Купить

До первого рассвета Востока. Виктория Ленц

Все книги автора


 

Оглавление

 

 

АННОТАЦИЯ

Кажется, самое время говорить "упс", только я уже сижу привязанная к стулу с мешком на голове...

   

   Отпустили? Их главный из-за подделанных документов принял за другую? Что ж, какой отличный повод не оставить его в покое, а броситься следом. Владивосток, встречай, Беда (Ульяна-Беда, это я, обязательно с большой буквы) еду! Что значит, с поезда придётся прыгать под Хабаровском, мы дальше не доедем?! Прорвёмся.

   

   А ведь всё начиналось так мирно: я выпросила у Северьяна Константиновича поддельные документы, чтобы попасть на крутую мед-конференцию, спасла какого-то бизнесмена от сердечного приступа, а не стоило к нему лезть...

   

ГЛАВА 1: Не спасай незнакомцев

Кажется, самое время говорить «упс». Интересно, сколько ещё раз мне спустят с рук «оно случайно получилось»? Возможно, не в этот, потому что даже у меня есть к себе вопросы. Например — почему я сижу привязанная к стулу с мешком на голове?!

   А начиналось ведь так мирно: я всего лишь уговорила Северьяна Константиновича, деда уговаривать почти не пришлось, кстати, чтобы мне дали пропуск на конференцию, которая проходила в Новосибирске, где я и учусь. Даже пары не прогуляла, сегодня воскресенье, ведь поступила месяц назад — причём на факультет, о котором мечтала. В общем, крутая конференция, медицинское оборудование показывают, но студентам первого курса рано на такое, так что в пропуске мне не гордые 19, а целые 25 лет.

   Итак, конференция. Два дня вокруг блестящих аппаратов, зеркальных экранов, чертежей и даже голограмм. Там всё так сияло и сверкало, что я чуть не влюбилась в технологии второй раз — после того как осознала, что их можно изучать не только по учебникам. В Новосибирске собрались самые-самые: специалисты, профессора, студенты старших курсов и даже какие-то дядьки, что ходили в деловых костюмах и переговаривались по углам о выгоде проектов. В общем, круто.

   А потом «упс» привёл к тому, что я сижу с мешком на голове.

   

***

Наверное, час назад я отошла от стендов, оглядываясь по сторонам в поисках туалета. Прокрутила в голове схему коридоров, которую видела в брошюре конференции, но в итоге решила спросить дорогу у кого-то из проходящих. Ответ меня только больше запутал, и я вновь оказалась в не том коридоре.

   — Ладно, куда мне нужно? — вздохнула я, решив положиться на ведьмину чуйку. Она меня никогда не подводила!… Ну… хотя бы до туалета чуйка точно проведёт.

   Я пошла в противоположном направлении, свернула по лестнице и оказалась в новом, довольно тихом крыле здания. Тут почти не было людей, что я даже начала слышать собственные шаги. После постоянного людского гула – в ушах начало звенеть.

   Наконец, за поворотом появилась светящаяся табличка — «Туалет». Вот оно!

   С облегчением направившись туда, я вдруг заметила, как из мужского туалета кто-то вывалился, придерживаясь за стену. Это был мужчина лет тридцати пяти-сорока, явно не в лучшем состоянии. Он сделал ещё шаг и буквально рухнул на пол, согнувшись и тяжело дыша. Я тут же подбежала к нему и остановилась рядом, но он не смотрел на меня, а пытался справиться с приступом кашля. Блин блинский! Я оглянулась, надеясь, что кто-нибудь заметит его и подойдёт помочь, но коридор был совершенно пустым.

   — Эй! Помогите! — крикнула я, но эхо отозвалось мне пустым звуком.

   «Ну класс, видимо, всё на мне, — подумала я. — Так, как там учили в медколледже? Сначала проверка дыхания, состояние зрачков, что-то ещё было?» Я присела рядом с ним и постаралась вспомнить всё, что знала об оказании первой помощи. Всё-таки я мечтаю стать патологоанатом, и живые совершенно не мой профиль. Хотя. Недолго ему осталось быть «не моим профилем».

   Мужчина распластался на полу, но продолжал кашлять, его глаза закатились. Он судорожно рвал на себе галстук, только сильнее стягивая свою шею. И отрубился. Подождав пару секунд, я прислушалась к его дыханию — слабое, но ещё было. Пульс тоже нашла, хотя и казалось, что бьётся он еле-еле. Теперь оставалось его как-то привести в чувство. Словно кто-то включил режим автоматизма: за мгновение я отбросила нерешительность и, как могла, откинула его голову назад, чтобы облегчить дыхание. Он слабо дернулся, но всё ещё не приходил в себя. Стараясь держать себя в руках, я огляделась и увидела на его пиджаке карточку конференции — имя смутно знакомое, кажется, он представлялся как один из сотрудников компании, которая занимается медицинским оборудованием.

   «Ну отлично, надеюсь, ты сейчас не решишь уйти в мир иной», — пробормотала я, стягивая ремень с его брюк, чтобы приподнять ему ноги. Потом слегка потрясла его за плечи, чтобы хоть немного привести в себя.

   — Дыши глубже, давай, вам нужно взять себя в руки, — прошипела я.

   Мужчина наконец начал приходить в себя, его глаза слабо приоткрылись, а дыхание стало ровнее. Но стоило мне немного ослабить хватку, как он внезапно снова закашлялся, громче и сильнее, словно что-то застряло у него в горле, не давая ему дышать. Он начал метаться на полу, и я снова бросилась ему на помощь.

   — Только не это, — выдохнула я, чувствуя, как учащается собственное дыхание.

   Сердце гулко билось, и паника начала брать верх. От волнения во мне вспыхнула ведьмина сила, и я даже не сразу обратила внимание, что происходит. Вдруг лампочка над нами мигнула пару раз, а потом раздался громкий хлопок, и свет пропал.

   — О нет, нет, нет, — пробормотала я в полумраке, ощупывая его лицо, пытаясь привести в чувство.

   Слабый свет из коридора был единственным, что теперь помогало хоть что-то видеть. И всё же я не остановилась — продолжала действовать, слушая хрип его дыхания и наполовину вслепую проверяя, не удастся ли вытащить то, что застряло у него в горле. Но уже через секунду с потолка послышалось громкое «бум», и на этаже полностью выбило пробки. В коридоре царила кромешная тьма, словно ночь вдруг ворвалась сюда, заливая всё вокруг густой тенью.

   В панике я посмотрела в конец коридора и заметила чью-то темную фигуру. Далеко, но человек был явно виден, силуэт на фоне слабого света, проникающего из другого зала.

   — Помогите! — закричала я, надеясь, что тот кто-то меня услышит. — Ему плохо, срочно помощь!

   Едва я выкрикнула это, как послышался громкий треск. Рамка с грамотой на стене вдруг раскололась, а осколки тихо осыпались вниз. Моё внимание снова вернулось к мужчине: прижатая к его груди рука вдруг почувствовала легкий толчок, дыхание у него стало ровнее, и он медленно приоткрыл глаза. Я облегченно выдохнула, когда он, наконец, смог выдавить короткое, но вполне понятное:

   — Спасибо...

   Однако моего спасателя из коридора это не слишком взволновало. В темноте коридора замаячили тени двух мужчин с фонариками телефонов, которые двигались к нам, и чем ближе они подходили, тем больше я была уверена, что это охранники.

   — Эйе? — снова крикнула я. — Этот человек чуть не задохнулся, почему никто не...

   Но договорить мне не дали. Один из мужчин неожиданно грубо схватил меня за плечи, сдавливая руки за спиной. Прежде чем я успела понять, что происходит, на мою голову набросили что-то тёмное и плотное, отрезав меня от всех источников света. Я чувствовала только запах мешка, пропитанного каким-то техническим маслом, и слышала шепот позади, который явно не предвещал ничего хорошего.

   Сердце замерло. Я попыталась вырваться, но у меня крепко держали руки, и изо всех сил я лишь смогла выдохнуть короткое, запыхавшееся «эй!» — но вокруг, похоже, это никого не волновало.

   Мужчины молча тащили меня вперёд, и каждый мой шаг отдавался глухим эхом, теряясь в абсолютной тьме мешка.

   

ГЛАВА 2: Упс. Если спасла – беги

И вот теперь я сижу привязанная к стулу, с мешком на голове, и все, что мне остаётся — слушать. Ведьмино зрение у меня так себе, могла бы развивать да у сестёр и мамы поучиться, да ну его… Терпения не хватало, желания никакого, вот зачем тебе видеть без глаз? Не видишь – открой глаза или надеть очки! Надо же, пригодилось бы сейчас, ведь мешок снять я просто не могу.

   В тишине я слышу, как открывается дверь. Скрип, приглушённые шаги… и как кто-то входит. Я напрягаюсь, пытаясь уловить хоть что-то ещё, но нет. Шаги звучат отчётливо, размеренно, один за другим, а потом затихают напротив. Ужасный скрип ножек стула по полу даёт понять, что этот кто-то сел прямо напротив меня. А ещё, что он садист, потому что стул можно было приподнять, так не же, по полу будто ногтями по стеклу елозит им! Сердце у меня колотится так, что, кажется, его даже из мешка будет слышно.

   — Ладно, — тихо бормочу я себе под нос. – Может, вы меня отпустите?

   В ответ, конечно, только тишина. Мой таинственный «посетитель» молчит. Сижу, прислушиваясь к этому зловещему молчанию.

   — Что, так и будем молчать? Или скажете, зачем меня сюда притащили?! — возмущаюсь я.

   Собеседник по-прежнему молчит. Слышу только, как он откидывается на спинку стула, и где-то сбоку тихо шуршит что-то — как будто он сложил руки, скрестив их перед собой.

   В голове начинают мелькать догадки, но чем больше я думаю, тем сложнее удержаться от настоящей паники. Тут были депутаты? Были. И важные бизнесмены – хоть лопатой отгребай, кажись, я не того спасла… Или не того увидела, кто того мужика до меня хотел ногами вперед уносить. Эх.

   Руки затекли, и я чувствую, как верёвки режут запястья. Голова немного кружится от недостатка воздуха в мешке, и от этого ситуация кажется ещё более безнадёжной.

   Может, сказать что-то? Пошутить?

   — Если это розыгрыш, то, признаюсь, вы, ребята, неплохо его продумали, — снова пробую я, добавляя лёгкий сарказм в голос. — Даже стул по всем канонам старых фильмов скрипит. В следующий раз можно будет повесить табличку: «Проход сюда запрещён, особенно потерявшимся студентам».

   В ответ снова тишина, но теперь я уже слышу дыхание напротив. Вдох, выдох, снова вдох. Оно ровное, спокойное — и почему-то от этого мне становится ещё страшнее.

   Проходит несколько секунд, прежде чем я чувствую, как напрягаются все мышцы.

   Уши уже ноют от того, как напряжённо я вслушиваюсь в каждый шорох. В какой-то момент терпение лопается.

   — Эй, мне дышать уже нечем! — возмущаюсь я.

   Шаги. Слышу, как он поднимается и медленно подходит ближе, но неожиданно замирает совсем рядом со мной. Чувствую его нерешительное движение рядом, словно он не торопится делать следующий шаг. Затем, осторожно, почти робко, он тянет руку к пропуску, который висит у меня на шее, и, стараясь не коснуться меня, аккуратно снимает его через голову. Наблюдаю, как он задерживается, будто изучая его.

   А потом он резко сдергивает с меня мешок. Я жадно вдыхаю свежий воздух, когда он отбрасывает тот на пол. Щурюсь, привыкая к свету, вырывающемуся из одинокой, но яркой лампы, нависающей над моей головой.

   Моргнув несколько раз, поднимаю голову и пытаюсь сосредоточиться, чтобы различить детали. Пятна перед глазами постепенно исчезают, а его силуэт — твёрдый, неподвижный — остаётся в глубокой тени. Кажется, он наблюдает, оценивая и оставаясь невидимым, как будто ждет моего первого слова.

   Он снова усаживается на стул, остаётся в тени. Сначала я вижу только контур его фигуры — массивные плечи, сложенные руки, по форме которых угадываю силу, власть, властность?.. Но вот черты лица — не разобрать, как ни старайся. Темнота прячет его. Он прячется в тени?

   — Наконец-то, — выдыхаю я, пробуя развязать напряжённые руки. — Мне хотя бы можно узнать, что происходит? Или это тоже секрет?

   Никакой реакции. Мужчина, словно каменная статуя, просто сидит и смотрит. Хотя нет, чувствую его взгляд: он будто впивается в меня, изучая с едва скрытой настороженностью.

   Проходит несколько секунд, и я понимаю, что так просто он ничего мне не скажет. Что ж, тогда буду говорить сама.

   — Значит, похищение, да? — спрашиваю, слегка наклоняя голову и стараясь выглядеть бодрее, чем чувствую себя на самом деле.

   Он молча поднимает мой пропуск, который только что снял с моей шеи, и смотрит на меня.

   — Откуда у тебя это? — его голос ровный, но взгляд напряжённый.

   — Мне дали, — отвечаю без малейшего смущения. В конце концов, этот пропуск мне действительно выдали, пусть и не по праву. — На входе дали, я на конференцию пришла. В списке приглашённых была, так что мне его и дали.

   — Откуда. Он. У тебя? — повторяет он, на этот раз медленнее, словно подчёркивая каждый звук, будто это что-то изменит.

   — Да это мой пропуск, вы чего?! — настаиваю я, глядя на него с вызовом.

   Он внимательно рассматривает пропуск, крутя его на пальце за ремешок, и едва заметно улыбается.

   — Твоя фамилия… не самая распространённая.

   — Ну и что? За это сразу мешок на голову, да? — фыркаю я, всем видом показывая, что его методы допроса меня не впечатляют.

   — Тебе имя Константин Константинович Северский ни о чем не говорит? — с издевкой спрашивает он, слегка склонив голову на бок.

   Я прищуриваюсь, изучая его выражение.

   — А при чём тут он? — отвечаю так же невозмутимо.

   — Значит, знаешь его, — произносит он, не скрывая лёгкой ухмылки.

   — Конечно, знаю, — отвечаю уверенно.

   Стоит ли прикинуться однофамилицей? Вряд ли. Пусть понимает, что в моей семье не только врачи, но и генералы МВД вроде Северьяна Константиновича водятся.

   — А Константин Юльевич Северский? Знаешь такого? — не унимается мужчина.

   Так, если судить по отчеству — дед. Константин же, отчество у него странное было, да ведь? Вроде да.

   — А дед мой при чём тут вообще?! — выпаливаю я, не успев подумать до конца, и дёргаю руки, но верёвки врезаются в кожу.

   Он молчит, а потом цокает языком:

   — Вот незадача, только у его сыновей, Константина и Северьяна, было по одному сыну. И ни одной дочери, — он смотрит на меня в упор. — И ни одного из двух сыновей Константина Юльевича не звали «Илья».

   Это у меня на пропуске так написано: Северская Ульяна Ильинична. За что? Кто б знал, Северьян Константинович извинялся и развел руками, что «так вышло».

   — А мне что, имя матери отчеством брать нужно было?! У деда ещё и дочь была, — ору я, изображая возмущение, и топаю ногами, раскачивая стул. — Почему все про дядей помнят, а мать мою забывают, а?! Он даже круче них, но нет же, женщина — давай забывать в пользу мужчин! Да вы шовинисты все поголовно!

   Кажется, моя тирада оставляет на нём неизгладимое впечатление. Он сидел вальяжно, закинув ногу на ногу и крутил мой пропуск в руке, а тут вдруг заходится кашлем, дёргается и, уже сидя прямо, выпаливает:

   — Так ты дочь Маши, что ли?!

   — Да я дочь Маши, что ли! — вторю я ему в том же тоне, ещё громче, и топаю ногами от возмущения. Стул качается, но лучше мне не брякнуться, а то веревка режет руки и ноги, привязанные к ножкам.

   А кстати, отчество у меня по-настоящему от мамы — я Ярославна.

   — А твой отец?.. – Взгляд пристальный, будто ждет, что я вот-вот выдам ещё что-то невероятное.

   Чего он на меня так таращится, будто я тут голая танцую? Или застрелила кого-то из банана, а чувак взял да умер.

   — Ильёй его звали. Как встретила мама его, так и разбежались, — фыркаю я, закатывая глаза.

   Он долго смотрит на меня в упор, будто пытается запомнить каждую родинку. Он издалека их все не видит даже, особенно ту, что на попе! Потом, неожиданно, он резко встает, качает головой, как будто сам себе что-то не верит, и закрывает рот ладонью, чтобы не выругаться.

   — Чёрт, — пробормотал он, качая головой, и с решительным шагом направился к двери.

   Что-то кричит своим парням за дверью. Я слышу их шаги и шум, а потом опять мешок на голову. Но до того, как они успевают полностью натянуть его, я замечаю его лицо. Всего на секунду, но этого достаточно.

   Вот чёрт, я не ошибаюсь. Это был Ян?!

   

ГЛАВА 3: Не бежала? Недоговаривай!

— Нет, это не мог быть Ян, — твержу я себе, в сотый раз шагами измеряя расстояние от кирпичной стены до мусорного контейнера. Злобно дергаю себя за волосы, потом хватаюсь за голову, отчаянно надеясь, что это просто нервное видение.

   А меня, кстати, не церемонясь, с мешком на голове, вывели через какие-то подвалы, пару раз об стену стукнули, и в конце концов выбросили в подворотне. Руки, хотя бы, развязали, так что, как только шаги стихли, я принялась вслепую распутывать узлы на мешке, еле-еле справилась и наконец сдернула его с себя. Ну вот, теперь стою между грязной кирпичной стеной и мусорными баками.

   Тикать бы надо отсюда, в общагу или ещё куда подальше, но нет, я продолжаю рвать на себе волосы и метаться перед помойкой. Мысли лихорадочно скачут, и все они сводятся к одному: что за черт? Ян?!

   — Это не мог быть Ян, — твержу я себе, уже не так панически, потому что начинаю понимать, что голос был совершенно другим. Ничего общего, даже отдалённо не похож. К тому же, будь это Ян, ну с какой стати он похищал бы меня, привязывал к стулу и устраивал допрос? Уж он бы мне сразу высказал всё, не мороча голову… Ладно, оставим паранойю на потом.

   Дрожащими руками вытаскиваю телефон и набираю Олесю. Тихонько спрашиваю, не рядом ли с ней Ян. В ответ слышу тихий хохот сестры, а на экране вижу, как он сидит прямо перед ней, по-царски развалившись на диване, и лениво чешет Макса у себя на коленях. Макс довольно мурлычет, а Ян с ленцой поднимает на меня глаза и безмятежно кивает в экран, как бы говоря: «Чего надо-то?».

   — Ян дома, — шепотом подтверждает Олеся с понимающей усмешкой. — Ульянка, ты в порядке?!

   Почуяла, конечно. Я знаю, что обманывать Олесю бесполезно, но и лишних вопросов от неё мне сейчас совсем не хочется. Поэтому решаю рассказать полуправду, при этом умалчивая главное.

   — Я на конференции была, — начинаю спокойно, стараясь выглядеть как можно более естественно. Кстати, волосы совсем растрепались, можно поправить косичку. — Тут один тип был, ну, прям копия твоего мужа внешне. Представляешь, я аж встала, к нему подошла, окликнула «Ян», а он как на меня посмотрел! Вместо того чтобы объяснить, что я ошиблась, взял да и нахамил. Ужасно обидно вообще-то.

   На лице Олеси появляется лёгкое недоверие. Она, конечно, не задаёт лишних вопросов, но сразу видно, что не до конца верит в мой рассказ. Краем глаза косится на Яна, ага, я не хочу при нём, значит, она при нём не заговорит. И вслух Олеся ничего не говорит.

   — У тебя точно всё в порядке? — только спрашивает она снова.

   — Да-да, всё хорошо. Просто на таких мероприятиях попадаются странные люди, вот и всё. Но. Слушай, — тяну я. — А у Яна точно нет братьев? Может, там… внебрачные?..

   — Нет, у отца только я, — отзывается сам Ян, едва повернув голову, но его голос звучит твёрдо и уверенно.

   Олеся, будто спохватившись, бросает на него быстрый взгляд, но продолжает мою мысль:

   — Твоя мать?..

   Ян слегка морщится, отводит взгляд в сторону. Он никогда не говорит о матери — по крайней мере, не при мне.

   — Я похож на отца, — сухо произносит он, словно ставит точку в разговоре. — Так что если этот человек выглядел, как я, то он явно не от моей матери, где бы она сейчас ни была.

   Становится тихо. Олесе, похоже, не хочется давить, а Ян уже закрыл тему, но напряжение в комнате повисло почти осязаемо. Вздыхаю.

   Я решаю уйти. Пропуск мне, кстати, не вернули, так что на конференцию уже не попасть: списки проверяли вчера, тогда и выдали пропуска, которые терять не стоило. Но возвращаться туда мне точно больше не хочется. Лучше прогуляюсь пешком до общаги — так хоть голову проветрю.

   Олеся с тревогой провожает меня взглядом, но я отворачиваюсь и, сделав несколько шагов, невзначай бросаю:

   — А Константин? Твой дядя, Константин Константинович? У Маши детей точно нет.

   Ян медлит с ответом, кажется, на секунду погружается в свои мысли, потом тихо вздыхает.

   — Влад погиб, — наконец отвечает он, и в его голосе слышится грусть. — Я его едва помню. Он был старше меня всего на два года, но, говорят, мы были похожи. Ему было пятнадцать, мне тринадцать, и мы внешне были очень похожи… Не характером.

   — Что случилось? — не удержавшись, переспрашиваю я, заметив, как Ян отвёл взгляд и замолчал, будто уходя в свои воспоминания.

   Он оборачивается ко мне, глаза его на мгновение становятся холоднее, но он продолжает говорить, хотя и с явным трудом.

   — История мутная, — произносит он медленно, подбирая слова. — Они с тётей Машей шли по мосту. Водитель был пьяный, начал мчаться прямо на них. Влад попытался отпрыгнуть в сторону, чтобы избежать удара. Он почти увернулся, но столкнулся с низким ограждением, перевалился через него и… упал. Он упал с моста. Течение сильное, его долго не могли найти. А когда нашли — тело было… ну, его было не узнать.

   Я ощущаю тяжесть его слов и тишину, которая повисает после них, словно налетевший осенний холод.

   — Тётя Маша ведь была там, — продолжает Ян, его голос становится ещё тише. — Она бы не успела схватить его до падения. Физически не добежала бы, даже если бы рванула со всех ног. Она ничего не могла сделать, но… дядя Константин всё равно винил её.

   — Они из-за этого и поссорились, да-да, я помню, — встреваю я, чуть нахмурившись. Этот кусочек истории мы слышали от Златы.

   Смешно, что Ян, даже говоря о родном дяде, ни разу не назвал его просто «дядей Костей».






Чтобы прочитать продолжение, купите книгу

99,00 руб Купить