Оглавление
АННОТАЦИЯ
Всю жизнь мне и моим сёстрам лгали матери-настоятельницы.
Говорили, что мы избранные воительницы, спасающие мир от монстров, которые являются к границе каждое полнолуние. Что мы обязаны охранять уникальный артефакт, который в свою очередь защищает земли и людей. Бла-бла-бла...
Всё рассыпалось осколками, когда один из монстров укусил меня, выбрав в пару…
От автора: Однотомник!
ГЛАВА 1
— Они идут! — кричала Ада, выбегая мне навстречу, хотя колокольный набат и без неё донёс до меня эту новость.
Два поворота узкого каменного коридора, широкая арка и мы вылетели на передний двор монастыря. Центральные ворота уже практически полностью открыты, а на мост через ров поднялась крытая повозка. Две сестры на козлах выглядели потрёпанными и не особо радостными, но стоило пересечь стену, как на их лицах появились вымученные улыбки.
— Всего две, — почти плача произнесла Ада, зажимая рот рукой.
— Не вздумай плакать! — ущипнула я её за руку, чтобы слёзы, которые и выкатиться ещё не успели из глаз, высохли там же. — Не приведи Пресветлый Охотник, матери увидят. Нам обеим несдобровать.
— Я не плачу. Я стану сильной. Когда-нибудь я обязательно стану такой же сильной, как и ты, Баду, — задрала она по-детски ещё кругленький подбородок, но в серо-зелёных глазах всё ещё стояла злосчастная влага.
— Обязательно станешь, сестра, — взяла я её за руку и повела ближе к повозке.
Сёстры уже спрыгнули на землю. Вот тут-то и выяснилось, что в самой повозке кроме волка есть ещё кое-кто. Мать-настоятельница стянула брезент, оголяя содержимое. Все собравшиеся во дворе тут же отпрянули на пару шагов, а большинство вложило стрелы в луки и натянуло тетивы.
В специальной клетке, которая и была основой повозки, вздыбив серую шерсть от загривка до кончика хвоста сверкал на нас бесовскими жёлтыми глазами волк, вцепившийся пастью в правое плечо Ютраты. Девушка лежала на полу клетки, грязная и еле живая. Её одежда изорвана, вся в засохших и свежих пятнах крови. Только слегка вздымающаяся грудь давала повод считать, что сестра всё ещё жива.
— Убить! – громче колокола прозвучал приказ матери-настоятельницы.
Секунда тишины и свист от нескольких выпущенных стрел пронзает мои перепонки и навсегда остаётся в памяти и сердце. Волк дёрнулся всем телом, выпустил плечо Ютраты и, я могу поклясться, что в его взгляде было столько удивления и жалости, что можно было затопить всё вокруг. Несколько мгновений он стоял на трясущихся лапах, по шерсти стекали капли крови, а в глазах стояли слёзы. Никогда не думала, что волки могут плакать. Но именно сейчас он неотрывно смотрел мне в глаза, и крупная слеза орошала короткую шерсть на морде. В тот момент, когда его глаза помутнели и закатились, мне захотелось кричать, но я позволила себе лишь до крови сжать кулаки и глубоко вдохнуть. Безжизненное тело волка упало на пол клетки, даже не придавив Ютрату.
Три девушки двинулись к клетке. Что они собирались сделать?
— Убить, — второй приказ в полнейшей тишине выбил из меня только что набранный в лёгкие воздух. — Не смотрите так. Она мертва. Волк заразил её своим проклятьем. Если не убить её сейчас, в ближайшее полнолуние она станет таким же монстром, и уже она будет охотиться на вас. А кого-то и убьёт, даже не вспомнив вас.
Послышались вздохи и шмыганья. Сёстры переминались с ноги на ногу, но выстрелить в ту, с которой многие годы росли вместе, делились конспектами, таскали булочки с кухни и многие часы тренировались на полигонах, не могли. Единственный свист стрелы, лично выпущенной настоятельницей, отсёк мою прошлую жизнь от будущей. В настоящий момент я ещё не знала, насколько судьбоносным станет для меня этот день.
Приказ не расходиться по кельям, а идти в общую залу, мной воспринялся как издевательство. А уж лекция о способе передачи волчьего проклятья, и вовсе не принесла облегчения.
— Баду, задержись, — словно нож в спину вонзился приказ настоятельницы после того, как лекция закончилась для всех.
— Да, матерь, — развернулась я к ней лицом и почтительно склонила голову, а на самом деле, не могла пересилить себя и взглянуть на ту, что с такой лёгкостью убила мою подругу.
Ютрата всегда была сильнее и ловчее меня, более привержена идеалам ордена, безукоризненно выполняла приказы, и во всём стремилась стать лучшей среди сестёр нашего возраста. Я гордилась ей и пыталась походить на неё, но меня всё время терзали вопросы без ответов. Точнее, матери давали мне ответы, но они меня не устраивали. Ютрата не такая. Она лучшая! А теперь её нет…
— Баду, я знаю, что вы с Ютратой были очень близки. Между вами с детства наблюдалась слишком сильная эмоциональная связь. И заметь, мы закрывали глаза на это, хоть подобное в нашем ордене и не приветствуется. Вы давно должны были усвоить, что мы воины против этих дьявольских отродий. Они сильны, умны и быстры. Почти в каждой битве мы теряем сестру. Каждая уходящая на миссию рискует не вернуться. Ютрата погибла как воин. Она не хотела бы стать монстром и убивать своих сестёр. Мы сегодня спасли её душу от адского пламени, а Пресветлый Охотник позаботится о ней за чертой жизни.
Я слышала всё это не раз, а потому мне нечего ей ответить.
— Баду, посмотри на меня.
Я не могла не подчиниться прямому приказу, это вбили в нас с малых лет. Что она хотела во мне увидеть? Немолодая, но всё ещё сильная и крепкая женщина твёрдой рукой управляла монастырём. Пара седых прядей в густой копне соломенных волос нисколько не портила её, хуже делали лишь холодные тёмные глаза. Нет, они не чёрные в полном понимании, но настолько тёмно-синие, что разглядеть их цвет возможно только с очень близкого расстояния. Пара метров, не больше. Во всех остальных случаях, ты смотришь в них, словно в бездну. И тонешь в ледяной пучине. Мне всегда казалось, что она высасывает из меня жизнь одним лишь взглядом.
— Я понимаю, матерь, — кивнула я, ибо она явно ждала от меня реакции.
— Надеюсь. Ступай в библиотеку, возьми писание, почитай его, успокой своё сердце. Я тоже была когда-то молодой и резвой, мне тоже казалось, что очистить наш мир от этой грязи ничего не стоит, но прошли годы, я проводила за грань не один десяток сестёр и… Я выполняю свой долг. И ты должна помнить о нашей общей миссии. Ступай, — взмахнула она кистью с узловатыми пальцами.
ГЛАВА 2
Вернувшись в свою келью, я так и не смогла заставить себя читать писание. Меня мутило от случившегося. В сердцах я бросила толстое и занудное учение прямо на сундук с немногочисленной своей одеждой, что стоял в изголовье узкой и жёсткой кровати. Сколько раз мне хотелось постелить на неё ещё хотя бы пару пледов, если не матрац, но нельзя. Мы воины и должны быть приучены к тяготам жизни. Зачем? Ради чего всё это?
Подойдя к единственному небольшому окну, в отражении кусочков стёкла которого можно было даже увидеть себя, я не могла не вспоминать.
Годы тренировок, синяки и ссадины, что мы с девочками сами себе смазывали, якобы учась оказывать помощь. После начала освоения оружия, травм стало значительно больше и синяки уже казались такой ерундой. Только с возрастом мы стали задаваться вопросом, почему никто из матерей не прикасается к нам, словно мы заразные. Немного наблюдательности, и неприятный вывод сам собой выполз наружу, только большинство сестёр принимали всё как есть, верили в нашу избранность. Я же считала, что им противно к нам прикасаться. Такой мерзкий диссонанс создаётся, когда уши слышат пафосные речи о том, что мы несём добро и свет в мир, очищаем его от творений зла, а в их глазах страх вперемешку с брезгливостью. Этот вопрос терзал меня уже целый год, но я так и не смогла найти ответа в стенах монастыря, всё чаще ловя себя на мысли, что нам врут или как минимум недоговаривают.
Ровно десять девушек одного возраста проходили обучение в обители. От пяти до двадцати лет. С шестнадцати нас начинали выпускать на задания, да и вообще за стены монастыря. Для меня тот день был желанным и наводил ужас одновременно. Мне тогда казалось, что даже воздух за стенами пахнет иначе, приятнее и легче, будто наполняя силами и счастьем. Ровно две минуты матери дали нам полюбоваться природой за стенами, начиная первую тренировку с самыми жестокими наказаниями, ибо ни одна из нас не могла сконцентрироваться на оружии. Потом мы с Ютратой несколько раз сбегали с тренировок в лесу. Меня ловили чаще, но я ни о чём не жалею. Что такое пять плетей, когда целый час я ощущала себя свободной, а не под гнётом какой-то высшей миссии.
С самого детства нас учили тому, что мы особенные, что мы защитницы людей от монстров. Нас тренировали владеть не только своим телом, но и несколькими видами оружия. Каждая из нас могла оказать помощь сестре при ранении и знала слабые места волков. Нас учили их убивать, очищая мир от погани. Согласно писанию, из нижнего мира вырвалось зло и заразило некоторых людей, а потом выяснилось, что это проклятие передаётся с укусом. Так монстры заполонили наш мир. Тогда к нам сошёл Пресветлый Охотник, который яростно сражался с отродьями нижнего мира, но пал под напором коварства и предательства. От него нам остался лишь защитный артефакт — Арап, который и скрывает монастырь от их мерзких жёлтых глаз. А мы, в смысле сёстры, являемся его потомками, потому и одарены недюженной силой, скоростью, выносливостью, гибкостью и регенерацией.
Да, каждая из нас быстрее и гибче любой другой девушки, что так или иначе попадают в монастырь. Только им с нами запрещено разговаривать. Когда-то нам говорили, что служанки боятся разгневать избранниц, но мы с Ютратой смогли одну разговорить. Она-то нам и поведала, что никто нас не боится, хотя здоровое опасение испытываем, ведь мы не скрываем своих тренировок. Также стало известно, что с противоположной стороны от ворот монастыря имеется специальный внутренний выход наружу для служанок, которые живут в деревне рядом. Именно в деревне выращивают все продукты, хотя это от нас никто не скрывал. Но почему проход тайный?
Правда оказалась жестокой. По крайней мере для меня. Ютрата тогда всё восприняла спокойнее.
В деревне люди живут семьями. У той же служанки есть не только две сестры и мать, но и отец, и двое братьев. Мужчины. В монастыре их никогда не было. Я к своим шестнадцати годам ни разу не видела мужчину. Это потом, когда нас стали тренировать за стенами монастыря, я издалека видела нескольких. Правда, не поняла принципиальной разницы. Да, крупнее и коренастее, голос грубый и громкий, но должно же быть что-то ещё?
Как матери узнали о нашем разговоре с девушкой, мы так и не поняли. Чем себя выдали? Только нас наказали, а её мы больше никогда не видели. Тогда-то Ютрату и сломали. Она больше и слышать о моих сомнениях не хотела, отдалилась от меня и моих вопросов. Чтобы хоть как-то сохранить подругу, я перестала с ней разговаривать на такие темы. Решила дождаться своей миссии и увидеть всё своими глазами. Только первой отправили Ютрату.
Шмыгнув носом, я вернулась в реальность и взглянула на собственное отражение в стёклах окна. Только в них, а ещё в отражении в воде мы могли видеть самих себя. Мы созданы не для самолюбования. Чем матерям это мешает, я не знаю. Только как ни крути, а копну рыжих волос, в которые последнее время заставляют заплетать мелкие амулеты, пузырьки с зельями и, конечно, лезвия длиной не более пальца, я любила всей душой. Это всё для ближнего боя с монстром или в случае попадания в плен. Да, один из пузырьков содержит порцию яда, и она не для волка. От всех этих манипуляций волосы стали ломаться, что сильно меня расстраивает. Я так любила свою косу до талии, а теперь из неё почти на всей длине торчат обломанные волосинки, делая её растрёпанной и неухоженной. При этом стричься запрещают. Коса тоже наше оружие. О как!
Потускневшие светло-голубые глаза взирали на меня из отражения с болью, обидой и непониманием происходящего. Почему я не могу, как другие, смириться со своим предназначением и продолжаю натыкаться на вопросы без ответов? За что убили Ютрату? Действительно ли её нельзя было спасти от яда волка? Чем он так сильно отличается от любого другого, устойчивость к которым нам прививали с детства? Почему мне нельзя с ней попрощаться? Она же мертва и не может меня ничем заразить.
Бледная и уставшая морально я растянулась на жёсткой, скорее широкой лавке, чем кровати, и погрузилась в беспокойные сны.
ГЛАВА 3
Побудка на рассвете не стала для меня чем-то особенным. За годы жизни в монастыре моё тело выработало безупречные рефлексы и действовало без помощи мышления. Можно сказать, что я спала, пока бегала и выполняла разминку. А вот появление матери-настоятельницы перед нашим строем заставило встряхнуться.
— Избранные дочери наши, сегодня на закате четверо из вас отправятся на миссию. Волки бродят прямо около границы нашей защиты. Арап охраняет и защищает нас от их вторжения, но полнолуние особое время для монстров.
Да, все наши миссии проходят исключительно в пять дней в месяце. В остальное время отродья тьмы прячутся. Их не убить в другие дни. Опять же вопрос: куда деваются? Почему нельзя выйти большим количеством, найти их логово и уничтожить за раз?
— Данка, Баду, Лита и Ада. После завтрака вас ждут в оружейной, — выстрелила настоятельница в нас взглядом, дольше задержавшись на мне и Аде.
Сердце сделало кульбит. И сказать, чего было больше: страха или надежды, я не решусь. Такой калейдоскоп чувств сейчас бурлил внутри, что не передать словами, а уж выразить требовалось лишь радость.
— Убить волка! — единым хором вскрикнули два десятка сестёр в едином порыве. Хотя едином ли?
На Аде не было лица. Она не готова убивать. Она на тренировках-то из самых слабых, а уж в бою и вовсе не устоит. И нет, Ада хорошая девушка, но совершенно не боец. Зачем её посылают на миссию? Она же будет скорее обузой, чем членом команды. По взглядам Данки и Литы я поняла, что они моё мнение разделяют, да и сама Ада не питает особых надежд.
— Мы справимся! И ты тоже. Ты не имеешь права погибнуть или подвести нас. Поняла? – достаточно резко высказала я ей, сильнее необходимого сжимая её предплечье.
— Да, — кивала девушка, но серо-зелёные глаза меня не обманули. Она в ужасе и не верит в саму себя.
Тяжело вздохнув, мне не оставалось ничего другого, как подхватить Аду под руку и повести прочь с полигона. Оглянулась на сестёр и усмехнулась. Четыре девушки разные и похожие одновременно. Темноволосая и невысокая Данка с решительным лицом и холодными светло-голубыми глазами, как и у меня. Крупная, высокая, как и я, Лита, с короткими каштановыми волосами и азартом предстоящей битвы в зелёных глазах. Рыжеволосая, высокая и жилистая я. И Ада, имя которой совершенно не соответствует её внешности. Белокурый ангелочек с серо-зелёными глазами, достающий мне чуть выше плеча, как и Данка. Как из нас сделать команду за несколько часов?
— Девочки, нам надо поговорить до оружейной, — проговорила я, уводя Аду в сторону своей кельи.
Да, места в ней мало, мы даже сесть все не сможем, но нам и не до отдыха. Только пройдя несколько метров с колотящимся сердцем, я обернулась и выдохнула спокойнее. Идут за нами, значит, есть шанс.
— Тебя никто не назначал главной, — решительно проговорила Данка стоило только закрыться двери за моей спиной, потому что сестёр я пропустила вперёд.
— Неважно кто главный. Как бы матери не убеждали нас, что привязываться нельзя, но работать в команде эффективнее. Я не хочу сгинуть сегодня ночью, как и не желаю возвращаться в одиночестве, — максимально кратко постаралась я объяснить свою позицию.
— А ты вернёшь в обитель, если выживешь одна? – задрала бровь Данка.
— Возможно, что нет. Скорее нет. А ты решила пойти на корм волкам? Или заразиться и самой стать монстром? – прищурилась я.
Настоятельница нашла самых неподходящих сестёр для миссии. Данка меня терпеть не могла, потому что верила всему, что рассказывают матери, не задавая вопросов. И она-то как раз и готова пожертвовать собой ради общей миссии. А я нет.
— Я никогда не позволю себя укусить, — скривилась в омерзении Данка. — Я не такая слабая, как Ютрата!
— Она не слабая. Ютрата лучшая из нас! — нависла я над Данкой. Злость наполняла моё сердце.
— Баду, не надо, — отодвинула меня на шаг назад Лита. — Ютрата погибла. И если вы не хотите последовать за ней…
— Я не буду тебе подчиняться, — смотрела мне в глаза Данка.
— И я тебе тоже, — не собиралась я сгибаться перед ней. Нашлась мне непогрешимая!
Ещё минут десять мы спорили. Зачем, если я не собиралась брать на себя командование? Из чувства противоречия. Не хотела подчиняться этой помешанной. Матери очень многое от нас скрывают и хорошо, если просто берегут нашу психику от ужасов внешнего мира, но что, если они нагло врут?
— Хватит, — закричала та из нас, которая всё это время молчала. Мы даже обернулись на Аду в удивлении, ибо она никогда не повышает голос.
— Спорами и ссорами мы себе не поможем и завалим миссию, а не волка. Не надо выбирать главную. Просто давайте распределим обязанности. Лита и Данка хороши в ближнем бою, но Лита сильнее, а Данка ловчее. Я в ближнем бою бесполезна, да и в дальнем не очень, но у меня хорошее зрение и я внимательна, могу быть разведчиком. А ещё могу взять все зелья и амулеты для лечения. Баду же самый меткий стрелок из лука и метает ножи не хуже.
— Какая молодец, наша Ада, — расплылась в улыбке Данка, — всех распределила и решила отсидеться за нашими спинами? Пока мы будем биться с волками, ты отсидишься на дереве? Не бывать этому!
— Она права. Нам надо сыграть на наших сильных сторонах и прикрывать друг друга. Ада стреляет сносно, сможет прикрывать нас, — согласилась я с Адой.
— Да что вы… — начала Данка, но Лита её перебила.
— Я согласна. Ада самая маленькая и тихая, спокойно разведает обстановку, а там уж мы с Данкой вступим в бой, а Баду прикроет нас своим луком. Чем больше убьёте вы с Адой, тем меньше рискует мы.
— Значит, надо в оружейной взять два амулета щита, один сигнальный, один стеновой, — подвела итог Ада, загибая пальцы.
— Не только, щиты нужны всем. А сигнальный чаще всего волки замечают, так что лучше без него. А вот амулет лёгкости стоит взять, так мы сможем спасти раненных, если такие будут.
ГЛАВА 4
Повозку для волка уже помыли, но всё равно мне казалось, что она вся залита багряной кровью того волка вперемешку с кровью Ютраты. Минимальный дневной запас еды и воды подвешен к повозке изнутри, в ней же и четыре тонких пледа.
Проводы на миссию. Странное мероприятие. Теперь я могу взглянуть на него с другой стороны. И мне совершенно не радостно, да и гордости я не испытываю. Сёстры все как одна поздравляют нас с первой миссией, желают побольше убить монстров. Матери смотрят холодно и отстранённо. Конечно, они так по пять команд отправляют в месяц. В этом месяце мы четвёртые. Если завтра не вернёмся, пойдёт другая четвёрка.
«Убить волка!» — раздаётся у меня в ушах ещё пару минут, после выезда за ворота, которые по традиции не закрывают сразу. Почему? Следят, чтобы не бежали.
Гнетущая тишина между нами разбавляется лишь стуком колёс повозки и шуршанием брезента. Данка с Адой впереди управляют лошадью, а мы с Литой позади. Со мной Данка сидеть или стоять отказалась. Вот и вышло распределение. Лес начался уже час спустя, в течение которого ни одна из нас и слова не произнесла. Такого напряжения я ещё никогда не испытывала. Мне уже хотелось кричать просто для того, чтобы разбить это давящее состояние.
В лесу сразу же стало темно. Мы выезжали на закате, к тому же в лесу темнеет раньше. Уханье сов нисколько не вдохновляло. Нам ещё часа три ехать до границы, где заканчивается действие нашего защитного артефакта, только лес постепенно сгущается. Насколько я помню, через час чуть в стороне появится поляна.
— Девочки, предлагаю передохнуть и подкрепиться на поляне неподалёку, там и повозку оставить, — не выдержала я – идея требовала озвучивания, слова рвались наружу.
Разве Данка могла просто принять мою идею? Зато препирательства с ней немного отвлекли и вернули меня в привычное состояние. Лита отмалчивалась, Ада закатывала глаза и лишь раз попыталась вставить слово.
Успокаивала я себя лишь тем, что мне предстоит всего ночь продержаться с ней, убить парочку волков, а одного нам обязательно нужно доставить живым. Зачем? Всё просто и одновременно ужасно. Арап – наш защитный артефакт набирается сил именно от крови волков, живых, или хотя бы только что убитых. Остывшая кровь не наполняет его силой. Вот такой странный круговорот магии.
Мою идею приняли Лита и Ада, а Данке пришлось смириться с большинством. И вот мы втроём с оружием наготове идём вперёд. И пусть прекрасно знаем, что волкам за границу не зайти, спокойствия внутреннего это нисколько не придаёт. Сразу листья под ногами слишком громко шуршат, ветер чрезвычайно сильно качает кроны деревьев в ночи и даже совы ухают на весь лес. Никогда не могла подумать, что ночной лес может так пугать. Сердце колотится, дыхание с каждым шагом сложнее контролировать и от каждого шороха дёргаешься, словно уже волк нападает.
Ада ушла вперёд по деревьям. И пока мы дождались её сигнала, чуть с ума не сошли. Долгожданное курлыканье в ночи принесло облегчение и собранность одновременно.
Момент истины. Ради этого мы столько лет готовились и тренировались. Остановиться и сделать ровно десять коротких вдохов, чтобы привести все чувства и ощущения в боевой режим. Делать такое временное концентрирование на тренировках ничего не стоило. Здесь и сейчас успокоить сердце и заставить себя действовать по инструкции оказалось в разы сложнее.
— Баду, — прошипела на меня Данка.
— Иду, — выдохнула я, зажимая в зубах стрелу, что при необходимости легко ляжет на тетиву лука, поднялась на дерево. С ветки на ветку. Привычное напряжение в мышцах, взгляд сконцентрирован на любом движении, слух приведён в усиленное состояние.
Впереди и справа я заметила Аду. Она жестами показывала, что три волка бродят поблизости, двое из которых явно взрослые, а один молодой и дикий. Вот он-то и станет лёгкой добычей. Настораживало лишь то, что сёстры рассказывали, что обычно у границы не меньше десятка волков бродит. Почему сегодня всего трое? Последний день и остальные уже попрятались? Или засада?
Курлыкаю Аде, чтобы привлечь внимание. Данка и Лита тоже останавливаются и оборачиваются на меня, ведь уже на десяток метров впереди оказались. Жестами прошу Аду спуститься, а остальных остаться на месте.
— Ты нас задерживаешь, — шипела Данка, — сейчас и эти попрячутся. Ты хочешь провалить миссию?
— А ты готова рискнуть жизнью лишь бы выслужиться перед настоятельницей, — скривилась и я.
— Пусть так. Я хочу стать матерью и спокойно жить в обители, а такие как ты будут ходить за волками.
— Девочки, — прошипела на нас Ада. — Я пройду чуть дальше влево. Оставайтесь тут. Если что, я дам сигнал.
Затем, не слушая наших возражений, вскарабкалась на дерево и быстро исчезла в кронах. Мы с Данкой опять остались сверлить друг друга взглядами. Через пару минут из леса вышел ещё один волк. Большой, мощный, вальяжной походкой. Он ступал большими лапами, словно царь. Чёрная, длинная шерсть мерцала в редких лучиках луны. Шикарный, пушистый хвост даже не задран вверх, как у остальных. Будто ему ничего не грозит, и он в полной безопасности. Так и хотелось посмеяться над его самонадеянностью, ведь мы его видим, а он нас нет. Я даже подошла ближе к мерцающей в воздухе границе, чтобы взглянуть в его наглые жёлтые глаза с вертикальным зрачком.
— Похоже ты была права, — прошептала подошедшая ко мне Лита. — Слишком этот спокоен.
— Тш-ш-ш… вдруг услышат, — проговорила я максимально тихо, а длинные волчьи уши дёрнулись, словно он и правда услышал.
Я даже затаила дыхание, когда он повернул голову и посмотрел прямо на меня. Сердце бешено забилось, наплевав на все мои попытки его контролировать. Руки словно во сне подняли лук чуть выше, ибо ростом он превышал меня, наверное, вдвое. Это с дерева бы мне было не страшно, а с такого ракурса вполне себе.
Волк сделал пару шагов вперёд, практически утыкаясь носом в границу. Ещё чуть-чуть и магия артефакта сработает и повернёт его в сторону. Она именно так действует. Волк не то чтобы не видит границы, просто не чувствует, она разворачивает его сознание, вводя в заблуждение, что он по-прежнему двигается прямо, а на самом деле он идёт вдоль границы по кругу, пока сам не решит свернуть.
Между нами максимум пять метров. В моих руках лук с натянутой тетивой, готовый к выстрелу, но пальцы занемели. Казалось, что я сама задеревенела под взглядом этих мерцающих жёлтых глаз с проблесками яркой весенней зелени. Откуда в них эти оттенки?
Волк опустил голову ниже, принюхался. Я видела, как шевелятся его ноздри, как расширяется грудь, как он прикрывает глаза, будто наслаждаясь ароматом, смакуя его. А потом из него вырывается низкое вибрирующее рычание, что разносится по моему телу иголочками, выбивая остатки воздуха из груди. И всё меняется.
— Стреляй, — разносится голос Данки на всю округу. И этот крик не могут не услышать волки, здесь ни одна защита не поможет.
Перед моим носом меч рассекает воздух, проходя сквозь границу. Волк отпрыгивает назад, затем бьёт лапой наотмашь. Промахивается. И волк, и Лита. Я же не могу пошевелиться ещё пару секунд. Из леса вырываются ещё с десяток волков. И не осталось места чувствам.
Только рефлексы. Только мышцы, что срабатывают быстрее, чем ты успеваешь принять решение. Стрела за стрелой летят в волков. Во всех, кроме него. На него нападает Данка, со спины её прикрывает Лита, а чуть дальше я. Вдруг я понимаю, что стреляю не одна. С другой стороны летят ещё стрелы. Лишь успеваю подумать, что Ада молодец, как на Данку со спины бросается небольшой волк. Миниатюрная девушка, разворачиваясь на рефлексах, бьёт мечом наотмашь, полосует ровнёхенько по горлу. Вой. Душераздирающий вой наполняет узкую просеку между нашим лесом и их. На несколько секунд битва замирает, потому что волки горюют по убитому. У меня от этого воя кровь в жилах стынет. И только одна мысль успевает пронестись в голове – не могут монстры, которые являются самим воплощением зла, так горевать по собрату, не могут!
Данка отмирает первой. Она ликует. Недолго. Волки бросаются на нас с удвоенной силой. Мне не остаётся места для выстрела. Один из волков напал на меня, хорошо, что у моего лука заострённые наконечники. Колю и режу, стараясь не смотреть, не думать, не видеть, но всё же вижу… Лита тоже убила своего волка. Я же просто отмахиваюсь беспорядочно. Ещё один. Ныряю под брюхо и вспарываю его, сама себя кляня за рефлексы, что в бою не подвели. И первое что вижу – жёлтые с зеленью глаза чёрного волка, полные боли и растерянности. Мгновение глаза в глаза, которое меняет исход битвы.
Данка кидается на чёрного волка с такой прытью, что он не успевает увернуться. Кровь окропляет меч Данки и раскрашивает шерсть на лапе чуть выше сгиба. Вот теперь он рычит зло. К нему присоединяются другие. А в следующее мгновение крик боли перекрывает волчье рычание. Не глядя, махнув в сторону зажатым в руке луком, отбиваюсь от волка и поднимаюсь, чтобы увидеть, как Литу опрокинул один из волков, разодрав обе ноги. Девушка завалилась на спину, а волк навис над ней.
Последние три стрелы точно вошли ему в основание черепа. Злобный крик Данки не смог отвлечь меня от раненной Литы, которую придавило тушей. Активировать амулет лёгкости одним движением, столкнуть тушу с Литы и потянуть за собой, но споткнуться о тело под ногами.
Ровно один удар сердца мне потребовался, чтобы мозг навсегда зафиксировал разорванное левое плечо Данки, истекающей кровью. Ещё один рваный удар, чтобы понять – она мертва. А на третий пришёлся укус запястья.
Окровавленная волчья морда сомкнулась на моей руке, а время словно замедлилось. Я не могла слышать, как моя кожа рвётся под волчьими зубами, но ощущение звука, треска пришли раньше боли. Конечно, следующей подоспела и она. Вскрик вырвался непроизвольно, а уж рефлексы сработали и вовсе без моего участия. Поскольку он укусил меня в левую руку, в правой у меня осталась стрела и амулет. Почему вместо того, чтобы воткнуть наконечник ему в глаз, я банально его огрела по голове, не знаю.
Челюсть разжалась, а я рванула вперёд, под защиту, невольно унося с поля боя и Литу.
Только чуть не споткнувшись о собственный скарб, я остановилась. Зажмурилась, не в силах совладать с собственным телом. Дышать спокойно на получалось, сердце билось где-то в горле. А в голове мысль – тебя укусили.
ГЛАВА 5
Один взгляд на левое запястье и дыхание замирает. Нет раны, остатки крови есть, а рваной раны от волчьих зубов нет. Небольшое полукружье, словно слегка мерцает. Красиво.
— Баду, как ты? Цела? Откуда кровь? – подскочила ко мне Ада.
— Я цела. Кровь не моя. Помоги Лите, — рваными фразами говорю я, в полном недоумении оборачиваясь к границе, что осталась за спиной.
Волки метались по просеке, рычали, и лишь один смотрел на меня. Да, именно смотрел на меня, словно видел. Я же не могла сама себя понять. Чем-то этот конкретный волк завораживал меня, манил.
— Нам стоит вернуться в обитель, — дёрнула меня за рукав Ада.
— Её убьют, — прохрипела Лита.
Резко обернувшись к ней, я встретилась с жалостливым взглядом зелёных глаз.
— Что ты такое говоришь! – хлопнула её по плечу Ада. — Она спасла тебе жизнь, успела вытащить оттуда.
— Да, и я ей за это благодарна. Только её укусили.
— А тебя… - спросила я и замерла.
— Когти, - мотнула головой Лита.
— Ты сдашь меня? Или убьёшь? – сглотнула я внезапно образовавшийся ком в горле, лишь краем сознания отмечая, как Ада вскрикнула и зажала рот ладошками.
— Я? Нет. Но ты же понимаешь, что пути в обитель для тебя нет? – скривилась Лита от боли.
— Может быть не заметят? – внесла я предложение, хотя у самой не было ни капли желания возвращаться.
Лита усмехнулась, а я протянула ей запястье. Вот теперь и она недоумённо моргала. Ада почти плакала от радости.
— Что там замечать? Нет же ничего, — почти смеялась она.
— Есть отметина. Думаешь, они не знают, как метки выглядят?
— Что делать? – закусила я губу.
— Данка и ты не выжили в бою. Волки утащили ваши тела, — решительно заявила Лита.
— Что? – воскликнула Ада. — Так нельзя! Мы не можем её бросить.
— Можете. Лите нужна помощь. Ты здесь сама не справишься. Постарайся не сдать меня. Я уйду настолько далеко, насколько смогу, — уверенно говорила я, взяв подругу за руки.
— Мы справимся. Дождёмся следующей команды. Иди. Я не хочу убивать тебя, Баду, — прогоняла меня Лита.
— Спасибо. Удачи, вам сёстры, — со слезами на глазах прощалась я с ними.
Аду обняла, а она залила мой кафтан слезами. Я даже обняла Литу, благодаря за не приверженность учению обители. Будь на её месте Данка, у меня из сердца бы уже торчала рукоять меча.
— Уходи подальше, чтобы в следующее полнолуние не оказаться здесь, — прошептала Лита.
— Я постараюсь, — пообещала я. — Береги Аду.
— Сначала она должна сберечь меня, — улыбнулась Лита.
— Держи, тебе нужнее, — протянула мне Ада большой и тугой свёрток. — Бери-бери. Неизвестно, когда сможешь найти еду. А мы потерпим.
Накинула на голову свой красный плащ, что не давал тепла, но хорошо защищал от влаги. Конечно, для этого в него придётся укутаться. Ещё раз обняв девочек, со щемящим чувством в груди, едва держась на непослушных ногах, я пошла прочь. Одного взгляда хватило, чтобы понять – стрел мне не видать. Волки за это время успели утащить тела своих. Опять же – разве монстры заботятся о погибших? А вот Данку они не тронули. Если бы не жёлтые глаза из-за деревьев, можно было бы подумать, что все они ушли.
Заставляя себя двигаться вперёд, я переставляла ноги, ощущая взгляды в спину. Не обернуться, не расплакаться, а идти дальше – стоило неимоверных усилий. Только час спустя, когда по всем подсчётам девочки уже не могли меня видеть, я обернулась, мысленно посылая им удачу и благодарность. Я прощалась с прошлой жизнью.
Я не знала, что меня ждёт. Нам никогда не говорили, что ты будешь ощущать после укуса волка, какие изменения в тебе возникнут. Только одно всегда твердили – вы станете монстром. Сохранится ли у меня сознание? Буду ли я ощущать себя как себя или потеряюсь навечно? Или у меня появится невыносимая жажда убивать? Ничего этого я не знала, но почему-то внутренне была уверена, что не потеряюсь, что смогу остаться собой, даже если превращусь в волка. В какой-то момент я даже поймала себя на мысли, что представляю себя волком. Какой будет у меня рост? Какого цвета шерсть? Обычная серая или красивая, блестящая, чёрная, как у того, кто меня укусил? А большими ли у меня будут лапы?
Может быть, я уже схожу с ума, если меня не пугает такая перспектива?
Ещё какое-то время я шла вперёд без всякой цели, наткнулась на тоненький ручеёк и решила остановиться. Сил идти уже не осталось. Спать хотелось. Расстелив плед, который и служил основой для свёртка, мысленно ещё раз поблагодарила Аду. А ведь ей ещё предстоит придумать куда делся плед, что всегда лежит в повозке и пострадать в битве не может. Даже страшно стало, что из-за такой мелочи наша ложь может выйти наружу. И только Пресветлый Охотник ведает, что взбредёт в головы матерям. Даже спать расхотелось от таких мыслей. Лучше бы спала на голой земле, чем подвергнуть Аду опасности.
Вопреки чувствам, что бередили душу, легла на плед, повернулась на спину и посмотрела на звёзды, что кое-где проглядывали сквозь кроны деревьев. Как уснула и не запомнила.
Разбудил меня шорох неподалёку. Подскочила на рефлексах, выхватывая короткий кинжал, что всё это время висел в ножнах на бедре. Жёлтые с зеленью глаза смотрели на меня из-за деревьев буквально в десятке метров. Сердце сделало испуганный кульбит, а пальцы сильнее сжались на рукояти. Только один вдох спустя, я вспомнила, что всё ещё нахожусь на охраняемой Арапом территории. Как он меня видит? Ну, не бывает таких совпадений. Я уж даже не хочу знать, как он меня нашёл. Больше интересует зачем преследует? Может быть, у них что-то типа шефства над созданными? Ведь если он меня укусил, то…
Тряхнула головой. Какая ответственность может быть у монстра? А монстра ли?
Сердце трепыхалось в груди испуганной птицей, а я присматривалась к нему. Кажется, что и он ко мне. Чего-то ждал? Уже должны были случиться изменения? Испуганно оглядела себя, не замечая ничего особенного в себе. Хотя лицо же я не могу увидеть. Пресветлый, как же не хочется мохнатое лицо. Прикоснулась к себе и выдохнула с облегчением. Шерсти нет, обычная моя кожа.
— Что тебе нужно от меня? – спросила я его зачем-то, будто он мог ответить.
Волк сделал два шага вперёд ко мне и споткнулся. По лапе потекла кровь, но он даже звука не произнёс, только смотрел.
— Уходи, оставь меня, — махнула я на него рукой.
Поняв, что он по каким-то неведомым мне причинам не собирается нападать, стала собирать свой незамысловатый скарб. Волк стоял. Под его пристальным взглядом смогла лишь два глотка сделать, да во флягу набрать воды из ручья, ведь неизвестно, когда попадётся следующий.
Я пошла вдоль границы, волк поковылял за мной. Зачем? Ему явно больно идти, но он не уходит к своим, терпит. Неужели, и правда инстинкт создателя? Он не может отпустить меня?
Через час нашла красные ягодки и наплевав на наблюдающего волка, собрала горсть и съела. Волк всё так же не сводил с меня взгляда. Я же видела, как кровоточит его рана. И да, мне было его жаль, но и приближаться к нему страшно тоже.
Спустя какое-то время поймала себя на мысли, что даже приятно, что не в одиночестве. Да, та ещё компания, но почему-то с ним было спокойнее.
К полудню мой желудок начал петь свои голодные песни, нарушая тишину леса. Ещё вчера я отметила, что девочки отдали мне еду за троих. Шесть кусков хлеба, пакет сухарей, три куска вяленого мяса, три варёных яйца и столько же картофелин. Фрукты с собой никогда не брали, потому что ими не насытиться. Присела на камень, достала картошку и яйцо. Запивая их водой, смотрела на волка и думала, что делать дальше. Он никуда не отходил, но и не нападал. Не мог из-за ранения? Или даже не собирался? Одни вопросы.
— Если я выйду к тебе, ты меня убьёшь? – спросила я, ища хоть какой-то определённости.
Волк помотал головой. И никаких иных толкований не могло быть.
— Ты вполне разумен, — заключила я для себя, он же лишь склонил голову набок. — Вяленое мясо будешь? Или только сырое ешь?
Волк лишь слегка рыкнул, словно отнёсся пренебрежительно к моему предложению. Я же лишь плечами пожала, тяжело вздыхая.
— Ты не отстанешь теперь?
Снова отрицательно качнул головой.
— И что мне теперь делать? – задала я риторический вопрос, на который неожиданно получила ответ.
Волк переступил с лапы на лапу, одна из которых подогнулась, но он кивал в сторону леса за своей спиной.
— Пойти с тобой? – удивилась я очевидному ответу. — Зачем? Я тоже стану волком?
На мгновение он замер, внимательно всматриваясь в мои глаза, но всё же медленно и опасливо кивнул.
Я ведь знала, что стану такой же, так почему же так страшно теперь? Почему сердце забилось сильнее, а на глаза наворачиваются слёзы? Почему всё тело одеревенело и не желает никуда сдвигаться? Почему съеденная картошка, словно камень тянет к земле?
— Это ты виноват! Я никуда с тобой не пойду! — закричала я, даже кинуть в него чем-нибудь захотелось.
А я его ещё жалеть собралась. Он из меня монстра сделал! Ну, пока не сделал, но это дело времени. Не буду ему помогать. Хочет идти за мной, пусть мучается.
Решительно собрала свой свёрток, убрала следы своего пребывания и потопала дальше. Куда? Понятия не имела. Зачем? Аналогично. Просто нужно было движение. Понимала, что вечно так ходить нельзя, ведь скоро уже закончится лес, пойдут поля, которые обрабатывают жители деревни, что за обителью. Но отдаться на волю волка?
К вечеру я добралась до перелеска. Всё, дальше идти нельзя. Свои же сдадут. И ладно бы рисковала только собой, но в таком случае достанется и девочкам. А я всё же надеюсь, что им удастся обмануть сестёр, а потом и матерей. Посмотрела на меркнущий закат, расцвечивающий небеса в кровавые цвета, словно кто-то опрокинул краски. Почему же закат не воспринимается зловещим, если цвет тот же, а рядом в нескольких метрах под деревом укладывается волк?
Сейчас из обители вышли ещё четыре сестры на свою миссию. И сегодня последний раз в этом месяце прольётся кровь на той проклятой просеке. Будет ли Ада сражаться, ведь она не ранена? Или сможет остаться в стороне? Сколько волков придёт сегодня? И почему мой волк никуда не уходит? Почему он явно решил заночевать под тем низкорослым деревом с плотной кроной?
Пожевав кусок вяленного мяса, закусив его сухарями и запив водой из фляги, я устроилась на ночлег. Прикрыла глаза и прислушалась к себе, но никаких изменений не чувствовала. Мне не хотелось отведать человечины, просто сырого мяса, не тянуло на охоту, злость присутствовала, но она была обращена на саму ситуацию, на безвыходность. Я не чувствовала себя монстром. И даже не изменилась внешне – проверила и лицо, и тело – нигде не нашла шерсти или хвоста. Так что же со мной должно случиться от укуса волка? Повернулась на бок и уставилась на конкретного виновника моего положения.
Волк лежал у корней дерева, голова на одной лапе, другая раненая лапа вытянута в сторону. Он тоже не спал, смотрел на меня своими жёлтыми глазами.
— Что ты на меня смотришь? Чего от меня хочешь? Зачем преследуешь? – шептала я, а волк лишь поднял голову с лапы, но спустя несколько секунд положил назад.
Отвернулась от него, не желая ни слышать, ни видеть его. Сейчас такой спокойный и явно разумный, он совершенно не воспринимался, как монстр. Так что же происходит на самом деле?
ГЛАВА 6
Волчий вой подкинул моё тело раньше, чем я проснулась. Осознала я себя уже на ногах. Душераздирающий вой, раздающийся издалека, резко был поддержан моим Чернышом. Он тоже попытался вскочить на лапы, но травмированная подвела своего хозяина и подогнулась, уронив на бренную землю. Только это нисколько не помешало ему продолжить выть. Я же, поняв, что мне лично ничего не угрожает, опустилась на плед, свернулась калачиком и зажала уши.
У меня внутри всё вибрировало от этих звуков, не давая ни о чём более думать или что-либо делать. Когда по моим щекам начали стекать слёзы, понятия не имею, ибо заметила их только когда всё постепенно прекратилось. Черныш скулил с той стороны защиты и впервые не смотрел на меня. Я же поймала себя на желании подойти и погладить его, пожалеть. Остатки разума не позволили поддаться эмоциям. Инстинкт самосохранения не дремлет.
Спала ли я оставшуюся ночь до рассвета? Нет.
Сначала лежала, крепко зажмурившись и пытаясь не думать и представлять тот бой, что только что случился, а потом ворочалась с боку на бок, убеждая себя, что ничем не могла помочь. Да и кому стоило помогать? Я уже не была ни в чём уверена. А вот волк пугал. Он не двигался. До самого рассвета я надеялась, что он повернётся и посмотрит на меня своими жёлтыми глазами, но солнце уже расцвечивало небеса над кронами деревьев, а волк не подавал признаков жизни.
Знаю, что глупо и неразумно, но поступить иначе я просто не могла. Порыскала в своих закромах. Зелье для заживления и кровоостанавливающее Ада мне положила, но его хватит всего на раз, да и то на не слишком обширную рану. Но оставить живое существо, пусть и волка, умирать мне не позволяла совесть. Да, сомнения и вдалбливаемые в обители постулаты о том, что все волки – это исключительные монстры, которые пожирают людей, заражают, обращая в таких же монстров, не отпускали, но в конце концов, он меня укусил и теперь я больше человек или монстр?
Подходить к нему страшно. Ноги тряслись, ладошки потели, а разум где-то в глубине души, забившейся в пятки, кричал и просил бежать от него. Но упрямая я, еле дыша, пошла и прикоснулась к боку, надеясь почувствовать его дыхание или боясь этого? Сердце колотилось о рёбра, дыхание задержать и аккуратно коснуться шерсти. И вздрогнуть вместе с ним.
Медленно, словно не веря в происходящее, волк поднял больной и мутный взгляд на меня, немного приподняв голову с лапы. Не меньше минуты мы смотрели друг другу в глаза. Я замерла и ждала его действий, а он видимо моих.
— Ты можешь встать? В получасе ходьбы отсюда должна быть речка, из которой люди поливают посевы, — говорила я ему, ощущая его сбившееся дыхание и горячее тело. Слишком горячее. И хотя я понятия не имею какая температура тела нормальна для волка, что-то подсказывало, что не просто так он не шевелится. А ещё он голоден.
— У меня остался кусочек мяса. Вяленого. Не ахти, конечно, но лучше у меня нет. Не сухарей же тебе давать, — пожала я плечами и увидела натуральную волчью ухмылку. Так и хотелось спросить, что смешного я сказала.
Попытался встать. Только с третьего раза у него это получилось, а я не знала куда деваться, потому что никаким образом помочь ему идти не смогла бы. Как во сне я рассматривала волка, о которых нам рассказывали. Мощные лапы с когтями, такое же тело и длинная шерсть. Однако, сейчас стала понятна огромная проблема. Его лапа воспалилась и опухла. Он не мог на неё наступить, стоял всего на трёх. Крепился или храбрился? Зачем?
Полчаса? Мы шли все полтора. Лес с его тенью закончился достаточно быстро. И с каждой минутой я всё больше грызла себя за то, что заставила его идти. И ведь Черныш не скулил, ни рычал, вообще ни звука не произносил.
— Так, хватит. Ложись прямо здесь. Сейчас же, — остановилась я. Черныш замер.
— Что ты так на меня смотришь. Да, меня учили убивать волков, а не издеваться. Ложись здесь, — показала я на относительно ровное место с всё ещё зелёной травой. И я прямо по морде видела, что он думает о моих властных замашках.
— Пожалуйста, — со вздохом попросила я, — ты для меня слишком высок.
И снова недоумённый взгляд жёлтых глаз. Минута на гляделки и наконец-то Черныш лёг на указанное мной место, чуть не сломав и без того травмированную лапу. И столько превосходства во взгляде, что прямо плюнуть на всё захотелось. Невольно закатила глаза и усмехнулась над всей ситуацией в целом. Это ж надо. Ещё два дня назад я готовилась сражаться с монстрами и выжить, а теперь собираюсь ухаживать и лечить того, кто поставил точку в моей прежней жизни.
Развернула свой свёрток и достала флягу. Да, она совсем небольшая, тем более что я уже делала несколько глотков из неё. Черныш же огромное животное (?) и ему наверняка требуется много воды.
— Ты же сможешь выпить воду, если я налью её тебе в пасть? — с опаской подходя к нему, спрашивала я. И мне даже показалось, что зелени в его глазах стало больше, да и взгляд заинтересованный.
Лёгкий, почти мимолётный кивок, а потом он медленно открыл пасть полную острых зубов, которая ещё недавно разорвала плечо Данки и сомкнулась на моей собственной руке. Шерсть всё ещё была в крови, но уже даже дёсны сухие, не говоря о языке, который вместо того, чтобы высунуть, он убрал в сторону. Зато под языком осталось место, куда я и стала аккуратно, стараясь не проронить ни капли, наливать всю свою воду. Я максимально концентрировалась на одном действии, не вдаваясь во внутренние терзания и размышления. Лишь закупорив флягу пробкой, я подняла на него взгляд. В жёлтых глазах читалось уважение и что-то ещё.
— Лежи здесь. Я наберу ещё воды и принесу. Ты…
Что я хотела ему ещё сказать? Куда улетела мысль?
— Открой рот ещё раз, — потребовала я, пока поймала мысль, сама же отыскала флакончик с целебным зельем и пару секунд посомневавшись, вскрыла его.
— Черныш, открой рот. Это исцеляющее зелье. Я не уверена, что ты прямо выздоровеешь и твои раны затянутся, но легче станет точно. А чтобы лучше подействовало, вот здесь под языком его и держи. Зелье постепенно всосётся сразу в кровь.
Я говорила, пытаясь убедить его принять зелье и не сразу заметила шок и некоторое возмущение в глазах.
— Что? Я не пытаюсь тебя отравить. Это правда целебное зелье, — моргнула я, но ничего не изменилось, он всё также смотрел на меня с упрёком. Наплевав на его моральные терзания, я схватила его за нижнюю челюсть и влила зелье.
— Не глотать! Я скоро приду, — сложила я весь свой скарб, но подумав немного, взяла с собой только флягу.
ГЛАВА 7 – ОТ ЧЕРРНИТА
Очередное полнолуние. Самое страшное время для оборотня. Нет, конечно, это касается не всех, а только молодых волков, что не нашли ещё свои пары. Только проблема не в этом.
Сборище сумасшедших с помощью какого-то мудрёного артефакта скрываются от мира и от нас, выходя лишь для того, чтобы убить оборотня. Частенько они стараются взять кого-то из парней живым, но не всегда у них это выходит.
Обученные воевать и убивать нас девушки выходят на бой к парням, которые ведомые природой ищут свои пары. А зов природы крайне сложно преодолеть. Кого-то тянет сильнее, кого-то меньше, но все волки без пары приходят в этот проклятый лес.
Мой народ уже тысячу раз пожалел, что согласился очистить эту землю от погани нижнего мира, а взамен занять достаточно обширную территорию.
Я только что вернулся с выбора нового вожака, потому что прошлой ночью Гордарка захватили в плен. Зачем он это сделал? Мог же просто убить ту девчонку. Они убивают нас, мы их. Эта война идёт уже не один десяток лет. Я родился уже в военные действия и другой жизни не помню.
Мама просила отца уехать от проклятого места подальше, а отец до самого последнего вздоха верил, что можно пробраться в обитель Птарш и вернуть наш артефакт жизни, который почти полвека назад похитил у моего народа Чёрный маг, творений которого мы и уничтожили на этих землях. Именно к артефакту жизни одинокие мужчины моего народа и идут каждое полнолуние. И вместо того, чтобы почувствовать свою половинку, которая станет для волка самой жизнью, они находят смерть. И ведь ни кордоны из взрослых оборотней, ни стена вокруг леса не могут остановить зов природы. Поэтому сжимая зубы до хруста с кровоточащими от боли сердцами каждое полнолуние мы пытаемся найти брешь в защите, а также защитить молодняк.
Проблема в том, что молодые парни приходят со всех поселений. И в какой-то степени хорошо, что обитель Птарш находится на границе наших территорий, а по другую сторону от них топи. А с другой стороны, птарши, эти помешанные девушки всегда нас ждут. Да, территория протяжённостью в десяток километров, но для горячего волка, ведомого зовом, это совершенно не расстояние.
Горрдак, лучший друг моего отца и уже бывший вожак нашей стаи, верил, что проникнув внутрь, можно застать птарш врасплох. Только вряд ли это у него получилось. Ни один волк, захваченный в плен, не возвращался ещё. И поскольку дела обстоят так, Горрдак считается убитым.
Нертыч до сегодняшнего дня был заместителем Горрдака, теперь эту должность отдали мне. И да, такая ответственность, конечно, честь для любого волка. Но я не могу не горевать по Горрдаку, который взял меня и мою семью под опеку после смерти отца. Он стал мне вторым отцом, наставником и другом, несмотря на разницу в возрасте. А теперь его нет. Эти мерзкие птарши, гори они в пламени низшего мира, убили его, как простого зверя. Гнев и ненависть переполняют меня больше прежнего. Сейчас я уже сам хочу пойти туда и встретиться с птаршами, чтобы растерзать их бесчувственные и холодные сердца, заключённые в тела молодых и привлекательных девушек.
- Смотрите мне, - начал я свою злую речь перед отрядом защиты, - Сегодня не должно быть никаких пленных, желательно и убитых. Наших. Птарш можете разорвать на месте.
Днём ещё парни более или менее разумны и контролируют себя, а вот ночью…
С наступлением сумерек парни начали меняться и направились к птаршам. Каждый раз наблюдая за этими метаморфозами я не мог не задумываться о странностях нашей природы. Одни парни бежали сломы голову и не помнили ничего о случившемся, буквально превращаясь в животных, другие реагировали более спокойно, всматриваясь в безмолвный и такой обманчивый лес, а третьи и вовсе никак не реагировали. Наши старейшины считают, что не реагируют те, у кого нет в этом мире пары, соответственно она их не притягивает, не зовёт, не просит найти.
Один я изгой среди них. Посмеяться бы, погордиться, что не подвержен воздействию артефакта жизни, но не получается. Будучи моложе, я даже завидовал другим парням. У них был шанс, мизерный, но шанс найти свою пару. Я же…
Горрдака назначили вожаком в наше селение. Многие плохо восприняли эту новость, хотели своего, но Горрдак доказал, что сильный, ответственный и справедливый управленец. Они с отцом подружились. Мне тогда было тринадцать. Я помню, как родители настояли, затащили меня к Горрдаку в дом. До этого они не могли поймать меня. Я всё по лесам бегал, осваивал новую форму тела и красовался перед девчонками. Какой же у меня был шок, да и у обоих семей, когда я чуть ли не с порога накинулся на вторую дочку Горрдака. Те ощущения никогда не забыть. Аромат, самый прекрасный и неповторимый аромат, которого тебе так не хватало, даже если ты и не знал об этом до сего момента. Он наполнил лёгкие, воспламенил кровь и тут же принёс облегчение.
Мабаду тогда было всего четыре. И да, она испугалась и заплакала. Ещё бы, мальчик прямо на её глазах обернулся волком и укусил за руку. Конечно, я зализал её ранку. Это всё случилось бессознательно. Лишь когда вернулся в человеческую форму я понял, что произошло. Родители были рады безмерно, я психовал и злился, мне казалось таким несправедливым, что меня почти женили на какой-то рыжей малявке. Какой я был глупец, избегая общения с девочкой.
Когда жена Горрдака с двумя дочерями поехала в гости к своим родным в другое селение, где они раньше и жили, я даже обрадовался, почувствовал себя свободным. Теперь же готов выть от этой свободы.
Редко, но и такое бывает, птарши выходят из-под своей защиты, чтобы нападать не только на волков. Тело жены Горрдака нашли сутки спустя, когда хватились пропажи, а под ним еле живую Манишу, старшую дочь. Мабаду никто и не нашёл, ни живой, ни мёртвой. Так я потерял ту, которую не успел даже оценить по достоинству. А вот Горрдак почему-то считал, что птарши её похитили. Попытки переубедить и оставить беспочвенные надежды не увенчались успехом. Он так и не смирился со смертью дочери, хотя о жене горевал не меньше.
Больше нет Горрдака. Сегодня впервые за главного на том проклятом месте остаюсь я. Я должен буду контролировать бой, защищать ведомых зовом парней и направлять их защитников.
Волнение, что поселилось в душе, старался подавить, загнать поглубже, убеждая себя в том, что ничего особенного не случится. Сегодня будет четвёртая, предпоследняя ночь в этом месяце, такая же бесполезная и болезненная одновременно. Да, я не верил, что если за столько лет бреши в защите не нашли, нам удастся. Маниша говорит, что я пессимист. А как им не быть в такой патовой ситуации?
Сумерки уже сгустились, но для волка тьма не помеха, особенно если он ориентируется на запах или зов. Парни, как всегда, растянулись вдоль проклятой просеки. Даже думать не хотелось, сколько нашей крови впитала эта земля, сколько смертей она повидала. Я замер за первыми деревьями, чтобы сохранять обзор, как и остальные защитники. Парни кружили по узкому участку земли и никак не могли уйти дальше. Со стороны это смотрелось странно, хотя в их ситуации я никогда не был. Опять кольнуло застарелой болью о потере.
Почему-то перед глазами всплыл образ маленькой и хрупкой девочки с двумя рыжими косичками с заплетёнными в них зелёными лентами. Платьице белое в крупный красный горох, малюсенькая ладошка с такими же маленькими и тоненькими пальчиками, которая поместилась в моей пасти тогда. И конечно, большие светло-голубые, почти небесные глаза, испуганно смотрящие на меня сквозь слёзы. Сколько раз в своей жизни я воспроизводил в памяти её образ, сколько раз злился на себя, на судьбу, что дала слишком рано, что забрала ещё раньше.
Шмыгнул носом и встряхнулся. Нельзя сейчас раскисать. Явятся птарши и застанут врасплох. Убьют не задумываясь, не оглядываясь. Вот и закончатся твои самобичевания. И думаю, что наступит то время, когда я сам к ним приду, потеряв всякий смысл в жизни. А пока он есть, следим и максимально пытаемся защитить мелких. Что-то они сегодня не торопятся или?
Вышел из леса, чтобы понюхать. Птарши редко меняют место. Плюс минус сотня метров не в счёт. Оглянулся ещё раз по сторонам. Нет никого. Точнее только парни кружат по просеке. Стал прислушиваться и принюхиваться глубже. Однажды нам удалось их засечь именно по звукам и запахам. Полагаю, что громко говорить им нельзя с той стороны. Тогда мы смогли убить их всех, потеряв всего одного волка. Это было победой. Может быть, сегодня они сделают ту же ошибку?
Защитники последовали за мной на просеку.
Ещё пара шагов вперёд и я глубже стараюсь втянуть запах и что-то меня сильно смущает в этом аромате, что-то знакомое и не свойственное этому месту. Земля лучше сохраняет запахи, потому опустил голову ниже, пытаясь понять, что меня смутило.
— Стреляй, — разносится грубоватый девичий голос и рефлексы оказываются быстрее разума.
Лишь краем сознания успеваю отметить, что сегодня их почему-то трое, а не четверо, как обычно. Птарша напала на меня, но я её отбросил в сторону лапой, а там ей займутся другие. Я в шоке смотрел на другую птаршу. Две рыжие косы, небесные глаза и аромат. Запах пары, что разжигает кровь, заставляя желать лишь одного. Весь мой мир сужается до её тонкой и гибкой фигурки, до кос, распространяющих умопомрачительный одновременно и сладкий, и лёгкий аромат, что опьяняет меня сильнее любого горячительного напитка. Скорбный вой даже проносится для меня фоном. Ничего и никого, кроме неё для меня стало не важно. Она стреляет в нас, в моих собратьев, а я стою и ничего не могу поделать, словно тело стало не моим.
Встряхиваюсь немного, когда она ныряет под волка, а выныривает уже вся в его крови. Эмоции сменяют одна другую в мгновение ока. Злость, ненависть, боль, отчаянье и стыд накрывают меня. Другая птарша не даёт мне погрузиться в себя. Она рассекает мне переднюю лапу. Спасибо, боль отрезвляет. Мерзкая птарша привела меня в чувства, в бой. Её лицо перекошено злобой, но ненадолго, всё же у меня опыта больше. И один на один простив птарши я ещё могу за себя постоять. Сомкнуть челюсть на открытом плече и рвануть в сторону – рефлекс. Лишь толчками вытекающая из разорванного плеча и груди кровь дала понять, что схватил я её слишком глубоко, прокусив и верхние рёбра, и видимо, лёгкие и даже сердце. Девушка лежала у моих лап мёртвая.
Я лишь повернул голову, чтобы вновь окунуться в запах рыжей птарши смешанный с кровью павших ребят. Она споткнулась об убитую, а мои инстинкты взяли верх. Лишь её удар по моей безумной голове сбросил дурман её аромата. Или не он, а тот факт, что я только что завершил ритуал? Я укусил её за левую руку и инстинктивно зализал рану. Через пару минут на месте ранки останется брачная метка.
Собратья выли и метались, оттаскивали раненных, а я не мог пошевелиться от понимания случившегося. Я только что, ведомый инстинктом, соединил свою жизнь с птаршей. Рыжей птаршей, что смотрела на меня такими растерянными глазами из-под защиты. Умный вопрос о том, что я вижу её даже там, мелькнул в бедовой голове и скрылся в пучине злости.
Мне не нравилось одиночество? Я страдал от него? завидовал парням, у которых был шанс встретить пару? Глупец. Хуже участи, чем соединиться с птаршей и представить невозможно.
Друг толкнул меня в плечо, намекая что всё закончено и пора уходить, уносить раненных и мёртвых.
Мне бы уйти и подумать, залечить рану, в конце концов, но я не мог оторваться от высокой и такой обманчиво хрупкой на вид фигурки. Рыкнул своим возвращаться, а сам остался наблюдать и злиться. Когда девушка двинулась в сторону вдоль защиты, хотел подойти, ткнулся в барьер и чуть не ушёл куда-то в сторону. Прошлось ковылять вдоль на почтительном расстоянии, чтобы не упускать её из виду и самому не уйти в неизвестность. Со временем меня стала беспокоить лапа. Что с ней? Почему не заживает? Неужели, опять стали смазывать лезвия ядом? Несколько месяцев не было такого и вот снова.
Девушка шла до самого полудня. Даже попыталась меня прогнать. Жарко, хочется пить, и лапа ноет всё сильнее. Так надолго меня не хватит, но оставить её я не мог. За несколько часов, что я шёл за ней, понял, что она осталась одна. Почему она ушла? Куда идёт? И как скоро выйдет из-под защиты?
Собственные чувства и инстинкты разнились диаметрально. Я видел, как она хладнокровно убивала прошлой ночью моих собратьев. Я в свою очередь убил птаршу из её команды. А ещё Горрдак оказался прав, его дочь похитили. Только есть ли там его дочь? Или осталось лишь тело, которое и заставляет реагировать мои инстинкты? Что с ней стало? Как она может убивать свой народ?
Одни вопросы и предположения вертелись в голове по кругу. И я откровенно стал бояться собственных предположений. Знаю уже как слухи и домыслы могут даже обычное ничего не значащее событие превратить в нечто грандиозное. Как один танец может превратиться чуть ли не в помолвку…
Странные вопросы задаёт. Неужели, считает меня неразумным животным? Я что похож на простого лесного волка? Да в наших лесах давно волков нет, ещё до нашего появления Чёрный маг истребил или выжил простых животных из этих мест.
Попытался не зарычать на глупости, которые спрашивала она и позвать за собой. Конечно, птарша не настолько глупа, чтобы просто так согласиться выйти ко мне из-под защиты. Но стоило попробовать. Зато женщина она и птарша женщина. Почему психанула? Я всеми силами сдерживался, вёл себя тихо и терпеливо, не рычал, не давил, ждал.
Девушка устроилась на ночлег, я последовал тому же. Дерево отдавало своё тепло, на него же можно было облокотиться спиной, чтобы вытянуть больную лапу, смотря на которую становилось всё страшнее. И на этот раз за себя. Рана начала гноиться. Я попытался зубами очистить рану, даже была мысль перекинуться и попытаться оказать себе помощь человеческими руками, но не факт, что эта относительно небольшая рана на крупном теле волка, не станет смертельной для человеческого тела. Да, почему-то на человеке раны становились больше, глубже и заживали значительно медленнее. Потому пока девушка спала, я вылизывал рану, выплёвывал шерсть и гной. Только от этих манипуляций захотелось пить неимоверно.
Птарша спала на удивление спокойно. Только я решил вздремнуть, как раздался волчий вой. Как я мог забыть, что сегодня последняя ночь полнолуния? Собратья! Парни стали очередными жертвами мерзких птарш. Взгляд сам собой метнулся к девушке, которая проснулась и схватилась за оружие. Так и хотелось прокричать ей, как ненавижу её, как презираю себя за то, что плетусь за ней, словно собачонка на привязи, ища оправдания.
Я выл от всего и сразу: скорбел по погибшим сегодня, вчера и многие годы до этого, от боли в лапе, что подвела и подогнулась, от жалостливого взгляда птарши, который успел поймать на себе. Меня разрывало изнутри на части, и я совершенно не знал, что делать.
Девчонка опустилась на свой плед, свернулась калачиком и зажала ладошками уши. Не нравится? Шумно? Спать мешаем? Так не будет тебе покоя!!! Я продолжал выть даже когда остальные уже успокоились, но потом усталость взяла своё.
На рассвете проснулся от того, что жутко хотел пить. Ночью обычно прохладно, но мне жарко. Лапа опухла. Не помогли мои вечерние попытки. Вот так и сдохнешь ты Черрнит вдали от дома, от родных, зато рядом с птаршей, которая какими-то злыми дорогами судьбы стала моей женой. Интересно, а она знает об этом?
Шорох за спиной и приближающиеся шаги моей смерти воспринял спокойно, даже расслабиться попытался, чтобы легче принять неизбежное. Птарша такая птарша. Злые, холодные и гнилые девушки. Что ещё можно было ожидать?
Только она меня удивила. Думал, что словно в насмешку окутала меня своим ароматом, которому никакой яд в крови не помеха, а она притронулась ко мне ладошкой. Взяла и обожгла мой бок прикосновением. Зачем? Думала, что я уже сдох?
Приподнял голову и посмотрел в её испуганные и вместе с тем решительные голубые глаза. Она чего-то ждала от меня? Чего? Но дальше она заговорила со мной, чем выбила из меня воздух.
Эта странная птарша собиралась мне помочь, даже покормить собиралась. Только мне сейчас нужна лишь вода и лекарь, больше ничего. Первым желанием было рыкнуть на неё зло, чтобы проваливала, куда там она шла, оставив меня в покое или убила, чтоб не мучился, но она продолжала стоять и смотреть на меня. И что-то в этой голубой лазури заставило собрать последние силы и подняться. Не с первого раза, но уже хорошо. Помниться пару парней, раненных отравленными мечами птарш, через сутки мы уже обмывали для погребения. А я ничего, ещё держусь. Прям загордился собой на мгновение.
Девчонка чуть не свалила меня на землю, точнее я сам чуть не повалился на неё, когда заметил её попытки помочь мне идти. Забавная.
Постепенно боль уже распространилась по телу. Только знание, что ранена лишь лапа, давало понимание локализации. А в остальном ныл даже хвост. Перед глазами уже всё расплывалось, а в голове засел один навязчивый вопрос – зачем я куда-то иду?
Неожиданный грозный крик птарши заставил встрепенуться и даже проясниться зрение. Зато я не сразу понял, что она от меня опять хочет.
Лёг я превеликим удовольствием, думая о том, что больше не смогу подняться, но разве это важно? Только эта рыжая опять меня удивила. Она стала меня поить. Странно, конечно, получилось, но каждый глоток живительной влаги, которая сейчас казалась мне наивкуснейшей во всём мире, приносил толику облегчения, а потому я глотал. И почему всё хорошее так быстро заканчивается? Я не успел ни напиться, ни насладиться, как вода в её фляге иссякла.
И опять она требовала открыть рот и копалась в своём свёртке. Насторожиться что ль? Хотя, если бы она хотела меня убить, сделала бы это ещё там, под деревом, не таща сюда и не теряя на меня время. Да, возможно, она садистка и так развлекается, но мне уже в это не верилось. Или не хотелось верить?
— Черныш, открой рот, - настойчиво потребовала она, говоря что-то ещё (я не слушал).
Эта… эта рыжая птарша дала мне прозвище, словно я домашний питомец!!! Совсем страх потеряла? Я, конечно, сейчас мало что могу ей противопоставить, если только укусить, и то не уверен, что сил на сильное сжатие челюсти хватит, но всё же. Так эта сумасшедшая схватила меня за морду, и сама что-то влила в пасть, запретив глотать.
В полнейшей прострации я смотрел в спину птарше, которая лишь с флягой в руках быстро удалялась от меня. Её свёрток остался лежать в метре от меня. Я же чуть не проглотил странную на запах жидкость, вовремя вспомнив наказание.
Зачем я послушался? Почему веду себя, как послушный щенок? И внутри нашёлся ответ – я верил ей. Вопреки всему я верил, что она пытается мне помочь, как может, как умеет или считает нужным.
Может быть не всё потеряно? Может быть, Боги посмеялись надо мной и решили испытать?
Прошло всего пара минут, как я уже смеялся над собственной наивностью.
«Отравила, тварь» - хотелось кричать, но из глотки вырывался лишь хрип.
Меня резко бросило в жар, а потом начало то скручивать мышцы, то местами пропадать чувствительность. Сил сделать вдох не хватало. И словно в насмешку, прояснилось зрение. Я видел, как птарша вернулась и что-то говорила, вливая в меня воду. А мне хотелось разорвать гадину и от того ещё горше, что ничего сделать не мог…
ГЛАВА 8
Речка, которую можно было видеть со стен обители, здесь почему-то оказалась крайне мелководной, но при этом обширной и уходила куда-то вдаль. Пришлось намочить мягкие кожаные высокие ботинки, чтобы найти место поглубже, до щиколотки, но уже прогресс. Главное успеть.
По не понятным для меня причинам внутри цвело буйным цветом беспокойство, которое заставило назад бежать. Этот волк зацепил меня на каком-то странном уровне. Наверное, это инстинкт создателя и творения. Неужели, я теперь всю оставшуюся жизнь так буду за него беспокоиться? Зато становится понятно, почему они так горюют друг по другу. Но об этом я подумаю потом…
Черныш лежал на земле. Его сотрясали мелкие судороги.
- Пей, - упала я перед ним на колени, открывая пасть и вливая сразу всю воду, конечно же, часть разливая и кляня себя за это.
- Только не смей умирать, - говорила я сквозь зубы, пока оглядывалась по сторонам в попытке найти выход. Руки делали быстрее, чем голова соображала.
Деревья уже остались позади, бежать назад в лес, чтобы найти или наломать веток времени не оставалось. Молилась Пресветлому, чтобы хватило сил дотащить его тушу. Вытряхнуть на землю все свои запасы, развернуть плед и упираясь пятками перекатить его на ткань. Ох, ещё бы она выдержала. Волк-то вдвое крупнее меня, а ведь его ещё волочь до воды.
- Не умирай. Пожалуйста, не оставляй меня. Я же ничего не знаю о том, что со мной случиться. Ты меня укусил, тебе и учить. Слышишь? Не смей сойти в низший мир сегодня! – пыхтя, сквозь зубы выговаривала я, даже не надеясь, что он меня слышит или хоть что-то может сделать. Кажется, это нужно было мне, а не ему.
К воде я уже почти ползла без сил, даже не зная жив от ещё или уже нет. Сжатые зубы, на глазах злые слёзы, а пальцы так сильно вцепились в углы пледа, что не с первого раза получилось разжать. Опять со страхом прикасалась к нему, только на этот раз я боялась не его, а за него.
- Живой, - всхлипнула я с радостью.
До самых сумерек я попеременно отпаивала его и обмывала. Конечно, я промывала исключительно рану на лапе, которая воспалилась, из неё сочился гной и запах источал омерзительный. И я даже поняла в чём причина такого его состояния. Яд, который мы наносили на лезвия. Только матери говорили о том, что яд не даёт их ранам затягиваться, а не убивает.
О том, что в воде спать, мягко говоря, не полезно, а ещё не комфортно, я подумала уже засыпая под боком у волка. Да-да, я так вымоталась, что мне уже было не важно, что я настолько близко к своему смертельному врагу. Только тащить его куда-то не осталось сил. Сама переползла вокруг него и улеглась на землю под тёплым (уже не настолько горячим) боком волка, чтобы забыться беспокойным сном.
Пробуждение оказалось резким и совершенно не из лучших. Ногу прострелило болью, а тело, тренированное годами в обители, среагировало первым. Себя я осознала уже на ногах и с кинжалом в руке. Волк замер передо мной, ожидая действий. Ясный взгляд жёлтых глаз с зелёными вкраплениями принёс облегчение на душу и сердце. А уж мягкое взрыкивание, казалось извинением.
- Отомстил? Доволен? – ухмыльнулась я, осматривая неглубокие, но длинные три параллельные царапины на левой ноге. Ответом мне было вновь мягкое рычание и извиняющийся взгляд.
Стёрла кровь с ноги, промыла рану, убеждая себя, что сама виновата. Кто ж в своём уме ложится спать под бок волку? И только потом я вновь вернула своё внимание волку. Оказалось, что он уже самостоятельно поднялся и осматривал лапу. Он её нюхал, зализывал и вновь нюхал.
- Не трогай рану. Весь гной я вчера выдавила, вымыла и даже немного срезала, потому что само тело начинало гнить, - зачем-то объясняла ему я.
Замолчала на минуту, всматриваясь в его жёлтые глаза и ещё раз приходя к выводу о том, что где-то там за волчьей шкурой всё ещё осталось человеческое сознание. Может быть, матери называют их монстрами, потому что человек стал волком и остался заперт в зверином теле?
Мои размышления нарушил вой желудка, которому плевать на моральные терзания. И тут же раздался ещё более громкий звук другого голодающего. Перекличка – подумала я и засмеялась. Волк издал какой-то тихий звук, который я приняла за недовольство, но ничего не успела сказать, как он потрусил в сторону леса, даже не оглянувшись. Вдруг стало обидно. Я его тут тащила, чуть не надорвалась, целый день лечила, как могла, а он просто выздоровел и ушёл. Бросил.
Собственное шмыганье носом отрезвило. Я собралась плакать из-за волка? Пресветлый, что со мной не так? Может быть, я зря покинула обитель? Вспомнились матери и сёстры, вспомнились убийства волков и смерти сестёр. Тряхнула головой. Нет, давно надо было найти способ уйти оттуда. Просто та миссия оказалась моим шансом. Начать новую жизнь. И начать её с завтрака! А ещё лучше с сушки одежды.
Раздеться не составило труда, а вот найти пару веток, чтобы на них повесить одежду труднее, но я справилась. А ещё сходила за своими вещами, порадовалась, что Ада хозяйственная и предусмотрела многое. Например, у меня было огниво, неглубокая миска диаметром с ладонь (считалось, что лучше съесть две-три небольших порции, чем носить с собой громоздкую плошку, которая может помешать в бою), универсальный прибор (круглая не гладкая ручка, на одном конце которой имелись два трёхсантиметровых зуба, а на другом глубокий половник, размером с ложку. Таким прибором можно и суп налить, и поесть его же, и тушку небольшого животного переворачивать на вертеле или в костре, и опять же спокойно накалывать кусочки, отправляя в рот), горсть соли, завёрнутая в тряпицу, и даже сухие травки для напитка.
- Спасибо тебе, моя дорогая Ада, - смотря в него вознесла я за неё молитву.
Съев последний кусочек вяленого мяса и горсть сухарей, я надела ещё влажную одежду, набрала флягу воды, собрала пожитки, оглянулась по сторонам в надежде на возвращение волка и пошла через эту реку, что не глубже щиколотки, держа ботинки в руках. Почему же так тоскливо уходить? Когда я ушла от девочек не было того сосущего ощущения потери, как сейчас. С тяжёлым сердцем я шла дальше, даже не зная, что меня ждёт впереди.
ГЛАВА 9 – ОТ ЧЕРРНИТА
Проснуться с рыжей птаршей под боком для оказалось неожиданным. Настолько, что вздрогнул всем телом, задевая её лапой спросонья и раня. На мгновение я загордился её реакцией и скоростью, с которой она вскочила и схватилась за оружие. Я буквально видел тот миг, когда девушка проснулась и поняла, что случилось. Я тоже осознавал, что моё состояние значительно лучше, хоть и не помнил вчерашний день почти, только агонию. Мне хватило тех мгновений, чтобы понять – меня дотащили до воды и каким-то образом спасли от неминуемой смерти. И да, мне было совестно, что я нечаянно её ранил.
Сердце колотилось в груди в ожидании её действий, но она лишь усмехнулась и стала обрабатывать свою рану, полностью потеряв ко мне интерес. Даже не посмотрела ни разу. Что ж, она обиделась и это нормально. Я осмотрел свою лапу и решил отблагодарить девушку чем-то получше вяленого мяса и сухарей. Бежать ещё не мог, потому потрусил в лес. Да, это будет скорее обед, чем завтрак, но я уже предвкушал жаренную зайчатину или можно поймать кабана, кто попадётся. Кто же знал, что с моей лапой будет так долго? И кто мог знать, что она уйдёт?
У меня дыхание спёрло от вида пустой речушки, около которой ещё пару часов назад я оставил птаршу. Казалось, даже лапа заныла сильнее. Хотя возможно, это от того, что я споткнулся от увиденного. Чуть не выронив с таким трудом пойманного зайца, я стал искать. Правда сначала пришлось вымыть морду от крови, а соответственно лишнего запаха. Только позже вспомнил, что пару можно по метке отыскать. Сразу и весело стало. Решила убежать от меня? Нет, рыжая, теперь тебе от меня никуда не деться. Даже если мы всё же поубиваем друг друга…
Взять след не составило труда. Настроение сразу поднялось, даже азарт появился.
Нагнал я свою беглянку быстро, но не стал сразу выходить к ней. Захотелось понаблюдать со стороны. Девушка шла вперёд, иногда останавливаясь, чтобы собрать редких лесных ягод. Однажды ей встретились ядовитые жёлтенькие ягодки. Она остановилась, я замер и напрягся, сжал сильнее челюсть, готовый в то же мгновение рвануть вперёд и выбить опасные плоды. Но девушка осмотрела их, усмехнулась чему-то своему и растоптала кустик, не сорвав ни одной ягодки. Я же последовал за ней следом.
Сдал моё присутствие голодный желудок.
Девушка встрепенулась и вновь мгновенно схватилась за кинжал. При этом лук без стрел висел у неё за спиной.
- А, это ты, - произнесла облегчённо и даже слегка улыбнулась.
Мне ничего не оставалось как подойти к ней ближе и передать добычу, которую уж очень хотелось приготовить и съесть. Я даже в волчьем теле не собирался есть сырое мясо, всё же не животное.
- Ты решил меня накормить? Сам же голодный. Я слышала. Почему не съел сам? – опять она задавала глупые вопросы. И вот как она себе представляла мой ответ?
- Ладно-ладно, - шутливо приподняла она руки, словно сдаваясь, - Не надо так на меня смотреть. Просто я подумала, что ты спокойно можешь есть и сырое. Но ты явно не стал.
Продолжая разговаривать сама с собой, точнее со мной, но я же не мог ей ответить пока в этой форме, она ногами расчистила небольшую площадку и попыталась выкопать яму. Мда, так я не скоро поем. Пришлось отодвигать её и быстро сделать углубление в земле лапами. Когти легко крошили землю в отличии от её тонких пальчиков.
Зато как только она сложила костёр, начались странные вопросы. Я лично даже не знал, как реагировать. Она НИЧЕГО не знала о нас. Точнее ничего правдивого. Желание оборота в человеческое тело стало настолько сильным, что я уже даже прикрыл глаза для оборота, а она меня добила.
- Случай, Черныш, а ты мальчик или девочка? А то я как-то априори к тебе обращаюсь как к мужскому полу.
И что ты хочешь увидеть? Тебе показать, чем я отличаюсь от тебя, моя наивная супруга?
- Хотя не важно, - горестно вздохнула она, отворачиваясь от ошалевшего меня, - Куда пойдём? Ты же меня теперь не бросишь? Как минимум пока я не стану такой же?
И столько грусти в голосе, что впору пожалеть, но меня это лишь разозлило. Я заметался по той полянке, на которой мы устроили костёр, не в силах унять ту бурю эмоций, что разворачивалась и скручивалась в водоворот.
А эта… начала спокойно собираться. Я остановился и смотрел на спокойные сборы. Ей вообще не важно, что вокруг происходит? Куда она собралась, если не знает местности? Ещё и смотрит на меня осуждающе и вздыхает. Вот куда её несёт? Впереди настоящая широкая река, которую не перейти, даже вплавь сложно преодолеть. Потому оборотни, что живут в поселении за рекой, которое так и называется Заречное, идут через наше селение в проклятые земли. Вниз по течению в двух днях пути будет наше Пограничье, а вверх по течение в дне пути река сузится до приемлемого размера, но в том месте она бурная и с порогами. Да, там есть валуны, можно попытаться перейти по ним, но они скользкие и вероятность свалиться велика. Сможет ли она перейти? Дальше человеческие селения лишь в трёх днях пути и мне нет туда хода.
Когда-то нам предоставили эти земли для проживания, но со временем запретили покидать их. Точнее, к людям могут выходить только главы селений и то по договорённостям. Дело в том, что люди бояться нашей второй сущности, видят в нас опасность, а то чего они не понимают и бояться почему-то не должно существовать. Даже учитывая, что у них есть маги, которые более опасны, чем мы, монстрами остаётся именно наш народ. Ну что ж, это их выбор.
Только вот проблема в том, что эта ненормальная шла вперёд и вперёд, прямо к реке.
ГЛАВА 10
Черныш! Он вернулся, и на сердце стало светлее. Не одна. И пусть он волк, главное, что рядом. Даже зайца поймал. Мой желудок радостно булькнул, ибо наелся уже ягодами, обтёртыми о плащ. И я скажу честно, ничего вкуснее этого зайца, запечённого на лесном костре и ветках, не ела. Более того, еле дождалась его готовности. Черныш даже пару раз рычал на меня, потому что заяц источал такие умопомрачительные запахи, что сил не было терпеть, как хотелось его попробовать. В итоге ели мы его частями, срезая верхние кусочки. И если себе я всё же клала в миску, то волка кормила с рук и лишь на третьем куске поняла, что страха перед ним нет вовсе. Я спокойно подаю ему небольшие отрезанные кусочки, а он аккуратно берёт их, иногда задевая мою ладошку или пальцы влажным носом.
А вот на все мои вопросы он или фыркал, или вовсе взрыкивал, а когда я наконец-то спросила его пол подскочил и стал метаться по полянке. Что я такого спросила? Интересно же. Пожала плечами на его реакцию и стала собираться.
Действительно, что я от него хотела? Чтобы он мне ответил человеческим голосом? Желательно ещё и имя назвал, и дорогу указал? Он волк, пусть и разумный. Смирившись с безмолвием своего спутника, я аккуратно собрала остатки зайца, завернула в тряпицу из-под вяленного мяса, затоптала костёр и отправилась куда глаза глядят.
Черныш шёл следом, но недовольно пыхтел. И я поняла причину лишь несколько часов спустя. Мы вышли к широкой реке. Её перейти не получится, а плавать в обители не учат за ненадобностью. И ведь ни одного моста или брода в ближайшем обозрении не видно.
- Ну и что делать? – воскликнула я в сердцах взмахнув руками.
И каково же было моё удивление, когда Черныш позвал меня назад. Вполне однозначно кивал головой за спину.
- Я не могу вернуться. Ты не понимаешь. Я обещала. Если кто-то из матерей или сестёр увидит меня, ни мне, ни девочкам несдобровать. Они прикрыли меня, рассказали, что я мертва. Я не могу их подвести. Мне нужно уйти как можно подальше от обители, чтобы не оказаться здесь вновь. Мне совершенно не хочется в полнолуние оказаться с этой стороны защиты, - объясняла я ему, - Но ты можешь идти домой. Я же не держу тебя.
Волк лишь помотал головой и даже закатил глаза, точнее посмотрел в небо, но смотрелось это именно как закатывание глаз. Пусть так. Пусть думает, что я глупая или что-то типа того, назад я не вернусь. Черныш же тяжело вздохнул и пошёл вправо, вверх по течению. Не назад, значит, уже хорошо. Я потопала за ним, раздражая вопросами, на которые он не мог ответить, лишь раздражённо махал хвостом. Вот за ним, в смысле за хвостом, я и наблюдала, не заметив, как начала играть. Он казался таким пушистым, что руки сами потянулись потрогать. Но хвост он и есть хвост, чтобы не даваться в руки кому попало. Пару раз он проехался мне по лицу, чем раззадорил лишь сильнее. И прекратилось это озорство лишь, когда хвост оказался прижатым к земле волчьей попой.
- Жадина, - заявила я, смеясь и поднимая глаза на наглую волчью морду, - Жалко что ли? Не оторвала бы я тебе его.
Фырканье было мне ответом. А ещё он как-то переставил лапы очень близко друг к другу.
- Ах так! Ну погоди монстр, сейчас как защекочу, - прыгнула я на ошалевшего волка.
Что на меня нашло? Не знаю. скорее всего так напряжение выходит. После тяжёлых тренировок с залечиванием ран, меня всегда тянуло пошалить. И поскольку сейчас никого вокруг, кроме волка нет, он и стал моей жертвой.
И если сначала он явно не понял, что происходит, то быстро разобрался и напал в ответ. То есть меня лизнули. В прямом смысле лизнули лицо, а учитывая, что я оказалась спиной на земле это было странно и страшно. Неожиданно, я испугалась. Перед глазами встало брюхо другого волка, которое ещё несколько дней назад я рассекла своим луком, точнее лезвиями, что крепятся на его окончаниях. Почему в моей голове две картинки объединились?
- Уйди, - успела я прохрипеть перед тем, как меня вывернуло. Успела лишь подумать, что зайца жаль, вся еда насмарку пошла. Но перед глазами стояло разрывающееся брюхо и крупные капли крови на чёрной шерсти. Тот волк был серым, я это помнила, но…
Черныш топтался рядом, явно не понимая моей резкой перемены настроения. А я старалась не разреветься. Поднесла руки к лицу, чтобы убрать вырвавшуюся слезинку, но стало лишь хуже. Кровь на моих руках. Да, подкинутая собственным воображением, но она там была. Смерть нескольких волков той ночью на моих руках. Теперь же я знаю, что они разумны и нисколько не кровожадные монстры.
Сколько бы я занималась самокопанием я не знаю, но меня обрызгали водой, гордо задрали хвост и пошли дальше. Медленно, чтобы я могла оценить манёвр и догнать. Вот так меня привели в чувства.
- Прости, - проговорила я, догнав его, даже хотела погладить бок, но рука так и замерла, не притронувшись.
Черныш ничего не ответил, даже не посмотрел в мою сторону. Гнетущая тишина повисла между нами. Я шла рядом с ним, иногда отпивая воды из фляги и пыталась понять себя и его.
Через какое-то время я хотела достать кусочки зайца, чтобы поесть на ходу, но чуть не лишила вовсе нас еды. Пришлось всё в той же тишине останавливаться на перекус. Я не знала, что ему сказать. Да и какие слова смогут здесь помочь? Я убила его сородичей. Ни одни раскаянья и муки совести не вернут погибших.
К сумеркам мы остановились на ночлег, но Черныш пошёл к реке. Я не стала мешать, раскладывая свой плед и пыталась придумать чем его накормить. Но Черныш всё решил сам. Вернулся с зажатой в зубах огромной рыбиной, которую и шмякнул мне под ноги, а сам отплёвывался.
- Не любишь сырое? – улыбнулась я, поднимая рыбу, - Кормилец мой, сейчас будет у нас ужин. Хотя если ты поймаешь ещё одну, я запеку её в вон тех листьях, - показала я головой на куст с большущими листьями, - в углях. Она за ночь пропечётся, и мы возьмём её завтра в путь.
Черныш кивнул и ушёл к реке. Только и я за ним пошла, чтобы почистить и выпотрошить её. Каково же было моё удивление, когда он шмякнул мне третью рыбину.
- Зачем столько? Пропадёт же. Или ты сильно голоден и один съешь целую?
Мне лишь кивнули и пошли ловить ещё. Я же со вздохом продолжила своё грязное дело. Действительно вся испачкалась к четвёртой рыбе, а переодеваться не во что. Так что, отдав первую готовую рыбу на съедение волка, а свою на лист остывать, пошла на помывку.
ГЛАВА 11 – ОТ ЧЕРРНИТА
Я всегда знал, что птарши ненормальные, что у них с мозгами что-то не то, но чтобы настолько…
Я понял её мотивы, чтобы не возвращаться, повёл её вверх по реке, так на неё что-то нашло. В первые мгновения я посчитал, что слишком близко к ней иду и своим хвостом задеваю её. Прибавил шаг, но она не отстала, начала ловить, словно подросток в свой первый оборот. Именно они, осваивая новое тело, и в лапах путаются, и с хвостом играют, потому что не умеют его контролировать. А когда я спрятал объект её странного внимания, набросилась на меня с голыми руками. Только почувствовав щекотку я понял, что она играет.
О, Двуликий, я честно пытался сдерживаться, но не смог. Весёлая, словно ожившая или освободившаяся от чего-то, она манила более ярким ароматом, что оседал на и без того чувствительном кончике языка, теплом тонкого и гибкого тела, неожиданным румянцем на щеках, совсем лёгким, почти незаметным, но от того ещё более притягательным, словно розовая пудра на коже. Не сдержался лизнул. Одно мгновение неземного наслаждение вкусом её кожи разбилось вдребезги о её реакцию.
Девушка напряглась всем телом, просто закаменела. На её глаза навернулись слёзы, а в их глубине мерцал страх. Розовые губки приоткрылись, словно застыв в немом крике. А потом её рвало. Снова и снова до сухих и болезненных позывов. Но и потом она не успокоилась, свернулась калачиком на земле и пыталась оттереть руки об одежду. А говорят, что у пары взаимное притяжение… Врут!
Вкус пары резко стал горьким с нотками предательства и боли. Самому захотелось сплюнуть. Как хорошо, что река глубокая, а не как предыдущая пародия на реку, я смог окунуть голову полностью. Даже воды напился. Как же неприятно подтверждать то, что вреде бы знал, но уже сердцем поверил в лучшее. Как же больно режут сердце осколки мечты, оставляя на языке привкус пепла веры.
Обрызгать её водой было импульсивным решением, но ей помогло. Она даже просила прощения, но даже голос ранил. Я мысленно выстраивал стену защиты. Такую же невидимую, как вокруг их проклятой обители, но такую же крепкую. Я так считал.
Я не знал, что делать и раньше, сейчас тем более. Вспоминалась мамина присказка – утро вечера мудренее. Вот и решил поесть, поспать, а утром принять окончательное решение идти ли и дальше с птаршей или вернуться домой и забыть, как страшный сон. Только эта хитрая девчонка не могла оставить меня в покое, не могла не бередить душу, не взывать к моим инстинктам. Зачем она пошла на реку?
Умом я понимал, что она стирает одежду, потому что с непривычки (не иначе) испачкалась вся рыбьими потрохами. Я съел свою рыбину и даже выждал пару минут, но она не возвращалась. Негодяйка уже успела проникнуть под кожу, чтобы вызывать беспокойство. А вдруг её унесло течением, а я тут ем?
Рванул к реке, не сразу обнаружив пропажу. Несколько секунд поисков, но мысли и чувства били в набат. И только выдохнул с облегчением, ведь нашёл, жива и невредима, как тут же задохнулся от подкатившего мужского желания. Эта рыжая плутовка обвязала свои косы вокруг головы, соорудив своеобразную корону, и мылась. Стояла в воде по ягодицы, чуть наклонившись вперёд, черпала ладошками воду и поливала себя. Вода стекала по белой коже плеч по рукам, заливалась на спину, обласкивая белёсые незаметные человеческому глазу тонкие следы, пересекающие всю спинку, две даже заходили на манившие меня ещё секунду назад нижние округлости. Тонкая кожа уже стала синеть от холодной воды, но девушка продолжала отмывать несуществующую грязь, даже стала что-то мурлыкать под нос.
Вдруг одна из кос скользнула вниз и хлёстко ударила по спине и воде, за ней то же решила проделать и другая, но была поймана тонкими девичьими пальчиками.
- Черныш, ты же знаешь, что подглядывать не хорошо? – улыбнулась она мне, нисколько не стесняясь и даже не пытаясь прикрыться.
Я же не мог сдвинуться с места, ловя каждое её движение. Она хоть понимала, насколько прекрасна стоя в полоборота? Ещё и ручки подняла, сворачивая косы на голове и открывая мне умопомрачительный вид на упругие холмики, созданные лишь для моих рук и губ. Стоило подумать, как пришло понимание, что стою как сопляк зелёный, перебираю лапами на месте и пускаю слюни. Постыдиться бы, да не выходит.
- Вода прохладная, поздно уже, но думаю, что тебе будет в самый раз. Искупайся. Или ты тоже не умеешь плавать? – продолжила свою помывку это мужское искушение.
Так и хотелось ответить, что мне бы сейчас как раз ледяной водички не помешало бы. Да, пришлось лишь фыркнуть и зажмуриться. Так хоть удалось убедить непослушное тело сдвинуться с места и уйти, убеждая себя, что там у костра есть вкусная рыбка…
Да какая, к птаршам, рыбка! У меня за спиной обнажённая девушка. И не просто девушка, а по законам оборотней жена, истинная носящая мою метку. Только она об этом не знает.
Второй раз за день мне пришлось возносить молитвы Двуликому Богу, прося о смирении и терпении. Костёр почти погас, но мне и не нужно было тепло. Устроился на ночь подальше от её пледа, чтобы исключить соблазны. Слышал недовольное пыхтение девушки, укладывающейся спать, и всеми силами старался не выдать своего бодрствования. Лишь когда её дыхание стало ровным, расслабился сам, вытянулся всем телом и сделал очередную попытку привести мысли и чувства в порядок. Но она вновь всё испортила.
Накупавшись на ночь глядя, на тонком пледе на сырой земле девушка достаточно быстро замёрзла. Усмехнувшись всем своим тщетным попыткам быть от неё подальше, я подошёл к моему личному несчастью и лёг рядом, согревая и оберегая. А она запустила пальчики в мою шерсть и притихла, даже носиком поводила по лапе, словно тоже принюхивалась.
ГЛАВА 12
Проснулась я опять, сопя носом в волчьей шерсти. Только в этот раз не стала дёргаться, аккуратно подняла голову и огляделась. Нет, это не я каким-то образом во сне приползла к нему. Немного подумав, я решила, что могу себе позволить понежится в тепле его тела и на удивление шелковистой шерсти. Ой, а какой мягкий подшёрсток, прямо пух. Его ещё и мало, только-только наступила календарная осень.
В какой-то момент тело под моими ладошками напряглось.
- Доброе утро, - улыбнулась я, посмотрев в его глаза, но увидела лишь отчуждённость.
Черныш поднялся, не задевая меня на это раз и направился в лес. Вернулся несколько минут спустя с несколькими ветками в зубах. Я успела умыться и набрать воды в флягу, а ещё сложить плед. Осталось только позавтракать и в путь.
- Куда ты меня ведёшь? Там твоя деревня? – спросила я его.
Отрицательное качание головой было мне ответом.
- Там есть люди? – сомневающееся положительное кивание, - Далеко?
Он поднял на меня глаза с немым вопросом не сумасшедшая ли я.
- Ладно, не смотри на меня так. Мне не куда идти. и я не знаю, примут ли меня хоть где-то или так и придётся по лесам скитаться. А когда наступит полнолуние? Куда мне деваться? Я ведь…
В горле спёрло отчего-то. Стало страшно прощаться со своим телом, с рыжими косами.
- А я буду рыжей или серой как остальные? – неожиданно для себя спросила я.
Недовольное фырчанье мне в ответ. Понятно, что ничего не понятно. Но куда мне деваться? Он меня укусил и скоро я стану волком, как и он. Смысл мне пытаться его прогнать или сбежать самой. Моя участь уже предрешена. Я могу лишь распорядиться последними днями в человеческом теле. Жаль, но ничего уже не изменить.
Через час ходу на другом берегу реки я разглядела дома. Там село. Большое. Вдоль берега стояло не меньше тридцати домов, точнее не скажу.
- Ты к ним меня ведёшь? – спрашивала я с колотящимся в груди сердцем.
Согласное кивание.
- А они меня примут на этот месяц? Может стоит остаться в лесу, раз мне всё равно придётся…
Черныш резко остановился и посмотрел на меня. Какое-то странное осуждение светилось в его глазах. Минута глаза в глаза, и мы продолжаем путь. А у меня на душе так гадко стало. Он не хочет со мной говорить, отстранился от меня. Идёт теперь исключительно впереди, словно и видеть не хочет.
Такой одинокой и несчастной себя почувствовала, что прям…
Тихое порыкивание вывело меня из жалости к себе любимой.
Ноги переставляла механически. В голове каша о том, куда я иду, к кому, зачем. И главное, бросит ли меня Черныш. Одна мысль о том, что он просто передаст меня людям и уйдёт, причиняла боль, вворачиваясь в сердце, укореняясь там и отравляя надежду на что-то хорошее.
Скоро река стала бурной. Пенные небольшие волны то тут, то там с шумом скользили по поверхности воды. Деревня осталась позади, а мы шли вперёд. В какой-то момент Черныш остановился, пошёл пить. Я решила, что время уже немного за полдень и мы вполне можем пообедать той, рыбкой, которую я запекла ночью в костре (хорошо, что после купания не забыла положить в угли).
Уже через час мы пришли к узкому месту у реки, но течение было бурным и шумным. Чтобы спросить не сошёл ли Черныш сума, предлагая здесь пересечь реку, мне пришлось кричать. Но нет, он собирался перепрыгивать по валунам в реке. И никакие уговоры на него не подействовали. Он категорически отказывался идти дальше. На первый валун он прыгнул легко и непринуждённо, перед вторым уже немного ждал, и уже с него оглянулся на меня.
С внутренними убеждениями, что я не хуже его могу перепрыгивать с камня на камень, столько лет тренировок, я покрепче привязала к себе поклажу, чтобы в прыжке не потерять, и…
Мокрые валуны. Бурное течение. Капли воды брызгами разбиваются о камни и берег, словно насекомые роятся у поверхности. Впереди чёрный волк смотрит выжидающе, сверкает на меня своими жёлтыми глазами, блестит шерстью в лучах солнца. Такой красивый и решительный. Такой сильный и надёжный. Друг? Соратник? Создатель.
Первый прыжок оказалось делать страшно, но я смогла, устояла, чем заслужила одобрительный кивок головой от волка. Загордиться собой что ли? Или потерпеть до того берега, ведь впереди ещё не меньше десятка валунов? Черныш перепрыгнул на следующий. Я за ним.
Второй прыжок дался уже легче, к четвёртому я уже начала получать удовольствие, а на седьмом поняла, что рано расслабилась. Приземление оказалось не столь удачным, левая нога, что была не так давно поцарапана Чернышом, соскользнула с гладкого валуна, теряя опору. Взмах руками в инстинктивной попытке, хоть за что-то зацепиться, ни к чему не привёл. Дыхание как на зло замерло где-то в горле, не давая даже закричать. Так что моё фееричное ныряние в бурную реку, полную камней, оказалось тихим.
Впервые увидев эту широкую реку, я пожалела, что нас не учат плавать. Но сейчас, когда моё тело несколько раз приложило о камни, когда ты словно тряпичная кукла мотаешься в воде, не в состоянии даже собственные руки и ноги контролировать, этот навык мне вряд ли бы пригодился. Перед очередным и последним ударом я лишь успела подумать, что волком так и не успела стать, не успела увидеть рыжая или серая, не успела лизнуть Черныша в ответ. Какие глупости лезут в голову иногда!
ГЛАВА 13
Необычайно приятным стало моё пробуждение. Непривычно мягкое что-то подо мной, приятная к телу ткань сверху и воздушная подушка под головой. В обители никогда такого не было. Ну, по крайней мере, у сестёр. Так встречают в нижнем мире? Или я попала в верхний?
— Проснулась! — где-то рядом раздался радостный детский голосок. Следом хлопнула дверь.
Я распахнула глаза, но не успела увидеть того, кто только что выбежал из просторной и светлой комнаты, в которой я оказалась. Широкая кровать с мягчайшим матрацем приняла меня в свои объятья и укрыла белоснежным пуховым одеялом. Прямо передо мной располагалась та самая хлопнувшая дверь. Справа стоял высокий двустворчатый шкаф, такие я видела лишь в комнатах матерей, нам, сёстрам, они были не положены, а слева и вовсе стол с четырьмя ящичками и зеркалом. Зеркало!
Меня словно сдуло с кровати. Я знала, что такое зеркало, но никогда не смотрелась в него. Ровная поверхность без малейших искажений отражала меня и комнату за спиной. Из зеркала на меня смотрели большие светло-голубые глаза, в которых сиял восторг. Белая кожа с редкими какими-то точечками, словно капельки оранжевой краски. Потёрла одну из них, вторую – не оттираются. Значит, они украшают мою кожу естественно. Даже интересно смотрятся по сравнению с гладкой или тем более прыщавой кожей некоторых сестёр.
— А я хорошенькая, — улыбнулась я себе в отражении, выпрямляясь и немного отстраняясь от него.
Длинные распущенные волосы скользнули по спине, а я только что обратила внимание на одежду. На мне надета тонкая полупрозрачная, белая сорочка свободного кроя и длиной по щиколотки. И совершенно без рукавов. Смотрелось странно, потому что в неё можно было поместить трёх таких как я. В ней моё тренированное тело выглядело слишком худым.
— Добрый вечер, — неожиданно прозвучал женский голос от двери, что заставило меня вздрогнуть, а руку метнуться к бедру.
— Извини, не хотела тебя напугать. Как ты себя чувствуешь? — продолжала спрашивать стройная женщина с копной каштановых распущенных волос, крупными кольцами лежащей на плечах.
— Спасибо. Хорошо. Даже ничего не болит, — ответила я, улыбнувшись.
Впрочем, стоило это произнести, как прострелило правый бок и заныла левая щиколотка, да и плечо левое тоже.
— Вижу, как не болит, — усмехнулась женщина. — Но не переживай, пройдёт. Жива и это главное, а остальное вылечим. Меня зовут Канаса. Это мой дом.
— Баду. Спасибо, что приютили, — кивнула я, но тут же забеспокоилась: — А волк? Со мной был чёрный волк. Он…
— Черрнит во дворе. Но думаю, что Асана его уже позвала. Асана – это моя дочь. Кстати, в шкафу есть кое-какая одежда. Можешь брать. Мы ждём тебя на ужин.
— Спасибо, — ещё раз поблагодарила я добрую женщину, что приютила меня с Чернышом. Хотя она его назвала как-то иначе. Вот же память дырявая, не запомнила.
От досады на себя даже губу закусила. Зато пришла к другому выводу – здесь знают моего волка, знают по имени. Возможно, это его родное село? Или даже его родные люди, до того, как он стал волком. Стало грустно за него.
Шкаф обрадовал несколькими белыми сорочками, двумя платьями без рукавов, широкими брюками и странным предметом одежды, назначение которого я так и не определила, а потому отложила в сторону.
Выбрала простую сорочку и привычные брюки с широкими штанинами, но с узкой манжетой на щиколотке. Пусть будет так. Платья и юбки в обители носили лишь матери, и то не все. Сёстрам такие вещи опять же не положены.
Почему-то открыть эту дверь оказалось очень страшно, словно не за дверную ручку взялась, а на край пропасти встала. Там за этой дверью начнётся моя новая жизнь, хотя она началась в тот момент, когда Лита с Адой отпустили меня вместо того, чтобы убить на месте. А сейчас просто новый этап. Достаточно короткий, кстати, ведь уже меньше, чем через месяц я тоже стану волком, потеряю свой привычный внешний вид, моё тело изменится и из зеркала на меня уже будет смотреть не красивая юная девушка, а волчица. Я молюсь лишь о том, чтобы не стать безумным кровожадным монстром.
— Ты там? — раздался мужской низкий голос из-за двери, от которого у меня мурашки по спине побежали.
— Я здесь. А где Канаса? — спросила я с опаской.
— Выходи. Нам нужно поговорить, — вместо ответа приказал мужчина.
— С чего это? Я вас не знаю, — не имела я ни малейшего желания подчиняться непонятно кому, да и подчиняться вовсе, если честно. Не успела ещё свободой насладиться.
— Баду, не упрямься. Я вытащил тебя из реки, и из комнаты вытащу. Давай не будем…
Меня так возмутило такое заявление, что я не задумываясь распахнула дверь и чуть ли не носом уткнулась в мужскую грудь, на которой, слава Пресветлому, была надета сорочка.
— Это неправда! Я уверена, что спас меня Черныш! Это он вытащил меня из реки. Нечего присваивать себе чужие заслуги, тем более, что другой даже слова с ответ сказать не сможет, — выговаривала я, задрав голову не только из-за бушующих эмоций, но больше из-за роста мужчины.
Я одна из самых высоких сестёр, но мой прямой взгляд упирался ему чуть выше основания шеи, точнее в кадык. Так что да, мой собеседник достаточно высокий и настолько же широкоплечий, и мощный. От него веяло силой. Чёрные шелковистые волосы рассыпаны по плечам и опускаются до груди, до плоской мужской груди крупными завитками. Я лишь однажды видела такой тип волос, который на несколько сантиметров от корней прямые, а потом начинают виться, и чем длиннее волосы, тем мельче завитки. И второй раз встретить такое, да ещё и у мужчины, оказалось неожиданным. Настолько, что я замерла и замолчала.
— Выговорилась? — послышалась усмешка в его голосе.
— Я…
Подняла голову, чтобы что-то сказать, возразить, отбрить нахала, но попала в омут насыщенно-зелёных глаз. Мужские ресницы, тёмные и прямые, оставляли веер из теней на щеках.
— Меня зовут Черрнир, а не Черныш. Запомни, пожалуйста, — мягко проговорил мужчина, отступая с пути и жестом приглашая выйти.
Один шаг вперёд и меня окружает его ароматом, терпким, мускусным, диким и в то же время свежим. Я никогда не видела настолько близко мужчин, но если каждый из них так потрясающе пахнет, то…
Даже мысли растерялись от предположений. Возможно, и правильно, что в обители нет мужчин. Некому отвлекать сестёр от тренировок.
— Где мой волк? — спросила я, задрав подбородок.
Мужчина лишь усмехнулся и прикрыл глаза, словно не в силах со мной разговаривать, будто я несу какую-то чушь.
— Может быть, сначала накормим девочку, а уж потом вопросы и прочее? — раздался голос Канасы справа.
Оказалось, что я вышла в просторное помещение, в центре которого стоял длинный стол, накрытый расшитой белой скатертью, а с двух сторон от него две скамьи. Чуть сбоку от стола располагалась широкая дверь, около которой имелась вешалка для верхней одежды. Полагаю, что за ней выход на улицу.
— А как же Черныш? Его тоже нужно накормить. Где он? С ним всё в порядке? — спрашивала я добрую женщину, а рядом со мной послышался мужской стон.
— Я же… - начал мужчина, но Канаса его перебила:
— Не беспокойся о нём. С ним всё хорошо. Поешь и тебя проводят в хлев, где и покажут Черныша, — почему-то посмеивалась Канаса, глядя на этого пугающего своей притягательностью мужчину.
Почему, когда он отошёл на несколько шагов, мне захотелось следовать за ним, чтобы не терять аромат? Неужели мужчины так действуют на нас? Это же ужасно. Я сейчас испугалась собственной реакции больше, чем падения в реку. Сразу представилось, как я становлюсь зависимой от этого запаха, от этого мужчины и превращаюсь в… Тряхнула головой, чтобы выкинуть из головы глупости, а ещё запах.
Мужчина присел на дальний край скамейки, одним взглядом показывая на место рядом. Из чувства самосохранения я обошла стол и опустилась на самый дальний край от него, чем вызвала очередную ухмылку. Страшные создания эти мужчины. Он знает, как действует на меня, потому так снисходительно улыбается? А как же Канаса под его воздействием?
Дверь распахнулась и в комнату вбежала девочка лет десяти с солнечными волосами, а за ней степенно вошёл крупный мужчина с завязанными в низкий хвост волосами оттенком чуть темнее, чем у девочки, и нисколько не уступающий в габаритах этому черноволосому. Ох, Пресветлый, я опять забыла имя.
Черноволосый поднялся из-за стола, пожал руку пришедшему, обменялся приветствиями. К нему и Канаса подошла, подала полотенце и поцеловала в щёку, а мужчина вдруг улыбнулся ей.
— Знакомься с нашей гостьей, — улыбалась ему Канаса. — Это Баду. А это мой муж Ширртак.
— Здравствуйте, — выдавила я из себя приветствие, разглядывая их во все глаза. — А муж, это же… Вспомнила. Это ваша девочка? Вы мама и папа этой малышки?
— Ну конечно, — улыбнулась Канаса. — Сейчас ещё и старший сын подойдёт. Просто он любит умываться колодезной водой, а то и вовсе в речке плавает.
— Странная ты. Откуда же ты, Баду? — усмехнулся муж Канасы.
— Это не имеет значения, — неожиданно подошёл к нему черноволосый, но я успела ответить.
— Из обители.
Мои слова словно упали камнем в пустой комнате. Все замерли. Я буквально видела, как глаза этого мужчины сменили цвет на жёлтый, да и рот меняется. Мужчина даже как-то крупнее становится. Девочка отбегает к стене и пытается в неё вжаться. Канаса и Черрнит (вспомнила!) бросаются наперерез, фактически встают между им и мной. Моё же тело реагирует на опасность однозначно, только никакого оружия у меня с собой нет, мне просто нечем защищаться. Я уже стою на ногах, внутренне расстраиваясь, что на бедре нет привычного кинжала, а мозг не успевает осознать действительность. Мужчина меняется на моих глазах.
Канаса что-то говорит мужу, держит его лицо ладонями, пытается привлечь его внимание, заставить посмотреть на неё. Он в свою очередь старается задвинуть её себе за спину, словно защищая от меня. МЕНЯ! Разве я здесь опасность?
— Баду, уйди в комнату и не выходи оттуда! — кричит на меня Черрнит.
Я не двигаюсь. Никто и никогда не скажет, что я сбежала с поля боя, бросив друзей на расправу монстру. Отрицательно машу головой, не прерывая зрительный контакт с жёлтыми глазами мужчины.
— Баду, уйди! Ты его раздражаешь! — продолжал кричать на меня Черрнит. — Пожалуйста, — с отчаяньем в голосе уже просил он.
Возможно, они знают, что с ним делать? Возможно, он прав и мне стоит уйти, ведь именно после моего ответа мужчина взбесился. И хоть я не до конца понимала, что происходит, приняла решение последовать просьбе Черрнита.
Почти по стенке, на максимальном расстоянии от мужчины, под его прожигающим взглядом, с бешено колотящимся в груди сердцем, я достигла двери, в которую и шмыгнула. Лишь краем глаза заметила, как прямо передо мной туда проскользнула девочка. На заднем плане разворачивающегося безумия распахнулась дверь. Кто вошёл, я уже не видела.
Плотно прикрыв дверь, прижалась к ней спиной. Почему-то внутри поселилось иррациональное ощущение страха, казалось, что вот-вот монстр, в которого обязательно превратится муж Канасы, начнёт ломиться в дверь, рушить её и выцарапывать меня вместе с деревом.
Один вдох на слабость и страх. На втором я уже осматриваю комнату в совершенно другом качестве. Напротив меня около кровати на полу сидела девочка, сжавшись в комочек. Одни влажные и испуганные карие глазки выглядывали из-под рассыпавшихся волос. Я обязательно её пожалею, но это будет позже. Сначала найти средства защиты.
Логично, что моё оружие куда-то дели. Глупо бы с их стороны оставлять его в этой комнате. Потому откинув такую возможность, начала поиски чего-либо пригодного для обороны с ящиков. Да-да, в шкафу только немногочисленная одежда, аккуратно сложенная на полки, в остальном он пуст.
В верхнем ящике оказались два пузырька с жидкостью. В обоих пахучее масло. Небольшая баночка с мазью, закрытая маслянистой тряпицей и перевязанная бечёвкой.
Во втором ящике обнаружились исключительно ленты. Широкие, тонкие, разноцветные, атласные, но все они короткие, даже удавку нормальную не связать.
С третьим мне относительно повезло. В нём лежали гнутые пополам металлические прутики. Зачем они им не знаю, да и не важно это в данный момент. Выпрямить руками их оказалось не так и сложно. Успела даже на остроту проверить. Совсем не острые, даже не царапают. Заточить здесь я их, конечно же, не смогу. Так что останутся на самый безнадёжный вариант – бить в глаз, как самое уязвимое и мягкое место на теле любого живого существа.
Четвёртый ящик оказался пуст. Зеркало разбивать нельзя. Во-первых, я привлеку постороннее внимание, вызову ещё большую агрессию, а сделать что-то могу и не успеть. Во-вторых, слишком жалко столь ценный предмет. Я увидела себя в нём впервые и не хотелось бы его так бездарно уничтожить.
Под кроватью, так же, как и в шкафу и за шкафом, ничего не обнаружила. Можно попробовать порвать чудесную простынь на ленты, связать из них верёвку, но в ближнем бою и с превосходящим в силе и количестве противнике это бесполезно.
Пришлось вернуться к ящику и ещё раз осмотреть масла. На вкус противные, но они и не для еды. Для меня важным было узнать жгучие ли они. Нет, не жгучие, а это значит, что брызнуть в глаза не получится, точнее бесполезно. Его бы поджечь, но моего огнива ожидаемо в комнате не имелось, как и любого другого горючего. Свет в комнате исходил не от чадящих факелов или чего-то подобного, а от полосы чего-то мне неизвестного, нанесённого на стены под потолком по всему периметру.
Резные из дерева ручки на ящиках, как ни странно, стали последней и оправдавшейся надеждой. Они крепились на длинные и достаточно толстые гвозди. Хорошая работа, аккуратная и надёжная. Подёргала одну за одной и ура!.. Обнаружила единственную, но прилично расшатанную. С трудом я смогла отодрать ручку, сломав два ногтя.
С торжествующей улыбкой я выдернула гвоздь и наткнулась на испуганный взгляд детских глаз.
Девочка так напомнила мне Аду после очередных опасных тренировок с травмами. Вот так же она прижимала к себе коленки и дула на них, словно это могло помочь. Я всегда успокаивала её, берегла и лечила. Она для меня стала как настоящая младшая сестрёнка, хоть между нами и было всего пару лет разницы. В свои шестнадцать она казалась такой хрупкой и нежной, что совершенно не ассоциировалась с обителью.
— Не бойся, малышка, — подошла я к ней и присела рядом на пол, обнимая за плечи и пряча свои находки в собственные ботинки, которые единственные остались у меня, — Всё будет хорошо. Тебе ничего не грозит.
Я хотела с ней поговорить, попытаться разобраться в произошедшем, но дверь в комнату открылась, являя нам настороженную Канасу.
ГЛАВА 14
— Вот она где, — произнесла Канаса. — Асана, пойдём, — протянула она ладонь дочери. Во всей её позе чувствовалось напряжение. От прошлого радушия не осталось и следа.
Девочка тут же поднялась и взяла женщину за руку.
— Канаса? — поднялась и я, кожей на ступнях ощущая спрятанный гвоздь и три прутика.
— А ты, Баду, посиди пока здесь. Мужчины разберутся и всё решат. Им нужно время, — она смерила меня холодным взглядом.
— Уверены? Что случилось?
Ноги напряжены, готовые в любой момент одним резким движением вложить в мою ладонь то скудное оружие, что я нашла.
— Ты знаешь куда пришла? Кто мы? — прищурилась она, рукой отгоняя девочку от себя.
— В деревню. Меня сюда вёл волк, — ответила я.
Признаваться в том, что наивно пошла за разумным волком, оказалось неприятно, потому что прозвучало глупо, а я не считала себя наивной дурочкой.
— Верно, - кивнула она, пристально вглядываясь в меня, — волк, — глубоко вдохнула и спросила странное: — Ты умеешь читать?
То есть она меня ещё и за необразованную держит? Неужели, тот факт, что я из обители, настолько изменил их мнение обо мне? Конечно, мы и не успели толком познакомиться, но я не проявляла ни к кому агрессии или любого негатива. Видимо, я рано понадеялась на новую жизнь…
— Я сейчас найду одну книгу, — получив мой утвердительный кивок, Канаса продолжила: — Она детская. Асана, например, уже полностью прошла её. Возможно, так ты быстрей разберёшься.
Сама договорила и вышла, не ожидая от меня согласия. Ну что ж, делать одной в запертой комнате нечего, а так хоть появится шанс что-то понять. Не прошло и пары минут, как дверь открылась и Канаса протянула мне книгу с картинками. И правда, детская.
— Я не знаю, чему тебя учили в обители, но это история моего народа. Я не прошу тебя принять её на веру, но уверяю, что всё здесь написанное подтверждается документами или самой природой. Читай. Потом можешь задать вопросы.
Я даже рот открыть не успела, как дверь вновь захлопнулась.
Может вылезти в окно и сбежать из этой странной деревни? Наверняка, она не первая и далеко не последняя. Только пришлось отбросить эту идею. Как ни крути, а у меня из моего только ботинки остались. Ни оружия, ни припасов, ни непромокаемого плаща, ни пледа, ни всего прочего. Бежать-то можно и так, но всё же рискованно.
Что ж, дадим им шанс, подождём и почитаем…
На первой же странице была изображена карта мира. Только не совсем такая, какую нам показывали в обители. У нас на стене в библиотеке висела карта с одним единственным материком, чуть сдвинутым от центра. Та часть материка, что была ближе всего к центру карты являлась скалами, достаточно резко переходящими в леса и поля. Собственно, мы сейчас достаточно близко находимся к этой местности. Точнее, конечно, не скажу.
Отличие карты в книге состояло в том, что материков два. Наш, причём именно в нашей местности он казался совершенно другим, и второй, поменьше. На нашем отсутствовали эти самые скалы, контуры берега были иными. Второй материк не особо отличался в рельефе, но вокруг него расположилось множество островов. А в центре сверху ширилась надпись: «Карта изначального мира».
На следующей странице имелась очень красочная картинка и краткая запись: «Двуликий Бог послал нашему народу свой дар и проклятье, навсегда изменившие нас. Родился народ оборотней. Только не рассчитал Двуликий силу свою божественную и слишком сильно бросил в нас артефактом Пары. Небеса горели и ревели от полёта артефакта, а земля была уничтожена. Лишь немногие острова уцелели в нашем мире, как и народ на них».
Следующий разворот показал мне шесть лодок с людьми, которые подплывали к скалам. И пояснение: «Наш народ остался без дома и вынужден был искать приюта на чужой земле».
Дальше шли красноречивые иллюстрации к каждой краткой записи: «Долго наш народ не мог найти приют. Отовсюду нас гнали. И только один из царей чужой земли дал нам дом и кров, но потребовал услугу взамен. Наши предки честно выполнили условия: уничтожили Чёрного мага и очистили местность от его порождений. Только люди всё равно не приняли предков. Они боялись нашей второй сущности и их силы, а страх родил ненависть и войну. Наш народ и без того немногочисленный и ослабленный, загнали на строго отведённые территории, покидать которые могут лишь наши главы. Но самым страшным оказалось, что во время боёв дар Двуликого выкрали и спрятали от глаз и нюха оборотней, на долгие годы погрузив наш народ в уныние и боль. Птарши – чистое зло, заключённое в тело девушки. Берегитесь их!»
Последняя картинка вызвала боль с моём сердце, потому что изображена та самая просека с девушками, выходящими из ниоткуда и убивающими волков. Видимо, птаршами они называют нас, сестёр из обители. И если такое они рассказывают детям, то понятно почему Ширртак так агрессивно отреагировал на мои слова про обитель. У них тут очень красноречиво мы изображены. Но при чём тут волки и их народ? Неужели…
— Баду, пойдём, — резко открылась дверь.
На пороге стоял тот самый черноволосый мужчина, напряжённый до предела, желваки на лице ходят, взгляд острый, а цвет глаз почти жёлтый. Стремительно поднялась и инстинктивно проверила бедро, резко выдохнула и чуть двинула ступнями, гвоздь и прутики на месте.
Спорить я не стала, отложила прочитанную уже книгу и подошла к нему. Его напряжение зеркально отражалось во мне. Задрала подбородок чуть выше.
— Помогло? — кивнул он на книгу, не сходя с прохода.
— Немного. Ты и есть мой Черныш? — спросила я с бешено бьющимся сердцем, которое резко замерло в ожидании ответа. Он моргнул, словно удивился, глубоко и шумно вдохнул, кадык его дёрнулся, а глаза стали полностью зелёными. По моему позвоночнику прошёл мороз.
— Да.
Две буквы, одно слово, но сколько оно меняет. Я тоже кивнула, не в силах как-то отреагировать иначе. Мои эмоции воевали со знаниями и логикой, не желая принимать всё вместе.
— Покажешь? — выдавила я, неожиданно решив, что мне это нужно увидеть. Своими глазами увидеть, как с виду пусть крупный и сильный, но человек, может становиться волком. Доказательства.
— Уверена? — напряженный голос выдавал и его волнение.
Я лишь решительно кивнула. Убедиться или опровергнуть раз и навсегда – вот, что мне нужно.
Где-то внутри бушевал ураган с чётким ощущение катастрофы, но я всеми силами старалась не показать своего состояния. Я воин, мне нельзя впадать в истерику. Одного раза с исторжением зайца вполне достаточно.
Спустя долгих несколько секунд мужчина кивнул и с ровной спиной пошёл на выход из дома. Я за ним. Канаса ободряюще улыбалась, прижимая к себе дочь. Около двери в дом, сложив руки на груди и глядя на меня исподлобья, стоял Ширртак. Он ничего не говорил, но угроза от него исходила и без слов. Я напряглась. Черрнит и Ширртак обменялись предостерегающими взглядами, а потом мы вышли. После уютного освещения в доме, на улице по глазам мгновенно резануло солнце. Зажмуриться и проморгаться – естественная реакция. И я ей даже оказалась благодарна, ведь внутреннее напряжение на пару секунд отпустило и позволило сделать вдох, который тут же застрял в горле. Зато тело отреагировало рефлекторно. Хлопнуть по бедру, в очередной раз удостовериться в отсутствии привычного кинжала, чуть сдвинуть ногу и согнуть колени для лучшего осуществления манёвра в случае нападения.
Десятки мужчин стояли на улице и смотрели на меня со злобой.
— Баду, сюда, — позвал меня Черрнит в сарай.
Рвано выдохнула и даже приоткрыла рот, чтобы возмутиться его приказному тону, но толпа всколыхнулась, побудив меня молчать. Не в той я сейчас ситуации, чтобы ерепениться. Разумнее надо действовать.
Под десятками взглядов, не поворачиваясь к ним спиной и не спуская глаз с потенциального противника, я вошла в сарай, но была остановлена жестом. Ага, меня должны видеть другие. Неужели, они меня боятся? Что я могу сделать без оружия, даже если бы захотела? Одна против толпы взрослых мужчин. Я, конечно, не слабачка, годы не прошли даром, но и завышенным самомнением не страдаю, реально оценивая свои шансы в схватке.
Стоило бросить взгляд на Черрнита, как получила новую порцию совершенно противоположных эмоций.
Обнажённый по пояс, в одном исподнем мужчина аккуратно сложил свою одежду на лавку, сделал три шага в центр сарая и замер напротив меня. Только я хотела что-то спросить, как он поднял голову, распахнул глаза и посмотрел на меня волчьими жёлтыми очами. Смотрелось жутко, но дальше случилось то, чего я никак не могла представить. Вот стоит человек, один удар моего сердца, его силуэт расплывается и темнеет, а вот уже Черныш трясёт головой, второй удар вышел рваным.
Мужчины на улице отошли на второй план. Опасность сразу как-то померкла.
Словно в прострации я подошла к нему, не чувствуя своего тела. В ушах звон, кончики пальцев колет, а остальное тело будто ватой набили. Черныш тихо рыкнул, но не напугал. Я подняла руку, чтобы прикоснуться к нему, к шелковистой шерсти с мягким подшёрстком, в который ещё на днях зарывалась пальцами. Нечаянно коснулась влажного носа, провела ладонью по морде, вспомнив, как боялась давать ему воду, а потом сама же и поила, и обтирала. Провела дальше по холке, перед этим коснувшись уха, которым волк дёрнул, но остался стоять на месте, дошла до передних лап. И вот тут меня накрыло.
Воспоминания отматывались в обратном порядке: наши ночёвки, мой срыв, моя игра с его хвостом, рана на лапе, умирающий Черныш, наше путешествие вдоль границы, укус, тело Данки под ногами, три стрелы, вошедшие в основание черепа волка, кровь из распоротого брюха волка, ликование Данки, взмах её меча, взгляд жёлтых глаз волка с той стороны защиты. Каждый волк это… это…
Грудь сдавило так, что я не могла сделать вдох. Воздух просто отказывался поступать внутрь. А перед глазами мелькали картинки, как в калейдоскопе. И хорошие почему-то исчезли, оставляя только кровь, стрелы и ликование.
Устоять на ногах и остаться в сознании мне удалось с трудом.
ГЛАВА 15
С улицы доносились возмущённые мужские голоса. У входа в сарай стояли Ширртак и Каниса. В её руках стакан воды. Стоило на него взглянуть, как она вытянула руку вперёд, но не сдвинулась с места. На неожиданно одеревеневших ногах я подошла к ней и приняла стакан. Выпила залпом, будто провела минимум сутки без воды.
— Вы все… — выдавливала я из себя слова, протягивая назад стакан, — такие?
— Оборотни, — кивнула Каниса, — народ оборотней. Да.
— Могу я вернуться в комнату? — пыталась я всеми силами держать лицо.
— Если ты… — начал Ширртак.
— Я никому из вас не собиралась вредить, если вы об этом. Но хочу предупредить сразу, если вы нападёте – я буду защищаться. Не обессудьте.
Мы пристально смотрели друг другу в глаза. Не знаю, что видел он, но в его взгляде читалась не только ненависть ко мне и обоснованные опасения за свою семью, но и появились сомнения. Шаг в сторону, и я могу пройти мимо Канасы, но и она отступает.
Комната встречает меня безмолвием. В ней ничего не изменилось, а воспринимается уже иначе. В голове каша из мыслей и ладно бы вкусная, да рассыпчатая, нет, переваренная и слипшаяся масса, в которую и ложку совать не охота. Так мне представлялось то, что творилось в голове.
Я лежала на кровати и смотрела в чистый деревянный потолок, следила взглядом за рисунком на досках и пыталась уснуть. Хотелось забыться сном, а на утро всё стало бы привычно и понятно. И хоть гуляла здравая мысль, что ничего уже не будет как прежде, детское желание спрятаться пересиливало.
Дважды в комнату приоткрывали дверь, проверяли. Хотя и без этого несколько раз подходили. Слушали или нюхали? Боялись, что могу сбежать? Да, малодушно захотелось уйти и представить, что ничего этого не было. Черныш так и остался волком, и привлекательный мужчина не превращался на моих глазах в него. Только так не бывает.
Решительно встала и открыла дверь. Трое сидели за столом, все трое вскочили на ноги. Смешные…
— Я могу получить назад свои вещи?
— Они ещё не высохли, — нахмурилась Каниса.
— Куда ты собралась? — удивился Черрнит.
— Что задумала? — прищурился Ширртак.
— Не хочу стеснять вас своим присутствием, — задрала я подбородок.
— Баду, тебя никто не гонит, — начал Черрнит.
— Мне здесь не рады, и я нисколько не виню вас в этом. После всего, что… — голос предательски дрогнул, но я откашлялась и продолжила, — происходит многие годы. Мы воюем, мы враги. И я не знаю, что сможет это изменить.
— Возможно, что именно мы и сможем, — осторожно Черрнит сделал пару шагов в мою сторону. - Может быть, ты не просто так оказалась здесь? Если ты, также как и мы, хочешь остановить бессмысленное кровопролитие, то…
— Что? Ты хочешь, чтобы я провела вас под защиту, а вы убьёте всех? Там девочки, с которыми я росла. Плохие или не очень, но там матери, которые нас вырастили. Я не предам их. Не будет этого! — развернулась на пятках и вернулась в комнату.
За окном уже царила ночь. комната стала давить на меня, словно не уютное помещение, а холодная келья в обители. Проскочила мысль, что я зря вспылила, что сообща можно найти решение проблемы. Хотя для начала надо найти её причину. Выяснить, что случилось на самом деле. Только получится ли?
В обители нас учили по святым книгам. Могут ли они быть подделкой? Сомневаюсь, но уже не готова что-либо утверждать. Волков нам описывали кровожадными монстрами, выползшими из нижнего мира и заполонившими всё вокруг. Никто и словом не обмолвился, что волки спокойно превращаются в людей. Такая страшная и одновременно завораживающая магия. Монстры ли они от этого? Мне так не показалось, хотя они могут играть. Опять же, зачем? Кровожадный монстр, желающий только убивать, не заводит семью и дом, не защищает дочку. Как бы на них посмотреть, чтобы они точно не играли добреньких и миролюбивых?
Открыть окно и скользнуть наружу не составило труда. Зато какие-то колючие цветы под окном чуть не сдали моей вылазки. Сжала зубы и губы я в последний момент, про себя кляня хозяйку. Дома располагались не вплотную друг к другу, но и не слишком далеко. Тихонько, стараясь не привлекать внимания, я перебралась к соседнему дому. Подумать о том, что окна могут быть занавешены, я забыла. А потому от дома к дому передвигалась, заглядывая в неплотно прикрытые шторы и ненадолго зависая около них.
Семьи. Настоящие любящие семьи. Кто-то уже укладывал малышей, рассказывая сказку перед сном. Кто-то за чашкой чая обсуждал начало заготовок зерна на зиму. В одном доме мама с дочкой рукодельничали, в двух домах родители с четырьмя детьми играли в какие-то кубики, им было весело и интересно.
В последнем доме на моём пути я увидела мужчину и женщину поедающих друг друга. Сначала я испугалась. Вот оно, они монстры, просто на самый край деревни сбежали. Но ни женщина, ни мужчина не отбивались, не бились в истерике, наоборот, мужские руки скользили по женскому телу, девушка зачем-то начала расстёгивать его сорочку, а он подхватил её на руки. И вот тут я поняла, как ошиблась. Эти двое выглядели такими счастливыми, их влюблённые взгляды невозможно перепутать, даже если никогда не видел такого. Они целовались, вспомнила я, что уже слышала о том, что пары это делают, а потом появляются дети. Влюблённые удалились в соседнюю комнату, и как бы меня не интересовало, а как же всё-таки дальше, подглядывать я не стала.
Почему-то на душе стало грустно и завидно, а ещё хотелось кричать от обиды за то, что нас столько лет обманывали и продолжают это делать. Там, в обители матери продолжают рассказывать сёстрам о том, что они избранные сражаться с монстрами, что только Апар защищает нас от полного уничтожения, поэтому ни в коем случае нельзя оставить его без подпитки. Я ни разу не видела, как происходит та самая подпитка. Сестёр на этот ритуал не пускают, только настоятельница и матери. Но они не скрывают, что артефакт питается кровью монстров. Теперь я знаю, как на самом деле выглядят эти монстры, как умеют жить, любить, смеяться и даже целоваться.
Я села на берегу. Песок уже остыл, но для меня это не важно. Сколько я смотрела на воду, прежде чем услышала быстрые приближающиеся шаги? Оглянулась.
— Что ты здесь делаешь? — нервно спросил Черрнит, сверкая на меня глазами.
— Сижу. Думаю, — пожала я плечами.
— В комнате не думается? — явно злился он.
Только ещё раз оглянувшись, я поняла, что по всей деревне горят огни.
— Меня ищут? — спросила я очевидное.
— Тебя, — кивнул он, а потом запрокинул голову и издал рык.
Я вскочила на ноги. Моё любопытство выбежало вперёд грусти и остальной каши из мыслей.
— Ты умеешь рычать и будучи человеком? А что ещё можешь? Я уже заметила, что глаза меняются и это зависит от настроения. А что-то ещё можешь менять отдельно? Что ты чувствуешь при превращении? Как ощущаешь себя? Разорвать никого не хочется? Ты контролируешь превращение? — сыпались из меня вопросы, но к нам уже шли люди, точнее оборотни.
— Я отвечу на все твои вопросы, но не сейчас, — закатывая глаза и тяжело вздыхая, с усмешкой ответил Черрнит.
— Что ты задумала? Что сделала? Кого убила? — теперь задавали мне вопросы.
— Никого не убивала и не собираюсь. Не надо на меня наговаривать, — вскинулась я.
— Зачем сбежала тогда? — сверлили меня уже десяток жёлтых глаз.
— Не спалось. Хотела проветриться. Я не знаю как у вас, но для меня сегодня крайне тяжёлый день.
— Так сидела бы в комнате. Взбаламутила всю деревню, — раздался чей-то голос.
— Надо проверить всех. Нельзя верить ей на слово. Почему её никто не охраняет?
— Потому что она под моей защитой, — рыкнул Черрнит в толпу, которая тут же притихла.
— Ты бы не торопился. Мало ли. Вдруг она тебя за нос водит? Вдруг она шпион?
— Я отведу её обратно к Ширртаку в дом. И не спущу с неё глаз. Не беспокойтесь. Расходитесь по домам, — успокаивал Черрнит оборотней.
— Надо кого-то ещё. Тебе самому бы отдохнуть, — женский голос выделился из остальных.
Почему от последней фразы у меня сердечко кольнуло? Почему возникло странное желание отогнать девушку от Черрнита? Хотя она и не подходила к нам. Зато я сделала шаг ближе к мужчине.
— Да, надо выставить охрану у дома Ширртака. Снаружи, конечно. Чтоб не сбежала опять.
И вот в этот раз, сколько бы Черрнит не пытался отбиться от охраны, у него ничего не вышло. Они обещали не заходить в дом, если я ни на кого из семьи не нападу, тогда они остановят меня. На эти заявления мне тоже захотелось закатить глаза, но в принципе с их точки зрения они правы. Если бы того волка не застрелила настоятельница, он бы никак не смог свободно разгуливать по обители. Он бы, конечно, стал пленником со всеми вытекающими. Я же у них буду особо охраняемым гостем. Может быть, стоит сказать спасибо?
Черрнит взял меня за руку и повёл назад.
— Баду, я очень тебя прошу больше не сбегать. Как ты правильно заметила, мы воюем с птаршами, вы убиваете нескольких из нас каждое полнолуние. Глупо ждать от них радушия и понимания. Не провоцируй их. Попробуй узнать нас, а они присмотрятся к тебе. Я очень хочу мира, хочу закончить всё это безумие, — заговорил Черрнит, как только вошёл в дом.
Мужчина глубоко дышал, его глаза горели идеей, а аромат стал насыщеннее и притягательнее.
Краем глаза я заметила Касану и Ширртака.
— Извини, — повинилась я, но тут же вскинулась: — Сегодня мой мир перевернулся. Оказалось, что если не всё, то основная часть, того, что я знала до сих пор, ложь. Мне было некомфортно сидеть взаперти. Уж извини, что не могу легко и просто принять такое. Мне нужно время.
— Ты меня тоже извини, я мог всё объяснить тебе раньше, но… — поджал он губы.
— Не доверял, — улыбнулась я грустно. Почему-то его недоверие отзывалось болезненными иголочками внутри.
— И всё ещё не доверяем, — наградил меня тяжёлым взглядом Ширртак.
— Я вас прекрасно
