Оглавление
- АННОТАЦИЯ
- ГЛАВА 1
- ГЛАВА 2
- ГЛАВА 3
- ГЛАВА 4
- ГЛАВА 5
- ГЛАВА 6
- ГЛАВА 7
- ГЛАВА 8
- ГЛАВА 9
- ГЛАВА 10
- ГЛАВА 11
- ГЛАВА 12
- ГЛАВА 13
- ГЛАВА 14
- ГЛАВА 15
- ГЛАВА 16
- ГЛАВА 17
- ГЛАВА 18
- ГЛАВА 19
- ГЛАВА 20
- ГЛАВА 21
- ГЛАВА 22
- ГЛАВА 23
- ГЛАВА 24
- ГЛАВА 25
- ГЛАВА 26
- ГЛАВА 27
- ГЛАВА 28
- ГЛАВА 29
- ГЛАВА 30
- ГЛАВА 31
- ГЛАВА 32
- ЭПИЛОГ
АННОТАЦИЯ
Что делать если оказалась в лесу без телефона и паспорта наедине с двумя взрослыми опасными мужчинами?
А еще они - отцы зловредных подружек, которые, как выяснилось, терпеть меня не могут?
Правильно! Отпустить себя и провести самые жаркие и порочные выходные в жизни! Но почему у меня такое ощущение, что двумя днями всё это не ограничится?
— Где мы? — верчу головой по сторонам, но вижу лишь деревья, озеро и большой деревянный дом.
— В нашем летнем домике, Настенька, — скалится Глеб.
— Отвезите меня домой! — верещу, — это недоразумение!
Федор порочно улыбается, облизывает меня взглядом. Смотрит, словно кот на сметану.
— Увы, девочка. Ты уже здесь. И как минимум два дня мы тебя никуда не отпустим.
ГЛАВА 1
Настя
— За нас, девчонки! — мы чокаемся, я делаю глоток обалденно вкусного шампанского. — И за успешное окончание первого курса!
Вокруг сияют неоновые огни ночного клуба. Играет громкая музыка, на танцполе извиваются разгоряченные тела.
— Отличный повод собраться, — Лилька откидывается на спинке кожаного кресла, берет тонкую длинную сигарету, — наконец-то ты выползла из своего кокона, Настюх.
Лиля Громова — одна из самых популярных девочек университета. Несмотря на то, что мы на первом курсе, она уже успела стать королевой универа. Ещё бы! Платиновые длинные волосы, идеальная фигура, чувство стиля. Я всегда смотрела на неё с небольшой завистью.
— Ну, наша ботаночка всё боялась, — хихикает Ритка, лучшая подруга Лили.
Жгучая брюнетка, тоже из богатой семьи.
И я. Беднота и учусь по квоте. Отличница. А ещё у меня есть парень Олег. Мы с ним с первой недели в универе вместе.
Именно он познакомил меня с девчонками. Мы сдружились. Никогда и подумать не могла, что такие богатые мажорки позовут меня в клуб.
— Я не привыкла к таким местам, — ёрзаю в кресле.
На мне коротенькое серебряное платьице. Ритка одолжила.
— А ты правда ещё с мужиком не трахалась? — спрашивает Лилька. — Реально прям никогда?
— Нет, — опускаю взгляд, становится стыдно.
Рита и Лиля уже опытные в этом. А я девственница. Олег уже давно намекает, но внутри меня что-то сопротивляется.
— Бедный Олежа, — хохочет Рита, — целый год дрочить!
— Сочувствую, — хихикает Лиля.
Девчонки переглядываются. Телефон блондинки начинает вибрировать.
— Ой! Девки, я на пару минут! Пока закажите нашей недотроге еще выпивки, а то зажатая вся.
Лилька убегает, виляя стройными бёдрами.
— Ну, что будешь, подружка? — хихикает Рита.
— Я бы выпила сок.
— Ну ты скучная, пиздец. Отрывайся, Настюха! Когда ещё выберемся? — она залпом выпивает розовый коктейль. — Меня вот отчим заебал уже. Не пей, не кури. Тебе рожать.
Девчонка берет сигарету, закуривает. Я кашляю. Никогда не курила и не хочу.
— А я не хочу рожать! — заявляет Рита. — У меня столько бабла, что хватит до конца жизни. Матушка померла, оставив вкусное наследство. Не знаю даже, зачем он запихнул меня в универ…
— Образование всегда нужно, — пробую поспорить, но Ритка лишь хохочет.
— Только для бедняков! Ой, прости, я вечно не то что-то ляпну!
— Мне нужно в уборную, — встаю, поправляю платье.
— Угу…
Топаю в сторону, куда пошла Лилька. Я здесь совершенно не ориентируюсь. Толкаю дверь, передо мной открывается длинный коридор с кучей дверей. Алый приглушенный свет падает на кроваво-красные стены.
Одна дверь приоткрыта.
— Ой, Олежа! — слышу голос Лильки и замираю. — Мальчик мой, всё скоро кончится.
Она говорит с Олегом… с моим Олегом? Прислушиваюсь, сердце гулко ухает в груди.
— Ну потерпи, милый. Мы уже почти её развели. Трахнешь эту нищую ботаничку, мы всё снимем. Прикинь, как будет интересно декану взглянуть на такое! А там уж я позабочусь, чтобы её с позором вышвырнули в Зажопинск, из которого она приехала.
Что?
Внутри всё леденеет. То есть со мной хотели дружить, чтобы подложить под Олега? А потом… Боже!
Но зачем?
— Меня бесит, что она такая вся правильная, умная, понимаешь? Учится отлично, вечно её в пример ставят. Настя то, Настя сё… папаши мне мало?! Сам ебет всё, что движется, а меня хочет целкой оставить. Поздно уже, папуля!
Значит, подругами мы и не были. А я… хотела, чтобы хоть кто-то увидел во мне человека. Слезы начинают течь по щекам. Но стою и слушаю, как мазохистка.
— Так что ты уж постарайся, а я потом тебя как следует вознагражу. Знаешь, милый, моя попка ещё невинна. Целую тебя, Олежа!
Нужно бежать, но от шока я стою и не знаю, что делать.
Дверь распахивается. Лиля смотрит на меня. Я на неё.
— Настя? Ты…
Но тут я отмираю и рву когти прочь. Вернусь в общагу поскорее! Хотя у меня нет денег на такси, черт!
— А ну-ка стой! — верещит «подруга», и я не нахожу ничего лучше, чем юркнуть в первую попавшуюся открытую дверь.
Прижимаюсь к двери спиной, пытаюсь отдышаться.
— Опаньки! — слышу пьяный мужской баритон. — А что, заказанная рыбка уже приплыла к нам? Гляди, Глеб! Какая красоточка нас навестила! Проходи, милая, составь нам компанию!
— Да, ничего так, сладкая. Не соврал Афоня-то, — другой голос ниже, более жесткий, — иди сюда, красавица!
Таращусь на них, не в силах и слова вымолвить. Два мужика, на вид лет по сорок с небольшим. Один в костюме, верхние пуговицы рубашки расстегнуты. Щетина, темные волосы слегка растрепаны.
Второй вообще бандита напоминает! Огромный, татуированный, почти лысый! Мамочки, куда я попала?
— По… помо… — блею, в ужасе понимая, что походу меня приняли за девочку по вызову.
— Федь, по-моему, она решила сыграть в целочку. Подыграем малышке?
Оба встают. Высоченные! Пучу на них глаза, открываю рот, от страха слова вымолвить не могу.
Подходят ко мне.
Тот, что в костюме, Глеб, опирается рукой на дверь, затем щёлкает замком приватной комнаты.
Упс!
— Ну что, малышка? — огромная ладонь ложится на моё лицо, поглаживает. — Хочешь, чтобы взрослые дяди всему тебя научили?
Рука второго мужчины ложится на мою попу. И по телу проносится странная волна. Оседает между ног томительным осадком. Мамочки!
— Мы любим играть, правда Федя? — скалится Глеб.
А я наконец-то обретаю дар речи. И не нахожу ничего лучше, чем…
— ААА!
ГЛАВА 2
Настя
— Ты чего орешь? — оба мужика ошалели от моего визга.
Лысый, который Федя, быстро закрывает мне рот ладонью. У него, кстати, очень приятный парфюм. Но я продолжаю визжать ему в руку. По инерции.
— Слушай, Глеб, — задумчиво говорит он, — по-моему, она не наша шлюха. Глянь, глазищи перепуганные, вот-вот из орбит вылезут. Она правда испугалась.
— Точно, — хмыкает второй, почёсывая подбородок, — и в обморок вот-вот грохнется.
Вот тут он прав. Начинаю оседать в их руках, но мужчины ловят меня.
— Так, иди-ка сюда, малыш. Тебе сколько лет? — сажают меня на диванчик.
Всхлипываю.
— Д… девятнадцать.
— Ну не трясись ты, крошка. Ты откуда такая красивая? — мурчит Глеб, я начинаю потихоньку успокаиваться.
— Держи, — Фёдор наливает виски в стакан, протягивает мне.
— Нет… — бормочу, — не надо…
— Выпей, а потом расскажи, что такой ангелочек забыл в филиале ада? — скалится лысый.
Подчиняюсь, осушаю бокал. Горло жжет! Кашляю. Глеб кладёт ладонь мне на спину, поглаживает. Федя присаживается на колени передо мной. Оба мужчины огромные и явно опасные!
Но мне почему-то становится спокойно.
— Ты на Афоню работаешь? — спрашивает хрипло лысый.
— Нет… я вообще не знаю, кто это, — блею.
— Тогда что такая красота забыла в приватной комнате?
— Я… — вспоминаю о предательстве подруг, — туалет искала.
— И зашла к двум взрослым дядям? — смеется Глеб.
— Извините, — опускаю взгляд, — мне нужно домой.
Они переглядываются.
— Может, останешься? — голос Фёдора меняется, становится текучим и сладким. — Выпьем, поболтаем. Ты красивая девочка…
— Настя, — зачем-то представляюсь.
— Настенька, — Глеб заправляет прядь волос мне за ухо, — какое невинное имя.
Я облизываю губы, не зная, куда взгляд деть.
— Домой, — пытаюсь встать, мужчины не держат.
Но крепкого алкоголя я в жизни не пила, так что чуть не валюсь на колени Фёдора. Начинаю бултыхаться.
— Успокойся, Настя! — гаркает, а я замираю. — Мы не собирались тебя насиловать.
— Мне правда нужно домой, — замечаю, что юбка неприлично задралась и мужчины пялятся на мои бёдра.
Одёргиваю подол, густо краснею. Мне до невозможности стыдно.
— Ладно, езжай. Тебя есть, кому отвезти? — спрашивает Глеб.
— Нет… — снова начинаю дрожать, — у меня нет денег на такси.
— Мы вызовем тебе. Подожди минутку, — Фёдор достает мобильный.
— Не надо! Я не смогу расплатиться и…
— Я заплачу.
— Нет! Пожалуйста…
— И как ты домой поедешь? Вся напуганная и замерзшая, — Фёдор берет мои руки в свои, растирает.
Поначалу они оба показались мне опасными бандитами. А теперь я вижу просто мужчин. Заботливых. Вспоминаю Олега. Он тоже в начале отношений был внимательным.
Вырываю ладонь.
— Я не знаю. Но ваша помощь мне не нужна! — выпаливаю, встаю и, пошатываясь, направляюсь к двери.
— Как знаешь, — пожимает плечами Глеб.
Выхожу, в глаза бьют сияющие неоновые огни. Музыка со всей силы шарашит по перепонкам. Хочу домой!
Пробираюсь сквозь танцующую толпу. Выхожу на ночной воздух. Холодно. Топаю к остановке, гляжу на расписание автобусов. Ночной будет через…
— О нет! — стону, когда вижу, что Н придет лишь через сорок минут. — Да я же продрогну!
Сажусь на остановке, сжимаю в руках сумочку. Дрожу всё сильнее с каждой минутой. Платье очень открытое. Шмыгаю носом. А вечер так хорошо начинался!
— Ну что, недотрога, — по обе стороны от меня плюхаются знакомые мужчины, — всё-таки такси?
— Что вы тут делаете? — готовлюсь защищать свою девичью честь.
— Куда б ты без денег делась, Настенька? — от голоса Глеба по телу бегут мурашки.
— Автобус скоро приедет.
— Сорок минут мёрзнуть планируешь? — цокает языком Фёдор. — Ты молодая совсем, застудишься, как потом детей будешь рожать?
— Я… — снова вспыхиваю, как спичка, — не знаю.
— Такая ты милая, малышка, — смеется Глеб, — я вызываю такси.
— Я не могу принять вашу помощь просто так! — заявляю уверенно. — Всё верну до копейки!
Они ухмыляются, затем переглядываются.
— Диктуй свой номерок, Настенька.
— Зачем? — замираю.
— Хочешь отработать? Ладно, у меня есть для тебя предложение.
— Только что-то приличное!
— Это обязательно. Я живу в большом доме, а моя домработница ушла в декрет. Мы с Федькой завтра на рыбалку уезжаем, будем далеко за городом. Дочь моя совершенно ничего не может и не умеет, так что мне нужен кто-то, кто будет следить за особняком. Два дня. Справишься?
— И что мне нужно делать будет?
— Вызвать повара, если понадобится и клининг, если моя непутёвая дочурка устроит погром. А так просто жить и следить. Охранная система есть. Завтра к шести утра за тобой приедет машина.
— Ладно. Записывайте номер.
— Тогда вызываю бизнес-класс, — скалится Фёдор, — рад, что мы наконец-то всё решили.
Машина подъезжает через две минуты. Мужчины сажают меня, оплачивают поездку. Меня постепенно смаривает. Прикрываю глаза.
Завтра нужно будет в пять уже встать.
До общаги меня довозят быстро. Проскальзываю мимо комнаты комендантши, затем взлетаю на этаж. Моя соседка уже спит без задних ног.
Стараюсь её не будить. Быстро смываю салфетками макияж, стягиваю платье и надеваю любимую пижамку с уточками. Из головы не выходят взрослые и такие приятные мужчины из клуба.
Утром просыпаюсь, еле сдираю себя с постели. Натягиваю джинсовые шортики, майку, распускаю волосы.
Собираю самое необходимое в сумку.
Водитель звонит ровно в шесть.
Спускаюсь и сажусь в потрясный Мерседес бизнес-класса. Я очень взбудоражена и нервничаю! Со мной такое впервые в жизни происходит!
В голове десятки вопросов!
Но я даже не представляю, что всё сразу же пойдет не по плану, и эти выходные полностью изменят мою жизнь!
ГЛАВА 3
Настя
— Приехали, Анастасия, — вежливо чеканит водитель, затем выходит и открывает мне дверь.
— Вот это да! — восклицаю, увидев гигантский особняк.
Я словно в любовный сериал попала! Столько зелени! Вымощенные белым камнем дорожки!
Покорно топаю за широкоплечим мужчиной, как вдруг…
— Ой, серьеееезно? — на пороге особняка возникает Лилька, одетая в шёлковый пеньюар.
Сжимаю руки в кулаки. Так Глеб… её отец? Это совпадение или…
— Я перезвоню! — она испуганно смотрит на меня. — Настя?
— Эм… — мне хочется плюнуть ей в лицо, но тело деревенеет.
С Олегом я так и не рассталась. Ничего, после выходных вернусь и лично ему всё выскажу. Бабник!
— Что ты тут делаешь?
— Я по делу к твоему отцу! — выпаливаю, поджимаю губы.
Не скандалистка я. Вот вообще не знаю, что делать, если меня так сильно обидели.
— Чаю попьем? — вдруг спрашивает она. — Я бы хотела извиниться перед тобой.
— Не думаю, что это хорошая идея, — блею, — у меня дело…
— Отец все равно сейчас в автосервисе. Выслушав меня, ты ничего не теряешь, — она выглядит действительно виноватой, — я просто спать не могла после вчерашнего…
Не верю!
— Ладно. Выхода у меня всё равно нет, — вздыхаю.
— Анастасия? — водитель возвращается. — Вам нужно…
— Она со мной подождет отца, — вмешивается Лилька, — пошли, Насть.
— Эмм… — бывшая подруга хватает меня за руку и тащит в дом.
Водитель остаётся хлопать глазами в непонимании. Затем пожимает плечами и уходит.
— Лиль. Слушай… — как же мне тяжело быть строгой, — я не…
— Я понимаю, — всхлипывает она, — вчера был косяк с моей стороны. Я и Олег… это случайно вышло. Просто мужику нужна женщина, тут уж ничего не попишешь.
— Ты говорила другое, — тихо отвечаю.
Она усаживает меня на диванчик. Виновато заглядывает в глаза.
— Я сделаю чай! — подрывается и убегает.
А я сижу, хлопаю глазами и совершенно не понимаю, что происходит.
— Настя? — в дом заходит Глеб.
Моё сердечко ненормально ускоряется. Он очень красивый. Высокий такой. В джинсах и майке цвета хаки. Вчера я так перепугалась, что не рассмотрела его как следует. Большие мышцы перекатываются, руки жилистые.
— Отец, — цокает языком вошедшая Лилька, — ты уже здесь?
— Да, — он складывает руки на груди, — вы знакомы?
Жестко глядит на дочь. Видимо, отношения у них и правда непростые. За время нашего общения ни Лиля, ни Рита не рассказывали о своих семьях.
— Настя моя одногруппница, — широко улыбается Лиля, а я чувствую фальшь в каждом ее слове и действии.
— Хотите пообщаться? — басит Глеб.
— Нет… — пищу, отчаянно желая наконец-то избавиться от предательницы.
— Да! — гаркает Лилька, обнимая меня за плечи. — Сейчас чайку попьем и отдам её тебе. Настя, садись.
— Буду ждать тебя, — подмигивает мне мужчина, роняя моё разбитое сердечко в пяточки, — пойду пока в гараж.
Он же совсем взрослый! И я, глупая девятнадцатилетка. Но я влюбчивая… стоит мужчине проявить доброту, и уже внутри меня вспыхивают чувства.
— Ну так вот, — Лиля наливает мне чай, — попробуй, прямо из Китая привезли.
— Лиль, я… — снова пытаюсь отделаться от бесполезного разговора.
— Так вот, о чём я… ах да! — она полностью меня подавляет. — Настюх, прости. Но ты и Олег… это не то, что тебе нужно. Обрати внимание на Парсюкова, он вполне себе перспективный.
Она делает глоток. Я беру кружку и пробую чай. Действительно вкусный!
Парсюков — мерзкий ботаник, от которого постоянно пахнет потом. Я даже стоять рядом с ним не могу…
— Думаю, нам стоит прекратить эту лицемерную дружбу, Лиля, — набираюсь смелости и произношу то, что хотела, — а Парсюкова засунь себе знаешь, куда? Туда, где ты еще невинна!
Жду взрыва негодования. Но Лилька отпивает еще чаю. Откидывается на спинку белого кожаного дивана.
— А ты молодец, — ухмыляется, — поставила меня на место, да?
— О чём ты?
Внезапно я чувствую сильную слабость. И голос подруги доносится до меня словно из-за густой завесы.
— Думала, я извиняться буду? Да твой Олег ебет весь универ. Только ты, дурочка, не видишь. Но ничего… сейчас я преподам тебе урок… и не только тебе…
Сознание уплывает. Она что-то подмешала в чай?!
Падаю. Но меня подхватывают сильные руки. Борюсь до последнего. Слышу обрывки фраз.
— Сюда?
— Да! Открывай багажник, отец сейчас вернется. Резче!
— Это незаконно, Лилия Глебовна, — голос водителя звучит совсем рядом.
— Не тупи, блядь! Давай! Сейчас я проучу эту сучку, а заодно и моего блудливого папашу! Такой случай подворачивается раз в жизни!
Дальше я теряю сознание. А просыпаюсь от слепящего глаза яркого света. Слышу странные звуки. Птицы поют. Лес шумит.
Голова трещит по швам, всё тело ломит.
— Доброе утро, — знакомый голос повергает в шок.
Распахиваю глаза и встречаюсь с двумя насмешливыми взглядами. Глеб и Фёдор. Как я здесь оказалась? Что вообще происходит? Лиля что-то подмешала мне в чай…
— Дай руку, — Глеб помогает мне вылезти из машины.
— Где мы? — верчу головой по сторонам, но вижу лишь деревья, озеро и большой деревянный дом.
— В нашем летнем домике, Настенька, — скалится Глеб.
— Отвезите меня домой! — верещу. — Это недоразумение!
Федор порочно улыбается, облизывает меня взглядом. Смотрит, словно кот на сметану.
— Увы, девочка. Ты уже здесь. И как минимум два дня мы тебя никуда не отпустим.
Два дня?!
— Нет… нет! Пожалуйста… я не могу!
В ужасе таращусь на двух мужчин, с которыми оказалась заперта в лесу.
— Где мои документы? А телефон? — шарю руками по заднему сиденью машины.
— Ничего не было, только ты, — пожимает плечами Фёдор.
— Мамочки! — слезы текут по щекам. — Ну как так? Я же… я…
Начинаю плакать. Но Глеб тянет меня на себя и прижимает к груди. Рыдаю уже в его майку.
— Ну, ну, малышка, не плачь. Мы не страшные и не кусаемся. Давай, сейчас мы всё выгрузим, а потом ты расскажешь, как оказалась в нашем багажнике без телефона и документов.
ГЛАВА 4
Глеб
Говорят, каждому в жизни даются испытания по силам. Моя дочь Лиля — как раз такое испытание, даже слишком жесткое.
Всё начиналось хорошо. Я, моя любимая жена…, а потом родилась дочка. Желанная.
В какой момент всё пошло по пизде?
Наверное, когда я застал Леру с любовником. В нашей постели. Пока жену трахал мой охранник, Лиля плакала в кроватке. Голодная. С грязным памперсом. Простуженная, с температурой.
Жена умоляла простить. Клялась, что это больше не повторится и у неё послеродовая депрессия, а я постоянно работаю.
Только вот к дочери она не подходила. Когда я был дома, сам менял подгузники, грел смеси и пел колыбельные. Когда работал, это делала моя мать. Но в итоге мудаком в глазах дочери оказался тоже я.
Потом был следующий любовник. Снова мольбы. Но в этот раз я выставил жену за дверь. И закрыл сердце на замок. Как думал, навсегда.
Но оно вдруг снова забилось… когда я потерялся в огромных голубых глазах девочки, годящейся мне в дочери. В грязном и порочном ночном клубе, где планировал снять очередную шлюху вместе с другом.
И когда Настя убежала, испытал острый прилив нежности и желания защитить.
— Красивая малышка, — протянул тогда Федька, мой друг и бывший сослуживец.
— Да…
И сегодня я ждал её. Чтобы снова заглянуть в глубокие глаза. Утонуть их чистоте, забыться.
А ещё внутри родилось порочное желание. Тёмное, грязное. Я хочу эту девчушку. Пиздец как хочу… во всех позах.
— Где Настя? — спрашиваю у болтающей по телефону Лили.
— Уехала, — бросает мне дочурка.
— Куда? — рычу. — Я с тобой разговариваю!
— Мы с ней не ладим. Она решила не оставаться, — пожимает плечами, — я сама присмотрю за домом.
— Ты под домашним арестом! — напоминаю. — За то, что вчера как шлюха оделась и пошла в клуб. И хахалей своих не тащи в дом. Узнаю, вообще до конца лета не выйдешь.
— Ой, не душни… езжайте уже на свою рыбалку. Да, Рит! Я тут. Ну, короче…
Блядь… Лилька совсем от рук отбилась. Вернусь — разберусь. Сейчас, после заключения важной сделки, я совершенно не настроен ругаться с этой несносной девчонкой. Скатаюсь на рыбалку, наберусь сил и потом отправлю нахуй в закрытый пансионат для девочек.
И так достаточно потакал Лильке. Хватит уже.
Нахожу своего водителя, который привёз Настю.
— Где Анастасия? — коротко спрашиваю.
— Она попросила отвезти её к ближайшей станции. Что-то с вашей дочерью не поделили… решила не оставаться.
— Точно? — сомневаюсь. — Надо бы камеры глянуть.
— Босс, сам лично отвёз только что, — чеканит он.
Ладно, я доверяю этому парню. Он ни разу не заставил сомневаться в себе. К дому подъезжает такси. Оттуда вываливается мой лучший друг. Выглядит он неважно после нашего вчерашнего алкогольного угара.
— Дружище! — Фёдор вваливается в дом. — Ну что, погнали? Где там наш голубоглазый ангел? Хочу поздороваться.
— Свинтила. Оказывается, они с Лилькой одногруппницы. И не очень-то ладят, — отвечаю, хотя этот поступок Насти кажется мне странным.
Она вызвала у меня уважение своей принципиальностью. Неужели всё это лишь мишура? Хотя девчонке всего девятнадцать. Чего ждать от ребенка?
Ребенка… ну-ну! Я сам не верю в то, что говорю. Нужно поскорее вышвырнуть эту девочку из головы, пока чего не случилось. Мы садимся в тачку и выезжаем.
— Надеюсь, Лилька дом не спалит, — вздыхаю, когда мы выезжаем на загородное шоссе.
— Ничего не случится, — Фёдор достает сигарету, — надо было с собой Ингу взять. Кто будет нам члены сосать по вечерам?
— Без баб как-нибудь отдохнем. Заебался уже, честно говоря. Инга тоже…
— Говорила что?
— Нет, — делаю затяжку, — но постоянно смотрит на меня, как щенок на хозяина. Ждёт похвалы или…
— Что замуж позовёшь, — ржет друг, — с её-то послужным списком?
Инга — моя секретарша. И что уж греха таить, ей я пользовался довольно часто. И не только я, но и Федька. Порой мы драли её в офисе в два хуя. Но уже надоело. Особенно, когда пошли разговоры про отношения.
— Я уже был женат. Спасибо, — фыркаю.
— Ты чего злой такой? Из-за крошки Настеньки? Хотел зажать малышку в углу и потискать её прелести?
Да, блядь! ДА! Эта девчонка уже вчера вызвала во мне бесконтрольный стояк. Член чуть не отвалился от напряжения. Давно я так не возбуждался. Длинноногая малышка в коротком платье. Сосочки стояли, я видел. Я бы эти грудки как следует языком обработал.
Блядь!
— Что ты несешь? — беру себя в руки, выгибаю бровь. — Она же маленькая. Совсем дитё.
— А у меня встал на неё. Сладкая такая… наверняка невинная. Хотел бы я сорвать этот нежный бутончик. К тому же дитё… — фыркает Федька, — это дитё уже совершеннолетнее.
— А мы прогнившие старые пни, — ржу, — это даже для нас слишком.
— С отменными стояками, прошу заметить. А для девчушки это главное. Вернемся, найду её…
— Осторожнее… — срывается с губ.
Федька лишь коварно ухмыляется. Он слишком хорошо меня знает.
Тырык!
Бум!
Серия подозрительных звуков приводит к полной остановке транспортного средства. Да блядь! Я же утром возил тачку в автосервис.
— Пойду, достану инструменты из багажника, — говорю Федьке, — тут ехать всего ничего осталось, может, подлатаем сами.
— Я тут пока посмотрю, что случилось, — он выходит, открывает капот, из-под которого валит белый дым.
Солнце палит нещадно несмотря на раннее утро. Щёлкаю замком багажника. Открываю. И моя челюсть падает на землю.
— Настя? — вижу белокурого ангела, свернувшегося калачиком. — Эй! Ты что тут делаешь?
Трогаю за худенькое плечико. Она не просыпается. Проверяю пульс. Замедленный. Блядь… ей что-то подсыпали. У снотворного есть такой эффект. Настенька такая маленькая, беззащитная.
— Федь! — кричу. — У нас тут гости!
— Что? — он вытирает руки тряпкой, подходит. — Опачки! А что она тут делает? Да ещё и в багажнике.
— Лиля… — рычу себе под нос, — точно её рук дело. Она мстит мне за уход матери всеми возможными способами. Сколько лет прошло, никак не успокоится.
— И чего твоя дочурка хотела добиться? Что будем делать с малышкой? Сладкая, — ухмыляется Фёдор, жадно рассматривая Настю.
Я тоже смотрю на нежное личико. Подрагивающие ресницы. Сладкие алые губки. Нетронутая крошечная малышка. Теперь она в руках двух прожжённых хищников. Вопрос: как мы поступим?
— Что там с тачкой? — спрашиваю Федьку.
— Масло. Нужно быстрее в сервис, если есть по дороге. Ну либо уже на месте буду разбираться.
— Нет нихуя в этой глуши. Но есть один дед знакомый, в деревне по соседству, механик. Думаю, подсобит.
— Окей, понял. До дома дотянем, назад уже нет. Так что повезем крошку с нами, — Федька расплывается в довольной ухмылке.
Я специально выбирал место без связи, интернета и в такой глуши, где бы меня не достали ни любимая работа, ни несносная дочь.
— Ты губу закатай, Фёдор, — строго говорю, — приедем, тачку починим, и я Настю отвезу домой. Так будет правильно.
Но что, если я не хочу? Всё моё нутро сопротивляется мыслям, что девушку придётся вернуть в город.
Беру Настю на руки. Лёгенькая, словно пушинка. И пахнет чем-то… невольно принюхиваюсь. Персик? Сладкий нежный аромат. Член дёргается в брюках. Где-то на задворках сознания звучит предупредительный сигнал.
— Она вообще ест? — хмыкаю. — Открой, положим её сзади. Как проснётся, уже будем решать, что делать.
Федя открывает заднюю дверь, кладу девочку на сиденье. Она так и не просыпается. Достаю небольшую подушку, подкладываю под блондинистую головку.
Возможно, эти выходные будут интереснее, чем я планировал…
ГЛАВА 5
Фёдор
Этим утром…
— Доброе утро, папуля! — гремит на всю квартиру моя падчерица Ритка.
— Блядь, чего тебе? — с трудом открываю глаза.
Никогда еще белый потолок не казался мне столь слепящим. Мы вчера с Глебом почти всю ночь отмечали удачную сделку. Очень вкусный контракт подписали, два года пахали, как проклятые. Теперь бабки рекой польются. Господряды, большие заказы. Мы, черт возьми, заслужили!
— Завтрак готов, — фыркает девчонка, затем уходит.
Ритка… дочь моей покойной жены от первого брака. Редкостная сука и провокаторша. Но я поклялся супруге, когда она умирала от рака, выпустить её дочь во взрослую жизнь.
И вот, тяну лямку уже шестой год. И сначала всё было нормально. Девочка училась, я работал. Мы даже изображали какое-то подобие семьи. Но как только Ритка начала взрослеть, наступил полный пиздец.
Она голышом шарахалась по квартире, всячески провоцировала меня на вещи, которые я никогда бы не сделал даже с неродной дочерью.
Я обещал жене, да и возбуждения Рита вызывала во мне ноль целых ноль десятых. Но каждый мой отказ приводил к истерике. А от похода к психологу она отказалась… затем начались разговоры о любви. В какой-то момент мне уже самому потребовался психиатр…
— Вот, — падчерица ставит передо мной кружку остывшего кофе, — нехер бухать, как чёрт, папуля.
— Благодарю покорно, — игнорирую её выпад.
И снова Рита в коротких шортах и майке на голое тело. Вздыхаю. Ну что за пиздец происходит?
— Ты вчера где была? Я приехал домой, тебя не было. Мы, кажется, договорились о некоторых правилах в этом доме.
— Гуляла с Лилькой. Мы в клубе тусовались, а что?
— Надеюсь, ты там ни с кем не трахалась в сортире?! — рычу.— Рита, тебе, блядь, девятнадцать! Хватит жизнь прожигать. И бабки мои…
— А тебе-то что? — она разворачивается и выгибает спину, а я бровь.
— Как что? Я обещал твоей матери заботиться о тебе. Дать, блядь, образование! А ты что делаешь со своей жизнью?
— А что хочу, то и делаю… ты мне не отец, Федор Петрович, так что иди нахуй.
— Так, блядь! — громыхаю, встаю и приближаюсь к этой несносной девчонке. — Ты мне поговори! Мигом на улицу вылетишь в этих своих трусах и майке!
Ритка вдруг подаётся вперед, впивается в мои губы. Отпихиваю её, злобно сверкаю глазами. Доброе, блядь, утро!
— Ты чего делаешь?! — слегка выкручиваю тонкую руку падчерицы. — Рита, остановись!
— Я тебя люблю, — всхлипывает.
— Это не так. Просто после смерти матери…
— ХВАТИТ! — она толкает меня, направляется к выходу. — ТЫ.МНЕ.НЕ.ОТЕЦ! И хватит меня лечить этой своей психологией!
Мда, хреновый из меня папаша. Но я правда вижу в Рите лишь дочь. У меня ни разу на неё даже не встал. Возвращаюсь к столу, выливаю кофе в раковину.
Хорошо, что сегодня уезжаю на выходные с Глебом.
Я уже на грани, реально. Эта девчонка… не знаю, как обуздать её непокорный нрав.
Выхожу, набираю нашу домработницу Лару.
— Привет, Федя, — отвечает сразу, — что в этот раз? Опять Ритка?
— Да. Присмотришь за ней на выходных? Чтобы ела нормально. Я скинул деньги на продукты. Приготовь ей что-нибудь.
— Хорошо.
Кручу телефон в руке, затем вызываю такси.
Постепенно образ Ритки стирается. В конце концов, девчонка взрослая. А я бывший военный. И сюсюкаться устал до чёртиков.
А вот маленькая крошка из клуба — другой разговор. Стоит глаза прикрыть, как вижу эту стройняху в коротком платьице. И от её невинности член стоит колом, желая эту невинность забрать…
Облизываюсь.
Но дальше всё завертелось, как в, мать его, детективе. Мы с Глебом обнаруживаем малышку в багажнике его машины. Перекладываем блондинистую соню на заднее сиденье.
— Наверняка снова перепугается, как вчера, — смеюсь, — такие глазищи огромные. Красивая девчонка.
— Очень.
— Слушай, Глеб, — хмыкаю, — мы ведь можем тачку за один день не починить. Сегодня пятница, твой дед-механик, может, уже бухает вовсю.
— И?
— Ну, в чём девочка ходить будет? Я бы рад её голышом увидеть, но… шмотки Настюшки наверняка все пропахли бензином. Нужно заехать по дороге. Купить что-нибудь.
— Ладно, кстати! Вон торговый центр! — друг сворачивает с дороги, паркуется.
Торговый центр — это громко сказано. Так, загородный магазинчик.
— Её здесь оставим?
— Да, я не буду тачку глушить. Мы же быстро? Очень жарко, нельзя девочку оставлять так, перегреется.
Мы выходим, затем топаем в отдел одежды. Выбор, конечно, скуден. Но что поделать. Берем шортики, пару маек, панамку. Сланцы. Футболки.
— Трусики тоже нужно, — хмыкаю, рассматривая варианты, — не густо, конечно. Вот.
Беру обычные белые трусы, стараясь не представлять малышку в них. Блядь, я долбаный извращенец! Одних, наверное, мало. Беру еще одни.
— Купальник, — протягивает мне Глеб, — вдруг захочет залезть в озеро.
— Знааааачит… — тяну.
— Это на всякий случай, — хмыкает Громов, — пошли на кассу.
— Зубную щётку нужно.
В общем, затариваемся всяким разным для нашей Настюшки и возвращаемся к машине. Малышка всё еще мирно посапывает. Так и тянет коснуться красивого личика. Пока Глеб пакует сумки в багажник, я поддаюсь порыву.
Веду по её алым губкам, представляя, как они раскрываются и принимают мой член. А огромные голубые глазищи смотрят с желанием.
— Какая же ты сладкая, детка, — шепчу, облизываясь, — так бы тебя и сожрал.
Возвращается Глеб, мы доезжаем до нашего летнего домика. Обитель спокойствия и уединения.
И когда Настенька приходит в себя, я чувствую небывалый прилив сил. Но малышка начинает плакать. Утыкается в плечо моего друга, а я вдруг ощущаю острый укол ревности…
ГЛАВА 6
Настя
Плачу, пока глаза полностью не высыхают, а майка Глеба не промокает насквозь. Цепляюсь за него, сама не понимая, почему.
— Простите, — шмыгаю носом, — я плакса.
— Платок нужен? — Фёдор протягивает мне платочек.
— Спасибо, — высмаркиваюсь.
— Ну что, милая? Это моя дочь непутёвая всё подстроила, да? — Глеб сажает меня на заднее сиденье, заглядывает в глаза.
— Угу…
— Не беспокойся, она больше тебя не тронет. Уж я позабочусь. Как себя чувствуешь? Голова не болит? — нежно спрашивает. — Нигде не ударилась?
— Нет. Мышцы немного затекли.
— Это хорошо. В общем, так, детка. Ты Федьку-то не слушай. Просто у нас машина на последнем издыхании. До города далеко. Давай пока ты останешься в нашем домике, а потом я лично верну тебя в город.
— А это уместно?
— Вполне, — довольно скалится Фёдор.
Остаться на неопределенное время с двумя взрослыми мужчинами? И на ночь? Ой! К такому меня жизнь не готовила.
Верчу головой. И правда полнейшая глушь. Но мне нравится. Я всегда любила природу.
Встаю, но меня ведет.
— Воу! Полегче, малышка, — Фёдор ловит меня, — аккуратнее. Давай, иди в дом, а то напечет. Мы тут тебе прикупили кое-чего.
— Зачем? Чего? — непонимающе хлопаю ресницами.
— Одежды немного, — улыбается Глеб, затем лезет в прицеп и начинает выгружать рыболовные снасти и инвентарь.
Мне безумно стыдно за эту ситуацию. Это же надо быть такой дурой! Зачем я пила этот чай?
— Настюшка! — хмурится Фёдор. — Давай-ка в дом беги. Открывай. Лови ключи!
Он кидает мне связку, и я ловко её ловлю. Ничего себе! Мужчина подмигивает мне и присоединяется к другу.
А здесь очень даже неплохо! Этакий природный оазис посреди каменных джунглей. И домик на первый взгляд уютный.
Поднимаюсь на просторную террасу. Осматриваю длинный, покрытый клетчатым пледом диван. Дом стоит прямо рядом с огромным озером. Вдалеке виднеется лодочная станция.
— Ну что там, малыш? — ко мне поднимается Глеб, нависает сверху.
Весь потный и такой притягательный.
— Не нашла ключ?
— Ну, я… — не успеваю оправдаться, как мужчина забирает связку, находит нужный ключ и вставляет его в замочную скважину.
А я не могу взгляд оторвать от его жилистых рук и красивых пальцев. Ругаю сама себя, но смотрю. Божечки, как же я до починки машины протяну с такими мыслями-то?
Боюсь дышать, чтобы не попасть в плен безумно мужественного сочетания древесного парфюма и лёгкого запаха пота.
— Проходи, — мужчина впускает меня внутрь.
— Ого! — я тут же теряюсь в открывшейся мне роскоши.
Внутри дом деревянный, очень просторный. Огромные пластиковые окна, большой камин, перед которым раскинулся мягкий ковер.
— Вот, — Фёдя тоже заходит, протягивает мне пакет, — тут твои вещи. Вон спальня на втором этаже. Как домишко? Нравится?
Он подходит ко мне вплотную. Высоченный! Он что, военный? Или спортсмен? Тело мужчины словно высечено из мрамора. Идеальные мышцы. Никогда не думала, что мужчины могут сохранять такую форму в возрасте.
Облизываю губы, делаю шаг назад.
— Ты меня боишься? — голос Фёдора становится ниже, приобретает лёгкую хрипотцу.
— Я… ну… нет, — криво улыбаюсь, — так! Пойду переоденусь!
Улепетываю к лестнице на второй этаж. Но на подходе путаюсь в мягком ковре и валюсь носом прямо в ступеньку.
— ААА! — визжу, понимая, что сейчас разобью себе нос, но меня ловят.
Жесткие, но одновременно нежные руки смыкаются на талии.
— Ну-ну, малыш, куда ты собралась? — Глеб ставит меня на ноги. — Так сильно нервничаешь в нашем присутствии? Найдешь сама комнату?
— Д… да… — блею.
— Тогда беги, — он улыбается, а я в этой улыбке утопаю.
На втором этаже две комнаты. Немного выдыхаю. Ведь это значит, что, если придётся здесь заночевать, для меня есть место в доме. Хотя, я бы и на улице спала, но не с ними двумя.
Эээ…
В смысле двумя? Это же наверняка их спальни! Не вместе же спят, в самом деле! Ну что за дурочка?
Однако бешеные бабочки в животе занимают всё моё сознание, поэтому думаю обо всяких глупостях.
Толкаю дверь первой спальни. Здесь приятно пахнет. Кровать двухместная, довольно простая, но крепкая.
— Массив, — сажусь, слегка пружиню на матрасе, — дорогое удовольствие.
Достаю из пакета одежду.
— Мой размер, — бормочу, — так, что тут у нас…
Достаю белые хлопковые трусики. Резко вспыхиваю и запихиваю белье обратно. Они это всё выбирали… мамочки! Щёки горят, в животе роятся безумные бабочки. Нюхаю свою рубашку и морщусь.
Вся пропахла бензином. Фу! Стягиваю её. Вздыхаю. Решила вот утром не надевать лифчик. Зачем? Глеб взрослый мужчина, наверняка видел грудь побольше и покрасивее.
Натягиваю майку, которую мне купили. Она полностью в обтяг. Стягиваю труселя, переодеваюсь в новые шорты. Всё отлично подходит.
Гляжу в зеркало. Чёрт, грудь видно, и мои соски предательски стоят. Что со мной? Откуда это томление внизу живота? И лёгкая боль…
Кусаю губы, отворачиваюсь. Аккуратно складываю свои старые вещи. Нужно будет постирать.
Какое-то время прислушиваюсь. Почему я так странно себя чувствую? Как мне себя вести?
Тук!
Тук!
Слышу звук на улице. Распахиваю окно и каменею. Мужчины рубят дрова. Они уже успели переодеться в шорты. Мамочки! Не могу взгляд оторвать от того, как идеальные мышцы напрягаются при каждом замахе топора.
Тело Фёдора покрыто татуировками.
Стискиваю пальцами ткань шорт. Смотрю. Скольжу взглядом по обоим мужчинам. Не могу понять, почему в животе всё словно переворачивается.
— Настя! — слышу голос Глеба и вздрагиваю.
— Да? — пищу.
— Спускайся, малыш! Полюбоваться на нас ты можешь и здесь. Мы тут как раз дрова для камина колем.
— Хорошо! — разворачиваюсь, на негнущихся ногах топаю к двери.
— Настюшка! — слышу голос Фёдора. — Не забудь надеть панамку, детка!
Хватаю головной убор и как ошпаренная бегу вниз. Мне страшно! Я что… возбудилась?!
ГЛАВА 7
Настя
На улице очень жарко. Мужчины продолжают колоть дрова. А я с трудом могу отлепить взгляд от их потных мускулистых тел. Как перекатываются тугие мышцы, прозрачные капельки пота падают в свежую траву.
Никогда раньше я так странно себя не чувствовала.
Низ живота потягивает, соски стоят. Надеюсь, мужчины ничего не поймут.
Ровесники меня мало интересовали. У них на уме лишь девчонки да алкоголь. А тут совсем взрослые мужчины… не знаю даже толком, кто они, но меня безумно тянет к Глебу и Фёдору.
Что-то есть в них. Надежность? Забота? Покровительство?
То, что я искала в мужчинах. И не находила.
— Давай в тенек, малыш. Там вон диван есть, посиди. Напечет, сгоришь, — усмехается Глеб, — в холодильнике есть вода в бутылках. Мы пока не разобрались с колодцем.
— Спасибо, — скромно улыбаюсь и семеню на террасу, — у вас такой классный дом. И вокруг ничего отвлекающего. Ни соседей, никого. Лишь озеро да природа. Не думала, что такие места ещё есть.
— Специально выбирали, — усмехается Глеб, смахивает пот со лба, — чтобы отдыхать от бесконечных встреч, совещаний. Выключить телефон и к чёрту всех. Там вон еще есть банька, завтра затопим. Пляж у озера мы сами оборудовали, а на лодочной станции есть катер.
— Я мешаю, наверное, — перебираю пальцами клетчатый плед, — так внезапно на вашу шею свалилась.
— Ты? — Федя резко разворачивается, на его губах появляется коварная ухмылка. — О, нет! Ты, наоборот, украшаешь собой наш мужской отдых. Расслабься, Настюш.
— А когда вы будете чинить машину? — срывается с губ.
Они замирают, переглядываются. Думают, я хочу уехать поскорее? Это не так. В общаге мне делать нечего. К тому же моя лучшая подруга до сих пор дуется, что я пошла тусоваться с Лилькой и Риткой.
Нужно будет перед ней извиниться.
— После обеда. Дорога была долгая, нужно отдохнуть. Ты куда-то спешишь, малыш?
— Давайте, я приготовлю обед, — улыбаюсь, — всё-таки вы меня спасли.
— Ты ещё не рассказала, что случилось у тебя с Лилькой, — усмехается Глеб, — как такая прелесть вообще попала в её компанию?
— Я… — прикусываю губу, отвожу взгляд, — это долгая история. Пожалуй, я всё-таки приготовлю вам что-нибудь.
Подскакиваю и несусь на кухню, лишь бы не отвечать на вопросы. Мне почему-то стыдно признаться, что я хотела дружить. Искренне верила, как дура наивная. А меня чуть не развели.
Иду к холодильнику.
— Ого! — там столько всяких продуктов.
Я люблю готовить. Из того, что есть в холодильнике получится отличный обед из трёх блюд. А еще можно сделать пару перекусов и…
— Почему ты убегаешь от разговора о моей дочери? Помимо того, что она тебя опоила и сунула в багажник, есть что-то ещё? — Глеб оказывается прямо за моей спиной.
От его грудного голоса меня ведёт.
— Посмотри на меня, малыш, — тихо говорит он.
— Я…
— Настя, — настойчиво повторяет.
Разворачиваюсь. Тут же попадаю в плен тёмных глаз взрослого мужчины. Он захлопывает холодильник, опирается на на него двумя руками. Разглядывает моё лицо.
Сердечко улетает в нокаут.
— Этого… — облизываю губы, — достаточно, чтобы её наказать. Я думаю…
Не хочу рассказывать. Чувствую себя грязной. Почему-то стыдно признаваться в том, что планировали Лилька и Олег.
— Надеюсь, ты доверишься мне, — шепчет он, наши лица всё ближе.
Забываю, как дышать. Горячее дыхание мужчины опаляет губы. Он хочет меня… меня… поце…
— Так! — громыхает Фёдор, и Глеб отходит. — Оу, я не помешал?
— Нет, — блею, резко разворачиваюсь и распахиваю холодильник.
Рассматриваю содержимое, но мысли в голове все вразнобой. Шарахаются по черепной коробке. А щеки все красные и горят.
Фёдор подходит, обхватывает ручищами мою талию, слегка сжимает. Затем приподнимает меня, отодвигает в сторону.
От его уверенных касаний внутри всё пляшет.
— Водичку будешь, малыш? — рычит мужчина.
— Я… я…
— Ты боишься меня? — шепчет, подаётся ко мне и прижимается носом к затылку.
— Н… нет… — пищу, почти испустив дух.
— Это хорошо, — он отходит, достаёт бутылку воды из холодильника.
— Ну так будешь? — еще раз спрашивает.
— Нет, сп… пасибо… — боже, я же раньше никогда не заикалась!
— А ты, Глеб?
— Давай.
Фёдор кидает бутылку другу, продолжая облизывать меня взглядом. Открывает крышку, запрокидывает голову. Прозрачные капли стекают по его подбородку.
Ого!
Таращусь на то, как вода скользит по татуированным мышцам. От груди к животу и прямо к… Невольно облизываю губы.
С каких пор я такой стала? Сглатываю, пытаясь отодрать взгляд от этого совершенного мужчины.
Глеб внимательно наблюдает. Глаз не отводит. Здесь и сейчас что-то происходит. И внутри меня словно кипящий котёл.
— Я, пожалуй, займусь готовкой, — бормочу, пытаясь как-то развеять густую и безумно сексуальную атмосферу.
Мне такое в новинку! Я боюсь!
— Отдохни, малыш, — Фёдор плюхается на стул, допивает воду, — потом вместе сделаем. Рано ещё для обеда.
Точно! Вот же дурочка!
— Я могу сэндвичи приготовить, если вы проголодались.
— Вот это было бы неплохо — улыбается Глеб, — мы пока дрова перетаскаем. Не перенапрягайся, тебе вообще бы полежать после такого стресса.
— А спальни наверху, — смелею, — это ваши же?
— Да. Ты заняла мою, — скалится Фёдор.
— Я могу поспать здесь, — краснею, — если вдруг вы не сможете починить машину.
— А ты не хочешь остаться? — вдруг спрашивает Глеб. — Даже после починки машины?
ГЛАВА 8
Настя
Его вопрос повергает меня в шок.
— Остаться? Не уверена, что это уместно. Меня… это… ждут…
Но я почему-то не хочу назад в город. Обо мне за это утро больше заботились, чем за всю жизнь.
— Кто? Где? Пару дней не подождут? — настойчиво спрашивает Фёдор.
— Сэндвич будете? — хватаю в руки батон ветчины, сыр, плюхаю на столешницу.
— Будем, — довольно улыбается Глеб.
Он видит, как мне неловко, и не хочет давить. Но мы точно ещё вернемся к этому разговору. Я чувствую.
Беру хлеб. Какой мягкий! Нарезаю так тонко, как получается.
— Любишь готовить? — спрашивает Фёдор.
— Да, я… — улыбаюсь, — раньше всегда дома готовила сама. И в общежитии только моей готовкой и обходимся. Ой, я, наверное, зря хвастаюсь…
— Нет, почему, — тянет мужчина, — это прекрасная черта. Ты очень скромненькая девочка, Насть. Но знаешь… иногда нужно и зубки показывать.
Кладу на хлеб ветчину, огурцы, зелень и сверху сыр. Затем второй кусок хлеба. Всё это засовываю в микроволновку и грею. Сыр быстро плавится, получается очень вкусно. Достаю.
— Ммм, запах что надо, — улыбается Фёдор.
— Вот, приятного аппетита, — ставлю тарелку на стол, тут же планирую сбежать наверх, но меня нежно удерживают за руку.
— Глеб, я… как вас по отчеству? — не спешу вырывать запястье.
— Для тебя Глеб, милая. Посиди с нами. Почему себе не сделала? — хмурится мужчина.
— Я не голодна…
— Так не пойдёт, — Фёдор разваливается на стуле, несчастная мебель трещит под весом татуированного громилы, — сделай себе тоже. Вместе перекусим.
— Но…
— Сделай себе, — повторяет уже настойчивее, — и чтобы я больше не слышал этого. Тебя скоро ветром унесет.
Его взгляд скользит по мне, вызывая безумные скачущие мурашки. А уж когда к нему присоединяется Глеб… и они вместе облизывают меня глазами, у меня вдруг вспыхивает желание. Непристойное, но чёткое и понятное.
Хочу принадлежать…
Семеню обратно, делаю сэндвич и усаживаюсь рядом. Но от нервов желудок сжался до размеров горошины. Я не могу! Глеб и Фёдор слишком взрослые! И они оба меня будоражат. Это невозможно - быть с обоими. Так бывает только в любовных романах.
— Нужно будет к Семенычу наведаться, — Глеб достаёт сигарету, — пусть глянет, что с тачкой. Настюш, хочешь поехать? У нас квадроциклы в гараже есть.
— Зачем мы вообще на твоей развалюхе поехали? — ржет Фёдор. — Нужно было мой внедорожник брать.
— Но тогда мы бы не оказались в компании прелестного белокурого ангелочка, — довольно улыбается Глеб.
Это он обо мне? Снова залипаю на этого мужчину. Как у такого отца появилась такая дочь, как Лилька? Загадка века.
— Ну что, Настенька? Поедешь с дядей Глебом в деревню? — скалится Фёдор. — Я уступлю тебе свою машину.
— А можно? Я никогда не каталась на квадроциклах. Немного страшно, — признаюсь.
— Это легко. Я пока перетаскаю дрова. Пока жара не разошлась, к обеду вообще пиздец начнется, — Фёдор оставляет окурок в пепельнице и уходит.
— Пойдем, Настенька, — Глеб отодвигает мне стул, — покажу тебе гараж и баню.
Встаю и семеню следом за Глебом. Пытаюсь разобраться в безумном круговороте чувств.
Участок кажется мне просто огромным. Там и беседка с деревянным столиком. И большой мангал с навесом. Таращусь по сторонам, жадно впитывая лёгкую атмосферу этого места.
— Нравится тебе здесь? — спрашивает Глеб, когда мы подходим к гаражу.
Он достаточно большой, с огромным навесным замком. Мужчина достаёт ключ, затем открывает ворота. Внутри под брезентовым покрывалом стоят два квадроцикла.
— Ого! — немного кашляю, когда Глеб смахивает пыль с брезента. — Какие классные!
— Нравится? — он явно гордится.
— Да! Очень!
— Прокатимся? Я только пойду футболку надену, а то сгорю к чертям.
— По-моему, вы уже подгорели, — с тревогой осматриваю красную кожу шеи и плеч этого великолепного мужчины.
— Блядь, — ругается, — прости, малыш. Думал, утром не возьмет. У меня есть средство от загара, намажешь мне спину?
Он подмигивает мне. Густо краснею. И почему мне сразу всякая пошлость в голову лезет? Облизываю губы.
— Хорошо, — лепечу, опуская взгляд.
Глеб идёт в дом, через несколько минут возвращается уже в футболке. Проверяет квадроцикл, что-то там крутит. А я любуюсь.
— Вот, садись, Настенька. Покатаемся.
— Я не умею…
Глеб подходит ко мне.
— Доверяешь мне, милая?
— Д… да…
Без лишних слов мужчина подхватывает меня, усаживает на большого металлического монстра. Вся дрожу, как осиновый лист. Ведь в местах, где Глеб меня касался, кожа горит и пульсирует. Я никогда не позволяла никому так близко подходить и тем более меня трогать.
— Вот тут специальные подножки, чтобы ноги не висели, — мужчина ставит мои ноги на эти штуки, — вот тут тумблер газа. Езжай за мной на некотором расстоянии, поняла?
— Да.
— Ладошки положи на руль, Настя, — смеется мужчина, — особо не газуй. Маршрут мой.
Ругаю себя. Я безумно нервничаю! Но стоит нам выехать из гаража, как все внутренние замки спадают. Чувствую невероятное удовольствие от поездки. А когда мы выезжаем за ворота и меня окутывает лесная свежесть, хочется в голос кричать и смеяться.
Глеб едет впереди. Следую за ним.
Мы направляемся к небольшой деревне чуть дальше по берегу озера. Вид невероятный! Всё зеленое, свежее. Такое красивое! Как же всё-таки классно вырваться из душного города на природу.
Глеб останавливается напротив покосившейся избушки. Я тоже. Мужчина помогает мне слезть с квадроцикла. Мы топаем к воротам.
— А ничего, что так оставили транспорт? — уточняю. — Не украдут?
— Нет. Привет, мужики! — Глеб здоровается с мужчинами у соседних ворот. — Здесь хорошие люди живут. И меня знают.
Гляжу по сторонам. Деревня как деревня.
— Петровна! — гремит мужчина. — Ты здесь? Семеныч!
— Ой, Глебушка! Ты ли? Выбрался из своей душной столицы, — кряхтя, к нам подходит пожилая женщина в цветастом сарафане.
— Да вот, дырка в графике образовалась, — смеется мужчина, они с этой Семеновной обнимаются.
— Ты еще шоле накачался?
— Это вряд ли. Где Семеныч?
— Муж мой после пьянки отсыпается. Нужон?
— Да. Машина сломалась, поработать придётся. Заплачу, как обычно.
— Ну, эт до утра. До вечера этот остолоп спать будет, вечером снова бухать попрется. Только с утра навестит вас, — вздыхает она.
Топчусь рядом, таращусь по сторонам.
— А это что за белокурая русалка с тобой? Невеста, чай? — прищуривается бабулька. — Красивая, молоденькая! Говорила я тебе давно уже, что остепениться надо!
— Нет, я… я… — опять тушуюсь и паникую.
— Да, Петровна, — а вот Глеб не теряется, — невеста моя молодая. Настенька.
Обвивает мою талию, притягивает к себе и впивается в губы…
ГЛАВА 9
Настя
Божечки! Когда губы Глеба накрывают мои, из головы вылетают все мысли. Вот вообще все! Тело переходит в режим сгорающего автопилота. Пробивает сильная дрожь. И желание.
Как же он целуется! Губы мужчины такие мягкие, нежные. А язык…
— Ммм, — покорно раскрываю рот и впускаю Глеба.
Зачем… мамочки! Зачем он это сделал?
Точнее, делает… ох! Приятно-то как! Этот поцелуй не похож на ту гадость, что иногда случалась у нас с бывшим. Внутренние замки срывает один за другим. Обвиваю руками сильные широкие плечи.
Глеб прижимает меня к себе сильнее. Словно показывает право владения… как же мне нравится!
Всё вокруг перестаёт существовать.
— Кхм! Я поняла, что вы влюблены, — откуда-то издалека, сквозь пелену возбуждения доносится скрипучий голос старушки, — погодите минутку, молодежь.
А я не хочу отрываться от этого мужчины. Хочу быть ещё ближе. Чувствовать дыхание на коже. Его руки, губы на моей….
— Ммм… ааах, — стону в губы Глеба, теряясь в его мужественной ласке.
— Хорошая девочка, — шепчет мне в губы, нехотя отрываясь, — сладкая…
— Я… — выдыхаю.
— Всё хорошо, Настенька. Так и надо, — он не отпускает меня, — ты понравилась мне ещё вчера в клубе. Я тебя захотел… и не отпущу.
Его руки всё еще на моей талии. А мне в пах упирается что-то очень внушительных размеров. Захотел меня? В том самом смысле?
Эта мысль здорово отрезвляет.
— Глеб… я… не могу, — облизываю губы, пытаюсь отстраниться.
— Нет, — рычит он, — не бойся, я не буду тебя ни к чему принуждать, обещаю. Не закрывайся, Насть.
— Ладно, — немного расслабляюсь.
— Вот! — старушка семенит к нам обратно, в ее руках пакет с тарелкой, накрытой полотенцем. — Пирожки с яблочками для русалки, с мясом для мужиков. Фёдор тоже приехал?
— Да, дровами занимается. Спасибо, — Глеб обаятельно улыбается, — как муж твой проспится, пусть к нам наведается.
— Скажу, скажу, — улыбается она.
Мы направляемся к квадроциклам.
— Ой, Глебушка! А свадебка-то когда у вас?! — кричит на всю деревню. — Приезжайте к нам, уж стол-то царский накроем! И церквушка у нас тут рядом, обвенчаться сможете.
Облизываю губы.
— Скоро, Петровна! Я вас с Семенычем приглашу!
— Ты не тяни, уведут русалку-то! — улыбается во все свои двадцать два выживших зуба.
— Приятная женщина, — тяну, — вы давно знакомы, да?
— Да, как только мы с Федькой купили участок, сразу познакомились.
В этот раз я сама ловко запрыгиваю на квадроцикл. Глеб одобрительно кивает. Подходит к задней части железного зверя.
— Ой, а что это? Багажник? — округляю глаза.
— Кофр, — ухмыляется Глеб, затем аккуратно ставит тарелку, — с противоударными стенками.
Садится за руль, и мы трогаемся.
Губы до сих пор покалывает после горячего поцелуя. На улице становится ещё жарче, наверняка уже градусов тридцать. Я в полной панике после слов Глеба. Его поведение, представление меня как невесты полностью вогнало в ступор.
И когда мы возвращаемся, думаю, как поскорее сбежать в спальню и всё обдумать.
— Ну что, как съездили? — Фёдор сидит, развалившись на диванчике в тени. — Петровна там живая?
— Да. Семеныч, правда, в запое, — хохочет Глеб.
— Кто бы сомневался, — хмыкает мужчина, — малыш, ты чего такая красная? Перегрелась, сгорела? Или вы там пошалили без меня в лесу, ммм?
Он играет густыми бровями, а я готова провалиться сквозь землю.
— Нет… я… бы полежала, — блею, ругая себя за стеснительность.
Фёдор встаёт, словно лев, подходит ко мне. Нависает сверху. Ноги прирастают к земле. Не могу пошевелиться.
— Я её поцеловал, — нагло облизывается Глеб, — так что…
— Моя очередь, — хрипит Фёдор, притягивает меня к себе и овладевает губами.
Он другой. Наглый, напористый. Сам раскрывает мои губы, не ждёт разрешения. Рычит, посасывает их по очереди. Сплетает наши языки.
— Ммм! — мычу, у меня даже в мыслях нет отстраниться. — Фё… дор…
— Федя. Детка… прекрати уже этот официоз, — тяжело дышит, затем снова целует.
Прижимаюсь к нему, чувствуя, как мужчина возбуждён. Они оба меня…
— А вы… ты… — мурчу, трусь о сильный торс Феди, — тоже хочешь меня?
Откуда это во мне? Порочная девчонка, желающая двух мужчин. У меня с одним-то не было ничего.
— Хочу, — чётко отвечает, обвивает мою талию и прижимает меня к себе, — а ты?
— Я… — опускаю взгляд, но цепкие пальцы не позволяют отвернуться.
— Говори — рычит, жадно рассматривая моё лицо.
— Не знаю… простите…
Федя отступает.
— Жарко, Настюш. Иди полежи, мы тут пока разберемся с остальным.
— Спасибо, — бегу наверх, запираюсь в спальне.
Падаю на постель, тыкаюсь носом в подушку. Кажется, что она пахнет Федей. Федя… Глеб… что же вы делаете? Я скромная девственница. Серая мышь.
— А вы рождаете другую меня, — всхлипываю в подушку.
Переворачиваюсь на спину. Расстегиваю пуговицу шортиков, стягиваю их и бросаю на стул рядом с кроватью.
Я вся напряжена, низ живота тянет. Больно. Неужели это и есть желание? Я никогда особо не возбуждалась. Обычно прикосновения Олега вызывали отторжение.
А тут я сама трусь, прижимаюсь, как кошка мартовская. Потому что внизу живота стягивается тугой узел. Вот бы немного его ослабить…
— Ах! — отпускаю себя, позволяю мыслям свободно подкидывать мне картинки.
— Настюша, детка, — хриплый голос Феди совсем рядом.
Его рука накрывает мою. Стягиваю трусики, раздвигаю ноги. Пальцы скользят вниз, к горячей плоти. Это я? Или Федя?
— Настенька… — с другой стороны опаляет дыхание Глеба, он накрывает мой сосок губами и кусает.
— АААХ! МММ, — выгибаюсь, кайфуя от безумного желания.
— Кончи для нас, детка… давай… — их голоса сплетаются в один.
Касаюсь клитора и взрываюсь. Внизу так влажно и горячо. Растираю смазку по складочкам. Приятно… боже…
Вытираюсь салфеточками, заботливо купленными мужчинами для меня, переворачиваюсь на другой бок и засыпаю.
— Настюша! — голос Феди будит меня, за окном уже алеет закат. — Пойдем, крошка, мы готовим стейки!
— Иду! — быстро натягиваю трусики с шортиками, поправляю майку и выхожу…
ГЛАВА 10
Настя
— Как поспала, моя хорошая? — подмигивает мужчина.
— Вы…. Ты сгорел, — лепечу, вспоминая, как фантазировала о его пальцах на моей…
— Крем есть, потом намажу. Или ты хочешь помочь? — улыбается.
— Хочу, — тихо говорю.
Несмотря на внешнюю жесткость и брутальность, Федя кажется мне более открытым и ласковым, чем Глеб. Словно большой, опасный, но нежный кот. Мне бы хотелось приручить его.
Мы спускаемся.
На столе лежат три сочных куска мяса.
— Любишь стейки? Там пирожки можно разогреть, Петровна ахуенно печет. Ты умеешь делать пирожки?
— Да, — улыбаюсь, краснея.
— Испечешь нам что-нибудь? — Федя улыбается, а я таю.
— Конечно, если у вас есть мука и масло, — смеюсь.
— Всё есть, — он кладёт руку мне на плечо, притягивает к себе, целует в макушку, — ты прелесть, малыш.
— Спасибо, — не хочется отстраняться.
Мы идём на берег озера, к мангалу. Глеб вовсю занимается костром.
— Как поспала, Настенька? — хитро прищуривается, а я вспоминаю, какое непотребство творила, пока они не видели.
— Хорошо, спасибо.
— Садись, мы вино купили. Ты пьешь винишко?
— Я… да, — сажусь, беру бокал.
Знаю, что должна быть хорошей. Правильной, как учила мама. Но эта правильность уже стоила мне многого. Эти мужчины — то, что я отчаянно не хочу потерять. Хотя они и не мои, но…
— Ты чего расстроилась? Вино плохое? — спрашивает Глеб, садится рядом со мной.
Федя кладёт стейки на решетку.
— Нет, — залпом выпиваю бокал, вино попадает не в то горло, — ой!
— Тшш, тихо, девочка, — Глеб аккуратно забирает у меня бокал, обновляет вино, — Пино Нуар нужно смаковать. Смотри.
Он делает глоток, затем нагибается ко мне, едва касается губ. Напиток проникает мне в рот вместе со сладостью поцелуя.
— Ах… ммм… — делаю мелкий глоток, — вкусно.
— Чувствуешь? — Глеб нежно обнимает меня. — Этот аромат вишни и ванили?
— Да, — не могу оторвать взгляд от голодных глаз мужчины.
Я чувствую, как снова разгораюсь. От пяток до ушей. Хочу… лишиться невинности с этими мужчинами. Щёки полыхают, губы саднит после поцелуя.
— Сейчас ужин, крошка, — он целует меня в нос, — а потом уже… что захочешь.
От грудного голоса по телу проходит дрожь, а между ножек становится неприлично мокро.
Мужчины включают негромкую музыку. А я пью дорогое бургундское вино и наслаждаюсь. Так не бывает! Я попала в сказку! У меня целых два принца… хотя нет, короля!
Рассматривая тихую гладь озера и гаснущие за кронами деревьев солнечные лучи, я все чётче понимаю, что заслужила это всё. И что не просто так терпела унижения подружек.
Всё ради сегодняшнего дня.
Почему все говорят, что надо довольствоваться малым? Хочу этих мужчин!
— Вот, детка. Приятного аппетита, — Федя ставит передо мной тарелку с сочным куском мяса, накладывает салат, — а то тут дуешь вино без закуси. Ооо…
Он смотрит на меня. Да, я пьяна… и что?!
— Наша Настюшка пьяненькая, — ухмыляется мужчина, — прелесть.
— Поцелуй меня! — командую.
— Как скажешь, детка, — мужчина властно овладевает моими губами, а Глеб неотрывно следит за нами.
Поправляет член в спортивных штанах. Краем глаза вижу, как он топорщится.
— Ммм… куда… — бормочу пьяным голосом, когда мужчина отстраняется.
— Кушай, — Федя целует меня в лоб, садится рядом.
Смотрю на хорошо прожаренный стейк. От него исходит обалденный пряный аромат. Отрезаю кусочек. Кладу в рот и прикрываю глаза от удовольствия. Мясо мягкое, нежное. Разве можно такое сделать на обычном мангале?
Я больше не стесняюсь. Гляжу на бутылку вина.
— Еще хочу, — облизываю губы, нагло гляжу на Федю.
— Разошлась наша русалка, — улыбается Глеб.
— Оно вкусное! — канючу.
— Держи, — Федя обновляет вино.
Смакую вкусный напиток. Затем слезаю со скамеечки. Меня ведет, опираюсь на стол.
— И это лишь полбутылки. Настюш, вернись-ка сюда. Не нужно…
— Нет! — стягиваю майку, открываю мужчинам свою грудь.
Мои соски беспощадно стоят, притягивая голодные хищные взгляды. Бегу на пляж.
— Хочу купаться! — заявляю.
— Настя! — слышу сзади голос Глеба, он быстро догоняет и ловит меня. — Лучше в таком состоянии в воду не лезть!
Разворачиваюсь и прижимаюсь к нему. Чувствую быстрое сердцебиение.
— Хочу! — бормочу.
— Малышка, ну куда ты собралась? Пойдём, посидим у дома. Поболтаем.
Меня ведут на террасу. А я не сопротивляюсь. Ведь готова с этими мужчинами куда угодно. Федя убирает тарелки, тушит мангал. Глеб натягивает на меня майку.
— Ну… — сопротивляюсь, — жааарко!
— Пьянь, — смеется мужчина, — пошли, комары сейчас закусают.
Меня сажают на диванчик, накрывают пледом. Мужчины садятся по обе стороны от меня.
— Значит, пить тебе нельзя, малышка? — спрашивает Федя с диким блеском в глазах.
А я вообще себя не контролирую. Смотрю на него и…
— Я сегодня на вас мастурбировала, — язык заплетается.
Мужчины напрягаются. Вижу, как переглядываются.
— Все думают, что я простушка. Девственница, которую развести как нефиг делать! Но я не вещь! — гордо выдаю.
— Конечно, девочка. Ты не вещь, — мягко успокаивает меня Глеб.
— И… вообще… — забываю, что хотела сказать дальше, — я просто не хочу отдавать невинность кому попало.
— Это правильно, — Федя целует мою ладонь.
— Вам хочу… — бормочу, переводя затуманенный взгляд с одного мужчины на другого, — очень хочу… я… устала был девственницей. Сделайте мне… хорошо…
— Малыш, давай-ка в кроватку, — улыбается Глеб, — а утром поговорим.
— НЕТ! — сбрасываю плед, затем нагло забираюсь к Феде на колени.
Прижимаюсь всем телом. Тыкаюсь носом в шею.
— Стань моим первым… пожалуйста…
ГЛАВА 11
Фёдор
Утренняя прохлада приятно холодит кожу. Достаю сигарету, делаю глубокую затяжку. Прикрываю глаза. Настя. Она одна в моей голове. В жизни так не залипал на девчонку.
Тем более такую молоденькую.
Смотрю на туман, мирно поднимающийся над гладью озера. Чувствую себя ахуенно счастливым.
Вчерашний день стал для меня откровением. Сначала я пиздец как возбудился, услышав стоны малышки из моей спальни.
И как последний извращенец подслушивал, пока Настюшка ласкала себя. Сам не помню, как смог свалить. Она ещё и дверь не заперла. Спустя час я вошел. Пахло её сладостью. Смотрел на мирно сопящую девочку, понимая, что теперь не смогу отпустить.
Трусики лежали на стуле. Не помню, как выдержал эту пытку. Глебу ничего не сказал, плотно прикрыв за собой дверь.
Настюшка…
— Какая же ты сладкая, — улыбаюсь, подношу пальцы к носу, — я всё еще пахну тобой.
Взрослые мужики и невинная малышка. Настя вдохнула в нас с Глебом новую жизнь.
И то, что произошло ночью…
***
— Ты же понимаешь, — рычу, стискиваю упругую попку малышки, — что, если мы начнем, уже не остановимся.
Тело Насти напрягается. Но она не убегает. Наоборот, жмется ко мне сильнее.
— Хочу… — она томно шепчет, тяжело дышит, — наконец-то я не боюсь сказать о своих желаниях. Я так устала бояться… думать, что скажут другие!
— Чего ты хочешь? — выдыхаю, нахожу сладкие губки.
— Вас хочу…
— Обоих? — Глеб двигается ближе, слегка разворачивается боком.
Рукой забирается под маечку девушки. Она стонет, когда пальцы друга находят её твёрдые сосочки.
— Да…
— Тогда не будем терять времени, — ухмыляюсь, подхватываю Настюшку крепче и встаю.
Глеб тушит уличные фонари, закрывает дверь за замок. Затем идёт за нами. Несу девчушку в ту самую комнату, где она, сама того не желая, терзала моего внутреннего зверя.
Судорожно вспоминаю, где у нас презервативы лежат. Блядь, хочу эту малышку без резинок. Может нахуй? Её девственная киска станет моей. Аккуратно кладу Настеньку на кровать.
Обступаем девушку. Жадно рассматриваю её упругое молодое тело.
— Повезло нам, — хрипит Глеб, стягивая футболку, — такая русалка в сети попалась.
— Я в ваши? — она нагло провоцирует, облизывая сочные губы, которые я пиздец как хочу увидеть на своем члене. — Или наоборот?
Срываю с себя майку. Играю мышцами. Я все видел: как она любовалась нами, как вставали ее округлые грудки. И чувствовал, как Настя мокла во время наших поцелуев.
У меня ещё со времен службы в спецназе отменный нюх. И сегодня я наслаждался сладким девичьим возбуждением.
Опираюсь на руки, нависаю над наглой малышкой. Она ведь даже не знает, в чьи руки попала. Лишу невинности и буду трахать без устали все выходные. Она будет прыгать, как маленькая сучка, с одного члена на другой.
И кончать…
Я всё сделаю, чтобы Настя сегодня кончила.
— Иди ко мне, — шепчет, обвивает мои плечи, — Федя.
— Настюшка, — накрываю ее губы, терзаю.
Хочу выпить эту девчоночку, ничего не оставить. Оттрахать до потери сознания. Но нельзя. Она девственница, нужно быть очень аккуратным.
Забираюсь под маечку, быстро нахожу упругие сиськи.
— Бляяядь… — стону, — ты такая сладенькая, Настюш…
— Ммм, — она явно наслаждается моей лаской.
Глеб возвращается и присоединяется к нам. Для нас с ним секс втроём не является чем-то из ряда вон. Мы частенько такое практиковали. Но к Насте у нас не просто похоть.
— Давай-ка сделаем вооот так, — стягиваю с девчоночки майку, любуюсь на её аккуратную грудь.
Приникаю губами к сосочку, пока Глеб целует Настю. Она дрожит. Но я чувствую: это не от страха, а от желания. Кто же заковал нашу крошку в клетку из комплексов? Сегодня мы словно снимаем с малышки слой за слоем, оголяя её истинную женщину.
Которой нужны мужчины…
— АААХ! — она гладит меня по голове, пока я стискиваю и посасываю ее сладкую грудь.
— Что у нас тут… ммм… какая ты мокрая, детка, — пальцами забираюсь в трусики.
— Тогда это надо снять, — ухмыляется Глеб, расстегивает ее шортики и срывает с девушки вместе с трусами.
— Теперь ты вся перед нами, — рычу, покрывая поцелуями плоский животик.
Целую тазовые косточки, опускаюсь ниже, ведомый сладким ароматом девичьей смазки. Опускаюсь к розовым губкам.
Глеб сменяет меня на грудках. Настя мечется, кричит. Извивается в наших умелых руках.
— Давай, детка… покажи нам, как красиво кончаешь, — рычу, затем провожу по гладким складочкам.
Они уже набухли, а киска вся мокрая. Ждет, пока в неё войдет большой член. Настюшка очень возбуждена. Ни одна женщина так не текла подо мной.
— Я… я… ААА! — она бурно кончает прямо мне на язык.
— А я ведь даже как следует тебя не вылизал, — смеюсь.
— Федь… сделай это, — бормочет она, — пожалуйста…
Настя смотрит мне в глаза.
— Держи, — Глеб протягивает мне резинку, — только аккуратно, не порви её.
— Обижаешь, дружище, — быстро разрываю упаковку, снимаю штаны.
Член уже полдня стоит на эту малышку. Провожу по нему рукой. Настя, не отрываясь, следит за мной.
— Дай мне свою ладошку, — Глеб времени не теряет, — подрочи дяде Глебу.
Она обхватывает его член. Начинает робко двигаться.
— Не бойся… вот так… быстрее… ох, бляяяяядь! — он явно кайфует.
Девственницы у меня были. Парочка. Но с ними я не испытывал и трети того волнения, которое сейчас терзает меня с Настей. Она словно хрупкий цветочек. Нельзя её ранить ни в коем случае.
Натягиваю презерватив, провожу головкой по горячей дырочке. Сука… какая же она мокрая! Хочу просто толкнуться и оказаться внутри. Но я должен думать о малышке в первую очередь.
Поэтому, слегка войдя в узкую щёлочку, нависаю над Настей. Она смотрит на меня огромными голубыми глазищами.
— Смотри на меня, крошка… как ты? — бормочу, отчаянно борясь с собой.
— Хорошо… ммм… ты большой, — она стискивает меня своими стеночками.
Смазки очень много. Так что я без проблем дохожу до сладкой преграды. Один толчок и потом я…
— Расслабься, — нагибаюсь и кусаю Настюшку за сосочек.
— ААА! — она вскрикивает, когда я одним движением рву её невинность. — АЙ! МММ! Больно…
— Уже всё, детка, — выхожу и смотрю на алую кровь, оросившую презерватив, — всё…
ГЛАВА 12
Глеб
Как завороженный смотрю на Федьку. Мой брутальный друг рядом с Настенькой меняется. Становится внимательным и нежным любовником.
Настя плачет. Ей больно даже несмотря на то, что от алкоголя в крови чувствительность притупляется.
— Очень больно, — хнычет, ёрзает, — ааай!
— Тшш, — я провожу пальцами по её губам, — всё хорошо. Теперь ты женщина, малышка.