Мой запретный эльф. Оксана Октябрьская

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15

АННОТАЦИЯ

Я стала преступницей. По моей вине дорогущий отцовский раб, красавец-эльф, сбежал. Как быть?.. А если тоже сбежать? С ним! Идея ужасная, хотя не страшнее той судьбы, которую выбрал для меня отец. Только захочет ли эльф, ненавидящий людей, помочь мне? Говорят, от ненависти до любви один шаг, но вряд ли это про нас…

   В книге не будет романтизации рабства, герои и автор резко против подобного!

ГЛАВА 1

1.1

   День клонился к вечеру, и я совершенно пропахла травами. Оставалось перетереть немного высохших стеблей и рассыпать по подписанным мешочкам, когда раздался удар огромного гонга, стоявшего в крепости. Возвращаются...

   Рука дрогнула, и часть травы просыпалась на грубый деревянный стол, а в тёмный, покосившийся домишко влетела моя молодая мачеха. Разряженная в бархат, хотя на улице цвела тёплая весна, она брезгливо сморщила нос от запаха сырости, к которому я с детства привыкла.

   ― Ринна, чего ты копаешься? – нервно и требовательно накинулась красотка, бывшая лишь на три года старше меня, но пытавшаяся указывать, как жить и вести себя. – Отец возвращается, с крепостной стены обоз заметили, сейчас нам обеим достанется, что ты так и не переехала в наш дом.

   ― Вообще-то, это и мой дом, Пола. Я родилась там задолго до того, как ты выскочила замуж за моего папашу.

   ― Не говори таким тоном о Матиасе! Была бы ты моя дочь, я бы...

   ― Так роди, и будешь воспитывать, а я в твоих поучениях и указах не нуждаюсь.

   ― Но Матиас велел тебе переехать! Ты девица на выданье, понимаешь? Неприлично жить одной, а бабка твоя уже два месяца, как померла. Кроме того, тебя даже крепостные стены не защищают, мало ли, что может случиться? Изнасилует бандит какой-нибудь, а твоему отцу потом позор будет! А он брат главы клана! – горделиво вскинулась мачеха и поправила серебряное ожерелье, украшенное самоцветами. – И вообще, ты подрываешь авторитет Матиаса!

   ― Не думаю, что его авторитет пострадает. Весь клан знает, что он сам отправил бездарную дочь жить к бабке. Вот и живу. И сейчас время сбора трав, я часто ухожу рано утром в леса. Сомневаюсь, что отцу понравится, если стану будить его затемно каждый раз, требуя поставить мне магическую печать, разрешающую покинуть крепость. Я просто стараюсь не создавать вам проблем, – добавила мягче, чтобы сгладить углы.

   ― Ой, разбирайтесь сами! – молодуха откинула за спину толстую косу. – Но я тебя предупредила, расскажу, что звала к нам, а ты отказалась.

   Пола выскочила так же стремительно, как и ворвалась, а по пути в крепость отряхивала платье, словно в грязи извалялась. Спеси много, ума мало, как говорила о ней бабушка.

   Я спокойно закончила с травами и вымыла руки. На улице уже слышались возбуждённые голоса и беготня, народ клана Дэналж, бежал встречать купцов, уехавших пару месяцев назад в земли соседнего клана. Все ждали своих мужчин, подарков и новостей...

   Пора было и мне встречать родителя, а значит, скоро моя жизнь превратится в кошмар. Меня заставят подчиниться традиции, если только не придумаю, как вырваться из клетки, поджидающей любую человеческую деву, одарённую магией. Я должна придумать, иначе это конец! Сердце сжалось в ужасе, хотелось вопить в голос от собственной беспомощности. И зачем только этот дар проснулся?!

   Запирать дверь я не стала, люди знали, что живу небогато, а мои красивые платья лишь обноски молодой мачехи. Идти не хотелось так, что ноги еле двигались, как у коровы, которую тянут на убой.

   1.2

   Решётка и ворота неказистой каменной крепости, стоявшей на пологом холме, были открыты, народ улыбался в предвкушении, и пару раз я слышала слово «раб». О чём они? У нашего клана нет рабов...

   Чувствуя всеобщее возбуждение, видя какое-то болезненное любопытство в глазах сородичей, я протолкнулась к площадке перед воротами приземистого, маленького замка, где жил глава клана, и застыла, раскрыв рот от удивления.

   В нашем небогатом поселении ни пленников, ни рабов таких не бывало. Я впервые видела живого эльфа, и не могла отвести взгляда! Рассказы о красоте этого народа оказались чистой правдой...

   Высокий, беловолосый раб стоял посреди площади. Рельефные руки, покрытые синяками и ссадинами, сковывала зачарованная цепь, грязная и рваная одежда невольника висела мешком, но не могла испортить красоты поджарого, мускулистого тела. Эльф был довольно молод, смотрел прямо перед собой, но лицо не выражало покорности или смирения. Резковатые черты были напряжены, челюсти плотно сжаты, а тонкие ноздри подрагивали, как у хищника.

   Я сразу поняла, что невольник затаился, однако не сломлен, а мужики, смотревшие на него высокомерно и кровожадно, этого не замечали, довольные, что заполучили живую игрушку, над которой можно вволю поиздеваться.

   Наши народы враждовали после большой войны, и люди учили детей с малых лет ненавидеть длинноухих. Хотя кто из нас видел эльфов? Мы знали, что где-то в горных лесах есть эльфийские поселения, но ни воины и охотники, ни отряды тех, кто зачищает границы человеческих владений от «ушастых выродков», так далеко не совались. Я смотрела на красивого невольника, полного скрытой силы, и не видела в нём врага, а вот соплеменники вызывали во мне стойкое отвращение и страх. Очень скоро они отнимут часть меня... Рёбра сдавило. Так бывало уже не раз, с тех пор, как отец высказал свою волю.

   Пробежавшись глазами по толпе, я нашла главу клана, высокого, толстомордого дядю Майло, а рядом с ним папашу, тоже крупного, но больше мускулистого, чем жирного.

   Отец поймал мой взгляд, на его локте уже висела Пола, и что-то прошептала, заметив наши переглядки. Ясно, жалуется. Сейчас наплетёт небылиц... По тому, как потемнели глаза родителя, я поняла, что не ошиблась и похолодела, зная тяжесть отцовской руки.

   ― Ты привёз любопытный подарок, брат! – усмехнулся глава клана, отвлекая отца, в поросячьих глазках читалась жестокость. – Я найду применение этой твари. Пора нашему клану отомстить хоть одному ушастому выродку за то, что с нами сделали.

   Он подошёл к пленнику, но тот не опустил головы, атмосфера сгустилась, люди затаили дыхание в ожидании зрелища, а эльф смотрел прямо в глаза Майло, и тот свирепел всё больше. Вдруг вожак плюнул прямо в лицо раба и расхохотался.

   ― Пожалеешь, что не сдох, гадёныш! Я тебя научу покорности!

   В воздух взметнулся тяжеленный кулак и врезался в челюсть невольника. Эльф устоял бы, но папаша подставил подножку, и тот полетел на землю под гогот и улюлюканье мужиков. Женщины разделились, одни отворачивались печально и сострадательно, другие пожирали несчастного горящими взглядами, полными жажды плотских утех. Майло с тупой яростью накинулся на раба, пинал его и рычал, хотя этому борову больше подошло бы хрюканье. Эльф закрывался, как мог, однако не издавал ни звука, беся вождя всё больше. Но Майло быстро устал, жирные телеса помешали расправе.

   ― Ладно, брат, – рассмеялся отец, хлопнув главу клана по плечу, – не всё веселье в один день. Сейчас я передам тебе этого урода, и сможешь тешиться с ним, пока не сдохнет, для того и куплен. Знаю, как ты мечтал хоть раз вытрясти душу из длинноухого, да кишки выпустить и по соседним ёлкам развесить.

   Пара мужиков подняла эльфа, и я поняла, что отец хочет снять свою магическую печать, не позволявшую рабу причинить вред хозяину и его окружению, а потом Майло поставит свою, со всеми ограничениями и запретами, которые сочтёт нужными. И не останется у невольника ни малейшего шанса, ни выжить, ни защититься...

   Втайне от папаши я читала книги по истории мира и магии, училась у бабушкиного соседа-мага, и пусть многого не понимала, но кое-что запомнила и умела. Только бы получилось...

   Я сосредоточилась, готовясь пустить в дело свой дар. Тихо, аккуратно, очень тонким потоком, чтобы другие одарённые не заметили... Было бы лучше закрыть глаза, так магия легче слушалась, но я должна была следить за происходящим, чтобы не упустить момент.

   Вот отец схватил раба за длинные волосы, оттянув голову назад, прочёл заклинание и коснулся середины лба большим пальцем. Сейчас! Я выпустила на волю магию, а дядя повторил всё за отцом, только дольше держал палец на лбу невольника, запреты ставил. Наконец, он осклабился и брезгливо вытер руку о штаны, процедив:

   ― Ты теперь мой, потный ублюдок, – Майло довольно расхохотался, обнял младшего братца и объявил вечерний пир по случаю возвращения обоза. – Прячьтесь, девахи, – рявкнул он, – этой ночью мужчины гулять будут!

   Со всех сторон раздался омерзительный гогот, а я встретилась взглядом с эльфом. В серых глазах, ещё затуманенных болью, мелькнуло недоверие. Он что-то понял или заподозрил. Неужели у меня получилось?! Заклинание должно было создать зачарованную, тонкую водную преграду между кожей парня и пальцем Майло, чтобы рабская магическая печать не легла. Если получилось, то сейчас эльфа сдерживали лишь оковы и цепь.

   Но моя радость была недолгой и сменилась страхом. Что я наделала? Зачем влезла в это? Ведь если всё удалось, и наши маги прознают, или эльф себя выдаст, а потом под пытками укажет на меня, это конец... Ох, Ринна, голова дурная, душа добрая, как говаривала бабуля!

   ― В хлев его! – Майло отдал распоряжение своим людям и выписал унизительного пинка рабу пониже спины. – На цепь посадите, пусть жрёт из корыта со свиньями.

   Возбуждённый народ не спешил расходиться, переговаривался, обменивался впечатлениями, а ко мне подошёл отец и схватил за запястье так, что едва кости не затрещали.

   ― Или сама сейчас же домой вернёшься, или я за волосы отволоку при всех, а потом поучу послушанию, как мамашу. Помнишь, а? – вот тебе и приветствие отцовское. – До свадьбы синяки сойдут, а будущий муж благодарить меня станет за покорную жёнушку.

   ― Здравствуй, отец, – напоминание о матери взорвалось яростью и болью в груди, но я поклонилась и опустила голову. – Я бы вернулась, но объяснила Поле, что мне затемно идти за травами. Если у твоего брата ноги отекут, кто его лечить станет? А у меня уже запас заканчивается, сейчас не соберу, и всё, не будет снадобья. Проснёшься ты в такую рань? – ответила спокойно, чтобы не устраивать ещё одного зрелища для сородичей, а у самой поджилки тряслись. Матиас не терпел возражений.

   ― С вечера выходной знак тебе сделаю, как служанке, – усмехнулся отец, – и предупрежу стражу. Марш домой, этой ночью опасно девке одной в доме быть! И скажи спасибо, что я в хорошем настроении, а то за обиду жены получила бы плети.

   Пола победно сверкнула улыбкой, подлая гадина. Ничего, однажды ты ему надоешь, и узнаешь, каково было маме с твоим ненаглядным Матиасом.

   Мимо нас провели невольника, а отец остановил его на мгновение, схватил за волосы и повернул ко мне, ухмыляясь.

   ― Смотри, дочь, чтобы хоть знала, как эти уроды выглядят, а то, боюсь, братец мой подарок за пару дней разорвёт на куски, – он рассмеялся.

   Взгляд эльфа потяжелел и полыхнул ненавистью при слове «дочь»... Мы были врагами. И пусть я пыталась помочь ему, но раб мог выдать меня, хотя бы для того, чтобы папашу и дядю унизить. Племянница главы клана пошла против родичей и хотела помочь рабу! Это позор для отца и его брата-вождя. А для меня – смерть, закопают в яму по пояс и камнями забьют.

   Только теперь я по-настоящему осознала опасность! Силы Светлые, помогите...

ГЛАВА 2

2.1

   Много лет я не бывала в отцовском доме. После бабушкиного домика эти хоромы давили. Тут всё напоминало о сценах, врезавшихся в память с детства, я словно опять слышала мамины крики, когда подонок лупил её. Вся та боль, ужас и отчаяние ещё витали здесь, и только Матиас и его новая жена ничего не замечали.

   К пяти годам магия во мне так и не проснулась, и священный камень Эмаральт, определяющий наличие дара, в пятый раз остался прозрачным. Тогда отец зверски избил маму за то, что родила никудышную девку, и теперь ему придётся тратиться на приданое. Он всегда вымещал на жене злобу, словно она тюк сена, а потом велел слугам унести меня к тёще, бабке-знахарке, живущей за пределами крепости, там, где селились нищие члены клана Дэналж. Мамина семья была небогатой, но сильный дар сделал из Этэллы ценную невесту, и стал проклятьем.

   Мама вынесла много побоев, оскорблений и издевательств мужа, но после того раза так и не оправилась, умерла через пару месяцев. Бабушка обняла меня тогда и сказала лишь одно: «Хвала Свету, отмучилась моя девочка».

   Теперь пришёл мой черёд мучиться. И никто не поможет, если сама не придумаю, как спастись.

   Папаше сошло с рук содеянное, но за его спиной шептались, и родители не спешили отдать ему своих дочерей. Прошло много лет, прежде чем его второй женой стала Пола, красивая, из богатого рода, но совершенно бездарная. Как говорил отец, за одарённую жену выкуп заплатил, за бездарную приданое получил и свои деньги вернул...

   Все эти мысли роем кружились в голове, ранили, словно шершни, терзали застарелой болью, а за окном орали пьяные мужики. Пирушка была в самом разгаре, и я ходила из угла в угол, не в состоянии спать, хотя близилась полночь, а мне в четыре часа утра нужно встать и идти за травами, путь неблизкий, в леса.

   Может, повезёт, и меня там звери сожрут? Или сорвусь с какой-нибудь горы?.. После новостей от папаши это казалось не таким плохим исходом.

   Отец с вечера выдал мне глиняную табличку на шнурке, какие носили слуги. Без этой таблички меня не выпустили бы в такую рань из крепости – богатые мужики стерегли своих женщин и дев, чтобы те не сбежали от слишком счастливой жизни. Хотя кого-то, вроде Полы всё устраивало, но я была не из таких.

   ― Завтра с женихом знакомиться будешь, чтобы вернулась к ужину из своих лесов, – приказал родитель. – И помни, Ринна, выходок я не потерплю.

   ― Ты уже кого-то выбрал? – у меня сердце остановилось, пересохшие губы еле выталкивали слова.

   Из тех, кого я знала, лишь четверо могли заплатить отцу требуемый выкуп, папаша заломил высокую цену. Дочь красива, магически сильна, и в доме будет знахарка-целительница даже после ритуала, кроме того, жених породнится с главой клана...

   ― Утром решу. Может Хельмут-охотник, но скорее Агейр, сын змеелова. Муж яд добывать станет и шкуры змеиные, ты снадобья варить, бедствовать не будете. И отец Агейра готов за тебя ещё пару свиней сверх выкупа накинуть и пять золотых самородков.

   Мне стало дурно настолько, что пришлось схватиться за спинку стула. Один отвратительный любитель сырого мяса, грязный, вечно воняющий кровью и потом. Второй сам как гад ползучий, подлый и жестокий, и вечно смотрел на меня сальными глазками. Силы Светлые, нет! Никогда!

   ― Что побледнела? – рявкнул отец. – Хороший жених, не бедный. Нечего нос воротить! – он ушёл, хлопнув дверью, а у меня подкосились ноги.

   ― А ты что думала, лучше других? Всех так замуж выдают, – злорадно рассмеялась Пола, вернувшаяся в гостиную. – Хотя я бы на твоём месте молилась, чтобы достался Хельмут, он хотя бы мускулистый, а не тощий, как Агейр, да и волос на голове побольше.

   Она уселась у окна и принялась напевать, а я, шатаясь, пошла к себе, руки дрожали так, что не унять было.

***

Только часам к трём голоса за окном стихли, и отец вернулся, настолько пьяный, что уснул прямо в холле на шкуре у камина, по дому нёсся храп и омерзительный запах перегара. Мне было слышно с лестницы, как Пола пыталась убедить его подняться в спальню, потом раздался звук пощёчины, вскрик и плач.

   Я вернулась в комнату под самой крышей, которую мне отвели, и тихо закрыла дверь. Было по-своему жалко мачеху, хотя она ничем этого не заслужила. Просто дурочка, довольная тем, что урвала мужа при деньгах и власти, да при том довольно видного...

   Просидев у окна, глядя в темноту, я спохватилась, пора было одеваться и идти.

   На улице кое-где лежали, привалившись к стенам домов, пьяные, воняло нечистотами. Как же хорошо было за крепостными стенами! Люди там жили бедно, но большинство сохранили в себе душу и совесть, а тут... Я постаралась скорее пробежать до ворот, назвалась, показала стражнику свою табличку и вырвалась на свободу. Казалось, из зловонной темницы сбежала!

   Поселение клана раскинулось на лугах вокруг холма, где стояла крепость Дэналж, дальше за небольшими возделанными полями шумели древние леса, а на юге и юго-востоке горизонт закрывали высоченные горы, поросшие вековыми соснами с пушистой хвоей. Пока что было темно, лес не позволял увидеть зарождающийся восход, и я бесшумно, как учила бабушка, шла вдоль крепостной стены, кутаясь в плащ, утро выдалось прохладное, росистое.

   Раздался странный шорох, мне послышался тихий, сдавленный стон, и в десятке шагов впереди меня со стены крепости кто-то спрыгнул...

   Тело глухо ударилось о землю, звякнул металл, и в свете последних звёзд я разглядела белые волосы. Эльф!

   Раб поднялся немного неуклюже, я поняла, что он прижимает к телу цепь, чтобы не гремела, огляделся, и наши взгляды встретились...

   2.2

   Беглец замер, как настороженное животное. Он стоял далековато, чтобы броситься на меня, и понимал, что успею поднять шум, а на стене дежурят часовые. Мне тоже было понятно, что ему дорога каждая секунда, ведь я слышала стон. Эльф кото-то убил, когда удирал, и как только тело найдут, поднимется тревога, побег обнаружат, и начнётся погоня. А если раба поймают, его уже ничто не спасёт. Наказание и месть за убитого будут чудовищными, я знала своего дядю...

   Но что же раб стоит и смотрит? Чего ждёт?

   ― Уходи! Беги! – прошептала я одними губами и махнула рукой, показывая, что ему надо уносить ноги.

   Эльф чуть наклонил голову набок и всматривался в меня, как пёс, следящий за незнакомцем.

   Сделав пару осторожных шагов к нему, я снова указала в сторону Сосновых гор, где-то там, по слухам, были эльфийские поселения, а дальше неизведанные земли – места, о которых люди ничего не знали, но были уверены, что они кишат монстрами.

   ― Туда беги! Там твои.   

   Я оглянулась на ворота, посмотрела на стену, но пока было тихо, однако сердце стучало барабаном, и каждую секунду ждало удар гонга, который станет концом для нас обоих. Эльф что-то прошептал, я хотела снова сказать про горы, но поняла, что не могу говорить и двигаться. Паника пронеслась холодком по спине. Чары! Эльфийская магия, с которой я понятия не имела, что делать! Что теперь? Он убьёт меня?..

   Раб, внимательно за мной следивший, усмехнулся и бесшумно подбежал.

   ― Заложница, – процедил он, схватил меня за руку и помчался через поля.

   Вот только что я шевельнуться не могла и уже неслась, спотыкаясь, рядом с эльфом. Его скорость была бы больше, но он придерживал цепь, соединяющую наручники, и меня за собой тащил. Однако рванул в сторону гор. Поверил мне или знал, куда бежать?

   Первые несколько минут мне было страшно. Куда мы мчимся? Что сделает со мной эльф? Я наслушалась ужасов о том, что творят они с человеческими девами... А если он продаст меня в рабство своим?.. Я хотела вопить от страха, но не могла издать ни звука, только сердце заходилось, билось так часто, что сбивалось с ритма. Пленница... Я теперь невольница эльфа!

   Мы миновали поля и оказались среди лесных теней, мой похититель молча нёсся вперёд, дёргая меня, поднимая, когда оступалась и падала. Перед глазами мелькали кусты и деревья, и я старалась отогнать все мысли кроме одной – не врезаться в дерево и не свернуть себе шею! И постепенно ужас отступил, я снова могла мыслить.

   Какое будущее мне уготовано? Отец выберет одного из двух омерзительных женихов, потом будет ритуал, и всё... Конец. Часть меня исчезнет, а оставшаяся пустая оболочка повторит жизненный путь мамы. И если рожу одарённую дочь, то буду, как бабушка, бессильно смотреть на её муки, ведь в нашем обществе ничего не менялось веками, и не изменится, кажется, никогда.

   Я мельком глянула на своего похитителя. Чеканный профиль, глаза сверкающие отчаянной решимостью, сильное тело и магия...

   Он мог убить меня у крепости, но не сделал этого. Почему? Что даст ему заложница? Ну, унизит он отца, рассказав правду, так нас просто прикончат обоих, причём мучительно, и всё. Выторговать себе свободу в обмен на мою жизнь тоже не выйдет, не так я дорога папаше. Да Матиас без сожалений меня убьёт, если решит, что потеряла невинность! Наш клан помешан на девственной чистоте невест, ради магии на порченой девице кто-то может жениться конечно, но выкуп будет намного меньше, а родители позора не оберутся. Брат главы клана такого не потерпит.

   В общем, со всех сторон, толку от меня эльфу нет.

   Так может Силы Света услышали мои молитвы? Может, сама судьба заставила меня помочь пленнику, чтобы он потом помог мне сбежать? Ну, это если нас не поймают...

   Я размышляла, петляя среди деревьев, под ногами клубился утренний туман, и решение пришло само, а душа приняла его с радостью и облегчением. Нас не должны поймать, и значит, надо действовать сообща. Мои знания и его, только так можно спастись. Вот только... Я огляделась, и поняла, что бежим мы не той дорогой!

   Остановиться не получалось, как и сказать что-то, но я стала упрямо и настойчиво дёргать эльфа за рубаху без рукавов. С четвёртой попытки мне удалось привлечь внимание. Длинноухий остановился.

   ― Что? – прорычал в ярости, но чары не снял, и пришлось жестами показать, что надо бежать в другую сторону. Он хотел отмахнуться, но я замычала, выпучив глаза, и снова мотнула головой. – Проклятая человечка, – эльф поджал красивые губы и повёл пальцами, а потом схватил меня за горло и закрыл рот ладонью: – Завопишь или попытаешься использовать чары, придушу. Поняла?

   Пришлось кивнуть, и он чуть отодвинул руку, перекрывшую мне воздух.

   ― Мы бежим не тем путём! Надо забирать левее, там труднопроходимые чащи, но есть река, если пойти по ней, то я смогу управлять водой. Так скорее скроемся! Наверняка побег уже обнаружили и за нами погоня.

   ― У вас есть собаки? – прищурился эльф.

   ― Нет, но у нас отличные следопыты, и скрыть следы можно только в реке.

   Похититель что-то обдумывал, между бровей пролегла складка, и воззрился на меня ошарашенно.

   ― Скорее скроемся? Погоня ЗА НАМИ? – он повторил мои слова и нахмурился, явно не понимая.

   ― Да! Давай шевелиться, стоим уже целую вечность! – я потянула его, но он рванул меня на себя, вдавив в твёрдое, сильное тело. Жёсткие пальцы впились в плечи.

   ― Не верю! Что ты задумала? Толкаешь меня в ловушку? Думаешь, папаша спасёт? А если узнает, как ты помогла мне? – прошипел эльф.

   Наши глаза встретились, моё лицо овеяло жаром его дыхания, взгляд, полный ненависти, прожигал насквозь, и сердце замерло... Но не от страха. Я никогда не чувствовала такого рядом с мужчиной, в глубинах моего существа зародилось незнакомое, пугающее томление.

   Не отворачиваясь, я чуть лизнула пересохшие губы, и эльф шумно сглотнул, его взгляд скользнул на мой рот и снова метнулся выше.

   ― Если нас поймают, то убьют обоих. Ты выбрал плохую заложницу, – говорить удавалось с трудом, дыхание моё сбилось, а грудь, прижатая к рельефной груди мужчины, налилась.

   ― Тогда зачем ты мне, да? – процедил он, зло усмехнувшись. – Думаешь, поверю и отпущу?

   ― Да не надо отпускать, всё равно не отстану! Я с тобой убегаю! – меня стали раздражать и собственные странные чувства, и его упрямство. Но вырваться из крепких рук не получилось, что добавило раздражение. – Чем дольше препираемся, тем скорее нас изловят.

   Глаза эльфа стали огромными, наверное, так его ещё ничто не удивляло, аж чувственный рот слегка приоткрылся.

   ― Бежим! – потребовала я и кивнула в нужную сторону.

   2.3

   Эльф отпустил меня и даже слегка попятился, глядя, как на буйную сумасшедшую.

   ― Ты на голову болезная, человечка? То рабу помогаешь, то...

   Вдали раздались звуки погони, за нами гналась толпа! Невольник встрепенулся, как дикое животное, насторожился, взгляд заметался. Он кинулся бежать, но я не отставала.

    ― Стой, говорю! – я снова схватила его за рубаху, вынуждая замедлиться. – Оставишь тут, своим расскажу, куда ты побежал. Убьёшь, по трупу поймут, что ты тут проходил, – прищурилась с угрозой. – И сам ты не спасёшься. Этот лес ты не знаешь, а они знают, – я протянула парню руку. – Бежим вместе!

   Звуки погони приближались, и эльф, подумав пару секунд, сжал мои пальцы. Мы рванули к реке, а я призвала магию, чтобы создать туман. Усложню задачу родичам.

   Мы мчались сквозь густой подлесок, начались буреломы, дорога стала плавно уходить вверх, и бежать было всё труднее, однако преследователи задержались. Да, в густом тумане по лесу не побегаешь, а магов воздуха, способных его разогнать, среди тех, кого могли послать в погоню, не было.

   У нас в основном рождались девочки с магией земли или воды, а из других кланов невест давным-давно не привозили. Мужчинам негде было взять магию других стихий. Среди стариков воздушники ещё оставались, но они уже не участвовали в охотах и преследованиях, я это знала, потому что в клане, где и двух сотен душ не наберётся, все всё знают. Мне вот тоже не удалось сохранить в секрете, что дар проснулся, потому папаша и вспомнил о дочери. Почему бы ещё немного не обогатиться, правда?

   Ни за что не вернусь! Силы Света, помогите мне спастись! Дайте убежать от преследователей или убейте!

   Прошлое меня не держало, о будущем пока думать было страшно, и всё, что осталось – это настоящее, где мы с эльфом, врагом, ненавидящим меня, удирали в горы, в места, о которых люди почти ничего не знали.

   Впереди послышалось журчание. Быстрая речка, которую мы называли Серебристой, несла свои воды с гор, обрушивалась каскадом водопадов и устремлялась в небольшое озеро, где наши люди ловили рыбу и собирали тростник для крыш. Собственно, водопады и были мне нужны. Ещё в детстве бабушка показала мне там пару мест, где можно спрятаться. Магия моя, хоть и была сильной, но слушалась плохо, потому что не было настоящего обучения, я всегда быстро уставала, и сейчас понимала, что не смогу долго создавать туманы.

   Но нам-то надо протянуть до ночи, когда мои соплеменники не рискнут носиться по лесу, и тогда мы поднимемся ещё выше в горы. Если добежим до третьего водопада, будем спасены. Дальше этой границы люди не сунутся, поговаривают, там видели эльфов. А для небольшого клана, живущего на отшибе, столкновение с длинноухими может означать смерть.

   ― Куда ты ведёшь меня? – сквозь зубы процедил эльф. – Если нас поймают, я убью тебя, даже пусть это будет последнее, что сделаю!

   ― Если нас поймают, меня и без тебя убьют, и скорее всего первой, – мрачно ответила я, пытаясь как-то ускориться, но силы таяли.

   ― Врёшь! Ты племянница вождя!

   ― Если вру, то зачем с тобой бегу?

   ― Потому что ненормальная, – уверенно ответил эльф, он ещё даже не особо запыхался, тогда как я бежала всё медленнее и задыхалась, в боку кололо.

   ― Думай, что хочешь...

   На берегу, я подняла в реке большую волну, как учил бабушкин сосед, старый Уммо, выплеснула её на берег, чтобы смыть следы, а потом заставила воду уйти в землю. Мы вошли в реку и, шипя ругательства и оскальзываясь на больших камнях, побежали вверх по течению. Вода была ледяной, ноги быстро замёрзли, но приходилось терпеть! Когда эльф уволок меня за собой, я уронила корзинку, её конечно уже нашли, и поняли, что случилось. А Матиас помешан на своей чести. Раб нанёс ему оскорбление – бежал и похитил дочь, и отец не успокоится, пока не смоет обиду кровью. По телу пробежал озноб, но не от холода вод, а потому, что мне было страшно до одури.

   Ноги устали, в боку уже жгло, но я упрямо рванула вперёд немного быстрее. Не сдамся. Лучше умереть, чем попасться в руки папаше!

   ― Куда мы бежим? Впереди водопад! – эльф дёрнул меня за руку, и я поскользнулась и свалилась, отбив колено. От злости и боли я зарычала и плеснула в него ледяной водой, хорошенько так окатила. – Не смей! – прошипел парень, рывком поставив меня на ноги и стиснув руку до синяков.

   ― А ты не дёргай! Шевелись лучше! – но глянула вниз, и злость прошла. Вода у ног эльфа окрашивалась кровью. – Поранился?

   ― Ты же хотела шевелиться? Вот и пошли! – он потянул меня дальше, не ответив, но я видела тонкие красноватые струйки.

   ― Тут рядом уже. Потом подлечу твою ногу, – пообещала я и снова вырвалась вперёд, а он странно и подозрительно на меня посмотрел.

   Мы вышли на другой берег реки, вымокнув лишь по пояс, поток был неглубокий, но предстояло намокнуть и больше.

   ― Иди за мной. В горе за водопадом есть небольшая расщелина, она приведёт в пещеру, там пересидим до темноты.

   Поглубже вдохнув, я подошла к краю потока и, резко втянув воздух, юркнула под ледяную струю. Узкий, скользкий лаз и для меня-то был тесноват, а эльфу придётся трудно с его габаритами. Сзади раздались ругательства, что-то про человечье племя, чокнутую девку и ещё парочка проклятий, но я особо не прислушивалась. В ботинках мерзко чавкало, от холода пробирала дрожь, но, наконец, я оказалась в довольно широком пространстве. Каменный мешок, тёмный, пахнущий сыростью, холодный. Свет сюда попадал только через трещину в скале прямо над головами.

   ― Ты понимаешь, что мы тут в ловушке? Или таков и был план? – эльф в окончательно разодранной рубашке, с расцарапанной грудью и спиной, вырвался из тайного хода и сразу схватил меня за плечи, встряхнув.

   ― Прекрати! – я стукнула его по рукам. – Дерево нашёл, что ли? Чего трясёшь? Повторяю, это лучшее место, чтобы спрятаться! У меня уже нет сил, туман создавать, или думаешь, мои родичи такие идиоты, что беглеца выследить не способны?

   Оттолкнув парня, я присела у края прохода и принялась колдовать – смыла водой следы с камней, где мы вышли на берег, высушила влагу, а потом втянула остатки своей магии, как учил Уммо, чтобы никто не мог почуять, что тут творились чары.

   И вдруг раздался звук охотничьего рога, а у меня перехватило дыхание, сердце замерло, и даже сквозь мокрую одежду бросило в жар.

   ― Отец...

ГЛАВА 3

3.1

   Звуки становились громче, а я дышала всё тяжелее, паника душила, стоило только представить состояние папаши сейчас. Дочь отняли, это позор и недополученные деньги. Раб сбежал – насмешка и оскорбление. Гордость Матиаса сейчас вопит об отмщении, кровавом и жутком, а сам он страдает диким похмельем и ненавидит весь мир. Он просто так не отстанет, будет гнаться до последнего, весь лес прочешет. А вдруг бабушка ошибалась, и кто-то ещё знает о пещере? Или вдруг отцу кто-то донёс о моей учёбе? Не захочет ли он тогда искать тщательнее, не обнаружит ли мою магию?

   Оставалось молиться, чтобы папаша верил, что я кроме трав и снадобий ни в чём не разбираюсь, иначе моих знаний и умений не хватит, чтобы справиться с магами клана. Я не сумею спрятать себя и эльфа.

   В мамином роду женщины скрывали, что хранили крупицу знаний о магии ещё со времён той войны, передавали их из поколения в поколение, учились, хотя понимали, что магию у них отнимут. Но то, что хранит память, отнять нельзя. А старый Уммо ненавидел Матиаса за то, что тот по молодости прохода не давал его единственной не одарённой дочери и довёл несчастную до самоубийства. Девушка знала, что он либо обесчестит её и велит молчать, либо решит взять второй женой, и выбрала смерть. Старик учил меня в отместку папаше, давал книги, и злорадно потирал руки при каждом моём успехе. Если бы не эта помощь, меня ждала бы участь мамы.

   А что ждёт теперь?

   Я судорожно втянула воздух и вжалась в сырую, холодную стену, плотнее запахнув тёмный плащ, скрывавший выгоревшее бордовое платье, натянула мокрый капюшон так, чтобы светлой кожи не было видно в темноте.

   ― Отойди подальше от входа и от трещины в потолке. Ты слишком... светлый, – прошептала эльфу.

   ― По-твоему, кто-то в водопад заглядывать станет? Или в трещины в скале? – процедил он, но всё же постарался встать так, чтобы слиться с темнотой. – А если они тут лагерь разобьют? Мы попались, и всё из-за тебя!

   ― Значит, будем сидеть тихо! Всё равно ты не убежал бы от них. Пойми! Босому, по камням, заросшим мхом, травой и кустарниками, не убежать далеко, выше начинаются настоящие горы. А если бы бежал прежним путём, так тебя давно бы поймали. Охотники там каждое дерево знают.

   ― А что же сюда-то не ходят? – он всё ещё мне не верил.

   ― Ходят. Некоторые. Сюда пумы забредают часто, вот кто на них охотится, тот сюда и ходит, а таких у нас мало, и выше третьего водопада никто не поднимается вообще. Доберёмся туда, и появится надежда на спасение.

   ― А что за ним? Почему туда не ходят? – эльф говорил тихо, и я не могла разглядеть выражения его лица, но в голосе ощущала враждебность.

   ― Далеко, во-первых, а во-вторых, уже на подходе к третьему водопаду охотники видели эльфийские вещи. Корзинки, стрелы, находили какие-то амулеты... У нас знают, что высоко в горах живут ваши.

   ― Давно знают? И что же, до сих пор не перебили? – зло усмехнулся эльф.

   ― Давно. И не перебили. У нас маленький клан, живём на отшибе, кругом леса, горы, а дальше неизведанные земли. Думаешь, если ввяжемся в противостояние, нам на помощь придут быстро? Если вообще придут... А сколько в горах эльфов, никто не знает.

   Я старалась не злиться в ответ на его агрессию, хотя невольно всё равно обижалась, что он вот так со мной. Да, эльф ненавидит людей, и есть за что. Но неужели не способен понять, что я ему не враг? Что ещё мне сделать, чтобы заслужить доверие? Хотя, наверное, стоит подумать о том, могу ли я сама ему доверять? Не прикончит ли он меня, как только минует опасность?

   Люди прочёсывали лес, я слышала их голоса, и совсем рядом раздался радостный вопль:

   ― Матиас! Это лоскут от его штанов, выродок точно тут проходил!

   Голос я не узнала, но сердце сжалось. Они так близко! И тут в пещеру полился свет. Солнце выглянуло из-за туч, и эльф, со своими белыми волосами и в грязных, но светлых одеждах, опасно проступил из темноты. Проклятье!

   Стащив накидку, я кинулась к парню.

   ― Набрось на плечи, надевай капюшон и заслоняй меня тоже, вдруг кто-то всё же заглянет! Тебя сразу увидят.

   Раб брезгливо скривился, глядя на плащ, и я вспомнила, что мужики болтали, мол, эльфы высокомерны и терпеть не могут физических контактов с людьми. Мы для них грязные, хуже свиней.

   ― Можешь кривиться, но зато оба выживем, – сунула накидку ему в руки и прижалась спиной к стене, а над нашими головами раздались шаги, из трещины посыпались камешки.

   Гордец накинул ткань на голову и чуть растянул по бокам, прижав руками к стенам по сторонам от моей головы. Сам присел, потому что накидка шилась на мой рост, и не закрывала его ног от середины щиколоток и ниже.

   Плащ конечно был мал такому здоровяку, и нам пришлось прижаться друг к другу так, что мой нос почти касался его плеча. Странно, но он не вонял потом, как наши мужчины, пах вполне нормально, а учащённое дыхание щекотало мне висок, колыхало волосы, выбившиеся из косы. Внутри кокона стало жарко, хотя мы оба промокли и только что страдали от холода.

   ― Ты долго не простоишь на полусогнутых, – едва слышно прошептала я и сглотнула слишком громко, когда парень навалился на руки и чуть придвинулся.

   Между нашими телами почти не осталось расстояния, мы дышали в такт, и на каждом вдохе я ощущала, как ставшие чувствительными соски упираются в его тугие мускулы, и меня пробирало до мурашек, до полуобморока.

   ― Простою, сколько потребуется, человечка, – глухим шёпотом процедил эльф, окатив меня новой волной ярости и горячим, пряным дыханием. Я слышала, как он стиснул челюсти, и отвернулся.

   От его голоса тело стало ватным, казалось, вся сила, что была во мне, собралась и пульсировала внизу живота, по спине пробежала дрожь, и я зажмурилась, стараясь унять бьющееся сердце, во рту пересохло так, что я даже губы разлепить не могла. Жуткий страх перед преследователями смешался с чем-то неизведанным, запретным, и чудовищно желанным. Что со мной?..

   ― Разделимся, – раздался знакомый голос над головой. Матиас был прямо над нами, и я едва не заскулила от ужаса, вцепившись в рубаху парня и уткнувшись лбом ему в плечо. Меня колотило от страха, глаза заволокло слезами. – Три отряда. Одни пойдут за реку, вторые поднимутся до третьего водопада, а мы будем прочёсывать лес по этому берегу. Встречаемся вечером здесь. Если сегодня не найдём выродка, значит, сбежал. И дочь мою ночью успеет оприходовать, лучше бы я её убил. Добегалась по лесам, дрянь строптивая. Бабка-дура только испортила девку, надо было самому воспитывать и лупить каждый день, как мамашу, – Матиас сплюнул и грязно выругался. – Теперь всё равно убью, если найдём, чтобы не позорила, тварь.

   ― Чтоб ты сдох в муках! – процедила я, подняв голову к потолку, и сглотнула слёзы, ногти впились в бока эльфа, но тот молчал, только напрягся сильнее.

   Сообразив, что делаю ему больно, я отцепилась.

   ― Прости, – голос не слушался, внутри всё кипело. – Ненавижу его...

   Я не видела лица эльфа в темноте, но чувствовала, что он повернулся ко мне:

   ― Как тебя зовут?.. – казалось, раб сам удивился собственному вопросу.

   3.2

   Голоса стихли, преследователи ушли, но мы не решались говорить нормально, боясь, что снаружи кто-то мог остаться. Красавец уже вернул мне плащ, и сидел на корточках, прислонившись спиной к стене, в нескольких шагах от меня. Он старался держаться на расстоянии, насколько позволяла пещера.

   ― Ты странная, Ринна Дэналж, – прошептал эльф, настороженно глядя, как кутаюсь в мокрый плащ, словно ожидал, что превращусь в гадюку и укушу. – Я видел ваших девиц, ни одна не помогла бы рабу, и не умела управлять своим даром... – он резко отвернулся, разозлившись. – Не понимаю, почему вы не учитесь? Почему просто отдаёте силу и не сопротивляетесь, словно безмозглые овцы, предназначенные на убой?

   ― Мужчины сильнее, и девочек с детства учат покорности, запрещают даже думать о даре. Кого убеждением, кого побоями заставляют запомнить, что магия принадлежит будущему мужу и клану. Никто не спрашивает нашего мнения, – так же тихо ответила я, наблюдая за ним, кожей ощущая враждебность. – Узнай отец, что я изучаю магию, давно отдал бы замуж, принудив пройти ритуал, отнимающий дар и вливающий его в тело мужа. Ты сейчас был бы рабом, или мёртвым рабом. Мой муженёк учился бы пользоваться тем, что присвоил, а я лишилась бы части себя, став вещью. Наш народ считает, что у женщины только два предназначения – отдать мужчине магию, если она есть, и рожать детей, ни в чём не переча супругу.

   ― Но ты училась... Зачем, если тебя воспитывали так же? – интереса в его тоне не было, только недоверие и холод.

   ― Не воспитывали, к счастью. В моём роду по материнской линии были сильные женщины, не согласные со своим положением, и рядом жил человек, ненавидевший папашу. Он и бабушка учили меня в отместку Матиасу.

   ― А теперь ты сбежала с рабом, – криво усмехнулся эльф. – Тоже в отместку? Или из страха?

   ― И то, и другое. Но ты так и не назвал своё имя, – я не слишком хотела говорить о себе, поэтому перевела разговор на него. – Кто ты? Как попал в рабство? Ты не из тех, кого выращивают в рабских питомниках, как скот.

   ― Ты так хорошо разбираешься в рабах? – в его голосе звучала издёвка и злость, а я безумно устала, на эмоции сил не осталось, так что отвечала совершенно ровным тоном.

   ― Последний раб, который был у нашего клана, умер много лет назад. И невольником его сделали наши же люди, в наказание за то, что спал с женой вождя. Так что нет, в рабах я не разбираюсь, и впервые вижу эльфа, ничего о вас не знаю. Но в тебе горит огонь, а у тех, кто смирился, его нет. Если бы ты видел глаза некоторых наших женщин, понял бы, о чём говорю. Ты был свободным, и в плену не собирался сдаваться. И они убили бы тебя, пытаясь сломить...

   Красавец долго молчал, глядя в небо, видневшееся в трещине над нами, потом вздохнул.

   ― Я Адэриар из клана Лониссель. Мои родичи жили в лесах на востоке. Мы боролись с людьми. Убивали и мстили за то, что вы сделали и продолжаете делать с нами, – он с вызовом глянул на меня. – Потом пришли отряды чистильщиков... Кажется, так называются объединённые войска людей, убивающие эльфов на границах ваших территорий и везде, где могут найти? – парень оскалился и тряхнул головой, словно отгоняя какие-то образы прошлого. – Всех наших убили, а меня поймали, как животное.

   ― Что же, будем знакомы, Адэриар. Только когда говоришь «вы», не забывай, что я в этом не участвовала. Я всё ещё та странная, которая помогла тебе избежать рабской печати.

   ― Вы все в этом участвуете! – прорычал он. – Если бы ваши женщины не отдавали магию, то...

   ― То её бы отнимали, – я отвернулась и устало прикрыла глаза. – Так было и во время войны, и сразу после неё. Сейчас это тоже происходит, но только тайно, и считается преступлением. Дева должна отдавать магию добровольно... – я сдавленно всхлипнула, вспомнив маму, и кулаки сжались от злости. – Добровольно... Только есть масса способов вырвать силой эту добрую волю. Здоровенных мужчин ломают, а уж подчинить женщину гораздо проще. Между человеческой женщиной и рабом не такая большая разница, если подумать. Просто со мной чуть лучше обращались, хотя и в этом не всем везёт.

   ― Например, твоей матери?

   Сердце сжалось, и я открыла глаза, в упор глянув на эльфа.

   ― Например. И раз уж ты обвиняешь всех людей, то советую вспомнить, что наши женщины страдают из-за вашей богини. Это же она прокляла человеческих мужчин! Я читала об этом. Так что, мне стоит тебя ненавидеть?

   ― Я же из «грязных ушастых выродков», – хмыкнул он и плюнул под ноги. – Вы и так нас ненавидите.

   ― Правда? А зачем же я тебе помогла? Или думаешь, планировала, что вот ты убежишь и меня с собой прихватишь? Я не прорицательница, будущего не вижу, ментальной магией не владею. Утащить меня ты решил сам, я лишь потом согласилась бежать, поняв, что это лучший выход в моей ситуации.

   ― Вот и мне непонятно, зачем ты рисковала, отводя рабскую печать... Действительно ли всё произошло случайно, а? – красивое лицо словно окаменело. – Я тебе не верю. Может, вы с папашей ведёте какую-то игру? Люди коварные и подлые, и любят измываться. Может, вы решили устроить эту охоту в качестве развлечения? – он с отвращением посмотрел на меня, вскочил и, опустившись рядом, схватил за подбородок, пристально заглянув в глаза. – Так что, Ринна, это игра?

   Сколько же злости и неприязни было в этом ледяном и одновременно испепеляющем взгляде!

   ― Ты же сам себе не веришь. И от того, что выплёскиваешь ярость и боль на меня, легче тебе не станет, – я попыталась отвести его руку, но он дёрнулся от прикосновения и отшатнулся.

   ― Выплёскиваю? – процедил сквозь зубы и ухмыльнулся. – Даже не начинал ещё. Твой папаша прав. Мы тут одни, на помощь тебе никто не придёт. Могу изнасиловать или убить. Не страшно? Не боишься эльфийской твари?

   ― Ты мог убить меня у крепости, там же, где расправился с дозорным. Но какой смысл убивать сейчас? И главное, что даст тебе убийство беззащитной девушки? Вряд ли так ты насладишься местью людям. Это только вот мой скудоумный дядя Майло мог думать, что замучив одного эльфийского раба, отомстит за весь клан, а то и за род людской. Ты такой же тупица? – я равнодушно смотрела на эльфа, не ощущая угрозы, как бы он ни пугал. – Сомневаюсь. А насилие... Я только что попыталась взять тебя за руку, и ты шарахнулся, как от заразной. Так что это тебе точно не нужно.

   ― Не переоценивай свой жизненный опыт, человечка. Мне больше сотни лет, а сколько живёшь ты? – прошипел он и вернулся на место, сел на корточки, уставившись в пол.

   ― Почему ты не убил меня? Зачем потащил с собой? – вопросы вырвались сами. – Я так же мало понимаю твои поступки, как и ты мои.

   ― Мой народ чтит жизнь. Это вы сделали нас убийцами. Я не хотел отягощать душу бессмысленной смертью, – неохотно ответил он.

   ― А может, потому, что я тебе помогла? Рука не поднялась убить?

   ― Может и так, – Адэриар отвернулся, давая понять, что разговор окончен, мы замолчали, а наверху снова послышались голоса.

   3.3

   Адэриар

   Он прислушивался к голосам снаружи, постепенно они становились громче, но говорили всего двое.

   ― Нашёл же время, чтобы сбежать, мразь ушастая! – прорычал один. – Вчера такая пирушка была, что сегодня в этой погоне я только по кустам и бегал, так мутило. Матиас злой, как дикий кабан во время гона, он вообще ещё не протрезвел, кажется.

   ― Он хоть встал, хотя больше из-за злости на свою девку, Майло-то даже растолкать не смогли, – язвительно хохотнул второй.

   ― Да плевать. Меня вот бесит, что носиться тут приходится. Были бы мы трезвые, так уже нашли бы девицу, но всем погано, дар магов почти не слушается, они даже туман этот проклятый убрать не смогли! Чего же с нас, простых охотников, хотеть? Глаза пьяненькие много ли заметят? У людей мучения, но приходится по лесу мотаться. Как по мне, так удрали, да и пусть катятся! Девке всё равно не жить, разве кто-то её у папаши выкупит, да и раба этого вождь убьёт сразу. И к чему эта погоня?

   ― Не догадался бы Матиас, что мы с тобой от отряда отстали, да вернулись, – второй был не так смел, как первый, в голосе слышалась тревога.

   ― Ну, кто-то же первым должен вернуться, так почему и не мы? Не нашли никого, что же поделать? – мужик закряхтел. – По горам ещё тут лазать ради чужой мести...

   Парочка спускалась к реке, голоса стихли.

   ― Ваши по пьяни не могут магию ощущать? – эльф повернулся к девушке, сидевшей так тихо, словно она задремала.

   Во мраке пещеры тонкие черты девичьего лица казались призрачными, длинная коса растрепалась, и густые светло-русые волосы струились на пол.

   ― Зависит от того, насколько пьян маг, – тихо ответила девушка, не открывая глаз. – Если не может сконцентрироваться, то как колдовать? Не знаю, может, в крупных кланах такого и нет, может, там о магии больше знают, а наш клан война обескровила, многие знания утеряны...

   ― Вы сами на нас напали! – эльф сразу вскипел, как бывало с ним всякий раз, стоило лишь вспомнить о далёком прошлом. – Вы уничтожили наш народ ни за что!

   ― Ты хочешь от меня извинений за всех людей? – Ринна посмотрела на него, в карих глазах, выделявшихся тёмными омутами на бледном лице, застыла печаль. – Я сожалею, что так случилось. Это правда, но ты всё равно не поверишь. И я не могу тебя винить.

   Она отвернулась, снова опустив веки, пушистые ресницы добавили теней усталому лицу, а Адэр всё смотрел на неё.

   Ринна... Почему он вообще спросил её имя? Какая разница? Да, она ему помогла, хотя только Богиня знает, зачем ей это понадобилось. Эльф действительно подозревал, что изначально весь их побег её рук дело, зачаровала его эта ненормальная... Но только не чуял он чар, да и сам легко с ней справился у крепости, хотя от его силы крохи остались из-за магических оков. И всё равно не верилось, что из сострадания и по доброте душевной избавила его девчонка от рабской печати. Не верил Адэр в людскую доброту. Нет её в людях!

   Однако Ринна спасла его... Не вмешалась бы, и не сегодня, так завтра забили бы его до смерти подонки из её клана.

   Мысли разрывались, метались от ненависти и подозрений до удивления, почти благодарности. Не хотелось признавать это, но если девчонка не в сговоре с папашей, то он действительно ей обязан жизнью и свободой. Хотя свободы-то пока нет, и не известно, удастся ли вырваться. Но он больше не дастся в руки врага живым!

   Он... А она? Что будет с ней, если их поймают? Этот подонок Матиас дочь не пощадит, и от чего бежит кареглазая понятно, но куда бежит? Что собирается делать эта отчаянная, оставшись в одиночестве? А ведь бежит-то с ним, и выходит, что к эльфам... Понимает ли, что ждёт её там? Сравнивает своё положение с рабским, но на деле-то ничего не знает, дурочка.

   Адэр видел эльфиек-рабынь, видел и человеческих девиц в рабстве у своего народа, участь тех и других была ужасна. Как бы эльфы ни восхваляли красоту своих дев, но и юные человеческие рабыни частенько оказывались в наложницах. Похоть не знает запретов.

   Эльф вспомнил, как у самого во рту пересохло, а тело напряглось от проснувшегося желания, когда они с Ринной укрывались плащом. Он гнал прочь вожделение, отвернулся, чтобы меньше ощущать запах сухих трав, идущий от мягких волос, а девчонка, поглощённая страхом и ненавистью к папаше, ничего не заметила, даже ткнулась лбом ему в плечо, словно искала поддержки. Это как же она жила среди своих, если к врагу потянулась? Да и не чувствовал Адэриар в ней злости, высокомерия или отвращения. И это было странно, как и всё, связанное с Ринной.

   ― Надо ногу твою осмотреть, пока ещё светло, – негромкий голос отвлёк его от раздумий, и девушка открыла глаза, легко и грациозно поднялась, направилась к нему.

   ― Не надо, – огрызнулся он, испугавшись вдруг неизвестно чего. Пусть подальше держится лучше!

   ― Умереть хочешь? Или ты целительской магией владеешь? Хотя и она не всесильна. А если рана загноится, как пойдёшь? Кто знает, где там ваши живут. Не дури, дай осмотреть рану, – Ринна упрямо подошла к эльфу, присела рядом и строго велела: – Покажи ногу.

   ― Не указывай! – с угрозой процедил он. – И у людей нет целителей, а ты с пустыми руками, ни зелий, ни трав. Чем помочь собираешься?

   Адэр нахмурился, сложил руки на широкой груди и отвернулся, показывая, что не подчинится.

   ― Вот и узнаешь, чем. Ну? Или боишься? – спросила Ринна, глянув на него с насмешливым вызовом.

   ― Тебя? – эльф оскорбился и вскинул голову. – На. Смотри! – он опустился на землю и вытянул ногу. Боится! Ещё не хватало!

   Девушка села на колени рядом, тонкие, прохладные пальцы пробежали по стопе, где ныла рана. Проклятые речные камни!

   Пока шёл осмотр, Адэриар замер, сжав зубы, стараясь не поддаваться зову плоти, но тело реагировало на каждое осторожное прикосновение, и не отвращением, как должно бы быть, а приливом крови к паху.

   Тьма тебя поглоти! Эльф дёрнулся, намереваясь встать, но девчонка схватила его за щиколотку.

   ― Я сделала больно? – в огромных глазах читался испуг, вина и сочувствие. – Прости... Сейчас будет легче.

   От этого взгляда внутри что-то оборвалось. Ринна без чар обездвижила его, лишила дара речи, только сердце пропустило удар и забилось быстрее. Адэр смотрел на девушку, не понимая, что с ним творится, а тонкие пальцы погладили его щиколотку, словно жалели.

   Эльф стиснул кулаки и отвернулся, сжав челюсти. Она враг, враг! Проклятое человеческое отродье...

   3.4

   Странный он, здоровенного Майло не испугался, смотрел в глаза, побои молча терпел, а от моих прикосновений напрягся так, что зубы почти скрипели. Казалось, эльф готов рвануть прочь, лишь бы оказаться подальше от меня.

   Впрочем, это не имело значения, нам предстоял трудный путь, и ногу надо было вылечить, насколько возможно. Адэриар прав, у людей нет настоящей целительской магии, если рана сильно воспалится, моих умений и знаний может не хватить для лечения.

   Я прикрыла глаза, положила руку на камень стены и зашептала заклинание, а когда отняла ладонь, кожа была мокрой, капли падали на пол. Вода есть, теперь самое сложное – влить в неё силу, и так, чтобы магию мою снаружи не учуяли. Вспомнила уроки Уммо и бабушки, я принялась колдовать, а потом прижала мокрую руку к ране, повторяя одни и те же простые слова.

   Адэриар настороженно, даже неприязненно косился на меня, следя за тем, как я отвела ладонь от раны и водила вверх и вниз вдоль стопы, не касаясь кожи. В холодных глазах эльфа угадывалось любопытство и удивление. Мне было неуютно под этим взглядом, но ничто не должно отвлекать знахарку во время работы, так учила бабуля.

   Наконец, лечение закончилось, я сделала, что могла в таких условиях, поэтому вытерла руку о подол и вернулась на своё место. Он хочет быть подальше? Да и пожалуйста!

   ― А если почуют твою магию?

   Вот так, вместо благодарности ледяной обвиняющий тон. Ладно, переживу.

   ― Я барьер ставила, не должны, – ответила и закрыла глаза.

   Переживания, усталость и страх – плохие помощники в магии, особенно когда она и так плохо слушается, и мне надо было восстановить силы, ведь впереди был трудный путь. Но вот удивительно, когда эльф так отгораживался от меня, то было понятно, что разговор окончен, однако в обратную сторону это почему-то не сработало. Мне действительно требовался отдых, а спутника потянула на разговоры.

   ― Что такое ты шептала в конце? Это же не заклинание.

   ― Нет, – глаза открывать не стала, так и сидела в темноте. – В моём роду сохранили древнее знание клана, иногда магия не нужна, хватает человеческой энергии, желания помочь, добрых рук и силы правильных слов. Бабушка называла это заговорами от хворей. Помогает неплохо, правда, не всегда, зато силы не отнимает, как магия. А если использовать и то, и другие, результат бывает очень хорошим.

   ― Ты побледнела. Так устаёшь, когда применяешь дар? – и снова скорее любопытство, чем сочувствие в тоне.

   ― Что, ищешь слабые места врага?

   Язвительные слова сорвались неожиданно. Я не сдержалась. Понимала, что не стоит обострять и без того сложную ситуацию, однако терпение моё таяло, враждебность эльфа вытягивала силы и раздражала, а каменный мешок давил всё больше с каждой минутой вынужденного заточения. И теперь прибавилась новая тревога. Хотя я и сказала о барьере, но прекрасно понимала риск. Матиасу досталась сильная магия мамы, и он много учился, не мне с ним тягаться и играть в прятки. С другой стороны, а какой был выбор? Не в пути же лечением заниматься!

   Адэриар молчал некоторое время, словно переваривал мою реакцию, я буквально кожей ощущала его слегка удивлённый взгляд, а потом ответил:

   ― Мне не нужны твои слабости, но что ты собираешься делать, если мы всё же сбежим?

   ― Давай сначала с этим разберёмся... Какой смысл, думать, что будет дальше, когда ещё и тут непонятно, чем дело закончится?

   ― Тебе нужно идти к людям, – уверенно заявил этот умник. – Я видел другие людские кланы, там женщинам легче, вроде.

   ― Легче, это когда никто не стремится отнять часть тебя, когда сама собой распоряжаешься. Остальное лишь иллюзия лёгкости и свободы.

   ― Ну, – он с издёвкой усмехнулся, – тогда тебе нужен эльф. Мы у вас магию не отнимаем, можем лишь попросить усилить нас временно. Вот только эльфам человечки отвратительны, кроме рабства тебе не на что рассчитывать.

   ― Никто мне не нужен, – огрызнулась я. – Уммо рассказывал, что полукровок не выносят ни люди, ни эльфы, и те живут обособленно, вот их и пойду искать. Наверное, только там мне и есть место.

   ― Полукровки ненавидят людей и эльфов, так что паршивый у тебя план, человечка. Хотя, ты всё равно не дойдёшь. Попадёшь или в рабство, или в бордель, или трупом в канаву, – насмешливо заявил он, и меня прямо затрясло от его высокомерия.

   ― А тебе и нравится меня этим стращать, да? Вот уж правда, не делай никому добра, не получишь зла в ответ, – я в упор глянула на упрямого дурака и отвернулась, закутавшись в сырой плащ.

   Эльф долго изучал меня, кожу покалывало от его взгляда, а потом протяжно вздохнул.

   ― Я просто говорю, как есть. Такова правда, Ринна. И раз уж ты за мной увязалась, теперь придётся думать, что с тобой делать. Я же, вроде как, свободой тебе обязан.

   ― Если тебя это так бесит, то успокойся. Ничем ты мне не обязан. Сбежал ты сам, я только помогла с печатью. И кстати, мне бы не пришло в голову за тобой увязаться, не утяни ты меня в лес, – успокоиться никак не получалось, я всегда терпела долго, а потом закипала и остывала с трудом. Надо было сменить тему, чтобы отвлечься. – Кстати, а как ты сбежал? Я думала, зачарованная цепь и оковы блокируют магию. Разве нет?

   ― Должны, – проворчал он, снова разглядывая меня. Что пытался высмотреть-то? – Однако если чары наложены слабым магом, а у раба магия сильная, то сопротивляться очень трудно, но можно, особенно без рабской печати. И ваши умом не блещут, вместо цепи привязали меня на верёвку, а потом были пьяны, так что, поняв, как проходят по стене дозорные, и приметив высокую лестницу в свинарнике, куда меня засунули, я сбежал. Магия не понадобилась, хватило физической силы и ярости.

   ― Говорила же, у нас рабов нет, откуда людям знать, как надо привязывать? – болтать не особо хотелось, но время тянулось медленно, и больше заняться было нечем. – Ладно, с побегом ясно. Но как ты вообще оказался у Матиаса? – лишний раз язык не поворачивался называть этого подонка отцом.

   Эльф долго молчал, и я даже подумала, что он не расслышал вопрос. Но Адэриар мрачно смотрел в пустоту перед собой, и о чём-то думал, однако всё же заговорил, глухо и отстранённо:

   ― Когда меня поймали, пытали и избивали несколько дней, пытались и выведать что-то, и сломать, но не выходило, хотя последние встречи с «воспитателями» я уже плохо запомнил, мало соображал полуживой. Обычно таких упёртых убивают из соображений безопасности. Да и чего зря кормить, если толку нет от скота? Я уже дождаться не мог смерти, но работорговец повёз меня куда-то, и по пути встретил твоего отца с обозом, ну и решил добыть лёгких денег. От трупа выгоды нет, а так прибыль. В общем, у него был покладистый эльф-целитель, раб из питомника. Вместо того чтобы объединиться и сбежать вместе, этот идиот меня подлечил, придал товарный вид, опоил какой-то дрянью, чтобы не сопротивлялся, а торгаш продал под видом покладистого раба. Ваши люди даже друг с другом честны не могут быть! – зло усмехнулся эльф. – Папаша твой, дурак, не заметил обмана, так трогательно радовался, что недорого купил тушу для битья братцу в подарок...

   ― Да, он умеет находить радости в мелочах, – с отвращением процедила я, вспомнив, что и маму этот урод называл так же.

   ― Эй! – раздался окрик над нашими головами, и меня холодный пот прошиб от ужаса. – Вы чего расселись? Чего так рано вернулись? – рявкнул Матиас.

   Я рванула к эльфу и накрыла обоих плащом, прижавшись к напрягшемуся телу. Вот он, момент истины, или кто-то из магов почует мой след, или мы всё же спасёмся...

ГЛАВА 4

4.1

   Матиас расположился над нашими головами на склоне горы, ему всегда нравилось смотреть на других с высоты, подчёркивая своё положение. Люди понемногу собирались, а меня от тревоги и страха уже крупно трясло, дышать под плащом было трудно, и мысли путались от нехватки воздуха.

   ― Успокойся, пока всё в порядке, – прошептал эльф и неожиданно сжал мою руку.

   Прикосновение тёплых, сухих пальцев немного успокоило, словно дало опору, но раздались шаги, одни тяжёлые, другие крадущиеся.

   ― Ну, что там? Все собрались? – в голосе папаши клокотала ярость.

   ― Да, господин Матиас, – я узнала змеиный голос Агейра. Помчался догонять невесту, урод...

   ― Пора отправлять людей домой, темнеет, а в этой части леса опасно, – прорычал папаша. – Не знаю, как этот ублюдок ускользнул, да ещё ведь тащил девку за собой. И эта-то дура, хоть бы руку поранила, да кровавый след оставила, чтобы найти можно было, так нет, ума не хватило потаскушке. Вся в мать. Смазливая, даровитая и безмозглая.

   ― Да и неплохо же, зачем девке ум лишний? – встрял бас. Хельмут. И он здесь.

   ― В общем так, парни, если ещё хотите попытать счастье, оставайтесь и ищите. Кто притащит дочку обратно, тому в жёны без выкупа отдам. Даже если он её уже оприходовал, магия-то осталась. Не хочу дарить ублюдку то, что нам самим надо. В последние годы мало одарённых девок рождается, а клан слабеет, если нет магов.

   ― Без выкупа, это хорошо, – промычал Хельмут. – Да потом сраму не оберёшься, с порченой девкой-то жить.

   ― Кто тебе мешает отыметь её в лесу? Кто потом узнает, ты ли там был первым?

   Меня затрясло от отвращения. И это отец вот так говорит обо мне! Даже эльф грязно выругался сквозь зубы.

   ― Если не хочешь, соперничек, – гадко усмехнулся Агейр, – так у меня больше шансов будет. Я на эту куколку давно глаз положил. Сладкая ягодка, если и надкусил кто, переживу. Только сперва вниз по реке пройду до озера. Там мы не искали, а может на то и был расчёт? Ведь привезли вы его с той стороны, может, в родные места подался, а не в леса?

   ― Смущает меня, что он сюда побежал, а не прямо в горы, – задумчиво процедил Матиас. – Не дочь ли надоумила? Она-то знает, что наши охотники эти места не любят. Сам бы выродок бежал по прямой, чтобы скорее в горах скрыться, однако те лоскуты и следы, что мы нашли, ясно говорят, что направились они в эту сторону.

   ― Вот потому и хочу до озера спуститься, – ответил Агейр. – На этом берегу следов вообще нет, не проходили они тут. Вверх по течению крупные камни в реке, быстро не пройти, они бы не скрылись, да и у водопадов пришлось бы на сушу выйти. А вниз быстро спуститься можно, там и овраги есть, и поваленные деревья с такими корнями, что как в пещере спрячешься. И это твоя дочка тоже знает, она в леса часто ходила.

   ― Ладно, иди вниз, – разрешил Матиас, – я людей отведу в крепость. Хельмут, ты что решил?

   ― Пойду с Агейром. Разделимся по разным берегам, может, отыщем след. Где-то они прячутся, точно вам говорю, мне охотничий инстинкт подсказывает, – боров самодовольно усмехнулся.

   ― Ищите, парни. Кто поймает добычу, тот и сожрёт, – Матиас спустился ниже и крикнул людям, что пора уходить.

   ― Идём, засветло пройдёмся, – позвал змеелов.

   ― А если не поймаем? Я из-за потаскухи эльфийской помирать не хочу. Не найдём у озера, вернусь в крепость, переживу и без магии. Да и жрать уже охота, – ответил Хельмут и потрусил вниз.

   ― Ну, а я поищу, мне магия нужна, а шлюшку и прибить можно будет, когда надоест. Яд коварен, – ухмыльнулся Агейр.

   Когда шаги стихли, я выскочила из-под плаща, помчалась к другой стене пещеры и согнулась от рвотных спазмов. В голове носились обрывки омерзительного разговора, и по щекам градом катились слёзы.

   Адэриар подошёл неслышно, придержал мои волосы и поглаживал по спине, успокаивая. А ведь недавно отшатнулся, боясь прикоснуться.

   ― Я понимаю, почему ты сбежала, – вздохнул он, и эти слова пролились бальзамом на растоптанную душу.

   Эльф помог мне подняться, во рту было гадко, меня знобило и жутко хотелось пить, но приходилось терпеть. Мы уселись ближе к выходу, где воздух был чище, и на меня навалилась усталость и полнейшее равнодушие ко всему. Я никому не нужна в этом мире, так какая разница, что будет? Никто и никогда не сделает мне больнее, чем родной отец, это просто невозможно.

   Постепенно снаружи стало тихо, а я всё сидела, поджав ноги и уткнувшись лбом в колени, и раскачивалась из стороны в сторону.

   ― Мне странно, что они так быстро сдались. Ты носительница дара, которая может и магию отдать, и одарённую дочь родить, к тому же знахарка. В вашем клане есть ещё лекари?

   ― Нет, – язык еле шевелился, голос звучал тихо, да я и говорить не хотела, просто отвечала бездумно. – Маму этот подонок убил, бабушка недавно умерла, теперь там никого не осталось.

   ― Как вышло, что тебе удалось скрыть магические занятия, если они чуют магию? – эльф говорил негромко, я чувствовала его внимательный взгляд, но головы не поднимала.

   ― Все думали, я пустышка, потому отец и отдал меня бабушке на учёбу. Чтобы сама себе на жизнь зарабатывала, ему расходов не делала и не мешалась. Я мало общалась с людьми, больше времени проводила с бабулей, училась, перенимала семейные знания. Когда мне исполнилось семнадцать, бабушка заподозрила, что дар проснулся, позвала своего соседа мага, и Уммо почуял магию водной стихии в моей крови. Мы надеялись скрыть новость, и почти два года это удавалось, Матиас про меня не вспоминал, да и женился как раз. А потом я пошла в крепость, лечить Майло, вот он и учуял магию. Меня отволокли к камню, правда открылась. После этого бабушка почти месяц мне раны и ушибы лечила – это папаша со мной поговорил... Однако ещё почти год свободы удалось урвать. Бабуля сказала Майло, что я не всему обучена, и если она умрёт, клан останется без сильной знахарки. Ведь муж не даст мне учиться, да и дети пойдут. Глава согласился, велел брату меня не трогать. А недавно бабушка умерла, и папаша, отправляясь с обозом, велел мне вернуться в его дом.

   ― Ты не вернулась, потому он тебе чуть руку и не сломал на площади, – подхватил эльф.

   ― Видел? Мне казалось, тебя так избили, что ты с трудом на ногах стоял.

   ― Так и было, но если хочешь сбежать, надо осматриваться, а не жалеть себя, – мрачно усмехнулся эльф. – Кстати, уже стемнело, пойду, осмотрюсь. Я хорошо чувствую магию, если кто-то из ваших остался, пойму.

   Он встал и протиснулся в проход.

   ― Адэриар! – оцепенение слетело, как не было. – Возьми плащ. Тебя и в темноте видно.

   Я бросила ему накидку, и замерла в страхе, но выдержала лишь пару секунд, а потом кинулась следом.

   4.2

   Нас снова окатило на выходе. В холодном ночном воздухе кожа мигом покрылась пупырышками. Обычно маги воды могут высушить себя и одежду, но Уммо всегда удивлялся, что сложные заклинания мне удаются легче, чем простые. Он считал, что причина в силе моей магии, для простого колдовства её нужно совсем немного, а я не могла себя настолько контролировать, вот и получалось всё наоборот.

   ― Ты уверен, что тут никого? – прошептала, глянув на красивый профиль эльфа. В лучах луны гладкая, бледная кожа и белые волосы, казалось, немного светились.

   ― Уверен. Но если у тех двоих подонков магии нет, то только лесные обитатели могут их выдать. Лучше уходить быстрее.

   Он хотел отдать мне плащ, но я отмахнулась.

   ― Тебя легко заметить в темноте, а плащ всё равно сырой, согреться не поможет.

   Мы забрались на уступ, с которого обрушивался звонкий поток, и быстро пошли вверх по кромке воды, чтобы не оставлять следов, ноги, и так холодные, сразу окоченели.

   Эльф шёл впереди, всматривался в чащу, прислушивался, а я без конца оглядывалась, ожидая погони. Хэльмут и Агейр не маги, но оба привычные к нашим лесистым горам, так что расслабляться пока рано. Мы ещё не сбежали по-настоящему.

   Шаг за шагом, преодолевая усталость, мучаясь от холода, мы карабкались вверх.

   ― Смотри! – я наклонилась и подхватила с берега яблоко, полная луна мешала спрятаться, но неплохо освещала путь. – Надкусано немного, тут отряд Матиаса проходил, видно, кто-то выбросил.

   Мой желудок жалобно заурчал, а эльф брезгливо скривился.

   ― Ой, ладно тебе! Не в нашем положении привередничать.

   Острой веткой я отковыряла то, что кто-то погрыз, кое-как разделила плод, ополоснула в реке и протянула спутнику половину.

   ― Ешь, неизвестно, когда другая еда попадётся. Весной в лесах поживиться нечем. Нам повезло, что хоть это попалось.

   Пока Адэриар держал свою долю за хвостик и рассматривал, как ядовитую змею, я откусила немного и скривилась.

   ― Кислятина! Понятно, почему выкинули.

   Однако моё нутро было и такому радо. Эльф кривился, но тоже ел, бормоча что-то о ненависти к людским выродкам. То-то! Когда у тебя нет ничего, гордость слегка не к лицу.

   Мы не наелись, но стало легче, даже дорога до второго водопада показалась короткой. Ещё рывок, и спасёмся! Несмотря на усталость, я немного приободрилась.

   ― Ты по-прежнему не чувствуешь магов? – красавец шёл впереди, и приходилось говорить с его широкой спиной.

   ― Никого, кроме тебя. Но в лесу странно тихо. Как минимум один из твоих женишком планировал идти в эту сторону, даже если стемнеет. Где же он?

   ― Может Хельмут убедил его бросить поиски? В конце лета новый обоз пойдёт в соседний клан, чтобы продать шкуры пум, мёд и прочее, там народу много, проще найти одарённую невесту, а у этих двоих деньги на выкуп есть. Не понимаю, к чему им рисковать вообще? Тем более, если считают меня уже грязной.

   ― Надеюсь, ты права, – проворчал Адэриар и вздохнул. – Если бы снять магические кандалы! Моя магия быстро привела бы нас к эльфам. А так, я почти ничего не могу.

   ― Попробовать можно, но не знаю, получится ли. Это сложное колдовство.

   Мы шли мимо руин старой башни, и эльф подозрительно разглядывал остатки сооружения.

   ― Кому тут понадобилось такое строить?

   ― Моим предкам. Когда-то, ещё до большой войны, здесь проходила граница наших территорий. Клан Дэналж был многолюдным и богатым, хранил множество магических секретов, а его земли окружали такие сигнальные башни. Это теперь только руины в зарослях остались, а тогда деревья вокруг убирали, открывая обзор, и в башнях жила пограничная охрана.

   ― Не нравится мне это место. Из-за оставшихся груд камней могут напасть.

   ― Разве что эльфы. Наши редко сюда забредают, боятся... И лес молчит, – я оглянулась, кругом разливалось ночное спокойствие. – Так что, попробуем снять оковы? Мы ушли довольно далеко, наверное, можно рискнуть.

   ― Что ты будешь делать?

   ― Вода разрушает железо, зачарованная вода делает это быстро, – вспомнились мне слова Уммо. – Но тебе придётся потерпеть холод.

   Адэриар остановился, с подозрением на меня уставился, явно сомневаясь в затее, и его неуверенность передалась мне. Если не выйдет, только время потеряем, я буду ползти, как улитка, а за нами может быть погоня.

   Я мялась в нерешительности, но жажда свободы пересилила, и эльф вздохнул, протянув мне руки.

   ― Делай, – он вдруг мрачно усмехнулся, – если, конечно, не боишься. Сняв оковы, ты станешь мне не нужна. Могу связать и в лесу бросить.

   Я только закатила глаза. Прямо дрожу от страха.

   ― Тебе никто не мешал это сделать уже давно, так что прекрати пугать и прикидываться монстром. Мы оба знаем, что один ты уже ушёл бы намного дальше.

   Мой спутник криво усмехнулся.

   ― Разве тебя не учили, что эльфам нельзя доверять?

   Я отмахнулась, собралась с духом, вспомнила объяснения Уммо, наши тренировки, и призвала магию. Кисти рук сразу закололо, слова силы зашелестели в тишине ночи, а из реки вырвалась в небо тонкая струя. Вода повисла в воздухе, собравшись в шар, и я прошептала другое заклинание.

   Огромная капля засветилась синим, наполнившись магией. Повинуясь моим жестам, она подлетел к эльфу.

   ― Вытяни руки вперёд, чтобы запястья были близко друг к другу, но не соприкасались, – проговорила я, стараясь не сбить дыхание, что было важно для концентрации силы.

   Когда эльф послушался, водяной шар медленно опустился на его кисти, образовав сияющий кокон вокруг запястий с оковами. Внутри сферы вода пришла в движение, закрутилась, обволакивая металл.

   ― Это древняя магия моего клана. Я не до конца понимаю, как она работает, и пробовала лишь пару раз, но если бы умела пользоваться ею в полную силу, оковы за несколько секунд проржавели бы и рассыпались. Увы, нам придётся ждать.

   ― И сколько времени это займёт? Я так и пойду? Это ещё хуже, чем в кандалах! – взбеленился бывший невольник.

   ― Знаешь, у тебя невыносимый характер, – у меня не осталось сил на споры. – Не хочешь так, ходи с цепью. Что могу, то и делаю. Кстати, по мере того, как металл начнёт ржаветь, будет ослабевать и блок, сдерживающий твою магию.

   Я тяжело опустилась на валун у воды. Чары отняли силы, а душу грызла тревога. Боясь, что не справлюсь с двумя задачами, я не поставила барьер, и оставалось лишь надеяться, что эльф не ошибся, и рядом нет магов.

   Так или иначе, риск был оправдан. Блуждать в лесу, не имея ясной цели похода, плохая идея. Выше третьего водопада я не поднималась ни разу, там мы оба будем слепыми котятами, и эльфийская магия не помешает.

   ― Надеюсь, хоть к утру оно сработает, – проворчал длинноухий, проигнорировав мою отповедь. – Так мы пойдём или будет тут ждать, пока поймают?

   ― Пойдём, как только ноги снова станут меня слушаться. Дай немного времени. Я понимаю, что надо идти, но не могу.

   Эльф помолчал немного, и вдруг прошипел со злостью:

   ― Идти... Тебе нельзя со мной идти! Если оковы спадут, я позову своих. Ты это понимаешь? Даже в родном клане мне было бы трудно убедить родичей, что ты не враг и спасла меня, а среди чужаков и подавно. Уходи пока не поздно, вернись к людям, попробуй найти другой клан.

   ― Ты сам сказал, люди все одинаковы. Можешь сам уйти прямо сейчас, я не стремлюсь к твоим эльфам, мне надо просто перебраться через Сосновые горы, дойти до неизведанных земель.

   ― Просто?! Упрямая ненормальная, – прорычал он. – Ты не пройдёшь незаметно через эльфийские земли! Тебя прикончат или превратят в рабыню. И поверь, оно сильно отличается от твоего нынешнего положения, что бы ты себе ни думала. С мужем можно договориться и подстроиться, а там тебе и рта раскрыть не дадут. И для красивой рабыни всегда найдётся применение. Никто не спасёт тебя от насилия, и счастье, если насильник будет один!

   Он был прав, но это меня взбесило. Когда потащил за собой, таким благоразумным не был, а теперь я оказалась дурочкой, которая толкает себя из одной клетки в другую, даже более страшную.

   ― Тогда куда мне идти? Ты же такой умный, скажи! Мой клан живёт в глуши, тут пара месяцев пути до соседей, и там меня найдут. Где живут остальные люди, я вообще не знаю. И кстати, они не только вас рабами делают. Каковы мои шансы, а? – почти выкрикнула я, и мы замерли, сердито глядя друг на друга.

   Ниже по течению раздался возмущённый птичий клёкот, лес послал предупреждение.

   ― Женихи пожаловали? Магов не чувствую, – пробормотал эльф, глядя в пустоту.

   Я бросилась к нему, осмотрела кандалы, но действие магии только началось, в местах повреждений собирались синие искорки, однако ржавчина пока не разъела железо.

   ― Уходим! Надо двигаться! – я потянула его за плащ, но он не шелохнулся.

   Мимо нас пронеслась с уханьем сова, вернулась, сделала круг и опустилась на могучее плечо красавца. Эльф и птица некоторое время смотрели друг на друга, а потом оба будто очнулись ото сна, вздрогнули. Пернатая умчалась, а мы кинулись вверх, до третьего водопада было уже недалеко.

   Эльф со скованными водяным коконом руками, и я, еле переставляющая ноги, оба спотыкались, ругались, но упрямо шли, иногда даже пробегали несколько шагов.

   После очередной пробежки у меня в глазах всё мельтешило, сердце готово было вырваться наружу, подъём тут пошёл круче, и стало ясно, что я его не осилю.

   ― Ты скорее сбежишь один. Уходи, Адэриар. Сам говорил, у меня есть шанс договориться с мужем, а тебя замучают до смерти. Беги! – я стояла, покачиваясь, а вокруг кружились, расплываясь, деревья и кусты.

   Эльф немного ушёл вперёд, но вернулся, хотел что-то сказать и вздрогнул.

   ― Магия...

   Я встрепенулась, рванула вперёд, но покачнулась и свалилась в воду.

   ― Уходи скорее. Они убьют тебя! – просипела, понимая, что ничем не смогу помочь больше. Я и себе-то помочь теперь не могла.

   По кустам пробежал ветер, в его шелесте донеслись слова заклинания.

   ― Беги! – прорычала, вскакивая и толкая эльфа в бок, но было поздно.

   Водяной шар на его руках вспыхнул ярче, движение в нём остановилось, и за один удар сердца вода замёрзла. По нашей коже и одежде тоже быстро разбегалась ледяная корка, а ноги вмёрзли в лёд. Река струилась мимо, но мы оказались в оковах зимы.

   ― Ну, здравствуй, дочь, – раздался за спиной ласковый голос. – Умница, помогла поймать ушастого выродка.

   И следом как гиена хихикнула – Агейр тоже был с отцом. Пришёл за невестой.

ГЛАВА 5

5.1

   Адэриар глянул на меня с лютой ненавистью, хрупкое доверие раскрошилось в пыль от одной папашиной фразы, а я хотела кричать, чтобы он не верил, но язык прилип к нёбу от ужаса, я даже сглотнуть не могла, по спине струился ледяной пот.

   В реке образовался водоворот, он ускорялся, края воронки поднимались всё выше, а за нами уже отчётливо слышались шаги врагов. Вдруг воронка отделилась от русла, взмыла в воздух и опрокинулась на эльфа. Раб оказался внутри водяной трубы, доходившей до мочек ушей, и бешено вращающийся поток держал пленника не хуже цепей.

   Лёд у моих ног растаял, тело слегка отогрелось, по коже скользили тающие льдинки, а я тряслась, боясь оглянуться. Адэриар теперь смотрел строго вперёд, в глазах полыхало пламя ненависти, черты лица стали хищными.

   Я потрясла головой, попыталась выжать хоть слово, но вышло мычание, и эльф даже не повернулся ко мне.

   Сбоку хрустнула ветка, грубая рука схватила меня за плечо и выволокла на берег.

   ― Значит, донесли верно. Какая одарённая и умная у меня дочка, – от вкрадчивого голоса отца чуть сердце не остановилось. Матиас встал прямо передо мной и плотоядно улыбнулся. – Я был у старой башни, наблюдал... Понял, что не зря прикончил нищеброда Уммо. А ведь он до последнего отрицал, что учил тебя магии.

   ― Ты?.. – пролепетала я.

   ― А ты поверила, что он уехал по своим делам? – расхохотался отец, его забавляло играть со мной, видеть и чувствовать страх. Так же когда-то он издевался над мамой. – Какие же дела у нищего алкаша, а? Я ещё до отъезда знал, что ты можешь выкинуть фокус, и предупреждал, чтобы не глупила. Ты не послушалась.

   Отцовская рука со свистом рассекла воздух и врезалась в мою щёку, я с криком полетела на землю, а от пинка в живот даже хрипеть больше не могла. Боль разрывала тело, сознание тонуло во тьме, дышать было нечем.

   ― Ты, ничтожная тварь, думала, я не почую твоё грубое колдовство? Я знал, что ты где-то там, что туман твоих рук дело. Когда не удалось вас догнать, стало ясно, что прячетесь, затаились. Ещё в моём детстве ходили слухи о пещерах у водопадов, и раб не мог их найти, а ты могла, шастая по лесам, – новый пинок в живот почти лишил меня сознания и разума, я ослепла и оглохла, хватая воздух. – Тебе интересно, как я вас нашёл?

   Он присел возле меня, схватил за волосы и заставил смотреть в глаза.

   ― Всё просто. Надо было громко говорить, убедить вас, что мы ушли. И ждать. Я оставил Агейра и Хельмута следить за водопадом, толстяк, правда, сбежал, да плевать, – отец явно был доволен собой, будто восторгов ждал. – Сам я ушёл к башне, «бросив» яблоко с секретом... Мне помогли барьеры, маскирующие магию, но в отличие от тебя, я умею их ставить. Ты даже чар не почуяла, как и твой ушастый урод, а я узнал, что вы идёте. Было очень интересно понаблюдать, как далеко ты продвинулась в обучении. Признаюсь, удивлён. Молодец! – криво усмехнулся изверг и резко ударил меня головой о камень так, что из глаз искры полетели. – Ты предала и опозорила меня, падаль! Предала наш народ ради вонючего эльфийского недоноска! – он встал и отошёл, сплюнув. – Ты такая же неблагодарная гадина, как мамаша. Той всё было не так, я ей был не такой! – заорал вдруг Матиас и опять схватил меня за волосы, прохрипев в лицо: – Ты мне больше не дочь. Отдашь магию Агейру, родишь детей, и молись, чтобы девки оказались одарёнными, иначе я сам тебя прикончу, как бешеную шавку.

   Выродок оттолкнул меня, глядя с отвращением и процедил:

   ― Молчишь? Мамаша на пузе ползала, молила о пощаде, а ты гордая? Или думаешь, эльфийский ублюдок тебя ещё спасёт? – Матиас рассмеялся и жестом подозвал приспешника. – Охота удалась, Агейр, забирай невесту, заслужил. Делай своей прямо здесь, чтобы никто правды не узнал, даже если она уже стала эльфийской подстилкой. Когда придём в крепость, любой маг только твою энергию на ней почует. Скажем, она сама тебе отдалась в благодарность за спасение от похитителя.

   Змеелов сально осклабился и поклонился «тестю». Он подошёл ко мне, за шиворот поставил на трясущиеся ноги, и поволок в кусты.

   ― Смотри, ублюдок, – не обращая внимания на мои крики, Матиас подошёл к эльфу, – если поимел дочурку, я живьём с тебя кожу сдеру и член отрежу.

   5.2

   От ужаса и отвращения стучали зубы, сознание расплывалось, после побоев тело пульсировало болью, и Агейр легко справился со мной, повалил на спину, придавил собой сверху и принялся возиться с ремнём штанов. Мерзкие, грубые руки тискали грудь до боли, дёргали за соски, лезли под юбку. Тошнотворное дыхание забивалось мне в ноздри, когда он хрипел мне в лицо:

   ― Наконец-то, будешь моей, ягодка. Я тебя воспитаю, раз папаша не сумел, будешь послушной, – стащив штаны, он вклинился коленом между моих ног, пытаясь раздвинуть. – Будешь скулить, умоляя о мужниной ласке.

   Слюнявые губы прижались ко рту, вызвав рвотный спазм, я отчаянно дёргалась, отбивалась, но он был сильнее. Никто не поможет, этот выродок меня изнасилует!

   Страх и беспомощность лишали сил, душили, и казалось, грязные руки подонка не тело моё лапали, а душу дерьмом измазывали.

   Я снова рванулась, Агейр хлестнул меня по щеке. Раз, другой. Схватил за волосы так, что я закричала, а он заткнул рот своим рыхлым, будто распухшим, языком, нажал коленом на бёдра сильнее.

   Меня тошнило. Паскудный язык не давал дышать, насилуя рот, а я из последних сил трепыхалась под распалённой костлявой тушей, пытаясь нащупать вокруг хоть какое-то оружие, но пальцы утопали во мхах и прелой листве.

   ― Моя... – похотливо прошипел он и усмехнулся, схватив меня за горло, лишая воздуха. – Сопротивляйся, мне нравится. А ему сопротивлялась? Или сама отдалась? Говорят, шлюхи любят эльфийские члены. Ты шлюха, а, ягодка? Проверим... – он запустил руку под юбки, рванул бельё, с силой раздвинул мне ноги.

   Соберись, Ринна!

   Я будто наяву услышала голос Уммо, призывавшего меня бороться, укротить свою магию. Никто не поможет, соберись и бейся за себя сама... Стиснув зубы, сделала пару глубоких вдохов, сконцентрировала всю ярость и призвала силу. Магия словно только этого и ждала! Взорвалась, заструилась по телу, и в голове зазвучало заклинание!

   Гнусный отросток, горячий и скользкий уже коснулся складок между моих ног, Агейр сально улыбнулся, намереваясь закончить дело.

   ― Моя... – прошипел он, подаваясь вперёд.

   ― Нет! – толстая и острая сосулька вошла в его глазницу, как нож в масло. Меня обдало отвратительной жижей, дикий вопль оглушил и умолк.

   Я лежала, трясущаяся под мёртвым телом. Губы дрожали, в голове что-то грохотало.

   ― Агейр?.. – в голосе папаши впервые послышалась тревога. Не за дочь. За насильника!

   Оттолкнув труп, я встала, шатаясь. На ватных ногах не убежать, отец убьёт меня... Дыши, Ринна. Собери силу. У тебя только одна попытка.

   Я вышла из-за куста, перед глазами всё плыло, а Матиас замер, ошеломлённо. Это решило всё. С яростным криком я швырнула в него речной волной, закрутила и опрокинула, но силы оставили тело. Я рухнула на землю, сотрясаемая судорогами. Уммо предупреждал – нельзя перерасходовать резерв...

   Матиас поднялся, отплёвываясь, и рассмеялся с ненавистью.

   ― На отца руку подняла, тварь? Гнилая кровь шлюхи-мамаши... Сдохни!

   Он выхватил кинжал, замахнулся, но из-за груды камней с утробным рыком метнулось длинное тело. Новый вопль, полный ужаса пронёсся по лесу, и Матиас Дэналж повалился навзничь на землю, забился в конвульсиях, а над его разорванной глоткой рычала и скалилась пума.

   Воронка, удерживающая эльфа, распалась, и бывший раб с рёвом сорвал свои оковы. Ржавые браслеты и цепь трухой осыпались к его ногам.

   Я всё ещё билась на земле, боль волнами прошивала тело, в мозгу вспыхивали и гасли обжигающие искры. Эльф шагнул ко мне, над его головой промчалась сова, и из-за деревьев выбежали несколько лучников. Всё, что я смогла увидеть, теряя сознание – острые уши, длинные волосы.

   ― Бросай её, брат, уходим, пока другие человечьи выродки не пришли! – донёсся из темноты затихающий голос.

   5.3

   Адэриар

   До последнего казалось, что он опоздает, что выродок успеет надругаться над девчонкой. Сила пребывала медленно, но Ринна была права, магия возвращалась, значит ещё немного, и он сумеет...

   Из-за кустов доносились звуки борьбы и побоев, Адэриар готов был хоть сейчас кинуться и голыми руками сразиться с подонками, вот только руки-то были скованы, как и всё тело, пойманное в водяную ловушку.

   Эльф призывал магию, пытался дотянуться до разума тех, кто сумеет помочь несчастной. Для женщины легче смерть, чем насилие. Ну же, давайте! Откликнитесь, хоть кто-то!

   Но сквозь шум воронки, он слышал только, как скрипят собственные зубы. Руки, стиснутые в кулаки, онемели, а тело от напряжения даже ледяного холода не ощущало. Он весь был там, с девушкой, словно мог как-то поделиться с ней силой и боевыми навыками. И продолжал мысленно звать.

   Наконец, на краю сознания мелькнуло что-то. Другой разум. Зверь. Хищник.

   Адэриар усилил призыв, отринув сопереживания, ими девчонке не помочь. «Сюда... Иди сюда... – взывал он, медленно проникая в разум кошки. – Тут враг. Его нужно убить, он на твоей территории. Он охотится на твою добычу...»

   Снова и снова раздражая зверя, будя инстинкт убийцы, эльф тянул пуму к себе, а глаза неотрывно следили за кустами. Помощь близко, держись, девочка!

   Но пронзительный вопль оглушил, в воздухе разнёсся запах крови. Кто кричал? Ублюдок добился своего? Или убил её?..

   Адэриар потерял концентрацию на несколько мгновений, и увидел девчонку, избитую, перемазанную кровищей, но не сломленную, жаждавшую мести. В глазах горел тот самый огонь, о котором она ему говорила. Дева собралась биться с папашей, с обученным магом!

   Когда Ринна рухнула на землю, исчерпав свою силу, эльф послал приказ. Зверь вырвался на поляну и закончил то, что не удалось девушке. Выродок, купивший его, словно вещь, тот, кто избивал, унижал и пытал его, подыхал в муках, истекая поганой кровью, а рядом его дочь билась в агонии.

   Адэриар ощутил, как его магия сломала барьеры, воронка стекла водопадом в реку, и хватило небольшого усилия, чтобы порвать проклятые оковы. Ринна спасла его. Снова.

   Из чащи появились те, за кем он отправлял сову, хотя тогда не особо надеялся, что птица поймёт и приведёт подмогу. Но получилось. Не зря в своём клане он был лучшим заклинателем животных.

   ― Бросай её, брат, уходим, пока другие человечьи выродки не пришли! – окликнул его сухопарый, молодой эльф с непривычно чёрными волосами. Вроде соплеменники, но Адэр почему-то явственно ощутил себя чужим среди этих темноволосых. Ощущения свободы и дома не возникло.

   ― Девушка со мной, – заявил он.

   ― Рабыня? – эльф постарше с подозрением глянул на Ринну, уже потерявшую сознание.

   Адэриар с трудом сдерживался, чтобы не броситься к ней. Нельзя показывать, что он беспокоится о человечке. За такое и свои прибить могут.

   ― Теперь да. Если выживет, – Адэр равнодушно подошёл к распластанному, измученному телу, пощупал пульс. Сердце билось, но карие глаза закатились, кожа была ледяной. Если бы дотянуться до её разума! Но, увы, такое работало лишь с животными.

   ― У тебя дар заклинателя? Откуда ты? – снова спросил черноволосый.

   ― Да, я «говорящий с животными». Адэриар из клана Лониссель. Людские подонки напали на наше поселение, всех убили, меня оглушили и пленили. Приволокли в эти места, но я сбежал. Рабская печать не получилась, когда этот, – он кивнул на труп Матиаса, – передавал меня своему братцу.

   ― А девка? – снова подал голос второй, остальные члены отряда молчали, недоверчиво и настороженно глядя на него.

   ― Его дочь, она в лес шла за травами. Я украл её, когда бежал, – говорить меньше, не врать без надобности, чтобы не запутаться потом, и не показывать страх за девушку. Эльф снова и снова повторял себе это, двигался так, будто ему всё равно, будто сердце не кричит от тревоги.

   ― Решил немного поживиться? – хохотнул кто-то сзади. – Смазливая тварь, я бы с такой развлёкся.

   Адэриар резко развернулся и усмехнулся, оскалившись и глядя в упор на жилистого собрата со шрамом на шее и щеке.

   ― Так поймай себе и развлекайся. Или в вашем клане законы собственности не уважаются?

   Повисла долгая тишина, мужчины буравили друг друга взглядами, но девушка испустила печальный стон, и черноволосый, он тут явно был главным, примирительно развёл руки в стороны, встав между сцепившимися.

   ― Успокойтесь оба. Ещё не хватало, чтобы из-за грязной человечки подрались! – он повернулся к беловолосому и протянул руку: – Моё имя Рандэаль из Лафхаррина. Это и мой клан, и поселение, где живут беглецы из разных мест. Не злись на Саданиара, никто из нас твоего не тронет. Бери свою рабыню, и уходим. Здесь опасно, эту мразь, наверняка, станут искать, а до поселения путь неблизкий и трудный.

   Он сделал знак своим, и все растворились в темноте леса. Адэриар поднял девушку, лёгкое тело казалось ледяным.

   ― Это ты её так? Или пумы испугалась? Или хотела папаше помочь? – с чужаком остался только Рандэаль.

   ― Убить его она хотела, – процедил эльф. – За кустом труп недоноска, которому отец велел трахнуть её, на случай, если я успел испортить девицу. Магию потерять было жалко, так что убить не мог, а позориться перед своими не хотел, вот и нашёл способ решить проблему.

   ― Выродочное племя, – процедил брюнет с отвращением. – Идём. У нас целитель есть, полечит твою невольницу, если она по дороге не помрёт, – Рандэаль пошёл вперёд, но оглянулся и предупредил: – А с Саданиаром не связывайся, он много лет был в рабстве, давно забыл, что такое уважение к жизни и узы крови.

ГЛАВА 6

6.1

   Было холодно и тяжело. Я металась, пытаясь сбросить груз, иногда это удавалось, но тогда от холода трясло ещё сильнее, зубы стучали, каждая косточка, и даже кожа болели, и это сводило с ума. Когда становилось невмоготу, я кричала, звала на помощь бабушку. Она же может снять боль, вылечить, так почему не идёт? Но вместо ласковых любимых рук меня хватал кто-то, он не помогал, а удерживал. В рот лилось что-то горькое и вонючее, я захлёбывалась, кашляла, и от этого боль накрывала, заволакивая сознание и разум тьмой, и это было даже страшнее мучений телесных.

   Из мрака на меня смотрел и ухмылялся папаша с мёртвыми, стеклянными глазами и вырванным горлом. Перемазанный кровью, он тянул ко мне скрюченные пальцы, хватал, и толкал к похотливому Агейру, а мою кожу сразу покрывала слизь, текущая из пустой глазницы насильника. «Ты убила меня, ягодка, теперь будешь женой мертвеца... Моя... Моя...» – раздавался омерзительный шёпот, полный слюнявого вожделения и злобы. Я старалась освободиться из рук покойника, но не могла пошевелиться, снова и снова ощущая гнусные прикосновения.

   ― Мама! – казалось, я до боли напрягалась в крике, но не слышала ничего, кроме голоса безглазого подонка, скользившего тошнотворной плотью между моих бёдер, и тряслась от отвращения и ужаса. – Мама!

   На секунду перед глазами мелькало скрюченное женское тело на полу, кровоподтёки на бледной коже, хрипящее дыхание, а потом наступала тьма, в которой я снова тряслась от леденящего холода. И всё повторялось лишь с небольшими отличиями...

   ― Ей не становится лучше, собрат, – сквозь стук собственных зубов я неожиданно расслышала незнакомый голос, строгий и равнодушный. И это были первые слова из реального мира. – Пять дней уже прошло... Народ недоволен, что наш целитель столько сил отдаёт человеческой девке. Разумнее будет убить, чтобы не мучилась. Посмотри на неё. Покойники, и те выглядят живее. Есть специальные травы, она ничего не почувствует.

   ― Нет! – отрезал ледяной, решительный голос, показавшийся знакомым. – Мне нужна эта рабыня.

   ― Зачем? Почему ты так упорствуешь? Дело в плотском желании? А если она уже не оправится, не станет прежней, будет умственно отсталой? Сколько ещё выдержит её разум?

   ― Она потомственная знахарка. Моим людям пригодится её дар.

   ― Ты всё ещё хочешь вернуться в родные места? А говорил, что там всех убили, – с подозрением спросил равнодушный.

   ― Я так думаю, потому что видел страшную резню. Но не уверен, и хочу узнать правду. А если кто-то из моего клана выжил, они ушли дальше в леса, где живёт горстка наших соплеменников. Там нет лекарей. Человечке найдётся дело.

   Я дёрнулась, голову пронзила боль, зато удалось скинуть тяжесть.

   ― Опять начинается, – проговорил первый голос. – В который раз за сегодня? Она не выживет, Адэриар, а если и сумеет, так скорее всего свихнётся, её сознание просто тонет в ужасе пережитого. Ты же слышишь, как она кричит в бреду!

   ― Позови лекаря, – бросил тот, кто почему-то казался знакомым, а потом на меня опять что-то навалилось, я сопротивлялась, и завопила, когда ощутила чужую руку на своей щеке.

   Нет! Только не снова! Не трогай меня!.. Я брыкалась, отталкивала Агейра, пока не поняла, что это не он.

   ― Тихо, тихо, Ринна, всё хорошо, девочка... Тебя никто больше не обидит... – тёплые пальцы мягко скользили по ледяной, покрытой испариной коже, рядом со мной вдруг образовался источник тепла, к которому я потянулась всем существом, и озноб стал проходить.

   ― Ну, что тут? – послышались шорохи и новый голос, а мне не то, чтобы глаза открыть, а даже дышать было страшно, чтобы не исчезло это тепло рядом.

   ― Помоги ей! Дай ещё отвара, – потребовал тот, кто меня успокаивал, кого звали Адэриар.

   Откуда я знаю это имя?..

   ― Бесполезно. Зелье не помогло, оно лишь слегка облегчало мучения, и твоя рабыня уже выпила его опасно много, – моё запястье сжала прохладная рука, заставив возмущённо захныкать от холода, а мужчина умолк ненадолго. – Хм, странно... Я думал, у неё снова приступ, однако чувствую прилив жизненной силы. Но как?.. – незнакомца что-то озадачило. – Такое возможно между эльфами, но она-то человечка...

   ― О чём ты, лекарь? – настороженно спросил Адэриар.

   ― Я говорю о вещи столь редкой, что мало кто в неё верит... – пробормотал целитель, отпуская мою руку. – Но сомнений нет, между вами устойчивый поток энергии, и резерв рабыни очень медленно наполняется. Это её не исцелит, вряд ли она сможет впитать много эльфийской магии, но выжить девка сумеет. А я-то думал, что ещё одну ночь человечка не переживёт... Удивила. Упрямая.

   ― Такое возможно? Мы разных рас, и магия у нас...

   ― Разная? Но ведь наш народ пришёл в этот мир не просто так. Богиня привела нас сюда потому, что он подходил для нашей магии. А значит, и местная магия в каких-то моментах может быть совместима с эльфийской. Рандэаль сказал, эта невольница – знахарка, а ты заклинатель животных... Сила природы, вот что вас связывает. Кроме того, человечка нужна тебе. Ты так хочешь её спасти, что готов поделиться силой, а она способна эту силу принять. Вот как образовался энергетический канал – подходящая магия, её желание жить и твоё стремление помочь сотворили редкую связь.

   ― Но почему только теперь? Ей плохо уже столько дней!

   ― На всё нужно время, связь не образуется сразу. И потом, вы враги, барьеры ума мешают магии, и только на краю смерти барьеров нет... Рабыня почти ушла за грань жизни, вас обоих уже ничто не сдерживало.

   ― И эта связь навсегда? Что мне делать с нею? – Адэриар был растерян.

   ― Ничего. Всё уже случилось. Побудь тут немного, когда она согреется и уснёт по-настоящему, уходи. Иди к ручью, смой с себя энергию человечки, напитайся от природы, потом сходи в пещерную купальню с горячей целебной водой. Восстановишь силы, а их упадок ты скоро ощутишь, уж поверь, и канал сам закроется.

   ― А девушка?

   ― Больше чем это, сделать ничего нельзя. Дальше всё будет зависеть от самой девчонки. Захочет жить – справится. Я могу лишь укрепляющий отвар приготовить, да синяки и раны залечить.

   Послышались лёгкие шаги и шорох одежд, а меня сжало, как в тисках, но теперь не хотелось вырываться, стало ещё теплее, а душу окутал покой.

   ― Надеюсь, ты захочешь жить после всего... Что сотворил с тобой тот подонок? Смогла ли ты вовремя отбиться?.. – еле слышно проговорил Адэриар, в голосе звенели тревога и ярость. – Прости, что сомневался в тебе... Прости, что не смог помочь... – ещё тише проговорил он, а я вдруг полностью вернулась в реальность и поняла, что лежу в его объятиях. Вот откуда тепло!

   Но кто этот Адэриар? И о какой рабыне они говорили?

   6.2

   Я открыла глаза и не поняла, где нахожусь. Бревенчатые стены и потолок, запах еловой смолы и сухих трав в воздухе, тепло, а меня накрывает пушистая шкура. Руки медленно ощупали тело, вроде, нигде не болит, голова тяжёлая, но мысли не путаются. И я не вырвалась из лап кошмарных видений, а проснулась. Просто проснулась. Хотелось пить и есть.

   Откинув шкуру, поняла, что на мне незнакомая сорочка, странная сероватая ткань была мягче привычного льна, и не мялась так сильно, правда, слегка просвечивала.

   ― Тебе ещё рано вставать, – раздался мужской голос, и я вскрикнула, зарылась по горло в шкуру, только теперь заметив фигуру на табурете у очага.

   Первый страх схлынул, когда я его узнала. Эльф, тот раб с которым мы бежали.

   ― Адэриар... – вот откуда я знала это имя и голос.

   ― Вспомнила, это хорошо, – удовлетворённо кивнул он. – Ты бредила, я боялся, что разум может не выдержать. Как себя чувствуешь?

   Я не успела ответить, снаружи раздались голоса и шаги, и эльф подбежал ко мне, схватил за руку и прошептал строго:

   ― Молчи, что бы ни услышала! Потом объясню всё!

   Он сделал вид, что ощупывает мой лоб, когда в комнату вошли ещё двое остроухих. Эти были другими – темноволосые, высокие, но не такие мускулистые, один молодой, второй с седыми прядями в тёмно-пепельных волосах, но оба смотрели на меня с отвращением, как на мокрицу.

   ― Очухалась, – словно итог подвёл седой, и я узнала голос. Лекарь. – Завтра дам ей укрепляющего отвара, остальное само заживёт, – и тут он повернулся ко мне. – Скажи, человечка, пережила ли ты насилие? Можешь быть беременной?

   В холодном голосе не было ни капли эмоций, словно говорил он о животном, о самке, а у меня щёки заполыхали, затряслись губы, стоило лишь вспомнить то, что случилось в лесу. Ещё секунду назад я счастливо не думала об этом, и вот снова.

   Взгляд заметался по комнате, я дышала, как загнанный зверёк, перед глазами стояло мёртвое лицо Агейра.

   ― Я убийца... – прошептала срывающимся голосом и посмотрела на свои руки, сжимавшие шкуру, казалось, на коже засохла чужая кровь. Тишину нарушили странные звуки, завывания, и я не сразу поняла, что сама их издаю.

   ― Успокойся! – Адэриар присел рядом и встряхнул меня за плечи. – Ты защищалась. Он сам виноват во всём. Человечка, – эльф отвернулся на секунду, а потом заглянул мне в глаза: – Просто скажи, он успел тебя... обидеть?

   Не знаю, о чём именно волновался лекарь, но в отличие от него, мой спутник переживал за меня, я поняла это по встревоженным, потемневшим глазам, под которыми залегли глубокие тени.

   Ответить, как и смотреть на мужчин, я не смогла, только потрясла головой, мол, нет, и услышала, как Адэриар выдохнул с облегчением.

   ― Не смей винить себя. Ты защищалась, – повторил он. – И не вздумай сделать с собой что-то, поняла? Если только попытаешься, мне придётся наложить рабскую печать, – голос стал неприязненным, повелительным.

   ― Это был бы самый разумный выход, – вмешался молодой темноволосый.

   ― Она слаба. Магия печати или оков может повредить ей сейчас, а мне нужна сила этой рабыни, – твёрдо ответил Адэриар, при этом быстро глянул мне в глаза, словно приказывая молчать.

   Рабская печать? Оковы? Память подкинула обрывки разговоров, которые я слышала недавно. Рабыня – это я?..

   ― Думаю, наш гость прав, Рандэаль. Человечка слаба, её магия ещё только восстанавливается, и чужое воздействие сейчас способно причинить вред. Думаю, пока её можно оставить свободной, но на твоём месте стражника я бы к дому приставил, хотя вряд ли эта девка опасна. Пока что. Однако идея всё равно кажется мне нелепой. Не представляю, чтобы эльфы доверили свою жизнь и здоровье вражескому отродью, – тонкие губы лекаря высокомерно скривились, будто в комнате завоняло.

   ― Когда умираешь, без разницы, кто тебя спасёт, – спокойно возразил Адэриар. – У вас есть выбор, у моих родичей его нет.

   ― А если девчонка не пригодится, то всегда можно найти другое применение молодой и смазливой рабыне, – усмехнулся Рандэаль, и будто ощупал меня взглядом.

   Проклятая тяжёлая шкура немного сползла, и сквозь сорочку просвечивали соски, я поспешно прикрылась, снова заливаясь краской. Никто не смел так смотреть на меня дома. Я в жизни не представала полуголой перед мужчинами!

   ― Не пялься на чужое, Ранд, – усмехнулся Адэриар, но глаза оставались ледяными и настороженными.

   Местные ушли, а мы остались вдвоём, и я поняла, что красавец тоже видел слишком многое, а теперь его глаза нет-нет, да и скользили по моей груди. И от каждого такого взгляда внутри что-то сжималось, но не от страха, а как-то волнительно.

   Эльф молчал какое-то время, а потом вздохнул, присев на край кровати.

   ― Ты уже всё поняла, да? – негромко спросил он, прямо посмотрев на меня.

   ― Я теперь твоя рабыня? – разум отказывался принимать подобное. Я же помогла ему, а он!..

   ― Пока придётся играть в эту игру.

   Выдохнув с некоторым облегчением, я спохватилась. Можно ли доверять его словам? И эльф будто прочёл эту мысль на моём лице.

   ― Верь мне, – он сжал мои пальцы, хотя ещё недавно шарахался от прикосновений. – Я помню, что ты сделала, Ринна Дэналж. А теперь дай мне вернуть долг и спасти тебя. Клан Лафхаррина не самый терпимый и миролюбивый. Тут живёт разный народ, много беглых рабов, натерпевшихся от людей. Они не поймут никаких иных отношений между нами.

   ― А если догадаются, что врёшь? Тебе тоже достанется?

   ― Скорее всего. А тебя отнимут, поэтому нельзя, чтобы догадались, – Адэриар нахмурился. – Не перечь мне, не смотри в глаза, пока не разрешу, молчи, что бы ни случилось, выполняй все мои приказы. И не показывай свою силу. Тебе придётся довериться мне.

   Наши взгляды встретились, и, с большой неохотой, я кивнула, а он снова сжал на миг мою руку.

   6.3

   Следующие несколько дней Адэриар вливался в жизнь клана, ходил на охоту и рыбалку с мужчинами, а для меня мир съёжился до размеров хижины, где нас поселили. Тут была одна комната и две кровати, так что я либо изнывала от безделья и переживаний в одиночестве, либо страдала от неловкости в присутствии эльфа. Мы почти не говорили, и он был мрачен, но со мной мыслями не делился.

   Я знала только, что на Адэриара всё сильнее давили, убеждая поставить мне рабскую печать, он пока что находил предлоги для отказа, но так не могло продолжаться долго. Кроме того, за дверьми дома постоянно дежурил стражник, который несколько раз в день заходил, проверял, чем я занята.

   Охранники были разные, некоторые относились равнодушно, просто несли вахту, другие с ненавистью кривили рты, глядя на меня, а один смотрел так же, как Агейр, и у меня ладони покрывались липким потом от его взгляда. К счастью, этого типа я видела лишь раз, наверное, он подменял другого стражника.

   Дни шли, ситуация накалялась, уже и лекарь говорил, что пора надеть оковы, он даже отказался лечить меня, хотя до выздоровления было далеко. И всё это стояло стеной между мной и Адэриаром, я больше не ощущала его заботы и защиты. Казалось, эльф пропитывается духом этого поселения, становится таким же озлобленным, как местные. А может, он таким и был до плена? Что я о нём знала?

   Я тоже искала выход, даже предложила Адэриару провернуть тот же трюк, каким спасла его, но он разозлился. Прошипел, что я идиотка, если думаю, что эльфы с их магией, не почувствуют обман. Напомнил, что я даже от папаши свою магию спрятать не сумела. На площади повезло, но не надо переоценивать себя.

   Это было обидно, но пришлось признать, что он прав. Поэтому оставалось только ждать и трястись от страха за своё будущее. И ещё к нам часто заходил Рандэаль, казалось, они с беловолосым чужаком нашли общий язык.

   Вот и в этот раз мои мысли прервал голос старшего сына главы клана, занимавшегося охраной поселения и снабжением его провизией. Ранд, как звали его эльфы, был встревожен и суров.

   ― Пора что-то сделать, брат, – твёрдо сказал он, входя с Адэриаром в дом. – Не хочешь печать ставить, хотя бы магические оковы надень ей. Это же не воздействует на разум и сознание, только на магию, а лекарь считает, что та уже полностью восстановилась.

   ― Не знаю, Ранд, девчонка ещё слишком слаба, чуть походит по комнате и устаёт, а я не могу рисковать. Стражники же стоят, чего все так волнуются? Целое поселение эльфов боится полудохлой человечки? – криво усмехнулся мой «хозяин».

   ― Да, она не выглядит опасной, задыхается, и телесные раны заживают плохо, видимо, из-за того, что ей пришлось пережить. Однако она кое-что умеет, это не просто магический сосуд, как другие человечки. Кроме того, разбирается в травах, а где они, там и яды. Когда в твоём доме враг, не стоит быть беспечным. Иногда и маленькая вошь может убить, принеся заразу. Так что, да, народ напуган. И моим воинам совсем не нравится сторожить рабыню. Надень хотя бы оковы, привяжи девку к хижине, чтобы не могла выйти за порог без твоего позволения, успокой всех.

   Адэриар задумался, они встали над моей кроватью, и говорили так, будто меня тут нет.

   ― Покажи нашим, что тебе можно доверять, что ты на правильной стороне. Тогда тебя и девчонку оставят в покое, – уговаривал темноволосый.

   ― Ладно, откроюсь тебе. Мне не хочется обращаться с ней жестоко, – негромко ответил Адэриар, а сын главы удивлённо вскинул брови, глаза стали подозрительными.

   ― Ты что-то недоговариваешь, брат, – протянул он, помолчав. – Ещё в лесу мне показалось, что у тебя особое отношение к человечке. И это не похоть, как случается иногда. Ты увлёкся ею? – в голосе отвращение смешалось с осуждением, но Адэриар мрачно усмехнулся.

   ― Не смотри так. Ничего подобного. Я пока из ума не выжил и предпочитаю женщин своего народа. Просто... Я обязан ей жизнью и свободой, а в моём клане принято отдавать долги. Когда меня притащили в поселение Дэналжей и должны были сменить рабскую печать, девчонка вмешалась. Её магия не позволила чарам подействовать, меня не успели искалечить, и на рассвете я сбежал, а она как раз шла в лес за травами. Я похитил её, чтобы обменять на свою жизнь, если поймают. Была погоня, но девчонка снова помогала мне, лечила рану, прятала в пещере.

   Мне показалось странным, что Адэриар не упомянул мою попытку снять оковы, но ведь он велел молчать, что бы я ни услышала...

   ― Почему? – темноволосый, похоже, не верил словам соплеменника, поглядывая на меня с сомнениями. – Люди ничего не делают просто так. Ты не подозреваешь тут злой умысел?

   ― Отец отдал её жениху-насильнику, а до этого забил до смерти её мать. Думаю, она ненавидит и клан Дэналжей, и остальных соплеменников не меньше, чем мы. Во всяком случае, мне человечка ничего дурного не сделала, и я не стану проявлять жестокость без необходимости, – Адэриар вздохнул и сел у стола. – Вот, теперь ты знаешь нашу историю. И если я в тебе не ошибся, то понимаешь всё.

   Рандэаль долго молчал, глядя то на собеседника, то на меня, а потом тоже вздохнул.

   ― То, что понимаю я, могут не понять другие. Ты видел, кто у нас тут живёт. Заветы Богини, ценность жизни, сострадание, долг чести... Для многих давно пустой звук, люди всё сделали для этого. Может быть, твоя рабыня не такая, я допускаю, что и среди людей есть разумные, но для эльфов она олицетворение врага. Не хочешь жестокости, так никто её и не требует. Но сделай так, чтобы рабыня и выглядела рабыней. Иначе возникнут проблемы, настроения в народе мне не нравятся. Эльфы шепчутся, что за девкой могут прийти человеческие маги и воины, они боятся, что ты погубишь наш клан, да и ей не доверяют.

   ― Я не виню их... Передай всем, что как только девушка поправится, мы уйдём, чтобы не создавать проблем, – ответил Адэриар, но его следующие слова оглушили меня. – А пока нужны цепь и оковы.

   Эльф смотрел в пол, я чувствовала его напряжение, видела стиснутые кулаки. Может он и ненавидел всё происходящее, только от этого было не легче. На меня наденут рабские цепи!

   ― Спасибо, – с облегчением выдохнул Рандэаль. – Ты принял правильное решение, оно всех успокоит. Схожу за необходимым, – он быстро вышел, словно боялся, что Адэриар передумает.

   В комнате звенела тишина, а я заледенела, только взгляд метался, ничего не видя, а в голове водоворотом кружились мысли. Эльф предупреждал, я знала, что так могло случиться, но рёбра, только немного успокоившиеся, снова болели, каждый вдох стал пыткой, меня колотила дрожь.

   ― Прости... – глухо проговорил беловолосый. – Это сейчас единственное разумное решение. Надо их успокоить, когда уйдём, я сниму оковы.

   ― А если с тобой что-то случится до этого? Что они со мной сделают? – мой голос звучал жалко, умом я понимала, что Адэриар прав, выхода нет, но душа сжималась от ужаса. Теперь моя жизнь полностью зависела от его жизни.

   ― Ты сняла оковы с меня, – многозначительно проговорил эльф, и я поняла, почему он не сказал об этом темноволосому. Он оставил мне шанс.

   Скрипнула дверь, сын главы вернулся с тонким ошейником, к которому была прикреплена короткая цепь с палец толщиной.

   ― Мы сняли это с одной из эльфиек, которой удалось бежать от людей. Зачаруешь, или помочь?

   ― Я сам, – процедил Адэриар, резко вскочил, поднял ошейник до уровня рта и стал читать заклинания.

   И даже если бы я хотела помешать ему, то не смогла бы, меня накрыл ступор, мысли превратились в кашу, дышать стало нечем. Какая уж тут магия?!

   «Хозяин» подошёл ко мне, потянул за предплечье, заставляя встать, надел ошейник и снова прочёл заклинания. Холодный металл обжёг кожу, железяка пригнула меня к земле, душила, даже вися свободно! Мои губы задрожали, а эльф холодно заявил:

   ― Ты не сможешь покинуть этот дом без меня, и магия твоя отныне скована. Ты принадлежишь мне, человечка.

   Адэриар смотрел сквозь меня, а когда закончил с чарами, и наши взгляды встретились, отгородился, стал чужим.

   ― Ты сделал правильно, брат, – Ранд хлопнул его по плечу, даже не глянув на меня. – Идём, расскажем всем.

   Они вышли, а я не могла даже пошевелиться, по щекам катились слёзы. У меня всё же отняли магию. Я теперь не могла даже защитить себя. И как же снять ошейник без магии?

   6.4

   Когда эльф вернулся, я так и сидела на кровати, глядя в одну точку. Стражу от двери убрали сразу, вокруг стояла тишина, и за весь остаток дня ко мне никто не зашёл. Бояться человечку теперь повода не было, а больше местных ничто не интересовало.

   ― Ты ничего не ела, – буднично заметил Адэриар, посмотрев на стол с нетронутыми продуктами, но когда я не ответила, всё же быстро глянул и на меня. – Как самочувствие?

   ― А разве хозяина интересует подобное? – после долгих рыданий во рту пересохло, язык еле ворочался, и голос был похож на воронье карканье. – Смотри, а то вдруг сородичи тебя осудят или снова занервничают. Подозрительно же... – я не повернулась к нему, двигаться вообще не хотелось, проклятый ошейник, казалось, был невыносимо тяжёлым, хоть и весил совсем немного.

   ― Хватит, Ринна! – взорвался эльф, схватил меня за плечи и, сдёрнув с кровати, подтащил к столу и усадил на грубый табурет. – Ешь! Или голодом уморить себя решила? Девушка, которая помогла мне бежать, сильная. Она не стала бы делать глупости, – он сунул мне в руку кусок хлеба, подвинул тарелку с холодным мясом, нарезанным ломтиками.

   ― Та девушка была свободной. Рабыне нет смысла цепляться за жизнь, – глаза снова наполнились слезами, и я не могла с этим ничего поделать.

   Несколько лет я пыталась сохранить себя, не дать мужчинам отнять мою магию, ради этого сбежала, предала свой народ, убила человека! И всё впустую? Чтобы стать вещью эльфа?

   ― Проклятье! Да возьми себя в руки! – рявкнул он, понизив голос. Тёплые ладони обхватили мои щёки, и Адэриар заглянул мне в лицо, серые глаза сверкали раздражением. – Хватит себя жалеть. Я предупреждал, что так будет. Что ещё можно было сделать? Ну, сцепился бы я с местными, так их больше. Тебя бы отняли, и вот тогда ты поняла бы, что такое настоящее рабство. Это было бы лучше?

   ― Ты отнял мою магию! – всхлипнула я, чувствуя, что не могу и не хочу рассуждать, мне просто паршиво. Паршиво настолько, что никакого просвета в будущем не видится. И ещё страшно. – Кто я теперь? Как мне жить? Если тебя убьют, как я сниму чары с ошейника? Мог бы уж и рассказать всё своему новому другу. Какая разница? Ты соврал мне! – почти выкрикнула я.

   Большая ладонь зажала мой рот, эльф шикнул и прислушался, от злости тонкие черты красивого лица заострились, однако кругом всё так же было тихо.

   ― Тише! Если хижина на отшибе, это не значит, что можно орать. Мы чужаки тут, за нами следят. Не забывай. Уяснила? – процедил он и пришлось согласно моргнуть. Эльф убрал руки и склонился ко мне ниже, так, что его дыхание пощекотало щёку и ухо, и даже сейчас моя кожа сразу покрылась мурашками, а сердце забилось быстрее. – Не пробуй призвать силу, просто поверь мне, большая её часть с тобой.

   Он отстранился, а я замерла, поражённая. Мы смотрели друг на друга, эльф твёрдо, словно пытался внушить мне эту мысль, а я растерянно.

   Неужели он обманул Рандэаля? И главное, сила и так слушалась меня с трудом, справлюсь ли? Но в глубине души появилась надежда. Пусть ошейник не наручники, с холодным водяным коконом на горле долго не проходишь, но на крайний случай это всё же шанс.

   ― Спасибо, – прошептала едва слышно, голос дрогнул, дыхание сбилось от волнения.

   ― Мы больше не враги, но легко не будет, тебе нужно скорее набраться сил, – так же тихо ответил эльф и кивнул на тарелку с мясом, – ешь и не дури.

   ― Ты правда решил уйти отсюда?

   ― Здесь нам не место, – ответил он, но мне показалось, что сказал не всё.

   Мы немного поели, молча, а потом Адэриар вспомнил:

   ― Лекарь хочет поручить тебе одно дело. Сейчас заготавливают особую траву, из которой местные делают яд, парализующий крупных животных. Охотники смазывают им стрелы, чтобы облегчить добывание пищи. Здешние женщины не горят желанием заниматься этим почему-то.

   ― Я их могу понять, – хмыкнув, налила нам обоим травяной чай. – Это кирагуфа, наши люди тоже её используют, она редкая, говорят, растёт только в Сосновых горах, и собирают её лишь в определённое время. Чуть раньше или позже, и толку не будет. И она воняет тухлятиной, пачкает руки, а если возиться долго, то вызывает страшный зуд.

   ― Он хочет, чтобы ты приготовила сырьё для яда. Мне не знакома эта трава, но если она небезопасна, так может соврать, что ты тоже её не знаешь? – негромко предложил эльф.

   ― Они не поверят, что знахарка из Дэналжей не умеет обращаться с кирагуфой. Не показывай, что слишком обо мне заботишься. Скажи, я сделаю. Только работать придётся на улице, подальше от хижины, иначе мы тут задохнёмся, и всё провоняет. И приготовься. Я тоже буду вонять, этот запах на руках держится долго, – наши охотники сами занимались этим грязным делом, но местные, видимо, решили переложить неприятное на плечи рабыни. Удобно... – Кстати, мне теперь называть тебя хозяином?

   В душе всё переворачивалось и от этого слова, и от унижения, через которое мне придётся проходить снова и снова, пока мы тут, но надо наступить себе на горло. Только бы не сорваться...

   ― Лишь при необходимости. Нам нужно играть свои роли, если хотим выжить, – Адэриар пожал широкими плечами, и потянулся за едой, но казалось, чувствовал себя виноватым, и я угадала. – Прости... Не думал, что Ранд принесёт ошейник.

   Эльф бросил на меня беспомощный взгляд, а мне стало стыдно, что так на него накинулась, вместо благодарности за защиту.

   ― И ты прости, что усомнилась.

   Рука Адэриара накрыла мою, мы уже не смотрели друг на друга, но я всем существом чувствовала этого мужчину, и в груди теснилось волнение, щёки горели.

   ― Мы выберемся и выживем всем назло, – проговорил он, сжав мои пальцы. – Мы вместе.

   В горле встал ком от его слов, я посмотрела на эльфа, и будто впервые увидела по-настоящему. Он больше не был врагом, пленником, чужаком... Адэриар стал единственным, кому я могла верить в этом мире. Моё сердце открылось для него.

   Снаружи послышались шаги, мы сделали вид, что просто едим, и вошёл Ранд.

   ― Идём, брат, сегодня праздник, из соседнего поселения пришли эльфийки, может, и ты выберешь себе невесту.

ГЛАВА 7

7.1

   Адэриар

   Посреди поселения, на большой поляне стояли столы с угощением, музыканты играли знакомые эльфийские баллады, местные и гости в лучших одеждах болтали, смеялись и поздравляли друг друга с праздником. Это была ночь цветения какой-то особой травы, и головы дев украшали веточки нежных белых цветов.

   Эльфы – дети природы. В родном поселении Адэриара, находившемся в опасной близости от людей и защищавшем путь вглубь лесов, к другим кланам, тоже были такие праздники, небольшие, но значимые. На них молодые люди знакомились, объяснялись в любви, делали предложения... Здесь всё было так же.

   Когда после гибели родного мира, Богиня привела эльфийский народ в Альеру, все думали, что нашли спокойное место, но вышло иначе. Прекрасные, наделённые сильной магией эльфы, некогда миролюбивые, вынуждены были отбиваться от людей, полных зависти, жадности и злобы. И хотя человеческие маги были слабее, они взяли числом, победили вероломством и жестокостью... Война разбросала выживших эльфов по миру, сулившему счастливое новое начало, но едва не ставшему могилой для этого народа.

   Адэриар смотрел на соплеменников, казавшихся беззаботными, несмотря на то, что над каждым висела тень опасности, и думал о том, как живуча память предков и древние традиции. Даже теперь часть эльфийских кланов сохранила нечто общее, крупицы наследия своего народа, другие же озлобились и отринули прошлое, приспосабливаясь к тяжёлой новой жизни. И всё же народ жил, и это вселяло надежду, как и то, что среди людей были такие, как Ринна...

   Эльф смотрел на красавиц своей расы, а в мыслях снова и снова возникало нежное, печальное лицо человеческой девушки, большие карие глаза, заглядывавшие в самую душу.

   У них с «рабыней» всё было непросто. Доверие не окрепло ещё, и оба легко его теряли, поддаваясь минутной слабости, страхам, сомнениям и всему тому, что с детства им внушали. Эльф и человек враги, навсегда! Но из любого правила есть исключения. Он и Ринна Дэналж таким исключением и стали. И что с этим делать?

   Утром он уверенно сказал Рандэалю, что ничего не чувствует к девушке, а теперь смотрел на эльфиек, и они казались пресными, слишком холодными, пустая красота без огня, не способная отогреть душу.

   Сердце молчало, ни к одной красавице не возникло даже влечения. И вспомнилась пещера... Он не желал прикасаться к человечке, но был вынужден укрыться одним плащом, и кровь закипела, неожиданно и необъяснимо проснулось жгучее желание, испугавшее его. Такого не могло быть! Не должно! А тело не соглашалось с разумом...

   Адэриар вспомнил, как они с лекарем переодевали Ринну, когда принесли в поселение. Грязная, избитая, трясущаяся от судорог и боли, обнажённая девушка билась в его руках, пока он омывал мхом шёлковую кожу. Нет, упругие груди, гибкий стан и стройные ноги, не вызвали тогда вожделения, эльф старался проявить такт насколько возможно, и не разглядывал человечку, но что-то всё же сломалось в нём. Какая-то стена рухнула под натиском этой беззащитной хрупкости, доверенной ему самой судьбой. Решение, принятое в пещере, окрепло окончательно – он спасёт девушку, и от людей, и от эльфов. Это его долг жизни, его ответственность.

   Только вот теперь долг превращался во что-то другое, невозможное, как считал Адэриар ещё недавно, но уже ставшее явью. Ринна заняла его мысли и сердце, потому и смотрел он на эльфиек так, будто не видел. Зато очень хотел в хижину, чтобы просто быть рядом с человеческой девушкой, просто видеть её и знать, что она в безопасности.

   ― Адэр, смотри, Микантэ на тебя поглядывает, – Ранд подошёл и чуть толкнул его плечом, подмигнув.

   Он указал глазами на высокую эльфийку с серебристыми волосами и большими ясными глазами. Когда-то Адэриар счёл бы её потрясающе красивой, даже потерял бы голову, скорее всего. Когда-то, но не теперь.

   ― Пригласи её на танец, счастливчик, этот луч луны никому ещё не улыбался, – Ранд понизил голос и предупредил уже серьёзно: – Только будь осторожен, её внимание сделает тебя врагом для многих в двух наших кланах.

   ― В таком случае, не стоит мне на неё смотреть. Я и так тут чужой, не хочу лишних проблем. Пригласи сам, если она тебе нравится.

   ― А тебе не нравится? – поразился Рандэаль и подозрительно глянул на нового приятеля.

   ― Предпочитаю темноволосых, – уверенно соврал Адэр и вздохнул, – да и предложить мне ей нечего. Ты сын главы клана, у тебя есть положение, будущее, дом. Если эта девушка умна, ей стоит отдать предпочтение тебе, а не нищему чужаку, который тут не задержится. К чему начинать то, что не смогу закончить?

   ― Да, тут не поспоришь. Но может, ты всё же передумаешь и останешься? Нам нужны здоровые и уравновешенные мужчины. Подумай, присмотрись...

   ― Нет. Я должен узнать, что творится дома. Душа болит, меня прямо тянет туда, – снова соврал Адэриар.

   Ранд по-хорошему отличался от других местных, но всё же ясно дал понять, что не способен принять влечения к человечке. На подобное оба народа смотрели одинаково – презирали и ненавидели предателей. И те, и другие могли убить, заподозрив что-то большее, чем похоть. На неё-то закрывали глаза, если речь шла о рабах и рабынях, но что-то большее не прощали.

   Сын главы клана долго всматривался в Лонисселя, но со вздохом кивнул.

   ― Ладно, я понимаю, хотя надеялся, что ты влюбишься и передумаешь, – Ранд грустно усмехнулся и хлопнул приятеля по плечу. – Тогда тебе лучше покинуть праздник. Не стоит волновать дев понапрасну, безответная любовь может натворить бед.

   ― Иди, танцуй со своим лунным лучом, пока кто-то другой свет не заслонил. Я вернусь в хижину, отведу человечку помыться, пока в пещерах нет народу, а то девчонка уже воняет, – Адэр скривился брезгливо, и никто бы не догадался, что кривится он от своих мерзких слов о девушке. Но есть роль, её надо играть.

   Однако предложить Ринне купание показалось хорошей идеей. Она же маг воды, стихия укрепит её, да и озёра в местных пещерах целебные, а ей надо скорее набраться сил... Уже подходя к хижине