Ректор (не) подарок. Сандра Бушар

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13

АННОТАЦИЯ

Мой папочка-ректор ушел на заслуженную пенсию. Вместо него на должность взяли жуткого хама. Наглого и заносчивого! Он меня сразу не возлюбил. Решил, что учусь по блату. Всеми силами пытается вытурить из магистратуры. Только Донской еще не понял, на кого попал! Если меня отчислят, то и его уволят! Еще посмотрим, кто кого...

ГЛАВА 1

— Машенька, добрый день! Новенький у себя?

   Радостно распахнув двери в приемную ректора, я забыла постучать. Все никак не могла привыкнуть, что теперь не мой папа главный в университете. Секретарша отца плакала. И вещи в сумочке перебирала. Я решила, что у нее «те самые дни». Помада любимая закончилась, или ноготь сломала… Была бы причина у красивой девушки для страданий!

   — Куда же ему деваться-то… — гневно пробурчала себе под нос та. — Сидит, царь! Руководит…

   Перед зеркалом я поправила бантик на блузочке. Улыбнулась себе, подмигнула. Удостоверилась, что подарочный пирог в порядке и уверенно вошла в кабинет.

   — Здравствуйте, Арсений Александрович! — громогласно мой собственный голос эхом разлился по огромному светлому кабинету. — От всего сердца поздравляю вас со вступлением в нашу дружную семью, под названием!..

   — Стоп. А вы вообще кто? — он бегло окинул меня незаинтересованным взглядом и вернулся к работе с документами. — Как сюда попали?

   Мужчина в кресле папы выглядел солидно: черный пиджак, тонкий деловой галстук поверх накрахмаленной рубашки, стильные очки, далекие от ботанов. И, самое главное преимущество: ему не сто лет! Спорю, еще и ноги переставляет без отдышки...

   Прочистив горло, я как можно доброжелательней улыбнулась:

   — У меня для вас пирог! Не знаю, какой вы любите… Купила с вишней…

   — А, я понял! — холодно отмахнулся мужчина. Так торопливо, будто пытался скорее от меня отделаться. — Уборщицей пришли устраиваться? Отдел кадров дальше по коридору. Там оставляйте заявление, и мы вам перезвоним.

   От шока я дар речи потеряла. Сглотнув вспыхнувшую злость, многозначительно отчеканила по слогам:

   — Нет. Я не уборщица. Я — ваша студентка магистратуры. Пришла поздравить с первым рабочим днем!

   Вот тут-то новый ректор наконец на меня посмотрел. Но взгляд этот был совсем не доброжелательный. Скорее, цепкий и сканирующий. От него холодок под кожей проскользнул. Стало не по себе.

   — У вас всегда студенты бывшему ректору пироги носили? — недовольно хмыкнув, он открыл свой блокнот и поставил там какие-то свои отметины. — Интересно… Надо записать!

   Стало обидно за папу. Я решила за него заступиться:

   — Нет! Ректор Игнатьев никаких подачек не принимал. Это только я захотела вас порадовать, потому что…

   — Потому что считаете себя особенной? — вместо меня закончил Арсений Александрович. И саркастично усмехнулся. Встал с места бодро и ловко, а уже через считанные секунды обходил меня со всех сторон. Рассматривал, как экземпляр в музее. — Так-так-так… Дайте угадаю: брендовые вещи, макияж, укладка, сумка за круглую сумму и, конечно, самые дорогие гаджеты…

   — У нас запрещено хорошо выглядеть? — сквозь зубы возмущено выдала я. Хотя, признаться, было страшно. Новенький ректор умер пугать сильнее моего собственного отца в самом яростном гневе.

   — Нет. Но не каждому по карману, — защелкав пальцами, он пренебрежительно закатил глаза: — Дочь бывшего ректора Игнатьева — Настя. Верно? Что-то такое я от вас и ожидал…

   Возмущению моему не было придела. Я стояла посреди кабинета с чертовым пирогом, как полная идиотка. А меня нагло осуждали. Непонятно за что!

   — В смысле?! — внутри проснулось детское желание бросить пирог под ноги мужчине и сбежать. Но здравый смысл победил. Ведь именно он теперь вершитель судеб в моем царстве. Не папа. А значит надо терпеть.

   — Все очевидно, — глубоко вдохнув, Арсений Александрович посмотрел на меня с надменным сочувствием. — Избалованная девочка, которой папа не мог сказать «нет». Делал все, на что та укажет пальцем. Место на бюджете? Пожалуйста! Хочешь в магистратуру? Без вопросов!

   — По-вашему, — внутри меня уже почти закипел котелочек, — я недостойна здесь учиться?

   Вдруг ректор нагло выдернул из моих рук пирог. Не глядя, тот провел указательным пальцем по крему и съел его, одобрительно кивая. Подарок мой оценили. Но не меня.

   — Вам честно ответить, или как папочка? — съязвил тот, возвращаясь за рабочий стол. — Скажите, вот мне просто интересно, какой смысл было брать фамилию матери — Петрова — если каждая собака в университете знает, что вы дочь Игнатьева?

   — Это отец придумал. Но слухи быстро разошлись, и ничего не помогло... — сложив руки на груди, мне хотелось сбежать от разговора. Или провалиться сквозь землю. Ведь по лицу Донского было очевидно: он прекрасно осведомлён, что это я в свое время всем хвасталась, кто мой отец. Я вообще по жизни много глупостей совершила. Но ректор последний человек, с которым я готова была это обсуждать! И, тем более, каяться!

   — Скажу прямо, госпожа Петрова-Игнатьева, — ударив ладошками о стол, Арсений Александрович продемонстрировал весь свой решительный настрой. — То, что происходит в вашем вузе, мне категорически не нравится… Профессор недавно женился на студенте… Секретарша в разгар рабочего дня «быстренько» на два часа сбегала в кафе с подружкой поболтать… Дочь ректора по блату занимает чужое место, более достойного и перспективного студента… Я намерен навести тут порядок!

   — И, — разговор все меньше мне нравился и все больше вызывал тревогу, — как же?

   — Начну с того, что освобожу место в магистратуре, — уже прямо, без утаек, Арсений Александрович угрожал, показывая весь спектр ненависти ко мне.

   — Без причины отчислите? Новостям это понравится. Название статьи будет: «Личная неприязнь!». Вылетите с места ректора быстрее, чем я успею сказать: «Слава богу!», — коварно улыбнувшись, я послала мужчине тот самый взгляд, от которого обычно у других мурашки. Но этот даже не моргнул.

   — Зачем же без причины? Я ведь не изверг… — распахнув свой блокнотик ручкой, он куда-то посмотрел и рассмеялся. — Мне тут про вас немного рассказали… Думаю, причины быстро появятся. А сейчас идите, Петрова. Советую прямо сегодня решить, куда папа устроит вас в следующий раз. Ставлю на Лондон. Там всякую шушеру берут. Лишь бы чеки вовремя присылали.

   Сцепив зубы, я подошла к столу мужчины и забрала свой пирог. Обойдется! Затем вышла из кабинета, громко хлопнув за собой дверью, не прощаясь. Ярость во мне била ключом!

   Ректор Арсений Александрович Донской хочет ускорить свою пенсию? Я ему это обеспечу…

***

Войдя домой, я замерла на пороге… Диана, малолетняя содержанка моего отца, снова была у нас!

   — Масюсик-пупусик, — от ее неестественного щебетания тут же возник рвотный рефлекс, — почему ты не ешь мои кабачковые вафельки и котлетки из свеклушки? Я, между прочим, заказала их в элитном ресторане!

   — Что за элитный ресторан, в котором готовят такое?.. — отец, который в прошлом имеет солидную карьеру ректора известного университета, сюсюкался с ней в ответ! А этому человеку почти семьдесят лет! — Мой крольченочек, я не хочу, чтобы ты моей карточкой оплачивала такую ерунду. Прибереги денежки для важных дел.

   От возмущения я воздухом подавилась! Мало того, что отец полностью содержит эту барышню, так еще и карточку ей свою отдал. Правильно, пусть нас всех по миру пустит!

   — Маси-и-ик, — простонала Диана, громко чмокнув папу в лоб. У меня по спине холодок прошел, — ну, тебе нужно похудеть! Штанишки вон с трудом застегиваются!

   — Зайчонок, — папа, солидный взрослый мужик, по-детски залепетал. — Если я похудею, то с меня начнут спадать штаны. И не факт, что дома! Оно тебе надо?

   Все. Изнасилование моих ушей пора было заканчивать!

   — Привет, я дома!

   Громко хлопнув дверью, я постаралась привлечь к себе внимание. Понадеялась, что парочка постесняется меня и перестанет делать то, что делает. Но, увы! Когда я вошла в зал, Диана сидела на коленках папы и нежно гладила того по залысине. Пока престарелая рука моего папочки гладила девушку за пятую точку. Какая мерзость!

   — Настюша, солнышко, от тебя чувствуется очень явная негативная энергия! — философским тоном протянула Диана, оглядывая меня надменным взглядом. — Давай запишу тебя к своему мастеру по акупунктуре?

   Стоило представить, как в Диану втыкают миллион маленьких острых иголочек… На губах застыла коварная усмешка.

   — Папа, нам надо серьезно поговорить, — многозначительно уставившись в глаза мужчине, я всячески пыталась игнорировать его любовницу. — Это дело семейное. Лишних попрошу выйти.

   — Диана почти член семьи и никуда не пойдет, — строго отмахнулся тот, сведя брови на переносице. Обида к горлу подкатила. С какой стати она — семья? — Что случилось, дочь?

   Проглотив эмоции, я перешла к сути:

   — Этот наш новый ректор… Полный придурок! Ты где отрыл это «сокровище»? В помойной яме?

   Старик закатил глаза. А потом наконец-то попросил Диану пересесть с колен на диван. Так мне было хотя бы не стыдно рядом с ними стоять.

   — Настенька, ты что такое несешь? Отличный мальчишка! — я рассмеялась. Для моего отца все, кто младше сорока — мальчишки. — Одаренный профессор физики. В прошлом году победил на международной премии среди преподавателей: «young creators». Очень солидная статуэтка, кстати.

   — Папочка, а ты уверен, что премия именно так называется? У тебя всегда были проблемы с английским, — от нервов руки сжимались в кулаки, а нога топала по полу. — Может все же «ugly driveler»?

   — Настя! Не ругайся при ребенке! — отец посмотрел на Диану с умилением. Я же зашипела от злости. Судя по лицу этого «ребенка», она ни единого слова не поняла. Девушка и русским с трудом владела, какой там иностранный? — И вообще, дочь! Не лезь к нему, поняла?

   Звучало, как самый настоящий вызов. Вопрос вырвался с губ сам по себе:

   — Это еще почему?

   — После скандала между профессором Шлефовым и студенткой никто особо не хотел браться за руководство нашим вузом. Только этот Донской осмелился. Если его сместят, то, пить дать, меня заставят вернуться в кресло! — гневно ударив по столу, отец испепелял меня взглядом. — А я не хочу больше всего этого. Не по возрасту. Хочу греться на пляже с Дианой и ни о чем не думать.

   Вот тут во мне словно второе дыхание проснулось! Избавившись от Донского, я решу все свои проблемы одним махом. Во-первых, выгоню самодовольного говнюка на улицу. Во-вторых, верну отца в семью. Подальше от его ненасытной содержанки, которая нас всех скоро по миру пустит.

   — Настя, — прошипел отец, — я знаю этот взгляд! Даже не думай!

   — А я не думаю, папочка… — «Я уже все решила!», — закончила про себя. А потом отправилась к себе в комнату составлять план мести.

***

Чертов Интернет! Отказывался работать в машине. А за мной на заправке уже сигналили недовольные водители. Что, сложно три минуты подождать? Я вот спокойно терпела, пока кавказец бандитской наружности на «Жигулях» отошел на тридцать минут в туалет, бросив свою ласточку у автоматов.

   — Девушка, вы оплачивать планируете? — тут же накинулся на меня заправщик, когда я вышла из салона. — Очередь уже до выезда!

   — Да-да, — я вытянула руку над головой вместе с телефоном. Все пыталась поймать сигнал. — Уже почти… Секундочку!

   Колесико все крутилось и крутилось, сигнализируя о бесконечной загрузке. А я нервничала под давлением мужчин в очереди. Солнце предательски перекрывало обзор на телефон. Я подняла голову и обернулась по сторонам в поиске тенька. И обомлела…

   Ко мне шел мужчина. С радостной улыбкой и явно заранее заготовленной речью. Сегодня его мне видеть не хотелось. Тем более, во время такого позора!

   — Петрова, кажется? — лениво поинтересовался Донской, многозначительно выгибая бровь. — Новые туфельки заказываете?

   — Нет! — я демонстративно отвернулась спиной к ректору. Всем видом показывала, что на диалог не настроена. — И вообще, не ваше дело.

   Но Арсений Александрович явно момент смаковал. Ему нравилось видеть, как трясутся мои пальцы от напряжения. Как нога нервно отбивает чечетку по асфальту.

   — Признайтесь, — громко прошептал тот, — гуглите, как правильно заправляется машинка? Папочка подарил, а инструкцию не оставил, понимаю…

   Вот тут-то мое терпение лопнуло. Мы были не на территории университета, здесь Донской прав на унижения студенток не имел. Развернувшись, я послала ему ехидную улыбочку.

   — Ой, а куда это вы такой красивый собрались? — ректор тут же осмотрел свой чопорный черный костюм, поправил стильные очочки… И напрягся. Не зря. Мой ненавязчивый средний палец чисто случайно выскочил в направлении его машины. — Надеюсь, в долгое эротическое путешествие? Потому что иначе я выпишу вам туда прямой билетик!

   Выпалила и пожалела. Это, скорее, был крик о помощи. Телефон по-прежнему не грузился, а на заправке расплатиться можно было либо через приложение, либо картой. Которую, естественно, я забыла дома. Налички нет, бензин почти закончился. Толпа мужчин уже готова была меня на части порвать.

   — Я, вообще-то, помочь хотел. Исключительно из уважения к своему предшественнику Игнатьеву, — холодно, со сведенными на переносице бровями отрапортовал Донской. — Не хотите, как хотите.

   Он развернулся и направился к своему авто. Черному, большому. Ничего больше я разглядеть не успела. Страх остаться на заправке одной и беспомощной застелил глаза. Проклиная себя на чем свет стоит, я нехотя воскликнула:

   — Стойте! Буду… — слова комом в горле застряли. — Признательна… За вашу помощь…

   Он замер, но не повернулся. В голосе слышались надменность и превосходство:

   — А волшебное слово?

   Злость вспыхнула новой силой. Прикинувшись дурочкой, я пожала плечами.

   — Это что-то из Гарри Поттера? Экспеллиармус! — Арсений Александрович шутку не оценил. Молча пошел дальше по своим делам. Заныв от безысходности, я выплюнула сквозь зубы: — Ладно! П-пожалуйста…

   С победной улыбкой Донской подошел к терминалу и пикнул картой. Секунда, и мои мучения были окончены. В очереди послышались аплодисменты. А у меня камень с груди упал.

   — Диктуйте ваш номер. Запишу, сброшу гудок. А вечером проверю, вернули ли вы мне всю сумму, — ректор на полном серьёзе приготовился записывать.

   Сев в машину, быстро пораскинув мозгами, я торопливо нашла в записной книжке один интересный номерок… Но Арсений Александрович решил нарушить мои планы и позвонил на него сразу же. Я даже отъехать не успела.

   — Алло, — трубку, к несчастью, взяли почти сразу. А Донской поставил на громкую, с хитрым прищуром оценивая мое ангельски невинное выражение лица, — это центральный городской морг. Чем можем помочь?

   — Пока ничем, — холодно отрапортовал ректор. Лицо его при этом было каменным. — Мне к вам еще рано.

   Веселая женщина по ту сторону трубки кратко хмыкнула и клятвенно пообещала:

   — Не переживайте, мы вас подождем!

   Медленно Донской снял очочки. В почерневших глазах я увидела свою погибель. Резко дала по газам и смылась с места преступления.

***

Говорят, в борьбе за место под солнцем все методы хороши. В моем случае — хитрость единственный способ не вылететь из магистратуры. А Арсений Александрович Донской всеми правдами и неправдами пытался этого добиться! Опросил преподавателей на предмет давления: не заставлял ли их кто ставить мне хорошие оценки? Не угрожал? Не шантажировал? За «правильный» ответ предателю полагалась внеочередная премия… Интересно, денежки достанет из своего кармана или из бюджета? Слава богу, пока никто не купился. Чисто из уважения к отцу. Но это дело временное!

   Решиться на действия пришлось быстро. В понедельник после пар я ждала, пока ректор покинет свой кабинет. Караулила за углом, нервно поглядывая на часы. Третий час, четвёртый, пятый… А Донской все не выходил!

   У меня уже ноги отваливались, и желудок от голода завывал не самые приятные уху мелодии, когда дверь наконец открылась. Я быстро юркнула к подоконнику. Выставила телефон за цветочным горшком, включила камеру. Приготовилась…

   — Ох… — когда ректор проходил мимо, я «случайно» упала прямо на него. Подобрала такой момент, чтобы Донскому ПРИШЛОСЬ распахнуть объятия и поймать падающую меня себе на руки. С перепугу мужчина неосознанно сжал пальцы вокруг моей талии. Именно тогда я завизжала: — Вы что такое творите?! Пристаете к студентам?! Не стыдно вообще! Я ничего такого делать не буду, понятно! И не настаивайте! Не прикасайтесь ко мне, кому сказала!

   — Вроде головой еще не ударились, а бред уже так и льется… Мне надо было дать вам расшибиться, Петрова? — Арсений Александрович слишком быстро отпустил меня. Буквально оттолкнул! И в сторону отошел, как ужаленный. — На вашем пути был острый угол статуи. Хотите себе пирсинг на лбу? Идите к профессионалу, а не занимайтесь любительством!

   Ректор молча ушел. А я довольная и коварная смотрела ему вслед, хитро потирая ручки. Всю ночь я печатала на домашнем принтере кадры того, как Донской пристает к студентке посреди бела дня. Шла на учебу довольная.

   В голове все складывалось прекрасно: все заподозрят нового молодого ректора в домогательствах к студентке и тихо-мирно снимут с должности. Чтобы лишний раз скандал не провоцировать. Вот недавно профессора Шлефова за такое чуть по миру не пустили! Тот выкрутился, потому что давно в деле и заслужил авторитет. А этот — новенький — пока никому не известен. Кто его оправдания слушать станет!

   — Настя, ты теперь звезда! — объявила мне одногруппница Оля Фролова прямо с порога. — Стенд с предупреждениями видела?

   Лучше бы я этот идиотский стенд не смотрела… Донской оказался совсем не дурак! Пошел на опережение. Распечатал с камер наблюдения кадры моего нелепого падения на ровном месте! Кто вообще знал, что он камеры расставил?! Подпись под коллажем гласила: «Не будь слоном в посудной лавке! Неуклюжий студент = студент с плохой успеваемостью. Студент с плохой успеваемостью = бывший студент»!

   Лицо Донской, конечно, замазал… Но сделал это так небрежно, чтобы даже уборщица поняла, что на фото Настя Петрова из первой группы магистратуры!

   — Я, конечно, понимаю, что ты привыкла быть в родстве с руководством вуза, — ехидно процедила Виолетта Яковлева, которая к нам из Франции перевелась. — Но не обязательно ведь вешаться на бедного новенького ректора, правда? Пощади мужичка! А то поймет весь масштаб, и пятки его засверкают!

   Девочки хохотали надо мной. Сразу разлетелся слух, мол я Донскому прохода не даю. Тоже мне, мачо! Да кому он сдался?

   Злая и раздраженная, я агрессивно умывала лицо холодной водой. Вдруг кто-то вошел. Я не придала этому значения. Комната была общая. Вздрогнула, когда увидела, что рядом со мной Донской. Равнодушно и лениво он мыл ручки. А вокруг никого! Только мы вдвоем.

   — Как денечек, Петрова? — с напускным равнодушием спросил тот. — Все хорошо? По всем предметам успеваете?

   — По-вашему — это хорошо?! — резко закрыв воду, я уставилась на Донского с такой ненавистью, что могла бы убить взглядом, обладай хоть какими-то сверхспособностями. — Теперь все вокруг надо мной смеются! Вы подкосили мой имидж и вызвали буллинг!

   — Какой я плохой человек, просто ужас… Нет мне прощения! — мужчина театрально поджал губу и положил руку на сердце. — Но не настолько плохой, как одна студентка, которая пыталась выставить меня гребанным извращенцем, правда? Вот ее стоит наказать. Пожёстче!

   — Н-наказать? — нервно сглотнув ком, я вдруг осознала всю патовость ситуации. Если Донской видел по камерам, как я «случайно» падаю ему в руки, то и как «случайно» жду три часа подряд, тоже видел… — Это как еще?

   — Будет сюрприз, — без иронии, с явным злорадством он многозначительно вздернул бровь и улыбнулся. — Пока не придумал. Хочется что-то поизощреннее.

   Арсений Александрович двинулся к выходу. Я же поспешно перегородила ему путь.

   — Слушайте, а давайте я вам какой-нибудь подарочек сделаю, и вы от меня отстанете? — ласково прошептала я, сложив руки в умоляющем жесте. — Забудем прошлые обиды, пожмем друг другу руки…

   Неожиданно Донской хмыкнул:

   — И какой же, Настя… Петрова?!

   В голосе его я ничего кроме издевки не нашла. Он не хотел мириться, нет. Донской прекрасно знал, что теперь я завишу от его доброй воли. И сделать он со мной может все, что захочет. Просто хотел поиздеваться.

   — А такой, — я раздраженно закатила глаза и отвернулась к стене. Все было потерянно. Считай, уже отчислена. — Сколько вам там лет? Тридцать пять где-то, да? Так вот радиатор на тридцать пять делений подарю…

   — Почему именно радиатор? — тембр мужчины стал ниже. Показался растерянным. Он мог уйти. Дорогу я уже освободила. Но почему-то остался.

   — А потому! — быстро схватив сумочку, оставленную на раковине, я поспешила прочь из комнаты. — Чтобы грел вам душу холодными ночами. С таким скотским характером на девушку рассчитывать глупо и бессмысленно!

   Не дожидаясь ответа, я быстро смылась. Убежала прочь в слезах. Было очевидно, что я уже отчислена.

***

Во вторник в нашем актовом зале был концерт в честь дня основания вуза. Раз пока официального объявления о моем отчислении не было, я пошла.

   — Эй, а почему мне место никто не занял? — я с обидой посмотрела на одногруппников, которые кучкой разместились в самом конце зала. — Вы ведь знали, что меня препод по истории задержал!

   — Прости, — ехидно пожала плечами Виолетта Яковлева, — каждый сам за себя.

   Проблема состояла в том, что пришла я за пару минут до начала. Помещение было слишком маленькое и душное для всех студентов нашего вуза. Мест катастрофически не хватало. Кто-то стоял, кто-то уже сидел прямо на полу, а кто-то плюнул и ушел домой.

   Я же пристально осмотрелась и нашла одно свободное местечко в первом ряду у сцены.

   — Но, — меня попыталась остановить новенькая секретарша ректора. Прошлую, папину, он уволил, — это место для…

   — Меня? Как прекрасно! Спасибо от всей души. С меня шоколадка. Вам с ванилью или орехами? — образ дурочки всегда помогал мне выходить из сложных жизненных ситуаций. Этот случай не стал исключением. Растерянная девушка осеклась и молчаливо отвернулась.

   Концерт начался. На сцене уже выступал наш местный КВН, как обзор мне заслонил широкоплечий мужской силуэт. Он постоял так. Видимо, ждал, что я сама все пойму и смоюсь. Да не тут-то было!

   — Простите, Петрова, — не выдержав, Донской нагнулся к моему лицу и раздраженно отчеканил, — можете встать?

   От такой наглости я опешила. Но снаружи была самим ангелом. Спокойно, без эмоций пожала плечами:

   — Простите, я не знакомлюсь!

   Надо было видеть лицо Арсения Александровича. В голове мужчины случился самый настоящий сбой. Он долго пытался понять, не показалось ли ему… Не послышалось… Очень сложной задачей оказалось не рассмеяться.

   — Что за наглая молодежь пошла?! — прошипел наконец этот «старик». Может, конечно, в ректорате год за десять идет, но я в этом сильно сомневаюсь. — Я. Хочу. Сесть.

   Наглые мужские руки сжали мои плечи, собираясь поднять с места и вышвырнуть вон, видимо. Оскорбленно ахнув, я дала сумкой по его наглым пальцам и клятвенно пообещала:

   — Хотите сесть? Сядете! За домогательства к студентке!

   Тяжело вздохнув, Донской выпрямился и долго смотрел на меня с видом: «Да что с ней не так?!». Я же делала вид, что ректор прозрачный, и внимательно смотрела шоу. Напряжения не выдержала сидящая рядом секретарша ректора. Молча встав, она просто куда-то ушла. Всем видом демонстрируя, что возвращаться не планирует.

   И Арсений Александрович сел прямо рядом со мной! А учитывая, что кресла узкие, мы еще и терлись друг от друга! Я испытала жуткое желание сбежать следом за секретаршей. Но вовремя напомнила сама себе: «Я не слабачка! Он меня так просто не сделает!».

   — Госпожа Петрова, — минут через двадцать пассивно-агрессивного сидения бок-о-бок Донской подал голос, — вы мне деньги за бензин так и не скинули.

   — Правда? Голубь мой, видимо, сбился с курса… — ехидно процедила я. Контактов Донского у меня все еще не было. И слава богу!

   — Так давайте обменяемся телефонами? — понимающий ректор достал из кармана телефон и уставился на меня. Я даже не повернулась. Пусть профилем любуется.

   — Какая глупость… Зачем же пугать людей! — покачав головой, я со всем интересом продолжила смотреть шоу. Там как раз выступал хор казаков.

   — То есть, — мужчина не на шутку закипал, — вы просто кинули меня на деньги?!

   — Боже ты мой… Не занимайтесь генной инженерией, — в тон ему процедила сквозь зубы.

   — В смысле? — показалось, что Донской придвинулся еще ближе. Прямо к моему уху.

   — Не делайте из мухи слона! — импульсивно распахнув сумку, я принялась рыться в ней в поисках не электронных, физически осязаемых денег. И нашла, оставались с обедов. С горем пополам наскребла горку мелочи. Ровно в счет долга. — Вот, держите и отстаньте от меня наконец!

   Донской, у которого не было ни сумки, ни карманов, просто растерянно прижимал к себе эту «кучку» и долго и напряженно водил взглядом по залу. Явно прикидывая, куда бы все это деть.

   — Знаете один интересный факт? Пингвину даны крылья не для того, чтобы он летал, а чтобы они просто были, — в голове мужчины я читала такую степень ненависти ко мне, что по телу мурашки страха расползлись. — Ровно то же самое, Петрова, с вашим мозгом.

   Раздраженно вскочив с места, Арсений Александрович ушел из зала. А вернулся уже с пустыми руками и натянутой улыбкой. Толкал праздничную речь студентам, но на меня поглядывал косо.

ГЛАВА 2

Выходные выдались на редкость жаркими! Папочка внезапно решил организовать «семейный» уикенд и потащил меня со своей содержанкой загород жарить шашлыки.

   — Породнитесь, подружитесь… — мечтательно вздыхал родственник. — А там, глядишь, и полюбишь ее!

   Выбора мне, честно говоря, никто особо не давал. Так что собрав дорожный рюкзак, мы двинулись в путь. Раньше я любила семейные путешествия на машине. Но слушать, как Диана два часа сюсюкается с папой и выпрашивает у него новую сумочку, было просто невыносимо!

   Кое-как пережив тонну умилительно-ласкательных прозвищ, мы доехали до дачи. Она представляла из себя трехэтажный дом из красного кирпича с двухметровым забором.

   — Лаки! — только переступив порог, я бросилась к любимому алабаю. Нашему охраннику. — Как ты тут поживал? Никто тебя не обижал?

   В наше отсутствие за псом приглядывали соседи. Своих он никогда не трогал. А вот чужих не пускал.

   — Какое чудовище… — Диана с опаской обошла нашего белого «волка». Тот рыкнул на нее критически, выражая свое неодобрение. — Масик, а нельзя его сдать куда-то? Хотя бы на выходные?

   Я успокаивающе погладила пса по гриве и прошипела сквозь зубы:

   — Давай лучше тебя сдадим? На опыты. На шашлыки не примут, одни кости.

   Диана только покосилась на меня, закатила глаза и быстро скрылась с другой стороны дома. Там отец уже вовсю подготавливал джакузи. Потому как принцесса требовала.

   — Лаки, а давай устроим этой барышне незабываемые выходные? — с коварной улыбкой я отцепила мощную цель от забора, освобождая собаку. Тот тут же рванул следом за отцом и Дианой. — Беги, мальчик! Беги!

   Я знала Лаки уже десять лет от роду. Он никогда не тронет Диану, даже если та ему сильно не нравится. А все потому, что я и отец ее лично впустили. Но ошиваться рядом будет. Охранять, так сказать, от чужаков. А это значит, что Диана расслабиться не сможет. Нечего ей к нашей семье привыкать.

   — Чего расселась? — окликнул меня недовольный отец. — Иди надень что попроще и в огород. Мне зелень нужна свежая!

   Я зашла в дом, открыла свой старый шкафчик. Одежда там оказалась мала. Кое-как натянула экстремально узкие джинсовые шортики и короткий детский топ с глубоким вырезом. Никакой шляпы от солнца в закромах не оказалось. Пришлось прибегнуть к плану «Б». Еще со школьного утренника оставалась ковбойская шляпа. Да-да… Пока все девочки плясали танец снежинки, я на своем воображаемом скакуне бороздила просторы актового зала.

   — А эта… — я многозначительно тыкнула пальцем на Диану, деловито обмазывающуюся кремом от солнца. — Нам помочь не желает? Или ей вера не позволяет с холопами руки марать?

   Папа в старых потрепанных трениках и голым торсом разжигал мангал.

   — У тебя есть задание? Вот и занимайся! — был его краткий строгий ответ. — И не лезь, куда не просят. Поняла меня?

   Недолго продлилось мое счастье. Пока белоручка нежилась на шезлонге, я вынуждена была приступить к делу… Большую часть участка вокруг дома занимала газонная трава. Но папа все равно нашел закуток, где повелел вырастить ему укроп, петрушку, лук и огурчики с помидорами… Естественно, делать все это должна была я! И вот к нашему пикнику кое-что даже созрело.

   — Масик, — застонала Диана. Как ножом по стеклу! — потри мне спинку, я не достаю!

   — Сейчас, мой сладкий пирожочек! Только закончу с розжигом… — елейно протянул мой отец.

   — Скорее, спинка вся горит без твоих нежных ручек!

   — Да ты и сама вся горишь, зайка! Бегу-бегу!

   Лаки, оценив масштабы бедствия, прилег рядом со мной и закрыл морду лапами. Я же спаслась наушниками. И дело пошло быстрее. Лука нарезала, петрушки. Увлеклась и решила выкорчевать все сорняки.

   Ритмично двигая пятой точкой под музыку, напевая под нос себе песни, я не заметила, как Лаки куда-то убежал. Вдруг кто-то постучал мне по спине. Я отмахнулась.

   — Лаки, отстань! Я работаю, — промямлила себе под нос, не снимая наушники.

   По спине снова постучали. Более настойчиво.

   — Будешь хорошо себя вести, отдам свою порцию шашлыка! — торжественно пообещала я.

   Но и тут пес не остановился. Более смело пихнул меня в бок.

   — Да что там случилось? Поиграть хочешь?! — Я раздраженно стянула наушник. Собаки рядом не было.

   Стоящая в позе огородника, я заглянула между своих же ног и не увидела там Лаки. Быстро выровнявшись, обернулась и… Обомлела.

   — Дочь, я тебя зову-зову, а ты не реагируешь! — торжество произнес отец, указывая себе за спину. Там, около мангала стоял Донской. Самый настоящий. И, нет. Я не перегрелась. Потому как отец его вслух представил: — Настенька, золотце, а у нас гости, представляешь, какая радость? Арсений Александрович нагрянул с документами на подпись. Я, оказывается, пару бумаг ему должен... Вон Диана уговаривает его остаться с нами на обед. А может и ужин, ха-ха!

   А Диана и вправду Донского уговаривала как-то уж слишком активно. Еще и вовсю флиртовала. То якобы случайно лямка купальника упадет, то «случайно» кремушек прямо на грудь капнет. Только Арсений Александрович этого даже не заметил. Он разглядывал меня, искреннее смеясь. Я могла только представить, какое количество шуток ректор уже придумал по поводу моего внешнего вида в своей голове!

   В беспамятстве я снова и снова моргала. Не верила своим глазам. Такого просто быть не может!

   — Только не говори, что он случайно приехал сюда, а не в нашу городскую квартиру! — мой раздраженный шепот звучал, как самое настоящее обвинение. — Нечего ему тут делать! Гони в шею!

   Донской, видя мое возмущение, помахал папкой с документами. Я испытала дикое желание кинуть в него чем-то тяжелым.

   — Да, специально позвал. Врать не буду. Ты же сама с ним связь наладить не можешь. Вот тебе и возможность! Под шашлычок и коньячок все добрее становятся, — на полном серьезе выпалил отец.

   На Арсении Александровиче, как всегда, был строгий деловой черный костюм и очки. Он не вписывался в нашу дачную тусовку!

   — Это полное фиаско… Все, — вскинув руки над головой, я шагнула в сторону выхода, — я уезжаю домой!

   — А ну-ка стоять! — отец притянул меня к себе за топ. И зарычал в ухо раздраженно: — Донской уже здесь. Поздно пить боржоми, когда почки отказали! Так что руки в ноги и пошла его развлекать. Иначе лишу тебя содержания.

   Оценив жуткие перспективы вечера, я мысленно перекрестилась!

   — Лишай! Устроюсь на подработку.

   Тем временем к Донскому подбежал счастливый Лаки. Диана тут же ретировалась подальше. А мой ректор присел на колени и начал гладить по гриве предателя. Чесал за брюшко, кидал мячик… Собака его принимала и совсем не лаяла! Это как вообще?

   — Думаешь, это все? — ехидно посмеивался старик. — А ты забыла, что скоро надо за учебу платить? Там сумма шестизначная. Твоя вымышленная подработка покроет такие расходы?

   Нет. Не покроет. Это я вынуждена была признать. Зарывшись лицом в ладони, я измученно застонала.

   — Я его ненавижу! — в сердцах призналась отцу.

   — Вижу, — он хмыкнул и пожал плечами. — Но сегодня ты будешь милой и обходительной, поняла? Тебе под его началом два года учиться. Так что расположи мальца к себе. Заставь его себя уважать.

   Милой и обходительной… Легко сказать! Я могла только мило его придушить и обойти потом стороной! Как же провести день вместе? Это просто невозможно!

   Вдруг в голову пришла странная идея. А что если попытаться свести Диану с Арсением Александровичем? Кажется, содержанка отца неровно дышит ко всем перспективным мужчинам. А тут молодой и в ее вкусе. Почему бы не использовать вечер с пользой и не избавить нас от всех напастей сразу?

   — Ладно, так уж и быть, — я повернулась к отцу с натянутой улыбкой. Хотя внутри черти плясали. — Я буду очень-очень хорошей хозяйкой!

***

Папа буквально силком притащил меня к Донскому здороваться. А потом сам ушел и Диану за собой утащил.

   — Шортики классные, — медленно окинув мои голые ноги, ректор пренебрежительно насмехался. — У пятиклассницы отняли?

   — Смешно, — произнесла я со сложенными на груди руками. И даже не улыбнулась. — А я ведь то же самое хотела сказать по поводу вашего костюма…

   Арсений Александрович заметно напрягся. Его глаза превратились в узкие щелочки. А между бровей залегла глубокая морщина.

   — Мне кажется, что эта кофта… Если подобную тряпку вообще можно назвать одеждой… — теперь экстремально короткий топ был удостоен повышенного внимания. Мне и самой в подобном перед мужчиной было неловко. Будто совсем голая. Но он об этом знать не должен! Так что гордо выпрямив плечи, я выставила грудь вперед. Донской закатил глаза и отвернулся: — Скоро по швам треснет!

   — Следите лучше за собой, — нагнувшись, я потрепала за ушком застывшего между мной и мужчиной Лаки. Тот непонимающе переводил взгляд с одного на второго. — На улице отличная погода, выходные. А вы в рабочей униформе курьером подрабатываете… На чужие пикники врываетесь… Что, с личной жизнь все совсем печально?

   Вот тут ректор вспылил на не шутку. Напускное веселье спало, и он зарычал, чеканя слоги:

   — Это не ваше дело!

   — Так и я — не ваше дело! — в тон ему проговорила я.

   Как-то сам собой стартовал внеплановый конкурс гляделок. Донской испепелял меня своими серыми глазами. Я тоже позиций не сдавала. Лаки между нами тяжело вздохнул и завыл.

   — Настя, — окликнул меня отец из дома, — бегом ко мне помогать!

   — А где конь припаркован? — усмехнулся этот шутник.

   — Я бы показала, — съязвила на его юмористическом уровне я, — но мама учила, что пальцем тыкать не вежливо.

   Донской фыркнул и первым отвернулся. Буквально встал ко мне спиной и холодно отмахнулся:

   — Скачите в дом, Петрова. Переодевайтесь. Папочка ждет.

   — А вы уедете, да? — с надеждой спросила я.

   — Пфф… Не дождётесь! — злорадно прыснул ректор.

   Переодеваясь в чистый белый костюм, я решила, что переборщила с «радужным» приветствием. Возможно, Арсений Александрович только из вредности и остался. Нужен ему мой отец со своими шашлыками! Да и нам обоим терпеть друг друга невыносимо сложно…

   Вскоре мы накрыли большой стол в беседке. Даже Диана помогла тарелочки поставить! Отец со своей любовницей сели с одной стороны, а меня с ректором усадили с другой. С первого же тоста Донской принялся отвешивать отцу комплименты. Один за другим! Аж уши вяли.

   Не выдержав его двуличия, я в очередной раз тихо шепнула ему на ухо:

   — А вы чего с папкой так заигрываете? Лучше расскажите ему в подробностях, как пытаетесь его дочку из его же вуза вытурить. Он обрадуется, что вы его в мошенничестве заподозрили и в сговоре с преподавателями.

   Арсений Александрович бросил на меня быстрый цепкий взгляд:

   — Кроме вас у Игнатьева много заслуг, которые я уважаю.

   Слова его мне были не совсем понятны. Поэтому, откусив огурчик, я напряженно уточнила:

   — Включая или исключая меня?

   Тот загадочно повел плечами:

   — А вы как думаете?

   И отвернулся. Мол, думайте, что хотите. Мне плевать. Сдерживая злость, я с трудом удерживала себя за столом. Близость Донского меня слишком сильно волновала! Но грозные взгляды папы не давали сдвинуться с места.

   Наконец, выпив слишком много рюмок домашнего коньяка, отец разошелся настолько, чтобы вгонять мне в стыд и краску:

   — Настенька у меня настоящее золото! Бакалавриат закончила на пятерки! Сейчас в магистратуре на бюджете учится! При этом умница, красавица, все своими руками делать умеет! А знаете, что еще? Она в Лондоне параллельно на дистанционном обучении международный диплом получает!

   Застонав от неловкости, я зарылась лицом в ладони. Вот и все! У Донского будет еще один повод посмеяться надо мной лишний раз. Типичной мажорке, учащейся в Лондоне за большие бабки обеспеченного отца…

   — Да что вы говорите! — громко протянул Арсений Александрович, с трудом сдерживая смех. — Как интересно!

   — Ни дня без дела не сидит, — отец все не умолкал. А Диана, видя мое пунцовое лицо, только радовалась развязавшемуся языку старика. — Вот, представляете, подработку ищет! Говорит, хочу сама за свои нужды платить! А я ей: «Доченька, солнышко! Да куда тебе столько нагрузки? Не выдержишь!». А она упертая. Нет и все. Говорит, кем угодно пойду работать. Даже уборщицей!

   — Прямо-таки уборщицей? — серые глаза были полны издевки. — Жаль, в начале года другую девушку взяли…

   Внутри меня творился ад. Я вспомнила, как вначале года ректор думал, что я пришла устраиваться на уборщицу. Папа явно с «комплиментами» переборщил. Уже плакать хотелось.

   — Хорошая девочка, — как тост сказал старик, потом поднял рюмку и осушил до дна. — Отличную дочь воспитал!

   — А знаете, может я смогут помочь вам с подработкой… — внезапно произнес мужчина, не сводя с меня глаза. При этом я старательно делала вид, что Донского в моем мире не существует. Пустое место. «Посудомойка? Ответственная за уборку туалетов? Консьержка?» — гадала я про себя. Ничего хорошего этот говнюк предложить просто не мог! Вдруг прочистив горло, он звонко произнес: — Секретарь ректора.

***

Выудив максимально подходящий момент, когда отец ушел нежиться с Дианой к мангалу, я дернула Донского за рукав пиджака и раздраженно потребовала:

   — Немедленно возьмите свои слова обратно!

   Ехидно скалясь, Арсений Александрович равнодушно кушал ножом и вилочкой шашлык, будто какой-то психопат из дурдома.

   — И не подумаю, — холодно отмахнулся ректор. — Мне нужна секретарша. Все прошлые убежали.

   Убежали? Почему я не удивлена… Каждая минута рядом с этим невыносимым человеком приближает меня к сроку за убийство с отягчающими!

   — Я не могу у вас работать по множеству причин! — голос дрожал на нервной почве. Возможность находиться с мужчиной дни напролет заставляла включиться мозг на полную. — Во-первых, я учусь и у меня есть пары, если вы не забыли! Я не могу быть одновременно на занятии и в приемной!

   — Да? Ладно… — словно издеваясь, Донской подпер лицо ладонью и уставился на меня в оба наглых глаза. — Будете приходить часам к семи. Потом уходить на пары, а на перемены бежать в приемную и делать свою работу. Потом все домой, а вы обратно на работу. До десяти вечера.

   Я замерла в ступоре. Все ждала, что тот рассмеётся. Но ректор был предельно серьезен, озвучивая предстоящий график. В голову лезли только не очень приличные, матерные реплики…

   — Во-вторых, — сквозь зубы отчеканила я этому неадекватному тирану, — я задействована в двух вузовских активностях, Арсений Александрович. Конкурс талантов и мюзикл «Спящая красавица» на английском языке! Как, по-вашему, мне посещать репетиции?

   — Разве я вам запрещаю? — сведя брови на переносице, он едва заметно пожал плечами. — Работу сделали и свободны, как ветер.

   Сжав в кулаке огурчик, я услышала его хруст. Он буквально взорвался от моей злости!

   Не желая больше ходить вокруг да около, я выдала главный козырь:

   — В-третьих, что очевидно, я вас терпеть не могу. И вы меня тоже, признайтесь.

   Тяжело вздохнув, Арсений Александрович вдруг нагнулся ко мне ближе. К самому уху. Его голос казался мне надменно-издевательским:

   — Настенька, дорогая, слышала такое выражение: «Держи друзей близко, а врагов еще ближе»?

   Меня прямо передернуло от его обращения… «Настенька»! Фу! Не думала, что когда-то возненавижу собственное имя!

   — Хотите перестраховаться... Так сказать, наперед знать обо всех моих планах касательно вас? — мужчина немного подумал и кивнул. Я самовольно хмыкнула. — Не получится. Если я что-то решила, мне никто не помешает.

   — Знаешь, не только ради этого ты мне нужна… — Донской посмотрел на ясное небо и мечтательно вздохнул. На губах его появилась счастливая улыбка. — То, как быстро бегут секретарши, заставило меня задуматься: а как быстро убежит Настя Петрова? Надеюсь, после первой же недели… Прямиком в Лондон на первом самолете!

   — Думаете, — наконец, я разгадала его коварный жестокий план, — не выдержу такой адской нагрузки и заберу документы из вуза?

   Серые глаза вдруг вогнали меня в ужас. В их глубинах я видела свою погибель. Арсений Александрович был очень серьезно настроен избавиться от меня в ближайший месяц!

   Резко вскочив с места, я прервала идиллию отца. Мужчина нехотя отоврался от поглощения своей любовницы и снизошел до общения с родной дочерью.

   — Не хочешь у него работать? Плати за Лондон сама! — четко и кратко отрезал старик. К такому тону он прибегал лишь тогда, когда был строго настрого уверен в своей правоте и непоколебимости. Либо так, либо никак. — Арсений сделал тебе огромное одолжение, дочка. Дал работу! Это первый шаг к вашему примирению. Глядишь, друзьями будете.

   — Друзьями?! — я опешила. Старалась не замечать Диану, которая во время серьезного разговора так и вешалась на папу. — Он психопат! Я его ненавижу! И он меня тоже! И предложил работу не из хороших побуждений!

   — Что ты такое несешь?! — папа выглянул мне за спину, пытаясь разглядеть ректора в беседке. — Говори тише, а то Арсений услышит и обидится на нашу семью за «радушный» прием!

   Тогда я поняла, что от отца поддержки и помощи ждать не стоит. Раздраженно зарычав от бессилия, я бросилась в дом и заперлась в своей комнате. Из которой до самой ночи больше не выходила.

   А в беседке была настоящая тусовка. Ректор и не думал покидать наш загородный дом. Смело выпивал, шутил. Они с отцом играли на гитаре, веселились. Пару раз Донской даже танцевал с Дианой. Правда это было больше в юмористическом ключе, но все же меня не покидали надежды на их роман. Сама же сводничеством я заняться не успела. Арсений Александрович весь настрой убил, увы…

   Около часа ночи я сходила в душ, после замоталась в полотенце и вышла. И тут меня ждал сюрприз… На моей кровати спали. Медленно, с затаенным дыханием, я подошла вплотную и ткнула похрапывающее тело пальцем. Это был никто иной, как Донской…

   — Эй! Ау-у-у! Вы комнаты перепутали! — прокричала я, как можно громче, чтобы тот наконец проснулся и слез с моих чистых накрахмаленных простыней. — Арсений Александрович, поднимайтесь!

   Выглянув в окно, я увидела отца и Диану в беседке. Им было отлично вдвоем. А гостя они отправили спать в дом…

   Как бы я не толкала — мужчина не реагировал. Ни на громкий голос, ни на орущую под ухом музыку. На секунду я подумала бросить его здесь и уйти спать в гостевую самой. А потом передумала. Это моя спальня! Моя! Хотя бы ее я могу отстоять?!

   — Ну, — со всей скопившейся внутри злостью прошептала я, — вы сами напросились!

   Схватив со стола мощный деревянный светильник, я занесла его над головой ректора. Килограмма три он точно весит. Не проснуться не получится! Занесла и зависла… А вдруг прибью? Сидеть потом срок еще за этого идиота…

   Кусая губы в раздумьях, я все решалась. Внутри были настоящие дебаты! Настолько активные, что я не заметила, что полотенце стало заметно слабее затянуто на груди. Секунда и оно распахнулось и упало на Донского покрывалом.

   И тут, черт бы его побрал, мужчина открыл совершенно трезвые и осознанные глаза:

   — Настя?..

   Каждая клеточка тела впала в такой жуткий парализующий страх, что я зависла. Так мы и смотрели друг на друга целую секунду. А потом, не придумав ничего лучше, я тихо прошептала:

   — Вам все это снится, Арсений Александрович… Закрывайте глаза… Баю-бай…

   Мужчина неуверенно моргнул, а после напряженно протянул:

   — Да? Тогда это все проясняет…

   Его взгляд бегло пробежался по лампе, зависшей над головой… По моему телу… Благо, в комнате стоят полумрак. И единственное, что мог в деталях рассмотреть мужчина — это четкие силуэты.

   — Кстати говоря, — Донской поднял со своего костюма мое влажное полотенце и протянул, — прикрыться не хотите?

   Я хотела. Очень даже! Но этого пьяного в доску мужчину сперва требовалось убедить, что картина вокруг лишь проекция его больного воображения.

   — Зачем? — пожав плечами, я подперла одной рукой бок. Мол, ничего не стесняюсь. А самой под землю хотелось провалиться от стыда! — В этом вашем сне все голые ходят!

   Мужчина кратко посмотрел на окно и скривился:

   — И твой отец с Дианой тоже голые? — я уверенно кивнула, и Донской позеленел. — Мда… Могу спросить, почему над моей головой светильник?

   — Не знаю. Мне там, — я пальцем указала куда-то в потолок, — не объясняли. Сказали, держи и все. Хозяин — барин.

   И снова зависло молчание, в течение которого Донской явно переосмысливал свою жизнь. Прикрыв лицо рукой, он устало простонал:

   — Боги… Что с этим сном не так?

   — Это вас надо спросить! Ваш мозг подобное выдумал! Может, когда проснетесь, к психиатру? — внутри я хихикала. Представляла, как перепуганный ректор проснется утром с бодуна и побежит лечить белочку. Глядишь, сам заявление об увольнении в министерство отнесет.

   Оказалось, моя спортивная подготовка оставляла желать лучшего. Потому что держать на вытянутых руках три килограмма довольно тяжело. Потряхивало. От чего светильник трясло, как флаг на ветру.

   Сердце в груди барабанило, пульс отдавал битами в ушах чертовски громко. Видимо, из-за этого я не услышала приближения беды… Лаки налетел на меня с разгона. Видимо, подумал, что я приманиваю его светящимся шариком. Мальчик повалил меня прямо на ректора. Схватил зубами светильник, выдернул тот из сети и убежал.

   — Вот черт… — неуместно прошептала я первое, что в голову пришло, — кто-то дверь в дом не закрыл… Лаки нельзя на ковер!

   — Серьезно? Это сейчас волнует тебя больше всего?! — между нашими с Арсением Александровичем лицами было всего пару сантиметров. От близкого рассмотрение его лицо в моих глазах двоилось. — Вместе пойдем к психиатру, Петрова…

   И вот только тогда я наконец осознала, что вообще происходит. Потому что, как оказалось, в момент катастрофы твой мозг тебя «успокаивает», чтобы кукушка не улетела в далекие дали.

   Я лежала совершенно голая на своем ректоре Арсении Александровиче Донском! Совершенно. Голая! И все, что нас разделяло — это его одежда, полотенце и фантазия. Нужно было что-то с этим срочно делать…

   — Арсений Александрович, — на удивление мой голос звучал бодро и даже не дрожал, — это у вас телефон в кармане вибрирует, или вы так рады меня видеть?

   — Эм… Что, прости? — мужчина старательно пытался казаться злым, но звучал больше каким-то потерянным и обескураженным. Замерший, с руками по швам, даже не дышал. Я ведь чувствовала. — Нет у меня никакого телефона! То есть, есть, но не в кармане! А в кармане… Ничего там не торчит! То есть, не вибрирует! Ну ты поняла! Ничего, нигде и никак!

   — Мамочки… — хохотнула я. Сама не понимала, откуда смелость взялась. Видимо, тьма придавала веры в себя. — Наш разумный ректор забыл русскую речь?

   А между делом, что-то все же упиралось мне в бедро. И все отчетливее. Я верила, что это какой-то гаджет. Ну не может мужское достоинство быть таким большим и крепким!

   — Мне пора, — прохрипел он, но ничего не сделал. Видимо решил, что я сама должна была что-то сделать.

   — Знаете, говорят, что джентльмены должны вставать, если увидели даму. Так что вам нечего стыдиться. Это уважение и только, — съязвила я и тут же была сброшена на постель. Скинув меня, ректор сорвался с места и пулей бросился к выходу со спальни.

   — Не льстите себе, я вас не уважаю. Во всех смыслах, — остановившись в проходе, он вдруг замер и зачем-то медленно обернулся. В кромешной тьме он ничего толком разглядеть не мог. Разве что образы. И прежде чем выйти и захлопнуть за собой дверь, ректор хрипло отчеканил, нервно оттягивая галстук: — Это был сон, говорите? Договорились!

***

Утро было темным, дождливым и печальным. Последнее, конечно, для кого как! Потому что я спокойно себе веселилась на газоне с Лаки, играя в фрисби. Прохладные капли бодрили, добавляли азарта. Попробуй нос не расшиби на мокрой траве!

   А вот Донской явно встал не с той ноги… Весь зеленый, в помятом костюме он едва ноги доволок до беседки. Там, конечно, отец наколотил ему фирменный коктейль от бодуна секретного содержания, но он мужчине мало помог. Едва притрагиваясь к еде, ректор тут же бежал в уборную.

   — Слабенький мальчик… — сочувственно вздохнул папа вслед Арсению Александровичу. — Ничего-ничего, у него вся жизнь еще впереди… Поднатаскается!

   Я недоуменно посмотрела на отца. Если для должности ректора нужно уметь пить коньяк, то я умываю руки!

   Ближе к пяти часам дня мужчина более-менее стал походить на живого человека, а не отрытый труп. Держась за голову, напряженно наблюдал за тем, как папа мой продолжает на пару с Дианой выпивать.

   — Как тебе спалось на новом месте, сынок? — хохоча, спросил отец. Меня передернуло от обращения. С каких пор мы тут все породнились?! — Как говорится, приснись невеста жениху!

   Замершая я монотонно смотрела перед собой. Даже не дышала. Боялась себя выдать. Ведь как не вычеркивай произошедшее ночью из памяти, оно никуда не девается. Снова и снова возникает перед глазами, заставляя краснеть от стыда и желания провалиться под землю…

   — Невеста не приснилась, нет… — мне показалось, что Донской бросил на меня быстрый изучающий взгляд. Но когда я повернулась к мужчине, он уже сосредоточенно обращался к отцу: — Вобла только какая-то говорящая.

   — Вобла?.. Говорящая?.. — напряженно понюхав рюмку, старик пробормотал себе под нос еле разборчиво: — Странно, коньяк вроде проверенный… Не паленый…

   — Ага, вобла! Еще и странная такая, с телом женщины, а лицом рыбы, — не унимался ректор. Я же делала вид, мол разговором совсем не заинтересована. А под столом на нервной почве уже отковыряла весь гель-лак с ногтей. — Извините за подробности, но у нее была самая настоящая грудь и… остальные гениталии, если вы меня понимаете. А между бедер крупная родинка в форме сердечка. Не знаете, что это может значить? Может, сонник полистать…

   И тут я пропала. Самое ужасное все же произошло. Несмотря на все мои убеждения, мол Донской не мог меня во тьме разглядеть, он… Смог. И родинку запомнил. А значит, и все остальное! Резко захотелось, чтобы подо мной развезлась земля, и я туда провалилась. Но магии не существует. Приходилось прятаться за чашкой чая.

   И черт бы побрал этого ректора! Я была уверена, что он специально надо мной издевался. Нравилось ему чувствовать, как я содрогаюсь от позора.

   — Нельзя такое при наших нежных девушках говорить, — засмеялся отец, нежно прижимая к себе хохочущую Диану, — но может вам, господин Донской, пора завести госпожу Донскую?

   Арсений Александрович закашлялся. Уверена, он не ожидал, что мой отец окажется настолько прямолинейным и бестактным. А я была рада. Сам в свою же ловушку попал.

   — А где же ее найти? — по тону я сразу поняла: мужчина пытается вежливым комплиментом свести тему на «нет». — Вот вы, господин Игнатьев, себе самую лучшую уже отхватили.

   Диана зарделась и покраснела, кокетливо накручивая волосы на пальчик. А я не удержалась и прыснула со смеху. Если Диана лучшая в своем роде, то бедные мужчины!

   — Вот посмотри на Настю мою! — отец вдруг указал на меня пальцем. И все вокруг замерли в полнейшем шоке: я, ректор и даже Диана (которая, по всей видимости, считала, что такая простачка, как я, мужчине не пара). Не знаю, что творилось в голове Донского, но внутри меня бушевал тайфун. Собственного родственника хотелось придушить за такое нелепое сводничество. Ведь я лучше останусь вечно одинокой, чем скажу «да» ректору. Наглому, самодовольному типу, полному предубеждений в мой адрес! Но не успела я в конец потеряться в пространстве, как папа отхлебнул компота, прожевал вчерашний шашлык и продолжил: — У нее подруга есть, Диана Василькова. Вышла замуж на нашего профессора Шлефова. Чудный мужчина. Я, кстати, его на ваше место готовил. Но не удивился, что такой кадр с руками и ногами министерство образования оторвало. Да еще и на хорошую высокооплачиваемую должность, между нами говоря… Так что-то я с темы сбился… О, чем это мы?

   — О моей будущей жене, — понуро направил ректор моего отца. По тону стало понятно, что он в экстренном порядке планирует дорогу домой.

   — Да-да! Точно! — согласно кивнув, неугомонный отец снова опустошил стопочку и продолжил свои глубокие умозаключения. — Так вот у этой влюбленной парочки недавно доченька родилась. Чудо чудное! Счастливы они очень. Сам в это поверить не могу.

   — Вы мне предлагаете, — немного напряженно уточнил Донской, — искать жену среду собственных студенток?

   Я и сама посмотрела на отца в недоумении. До последнего надеялась, что все мы его просто неправильно поняли.

   — Раньше я сам к этому вопросу строго относится. Нет и все. А сейчас время другое. Пора идти с ним в ногу. Да, котеночек? — ласково посмотрев на свою ненаглядную содержанку, папа жадно поцеловал ее в губы. От чего меня чуть не стошнило. По тому, как резко отвернулся Донской, его тоже. — Вот возьмите на работу Настеньку, а там посмотрите.

   — Что, «посмотрите»? — всем вокруг, кроме моего подпитого отца, было очевидно: с каждой фразой старика Донской все больше закипает.

   — Посмотрите на ее подруг, конечно же! — не выдержав, я встала со стола и незаметно убрала бутылку подальше от зоны досягаемости родственника. Даже Диана, которая всегда была против меня, никак не отреагировала. Даже ей было очевидно, что отцу стоит притормозить. — К ней же будут приходит подруги. Как говорится: выбирайте на свой вкус и цвет!

   Резко ударив ладошками по столу, Арсений Александрович вскочил с места и направился прочь из беседки:

   — Спасибо за приятную компанию и чересчур радушный прием. Я вас услышал! Но мне, к сожалению, пора готовиться к завтрашнему рабочему дню.

   Глядя вслед Донскому, я на секунду даже расстроилась. Ведь этот мужчина еще вчера пел дифирамбы папе, а сейчас явно мнение о нем опустилось на самое дно Марианской впадины. А потому внутри зародилась надежда: если Арсений Александрович окончательно разочаровался в нашей семейке, может и на работу меня не возьмет? Было бы замечательно!

   Словно услышав мои мысли, Донской на прощание обратился ко мне лично. Смотрел глаза в глаза. Как бы говоря: «Только попробуй ослушаться»:

   — Жду тебя завтра к семи утра, Петрова.

   — Но… — от расстройства я едва не расплакалась. — Может все же?..

   — К семи, Анастасия! — и, уже захлопывая дверь, ректор выглянул: — И без всяких подружек!

   Это требование я могла выполнить с удовольствием! Потому что даже самому страшному врагу не пожелала бы такой пары, как Донской!

ГЛАВА 3

То, что мне не понравилось работать на Донского, меня даже не удивило. Душный тип, требующий беспрекословного исполнения тонны обязанностей минута в минуту. Кроме того, тот еще грубиян. Причем, этого даже не замечает. Скабрёзные высказывания словно в порядке вещей.

   — Не выдумывай. Арсений добрейшей души человек! — папа закатил глаза на мои жалобы. — Просто признай правду, дочка.

   — Какую? — я даже злиться в нетерпении перестала. Что же он такого там придумал?

   — Это твоя первая работа и ты не справляешься. Привыкла папкины деньги тратить и в ус не дуть. А тут вставать надо рано, зарабатывать самостоятельно собственным трудом… — сетовал мужчина.

   Я ахнула и закатила глаза. При том, что теперь домой я приходила к двенадцати ночи, а в шесть уже выходила, зарабатывала всего тридцать тысяч рублей.

   Тогда я решила, что Арсений Александрович должен сам меня уволить! В таком случае у отца не будет аргументов против Лондона. Не я же виновата! Просто ректору не понравилась и все тут.

   — Сегодня к одиннадцати придет господин Канаткин, — однажды сказал Донской с таким лицом, будто одна фамилия гостя вызывала у мужчины приступ злости и раздражения. — Не любезничай с ним, будь погрубее. Надо устроить ему такой прием, чтобы приходил пореже. Желательно, раз в год.

   — Без проблем! А кто это? — невинно спросила. Якобы из праздного интереса. А внутри уже зарождался коварный план!

   — Если без подробностей, то мужчина из пожарной безопасности… — уже заходя в кабинет, Арсений Александрович вслух произнес то, что явно не предназначалось моим ушам: — А как известно, по пожарной безопасности всегда можно найти, к чему придраться. Так что лучше не искать совсем.

   Канаткин опоздал к ректору на полчаса. Нет, конечно, в приемную он пришёл вовремя, но там была я… Я, которая окружила его почти материнской заботой: и тортиком угостила и за вкусным кофе из кофейни сбегала. Потом даже массаж уставших плеч организовала.

   — Вы такая прекрасная девушка, Настенька… — уже уходя, мужчина все никак не мог отлипнуть от моего стола. Старательно строил глазки и многозначительно подмигивал. — Как же нам с вами еще пересечься? Я бы с удовольствием такую красавицу сводил в лучший ресторан города.

   Внутри меня ликовал маленький демон. Насолить Донскому — это как выиграть в лотерею миллиард. Невозможно не обрадоваться!

   — Знаете, Петенька… — Именно Петенька! Мужчина на второй минуте знакомства уже предложил перейти на «ты» и по имени. Конечно, в женихи сорокапятилетнего мужчину с двумя разводами и пятью детьми я не рассматривала, но ради воплощения плана согласилась. Кокетливо опустив взгляд, я томно измученно вздохнула. — Вы мне тоже очень понравились, но…

   — Но? — от нетерпения Канаткина прямо потряхивало. Видимо, что мужика я прямо чересчур сильно зацепила.

   — Я девушка приличная. Просто так по свиданиям не хожу. Папочка с мамочкой приучили к приличию. Если и пойду, то только с мужчиной хорошо знакомым. И чтобы я четко понимала серьезность его намерений, — кусая себя изнутри за щеку, я старательно пыталась сохранить образ вечной девственницы. И мой подопытный клевал. У него прямо зубы сводило от желания покорить забитую неуклюжую мученицу.

   — Ох, Настенька… А я сразу по вам понял, что вы не такая, как все другие! — Канаткин в горячке схватил мою руку и прижал к груди. Я смущенно ахнула и покраснела по-настоящему. Больше от того, что считала этот жест неуместным и избитым. — А я знаю, как нам поступить!

   — Как же, Петенька? — я прямо заглядывала мужику в рот, словно неопытная влюбленная дура. Парни таких любят, как выяснилось.

   — Я к вам на работу стану каждый день приходить! — наконец-то догадался «САМ» этот гений. И я совсем его к этому решению не подводила, нет-нет… Никто ничего не докажет!

   — Но, — я со всеми актерскими способностями задумалась и растерялась, — что же вы тут будете делать? Ведь с нашим ректором все проблемы решили на год вперед…

   — Ничего-ничего, моя красавица! Всегда можно новые проблемы найти, — он вдруг взял и поцеловал мою руку. Я смущенно вздохнула и прикрыла лицо тетрадкой. Чтобы не расхохотаться. Каким же типично ведомым оказался этот мужчина… — Буду каждый день университет проверять. И с вами видеться. А потом, месяц-другой спустя, глядишь, и на свидание со мной сходишь. Идет?

   Я робко кивнула, и мой кавалер наконец поспешил на выход. Когда дверь захлопнулась, я выдохнула. Никогда раньше не приходилось никого так откровенно соблазнять.

   — Все прошло отлично! — через час из кабинета вышел самодовольный Донской. — Думаю, этот хлыщ сюда еще не скоро придет. Все документы подписали.

   — Поздравляю вас, — я даже искреннее улыбалась, когда, подперев лицо рукой, изучала радость на лице Арсения Александровича. Ближайшие пару месяцев вряд ли он хоть раз улыбнется. — Вы это заслужили!

   — Спасибо, Настенька, — вдруг ректор посмотрел на меня как-то странно и будто завис, не отрывая взгляда от лица. Не знаю, о чем он думал, но глаза стали какими-то мутными и томными. Резко отряхнувшись, он быстро развернулся и шагнул обратно в кабинет. — Сегодня еще санэпидемстанция придет и налоговая. Работаем по той же схеме.

   — О, да, господин Донской! Как скажете… — улыбаясь во все тридцать два, я предвкушающе потерла ладони. Те от нетерпения прямо покалывало нервными импульсами.

   Не знаю, как так вышло, но уже к концу рабочего дня у меня было целых три полноценных взрослых кавалера. Которые сами (по сугубо своему желанию!) изволили пообещать приходить каждый день. Ровно до того момента, пока я не соглашусь на свидание. А я ведь даже не собиралась соглашаться…

***

— Вот! — ректор из последних сил старался быть вежливым. Указал рукой на широкие витражные двери. — А это наша столовая, как и просили.

   — Не просил, а настаивал… — пошутил и сам посмеялся Борис Ильич. И на меня посмотрел. Дескать, оценила я юмор или нет. Конечно же я оценила. Но не сильно. Скромно усмехнулась и кокетливо отвернулась. Все, чтобы Донской потом не прибил. Хотя, если быть честной с собой, шутки я так и не уловила.

   Внутри помещения студентов почти не оказалось. Шла пара. Попов сразу прыгнул за один из столиков. Якобы, проверял мебель на соответствие стандартов. А ведь это было даже не в его компетенции. Если, конечно, он в экстренном порядке не устроился в роспотребнадзор.

   — Знаете, а я ведь даже не ужинал! — многозначительно протянул Борис Ильич, разглядывая мое строгое черное платье нагло и незастенчиво. — Голодный до ужаса!

   — Еще бы… — присевший напротив него Донской прошипел сквозь зубы. Но с улыбкой… Немного контуженой, но улыбкой! — С семи утра радуете нас вашим присутствием.

   — Я к тому, что было бы неплохо перекусить, — наш проверяющий многозначительно посмотрел на Арсения Александровича. — Может, наградите меня за качественную работу вкусным обедом? Пахнет здесь просто великолепно!

   По лицу ректора тень прошла. Его величество просили сбегать по быстренькому за едой не пойми кому. Злость в серых глазах росла и прогрессировала с каждой секундой.

   — Настенька, — не отводя взгляда от Попова, вежливо проговорил мой босс, — сходи на кухню и принеси нам обед.

   — И… мне? — искреннее поинтересовалась я. Потому что не отказалась бы от еды. С занятостью на работе порой даже чая попить времени не хватало. А в столовой пахло так, что слюнки текли, и живот ворчал.

   — Да! — резко воскликнул Попов из санэпидемстанции.

   — Нет! — в один голос с ним прошипел Донской, грозно указав пальцем на свои наручные часы. — Забыла, что пара через пять минут начинается?

   — Ой, а наша дорогая Анастасия — преподаватель, да? По какому предмету? — и снова Борис Ильич начал разглядывать меня так, будто обед — это я. Стало неловко, захотелось прикрыться.

   — НАША дорогая Анастасия, — ректор зачем-то сделал акцент именно на первом слове, будто давая что-то понять незваному гостью. И взглядом того сверлил жутко неприятным. — Студентка. Учится здесь. Понимаете?

   — Ах, ну да… Такой девушке не нужно преподавать. О чем это я? — томно вздохнул Попов, чем заставил ректора резко дернуться. И рукой мне махнуть. Мол, иди уже быстрее. — Ей бы салон красоты какой или массажа… Я бы туда каждый день ходил!

   Неловко развернувшись, я быстро сбегала на кухню. Стоило сказать местным женщинам о проверке, как те наложили мне целый поднос всевозможной еды. В два ряда, будто я какая-то фокусница! Выглядящей, к слову, получше, чем в ресторанах…

   — Ох, Настюша… — Попов, который явно меня высматривал, резко вскочил с места и бросился помогать. — Чтобы вы на себя такую ношу взвалили? Есть же рядом сильное мужское плечо!

   Лапая меня «случайно» во всех стратегических местах, Борис Ильич пытался взять из моих рук поднос так, чтобы ничего не вывалилось на пол. Только у него долго ничего не получилось. И по ручке погладил… И волосы, выбившиеся за ухо, заправил… И по талии пальцами скользнет… И на ушло шепнет, какая я молодец…

   Резко поднос из моих рук пропал, а потом с грохотом упал на стол.

   — Закончили? — грозный голос ректора заставил меня вздрогнуть. Его пропитанные яростью глаза прошибали насквозь праведным гневом. — Настя, быстро на учебу!

   Спорить не хотелось. Даже не попрощавшись с гостем, я быстренько ретировалась. Во-первых, какой-то уж сильно недовольный сегодня был Арсений Александрович. Не с той ноги встал? Во-вторых, Попов меня порядком заколебал. Было слишком трудно играть увлеченную им девушку. Мужчина, которому больше пятидесяти, напирал на меня скопом так сильно, что хотелось кричать: «Помогите, насилуют!».

   — Ой, Настенька наконец-то явилась… Вся такая запыхавшаяся, красная… — во весь голос поддела меня Виолетта Яковлева. Та сама, что к нам из Франции перевелась. Видимо, по этой причине решила, что самая крутая. — Интересно, чем ты там занималась, а? Опять на ректора вешалась? Бедолага уже не знает, куда от тебя бежать… Даже работать рядом устроилась, чтобы в нужный момент вовремя на ручки «случайно» упасть… Ох уж эта безответная любовь!

   Мне пришлось бежать десять минут на каблуках по кампусам университета, чтобы не опоздать на пару. Я была голодная, уставшая и сонная. И последнее, что мне хотелось делать — спорить с кем-либо о какой-то ерунде.

   — Молчание — знак согласия! — не унималась Виолетта. — Послать что ли Донскому корзинку с фруктами для утешения… Представляю, что бедолага каждый день переживает! Вот у меня есть парочка назойливых поклонников, и я от них та-а-ак устаю!

   Тяжело вздохнув, я с улыбкой повернулась к Яковлевой:

   — Зато я владею крутой фишкой с носом, о которой ты даже не слышала, солнышко.

   — Какой же? — Яковлева прищурилась и даже немного вперед наклонилась. На ее лице читалось недоумение.

   — Не сую его в чужие дела! — выкрикнула я (так, чтобы все в аудитории услышали) и развернулась к учебнику. С моим темпом жизни вообще не получилось ничего выучить. Все, как хотел наш дорогой ректор. Еще немного и меня выгонят взашей.

   Увлеченная чтением, я даже не сразу поняла, что место рядом со мной больше не пустует.

   — Не обращай внимания на нее, — прошептала с улыбкой Роза Ленская. Я ее особо не знала. Эта девушка поступила на магистратуру из другого места. — Эта Виолетта ни черта не делает, ни в чем не участвует и просто тебе завидует. А ты молодец. Столько на себя взвалила… Я бы не смогла! — девушка достала из сумки тетрадку и неловко протянула мне. — Буду рада помочь тебе с конспектами.

   Это было первое хорошее, что случилось со мной за день. Роза оказалась очень приятной и доброй девушкой. Но когда закончилась пара, мы даже не смогли обменятся двумя словами. Снова пришлось бежать обратно в приемную ректора!

   — Запыхалась, бедняга! — Арсений Александрович ждал меня в моем же кресле. — Попова ищешь, да? А я его домой отослал.

   — Я вас не понимаю... — сведя брови на переносице, я следила за тем, как пальцы мужчины разломили на две части мой розовый карандаш! — Что случилось?

   — Что случилось?! — Арсений Александрович резко вскочил с места. Медленно обходил меня, как какой-то музейный экспонат и разглядывал с недовольством. — Ты не пробовала поменьше краситься?

   — Эмм… — я растерянно потерла затылок. — Я без косметики уже месяц хожу. Если выбирать поспать подольше или накраситься, то я выбираю первое!

   Ректор вдруг удивленно посмотрел прямо на мое лицо. Будто проверяя: лгу я или нет? Изучал глаза, брови, скулы, а на губах оскалился:

   — А вот этот вот блеск! Чтобы его завтра ту не было, поняла? И прически перестань делать. Не в клубе.

   — Какой блеск? Это лечебная помада, у меня губы трескаются на холоде, — странное поведение мужчины начинало напрягать. Я всерьез задумалась нам тем, а не свели ли его бесконечные проверки с ума. Выглядел он, как помешанный. — А прическа… У меня волосы сами по себе вьются. Прикажете выравнивать?

   — Анастасия! Все у тебя само по себе, все не специально… — прошептал он себе под нос, при этом закатывая глаза и сжимая губы. Взгляд серых глаз опустился на мое платье: — Вот, нашел! Одевайся скромнее!

   Я даже сама посмотрела: что такое он там увидел? Черное платье ниже колен, без единого выреза. Не в облипку, но приталенное.

   — Монашеское облачение за свои деньги покупать не стану! Скидывайте дополнительно от зарплаты на новый гардероб, — фыркнула я, складывая руки на груди. Хотелось закрыться. А то глаза ректора уже оценивали мою талию. Сейчас заставит наесть пару кило, чтобы страшнее смотреться.

   — И ноги эти… Туфли… — скривился он, закипая все сильнее.

   — Ноги переломать? Туфли заменить на валенки? — съязвила я, потому что так и не поняла внятно, чего ему от меня надо? Никакой конкретики! Одни эмоции…

   — Как сложно с тобой, Анастасия… — выплюнул он и бросился к двери. — Работай давай!

   — Так увольте! — прокричала я тому вслед. Ответом мне была захлопнутая дверь. Оставалось только говорить с ней жалобно и устало: — Пожалуйста…

***

Наступило долгожданное воскресенье. План был прост: спать без задних ног. Но иногда просыпаться ради вкусного перекуса. Весь кайф от выходного дня обломило ужасное сообщение в восемь утра: «Доброе утро, Анастасия! Напоминаю, что сегодня у нас с вами запланирована фотосессия. Жду к десяти дня в торговом центре «Плаза»!».

   И я застонала в голос! Совсем забыла, что еще в начале осени пообещала своей школьной подруге выступить моделью для ее бренда платьев. Фирма молодая, не раскрученная. Денег впритык. Мы с Софочкой договорились так: я модель для новогодней коллекции, а мне взамен — крутые фото от профессионала.

   Но все обещания прозвучали ДО того, как я стала личной рабыней ректора Донского!

   Делать было нечего. Поздно что-то отменять. С трудом вырвав себя из теплой постели, я собралась на скорую руку, а завтракала уже в машине. Заглушая печаль в кофе. Все вокруг радовались первому снегу, а я томно вздыхала. Мечтала встреть его где-то между третьим и четверым сновидением.

   — Проходите, Анастасия, — меня встретил сам фотограф. Смазливый манерный худощавый парень. — Вас уже ждут визажист и стилист.

   — А должно быть так… — я прикусила язык, внимательно оценивая свое лицо в зеркале. — …Ярко? Броско? Кричаще?

   — Камера сжирает половину косметики... — пояснила мне девушка, заканчивая образ роковой женщины вамп. С красными губами и черными глазами. — Так что грима всегда больше, чем для реальной жизни. С прической то же самое.

   Час работы и вот уже из зеркала на меня смотрит не Настя Петрова — прилежная студентка государственного университета, — а суперзвезда для красной дорожки, не меньше. Голливудские локоны были плавно уложены мягкими блестящими волнами. Макияж, хоть и не привычный для меня своей яркостью, все равно нравился чертовски сильно! Да к платьям подходил... Первое было — блестящее зеленое. Второе — черное в пайетках. Третье — белое аристократичное.

   — Простите, конечно… — близилось шесть вечера, когда я посмела вставить пять копеек. — У меня желудок от голода к позвоночнику прилип. Скоро в обморок грохнусь. Так что, если у вас не предусмотрена медстраховка, отпустите за пирожком!

   — До конца оплаты студии осталось мало времени, — поторопил меня фотограф. — Так что беги на обед прямо так.

   Я снова осмотрела себя в зеркало и прыснула со смеху. Красное и чертовски узкое платье с вырезом на бедре и глубоким декольте. В стиле нуар. Боевой раскрас. Прическа, как на выпускной. Что люди подумают? Где-то маскарад, а они и не в курсе?..

   — А, плевать!.. — стянув безумно неудобные туфли на нереально высоких каблуках, я быстро переобулась в свои кроссовки. Те утонули под подолом платья. — Буду через полчаса.

   — Двадцать минут! — прокричали мне вслед. Но я ничего не услышала. Прическа уши заслоняла.

   Никогда еще кассирши супермаркета не смотрели на меня так косо. Но это не помешало мне за секунду съесть сочный курник, запивая все ромашковым чаем.

   — Настюша? Вот это встреча! — замерев с набитым ртом, вся в крошках, я медленно повернулась. На меня двигался никто иной, как третий «кавалер» из налоговой. Шестидесятилетний Валерий Алексеевич Михайлов. — Я тут дочке подарок на совершеннолетие присматриваю. А вы какими судьбами?

   Улыбка на лице стала измученно нервной:

   — Я… — встреча настолько шокировала, что пришлось выпалить первое, что в голову пришло. — Живу тут рядом… Вышла в домашнем быстренько за хлебом…

   — Хм… — Михайлов оценил мой наряд многозначительным взглядом, повел бровью. — А где хлеб, красавица?

   Красная до мозга костей, я уже хотела под землю провалиться. Вот бывает ляпнешь что-то не подумав, а потом развивай свое вранье…

   — Съела. Очень кушать хочется… — и быстро развернулась, чтобы бежать. Мне престарелых ухажёров и на работе хватало. — Ну, мне пора! Очень рада была с вами увидеться!

   Тут меня нагло схватили за руку и притянули к себе:

   — Куда же вы, голубушка? Разве я вас так просто теперь отпущу?

   По телу прошла неприятная дрожь. Лицо скривилось, хоть я и очень пыталась казаться вежливой:

   — Что значит, не отпустите?

   — А то и значит, — Михайлов ловко обнял мою талию и потащил в противоположную сторону от той, в которую мне нужно было идти. — Напою вас, накормлю… А то вон какая худая! Двумя пальчиками могу вашу талию обхватить.

   И, черт бы его побрал, он обхватил! Нагло и никого не спрашивая. Скрепя зубами, я боролась с желанием дать старому извращенцу по рукам.

   — Давайте без рукоприкладства? — я мягко отстранилась.

   — Что вы, Настенька! Я девушек не бью, — меня опять сжали, в этот раз еще крепче. — Только приятно им делаю!

   — Мне пока не очень приятно! — я уже вовсю пыталась вырваться, а Михайлов буквально вжимал меня в свой огромный пивной живот.

   — А мы ведь не в постели, — отчебучил тот, потом нагнулся к уху и «сексуально» добавил: — Пока еще…

   — Знаете, — нервно оглядываясь по сторонам, я пыталась придумать, как избавиться от назойливого Валерия. Люди вокруг проходили мимо. Делали вид, что не видят, как меня насильно зажимает в объятиях какой-то дед. Даже охрана просто смотрела и глупо усмехалась. — Мне пора, наверное…

   — «Наверное» — это не точно. А я точно знаю, что вам надо отужинать со мной. А потом и отблагодарить, конечно же! — наглый придурок громко рассмеялся мне на ухо. Просунув руки между нашими телами, я всеми силами пыталась отодвинуть от себя старика. Но где его сто килограмм и мои пятьдесят? И когда я уже совсем растерялась, Михайлов пошел в атаку: — Голубка, подскажи старику, какие у тебя трусики?

   Что. За. Черт.

   От шока услышанного я даже замерла. Прокрутила в голове сказанное… Увы, не послышалось. Вот тут внутри зародилась самая настоящая ярость!

   — Знаете, Валерий Алексеевич, вы трусики моим увидите, только если платье на попе порвется. А это в мои планы воскресные не входило!

   Вместо того, чтобы наконец-то отстать, тот расхохотался. Смахнул выступившие слезы, свободной рукой больно сжимая мое запястье. Чтобы не сбежала.

   — Веселая ты, Настенька. Хорошо нам с тобой будет! Идем, не пожалеешь…

   — Валерий Алексеевич… — застонав от бессилия, я уже не церемонилась в выражениях. — Может мне вам уходовые средства подарить?

   — Зачем? — старик застопорился прямо перед входом в ресторан. — Я страшный такой по-твоему?

   — Чтобы ушли быстрее! И оставили меня в покое! — грозно топнув ногой, я буквально приросла пятками к полу. Давая понять, что порог заведения не переступлю. Ради мести ректору не хватало мне еще не пойми с кем спать! — Вы прилипала. Если девушка говорит вам «нет» — это значит нет! Не «да»! Нет! Понятно?

   Видимо с грозным начальником из налоговой так даже родная мать никогда не разговаривала. Потому что из старого извращенца он вдруг превратился в злющего демона с красными глазами и раздутым, как эго, пунцовым лицом.

   — Ты вообще кто такая, малявка?! — сквозь зубы выплюнул тот. — Вообще не понимаешь, кому отказываешь? Да я тебя… Я тебя!..

   И тут он в конец потерял связь с реальностью. Замахнулся с целью отвесить пощечину. Меня, которую никогда в жизни никто и пальцем не тронул, такой жест просто парализовал. Я могла блокировать удар. Могла выставить руку вперед. Но замерла и… Растерялась. Зажмурилась. И даже всплакнуть успела.

   Но удара почему-то не было…

   — Вы, наверное, что-то перепутали… — открыв сперва один глаз, потом второй, я увидела перед собой… Донского. Собственной персоной! Играя в гляделки с Михайловым, он меня как будто бы даже не замечал. — Ваша жена на первом этаже гуляет… А вы здесь. Но, не переживайте. Я ей уже вашу геолокацию передал. Она мчит на всех парах. Прямо с десятью пакетами подарков внучке.

   «Внучке»… Получается, восемнадцать лет не дочке, а внучке? В это я могла поверить!

   — Нарываетесь, Донской… — сквозь зубы отчеканил Валерий Алексеевич. — Не лезли бы вы не в свое дело. А то мы в налоговой на вас тоже дело состряпаем. Это быстро происходит!

   — А я чист, — ректор улыбнулся... Только как-то криво. Испугал меня своим оскалом до икоты. — Соблюдаю все правила и законы.

   — Как говорят в больнице: не бывает полностью здоровых людей, есть не дообследованные, — Михайлов бросил на меня краткий взгляд. Я тут же отвернулась и отшатнулась в сторону. — Оно вам надо?

   Немного подумав, Арсений Александрович кратко хмыкнул:

   — Надо-надо, господин Михайлов… Ой, кажется, это ваша жена нам машет лыжной палкой? Пусть подходит. Обсудим с ней ваше поведение и… Необычные интересы.

   Пыхча под нос ругательства, Михайлов резко развернулся и побежал к жене. О которой, к слову, я ничего не знала. Кольцо мужчина не носил. Говорил о разводе. Иначе бы не стала женатого обхаживать. Оно мне надо, потом от жен получать?

   — Что, Петрова, опять в чем попало и не накрашена? — не успела я выдохнуть от встречи с Михайловым, как на меня набросился ректор. Я уже приготовилась к отчитыванию, как он кивнул на ресторан и сам туда направился. — Я есть хочу. Идем со мной.

***

Не знаю, почему я пошла за ним… Словно в каком-то сне села за столик и нервно смахнула пот со лба. Двумя пальчиками, чтобы труд визажиста не испортить.

   — Ну, — Донской деловито сложил руки на столе и уставился на меня пронзительными серыми глазами, — рассказывай.

   И замолчал. Было не очень понятно, что именно от меня ждут. Отряхнувшись от пережитого стресса, я прочистила горло и честно прошептала:

   — Спасибо вам большое за помощь. Не совсем понимаю, как вы тут оказались… Но роковое стечение обстоятельств спасло от нежелательных приставаний.

   Арсений Александрович как-то странно хмыкнул. Будто издевательски! Мне это совсем не понравилось.

   — Так-то уж и нежелательных, Настя? — выгнув бровь, он как бы пытался добиться от меня правды. Той, что сам для себя придумал. Окинул взглядом платье и скривился. — Давай честно, девушки так не наряжаются ради дружеской встречи.

   — Но, — мужчина всколыхнул во мне эмоции, заставляя перейти на повышенный тон, полный отчаянья, — я не планировала встречать тут Михайлова! Сдался мне этот женатый извращенец…

   Скулы на лице ректора немного дрогнули, мужчина едва заметно улыбнулся. Мне показалось, или Донской реально решил, мол я тайная любовница Валерия Алексеевича?! Но, даже если так… Какое ему вообще до этого дело?

   — А с кем собиралась встретиться? — странный вопрос от ректора поставил меня в тупик. Видимо, озадаченность буквально на лице читалась. Потому что Донской, немного сбавив обороты допроса, чуть менее напористо пояснил: — Настя, ты должна понимать, я — ректор государственного университета. Всем и так не нравится мой юный, по местным меркам, возраст. Не хватало еще, чтобы меня притянули к скандалу секретарши.

   — Какому скандалу? — переглядки с мужчиной длились долгую минуту. Он хотел, чтобы я сама до всего додумалась. Пораскинув мозгами, я задохнулась от жуткой догадки. Слезы пеленой встали перед глазами, а голос против воли осип: — Это вы сейчас так намекаете, что я… Шлюха? И сплю с мужчинами за деньги? Завожу себе влиятельных любовников, да?!

   Подперев подбородок рукой, Донской ровно спросил:

   — А это так?

   Никто и никогда не оскорблял меня так сильно и нагло. Прямо в лоб! Сглотнув ком обиды, я резко вскочила с места быстро направилась к выходу из заведения. Спрашивается, зачем пришла? На что надеялась? Этот мужчина с первой встречи обозначил свое ко мне отношение!

   — Ну ты и ублюдок… — прошептала себе под нос. И плевать, если он услышит.

   В зале для фотосессии меня уже ждали.

   — Настенька, а что с лицом? С таким поплывшим макияжем снимать нельзя! Садись быстро в кресло, сейчас все поправим, — фотограф и слова не спросил, почему я зареванная. И славно. Меньше всего на свете хотелось это обсуждать. Пока девочки стилисты кружились вокруг меня, снова придавая товарный вид, фотограф суетился с платьями. — Осталось отснять еще парочку, и Софочка будет довольна! Уже в конце недели ты, Настя, появишься в каталогах. Считай, почти звезда… — вдруг парень засмотрелся куда-то в проход и не очень доброжелательно воскликнул: — Мужчина, здесь нельзя находиться! Частная фотосессия. Проход строго по пропускам. Покиньте территорию!

   Через зеркало я увидела входную дверь. В проходе возвышался знакомый мужской силуэт. Ректор Донской со сведенными на переносице бровями внимательно осмотрел помещение и сфокусировался на мне. Глаза мужчины пытались передать посыл, но я резко отвернулась. Хватит с меня унижений в мой собственный выходной! Тогда Арсений Александрович с грохотом захлопнул дверь и… Ушел.

ГЛАВА 4

Утром в понедельник я была на работе, как штык. Написала заявление по собственному и ждала, когда местный царь явится в свои покои. А Донской опоздал на целый час. Впервые на моей памяти!

   — Как дела? — напряженно протянул ректор вместо стандартного «доброе утро», осматривая меня внимательным изучающим взглядом. И подходил все ближе и ближе. Правда, как-то насторожено… С опаской. — Не заболела?

   Скривив губы в подобии улыбки, я ехидно фыркнула:

    — А что? Порчу навели и проверяете: сработала она или нет?

   Донской слабо усмехнулся:

   — Просто в таком открытом платье ходить, наверное, холодно было… А ты у нас девушка хрупкая и миниатюрная.

   Это что? Комплимент? Или жалкая попытка извиниться за свое вчерашнее хамское поведение? Не прокатит!

   — Не переживайте, Арсений Александрович, — я улыбалась во все тридцать два. — Такую хрупкую и миниатюрную девушку есть кому согреть, накормить, напоить и домой отвезти! Вам ли не знать?

   Конечно, никто меня не подвозил. Сама переоделась в обычное-повседневное, в машину и домой. Поспать не успела, но пару часиков на просмотр сериалов выделила.

   По лицу ректора прошла черная тень. Уж больно тоскливыми показались глаза.

   — Настя, я собирался с вами обсудить… — Донской вдруг протянул ко мне ладонь.

   Не знаю, что он хотел сделать. Но на всякий случай резко отвернулась, взяла со стола заявление и протянула его мужчине, вкладывая в ту самую ладонь.

   — Я тоже собиралась, Арсений Александрович, — мужчина замер, стиснув зубы. Я многозначительным взглядом указала в нужном направлении. — Прочтите бумажку, господин пока-еще-начальник.

   Пальцы его сжались, слегка сминая бумагу. Со стиснутыми губами и молниями из глаз Арсений Александрович пробежался по строкам и посмотрел на меня строго:

   — Нет.

   И заявление порвал. Демонстративно! Вытянув руки перед собой. Деля листик на миллион маленьких ошметков.

   — Что значит «нет»?! — я ахнула от злости. Достала из-за стола три стопки новой бумаги. — Я еще напишу, ясно? Вы не имеете право его не принять! Это не законно!

   — Не имею, говоришь? — выкинув порванные куски бумаги прямо под ноги, мужчина спокойно засунул руки в карманы. — Иди в суд подавай.

   Я замерла в недоумении. В моей голове все складывалось совершенно иначе. Более гладко!

   — Папе моему собираетесь жаловаться, да? — съехидничала я, когда Арсений Александрович достал из кармана телефон. — Вот и передайте ему на прямую, что мне плевать. Это моя жизнь. Что хочу, то и делаю.

   Папе он не позвонил, к счастью. А вот сообщение от кого-то получил. И сообщение это его не обрадовало, а наоборот — напрягло.

   — Настя-Настя… — ректор тяжело и долго выдыхал. Мое имя из его уст звучало, как самое жестокое проклятие. Настоящая порча на его «здоровую» голову! А глаза при этом блуждали по лицу. Изредка замирая на губах… — Я не отпущу тебя… до Нового Года! Вокруг полный аврал с бесконечными проверками. На носу конкурсы, корпоративы, отчетные концерты и так далее. Про сессию вообще молчу. Где мне взять новую секретаршу за месяц, а?

   Закрыв глаза, я десять раз глубоко вдохнула... Такая техника успокоения. Чтобы не сорваться и не пульнуть в голову мужчины степлером. А так хотелось… Он еще соблазнительно под рукой лежал…

   — Мне. Плевать. На вас и ваше не уважаемое мною мнение! — холодно отчеканила я. — Это ясно?!

   Донской только было открыл рот, чтобы ответить, да его перебили. Некая пожилая дама почти беззвучно открыла дверь приемной и застыла в проходе. На лице ее было выражение крайней степени пренебрежения к моей персоне.

   — Мальчик мой, — манерный тон сразу напомнил старые советские фильмы. Вспомнилась дама с сигарой в кресле-качалке. Некий прообраз повидавшей мир бабули. Которая может и свитер связать и рюмку коньяка выпить, если надо. — Ты персонал с вокзала набираешь? Сколько раз тебе повторять, что если некто клянется о наличии документов об окончании учебного заведения, не стоит верить на слово! А тут, судя по манерам, даже ясельной группой не пахнет…

   Женщина мне сразу не понравилась. Я уже встала на ноги, собираясь выпроводить вон нежданного гостя. Как Арсений Александрович выпалил:

   — Мама, перестань нести чушь.

   «Мама»… Не веря собственным ушам, я переводила взгляд с надменной женщины на не менее надменного мужчину. И тут у меня все сошлось! Яблоко от яблони, как говорится…

   — А что такого? — прижимая к груди красную сумочку, та закинула длинный черный шарф себе за спину и гордо вздернула подбородок. — Благотворительность к немощным заведет тебя слишком далеко. Поумерь пыл. Всех нуждающихся не накормишь.

   Сцепив зубы, я прикусила язык. Не хватало мне еще оправдываться. Доказывать, что я не рвань какая-то подзаборная, а дочь прошлого ректора. Который, к слову, пользовался авторитетом в мире образования.

   — Ты на долго приехала? — спросил мужчина. Только тогда я заметила, что рядом с дверью расположился маленький чемоданчик.

   — День, два, неделя, месяц… — неопределенно махнула рукой та, целуя сыночка в обе щеки. — Пока не надоем, мальчик мой.

   — Получается, — Арсений Александрович невинно усмехнулся, — даже чай попить не успеем?

   — Ах! Какой грубиян… Весь в своего отца! — та оттолкнула ректора в сторону и вошла в кабинет, даже не спрашивая разрешения. Донского прямо перекосило от накатившего отчаянья. — Пусть твоя девочка на побегушках заваривает нам чай, а ты пока расскажи, как тебя, оболтуса такого, взяли на такую солидную должность?

   Вот тут я усмехнулась. Мама Донского не любила людей в целом, а не только меня. Это радовало. Если я не проучу мужчину, то это сделает она!

   Как только дверь в кабинет закрылась, я задумалась… Если Донской не хочет подписывать заявление на увольнение, то что мне мешает просто собрать вещи и уйти? И плевать на последствия. Он и так меня ненавидит каждой фиброй души. Хуже отношений просто не придумаешь! Выгонит из вуза? Поеду учиться в Лондон очно. Там нет равнодушного отца, его содержанки Дианы и надменного Арсения Александровича!

   Шепча себе оптимистичные мантры под нос и собирая короб вещичек, я не вздрогнула, когда позади хлопнула дверь.

   — Настенька, солнышко! А я снова к вам! Вы не соскучились? — от голоса Канаткина из пожарной инстанции по спине прошли мурашки. Я медленно повернулась и тут же мне в руки сунули тортик с букетом лилий. — Донского, верно, еще нет у себя. Может чайка пока попьем? Ну, или не чайка…

   Петр Сергеевич игриво распахнул пола пиджака. Я зажмурилась. Слава богу, голых телес, как у маньяков в парке, там не наблюдалось. Всего лишь бутылочка игристого.

   — Очень рада вас видеть, — сквозь зубы отчеканила я, — но на работе пить нельзя и…

   Неожиданно снова дверь в приемную открылась. Борис Ильич Попов из санэпидемстанции нес двумя руками огромную корзинку с фруктами, сладостями и розочками. Все это представляло из себя милую дизайнерскую икебану.

   — Свет моих очей! — воскликнул тот поэтично. Канаткин поперхнулся от возмущения. Я же, положа руку на сердце, с горечью застонала. — Настенька, солнышко, вы, наверное, меня сегодня не ждали? Но я не сдержался, простите! Ноги так сюда и тянули…

   Вдруг санэпидемстанция столкнулась взглядом с пожаркой… И возникла пауза.

   — Кто это? — холодно спросил Попов. — Отец ваш?

   — Ха! А вы тогда — дед?! — огрызнулся Канаткин.

   Я же медленно начала отползать все дальше и дальше. Грешным делом, взглянула на окно. Прыгать высоко… Третий этаж.

   — Вам всем стоит успокоиться и присесть! Я вызову Донского. Он у себя. С радостью вас примет, — и судорожно начала пытаться дозвониться мужчине. Но тот, видимо, еще не успел включить телефон. Звонки тут же сбрасывались и переходили на голосовую почту. — Секунду-секунду…

   Завязалась перепела. Громкая. В ней сложно было хоть слово разобрать. Именно тогда в приемной появился он — Валерий Алексеевич Михайлов из налоговой. Тот самый, что еще недавно почти отвесил мне пощечину.

   — Анастасия, — громко воскликнул он негодующе, — это что за балаган?! Я тут мириться к вам пришёл, а вы…

   — Что значит «мириться»?! — воскликнул оскорбленный Канаткин. — Она моя!

   — Какая-такая «ваша»? — Попов фыркнул и расхохотался. — Девушка моя и ничья больше! Вы ничего не перепутали?!

   Налоговик поставил на пол бутылку вина, откинул в сторону красивые пышные хризантемы и… Бросился на других «конкурентов». Пытался за шкирку тех вытолкнуть прочь из приемной. Попов и Михайлов, недолго думая, ответили кулаками.

   — Ой, мамочки! — в панике я взобралась на диван на каблуках. Огородилась от летающих цветов, бутылок и горшков с кактусами рабочим креслом. — Остановитесь! Вы же взрослые мужчины!

   Из кабинета, наконец, выскочил Донской, а за ним следом его мамочка.

   — ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ?! — закричал ректор так громко и грозно, что драка в момент остановилась. Ректор обвел недовольным взглядом погромленную комнату и сфокусировался на мне: — Настя!

   Я поняла. Отвечать за происшествие мне…

   — П-проверка п-пришла… — нервно усмехнувшись, я пожала плечами. И не соврала ведь. Реально проверка!

   Канаткин первый отряхнулся, поправил пиджак, волосы разгладил и со всей серьезностью обратился к Арсению Александровичу:

   — Дорогой мой, мне очень нравится ваша секретарша Анастасия. Дадите ли вы свое благословение на наши отношения? Уверяю, намерения у меня самые серьезные.

   Челюсть моя об пол ударилась от шока. Ректор так вообще закашлялся, хватаясь за горло, будто в приступе удушья.

   — Он не мой отец! — путаясь, заикаясь и нервничая, я пыталась собрать мысли в кучу. — Какое такое благословение?! Вы с ума сошли?

   Ректор недовольно сжал губы в тонкую линию. По лицу его прошла тень.

   — Что там — отношения! Разрешите нам сразу пожениться?! — перебил его Попов. Все так же протягивая руку для пожатия.

   — П-пожениться? — медленно осев на диван, я отставила кресло в сторону и принялась обмахиваться ладошкой. Происходящее казалось уж слишком шокирующим и нереальным. — Может, я комнату давно не проветривала? И лежу сейчас в угаре над заявлением об увольнении…

   Арсений Александрович расправлял и сжимал пальцы в кулаки до хруста суставов. Снова и снова.

   — Знаю, мы с вами немного повздорили, с кем не бывает. Но я осознал свою вину и пришел мириться, — оттолкнув «кавалеров», Михайлов встал первым в очереди к ректору. — Замуж Насте не обещаю, но будет одета, обута, накормлена.

   Я нервно рассмеялась. А сейчас, по его мнению, я голая и босая? Еще и голодающая? Настолько нуждающаяся, что готова спать с женатыми дедами за деньги?! Надо пересмотреть свой стиль одежды…

   — Господа, — ректор произнес это так рычаще, что я приготовилась: сейчас что-то будет, — а не пошли бы вы все!..

   — Это стереотип, что женщины любят деньги, — заботливая мамочка толкнула сыночка в бок и оборвала пламенный поток речи на полуслове. — Мужчины, вы видели, с какой скоростью мы от них избавляемся?

   Закрыв глаза, растерев переносицу, Арсений Александрович с трудом пришел в чувство. Через минуту на нас смотрел уже хладнокровный и подозрительно добродушный мужчина:

   — Проходите в кабинет. Все обсудим.

   Мужчины тут же бросились внутрь. Я следом. Дорогу перегодила пожилая женщина.

   — Галина Эдуардовна я, — решила та наконец представиться. А потом вцепилась мне в руку и потащила к выходу из приемной. — Пойдем, девочка, пройдешься со мной до ближайшего магазина.

   — А, что, сами не найдете? — кусая губы, я пыталась заглянуть в кабинет. Что же там происходит? Как бы не поубивали себя эти дети-переростки… — Или по состоянию здоровья не найдете?

   — Пфф! — старушка закатила глаза и хохотнула. — Просто столько бутылок сама не унесу.

   Я резко перевела фокус внимания на Галину Эдуардовну.

   — Бутылок? — хотелось верить, что мне послышалось. — Это зачем?

   — Ну, как-то же надо мне существовать рядом с сыночком ближайшие недели. А у него, видимо, тут мексиканские страсти с утра и до вечера… — как бы я не вырывалась, мама Донского все же доволокла меня к выходу, не переставая шептать на ухо отвлеченные вещи: — Идем-идем, мужчины сами разберутся… А я тебе пока секрет раскрою. Скорее, жизненную мудрость… Знаешь, какое самое главное правило покупки коньяка?

   — Не перебарщивать с его количеством? — выпалила я первое, что в голову пришло. Мысли были далеко… А что если Арсений Александрович «отдаст» меня этим ненормальным? И что тогда делать? Как от них самой отбиваться? Ведь ректор не может ссориться с проверяющими. Будут проблемы в университете.

   — Всегда вместе с коньяком бери муку, — философски подметила Галина Эдуардовна. — Чтобы все думали, что ты не пьющая, а просто очень любишь торт «Пьяная вишня».

   — Куда же потом девать КамАЗ муки? — подумав немного, не удержалась от вопроса.

   Женщина не обиделась. Наоборот, призадумалась и спустя время нашла выход:

   — Пекарню можно открыть!

***

— Анастасия Петровна Петрова! — нависнув надо мной коршуном, ректор пытался раздавить одним только взглядом. — Ты не знаешь правила безопасности?!

   Я скривилась. Полное имя звучало жутко. Как гвоздями по стеклу… Язык сломать можно!

   — Знаю, — ровно произнесла я, пытаясь не теряться. — Все зазубрила.

   — Похоже, что не знаешь! — резко развернувшись, Донской сорвал со стены огнетушитель и дернул им в мою сторону. На секунду мне показалось, что мужчина в конец кукухой поехал и кинет этой здоровенной штукой в меня. И завизжала от страха, закрываясь руками. Но тот, благо, этого не сделал. Пока еще… — Если на рабочем месте пожар, нужно использовать огнетушитель!

   — Так там это… Искры летели… — сердце от страха танцевало лезгинку. Дыхание сперло. И, как бы я не храбрилась, глаза макрели. — Может песок был нужен… Или земля.

   — Смешно! — нервно топая ногой по полу, Арсений Александрович обвел комнату рукой. Выглядела она, как после землетрясения. — Как ремонт оплачивать будешь, юмористка?

   — Я?.. А я-то тут при чем? Они сами начали… Мне как их было разнимать? Хоть бы электрошокером снабдили… — слова заплетались. Язык вяз. Голова стала ватной.

   Неожиданно для себя я поняла, что плачу. И вообще никак не могу остановиться. Донской замер в недоумении. Даже огнетушитель, наконец, на стену обратно вернул. Так было спокойнее…

   — Теперь я понимаю Настю… — недовольно качая головой, протянула Галина Эдуардовна. Которая, к слову, все отчитывание слышала. Но в стороне не устояла. Вставив руки в боки, она перегородила сыну плачущую меня и разъярённо прошипела: — Жаль поздно тебя в детский дом сдать! Но я попытаюсь!

   — Пока ты будешь звонить в детский дом, я буду искать дом престарелых! — в тон ей ехидно оскалился мужчина. А потом приобнял мамочку за талию и сопроводил к выходу из приемной. — И вообще, тебе пора. Вот тебе ключи от квартиры, от машины, деньги на всякие нужды... Буду вечером с твоим чемоданом и годовым запасом спиртного. На работе не жду.

   — Но… — попыталась сопротивляться та.

   — Мы сами разберемся! — резко сказал мужчина. Как отрезал. Даже его темпераментная родительница поняла, что в таком состоянии с сыном спорить бесполезно, и сдалась.

   — Не смей Настю больше обежать! — пригрозила она ему, указывая пальцем на плачущую меня. — Иначе я буду сидеть дома и плохо о тебе думать. Оно тебе надо?

   — Нет. Не надо, — и мужчина захлопнул перед лицом женщины дверь. Потом немного подумал и провернул ключ в замке.

   Глотая слезы, я вдруг задрожала. Наедине с Донским оставаться было страшно…

   — Ну, — внезапно Арсений Александрович опустился напротив меня и заглянул в глаза. По телу прошла дрожь от его бархатного голоса, — и чего мы тут нюни развели?

   — Просто… — зажмурившись, я собрала волю в кулак и посмотрела в его глаза. Сейчас мужчина показался мне совсем другим. Открытым что ли. Без напускной жестокости и равнодушия. — Скажите, сколько вам лет?

   Вопрос явно оказался неожиданным. Ректор стушевался. Бровь его саркастично поползла на лоб:

    — Больше, чем планировал…

   — Планировали для чего? — задала закономерный вопрос я, но ответа так и не получила. Поэтому перешла к главному: деловому разговору. — Вы как взрослый человек должны понять, что я больше просто не вывожу эту жизнь!

   — «Не вывожу» — это как? — он скривился от моего сленга. Но при этом казался заинтересованным. Серые глаза блуждали по моему лицу, снова и снова завороженно замирая на губах.

   — Это когда твои круги под глазами больше, чем круг общения! — В сердцах воскликнула я. Горечь внутри буквально душила. — А от усталости только в конце дня замечаешь, что целый день проходила в разных туфлях!

   Донской медленно кивнул. Мол, принял к сведению. И после небольшой паузы достал платочек с кармана и стер дорожку слез на моей щеке.

   — Это все? — спросил он вдруг мило и заботливо.

   — Нет! — а у меня будто стоп-кран сорвало. Больше молчать я просто не могла. — Я завалила тест по латыни только потому, что заснула во время экзамена. Зато за ночь зубрешки стала лучшим другом с демоном, которого призвала.

   — Теперь все? — ректор почему-то улыбался. Хотя мне было совсем не до веселья.

   — Отец испугался, увидев меня ночью у туалетной комнаты. Думал, я съехала! — воскликнула я в сердцах. Ладонь мужчины вдруг упала на мое колено. Вроде для опоры. В полуприсяде он начинал падать. И все же теплота его кожи действовала на меня странно. Дыхание участилось, а сознание заволокла розовая дымка. — На литературе нам задали сочинение о том, какие книги мы читаем в свободное время. Как объяснить Надежде Федоровне, что нет у меня его — свободного времени?!

   Тяжело вздохнув, мужчина нагнулся слегка вперед. Слишком близко от моего лица. Я затаила дыхание. Костяшки пальцев скользнули от самого носа, едва задевая губы, до уха. Он так заправил выбившиеся локоны волос… Зачем-то.

   — И, — голос Донского стал хриплым и басистым, — что ты предлагаешь?

   Решение этой проблемы у меня было заготовлено очень давно:

   — Отпустите меня, прошу!

   — Что? — Арсений Александрович замер. На лице было такое искреннее недоумение, растерянность и удивление, что я подумала, мол сморозила что-то не то. — Что-что ты сказала?

   Прокрутила в голове свои слова… Нет, ничего не напутала. Почему тогда такая реакция? Его будто кипятком окатили.

   — Тут два выбора, господин ректор, — я сглотнула ком, вытянула перед собой два пальца и принялась загибать. — Первый, я буду сидеть дома. Второй, сидеть в тюрьме за несчастный случай. Какой выбираете?

   Подперев подбородок кулаком, Арсений Александрович с прищуром задумался. Я занервничала. А вдруг и вправду сейчас расстанемся на хорошей ноте? Как все нормальные люди!

   — Тебе нужен новый гардероб! — воскликнул мужчина, ввергая меня в шок и недоумение.

   Немного подумав, я вспомнила, что последние месяцы ношу одно и то же. Пять платьев и три юбки, которые периодически меняю местами.

   — У Эйнштейна, к слову, было всего десять костюмов. Чтобы не тратить время на выбор одежды, — я усмехнулась. Могла только представить, как комично выглядела с зарёванным лицом. — Выводы делайте сами!

   — Дело не в этом, — мужчина кратко закатил глаза и странно посмотрел на мое черное приталенное платье. — Просто вся твоя одежда… Как же это корректно сказать?.. Она неправильно действует на наших посетителей, понимаешь? Они не думают о работе, Настя. А надо, чтобы только о ней и думали.

   Еще пару дней назад я бы поспорила. Но после того ужаса, что устроили в кабинете мои престарелые поклонники, приходилось согласиться с мужчиной.

   — Если вы думаете, что я располагаю бесконечным запасом денег, то это не так, — поспешила поставить в известность мужчину я. — Отец пополняет карту, да. Но на очень конкретную сумму. Которая стала очень скромной с появлением его содержанки. То есть, девушки… В общем, денег на шмотки у меня нет!

   Хлопнув в ладоши, Арсений Александрович вскочил на ноги и, прихватив пиджак, направился к выходу из кабинета:

   — Идем. Купим тебе униформу. Еще один такой погром я не выдержу.

   Не веря собственным ушам, я растерянно прошептала:

   — Зачем такие сложности? Не проще найти новую секретаршу? Вы ведь не какой-то миллиардер…

   Донской косо усмехнулся, пока глаза его горели ярким пламенем. И сморозил:

    — Зачем так громко, Настенька? Обычный, среднестатистический миллионер…

***

— Бьюсь об заклад, — сморозил Донской самодовольно, — ты в шоке, что мы здесь, а не на каком-нибудь рынке?

   Прыснув со смеху, я невинно пожала плечами и огляделась. Да, торговый центр в сердце столицы был для туристов и людей с достатком выше среднего. Но меня особо не впечатлил. Как минимум потому, что не в шмотках счастье.

   — Раньше папа всегда меня баловал. Сумочки дорогие дарил… На каждый праздник. Даже день металлурга, — мечтательно вздохнув, я неожиданно для себя погрустнела. — Это после смерти мамы началось. Он будто пытался дать мне все то, что жене не успел.

   Не знаю, зачем я это сказала. Но Донской посмотрел на меня так пронзительно и внимательно, что мурашки по телу прошли.

   — И давно она умерла? — спросил он зачем-то.

   Каждый раз, вспоминая о маме, меня словно пронзали сотни игл, причиняя огромную боль. Эта рана никогда не затянется. С ней просто надо научиться жить. И у меня почти получилось.

   — Мне было тринадцать. А у нее внезапный рак мозга. Неоперабельный. Последняя стадия. Сгорела за три недели. Мы ничего даже понять не успели. Это ее фамилия — Петрова. Я взяла ее в дань памяти, — с комом горле я чеканила слова. Прятала взгляд, чтобы ректор не увидел моих слабостей. Отряхнулась, стерла дорожки слез и шагнула в сторону аллеи магазинов. — Допрос окончен? Идемте за рабочей униформой. Надо вернуться до начала учебы.

   — Постой, — мужчина схватил меня за кисть и притянул к себе. Я удивленно повернулась и замерла. Его глаза вдруг показались мне такими красивыми, совсем не знакомыми… И открытыми для меня. Впервые с момента знакомства. — Тебе не стоит стыдиться своих чувств, Настя. Они делают нас людьми.

   Я резко отряхнулась от наваждения и чересчур резко воскликнула:

   — Что вы вообще об этом знаете?!

   Арсений Александрович посерьезнел и снова закрылся от меня, делаясь суровым:

    — Когда мне было десять, отец ушел из семьи. Сказал, что такие неудачники ему не нужны, и скрылся из виду. Тут же женился на дочке богатого бизнесмена и усыновил ее детей.

   — Это не то же самое, — почему-то стало неуютно. Рука ректора, что все еще держала меня за кисть, мягко сползла на ладонь. Я не смогла сделать даже вдох, замирая статуей.

   — Твоя мама не выбирала бросать тебя. А мой отец сделал это намеренно. Так какая смерть неприятнее? — многозначительно выгнув бровь, Арсений Александрович, кажется, совсем не ждал ответа.

   Разомкнув наши руки, он молча обошел меня и направился к первому на пути бутику:

   — Идем, Анастасия! У нас и правда экстренно мало времени.

   Мы оба предпочли делать вид, словно откровенного разговора не было. Суета с выбором одежды увлекла нас обоих. Оказалось, что Арсений Александрович точно знал, куда вел меня. На плечиках висела только строгая деловая одежда. Не приталенная. Наглухо закрытая. Но даже там я нашла кое-что интересное!

   — Как вам? — я радостно покрутилась перед мужчиной в черном платье. Да, оно было ниже колен, но с корсетом на талии. Подчеркивало, что я все же девушка, а не бесполое существо.

   — Не пойму… Оно точно твоего размера? — ректор странно посмотрел на мою выпирающую пятую точку и поерзал на месте. — Этот наряд кто-то словно забыл в заднем кармане штанов и постирал при высокой температуре.

   Я присвистнула. А Донской-то, оказывается, стирать умеет и в режимах разбирается! Хоть что-то… Потому что юмор — не его конек.

   — А это? — с надеждой я вышла к мужчине в черном платье свободного кроя. Оно вообще нигде не прилегало. Но при этом оказалось гораздо короче других.

   — Настя, — устало зарывшись лицом в ладони, мужчина не сводил серых глаз с моих ног, — нет! Это платье мало каши в детстве ело и не выросло.

   Уже толком ни на что не рассчитывая, я надела новый наряд и вышла к Донскому без всяких надежд:

   — Ну?..

   — Платье словно кто-то прокипятил. И неудачно… — Донской указал на меня рукой и покачал головой. — Анастасия Петрова, ты хочешь ежедневные драки в приемной? Тогда иди бери кредит на ремонт! Я не подписывался на подобные траты…

   Вроде и комплимент сделал, а вроде и оскорбил... Хмыкнув, я подошла к зеркалу и покрутилась. Милое платье прямо в пол. Черное, с едва уловимыми синими пятнами. Парочка из таких перепали прямо на грудь, другая пара — на ягодицы.

   — Вы же обычный среднестатистический миллионер! — я рассмеялась, припомнив, с каким непринужденным лицом Донской это произнес. — Вам-то что?

   Арсений Александрович нервно и суетливо вскочил с места и возник за моей спиной. Вдруг его пальцы защипнули ткань на спине, оттянули, а затем опустили. По моему телу прошел странный жар. Это даже не было полноценным касанием, но внутренности скрутились в узел.

   — Снимай это платье! — прорычал он мне на ухо. Меня затрясло... Странное томление от хриплого бархатного баса заставило между ног все стянуть тугим спазмом. — Прямо сейчас. Я серьезно. Иначе…

   — Иначе, что? — я ощущала себя пьяной. Собственные губы едва шевелились. Хотелось закрыть глаза и заставлять его говорить и говорить этим голосом… Полное сумасшествие! — Выпорите?

   Сказала и сама чуть со стыда под землю не провалилась. Но внешне это никак не показала. Внимательно смотрела на Донского с гордо поднятой головой.

   — Не снимай и проверим, — он протянул каждый слог медленно и многообещающе. Соболиный взгляд обещал мне так много…

   Нервно втянув кислород, я облизала пересохшие губы и бросилась к примерочной:

   — Я куплю его за свои деньги, ясно? Вы мне не указ! — прокричала я ему из-за дверей запертой примерочной. Опираясь на стену, все никак не могла отдышаться. Словно марафон пробежала!

   — Ясно, — фыркнул Донской, а потом куда-то ушел. С другой стороны зала я расслышала его обращение к консультанту: — Девушка, сколько у вас в наличии таких платьев? Пять? Ох, я заберу их все!.. А еще будут? Последняя партия, говорите? Просто великолепно!

   — Вот же черт… — поражаясь наглости и самоуверенности босса, я решила пойти на хитрость. Громко воскликнула: — Девушка, кажется, у меня проблемы с этим платьем. Я не могу его снять. Но, не переживайте, готова прямо сейчас оплатить!

   Громкие шаги эхом разлетелись по магазину. Резким движением Донской сорвал с петель шторку. А ведь даже не спросил: можно войти или нет! Вдруг я абсолютно голая!

   — Ты в этом никуда не пойдешь! — прорычал он сквозь зубы. Красный и взъерошенный. — Вокруг ведь люди ходят и… мужчины!

   Нервно улыбнувшись, я ласково погладила свое почти что купленное платье. А получилось, что тело. Арсений Александрович смерил это движение напряженным взглядом.

   — Хорошо, что вы подметили, что мужчины нелюди. Но… Платье я все же куплю, — горько взглянув на пару комплектов невзрачной старомодной офисной одежды, одобренной Донским без примерки, я, скрипя зубами, кивнула: — А вы, если хотите, оплачивайте этот кошмар. Я готова носить. Но только на работе! А потом сдам вместе с полномочиями вам обратно.

   Секунда, вторая, третья… Наконец, ректор понял, что спорить со мной просто бессмысленно. Да и прав на запрет мне чего-либо он не имел. Растирая переносицу, он тяжело вздохнул:

   — Ладно… Я куплю тебе и это платье. Только сними его, я тебя умоляю. Будь человеком.

   А внутри меня вдруг проснулся странный азарт. Захотелось делать все наперекор мужчине.

   — Нет, — улыбаясь, я подперла ладонью бок. — Я прямо так и пойду. А что? Оно строгое. Даже для учебы подходит.

   — ДЛЯ УЧЕБЫ?! — я прямо видела, как волосы на голове Арсения Александровича становятся дыбом. — С ума сошла?

   — Да-да! — я уверенно кивнула. — А скоро крестины у ребенка моей подруги. Я — крестная. Прямо так в церковь и пойду. Универсальный наряд!

   — В церковь? — Донской нервно оттянул галстук в сторону. — Нет в тебе ничего святого…

   Я еще раз посмотрела на себя в зеркало. Да что такого ужасного он видит? Ума не приложу… Платье, как платье…

   — Пропустите меня, — я сделала попытку выйти, но буквально ударилась в мужскую грудь лицом. — Я хочу уйти.

   — Анастасия Петрова, — деловито отчеканил мне Арсений Александрович, — я тебе популярно объясняю: ты никуда в этом платье не пойдешь!

   Скрипя зубами от злости, я решила его обвести вокруг пальца. Согласно кивнула, сделала скорбный вид и вернулась обратно в примерочную.

   — Ладно-ладно, ваша взяла… Буду тогда мерить ваши строгие костюмы. Только… — прошептала я немного потерянно.

   — Только? — следом за мной повторил мужчина.

   — У меня деликатная проблема, — нагнувшись прямо к уху Донского, я тихо прошептала: — У меня трусики порвались.

   Клянусь, я слышала рык из его груди. Похожий на звериное урчание!

   — Какие еще «трусики»? — закрыв глаза, ректор задохнулся.

   — Обычные. Те, что на мне были. Я сейчас без трусиков, — солгала я без зазрения совести. — Не могли бы вы мне с этим помочь?

   Он сглотнул ком и рвано вдохнул кислорода. Сжал горло рукой и прохрипел:

   — Как же ты хочешь, чтобы я тебе помог?

   — Пойдите и купите мне новые. Умоляю. Иначе как мне юбочки мерить. Некультурно, — ласково прошептала я. Не знаю, какой именно просьбы ожидал мужчина, но моя его явно разочаровала. — Ну, пожалуйста. Войдите в положение. Представьте, как мне неудобно!

   — Ладно… — спустя какое-то время Донской смог говорить и даже ходить. Неуверенно и даже потерянно двинулся в сторону выхода в соседний бутик. — Скоро буду. А ты пока дальше меряй.

   — Конечно-конечно! — я мило помахала моему спасителю ручкой. Тот засмотрелся и чуть в стеклянную стену не вписался. Вовремя очнулся и, наконец, оставил меня одну.

   Быстро собрав свои вещи, я оплатила понравившееся платье и… Сбежала из бутика прочь. Даже такси вызвала, чтобы быстрее до университета добраться. Я не только не опоздала на занятия, но еще и потратила полчаса, болтая с Розой Ленской.

ГЛАВА 5

Высшая математика была в самом разгаре. Я старательно записывала все с доски. День быстро налаживался! Как вдруг в аудиторию ворвались, с громким стуком двери ударились о соседнюю стену. Все вокруг затихли, включая преподавателя.

   — Надежда Викторовна, простите за вторжение, — Арсений Александрович пробежался взглядом по студентам. Нашем меня и… Почернел от злости. Но после быстро отвернулся. — У меня дело тут важное образовалось. Не помешаю?

   — Конечно нет, — старушка немного испуганно стушевалась и бросилась к выходу. — Я могу отвлечься ненадолго.

   — Нет, — Донской остановил ее жестом руки. — Вы мне не нужны. То есть, как я могу отрывать вас от занятия с целым потоком? Студенты мне не простят.

   — И то правда… — бабушка осела, принялась обмахиваться тетрадкой. Вряд ли на ее занятия когда-либо врывался ректор в гневе. — Чем тогда можем помочь?

   Опустив взгляд, я старалась затеряться среди сотни других людей. Таких же, как я… Надеялась, что мужчина пришел не из-за меня…

   — Я тут затеял кое-какую работу в кабинете. Девочка справится, — Донской подпер указательным пальцем лицо и начал блуждать взглядом по залу. — Мне нужна одна студентка.

   — Выбирайте любую, — тут же отреагировала Надежда Викторовна. — Я не буду ставить пропуск, раз дело уважительное.

   — Да, уважительное, но… Грязное очень! Так что нужна студентка в простой одежде. Настолько простой, чтобы в случае чего ее не жалко выкинуть было. Если грязная и старая — вообще замечательно! — я медленно начала сползать под парту под удивленный взгляд Розы. Она не понимала, что со мной происходит. — О! Госпожа Анастасия Петрова, а ну-ка поднимитесь!

   Абсолютно весь поток уставился туда же, куда и ректор вуза — на меня. Хотели лично оценить, что там за замухрышка такая, что ее Донской издалека подметил. Сгорая от стыда, я на дрожащих ногах поднялась.

   — За что он так с тобой? — прошептала ошарашенная Роза. — Ты просто великолепно выглядишь, Настя. Все парни тебе вслед слюни пускали. Так что не слушай этого женоненавистника.

   Несмотря на уверенность подруги, Арсений Александрович пробежался взглядом по моему новому платью и кивнул