Оглавление
Сборник произведений авторов Призрачных Миров и Продамана для всех, кто нуждается в дружеской поддержке, добром слове и помощи!
Аннотация к Осеннему сборнику 2024 года (№18)
Вступление для авторов:
Девиз нашей акции:
Даруй добро!
Даруй мечту!
Даруй любовь!
Доброта, любовь, благородство – вечные ценности!
Почему бы нам, пишущим людям, не создать прекрасную традицию – в своих зарисовках либо воспоминаниях поблагодарить тех, кто подарил нам жизнь, в первую очередь наших родителей, вспомнив какое-то событие из детства или юности. Почему бы не вспомнить и не поблагодарить педагога, который повлиял на формирование нашего мировоззрения и научил чему-то особенному. Почему бы нам не вспомнить и не поблагодарить случайного человека, который в трудную минуту оказался рядом и выручил, своим поступком оставив след в душе на всю жизнь. Даже вымышленные герои книг, те которые несут людям свет, добро, любовь, надежду, радость способны совершить очень многое для обычного читателя. А о тех, кто каждый день спасает людей, животных, совершая акты истинного милосердия… о них тем более нужно писать и говорить. Вариантов много, только желание сделать шаг – и чудо, ваша доброта, искренние чувства кому-то помогут обрести почву под ногами. Вы вправе выдумать сюжет, совсем необязательно, чтобы он был написан в жанре СЛР.
Вдохновения всем, оно наш поводырь, обязательно подскажет, о чём писать в это трудное время. Главное – искренне донести основную идею: «Творить добро своими руками – благородно и радостно!
Давайте станем волшебниками всего на один день – рождение вашего доброго шедевра и поистине благородного поступка. Сотворим добро для многих!
Организатор акции и составитель сборников – эксклюзивный автор ИМ «Призрачные Миры» и «ПродаМан» – Инна Комарова.
Обложку подготовила – Марго Огненная.
***
К читателям:
Каждый из нас в это трудное время стремится выразить вам сочувствие, своё внимание, поддержку, дружеское участие. Доброта – и есть акт доброй воли и милосердия. Эта акция – волшебный инструмент, который поможет нам достучаться до ваших сердец. Мы так хотим дать почувствовать всем, кому сейчас плохо, кто нуждается в помощи, что мысленно и сердцем с вами и всегда помним о вас, любимые наши читатели.
***
Тот, кто добр, — свободен, даже если он раб; тот, кто зол, — раб, даже если он король.
Марк Твен
ЧАСТЬ. ТУМАННЫЙ ЗВЕЗДОПАД. МАРИЯ ТЕРЕНТЬЕВА
Предначало истории. Сотни лет до…
Давным-давно, много веков или тысячелетий назад, на планете с четырьмя солнцами не существовало никакого тумана. Два бОльших светила- оранжевое и красное-не обладали и каплей магии, зато два малых фиолетовых были переполнены её. Обычного света карликовые солнца почти не давали, зато наполнялинектар некоторых цветов даром созидания и преобразования.
Невидимыми человеческому взору существа, напоминающих сказочных эльфов, собирали с диковинных цветов магический нектар и творили маленькие добрые чудеса
Казалось, все были счастливы. Но вот только и в самом замечательном мире найдется злобное сердце.
Теперь сложно сказать, отчего одному из жителей планеты, потерявшего за содеянное своё имя и называемого потомками Злобенем, захотелось обладать властью и силой гораздо бОльшей, чем требовалось для создания маленького чуда.
Возможно, не случись в те дни двойной вспышки на малых солнцах, злобные планы так бы и остались планами. Всего лишь на миг соприкоснулись два светила, но и этого краткого времени хватило, чтобы нектар цветов приобрел на недолгое время свойства, во много раз превышающие прежние.
И тогда Злобень , собрав весь нектар, до которого только смог дотянуться, загадал своё желание: стать самым сильным чародеем на планете.
Вот только не зря говорят - бойтесь точного исполнения желаний.
Малые солнца, и так наполненные магией благодаря соприкосновению, получив дополнительный магический импульс желания, вместо того, чтобы разойтись на ближайшие тысячу лет, снова начали притягиваться друг к другу. Напряжение сил магии оказалось столь сильным, что привело к взрыву. На небе осталось лишь два светила без капли магии, а саму планету окутал густой сиреневый туман. Все обитатели планеты, кроме Злобеня, погрузились в беспробудный сон. Тогда осознал, что натворил своим глупым желанием Злобень, но было поздно. Не зная, как исправить содеянное, оставшийся единственно бодрствующим житель планеты пытался призвать магию, но та утекала в Сиреневый туман. Говорят, потом Злобень сам шагнул в туман и исчез в нём.
К моменту открытия планеты, названной людьми Лондоном, туманное порождение магии обрело зачатки разума. Туман затаился и ждал, когда на космический Лондон явится сила, могущая стать спасением. Туман жаждал обрести привнесенную извне энергию созидания, могущую спасти разрушенное и искаженное. И такая энергия существовала – энергия любви.
Туманный Лондон. Кен и Мира
«Прекрасный Лондон подарит вам феерическое зрелище сиреневого тумана и алмазного дождя. Очертания башен и куполов, всплывающих из тумана, поразят ваше воображение, и вы никогда не сможете воспринимать мир по-прежнему!»
Кен в раздражении хлопнул дверью, отсекая говорящий рекламный буклет.
О да, мир, действительно, воспринимался по-другому, тут вышло стопроцентное попадание!
Вот только отправляясь с женой в отпуск на недавно открытую планету, Кен никак не мог предположить, что они застрянут на ней не на пару недель а на пару лет!
Кен прижался лбом к стеклу. Струи дождя переливались всеми оттенками радуги. Если присмотреться внимательно, можно было, наверное, даже поймать определённый ритм чередования. Но зачем? Это знание ничего не даст.
Мира подошла к мужу совершенно беззвучно, положила свои тонкие руки ему на плечи.
- Всё наладится, милый, - шепнула она и коснулась щеки едва ощутимым поцелуем.
Кен ответил, но поцелуй был горьким.Эта планета забирала жизнь его жены, а он ничего не мог с этим поделать!
Видимые изменения начались год назад. Мира начала таять. И это вовсе не было образным выражением. Сначала любимая становилась с каждым днём всё более бледной, потом бледность начала превращаться в прозрачность, и Кен до безумия боялся, что однажды Мира просто исчезнет. Растает, как снежинка весной испарится, как роса на утреннем солнце.
Кей страшно переживал, а жена только улыбалась и говорила, что всё наладится и всё будет хорошо.
Сиреневый туман за окном стал гуще, словно хотел поглотить не только маленький домик, но и весь мир. Он прижимался к стенам, принимался к оконному стеклу. В такие моменты Кену казалось, что туман вполне разумен и жаждет найти хотя бы малейшую лазейку, чтобы проникнуть внутрь. Но пока ему это не удавалось. Странность заключалась в том, что туман приближался к дому лишь поздно вечером, когда оба солнца уходили за горизонт, а три луны ещё не появлялись на небе
Кен закрыл глаза. Он вспомнил маленький фургончик, на котором колесил по красным дорогамЗемли. Фургончик, который стал им с Мирой домом на несколько счастливых лет. Они любили смотреть вечерами на небо, следить за постепенным появлением звёзд и придумывать сказки о жизни на далёких планетах. Тогда они даже предположить не могли, что однажды окажутся в совершенно другом мире.
Ткут и ткут свои туманы Парки.
Зелены загадочные парки.
И еще длинней печали версты,
И людей еще темней упорство.*
Откуда-то всплыло в голове то ли прочитанное, то ли услышанное—
Упорство. Пожалуй, единственное, на чём Кен держался. Глупое, ничем не объяснимое упорство. И бережно хранимая в глубине сердца надежда на чудо…
*Илья ЭренбургЛондон
Кен зашёл в комнату к жене иосторожно взял в ладони её хрупкую руку
- Пообещай мне, Кен, - еле слышно произнесла Мира.
- Всё, что хочешь любимая.
- Пообещай, когда я уйду, улыбаться хотя бы десять раз в день.
- Мы будем улыбаться вместе, Мира, - ответил Кен.
Жена слабо улыбнулась
- Конечно, дорогой.
Но Кен видел, что она верит в свои собственные слова.
Через неделю Кен остался один. Совершенно один на этой безумной планете сиреневого тумана. Туман поглотил любимую, не оставив даже места, где он мог бы оплакать жену
Несколько дней Кен бросил, как неприкаянный по дом. Онтопосылал в небеса проклятия, то молча обнимал подушку, ещё хранящую запах духов любимой,то колотил кулаками по стенам дома, то садился на пол и просто плакал. Стыдиться было некого.
Вечером третьего дня Кен просто распахнул дверь.
- Ну, заходи, - кричал молодой мужчина с седой прядью на тёмных волосах,ты забрал мою Миру, так забери же и меня!
И, словно услышав приглашение, туман, не торопясь, начал вползать в дом.
Клочья тумана, сначала разрозненные, начали соединяться в расплывчатую фигуру, которая уплотнилась, и вскоре повторила все черты Миры. Сиреневый призрак выглядел, как любимая, двигался, как она, улыбался… даже мимика и голос были точно такие же!
Кен решил, что он сходит с ума. Возможно, это и было к лучшему. Безумцы живут в своем счастливом мире, где нет боли потерь.
Но ещё больше Кен жаждал бы стать сиреневым туманом и никогда не разлучаться больше с Мирой. Мужчина хрипло рассмеялся и поцеловалкрасиво очерченные сиреневые губы. Две фигуры слились в одну. Желание исполнилось.
Предфинал истории. Сотни лет после…
Два крылатых сиреневых ангела летели над планетой.
- Я думал, что потерял тебя навеки, а обрёл навсегда, - произнёс один, носящий когда-то имя Кен. В каждом его движение и звуке голоса сквозила нежность.
- Этому миру просто не хватало любви, - ответила его крылатая возлюбленная. Мы подарили ему нашу любовь, а он нам – бессмертие.
- Мира, я никак не могу привыкнуть, что мыстали хранителями мира.
– И хранителями любви… Теперь все, кто будет прилетать сюда, обретут своё счастье. И однажды маленькие жители этой планеты снова вернуться, чтобы дарить добрые чудеса.
- Но магия же ушла из этого мира…
- Кен, милый, любовь- самая сильная магия во всех мирах. И она обязательно наполнит всё вокруг.
- И сиреневый туман исчезнет.
- Не будь так жесток к нему, милый. Он хранитостатки магии погибших светил и бережёт сон маленьких жителей.
- Он отнял тебя у меня!
- И вернул.
И ангел с золотистыми локонами обнял второго.
Кен вдохнул аромат волос любимой. Даже после преобразования Мира была по-прежнему прекрасна и притягивала каждым словом, жестом, ароматом.
- Жаль только, что мы навсегда останемся привязанными к этому миру, - тихо заметил Кен, касаясь лёгким поцелуем макушки любимой.
- Разве можно привязатьлюбовь к одному миру, милый? Мы найдем тех, кто заменит нас и отправимся в бесконечное путешествие по мирам. Думаю, за пару тысячелетий мы справимся.
- Рядом с тобой я готов ждать и больше. Лишь бы вместе.
- Вместе, - откликнулась Мира, посмотрела вниз и улыбнулась. – Смотри, вот и ещё пара, наполненная силой любви.
Кен посмотрел. Из приземлившегося небольшого космического корабля вышли двое.
- Артур, посмотри,- тихо проговорила светловолосаядевушка, -этот космический Лондон, действительно, прекрасен и полон какого-то неведомого волшебства.
- Какая же ты фантазёрка, Гвен,- улыбнулся стоящий рядом юноша, беря свою подругу за руку. – Скажи ещё, что видишь маленьких эльфов, собирающих нектар…
Дальше Кен не вслушивался. Он увидел, как покрывало сиреневого тумана задрожало, выпускаяиз своих объятий несколько крылатых человечков. На поверхности планеты начинали расти диковинные цветы. А с небамаленькими звёздочками возвращалась магия взорвавшихся когда-то светил.
- Я же говорила, что любовь – самая сильная магия, способная вернуть утраченное и возродитьпотерянное, - прошептала Мира, словно боясь спугнуть возвращающееся в мир волшебство.
Кен ничего не ответил, лишь крепче обнял любимую.
Внизу двое шли, держась за руки и болтая обо всём на свете. Впереди их ждало много чудес, но самое главное чудо – любовь - они уже подарили друг другу и целому миру.
***
Страница автора на сайте «ПродаМан»: https://prodaman.ru/Terentia-Terenteva/books
ЧАСТЬ. ТРАДИЦИИ. EATERINA
«Осторожно, двери закрываются. Следующая станция…»
Я прикрыла глаза. Эти слова уже столько раз прозвучали за сегодня, что, наверное, намертво въелись в память. Кто-то скажет – могла бы и не слушать, включила бы музыку через наушники, читала бы книгу, как обычно – во время нудной дороги.
Только сегодня я не позволяла себе даже задремать под мерное покачивание вагона и во все глаза вглядывалась в проносящийся за окном пейзаж. Мне так хотелось разглядеть то, что когда-то восхищало меня в детстве. Потому что впервые за двадцать лет я сейчас пыталась вернуться в то светлое время.
Когда-то давно, когда трава была зеленее, небо голубее, а солнце ярче, я проводила лето у бабушки в деревне. В конце мая мама собирала мои вещи в большую сумку, в которую я и сама могла бы поместиться, и везла меня на электричке к бабушке. Папа постоянно был занят на работе, поэтому путешествовали мы обычно вдвоём. Взрослые люди с серьёзными лицами, озабоченные собственными проблемами, о чём-то переговаривались, и вагон был наполнен жужжанием их голосов. Я же прилипала носом к окну и провожала глазами каждую берёзку, каждый дачный домик, каждое озерцо или болотце, мимо которого проносилась электричка.
Голос машиниста хрипел через микрофон названия станций. Тогда мне казалось, он специально говорит так, чтобы я ничего не поняла, и я переспрашивала у мамы:
- Какая это станция? Что сказал дядя?
А мама только отмахивалась:
- Каждый раз ты одно и то же спрашиваешь, уже давно пора запомнить.
Или:
- Ой, ничего. Мимо своей станции не проедем.
Я не обижалась – мама вечно была устала и чем-то озабочена. Конечно, ей мало было дела до моих бесконечных вопросов, тем более что со временем я всё же научилась понимать то, что говорил машинист.
Мне оставалось только смотреть в окно. Сколько было радости, когда мимо проносились цветущие поля или прудики, по блестящей глади которых деловито сновали утки или гуси. Самое большое ожидание – это ферма, мимо которой проходила железная дорога. В удачные дни я успевала разглядеть лениво жующих жвачку коров, а один раз даже самую настоящую живую лошадь! Лошадь была худая и грязная, она лениво отмахивалась хвостом от мух, но мне казалась самой красивой, ведь я видела её вживую, по-настоящему, а не в фильме по телевизору.
От нечего делать я считала станции, столбы линии электропередач, дачные домики, лужи – да вообще всё, что попадалось на глаза. И хотя дорога занимала чуть больше часа, за этот час я успевала устать так, как не уставала, бегая целый день без передышки.
Наконец мы выходили на узкую длинную платформу с выщербленным асфальтовым покрытием, и нас сразу накрывала летняя духота. Теперь нужно было успеть на автобус, который довёз бы почти до места.
Автобус всегда был набит битком, и часто маме приходилось ставить сумку с моими вещами на колени, а мне сидеть на этой сумке. Я сама себе напоминала Машеньку из сказки «Маша и медведь», потому что с такого постамента видно было далеко даже через чужие головы. Так и хотелось пригрозить неведомо кому «Высоко сижу, далеко гляжу». На кочках автобус подпрыгивал, а вместе с ним и я на своём «троне». Мама же морщилась и просила не вертеться.
Тогда я понимала, что ей тяжело или, может, неудобно, и слезала. Прижималась к её плечу и вздыхала, что выросла слишком тяжёлой. Мама прижималась щекой к моему лбу и тоже вздыхала, а сердобольные бабушки тут же начинали требовать неведомо от кого «уступить дитю место». Но никто не уступал, потому что молодёжи в автобусе не было, а сами бабушки подниматься со своих мест не желали. Они только жаловались друг другу на духоту и на то, что водитель точно безрукий или двоечник и «словно дрова везёт».
Я знала, что если бы не я и не сумка, мама от станции прошла бы пешком через лесок и поле и была бы на месте. Так делала вся молодёжь, чтобы не толкаться в автобусе. Но тащить с собой сумку слишком тяжело, поэтому приходилось терпеть.
Но вот и последний этап нашего путешествия – накатанная через поле дорога, по которой мы медленно шли пешком. Медленно, потому что мама часто останавливалась, передыхая и встряхивая руками. Хорошо, если догонял кто-то на попутной машине. А так полчаса мы ползли до деревни. И за это время я успевала набрать огромный букет для бабушки.
Когда стала постарше, то помогала маме. Мы брались за разные ручки сумки и несли её вместе. Но я обязательно требовала остановиться, чтобы нарвать цветов. Мама смеялась, утверждая, что бабушка этот веник лучше бы пустила на заварку для чая или на корм курам. Но я-то знала, что такой подарок будет бабуле приятен – это наша с ней такая традиция, и она наверняка уже приготовила банку вместо вазы, в которую и поставит мой букет.
А чаем бабушка нас всё равно напоит – душистым, из самовара, с баранками и блинами, с медом или вареньем. Это уже была её личная традиция – любого гостя поить чаем. Улыбнётся со словами «То-то Мурка всё утро на окошке гостей намывала» и позовёт смотреть курочек, или кроликов, или поросёнка, которого откармливали к осени её соседи.
Но традиции пришёл конец, когда мне исполнилось пятнадцать. Это было первое лето, когда я отказалась поехать в деревню. После девятого класса я надумала поступать учиться в колледж, и мне нужно было готовиться к экзаменам. А вечером мы с подружками то бродили по городу, то бегали на танцы.В голове уже были мальчики и первая любовь, и совсем не осталось места для бабушки, которая – со слов мамы – всё ждала меня с традиционным букетом полевых цветов.
И вот спустя двадцать лет и два разочарования в личной жизни я вновь еду знакомым с детства маршрутом, узнавая и одновременно не узнавая проносящиеся мимо места. Поля позарастали кустарниками. Некоторые прудики затянуло болотной травой. Здания фермы превратились в руины. Дачные домики разрослись до особняков. Всё изменилось, только электричка за двадцать лет не стала ходить быстрее.
На станции поджидал автобус – современный, многоместный, с кондиционером. И бабушки, торопящиеся занять в нём места, недовольно бурчали:
- Опять все кости продует, растираться придётся.
А на каждой кочке добавляли знакомое с детства и едва не позабытое «словно дрова везёт».
Я специально поехала на автобусе, чтобы воскресить в памяти все детские впечатления, хотя и знала короткую дорогу через лес, мама давно мне её показала. И от этих слов про дрова хотелось засмеяться – ничего не изменилось!
До бабушкиной деревни всё также пришлось идти через поле пешком. Автобус до неё по-прежнему не ходил. И хотя прошло несколько попутных машин, я упрямо шагала сама, по старой, забытой уже традиции собирая цветы. Было уже время ромашек, колокольчиков и мышиных горошков, розового клевера и лиловых гвоздик. Мой букет становился всё наряднее и объёмнее, пока я сама себя не остановила. Ведь важно не количество, а традиция и то, что я о ней помню.
Но вот и первые покосившиеся от времени заборы заброшенных домиков. К сожалению, многие наследники забирали стариков из деревни в город и больше никогда сюда не возвращались. Дома же постепенно ветшали и приходили в негодность, придавая воспоминаниям моего детства унылый вид.
В этот момент я сама себе пообещала, что никогда так не поступлю с бабушкиным домом. И, может быть, однажды тоже переберусь сюда, заведу кошку, собаку и десяток кур и буду ждать на лето внуков с душистым чаем из самовара.
Калитка во двор уже была распахнута, словно бабушка ждала гостей.
На крылечке попыхивала дымом труба самовара. Бабушка, прикрыв глаза, сидела на лавочке, поглаживая кошку, свернувшуюся у неё на коленях клубочком.
В детстве она мне казалась очень старенькой, но только сейчас я поняла, что бабушке уже действительно много лет. Наверное, ей непросто было жить в деревне, хотя папа с мамой провели в её дом газ и воду из скважины. Только на все уговоры переехать в город бабушка отвечала отказом. И сейчас я ей была за это благодарна – за то, что я до сих пор могла почувствовать себя маленькой девочкой, приехавшей к бабушке на лето. За то, что несмотря ни на что она продолжала нас ждать.
- Привет, бабуля! Как долго я здесь не была! А это цветы для тебя. Я сама их собирала. Смотри, какой у меня букет получился!
В горле собрались слёзы от этих слов – и от её ответа.
- Олечка, деточка! – улыбнулась бабушка, словно и не дремала мгновение назад. – Поди, проголодалась и устала с дороги. А я уж и самовар согрела. То-то Мурка всё утро на окошке гостей намывала.
***
Страница автора на сайте «ПродаМан»: https://prodaman.ru/Eaterina/books
ЧАСТЬ. ЧЁРНЫЙ ЦВЕТОК. АТА-ТА-ТА
Оглянитесь вокруг. Что вы видите? Мир, такой огромный, понятный и общепринятый.
Такой современный и абсолютно не верящий в то, чего не может принять. Но что, если я скажу, будто за пределами близорукого понимания у него существует иная грань и сейчас у вас появится шанс приоткрыть таинственную завесу? Заглянуть по ту сторону разделяющей нас стены? Тогда вы поймете: ваш излюбленный мир так и остался грязным, ржавый, жестоким и нечестивым стойлом давно забытого средневековья. Вы привыкли к его порочности и не хотите замечать ничего дальше собственного носа. Что же, так и быть, я пролью свет или напротив – мрак, кому как будет угодно, на реалии нашего земного существования. В моих повествованиях не будет фамилий и настоящих мест, но вот сами истории… Истории, рассказанные мной – чистая правда, случившаяся, быть может, где-то совсем рядом с вами.
Для начала представлюсь. Сделать это легко. Не придется выдумывать даже имя. У таких, как я его попросту нет. Зато есть множество прозвищ, большинство из которых скажут обо мне главное. Одни предпочитают называть нас чистильщиками. Другие мясниками или могильщиками. Третьи цивилизованно кличут ликвидаторами или палачами. А для кого-то мы просто киллеры и хладнокровные убийцы. Все зависит от того, с какого берега обращаются. Но из всей ватаги неприглядных наименований, я предпочитаю официальную версию – Пограничники или Искушаемые. Да, да! Вы не ослышались, и я не солгала. Каждый из перечисленных ярлыков говорит за себя. Мы те, кто делает Землю чище. Кто не боится опасности и не выбирает сторону. Те, кто вечно балансирует на тонкой грани добра и зла. Мы не можем уйти к свету и окончательно встать на защиту смертных, но и кануть в пропасть тьмы, дабы не превратиться в худших из тех, от кого вас так усердно оберегаем, не имеем права. Так что отныне, для вас, я – Искушаемая.
Но хватит обо мне, перейдем к первой повести, и пусть она покажется вам не столь страшной, сколь леденящей душу. Назовем ее: «Сказ о потерянной Золушке».
***
Где-то, в одном из крупных городов необъятного земного шара, жила одна счастливая семья. Состав ее был банален: отец, мать и их ненаглядная красавица-дочь Меланта.
Мужчину звали Златан, и был он преуспевающим, обеспеченным, а главное широко известным мирской публике бизнесменом. Как и полагается богатому джентльмену, он был вхож в высокие правительственные круги, обладал непререкаемым авторитетом среди партнеров и конечно завоевал глубокое уважение простого народа. Не важно, что первое он получил благодаря покладистому договорному характеру. Второе – нечестной игре и жесткими, зачастую гнилым, действиями. А третье, являясь владельцем большинства предприятий в городе. Главное вес и популярность Златан имел колоссальные.
Его благочестивая жена Илария являлась не менее популярным персонажем в городе. Правда свою репутацию женщина заслужила добротой и безграничной щедростью. В многочисленных интервью она убеждала всех и каждого, что в жизни должны иметь место лишь три основные вещи: забота о детях, счастливы брак и любовь к ближнему. Прекрасная леди так часто упоминала об этом, что вскоре в банальную байку поверила сама. Следуя собственному совету, она лично занялась воспитанием очаровательной дочурки. Затем постаралась сделать все возможное, чтобы максимально обустроить домашний очаг и окружить возлюбленного мужа страстью и лаской. И как итог, не получив ожидаемого результата, с отверженной бескорыстностью бросилась в благотворительность и меценатство.
Как бы типично не выглядели поступки скучающей богачки, надо отдать ей должное. Жертвуя на все без разбора: церквям, приютам, больницам и беднякам, хотя последних всегда считала самих повинными в несладко сложившейся жизни, – женщина искренне полагала, что замаливает страшные грехи. Возвращает грязные долги обожаемого Златана перед совестью и высшим судом. Вымаливает семье прощенье.
Со временем Илария так привыкла отдавать себя обществу, что, глядя на несчастных страждущих, перестала бояться смерти. Все чаще она отправлялась туда, где для надежды не было места. Ухаживала за обреченными, не чуралась заразных, сочувствовала умалишенным, навещала приговоренных к смерти. Проводила с ними чаепития и благотворительные вечера, заботясь даже о брошенных порочных душах.
Что же до дочери несравненной пары: девочка росла в мире и согласии. Взрослеть в великодушном, добросердечном, любящем, а главное обеспеченном семейном кругу было одно удовольствие. Маленькую принцессу ждало великолепное будущее. Отличная школа, университет, работа, лучшая партия в мужья. Одним словом, сказочная судьба, что нам с вами и не снилась.
Но одним чудесным утром все изменилось. Завтракая на огромном балконе загородного дома, расположенного в пышном сосновом лесу, подальше от суетного города и посторонних глаз, Златан, по заведенному обычаю, решил поделиться с женой последними новостями насыщенной общественной жизни.
– Представляешь, нежный одуванчик, вчера утром на работу не явилась моя верная Агриппина!
– О нет! Что же случилось с твоим личным секретарем?! – в сердцах воскликнула женщина, хватаясь за порозовевшие, идеально гладкие щечки. – Надеюсь, это не возраст сказывается. Она исключительный сотрудник.
– Жаль расстраивать, но все гораздо хуже. Бедолага, неожиданно для всех, подцепила какую-то малоизвестную болезнь. Весьма заразную и смертельно опасную. Вот раздумываю, не стоит ли, ради безопасности Меланты, вызвать бригаду врачей. Пусть продезинфицируют дом. Как считаешь? С офисом я так и поступил.
– Успокойся, дорогой. Где я только не бывала и с какими недугами не сталкивалась, – нежно заглядывая в глаза мужа, убедительно проверещала Илария. – Если бы эта дрянь была столь заразна, мы бы давно лежали рядом с бедняжкой Агриппиной. Хорошо, что ты рассказал о ее недомогании. Надо послать букет цветов и корзину фруктов.
– Конечно. Все что посчитаешь нужным. Главное не ходи к ней сама!
– Милый, не переживай. Я видала и не такое. Все будет хорошо.
– Как знаешь, – быстро сдался собеседник, возвращаясь к тарелке с сырными булочками.
– Как же ты теперь справляешься без помощницы? – поинтересовалась заботливая жена, не дав Златану размазать подготовленный кусок масла.
– Как ни странно, но бездельники из отдела персонала умудрились в кратчайшие сроки подобрать мне идеальную кандидатуру: умную, строгую, исполнительную. В общем, в новом секретаре собрано все, что я так ценю в людях. Правда есть маленький нюанс, который тебе, возможно, придется не по вкусу, – тепло улыбнувшись, мужчина посмотрел на верную спутницу и ласково положил на ее ладошку свою руку.
– Она молода и красива? – поморщившись, спросила Илария.
– Почти. Эта дама не так юна, как тебе могло показаться, но и не в возрасте, как ее предшественница. Она наша ровесница. Но прежде, чем ты проявишь недовольство, у меня есть весомый аргумент в защиту Хедны. Иначе я незамедлительно отказал бы ей в вакансии. Она вдова и одна воспитывает двух восхитительных дочурок. Корнелия на пару лет старше нашей ненаглядной Меланты, а Василина на год младше.
– Почему ты сразу не начал с главного? Какая сильная женщина! В одиночестве тащит заботу о двух малютках. После того, что ты поведал, – деловито заявила хозяйка дома, – не смей ей отказывать! Я не только не стану препятствовать, а наоборот, горю желанием скорее познакомиться и выразить новенькой уважение! Загляну к тебе на неделе и пожелаю ей удачи.
– Если ты настаиваешь… Спасибо, любимый одуванчик! Ты как всегда невероятно добра! Не буду скрывать, Хедна мне приглянулась.
***
Горя искренне-светлым желанием познакомиться с только что принятой помощницей, Илария, как и обещала, заскочила в главный офис мужа уже на следующее утро. К глубокому разочарованию и неожиданно проснувшейся ревности, новенькая оказалась впечатляющей особой: чертовски красивой, высокой, стройной брюнеткой с хитрым умным взглядом и коварной улыбкой. Испытывая мгновенно родившиеся в душе взаимное отвращение и неприязнь, женщины мило поулыбались друг другу, пожали руки, как того требовало приличное общество, обменялись любезностями и незамедлительно разбежались каждая по своим делам. Хедна – заглядывать в рот обаятельному начальнику, на которого давно положила дьявольский зеленый глаз, а Илария, не послушав мужа, к пожилой, зараженной странным вирусом, секретарше. Всего через несколько часов после посещения больной, многострадальная жена Златана слегла с высокой температурой. Покрытая уродливыми гигантскими волдырями по бледной, ближе к синюшной, коже, она, не выходя из лихорадочного бреда, все время причитала об одном:
– Как такое возможно? На мне был защитный костюм и куча прививок! Чем я согрешила? Почему не помогло? Я старалась делать людям добро. За что меня забирают? Я лучший представитель человеческого рода. Так не должно быть! Ведьма сжила меня со свету! Она уморила мое прекрасное здоровое тело гнусной дрянью. Погань! Погань! Сжечь ее. Пусть праведный костер пощекочет ей кости! Придет и твое время, дрянь! Тебе не отвертеться!
Снова и снова несчастная повторяла страшные слова, пугая и мужа, и дочь. Убитый горем Златан, боясь заразиться сам и обречь на адские муки единственную дочь, недолго думая, принял наиболее разумное решение. В тот же вечер он сдал Иларию в лучшую лечебницу, где та, выплевывая сгустки черной крови, скончалась через пару дней. Мужчина был безутешен. Он плакал день и ночь, словно брошенный родителями ребенок, а его десятилетняя наследница, замкнувшись в себе, напротив не проронила ни слезинки. Она лишь дико таращилась сначала на гроб матери, затем на ее могилу, а после, заперевшись в комнате, на фотографию в дорогой сапфировой рамке.
Шли дни. Время лечило, но не Меланту. Медленно угасая, девочка никак не могла найти в себе силы проститься с усопшей и вернуться в мир живых. В яростном желании помочь пережить испытанный стресс, отец часами торчал возле ребенка, стараясь разговорить и привести ее в чувство. Но чем больше времени проводил с малышкой, тем чаще девочка стала пугать. Бесконечно бормоча о жутких вещах, Меланта будто слышала голоса, нашептывающие ей о скорой смерти. Златан так устал от бредней расшатанной психики неуравновешенного ребенка, что вскоре принялся искать отдушину в других местах. Пока, наконец, единственным пристанищем измотанной души не стала убогая квартирка великолепной Хедны.
Вовремя подставив соблазнительное плечо, секретарша великодушно поддержала мужчину и, спустя пару недель, у парочки завязался бурный роман, моментально переросший в нечто большее. С каждой минутой, проведенной в объятьях неотразимой брюнетки, отец все быстрее забывал о страданиях родного ребенка, заполняя освободившееся в сердце пространство новой пассией и ее двумя, безупречно милыми, дочерями. Через несколько месяцев после кончины Иларии, Златан благополучно женился на Хедне. Он был так занят собственным счастьем, что окончательно вычеркнул Меланту из памяти. А вспомнив о ней на краткий миг, не нашел ничего удобней, чем просто однажды заявить:
– Мой драгоценный темный цветок, жизнь не стоит на месте. Я всегда буду хранить память о нашей доброй Иларии, но я еще слишком молод, чтобы провести отведенное время в одиночестве. Да и статус холостяка в бизнесе и моем положении не приветствуется. Так что вот тебе новая мать. Слушайся ее и уважай, – наставительным тоном поучал мужчина, – и тогда, надеюсь, она тебе ответит тем же.
Подняв недружелюбные волчьи глаза на мачеху, девочка тогда впервые сделала то, о чем с наслаждением вспоминала всю оставшуюся жизнь. Зарычав, как дикий зверь, она накинулась на женщину, злобно крича во все горло:
– Ты убила маму! Ненавижу тебя. Будь проклята! – орала Меланта, с неистовым наслаждением выдирая иссиня-черные, густые волосы Хедны. – Голоса… Они повсюду. Преследуют меня. Ходят по пятам, исчадия ада! Они хотят похитить мою чистую душу и бросить ее в бездну, чтобы она горела в вечном пламени темного царства! Но я не сдамся! Вот увидишь. Вам меня не одолеть! Я убью тебя и твоих поганых отпрысков! Убью, убью!
***
– Любимый, – тем же вечером, елейным тоном, завела разговор с новоиспеченным мужем Хедна. Внутри у нее горело пламя ярости, но внешне она была само очарование. – Я понимаю твою боль. Родное дитя потеряло близкого человека, мать. Но ее поведение похоже на сумасшествие. От девочки нужно избавиться. Она чуть лысой меня не оставила, – нахмурилась женщина, поправляя порядком поредевшие лохмы. – Корнелия и Василина не могу расти под одной крышей с психически нездоровым ребенком. Нельзя допустить их общения. Безумное создание необходимо изолировать. Закрыть в специальной больнице.
– Следи за языком, женушка. Меланта моя родная дочь, – сурово сводя брови, напомнил Златан зарвавшейся брюнетке, – и будет жить с нами, пока я сам не решу, куда и зачем ее отправить. Бедолага никак не отойдет от смерти Иларии. В этом причина ее страданий. Девочке нужно время. В конце концов, она наследница империи, которую я с таким трудом создал!
– Но теперь у тебя есть мы… – заискивающе прошептала новая хозяйка.
– Вы?! Пока у нас нет общего ребенка, Меланта останется единственной полноправной преемницей моего состояния, – горячо прохрипел мужчина. – Слыша подобные речи, подозрительные мысли рождают сомнения. Неужели ты и в самом деле вышла за меня из меркантильных побуждений? Ради денег и положения в обществе?!
– Не говори глупостей, – Хедна легко вспорхнула с белоснежного, местами позолоченного пуфика, и подлетела к мужу. Обольстительно расстегивая невесомый пеньюар, она томно зашептала ему на ухо: – Ты же знаешь, как сильно я тебя люблю. Просто хочу предупредить. Психическое здоровье – вещь сложная. О нем стоит позаботиться заранее, пока девочке не стало хуже. Неужели ты не видишь, как она больна? С нормальными людьми голоса в голове не ведут дебаты, – опускаясь перед мужчиной на колени, брюнетка, словно кошка, принялась ласково тереться об его широко расставленные ноги. – Мы должны помочь твоей дочери. Предпринять хоть что-то ей во благо, – промурлыкала Хедна, глядя прямо в глаза любовника. И прежде, чем тот снова стал возражать, кинулась жадно, с наслаждением, целовать все, что попадалось на пути, медленно приближаясь к заветной цели.
– Ты серьезно полагаешь, Меланте нужен доктор? – закатывая от удовольствия глаза, прохрипел Златан. – Признаюсь, я неоднократно подумывал нанять специалиста, но все откладывал. Думал, она справится.
– Боюсь просто мозгоправа уже недостаточно. Для всех будет безопаснее поместить бедняжку в закрытое учреждение. Там ее подлечат и профессионально помогут пережить потерю.
– Тебе не кажется, что, отправив дочь в психушку, я существенно наврежу карьере?
– Будет хуже, если мы оставим ее среди нормальных и позволим сходить с ума дальше. Только представь обезумевшую девочку на деловом приеме. Вопросов у партнеров возникнет только больше.
– Но я не могу поступить, как последняя мразь и просто отмахнуться от родного чада.
– Тогда давай закроем ее здесь, в одной из дальних комнат. Наймем лучшего врача. Обеспечим уход. Глядишь, в скором времени ребенку станет лучше. А главное о ее болезни никто не узнает. Теперь замолчи и займись мной. Пора поработать над наследником. Ты же этого хочешь?
– Да, детка, да! – задыхаясь от желания, пробормотал Златан, притягивая красавицу-жену и мигом забывая обо всем на свете.
***
Прошло одиннадцать долгих лет. Многое изменилось в судьбах людей, о которых идет повествование. У Златана с Хедной, не без особых усилий последней, на свет появился сын – Бальво. Пара была безумна рада пополнению, но счастье оказалось недолгим. Через год у ребенка диагностировали серьезное психическое отклонение. Лучшие доктора оказались бессильны помочь. Они только добили, впавших в депрессию родителей, сообщив ужасное известие: с годами болезнь будет все больше прогрессировать. Упорно сражаясь с недугом малыша еще год, отец и мать, в итоге, сдались. Заперев мальчика со сводной сестрой в отдаленных комнатах особняка, они окончательно опустили руки и предпочли оставить ненужных отпрысков на попечение нянь, сиделок и еженедельно наведывающихся врачей. Так, благополучно забыв о существовании уже двоих детей, не заглядывая к ним даже по праздникам, пара с чистой совестью продолжила жить дальше, выкинув из головы случившееся, как страшный сон.
Как только Хедна поняла: дарить очередного наследника мужу она не собирается, – мужчина неожиданно для всех скончался. На сей раз смерть принесла ни странная хворь или несчастный случай, а банальное убийство. Ненасытная до власти, себялюбивая, горделивая женщина, коей на самом деле являлась вторая жена преуспевающего бизнесмена, еще до замужества знала, что богатства будут принадлежать лишь ей. Оставалось подтолкнуть муженька, не навлекая на себя подозрения, в сторону гибели и пожинать плоды. Неотступно следуя плану, она уговорила покорного супруга ввязаться в грязные делишки, на деле оказавшиеся опасным поприщем, и подвела того к черте. Перейдя дорогу кому-то очень важному, Златан тут же оказался под прицелом профессиональных киллеров. Спустя три месяца после бесчеловечного отказа от собственного сына, мужчину, будто в наказание, безжалостно застрелили. Не успев сойти с трапа, вернувшегося из-за границы личного самолета, он замертво свалился с аккуратной дыркой во лбу.
Юная Меланта, ставшая наконец понемногу выходить из призрачного кокона и спокойно уживаться со стрекочущими в голове сверчками, в последнее время предусмотрительно велевшими о них помалкивать, вновь впала в безумство. Набросившись на мачеху с яростными обвинениями в смерти отца, она с неподдельным удовольствием раздирала негодяйке лицо и вырывала волосы. Но теперь девочка осталась одна, и защищать от озлобившейся Хедны ее было некому. Разгневанная женщина, закрыв ненавистное дитя в самой темной комнате дома, целую неделю с наслаждением слушала вой маленького осиротевшего волчонка. Ликуя и наслаждаясь жизнью, она уже собиралась избавиться от бедолаги, до кучи сбагрив несносного, вечно ноющего и дергающегося в конвульсиях сына, поместив обоих в глухую психушку, но тут, зловещие планы вдовы разрушил один весомый документ.
Златан был ослеплен чарами новой жены, но не был идиотом. После рождения первенца он пообещал женщине переписать имущество на малыша. Но болезнь сына заставила его переосмыслить будущее. Тайком он составил завещание, где, несмотря на психические отклонения родных детей, все блага доставались исключительно Меланте и ее младшему брату. В случае же смерти или передачи одного из них в специальные учреждения, все состояние автоматически распределялось по благотворительным фондам, как дань добросердечной Иларии.
Злодейка, давно мечтавшая завладеть богатствами мужа и лично возглавить крупнейшую фирму страны, была вне себя от бешенства. Однако быстро поняла, что истерика делу не поможет. К тому же, на спасение женщины, в бумаге имелась одна существенная оговорка. Пока она заботилась о больной дочери усопшего и их общем сыне, в распоряжении Хедны оставалось все то, что она так жаждала заполучить: огромный дом, основной пакет акций, загородное имущество и щедрое ежемесячное пособие на содержание Меланты и Бальво. Решив, что временно готова довольствоваться и этим, вдова так и осталась покровительницей постылой падчерице и нелюбимому отпрыску.
Спустя полгода после гибели Златана, его невменяемая дочь, словно очнулась после долгого сна. Придя в себя, девочка заверила ненавистную мачеху, что чувствует себя намного лучше, не слышит больше голоса и обещает быть послушной благодарной падчерицей. Она даже уговорила позволить ей вернуться к прежней жизни и самостоятельно посещать врача, взамен пообещав заботиться о брате. Все еще не теряя надежды загрести сокровища погибшего супруга, Хедна снизошла до приемыша и разрешила делать что угодно, главное не попадалась ей и дочерям на глаза. Еще через пару месяцев, пройдя долгую дорогу унижений и жестокого бичевания, Меланта добилась нового поощрения – учебы. Нет, ей не позволили ходить в элитную школу сводных сестер, но дали возможность посещать закрытый колледж для умственно отсталых. Чисто из злобного презрения и нелюбви. Чтоб мерзкая девица не забывала мышиного статуса в чужом доме. Так они прожили вместе еще восемь долгих, мучительных лет, пока однажды все не перевернулось с ног на голову и испуганная Хедна не прискакала ко мне.
***
– Чего тебе? – поинтересовалась я, наблюдая, как шикарная брюнетка нагло подсаживается за мой круглый неопрятный столик. Голову сковала чудовищная боль, камнем свалившаяся после очередного запоя, но все же я не отказала себе в удовольствии заметить, сколь поразительно мерзко сочетались вычурные брильянты и дорогущая брендовая одежда пришедшей с дешевым ресторанчиком, где мы находились.
– Полагаю обмен любезностями не обязателен. Я знаю, кто ты. Чистильщица! – не стесняясь, перешла богачка к делу. Ей явно не нравилось ни место, ни окружение, в которое она попала, а брезгливо сморщенное лицо говорило о желании побыстрее закончить беседу и покинуть грязный, не достойный присутствия светской дамы, хлев. – Я пришла сюда, чтобы ты убрала за мной грязь.
– Кричи громче, а то не все меня признали, – съязвила я, с нарастающим любопытством наблюдая за надменной рожей посетительницы. – Во-первых, я ни за кем ничего убирать не стану. Во-вторых, хочешь, чтобы я выслушала твою скучную историю, называй меня как положено. И, в-третьих, не забывай, просить пришла ты, а не наоборот. Так что капелька уважения в нашем, пока еще возможно имеющем шанс состояться, диалоге не помешает.
– Как тебя не назови, смысл останется тот же.
– Будто ты его понимаешь.
– Какое отношение к моей проблеме имеют дурацкие прозвища? – психанула женщина, нещадно потея на нервной почве. – Ты должна мне помочь и точка!
– Я, вероятно, буду самым не оригинальным человеком на свете, но глядя на твой высокомерный вид, не удержусь и скажу: я никому ничего не должна. Даже своей совести. Уходи. Ради тебя я и пальцем не пошевелю, – спокойно вернувшись к обеду, отрезала я и ее, и заодно солидный кусок мяса.
– Какого хрена? Ты только что обещала выслушать! Держи слово, могильщица.
– Я не даю обещаний и не нарушаю слов. Никогда. У меня было два условия: обращаться правильно и говорить уважительно. Ты не выполнила ни одного. Разговор окончен. Свободна. Кыш, – я небрежно замахала на собеседницу рукой, словно изгоняя назойливую муху.
– Как ты смеешь говорить со мной в подобном тоне?! Несчастная алкоголичка, – взбесилась дама в роскошном одеянии. – Да от тебя за три версты веет дешевым пойлом! Тоже мне Пограничник!
– Еще одно очко не в твою пользу. Так ты скоро уйдешь в глубокий минус.
– Кончай юморить. Кто, если не ты обязан вытащить мою задницу из случившегося дерьма.
– Ты глухая или тупая? Не слышишь или не осознаешь? Да, мой долг поддерживать баланс между мирами, но я имею полное право выбирать себе работу сама. Достаточно было одного взгляда, чтобы принять решение. Ты не входишь в число тех, кому я добровольно захочу помогать.
– В таком случае объяснись. Чем я тебе не угодила?
– Серьезно? – оторопело уставившись на зарвавшуюся нахалку, возмутилась я. Но, быстро поняв, что та редко в жизни получала отказ, ехидно рассмеялась. – Оооо, да у тебя всегда все шло настолько хорошо, что ты ни разу не обращалась ко мне подобным. Даже на секунду стало любопытно, что такого ты натворила, с чем не справилась сама.
– Я…
– Не важно. Сказала же, всего на секунду. А теперь вали отсюда!
– Ты не имеешь права отказать! Я – Просящая! – захныкала брюнетка, будто капризный маленький ребенок. – Твоя прямая обязанность подчищать то, что сделали такие, как я – представители высшего мира! Жалкие никчемные людишки ни о чем не должны догадываться.
– И ты еще спрашиваешь, почему я не хочу с тобой связываться? Я – Пограничник, а не чей-то раб. Мне выбирать возьмусь я за дело или нет. Лично ты можешь искать другую кандидатуру!
– Я сгною тебя, полукровка! Ты не представляешь, кому отказываешь!
– Напугала. Думаешь, раз ты одна из высших, то я не пойму кто ты и не прочту прогнившую душу? Я вижу твое истинное имя, ведьма. А вот у меня его нет. Ты ничего обо мне не знаешь и не способна навредить. Иди, стращай кого-нибудь другого.
– Ладно, – вмиг утихомирилась колдунья. – Хочешь, чтоб я умоляла? – обессилено опуская плечи, она тяжело вздохнула и испуганно вытаращила зеленые лукавые глаза. – Тогда я буду умолять. Может, у тебя нет имени, зато есть слава. В нашем мире тебя уважает каждый. Уж если кто и может спасти мою шкуру, так это ты, а не дилетанты, оставшиеся среди вас в живых. Заклинаю, избавь меня от напасти!
– Так я же алкоголичка, забыла? А ты одна из сильнейших ведуний округа. Так помоги себе сама.
– Унижалась бы я перед тобой, если б могла справиться самостоятельно. Ситуация вышла из-под контроля. Сама того не понимая, я натолкнусь на Спящую!
– На «Спящую» говоришь? Уверена? – немного подумав, я все же решила выслушать рассказ посетительницы. Вальяжно развалившись в кресле, я снисходительно разрешила: – Так и быть. Вещай то, ради чего приперлась.
***
– Теперь понимаешь, почему я обратилась именно к тебе? – задыхаясь от нахлынувших эмоций, выпалила Хедна в конце многолетней истории.
– Пока не до конца, но догадываюсь, к чему клонишь. Одно поражает. У тебя совсем нет души? Ты сжила со света первую секретаршу и жену Златана, да и его самого, насколько я вижу, отправила к праотцам, но и глазом не моргнула, рассказывая об этом. Совесть не мучает? Любите же вы, колдуньи, распоряжаться чужими судьбами. Так может все просто: настал час расплаты? По-моему, ты страдаешь заслуженно. Родила ребенка, лишь бы заполучить состояние, а затем бросила его, как ненужную вещь, – с отвращением выплюнула я в прямом и переносном смысле. – Подлая сука. Хотела избавиться от несмышленого создания. Мальчик болен. Заботься ты о нем, дари любовь и ласку, глядишь, он и поправился бы. Все-таки сын сильной ведуньи!
– Не надо обвинять меня в равнодушии! Я, как порядочная мать, испробовала на Бальво все доступные заклинания. И ничего, слышишь, ничего не изменилось! Несмотря на то, что я одна из высших ведьм, с природой не поспоришь. Если она что-то решила – это окончательно! Тебе ли не знать. Признаю, я опустила руки и забыла о порченом отпрыске, но мне не жаль. Рано или поздно он все равно умрет. Так будет легче пережить потерю, – женщина картинно смахнула единственную слезинку и бодро понеслась дальше: – Забудем про пацана. Дело не в нем, а в проклятой девке! Уверена, произошедшие следом события, полностью ее заслуга!
– По-твоему, Меланта – Спящая. Но с чего такие выводы? Неужели Илария была колдуньей и, зная это, ты все равно полезла на чужую территорию, не заботясь о последствиях?
– Конечно, нет! Я и не подозревала, что мать проклятой твари – одна из нас. Я осведомлена обо всех ведьмах в своем регионе. Почему глупая курица столько лет о себе не заявляла – не понятно. Еще менее ясно, зачем безмозглая дура с детства подавляла силы Меланты.
– Судя по твоему рассказу, женщина радела за чистоту душ своего семейства. Полагаю, это и послужило причиной молчания и отказа от проклятой сущности. Ну а мнения детей в подобных ситуациях никто не спрашивает. И все же, ты прожила бок о бок с ребенком одиннадцать лет. Как можно было проглядеть в ней Спящую? Жадность и коварство тому виной. Деньги и власть затуманили твой разум. С другой стороны, – не удержалась я, чтобы не съязвить, – ты отослала детей подальше от себя. Практически не видела их. Вот и не заметила очевидного.
– Каюсь! – взорвалась на всю забегаловку Хедна. В бешенстве она вскочила с грязного стула и с разъяренным видом набросилась на меня. – Это ты хочешь услышать?!
– Это, – с ледяным равнодушием подтвердила я. – Ну отделалась ты от соперницы, а ребенок ее чем помешал? Не просто так в голове девочки голоса блуждали. Наверняка твоя работа.
– Я лишь хотела упечь малявку в психушку и тем самым лишить наследства.
– Так от чего же она так и не свихнулась? Пусть Меланта – Спящая, но она ведьма. Я еще не слышала, чтобы наветы одной колдуньи никак не влияли на другую. К тому же, в то время сиротка была еще так юна, что, вряд ли бы ответила. Теряешь хватку?
– Не знаю, – сердито пробубнила брюнетка, исподлобья бросая ненавистные взгляды. – Видимо мать успела наложить на чадо защитные заклятья. Мразь была не так сильна, как я. Вероятно, они подействовали не сразу и лишь со временем развеяли наложенные чары. Не скрою, через полгода после появления сына, я вновь попыталась свести Меланту с ума. И вначале мне успешно это удавалось, но чем старше становилась падчерица, тем больше на нее приходилось тратить сил. Я решила, она не стоит моего внимания, расслабилась и все пустила на самотек. И тут случилось это…
***
Как только Меланте стукнуло двадцать один, она вдруг решила, что освободилась от гнета мачехи и наконец-то вправе распоряжаться судьбой сама. С голосами девушка давно примирилась и, беспрекословно следуя их советам, больше ни единой душе не рассказывала о странном соседстве в голове. Бестелесные друзья ей помогали, желали только добра и потому в тот самый день подтолкнули заявиться к Хедне и поговорить о будущем.
Робко постучав в дверь роскошной опочивальни, сирота дождалась разрешения войти и, дрожа всем телом, протиснулась внутрь. К великому огорчению она застала в комнате не только ненавистную женщину, но и вечно ворчливых, враждебно настроенных, сводных сестер. Все трое взахлеб обсуждали предстоящий поход на костюмированный благотворительный вечер, где к общей радости семейства должен был объявиться молодой сын мэра, давно положивший глаз на вторую дочку ведьмы – миловидную Василину.
– Простите, Хедна! Могу я с вами поговорить? – неуверенно залепетала Меланта, боясь, что своим внезапным появлением в хозяйских покоях заслужит очередной выговор или пинок.
– Ты?! – сердито нахмурив лоб, воскликнула мачеха, то ли удивленно, то ли раздраженно передернув плечами. – Чего надо? Я миллион раз приказывала не попадаться на глаза! Но ты как паршивая овца, все время самовольно покидаешь стойло. Вон отсюда, мерзавка, а иначе…
– Мама, ну перестань! – мягко остановила женщину младшая из сестер, как две капли воды похожая на матушку. – Меня так и распирает узнать, зачем убогая пожаловала. Умоляю, удовлетвори мое любопытство! – задорно хихикнув, попросило ангельское личико.
– Чего не сделаешь ради любимого чада! – послав кучу воздушных поцелуев в сторону девочек, великодушно согласилась брюнетка. – Я готова тебя выслушать, – снисходительно заявила она падчерице, многозначительно добавив: – Скажи «спасибо» добросердечной Василине.
– «Спасибо»! Сегодня мне исполнилось двадцать один, и я смела надеяться…
– Денег нет! – гневно вращая глазами, оперативно оборвала девушку Хедна. – Твой папаша оставил слишком маленькую компенсацию. Мы с трудом содержим на нее вас с братом, чтобы еще поощрять нелепые прихоти!
– Но я лишь хотела…
– Вы посмотрите на неблагодарную тварь! – взревела старшая из девиц, вечно не довольная и чересчур умная блондинка. – Она смеет возражать моей святой матери. Человеку, приютившему ободранку в своем доме, кормившую и поившую ее столько лет! Да плевать нам, что ты там хотела!
– Мне не нужны деньги, Корнелия! – кое-как умудрилась вставить под грозное рычание родственниц побледневшая Меланта. – Напротив, я хочу избавить вас от нежелательного присутствия: уйти сама и забрать Бальво. Так мы престанем докучать вам своим печальным видом. Ради разрешения покинуть дом, я готова отписать половину наследства в вашу пользу. Нужно лишь признать меня вменяемой. Позвольте нам жить своей жизнью, и мы больше никогда не побеспокоим вас, клянусь!
Три пары удивленных глаз мигом уставились на девушку.
– Я бы задумалась над заманчивым предложением, – с недобрым блеском в глазах, прыснула Хедна, – но слишком привыкла к тому, что уже есть. Согласись, все – это лучше, чем половина. К тому же, завещание гнусного Златана составлено таким образом, что признай я тебя здоровой и способной самостоятельно принимать решения, ни мне, ни моим девочкам никогда больше не видать ни этого дома, ни фирмы, ни денег. Пусть ты хоть трижды поклянешься, что отдашь нам все! Уверена, ты прекрасно помнишь об этом факте. Так что закатай губу, черный цветок. Останешься для всех безумной до конца своей жалкой жизни! А теперь убирайся! – женщина надменно задрала подбородок и с торжествующим видом прошествовала мимо Меланты, словно той и не существовало. – Пойдемте, малышки, машина давно заждалась. До благотворительного приема у мэра осталось так мало времени. А нам еще надо успеть подобрать костюмы.
***
Стоило девушке выйти в коридор, как голоса в голове взорвались с невероятной силой:
– Убьееем! Убьееем их всех! – шипели они с отвращением и злобой. – Мы поможем. Мы спасем тебя. Ни за что не бросим одну! Отомстим, отомстим! Избавимся от гадюк раз и навсегда. Убьем их! Убьем! Убьем!
В истерике Меланта вернулась в свою комнату и, заткнув уши руками, принялась биться лбом об стену, монотонно причитая:
– Прочь! Я никого не буду убивать! Какими бы злыми не были мачеха и сестры, они моя семья!Я не могу причинить им вред! Не могу! Прочь! Прочь! Прочь!
Она упорно продолжала ранить себя до тех пор, пока по щекам не потекли алые слезы. Девушка знала: бороться бесполезно и привычно сдалась.
– Хорошо. Я дала обещание и сдержу его, – послушно согласилась несчастная, продолжая раскачиваться на холодном полу в такт капающей со лба крови. – Я сделаю, что требуется, только бы убраться отсюда подальше.
Дождавшись, когда беззаботные родственницы покинут дом, Меланта осторожно, чтоб не застукали преданные хозяйке слуги, спустилась в покои мачехи и, точно следуя указаниям в голове, легко проникла в помещение. Первым делом взломщица нашла билеты на благотворительный вечер и для уверенности, а главное меньшей подозрительности забрала их все. Она твердо знала, попсиховав, Хедна решит, что сама потеряла пригласительные и по обыкновению свалит вину на горничных.
– Старая стерва извернется, но найдет способ попасть на вечеринку, – безразлично пожав плечами, холодно заметила девица вслух, беспрекословно следуя за голосами. – А до этого пусть хорошенько понервничает и захлебнется собственной желчью!
Следующим приказом было залезть в секретный тайник ведьмы. О нем никто не знал, даже любимые дочери. Помимо мелкой наличности и важных документов, ушлая хозяйка хранила там карты и номера счетов с огромными сбережениями, сворованными и накопленными за долгие годы жизни в богатом доме.
– Бериии… Они по праву наши. Мы знаем все пароли. А остальное – в огонь! В огонь! В огонь!
– Зачем нам ее барахло? Как это поможет отомстить? – все же смиренно собирая вещи из сейфа, пробормотала воровка. – Понимаю, мы должны покарать проклятую стерву, но каким образом?
– Бал… Мы пойдем на бал…
– Попасть на торжество? Но как? Это светское мероприятие. Билеты именные! Все устроится? Хорошо, я поняла! Нам нужен лишь костюм.
В жизни мачехи и сводных сестер подобных карнавалов было много и ни один из своих нарядов они не надели дважды. Так что девушке повезло. Все, что ей оставалось: подобрать подходящий образ сразу из трех гардеробов. Увидев ее на вечеринке, никто из дьявольской семейки не должен был догадаться, кто перед ними предстал. Из гигантского шкафа молодой, красивой и вечно цветущей Василины, обладающей практически такой же точеной фигурой, как и расхитительница, Меланта стащила алое коктейльное платье без рукавов. Быстро укоротив лоснящееся шелковое полотно до мини, она превратила его в сексуально-вызывающее одеяние, способное привлечь внимание любого самца. У долговязой, крупной и несуразной Корнелии воровка позаимствовала тяжелый кожаный плащ вампирши с высоким воротом, кучей замков и крупных пуговиц. А у постылой Хедны взяла жесткий черный корсет с лицевой шнуровкой и высокие сапоги на платформе. Судя по запечатанной родной коробке, валявшейся глубоко в шмотках на передачу нищим, зажравшаяся тварь так ни разу и не надела дорогущую обувь. В итоге, на подготовку костюма у девушки ушло целых три часа, но, как оказалось, оно того стоило.
– Великолепно! – сверкая глазами, Меланта с восторгом рассматривала в зеркале свои безупречные формы. Она уже полчаса кружилась в комнате брата, наслаждаясь идеальным результатом. – Теперь вы точно заплатите за то, что сотворили с моей семьей! Бальво, тебе нравится, как получилось? Поверь, родной, я старалась ради тебя!
От переполнявшего возбуждения, красотка бросилась к безразлично смотрящему в пустоту мальчику и, крепко обняв его, тут же вернулась к отражению. Изгнание сильно сблизило ребят и, в конце концов, сводная сестра оказалась единственной, кто не отвернулся от малыша после страшного диагноза. Только она, будто почувствовав незримую связь, заботилась о нем, дарила теплоту и всегда была рядом. Девушку не злили страшные истерики больного. Ее не заботило вечно отсутствующее, ничего не выражающее, лицо и не обижало тягостное молчание. Она любила Бальво, и ей было плевать, насколько он нормален. Мальчик и сейчас сидел, тупо уставившись в экран огромного телевизора, расшатываясь из стороны в сторону. Но Меланта, не обращая внимания на припадок, все продолжала хвалиться перед ним своим нарядом. Лишь окончательно устав, она вновь бесшумно опустилась рядом с братом на колени и, нежно взяв ребенка за руку, проворковала:
– Знаю, ты не можешь ответить, но вижу: мой костюм тебе приглянулся. Спасибо, сладкий! Я очень сильно люблю тебя. Скоро мы выберемся отсюда и будем жить только вдвоем. Обещаю, я сделаю все возможное! Вот увидишь!
Чмокнув малыша в лоб, девица нехотя поплелась в свои покои. Как раз вовремя, чтобы услышать, как внизу хлопнула гигантская входная дверь. Громко охая и причитая, в гостиную ввалились мачеха и ее несносные дочери.
Как и было обещано, все неожиданно устроилось, само собой. Носясь по дорогущим бутикам, по странному стечению обстоятельств, старшая из сестер застряла ногой в эскалаторе. И только ценой невероятных усилий кропотливой мамаши, быстро нашептывающей заклятья, Корнелия отделалась легким испугом и поломанной в нескольких местах ногой.
***
Следующим вечером Меланта вылезла через окно своей спальни и, бесстрашно спустившись со второго этажа по козырьку и выступам, благополучно оказалась на улице. Воспользовавшись украденными деньгами, она вызвала такси и без труда добралась до дома мэра. Предъявив на входе приглашение на имя старшей сводной сестры, которая вместо дорогих коктейлей и светских бесед теперь в слезах отлеживалась дома, девушка с торжествующей улыбкой прошествовала внутрь шикарного зала. На приеме присутствовало так много людей, что поначалу у нее закружилась голова. Весь оптимизм куда-то улетучился, ноги подкосились, а руки предательски задрожали. Но голоса, о да, эти чудесные голоса, которые она давно боготворила, не позволили бедняжке пасть духом.
– Не забывай свою цель. Месть! Месть! Месть привела нас сюда! Помни об этом каждую секунду.
Девица тут же взяла себя в руки и быстро затерялась среди беззаботно болтающих, танцующих и просто жадно поглощающих вкусное угощение, гостей. Устроившись возле стены, подальше от любопытных глаз, она внимательно осмотрелась в поисках родственниц. Первой подвернулась Хедна. Статная женщина напялила на себя костюм новомодной героини из кассовых блокбастеров и, по меньшей мере, выглядела вульгарно. Мило беседуя с лысым толстячком в костюме розовой хрюшки, точно под стать его реальному виду, она позволяла нахалу нагло лапать ее за пухлую задницу и весело при этом хохотала. От мерзкой картины у Меланты подкатило к горлу, но голоса быстро подсказали:
– Оставь ее. Пока рано. Сейчас нужна не она! Терпеееение… Сначала мы сделаем ей больно. Отберем самое важное. Найди Василину! Ищи, ищи!
Марионетка послушно изучила лица присутствующих, но, так и не обнаружив свою цель, медленно побрела по залу в сторону коридора. Будто точно зная куда идти, она случайно открыла одну из многочисленных дверей и тут же обнаружила нужную персону. К искреннему удивлению девушки, младшенькая оказалась не одна. В образе несравненной женщины-кошки она страстно целовалась с великолепным Бэтменом.
– Прошу прощения! Видимо не туда, – с заискивающей улыбкой извинилась Меланта и аккуратно прикрыла за собой дверь. – Вот тебе и Василина! А с виду сама порядочность. Интересно, мать в курсе о ее связи? Или это и есть тот самый сын мэра, о котором так часто судачат сплетницы? Кто мишень? Мужчина? – тихо спросила мстительница у голосов в голове.
– Да! Да! Да! Сначала мы получим его и сделаем сестру несчастной! А затем окончательно покончим с ней! Убьем малахольную горем.
Дождавшись начала благотворительного аукциона, где должны были собраться основные богачи и меценаты, девица устроилась подальше от общей массы. Пронырливые мачеха и дочь уже были здесь. Глазея на обеспеченных женихов и о чем-то весело щебеча, они, как и требовалось, до сих пор не замечали присутствия соперницы. Наблюдая за аферистками, Меланта заметила хитро брошенный взгляд Хедны на стоявшего неподалеку от сцены Бэтмена. Не сложно было догадаться: ведьма не просто знала о происходящем между ним и Василиной, но и активно подталкивала младшенькую к дальнейшему развитию отношений.
Тем временем с главной площадки мероприятия раздался бас конферансье:
– Дамы и господа, добрый вечер! Прежде чем начать торги, я хотел бы позвать на эту сцену организатора нашего замечательного праздника и по совместительству старшего сына всеми горячо любимого мэра, господина Альберта! Прошу вас, скажите пару слов!
– Так и знала, – ядовито прошипела Меланта и захихикала. В подтверждение ее догадки темный рыцарь легко взобрался под свет софитов и самодовольно заулыбался. – Бедолага. Не подозревает, что его ждет. Меркантильные мерзавки обдерут прекрасного принца и отправят на тот свет.
– Нет! Не Василина! – зашептали голоса. – Хедна! Только она! Тварь использует любовь дочери для достижения личных целей. Глупышка действительно его любит. Тем будет больнееееее…
– Согласна. Так даже приятнее! Что делать дальше?
– Слушай и жди! Слушай и жди!
Стоило Альберту закончить речь и спуститься с пьедестала, как назойливый конферансье, нагло схватив уходившего за руку, вернул парня обратно.
– Неотразимый мистер Уэйн, любимец публики и всех женщин, видимо забыл, что мы не можем отпустить его так просто! – многозначительно играя бровями, напомнил шут молодому человеку. – Сегодня именно он является нашим первым и самым дорогим лотом!
– Ах да! – воскликнул тот в ответ. – Извините, закружился. Дамы, налетай! Победительница получит меня в свое распоряжение на весь оставшийся вечер!
Начались бурные, сопровождающиеся непрерывными овациями и хохотом, торги.
– Начинай, когда вступит Василина! А пока жди. Жди! – заверещали голоса в голове Меланты.
– Но чем я буду расплатиться? У меня нет таких денег!
– Карты! Счета! Торгуйся! Торгуйся до последнего! Отдай все, что есть!
И как только гордо улыбающаяся сводная сестра принялась выкрикивать цифры, девушка, стоя в дальних рядах, смело произнесла чуть большую сумму. Чем дольше они спорили, тем в зале становилось не комфортнее и тише. Удивленная и раздосадованная женщина-кошка, гневно уставившись на соперницу, вновь и вновь называла все возрастающие числа.Но негодяйка, с леденящим душу спокойствием и непоколебимой уверенностью, продолжала играть. Наконец, в воздухе повисла настолько крупная ставка, что алчная Хедна, не выдержав очередного выкрика Меланты, дернула разошедшуюся дочь за локоть.
– Ты что, не видишь, она не успокоиться пока не победит, – тихо зашептала ведьма Василине на ухо. – Сколько не поставь, она предложит больше.
– Но мама…
– Послушай взрослого, опытного человека, – ласково промурлыкала Хедна. – Альберт у нас в кармане. Пусть выскочка проведет с ним купленное время и убирается. Тебе нечего бояться! Ей нас не обойти!
– Хорошо… – нехотя отступила девушка, все же послав возлюбленному на прощанье воздушный поцелуй.
***
– Кто ты, прекрасная вампирша? Маска меня не обманет. Я ни разу не видел столь прекрасный цветок средь опостылевших до рвоты, приевшихся рож! – ворковал Альберт, уютно устроившись рядом с Мелантой на перилах одного из шикарных балконов здания. – Какая точеная фигура, а наряд… Он такой притягательный. Надеюсь лицо не хуже. Это стало бы разочарованием, – парень похотливо ухмыльнулся и положил вспотевшую ладошку временной хозяйке на плечо.
– Тебе бы понравилось, – лучезарно улыбаясь, девушка слово в слово произносила то, что ей приказали.
– Тогда может, снимешь маску?
– А как же интрига? Пока она на мне, ты можешь представлять кого угодно.
– Но я хочу увидеть тебя!
– А вдруг влюбишься? Будет обидно, ведь у тебя есть дама сердца.
– Ты внимательная.
– Если меня что-то интересует, я не упущу из виду главного.
– Получается, я твой объект? Но ты же сама сказала, у меня есть подруга.
– На самом деле мне плевать. Я не претендую на серьезность отношений, – Меланта медленно наклонилась к парню и облизала влажным языком его пересохшие от волнения губы. – Я купила тебя лишь потому, что у меня никогда не было мужчины, но было много пошлых мыслей и неудовлетворенных фантазий…
– Может, перечислишь их вслух? Посмотрим, что я смогу для тебя сделать.
– Соблазни, соблазни! – твердили без умолку голоса в голове, подсказывая все новые и новые фразы.
– Я хочу… Чтобы ты… Прямо сейчас… – девушка покрыла шею красавчика поцелуями и что-то томно прохрипела ему на ухо. – Если конечно не возражаешь, – уже громче произнесла она с хитрым видом, – а затем я исчезну из вашей жизни. Твоя любимая никогда не узнает, что между нами было.
– Заманчивое предложение, но могу ли я тебе доверять?
– Кто ни рискует… Разве не в этом вся прелесть? Брось, – замечая настороженный взгляд собеседника, промурлыкала девица, пробегая пальцами от его ключицы до бедра. – Стала бы я отваливать столько денег, если бы хотела большего?
– Ты права. Опасность заводит, – Альберт с вожделением потянулся к упругой груди, но Меланта тут же остановила его повелительным жестом.
– Ну не здесь же! Имей совесть. Это все-таки мой первый раз. Да и вдруг кто-нибудь решит подышать воздухом. Мне будет не по себе, если нас застанут. Есть в этих хоромах укромное местечко?
– Конечно! Знаю я тут одно тихое гнездышко. Идем.
Все шло строго по плану. Ничего не подозревающий молодой человек, гонимый непреодолимым желанием свежей плоти, не заметил, как проходя по краю зала, привлек внимание пары ревнивых сердитых глаз. Зато его спутница, зная, что все должно произойти именно так, многозначительно подмигнула раскрасневшейся сестре, стоило им зацепиться взглядами. И дабы Василине стало окончательно ясно, чем совратительница собирается заниматься с ее избранником, девушка развратно облизала верхнюю губу.
Как и ожидалось, незадачливый любовник привел новую пассию в туже комнату, где час назад был с другой.
– Здесь нам никто не помешает.
– Уверен? Я же вас с той милашкой нашла, – усмехнувшись, напомнила ему партнерша.
– Так это была ты? Негодница! Значит, вот что раззадорило молодую кровь.
Не произнося больше ни слова, парень жадно накинулся на гибкое белокожее тело, увлеченно лаская и ублажая каждый его сантиметр. Впервые почувствовав взрыв сладостных ощущений, Меланта почти умудрилась потерять голову, но тихо скрипнувшая дверь моментально привела ее в чувства. Только Альберт, полностью погрузившись в блаженство, не заметил, как в комнате их стало трое. Бледная, растерянная Василина, будто желая сделать себе больно, какое-то время молча наблюдала за происходившей на ее глазах картиной. Это продолжалось до тех пор, пока вошедшая в кураж соблазнительница не стала мучительно стонать от удовольствия. По-волчьи скалясь, она ехидно подмигнула бедолаге и громко расхохоталась.
– Приворот на крови! – вдруг не вовремя вернулись голоса, отрывая девушку от животного танца. – Повторяй за нами, и он больше никогда не посмотрит в ее сторону! Для него останешься только ты! Только ты!
– Она итак нас видела…
– Не важно! Не важно! Сделаем наверняка! Василина будет надеяться… Станет ждать… Рассчитывать, что он вернется. И если Альберт придет, слюнтяйка простит. Не оставим ей ни одного шанса! Приворот на крови! Приворот на крови!
Вновь открыв глаза и увидев лишь сверкающие пятки убегающий со слезами на глазах сестры, Меланта послушно зашептала нужные слова.
***
Несчастная, безутешная Василина всю дорогу домой билась в истерике. Ничего не понимающая Хедна, узнав причину спешного побега, лишь улыбнулась и самонадеянно приободрила дочь:
– Дорогая, не переживай. Это сущий пустяк. Драгоценная мамочка все исправит! Милый принц всегда был и есть только нашим! Мы трудились над парнем ни один день. Никакая похотливая сучка не сможет нам помешать!
– Но он мне изменил! Как я смогу простить предательство?
– Счастье мое, это же мужчина. Он всегда будет находить развлечение на стороне. Привыкай.
– Ты одна из высших ведуний края. Как подлая стерва обошла твои наветы? Альберт не должен был обращать внимания ни на кого кроме меня. Разве не так?!
– Так, радость моя. Но я не знаю, что за курица была рядом с ним, – ласково поглаживая девушку по голове, проворковала Хедна. – Я не учуяла ее ведьмовской запах, а значит она не из наших. Не забывай, всегда найдется тот, кто применит заклятье сильнее! Но наглая тварь не с теми связалась! – грозно насупившись, заверила женщина дочь. – Гадюка пожалеет, что без спроса позарилась на чужое! А сейчас, успокойся. Дай мне пару волос, для уверенности плюнь в кубок и иди спать. Мамочка обо всем позаботиться. Уже завтра предатель будет молить о прощении на коленях!
– Но я не хочу его прощать! Не могу!
– Пойми, котенок, после всех усилий, что я приложила, болван точно связался с девкой не по своей воле! Она приворожила его! Завтра, когда твое сердечко остынет от первого шока, ты поймешь это. Но если откажешься от помощи сейчас, что-либо исправлять будет уже поздно.
– Ладно! Ты права, – Василина неохотно провела несколько раз по волосам, но ритуальную чашу отодвинула подальше. – Плевать не стану! Знаю я тебя. Заставишь успокоиться и забыть, а я хочу помнить. Альберт сделал мне больно и, чтобы впредь такого не повторялась я должна оставить в памяти неприятный момент навсегда. Мамуля, заклинаю, верни все, как было! – девушка прижалась к груди матери и вновь разрыдалась. – Я не смогу без него жить!
– Я все исправлю, дорогая. Не плачь.
Огромными усилиями и особыми снадобьями уложив расстроенную дочь в постель, колдунья размашистым шагом отправилась в личные покои. Ворвавшись в комнату, словно северный ветер, она забормотала ужасные проклятья вперемешку с отборной нецензурной бранью:
– Дрянь подзаборная. Как ты смела обидеть мою семью. Я узнаю, кто скрывается под маской. Ты кровью заплатишь за боль Василины. А что до тебя, слабохарактерный, падкий до тела ублюдок, ты больше никогда не посмотришь на сторону. Я сделаю так, что у тебя не встанет ни на одну бабу, пока ты не женишься на моей детке!
Распахнув створки тщательно спрятанного от посторонних глаз черно-красного алтаря, женщина упала на колени и стала молить хозяина о помощи и прощении. Периодически шепча заклинания, она непрестанно подкидывала в горевшую на небольшом очаге глиняную ступку волосы дочери и различные ингредиенты. Но чем дольше занималась грязным делом, тем быстрее понимала, что ничего не помогает.
– Что за хрень?! Господин, неужто ты отвернулся от самой преданной рабыни?! Или… Не может быть! Девка сильнее меня? Но она явно изгой, да и слишком молода для сложных магических чар. Кто же ты такая?! – взвыла Хедна, осознавая, что не может справиться с заклятьем соперницы, наложенным на их личного принца.
***
Шли дни. Небо затянуло завесой серых облаков, под стать общему настроению. Колдунья ежедневно тратила кучу времени и сил на многочисленные привороты, но все было тщетно. Она рвала и метала. Била всех, кто попадался под руку. Громила антикварную посуду, закатывала истерики и даже обращалась к самым страшным тайнам оккультной веры, но исправить случившееся не могла. Как бы больно не было смотреть на разбитую предательством Василину, угасающую с каждым часом, одного упорства и новых заклинаний оказалось недостаточно, чтобы ей помочь.
Тогда, недолго думая, Хедна решила направить силу на дочь, в надежде облегчить ее участь и успокоить многострадальное чадо. Но девушка оказалась непроста. Будучи упертой и умной, она вспомнила все магические уроки матери, некогда лично преподанные им с сестрой. Несчастная поняла: если сильная мощная ведьма не способна обойти заклятье, то с ним уже не справится никто. Быстро раскусив великодушный замысел родительницы, страдалица закрылась в спальне, перекрыв доступ к себе и к личным вещам. Окончательно опустив руки, она перестала есть, спать и вставать с кровати. Все, что позволялось – разговаривать с ней через дверь.
– Я знаю, ты заставишь выкинуть Альберта из головы! – кричала рыдающая Василина с внутренней стороны комнаты. – А я люблю его! По-настоящему! И не хочу забывать. Прошло столько дней, но он так и не пришел вымаливать прощения. А ты обещала! Лгунья! Лгунья!
– Детка, ты еще так молода. У тебя будет миллион парней. Мы найдем другую партию. Умнее, красивее, богаче! Только открой мне, – умоляла со слезами на глазах мать.
– Мне не нужна «другая»! Как ты не понимаешь. Я люблю Альберта! Не хочу жить без него!
– Глупенькая. Это был лишь приворот. Я хотела тебе счастья и немного подтолкнула…
– Нет! Ты не посмела бы наложить чары и на меня! Ты врешь, хочешь успокоить! Я знаю, мои чувства настоящие! Без всякого колдовства!
На шестой день после разыгравшейся трагедии, когда Хедна в очередной раз поднялась в спальню сломленной девушки, дверь в комнату оказалась нараспашку. С облегчением выдохнув, женщина решила, что упрямица наконец-то сдалась и готова поговорить, но, к неприятному удивлению, внутри никого не оказалось.
– Что ты натворила! – сердцем чуя неладное, воскликнула побледневшая мать. – Нет! Священный огонь огненной палаты! – испуганно прошептала ведьма, быстро изучая оставшиеся на алтаре дочери компоненты. Совсем недавно здесь создавали страшное зелье. – Не делай глупостей, прошу! Во имя нашего проклятого отца!
Женщина бросилась обыскивать дом, но не успела оббежать второй этаж, как услышала охваченным страхом голос Корнелии:
– Мама! Я не успею с поломанной ногой! Быстрее! Иди сюда!
Понимая, что звук идет с улицы и спуститься она не успеет, Хедна ринулась к ближайшему окну.
– Нет, детка! Умоляю! Все наладится, – выглянув наружу, с тоской захрипела брюнетка.
Внизу, прямо под ней, в порванной шелковой пижаме, когда-то казавшейся изящной, стояла истощенная грязная Василина. Она больше не плакала, а только смотрела безумными глазами в бездну перед собой.
– Нет, мама. Ничего не изменится! – бесцветный тоном заявила девушка. – Будь это в твоих силах, Альберт давно бы пришел. Голоса правы, у меня остался один путь.
– «Голоса»? – недоуменно переспросила колдунья, оторопело уставившись на дочь. – О чем ты? Я никого не слышу.
– Зато я слышу. Так же отчетливо, как тебя. Они правы. Я сама виновата в случившемся.
– Постой… Нет, нет, нет! – будто начиная понимать, взмолилась Хедна. – Малышка, забудь о них. Гони из головы прочь! Слушай только мой голос.
– Они сказали, лишь священный огонь инквизиции очистит меня и избавит от боли. Я сделала, как было велено и теперь готова умереть.
Не проронив больше ни слова, бедолага достала сваренное зелье, развернула голову в сторону матери и, посмотрев на нее пустыми, безжизненными глазницами, разбила бутылочку у своих ног. Голубое пламя в момент охватило несчастную и, поглотив хрупкое тело, за считаные секунды спалило плоть до костей. Еще через мгновение не осталось даже их, будто в мире никогда не существовало юной прекрасной ведьмы по имени Василина.
– Убью дрянь! – на негнущихся ногах Хедна спустилась вниз и, упав на колени перед горсткой пыли, оставшейся от младшей дочери, с разрывающимся сердцем сжала пальцы в кулак. – Где она? – взревела женщина и, руша все на своем пути, бросилась обратно в дом.
– О ком ты, мама? – удивленно приподняв бровь, захромала на одной ноге следом за ней рыдающая Корнелия.
– А ты не догадываешься? Кто ненавидит нашу семью настолько, что готов причинить вред? Кто слышал голоса и недавно заявлял о своем праве на наследство?! Кто пойдет на что угодно, чтобы убраться отсюда?
– Меланта?! Но разве она была безумной, не потому что ты наслала заклятье?
– Хотела бы я по-прежнему в это верить.
– Полагаешь, наша сводная сестра – ведьма? Этот одуванчик?!
– Все намного хуже. Скорее всего, она и не подозревает, какой силой обладает. А значит, стерва еще и Спящая! Как я не заметила раньше?! Мы не прикончим ее самостоятельно, потребуется помощь. Но сначала надо поймать гадину. Меланта! – с остервенением бросилась колдунья на поиски падчерицы. – Иди сюда, тварь!
– Вы меня звали? – по привычке поспешила девушка на зов, с наивным доверчивым лицом уставившись на мачеху.
– Мразь… Убила мою малютку и стоишь, как ни в чем не бывало, – зашипела женщина, словно змея. – Как смела ты перейти мне дорогу? – с диким воплем она схватилась за длинные космы жертвы и, дергая их изо всех сил, пучками принялась вырывать из белокурой головки. – Что ты нашептывала ей? Специально, в отместку мне, извела Василину голосами?
– О чем вы, Хедна? Я давно их не слышу! И что значит «извела»? Как вас понимать?
– Не притворяйся дурочкой! Я все знаю. Ты наслала их на мою дочь. И теперь она мертва! Напрасно мстишь мне…
– Мне жаль сестру, но я ничего не делала! Ай, больно. Отпустите, прошу!
– Кому ты молишься, стерва? – не в силах успокоиться, женщина за волосы поволокла девицу в ее комнату. – Где твой алтарь, поганое отродие? Кто тебе помогал? Учил?
– Да, о чем вы говорите? Не бейте меня, пожалуйста! – выплевывая вместе с кровью крошки зубов, слезно просила Меланта.
– «Не бейте»? О, тебя ждет совсем иное. Сначала я сожру тебя по частям, а затем, еще живую, сожгу в адском пламени! Где твои колдовские вещи, ведьма?
– Нет у меня никакого алтаря. Что за бред вы несете? Какие сатанинские обряды требуете? Я не верю в потусторонние глупости. Прошу, не трогайте меня! Я ничего не понимаю, – девушка закрыла руками голову и, раскачиваясь из стороны в сторону, словно обиженный ребенок, что-то запричитала.
– Корнелия, переверни комнату, но найди жертвенник, – приказала мать, и та тут же бросилась выполнять указание.
Ковыляя на одной ноге, послушная девица осмотрела каждый уголок, полочку и нишу, но поиск так и не дал результата. Тогда разъяренная Хедна, таща безумно кричавшую падчерицу в подвал, с суровым видом приказала старшей дочери:
– Распусти прислугу! Заплати, чтоб не задавали вопросов! Скажи, у безумной твари снова начались приступы, и мы не хотим, чтобы кто-то пострадал. Я найду помощь и вернусь. Не спускай с дряни глаз, но не вздумай слушать или разговаривай! Спящие очень опасные существа. Я не хочу потерять еще и тебя!
***
– Одна моя дочь умерла. Я уверенна, Меланта убила ее. Спаси хотя бы вторую, – взмолилась Хедна, глядя на меня огромными зелеными глазами. – Я заплачу, сколько скажешь.
– Конечно, заплатишь. Но с чего ты взяла, что Василину прикончила падчерица? Ты даже не уверена, скрывалась ли она в тот вечер под маской.
– Я чувствую, что права! Меня не обманешь. Каждый раз, заглядывая в невинное лицо гадины, я видела там удовлетворение и восторг. А уж мне-то не понаслышке известно, как это, когда получаешь то, чего так давно желаешь. И не забывай про голоса в голове моей дочери. Именно они вынудили сотворить ее непоправимое. Кто бы еще додумался до такого? Ну не совпадение же это, в самом деле. Убогая мстит мне за потерю родителей.
– Василина покончила жизнь самоубийством спустя несколько дней после предательства любимого человека. Может бедняжка и в самом деле не смогла пережить потерю? Молодежь безрассудна, – предположила я, пытаясь найти более рациональное и простое объяснение случившемуся. – Голоса могли быть отголоском стресса или твоих наветов.
– На что ты намекаешь? Моя девочка действительно была счастлива с Альбертом. К их чистой любви я не имею никакого отношения.
– Когда же ты поймешь: врать бесполезно. Чем дольше мы общаемся, тем отчетливее я вижу твою скверную душу, – безразлично бросила я, с наслаждением попивая из бокала «полуденную смерть». – Вся твоя жизнь – паутина интриг и хитросплетений чужих судеб. Молодые люди никогда не любили друг друга по-настоящему. Они были вместе исключительно благодаря тебе!
– Я сделала это во благо дочери!
– Добра ты хотел лишь себе, адское отродье. Сколько же в черной душе жадности и подлости. Если бы не чары, наложенные тобой, Василина не стала бы убиваться по парню. Она не была бы так уязвима. Но, вместо того, чтобы развеять наветы, ты добила ее, вновь пытаясь приворожить Альберта.
– Сколько раз нужно повторить? Моей вины здесь нет! Еще при рождении я наложила на малюток столько оберегов, что ни одна тварь не заставила бы девочку свести счеты с жизнью. Даже я сама! – взбесилась Хедна, подпрыгивая от негодования на стуле. – На такое способна только особенная сила, и ты прекрасно знаешь какая. Не притворяйся, будто не почувствовала через меня, что мразь ею обладает.
– Пусть так, но смерть младшей дочери – последствия твоих поступков, – медленно наклонившись над столом прямо к лицу ведьмы, зловеще прошептала я. – Единственный, кто виноват в смерти Василины – ты сама.
– Да! Признаю, – став пунцовой, сдалась женщина, истошно крича и обращая на себя внимание всех посетителей забегаловки. – Что теперь говорить? Бедную девочку не воротишь. Я делала все возможное, но слишком поздно приняла, что в деле замешана сила, которая мне не подвластна.
– «Поздно приняла»? Ты не хотела верить в собственную слабость. Меланта девственница. Приворот был на крови. Такой уже ничем не разбить.
– Вот именно! Ничем! Заклинания, подкрепленные кровью, самые сильные из всех. С подачи подлой дряни мальчишку тоже придется списать в утиль. Ему не выжить. И что, после этого будешь по-прежнему считать девицу невинной овечкой?
– Вряд ли она осознавала, какие будут последствия, но ты права. Необдуманность людей не оправдывает. Но, если твоя падчерица – Спящая и ей никто не помогал, то откуда она узнала о сложном черном заклятье?
– Может, нашла в одной из моих книг. Нас часто не бывало дома, а читать ей никто не запрещал. Да и какая теперь разница? – взревела на повышенных тонах Хедна. – Убей сучку, и я тебя озолочу! Исполни предназначение, избавь землю от исчадия ада!
– А сама-то, кто? Тоже мне праведная, – с отвращением сплюнув в сторону колдуньи, фыркнула я. – С чего мне тебя жалеть? Сама невинных изводила и дочек мастерству обучила, чтоб они и дальше проклятья на смертных насылали. Вы заслужили кару. Сдохните и поделом вам. Парня я все равно не спасу, так чего ради, мне лезть в гиблое дело?
– Умоляю! Я отдам все, что у меня есть. За годы, прожитые со Златаном, я украла и спрятала много добра. Скопила столько, что и не снилось. Помоги и все достанется тебе. Только представь, больше никогда не придется работать с такими, как я. Выслушивать глупые истории, марать руки. Убей тварь, Искушаемая, и твоя жизнь изменится.
– Клянешься, ведьма? – издевательски поинтересовалась я, понимая, что Хедна еще не в курсе потери всех сбережений.
– Да!
– А-ха-ха! – не удержавшись, расхохоталась я, решив не сообщать подробностей. – Неужто рассчитывала, я поведусь на слова ведуньи? Каждый знает: они ничего не стоят. Да и в Пограничниках ты явно не разбираешься. Мне не нужны грязные деньги.
– Оно и видно, питаешься в занюханной харчевне и пьешь дешевое пойло.
– Мне здесь нравится, – не подумав обижаться, заявила я и вальяжно откинулась на спинку стула. – Повар тут готовит отменно. Это тебе детишек подавай, а я предпочитаю что-нибудь съедобное.
– Что за предрассудки?! – вспылила женщина, метая молнии из глаз. – Так ты поможешь или нет? Тебя не так легко было найти. Моя бедная деточка сторожит мерзкую дрянь уже несколько дней. Совсем одна. Мне нужно торопиться.
– А как же наследство? Если девушка умрет, вы с Корнелией ничего не получите. Ни денег, ни власти, ни дома. Еще и накопления грозишься отдать в счет оплаты. Неужто готова всем пожертвовать? С трудом верится.
– Я все продумала. У меня останется сын. Так что с долей проклятой падчерицы я без сожаления готова расстаться. Ты же знаешь, когда ведьма хочет отомстить, она ни перед чем не остановится. Уничтожь гадюку и все, что я обещала, будет твоим.
– Что ж, – согласилась я из праздного любопытства, – прежде, чем пожать руки, выслушай пару условий. Первое, я не стану ничего обещать, пока лично не пообщаюсь с Мелантой.
– Да хоть опыты над ней проводи, мне плевать. Главное, чтоб мы с дочерью были целы. Что второе?
– Оплатой будет подпись кровью в стандартном договоре Искушаемых.
– Ни за что! – кровь мигом отлила от лица насмерть перепуганной Хедны. – Проси что угодно, но только не это! Ты же потом в любой момент из меня рогалик свернешь. Я категорически против. Будь человеком, возьми деньги!
– Я никогда не была «человеком». И как ты недавно заметила, работа у Искушаемых такая, всякую шваль на место ставить, – сурово произнесла я, чувствуя, что на лице начинает преобладать темная сторона души. – Либо подписывай, либо убирайся. Точка.
***
Хедна отсутствовала дома несколько дней. До сих пор ее послушная дочь беспрекословно выполняла все указания. Молча спускаясь в одну из комнат огромного подвала, давно оборудованного под мрачную душную камеру, она приносила убийце еду и, никак не реагируя на плач пленницы, с надменным видом уходила, не проронив ни слова. Но горе утраты, дикое желание разобраться в смерти сестры и жажда мести, однажды взяли верх. В очередное посещение негодяйки, девушка привычно распахнула небольшое отверстие в двери темницы и просунула внутрь тарелку. Проверив лежащий возле входа топор, оставленный на крайний случай, она уже собиралась уйти, но сегодня голос Меланты впервые заставил надзирательницу остановиться и прислушаться к словам мерзавки. Возможно, дело было в том, что на сей раз он звучал не истерически-надрывно и умоляюще, а леденяще-спокойно и уверенно:
– Вы дней пять держите меня взаперти, но Хедна так ни разу и не спускалась. Где она? Я хочу видеть брата. Я соскучилась по нему. Что вы собираетесь делать? Отправите меня в психушку? – невольница зловеще хихикнула, но ровно через секунду вновь заговорила серьезным тоном: – Мое предложение в силе. Оно стало даже лучше. Отпустите нас с Бальво, и я отдам не половину, а все наследство, что было нам отписано!
– Они придут сегодня! Надо спешить. Это наш шанс. Воспользуйся им. Скажи, что жаль… – торопили голоса, подсказывая нужные фразы. – Очень жаль…
– Корнелия, мне безгранично жаль, что Василина погибла, но я действительно не знаю, что произошло, – покорно повторила Меланта, стараясь говорить, как можно мягче. – Вы обвинили меня в ее смерти, но не объяснили почему. Что случилось с нашей сестрой? Я скорблю по ней так же, как ты, поверь!
– Не притворяйся, что ты не в курсе, дрянь, – раскрасневшаяся, страшная от бесконечных слез, тюремщица не заметила, как настежь распахнула дверь темницы. Кое-как, на костылях, она проковыляла внутрь и набросилась на беззащитную пленницу. – Ты никогда не любила нас, но Василина была душкой и единственной, кто относился к тебе хорошо. За что ты с ней так? – не выдержав, взревела убитая горем девица. – Она и мухи не обидела, а ты... – не находя слов, Корнелия жестоко, со всего размаха, ударила узницу по лицу одной из палок.
– «Хорошо», говоришь? – сплевывая сгусток крови, язвительно переспросила Меланта. – То есть, пинать, обзывать, пусть и не колотить, как вы с матушкой, чем попало по голове, но все же… Испытывать снадобья, яды, мучить – это, по-твоему, лояльное отношение?
– Моя сестра была доброй и отзывчивой!
– Видать поэтому она ни разу не заглянула к родному брату, – свирепо уставившись на надсмотрщицу, прошипела девушка. – Конечно, я знаю, кто вы – проклятые ведьмы! И да, я солгала, мне ни капли не жаль ни одну из вас. Горите в аду, твари!
– Ах, да, ты же не в курсе! – расхохотавшись, словно была не менее безумной, чем собеседница, воскликнула Корнелия. – Открою маленькую тайну. Все говорит о том, что твоя святая мамаша была посредственной колдуньей. Благодаря ее вечному притворству, ты стала Спящей и только потому еще жива. Ни я одна тут дитя тьмы, дорогая. Так что, следуя твоей же логике, гореть в аду нам вместе!
– Во-первых, не оскверняй память Иларии своим поганым языком. Во-вторых, существование мне продлила непомерная жадность Хедны. И, в-третьих, если я и ведьма, то в отличие от вас никогда не использовала силу на людях.
– Так уж и нет? А как же Василина и Альберт? Про них забыла?
– Идиотка сама наложила на себя руки.
– Так ты же вроде не знала, как она умерла, – с насмешкой заметила Корнелия. – Вот и проболталась. Мать обязательно найдет способ избавиться от тебя и тогда…
– Да плевать, – с леденящим душу хладнокровием, заявила пленница, бешено вращая глазами. – Ты полагаешь, я боюсь смерти? Как бы ни так. Единственное, что меня пугает – расставание с Бальво. Лишь он был для меня по-настоящему важен. Это вы бессердечные твари, ни разу не проведали родного брата, бросив его сходить с ума в одиночестве. Я не такая! – с угрожающим видом приподнимаясь с замызганной подстилки, прохрипела Меланта. – Я позабочусь о нем. Голоса не дадут уйти, пока не выполню обещания.
– «Голоса»? Но ты же их давно не слышишь, – оторопело уставившись на безумицу, растерянно пролепетала тюремщица. – Почему ты не рассказал о них Хедне, гадина? – понемногу начиная понимать, что к чему, спросила она, бледнея.
– Потому что раньше они велели молчать, а сейчас…
– Что «сейчас»?
– Сейчас это уже не важно…
Заложница произнесла последние слова медленно, четко и с таким одержимым блеском в глазах, что не на шутку перепуганная Корнелия принялась шаг за шагом отскакивать назад к двери, подальше от сумасшедшей. Выставив перед собой костыль, словно щит, она пыталась обороняться, но, в ее положении, защищаться и одновременно держать равновесие – было сложно.
– Я знаю, ведьмы живучие и так просто вас не прикончить, – с нескрываемым наслаждением выговаривая слова, Меланта все неизбежней надвигалась на сестру. – Так что придется немного заморочиться. Сначала отрубить все части тела, а затем, лишив головы, сжечь их в печи. Конечно, я могла бы использовать священный огонь инквизиции, но он быстро испаряет останки, а я хочу, чтоб страдающая мамаша лично закопала твою тупую башку.
– Тебе со мной не справиться, – прохрипела напуганная девушка, перепрыгивая порог комнаты и судорожно ища глазами приготовленный на такой случай топор. – Что за черт? – только и успела удивленно воскликнуть она, прежде чем инструмент кары, выбранный для пленницы, оказался в ее собственном лбу. – Так вот оно как, – сквозь льющуюся на стеклянные глаза кровь, просипела Корнелия и, закатив глаза, свалилась под ноги дьявольски улыбающейся Меланте.
***
Не видя другого выхода, ведьма подписала контракт, и мы приступили к делу. Подкатив к дому, еще не выходя из машины, я почувствовала запах крови и всеобъемлющей печали.
– Что-то не так? – видимо прочитав на моем лице тревогу и грусть, выкатила глаза Хедна.
– Пахнет смертью, отчаяньем и тоской. Но возможно причина в недавней гибели твоей младшей дочери, – безразлично пожав плечами, попыталась я успокоить женщину, хотя прекрасно знала, что дело вовсе не в этом.
Не найдя на верхних этажах огромного особняка Корнелию, мы бегом спустились в злосчастный подвал, где нашему взору предстала страшная картина. В куче пепла, вперемешку с солью и золой священного дерева, чтоб ни одна, даже самая сильная колдунья, не смогла воскресить тело сгоревшей жертвы, лежала черноволосая голова. С изумленно открытым ртом, она смотрела на нас осуждающим испуганным взглядом.
– Нееет! Моя девочка! Как же так?! – вцепившись в останки погибшей окостеневшими пальцами, скорбящая мать не в силах была поверить в случившееся. Она все всматривалась в восковое лицо, в надежде найти хоть одну искорку жизни. – Найди и убей гадину! Отправь ее душу черному господину!
– Пожалуй, разговора с твоей падчерицей действительно не получится, – нехотя признала я. На короткое мгновение мне даже стало жаль постаревшую на глазах женщину. – Признаю, так умело покончить с ведуньей обычный смертный вряд ли умудрился бы. Кем бы ни была Меланта, я чувствую силу, гораздо превосходящую твою, так что таланты ведьмы здесь бесполезны. С другой стороны, – задумчиво протянула я, понимая, что делу не помешает отвлекающий маневр, – кое-чем ты все-таки можешь помочь. Нужно подобраться к цели поближе. Станешь наживкой.
– Ни за что! Тварь наверняка видела, как мы выходим из машины и уже готова к встрече!
– Тем более! Если девушка – Спящая, то она никогда не слышала обо мне подобных. А вот тебя отлично знает и жаждет отомстить. Все получится. Заговори дьяволицу и потяни время. Десяти минут будет достаточно, чтобы высосать из нее силы. Затем сможешь забрать убийцу дочерей и сделать с ней что угодно!
– «Десять минут»?! Это целая вечность рядом с безумным чудовищем! Мы так не договаривались. Ты должна убить сучку!
– В следующий раз, подписывая контракт Искушаемых, сначала внимательно прочти условия, – сурово посоветовала я обомлевшей Хедне. – В нем говорится, я могу выбирать любую кару для потерянной души. Меланта таковой и является. К тому же, я лишаю жизни только в безвыходных ситуациях, коей наша пока не стала. Если так хочется – покончи с падчерицей сама. Твои девочки мертвы, так что терять тебе уже нечего.
– Еще чего! Может Василина с Корнелией и погибли, но я-то еще жива! Заберу все сбережения и свалю отсюда. Дети – дело наживное. Найду очередного богача и нарожаю еще, – самодовольно задрав нос, заявила женщина. – Я жить хочу, а не прозябать в тюрьме за вендетту!
– Ведьмы… – презренно бросила я и закатила глаза к потолку. – Короче, либо мы делаем, как я сказала, либо справляйся с местью Спящей сама.
– Хорошо! Только избавь меня от ее преследования.
***
Девушку мы нашли в комнате Бальво. С безграничным спокойствием и любовью в глазах, она беззаботно играла с братом, будто ничего и не происходило.
– Осторожнее, – предупредила я озлобленную женщину, заметив, как недобро сверкнули ее глаза при виде убийцы дочерей. – Оставь эмоции на потом, если хочешь выжить.
– Девочка моя, – с трудом обуздав гнев, позвала Хедна. – Ты ждешь меня, правда? Так вот она – я, смотри! Пришла сама, ибо мне нечего бояться. Я честно заботилась о вас все годы и хотел лишь добра…
– Я знала, что ты пожалуешь не одна, – не поднимая головы от маленького механического поезда, перебила ее сумасшедшая. – Ведьмы с такой легкостью обрекают людей на смерть, что глупо удивляться. Пожертвовать кем-то, для вас раз плюнуть. Но как не прикрывайся, твоей участи это не изменит. Сначала мы разделаемся с тобой, а затем возьмемся за незваную гостью. Она не колдунья, как ты, но раз помогает исчадию ада, значит, заслуживает смерти. Извини, – Меланта бросила мимолетный безжизненный взгляд в мою сторону и безразлично пожала плечами, – ничего личного. В планах не было убивать посторонних, но свидетели нам ни к чему. Как только все закончится, мы с братиком уйдем отсюда. Никто не посмеет нам помешать.
– Что-то не так… – неожиданно поймала я себя на мысли, глядя на пустое перекошенное лицо помешенной. Однако время было ценно и, дабы не терять его, я сконцентрировалась на главном, отбросив в сторону сомненья.
– Ты хочешь отобрать мою жизнь, – вещала между тем Хедна, – но разве потеря детей не наиболее страшная кара для матери? В мире смертных я буду страдать, а в загробном встану рядом с хозяином. Все мирское отойдет на задний план. Я забуду об утрате. Убьешь меня – и поможешь воссоединиться с семьей.
– На лживые сопли пускай ведутся другие, – злобно скалясь, с ненавистью прохрипела девица. – Ты угробила Иларию, чтобы заполучить отца. Затем сдала его врагам, желая прибрать к рукам огромное состояние. Хотела лишить меня разума. Надеясь, я наложу на себя руки. Но по странному стечению обстоятельств я выжила. Высшие силы берегли меня, чтобы праведный суд состоялся. И этот день настал, – потемневшими от ярости зрачками Меланта свирепо уставилась на мачеху. – Можешь больше не претворяться. Я знаю, тебе наплевать на дочерей. Плевать на всех, кроме себя. Ты уже оплакала их. Считаешь, этого достаточно. Жизнь продолжается. Думаешь, все встанет на свои места, но как бы ни так.
– Откуда ей известны такие тонкости? – непрестанно вертелось у меня голове, раз за разом сбивая с толку. – Что за ерунда? Колебания души Спящим не подвластны. Их способны прочесть только…
Тихо расположившись неподалеку от говорящих, я прикрыла глаза и, пока Хедна так удачно следовала нашему плану, попыталась просканировать девушку. Обычно на процедуру хватало несколько минут. Пять, чтобы нащупать связующие нить бесовской натуры и еще три, чтобы высосать чары и превратить нечисть в смертного. Но на сей раз, добравшись до самых глубинных закоулков жизненной силы Меланты, я не обнаружила в ней ни одного намека на ведьму.
– Что-то очень важное просачивается сквозь пальцы… – бубнила я себе под нос, упорно пытаясь разобраться, в чем дело. – Не понимаю... Ищи, ищи…
А за пределами моего сознания, тем временем, продолжали разворачиваться жуткие события.
– Девочка, дай мне шанс все исправить, – с невинным видом твердила бледная от страха женщина. – Я постараюсь стать хорошей матерью. Обещаю позаботиться о тебе и сыне. Научить управлять силой.
– Нам не нужны подачки и тем более опека. Мы со всем справимся сами.
– Ты не понимаешь. Тебе нужна помощь. Ты – Спящая!
– И как это должно меня остановить? – со скучающим видом поинтересовалась падчерица, возвращаясь к занятным играм с Бальво. – Я не та, за кого ты меня принимаешь.
– Ты так говоришь, потому что не знаешь о своем таланте. Меланта, если не подсказать сейчас, не направить в нужное русло, скоро ты проклянешь саму себя. Тогда бессмертную душу не спасет ни один Пограничник! Я буду рядом и покажу, как раскрыться, доверься мне, – умоляла Хедна, попутно пытаясь унять в теле дрожь злобы и отчаянья.
– Ты опоздала, ведьма. Меня давно спасли. Не будь голосов, я бы погибла еще ребенком.
– «Голосов»?! – истерически взвизгнув, всполошилась разъяренная женщина. – Ты по-прежнему их слышишь? Но как?!
– А-ха-ха! – дьявольски расхохоталась девушка, глядя на обескураженное лицо мачехи. – Дошло, наконец, что я не Спящая. Да, моя мать верила в иные силы, не подвластные человеческому мозгу, но ни она, ни я, никогда не были колдуньями.
– Но, если ты смертная, почему как минимум не сошла с ума?
– Илария была большой любительницей снимать порчи у разных «светлых бабок». Когда она увидела тебя, то по привычке побежала по многочисленным гадалкам. У богатых свои причуды, правда?
– Кто бы ни пытался избавить тебя и твою чокнутую мамашу от заклятья, он не справился бы с двумя черными наговорами одновременно. Тем более моими. Я знаю всех ведуний в этом регионе. Ни одна из них не способна меня переплюнуть.
– О, тут ты права, – поглаживая брата по голове, горячо согласилась Меланта. – В тот день мы много у кого побывали. Но лишь одна старуха запомнилась мне на всю жизнь. Она была далеко не первой, к кому мы заглянули, и кто категорически отказался помогать. Старой ведьме достаточно было мгновения, чтобы распознать твой почерк. Мать уговаривала ее полчаса, сулила огромные деньги и, в итоге, жадность взяла верх. Карга согласилась сделать исключение, но только для меня. Она сказала, сглаз снять невозможно. Единственный выход – наложить поверх оберег. Тогда, если я окажусь достаточно сильной, то смогу сопротивляться наваждению и выживу. Следующие несколько лет я упорно боролась. Голоса, подосланные тобой, всюду меня преследовали, буквально сводя нашептываньями в гроб. Я уже готова была сдаться, но вдруг неожиданно все изменилось, – пустые глаза рассказчицы наполнились теплом и лаской. – Голоса перестали меня пугать. Напротив, вместо очередного способа суицида, они стали предлагать варианты выхода.
– Меланта говорит правду! – наконец, поняв, в чем дело, громко закричала я. – Она не Спящая. Она обычный человек!
– Что? – насторожившись, Хедна трусливо сгорбилась и, почуяв не ладное, медленно попятилась назад. – Ты же видела, что осталось от Корнелии. Тварь убила моих дочерей. Я точно знаю.
– Нет! Это сделала не она, а он! – взглядом я указала на маленького, не обращавшего на нас внимания, мальчика. – Голоса измели тебе, как только вы с мужем отказались от сына.
– Ерунда какая-то! Уродец даже говорить толком не умеет.
– Бальво чувствовал, что сестра единственная, кто относится к нему с искренней нежностью и любовью. Обозлившись на предательство родителей, он, сам того не понимая, залез к ней в голову. Найдя там твое заклятье, малец непроизвольно принял на себя роль личного кукловода Меланты. С годами связь стала настолько прочной, что он почти полностью поглотил несчастную, превратив ее душу в сгусток зла и ненависти.
– Но снять порчу в таком возрасте и без особого обучения мог лишь…
– Да, он не колдун. Он такой, как я! – настала моя очередь удивленно пялиться на безмятежно игравшего ребенка.
– Верно. Обожаемый братик всегда помогал мне, – подтвердила теорию златовласая девушка, произнося слова бесцветным тоном тупой марионетки. – Теперь он приказывает убить мачеху, ибо она обидела нас обоих!
– Что встала как вкопанная? – закричала я на остолбеневшую женщину. – Уноси ноги! Пока он отвлечен тобой, у нас есть шанс победить. Уведи безумную девку подальше, а я попробую разобраться с мальчишкой.
Ведьма со всех ног бросилась бежать, а ее падчерица, словно тень, тотчас двинулась следом. Куда бы ни совала нос Хедна, та всегда оказывалась рядом. В какой-то момент, носясь по дому в бешеном танце, колдунье все же удалось оторваться от сумасшедшей. Но, вместо того, чтобы броситься на улицу и, сев в стоявший перед входом автомобиль, умчаться восвояси, спасая шкуру, она вспомнила о накопленных сбережениях. Жадность вновь подвела ненасытную скрягу, и брюнетка уверенным шагом заспешила в свои покои, на встречу с заветным тайником.
– Где же, они! Где?! – недоумевала она, обшаривая дрожащими пальцами пустые полки сейфа. – Куда все подевалось? Не могу же я жить как нищенка!
– Ты не исправима. Там давно ничего нет. Небольшую часть я потратила на выкуп Альберта, а остальное раздала приютам и больницам в память о матери. Жажда денег лишила тебя последних крох разума, – жутко хихикнула за спиной женщины Меланта. Играя дьявольской улыбкой на устах, она стояла в проходе комнаты с огромным кухонным ножом в одной руке и голубой светящейся баночкой в другой. – О, ты знаешь, что там, правда? – перехватив трусливый взгляд мачехи, самодовольно фыркнула девушка. – Священный огонь огненной палаты. Но это напоследок, а для начала Бальво разрешил позабавиться. И мне в голову пришла гениальная мысль! Отчего бы не сделать то, что ты обещала сотворить со мной, сажая в клетку? Буду отрезать по кусочку от проклятой плоти и с удовольствием съедать. А, насытившись, сожгу, что останется. Как тебе план?
– Очнись, безумная! – взмолилась Хедна, так и оставшись стоять на коленях возле своего тайника. – Ты же слышала, он управляет тобой, как куклой! Приди в себя! Теперь у тебя есть все, что пожелаешь. Деньги, свобода, власть и даже собственный принц. Живи в удовольствие, владей королевством, а меня оставь в покое!
– Тебе не понять. Мне не нужна сказка. Для меня важен брат. Ради него я готова пожертвовать чем угодно. Он сказал, мы должны отомстить за годы обиды, горечи и утраты. А значит, я сделаю невозможное, но выполню его просьбу. Настала пора умирать, сучка!
Громко крича, Меланта набросилась на уставшую, измотанную, мачеху. С одного размаха она перерезала ей шею практически до кости, но, не желая останавливаться, наносила удары снова и снова. Липкая жижа фонтаном брызнула спятившей на лицо, заливая волосы и одежду, но девушка лишь улыбалась и радостно верещала, продолжая творить возмездие. Камнем свалившись под ноги убийце, разорванная ведьма все еще пребывала в сознании. Пытаясь сопротивляться, она пальцами складывали колдовские знаки и, брызжа кровью из распоротой глотки, шипела бесполезные заклятья.
– О нет! Ты ничего мне не сделаешь, – хихикала сумасшедшая, отрезая, как и обещала, сначала пальцы старой карги, а затем зверски пиля и всю кисть. – Братец постарался на славу, чтобы защитить меня! И говоря о милом шалунишке, думаю, тебе будет приятно услышать, что сын вырос весь в мать. Это Бальво свел с ума Василину своими нашептываньями. Именно он, собственноручно вставил топор в череп вечно ноющей Корнелии. Я всегда была только инструментом в руках идеального дирижера и теперь завершу начатую им оду…
Меланта, вероятно, еще долго издевалась бы над жертвой, рассказывая подробности о смерти дочерей и припоминая старые обиды, но тут голоса в ее голове зазвучали с новой силой.
– Что-то случилось, – очумело вращая глазами, прошипела девушка, опуская нож. – Повезло тебе, стерва. Мне пора возвращаться к брату.
Смачно сплюнув на мачеху, она обтерла грязные забрызганные руки о подол длинной футболки и, открыв крышку голубой баночки, безжалостно вылила зелье на тело женщины. Загоревшись синим пламенем очищения, та истошно заорала и через несколько секунд растворилась в воздухе.
– Так тебе и надо, бесчувственная сука! – заявила девица на прощание и, легко выпорхнув из комнаты, прошептала: – Я иду к тебе, родной, ты только жди!
***
Пока Хедна была занята собственной смертью, дорога в сознание ребенка оказалась открытой. Бедолагу настолько переполняли ненависть и ярость, что он сам не заметил, как впустил меня внутрь. Пробравшись в самые затаенные уголки потерянной души, я нашла то, что искала: точное отражение мальчика с белыми крыльями за спиной и маленькими красными рожками на лбу, – истинный вид каждого Искушаемого. Окруженный черной пустотой, он сидел ко мне спиной на небольшом обрезанном участке привычной для него комнаты, ссутулившийся и такой уязвимый.
– Привет, малыш! – мягко окликнула я его, осторожно подходя сзади и кладя теплую ладонь на хрупкое плечо. – Тебе, наверное, здесь жутко одиноко?
– Да, очень. Но я не хочу, чтобы все знали, какой я на самом деле, – тихо прошептал маленький Пограничник. – Она всегда была права…
– Кто, Бальво?
– Мама! Я родился ненормальным. Не таким, как люди, но и не колдуном, а отвратительным уродцем! За что такого любить? А если бы я стал рассказывать им, что думаю? Они возненавидели бы меня еще больше. Столько мыслей…
– Ты не чародей, но и не человек. Ты особенный, Бальво. И ты такой не один. Нас много. Взгляни на меня.
Милое, доброе личико повернулось и большими карими глазами посмотрело прямо в мое разбитое надвое сердце.
– Как тебя зовут? – удивленно спросил он, разглядывая такие же лишние части тела, как у него самого.
– У нас нет имен. Обыватели с обеих сторон используют стандартное общепринятое прозвище – Искушаемые. Но ты можешь звать меня Сангинария или просто Саня. Так меня кличут свои.
– Кто мы, Саня?
– Мы не люди, но и ни нечисть. Мы нечто, застрявшее между мирами. Наше предназначение наказывать тех, кто заслуживает, и защищать того, кому требуется помощь.
– Получается я допустил ошибку? – ресницы мальчика быстро задрожали и по щекам потекли долгожданные слезы. – Я только хотел, чтобы мама почувствовала, как мне было больно без ее любви!
– О, малыш, я тебя так понимаю, – в моей усталой груди будто что-то взорвалось от сострадания к брошенному, никому не нужному ребенку. – Когда-то и я была на твоем месте! Хедна не сразу разглядела, кто ты. А иначе никогда бы так не поступила.
– Я все равно ее убью! И ты не помешаешь, – ощетинился парнишка, все больше становясь похожим на маленького дьявола. Выставив вперед рога, словно собираясь ими протаранить, он кинул в меня первую попавшуюся машинку и истошно закричал: – Тварь умрет! Ведьмы – зло! Мерзавка обидела сестру, а та одна любила меня настоящим. Таким, какой я есть!
– Бальво, мне так жаль… – я крепко обняла мальца и нежно погладила по сгорбленной спине. – На твою мать мне наплевать. Такие, как она, не заслуживают прощения. Можешь прикончить ее хоть несколько раз, но вот Меланта…
– Что не так с сестренкой? – снова становясь спокойным малышом, испуганно спросил мальчик.
– Прости, сладкий, но ты ее погубил. Она никогда не станет прежней. Мы, Искушаемые, обладаем огромной силой, управлять которой порой не просто. Ты слишком долго был в голове несчастной, – попыталась я объяснить мальчику как можно деликатнее. – Твоя сестра превратилась в бездушную пустую оболочку. Но это не твоя вина. Никто не объяснил последствий. Ты думал, что стараешься на ваше благо.
– Неужели ничего нельзя сделать? Совсем-совсем?
– Все, что нам теперь подвластно: избавить ее от мук. Другого выхода нет. Иначе твой близкий человек будет ходить по земле, не зная покоя и жалости, словно зомби. Она испробовала вкус плоти и теперь ее не остановишь даже ты. Решай быстрей, малыш, Меланта совсем рядом.
– Хорошо, я понял, – Бальво махнул головой и насухо вытер красные опухшие щеки. Все еще колеблясь, он тихо поинтересовался: – Могу я сделать это сам?
– Тебе нравятся подобные вещи? – настороженно потребовала я, пытаясь разглядеть в лице парня признаки склонения к темной силе.
– Я не могу позволить постороннему причинить сестре вред. Уж лучше я помогу ей сам, – с горечью произнес мальчик и вернулся в собственный разум как раз вовремя, чтобы спасти меня от свихнувшейся девицы. – Стой! – впервые закричал он в голос, от чего та мгновенно вошла в неестественный ступор.
– Ты умеешь говорить? – промямлила она, упершись в лицо брата потухшим взглядом.
– Прости, я сотворил с тобой ужасное. Но теперь все исправлю. Ты не будешь больше страдать, – рыдая в полный голос, съедая слова и захлебываясь собственными слюнями, голосил Бальво. – Я люблю тебя, сестренка. И всегда буду помнить! А теперь иди, голоса зовут. Верь им, как верила всегда, и они приведут тебя к свету.
Все еще держа в руках тот самым нож, коим недавно крошила кости мачехи, девушка медленно подошла к окну. С безграничной преданностью глядя на мальчика, она залезла на стол и, оказавшись четко напротив рамы, поднесла оружие к собственной шее.
– И я люблю тебя, родной, – спокойно ответила Меланта и, с неестественной улыбкой на устах, всадила в горло острую сталь. Выпав в распахнутое окно, она приземлилась на землю, и лишь глухой удар оповестил присутствующих о ее смерти.
– Что со мной будет? – без капли страха спросил маленький Пограничник, продолжая пристально смотреть на пустой проем, куда только что рухнуло мертвое тело.
– Я заберу тебя к своим, – уверенно решил я, участливо похлопывая парня по плечу. – Они всему тебя обучат.
– К таким, как ты?
– И как ты, малыш.
– Тогда нам, наверное, пора?
– Нам уже давно пора, Бальво. Ты молодец. Сделал правильный выбор. Тебя ждет настоящая семья.
Спалив на прощание дом и все, что было ценно в прошлой жизни, я ободряюще улыбнулась мальчику и протянула руку. Крепко сжав ее, он доверчиво заглянул мне в глаза и неуверенно растянулся в ответной улыбке.
– Теперь ты в безопасности, дружок, – произнесла я где-то у себя в голове, но он меня прекрасно понял и без слов.
***
Страница автора на сайте «ПродаМан»: https://prodaman.ru/Vinenko-Zhenya/books
ЧАСТЬ. КОШКИ-МЫШКИ. ТАША АЛЬФЕРЬЕВА
Она раздражала с первого взгляда: круглые очки, кривые косички и робкая полуулыбка. Сводная сестра. Зашла в дом бочком, будто понимала, что ей тут не рады, тихо поздоровалась и встала в углу прихожей, комкая в руках нелепую тряпичную сумку. Её шумная эпатажная мать ворвалась вихрем с дробным цокотом тонких высоких каблуков, приторно-сладким запахом духов, заливистым смехом. Женщина постоянно находилась в движении, много говорила, громко смеялась, жеманно кривлялась. Странно, но именно этим она понравилась отцу. Он сказал: «Наконец-то здесь будет жить хоть кто-то настолько живой». В таком случае её дочь Рене – ходячий зомби. Пришлось выковыривать девчонку из угла, в который она втихушку забилась.
– Даррен, мальчик мой, – пропела Вивиан, отрываясь от губ отца, в которые бесстыдно впилась голодным вампиром. – Проводи Рене в комнату. У вас такой огромный дом. Мышка может в нём потеряться…
Мышка? Так и есть. Серая, мелкая и противная. Не ходит, а крадётся. Не говорит, а шепчет. Впрочем, чаще молчит.
За завтраком Вивиан атаковала новыми просьбами:
– Даррен, милый, помоги Рене освоиться в новой школе. Возьми Мышку под своё крыло. Она у меня такая бедовая. Вечно влипает в неприятности. Рене, я заберу тебя после занятий. Поедем покупать платье. Через месяц свадьба. Как быстро летит время! Марк, дорогой…
На дальнейшую болтовню будущей мачехи Дар поставил блок. Взглянул в сторону Рене. Мышка витала в облаках. Завтрак лежал в тарелке нетронутым. Прекрасно. Помочь освоиться, говоришь? Урок первый – всё надо делать вовремя.
– Идём, – он резко поднялся.
– Уже? – всплеснула руками Вивиан. Удивительно, она нисколько не побеспокоилась о том, что дочь остаётся голодной, наоборот поторопила её: – Рене, давай живее. Не заставляй себя ждать.
Мышка вскочила на ноги и схватила тряпичный рюкзак со спинки стула.
– Впервые вижу, чтобы ты так спешил в школу, – задумчиво произнёс отец.
То ли ещё будет.
Даррен стремительным шагом покинул дом. Девчонка замешкалась в прихожей – завязывала шнурки на туфлях.
– Поехали, – скомандовал парень водителю, глядя, как Рене с трудом открывает массивную дубовую входную дверь.
– А как же? – удивился Лукас, кивая в сторону медлительной тетери.
– Говорит, что хочет прогуляться пешком, – пожал плечами Даррен.
– Несколько миль по незнакомому городу?
– Поехали!
Тем не менее в школу она не опоздала. Появилась за пять минут до начала занятий. Запыхавшаяся, растрёпанная, румяная, с телефоном наперевес. Он видел в окно, как она торопливо поднималась по высокому крыльцу, перескакивая через две ступеньки.
– Что за чучело? – спросил Аллан, один из близких приятелей Даррена.
– Будущая сводная сестра.
– Да ладно! Дочь Вивиан? Мамаша-то совсем другая. Я смотрел тот выпуск.
– Тот выпуск? – хмыкнул Ленард, третий в компании, тоже заглядывая в окно. – Признавайся, ты – фанат «Хочу жениться/Хочу замуж».
– Да пошёл ты! – толкнул друга в плечо Аллан.
– Кстати, ты не прав. Она – лапочка, – скрестил руки на груди Ленард. – Люблю тихонь. Иногда они прячут внутри настоящий вулкан страстей…
– Меня подобные ей раздражают, – пожал плечами Даррен. – Не хочу видеть их с мачехой в своём доме.
– Ну-у-у, – задумчиво протянул Ленард, потирая пальцами подбородок. – Это можно устроить.
– Устроить сестрёнке тёмную? – хихикнул Аллан.
– Я уже заставил её пройтись до школы пешком, – заметил Дар.
Прозвучал сигнал на урок. Одноклассники засуетились.
– Глупо. У меня есть идея получше. Потом обговорим, – подмигнул друзьям Ленард и отошёл к своему столу.
***
После занятий блондин поведал свою задумку:
– Толку её травить? Она тихоня. Будет глотать твои выходки и плакать. Лучше действовать с точностью наоборот. Влюби её в себя.
– Что?! – Дар в ужасе отшатнулся от изобретательного друга.
– Я не договорил, – усмехнулся тот. – Влюби и брось. Надо сделать так, чтобы она подумала, что ты влюблён. А потом, вдруг, выяснится, что ты просто был с ней мил.
– И что?
– Лучше тёмную, – Аллан почесал ёжик угольно-чёрных волос.
– Безответная любовь разобьёт Мышке сердце. После такого она не сможет находиться под одной крышей с тобой.
– С чего вдруг? – фыркнул Даррен. – Напротив, совместное проживание ей только на руку. Будет пытаться меня завоевать.
– Тогда скажешь, что тебе невыносимо видеть её страдания. И вообще, ты бы хотел жить как раньше – один. Влюблённые мышки готовы всем пожертвовать ради счастья любимого. Она даже мать отговорит от свадьбы, если попросишь. Будь я на твоём месте, не стал бы раздумывать. Эти очки, за которыми прячутся чудесные глаза… Эти пушистые волосы, безжалостно стянутые в косички… Ммм… Не девушка, а вулкан. Аллан, что с тобой? Тошнит?
Приятель брезгливо скривился:
– Когда ты так говоришь, напоминаешь маньяка.
– Идея дурацкая, но попробовать стоит. – Даррен соскочил с каменного парапета школьного крыльца и шутливо размял пальцы, словно готовясь к спортивным состязаниям. Две девушки, только что вышедшие на улицу, залюбовались высоким стройным парнем, кокетливо захихикали, пытаясь привлечь к себе его внимание.
– Дар, это правда, что новенькая в нашем классе твоя сводная сестра? – спросила та, что посмелее.
– Будущая, – поправил Аллан, с интересом разглядывая школьниц в экстремально коротких плиссированных юбочках.
– Она такая скромница, – стреляя глазами в сторону жгучего брюнета, заметила другая.
– Девочки, хотите в кино? – оживился Ленард, откидывая со лба длинные вьющиеся волосы.
– Конечно! – с нескрываемым восторгом воскликнула первая.
– Тогда… – быстро проделал какие-то манипуляции со своим мобильником парень, – …в семь вечера у «Миллениума».
– Нам позвать с собой ещё одну подругу? – хитро прищурилась девица.
– Нет. Мы сами, – очаровательно улыбнулся в ответ блондин. – До вечера, девочки, – он повернулся к Даррену: – Позовёшь с собой Мышку.
– Понял. Не дурак.
***
После занятий в новой школе Рене снова пошла пешком. Неторопливая прогулка до дома помогла привести мысли в порядок. Последние дни были очень суматошными из-за переезда.
Мама Рене всегда мечтала о славе. Она искренне полагала, что это преступление – заставлять её отсиживаться в скромной роли никому не известной домохозяйки. После смерти собственника-мужа Вивиан принялась активно работать над идеей явить себя миру, чтобы каждый смог насладиться её изысканной красотой и безупречными манерами. В конце концов женщина добилась своего – её пригласили участвовать в телешоу «Хочу жениться. Хочу замуж». Там Вивиан заметил один из спонсоров проекта – Марк Саерс, тоже вдовец. Ради яркой красотки он согласился стать участником шоу. Отношения пары бурно развивались не только на экране, но и в жизни, что в конечном итоге привело к предложению руки и сердца.
Всё это время Рене чувствовала себя одинокой и ненужной. Она до сих пор не пришла в себя после смерти отца, с которым у девочки были очень близкие и теплые отношения. Мать же, напротив, словно вырвалась из клетки и поспешила улететь навстречу новой судьбе, вспоминая про дочь лишь изредка и напоказ. Переезд в другой дом – огромный частный особняк посреди мегаполиса – стал последней каплей. Девушка окончательно замкнулась в себе, вырванная из привычной среды, из круга друзей, будто цветок, который безжалостно срезали с клумбы и забыли поставить в воду. Через месяц свадьба, из которой мама собиралась устроить очередное шоу. Будущий отчим – совершенно чужой и непонятный человек. Сводный брат невзлюбил её с первого взгляда. Друзья далеко. Возвращаться в новый дом не хочется. Города она не знает. Всё вокруг холодное и неприветливое. Толпы вечно спешащих людей. Серые как маски лица…
– Рене! – голос матери в телефонной трубке перекрыл какофонию звуков шумного мегаполиса. – Ты где?! Мы договаривались встретиться полчаса назад!
– Я забыла, – девушка остановилась возле фонарного столба, глядя как ветер треплет приклеенное к нему объявление: «Пропала собака».
– О!!! Так я и знала!!! Где ты? Я сейчас приеду за тобой.
Рене пожала плечами.
– Почему молчишь?! – истерично взвизгнул телефон.
Ног коснулось что-то мягкое. Девушка опустила глаза. Рядом, часто дыша, стояла белая кудрявая болонка с розовым ошейником. Как в объявлении.
– Рене!!!
– Мне некогда, – девушка отключила мобильник и присела на корточки.
– Иди сюда, малыш.
Болонка доверчиво ткнулась влажным носом в протянутую ладонь. Рене погладила пёсика и подхватила на руки. – Глупый, ты зачем убежал от хозяйки? Она же переживает. Плачет, наверное.
На то, чтобы добраться до места жительства потеряшки ушёл целый час. Однако Рене была довольна. Владелицей оказалась милая старушка, совершенно седая и потому такая же беленькая, как и её питомец. Она горячо поблагодарила Рене и напоследок выразила надежду, что они ещё встретятся. Забавная…
Домой девушка вернулась поздно. Мама устроила скандал, пользуясь отсутствием будущего мужа, рядом с которым не позволяла себе проявления подобных некрасивых эмоций. А сводный брат неожиданно удивил. Во-первых, извинился за утро. Во-вторых, пригласил в кино. Рене согласилась лишь потому, что хотела сбежать от сердитой матери. Узнав, что дети собираются в кинотеатр, Вивиан обрадовалась желанию будущего пасынка подружится с Рене, к которой до этого он проявлял явную неприязнь, и перестала ворчать на растяпу-дочь. Поужинав, молодые люди на такси отправились в центр города.
Рене смотрела в окно, не зная, о чём можно разговаривать с незнакомым парнем. Она не умела, как другие девушки, непринуждённо болтать о всякой чепухе. Даррен тоже не спешил ей на помощь, откинув голову на подголовник и прикрыв глаза. Её сводный брат был симпатичным. Высокий, стройный. Темно-русые волосы модно подстрижены. Длинная чёлка косо падает на синие глаза в обрамлении густых ресниц, от чего взгляд становился одновременно притягательно-выразительным и туманно-загадочным. Улыбка была редким гостем на лице Даррена, но сегодня вечером он впервые улыбнулся Рене, когда помогал сесть в такси.
– Ты так странно смотришь. Что-то случилось? – заметил пристальный интерес девушки Дар.
– Нет. Всё в порядке, – смущённо кашлянула она, почувствовав, что в горле действительно немного першит.
– Приехали, – Дар вышел первым, подал замешкавшейся Рене руку.
– Как мило, – к ним подошёл один из приятелей Даррена – смазливый блондин с манерными, явно напоказ, движениями. – Ждали только вас. Приятно познакомиться. Ленард.
– Аллан, – представился другой – мускулистый жгучий брюнет невысокого роста.
– Камилла.
– Летисия.
Обе девушки, одетые в короткие платья, смерили спутницу Даррена высокомерно-насмешливыми взглядами.
Поскольку предложение сходить в кино поступило неожиданно, Рене натянула то, что первым подвернулось под руку, было чистым и не требовало глажки: голубые джинсы и белую толстовку в тонкую поперечную полоску синего цвета.
– Идём, – махнул рукой Ленард.
– Как фильм-то называется? – запоздало полюбопытничал Аллан.
– «Зомби против всех».
***
– «Зомби против всех»? Ты серьёзно? – Даррен споткнулся, услышав ответ.
Блондин лишь пожал плечами:
– А что? Вип-зал. Кроме нас никого. Можно визжать, кричать и так далее.
Девчонки скривились. Лишь Рене осталась спокойна, продолжая рассматривать асфальт под ногами. В джинсах, кроссовках и толстовке она выглядела так, словно собралась на пробежку. Другие две девушки дружно цокали впереди высокими каблуками, а она семенила следом на голову ниже каждой из них. Мышка.
От газировки и попкорна Рене отказалась, коротко пояснив: «Не люблю». Войдя в зал, долго неуверенно топталась на месте. Привычные ряды кресел здесь заменяли полукруглые диваны на два-три человека.
– Давай сядем, – Дару пришлось силой тянуть девчонку за собой.
Погас свет. На экране появилось название фильма с густыми кровавыми подтёками, похожими на томатную пасту. Позади нервно заёрзали девчонки. Рене сидела тихо, не шевелясь.
Специалисты по спецэффектам и звукорежиссёр постарались на славу. Почти каждая сцена ужастика леденила кровь. Постоянно хотелось закрыть глаза. Всем, кроме Рене. Девчонка ни разу даже не поморщилась, не то чтобы вздрогнула. Под конец фильма Даррен глядел только на неё. Похоже, девушка даже заскучала, будто смотрела мыльную оперу, а не ужастик. Камилла и Летисия задушили своих спутников в объятиях и оглушили на оба уха, а Дару впору было самому бросаться на шею Рене. Ведь задумка Ленарда в том и состояла, чтобы испуганная девушка стала искать у Даррена защиты и поддержки. Нечаянное прикосновение, ласковое успокаивающее поглаживание руки, мимолётные объятия…
В кафе, когда обсуждали фильм, Ками и Лети признались, что иногда их тошнило от особо жутких сцен.
– А тебе как? – поинтересовался Ленард у задумавшейся Рене.
– Неплохой сюжет, – продолжая смотреть сквозь пространство, ответила девушка. – Обычно в подобных фильмах сюжет на втором месте или даже отсутствует, а тут…
Она вздрогнула, словно очнулась от потаённых мыслей, которые неосторожно высказала вслух, и смущённо посмотрела на изумлённо примолкших парней и девушек:
– В общем, было неплохо.
– Неплохо?! –восхищённо воскликнул Аллан. – Во даёт! Меня наизнанку выворачивало, а ей понравился сюжет.
– Спокойно. Мы за столом, – напомнил Ленард, в зелёных глазах которого тоже разгорелся неподдельный интерес к Рене.
Завели разговор о личных фобиях. Рене снова отмалчивалась.
– А у тебя какая? – на этот раз вопрос задал Аллан.
– Арахнофобия.
– Боязнь пауков?
Девушка кивнула.
– Банально, – хмыкнула Камилла.
– Почему ты такая молчунья? – спросила Лети.
– Я просто неважно себя чувствую, – призналась Рене, виновато улыбаясь. Её тонкие пальцы сомкнулись вокруг чашки с остывшим чаем.
– Правда? – всполошился Ленард.
Даррен положил ладонь девушке на лоб:
– Ты вся горишь!
Видимо, до сих пор она держалась на голом энтузиазме – не хотела портить остальным вечер. А теперь сразу сникла, откинулась на спинку стула и попросила:
– Хочу домой.
– Я вызову такси, – подсуетился Аллан.
В машине девчонку быстро сморило. Она уронила голову на плечо Даррена. Очки сползли с лица – пришлось снять. Без них она стала совсем хрупкой и беззащитной. Прежде всегда бледные щёки окрасил лихорадочный румянец. Когда такси остановилось, Дар, стараясь не разбудить Рене, подхватил её на руки. Однако она почувствовала холодный ветер, открыла глаза и прошептала:
– Я сама.
Он не ответил и не отпустил. Донёс до крыльца и только там поставил на ноги.
– Со мной такое бывает. Быстро пройдёт, – заверила Рене, поднимаясь по лестнице на второй этаж. – Не говори маме… Она… Ей не нравится, когда я болею.
– Тогда я сам тебе помогу, – не терпящим возражения тоном произнёс Даррен, спеша следом.
– Хорошо.
Удивительно, но она согласилась. Попросила принести аптечку и тёплой воды. Он впервые ухаживал за больной девушкой. Да что там! Он первый раз заботился о больном человеке. Внутри шевельнулось чувство, похожее на сострадание, и, чем дольше он смотрел на Рене, тем сильнее оно становилось. Что за мать, которая так относится к своему ребёнку, что он боится рассказывать ей о плохом самочувствии? У него с мамой секретов не было.
***
Рене быстро поправилась. Видимо, сказалось волнение из-за переезда, плохой сон и скудное питание. Впредь девушка старалась не допускать голодовку и переутомление. Впрочем, у неё бы это всё равно не получилось. После совместного похода в кино Даррен стал проявлять горячую опеку о будущей сводной сестре и небывалое дружелюбие. Они всё время были вместе. Вместе ездили на занятия, обедали в школе, возвращались обратно, делали уроки, гуляли. Дар был очень внимательным, даже ласковым. Дарил Рене маленькие подарки, часто держал за руку, защищал от нападок ретивых одноклассников, попытавшихся травить новенькую. Девушка ощущала, как с каждым днём у неё за спиной всё шире распахиваются крылья, на которых она вот-вот улетит на седьмое небо от счастья. Первая любовь. И какая…
Её лишь смущали любопытные взгляды друзей Даррена. Ленард и Аллан смотрели так, словно наблюдали за поведением забавной зверюшки, заточённой в клетке зоопарка. Пока бежит до стенки, воображает, что свободна, а как наткнётся… Возможно девушке это только казалось, но чувствовала она себя в эти минуты неспокойно.
Прошла неделя. Рене ждала, что вот-вот случится что-то особенное и она с Дарреном станут ещё ближе друг к другу. И вдруг… С неё словно сдёрнули розовые очки, показав окружающий мир во всех его неприглядных красках.
Однажды рано утром Дар уехал на такси, оставив личный автомобиль Саерсов Рене. В школе она увидела парня в обществе другой девушки – шикарной блондинки в мини-юбке, из-под которой росли бесконечные ноги. За весь день Даррен ни разу не подошёл, пообедать вместе не позвал, с занятий уехал на пару с блондинкой.
Рене не понимала, что происходит. Дар резко перестал с ней общаться. При встрече приветливо улыбался, не более. Между тем одноклассники снова начали коситься на Рене, обзывали использованной брошенкой, высмеивали девушку за попытку быть с таким парнем, как Даррен.
– Наигрался он с тобой, – с деланным сочувствием посетовала одна из девиц. – Как только Сисси вернулась, сразу понял, кто есть кто, и правильно расставил приоритеты.
Слова резанули по сердцу. Это правда. Так и есть.
А потом Дар решил всё-таки с ней объясниться.
– У меня к тебе просьба, Рене, – сказал он как-то за завтраком. Оба родителя отсыпались после затянувшегося далеко за полночь делового приёма. Подслушивать было некому. – Сесилия, моя девушка, очень ревнует. Всё-таки мы живём с тобой под одной крышей. Мы с ней долго были в ссоре. И недавно помирились. Не хочу больше её раздражать.
– Что ты хочешь? – еле слышно прошептала Рене, пряча глаза, на которые тут же навернулись слёзы.
– Ты бы могла уговорить свою мать жить от нас отдельно? Они с Марком современные люди. И гостевой брак вполне бы им подошёл.
– Гостевой? – зачем-то переспросила Рене. Из-за нарастающего шума в ушах она почти ничего не слышала. – Я попробую. Но мама… Она, вряд ли, согласится.
– Просто попробуй поговорить, – Дар неожиданно накрыл тёплой ладонью её холодные дрожащие пальцы.
– Угу, – закивала она как болванчик, отдёрнула руку и вскочила из-за стола. – Пора в школу. Как бы не опоздать.
– Лукас ещё не приехал…
***
Она сама не поняла, как оказалась в одном из городских парков. Шла, не разбирая дороги, ничего не видя из-за слёз. Часто спотыкалась и даже натыкалась на других прохожих.
– Рене! – окликнул смутно знакомый голос.
Девушка подняла голову и увидела перед собой старушку, потерявшую собаку.
– Добрый день, Саманта.
– Почему ты плачешь? Случилось что-то плохое?
Привычка отвечать на подобные вопросы «Нет, всё в порядке» на этот раз подвела – Рене дала волю слезам, смущённо закрыв лицо ладошками.
– Так дело не пойдёт, – покачала головой Саманта, подхватила девушку под руку и увлекла за собой.
Они устроились в уличном кафе за круглым белым столиком с ажурной металлической ножкой. Саманта заказала мятный чай и шоколадные пирожные, между делом воркуя, что сладкое – лучший способ успокоиться и поднять настроение. Пожилая женщина тактично и в то же время настойчиво вывела Рене на откровенный разговор, внимательно выслушала и вздохнула, но отнюдь не жалостливо, а скорее иронично-мечтательно:
– Первая любовь… Как давно это было.
Рене, успевшая взять себя в руки, с интересом посмотрела на собеседницу. Рядом с Самантой было легко и уютно. Давно забытое ощущение.
– Милая моя, первая не значит единственная. И хотя это довольно банальная фраза, поверь моему богатому жизненному опыту, она правдива. Сейчас тебе больно из-за предательства и кажется, что таких сильных чувств в твоей жизни никогда уже больше не будет, но это не так. Будут обязательно, причём сильнее и ярче.
– А что делать с этими? – Голос Рене предательски дрогнул.
– Ничего. Цени их. Чувства – это прекрасно. Способность испытывать любовь – это дар. Далеко не всё, что люди называют любовью, является ею на самом деле. Вот послушай-ка. – Саманта достала из своей сумочки записную книжку в кожаной обложке с красивым теснением, перелистнула несколько страничек и прочитала: «Любовь терпелива и добра. Любовь не завидует и не хвастается, она не гордится, не ведёт себя неприлично, не поступает эгоистично, не раздражается, не ведёт счёт обидам, не радуется неправедности, а радуется истине, всё переносит, всему верит, никогда не теряет надежды, всё стойко терпит. Любовь будет существовать всегда»^1 Коринфянам 13:4-8 (Священное писание)^. Отлично сказано, не правда ли? Это вовсе не значит, что ты должна терпеть подобное отношение. Вовсе нет. Просто отдели свои чувства от своих ожиданий. Романтическая любовь не всегда бывает взаимна, но когда-нибудь ты встретишь того, в ком твоя любовь отразится в полной мере, как в зеркале.
– Всему верит… – задумчиво повторила Рене. – Но ведь Даррен меня обманул? Разве это не легковерие и наивность с моей стороны?
– Обман – это проблема Даррена и его совести. А твоё доверие – доказательство честности твоих чувств к нему. Ложь – плохое качество, честность – хорошее. Определение любви, которое я тебе зачитала, применимо не только к отношениям между мужчиной и женщиной. Оно также подходит к чувствам между родителями и детьми, между друзьями, между Создателем и человеком, в конце концов. И да, это требует некоторых размышлений.
– Спасибо. – Рене расцвела в радостной улыбке, необычайно украсившей её бледное лицо. – Теперь я знаю, что делать.
***
Он сам не понимал, почему решил идти до конца, хотя всё внутри противилось этому. Было невыносимо смотреть в глаза Рене, полные непонимания того, что происходит.
Ленард предложил использовать бывшую пассию Дара Сесилию в качестве предлога, чтобы уговорить сводную сестру съехать. И почему-то Даррен решил, что симпатия, которую он чувствует к Рене, временная, и обязательно надо закончить начатое.
Она смотрела как побитая собака, которую сначала приласкали, а потом, наигравшись, выпнули за дверь. Разговор за завтраком стал последней каплей. Рене выскочила из дома в слезах и куда-то убежала.
Даррен искал, звонил. Однако девушка не отвечала, на занятия не пришла. Каждую перемену он бегал с проверкой в её класс, но место Рене по-прежнему оставалось пустым. На расспросы, встревоженных его поведением друзей, парень грубовато огрызался, а когда Сесилия попыталась его поцеловать, отстранил от себя и коротко пояснил, что им надо расстаться. Девушка ожидаемо не поверила, решив, что это дурацкая шутка. Сисси не привыкла к отказам, и в прошлый раз их отношения оборвала именно она. Тогда Даррен сказал то, чего никак от себя не ожидал: «Прости. Когда-то нам было хорошо вместе. Но давай на этом поставим точку».
– У-у-у… – протянул подслушавший чужой разговор Ленард. – Чувствуется влияние Рене.
– Иди к чёрту, – искренне посоветовал приятелю Даррен.
– Фигушки, – осклабился в ответ блондин. – В наших с тобой отношениях я точку ставить не собираюсь.
Аллан молчал, но было заметно, что он не меньше других озабочен происходящим. Парень посмотрел в окно и первым заметил худенькую фигурку, целенаправленно шагающую к школьному крыльцу.
– Рене! – радостно взвился он с края стола, на котором сидел во время перерыва.
Даррен стремительно вылетел за дверь.
Ленард с притворной ленцой поднялся со стула и подошёл к окну. Одноклассники, привлечённые странным поведением знаменитой троицы, тоже начали подтягиваться ближе.
***
Рене только-только шагнула на первую ступеньку крыльца, когда в дверях школы показался Даррен.
– Мышка!
Он назвал её так впервые, вызвав невольную улыбку. Девушка дождалась, пока парень спустится, подмечая, каким непривычно взволнованным он выглядит.
– Куда ты пропала? Почему не отвечала на звонки?
– Мне надо было подумать. О твоей просьбе.
– Послушай… я… – начал было Даррен.
– Молчи, – осмелевшая Рене приложила указательный палец к его губам. – Дай мне сказать. Я уважаю ваши чувства с Сесилией, но чувства наших с тобой родителей достойны не меньшего уважения и понимания. Раньше я только и делала, что критиковала маму, вместо того чтобы принять такой какая она есть. Но я люблю её и хочу, чтобы она была счастлива. Я уверена, ты тоже очень любишь своего отца. Мы с тобой уже в выпускном классе и скоро покинем этот дом. Осталось потерпеть совсем немного. Если Сесилия любит тебя по-настоящему, она поймёт и подождёт. Не бойся, я не буду досаждать вам своей безответной любовью, ходить по дому с унылым видом и рыдать в подушку. Я умею переключаться. И да, спасибо за светлые воспоминания о времени, что мы провели вместе.
Рене выдала заранее подготовленную речь на одном дыхании, опасаясь растерять запал, скопившийся после разговора с Самантой. Из-за волнения сердце набатом билось в груди, ноги дрожали, а лицо покрылось румянцем. Девушка изо всех сил старалась не скатиться в банальщину или наоборот удариться в пафос, балансируя на грани.
Закончив, она хотела пройти мимо, однако Даррен перехватил её за руку, удерживая на месте.
– Прости меня.
Они стояли плечом к плечу, но смотрели в противоположные стороны.
– Мне было очень больно, – признала очевидное Рене, хотя сказать это оказалось труднее, чем весь предыдущий спич. – Теперь всё в порядке. Я тебя прощаю. Давай больше не думать об этом. И не говорить.
– Рене.
Она вдруг осознала, что становится всё труднее сохранять самообладание. Сердце и разум вступили в отчаянное противоборство. «Хочу, чтобы ты был моим зеркалом!» – молило первое. «Это невозможно», – отрицал второй.
– Я – дурак. На самом деле, ты мне нравишься. Очень.
Рене подняла голову и вздрогнула. В окна второго этажа на них жадно уставились одноклассники Даррена. В первом ряду к стеклу прильнули Аллан и Ленард.
– Можно я буду не воспоминанием, а твоим настоящим?
Девушка задержала дыхание, словно перед прыжком в воду. С одной стороны, было страшно снова потерять с трудом обретённое эмоциональное равновесие, с другой – надоело бояться. Даже если она сейчас скажет гордое «нет», её чувства будут кричать об обратном. Так зачем заниматься самообманом? Лучше взглянуть на сложившуюся ситуацию под другим углом. Возможно, получится далеко не сразу, но надо же когда-то начинать что-то в себе менять и действовать не так, как привыкла?
Даррен сделал шаг назад, чтобы оказаться лицом к лицу с Рене.
– Ты мне тоже нравишься, – с лёгкой усмешкой произнесла девушка. – Сам знаешь. Поэтому придётся смириться с твоим присутствием в своей личной жизни.
Это прозвучало настолько снисходительно, что парень растерянно переспросил:
– Так мы вместе или как?
Рене встала на цыпочки и коснулась его губ быстрым поцелуем.
– Теперь понятнее?
– Хм, – хитро прищурился Даррен. – Не совсем. Надо бы повторить.
Его руки уверенно обвили талию Рене, привлекая её к себе теснее и крепче.
– На нас смотрят.
– Пусть завидуют, – прошептал Даррен.
Целуя Рене, он скосил глаза на одобряюще жестикулирующих друзей, и шутливо пригрозил в ответ кулаком.
***
Страница автора на сайте «ПродаМан»: Страница автора на Призрачных Мирах: https://feisovet.ru/%D0%BC%D0%B0%D0%B3%D0%B0%D0%B7%D0%B8%D0%BD/%D0%90%D0%BB%D1%84%D0%B5%D1%80%D1%8C%D0%B5%D0%B2%D0%B0-%D0%A2%D0%B0%D1%82%D1%8C%D1%8F%D0%BD%D0%B0/
Страница автора на сайте ПродаМан: https://prodaman.ru/Kanarejka
ЧАСТЬ. ХРАМ НА БОЛОТЕ. НАТАЛЬЯ ОЛЕНЕВА
Раньше Тимур любил приезжать на каникулы в Зыблевку. Тут его всегда ждала заботливая бабушка, лучшие друзья, беззаботные знойные дни и теплые белые ночи. Даже сама поездка была приключением. Они с мамой полдня ехали на электричке, а потом от станции шли по широкой нахоженной тропе через сосновый лес.
Это было самое счастливое время в его жизни.
Тимур ни разу не видел отца и не интересовался, где он. Ему для счастья всегда хватало матери. Он думал, что это взаимно, и что им больше никого не надо.
Но у мамы появился Дмитрий с его машиной и деньгами. А потом родился Андрюша.
О путешествиях на электричке пришлось забыть. Друзей в деревне оставалось все меньше, учебы наваливалось все больше. Желание ездить в Зыблевку пропало. Тимур тосковал по бабушке, но предпочитал оставаться дома и играть в компьютерные игры по сети, чем всю поездку слушать претензии Дмитрия, а потом развлекать Андрюшу.
Но это лето обещало быть другим. Поэтому Тимур честно заслужил ссылку в деревню плохой учебой и приготовился терпеть отчима.
***
Вода лилась стеной. Дворники с раздражающим скрипом елозили по лобовому стеклу, бестолково разбрызгивая сплошной поток. Белая, точнее уже серо-коричневая “Лада” уже час мяла колесами грязь, переползая из одной ямы в следующую.
— Какая свинья тут на тракторе проехала?! Нарочно что ли?! — ворчал красный и вспотевший Дмитрий, вертя руль и пытаясь вывести машину из очередной ямы. — Всю подвеску испоганили мне своими ямами! Никогда ни о ком не думают эти деревенские!
Тимур сидел на заднем сиденье с младшим братом и слушал музыку, но даже через наушники слышал ворчание отчима.
— Что? Не нравится что-то? Иди пешком! — с вызовом ответил Дмитрий на случайно пойманный в салонном зеркале хмурый взгляд пасынка. — Учился бы нормально — сидел бы дома.
Тимур молча отвел взгляд в окно на расплывчатые силуэты знакомых с детства домиков.
— Вот по твоей тоскливой физиономии Зыблевка нас и встречает. Вечно рожа недовольная, — продолжал наседать Дмитрий.
Это была его любимая привычка — указывать людям на их недостатки внешности или попрекать за слабое здоровье. Сам он при этом не был образцом мужской красоты: пузатый как рыба фугу, губастый и с мелким ершиком волос на шишковатой голове. Однако сил ему было не занимать, к тому же он быстро приходил в ярость, одним словом — кабан.
— Дим, — осадила его Яна, родная мать Тимура, от которой он унаследовал свой задумчиво-угрюмый взгляд и густые, беспорядочно вьющиеся, черные волосы.
— Что? Хочешь сказать, я не прав? Вот Андрюша молодец. Хорошо учится. Воспитательница его все время хвалит.
Тимур покосился на пятилетнего брата.
Пятилетний Андрюша сидел в детском кресле и по бесконечному кругу смотрел на постоянно зависающем планшете песенку про трактор. Он словно почувствовал взгляд старшего брата, и посмотрел на него исподлобья. Тимур не отводил взгляд, и Андрюша с недовольным, противным мычанием дрыгнул ногой. Грозно топнуть, сидя в детском сиденье, не получалось.
Дмитрий крутанул руль, и вдавил педаль газа. Всех в салоне подкинуло вместе с многочисленными пакетами и коробками, а планшет со стуком свалился под сиденье. Андрюша от досады захныкал, а потом заскрипел как старая калитка, пытаясь выпутаться из ремней безопасности. Тимур поднял его планшет, но не вернул сразу.
— Н-н! Дай! — ныл Андрюша.
— Подожди ты! — цыкнул Тимур.
— Тимоха, отдай ему! — вмешался Дмитрий.
Тимур провел пальцем по экрану, перезагрузив страницу с видео. Раздражающая всех песня разразилась чистым ровным звуком. Сам Тимур, воспользовавшись остановкой в очередной яме, вышел из машины, под дружный родительский упрек "Куда?!" захлопнул дверь и бодро зашагал по грязи к дому бабушки.
***
Тимур захлопнул за собой дверь и с наслаждением вдохнул теплый воздух, пахнущий котлетами и картошкой.
— Бабушка! — позвал он.
— Слышу-слышу! Кто-то пришел! Тимушка! — дверь слева распахнулась и в коридор вышла бабушка Нина.
Крепкая и подвижная, всегда улыбчивая женщина с крашеными фиолетовыми волосами кинулась обнимать внука, которого не видела лет пять.
— Мокрый-то весь! Зонт-то где? А ты чего, один? — деланно удивилась она.
— Да. Больше никто не приедет, — подыграл Тимур, снимая мокрую куртку.
— Ну и хорошо, — довольно подмигнула бабушка. — Нам больше достанется. Скорей проходи, налетай на котлетки. А то вон исхудал, тоненький стал как веточка.
Они сели за стол вдвоем. Тимур рассказывал про школу, про учителей, про город, но старался не касаться темы семьи и не жаловаться на отчима. Не хотелось стравливать с ним еще и бабушку. Рядом с ней, в знакомой обстановке он почувствовал себя прежним, беззаботным и любимым.
Вскоре их приятную беседу нарушил гул машины под окном. А через минуту в дом набилось остальное семейство.
— А где Тимур? Кто с вещами помогать будет? — принялся ворчать Дмитрий, даже не поздоровавшись с тещей. — Без нас уже ест? Что, семью не подождать?
— Андрюша, не вертись, снимай кросовочки, — Яна как обычно, никого не замечая, занималась младшим сыном, который капризничал, потому что планшет снова завис.
***
После ужина и чая с тортом все разошлись по комнатам переодеться и отдохнуть.
Бабушкин дом был разделен коридором, в конце которого был современный туалет и душ. В левой части была кухня и просторный, всегда чисто прибранный зал с диваном-книжкой и большим телевизором. Там поселились Яна и Дмитрий. Через пару дней они собирались уехать, оставив детей в деревне на неделю.
В правой части дома была бабушкина комната. Из-за маленького окна и больших шкафов она казалась более тесной и темной по сравнению с залом. Старомодная высокая кровать с множеством матрасов соседствовала с мягким раскладным креслом. На большом комоде стоял старый пузатый телевизор и видеоплеер с целым шкафом дисков. Тимур с ностальгией прошелся глазами по рядам знакомых названий, борясь с желанием все это спрятать от Андрюши. Но скорее всего за прошлые поездки Андрюша уже перепутал и перецарапал все диски, как дома.
Низкая, вечно обвешанная одеждой и пакетами, дверь вела из бабушкиной спальни в маленькую угловую комнату.
Здесь Тимур жил в детстве.
Он включил настенный светильник, бросил рюкзак на стул в углу и уселся на подранный красный диван, на котором его ждал верный друг, советский плюшевый черный пес. Перебирая его кудрявую жесткую шерсть, Тимур осмотрелся.
Комната почти не изменилась. Над диваном висело панно с оленями. До появления Андрюши оно было усеяно советскими значками. По дощатому полу растянулась лоскутная дорожка, которая вечно собиралась в гармошку и путалась под ногами. В углу стоял огромный платяной шкаф с куртками и шубами. Туда же убирались подушки и одеяла. Сбоку к шкафу приткнулся старый письменный стол с тремя ящиками.
Тимур по очереди проверил их все. Первые два были забиты Андрюшиными зачирканными раскрасками. А вот в третьем от сильного рывка по дну перекатились погрызенные карандаши и ручки, под которыми лежали рисунки. Тимур достал их и стал рассматривать с таким интересом, словно видел в первый раз.
Вот стегозавр, на котором ехали пещерные люди и стреляли из луков в зубастых птеродактилей. Вот летящий черный ворон, срисованный из книжки. А вот окруженный стаей гарпий кривой замок с куполами — таким Тимуру виделся деревянный храм, что стоял на краю деревни среди болота. От одной мысли о нем сердце забилось быстрее и радостнее.
Телефон свистом оповестил о новом сообщении в общем чате.
"Ко мне, бандерлоги!" — написал Ярослав.
"Иду", — ответил Тимур.
"Опоздаю немного. Ждите меня!", — ответила Рита.
В прихожей Тимур выбрал резиновые сапоги по размеру и потряс каждый сапог, выгоняя возможных пауков. Только после этого надел, накинул куртку и вышел на улицу.
Дождь как раз кончился, оставив после себя противную мокрую свежесть, не соответствующую середине июля.
Бабушка устроила дочери и ее мужу экскурсию по огороду. Они бродили у забора, возле кустов крыжовника.
— Я к Ярославу! — сообщил Тимур.
— Беги, Тимушка, — сказала бабушка, оторвавшись от своего рассказа про борьбу с вредителями.
— Я с тобой! — обрадовался Андрюша.
— Нет. Сиди дома.
— Нет! С тобой пойду! — Андрюша направился к калитке.
— Я тебя не возьму, — сказал Тимур, развернул брата за руку к дому. — Там будут только взрослые.
— Ой — взрослые! — язвительно хохотнул Дмитрий, наблюдавший за спором. — Те че жалко? Мы тебя зачем брали? Чтобы с Андрюшей сидеть и бабушке помогать, а не с друзьями твоими дурака валять. Отдохнул уже за год, троечник.
Тимур посмотрел на маму. Но та будто ничего не замечала и продолжала слушать про теплицу. Тимур уже привык, что защиты от мамы можно было не ждать. С тех пор как появился Дмитрий, ее словно подменили. Из веселой, внимательной женщины она превратилась в замученную и равнодушную. Но в Тимуре все еще жила наивная детская надежда, что маме не все равно.
Он почувствовал удар по сапогу. Андрюша решил наказать вредного брата и бросил в него ком земли.
— Так его, гони печенега! — воинственно поддержал мелкого хулигана Дмитрий.
Тимур посмотрел на него как на дурака. Андрюша последние несколько месяцев осваивал новую технику добиваться своего: истерики и топанья ногами. Отчиму это казалось забавным, и порой он нарочно поддразнивал ребенка, "воспитывая характер". В такие моменты Тимуру было жаль брата.
— Молодец, — холодно сказал Андрюше Тимур. — Ты хотел плохо сделать мне, а свиньей остался сам. Посмотри на свои руки. Так теперь и ходи, Хрюша-Андрюша.
Тимур вышел за калитку и только через несколько шагов услышал за спиной нарастающий скрипучий детский вой и ругань отчима.
***
Тучи немного разошлись, и в деревне возобновилась работа. Завизжала циркулярная пила, захлопали двери, запело радио. Галки парами перелетали с огорода на огород. Где-то далеко громко перекаркивались вороны.
Чем дальше Тимур удалялся от дома, тем светлее становилось у него на душе. Он весело шлепал по лужам, разбрызгивая грязь и предвкушая встречу с друзьями.
Из девяти человек от их оравы осталось всего трое: сам Тимур, боевая затейница Ритка, и Ярослав — самый старший среди них. Раньше взрослые всегда попрекали Яра за то, что он вечно болтается с детьми вместо того, чтобы искать невесту и готовиться к поступлению в институт. Но друзья-то знали, что из беззаботного лентяя Ярослава серьезный человек, как из волнистого попугая — охотничий сокол.
Дом Ярослава, точнее его деда, стоял в центре деревни, и ребята чаще всего собирались у него.
Тимур вошел во двор через открытую калитку и направился в сарай, где горел свет.
Ярослав обнаружился под верстаком. Рыжий здоровяк в тельняшке сложился в три погибели и что-то искал на полу. Наконец, найдя ручку-винт и собрав лохматой макушкой паутину, он вылез из-под стола и заметил гостя.
— Тимурыч! Как дела? — оживился Ярослав. — У меня почти все готово. Лодку проверил. Телегу вот собираю. Деду сказал, что мы на Сосновый остров за ягодами поплывем. Кстати можно будет потом и туда скататься. Да?
Тимур прослушал последние пару фраз, рассматривая их завтрашний транспорт.
Темно-зеленая надувная лодка, притесненная мотоциклом с люлькой, стояла на боку у стенки. В тесном сарае она выглядела громоздкой и вместительной. Дедушка Ярослава когда-то катал на ней местных детей, пуская по трое, а то и по четверо. Но сейчас Тимур не был уверен, что старая лодка выдержит троих почти взрослых людей с рюкзаками.
— А она точно пройдет по болоту? — он подошел и надавил на борт. — Если застрянет на полпути, как мы обратно?
— В этом году столько воды, что можно на пароходе идти. Хотя я не прочь сплавать один. Опасно все-таки...
— Ага щас! Я только ради этого сюда приехал! Только попробуй без меня уплыть!
— Ну, тише-тише, — примирительно улыбнулся Ярослав. — Я тебя просто проверял. А то больно вид у тебя унылый.
— Нормальный.
— Отчим совсем душит? — уже без улыбки посочувствовал Ярослав. — А мать что?
— Да ничего, — Тимур дернул плечами и поджал губы. — Димочка их с Андрюшей деньгами обеспечивает, на машине возит. Она ему слова не смеет сказать. Чего ей со мной… Я кто — взрослый нахлебник. Так что школу закончу и съеду от них.
— Куда будешь поступать?
— Я с ними на тройки скатился. Какая тут учеба, — проворчал под нос Тимур, водя пальцем по ребру весла, прикрепленного к борту лодки. — Работу найду. Как-нибудь проживу сам. И им легче будет без меня.
— Тим...
— А ты что будешь делать?
— Я-то? Преподу уникальный проект про наш храм обещал. Если все получится, он меня в редакцию какую-нибудь пропихнет.
Железная калитка громыхнула задвижкой раз, другой, затем раздался стук.
— Ой! Это я закрыл, — спохватился Тимур и выскочил из сарая.
За дверью оказалась Рита.
В детстве она была довольно упитанной девочкой с толстой крепкой косой. С тех пор, к девятнадцати годам ее милая юношеская полнота оформилась в привлекательную женственную пышность, а от косы остались короткие светлые локоны, убранные в лохматый пучок. Одета правда была не по местности и не по погоде. Раньше всегда ходила в толстовке, спортивках и резиновых сапогах, а сейчас пришла в кожаной куртке поверх черной футболки, в джинсах и кроссовках на толстой подошве.
— Привет. Вы чего заперлись? Без меня уже все обсудили? — с подозрением поинтересовалась она и перешагнула
