Попасть в историю 2. Главная проблема дракона. Надежда Мамаева

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Попасть в книгу — не напасть, как в сюжете б не пропасть. Даже если знаешь тот как родной. Ведь ты его автор. При таком раскладе главный принцип выживания среди героев – не выдать себя. Иначе, если те узнают, сколько добра ты для них сотворила, — обязательно от души отблагодарят. Но посмертно.

   Только я не согласна с таким раскладом. И вообще намерена жить долго, счастливо, с комфортом и безо всяких принцев. Как настоящая злодейка, которую не смогли поймать!

   Это был бы идеальный план, если бы не один расчетливый, надменный интриган. Но ничего, мы еще посмотрим кто кого, ваше дракошество...

ГЛАВА 1

В новый мир нужно приходить как на работу: чтобы тебя ценили, уважали и боялись. С первым и вторым у меня, правда, не задалось. Зато сердечного трепета у единственного свидетеля имелось даже в избытке. Еще бы: ведь не младенец на свет явился, а покойница поднялась из гроба.

   Этот неловкий момент случился как раз тогда, когда какой-то усатый тип склонился надо мной и с деловитым видом начал обшаривать руки и шею, явно что-то ища. А усопшая я возьми — да и открой глаза. И не просто распахни их, а еще и заговори.

   — Нашли что-нибудь интересное? — сипло поинтересовалась я, увидев перед собой одутловатое рябое лицо с полуоткрытым ртом. В нос ударило дурное дыхание замершего надо мной типа.

   Он, услышав мой голос, вытаращился, замер, а потом тихо проблеял: «Ма-ма», - покачнулся и… потерял сознание. Видимо, от избытка чувств. У меня их, к слову, тоже оказалось немало. Правда, в основном не тонко-возвышенных, а банальных: голода, холода и саднящего горла.

   Потому что я вдруг ощутила, как вокруг было стыло, жестко и темно, точно в склепе… Села в гробу, огляделась и поняла, что «точно» тут, похоже, лишнее. Беленые стены, небольшое оконце, расположенное выше человеческого роста. Через него была видна круглая луна. Ее свет лился сейчас через проем, превращая совсем уж непроглядный мрак в игру серых теней в углах.

   Впрочем, я смогла все же различить каменные надгробия. Их было с десяток. У дальней стены стоял постамент из светлого то ли мрамора, то ли гранита. На нем возвышалась статуя девы в балахоне. Распущенные волосы, венок на голове, взгляд, воздетый к низкому сводчатому потолку, руки, сложенные на груди в молитвенном жесте, — все намекало на то, что покоиться тут, по правилам хорошего тона, положено с миром, а не воскресать посреди ночи.

   Но я никогда не была поборницей этикета, так что критически глянула на саркофаг, в котором оказалась: плита того была сдвинута наполовину.

   Да уж… Не нужно было быть гением, чтобы понять: меня похоронили! Заживо!

   Что случилось? Я попала в аварию? Инсульт в двадцать с небольшим после селекторного совещания? Закоротило зарядку мобильного, и меня ударило током? Почему я здесь?

   Попыталась вспомнить и… ничего! Словно я сама уже проснулась, а голова — еще нет. Мозги висли и не загружались, как тормозящий процессор.

   А может, это оттого, что я начала осознавать: если бы не этот вор, то Дарья Стрельникова, очнувшись под плитой, могла бы…

   Вот только почему я в склепе и саркофаге, а не в могиле и деревянном гробу? Это было бы… привычнее что ли. Хотя умерла я впервые, и предпочтения в вопросе погребений еще не успели сформироваться. Единственное, что стало ясно: у меня явно непереносимость к кремированию… Да такая, что от нее и помереть можно. С гарантией невоскрешения.

   Да уж… Реши скорбящий отец не уложить дочурку сюда, а развеять прах по ветру, меня бы уже на этом свете не было. Хорошо, что папа был человеком практичным. И в делах собственной фирмы, и в семейных.

   В любом случае я разберусь во всём, что случилось, только вот выберусь отсюда… Желательно не только живой, но и здоровой. Последнее было под вопросом, потому как холоднющий саркофаг ненавязчиво так намекал на насморк.

   А я же лежала в нем в одном тоненьком саване. Жиденькая подушка и две простынки в качестве посмертного наследия не в счет.

   Так что, я постаралась встать. Вот только тело, судя по всему, пока лежало, задеревенело и слушалось меня плохо. Даже мелькнула мысль, что, может, я и вправду стала каким-нибудь умертвием? Испугавшись, прижала дрожащий палец к яремной вене на шее и почувствовала учащенный пульс. Нет, все же живая…

   С такими мыслями я и взяла ноги в руки. Вернее, ногу. Обхватила ее за голень ладонью и… Судорожно сглотнула. Пальцы были не мои! Слишком тонкие, музыкальные и без какого-либо намека на маникюр!

   Лихорадочно начала ощупывать тело, искать себя. И… не нашла! Ни пресса, над которым работала в спортзале, ни короткой дерзкой стрижки, ни пирсинга в левом ухе… Вместо этого имелись тонкая талия, длинные светлые локоны и, судя по всему, большие неприятности.

   — Так, Дашка, решаем проблемы по мере их поступления, — произнесла я вслух, чтобы хоть как-то приободрить саму себя.

   Зря. Голос, прозвучавший в тишине склепа, был явно не предназначен для воодушевляющих речей, постановки задач и вообще руководства. С таким только подаяния и просить. Тьфу! Как меня так угораздило…

   Зато злость добавила сил, чтобы восстать… Хотя, скорее, вывалиться из гроба. И едва я оказалась на полу, как увидела валявшийся на камнях ломик. Им, похоже, и отжимали надгробие. А рядом с инструментом, собственно, и самого отжимателя. И надгробия, и ценностей у покойников, почивших в склепе.

   Судя по тому, как неспешно, едва заметно поднималась грудная клетка у рябого, он был жив. Только в обмороке. В нем же пребывали и все мои приличные слова по поводу того, как здесь холодно. В саркофаге, оказалось, еще ничего, не так мерзло…

   Взгляд упал на вора. Тот был всяко богаче меня в плане одежды и обуви. Их-то я и решила позаимствовать. А что — кто первый очнулся, того и сапоги!

   Так что стянула их с грабителя. А заодно и плащ. Стало теплее. Но, увы, ясности в происходящем не добавило. А вот совестно стало: все же лежавший на полу мужик мог из-за меня подхватить воспаление легких.

   Прикинула: весил он вроде не так и много, можно и закинуть в гроб…

   Вот только что для меня прежней было «не так и много», для новой оказалось «ого-го сколько». Но упорство-то было старым! Так что я, пыхтя, затолкала типа в каменный ящик, чтоб не застудился, прикрыла простынкой, и тут веки рябого дрогнули, нос-гуля с шумом втянул воздух, и мой спящий некрасавец начал пробуждаться.

   Я же на всякий случай схватила с пола ломик. С ним было не так страшно. К тому же других крепких аргументов и железных доводов для предстоящей беседы у меня не было. А поговорить было очень надо…

   Вот только очнувшийся вор оказался не слишком разговорчивым. Он предпочитал орать. В основном - благим матом. А еще пытаться удрать от меня из гроба. Вот только рябой от страха запутался в простыне, ударился сначала ногами о наполовину сдвинутую крышку гроба, потом затылком о стенку у изголовья и… вновь отбыл в обморок.

   — Да ты издеваешься… — ошарашенно выдохнула я, глядя на то, что вор вторично самоуспокоился, и решила, пока грабитель в отключке, его еще и связать. Чтоб не нанес себе в очередной раз тяжких телесных, плохо совместимых с продуктивным допросом, повреждений.

   В ход пошла все та же злополучная простынка, которую я порвала на лоскуты, связала их и зафиксировала получившейся веревкой руки и ноги рябого.

   А тот все не приходил в сознание. Пришлось коротать время, осматривая склеп. Прочитала выбитые на надгробиях слова. Сделала сразу три открытия. Во-первых, начертание букв здесь было совершенно иным. Во-вторых, я понимала, что местными литерами написано. В-третьих, фамилия Костас, что встречалась чаще всего, ни о чем мне не говорила.

   Куда больше я почерпнула из холщовой сумы, на которую наткнулась у самой двери. Торба лежала у гранитных ступеней лестницы, в тени, и я, пока об нее не запнулась, и не заметила.

   Внутри оказались ножи, набор каких-то крючков, судя по всему, отмычек. Бутыльки с какими-то жидкостями и бутерброд. Вернее, его подобие: ломоть от ковриги хлеба и кусок вяленого мяса. Все это — завернуто во что-то похожее на старую газету.

   Последнюю я отложила, уделив все свое внимание еде — дал о себе знать голод. Но едва начала жевать, как почувствовала резкую боль и…

   Меня вывернуло. Первая мысль, которая пришла после того, как отдышалась: не нужно было брать чужого, а вторая… Второй не случилось. Меня накрыла волна воспоминаний. Я, или не совсем я, сижу в столовой зале, прихлебываю чай с маленькими пирожными, рядом под ногами тявкает левретка, я что-то отвечаю уже немолодой собеседнице, что сидит в чепце с воланом напротив меня, а потом резко темнеет в глазах, чашка выпадает из рук, и я теряю сознание. Последнее, что слышу перед тем, как отключиться, — это властный холодный мужской надтреснутый голос, спросивший: «Хайрис умерла?». А дальше — ничего. И лишь странный привкус на губах…

   По последним я машинально провела рукой. Хотя сейчас на них точно яда уже не осталось. В том, что это был именно он, отчего-то сомнений не было. А вот в череде нахлынувших воспоминаний — еще как. И это имя — Хайрис. Вернее, фамилия. Неужели…

   Догадка поразила молнией. Я судорожно сглотнула и невидяще посмотрела на надгробия. На одном из них, рядом со мной, был газетный лист.

   Я судорожно схватила его, развернула. «Имперский новостной лист» — гласил заголовок. А ниже оказалось движущееся изображение и какая-то статья. Я подошла к окну, где света было больше, и вчиталась в строки об объявлении помолвки его высочества Ричарда и княжны дивного леса.

   Судорожно сглотнула и неверяще перевела взгляд на портрет наследника. Четко очерченные скулы, волевой подбородок, решительный разлет бровей и прямой взгляд того, кто всегда добивался своего — будь это лицо на билбордах, оно отлично бы продавало дорогие авто. Да и любую мечту современного человека втюхало бы кому хочешь!

   Пепельный блондин взирал на читателей имперского вестника с долей снисходительного величия. Да уж… Этот тип был уверен в себе и в каждом своем жесте настолько, что еще немного — и это бы начало подбешивать. Но нет. Граница оказалась не пересечена, а потому образ его широкоплечего высочества вызывал лишь восхищение.

   Именно так и должен был выглядеть дракон, главный герой романа. Моего, между прочим, романа, который я втайне от родных писала уже второй месяц как, и хотела поскорее закончить. А вот чего я не чаяла — так это того, что вместо эпилога будет эпитафия. А я сама окажусь в роли главной героини. Ведь, судя по всем признакам, я в ее тело и угодила… Только как?

   Напрягла память, пытаясь выяснить этот животрепещущий момент. И… ничего! Провал. Из головы напрочь вышибло все, что касалось прошлого вечера. Зато то, что к нему, похоже, привело, в сознании отложилось отлично.

   А началось все с книг… Они были моей отдушиной, тайной слабостью. Тайной, потому как явных у дочери Ярослава Стрельникова быть не могло. И точка! Отец держал бизнес твердой рукой, подчиненных — в страхе, конкурентов — за их Фаберже. В общем, был настоящим зверем на работе.

   Да и дома он был суровым. Возможно, будь мама жива, папа был бы мягче. Ведь ее он не просто любил, а боготворил. О нас же, трех дочерях, заботился. Еще переживал, чтобы мы выросли успешными, сильными, независимыми, теми, кто может справиться с любыми трудностями. А для этого нужно иметь опыт в их преодолении. Вот отец нам последний усиленно и обеспечивал. Закалял, как говорится, и телом, и духом. С самого детства. Упала — вставай. Нет сил — продолжай. Положили на татами на лопатки — сучи ножками до последнего.

   И старшая — Адка — сучила. Да так, что стала юниоркой. Это был ее способ добиться внимания вечно занятого отца. А Ленка в четырнадцать лет победила на крупном вокальном конкурсе. Папа ею тоже гордился. Я хотела, чтобы и на меня обратили внимание. Только вечно занятой господин Стрельников не всегда успевал следить за бизнесом, какая уж тут младшая дочь…

   Поэтому я, желая побыть рядом, начала помогать: сначала — отвечала на письма, в выпускных классах — и вовсе взяла на себя большую часть обязанностей секретаря. Приходила в офис сразу после школы.

   Отца это устраивало: я знала всю подноготную его бизнеса, мне не нужно было объяснять нюансов, и когда встал вопрос о поступлении в вуз, то отец только усмехнулся:

   — Даш, менеджмент? Зачем тебе тратить столько лет, сидя на лекциях и учась теории, которая давно отстала от реалий, если ты уже отличный практик? Мне не нужен диплом, чтобы через пару лет назначить тебя своим замом. К тому же сейчас очень нужна твоя помощь…

   Папа был убедителен. А еще его бизнес как раз масштабировался, выходил на мировой рынок…

   В общем, я решила, что поступлю на следующий год. Только немного помогу отцу, семье, а потом… Но нет ничего более вечного, чем временное. Так что к двадцати трем я знала все об управлении, но почти ничего — о студенческой жизни.

   Для всех сотрудников я являлась Дарьей Стервовной: несгибаемой, как медный прут, с железным характером, со стальными нервами… Одним словом, была человеком, который точно не пройдет рамку металлоискателя так, чтобы та не заорала. Эта репутация была моей маской, броней, под которой жила я настоящая. И себя такую я скрывала ото всех. И от отца, который считал художественные книги напрасной тратой такого ценного ресурса, как время, — в первую очередь.

   Книги были моей маленькой радостью. Ну, почти всегда радостью.

   — Как второй том? — ошарашенно выдохнула я, убеждаясь: обратная сторона любви к чтению вовсе не ненависть. Нет. Это возмущение! История, которая так понравилась, оборвалась на самом интересном моменте!

   Почему нельзя вместить всю историю в одну книгу, пусть и очень большую?! И какая же это мука — ждать продолжения… А на него пока не было и намека.

   Воображение так и рисовало варианты развития сюжета, не отпускало героев. Я ужом вертелась в кровати, пытаясь задремать, напоминала себе, что завтра важный день и стоит поспать — все тщетно. Наконец психанула, решила, что, раз автор не написал продолжение, я возьму дело в свои руки! Включила компьютер и села в кресло.

   Чувствовала я себя при этом пилотом. Даже на миг захотелось пристегнуться: было полное ощущение, что я лечу. Правда, не вся, а только крышей… Но зато на какой скорости!

   То, что чердачок у меня зашиферил, было очевидно: перед глазами уже стояли целые сцены, в ушах звучали диалоги… оставалось только заснуть.

   Очнулась я только в шесть утра. Голова гудела, глаза слипались, а перед глазами были ровные строчки текста. Только вот почему-то совершенно не того, какой я планировала. Это были совершенно другие герои!

   Он — наследник трона, дракон, красавец, учившийся на последнем курсе чародейского права, и помолвлен со знатной эльфийкой, которую видел только на портретике. Она — из обедневшего дворянского рода, сбежала из дома опекуна и поступила в академию магии. Первый взгляд, искра, пламя, поцелуй в беседке…

   В голове уже была полная картина, где эти двое у алтаря, в то время как в файле — всего лишь в начале первой главы, когда взгляд Одри встретился со сталью глаз принца Ричарда, стоявшего в тренировочном круге академии.

   Кончики пальцев зудели от желания продолжить историю, но… День. Офис. Монитор. Созвоны…

   Так что писала роман ночами и довела-таки героев. Правда, не до алтаря, а до плахи, на которой и казнили главную злодейку. Но в планах было и пылкое объяснение в любви. И именно этих глав так ждали читатели…

   Да, я не смогла удержаться. Взяла себе псевдоним и начала выкладывать написанные главы под ним в сети. И ,удивительное дело, история Одри и Ричарда нашла отклик. Все ждали свадьбы…

   При мыслях о последней в мозгу словно что-то закоротило. Я начала вспоминать прошлый вечер. Вот я, как обычно, села за ноутбук, начала описывать казнь и тут увидела, что аккумулятор почти на нуле. Полезла за зарядкой. У той белый пластиковый кабель слегка надломился. Давно нужно было купить новую, но все не доходили руки. А вот ток через оголенный провод дошел сразу. И я испытала озарение. Да такое, что искры разом и из глаз, и из провода. А за ним — замыкание проводки, сознания и обрыв жизни…

   Только если это посмертие по моему личному сценарию, почему я не в академии с принцем, а в склепе с преступником?

   Вспомнив о последнем, я глянула на гробницу, в которой ворюга начал подавать признаки жизни.

   — У-у-у-уф! — замычал связанный и дернулся.

   Я же обошла саркофаг, крепко держа ломик и прижимая тот к груди, как невеста — букет. Глянула на активно покоившегося «женишка», который извивался, пытаясь освободиться от импровизированной веревки, и вкрадчиво поинтересовалась:

   — Побеседуем?

   На это предложение грабитель затрясся как осиновый лист и побледнел. На висках выступил холодный пот. Я, глядя на это, поджала губы: вот только хочешь поговорить по душам с человеком, как дух из этого самого типа норовит удрать! И откуда такой пугливый вор взялся? Из объявления, что ли? Никакой профподготовки! Пришлось даже правила поведения этому трусу объяснять:

   — Значит так, сейчас я выну кляп, а ты не дрожишь от страха, не заикаешься, не теряешь сознания, а четко отвечаешь на вопросы. Если понятно — кивни.

   Тип, усиленно изображая согласие, забился затылком о жиденькую подушечку, которая почти не гасила ударов. Так что по склепу разнеслось приглушенное «Бум-бум-бум».

   Я приняла это за хороший знак и аккуратно выдернула кляп…

   — Спасите от упырицы! Мертвячина очнулась!!! — тут же взревел, как оглашенный, грабитель.

   — Не надо так вопить, — предупредила я, перехватывая ломик. — У меня со слухом все хорошо. А вот с нервами — не очень. Могу и пристукнуть…

   Не знаю, что успокоило ворюгу: мой вкрадчивый голос, вид знакового инструмента в девичьих руках, мерный свет луны, лившийся из оконца под потолком, или в целом кладбищенская тишина вокруг, но орать связанный перестал. Лишь вытаращился на меня и, стуча зубами, вежливо так произнес:

   — Мож-ж-жешь надругаться надо мной, мертвая дева, только не ж-ж-жри. А если все же будешь жрать, то левую руку — она мн-н-не не так нужна…

   Да уж, Дашка, таких предложений руки тебе еще не поступало…

   — А сердце с кольцом будут? — деловито уточнила я.

   — С-с-сердце — чье? — поинтересовался грабитель, и взгляд его стал куда осмысленнее, словно он поверил: с этой мертвой можно и договориться. — Собачье подойдет? А колечко у меня с собой есть — как раз сегодня только у одного покойничка стян… Одолжил.

   Я выразительно посмотрела на этого песьего сына.

   Ворюга сник, но не настолько, чтобы не продолжить торговлю:

   — Ну так как? Я все вмиг добуду, только развяжи, госпо…

   — Какая я тебе госпожа? — поинтересовалась я, желая уточнить свое новое имя.

   — Простите, леди! Леди!!!

   — А поточнее? Какая именно леди? — С этими словами я вскинула бровь и вздернула ломик. Или наоборот? Признаться, я боялась не меньше, чем грабитель, лежавший в гробу, только виду не подавала.

   — Одриана Хайрис, — с готовностью отозвался ворюга. — Вас только сегодня днем похоронили. С почестями так, скорбя. Духовник шел впереди процессии, осеняя всех знаком вышних богов. За ним — ваше тело на носилках тащили, а рядом плакальщицы шли, а за ними — сам лорд Костас. По всем правилам. И венок пышный на надгробие положили… Богато хоронили!

   — И ты, значит, решил приобщиться к этому богатству? — уточнила я у расхитителя гробниц.

   Тот гулко сглотнул и попытался, несмотря на свое связанно-горизонтальное положение, прогнуться. Если не физически, то лингвистически.

   — Прекрасная леди Одриана, — начал он свои гимнастические упражнения, — не корысти ради, а исключительно дабы прокормить жену и детишек… - заблеял вор, и по его интонации стало понятно: сейчас будет душещипательный рассказ, вся цель которого — вышибить слезу из глаз и деньгу из кошеля. Ну а в нашем случае — хотя бы развязать и отпустить. Вот только мне было не до чужого прошлого (кстати, наверняка придуманного на скорую руку!), мне бы свою предысторию узнать. В смысле Одри. А то как-то, когда я писала книгу, не задумывалась о том, что же было до поступления героини в академию. Кажется, взяла за основу классику академического жанра — побег из дома от навязанного жениха…

   Вот только как-то это не вязалось со склепом, но, увы, дальнейший допрос картины не прояснил. Могильный вор был хоть и из местных, но мало что знал: лишь то, что лорд Костас вроде как был опекуном Одри, и приехала она, то есть я, в поместье не далее как две недели назад. Померла и удостоилась чести быть похороненной в семейном склепе.

   Узнав это, я призадумалась. Вариантов было два: отправиться в столицу поступать в академию или в дом, где, кажется, меня отравили. Я склонялась к первому. Правда, далеко ли я уйду в саване, плаще и чужих сапогах, не зная ничего о мире, который сама же и придумала. М-да… И тут я решила уточнить:

   - А какой сейчас месяц?

   — Так аккурат начало серпня, — охотно отозвался грабитель, и я помрачнела. До поступления еще была минимум пара недель.

   И почему я не написала, что экзамены начинаются в августе?! А что? Осенью же у господ в прежние времена устраивались бальные сезоны, аристократы на них слетались. Значит, и в выдуманном мире им в это время не до учебы бы было и зачислений. В таком случае сиятельным логично раньше подсуетиться, академии — распахнуть двери для приема магов, а мне получше проработать матчасть! Глядишь, не пришлось бы сейчас раздумывать, как выжить до академии.

   В надежде, что грабитель ошибся и на календаре все же начало осени, я уточнила:

   — Если еще лето, тогда что ж так холодно-то?

   — Так это только здесь, — отозвался связанный. — На улице-то теплее… — выдал он, а спустя пару секунд проорал: — Эй! Ты куда? А как же я?!

   А все оттого, что я решила проверить слова грабителя: так ли тепло там, снаружи. Заодно и сумку ворюги прихватила. А то она так сиротливо валялась у входа… А что до связанного проходимца в гробу — так я не сомневалась, что этот паразит выберется. Да даже я бы выбралась. Правда, не быстро, но все же.

   Когда затворяла дверь, за той послышался звук упавшего тела и стон. Ну вот, из саркофага уже выпал. Дело за малым — перетереть веревки. На это у мужика уйдет около часа. И я тоже… уйду. Только куда?

   Влажная от росы трава мерцала под луной. И под ее тусклым светом вдали можно было различить на холме громаду поместья. Его силуэт вырисовывался на фоне ночного неба. Пара окон в здании светилась — видимо, кто-то полуночничал.

   Вдали виднелась деревня: приземистые светлые домики, черепичные крыши. Где-то из трубы вился дымок. Идиллия.

   Вот только, если я заявлюсь туда, не поднимут ли меня на вилы, как упырицу? Да и вообще, без денег и понятия, куда двигаться, далеко не уйдешь. Ни в бизнесе, ни в жизни. Даже если та — сказочная.

   А значит, нужно разжиться сведениями и деньгами. Последние можно взять у лорда Костаса. Раз он был опекуном Одри, что-то же ему от нее досталось? Потому как, помогая с ведением бизнеса отцу, я утратила веру в бескорыстную добродетель. Да и вообще многих иллюзий лишилась еще в школьные годы.

   Может, кстати, поэтому и описала героиню этакой нежной фиалкой, которая краснела, бледнела, трепетала ресницами: внутри меня жила девочка. Вот такая, которая хотела платьишко и на ручки, а вместо этого приходилось размазывать по стенке слоем в нанометр контрагентов, просрочивших поставки.

   Вот только если Одри по сюжету такая, как я ее задумывала, то у меня намечалась проблема. Я привыкла решать все как папа: жестко и быстро. А это значит, даже если я и скажу, что потеряла память и воскресла, мне не поверят, если я не буду вести себя как ранимая леди.

   — Ну, значит, буду мягкой и наивной, — решительно выдохнула я, повесила сумку так, что ремень наискось пересекал грудь, закинула ломик на плечо и отправилась в сторону поместья. Навестить опекуна и всех, кто меня похоронил.

   Вот только, едва я оказалась у ворот, возникла первая проблема: те были заперты. Да и кованая ограда как-то не располагала к гостеприимству. Ну ничего. Я была девушкой простой, потому, задрав юбку савана повыше, полезла по чугунным финтифлюшкам.

   И ровно в тот момент, когда похождение на пики, увы, не горные, а металлические, было в апогее, со стороны особняка раздался собачий лай. Я замерла на месте, не зная, сдавать назад или же рискнуть и идти напролом.

   Пока я решалась, к ограде вылетел здоровенный волкодав. А за ним с невозмутимой миной шествовал в пижаме и ночном колпаке какой-то тип. Перед собой он нес фонарь. Тот освещал мужику путь, ну а заодно и его мину, преисполненную невозмутимой гордости.

   Правда, всю ее этот господин растерял, увидев меня.

   — Леди Одриана? — чуть севшим голосом осведомился он, но в обморок не упал.

   — Она самая. Живая и здоровая, — заверила я светским тоном. Ну, насколько тот может быть светским, с учетом того, что оседлала при этом забор. В саване и сапогах гренадерского размера. Не хватало только ломика в руке. Но тот я уже успела перекинуть через забор.

   Пижамоносец вздернул бровь, выражая сомнение в услышанном, но больше ничем не выразил своих эмоций. Я даже зауважала мужика. Вот это выдержка! И поинтересовалась:

   — А с кем имею честь беседовать, а то после летаргического сна я слегка запамятовала…

   — Гарвид, дворецкий, — лаконично представился тип, поднимая фонарь повыше.

   Я обрадовалась и, забыв о том, что должна быть нежной фиалкой, по-простому произнесла:

   — Гарвид, как хорошо, что вы тут! Уберите, пожалуйста, пса.

   Последний, к слову, больше не лаял. А сидел под забором и, глядя на меня, выразительно облизывался.

   Дворецкий же глянул с тем же выражением, что и собака, а затем резко выдохнул:

   — Падла, уйди!

   Признаться, в первый момент я решила, что это адресовано мне. И лишь по тому, как псина разочарованно проныла и, поднявшись, с опущенной головой побрела к дворецкому, стало понятно, к кому именно дворецкий обращался.

   Я же просить о помощи больше не решилась и попыталась спуститься сама, попросту спрыгнув. Вот только подол савана оказался категорически против как понижения градуса напряжения, так и тел в пространстве, и остался гордо реять наверху, зацепившись за один из пик кованой ограды. Одним словом, план быть невинной и застенчивой провалился с треском. Трещала в основном ткань подола. Когда я приземлилась, оказалось, что на шипе забора реет белый лоскут, точно знак капитуляции. Сдавали позиции в основном моральные принципы: все же я сомневалась, что леди здесь щеголяли в столь смелых саванах до середины бедра.

   Судя по тому, как задергался глаз дворецкого, мои догадки были недалеки от истины. Но мужик – кремень! - ничего не сказал. Правда, обзавелся нервным тиком, но это уже детали…

   Так что я решила брать пример с его невозмутимости и сделала вид, что все под контролем. Но белый стяг все же сдернула, дабы он не трепетал на ветру, и, смотав, запихнула в сумку. И когда я почти закончила, Гарвид вкрадчиво поинтересовался, почему же я не воспользовалась воротами. Пришлось пояснить, что те были закрыты.

   — Но вы могли приложить ладонь к замку. Для членов семьи Костас двери этого дома всегда открыты… — чопорно протянул дворецкий.

   А я поняла, что первая ночь в этом мире у меня сплошняком состоит из неловкостей. И сейчас как раз была одна из них. Но признаваться слуге, что я не знаю как следует собственного дома, мира и магии в нем, было как-то не с руки, да и момент, чтобы сообщить об амнезии, — слегка не подходящий. Так что я предпочла озвучить теорию, не сообщая, правда, что это всего лишь мои домыслы, а не факты.

   — Меня вычеркнули из членов семьи путем погребения, — глубокомысленно изрекла я, давая собеседнику возможность додумать нужный мне вариант концовки.

   Так и вышло.

   — Не учел, — кашлянув, отозвался слуга.

   Я же гордо выпрямилась и царственным жестом повелела:

   — А теперь, Гарвид, отведи леди в дом, — и, подняв с земли ломик, определилась куда именно хочу, уточнила: — Я голодна и хочу пить.

   — Кровь, плоть, жажда мщения? — осведомился Гарвид.

   — Только если кровь с чесночком в колбасе. А плоть лучше телячью, прожаренную. А мщение оставьте себе. У него всегда привкус горечи, я предпочитаю сладости.

   После этих слов произошло неожиданное: щека дворецкого дернулась, и он выдохнул:

   — Вы все же живая, леди… Мертвые не шутят.

   — А до этого были сомнения? — изумилась я. Ведь дворецкий вел себя вполне спокойно и адекватно.

   — Да, — ответил дворецкий, — были.

   — Тогда могу сказать, что вы держались достойно и невозмутимо.

   — У меня просто большой опыт общения с нечистью. Например, я знаю, что при встрече с ней нельзя поворачиваться спиной, делать резких движений или перечить…

   — Вы бестиолог? — изумилась я.

   — Нет. Теща — сущая упырица, — поведал Гарвид.

   Вот за таким светским разговором мы и добрались до кухни. Та не многим отличалась от склепа. В смысле, была тиха, темна и зловеща. За последнее отвечали блестевшие в лунном свете ножи и начищенные до блеска кастрюли.

   Впрочем, когда дворецкий зажег магические светильники, все оказалось вполне обыденно. Я уже было собралась проверить, что тут есть, и сообразить перекус на скорую руку, как дворецкий произнес:

   — Я разбужу повара, чтобы он приготовил для вас, что пожелаете.

   Упс... Едва себя не выдала! Потому как объяснить потерю воспоминаний можно амнезией, а вот как леди, ни разу сковородки в руках не державшая, ловко жарит плебейские гренки — уже труднее. А что-то мне подсказывало, что девица Хайрис не орудовала чапельником, венчиками и лопатками на здешней кухне.

   Так что мне оставалось лишь кивнуть слуге в знак согласия, мол, я соизволю видеть повара, зовите.

   Едва Гарвид получил мой ответ, как подхватил фонарь и чинно удр... ушел.

   А я и мой зверский голод остались. Быстро осмотрела кухню, обнаружив лежавшие в корзине яйца, кринку молока, под полотенцем была коврига хлеба. В баночках — джем. Рука уже было потянулась к последнему, как я остановилась.

   Если верить воспоминаниям героини — в этом доме меня уже пытались отравить. И даже успешно.

   Так что стоило быть осторожнее со всем, что ем. Особенно если это принесут на серебряном подносе исключительно для леди Одри. Ну а пока я беру своей рукой, шансы выжить гораздо выше. К тому же моего появления не ждали, а значит, и яд навряд ли припасли.

   С такими мыслями я отлила себе в кружку молока, отрезала хлеба, щедро намазав ломоть джемом, и откусила. Прислушалась к своим ощущениям. Желудок больше не бунтовал, как с бутербродом ворюги. Уже хорошо.

   Перекусила быстро, не дожидаясь повара, и, прихватив один из светильников, приступила, собственно, к тому, зачем пришла — отправилась искать хотя бы вещи Одри. Правда, я слабо представляла, как смогу определить, что спальня принадлежит именно главной героине… Зря беспокоилась. Большинство дверей на втором этаже было заперто на ключ, но я, уже наученная дворецким, просто прикладывала руку, открывала створку и… обнаруживала абсолютно пустые покои без намека на жизнь. Зато на смерть в двадцать первых был не просто-таки намек — вопиющее утверждение.

   Кровать, что стояла посредине, была застелена траурным черным покрывалом. В вазе, что возвышалась на туалетном столике рядом с изголовьем, стояли черные розы. А на стене висел портрет Одри, завешанный полупрозрачной темной вуалью…

   — А я еще сомневалась… — протянула, глядя на это скорбное убранство, а затем решительно вошла.

   Беглый осмотр шкафа показал, что героиня, хоть и не самая богатая девушка королевства, но явно и до паперти ей еще далеко. Десяток платьев пастельных расцветок, несколько пар обуви — все это слуги, похоже, еще не успели убрать из шкафа. В его же недрах обнаружился и внушительный саквояж. Запертый, увы, не на магический замок, а на самый обыкновенный. И это была засада.

   Но тут я вспомнила о сумке ворюги и о ломике, оставленных на кровати. Но раскурочивать саквояж не хотелось, так что я поискала в сумке и выудила из ее недр связку крючков. Отмычек в своей жизни я еще в руках не держала, а уж орудовать ими и подавно не доводилось, но все приходится когда-то делать в первый раз.

   Так что, высунув от усердия язык, спустя, по ощущениям, четверть часа я вскрыла нехитрый замок. И, как выяснилось, не зря!

   На дне саквояжа я нашла, помимо кошеля с монетами, мешочка с серьгами, несколькими кольцами и жемчужными бусами, нечто гораздо более важное. Сопроводительное письмо! Конверт был распечатан, так что я достала сложенный в несколько раз лист и при тусклом мерцании магического светильника вчиталась в строки.

   Внимательно так ознакомилась, вдумчиво, как с кредитным договором на двушку в центре и душу в придачу. И если я все правильно поняла из витиеватых фраз, то Одри не далее как месяц назад… перешла в наследство к лорду Костасу! Вот я думала, что так дома передаются, сбережения, но чтобы девицы?!

   Что ж, новая жизнь оказалась полна открытий, которые иногда не мешало бы и прикрыть, как двери. А то сквозило от них неприятностями.

   Зато теперь картина становилась гораздо яснее. Родители Одри скончались несколько лет назад и в своем завещании назначили опекуном старого друга семьи, некоего Вильгельма Ривейро.

   Опекун до совершеннолетия героини должен был управлять делами имения. Оно перешло бы впоследствии Одри, как только той исполнилось бы двадцать. Или ее супругу, если вдруг раньше этого срока героиня вышла бы замуж. А до этого девица Хайрис обучалась в пансионе, за который регулярно вносилась оплата. Этой весной она его окончила и приехала к опекуну.

   Но тут случилась неприятность — Вильгельм заболел и умер. Правда, успел после себя оставить распоряжения и, как я понимаю, надиктовать это письмо. Похоже, Вильгельм был не только старым другом, но, судя по письму, еще и просто старым…

   — Интересно, а кому отходит наследство Одри в случае ее смерти?.. — тихо произнесла я, откладывая лист. За мной водилась эта дурацкая привычка размышлять вслух. Звуки собственного голоса помогали почувствовать себя увереннее. Но только не сегодня. Вышло как-то жалобно, что ли. А еще горло как-то подозрительно начало болеть.

   К тому же укороченный саван не грел, а плащ я сняла на кухне и там же оставила… Так что, отложив письмо, решила переодеться. Не скажу, что справилась со всеми крючками и шнурками самого простого на вид платья бывшей хозяйки тела блестяще, но теплее стало однозначно. А уж когда накинула шаль, то меня и вовсе разморило. Я сама не поняла, как уснула. Только присела на кровать… И все — глаза закрылись.

   А открылись они оттого, что в лицо мне кто-то что-то брызгал со словами:

   — Изыди, демонское отродье!

   — Сам изыди! Это мой сон, посторонним тут делать нечего, — зевая, отозвалась и попыталась укрыться с головой пледом.

   Но, увы, спасения под ним я не нашла ни от противного голоса, ни от обливаний. А когда меня чем-то ткнули под ребра, я непроизвольно резко выпрямила колено.

   Раздался сдавленный стон, а я наконец проснулась. Тут-то и выяснилось, что пыталась я завернуться не в покрывало, а в траурную ткань. А рядом с моей кроватью стоял, согнувшись, какой-то парень с дрыном и держался за глаз. Похоже, я попала в тот пяткой, даже не целясь.

   «Ну хоть в постели очнулась на этот раз, а не в гробу — уже прогресс», — мрачно подумала я и посмотрела на честное собрание, столпившееся вокруг моего ложа.

   Судя по одежде, в основном это была прислуга, среди которой выделялся дворецкий — его без ночного колпака и пижамы я признала не сразу. Идеально отглаженная ливрея, начищенные штиблеты, белоснежная рубашка с жестким воротником и изящным черным галстуком меняли Гарвида до неузнаваемости. Единственное, что осталось от него ночного прежним, — выражение невозмутимости. И немного дергавшийся глаз.

   — Преподобный, я же говорил вам уже, что леди живая... — произнес дворецкий, обращаясь к духовнику в сутане.

   — А я повторяю, что с того света не возвращаются. Это демон, вселившийся в тело невинной девы, видят боги! — парировал местный патер, держа в одной руке увесистый фолиант на манер булыжника, а перст другой воздев к небу. Вернее, к потолку. С учетом того, что тот был расписан весьма фривольными фресками, с чем-то амурным и не сильно обремененным одеждами, заявление вышло интересным.

   Видимо, я слишком долго задержала взгляд на местной живописи, и остальные тоже запрокинули головы. В том числе и духовник.

   — Тьфу, срам-то какой! Только такое место для отдыха и может выбрать для себя греховный сосуд, коим стала покойница, — осуждающе припечатал духовник и поправил маленькую лиловую шапочку, которая съехала с макушки святейшества, обнажив под собой лысину.

   — Здесь пока покойников нет, но если вы продолжите в том же духе, то я все организую в лучшем виде, — намекнула я преподобному.

   Тот предупреждению внял и перехватил свой фолиант обеими руками. Видимо, чтобы удобнее было доносить написанное в книге до сознания собеседника: сразу ударом по темечку.

   И именно в этот эпохальный момент в спальню вошел еще один человек. По тому, как перед ним благоговейно расступилась враз затихшая прислуга, стало понятно: это и был хозяин поместья.

   — Лорд Костас... — благоговейно выдохнул преподобный, тем подтвердив мои предположения, а затем доложил: — Рад, что вы прибыли так скоро! Мы послали вам в столицу вестника: не знали, как поступить... Неупокойница восстала из гроба и заявилась в ваш дом. На нее не действуют молитвы и святая вода. На серебро она не реагирует, а от осинового кола уворачивается и нападает.

   Я мрачно глянула на воодушевившегося патера. Признаться, уже слегка начало раздражать, что все меня принимали за умертвие. Ну ладно в склепе, это еще понятно. Когда я ночью оседлала ограду, прорываясь в дом, — допустимо. Но сейчас-то я тихо-мирно спала и никого не трогала...

   За что?.. Хотя… я начала догадываться, за что именно. Похоже, герои, сами того не подозревая, мне мстили. Атаковали автора проверенным художественным приемом — троекратным повтором! Правда, данный ход встречался в основном в детских сказках с рыбаками-рыбками, царевнами-лягушками, гусями-лебедями... И до этого момента я не подозревала, как эти милые истории, оказывается, могут быть коварны!

   Впрочем, про стилистику у меня будет время подумать и попозже. Сейчас же был вопрос понасущнее. Он стоял во весь свой рост прямо у изножия кровати и взирал на меня мрачным взглядом.

   — И как это понимать? — произнес лорд.

   Я с интересом посмотрела на Костаса.

   Тот был высоким и мрачным. Темные волосы, разбавленные сединой, морщины, белые лучи которых были видны на загорелом и обветренном лице. Жесткие до грубости черты лица, словно вышний, создавая Костаса, собирался уже на обед, не стал мудрить с напильниками и обошелся лишь взмахами топора.

   Но самое главное — это глаза лорда. Темные до черноты. В них читалась угроза.

   Я не раз видела подобных типов, когда работала в фирме отца. Сильных противников. Опытных. Жестких. Привыкших идти к своей цели напролом, по трупам. Этот лорд был из таких. И через гроб нежной ранимой Одри он, похоже, тоже переступил, не замедлив шага. А об меня споткнулся.

   — Понимать так, что у вас в доме, уважаемый опекун, не могут как следует ни проводить в последний путь, ни встретить из него, — показательно сцедив зевоту в кулак, отозвалась я.

   Щека неуважаемого лично мной лорда дернулась. Видимо, не привык мужик к дерзости от прежней Одри.

   А я за это время успела оценить то, как сжались кулаки у Костаса. Судя по всему, он был в бешенстве. Но проявлений магии я пока не заметила. То ли даром опекун не обладал, то ли отлично его контролировал. Прислуга же за его спиной притихла и дышала через раз, боясь пошевелиться.

   Да уж… Если лорд решит напасть, за меня не вступится никто из челяди. Но свидетельствовать-то они могут!

   Об этом, похоже, подумал лорд, потому как рявкнул:

   — Вон!

   Всех как ветром сдуло. Я тоже было дернулась, но опекун, пригвоздив меня к постели взглядом, добавил:

   — Кроме тебя, дорогая подопечная…

   Пара секунд — и мы с опекуном остались одни. Костас не стал медлить и сделал шаг, обходя кровать. Только и я решила не разлеживаться и, перекатившись по постели, схватила ломик. Правда, чуть не запуталась при этом в траурном покрывале и самостоятельно не расшибла голову об пол, но это уже детали...

   Так что спустя пару мгновений мы стояли с опекуном друг напротив друга. Между нами была кровать. Я на манер бейсбольной биты держала ломик, а опекун —меня в напряжении.

   — А ты изменилась, малышка Одри... — вкрадчиво произнес он в лучших традициях хищника и посмотрел мне в глаза.

   — Когда лежишь в гробу, на многое в жизни смотришь под другим углом, — отозвалась я, не отводя от противника взгляда. Не уступать. Даже в малости. Если этот Костас сейчас почувствует во мне слабину — сожрет.

   — И на что же они изменились? — поинтересовался он.

   — На многое, — уклончиво отозвалась я. — Я, может, едва не умерев, успела все переосмыслить... Теперь буду жить иначе.

   — Еще скажи - отправишься служить вышним, — жестко усмехнулся Костас.

   — Почему нет? — спросила я, приподняв бровь.

   Это был странный разговор, в котором значение имели не столько слова, сколько интонации и то, что осталось не сказанным.

   По спине градом лил холодный пот, руки взмокли, колени дрожали. Но я продолжала упрямо смотреть на лорда.

   — Хочешь сказать, что готова уйти в монастырь, стать небесной невестой...

   — Хорошее предложение. Я подумаю, — буравя взглядом противника, ответила я.

   — Подумаю, — зло выплюнул Костас. — Над тем, чтоб стать монахиней, она подумает, а мне отказала сразу.

   — А вы делали предложение? — нахмурилась я.

   — Да! — рявкнул взбешенный Костас. Его глаза налились кровью, кулаки сжались до белых костяшек, и стало понятно: еще миг — и бросится.

   «Не маг», — отстраненно подумалось вдруг. Был бы дар — уже давно использовал бы его или хотя бы призвал. Хотя и без него лорд отлично мог бы свернуть мне шею. Грубой физической силы для этого у него хватило бы.

   Так что нужно было срочно что-то сделать, чтобы этого не допустить и... Блокировать. Атаковать аргументами, задавить фактами... Так всегда делала Дарья Стрельникова. Вот только чтобы использовать эти приемы, нужно обладать информацией. А ее-то у меня не было. А вот девичья глупость — имелась!

   — Простите, забыла, — выдохнула я и, пока лорд окончательно не озверел, решила использовать еще и внезапность, поинтересовавшись: — А оно еще в силе?

   Судя по тому, как ярость сменилась на лице Костаса недоумением, он ожидал чего угодно, но только не такого вопроса. И, пока опекун был в замешательстве, я решила его добить:

   — Если так, то я принимаю ваше предложение.

   — Принимаешь? — обретя дар речи, наконец произнес опекун.

   — Ну да, — я пожала плечами, словно речь шла о само собой разумеющемся. — Я тут полежала, подумала и поняла, что мужчина вы видный, дом у вас хороший... Почему бы и не согласиться?

   Говорила, а в голове между тем начал складываться пазл. И не хватало в нем пока только одной детали — приданого. Но что-то мне подсказывало, что вся причина именно в нем. Сдается, лорд решил заполучить наследство, доставшееся Одри от родителей. И раз уж через свадьбу этого не получилось сделать, решил девицу убить.

   — Вот только я не намерен вести к алтарю сдыхоть! — выдохнул лорд и в один прыжок перемахнул через кровать.

ГЛАВА 2

Костас явно планировал схватить меня. Вот только хорошему прыжку важен не только разбег, но и приземление. И если повлиять на первое я была не в силах, то на горячий прием с моей стороны кровати — в состоянии. Одним словом, встретила лорда ударно!

   Встреча ломика и лба прошла на высшем уровне. Формально можно даже сказать, что хозяин на мое оружие сам налетел. И упал. Благо, не замертво. Это я проверила, приложив руку к сонной артерии. Пульс прощупывался и весьма отчетливо. А это значило, что у меня было совсем немного времени — скоро лорд очнется и…

   Нужно было брать дело в свои руки, руки — в ноги и бежать… Вот только догонят ведь и добьют! Да и далеко я убегу без денег, одежды и знания местности?

   Вот только и оставаться просто так было нельзя. А если не просто, а невестой? И плевать, что «жених» против. Это пока. Как говорится, при нежелании сотрудничества нет аргумента убедительнее, чем шантаж. А предъявить лорду у меня было что… Главное, составить план.

   Только на него-то времени и не хватило. Лорд очнулся. У меня была лишь доля секунды, чтобы выбрать вариант атаки: психическая или физическая. Ударить ломиком еще раз было проще. А дальше что? Выиграю пару минут. А мне нужно было полтора месяца! Так долго держать опекуна без сознания — тут ни один череп не выдержит. Даже если мозгов в том и вовсе нет.

   Так что я решила поступить по-умному и побыть дурочкой! Абсолютной. И едва лорд открыл глаза, я, прижав руки к груди, экзальтированно выдохнула:

   — Опекун, наконец-то вы пришли в себя! Я не вынесла бы горя стать вдовой, минуя замужество, — впрочем, для безопасности, на всякий случай отодвинулась подальше.

   С учетом того, что при этом сам лорд лежал, а я сидела на коленях, то на них же и поползла, давая задний ход. Отчего подол моего и так укороченного оградой савана задрался выше середины бедра.

   Мужик, которого сначала приложили ломиком, а потом — сюжетным поворотом, осоловело помотал башкой и на пару секунд уставился на мою обнаженную ногу.

   — Какой, к демонам, вдовой? — выдохнул Костас, наконец, начиная соображать.

   — Вашей! — с готовностью отозвалась я и, пока меня не начали снова убивать, добавила невпопад: — Я, как пришла в дом, сразу же письма знакомым отправила. И даже императору сообщила, что жива и здорова, несмотря на то, что оказалась на волосок от погибели… Так что теперь все знают: даже смерть не смогла нас разлучить! А главное, теперь ничего не может случиться, ведь все знают: двум кончинам не бывать. Значит, теперь меня и вас ждет только долгая и счастливая жизнь! — закончила я воодушевленно.

   Я несла чушь, но как венец на коронации: торжественно, с трепетом и на вытянутых руках. Последние, к слову, я и вправду простерла к опекуну, который такую Одри, наивно-дурную, кажется, стал опасаться больше, чем Одри практичную. Видимо, потому что от последней хотя бы было понятно, с какой стороны ожидать подвоха. А от прибабахнутой же — отовсюду.

   А все потому, что, хоть мозги лорда были и ушиблены (мной!), но соображать-то соображали. И до лорда начал доходить смысл услышанного: второй раз быстренько по-тихому прикончить девицу Хайрис не получится. Придется выждать хоть немного. Иначе на очередную скоропостижную кончину подопечной уже многие обратят внимание.

   Не знаю, сыграло ли роль то, что я упомянула императора, или просто у Костаса разум возобладал над злостью, но опекун не ринулся ко мне. Хотя, судя по тому, как у него задрожали пальцы, прибить меня ему очень уж хотелось.

   Так что спустя пару минут напряженной тишины, во время которых я старательно изображала смущение и радость, отчаянно хлопая ресницами, Костас, кашлянув, произнес:

   — Кажется, я был слишком опечален твоей смертью, что не сразу смог осознать: случилось чудо, и ты, моя дорогая, жива.

   Меня на последних словах так и подмывало спросить: а на сколько именно я дорогая? Но уточнять сумму приданого в золотых было немного опасно для жизни. Хотя внутри закипала злость. От этого я ощутила, как к щекам приливает жар. Поспешила опустить глаза долу, чтобы себя не выдать.

   Лорд не иначе решил, что подопечная зарделась робким румянцем, потому как из-под полуопущенных ресниц я увидела, как по мужским губам скользнула самодовольная усмешка. И почти тут же Костас совершил резкий бросок вперед, схватив меня за левую руку.

   Лорд и не подозревал, как был близок к тому, чтобы быть оглушенным второй раз: за спиной в правой я держала ломик. И лишь чудом не обрушила его на опекуна, в последний миг заставив себя помедлить: все же не на моей шее мужские пальцы сомкнулись, а лишь на запястье. А значит, это проверка. И моих нервов на прочность, и принадлежности Одри к миру живых. И обе я прошла.

   — Ты и вправду не умертвие… — выдохнул Костас, щупая мой пульс. Мне показалось, что в его голосе проскользнуло разочарование. Впрочем, опекун быстро взял себя в руки и добавил: — И ты права, раз смерть не смогла разлучить нас, то… Одри Хайрис, согласна ли ты выйти за меня замуж?

   «Чтобы я мог убить тебя повторно на законных супружеских основаниях», — пронеслось у меня в мозгу.

   Но не успела я ответить «да», как скрипнула, а затем резко, будто ее кто-то толкнул, настежь распахнулась дверь спальни, явив на пороге толпу прислуги, которую возглавлял духовник.

   И едва он увидел нас на полу, как гневно раздул ноздри: по его мнению, произошло падение не только тел, но и нравов. Виданное ли дело, девица в одной рубашке… Хорошо, саване, задранном до бедер, сидит рядом с неженатым мужчиной.

   — Как это понимать? — возмутился преподобный.

   А я же меж тем осторожно опустила ломик, чтобы не портить картину разврата.

   — Понимать не нужно, святой отец. Нужно благословлять, — парировал лорд, вставая с пола.

   — Простите? — опешил священник.

   — Мы с Одри решили пожениться, — произнес опекун.

   Лишь после этих слов его лордейшество вспомнило о невесте и соизволило подать руку. Я поднялась, едва не запнувшись: сапоги гробокопателя были мне велики.

   Костас глянул сначала на них, потом перевел мрачный взгляд на прислугу.

   Челядь, явно под взором господина почувствовав себя неуютно, отступила вглубь коридора, так что преподобный, не успев среагировать, остался один. Он нервно повел плечами, видимо, не в силах определиться, отойти ли ему тоже или гордо остаться на месте.

   Пауза затягивалась, как удавка на шее висельника. Отче нервно сглотнул. Я молчала. Нет, сказать мне было что, и много. Но в основном это были те слова, которые редакторы заменяют многоточием. Так что сейчас я исключительно думала. Многоточиями.

   Какая высокородная сволочь этот лорд! Я ведь даже «да» не сказала, а он уже объявляет о помолвке. И это наталкивало на мысли, что деньги нужны опекуну позарез. Просто в приданое запустить мохнатую лапу, похоже, было быстрее, чем в наследство.

   — Но она же умертвие? — наконец нашелся преподобный.

   — Нет. Она вполне живая, — возразил мой — в гробу я его видала — женишок.

   — Но как же… Я отпевал ее еще сегодня утром! — возразил священник и, поняв, что в спальню через открытые шторы уже прокрался рассвет, поправился: — Вернее, вчера.

   — Вчера отпевали, сегодня обвенчаете! — рявкнул опекун.

   А у меня екнуло в груди. На такую скорость я не рассчитывала.

   — А как же церемония обручения? — выдохнула я, старательно изображая нежную фиалку, и для верности добавила: — И траур!

   У лорда заходили желваки, а глаза начали наливаться кровью. Еще немного, и он впадет в бешенство. Кажется, понял это и преподобный, потому как пришел ко мне на помощь:

   — Леди права, мессир, — обратился он к Костасу. — Я понимаю, что честь юной девы была только что скомпрометирована, и вы, как всякий благородный господин, хотите поскорее все исправить. Но похороны были только что. И пусть они закончились благополучно, но дом еще не отошел от траура.

   — К тому же пышная церемония лишь подтвердит, что мы вступаем в брак по доброй воле, а не в силу обстоятельств, — начала я подталкивать опекуна в нужную мне сторону. — И я хочу белое платье и гостей… Мы же можем позволить себе такое торжество. Свадьба — это же раз в жизни!

   Костас стиснул зубы. Ему явно не хотелось медлить. И тут я произвела контрольный выстрел:

   — К тому же я еще чувствую слабость…

   Это был прямо-таки хрестоматийный момент, чтобы лишиться чувств. И я решила, что каждый автор хотя бы раз должен использовать клише. Правда, до этого думала, что в книге, а не на себе лично, но, как говорится, нужно работать с тем, что имеем.

   Вот только, падая на пол, я не учла, что рыцарством опекун не страдал. Так что меня никто не поймал.

   Раздался грохот. Рухнула я не изящно, зато старательно. Аж в глазах потемнело. Стон подавила в зародыше, решив для себя, что обязательно стоит потренироваться падать в обморок. Чтобы в следующий раз это вышло красиво, прицельно, драматично и не так травматично.

   Лорд же, не подозревая о моих планах, приказал слугам переложить меня на кровать, разуть и, после того как все было исполнено, распорядился, чтобы рядом со мной осталась горничная.

   По словам опекуна — чтобы позаботиться обо мне, как я очнусь. На деле — наверняка чтобы следить.

   Так что вскоре в комнате остались лишь мы с молодой служанкой в чепце, за которой я украдкой следила за ней из-под опущенных пушистых ресниц. Девушка же, и не подозревая об этом, сцеживала зевки в кулак, пыталась бодриться, сидя в кресле. А за окном меж тем занимался день.

   Бархатные занавеси были отдернуты, и лучи солнца, словно золотые нити, тянулись через оконные створки, окутывая комнату мягким сиянием. На стенах, украшенных фресками, еще играли серые рассветные тени.

   Снаружи доносились звуки пробуждающегося дома: отдаленные голоса слуг, скрип, звуки, с которыми обычно рубят дрова, приглушенный, будто издали, конский топот и ржание.

   Утренний свет постепенно заполнял пространство, горничная все больше клевала носом, а я выжидала, чувствуя, как затекло уже все тело. Безумно хотелось пошевелиться, но я боялась выдать себя. И наконец моя невольная надсмотрщица уснула.

   А я осторожно откинула плед и встала с кровати. Да, порой бывали дни, которые стоило переждать на кровати, прячась в одеялковые пещеры. Но сегодня — явно не такой. Все же я переоценила свои силы. С бракоустремленностью лорда полтора месяца мне в этом доме в девицах не продержаться: не успею оглянуться — мигом окажусь у алтаря. Поэтому я решила внести в планы коррективы: собрать все ценные вещи Одри — и сбежать.

   Задумано — сделано. Достала из шкафа саквояж, планируя закинуть в него пару платьев, но тут представила, как бегу по полю с такой бандуриной и… отдала предпочтение сумке гробокопателя: вместительная, удобная, опять же длинный ремень, который можно перекинуть через плечо, оставив руки свободными… Так что запихнула в эту холщовую торбу мешочек с девичьими драгоценностями и кошель, которые вчера нашла, прихватила женские ботинки, которые были мне впору, платье, трофейный плащ из склепа и выскользнула в безлюдный коридор. Пройдя по нему, нашла пустую комнату и уже в ней переоделась, наконец избавившись от савана.

   Все, я готова к побегу! Найти бы только конюшню… И пусть сама я верхом ездить почти не умела — пару раз, когда сидела в седле на конных экскурсиях, не в счет, но надежда была на прежнюю хозяйку тела и законы жанра. Все же Хайрис — героиня, а значит, у нее все должно получаться. И точка.

   С такими мыслями я спустилась на первый этаж, где кое-что было знакомо. Так что черный вход, через который дворецкий и провел меня в дом, я нашла быстро. А вот с конюшней было сложнее. Но помогло определиться призывное лошадиное ржание.

   Так что я украдкой, перебежками, добралась до стойл. В основном те оказались пусты, лишь в нескольких были лошади. И о чудо — одна из них даже оседлана.

   Я подошла к ней, прикидывая, как взобраться. Кобыла же стригла ушами и таращилась на меня с опасением. В общем, мы обе друг другу не нравились, но делать нечего… Я осторожно вошла в стойло, и тут эта четвероногая пакость решила возмутиться. Встала на дыбы и пронзительно заржала. Надо мной взметнулись кованые копыта.

   Я представила, что сейчас она ими долбанет по моей голове и размозжит ее…

   Обычно я ничего и никого не боялась. Ну разве что иногда себя… Но тут испугалась так, что сердце заколотилось как бешеное, ударилось о ребра, кажется, едва не проломив их, оглушенное, рвануло к горлу. Пульс застучал в висках. А затем в районе солнечного сплетения как будто что-то взорвалось.

   Копыта лошади пронеслись перед моим лицом, не задев, ударили о доски пола, а в следующий миг я ощутила ее — магию. Ее энергия поднялась, словно волна, растеклась по венам раскаленной лавой, заполняя меня, будто где-то внутри прорвало плотину.

   Я открыла глаза и увидела мир вокруг себя по-новому. Ярче. Острее. Объемнее… А еще появилось странное ощущение. Будто лежавшее в углу сено, доски под ногами, кобыла, которая, отчаянно боялась – все это я чувствую, даже не прикасаясь.

   — Тише… Тише, — прошептала я, не зная точно, кого уговариваю. Ее или себя.

   А затем протянула руку и погладила животину по шее.

   По той пробежала дрожь, но больше лошадь встать на дыбы не порывалась. Не знаю, успокоила ли ее магия, которая обвивала сейчас мою руку и с нее лилась на тело кобылы, окутывая то, словно попона. А может, животину убаюкал мой голос… Но, так или иначе, вороная стихла. Я взяла ее под уздцы и вывела из денника, а затем не с первой, правда, попытки взобралась в седло.

   И вот тут-то выяснилось, что у главных героинь и проблемы — самые главные! Потому как вороная встала столбом. А я не представляла, что дальше делать. Тело Одри ничегошеньки по поводу верховой езды не помнило. А я в совершенстве знала лишь как водить машину. Так что решила действовать по тому же сценарию. Вставить. Правда, не ключ в зажигание, а ноги в стремена. А после наддала пятками по бокам вороной.

   Та возмущенно заржала, поджала задние ноги, подняла голову и приготовилась оттолкнуться передними, изобразив свечку, но я прошипела злой гадюкой:

   — Только попробуй! Пущу на колбасу!

   Удивительно, но животина дурить раздумала, а я, воодушевленная, добавила:

   — А теперь пошла! Пошла!

   И лошадь ринулась черной стрелой из конюшни. Я едва успела пригнуть голову, чтобы не удариться о балку, когда мы вылетели из ворот.

   Вороная же, не обращая внимания на выкрики конюха, который понесся нам наперерез, помчалась прямо к изгороди из невысоких — едва мне по плечо — столбиков и горизонтальных жердей между ними. Перемахнула кобыла через эту ограду играючи. Вот только я едва удержалась при этом в седле. Казалось, чернявая гадина задалась целью сбросить меня с себя. Но я впилась в нее клещом. Еще и понукая скакать быстрее.

   А все оттого, что за спиной раздался крик лорда, для которого, похоже, и седлали кобылу.

   — Поймать и вернуть эту дрянь! — проорал он на весь двор. И что-то мне подсказывало, что речь шла не о вороной…

   Я на всякий случай пригнулась от вспышки гнева сзади, а заодно и от бьющего в лицо ветра.

   Тот трепал мои волосы. Сердце замирало. Все внутри сжималось, когда черная бестия несла меня в сторону леса, который выглядел темной полосой на горизонте. Вороная все ускоряла бег, ее дыхание стало горячим и резким, а копыта ударяли о землю, выбрасывая комья дерна.

   А деревья стремительно приближались. Мы врезались в заросли на полном ходу, и я распласталась на лошадиной шее.

   Лес вокруг нас размылся в яркие пятна: зелень деревьев, коричневые стволы, проблески солнечного света.

   Наконец, вороная выдохлась и перешла с галопа на рысь, а затем и вовсе на шаг. А я наконец смогла разглядеть, что вокруг, вдохнуть полной грудью аромат цветущей липы. Листья дубов, широкие и зеленые, шуршали на ветру. Тень от могучих стволов дарила прохладу. Прислушалась к звукам погони — ничего. Лишь птичьи трели раздавались из крон, а среди ветвей мелькали яркие вспышки — это белки ловко перебирались с ветки на ветку.

   Спустя какое-то время вороная вышла к ручью. Небольшому, поросшему ивами. Я направила лошадь к воде и увидела, как меж побегов стрелолиста скользнуло верткое гибкое тело гадюки, поспешившей уйти с нашего пути.

   Когда кобыла зашла в ручей, то выяснилось, что глубина того чуть ниже стремени. Вот и отлично. Зато не утонем. Я решила пойти вдоль течения, рассудив, что рано или поздно куда-нибудь да выйду… Благо, двигались мы от поместья, а не обратно. К тому же, если (хотя правильнее «когда») лорд пустит за мной гончих — то след оборвется на берегу…

   Так я рассуждала утром. А вот к вечеру стали разбирать сомнения. Потому как я все ехала и ехала, а никакого намека на человеческое жилье не было и в помине. И почему я решила создать такой природоориентированный мир! Нет, чтобы мегаполис. С кабриолетами и мотоциклами. А еще — развитой сетью дорог!

   И вот наконец под вечер, когда солнце уже клонилось к закату, лес закончился и впереди показалось поле. Засеянное овсом! А через него шла дорога, вернее, целый тракт.

   На него-то я выехала, чтобы в сумерках оказаться на постоялом дворе. По-хорошему не стоило бы рисковать и соваться к людям. Но я безумно устала и хотела есть. Так что подумала, что час-полтора погоды не сделают. Перекушу пока. Да и лошадь пусть отдохнет. А после — снова в путь.

   Так что отдала медную монетку проворному мальцу, подхватившему поводья. Тот обещал почистить лошадь и дать зерна. А я сама направилась в трактир.

   Там села за стол и, дождавшись одной из девиц, что снуют по залу, сделала заказ.

   — А будете пить, госпожа? — поинтересовалась конопатая подавальщица.

   — Обычно я предпочитаю мужскую кровь, — усмехнулась конопатой подавальщице и добавила: — Но сегодня буду сбитень.

   Все же были плюсы в том, что я была автором этого мира: хотя бы знала, что подают в местных харчевнях и примерные цены на еду.

   Вот только не успела я съесть и пары ложек принесенной каши со шкварками, как в зал вошли двое в черных плащах и сели в дальнем углу.

   Я вся внутренне подобралась, готовая дать деру в любой момент. Но типы лишь зыркнули по сторонам. Один из них, махнув рукой, подозвал подавальщицу, и не прошло и минуты, как перед парочкой уже стояли внушительные глиняные кружки и блюдо с мелкими пирожками.

   Принесшая все это девица покрутилась еще около стола с незнакомцами, что-то спросила, а, услышав ответ, недовольно поджала губы и ушла, призывно покачивая бедрами.

   Я на это лишь хмыкнула и вновь уделила все свое внимание каше. Не заметила даже, когда один из черных плащей вышел из зала. Зато то, как в него ворвалась троица мужиков в колетах со знакомым гербом, пропустить бы не удалось при всем желании…

   Мой взгляд впился в броши с изображением коршуна, державшего кнут. Это изображение я не раз успела увидеть в доме лорда. Вышивка на подушках, эмблема на карете… Костас, чтоб он провалился!

   Я тихо стекла на пол, утянув туда же со скамьи свою сумку и плащ. Последний наскоро сколола фибулой на груди, чтоб не сполз. А затем, на четвереньках, под прикрытием столов, направилась к выходу. Грязные сапоги и ботинки прямо по курсу меня не смущали. В деле спасения собственной жизни все пути хороши! И если не можешь идти по нему — ползи. Вот я и ползла к заветному выходу. И оказавшись рядом с ним, выждала момент, когда троица пройдет к стойке трактирщика, и рванула в открытую дверь.

   Тут-то одному из людей лорда и приспичило обернуться. Он увидел меня и заорал:

   — Стой, зараза!

   «Угу, бегу и падаю!», — мысленно в ответ огрызнулась я, и не думая сбавлять хода.

   Перепрыгнула разом все четыре ступеньки крыльца и рванула к конюшне, рядом с которой стояла неприметная карета без гербов.

   Я ринулась к ней, когда за спиной раздался топот и скрежет стали. Обернулась всего на миг, увидев, как мои преследователи достали мечи, и… Тут же врезалась в чье-то тело. Ощущения были — словно вписалась в стену. Каменную такую. А еще высокую, широкоплечую и мускулисто-рельефную… Последнее чувствовалось даже через одежду.

   Запрокинула голову и увидела одного из тех самых типов в черных плащах. Черты мужского лица частично скрывала полумаска, так что разглядеть можно было немногое: волевой подбородок и четко очерченную линию губ, загорелую кожу и обрамление светлых, точно пепел, волос.

   Тип в ответ обжег меня взглядом так, что я отпрянула и… Засада! Оказалось, что во время столкновения пола мужского плаща распахнулась и медальон незнакомца зацепился за мою фибулу. Да так крепко! Вот гадство!

   Я дернулась, стараясь освободиться. Времени распутать звенья и застежки не было, и я надеялась просто порвать цепочку. Но та оказалась крепкой, и меня, рванувшую было назад, по инерции вновь бросило вперед, как собаку, поводок у которой оказался слишком коротким. Благо успела вскинуть руку и уперлась ей в мужскую грудь. И тут же почувствовала, как о ладонь, через решетку ребер, ударилось сердце. Гулко и сильно.

   Я мотнула головой и краем глаза увидела одного из моих преследователей.

   — Сволочь, я тебе покажу! — подскочив, заорал он и, угрожая, взмахнул мечом.

   Видимо, хотел припугнуть меня. И у него это получилось.

   Я, струсив, присела, втянув голову в плечи и инстинктивно ожидая удара. А вот чего не предполагала — это того, что меня просто-напросто задвинут за спину, как досадную помеху.

   Вот только сцепившиеся фибула и медальон не дали толком этого сделать. Так что я оказалась у незнакомца сбоку. Моя голова торчала практически под рукой, которая молниеносно выхватила из поясных ножен, до этого скрытых плащом, меч.

   Похоже, что незнакомец посчитал: нападают на него — и решил дать отпор. А может, у него привычка была такая: когда рядом с тобой машут оружием, огрызаться в ответ сталью…

   — Убрать его! — рявкнул, видимо, главный в троице моих загонщиков, посчитав незнакомца то ли моим защитником, то ли просто досадной помехой.

   И тут же по ушам резанул лязг стали, я не видела, как в воздухе сцепились и заискрили клинки. Но судя по мельтешению вокруг, бились враз трое против одного. Нападавшие не обменялись ни единым словом. Лишь обрушились лавиной. Я извернулась змеей так, чтобы оказаться за мужской спиной и как можно меньше мешать моему нечаянному защитнику. И в урывках смогла разглядеть, что первый из колетов драться не умел. Он орудовал мечом как палицей. Двое других владели клинками куда лучше, пытаясь давить незнакомца числом. Но не получалось. Тот, один против троих, брал умением. Парируя удары, где сталью, где магией.

   Я впервые увидела энергетический щит в действии. Да, описывала в книге и не раз, но вживую… Вот уж не думала, что удастся стать свидетелем подобного. Да еще и, образно выражаясь, из первого ряда.

   Блондин в маске оказался вовсе не прост. Поняли это и мои преследователи. И остервенели. Один из них натурально зарычал и бросился вперед. Его меч понесся на нас, но мой защитник принял удар на ребро клинка и ответил магическим хуком, который откинул нападавшего к стене трактира. Тело впечаталось в каменную кладку и безвольно сползло на землю. Лишь тихий стон дал понять: мужик жив.

   Второй из людей лорда, воспользовавшись тем, что блондин отвлекся на первого, попытался напасть сбоку. Но незнакомец каким-то чудом предвидел этот маневр и успел подставить крестовину меча под удар, а в следующий миг сам атаковал чарами, просто заморозив противника.

   Третий же преследователь, видя это, решил, что жизнь ему дороже, чем какая-то там беглая девица, и… решил последовать моему примеру — удрал! Да так шустро… Буквально пара секунд — и уже перемахнул через жерди не хуже, чем моя вороная.

   Вот только радость оттого, что теперь за мной нет погони (хотя бы на какое-то время нет), была недолгой.

   Незнакомец, опустив меч, но не вложив его в ножны, повернулся так, что я вновь оказалась перед ним. А между нами натянулась цепочка.

   Я посмотрела почему-то сначала именно на нее, а потом подняла взгляд выше, заготовив слова благодарности. Но они застряли в горле. Потому что меня ждал еще один сюрприз.

   Драконистый такой. И максимально злой.

   Да, теперь стало предельно ясно, что передо мной именно сын неба, а не человек: глаза, до этого изумрудно-зеленые, изменились. Сейчас на меня смотрел янтарь, расчерченный вертикальным зрачком. Но что осталось прежним в этом новом взгляде, так это его острота. О такую можно было и порезаться.

   — Хорошая задумка — отвлечь меня. И сыграла ты талантливо… — отчеканил дракон.

   И тут рука блондина сжала мое плечо так, что если бы вот сейчас, в этот миг, вдруг цепочка распуталась, то у меня все равно не было бы ни единого шанса улизнуть.

   — О чем ты? — не поняла я.

   — Кто тебя нанял? Как узнали, где я? — вместо ответа требовательно спросил драконюга.

   Я сглотнула, завороженно наблюдая, как на скулах и висках, не прикрытых маской, проступает вязь мелких чешуек. Кажется, в книге я упоминала, что это признак вот-вот готовой начаться трансформации. Только в тексте при этом дракон хотел поцеловать, а не закопать девицу. А я, между прочим, недавно только выбралась из гроба! И оказаться там снова не хотела. До смерти как не хотела!

   Но если ничего не сделать, этот нервный ведь уверится окончательно, что нападение было на него, а я — не жертва обстоятельств, а их активный организатор.

   — А ты, собственно, кто такой, чтобы обвинять меня в подобном? — пошла я в атаку на начавшего медленно звереть дракона.

   Конечно, я не рассчитывала, что незнакомец тут же представится: все же те, кто надевает маски, делают это не для того, чтобы первым встречным называть свои имена.

   Похоже, об этом же подумал и блондин. И его взгляд в прорези маски обжег холодом.

   — Я тот, кого только что пытались убить трое, а ты мне при этом мешала защищаться, так что… — начал было драконюга, но я его перебила:

   — Они не убить тебя пытались, а меня отбить у сомнительного типа.

   Уголок губ блондина дернулся в раздражении. То ли незнакомец не любил, когда ему не дают договорить, то ли услышанное не понравилось. Но скорее — и то и другое.

   — Даже так… — колко отозвался тип и лишь крепче сжал мою руку. — И зачем же им это было нужно? Ты что-то у них украла?

   Судя по сквозившей в словах драконюги иронии, мне он не поверил ни на грош.

   — Это они хотели украсть! Мою свободу! — выпалила я. — А я ее честно возвращала как могла.

   — Как все интересно у тебя получается: догоняют — негодяи, защищает — сомнительный тип, — стал перечислять блондин, и мне это начало ой как не понравилось. Настолько, что я дернулась, пытаясь вырваться. Бесполезно. А незнакомец между тем продолжил, словно и не заметив моих рывков. — И лишь ты одна такая невинная. А между тем мешала мне, как выяснилось, спасать тебя.

   — Да если бы я за тебя не зацепилась, то эта троица тебя бы даже и не заметила: понеслась бы за мной. Но эта дурацкая цепочка так запуталась…

   Я не договорила. Потому что именно в этот момент гадские звенья с мелодичным звоном каким-то чудом сами взяли — и отсоединились от моей фибулы. Твою ж… налоговую проверку! Ни раньше, ни позже. Такой подставы от судьбы я не ожидала.

   А драконюга лишь хмыкнул, без слов дав понять: не так сильно и зацепилась моя застежка за его амулет, как я утверждаю.

   — Убедительно врешь. Я почти поверил, — отчеканил мой захватчик.

   — Раз поверил — почему не отпустил? — вырвалось у меня.

   — Я сказал «почти». Но у меня нет привычки полагаться на эмоции, — произнес тип в маске.

   — А на логику? — уточнила я и, увидев в мужском взгляде удивление, пояснила: — Если бы я хотела тебе помешать сражаться, поверь, ты бы не сделал ни одного взмаха мечом.

   — Ты себя переоцениваешь… — процедил дракон и… в следующий же миг понял, что был не прав.

   А все потому, что я применила разом и все свое женское обаяние, и удушающий захват. В основном, конечно, второй, потому как на него надежды было больше.

   Все же иногда хорошо, когда старшая сестра — чемпионка по рукопашному бою: кое-чему у нее научишься, даже если не хочешь. Потому-то я в стремительном броске практически обвила дракона собой.

   Моя свободная рука скользнула под капюшон, откинув тот, и обвила крепкую мужскую шею. Мои ноги же обхватили бедра дракона. Со стороны это смотрелось наверняка, словно я в юбке с разбега пытаюсь влезть на столб, который такому произволу и разврату, к слову, активно сопротивлялся. Но я же предпочла считать, что выгляжу если не изящно и волнующе, то хотя бы решительно и стремительно.

   Вот только и тут мне не повезло. То ли местные драконы могли дольше людей обходиться без кислорода в целом, то ли мне в частности попался такой устойчивый к недостатку воздуха гад. Хорошо хоть обычной устойчивости это не касалось. Так что мой удар пятки под колено заставил белобрысого дрогнуть. А я уж приложила все силы, чтобы ящер не сумел устоять и резко качнулась…

   Чешуйчатый сделал шаг назад, пытаясь сохранить равновесие. Но с повисшей на шее девицей это оказалось не так-то просто и… Я уже представила, как уложила дракона на лопатки! Но этот гад устоял! Выровнялся в последний момент.

   Правда, пытаясь удержать равновесие, мы умудрились стукнуться лбами, да так, что у меня искры из глаз посыпались. И пусть я почти ничего не видела в этот момент, не могла удержаться от того, чтобы победно не произнести:

   — Вот! Если бы я хотела помешать сражаться, это выглядело бы примерно так.

   — Я понял. Ты умеешь вышибить землю из-под ног, — меж тем как-то хрипло выдохнул чешуйчатый.

   «А ты — мысли из головы», — чуть было не призналась я. А все потому, что на миг я ощутила на своих губах теплое мужское дыхание, от которого у меня екнуло в груди.

   Мне почудился аромат кофе, разбавленного бренди, и жгучего перца. А еще — уверенности и силы, что исходили от дракона.

   — Теперь ты мне веришь? — вырвалось у меня, потому что в эту секунду я поняла: если не скажу хотя бы что-нибудь, то потеряюсь в этом невозможно изумрудном взгляде.

   — Я никому не верю, — прозвучал предельно честный ответ, после которого пепельный отпустил-таки мою руку, а потом — и отцепил меня от себя. Взял за шкирку, как нашкодившего котенка, встряхнул и поставил на землю.

   — Это по твоей маске заметно, — фыркнула я, чувствуя, как ко мне возвращается возможность не только связно говорить, но и мыслить. — Не доверяешь даже заклинаниям?

   — Их фон порой привлекает ненужное внимание, — отозвался пепельный.

   Его ответ заставил меня насторожиться: уж не на шпиона ли я напоролась? Вот гадство, если так! И тут за моей спиной раздался шум.

   Обернулась: мой преследователь, на которого дракон накинул стазис, старательно изображал статую самого себя, отброшенный к стене мужик также был в беспамятстве, а вот третий, удравший, вернулся. Да еще и с подкреплением! И где только эта сволочь еще семерых слуг лорда так быстро откопала?

   Впрочем, это был второстепенный вопрос. А насущный — как смыться?

   Я украдкой бросила взгляд на запряженную карету без кучера, на которую и нацеливалась изначально, выбегая из таверны. И тут раздался гнусавый голос того самого беглеца за подмогой:

   — Эй ты, патлатый, отдавай девку по-хорошему, пока цел, а то…

   Так и захотелось вопросить у пепельного: «А теперь-то наконец веришь?», но меня опередили:

   — А то что?.. — невозмутимо уточнил вышедший на крыльцо брюнет — тот самый приятель моего пепельного, с которым они сидели за столом.

   — А то все — хана вам, — информативно ответил гнусавый, впрочем, не торопясь атаковать. Видимо, сказался предыдущий опыт, когда решили напасть без переговоров. Потому что, переступив с ноги на ногу и перехватив меч на манер дубины, мужик добавил: — Нам за нее десять злотых каждому хозяин обещал, если вернем живой… Можем по полсребра тебе скинуться, если ты нам ее свяжешь.

   «М-да… Мало того, что меня так дешево оценили, так еще и скидку предлагают. Если так, скоро и до распродажи дойдет…» — промелькнула мысль и тут же пропала. А все потому, что мне сейчас было не до размышлений: я действовала! Если точнее: тихо-тихо отступала к карете.

   Вот только не успела я пройти и половины пути, как мой побег… точнее поползновение, заметили и, наплевав на переговоры с пепельным, ломанулись за мной.

   Но поздно. Я в мгновение ока вскочила на козлы, схватила вожжи и вдарила.

   Лошади, как будто только того и ждавшие, рванули с места и помчались. А в спину мне неслись крики, ругань и даже пара арбалетных болтов. Те воткнулись в стенку кареты. Видимо, кто-то из людей лорда решил: раз за живую дают десять, то за мертвую, может, хотя бы половину заплатят…

   Я же судорожно вцепилась в вожжи: все же ни разу в своей жизни угоном не занималась. Тем более карет. Хорошо хоть не дракона. Им я точно не смогла бы управлять. Хотя и с четверкой лошадей возникли большие проблемы: они неслись, как сумасшедшие. Так что до ближайшей рощи я долетела словно ветер. А там не сбавила скорости, понеслась вперед, стараясь уйти как можно дальше: пока погоня оседлает взмыленных лошадей, пока помчится следом...

   Так что к утру добралась до небольшого городка. Там по выгодному курсу (все же отцовские гены пальцем не раздавишь) поменяла карету с породистыми лошадьми на невзрачную одежду и внешность, превратившись в тощего паренька с конопушками. За последнее спасибо искажающему внешность амулету.

   — Только личина держится не дольше пары часов, — предупредила хозяйка чародейской лавки. — Потом подзаряжать надо. И, бывает, сбоит иногда — мерцать начинает, да стекает точно водица, когда энергии мало остается…

   После этих слов я начала понимать, почему дракон предпочел маску. Та, если упадет, — ты хотя бы будешь об этом знать. Но взять амулет - все же взяла. Правда, активировать не стала. Замотала лицо тряпицей: остались видны лишь глаза. И отправилась на местную станцию — покупать билет на общественный дилижанс до столицы.

   Добраться до Ригора, как оказалось, — удовольствие не из дешевых. Мне пришлось отдать все оставшиеся монеты, вырученные за карету: вот так я перешла тонкую финансовую черту между «деньги не пахнут» и «ими не пахнет».

   Правда, когда протянула требуемые золотые ушлой тетке-меняльщице, торговавшей теми самыми билетами в столичную жизнь, все же душок навоза и конского пота от угнанных коней мне почудился. Не иначе как это разыгралось воображение. Хотя воспаленным было не только оно: ссаженные ладони буквально горели. С непривычки вожжи натерли руки, и теперь я опасалась, как бы не вздулись волдыри. Да и предыдущая скачка верхом дала о себе знать.

   Вот почему, когда я писала книгу, о таких мелочах не задумывалась? Одри просто приехала в столицу и все. И ничегошеньки ей за это не было. Ну, кроме новых проблем. А поскольку героиня была не второстепенной, а главной, то и проблемы ее были самыми что ни на есть главными: поступление в академию, спасение жизни... А не какие-то вульгарные мозоли и отбитая седлом ж… жажда приключений.

   Впрочем, как автор, я ход событий романа знала отлично, так что избежать покушений, думаю, труда не составит. Вот только не привлеку ли я на свою голову новые проблемы с моим-то нынешним характером? Ведь мало быть решительной и активной. Нужно успевать еще и следы после этого заметать. Ну или хотя бы удирать.

   Последним-то я сейчас и занималась, и мне это, мягко говоря, не сильно и нравилось… Так что, может быть, в дальнейшем стоит вести себя понеприметнее? Глядишь, если сидеть тише воды, ниже радаров — неприятности меня не заметят и мимо пройдут.

   В общем, в моем случае скромность будет не столько украшать, сколько спасать… Только вот мне застенчивость и кротость нужно тренировать. Этим-то я и занималась всю дорогу до столицы.

   Для начала решила посмотреть, как ведут себя местные девицы, а то в погоне за описанием чувств и взглядов героев я как-то не особо уделяла внимания местным нравам и нормам поведения. Вот сейчас и наверстывала упущенное. Да так, что юная барышня напротив зарделась. Не иначе решила, что юноша, в коего я маскировалась, оказывает ей знаки внимания. Заерзала, расправила складки на юбке, стряхнула невидимую пылинку с плеча и… начала стрелять глазками, словно собиралась подбить меня на взлете, а потом влепить контрольным в голову.

   От греха подальше я уставилась в окно. Через отражение в стекле продолжила анализ дамского населения салона дилижанса. И вот спустя двое суток, когда мы прибыли в столицу, у меня уже имелось кое-какое представление о том, как правильно себя вести, чтобы слиться и с толпой, и с сюжетом.

   Только, несмотря на то что я по приезде в город сменила осточертевшие грязные порты на платье, применение новых знаний пришлось отложить. Потому как торг за съем жилья и смущение оказались плохо совместимы. Но когда на дворе вот-вот наступит ночь, а у тебя в кошеле всего пара сребров, то выбор очевиден. И с хозяйкой маленькой комнаты в полуподвале я торговалась отчаянно. За что удостоилась званий стервы и кровопийцы, а еще скидки в треть первоначально озвученной стоимости!

   Вселение было быстрым: я переступила порог и поставила на кровать сумку. Все. Въехала.

   Помещение было небольшим — несколько шагов в ширину и столько же в длину. Окно под потолком. В нем мелькали ноги прохожих. Хорошо еще, хоть с грязным, но стеклом, а не сквозная дыра.

   — Мужиков сюда не таскать, не колдовать, не пить, не бузить, позже часа яхонта не приходить… — меж тем озвучивала запреты домовладелица.

   Я в такт кивала, дожидаясь, когда она закончит. И как только эта дородная тетка замолчала, поинтересовалась насущным:

   — А есть что перекусить? Я доплачу…

   — Нету, — отрезала тетка.

   — Так и сдохнуть от голода можно, — поворачиваясь к окну, тихо выдохнула я себе под нос.

   Думала, домовладелица не услышит. А она, мало того что услышала, так еще и ответила:

   — Домовины тоже нет! — отрезала она и, подбоченясь, добавила: — Так что умирать не советую. Некуда.

   Говорить о том, что в поместье то ли опекуна, то ли жениха меня ждет личный не то что гроб, а целый склеп, не стала. Тетка была таких внушительных размеров, что казалось: в любой момент она может лопнуть. И даже не от зависти. Так что я не стала лишний раз искушать судьбу и лишь пожелала квартирной хозяйке всего доброго.

   Та фыркнула и, развернувшись с величественностью дирижабля, поплыла к лестнице, что вела наверх. Я же закрыла дверь и, прислонившись к створке спиной, выдохнула.

   Уф. Кажется, удалось выбраться. С такими мыслями я, спустя совсем немного времени, и легла в постель. Думала — отрублюсь безо всяких сновидений до утра, и все… Увы. Хотя, поначалу, так и было.

   А затем чернота превратилась в туман. Я бежала сквозь него, пропитанного холодом и едва уловимым страхом. Каждый шаг отдавался эхом в моем сознании, будто я пыталась скрыться от самого времени. За спиной был слышен приближающийся шепот, зловещий и настойчивый. Я не знала, кто или что меня преследует, но чувство безысходности сковывало все мое существо.

   Я старалась ускориться, но ноги становились все тяжелее. Они вязли, будто в трясине. Туман все сгущался. Грудь ходила ходуном от рваных вдохов. В тот момент, когда мне показалось, что ледяная рука моего преследователя вот-вот схватит за плечо, я проснулась, резко сев на кровати еще до того, как открыла глаза.

   Мое сердце бешено колотилось. Взгляд невидяще скользнули вокруг. И лишь спустя мгновение я разглядела полукруглое окно под потолком, от которого к моему плечу тянулась алая нить.

   — Вот ведь… гондольер этот опекун, — прошипела я сквозь зубы и, недолго думая, ухватилась за магическую нить.

   То, что это заклинание поиска, не вызывало сомнений. А вот смогу ли я от него избавиться – вопрос, и еще какой…

   Но я вспомнила те ощущения, которые накрыли меня в конюшне, когда пробудилась магия, и… ничего. В нити не булькнуло, не екнуло, не откликнулось.

   Да вашу ж меня! Что это такое! Это вообще моя история. А значит, и правила мои. И вообще, кто тут героиня, а кто мышки хобот? Я разозлилась. На опекуна, на обстоятельства, на себя и… ощутила, как в районе солнечного сплетения что-то начинает разгораться.

   Стиснула зубы, сосредоточившись на этих ощущениях, и… волна прошла по всему телу, вырвалась из кончиков пальцев пламенем и сожгла ко всем демонам алую нить. И хотя я не могла видеть, что произошло с ней за окном, но отчего-то была уверена: сила, пройдя по поисковому аркану, ударила и в того, кто создал заклинание.

   Правда, и я выложилась вся. Так что в изнеможении упала на подушку. На дворе еще была ночь, но уже было ясно, как белый день, что опекун от меня просто так не отстанет. А куда податься восемнадцатилетней девице, которой, по местным меркам, еще два года до вступления в права наследства? Напрашивался очевидный вывод — в академию. Там уже опекун будет надо мной не властен.

   И плевать, что это — сюжетное клише. Я сейчас не за оригинальность повествования ратовала, а за свою жизнь! И в ней — троп не троп, главное, чтоб не в гроб!

   Вот только сумею ли я поступить, а главное — продержаться этот месяц на свободе?

ГЛАВА 3

Вот так вот, Дашка, хотела ты, работая в фирме, стать студенткой, хлебнуть учебной жизни… Что ж, получи, распишись. Как говорится, мечта сбылась! В следующий раз желай аккуратнее. И точнее. Лучше всего — с четким техзаданием страниц на десять, как для контент-плана отделу маркетинга. А то без ясных формулировок велик шанс так вляпаться… Например, «повстречать дракона» можно ведь не только на балу, но и в желудке ящера…

   С такими мыслями я откинулась на подушку и заснула. На этот раз без кошмаров, туманов… вообще без всего.

   А утро у меня началось с шума, доносившегося из окна. Скрипели подводы, по брусчатой мостовой разносились звуки шагов и конский топот, вдалеке кто-то бранился, лязгал метал… Так что в кровати залежаться, как просрочке на полках, не удалось.

   Я встала злая и с жаждой если не крови, то как минимум отбивной с ней. Хотя, подсчитав оставшиеся монеты в кошельке, поняла, что не так уж и хочу есть. До мыслей о пользе голодания, правда, не опустилась, остановившись на том, что и яичницы мне вполне хватит… За добычей той и отправилась в ближайшую таверну. А еще прихватила с собой драгоценности, что достались мне в наследство от Одри. Продам их — и продержусь как-нибудь этот месяц. Хотя бы финансово.

   Правда, на рынке выяснилось, что за простенькие сережки, бусы и несколько колечек много не выручишь. Но и то хлеб. Мне. А вот усатому менячнику — нервы, которые я ему расчесала без гребня, пока сговаривались о цене.

   — Вышних на тебя нет! — причитал он, пересчитывая серебрушки.

   — Упоминать богов?.. Скверная идея. Особенно для того, кто пытается обмануть бедную девушку, — возразила я ростовщику.

   — С дюжиной сребров — и бедную?

   — С одиннадцатью, — поправила я и взглядом указала на припрятанную в манжету монету. Ту ловкие пальцы мужика нечаянно «отложили» в сторону.

   Настроение у меня с утра и так было не ахти, а вот сейчас и вовсе стало злым. А выдали лицензию бы — так и боевым. Но за неимением оной — пока лишь травматическим. Таким отлично наносить повреждения если не психическому, то финансовому здоровью. Что я и сделала, добавив:

   — Вернешь и сверху еще одну накинешь — крик поднимать не буду. Нет — пеняй на себя, я так на суде поклянусь на крови, что каждый в столице будет знать — в твою лавку хода честным людям нет.

   — Еще одну? Серебряную? И кто после этого из нас вор? — заголосил кликушей менячник, но требуемое к горстке положил.

   Я на это лишь скептически фыркнула. То-то же!

   Разжившись деньгами, отправилась в таверну, но по дороге увидела книжную лавку и… не смогла пройти мимо!

   Шум города остался позади, когда перешагнула порог маленького магазинчика, спрятанного в узком переулке. Дверь за мной мягко закрылась, и я оказалась в тишине. Стеллажи, невысокие, добротные, уставленные фолиантами, некоторые из которых были прикованы цепью к полкам.

   Свет, пробивающийся сквозь витражные окна, играл на каменном полу, создавая причудливые узоры. Я медленно прошлась между рядами, касаясь пальцами корешков книг. Это было странное чувство, если учесть, что сейчас я была внутри одной из их товарок. Пусть электронной, не познавшей бумаги, не обрамленной в жесткий переплет, но все же…

   — Леди желает купить книгу? В соседнем ряду есть интереснейшие дамские романы, — раздался позади меня тенор, от которого я едва не подпрыгнула на месте. — Труды же Виргилия о магомеханике навевают на прелестные женские головки лишь скуку…

   Хотела развернуться и ответить, что наличие юбки не означает отсутствие ума, как и ношение штанов не делает обладателя оных светочем знаний. Я даже набрала воздуха в грудь, чтобы, развернувшись, как следует отбрить того, кто стоял за моей спиной, но… В последний миг я остановилась.

   Это ведь не менячник и не хозяйка коморки, с которыми проявить твердость — вопрос выживания. Ну огрызнусь я на этого типа сзади. А дальше что? Выйду с гордо поднятой головой?

   А между тем вопрос тенора эхом прокатился по моей пустой голове и… ударил по темечку озарением. Мне ведь действительно нужна книга! А лучше — какое-нибудь пособие в духе: «Магия для чайников» или «Становимся чародеями за седмицу»…

   Потому как я была просто обязана поступить в академию! А для этого нужно было как следует подготовиться. Ведь я себя знала… Там, где я что-то упустила или описала в паре слов, и кроется засада! Экзамену я и уделила внимания всего ничего: подойти, взяться за артефакт, призвать магию — и все! Уместилось в один абзац.

   А вот волнениям героини я посвятила почти страницу. Лучше бы наоборот! У меня была бы сейчас четкая инструкция действий. А теперь, получается, я даже не могу дар толком призвать. Для этого артефакта. К тому же поисковое заклинание само себя не уничтожит. В том, что опекун снова его попытается применить, сомнений не было.

   Так что пособие по магии было мне жизненно необходимо. И для того, чтобы такое получить, нужно либо потребовать, либо попросить. Но в первом варианте скидку будет получить сложнее. Потому-то я, смирив раздражение, с милой застенчивой улыбкой повернулась к тенору-шовинисту.

   Судя по тому, как перекосило франта, над милотой и застенчивостью стоило еще поработать. Я же, в свою очередь, воззрилась на щеголя, который стоял в паре шагов от меня в безупречно скроенном сюртуке. Сюртук? Тот подчеркивал худощавую фигуру юноши, явно не знавшего тяжелой работы. Волосы местного книжника, гладко зализанные, напомаженные, сверкали, как начищенные ваксой ботинки. За интеллигентность и загадочность отвечало пенсне, красовавшееся на мужском носу.

   — Да, леди желает книгу, — я постаралась, чтобы голос звучал мягко. — Только, боюсь, что не любовный роман. Меня интересуют пособия по магии…

   — В подарок? — тут же осведомился щеголь, и мне захотелось треснуть его по навощенной голове.

   — Для себя.

   — Вы чародейка? — Брови франта взметнулись вверх, словно в его голове не укладывалось в одно предложение два слова: девушка и магия.

   Я поняла — еще немного, и милая леди в моем лице превратится в тихую, скромную леди, неискренне скорбящую над могилой одного книжника.

   Но тип то ли что-то почувствовал, то ли желание продать в нем перевесило желание послать, то ли (в это хотелось верить особенно) обаяние новой меня расположило этого шовиниста к блондинке…

   Так или иначе, но спустя полчаса я, застенчиво улыбаясь, держала в руках заветное пособие и пыталась покраснеть. Последнее мне было просто необходимо, чтобы выбить скидку. Но щеки ни в какую не желали наливаться жаром, а уши — гореть. В отчаянии я задержала дыхание и… наконец в отражении витрины увидела, как мое лицо медленно, но верно становится пунцовым.

   И с таким-то я и попросила снизить цену на книжицу, «признавшись», что мне жутко стыдно, но всей суммы в кошельке нет.

   Франт колебался несколько секунд, но потом, пробормотав, что господин Эрасмус наверняка не заметит, продал-таки пособие почти на треть дешевле!

   Из лавки я вышла радостная не столько оттого, что удалось прилично сэкономить — книга «съела» почти треть моих сбережений, сколько окрыленная открытием: быть милой и застенчивой порой очень выгодно! В том числе и финансово. Главное — знать, перед кем именно эти качества проявлять.

   Потому как некоторые личности, наоборот, принимают вежливость и скромность за слабость. И в моей прошлой жизни мне попадались почему-то сплошь такие. Может, виной тому окружение. Все же партнеры отца были ему под стать и не гнушались ощипать даже тех, кто еще не успел встать на крыло.

   А здесь... Если хотя бы половина героев окажется такими, какими я их описывала, то самым волшебным и невероятным в этом мире будет то, что тут не перевелись рыцари. И в доспехах, и в душе.

   Что ж… Вот поступлю — тогда и проверю, так ли это.

   Вот только что-то мне подсказывало, что сначала проверят меня. Судьба (хотя в моем случае правильнее сказать сюжет) - на силу характера, а экзаменаторы в академии — на силу дара. И с последним, как я поняла спустя седмицу, у меня были некоторые проблемы. В осознании оных мне помогло пособие, что я купила.

   Оно оказалось весьма полезным. С ним наконец-то удалось разобраться в азах магии. Так я наконец научилась ее призывать и оценивать наполненность резерва. Способствовали быстрому прогрессу и попытки опекуна найти меня. Слава небесам, маг, нанятый лордом, активничал не каждую ночь. Видимо, как и я, восстанавливал силы. Но, когда чародей запускал поисковое заклинание, я просыпалась от кошмаров и обнаруживала на себе гадскую алую нить. И сил сжигать ее оставалось все меньше — резерв не успевал восстанавливаться.

   Может, будь мой рацион более обильным, этот энергетический баланс бы сходился, но увы…

   Ну что за блажь у меня была! Почему я решила, что это здорово: восстанавливать резерв по канонам женской мечты, когда сколько хочешь ешь и не толстеешь. Когда писала роман, мне это казалось здорово — все лишние калории в заклинания! А на деле оказалось, что не так тяжело стать магом, как потом прокормиться!

   Так что еще одна книжная задумка на деле вышла мне боком. Вернее, двумя боками. Впалыми. Добавить к этому нервное напряжение, недосып и попытки уложить в голову новые знания о мире — и получится портрет типичного студента перед сессией. А ведь я даже еще не поступила в академию!

   Так пошла вторая седмица. Я, выучив пособие от корки до корки, обменяла его на другую книгу, затем на третью… А еще, поняв, что денег мне катастрофически не хватает, пошла работать.

   — М-да… Как-то раньше у тебя, Дашка, объемы продаж были побольше, поездами-пароходами… А теперь вот пучками, — глядя на прилавок со свежей зеленью, морковкой, свеклой, подытожила я.

   Конечно, лоточницей мне быть еще не приходилось. Да и о биржевом рынке я знала куда больше, чем о базарном. И вот куда меня теперь мое увлечение писательством привело…

   Зато, стоя за прилавком, я отлично отточила актерские навыки. И теперь могла за секунду превратиться из милой скромной девушки в фурию и обратно. Вот такое вот оборотничество без изменения ипостаси, но сути…

   А еще все это время я с отчаянием ждала начала экзаменов в академии. Зачеркивала на маленьком листочке дни, и казалось, что, как только я завтра переступлю порог академии, все изменится.

   Наконец-то начнутся приключения: с учебой, друзьями, любовью… Всем тем, чего так недоставало в прошлом. О последнем старалась не думать. Хотя мысли о том, что я умерла или лежу сейчас в реанимации, порой и бродили в моей голове.

   Но я решила: пока не очнусь на больничной койке, наслаждаться этим миром по полной! А если умерла — так тем более!

   Так что прокатившуюся по столице новость о прибытии эльфийского посольства я восприняла с предвкушением. Это значило, что моя история вот-вот начнется!

   Пока же в газетных листках вновь трубили о скорой свадьбе его дракошества Ричарда и дивной принцессы. Я же в эти новости как раз заворачивала петрушку в тот момент, когда в базарных рядах увидела знакомый такой колет.

   Не думая, я нырнула под прилавок. И уже оттуда шикнула торговавшей рыбой за соседним прилавком дородной тетушке Маук:

   — Приглядите, пожалуйста, за моим местом.

   — А ты куда? — не сильно-то удивилась просьбе та.

   — Да типа одного увидела. Он надо мной так издевался, чуть не убил. Я от него едва сбежала… — выдохнула я, сказав чистую правду.

   Только Маук поняла ее по-своему:

   — Муженек, что ли, твой? — уточнила она.

   Я лишь кивнула, не вдаваясь в нюансы. Муж в возможном будущем, опекун — в прошлом… А в суровом настоящем — сволочь, от которой надо было уносить ноги. Желательно — под прикрытием широкой спины тетушки Маук. Иначе моя история закончится, не успев начаться!

   Я посмотрела на соседку, вложив во взгляд робость, надежду на спасение, отчаяние. А испуг — и вовсе был не напускным, а моим собственным. Закусила губу так сильно, что та побелела, и…

   — Давай, тихо уходи, я прикрою. Уж больно ты на мою Фаришку, деточку, сейчас похожа. Особенно когда такими глазищами несчастными смотришь…

   Большего мне было и не нужно. Я ужом проскользнула под прилавками, вынырнув лишь в соседнем ряду. Лихорадочно огляделась и опрометью бросилась к дому. Если лорд уже в столице, значит, в любой момент могут явиться по мою душу.

   А резерв мой был после минувшей ночи все еще пуст. А если опекун заставит мага, которого нанял, и сегодня запустить поисковое заклинание, то они найдут меня. Хотя «если» здесь лишнее.

   Нужно было уходить куда-нибудь подальше, чтобы сбить вектор поиска. И лучше вовсе не ложиться спать. Остались всего-то какие-то сутки…

   С такими мыслями я собрала сумку и, нацепив на себя иллюзорный амулет, покинула комнату. В ней остался лишь платок, испачканный в моей крови, прядь волос и простенькое искажающее заклинание. Я не надеялась полностью сбить след поисковика, но если удастся выиграть время — уже отлично.

   Хотя к противостоянию с опекуном я готовилась, как могла. Правда, была надежда, что он все же не успеет к вступительному экзамену… Но нет, гад, успел!

   Благо почти месяц в столице не прошел для меня даром. Я отлично научилась ориентироваться в местных улицах. И не только в них. Мир, который раньше казался для меня лишь фоном для любовной истории, теперь стал реальностью. И в той действовали свои законы, порой далекие от заявленного мной легкомысленного жанра. Так что со временем пришло понимание: смерть здесь — это по-настоящему.

   Так что надеяться на свое авторство, избранность и главногероичность не приходилось. Лишь на мозги, магию и упрямство.

   Последнее-то и не давало мне сомкнуть глаз, когда я, забравшись на башню ратуши, сидела, прислонившись к арке звонницы. Это было последнее место, где меня станут искать, и первое, с которого я точно увижу, откуда тянется поисковая нить.

   Сначала я хотела укрыться в трущобах. Но там могли найти местные. Была там пара симпатичных местечек, но я не смогла устоять против опрометчиво приоткрытого окна на первом этаже ратуши, и вот я здесь…

   Отсюда, к слову, открывался отличный и, наверное, единственный в своем роде вид на дворец, стоявший на холме. Летняя резиденция правителя погружалась в ночные сумерки. И вот я увидела, как витражная створка блеснула в лучах закатного солнца и… на сером камне стены появилось белое пятно.

   «Наверное, ветер играет со шторой», — подумала я отстраненно и обхватила себя за плечи. Ночь еще не наступила, но на улице, а заодно и на чердаке, начало холодать. В углу шуршали мыши. А я клевала от усталости носом…

   Но тут белая точка начала двигаться вдоль стены к… балкону? Да нет, быть такого не может! Наверняка мне такое примерещилось. Я даже помотала головой и зажмурилась. А когда вновь посмотрела на дворец, ничего уже не было.

   — Нужно отдохнуть, — произнесла я вслух, чтобы хоть так отогнать тишину, от которой буквально закладывало уши. Я пересела подальше от сводчатого проема и прилегла на пол, положив под голову подушку и укрывшись плащом.

   «Не спать, а дремать вполглаза», — мысленно приказала себе и… провалилась в зыбкое марево. Из которого меня привычно выдернула тревога. И я вновь увидела на запястье злополучную нить. На этот раз не стала ее сжигать, а взглянула вниз. Она шла как раз из того квартала, где я еще утром снимала комнату в подвальчике.

   Глядя на тонкую алую линию, что расчертила черную ночь города напополам, я подумала о стихотворных размерах. А точнее: ямбись этот лорд хореем! Нашел, сволочь, где я остановилась. Вот только не обнаружили там меня и снова запустили поисковые чары…

   Прикинула расстояние до ратуши и поняла: у меня было еще время. Немного, но все же, чтобы успеть уйти. И я им воспользовалась. Призвала магию и вылила весь резерв, что был, в плетение. А затем поспешила вниз.

   Перемахнула через подоконник, упала в кусты и из них, испуганной кошкой, рванула прочь по улице в сторону квартала мастеровых, шарахаясь от каждой тени, чтобы встретить рассвет на площади Двух Игл. Свое название это место получило по двум магическим башням — погодной и вестовой, что стояли одна напротив другой.

   Тут-то меня и нашли неприятности. Люди лорда с гончими. И не только они. Сам опекун лично соизволил пуститься в погоню. Нас разделяла площадь, на брусчатке которой танцевали в объятиях друг друга рассветные лучи и ночные тени.

   Миг. Удивление. Узнавание. И…

   — Стой, зараза!..

   Я же в ответ лишь развернулась на пятках и задала стрекача.

   Люди лорда же, в лучших традициях гончих, и не думали отставать. Начался забег по узким мощеным улочкам старого города. Я мчалась изо всех сил, но преследователи не отставали. Какие же шибанутые и целеустремленные на всю голову ребята!

   Про «шибанутые», кстати, это не образно, а буквально. Молодчики норовили зашибить меня от души. Стреляли и из арбалетов, и магией. Последний, видимо, тот самый чародей, с которым у нас весь прошлый месяц была нелюбовь на расстоянии.

   Болты и пульсары, правда, пролетали мимо — я петляла зайцем. Но пару раз едва не зацепило.

   Вот и резко сворачивая в один из переулков, пришлось пригнуться. Заряд просвистел рядом с лицом и врезался в кладку, высекая искры и каменную крошку. Та чиркнула мне по шее, оцарапав.

   Хорошо, что не в глаз… Плохо, что вообще задело… А просто отвратительно то, что погоня и не думала отставать!

   Я пробежала по узкому переулку, в котором разминуться не то что двум всадникам, пешим — и то с трудом удалось бы. Сердце билось уже где-то в горле, воздуха не хватало, так что глотала его уже ртом, как рыба, когда увидела впереди темную, еще дышавшую непроглядной ночью, подворотню. Нырнула в нее и там, скинув плащ, активировала иллюзорный амулет. Тому требовалась пара минут для создания личины.

   А пока же я выбежала на перекресток. Будьте благословенны рабочие кварталы, где люди встают еще до зари!

   Вот и сейчас, несмотря на ранний час, улица уже жила суетой. Спешили куда-то мастеровые, позевывая в кулак, гончар подметал вход в свою лавку, из распахнутой двери кожевенного цеха несло мокрой шерстью…

   Лошадь, запряженная в подводу, предупреждающе приподняла хвост, вот-вот готовясь привнести в запах печного дыма и амбре сточной канавы, витавшие вокруг, новые ароматные ноты «радости огородника».

   Какофония запахов, людская сутолока — вот что мне нужно!

   Я закрутила головой, выбирая место, и увидела, как булочник выкладывает на лоток свежую, только что испеченную сдобу, от которой исходил свежий, перебивающий даже окрестную вонь, а главное, сильный аромат. Такой, который мог бы отбить мой собственный запах.

   Ловко выудив из сумки последние медьки, подбежала к пекарю и…

   Вдох. Выдох. Я обычный слуга. Рыжий, конопатый парнишка. И вовсе я не запыхался от бега, а только-только проснулся. И меня отправили купить свежего хлеба для миледи…

   Когда следом за мной из подворотни выбежал опекун с несколькими людьми, я уже стояла и, почесывая макушку, будто уже битый час чешу тут язык, беседовала с булочником. Понятливо ухмыляясь, словно только что круглый и коренастый, точно бочонок кваса, парень выдал скабрезную шуточку.

   Лорд огляделся, маг рядом с ним щелкнула пальцами, кастуя заклинание, но с ладони слетели лишь искры. Похоже, щуплый чародей с заострившимися, словно вороньими, чертами лица вычерпал резерв до дна.

   Собаки тоже лишь поводили носами, пытаясь что-то разнюхать, но…

   Опекун сделал несколько шагов. Замер. Его блуждающий взгляд остановился на мне.

   Рука едва было рефлекторно не дернулась к лицу, а я сама — наутек. Лишь усилием воли я осталась на месте, как мантру повторяя про себя: «На мне иллюзия. На мне иллюзия…»

   Все внутри замерло. Нервы натянулись струной. Я чувствовала себя канатоходцем над пропастью. И лишь разум не давал мне сорваться в бездну паники.

   Лорд подошел к лотку со сдобой и спросил, обращаясь то ли ко мне, то ли к булочнику:

   — Здесь не проносилась девица? Светловолосая такая, в плаще.

   — Нет, — замотал головой парень так, что аж щеки затерялись.

   — Может, туда убежала, — пискнула я, старательно искажая голос, и кивнула, указав на дорогу вверх по улице.

   Опекун от такого ответа скривился и, пробормотав что-то про жеваных оборотней, резко развернулся и направился в указанную мной сторону. А я запоздало подумала: не туда я его послала; нужно было не по улице, а по матушке, да так, чтоб сразу в пекло…

   За опекуном потянулись и остальные. И, лишь когда они скрылись в толпе, я услышала сбоку:

   — Парень, а у тебя веснушки того… веснушки потекли…

   Только тут я поняла две вещи: во-первых, все это время, как завороженная, таращилась в лордскую спину. А во-вторых, личина держалась еще меньше, чем обещал торгаш! А ведь я зарядила амулет по полной!

   Больше не тратя ни мгновения, я развернулась и помчалась прочь. Да булочку, за которую заплатила последние деньги, прихватить не забыла. Потому как спасать жизнь, будущее и историю своего мира на голодный желудок — как-то не с руки.

   Когда пробегала мимо часовой башни, увидела, что камень как раз меняет цвет. Наступал час рубина. А это значило, что академия вот-вот распахнет свои ворота для поступающих.

   И я устремилась к ним. Только бы успеть, только бы успеть… На полпути один из извозчиков, видя, как я то бегу, то перехожу на шаг, откликнул:

   — Красавица, тебя довезти? Недорого…

   — Спасибо, меня уже и так почти довели… — выдохнула, не уточнив, что опекун — до сердечного приступа, а ноги — до цели.

   Академия была всего в паре кварталов. Так что я пожелала извозчику доброго дня: денег на экипаж не было. И сил тоже.

   Так что к часу изумруда я подбежала к заветным воротам и… Сегодня, похоже, был для меня день экипажей. Потому как чуть была не сбита каретой, которая резво понеслась сразу после того, как из нее вышла какая-то рыжая девица, у которой я увидела лишь спину.

   Едва успела отпрыгнуть, чтобы не попасть под колеса. А вот лужа на дороге никуда в сторону сместиться не смогла, и экипаж от души пронесся по ней, окатив меня фонтаном брызг.

   Да уж... Сегодня для меня был явно каретный день.

   «Да чтоб тебя!» — мысленно выругалась я и, подхватив юбки, прошла через ворота. Сейчас было куда важнее оказаться внутри академии, куда опекуну хода нет, чем иметь опрятный вид. Впрочем, перед входом в главный корпус я все же достала платок и, подойдя к фонтану, умыла лицо и оттерла грязь.

   А затем, поднявшись по мраморным ступеням, толкнула входную дверь и вошла в холл. Там перед столом, за которым сидел какой-то адепт, стояла та самая рыженькая, карета которой и окатила меня.

   Я подошла ближе и…

   — Бриана Тэрвин, — донеслось до моего слуха.

   Я сглотнула и замерла. Это же она! Та самая злодейка моего романа! Девушка, которая едва не прикончила Одри и… Я почувствовала себя рядом с коброй, которая пока мирно спит, но в любой момент может вскинуться и раскрыть свой капюшон.

   Поэтому я предпочла не делать резких движений и… быть скромной и честной. Таких мало опасаются, часто недооценивают и не ждут подвоха.

   Так что моя защита — это маска кротости и добродетели. С ней я не то чтобы свыклась за прошедший месяц, но научилась носить. Так что, дождавшись, когда молодой маг запишет номер моей будущей бывшей убийцы, я произнесла, стараясь, чтобы голос звучал мелодично:

   — А Одри Хайрис запишите сорок восьмой.

   Показалось, что на миг рыженькая напряглась, и я решила кое-что проверить, невинно уточнив:

   — Ты тоже поступаешь?

   — Да, — сухо отозвалась Бриана и, уточнив у адепта за столом, где именно кабинет экзаменаторов, поспешила по лестнице.

   Я же задумчиво посмотрела ей вслед.

   Да уж… Героя моего романа еще и на горизонте нет, а преступница — уже здесь. Почему, спрашивается, не наоборот? В конце концов, это же любовный роман, а не детектив!

   С этими мыслями я поднялась на второй этаж и остановилась перед массивными дубовыми дверями. Те вели в аудиторию, где должна была решиться моя судьба. Разум говорил, что поступлю — ведь я же главная героиня, но внутренний голос зудел о том, что не все может быть так просто. А опыт подсказывал: в романах события, сыгранные как по нотам, обычно исполняются автором на рояле, стоящем в кустах.

   Так что расслабляться не стоило: а положусь полностью на сюжет — и взойду вместо трона на эшафот. Так что я поправила свою сумку, которая упрямо пыталась соскользнуть с плеча, и, выдохнув, подошла к окну.

   Главный корпус стоял на возвышении и был обращен к воротам, я наблюдала, как к тем подъезжают кареты, подходят пешие... и тянется вереница магов и чародеек сдавать экзамен...

   За спиной то и дело открывалась дверь и выкрикивались номера и фамилии тех, кто жаждал стать адептом и пройти испытание. Я уже почти расслабилась, когда мой взгляд упал на очередной остановившийся экипаж, и из него вышел... Лорд, триллер ему в печенки, Костас! А с ним маг и еще несколько подручных.

   Твою ж... магию! Догнали. Почти догнали...

   Я ощутила, как по спине пробежала капля холодного пота, а во рту враз стало сухо. Настолько, что я невольно сглотнула и вцепилась пальцами в подоконник.

   И тут дверь открылась, и я услышала:

   — На проверку приглашается номер сорок семь! Бриана Тэрвин.

   Эти слова вернули меня из паники в реальность. Рыжая. Она как раз передо мной должна была экзаменоваться! Где эту Тэрвин носит?! Мы еще только в начале первой главы, а она уже начала мне активно мешать! Пока магистры разыскивают эту Бриану, меня преследователи успеют найти, упаковать в мешок и подарочной ленточкой тот завязать...

   Потому я, скрыв раздражение, огляделась и... увидела злодейку! Та стремительно приближалась к толпе. И что-то мне подсказывало, тормозить Бриана и не думала. Так что пришлось остановить ее самой:

   — Она здесь! — выкрикнула я и замахала рукой, показывая вышедшему из дверей грузному, уже немолодому магу, где именно «здесь».

   Рыжая так резко затормозила, будто врезалась в стену, на миг она прикрыла глаза, будто не ожидала такого подвоха от судьбы. Мне даже показалось, что Тэрвин как будто всеми силами старалась изменить ход событий. Но я была настороже и бдела, чтобы все шло по плану. По моему сюжетному плану!

   А то дай волю героям — они унесут первоначальную идею в такие дебри, из которых будешь выходить несколько томов.

   Так что я сейчас всеми силами старалась ускорить действие. Потому как мои преследователи в прямом смысле были уже у ворот. И самое паршивое — маг, нанятый лордом, мог через те спокойно пройти!

   Так что я, стиснув зубы, постаралась быть прелесть какой дурочкой и буквально подпихнула Тэрвин к дверям. И, когда те за ней наконец закрылись, выдохнула.

   Уф... Следующая я!

   Закрыв глаза, я устало прислонилась к стене. Спиной, через ткань платья, почувствовала прохладу камней и шероховатость неровности кладки. Удивительно, но эти ощущения дарили успокоение. А еще к ним примешивалось что-то странное. Будто кто-то смотрел на меня. И этот взгляд скользил по волосам, плечам, губам...

   Прикосновения были почти физическими. Все внутри напряглось, сердце забилось быстрее, кончики пальцев зазудели от магии. Неужели маг лорда уже в академии?

   Я распахнула глаза, готовая бежать и сражаться одновременно, и... ничего! Лишь бурлившая стремительным потоком адептская толпа. А среди нее — две удаляющиеся по коридору мужские фигуры, перед которыми расступались, кажется, не только юные маги, но и само пространство. И если по коротко стриженной темной голове мой взгляд лишь скользнул, то на светло-серебристой, с собранными в хвост волосами, остановился. Широкие плечи, обтянутые кожаной курткой. Прямая спина с выправкой воина. Уверенный шаг хозяина жизни и гибкие, слитные, словно перетекали одно в другое, движения невольно завораживали. Это была опасная, стремительная сила под покровом обманчивой легкости.

   Подумалось, что где-то я уже встречала подобную. И на краю сознания даже начал всплывать образ, но тут дверь аудитории распахнулась, и из нее вышла Тэрвин. Наконец-то!

   Я встрепенулась и, отбросив ненужные мысли о пепельных блондинах, поспешила на экзамен и там-то столкнулась с плодами моих писательских трудов. И убедилась, что воображение у меня — просто чудо! В смысле, начудило по полной! Да так, что я не сразу всех идентифицировала.

   Ладно, брутальный, мрачноватый и загадочный ректор во главе стола с темными волосами, в которых у висков затесалась пара лент седины, и небольшим шрамом, рассекавшим бровь — это дань классике. Его я не узнать просто не могла.

   Сушеная, как вобла на ветру, дама рядом с ним, похоже, леди Дэнвер — декан факультета целителей. Она преподавала у героини лекарское дело. А остальные трое — кто? Первый профессор — особа крупных (и круглых) размеров. Второй — вылитый жнец смерти, только без черного балахона и косы. А третий — всклокоченный, словно в него только что ударила молния. Раз двадцать.

   Но всех пятерых, столь непохожих меж собой магов, объединяло одно. Выражение лиц. Оно было столь мрачным, что все силы тьмы посинели бы от черной зависти.

   — Одри Хайрис, я правильно понимаю? — взяла слово та самая сухопарая леди и поинтересовалась: — И куда же вы хотели бы поступить? Не на целительский ли факультет часом?

   — А туда недобор? — осторожно уточнила я. Вдруг и вправду так? Тогда однозначно стоит рассмотреть вариант целительства. И плевать, что в романе Одри – адептка факультета теоретической магии. Будем считать это редакторскими правками.

   Но на, казалось бы, мой простой вопрос у магессы дернулась щека. А остальные члены комиссии начали прятать смешки. Безуспешно.

   — Что?! — рявкнула она. — Она еще и издевается! Да чтоб ты знала, дорогуша, каждая вторая девица, с того времени как принц поступил в академию, жаждет стать целителем! Наверняка это случайное совпадение, но все же мой долг напомнить: его высочество отныне обручен, и его сердце не свободно! — едко завершила магесса.

   Если после этого она думала, что я отступлюсь, то серьезно ошиблась.

   Так что я выпалила:

   — Конечно, сердце его высочества не свободно! Там как минимум три слоя мышечных тканей, аорта, полая вена, желудочки, перегородка... — выдала все знания школьного курса анатомии.

   — Я другое сердце имею в виду! — не выдержала профессор, видимо решив, что я и вправду готовилась идти к ней.

   Писательское любопытство было столь велико, что я едва не уточнила: «А у драконов их два?», но, видя, что сама магесса вот-вот озвереет, сдержалась и, вспомнив, что я вообще-то должна быть по сюжету милой и кроткой, миролюбиво произнесла:

   — А я — другой факультет. — И, спеша исправить положение, добавила: — Вопрос про недобор задала, потому что удивилась. Не думаю, что из меня получится целитель. Я предпочитаю оперировать не скальпелем, а фактами...

   — Вот сейчас мы на это и посмотрим, — ядовито заметила магесса и кивком указала на артефакт, стоявший напротив стола на постаменте. — Прикладывайте руки к пластинам...

   Я взглянула на чаромеханизм со множеством шестеренок, кристаллов, энергетических тяжей и силовых контуров. А с двух боков от его стенок поднимались параллельно друг другу две небольшие пластины. Между ними — свободное пространство. Через него-то и должен был проскочить магический разряд. Цвет молнии определял стихию мага, а ее мощность — уровень дара, который измерялся в ступенях. Первая — низший. Десятка — максимально возможный. В зависимости от того, насколько одарен поступающий, столько кристаллов в артефакте и загоралось.

   Я же, ощутив почти пустой резерв, поняла, что провалюсь, если ничего не сделаю... Почти все силы ушли, чтобы этой ночью скинуть заклинание преследователей.

   «Думай, Дашка, думай!» — приказала я себе, меж тем изобразив смущение. Смятение же у меня было своим собственным, что ни на есть самым натуральным, переходящее в легкую панику.

   Мозг лихорадочно перебирал варианты: не прижимать ладоней, чтобы разряда не было вовсе? Тогда комиссия предположит, что артефакт перестал работать после Тэрвин, которая и сломала его своей темной магией. Это даст отсрочку, но не более. И уровень дара замерят всего лишь на пару минут позже. За это время резерв точно не восстановится.

   Лишиться чувств? Никто не будет останавливать экзамен и возиться с бессознательной девицей. Думаю, меня вынесут за ворота, и только. На радость опекуну. К тому же пытаться сыграть обморок в присутствии целителя…

   А что, если и вправду испортить артефакт? Или…

   Порой озарение подобно короткому замыканию. Когда в голове мысли проскакивают словно искры. И под высоким напряжением, когда изоляция ненадежна, может случиться вспышка…

   И не только в мозгах!

   Я вспомнила все, что успела узнать об артефакте замера, пока готовилась к экзамену. Принцип действия был прост: правая пластина энергию вбирала и передавала в комплексный анализатор, а оттуда — в накопитель, что примыкал к левой стороне прибора.

   Так что маг при тестировании стоял, просто зажав меж двух ладоней на уровне груди артефакт. И за пластиной с левой стороны находился конденсатор с магией. И в нем сейчас точно заряд от предыдущего конкурсанта, прошедшего тест. От Тэрвин… А она, по сюжету была злодейкой с даром немалой силы. Так что…

   Нужно всего лишь добраться до него и пропустить через себя, добавив светлых чар. Могло ли меня при этом закоротить? Еще как! Все же у Одри дар был светлой масти. Но надежда оставалась на то, что резерв сейчас абсолютно пуст. А значит, вступать в конфликт с темной магией просто нечему.

   Так что я выдохнула и, следуя поговорке: одна голова с идеей — хорошо, а с двумя ловкими руками для ее реализации — еще лучше, потянулась к волосам. Словно хотела поправить прическу. На деле же пальцы достали простенькую шпильку. Вот и пригодилась длинная прическа. А я еще скучала по короткой стрижке. Пф-ф-ф! В ней не пронесешь на экзамен орудие взлома.

   Вот я приблизилась к артефакту, сглотнула и, словно готовясь прыгнуть в бездну, прислонила руки к пластинам с обеих сторон магомеханизма. Только если правая ладонь легла спокойно, то в левой была зажата шпилька, острые концы которой точнехонько вписались в узкую щель конденсатора и…

   Да вашу ж меня!

   Сила рванула по мне, как по цепи. Промчалась по свободным энергетическим каналам от левой руки к правой, чтобы выйти из ладони в пластину, через нее в анализатор и дальше снова в накопитель…

   Кажется, искры полетели разом и из артефакта, и у меня из глаз… Я почувствовала, как волосы встали дыбом, а сердце замерло, видимо, не в силах определиться: работать ли ему еще или все, наступила пенсия, и хозяйка наконец-таки стала благопристойным трупом.

   Время, казалось, остановилось. Звуки вокруг — будто отрезало. И лишь спустя пару мгновений когда я все же разомкнула контур, то поняла: это не вокруг все стихло, это я оглохла. А вот комиссия — нет. И даже дара речи не лишилась.

   — Опять? — отстраненно уточнил ректор, глянув при этом не на меня, а почему-то на кучерявого магистра, сидевшего за столом…

   — Остаточный заряд после Тэрвин… — с сомнением произнес всклокоченный профессор, словно сам не особо веря собственным словам, но, как человек, с которого начальство требует объяснение, оное и предоставил: — Темная магия со светлым даром вошла в конфликт…

   «А по его итогам вышла шпилька из щели конденсатора», — мысленно закончила я речь профессора, аккуратно убирая мою помощницу и пряча ее в ладони.

   — Я могу снова заменить накопитель, — обреченно произнес профессор и достал из кармана новый конденсатор, словно был уже научен горьким опытом и имел про запас все, что может понадобиться в нелегком экзаменаторском деле. А затем маг направился к артефакту. Но, едва дотронувшись до него, озадаченно заключил:

   — Все исправно. Видимо, все же статический остаточный заряд… Так что показатели измерения верны.

   И взгляды комиссии сошлись на горевшем темно-синим цветом кристалле, который показывал пять единиц магии из десяти. Теоретически могло бы быть и больше… Но то ли у шпильки магопроводимость низкая, то ли у моего тела сопротивление высокое… Хотя теоретически я и умереть могла… К тому же это однозначно больше, чем у меня было бы даже при полном резерве! Так что результат можно считать улетным, а главное — не летальным при этом!

   — Я прошла? Это значит, я прошла?! — спросила я, стараясь, чтобы в голосе звучали лишь искренний восторг и удивление. Все как и положено скромной героине, не поверившей собственному счастью.

   Меж тем ни ректор, ни прочие члены комиссии моей радости не разделяли.

   — Вот почему темная чародейка побывала здесь один раз, а артефакт испортить умудрилась дважды? — саркастично заметила леди Дэнвер, постукивая алыми ногтями по столешнице.

   И вроде бы вопрос был риторическим, но на него ответил дружный хор тактичных покашливаний.

   Ректор же прошелся по моей искрившейся энтузиазмом и остатками магии фигуре и с сомнением произнес:

   — Вы так горите желанием поступить… А что если вам ничего не светит?

   — Совсем? — сглотнув, спросила я. Внутри все похолодело. Как же так… Я же главная героиня. Даже больше! Автор всего этого! И меня — взять и не взять?! Ну уж нет! Я буду бороться до последнего, пока не закончатся силы и… враги! Как папа учил!

   — Результат, который вы показали, не слишком высок, в отличие от конкурса на место… — между тем начал со скучающим видом глава академии, давая понять, что не слишком-то и заинтересован в чародейке с посредственным уровнем дара. Таких среди поступающих — спасибо охотницам за принцем — было пруд пруди. — Поэтому, если среди членов комиссии не найдется желающего взять вас на свой факультет, то…

   Мой взгляд метнулся сначала к леди Дэнвер, которая отрицательно покачала головой. Потом к некроманту, но тот лишь устало вздохнул: оно и понятно. Была бы я темной — другое дело. Его профиль. Пухлый, точно сдобный калач, магистр и вовсе безучастно отвернулся к окну. Кучерявый профессор глянул с сомнением, словно раздумывая о моей участи…

   Я же, в свою очередь, посмотрела на его руки, мозолистые, с короткими ногтями. На пальцах — следы машинного масла. Не иначе передо мной глава артефакторского факультета? А если так, то этот маг наверняка упорен, пытлив, любознателен… А что если мне удастся сыграть на этих качествах его натуры и погреть-таки руки на жгучем профессиональном любопытстве мага?

   И в тот момент, когда ректор уже набрал воздуха в грудь, чтобы озвучить мой приговор, я выпалила:

   — Что если я скажу, что только что обманула измеритель? — спросила и, отбросив маску скромности, взглянула на артефактора, а затем и на ректора, как равная.

   — Как? — брови кучерявого магистра взметнулись, а на мужском лице появилось озадаченное выражение.

   — Поясните, — ректор хоть и не выглядел изумленным, но все же по блеснувшему на миг хищному взгляду я поняла: притворяется!

   Я же про себя усмехнулась. Ну вот вы и попались! Теперь-то мы и посмотрим, кто тут заголовок, а кто — сноска мелким шрифтом.

   — Секреты обычно раскрывают близким, — начала я вкрадчиво и добавила. — Например, родной академии я могла бы…

   Мой намек был толще корабельного каната, завязанного морским узлом. Жаль, не на шее комиссии. В этом случае мы бы быстрее нашли компромисс. А так… На секунду воцарилась тишина. Звонкая. Пронзительная. Казалось, что слышно, как оседает на полках пыль и тут…

   Я ждала реакции артефактора. Или ректора… Но леди Дэнвер их опередила. Сначала раздались хлопки, а затем и ее задорный смех.

   — Браво, юная леди! Нас еще ни разу не шантажировали на вступительных экзаменах!.. Угрожали, пытались подкупить, уговорить, принудить, но чтобы так…

   — Только из личной симпатии к вам, магесса, — начала я свою тонкую игру, потому как прекрасно понимала: рассказать придется. Экзаменаторы достаточно умны, чтобы не поддаться на мою подначку. А вот оценить творческий подход… Потому я продолжила: — И поскольку и в мыслях не имею поступать на целительский факультет, открою для вас эту тайну: через измеритель только что прошла не моя магия, а Брианы Тэрвин.

   — Вы тоже темная? — проигнорировав открывшего было рот артефактора, жестко спросила чародейка.

   — Нет, светлая.

   — Это невозможно! — категорично возразила целительница. — Разряд темной магии убил бы вас!

   — Если бы встретил сопротивление моей силы. Но дело в том, что я вычерпала свой резерв до дна. Так что току темной магии по пустым энергетическим каналам почти ничего не помешало…

   — Вы пришли на экзамен абсолютно пустой? — вклинился в разговор доселе молчавший и созерцавший пейзаж в окне толстячок.

   — Так получилось, — я пожала плечами, как о досадной помехе.

   — А как вы извлекли магию из накопителя? — в нетерпении выдохнул артефактор, схватившись рукой за свои кучерявые вихры.

   — Проводник, — я развела руками, как человек, который хотел всего лишь тихо и незаметно взломать артефакт, но ненароком сломал всю систему представлений о магии у профессоров.

   В лучах солнца в ладони блеснула шпилька. Тут-то артефактор все понял, просиял и, сглотнув, заорал:

   — Беру!

   — Простите, профессор Карэлл, что именно вы берете и куда? — уточнил ректор с легкой усмешкой.

   — Ее, — кивнул артефактор в мою сторону и добавил: — На свой факультет.

   — Даже не узнав, какой у нее настоящий уровень дара? — ехидно уточнила целительница.

   Но вместо профессора ответил ректор:

   — Порой, леди Дэнвер, нас приятно удивляет сила юных магов, но в случае адептки Хайрис — это ум и умения…

   «Адептки? Он сказал, адептки?» — пронеслось у меня в голове. Радость даже вытеснила слабость, которую я чувствовала после замыкания. Но уже ее, настоящую, я не спешила показывать. Лишь чуть кивнула, обозначив жест уважения к лорду Трэвору. По губам ректора скользнула тонкая усмешка, и взглядом, уже не скучающим, а проницательным, колким, оценивающим, кажется, заглянул мне прямо в душу.

   Вот только магесса, и не иначе, чтобы подразнить ректора, да и артефактора тоже, вдруг добавила:

   — Знаете, а я тоже не прочь взять к себе столь нестандартно мыслящую чародейку. В целительстве часто самые правильные решения — неочевидные.

   После этих слов встрепенулся и толстячок магистр. Он уже открыл рот, желая что-то сказать, но профессор Карэлл, несмотря на свою некоторую растерянность, порывистость, любознательность, оказался хватким. В самом что ни на есть прямом смысле. Он сцапал мою ладонь, словно я была невестой у алтаря, задумавшей дать деру, и спросил:

   — Согласны ли вы, Хайрис, поступить на артефакторику? А может, больше по душе теоретические расчеты? Или преобразование магии и материи?

   — Преобразование, — выдохнула я спустя секунду раздумий.

   Все же артефакторика была мне не столь близка, а расчетов и в прошлой жизни хватало, так что выбор оказался очевиден. И едва я его озвучила, как на моем запястье появилась печать адепта. Я посмотрела на нее, потом подняла взгляд на главу академии, перевела на целительницу, затем на Карэлла и…

   Ректор был интриганом до мозга костей, артефактор — собственником до мозга костей, а целительница — стервой до мозга костей. В общем, эти трое спелись. И, сдается, даже темных магов выводили здесь на чистую воду. А вот она с меня была, как с гуся…

   И судя по довольной усмешке Трэвора, моя изворотливость пришлась ему по душе. И он был бы не прочь подкинуть девице Хайрис еще парочку неразрешимых задачек: как справится?

    Ну уж нет, ваше академическое главнейшество! Больше я такие подвиги совершать не намерена. Хотя ради учебы готова буду пойти на все! Даже на занятия!

   Но сначала стоило заселиться в общежитие и занести в деканат документы - именной свиток и диплом об окончании института благородных девиц - и получить бумаги на заселение в общежитие… И желательно при этом не столкнуться с магом, которого нанял опекун.

   Этим я и занялась, отстояв длинную очередь в приемную, получив там заветные листы с печатью, и, спустя одно сражение с комендантом, я переступила-таки порог комнаты. Та была рассчитана на двоих и имела вид скромный и весьма аскетичный. Но главное - здесь была кровать! И даже заправленная. Так что я упала на нее и заснула, наверное, раньше, чем голова коснулась подушки: сутки погони, вычерпанный до дна резерв и изматывающий экзамен дали о себе знать.

   А очнулась уже оттого, что в мою постель влетело неопознанное тело…

ГЛАВА 4

Хорошо, что это самое тело было небольшим — хотя бы не раздавило. Но недостаток массы с лихвой восполнило активностью. Казалось, что я попала под раздачу суетолога сотого уровня. Откинув одеяло, первое, что я увидела...

   — Песец! — выдохнула я при виде белоснежности, маячившей перед лицом.

   И было отчего. Не каждый раз просыпаешься потому, что перед носом маячит белоснежное опахало. Вернее... хвост. Пушистый и искристо-снежный.

   — Вообще-то, это енот, — поправил меня уверенный девичий голос с порога и приказал: — Малыш, слезай, кому говорю!

   Удивительно, но песцовый енот или енотистый песец — а топтались по мне именно его лапы — возмущенно фыркнул и все же спрыгнул. А затем эта животина с видом «пф! не больно-то и хотелось» продефилировала к шкафу. Меж тем, ее хозяйка — девушка в теле и при активном деле — запыхтела от натуги и, пытаясь удержать одновременно расстегнутый саквояж, сумку, пару коробок, притиснутых под мышкой, и узелок, зажатый подбородком, вошла-таки в комнату, закрыв дверь ногой. И тут из рук гостьи вывалилось все.

   — Уф! — выдохнула ничуть не огорченная таким поворотом событий пышка и дружелюбно произнесла: — Привет! Извини за Малыша. Он бывает иногда большим таким паразитом.

   От шкафа раздалось возмущенное «Фыр!» с интонацией «Сама такая!», после чего питомец моей соседки показал нам ту часть тела, которая во все времена олицетворяла неприятности. С учетом упитанной комплекции песцового енота — полные.

   Хозяйка же этот демарш напрочь проигнорировала и продолжила:

   — Значит, мы будем соседками?! Здорово! Меня, кстати, Ким зовут, — представилась она, наклоняясь и подбирая коробки. — А тебя?

   — Одри, — отозвалась я, широко зевая, потягиваясь и ощущая себя на удивление прекрасно, несмотря на такую побудку.

   Впрочем, секрет отличного самочувствия раскрылся быстро: из разговора с темноволосой, кучерявой и очень энергичной Ким я выяснила, что проспала почти сутки! И пока я поражалась собственному организму, соседка, запихивавшая свои вещи в шкаф, — пустоте полок.

   — А у тебя что, совсем ничего нет? — Ким порывисто обернулась ко мне, так что ее темные кудряшки взметнулись в воздухе.

   — Так получилось, — скромно ответила я, пожав плечами, и пояснила: — Уходила из дома налегке. Со мной были лишь сумка и надежды, что сумею поступить.

   — Прямо как я... — протянула пышка, спохватилась, видимо, вспомнив, сколько всего с собой принесла, и добавила: — В смысле, ушла из семьи с мечтой и почти пустыми руками.

   И словоохотливая Ким, не дожидаясь вопросов, поведала, как покинула богатый отчий дом с отцом-самодуром в надежде стать разом чародейкой с дипломом и ведьмой с вредным характером.

   — Папа сказал, что девки годны лишь для семьи. Так что пока эту бабскую блажь с учебой не позабуду — могу домой не возвращаться, — подытожила Ким свой рассказ о том, как сбежала от хорошей жизни в интересную, переступив при этом порог бедности и вынеся за него все, что смогла взять в руки.

   — А Малыша ты тоже захватила? — Я кивнула на пушистость. — И кстати, почему он белый, раз енот?

   Историю соседки героини я знала хорошо. Как-никак сама ее писала! Но выяснилось, что кое-какие мелочи я не упомянула. Одну — так точно. Вернее, одного... Пушистого и вредного. Как так вышло? Или появление живности — это, так сказать подстрочные примечания?

   — Ха, скажешь тоже. Да он сам — тот еще захватчик! Особо умело захватывает чужие ресурсы. В основном, пищевые... но и моральными не брезгует, — поделилась Ким и добавила: — Этот паразит сам ко мне в саквояж пробрался. И вылез, зараза такая, когда я по лестнице в комнату уже поднималась. Хорошо, что никто, кроме тебя, его не увидел... А что до цвета — так нечего было воровать мамину магическую краску для волос и опрокидывать на себя! Она к нему так накрепко пристала, что ни одним заклинанием не стереть, — заключила Ким и так выразительно посмотрела на питомца, что стало понятно: убрать она жалела не столько пепельный окрас с песценота — как я мысленно окрестила блондинистого на все уши и хвост зверя — сколько его самого с учебной территории.

   Опасения пышки были не безосновательны: устав академии запрещал содержание любой живности в общежитии...

   — Не переживай, что-нибудь придумаем, — попробовала я приободрить соседку.

   А сама между тем попыталась разобраться в собственных чувствах. Это было так странно... Сегодня я впервые увидела Ким, но уже знала о ней все, а она обо мне — ничего. И я вынужденно делала вид, что мы абсолютно не знакомы. Хотя пальцы так и зудели потрогать брюнетку, чтобы убедиться — она настоящая!

   Но я сдерживалась. И лишь скромно улыбалась, напоминая себе, что настоящая Одри была застенчивой, милой и... Если уж меня второстепенная героиня увидела с такой хорошей стороны, то лучше теперь сидеть тихо и не вертеться! К тому же, чем меньше у меня различий с описанной в книге Одри, тем больше шансов, что сюжет не изменится к худшему и я дойду до счастливого эпилога. А уж с принцем тот будет или нет — по ходу разберемся.

   Кстати, интересно, с Ричардом будет так же, как с брюнеткой? Ведь и о прошлом героя мне, как автору, все известно...

   Ким же, не подозревая о моих мыслях, отозвалась:

   — Угу. Только после обеда. А сейчас нужно учебники получить, пока в библиотеке все не разобрали.

   Мысль была здравая. Так что мы не стали мешкать. Ким была уже готова. Я — почти. Осталось лишь умыться, поменять одежду на чистую и причесаться. Что я и сделала. Собирая волосы в пышный хвост перед выходом, решила стянуть их атласной лентой.

   — Красивая. Тебе идет, — произнесла пышка, видимо, догадавшись, что это одно из немногих моих украшений. И была права: с серьгами и колечками пришлось расстаться, чтобы протянуть месяц до поступления.

   — Спасибо, — поблагодарила я и сообщила, что все. Теперь точно готова!

   Малыша же решено было оставить в запертой комнате. Перед тем как закрыть дверь, Ким строго наказала зверюге:

   — Веди себя прилично и не устраивай апокалипсис подручными средствами!

   — Фр-р-р, — кротко и столь мило отозвался пушистый паразит, что стало понятно: с одной стороны - и вправду все в комнате будет хорошо, а с другой — будет песценот!

   — За примерное поведение принесу тебе каленых орешков... — пошла на подкуп Ким, видимо, хорошо знавшая нрав своего питомца.

   На этот раз Малыш фыркнул не сразу, но снисходительно, дескать, ладно уж, буду себя вести беспредельно корректно. Я на это лишь мысленно усмехнулась... Похоже, Малыш был енотом с тяжелым характером, но при этом легким на подъем, если дело доходило до пакостей.

   Мы же, оставив этого дезерти... пардон, дерзкую в своем стремлении переселиться с хозяйкой в общежитие зверюгу на произвол судьбы и коменданта, поспешили в библиотеку.

   Комплекты учебников пришлось добывать чуть ли не с боем — такое столпотворение было в книгохранилище. И, только получив заветные стопочки, мы поняли простую истину: не так тяжело выиграть битву за фолианты, как дотащить их до комнаты. Но поднатужились и справились. Правда, пришлось задействовать магию. Та откликнулась без особой охоты, но все же спустя несколько секунд я почувствовала, как светлая сила разливается по мышцам.

   Только темный дар, прошедший накануне по моим каналам, пусть и исчез, но оставил остаточный след, который дал о себе знать. Я зашипела, едва не выронив фолианты и свитки из рук. Ощущения были такие, словно тело прошил электрический разряд, так что волоски на руках встали дыбом, а в воздухе почудился легкий запах озона... Хотя последнее — наверняка галлюцинации.

   — Что такое? — встрепенулась Ким, заметив, что я дернулась, как от удара.

   Не стала посвящать пышку в нюансы конфликта магий и особенностей своего поступления.

   — Оступилась нечаянно. Ты иди, я тебя догоню...

   Ким замялась: видно было, что ей не хочется оставлять меня, но тревога за Малыша была сильнее...

   — Хорошо, — неуверенно протянула она и, развернувшись, все же пошла к общежитию.

   А я, оставшись одна, наконец смогла шумно и с облегчением выдохнуть. Моя магия, недовольно, с некоторым сопротивлением, начала течь по каналам, выжигая остатки тьмы. Так, что мои мышцы трещали не под давлением увесистой стопки на пальцы, а под натиском недовольной силы.

   — Дашка, соберись! — скомандовала я себе и медленно продолжила путь.

   Вот только когда добралась до комнаты, та оказалась пуста. На столе лежала лишь записка: «Пошла возвращать Малыша».

   Я же, прикинув, что время близится к полудню, решила, что раз с добычей учебников покончено, неплохо бы и перекусить.

   Столовую нашла быстро и уже думала, что с едой расправлюсь так же, но... скоропостижно скончался аппетит.

   Да... Обед может испортить любой, но только повар сделает это как истинный профи! В этой простой истине я убедилась, как только приложила запястье с печатью адептки к столу и передо мной явилось овощное рагу, которое выглядело как оружие массового отравления.

   Впрочем, заурчавший живот напомнил, что хозяйке следует выбирать не по критерию вкусно-невкусно, а съедобно-несъедобно. Так что я взяла ложку и опытным путем выяснила, что овощи очень даже ничего. Главное, не смотреть в миску. И на находившиеся в другом конце зала столы платников, где на тарелках исходили паром отбивные и ломтики хрустящей картошки, тоже не стоило. Ибо в этом случае вместе с насыщением приходило и сожаление: ну чего мне стоило сделать героиню не такой преодолевающей трудности. В основном финансовые. Ограничилась бы, как автор, моральными терзаниями. Например, какое платье выбрать на первое занятие.

   К слову, о последних. Хорошо бы узнать расписание на завтра. Задумано — сделано! Я направилась в главный корпус. Вот только едва я вошла в холл, где было шумно, людно и слегка драконово, и огляделась, как увидела вывешенный список поступивших. А рядом с ним мага. И все бы ничего, только тот был мне знаком по утреннему забегу. Да, я видела этого типа всего ничего, пару мгновений, утром на площади, а после дала деру, но запомнить успела. А он, полагаю, меня.

   И вот сейчас у нас с ним случилось одно на двоих дежавю. Потому как чародей дернулся, точно ищейка, взявшая след. А я вновь подхватила юбки и, развернувшись на каблуках, поспешила к выходу, желая скрыться если не за сюжетным поворотом, то хотя бы обычным, коридорным.

   Вот только на улице народу было меньше. Сердце лихорадочно стучало в груди, а каблуки — по брусчатке, а мысли бились в мозгу, то ли ища выход из ситуации, то ли из головы, чтобы просто меня покинуть.

   Промчалась стрелой через двор, свернула под арку, пронеслась мимо фонтана, метнулась к туевой аллее и, миновав ее, выскочила к какому-то зданию с помпезным фронтоном. Из распахнутых настежь дверей был слышен оживленный шум голосов. Толпа. Отлично! То, что нужно.

   Я стремглав поднялась по ступеням и влетела в зал. Судя по подпалинам от фаерболов на стенах и обвалившейся местами штукатурке, обнажившей под собой каменную кладку, это был манеж, где проходили тренировки магов.

   Адепты парами стояли в кругах силы, отрабатывая мастерство ближнего боя на мечах и пульсарах, а зрители с азартом глазели за происходящим. Особенно много зевак собралось рядом с двумя поединщиками. Так, что и не протолкнуться. Но я, активно работая локтями, практически ввинтилась в плотную адептскую биомассу, которая тут же сомкнулась за моей спиной, отгородив меня от преследователя. Он пробежал мимо, но я не обольщалась: мог и вернуться. Поэтому решила пробраться в гущу магического скопления и спустя некоторое время оказалась у силового барьера.

   На полу по кругу шла вязь наполненных силой рун. Сейчас активированные, они создали энергетический заслон, отгородив двух бойцов от остального мира. Одного из противников я видела отчетливо, а второго заслоняло плечо стоявшего впереди адепта.

   Тот, кого я могла разглядеть, был жгучим брюнетом с ироничной усмешкой на губах. Одним словом, провокация в чистом виде. Его движения, плавные и кошачьи, перетекали одно в другое, без слов подначивая соперника.

   Взгляд скользнул со смуглых пальцев, сжимавших рукоять клинка, выше, на предплечье. Рубашка с закатанными рукавами обнажала их, открывая кожу, испещренную магическими символами.

   Так вот ты каков, Риквар Хант, друг принца...

   И тут стоявший передо мной детина качнулся в сторону, и я увидела противника брюнета.

   Сердце екнуло в груди, и даже не оттого, что я увидела его высочество Ричарда. Да, он был хорош. Волевой подбородок, разлет бровей, сосредоточенный взгляд, оценивавший противника и свои возможности, напряженные мышцы, рельеф которых не скрывала тонкая ткань рубашки — этот блондин был из тех, кто не чурался открытого боя и умел дать жесткий отпор. Но что-то мне подсказывало, что любимым полем боя принца было то, где все решает сила не рук, а интеллекта, где противники проверяют не крепость замковых стен, а нервы друг друга, где железные доводы разбивают сталь мечей, а тонкий расчет устраняет врагов эффективнее пульсаров.

   Одним словом, дракошество был очень главногероичен, но поразила меня не его внешность, и даже не скрытая опасность, что исходила от наследника, а то, что… мы с ним уже встречались! Потому как я узнала эти глаза. Те же, что смотрели на меня из прорези маски около месяца назад, там, на постоялом дворе трактира, откуда я угнала карету. Карету принца!

   Мать твою волшебницу!

   До этого мига я наивно думала, что попала в собственную книгу, но похоже, что вляпалась в историю…

   До этого момента я наивно думала, что попала в собственную книгу, но, похоже, что вляпалась в историю…

   «Вот тебе и первая встреча главных героев… Как бы ее перенести на попозже?» — промелькнула мысль. Я сделала шаг назад и врезалась в кого-то. Неужели маг лорда меня нашел? Порывисто обернулась и увидела, что зло меня настигло. Только не то, которое я ожидала.

   Бриана Тэрвин — главная соперница героини своей рыжей злодейской персоной. Рядом с ней стояла Ким, которая, как мне показалось, с разочарованием протянула:

   — А, это ты, Одри… Я думала, что Сесиль. У нее такая же лента сегодня утром в волосах была. — После этих слов пышка поморщилась, то ли оттого, что ее в этот момент кто-то толкнул в бок, то ли из-за того, что обозналась. А затем, спохватившись и не иначе как вспомнив о правилах вежливости, добавила: — Одри, это Бри, моя соседка по столу, Бри, это Одри, моя соседка по комнате.

   — А мы уже знакомы: вчера на вступительном экзамене встречались, — ответила я, уже решив было, что на этом можно завершить разговор и продолжить тактическое отступление. Но тут увидела, как мимо толпы проходит маг, что преследовал меня, и, повернувшись к нему спиной, изобразила заинтересованное оживление, и произнесла: — Кстати, Бри, ты произвела на комиссию сильное впечатление.

   — В смысле ректор сильно ругался или сильно дергал глазом? — чуть нахмурившись, уточнила рыжая.

   Я мысленно улыбнулась: сдается, на поступлении было много интересного... Похоже, вчера ректор не только поступал мудро, зачисляя одних, но и поступался своими принципами, принимая в академию других. Таких, как Бриана...

   Я глянула на рыжую и вдруг поймала себя на мысли: вот эта девушка совсем скоро попытается меня убить. Первый раз. Так что нужно быть внимательной. Осторожной. Готовой. Но это потом. А пока — вежливой и милой. Показать себя робкой, беззащитной… глупышкой. Но тут главное — не переиграть, потому как легкий флер недалекой девушки — это одно. А дурость может уже вызвать подозрения.

   Так что я, похлопав ресницами, словно не поняла иронии Тэрвин, отозвалась:

   — Нет, магистры были впечатлены твоим даром! Сказали, что от магии моей предшественницы даже артефакт едва не сломался. А ты еще переживала, что твоих сил не хватит.

   Едва я договорила, как раздался звук лязгнувшей стали. И тем оглушительнее после него показалась тишина. Правда, она закончилась неожиданно: не новым звоном, а… мяуканьем, после которого пара адептов решила излить душу, но исключительно потоками брани.

   Под этот плеск поединщики вновь и скрестили мечи. И я невольно посмотрела в круг. Туда, где танцевала сталь.

   Я мало понимала в ближнем бою, но, глядя на то, как порхают клинки, невольно поймала себя на мысли, что нигде так не различны Хант и Ричард, как в бою.

   Брюнет был ловок. Чувствовался опыт. Принц же брал силой и расчетом. Казалось, для него этот поединок сродни шахматной партии. Такой, в которой порой необходимо чем-то поступиться, чтобы выиграть инициативу.

   Вот принц атаковал рубящим ударом сверху, добавил боковой и тут же отступил за миг до ответа противника, просчитав тот.

   И все это так быстро. Светлые волосы Ричарда. Брюнетистая макушка Ханта. Словно пляска света и тьмы на плахе.

   Бесшабашная усмешка на лице Ханта и азартный блеск темных глаз.

   Сосредоточенность скупых движений Ричарда. Так, словно он одновременно сознанием не только внутри боя, но и вне его.

   Противостояние эмоций и логики.

   О том, что это был тренировочный бой, свидетельствовали лишь учебные, незаточенные клинки. Никаких передышек, предусмотренных правилами дуэлей, ни намека на рыцарство. От брюнета — уж точно. Хант, применяя магию, метил по коленям, ниже пояса, в горло и глаза… Сражался как тот, кто готов вырвать победу любой ценой.

   Ричард же каждый раз отводил эти удары, выставляя силовые щиты в последний момент, и, выжидая, сам нападал с мечом и пульсаром.

   И все же в какой-то момент брюнет начал теснить принца, так что дракошество ушло в оборону. Добровольно, зачечу, ушло, хотя могло бы и ответить.

   И лишь спустя несколько мгновений я поняла, что это был всего лишь расчетливый ход, чтобы переломить ход сражения. Вот пульсар сорвался с пальцев высочества. Но брюнет проигнорировал опасность. Осознанно. Заклинание пролетело в пяди от смуглого лица, оставив лишь росчерк на скуле.

   Это было бесстрашие на грани с безрассудством. Такое мог позволить себе боевой маг, но не будущий наследник, на плечи которого давил груз ответственности. Не за себя. За всех. За каждого. Поэтому-то Ричард не имел права на риск. На просчет. Во всем.

   Но в этот раз риск брюнета оказался оправдан: он выиграл драгоценные мгновения и вновь атаковал.

   Я невольно закусила губу, сжала кулаки, когда рядом с лицом Ричарда просвистела сталь. Дракошество приняло удар на свой клинок. Сталь заискрили под натиском силы. Помнится, в книге я упоминала, что в настоящем сражении мечи могли быть проводниками энергии мага. На лезвии в эти моменты вспыхивали смертельно опасные руны. И пусть сейчас о подобном и речи не шло, авторское воображение живо дорисовало картину.

   Я так увлеклась, представив себе это, что толчок в спину стал полной неожиданностью. Я полетела вперед, навстречу барьеру, гудевшему от напряжения. И уже успела себе представить, как магический заряд прошьет мое тело, отправив в отключку, но в последний миг кто-то схватил меня, не дав упасть.

   Я повернула голову и пропустила вдох. Потому как моей спасительницей оказалась Тэрвин. И это было не по канонам! Зло в истории должно было быть абсолютным, а не благородным! Но вдруг все не так просто, как я описывала в книге?

   Времени на то, чтобы обдумать эту мысль как следует, у меня не было, и я решила отложить анализ на потом. Но вот отмахнуться от ощущения, что Бриана из тех, кто предпочел бы держаться в тени, но сюжет вынуждает ее выступать в ложном свете, уже не могла.

   — Спасибо, что помогла, — выдохнула я, украдкой оглядываясь: нет ли рядом мага, посланного опекуном?

   Конечно, тычок в спину мог быть чистой случайностью: все же вон сколько людей и драконов вокруг. И даже эльфы есть. Один — так точно. Стоял в паре шагов от меня и… Раньше бы я написала, что возвышенно созерцал. Но, умудренная книжной жизнью, я стала более прозаичной, потому констатировала: шпионил.

   Разумеется, за Ричардом, по чью душу и в академию, и в сюжет разом заявилось это остроухое посольство.

   И стоило только вспомнить о принце, как тот дал о себе знать звоном стали. Я невольно посмотрела в сторону круга и увидела, как брюнет, уже занесший клинок для очередного удара, вдруг оступился. Покачнулся, открываясь.

   Ричард мог мечом нанести сокрушительный удар, но… На краткую долю мига я увидела, как в глазах принца промелькнуло разочарование. Так, словно наследник понял: противник специально поддался. Но это длилось долю секунды. А в следующий момент с пальцев дракошества сорвалась волна чистой силы, отбросившая брюнета.

   Ханта отбросило назад, протащив по земле почти до самой границы тренировочного контура. Как раз к тому месту, где мы стояли.

   И почти тут же Ричард приставил острие к груди брюнета и произнес коронную фразу победителя в лучших традициях фэнтези:

   — Ты проиграл.

   М-да… Как-то, когда писала, казалось, что эта фраза звучит возвышенно. А на деле оказалось, что скучно.

   Зато, едва опал барьер и руны на полу угасли, высочество куда тише добавил:

   — А значит, тебе и платить за сегодняшнюю пирушку в таверне, — и протянул другу руку, помогая подняться. И едва эти двое оказались на ногах, как к ним хлынул поток поздравителей и не только.

   И в этот момент Ричард вдруг обернулся, увидел меня и… я начала неудержимо краснеть. Но не от девичьего смущения, а потому, что взгляд дракошества ясно дал понять: Ричард меня узнал! И от этого осознания меня вдруг ошпарило — до моральных волдырей — жгучим стыдом. Как же неудобно-то получилось…

   Принц же смотрел на меня пристально и неотрывно. Я — на него и вдруг… Сердце пропустило удар. Зато его (и еще как!) ощутило тело. И увы, это были не нахлынувшие романтические чувства, а отголоски мощного магического разряда.

   Подобный, но меньшей силы прошил всю меня вчера, когда прикоснулась к шпильке, воткнутой в накопитель. Тогда в резерве встретились остаточная светлая магия и темная сила, сдетонировав.

   Я пошатнулась от едва не опрокинувших меня ощущений, но устояла.

   А вот рыжая обрушилась на Ричарда в решительном обмороке, повалив тем дракошество на лопатки. А на нее рухнул и брюнет, будто бы поскользнувшись.

   И тут же раздались смех, крики, возмущенные возгласы. Зубоскалы не преминули пошутить о падких на принцев — причем прицельно и ловко — девицах. Но я слушала все это лишь фоном. Потому как я была оглушена.

   Мои энергетические каналы после вчерашнего испытания конфликтом разноименной магии были натянуты, как струны. И они отозвались, когда по ним сейчас шарахнули отголоски еще одного столкновения. Куда более мощного. Такого, которое способно убить…

   Едва осознала это, как перевела взгляд на начавшего вставать Ханта, который что-то говорил Бриане.

   Так, Дашка, ты там хотела быть внимательной и осторожной… Похоже, сейчас самое время!

   Я лихорадочно огляделась. Неужели это почувствовала только я? Никто больше не заметил мощного биполярного заряда?.. Но, судя по безмятежным лицам вокруг, на всю академию я была единственной ненормальной с травмированными разноименной магией каналами. И сейчас они ныли, точно больные зубы, к которым на миг приложили лед.

   Тут взгляд упал на рыжую, которая все еще лежала на принце или… укрывала его собой? Тогда выходит, что я не единственная почувствовала проскочивший рядом магический разряд. Желая проверить догадку, я в мгновение ока оказалась рядом с Брианой и спросила:

   — Ты в порядке? — А сама впилась взглядом в лицо злодейки, пытаясь понять, что только что было: спасение жизни или женское кокетство.

   Злодейка лишь кивнула мне, тем дав понять, что с ней все хорошо, и тут же переключилась на остальных. Мне показалось, что она буквально впивалась взглядом в лица тех, кто стоял рядом. И это была еще одна странность.

   Впрочем, длилось все это какие-то пару секунд, потом рядом с Тэрвин появилась блондинка, которая, поджав губы, объявила:

   — А вдруг это просто попытка привлечь к себе внимание принца?

   И оное белобрысая тут же попыталась перетянуть на себя. От меня не укрылись и томные вздохи, которые девица начала бросать на принца, и наклон вперед как бы невзначай, чтобы продемонстрировать всю глубину декольте, в которое без спасательного круга было опасно нырять даже взглядом.

   И, пока адептка снайперски стреляла глазками в принца (хорошо, что не наповал), рядом с рыжей появился эльф, предложив свою помощь. Только вот я усомнилась в бескорыстной отзывчивости этого холодного дивного. А все потому, что он выглядел так надменно, будто даже с собственным отражением говорил свысока, но никак не на равных.

   В общем, с таким выражением в гроб кладут. Своих врагов. Но никак не творят благодеяния. А вот разнюхивать что-то могут. Собственно, данным ушастый, похоже, и намеревался заняться…

   Все это я отметила отстраненно, потому как была немного занята: пыталась справиться с полученным магическим откатом. И когда сие наконец удалось, начала анализировать случившееся. Что мы имеем? Первое, пролетевший совсем рядом магический разноименный заряд. Второе, его почувствовала не я одна. И третье, если злодейка не только поняла, что рядом опасность, но и сумела на нее среагировать — то была к таковой явно готова. В отличие от меня. Брюнет же среагировал скорее на бросок рыжей, чем на магическую угрозу.

   Это все факты. И они рождают множество вопросов. Зачем Тэрвин защищала принца? Случайным ли был разряд? И если нет, то кому предназначенным? У принца, конечно, много врагов, но и меня тоже хотели не так давно убить… И если так, остается надеяться лишь на сюжетные доспехи героя — способность главных персонажей выживать в любых передрягах до самого эпилога. И у Одри с Ричардом такие латы были. Я их сама создавала! Обосновывала спасения и случайности в книге…

   Вот только сейчас появились сомнения: а мы точно в моей истории? Потому как в последнем возникли сомнения. Слишком уж много обнаружилось деталей, которые остались за страницами романа. Опекун, песценот, теперь это покушение… что пошло не по плану? Где в сюжетной вилке я свернула не туда?

   Или просто авторский взгляд слегка отличался от того, что действительно происходило с героиней? Ведь знакомство состоялось по плану… Только суть при этом вывернулась наизнанку! Но хронология-то событий осталась на месте!

   Вот, к примеру, сейчас, как я и описывала в романе, брюнет подхватил на руки злодейку, не дав той остаться рядом с принцем. Ричард лишь проводил друга слегка насмешливым взглядом, а потом посмотрел на меня…

   И мало того, что посмотрел, подошел, при этом ловко миновав преграду в виде декольтированной блондинки.

   — Добрый день, леди… Простите, как ваше имя? — раздался ровный, уверенный голос, от которого внутри все враз сжалось. Потому как, несмотря на кажущуюся светскость фразы, суть ее вынуждала представиться.

   Франкенштейна мне в подушку! Как же не хотелось называть свое имя… До зубовного скрежета, до холодной капли пота, ухнувшей по ложбинке позвоночника от шеи вниз, не хотелось. Но пришлось.

   — Одри, Одри Хайрис, — ответила чуть нервно.

   Со стороны наверняка выглядело, как смущение. Вот только меценатом того была не робость, а серьезные опасения. После этого разговора с Ричардом я могла попасть и на языки сплетниц в академии, и в статью. Уголовного имперского кодекса или в новостную — как получится…

   М-да… Как-то по-другому я представляла себе эту сцену, когда описывала ее в романе. Вот она, суровая книжная реальность!

   —Мы с вами уже встречались? — между тем осведомился Ричард.

   — Навряд ли… — с нажимом отозвалась я, мол, дорогой принц, тебе показалось. Так что даже не вздумай выдвигать обвинения!

   Дракошество же, как истинный политик, похоже, обладал суперсилой — делать вид, что не заметил, когда на самом деле и заметил, и понял, и даже спрогнозировал последствия! Что и продемонстрировал следующим вопросом:

   — А как насчет угнанной кареты? — чуть качнувшись ко мне, прошептал одними губами Ричард, не переставая при этом пристально смотреть мне в глаза, как тот, кто знает твой самый темный секрет.

   Со стороны это наверняка тянуло, если не на любовь с первого взгляда, то на неподдельный интерес. Вот только никто не знал его подоплеку, которая отличалась от авторского замысла так же, как характер книжной Одри от моего. И последний-то дал о себе знать. Я не смогла его сдержать и ответила на вопрос принца отнюдь не как приличествует скромной деве:

   — Каретами надо делиться! — так же тихо, но куда более злобно отозвалась я.

   Может, дракошество еще бы что-то сказал из, так сказать, личного, но тут в нашу шипящую беседу наконец ворвалась блондя.

   После того как принц оставил ее за бортом, Ким приняла на себя весь удар энтузиазма белобрысой, рвавшейся к высочеству.

   С криком «Сесиль! Подруга, какая встреча!» пышка бросилась на шею охотнице на принцев, повиснув на той гирей. Судя по удушающему хвату, подруга у брюнетки была явно из заклятых. А я вспомнила, где уже слышала это имя. Ким упоминала его, когда они со злодейкой только подошли ко мне в начале боя. «Не просто заклятая, а непримиримая», — поправила я себя.

   Тут блондя таки дорвалась до меня с принцем. И только она глубоко вдохнула, чтобы сказать наверняка что-нибудь глубокое, эмоциональное и прекрасное, как ей помешали в истинно дивных традициях.

   Тот самый лекарь-эльф вдруг оказался рядом с нами. От него веяло таким холодом, что подумалось: этому остроухому прямая дорога в трупницкую. А работать или просто пребывать там — не суть важно.

   Первородный, не обращая внимания на Сесиль, обратился к принцу:

   — Позвольте представиться, ваше высочество. Я Тианэль Сормирский. Целитель. Первый курс. Прибыл для межрасового обмена опытом, — произнес дивный с легким приветственным кивком.

   Я на эти слова лишь мысленно хмыкнула. Тянул ли стоявший рядом со мной остроухий на посла эльфийской культуры? Если та заключалась в тысячелетних традициях шпионажа, то еще как тянул!

   Едва ссыльный… в смысле посланный к нам дивный закончил эту фразу, Сесиль тут же попыталась снова приковать к себе внимание принца и отвлечь того от всего остального.

   — А-а-а, — начала было она и почти тут же закончила свою речь лишь перечислением гласных в диапазоне высоких октав:

   — Ай-яй-яй! - провыла Сесиль и, согнув одну ногу, заскакала на второй, и ловко, я бы сказала, прицельно, схватилась за локоть принца со словами:

   — Кажется, мне сломали палец на ноге… Как же больно-то!

   — Кажется, ваша помощь, пресветлый Тианэль, все же не будет лишней, — тут же отозвался Ричард.

   Я же, воспользовавшись тем, что принц пока заякорен блондинкой, поняла: вот он! Лучший момент для отступления. И, решив поддержать традицию, начала фразу так же, как и блондинка с дракошеством:

   — Кажется, мне пора…

   И только дивному ничего не казалось, он был уверен:

   — Как целитель, могу сказать с абсолютной точностью: у вас, леди, даже ушиба нет, — произнес эльф после того, как с его пальцев сорвалось сканирующее заклинание.

   И если активацию чар я еще видела, то вердикт остроухого услышала, уже повернувшись к трио спиной и шустро работая локтями.

   — Не может быть! — разнесся на весь тренировочный зал возмущенный возглас Сесиль…

   М-да… Похоже, у белобрысой и правда горело огнем, но, похоже, не от боли в ноге. Полыхала у девицы совсем другая часть тела. Та, что пониже спины. Зато знатно. Такого разоблачения адептка, сдается мне, не ожидала.

   Впрочем, и мне тоже было жарко: попробуй-ка активно лавировать в плотной толпе. А еще почему-то чесалось меж лопаток.

   Я непроизвольно обернулась и увидела Ричарда, который смотрел мне вслед. И какой это был взгляд! Он словно пробил дыру в центре моего мироздания.

   Во рту враз стало сухо, и я непроизвольно сглотнула. Это все жара. Да, треклятая жара и только. С такими мыслями я заставила себя отвернуться и устремилась к выходу, желая убраться подальше отсюда в частности и от неприятностей в целом.

   «А доберусь до общежития — брошусь под одеяло в комнате», — вдохнув полной грудью свежий, чуть прохладный воздух, решила я.

   Неплохо было бы для снятия переживаний еще накинуться на еду, но той, увы, не было… Так что только и оставалось, что пострадать с полчасика, как положено приличной девушке (не больше! чтобы не впадать в отчаяние), и потом я обязательно придумаю, как решить возникшую проблему с угоном кареты. Просто не могу не придумать! Я же дочь своего отца. А он научил меня бороться и не сдаваться, что в бизнесе, что в жизни.

   Вот только на середине пути я поняла, что с душевными терзаниями, кажется, не получится, и этот пункт из сегодняшнего распорядка дня можно вычеркивать. Потому как мозг начал уже прикидывать варианты, как выкрутиться из щекотливого положения.

   Логичнее было бы предложить принцу расписку с отсроченной компенсацией стоимости кареты в счет будущих стипендий. Вот только если из нее вычесть расходы на учебные принадлежности, одежду и обувь — ведь скоро похолодает — непредвиденные траты, которые обычно случаются как по расписанию, то чистыми у меня остаются одни слезы. А их торговцы каретами в счет оплаты навряд ли возьмут… Хотя есть же мое наследство! Если смогу добраться до него, то верну долг дракошеству. Даже с процентами.

   Рассчитывать же на то, что дракошество мне просто простит все за красивые глазки… Как говорится, на романтичность надейся, но и практичность принцев со счетов не списывай! И вообще, может, сюжет в книге и по канонам, но только выживать приходится в нем по местным законам!

   Может, я бы еще что зарифмовала в мыслях, но тут путь мне преградил эльф. Тот самый Сормирский. Явил он мне себя, можно сказать, из зарослей: туевая аллея, по которой я шла, в этом месте как раз делала резкий поворот. На нем-то мы с дивным и столкнулись.

   Вот так! Обычно у авторов в кустах рояли припрятаны, а у меня — целый эльф оказался. И хотя первородный не запыхался, на его лбу не было испарины, светлые волосы, собранные в тонкие косички у висков, не растрепались, а щеки не раскраснелись, но кое-что в нем все же выдало, что остроухий только-только закончил свой стремительный забег: судорожно бившаяся жилка на виске. Если бы не она, то дивный был бы живым воплощением невозмутимой безупречности.

   Он скользнул по мне полным внутреннего превосходства и холода взором, что невольно возникла мысль: неплохо бы запастись теплой шалью. А то, не ровен час, еще промерзну до простуды от таких промозглых взглядов, которые уже начинали подбешивать. Будто этот дивный каждый раз смотрел на окружающих людей и решал: достойны ли те его внимания?

   Наверное, это зудевшее раздражение и дернуло меня за язык, когда эльф сделал шаг в сторону, обходя меня и вроде бы готовясь пойти неспешно дальше.

   — Если будете так мчаться, то догоните не только меня, но и сердечный приступ, — как бы между прочим тихо произнесла я.

   Но чуткие острые уши это услышали.

   — Что? — ошарашено выдохнул посол и словно споткнулся.

   Это-то и выдало его с головой. Отреагируй он иначе — удивись, надменно приподними бровь — стало бы ясно: я ошиблась. Но столь эмоциональный ответ дал понять — я догадалась о том, что первородный рассчитывал скрыть.

   И второй взгляд, которым удостоил меня этот эльфанутый на все сто дивный, был уже иным. Так смотрят на заговорившую вдруг в борще свеклу.

   — Пот можно смахнуть, волосы пригладить, даже дыхание взять под контроль. Но не пульс... К тому же вы остались в зале с принцем, так что, идя спокойным шагом, не могли бы очутиться здесь. Вывод очевиден — пытались меня догнать, — прояснила я, решив разом сэкономить себе время, а эльфу — нервные клетки. А то ведь наверняка столько их сожжет, пытаясь своей дивной логикой понять мою, что на том костре ни одну ведьму спалить можно.

   За это Тианэль ответил мне с поистине эльфийской отзывчивостью: попытался изысканно унизить, напрочь проигнорировав вопрос.

   — Все седые девушки столь ядовитые или это мне так «повезло»? — произнес он, сделав ударение на последнем слове, чтобы сомнений не осталось: это дивная ирония.

   Меня так и подмывало на это ответить: разве, посылая на учебу в академию, этому остроухому не выдали антидот? Но вдруг я заметила, как с раскрывшейся на долю секунды мужской ладони слетела магическая искра, чтобы осесть мне на подол.

   Первым желанием было стряхнуть ее, но я решила не подавать виду. Раз ничего не почувствовала, скорее всего, это было следящее заклинание. Наверняка его эльф хотел посадить на меня походя, но тут я не удержалась от комментария, и остроухому пришлось остановиться. Шпион несчастный! Эти дивные что, за всеми девушками, с которыми принц заговорит, следят? Или мы с дракошеством беседовали как-то по-особенному, что дивный решил обратить на меня свое бдительное эльфийское внимание? Но не спросишь же об этом прямо.

   — Если вам так везет постоянно, то примите совет: ходите лучше пешком, — все же не удержалась я от подколки.

   — Спасибо, воспользуюсь им, — процедил сквозь зубы эльф, то ли не найдя достойной ответной колкости, то ли, наоборот, придумав, но сумев ее удержать на кончике языка.

   На том мы, не прощаясь, и разошлись. Я же, как только свернула за поворот, отцепила от себя эльфийскую следилку.

   Покрутила заклинание в руках, прикидывая, кому бы его подкинуть. Но, как назло, рядом никого не было. Разве что белка на одном из деревьев, что росли рядом. Прицелившись, осторожно направила заклинание на рыжую. То медленно поплыло к ней и зацепилось за пушистый хвост. Ну все! Теперь пусть дивный голову ломает: что я забыла в парке.

   Сама же продолжила путь к общежитию. Хватит на сегодня с меня потрясений. Наивная, размечталась! Хотя… что для двух девушек стресс и расстройство, то для песценота — радость.

   Это я поняла, когда только переступила порог нашей с Ким комнаты. Пышка была уже там и, увидев меня, заорала:

   — Закрой дверь, а то удерет!

   Машинально захлопнула створку, готовая, что в меня прилетит если не пушистый зверь, то заклинание или учебник. Но даже бранного слова не дождалась. Только приказа:

   — Лови гада! Только не руками! Заклинанием! А то он тебя когтями полоснет.

   Но песценот, видя, что его обложили, взял разбег и ловко сиганул на кровать, потом на книжную полку, а оттуда — на люстру и закачался на ней, обхватив лапами плафон.

   Сейчас этот белый пушистый гад был больше похож на исчадие тьмы, чем на мирную животинку: шерсть вздыблена, в зубах клок темных волос, хвост вздыблен и грозное урчание в адрес узурпаторов, гонителей и диктаторов — меня и Ким.

   — Ты же вроде бы хотела унести Малыша домой? — глядя на отчаянно раскачивавшуюся люстру, спросила я.

   — Не донесла, — призналась пышка. — Он удрал от меня, когда я проходила мимо мужского общежития. Сиганул прямо в открытые двери, прошмыгнул так, что и вахтер не заметил. А вот меня, этот старый хрыч еще как увидел. И так отчихвостил… Как будто у меня нет ни стыда, ни совести, ни панталон, и я рвусь к парням в койку посреди белого дня! А это еще услышали адепты, которые как раз с лестницы спускались, и давай ржать. Идиоты!

   На последних словах уши Ким заметно порозовели. Так что когда я вошла в комнату, пышка уже не пылала от злости, а догорала от стыда.

   — Но Малыша-то ты поймала? Раз он тут… — сделала я логичный вывод.

   — Нет, — с досадой призналась Ким. — Я плюнула на него и пошла в столовую. Заесть свой позор. А там познакомилась с Бри. Мы и решили сходить, поглазеть на принца. А в тренировочном зале я приняла тебя за Сесиль. Ну а дальше ты сама видела все…

   — И то, как ты самоотверженно защищала высочество от внимания своей подруги — тоже, — сыронизировала я.

   Тяжко вздохнув, Ким призналась:

   — Мы с Сесиль с детства ненавидим друг друга. У наших отцов часто пересекались интересы, так что мне с ней нередко приходилось встречаться. Сколько она мне крови попортила. Так что и я сейчас хочу над ней вдоволь посмеяться: ей же Ричард дал отставку, когда объявили о помолвке его и эльфини… вот Силь теперь и носится за дракошеством: хочет стать, если уж не женой, так фавориткой.

   Ого! Услышанное стало для меня, как автора, новостью. Нет, я, конечно, упоминала, что принц был до встречи с героиней не обделен женским вниманием, но как-то не заостряла на этом внимания. А тут, оказывается, герои живут своей жизнью вне основного сюжета… Но если Сесиль столь принцеодержима, то чем это может грозить мне как героине?

   Пышка же, не подозревая о моих опасениях, продолжила:

   — Но я от всей души желаю, чтобы планы Силь провалились.

   — Фр-р-р, — вторя голосу хозяйки, отозвался песценот.

   — И ты, Малыш, чтоб тоже грохнулся с люстры! — в сердцах выдохнула пышка и добавила: — Не знаю, как он тут очутился. Я ушла из зала следом за тобой, а когда вернулась в комнату, этот пушистый паршивец уже здесь был!

   — Фр-р-р, — довольно подтвердил тот самый паршивец, чем взбесил свою хозяйку окончательно, и та метнула магический аркан в сторону Малыша. Он же, возмущенно фыркнув, легко ушел от атаки и сиганул с люстры на штору, вцепившись в ту всеми четырьмя лапами. И что примечательно — не выпустив из зубов клок темных волос.

   Впрочем, похоже, пострадала не только шевелюра Ким, но и… все! На стенах были отпечатки лап песценота, горшок с цветком опрокинут с подоконника, учебники валялись на полу вперемешку с одеждой хозяйки. Да этот гад даже до моей сумки добрался! Та лежала посреди комнаты открытой, и из нее торчал кошелек. И неважно, что он был пустой! Сам факт…

   — Малыш, ты сам напросился, — предупредила я этого пушистого паразита, и, подойдя к шторе, взялась за ткань, и как следует ее тряхнула.

   Песценот вцепился что есть сил и жалобно заскулил. Мол, я жертва произвола, меня изверги обижают, и я вообще не хулиганил тут.

   Но мы были глухи к воззваниям Малыша. Ким присоединилась и… мы таки отодрали песценота от шторы, а ту — от карниза. С треском. Так что в наших руках оказалась ровно половина занавески.

ГЛАВА 5

— Твою ж светлую магию! — потрясенно выдохнула Ким, глядя на дело рук наших и лап одного зверюги. — Малыш!!! Да нас комендант за порванные шторы убьет. И что еще хуже — заставит заплатить!

   Я же глянула на настенную живопись, которая в основном состояла из отпечатков лап. Но была и узорчатая клякса, и след от кома земли, и даже оттиск каблука и задумчиво протянула:

   — А еще наверняка потребует смыть этот позор…

   — Кровью! — патетично закончила за меня пышка, которая, видимо, решительно была настроена огорчаться любой ценой.

   — Ну, думаю, мыло в нашем случае будет эффективнее… К тому же и штору можно зашить. Главное — иголку с ниткой найти, — констатировала я, как минимизировать потери.

   А вот у Ким, похоже, в планах стояло масштабировать печаль до полноценного скандала. Что ж, как говорится, кого что в стрессе успокаивает. Многих девушек, например, истерика…

   Главное, когда другие принимают эти целебные процедуры для нервов, самому не попасть под раздачу. А то велика вероятность, что лечить уже придется тебя. Например, от переломов. И отнюдь не психики.

   Поэтому я отошла в сторону. Ким же гневно махнула куском портьеры, который остался у нее в руке, и угрожающе двинулась на Малыша со словами:

   — Ну все! Ты меня достал! Сегодня же верну тебя домой, — попыталась набросить кусок ткани на зверюгу.

   Но песценот, хоть был и зверем, но мужиком, похоже, опытным. И мудрость «не стой под горячей женской рукой» тоже успел познать на собственной шкуре, потому решил ту сберечь и… метнувшись в другой угол, подальше от хозяйки, он оттуда нырнул под кровать, после пронесся под столом, ужом просочился под этажерку с книгами и из-под нее сиганул на подоконник, где ловко дернул за ручку створки и ртутной каплей просочился на улицу. На все это у зверюги ушла какая-то пара секунд.

   Я только ахнуть успела: разобьется же! Третий этаж!

   Но потом посмотрела на Ким, которая даже не испугалась. Лишь вздохнула, и, бросив кусок шторины на пол, покачала головой, и протянула:

   — Ушел, паразит. Опять!

   — А ему ничего не будет? — все же уточнила я, боясь за жизнь и здоровье зверя.

   — Конечно, будет! Еще как! Вот только вернется — холку-то надеру, гаду белому!

   — Я про сейчас, — пояснила пышке.

   — А сейчас будут лишь мои страдания: столько всего отмывать…

   — Не переживай, я помогу, — попыталась приободрить Ким.

   А следующие два часа мы занимались наведением порядка: распихивали бардак по полкам, кучковали равномерно разбросанный мусор и налаживали связи с соседками на предмет кисета для рукоделия. Такой хоть и не сразу, но нашелся у одной из соседок в комнате напротив.

   Штопкой уже занималась исключительно я, потому как у Ким с шитьем оказались очень запутанные и колкие отношения: нитка так и норовила завязаться морским узлом, а игла и вовсе жаждала девичьей крови. Увидев, как в очередной раз пышка сосет палец, я не выдержала и предложила поменяться.

   Мне рукоделие тоже не особо нравилось, но то ли руки у настоящей Одри были ловчее, то ли у меня самой опыта больше, но со стежками я справилась вполне сносно. Если не приглядываться, сразу и не заметишь, что портьера порвалась.

   Пестрая ткань скрыла как стежки, так и алое пятнышко: все же пальцы Ким исколола себе знатно. К слову, упоминание соседкой крови оказалось пророческим. Правда, той вышло скорее не смыть, а запятнать. Но так и не позор, а всего лишь штору…

   Еще бы стены от отпечатков отмыть. Но на это сил уже не было, но, чтобы пойти на ужин, они все же нашлись. Правда, мы с Ким были в столовой едва ли не последними. А после, когда вернулись, дружно решили, что стены еще постоят, подождут, а мы лучше полежим — все же завтра придется вставать рано. Если верить выданному свитку с расписанием, то перед занятиями должно быть еще и построение, так что... Сон, милый сон.

   Вот только посреди ночи я очнулась от странных плещущих звуков. Может, не будь за мной недавней погони, нападения на принца, эльфийского соглядатая и прочих «милых» мелочей, способных организовать большую такую паранойю, я бы лишь зевнула и перевернулась на другой бок. Но тут распахнула глаза и резко села. В моей руке вспыхнула магия. Пламя заплясало на ладони, и в его отблесках я увидела… песценота!

   Тот, раздобыв где-то миску, мочил в ней тряпку и оттирал стены. Старательно так оттирал и плескался лапками в мыльном растворе.

   — Ондатра тоскливая! — выпалила я. — Это ж надо так напугать.

   Не то чтобы я рассчитывала на ответ зверя, но и пережить это потрясение — не каждый день, вернее ночь, видишь уборку по-енотовски — не могла.

   От звуков голоса зверек замер с тряпкой в руках. А вот Ким, до этого мирно спавшая, от моего восклицания пробудилась. Ее голова чуть приподнялась, смазанный взгляд сфокусировался на Малыше.

   — А это ты… — протянула соседка и добавила: — Убирайся! — сонно выдохнула Ким.

   Правда, чище или прочь она не уточнила, потому как, зевнув, уронила голову на подушку и снова задремала.

   Пушистый, увидев, что хозяйка вновь уснула, понял это по-своему и начал оттирать все с удвоенным усердием.

   Буль-бульк-плюх-плюх-шкваб-шкваб…

   И так два часа подряд! Я же ворочалась на кровати и не могла сомкнуть глаз. Когда за окном забрезжил рассвет, я не выдержала и проворчала:

   — Знаешь, малыш, с твоим неправильным окрасом тебе опасно возвращаться к роду, в лоно природы. Ты там не проживешь и дня…

   Енот, полоскавший тряпку в миске, остановился и удивленно посмотрел на меня, будто и вправду понял суть услышанного. Пришлось этому неразумному зверю свою мысль пояснить, хотя чувствовала я себя при этом, мягко говоря, странно.

   — Да тебя свои же заполощут вусмерть, пытаясь отстирать.

   — Пф, — фыркнул Малыш с интонацией «много ты понимаешь в чистоте» и продолжил наводить порядок, но, удивительно, уже гораздо тише.

   Нет, этот зверь и вправду что-то понимает. Может, он не только осветляющий эликсир на себя вылил, но и вразумляющий? Хотя главный талант енота был явно родной, не намагиченный — полоскательный. С таким Малышу в лапы что угодно дай — отмоет. Даже деньги из офшоров!

   С этой мыслью я и заснула, чтобы очнуться в кристально чистом утре! Ким на своей кровати занималась зарядкой. Правда, тянула она скорее не мышцы, а время, широко зевая. Но все же!

   Правда, едва она увидела отмытые стены, остатки сна с нее мигом слетели.

   — Так это был не сон… — протянула она, обо всем догадавшись, и потянулась к прикроватной тумбочке, на которой лежал браслет-хронос, и, глянув на него, пышка протянула: — Какая рань.

   И была права. На артефакте только-только начала загораться яшма…

   Всего камней в местных наручных часах было двенадцать. И каждый из самоцветов разгорался в положенное ему время, а когда то было на исходе — ярче становился соседний с ним камень. И так по кругу. Последний в полночь и полдень начинался заново. Правда, из-за дороговизны некоторых камушков не каждый мог позволить себе хронос. Ким вот в прошлой жизни могла. И забрала артефакт с собой в академию.

   Он-то и спас нас от опоздания в столовую, куда мы буквально вбежали, спешно сполоснув лица в общей умывальне и приведя себя в порядок. Но от чего артефакт уберечь свою хозяйку не смог — это от исчезновения аппетита.

   Ким, глянув на овсяную водянистую кашу, отодвинула от себя тарелку, поморщившись.

   — Я не ем на завтрак овсянку, — выдохнула она.

   — Не хочешь, чтобы с утра была каша в голове? — хмыкнула я.

   — Ее у меня и без того хватает, — призналась Ким и все же взяла ложку и, зачерпнув ту, приобщилась-таки к вареву.

   Расправились мы с последним хоть и без энтузиазма, но быстро и поспешили на приветственное построение, которое должно было состояться во дворе академии.

   Когда мы оказались там, то увидели, что адепты стояли по факультетам. В первых рядах — только что поступившие, в последних — выпускники.

   Адептская масса волновалась, колыхалась, зубоскалила, перебрасывалась шуточками, в общем — жила своей обычной жизнью.

   Мне же пришлось расстаться с Ким: она поспешила к алхимикам. Я же попыталась найти свой факультет и… два раза прошла мимо него!

   Потому как мантий разных цветов, соответствующих специальностям, в академии не носили, как и любой униформы, а таблички с названиями отделений были, но… где-то не здесь.

   Один дубасил одной из таких своего соседа, второй вертел ее в руках, кто-то машинально завел за спину… Одним словом, ходи гадай, даже если ты не пифия!

   Легко было отличить лишь рослых плечистых боевиков. Ну еще некромантов, которые казались больше похожими на свой учебный материал, чем сами зомби. Среди последних была и Тэрвин. Она активно вертела головой, будто кого-то высматривая. И явно не принца. Потому как не заметить высочество было тяжеловато. К слову, благодаря его пепельной макушке, которая возвышалась над остальными, можно было легко понять, где собрались будущие светила магправа — а именно на этом факультете обучался принц.

   А вот моих трансформеров, в смысле адептов специальности трансформация магии и материи, не было нигде. И лишь каким-то чудом, услышав краем уха разговор двух магов, я нашла тех, кого искала.

   — Преобразование? — уточнила я у магов, стоявших в первом ряду.

   На меня посмотрели со снисходительным превосходством. До эльфийского тому было еще далеко, но ребята старались.

   — Ты факультетом случаем не ошиблась, малышка? — усмехнувшись, протянул парень со второго ряда. — Это магтех. Тут думать надо. Целительницы с той стороны…

   И кивком указал на стайку девушек, многие из которых повернули в одну сторону — к Ричарду.

   — Тогда тебе туда, — отозвалась я и мило улыбнулась.

   Хотелось ответить куда более хлестко, но я же не просто девочка, а, демоны подери, главная героиня! Всем девочкам девочка. Так что, если и буду закапывать врагов на кладбище, придется делать это изящно и розовой лопаткой.

   И хотя сказала я тихо, но соседи адепта услышали и ухмыльнулись. Я же, потеснив парней, встала в первый ряд. Нет, девушки среди техномагов были, но не сказать, чтобы много.

   Можно по пальцам пересчитать. Это я поняла, повертев головой вокруг. А потом бывает так… палец соскользнул. Вот у меня то же самое было со взглядом. Он невольно ушел в сторону и встретился с синевой глаз Ричарда, который смотрел сквозь толпу в упор на меня.

   Словно принц ждал от своей напарницы по истинной афере (как я про себя назвала этот план с фиктивной избранной) то ли подвоха, то ли просто какого-то безрассудства.

   «Только без глупостей», — будто предупредил меня Ричард.

   «Ты же меня знаешь», — одной лишь усмешкой ответила ему я.

   «Знаю, потому и предупреждаю», — прочла я в мужском взгляде.

   «И что дальше?» — наклоном головы спросила я.

   Контрастно-темная по сравнению с пепельной шевелюрой бровь высочества иронично приподнялась. Я же вдруг заметила, что за мной и дракошеством наблюдают эльфы. А вот за ушастыми — уже вся академия.

   Вот существуют пищевые пирамиды, а это была пирамида взглядов. В ее основании лежало девичье любопытство. Все же принц был один и за годы обучения уже насмотренный, а эльфы новые. И целых четверо!

   Кажется, заметил это и дракошество, и уголки его губ дрогнули в усмешке.

   Я же гордо повернула голову так, чтобы главный герой лицезрел лишь мой величественный профиль. В смысле не нашла в своем арсенале взглядов подходящего: со сдержанной аристократической насмешкой превосходства.

   До этого момента я думала, что разговор должен состоять из слов. Но впервые я перебросилась с кем-то парой фраз, не произнося ни звука, лишь взглядами.

   А в центр площади между тем вышел ректор. Он произнес короткую, но содержательную речь, суть которой сводилась к тому, что в новом учебном году желательно приобрести побольше новых знаний и при этом не убить себя целиком, а преподавателям — нервы. Последних у магистров и так немного.

   Юные чародеи на это увещевание отреагировали по-разному. Первокурсники лишь похмыкали, давая понять, что ректора услышали, поняли, но не факт, что приняли к сведению. Бывалые же адепты напустили на себя серьезный вид и уважительно примолкли. А также дали подзатыльники сильно говорливым желторотикам.

   Я приготовилась к тому, что придется еще долго стоять и выслушивать много несомненно ценного, умного, но скучного. Вот только лорд Трэвор удивил тем, что оказался вопиюще краток! У меня даже ноги не успели затечь, как нас отпустили со словами:

   — А сейчас все на первое занятие.

   Главарь, в смысле глава академии, сказал «надо» — адептская биомасса ответила «есть!» и потекла ручейками по корпусам.

   Я же, держась за свою группу, последовала за парнями и вскоре оказалась в большой аудитории, хотя «большая» — это слабо сказано. Огромная. Столы со скамьями, стоящие амфитеатром, уходили не в заоблачные, но все же во внушительные выси.

   Похоже, здесь собрались первокурсники разных потоков. Эта догадка подтвердилась, едва я увидела Ким. Она энергично замахала мне рукой с одной из задних парт. Рядом с подругой как раз было свободное место, и я поспешила туда.

   Едва я опустилась на скамью, как увидела, что в аудиторию входит злодейка. Она начала подниматься по ступеням, озираясь, и тут на мгновение замерла, словно увидела свою будущую жертву. И это была даже не я. Я проследила за взглядом рыжей, и он заканчивался на острых ушах эльфа, сидевшего за одним из первых столов.

   Бриана решительно развернулась на каблуках, собираясь спуститься к дивному, но тут путь ей преградила блондинка — та самая Сесиль. О чем говорили эти двое, я слышать не могла, но, судя по всему, предмет беседы был далек от приятного.

   Вот белобрысая фыркнула и отвернула свой аристократический шнобель. Судя по досадливому выражению лица, в этом словесном поединке она вышла отнюдь не победительницей.

   Злодейка же беззаботно пожала плечами и приземлилась рядом с эльфом. Я наблюдала за тем, как ее попытался вытеснить второй эльфанутый, который подошел несколькими мгновениями позже. Что ж, в этой схватке за посадочное место я бы поставила на злодейку — она была более зубастой, чем оба дивных разом.

   И оказалась права!

   Вошедший преподаватель, увидев, как рьяно адепты борются за возможность быть как можно ближе к свету знаний, лишь едко усмехнулся и начал лекцию.

   Последняя была посвящена общей магии. Профессор Грёгг читал быстро, четко, и, я бы сказала, даже резко, так что мы с Ким и думать забыли обо всем. Только успевали записывать, что диктовал профессор.

   Голова уже к середине лекции начала гудеть от такого количества знаний и терминов. А ведь это еще основа основ! Самое начало.

   Когда разбиралась в особенностях чародейства по самоучителям, у меня возникло ложное впечатление: я что-то понимаю и знаю… Но сейчас поняла: я ничегошеньки не смыслю в магии. Совершенно!

   — Аж зубы сводит, — прошипела рядом Ким, откладывая перо и встряхивая пальцами.

   Я на это ничего не ответила, продолжая усердно строчить. А когда занятие закончилось, Грёгг продиктовал такой список тем для самостоятельного разбора, что я нервно икнула.

   Да, может, для кого-то из магов ответить на все эти вопросы и не составило бы труда, но точно не для меня.

   Из аудитории выходила я озадаченная.

   Дальше по расписанию у нас начинался практикум по расчетам преобразования. Я думала, что группу будет ждать какая-то лаборатория, но нет. Мы вошли в небольшой кабинет, где, кроме столов, стульев, стеллажей со справочниками и витавшего в воздухе ощущения грядущих неприятностей, ничего и не было. Никаких сложных артефактов и приборов.

   Вошедший преподаватель, представившийся Фруксом Хоргом, коротко объяснил задачу: вычислить параметры искажения объекта переноса, если известны угол преломления, вес объекта, тип преграды и расстояние телепортации.

   Выдав все это, он удалился, оставив адептов в компании справочников и друг друга.

   Дольше всего я искала нужную формулу, и, как только нашла ее в одной из книг, за расчетами дело не стало. Благо помогли знания, полученные на фирме отца, когда нужно было рассчитать затраты с учетом новых ставок, издержек и аренд. Так что закончила я даже не последней, правда, и не первой. Сдав подписанный лист профессору, я поспешила в столовую, а после решила наведаться в библиотеку.

   Опыт показал: будь ты хоть трижды главной героиней, работать придется и полагаться на то, что тебя защитит сюжет, не стоит. Едва я зашла в книгохранилище, как ко мне подлетел дух, поинтересовавшись, зачем я здесь.

   — В первый день — и уже тут? — вопросил призрак. — Обычно маги начинают интересоваться фолиантами ближе к зачетам, когда у адептов, даже если те не драконы, вырастают внушительные хвосты.

   Я лишь пожала плечами и озвучила перечень вопросов, которые интересовали магистра Грёгга. Дух подсказал мне нужную секцию. Набрав там стопку книг, я уселась за стол и начала штудировать фолианты.

   Не знаю, сколько я просидела за ними, но устали изрядно и моя шея, и спина, а главное — рука просто отказывалась писать. Голова, на удивление продолжала работать. Так что я вздохнула, глянула на те книги, которые уже либо прочитала, либо они оказались не совсем по теме, и решила сделать перерыв и расставить ненужное по полкам.

   Подхватив со стола стопку, двинулась в лабиринт стеллажей. И вот там, сдвигая очередную книгу на полке, я услышала:

   — Наконец-то мы можем поговорить без свидетелей.

   Еще не обернувшись, я уже знала, кого увижу. Голос говорившего был мне знаком. Его дракошество, принц Ричард.

   Нервно сглотнула. Такой сцены я точно не писала! Героиня должна была случайно столкнуться с принцем лишь завтра, у расписания. Но, похоже, что-то пошло не по сюжетному плану, а по… параболе, да винтом!

   — Свидетели обычно бывают на свадьбах и убийствах. У нас какой вариант: лирический или трагический? — оглянувшись через плечо, глянув на принца, отозвалась я.

   — Сугубо практический, — в тон мне ответил наследник. — Возможно, даже обоюдовыгодный.

   Заинтриговал. Да и все равно мне не сбежать от разговора, так что… Пришлось-таки развернуться.

   Ричард стоял, сложив руки на груди и прислонившись плечом к книжным полкам. Сейчас, без сторонних зрителей, он выглядел не столь царственно, а… обычно, что ли. Как тогда, в таверне.

   Мужской взгляд прошелся по моей фигуре и скользнул к лицу, даже не остановившись на линии декольте или губах. Это меня, как автора, даже немного возмутило: а как же положенные романтическим жанром для героя признаки начинающейся влюбленности? Забившаяся жилка на виске? Перехватившее дыхание при созерцании женских прелестей в вырезе платья? Ну, хотя бы задержаться взором на губах будущей возлюбленной?!

   Но нет, прищур дракона был сугубо деловым. Словно у таможенника на досмотре! Да если бы я под таким свой роман писала, у меня бы не книга вышла, а налоговая декларация!

   — И в чем же моя выгода? — меж тем поинтересовалась я и сложила руки на груди, скопировав дракона.

   — Как ты, Одри, относишься к безопасности? — зашел издалека Ричард. Такое начало заставило меня удивленно приподнять брови. В ответ на это принц пояснил: — Видишь ли, вчера вечером в академии совершенно случайно поймали одного мага, который проник сюда незаконно.

   — Прости, как это — незаконно? — отринув уважительное «вы», спросила я. Раз уж наш разговор тет-а-тет и сам принц опустил светское обращение, то и мне можно.

   — Обыкновенно. Это в дни тестовых замеров здесь может находиться любой маг, желающий стать адептом. Но как только экзамен завершается, то в академии могут находиться лишь те, у кого есть на запястье метка.

   После этих слов я невольно взглянула на свою руку. На той, полускрытой манжетой, виднелся затейливый магический рисунок. В полутьме он скупо сверкнул, будто подтверждая сказанное.

   Но я не столько разглядывала чародейскую вязь, сколько сопоставляла факты. А удобнее это делать, спрятав лицо и глаза или хотя бы опустив те долу, чтобы не выдать себя.

   Значит, попался лазутчик. Вечером. А значит, после поединка Ричарда и Ханта…

   Выходит, это было все же покушение? Или тайная охрана дракошества (а я уверена, что такая была!) решила перебдеть, перешерстила все вокруг и напоролась на мага, посланного опекуном?

   Дракон же, не подозревая о моих мыслях, продолжил:

   — И этот пойманный поведал, что по приказу своего господина он пришел сюда за одной девушкой. Одри Хайрис.

   Я закусила губу. Не от отчаяния, а чтобы не высказать всего, что я думаю о сложившейся ситуации. Твою ж мышь! Но самое гадкое, что принц увидел это и… понял все верно!

   — Злишься? — без обиняков поинтересовался Ричард.

   — А что должна делать? — саркастически уточнила я.

   — В следующий раз — смолчать. И тогда даже я поверю в твое смятение, — дал циничный совет принц и добавил: — С тобой, Одри, уникальный случай: обычно лжеца выдают жесты. У тебя же с точностью до наоборот.

   — Потому что я обычно не вру. Во всяком случае, стараюсь быть честной настолько, насколько мне позволяют обстоятельства.

   Я не успела договорить фразу, а принц метнул короткий взгляд на правую руку. Точнее, на перстни, что были на ней. Камни в кольцах блестели не так, как в обычных драгоценностях. Похоже, это были артефакты. И, сдается мне, один из них реагировал на обман. Только сейчас я говорила правду. Потому-то амулеты и безмолвствовали.

   Что ж… Ваше дракошество, спасибо за подсказку. Теперь, слушая ответы, тоже буду посматривать на ваши руки. И не для любования. Хотя, чего греха таить, они хороши. Сильные, жилистые, но не задубевшие. Такие, способные удержать с легкостью и меч, и перо, карать и касаться нежно…

   Так… Куда-то тебя не туда занесло, Дашка! Отставить мужские руки. Взять на вооружение дармовой детектор лжи. Ведь, сдается, артефактный перстенек реагирует на любой обман, не только мой…

   Подумала — и тут же отвела взгляд в сторону, чтобы принц не заподозрил о моей догадке.

   — Очень точное уточнение… — иронично заметил принц. — Жаль, вчерашний пойманный им не отличался. Зато рассказал все без утайки и почти сразу.

   — Сколько длилось это «почти»? — уточнила я, догадываясь, что не конфетами из новогодних подарков наемного мага в тайной канцелярии соблазняли. Скорее уж раскаленными клещами.

   — Тебе не говорили, что ты слишком проницательная? — заметил Ричард.

   — Да, в детстве. Когда я могла просочиться в дырку забора и проникнуть в соседский сад, — отозвалась я, а потом доказала, что я еще и девичьим склерозом, увы (для мужчин!), не страдала, напомнив о вопросе: — Так сколько?

   — К полуночи пойманный все выложил. И про желание твоего опекуна поскорее овладеть твоим приданым, и о погоне. Вот только после этого рассказа задержанного пришлось отпустить… — закончил Ричард.

   — Отпустить? — вырвалось у меня.

   — Потребовав выплаты штрафа за незаконное проникновение в академию, разумеется, — светски добавил принц.

   Нет, да он издевается!

   — В остальном нет состава преступления. Вожделеть прекрасную юную деву — это законно. Незаконно ее похищать, связывать, лишать чести… Но с тобой ведь такого не случалось? — спросил Ричард с интонацией человека, который уже слышал точный ответ в допросной.

   — Нет. Не случалось! — выпалила я в сердцах и добавила: — Меня всего лишь пытались убить! Вернее, даже умертвили и в гроб положили. Но тут случился маленький конфуз — я возьми и воскресни!

   — А доказательства? — уточнил принц так педантично, что у меня аж зубы свело.

   Я сдулась. Нет, могла поклясться, конечно, но в этих зароках столько нюансов, одно неверное слово или даже пауза — и все. Ты заложник сказанного. Так что было над чем подумать. Мне. А принцу — что предложить.

   — Так что академия, конечно, неплохое убежище. Но до вступления в права наследования еще год, если я не ошибаюсь? За это время многое может случиться… Я же готов предложить тебе куда более надежную защиту, чем здешние стены — стать на какое-то время для всех моей истинной…

   Это прозвучало так буднично, лаконично, что невольно возникло чувство: я в переговорной и сейчас мы с партнерами заключим важный контракт.

   А я, между прочим, историю о любви писала! И где она?

   — Эй, а где романтика, вздохи, пылкие взгляды?! — вырвалось у меня.

   — Она будет, — выдохнул принц и уточнил: — На публике. Да, звучит прагматично. Но зато это честная сделка. Я даю тебе защиту. Ты помогаешь мне дать законный повод для расторжения помолвки.

   Камни на кольцах-артефактах дракошества безмолвствовали, подтверждая: мой собеседник не лжет.

   — И какой же это — законный? — поинтересовалась я.

   — Тот, за который не придется платить из казны неустойку, — выдохнул дракон.

   — А подробнее? — дернув уголком губ, уточнила я.

   Принц был краток. Но информативен. Помолвка была политическим шагом, чтобы укрепить связи с эльфами. Вот только когда две крупные державы объединяются, это может не понравиться третьей настолько, что случится конфликт интересов. Да такой, что эльфы вынуждены будут пересмотреть свою позицию.

   — Значит, они хотят расторгнуть помолвку, но на выгодных для себя условиях? — догадалась я и уточнила: — Именно поэтому в академию и прибыли послы? Найти что-то… неподобающее?

   — Да, — выдохнул Ричард, и стало понятно: был бы принц, а компромат длинноухие найдут! А не найдут, так организуют! — Поэтому я решил действовать на опережение и подыскать себе истинную. Нареченная дракона — это достойный повод для разрыва помолвки…

   — Без дополнительной финансовой нагрузки, — подхватила я и поинтересовалась: — А в академии эльфов наши адепты по обмену есть?

   Мужские губы тронула мимолетная хитрая улыбка, и стало понятно: и есть, и так же усердно шпионят ради блага (и обогащения) родной империи.

   — А что будет со мной после удачного расторжения помолвки? — уточнила я.

   — Для всех ты трагически погибнешь. Я обещаю по тебе скорбеть. Года три минимум. А лучше пять. Для верности, — пообещал Ричард.

   — Или пока не подвернется еще какой-нибудь выгодный союз… — в тон ему произнесла я. — А на деле?

   — Ты отбудешь в родовой замок на севере империи, имея на руках приказ императора о досрочном вступлении во владение наследством. Также за помощь короне тебе будет выплачена солидная сумма. Хватит и детям, и внукам… Если этого мало, могу предложить во владение графство Йорвинир, что граничит с землями твоих предков…

   Я слушала дракона и начинала все отчетливее понимать, что свернула по сюжету не туда. Надо было, как очнулась, идти в лес, а не в поместье!

   Вот только ключевые события романом уже определены. Они как пороги на реке времени. Просто в моей книжной версии Одри их удачно обошла и осталась в блаженном неведении. А я бьюсь о каждый ключевой момент, как о камень.

   Вот только если героиня была не в курсе подоплеки, это не значит, что ее не было. Тогда как принц выбрал именно Одри? Не иначе по канону романтического фэнтези. Но, увы, в этой версии истории о чувствах речи не шло. И у меня вырвалось:

   — Почему именно я?

   — Потому что ты идеально подошла. Конечно, были варианты с подсадными адептками. Но эльфы могли бы заподозрить их связь с тайной канцелярией. А ты же… прекрасная невинная дева в беде, сбежавшая от опекуна. В такой ситуации благородный принц легко может проникнуться к такой сочувствием. А от него недалеко и до любви. Так что краевая легенда уже обеспечена. Это раз, — произнес Ричард и демонстративно загнул указательный палец. — Далее, я оценил твои актерские таланты, выдержку и находчивость как в первую нашу встречу, у трактира, так и в тренировочном зале. Это два.

   — А, в-третьих, меня легко контролировать, — перебила я дракошество, про себя отметив, что опекун оказался удобным рычагом.

   Принц на этот выпад отреагировал, как истинный политик: сделал вид, что не услышал. И неважно, что ему выпалили это громко и почти в ухо. Не услышал — и все тут. И предпочел продолжить:

   — А еще эльфийские шпионы на тебя активно отреагировали. Настолько, что один из них даже отправился из зала следом, — выдохнул Ричард и, не дождавшись от меня ответной реакции, пояснил: — Обычно другим девушкам, которые меня окружают, дивные не уделяют столько внимания.

   Та-а-ак… А вот, кажется, и ответ на вопрос, почему и в книжной версии именно Одри! И виной всему и правда был интерес. Только не принца, а послов. И не любовный, а шпионский!

   Я не успела додумать эту мысль, как Ричард продолжил:

   — Так что ты оказалась идеальной кандидаткой, способной сыграть мою истинную.

   — А разве никто не раскроет обмана? — удивилась я.

   Этот невозможный дракон одной своей фразой поколебал основу основ ромфанта! Незыблемость, о которую разбивались логика, матчасть и все обоснуи: истинность пары. Ричард бы еще заявил, что своей единственной можно с легкостью изменить!

   Дракон же, не подозревая о моих мыслях, уточнил:

   — Ты о внешних проявлениях связи меж нареченными небом? — И тут же сам ответил на свой вопрос: — Материальное всегда можно подделать, чувства — сыграть, магию заменить иллюзией.

   — Так значит это все было не по-настоящему… — обреченно выдохнула я, имея в виду любовь, которой, похоже, и не было.

   — Почему было? — проницательно уточнил дракон.

   — Потому что ничего не было! Между нами. И не будет! — выпалила я, понимая, что нужно как-то выкручиваться.

   Высочество же свел брови к переносице, словно не ожидал от меня такой реакции. А затем сглотнул, опустил руки и, сделав несколько шагов ко мне, так что мы оказались близко-близко, так что я ощутила на щеке тепло его дыхания, произнес:

   — Прости, но все-таки я хочу, чтобы кое-что все же было…

   И наклонился ко мне так стремительно, что я лишь охнула. А в следующий миг мужские губы накрыли мои.

   Через разделявшую нас одежду я ощутила жар мужского тела, его твердость. Можно было попытаться сопротивляться, оттолкнуть Ричарда, вырваться. Только… за этот месяц с небольшим я уже набегалась. Устала. А еще мне захотелось до мурашек узнать: каков на вкус поцелуй главного героя… А тут такая возможность. И не надо даже ждать до последней главы.

   И я сама потянулась к дракону. Выгнулась ему навстречу, прижалась грудью к груди, животом к… кхм, почти пряжке ремня. И тут же Ричард гортанно рыкнул, а мужские руки, до этого лишь ласкавшие спину, скользнули вниз и сжали мои ягодицы.

   Мои же пальцы впились в сильные плечи, отзываясь на ласки дракона.

   Это началось как игра. Провокация… А превратилось в жадные прикосновения, напористые поцелуи, голод тел и яркие вспышки удовольствия.

   Мы оба забылись. Причем настолько, что я не поняла, в какой миг оказалась прижата к стеллажу и практически усажена на одну из полок, потеснив фолианты. И это оказалось чертовски приятно! Гораздо приятнее, чем я описывала…

   А ладони дракона меж тем были везде: они скользили, мяли, давили, сжимали, творили волшебство…

   Наши губы молчали, занятые друг другом. А тела — говорили. Отчаянно громко. Запредельно близко. Настолько, что, кажется, еще немного — и мы заболеем друг другом до горячки, до дрожи, от которой хорошо… Так хорошо, что безумно… До хриплого дыхания, до бешеного пульса, стучащего в ушах, до взрыва сверхновой…

   Бум!

   Звук упавшей с полки книги был подобен набату. Я все же спихнула один из фолиантов. И разнесшийся в тишине библиотеки грохот заставил нас опомниться. Резко и разом.

   Ричард словно нехотя отстранился. Я тут же спрыгнула, чувствуя, как заполошно бьется сердце в груди.

   Мы с драконом выглядели словно два вора, пытавшиеся ограбить королевскую сокровищницу, но, удирая от стражей, умудрились вынести в мешке императорский венец и самого владыку. И теперь, как два напарника, взирали друг на друга с немым вопросом в глазах: как так вообще вышло?

   И ладно Ричард! Я-то сама о чем думала?! Хотя…

   Мне во время поцелуя не до мыслей было! Совершенно. Их напрочь вытеснили ощущения. И какие! Умопомрачительные!

   Нет, дракошеству нужно запретить целоваться на законодательном уровне. Нельзя же это делать так, что девушка собственное имя забывает. Оба имени! И книжное, и земное!

   Если так будет и дальше целоваться… в смысле продолжаться, я ведь и влюбиться могу. Только навряд ли взаимно. Этот Ричард, в отличие от книжного, непоколебим. И, даже лежа в гробу, будет блюсти интересы империи.

   — Как истинный дипломат, ты решил использовать все доводы? — выдохнула я, глотая ртом воздух.

   Высочество, что отрадно, тоже не был образцом спокойствия. Кислорода ему тоже было мало. Хотя наглости у него хватало с избытком!

   — Может, я, как истинный мужчина, просто не смог устоять перед девушкой? — провокационно улыбнулся Ричард, и я поразилась перемене.

   Еще недавно передо мной был расчетливый интриган и политик, а сейчас… Настоящий главный герой! С пленяющей зеленью глаз, в глубине которых застыл вызов. С саркастической усмешкой на чувственных губах, с чуть растрепанными волосами и сбившимся дыханием.

   — Ты тоже отличный актер, — резюмировала я, стараясь разом привести в порядок и мысли, и собственную смявшуюся одежду, и сбившееся дыхание.

   На это принц кашлянул и недовольно протянул:

   — С учетом ситуации — комплимент сомнительный…

   — Так возьми, расправь и отутюжь его, — не осталась я в долгу, стараясь скрыть за резкостью смятение.

   — Тихая и кроткая твоя версия, Одри Хайрис, куда тактичнее в общении… — словно невзначай заметил принц. Но я только набрала воздуха в грудь, чтобы съязвить, как он добавил: — Но целовать я бы предпочел тебя настоящую. — И, склонившись надо мной так, что пришлось чуть запрокинуть голову, Ричард спросил: — Ну так как насчет сделки?

   — А у меня есть варианты?

   — Да, но выбор отсутствует, — ответил этот паразит… принц на всю свою корону!

   Хотелось ответить что-то колкое, хлесткое. Ну или хотя бы задать вопрос потяжелее — такой, чтобы оглушил дракошество по затылку дубиной или хотя бы набил шишку на светлой макушке. Но я понимала, что, к сожалению, это не та ситуация, в которой стоит спорить и показывать характер. А вот выяснить альтернативы стоит.

   — А если я откажусь? — мило улыбнувшись, поинтересовалась я у принца.

   — Тогда у меня будет к тебе еще одно предложение, Одри. Уже гастрономическое, — ответил Ричард и достал из кармана маленький бутылек. — От лучшего алхимика имперской службы безопасности.

   — И отравил он это специально для меня? — мило уточнила я, глянув на фиал темного стекла.

   — Всего лишь отварил, — поправил меня Ричард. — От зелья забвения еще никто не скончался.

   Я смолчала о том, что самые забывчивые — это мертвецы. Они даже не помнят, как дышать… И вообще яд — это надежно, универсально и в лучших традициях королевских дворов. А уж как молчат покойники — любо-дорого послушать на погосте.

   Так что дегустировать сомнительную гадость, будь та хоть трижды просто эликсиром от лучшего алхимика, не хотелось. К тому же кое в чем Ричард был прав: мне требовался союзник в борьбе против опекуна. Потому как сюжет оказался куда сложнее и запутаннее, чем я думала, когда его писала.

   Вскинула голову, посмотрела прямо в глаза дракона и решительно произнесла:

   — Провалами в памяти никогда не страдала. И не желаю. Поэтому оставь эликсир для других.

   — Это значит да? — педантично уточнил Ричард.

   — Это значит нет, мне бы очень не хотелось, но… придется.

   — Разумное решение и честный ответ, — хмыкнул дракон, убрал фиал в карман и достал вместо него браслет.

   Закругленная серебряная пластинка с изящным черненым узором. Украшение не слишком дорогое, но и не отчаянно дешевое, а главное — не родовое! Такое зажиточной горожанке мог подарить супруг на свадьбу или аристократка купить походя в ювелирной лавке во время прогулки по столице. А главное — строгий своей изысканной простотой наручень не бросался в глаза!

   — Что это? — уточнила я с сомнением, глядя на открытую ладонь дракошества: для взятки было поздновато, для оплаты услуг — еще рано. — Следящий амулет?

   — Скорее связующий, — пояснил принц. — Поможет нам с тобой общаться. Достаточно, не окуная очиненного пера в чернильницу, написать им фразу на пластинке браслета, и она появится у меня на парном артефакте.

   С этими словами высочество оттянул манжету рубашки, и я увидела на его запястье похожее украшение, только золотое. Видимо, серебряное вызвало бы вопросы с учетом статуса принца.

   — Раз уж мы напарники, нам нужно общаться, — пояснил он. — А вылавливать тебя еще раз, чтобы рядом не было свидетелей, накидывать отводы глаз и пологи тишины…

   — …это может вызвать много вопросов у твоих тайных наблюдателей, — закончила я за принца.

   — Я знал, что в тебе не ошибся, Одри, — иронично произнес Ричард.

   И тут я поняла: у меня изначально не было никакого выбора. Даже зелья. Потому что, когда мужчина так произносит твое имя, глядя прямо в глаза, ты уже не в силах ничего сделать. Потому что он уже все решил. За вас обоих.

   — Твое запястье, — произнес Ричард чуть хриплым голосом.

   Я протянула руку, и на той спустя несколько мгновений защелкнулся браслет, а по ощущениям — кандалы. Причем добровольные.

   — Значит, будем на связи? — произнесла я привычную для родного мира фразу.

   Ричард, услышав это, на мгновение замер, а потом кивнул:

   — Да, будем. Я дам знать, когда и где мы случайно встретимся завтра.

   — У расписания во второй половине дня, — забыв об осторожности, выпалила я, припомнив сюжет.

   Бровь дракошества приподнялась в изумлении.

   — Ты пифия?

   «Писатель!» — чуть было не вырвалось у меня. Но я вовремя прикусила язык. И так сболтнула лишнего.

   — Нет, просто это самое очевидное место для случайного столкновения, — пожала плечами я, сделав вид, что не заметила, как опасно блеснули глаза дракона, выдавая тем его реакцию.

   Досаду. Такую, будто я угадала мысли Ричарда. И это принцу крайне не понравилось. Выходит, он тоже посчитал, что это место идеально для второй «нечаянной» встречи? И решил ее организовать по всем правилам. Только сейчас я была в курсе всей подоплеки. А книжная Одри, выходит, нет…

   Я думала, что создаю сказку, слегка приукрашенную правдой. Но на деле вышла правда под прикрытием красивой легенды об истинной любви.

   — Значит, будем сама очевидность, — тонко улыбнулся дракон, дав тем понять, что о месте мы условились.

   — Но-но, попрошу… Мы будем, как Капитан Очевидность! — фыркнула я, подняв указательный палец, и усмехнулась. Дракон нахмурился, не поняв, с чего я развеселилась. Чтобы не объяснять ничего, поспешила добавить: — И что мне нужно будет делать на этом «случайном столкновении»?

   — Быть собой, — отозвался принц и уточнил: — Скромной, застенчивой собой.

   Я думала: на этом наш разговор и будет закончен, но, увы… Дав браслет, принц потребовал клятву. Увы, не брачную, а о неразглашении. И, лишь получив ее, Ричард удалился, на прощание полыхнув снятым с нас пологом. Ровно ничего не изменилось. Тишина осталась тишиной, сумрак — сумраком, мои вопросы — вопросами. И последнее было особенно обидно.

   Лишь браслет тускло блеснул, подтверждая: разговор был. И я теперь истинная дракона. Для всех, кроме самого Ричарда...

ГЛАВА 6

Вот так, за один разговор сюжет смог склонить меня в страдательный залог. А главный герой, сам того не зная, отомстил автору по полной! Вот только я не собиралась терзаться сожалениями. Не будет любви — что же, переживу. Если выживу в собственной истории… Ведь если чувства у нас отменяются, то, увы, что-то мне подсказывало, что на покушения запрет никто не вводил. А это значило, что злодейка попытается меня прикончить. Благо произойдет это не сегодня…

   С мыслью, что пока-то я точно в безопасности, я покинула библиотеку, решив, что хватит с меня сегодня знаний. Как книжных теоретических, так и политических практических.

   Но, думая, что остаток дня или хотя бы дороги до общежития у меня пройдет спокойно, я сильно ошибалась.

   Я покинула библиотеку и, спустившись с крыльца, на пару мгновений прикрыла глаза и вдохнула полной грудью прохладный вечерний воздух. А затем посмотрела на вымощенную булыжником дорожку, что почти сразу раздваивалась, и хотела было пойти в сторону тисовой аллеи, как за моей спиной раздались быстрые шаги: кто-то торопливо спустился с лестницы, чтобы спустя пару секунд догнать меня.

   — Привет. Ты новенькая? Заблудилась? — мягким бархатным голосом, каким только серенады и исполнять, произнес адепт, заставив тем меня остановиться.

   Я повернулась к нему. Высокий, стройный. Даже пришлось чуть запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в лицо. Последнее оказалось породистым, с правильными чертами. Добавить к этому каштановые волосы чуть ниже плеч, заплетенные у висков косички, легкую полуулыбку, поволоку во взоре…

   «Неужели для разнообразия со мной наконец пытаются просто познакомиться, а не прикончить. Пока не прикончить…» — саркастически отметила я про себя.

   Похоже, последние события напрочь убили во мне всю веру в романтику, так что я и успела позабыть, что писала историю о любви. И появившийся передо мной адепт — ее второстепенный герой, о котором я успела позабыть.

   — Привет. Нет, — отозвалась я и собиралась было пойти дальше, как адепт неловко сделал шаг в сторону. Именно в ту самую сторону, куда я и хотела направиться.

   Мы едва не столкнулись. Мой нос и мужская грудь. И это бы произошло, не успей я среагировать.

   — Ой, извини, не хотел… — прозвучало вполне искренне. Да и улыбка на мужских губах была вполне себе дружелюбной. И, словно стремясь загладить оплошность, шатен представился: — Меня, кстати, зовут Эртвор…

   Эртвор… Ну и имечко же я дала адепту! Как будто не глядя пальцами по клавиатуре постучала. Хотя, может, так оно и было… И ввела-то я этого персонажа, как и еще нескольких, в том числе и Ханта, лишь для того, чтобы показать, как Одри хороша и не только принц обратил на нее внимание. Ну и чтобы Ричарду было к кому ревновать…

   Вот только что, если причина популярности героини не в том, что Одри была самая-самая, а… ее так пытались убрать с дороги. Только кто? Эльфы? Одна из охотниц на принца и его корону? Ведь невеста — еще не жена… Или тайная канцелярия? С последней станется! Недаром Ричард упоминал, что ему уже подобрали кандидаток в истинную пару.

   Если так, то интерес мужчин к Одри предстает уже в совершенно ином свете. Или это все же волшебный флер героини: она и правда нравится многим, а я напридумывала себе все?

   Видимо, размышляя, я молчала слишком долго, потому как шатен выразительно посмотрел на меня.

   — Ах, да! Я Одри, — спохватилась я и в ответ представилась. А затем бдительно оглядела кусты, не торчат ли из них, а заодно из этого «случайного» знакомства длинные эльфийские уши. Но нет, горизонт был чист, и шпионов не наблюдалось. Но на то они и шпики, чтобы прятаться.

   — Одри… Красивое имя для очаровательной девушки, — между тем отозвался Эртвор и посмотрел на меня так… Да под подобным взором даже ландыши способны были зацвести посреди зимы.

   А уж обычной девушке и вовсе полагалось зардеться. Только вот это меня-то и насторожило. Все же, похоже, и поклонник подсадной. Так и хотелось проверить это самым быстрым и надежным способом: самой сделать предложение руки и сердца и посмотреть на реакцию. Если покрутит пальцем у виска — значит, нормальный. Согласится — значит, агент. Только эти готовы дойти и до постели, и до убийства, и до алтаря разом, лишь бы выполнить задание.

   Соблазн был велик, но я сдержалась, и мы просто пошли… До общежития, беседуя о погоде, природе и жизни в академии вне занятий. А я как бы невзначай поинтересовалась, есть ли у Эртвора сестра. И выяснилось, что да, таковая имеется. И даже поступила на факультет целителей этой осенью. Какое интересное совпадение…

   Слушая шатена, я украдкой бросала косые взгляды по сторонам, стараясь быть начеку. И не зря. На середине пути нам повстречался друг его высочества. Риквар Хант собственной мрачной персоной. Брюнет прошелся по фигуре Эртвора оценивающим взглядом, а затем с совершенно невинным видом и кошачьей грацией встал меж мной и моим провожатым со словами:

   — Жаль, что мы не успели как следует познакомиться вчера, во время турнира…

   — Прости, но с ней уже знакомлюсь я, — раздалось рычание из-за спины Ханта.

   Повел ли брюнет хоть бровью? Вместо этого Риквар галантно предложил мне локоть. Я глянула на согнутую мужскую руку…

   Нет, про то, что девушек уводили из-под носа, я знала, но меня, судя по скорости, практически угоняли! Причем не фигурально, а буквально.

   Я не стала принимать приглашение брюнета, а вытянула шею, выглядывая из-за его плеча.

   — Кого-то потеряла? — уточнил он.

   — Скорее жду. Третьего, — выдохнула я. — И раз его нет, то предлагаю пойти поискать.

   — И кого же? — галантно поинтересовался Хантер, в то время как шатен пытался обойти вроде бы не крупного и не столь высокого друга принца. Вот только удивительное дело: не столь широкая спина брюнета постоянно преграждала Эртвору путь.

   — Кого-нибудь из эльфов, — отшутилась я.

   — Даже не знаете, кого именно? — иронично заметил Хант, словно намекая на девичью ветреность, когда красавица не может определиться с поклонником.

   — Просто он, как и вы оба, еще со мной толком не успел познакомиться… — мило произнесла я, и, улучив момент, развернулась, и быстрым шагом направилась по дорожке.

   И плевать, что в другую сторону от общежития. Мне главное было — сейчас уйти подальше от этих «поклонничков». Я-то, создавая историю, полагала, что принц заинтересуется Одри в числе прочих. А на деле это прочие заинтересовались мной после принца! Не удивлюсь, если шатен за высочеством до библиотеки и следил. А когда Ричард вышел и Эртвор увидел меня, то сопоставил факты и решил действовать: спасать будущее семейное счастье сестры. Интересно, а кого спасал Хант? Друга от сомнительного выбора, его помолвку или?.. Ведь кто-то же вчера покушался на принца.

   И вот вроде бы я была автором всего этого и уж точно должна была быть в курсе, что все значит. Но выходило, что мне еще разбираться и разбираться. Но пока стоило хотя бы добраться до собственной комнаты незамеченной. Чем я и занялась. Оглядываясь, готовая ежесекундно нырнуть в кусты в случае появления опасности нового знакомства, я добралась до общежития короткими перебежками. Хорошо еще, что не по-пластунски! И едва я оказалась в укрытии и заперла за собой дверь, как прислонилась к створке спиной и выдохнула. Уф! Все закончилось… И силы мои тоже!

   Хотела было прилечь на кровать, но едва присела на ее край, как с улицы раздались подозрительные звуки. Словно кто-то вскарабкался по стене и пытался открыть задвижку. Увы, разглядеть лазутчика мешала задернутая штора.

   Первая мысль была: не догнали во дворе академии, решили через окно? Взгляд метнулся по комнате, выбирая, чем бы приласкать незваного гостя. Учебник по магомеханике, стоявший на полке, показался мне достойным того, чтобы организовать приветственный салют в голове визитера.

   Поудобнее перехватив книгу, я подкралась к шторе и приготовилась. Вот только неизвестный тип ступит на подоконник, как я организую ему ударный прием!

   Но, на удивление, сначала показалась ткань. Приятной расцветки. Новенькая. Портьерная. Много.

   Она все прибывала и прибывала. Ком ее уже упал на пол, когда наконец появился и гость. Причем очень даже знакомой блондинистой наружности. С абсолютно песцовым характером!

   — Малыш? — выдохнула я удивленно, уже готовая обрушить на голову потенциального гада всю тяжесть знаний по магомеханике.

   — Фр-р-р, — удивленно отозвался пушистый и подозрительно глянул на меня. В духе: чего это ты, кожаная? Меня прибить решила, что ли?

   — Извини, — вырвалось у меня, и я поспешила поставить фолиант на место, а сама глянула на добычу песца, которую он притащил в комнату.

   Это оказались новенькие шторы!

   Да уж… Похоже, песценот решил остаться в академии всеми правдами и неправдами и поступил как типичный мужик: попытался загладить вину всеми силами и лапами. Мало того что отмыл комнату, так теперь еще и занавески где-то умыкнул на замену.

   По-хорошему, следовало бы вернуть сворованное. Но, во-первых, я не знаю кому. А зверюга, хоть и в курсе, но молчит, паразит. И я сомневалась, что мне удастся заставить его самого возвратить украденное.

   Представила, как втолковываю песценоту о чувстве долга, социальной ответственности и порядочности, а он смотрит на меня, как на идиотку, и… махнула рукой, даже не начав.

   Зато критически глянула на принесенную портьеру, потом на порванную занавеску, которую вчера так старательно зашивала. Трудов было жаль. Но нас с Ким жаль было еще больше, если комендантша узнает о порче имущества.

   Вспомнилась тетка, красная, как помидор, и рыхлая, точно тесто, поднявшееся в кастрюле и вот-вот готовое убежать. А главное, что она перед заселением целую лекцию прочитала о штрафах. Аж зубы заныли.

   Ладно, была не была! Но от трупа, в смысле старых штор, тоже нужно как-то избавиться… Так что хочешь, Дашка, не хочешь, а придется вступать в переговоры. С енотом!

   — Ты знаешь, что такое рокировка? — спросила я пушистого подельника.

   Тот задумчиво посмотрел на меня, склонив голову, точно овчарка. Чувствуя себя по-идиотски, я попыталась объяснить:

   — Это когда берешь одно, а вместо него тут же даешь другое.

   И даже наглядно показала, что именно «другое», шустро сняв заштопанные шторы. Не сказать, чтобы Малыш понял меня с первого раза, но на пятой попытке схватил кусок ткани в зубы и ловко обмотал им пузо. Вторую шторину он запихнул за получившийся импровизированный кушак и ловко выпрыгнул из окна.

   Я охнула и тут же перевалилась через подоконник, чтобы увидеть, как этот пушистый комбинатор ловко, по тоненькому карнизу устремился куда-то вправо. Кажется, там были комнаты для адептов побогаче, кто мог себе позволить отдельное проживание. Главное, чтобы Малыш стянул портьеры не у кого-то из преподавателей. Но те, вроде бы, жили в отдельных домиках, а не в общежитии.

   Я же, оставшись одна, споро начала вешать обновку на окна. Когда я уже почти закончила, появилась Ким. И первый вопрос соседки был:

   — Откуда?

   — Ты не поверишь…

   Начала я и в двух словах поведала о песценотистом подвиге.

   — Ну хотя бы один мужик в моем окружении нормальный, — мрачно выдохнула Ким.

   — А что остальные? — полюбопытствовала я.

   — Идиоты! — вынесла вердикт подруга и посетовала, что на ее курсе адепты оказались те еще шовинисты.

   Рассказ Ким про первый день учебы вышел ярким и эмоциональным, а под него тихо, словно весенний ветер в открытое окно, в комнату просочился Малыш. И мало того, он умудрился тихо-тихо взобраться на кровать, так что соседка, увлеченная монологом, этого даже не заметила, и, когда пепельная голова сама подставилась под девичью ладонь, пальцы Ким, словно сами собой, без дозволения на то хозяйки, начали почесывать макушку песценота.

   А тот прикрыл глаза и стал млеть. Лишь когда брюнетка договорила, то глянула на свою руку. В глазах Ким застыл немой вопрос: как?

   А Малышу в этот момент на все было у-ру-ру… Он лишь недоуменно посмотрел на хозяйку, когда та перестала его почесывать.

   — И вот как от тебя такого избавиться? — задала соседка риторический вопрос, уже зная на тот ответ: песценот — не пятно, и просто так вывести его не получится. И вывезти из академии — тоже. Вернется. Еще и с печеньками.

   Вот зря я вспомнила о них. Желудок тут же дал знать, что он пуст, а время ужина — давно наступило. На последний-то мы с Ким и решили отправиться. Вместе.

   И то ли пышка оказалась моим очередным талисманом, то ли желающие стать моими поклонниками на сегодня закончились, но поесть удалось нормально. Да и ночь после оказалась спокойной. Только поутру какой-то ворон орал, словно его заживо жгут. Под это карканье я и проснулась. Как раз вовремя, чтобы успеть на первое занятие.

   Ким, зевая, отозвалась, что ей только ко второй лекции, а значит почти три часа она еще может спокойно спать и перевернулась на другой бок. Я же начала собираться, когда браслет на моей руке чуть нагрелся. Я глянула на подарок Ричарда. На пластинке затейливая серебряная вязь вдруг ожила, и красивый, но непонятный орнамент вдруг сложился в слова, выведенные четким уверенным почерком: «Сегодня после четвертого занятия встречаемся у расписания».

   М-да, вот и вторая «случайная» встреча героев по ходу сюжета…

   Только наше свидание с принцем — под пристальными взглядами шпионистых эльфов, любопытных адептов и соперниц, конкурирующих со мной за внимание высочества — должно было произойти во второй половине дня. А до этого у меня были еще занятия.

   Первой стояла лекция по энергетической трансформации. Читал ее, как оказалось, уже не молодой профессор Рипли. Этот магистр напоминал фаербол: такой же круглый, небольшой, он лучился оптимизмом, как огненный шар — светом, и был столь же опасен, как боевое заклинание. Стоило только кому-то на его занятии отвлечься, как несчастному тут же прилетало. Причем не замечание, а сразу пульсар!

   И пусть разряд был небольшим, но убивал наповал. Правда, не адептов целиком, а желание филонить. Хотя… и следы от наказаний оставались. К концу лекции в воздухе витал тонкий аромат прожженной ткани и перегоревших нервов.

   Но, к чести преподавателя, стоит заметить, что он не был ни расистом, ни шовинистом и ни еще каким-нибудь -истом… Нет, Рипли оказался исключительно толерантен: наказывал и драконов, и людей, и юношей, и девушек, и аристократов, и простолюдинов… В общем, ко всем был одинаково беспощаден. Одним словом — с виду приличный маг, а на деле — приличный такой тиран.

   Вот только что-то мне подсказывало, что такая методика обучения позволяла не только быстро и качественно вложить знания в умы юных магов и выбить из тех дурь, но и отлично развивала боковое зрение, реакцию и умение изобразить внимание и интерес.

   Благо мне сегодня в числе немногих повезло и преподавательский гнев обошел стороной. Правда, расплатой за это были подрагивавшие от напряжения руки. Я так старалась записывать, чтобы ничего не упустить, что, выйдя после занятия из аудитории, не чувствовала кончиков пальцев.

   Может, это и не было бы такой большой проблемой, если бы следующим не стоял практикум по алхимии, где от точности дозировки зависело не только, удастся ли зелье и получу ли я хорошую оценку, но и останется ли целой аудитория.

   А точно отлить из пробирки жидкость трясущимися руками — та еще задачка. Но деваться было некуда, и я, выдохнув, двинулась вместе со своей группой в лабораторию.

   Парни, вчера смеявшиеся надо мной, сегодня после лекции профессора Рипли свои взгляды переменили. Причем в буквальном смысле: смешки и высокомерие во взорах одногруппников исчезли. Теперь на меня взирали… заинтересовано. И это настораживало.

   Меж тем, пока мы шли по коридору, со мной поравнялся высокий вихрастый парень и, вроде бы невзначай, завел разговор.

   — Тебя, кажется, Одри зовут? — начал он.

   Я насторожилась, потому что вчерашняя попытка то ли знакомства, то ли устранения начиналась примерно так же.

   — Допустим, — сдержанно отозвалась я.

   — А я — Фирк, — ответил парень и, видимо, посчитав, что с вежливостью можно завязывать, перешел к сути: — Слушай, ты всю лекцию успела записать?

   — Да. А что? — уже начиня догадываться, к чему ведет вихрастый, отозвалась я.

   — Слушай, дай скатать… А то он так частил, что я половину пропустил. Рипли же завтра будет все спрашивать. Не хотелось бы получить в табель «отвратительно», — при этих словах адепт непроизвольно потер лоб, на котором успела проступить шишка.

   — А почему именно я? — решила задать уточняющий вопрос.

   — Ну ты же девушка! — отозвался Фирк, как будто то, что я носила юбку, все объясняло. Но я уставилась на вихрастого с недоумением, и парню пришлось пояснить: — У вас же почерк лучше. Я у Старвика заглянул в листы — так там такое понаписано… То ли конспект, то ли инструкция по вызову демонов из нижнего мира. Да и у Дариша не лучше — одни кляксы… Так что из усердно строчивших остались только ты и Мартин. Но он — та еще заноза в задн… зануда.

   — Ты проворный: все успел узнать, у всех спросить, — хмыкнула я и расслабилась: кажется, не все тут крутится вокруг главных героев. Есть и вещи вечные, ни от чего не зависящие: списывание, зачеты, залеты, интриги, перевороты…

   — Шустрый нищий удачливее тюфяка-аристократа, — блеснув белозубой улыбкой, отозвался вихрастый, тем еще раз напомнив, что равенство в академии хоть и есть, но забыть, кто есть кто, не дано никому. — Так как, дашь?

   — Кому что дают? — тут же рядом со мной нарисовался еще один одногруппник с лысой макушкой, в центре которой был лишь небольшой островок черных, как душа грешника, волос, собранных в косицу.

   — По плюхе, Вир, — тут же отозвался Фирк.

   — По полной? — тут же уточнил брюнет.

   — Нет, твоей. Наглой и загорелой. Поделиться? — хмыкнув, предложил кучерявый.

   — Лучше бы конспектом, который ты, кажется, добыл… — протянул почти лысый и подмигнул мне.

   — Конспект добыл, а тебя ща добью, — многообещающе отозвался кучерявый и даже засучил рукава, не иначе собираясь биться с соперником за меня.

   Вернее, за записи.

   «А популярность главной героини, оказывается, была многогранной...» — подумала я, и ровно в этот момент мы дошли до лаборатории. А там нас уже поджидала профессор Мервидич — дама удивительная во всех отношениях. Сразу было видно: у такой даже молекулы строем ходят, с примесями не связываются и ни в какие сомнительные реакции не вступают. Что уж говорить об адептах.

   И хотя леди Мариска никого пульсарами не прожигала, только взглядом, но уже и его хватило, чтобы мы прониклись. А уж после ее фразы: «В этой лаборатории нет дуракоустойчивых систем, а противопожарные амулеты срабатывают иногда с запозданием, так что если ошибетесь, то я о вас буду помнить хорошо, но посмертно», - вся группа внимала магессе, затаив дыхание.

   Впрочем, задание лабораторной работы оказалось не таким уж сложным. Нужно было синтезировать нормирский раствор. Правда, задание оказалось не индивидуальным, а совместным.

   В нашей команде оказалось семь человек. Помимо буквально ввинтившегося рядом со мной Фирка, рядом очутился и Вир.

   В нашей группе оказалась и одна девушка с короткой стрижкой и в очках. Ее шея была украшена вязью татуировок, и что-то подсказывало, что эта адептка заткнет за пояс любого из магов как словом, так и кулаком. Потому как кожа ее отливала зеленцой, а на нижней губе были клыки, намекая на то, что в предках девушки отметились степные орки.

   Дополняли нашу великолепную семерку близнецы. Пшеничные блондины на первый взгляд были похожи как две капли ртути, но на второй разительно отличались характером, манерой речи, да и взглядами. У одного были зеленые, у другого — голубые глаза.

   И вот наши макушки склонились над методичкой. Старвик, не иначе считая себя не только умником, но и главнюком… кхм, лидером зачитал вслух: «Для начала возьмите эливорскую кислоту, разбавьте ее в полярном растворителе, нагрейте на водяной бане…»

   После этих слов адепт поднял взгляд от строк и, вперив тот в меня, приказал:

   — Значит так, ты, блондинка, иди за кислотой и наливай ее в растворитель.

   Я на такой командный тон лишь приподняла бровь и милым голосом посоветовала:

   — А ты до конца рецепт дочитай.

   Сама я пробежалась взглядом не до конца страницы, но привычка сначала все читать и лишь потом действовать, в смысле подписывать, оказалась неискоренима и не в первый раз мне помогла.

   — Это не рецепт, а инструкция. Рецепты в кулинарной книге, — меж тем фыркнул Старвик. — И если тебя так тянет готовить, то в академии в столовой есть целая кухня, - закончил этот невозможный тип тоном: женщина, знай свое место.

   Ну а я в ответ указала адепту на время. Его. Которое еще не пришло. И елейным тоном покладисто произнесла:

   — Хорошо, я-то пойду, только учти, что, когда будешь ставить раствор на водяную баню, у тебя уже должна быть приготовлена смесь кристаллической серы с драконьим порошком. И мало того что она должна быть, она еще и должна быть в расплавленном виде, то есть смесь нужно растопить в тигле.

   Старвик открыл было рот, чтобы мне что-то возразить, но осекся. Потом недовольно фыркнул и сунул-таки нос в инструкцию. Видимо, несмотря на спесь, дураком он не был. Маг, прочитав второй пункт инструкции, совершил редчайший для мужчины поступок — признал свой промах. Почти сразу. Несколько секунд ходившие желваки, сжатые в кулаки ладони – не в счет. А что до пара, едва не валившего из ушей… Так да, мы все состоим по большей части из воды, но температура кипения той у каждого своя. У Старвика, как выяснилось, она оказалась невысокой. Зато и крышечку у него не срывало. Так что адепт лишь недовольно буркнул:

   — Ладно, светлая башка, может, ты и права…

   А затем уже не так уверенно продолжил чтение инструкции. Когда он закончил и открыл рот, чтобы снова начать раздавать приказы, я выдохнула:

   — Фирк, ты высокий, достань вон те склянки с кислотой с верхней полки. А ты, Вир, шустрый, возьми-ка нагревательный камень с саламандрой, пока все не расхватали. Ты, — я посмотрела на правнучку орков, — будешь отвечать за обжиг порошка. — Перевела взгляд на близнецов и попросила: — Покажите руки…

   Парни, не иначе по инерции, ведь предыдущие сокомандники ничего мне не возразили, вытянули ладони вперед. Пальцы не дрожали. Ну и отлично!

   — Будете отвечать за дозировку, — решила я и хотела было сказать, чтобы Старвик конспектировал ход эксперимента. Ведь для зачета нужно было не только предоставить сам раствор, но и детально описать все этапы приготовления: цветность, плотность, запахи получившихся компонентов. Но потом вспомнила о почерке адепта и решила, пусть просто не мешает: — Будешь всем руководить.

   — А чем же тогда займешься ты? — поинтересовался Вир.

   — Возьму на себя самую сложную работу — оформление, — ответила я.

   — Так уж и сложную, — с сомнением протянула правнучка орков.

   Я хотела было ей ответить, но шустрый Фирк, хмыкнув, меня опередил:

   — Знала бы ты, сколько зависит от того, красиво ли написано ходатайство. Порой и пустяковое дело при безграмотной подаче можно проиграть, а умелые формулировки из вора сделают святого, — выдал он и уже на ухо мне шепнул: — Знал ведь, что не ошибся, прося у тебя лекцию скатать.

   Вот ведь подхалим. И как после такого подката, в смысле дружеской поддержки, не одолжить конспект?

   Вир да и орчанка согласились с такой формулировкой, Старвик поджал губы, близнецы хмыкнули и… все начали расходиться по лаборатории за реактивами и алхимической посудой. Вихрастый тоже хотел было уйти, но меня разбирало любопытство, и я негромко спросила его:

   — Слушай, а у тебя в семье правоведов не было?

   — Как угадала? — удивился Фирк. — Отец - заступник в суконном квартале. На судах защищает простых горожан. Один раз даже барана пришлось.

   — Настолько глупый обвиняемый? — уточнила я.

   — Да нет, настоящий баран, с рогами и копытами. Еще и упертый такой… Его обвиняли в том, что он убил стражника: забодал и столкнул того в канаву, а служивый возьми и захлебнись…

   — И как, выиграл? — мне стало интересно.

   — Угу. Хозяйка расплатилась шерстью. А потом судачили, что мой отец со своих подзащитных шкуру живьем дерет, — закончил Фирк со смешком.

   Я тоже не удержалась от улыбки. Правда, радовалась недолго. Пальцы, едва отдохнувшие после писанины на лекции, вновь взялись за перо… Но, несмотря на усталость, почерк оказался ровным, отчет — подробным, раствор, хоть и мутным, но с запозданием на кусок мела подействовал, превратив тот в мрамор. Так что зачет нам поставили.

   — И помните, трансформация идет тем легче, чем ближе по составу исходное и конечное вещества, — в заключение произнесла профессор.

   И тут кто-то из адептов не удержался от вопроса:

   — А с водой и первачом это работает?

   — Могу предложить вам, адепт Мартин, проверить это лично, на опыте. Останетесь на вторую лабораторную? За нее получите дополнительный зачет, — произнесла леди Мариска тоном «если вам повезет».

   Вот так, магесса всего парой фраз дала понять, что к кому-то она благосклонна, а кого-то может и прибить зависимым инфинитивом. И грань тут очень тонка.

   Мартин не решился испытывать судьбу в лице леди Мариски и замотал головой. Профессор же объявила об окончании занятия. И тут же раздался удар колокола, ознаменовав время большого перерыва, а с ним и обеда. После почти пяти часов занятий есть хотелось зверски.

   так что я поспешила в столовую. Вот только едва я успела зачерпнуть пару ложек супа, как на всю академию прогремел голос ректора:

   — Срочно всем! Собраться в актовом зале через десять минут!

   Ого, не иначе в сюжете было что-то серьезное, а я как автор и не в курсе? Хотя, похоже, вокруг героини много чего важного происходило, только мимо книги. Нет чтобы политику, интриги хоть парой строк обозначить... Так нет же, любовные томления все описывала. Вот теперь и расплачиваюсь…

   С такими мыслями я подхватила холщовую сумку и устремилась с остальными адептами в зал, где народу уже было битком.

   Благо ректор томить нас не стал и сумел всего парой фраз объяснить суть. И как это сделал! Второй раз я слушала речь главы академии, и, несмотря на то что лорд Трэвор изъяснялся исключительно цензурно, у меня сложилось четкое впечатление: он легко тремя буквами способен послать любого на все четыре стороны. Да так, что этот любой пойдет, не оглядываясь.

   Последнее, сейчас, кажется, и происходило. Если точнее, отчисление. Какой-то Брайн