой, и склонился в поклоне. – Прости, что прервал.

   - Не имеет значения. – Титания отложила виноград и изменила позу так, что Лару пришлось едва не свернуть шею, чтобы видеть ее лицо. Ничуть не показав, что заметил эту уловку, Лар Элий сел и облокотился на изголовье клинии. Его лицо оказалось буквально на расстоянии вытянутой руки от струящегося шелка туники, прикрывающей грудь амазонки.

   - Почтенный Лар Элий, - Титания положила руки на колени; белые кисти, чуть тронутые нежным загаром, казалось, источали лунный свет, оттеняемые черным шелком. – Несмотря на то, что у Клева Лонгина есть свое особое мнение, к которому мой отец склонен прислушиваться, в какой-то мере, я считаю, что Патависса способна противостоять любым готским ордам, что бы по этому поводу ни думал Спанторих, будь он трижды проклят. Нам нужно только немного времени и немного помощи.

   - Какого рода помощь вам нужна? – Лар с трудом оторвал взгляд от тонких, но сильных пальцев Титании.

   - В основном, нам нужны люди, которые знают, как строится каструм.

   Лар Элий и Луций переглянулись.

   - Мне нужно это обдумать. – Лар Элий взглянул на Тита. – Вождь?

   - Титания говорит от моего имени. – Тит Патулус вздохнул и жестом приказал налить себе вина. – И не будем больше о делах. Наслаждайтесь прекрасным вечером. Веселитесь и отдыхайте.

   Все, как по команде, оживились и принялись веселиться.

   Титания решила, что пора удалиться. Мужчины! Веселье набирало обороты, слуги подливали вино, у гостей ярко блестели глаза, а голоса становились все неувереннее и громче. Скоро все станут похожи на свиней, никакой Цирцеи не понадобится, только вино, вино, вино. Титания сама достаточно выпила сладкого крепкого напитка, в голове немного шумело, а ночной воздух, казалось, пульсировал. Пусть мужчины продолжают без нее. Возможно, и есть что-то хорошее в римских обычаях, когда незамужняя не может войти в пиршественный зал: это оберегает ее от подобных зрелищ.

   Девушка незаметно выскользнула из триклиния и прошла через анфиладу парадных помещений в перистиль (Внутренний дворик, к которому примыкали личные покои членов семьи. – Прим.авторов). Сюда почти не доносились звуки пира, а воздух был чистым и свежим, яркая луна заглядывала во двор, серебря листья лимонных деревьев и цветущих кустов. Тихо журчал фонтан, рассыпаясь сотнями струй расплавленного серебра. Титания села на скамейку у маленького прудика, куда вливалась вода из фонтана, и накинула на голову гиматий. Хотелось тишины и одиночества.

   Лар Элий даже ее не узнал, так Титании показалось. О, небеса, почему, почему она не может спокойно смотреть на римлянина? В его волосах появилась седина. Сколько ему лет? Как он жил эти пять лет?

   Пять лет.

   Титания отлично помнила, как он впервые появился в доме ее отца: римский воин в красном плаще, со шлемом с конским хвостом и в сопровождении солдат, несущих знак легиона. Это было гораздо раньше, гораздо. Титании было всего одиннадцать, но она уже училась сражаться, и все, связанное с войной и оружием, очень ее интересовало. А Лар Элий Север был просто воплощением воинской доблести, преданным и ярым служителем Марса. Римлянин не обратил ни малейшего внимания на одетую как мальчик девчонку с деревянным мечом, а ей потом еще долго снился его алый плащ... и его ноги, закованные в медные поножи. И белый край парадной туники, взметнувшийся, когда он резко повернулся, направляясь на выход.

   Потом он часто появлялся в их доме, в основном по поручению Сарбонна или командира легиона, и каждая такая встреча надолго лишала подрастающую девушку сна. Ни один парень, ни один мужчина из даков не мог с ним сравниться: в силе, в военном мастерстве, в... спокойствии. Эта сдержанность и спокойствие очаровывали Титанию больше всего. А потом он стал реже появляться в их доме, и Титания узнала, что Лар Элий Север больше не служит префектом лагеря, что он вышел в отставку и увел с собой когорту ветеранов. Он получил долину и рудники, поселился там... И к нему приехала жена.

   Римлянин был женат уже более десяти лет. До его отставки жена, Верания Септимия, жила в Риме, а теперь приехала. Титания плакала несколько дней, прячась в саду от всех домашних. А потом занялась тренировками, часами изнуряя себя и своих учителей. Хуже всего стало, когда Ульпия, ее любимая мачеха, стала приглашать Веранию в дом, проводить с ней время и привлекать к этим женским посиделкам Титанию. Это называлось «набираться манер». Да кому вообще нужны эти манеры? Она желала быть воином, но Ульпия постоянно напоминала ей, что пока нет наследника, ее, Титании, судьба – выйти замуж, чтобы ее муж стал правителем и вождем. Титанию это просто бесило. Но избавиться от посиделок она не могла, приходилось терпеть. И больше всего Титанию выводило из себя, что жена Лара Элия оказалось очень милой и умной женщиной, очень. Она была красива, хотя и не молода, ей было за тридцать. Она с удовольствием и радостью приносила Титании книги, секретничала по-женски с Ульпией, смешила Тита. И благодаря ей Титании удавалось хоть мельком увидеть Лара Элия Севера. И она видела, что с женой он совсем другой человек. Он даже улыбался. Улыбался ей. Только ей – и никому больше во всем мире.

   Как же Титания ей завидовала! А потом стало известно, что Верания погибла. И Титания рыдала в своей комнате, потому что иногда... иногда она желала Верании смерти.

   С тех пор прошло пять лет. За это время Титания ни разу не видела Лара Элия Севера. И смогла даже почти не думать о нем. Почти. И сегодня она смогла говорить с ним абсолютно спокойно, с улыбкой и смело, глядя прямо в глаза. В его серые штормовые глаза полные безмятежного спокойствия. Безмятежного кладбищенского покоя.

   Луций увлеченно обсуждал с Титом поставки камня для строительства, Клев Лонгин куда-то исчез, Титания тоже ускользнула. Лар счел, что и ему вполне можно удалиться. Им с Луцием подготовили комнаты в доме, так что любой слуга был способен проводить его. Но спать пока не хотелось. Как всегда, впрочем. Лар поднялся и вышел, и почти никто этого не заметил.

   В перистиле не горел ни один светильник, и после ярко освещенных атриума и коридора Лар замер, ожидая, пока глаза привыкнут. Здесь было тихо и свежо. И безлюдно. Можно спокойно все обдумать, ведь завтра Тит Патулус не отпустит римлян без ответа. С одной стороны, ничего невыполнимого вождь даков не просит: строительство каструма – дело привычное и безопасное, в отличие от вооруженной поддержки города, не защищенного стеной. Но стоит ли давать в руки дакам несокрушимую крепость? Мир меняется, как сегодня было уже неоднократно сказано. И будут ли даки союзниками всегда? Или стоит позволить варварам, готам и дакам, убивать друг друга? Какая им, римлянам, разница? Их-то уж точно никакие варвары не смогут сокрушить.

   - Ты думаешь о том, стоит ли позволить готам вырезать Патависсу?

   Лар Элий медленно повернулся и встретился взглядом с Титанией. Она стояла у фонтана, лунный свет стекал серебром по ее гиматию. Отчего-то неудивительно было встретить ее здесь. И услышать такие слова тоже неудивительно.

   - Да. – Лар Элий не счел нужным лгать.

   - Ты жесток, римлянин. – Ее голос был холодным, как горный ручей.

   - Я честен. Но я еще не принял решения. Как я и сказал, мне нужно подумать, Титания Корва.

   - Что-то может помочь тебе принять решение?

   - Нужное тебе решение?

   - Да.

   - Ты тоже откровенна, девочка.

   - Я не девочка, если ты еще не заметил, Лар Элий. – Титания двумя руками откинула полотно гиматия, лунный свет рассыпал отблески по диадеме в черных волосах. – Мне почти двадцать. Я умею сражаться, командовать людьми и принимать решения. Если бы я была мужчиной, ты бы не посмел назвать меня «мальчиком». Это было бы оскорблением, которое тебе бы пришлось смыть кровью, я полагаю.

   - Прости, я не хотел тебя оскорбить, - с поклоном отступил Лар Элий.

   Только сейчас он заметил, что девушка почти одного роста с ним. Кажется, в Титании не осталось ничего от прежнего мальчишки-сорванца, бегавшего по двору с деревянным мечом. Разве что твердый характер. Лар смутно помнил, какой она тогда была. Очень смутно. Это было словно давний и тяжелый сон, во время которого трудно дышать и начинает сильно колотиться сердце.

   - Оставим это, - вздохнула Титания. – Все равно я не думаю, что смогла бы заставить тебя заплатить кровью, скорее, ты бы меня просто прирезал, как неразумного теленка.

   Лар Элий, конечно, знал, что женщины из даков часто сражаются не хуже мужчин, даже видел собственными глазами, как жена одного из его ветеранов гоняла мужа по двору древком пилума (Метательное копье римского легионера. – Прим.авторов), заподозрив в измене. Действовала женщина настолько уверенно, что Лар даже начал опасаться за жизнь своего боевого товарища. Но, несмотря на все свое теоретическое и практическое знание, он не мог представить себе эту девушку в доспехе и с мечом. Впрочем, он не мог представить себе Титанию за женскими занятиями. В постели... в постели мог, но с большим трудом. Казалось, перед ним в ночи стоит богиня, вырезанная из мрамора резцом скульптора и ожившая в лунном сиянии.

   - Я не сомневаюсь, что ты была бы достойным противником.

   - Я не хочу быть твоим противником, я хочу быть союзником, почтенный Лар Элий. – Ее голос смягчился, потек горьким осенним медом. – И, чтобы мое желание сбылось, нужно, чтобы и ты захотел быть нашим союзником.

   - Мы не враги, ты же знаешь.

   - Мы соседи, а это совсем не то, что союзники, - возразила Титания.

   - Ты говоришь со мной по поручению отца?

   - Нет, я говорю с тобой от своего имени, но отец склонен прислушиваться к моему мнению.

   - Как и ко мнению Клева Лонгина, если я верно понимаю.

   Титания поморщилась, лунного света было достаточно, чтобы рассмотреть эту недовольную гримаску. На мгновение девушка перестала напоминать ожившую статую богини и стала похожа на драчливого котенка.

   - Если мне будет нужно, Клев Лонгин подчинится.

   - Мне остается лишь верить тебе на слово, потому что ни один римлянин не склонится перед женщиной.

   - Я дочь вождя. – Титания вскинула голову. В словах ее звучала спокойная уверенность. – Он подчинится.

   - Хорошо. – Спорить с ней Лару Элию не хотелось. – Но подчинится ли тебе отец?

   - Он же сказал, что я говорю его голосом, римлянин.

   - Хорошо, я принимаю, что ты имеешь власть. Так чего же ты хочешь?

   - Ты слышал уже. Но чего хочешь ты? – Титания сделала два коротких шага и оказалась совсем рядом. Ветерок пошевелил складки ее туники, и тонкая ткань коснулась колена Лара Элия. – Денег? Нет. Власти? Она у тебя есть. Покоя? Покойнее тебя может быть только могила. Рабов? Твои ветераны работают, как волы, от рассвета до заката. Удовольствий? – Она шевельнулась, придвинувшись еще чуть ближе. – Не похоже. Продолжения рода?

   Лар Элий не сделал ни одного движения. Он не приблизился к ней, но и не отдалился. Просто стоял, скрестив руки на груди, и смотрел ей прямо в глаза.

   Спустя бесконечно длинную минуту, наполненную лишь журчанием фонтана и шелестом листьев, он ответил:

   - У меня есть все, что мне нужно.

   Римляне уехали рано утром, Титания еще спала. Но перед отъездом Лар Элий Север пообещал прислать людей и материалы для строительства каструма, который он посоветовал возвести на прежнем месте.

ГЛАВА 3

- Эх, мой друг, - Луций Веллий смахнул пот со лба и отложил угломер в сторону. – Вот уж не думал, что мне когда-нибудь еще в жизни придется строить военный лагерь.

   В легионе Луций дослужился лишь до центуриона, так что тяжелую работу он знал не понаслышке. Как, впрочем, и Лар Элий, ибо префектом лагеря может стать только прослуживший не менее пятнадцати лет легионер, начавший с самых низов.

   - Молись богам, чтобы тебе не пришлось больше никогда сражаться. Строительство лагеря не слишком большая цена за то, что даки будут нашими добрыми соседями. – Лар Элий взобрался на помост, построенный в центре будущего каструма, Луций последовал за ним.

   Лагерь уже был полностью размечен, так что теперь оставалось лишь копать, копать и копать. Три четверти работ по возведению каструма – землекопные, лишь оставшаяся четверть – задача плотников и каменщиков. На строительство Лар Элий привел не больше десятка человек, которые должны были возглавить команды даков, но самому все же пришлось поехать: только он знал все этапы работ от начала и до конца. Возведение каструма было прямой обязанностью префекта лагеря. Лар Элий уже и не помнил, сколько лагерей было разбито под его руководством, и сколько он выкопал собственноручно.

   Солнце жарило, и казалось, с блеклого неба струится непрекращающийся поток света, хотя светило наверху было все-таки одно. Ни облачка над горами, ни намека на то, что придет дождь и принесет с собою долгожданную прохладу. Сейчас ее можно найти лишь в ущельях, где скалы заслоняют солнце, пленяя величественной и сумрачной красотой. Или у Красного озера, что спрятано в горах; рассказывают, что много лет назад в лесной ручей упала скала, он превратился в озеро, и часть леса оказалась затопленной. Деревья сгнили, но их корни продолжают возвышаться над водной гладью. Зрелище необычное и немного жуткое.

   - Ты выглядишь на десяток лет моложе, - хмыкнул Луций, рассматривая друга. – Кажется, ты по всему этому скучал.

   - Нисколько, - не задумываясь, ответил Лар Элий, но потом покачал головой. – Ты прав, мне, как это ни странно, не хватает... даже не знаю чего.

   - Тебе не хватает работы, друг мой. Ответственности у тебя и сейчас в достатке, а вот настоящей работы... Ты стал тыловой крысой.

   - И ничуть не жалею. Или ты не навоевался еще, Рустик? (Рустик – на латыни, сельский житель, деревенщина. – Прим.авторов).

   - Навоевался, конечно. – Луций даже гордился своим прозвищем, которое полностью отражало его склонности и познания. Хотя ветвь семьи Веллиев, из которой он происходил, и жила уже несколько поколений в Городе (Городом с заглавной буквы в Римской Империи называли Рим. - Прим.авторов), но многочисленные родичи по-прежнему оставались мелкими землевладельцами. Луций в детстве часто проводил время в деревне, где и поднабрался знаний, оказавшихся столь необходимыми после выхода в отставку.

   - Но ты прав, что-то я расслабился, подзасиделся. Иногда приятно тряхнуть стариной.

   - Ну, не такие уж мы и старые, - рассмеялся Луций. – Ты же знаешь, сколько детишек народилось у нас в последнее время.

   - Иногда мне кажется, что я лет на десять старше тех, что одновременно со мной вышли в отставку.

   - Ты всегда был старше своих ровесников лет на десять, - пожал плечами Луций. – Даже когда нам было всего по десять.

   - Любишь ты все преувеличивать, - Лар Элий еще раз окинул строящийся каструм внимательным взглядом. – Как ты думаешь, не совершаем ли мы ошибки, отдавая крепость в руки дакам?

   - А ты бы предпочел отдать Патависсу готам?

   После паузы Лар честно ответил:

   - Я не знаю.

   - Лучше знакомые соседи, чем враги неизвестные, - Луций ничуть не удивился размышлениям друга. Это жизнь, и Рим не потому стоит уже тысячу лет, что поддавался сантиментам. Дакия была оставлена именно из рациональных соображений: защищать земли, лежащие за Дунаре, стало слишком накладно. Император Траян захватил их, скорее, от избытка силы, чем в силу необходимости, так что, когда время пришло, Рим без колебаний оставил земли, которые не смог бы защитить. Слова Лара о врагах совсем не означали, что он считает даков противниками, просто имеет в виду любой вариант развития событий, в том числе и самый худший.

   - Сюда кто-то едет, - Луций указал в сторону Патависсы; оттуда действительно приближался небольшой конный отряд.

   - Пойдем, встретим. – Лар Элий быстро спустился с помоста, скатившись по перилам лестницы.

   Титания еще даже не родилась, когда был построен каструм Потаисса, зато отлично помнила, как он сгорел. Римляне, насколько она знала, никогда не оставляли своих крепостей в руках варваров. Легион строил каструм за несколько дней, располагался за его стенами, вел сражения, если это было необходимо, а потом уходил, когда приходило время и требовала обстановка. И все знали, что каструм несокрушим. И это было не просто знание: никто и никогда не смог захватить такую крепость, хотя попытки предпринимались частенько. Впрочем, легионы и без каструмов были несокрушимы. Военная машина Рима не знала поражений.

   И вот теперь каструм возводился на ее глазах. Еще три дня назад это был всего лишь холм, поросший травой, сейчас же он был весь изрезан рвами и валами и почти окружен стеной: два ряда толстенных бревен, утрамбованная земля между ними, облицовка камнями. Вместо четырех ворот пока что были просто проходы, к одному из которых и приближалась Титания в сопровождении нескольких слуг.

   Когда Лар Элий вместе со своими ветеранами появился в Патависсе три дня назад и потребовал людей и беспрекословного подчинения, Титания подумала, что ее замечательный план пойдет прахом, несмотря на все приложенные усилия. Отцу не особенно понравилось поведение Лара Элия Севера, так что Тит Патулус снова стал прислушиваться к Клеву, который терпеть не мог римлян. Титания никогда не понимала, откуда столько ненависти, ведь Клев Лонгин, как и она, родился в те времена, когда войны с Римом остались в прошлом. Честно говоря, даже Тит Патулус ни разу не сходился в бою с легионами. Почему отец вообще слушает Клева? Титания иногда готова была убить их обоих: отца – за то, что в последнее время он стал уделять удовольствиям больше времени, чем делам, а Клева – за назойливые старания одновременно втереться в доверие к отцу и очаровать ее. Хотя... очаровать – не совсем то слово, которое правдиво описывает те неуклюжие попытки, которые предпринимал Клев Лонгин.

   Титания росла вместе с ним, тренировалась вместе с ним, училась вместе с ним. И Клев во всем, абсолютно во всем ей уступал, несмотря на то что был на пару лет старше. Со временем он перерос подростковую неуклюжесть и стал вполне умелым воином, но вот ума-то Клев так и не нажил. Хитрость – нажил, а ум – нет. И что бы он там себе ни думал, Титания предпочла бы умереть – а, скорее, прирезать его – чем стать его женой. Вообще-то, среди претендентов на место ее мужа Клев стоял в самом конце списка, но вот отцу он почему-то очень нравился. Может быть, из-за потрясающей способности говорить то, что Тит хотел слышать.

   Что ж, строительство началось, оставалось просто держать Клева Лонгина подальше от ушей Тита, пока крепость не будет готова, а Лар Элий Север пообещал закончить каструм за семь дней, еще и попенял на недостаток рабочих рук, который объясняет столь долгий срок. Неужели, и правда, римский легион мог построить крепость за три дня?

   Лар Элий Север, облаченный в простую короткую тунику из неокрашенного льна, подпоясанную широким грубым поясом из кожи, и веревочные сандалии с деревянной подошвой, казался лет на десять моложе, чем в ночь пира. Титания с трудом отвела взгляд от его голых и практически босых ног. Мужчины даков ходили в штанах и рубахах, и даже те, кто придерживался римских традиций в одежде, носили туники, прикрывающие колени. Римляне же, казалось, совершенно не смущались наготы, предпочитая в обычной жизни обходиться минимумом одежды.

   Лар Элий Север не был слишком высок, ненамного выше Титании, но он был крепок и закален в боях. А вот его друг и заместитель, Луций Веллий Рустик, был маленького роста, рыжий, встрепанный, и совершенно не казался бойцом. Тем не менее, и он был ветераном, отслужившим больше двадцати лет.

   - Титания Корва, - Лар и Луций одновременно поклонились, продемонстрировав выучку и синхронность, достойную лучшего применения.

   - Почтенный Лар Элий, почтенный Луций Веллий, - склонила в ответ голову Титания. – Прекрасное утро. И дела идут прекрасно, как я вижу.

   - Мы успеем закончить в положенный срок, - осторожно ответил Лар.

   - Не сомневаюсь.

   В ярком свете утра Титания выглядела немного иначе, чем в свете луны или факелов, да и одета была гораздо скромнее. Черная туника, но не шелковая, а льняная, светло-желтый, почти белый, гиматий, никаких украшений и простая прическа из двух переплетенных между собой кос. Сколько же ей лет? Она говорила, он вспомнил, около двадцати, ей давно уже пора быть замужем, нарожать детишек и успокоиться, а не разъезжать верхом, проверяя строящиеся крепости. А то, что она приехала именно с проверкой, не вызывало никаких сомнений.

   Она спешилась, легко соскользнув с лошади, и ткань ее одежд всколыхнулась, словно вода в омуте – туда заманивают духи и уже не отпускают.

   - Все выглядит именно так, как ты и обещал. И это удивительно.

   - Ничего удивительного, это далеко не первый каструм в моей жизни. Хотя, когда под моим началом работали когорты легиона, дело шло значительно быстрее.

   - Только потому, что полный состав легиона сильно превышает числом работающих здесь сейчас людей.

   - Не могу отрицать, - Лар Элий окинул взглядом суету строительства.

   - И поэтому возникает еще один вопрос.

   - Даже и не заговаривай на эту тему, Титания. – Лар поднял руки в отстраняющем жесте. – Ни один из моих людей не станет больше воевать, разве что, защищая свою жизнь.

   - Я понимаю. – Голос Титании прозвучал спокойно, но Лар Элий все же уловил нотки разочарования. – Я даже и не думала просить столь многого, не предлагая ничего взамен.

   - Мне ничего не нужно.

   Луций настороженно покосился на друга и предпочел быстренько удалиться: быстренько и незаметно. Его примеру последовали и слуги, сопровождавшие Титанию, уведя с собой лошадей.

   - О, да. Я помню. Но, я и не собираюсь просить у тебя солдат. Я, честно говоря, хочу предложить тебе простую и понятную сделку. Вполне невинную.

   - Невинную?

   - Невинную.

   Лар Элий выжидательно скрестил руки на груди.

   - После завершения крепости я пришлю тебе десяток возов досок и бруса, а также свежих фруктов и греческого вина.

   - В обмен на что?

   - В обмен на Луция Веллия Рустика.

   - Хм... Он не мой раб.

   - Ты его командир.

   - Бывший.

   - Насколько я знаю, жизнь в вашей долине мало отличается от жизни в каструме.

   - Мне кажется, мы отклонились от темы. Зачем тебе Луций?

   Она еле заметно пожала плечами.

   - Всего лишь немного тренировок для наших людей, которые будут жить в каструме.

   - Даки – отличные воины, не понимаю, зачем вам наставления простого центуриона.

   - Центурион занимается обучением новобранцев, так что...

   - Не думаю, что ваши люди обрадуются методам, которые использует центурион при подготовке новобранцев, - усмехнулся Лар Элий. – Честно говоря, мне кажется, что никому эти методы не нравятся.

   - Но они работают – и справляются со своей задачей в кратчайшие сроки, – горячо возразила Титания.

   Лар Элий прикоснулся к виску, словно отгоняя непрошенные мысли.

   - Да, работают, - холодно, однако с видимым напряжением в голосе ответил он. – А знаешь ли ты, что лишь половина новобранцев становится в строй когорты?

   - Но... А остальные? – Титания взглянула в глаза Лару и вздрогнула, словно прикоснувшись к кусочку льда. Серые и холодные, эти глаза были словно воротами в иной мир, ледяной мир, полный боли и яркого, пронизывающего света. Нет, не тьмы, ведь тьма – это шанс спрятаться, а этот жестокий свет... Он неумолим.

   - Не доживали, - ответил он, не отводя глаз.

   Сначала в ее взгляде была лишь тень страха и недоверия, но потом Титания взяла себя в руки, и черные омуты ее глаз заставили весь мир вокруг них замолчать. В ее глазах снова было то самое, неназываемое. И страсть, обжигающая и пугающая. Титания смотрит так только на него? Мысль об этом заставила Лара Элия на мгновение задержать дыхание. Как это ни странно, никогда в жизни на него так не смотрели женщины. Он всегда знал, что предназначен для Верании, а она для него. Потом он вступил в легион, потом женился... В его жизни была только одна женщина, его жена.

   - Тогда оставим эту тему. Но мой отец все равно захочет отблагодарить тебя.

   - Он в своем праве.

   Титания улыбнулась.

   - А теперь, не расскажешь ли ты мне о том, как строится римский каструм?

   - Это секрет Рима.

   - Рим больше здесь не властен. Ни над тобой, ни надо мной.

   Лар Элий осмотрелся по сторонам, словно первый раз за много лет осознал это.

   - Клянусь богами, это действительно так, – усмехнулся он. – Прости, я ответил так исключительно по привычке.

   Титания позволила себе легкую улыбку.

   - Полагаю, что за два с лишним десятилетия службы ты привык отвечать исключительно по уставу.

   - Ты права, но давно уже пора отвыкнуть.

   - Не думаю, что это так легко сделать. Вы же продолжаете жить так, словно и не выходили в отставку.

   Лар посмотрел на нее с любопытством.

   - Ты ни разу не была в нашем лагере, откуда такая осведомленность?

   - Во-первых, Луций Веллий весьма разговорчив, - рассмеялась Титания. – А во-вторых, многие жены твоих ветеранов имеют кучу родни в Патависсе.

   - Понятно, - протянул он, - мир полнится слухами.

   - Людям интересно, ведь вы, римляне, оставшиеся в долине – это совсем не то, что римляне, оставшиеся в Патависсе.

   Настала его очередь пожимать плечами.

   - Мы – бывшие солдаты, а не торговцы и ремесленники.

   - Прежде всего, вы – это племя.

   - Племя? – не понял он. Титания объяснила:

   - Семья. Союз. Племя.

   - Никогда об этом не задумывался.

   - А ты – вождь вашего племени, - продолжила она.

   - Думаю, можно рассматривать это и так.

   - Именно так это и надо рассматривать. Я лично предпочитаю думать именно так. – Титания и Лар Элий остановились перед лестницей, ведущей на помост.

   - Если ты хочешь увидеть, как строится каструм, нам нужно подняться туда.

   Титания, не медля ни мгновения, подхватила край туники, открыв взгляду Лара Элия стройные щиколотки, изящно охваченные тонкими ремешками кожаных сандалий, и ловко взобралась по шаткой лестнице.

   - А теперь рассказывай, - Титания подошла к перилам, окружающим помост, и окинула взглядом строительство. – Это просто великолепно.

   Следующие три дня Титания регулярно навещала строящийся каструм, задавала многочисленные вопросы, и Лару Элию приходилось проводить с ней достаточно много времени. Впрочем, «приходилось» – это не то слово. Он с удовольствием уделял гостье внимание. Луций Веллий уже истощил свою фантазию, пытаясь каждый раз придумать благовидный предлог, чтобы оставить своего друга наедине с гостьей.

   Кажется, со дня гибели Верании Лар впервые разговаривает с женщиной. Именно разговаривает, а не отдает приказы, распоряжения и тому подобное. Луций был хорошим другом, поэтому сильно беспокоился по этому поводу. Для мужчины совершенно неестественно воздерживаться от общения – и не только общения – с женщинами. Луций еще мог понять, когда Лар не прибегал к услугам многочисленных маркитанток и прочих торговок и кухарок, следовавших за легионом, будучи женатым на любимой женщине, но теперь, будучи вдовцом... Конечно, есть определенный срок, когда скорбь оправданна, но Лар Элий уже явно его превысил. Прожить еще лет двадцать, тоскуя по погибшей супруге – это немножко слишком, даже для такого упрямого и верного своим привычкам человека, как Лар Элий Север. К тому же, что может быть лучше, чем брак с дочерью вождя соседей и союзников? Титания красавица, она горяча, как огонь, она молода и сильна, способна родить много сильных сыновей. А что еще нужно от жены вождя? Правда, иногда Луций Веллий ловил себя на мысли о том, что узнай Лар или Титания о его далеко идущих надеждах, они бы его убили, оба и не сговариваясь. Но... Иногда со стороны виднее.

   Вот и сейчас Луций ловко свернул в сторону, сделав вид, что должен что-то проверить у восточных ворот. Пусть наследница даков и Лар Элий прогуляются вдоль стены без сопровождения.

   Сегодня Титания приехала одна, без слуг, так что одета девушка была не в длинную тунику и гиматий, а в короткую, лишь прикрывающую бедра камизу поверх белоснежной нижней туники и плотно облегающие стройные ножки штаны из тонко выделанной оленьей кожи. На перевязи, надетой через левое плечо, висел короткий меч, на поясе – кинжал, а к седлу лошади был приторочен легкий, но мощный лук и колчан со стрелами. Длинные черные волосы были заплетены в косу, несколько раз обвивавшую голову. Титания прибыла во всеоружии, во всех смыслах. Женщины даков часто одевались так, те женщины, которые умели сражаться. Титания умела – даже не зная ее, можно было бы сделать этот вывод, глядя лишь на ее движения, на то, как непринужденно она себя чувствует, нося оружие.

   - Завтра все работы будут закончены. – Лар Элий пропустил девушку вперед, когда пришлось разминуться с тяжело груженой телегой, везущей камни из каменоломни.

   - Я вижу. – Титания остановилась, ожидая, пока Лар Элий разминется, в свою очередь, с телегой.

   - Мы сразу же вернемся к себе в долину, скоро сбор урожая, мы не можем задерживаться.

   - Я понимаю. Но отец захочет устроить праздник по поводу завершения строительства.

   - Я не хочу его обижать, но дела – прежде всего.

   Титания скрестила руки на груди.

   - Я попробую убедить Тита Патулуса переехать в каструм. Так будет разумнее и безопаснее.

   - Здесь хватит места не только для вождя и его окружения, но и для половины Патависсы.

   - Вряд ли наши горожане захотят жить в казармах.

   - Вряд ли. Но при необходимости...

   - При необходимости мы уведем за стены крепости все население.

   - Это опасно. Колодец рассчитан на определенное количество людей. Склады для припасов – тоже.

   - Я не думаю, что нам придется выдержать в каструме долгую осаду. Нам всего лишь нужно показать готам, что нас так просто не взять. Спанторих отправится искать более легкую добычу.

   - Я понимаю.

   - По последним сведениям, основная масса готов двинулась севернее. Пока.

   - Надеюсь, в наш захолустный уголок, спрятанный за горами, никто особо и не соберется.

   - Если мы сможем дать отпор Спанториху. Он-то точно сунется. Его люди достаточно узнали в Патависсе. И особенно их заинтересовали рассказы о долине в горах, полной золота.

   - Титания, девочка...

   - Почтенный Лар Элий Север, - отчеканила Титания, положив руку на рукоять меча. – Я не девочка.

   - И мне теперь придется смыть оскорбление кровью? – Лар улыбнулся столь открыто и искренне, что Титания едва смогла совладать с внезапно забившимся сердцем.

   - Я не стану так рисковать. Твое расположение для Патависсы гораздо важнее, чем моя гордость. Я переживу.

   Лар Элий остановился и внимательно осмотрел девушку с головы до ног.

   - Я помню, что ты всегда много времени уделяла тренировкам в воинском искусстве.

   - Удивительно, что постоянно занятой серьезными делами префект лагеря обращал внимание на ребенка, бегающего по двору.

   - Я все замечаю, - пожал плечами Лар Элий. – Так уж я устроен.

   - Да, я много занималась и занимаюсь. Я дочь вождя.

   - Ты левша. – Это было утверждение, а не вопрос. Перевязь с мечом Титания носила через левое плечо.

   - Я одинаково владею обеими руками, но, да, ты прав, я – левша.

   - Давно мне не приходилось встречать левшу в бою.

   - Разве среди легионеров нет тех, кто предпочитает левую руку?

   - Нет. В строю все должны действовать, как один человек. Так что левша в строю не нужен.

   - В таком случае, я погорячилась, когда сказала, что не смогу заставить тебя заплатить кровью, - улыбка Титании была одновременно чувственной и хищной.

   Она снова взялась за рукоять меча.

   - Не думаю, что это хорошая мысль. – Лар Элий был вооружен лишь длинным тяжелым ножом, это, скорее, инструмент, а не оружие. – Кто-нибудь может пострадать.

   - Уверена, что от небольшой разминки никто не пострадает. Мы же не новички.

   Лар Элий на мгновение прикрыл глаза. Титания явно поддразнивала его, но отступать была не намерена. Это было... волнующе. Ни разу в жизни он не вступал в схватку, даже тренировочную, с женщиной. Пусть Титания была крепкой и высокой, пусть она с детства обучалась воинскому искусству – это ничего не значит. Он, римский легионер, за время службы участвовал в таком множестве реальных сражений, что, по большей части, даже тренироваться было некогда. Разве что, будучи новобранцем, в первое время после вступления в легион. Да, он-то точно не новичок. Интересно, разумнее будет проиграть или выиграть этот бой?

   - И если ты думаешь, стоит ли мне поддаться, то знай – не стоит.

   Титания вынула меч из ножен: изготовленный по образцу римского гладиуса, короткий и широкий, он, на поверку, выглядел ненамного серьезнее, чем одновременно оказавшийся в руке нож Лара Элия.

   Схватка оказалась короткой, но более трудной для Лара Элия, чем он ожидал. Титания двигалась очень быстро, левая стойка не позволяла отвечать на нападение, не задумываясь, а парировать быстрые удары, не имея привычного щита, было довольно сложно. Тем не менее, опыт в очередной раз одержал победу над молодостью. Лар Элий, не дрогнув, принял мастерски направленный сверху вниз удар, шагнул вперед, перехватывая все еще продолжавшую замах руку Титании, дернул на себя – и девушка рухнула на колени у его ног.

   - Спасибо за урок, - проговорила Титания, не меняя позы, глядя на Лара Элия снизу вверх. Ее губы приоткрылись, грудь тяжело вздымалась, натягивая тонкую ткань камизы. Смотреть на нее так было даже более... волнующе, чем заглядывать в ее завораживающе черные глаза.

   Лар Элий протянул руку, помогая девушке встать.

   - Как видишь, заставить меня заплатить кровью тебе все же не удастся, так что придется пропускать мимо ушей, если я вдруг опять назову тебя девочкой.

   - Хм, одно могу сказать точно – я не мальчик. Так что... – Она вернула меч в ножны. – Я постараюсь смириться. Иногда смирение – добродетель.

   - От кого ты услышала такую глупость? – хмыкнул Лар.

   - Вместе с греческими купцами иногда приходят проповедники-христиане. От них и услышала.

   - А, эти. – Лар Элий слишком давно не был в метрополии, но знал о существовании верящих в нового бога. Правда, никаких их постулатов или идей до сих пор не слышал. – Все равно, глупость несусветная. Смирение – для рабов.

   - Ах, оставь эту теологию! Сегодня прекрасный день, мы чудесно размялись – не надо этих умствований, это способно все испортить.

   - Согласен.

   Титания, поднявшись с колен, так и не сделала шаг назад, осталась стоять, почти касаясь груди Лара Элия своей грудью. Он посчитал, что отступить было бы разумным, но... что-то во взгляде Титании заставило его думать, что та сочтет это проявлением слабости. А ему почему-то ужасно не хотелось показать хоть ячменное зернышко слабости этой амазонке.

ГЛАВА 4

На следующий день, на рассвете, римляне покинули законченный каструм и вернулись в свою долину. С одной стороны, Лар Элий хотел избежать намечавшегося благодарственного пира, а с другой – действительно пора было собирать урожай ячменя, варить пиво. К тому же, Лар подозревал, что Титания еще не раз попробует добиться от него помощи, а он совершенно не был уверен, что ему так уж хочется постоянно отказывать неожиданно оказавшейся столь взрослой и искушенной девушке. А он, Лар Элий Север, в свою очередь, оказался неожиданно неготовым иметь с ней дело. Кажется, он вообще не приспособлен иметь дело с женщинами. Конечно, Лар никому и никогда в жизни бы не признался, но, кажется, он боится женщин. В особенности, молодых, красивых и уверенных в себе. В общем, имелось много причин, как разумных, так и личных, поскорее убраться подальше от Патависсы.

   Дорога пробежала по лесу, вышла на простор долины, лежащей в предгорьях, и уперлась в открытые, но хорошо охраняемые ворота, прорезавшие стену, перекрывавшую узкое ущелье; оно вело в долину, укрытую в горах.

   Выходя семь лет назад в отставку, Лар Элий Север сам выбрал для себя эту долину. Уже тогда было понятно, что Рим постепенно оставляет Дакию, легионы отходили один за другим, Пятый Македонский оставался среди последних. Что ж, Лар Элий и его люди решили, что способны и сами постоять за себя – и с тех пор ни разу не пожалели о принятом решении. Их поселение процветало, надежно укрытое непроходимыми горами и высокой несокрушимой стеной, которую защищали сменяющиеся раз в неделю центурии (Возглавляемое центурионом подразделение римского легиона, численностью около 100 человек. – Прим.авторов). Сначала в долине поселилась лишь когорта ветеранов (Состоящее из 4-6 центурий подразделение легиона.

   За стеной, слева от ворот, стояла казарма, в которой размещалась дежурная центурия: невысокое длинное каменное здание, крытое черепицей. Сама стена, построенная на манер стены каструма, была толщиной около двух шагов (Один римский двойной шаг – около 1,5 метров. - Прим.авторов), и каждые тридцать шагов над ней возвышалась башня, где постоянно несли караул несколько человек, помимо тех, кто постоянно патрулировал стену. Конечно, такое положение дел кому-то могло показаться излишней перестраховкой, но именно так все было устроено в каструме – и отказываться от этого Лар Элий Север был не намерен.

   Дальше дорога вилась по ущелью, повторяя все его повороты. Высоко вздымались могучие скалы, иногда формами напоминавшие вставших на дыбы хищных зверей. Горы поросли еловым и сосновым лесом, ниже переходящим в смешанный – дубовый, березовый и буковый. Места тут были прекрасные, охота отличная. Зверья видимо-невидимо: дикие кабаны, волки, рыси, лисы, медведи, серны, горные козлы и олени; по ветвям деревьев сновали упитанные белки, в долине было полно заячьих нор. Рыбаки то и дело притаскивали выловленных в реке щук, осетров, лососей, окуней и угрей... Умереть с голоду в этой долине – нужно очень сильно постараться.

   Вскоре теснина гор расступилась, и маленький отряд выехал на простор засеянных полей: здесь росли ячмень и пшеница, а также овес для скота. Чуть дальше потянулись поля льна. Овощи и фрукты выращивали на огородах, расположенных поближе к домам, так что здесь были лишь отлично обработанные и разбитые поля. Те самые, на которых скоро начнется сбор урожая.

   - Если дело так пойдет и дальше, - удовлетворенно отметил Луций Веллий, - то мы сможем продавать пиво и муку.

   - А почему не ячмень и пшеницу?

   - О, мой друг, торговать товаром гораздо выгоднее, чем сырьем.

   - Да, помню, ты мне уже говорил.

   - Да, говорил, но тебе не обязательно во все вникать самому, для таких вопросов у тебя есть я.

   - Хм... А чем тогда я должен заниматься?

   - О, ты у нас что-то вроде императора.

   - Не богохульствуй.

   Однако Луций и не думал шутить.

   - Знаешь, чтобы ты ни говорил, но для ветеранов – ты почти равен божеству. Без тебя у них бы не было ни дома, ни дохода.

   - Без них у меня бы тоже не было ни дома, ни дохода, - заметил Лар Элий.

   - Ты мог бы прекрасно устроиться и в Риме.

   - И чем бы я там занялся? – При мысли о том, что нужно было бы весь остаток жизни провести в Городе, Лар Элий помрачнел. Как всегда. Он думал об этом. Если бы он покинул Дакию тогда, возможно, Верания осталась бы жива. Но нет, об этом не стоит размышлять сейчас, все уже передумано. И он не мог поступить иначе, никак. – Земли там нет, как и рудников с золотом. Ветераны или живут на пенсию – или занимаются мелким ремеслом. Это не для меня.

   - И не для меня. Но, как бы там ни было, мой друг, это ты заполучил для всех нас столь лакомый кусочек, и только благодаря тебе нам удалось его удержать и устроиться со всеми удобствами.

   - Но процветаем мы только благодаря тебе и твоим познаниям в сельском хозяйстве. – Лар Элий не собирался узурпировать всю славу.

   - Рудники – тоже неплохое подспорье.

   - Вряд ли мы смогли бы их удержать, не имея собственной еды. Мы бы быстро попали в зависимость от Патависсы.

   - О, политика, - поднял руки в отстраняющем жесте Луций. – Я простой сельский парень, не надо мне этого.

   - Что ж, как скажешь, простой сельский парень.

   За полями и огородами начинался поселок, выстроенный по образцу каструма: пересекающиеся крест-накрест две главные улицы, площадь-плац на их пересечении (теперь это был, скорее, не плац, а торговая площадь, где иногда проходили собрания жителей). Второстепенные улицы разбивали лагерь на ровные прямоугольники, где по плану должны были стоять казармы, но теперь стояли группы по несколько отдельных домов.

   Главный дом, где в каструме размещался командир легиона, занимал Лар Элий Север, а дом префекта лагеря – Луций Веллий.

   Одна казарма все же осталась, она использовалась в качестве гостевого дома, когда в поселение заезжали почетные гости: Тит Патулус или другие важные торговые партнеры. Позади главного дома и казармы разместился термополий.

   Личные бани были лишь у Лара Элия.

   Когда маленький отряд выехал на площадь, народ оживился, приветствуя своего командира. Лар Элий отвечал на поклоны, а Луций Веллий охотно сообщал всем желающим новости и сплетни, так что последние десятки шагов до дома пришлось преодолевать достаточно долго. Впрочем, спешить некуда.

   Лар Элий рад был вернуться домой, хотя и отсутствовал всего лишь неделю. Теперь, когда у него был дом, которого не было два с лишним десятка лет, он стал замечать, что превращается в ужасного домоседа.

   Лар Элий Север уехал, не попрощавшись. Титания несколько раз дернула гребень, застрявший в волосах, и прошипела ругательство сквозь зубы. Опять. Опять уехал, не сказав ни слова. Вот вам: каструм готов, прощайте, благодарностей не надо. Римляне! В такие моменты Титания даже в чем-то понимала Клева: они до сих пор ведут себя так, словно у них за спиной – вся мощь метрополии, словно их не меньше пяти сотен, а несколько легионов.

   Титания вздохнула: конечно, больше всего ее расстроило, что ее попытки добиться обещания чего-то большего, чем строительство каструма, остались бесплодными. Лар Элий, казалось, лишь один раз обратил на нее внимание – когда скрестил с ней оружие. Все остальное время она и ее слова значили для него не больше, чем щебетание птиц в кустах. Он оставался все таким же вежливым, как обычно, и не проявлял особой заинтересованности. Иногда Титании казалось, что он смотрит сквозь нее, или же видит в ней все ту же девочку-подростка, бегающую с деревянным мечом по двору.

   Как странно. Годы прошли, а ничего не изменилось. Со стороны Лара Элия не изменилось. Титания стала другой, стала старше, умнее, многому научилась – а он до сих пор ведет себя так, будто она... прозрачна. Как призрак. Как утренний туман, который вот-вот рассеется.

   Хорошо еще, что она не пообещала отцу добиться определенных гарантий от римлянина. Иначе сейчас Клев не преминул бы воспользоваться возможностью укрепить свое влияние на вождя. Титании все же удалось выпутать гребень из волос. Проклятие, придется все же звать служанку, а так не хочется никого видеть!

   С помощью расторопной светловолосой и веснушчатой Милии дело пошло быстрее, так что к завтраку Титания вышла в светло-зеленой тунике и бледно-розовом гиматии, с тщательно уложенными волосами.

   Клев уже был в триклинии, а отец пока еще не вышел. Титания попыталась тихо ускользнуть: разговаривать с Клевом не было ни малейшего желания. Но ничего не вышло: он ее заметил. Высокий, какой-то нескладный, светловолосый и бледнокожий, словно его в детстве постирали, а потом отбелили на солнышке, Клев тем не менее, пользовался успехом у девушек, особенно с тех пор, как стал доверенным советником Тита Патулуса.

   - Титания! Рад тебя видеть! – Не разберешь: то ли действительно рад, то ли умело это изображает. Титания не исключала мысли, что Клев вправду в нее влюблен. – Где ты пропадала несколько дней?

   - Наблюдала за строительством каструма. – Скрывать правду не имело смысла.

   - И как? Удалось выведать что-нибудь интересное?

   - Мне не пришлось ничего выведывать, Клев Лонгин. Почтенный Лар Элий Север ничего не скрывает от своих соседей и союзников.

   - Римляне всегда что-то прячут в рукаве, - проворчал Клев. – Поверь мне.

   - А почему ты вдруг возомнил себя большим знатоком Рима? – Он раздражал Титанию, но из вежливости она сдерживалась. Временами.

   - Римляне почти две сотни лет держали нашу страну в железных тисках, какие еще доказательства их злокозненности тебе нужны? – напыщенно произнес Клев Лонгин.

   - Лично меня никакие римляне в тисках не держали. И лично мне знакомые римляне даже безвозмездно отдали в наши руки несокрушимую крепость.

   - Каструм несокрушим, лишь когда в нем находится легион. – Этот упрямец еще осмеливался с ней спорить!

   - Ты хочешь сказать, что мы, даки, ни на что не годные крестьяне, не способные держать в руках оружие? – процедила Титания. – Не говори глупостей!

   - Кто тут говорит глупости? – пророкотал Тит Патулус, вплывая в триклиний.

   - Отец, - слегка поклонилась Титания, Клев же согнулся едва не до земли.

   - Так о чем вы тут опять спорили?

   - Неважно, - пожала плечами Титания.

   Тит Патулус хотел было возразить, но в это время слуги внесли завтрак и принялись расставлять блюда на столе. Тут же, словно по команде, в триклинии появились приближенные вождя и прочий люд, удостоившийся чести столоваться у Тита Патулуса. Завтрак, как и все трапезы в этом доме, был если не роскошным, то весьма изобильным: пшеничные лепешки с моретумом (Моретум — простая закуска в древнеримской кухне, которая намазывалась на хлеб, состоял из сухого соленого сыра, чеснока, небольшого количества оливкового масла и уксуса, соли, зелени сельдерея, кориандра. – Прим.авторов), а также сырная паста с солью, яйцами, медом; фрукты, финики, оливки, холодное мясо и нарезанная тонкими ломтиками свежезасоленная рыба с лимонным соком, молоко и чистая вода. Тит Патулус устроился на клинии и потребовал разбавленного вина.

   Титания слегка поморщилась – вино на завтрак... Но высказывать свое мнение не стала, сейчас не стоит противоречить отцу.

   - Итак, Лар Элий Север увел своих людей рано утром. – Вождь даков не выглядел слишком рассерженным, но все же в голосе прозвучало недовольство.

   - Римляне выполнили свое обещание, каструм построен, - спокойно проговорила Титания. – Осталось только обеспечить крепость защитниками.

   - Я прикажу разместить там пару десятков человек, - благодушно махнул рукой Тит.

   - Отец, - ласково, но настойчиво обратилась к нему Титания. – Каструм должна защищать и обслуживать целая когорта, не меньше.

   - Откуда столь глубокие познания? – вмешался Клев. – Или, все же, ты выведала кое-какие секреты?

   - Как я уже сказала тебе, это больше не секреты, и Лар Элий Север добровольно и подробно все мне рассказал. Если бы ты взял на себя труд сопровождать меня во время моих... визитов, то ты бы тоже все это знал.

   - Почему-то мне кажется, что со мною римлянин не был бы столь разговорчив. – Клев скривил губы, и они изогнулись, словно толстые дождевые червяки.

   - У женщин есть свои преимущества, - пожала плечами Титания, ничуть не смутившись. – Как бы там ни было, в каструме стоит разместить сотню людей – и регулярно их сменять. Мне не удалось заполучить в качестве наставника Луция Веллия, но, думаю, я достаточно узнала от Лара Элия, чтобы научить наших людей.

   - Тогда, пусть будет сотня, - Тит Патулус слушал дочь лишь краем уха, уделяя основное внимание плотному завтраку.

   - Сотня, которая будет меняться каждую неделю. Через месяц у нас будет полностью готовая когорта. Через полгода – легион.

   - Ты думаешь, что способна подготовить легион, лишь поболтав перед этим три дня с бывшим префектом лагеря? Да он же только в землеройных работах и разбирается!

   - Клев Лонгин, - спокойно и ровно проговорила Титания, - префект лагеря – третье лицо в легионе, он способен вести когорты в бой, если это понадобится. И уж точно он знает, как защищать каструм.

   - Допустим. – Выражение лица у него было кислое. – Но что ты знаешь о тренировке легионеров?

   - Перестань передергивать, Клев, - рассмеялась Титания. – Нам не нужно готовить легионеров. Мы и так все способны держать в руках оружие и сражаться. Нам нужно только выучить, как все устроено в каструме, а на это даже ты способен.

   Лицо Клева побурело, оскорбление достигло цели, но поделать с этим он ничего не мог, так что пришлось проглотить. Все же, не решился грубить дочери вождя, позлорадствовала про себя Титания.

   - Ох, прекратите спорить, - подал голос Тит, отвлекшись от завтрака. – И съешьте уже что-нибудь, на голодный желудок никакие хорошие мысли в голову прийти не могут.

   Титания не стала возражать: нужное ей решение Тит Патулус принял, а остальное – не важно. С Клевом можно поругаться и потом. Или еще лучше – не обращать на него ни малейшего внимания. Может, предложить отцу жениться еще раз? Пусть он не молод, но все еще крепок и способен зачать сына. Это бы решило кучу проблем. Например, она, Титания, могла бы полностью посвятить себя заботе о делах подвластных Титу Патулусу даков, а не отбиваться от регулярных и настойчивых ухаживаний потенциальных женихов, в особенности от притязаний Клева Лонгина.

ГЛАВА 5

Проблемы пришли оттуда, откуда и ожидались, только вот гораздо раньше, чем предполагалось. Приблизительно через десять дней по завершении строительства каструма у ворот Патависсы появился небольшой отряд готов. Их было всего с десяток, но это был, без всяких сомнений, военный отряд. Одетые в грубые одежды, обвешанные золотом и оружием, верхом на низкорослых лошадках, готы не казались грозными, однако это было лишь начало, начало нашествия.

   Готы – народ не столь древний, как даки, и культурой они не блистали. Они пришли с севера, с продуваемых ветрами ледяных просторов, и завоевывали территорию за территорией, медленно, но неуклонно продвигаясь к югу. Если так пойдет дальше, если некому будет им противостоять, скоро они грязной волной хлынут на богатые римские земли. И устоит ли Рим?

   Титания знала о готах много, так как слушала разговоры на советах. У пришлого народа были странные и жестокие боги, их язык царапал нёбо, и готы смотрели чуть исподлобья, словно примериваясь, куда воткнуть меч. Двадцать лет назад готское войско уже частично разграбило Босфорское царство, а точнее, Пантикапей и Нимфей; захватив флот, готы отправились к берегам Малой Азии, где уничтожили скифское царство. Они разграбили Халкедон и Никею. Несколько лет назад они достигли Коринфа и Афин. И, наконец, семь лет назад, после столкновения с готами у города Ниш, Аврелиан отступил, оставив Дакию. Пока готы не трогали Патависсу, обходя ее стороной. Но всему когда-либо приходит конец. Потому Титания так хотела, чтобы был построен каструм. Каструм есть – но остановит ли это готов? И действительно ли они уже пришли с войной?

   Титу сразу же доложили о появлении готов, как и всегда при их визитах в город. Но в этот раз все было несколько иначе: гости, вместо рынка и термополий, направились прямиком к дому вождя даков. У дверей их встретила охрана, но, по приказу Тита, не стала препятствовать, а лишь проводила в атрий.

   Тит Патулус сидел на возвышении в кресле хозяина дома, Клев Лонгин и другие приближенные расположились поблизости. Готам пришлось обходить бассейн, чтобы приблизиться.

   Титания находилась в палестре, тренировалась с мечом, когда к ней прибежала верная Милия и доложила о визитерах.

   - Проклятие, отец не послал за мной, - Титания вернула меч на оружейную подставку и отвела от потного лица прилипшие волосы. – Демоны и преисподняя, я не могу выйти к «гостям» в таком виде...

   - Тебе не нужно спешить, госпожа, уверена, что готы останутся на ужин.

   - Я все равно должна все услышать! Клянусь всеми демонами подземного царства, я бы все сейчас отдала, чтобы быть мужчиной! – Титания поморщилась. – Пойдем, послушаем с балкона.

   Предводитель готов был невысок ростом, но столь широк в плечах, что казался почти квадратным.

   - Меня послал вождь Спанторих, дак, - голос варвара оказался неожиданно высоким. – Меня зовут Аларих. Я говорю его голосом.

   Титания осторожно выглянула из-за колонны, чтобы увидеть, кто находится рядом с отцом. Конечно же, Клев. Чтобы он провалился прямо в царство Плутона! Вот прямо в сию секунду: сквозь мраморный пол, землю, камни и воды Стикса. Клев, между тем, проваливаться не собирался, а склонился к уху Тита Патулуса и что-то прошептал.

   - Что же... - проговорил, наконец, Тит. – Я выслушаю, что ты хочешь мне сказать... за ужином. А пока что тебя и твоих людей проводят в комнаты, где вы сможете отдохнуть. Термы также в вашем распоряжении.

   - Слава богам! – прошептала Титания. – До вечера я смогу настроить отца на нужный лад.

   - Тогда тебе нужно подготовиться к ужину, госпожа.

   - В первую очередь, мне нужно поговорить с отцом.

   Готы, в сопровождении слуг, отправились в комнаты для гостей, так что Титания без помех могла спуститься в атрий и переговорить с Титом.

   Вечер выдался прохладным, так что стол накрыли в обеденной зале, освещенной подвешенными на толстых цепях к потолку светильниками. Титания вышла в триклиний вместе с отцом. Все остальные, приглашенные к столу, уже заняли свои места. Готов Тит приказал посадить по левую руку, следуя подсказкам Титании. Это у римлян левая сторона триклиния считалась самой почетной, а вот у готов все было наоборот. Сама Титания села в ногах у отца, разделив Тита Патулуса и Клева Лонгина. С одной стороны, это было тактически верно: Клев не сможет нашептывать отцу глупости, а с другой... с него станется начать высказываться вслух. Титания постаралась устроиться так, чтобы при необходимости можно было пнуть Клева под столом.

   Закуски сегодня сервировали весьма странно: хоть и обильно, но однообразно. Кажется, Тит Патулус так и не смог решить, принимать ли готов как почетных гостей или же как незваных. Все мужчины пили много неразбавленного вина, громко переговаривались, в основном обсуждая еду и достоинства разного оружия, причем, готы принимали в беседе активное участие. Вскоре все расслабились – и пир покатился по наезженной колее.

   Подали десерт: сушеный виноград, груши, каштаны и орехи. Вино лилось рекой, скифосы ни мгновения не стояли пустыми. Наконец, Тит Патулус решил, что пора перейти к делу:

   - Так какое послание ты принес от вождя Спанториха, Аларих?

   Предводитель готов отложил на блюдо грушу, все мгновенно замолчали.

   - Вождь Спанторих весьма впечатлен Патависсой и окружающими землями. И не хочет предавать тут все мечу и огню.

   Титания почувствовала, что Клев собрался что-то сказать, и изо всех сил пнула его в голень. Он крякнул и промолчал. Вот и славно.

   - Это объявление войны? – проговорил Тит.

   - Это предупреждение.

   Титания решила, что пора вмешаться.

   - Обычно за предупреждением следует предложение.

   Аларих оскалился.

   - Женщина! Не вмешивайся!

   - По нашим обычаям я имею право говорить, гот. – Титания встала и взглянула на Алариха сверху вниз. Коротышка гот вынужден был смотреть на нее снизу вверх. – Я – Титания Корва, дочь вождя и его наследница.

   Тит молча сделал глоток из своего скифоса и предпочел хранить молчание.

   - Так какое предложение тебе приказано передать, Аларих? – Титания вложила достаточно смысла в слово «приказано». Знай свое место.

   - Спанторих ведет за собой двадцать сотен воинов. Вы можете выставить не больше семи. Спанторих предлагает вам свою защиту и обещает не разрушать город, если вы подчинитесь.

   - Мы можем выставить пятнадцать сотен – и ты видел каструм. – Титания пожала плечами. – Не думаю, что вы сможете добиться того, на что притязаете.

   - Половина из этих пятнадцати сотен – женщины!

   Титания сделала шаг к Алариху, потом еще, и еще. Гот, не понимая того, что происходит, отступил, наткнулся на клинию и едва не рухнул на пол.

   - Женщины, гот? – Титания, быстрая, как огонь, выдернула кинжал из ножен, скрытых складками туники, и метнула его так быстро, что никто даже дернуться не успел. Нож вонзился в клинию, пригвоздив рукав Алариха. – Не говори о том, чего не знаешь. В бою нет женщин и мужчин. Патависса способна выставить пятнадцать сотен.

   Аларих, к его чести, даже не вздрогнул, просто выдернул клинок и аккуратно положил на стол.

   - Я не буду оспаривать твои боевые навыки, Титания Корва. Я наслышан, что ты сражаешься, как мужчина. Но Спанторих приведет двадцать сотен, с осадными машинами – и сожжет здесь все дотла. Вы можете отсидеться в каструме, но носа оттуда вы высунуть не сможете.

   - Вы умрете от голода и холода, когда придет зима.

   - К зиме вы будете уже мертвы.

   - Что ж... - Титания видела, что говорить больше не о чем. Нужно обсудить все с отцом и с членами совета. – Наслаждайся пиром, Аларих. Тит Патулус даст тебе ответ завтра в обед.

   Титания покинула триклиний. Во-первых, ей нужно подумать. Во-вторых, все, что должно быть сказано, уже было сказано. Еще до начала пира она договорилась с отцом, что любое решение будет принято лишь после совета – и на свежую голову. Тем не менее, совсем покидать пир Титания не спешила. Отсутствуя в зале, иногда можно узнать гораздо больше, чем присутствуя. Укрывшись в нише в тени колонн, Титания внимательно слушала.

   - Вы, даки, смогли воспользоваться благами Рима, как я посмотрю. – Аларих, как и Тит Патулус, видимо, решил, что не стоит портить хороший пир сложными политическими вопросами. Завтра они могут перерезать друг другу глотки, но сегодня – сегодня с радостью вместе напьются, как свиньи.

   - Вы, готы, тоже не брезгуете ими. Ваши люди, попав в город, прямиком отправляются в термополии.

   - Вино, доступные женщины... радости города, я бы сказал. Удивительно, как такие неженки, как римляне, смогли создать Империю.

   - Далеко не все они такие, - Тит Патулус жестом потребовал еще вина. – Легионы никому не по зубам. Мы, даки, пытались выгнать их отсюда почти двести лет.

   - А мы, готы, заставили их уйти, даже не вступив с нами в сражение.

   - Кто знает, почему Рим ушел, - подал плечами Тит.

   - Говорят, что кое-кто остался.

   - Да, в Патависсе осталось достаточно римлян. Они подчинились нашей власти.

   - Не все, как я слышал. – Аларих не проявил излишнего любопытства, просто спросил, так, к слову. Но Титания видела, что поселение Лара Элия Севера очень интересует готов. Конечно, Патависса – лакомый кусок, город стоит на пересечении торговых путей и контролирует богатые земли, но золотые рудники – это еще более заманчиво.

   - Да, есть горстка ветеранов в горах, у истоков реки. Они живут тихо и ни во что не вмешиваются.

   - Понятно. – Аларих хотел бы развить тему, но тогда пришлось бы вернуться к вопросам политики, а это было неразумно.

   Титания задумалась. Интересно, что готам известно про римлян? Может быть, стоит сделать вид, что Лар Элий – союзник даков и придет на помощь, если понадобится?

   - Я, видел, вы восстановили каструм. – Несомненно, внезапное появление крепости