Темный мир. Книга 1. Забытые боги. Александра Лисина

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ПРОЛОГ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20

АННОТАЦИЯ

"Забытые боги" - фантастический роман Александры Лисиной, первая книга цикла "Темный мир", жанр героическое фэнтези, приключенческое фэнтези.

   Узнав о том, что Лиара — не родной мир для рода Л’аэртэ, Тирриниэль, Таррэн и Элиар отправляются на Алиару в надежде найти ответы на вопросы, которыми задавался еще владыка Изиар. Боевая магия, руны изменения, Огонь жизни… оказывается, все это изначально не являлось исконными умениями темных эльфов. Но откуда пришли подобные знания? И что послужило причиной раскола эльфийских родов? Л’аэртэ твердо намереваются это выяснить. Но они пока не догадываются, что некоторые тайны лучше оставить тайнами. Особенно, если нет уверенности, что они не представляют угрозы.

   Содержание цикла "Темный мир":

   Книга 1. Забытые боги

   Книга 2. Возвращение

   Возрастные ограничения 18+

   © Лисина Александра

   © ИДДК

ПРОЛОГ

Леди Эланна алле Эрроас волновалась. Гостевой зал, где она вместе со свитой ожидала прихода гостей, был просторен, как того требовали многовековые традиции, радовал глаз изящными колоннами, созданными лучшими архитекторами Эоллара. Мозаика на мраморном полу поражала красотой и гармоничностью узоров. Густая зелень стен приятно гармонировала с белоснежными цветами акации, ветви которой спускались вдоль идеально прямых колонн вплоть до самой земли. Однако самым прекрасным цветком была королева этого торжественного дня, хранительница священной рощи и владычица Алиары, которая уже не первый век по праву считалась красивейшей женщиной своего мира.

   Леди Эланна нервно стукнула по полу башмачком.

   С того времени, как она вернулась с Лиары, прошло чуть более пяти лет. Ее единственный визит в мир Таррэна был недолог: каких-то пару недель, которые из-за временной разницы между двумя мирами вылились для ее подданных всего в несколько часов. Однако за это время она успела повидать Золотой лес, заглянула в отдаленные уголки Новых земель, познакомилась с подданными ллеров Элиара и Тирраэля и даже слегка испугалась, осознав, какую мощь набрали в изоляции сородичи.

   Если верить хроникам, предки эльфов Лиары относились к родам Ираэль, Сориэль и Эраэль, которые славились прекрасными воинами и сильными, преимущественно огненными, магами. Долгое время их считали погибшими. А вот теперь их потомки возвращались. С того момента, как владычица сообщила о визите гостей из другого мира, старейшины неоднократно спорили, сомневались и откровенно опасались появления чужаков. Да, именно, чужаков, поскольку эльфы Лиары провели в изоляции несколько долгих тысячелетий. За это время они изменились слишком сильно, чтобы продолжать считать себя частью старого народа. Да и магия их стала другой. Так что сейчас на Алиару возвращались не заблудшие души, не потерянные родичи, не бывшие братья. Нет. Сегодня сюда должны были явиться чужаки, владеющие огромной силой. Поднаторевшие в войнах и интригах. Искусные бойцы. Боевые маги, сумевшие многократно приумножить свой недобрый Огонь.

   И уже поэтому их стоило опасаться.

   Леди Эланна, как умела, старалась убедить старейшин, что потомки Изиара не планировали завоевывать для себя еще один мир. Все пять лет она провела в бесконечных переговорах и обсуждениях, в спорах и, конечно же, в таких же тягостных сомнениях, какие все это время терзали старейшин. Как владычица она не могла не понимать: богатая Алиара — желанный куш для любого завоевателя. Но с другой стороны — если потенциального врага нельзя ни остановить, ни уничтожить… если от него нельзя отмахнуться, то значит, надо убедить его сделать так, как нужно Алиаре. А уж каким способом… как и когда… неважно. Так неужто лучшие умы ее народа не найдут подходящих аргументов? Неужто возвращенцы смогут потягаться в дипломатии с опытными и много повидавшими старейшинами? И неужто у алиарцев не хватит доводов, чтобы склонить опасных гостей к взаимовыгодному союзу? Скажем, через династический брак?

   Леди Эланна тихонько вздохнула: за возможность быть уверенной в мирном исходе этого визита она была готова на все. Идея династического брака ее не слишком беспокоила: подобная практика была у алиарцев в порядке вещей. К тому же, немало знатных дам из ее окружения успели обратить внимание на Таррэна. Так что, если вопрос о династическом браке решится положительно, вряд ли кто-то из них откажется войти в такой сильный и могучий род, как Л’аэртэ. Сложность заключалась в другом: у Таррэна уже была пара. Однако старейшины, не зная, кто именно стал его избранницей, до сих пор верили, что сумеют его заинтересовать.

   Владычица Алиары снова беспокойно стукнула каблучком.

   Ну, где же они? Что-то не так с порталом? Расчеты хранителей оказались неверны? Таррэн был слишком осторожен и не стал бы во второй раз подвергать свою пару такому трудному испытанию? Он не зря тянул с этим визитом. Не зря ему в помощь Эланна отправила целый десяток магов. Не зря они так долго с двух сторон стабилизировали портал, добиваясь равномерного течения силы. Он ДОЛЖЕН был сработать, как надо.

   Эльфийка нервно оглянулась.

   В гостевом зале, построенном специально к приему посольства из другого мира, собрался весь цвет Алиары. Десять старейшин, одновременно являющихся главами старших родов . Пятеро лучших магов, готовых в любой момент помочь гостям с порталом. Почти весь двор владычицы, включавший представителей всех мало-мальски значимых эльфийских семейств. А также три десятка воинов из ее личной охраны, несколько высочайших воинских чинов Алиары, члены наиболее влиятельных младших родов, их личные воины…

   Но Эланна все равно тревожилась. Правда, не за себя, а за гостей, поскольку прекрасно знала, как трепетно относился ее двор к малейшим тонкостям этикета. И знала, что они станут очень внимательно следить за каждым жестом, каждым произнесенным словом и даже крохотным нюансом в поведении гостей. За тем, кто и когда пойдет сквозь портал. Кто и как представит своих спутников. Сколько воинов окажется в посольстве. Сколько магов и знатных вельмож. Как поведут себя чужаки в первые мгновения после прибытия… буквально все будет иметь значение. И, во многом, на основе именно этих, самых первых впечатлений создастся мнение о чужаках.

   Когда врата, наконец, засветились, владычица Алиары облегченно вздохнула. Она выпрямилась, сделала лицо еще более строгим; подала магам знак, чтобы были наготове. Властным жестом велела начальнику личной стражи отступить на шаг, чтобы не попал под Огонь жизни. Приготовилась ко всему, чувствуя, как напряглись за ее спиной наизнатнейшие и наиважнейшие. Бестрепетно проследила за тем, как в языках алого пламени, словно в недрах гигантского цветка, начал медленно распахиваться долгожданный портал, и…

   — Да твою ж ушастую мать! — вдруг раздалось хрипловатое со дна разверзшейся воронки, и оттуда кубарем выкатилось что-то взъерошенное и крайне недовольное. — Торковы дети! Кто ж так делает?! Нет, чтобы медленно и осторожно! Я ж ни хрена не успел собраться! И кто бы предупредил, что там… иррадэ... будет так холодно!

ГЛАВА 1

Сказать, что эльфы Алиары оторопели, значило, не сказать ничего. Они ждали чего угодно: армии темных эльфов, жутких чудовищ, которых, как утверждали, на Лиаре осталось немало, личных телохранителей лорда Таррэна, толпы магов, готовых испепелить их при малейшем признаке неуважения… но ЭТО?!

   Обширный двор Эланны в немом изумлении замер, разглядывая невысокую фигурку, с руганью поднимающуюся с пола. В то время как сама «фигура», почувствовав неладное, быстро осмотрелась и, встретив направленные на нее взоры, криво усмехнулась.

   — Ну, надо же: эльфы… и почему меня это не удивляет? Хуже другое: чегой-то тут не видно ни одной знакомой физиономии! И вот это, доложу я вам, форменное безобразие!

   У большинства присутствующих руки машинально потянулись к родовому оружию.

   — Гадство! — с отвращением повторил странный гость, одергивая короткую черную курточку и поднимая с пола глухо стукнувшую палку, закутанную в плотную ткань. На эльфов мельком взглянуло юное лицо. Изящный сапожок раздраженно шаркнул по белоснежному полу, оставив на нем широкую полосу сажи. А затем лицо гостя сморщилось, на губах появилась кислая улыбка. — Ну что за невезуха, а?!

   Леди Эланна, запоздало признав дерзкого визитера, поспешила выступить вперед, пока ее подданные не совершили непростительной глупости.

   — Бел!

   Белка отыскала среди многочисленной толпы ее растерянное лицо и расплылась в широкой улыбке.

   — Хвала Торку — не ошиблись мои ушастые: правильно подобрали координаты! Привет, дорогая! Я уж думал, мы с порталом промазали! — Гончая с облегчением выдохнула, словно не заметив, как вытянулись при этом лица придворных. А затем бесстрашно подошла к владычице, нарушив сразу с десяток местных традиций и при этом с нескрываемым удовольствием отметив, как дернулись ближайшие эльфы.

   Сама Эланна не обратила внимания — была слишком поражена, чтобы думать об этикете.

   — Бел, ты что тут делаешь?!

   — Как что? В гости зашел, — громко шмыгнула носом Белка, закинув ножны за спину и дерзко заложив руки за пояс. — Ты ж звала?

   — Звала, — ошеломленно согласилась повелительница Алиары, неверяще оглядывая короткую стрижку, мужской костюм и озорную, откровенно разбойничью физиономию Гончей. — Но я не думала… ты почему в таком виде, Бел?!

   — А ты думала, я отдам своего ушастика вам на растерзание? Не-етушки, хватит ему развлекаться в одиночестве. Да и обещал я, что больше никуда его одного не пущу.

   — А как же Тор? — непонимающе нахмурилась Эланна.

   — Дома остался, — с готовностью ухмыльнулась Белка, покосившись на онемевших эльфов. — Не переживай, там есть, кому за ним присмотреть. А мы… ну, вот они мы. Прошу любить и жаловать!

   Леди Эланна вконец растерялась.

   — Но почему только ты, Бел? Где лорд Таррэн?!

   — Сейчас будет. Просто он малость задержался, а я как раз успел проскочить вперед…

   — Что-о?!

   — Ага, — вдруг хихикнула Гончая. — Но я ж вроде ничего не нарушил? Все, как у вас принято! Верно?

   Эланна, наконец, опомнилась, перехватила ее лукавый взгляд и прикусила губу, чтобы не рассмеяться. Ведь и правда: ОНА ничего не нарушила. Просто потому, что по традиции первым на чужую землю должен был ступить либо сильнейший в роду, либо наилучший из воинов, способный защитить повелителя в случае опасности.

   В этот момент врата, обрамляющие межмировой портал, снова полыхнули. Камни в их основании приобрели сочный вишневый оттенок, после чего расцвели еще один горячим цветком, стремительно разворачиваясь полноценным телепортом.

   — Вот и он, наш великий и ужасный лорд, — снова шмыгнула носом Белка и вдруг бочком-бочком сдвинулась в сторону. — Судя по тому, как горят камни, они уже довольно близко. Вы бы отошли, что ли? А то Таррэн, когда не в духе, не больно разбирается, кого и за что сжег.

   Эланна поспешно заняла прежнее место, сделав знак своим отступить на несколько шагов. Но потом заметила, что Гончая тоже заторопилась, и беспокойно спросила:

   — Бел, а Таррэн не рассердится, что ты испортил ему официальную часть визита?

   Белка, юркнув за чью-то спину, задумчиво поскребла затылок.

   — Не должен. Но вот уши, наверное, захочет надрать. Я ж не спросясь сюда дернул — очень уж любопытственно было поглядеть, что тут у вас и как, а он… сама знаешь, какой иногда горячий.

   Владычица некстати вспомнила, что случается, когда эти двое оказываются рядом. Тревожно покосилась на плавящиеся от жара врата, которые вдруг показались ей далеко не такими надежными, как секунду назад, и тихо вздохнула.

   — Надеюсь, портал выдержит ваше совместное присутствие.

   — Я тоже, — с изрядной долей сомнения отозвалась Белка. — А то было бы обидно застрять в вашем эльфятнике на целое десятилетие. Что тогда без меня на Лиаре будут делать? Не поверишь, до чего ушастые становятся беспомощными, когда над ними нет твердой руки!

   Перехватив несколько десятков крайне неприветливых взглядов, Гончая нагло ухмыльнулась. А затем, пользуясь полнейшей безнаказанностью, безмятежно засвистела себе под нос. Проверять на чужаках свои способности она пока не собиралась. Только проследила, чтобы никто из окружения Эланны не встал слишком близко. С облегчением увидела, что остроухие вовремя вспомнили о причине сегодняшнего торжества. А сама выжидательно уставилась на портал.

   Ну? Где там ушастики?

   Таррэн, как и следовало ожидать, сошел на Алиару первым. И как опытный воин, и как сильнейший маг своего мира. Неожиданно возникнув в черноте бездонной воронки, он уверенно раздвинул плечами завесу Огня и прошел сквозь врата. Неосторожно сбил рукой край внешнего поля, едва не расплавив при этом каменную опору. А затем остановился и внимательно оглядел переполненный зал.

   С прошлого визита на Алиару он ничуть не изменился: та же простая кожаная куртка, сидящая на его крепкой фигуре с поразительным изяществом; та же белоснежная рубаха, потертые ножны за спиной… Да, Таррэн немного уступал в росте местному населению. Зато шириной плеч заметно превосходил любого подданного Эланны.

   Следом за Таррэном появился владыка Элиар, до последнего держащий в поле зрения как побратима, так и неистовствующую воронку. Затем — владыка Тирриниэль, отличающийся от сына только осанкой и абсолютно седой шевелюрой. За ним из врат вышли два десятка эльфов, почти поровну состоящих из темных и светлых. А последними бесшумно просочились пятеро смертных. Рослых, облаченных в, необычного вида, чешуйчатые кольчуги. С самыми что ни на есть бандитскими физиономиями — со следами старых ран, белеющими на загорелой коже тонкими полосками, неулыбчивыми глазами и пугающими желтыми огоньками в недобро поблескивающих зрачках.

   Один, самый здоровый, имел небрежно обкорнанную гриву темных, почти черных волос, густой шапкой нависающих над бровями, мощные плечи и тяжелый взгляд наемного убийцы. Голова второго отчетливо отливала медью. Еще двое смертных щеголяли непослушными шевелюрами непривычного золотистого оттенка, но, как и остальные, были вооружены до зубов. А пятый, к вящей оторопи встречающих, и вовсе оказался полукровкой — белогривым, голубоглазым, но таким же мрачным, как остальные четверо.

   Владычица обреченно вздохнула: плохо… очень плохо, что Таррэн не прислушался к ее совету. Для алиарцев присутствие людей во дворце было кощунством. Но темный лорд не собирался менять свои привычки в угоду ее старейшинам или веками освященным традициям. Он сделал так, как посчитал нужным, несмотря на предупреждение владычицы и просьбу уделить внимание мелочам.

   Впрочем, ропот за спиной Эланны быстро стих, так как вместо приветствия и традиционного заверения в мирных намерениях Таррэн весьма недобро уставился на хозяев. Его глаза приобрели угрожающе алый оттенок, красиво очерченные губы превратились в идеально прямую линию, а тяжелый взгляд принялся безостановочно рыскать по лицам встречающих, будто искал на них малейшие признаки недовольства.

   Пришедшие с ним эльфы выглядели так же угрюмо. Они смотрели на заволновавшихся алиарцев так, будто те что-то украли. Смертные вообще ощетинились, как готовые к нападению звери: руки демонстративно бросили на рукояти мечей, а глаза у них наполнились столь явными желтыми огнями, что начальник личной стражи владычицы ощутил смутное беспокойство.

   В полной тишине Таррэн обвел глазами переполненный зал и нехорошо прищурился. Элиар на всякий случай сотворил заклятие невероятной сложности, чем вызвал слаженный вздох со стороны магов Эланны. Тирриниэль встал плечом к плечу к сыну, готовый прикрыть его от любой угрозы. Маги умело рассредоточились полукругом, четко отслеживая каждое движение своих владык. А люди настороженно принюхались.

   Эланна даже дыхание затаила, не понимая причин столь откровенной враждебности, но, кажется, уже начиная смутно догадываться. Церемония встречи, продуманная и проговоренная до мелочей, враз полетела кувырком. Но никто не посмел нарушить воцарившегося молчания. Только личная охрана владычицы подтянулась, готовясь закрыть повелительницу от недобро настроенных чужаков. Растерянные маги прекратили подпитывать портал, потому что сообразили, наконец, что в их услугах никто не нуждается. Придворные дамы нервно переглянулись. Кавалеры беспокойно замялись. Тогда как пришельцы все еще выглядели агрессивными и готовыми ко всему.

   — Здесь… — вдруг выдохнул черноволосый дикарь, рискнув нарушить воцарившуюся тишину. — Все в порядке, мой лорд.

   — Без тебя уже знаю, — негромко буркнул Таррэн, продолжая настороженно осматриваться. — Еще не все узы потерял. Бел, ты где?

   — Тута, — тихонько пискнуло из толпы: Белка осторожно высунулась из-за спины какого-то эльфа и виновато потупилась. — Я… это… ну... Шир правду сказал. Меня не задело на переходе, так что ты зря волновался.

   Таррэн долгое мгновение всматривался в ее лицо, в котором не было ни толики раскаяния. Невольно припомнил миг дикого страха, когда понял, что натворила эта упрямая кошка. А потом сокрушенно покачал головой:

   — Надо было догадаться, что ты от своего не отступишься… леди Эланна, прошу прощения за задержку, но нам пришлось поволноваться за упрямое создание, которое стоит у вас за спиной. Поскольку всего полчаса назад оно решило испытать портал на прочность и сигануло туда без предупреждения. До того, как были установлены последние координаты.

   Владычица Алиары испуганно обернулась.

   — А че сразу я-то? — мигом насупилась Белка, старательно прячась за эльфом в изумительно красивом белоснежном костюме. — Они меня вообще не хотели вперед пускать! А я что, должен последним идти?! И пропустить все самое интересное?!

   От возмущения она даже ногой притопнула, случайно наступив на серебристый плащ своего невольного «защитника». Отчего плащ, разумеется, заполучил грязную отметину на искусно отделанной кайме, сполз с плеча хозяина и, натянувшись до предела, угрожающе треснул. Незнакомый эльф аж подпрыгнул, поняв, что рискует лишиться важного предмета гардероба. Выразительно скосил глаза, молча пообещав наглецу расквитаться. Но Белка, к счастью для него, смотрела совсем в другую сторону.

   — Ты обещал показать мне дворец! — демонстративно надулась она и неуважительно ткнула пальчиком в мужа.

   — Да я ни от чего не отказываюсь, — облегченно вздохнул Таррэн. — Иди сюда, егоза. Хватит прятаться.

   — А драться не будешь? — подозрительно уточнила она.

   — Нет, малыш. Никто здесь драться не будет.

   — Ур-ра! — Белка выпустила многострадальный плащ из своих цепких ручек и, оттолкнув «защитника», вприпрыжку помчалась к своим. По пути хитро подмигнула Эланне, бессовестно показала язык эльфам, погрозила кулаком Элиару. Кого-то пихнула, кому-то наступила на ногу, кого-то дернула за излишне длинную косу, пока пробиралась сквозь толпу придворных. После чего подпрыгнула и одним махом оказалась у Таррэна на руках. — А вот и я! Ты рад?

   Повелитель Проклятого леса перевел дух, прижал свою упрямую пару покрепче и даже не вздрогнул, когда она дерзко обвила ногами его талию и громко прошептала:

   — Я ж вперед ушел, чтобы вам дорогу разведать. Вдруг бы на тебя тут напали? Сам посмотри — вон какие у них рожи. Одна Эланна — милая, робкая и трепетная, но она — слабая (хоть и красивая, не спорю… Тиль, подтверди!) женщина. Негоже такое важное дело перекладывать на ее хрупкие плечи. Вот я и пошел сам.

   Владыка Темного леса сделал вид, что не услышал. Но Белка была права: сегодня Эланна была на редкость красива в небесно-голубом платье, подчеркнутым скромно поблескивающей ниткой с искусно ограненными алмазами. Она не смотрела на Тиля. Не подала вида, что узнала. А он этой встречи ждал пять долгих лет и до этого дня не имел возможности хотя бы спросить, помнит ли повелительница чужого мира их мимолетный танец? И те несколько вечеров, что они провели под сенью Золотого леса?

   — Тиль, не молчи! — Белка тут же пихнула Тирриниэля сапогом. — Я чего, зря спешил? Зря беспокоился за вас, недотрог?

   — Не зря, — смиренно отозвался владыка, ловко увернувшись от острого каблука. — Поверь, мы очень ценим твои усилия.

   — Только в следующий раз будь осторожнее, — негромко попросил Таррэн, пристально глядя в глаза своей рисковой паре. — Мне бы не хотелось тебя потерять.

   — Я всегда осторожен, — фыркнула Белка. — Особенно, когда делаю глупости.

   — То, что ты нагло прикрылся перевертышами, распихал моих хранителей, разломал во дворце все двери… это тоже была глупость? — подозрительно серьезно уточнил Элиар.

   — Это требовалось для сбережения чьих-то неумных голов. Надо же было кому-то вас защищать?

   — А на что нам тогда охотники?

   Гончая лукаво покосилась на пятерку перевертышей: Шир, Лакр и Стрегон уже успокоились, довольно быстро привыкнув к новой обстановке. А вот двое старших, взятых по настоятельной просьбе Таррэна, все еще принюхивались. Но Нэш и Таш всегда были подозрительными типами, так что их носы наверняка чуяли гораздо больше, чем носы младших собратьев. Да и доверяла она своим волкам, как никому больше. А на вопросительные взгляды охотников только улыбнулась и знаком позволила им отойти от опасной грани, на которой они все еще качались.

   Перевертыши молчаливыми тенями скользнули за спины трех эльфийских владык. Они знали себе цену. И еще лучше знали, что из всех присутствующих лишь малая часть была способна противостоять им на равных. Это подтверждено многочисленными схватками, долгими годами непрерывной учебы и, конечно же, Белкой. К тому же Тирриниэля охотники, хоть и уважали, но хозяином не считали. И когда тот пожелал в качестве охраны видеть рядом с собой одного только Картиса, оспаривать его решение не стали. Да и зачем, если Белка одобрила?

   Остальные эльфы принадлежали Золотому лесу и подчинялись непосредственно Элиару: маги, воины, целители и пироманты. Всех она отлично знала. Каждого хотя бы по разу, но сбросила в свое время с колонн. С каждым имела накануне ухода серьезный разговор. И лично одобрила выбор зятя, представившего ей своих спутников.

   Тира, Тебра и Милле они намеренно оставили дома — присматривать за младшим братом, слишком рано обретшим силу Лабиринта. Там же оставили Креса и Тосса, которые лучше всех успели изучить последнего отпрыска Л’аэртэ.

   Закончив с изучением диспозиции, Белка проворно спрыгнула на пол и деловито обернулась.

   — Так, я не понял: а че мы до сих пор стоим у дверей, как неродные? Я уже за всех поздоровался, со всеми пообщался. Навел, так сказать, мосты… а завтрака все нет и нет! Эланна, неужели у вас принято морить гостей голодом?!

   — Нет, Бел, — спохватилась владычица и наклонила красиво посаженную головку. — Прошу прощения. Лорд Таррэн, лорд Тирриниэль, лорд Элиар… добро пожаловать на Алиару.

   — Леди Эланна, — вежливо поклонились в ответ гости.

   — Моя госпожа, позвольте от вашего имени… — возле владычицы остановился немолодой эльф с породистым лицом и повадками опытного камердинера. Видимо, приготовился представить присутствующих, но его невежливо перебили.

   — Давайте быстрее, а? — нетерпеливо подпрыгнула Белка, не имевшая никакого желания торчать тут еще два часа, дожидаясь, пока будут перечислены все титулы и регалии присутствующих. — Может, обойдемся без тягомотины? Таррэна ведь и так все знают. Он тут самый умный, сильный и красивый. Вон тот беловолосый красавчик — его отец и владыка Темного леса. Мрачный тип с большими ушами — его верный страж, которого зовут Картис. Белобрысый нелюдь с другой стороны — Элиар сарт Эллираэнн, владыка Золотого леса и, заодно, наш старый друг. С ним его ближайшие советники, сторонники и помощники… ну да, их немного, но лишь потому, что Элиар — жуткий скряга, не пожелавший тащить через портал большое количество народу. А вон те пятеро бандитских рож с разноцветными холками, вообще, Торк знает, что тут делают. Но раз уж заявились, то пусть торчат: у них хотя бы уши нормальные. Так что я могу дать роздых своим бедным глазам и не смотреть каждый день на то длинноухое безобразие, коего тут в избытке. Что касается принимающей стороны, то мы знакомы только с Эланной, но этого, как мне кажется, вполне достаточно. Остальные представятся позже. И вообще, Таррэн их уже видел. А поскольку он тут главный гость, то ему и карты в руки. Короче говоря, считаю церемонию приветствия свершившейся и предлагаю свалить куда-нибудь отсюда, чтобы заняться чем-нибудь более приятным. Кто за?

   Алиарцы растерянно посмотрели на свою владычицу, ожидая взрыва негодования или хотя бы сдержанного порицания за столь грубое нарушение традиций. Многие были возмущены. Один из присутствующих был уже готов самолично срезать наглого детеныша резкой фразой… но Таррэн лишь улыбнулся и кивнул.

   — Ты прав, малыш. Представиться можно и позже. Ты есть хочешь?

   — Нет, — хмыкнула Белка. — Но я сыт по горло вашими церемониями. Золотые и так меня уже замучили, так что терпеть эту тягомотину еще и здесь…

   Леди Эланна неуверенно улыбнулась.

   — Я думаю, мы найдем выход.

   — Спасибо, — искренне просияла Гончая, высоко подпрыгнув от радости и восторженно ухватив Таррэна за руку. — Пойдем… ну, пойдем скорее! Я ж так и не успел ничего подглядеть!

   — Мой дом — ваш дом, — произнесла ритуальную фразу владычица, тем самым подтверждая статус гостей, как если бы церемония приветствия прошла обычно. — Прошу вас, располагайтесь. Вам покажут ваши покои.

   Таррэн обреченно вздохнул и, получив подтверждающий кивок от владычицы, сдвинулся с места. Разумеется, пропустив ее вперед, как того требовал этикет. С другого бока к нему подскочила Белка. Следом двинулись Элиар и Тиль. За ними — охотники. Потом Золотые. А последними, с трудом придя в себя, пошевелились местные.

   — Отлично! — ликующе воскликнула Белка, дерзко показав язычок растерявшимся остроухим. — Никаких торжественных речей, никаких взаимных глупостей, никаких пустых обещаний... учись, Эл, как надо встречать гостей! Вон, Эланна сразу поняла, как завоевать мою симпатию! Взяла и одним махом изменила уклад, чтобы сделать мне приятное! А от некоторых даже крохотной уступочки не дождешься!

   — Ты все равно каждый раз сбегаешь, — возразил Элиар.

   — Я ж не дурак, чтобы сидеть и выслушивать этот бред от начала и до конца!

   Владыка Золотого леса только вздохнул.

   — А мне приходится. И леди Эланне, я полагаю, тоже. Кстати, ты никому не представился.

   — А зачем? — искренне удивилась Белка, на мгновение обернувшись. — Я пришел с Таррэном, и этим все сказано. Я — его все. Что еще нужно?

   — А… кхм… ну да. И зачем я спросил?

   — Наверное, за тем же, зачем сидишь на своем дурацком троне.

   — Он не дурацкий, — под тихий ропот со спины возразил Элиар.

   — Он жесткий, — без тени сомнений выдала Гончая. — А значит, дурацкий! Я на нем один раз сидел и знаю, о чем говорю, так что не спорь!

   — Когда это ты успел?

   — Что у меня, времени было мало?!

   — Так ты же… Бел! — вдруг пораженно выдохнул светлый, замерев на месте от неожиданной догадки. — Значит, это ты подложил туда колючку?!

   — Почему это сразу я?!

   — А кто еще мог это сделать накануне прибытия первого за пятьсот лет официального посольства Темного леса?!

   Белка демонстративно надулась и, уцепившись за посмеивающегося Таррэна, скорчила недовольную гримаску. Какое-то время слушала негодующее сопение со спины, а потом бесцеремонно дернула идущую впереди Эланну за рукав.

   — Ты слышала? Слышала, что несет этот наглый нелюдь? Представляешь, в каких условиях я должен существовать? И ведь так всегда: чуть что, сразу Белик… Какая вопиющая несправедливость! Я ж исключительно в познавательных целях!

   — В каких именно? — с любопытством поинтересовалась владычица Алиары.

   — Ну… в таких… знаешь, в особых… тебе, вот, к примеру, не приходила в голову мысль выяснить, сколько усидит на месте эльф, когда снизу мешается острая иголка, а встать и убрать ее нет никакой возможности? Особенно, когда при этом он должен вежливо улыбаться и поддерживать ничего не значащую беседу?

   Элиар угрожающе зарычал.

   — Что? — вскинулась Гончая под дружный смешок перевертышей. — Подумаешь, забыл шипик храмовника у тебя под подушкой! Подумаешь, случайно поставил его острием верх! Полчаса мучился, пока не получилось… но разве это повод обвинять меня во всех грехах?! Надо смотреть, куда зад свой умащиваешь! И вообще, я тебя честно предупредил, что потерял его где-то в тронном зале!

   — За полчаса до приема! — прошипел Элиар, кипя от негодования. — Шепотом! Просто проходя мимо! Думаешь, мне тогда было дело до того, кто и что обронил по округе?!

   Эланна милосердно спрятала улыбку. Так же поступили пришедшие с Элиаром эльфы. Вежливо засмотрелись в сторону ничего не понимающие алиарцы. Однако Таррэн, давно привыкший к проделкам своей пары, быстро сообразил, за что она так наказала побратима: насчет грядущего пополнения в семействе Элу следовало сказать ей раньше. А не в тот день, когда решался вопрос, кто отправится на Алиару, а кто нет.

   Когда гостевой зал, наконец, опустел, воронка портала, мигнув, на мгновение окрасилась по краям нежным зеленоватым венчиком и только после этого медленно свернулась. Как верный пес, исправно выполнивший свою задачу и теперь собравшийся терпеливо дождаться возвращения хозяина.

ГЛАВА 2

Таррэн привык к тому, что в эльфийских чертогах магия заставляет окружающий лес меняться и создает неповторимую гармонию, в которой и кусты, и деревья превращаются в единое целое. Однако здешние маги пошли еще дальше: дворец владычицы представлял собой живой организм, сотворенный из дерева, камня и какой-то невероятной магии, которой Таррэн не смог подобрать определения. Искусно обработанные мраморные колонны здесь перемежались с живыми стенами из переплетенных друг с другом лиан. Белоснежные цветы могли расти прямо из воздуха, вися в пустоте, как внезапно ожившая иллюзия. Вдоль стен, созданных все той же неизвестной магией, тут и там висели чаши с причудливо извивающимися в них сполохами никогда не гаснущего огня. В нишах стояли неописуемой красоты статуи. В воздухе стоял дивный запах трав, приправленный легким ароматом цветов. В некоторых залах прямо посреди вымощенных мрамором площадок могли расположиться живописные лужайки. Хрустальные фонтаны, окруженные изгородями из гибких ветвей, прятались в уютных беседках. Спелые плоды спускались с ветвей чуть ли не до земли… дворец-сад — вот что представляли собой чертоги Эланны.

   Даже Белка ненадолго притихла, с удивлением осматриваясь. Тирриниэль с Элиаром с любопытством косились по сторонам, стараясь, впрочем, делать это незаметно. Только перевертыши остались равнодушными к местным красотам. А если и оглядывались, то лишь затем, чтобы не пропустить какой-нибудь угрозы. Все же чужой мир, чужие правила, многие из которых были сегодня нарушены… и вряд ли это понравилось здешним хозяевам. Так что охотники оставались собранными, напряженными и внимательно посматривали на вожака, в любой момент ожидая сигнала к бою.

   Но Белка пока молчала. Искренне поражаясь про себя царящей вокруг гармонии, она даже рискнула подойти к одной из колонн, чтобы убедиться: действительно, мрамор. Рядом с которым совершенно спокойно уживались пышные эльфийские розы, акация и даже знаменитая эльфийская лиардель. Причем все это тесно переплеталось между собой, было соединено тончайшими нитями заклятий, соткано, как единое полотно, и украшено красивейшими цветами, большинство из которых не были известны на Лиаре.

   — Неплохо, — наконец сдержанно одобрила Гончая вкус местных садовников. — Думаю, мне здесь понравится.

   Леди Эланна обернулась.

   — Очень надеюсь на это, Бел.

   — Да, тут есть, где развернуться, — с готовностью кивнула Гончая. — Ты только посмотри: вот те зеленые шарики можно сорвать и пуляться ими через трубочку. Большие лопухи можно связать и надеть кому-нибудь на уши вместо шляпы. Из тех отростков на акации получатся отличные колючки под чье-то седалище. А куча ниш, в которых меня никто не увидит, позволит проделать все это совершенно незаметно! Представляешь, какие тут открываются возможности?!

   Владычица от неожиданности едва не споткнулась и ошарашенно воззрилась на многозначительно кашлянувшего Элиара, в глазах которого блеснули озорные огоньки. Перевертыши за его спиной тоже соизволили обозначить усмешки, зато идущие следом эльфы покосились на окружающее великолепие с явным сочувствием: жаль, если вся эта красота подвергнется тотальному уничтожению. А ведь Белка могла, могла…

   — Малыш, — очень серьезно посмотрел на свою пару Таррэн. — Пожалуйста, постарайся во время нашего визита не разрушить леди Эланне дворец. Думаю, она к нему очень привязана. Да и невежливо это — буянить в гостях.

   Белка скромно потупилась.

   — Хорошо, я попробую.

   Элиар лицемерно вздохнул.

   — Что-то мне подсказывает, что, когда мы отсюда уйдем, дворец все равно придется отстраивать заново.

   — Не исключено, — неслышно согласился молчавший дотоле Тирриниэль. — Рядом с этим разрушителем надеяться на пощаду не приходится.

   — Эй! — с возмущением обернулась Белка. — Тиль, что за гнусные намеки?!

   Под настороженными взглядами алиарцев владыка Темного леса усмехнулся.

   — А кто спалил мне тронный зал во время своего первого визита?

   — Не я! Это твой больной на всю голову хранитель!

   — А кто его спровоцировал?

   — Он сам дурак! Я всего-то его пнул и заявил, что он урод, каких мало!

   — А второй раз? — не преминул уколоть ее Тирриниэль.

   — Какой еще второй?!

   — Когда ты поспорил с Линнувиэлем, что он не сумеет призвать полноценный Огонь жизни?

   — У меня он тоже испортил пару залов, — мирно заметил Элиар. — Причем не раз и не два.

   — Это Таррэн, — тут же отреагировала Белка. — Я не виноват, что он так бурно на меня реагирует.

   — А когда его не было?

   — Тогда… э-э… тогда это Тир! Или Тебр! Ты ж сам знаешь — мальчики все в отца!

   — А пять лет назад на балу? И пару месяцев тому, когда вы опять явились без приглашения?

   — Эл! — громко ахнула Белка. — Как ты смеешь спихивать на меня оплошности Тора?! Подумаешь, малыш слегка не удержал огонек?!

   — Подумаешь, сжег мне половину чертогов? — в тон ей добавил Элиар. — Кто, по-твоему, должен был за ним присматривать?

   — Таррэн тебе все восстановил!

   — Но ведь было?

   Белка неожиданно остановилась и мрачно уставилась на посмеивающегося эльфа.

   — Слышь, ты! Хочешь, чтобы Эланна считала меня чудовищем? Хочешь, чтобы на меня смотрели, как на монстра?!

   — Ну что ты, — невинно моргнул Элиар. — Просто хочу, чтобы они заранее приготовились к тому, что спокойная жизнь на Алиаре закончилась.

   — Таррэн, пусти: я начищу этому гаду пятак, — решительно дернулась Гончая, но Таррэн был начеку. Молниеносно повернувшись, он проворно цапнул ее за воротник, подхватил на руки, не дав испортить побратиму сложную прическу, а затем настойчиво притянул к себе и, спеленав, как неразумного ребенка, ласково попросил:

   — Не надо, малыш.

   — Еще как надо! Пусти! Щас я ему…

   — Хватит, Бел. Не шуми, — Таррэн все с той же преувеличенной лаской погладил ее короткую шевелюру, обращаясь с супругой, как с непоседливым сорванцом, но потом не удержался и пощекотал ей кожу за левым ухом. — Знаю, что ты у нас грозное и жуткое существо, но не надо, слышишь? Мы все-таки не дома.

   Белка вдруг зажмурилась и «неожиданно» сдалась.

   — М-м-м, ладно. Но пусть знает, что я этого не забуду.

   — Не сомневаюсь, — озабоченно пробормотал Элиар, а Таррэн облегченно перевел дух.

   Эланна только понимающе улыбнулась, когда Гончая, довольно мурлыкнув, позволила мужу нести себя на руках. Мигом забыла про Эла, весело подмигнула перевертышам, оглядела каменные физиономии эльфов. Мысленно хихикнула, подумав, что теперь-то ее точно станут принимать за сынишку высокого лорда, и довольно кивнула: как раз то, что надо. После этого ничего даже объяснять не потребуется — никто не вякнет, когда она с энтузиазмом возьмется за привычное дело.

   Эланна мельком заглянула в смеющиеся глаза Таррэна, а затем со вздохом поняла: придется подыграть и сделать вид, что Белка — самый что ни на есть мальчишка. Нужно было только дать пару намеков, и уже сегодня вся Алиара будет твердо уверена: лорд Таррэн привел сюда презренного полукровку… точнее, своего собственного полукровку, которого никому и пальцем тронуть будет нельзя.

   Доведя гостей до южного крыла своих чертогов, леди Эланна остановилась.

   — А теперь позвольте вас оставить, уважаемые ллеры. Эта часть дворца в вашем распоряжении. Мы только вчера ее вырастили, но магическую защиту не ставили, как вы и хотели, а наружные двери по вашей просьбе были сделаны в несколько раз толще, чем обычно.

   — Благодарю, — вежливо поклонился Таррэн, умудрившись проделать этот сложный номер с Белкой на руках. — Защита действительно лишняя — с той, которую придется поставить мне, чтобы оградить чертоги от нашего Огня, она может вступить в конфликт. Охрану тоже можете отозвать: у нас хватает своих воинов.

   — Думаю, достаточно будет и двух стражей у входа. Если что-то понадобится, можете обратиться к ним. Рен Эверон обо всем позаботится.

   В ответ на взгляд владычицы из группы сопровождающих выступил стройный эльф, облаченный в ослепительно белый камзол и легкий, светло-серебристый плащ, который эльф почему-то нес на локте в сложенном виде. Не слишком худой. Очень высокий даже по сравнению со своими сородичами. Его светлые, с медным отливом волосы были уложены в сложную прическу с двумя длинными, тянущимися чуть ли не до земли, косичками. Лицо было правильным и надменным до тошноты. К широкому поясу был приторочен внушительный по размерам меч, рядом покачивались рукояти двух пар коротких ножей. А еще…

   Гончая чуть сузила глаза.

   Еще в его волосы… как раз в те две длинные косички… оказались вплетены тонкие, почти незаметные ленты. А под ними прятались крохотные, но наверняка очень острые лезвия.

   — Моя госпожа…

   — Рен Сорен ал Эверон, — представила хлыща Эланна. — Начальник моей личной стражи, который на время вашего пребывания на Алиаре будет отвечать за вашу безопасность.

   — Мое уважение, рен, — тут же кивнул Таррэн. А Белка, заметив на левом рукаве эльфа золотую нашивку, громко присвистнула:

   — Да это ж тот тип, которому я плащ испортил! То-то он его снял!

   — Малыш, когда ты успел испортить ему одежду? — изумился Тирриниэль.

   — Когда надо! Но я ж не знал, что он не простой утконос, а титулованный!

   — А если бы знал? — с нескрываемым подозрением осведомился Элиар.

   Белка насупилась.

   — Тогда бы я поступил по-другому.

   — Значит, уважаемому рену повезло, — со смешком заключил Тирриниэль, заметив, как побледнели скулы у начальника стражи. — Благодарю за предупреждение, леди. Но боюсь, вы поставили перед реном Эвероном непосильную задачу: рядом с нашим огнем ему будет нелегко исполнить свой долг. К тому же Бел весьма неравнодушен к белому цвету.

   — Он режет мне глаза, — буркнула Гончая, неприязненно покосившись на камзол начальника стражи.

   — Я помню, малыш. Поэтому и не надел традиционные одеяния, дабы у тебя не появилось соблазна измазать их какой-нибудь гадостью.

   Леди Эланна удивленно приподняла красивые брови, но только сейчас заметила, что все гости, как по заказу, оделись в темные одежды. Включая перевертышей и эльфийских владык. Лишь на Таррэне вызывающе белела шелковая рубаха, да Элиар позволил себе несколько светлых вставок на камзоле. Тогда как остальные отдали предпочтение глубокому синему, коричневому и черному цвету, несмотря на происхождение, положение при дворе и собственные вкусы.

   — Ладно, пойду я, — все еще сердито буркнула Белка, решительно спрыгнув на пол. — Надо глянуть, где нас устроили и какого размера у меня будет кровать. Я ж существо нежное, капризное, люблю спать с размахом…

   — Шир, — тут же отреагировал Таррэн. — Нэш, Таш — на вас двери и стены. А рыжий пусть проверит углы. Все же крыло новое, необжитое… надо знать, как на вас среагирует.

   — Сделаем, — кивнули перевертыши.

   Словно не услышав мужа, Гончая проворно ринулась вперед и бодро пнула двери, выращенные из неизвестного, но очень прочного и, как им пообещали, не поддающегося огню дерева. От мощного удара толстые створки распахнулись, открыв длинный пустой коридор, и со стуком ударились в стены.

   — Скромненько, — констатировала Белка, заглянув внутрь. — Но свежо и чисто. Даже, я бы сказал, слишком чисто.

   — Просили без излишеств, — ради справедливости пояснила Эланна. — Все, что нужно, вы сможете вырастить сами. Лорд Таррэн умеет.

   — Я понял, спасибо. Шир, как тебе хоромы?

   Могучий перевертыш, ставший за прошедшие годы еще массивнее, бесшумной тенью замер за спиной вожака и глухо рыкнул:

   — Нормально.

   — Вот и ладненько. Рыжий, ты идешь?

   — Да, Бел, — отозвался Лакр, цепко глянув на пустой коридор и принюхавшись. Затем поправил перевязь с парой эльфийских мечей, право на ношение которых получил вместе со своим новым статусом. Для вида испросил взглядом соизволения у лорда и первым вошел внутрь. Следом за ним двинулась Белка, порядком настороженный Шир. Еще двое перевертышей — Таш и Нэш — остались присмотреть за лордами, вежливо раскланивающимися со здешней знатью. А Стрегон, чье присутствие так взволновало местных, чуть отступил в сторону и теперь внимательно следил за побратимами.

   От начальника дворцовой стражи не укрылось, как умело и быстро смертные обшарили будущие покои владык. То, как они двигались. Как со знанием дела проверили каждое из нескольких десятков помещений, предназначенных для свиты иномирных магов. Пару раз ненадолго задержались в пустых комнатах, а потом, неотрывно контролируя все доступное взгляду пространство, вышли и молча кивнули: мол, чисто. Ни магии, ни засады, ни длинных ушей. Но странно было другое: высокий лорд поручил эту работу не сородичам, а смертным! Так, будто доверял их чутью и умению больше, чем кому бы то ни было.

   — Ого! — вдруг раздался изнутри удивленный голос Белки. — Лан, поди-ка сюда. Думаю, тебе это понравится.

   От группы гостей немедленно отделился темный эльф. Довольно молодой, подтянутый и крепкий, он сперва обменялся с Тилем быстрым взглядом. Коротко кивнул, словно получил неслышный приказ, а затем исчез в южном крыле, напоследок поразив рена Эверона излишне ярко горящими зелеными радужками. Впрочем, гость довольно быстро вернулся и, наклонившись, что-то шепнул лорду Тирриниэлю на ухо. Тот, внимательно выслушав, удивленно хмыкнул и повернулся к сыну.

   — Таррэн?

   — Потом, — тут же отреагировал тот. — Шир? Как у вас?

   — Готово!

   — Отлично, — пробормотал Таррэн, незаметно переведя дух. — Значит, прижился…

   — Ладно, устраивайтесь, — с улыбкой повторила Эланна, прежде чем увести свою обширную свиту. — И постарайтесь успеть к обеду: пора, наконец, представить вас, как положено.

   В обеденную залу они вошли минута в минуту: ровно в полдень, как того требовал этикет. Соблюсти его было делом чести, поэтому Таррэн не позволил себе ни малейшей задержки и, едва закончил с обустройством жилых помещений, последовал за молчаливым офицером дворцовой стражи.

   Церемониальные одежды, на всякий случай принесенные слугами, он, как и в прошлый свой визит, проигнорировал: Эланна не обидится на это небольшое нарушение, а совет уже понял, что пышные тряпки не значат для него абсолютно ничего. Кроме того, титул хозяина Серых пределов звучал для Алиары менее значительно, чем титулы владык Темного и Золотого лесов, так что формально он был в своем праве. Да и Белка не одобряла роскоши, поэтому он рассудил, что простого черного камзола, кое-где украшенного вставками из золотого шитья, будет достаточно для соблюдения приличий.

   Тирриниэль оказался более щепетилен в данном вопросе и оделся соответственно случаю: в бело-золотые одежды своего рода. Венец силы тоже не оказался забыт — пылающий в нем изумруд искрился и переливался в свете магических светильников, потому что благодаря Белке впитал в себя магии гораздо больше обычного.

   Элиар тоже остался верен себе и надел традиционные цвета своего леса — черный и золотой. Остальные, согласно заранее обговоренному плану, остались в простых темных одеждах, долженствующих подчеркнуть величие и исключительность владык. Заодно, скрыть от любопытных глаз некоторые особенности экипировки и отвлечь внимание от висящих на поясах ножен с оружием, с которым никто из эльфов не намеревался расставаться.

   — Мне не нравится, что ты без мечей, — буркнула Белка, придирчиво осмотрев мужа перед входом в зал. Таррэн, поправив ворот безупречно сидящей рубахи, пожал плечами.

   — По здешним законам владыкам не положено самостоятельно браться за оружие. На это имеют право только слуги и личная охрана.

   — Все равно!

   — Не волнуйся. Мне достаточно твоего.

   Белка, перехватив поудобнее ножны, насупилась еще больше.

   — Хочешь сказать, в прошлый раз ты тоже щеголял тут безоружным?

   — В прошлый раз я пришел сюда незваным гостем, — спокойно напомнил Таррэн. — И меня неласково встретили. А теперь нас пригласили по всем правилам. Мы должны оказать уважением этому дому хотя бы тем, что не выставляем напоказ все имеющееся у нас оружие… гм, по крайней мере, не сразу.

   — То-то ты с собой Стрегона позвал, — тихонько фыркнула Белка. — Очень они обрадовались, когда его увидели! И это ты называешь — «проявить уважение»?

   Идущий сразу за Тирриниэлем полуэльф шевельнул кончиками заостренных ушей, но не подал вида, что услышал.

   — Стрегон — другое дело, — ничуть не смутился Таррэн. — Он нам нужен. И я ему доверяю.

   — Именно в такой последовательности? — прищурившись, уточнила Белка.

   — В какой хочешь. Главное, что он здесь, и я не собираюсь этого менять.

   Стрегон внимательно посмотрел на хозяина Проклятого леса, но снова смолчал: уже понял, что разговор ведется не для него, а специально для ушастого проводника, который при первом взгляде на полукровку едва заметно скривился. Ну и для почетного караула у дверей, разумеется, который уже приготовился отсалютовать гостям.

   Стрегон не выспрашивал у Таррэна о причинах, которые побудили его взять с собой на Алиару недавнего наемника. Не знал, почему его предпочли почти трем сотням желающих, готовых идти за своим вожаком и в огонь, и в воду. Насчет Роса все ясно — будучи сильнейшим перевертышем, он остался в Золотом лесу за старшего над стаями. Шир — тоже понятно: Белка успела изучить его лучше, чем кого бы то ни было и так же, как Росу, доверяла безоговорочно. Тем более, что за прошедшее время он поднялся в мастерстве еще на одну ступень и два года назад все-таки перешел в касту старших.

   Нэш и Таш также вопросов не вызывали. Эти два желтогривых здоровяка были одними из лучших среди старших волков. Чем-то неуловимо похожие, быстрые, свирепые, они были для Белки отличным подспорьем в любых начинаниях. Несмотря на то, что за последние двадцать лет именно они чаще других выказывали в стае буйный нрав. А Нэш, будучи довольно молодым, однажды умудрился оспорить право Гончей на лидерство, после чего несколько месяцев зализывал раны.

   Впрочем, зла она не держала: волки есть волки — всегда ищут чего-то лучшего. Так что, намяв холку дерзкому самцу, она не обделяла его своим вниманием, не раз после этого ходила с ним на охоту. По-прежнему учила, наказывала, когда было за что. И со временем вспыльчивый перевертыш стал покладистее, устойчивее к проявлениям звериных инстинктов. Хотя Стрегон не исключал, что Гончая намеренно взяла с собой этих смутьянов, чтобы не спускать с них глаз.

   Что же касается себя, то Стрегон, к собственному стыду, так и не смог определиться со своим отношением к Белке.

   Да, прежняя тяга больше не тревожила его душу. Теперь он мог без содрогания вспоминать прошлое. Мог находиться рядом с Гончей без риска потерять голову. Почти не чувствовал ее запаха, от которого у эльфов форменным образом переклинивало мозги… он стал свободным от ее силы, согласившись ради этого перевернуть с ног на голову свою жизнь и еще пять лет назад поменяв братство на новую стаю.

   Он с готовностью позволил владыкам эльфов изучить свою необычную ауру. Бестрепетно принял не слишком приятную правду о том, что перевертничество дастся ему нелегко. Но без колебаний согласился попробовать и едва не погиб во время первого полнолуния. А потом еще пять долгих лет учился всему вместе с побратимами, которые также согласились обрести вторую личину. Но из которых по непонятной причине шанс сопровождать хозяина выпал лишь бесшабашному Лакру.

   Стрегон пять долгих лет провел в непрерывной борьбе за место в младшей стае. За это время он почти не видел ни старших, ни Таррэна, ни Белки. Все эти годы он упорно пытался укротить проснувшегося волка и в какой-то момент с удивлением понял, что ему это удалось. Более того, к тому дню, когда Ширу пришлось уйти, он, к собственному изумлению, набрал такую силу, какую редко получалось обрести новичкам. На него даже владыка Элиар смотрел озадаченно. Бывший ситт косился со все большим восхищением. Многие перевертыши пробовали его на зуб, стараясь поставить на место, но не смогли: он вышел победителем из всех схваток и вот уже два года носил звание вожака младшей стаи. Так, как и предсказывала Белка. Чем Стрегон, признаться, потихоньку гордился и все больше склонялся к мысли, что не зря рискнул измениться.

   Как оказалось, возможность носиться по Проклятому лесу на четырех лапах, с упоением вдыхать запах свободы, жить без рамок, дышать полной грудью и чувствовать себя по-настоящему дома — это многого стоило. И если бы ему снова пришлось выбирать, он бы выбрал. И охотно пережил тот трудный день, от которого в памяти только и осталось, что ощущение безумной боли, чувство пугающего раздвоения, жуткое по силе стремление порвать себе жилы и просто невыносимый зуд в отрастающих клыках.

   Странно было другое: за прошедшие годы Белка, вопреки ожиданиям, ни разу не пришла, чтобы поздравить его с успехом. Не навестила после того, как он впервые осознал себя волком. Не проверила, как он справился. Не подначила насчет неожиданно появившейся тяги к ночным прогулкам. Она просто не пришла. И именно это приводило Стрегона в недоумение.

   Полуэльф в который раз за утро попытался поймать взгляд Белки, но не преуспел: она будто почувствовала и вовремя отвела глаза в сторону.

   «Почему? — в сотый раз спросил себя Стрегон. — Я же больше не поддаюсь. Не чувствую рун. Я выдержу даже прямой взгляд и не свалюсь, как тогда. Это был мой собственный выбор. Даже мастер Тирриниэль не возразил, потому что в таком виде я уже не повторю судьбу Сар’ры. Но тогда почему она меня избегает? Что я сделал неправильно?»

   «Тебя что-то тревожит, брат?» — молча спросил Таш, почувствовав беспокойство волка. Одновременно с ним к Стрегону обернулись Лакр, Нэш. И даже Шир вопросительно покосился.

   Стрегон качнул головой и закрылся от побратимов. Все же хорошо, когда никто не может тебя подслушать. Это тоже было его особенностью, помимо белоснежной шубы и голубых глаз, которые, как ни удивительно, он сохранил даже в волчьей личине — его мысли без разрешения стая читать не могла. Никто, даже старшие. Возможно, только Белка и сумела бы преодолеть этот блок, но за прошедшие годы она ни разу не попыталась это сделать. И большую часть времени проводила вместе с мужем и младшим сыном, который в тот момент требовал повышенного внимания.

   Собственно, именно из-за Торриэля визит на Алиару затянулся — пока маленький маг не научился себя контролировать в полной мере, было опасно оставлять его одного. Теперь же мальчишка подрос, обрел немалую силу, от которой даже у перевертышей шерсть вставала дыбом. А еще он странным образом не забыл о шестерых чужаках, которые когда-то останавливались у него дома. И иногда сбегал из Лабиринта, чтобы поупражняться на колоннах вместе с наставниками и многочисленными приятелями из охотников.

   Стрегон недавно видел его у золотых. И приятно удивился сдержанности, которая появилась у этого демоненка. Тор заметно вытянулся, став еще больше похожим на отца, раздался в плечах, стал более рассудительным и не по-детски мудрым. А то, что он творил на колоннах со своими хмерами, просто не поддавалось описанию.

   — Ладно, хватит стоять, — вздохнула вдруг Белка. — Пошли знакомиться, что ли?

   Таррэн коротко кивнул и, прислушавшись к себе, решительно толкнул тяжелые двери.

ГЛАВА 3

В обеденный зал Белка, разумеется, влетела первой. В очередной раз нарушив сразу несколько традиций, она ураганом ворвалась внутрь, чуть не поскользнувшись на гладких плитах. Негромко ругнулась, картинно замахала руками, а потом со свистом заскользила по каменному полу, как по зимнему катку.

   А зал был хорош — просторный, светлый, обвитый со всех сторон побегами какого-то растения. На полу лежал все тот же белоснежный мрамор. Под свитым из множества лиан потолком горело несколько десятков магических светильников. И везде цветы, цветы, цветы… просто свадебная беседка, а не зал для встречи важных гостей. Одно хорошо: в центре, как и положено, возвышался широкий и очень длинный стол, выращенный из похожего на палисандр дерева. А вдоль него стояло два ряда искусно выточенных кресел, украшенных совершенно бесподобным орнаментом. Поверх стола слуги уже набросили ажурную скатерть нежно-кремового цвета, а сверху поставили неожиданно скромные приборы из черненого серебра.

   Судя по тому, как неосторожно оказалась сдвинута крайняя салфетка, было видно, что стол накрывали в спешке. Вернее, меняли режущее взор белоснежное убранство зала на более мягкие тона. А это значило, что вскользь брошенное Белкой замечание достигло цели, и кто-то очень постарался, чтобы создать комфорт для гостей.

   Преодолев почти половину расстояния до роскошно сервированного стола, Белка затормозила, делано не заметив выстроившихся вдоль одной из стен высокопоставленных эльфов. Обернулась, а затем, уподобившись шуту, дурашливо поклонилась.

   — Пр-р-росю!

   Таррэн спокойно кивнул, смутно подозревая, что его хитрая пара уже успела проверить зал на наличие всевозможных сюрпризов. Однако вперед пропустил отца — как старшего и более опытного в подобных делах. Тирриниэль воспринял это как должное и возглавил немногочисленную делегацию.

   При виде стоящих вдоль стен стражей Тиль мысленно хмыкнул: а их боятся, иначе воинов здесь стояло бы гораздо меньше. Наверняка это местная элита: ни одного эльфа младше семи веков среди них он не заметил. Да и старше десяти столетий — тоже. Но это так, декорация. Всего лишь фон для тех, с кем он действительно хотел бы встретиться. А именно — главы десяти старших родов и их доверенные лица. Те два с небольшим десятка разумных, в чьих руках сосредоточена власть на Эолларе .

   Большую часть присутствующих Тиль уже знал — перед открытием портала Таррэн поделился с ним воспоминаниями и предоставил подробную информацию о дворе Эланны. Так что в какой-то мере Белка оказалась права — представлять никого из местных не было нужды.

   Тирриниэль, дойдя до конца стола, где возвышалось три наиболее роскошных кресла, на мгновение остановился. А затем так же неторопливо повернулся и пристально взглянул на стоящих напротив эльфов. Да. Никаких сомнений: весь совет в полном составе, во главе с ллером… или, как здесь принято говорить, реном Роинэ, буравящим Тиля весьма беспокойным взглядом.

   Рен Роинэ был немолод. Вернее, он был ОЧЕНЬ немолод даже для эльфа. Достаточно сказать, что если бы острота ума определялась количеством прожитых лет, этот остроухий имел бы полное право смотреть на полуторатысячелетнего владыку Темного леса, как на едва оперившегося мальчишку. Его точного возраста Тиль, правда, не знал, но было достаточно и того факта, что первые седые волоски у эльфов появлялись обычно к исходу третьего тысячелетия. Тогда как рен Роинэ имел совершенно седую шевелюру. Только, в отличие от Тирриниэля, прожил, как минимум, в три раза дольше. И теперь изучал владыку с его белоснежной гривой со вполне обоснованной тревогой. Но откуда ему было знать, что Тиль свою седину заработал относительно недавно?

   Сам рен Роинэ оказался ожидаемо высок, неплохо сложен и полон скрытого достоинства, положенного по статусу главе совета старейшин, сильному магу и, заодно, главе одного из самых влиятельных эльфийских родов. Какой цвет волос он носил раньше, сказать было сложно, однако Тирриниэль смутно чувствовал, что он наверняка был черен, как ворон: слишком уж лицо у него было... подходящим. Волевое, жесткое, украшенное крохотными морщинками в уголках четко очерченного рта и притягивающее взор бездонными озерами серо-зеленых глаз, в которых светилась мудрость эпох.

   В одежде глава совета оказался довольно скромен и предпочитал сдержанные зеленые тона. Из украшений носил лишь родовой перстень и амулет, умело скрытый под одеждой. Кстати, амулет был непростым — он искусно скрывал ауру владельца, позволяя ему до поры до времени спрятать возможности своего дара.

   По правую руку от рена Роинэ стоял рен Итеко Аберан — глава рода Аберан. Тоже маг. Тоже немолодой, хотя седые волоски в его пепельной шевелюре лишь едва-едва начали появляться. То есть, лет ему было примерно две с половиной или три тысячи, не больше. Цвета он носил синие, перекликающиеся с окраской его тщательно спрятанной ауры. Правда, Таррэн в прошлый свой приход уже успел ее подробно изучить и обнаружил, что местные маги отличались друг от друга не столько по уровню силы, сколько по характеру доминирующей стихии. Огонь, земля, воздух, вода, представителем которой и являлся как раз рен Аберан… четыре стихии настолько прочно поделили рода алиарцев на ветви, что это не только бросалось в глаза, но и четко прослеживалось в цветах одежд, гербах, флагах и даже в аурах.

   В свете того, что Л’аэртэ испокон веков владели Огнем, а предки Элиара вообще не тяготели ни к какой определенной стихии, это было значимое различие между эльфами Лиары и Алиары. Но, быть может, ответ следовало искать именно здесь? Возможно, покинувшие ее эльфы уже в новом мире разделились на темных и светлых?

   Правее от рена Аберана замер рен Кено Ивенар — сереброволосый, синеглазый, изысканно одетый, но сравнительно молодой эльф, имевший неосторожность продемонстрировать Таррэну искусство управления воздухом. Его длиннополое летящее одеяние, чем-то напоминающее крылья, словно нарочно подчеркивало его близость к воздушной стихии. А тот факт, что он стоял третьим в ряду сильнейших магов Алиары, возводило его в ранг одного из наиболее опасных существ в этом зале.

   Тирриниэль плавно обратил взор на двух его соседей — рены Тоир Ритар и Леаль Ровен представляли собой две ветви некогда единого рода Ритавэн, которые примерно пять эпох назад разделился надвое. Главы новых родов, что естественно, имели сродство к одной и той же стихии — к земле, однако, со слов Таррэна, с трудом терпели друг друга, несмотря на то, что родство между ними все еще прослеживалось — в темных глазах, чертах лица, уложенных в сложные прически волосах цвета спелого каштана. И, разумеется, в строгих коричневато-бежевых тонах одежд. В качестве исключения рен Ритар носил на левом плече подвеску из искусно ограненных рубинов, тогда как рен Ровен, судя по всему, больше тяготел к сапфирам. Но это было чуть ли не единственное отличие, просматривающееся между ними.

   Чуть дальше с непроницаемым лицом стоял светловолосый эльф, которого Таррэн обозначил как рена Лодэ ал Аверон — главу рода Аверон и, одновременно, одного из советников Эланны. Очень рослый и не столь худощавый, как остальные, он довольно сильно выделялся среди сородичей — как цветом волос, так и изысканной красотой холеного лица. А также непривычной глубиной темно-зеленых глаз и аурой прирожденного мага-огневика.

   С учетом того, что Огонь жизни на Алиаре оказался почти забыт, было странно видеть здесь приверженца этой стихии. То есть, по большому счету, рен Аверон был здесь чуть ли не единственным магом, владеющим атакующими заклятиями на таком уровне, чтобы оказать чужакам достойное сопротивление. Однако то, что рен Аверон стоял лишь шестым в строю старейшин, Тирриниэль не мог для себя объяснить. По силе белобрысый маг был сопоставим с «воздушником», а по степени доверия владычицы, вполне вероятно, даже превосходил его. Но эту странность пришлось отложить на другое время, хотя быстрый взгляд рена в сторону Таррэна Тиль все же подметил. И невольно задумался, не перешел ли когда-то сын этому эльфу дорогу.

   Следующие двое — рен Таурас и рен Шапирэ, Тирриниэля несколько разочаровали, поскольку принадлежали к довольно слабым магам, имеющим наиболее выраженную склонность к воздуху. Правда, в их аурах довольно отчетливо прослеживались и огонь, и вода, и даже толика земли, но в таких скудных количествах, что Тирриниэль мысленно фыркнул.

   Наконец, очередь дошла до рена Эганарэ и рена Эвисталле. Неуловимо похожие друг на друга, отрешенные, если не сказать что скучающие, русоволосые и черноглазые эльфы. Про них Таррэн только и успел выяснить, что они, кажется, мало принимали участие в дворцовой жизни. Были заняты какими-то экспериментами и уделяли непростительно мало времени обязанностям в совете.

   Касательно их способностей Тирриниэль не разобрался — мешали весьма неплохие амулеты, искажающие ауру. Однако общий фон он все же уловил и даже удивился, потому что эти двое, как ни странно, магами не являлись. Зато магические побрякушки на них висели столь высокого уровня, что хотя бы одну из них он не постеснялся бы выпросить для себя. Отчего-то ему показалось, что Эганарэ и Эвисталле именно по этой причине занимали столь высокое положение. И, вероятно, обеспечивали здешние чертоги некими артефактами, благодаря которым чужаки весьма смутно могли представить себе истинные размеры дворца.

   Закончив осмотр, Тирриниэль скрестил взгляд с реном Роинэ, который будто специально дал чужакам время составить о совете мнение, а теперь слегка обозначил вежливый кивок и мелодичным голосом произнес:

   — Рад вас видеть, ллеры. Владычица сейчас будет.

   — А где мы сядем? — тут же встряла в разговор Белка, пробежав вдоль длинного ряда кресел. — Тиль, гляди, какое седалище! И спинка… спинка-то какая! Правда, они здорово придумали, что сменили скатерть?

   — Почему ты думаешь, что сменили? — негромко поинтересовался у невестки Тирриниэль, оглядев пышное убранство стола.

   — Ну как же! Сам погляди, вот тут складочка некрасивая вышла! А тут бокал стоит на четверть ладони дальше от тарелки, чем соседний! Как считаешь, если они нас пять лет с таким нетерпением ждали, то допустили бы это вопиющее безобразие?

   По губам Тиля скользнула понимающая улыбка.

   — Нас уважают, — подтвердила его предположение Гончая, гордо вздернув нос.

   — Леди Эланна алле Эрроас, владычица Алиары! — внезапно раздалось от дверей, и собиравшийся что-то сказать рен Роинэ осекся. А после того, как створки дальних дверей распахнулись и в зал вступила повелительница, склонился перед ней в почтительном поклоне.

   Белка при виде владычицы громко присвистнула.

   — Ух ты-ы-ы! Эланна, это невероятно! Ты просто сияешь!

   — Спасибо, Бел, — повелительница эльфов мягко улыбнулась в ответ. Следующий за ней по пятам рен Эверон, напротив, сделал бесстрастное лицо и постарался не наступить на дерзкую малявку, испортившую ему этим утром превосходный плащ. Он даже неприязнь попытался спрятать, потому что знал, что госпожа благоволила чужакам, и исключительно по ее просьбе надел не церемониальный, а повседневный камзол нежно-кремового цвета.

   — Не за что, — с готовностью откликнулась Белка. Не дожидаясь, пока владычица подойдет, она вприпрыжку примчалась сама. По пути бесцеремонно отпихнула в сторону какого-то эльфа, наступила рену Эверону на сапог, а затем деловито пристроилась под бочок Эланне и заговорщицким шепотом сообщила:

   — Хорошо, что ты пришла так рано и не заставила гостей маяться полдня в ожидании. Представляешь, у нас возникла проблема: никто не знает, куда ему сесть! Там, где торчат твои эльфы, всего десять стульев! А с нашей стороны вообще только семь! Нет, я все понимаю: половина ваших спокойно перекусят в стоячем положении, как кони. Но остальные…

   Эланна, подойдя к столу, неторопливо опустилась в отдельно стоящее кресло.

   — Все правильно, Бел. Потому что сидеть в моем присутствии позволено лишь членам совета старейшин. А также моим личным гостям. Лорд Таррэн, лорд Тирриниэль, лорд Элиар… ллеры, прошу вас, — милостиво разрешила владычица, махнув рукой, и эльфы, соблюдая строго определенный порядок, чинно расселись. Но Белка на этом не успокоилась. Напротив: понаблюдав за тем, кто и куда уселся, она отчего-то помрачнела. Убедилась, что противный рен Эверон встал за спиной прекрасной госпожи, а потом, наконец, не выдержала.

   — Дорогая, ты уверена, что все правильно? Кажется, твоему камердинеру надо заново учиться считать!

   — Почему? — озадачилась владычица.

   — Потому, что все равно не получается. Насчет твоих я не знаю — сама решай, где кому примоститься. Но вот с нашей стороны… ну, ты посчитай же присутствующих! — вконец возмутилась Белка, снова приковав к себе все взгляды. — Сядут, конечно же, Таррэн, Тирриниэль и Элиар — как самые старшие и могучие. Потом Лан и Сартас — как самые умные; следом Верэль и Итар — как самые наглые. Охотники и Картис постоят, потому что и так засиделись в своих лесах. Но где сяду я?! На полу, что ль?!

   Леди Эланна испуганно пересчитала кресла: все верно, семь и десять. Десять старейшин, трое гостей-владык, их ближайшие помощники и… все?!

   Эльфы с Лиары сконфуженно переглянулись, а местные сделали непроницаемые лица, никак не прокомментировав мысль о недопустимом присутствии в чертогах полукровок. Однако здоровяк и белобрысый хотя бы исполняют роль телохранителей. А мелкий засранец…

   — Малыш, ты же не хотел садиться, — осторожно напомнил Белке Тирриниэль, по молчаливому согласию занявший кресло ближе всех к Эланне.

   — Ну и что? — буркнула Гончая. — А я, может, передумал!

   — Но ведь…

   — А все равно! — заупрямилась Белка, нагло перебив свекра. — Я что, пустое место?! Обо мне не подумали?! Не учли?!

   Рен Роинэ неуловимо нахмурился: эти выходки ему надоели. Однако повелительница, как ни странно, не сердилась.

   — О, бездна, — пролепетала побледневшая Эланна. — Прости, Бел… это ужасная ошибка… Конечно же, сейчас все будет! Неро, еще одно кресло!

   — Не надо, — буркнула Гончая. — Я уж как-нибудь сам. Пристроюсь в уголок, приткнусь бедным воробушком и буду сидеть, глядя с немым укором, потому что вы, бессовестные…

   — Садись, Бел, — первым опомнился Ланниэль и поспешно поднялся. — Извини, пожалуйста, я занял твое место.

   — Нет уж, обойдусь, — отмахнулась она, все еще демонстративно дуясь, а потом непонятно кому погрозила кулаком. — Но я вам это еще припомню! Так и знайте!

   — Конечно, Бел, — смиренно согласился эльф. — Это мы виноваты, что так вышло. Хочешь, я уйду?

   — Нет!

   Таррэн неслышно вздохнул.

   — Иди сюда, егоза. Сядешь со мной.

   — С тобой? — откровенно «задумалась» Белка, но вскоре просияла и проворно вскарабкалась на подлокотник его кресла. Где деловито поерзала, уютно устроилась, поджала под себя одну ногу и, наконец, кинула победный взгляд на старейшин. — Шир, не стой, как неродной! Займите наконец стратегически важную позицию!

   Перевертыши с непроницаемыми лицами отступили от дверей и, не успели алиарцы опомниться, как заняли места за спинами своих владык. Шир и Лакр — за креслом Таррэна. Стрегон и Картис, по давней традиции, рядом с Тирриниэлем, а Таш и Нэш — рядом с Элиаром. Ланниэль, старый друг семьи ллер Сартас, ллеры Верэль и Итар, взятые Элиаром, обошлись без конвоя.

   — Молодцы, — довольно мурлыкнула Белка. — Имейте в виду: на вас возлагается невероятно трудная задача — сберечь наших ушастых повелителей от всяких неожиданностей. Некоторые, конечно, и сами распрекрасно справятся, но с головы вот этого…

   Она небрежно взъерошила черную макушку мужа.

   — Не должен упасть ни один волосок.

   — Не волнуйся, Бел, — хищно усмехнулся Шир, глядя на нее с высоты своего немаленького роста. — Мы свое дело знаем.

   — Если бы это было не так, вас бы тут… ой! — Белка вдруг звучно хлопнула себя по лбу. — Торк! Совсем забыл!

   Она ловко соскочила с подлокотника и снова помчалась к Эланне.

   — Во дурак… я ж тебе подарок приготовил! — завопила издалека, на ходу ковыряясь в недрах своей кожаной куртки.

   Добежав до владычицы, Гончая выудила что-то из внутреннего кармана, небрежно потерла о штанину и с непередаваемой гордостью протянула.

   — Во! Гляди, какая штука! Дарю!

   Эланна ахнула, увидев заколку, сплетенную из тончайших, невероятным образом связанных друг с другом золотых нитей и украшенную крупными изумрудами.

   — Нравится? — довольно улыбнулась Гончая.

   — Она прекрасна!

   — Госпожа, позвольте мне? — неожиданно вмешался рен Эверон, буквально на мгновение опередив владычицу, собравшуюся коснуться подозрительного подарка. Но не успел — Белка проворно цапнула заколку и буквально выдернула ее из-под пальцев ушастого.

   — Ты куда лапы тянешь, нелюдь?! Это не твое! Или увлекаешься женскими безделушками?! Эланна, кого вы держите во дворце?!

   У эльфа окаменело лицо: подобным образом его еще никто не оскорблял. Свои — потому что знали, что слава лучшего мечника закрепилась за ним исключительно по праву. А чужие — потому что, как правило, умели читать по глазам и хорошо понимали, что начальником личной стражи не изберут кого попало. Но этот мелкий червяк… этот мерзопакостный детеныш… невоспитанный и наглый сопляк, которому слишком многое позволялось…

   — Бел, не надо, — поспешила вмешаться Эланна. — Рен Эверон всего лишь заботится о моей безопасности.

   — Да? — Гончая с нескрываемым подозрением уставилась на внешне бесстрастного, но находящегося в редкостном бешенстве эльфа. — А почему он на меня так смотрит? Эланна, я начинаю нервничать: обычно это означает, что люди испытывают ко мне весьма бурные чувства. Касательно женщин я бы еще понял. Но начальник твоей доблестной стражи… прости, за ним никаких странностей прежде не замечалось?

   Белка попятилась, не сводя расширенных глаз с окаменевшего эльфа, буквально надвое разрывающегося от желания отвернуть ей голову. Но стоило отдать эльфу должное — рен Эверон не издал ни звука. Только взгляд у него стал совсем тяжелым, да глаза практически почернели.

   — На, — Белка, все еще беспокойно косясь на ушастого, со вздохом вернула Эланне заколку. — Только ему не давай. Это — сугубо для тебя и ни для кого другого. Я ее в Темном лесу добыл. Специально выпросил, чтобы не с пустыми руками идти. Тебе нравится?

   — Да, Бел. Спасибо тебе, — торопливо ответила владычица, пряча драгоценность подальше от любопытных взглядов. — А теперь позволь мне представить своих советников, пожалуйста. Невежливо и дальше нарушать традиции.

   Белка пожала плечами и с чувством выполненного долго отправилась обратно. Заняла облюбованное место возле мужа, дерзко задрала одну ногу, поставив ее на подлокотник, и, опустив подбородок на колено, широко зевнула.

   — Давай, представляй, раз без этого никак. А я чуток подремлю, потому что от всей этой чепухи меня всегда клонит в сон.

   Таррэн предостерегающе коснулся спины супруги, намекая, чтобы сбавила обороты, но Гончая и сама уже успокоилась. Поэтому все то недолгое время, что Эланна по очереди представляла глав старших эльфийских родов, сидела молча и почти смирно. Ну не считая того, что время от времени порывалась забраться на кресло Тиля и дернуть его за длинное ухо. А поскольку тянуться до него было неудобно, то Таррэну раза три приходилось ловить ее за пояс, чтобы не свалилась с подлокотника. Из-за чего всякий раз Белка возмущалась, брыкалась и царапалась, во весь голос требуя свободы. А леди Эланна вынуждено замолкала, потому что продолжать в этом шуме было попросту невозможно.

   Потом наконец Белка прекратила терзать Тирриниэля, все еще испытывающего некоторое волнение рядом с невесткой. Немного посидела тихо. Подумала. Однако вскоре опять встрепенулась и принялась за Элиара.

   Тот, естественно, предвидел, чем это может закончиться, поэтому мудро отодвинулся, чтобы вредная Гончая не смогла до него дотянуться. Особенно ногой. И у него, надо признать, получилось. На что Белка демонстративно обиделась и снова обратилась к Таррэну, который все это время держал ее за воротник и следил, чтобы расшалившаяся супруга не уронила на себя стол вместе с приборами.

   После этого ее внимание полностью перешло на него, но Таррэн лишь обреченно вздохнул. И разрешил творить с собой все что душе угодно, лишь бы она не испытывала терпение остальных.

   «Знакомство» с окружением Эланны, как и следовало ожидать, затянулось на несколько часов. Не столько потому, что у каждого эльфа имелась масса титулов, которые требовалось назвать полностью. Но и по той причине, что все они считали себя обязанными произнести в ответ прочувствованную речь, о том, как «рады видеть»… выразить «надежду на будущее сотрудничество»… и так далее, и тому подобное. У Элиара аж скулы затекли от оскала, долженствующего изображать улыбку. Таррэн задумался о своем, Ланниэль и вовсе скис. Даже Белка подрастеряла задор и, плюнув на приличия, принялась со скуки плести из волос мужа длинные косички. Благо грива у Таррэна была густой, а свободного времени — в достатке. И было ей в это время до того хорошо, а тяжелый шелк его волос так успокаивал ее вспыльчивую натуру, что Белка, к собственному удивлению, почувствовала, что в ближайшие несколько часов больше не хочет отвлекаться ни на что иное. Даже на высокомерных нелюдей, которых следовало поддерживать в состоянии не проходящего раздражения.

   Она так увлеклась процессом, что даже не заметила, как стала намурлыкивать под нос детскую песенку. А остановилась лишь тогда, когда в зале наступила тишина, Эланна оторопело умолкла, Таррэн тревожно замер, а Тирриниэль напряженно спросил:

   — Бел, что ты делаешь?

   Гончая непонимающе подняла голову, недоумевая, почему это все в таком трауре. Однако вскоре подметила вытянувшиеся физиономии алиарцев, перевела взгляд на неподвижного мужа. Увидела его пылающие в буквальном смысле слова глаза. Запоздало почувствовала волну тепла, идущую от его тела, и… отдернула руки от заалевшего уха, из которого так старательно сейчас закручивала тугую спираль.

   — Ой, — Белка стремительно порозовела, поняв, что несколько увлеклась. — Извини. Я… это… случайно.

   Под Таррэном оплавился подлокотник.

   — Ничего, — неестественно ровно ответил он, после чего под ним задымилось не только кресло, но, кажется, даже пол. Более того, глаза Таррэна стали совсем уж страшными — алыми, бездонными, пылающими столь жутко, что алиарцы не зря вцепились пальцами в столешницу. Для них наверняка это выглядело, как если бы молодой лорд впал в бешенстве и едва сдерживался.

   Хотя он и правда едва сдерживался. Только совсем по другой причине.

   — П-прости, — пробормотала Белка, торопливо сползая на пол. А затем медленно попятилась, прячась за могучую фигуру Шира. — Я не хотел… оно само собой получилось! Честное слово!

   — Накажу, — беззвучно пообещал хозяин Проклятого леса, провожая свою пару горящим взглядом.

   Белка стала еще виноватее, но, оказавшись под защитой перевертыша, успокоилась, а потом и вовсе проказливо улыбнулась.

   — Пойду, прогуляюсь, пожалуй. Что-то ты больно взрывной сегодня. Не возражаешь?

   Таррэн чуть качнул головой: нет, он не возражал. Даже, скорее, наоборот — сейчас он очень желал побыть отдельно от нее. А Белка… вредина несносная… может, она и не нарочно уселась так, чтобы без конца тревожить его чувства. Может и не специально теребила ухо, постоянно дразня ароматом эльфийского меда. Однако определенного результата она все-таки добилась. Потому что на данный момент у него в голове билась лишь одна, не самая благопристойная в сложившейся ситуации мысль. И вовсе не о том, как бы поделикатнее начать мирные переговоры.

   Он глубоко вздохнул, постепенно успокаивая зашедшееся в галопе сердце, а потом отвернулся. Белка, переведя дух, быстро-быстро попятилась к дверям, надеясь, что Таррэн все-таки не сорвется. Узы-то ослабли после портала, и восстанавливать их было нежелательно. В противном случае было бы сложно это объяснить магам Эланны. Но еще сложнее оправдаться, если остроухий пиромант вдруг плюнет на все, ураганом сорвется с места и вопьется в ее губы голодным пересмешником.

   — Шир, присмотри за Бел, — негромко бросил Таррэн, с некоторым трудом вернув радужкам привычный изумрудный цвет. — Но дальше южного крыла не уходите: дворец к нам еще не привык.

   — А можно я рыжего возьму? — вдруг подала голос Белка.

   — Бери.

   — А Таша?

   — Хоть всех забирай, — не оборачиваясь, разрешил муж. — Только Стрегона оставь — он из вашей братии самый надежный.

   — Прекрасно! Лакр, ты слышал?

   — Ага, — кивнул ланниец и покинул свой пост. За ним с кривыми усмешками двинулись к выходу остальные перевертыши, попутно кидая на Стрегона сочувственные взгляды. Все вместе вышли прочь, а когда тяжелые двери почти захлопнулись, с чувством выдали:

   — Спасибо, Бел!

   — Не за что, — хихикнула невидимая Белка, заставив старейшин гневно выдохнуть. — Я ведь знаю, что вы там со скуки помрете! Или загрызете кого. Да и плохо тут кормят: травками да акридами — я подсмотрел. А мы же хыщны-е-е! Нам мя-а-асо подавай! Вы как насчет поиграть?

   — Всегда «за»! — слаженно рявкнуло в ответ.

   — Я так и знал, что вы голодные, — донеслось из-за двери умиленное, а потом послышался ехидный смешок и быстро удаляющийся топот. — Вперед! Кто последний, тот дурак!

   — Бел! — возмущенно ахнул кто-то из перевертышей. — Как ты можешь?!

   — Ой, простите, ошибся. Кто последний, тот убирает за нами полигон!

   Рен Роинэ укоризненно покосился на владычицу, но быстро понял, что та не разделяла его возмущения. К тому же, сообщенные ею сведения о чужаках были отнюдь не полными, и именно это заставило его сперва смолчать, а затем спешно пересматривать свои планы.

ГЛАВА 4

Таррэн вернулся в южное крыло лишь поздно вечером — уставший, голодный и злой. Уставший потому, что не рассчитывал на длительное сидение на жестком кресле. Голодный — потому что за обсуждением мирного договора, ради которого они, собственно, и явились сюда, им не дали нормально поесть. А злой по той причине, что совершенно не рассчитывал, что предложивший эту идею совет вдруг начнет хитрить, выискивая в каждом слове подвох, а в каждом движении — намек на превосходство.

   Таррэн до позднего вечера был вынужден слушать ту ахинею, которую несли уважаемые рены, и старательно сдерживаться, чтобы не послать их куда подальше. Удивлялся только, как отец все это перенес и еще сохранил терпение, чтобы аргументированно спорить. В конце концов, алиарцы сами их сюда позвали. Сами предложили договор о сотрудничестве. Даже набросали основные положения… но там была написана такая ересь, что, прочитав ее, Таррэн буквально онемел. С трудом смолчал, не обложив весь этот совет красивыми, правильными, но не совсем приличными словами. Проще говоря, едва не обматерил этих хитроумных уродов, решивших использовать ресурсы Лиары и магию чужаков в собственных интересах.

   К примеру, затронули они вопрос о территориях. Лиарцы на здешние плодородные равнины не претендовали: своих вполне хватало. Они, откровенно говоря, совсем по другому поводу пришли. Однако старейшины мало того, что не поверили, так еще и смели требовать клятву на крови, что гости не лелеют планов на завоевание новых жизненных пространств.

   Ладно, пусть они боятся и просто стараются учесть все нюансы. Ясно, что совету необходимы гарантии. Но не такой же ценой?!

   Дальше встал вопрос с обучением здешних магов искусству лиарцев. Предложили? Да, старейшины сами подняли эту тему. И гости тоже не были против. Но оказалось, совет, желая познать все тонкости огненной магии, не был готов оказать аналогичные услуги! И главное, не впрямую, нет! Все было прописано настолько тонко, что с первого взгляда даже не поймешь! А сколько пафоса было в их речах: высокие обязательства… имеем право… взаимное уважение… ценности… сбережение культурного достояния… древние законы… правила… этикет…

   Когда же Тирриниэль, оторвавшись на мгновение от предложенного «договора» (чтоб Роинэ им подавился!), впрямую поинтересовался, что лиарцы получат взамен такой откровенности и чем алиарцы смогут ответить на щедрость, старейшины замялись и поопускали глазки. Мы, мол, такие слабые по сравнению с вами, такие беззащитные… поймите нас правильно… Прямо овечки! А дальше — хуже. Они захотели получить доступ к ресурсам Лиары. В частности, к акониту, о котором Таррэн в прошлый свой приход мимолетом обмолвился.

   Ладно, допустим — материал уникальный, мог пригодиться: оружие, магические побрякушки, амулеты, защита. Но алиарцы захотели его слишком много, при этом почти ничего не платя! Дескать, по-братски подарите нам эту интересную штучку, и мы будем вам очень благодарны! Хотя бы одну, для исследования. Мы ж такие слабые, бедные…

   Или намекнули, что были бы не прочь изучить существ, в которых превратились, благодаря магии Изиара, исконные обитатели их священной рощи. Но без права возврата и без вопросов на тему «куда подевались наши звери»! То есть, Таррэн должен был отдать хмер непонятно кому, непонятно зачем и в полное подчинение. Не имея на руках даже устного обещания обходиться с его питомцами достойно! А в ответ услышал снова: мы такие слабые, бедные, несчастные…

   И так несколько часов кряду.

   В конце концов, даже у Элиара закончилось терпение, и он негромко поинтересовался: а не хотели бы уважаемые старейшины, чтобы он, скажем, снял с себя венец силы и отдал им в неограниченное пользование. Просто так, по дружбе. Дескать, такие они слабые, бедные, несчастные…

   После этого в зале повисла тревожная тишина, а затем сразу десять пар глаз с вожделением уставились на его лоб. Да так жадно, что Эл чуть не вспыхнул, угрожая раскрыть тайну своего магического дара. Спасло ситуацию то, что Тирриниэль, которому уже надоела эта канитель, зарычал, а с его рук случайно сорвался небольшой огонек. Так, всего лишь в голову взрослого эльфа, не больше. Огонек улетел в сторону дверей, едва не разворотив их до основания. Заодно сжег по пути несколько роскошных кустов. Напугал до икотки стоящих у стены стражей и погас, не долетев до них двух шагов. После чего старейшины заволновались и очень вежливо заявили, что готовы рассмотреть другие варианты.

   Кипя от негодования, Таррэн едва не пнул двери южного крыла.

   Он надеялся провести на Алиаре не больше недели, потому что Эланна уверила его в полной лояльности совета и обещала всяческую помощь. Дома остался юный сын, к которому он едва успел привыкнуть. Там же остались Траш, Карраш и Айша со своей сильно разросшейся стаей. Столько дел накопилось за время его отсутствия. С перевертышами было необходимо уточнить кое-какие детали насчет кордонов. Сами кордоны — усилить и подновить. У Милле побыть, с нетерпением ожидая рождения третьего внука. Вернее, внучки, да еще и не одной. А теперь выяснилось, что за каждую букву в этом проклятом договоре ему придется драться, с боем вырывая у совета право голоса! Что им придется задержаться Торк знает насколько! Из-за этих многомудрых гадов, которые явно считают себя умнее всех! Проще, конечно, спалить тут все к Торку, но они уже пообещали мир…

   Таррэн же и пообещал, когда покидал Алиару! А теперь об этом жалел. Прав был отец: меньше, чем за месяц, им не управиться. И это при том, что даже Тиль, интриган с огромным опытом, не ожидал столь искусного саботажа!

   — Иррадэ! — процедил Таррэн, быстрым шагом приближаясь к временному жилищу.

   — Спокойнее, — тревожно покосился на побратима Элиар. — Мы предполагали, что будет нелегко. Тирриниэль сразу сказал, чтобы ждали чего-то подобного. Правда, масштабы сопротивления оказались просто гигантскими…

   — Я не понимаю, чего они хотят добиться!

   — Я тоже. Но боюсь, нам придется собственноручно переписать этот договор с нуля… или же покинуть Алиару немедленно.

   Идущий последним Тирриниэль сердито покосился на светлого и сжал челюсти: кто бы знал, чего ему сегодня стоило сдержаться! Такой был соблазн избавиться сразу от десяти проблем разом! Только выпусти Огонь, как все разногласия разрешились бы моментально! Однако он стерпел. И даже никого не убил. Но сделал это не ради договора. Не ради Эла. И даже не ради скорейшего возвращения домой. Причина его поразительной терпимости была столь очевидна, что по прошествии пяти лет разлуки буквально вопияла о себе: последние несколько часов он занимался исключительно тем, что старался не замечать умоляющего взгляда Эланны. Зная о вспыльчивости потомков Изиара, она не напрасно опасалась за свой совет. И Тирриниэль не захотел ее подводить.

   — Нет, — наконец, вздохнул Таррэн, прекрасно чувствуя состояние отца. — Совет советом, но договор должен быть заключен. В противном случае они найдут способ закрыть портал или сбить его настройки. А нам это не нужно.

   — А разбирать договор по буковке — нужно? — буркнул Элиар, но прекратил бесполезный спор.

   Рен Сорен ал Эверон, выполняющий роль сопровождающего, насторожено покосился в сторону раздраженных гостей. Приказ госпожи никто не отменял, а если высокие лорды сорвутся, то отвечать за случившуюся катастрофу придется именно ему. Как не справившемуся со своими обязанностями. Как не успевшему предупредить старейшин об опасности. И просмотревшему эту самую опасность, из-за приближения которой у него уже мурашки бежали по коже: чужаки были опасны… Зря их так разозлили.

   Рен Эверон даже начал обдумывать свои действия на случай внезапного пожара, но тут его внимание привлек непонятный шум. Причем шум, доносящийся именно из южного крыла, где что-то приглушенно грохотало, падало, то и дело издавало подозрительный скрежет, смутно напоминающий звук скребущихся по камню когтей.

   Рен Эверон требовательно уставился на двоих стражей, чутко охраняющих подходы к гостевому крылу.

   — Это еще что такое?

   Таррэн и Тирриниэль, заслышав доносящуюся изнутри какофонию, понимающе переглянулись. Элиар даже отступил на шажок, предоставив высокую честь открыть дверь начальнику здешней стражи. Тогда как два остроухих охранника (довольно бледных и растерянных, надо сказать) при виде командира с невыразимым облегчением вздохнули:

   — Мы не знаем, рен. Шумят давно. С час уже, если не больше.

   — Внутрь не заходили? — нахмурившись, спросил рен Эверон.

   — Никак нет, господин. Нам запрещено.

   Эльф нахмурился еще сильнее, заметив на лице Стрегона странное выражение, смутно напоминающего зависть. А затем, на свою беду, решил войти. Опрометчиво толкнул незапертую створку, переступая порог с намерением выяснить, в чем там дело и нет ли какой опасности на вверенной ему территории. Даже потянулся к родовому оружию, готовый встретить неведомую угрозу лицом к лицу, и… ошарашенно замер.

   Главный коридор южного крыла оказался заполнен лениво летающим по воздуху гусиным пухом — нежным, легким, жестоко выпотрошенным из какой-то подушки. Роскошный травяной ковер был нещадно вытоптан. Вдоль стен — ни тумб с цветами, как должно быть в доме любого уважающего себя эльфа, ни тканей, ни статуй, ни других украшений. А вместо них повсюду виднелись глубокие, устрашающие по величине разрывы в стенах. На полу — сплошное месиво из неопознаваемых обломков, вывороченных с мясом колонн, остатки которых, если приглядеться, еще можно было угадать. Возле одной из дверей, которые Таррэн попросил сделать особенно устойчивыми, валялась изорванная в клочья наволочка. Рядом лежала жестоко обгрызенная и очень острая щепка, чей кончик словно обмакнули в красные чернила. К потолку испуганно жались два потускневших светильника, число которых еще с утра достигало полусотни. А в противоположной стороне, содрогаясь от творящегося внутри безумия, ходуном ходили каменные стены невесть откуда взявшегося в южном крыле огромного, сложенного из гранитных плит сооружения. Из распахнутых дверей которого (тоже — покореженных и будто бы изгрызенных неведомым зверем) как раз и раздавался непонятный шум.

   — Рыжий! Гад мохнатый! Как ты посмел поставить мне подножку?! — донесся до остолбеневшего рена Эверона сердитый голосок Белки. — Я ж тебя за это сейчас…

   — Сперва догони, а уж потом грозись!

   — Ладно. Сам напросился.

   — Да я только сказал, что в таком состоянии ты ни за что до меня не-а-у-у-у-у!.. — ланниец взвыл нечеловеческим голосом, и в каменном мешке что-то гулко упало, заставив завибрировать пол. — Бел… уй, е-мое, за что?!

   — Знал бы за что, убил бы!

   — Да я ж пошутил!

   — А я — нет! — что-то с металлическим грохотом врезалось в стену. — Шир, лови его! Быстрее, пока… а, поздно! Ушел, гад! Нэш, не смотри на мой зад с таким кровожадным выражением! Он тебе не по зубам! Мы это уже проверяли, так что если не хочешь узнать… ах ты, сволочь! Нечестно!

   — Ха-ха! Против тебя все честно!

   — Никак, опять прошлое вспомнил?! Опять трепки захотел? На вызов напрашиваешься?!

   — НЕТ! — в неподдельной панике отозвался невидимый перевертыш. — Бел, НЕТ! Я просто неудачно выразился! Я имел в виду, что… ой! Не надо! Только не туда!

   — Вот уж не-ет, сами напросились, — зловеще протянула Белка, и в комнате что-то звонко щелкнуло, словно два выскочивших из тайника лезвия. — Я обещал вам игру? Обещал. Вы согласились? О, да. Значит, я имею полное право ее закончить так, как вы того пожелали. Правда, лохматые?

   — Твою ма-а-ать! — донеслось до остолбеневших эльфов многоголосый вопль, и шума в южном крыле стало гораздо больше. — Нэш, мы тебе это припомни-и-им…

   — Шир, давай! — властно скомандовала Гончая. — Сейчас мы их с тобой под орех разделаем!

   — А то, — усмехнулся невидимый Шир, и внутри каменной комнаты будто что-то взорвалось. Из-под дверей выстрелило целое облако гусиного пуха, словно его оттуда выдул огромный великан. Что-то глухо звякнуло, бумкнуло, застонало. А еще через мгновение обе створки с грохотом распахнулись, и оттуда кубарем выкатился всклокоченный, покрытый кровоточащими царапинами и густо облепленный перьями Лакр — в одних только штанах, босиком и с голой грудью. Правда, отнюдь не сдавшийся и совсем не расстроенный.

   Едва закончив кувыркаться, он проворно вскочил на ноги и злобно погрозил кулаком невидимому противнику. А потом увидел вошедших и переменился в лице.

   — Ой…

   Таррэн вопросительно приподнял брови.

   — Народ, харэ! Посторонние на территории! — зычно гаркнул охотник, и бедлам в комнате мгновенно прекратился. Только щелкнуло что-то тихонько, как встающая на место пружина, да кто-то глухо заворчал. Рыжий тем временем выпрямился во весь рост, продемонстрировав завидную мускулатуру. По-звериному отряхнулся, избавляясь от налипшего на торс пуха. Наконец вспомнил о приличиях, поклонился трем лордам и, воровато стрельнув глазами на загаженный коридор, пробормотал:

   — Добрый вечер, хозяин. Мы разошлись немного, потому что не ждали вас так рано. Сейчас все уберем.

   В этот момент ему в спину полетела жестоко изжеванная, измятая и потерявшая первоначальную форму подушка. А следом и громкий вопль:

   — Вот тебе! Получай!

   Лакр неуловимо быстро пригнулся, пропуская метательный снаряд над головой, а затем снова выпрямился. Как раз для того, чтобы воочию увидеть, как перепачканная бог знает в чем подушка просвистела через весь коридор и бодро встретилась с лицом начальника дворцовой стражи.

   — Оп-па, — изумленно замерла Белка, появившись в дверях с еще одной, уже занесенной для удара подушкой. — Кого-то я не того приложил. Рыжий, ты бы хоть вякнул, что тут эльфы.

   По губам Таррэна скользнула понимающая улыбка, Тиль просто хмыкнул, отлично представляя себе, во что превратился выращенный сыном каменный лабиринт — один в один, как тот, что у них был на заставе. А Элиар прикусил губу, чтобы не расхохотаться в голос: у рена Эверона было такое лицо! Получить в морду изжеванной подушкой! И от кого?!

   Лакр, шаркнув по полу босой пяткой, смущено кашлянул.

   — Так я… это… сказал.

   — Когда? — удивилась Белка. — Таррэн, не смотри на меня, как на врага народа — я не мог видеть, в кого кидаюсь. Так что этот тип, можно сказать, пострадал безвинно, за что я дико извиняюсь… Шир! Ты где застрял?!

   — Э-э… да как сказать… Нэша из стены выковыриваю.

   — Он что, сам не может?!

   — Нет, — пропыхтел перевертыш. — Кажись, его крепко приложило. Еще не очухался.

   Белка неодобрительно покачала головой.

   — Ну вот. Еще не хватало тратить на него «нектар».

   — Не надо на меня ничего тратить, — со страдальческим выражением на помятой физиономии выполз из дверей потрепанный, тяжело дышащий Нэш. — Только покою мне дайте, и завтра опять побегу.

   — Хрен тебе, а не покой, — властно распорядился Таш, назначенный Росом среди перевертышей за старшего. — Эта ночь твоя — за то, что сам подставился и нас едва не вышиб. Шир — второй. Я — последний.

   — А я? — обиделся рыжий.

   — А ты стоишь и молчишь в тряпочку, пока я добрый.

   Рен Эверон отер с лица налипший пух и, все еще сдерживаясь, коротко поклонился владыкам.

   — Доброй ночи, ллеры.

   — Доброй, — вздохнул Таррэн, жестом отпуская охотников.

   Эльф, даже не взглянув на опозорившую его Белку, развернулся и вышел, до последнего держа на лице бесстрастное выражение. Но даже прихрамывающий и постанывающий от боли в помятых ребрах Лакр многое бы отдал, чтобы увидеть, что с ушастым произойдет за дверью. Больно нехорошим стал его взгляд и слишком уж сильно сжались челюсти, когда он понял, что уже завтра об этом происшествии наверняка будет знать весь дворец. Точнее, когда он решил, что Белик непременно постарается донести эту страшную тайну до каждого чуткого уха.

   — Бел… — начал Таррэн, не дожидаясь, когда гость покинет крыло.

   — Я не виноват! Я не при чем! Это случайно вышло! — затараторила Белка, на всякий случай попятившись. — Нам скучно было, вот и устроили подушечный бой. Не бойся, твою не взяли. И свою подушку я пожалел. Зато бесхозных тут было навалом, а ты же знаешь, какие зубищи у этих монстров! Знаешь, как мне пришлось постараться, чтобы они меня не догнали?!

   — Я не об этом, Бел.

   — А о чем тогда? О стенах? Да пустяки — зарастут к утру! И пол исправится! И двери восстановятся — ты ж специально то заклятие поставил! Так что завтра тут будет чисто, беленько и свежо! Прям как ты любишь!

   Таррэн быстро подошел к своей шмыгнувшей носом паре, с ходу подхватил ее на руки и, притянув к самому лицу, многозначительно сузил глаза.

   — Я же сказал: я не об ЭТОМ.

   — В чем дело? Что такое? — внезапно обеспокоилась она. — Я разве еще что-то натворил?

   — Я обещал тебя наказать?

   — Э… ну… а-а… но ты же не злишься за тот пустячок?

   — Нет, — зловеще процедил молодой лорд. К вящей радости не ушедшего далеко начальника стражи.

   — Тогда что такое?! И вообще, куда ты меня тащишь?!

   — Куда надо, — недобро усмехнулся Таррэн, пинком распахивая двери в свои покои. — А зачем… знаешь, я намереваюсь досконально выяснить у тебя, для чего этим утром ты, вредная кошка, так бессовестно и нагло…

   Что же такого страшного натворил Белик, рен Эверон так и не узнал — закрывшаяся за лордом дверь мгновенно отрезала все посторонние звуки. Однако приглушенный взвизг изнутри он все-таки успел услышать. Как успел рассмотреть широкие усмешки на физиономиях смертных и неодобрительный жест лорда Тирриниэля. После чего южное крыло окончательно затихло. До следующего утра, которое тоже обещало быть невероятно трудным.

   На следующий день в зале совещаний Белка появилась лишь к полудню. Не одна, конечно, а вместе с Широм, который должен был изображать преданного телохранителя и, заодно, показывать ей дорогу к заседающим. Хотя ни в первом, ни во втором Гончая совершенно не нуждалась, потому что, во-первых, за прошедшую ночь уже успела облазить немалую часть дворца, а во-вторых… Шир, когда Таррэн поутру намеренно громко отдал ему приказ «остаться и охранять», только и смог, что не заржать в голос. Но добросовестно проводил высоких лордов до дверей зала заседаний, напугав остроухих стражей клыкастой усмешкой. Затем вернулся, радостно плюхнулся прямо на пол и терпеливо ждал у спальни хозяина до тех пор, пока уставшая за ночь Гончая соизволит проснуться.

   Сказать честно, он охотно остался бы рядом с вожаком хоть на день, хоть на год, а хоть на всю оставшуюся жизнь — привязала его Белка. И перевертыш не променял бы эту связь ни на что на свете. А сожалел порой лишь об одном: что она все еще не оставила идеи переложить функцию вожака на кого-то из старших. И помешать этому, к собственному огорчению, Шир не мог.

   — Привет, — широко улыбнулась Гончая, обнаружив за круглым столом вчерашнюю компанию. — Опять глупостями занимаетесь? Кстати, Эланна, спасибо за зелень — честное слово, я оценил.

   Владычица, сидящая, как и вчера, во главе стола, улыбнулась: за прошедшие сутки в ее дворце почти не осталось белых пятен. Ни среди подданных, ни среди растений, ни среди всего остального убранства. И уже с сегодняшнего утра многим ее эльфам пришлось срочно поменять гардероб.

   — Не за что, Бел. Ты есть хочешь?

   — Нет еще.

   — Тогда, может, присоединишься к нам?

   — Я что, дурак? — в неподдельной панике отшатнулась Гончая. — Еще не хватало заниматься теми глупостями, которым вы решили посвятить столько времени! Вчера сидели с постными лицами, сегодня сидите… наверное, и завтра тоже усядетесь? А я — нет. Ни за какие коврижки. Лучше уж поброжу по округе и погляжу, как вы тут живете. Не возражаешь?

   Леди Эланна качнула головой.

   — Нет, конечно. Гуляй, где захочешь.

   — Чудесно, — немедленно просияла Белка и, подойдя к Таррэну, звучно чмокнула его в щеку. — Доброе утро, ушастик. Как спалось?

   Под ехидными взглядами отца и побратима эльф неловко кашлянул.

   — Спасибо. Неплохо.

   — Я рад, — хихикнула она. — А вот твоя постель, боюсь, не очень. Кажется, ее снова придется менять.

   — Бел…

   — Хорошо, хорошо. Не буду никому говорить, что ты опять спалил нам половину интерьера. Причем особенно пострадали двери, за которыми я честно пытался скрыться от твоего гнева. Но у меня мало что вышло, потому что некоторые, когда начинают сходить с ума, совершенно теряют над собой контроль. А в результате всякий раз выходит одно и то же: на моей бедной шкуре снова начинают пылать…

   — Бе-е-ел! — угрожающе прорычал Таррэн, чувствуя, что еще немного, и милая шутка перейдет в откровенное безобразие.

   Гончая невинно моргнула.

   — Что я такого сказал?

   — Кто-то, кажется, собирался прогуляться?

   — Ах, да. Конечно, — она расплылась в хитрой улыбке и, потеребив ухо мужа, обернулась к совету. — Ой! А вас сегодня еще больше! Эланна, кто этот новый тип, который тебя вчера сопровождал, но за один стол со мной не уселся?

   Стройный, ошеломительно красивый эльф с угольно-черной гривой и бездонными синими глазами, который действительно промелькнул накануне вчера в свите владычицы, а теперь нескромно сидел от нее по правую руку, недобро прищурился.

   — Рен Оганэ ал Аверон, — немного поспешнее, чем следовало, представила новичка Эланна, и Белка громко присвистнула.

   — Старший род! И наверняка не последний в нем подметала… но я все равно не понял, чего он тут делает? Глава рода туточки, весь совет в сборе. Обсуждение в самом разгаре… так чего ему надо?

   Рен Аверон-старший метнул в сторону владычицы быстрый взгляд, еще быстрее переглянулся со старшим сыном, сравнительно недавно получившим право находиться от нее в такой волнующей близи. Тирриниэль, сохраняя каменное выражение лица, молча ругнулся. Тем временем рен Оганэ смерил Белку долгим взглядом, в котором только слепой не заметил бы презрения, и отвернулся, считая ниже своего достоинства отвечать полукровке.

   — Как-как ты сказала, дорогая, его звать? — тут же нахмурилась Гончая. — Рен Поганэ? Я, конечно, не знаток эльфийских родословных, но на месте его отца все-таки постеснялся бы называть единственного отпрыска столь двусмысленно. Тиль, как считаешь?

   Тирриниэль, заметив кислую мину на лице главы рода Аверон, мысленно усмехнулся. Он еще накануне обнаружил, что этот тип весьма неодобрительно косится на его кресло, оказавшееся почти так же близко к владычице, как и кресло холеного сыночка. Кажется, у кого-то появились далеко идущие планы в отношении Эланны?

   Однажды, еще будучи в Золотом лесу, в ответ на осторожный вопрос Тиля Эланна обмолвилась, что по возвращении ее ждут некоторые сложности. Но именно теперь эти «сложности» оформились во что-то конкретное. И Тирриниэль готов был поклясться, что подобный союз владычица не слишком приветствовала. Хотя, возможно, по каким-то причинам не могла от него отказаться.

   Тиль, пристально взглянув на красавчика, медленно наклонил голову.

   — Не знаю, малыш. Но я бы не рискнул.

   Рен Оганэ сузил глаза, но Эланна, чуя назревающий скандал, поспешила вмешаться.

   — Бел, не желаешь ли осмотреть наши сады?

   — Желаю, — с готовностью кивнула Белка. — Только я туда дорогу плохо знаю. Может, твой рен Поганэ мне покажет? Ты как, ушастый? Горазд составить мне компанию? Все равно тебе тут нечего делать — сидишь дурак-дураком, ни хрена не понимаешь, а так — хоть занятие какое-то будет.

   Уже четырежды оскорбленный эльф до боли сжал челюсти и, едва сдерживаясь, процедил:

   — Возможно. Провожу. Если госпожа прикажет.

   — Зачем тебе госпожа? Ты что, не мужик, раз ждешь приказа от женщины?

   Ушастого после этого буквально перекосило.

   — Владычица — не женщина!

   — Да-а?! Эланна, мне кажется, он только что прилюдно тебя оскорбил!

   — Прошу прощения, моя госпожа, — в последнем усилии сдержаться эльф обратился к обеспокоившейся владычице. — Если вы велите, я исполню любой ваш приказ. Но смею напомнить, что нахождение здесь лаонэ противоречит правилам и может быть неправильно воспринято.

   — Чего-о? — немедленно сделала стойку Гончая. — Эланна, поясни, пожалуйста, что это за слово такое непонятное и как именно этот ушастый меня обозвал?

   Леди Эланна слегка побледнела.

   — Бел, пожалуйста, не придавай значения…

   — Нет, я хочу знать, что это за красивое слово! Вдруг мне понадобится кого-нибудь приласкать, а я и смысла не понимаю! Может, я потом этого же типа тоже соберусь облагодетельствовать? Надо же хотя бы понятие иметь, как у вас принято ругаться!

   — Это… — под таким напором владычица мучительно заметалась взглядом по сторонам. — Лаонэ — это… как бы тебе сказать… если коротко, то это означает, что ты не совсем принадлежишь народу эльфов… то есть, в тебе есть определенного рода новшество, которое немного отличает тебя от остальных, и поэтому…

   Гончая изумленно подняла брови.

   — Так он меня полукровкой обозвал, что ли?!

   За столом воцарилась недобрая тишина.

   — Что, правда?! Меня?! Тиль!

   — Понятие «лаонэ» не имеет негативного оттенка, — торопливо вставила свое слов Эланна, всерьез опасаясь за исход мирных переговоров. — Бел, рен Оганэ всего лишь имел в виду, что…

   Белка стянула перчатку с левой руки и озадаченно потерла нос, блеснув на свету родовым перстнем в виде свернувшегося кольцом дракона.

   — Что я не такой, как он. Спасибо, дорогая, это мне ясно. Я не понимаю другого: почему этот ушастый, считая себя самым умным, все-таки тебе подчиняется? А если он просто ляпнул языком, не подумав, то какого рожна тогда лезет вперед? У нас дома за это можно и по морде схлопотать. Правда, Тиль? Помнится, Брегариса, который последним осмелился вякнуть тебе под руку, ты испепелил, и никто даже не пикнул!

   Тирриниэль медленно наклонил голову, откровенно любуюсь враз посеревшими физиономиями и хлюста, и его папаши, и всего совета старейшин, заодно. Которые только сейчас увидели родовые перстни на руках Таррэна и Темного владыки, сравнили их с перстнем Белки и осунулись. Именно в этот нерадостный момент они в полной мере осознали, что дрянной юнец на самом деле не просто полукровка, а полноправный член рода Л’аэртэ. Того самого рода, два опаснейших представителя которого только что услышали прозвучавшее в их адрес оскорбление.

   Рен Оганэ, запоздало сообразив, что именно брякнул, стремительно побледнел. А Белка, забавно наморщив носик, вспрыгнула на подлокотник ближайшего кресла и задумчиво спросила в пустоту:

   — Тиль, как считаешь, он хотел меня обидеть?

   — Нет, Бел, — поспешно заверила ее Эланна. — Конечно же, нет!

   — М-да? Тиль, что скажешь? Я должен рассердиться или нет?

   Тирриниэль, жутковато сверкнув заалевшими радужками, медленно поднялся с места. Еще медленнее погладил пышные кудри невестки и преувеличенно ласково ответил:

   — Не волнуйся, Бел. Мы тебя в обиду не дадим.

   — Я знаю, — снова просияла она, на мгновение обернувшись. — А ты всем покажешь козью морду, если кто-то вздумает делать какие-то гадости, да?

   — Непременно, Бел, — со зловещим подтекстом пообещал владыка, покосившись на замерших в своих креслах эльфов. — Можешь не беспокоиться.

   Гончая хихикнула, полностью удовлетворенная исходом сегодняшних «переговоров». Почти услышала, как старейшины мысленно отдают указания своим подчиненным ни в коем случае не задевать «дрянного мальчишку». Затем ловко спрыгнула с подлокотника и, бодро помахав ручкой, беззаботным сорванцом побежала прочь — скрупулезно исследовать то, что не успела посмотреть этой ночью.

   Ведь теперь ей больше никто не станет чинить препятствий.

ГЛАВА 5

Во второй раз она осчастливила совет своим присутствием ближе к вечеру — ворвалась внутрь без спроса, пинком распахнув узорчатые двери. С нескрываемым подозрением оглядела обернувшихся эльфов и кивнула: все нормально, никого не съели и не покалечили. Как бы тяжело ни продвигалась работа над договором, Таррэн, Элиар и Тиль все-таки сдержали бьющие через край эмоции и теперь упорно продавливали свое.

   То, что кое-какие успехи у них уже случились, Белка поняла сразу: в глазах у Эла застыло выражение мстительной радости, да и Тиль хищно раздувал ноздри, в то время как совет выглядел довольно кисло. А при виде Гончей стал выглядеть еще и мрачно. Особенно, когда она лучезарно улыбнулась и со скрежетом выволокла из-за угла громоздкую, невесть откуда взявшуюся картину.

   — Уф! — пропыхтела Гончая, согнувшись под немалой тяжестью. — Эй, ушастые! Да-да, вы, за дверью! Не стыдно стоять навытяжку, когда ребенок надрывается?! Помогите-ка донести эту дуру до стола!

   Эланна удивленно повернулась.

   — Бел, ты где ее взял?

   — Да хрен знает, — шмыгнула носом Белка. — Зашел куда-то не туда, а потом гляжу — куча дядек на стене висит. Ушастые, мордатые, обвешанные цацками с ног до головы… ну, мне интересно стало, вот и подошел ближе. А этот типчик… ну, сейчас сама увидишь… мне понравился. Такой симпатичный, понимаешь… такой грозный, что я решил выяснить, кто он такой. Но поскольку бежать за тобой было долго и неудобно, а от совещания отрывать как-то неприлично, то я ее взял с собой. Может, ты подскажешь, что это за тип?

   Дождавшись, пока стоявшие снаружи стражи войдут и взглядом испросят у владычицы соизволения присутствовать, Гончая решительно пихнула в их сторону тяжелую картину, украшенную поистине устрашающим количеством драгоценных камней. После чего довольно хмыкнула, проследила, как ушастые заполошно кинулись вперед, чтобы произведение искусства не хряпнулось на пол. Испуганно подхватили, подняли, скрипя зубами от натуги, а потом осторожно развернули, чтобы владычица могла взглянуть.

   На картине, к изумлению гостей, оказался изображен эльф. Причем не простой, а явно занимающий высокое положение при дворе. Белоснежная шевелюра долгожителя, благородное лицо, чуть раскосые синие глаза, в которых застыла печать мудрости и бездна прожитых веков… властная осанка, гармоничные черты лица, дорогой бархат серебристо-голубого камзола… неизвестный художник сумел запечатлеть лик неведомого эльфа так искусно, что казалось: он вот-вот моргнет.

   — Бел! — ошеломленно привстала Эланна. — Как ты попал на Галерею великих?!

   — Без понятия. Я, пока от твоих ушастых стражей бегал (и зачем ты велела им за мной присматривать?), куда-то не туда свернул. Оглянулся, а их уже нет. Зато висит этот важный дядька и куча каких-то странных личностей. Но другие мне не понравились, а вот этого я принес тебе на опознание — больно уж хорош. И, кажись, на тебя немного походит?

   — Еще бы! Это мой отец — Адоррас алле Эрроас!

   — Правда?! — изумилась Гончая, совсем по-новому разглядывая портрет. — А почему я его тут ни разу не видал?

   — Потому что его сейчас нет на Эолларе! Отбыл с визитом на соседний материк и вернется нескоро!

   — А ты?!

   — Я правлю от его имени, — слегка успокоившись, ответила владычица. — Уже несколько веков. Но, Бел, как же ты дотащил его сюда?

   Тирриниэль выразительно покосился на побагровевших от усилий эльфов, но Белка ничуть не смутилась. Напротив, усиленно шмыгнув носом, бесхитростно пояснила:

   — А мне Глазастик помог.

   — Кто?!

   — Глазастик… ну, зелененький такой… я, пока осматривался в вашей Галерее, на него наткнулся. Он сидел у какого-то камня и скучал. Такой маленький, бедный, несчастный… я на него посмотрел и решил, что ему плохо. Погладил, покормил… ну, чем нашел. Он мне за это помог картину донести. И такой оказался славный, что я даже захотел его взять к себе. Хочешь, покажу? — не дожидаясь разрешения, она задрала голову и ласково позвала. — Глазасти-и-ик… Иди ко мне, маленький. Я тебя тете Эланне покажу!

   Таррэн нахмурился, потому что не совсем понял, почему у супруги полыхнули и погасли подозрительно зеленые искры в глазах. Но тут ветки на потолке шевельнулись, и эльф оторопел. А когда оттуда на подставленную ладонь свалился зеленый комочек, смутно напоминающий деревянную поделку из узловатого корня с непомерно большими, но тоже — ярко-зелеными глазами, и вовсе окаменел.

   — Дух леса… — придушенно ахнул кто-то.

   Белка широко улыбнулась, с выражением неподдельной радости изучая непонятное существо. Которое, казалось, почти наполовину состояло из одних только глаз, а в остальном представляло собой тугое переплетение деревянистых ветвей, где довольно смутно угадывалось прочное тельце, излишне крупная голова, крохотные ушки и приличных размеров хвост.

   Она игриво пощекотала ему тонюсенькую шейку, счастливым «м-м-м» встретила негромкое урчание уродца, затем обернулась к мужу и гордо продемонстрировала нового друга.

   — Я ж говорю — Глазастик! А вы не верили!

   Таррэн напрягся, а перевертыши незаметно подобрались.

   — Малыш…

   — Он славный, — заверила его Белка, бесстрашно держа существо на вытянутой руке. — И еще он умеет быть разным. Да, мой хороший? Давай покажем Таррэну, как ты меняешься?

   Деревянный уродец издал странный звук — то ли кашлянул, то ли мурлыкнул. А потом, к вящему изумлению Эланны, вдруг подпрыгнул, перекувырнулся. И всего через мгновение спустя на ладони Гончей сидел не корешок, причудливо скрутившийся в некое подобие живого существа, а самый обычный котенок. Правда, по-прежнему зеленый, с зелеными же глазищами и с приличных размеров пастью, в которой, когда он радостно ухмыльнулся, промелькнули совсем не кошачьи зубы.

   Рен Эверон выдохнул, диковато уставившись на существо, совет, едва не упал под стол, а леди Эланна неверяще прошептала:

   — Бездна… Бел, почему он тебя послушался?!

   — Не знаю, — пожала плечами Гончая, с которой «котенок» буквально не сводил жутковатых глаз. — Говорю ж: я на него посмотрел, он на меня…

   Тирриниэль беззвучно застонал: ее взгляд был способен вышибить дух из кого угодно! Но чтобы Дух леса, сотворенный магией дворца и призванный защищать его от чужаков, тоже поддался?!

   Однако он был тут! С немым обожанием смотрел на новую хозяйку и был готов исполнить все, что она потребует! За все века существования Алиары не было такого, чтобы Дух леса признал чужака! Даже Таррэну в свое время пришлось нелегко! Даже на него они косились с подозрением и следили за каждым шагом! А Белка…

   — Он еще и не так умеет, — с гордостью сообщила Гончая, бесстрашно погладив спину нового знакомца. — Глазастик, стань-ка немного больше... или нет! Стань ГОРАЗДО больше! Так, чтобы все поняли, какой ты у меня умница!

   Дух леса послушно спрыгнул на пол — с такой скоростью, что эльфы увидели лишь смазанную тень. Снова перекувырнулся через голову, а поднялся уже могучим, ростом с Белку, абсолютно зеленым котом, который по количеству зубов едва ли уступал знаменитым хмерам. Бесшумно скользнув к Гончей, он внимательно обнюхал ее макушку, источающую умопомрачительный, но совершенно незнакомый ему аромат. Довольно фыркнул и уселся рядом. После чего внимательно оглядел ошеломленных алиарцев, чуть прищурился, когда чужаки потянулись к оружию. Глухо рыкнул, не слишком обрадовавшись присутствию перевертышей, и показал им клыки.

   — Нельзя! — строго сказала Белка, и кот укоризненно на нее покосился. — Они мои, понял? Все мои. Даже лохматые. Особенно вон тот, черненький, который уже приходил сюда раньше. Если с ним что случится, я расстроюсь, ясно?

   Громадный кот положил голову на ее плечо и тихо вздохнул, всем видом показывая, что понял действительно все. Даже то, о чем она только подумала.

   — Хорошая киса, — похвалила Гончая и под остановившимися взглядами присутствующих поскребла «кису» за ухом. — Славная, милая, добрая… будем с тобой дружить, да?

   Эланна, слегка отойдя от потрясения, покачала головой.

   — Бел, кажется, ты ему нравишься!

   — Я всем нравлюсь, — рассеянно согласилась Белка.

   — Нет, ты не понимаешь!..

   — Кстати, много у вас таких очаровашек? А, Глазастик? Сколько вас тут? Ты вроде у них за главного? Так пусть выглянут на секундочку — я хочу посмотреть. Хотя бы на тех, кто прячется поблизости.

   Зеленый зверь поднял голову к потолку и повелительно рыкнул. После чего снова опустил морду на плечо Белки и смирно засопел, уже не обращая внимания, как сверху, будто мелкий горох, буквально посыпались на пол древесные уродцы. Корявенькие, неказистые, узловатые. С такими же невероятными глазищами, как у вожака. Умеющие все, как один, принимать облик любого зверя. Способные перекусить самые прочные доспехи, сокрушить литые валуны, избежать любого магического удара, потому что практически не поддавались магии. Имеющие потрясающую способность к регенерации. Трудно уничтожимые. Живущие исключительно за счет магии дворца…

   Тирриниэль прищурился, воочию убедившись, что на самом деле хитрых алиарцев было, кому защищать.

   Бедные и несчастные, значит? Ничего противопоставить не могут? Да с такой охраной им вообще можно было ни о чем не беспокоиться! Пока Духи находятся в чертогах, ни один Огонь их не убьет! Они будут заново возрождаться из собственной магии, мгновенно восстанавливаться и нападать, нападать, нападать… пока не уничтожат сам дворец или пока хозяин не отдаст приказ остановиться!

   Зная о том, как хорошо защищен полновластный хозяин чертогов, Тирриниэль мог представить, как весь дворец в мгновение превращается в одну большую смертоносную ловушку. И если бы не Белка…

   Тиль благодарно прикрыл глаза.

   «Спасибо, малыш. Спасибо, что укротила эту стаю».

   Гончая улыбнулась, ужасно довольная произведенным эффектом. Кинула на встревоженного мужа успокаивающий взгляд. А затем снова нацепила личину Белика и озадаченно оглядела шевелящийся пол, с которого на нее с престранным выражением уставились маленькие уродцы.

   — Кхм. Чегой-то вас тут много стало… аж ступить некуда, чтобы не раздавить или не поскользнуться. Лады, бегите по своим делам. Только чтоб моих ушастиков не трогали, ладно? Они мне нравятся, и за каждого, если что не так, я потом спрошу.

   Зеленый котяра повелительно рыкнул, отчего мелкота с писком разбежалась кто куда. Сам же Глазастик даже не подумал уйти — ему и тут было хорошо. Особенно, когда тонкие пальчики легонько теребили его ухо, а источающая магию кожа просто вынуждала стоять смирно. Точно так же застыть, как в тот самый миг, когда такие же изумрудные глаза Белки внезапно вспыхнули из темноты и, поймав его в свои сети, потребовали подчинения.

   Шир успокоено отпустил мечи: их вожак первым распознал угрозу и в своей манере все уладил. Зато теперь, что бы ни случилось, ни один из Духов не посмеет поранить эльфийских лордов.

   — Ладно, я тоже пойду, — спрятала коварную усмешку Белка. — Поброжу, поглазею на здешние чудеса… вдруг еще чего-нить интересное раздобуду? Глазастик, ты мне все покажешь и расскажешь, раз уж вредный Поганэ не хочет мне помочь. Кстати, Эланна, гони ты его отсюда на хрен — такого невоспитанного типа грех сажать за один стол с советом: стыдно. А эти бедолаги, которые даже вдвоем не могут удержать ваш несчастный портрет, пусть волокут его обратно. Я уже все выяснил, так что он нам больше не нужен.

   Таррэн негромко кашлянул, первым нарушив ошеломленное молчание.

   — Бел, поди-ка сюда.

   — А? Чего? — обернулась она, но тут же спохватилась и подошла, проникновенно заглянув в его глаза. — Ты опять волнуешься? Зря. Глазастик за мной присмотрит. Я бы взял Шира, но, по-моему, наши охотники его немного пугают.

   — Конечно, — согласился эльф, ласково пригладив ее каштановые вихры и пристально всмотревшись в невинное лицо. — Кого они не пугают, кроме тебя? Только, пожалуйста, будь осторожнее. Даже с Глазастиком. К тому же, мы скоро закончим, а ты хотел пораньше лечь спать.

   Белка на мгновение задумалась, прикидывая свои планы, но потом послушно кивнула.

   — Хорошо. А ты мне сказку на ночь прочитаешь?

   — Конечно.

   — И поиграешь перед сном?

   — Как всегда.

   — Тогда я, пожалуй, побуду во-он за теми кустиками. Повожусь с Глазастиком, а когда ты пойдешь домой, сразу прибегу. Ладно?

   Таррэн мягко улыбнулся.

   — Беги.

   Она потерлась носом о его щеку и, помахав Эланне, умчалась прочь. Не забыв по пути наступить на ногу одному из пыхтящих над портретом стражей, а второго больно пихнуть под дых, отчего они едва не уронили сокровище на пол. Затем озорно хихикнула и пропала среди листвы, едва успевая уворачиваться от носа игриво настроенного Духа, который, разумеется, не отстал от нее ни на шаг.

   Возвращаясь в покои, Таррэн, вновь задержавшийся на совете непростительно долго, с немалым беспокойством размышлял, как именно его встретит заждавшаяся супруга. Обещание вскоре появиться он, по вине Роинэ, не выполнил, а Белка очень трепетно относилась к таким вещам. Так что он опасался бури и уже прикидывал шансы на выживание.

   Однако, к собственному удивлению, Таррэн обнаружил ее в покоях не сердито постукивающей каблуком о пол, не насупленной и недовольной, а небрежно разлегшейся на полу и увлеченно изучающей невесть откуда взявшуюся, весьма подробную карту Алиары.

   — Ты поздно, — рассеянно бросила Белка, когда за ним закрылась дверь.

   — Прости, малыш, — покаялся эльф, подходя ближе. — Аверон достал нас со своими требованиями.

   — Опять хотел поучиться у вас Огню?

   — Если бы! — с досадой бросил эльф, швырнув на кресло кожаную куртку. — Выспрашивал про связь наших перстней с Огнем жизни! И с посмертным проклятием, про которое прочел в местных хрониках! Оказывается, наши предки уже давно научились отделять часть своей силы и укрывать ее в родовом перстне!

   — А у них разве не так?

   — Нет. Их сила не разделена на части, а перстни — просто перстни, без всяких дополнительных хитростей. Если разбить, никто не пострадает, так что в каком-то смысле они гораздо менее уязвимы, чем мы. Лишившись перстней, никто из них не погибнет и не сойдет с ума, в отличие от нас.

   Белка, обернувшись, задумчиво оглядела мужа с ног до головы.

   — Тогда странно, что они слабее. Насколько я успела увидеть их ауры, только у Роинэ есть против Тиля какие-то шансы. Про тебя вообще молчу. А остальные вам даже в подметки не годятся, будто у них не магия, а манная каша без масла.

   — Я тоже не понял, почему так вышло, — признался Таррэн, присаживаясь на ковер. — И не могу понять, кто из наших и зачем в те времена разделил на части собственную магию. Почему за прошедшие века она не только не ослабла, а напротив — еще и выросла? Кажется, Аверону именно это не дает покоя. Все же его Огонь чем-то сродни нашему.

   — Да, — согласилась она. — Странно только, что они разделили силу стихий, пытаясь добиться чего-то по отдельности — ну, вода там, воздух, земля… а наши, наоборот, объединили стихии, как местные универсалы, зато разрубили чистую силу на части. Другое дело, что вы, Л’аэртэ, добровольно отставили в сторону другие стихии Огню в ущерб, однако наши светлые весьма неплохо управляются со всем этим богатством. Да и ты, подсмотрев у Эла, стал гораздо легче работать с воздухом и всем остальным.

   — Мне кажется, Таурас и Шапирэ пытались повторить наш опыт.

   — Те слабенькие универсалы?

   — Да. Но у них мало что вышло. Такое впечатление, что им чего-то не хватает.

   Белка кивнула.

   — Мне тоже показалось, но из-за амулетов я не смогла толком разглядеть.

   — Ты чем занимаешься?

   — Так, маюсь от скуки.

   — И для этого утащила у кого-то подробную карту Алиары? — справедливо усомнился Таррэн. — Кстати, кто тот бедолага, который пострадал от твоего набега?

   — Без понятия, — хмыкнула Гончая. — Здесь почему-то не принято вешать на двери таблички с именами. Но это мелочи. Главное в другом. Ты знаешь, что на Алиаре тоже есть люди?

   — Конечно, — пожал плечами эльф. — Эланна говорила. А почему тебя это интересует?

   — Еще не знаю. Просто странно, что они разделили свой мир на несколько материков, на которых живут в полной изоляции. Глупо как-то получается. Самый теплый, большой и плодородный Эоллар эльфы загребли себе. Более суровый и скалистый Бравегон отдали гномам. На Ланадию с ее зимами и дождями сослали смертных, а на Скальные берега, которые, между прочим, занимают немалую долю Белого океана, вообще никто не позарился!

   — Это сделали после разделения наших родов, малыш. А когда-то давно все материки были единым целым, и расы спокойно сосуществовали друг с другом.

   — Ну, — криво усмехнулась Белка. — Существуют-то они и сейчас вполне приемлемо: войн, как сказала Эланна, у них с тех пор ни одной не было. Даже с гномами. Поэтому они и расслабились, поэтому магия Огня считается ущербной — ведь она умеет лишь разрушать. И потом, ты неправ: сообщение между материками они все-таки оставили.

   — Хрустальные мосты?

   — Ага. Правда, я не поняла, зачем они сделаны такими узкими и тонкими, а главное — какого демона ушастые не поставили вместо них чего-нибудь попрочнее!

   — А зачем? — возразил Таррэн. — С лейдэ им вообще не нужны никакие мосты.

   — С кем? — не поняла она.

   — Лейдэ. Кони такие, с крыльями. У Эланны, между прочим, есть целый табун, так что эльфам не составляет труда перемахнуть через океан, пообщаться, с кем надо, и в тот же день вернуться во дворец. Правда, помощью лейдэ больше пользуются гонцы, а хрустальные мосты созданы, чтобы торговля не глохла и чтобы те, кто для эльфов действительно важен, могли спокойно прийти на Эоллар.

   — Любопытно, — снова задумалась Белка. — Мосты, как я понимаю, неплохо охраняются?

   — Конечно. Даже на Алиаре полно желающих разжиться чужим добром. К тому же, мосты не настолько велики, чтобы достать от одного материка до другого.

   — Если карта не врет, их понастроили с запасом. Прямо паутина какая-то: сперва с Эоллара вот до этого островка. Потом от него — до следующего. Затем — до третьего и, наконец, последний идет точно к Бравегону. Итого, четыре штуки. А до Ланадии и того больше.

   — Так их легче содержать, — пояснил Таррэн. — Меньше магии уходит.

   — А здесь что? — Белка с любопытством уставилась на зеленую точку, к которой не вело никаких мостов, но которая была помечена на карте отдельно.

   — Остров Трех Отшельников.

   — Он чем-то важен?

   — Еще бы, — усмехнулся Таррэн и взъерошил макушку своей любознательной пары. — На нем любят побыть в уединении несколько весьма уважаемых здесь эльфов. В том числе, и отец Эланны, который, насколько я понял, доволен тем, что дочь отлично справляется с его обязанностями.

   — Он что, сбегает туда, когда становится невмоготу?

   — Что-то вроде того. Я один раз с ним общался и, признаться, был бы не прочь поговорить еще. Ллер Адоррас — мудрый эльф и не терпит дворцовой суеты. Зато имеет несколько весьма любопытных для алиарцев пристрастий и, когда есть время, уделяет им немало внимания. К слову сказать, на Острове — отличная охота, и именно ее-то ллер Адоррас по-настоящему уважает.

   — Местные же не любят охотиться! — недоверчиво повернулась Гончая.

   — Большинство — нет. Но некоторые все-таки позволяют себе эту слабость. Ллер Адоррас как раз из их числа, и это — одна из многих причин, по которым я бы с удовольствием пообщался с ним еще разок.

   — Странно, что он ради охоты и уединения отказался от короны.

   — Он не отказывался. Просто на время отстранился от дел.

   — С учетом того, что вы живете целую вечность… а, ладно. Скажи лучше, почему Скальные берега остались заброшенными? Они же довольно большие, места там много, за скалами наверняка есть хотя бы одна удобная для жизни долина. Да и расположение у них удачное — почти на перекрестье морских путей.

   — Не знаю, — неожиданно посерьезнел Таррэн. — На Алиаре об этом не говорят. Я смог выяснить только то, что там когда-то случилась беда… очень давно… и с тех пор Скальные берега находятся под запретом. Туда не заходят корабли, разрушен хрустальный мост, который, говорят, когда-то был самым широким. Там нет людей. На эти острова не покушаются гномы.

   — Надо бы узнать поподробнее. Как думаешь, хроники здесь можно почитать?

   — Совет нам не настолько доверяет.

   — А если их выкрасть?

   — Вряд ли это удастся, — качнул головой Таррэн. — Ты подземелья Иллаэра помнишь?

   Белка зябко передернула плечами.

   — Лучше бы не вспоминать!

   — Так вот — у них существует нечто подобное. Защита отменная, повсюду стража, ловушки, куча Духов леса на подхвате… но пока с этим можно обождать, малыш. Кстати, все хотел спросить: где твой Глазастик?

   — Я запретила им сюда заходить, — рассеянно обронила Гончая, о чем-то напряженно размышляя. — Незачем кому-то знать, что творится в нашем крыле. Особенно о перевертышах.

   — Раз уж ты даже Эланне не открылась… хотя количество Духов возле нас, честно говоря, меня удивило.

   — А чего ты хотел? Алиарцы боятся нас до жути, поэтому стараются максимально обезопаситься. Даже Эланне не по себе, можешь мне поверить. А когда она тревожится, дворец реагирует соответственно. Не хуже чертогов Тиля.

   Таррэн вздохнул.

   — И как у тебя только хватило наглости подчинить себе Духа?

   — Они устойчивы к магии, — нахмурилась Белка. — А значит, могут стать опасными. Таких надо держать в кулаке, иначе в один прекрасный момент придется познакомиться с их зубками. Я, когда поутру одного увидела, чуть в лужу не села. Но, хвала Торку, моя сила работает на них так же, как на всех остальных. Так что хотя бы с этой стороны можно не беспокоиться. Правда, полностью полагаться на их послушание я бы все равно не стала.

   — Эланна их контролирует, — напомнил Таррэн.

   — Уже нет, — сухо отозвалась Гончая. — Но и моя сила не дает гарантий, что какой-нибудь умник не найдет способа их освободить. Все же в магии разума местные маги преуспели гораздо больше, чем вы.

   — Ты что-то заметила? — быстро спросил он.

   — Пока нет. Но мне тревожно.

   — Эл постоянно держит над всем крылом щит.

   — Знаю. Однако это его ослабляет, а мы не можем себе позволить лишиться хорошего мага. Конечно, остается еще Ланниэль, но его нежелательно «светить» до последнего. Лан — наш магический резерв. И для тебя, и для Тиля, и для Эла. Перевертыши — резерв боевой, о котором не подозревает даже Эланна. Я — резерв для вас всех, потому что могу понадобиться и там, и там, но… мне все равно тревожно. Старейшины не дураки, чтобы так откровенно наглеть, и у меня сложилось впечатление, что они не просто так мудрят с договором.

   — Не вижу смысла, — неуловимо нахмурился Таррэн.

   — Я тоже. Но это не значит, что его нет или что у них не появилось причины, чтобы нас задержать.

   Темный эльф мгновение всматривался в сосредоточенное лицо супруги, а потом резко поднялся.

   — Я поговорю с отцом.

   — А я еще почитаю, — кивнула Белка. — Вдруг мы что-то упускаем из виду? Заодно, уточни у Лана, нет ли каких-то странностей в НАШИХ хрониках насчет разделения родов и вашего прихода на Лиару. Что-то, о чем я не помню, а ты не успел прочитать. Все же у него было достаточно времени, чтобы вдосталь покопаться в казематах Иллаэра, да и Линнувиэль наверняка сунул туда свой длинный нос.

   — Хорошо. Попробую, — он ласково коснулся губами ее макушки и резко выпрямился. — Я постараюсь недолго.

   — Таррэн? — окликнула она мужа в последний момент.

   — Что, Бел? Что-то вспомнила?

   — Нет. Просто… — Гончая рассеянно погладила родовой перстень, — когда будет возможность, спроси, пожалуйста, у Эланны: не было ли на Алиаре когда-нибудь… может, много веков назад, еще до появления эльфов или даже до рождения основного материка…

   — Чего именно? — не понял он.

   — Живых драконов, — тихо сказала Белка, подняв глаза от обвившего ее безымянный палец перстня, и Таррэн вздрогнул, потому что ему вдруг показалось, что на дне ее глаз неуловимо быстро промелькнули непонятные, невозможные, но до жути знакомые алые огоньки.

ГЛАВА 6

Дворец владычицы на поверку оказался не просто большим, а гигантским и, по сути дела, представлял собой даже не дворец, а целый город. В нем были сотни галерей, бесконечное множество беседок, десятки искристых фонтанов, тысячи разнообразных деревьев и просто невероятное количество птиц, совершенно не боящихся посторонних.

   В эту теплую ночь, выдавшуюся на удивление светлой, леди Эланна устроила в честь гостей роскошный бал. По ее приказу над дворцом зажглись разноцветные огни. В зале приемов, где проходило празднество, появились крохотные фонтанчики. Между ними выросли скамейки, которые, казалось, какой-то неведомой силой удерживались в воздухе. Под потолком витали ароматы благовоний. По мраморным плитам скользили длинные платья, повсюду слышался сдержанный гомон голосов, то и дело благодаривших владычицу за доставленное удовольствие…

   Белка, в который раз проследив за почтительно склонившейся перед троном парой, недовольно насупилась: эльфов сегодня вокруг собралось так много, что она едва успевала запоминать имена. Мужчины, женщины, совсем юные и уже изрядно пожившие… знатные и очень знатные… все в блеске драгоценных камней и в самых невероятных нарядах, что только можно было вообразить. Алиарцев на бал явилось так много, что Гончая в первый момент чуть не растерялась, потому что даже в Темном лесу не встречала ТАКОГО количества ушастых. А здесь все они были как на подбор — высоченные, худющие, важные до невыносимости, гордые до отвращения и богатые до сумасшествия. Причем сюда явно попали только наиболее именитые. Но даже их, знатнейших и наиважнейших, оказалось столько, что прямо глаза разбегались.

   Правда, зачем они так тщательно представляются Эланне, Белка не поняла. Но потом рассудила, что при таком количестве подданных владычица вовсе не обязана помнить всех по именам. А здесь, когда все на виду, вполне можно было успеть запомнить хоть что-то.

   Тирриниэль, Таррэн и Элиар, по традиции занявшие место по левую руку от хозяйки бала, вежливо кланялись на каждое приветствие. Думается, всего за один этот вечер они успели совершить по несколько сотен наклонов головы и безумно устали держать на лицах ничего не значащие улыбки. Тогда как Белка, сразу отказавшаяся участвовать в этом безобразии, предпочла посидеть в уголке. В нише за одной из дальних колонн. Благо тут ей никто не мешал.

   Когда же в зале зазвучала музыка, льющаяся, как показалось, прямо из воздуха, Гончая тяжело вздохнула: какая гадость — эти официальные балы! Ни единого шага нельзя сделать в сторону. Ни единым жестом нельзя нарушить этикет. Ни слова лишнего вставить, ни поесть нормально, ни поговорить по душам. Все строго распределено, расписано буквально по минутам, давно рассчитано, продумано и… ужасно скучно. Причем настолько, что даже «Белик» вряд ли сумел бы нарушить размеренное течение этого тягостного вечера. А если бы и смог, то лишь совершив что-то совсем уж вопиющее, после чего Эланна наверняка расстроится.

   Белка снова вздохнула: расстраивать Эланну она не хотела. Пришлось ограничиться тем, что снова испачкать рену Эверону сапог. На этот раз — левый. После чего стойко выдержать ненавидящий взгляд эльфа и с чувством выполненного долга отойти в сторонку.

   Сейчас она мысленно считала гостей, вяло грызла заранее припасенные орехи, молча общалась с перевертышами, особо отмечая про себя тех ушастых, на кого следовало обратить особое внимание, и скучала. Скучала от бесконечной череды лиц. От неестественного, тщательно выверенного и отрепетированного смеха женщин. От насквозь фальшивых улыбок, проходящих мимо, мужчин. Немного оживлялась, если гости кидали в ее сторону мимолетные взгляды — равнодушные, удивленные, негодующие, презрительные или просто пустые. Но, к огромному разочарованию, ни один из приглашенных так и не брякнул вслух никакой гадости.

   В конце концов, ей это надоело, так что через пару часов Гончая, к зависти Эла и Ланниэля, поднялась со своего наблюдательного пункта и, игнорируя вопросительные взгляды перевертышей, незаметно для большинства присутствующих исчезла. А спустя какое-то время в дальнем углу зала наметилось волнение. Точнее, подданные владычицы в какой-то момент стали постепенно смещаться в ту сторону. Таррэн, первым заметив неладное, обменялся с отцом выразительным взглядом и, извинившись перед Эланной, поспешил выяснить, в чем дело.

   Он, конечно же, оказался прав: Белка, верная личине озорного сорванца, снова оказалась на пике внимания. Но не тем, что решилась предстать перед скопищем эльфов во весь рост. Не тем, что бесцеремонно расхаживала по залу, тем самым нарушая сразу несколько десятков правил. И даже не тем, что посмела «совершенно случайно» оттоптать ноги парочке весьма высокопоставленных ушастых. А тем, что, как ни странно, занималась сугубо художественным делом — рисовала невесть где найденным угольком. На одной из колонн, коих вокруг нашлось великое множество. Причем рисовала хорошо — он даже не сразу понял, в чем подвох, потому что издалека все выглядело довольно невинно. Однако, когда она, закончив, отошла на шаг, откровенно любуясь получившимся портретом, у Таррэна екнуло сердце.

   На белоснежной колонне был весьма достоверно изображен эльф — прекрасный, гордый и величественный. Длинные волосы, шелковой лентой трепещущие на ветру, четкий овал лица, высокий лоб, суровый взгляд… И все было бы прекрасно, если бы одновременно с этим Белка не сделала его в точности похожим на отца Эланны — нынешнего повелителя Эоллара: тщательно выверенной позой, как на той картине, выражением лица, наклоном головы, даже обручем, смутно напоминающим венец силы. А поскольку среди собравшихся не было тех, кто не знал владыку в лицо, то сходство было замечено сразу. Правда, отличия тоже имелись. Чужаки, возможно, и не разобрались бы, в чем дело, однако для бессмертных, привыкших различать даже мельчайшие нюансы, нарисованный эльф, если сравнивать его с настоящим владыкой, смотрелся гротескно и почти смешно.

   Правда, пока оставался крохотный шанс, что Белка всего лишь ошиблась в деталях, толпа не вмешивалась: в конце концов, что требовать с глупого человечка? Но именно в этот момент Гончая взглянула на собравшихся, среди которых промелькнуло знакомое лицо, и хитро подмигнула ближайшей красотке:

   — Ну как, хорош?

   Незнакомая леди сморщила аристократический носик.

   — Вообще-то, нет. Владыка совсем на себя не похож.

   — Жаль… — притворно огорчилась Белка. — Что ж, придется подписывать, хотя мне казалось, что я был достаточно точен.

   Она вернулась к колонне и все тем же угольком размашисто написала под портретом: «Оганэ» с крохотной буквой «п» перед именем. Чем повергла присутствующих в шок, поскольку всего одним словом умудрилась тонко намекнуть, что некий эльф не просто так ошивается возле владычицы, порой ведя себя чересчур расковано и даже дерзко. И что если род Аверон, наконец, озвучит свои претензии на трон, то вполне возможно, в ближайшем будущем у Эоллара появится новый владыка. Такой же нелепый, какого она сейчас изобразила.

   У прекрасной эльфийки вытянулось лицо. Грядущий брак владычицы уже несколько лет весьма живо обсуждался во всех кулуарах, как важнейшее событие эпохи. Сложность состояла в том, что претендентов на руку Эланны было слишком много, и ни один из родов не желал упускать такой шанс. Правда, в последнее время род Аверон предпринял некие шаги, чтобы обойти конкурентов и, судя по ряду признаков, преуспел. По крайней мере, старший наследник рода вдруг стал без ограничений вхож во дворец и получил право находиться рядом с владычицей на всех значимых мероприятиях.

   Однако его положение все еще было довольно зыбким: власть даже явных фаворитов шатка, но намекать на это, сравнивая Оганэ с повелителем, было сродни пощечине. И вышедший из толпы рен «Поганэ» это немедленно понял.

   — Иэ-е-р-р-е! — тихо выдохнул он, обнаружив свою физиономию на всеобщем обозрении. — Это еще что такое?!

   — Нравится? — с гордым видом обернулась к нему Белка. — Я старался.

   — Ты… ты что изобразил?!

   — Тебя, конечно, — без тени сомнений выдала Гончая. — Ну да, признаю, что некоторые отличия есть, но можешь не благодарить — я специально тебя приукрасил, чтобы никто не подумал, будто я совсем уж гадкий.

   Рен Оганэ прошипел сквозь зубы нечто неразборчивое.

   — Ну что такое? — вдруг насупилась Гончая. — Опять не так? На тебя не угодишь. Надо было мне оставить, как есть — с этими ужасными ушами и бородавкой на носу.

   — Какой бородавкой?! — чуть не сорвался на крик эльф.

   — Которая у тебя обязательно вырастет, если не перестанешь орать. В конце концов, я не виноват, что ты такой страшный!

   Рен Оганэ отчетливо скрипнул зубами, однако выяснять отношения не стал — помнил о перстне Л’аэртэ. И о том, что неподалеку остались лорды-чужаки, способные испепелить весь этот материк одним движением бровей.

   — Дурак, — окончательно расстроилась Белка. — Правильно у нас говорят: «Не пеняй на зеркало, коли рожа крива». Я старался, как мог, сделал тебе одолжение, а ты…

   Она так выразительно хлюпнула носом, что стоявшая рядом эльфийка не выдержала — хихикнула, неожиданно сообразив, что эльф на колонне получился нелепым совсем неслучайно. Хихикнула почти неслышно, но Белка все равно заметила и озорно подмигнула, с облегчением удостоверившись, что далеко не все одобряют кандидатуру этого хлыща в качестве возможного мужа владычицы.

   Получив необходимую реакцию, Гончая снова отвернулась к колонне, пряча лукавую улыбку. Небрежно нанесла еще пару штрихов, превратив портрет в откровенно издевательский. Удлинила уши до размеров ослиных, скривила нос, придала раскосым глазам хищный блеск. Задумчиво пробормотала, что «вроде бы теперь истина восторжествует», и пририсовала на носу эльфа крупную бородавку.

   За спиной раздалось еще несколько смешков.

   Тогда она, воодушевившись, еще немного порисовала, заставив алиарцев отодвинуться от разъяренного Оганэ. Потом еще и еще. Наконец, Гончей надоело калякать на колонне углем, который именно в этот момент самым неожиданным образом закончился, так что в итоге испорченный рисунок был безжалостно замазан и зверски зачернен, превратившись в одну большую, безобразную кляксу.

   — Вот тебе, — Белка показала язык окаменевшему от ярости эльфу. А затем, не дожидаясь, пока у него прорежется голос, бросилась бежать.

   Рен Оганэ проводил ее налитыми кровью глазами, но в погоню, конечно же, не кинулся — много чести сопляку. Убедившись, что дерзкий человечек исчез из виду, оскорбленный рен просто отвернулся и вышел, провожаемый выразительными взглядами сородичей. Тогда как Белка, разумеется, на этом не остановилась: проворно растолкала столпившихся эльфов, а когда выбралась на свободу, то совершенно «случайно» влетела в какого-то вельможу, оставив на его безупречно белом камзоле два отпечатка перепачканных углем ладошек.

   — Ой, — смутилась она и примиряюще выставила перед собой грязные руки, когда рен Эверон проворно обернулся. — Извини, я тебя не заметил.

   Эльф нехорошо прищурился. Кажется, он был весьма близок к тому, чтобы нарушить приказ владычицы и прибить мелкого пакостника прямо здесь, невзирая на последствия.

   — Да ладно тебе, — попятилась Белка. — Че ты расстроился? Мало платят, что ли? Ну, подумаешь, испачкался? Ты жене скажи, она и постирает. Не все ж тебе чумазым-то ходить? Все ж для такого высокого поста это неприлично, не находишь? Который день — и из чистого на тебе опять одно исподнее. А с другой стороны, как говорят, свинья всегда грязь найдет… нет-нет, это я не про тебя, конечно! Просто к слову пришлось.

   Рен Эверон гневно выдохнул.

   — Ты…

   — Ага, я, — с готовностью закивала Белка и бодро шлепнула его ладошкой по плечу, нечаянно оставив на пышном одеянии эльфа еще один отпечаток. Затем поспешно отдернула руку и совсем сконфузилась, принявшись оттирать ладонь о первое, что попалось под руку — болтающуюся без дела белоснежную занавеску… оказавшуюся его плащом. — Ты бы переоделся, что ли? А то люди смотрят — неудобно. Все ж целый начальник стражи и вдруг в таком виде… Таррэн, ты где?

   Гончая, отступив от разъяренного воина еще на шажок, живо закрутила головой, выискивая достойный предлог, чтобы слинять до того, как ушастый надумает воплотить в жизнь свои кровожадные мечты. Но вдруг заметила что-то наверху, ошарашенно разинула рот и изумленно воскликнула:

   — А это что еще за зверь? Эверончик, ты не знаешь?

   Рен Эверон машинально проследил за ее взглядом, еще не решив, каким именно способом прибьет дрянного сопляка. Однако увидел под самой крышей удивившее Белку существо, мгновенно переменился в лице и выдохнул:

   — Шэ-ис-с-а! Откуда?!

   При виде гибкого продолговатого тела, покрытого коричневой шерстью, отлично маскирующей зверька на фоне переплетения ветвей, у остроухого расширились глаза. А когда под светом магического огонька мелькнули серо-зеленые глаза, начальник стражи отшатнулся и гортанно вскрикнул.

   — Кто привел с собой дирсу?!

   Среди эльфов снова наметилось какое-то волнение. А рен Эверон выхватил из-за пояса нож, разрушая все бытующие в этом мире мифы на запрет убийства живых существ. Властным взглядом указал на зверя подбежавшим стражам и коротко замахнулся. Одновременно с этим придворные подались в стороны, хотя напуганным никто не выглядел. Скорее, эльфы были удивлены и раздосадованы, словно маленькая «ласка» была, по меньшей мере, голодной медведицей.

   Белка, проследив за реном, одобрительно хмыкнула — неплохой бросок. Нож промелькнул, как серебристая молния, безошибочно устремившись к неведомой твари. Однако ласка, издав негодующий писк, так лихо изогнулась, едва не завернувшись в пушистый крендель, что отточенное оружие эльфа не просто ее не поранило, а даже не задело!

   Рен Эверон глухо ругнулся и выхватил еще один нож, а стражи за его спиной натянули луки.

   Воспользовавшись суматохой, Гончая нырнула за ближайшую колонну и взлетела на узкий карниз, оказавшись под самой крышей. Неизвестный зверь ее заинтересовал — и тем, что откровенно не понравился Эверону, и тем, что сумел избежать безусловно смертельного броска. И особенно тем, что даже сейчас не испугался, не кинулся наутек. А замер, почти слившись с корой, и уставился на собравшихся внизу стражей, как хмера — на добычу.

   «Забавно, — хмыкнула про себя Белка, отметив зеленоватый цвет радужек зверя. — Это — совпадение? Или же связь Алиары с нашим миром гораздо глубже, чем мы полагали?»

   Она с любопытством высунула нос из-за ветки и проводила глазами целый ливень стрел, который лучники Эланны обрушили на несчастную зверушку. Они так яростно терзали тетивы, словно целились в самого страшного врага. А «ласочка» лишь пренебрежительно фыркала и уворачивалась. Словно играла с неуклюжими дураками, решившими избавиться от нее таким нелепым образом.

   С учетом скорости эльфов, их способности держать в воздухе сразу несколько стрел, помня о неплохой подготовке стражей владычицы, не было ничего удивительного в том, что всего за пару секунд они усеяли стену остроклювыми гостинцами… но ласка все еще была жива. И, кажется, по-прежнему не собиралась убегать.

   Белка, проследив за ее выкрутасами, с неподдельным восхищением прищелкнула языком: зверек оказался на диво подвижным и ничуть не уступал в скорости эльфам. Он ужом вертелся между древками, изворачивался самым невероятным образом, умело цеплялся коготками за ветки, избегал, уклонялся, искусно маневрировал на узком карнизе и оставался по-прежнему недоступным.

   — Бел… боже, ты что там делаешь?! — неожиданно охнул внизу какой-то болван, а следом испуганный голос Эланны громко приказал не стрелять.

   Рен Эверон с досадой придержал тетиву и чуть не выругался вслух, поняв, чем вызвано беспокойство владычицы: человечек… дрянной и наглый человечек, решивший взглянуть на красивую игрушку… но он еще не знал, что дирсу нелегко уничтожить. Не знал, насколько ядовиты ее острые зубки. Не подозревал даже, что прирученная дирса (а у этой был ошейник!) опасна вдвойне, потому что наверняка защищена от магии и натаскана на незаметное, стремительное убийство.

   Недовольных появлением чужаков на Эолларе была масса. Тех, кто мог позволить себе ручную дирсу, тоже немало. Однако отыскать владельца подобного живого оружия — задача почти неосуществимая. Разве что сорвать ошейник и считать след с ауры дирсы? Но выловить ее невероятно трудно. А заставить расстаться с ошейником вообще нереально. Всего один укус или царапина от источающих яд коготков, и даже бессмертный отправится на встречу с Создателями. Так что проще ее расстрелять, а уж потом сорвать драгоценную бусину, связывающую ее с хозяином.

   — Остановитесь! Не надо! — снова пробился сквозь поднявшийся шум взволнованный голос Эланны, и рен Эверон с проклятьем опустил лук.

   Белка усмехнулась, а затем, выбравшись на карниз уже целиком, протянула руку и ласково засюсюкала:

   — Кис-кис-кис… ути, какой хорошенький… пушистенький…

   — Бел! — нахмурился следом за владычицей и Таррэн.

   — Щас, погоди! Я его только оттуда сниму, чтобы эти противные эльфы не застрелили. Смотри, какой он славный!

   — Бел, не трогай!

   — Почему? — она обиженно надула губы, всматриваясь в глаза странного зверя, а потом надулась еще сильнее — вопреки ожиданиям, «ласка» не поддалась рунам подчинения. Напротив, насторожилась и оскалилась.

   Таррэн, видимо, почувствовал неладное, потому что неподдельно встревожился.

   — Бел, слезай немедленно!

   От звуков его голоса дирса изогнула спину, будто испуганная кошка, а затем негромко, внушительно зашипела. Ее когти, впившиеся в кору на всю глубину, дрогнули, под ними что-то задымилось, зашуршало. Поврежденные ветви болезненно дернулись, а ближайшие листочки почернели — похоже, яд у твари оказался поистине смертоносным. Даже не верится, что невоинственные алиарцы нашли способ приручить такую заразу.

   Белка, прищурившись, внимательно оглядела крохотную «ласку» — маленькая, ощутимо пахнет магией и практически недоступная. Сбросить ее вниз, не напоровшись на зуб или коготь, весьма трудоемкая задача. Совсем не для узкого карниза на высоте почти трех человеческих ростов от пола. Хотя, конечно, если постараться…

   — Бел! — вконец встревожился Таррэн и махнул перевертышам. — Эланна, эта тварь тебе нужна?

   — Нет, — испуганно отозвалась владычица.

   — Нэш! Таш! Тоирэ!

   Маячившие на границе видимости охотники качнулись вперед одновременно, на мгновение буквально размазавшись в пространстве. В долю секунды разрезав толпу эльфов, будто нож — мягкое масло, все пятеро оказались возле рена Эверона, вскинули руки и с невозможной для смертного скоростью метнули в дирсу ножи. Сразу по два. С места. Почти не целясь и ничуть не боясь поранить вожака.

   На глазах у изумленных алиарцев сразу десять серебристых молний со свистом распороли воздух. Две из них, предупреждая следующий прыжок дирсы, ударили прямо перед ее носом. Еще две вонзились в дерево чуть выше ее головы. Пятая и шестая едва не пришпилили пушистый хвост. Седьмая и восьмая заставили дернуться и в последнем усилии сигануть вниз, на головы замерших в оторопи стражей. Тогда как последняя пара с силой ударила зверька в грудь и левое бедро, небрежно отшвырнув обратно и буквально насадив юркое тельце на острия.

   — Хозяин? Живой брать?

   — Зачем? — сердито отмахнулся Таррэн, и Стрегон неуловимо быстрым движением всадил трепыхающейся твари клинок в глаз. Обездвиженная дирса хрипло вскрикнула и обмякла, повиснув всем телом на ножах из гномьего аконита, а в зале воцарилась недобрая тишина.

   Таррэн подошел к колонне и, заметив, что Белка бесстрашно полезла проверять мертвую тушку, негодующе вскинул голову.

   — Бел! А ну, иди сюда!

   Она огорченно вздохнула, но отцепилась от ветки, за которую ухватилась, готовясь прибить зверушку самостоятельно, и свалилась вниз увесистым плодом. Прямо в руки мужа, в заалевших глазах которого еще не угасла тревога.

   — Бел, как тебе не стыдно? — укоризненно вздохнул он.

   — Да я немножко. Только посмотреть!

   — Тебя могли задеть!

   — Не могли: у Эланны неплохие стрелки. Хуже, конечно, чем наши, но тоже ничего. По крайней мере, сбивать с веток самые крупные яблоки в нашем саду я бы им доверил.

   Рен Эверон по-новому взглянул на смертных, походивших сейчас на туго сжатые пружины. Кажется, с этими типами следовало быть осторожнее. Не зря они от хозяина ни на шаг не отходили, а за Беликом следили так, словно от этого человечка зависели их жизни.

   Охотники, проигнорировав изумленно-растерянно-неверящие взгляды, внимательно изучили карниз в поисках неприятных сюрпризов. Шир с поразительным проворством взобрался по пошатнувшейся колонне и стряхнул на пол издохшую дирсу. Затем упруго спрыгнул сам, приземлившись с поистине звериной грацией. Коротко швырнул побратимам уже очищенные от крови клинки, убрал за пазуху свои и едва заметно кивнул Таррэну.

   — Чисто, мой лорд.

   — Молодцы, — скромно похвалила подопечных Белка, тоже спрыгивая на пол. У перевертышей дрогнули губы в улыбке, а затем они, к изумлению эльфов, вдруг отвесили еще один поклон. Какой-то смущенно-иронический, почти шутовской. И только после этого заняли место за спиной темного лорда.

   Тирриниэль опустился на корточки возле мертвой дирсы и провел раскрытой ладонью над ее головой.

   — Пусто.

   Элиар, подойдя и повторив его жест, тоже отрицательно качнул головой.

   — Надо снять ошейник, — слегка отошел от шока рен Эверон. — Без ошейника она бы сюда не пролезла — всех чужаков дворец сразу находит и обездвиживает до выяснения обстоятельств. Пройти можно лишь в том случае, если есть ошейник и особая метка, по которой Духи леса признают зверя за своего. Именно там может быть след. Слабый, конечно, но, возможно, нам удастся прочитать хоть что-то.

   Владыка Л’аэртэ поднялся, кончиком сапога пошевелил мордочку зверя, но потом нахмурился и перевернул трупик на другой бок.

   — Как вы это объясните? — тихо спросил он.

   Рен Эверон вздрогнул от нехорошего предчувствия, но потом понял, что имел в виду чужак, и как-то сразу спал с лица — против ожиданий, ошейника на дирсе не было.

ГЛАВА 7

Примерно через полчаса эльфы успокоились, и празднование продолжилось. Гости вернулись к прерванным разговорам. Лорды из чужого мира оставили Белку в покое, перевертыши снова заняли места за спинами хозяев. Молодой Ланниэль незаметно перевел дух, радуясь, что ему не пришлось раскрываться в столь неподходящее время. Ллер Сартас с молчаливого разрешения Тирриниэля ушел в зал, намереваясь вызнать о случившемся как можно больше. Звучащая повсюду музыка, будто поддавшись настроению владычицы, стала немного тревожнее. Но в целом можно сказать, что ничего особенно не изменилось. Разве что разговоры свернули на другую тему, да молчаливых эльфов вдоль стен стало заметно больше.

   Забравшись в один из тихих, но по-настоящему красивых уголков дворца, Белка с удовольствием вдохнула прохладный воздух и внимательно прислушалась. Но нет, соглядатаев на этот раз за ней не отправили — Эланна уже поняла, что это бесполезно.

   Восточное крыло привлекло внимание Гончей еще пару ночей назад, когда она впервые выбралась на разведку. Привлекло, конечно же, не тем, что неподалеку отсюда располагались покои владычицы, а большим количеством открытых площадок, полным отсутствием любопытных и, разумеется, совершенно потрясающим видом, открывающимся с одной из многочисленных террас.

   Здесь, на окраине лесного массива, удачно прилепившегося к краю высокой скалы, можно было почувствовать настоящий дух этого мира. Именно здесь, у резко обрывающегося склона, огороженного невысокими перилами… глядя в бездонную черноту зияющего под ногами ущелья… стоя под раскинувшимся наверху бесконечным небом… на открытой всем ветрам площадке, отделенной от остального дворца трудно одолимыми лесными дебрями, можно было не опасаться соглядатаев. Бесстрашно встать на хрупкие перила, забыв о том, что за спиной горят и сверкают праздничные гирлянды. А потом раскинуть руки и, прикрыв глаза, сполна насладиться ощущением свободы. Почувствовать, как упруго бьются за спиной невидимые крылья. И какое-то время просто помечтать о том, что вся эта красота, непокоренная бездна, пугающей чернотой зияющая внизу, на самом деле только твоя. Хотя бы на день. На час. Или на краткий миг, за который можно успеть умереть и заново воскреснуть, полететь и разбиться, полюбить и возненавидеть, проснуться и очутиться совсем в иных мирах, иных потоках и ином времени. Времени, когда вокруг властвовали отнюдь не эльфы. Когда мир был совсем юн. Когда не было преград для вольготно разросшихся деревьев. Когда в этих местах, наслаждаясь чистотой и первозданным великолепием, жили и умирали совсем другие повелители.

   Повелители неба…

   Словно в трансе, Белка опасно качнулась вперед, а затем глубоко вдохнула, чувствуя прямо-таки физическую потребность оттолкнуться и полететь. Чуть приподняла заострившийся подбородок, на котором проступила упрямая ямочка, напряглась и…

   — Бел! — вдруг раздался со спины испуганный вздох, заставив ее очнуться. — Боги, что ты делаешь?!

   Гончая с досадой обернулась.

   — Б-бел… — дрогнувшим голосом повторил замерший на краю террасы Стрегон. Встревоженный не на шутку, словно действительно поверил, что Белка готова прыгнуть.

   Она с досадой покачала головой, но, к огромному облегчению воина, все-таки соскочила с ограждения.

   — Что случилось? Как ты меня нашел?

   — Таррэн отправил. А нашел по следу.

   — Врешь, у меня его нет.

   — Есть, — тихо возразил бывший наемник, отводя глаза. — Я его чувствую.

   Белка заметно нахмурилась.

   — И давно?

   — С посвящения. Но я не знаю, как это вышло.

   «Зато я знаю», — мельком подумала она, но почему-то промолчала.

   Стрегон неловко помялся. Он вообще не знал, почему начал ощущать ее присутствие. Что-то звало его вперед, заставляло куда-то идти, а порой и бежать из последних сил. Например, как полчаса назад, когда лорд Таррэн велел найти и побыть рядом со своей опасной парой. Стрегон немедленно пошел. И теперь стоял, растерянный и ошеломленный, неожиданно подтвердив свои самые невероятные догадки, но совершенно не зная, что ему делать дальше.

   — Присядь, — вздохнула Белка. — Раз уж пришел, гнать обратно не буду. Нарвешься еще на кого.

   Стрегон хотел было возразить, что не нарвется, но волк внутри него глухо рыкнул, намекая, что в этом случае вожак их обоих турнет пинком под зад. Поэтому он смолчал, а затем послушно подошел, прислонился к перилам спиной. И, избегая прямого взгляда вожака, уставился на свои собственные сапоги, в которых, надо сказать, не было ничего интересного.

   — Как там ушастые? — тихо спросила Белка, когда молчание затянулось. — Еще вопят? Ищут?

   — Нет. Угомонились, — односложно отозвался он.

   — Дирса была одна. Второй я не учуяла.

   — Нэш считает, что будут другие.

   — Нэш всегда был осторожным.

   «А ты — нет», — подумал про себя Стрегон, но вслух сказал другое:

   — Почему ты ушла?

   — Просто надоело, — пожала плечами Гончая. — Ушастых много, шуму еще больше… А здесь тихо. Можно поразмыслить над тем, почему эта тварюга на меня не отреагировала.

   — Я тоже заметил, что с ней что-то не так, — согласился Стрегон и как-то слишком уж поспешно умолк.

   — Что, тяжко? —покосилась на него Гончая.

   — Временами.

   — Рвется на волю?

   — Иногда. Особенно ночью.

   — Ничего. Привыкнешь.

   Стрегон снова промолчал, упорно разглядывая землю под ногами.

   Волк из него, как признавали даже Золотые, получился на редкость крупным и свирепым. С другой стороны, раньше эльфы не привлекали в охотники полукровок, так что, быть может, дело объяснялось происхождением. Как и закрытость Стрегона от остальной стаи, которую он мог менять по собственному желанию, сила, некоторая вспыльчивость, которую он лишь недавно научился контролировать. А также белая шкура, почти человеческие глаза и абсолютная нетерпимость чужих приказов.

   Лакр, посмеиваясь, частенько намекал побратиму, что это, дескать, заслуги в братстве сказались. Мол, привык быть вожаком. Во всем. Вот и здесь оно наружу вылезло. Но Стрегон чувствовал, что в словах рыжего была лишь доля правды. А в действительности с ним происходило нечто странное: волк внутри него оказался разумен. На редкость силен, упрям и почему-то с первых минут своей жизни настойчиво пытался одержать верх. Куда-то рвался, спешил, злился. Более того, какое-то время назад Стрегону даже показалось, что свирепый зверь вполне осознанно старается его уничтожить.

   Он говорил на эту тему со своими новыми братьями. Не раз беседовал с владыками, со старшими, даже с Широм. Однако перевертыши утверждали, что внутренний волк, хоть и силен, но все же достаточно мудр, чтобы понимать, что без человека не проживет и дня. Они нашли способ договориться со своими зверьми. А Шир припомнил, что и сам когда-то испытывал похожие трудности. Но даже в самый черный день его зверь не пытался убить в себе человека. Тогда как со Стрегоном возникла проблема: его волк никак не желал смиряться, не шел на компромиссы и настойчиво рвался на волю, словно не понимал, что не может существовать в одиночку. Более того: в миг обращения, когда сознание наемника раздвоилось, человек в нем едва не потерял себя. С огромным трудом он удержал память о том, что было раньше. С немалым усилием вспомнил о братстве, Проклятом лесе, о хозяине и… конечно же, о Белке.

   Стрегон полагал, что именно память о ней помогла ему не поддаться инстинктам. И дала силы выдержать первый, самый страшный удар неожиданно проснувшегося зверя. Эта память спасла ему жизнь. Подарила единственную опору, в которой он в самый первый миг так нуждался. Она же стойко хранила его на протяжении долгих недель, когда такие же атаки повторялись с завидным постоянством. Когда взбешенный неудачами волк раз за разом пробовал человека на прочность.

   Однако Стрегон выдержал. А за прошедшие годы даже научился ладить со своей второй половинкой, хотя до сих пор не мог с уверенностью заявить, что нашел, наконец, с ней общий язык. Было похоже, что зверь смирился с унизительным положением. Признал за человеком какую-то силу. Однако стоило дать слабину, как он забывал о перемирии, и все начиналось по новой.

   Пока Стрегону везло. Всякий раз после охоты он все-таки возвращался в прежнее тело. Однако сколько это будет продолжаться, он не знал. И не знал, как долго сможет противиться безудержному зову своего второго «я». Как выяснилось, зверь внутри него все еще набирал силу. Вроде пять лет прошло, и процесс, по заверениям Шира, должен был замедлиться. Но этого почему-то не случилось, и Стрегон отчетливо видел, что волк с каждым днем становился чуточку сильнее. С каждой ночью все увереннее поднимался на лапы, все требовательнее подходил к опасной границе трансформации. И все внимательнее изучал окружающий мир, делая выводы, набираясь опыта и становясь все более опасным.

   За последние месяцы Стрегон не раз ощущал в себе его присутствие даже посреди бела дня. Не раз слышал внутри раздраженный или недовольный рык. И, с холодком чувствовал, что хитрая бестия просто избрала другую тактику, раз за разом подбираясь все ближе и все явственнее, все настойчивее выглядывала через его пожелтевшие зрачки.

   Вот и сегодня, в зале, он едва не перекинулся. А когда все закончилось, пришел на этот утес. Пришел с нетерпением, со смутной надеждой. Не слишком понимая, почему, вопреки рассказам побратимов, стоит рядом и совершенно не чувствует того, что должен был испытывать, находясь рядом с неумолимым, раздраженным, откровенно недовольным вожаком.

   Удивительно, но ему не хотелось упасть на брюхо или униженно вымаливать прощение. Подворачивать беззащитное горло или воевать за лидерство в стае. Сейчас ему просто было тоскливо. Но причину этого состояния Стрегон не мог понять. За исключением того, что сейчас в нем бурлили чувства очнувшегося ото сна волка. ЕГО боль. ЕГО тревога. ЕГО стремление быть услышанным. Именно они привели его сегодня сюда, к Белке. И именно ОН зачем-то искал ее этой ночью.

   — Эй, ты чего? — тихо спросила Белка, когда Стрегон вдруг обхватил голову руками и сгорбился, словно внутренний зверь рвал его на части. — Стрегон, тебе плохо?

   — Не знаю, — устало выдохнул он. — Не знаю… ничего уже не понимаю…

   — Все равно скажи, — как можно мягче попросила Гончая. — Ты ведь для этого пришел? Что тебя гложет?

   Стрегон прерывисто вздохнул и неожиданно почувствовал, как внутри взволнованно шевельнулся волк. Но, вместе с тем, почему-то прекратил рваться. Почему-то застыл, больше не делая попыток причинить боль. Только таращил изнутри крупные желтые глаза, беспокойно царапал душу когтистой лапой и тяжело дышал, впервые за пять лет отчетливо поняв, что не может обойтись без человека.

   — Я… честно говоря, не знаю, с чего начать, — неожиданно признался Стрегон и тут же ощутил требовательный толчок изнутри. — Так много всего… так смутно… неопределенно…

   — Ты помнишь инициацию? — осторожно уточнила Белка.

   — Нет. Вернее, не всю.

   — А что именно помнишь?

   Волк вдруг отступил, окончательно успокоившись, и Стрегон принял это за добрый знак.

   — Я помню боль, — послушно припомнил перевертыш свои первые впечатления от ритуала. — Яркий свет. Страх.

   — Чего ты боялся?

   — Не знаю. Мне показалось, я умер… а потом почему-то снова воскрес.

   — Хорошо, — беззвучно прошептала Гончая. — Хорошо, что только это.

   — Еще я помню крик, — снова вздохнул Стрегон, и она едва заметно вздрогнула. — А за ним — боль, будто меня ударили в самое сердце. И пустоту внутри… огонь… снова боль, словно там все оказалось выжжено дотла… хотя снаружи, вроде бы шел настоящий ливень.

   Белка вздрогнула во второй раз.

   — А потом? — спросила едва слышно, будто боясь услышать ответ, но перевертыш лишь покачал головой.

   — Это все, Бел. Потом я очнулся в своем новом доме самим собой и услышал, как Шир сказал, что я теперь в стае. Что со мной было? — не поднимая глаз, спросил Стрегон. — Я действительно умирал?

   — Тебе лучше не знать.

   — Но я хочу знать, Бел.

   — Не стоит, — тяжко вздохнула Гончая. — Это совсем не то знание, от которого тебе станет легче.

   Стрегон кивнул. А волк внутри него тоскливо завыл и отвернулся, чувствуя себя отверженным.

   — Мне уйти? — спросил он равнодушно, потеряв всякий интерес к разговору.

   — Зачем?

   — Так… просто показалось, ты не хочешь меня видеть.

   — Вовсе нет.

   — Тогда почему ты отказываешься говорить? Что вы с Широм скрываете? Почему никто не может объяснить, что со мной происходит?

   Гончая вздрогнула в третий раз и собралась было ответить, что ничего такого не имела в виду… но Стрегон вдруг поднял голову и посмотрел на нее неуловимо пожелтевшими глазами. И в них неожиданно мелькнула такая боль, такое неподдельное отчаяние… ИХ общая боль и самая настоящая мука… что у нее сжалось сердце.

   — Господи, Стрегон…

   — Скажи, Бел, — сухо повторил полуэльф, неотрывно глядя на нее вместе с тихо заскулившим волком. Впервые за пять лет — вместе с ним. Двое, как единое целое, потому что вдруг оказалось, что боль умеет роднить не хуже, чем любовь. — Ты ведь обещала, что не солжешь своей стае. Разве я не достоин правды?

   Гончая обреченно опустила плечи, но охотник был прав. И абсолютно справедливо требовал сейчас ответов.

   — Твоя инициация была трудной, — наконец, выдохнула она. — Ты действительно был на грани.

   Стрегон не пошевелился.

   — Никто не ожидал от тебя такой прыти, — глухо уронила Белка, неотрывно глядя на небеса. — Никто не думал, что ты перекинешься так быстро и полно. И никто не предполагал, что волк в тебе будет так силен. Это кровь, наверное, сказалась. Она сделала тебя сильнее, проворнее и устойчивее к нашему воздействию. Но, одновременно с этим, сделала вас обоих слабее поодиночке. Точнее, сделала слабым тебя-человека. Тогда как ты-волк, наоборот, получил невиданную мощь.

   Стрегон медленно прикрыл глаза.

   — Я кого-то убил?

   — Нет, — ровно отозвалась Гончая.

   — Но попытался?

   Она на мгновение заколебалась, но потом все-таки кивнула.

   — Порой у новообращенных случаются конфузы. Но мы помним об этом, готовимся, стараемся предугадать, поэтому специально выводим посторонних из зала и отходим подальше сами.

   — Кто это был? — нетерпеливо перебил ее Стрегон.

   — Один из тех, кого ты знаешь, — уклончиво ответила Белка.

   — Лорд Таррэн? Владыки? Старшие?

   — Это уже неважно. Тебя никто не винит.

   — Я поранил его?

   — Слегка. Но рядом именно на такой случай была Траш, так что тебя вовремя остановили. Плохо то, что она успела тебя зацепить, и нам пришлось срочно давать «нектар». Во второй раз за короткое время. Именно поэтому твой волк от боли… да, я думаю, что именно боль была тому виной… он сорвался.

   Стрегон чуть вздрогнул.

   — Так я поэтому почти ничего не помню об инициации?

   — Отчасти. Зверь на какой-то миг едва тебя не поглотил. А отчасти потому, что мне пришлось… — Белка до боли сжала челюсти. — Я… из-за этого мне пришлось тебя срочно звать обратно.

   — Как, звать? — с замиранием сердца спросил перевертыш, резво вскинув голову.

   — Как в прошлый раз.

   Он дрогнул от мощного толчка изнутри и ошарашенно воззрился на Гончую. Она снова сделала то, чего пообещала больше никогда не использовать? Она была там?! Рядом?! И снова, как когда-то, рискнула…

   — Белка, ты что, пела для меня?!

   Гончая тихо вздохнула.

   — Да. Прости меня за это. Второй раз я никогда никого не касалась. А тогда я не видела другого способа тебя вытащить, поэтому… прости. Прости за то, что ты до сих пор страдаешь.

   Стрегон неверяще замер, расширенными глазами уставившись на ее точеный профиль.

   — Это моя вина, — мертво уронила Гончая, не поднимая глаз. — Не стоило мне соглашаться и давать тебе этот шанс. Надо было отправить вас обратно. Куда-нибудь — в Интарис, в Аккмал, в Ланнию… куда угодно. Со временем ты бы забыл, пришел в себя и зажил, как раньше. На худой конец, Таррэн мог стереть тебе память, как когда-то Линнувиэлю, и ничего бы не случилось…

   Белка крепко зажмурилась.

   — Именно в этом была моя ошибка. Первая за долгие годы. И такая нелепая. Потому что я, как когда-то Тиль, не пожелала тебя отпустить, понимаешь? Это было слишком трудно. Твое прошлое… мои потери… и эта проклятая память, которую без конца хочется вернуть, сделав вид, что ничего не произошло… но так не бывает. Умершие не воскресают. Старых грехов не замолить и старых ошибок не исправить. Я забыла об этом. А в результате…

   Она со стыдом опустила голову.

   — Я до последнего надеялась, что самого страшного не произойдет. Но я и здесь ошиблась, Стрегон. Потому что ты все равно меня чувствуешь. Слышишь. И тебе все равно больно. Из-за меня.

   Ошеломленный волк замер, силясь понять, как такое может быть. На несколько томительных мгновений застыл в полной неподвижности, а потом тихонько отступил на шаг и со странным облегчением вздохнул. А вместе с ним вздохнул и Стрегон.

   Бездна… Значит, она поэтому отстранялась и пряталась? Держалась на расстоянии, не интересовалась, не смотрела и даже не охотилась? Просто потому, что боялась?!

   Зверь тихо заурчал, осторожно толкнувшись снова.

   — Нет, Бел, — покачал головой Стрегон, в кои-то веки правильно поняв свою вторую половинку. — Ты не ошиблась ни в чем. Точнее, ты ошибаешься… но только сейчас, если думаешь, что во второй раз я все-таки поддался. На самом деле это не так, и волк действительно