Темный лес. Книга 3. Вожак. Александра Лисина

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ПРОЛОГ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

"Вожак" - фантастический роман Александры Лисиной, третья книга цикла "Темный лес", жанр героическая фантастика, приключенческое фэнтези.

   Настоящий вожак - это всегда самый сильный и умелый в стае. Однако в Проклятом лесу мало быть сильнейшим, чтобы иметь право отдавать приказы. Для этого нужен особый дар и особая воля, которыми маленькая Гончая обладает в полной мере. Именно поэтому перед ней уже много веков склоняют головы перевертыши и даже непримиримые хмеры. Стрегон и побратимы тоже успели ощутить силу нового вожака. Но если звери предпочитали выбирать подчинение, то им, потомкам Стражей, Гончая предложила иной путь. Возможно, более извилистый, трудный, местами смертельно опасный… но на то она и вожак, чтобы видеть и понимать много больше, чем это дано простому смертному.

   Содержание цикла "Темный лес":

   Первая книга: Темный лес. Книга 1. Ходок. Александра Лисина

   Вторая книга: Темный лес. Книга 2. Дикий пес. Александра Лисина

   Третья книга: Вожак. Александра Лисина

   Возрастные ограничения 18+

   © Лисина Александра

   © ИДДК

ПРОЛОГ

Над Проклятым лесом скопились тяжелые серые тучи. В ожидании ливня полуденный воздух застыл душным маревом, солнце скрылось за пеленой густых облаков, прохладный ветер все сильнее раскачивал зеленые кроны, сердито трепал листву и красноречиво предупреждал, что скоро случится буря.

   И лишь в одном уголке его предупреждение оказалось излишне: самое сердце леса неизменно оставалось тихим, как и пять веков назад, когда впервые почувствовало на себе твердую руку хозяина. Здесь почти не было ветра, на ослепительно синем небе по-прежнему приветливо сияло солнце, воздух был чист и свеж, а двойной кордон оставался надежной и абсолютно неодолимой преградой, через которую не могли проникнуть ни тревоги, ни беды, ни грозы.

   Стрегон, выбравшись из живого «дома», созданного Лабиринтом специально для гостей, внимательно оглядел пустующую поляну. Зацепился взглядом за траву, устилающую землю мягким ковром, распахнутый зев драконьей пасти, ведущей в многоуровневые подземелья; роскошные палисандры, хранящие Лабиринт наподобие верных стражей. С удовольствием вдохнул чистый воздух, а затем неожиданно подумал, что это место не зря так надежно отгородили от посторонних: оно было достойно подобной заботы. Просто завораживало непередаваемой красотой. Неумолимо притягивало, привлекало, вызывало чувство необъяснимого покоя и ощущение случайно подсмотренного, чужого счастья. Потому что неведомый хозяин, создавший для своей пары это дивное место, по-настоящему ее любил. И сделал все, чтобы даже в его отсутствие маленькая Гончая каждый миг ощущала его нежность и редчайшую для перворожденного многовековую любовь, которую он за столько лет сумел не только сохранить, но, кажется, еще и преумножил.

   Стрегон, устав стоять на одном месте, вышел из-под живого навеса и опустился на свитую из гибких ветвей скамью. Немного отдохнул, сетуя на собственную немощь, а затем настороженно покосился на небо. Правда, почти сразу зажмурился при виде паутины охраняющих заклятий, но все-таки успел заметить, как тяжелые тучи огибают этот островок покоя и позволяют его обитателям наслаждаться хорошей погодой, которая за прошедшие пять веков ничуть не изменилась.

   Он снова глубоко вдохнул, пытаясь распознать витающие в воздухе ароматы, однако большая их часть оказалась незнакомой. Здесь даже растения были изменены настолько, что он с трудом узнал самые обычные маки или эльфийские колокольчики, которые приобрели немыслимые размеры, необычную лиловую окраску и начали издавать тончайший мелодичный перезвон, словно самые настоящие колокола. То же самое творилось с клевером, крапивой, вьюнками и деревьями. С птицами, жучками, напрочь отсутствующими здесь комарами и даже бабочками, среди которых не было ни одной, способной причинить людям хоть какой-нибудь вред. Стрегон словно в другой мир попал. Уснул и неожиданно оказался в сказке, где больше не надо было ждать подвоха. Где можно расслабиться и спокойно отдыхать, не боясь попасть в чей-нибудь безразмерный желудок. Потому что здесь не было ни хмер, ни здоровущих гиен, ни ядовитых цветов, ни плотоядных муравьев размером со взрослую собаку, ни ползучих лиан, серого мха или синей плесени…

   Впрочем, нет, хмера все-таки была. Одна-единственная, но оттого не менее опасная — вон, лениво развалилась в теньке возле входа в Лабиринт, и внимательно следила за чужаками, которых привела вчера хозяйка.

   Стрегон пришел в себя только этим утром. Внезапно очнулся от забытья, огляделся, с изумлением сознавая, что они, вопреки всему, сделали то, что задумывалось. Терпеливо снес ликование побратимов. Запоздало подивился, что все еще живой и может двигаться, хоть и оказался слаб, как котенок. А потом принялся настойчиво выяснять подробности, потому что прошедшие несколько суток напрочь вылетели у него из головы.

   Последнее, что он помнил: бешеные глаза Белика, безжалостно разрывающего на части агинцев, и мертвый голос, от которого по коже бежали холодные мурашки. А еще — щедрую россыпь кровавых брызг, слетающих с парных клинков, и медленно заваливающиеся навзничь тела, в которых больше не осталось жизни.

   Правда ошеломила его настолько, что Стрегон сперва лишился дара речи. Затем ошарашенно крякнул и не слишком вежливо поинтересовался, не решил ли гораздый на шутки Лакр разыграть его столь изощренным способом. Однако виновато вздохнувшему ланнийцу не было нужды врать, кому именно пораженный вожак был обязан жизнью. Кто именно возился с его нагим и совершенно беспомощным телом. Наконец кто и почему бестрепетно провел его в святая святых, погрузив в целительный сон, и позволил проснуться только сейчас, когда раны полностью зажили, память хорошенько затуманилась, а переломанные кости надежно срослись.

   Побратимы сконфуженно отводили взгляды, деликатно обойдя вниманием тот факт, что их проводник на самом деле оказался не бессмертным пацаном-полукровкой, а невероятно жесткой женщиной, сумевшей так долго скрывать за многочисленными масками свою настоящую суть.

   Белка…

   Стрегон даже головой помотал, пытаясь избавиться от наваждения, однако это не помогло: откуда-то он знал, что это — правда. Все время чувствовал, что с Беликом что-то не так, смутно ощущал, что за всеми его личинами кроется нечто совсем иное.

   Белка…

   Он тихонько вздохнул.

   Выходит, не зря нас к ней так тянуло? Не зря от ее запаха кружилась голова? Выходит, вот оно какое, изменение? Великий дар, но и проклятие тоже? Непрошенное бессмертие, за которое пришлось заплатить болью и одиночеством. Проклятыми рунами, придуманными безумным Владыкой Изиаром и горящими на коже подобно зеленому яду.

   Как странно, что она все-таки сумела найти в себе силы простить. Странно, что все-таки отыскала, несмотря ни на что, свою пару. Обрела дом, род и семью взамен загубленной тем магом. Да еще приняла, как равного, другого мага, а третьему стала верной супругой и матерью его детей.

   Хозяин… невероятно, что именно он когда-то смог покорить эту опасную женщину. Сумел обойти ее руны, выдержал ее буйный нрав, согрел своим Огнем, вошел в ее стаю и окружил такой заботой, которую было трудно даже предположить. Наверное, он действительно особенный, если Белка все еще его ждет? И по-настоящему ей дорог, раз она двенадцать лет бродит поблизости от портала и неустанно бдит, с отчаянием гладя его погасший перстень, страстно надеясь, что он все-таки почувствует это прикосновение и когда-нибудь вернется?

   Признаться, Стрегон многое бы отдал, чтобы увидеть этого эльфа своими глазами…

ГЛАВА 1

Задумавшись, Стрегон не сразу подметил, как неподалеку бесшумно раздвинулись зеленые ветви, и оттуда выступили две изящные фигуры: одна — высокая, статная, широкоплечая и полная непередаваемого величия, а вторая пониже, помоложе. Однако при всем том их лица были настолько похожи, что с первого взгляда становилось ясно: эти двое — очень близкие родственники.

   При виде вставшего с постели наемника владыка Тирриниэль удовлетворенно кивнул, а маленький Торриэль откровенно просиял — за последнее сутки у него накопилось столько вопросов, что они уже были готовы взорвать его лохматую голову. Вот и полуэльфа он увидел впервые в жизни. И чужаков вообще, потому что прежде мама не приводила домой никого, кроме нескольких посвященных в ее тайну друзей. А тут — сразу девять новых лиц. Из которых шестеро — самые настоящие люди из знаменитого на весь мир братства, а остальные — перворожденные, включая владыку Л’аэртэ и молодого Ланниэля. Причем первый приходился ему дедом, а второй — почти что кузеном.

   Тирриниэль перехватил умоляющий взгляд мальчика и, спрятав улыбку, благодушно кивнул: пусть идет, демоненок. Видно же, что скоро лопнет от любопытства. Да и с Белкой надо поговорить, чтобы длинные ушки этого проныры не услышали лишнего. Чудесный он мальчик. Чувствующий лес и Лабиринт с удивительной точностью. Быстрый, как молния. Такой же опасный, но пока еще слишком юный, чтобы правильно использовать доставшееся ему могущество. Уже сейчас было видно, что он ни в чем не уступит своим старшим братьям. И это, вкупе с искренней радостью от неожиданной встречи, заставляли голову темного эльфа гудеть от вопросов ничуть не меньше, чем у маленького Торриэля. Ответить же на них могла только Белка, но она, как ни странно, не спешила ему помогать и на целые сутки пропала в недрах Лабиринта, давая гостям возможность привыкнуть к ошеломительным новостям.

   Получив разрешение деда, Тор тут же просиял, а затем, превратившись в маленький вихрь, исчез из виду. Следом за ним от Лабиринта скользнула безмолвная серая тень. Владыка Л’аэртэ с улыбкой проследил за внуком, а потом так же незаметно вернулся в лес, собираясь еще немного побыть наедине со здешней природой, к которой совершенно неожиданно прикипел душой.

   Почти в то же время Стрегон чуть вздрогнул, когда его волосы взъерошил прохладный ветерок и, повинуясь предчувствию, быстро обернулся. А потом наткнулся на две пары одинаково внимательных глаз.

   — Привет, — улыбнулся Тор, жадно изучая незнакомого воина. — Мама сказала, что ты почти поправился и скоро сможешь нагнать остальных. Это недолго, всего пару дней, только надо силы восстановить и все.

   «Мама, — машинально повторил Стрегон, рассматривая юного эльфа в ответ. — Надо же, мама…»

   Он оказался поразительно красив, этот необычный мальчик. На худеньком теле уже сейчас проступали крепкие мышцы. Волосы длинные, черные. Глаза ясные, чистые, пронзительно зеленые — точно такие же, как у хмеры, пристально следящей за каждым движением чужака и готовой защищать кровного брата от любой угрозы. А еще у него были изумительно остренькие ушки и то непередаваемое изящество движений, которым всегда славились бессмертные. Сомнений не было: Тор действительно — истинный темный.

   — Ты кто? — с детской непосредственностью поинтересовался Тор, бесстрашно изучая исхудавшего полукровку. Тот тихо вздохнул, отчего-то жалея, что находится не в лучшей форме, снова подумал о Белке и, наконец, хрипло ответил:

   — Меня зовут Стрегон.

   — Ты из братства, да? Из ситта?

   — Верно, — кашлянул наемник, неловко поерзав под пристальным мальчишечьим взглядом, в котором вдруг загорелись алые огоньки.

   — А знак у тебя есть? Мама говорит, что вы присвоили его незаслуженно. Что раньше он принадлежал Диким псам. Это правда?

   Стрегон снова кашлянул.

   — Покажи! — у Тора тут же загорелись глаза, и наемник неловко задрал правый рукав. — Ух ты-ы… еще и красный! Значит, ты магистр!

   Стрегон удивленно поднял голову: откуда знает?!

   — Тебе надо много есть, — вдруг убежденно сказал мальчик, одновременно с Хиш наклонив голову. — После «нектара» всегда так: сперва тощаешь, будто с год не ел, а потом чувствуешь такой же дикий голод. Потом отсыпаешься по полдня, а когда проснешься, то понимаешь, что совсем не наелся.

   Полуэльф мысленно согласился: есть ему действительно хотелось.

   — Пойдем, — неожиданно предложил Тор. — Скоро Крес с охоты вернется, оленя принесет…

   — Мр-р, — довольно согласилась Хиш, потеревшись загривком о бедро кровного брата.

   — Конечно, поедим, — звонко рассмеялся мальчик, словно услышав ее мысли. — Только на этот раз рога — мои!

   Хмера лукаво прищурилась, показав в улыбке устрашающих размеров клыки, словно говорила: попробуй, догони! Гибко потянулась, а потом вдруг сорвалась с места.

   — Хиш! — возмущенно ахнул Тор, мигом забыв о собеседнике. — Не смей! Они мои!

   — Гр-р!

   — Мои, я сказал! Не трогай!

   Кошка только насмешливо хмыкнула.

   Мальчик насупился, но потом не выдержал — топнув босой ступней по траве, кинулся вдогонку, настигая умчавшуюся хищницу с поразительной скоростью. Стрегон едва рот успел открыть, как эльфенок уже оказался на другом конце поляны, уверенно догнал коварную сестру, вздумавшую испортить ему планы, а затем с разбегу прыгнул, сбивая кошку с ног привычным приемом. Они с рыком и воплями покатились на земле, мигом образовав плотный дерущийся клубок, кубарем слетели к далеким колоннам, до последнего продолжая кусаться и царапаться. Потом вдруг отскочили в разные стороны, ласточками взлетели на мраморные тумбы, придуманные Белкой для тренировок, и грозно уставились друг на друга.

   — До победы! — выкрикнул мальчик, сжимая кулаки.

   — Гр-р! — свирепо взревела Хиш, выпуская когти, и неуловимо быстро прыгнула.

   — Матерь божья! — ахнул Лакр, выйдя следом за вожаком из шалаша и увидев, что творится. — Терг! Брон! Да она ж его в клочья разорвет! Ивер, не стой столбом!..

   Но Ивер, выскочивший на крики, только головой покачал и опустил самострел: юный эльф двигался так быстро, что нельзя было выстрелить, не опасаясь его поранить.

   Стрегон же со странным выражением уставился на завертевшийся на колоннах вихрь, в котором можно было разглядеть лишь смутно угадывающиеся движения лап, рук и мелькание черных волос.

   Полуэльф ждал болезненного крика, но его все не было. Опасался увидеть брызнувшую во все стороны кровь, но маленький смерч по-прежнему крутился тугим колесом, даже не думая распадаться. Братья словно окаменели, боясь, что свирепая хищница позабудет об осторожности и полоснет беззащитного пацана когтями, но нет — ничего подобного. Из вихря временами доносилось сдавленное шипение, урчание, однажды они услышали возмущенный мальчишечий вопль, требующий соблюдения правил поединка. Дернулись было помочь, но их вмешательство не понадобилось: небольшой ураган замер, словно почувствовав, как что-то изменилось вокруг. Озадаченно качнулся на каменной колонне, заколебался, но потом все-таки опустился на землю и распался на две виновато кашлянувшие фигуры, безошибочно понявшие, что несколько увлеклись выяснением отношений.

   Наемники, убрав руки от оружия, смущенно потупились: Белка стояла совсем рядом, неодобрительно изучая сконфуженные физиономии драчунов, и, кажется, совсем не была удивлена этой картиной. Она возникла словно из пустоты — маленькая, молчаливая, без доспеха и родовых мечей, но с неизменными гномьими клинками у пояса. Босая, с влажными после купания волосами. Поразительно спокойно оглядев лежащую на боку хмеру, вцепившуюся клыками в ногу ее сына, она так же спокойно оценила его нож, прижатый к раздвинувшимся костяным пластинкам на шее хищницы. Проигнорировала выпущенные хмерой когти, готовые разорвать грудь юного эльфа, и укоризненно покачала головой.

   — Ну и что вы еще не поделили?

   Тор смущенно кашлянул.

   — Опять из-за рогов схватились?

   — Она их в прошлый раз разгрызла!

   — Гр-р! — возмущенно обозначила свои права Хиш.

   — Ты их все равно не ешь! А мне для дела надо! — сердито засопел юный эльф, спешно поднимаясь под строгим взглядом матери и отряхивая перепачканные штаны. — Зубы можно точить и на палисандре!

   Хмера ловко перевернулась на брюхо и с достоинством отвернулась, молча говоря, что не намерена потом выковыривать из пасти острые щепки. А рог дикого оленя подходил для ее целей как нельзя лучше, поэтому брат может не надеяться, что сумеет отобрать у нее столь важный инструмент.

   — Чего у вас опять стряслось? — деловито осведомились братья-близнецы (а они, как выяснилось, действительно оказались братьями), неслышно материализовавшись за спинами наемников. Кажется, тот, который стоял левее, звался Кресом. Второй, соответственно, Тоссом. Правда, как их можно было отличить друг от друга — один Торк знает. И только Белка ни разу не запуталась.

   Стрегон вздрогнул от неожиданности, обернулся и, разглядев новые лица, моментально понял, что Лакр не преувеличил: эти двое действительно были смертельно опасны. Он только мельком заглянул в их глаза, оценил стать и манеру держаться, почувствовал исходящее от них уверенное спокойствие, а потом со смешанным чувством признал, что для этих типов… кем бы они ни были… два лучших сита братства не представляли угрозы. Более того, Стрегон даже подумал, что это и не люди вовсе — слишком уж их движения напоминали хищную грацию Хиш.

   — Из-за чего весь сыр-бор? — полюбопытствовал… ну вроде бы Крес, ничуть не обеспокоившийся за своих подопечных. — Что за шум? Кого-то съели?

   — Рогов не хватило, — деревянным голосом отозвался Лакр, но вдруг рассмотрел, с чем именно явились близнецы, и поперхнулся.

   Крес понимающе хмыкнул.

   — А-а… все поделить не могут, звереныши?

   — Точно, — ошарашенно кивнул ланниец, пихнув Ивера локтем.

   — В прошлый раз они нам чуть колонны не разбили, — флегматично заметил Тосс, равнодушно миновав остолбеневших наемников. — Если бы в фонтан не рухнули, так и вовсе вспахали бы тут все на локоть в глубину. Или спалили дотла: вспыльчивые… где бы мы с тобой тогда спали?

   — На елке, наверное. Или под кустиком.

   — Может, в ямке за озером?

   Наемники со стуком закрыли рты и проводили ошарашенными взглядами невозмутимую парочку, один из которой играючи вертел в руках приличных размеров бревнышко для костра, а второй с такой же легкостью нес на плече тушу дикого оленя. Который, хоть и уступал в размерах виденным ими кабанам, но все же был достаточно велик, чтобы волочить его вдвоем, а то и втроем. В то время как эти типы даже не вспотели! Этак небрежно перекинули свою ношу из одной руки в другую, вежливо кивнули гостям и прошли мимо.

   Впрочем, Белик… э-э, Белка… тоже сперва не производила впечатления… вернее, никто не заподозрил, что она умеет много больше, чем любой смертный или бессмертный. Так, может, и эти двое жили не три-четыре десятилетия, а все триста или четыреста лет?

   Гончая, не обратив внимания на замешательство гостей, неуловимо нахмурилась, отчего маленькая хмера виновато вздохнула, а юный эльф поспешил спрятать кинжал в ножны.

   — Мам, — смущенно начал Тор, ковыряя босой пяткой землю. — Мы, это…

   — Значит, так, — прервала его Белка. — Мне надоели ваши стычки на пустом месте. И драки за всякую мелочь, которую вы считаете достойной своего внимания. Более того, настойчиво ищете любую возможность превзойти друг друга и соревнуетесь там, где это совершенно не нужно. Кажется, пока я отсутствовала, вам было слишком вольготно.

   — Мы просто…

   — Хватит, — сурово поджала губы Гончая, и Торриэль послушно умолк, а Хиш припала на брюхо в жесте полного подчинения.

   На мгновение на поляне воцарилась тишина. Даже Крес с Тоссом, сбросив добычу у фонтана, заинтересованно обернулись. А братья вовсе перестали дышать, понятия не имея, во что может вылиться ее недовольство. Однако Белка не сделала ни одного движения, которое можно было бы истолковать, как угрозу. Просто на пару минут умолкла, пристально глядя на детей в упор. Терпеливо дождалась, пока их глаза наполнятся искренним раскаянием, а затем тихо вздохнула.

   — Хиш… я знаю, что у тебя чешутся молочные зубы, и еще лучше знаю, как ты любишь спорить. Аргументы твои мне тоже известны: скорость, зубы и когти против брони и силы. У Тора меньше возможностей, однако сноровка не хуже, а его клинки могут посоревноваться даже с твоими клыками. Учти это на будущее. И если хочешь в следующий раз обогнать кровного брата, то делай последний толчок не только задними лапами, а всем телом. И закрывай мысли, чтобы он не смог их угадать.

   Стрегон разинул рот, не веря своим ушам, а Гончая, легонько хлопнув по прижатым к спине иглам хмеры, спокойно повернулась к сыну.

   — У тебя неплохо получается удар из положения «кошка на хвосте», вполне сносная координация и достойная скорость движений. Ножи ты тоже, наконец, освоил на приемлемом уровне. Но тебе надо учиться терпению и в подобной ситуации не спешить закончить бой как можно скорее, не сводить его к ничьей, а дожидаться возможности получить безоговорочную победу. И делать последний рывок на долю секунды позже, когда у Хиш не будет шанса увернуться или поранить тебе грудь, а твоя рука окажется в более выгодном положении. Будь добр в ближайшее время разобраться со своим нетерпением и уговори своих друзей преподать вам еще пару уроков.

   — Да, мам, — шмыгнул носом юный эльф.

   — Хорошо. Мне бы очень не хотелось видеть, что ты начал уступать кровной сестре в таком простом деле, как поединок. Сегодня же разбери этот бой по секундам и найди те три ошибки, которые привели тебя к поражению.

   — Да, мама.

   — Теперь второе: поскольку у оленя два рога и оба — довольно большие, то один из вас берет себе левый, а вторая, соответственно, правый. Если кому-то не хватит, то зубы можно точить и на камнях, а кое-кто имеет достаточно возможностей, чтобы для своей задумки использовать опаленный камень, в котором вполне можно выточить дыру нужных размеров и формы.

   — Огнем долго, — понурился Тор, ковыряя босой ногой землю.

   — Зато сестру не обидишь. Тем более, тебе надо совершенствоваться. Тирриниэль ведь об этом тоже говорил, правда? А теперь прекратите драку и марш завтракать. И чтобы Тоссу помогли с разделкой!

   — Хорошо, мама, — послушно кивнул юный эльф.

   Белка покачала головой, словно сетуя на излишнюю агрессивность молодежи. Затем перехватила вопросительный взгляд от близнецов и отмахнулась: дети… пускай резвятся с рогами, раз уж любят. Только чтобы никого ими не проткнули и не испортили фонтан.

   Крес и Тосс усмехнулись, не нуждаясь в устном подтверждении приказа, и быстро отломали массивные, закрученные спиралью предметы спора. Поморщились от радостного вопля, от которого дрогнули пышные кроны палисандров, и со смешком передали драгоценные рога просиявшим от счастья возмутителям спокойствия. Все-таки мелкие они еще. Забавные, смешные. Действительно, дети. Правда, одна уже способна ударом лапы перебить хребет дикому буйволу, а второй в силах спалить половину Проклятого леса. Хорошо, что оба обожают и безмерно уважают Белку, приучены беспрекословно слушаться, с готовностью выполняют все, что от них требуют, и готовы даже поделиться друг с другом сокровищем, от которого в любых других обстоятельствах так просто бы не отказались.

   Гончая неслышно вздохнула, гадая про себя, сколько времени эта лихая парочка побудет тихой, а потом отвернулась и, не удостоив замерших в нерешительности братьев даже взглядом, негромко бросила:

   — Тиль, ты где? Пойдем, я покажу тебе Лабиринт.

   Владыка Л’аэртэ, до этого мига безмолвно наблюдавший за ней из-за дальних деревьев, бесшумно выступил вперед: кажется, время для расспросов, наконец, подошло?

   — Ешь, — с усмешкой сказал Крес, ставя перед Стрегоном миску с огромным ломтем горячего мяса и наваристой кашей. — Тебе надо много есть, иначе не скоро оправишься. А Бел хочет уже через пару дней идти дальше. Ты же не собираешься ее огорчать?

   Стрегон покосился на загорелые физиономии белобрысых крепышей, по какой-то причине живущих рядом с Лабиринтом, затем — на побратимов; после чего вдруг перехватил внимательный взгляд Терга и осторожно уточнил:

   — Два дня?

   — Точно, — лениво отозвался Тосс. — Был бы ты в форме, она бы ушла сегодня. Но вам дают время прийти в себя. Если не окрепнешь, то останешься тут — дожидаться ее возвращения и подыхать со скуки.

   — По вам не похоже, что вы подыхаете, — вполголоса буркнул Лакр, исподволь изучая близнецов. И, особенно, их загорелые подтянутые тела, которые они не стеснялись демонстрировать ни пришлым, ни Тору с Хиш, ни Белке. Здоровенные, гады. Аж завидно! И где, интересно, она таких отыскала?

   — Да, с Тором и Хиш не соскучишься, — сверкнул белыми зубами Крес, усаживаясь напротив. — Нас с братом едва хватает на двоих.

   — Кто вы? Откуда знаете Бел? — полюбопытствовал Ивер. — Я так понял, вы давно знакомы, раз она доверила вам сына?

   — Давно, — непонятно хмыкнули братья, как-то по-особенному ухмыльнувшись. — Мы еще под стол пешком ходили, когда она к Золотым заглядывала и интересовалась у отца нашими успехами.

   Стрегон ошарашенно поднял голову.

   — Куда заглядывала?! К эльфам?! Вы что…?

   — Наш отец был охотником, — спокойно кивнул Крес. — И дед, и прадед. Почти весь наш род служит на границе Золотого леса — еще с того времени, как тут впервые появился хозяин. Эльфы, как известно, не больно-то жалуют гостей, но наши, в отличие от темных и светлых, не брезгуют услугами смертных. Вот и приглашают на охрану своих границ.

   — Не понял, — озадаченно нахмурился Лакр. — Вы что, служите остроухим?

   — Ну «служим» — не совсем верное слово. И не совсем им, если уж на то пошло. Правильнее сказать: мы сосуществуем по обоюдному согласию. Следим, чтобы Граница оставалась нетронутой, а оустроухие за это помогают нам во многом другом. С оружием, например…

   Братья покосились на необычные клинки за спинами близнецов.

   — Или с жильем. А еще обучают своему бою, если попросим, и дают возможность использовать эти знания с пользой: отлавливать вырвавшихся на свободу тварей и отправлять их обратно. За то нас охотниками и кличут.

   Стрегон изумленно вскинул брови.

   — Эльфы вас обучают?!

   — А почему нет? — усмехнулся Крес. — Вам же Тирриниэль когда-то помогал. Чем Золотые хуже?

   — Ну, — сконфуженно кашлянул Лакр. — О мастере мы до недавнего времени сами не знали, кто он и почему это делает. А Золотые, насколько я понял, занимаются с вами открыто. Нет, я, конечно, слышал, что они другие, но как-то плохо верится.

   Крес снова хмыкнул.

   — Все не просто так, не обольщайся. К тому же, обучают они далеко не всех, а только тех, кто сможет стать охотником. Само обучение длится достаточно долго, чтобы понять, кто из нас и на что способен. Это нелегко, зато можно быть уверенным, что молодой охотник сумеет присмотреть за Границей не хуже Дикого пса. Тем более что по-настоящему наше обучение никогда не заканчивается. А если ему и приходит когда-то конец, то только со смертью. Поэтому мы, как и Стражи, все время чему-то учимся: у эльфов, друг у друга и даже у здешних зверушек.

   — А рейдеры? А заставы?

   — Рейдеры толкутся только возле тракта и не рискуют отходить от него дальше, чем на три-четыре дня пути, — небрежно отмахнулся Тосс. — На самом деле опасностей там не так уж много: твари редко уходят далеко от кордона. Да и заставы стоят не зря — тех эльфов, что там есть, вполне достаточно для защиты караванов. До Южного тракта наше зверье вовсе не доходит. Зато на Северном бывает. И частенько. А возле Золотых им вообще будто медом намазано. Особенно с тех пор, как отрылся портал. Чуют они хозяина, что ли? Или, наоборот, не чуют больше, вот и тянутся туда, где его след остался? Это лучше у Белки спросить.

   — У кого? — непонимающе мигнул Лакр, но охотники так выразительно хмыкнули, что он смутился. — А, ну да…

   — С Бел мы познакомились именно там — у Золотых, — хмыкнул Крес, положив на стол мозолистые и широкие, как лопаты, ладони. — Одно время она была у них частым гостем: ушастые просто с ума сходят, когда она появляется в их владениях. Но Бел просто приходит по своим делам, никого не замечает, переговорит с владыками, перемолвится с охотниками парой слов, а потом так же быстро уходит. Мы сперва удивлялись, почему с ней так носятся и готовы в лепешку расшибиться, но потом тоже… гм, прониклись. А как посвящение приняли, то и причину вызнали.

   Стрегон быстро переглянулся с Тергом.

   — Изменение?

   — Об этом немногие знают, — слегка помрачнел Крес. — Но от охотников она не скрывает ничего. И сразу предупреждает, чем и за что можно поплатиться. Поэтому мы стараемся быть осторожными, хотя иногда, конечно, и это не спасает.

   — И много вас таких? — настороженно осведомился ланниец.

   Близнецы дружно усмехнулись.

   — Достаточно.

   — А почему эльфы своими силами не стерегут тогда Границу? Зачем им вы, если они сами воины ого-го?

   — А зачем людям братство? — в тон отозвался Тосс. — У королей достаточно воинов, чтобы заставить их выполнять то же, что делаете вы. Так зачем было создавать еще одну армию? Причем такую, с которой на данный момент вряд ли сможет поспорить даже гвардия его интарисского величества? И которая никому из нынешних королей не подчиняется?

   Братья, вспомнив о разговоре с Тилем, поспешно прикусили языки.

   — Вот и эльфам мы нужны не меньше, — понимающе кивнул Крес. — Золотые дают нам возможность жить в своих чертогах. Свободно ходить по лесу. Принимают, как равных. Клятв верности не требуют. Спокойно берутся за обучение, дают доспехи, оружие, защиту от магии…

   — А зачем это нужно вам? — вдруг спросил Стрегон. — Что вас заставляет рисковать шкурами ради остроухих? Неужели из-за денег?

   — Не твоего ума дело, — невозмутимо ответил Крес. — Надумаешь сменить место службы — узнаешь, а сейчас забудь. И ешь, пока не остыло, а то Белка будет недовольна.

   — Так дело в ней? — напряженно уточнил Стрегон, не торопясь прикасаться к мясу и пристально изучая охотников, словно ища в них признаки воздействия проклятых рун. Он смотрел долго, пристально, внимательно. Однако на лицах безобрысых не дрогнул ни один мускул, не промелькнуло смущение или неловкость, не появился алчный блеск, как у приманенного пересмешника. Вообще ничего. Будто в омут глядел. И силы его собственных рун эти двое тоже не почувствовали. А если и посуровели еще больше, то лишь оттого, что им не понравилась излишняя настойчивость гостя.

   — Частично, — наконец сухо отозвался Крес. — Но не по той причине, о которой ты сейчас подумал.

   — Забудь, — скупо повторил за братом Тосс. — Это вас не касается.

   Стрегон отвел взгляд.

   — А мальчик? — нетерпеливо поерзал на лавке Лакр. — Я так понял, вы за ним присматриваете, пока Бел отсутствует?

   — Верно, — неохотно согласился Крес.

   — То, что она попросила об этом именно вас…

   — Она не просила.

   — Что?

   — Она никого не просила, — повторил охотник, настороженно покосившись на вход в подземелья. — Просто ее слишком долго не было у Золотых, и мы забеспокоились. Когда Таррэн ушел, Белка вела себя не совсем обычно. Когда же выяснилось, что он не вернулся в срок, зов на ту сторону не достает, а его родовой перстень начал угасать, она и вовсе пропала. Вот мы и решили… э-э, разузнать, в чем дело.

   — Хозяин леса — темный эльф? — снова уточнил Лакр.

   — Да. Он — младший и с некоторых пор единственный сын Тирриниэля илле Л’аэртэ, которого вы сопровождаете столько времени. Когда-то у хозяина было другое имя, но он отказался от титула и покинул род ради того, чтобы стать тем, кем мы его знаем. Он — единственный из перворожденных, кто прошел Проклятый лес насквозь. Именно он уничтожил владыку Изиара и занял его место. Соответственно, маленький Тор — его сын… уже третий, кстати, а владыка Элиар — побратим, так что его наследники тоже приходятся нашему лорду родичами. Поэтому, между прочим, в Золотом лесу рода темных и светлых эльфов вернулись к изначальным временам, когда перворожденные, независимо от вида магии и цвета волос, считались единым народом. Вернее, на самом деле у Золотых теперь есть наследник и наследница: Эаллар сарт Эллираэнн по праву носит славу лучшего меча Золотого леса, а его сестра Иласса уже немало лет, как вступила в брачный возраст. И Бел, между прочим, знает их обоих с рождения. Как знает весь Золотой лес, числится там желанной гостьей и была ею еще в то время, когда остроухие только-только обустраивались на новом месте.

   Братья дружно крякнули.

   — Когда Белка пропала, золотые встревожились, — продолжал Крес. — Конечно, она и раньше могла уйти надолго, но всегда предупреждала заранее. А в этот раз она ушла одна и почти три года не подавала знаков. Даже владыка Тирраэль забеспокоился, а ллера Мелисса уже хотела упросить его оставить золотых, чтобы идти на поиски самому. И он даже согласился, но… Белка так же неожиданно вернулась. Сказала, что все в порядке, велела не беспокоиться, а потом снова ушла. Владыки перевели дух, потому что за портал никто из них не получил даже пинка, и занялись своими делами. Да только мы с братьями не поверили. Особенно Шир… это — наш вожак… однажды он просто снялся с места и ушел следом за Бел, собираясь выяснить все до конца.

   Лакр многозначительно присвистнул.

   — Надеюсь, он еще живой?

   — Живее тебя, — фыркнул Крес. — Хотя досталось ему крепко: Бел не любит, когда суют нос в ее дела. А когда наружу выплыла правда про Тора… ух, и зла же она была!

   — Откуда знаешь?

   — Да как тебе объяснить… в общем, мы видели, как оно происходило.

   — Мы же не оставим вожака одного? — добавил Тосс. — Вот с тех пор и приглядываем тут, когда Бел надо отлучиться. За такими сорванцами глаз да глаз нужен, не то один когда-нибудь спалит нам весь палисандр, а вторая вырвется на волю и такого натворит… хорошо, что Бел строго-настрого запретила им уходить за кордон. Иначе никакие силы бы не сдержали: у Тора мощь самого владыки Изиара, а Хиш уже давно не простая хмера. Сестра ему кровная, как-никак. Соответственно, думает, как он. Знает столько же, сколько он. И не хуже Белки понимает, что пока малышу не время покидать Лабиринт. Вот и стережет, как мы с братом, Шир и весь Проклятый лес впридачу.

   Ланниец тихо рассмеялся.

   — Выходит, вы тогда тоже за Белкой увязались? Да? Интересно, долго она вас пинала, когда заметила?

   — Не слишком, — вдруг ответил из-за спины незнакомый мужской голос. — Но им вполне хватило: как видишь, до сих пор отрабатывают.

ГЛАВА 2

У неслышно подкравшегося незнакомца оказалась внушительная фигура, запрятанная в необычный чешуйчатый доспех, смутно напоминающий броню Стрегона. Только чешуйки на нем были не черными, а зеленовато-коричневыми, да сзади виднелся краешек сброшенного капюшона. Сверху на чужаке красовалась куртка из кожи неведомого зверя. За спиной виднелись парные ножны, однако клеймо там стояло гномье — столь же необычное, как и на ножах Белки: молот и семилучевая звезда. А рядом виднелась именная руна, красноречиво говорящая, что странный тип находится на короткой ноге с подгорными магами.

   Был он достаточно высок, чтобы не смотреть на перворожденных снизу вверх. От него исходила аура нечеловеческой силы, сходная с теми, что чувствовалась в белобрысых охотниках. Но если в тех еще гуляла буйная удаль, то этот тип уже давно отошел от игр. Матерый. Опытный. Настоящий зверь, рядом с которым даже проворные близнецы ощущали заметное стеснение, подобно тому, как ежатся и отступают молодые псы перед могучим, непререкаемым вожаком.

   Стрегон со смешанным чувством осознал, что появлению гостей незнакомец не только не удивился, но и внимания им почти не уделил. Так, отметил для себя, что на поляне стало на шестерых смертных больше, мельком покосился на второй «живой» дом, где отдыхали Ланниэль и Картис. Пожал плечами, словно говоря, что не собирается обсуждать или оспаривать решения Белки, и, сняв с правой руки усеянную костяными пластинками перчатку, пристально взглянул на близнецов.

   — Здорово, Шир, — кашлянул Крес, заметно подтянувшись. — Чего крадешься, как хмера? Не мог предупредить загодя о своем приходе?

   — Нет, — сухо отозвался Шир. — Где Бел?

   — Внизу.

   — Один?

   — Они знают, — быстро уточнил охотник, переглянувшись с братом.

   — Хорошо, — ничуть не смутился пришелец. — Она одна?

   — С ней владыка Тирриниэль.

   — Вот как? — неуловимо нахмурился Шир, по-прежнему не обращая внимания на посторонних. Затем подошел, скинул на лавку свою удивительную броню, отложил мечи и пригладил растрепавшиеся волосы. — Что такого случилось, что он явился сюда лично? Да еще в компании, за которой хвост тянется от самого кордона?

   Вот теперь нахмурились и братья.

   — Ты кого-то видел?

   — Нет. Но хмеры еще с вечера снялись со Впадины и двумя стаями двинулись на запад.

   — А зверги? Ползуны? Вараны?

   — Нет. Пока только хмеры.

   — Значит, кто-то опять потревожил Границу, — задумчиво потер подбородок Крес. — Но не Бел — ее бы они пропустили… прогуляться туда, что ли?

   Шир чуть качнул головой.

   — Пока сидите. Посмотрим, что скажет Бел: я принес вести из Золотого.

   Стрегон ощутил на себе еще один изучающий взгляд и поднял голову, однако Шир уже отвернулся: неожиданно раздув ноздри, словно дикий зверь, он непонимающе завертел головой, напрягся, прислушался к чему-то… а потом проворно развернулся, ловя за шкирку налетевший ураган.

   — Привет, Ши-и-р! — радостно вскрикнул Тор, с налету едва не опрокинув рослого охотника. В последний момент остановился, ухватился руками за края его куртки, и выжидательно уставился снизу вверх огромными, ярко горящими глазищами. Хиш приткнулась к человеку с другого бока и с громким урчанием потерлась о бедро. После чего Шир, внезапно оттаяв, широко улыбнулся и позволил мальчику безнаказанно повиснуть у себя на шее.

   — Привет, малыши, — хмыкнул охотник. — Как вы тут? Что на этот раз натворили, раз наш полигон снова похож на груду обломков?

   — Рога добывали.

   — Опять?!

   — Ага, — хихикнул юный эльф, обняв смертного, как старого друга. — Но мама их поделила, так что мы ничего не разрушили.

   — Смотрите… развалите до конца, а Лабиринт больше не построит.

   — Построит, — отмахнулся мальчик. — Мы его уже раз сто разваливали по камушку, а он — ничего. Только вздыхает и делает заново. Ведь надо же нам где-то тренироваться?

   — Парный бой освоили? — вдруг поинтересовался воин, мигом уподобившись строгому отцу.

   — Да, — гордо улыбнулся Тор. — Крес с Тоссом сказали, что у нас неплохо вышло с единением. Мы их два дня назад уже обогнали.

   — Правда? Тогда, пожалуй, проверю вас сам.

   — Ура! Хиш, ты слышала?! Он пойдет с нами на тумбы!

   Хмера восторженно рыкнула и, приподнявшись на задние лапы, шумно дунула на волосы Шира, заставив их разлететься в разные стороны. После чего лизнула его в шею, ткнулась носом в запылившуюся щеку и, наконец, свернулась вокруг его бедер гибкой лентой.

   — Ура, ура, ура… теперь можно будет бежать в полную силу… и тебе тоже, Хиш! Представляешь?!

   Стрегон изумленно уставился на рассмеявшегося эльфенка, для которого, похоже, не было большей радости, чем побегать наперегонки вместе с достойным противником. И то, что этим противником согласился стать один из охотников, привело мальчишку в восторг! Но, что самое непонятное, кровожадная хмера этот восторг полностью разделяла! Льнула к Ширу, как к старшему другу! Позволяла скрести загривок, довольно жмурилась и мурлыкала, снисходительно посматривая на обалдевших чужаков и ничуть не стесняясь демонстрировать собственную радость!

   — А мечи можно взять? — вопросительно обернулся к охотнику Тор. — Я уже умею! Я справлюсь!

   — Нет, — твердо ответил Шир. — Пока только на скорость поработаем. А с клинками рано.

   — Я уже вырос! Ты мне еще год назад обещал!

   — Сперва поглядим на твои руки, а потом решим, — непреклонно сообщил охотник, и мальчик огорченно понурился.

   — Ладно, как скажешь. А слиться нам можно?

   Шир на мгновение задумался.

   — Давайте. Хочу посмотреть, на что вы стали способны в паре.

   — Здорово! — просиял юный эльф, порывисто обняв строгого опекуна.

   — Но ненадолго. И только если мама разрешит, ясно?

   — Да!

   — Тогда все, бегите и… это… — Шир неожиданно кашлянул. — Я там пару гостинцев вам принес. За деревьями оставил и припрятал, разумеется. Но если найдете, то они целиком и полностью ваши. Можете творить все, что душе угодно. Особенно с рогами.

   Тор и Хиш восторженно взвыли. Радостно подпрыгнули, расплылись в широких улыбках и, одинаково кровожадно сверкнув глазами, наперегонки кинулись прочь, толкаясь, пихаясь и стараясь побыстрее добраться до вожделенных рогов, на которые у них было так много планов.

   — Спаси-и-ибо… — донесся до братьев затихающий крик, и шустрая парочка окончательно исчезла из виду.

   Шир понимающе хмыкнул.

   — Дети…

   — Знаешь, что эти «дети» намедни натворили? — сердито засопел Тосс. —Поспорили, что перегрызут столетний палисандр за пятнадцать минут! Вдвоем! Представляешь, что будет, когда они вырастут?!

   — На что хоть спорили?

   — На нож, — буркнул помрачневший охотник.

   — И как? — тонко улыбнулся Шир.

   Тосс с тяжким вздохом показал ему пустые ножны.

   — Перегрызли, нелюди. Причем не за пятнадцать, а за тринадцать с половиной минут. Чудовище это зеленое — зубами, а Тор…

   — Хорошие клинки выковал Крикун, — с непроницаемым лицом обронил Крес. — Говорят, владыка Тирраэль в свое время еще не такое ими вытворял.

   Шир улыбнулся шире.

   — Да, про Впадину я тоже слышал. Даже жаль, что наш владыка здесь так редко появляется.

   — А то что? Попробовал бы свои силы?

   — Не исключено. Где мне еще дадут безнаказанно намять ему холку?

   Охотники понимающе ухмыльнулись.

   — Смотри, как бы он тебе не намял: владыка и в пятьсот лет будет побойчее многих. За мечи каждый вечер берется, от собственной стражи только отмахивается, на полигоне требует уже не два десятка из личной сотни, а все пять, да еще чтоб сражались в полную силу. И то — пока никому не удавалось его скинуть. Кроме, разве что, владыки Элиара.

   — И лорда Тебраэлля, — хмыкнул Шир.

   — Он вернулся? — быстро уточнил Крес.

   — Нет. Ллера Мелисса уже тревожится: больше трех месяцев прошло, а от него никаких вестей.

   — Но ведь Тирриниэль…

   — Потом, — чуть сузил глаза Шир, и охотник послушно умолк. — Как у Тора с огнем?

   — Больше не срывался.

   — А Лабиринт?

   — Молчит.

   — Хорошо. Присмотрите за детьми, чтоб пожара не устроили. Я ненадолго.

   Крес и Тосс кивнули. Затем подхватили с лавки оружие и неуловимыми тенями скользнули в сторону деревьев. Шир, наклонившись, забрал свои вещи и тоже направился прочь. Правда, напоследок все-таки обернулся и, окинув притихших братьев долгим взором, сухо кивнул:

   — Ешьте. Пока есть время, отдыхайте и восстанавливайте силы. За кордон не соваться, воду не портить, ветки с деревьев не рубить, иначе Лабиринт обидится. Что будет нужно — просто скажите вслух: он сам сообразит, как вам помочь. А эльфам, которые уже пять минут подслушивают за дверью, передайте, чтобы колдовать не вздумали. Потому что в противном случае вам придется хоронить их самим.

   Второй раз Белка появилась ближе к вечеру, когда небо заметно потемнело, а на смену дневной жаре пришла благословенная прохлада. К этому времени братья уже успели немного обвыкнуться, Лакр умудрился разговорить близнецов, Тирриниэль с еще ошалелыми, но счастливыми глазами вдоволь навозился с внуком, Ланниэль и Картис, наконец, выспались, а Стрегон с невероятным облегчением осознал, что уже способен самостоятельно передвигаться.

   Почти весь день, послушавшись мудрого совета, он беспрестанно что-то жевал, стремясь как можно скорее наверстать потраченные на выздоровление силы. И, в первую очередь, налегал на мясо и воду, с раздражением поглядывая на свои истончившиеся руки. Конечно, боли уже не было, страшные раны затянулись, кости срослись, однако выматывающая слабость постоянно норовила одержать верх и заставить его свалиться в забытьи. Или, чего хуже, внезапно оглушить отвратительной, вязкой сонливостью, с которой мог поспорить только поистине звериный голод, не утихший даже после того, как Стрегон под добродушные насмешки побратимов умял чуть ли не половину оленя.

   Он весь день упорно боролся с проклятой немощью, безжалостно гнал прочь подбирающуюся усталость, ожесточенно тер глаза, заставлял себя ходить, когда сил едва хватало сидеть на одном месте. Памятуя о предупреждении Шира, требовал от истощенного тела невозможного, пару раз даже попробовал взяться за меч, но быстро понял, что на подвиги не способен, и с досадой отодвинул ножны. После чего все равно заставил себя медленно обойти поляну по кругу. Несколько раз ловил на себе изучающие взгляды охотников, а ближе к вечеру окреп настолько, что рискнул зайти подальше в лес, чтобы хотя бы ненадолго избавиться от ненавязчивой опеки побратимов.

   Убедившись, что, наконец, остался один, Стрегон облегченно вздохнул, а затем в изнеможении опустился на траву.

   — Что, тяжко? — негромко спросила Белка, бесшумно выступив из-за ближайшего палисандра. Наемник внутренне вздрогнул, но постарался сохранить невозмутимое лицо. — Ничего, завтра будет полегче. Ты зря начал бродить.

   — Мне не спится.

   — Врешь, — без удивления отозвалась Гончая, присев на корточки в нескольких шагах от Стрегона. — Лишнее геройство тут ни к чему. Дай себе время: завтра тело само поймет, что уже не болеет.

   Полуэльф медленно повернул голову и настороженно прищурился, ища в ее лице хоть какой-нибудь признак произошедших перемен. Легкий знак, неуловимое отличие, которое подсказало бы разницу между ней и насмешливым Беликом. Мельчайшую деталь, крохотную надежду, что все это — дурной сон, и Белки на самом деле нет. Как нет маленького Тора, с радостью называющего ее «мамой», Лабиринта, охотно признающего ее хозяйкой, красноречивых взглядов владыки Тиннириэля, изумления Картиса… но ничего не произошло: именно это лицо он видел на протяжении последних двух недель. То же самое лицо с голубыми глазами, мягкими губами, высоким лбом, точеными скулами… Белка совершенно не изменилась за эти сутки. Разве что грусти в глазах немного убавилось, да горькая складка в уголках рта стала менее заметной.

   «Неужели мы настолько слепы? — в смятении подумал Стрегон. — Как такое может быть?!»

   — Жить Беликом проще, — вдруг прошептала Белка, отводя взгляд. — Особенно сейчас, когда мой муж ушел в никуда, надежды на его возвращение почти не осталось, а наш сын все чаще пользуется силой Лабиринта вместо него. Когда Проклятый лес чувствует это и уже готовится проснуться, чтобы принять над собой нового хозяина…

   Стрегон заметно вздрогнул.

   — Да, — невесело улыбнулась она. — Мальчик слишком силен. Огонь жизни кипит в его жилах с самого рождения. У его старших братьев было не так: у одного Огонь проснулся к двадцати годам, у второго к пятнадцати, а Тор… боюсь, уже через пару лет он сумеет подчинить весь лес.

   — Он же совсем ребенок!

   — Этот ребенок уже сейчас ни в чем не уступит отцу. Он так же быстр. Так же ловок. Так же легко пользуется магией. Умело общается с Лабиринтом, не боится нашего леса. Вот только ему всего одиннадцать лет, а у меня нет достаточных навыков, чтобы обучить его тому, что нужно для настоящего Л’аэртэ.

   — Зато у Тирриниэля есть, — внимательно посмотрел Стрегон.

   — Это не совсем то, ведь даже Тиль не знает истинного могущества этих мест.

   — А владыка Тирраэль?

   Белка тяжело вздохнула.

   — Это был бы неплохой выход. Если бы он знал о мальчике и если бы я могла позволить Тору покинуть наш дом.

   — Почему нет? — слегка нахмурился наемник, и она снова вздохнула.

   — Потому что его сила растет слишком быстро. Потому что именно по этой причине Проклятый лес в последние годы спит так беспокойно. Тора уже начали чувствовать хмеры, о нем судачат перелетные птицы, его прихода с нетерпением ждут все звери, хотя я сделала все, чтобы они не почувствовали… но он — хозяин, Стрегон. Еще маленький и наивный, но все-таки истинный хозяин. Темный маг, владеющий Огнем жизни такой силы, что она может легко уничтожить этот мир. И рядом нет никого, кто мог бы его остановить, если что-то пойдет не так.

   Стрегон нахмурился сильнее и невольно приподнялся.

   — Ты поэтому никому не сказала?

   — Да, — кивнула Белка, усевшись прямо на землю и рассеянно проведя рукой по упругим травинкам. — Я знаю, что дети были бы рады узнать о таком подарке, Тирриниэль был бы счастлив, да и сам Тор с радостью бы встретился с родными. Но, понимаешь… род Л’аэртэ живет под прицелом сотен и тысяч глаз. В Темном лесу есть совет старейшин, который меня никоим образом не устраивает. В Светлом мы не так давно выдрали с мясом последние ростки Ордена отверженных. В Золотом теперь толчется слишком много людей, алчных до чужого добра… я не хочу, чтобы Тор столкнулся с ними раньше времени. До того, как научится судить о вещах не понаслышке. Я стараюсь, чтобы он развивался разносторонне. Стараюсь дать ему как можно больше, чтобы он начал понимать этот мир. Чтобы у него никогда не зародилось чувство превосходства перед остальными расами, но… он слишком силен. И слишком юн. И я не уверена, что тот же совет, узнав о его силе, не пожелает уничтожить Тора до того, как он станет по-настоящему опасен. Хотя бы потому, что сломать его они не сумеют.

   — Ты не доверяешь Тирриниэлю? — осторожно уточнил наемник.

   — Пожалуй, кроме Картиса и родственников Лана, он — единственный житель Темного леса, которому я доверяю безоговорочно. Но он, как я уже сказала, почти не бывает один. А многие его подданные далеко не всегда довольны тем, как он правит и что делает. Если бы не острая необходимость, я бы не привела вас сюда. Если бы не шанс на возвращение Таррэна, никогда не пустила бы за кордон. Еще лет десять не позволила бы никому узнать о том, что у хозяина Проклятого леса есть третий сын — юный, неопытный… и очень-очень сильный.

   Стрегон быстро покосился на ее непроницаемое лицо.

   — А как же охотники?

   — Из них только трое в курсе про Тора, — равнодушно отозвалась Белка. — И все они дали мне клятву на крови, что будут молчать до тех пор, пока я не позволю открыть правду. Даже владыка Тирраэль не сумеет заставить их говорить. Впрочем, я не представляю, кто вообще это сумеет, потому что на них практически не действует магия, а боль… Золотые никогда не опустятся до пыток, да и стойкие они у меня. Совсем как раньше.

   Она странно улыбнулась

   — Но мы теперь тоже знаем, — осторожно напомнил Стрегон.

   — Увы. Это — то неизбежное зло, с которым мне придется смириться. Только не обольщайся: у меня в запасе есть, как минимум, с десяток способов, чтобы заставить вас молчать.

   — Надеюсь, это не потребует отрубания голов?

   — Нет, — хмыкнула Гончая, мельком покосившись на полуэльфа. — Есть более простые методы.

   Стрегон внутренне вздрогнул, но почти сразу замер, не в силах оторваться от бездонной глубины ее глаз, в которой проступили и завертелись в зеленом вихре изумрудные огоньки. В груди снова что-то сдавило, сердце гулко стукнуло, а затем заколотилось так быстро, будто пыталось выскочить наружу. В голове появился туман, мысли спутались и заполошно заметались, силясь вырваться из странного плена, но при этом смутно припоминая, что нечто похожее ему уже доводилось испытывать. Вот только где? Когда?

   Полуэльф часто задышал, чувствуя, как пылает от непонятного жара кожа, невольно подался вперед… но Белка милосердно отвернулась, и наваждение тут же сгинуло.

   — На меня нельзя долго смотреть, — ровно известила она ошеломленного полукровку. — Нельзя приближаться или прикасаться — это сводит с ума. Если я взгляну на тебя снова и продержу чуть дольше, ты больше не сможешь отказать мне ни в чем. Даже в том случае, если я велю тебе умереть.

   «Умри…» — внезапно вспомнил он ее бесстрастный голос. А потом снова увидел оседающее на траву тело. С поразительной ясностью осознал, что если поддастся, то действительно не сумеет воспротивиться, и инстинктивно отшатнулся.

   — Теперь правильно, — ничуть не удивилась Гончая. — Самое безопасное расстояние для тебя — не ближе двух шагов, потому что именно тогда моя магия сбивает с толку и заставляет чувствовать влечение. Она же гасит волю к сопротивлению, делает разум пустым, а чувства — неестественно сильными. Если при этом смотреть в глаза, то влечение становится нестерпимым. А если еще и вдохнуть поглубже…

   Стрегон, некстати вспомнив ночь возле могилы предка, машинально облизнул пересохшие губы.

   — Зачем ты мне это рассказываешь?

   — Не люблю убивать без причины, — известила его Белка. — Особенно тех, кого не считаю врагами. А тебя было бы обидно пристукнуть сейчас, когда на твою дырявую шкуру было потрачено столько времени и сил.

   — Это из-за Сар’ры? — вдруг нахмурился полуэльф. — Ты поэтому меня вытащила?

   Она подняла взгляд.

   — Не волнуйся. У меня нет привычки жить прошлым. Сар’ра действительно был мне хорошим другом. Он много дал мне по жизни. Берег, защищал, пока я не стала достаточно сильной, чтобы делать это без чьей-либо помощи. Он не единожды спасал мне жизнь, это тоже правда. А ты — его дальний потомок, о существовании которого я до недавнего времени даже не подозревала. Последний в роду, чудом сохранивший в неприкосновенности его лицо и тело. Но ты — не он. Ты никогда им не был и не будешь. Твоя душа — не его душа, и его ошибки не лежат на твоих плечах. Было бы глупо вас сравнивать, хотя порой, признаюсь, при взгляде на тебя мне бывает довольно трудно этого не делать.

   — Ты испортила мне лицо, — так же сухо напомнил Стрегон.

   — Нет, я исправила его, — слабо улыбнулась в ответ Белка. — Не бог весть что получилось, конечно, но все же лучше, чем раньше.

   — Я тебя ни о чем не просил.

   — Ах, вот оно что, — усмехнулась она, неожиданно поднимаясь на ноги и явно намереваясь уйти. — Никак, гордость, наконец, взыграла… что ж, ты долго терпел, чтобы высказать свое возмущение. Но я поступила так, как посчитала нужным. И сделала бы это снова, если бы мне дали возможность вернуться в прошлое. Если не нравится — можешь взять нож и вернуть все, как было. Мешать не стану. Хотя и уважения к тебе у меня тоже не прибавится.

   — Если оно вообще есть, это уважение, — не сдержавшись, буркнул уязвленный наемник.

   Белка, вздрогнув, обернулась. А Стрегон осекся и запоздало подумал, что так и не поблагодарил ее за спасение. И вообще — злится сейчас не на нее, не на прозвучавшую в ее голосе насмешку. Даже не на досадную случайность, из-за которой ему довелось на своей шкуре узнать искусство агинских палачей. А скорее, на себя — за то, что оказался таким восприимчивым к ее чарам, за то, что едва не поддался, стал слишком слаб и особенно за то, что совсем не был похож на своего знаменитого предка, о котором даже лорд Тирриниэль отзывался с уважением.

   — Зря ты так, — вдруг покачала головой Гончая. — Будь собой, Стрегон. Этого достаточно.

   Полуэльф дернулся, как от пощечины, но по обыкновению промолчал, не желая даже себе признаваться, что хотел бы… хотя бы на мгновение действительно хотел бы оказаться на месте Сар’ры, которого она так ценила.

   От этой мысли Стрегон разозлился, потому что никогда прежде не пытался на кого-то походить. И вовсе не собирался составлять конкуренцию ни Сар’ре, ни неведомому хозяину. Просто… наваждение какое-то нашло, что ли? Захотелось что-то доказать. То ли ей, то ли себе самому. Зачем-то понадобилось куда-то рваться, геройствовать, пытаться показать, что тоже достоин…

   Он стиснул зубы, отгоняя навязчивые мысли и упорно повторяя про себя, что это только магия. Плотно закрыл глаза, пытаясь успокоиться, заставил себя дышать ровно, а когда сумел перебороть раздражение и снова огляделся — рядом уже никого не было. Как не было неестественного влечения, громко колотящегося сердца, смутного желания и болезненного удовольствия от ощущения смертоносного взгляда, от которого сладко замирала душа и немели кончики пальцев.

   Стрегон с досадой дернул щекой, запоздало поняв, почему Белка нашла его именно сейчас — слабого и беспомощного. Наконец с усилием поднялся и побрел обратно на поляну: нужно было хорошенько подумать, чтобы быть готовым к новому дню и нелегкому разговору, который он намеревался продолжить. А еще он очень хотел отыскать внутри себя надежную опору, чтобы во второй раз не попасть впросак. И суметь удержаться рядом с коварной Гончей так, как когда-то получалось рядом с Беликом. Ведь как-то это можно преодолеть? Охотники же справляются. Терпят. А может, тут просто есть какой-то секрет? Надо бы вызнать…

   Ведь не зря же Белка его сейчас испытывала?

ГЛАВА 3

Когда на улице снова потемнело, Шир плавной походкой приблизился к импровизированному полигону. Внимательно осмотрел колонны, часть из которых достигала высоты трех человеческих ростов. Безошибочно отыскал те из них, что казались светлее (а следовательно, и новее) остальных. Мысленно усмехнулся, краем глаза подметив, что к нему стали потихоньку подтягиваться чужаки, и аккуратно снял перевязь с мечами — сражаться с эльфенком он не собирался. Хватит и того, что сегодня они с Хиш будут бежать в полную силу и впервые опробуют в бою полноценное единение. Если же сюда добавятся родовые клинки, то охотник рисковал не уследить за кем-нибудь из этой взрывоопасной парочки. А это могло привести к ненужным травмам, которых Белка никогда не одобряла.

   Отложив оружие, Шир так же неторопливо скинул куртку и рубаху, потом разулся и прошелся по теплому песку, которым Лабиринт заботливо выстелил землю под колоннами. Молча отметил, что одна из тумб по левую руку за время его отсутствия слегка подросла, а другая, наоборот, уменьшилась в размерах. Тогда как три правых колонны вовсе располагались не на своих местах. Видимо, Тор за прошедший месяц успел не раз показать достойную перворожденного силу и умудрялся до основания их разрушить, когда учился бегать на пару с кровной сестрой.

   Перехватив внимательный взгляд охотника, маленький эльф, ожидающий его на верхушке одной из колонн, инстинктивно пригнулся, бесшумно обнажив острые зубки и царапнув чуть удлинившимися ногтями камень. На соседней тумбе с поразительной синхронностью отреагировала Хиш, повторив движения кровного брата с невероятной точностью. Однако с места не сдвинулась, хотя подрагивание острого шипа на кончике хвоста красноречиво говорило, что хмера всерьез беспокоилась за исход поединка.

   Шир, оценив поведение хищницы, удовлетворенно кивнул: значит, в этой паре вожак все-таки определился — в противном случае Хиш поддалась бы инстинктам и попыталась сбить его именно сейчас, когда имела преимущество в высоте. Однако она доверяла маленькому брату, поддерживала и одобряла его решение, была готова защищать до последнего вздоха, а сейчас терпеливо ждала, когда противник упруго взметнет себя на соседнюю тумбу и приглашающе поднимет руку.

   На них не было ни доспехов, ни шлемов и никакой иной брони — просто голые торсы, босые пятки и закатанные до колен штаны. Ни оружия, ни защитных пластин на коленях и локтях… ничего. Все было так, как если бы на полигоне столкнулись два битых жизнью Диких пса. И, кажется, Тор был несказанно горд таким доверием, потому что это означало лишь одно: его больше не считали неразумным детенышем. Принимали почти как взрослого. Хотя, конечно, и требовать будут по полной программе.

   Стоящая неподалеку от полигона Белка, уловив смятенные мысли сына, затаенно улыбнулась.

   — Не боишься? — неслышно шепнул Тирриниэль, пристально наблюдая за внуком.

   — Нет. Шир знает, когда остановиться.

   — Думаешь, он не поранит мальчика? А если Хиш все-таки…?

   Гончая насмешливо покосилась.

   — Тиль, неужели ты считаешь, что я не знаю, кому доверить своих детей? Шир тренирует их с двух лет. И присматривает, пока меня нет дома, почти столько же. Хиш считает его членом стаи, Тор обожает почти как отца, да и он сам успел к ним привязаться. Не бойся — ничего страшного не случится.

   Темный эльф тихо вздохнул.

   — Все равно я считаю, что им рано.

   — Не рано. Я слежу.

   Тиль кинул быстрый взгляд на ее лицо, подметил в зрачках опасную зелень и только тогда успокоенно смежил веки: что ж, если она присматривает за детьми с помощью уз, то бояться действительно нечего.

   Стрегон обменялся с побратимами выразительным взглядом, но озвучивать свои мысли не решился: в чужой монастырь со своими заповедями не прутся. Если тут так принято, значит, придется смириться. И сделать вид, что ничего предосудительного не происходит. В конце концов, им уже довелось убедиться, что Белка редко ошибается. Остается надеяться, что и на этот раз интуиция ее не подведет.

   Лакр с Тергом укоризненно покачали головой, неохотно соглашаясь с вожаком, и тревожно обернулись: трое противников на колоннах все еще неподвижно стояли друг напротив друга и ждали неведомо чего. Настороженные, одинаково собранные и готовые ко всему. Кажется, даже дышать перестали — настолько возросло вдруг напряжение между ними. Вот чуть прищурили глаза, немного согнул колени Тор, слегка качнулась на пробу Хиш…

   А потом над колоннами взметнулся настоящий вихрь.

   Братья, к собственному стыду, пропустили момент, когда слаженная двойка из хмеры и юного эльфа оттолкнулась ногами от каменной площадки. И успели уловить лишь молниеносный рывок в сторону усмехнувшегося охотника. А потом изумленно выдохнули, потому что Тор кубарем отлетел на соседнюю тумбу, потирая ушибленное плечо, а Хиш с недовольным ворчанием отпрыгнула в противоположную сторону.

   — Еще раз, — спокойно кивнул Шир, меняя стойку.

   Юный эльф с досадой поджал губы и напал. Одновременно с ним в атаку ринулась уязвленная до глубины души хмера, выставив вперед когти и обнажив на всю длину немаленькие зубы. Они снова сошлись на недоступной колонне с безмятежно улыбающимся опекуном, но на этот раз в последний миг изменили направление удара и с потрясающей синхронностью разошлись — с тем, чтобы мгновением позже напасть на него совсем из другого положения.

   — Неплохо, — Шир так же легко уклонился, пропуская детей мимо себя. Но с облюбованной площадки не ушел — только чуть подвинулся, чтобы иметь возможность следить сразу за обоими. — Тор, у тебя слабый толчок правой и немного запаздывает рука. Хиш, не кроши кромку, иначе в следующий раз упадешь.

   Торриэль сосредоточенно покосился на сестру, мысленно повторяя слова охотника, и хмера спрятала когти — действительно, не надо портить камень раньше времени. Вдруг брат оступится именно на этой тумбе? Или самой когда понадобится ухватиться?

   — Еще раз.

   И они снова кинулись на неподвижного воина, расходясь еще дальше в стороны. Шир только хмыкнул на эту маленькую хитрость и, не дожидаясь продолжения, соскочил на соседнюю тумбу, умудрившись проделать это перед самым носом разочарованно заворчавшей кошки. После чего тонко улыбнулся, а потом вдруг сорвался на бешеный бег, уверенно настигая тревожно дернувшегося мальчика.

   Тор скрипнул зубами, быстро поняв, что именно задумал опекун, но сдаваться не собирался — беззвучно перемолвившись с сестрой, он проворно ринулся прочь, уверенно перепрыгивая с одной колонны на другую. Хмера, в свою очередь, рванула наперерез человеку, пугающе широко распахнув пасть и угрожающе рыча. Вот уже почти нагнала, вот вроде даже достала… у Шира на спине ни брони, ни доспеха, ни даже рубахи… если полоснет когтями с досады, то мигом распустит кожу на лоскуты! В умении уворачиваться Ширу, конечно, нет равных, но на длинной дистанции она даже в свои десять лет сможет легко его обогнать, ибо не родился еще на свете человек, способный поспорить с костяными кошками!

   Надо ли говорить, что Хиш не составило труда настигнуть намеченную жертву, после чего решительно прыгнуть и со всего маху обрушиться на его незащищенную шею?

   Лакр сжал челюсти, инстинктивно напрягшись в поисках скобы самострела, но охотник в последний момент так резко сменил направление, что даже проворная хмера не смогла сразу остановиться. Он, словно дикий заяц, запетлял по полигону, стремясь сбросить со следа погоню, но при этом ни на мгновение не упускал из виду приободрившегося мальчишку. Напротив, уверенно нагонял и был полон решимости сбросить его на землю, тем самым обозначив поражение.

   — Догонит, — с каким-то сожалением вздохнул Ланниэль, неотрывно следя за мечущейся на тумбах троицей. — Тор слишком мал, чтобы с ним тягаться.

   Картис согласно кивнул и с недоумением повернулся к Гончей.

   — Бел, что это за тип? Мне показалось или он действительно мало похож на смертного?

   — Нет, он смертный, — загадочно улыбнулась Белка. — Как и все охотники.

   — А у меня появилось ощущение, что нечто подобное мы уже видели. Это руны?

   — Нет. Больше никаких рун, — незаметно поморщилась Гончая. — Просто немного магии, толика помощи от Золотых, лет десять упорного труда, и готово — из простых воинов выходят очень даже непростые охотники. Думаешь, Золотые доверят свои границы кому попало? Или, полагаешь, я отдам детей неумехам?

   — Да, но… — странно кашлянул Ланниэль, со все возрастающим изумлением следя за смерчем, где изредка мелькала чья-нибудь лапа или голова. — Шир ведь ему не поддается?

   — Нет. Тор посчитал бы это оскорблением.

   — И двигается сейчас в полную силу?

   — Но ведь человек так не может, — озадаченно потер переносицу молодой маг.

   — Почему? — искренне удивилась Белка. — Стоит ему по-настоящему познать свое тело и высвободить скрытые резервы, он еще и не такое сможет. Даже полетит, если сильно прижмет. Когда мы вели по тропе смертников одну интересную группу, Эл им на пару часов такой прыти придал, что ого-го. Едва не бегом по горам помчались! С гиенами в скорости соревновались! Правда, потом еще столько же времени полутрупами валялись, но неужели ты мог подумать, что за прошедшие века мы не нашли способ это поправить?

   — Что вы сделали?! — изумленно обернулся Тирриниэль.

   Гончая спокойно кивнула.

   — Дядько еще тогда хотел знать, что получится, если дать людям возможность получить эту силу не разом, а высвобождать постепенно. В течение многих лет, как тоненький ручеек из переполненного озера. Даже добровольцем вызвался, когда Таррэн с Элом заинтересовались этой идеей. Ругался, конечно... а для этого всем нам пришлось помучиться, но в конце концов Таррэну удалось добиться, чтобы сила текла ровно и не рвала плотину, как паводок по весне. Другой вопрос, что потом нам пришлось искать источник, откуда ее можно было бы восполнить, а потом приучать тело к кардинальным переменам. И делать это плавно, постепенно, чтобы никого не угробить. Зато в итоге охотники стали сильнее, быстрее и гораздо опаснее, чем простые смертные. Они немного дольше живут, что тоже приятно. Неплохо освоили двуручный бой… кстати, ваш бой, Тиль, и это действительно правда. Еще у них довольно медленно бьется сердце, они реже дышат, меньше нуждаются во сне… в общем, я довольна. Да ты и сам видишь, что вышло — вон, как Шир шустро носится. Даже Хиш за ним едва поспевает.

   Эльфы ошарашенно переглянулись.

   — Хочешь сказать, он стал… как ты?!

   — Нет, конечно, — хмыкнула Белка. — Охотники — это что-то среднее между вами и обычными людьми. Поранить их, разумеется, можно. Убить сложнее, но вполне реально. Они по-прежнему смертны, потому что связываться с изменением, как ты понимаешь, ни у кого из нас не было желания. Но думаю, что со многими из твоих эльфов эти ребята поспорят на равных. Особенно Шир, потому как уже пять лет держит эту дикую стаю в крепком кулаке.

   — Но… Бел! Это же прорыв!

   — Не спеши с выводами, Тиль, — покачала головой Гончая. — В чем-то золотые, конечно, преуспели, но у такого «дара» есть и свои минусы. В частности, охотники не могут подолгу находиться вне Серых пределов, потому что начинают утрачивать способности. Да, они быстры и ловки, но для этого им приходится буквально ломать свое тело, постепенно меняя его и заставляя работать на совершенно ином уровне. Они сильны, как я уже сказала, но это требует от них постоянной сосредоточенности. И они действительно медленно стареют, однако даже за это есть своя цена, которая не каждого устроит.

   — Все равно! — Владыка Л’аэртэ снова перевел горящий взгляд на колонны, где Шир, опровергая все законы природы, успешно избегал нападок маленькой хмеры, а проворный эльфенок, пользуясь помощью кровной сестры каким-то чудом умудрялся уворачиваться от его сильных рук.

   Белка независимо пожала плечами.

   — Мы хотели как лучше. Благо недостатка в добровольцах нет и по сей день, а со временем охотники по праву заняли место в Золотом лесу и пользуются немалым уважением. Согласись: хотя бы ради такого отношения со стороны перворожденных стоило рискнуть?

   — А источник?

   — А что «источник»? В нашем лесу столько магии, что хоть ложкой ешь. Оставалось придумать способ, как сделать ее доступной. Превратить в нечто осязаемое, что можно было бы взять и выпить, как эликсир молодости. Таррэн такой способ нашел, поэтому нет ничего удивительного, что Дядько прожил не сто, а гораздо больше лет. И до последнего дня сохранял ясность мысли, крепость тела и прежнюю ловкость.

   — Бел, — пораженно покачал головой владыка Л’аэртэ. — Честное слово, я…

   Договорить он не успел: в этот момент противостояние на тумбах, наконец, подошло к своему логическому завершению — Шир, улучив момент, все-таки сгреб проворного мальчишку в охапку и выставил перед собой на манер щита, чтобы вошедшая в раж хмера не вздумала выручать маленького побратима. Тор дернулся пару раз и затих. А Хиш, поняв, что схватка проиграна, с сердитым шипением припала на брюхо.

   Однако глупостей и теперь делать не стала: воля хозяина была достаточно крепка, чтобы не позволить ей скатиться к звериным инстинктам.

   — Хорошо, — одобрительно прогудел на ухо юному Торриэлю охотник. — Даже очень хорошо: в прошлый раз ты был гораздо слабее.

   — Ты все равно меня догнал, — буркнул мальчик, покосившись на Тирриниэля, но тот лишь одобрительно кивнул, а сам постарался спрятать снисходительную улыбку: как оказалось, внук был вспыльчивым и, одновременно, ранимым. А вполне закономерный проигрыш воспринимал точно также, как и любой другой мальчишка на его месте.

   — И не надо меня утешать! — с досадой поджал губы маленький упрямец. — Я даже десяти минут не продержался!

   — Ты продержался на максимальной скорости и в полноценном единении целых восемь минут. А это стоит гораздо больше, чем все твои предыдущие схватки. Ты сдержал сестру, когда это было необходимо, не позволил ей взять верх и все время контролировал себя, не позволив вам обоим сорваться.

   — Но я проиграл!

   — Ты просто устал, — мягко возразил Шир, спрыгивая вместе с учеником на песок. И, как заметил Стрегон, краем глаза все еще продолжая следить за недовольной хмерой. — Для твоих лет это — превосходный результат. Поверь, я тобой очень горжусь. Хиш, ты тоже молодец — правильно его прикрывала. С техникой еще придется поработать, но мне понравилось, как вы держите узы.

   Тор, выбравшись из рук опекуна, с нескрываемым подозрением воззрился на его серьезную физиономию. Не шутит? Они же проиграли, даже не достали его даже ни разу! А он говорит — хорошо!

   — Это была отличная попытка, — ободряюще хлопнул его по плечу охотник. — Ты прекрасно развиваешься. И Хиш тоже. Через пару месяцев мне придется быть осторожнее и, пожалуй, даже надеть броню, а то у вас с сестрой появились на редкость острые коготки. Пару раз едва не задели.

   Хмера, наконец, опустила костяной гребень на холке, а мальчик только вздохнул.

   — Но ведь не задели же. Э-эх…

   — Не переживай, — ободряюще улыбнулся Тирриниэль, пригладив трепаные вихры внука. — Я в твои годы подобными успехами похвастать не мог. И с хмерой никогда так близко не был. А у тебя уже сейчас получается то, что даже Таррэну не всегда удавалось. Это был хороший бой. Что же касается схватки, то ее результат — всего лишь вопрос времени: выйти из нее победителем ты непременно сумеешь. Хочешь, завтра покажу тебе, как работать с Огнем?

   Тор радостно вздрогнул.

   — А можно?!

   — Почему нет? — еще шире улыбнулся Тиль, и мальчик с надеждой повернулся к Белке.

   — Мама? Правда?

   — Правда, — скрепя сердце, разрешила она. — Только не здесь, а где-нибудь в подземельях, чтобы не испортить поляну и не высушить ненароком озеро. Но чтоб защиту поставили, как положено! И убрать за собой не забудьте!

   Тирриниэль только хмыкнул, а Тор торопливо закивал, после чего порывисто ухватил деда за руку.

   — А можно мне будет Огонь самому сотворить?

   — Сперва я гляну на твой потенциал, а потом решим.

   — И я смогу сам поставить защиту?!

   — А ты умеешь? — изумился владыка Л’аэртэ.

   — Мне Лабиринт показал! — гордо сообщил мальчик. — Правда, я ее пробовал только потихоньку, но мама говорит, что у меня получается не хуже, чем у отца.

   — Кхе, — ошарашенно поднял эльф взгляд на невестку, на что Белка только настороженно кивнула. — Ну… хорошо. Как проснешься, так и начнем, а там поглядим, насколько у тебя хватит сил.

   Она снова вздохнула.

   — Тиль, только не спешите с атакой, хорошо? И помни, что у него не очень стабильный дар — все-таки одиннадцать лет… при том, что мощи вполне хватит, чтобы повторить подвиг Тира во Впадине.

   — Учту, — посерьезнел Тирриниэль, крепко сжимая ладошку внука. — Пожалуй, в зале стихий начнем, чтобы не рисковать. А снаружи я свой защитный контур поставлю.

   — Нет, не поставишь: тебе Лабиринт не позволит.

   — Но ведь…

   — Ты забыл, кто здесь теперь хозяин? — с нажимом произнесла Белка, старательно пряча звучащую в голосе горечь. — И чьи приказы выполняет наш дом?

   Картис и Ланниэль ошеломленно переглянулись.

   — Не вмешивайтесь, — тихо велела она. — Стрегон, вас тоже касается.

   — Я понял, — серьезно кивнул наемник.

   — Хорошо. Потому что мне бы не хотелось расхлебывать последствия ваших откровений, собирая оставшийся от леса пепел.

   — Не волнуйся, я присмотрю, — Стрегон кинул внимательный взгляд на мальчика, до сих пор не подозревающего о своей истинной мощи, и за спиной показал кулак Лакру, молча говоря, чтобы тот не вздумал раскрывать рот в присутствии малыша. Судя по всему, Белка не рассказывала ему о причинах исчезновения отца. Как не открывала правду про дремлющий Лабиринт, Проклятый лес и амулет Изиара, с которого, собственно, и началась эта долгая история.

   Впрочем, по здравому размышлению он признал, что так лучше, поскольку никогда не знаешь, что придет в голову юного мага, обладающего силой хозяина Серых пределов. И, что самое важное, не сможешь его остановить, если он вдруг решит, что знает способ, как вернуть пропавшего отца. Более того, рискуешь потерять его точно так же, потому что все до единого наследники Изиара славятся непередаваемым упрямством и умением доводить дела до совершенства. А в случае с Тором это может закончиться печально. Поэтому, даже если есть какой-то шанс, что с его силой можно исправить сложившуюся ситуацию, Стрегон вполне понимал Белку, не желавшую рисковать во второй раз. И смутно подозревал, что новой потери она может не пережить, ведь маленький Тор — единственное, что еще удерживало ее от отчаяния.

   Тирриниэль долгое мгновение смотрел в глаза Гончей, в которых отражалось так много, и с усилием отвернулся.

   — Я тебя понял, Бел.

   — Надеюсь, — бледно улыбнулась она, стараясь не напугать сына.

   — Мама, что случилось? — обеспокоенно повернулся Торриэль. — Почему ты тревожишься? Тебе плохо?

   — Нет, малыш, — ласково поладила его щеку Гончая. — Ничего не случилось. Я просто устала.

   — Значит, сегодня ты не будешь бегать вместе с Широм?

   — Не знаю.

   — Уже месяц прошел, — настойчиво заглянул в ее глаза Тор. — Ты обещала, что тоже его проверишь.

   Гончая странно кашлянула и исподволь покосилась на охотника.

   — Ну обещала… да.

   — А еще ты сказала, что покажешь мне Траш, помнишь? Покажешь, каково это — носить в себе хмеру. Мама?

   — Я готов, — хмыкнул Шир, когда она вопросительно приподняла брови. — Если дело за мной, то я разогрелся. К тому же, месяц — большой срок. Может, уже сдаю? Да и ты давно не касалась наших дел.

   Белка, качнувшись на носках, заложила руки за спину и вдруг кивнула в сторону Креса и Тосса.

   — А они?

   — Что, все сразу? — сдержано удивился Шир, не заметив, как поперхнулись его подопечные, заслышав этот разговор.

   — Почему нет? Полный набор, если не возражаете. Максимально возможный контакт.

   — Сила?

   — На грани.

   — А скорость? — с нескрываемым интересом вмешались братья, удивленно обернувшись.

   — Какую дадите.

   — Ого! Бел, ты уверена?

   Она только насмешливо посмотрела.

   — Я что, похожа на сороку? Зря языком треплю?

   — Ну… — Охотники в затруднении переглянулись, но вдруг перехватили ее ехидный взгляд и вскинулись. — Хорошо. Но учти: если проиграешь, следующую провинность снимаешь без разговоров! С каждого!

   — Идет, — усмехнулась Гончая, решительно разворачиваясь. — Готовьтесь, умники. Я скоро вернусь.

   Охотники кровожадно ухмыльнулись, а затем заторопились прочь, на ходу потирая руки и поглядывая на Белку, как голодные коты — на мышь. И было в этих взглядах столько предвкушения и нетерпения, что Тирриниэль поспешил нагнать уходящую невестку.

   — Бел, ты что задумала?

   — Так, разомнусь немного. С этими, вон, небритыми типами, у которых уже улыбки до ушей.

   — Сейчас?!

   — Угу. Только переоденусь и начнем. Надо ж глянуть, чему они научились за столько лет? Вдруг ослабли, одряхлели, растолстели за месяц спокойной жизни… да и мальчику надо посмотреть, чем отличается настоящая Гончая от этих хитрых толстопузов.

   — Какие толстопузы?! — возмущенно вскинулись чуткие близнецы. — Бел!

   — Ну лежебоки, не суть важно, — отмахнулась она, даже не обернувшись. — Идите, собирайтесь и разогревайтесь, пока есть возможность. Мне минут пять надо, а там уж разберемся, кто из нас неповоротливый ползун.

   Охотники фыркнули, протестуя против гнусных намеков, и отправились под ближайший навес, где хранили оружие и доспехи. Один только Шир посмотрел ей вслед с откровенным сомнением. После чего свел брови к переносице, а потом медленно пошел следом за взбудораженными парнями.

   Тирриниэль при виде этих приготовлений вконец встревожился.

   — Бел, что это значит?! Ты же не собираешься…?!

   — Ага, — рассеянно отозвалась она. — Собираюсь. А чем они мне не соперники? Если сумеют убедить, что не зря едят эльфийский хлеб — так и быть, прощу им в будущем одну оплошность. Если же нет… боюсь, у Тира станет тремя охотниками меньше.

   Темные эльфы ошарашенно замерли, а Белка, тем временем, уже шагнула в подземелье. Стрегон непонимающе нахмурился, Терг с Ивером пожали плечами, Торос задумчиво покачал головой, пытаясь сообразить, кто и в чем тут сейчас пошутил. И только Лакр, быстрее остальных сообразив, в чем дело, внезапно закашлялся:

   — Эй! Она что, собирается сражаться против них троих?!

   Гончая, не оборачиваясь, загадочно хмыкнула, а потом бесследно пропала в недрах Лабиринта.

ГЛАВА 4

Охотники вернулись быстро: не успел Лакр вполголоса выругаться и возмутиться Белкиной глупостью, как возле него снова материализовались три рослые тени. Просто возникли из пустоты, сверкнули одинаково потемневшими глазами и без промедления запрыгнули на колонны, где и замерли, настороженно поглядывая по сторонам.

   Стрегон удивленно кашлянул, рассмотрев облегающие брони, сотканные из радужной чешуи саламандры и укрывающие охотников от горла до самых пяток. Кроме нее, на них не было ничего — ни поясов, ни курток, ни ножен, ни рубах. Только перчатки из такой же чешуи, да сапоги, укрывающие уязвимые ступни от ударов о камень. А еще — длинные, матово поблескивающие в темноте клинки из эльфийской стали, на которых светились именные руны, красноречиво говорящие, что оружие было выковано по древнему, веками освященному ритуалу и специально для своих смертных хозяев.

   Братья завистливо вздохнули, но никто из молчаливой троицы не обратил на них внимания: сойдясь спина к спине, охотники настороженно таращились в темноту. Пальцы на рукоятях заметно напряглись, под броней перекатывались крепкие мышцы. Лица у всех троих стали неподвижными, глаза — неприятно холодными, тогда как взгляды — поистине страшными. Такими, какими, наверное, становились во время прогулок по Проклятому лесу.

   Они больше не смеялись, не веселились. Крес с Тоссом не обменивались шуточками и не пытались подначить изумленных чужаков. Напротив, они заметно подобрались, превратившись в туго сжатые пружины. А Шир и вовсе походил на сошедшую с постамента статую древнего воителя. На миг Лакру даже показалось, что перед ним и не смертные вовсе, а дикие звери, настороженно замершие в ожидании заклятого врага.

    Терг не сразу понял, почему со спины вдруг повеяло холодком. Инстинктивно отступил в сторону, краем глаза подметил какую-то смазанную тень, а потом вздрогнул, потому что охотники развернулись и слаженно качнулись вперед, одновременно вскидывая мечи. После чего неуловимо быстро сорвались со своих мест, рассыпались. А затем заплясали на огромной высоте, работая руками с такой поразительной скоростью, что даже усиленные рунами глаза побратимов едва успевали за ними следить. В полной тишине вдруг зазвучали и запели эльфийские мечи, что-то гулко звякнуло, застонало от натуги. Кто-то с силой ударил по каменной тумбе, отчего несчастная протяжно загудела и прыснула во все стороны мелкой пылью…

   Ланниэль, во все глаза уставившись на заметавшиеся на колоннах тени, зачарованно вздохнул. И только тогда наемники осознали, что фигур впереди уже не три, а четыре. Только последняя оказалась намного ниже, а двигалась настолько стремительно, что, пока тесный круг не распался, за ней оказалось совершенно невозможно уследить.

   Тирриниэль улыбнулся, заметив, как восторженно замер Тор: Белка метнулась на противников с максимально возможной скоростью. Просто прыгнула из темноты, намереваясь уравнять шансы, столкнулась с одним, тут же отскочила, напав на другого, ударила третьего… почти на пределе сил, как они и просили… но мужчины были настороже и все-таки сумели уклониться. Правда, для этого Кресу пришлось сигануть аж через две площадки, спасая дорогой доспех от царапин, а Тосс, оступившись, едва не слетел вниз, но, хвала богам, успел-таки уцепиться за крохотную выбоину в камне. После чего схватился за поданную братом руку и с его помощью выбрался на соседнюю тумбу. Шир же, оставшись в одиночестве, какое-то мгновение сдерживал неистовый напор маленькой Гончей, давая парням возможность опомниться, а потом тоже отступил, оставив ее в центре пустующего круга.

   Бурно дыша, потирая бока и настороженно посматривая по сторонам, охотники разошлись и теперь внимательно следили за противницей, ожидая любого подвоха. Белка же, крутанув родовые мечи, удовлетворенно кивнула.

   — Неплохо. Еще круг?

   Они настороженно кивнули.

   Стрегон прикусил губу, когда разглядел Гончую во всей красе. А затем почти прокусил насквозь, стараясь не выдать удивления, ошеломления и восхищения, потому что Белка… сейчас она была действительно хороша. Удивительно ладная, соблазнительная в доспехе из самки черного питона, который укрывал ее так же, как и охотников, от шеи до самых лодыжек. Но делал это так нескромно, так явно подчеркивал достоинства ее фигуры, что казалось невозможным признать, что природа когда-то смогла создать это совершенство. Однако Белка действительно была — по-кошачьи гибкая, грациозная. Поразительно сильная. С тонкой талией, умопомрачительной формы бедрами, изящными запястьями и хищной улыбкой на ослепительно красивом лице…

   Лакр закашлялся, но не смотреть на нее было выше его сил: глаза сами собой поворачивались, жадно разглядывая ее еще и еще. Ивер с Броном дружно сглотнули, Терг вытаращил глаза. И даже невозмутимого Тороса неожиданно проняло — нелепо замерев на месте, он ошеломленно потряс головой, впервые испытав на себе силу чар Гончей.

   Стрегон ожесточенно потер виски, пытаясь сбросить наваждение. С немалым трудом заставил себя стоять спокойно, затем благоразумно опустил взгляд, а потом незаметно покосился на перворожденных.

    Кажется, Бел не зря говорила, что эльфы реагируют на ее магию гораздо сильнее: у Картиса, несмотря на опыт, все равно вспыхнули щеки и стало прерывистым дыхание. Ланниэль выглядел чуть лучше и не утратил контроля над собой. Видимо, кровь Изиара действительно справлялась с этой заразой. Отрезвляла. Не зря же Тиль, обладающий этой магией в гораздо большей степени, по-прежнему смотрел на Белку с отеческой улыбкой и с затаенной гордостью. Тогда как Тор вообще ничего плохого не чувствовал, хотя это, разумеется, не мешало ему восторженно прыгать на месте и жадно смотреть на мать.

   Стрегон покосился на охотников.

   Интересно, а они? Нам в десятке шагов нелегко оставаться спокойными, а им должно быть еще труднее. И зачем Бел рискнула их провоцировать?

   Он внимательно оглядел суровые лица мужчин, ища в них признаки знакомого и вполне простительного волнения, однако охотники были по-прежнему собраны, насторожены и очень внимательно следили за каждым вздохом маленькой Гончей. Причем их, кажется, совсем не волновали аккуратные холмики на ее груди, не влекли с неодолимой силой стройные бедра. Они будто не замечали, насколько сильно манит скрытая в ней магия. И не испытывали эмоций от нескромной мысли, что на ней, кроме доспеха, больше не было никакой одежды.

   — Неплохо, — скупо повторила Белка, когда напряжение достигло апогея. — Пожалуй, можно усложнить вам задачу?

   Шир, по-прежнему игнорируя ее откровенный наряд, вопросительно приподнял бровь.

   — Будем считать, что вы бросили мне вызов, — мило улыбнулась она, и у него от внезапного понимания расширились глаза.

   Охотники успели только протестующе выдохнуть и отшатнуться, как в следующий миг Белка исчезла из вида, и все опять изменилось: над полигоном взметнулась туча пыли, в ней промелькнуло несколько смазанных силуэтов, после чего раздался яростный звон скрещиваемых клинков, чье-то тихое шипение и гулкий удар по камню.

   Братья успели только изумленно моргнуть, как люди на колоннах снова превратились в смертоносный вихрь. Мгновением позже одна из опор дрогнула и опасно просела, еще две отчетливо зашатались. До ошалело вертящих головами наемников донесся глухой звук, будто мешок с песком рухнул на булыжную мостовую. А еще через пару мгновений из пылевого облака с руганью вылетел Крес. Тяжело ударившись плечом о землю, он перекатился и, выронив один из мечей, припал на колено. Чуть позже в опасной близости от закашлявшегося воина зарылся в траву второй меч, едва не отрубив ему ступню. А миг спустя к нему присоединился и Тосс, у которого была неестественно вывернута левая рука и виднелся рваный разрев на правом боку.

   Стрегон ошеломленно крякнул, силясь воспроизвести в уме краткие мгновения этого сумасшедшего боя. Кажется, Белка использовала старую, как мир, уловку — взметнула ногой сухую пыль, которой на опорах было предостаточно. Затем совершила головокружительный прыжок, настигла сперва одного охотника, молниеносным ударом вышибив его с тумбы. А затем и второго, которого жестким захватом бросила на каменную площадку, опасно вывернув плечо. Причем Тосс даже успел сделать встречное движение и, видимо, попытался ударить — быстро, уверенно, опасно. Однако Гончая, судя по раздавшемуся звону, смогла-таки уклониться, тогда как строптивому охотнику едва не «повезло» уйти к праотцам: если бы удар пришелся чуть ниже и глубже, родовые клинки пропороли бы его насквозь. А с такими ранами долго не живут даже эльфы. Хорошо, что она вовремя остановилась.

   Правда, морщился Тосс так, будто вдогонку ему еще и сломали пару ребер. Да и Крес выглядел не очень: такое впечатление, что рука у него все-таки вывихнута. В то время как оставшийся в одиночестве Шир юлой крутится на тумбах, отчаянно отстаивая звание вожака, которое в этот миг повисло буквально на волоске. Невероятно, но Белка без особого труда теснила рослого соперника, вилась вокруг него, как костяная кошка вокруг добычи.

   «Не хотел бы я быть на его месте, — машинально подумал Терг, следя за мечущимися по колоннам противниками. — Тут один раз оступись, и мигом станешь калекой. Или ноги переломаешь, или без рук останешься, или башкой в колонну врежешься».

   «Черному хана, — хладнокровно констатировал Лакр, исподтишка наблюдая за неловко поднимающимися с земли братьями, у одного из которых левая рука повисла плетью и на скуле начал наливаться огромный синяк, а по доспеху второго все быстрее бежали алые струйки. — За пару минут превратила здоровых мужиков в увечных, которым еще не один день придется восстанавливаться. И зачем? Какой в этом смысл?»

   Тор дернулся было в сторону опекунов, но Тирриниэль вовремя придержал мальчика за плечи. Не следует ему вмешиваться. Именно сейчас — не следует: кто знает, как у них принято? Раньше любое касание земли считалось проигрышем, но, может, ввиду брошенного вызова условия изменились? И, может, парни рискнут попытать счастья повторно, даже с такими ранами?

   Стрегон молча покачал головой.

    Белка ни в чем не уступала сопернику, который был крупнее и тяжелее ее втрое. Более того, уверенно теснила, заставляя уходить в глухую защиту, уворачиваться, отклоняться и медленно сдавать позиции. Шир уже давно бился в полную силу. Не сдерживал ударов. Если бы Белка не была так скора, непременно бы поранилась, но она даже не запыхалась. Не зря… ой, не зря эльфы относились к ней с таким уважением. То, что она творила со своими клинками, не поддавалось описанию! У Шира уже волосы потемнели от пота, хотя с начала боя прошла едва ли пара минут! Грудная клетка дергалась, словно на последнем издыхании, все тело было напряжено, как струна. Того и гляди, порвется… а Белка все еще бурлила нерастраченной силой. И теснила, теснила, теснила его к краю. До тех пор, пока не подвернулся случай, и она не смогла нанести завершающий удар.

    — Проклятье! — выдохнул охотник за мгновение до того, как Гончая резко оттолкнулась и совершила неимоверно быстрый прыжок. Он так же молниеносно пригнулся. В последний миг заблокировал ее удар клинками. Молча выругался, когда Гончая с усмешкой отбила их прямо в полете, а затем с размаху ударила его в грудину.

   От толчка Шир пошатнулся и взмахнул руками, тщетно стараясь сохранить равновесие. Был бы простым человеком, уже надвое бы переломился, потому что сила ее ударов была сравнима с мощью боевого молота гномов… но он почти устоял. Почти выдержал. И справился бы до конца, сам, если бы Белка не добавила еще и коленом.

   — Все, — обреченно опустил руки Тосс, следя за красивым полетом сорвавшегося с уступа вожака. И, хоть Шир в последний момент все же успел сгруппироваться, упал не плашмя, как мог бы, а приземлился точно на ноги, все равно было ясно, что они проиграли.

   Не дожидаясь, пока Шир выпрямится, Белка обманчиво легким движением крутанулась в воздухе и соскочила вниз. Ее глаза еще поблескивали опасными искорками, но лицо было совершенно спокойным. Только в уголках губ притаилась невеселая усмешка, да брошенный на эльфов взгляд был весьма далек от торжествующего.

   — Целы? — отрывисто спросила она, приблизившись к охотникам.

   Крес с Тоссом торопливо кивнули.

   — Что-то не похоже… поломала?

   — Слегка, — скривили губы братья, старательно прикрывая полученные раны. — По сравнению с прошлым разом, конечно.

   — Мне жаль. Хиш, поможешь?

   На голос хозяйки из кустов выскользнула маленькая хмера и безропотно подняла морду, позволяя мягким рукам надавить на мешочек возле чувствительных ноздрей. Белка бережно подхватила две крупные капли «нектара», так же бережно отдала пострадавшим близнецам. Придирчиво проследила, как они поспешно расстегивают заклепки на доспехе и старательно размазывают драгоценный эликсир по ранам, а потом благодарно погладила костяную холку.

   — Спасибо, дорогая. Что бы мы без тебя делали?

   Хиш польщено заурчала. А Шир потер ушибленный бок и тряхнул головой, прогоняя разноцветные круги перед глазами.

   — Бел, в следующий раз заранее предупреди насчет «вызова»: я, пожалуй, сразу две брони надену. А на этих обормотов с десяток сразу навешаю, чтобы не подставлялись.

   — Да брось, — отмахнулась Гончая. — В прошлый раз они выбыли в первые же секунды, а тебя хватило минуты на три. Несмотря на то, что про вызов не было и речи.

   — Это было пять лет назад, — буркнул он, с усилием стаскивая с себя верхнюю часть доспеха. — И тогда мы не знали, чего от тебя ждать.

   Она игриво приподняла бровь.

   — Хочешь сказать, я зря потратила на вас свое время?

   — Нет. Но в следующий раз все равно предупреди… — Шир зашипел, неловко зацепив левый бок. На мгновение скривился, осторожно высвобождая срезанный под самое основание кожный лоскут. Просунул палец в обнаружившийся в доспехе порез и тяжко вздохнул: еще немного, и ему тоже пришлось бы просить помощи у Хиш.

   Лакр тихо присвистнул, рассмотрев причудливую карту кровоподтеков на могучем теле охотника: их оказалось так много, будто Белка долго и упорно хлестала беднягу дубиной из черного палисандра! Удивительно, как он вообще дышал и спокойно двигался! Даже не пикнул, когда Гончая рывком сдернула с него остатки чешуи и деловито прищелкнула языком. Да и остальные не спешили возмущаться ее жестокостью: знай, обмазываются светящимся «нектаром», попутно выясняя, кто, где и когда из них оступился!

   Да они железные, что ли?!

   — Ладно, — неожиданно улыбнулась Белка. — Вы действительно неплохо поработали. Я довольна. Крес, в следующий раз не подставляйся на разворотах. Тосс, прекращай оглядываться на брата — когда-нибудь у тебя может не хватить времени, чтобы прикрыть ему спину, и тогда вы погибнете оба. В отличие от вас, я пока контролирую силу ударов, так что не бойся, что ненароком кого-то убью или покалечу. Но вот наказать за подобную глупость — непременно накажу...

   — Я понял, Бел.

   — Тогда через месяц-другой, пожалуй, можно будет повторить. Шир, ты как?

   — Два ребра сломано, руку отбил, на правую ногу какое-то время лучше не опираться… на удивление, неплохо, — озадаченно отозвался охотник, придирчиво изучая собственное тело. — Даже хожу… гм, сам. Кажется, я еще на что-то гожусь?

   — Не прибедняйся: не такой уж ты и старый, — хмыкнула Белка. — По крайней мере, по сравнению со мной. Хиш, помоги ему, ладно? Он мне будет нужен послезавтра живым и полностью здоровым.

   Хмера, согласно рыкнув, без промедления скользнула к старому другу. Шир уверенно взял немного «нектара» и под ошарашенными взглядами принялся сноровисто втирать в кожу.

   — Бел, это что — «нектар» на самом деле от хмер?! — неприлично разинул рот Лакр.

   — Конечно. Потому-то его нигде, кроме Проклятого леса, невозможно добыть. У меня, правда, есть еще старый запасец, но я его берегу для особых случаев. А когда время терпит, могу и до Впадины пробежаться, чтобы одолжить немного у старых знакомых.

   — Боги… — непроизвольно содрогнулся ланниец. — Знаешь, скоро я начну думать, что сам владыка Изиар числится среди твоих хороших знакомых!

   Белка, словно припомнив что-то, чуть сузила глаза.

   — Нет, не числится.

   — Отлично. А то мне уже кажется, что ты всех сильных мира сего знаешь по именам да по прозвищам!

   Она раздраженно дернула щекой, но ничего не ответила. Просто ушла, убедившись, что охотники пострадали не слишком сильно, снисходительно усмехнувшись на искреннее восхищение Картиса и потрепав по дороге восторженно вспикнувшего сына. Зато Стрегон, перехватив ее быстрый взгляд в сторону владыки Л’аэртэ, надолго задумался.

   «Интересно, сколько еще мы о ней не знаем? И для чего она устроила сегодня этот показательный бой?»

   — Тебя не поранили? — осторожно поинтересовался Тирриниэль, нагнав невестку у самого входа в Лабиринт.

   — Не особо.

   — Что значит «не особо»? Бел…

   Гончая с досадой покосилась на обеспокоенного эльфа.

   — Тиль, не начинай. Я в порядке.

   — Не поверю, что они тебя ни разу не задели!

   — Ну… задели малость. Чай, не сосунки все же — лет двадцать из леса не вылезают и почти столько же у эльфов учатся. Если бы они сегодня меня не коснулись, я бы их вышибла куда подальше — доучиваться, потому что Тора неумехам не доверю.

   Владыка Л’аэртэ поджал губы.

   — Ты напрасно рискуешь.

   — А ты напрасно паникуешь. Я живу так уже пол-эпохи и пока не собираюсь ничего менять.

   — Но это глупо! — воскликнул эльф, отчаявшись вразумить упрямую девчонку. — Бел, неразумно рисковать там, где это совсем не нужно! Вполне достаточно обозначить свое преимущество и не позволять себя калечить! Зачем биться на пределе?! Для чего?! Что это дает?!

   Она неожиданно остановилась и сурово посмотрела.

   — Сегодня Шир показал, что достоин вести за собой охотников так, как это делали вожаки Диких псов. А Крес с Тоссом доказали, что правильно выбрали путь и могут остаться в их рядах. Да, они проиграли. Но на данном этапе по-другому и быть не могло. Только лет через пять они шагнут на новый рубеж и станут еще сильнее. Еще через десять смогут повторить подвиг своего вожака. А через пятьдесят почти сравнятся со мной. И лишь тогда ты увидишь, на что по-настоящему способны люди.

   — Но тебе-то это зачем?!

   Белка неожиданно отвела взгляд.

   — Быть может, я тоже хочу, чтобы они стали сильнее. И чтобы никто больше не посмел назвать человечество «отбросами». Хочу, чтобы для нас не было угрозы ни со стороны гномов, ни со стороны эльфов. Чтобы люди больше не узнали ужаса расовых войн и чтобы никто не мог смотреть на них с высоты своего роста или излишне долгой жизни.

   Тирриниэль с досадой отвернулся.

   — Изиар ошибался.

   — Да. Осталось сделать так, чтобы остальные это тоже поняли.

   — Но это не повод истязать себя и других!

   — А по-другому не получается, — невесело улыбнулась Гончая. — Достичь чего-то можно только так — через боль, пот и кровь. Через отчаяние, упорство и сбитые до мяса костяшки. Если остановишься — тут же покатишься назад. Если сдашься — то через несколько лет от тебя ничего не останется. Ни силы, ни скорости, ни воли… пустая оболочка, в которой больше нет божественной искры. А такие долго не живут, поверь мне. Дальше они просто существуют. Я не хочу потерять то, что имею сейчас. Не хочу скатиться до уровня животного. Я… боюсь этого, Тиль. Особенно в последнее время, когда хмера во мне стала так сильна.

   Эльф на мгновение замер.

   — Это из-за Траш?

   — Да. Она все еще живет во мне. Как живет какая-то часть Каррашика и память о том, как нам хорошо было вместе. Я не могу позволить ей одолеть меня. Не могу их потерять. И не могу по-другому успокоить их звериное начало, которое взяла на себя много лет назад.

   — Не надо было проводить ритуал передачи, — с болью прошептал Тирриниэль, отводя взгляд. — Раньше Таррэн держал на своих плечах ровно половину этой ноши, а теперь ты осталась одна… что, если ты когда-нибудь сорвешься? Что, если кошки одержат верх?!

   — Магия Эла сохранила им жизнь, — твердо возразила Белка. — Пока я ношу в себе их сознание, их тела все еще живут в камне. Все еще помнят меня, верят, ждут, что мы все-таки справимся. И ради этого я готова терпеть еще десять лет, двадцать и столько, сколько потребуется. Должна вытерпеть, понимаешь? Лишь бы был какой-то шанс. Лишь бы Таррэн…

   Она вдруг резко отвернулась.

   — Извини.

   Владыка Л’аэртэ осторожно взял ее за руку и настойчиво заглянул в лицо.

   — Почему ты не сказала мне? Почему не пришла? Не попросила помощи? Разве я отказал бы тебе, Бел? Разве не помог бы с Тором? Разве отказали бы в помощи Золотые?!

   — Ты не понимаешь, — она прерывисто вздохнула. — Сперва я была слишком зла на вас. Надеялась, что все обойдется, а Таррэн вернется раньше, чем случится непоправимое. Но когда родился Тор, мне просто стало некогда — я не могла оставить его ни на день. Он оказался настолько силен, что я боялась, что он спалит нам Лабиринт. Или по неосторожности пробудит лес. Представляешь, что было бы, если бы лес признал мальчика хозяином сразу?!

   Тирриниэль внутренне содрогнулся.

   — Вот именно, — кивнула Гончая. — Мне пришлось быть с ним неотлучно до тех пор, пока он не научился контролировать свои желания. Постоянно забирать его силу на себя, чтобы лес не учуял лишнего. Стеречь его днем и ночью, учить понемногу, показывать, как направлять магические потоки, чтобы не натворить беды. Тор лишь к двум годам сумел себя обуздать, прекратив с каждым криком воспламеняться, как маленький факел. И лишь тогда я рискнула на пару дней отлучиться к золотым, чтобы сказать, что жива и почти в порядке. А потом сюда заявилась эта шумная троица, и нам стало немного проще.

   Эльф горько улыбнулся.

   — Ты доверила сына смертным…

   — Да, Тиль.

   — Что ж, все верно, — у него опустились плечи. — Они оказались ближе, чем мы. И им ты веришь больше.

   Белка неуловимо нахмурилась, но потом смягчилась и тихо сказала:

   — Я доверяю им, это правда. Наблюдаю, помогаю, когда есть возможность, и даже пообещала, что буду учить так, как когда-то учила своих Псов. Крес и Тосс как раз достигли возраста первого испытания, когда на них впервые наткнулся Тор. А Шир… ну, скажем так, я его по старой памяти уважаю и доверяю. Так же, как его отцу, деду и совсем уж далекому предку, которого, кстати, ты тоже когда-то знал… но дело не в этом, Тиль. Поверь, тебе я доверяю так, как никому из перворожденных. И если бы в то время была хоть какая-то возможность сказать, минуя уши твоего совета, клянусь, я бы это сделала. Потому что я бы очень хотела, чтобы Тор рос под твоим присмотром. Точно так же, как росли когда-то Тир, Милле и Тебр.

   Тирриниэль вздрогнул, когда Белка на мгновение сжала его руку, но тут же понял, что она не лжет. И действительно доверила бы ему Тора даже в то время, когда сердилась. Она могла бы не приводить его сюда. Могла бы спрятать сына еще на десять или даже сто лет. Могла не показывать Лабиринт и не проливать пару капель эльфийской крови в зале единения, чтобы Лабиринт принял остроухого гостя, как нового члена стаи. Она могла бы ничего этого не делать… однако сделала. Простила его, приняла и уже давно относится, как к отцу, хотя для измененной это было, по меньшей мере, странно.

   — Послезавтра нам придется уйти, — тихо сказала Гончая. — Здесь нельзя долго задерживаться: я уже чувствую, что время почти на исходе.

   — Ты возьмешь с собой Тора?

   — Он не знает про портал. И, боюсь, если поймет, почему исчез его отец, может натворить глупостей. Он смелый мальчик. Решительный и умный. Однако тебе лучше всех известно, как может быть опасно вмешательство неопытного, наивного и при этом очень сильного мага. Поэтому — нет, я не возьму Тора с собой. Только Шира. Ему все равно надо вскоре появиться у Золотых, чтобы никто не заподозрил подвоха.

   — А смертные?

   — С нами, конечно. Для Тора вполне хватит общества пары охотников. Но позже… что бы ни случилось и как бы ни повернулось дело… даже если с Таррэном выйдет не так, как ты задумал… я… знаешь, я бы хотела, чтобы ты ненадолго задержался: Тору нужен хороший наставник. И еще нужнее родная душа, которую он так долго ждал в одиночестве.

   Тирриниэль снова вздрогнул.

   — Побудь с Тором, — совсем неслышно уронила она, сжимая его руку все крепче. — Неделю, две… сколько сможешь. А после, когда все успокоится с советом… если, конечно, не возражаешь… ты мог бы его навещать. Здесь. У нас дома, где абсолютно безопасно и где он не сможет никому навредить. Может, научишь чему-нибудь, поможешь с Огнем. Без отца ему будет тяжело его освоить.

   Владыка эльфов сжал челюсти.

   — Я в любом случае останусь…

   — Спасибо, Тиль, — слабо улыбнулась Белка и, наконец, отстранилась.

   — Останусь на столько, на сколько будет нужно, — твердо закончил эльф. — И так надолго, как ты скажешь.

   Она удивленно моргнула.

   — Но ты же не можешь надолго покинуть лес. Твое место там, в чертогах!

   — Мое место здесь, — странно улыбнулся Тирриниэль. — Рядом с вами и этим лесом. Я просто слишком поздно это понял, но теперь, наконец, исправляюсь и поэтому клянусь тебе, Бел… жизнью своей клянусь: я больше никогда вас не брошу.

ГЛАВА 5

К следующему утру Стрегон окреп настолько, что смог не только пройтись без посторонней помощи, но и потратить несколько часов на комплекс упражнений, которому его в свое время научил Тирриниэль и который не раз выручал его в прошлом. Сумел хорошо раздышаться и с облегчением взялся за меч, с удивлением отметив, что «нектар» и здешние травы действительно творят чудеса: всего три дня назад он был готов лицом к лицу встретиться с Ледяной богиней, а теперь собирался продолжить путь вместе с остальными. Вот и сила в руки вернулась, и тело больше не ныло после нагрузки, и прежнюю скорость уже вспомнило, и охотно слушалось, хотя только вчера при одной мысли о прогулке слезно умоляло о снисхождении…

   Стрегон настороженно прислушался к собственным ощущениям, но не нашел пугающих признаков вчерашней слабости. Так, легкая тень. Смутная память о встрече с агинским палачом. Мимолетное чувство стыда за собственную беспомощность, которое очень скоро сменилось искренней благодарностью к побратимам, тащившим его на своих плечах, и к Гончей, сумевшей вырвать его из лап смерти.

   Он снова поднял меч и на пробу сделал несколько простейших связок. Затем повторил, постепенно наращивая скорость. Отметил напряжение в спине, но даже тогда не остановился, а наоборот: ускорился, пытаясь понять, до какого уровня восстановился и сможет ли завтра держаться наравне с побратимами.

   — Неплохо, — скупо похвалили его со спины.

   Полуэльф стремительно развернулся, но неслышно подошедший Шир смотрел на него без насмешки. В темных глазах охотника тлело лишь искреннее любопытство и искорка затаенного лукавства. Надо сказать, довольно странная смесь для человека, который много лет отдал Границе и вплотную приблизился к тому, чтобы его за глаза называли Диким псом.

   — Говорю: неплохо двигаешься для человека, — повторил Шир, наткнувшись на настороженный взгляд полуэльфа. — Но можешь еще лучше. Кстати, ты быстро восстановился. Левая рука пока слабая, да и спина, я думаю, болит на рывки, но в целом сносно. Если натаскать как следует да дать время, то наверняка дотянешь до Креса за пару лет. А если не остановишься, то и дальше пойдешь.

   — Куда пойду? — непонимающе моргнул Стрегон, опуская руки, но Шир только кивнул.

   — Бел зря не скажет. Так что, если надумаешь присоединиться, то милости просим.

   Полуэльф озадаченно нахмурился.

   — К кому?

   — К нам, конечно, — удивился Шир. — Золотые хороших воинов уважают, а платят так, что ты скоро не будешь знать, куда девать деньги. Да и нам пополнение всегда требуется, тем более что Бел сказала: ты — из наших. Подучиться, конечно, придется, но толк точно выйдет. Так что, если согласишься, я первым буду «за».

   — Ты предлагаешь мне уйти из братства?! — вконец изумился полуэльф. — К перворожденным?!

   — А ты думаешь, охотники, как грибы после дождя, сами растут? Или, может, с неба сыплются, будто градины по весне?

   Стрегон растерянно кашлянул: да он спятил, что ли?! Предлагает предать побратимов?! Ради остроухих снобов, готовых платить ему в несколько раз больше, чем он получал за заказы?! Уйти от людей, чтобы продаться подороже бессмертным?!

   — Нет, — сухо ответил он вслух. — Спасибо за честь, но меня это не интересует.

   Шир понимающе усмехнулся.

   — Понятно, что не интересует. Пока.

   — Отстань от него, Шир, — резковато посоветовала охотнику незаметно подошедшая Белка.

   Стрегон окинул ее изучающим взором, но Гончая на него не смотрела: чуть сузив глаза, молча общалась с охотником — движением губ, бровей. Шир сперва недоуменно нахмурился, не понимая, почему Гончая отказывается от такого кандидата, после чего смерил долгим взглядом напрягшегося чужака и задумчиво потер подбородок.

   — Ты уверена?

   — Если бы не была уверена, то спросила бы сама, — сухо отозвалась Белка. — К тому же, если помнишь, у нас не принято принуждать. В противном случае, я бы нашла способ это исправить.

   Шир снова нахмурился: это правда, ей не смог бы отказать ни один из новичков. Если бы она воспользовалась силой… если бы взглянула в упор и позволила вдохнуть дурманящий аромат своей кожи, а потом задала тот же самый вопрос, который он только что озвучил Стрегону…

   — Ладно, — вздохнул охотник, не скрывая разочарования. — А остальные?

   — Не сейчас.

   — Уходим завтра?

   Гончая быстро кивнула.

   — Тора оставлю на парней, а остальных поведем к Золотым, как договаривались.

   Шир мгновенно посуровел.

   — Как думаешь идти? Ущелье? Впадина? Лысый холм?

   — Напрямую, — чуть качнула головой Белка, сосредоточенно изучая горизонт. — За кордон выйдем возле Зеленой реки, потом пробежимся по краю Впадины, а за ней двинемся на восток: я больше не хочу терять время.

   — В той стороне кордон стоит слишком близко, — осторожно напомнил Охотник, бросив быстрый взгляд на ее хмурое лицо.

   — Я знаю. Но мы его не затронем.

   — А лежка?

   — Ничего, постараемся никого не разбудить.

   Шир на мгновение задумался.

   — Это из-за чужаков? Тех, кто потревожил Границу? Думаешь, они смогли пройти дальше?

   Стрегон насторожился: о чем это он? Неужели кто-то из агинцев рискнул последовать за нами?

   — Тирриниэль мог бы решить свои проблемы раньше, — насупился Шир, приняв молчание Белки за согласие. — Не стоило тащить сюда такую прорву народа. Надеюсь, магов там больше не осталось?

   — Нет, — наконец, разлепила губы Гончая. — Но там остался Одер. А ты наверняка помнишь, какой он настойчивый.

   — Торково копыто… он тебя ранил?!

   — Нет, конечно. Просто навестил накануне, правдоподобно удивился и сделал вид, что заглянул на огонек совершенно случайно. А о стае, дескать, вообще впервые слышит.

   Шир брезгливо сморщился.

   — Урод. Какое это у него гнездо по счету? Второе? Третье? Надо было еще в прошлом году спалить этот гадюшник!

   — Рано, — непреклонно ответила Белка. — Пусть сперва хорошенько пощипают наших остроухих преследователей. А потом, так и быть, мы с тобой наведаемся на Большой утес и уменьшим их численность. Ты следы где заметил?

   — На западе, — буркнул охотник. — Но хмеры потянулись немного севернее. Так что или ваши «приятели» резко свернули, или же там появился кто-то еще. Сколько их?

   — Не знаю. Но если считать, скольких уничтожил кордон, плюс Одер со своими ребятками поработал на славу, плюс полсотни точно мои… думаю, где-то около сотни остроухих и еще столько же агинцев осталось. Плюс троица из совета старейшин со своими охранными амулетами и, возможно, кое-какими артефактами времен Изиара. Иначе я просто не могу объяснить их живучесть. Полагаю, сохранили в неведении от Тиля еще с эпохи расовых войн. А значит, возможность мятежа все эти годы просто тлела, пока не подвернулся случай раздуть искру. Быть может, хранители об этом знали, да тоже помалкивали, чтобы иметь в рукаве лишний козырь… теперь уже не понять.

   В это время владыка эльфов вышел из подземелья, крепко держа за руку чумазого, но совершенно счастливого Торриэля, и, расслышав последние слова Белки, немедленно уточнил:

   — Чего «не понять»?

   Гончая удивленно обернулась. При виде дымящейся одежды сына слегка нахмурилась, но почти сразу успокоилась: с Тором все было в полном порядке. А закоптился он лишь потому, что слишком рьяно начал учиться управлять Огнем. Причем стоящий рядом с ним Тирриниэль выглядел не лучше: его белые волосы лежали в беспорядке, на левой щеке имелся щедрый мазок сажи, тонкая рубаха пропиталась дымом, голенища сапог съежились, но глаза горели ярко, победно, торжествующе. А на лице блуждала такая широкая улыбка, какую Стрегон вообще ни разу не видел за несколько недель пути.

   Рядом с повелителем незримой тенью маячил Картис, которому тоже разрешили присутствовать при обучении юного наследника, и, конечно же, Ланниэль, которого уже второй день нельзя было оторвать от маленького мага.

   — Та-а-ак, — протянула Белка, оглядев довольных сверх меры эльфов и, особенно, их потрепанный вид, в котором только слепой не заметил бы следы произошедшей в подземельях нешуточной битвы. — Чует мое сердце, после вас в зале стихий остались одни руины.

   — Как можно?! — притворно ужаснулся Ланниэль, старательно закрывая ладонью огромную прореху на рукаве. — Бел, ты за кого нас принимаешь?!

   — За наглых, бессовестных и охочих до разрушений оккупантов, которых наш бедный Лабиринт вынужден терпеть рядом с собой. И которые наверняка разнесли там половину перегородок только ради того, чтобы поупражняться в скорости плетения боевых заклятий.

   — Мы все убрали, — поспешил вмешаться Тирриниэль, так же старательно оттирая сажу с лица.

   — Правда, мам, — согласно закивал Тор. — Там все стало, как раньше.

   — Ага, — глубокомысленно хмыкнула Гончая. — Из чего следует заключить, что вы все-таки разрушили там все, до чего дотянулись.

   Перворожденные, включая владыку Л’аэртэ, сконфуженно переглянулись.

   — Ну, мы…

   — Ладно, пироманты неугомонные, — вздохнула Белка, обреченно махнув рукой. — Идите мойтесь, а потом перекусим, не то Стрегон скоро с голоду помрет или, чего доброго, кору на деревьях начнет грызть, не дождавшись обеда. Вторым Лакром становится, не иначе. Впрочем, побратимов ведь подбирают по себе?

   Стрегон предпочел сделать вид, что не услышал и не заметил повеселевших перворожденных. Но про себя задумался над причинами, по которым Гончая не захотела видеть его среди охотников. Даже Ширу велела не вмешиваться. Недостаточно стоек оказался? А может, все дело в том, кто был его предком? Может, не все так хорошо, как она хотела показать? Интересно, где и как погиб Сар’ра? Надо будет спросить…

   Белка, словно почувствовав его порыв, поспешно отступила в сторону. А, перекинувшись парой слов с подошедшими близнецами и обменявшись красноречивыми взглядами с Тирриниэлем, вовсе вернулась в подземелья. То ли прячась от настойчивых расспросов, то ли не желая говорить на эту скользкую тему. А то ли — действительно проверить, что там натворили остроухие маги.

   Шир какое-то время медлил, напряженно что-то обдумывая, но потом махнул рукой и пошел следом.

   Владыка Л’аэртэ вопросительно приподнял брови, молча интересуясь, за что смертному предоставлены такие привилегии, но Крес с Тоссом только пожали плечами. А потом вовсе отвернулись, занявшись более важными делами: в четыре руки сняли с едва теплившегося огня шест с зажарившимся до хрустящей корочки кабаном и, поднатужившись, поволокли его к столу — наступало время обеда.

    — Бел? — осторожно позвал Шир, оказавшись у знакомой двери — высокой, выточенной из черного палисандра и украшенной затейливой резьбой, которую хозяин когда-то делал собственноручно.

   Изнутри послышался тихий вздох.

   — Погоди, я сейчас…

   Через несколько мгновений дверь открылась, и на пороге возникла закутанная в простыню Гончая. Какая-то маленькая, слабая и очень-очень печальная. Только самые близкие люди видели ее настоящей. Правда, нечасто и недолго, потому что она не любила быть беззащитной. Вот и сейчас попыталась это скрыть, но тоска в ее глазах была слишком велика, чтобы внимательный взгляд ее не заметил. А чуть покрасневшие веки и припухшие губы говорили сами за себя.

   Шир, видевший ее и в гораздо более расстроенных чувствах, беспокойно дернулся.

   — Бел, ты чего? Переживаешь?

   — Как всегда. Хочешь зайти? — отвернулась Белка, стряхивая непрошеное отчаяние.

   Охотник кивнул, и она, отступив от двери, отошла в мягкий полумрак, в котором были не так заметны мокрые дорожки на ее щеках и до крови прикушенные губы, которых она не пожалела, когда уходила сегодня в свое персональное «место мира».

   Внутри царила тишина. Комната не была роскошной и не поражала богатым убранством: Белка никогда не любила лишнего. Да и Таррэн тоже, хотя для наследника Изиара это было, по меньшей мере, странно. Кичливой роскоши он всегда предпочитал сдержанную красоту простых форм, обилие золота не уважал, а изысканные предметы интерьера с легкостью поменял на природную чистоту и живые стены из благородного палисандра. И это чувствовалось даже здесь, в самом сердце древнего Лабиринта, сохранившего в глубине своих недр частичку истинного Темного леса ради того, чтобы хозяин чувствовал себя здесь, как дома.

   Из мебели тут присутствовали лишь два уютных кресла и маленький столик, созданный скорее для красоты, нежели для какой-то работы. Вместо пола шелестел густой ворс травяного ковра. Покрытые нежной листвой стены откровенно радовали глаз. Под потолком тускло светились несколько магических светильников, но в комнате все равно было достаточно светло, чтобы чувствительные глаза Шира различали даже мельчайшие детали.

   Наскоро оглядевшись и поняв, что за прошедший месяц тут ничего не изменилось, он решительно придвинул к себе ближайшее кресло, а затем осторожно присел на подлокотник. Одновременно с этим не переставая изучать гордо выпрямленную спину Гончей, ее тонкие руки, на которых виднелась сложная вязь эльфийских узоров, маленькие стопы и смутно угадывающийся под простыней силуэт. Но особенно — ее изящные кисти, на одной из которых тускло светился родовой перстень: золотой дракон уже давно не казался живым, его глаза поблекли, зубы потемнели, изумруд между ними поблек, а чешуя перестал радовать своими радужными переливами.

   Белка не заметила этого взгляда: стоя перед большим зеркалом, тихонько массировала виски, пытаясь унять немилосердную боль, которая в последние годы стала тревожить ее все чаще.

   — Ты расстроилась из-за полукровки? — наконец, нарушил тягостное молчание охотник.

   — При чем тут это?

   — Мне показалось, ты не просто так его привела. Он мог бы стать нам ровней.

   — Мог бы, — призналась Гончая, отнимая руки от уставшего лица. — Стрегон — отличный воин с превосходным чутьем. Его даже братство не сумело испортить. Но, честно говоря, я даже рада, что он отказался.

   Шир удивлено привстал.

   — Почему?

   — В первую очередь, из-за того, что я не хочу, чтобы он повторил судьбу своего пра-пра-прадеда.

   — Ты… коснулась его?

   — Три дня назад, иначе он бы не выжил.

   Охотник многозначительно присвистнул.

   — Надеюсь, он не помнит, что произошло?

   — Нет, — качнула головой Белка. — Парни, конечно, рассказали, однако самого главного они пока не осознают. А я велела ему забыть. Но ты же знаешь: я — все-таки не маг, поэтому не могу ничего гарантировать. Одна встряска, и это выплывет наружу…

   Охотник нахмурился.

   — Я понял. Ему лучше быть от тебя подальше.

   — Точно, — вздохнула она. — Если бы здесь был Таррэн, он смог бы помочь. Если бы Стрегон был чистокровным человеком, у него тоже появился бы шанс. А так… боюсь, это слишком опасно.

   — А руны? — задумчиво уточнил Шир. — Или магия эльфов? Что, если попробовать поступить с ним, как с нами?

   Белка с сожалением покачала головой.

   — На нем уже горят руны подчинения. Не такие, как на мне, конечно, но они не позволят нанести на его кожу ни одной, даже самой крохотной метки. Ни гномьей, ни эльфийской, никакой другой: они слишком непримиримы. И наносятся в самом конце, потому что отторгают любое иное вмешательство. Это в лучшем случае. А в худшем убивают носителя. По себе знаю: Талларен в свое время именно на этом обжегся и целых триста лет не мог создать правильную комбинацию. А со Стрегоном я не хочу рисковать.

   — Вот оно что…

   — Но ты же не для этого сюда пришел? — вдруг спросила она, изучая старого друга. — Не для того, чтобы оспаривать мои решения?

   — Нет, Бел, — криво улыбнулся Шир. — Но сегодня ко мне подошел Тор и спросил: почему он чувствует в этом лесу каждое существо, которое там живет, а вот отца не видит?

   Белка словно окаменела.

   — Он сказал: все в мире имеет свой цвет. Все в нем цветет, радуется и живет, как единое существо. Сказал, что хорошо слышит лес, слышит голос Лабиринта и точно знает, что происходит в округе. Он также спросил меня: кто те люди, от которых вы скрывались по пути сюда? Почему некоторых из них ты убила? Почему привела с собой незнакомцев, каждому из которых есть, что от нас скрывать? И почему он смотрит на них глазами своего леса, а отца за одиннадцать лет так ни разу и не увидел?

   — Боже… — сдавленно прошептала Белка, стремительно бледнея. — Они сливаются слишком быстро!

   Шир с сочувствием кивнул.

   — Всего месяц назад Тор этого не умел.

   — Скоро он сможет дотянуться до самого Хребта, а когда поймет, что Таррэна нет даже там…

   — Ты должна сказать ему правду, — тихо сказал охотник. — Тор сильный мальчик. Он поймет.

   — Нет! Он первым делом попробует вернуть Таррэна! Понимаешь? Тоже сунется в этот проклятый портал и сгинет! Тор слишком упрям… все они слишком упрямы… боже, как мне уберечь его от беды?!

   — Может, не все так плохо? Может быть, с Таррэном все в порядке, просто он задержался или был ранен, а теперь выздоравливает?

   — Издеваешься? — зло покосилась Гончая и подняла левую руку с родовым перстнем. — Он гаснет, Шир! С каждым годом тускнеет все больше, будто Таррэн надвое разрывается между нашими мирами! Будто он умирает там каждый день! А я ничем не могу помочь — мне нельзя даже подойти к порталу, иначе он схлопнется, и новый мы уже не сумеем открыть! Никто не знает координат, кроме Таррэна! Тир с Элом все головы уже сломали, все средства испробовали, чтобы его вернуть! Тебр со дня открытия сам не свой ходит! У них же резерв до конца не восстанавливается! Вот уже двенадцать лет! Из-за портала они сейчас вполовину слабее, чем всегда! Держат его открытым день и ночь, подпитывают, не жалея себя! И я не могу их просить помочь чем-то еще, потому что этот Торков портал горит только за счет их жизненных сил! Эта дрянь высасывает жизнь из моих детей! Год за годом пожирает их души заживо! И позволить, чтобы еще и Тор…

   У Белка вдруг сорвался голос.

   — Не могу, — прошептала она. — Больше я такого не выдержу. Если у Тиля не получится, не знаю, что тогда будет.

   — А может, оно того не стоило? — тихо спросил Шир в оглушительной тишине, и Гончая сжала челюсти. — Может, надо было оставить, как есть, и не вмешиваться в законы природы?

   — Не знаю… теперь я уже ни в чем не уверена…

   — Ты тоже угасаешь, Бел, — прерывисто вздохнул охотник, стараясь не смотреть на ее лицо. — Тирриниэль прав: без Таррэна ты гаснешь, как свеча на ветру. Если он не вернется в ближайшее время, хмера поглотит тебя. Ты и сама это чувствуешь: теперь ни дня не проходит без боли. Верно? А если это все-таки случится…

   — Тогда ты сделаешь то, что должен, — внезапно ее голос отвердел. — Все вы мне поклялись на крови.

   — Да, — хрипло подтвердил Шир. — Мы помним. Вся стая готова прийти на помощь.

   Гончая снова потерла нещадно ноющие виски.

   — Мне надо поговорить с Тором. Все ему объяснить и сказать, что я снова ухожу.

   — Он расстроится.

   — Чем быстрее мы проверим идею Тиля, тем больше шансов узнать, что случилось с Таррэном на самом деле. Если он жив, мы его найдем. Если же нет… — Белка прикусила губу. — Значит, хотя бы отыщем тело. И тогда будет нечего бояться, что Лабиринт нашел себе нового хозяина. Предупреди Креса и Тосса. Пусть глаз с Тора не сводят. С Хиш я, пожалуй, поговорю сама. А ты собирайся: завтра с рассветом выходим.

   — Уверена, что не хочешь ему рассказать?

   — Когда вернемся, тогда и скажу. Это будет лучше, чем оставлять его в неведении. Пусть все определится до конца. Тогда он хотя бы будет знать, что ждать отца больше не надо.

   — Хорошо, — со вздохом поднялся охотник. — Ты как, справишься? Может, тебе папоротника принести — у меня еще есть небольшой запасец?

   Белка покачала головой.

   — Стараюсь обходиться своими силами. Если станет невмоготу, тогда и возьму. Но все равно спасибо.

   Шир кивнул и, подавив новый вздох, ушел. Правда, на самом пороге не удержался и все-таки обернулся: Белка сидела в кресле, глядя прямо перед собой. Все такая же беззащитная, подавленная, отчаявшаяся вернуть любимого мужа, упорно сопротивляющаяся страшной правде и сильно ослабевшая за эти двенадцать лет. Однако даже сейчас она все еще была невероятно, неистово, просто безумно красивой. И этого даже он, устойчивый к ее смертоносным рунам, не мог не замечать.

ГЛАВА 6

Поутру собирались быстро. Большую часть поклажи увязали еще вчера, о чем-то вспомнили только сегодня, а кое-что охотники притащили Белке буквально в последний момент — неслышно шепнули пару слов на ухо, загадочно покосились на братьев, а потом передали маленькой Гончей небольшой тючок.

   — Держи, авось пригодится.

   — Надо же, вспомнили, — тихонько фыркнула Белка, запихивая подарок в мешок. Близнецы с готовностью ухмыльнулись, но она больше ничего не сказала. Только хлопнула каждого по плечу, кинула последний взгляд на Лабиринт. Убедилась, что маленький Торриэль находится под надежной охраной, а потом вздохнула:

   — Пора…

   — Не попрощаешься с сыном? — беспокойно обернулся к ней Тирриниэль.

   — Я все сказала ему вчера.

   — Может, не стоило вот так…?

   — Стоило, Тиль, — Белка с усилием перевела взгляд на владыку эльфов. — В противном случае он непременно пошел бы за нами. Сам знаешь: мужчины Л’аэртэ невероятно упрямы. Так что пусть спит. Крес и Тосс сообщат, что мы ушли немного раньше, и постараются сделать все, чтобы это прозвучало как можно убедительнее. Лабиринт я тоже попросила молчать до поры до времени, не поддаваться силе моего проныры. А когда придет время, если Проклятый лес проснется или если я… в смысле, мы… не вернемся в срок, то Хиш расскажет ему, что, как и почему. Надеюсь, по возращении нам не придется отстраивать подземелье заново.

   Тирриниэль вздохнул.

   — Все-таки это неправильно.

   — Неправильно было уходить в портал в одиночку, — сухо отозвалась Гончая, мгновенно ощетинившись. — Неправильно было решать все без меня. И скрывать от нас его уход тоже было неправильно. Но я больше не позволю тебе творить глупости и подвергать Тора ненужному риску. На этот раз мы все сделаем так, как нужно. По-моему сделаем, ясно?

   — Да, Бел, — слабо улыбнулся темный эльф.

   — Тогда зови своих ушастых друзей и пошли.

   — Нас не надо звать, — тихо сообщил Ланниэль, появляясь на пороге временного жилища. — Мы готовы.

   — Хорошо, — ничуть не удивилась она. — Терг? Лакр?

   — Мы все помним, — хором отозвались братья, по примеру остроухих спутников нацепив подаренные Гончей брони и вооружившись до зубов.

   — Стрегон?

   Стоящий в стороне полуэльф оторвался от созерцания величественных палисандров по краю гигантской поляны и наклонил белую голову:

   — Я в порядке.

   Белка на мгновение задержала взгляд на его осунувшемся лице и, не вдаваясь в подробности, кивнула. Впрочем, Стрегону отчего-то показалось, что она и без того прекрасно знала про его трудности, как и то, что за прошедшую ночь он почти не сомкнул глаз.

   — Так, — Гончая на мгновение прикрыла веки. — Природу за кордоном вы уже видели. Знаете, на что она способна и чем вам будет грозить невнимательность. Теперь, когда Лабиринт вас запомнил, станет полегче, но полностью от опасности не избавит. Особенно тебя, Тиль.

   — Да, я знаю.

   — Не знаешь, — ровно отозвалась она. — В течение трех дней Стрегон не сможет тебя прикрывать — ваша связь благодаря моему вмешательству исчезла, поэтому твоя аура стала ярче и видна сейчас почти так же, как и до Аккмала. Связь Ланниэля, к счастью, не пострадала, так что за него можно не волноваться. Но тебя придется прикрывать нам с Широм. А это, как понимаешь, потребует всей твоей выдержки.

   Тирриниэль заметно нахмурился.

   — А как же Лакр?

   — Для тебя его недостаточно. К тому же, о тебе знает наш друг Одер, который наверняка не потерял надежду урвать себе кусочек эльфийского мясца. Именно поэтому мы немного переиграем ваши позиции, и с этого дня ты, Тиль, пойдешь между мной и Широм.

   Стрегон мрачно зыркнул исподлобья: иными словами, он слишком ослаб, чтобы и дальше прикрывать мастера Тирриниэля? Где же теперь его место в ситте?

   — Ты идешь вместе с Ланом и Картисом, — холодно известила полуэльфа Белка. — Сразу за тобой — Лакр, Терг и Брон. Ивер — замыкающий.

   — А я? — удивился Торос, которого намеренно обошли вниманием, и она так же холодно добавила:

   — Ты двигаешься сразу за нами. Вопросы?

   Братья, собравшиеся было возразить, что неразумно менять построение натасканного за годы службы ситта, в последний момент прикусили языки: все верно, вожак еще не восстановился. Поэтому на самом деле задача, поставленная Белкой для Тороса, звучала так: все последующие дни ему придется держаться рядом с истощенным вожаком и следить, чтобы тот не отстал. Подхватить под руку, если придется. Защитить, если на них все-таки нападут. Закрыть собой, если в том возникнет необходимость.

   Стрегон почувствовал, как внутри него снова поднимается волна раздражения. Да, он понимал, что какое-то время будет уступать остальным в силе, скорости и сноровке. Сознавал, что ближайшие дни будет не так ловок, как обычно. Прекрасно отдавал себе отчет, что станет уставать гораздо быстрее остальных, но… Торк возьми! Он был не настолько плох, чтобы к нему приставляли поводыря! Неужели Белка считает, что такая «забота» ему по душе?!

   Белка с холодным интересом уставилась на полуэльфа, светлые глаза которого на какой-то миг заледенели, а затем погасли. Сжавшиеся кулаки медленно расслабились, сведенные плечи опустились. Стрегон с усилием отвернулся и принялся мысленно считать до миллиона. Говорят, здорово помогает при бешенстве.

   Лакр, поняв, что бури не будет, тихонько перевел дух.

   — Прекрасно, — тонко улыбнулась Гончая, подхватывая свой мешок. — Тогда надевайте капюшоны и пошли.

   Братья сдвинулись с места, прямо на ходу преображаясь, словно перед грядущим испытанием. Их движения снова стали скупыми и отточенными, быстрые взгляды — цепкими и внимательными, усмешки на губах — хищными, а походка — плавной и какой-то крадущейся.

   Однако стоило рядом с Белкой появиться Ширу, как братья мгновенно почувствовали разницу: они пришли сюда незваными гостями — чуждыми этому месту, но хорошо вооруженными и готовыми ко всему. А он в своей чешуйчатой броне выглядел таким же неотъемлемым элементом, как величественные палисандры, как притаившиеся под кустами зверги или крадущаяся по следу кабана хмера. Он был охотником, всю жизнь проведшим среди этой жутковато привлекательной природы. Знал ее. Чувствовал до последнего листочка. И казался странно уместным рядом с маленькой Гончей. Удивительным образом дополнял ее своей могучей фигурой. Стелился по земле диким зверем. Даже верхнюю губу чуть приподнял, демонстрируя поразительно крупные зубы, среди которых очень уж явно выделялись верхние клыки. А его темные глаза неожиданно приобрели нехороший янтарный отблеск — глубоко, где-то на самом дне, будто в этой черной глубине скрывался лютый зверь, готовый в любой момент вырваться наружу.

   Лакр невольно поежился, когда охотник мазнул по нему равнодушным взглядом. А потом едва не отступил назад, расслышав в хрипловатом голосе Шира отчетливые рычащие нотки.

   — Может, мне пройти вперед? — спросил у Белки неприятно преобразившийся охотник. — Проверю тропы, пугану кого, понюхаю, чем воздух пахнет…

   — Нет. Ты нужен мне здесь, — ровно ответила она, натягивая перчатки.

   — Хорошо. Как работаем?

   — Ложная связка.

   — Кто?

   — Тиль, — кивнула в сторону владыки Л’аэртэ Гончая. — Стрегон на время выбыл, так что придется оставить его на тебя.

   — А ты? — неуловимо нахмурился охотник, беспокойно переступив ногами.

   — Сейчас он важнее.

   — Насколько я могу им доверять?

   — Как новичкам, — безразлично отвернулась к лесу Гончая, игнорируя вопросительные взоры эльфов. — На сутки. Вряд ли больше: думаю, завтра Стрегон уже войдет в силу, тогда и пойдем с тобой в паре. А до тех пор терпи. Надеюсь, ты еще не забыл, как со мной тяжело?

   Шир усмехнулся, снова показав острые зубы.

   — Нет, Бел. Я все помню.

   — Хорошо. Твоя дистанция — два шага. И обзор по левому рукаву до упора. Плюс — Тиль, плюс — небо. Направление — северо-восток, к Зеленой. Но там мы малость сменим курс, так что не удивляйся.

   — Зачем? Бел, ты что задумала? — вдруг насторожился охотник.

   Белка небрежно отмахнулась.

   — Просто хочу кое-что проверить…

    Лабиринт они покидали в полном молчании. Да и зачем что-то говорить, когда все уже было обсуждено и принято как данность? К тому же, братья не привыкли нарушать приказы, а эльфы верили Белке безоговорочно и ни на миг не усомнились в ее праве на выбор маршрута.

   То, что в отряде появилась дополнительная боевая единица, никого не смутило, да и оспаривать решение Гончей никто бы не рискнул. Даже Тиль, хотя терялся в догадках по поводу Шира точно так же, как все остальные. Ясно было одно — за всем этим крылась какая-то тайна. Причем не менее важная, чем Лабиринт, маленький Торриэль или красавица Хиш, признавшая мальчишку хозяином.

   Придя к неутешительным выводам, Ланниэль переглянулся с Картисом, понимающе скривил губы, показывая, насколько уже устал от нескончаемой череды загадок. Бросил последний взгляд на притихшую поляну, на которой остались Крес и Тосс. Оглянулся на Лабиринт и, мысленно попрощавшись с Тором, двинулся следом за Белкой, искренне надеясь, что когда-нибудь сумеет вернуться в этот островок покоя. Если, конечно, высокий лорд сумеет справиться с порталом и сделает то, что задумал.

   Изумрудные глаза дракона странно мигнули, когда Белка шагнула за плотную стену палисандров, несколько минут пристально сверлили спины людей и нелюдей, а потом угасли, утратив всякий намек на разум. Из раскрытой пасти вырвался долгий, почти неуловимый вздох, смутно напоминающий тоскливое «прощай!», после чего вода в фонтане слегка опала, его белоснежные бортики необъяснимо потемнели. Так, словно Лабиринт приспустил флаги и прикрыл усталые веки, не желая видеть, как уходит в никуда хозяйка, которой он был обязан вторым рождением и самой жизнью. В том числе, и той, что оставалась на его попечении в самой глубине подземных недр.

   Маленькой, но очень важной жизнью, имя которой — Торриэль илле Л’аэртэ.

   Через очередной кордон они перебрались всего за полдня. И потребовало это не больше усилий, чем если бы им пришлось рысцой преодолеть тщательно вычищенный, заботливо расширенный и старательно подметенный гномий Путь. Лабиринт, повинуясь приказу Белки, постарался сделать все, чтобы ее маленькая «стая» не встретила по дороге препятствий. Заранее убрал колючки, спрятал под мох коряги, свернул ядовитые лепестки, вынудил зверье отступить на безопасное расстояние. Освежил тягучий и душный воздух легким ароматом хвои. Выстроил вокруг небольшого отряда надежные стены. Заботливо выровнял землю и ненавязчиво окружил такой заботой, которую было трудно ожидать от полуразумного творения проклятого владыки Изиара.

   Конечно, местные твари никуда не делись — побратимы каждый миг ощущали на себе десятки и сотни внимательных взглядов. Словно Лабиринт вежливо проводил гостей до порога, предупредительно открыл калитку, но при этом дал понять, что при необходимости готов защищать себя и Белку до последнего вздоха.

   Лакр вздохнул с неимоверным облегчением, когда бесконечный коридор, наконец, закончился, открыв взглядам наемников вид на бескрайние просторы Проклятого леса. Настороженно проследил, как тоннель за их спинами сомкнулся, отрезая сердце этих земель от остального мира. На всякий случай отступил подальше и только потом перевел дух: кажется, самое страшное осталось позади?

   Шир, одним из первых выбравшись на свободное пространство, глубоко вздохнул. При этом грудная клетка раздулась так, словно он хотел вобрать в себя сразу все запахи окружающего леса. Или же пытался выдохнуть специфический привкус подземелий, к которому, как всякий житель этих мест, был привычен с детства. Секунду спустя он бодро встряхнулся и, убедившись, что вокруг все спокойно, с неожиданным лукавством покосился на подошедшую Гончую. То ли спрашивая о чем-то, то ли молча советуясь.

   Белка незаметно качнула головой, после чего Шир кивнул и, придирчиво оценив готовность отряда к пути, первым двинулся в чащу. Правда, к немалому удивлению чужаков, пошел, забирая прилично к северу, несмотря на то что Золотой лес располагался на востоке и то, что видимых причин для смены маршрута не наблюдалось.

   Тирриниэль, моментально уловив эту странность, вопросительно взглянул на Белку, но смолчал. Побратимы тоже держали рты на замке. А Гончая, убедившись, что никто не возражает, нагнала Шира, уверенно заняла место ведущего и продолжила двигаться все в том же неправильном направлении.

   Как ни странно, оказавшись за пределами Белкиного дома, братья почувствовали себя гораздо увереннее, чем в тот день, когда впервые пересекли Границу. Может, за время пребывания рядом с ней чувство опасности слегка притупилось; может, полученный опыт сыграл свою роль; а может, присутствие Шира успокаивало.

   Вот, кажется, рыжая белка мелькнула и пропала среди густой листвы. Вот умело спрятался между опавших иголок аккуратный след зверга. Вот зажужжал возле левого уха назойливый комар… толстый, здоровенный, голодный… но жужжал недолго, потому что аромат эльфийского меда здесь знала каждая тварь. И от бегущих по лесу людей комары шарахались с завидной скоростью, впрочем, как и стрекозы, и бабочки, и вся многочисленная мошкара.

   Стрегон не раз подмечал, как, едва заметив Белку, бросают свои гнезда и торопливо отлетают подальше мелкие пичуги. Как сердито сопящий под кустами еж негодующе фыркает и спешно покидает выбранную ею тропу. Как проносящиеся над головами птахи покрупнее с шумом вламываются в пышные кроны, будто опасаясь, что на них задержится ее холодный взгляд. А неясные тени за стволами то и дело прыскают в стороны, стремясь не попасться ей на глаза.

   Братья не видели ее лица — Белка шла по-прежнему первой, не оборачиваясь и не давая себе труда проверить, как справляются с нагрузкой спутники. Однако если могучий Шир скользил по лесу хищным зверем, диким волком несся по траве, многозначительно приподняв верхнюю губу; угадывал малейшие неровности почвы, перепрыгивал через поваленные стволы и небольшие овраги, стараясь не потревожить лес своим присутствием, то маленькая Гончая держалась нарочито так, чтобы быть замеченной. Она словно бросала вызов таящимся в лесу тварям. Демонстративно не покрывала волосы и не прятала лицо… но никто не смел заступить ей дорогу.

   Стрегон в который раз покосился на выпрямленную спину Гончей, а потом поймал себя на мысли, что неприкрыто любуется ей. Отточенными движениями, в которых угадывалась неимоверная сила. Неподражаемой грацией и даже тихим голосом, в котором грозное рычание хмеры мгновенно сменялось чарующими интонации заботливой матери.

   Стрегон перехватил взгляд Шира и удивленно приподнял брови: ого! А ведь этот зверь тоже неотрывно за ней следит! Подмечая неуловимые движения ее пальцев, безошибочно расшифровывая трепет ресниц, стремительные взмахи руки и незаметно для остальных приближаясь или чуть отдаляясь от оставленного на его попечении Тиля. Правда, в его взгляде, помимо внимания, нет-нет, да и проскальзывало нечто странное. Нечто, что Стрегон назвал бы затаенной гордостью, если бы мог предположить, что такое вообще возможно. Но это было вовсе не то чувство, с которым мужчины обычно провожают красивую женщину. Скорее, ничем не замутненный, почти мальчишеский восторг, с которым едва вошедшие в силу подростки наблюдают за гораздо более опытным бойцом, при этом четко понимая, что до столь высокого уровня им еще расти и расти.

   Эта диковатая мысль поразила Стрегона настолько, что на какое-то время он даже перестал следить за окрестностями. Рассматривал догадку со всех сторон, старательно вспоминая все, что слышал о Серых пределах, Гончих и об охотниках. Пытаясь связать все это с Золотым лесом. И нутром чуя, что в отношениях Белки и Шира крылось нечто совсем иное, нежели можно было бы предположить.

   В конце концов, Стрегон пришел к выводу, что Шир, безусловно, знает о прошлом Белки. Мирится с тем фактом, что она гораздо старше него. Прислушивается к ее словам. Позволяет себе с ней спорить, но никогда не заходит за некие, давным-давно определенные рамки. Более того, прекрасно осведомлен об истоках ее жутковатой силы. Хорошо помнит ее мужа. Трепетно заботится о ее сыне. Безмерно уважает и немного опасается, что вполне естественно… вот только все это лежало на поверхности, тогда как истинная причина крылась в чем-то другом.

   Стрегон терялся в догадках до самого вечера, пока впереди не показалась знакомая стена из тесно переплетенных веток. Краешком сознания отметил место, где пришлось перебраться через небольшую протоку, чуть ли не до середины заросшую камышом. Запоздало подумал, что это, наверное, и была Зеленая речка, о которой поутру говорил охотник, но потом выбросил лишние мысли из головы.

   Лакр с облегченным вздохом забрался в очередное «место мира», по-деловому огляделся, с удовлетворением подметив, что эти уютные полянки похожи друг на друга, как две капли воды. Кивнул огромному ясеню, как старому знакомому, а потом без опаски наклонился к ручейку, выбегающему из-под его могучих корней.

   — Уф! Хорошо-то как! — промычал он, умыв лицо и вдоволь напившись. — Бел, сколько же этих полянок понатыкано по лесу?

   — Двадцать две, — отозвалась Гончая, привычно закрывая проход. — По одиннадцать на каждую сторону от Лабиринта.

   — Я думал, штук двести, минимум!

   — А зачем? Мне они не нужны, Таррэну и детям — тоже.

   — Так для чего тогда вы их делали?

   Белка невозмутимо пожала плечами.

   — Для таких дураков, как ты. Которые вместо того, чтобы сказать «спасибо», все время привередничают.

   — Я не привередничаю! — вскинулся ланниец под смешки побратимов.

   — Не нравится — можешь в лесу ночевать.

   — Бел, я же просто спросил!

   — А я ответила. Изначально, правда, их еще Изиар придумал, чтобы… ну, неважно зачем, — вдруг кашлянула Гончая. — А мы с Таррэном лишь изменили их число и местоположение, чтобы быть уверенными, что никто, кроме нас, о них не узнает. Вам, кстати, несказанно повезло вызнать эту страшную тайну, так что не удивляйся, если надумаешь проболтаться: может случиться так, что однажды ты проснешься поутру и обнаружишь, что кто-то отгрыз тебе ногу. Или голову. Вместе с болтливым языком.

   Лакр засопел, наотрез отказываясь понимать такие «шутки», и отвернулся, не заметив, как при слове «отгрыз» у Шира плотоядно сверкнули глаза. Стрегон и эльфы оказались более внимательными и постарались усесться так, чтобы держать странного приятеля Белки на виду. В то время как сам охотник только усмехнулся. Той самой волчьей усмешкой, от которой им стало не по себе.

   — Сходи, перекуси, — вполголоса посоветовала ему Белка. — Я тут присмотрю.

   Шир смерил взглядом насупленного Лакра, облизнулся, словно вспомнил о чем-то вкусном, но потом все-таки кивнул:

   — Я недолго.

   Гончая посторонилась, когда он наклонился и положил у ее ног свои клинки. Так же молча проследила, как он бросил под ясень дорожный мешок. Странно хмыкнула, когда его ноздри затрепетали, жадно вбирая в себя прохладный воздух, и требовательно подтолкнула в спину.

   — Иди, хитрец. Не дразни хмеру за усы.

   После чего охотнику ничего не оставалось, как разочарованно отвернуться и исчезнуть в темноте, до последнего стараясь удержать в памяти ее чарующий запах.

ГЛАВА 7

Тирриниэль проснулся внезапно, словно кто в бок толкнул. Еще не поняв, в чем дело, Тиль не просто открыл глаза, а молниеносно оказался на ногах, одновременно выхватив из ножен родовые мечи.

   — Шустрый, — с нескрываемым разочарованием прошептала темнота, сгустившаяся под тяжелыми ветками ясеня. — А жаль…

   Тирриниэль обернулся и, взглядом отыскав неясную фигуру, почти слившуюся с тенью громадного дерева, передернул плечами от вида омерзительно черной ауры незнакомца: не узнать Одера было сложно. Несмотря на непроглядную темень, из которой, казалось, было соткано его тело, полы длинного «плаща», укутывающие его от горла до самых пяток, новую личину, отсутствие клыков и тускло светящиеся глаза коренного жителя Проклятого леса.

   Тиль покосился по сторонам, с раздражением обнаружив безмятежно дрыхнувших спутников. Как ни странно, даже Картис не проснулся! И Лан! И чуткие братья! Пересмешник сумел подкрасться так близко, что буквально на шаг не дошел до уязвимых гостей, опрометчиво оставивших лагерь без охраны.

   Эльф до скрипа сжал зубы, гадая про себя, почему так получилось и кто из смертных посмел уснуть во время своей стражи. А потом приметил возле ясеня вторую фигуру — пониже и потоньше, стоящую напротив вампира и отгородившуюся от него двойной чертой, проведенной по земле эльфийскими клинками.

   Видимо, она уже давно там стояла — спокойная, ничуть не удивленная появлению пересмешника, обманчиво расслабленная. И ждала, когда нежить рискнет преступить границу. А то, может, еще и беседу неспешную вела, которая прервалась от резкого движения эльфа.

   При виде искреннего огорчения Одера Белка насмешливо фыркнула.

   — То, что ты не смог его усыпить, довольно забавно, не находишь? Раньше у тебя не случалось осечек.

   — Да, — вынужденно согласился пересмешник, плотоядно поглядывая на Тиля. — Он слишком силен. Славная бы вышла добыча…

   — А тебя не смущает его родство с хозяином? — вопросительно приподняла брови Гончая. — Не боишься, что Таррэну это не понравится?

   — Хозяин далеко, — непроизвольно облизнулся вампир. — А эльф близко… кто бы на моем месте удержался?

   Гончая опасно сузила глаза.

   — Осторожнее, Одер. Иначе я решу, что ты посягаешь на мою стаю.

   Пересмешник на мгновение замер, сверля тяжелым взглядом ее похолодевшее лицо, шевельнул сложенными крыльями, словно пробуя их незаметно расправить, но потом с разочарованным вздохом отодвинулся.

   — Нет, Бел. Это — твоя территория.

   — И так будет всегда, — сухо кивнула она. — Как ты нас нашел? Кажется, в прошлый раз мы обо всем договорились.

   Вампир коротко сверкнул заалевшими глазами.

   — Я… поблагодарить зашел. За охоту.

   — Много твоих выжило?

   — Половина, — неприязненно поморщился Одер.

   — Неплохо, — равнодушно кивнула Гончая. — Полагаю, вперед ты пустил самых неопытных и никчемных?

   — Конечно. Незачем рисковать понапрасну.

   — Скольких ушастиков вы порвали?

   — Каждому досталось не меньше, чем по трое на душу, — усмехнулся пересмешник, и Тиль был готов поклясться, что в его голосе проскользнуло самодовольство. — Но это было непросто — вокруг стояла защита, Бел. Сильная защита, на которой многие из наших обожглись.

   Она невозмутимо пожала плечами.

   — Ты же не думал, что все будет легко?

   — Но ты могла бы предупредить!

   — А зачем?

   Одер гневно выдохнул, запоздало поняв, что им не просто воспользовались, но еще и двух зайцев за один присест убили: уменьшили число преследователей и, заодно, проредили его драгоценную, с трудом собранную стаю. И кто?! Проклятая Гончая, которой он рискнул поверить! Которая знала про эльфийские артефакты и про то, что после этой охоты от стаи останется, в лучшем случае, треть! Правда, в действительности осталась почти половина, но это — исключительно заслуга вожака, сумевшего вовремя приметить опасность! В то время как Белка…

   — Ты меня обманула! — прошипел вампир, стремительно свирепея.

   — Неужели ты рассчитывал, что я стану вас беречь? Или полагал, что я не в курсе твоих грандиозных планов? Может, считаешь, я не знаю, для чего ты следишь за мной более четырех веков и появляешься именно тогда, когда у меня становится чуть меньше шансов тебе противостоять?

   Одер бесшумно обнажил белоснежные клыки.

   — Обманула!

   — Заметь, тоже обманула, — безмятежно улыбнулась Белка, однако в ее глазах уже горели холодные изумрудные огни. Точно такие же, что расчертили лезвия ее проснувшихся мечей. И заплясали на клинках Тирриниэля, готового вмешаться в любой момент.

   Одер зашипел, уподобившись огромных размеров паровому котлу, а затем быстро пригнулся. Его крылья развернулись во всю ширину, открывая уродливое тело. Показав костлявую шею, впалую грудь со следами застарелых ран, морщинистый живот с дряблой серой кожей, тощий таз, причудливо изогнувшиеся ноги. Бледное лицо преобразилось, окончательно утратив сходство с давно умершим Стражем, а потом и вовсе поплыло, как воск на солнце. Стало вытянутым, с удлинившейся нижней челюстью и двумя провалами на месте глаз. Зеленые радужки потемнели, потом заалели и, наконец, сделались непроницаемо черными. Неестественно алые, словно кровью вымазанные, губы растянулись в гнусной усмешке, а за ними показались острые, неимоверно длинные клыки, от одного вида которых хотелось отшатнуться.

   Белка, не сдвинувшись с места, лишь улыбнулась. Тирриниэль подобрался. Братья и Ланниэль с Картисом до сих пор мирно посапывали, трогательно положив под щеки ладошки. А настороженно притихший лес неожиданно издал низкий, рокочущий, откровенно предупреждающий рык.

   Услышав его, Одер неожиданно вздрогнул, стремительно прижимая крылья к телу и, одновременно, разворачиваясь к молчаливым деревьям. Глухо урча, отпрыгнул на несколько шагов, благоразумно решив не подставлять открытый бок Гончей, но все равно следя за ней краешком почерневшего глаза. Как-то заметался, будто не знал, куда себя деть, затравленно зашарил по непроницаемой зеленой стене обеспокоенным взором, напряг плечи, словно собирался в любую секунду взлететь…

    А потом с тихим проклятием прижался спиной к недовольно зашелестевшему ясеню.

   Тирриниэль тоже вздрогнул, наткнувшись на пристальный взгляд из темноты: кто-то огромный внимательно изучал их крупными желтыми глазами, не торопясь покидать густые заросли. Эльф не видел подробностей — слишком густой и непроглядной оказалась сегодняшняя ночь, однако все же смог рассмотреть смутные очертания огромного зверя и нервно сглотнул. Если верить разыгравшемуся воображению, неизвестная тварь должна была быть ростом с матерого лося, широкогрудой и башковитой. Но это была не хмера. Что-то иное, лохматое, клыкастое, чем-то смутно напоминающее обычного волка, но таких огромных зверей просто не существовало в природе: от легкого движения могучего тела болезненно скрипнули непоколебимые палисандры, под тяжелыми лапами пугливо проминалась земля, острые когти выразительно скрежетнули по старой коряге, оставив на ней устрашающих размеров царапины. А желтые глаза следили за вампиром с такой ненавистью, что Тиль немного успокоился: кажется, чудовище пришло не по их души? Или, может, его Белка позвала?

   Он кинул быстрый взгляд на невестку, но та не проявляла беспокойства. А вот Одер, припертый к ясеню, яростно зашипел: заманила, гадина! Притаившийся в кустах монстр до последнего выжидал, когда он расслабится и уверится в собственном превосходстве. Молчал, хотя они оба знали, насколько его племя не любило кровососов. А это значило только одно — Белка откуда-то знала, что этим вечером к ней наведаются гости. Знала и заранее подготовилась.

   — Ты победила, — судорожно прошептал пересмешник, широко раскрытыми глазами уставившись на неестественно спокойную Гончую. — Белка, ты выиграла. Снова.

   — Я знаю, — ровно отозвалась она.

   Громадный зверь в кустах заворчал, царапнув когтями ближайший ствол, но выходить на свет не спешил. Будто ждал особого приглашения. Или приказа? И пересмешник, запоздало это поняв, вдруг сдался — как-то разом поник, опустил бесполезные крылья, снова укутался в них, как в обычный плащ, и обреченно уронил:

   — Значит, ты меня не отпустишь?

   — Зачем? — бесстрастно повторила Белка.

   — Не хотелось бы умирать… вот так…

   — А разве дело только в этом? — ничуть не удивилась она, без страха посматривая на нетерпеливо рвущего землю зверя.

   — Нет, Бел, — устало отвернулся вампир. — Я знаю: мохнатому это только в радость — больно они нас ненавидят. Знал бы я, что он рядом…

   — То что? Не пришел бы сюда с остатком стаи? Не напал бы среди ночи, как вор? Не стал усыплять моих друзей, надеясь справиться со мной в одиночку? Да еще и своих сюда притащил, на случай если у тебя ничего не получится? Так, Одер? — жестко усмехнулась Белка, и пересмешник вздрогнул, понимая, что она и это предвидела. А потом ссутулился окончательно и, горестно прикрыв глаза, прошептал:

   — Значит, больше нет никакой стаи…

   Зверь в кустах согласно рыкнул, а затем довольно облизнулся, на мгновение показав обомлевшему эльфу устрашающе длинные зубы.

    Тирриниэль поежился: выходит, вампир явился сюда не один?! Прокрался под покровом ночи, приведя с собой всех, кто уцелел после охоты, пообещал славную добычу, приберегая Белку для себя… только не учел, что поблизости появится такое чудовище. Которое плотоядно следило за ним из темноты и насмешливо скалило зубы, показывая невезучему кровососу, что он зря рассчитывал на победу.

   — Что будем делать, друг мой? — со зловещей улыбкой спросила Белка, недвусмысленно качнув в ладонях мечи. Зверь на это нетерпеливо шагнул вперед, с готовностью оскаливаясь, но она только отмахнулась. — Да не с тобой, а с этим клыкастым… так что, Одер? Как же нам поступить?

   Пересмешник, косясь на кровожадного монстра, с надеждой вскинул голову.

   — Отпусти меня! Пожалуйста! Бел, это больше не повторится!

   — Помнится, я отпустила тебя в прошлый раз, и к чему это привело? Тебе бы затаиться, набраться ума-разума, заречься строить против меня козни… а, Одер? Чего молчишь? Разве не ты поклялся, что такого больше не будет? Не ты ли говорил, что не станешь испытывать судьбу? А что теперь? — Белка испытующе уставилась на затравленно озирающегося пересмешника. — Ты все-таки обманул меня, Одер. Захотел поранить тех, кого я запретила трогать. Может, не надо было тебе подсказывать про эльфов? Кажется, свежая кровь ударила в голову, и ты решил, что стал всесильным?

   — Нет, — прошептал вампир. — Я… я просто не мог иначе.

   — Да, — с легким сожалением вздохнула Гончая. — Жадность тебя сгубила.

   — Но я не могу!

   — Теперь и я не могу по-другому: ты трижды нарушил слово, а я, если помнишь, давала тебе только три шанса исправиться.

   Одер неверяще замер, впившись заалевшими глазами в ее спокойное лицо, но Белка не шутила: его время действительно подходило к концу. А она никогда не нарушала своих обещаний.

   — Кажется, ты сказал, что хочешь жить? — вдруг сменила она тон.

   Вампир непонимающе моргнул.

   — Да.

   — В любом виде?

   — Да!

   — Хорошо, — после недолгого молчания согласилась Гончая. — Я дам тебе шанс. Последний. Сумеешь им воспользоваться — уйдешь. Не сумеешь…

   Одер встрепенулся.

   — Согласен!

   Белка холодно улыбнулась и вдруг отступила на шаг, аккуратно оттесняя Тиля за спину. Спрятала клинки, снова натянула на руки перчатки, пряча родовой перстень Таррэна. Затем стерла носком сапога двойной контур на рыхлой земле, словно приглашая войти… и при каждом движении брови Одера постепенно поднимались все выше и выше, а в глазах проступило страшное подозрение. Однако он все равно не успел увидеть, в какой момент ее пальцы сделали незаметный жест, и в тот же миг из леса, словно спущенная пружина, метнулось гибкое звериное тело.

   Лишь в самый последний момент поняв причину ее покладистости, пересмешник взвыл, стремительно развернул крылья и даже успел подпрыгнуть… однако громадный, иссиня-черный волк в мгновение ока преодолел разделявшее их расстояние и с ходу ударил. Плечом, клыками и мохнатым боком одновременно, не собираясь давать нежити ни единого шанса. От могучего толчка вампир с воем отлетел в кусты. Волк, вильнув хвостом, с рычанием кинулся туда же. Без труда продавил собой густой орешник, вломился в темноту, где почти сразу что-то отчаянно заверещало и заорало нечеловеческим голосом. Затем донесся громкий треск, будто надвое рвали старую парусину. Хруст костей. За ним послышалось довольное урчание крупного зверя, а потом — победный, полный торжества рев, в котором угадывался голос удачливого вожака волчьей стаи.

   Лакр, взвившийся с земли в тот самый момент, когда раненый вампир потерял контроль над чарами, вскочил на ноги и непонимающе завертел головой.

   — Что за… и почему мы… Бел, что это было?!

   — Ничего, — улыбнулась Гончая, спокойно присаживаясь возле ясеня. — Один мой хороший друг, наконец, избавил нас от Одера и от его навязчивой стаи.

   Тирриниэль посмотрел на нее шальными глазами.

   — Ну да, — кашлянула Белка под такими же дикими взглядами побратимов. — Для него это было делом чести, так что я дала ему возможность закончить тут самому.

   — С каких это пор у тебя в друзьях ходят волки? — деревянным голосом поинтересовался Ланниэль, успевший заметить мелькнувший в кустах черный хвост.

   — Ты не поверишь, но иногда они здорово меня выручают. Особенно, когда надо… гм… сбросить напряжение.

   Стрегон крякнул, не в силах представить, кого еще она рискует называть «друзьями», после одной знакомой медведицы, старого зверга, громадного питона и лохматого чудовища, способного за полночи расправиться со стаей пересмешников. Может, дикую хмеру?!

   У Лакра и Терга вырвался странный звук. Ивер посмотрел на братьев совсем несчастными глазами, а Торос ошалело потряс головой.

   Еще бы! Спишь тут спокойно, спишь, потом просыпаешься от дикого рева, обнаруживаешь возле себя двух жутких тварей. Потом они схватываются у тебя на глазах, норовя порвать друг друга на части. Орут, вопят, скрежещут зубами. Наконец, одному это удается, а Белка стоит как ни в чем не бывало и мило сообщает, что, дескать, это очередной ее приятель развлекается… ну, и кто после этого останется в здравом уме?!

   Картис укоризненно покачал головой.

   — Бел, ты хотя бы предупреждай в следующий раз!

   — О чем? — невинно улыбнулась она.

   — А если бы он на нас кинулся?

   — Кто? Одер?!

   — Нет! Другой!

   — Тогда я открутила бы ему уши, — неожиданно посерьезнела Гончая. — Не волнуйтесь, мой друг хорошо знает, где остановиться. Он, конечно, временами бывает сущим зверем, но во всем остальном мне не в чем его упрекнуть.

   Лакр тихонько фыркнул.

   — Не удивлюсь, если вдруг выяснится, что вы с ним вместе на охоту ходите!

   — Да, бывает.

   — Что?!

   — Бывает, говорю, — смущенно призналась Белка. — На самом деле он — отличный партнер для Проклятого леса. И отменный охотник на всякую дичь, у которой, помимо шкуры и мяса, есть острые зубы или ядовитый хвост. Так что мы неплохо ладим.

   Ланниец ошарашенно вытаращился на маленькую Гончую.

   — Боги, Бел… — выдавил он, наконец. — И много у тебя таких друзей?

   — Около полусотни.

   Эльфы переглянулись.

   — И что? Все такие, как этот?!

   — Ну, почему все? — неловко кашлянула она. — Есть рыжие, серые, парочка золотистых, которые получше других себя контролируют. Есть серебристый, а черный — один, как мой Курш. По крайней мере, среди этой части леса. Но нам это только на руку: вожак, по моему убеждению, должен отличаться от остальных, а этот красавец и десять лет назад был в стае лучшим.

   Тирриниэль обреченно вздохнул.

   — Он тоже тебя слушается?

   — Конечно, — улыбнулась Белка. — Хотя на зверя моя магия плохо действует. Симпатия, признательность, ласка — да, но слепого обожания и безумного влечения нет и в помине. И это очень хорошо, Тиль. Настолько, что никого другого я к себе близко не подпущу, а этих обормотов терплю и не боюсь свести с ума одним только видом. Лучше подопечных в здешних местах для меня не сыскать. Пусть мохнатые и зубастые, зато они единственные во всем мире, кто верен мне просто так, из уважения. И для кого моя сила — лишь дополнительный аргумент в пользу сохранения теплых отношений.

   Владыка эльфов странно на нее покосился.

   — Хочешь сказать, ты им доверяешь?

   — Полностью, Тиль.

   — И Тора бы доверила? — усомнился Картис, но Белка только загадочно улыбнулась.

   — Да, друг мой. Даже его.

   — Гм, — задумался Тирриниэль. — А не боишься, что поранят? Звери все-таки…

   — Волки живут по законам стаи. А здешние — еще и по законам Проклятого леса. То есть, они никогда и ни при каких условиях не поднимут руку… э-э, то есть, лапу… на самку. У них это в крови — охранять стаю и детенышей.

   — А они считают тебя своей стаей?

   — Где-то. В чем-то.

   — Бел… — вдруг нахмурился Тиль, чувствуя некую недоговоренность, но она остановила его жестом.

   — Подожди, скоро сам поймешь. Когда придет время, я все тебе покажу. Хорошо?

   Владыка Л’аэртэ неохотно кивнул, и Белка облегченно вздохнула. А потом заслышала новый шум в кустах и насмешливо бросила:

   — Шир, ты чего застрял? Решил, что я не услышу твоих шагов?

   Братья изумленно повернули головы, но из темноты и в самом деле донеслось смущенное покашливание.

   — Да знаешь… я тут одного нашего знакомого встретил. И он лежит неподалеку в крайне неприглядном виде.

   — И ты застрял там только ради дохлого вампира? — делано удивилась Гончая.

   — Ну, и поэтому тоже, — задумчиво отозвался невидимый Шир. — Забавно у него разодрана шея… будто зверь вцепился. А грудь-то — ужас какой: зубищи-то, зубищи у того зверя. И лапы, и когти… здоровущий же должен быть… жаль, я не видел со стороны… у-ух, как Одера славно разорвало! От горла до самого…

   — Ну, хватит, — не выдержала Гончая. — Выкинь его куда-нибудь, чтобы не портил воздух, и будь так добр — избавь меня от подробностей.

   Из кустов донесся тихий смешок, а потом — шорох оттаскиваемого в сторону тела: кажется, Шир не видел ничего зазорного в том, чтобы выполнять работу могильщика. Нет, закапывать по всем правилам вампира он, конечно же, не станет. Но то, что даже не возразил, уже любопытно. Возиться со смердящим трупом четырехсотлетнего кровососа — занятие не из благородных. Но он без возражений за нее взялся и даже посмеивается над какой-то славной шуткой.

   — Ты, наверное, плохо разглядела того зверя, Бел. Согласись, он был красивый?

   — Здоровый он был! — фыркнула Гончая, не оборачиваясь. — И зубастый! А еще — мохнатый, как мой любимый ковер!

   — Этот тот, который красный? — отчего-то оживился охотник. — С цветочками?

   — Зеленый! В крапинку!

   — Бел, ты становишься редкостной врединой, когда раздражаешься, — с понимающей улыбкой заметил Шир, неожиданно появляясь на поляне.

   — А ты — слишком благодушным, когда не получаешь по холке.

   — Эх, Бел, — притворно вздохнул охотник, звучно отряхивая ладони и присаживаясь возле ясеня. — Скорее бы уже хозяин вернулся: без него ты такая колючая… вот если бы он был здесь, то сразу бы признал, что зверушка была милая и чудесная. А еще — на редкость сильная, красивая и вообще…

   Тирриниэль чуть не закашлялся, вспомнив монстра, который в холке легко достал бы ему до подбородка, а в положении сидя на него можно было смотреть глаза в глаза, не нагибаясь. Здоровущая, просто чудовищно огромная тварь! Волчище, а не волк! Настоящий ужас этих земель… после хмеры, конечно!

   Белка, обернувшись, пару мгновений изучала подозрительно веселое лицо друга, после чего вздохнула, не найдя там ни капли раскаяния, и едва слышно пробурчала:

   — Хвастун.

   А потом завернулась в плащ, забралась между корней ясеня и, не обращая внимания на непонимающие лица спутников, быстро уснула.

ГЛАВА 8

К следующему полудню они вышли к озеру, которое Белка назвала Мутным, а Шир — Вонючим. В чем-то, надо признать, они оба были правы, потому что по цвету вода напоминала застоявшиеся помои, а запах…

   Стрегон выразительно поморщился.

   Запахом те помои далеко-о ему уступали. И если бы полуэльфа попросили сравнить, он бы предпочел оставшуюся жизнь провести в смердящей сточной канаве, чем хотя бы полдня пробыть возле озера с умопомрачительными по силе «ароматами», где даже за сотню верст надо было дышать через влажную тряпицу, дабы не упасть в обморок.

   К счастью, Белка не стала рисковать здоровьем спутников — остановилась на самом далеком от озера пригорке, где парующее, мерзкое, медленно колыхающееся болото (а по консистенции оно действительно напоминало болото) было не видно за стройным рядком пушистых кустиков. Где по верху почти постоянно дул ветерок, смягчающий наиотвратительнейшие запахи. Где из-под земли бил поистине ледяной ключ. И откуда прекрасно обозревались ближайшие окрестности — от гнусного озерца до стены непролазного леса, окружившего это мерзкое местечко со всех сторон.

   — Зачем мы здесь? — прогнусавил Лакр, старательно зажимая пальцами нос. — Бел, ты куда нас привела?!

   — Сядь, не отсвечивай, — вместо ответа велела Белка.

   Братья с подозрением на нее покосились, но ни Гончая, ни Шир не порывались закрывать чуткие ноздри. Может, притерпелись за годы? Все же не впервой тут лазают — вон, как охотник деловито осматривается. Явно не раз бывал в этой клоаке.

   Эльфы болезненно скривились, когда очередной порыв ветра долетел до пригорка. Попытались пересесть подальше, но куда там — едва они приподнялись, Гончая так рыкнула, что даже Тиль предпочел вернуться обратно. Только взглядом спросил, в чем дело, но ответа не дождался и, вздохнув про себя, принялся глазеть туда, куда уже не первую минуту непрерывно смотрела Белка. Пытаясь понять, но не имея никакого желания выспрашивать. Потому что, когда нетерпеливый Лакр за второй вопрос нарвался на удар в бочину, а затем обнюхал внушительный кулак Шира, тут даже дурак бы понял, что дело серьезное.

   Странно, что поутру с охотника бесследно сошло вчерашнее благодушие. Темные глаза снова стали колючими и злыми, чуткие ноздри беспрестанно подрагивали, на скулах ходили желваки, сильные пальцы время от времени касались рукоятей мечей, а тревожный взгляд то и дело возвращался к напряженно изучающей озеро Гончей. Охотник то ли спрашивал ее о чем-то, то ли ждал какого-то знака — Тирриниэль не понял. Но у него все равно осталось впечатление, что Шир не слишком представлял, зачем они здесь. И при этом ему изрядно не нравилась здешняя местность.

   — Пойду, пройдусь, — вдруг сообщила Белка. — Шир, присмотри.

   — Я с тобой.

   — Нет, — отрезала Гончая. — Двоим там делать нечего. Да и не тронут меня, если что. А с тобой могу и не успеть.

   — Тогда мы прикроем? — вопросительно посмотрел он.

   — Раньше времени только не вмешивайтесь. Я позову, если что.

   Охотник вздохнул, услышав знакомую сталь в ее голосе, а она, игнорируя беспокойство эльфов, оставив мечи и заплечный мешок, начала спускаться по пологому склону. Шир, прикусив губу, проводил ее взглядом до самого низа, а потом отрывисто бросил:

   — Берите луки и арбалеты, у кого есть. Если будет знак, начнете стрелять во все, что движется.

   — В чем дело? — нахмурился Тирриниэль.

   — Еще не знаю. Но, полагаю, скоро все выяснится.

   — Зачем Бел это делает?

   — Это опасно? — вмешался Стрегон, которому происходящее нравилось все меньше и меньше.

   Шир неподвижным взглядом уставился на озеро, словно пытался рассмотреть в толще мутной воды далекое дно, а потом медленно кивнул.

   — Там, где собираются хмеры, всегда опасно.

   Белка шла быстро, но по-прежнему совершенно бесшумно. Шла, не оставляя следов на высохшей от зноя земле и почти не замечая мерзкого запаха. Она даже не замедлилась, когда ей в лицо ударил тяжелый смрад. Но при этом неотрывно следила за кромкой леса, стараясь понять: правильно ли угадала? Верно ли расслышала поступь идущей по чужим следам стаи? И не ошиблась ли в вожаке?

   Она знала, что на Шира можно положиться. Он не даст Тилю сделать глупость, удержит пылкого Лана, образумит Картиса. Без труда сдержит порыв неистовых и, порой, излишне заботливых братьев. И, конечно же, найдет аргументы для растерянного Стрегона, все еще ищущего подоплеку тех обидных слов, которыми они в последний раз обменялись.

   Она знала, что охотник справится. Он всегда справлялся, поэтому, собственно, и носил звание вожака в своей непростой стае на протяжении почти двадцати лет. Шир знал ее, как никто из смертных. Верил безоговорочно. Был готов поддержать во всем. А если и спорил, то больше для собственного успокоения. И чтобы лишний раз убедиться, что напарница не умела ошибаться.

   От последней мысли Белка поежилась.

   На самом деле, она ошибалась, причем не раз. Просто это случалось настолько редко, что короткоживущие люди быстро забывали о ее промахах. А в действительности она совершала ошибки. Как, например, сейчас, когда сердце беспокойно колотилось в груди, откуда-то из глубины снова поднимала голову свирепая хмера, по шее градом катились мелкие капельки пота, а пальцы сами собой начинали сгибаться в подобие когтистой пятерни. Готовые одним махом снести голову непочтительному самцу, если тот рискнет подойти слишком близко. Или порвать брюшину старой самке, если та вздумает заворчать. Даже схватиться со здешним вожаком, если тот решит, что его право оспорено. И в этом случае людям было лучше держаться подальше. И не знать, что Мутное озеро вот уже девять тысячелетий как было облюбовано костяными кошками в качестве лежки. А в последние пятьсот лет и вовсе использовалось, как огромное, хорошо укрытое и тщательно охраняемое гнездо.

   Однако сегодня тут было на редкость пустынно. Но лишь оттого, что сравнительно недавно стая снялась, желая поучаствовать в славной погоне за двуногими, рискнувшими на свою беду сунуться за кордон.

   Тирриниэль беспокойно дернулся, когда Гончая достигла, наконец, дна огромного котлована и остановилась у кромки воды. Зеленовато-бурые волны лениво лизали влажный песок. Но над ними не метались ласточки и не порхала вездесущая мошкара. Не звенели комары, не летали стрекозы. На поверхности озера не появлялись круги от поднявшихся к поверхности рыб, ее не расчерчивали водомерки… казалось, озеро вымерло. Причем давным-давно. Но до сих пор отвратительно смердело, выплевывая наверх гниющие останки, из-за которых вода перестала быть просто водой и превратилась в протухшее болото.

   — Что это за дрянь? — почему-то шепотом спросил неугомонный Лакр.

   — Сера, — пожевав губами, ответил Шир.

   — А почему воняет?

   — Потому что сера.

   — Ну спасибо, — язвительно хмыкнул ланниец. — Объяснил, так объяснил! Теперь стало все понятно! Озеро и сера — я обо всем догадался!

   Охотник, продолжая следить за Белкой из-за кустов, негромко фыркнул.

   — На самом деле это не озеро, — сообщил он, чуть повернув голову. — Это просто большая кислотная лужа, в которой без остатка растворяются даже кости… и чья-нибудь литая башка, которую кому-то вздумается высунуть из-за кустов!

   Лакр, вняв предупреждению, присел.

   — А при чем тут хмеры?

   — При том, что они любят эту воду, — соизволил пояснить Шир. — Для них купание в такой жиже — самое большое удовольствие в жизни. Ну, исключая свежее мясо, конечно. У них шкура дубленая, крепкая. Только такой водичкой и отмывается. Но если в нее влезем мы с тобой, то помрем такой смертью, что даже агинцам не снилось. Не слишком-то весело, когда с тебя сперва шкура слезает, как перчатка, потом растворяются мышцы, жилы, кости…

   — Не продолжай, — попросил Ивер, старательно пытаясь выбросить из головы излишне яркую картинку. — Скажи лучше, что там забыла Белка и почему тут нет ни одной хмеры? Если у них здесь лежка, то должен быть кто-то, кто ее охраняет?

   — Должен, — подтвердил Шир. — Но я никого не чую. Значит, еще не вернулись.

   — Почему не вернулись? — вдруг насторожился Стрегон.

   — А потому, белобрысый, что у вас слишком короткая память. Но это не значит, что я буду решать за тебя твои трудности.

   Полуэльф мрачно покосился на оскалившегося Шира, в глазах которого снова заплясало неуместное веселье. Только теперь его лицо не выглядело благодушным, а в рыкающем голосе отчетливо проскочили раздраженные нотки.

   «Да ведь он боится, — неожиданно понял Стрегон. — До смерти боится за Белку! Только пойти следом почему-то не может!»

   — Ты говорил, хмеры снялись, — вдруг припомнил Терг. — Ты сказал, когда пришел из лесу, что они двинулись на север. И Белка тогда решила, что это…

   — Наш «хвост»! — ошарашенно переглянулись братья. — Они учуяли, что кто-то потревожил кордон, и двинулись посмотреть! А там не могло быть никого, кроме агинцев!

   — И темных, — согласились Ланниэль и Картис. — Где-то с полсотни эльфов и трое старейшин. Если, конечно, они сумели пройти Границу.

   — Сумели, — недобро усмехнулся Шир. — Если бы не это, кошки даже лапой бы не шевельнули. А раз снялись с лежки, значит, учуяли магию. Впрочем, как ей не быть, если по-другому кордон не пройти?

   Перворожденные быстро переглянулись.

   — Выходит, сейчас хмеры возвращаются с добычей?

   — Возможно, — не стал спорить охотник, но глаза у него блеснули тревогой.

   — И они скоро будут здесь?

   — Полагаю, да.

   — Так Бел ждет именно их?!

   Шир сухо кивнул.

   — Мать моя! — ошеломленно моргнул Лакр. — Соваться в гнездо хмер, когда они вот-вот заявятся… надо срочно что-то делать!

   Он порывисто вскочил на ноги, отчего его взлохмаченная макушка показалась над кустами, открыл было рот, чтобы окликнуть Гончую, но в следующую секунду был жестоко сбит с ног. Что-то с огромной силой двинуло его под дых, вырвав судорожный вздох, больно ударило о землю.

   Торк! Вот когда понимаешь, что она действительно твердая!

   — Замри! — свистящим шепотом рыкнул Шир, придавив лапищей для верности чужое горло. — Если хочешь жить, заткнись и не двигайся, понял?!

   — Отпусти, — мрачно потребовал Стрегон, тоже поднимаясь.

   Охотник свирепо зыркнул из-под мохнатых бровей и рывком вздернул закашлявшегося Лакра на ноги. После чего обвел глазами встрепенувшихся братьев, готовых отстаивать жизнь ланнийца любой ценой, и зло сплюнул.

   — Нам велено сидеть здесь и не мельтешить!

   — Отпусти, — весомо повторил Стрегон.

   — Пусть перестанет брыкаться.

   — Отпусти!

   Шир недовольно рыкнул, но все-таки разжал пальцы. Побагровевший Лакр откатился в сторону, оскалившись не хуже вчерашнего волка, и злыми глазами уставился на недоумка, вздумавшего без предупреждения швырять его оземь.

   — Болван, — уже спокойнее констатировал Шир, опуская руку. — И вы вместе с ним. Но поскольку Бел просила за вами присмотреть, то имейте в виду: любого, кто шагнет за кусты, сверну в калач и в таком виде отдам ей, чтобы выбила из вас ту дурь, которой, видимо, еще с детства немало осталось. А вот если кто-нибудь из вас, идиотов, накликает сюда хмеру…

   Братья не сдвинулись с места, сверля раздраженного охотника настороженными взглядами. С Белкой они как-нибудь разберутся. Не маленькие. С мастером, не соизволившим вмешаться в ссору, тоже. Но если этот лохматый немедленно не пояснит, в чем дело, то пусть она не огорчается, что одним охотником в этом лесу стало меньше.

   Шир насмешливо фыркнул.

   — И как вас только Бел признала? По этому холму, чтоб вы знали, проходит граница гнезда. Тот, кто ее переступит, обратно не возвращается, потому что свою территорию кошки берегут так, как не всякие звери. По запаху найдут, даже если уйдете на три дня вперед. Никогда не отступят, не отпустят и не забудут — если узнают, что вы там были, разорвут. А мы с вами очень близки к тому, чтобы быть обнаруженными. Если чья-нибудь морда высунется не вовремя из-за куста, нам несдобровать. И Бел тоже, потому что у нее с хмерами особый разговор.

   — Откуда ты знаешь, куда они ушли? — сухо поинтересовался Стрегон, не торопясь опускать меч.

   Охотник снова фыркнул.

   — Видел, когда мимо пробегал.

   — Ты же сказал, что они границы стерегут.

   — Так я по краешку, по кромочке: тут волчком, там зайчиком… Но они меня не учуяли.

   — А если б учуяли? — все еще злым голосом осведомился Лакр.

   — Пришлось бы бежать так, чтобы пятки в спину влипали, — пожал плечами Шир. — С одной кошкой я бы еще потягался. Ну, может, с двумя… если не очень взрослые. А со всеми сразу — нет. Тут и вся наша стая ничего б не сделала. И вам я бы настоятельно не советовал рисковать. Хотя бы потому, что с вами идут трое эльфов, а с остроухими у хмер всегда были натянутые отношения. Только одна из них терпела магов. Но сейчас ее нет, поэтому, ллер Тирриниэль, окажите любезность — приструните своих молодцов, пока я не объяснил им все более доходчиво.

   Тирриниэль покосился на громадные кулаки Охотника и хмуро кивнул.

   — Стрегон, прекратите.

   — Как скажете, сэилле, — неохотно кивнул полуэльф, и инцидент был исчерпан. Даже Лакр, посопев, с недовольным видом уселся на траву. Однако быстрый взгляд, брошенный им на Шира, был достаточно красноречив и молча обещал охотнику скорую месть за недавнее унижение.

   — Лакр, уймись, — одернул побратима Стрегон.

   Ланниец пожал губы и отвернулся. А Шир снова отыскал глазами Белку, которая все еще бродила по кромке озера. Какое-то время за ней следил, затем перевел взгляд дальше, на мерно колыхающиеся кроны, где наметилось смутное беспокойство. Старательно прислушался и тихо выругался, поняв, наконец, для чего она туда спустилась.

   — В чем дело? — повернулся на звук Тирриниэль.

   — Бел… — процедил охотник. — Она сошла с ума!

   — А я что говорил? — вполголоса буркнул Лакр. Но Шир словно не услышал — до хруста сжав кулаки, прошептал под нос какое-то изощренное ругательство на эльфийском, отчего Тиль совсем забеспокоился, Картис нервно дернул ухом, а у Ланниэля порозовели скулы. Затем на мгновение зажмурился и коротко выдохнул снова:

   — Проклятье! Как же я не подумал?!

   — В чем дело?! — рыкнул Тиль не хуже иного волка. — Шир, иррдово племя! Да что с тобой?! И с Белкой?!

   Шир повернулся, и эльфы поразились тому, как стремительно побледнело его лицо. Темные глаза будто разом выцвели, губы посерели, на скулах расцвели багровые пятна, а крупная жилка на правом виске запульсировала так, словно у него сердце колотилось в ушах, а не в груди. Да еще в таком сумасшедшем ритме, какого просто не бывает у смертных.

   — Знаешь, что она хочет сделать? — мертвым голосом спросил он у владыки. — Знаешь, почему хмеры ушли?

   — Охотились. Ты сам сказал.

   — Да. Но то, что они возвращаются так быстро, означает, что не вся добыча загнана в угол. Они не убили ваших «друзей». Похоже, насытились теми, кого выловили первыми, а теперь резвятся и учат молодняк.

   — Они гонят их сюда! — ахнул Терг. — Агинцев, эльфов, старейшин… в смысле, тех из них, кто выжил… но, Стрегон, за ними же придет вся стая!

   — Мать твою! — простонал Лакр, в неподдельном отчаянии хватаясь за рыжую голову. — Надо звать Белку! Надо сказать… в смысле, покричать, пока еще есть время. Объяснить, в конце концов, что они того не стоят!

   Шир невидяще уставился прямо перед собой.

   — Не надо.

   — Ты в своем уме?! — вскинулся рыжий.

   — Не надо, — бесцветным голосом повторил охотник. — Она и без нас все прекрасно знает. Для того и спустилась туда одна. Для того и мне запретила.

   Тирриниэль побледнел.

   — Только не говори, что она решила вмешаться! Что решила попробовать их остановить!

   — Решила, — кивнул Шир. — И вмешается.

   — Ей не справиться, — прошептал Ивер, нащупывая самострел. — Кем бы она ни была, сколько бы лет ни прожила в этом лесу, но с хмерами… это невозможно!

   Стрегон молча подхватил оружие и сделал шаг вперед.

   — Стой, — Шир, словно и не сгорал сейчас заживо от стыда, молниеносно оказался на ногах, загораживая ему дорогу.

   — Спятил?! — взвыл Лакр, кинувшись на помощь вожаку. — Она же там одна! Почти без оружия и помощи!

   Охотник сузил внезапно пожелтевшие глаза и, набычившись, ровно повторил:

   — Всем стоять на месте.

   У наемников сами собой сжались кулаки. Пальцы сомкнулись на рукоятях мечей, а Лакр с Ивером коснулись скрытых под одеждой скоб арбалетов.

   Шир только понимающе усмехнулся, но не сдвинулся с места. И не пошевелился, когда братья единодушно шагнули в его сторону, привычно расходясь веером и старясь охватить его со всех сторон. Вот окинули холодными взглядами, вот с редким единодушием приняли решение бороться, вот протянули вперед сильные руки, справедливо полагая, что сочетание хорошего рывка и подлой подножки, вместе с болезненным уколом в ребра и коварным пинком под зад будет достаточно, чтобы лишить его равновесия. Вот даже нехорошо улыбнулись, уже чувствуя тепло его кожи, скользнули кончиками пальцев по кожаной куртке…

   Пожалуй, только Тирриниэль и Картис, наблюдающие за схваткой со стороны, могли объяснить, что же произошло. И только у них хватило сноровки рассмотреть стремительные движения смертного: Шир, дождавшись последнего мига, после которого его должны были неминуемо дернуть или толкнуть, словно взорвался. Его руки замелькали с такой скоростью, что помнившие его по полигону эльфы только ошарашенно моргнули. А в следующее мгновение решительно настроенные братья вдруг разлетелись в стороны, будто раскиданные ветром сухие листья.

   Лакр охнул, во второй раз за день приложившись о землю многострадальным затылком. Терг трижды перекатился, прежде чем сумел остановиться, да и потом поднялся не сразу, а сперва сделал несколько сиплых вздохов, чтобы восстановить дыхание. Рядом с ним болезненно сморщился Ивер, тряся вывернутой рукой, с которой безжалостно сорвали самострел. С другой стороны корчились Брон и Торос, в кои-то веки порадовавший этот мир целой порцией славных ругательств. У первого было отбило плечо, у второго отнялась нога до самого паха. Потому что проклятый охотник бил всерьез, умело и жестоко. Ровно настолько, чтобы вывести попутчиков из строя, но никого при этом не покалечить.

   Только Стрегон, вовремя успевший отпрыгнуть, зло выдохнул:

   — Ты что творишь?!

   — Что надо, — невозмутимо отозвался Шир.

   — Зачем?!

   — Тебе не понять.

   — Нет, — качнул головой полуэльф. — Но какая бы причина не заставляла тебя быть здесь, это глупо. Ни один приказ, если он неразумен, не стоит того, чтобы его выполняли. Ничья воля не имеет значения, если она утратила смысл. Мы поможем Бел. Вместе.

   — Что ты знаешь о нас? — горько усмехнулся охотник. — И что ты знаешь о ней? Ни-че-го, человек! Совсем. Даже того не знаешь, что Бел все время бережет вас от себя самой. Это причиняет боль, но Бел никогда о ней не говорит. Даже когда становится совсем плохо и хочется разорвать вас на куски. Или прячет слезы, понимая, что может не удержаться… что ты знаешь, смертный? О том, кто вырастил ее и дал ей имя? О том, кем был твой дальний предок и как именно он погиб? О том, почему она больше не хочет повторения? Особенно для тебя?

   Стрегон несильно вздрогнул.

   — Да, ты понимаешь, что такое верность слову, — тихо продолжил Шир, загородив ему дорогу.

   — Слова, — внезапно севшим голосом отозвался Стрегон. — Это просто слова. В то время как Белка нуждается в помощи.

   — Не тебе ее судить.

   — Не тебе говорить, что для нее лучше.

   — Ты прав, — неохотно согласился Шир. — Но у меня есть приказ и есть долг, который я исполню.

   — Это глупо, — тоскливо повторил Стрегон, краем глаза следя за тем, как за его спиной собираются побратимы. — Глупо ломать копья перед орками — они все равно этого не оценят.

   — Глупо совать голову в пасть хмере, — холодно отпарировал охотник. — Но еще глупее приманивать ее к своему дому, надеясь приручить. Я сказал: ты не понимаешь, что происходит. Не вмешивайся.

   — Я не могу.

   — Жаль, — вздохнул Шир. — Ты слишком упрям. А Бел наверняка огорчится, если я тебя убью.

   — Ты ведь тоже боишься, — в отчаянии прикусил губу Стрегон. — Боишься за нее!

   Шир на мгновение отвел глаза.

   — Это ничего не меняет.

   — Почему ты упорствуешь? — тихо спросил Тирриниэль, становясь рядом с братьями. — Бел ведь тоже ошибается! И сейчас бездействие может ей дорого обойтись.

   — Да, — у Шира все-таки дрогнул голос.

   — Тогда почему, Торк тебя возьми?!

   — Потому что я не могу по-другому, — наконец, хрипло выдохнул охотник. — Не могу предать и противиться тоже… это слишком тяжело, а вы просто не понимаете…

   Тирриниэль хотел сплюнуть и закончить этот глупый спор, благодаря которому грозящая Белке опасность возрастала с каждой минутой, но услышал за спиной легкий шорох и удивленно обернулся. А вместе с ним обернулись и братья, но почти сразу застыли, силясь уложить в голове один простенький факт, с потрясающей яркостью вмешавшийся в их нелепую перебранку. В тот же миг у Шира страшновато изменилось лицо, пальцы скрючились, из горла против воли вырвался низкий рык…

   Однако взрослой хмере, обнаружившей на своей территории чужаков, было все равно: хищно прищурив раскосые глаза и раздраженно нахлестывая воздух гибким хвостом, она приготовилась к атаке.

ГЛАВА 9

В тот момент Стрегону показалось, что время ненадолго остановилось.

   Он стоял лицом к лицу с самой смертоносной тварью Проклятого леса и не мог заставить себя пошевелиться. Словно какая-то часть его смутно предчувствовала, что это движение станет последним, и отчаянно не желала умирать. За спиной остался охотник, спор с которым мгновенно потерял всякую значимость, сбоку застыли застигнутые врасплох эльфы. У Тирриниэля расширились глаза от внезапного понимания, Ланниэль судорожно вздохнул, в долю секунды осознав, что даже вдевятером им будет сложно противостоять свирепой хищнице. К сожалению, они не были готовы к этой встрече, а теперь стало поздно… слишком поздно что-либо предпринимать: на хмеру не действует магия, ее шкуру не берет простая сталь, ее когти с легкостью справятся с их радужными бронями, а зубы без всякого труда разорвут незадачливых спорщиков на месте!

   Стрегон зачарованно уставился на воплощенный кошмар Серых пределов, смотрящий на него сквозь узкую прорезь костяного доспеха.

   Хмера… Стремительный хищник, не знающий поражения. Чудовище, для которого не было в этих местах достойных противников. Прирожденный убийца, идеальный защитник неспокойных границ здешнего леса… но как же она была хороша!

   Массивная, укрытая надежным панцирем от нежных ноздрей до кончика длинного хвоста, гигантская кошка выглядела хозяйкой положения. Зубы почти в ладонь длиной, когти и того больше, голова крупная, кошачья, даже усы есть, почти как у домашней мурки. Но глаза раскосые, зеленые, холодные. Бока тугие, неуязвимые. На хвосте грозно поблескивает острый шип, для которого не составит проблемы нанизать их, как кроликов на вертел… действительно, красавица. Точно такая, какой в скором времени станет маленькая Хиш.

   Хмера бесшумно обнажила зубы и заурчала, наслаждаясь произведенным впечатлением. Она не спешила нападать — незачем, когда добыча и так парализована от ужаса. Она просто стояла напротив и с удовольствием вдыхала запах чужого страха.

   — Замрите, — неслышно шепнул Тирриниэль, краем глаза отметив, как Шир отступил к кустам и бесшумно стянул с себя перевязь. — Ни в коем случае не шевелитесь!

   Стрегон скосил глаза, пытаясь понять, куда подевался упрямый охотник, но неожиданно не нашел его рядом — Шир буквально растворился в орешнике. Только смутная изломавшаяся тень, упавшая на миг возле ног полуэльфа, подсказала, что Шир не ушел и не сбежал. Не струсил, а наоборот, что-то задумал… ну да бог ему в помощь. Если получится, и мы сегодня выживем, даже морду ему бить не станем.

   Лакр плавно отступил на шажок, неотрывно глядя на опасную зверюгу: хмера по-прежнему медлила. Но при этом ее ноздри беспрестанно трепетали, будто улавливали что-то в запахе незваных гостей. Что-то, что не давало ей наброситься и разорвать их в клочки прямо сейчас.

   «Белка! — молнией пронеслось в голове Стрегона. — Кажется, она чувствует запах Белки!»

   По виску Терга скатилась крохотная капелька пота, когда громадная, величиной с две человеческих головы, морда настойчиво потянулась в его сторону, принюхиваясь и что-то старательно высматривая. Он так же медленно, как Лакр, отступил, моля всех богов, чтобы кошка не восприняла это как вызов, и еще медленнее встал плечом к плечу с вожаком. А затем принялся нашаривать рукоять меча. Но тоже медленно и крайне осторожно. И все следил, следил, следил за откровенно колеблющейся хищницей.

   Что-то смущало ее. Что-то не нравилось и, одновременно, беспокоило. Какой-то смутно знакомый запах, легкий намек на то, что не все так просто с этими типами, как казалось на первый взгляд.

   Спустя несколько томительных секунд братья сгрудились вокруг эльфов. Высвободили оружие, ощетинились, готовые ко всему, однако хмера по-прежнему не нападала. Только урчала все громче, и недовольства в ее голосе заметно прибавилось.

   «Мы с Белкой, — упорно твердил про себя Стрегон, будто кошка могла его услышать. — От нас пахнет так же, как от нее. Мы с ней. Мы с Белкой. Ты должна это чувствовать».

   Хмера, наконец, определилась с отношением к нарушителям: воинственно вскинув хвост, зашипела, уподобившись огромному питону. Затем резко оттолкнулась и…

   Левую щеку Стрегона обдуло холодным ветерком. Он машинально дернул головой, уклоняясь от невидимой стрелы, а потом вздрогнул, краем глаза уловив смазанную тень, которая со всего маху врезалась во взвившуюся с места хмеру.

   В мгновение ока на пригорке стало тесно и очень шумно: по траве с воем и рыком покатился клубок из тесно переплетенных тел. Застигнутая врасплох кошка отчаянно извивалась, стегала воздух хвостом, скалилась и все время пыталась ухватить верткого противника за горло. Но громадный черный волк, чудом сумевший швырнуть ее наземь, ничуть не уступал кошке в скорости.

   «Волк? — озадаченно мигнул Тирриниэль. — Тот самый, что помог с Одером?»

   В какой-то момент звери отпрыгнули друг от друга и свирепо оскалились: хмера заметно припадала на правую лапу, а громадный волчище уверенно загородил собой братьев и предупреждающе рыкнул. Дескать, не трожь. Он оказался ничуть не меньше по размерам, чем ошеломленная внезапной атакой кошка. Его зубы вполне могли сравниться с ее жутковатыми клыками, а ширина грудной клетки была, пожалуй, даже побольше. Просто невероятный волчара. Здоровущий. И, пожалуй, один из немногих, кто не боялся в открытую противостоять такой сопернице.

   «Действительно, он», — признал владыка Л’аэртэ, рассмотрев зверя в подробностях: волк стоял, набычившись и упорно сверля противницу желтыми глазищами. Зачем-то закрывал собой людей и всем видом показывал, что не сойдет с места.

   Стрегон опустил сведенные плечи, а Лакр с Ивером тихонько перевели дух: кажется, это Шир его позвал? Или дал какой-то знак? А может, Белка привела с собой, или он сам тихонько прокрался?

   Правда, пальцы со скоб самострелов они не убрали, но уже начали верить, что все обойдется. Терг даже рискнул оглянуться на эльфов, но Лан и не собирался использовать магию, тогда как Картис и Тиль просто встали, прикрывая друг друга, обнажили клинки и молча ждали, чем закончится странное противостояние.

   Оно могло бы длиться минуту, другую, третью. Могло бы завершиться тем, что волк и хмера просто разошлись бы восвояси… кто знает, как повернулось бы дело?

   Однако эльфам и братьям не суждено было узнать ответ на этот вопрос. Потому что в тот миг, когда они начали надеяться на лучшее, откуда-то снизу донесся смутно знакомый рев — рев доминирующей самки хмеры, ведущей по следу немаленькую стаю. Тот самый рев, которым Белка когда-то напугала своих несведущих спутников.

   Заслышав сородичей, хмера злорадно зашипела. Долю секунды она стояла неподвижно, скаля острые зубы и выражая презрение к тревожно попятившемуся противнику. Затем подметила его неуверенный взгляд, подобралась и, будто получив неслышную команду, молниеносно прыгнула.

   Волк негодующе взвыл, не ожидав от нее такого коварства, но было поздно — они столкнулись, будто две закованные в металл горы. Разогнавшаяся кошка поразительно легко опрокинула черного зверя, впившись когтями в мохнатое плечо. В ответ он с ревом вонзил зубы в прикрытое костяными пластинками горло, вцепился в нее всеми лапами, отчаянно сражаясь за свою жизнь. Но не удержался, сполз куда-то ей под брюхо, досадливо взревел снова. А потом сделал то единственное, что мог — стремительно извернувшись и чудом избежав щелчка могучих челюстей, вдруг обеими лапами наподдал в твердое брюхо. Отчего кошка недоуменно взвизгнула, подскочила, будто подброшенная пружиной. А потом они покатились по пологому склону в сторону озера, оглашая окрестности двойным рыком, смутно напоминающим изощренные ругательства.

   Белка, обернувшись на шум, едва не застонала.

   Звери тем временем расцепились, разбрасывая вокруг выдранную с мясом шерсть и костяные пластинки. Однако Гончей уже было не до чужих споров — с противоположной стороны котлована послышались крики, топот, довольное взревывание хмер, а еще через несколько минут на открытое пространство выскочили те, ради кого Белка так опрометчиво рисковала.

   Оставшиеся на холме эльфы вздрогнули, завидев выбирающиеся из кустов фигурки: одна, две, десять, пятнадцать… задыхающиеся, изможденные от долгого бега. С посеревшими лицами, оборванные… уцелевшие эльфы из отряда Брегариса показались Тирриниэлю какими-то затравленными и откровенно жалкими.

   Когда-то их было полторы сотни — сильных и уверенных в себе перворожденных. Когда-то они гордились своей смелостью и решительностью. С нескрываемым вызовом смотрели ему глаза и верили, что переиграли своего повелителя. Они были готовы бестрепетно наблюдать за тем, как льется на сухую землю его драгоценная кровь. Были готовы предать. Унизить и убить, шалея от собственной смелости и неслыханного святотатства.

   Теперь же их осталось едва ли три десятка — тех, кто уцелел после встречи с Белкой, визита Одера, трех смертоносных кордонов и встречи с вечно хищниками Проклятого леса. Всего три десятка из тех полутора сотен, которые погибший хранитель сумел вывести из Темного леса. Как они выжили, каким чудом уцелели? Неведомо. Вот только куда же теперь подевалась их гордость? Где прежний огонь в глазах? Где утонченная щепетильность и аккуратные прически, которыми они некогда так похвалялись?

   Владыка Л’аэртэ вздохнул: полубезумные взгляды, дерганые движения, помертвевшие лица… за прошедшие дни от его сородичей остались только пустые оболочки. Бездумно мечущиеся по лесу дикари, в которых лишь с огромным трудом можно было признать прежних горделивых красавцев.

   Что они пережили за эти дни, когда опрометчиво вошли за кордон? Судя по тому, что рядом не осталось ни одного агинца, им пришлось в подробностях наблюдать, как удачливо охотятся местные твари. А потом со всех ног бежать от оживших лиан, теряя последние крохи достоинства. Скрываться от настойчивого преследования. Видеть чудовищных монстров, которых за долгие века сражений породил Проклятый лес. И каждый миг сознавать, что спасения не будет. Что повсюду их всех ждет только смерть.

   Спотыкаясь, эльфы выбрались, наконец, на пригорок и зажмурились от бьющего в лицо солнца. Проморгавшись и смахнув невольно выступившие слезы, они обреченно огляделись: все, дальше бежать было некуда. Здесь, на ровной, как стол, земле ни укрыться, ни убежать, ни спрятаться… кажется, хмеры вдоволь наигрались с живыми игрушками, и им больше не было нужды останавливать молодняк, чтобы позволить добыче побегать еще немного. Каждого из перворожденных за это утро они успели не по одному разу извалять в пыли. Каждому наступили на грудь, пристально заглянули в глаза и с усмешкой отпустили, не убив и даже не поранив. Но лишь затем, чтобы спустя десять минут или полчаса снова возникнуть из ниоткуда и с силой ударить из неприметного убежища.

   За неимоверно долгое утро темные успели не по разу проститься с этим миром. Многократно заглянули в лицо Ледяной богини. Успевали начать и внезапно обрывали песнь смерти, смутно предчувствуя, что неспроста их сгоняли к озеру, как неразумных баранов. Они знали, что спасения не будет. Отчетливо понимали, что умрут, но с каким-то детским упрямством продолжали бежать.

   И вот сейчас, наконец, эта сумасшедшая гонка закончилась.

   Их осталось всего три десятка против сплоченной стаи хмер. Три десятка отчаянных смельчаков, рискнувших бросить вызов судьбе и не пожелавших сдаться на милость Проклятого леса, как это сделали агинцы. Этим утром, увидев короткую расправу над теми, кто обессилел и упал, они решили бороться до конца. Потому и бежали, что было сил. Потому и волокли одеревеневшие ноги до последнего. И свирепые кошки, кажется, оценили этот ненужный подвиг. Не тронули, хотя могли легко закончить чужие мучения.

   Тирриниэль поджал губы, разглядев среди них чудом уцелевших старейшин: ллеры Эналле и Инару казались бледными тенями