Купить

Алмазная Лилия. Марианна Красовская

Все книги автора


 

Оглавление

 

 

АННОТАЦИЯ

И не то, чтобы моя жизнь – унылое... эээ... оно. Хотя скажем прямо, если тебе почти тридцать, у тебя лишний вес, ты работаешь в библиотеке и живёшь с мамой – это не предел мечтаний. Но когда на горизонте появляется ненормальный папаша, сообщающий тебе, что он – гном из другого мира, начинаешь понимать, что все было не так уж и плохо. В смысле, наследница? В смысле, замуж за делового партнёра? Мне нравятся высокие блондины, а гномы – не нравятся!

   

ГЛАВА 1. Лиля Крышка

Меня зовут Лиля. Как Лиля Брик, только не Брик, а Горшкова. Замечательно звучит, правда? Лилия Горшкова. Примерно так же круто, как Изабелла Тяпкина или Эмилия Сидорова.

   Ничего не поделаешь, мама – большая поклонница Маяковского. Наверное, она надеялась, что я стану немного Брик. Но фамилия все же перевесила. Поэтому я – Крышка. Так меня в школе прозвали. Горшок – Кастрюля – Крышка, логику улавливаете? Ну, и ещё потому, что я неуклюжая. В любом деле – мне крышка.

   Не красавица – что есть, то есть. Обыкновенная среднестатистическая девушка (или уже женщина?) почти уже тридцати лет. Живу с мамой в хрущевке, работаю в библиотеке, потому что мозгов особых тоже нет. Талантов нет, талии нет, красивых голубых глаз нет, обаяния нет. Короче, не веселая у меня жизнь, если честно. Всего и достоинств, что волосы густые, мягкие, цвета выбеленной солнцем соломы да грудь четвёртого размера. Но поскольку последняя идёт в комплекте со складками на боках и целлюлитом на попе – так себе достижение, если честно.

   Волосы у меня от мамы. Она-то красавица и умница, не то, что я. Высокая, стройная, да еще и главбух на большом заводе. Она ценный специалист, меня вот в библиотеку на заводе пристроила, потому что мы обе понимаем, что институт-то я закончила, но вот технарь из меня – как из литровой банки ваза. То есть работать могу, а вот эстетики никакой.

   В принципе, я не жалуюсь. Бывает и хуже. Наверное.

   Ну подумаешь, отношений никогда не было и с мамой живу! Зато здоровье у меня железное и кот красивый.

   В библиотеке невкусно пахнет бумажной пылью, надо переписывать на карточки пришедшие сегодня технические журналы, а мне хочется читать любовный роман, тайно пронесенный через проходные, или торчать в инстаграмме, разглядывая фотографии одноклассников с моря. Я-то на море ни разу не была, куда мне с зарплаты библиотекаря. Мама у меня могла бы позволить себе, но она трудоголик, ей даже в выходные звонят постоянно, а она и рада.

   А море красивое. Голубое. Фотошоп, наверное. Я же видела водохранилище у нас в области. Оно почти как море, только пресное. Никакое оно не голубое, обычная мутная коричнево-серая вода, как в речке. Как вся моя жизнь.

   Мама всегда ругается, когда я ною, а я даже не представляю, как ей объяснить, что жизнь у меня одна, и я ничего в ней не видела. Она-то и на море была, и за границей пару раз. И ребенка вон родила, пусть и без мужа – курортный роман у неё был. А я даже этого лишена, хотя все мои одноклассницы уже сходили замуж, некоторые и не один раз. Вот бы и мне на море... и курортный роман! Чтобы хоть узнать, что это такое – любовь. В книжках все красиво. Он смотрит на нее пристально и жадно, а у нее колени слабеют и бабочки в животе. Эх!

   У меня вот колени только один раз в жизни слабели: когда физкультурник требовал, чтобы я через козла прыгала. Который мне ростом по шею. Я что тогда самая мелкая в классе была, что сейчас – метр с кепкой в прыжке. А козла я тогда опрокинула и руку вывихнула, поэтому больше меня на физкультуре не трогали.

   — Лиля, вот ещё КШП1 пришли, – плюхнула передо мной на стойку пачку журналов Ната, наш курьер. – Мне есть что в цеха отнести?

   — Нет, Наточка, – я наверное ужасно покраснела. – Я пока не разложила. Ну вот как раз кузнечное производство внесу в базу и тебе сообщу.

   — Ладно, – согласилась Натка, усаживаясь на стул. – Чайку налей тогда, убегалась я.

   — Сама налей, – буркнула я. – Сидишь же рядом.

   Ната не обиделась. Чайник, действительно, был ближе к ней, чем ко мне.

   — А сахар есть? А печенье?

   — Сама же знаешь, что нет, – вздохнула я. – Я на диете. И так работа сидячая, с печеньем я ещё больше растолстею.

   — По-моему, ты вообще воздухом питаешься, – укорила меня стройная, как лань, подруга. – К диетологу сходи, а еще лучше – к эндокринологу.

   — Ага, уже бегу, – фыркнула я. – У нас в поликлинике таких врачей сто лет как нет. А платно, знаешь, дороговато.

   — Это да, – вздохнула Ната, извлекая из своего рюкзака шоколадку и соблазнительно шурша фольгой. – На наши зарплаты нужно с детства вести здоровый образ жизни. Помереть дешевле, чем заболеть.

   — Ты цены на места на кладбище видела? – возразила я. – Не дешевле.

   Мы с мамой пару лет назад хоронили деда, знаем. Поэтому я в своих словах уверена.

   — Ладно, я помчалась, – наконец, отставила чашку Натка. – Мне надо в кузницу договор отнести и в КБ рекламные буклеты. Ты тут не кисни, ага?

   Я пожала плечами. Не кисну. У меня книга есть. Про любовь.

   

***

Первое, что меня удивило и изрядно напугало, когда я пришла домой – дверь была закрыта изнутри. Это значило, что мама уже дома. Она никогда не приходила с работы раньше меня. Неужели что-то случилось? Заболела?

   Я забарабанила в дверь сначала костяшками пальцев, потом ключами, потом ногой – звонок у нас никогда не работал, да он и не нужен, если есть домофон.

   — Ну чего долбишься? – недовольно сказала мама, открывая мне дверь. – Весь подъезд слышал!

   Я с облегчением убедилась, что на вид она в полном порядке, даже лучше, чем обычно: при макияже и в нарядной блузке. Ой!

   Вторым шоком стали ботинки. Мужские ботинки размера этак сорок пятого. По внешнему виду – байкерские, тяжёлые, с квадратным носом и мощным каблуком. Ой!

   — Мам, у тебя свидание? – испуганным шепотом спросила я. – Мне надо погулять?

   — Не выдумывай, Лилия, какие в моем возрасте свидания? – строго ответила мама. – И вообще, я бы позвонила, предупредила.

   — У нас гости? – ничего не понимала я, скидывая туфли и засовывая ноги в пушистые розовые тапочки.

   — Ага. Проходи на кухню.

   Я и прошла. На нашей крошечной кухне на крошечном табурете за крошечным обеденным столом сидел массивный, словно шкаф, мужчина. С бородой. Нет, первое впечатление обманчиво. Это не шкаф. Скорее, комод. Потому что вширь и ввысь он примерно одинаковых габаритов.

   Когда-то я спрашивала маму, кто был мой отец. Давно. Ещё в детстве. Она сказала – какая к черту разница, если его в нашей жизни нет? Ну, он красивый был. Обаятельный. Весёлый.

   Что сказать: никакого обаяния и уж тем более веселья я В ЭТОМ не видела. Скорее, он был пугающим. И чёрный классический костюм на нем смотрелся нелепо, ему бы больше кольчуга подошла. И топор. Или молот. Что мама вообще в этом гноме нашла?

   Потому что я как-то сразу поняла, откуда у меня маленький рост и плотное телосложение. В папу, чтоб его!

   — Ну здравствуй, – холодно поприветствовала я блудного родителя. – Чего припёрся?

   — Лиля! – придушенно ахнула мама за спиной.

   — Что "Лиля"? Зачем ты вообще пустила ЭТО в наш дом?

   — Генрих – твой отец!

   — Я догадалась. Стоп, что? Какой к черту Генрих? Я Владимировна!

   — Ну... Лилия Генриховна звучало как-то слишком пафосно, – растерянно ответила мама, вдруг потеряв всю уверенность. – Лилия Владимировна красивее. И потом, я не думала, что Генрих вообще нас когда-нибудь найдет!

   — Как видишь, он проявил чудеса дедукции. Ты что, ему моего чая заварила? – я с возмущением принюхалась и заглянула в свою любимую большую чашку, которая теперь стояла перед ЭТИМ. – Как ты могла!

   — Генрих любит чай...

   — Мама!.. А хотя ладно. Разбирайся с ним без меня. Я пойду погуляю лучше.

   — Стоять! – рявкнул ЭТОТ басом. – Сидеть!

   Я вообще-то девушка порядочная и воспитанная, но сейчас, глядя в наглые серые глаза, членораздельно и громко произнесла, куда ему следует пойти. Да-да, именно туда, где побывала моя мать, когда мной забеременела. Да, матом.

   — Лиля!

   — И ты тоже... иди, – послать матом мать все же язык не поворачивался.

   — Лиля, да послушай же! Генрих приехал за нами! Мы... будем жить с ним.

   Я с искренним изумлением посмотрела на мать. Она что, свихнулась? Ей всего сорок пять, рановато для маразма.

   — Девочка...

   — Слушай, папаша, ты не понял? – ух, Лиля разозлилась. – Тебе объяснить на пальцах, куда я тебя послала?

   Он вдруг загоготал, хлопая огромной ладонью по столу, который жалобно затрещал, и осклабился.

   — Моя девочка, никаких сомнений! Алла, выйди.

   Мама быстро закивала и исчезла, предательница. Я скрестила руки на груди, оперлась спиной на косяк двери и выжидающе на него уставилась. Ну давай, поведай мне душещипательную байку, как ты годами нас искал и наконец нашёл.

   — Лилия, ты мой единственный ребёнок, – пробасил "гном".

   — Допустим.

   — Других у меня не будет. Все, отгулялся.

   — Импотенто? – сочувственно покивала я и, увидев недоумение на его лице, пояснила. – Бобик сдох? Не стоит?

   — А, ты об этом. Стоит. Но после сильного облучения я бесплоден.

   — И ты вспомнил, что есть я?

   — Ну, не то, чтобы вспомнил, – скривился Генрих. – Я понятия не имел, что у меня есть ребёнок. Мы с твоей матерью только однажды и виделись. Ну, не в том смысле однажды, что однажды...

   — Избавь меня от подробностей! – выставила ладони вперёд я. – Я поняла. Вы больше не встречались. После того краткого романа.

   — Угу, так и есть. Я и забыл про неё.

   Я поджала губы. Нет бы про вечную любовь заливал!

   — Я с тобой честен! – напомнил этот. – И вообще я бы сына предпочёл. Но что родилось, то родилось.

   — А чего от нас хочешь? – мне начинал нравиться этот чувак.

   — Наследница моя ты. Я богатый. Очень. Честно.

   — Чем докажешь?

   Он, мрачно глядя на меня, вытащил из кармана замшевый мешочек и вытряхнул из него... мама дорогая! горсть прозрачных сверкающих камней, самый крупный из которых был величиной с перепелиное яйцо.

   — Это что, брюли? – ахнула я. – Настоящие?

   — Тебе бумагу показать? Или ювелира пригласить?

   — Ты вор? – прямо спросила я. – Ювелир? Сторож в Алмазном фонде?

   — Я... пожалуй, владелец прииска. Приисков, – важно ответил мужик.

   — Охренеть.

   — Ага.

   — И насколько ты богатый?

   — Ну... весь этот город могу купить.

   Я не то, чтобы ему поверила. Но вдруг сразу вспомнила, что в холодильнике у нас мышь повесилась, а еще я моря ни разу не видела. Нет, такой папаша все же лучше, чем алкоголик, правда?

   — Допустим, я тебе верю, – осторожно сказала я, отлипая от косяка, садясь за стол и трогая ногтем один из камушков. – Только это... бесплатный сыр лишь в мышеловке бывает. Меня смущает то, что ты нас нашёл. Ну отписал бы всё племянникам, двоюродный братьям или кому там ещё. Я-то тебе зачем?

   — Ты родная, – отвел глаза бородач. – Ну и вообще...

   — Поподробнее.

   — Я цверг.

   — Чего-о-о?

   — Цверги – это...

   — Я вообще-то в библиотеке работаю, – перебила его я. – Цверги – это гномы. Или у тебя фамилия такая? Генрих Цверг, немец, ага. Только в Германии нет приисков.

   — Гномы – это слово ругательное. Не надо так.

   — Ага, как негры.

   — Именно. Быстро схватываешь. Вся в меня.

   Мне захотелось стукнуться головой об стол.

   — Вон пошёл, – мрачно сказала я. – И без справки от психиатра не приходи.

   — Лиля...

   — Мне полицию вызвать? Я говорю, давай, проваливай, и стекляшки свои забери. Гном недоделанный.

   — Я никуда не пойду.

   — Мам, вызывай полицию!

   — Да выслушай ты меня! – грохнул кулаком об стол мужик. Стол не выдержал такого наезда и, крякнув, развалился. – Ох ты ж...

   — Ладно, тогда я уйду, – попятилась я. – Ма-а-ам! И психиатрическую бригаду!

   — Так, ладно. Я уйду. Но завтра вернусь.

   — Со справкой от психиатра.

   — С доказательствами.

   © Марианна Красовская, https://feisovet.ru, октябрь 2022

   

ГЛАВА 2. Доказательства

— Мам, если ты ещё раз пустишь в дом этого ненормального, я сдам психиатрам тебя, – раньше я никогда не позволяла себе разговаривать с матерью в таком тоне, но сейчас я вдруг ощутила себя старше и мудрее, чем она. – Ты понимаешь, что он неадекватен?

   — Лиля, доченька... Он мне такую ересь не говорил. Просто сказал, что искал своих детей, потому что стал бесплоден. Что деньги есть. С жильём обещал помочь. И вообще готов жениться на мне и официально тебя признать.

   — А оно нам надо?

   — Тебе нравится в библиотеке, да? – неожиданно тоскливо спросила родительница. – Хочешь там всю жизнь пахать? Знаешь, как я бухгалтерию эту проклятую ненавижу? И ответственность эту? Я в отпуске нормальном двенадцать лет не была. А до пенсии мне ещё долго.

   — Ты ж трудоголик, – растерянно напомнила я маме.

   — Ху... Алкоголик, – передразнила меня мама (мне показалось, что она хотела сказать по-другому). – Потому что дуры эти напортачат, если за ними не следить. Сама ж знаешь, что у нас жена и племянница генерального работают, а теперь ещё и любовница главного энергетика. Из нормальных – только Маша, но она беременная. Ну ещё Света умница, но у неё дети постоянно болеют. А если зарплату неправильно посчитают, кто виноват будет?

   Я молчала, потому что не знала, что ответить. Что у мамы должность ответственная, я знала. Что зарплата у жены генерального выше, хотя она не очень старательный работник, тоже знала. Но вот такого отчаяния в мамином голосе я никогда не слышала.

   — Мам, но ведь он реально псих, – прошептала я.

   — Я поняла уже, – устало опустила она плечи. – А так хотелось сказки!

   Я заморгала, а потом принялась поднимать с пола блестяшки, которые ЭТОТ даже не потрудился собрать. Интересно, сколько стоят кристаллы Сваровски? Или это цирконы? Завтра отнесу в ломбард один из камушков, оценю.

   А стол теперь придётся новый покупать, полоумный папаша этот убил окончательно. Жаль, хороший был стол. Не такой уж и старый, лет семь ему всего. А это значит, что кто-то в этом месяце переживёт без нового платья, ну и ладно, джинсы же есть, они удобнее.

   

***

— Девушка, вы уверены? – испуганно спросила я оценщицу. – Бриллиант?

   — Да. Два с половиной карата. Чистый. Старинная работа, сейчас такую огранку редко встретишь.

   — И сколько он стоит? – дрожащими руками спрятала я камушек в мешочек.

   — Огранка... ну пусть условно "кушон", она наиболее близка. Чистота 5, цвет тоже 5, – девушка в белоснежной рубашке и красной жилетке пощелкала калькулятором и перевернула устройство таблом ко мне.

   Я сглотнула. 60 тысяч рублей. Шестьдесят, мать его, тысяч! И это я ещё маленький камушек выбрала. Сколько же папаша нам приволок? Я не сосчитала. Но больше двадцати, это точно. Псих? Откуда он их спер? Нас арестуют? Зачем он оставил у нас это вот всё? Мамочки, мне реально страшно!

   Вернулась домой и вместо ужина принялась измерять камни утащенным с работы штангенциркулем. И не спрашивайте, откуда он в библиотеке!

   Итого: тридцать камней, самый маленький из которых, если верить интернету, 2 карата, а самый большой... 60 каратов, кажется.

   — Крупнейший бесцветный бриллиант размером с перепелиное яйцо и весом в более ста одного карата продан на аукционе Christies в Гонконге за 6 миллионов 200 тысяч долларов, сообщает официальный сайт аукционного дома, – зачитала мама из интернета и подняла на меня безумные глаза.

   — Тут нет ста каратов, – пролепетала я. – Только шестьдесят. Наверное.

   — Лиль, ты понимаешь, что если он настоящий...

   — Если он настоящий, и мы притащим его в ювелирный, нас арестуют, – мрачно согласилась я. – Или убьют и закопают в лесу.

   — Именно. И Лиль, он не может быть краденым. Иначе об этом бы трубили все СМИ.

   — Одно из двух, – шепнула я, облизывая пересохшие губы, – или это подделка...

   — Или он в самом деле гном.

   Мамины слова отчего-то уже не казались безумными. Я дрожащими руками собрала камни в мешок, завязала шнурок и оглядела квартиру. Спрятать их было у нас негде.

   — Ты паспорт в ломбарде показывала? – спросила мать. – Они могут тебя найти?

   — Не нагнетай.

   — Что не нагнетай, Лиль? А если это не фальшивка? Да нас за эти камни сто раз порешат. Не только нас. Весь дом. Все пять этажей, все девяносто квартир!

   — А ведь он говорил, что может весь город купить...

   Так страшно мне не было никогда в жизни. Вот уж не думала, что буду буквально молиться, чтобы этот псих вернулся и забрал свои стекляшки. Я даже на работу позвонила и взяла отгул, потому что представить себе не могла, как можно оставить мешочек дома. А вдруг его украдут? Нет, нас ни разу не обносили. Но бредовые идеи матери вдруг стали пугать и меня. Взять камни с собой на работу тоже невозможно. Нас часто обыскивают на проходных, а если найдут? Как я объясню их наличие? Если бы не кот, который, чувствуя мою нервозность, успокаивающе мурлыкал мне в ухо, а потом нагадил в тапки, опрокинул кактус и бегал по коридору с утробными завываниями – чтобы отвлечь, видимо, я бы и вовсе свихнулась.

   Появление папаши я встретила едва ли не воплями счастья. Он пришёл около полудня, когда нас с мамой и дома-то не бывает. Псих и есть псих, что с него взять! Я затащила его в квартиру и тут же сунула в руки мешочек. Честное слово, у меня гора с плеч упала, когда я его сбагрила!

   — Лиля, я вот принёс... – папаша бочком протиснулся мимо меня в коридор, потом в сторону кухни. – Доказательства. А где вы вчера были?

   — На работе, вообще-то.

   — Вы работаете?

   — А жить нам на что? Алименты ты ж зажал.

   — Да не знал я! – грохнул он, а потом снова утих. – Правда, не знал.

   — Не ври, – неожиданно для себя сказала я. – Все ты знал. Просто... девочка не нужна была.

   — Ладно, – вздохнул Генрих. – Твоя правда. На гобелене семейном отросток пошёл. Знал, но решил, что это неважно. Мальчика бы забрал, а от девочки, да еще полукровки, толк какой?

   Замечательно. Вообще-то я пальцем в небо ткнула, но за правду спасибо.

   Гном тем временем деловито выкладывал на подоконник какие-то кольца и кинжалы. И браслет ещё, кажется, из стали.

   — Это браслет регенерации, – пояснил он, видя мой заинтересованный взгляд. – Примерь.

   Я протянула руку. Осторожно взяла прохладный металл. Тонкая работа: переплетающиеся цветы и стебли словно настоящие, только покрытые металлом. А крохотная ящерка с зелёным глазом-камушком оказалась застёжкой. Гном как-то по-хитрому нажал на нее, и браслет разломился в моих руках. Генрих помог мне его застегнуть. Мне кажется, или браслет создан будто бы для меня? Охватывает запястье мягко, не давит, но и не сильно скользит. Пока я любовалась произведением искусства, равного которому я никогда не встречала, скотский папаша схватил кинжал и щедро полоснул им по моей ладони. Я, естественно, заорала. Больно было. Очень.

   — Тихо, тихо, – сжал мою руку ЭТОТ. – Смотри!

   Я смотрела. На моих глазах довольно-таки приличный порез начал затягиваться. Края его сдвинулись, превращаясь в царапину, потом царапина побледнела. Только уже подсыхающая кровь говорила мне, что это не сон. Я подошла к раковине, вымыла ладонь и внимательно оглядела её. Ни следа. Он гипнотезер? Или это в самом деле... магия?

   — Слабенький браслетик так-то, – бубнил за моей спиной папаша Генрих. – Ювелирный. От порезов, ожогов, мелких неприятностей. Руку обратно не вырастит, максимум – ноготь. А есть ещё кольца: бодрости, удачливости, интуиции...

   — Всевластия, – не удержалась я.

   — Что? – удивился ЭТОТ. – Такого у нас нет. К счастью.

   — А плащ-невидимка?

   — Маскировочный, что ли? Это к эльфам.

   — Еще и эльфы?

   — Формально, они не эльфы, а альвы, эльфами их зовут за спиной.

   — И что, они красивые высокие блондины? – заинтересовалась я.

   — Ну да, высокие. Только красавцами их не назвать: тощие, убогие, хрупкие, ещё и не пьют. Но воины хорошие, тут не поспоришь. Ты мне теперь веришь?






Чтобы прочитать продолжение, купите книгу

179,00 руб Купить