Оглавление
АННОТАЦИЯ
Саша вновь попадает в переделку. А общество того, кто оказался рядом, девушку не радует. Но им придется сплотиться, чтобы выжить и вернуться в академию. Ведь там, в далекой столице, Сашу ждет друг, который, к ее удивлению, тоже оказался магом. Но эта встреча не принесет радости, а лишь усложнит жизнь. А тут еще новые разбирательства начнутся, родственники нагрянут, отец, наконец, раскроет все тайны. А над любовью снова повиснет угроза.
ПРОЛОГ
Зима опутывала город снежными объятиями. Осень ещё не закончилась, но уже полностью передала свою власть сестре. С тёмного неба, по которому медленно проплывали тяжёлые тучи, кружась, опускались хлопья снега, укрывая землю белоснежным одеялом. Двое студентов под присмотром работника академии отбывали наказание за нарушение дисциплины. Они сметали снег с брусчатки в высокие сугробы. Работали быстро и слажено, пока вдалеке не раздались чьи-то крики. Переглянувшись, молодые ребята бросили свои инструменты и рванули на звук. Подбегая к воротам в академию, увидели, как гаснет свет от активированного портала. А парень, бегущий впереди них, бросился на того, который стоял у магического круга. Никто из студентов не видел, как за кованым забором в ужасе держится за голову молодой темноволосый парень. Никита, друг Саши, который всего несколько дней назад узнал, что девчонка, которая стала ему дорогим человеком, тоже принадлежит магическому миру. Он хотел сделать ей сюрприз, а пока просто шёл мимо академии, чтобы вспомнить былые времена, как стал свидетелем развернувшейся сцены. А дальше события разворачивались стремительно, но словно проходили мимо сознания парня, который не знал, что делать.
Тир, который и активировал магический круг, с улыбкой смотрел на потухший портал. Он ненавидел эту девчонку, которая доставила ему столько проблем. Но ещё больше ненавидел того, кто в одно мгновение разрушил все планы на жизнь парня, к тому же с факультетом боевой магии у Тира тоже не складывались отношения.
Он настолько глубоко ушёл в свои мысли, что, когда получил толчок в грудь от злого Доминика, который видел, как его возлюбленная вместе с другом исчезает в портале, рухнул в снег. Доминик был в ярости и не контролировал себя. Он хотел расправиться с тем, кто когда-то жил с ним под крышей одного общежития. От одной только мысли о том, в какую переделку могли угодить Саша и Лекс, сердце Доминика сжималось. Все чертёжники знали, что Тир так и не научился строить направленные порталы. И теперь никто не мог знать, где искать исчезнувших ребят.
Если бы не подоспевшие ребята, отбывающие наказание во дворе академии, то Доминик расправился бы с тем, кто доставил столько хлопот чертёжникам. Но парни смогли сдержать его от опрометчивого поступка. Они силой утащили Доминика в общежитие его факультета и отправились за преподавателями.
Доминик сидел в гостиной, глядя в пустоту и ни на кого не реагируя. Его подруга, Ната, сразу поняла, что случилась беда и безуспешно пыталась разузнать подробности. Но Доминик был погружён в себя. Он думал о той, которая давно поселилась в его сердце. С одной стороны, он был рад, что хотя бы Лекс был рядом с ней. Хорошо обученный друг сможет помочь и уберечь девушку. Но как же Доминик боялся, что в сердце Саши вновь вспыхнет старая любовь!
- Не говори глупостей, - воскликнула Ната, чем наконец привлекла его внимание. - Лекс никогда не пойдёт на такое предательство и не станет рушить ваши отношения.
Доминик понял, что последние слова сказал вслух. Сфокусировал взгляд на Натке и горько улыбнулся.
- Лекс не пойдёт, - кивнул он, - но за Сашины чувства не можем отвечать ни ты, ни я, ни даже она сама. Я буду ждать её, надеюсь, не зря.
Все его мысли были заняты этой девушкой. Как она? А, главное, где и как скоро вернется?
Спустя час вся академия гудела. В каждом уголке знали о том, что два студента пропали. Причины и момент их пропажи обрастали невероятными подробностями. Но только несколько студентов знали истинную картину произошедшего, и пятеро из них сидели в кабинете ректора. Помимо этих студентов в кабинете присутствовал сам хозяин помещения, кураторы факультетов боевой и начертательной магии и работник, который занимался уборкой территории. Все они ожидали прибытия представителей стражи.
Девушка, причастная к этому преступлению, беззвучно плакала и раз за разом стирала ручьи слёз рукавом тёплой кофты. Она боялась поднять голову, потому что каждый раз натыкалась на злой, ненавидящий взгляд Доминика. Она и представить не могла, что этот парень может так сильно ненавидеть кого-то, а уж испытать на себе всю силу этого чувства просто не ожидала.
Тир, главный виновник взбудораженного состояния академии, наоборот, вид имел непокорный, и даже гордый. Парень сидел прямо, высоко подняв голову, и с нескрываемым презрением встречал взгляд каждого присутствующего человека. Его нисколько не смущало, что те, кто по его вине угодили в неконтролируемый портал, могли погибнуть, если уже не погибли. Он считал себя героем и знал, что его имя ещё долго не сойдет с уст не только учащихся в академии, но и жителей всего города.
Все в этом кабинете уже знали и понимали, что помочь Саше и Лексу, которые исчезли в портале, они не смогут. И ребята смогут вернуться только благодаря собственным силам. Тир, как и всегда, построил портал с ошибкой в координатах, и место, в которое перенеслись студенты, никому не известно. Именно по причине неумения строить порталы парень был переведён с третьего курса начертательной магии на второй курс боевой. Но теперь, после случившегося, его, как и Малику, заберёт из академии страж. И ребята больше никогда не войдут в ворота учебного заведения и не увидят эмблемы Академии Общей и Начертательной Магии.
ГЛАВА 1
Спустя секунду рухнула в снег, а сверху на меня упал тот, кто так крепко сжимал мои волосы. Казалось, что своей хваткой он сломает мне шею. Обошлось. Но вес этого неведомого человека я ощутила по полной. Он придавил меня сверху, вышиб весь воздух из лёгких и заставил зарыться в глубокий сугроб всем телом. Снег был везде: во рту, в носу, в рукавах и сапогах, хорошо хоть глаза закрыть успела.
Тот, кто оказался сверху, в одно мгновение отпустил мои многострадальные волосы и скатился в снег. Подхватил меня и помог подняться.
- Успел, - выдохнул Лекс, - прости, Саш, за голову, - стряхивал снег с моей одежды.
А я стояла и молча смотрела на него. Куда успел, зачем? И почему именно он оказался со мной здесь, наедине. Стряхнула снег с капюшона и огляделась, чтобы понять, где это «здесь». Лес. Ночной зимний лес. В тёмном ясном небе ярко горела луна, освещая зимний пейзаж. Снег отливал ровным голубоватым светом. Тишина стояла оглушительная. И почему-то на ум пришла фраза, которую так часто слышала в этом мире – в тихом лесу за каждым деревом опасность. Мурашки страха пробежали по спине. Передёрнула плечами и перевела взгляд на Лекса, который стряхивал снег уже с себя.
- Где мы? – задала глупый вопрос, но соображать в этой ситуации получалось плохо. Лишь одна мысль крутилась в голове: «Дура, дура, дурра! Ну, зачем, зачем я пошла на встречу с этой ненормальной гадиной, от которой нужно было ожидать какой-нибудь подлости».
- Не знаю, - пожал он плечами, - но хорошо, что я успел. Так, Саша. Слушай меня и не задавай пока вопросов. Ты сейчас по возможности стоишь на месте и не шумишь. Не нравится мне этот лес. Если увидишь или услышишь что-то странное, не делай резких движений и спокойно зови меня. Поняла?
Кивнула. С каждым его словом становилось страшнее. Лекс отошёл на несколько шагов, вскинул руки и зашептал какое-то заклинание. Кусочек белого полотна под его руками стал стремительно таять, обнажая тёмную землю. Через пару минут вокруг Лекса образовался островок, очищенный от снега. Парень достал из-под пальто красивые кожаные ножны и вынул нож. Надо же, как повезло, что он оказался у него с собой. Острым кончиком парень стал чертить магический круг. Я молча наблюдала за происходящим, до боли всматриваясь в белое полотно снега среди оголённых деревьев, которые с каждой секундой всё больше напоминали уродливых монстров. Сумасшедшая дрожь била тело. Она была вызвана не холодом, а страхом, который всё глубже в сердце запускал свою скользкую мерзкую руку.
А Лекс упорно продолжал чертить. В тишине странного леса звук, с которым нож вспарывал замёрзшую землю, казался скрежетом зубов, который раздавался отовсюду. Так страшно мне не было никогда. И единственным, кто оказался рядом, был тот, с кем у меня были очень напряжённые отношения. Как же хотелось к Доминику. К своему доброму, тёплому и сильному Доминику, который наверняка с ума сходит там от страха за меня. Прикрыла глаза и глубоко вздохнула. Только расплакаться не хватало для полного счастья.
Казалось, что прошла уже вечность с того момента, как Лекс принялся за чертёж. Ноги окоченели, теперь я дрожала уже и от холода тоже. Надеялась, что Лекс строит портал в академию, и не отвлекала его. Вот он поднялся с колен, разрезал свою руку и окропил чертёж, произнося заклинание. Чертёж засветился ровным, таким притягательным для меня светом. Наконец, парень подозвал меня к себе и протянул руку. Молча взялась за неё и шагнула внутрь большого круга. Но мы так и остались в лесу. Чуть было не застонала от разочарования. Взглянула на Лекса, которого до сих пор держала за руку.
- Мы что, не перенесёмся в академию? - в моём голосе звучало неприкрытое разочарование с нотками мольбы.
- Нет, Саша, к сожалению, я не всесилен. Секунду, - он вновь опустился на колени и приложил руки к земле.
Через несколько минут от неё внутри круга пошёл пар, который здорово нагрел воздух, а после паровая завеса развеялась. Лекс устроился на земле и призывно похлопал рядом.
- Садись, теперь не застудишься, - он стёр пот со лба и встряхнул раненой рукой.
Пришлось сесть. Лекс расстегнул пальто и надорвал край футболки. А потом и вовсе оторвал от неё широкий кусок ткани.
- Давай, - забрала ткань, когда поняла, что он пытается перевязать рану.
Помогла ему и уставилась на лесной пейзаж. Весь страх перед ним прошёл, уступая страху за собственную жизнь. Вопросов был ворох, и решила начать с самого главного.
- Почему ты не построил портал обратно? – расстегнув шубку, спросила я. Видимо, защитный круг, а это был именно он, только более высокого уровня, не только защищал, но и удерживал тепло внутри.
- Я не могу, - спокойно ответил Лекс, - я не знаю, где мы. Вообще. А для портала мне нужны координаты отправной точки.
- Понятно. И как долго нам здесь находиться?
- Этого я тоже не знаю. Хочется верить, что этот, - он выдохнул сквозь зубы, видимо, сдерживая нелицеприятные эпитеты в сторону Тира, - впервые в своей жизни всё сделал правильно, и за нами вскоре придут. Но я очень слабо верю в такую удачу.
- Честно говоря, я мало понимаю, о чём ты. Почему за нами могут не прийти?
- Потому что Тир – это беда портальных чертежей, - хлопнул ладонью в бессильной злости по земле. – Давай по порядку, - он задумался. Не торопила, по порядку, значит, по порядку. - Порталы – это очень сложная магия. Именно поэтому им посвящают практически целый год. Понимаешь, портал – это как мост через бурную реку. Есть отправная точка и конечная. То есть, когда ты видишь мост, ты видишь, где он начинается и где заканчивается, куда приведёт. А если этот мост построить неправильно, с ошибками, сделать его шатким, с дырами или вовсе недостроенным, то, переходя по нему, ты угодишь в бурную реку, и неизвестно, где тебя вынесет на берег. И даже если два человека попадут в эту реку, их может вынести на берег в разных местах. За исключением того случая, когда люди попадают одновременно в этот водоворот и крепко держатся друг за друга. Кстати, ещё раз прости за волосы, это было то, за что я успел ухватиться. Надеюсь, аналогию ты поняла и уловила принцип работы порталов.
- Спасибо, что бросился за мной, а волосы – это ерунда, - потёрла то место, которое болело после крепкого захвата. - Значит, если портал, в который мы угодили, был построен неправильно, то, даже повторно активировав его, к нам перенестись не получится, - обречённо вздохнула я. - И где мы находимся, никто не знает.
- Именно. А Тир никогда не мог построить правильный портал. Поэтому эту ночь мы проведём здесь в надежде на чудо. К тому же ночью могут нагрянуть незваные и очень неприятные гости. Лучше дождаться утра в защитном круге. Подарок твой пришёлся очень кстати, - он вынул медальон из-за ворота футболки, - я смогу нагревать воздух, чтобы не замёрзнуть.
- О каких гостях ты говоришь?
- Слишком тихо в лесу, не слышно ни зверей, ни птиц. Это странно. Я, конечно, рад бы ошибиться, но, возможно, тихо здесь оттого, что животные ушли. А уйти они могли только в случае опасности. Нечисть, нежить. Что угодно. И период активности у них, чаще всего, в ночное время. Так что не стоит высовываться и рисковать. Утром будет безопаснее. Если за нами не придут, пойдём искать людей.
- Вот это мы попали, - потёрла лицо руками. – Дура, зачем пошла к Малике? Надо же было на такую глупость решиться. Ещё и Доминика уговорила спуститься позже. Идиотка!
- Теперь уже нет смысла так убиваться. Всё уже случилось. Будем выбираться из этой передряги. Главное, чтобы Доминик там не убил Тира, а мы остались живы.
- Если из-за этого урода ещё и у Доминика проблемы начнутся, то я сама его убью! И сбегу на Землю жить.
- Какая ты отчаянная, - усмехнулся Лекс. – Ты, кстати, хотела поговорить. Времени у нас теперь масса. Рассказывай. У нас, считай, первый задушевный и такой длинный разговор получился, так что пора бы уже всё выяснить.
Не ожидала такой быстрой смены направления разговора. Опустила глаза, а потом и вовсе отвернулась, взглянув в тёмную лесную чащу. Лекс был, безусловно, прав, времени у нас масса, а разговор был уже тысячу раз перенесён, давно пора было поговорить. Но как же страшно вот так, в глуши, где нога человека не ступала, говорить правду, ведь мы были наедине. Покосилась на него.
- Мне становится страшно, - усмехнулся он, - я не знаю, чего боишься ты, но обещаю, что бы ты ни сказала, я буду держать себя в руках.
- Ладно, - выдохнула я и сдвинулась так, чтобы сидеть напротив.
Подняла голову и взглянула ему прямо в глаза. Если уж и говорить правду, то так – твёрдо глядя в глаза своему страху, который, на самом деле, и не был уже таковым. К тому же хотелось видеть его реакцию на мои слова.
- Знаешь, я обманула тебя в самый первый день на факультете, - на одном дыхании сказала я.
- В чём? - его брови взлетели на лоб.
- Я не из Воронежа. Из Волгограда, - а дальше плотину прорвало, и правда полилась на голову парня, - да, я знаю, что ты тоже там жил. Ты, наверное, и не помнишь маленькую Сашу Данину, которая никогда не забывала Ларина Лёшу, который слишком сильно повлиял на её жизнь, - усмехнулась, глядя в вытянувшееся лицо Лекса. - Неожиданно, да? - он, как показалось, автоматически кивнул, пребывая в глубочайшем шоке, - а как неожиданно для меня оказалось встретить тебя в коридоре общежития начерталки в первый же день.
- Подожди, - выдохнул он, прерывая меня.
Поднялся на ноги, потёр лицо руками. Отвернулся и несколько секунд стоял спиной ко мне. Я ждала, торопиться-то некуда. Да и главные слова были сказаны. С сердца рухнул тяжёлый камень. Выдохнула и продолжила сверлить взглядом прямую спину Лекса. Спустя минуту тишины он сел на своё место и только тогда поднял взгляд на меня. Что было в этом взгляде, разобрать оказалось сложно. Не так хорошо мы были знакомы, чтобы видеть в глазах все чувства и эмоции. Но главное, в них не было презрения. Шок, возможно удивление, может быть даже стыд. Или мне хотелось так думать. Он даже не моргал. Вглядывался в моё лицо и ничего не говорил. И когда я уже набрала в лёгкие воздуха, чтобы продолжить свой рассказ, он заговорил.
- Надо же. А у меня даже мысли не возникло, что это ты. Я даже представить не мог, что мы когда-нибудь встретимся, - он грустно улыбнулся и отвернулся, - ты слишком сильно изменилась. Хотя о чём это я, ты была совсем малышкой. Я часто вспоминал ту девчонку, которую когда-то своими руками толкнул в самое пекло.
- Да ладно, я удивлена, что ты вообще помнишь о той девчонке.
- Не перебивай, Саша. Мне есть, что тебе сказать. Офонареть, - покачал он головой и повернулся ко мне. Положил локти на колени и сцепил руки в замок. Несколько секунд помолчал и заговорил. – Я действительно часто вспоминал ту девочку. Тебя. Особенно, когда поступил на начерталку. К тому же, в первый же день встретил твоего друга, с которым подрался. Я тогда даже не понял, кто этот парень и почему он ко мне цепляется, только спустя несколько дней вспомнил его. Но зато, благодаря ему, подружился с Домиником и Наткой.
Вспомнила рассказ Доминика о том, как они весело познакомились с Лексом. Нахмурилась. Неужели Доминик, который видел Кита на фотографии со мной, не узнал в нём того парня, с которым подрался в первый день обучения?! Или просто не сказал мне? Решила, что подумаю об этом позже, или вообще спрошу у него самого, когда вернёмся в академию.
- Я хорошо помню то, что произошло тогда, - продолжал Лекс. Его взгляд стал расфокусированным, словно он окунулся в прошлое и заново переживал те моменты. - Мне тогда было лет двенадцать. Да, двенадцать. Мы только переехали в Волгоград. И первой, с кем я познакомился, была ты. Маленькая девочка с забавными кудряшками. Ты была такой болтливой, рассказала всё и про всех, - он улыбнулся.
А я и забыла, как рассказывала мальчику Лёше о нашем доме, о тех мальчишках, что потом стали его друзьями, обо всём. За всеми обидами забылось, что мы дружили первое время, оттуда и родилась во мне детская любовь к этому мальчишке. Почему же всё изменилось?! Но вопрос этот остался не озвученным. Я просто слушала рассказ Лекса, а перед глазами проносились картинки из прошлого. Из того, которое хотелось забыть.
- А потом всё изменилось. Я был обычным мальчишкой, и, конечно, мне хотелось дружить со своими ровесниками. С ними было интересно. Но в школе одноклассники решили проверить меня на прочность. Я был новеньким, ко мне присматривались, испытывали. Первую пару недель я периодически дрался с одноклассниками после школы. Они задирались, я не оставался в долгу. Но, в конце концов, они решили, что ритуал принятия в свои ряды закончен. Но появилась новая проблема – ты. Ты всегда была рядом, а они считали, что тебе нечего с нами делать. А потом и вовсе стали смеяться и дразнить из-за того, что ты в меня влюбилась, а я с тобой вожусь. А я…Я решил, что будет проще отвязаться от тебя, чем снова устраивать стычки с уже друзьями. А потом ты призналась, что любишь меня. Они тогда только успокоились. А я…я и так это знал. Но тогда понял, что если одноклассники услышали, то начнутся новые смешки. Короче, я тогда совершил такую глупость, Сашка. Мне до сих пор стыдно. А потом, когда из-за меня началась эта травля, я понял, что я трус. Самый настоящий. Стыдно было невероятно. Я даже пару раз подходил к тебе, чтобы извиниться за те слова, но не набирался смелости. Боялся, что и меня начнут травить, как тебя. Я себя так мерзко не чувствовал никогда. Друзей своих мне тогда удалось уговорить не издеваться над тобой, но это уже не могло ни на что повлиять. В школе это подхватило столько человек, что я ничего не мог поделать. Да и не пытался, честно говоря. Я пытался не замечать этого, пытался себя оправдать, но каждый раз совесть напоминала, что всё началось из-за меня. Я помню, как тебя толкнули, выбили из рук рюкзак. Я всего лишь наклонился поднять твою тетрадь. Улыбнулся тебе, а ты расплакалась и убежала. Тетрадь тогда твоим родителям занёс. А к тебе больше не приближался. Лишь однажды набрался смелости, чтобы извиниться – в день, когда моя семья собиралась переезжать сюда, на Теллурис. Я знал, что ты ходишь в тренажёрный зал. Узнал у твоих родителей, где этот зал находится, и пошёл туда, ведь на улице ты от меня сбегала, как и в школе. А в тренажёрном зале познакомился с твоим другом. Он тогда вышвырнул меня оттуда, даже не дав возможности извиниться. Я пытался ему объяснить, зачем пришёл, но он был непреклонен. Я был готов даже при нём принести извинения. Я знаю, что ты меня видела в тот день. И знаю, что ненавидела меня тогда. Нужны ли тебе были мои извинения, я не знал. Наверное, мне это было даже нужнее. Хотел сбросить с себя груз ответственности за произошедшее. Прости, Сашка. Я был эгоистичной трусливой сволочью и мне безумно стыдно за то, что я сотворил. Я не думал, что так всё получится. Но сейчас хочу попросить прощения у тебя. Не для того, чтобы успокоить свою совесть, а потому, что виноват. И сейчас, вспоминая твою реакцию на меня в академии, становится так гадко на душе. Я столько боли тебе причинил, а ты ни словом, ни делом не попыталась отыграться. Знаешь, я хочу сказать тебе спасибо. Благодаря тебе я научился просить прощения. И не бояться осуждения большинства. Всё это такая ерунда в сравнении с тем, что можно натворить одним неосторожным словом и трусливым порывом.
- Всё было не так! – от возмущения и обиды даже не заметила того, что он просил прощения, - ты всё перевернул!
- Тише, Саша, - он опустил глаза, - здесь не стоит кричать. Расскажи, как всё помнишь ты.
Отвернулась и сжала зубы. Всё было по-другому. Абсолютно. Я помню его ухмылку, с которой он встречал меня на улице или в школе, помню, как издевательски улыбался в тот день, когда из моих рук выбили портфель, а тетрадь с пеналом вылетели из него. Все вокруг смеялись, улыбались, и он не оставался в стороне. Никогда. Вспомнила и тот день, когда он появился в тренажёрном зале. И помню, как с ужасом смотрела на него. Кит тогда и правда вышвырнул Лекса. Буквально. Набравшись смелости, спросила друга, зачем приходил Лёша, но Кит лишь отмахнулся. Если бы всё было так, как говорил Лекс, то Кит не стал бы мешать. Наверное.
- Всё было не так, - вновь повторила.
Словно в одно мгновение силы покинули меня. Не хотелось спорить, доказывать что-то, но Лекс ждал. И смотрел на меня глазами побитой собаки, хотя в роли этой собаки всегда была я.
- Я помню только твои насмешки, которые прекратились после того, как Никита что-то сделал, поговорил с вами. Он всегда был рядом, поддерживал меня, даже домой провожал несколько раз. И в тот день, когда ты в тренажерный зал приходил, я вспомнила, он ничего не говорил, а если бы всё было так, как ты говоришь, то он пустил бы тебя.
Ты знаешь, я давно простила тебя, только ошиблась в одном – казалось, что та боль забыта, страх пережит. А получилось, что твоё появление растревожило старые раны. И я не злюсь на тебя, это происходило в прошлом, но то, что ты выгораживаешь того себя, переворачиваешь всё с ног на голову, не делает тебе чести. Ты подходил ко мне извиняться? - подалась вперёд. - Но каждый раз ты лишь усмехался мне в лицо. И уходил. Не нужно говорить о том, чего не было.
- Ты злишься на меня и до сих пор боишься, - грустно улыбнулся он, - я сам в этом виноват. Извини. Но, Саш, я говорю правду. С твоим другом мы разговаривали лишь дважды: в тренажёрном зале и уже здесь, когда я поступил на первый курс. Я даже имени его не знал, только видел пару раз с тобой. А почему он не сказал о причине моего появления в зале, я не знаю. Да и неважно это уже. Если ты не веришь мне, спроси у него при случае. Не знаю, почему он тебя обманывал и говорил, что что-то сделал для того, чтобы мы с мальчишками тебя не задирали. Я виновато улыбался тебе, Саша, всегда. Но, видимо, из-за обиды ты видела в этой улыбке не то, что было на самом деле. Недоумок, а я ещё и удивлялся, почему ты так странно на меня реагируешь. Странно, что ты вообще смогла находиться со мной рядом. Признаться, я восхищён твоей силой. Та маленькая Саша была гораздо сильнее и храбрее меня. И было страшно осознать спустя годы всю жестокость той ситуации. Я только спустя несколько лет понял, что в глазах болтливой милой девчонки из-за меня день за днём гас огонь, интерес к жизни. Прости, Саша. Я не буду говорить, что так получилось. Нет, я это сделал. Сам. Каждый раз, встречая проблемы на своём пути, вспоминаю ту кудрявую девчонку и думаю, что судьба выставляет мне счёт за прошлые ошибки. Неудивительно, что и в этом лесу именно я оказался с тобой.
Он говорил ещё что-то, а я не могла поверить в то, что услышала. Он выглядел убедительно – глаза полные стыда, говорил искренно, я вспоминала каждый эпизод, о котором он говорил, но всё казалось иным.
Прикрыла глаза, пытаясь уложить всё в голове. Мне казалось, что этот разговор будет тяжёлым для меня, но всё получилось странно. Даже забыла, что мы сидим среди незнакомого леса. В голове царил хаос. Где правда, а где ложь не разобрать. Детали вспоминались с трудом. Каждый момент был опутан паутиной детской обиды и, возможно, за этой паутиной реальность искажалась. Но верить Лексу не торопилась. Хотела поговорить с Никитой. Я уже сомневалась во всём, даже в том, что насмешки от Лекса и его друзей прекратились благодаря Никите. Слишком уж спокойно Лекс говорил о том, что это неправда, хоть и понимал, что я могу узнать, обманывает ли он меня в этом вопросе.
- Какой-то бред, - оперлась локтями о колени и уткнулась лицом в ладони.
- Прости, Сашка. И, знаешь, если я тебе неприятен, то я больше не буду раздражать тебя своим присутствием, но всё-таки надеюсь, что ты сможешь меня хотя бы простить, не говоря уже о том, чтобы попытаться отбросить прошлое и стать друзьями.
- Ну и куда ты пойдёшь, если я скажу, что ты мне противен? – истерически рассмеялась. - Лес кругом.
- Ну, сначала я тебя вытащу отсюда, чего бы это мне ни стоило. А потом уже не буду доставать и пытаться навязаться.
- Ага, а Доминику мы расписание напишем, когда он с тобой, а когда – со мной, - хмыкнула, положила подбородок на колени. - Простила я тебя. Давно. И ради Доминика готова хотя бы попытаться подружиться с тобой. Только забыть прошлое я не смогу. Оно со мной. Всегда. Да и о твоих словах поговорю с Никитой. Если ты обманул меня, то Доминику всё-таки придётся мучиться с расписанием.
- Спасибо, Сашка, - слегка улыбнулся он, - для меня, наверное, получить твоё прощение важнее, чем для тебя услышать эти слова от меня.
А важно ли было мне услышать его извинения? Наверное, да. Наверное, все эти годы я хотела, чтобы он понял, как сильно повлиял на мою жизнь. И сейчас будто последние осколки льда, которые остались в сердце, потихоньку таяли, а кровоточащие ранки затягивались. Словно та глава моей жизни, наконец, закончилась на принесенных от Лекса извинениях.
- Доминик с Наткой знают об этом, да? Из-за этого они всё время не давали к тебе приблизиться? - вырвал он меня из мыслей.
Кивнула, насторожено наблюдая за его реакцией.
- Удивительно, что они ни словом, ни делом не изменили своего отношения ко мне после того, как узнали правду.
- Они оба утверждали, что ты другой. Что они знают тебя другого, так почему они должны были изменить своё отношение к тебе? Я думала, что ты будешь недоволен, что я рассказала об этом им.
- Естественно, я не хотел бы, чтобы мои друзья знали о том, каким я был раньше. Но, - он пожал плечами, - знаешь, винить тебя в том, что ты рассказала о своём прошлом, которое моими стараниями было не очень радужным, я не могу. Даже если бы ты преувеличила всё, я не стал бы тебя винить. Я рад, что Доминик и Натка остались моими друзьями. И, что ты призналась в своём обмане. И мы поговорили.
ГЛАВА 2
После разговора над нами повисла напряжённая тишина. Я пыталась уложить всё услышанное в голове. Безусловно, мне стало легче оттого, что правда наконец вскрылась, что мне больше не нужно переживать о том, как Лекс отреагирует, а главное, нет причин бояться его. Его реакция была очень красноречивой, но мне сложно было поверить в правдивость его слов. Оказалось непросто даже предположить, что множество того, что очень больно било по моей душе, по моему сердцу, было надумано мной. Что мне всего лишь казалось, что все вокруг настроены против меня, и даже когда мне сочувствовали, я видела пренебрежение и издёвку. Но и это оказалось не тем, что слишком сильно пошатнуло моё представление о прошлом. Кит, мой лучший друг, неужели он умышленно что-то скрывал от меня, неужели не понимал, что те извинения Лекса могли бы помочь мне вновь поверить в то, что мир не настолько жесток. И пусть эти извинения были бы принесены с желанием откупиться от совести, но мне они были необходимы. Как бы я не убеждала себя в обратном, я хотела, чтобы он извинился за те слова. Я могла бы долго придумывать причину такого поведения лучшего друга, но слишком сильно доверяла ему, поэтому решила, что не стоит переживать, наверняка всему найдётся объяснение. Нужно лишь немного подождать.
Подняла голову и взглянула на тёмное звёздное небо. Половинка месяца висела высоко над нами, а вокруг весело подмигивали звёздочки. Видимо, нас занесло далеко от столицы. Там шёл снег, было красиво и уютно. А здесь ночь была ясной. Но лес не казался сказочным и красивым, он был каким-то уродливым и зловещим. Оглянулась. Ровное полотно снега глубиной с десяток сантиметров укрывало всю землю. И ни следа не видно. Будто лес вымер.
Повернулась к Лексу. Он смотрел на меня, но был погружён в свои мысли. О чём думал? Наверное, о том же, о чём и я. О прошлом, которое нас объединяло, но служило огромной пропастью, которая раскинулась между нами. Сможем ли мы когда-нибудь преодолеть эту пропасть и стать друзьями, не знали мы оба. Но я уже давно смирилась с тем, что мне придётся уживаться рядом с Лексом. Ведь тот, кто стал для меня слишком дорогим человеком, дружил с Лексом, и я не хотела становиться причиной их размолвки. И уж тем более не желала размолвки между нами с Домиником из-за Лекса.
- Всё видится теперь в новом свете, - его губы едва дрогнули в улыбке. - Каждая наша встреча в общежитии или за его пределами теперь видится иначе. Но самое удивительное и неожиданное – это твоё согласие прийти на мой день рождения и этот подарок, - он похлопал по груди в том месте, где висел медальон. - Я никогда не мог справиться с огнём. Эта стихия всегда мне напоминала о тебе. О том огне в глазах, который потух из-за меня. И каждый раз, когда я пытался совладать с огнём, ничего не выходило. Даже самый маленький лепесток пламени выжимал из меня огромное количество сил. А с исходниками было и того хуже, я обжигался. Меня чуть было не исключили с начерталки из-за этого. Но по остальным предметам успеваемость была хорошая, только поэтому и оставили. Подозреваю, что проблемы возникали из-за чувства вины, которое почему-то обострялось именно при работе с этой стихией. И вот так неожиданность, именно ты стала тем человеком, который помог решить эту проблему. Я множество раз пытался найти что-то подобное, но безуспешно. И тут такой подарок. Почему? Почему ты ответила согласием на моё приглашение, и с таким вниманием отнеслась к выбору подарка? Я не могу понять.
- Я просто не успела придумать убедительную причину для отказа. А отказать просто так не могла, ребята бы начали интересоваться почему, да и ты, наверное, тоже. К тому же я знала, что рядом будет Доминик. А с ним мне спокойно и хорошо. И твой день рождения оказался щедрым на приятные признания. А подарок? Я не привыкла дарить пустышки. И я не говорю о цене. Подарок на то и подарок, чтобы доставлять удовольствие. Причём не только тому, кто его получает. Хорошие подарки приятно дарить, когда знаешь, что они будут полезны или просто поднимут настроение. А дарить что-то ради галочки – это не для меня. Я не вижу смысла тратить своё время и деньги на такие подарки, если можно выбрать что-то стоящее, и я, опять же, не о цене говорю. Так что не обольщайся, дело не в тебе. Это мои заморочки.
- Я не обольщаюсь, - усмехнулся он, - понимаю, что моей заслуги в том нет. Спасибо за подарок. Он оказался очень ценным для меня и полезным. И очень вовремя.
- Что мы будем делать, если за нами не придут?
- За нами не придут, - поморщился он. - Если бы могли, уже пришли бы. Мы здесь не меньше часа уже. Значит, придётся идти через лес. Искать людей. Но ночь переждём здесь.
- Понятно.
Передёрнула плечами. Перспектива гулять по незнакомому лесу, в котором ко всему прочему, возможно, водится нежить и нечисть, не радовала. А я так надеялась, что за нами придут. Заберут, обогреют, накажут Малику с Тиром. И всё наладится. Не тут-то было.
- И куда пойдём? – задала очередной вопрос.
- Не знаю, Саша. Куда угодно. К сожалению, ориентиров здесь не найти. Пойдём наудачу и будем надеяться, что она будет к нам благосклонна.
- Сколько же нам идти придётся, - в ужасе смотрела на Лекса, но понимала, что изменить он ничего не может. Да и вообще попал сюда по моей глупости.
- Понятия не имею. И это главная проблема. У нас нет еды, и добыть её в зимнем лесу не так уж и просто.
- Чем дальше, тем страшнее, - поёжилась я и запахнула шубку. Воздух остывал.
- Справимся. Мы обязательно выберемся. Поспи. Хотя бы попытайся. Силы нам понадобятся.
Решила ещё немного посидеть. Даже не представляла, каково это – спать на голой земле. В палатках-то никогда не ночевала, а тут под открытым небом, на земле. Ужас. Но старалась не показывать Лексу, насколько тяжело мне пережить даже такую мелочь. Мы в одинаковых условиях. И ничего с этим не поделать.
Всё ещё сидела, глядя в пустоту, ни о чем не думала. В голове царила пустота. Из странного состояния вывел смешок Лекса. Взглянула на него и нахмурилась. Интересно было узнать, что так развеселило парня в нынешних условиях и после такого сложного разговора.
- Я ведь тебя ещё и на свидание звал. Бестолочь. Ты мне на самом деле понравилась. Но потом твоя реакция при моём появлении стала даже раздражать и злить. Не понимал, чем она вызвана. А уж когда понял, что Доминик к тебе неравнодушен, то вообще даже думать перестал о том, чтобы хоть как-то привлечь твоё внимание. Как всё глупо вышло.
- Даже простое общение с тобой мне даётся сложно, чего уж говорить о других отношениях. Хоть и в перспективе. Если мы сможем поладить, начнём дружить, то всё равно я никогда не смогу переступить через себя и даже подумать о любви к тебе. Никогда. Моё прошлое, как и твоя роль в нём, останется в моей памяти. Да и не хочу даже думать об этом. Я, наконец, счастлива. И рушить это счастье своими руками не буду.
- Ты не поняла меня. Я всё это понимаю, и даже намекать не хотел на что-то. Тем более я вижу, как вы с Домиником счастливы, когда вместе. Вы отличная пара. И я рад за вас.
Кивнула и отвернулась. Наступил момент, когда судьба не просто заставила нас поговорить, но и устроила испытание, которое могло бы как помочь нам в решении проблемы, так и усложнить её. Пока Лекс относился ко мне как настоящий мужчина, который чувствовал ответственность за девушку, хотел помочь и старался даже в таких диких условиях обеспечить безопасность. И в душе я благодарила вселенную и всех Богов за то, что оказалась в этом лесу не одна. Я бы не справилась. Оказалась бы совершенно беспомощной.
Как шло время, можно было определить только по изменению положения луны на небе. Атмосфера стояла гнетущая. Несмотря на слова Лекса о том, что помощь не придёт, всё же надеялась на лучшее. Но с каждой минутой понимание всего ужаса ситуации, в которую мы угодили, накрывало с головой, вселяя в сердце отчаяние и чувство безысходности.
Сидеть на земле оказалось невыносимо неудобно. Уже тысячу раз поменяла положение, но, в конце концов, сдалась, накинула на голову капюшон и легла, подогнув ноги и подтянув их к животу.
- Спи, Саша, если что-то случится, я тебя разбужу, - снова повторил Лекс.
- Спасибо, - тихо ответила, глядя в срез снега, который появился под воздействием магии Лекса. – Чтобы между нами не происходило, рада, что ты изменился. Спасибо, что бросился мне на помощь.
- Не за что. Спасибо за прощение.
Сон никак не шёл. Было неудобно, а главное – от земли потянуло холодом. Я пыталась уснуть, но ничего не выходило. Лекс тоже ощутил похолодание. Тихо окликнул меня и попросил подняться. Он снова прогрел землю и воздух. Сколько мы находились в ночном лесу – неизвестно. Казалось, вечность. Я мечтала о наступлении утра. Думала, что если мы будем двигаться вперед, то время не будет тянуться бесконечно долго, и вскоре мы найдём людей, которые смогут помочь. А сидеть в защитном круге было невыносимо. Прикрыла глаза, пытаясь думать о хорошем. Надеялась, что мысли о друзьях, родителях, Доминике помогут отвлечься и забыться сном. Но ничего не выходило. Каждый раз в мыслях рисовались неприятные картинки. Переживала за родителей, которых наверняка оповестили о произошедшем, о друзьях, которые тоже волновались. О Доминике, боялась, что он на эмоциях наделает глупостей, которые приведут к пагубным последствиям.
Кольца потеплели. Я надеялась, что это оттого, что они таким образом защищают меня от холода. И почему только не предупредили об опасности, когда я шла к Малике. Непонятно. Только хотела спросить о странностях поведения артефактов Лекса, как послышался шорох. Надеялась, что это отголоски моего нахождения между сном и явью. Снова шорох. Распахнула глаза. Тишина. И снова этот звук. Словно жёсткой кисточкой кто-то водит по шероховатой бумаге. Повернулась к Лексу. Парень повернулся ко мне. Вид он имел обеспокоенный. Подскочила и завертела головой. От увиденного кровь стыла в жилах.
- А вот и причина такой тишины, - поморщился парень. - Мерзкие гады, но это даже хорошо, что мы их встретили.
- Что это? – огромным глазами смотрела на отвратительное нечто, которое скреблось перепончатыми лапами по границе круга.
- Свирстики, твари, которые почувствовали в лесу источник тепла. Они живут гнёздами от пяти до тридцати особей. Питаются живой энергией, в том числе и магической. Вот именно поэтому здесь не видно и не слышно ни одного животного или даже птицы. Они чувствуют эту дрянь. Ушли в другое место. Летом вернутся. Свирстики зимняя нечисть. Только в снегу живут. И только ночью активизируются. Для них воздействие солнечных лучей смертоносно. Днём спят, ночью ищут пропитание.
Я не могла отвести взгляд от мерзких тварей. Три плоских червя длинной в четверть метра с перепончатыми лапами на передней части светло-жёлтого тела. У них не было глаз, но на передней части отчётливо виднелся большой разрез рта и две прорези, напоминающие ноздри. Из пласта снега появился ещё один представитель гадких созданий. Они передвигались под снегом, прорывая своими широкими лапками тоннели. У меня мурашки волнами проносились по телу от омерзения. Один из свирстиков раскрыл пасть, пытаясь ухватиться за невидимую преграду, которая отделяла их от нас, от вожделенной пищи. Но меня мало волновали их желания, а вот пасть, в которой тонкие, словно иглы, зубы располагались по всему периметру в два ряда, внушала ужас. Вспомнила, как Натка сравнивала кого-то с этими созданиями. Мерзость, да и только.
- А они точно днём в спячку впадают? – осторожно поинтересовалась, думая о том, как будет проходить наше путешествие, если такие создания будут таиться где-то в снегу.
- Точно. Не переживай, нам бояться нечего. Сквозь защиту они не пройдут, а мы отправимся через лес только после восхода солнца.
- Надеюсь, ты прав, и нам ничего не грозит.
- Не грозит, поверь. Это даже хорошо, что нам попались эти гады. У них ареал обитания – около километра диаметром от точки гнездования. А ещё, там, где водятся эти черви, нет других животных и нечисти.
- Почему? С животными понято, а с нечистью?
- Нечисть – это магические существа. А любое создание, которое носит в себе энергию – это еда для них. Раз уж они тут есть, значит, других уже съели. А кого не съели, съедят.
- А летом как они выживают? И вообще, откуда берутся? - села, скрестив ноги и наблюдая, как количество ночных гостей увеличивается с каждым мгновением.
- Глубоко в землю зарываются и впадают в спячку. Правда, если заводятся в горной местности, то погибают. Порода слишком твёрдая. Не так-то просто зарыться там. А появляются, - пожал плечами, - всё очень просто. Домашняя скотина, такая, как коровы и свиньи, которые заражены определённым видом паразитов, может стать источником появления этих тварей.
Скривилась, бурное воображение начало рисовать очень неприятные картинки.
- Ага, - кивнул Лекс, поморщившись, - так вот, если такое животное погибает рядом с большим источником магической энергии, и его не сжигают, как положено, то мелкие твари под воздействием магии превращаются вот в таких представителей.
- И что же для нас хорошего в их появлении, кроме того, что днём они нам не страшны?
- Внимательней надо быть, Саша.
Метнула на него хмурый взгляд и получила в ответ лёгкую улыбку.
- Я же сказал, домашняя скотина. Зима только началась, значит, эти твари, - кивнул на облепивших щит червей, - либо недавно появившиеся, либо только проснувшиеся. А значит, где-то недалеко есть люди, которые держат скотину. Свирстики не уходят глубоко в леса, они перемещаются к теплу. А от человеческих поселений идёт много тепла, поэтому этот вид нечисти рано или поздно попадает к людям, а потом уже уничтожается гнездо. Люди рядом, значит, рано или поздно мы найдём их.
- А почему бы не уничтожить сейчас тех, что пришли к нам. Тут их уже с пару десятков. Считай, целое гнездо.
- Можно было бы, но, знаешь, Саша, я предпочту не трогать их и лишний раз согреться с помощью магии. Энергия должна восстанавливаться, а лучший способ её восстановить – это выспаться и поесть. И если поспать хоть как-то есть возможность, то с едой нас ждут грандиозные проблемы. Скорее всего, придётся голодать какое-то время. Пока не выйдем за пределы обитания свирстиков.
- Надеюсь, ты, как и я, успел поужинать перед тем, как попасть сюда.
- Успел. Но завтра это уже будет не так важно. Придётся набираться сил и терпения. Именно поэтому советую тебе хорошенько выспаться.
- Давай, часть ночи сплю я, часть – ты. Я тут за три месяца мало чему научилась, а вот твои силы нам пригодятся. Единственное, что могу предложить – это защитный круг первого уровня и приманку с ловушкой такую же, - развела руками.
- Это не так уж и мало, - ободряюще улыбнулся он. – Если станет совсем плохо, и мои силы будут на исходе, то даже твой защитный круг будет весьма кстати.
- А давай не будем о грустном, - умоляюще взглянула на него.
Представлять не хотелось, что может случиться с нами, если мы не найдём людей в ближайшее время. Без еды, подпитки и с такими обитателями леса нам не выжить. Наверное, на моём лице отразилось всё отчаяние, которое я сейчас испытывала.
- Если ты впадёшь в истерику и будешь кричать, что мы умрём, то это ничего не изменит, только настрой собьёт. Будет тяжело, я этого не скрываю. Но мы же справимся! Ты что, не хочешь вернуться к Доминику? Он там волосы на себе рвёт, переживает. А родители? Представляешь, что с ними будет, если мы в этом лесу сгинем?! Не смей думать, что мы не выберемся. Выберемся, мы просто обязаны это сделать. В конце концов, ты что, зря столько времени на этот разговор настраивалась? Чтобы всё сказать и остаться здесь?
- Нет, - фыркнула.
Слова Лекса били очень прицельно. Каждый его вопрос отзывался огромным желанием вернуться. Нам нельзя оставаться в этом лесу. У меня только жизнь налаживаться начала.
ГЛАВА 3
Всё-таки сумела уснуть, даже шорох, который создавали свирстики уже не мог помешать. Свернулась в клубочек на земле и провалилась в беспокойный сон. Несколько раз просыпалась, когда пыталась перевернуться. Тело болело. Земля оказалась не самым удобным местом для сна. Особенно, если всю жизнь спала на мягкой удобной кровати. В очередной раз проснувшись, села и попыталась отряхнуться. Только руки замарала. Лекс лежал, закинув руки за голову, и смотрел в небо.
- Поспи ты немного, я выспалась.
- Спи, ты поспала не больше пары часов. Я нормально себя чувствую, - даже не повернув головы, ответил он.
- Не геройствуй, - фыркнула я, - ты сам сказал, что сон необходим хотя бы для восстановления энергии. Мне, конечно, льстит, что ты обо мне заботишься и готов пожертвовать собственным сном, но, знаешь, лучше я буду знать, что ты поспал, и твоя магия не откажет в самый неподходящий момент. Можешь считать, что твой сон – это шаг на пути к спасению меня. Отдохни, ты нам нужен полным сил, чтобы выйти отсюда.
- Ладно, убедила, - улыбнулся он и повернулся на бок. - Разбуди через пару часов, нужно не проворонить момент подпитки защитного круга.
Ответила, что обязательно разбужу его, ведь встречаться с тем, что шелестело снаружи, не планировала. Я, в отличие от него, не геройствовала, а трезво оценивала свои силы, возможности и саму обстановку. Хотя понимала, что Лекс таким образом пытался показать мне, что стал другим, пытался искупить вину, доказать, что достоин доверия.
Я снова пыталась найти наиболее удобное положение. И вспомнила, что хотела спросить парня о кольцах. Но будить его из-за этого не стала. Времени было много, чтобы поговорить об этом, а ему действительно требовался отдых.
Кольца всё ещё пульсировали предупреждающим теплом. Хорошо хоть, не обжигали. Наверное, из-за того, что я находилась внутри защитного круга.
Легла на землю и попыталась отвлечься, рассматривая ночное теллурийское небо. Миллиарды звёзд, словно россыпь бриллиантов, переливались на тёмном полотне. Серп луны тускло освещал зимний лес. Пыталась найти хоть какое-то сходство с земным небом, но безуспешно. Такого количества звёзд не приходилось раньше видеть даже за городом. Красиво. Ясное ночное небо завораживало, околдовывало и заставляло забыться. Даже тихое шуршание свирстиков уже не отвлекало. Кольца продолжали пульсировать, окатывая тело волнами тепла. Старалась не думать ни о чём. Каждый раз, когда вспоминала о друзьях, родителях и Доминике, накатывало отчаяние, которое сменялось редкими вспышками надежды.
Лекс спал. Вскоре стало холодать, пришлось застегнуть шубку. Но подниматься не торопилась.
Лежала до тех пор, пока от земли не повеяло холодом. Поднялась и села, подогнув ноги под себя. Лекс свернулся клубочком. Его не волновало понижение температуры. Впрочем, меня тоже. Пока. Шубка стала похожа на странного вида тряпку, вся в грязи и земле. Не предназначена эта вещица для сна на природе. Долго смотрела на спину своего товарища по несчастью. Думала, разбудить его сейчас или дать поспать ещё немного. Но здравый смысл шептал, что недосып гораздо лучше, чем простуда или чего похуже. Нам стоило беречь не только энергию, но и своё здоровье.
- Лекс, - протянула я.
Парень даже не пошевелился. Надо же, как крепок может быть сон в таких условиях.
- Лекс, - уже громче позвала его. Но снова безрезультатно.
Пришлось подниматься и идти к нему. Потрясла его за плечо. Он распахнул глаза, в которых появилась мелкая сетка ярких капилляров, и несколько секунд смотрел на меня, пытаясь понять, чего я от него хочу.
- Просыпайся. Холодает. Не хватало заболеть.
- Ага, - он сел и потёр лицо руками, - сколько я спал?
- Не знаю, - пожала плечами, - может, час, может больше.
- Хорошо. Сейчас нагрею снова землю, ложись спать ты.
- Не нужно, - остановила его, - пока ещё не сильно холодно. А энергию надо беречь, ты сам говорил. Мне тепло. Да и спать не хочется.
После недолгих пререканий Лекс всё же признал мою правоту. Я ходила кругами, чтобы хоть как-то себя отвлечь. За пределами щита в бешенстве метались свирстики, чувствуя близкую добычу, но не имея возможности её достать. Лекс стоял, глядя в небо, как и я некоторое время назад. Когда голова закружилась от хождения, встала рядом и запрокинула голову. Всё-таки было что-то волшебное в небе. И в песчинках звёзд. Спустя некоторое время поняла, что что-то изменилось. Тишина. Вдруг стало оглушительно тихо. Изо рта с каждым выдохом вырывались клубки пара. Становилось холоднее. Испугалась, что щит рухнул, поэтому больше не слышно свирстиков. Оглянулась. Нет, черви исчезли. А кольца перестали пульсировать теплом. Именно это и насторожило.
- Рассвет чувствуют, - не глядя на меня, сказал Лекс, - ушли в гнездо до следующей ночи.
- Слушай, Лекс, вот у меня кольца есть, ты много знаешь о родовых артефактах?
- Как и все, - пожал он плечами, перевёл взгляд на меня, - давно заметил у тебя эти ценные вещицы. Очень хорошо, что ты носишь их. Они нам здорово помогут. По крайней мере, об опасности мы будем знать заранее. А что ты хотела узнать?
- Вот у меня как раз вопрос о предупреждениях. Была ситуация, когда кольца нагрелись сильно, предупреждая об опасности, меня тогда пытались ударить, они защитили. Здесь, в лесу, тоже за некоторое время до появления свирстиков нагрелись и не остывали, пока черви не уползли. Но в этот раз нагрелись не сильно. А когда к Малике шла, вообще никакого предупреждения не было. Почему так? Я не понимаю.
- Я не могу ответить точно, могу только предполагать, - развел он руками. – Родовые артефакты играют роль, в первую очередь, оберега. Потом уже - накопителя энергии. Они реагируют на опасность. Насколько я знаю, реагируют на окрас магии или эмоционального фона. Вам на основах начерталки должны были рассказывать о том, что магия, как и эмоции, имеет положительный окрас, отрицательный и нейтральный. Так вот, если брать случаи, о которых говоришь ты, то в первом случае тебе угрожала реальная физическая опасность, из-за этого тебя и предупредили. Видимо, был очень яркий негативный эмоциональный фон. В случае со свирстиками – они, безусловно, несут в себе опасность для человека, как и любая нечисть. Нечисть и нежить несёт в себе тёмную, негативную магическую энергию, на которую реагирует артефакт. А вот с ситуацией с Маликой и Тиром всё сложнее. Видишь ли, порталы как таковые опасности для тебя не несут. Они выполняют функцию переноса и имеют нейтральный окрас энергии. Иначе каждый раз перед переносом всем бы приходилось снимать обереги. Даже неправильно построенный портал несёт нейтральную энергию. И если предположить, что Тир и Малика не хотели нанести вред другой магией или физической силой, то, возможно, именно поэтому кольца не отреагировали. Но я не профессионал. Нужно уточнять у артефактников. Они всё объяснят точно.
- Понятно, что ничего не понятно. Но ладно, спасибо за объяснение.
- Светает, Саша. Мы можем выдвигаться, раньше выйдем, больше пройдём. Даже круг подпитывать не пришлось. Хорошо. Застёгивайся, там снаружи холоднее, чем здесь.
Взглянула на небо. Оно лишь слегка посерело, намекая на рассвет. Наличие свирстиков напрягало, но сидеть бесконечно в круге не было смысла. Приходилось верить Лексу и доверять его знаниям.
Поднялась с колен, чувствуя, как по ногам проносятся тысячи невидимых игл, причиняя боль. Поморщилась, но не стала жаловаться. Мы вместе шагнули за пределы круга и провалились в вязкий тяжёлый снег. Путь ожидался долгим и нелёгким.
Снега было не так уж и много, зима только вступала в свои права, но в лесу он был плотным, и ноги увязали в неглубоких сугробах, словно в болотной жиже. А мне к тому же не давали покоя мысли о том, что где-то в этом снегу находится гнездо свирстиков.
- Давай руку, я помогу, - протянул ладонь Лекс.
- Спасибо, я сама, - продолжала упорно двигаться вперёд.
Понимала, что капризничаю, но ничего не могла поделать. И сама злилась на себя за это. Прошлое осталось в прошлом, а в настоящем Лекс оказался единственным человеком, который мог бы помочь мне, и, казалось, что искренне этого хотел.
Мы продвигались вперёд. Просто вперёд. Было без разницы в каком направлении двигаться. Всё одно не знали, где люди.
Шли бодро, но не разговаривали. День постепенно наступал, заставляя ночь сдаваться под натиском света. Звёзды меркли, уступая место восходящему солнцу. День обещал быть ясным. А значит холодным. Но замёрзнуть в зимнем лесу нам не грозило. Пока. Быстрый, насколько позволяли сугробы, шаг согревал. Но всё же чувствовалась лёгкая дрожь в теле. От слабости. Организм требовал подпитки в виде еды, но чувство голода пока сильно не тревожило. Оно, как тихий перезвон колокольчиков где-то далеко, напоминало, что неплохо было бы и покушать. Но еды не было, и взять её было негде. Вскоре возникла и ещё одна проблема – вода. В горле пересохло, мы шли уже, наверное, больше часа. Было жарко и хотелось пить. После долгих сомнений зачерпнула горсть снега и, несколько секунд помедлив, поднесла ко рту. Мысли о том, насколько грязным был снег, и что в нём могло содержаться при таких лесных обитателях, постаралась отбросить подальше.
- Огнём ещё не пользовались на занятиях по основам стихийной магии?
- Н-нет, - смутилась под взглядом Лекса.
Чувствовала себя глупо с горстью снега, которая уже стала таять от тепла моих ладоней. Понимала, что другого источника воды мы не имели, а потребность в питье была.
- Хм, Лекс, а ты же уже основы стихийной магии прошёл, не можешь снег в воду превратить? Ну, теоретически снег же – это кристаллики воды, значит им тоже можно управлять.
- Нет, Саша, преобразование снега в воду только за счёт магической энергии этой стихии – это несколько другой уровень управления. Зато я знаю, как снег можно превратить в воду без таких сложных манипуляций. Мы его просто нагреем с помощью огненной стихии.
- Я не смогу. Мы ещё не обучались управлению огнём, - снег в ладонях превратился в прозрачное месиво. – Но огнём же ты управляешь хорошо.
- Это основы. Что-то нагреть, искру создать или лепесток пламени – это ерунда. Но я не могу, допустим, управлять пламенем очень высоких температур. Или сильный пожар мне тоже неподвластен. Мы знаем только основы. А тонкости изучают стихийники, - он наклонился и зачерпнул снег, сложив ладони лодочкой.
За несколько секунд снег превратился в прозрачную воду, но её оказалось совсем немного. Лекс попросил меня зачерпнуть ещё. Выполнила его просьбу.
- Пей, - кивнул он, указывая на свои ладони.
К такому я оказалась не готова. Проще было бы похрустеть снегом, чем пить с рук Лекса. Слишком интимным казались мне такие вещи. А Лекс не был тем, кому я доверяла.
- Саша, не капризничай. Пей скорее, я не могу контролировать две стихии одновременно: и огонь, и воду. Не время для сомнений и стеснений.
- Ты прав, - поморщилась и припала к прохладной водичке.
Живительная жидкость оказалась невероятно вкусной. А желудок встретил её громким и радостным урчанием.
В первый раз было до безобразия некомфортно. Чувствовала тепло рук Лекса и даже несколько раз задела их губами, отчего к лицу приливал жар. Стыдно было перед ним, перед собой и перед Домиником. Будто я не от необходимости так поступала, будто делала что-то предосудительное. Лекс видел моё состояние, но мужественно сдерживал улыбку и комментарии. Я была благодарна ему за это. Но напиться за один раз не удалось. И последующие уже не вызывали столько стеснения. Вернее, я смогла взять себя в руки и отбросить глупые мысли.
Напившись, отправились дальше. Радовались ясному дню. Ведь любые следы на снегу могли бы стать для нас спасением. Следы животных дали бы понять, что мы вышли из ареала обитания гадких червей, и, при удачно сложившихся обстоятельствах, смогли бы добыть еду. Я надеялась. А уж если бы нам попались следы людей – счастью моему не было бы предела. Но это только мечты, а пока я радовалась, что снег не заметет любые следы.
От белого полотна рябило в глазах. Казалось, будто мы ходим кругами. Голые тёмные стволы замерших деревьев, на чьих ветках лежал снег, казались везде одинаковыми. И вот то дерево, справа от нас, казалось, что уже в тысячный раз попадается на нашем пути.
- Лекс, мы заблудились, - после долгого молчания сказала я.
Пыталась скрыть истерические нотки, но удавалось плохо. Мы шли уже несколько часов, но ничего не менялось.
- Саша, успокойся, мы изначально не знали, куда шли, так что заблудились мы в тот момент, когда попали в этот лес.
- Мы ходим кругами, - наши голоса разносились эхом по округе. От этого становилось ещё более жутко.
- Ты видишь наши следы? А если бы ходили кругами, то увидела бы. Их нет ни здесь, ни там, - кивнул в сторону, - нигде, насколько хватает зрения. Не паникуй. Мы идём вперёд.
- Ты прав. Я паникую. Извини.
Ноги уже устали, да и дыхание сбивалось. По телу разливалась слабость, а голод напоминал о себе всё чаще.
- Я никогда не оставалась в лесу в таких условиях. Мне вообще не приходилось участвовать в походах. Я боюсь.
- Успокойся.
Сделала очередной шаг и чуть было не упала. Усталость давала о себе знать.
- Давай руку, - приказным тоном сказал Лекс, - и не отнекивайся. Мы можем остановиться и отдохнуть, но лучше, если пройдём ещё немного.
Сам ухватил меня под локоть и пошёл, как ни в чём не бывало. Понимала его правоту, и чувствовать рядом опору было здорово. Промолчала, оставив без ответа его последние слова и смирно пошла вперёд, глядя под ноги.
- Ты всегда знала о Теллурисе? – вдруг спросил он.
Подняла голову и в недоумении уставилась на него.
- Тишина меня угнетает, - улыбнулся уголками губ, - да и ты за рассказом отвлечёшься. И идти будет не так тяжело, хотя бы в моральном плане. И вообще, давай познакомимся заново. Ты расскажешь о себе, я о себе. Раз уж нам выпала такая возможность выяснить всё и пообщаться наедине.
- Я бы прекрасно жила и без этой выпавшей как снег на голову возможности. Сытая, в тепле и безопасности.
- Саша, я понимаю, что ты настроена по отношению ко мне не очень доброжелательно, но попытайся не воспринимать каждое моё слово и действие как что-то плохое. Я пытаюсь подбодрить тебя, помочь. Всего лишь. И ты поняла, о чём я.
- Извини. Я не хотела грубить. Просто вся эта ситуация – это слишком для меня. Ты не вызываешь у меня негативных эмоций, - повинилась я, понимая, что, несмотря на прошлое, нынешний Лекс не сделал мне ничего плохого, и срывать на нём свою злость и отчаяние не имею никакого права. – Я о Теллурисе узнала от Доминика, когда он оказался ранним утром в моей комнате. А до этого даже не догадывалась о магическом мире.
Лекс оказался прав. За разговором путешествие по лесу не казалось таким утомительным и бесконечно долгим. И он не лукавил, когда предлагал познакомиться заново. Когда я рассказала о том, как прошло моё переселение с Земли на Теллурис, он рассказал о себе и о своей семье. И это оказалось очень любопытным.
Лекс оказался уроженцем Теллуриса, а на Земле жил лишь те три года, что знала его я. Его отец был чертёжником, мама – целительницей, которая с бесконечной любовью и страстью относилась к своей профессии. И постоянно пополняла свои знания. Вот и переезд на столь длительный срок на Землю был её инициативой. По словам Лекса, в один из обычных семейных вечеров мама заявила, что безудержно желает посетить мир, где обходятся без магии, чтобы набраться земного опыта в медицине. Местное целительство было намного эффективнее тех методов лечения, которые используются в нашем мире, но развитость методик обследования манила маму Лекса. И, поддавшись долгим уговорам и проникшись тысячей аргументов, отец Лекса согласился на эту авантюру. На Теллурисе остался только старший брат Лекса, о котором я даже не догадывалась, он был на семь лет старше парня и готовился к поступлению в академию.
Пока мама набиралась опыта, работая простой медицинской сестрой в различных клиниках и различных отделениях, отец Лекса занимался поставкой земной техники на Теллурис для знакомых артефакторов, но в небольших количествах. А самому Лексу пришлось идти в обычную земную школу и привыкать к нашей жизни. О том, что происходило в эти три года, знала не понаслышке, а теперь ещё и версию Лекса услышала, которая сильно отличалась от того, что помнила я. Но у меня возник вопрос, который я немедля озвучила.
- А как так получилось, что твоя семья, моя семья, ещё и семья Никиты оказались магически одарёнными, ещё и жили на одной улице. Не верю я в такие совпадения.
- И правильно, - хмыкнул Лекс, крепко прижав мою руку к своему боку локтем. - Это не совпадения. Чтобы перенестись из Теллуриса на Землю, нужно получить разрешение у властей. Зарегистрироваться всем и указать причину для переноса. Если перенос осуществляется посредством сотрудника властей, то платить за такой перенос нужно сумасшедшую цену. Но в нашем случае портал строил отец. Мы заплатили только взнос за регистрацию.
- Ого, межмирная таможня – это круто. А как они контролируют переносы между мирами? Ну, например, не хочу я регистрироваться, а портал сама могу построить, взяла и перенеслась.
- Выброс магической энергии при переносе между мирами колоссальный, а его отслеживают в каждом населённом пункте. Это во-первых. Во-вторых, найти, кому эта энергия принадлежит, то есть мага, который и активировал портал – не сложно, если есть чертёж. Вам все тонкости расскажут на третьем курсе перед практикой. Так вот, после регистрации можно узнать, где расселились другие маги, имён и точных адресов не дают. А название городов и улиц – запросто. Чаще всего, переселенцы стараются жить бок о бок друг с другом. Спокойнее, наверное, так, когда знаешь, что поблизости живёт кто-то из того же мира, что и ты.
- А смысл в чём? Какая разница? - скептически скривилась, - имён-то всё равно не знаешь. Поговорить не можешь.
- Возможно, это делается для того, чтобы в случае экстренной ситуации все переселенцы могли группами покинуть Землю. Не знаю. Папа говорил, что в случае каких-либо проблем с землянами, всем магам приходит письмо с адресом ближайшего чертёжника, который обязан переправить их на Теллурис.
- Вот именно обязан? - скептицизм с каждым словом только рос во мне.
- Конечно, мы же военнообязанные. Маги. Все без исключений. Ты что, договор не читала при поступлении?
- Читала, - фыркнула я, - не помню таких мелочей. Ладно, допустим так, но что может случиться, что понадобится всех срочно перебрасывать?
- Это тебе лучше знать. Ты всю жизнь жила на Земле. Что случится, если люди из твоего мира узнают о нашем?
Задумалась. И сразу поняла, что ничего хорошего для Теллуриса бы точно не было. Слишком лакомый кусочек. Новый мир, много ресурсов, странные люди, обладающие такими дарами, которые бы непременно захотели исследовать. А потом ещё перед глазами замелькали страницы из учебника по истории с многочисленными войнами. А магов сразу бы записали в разряд угрозы для обычных людей. Было бы неудивительно, если бы появилась какая-нибудь организация наподобие святой инквизиции средневековья. Кошмар, конечно, но стоило признать, что вряд ли бы чужой мир с нетронутой природой, без перенаселения и проблем с экологией не заинтересовал бы власти множества стран Земли. А межмировая война – это не то, что нужно жителям Теллуриса.
- Ничего хорошего, - наконец ответила я. - Потребительское отношение к миру распространилось бы и на ваш мир, а я не думаю, что в вашем мире были бы рады этому.
- Вот поэтому наличие нашего мира и держится в тайне.
И это было очень разумным решением.
Когда разговор о семьях, о себе и о мире сошёл на нет, снова повисло молчание. Идти уже было очень тяжело, дыхание стало частым, а ноги замерзли. Даже движение уже не спасало от холода. И хотелось кушать. Невыносимо. Живот скручивало. Тошнота уже была такой сильной, что, казалось, вот-вот начнутся спазмы. Чувствовала, как всё тело дрожит от слабости. Даже вода, которую Лекс растапливал, уже ни на секунду не утоляла голод. Разговаривать в таких условиях не хотелось. В тишине леса раздавался лишь хруст снега под ногами и сиплое дыхание, которое вырывалось клубами пара изо рта. День давно перевалил за середину. Ноги наливались свинцом, и с каждым шагом становилось всё сложнее отрывать их от земли. К простой усталости добавился недосып. Веки тяжелели, в глаза словно песка насыпали, но мы упорно продолжали идти. До тех пор, пока я не запнулась и чуть не повалилась на снег. Благо, Лекс сумел удержать.
- Спасибо, - слабо улыбнулась, выпрямившись.
- Давай отдохнём немного и пойдём дальше.
Он растопил небольшой кусочек снега, оголив чёрное пятно земли, на которое я рухнула. За многочасовой путь мы так и не увидели ни одного признака жизни. Всё чаще казалось, что мы ходим кругами, но вновь повторять своё предположение не стала. Ноги болели, спину ломило, а в душе царило отчаяние. Я не плакала и не закатывала истерик. Лежала на земле и старалась не уснуть. Никогда бы не подумала, что судьба подкинет мне такое испытание на выживание.
- Не спи, Саша, нам нужно идти дальше.
Он тоже выглядел измученным. Уставший, грязный, с красными глазами. Мы, наверное, были очень похожи на какую-нибудь нечисть, которая бродит по лесу в поисках еды и людей.
Поднялась с земли и растёрла лицо снегом. Он обжёг и оцарапал щёки, но принёс недолговременное ощущение бодрости. Ноги всё ещё ныли от непривычно долгого похода, но жалеть себя не приходилось. Снова в путь.
ГЛАВА 4
Казалось, сугробы становились с каждым шагом всё глубже, снег плотнее и тяжелее. Приходилось прилагать титанические усилия, чтобы переставлять ноги. В глазах бегали яркие мушки от ослепительно белого снега, который весь день переливался в лучах яркого солнца. И снова шаг. Нога провалилась в объятия снега, заставляя ловить равновесие. Я уже сама держалась за локоть Лекса, боясь, что если выпущу, то рухну в мягкую снежную перину. И ещё шаг. Сердце билось так сильно, будто норовило выскочить из груди. Будто вот-вот остановится от перенапряжения. Каждый выдох вырывался с хрипами. Хватала холодный воздух ртом, пытаясь отдышаться. Мы уже несколько раз останавливались, чтобы отдохнуть, но общая усталость только сильнее давила на плечи. Уже давно не поднимала головы. Смотрела только на ямки, которые появлялись в ровном полотне с каждым моим шагом. Мысли улетучились вместе с силами. Единственное, о чём я думала – нужно идти. Вперёд, дальше, чтобы найти людей. Но с каждым преодолённым метром надежда таяла. В ушах стоял звон от тишины, которая царила вокруг. Похолодало. Даже в шубке уже не было так тепло, а ноги и вовсе окоченели. Как и руки. Казалось, что даже при желании не смогу разомкнуть пальцы, которыми цеплялась за пальто Лекса. Остановилась, не в силах сделать шаг. Лекс вынужденно последовал моему примеру. Мы не разговаривали. Но он иногда накрывал мою руку своей ледяной и сжимал на несколько секунд. Видимо, старался хотя бы так поддержать и вселить веру в лучший исход. Подняла голову и огляделась. Сумерки опустились на лесную чащу. Снег окрасился в голубые тона, а деревья приняли зловещий вид. Ненавистному лесу не было видно конца. К горлу подкатил ком не то от тошноты, не то от отчаяния.
- Остановимся здесь, - сказал Лекс и высвободился из моего захвата.
Он снова повторил привычную процедуру. Растопил снег, начертил защитный круг, стянул смятую импровизированную повязку с руки и полоснул кинжалом по старой ране, болезненно поморщившись. Защитный круг вытянул из него много сил и энергии. Лекс побледнел и даже пошатнулся. Но через пару секунд взглянул на меня и вымученно улыбнулся. Он заставил зайти меня в круг, а сам ушёл в лес, откуда спустя пару минут стал доноситься треск. Я сидела на прохладной земле. Стянула сапоги и растирала замёрзшие ноги. В горле першило. Голова начинала болеть. Чувствовала, что долгая прогулка по лесу наградила меня простудой. Смахнула рукой набежавшие слёзы. Ноги ломило от холода, но я упорно продолжала их разминать.
Вскоре появился Лекс, который в руках тащил охапку мелких ветвей и одну огромную волок по земле. И где только взял в зимнем лесу.
- Ты замёрзла, - выдал очевидное он. – Пришлось немного подпортить лесной пейзаж. Но хоты бы некоторое время будет гореть костёр. Не придётся тратиться на согревание воздуха.
- Где ты их взял?
- Мелочь обломал, а эту у основания подпалил и доломал. Давай согрею ноги, - опустился передо мной на колени.
- Не надо, - шарахнулась от него.
Лекс поморщился. Наверное, решил, что я веду себя так из-за прошлых обид, но за проведённый день я даже и не думала о них. Слишком много других забот, желаний и мыслей было.
- Извини, - он начал подниматься с колен.
- Спасибо, - схватила его за руку, остановив и заставив выслушать. - Спасибо за предложение, но ты неправильно понял меня. Я согреюсь у костра. А тебе нужно беречь силы. Только поэтому отказываюсь.
- Ладно, я понял. Спасибо за заботу, - скривил бледные губы в улыбке и перевёл взгляд на мою руку, - отпустишь меня?
- А, да, - отдёрнула руку, виновато улыбнувшись.
Продолжала растирать ноги и руки, чувствуя, как от земли исходит холод. Всё, чего я боялась, постепенно случалось с нами. Видимо, всё-таки суждено было застудиться. Было уже всё равно, холодная земля или не холодная, веки стали такими тяжёлыми, что поднимать их становилось с каждой секундой всё сложнее.
Лекс развёл костер, разломав большую ветку с помощью оставшихся сил и небольшого количества магии. Яркий задорный огонёк весело заплясал на ветках, выбрасывая в воздух сноп искр. Надолго его не хватило бы, мы это понимали, но хотелось хотя бы немного отогреться.
- Ложись рядом, я прослежу, чтобы ты не пострадала. Поспи.
- Угу, - легла, повернувшись к костерку спиной.
Чувствовала, как по телу разливается тепло, и сон утаскивал меня в свои объятия. Сложила руки под щекой и смежила веки. Как же хорошо.
- Разбуди меня потом, тебе тоже необходимо поспать, - промямлила я, находясь на границе между сном и явью. – Только обязательно, иначе, завтра не сможешь идти.
- Спи, Саша.
Уже в полудрёме почувствовала, как Лекс садится рядом и кладёт мои ноги на свои. Сил сопротивляться не было. Да и желания не возникло.
С красного неба сыпался пепел. Он застревал в горле, в носу, заставлял безудержно кашлять и не позволял вздохнуть. Казалось, я задыхаюсь, и вот-вот потеряю сознание. Начала хватать воздух ртом, закашлялась. Горячие слёзы хлынули по вискам. Наконец, прокашлявшись, смогла вздохнуть. Но этот пепел забился в горло, заставив снова закашляться. Лёгкие огнём горели от недостатка кислорода. Тело ломило от боли. Но я не могла даже пошевелиться. Лишь смотрела в кровавое небо, с которого сыпался серый пепел. Слёзы стекали по вискам и заливали уши, заставляя морщиться от неприятного щекочущего ощущения. Казалось, даже земля подо мной горит огнём. Пыталась закричать, но из горла вырывались только хрипы, которые сменялись приступами кашля. Откуда-то издалека доносились странные звуки. Притихла, пытаясь отдышаться и расслышать хоть что-то. Звуки сбивались в странную какофонию. Горло раздирало от боли. То жар, то холод волнами прокатывались по телу.
- Саша, - наконец расслышала я.
Кто-то звал меня. Голова взорвалась болью. Распахнула глаза и увидела обеспокоенное лицо Лекса, чёрное небо над головой, усыпанное звёздами. Хрипло закашлялась. Грудь болела, будто изнутри кто-то резал ножом. Голова казалась чугунной, неподъёмной. Боль пульсировала в висках. Она была такой сильной, что вышибала слезу.
- Наконец-то ты проснулась, - выдохнул Лекс.
Пытаясь побороть спазмы от кашля, взглянула на него. Парню определённо нужен был сон.
- Ты бредила. Плакала и кричала во сне. Ты заболела.
- Поспи, - прогнусавила я.
Нос заложило, в горле словно разъярённая кошка прошлась когтями.
- Нет, ты больна, тебе нужен сон, - упрямился он.
Не понимал, как тяжело мне было говорить. Но и Лекс выглядел очень болезненно, а в голосе проскальзывали гнусавые нотки.
- Ты у нас отвечаешь, - снова закашлялась, - за магию. Спи. Я не смогу.
Перевернулась. Костер давно догорел. Даже угли истлели, оставив только серый пепел после себя. Видимо, спала я достаточно долго. Лекс хотел сказать ещё что-то, но я остановила его жестом и пальцем ткнула в землю, давая понять, что разговор окончен. Поднялась на ноги. Руки были тёплыми, лоб горячим, но меня ужасно морозило и просто трясло из-за поднявшейся температуры. Запахнула шубу и села, подтянув колени к груди. Лекс всё же лёг и прикрыл глаза. Казалось, он уснул мгновенно.
Хорошо хоть ночных гостей в этот раз не было. Это значило, что мы вышли за пределы обитания свирстиков. Но в правильном ли направлении шли, не уходили ли всё дальше от людей? Понимала, что если мы не выберемся к людям в ближайшие пару дней, то так и останемся в этом лесу навсегда. По крайней мере я. Чувствовала, что болезнь не была простой простудой. Слишком сильно болели лёгкие.
Время, пока спал Лекс, провела в борьбе с кашлем. Мысленно молилась всем Богам, просила помочь. Молилась о том, чтобы невыносимая головная боль прекратилась. Казалось, кто-то вкручивал длинные шурупы в виски, доставляя невыносимые мучения. Наверное, ещё никогда мне не было так плохо. Но был и один плюс – чувство голода притупилось. Аппетит пропал.
Только смирившись с бесконечным кашлем и плохим самочувствием, поняла, что от колец по телу проносится такое необходимое тепло, усмиряя сумасшедшую дрожь. Оглянулась в поисках опасности. Вокруг стояла тишина. Ни намёка на что-то плохое. Решила, что кольца отдают мне свою энергию для борьбы с болезнью. Лекс закашлялся во сне. Это плохо. Похоже, и его болезнь не обошла стороной.
Сидела, уткнувшись головой в колени. Слушала учащённое дыхание Лекса, надеясь, что парень всё-таки проснётся и сможет идти. За себя не ручалась. Меня лихорадило. Старалась не уснуть, но глаза не открывала. Даже тусклые отблески снега в свете луны резали по глазам. В носу свербело. Слёзы из-под опущенных век текли рекой. Приложила кольца к вискам. Тепло, исходящее от них, приятно успокаивало головную боль. Но ненадолго. Лекс снова надрывно закашлял. Повернула голову. Он лежал на земле, подтянув колени к груди. Видимо, его тоже лихорадило. После долгих раздумий и мысленного спора с самой собой придвинулась к нему и положила его голову на свои колени. Не могла понять, высокая ли у него температура. Его ресницы подрагивали. Нос был заложен, и парню приходилось даже во сне дышать ртом. Воздух в защитном круге давно остыл. Было невыносимо холодно.
- Лекс, - каждый звук, вырывавшийся из горла, заставлял испытывать жгучую боль.
Парень тихо застонал, но не проснулся. Снова позвала его, а потом встряхнула. Он распахнул глаза и схватился на голову. Застонал и несколько секунд лежал, не двигаясь. Медленно открыл глаза, не убирая рук от головы.
- Что случилось? – сиплым голосом спросил он.
- Земля холодная. Ты заболел. Испугалась, что замерзнёшь и не проснёшься. Может, пойдём? – неуверенно предложила. – Вроде никого там нет, - мотнула головой в сторону леса.
- Опасно, - поморщился Лекс.
С трудом поднявшись, сел и несколько секунд держался за голову. Я его очень понимала.
- Сейчас немного нагрею воздух, - несколько раз глубоко вздохнул и положил руки на колени ладонями вверх.
- Подожди. Скажи, что надо делать, я помогу. Ты совсем обессилел.
- Нет, - мотнул головой, - не хватало ещё тебе обжечься о собственный огонь.
Над его руками воздух задрожал. Я села рядом, чувствуя, как лицо ласкает тёплый воздух. Была безумно благодарна Лексу, что даже в такой практически безвыходной ситуации, когда силы были на исходе, он оставался разумным. И даже во власти болезни не потерял трезвость ума.
Но через несколько минут усомнилась в своих выводах. Лекс начал расстёгивать пальто. Его руки дрожали и пуговицы поддавались с трудом, но он упорно вытаскивал из прорези одну пуговицу за другой. Не успела понять, что он собирается делать, как прозвучало самое абсурдное предложение, которое мой воспалённый мозг никак не хотел воспринимать.
- Иди ко мне, - потянул меня за руку на себя.
- Ты бредишь что ли? – закашлялась, пытаясь сопротивляться.
- Не глупи, - его голос из-за болезни изменился до неузнаваемости. – Тебе не стоит сидеть на холодной земле. К тому же, если ты расстегнёшь свою шубу и прижмёшься ко мне, то нам будет теплее. Обоим.
Во мне боролись разум и мнительность. Голова под воздействием болезни работала плохо. Но разум отчаянно кричал, что предложение Лекса очень правильное и логичное. Мы оба замёрзли и могли хотя бы попытаться согреться в тепле друг друга. Но я не хотела быть с ним настолько близко. Боялась, что Доминик, узнав об этом, разочаруется во мне. Боялась, что он не сможет принять этого. Казалось, что такое поведение будет восприниматься не как попытка выжить, а как предательство. Но в этой борьбе победил разум и инстинкт самосохранения. Никакого Доминика не будет, если мы не выберемся из этой западни. Лучше быть живой, чем вовсе сгинуть.
Опустив глаза, перебралась на руки к Лексу. Пришлось расстегнуть шубу и сесть на ноги Лекса, обняв своими ногами его талию. Свои руки прижала к своей груди. А его скользнули на мою спину. От него веяло теплом. Благо, запахов не чувствовала, как и он. Заложенный нос не улучшал обоняния, к нашему счастью. Мы оба дрожали и жались друг к другу в попытке согреться. Некоторое время чувствовала себя ужасно некомфортно в такой очень интимной позе, но вскоре руки стали отогреваться. Стоило признать, Лекс был прав, когда говорил, что так будет теплее. Уткнулась лбом в его плечо. Смотреть в глаза было стыдно. Но ещё хуже становилось, когда представляла, как буду говорить об этом Доминику. Хотелось кричать от отчаяния. Но даже простой разговор доставлял невыносимую боль. А ещё голод вновь напомнил о себе громким урчанием и режущей болью. Только этого не хватало.
В какой-то момент распахнула глаза и поняла, что уснула. Вокруг было светло и холодно. Подняла голову, чувствуя, как затекло всё тело от неудобного положения, и поняла, что Лекс тоже спал. А защитный круг рухнул без подпитки.
- Лекс, - судорожно затрясла парня, который с трудом разлепил веки.
- Мы всё проспали, - практически шёпотом возмущалась я.
Через несколько минут мы тяжело шагали по снегу, держась за руки. Напились воды и отправились в путь. Я ничего не видела. Просто шла, ведомая Лексом. Меня шатало и мотало во все стороны. Перед глазами расплывались цветные круги. Иногда темнело в глазах и, наверное, только страх позволял оставаться в сознании. Лекс не подавал вида, но я чувствовала, как и его шатает. Как тяжело он дышит, делая очередной шаг. Но мы крепко держались за руки, помогая друг другу.
Этот день ничем не отличался от предыдущего. За исключением того, что я всё-таки падала несколько раз на колени. И только с помощью Лекса вновь поднималась на ноги и шла вперед. Я была готова сдаться, когда поняла, что на лес вновь спускаются сумерки.
- Я думал, что мне кажется, но уже не в первый раз вижу следы птиц. Это хорошо, - излишне весело сказал парень. – Если придётся проводить эту ночь в лесу, то начерчу приманку. И обещаю, мы поедим сегодня.
К горлу подкатила тошнота, и рот наполнился слюной только от одной мысли о еде. Наверное, это должно было придать сил, но нет. Даже кольца уже не дарили столько тепла, сколько раньше.
Перед глазами плясали мушки, а иногда и вовсе всё расплывалось и погружалось в темноту. Двое суток без еды и при сильной простуде не оставили сил совершенно.
Я уже не поднимала ноги, оставляя длинную борозду в снегу. Голову тоже не поднимала, чтобы не видеть одинаковый пейзаж, который навевал даже не тоску, а ужас. Мысль о смерти от голода и холода всё чаще посещала замутненный разум. Подняла голову. Перед глазами заплясали огоньки. Остановилась, пытаясь проморгаться и не упасть в обморок. Лекс остановился следом.
- Наконец-то, - выдохнул он и рухнул на колени.
Я повалилась следом, не сумев удержать равновесия. Руки обожгло холодом от снега. Лекс с трудом встал сам и помог подняться мне.
- Сашка, если я не в бреду, то вижу огни фонарей. Или свет из окон.
Подняла голову. Прищурилась. То, что я приняла за предвестников обморока, на деле оказалось яркими огоньками, которые виднелись вдалеке среди деревьев. Слёзы счастья хлынули по щекам. Я старалась не рыдать слишком громко, но всхлипы вырывались вопреки моему желанию.
- Идём, осталось немного, - он потянул меня вперёд.
Еле переставляя ноги, мы вышли на опушку леса. Впереди виднелись невысокие дома, свет из которых лился на тёмные улицы. Эту ночь мы не проведём в лесу.
Мы побирались сквозь сугробы. Я вертела головой в поисках хоть какой-нибудь маленькой тропинки. Но перед глазами плясали тёмные пятна, в глазах двоилось, а голова отзывалась болью на любую попытку сосредоточиться и разглядеть что-нибудь на полотне снега. Надеялась, что Лекс чувствовал себя хотя бы немного лучше. Дома постепенно увеличивались в размерах. Стали доноситься звуки деревенской жизни. Лай собак казался слишком громким после двухдневной лесной тишины. Нам пришлось обойти полукругом ближайшие дома, чтобы выбраться на вытоптанную в снегу дорожку. Казалось, что простой свет, который лился из окон домов на окраине, был невероятно тёплым и даже на расстоянии согревал замёрзших нас.
Радость от скорой встречи с людьми сменилась тревогой. Помогут ли? Или спустят на нас тех самых собак, чей приветливый лай разносился по всей округе. Выглядели мы ужасно. Грязные, бледные, наверняка отвратительно пахли. К тому же больные. Как отнесутся к нам местные жители? С каждым шагом, который приближал нас к одной из улочек деревушки, становилось всё страшнее. В груди щемило от счастья, что мы выбрались из леса, надежда разгоралась с новой силой. Лекс крепко сжимал мою руку и хмуро вглядывался в темноту деревенских улиц. Фонарей здесь практически не было. Только свет окон позволял хоть немного разглядеть место, к которому мы вышли.
Мы подошли к крайнему дому. Крупный чёрный пес, сидящий на цепи, залился грозным лаем. Лекс ладонью постучал по невысокому забору. Затаила дыхание в ожидании.
Через несколько секунд кто-то из хозяев дома выглянул в окно. А вскоре дверь дома распахнулась, проливая на вычищенную тропинку, которая вела от калитки к крыльцу дома, свет.
- Кто такие? – недружелюбно поинтересовался мужчина. – Чего надо?
Его лицо разглядеть не удавалось. Лишь грузный силуэт рисовался в дверном проёме.
- Доброго вечера Вашему дому, - хрипло ответил Лекс, - нас порталом в ваш лес выбросило два дня назад. В помощи нуждаемся вашей. Нам бы старосту деревни или мага местного.
- Звать тебя как? И приятеля твоего? – не двигаясь с места, спросил мужчина.
- Лекс Лартинс, студент Академии Общей и Начертательной Магии, как и моя подруга, Данияс Алесандрия.
- Данияс и Лартинс? - промямлил мужчина. - Маги, значится, студенты. А ну, за мной, - он спустился с крыльца, прошёл мимо огромного пса, который драл глотку громким лаем, и вышел к нам.
Мужчина оказался совершенно не грузным, он больше напоминал настоящего богатыря. Высокий, широкоплечий, настоящий деревенский мужик. Густая тёмная борода спускалась до самой груди. Он внимательно оглядел нас и нахмурился.
- Девка-то не помрёт? – спросил он.
- Надеюсь, что нет, - тихо ответил Лекс, прижав меня к себе за плечи.
Я снова разразилась сильным кашлем.
- Болезная, - мужчина сделал шаг в сторону от нас. - За мной идите.
Он пошёл впереди. Странный. Подставлять спину незнакомым людям неприятной наружности не побоялся, а вот от кашля шарахнулся. Но комментировать ничего не стала. Не погнал поганой метлой, и то хлеб. Надеялась, что вскоре мы окажемся в тепле. Мечтала о горячем чае. Хотела поскорее оказаться в академии. Ноги совсем перестали слушаться, Лексу приходилось практически на себе тащить меня.
Шли долго и молча. Деревня оказалась на деле очень крупной, а дом старосты находился далеко от окраины.
Наконец, мужчина, который даже имени своего не назвал, остановился у большого дома и вошёл во двор. Он трижды стукнул в дверь и, не дождавшись ответа, шагнул внутрь. Мы остались у невысокого забора. Я чувствовала, что вот-вот потеряю сознание. Надеялась, что слова местного жителя о смерти не станут пророческими, и я не умру в шаге от спасения.
Через пару минут на пороге появился худой невысокий мужчина.
- Данияс и Лартинс? – спросил сухой старческий голос.
- Да, нам очень нужна ваша помощь, - откликнулся Лекс, - Саша, держи себя в руках, - гораздо тише сказал он.
- Тарания, - куда-то вглубь дома крикнул старичок, - чай на травках свой готовь скорее. Давайте, давайте, ребятки, заходьте. Махнул он рукой нам. Собака вас не тронет, старая уже.
Лекс отворил калитку и завёл меня. Меня почему-то насторожило такое радушие и гостеприимство.
- А нам только вчера бумага из столицы пришла. Про двоих студентов пропавших, а вы вот и нашлися. Заходьте, ребятки, заходьте. Отогреетесь, - приговаривал старичок.
А я пыталась понять, какая бумага им пришла, о чём говорил этот мужчина. Но мысли путались. А когда мы шагнули за порог дома, и в лицо пахнуло теплом, то сознание всё-таки покинуло моё измученное тело.
ГЛАВА 5
Резкий неприятный запах ударил в нос. Даже сильнейший насморк не остановил это омерзительное амбре. Распахнула глаза и шарахнулась в сторону. Проморгалась и всмотрелась в сморщенное лицо женщины, которая держала у моего лица дымящуюся лучину. Женщина улыбнулась, отчего в уголках её голубых глаз стало ещё больше лучиков.
- Живёхонька, - покачала она головой и опустила пахучую лучину в стакан воды. - Слышишь, молодечик, жива твоя девица. Давай-ка, - помогла мне сесть на жёсткой скамье, на которой я лежала.
Несмотря на возраст, женщина оказалась очень крепкой и сильной. В проёме, закрытом плотной шторкой, появился Лекс. Он с облегчением выдохнул и криво улыбнулся.
- Посиди здесь, - он подошёл и погладил меня по голове, - скоро будем в академии, - уткнулся лбом в мою макушку и спустя пару секунд снова скрылся за шторой. Оттуда доносились голоса мужчин.
- Беспокоится, - улыбнулась женщина, поправляя платок, под которым скрывались волосы. Нахмурилась и внимательно оглядела меня, - плохо дело с тобой, девица, - её слова сильно напугали меня, - я не лекарка, а тебе лечиться надо. В нашей деревушке-то одна Санна осталась, так и та уже из ума выжила. Всё обещають, обещають нового лекаря прислать, да нет его, - она суетилась, что-то искала в стареньком шкафу, попутно рассказывая обо всём на свете. – А тебе к лекарю надо. Я тебе сейчас, - вновь заглянула в один из ящичков, потом запрокинула голову и внимательно осмотрела пучки трав висящих под потолком, - сейчас, сейчас, милая. Где же ты, травка мерзкая, от кашля помогающая, - проворчала женщина. – Сейчас, милая, выпьешь горяченького, молодец твой всё разузнает, да письмо отправим в вашу учебну заведению. Вот она, запряталась, - женщина проворно подцепила один из пучков и сняла с верёвки. – Сиди здесь, обессилила совсем.
Она тоже скрылась за шторкой, а я облокотилась о стену и осмотрелась. Деревянный пол, выкрашенный в тёмный цвет. Несколько шкафов из потемневшего дерева, ни одного окна, круглый стол, покрытый светлой скатертью, какие-то ступки, чашечки, блюдца глиняные, множество пучков трав. Я словно в лавку травницы попала. Но если Лекс выглядел спокойным, значит и мне не стоило беспокоиться. Меня всё ещё морозило. Хотелось спать, есть, пить и скорее оказаться в родной академии. Кашель раздирал лёгкие. Его приступы были такими сильными, что слёзы ручьём стекали по щекам, а в глазах темнело. Казалось, вновь упаду в обморок. Но рядом появилась та самая бабулька, она поднесла ко рту дымящуюся жидкость в чашке. На дне плавали лепестки трав. Запаха не чувствовала, но лицо обдало жаром от горячего питья.
- Пей, пей, отогреешься, кашель поутихнет, бедняжечка.
Она поднесла чашку к губам и медленно наклонила. Губ коснулся обжигающе горячий напиток. Слёзы вновь выступили на глазах, но я так давно хотела чего-нибудь горячего, что делала небольшие глотки, несмотря ни на что. По рту растекался приятный травяной вкус. По телу разливалось тепло, на лбу выступила испарина. Желудок откликнулся громким радостным урчанием.
- Хватит, милая, хватит, нельзя тебе много, - отняла вожделенный отвар бабушка и погладила меня по волосам.
Спустя несколько минут дрожь поутихла. Но теперь невыносимо хотелось лечь и уснуть. Я так устала от этого экстремального путешествия. Хотелось уткнуться в чьё-нибудь плечо и расплакаться, чтобы меня жалели, прижимали к груди и успокаивали, повторяя вновь и вновь, что всё закончилось. Я так устала делать вид, что я сильная, что мне не страшно, что я буду идти вперёд, пока не выберусь, что теперь, когда мы оказались в шаге от возвращения, я хотела рухнуть на пол и выплеснуть все накопившиеся эмоции.
В небольшой комнатке, в которой лежала я, появился Лекс с листком бумаги в руках.
- Ты как? – тихо спросил он и присел рядом со мной.
- Нормально, - осипшим, незнакомым голосом ответила я.
- Сашка, здесь в деревне нет чертёжника, который мог бы перекинуть нас порталом. Единственный чертёжник в соседней деревне. До неё несколько часов пути на санях. Мы можем остаться на денёк здесь, господин Равинас согласился устроить нас на ночлег. Но ты сильно больна. Так что я сам буду строить портал. Координаты академии знаю, местные дали. Скоро будем дома.
- Ты слишком слаб для портала, - нахмурилась я.
- Чтобы перенести нас, хватит сил, - натянуто улыбнулся он.
Но я видела его тёмные круги под глазами, синюшно-бледную кожу, подрагивающий лист в руках парня. Он держался из последних сил.
- Это опасно для тебя, ты на грани, давай подождём, - снова разразилась сильным, удушливым кашлем.
- Опасно ждать, - твёрдо сказал он, - ты уже столько раз теряла сознание, тебя лихорадит, и твой кашель меня пугает. Мы отправляемся прямо сейчас, - он поднялся со скамьи и пошатнулся.
Я бы хотела продолжить спор, только кашель не отпускал. Старушка, которая стояла у стола, хмурилась и качала головой, глядя на меня.
- Плохо дело. Прав твой молодец. Нельзя медлить.
Лекс вернулся в комнатку в сопровождении двух мужчин. Стало тесно. Парень опустился на колени и кусочком уголька стал вычерчивать круги и символы. Я прикрыла глаза, пытаясь отдышаться. Стоило признаться, чувствовала я себя ужасно. И сама уже боялась, что не доживу до следующего дня.
Все молчали. Только скрежет угля по деревянному полу разрушал тишину. Казалось, я уснула. Но внезапно почувствовала, как меня подхватывают под руки и поднимают со скамьи. Распахнула глаза. Мужчина с густой бородой, как игрушку, держал меня за талию и стоял у границы светящегося круга. Лекс стоял на коленях, опустив голову.
- Всё, - выдохнул он и повалился на бок.
Мужчина подхватил Лекса за ворот пальто и шагнул внутрь круга. Мир исказился. Потемнел. Желудок подскочил к горлу. Голова закружилась. Как мы оказались в месте назначения я не видела. Потеряла сознание. Организм не выдержал напряжения от переноса.
Нос пощекотал запах трав и ещё чего-то смутно знакомого. В глаза ударил резкий свет, заставляя зажмурить закрытые глаза, по телу разливалось тепло, будто я лежала под палящим солнцем. Вспомнила последние события перед потерей сознания и испугалась. Куда нас занесло, где я и что происходит? Попыталась открыть глаза.
- Госпожа Данияс, если Вы не желаете ослепнуть, то не советую открывать глаза, потерпите немного, - раздался над головой незнакомый женский голос.
Желание открыть глаза усилилось, но угроза потерять зрение возымела действие. Губы ссохлись и прилипли друг к другу. Пить хотелось неимоверно. Ещё не до конца пришла в себя, пыталась сосредоточиться, но это оказалось труднее, чем хотелось бы. Но одно я поняла точно. Тот самый запах – это запах больницы. Не такой резкий и навязчивый, как в нашем мире, а лёгкий, смешанный с запахом трав, запах чистоты и лекарств.
- Я в больнице? – с трудом разлепив высохшие губы, задала вопрос.
- Вы в госпитале факультета целительства Академии Общей и Начертательной Магии, - ответила женщина, и свет перед глазами погас, а ощущение тепла, которое изнутри наполняло тело, испарилось вместе с этим светом. – Можете открыть глаза. Рада, что Вы пришли в себя.
Перед глазами всё расплывалось. Пришлось долго моргать, чтобы рассмотреть женщину. Молодая девушка с чуть раскосыми тёмными глазами и доброй улыбкой стояла рядом со мной. Она была в зелёной форме, которую, видимо, здесь носили целители: светло-зелёного цвета широкие свободные штаны и такого же цвета рубашка, которая была похожа на верх от кимоно.
- Пить, - облизала шершавые пересохшие губы и попыталась сглотнуть, чтобы хоть так смочить горло.
Девушка достала откуда-то стакан с маленькой ложкой и сама напоила меня. Живительная влага потекла по горлу. Прикрыла глаза, пытаясь осознать, что всё закончилось. Но поняла, что есть вопрос, который слишком сильно волновал меня.
- Лекс? Парень, что был со мной? Живой? – с ужасом ожидала ответа.
- Успокойтесь, девушка, - мягко улыбнулась целительница, - он жив. Но, как и Вам, ему придётся некоторое время задержаться в нашем корпусе, - она накрыла меня светло-голубой простынкой, и только тогда я поняла, что совершенно обнажена. – Сейчас Вам нужно выпить отвар для восстановления, а после Вам принесут обед.
Женщина отошла от постели к небольшой стойке за стеклянной дверцей, откуда достала два флакона из темного стекла. Пока она колдовала над местными лекарствами, я прикрыла глаза и с облегчением выдохнула. В безопасности. Наконец-то. Только в этот момент поняла, что тело не сотрясает дрожь, голова больше не напоминает улей, в котором пчёлы сошли с ума и бесконечно жалились, горло не раздирает от боли, а кашель больше не заставляет задыхаться. Но только я подумала о кашле, как приступ подкатил к горлу. Распахнула глаза и увидела, как девушка отставляет в сторону лекарство, хватает узкое небольшое ведро и подносит его ко мне, помогая склониться. Не понимая, для чего это нужно, склонилась над ведром, как раз в тот момент, когда из меня стали выходить сгустки темной слизи. Кашляла долго и по мере того, как моё тело покидала эта гадость, всё больше приходила в ужас. Что это за болезнь такая странная? Наверное, всё было написано на моём лице, потому что девушка не заставила ждать объяснений.
- Вы, насколько я знаю, из переселенцев, - протянула мне шершавый светлый платок, больше напоминавший салфетку. – Не пугайтесь, Алесандрия, это последствия лечения. Вы слишком сильно пострадали. Уж не знаю, что пришлось на вашу долю, но к нам Вы и Ваш друг попали без сознания, с признаками обморожения, истощения, обезвоживания, и разной степени воспаления. Не буду углубляться в профессиональные моменты, но лечение в нашем мире происходит несколько иначе, нежели на Земле. Мы лечим за счёт замены грязной энергии болезни на чистую энергию. Очищаем организм от негативного фона. В слишком больших дозах такое воздействие может быть вредным, поэтому эффект усиливается за счёт отваров, настоек и прочих лекарственных средств. Но это, - она приподняла ведро и отставила его в сторону, - последствия очищения организма. Ваше тело избавляется от того, что мешает ему нормально функционировать. Через два дня всё закончится, а через неделю Вы уже будете абсолютно здоровы.
- Какая гадость, - пыталась избавиться от тошноты и глубоко дышала. – Можно мне ещё воды? – попыталась подняться выше, но поняла, что слишком слаба даже для этого.
Девушка снова дала немного воды, а после поднесла ко рту коричневатую жидкость, от которой доносился сладковатый запах. На вкус оказалось очень приятной.
- Отдыхайте, Алесандрия. Сейчас Вам принесут обед, - она подхватила ведро и направилась к двери.
- А как Вас зовут? Сколько я была без сознания?
- Гранис Лилая. Немногим меньше суток.
- Спасибо Вам, госпожа Гранис. Большое.
Женщина обернулась, мягко улыбнулась и кивнула. Дверь, у которой она уже стояла, внезапно распахнулась.
- Опять Вы? - обрёченно спросила целительница, - господин Артинас, я нажалуюсь на Вас Вашему куратору.
- Добрый день, госпожа Гранис, - кивнул Доминик. - Вы же знаете, что это бесполезно. Тем более, я ничего плохого не делаю.
- Вам нельзя здесь находиться! - женщина стояла перед парнем и, запрокинув голову, возмущённо выговаривала парню.
Я во все глаза смотрела на Доминика и боялась, что мне всё снится. Боялась, что всё вокруг подёрнется дымкой, и я вновь окажусь в холодном лесу. Доминик, наконец, перевёл взгляд с целительницы на меня и замер.
- Вы, безусловно, правы, - ответил парень, не отрывая своего взгляда от меня, как игрушку отодвинул с прохода женщину и прошёл мимо.
- Невозможно работать, - фыркнула женщина.
Доминик шёл ко мне, а я, как завороженная, наблюдала за каждым его движением. С грустью замечала хмурую складку на лбу, поджатые губы, бледную кожу, раскрасневшиеся глаза. Доминик выглядел уставшим, словно весь путь, что мы прошли с Лексом, он шёл за нами.
- Артинас, - окликнула его женщина, но он даже не остановился, - надеюсь, Вы понимаете, что это всё-таки целительское крыло, а девушке нужен отдых и покой.
- Да, - твердо ответил он.
Дверь с тихим хлопком закрылась. Доминик стоял надо мной и долго всматривался в глаза. Мне вдруг стало так плохо, так жалко его, себя, всех, кто переживал за нас с Лексом. Слёзы покатились по вискам.
- Живая, - выдохнул Доминик, сел на край кровати и моих ног и уткнулся головой в мой живот.
Сжал мои ладони и долго ничего не говорил. Я захлёбывалась слезами, тело содрогалось от всхлипов, но я чувствовала тепло его сухих ладоней и была счастлива. А слёзы…слёзы лились, выплёскивая накопленные переживания. И я бы хотела прекратить этот потоп, но сил держаться больше не было. Мне нужно было выплакаться.
- Всё хорошо, ты живая, вернулась, - он пересел выше и уткнулся лбом в мой лоб, носом к носу, - всё хорошо.
Неизвестно, кого он пытался убедить: меня или себя, но выглядел при этом ничем не лучше, чем я.
- Как же вы нас напугали, - шептал он, - это были самые ужасные дни. Я думал, с ума сойду, надеялся, что Лекс сможет вывести вас, что он сумеет уберечь тебя и себя. Как я рад, что вы живы. Сашка, милая, не плачь, чего расплакалась? - едва коснулся губ в поцелуе и начал стирать влажные дорожки слёз.
Не отвечала, но изо всех сил цеплялась за его руку, как за спасительную соломинку.
- Меня выгонят, если увидят, что ты в слезах! - жалобно привёл он аргумент, который немного отрезвил меня. Не хотелось вновь оставаться одной, хотелось, чтобы он был рядом. Чтобы никуда не уходил. Глубоко задышала, пытаясь успокоиться.
- Тише, давай, выпей воды немного, - так же, как и целительница, попоил меня с ложечки и снова стёр бегущие слезы.
В этот момент распахнулась дверь и в палату вкатилась тележка, движимая молодой девушкой в такой же форме, что и у Гранис. Оказалось, что эта девушка – дежурная по раздаче, и в кастрюле на тележке был лёгкий бульон, который, по словам Доминика, варили специально для тяжелобольных, которым кроме этого бульона ничего нельзя. Когда глубокая тарелка с прозрачным золотистым бульоном появилась на прикроватном столике, и в воздухе появился невыносимо желанный запах еды, рот наполнился слюной, а желудок заурчал от голода. Кушать хотелось сильнее, чем плакать.
- Сейчас к Вам придёт помощница и поможет Вам покушать, - улыбнулась девушка, покосившись на Доминика.
- Не нужно, я сам справлюсь, - сказал Доминик.
Девушка ушла, вновь оставив нас наедине. Доминик сел на кровать.
- Ты как себя чувствуешь? Сидеть сможешь?
- Смогу, наверное, - неуверенно улыбнулась.
Доминик подхватил меня под руки и начал поднимать, когда я почувствовала, как ткань медленно сползает с тела. Вспомнила, что обнажена, и испугалась.
- Стой, - вскрикнула я, отчего Доминик замер и испугано смотрел в глаза. – С меня простынь сползает, - промямлила, заливаясь румянцем, - а я не одета.
- Вот так беда-то, - выдохнул он, - я уж думал, тебе больно.
Подоткнул простынку, подхватил меня на руки и усадил. Поправил светлую ткань так, чтобы она не сваливалась с груди. Мне было стыдно неимоверно, а уж когда его пальцы коснулись обнажённой кожи у груди, то и вовсе щёки запылали огнем. А Доминик даже, казалось, не обращал на это внимания. Он деловито помогал мне устроиться удобнее, а после просто взял тарелку, ложку и зачерпнул вожделенного бульона.
- Надеюсь, ты не будешь капризничать и стесняться? - спросил он.
- Нет, - округлила глаза, - я так хочу есть, что меня ничего не остановит и не заставит стесняться.
Больше слов не понадобилось. Доминик поднёс ложку ко рту. Рот и горло обволокло тёплой приятной жидкостью. Казалось, она растеклась по поверхности, а внутрь ничего не попало. Желудок разразился радостным бурлением. Ничего вкуснее в своей жизни не пробовала. Чуть солоноватый, лёгкий, напоминающий куриный бульон был самым прекрасным во всём мире. Доминик с улыбкой снова и снова подносил ложку ко рту. Но трапеза внезапно закончилась, а я всё ещё не чувствовала насыщения.
- Тебе нельзя много, - аккуратно протёр губы салфеткой, - может стать плохо.
- После двух дней голодовки и это кажется пиром, - робко улыбнулась, - спасибо.
Доминик помедлил, а после сграбастал меня в охапку и крепко обнял, прижимая к груди. Именно об этих крепких объятиях мечтала всё время блужданий. Уткнулась в его грудь носом и закрыла глаза. Слёзы покатились из уголков глаз, но это уже были слёзы счастья.
- Ненавижу себя за то, что пошёл у тебя на поводу и отпустил одну.
- И я, - судорожно вздохнула и почувствовала, как Доминик напрягся. – Себя ненавижу за глупость. Мне так не хватало тебя.
- Мы тут все с ума сходили. Тот господин, что оказался у академии с вами, рассказал о том, что вы в лесу блуждали, но я больше ничего не знаю, рванул сюда сразу. Расскажешь, что случилось?
Отклонился от меня и с тревогой заглянул в глаза. Шмыгнула носом и улыбнулась. Кивнула. Доминик склонился и прижался к моим губам, обхватив ладонями лицо. Его горячие сухие губы подарили знакомые ощущения, по которым я очень скучала. Видимо, и ему эти ощущения были необходимы, потому что, несмотря на свою же просьбу, он сначала расцеловал мои щёки, глаза, лоб, вновь и вновь возвращаясь к губам. Доминик был таким трогательным в этот момент, что я поняла, как много он стал значить для меня, как сильно трепещет моё сердце рядом с этим парнем. Но разговор всё-таки состоялся, и он доставил мне немало волнений.
ГЛАВА 6
- Я даже не поняла, что произошло, как рухнула в снег, - начала рассказывать я, - даже не думала об этом, меня больше беспокоил тот, кто, как мне казалось, вознамерился сломать мне шею. А оказалось, что это Лекс вцепился в волосы – первое, что попалось под руку. И вот, добившись от него объяснений, поняла, насколько сложное у нас положение.
Сидя на мягкой кровати, в тёплом помещении и с чувством насыщения, которое постепенно приходило ко мне, рассказывать было легко. Казалось, что всё произошедшее было только кошмарным сном, будто и не со мной всё это приключилось. Перед глазами вновь проносились картинки из двух дней жизни в лесу. Но они были словно подёрнуты дымкой, будто это случилось давно. Подумала, что это из-за воздействия магии и того, что последствий этой прогулки для нас с Лексом оказалось не так много, как я ожидала. Если бы такое случилось со мной на Земле, то лечиться и восстанавливаться пришлось бы слишком много времени. А я чувствовала себя хорошо.
- Но, знаешь, - улыбнулась Доминику, - во всём этом есть даже один большой плюс. Мы поговорили с Лексом и всё выяснили, только, - замялась, пытаясь подобрать правильные слова, чтобы описать Доминику, как нам пришлось согреваться, - есть один момент, о котором я должна тебе рассказать. Я же обещала никогда тебя не обманывать.
Доминик напрягся. Мне показалось, что даже хватка, с которой он сжимал мои ладони в своих, ослабла. Испугалась, что из-за моего косноязычия Доминик напридумывает гадостей обо мне.
- Рассказывай, Саша. Чтобы там не произошло, я хочу об этом знать.
- Нет, ничего такого, - поспешила его обнадёжить, - наверное. Короче, - выдохнула, когда поняла, что чем больше говорю, тем хуже становится. Надеялась, Доминик поймёт, что произошедшее было необходимостью. - Мы поговорили с ним. Он так извинялся, рассказал свою версию событий, которая слишком сильно отличалась от моей. Честно говоря, я даже не поверила ему. Да, что там, даже преодолев столько вместе, я не верю, что всё было так, как сказал он, и обязательно узнаю правду. Но суть не в этом. Ты знаешь, он был таким подавленным, когда узнал правду, ему было так стыдно. Искренне, по-настоящему стыдно. Что я даже прониклась. И он пообещал тогда, что вытащит меня живую оттуда. И вытащил. Если бы не он, не знаю, что бы было. Меня бы сожрали свирстики в первую же ночь. Он помогал отогреться, тратил свои силы, поддерживал. А перед тем, как выйти к деревне, вообще, тащил на себе. И этот перенос. Не знаю, говорил ли тот мужчина, что с нами перенёсся, но Лекс сам строил портал, сам его напитывал. И потерял сознание оттого, что потратил слишком много сил. Он был на пределе. И всё из-за меня. Я сильно заболела, он боялся, что я не выдержу ожидания. В общем, в деревню мы попали уже совсем без сил. А ночь перед этим… - поморщилась, понимая, что будет лучше, если сама расскажу подробности, чем он потом узнает о них от Лекса, - в общем, нам пришлось спать, прижимаясь друг к другу. Я сидела у него на руках, и мы обнимали друг друга. Из-за холода. Извини. Мне неловко перед тобой, но это было необходимо. Иначе, мы замерзли бы. Оба. А я застудила бы всё на свете, сидя на промёрзшей земле. Вот. И мне неловко, но не стыдно, - твёрдо посмотрела в глаза Доминику, - и если бы мне пришлось сделать это снова, чтобы выжить, я сделала бы. И я безумно благодарна Лексу за его заботу, помощь и поддержку. И, кстати, он очень дорожит вашей дружбой, и очень переживает за тебя. За нас. Вот, это всё, что я хотела сказать.
Настороженно смотрела на Доминика, ожидая его реакции. Он поглаживал тыльную сторону моих ладоней большими пальцами. Ничего не говорил. Скользил взглядом по моему лицу и мочал. Потом уголки его губ дрогнули. Я нахмурилась. А он улыбнулся. Счастливой светлой улыбкой.
- И чего ты такая напуганная? – спросил он, поднял мои ладони и расцеловал.
От шока глаза поползли на лоб. Отдёрнула руки от его, откуда только силы взялись, поднесла к глазам. В груди всё задрожало. Рыдания подступали, даже губу закусила, чтобы не завыть от отчаяния. Руки выглядели ужасно. Распухшие, неестественного красно-синего цвета. Кожа местами потрескалась и слезала, свисала уродливыми ошмётками. Руки, несмотря на опухоль, были сморщенными, казалось, что я опухшими руками залезла в раскаленное масло. Пошевелила пальцами. Ничего не болело, но выглядело безобразно. Уродливо.
- А как я теперь? – внезапно осипшим голосом спросила я и с безмолвной мольбой уставилась на Доминика, - они что, всегда такими будут?
- Нет. Конечно, нет, - он сграбастал мои руки в свои и прижал к своему лицу, - Сашка, ты чего? Правда, думаешь, что магия не справится с такой мелочью? Это последствие обморожения. Милая, не плачь, через пару дней опухоль спадёт, кожа сменится, и ручки твои станут ещё красивее, чем раньше. Ну, милая, - прижал меня к себе, поглаживая по обнажённой спине, - успокойся, и следа не останется на тебе.
- Обещаешь? – уткнулась носом в шею.
Слова Доминика принесли облегчение. Кто бы что ни говорил, а внешность всегда играет большую роль. Уж я-то знала это не понаслышке. И жизнь с изуродованными руками стала бы для меня пыткой. Прятать под перчатки и замечать косые взгляды… не хотелось.
- Обещаю, - поцеловал меня в лоб, - ты моя плаксивая, я даже не подозревал, что в тебе столько слёз.
- Это ты виноват. Я с тобой расслабилась и вот, что вышло, - пробурчала я.
На смену тревожным мыслям пришли другие – приятные. Даже несмотря на уродство рук Доминик был рядом, обнимал меня, целовал. Он ждал, переживал и не отвернулся. С языка рвалось столько слов, хотелось о многом рассказать ему, о своих мыслях, о своих чувствах, но я не смогла открыться. Не сегодня. Вдыхала его запах, наслаждалась его теплом и слушала ровный стук сердца.
- А о вашем разговоре, - спустя несколько секунд тишины заговорил Доминик, - я рад, что вы всё выяснили, ещё больше буду рад, если вы сможете подружиться. И спасибо, что ты всё рассказала. И вы всё сделали правильно, главное, что вы выжили. К тому же, ты подарила мне радость от мысли, что у меня самая замечательная ты и отличный друг. Хотя я и сам об этом догадывался.
Он провёл ладонью по спине, крепко прижав меня к себе. Но нашу идиллию нарушили. Дверь внезапно распахнулась. И раздался такой приятный и родной голос, что от неожиданности я даже замерла на несколько секунд и не поверила своим ушам.
- Санечка, живая! – выдохнул вошедший, а мне стало безумно стыдно от того, в каком виде он нас застал.
Отпрянула от Доминика, заливаясь румянцем, и рухнула бы на подушки, если бы не предусмотрительность того, кто так крепко сжимал меня в объятиях секунду назад и так ярко улыбался, наблюдая за мной теперь.
- Папа?! – чего было больше в моём голосе, радости или удивления, не знала даже я, но зрение меня не обманывало, в проёме стоял отец.
Он рванул ко мне и рухнул на то место, которое мгновение назад освободил Доминик. Папа не церемонился, ничего не говорил, просто сгрёб меня в охапку и с силой сжал в объятиях.
- Пап, я тебя очень люблю и рада видеть, но ты меня задушишь или рёбра переломаешь, - просипела я, греясь в почти осязаемой любви родителя.
- Санька, как ты меня напугала, я же чуть с ума не сошёл, пока тебя искали, - он ослабил хватку и заглянул в глаза. Расцеловал в щёки и уложил обратно, подоткнув простынь. – Ты как? Как себя чувствуешь? Здешняя медицина несравнима с земной, поставят на ноги, и моргнуть не успеешь. Санька, какое счастье, что вы живые и парень этот, который с тобой был. Ты очнулась, наконец-то, - он повернулся к Доминику и покачал головой. - И всё же, какой ты пронырливый, - восхитился папа, - дочка не успела очнуться, а ты уже здесь. Тискаешься.
- Папа! - желание провалиться сквозь землю росло с каждой секундой.
- Что папа? – ненатурально начал ворчать папа, - ну, что папа? Ты бы знала, какой шум он поднял, когда узнал, что вы нашлись. Сюда же никого не пускали. А он долго препирался с дежурной, а потом попросил листок и бумагу. Написал письмо, сам же его отправил и сел в приёмном отделении. Сказал, что с места не сдвинется, пока его не пустят к вам обоим. И, что странно, через полчаса к нам пришла какая-то женщина, спросила, кто из нас Артинас и, скривившись, сказала, что он может идти, куда хочет. А он и меня с собой прихватил. Не знаю, как ему удалось, но спасибо тебе, парень.
- Не за что. Я знал, что Саша будет рада Вас видеть.
- Ничего не поняла, но почему ты не сказал, что папа здесь?
- Сюрприз? - спросил Доминик, - а если честно, то просто не успел.
- Спасибо, ты, правда, самый лучший, - улыбнулась ему и перевела взгляд на отца.
- Меня очень интересует, почему ты ни разу не обмолвилась в письмах, что у тебя тут любовь цветёт буйным цветом с тем парнем, что забрал тебя из дома? Хотя, ладно, это потом, расскажи, что с вами случилось. Мне Лантас рассказал всё, что знал.
- Ты, знаешь ли, тоже не был слишком откровенен в письмах, - намекнула на тысячи родительских тайн.
- Я оставлю вас, - сказал Доминик, - зайду позже, - подмигнул мне.
- Ладно, - кивнула, поражаясь проницательности Доминика, он без слов понимал меня всегда, и это удивляло снова и снова, - подожди, Дом, мне бы хоть какие-то вещи. Так не очень удобно.
- Что надо? - деловито поинтересовался парень, - я как-то не подумал об одежде, - он взглянул на моего отца.
- Я тоже, - развёл руками папа.
- Мужчины, - фыркнула я, - мне надо всё, абсолютно, эм-м, в моей шубе, вернее в том, что от неё осталось, должен остаться ключ от комнаты, если не потеряла. Попроси Натку собрать мне вещи сюда, скажи, что у меня нет ничего, совсем. Она сообразит, что нужно девушке, - просить Доминика принести мне бельё и прочие женские штучки постеснялась.
- Ладно, я спрошу у дежурной, куда отправили твои вещи, или у коменданта возьму запасной. До вечера.
- Спасибо.
Доминик попрощался с отцом и вышел, оставив нас наедине. Столько вопросов было у нас друг к другу, что я не знала, с чего начать. А вот у папы таких проблем не возникло. Он завалил меня вопросами обо всём, требовал всю правду, о которой умолчала, хотел, чтобы я рассказала всё с самого начала, почему так случилось и из-за чего. Пришлось говорить без утайки о том, как всё началось с Тиром, с момента встречи в торговом центре, о размолвке с Маликой из-за Доминика, обо всём, и о том, как попалась на глупую приманку и угодила в портал. С Лексом.
- Хороший парень у тебя. Этот Доминик. Надёжный, - папа гладил меня по голове.
За время разговора он пересел к изголовью и внимательно слушал, задавая уточняющие вопросы.
- Насколько я понял, он очень привязан к тебе, так волновался, беспокоился. Он мне понравился.
- Пап, давай не будем, а? Я рада, что вы познакомились, что он тебе понравился, но обсуждать наши с ним отношения не буду.
- Ладно. Тот парень, Лекс, он всё ещё без сознания, говорят, он всё из себя выжал. Я ему обязан. Как благодарить его будем?
- Не знаю, - пожала плечами, - он спас меня, даже не представляю, как можно отблагодарить его. Ты знаешь, это ведь тот мальчишка, который с нами по соседству жил. Ты, наверное, не помнишь. Лёша Ларин.
- Правда? Нет, не помню. Это и неважно. Я поговорю с ним, спрошу, может что-нибудь ему нужно. Или его семье.
- Думаю, он откажется, но ты будь настойчивее.
- Всё решим, малышка. Главное, что вы живы. Кстати, готовься, скоро к тебе нагрянет стража с вопросами. Их пока не пускают к вам, в этих палатах не должно быть посторонних. Это твой Доминик пробрался. И меня прихватил.
- Пап, как мама?
- Мама ничего не знает, - поморщился отец. - Пришлось врать, что у меня срочная командировка. Я ничего не говорил, не хотел её беспокоить, но теперь придётся писать письмо со всеми подробностями. Надеюсь, она меня не убьёт.
- Я бы убила, будь на её месте, - честно сказала я, - но если бы тебе не сообщили об этом, то тоже бы не рассказала ничего, пока не выздоровела бы полностью. Поэтому и тебя понять могу. Но ты готовься к тому, что она тебя морально четвертует.
- Да готов я, главное, что ты поправишься и с тобой всё хорошо, а остальное я переживу.
- Пап, а ты здесь надолго?
- Пока ты лечишься, я буду здесь, а что, моя хорошая?
- Я просто столько вопросов к тебе накопила, ты и представить не можешь. Но сейчас уже не в состоянии. Спать хочу.
Веки наливались тяжестью. Болезнь и слабость давали о себе знать, и я чувствовала, что разговоры вытянули слишком много сил из меня, спать хотелось неимоверно, а папины поглаживания по голове только усиливали этот эффект. Папа улыбнулся, пообещал, что завтра снова придёт и всё расскажет, что даст ответы на все вопросы. Помог мне лечь, поцеловал в лоб и оставил меня одну. Даже ярко горящий свет не помешал моему сну. Практически мгновенно уснула, наслаждаясь покоем. Я в безопасности, и это главное.
ГЛАВА 7
Проснулась. Чувствовала себя прекрасно, даже слабость не была уже такой ощутимой. Но ощутимым был голод. Казалось, что я постоянно хочу кушать и теперь никогда не избавлюсь от этого чувства. Ещё не открыла глаза, как поняла, что стало причиной пробуждения. Нос щекотал знакомый запах вкуснейшего бульона. Открыла глаза и перевернулась на другой бок. Сама. И этот факт не мог не радовать. Наконец, силы возвращались, и мне не приходилось чувствовать себя марионеткой, которая без посторонней помощи не может и пальцем пошевелить. Но и это была не последняя радость. На прикроватном столе стояла тарелка, от которой вместе с горячим паром поднимался аппетитный запах, исходящий от бульона.
Тарелка была сдвинута к стенке, которую подпирал стол, а на свободном пространстве были разбросаны бумаги, какие-то тетради, а на стуле, которого не видела раньше, сидел сосредоточенный Доминик с толстым фолиантом в руках. Парень хмурился, постоянно заглядывал в бумаги и вновь возвращался к книге. Он был так занят своими делами, что не сразу заметил, что я проснулась. А я не отвлекала его. Наблюдала. Выглядел он, как и всегда, восхитительно, несмотря на лёгкую небрежность. Светлая рубашка, рукава которой были расстёгнуты и закатаны до локтя, пуговицы у ворота были тоже расстёгнуты, а в вырезе сверкала крупного плетения цепочка. Светлые, слегка потёртые джинсы отлично подходили к классической рубашке. Он выглядел так, будто сидел не в больнице за изучением чего-то, а в неплохом кафе. Хотя, Доминик всегда выглядел потрясающе. Только в этот раз тёмные круги под глазами выдавали усталость, что отличало его образ от привычного. Но он всё равно казался мне самым красивым. В его тёмных глазах было столько света и тепла, а в улыбке – понимания, что он не мог не нравиться. Наверное, с первого дня у меня не оставалось шансов, я просто не могла не влюбиться в этого парня. И сейчас, глядя на него, понимала, что во мне говорила любовь. Туман неведомых до знакомства с Домиником чувств окутывал разум, чей ворчливый голос изредка напоминал о том, что парень знатный манипулятор и вьет из меня веревки. Но я отмахивалась от этого вредного, пусть разумного, но нежеланного сейчас голоса, и с упоением представляла, как вновь окажусь в объятиях своего заботливого и любимого чертёжника. Тем более, он обещал больше не манипулировать мной.
- Выспалась? - хмурая складка между бровей исчезла, на лицо набежала мягкая улыбка, а учебник был отложен в сторону. - Как себя чувствуешь?
- И выспалась, и чувствую себя хорошо, хочу есть и одеться. Даже не знаю, чего больше.
- Аппетит – это хорошо. Одежду я тебе принёс, - мотнул головой в сторону стеллажа с лекарствами, у которого стояли три бумажных пакета. - Я не знаю что там, собирала Натка, но она уверяла, что только всё самое необходимое. Сначала оденешься, потом будешь кушать или наоборот?
- Сначала оденусь.
Доминик поставил все пакеты на кровать и снова сел на свой стул. Выжидающе смотрела на него. Он, судя по всему, никуда не торопился. И только через несколько секунд переглядываний, уголки его губ дрогнули, он молча поднялся и пошёл к двери.
- Опять всё самое интересное пропущу, - с сожалением сказал он, ни к кому не обращаясь, и вышел.
Фыркнула, наблюдая за закрывающейся дверью. Наглец. С упоением мысленно ворчала о том, что я больна, недавно чуть не умерла, а ему зрелища подавай. Сетовал, видите ли, что пропустит самое интересное. Мужичьё. Но улыбка с лица не сползала. Смешанные чувства обуревали меня, пока искала что-нибудь подходящее, во что могла бы одеться. С одной стороны, меня смущали эти намеки, которые проскальзывали уже не впервой, с другой – было безумно приятно от мысли, что Доминик так реагирует. Каким бы он ни был милым, замечательным, трепетным и нежным, он был мужчиной, который, как ни крути, должен желать свою женщину. Я это понимала и была рада, что он не скатывается в пошлости, а очень тонко подходит к этому вопросу и, делая намеки, делает мне комплименты.
Но вскоре улыбка сползла с лица, когда я поняла, что Натка, конечно, умница, но хитрости у неё хоть отбавляй. Почему-то не верила, что выбор на эти вещи пал случайно. Слишком хорошо я знала свой гардероб, и там была масса удобных вещей, которые прекрасно бы подошли для больницы. Хотя бы один из тех халатов, в которых я бегала в душ. И спортивные костюмы. Но в пакетах лежало кружевное бельё, чёрный шёлковый халатик, длина которого вызвала бы шок и ужас у местного населения, впрочем, как и те шорты, которые лежали тут же. Майки на тонких бретелях. Она даже платье-поло положила мне, длина которого тоже была слишком короткой. Мне казалось, что подруга просто нашла полку с теми вещами, которые носить в этом мире я никогда не решусь. Хотелось рычать от злости. Натка, видимо, решила, что я не в больнице лежу, а на курсы соблазнения местных мужчин отлучилась из академии. Вернее, одного конкретного мужчины. И он ждал за дверью. Пришлось надеть майку, шорты и всё равно накрыться сверху простынкой. Боялась, что мой полуголый вид будет слишком сильным потрясением для уставшего и измученного беспокойством парня.
Процесс одевания дал ясно понять, что своё состояние я сильно переоценила. От такого привычного действа меня бросило в холодный пот. Благо, не решилась вставать с постели, иначе быть бы мне распластанной на полу, и на грохот бы непременно явился Доминик. Узрел бы такое желанное «самое интересное», что он пропустил.
Он вернулся в палату и снова накормил меня. По моей просьбе рассказал, как они с отцом оказались в моей палате. Ничего удивительного в этом не было, как я и подозревала, Доминик написал отцу и дяде с просьбой помочь. У дяди оказался кто-то знакомый в верхах корпуса целительства, поэтому после недолгого ожидания Доминик получил доступ в мою палату и палату Лекса. А ещё сказал, что теперь дядя и отец жаждут познакомиться с той, из-за которой Доминик поднял такую шумиху.
- Почему их это так заинтересовало? – настороженно спросила я, уже начиная волноваться из-за предстоящего знакомства.
- Потому что не будь вы с Лексом для меня важны, я не засыпал бы родных письмами с требованием вывернуться наизнанку, но помочь сначала найти вас, а потом попасть к вам. Я обращаюсь к ним за помощью в крайнем случае, тогда, когда их знакомства и влияние имеют огромную значимость в решении каких-то вопросов. Лекса они знают, а вот неведомая Алесандрия Данияс вызвала у них массу вопросов и большой интерес. Тем более, ответов они пока так и не получили.
- Понятно. Ну, это же не скоро случится. Знакомство это. Ведь где мы, и где твои родители. Тем более, они наверняка жутко занятые люди.
- Ты и твои родители приглашены на ужин, который состоится перед новым годом в доме моего дяди. Мир оказался безумно тесен. Твой отец сотрудничает с одним из партнёров моего дяди, и они оказались знакомы. Встречались несколько раз на переговорах и сделках. Это подтвердили они оба. Так что не переживай. В один день познакомим родителей между собой, и ты познакомишься с моими родными. Отказываться поздно, твой отец уже принял приглашение.
- Без меня меня женили? – жалобно простонала я.
- Что?
- Ничего, забудь, - обречённо выдохнула.
Доминик что-то говорил о том, что мне не о чем беспокоиться, что его родители никогда не лезли в отношения детей, что они дают полную самостоятельность во всём. Ещё что-то, что должно было меня успокоить, но все эти слова пролетали мимо, не цепляясь за сознание. Я думала о том, как крупно я попала. Открыться перед Домиником было сложно, а уж такое скорое знакомство с родителями пугала до дрожи. Я же не умею себя подавать. Я начну волноваться и, либо буду болтать без умолку, либо, наоборот, замолчу и замкнусь в себе.
- Зря я это сказал, - покачал он головой. - Не думай об этом, это случится не скоро. Ещё целый месяц до этого. У меня хорошие новости. Завтра тебя переведут в обычную палату и к тебе ломанутся все те, кто по тебе соскучился. А таких много. Там вся группа за тебя трясётся, и Натка рвётся к тебе.
- О, с ней я очень жажду поговорить. О девичьем, - пояснила в ответ на его непонимающий взгляд. - А как Лекс? С ним всё будет в порядке?
- Конечно. Мне сказали, что завтра он очнётся, послезавтра его переведут в обычную палату, а потом выпишут здорового. Не беспокойся.
- Это хорошо. Сколько я спала? Тут даже окон нет, непонятно, сколько времени.
- Часа три. Сейчас вечер. И меня скоро выгонят отсюда. На ночь точно не оставят.
- Ясно. Хм, садись ко мне, - похлопала по постели, - я соскучилась, - немного смущённо произнесла, - и у меня ещё масса вопросов к тебе.
Доминик без уговоров пересел на кровать, облокотил меня на свою грудь и сцепил наши руки так, что я оказалась в его объятиях.
- Может, ну их, вопросы, - прошептал в макушку он.
- Нет, я хочу знать, что произошло после нашего исчезновения. Малика, Тир, что с ними?
- Ждут суда, - сделал паузу, а потом начал рассказывать о том, что происходило в академии в эти два дня.
Голос его звучал ровно, без каких-либо эмоций, и именно поэтому я поняла, насколько сильные чувства его обуревали. Настолько яркие, что ему было проще не проявлять никаких эмоций, чем передать всю гамму.
- Я видел, как Лекс исчезает в портале. В самый последний момент. Даже не видел, а скорее понял, что это он. А уж когда увидел Малику, Тира, то сразу догадался, кто был в этом портале вместе с ним. Кстати, я до сих пор не понимаю, как так получилось, но очень рад, что он оказался рядом в тот момент и бросился за тобой.
- Я тогда, наконец, набралась смелости и вызвала его на разговор, а потом эта записка, решила встретиться с Маликой, выходила из академии и столкнулась с ним. Он решил подождать и понаблюдать.
- Ясно, счастливая случайность. В общем, когда я понял, что произошло, был несколько не в себе. Если бы не парни, прибежавшие на крики, то, наверное, меня бы исключили из академии за нарушение устава. Они тогда меня увели.
- Я очень переживала за это. Боялась, что ты наделаешь глупостей.
- И наделал бы. Если бы не парни. Я прекрасно знал, как плохо Тир строит порталы, и понимал, что после всего он воспользовался своим неумением, чтобы сделать подлость. Знаешь, Сашка, вам с Лексом ещё очень повезло. Вы оказались в сравнительно безопасном лесу, недалеко от деревни. А могли оказаться в глуши за сотни километров от людей. Или вообще посреди моря, - он сжал мои руки, - в общем, даже думать не хочу, что могло бы с вами приключиться. Через какое-то время пришёл Лантас, расспросил обо всём и повёл меня в кабинет к ректору. Малика обливалась слезами, лживая змея. А Тир… Стражи сразу забрали их из академии. Малика кричала, что не знала, что всё так выйдет, что Тир попросил её только позвать тебя, а остальное – это сделал только он, но я ей не верю. Тир же выглядел довольным собой. После того, как их арестовали, по академии много слухов ходит, кто-то говорит, что Тир тронулся умом, якобы у него очень жестокий и жёсткий отец, и после того, как Тир вылетел с начерталки, ему пришлось жить в животных условиях, говорят, будто бы его отец унижал и даже бил Тира. Я этого не знаю наверняка, но с тем, что у него не всё в порядке с головой, склонен согласиться. К тому же, если слухи об отце парня правдивы, то в тюрьме ему будет лучше. Говорят, Тира собирались отчислять и с факультета боевой магии. Наверняка, его отец устроил бы ему разнос.
- Как всё сложно.
- Это только слухи, сколько в них правды я не знаю. Их увели, нас допросили. На следующий день Лантас попросил меня остаться и повёл из академии, как выяснилось, на знакомство с твоим отцом. Кстати, Лантас выглядел ужасно подавленным и будто даже виноватым.
- Он обещал отцу, что присмотрит за мной, но никто не мог знать, что всё сложится вот так.
- Понятно. Судя по тому, что видел и знаю я, твой отец разделяет это мнение. К тому моменту, как я вновь встретился с твоим отцом, мои родные уже рассылали письма по всем знакомым с просьбой о помощи в поисках, стражи разослали заметки о вас по всем населённым пунктам с просьбой оказать посильную помощь в поисках. Где вас искать, не знали. Отец твой порывался самостоятельно отправиться на поиски, но мы с трудом убедили его, что лучше остаться в столице. Надеялись, что вы найдётесь очень скоро. Но даже два дня оказались огромным сроком. Мы ничего не знали. Нам сообщили лишь то, что Тир и Малика останутся под арестом до суда. А суд проведут сразу после вашего возвращения.
- А если бы мы не вернулись?
- Мы бы сошли с ума. И нас таких много.
- Я не об этом. Когда бы провели суд, если бы мы не вернулись?
- Через месяц. По-моему. После выяснения всех обстоятельств, через месяц провели бы суд без вас. Но вы вернулись, - сжал меня в объятиях и поцеловал за ухом, - и я безумно этому рад.
- И я рада. Мне тебя не хватало, - опустила взгляд на переплетённые пальцы, - я соскучилась очень, - признание получилось тихим и даже немного жалобным.
Повернулась и взглянула на него. Он отпустил мою руку, приподнял пальцами подбородок и подарил сладкий головокружительный поцелуй, от которого душа затрепетала, сердце пело, а дыхание сбилось от нахлынувших чувств. Слегка покусывал губы, от чего захватывало дух, втягивал в себя и вновь едва касался. Это была феерия чувств, нежность сменялась напором, сладость – страстью. Он всё теснее прижимал меня к себе, всё крепче становились объятия. Но вдруг он отклонился от меня.
- Если это увидит кто-то из целителей, то меня выгонят и уже никогда не пустят к тебе, - его голос вибрировал и действовал на меня гипнотически.
Я всё ещё смотрела на его губы и облизывала вмиг пересохшие свои.
- Сашка, - угрожающе протянул он, и я очнулась.
Встретилась с ним взглядом и улыбнулась.
- Жарко, - невпопад сказала я.
- Я не знаю, почему ты кутаешься в эту простыню, - попытался скинуть её с меня, но я вцепилась мёртвой хваткой.
- Не надо, - чётко произнесла, глядя на удивлённого Доминика, - Натка, падлюка, принесла мне не те вещи.
- Что с ними не так?
- Это, скажем так, вещи, которые на Земле не вызвали недоумения, но не на Теллурисе.
- Покажи, - его глаза загорелись, на лице появилась широкая улыбка, а рука легла на мою. Ту, что удерживала простынь. - У вас на Земле очень интересная мода. Нас на экскурсии водили в разные страны в разное время года. И летняя одежда у девушек очень…просто очень. Я хочу посмотреть, что передала Натка. А зная её, подозреваю, что увиденное мне понравится.
- Нет, - замотала головой, - я просто убью Натку, и никто ничего не узнает.
- Ну, Сашка. Не вредничай, - начал аккуратно отцеплять мои пальцы, - ты же на Земле в таком ходила? Наверняка. Значит и бояться нечего. А кроме меня никого здесь нет. Ну покажи, милая, - чмокнул в губы и сделал просительную мордашку.
- Нет, - я была непоколебима, - это же по вашим меркам даже не одежда, а так, бельё. Не покажу.
- Никогда? - хитро прищурился он, и я поняла, что сейчас он опять включит свой талант манипулятора.
- Не знаю, - с сомнением произнесла я.
- Я всё, конечно, понимаю, но это ведь всего лишь одежда. А я надеюсь увидеть тебя и в самом идеальном виде, - щекоча, провёл пальцем по плечу до бретельки.
- В каком же? – не понимала, причём тут мой непотребный вид в понимании этого мира и идеальный образ в понимании Доминика.
- Правда не догадываешься? – ухмыльнулся, склонился, спустил бретельку и поцеловал в том месте плечо, а потом коснулся кожи у основания шеи, согревая тёплым дыханием и вызывая толпу мурашек по всему телу. - Самая красивая женщина – это желанная женщина, - скользнул губами по нежной коже вверх и выдохнул у самого уха, - но и она становится ещё красивее, когда остаётся без одежды.
Щёки горели, но я уверяла себя, что это не от смущения, а от жара, вызванного действиями Доминика. Надеялась, что и он думал также.
- А моя Сашка самая красивая, ведь правда? – продолжал околдовывать меня.
- Наверное.
- Правда. И моей Сашке стесняться нечего. Она прекрасна.
Он тихо говорил мне комплименты, целовал, гладил руки, живот. В какой момент его рука скользнула под простынь, не заметила. Но поняла, что этот хитрец вновь меня обвёл вокруг пальца и сделал всё по-своему. Осознала это, когда его пальцы, скользнув по бедру, коснулись оголённой кожи. Он замер. И я тоже. Да, это были спортивные шорты, размера очень мини. Я в них занималась дома или ходила на пляж. Похоже, Доминик думал, что я преувеличивала, когда говорила о схожести одежды с бельём.
- Ты наглец, ты понимаешь это? – бурчала я, но ничего не делала. Было даже забавно смотреть на радостно-растерянное лицо парня.
- Понимаю, но мне не стыдно. Наглость, порой, дарит немного счастья. Как сейчас, - он скользнул ладонью по ноге и расплылся в улыбке. – Я же теперь спать спокойно не смогу, пока не увижу, что это за одежда.
- Всё, хватит, - перехватила его наглую конечность, - я сейчас сгорю от смущения.
- Ты же понимаешь, что рано или поздно придётся забыть о смущении.
- Понимаю, - прищурилась и улыбнулась, - но шорты не покажу. Бессонная ночь будет тебе наказанием за манипуляции и обман.
- М-м, ты флиртуешь, вынуждаешь меня фантазировать. Это даже интересно. Только учти, чем больше я буду фантазировать, тем меньше у меня останется терпения. И тогда даже твоё смущение уже ничем тебе не поможет.
Я не успела ничего ответить. В палату вошла целительница, которая разразилась возмущением, когда увидела, что Доминик практически лежит на моей постели. Но стыдно нам не было. Было весело. Чувствовала себя школьницей, которая напроказничала, и теперь её отчитывала строгая мамочка. Судя по еле сдерживаемой улыбке Доминика, он тоже чувствовал что-то подобное. Госпожа Гранис выгнала Доминика, сказав, что время посещений даже для таких проныр, как он, закончено, и мне пора отдыхать. А когда он, попрощавшись, вышел, улыбнулась и покачала головой.
- Хороший у Вас парень, Алесандрия. Редко кто так волнуется о своих половинках.
- Спасибо, - счастливо улыбнулась и потянулась, - он самый лучший.
- Любовь лечит людей. Но и целительство с этим неплохо справляется. Вижу, что Вы оделись. Перед сном мне нужно снова провести сеанс очищения, поэтому, раздевайтесь.
ГЛАВА 8
Следующим утром меня разбудили, чтобы вновь провести процедуру исцеления. Глаза приходилось закрывать, потому что, по словам госпожи Гранис, чистая энергия могла повредить зрение.
- Ваш друг очнулся, - перед уходом сообщила женщина, - он всё ещё слаб, но завтра переведём его в обычную палату.
- Ой, спасибо, что сказали, - с души упал камень.
Чтобы между нами не происходило в далёком прошлом, но теперь слишком многое изменилось. И я искренне переживала за его здоровье и состояние. Слова целительницы успокоили и обрадовали. А уж, когда ко мне в палату зашли два рослых парня, которых отправили ко мне для помощи в переселении, вовсе оказалась счастлива. Наконец, смогу увидеться с друзьями.
Палата оказалась одноместной. Широкая кровать, застеленная белым бельём, светло-голубые стены, небольшой комод для одежды, стол, стул, небольшое зеркало и широкое окно во всю стену. К нему-то я и бросилась. За окном было ещё темно. Звёздочки постепенно тускнели на светлеющем небе, по улице спешили люди, кутаясь в тёплые шубы, куртки, шарфы. И снова шёл снег. Будто и не было тех двух дней в лесу. Крупными хлопьями кружил в свете фонарей, мягко опускаясь на землю. Парни, которые помогли мне дойти и донести вещи, быстро ретировались, оставив меня одну.
На завтрак принесли овощи, приготовленные на пару и немного пресной каши. Было невкусно, но голод был сильнее. Лежать не хотелось, хоть признаки слабости всё ещё не покидали меня, поэтому села на широкий подоконник и наблюдала за городской суетой, за серыми тучами, которые медленно, едва заметно, плыли по небу, и думала о словах Доминика, от которых бросало в жар до сих пор. Улыбалась своему расплывчатому отражению в стекле и понимала, что воспоминания эти приятные, что они доставляют мне удовольствие, и, если Дом будет дарить такие головокружительные поцелуи, если его слова будут и дальше разжигать пламя чувств в сердце, то я не смогу сопротивляться его обаянию, тому притяжению, которое заставляет забывать обо всём. Да и не захочу сопротивляться. Я могла ему доверять во всём. Слишком много раз он доказывал мне это. У меня не было причин ему не верить, оставалось только перебороть стеснение и страх перед неведомыми ощущениями. Ещё никогда отношения не заходили так далеко. Да и не было никаких отношений. И мне было нужно сказать об этом Доминику, чтобы для него это тоже не было сюрпризом. Но всего лишь подумав об этом разговоре, к щекам прилил жар. Протяжно выдохнула и приложила ладони к щекам. Уже даже раздражала собственная трусливость, но бороться с ней сложно. Как хотелось бы, чтобы Доминик был рядом в этот момент, обнял и сказал, что всё уже давно понял сам. Как бы это упростило всё. Но Доминика рядом не было. Он наверняка был на занятиях. И в этот момент меня осенило. Глаза округлились, забегали из стороны в сторону, даже рот слегка приоткрылся от обрушившегося понимания масштаба проблем, которые меня ждали. Я же столько всего пропущу, пока буду на лечении и уже столько пропустила за время блуждания по лесу, что просто погрязну в рефератах и дополнительных заданиях, и вылечу с факультета. Сжала руки в кулаки от бессильной злости. Даже слёзы выступили. Полторы недели пропущенных занятий. Ещё и перед концом первого семестра. Мне конец. Судорожно перебирала в голове, как быть, что делать. Пришла к выводу, что придётся брать учебники и заниматься самостоятельно, надеясь на то, что осилю материал без объяснений преподавателей. Но переживания улеглись, когда поняла, что у меня есть те, кто помогут: отец и Доминик, они и станут моими учителями на время заточения в целительском корпусе.
Ещё до наступления обеда ко мне пришёл папа. Я была безумно рада его видеть, но насторожилась, когда поняла, что отец зол и даже бледен. Соскочила с подоконника и остановилась.
- Пап, что случилось? - осторожно спросила я.
- Не важно, - довольно резко отозвался и глубоко вздохнул. - Прости, не очень приятная встреча состоялась только что. Ты хорошо выглядишь, - улыбнулся папа и обнял меня.
- Да, я чувствую себя намного лучше, чем вчера. Кто тебя так разозлил? - положила голову на грудь отцу и тоже обняла его.
- Помнится, я задолжал тебе объяснения, думаю, сейчас самое время всё объяснить, - невпопад ответил он.
Мы расположились на моей кровати. Папа немного помедлил, а потом начал свой рассказ.
- Я был студентом, когда встретил твою маму, - сделал небольшую паузу, - так, не с того начал. Я единственный сын в семье. Моя мама – травница, очень мягкая и покладистая женщина, которая полностью подчиняется воле отца. Отец же закончил факультет боевой магии, поступил в военную академию, закончил и её, а после ушёл работать помощником одного из членов парламента. Молодой, целеустремленный, упрямый и жёсткий, он быстро заслужил хорошую репутацию, а после занял место своего начальника. Как управленец он безупречен. Но он, как и дедушка, слишком сильно ценил своё прошлое. Это, наверное, очень хорошо с одной стороны, но для них влияние прошлого оказалось слишком сильным. Твои кольца, - отец взял мои руки и погладил большими пальцами кольца, которые я и не замечала до этого, - они непростые. Зная тебя, думаю, ты уже многое о них разузнала.
- Многое, но хочу послушать тебя.
- Хорошо, - улыбнулся он, - наш род, род Данияс, довольно-таки древний. Мой дед был из семьи аристократов, но ещё ребенком лишился титула и статуса, как и другие аристократы. Не буду углубляться в подробности, но именно высокородное прошлое оказалось для меня пагубным. Мой дед и отец считали, что мы должны помнить о прошлом, блюсти чистоту крови и жениться только на магически одарённых девушках. Дед и вовсе женился на бывшей аристократке, имеющей магический дар. А я, будучи студентом, встретил твою маму. Мы тогда гуляли в менестреле, а там, как и всегда, в полночь танцевали Тингос. Пережиток прошлого.
- Кажется, я уже тоже его танцевала, - вспомнила наш культмассовый выход в менестрель.
- Правда? - удивился отец, - неужели до сих пор сохранилась эта традиция в менестреле?
- Ну, если уж менестрель сохранился, то почему бы и танцу не сохраниться. Это тот, на который если девушку приглашают, то она отказаться не может?
- Да, - папа широко улыбнулся, - надо же, ничего не изменилось. С Домиником танцевала этот танец? - прищурился.
- Ага, но ты не отвлекайся, рассказывай.
- Ладно, - хмыкнул он, - я тогда Аришу пригласил, она согласилась. В общем, мы после того дня всегда были вместе, за исключением того времени, пока я доучивался. Отец сначала никак не отреагировал на наш роман, видимо, считал, что это временное увлечение, но когда я сказал, что собираюсь жениться, мы поругались. Сначала он угрожал, что не позволит, что он имеет большое влияние. В общем, он был против Аришки, мама отмалчивалась, а я в тот же день потащил Аришу в храм, где мы поженились и поклялись друг другу в любви. Отец, когда узнал об этом, пришёл в ярость. Заявил, что лишает меня всего: поддержки, наследства и всего остального. Единственное, что у меня тогда осталось – это кольца, которые он подарил мне, когда я в академию поступил. Их забрать он не мог. Ну и те деньги, что я заработал за полтора года практики. Вот с таким багажом мы с Аришей и переехали на Землю. Мне, конечно, помогли с устройством знакомые. Мы переезжали уже с гарантией на работу. Ариша тогда много плакала, просила оставить её, винила себя в размолвке с родителями, но я тоже бываю очень упрям. А переехать пришлось из-за того, что я знал, отец не даст нам спокойной жизни. А позже мы узнали, что Аришка беременна тобой, в общем, жизнь потихоньку наладилась.
- Пап, а почему вы с Лантасом перестали дружить? Я догадываюсь теперь, конечно, но всё же?
- Что за панибратство? - погрозил пальцем, - он твой преподаватель.
- Знаю, просто эти господа и госпожи режут слух, а его так все называют, не при нём, конечно, но это не говорит о том, что мы его не уважаем. Ближе к делу, пап.
- Всё просто, Санька, - погладил меня по голове, - он тогда перед свадьбой начал тоже меня убеждать, что не стоит торопиться, думал, что я из-за упрямства решил жениться на Аришке, чтобы отцу насолить. Убеждал, говорил, что я потеряю всё из-за неё, а я всего лишь хотел жить своей жизнью и не потерять любимую женщину. Деньги? Я их заработал. Уже через год после переселения я зарабатывал достаточно, чтобы обеспечить семью. Тогда, да и сейчас, не так уж много чертёжников занимались поставками с Земли. Я никогда не жалел о своём решении. Я счастлив. Моя жена шикарная мудрая женщина, а ещё у меня самая лучшая дочь. Было, конечно, сложно и обидно, что для родителей чистота крови важнее моего счастья, но я это пережил.
- Пап, а что такого в этой истории? Почему бы и раньше не рассказать её мне? Почему не в письме?
- Я считаю, что такие разговоры должны происходить с глазу на глаз. Не для телефонов и писем такие вещи. К тому же, зная тебя, уверен, что ты бы рванула искать своего деда. Из любопытства. И нашла бы. Очень быстро. С учётом того, что он живёт и работает в столице, а фамилия Данияс не так уж и неизвестна, думаю, что приложи ты немного усилий, и он узнал бы, что его ищет некая Данияс. А встретив тебя и увидев кольца, сразу понял бы, кто перед ним. Чем бы закончилась такая встреча, я не знаю. Я только одно могу тебе сказать, что если ты подружишься с ним, то я не буду против. Он твой дед и только тебе решать, как относиться к нему.
- Ты так говоришь, будто я уже ломанулась искать его. Что-то такого желания не возникает. Хотел бы, сам давно нашёл и познакомился, тем более, что он такой влиятельный, как ты говоришь.
- Он не знал о тебе. И искать его не придётся. Я встретил его в приёмном отделении. Он интересовался, что за Данияс попала сюда. Слух о вашей пропаже очень быстро разлетелся по всему миру. Тем более, ваши данные во всех листовках и газетах были. Встреча не была радостной, но уверен, что он захочет встретиться с тобой.
- Что же все со мной познакомиться так внезапно захотели, - посетовала я. – Причём без моего на то согласия.
- О чём ты?
- Дедуля, вся семья Доминика. Он сказал, что и вы с мамой тоже приглашены.
- Ах, вот ты о чем. Так ужин только через месяц. Но я знаю старшего Артинаса, дядю Доминика, он нормальный мужик, несмотря на огромное состояние, без заносчивости. Именно поэтому меня не пугает то, что твой Доминик из такой семьи. Если моё впечатление об Артинасах правильное, то он должен быть отличным парнем. Да и, судя по тому, что я видел, мне он нравится. Разумный парнишка. И так за тебя переживает. И ты вся светишься, как никогда. Мне радостно видеть тебя такую. А большего мне и не надо, главное, чтобы тебе с ним было хорошо.
- Спасибо, - обняла папу, - я вас с мамой обожаю. И вы у меня самые лучшие. А с дедулей разберёмся.
- Если ты назовешь его так при встрече, у него волосы на голове зашевелятся, - рассмеялся папа.
- Ну, он же дедуля мне всё-таки. Короче, я даже думать не хочу об этой встрече. Зачем ему со мной знакомиться? Я дочь своих родителей, неужели он думает, что я кинусь ему на шею только потому, что он есть, и несмотря на то, как он поступил с вами? К тому же, если бы я не была одарена магией? То что? Он вообще не узнал бы о моём существовании. Ладно, всё, закрыли тему, я почему-то злюсь. Ты маме рассказал обо всём?
- Нет, - мотнул он головой. - Вот тебя выпишут, я вернусь домой и расскажу всё. Лучше скажи, тебе что-нибудь нужно?
- Написал бы ей письмо сейчас, она бы к твоему возвращению остыла и уже не жаждала твоей смерти, - рассмеялась я. - Пап, мне нужна нормальная одежда. Подходящая для этот мира. Какой-нибудь халат длинный и костюм спортивный, что ли. Видишь, в чём я хожу, - огладила шёлковый халат, подвязанный пояском, - это очень неподходящий наряд для этого мира. Я сюда шла, завёрнутая в простынь, якобы замерзла. И, - задумалась, - наверное, мне нужны новые сапоги и какая-нибудь куртка. Думаю, что шубка и сапоги, в которых оказалась в лесу, восстановлению не подлежат.
- Ладно, малышка, я понял, может, что-нибудь вкусного?
- Я так мандаринов хочу, - жалобно простонала я.
- Что-нибудь придумаю, - поцеловал меня в лоб, - я убегаю, раз с тобой всё в порядке, улажу некоторые рабочие вопросы. Будто и не обманывал Аришку.
- Вот она тебе разнос устроит. Завтра придёшь?
- Конечно. Сегодня уже вряд ли.
Папа ушёл, а я вновь забыла спросить о Ките. Виделись ли они, говорили ли, вообще, знает ли Кит о том, что мы нашлись, ведь в тот вечер, когда я угодила в ловушку, у забора был он. Я не могла ошибиться.
Но вскоре мне стало не до мыслей о Никите. Едва я успела пообедать, как послышался стук. Мне пришлось заворачиваться в простыню и забираться на постель, чтобы встретиться с посетителем. Но гостей оказалось много. Натка, Сориан, Адан и ещё множество однокурсников, которые бросались ко мне с объятиями и угрожали мне удушением. Но я была безумно рада их видеть. Среди ребят не оказалось лишь двоих, которых я тоже ожидала увидеть: Дарии и, как ни странно, Доминика.
- Доминик у Лекса, - как и всегда, первая откликнулась Натка. - К нему никого, кроме Доминика и родителей не пускают, поэтому пока мы все тут будем мучить тебя вопросами и последними новостями, Доминик решил проведать Лекса.
- Ага, - Сориан, не стесняясь и не задумываясь, сел на пол и начал рыскать в своей сумке, - кстати, мы тут подумали, что тебе это понадобится, - он выкладывал из пухлой сумки учебники и тетради. - Это мои лекции по тем предметам, что ты пропустила.
- О, Сориан, ты мой спаситель, - с радостью глядела, как всё это добро перекочевало на стол.
Туда же были поставлены бумажные пакеты, в которых, как выяснилось позднее, были разные гостинцы для больной меня от неравнодушных друзей.
Кратко рассказала ребятам о том, что случилось с нами, снова послушала о том, что происходило после исчезновения.
- Ребят, я так рада вас видеть, - счастливо улыбалась, глядя на друзей. - А где Дария?
- Она сказала, что зайдёт позже, - откликнулся Адан, - с ней в последнее время творится что-то странное. Но она ничего не рассказывает. Я звал её сегодня, но она сказала, что у неё к тебе есть какой-то разговор.
- Понятно.
Я догадывалась, какой разговор был у неё ко мне. Будь на её месте, меня бы снедало чувство вины за произошедшее, ведь, если бы она не испугалась осуждения и сразу обратилась к стражам, то Тир бы уже тогда угодил в тюрьму. Хотя, оставалась ещё Малика. Но в любом случае, я не винила Дарию за то, что случилось. Девушка она хорошая, к тому же под удар попала из-за моей стычки с Тиром, да и не могла я на неё злиться. Не получалось.
- Ребят, а как вообще в академии дела? Помнится, в прошлый раз, когда дело дошло до суда, было много нападок на чертёжников.
- Ваше исчезновение, выходка Тира и Малики здорово встряхнули академию, - поморщилась Натка. - Не знаю, возможно, это временное явление, но сейчас всё тихо. Думаю, не только студенты нашего факультета, но и все остальные понимают, что всё зашло слишком далеко. Я надеюсь, что это понимание не улетучится со временем, а только укрепится. Слишком долго продолжалась эта нелепая детская война. Пора заканчивать. Давно пора.
- Я думаю, что мы последние, кто застал такое отношение к чертёжникам в академии, - вступил в разговор Сориан, - два суда за несколько месяцев здорово отрезвили студентов, к тому же правила академии ужесточили, и теперь мытьё окон и полов заменили исключением. А место своё терять никто не захочет.
- Правду говорят, - хмыкнула я, - во всём нужно искать плюсы. Наше путешествие с Лексом оказалось очень щедрым на эти плюсы, - едва кивнула на невысказанный вопрос Натки.
Подруга знала о моих проблемах и, судя по облегчению, которое отразилось на её лице, она поняла, что мы поговорили, и наши отношения с Лексом наладились.
Ребята пробыли недолго. Все они пожертвовали обеденным временем для встречи со мной, к тому же им всем нужно было готовиться к занятиям.
- Натка, задержись-ка, - прищурилась я, когда все ребята уже вышли из палаты.
- Что? - непонимающе смотрела на меня подруга.
- Вот и я хотела бы узнать, что?! Что это за нафиг? - скинула с себя простынку, продемонстрировав чёрный шёлковый халат, под которым скрывалась такая же сорочка.
- Ой, - у подруги загорелись глаза, - вот этот комплект мне понравился особенно. Сашка, у тебя же там клад всяких интересных вещичек! – она рухнула на постель и вкрадчиво поинтересовалась, - Доминик оценил?
- Натка, ты в своём уме? Ты могла бы мне хотя бы один нормальный комплект вещей положить? Или ты считаешь, что все должны это оценить? – кивнула на дверь.
Улыбка сползла с лица подруги мгновенно. Натка явно была озадачена.
- Ой, - протянула она, - я об этом-то и не подумала, - хихикнула она, - прости. Я, когда их увидела, сразу подумала о вашей встрече с Домиником. О том, как вы скучали, ну, ты понимаешь. А тут такая красота. Сашка, прости, у меня голова в эти дни от переживаний плохо работает. Я что-нибудь обязательно принесу.
- Не надо. Я уже папу попросила. У него как-то надёжнее.
- Не дуйся, я не специально, - обняла меня, - а Доминик-то оценил?
- А я ему не показала, - фыркнула я. – У нас, знаешь ли, отношения так далеко ещё не заходили.
- Сашка, это же преступление! – воскликнула она, - не показать Доминику эту прелесть! А на счёт остального, то…скажи честно, вообще никогда не было?
Помотала головой в ответ. Натке признаться в этом не было стыдно, зато был реальный шанс получить дельный совет.
- Я так и думала. Знаешь, и не торопись тогда. Ты сама поймёшь, когда будешь готова. А если пойдёшь у кого-нибудь на поводу, даже у Доминика, можешь пожалеть. Хотя, помнишь, говорила, что Лекс проныра? Так вот, Доминик ещё больший проныра. Но он знает границы.
- Да поняла я уже, что он тот ещё хитрец. Только раньше ты что-то этого не говорила.
- Так получилось, - пожала она плечами, - но и не тяни долго. Всё-таки, вы уже не дети.
- Ой, всё, не продолжай. Я сама всё знаю.
- Вот и умница, - она вновь меня обняла и попрощалась. А у выхода обернулась, - я рада, что вы всё выяснили с Лексом. Он хороший парень, думаю, ты тоже смогла в этом убедиться.
ГЛАВА 9
Наедине с собой побыть не удалось и пары минут. Практически сразу, как за Наткой закрылась дверь, послышался стук, и в палату заглянула Дария. Из её глаз мгновенно потекли слёзы, и она бросилась ко мне. Она плакала, ругала себя на чём свет стоит и бесконечно просила прощения. Я пыталась её убедить, что не злюсь, не обижаюсь и не виню, но, похоже, она не слышала меня. Поэтому я просто гладила по спине всхлипывающую девушку и слушала. Поняла, что Дарии необходимо было выговориться. И я дала ей такую возможность. Вскоре она взяла себя в руки и, наконец, поняла, что я не злюсь и рада её видеть. К тому же, девушка рассказала, что как только узнала о нашем исчезновении и причастности Тира, то сразу ринулась к Лантасу, а потом и к стражам. Страх перед осуждением оказался слабее чувства вины.
Вскоре и она, успокоившись, ушла. А я решила заглянуть в пакеты, которыми был уставлен стол.
Когда с любопытством осматривала содержимое пакетов, раздался стук в дверь. Не успела я и слова сказать, как дверь распахнулась, и на пороге появился Доминик. На его лице расплылась широкая улыбка, а взгляд заскользил по обнажённым ногам. Он захлопнул дверь и, не отрывая взгляда от моего тела, двинулся ко мне.
- А если бы я была неодета?! - возмущённо пыхтела.
- Я на это очень надеялся, но удача в последнее время не на моей стороне, - с сожалением выдохнул он и заключил меня в объятия.
- Доминик, - легонько стукнула его кулаком по груди, - я серьёзно.
- И я тоже, хотя на счёт удачи погорячился. Всё же и этот твой вид очень…- провёл рукой по спине, спускаясь ниже, замер на несколько секунд, когда его руки оказались на попе, а потом вновь заскользили вниз, пока не добрались до края короткого халата. - Мне очень нравится увиденное и пощупанное. И я, определённо, должен Натке за это.
- Прекрати, - чувствовала себя загнанной в угол.
- А ты перед друзьями тоже щеголяла в таком виде? - прищурился он.
- А ты ревнуешь что ли? - фыркнула я, пытаясь взять себя в руки и отрешиться от того, что стояла перед ним полуголая.
- Естественно, - ущипнул меня за попу, отчего я вскрикнула, и снова стукнула кулачком по груди, - и всё-таки.
- Ни перед кем я не щеголяла, а даже если бы и щеголяла, то все претензии к Натке, - возмущалась я, - и вообще, это ещё очень скромный наряд по меркам моего мира.
- Ты такая разгорячённая, возмущённая, ещё и этот вид, - беззастенчиво заглянул в вырез халата, чем вызвал ещё большее возмущение, - ты сегодня особенно притягательна. И невероятно сексуальна, - подхватил под попу и усадил на стол.
Даже возмутиться не успела, как он заткнул мне рот поцелуем.
Вцепилась в его рубашку, чтобы удержать равновесие. Одной рукой он прижимал меня к себе, а второй – сжимал бедро, смяв край халата. Скользнув языком по нижней губе, слегка прикусил её и оттянул, заставив ещё сильнее откинуть голову назад. Казалось, он сошёл с ума и всеми силами утягивал меня за собой в это страстное сумасшедшее. Кровь шумела в ушах, воздух я глотала урывками, но не хотела, чтобы этот поцелуй заканчивался. Голова кружилась, сердце трепетало, то замирая, то устремляясь вскачь. Волны жара прокатывались по телу, которое стало невыносимо чувствительным. Я не знала, что происходило в душе у Доминика, казалось, что он всеми силами сдерживает себя, оставаясь ласковым и давая мне свободу, позволяя остановить себя или довериться. Лишь его руки, которые с силой сжимали меня, говорили о том, как нелегко ему держать свои чувства и желания под контролем. Но часть себя он всё-таки не контролировал, и эта часть ясно говорила о том, сколь велико его желание. И именно это меня отрезвило. Я была не готова идти дальше.
- Подожди, - выдохнула я, уперев руки в его грудь и заставив прервать поцелуй.
Пыталась отдышаться и вернуть себе трезвость ума. Уткнулась в его грудь лбом и коснулась пальцами распухших губ. Они разъехались в улыбке. Наверное, эта улыбка была немного сумасшедшей от любви. Грудь Доминика часто вздымалась, а грохот сердца был отчётливо слышен.
- Я, - пыталась собраться с силами и сказать то, о чём стоило давно поговорить, - я не готова, - чувство стыда потеснило зарождающуюся страсть и смело с лица глупую улыбку. – Я не могу, - голос был неуверенным и прозвучал гораздо тише, чем хотелось бы, - у меня никогда.
- Хватит мучить себя ненужными признаниями, - сказал Доминик, приподнял за подбородок голову и взглянул на моё пылающее от стыда лицо. - Я умею слушать, - обворожительно улыбнулся, - ты говорила, что отношений раньше не было. И твоё поведение очень показательно. Я давно всё понял. И, признаться, меня очень радует такое положение вещей. И я готов подождать. Не долго, - скользнул пальцами по ногам.
Халат задрался так высоко, что едва скрывал бельё, поспешила оттянуть его ниже и получила лёгкие шлепки по рукам. Доминик отрицательно покачал головой и снова вернулся к поглаживанию обнажённой кожи.
- Не долго, - понизившимся голосом повторил он, - пару дней. Или минут, что вероятнее.
- Доминик, - возмущённо воскликнула, стукнув его по шаловливым рукам.
- Какое-то время?! – предложил он.
- Сколько понадобится, - буркнула я. Обсуждение этого вопроса вызывало очень разные эмоции: от стыда до предвкушения.
- Надеюсь, я не успею состариться и буду ещё на что-то способен, когда ты созреешь, - крепко обнял меня, тихо рассмеявшись.
- Ты невыносим, - обнимая его в ответ, выдохнула я и прикрыла глаза, пыталась вернуть себе спокойствие, - и как я могла в тебя влюбиться?
Доминик замер, крепко сжав меня. Казалось, он даже дышать перестал. А я, широко раскрыв глаза, смотрела в пустоту и боялась даже подумать о том, что сказала это вслух. Как я могла? Как могла так забыться, чтобы сказать эти слова. А он молчал и не шевелился, пугая меня до дрожи. Меня словно водой холодной окатили. Он молчал, а у меня душа рвалась на части, предчувствуя его реакцию. Боролась с собой, убеждала, что он другой, что даже не испытывая ко мне взаимных чувств, он никогда не позволит себе поглумиться надо мной. Но душа ныла в предчувствии новой боли. Второе признание в любви могло доставить гораздо больше боли, чем то, что было сделано в детстве по глупости. Эта любовь была настоящей, осознанной и первой. Основанной на доверии, понимании, заботе и страсти, но я не хотела торопить события и признаваться в чувствах, обрекая Доминика на чувство долга и, возможно, ответственности за мои чувства. Ведь о своих чувствах он ничего не говорил. Удары сердца отсчитывали секунды, которые длились вечность.
Он молча поднял меня со стола, заставив обвить его талию ногами, и сел на кровать. Отвернулась, стараясь не встречаться с ним взглядом. Боялась увидеть в его тёмных глазах равнодушие. Или жалость. Всё внутри задрожало, глаза наполнились слезами, которые я старалась сдержать.
- Эй, Сашка, милая, ты чего? - очень тихо сказал Доминик, - а ну, посмотри на меня.
Замотала головой, часто-часто моргая. Глубоко вздохнула и опустила голову. Будь что будет, в любом случае, Доминик подарил мне очень много приятных моментов, а отвечать взаимностью на мои чувства он не обязан.
- Саша, - строго окликнул, отчего я вздрогнула, - посмотри мне в глаза! Ты чего себе уже напридумывала? Глупая. Посмотри на меня, - гораздо мягче попросил он, и я всё-таки решилась.
Его глаза улыбались, а взгляд, наполненный нежностью, скользил по моему лицу. Стёр капли слёз в уголках моих глаз и с упрёком взглянул на меня.
- И что это такое? – задал риторический вопрос, - ты знаешь, Сашка, я не знаю, радоваться мне от твоего признания или злиться. С одной стороны, я безумно рад, что ты испытываешь ко мне такие чувства. А тот факт, что ты испугалась своих же слов, говорит о том, что они были искренними и неожиданными даже для тебя. Да и зная тебя, твои проблемы прошлого, понимаю, что признаться в чувствах тебе сложно. Так что я сейчас переполнен счастьем. Но это чувство омрачает то, что ты сейчас на грани истерики. Ты настолько не доверяешь мне, боишься, думаешь, что я гад, который причинит тебе боль?
Замотала головой, снова опустив взгляд.
- Смотри на меня, Саша, - попросил он.
Послушно взглянула в его глаза, пытаясь понять, к чему шёл странный разговор.
- Я не заслужил твоего доверия?
- Заслужил, - ответила дрожащим голосом.
- Значит, ты доверяешь мне?
Кивнула, глядя на него. Я доверяла ему больше, чем кому-либо, но это не означало, что он чувствует ко мне всё то, что чувствовала к нему я.
- Замечательно, - улыбнулся он, заправив выбившийся локон за ухо, погладил щёку, провёл пальцем по нижней губе и коснулся кончика носа, - а я люблю тебя.
- Ты говоришь это, чтобы не обидеть меня.
Душа ликовала и наполнялась надеждой, но израненное сердце всё ещё заставляло сомневаться. А последняя фраза прозвучала так жалко, что стало противно от того, что не могу сдержаться и не показать, насколько важно для меня услышать заветное признание.
- Ты сказала, что веришь мне, - покачал он головой, - но опять сомневаешься. Люблю тебя даже такую хмурую, ранимую, стеснительную и со всеми проблемами. Но больше люблю, когда ты улыбаешься и смеёшься. Ты можешь мне не верить, мне это не нравится, но я справлюсь, и рано или поздно ты поймёшь, что в моих чувствах к тебе не играют большой роли жалость и сочувствие. Зато большую роль играет желание оберегать, защищать, обнимать, целовать. И просто желание есть. Большое и сильное. Особенно, когда ты вот так сидишь на мне. Но я обещал подождать. И подожду, потому что понимаю, насколько это важно для тебя. А значит, и для меня, потому что ты важна, твоё состояние и настроение. Веришь?
Я расцветала с каждым его словом. Душа наполнялась светом, лёгкостью, казалось, что я взлечу от счастья до седьмого неба. Где-то в глубине души надеялась услышать эти заветные слова, но они всё равно стали такими неожиданными, желанными, и казались мне невозможными настолько, что, услышав их, кивнула и всё-таки расплакалась. Чувствовала себя идиоткой, но ничего не могла сделать. Улыбалась и плакала одновременно. Боже, как такой парень, как Доминик, мог влюбиться в такую дуру, как я.
- Очень неожиданный поворот, - обескуражено сказал он, вытирая влажные дорожки со щёк, - что тебя расстроило?
- Ничего, - продолжала улыбаться как ненормальная.
- Я вообще перестал что-либо понимать.
- И не нужно, - рассмеялась и обвила его шею руками. – Спасибо.
- За что?
- За эти эмоции и чувства.
- Ты плачешь, - гладил меня по спине, очевидно, не понимая моей реакции.
- От счастья, Доминик, - поцеловала его в губы, - чувствую себя дурой. Но невероятно счастливой дурой.
- Надеюсь, когда-нибудь настанет тот момент, когда я смогу понять женщин, - выдохнул он и крепко поцеловал.
Прильнула к нему всем телом и растворилась в чувствах, которые объединяли нас. Я ликовала. Все проблемы, невзгоды и неприятности мгновенно померкли после таких необходимых и долгожданных слов. Это невероятное чувство – знать, что тебя любят. Чувствовать эту любовь и купаться в её лучах. Эти
