Оглавление
АННОТАЦИЯ:
Чтобы помочь близкому человеку, та, которую называют "Змеёй", вынуждена была покинуть родной дом и укрыться ото всех в глухом уголке Сибири.
Вот только как быть с настойчивым поклонником, который во что бы то ни стало намерен покорить девичье сердце?
Фред вовсе и не намерен отступать и отправляется вслед за возлюбленной в суровые сибирские земли, где ко всему прочему, происходят загадочные преступления.
Сможет ли он помочь любимой? И получится ли отыскать заветный путь к сердцу "Змеи"?
ПРОЛОГ
Россия.
Ноябрь. 1859 год.
***
Замёрзшая речка в сосновом бору.
Звёзды-снежинки с небес закружились.
Морозом зима одарила край мой.
Гроздья рябин под снегом склонились.
Красиво сверкает снег первый в полях.
Он радует душу, глаза, дарит веру,
Что солнце сиять не устанет, и опять
Вернётся весна с первой капелью...
***
«Алмазы, жемчуга, бриллианты... Волшебством украшений одарила c первым снегом красавица-зима. Первый снег... Но сколько печали ты несёшь именно сегодня. Где же наша девочка? Куда пропала? Куда бежала и почему?»...
– Родная, ты всё стоишь у окна, – обнял любящий муж стоящую у окна милую.
Они вместе уже давно. Первая седина в волосах – как этот первый снег, что вальсируя опускался на сад. Печаль ностальгии, страх за будущее более молодых,... детей...
– Куда же она ушла? Я обещала Дарье заботиться об её доченьке, а вышло, судьбу её испортила? – взглянула со слезами на глазах любимая, а супруг мотал головой, уверяя в обратном:
– Своё у неё просто на уме. Скрывает что-то она давно, уж многие говорят. Зря ты убиваешься. Отыщем. Жива она, уверяю, – пытался он успокоить. – Может, к брату своему во Псков уехала.
– Она могла нас предупредить. И зачем она к нему отправилась? Он, может, на службе вовсе. Он письмо слал? – не понимала супруга. – Может, её кто похитил?
– Дорогая, – с удивлением взглянул муж исподлобья. – Кто? У неё и амурных дел нет, чтоб кавалеры крали. И потом, если б её похитили, то не с её королём, а он же тоже исчез.
– Ты прав, – растерянно опустила взгляд милая и чуть свободнее вздохнула. – Не похитили. Значит, ушла... Но ведь никто не обижал.
– Случилось что-то у нашей девочки, вот и всё. Сообщит, коль помощь понадобится, – улыбнулся супруг, но видно был, и сам переживает.
Он бережно обнимал милую, вместе вспоминали и свою молодость, когда пережить пришлось нелёгкие события, чтобы дойти к счастью, победить преграды и защитить любовь*. Только детям и своим, и другим, не хотелось пожелать пережить подобное. Пусть бы детям досталась жизнь более лёгкая и счастливая...
– Она же так благодарна тебе, так любит тебя, – продолжал муж успокаивать милую жену. – Вспомни, что говорила тебе и как. Видно было по глазам, не лжёт ведь... Любит тебя... Весточку ещё пришлёт. Вернётся.
– Да, – кивала милая, а слёзы текли по щекам вопреки уговорам и попыткам дать веру в лучшее. – Да...
– И имя Дарья ей дала в честь тебя. Такое же, – нежно взяв в ладони лицо милой, улыбался муж. – Милана...
– Только всё равно она ушла. Дарьи нет уже год. Думали, отступила немного боль, но нет?... Вот и первый снег, а Милана... Её всё нет. Нет уже две недели!
– Родная, ты зря убиваешься так, – переживал супруг. – Она отыщется. Она же сама ушла.
– Пойми, она мне как дочь, – плакала всё же его жена. – Я обещала Дарье, что буду о ней заботиться.
Как успокоить милую, муж не знал. Ласково обнимая, он стал целовать её щёки, губы... Без слов... Их уже нет...
– Ведь всё будет хорошо? – плакала милая, а он шептал в ответ с верою, даря ей надежду на лучшее:
– Должно... Будет...
* – «Правильный выбор», Татьяна Ренсинк
ГЛАВА 1
– Под тем руном лежит змея Скорпия, всем змеям царица. Змея Скорпея, вынь своё жало, вынь свои зубы, вынь свои крюки, соткни зуб с зубом, запечатай свою слинь, – читала девушка книгу, пока бродила в полутьме маленькой светёлки*.
Вечер спустился... На столе рядом горела свеча. Выпавший из заплетённых в косу волос русый локон девушка убрала за ухо и подняла взгляд. Она смотрела на веретено у скамьи и пролистала в книге несколько страниц. Молча повторив слова, что там были написаны, она отложила книгу на сундук рядом, села к веретену и расправила на нём нити:
«Ты крутись, крутись, веретено... Судьбы бег не остановишь всё равно. Лишь тропинки ты, дорожки проложи, из нитей путь мне укажи... С каждым твоим движеньем пусть всё разглаживается, беды и препятствия убираются...»
– Краса-девица всё развлекается, – с улыбкой появился на пороге молодой человек.
Блондин, голубоглазый, с острыми скулами, широкоплечий и высокий. В его прищуренных глазах были видны и задор, и тепло души, и нежное отношение к той, к кому сейчас прибыл. Он прошёл к девушке и сел на скамью возле.
– Уехал государь? – спросила девушка.
– Нет пока. Встретило его, конечно, множество народа. Думаю, весь наш Псков собрался на станции. Завтра поедут в Троицкий собор. Ты так и будешь дома сидеть?
– Гаврила. Я должна уехать, – опустила девушка взгляд, и он вздохнул:
– Милана, ты там будешь не в помощь.
– Я так не уверена.
– Путь не ближний, опасный.
– Мне всё равно. Как ты можешь здесь сидеть? – взглянула она с укором и возмущением. – Как?
– Служба, – печально ответил Гаврила. – Но отпускать тебя одну... Зря ты надумала это.
– Я думала, он здесь, а теперь... Жизнь разбита, – опустила Милана взгляд, неудачно скрыв подступившие слёзы. – Я буду не одна. Доберусь, ты меня знаешь. Я не робкая барышня. Да и мой король со мной.
– Если только ты его на шею повесишь, а сама в какую нищенку оденешься, – усмехнулся Гаврила. – Возьмёшь наших Кузьму с Яром. Они тоже отпугивать людей умеют. Авось, не пропадёте. Доберётесь до Сибири целыми, а там и я следом уж постараюсь примчаться, как только со службы смогу отпроситься. Но зима, Милана...
– Ничего. И здесь наступает суровая зима, внезапная, и там она не мягче. Не привыкать, – улыбнулась она. – Не могу я сидеть и ждать чего-то. Нельзя оставлять его одного.
В воцарившейся тишине, словно слова потерялись, Милана снова взглянула на лежащую на сундуке книгу. Оставив веретено с пряжей, она подошла к ней и взяла в руки:
– Как наудачу, будто кто специально оставил её тогда на скамье...
– Ай, – махнул рукой Гаврила. – Совсем с ума сойдёшь со своими идеями.
– Ты не понимаешь. С тех пор как я нашла змея, я вижу столько подсказок в жизни. Я чувствую, как надо поступить, но не всегда получается.
– Ты слишком суеверна, – засмеялся Гаврила и кивнул на веретено. – Вот что ты сейчас делала? Гадала же! Как ещё не замёрзла. В этой комнате ж не отапливается.
– Да, гадала, – призналась Милана. – Мне так легче, когда остаюсь одна. Мне надо где-то веру искать, силы двигаться дальше. Я не змея, которая может везде пролезть.
– Тебя уже называют змеёй. Как бы зла какого не сделали.
– Ты переживаешь, благодарю. Но пусть я лучше змеёй буду, зато никто не приблизится. А с этой книгой, – прижала Милана ту к груди. – Я смогу создать лучшее лекарство, противоядие даже, может. Здесь столько древних рецептов, которые работали! Это бесценная книга!
– Верю, что бесценная. Оттого и неладно на душе, – покачал Гаврила головой. – Может, не стоило забирать её.
– Так никого вокруг не было. Я ждала, – пожала плечами Милана. – Свадьба там была. С цыганами я выступала. А потом гляжу, книга на скамье осталась. Все разошлись, я села книгу полистать. Спрашивала потом в той усадьбе, чья, но никто не знал. Сказали, забери, коль нравится.
– Да, да, припоминаю, ты рассказывала, – вздохнул Гаврила. – Что уж теперь.
– Теперь бы только тебя со службы отпустили.
– Будем надеяться, – поднялся он и потёр захолодевшие руки. – Пойду ребят подготовлю, чтоб завтра вам в путь отправиться.
Глухой стук, донёсшийся из сеней, заставил обоих вздрогнуть и уставиться на дверь. Что-то там, на первом этаже, произошло... Кто-то пришёл или что-то тяжёлое подбросили...
– Я проверю, что там. Сиди тихо, – прошептал Гаврила.
– Господи, помоги, – перекрестилась Милана.
Гаврила вышел в сени. Наступила пугающая тишина. Взглянув вновь на книгу, Милана почувствовала тревогу: «Лучше спрятать от греха подальше... Мало ли...»
* – Светёлка – это комната девушек или девичья, зимой обычно не пользовались ею, так как комната не отапливалась, использовали светёлку для рукоделия, гаданий, встреч с подругами.
ГЛАВА 2
Спрятав книгу в сундуке под хранившейся в нём одеждой, Милана только успела выпрямиться, как Гаврила позвал из сеней:
– Помоги! Милана! Скорее!
– Господи, что же там? Что случилось? – спешила Милана, наполняясь тревогой.
Она сбегала по лестнице из светёлки к этажу ниже, через жилище, к сеням и снова слышала зов Гаврилы:
– Скорее! Милана!
– Иду! Иду! – откликнулась она и растворила дверь в сени.
Так и застыла на миг на пороге, осознавая происходящее. Гаврила держал некоего мужчину в руках. Тот был без сознания, может, ранен...
– Перенесём в опочивальню, разберёмся, – сказал Гаврила, и Милана подхватила мужчину с другой стороны под руку.
С трудом они перенесли тяжёлое тело незнакомца в ближайшую спальню и положили на кровать.
– Что с ним? Кто это? – спрашивала Милана, приходя в себя и уставившись на лежащего перед ними.
– Чёрт знает, – отдышался Гаврила. – Кто-то его подбросил нам под дверь... Узнаем, как очнётся...
Они смотрели на лежащего мужчину. Без сознания. Дышит. Слабо, но дышит. На вид ему было не больше тридцати, крепкого телосложения, аккуратная одежда. Только что волосы растрёпаны. Гаврила осторожно его коснулся, встряхнул, но мужчина не реагировал.
Ощупав его, Гаврила никаких ран не обнаружил и пожал плечами:
– Странное дело... Даже по голове никто его не ударил. Пьян? Не пахнет...
– Что-то же заставило его потерять сознание, – удивилась Милана. – Значит, болен. Значит, шёл куда-то и не дошёл? У нас и упал.
– На слабака непохож. Военная выправка, – прищурился Гаврила и расстегнул камзол мужчины, обнаружив под ним рубаху с вышитой эмблемой. – Говорю же, – усмехнулся он. – Моряк. Лейтенант. Великобритания.
– Иностранец, – ахнула Милана.
Она встала ближе и осторожно прикоснулась ко лбу мужчины:
– Его надо лечить... Но жара нет... Как странно. Пойду поищу, что сделать смогу.
– Как назло, ребят-то я и повариху до завтра отпускал, – пробубнил Гаврила. – Мне на службу пора, а оставлять тебя практически одну с неизвестным... Позову ребят вернуться и за доктором.
– Ступай, не бойся, – спокойно ответила Милана. – Вряд ли этот человек злой. Ему и так плохо.
– Не знаю, не знаю, – с недоверием смотрел Гаврила на лежащего без сознания на кровати мужчину. – Смотри, знахаркой заделаешься.
– И заделаюсь, – хихикнула Милана.
– Стыдно, страшно. Люди ведьмой назовут, – взглянул удивлённый Гаврила. – И так смотрят странно из-за змея твоего.
– Пусть. Я свой путь знаю. А люди везде будут придумывать прежде, чем узнают человека. Никому ничего доказывать не собираюсь и реагировать тоже не буду. Моя змея, мой Король, мне помогут.
– На шее будешь его постоянно таскать и людей пугать? – засмеялся Гаврила.
– А надо, и буду, – кивнула серьёзно Милана.
– Отлучусь на пару минут! – решительно сообщил Гаврила и снова взглянул на так и не шевелившегося мужчину. – Вернусь, и можешь собираться в дорогу.
Милана кивнула вновь и, как только он ушёл из опочивальни, снова взглянула на «раненого». Ладные черты лица, действительно крепкий телом, мускулистый, высокий:
«Красивый... Как он к нам из Великобритании-то попал? Зачем?... Бежал от кого? Да что ему у нашего дома делать? Моряк к тому же. Странно... Но как мил... Стоп! Милана! Делай ему лекарство и собирайся! Завтра ты уже будешь в пути!»
Она поспешила уйти из опочивальни и сразу ушла к очагу, где поставила котелок с водой нагреваться. Достав из сундука книгу, Милана положила её на столе у очага и принялась листать, выискивая недавно прочитанный рецепт. Здесь прекрасные советы по лечению, она помнила некоторые и хотела научиться лечить, используя травы. Если они не помогут, тогда поможет доктор, а Гаврила как раз его и приведёт:
«Скорее сделаю травяную заварку», – решила Милан и отыскала нужные у печи сушёные травы. – «Ромашка, мята, пустырник,... валериана, полынь... Они помогут незнакомцу скорее прийти в себя, почувствовать силы...»
ГЛАВА 3
– Где он? – вошли в дом трое молодых мужчин в тёплых сюртуках.
Это были дворовые. Милана знала их, встречая каждый раз, как навещала Гаврилу здесь, в его доме во Пскове...
– В опочивальне, – оглянулась она на них, помешивая в котелке уже опущенные в кипячёную воду травы. – Побудьте здесь. Оттуда ему не уйти, да и слаб он. Я сняла с него верхнюю одежду, так ему должно стать лучше...
– Проверим. Покараулим, – кивали те, так же, как Гаврила, не доверяющие сразу странно появившемуся в этом доме незнакомцу.
Милана узнала из их тихого рассказа, что Гаврила предупредил о происходящем, а сам отправился за доктором. Приказав им сидеть здесь и ждать, Милана взяла полотенце, обернула им котелок и ушла в опочивальню.
Оставив котелок на табуретке, Милана опустила край полотенца в заваренный чай, хорошо намочив его, и отжала. Этим краем полотенца с горячим чаем она немного поводила над лицом так и не приходившего в себя мужчины. Так аромат чая можно хорошо почувствовать...
Не видя результата пока, Милана отложила полотенце, оставив его висеть на краю котелка, а сама подошла к мужчине. Он будто просто спокойно спал. Дыхание было ровным, что успокаивало, но почему он не просыпается — Милана не понимала.
Она осторожно прикоснулась к его лбу, погладила по щеке... Нет реакции. Ни одна мышца у него не дрогнула: «Что ж, придётся действовать, как написано в книге»...
Милана вздохнула и несмело стала расстёгивать рубаху мужчины. Красивого мужчины. Он всё больше приковывал взгляд к себе. Милана поражалась тем чувствам, что наполняли её. Мурашки бежали по телу, и приятный трепет ласкал душу, как только невольно любовалась его чертами лица, а теперь и... мускулистой грудью,... плечами...
Взяв снова полотенце, вновь его намочив чаем, Милана чуток помахала, чтоб слегка остудить, и стала протирать им лицо и грудь мужчины. Она невольно отвлекалась, наслаждаясь ощущениями, наслаждаясь прикасаться, пусть и через полотенце, к телу этого красивого, молодого, чем-то так притягивающего незнакомца.
Милана даже не сразу заметила, что он чуть пошевелился. Только когда он издал протяжный вздох, остановилась и испуганно уставилась на открывшиеся к ней глаза... Светлые глаза, завораживающие...
– Где я? – спросил он.
– Как я рада, что вы говорите по-русски, – тепло улыбнулась Милана. – Вы во Пскове... Я не знаю, куда вы держали путь...
– Да, сюда и держал, – слабо улыбнулся он. – Что со мной?
– Не знаю, сударь, – пожала Милана плечами. – Но я рада, что вы очнулись. Мы нашли вас на пороге нашего дома.
– А кто... мы? – взглянул мужчина с удивлением.
Он чувствовал себя явно бодрее и попытался пошевелиться, но вдруг где-то почувствовал боль и потёр грудь.
– Я вас протирала, – поняла Милана, что он обнаружил себя влажным. – У вас где-то боль?
– Всё тело... ломит, – кивнул он.
– Обождите, я помогу вам, обождите, прошу, – поспешила Милана забрать котелок с полотенцем и уйти из опочивальни.
Она скоро вернулась с кружкой крепкого чая и блюдцем измельчённого лука. Оставив пока блюдце на табуретке рядом, Милана помогла незнакомцу приподняться, чтобы попить чаю, а после поднесла блюдце с луком к его носу:
– Вдыхайте... Поверьте, это поможет... Вам станет легче...
Мужчина выполнял всё, что она говорила. Он полностью доверял, казался совершенно спокойным. Ему явно становилось легче и даже так быстро, что Милана ощущала гордость и радость. Она невольно любовалась им, его светлыми глазами, часто дарящими глубокий взгляд, его красиво очерченными губами, аристократическим носом, выделяющимися скулами: «Господи, как красив... Откуда он такой взялся?»
– Кто вы? – вздохнув вновь, мужчина лёг обратно на подушку.
Милана отставила блюдце с луком и назвала своё имя.
– Милана? – удивился мужчина и робко улыбнулся. – Красиво звучит... Милая, значит.
– А вы? – смущённо ответила она улыбкой.
– Фред, – дёрнул он плечом.
– Верю, вам скоро будет лучше, и вы сможете продолжить путь. А пока, вы отдыхайте. Всё же ночь на дворе уж вот-вот, – поднялась Милана, приготовившись уйти. – Здесь вам ничто не угрожает...
ГЛАВА 4
Милана не стала дожидаться ответа Фреда. Торопила себя покинуть опочивальню и сделала это немедленно: «Нельзя смотреть в такие глаза... Колдун он. Ворожит как. С ума сойти, как красив. Зачем я его встретила? Откуда взялся? Уйти, бежать... Я и так уеду поутру. Всё. Тихо. Спокойно. Всё прошло. Пусть дворовые им занимаются теперь».
Она только вышла на двор, чтобы подышать, освежиться, как Гаврила открыл калитку и пропустил войти прибывшего с ним доктора.
– Он очнулся, – сразу сообщила Милана. – Я заварила ему чай.
– Хорошо, – кивнул врач, седовласый грузный мужчина с серьёзным видом.
Он прошёл скорее за молчаливым Гаврилой в дом и скрылся с ним в опочивальне, где и был оставлен Фред. Милана встала у печи и смотрела на закрывшуюся за ними дверь. Сидевшие за столом дворовые тихо произнесли:
– Он не выходил.
– Пока и не выйдет, думаю, – молвила Милана, и в этот момент вышел Гаврила, плотно закрыв за собою дверь:
– Всё будет хорошо. Он не так и болен, как кажется, но отлежится день-другой. Фред какой-то. Странный тип.
Милана только пожала плечами.
– В путь или... подождёшь всё же, как я со службы отпрошусь? – встал перед ней с надеждой в глазах Гаврила. – Бал вот-вот начнётся в зале Дворянского собрания, куда и я приглашён. Тебя бы взял... Там государь будет.
– Нет. Не до танцев. В путь... Прости, миленький мой, не могу я ждать. Там я нужнее, ты же понимаешь, – с жалостью смотрела она.
– Понимаю, – махнул он рукой, но видно было, не доволен её решением, хотя препятствовать больше не находил ни слов, ни сил.
Когда доктор вышел к ним, некоторое время уже молча сидевшим и ожидающим, сообщил, что гостю понадобится время окрепнуть. Оставил лекарства тому и раскланялся... Гаврила тут же прошёл в опочивальню, Милана — за ним.
Фред уже спал, видимо, погружённый в оздоровляющий сон под действием лекарства, и Гаврила прошептал:
– Что ж, ты поезжай, я за этим раненым пригляжу. Мне помогут. Не забудь взять документы, что я тебе устроил. Остальные я привезу. Увы, самые важные не готовы.
– Хотелось бы узнать, кто этот человек и как оказался здесь, – растерянно ответила Милана.
– Это уже наша забота. Или всё же останешься? – снова взглянул он с надеждой, но нет,... Милана мотала головой и направилась к выходу:
«Пора... Собирать не так много вещей. Главное, есть деньги. Деньги... Благодаря Милане Александровне Нагимовой, моей опекунше после смерти матушки, я получила в наследство деньги отца», – вздохнула она, укрывшись в уголке за шторами, за печкой.
Здесь было спокойно, тихо. Здесь стояла ещё постель, где Милана любила ночевать, когда навещала Гаврилу. Жила Милана всё время в доме Нагимовых... Сама она – дочь служанки Дарьи и бывшего мужа Миланы Александровны Нагимовой*. Сколько той Милане пришлось пережить, прежде чем смогла стать счастливой, нашла покой и радость. И каким жестоким оказался её муж – отец юной Миланы. Дарья от любви к хозяйке даже имя дочери такое же дала. Только прожила не так долго, попросив хозяйку позаботиться о дочери, пусть и своих детей было у Нагимовых не мало:
«Мой отец, граф Павел Петрович Краусе, был жестоким... Всем жизнь сломал, а почему? И что я от него унаследовала? Надеюсь, ничего. Очень надеюсь. Даже внешне я больше на мать похожа, как говорят все вокруг, что радует», – вздохнула Милана, вспоминая свою жизнь. А жизнь была долго радостной и беззаботной. Нагимовы заботились о Милане не меньше, чем о родной дочери:
«Я благодарна им, но... теперь предстоит иной путь... Я оставлю им письмо, я вернусь ещё к ним. А пока не могу подвергать их опасности, ведь к ним могут явиться из-за... Нет... Даже думать не хочу. Именно потому письмо надо отправить с какого постоялого двора, а не отсюда. Гаврилу тоже будут подозревать...»
Милана прошла к углу у постели, где стоял небольшой террариум с сухими ветками, камушками на дне и созданной из камня, искусственной пещеркой. Окно сейчас было зашторены, но утром дворовые шторы открывали, чтобы свет попадал именно в террариум, где жила змея... Вернее, змей...
Это был Королевский змей, примерно двух метров в длину, золотистой окраски с чёрными пятнышками. У него хвост длиннее, чем у самок, цилиндрический, который плавно переходил в конус... Змей выглядел, действительно, как королевский. Милана дала ему имя «Король» сразу, как узнала, что это самец...
***
На троне в тени, в венце из добра,
Королевский змей смотрит, благодаря
За спасение из оков неволи,
За надежду на свет, которым жизнь, может, наполнит.
Он скользит по земле, как мечта в ночи,
В его глазах тайна, в них свет, погляди.
Зовет он к себе, манит на светлый путь,
Сердце его горячо, не обидит ничуть.
Сплетаются жизни, как нити судьбы,
На их перепутье — и мои мечты.
Путь к его сердцу, под шёпот луны,
Скрыт в миражах и вечной весны.
Золотые чешуи — медальон удач.
О королевский змей, не исчезай.
На пути к сердцу отважный шаг,
Ведь любовь королевская — это добрый знак.
На троне в тени, в венце из добра,
Королевский змей смотрит, благодаря
За спасение из оков неволи,
За надежду на свет, которым жизнь, может, наполнит.
* – «Правильный выбор», Татьяна Ренсинк
ГЛАВА 5
Змей лежал спокойно в своём террариуме и не шевелился. Глаза были открыты. Он смотрел на Милану, ждал чего-то и даже будто переживал вместе с нею...
– Я чудом довезла тебя сюда. Мы чудом вместе. При первой возможности даже готова отпустить тебя, но надо будет добраться до края, где тебе будет лучше... Это пока мечта... Как увидела тебя тогда, на представлении аквариумов и террариумов в Лондоне, так и влюбилась. Ты прекрасен, мил, добр, – с улыбкой вспоминала Милана свою поездку с Нагимовыми в Англию.
Это было ровно два года назад. Самое первое такое представление было ещё десять лет назад, в лондонском Риджент-Парке. Оно стало таким популярным, что во многих странах начали создавать огромные аквариумы, чтобы показывать людям чудеса морской жизни, жизни рептилий, как создавались уже некоторое время и зоосады, где демонстрировали диких, редких и экзотических животных.
– Ах, – вдруг вспомнив всё это, Милана уставилась на слегка передвинувшегося по ветке змея. – Англия... Этот незнакомец же оттуда! Какой-то лейтенант. Моряк... Какое совпадение!
Выдержав паузу, она смотрела на змея, а он передвигался по ветке выше и выше, словно хотел вылезти оттуда к ней. Открыв крышку террариума, Милана взяла его на руки. Змей полз по рукам, обвивал их нежно, осторожно... Приятное ощущение заставляло Милану улыбаться и гладить любимого питомца:
– Как бы доехать нам с тобой... Будем часто останавливаться, но мы доберёмся до места. Я буду греть тебя жаровней, у печи... Без тебя мне будет труднее. Ты же поможешь? Защитишь меня, если понадобится? Защитишь, – закрыв глаза, она наслаждалась тем, как змей стал тереться головой об её лицо.
«Вот бы ты превратился в какого прекрасного парня... Таким бы красивым, как... О боже», – открыла Милана резко глаза и заставила себя отбросить все негодные мысли, думая вдруг о Фреде, вспоминая черты и как прикасалась к его груди, протирая ту пропитанным ароматным чаем полотенцем.
– Ужас. Что же я? – взглянув на змея, вопросила взволнованно она. – Давай-ка собираться в путь и скорее.
Она поспешила убрать змея в террариум, закрыла крышку и подглядела за шторку в комнату. Те дворовые, что караулили, сидя за столом, ждали указов Гаврилы и следили, чтоб незнакомец не сбежал или какое зло не причинил.
Они тихо договорились, кто будет спать за столом первым, кто – потом. Подошедший к ним Гаврила приказал отправляться поутру в путь вместе с Миланой, выполняя роль прислуги и охраны. Всё было оговорено, и Гаврила наказал смотреть во все глаза и что сам прибудет следом как можно скорее.
Милана понимала, что он не сможет ехать с нею сейчас из-за долга перед службой. Иначе Гаврилу лишат всего, что нажил, жизнь будет сломана, и будущее, о котором мечтает, окажется невозможным. Сама же она рисковала только тем, что дорога длинная до Сибири, могут воры напасть или погодные условия мешать передвигаться.
Только не боялась Милана всего, что может ждать в пути. То, к чему она рвалась, то, что в Сибири, – скрывалось от каждого. Никто, кроме её самой и Гаврилы, не знал главной причины. Слуги не знали и не смели спрашивать. Не положено. Приказано – выполняют. Тем более, хозяева – люди хорошие...
«У Гаврилы хороший дом во Пскове. Служба ладится. Его отпустят, я уверена, скоро. Его уважают, ценят, понимают», – улыбалась Милана, когда проснулась рано утром и стала собираться в путь, не забыв устроить всё так, чтобы и змею было комфортно. Благо до столицы путь будет коротким, на поезде, в тепле, и длится такая поездка – всего восемь часов!
Гаврила проводил Милану прямо до станции, стоял и ждал вместе поезда и потом, когда тот уже увозил Милану в компании его трёх дворовых, долго смотрел набирающему скорость поезду вслед. Всё должно быть хорошо, ведь дворовым оба доверяли. Те не подведут. Они и Милана оделись под обычных людей, неприметно. До Петербурга не страшно совсем. Как сложится дальше? А дальше, Гаврила решил, поспешит уже и сам нагнать их или в пути, или уже в Сибири...
– Вот так, мой милый король, – поставив террариум на столике у окна в своём одиночном купе, улыбнулась змею Милана. – Ты путешественник самый настоящий. Не всякому змею такое посчастливится. Не бойся,... доберёмся до Иркутска. Доберёмся...
Здесь было очень удобно и тепло. Купе довольно просторное, уютное. Милана улыбалась, ощущая некую свободу, и любовалась обстановкой: мягкая постель, аккуратная, с чистым бельём, умывальник с зеркалом и полочками, стол у окна, а само купе обито мягкими драпировками, отчего и шума поезда было почти не слышно... Уют, покой и вера в лучшее...
ГЛАВА 6
Только стало светать, Гаврила подошёл к опочивальне, где отдыхал Фред. Постучавшись, он долго ждал ответа. Постучал ещё раз. Тишина...
– Он там? – спросил Гаврила у сидевших за столом двух своих молодых дворовых.
– Никто не входил. Тихо было всю ночь, – пожали те плечами, но почувствовали неладное и поднялись.
Гаврила решительно открыл дверь и прошёл в комнату. На кровати никого не было ему на удивление и на шок вставшим на пороге дворовым. Подбежав к закрытому окну, Гаврила выглянул туда, в сад... Никого. Ни следа...
– Бежал, – усмехнулся он и обернулся на испуганно взирающих дворовых, одарив их строгим взглядом. – Искать. Что встали?
Те опустили взгляды и, сорвавшись с места, бросились выполнять сказанное. Только и была надежда у Гаврилы, что отыщут этого странного «англичанина». Слабая надежда... Бежал тот, скорее всего, ночью. И знал, куда бежал...
«Странно всё», – усмехнулся, глядя на сад, Гаврила. – «Пора мне поторопиться... Не отпускают так легко со службы. Не бежать самому... Но я добьюсь своего. Я должен быть с Миланой. Как она там одна?... Надеюсь, документы не потеряла и использовала то имя, что я ей купил. Ох и натворилось дел. За что нам это только? Но надо как-то спасать и спасаться... даже в мыслях не смею всё сказать, только бы не выдать...»
– Где ты, Господь? – взглянул Гаврила в пасмурное небо и перекрестился.
Снег стал медленно опускаться с небес на землю, снова предвещая холода, метели, трудности с передвижением. Следя за Гаврилой, так и остающимся стоять у окна, но не замечающим его, Фред подглядел из-за ствола дуба, что возвышался прямо у аллеи, ведущей к городским улицам. Здесь, на окраине Пскова, было спокойно и безлюдно, словно в деревне. Мало кто сюда заезжал. Только те, кто жил в этих редких, построенных здесь давно деревенских домах...
Заметив снующих по саду, в округе дворовых, Фред понял: ищут его теперь. Усмехнувшись, что успешно скрылся, он бросился бежать в сторону города, скрываясь за деревьями, в тени. Он оглядывался, опасался погони, но ему везло. Никто не заметил... Всё прошло спокойно.
Но даже так, более свободно Фред смог вздохнуть только когда сел в поезд по направлению в Петербург. Так же, как недавно отсюда уехала Милана, он покидал Псков. Так же сидел в одиночном купе. Так же смотрел за окно, на пробегающие пейзажи.
– Кофе? Куриные ножки? Булочки, пирожки, пряники? – заглянул в купе служащий, и Фред с улыбкой кивнул:
– Неси всё, голубчик!
– Пир! – радостно воскликнул тот, и в считаные минуты перед Фредом был накрыт стол, а сам он вновь оставлен один.
Попивая кофе и наслаждаясь вкусностями, он снова смотрел за окно. Поезд мчался будто быстрее, чем в прошлый раз, когда он спешил на нём сюда, во Псков, по следам Миланы. Уже давно он следует за нею... Так он сам пока вершит судьбу, которая зовёт что-то предпринять...
Он вспоминал, как впервые увидел её два года назад, на показе аквариумов и террариумов в Лондоне. Но это была лишь встреча его с нею. Милана же не замечала в ответ, увлечённая рассматривать всё вокруг и беседовать только со своими спутниками: элитной парой среднего возраста с ещё несколькими молодыми людьми и дамами.
Так и уехал Фред, просто полюбовавшись ею и... решив, что забудет, хотя краса такая и затронула душу. Кому ж красивое не любо, думал он, и продолжил путь... Моряк, тяготеющий к морю не только душою. В генах его течёт любовь к морской жизни. Помнит предка своего, пирата Ванталу**, которым восхищается, знает детей его, являющихся ему дядями, которые тоже стали прекрасными моряками, капитанами или... пиратами.
Когда же подружился с русскими господами и моряками, пути-дорожки привели Фреда в Россию. Он прибыл тогда в гости к другу, и заодно полюбоваться русской жизнью. В один из дней они посетили русско-цыганскую свадьбу. Ярким было событие, как и яркой оказалась история любви той обвенчанной пары*. И там, на их свадьбе, Фред увидел вновь Милану...
* – «Тигриная верность», Татьяна Ренсинк
** – «Вантала – история одного пирата», Татьяна Ренсинк
ГЛАВА 7
Фред сделал ещё глоток кофе, наслаждаясь смотреть за окно мчавшегося к Петербургу поезда и вспоминать все встречи с той, кто затронула душу чем-то, каким-то необъяснимым своим волшебством, и не отпустила...
– Милана, – вздохнул он с нежностью и улыбнулся.
Он вспоминал, как она пела на свадьбе тогда. Всё забыл на свете, в таком шоке был увидеть её там, узнал, но никому не сказал об этом чуде сразу. Позже другу рассказал, с которым прибыл на ту свадьбу, Алееву Андрею. Но до этого забыл на скамье, где сидел, книгу, с которой пришёл. Как раз и получил её накануне в подарок от Андрея, как презент о совместном плавании в прошлом к берегам Египта.
Как ушли после выступления цыган и Миланы к праздничному столу, так книга и осталась на скамье в саду, где и был устроен концерт. Фред всё следил за Миланой, которую тоже пригласили к ужину, но которая любезно отказалась, приняв лишь плату за прекрасно исполненные произведения.
Она направилась уйти, уходила через сад и заметила на скамье книгу... Фред сразу понял, что это за книга. Спрятался за берёзой в стороне и наблюдал за милой душе девушкой. Милана села на скамью, пролистав книгу и приятно удивляясь тому, что было в ней написано.
Фред решил не тревожить пока. Он видел, как Милана искала владельца книги, уговорил Андрея не выдавать ничего, и... оставил так, решив: вот и будет причина встречи, книга же ценная. Милане сказали книгу забрать, мол, не нужна та никому, и она, почувствовав себя крайне осчастливленной, так с книгой и ушла.
Узнав подробнее, кто она и откуда, от Андрея, Фред решил отыскать Милану именно там, но судьба оказалась снова против. Мало того что сразу заболел, так пришлось и срочно возвращаться домой, а там и на службу. Только Милана не забывалась. Чем дольше он был в разлуке с нею, тем больше думал о ней, вспоминал. Она сама, не ведая того, крепко засела в его душе и... сердце,... в его снах и... мечтах...
И теперь Фред только вернулся, а Милана, как оказалось, бежала в Псков. Он вовремя застал её побег из дома Нагимовых. Нагнал, проследил и решил притвориться раненым, больным, лишь бы попасть в дом Гаврилы, ближе к ней. Только что за тайны, что происходит — всё останавливало его пока от признаний, заставляя лишь молчать и наблюдать:
«Куда она? Что там в Сибири такого?» – думал Фред, глядя за окно поезда на мелькающие зимние пейзажи России. – «Значит, Сибирь. Благо, я оставил пока морскую жизнь. Пора посвятить время иному... Не службе, а счастью, ради чего и прибыл на этот свет. Хочется хотя бы попытаться сделать счастливой её, кого не забыть... Нужно ли ей это? Нет. Не знаю», – усмехнулся он сам себе, опустив с промелькнувшей грустью взгляд. – «Но что-то тянет к ней. Отчего я мучаюсь? Отчего ищу её, но почему не смею приблизиться и поговорить?... Пора, Фред... Ты весь в деда», – усмехнулся он себе с укором. – «Тот тоже не смел долго своей любимой, моей бабушке Кэтрин, признаться в любви*... Что ж, пора менять всё. А может, Милане нужна помощь? Не похоже было, что у неё романтические отношения с этим Гаврилой. Как-то про него мне никто не рассказал почему-то. Или о нём не знают?... Даже если оттолкнёт меня, пусть... Хотя бы успокоюсь».
Так решил Фред, и так продолжался его путь следом за милой, за Миланой...
***
В небо лазурное смотрю,
Любуюсь я на радугу.
Глаза твои помню, как наяву,
Их сияние и... как люблю...
И пусть прольются ливнями
Дожди на моём пути.
Но свет моей любви к тебе
Поможет тебя найти.
Земля накрылась белым сном,
И вьюга замела.
Снег на ресницах вдруг стал льдом,
Душа вся замерла...
В небо лазурное смотрю,
Любуюсь на мороз, снежинки.
Глаза твои помню, как наяву.
Пусть приведут к тебе тропинки...
И пусть метель всё заметёт,
Преграды встанут на пути.
Но свет моей любви зовёт,
Поможет тебя найти.
* – «Разделённые злом», Татьяна Ренсинк
ГЛАВА 8
Ах, ты, зимушка-зима,
Ты холодная была,
Э-эй, да люли,
Ты холодная была.
Ты холодная была,
Все дорожки замела, ох.
Все дорожки да все пути,
Негде милому пройти,
Э-эй, да люли,
Негде милому пройти.
Я дорожку да размету,
Сама к милому пойду.
Сама к милому пойду.
Меня милый подхватил,
В даль-сторонку укатил,
Э-эй, да люли,
В даль-сторонку укатил.
Ах, ты, зимушка-зима,
Ты холодная была,
Ты холодная была,
Все дорожки замела.*
***
Удалая тройка неслась по наезженной снежной дороге. Один из дворовых подгонял коней мчаться резвее. И ему, и товарищам, и сидевшей в крытых санях Милане было сегодня веселее обычного. Они пели, спешили скорее оказаться в том самом месте, куда так долго уже держат путь.
Колокольчики и бубенцы над тройкой радостно звенели, поддерживая полёт счастливых душ. Снежная вуаль развеивалась, ложилась в поля по краям дороги, будто освобождала путь. Воздушно, легко, свободно... Будто в какую сказку попадала, Милана смеялась. Пела и радовалась так, как никогда в жизни, а словившие её настроение дворовые дружно поддерживали, так же ощутив восторг.
На подъезде к Иркутску Милана успокоилась. Веселье улетучилось. Усталость... Почувствовался холод... Только колокольчики, бубенцы и топот лошадей и слышались. Достав из-за пазухи шубы сложенную втрое бумагу, Милана приподняла шарф к замерзающему носу и стала глазами просматривать уже знакомые строки.
«Как я благодарна Гавриле... Молодец. Всё сделал, как я просила. Вот он, документ на моё имя. Новое имя. Так меня настоящую здесь знать не будут. Я всё сделаю для этого. Не узнают, что я Волкова Милана. Здесь я Милана Полозова. Гаврилушка умница, что сделал этот документ», – улыбалась она, глядя на бумагу. – «Имя-то змеиное...»
Сложив документ и снова убрав его за пазуху, Милана поправила у стоящего у ног террариума обогревающий его чугунный сундучок с горячими углями, который, как принято зимой, всегда наполняли на каждом постоялом дворе.
Укутавшись плотнее в шубу, покрывало, что лежало на ногах, и шарф, Милана вздохнула легче, ощутив вновь веру в успех. Она знала: оставалось совсем недолго до нужного места. Только слуги пока не знали, что место, куда направляются, вот-вот покажется... Почти... Вот за тем пригорком, не доезжая до леса, недалеко от показавшихся построек города, табличка с направлением в который только что промелькнула у дороги: «Иркутск».
Это был город один из самых красивых и оживлённых в Сибири. Его даже называли «Сибирский Петербург», правда, он совершенно не был похож на Петербург внешне. У Иркутска своя красота, которой придают особенный шарм река Ангара, лучезарное и часто голубое небо с ярким солнцем.
Сейчас Икрутск сиял средь снега, одетый в кудри лёгкой дымки от проглядывающего солнца и зимней вуали. Крыши деревянных домов, покрытые снежным покровом, блестели и выделялись проглядывающими из-под снега резными ставнями, барочными оконными наличниками с волнистыми фронтонами.
Один из похожих домов и показался за пригорком. Он стоял в стороне от города... Одинокий, заброшенный, местами немного разбитый. За ним выстроился густой лес, кажущийся бесконечным и ещё более тёмным сейчас, в зимнее время. Глядя на этот дом, любой путник бы поспешил проехать мимо, обойти стороной, но Милана... Она знала: именно туда и стоит держать путь.
Указав слугам направлять сани как раз к тому дому, она их крайне удивила. Но после слов молчать и выполнять сказанное, те покорно выполнили её приказ. Медленно, с трудом передвигаясь по необъезженному пути, кони довезли сани к домику.
– Здесь надо будет всего лишь починить немного стену со стороны конюшни, – пробравшись через сугроб к той стене, сказала Милана.
– Как вы так быстро узнали? – удивился один из парней.
– Как чинить в такой холод? – выдал другой.
– Давайте проверим дом изнутри. Если годен для жизни, подготовим его и, может, даже куплю, – улыбнулась, уверенная в том, что сделает этот дом своим, Милана.
Она засмеялась, увидев реакцию слуг. Все трое застыли на месте, ошарашенно глядя в ответ и, как она думала, возможно, уже считающих её сумасшедшей. Только смех никак не могла она остановить. Всё смеялась, смеялась до слёз, а эхо разносило этот смех по всей округе. Дворовые недолго смотрели удивлённые в ответ и скоро смеялись с нею вместе. Странное чувство, страх, волнение и... предчувствие чего-то нового и немного пугающего. Только вера в то, что всё к лучшему, и поддерживала не погружаться в тоску...
* – русская народная песня
ГЛАВА 9
Дом, что Милана приказала слугам осмотреть, действительно, оказался не в таком и плохом состоянии. Он был оставлен, пустой, но... не так давно. Слуги даже заметили, что здесь будто кто и бывает, дом отапливает. Дрова у печи оказались сухими, и внутри было гораздо теплее, чем снаружи.
К печи Милана поставила прикрытый платком террариум со спящим змеем, а рядом – жаровню из саней, чтобы, пока печь нагревается, змею было комфортно.
– Ничего, – улыбалась Милана парням-слугам. – Поверьте, дом ничей. Я его куплю, улучшим быстро.
– Денег, думаете, хватит на него? – удивился один из парней.
– Не переживайте, – кивнула уверенная Милана и прищурилась. – Я знаю гораздо больше вашего. Работайте. Бросайте в печь дрова... Давайте сделаем здесь теплее и уютнее.
– Как бы нас не выгнали за такое, – тихо произнёс ещё один, но покорно, как и товарищи, отправился к печи.
Так и оставаясь пока в шубе, Милана прошлась по комнате, кухне, постучала ногами в сапожках по полу несколько раз. Будто что проверяла, ловя удивлённые взгляды слуг. Потом она вышла на улицу и остановилась на дворе, осматривая внешний вид дома. Обратила внимание на взгляды своих парней-слуг из окна, но не подала вида:
«Думают, сумасшедшая», – улыбалась она. – «Ничего... Освоимся... Иного выхода нет... Я хоть письмо смогла отправить Нагимовым. Надеюсь, они поймут меня. Надеюсь, что, кроме них, никто письмо то не прочтёт, что сожгут, как просила. Опасное время... А им тем более не нужны дополнительные неприятности.
Явится ещё полиция, добра не жди. Не смогла я ждать, когда они прибудут домой, чтоб поговорить с ними. Они ж были в отъезде, а тут такие новости мне. Я, конечно, могла обождать, дождаться их, но нет... Время не ждёт. Надеюсь, я здесь вовремя...».
Милана посмотрела на дом, и он вызвал симпатию. Даже представлялось, каким станет, если его чуток привести в порядок. Здесь вход с высоким крыльцом, над которым выступает длинная крыша. Окна богаты барочными наличниками и ставнями... А там, на втором этаже, прямо под крышей дома – маленький балкон. Дом симпатичный и может быть очень уютным...
– Милана Сергеевна? – выглянул из дома один из слуг.
– Что тебе? – улыбнулась она, наслаждаясь смотреть на дом, словно на мечтаемое будущее, ловя начавшие падать с неба крупные, нежные снежинки на лицо.
– Ваша змея, – несмело говорил парень. – Она так и не шевелится.
– Это змей. Король, – поправила его она и снова подняла лицо к небу, к падающим и радующим душу снежинкам. – Он просто спит. Кстати, может проспать несколько месяцев. Тем более, когда холодно.
– Точно не умер?... Холод же какой. Надо, может, было его у Гаврилы оставить.
– Ему было всю дорогу достаточно тепло, – уверяла в обратном Милана. – Жаровня помогала, постоялые дворы. Всё позади. Для змей холода не так трагичны. Они, как лягушки, не погибают, даже если и сильно замёрзли. А некоторые и зимой активны. Могут и всю зиму проспать. Сейчас от поездки придёт в себя и будет, как прежде. Гаврила о нём заботиться не хотел, да и никто не хочет. Все боятся, всем противно. Я сама за ним ухаживаю. Без меня он точно погибнет. Вы дом протопили?
– Топим, – кивал слуга.
Милана вернулась в дом, сняла верхнюю одежду... Скоро стало ещё теплее, зажгли масляные лампы и свечи. Пока не стемнело на улице, Милана послала парней в город прикупить еды. Сама же прошла проверить комнаты, удивляясь тому, что в некоторых мебель даже была оставлена. Всё складывалось к лучшему.
Выглянув в окно и убедившись, что слуги ушли, Милана тут же прошла на кухню. Там она вновь постучала по полу каблуками и прислушалась. Тишина... Нахмурившись, поскольку ждала услышать что, Милана наклонилась к дверце в полу, ведущей в погреб, и постучала кулаком:
– Эй... Змея шкуру меняет...
– Натуру оставляет, – еле слышно донёсся до её слуха хриплый мужской голос.
Милана расплылась в радостной улыбке. Душа наполнилась светом, теплом, а руки уже дёргали за кольцо дверцы и тянули ту открыться. Скорее... Скорее... Милана спешила увидеть того, ради кого проделала весь путь. Ради кого оставила спокойную жизнь под опекой Нагимовых.
Спустившись скорее в темноту погреба, она заключила его в объятия. Оба кинулись друг к другу, соскучившиеся, зарыдавшие... Не в отчаянии. В счастье... Теперь всё будет прекрасно:
– Я всё сделаю, – шептала сквозь слёзы Милана. – Ты только подожди ещё чуть-чуть. Я принесу еды. Здесь будет теплее, пока темно, но будет свет... будет... Я всё сделаю, ты будешь счастлив и свободен!
– Тише, тише, – шептал он в ответ и, крепко обнимая, так же плакал...
ГЛАВА 10
Когда слуги вернулись, Милана сидела за столом на кухне и смотрела на печь...
– Мы купили всё необходимое. Утром рынок, – сообщили они и принялись расставлять продукты на кухне, раскладывать посуду и покрывать стол новой, только что купленной белоснежной скатертью.
– Молодцы вы, – улыбнулась тепло Милана. – Гаврила был прав насчёт вас.
– Одно тревожит нас, – несмело начал говорить один из них, переглянувшись с тревогой с остальными товарищами.
– Что случилось? – удивилась Милана, спустя минуту, видя, как парни не решаются что-то сказать.
– Как бы не выгнали нас и не арестовали за... Мы чужой дом захватили, – несмело признался один из них и пожал плечами.
– Не беспокойтесь. Всё завтра же устроится. Думаю, денег хватит, чтоб выкупить этот дом, – загадочно говорила Милана.
– Думаете, сможете жить в этом краю? Вы хотите переехать? – стали спрашивать парни. – Гаврила Сергеевич будет не рад...
– Зря боитесь. Гаврила не желает мне зла. Он сам сюда приедет скоро... Вы просто многого не знаете. Надо будет, останусь здесь. А нет, уеду. Это будет уже не ваша забота, – вздохнула Милана и отвела взгляд снова на печь. – Вы готовить умеете? Будете помогать мне?
– Конечно! – дружно ответили те. – Сейчас же ужин и устроим!
Сначала Милана просто наблюдала, как эти молодые слуги верно и умело принялись к выпечке курника. Куриное мясо отварили, из полученного бульона сделали соус, отварили рис... Как только замесили тесто из яиц, размягчённого масла, сметаны, муки и соли, Милана не выдержала, желая готовить сама. Грибы с луком она пожарила, а потом соединила с рисом, курицей и зеленью. Парни раскатали тесто, на него выложили сделанную Миланой начинку и накрыли вторым пластом теста.
Когда ужин был готов, все насытились, насладившись невероятно вкусным, сочным и ароматным курником, Милана отправила слуг отдыхать в любой выбранной здесь комнате, а спален в доме было пять. Дождавшись, когда станет тихо, она поспешила спуститься в погреб, прихватив с собой кувшин тёплого молока и три больших куска курника.
– Змея шкуру меняет... Натуру оставляет, – тихо приговаривала она.
В темноте, в самом дальнем углу, раздался лёгкий кашель. Показной, дающий знак, что тот, кого она ищет, ждёт. Там же в темноте, нащупав его, Милана оставила ему еды, обняла, поцеловала в щёку и прошептала:
– Теперь ты не будешь голодать. Ещё немного, и всё наладится. Доктора бы ещё.
– Не стоит, – тут же прозвучал шёпот в ответ. – Я дождусь.
– Поутру в управление. Дом выкуплю, – сообщила Милана и выпрямилась.
Ответа не последовало, хоть она и прождала немного. Оставив всё так, как есть, понимая дорогого человека и всё же оставшись довольной, Милана вернулась наверх, на кухню. Спать ещё долго не могла себя заставить, но всё же уснула, когда ночь была глубокой и усталость взяла своё.
Утром, как и говорила, Милана собралась сразу после завтрака в управление Иркутска. Дом стоило выкупить, заполучить. Она была уверена, что он не принадлежит никому, о чём сказала удивляющимся слугам. Оставив двух в доме, она взяла одного из них с собой...
Дом управления – это был бывший дом генерал-губернатора, находившийся на берегу Ангары. Пусть и был выкрашен в жёлтый цвет, а сохранил за собой название «Белый дом». Там Милане сразу посоветовали дождаться беседы с главой Иркутстка – Иваном Степановичем Хаминовым, членом почти всех благотворительных обществ, заведующим библиотекой, купцом первой гильдии.
Ждать пришлось совершенно недолго. Когда её проводили в кабинет, где Хаминов стоял у стояла, приветствуя, Милана с улыбкой кивнула в ответ. Очаровательная её улыбка, тёплая, которой она надеялась смягчить будущую беседу...
Хаминов пригласил Милану и прибывшего с нею слугу сесть к столу, сам подставил для неё стул, после чего сел напротив. Прибывший в кабинет в то же время секретарь сел к столу в стороне и приготовился что-то записывать.
– Мне доложили, вы хотите приобрести некий заброшенный дом? – спросил Хаминов у Миланы.
– Прошу, – протянула она бумаги, с которыми пришла.
Просмотрев их, Хаминов подозвал секретаря. Тот молча, внимательно прочитал документы и склонился над ухом Хаминова, что-то шёпотом объясняя...
ГЛАВА 11
Хаминов прищурился, шепнул своему секретарю что-то в ответ, и тот вернулся за свой стол.
– Что ж, – пожал Хаминов плечами. – Мы проверим ещё раз этот дом. Но, судя по тому, что известно, он, действительно, уже никому не принадлежит. Его планировали снести.
– Разрешено ли его купить? – поинтересовалась Милана. – Дом не в таком худом состоянии. Я знаю, сколько он стоит и готова заплатить.
– Это и удивляет, госпожа... Полозова, – улыбнулся Хаминов. – Но уверяю, готовы разрешить купить этот дом, но проверим сначала всё для уверенности. Понимаете, он принадлежал не так давно одному опасному человеку.
– Мне всё равно, кому он принадлежал. Я увидела сей дом недалеко от Иркутска, куда собиралась переезжать поближе к друзьям, и он мне понравился, – тепло улыбнулась Милана.
– Разрешите узнать имена друзей? – удивился Хаминов.
– Бечасновы, Кичигины...
– Ах, дети декабря, – понимал Хаминов. – Да, жаль, Бечаснов где-то месяц назад скончался.
– Потому я и здесь, поддержать, – кивнула Милана.
– Что ж, – кивал и смотрел на бумаги Хаминов. – Вы остановились в какой гостинице?
– К сожалению, ночь пришлось провести как раз в том доме, – кивнула Милана на бумаги. – Не удалось доехать до Иркутска.
– Советую переждать всё же в гостинице, если вы не против. В такую погоду в заброшенном месте лучше не ночевать. Там могут и разбойничать, – удивлялся Хаминов.
– Я прислушаюсь к вашим советам, – снова тепло улыбнулась Милана и поднялась. – Могу ли я надеяться на скорейший ответ насчёт покупки этого дома?
– Разумеется, – поднялся и Хаминов, вежливо приглашая рукою к выходу. – Вам завтра же мой секретарь и принесёт приглашение. Сообщите только, где остановились. Подпишите все бумаги здесь. Мы подготовим. Здесь же и устроим оплату, как положено.
– Благодарю, – снова улыбнулась Милана...
Довольная, что пока всё складывается хорошо, хоть на душе и остался странный, неприятный осадок, будто её в чём подозревают и будут проверять, Милана поспешила со слугой вернуться в дом. Она громко сообщила остальным, что на ночь отправляются в гостиницу Иркутска, но сначала отужинают здесь.
Специально всё устроив так, чтобы тот, кто ждал в погребе, услышал и знал происходящее, а также потом вышел и поел, но чтоб слуги не заподозрили, Милана перед отъездом, когда осталась одна, снова постучала каблучками по полу. Подала тем самым знак, в ответ услышала глухой ритмичный стук в ответ... Значит, всё хорошо...
Вздохнув свободно и с улыбкой, Милана оглянулась на остающегося в террариуме у печи змея:
– Не бойся, мой король. О тебе позаботятся, так ведь? – вопросила она громче, и в ответ снова услышала из погреба стук. – Благодарю! Мы завтра же вернёмся!... Если что, король, спрячут тебя... Спрячут?
Снова раздался стук в ответ из погреба. Да,... тот, кого она так тщетно скрывала, к кому приехала, чтобы помочь, – всё слышал, поест, дождётся, змея укроет. С чувством веры в лучшее, несмотря на странный страх от беседы с главой Иркутска, Милана села в сани, которые слуги приготовили на дворе.
Уже почти стемнело, но зажжённые над санями фонари помогут осветить путь. До Иркутска было не так далеко, коней гнали скорее оказаться в городе, но как только въехали на первую улицу, оказалось, освещение в городе довольно скудное. Вечерняя тьма накрыла город довольно быстро, прохожих не было видно вовсе, а из пугающих чёрных закоулков иногда выходили подозрительные личности. Кто-то с ножом угрожал. Кто-то делал попытки запрыгнуть на сани.
Милана боялась пошевелиться, даже крикнуть. Вжалась, укуталась в шубу, покрывала, шарф. Она смотрела вокруг и всё больше наполнялась страхом. Слуг у неё трое, они гонят лошадей скорее оказаться у какой гостиницы или на постоялом дворе, но и тех легко убрать с пути. Красть нечего, но жизнь дорога, чтоб её просто так отдать... Гонятся за деньгами, которые везёт, чтоб дом выкупить?... Знает кто-то что-то и преследует?... Какие мысли только ни лезли в голову, пока не остановились у первой попавшейся гостиницы.
Сразу покинув сани, Милана спешила за встречающим дворецким скорее оказаться внутри, подальше от пугающей тьмы и странных людей, пока слуги увозили сани в каретный дом рядом...
– У вас тревожно в городе? – тяжело дыша и не скрывая страха, вопросила Милана, когда остановилась с дворецким в холле.
Подошедшая служанка помогала снимать шубку, принимая ту в руки, как шапку и перчатки Миланы.
– Да, вы выбрали неудачное время для поездки. Полагаю, не успели засветло? – удивился дворецкий...
ГЛАВА 12
– Не успели, – кивнула Милана и оглянулась на вошедших следом её трёх, не менее взволнованных слуг. – На нас пытались напасть. Благо кони несли хорошо.
– Наш Иркутск хоть и богаче других городов, но весьма невзрачен, а вечерами и вовсе грустно, – пытался мягко пояснить дворецкий. – Скудное освещение, уличные грабежи и разбои не реже, чем за городом. Однако приветствую вас в самой лучшей, самой первой гостинице Иркутска!
– Вот как? – удивилась Милана, ещё не придя в себя от испуга.
– Гостиница Венедиктова, купца третьей гильдии! – с гордостью добавил дворецкий, а женщина, принимающая и уносившая верхнюю одежду на вешалки за ширмой, вышла и с теплом улыбки добавила:
– Но бояться нашего Иркутска совсем нельзя! Здесь много людей добрых, много мест хороших.
Она встала рядом с дворецким и пропела:
***
Как Иркутск, такого града
В целом мире не найдёшь;
Всё здесь есть, чего не надо,
И со скуки не умрёшь*
***
Милана растерянно улыбнулась в ответ, переглянулась с насторожившимися рядом своими тремя слугами, и дворецкий указал рукою на лестницу, ведущую к комнатам:
– Прошу, утро вечера мудренее. Я покажу вам вашу комнату. К сожалению, она одна пустует. У нас постояльцев много. Все комнаты заняты. Заплатить только просим вперёд.
Милана кивнула, следуя за ним, и приказала одному из слуг заплатить, как покажут комнату. Номер оказался просторным, уютным. Милана решила остаться здесь на ночлег. Слугам можно было устроиться в дальнем углу комнаты за ширмой. Там стояло несколько кроватей и один небольшой столик.
Заплатив за комнату, Милана кивнула дворецкому в благодарность, и тот, пожелав доброй ночи, добавил:
– Завтрак внизу, в зале трактира, с семи утра.
– Благодарю, – ответила Милана, и дворецкий, вручив ей ключ, откланялся, плотно закрыв за собою дверь.
Только тревога почему-то росла... Даже что слуги спали за ширмой, Милане не дарило покоя. Странная ночь... Странное положение, что спать приходится в гостинице, что дом пришлось на ночь оставить. Только бы никто туда не наведался внезапно...
Вдруг услышав шуршание за дверью, Милана насторожилась. Она прислушалась, не показалось ли... Нет, шуршание раздалось вновь. Приподнявшись на постели, Милана вглядывалась в дверь. Внизу, в самом уголке, дверь была поломана, образована хорошая щель. Оттуда лился мягкий свет с коридора и промелькнула чья-то тень, а потом скрипнул пол под чьими-то ногами. Кто-то ушёл или встал в стороне...
Уставившись на свет в щели, Милана не шевелилась. Даже боялась дышать. Она будто чувствовала, что услышит или увидит ещё что. Предчувствие недоброго подтвердилось: у щели промелькнула снова тень, но уже... другая... Более настораживающая...
– Змея? – в догадках забеспокоилась Милана и постаралась как можно меньше сделать движений, только бы успеть зажечь стоящую на тумбочке рядом масляную лампу.
В комнате стало светлее. Выглядывающие из-за ширмы, не менее насторожившиеся слуги застыли. Милана сделала им знак рукой молчать, оставаться на местах и стала тоже смотреть на передвижение... змеи... Да, внушительного размера, медленно передвигающаяся по полу, та будто искала что или исследовала.
Милана внимательно рассматривала её, стараясь не шевелиться. Слегка наклонилась ближе, осторожно, медленно. Исследуя змею глазами, Милана качала головой и прошептала:
– С чёрным красное кольцо – у змейки доброе лицо... Круглый зрачок, круглая голова. Хвост без погремушки... Ребята, – взглянула она с улыбкой на поражённых слуг. – Она не ядовитая!
– Как знак какой, – перекрестился один из них. – Так всё одно не хочется, чтоб укусила.
– Надо было взять короля с собой, – хихикнула Милана, другой слуга ответил:
– Завтра уже будете с ним...
В этот момент в дверь кто-то постучал. Все затихли, Милана насторожилась, подползла к краю постели, где на полу под ногами уже была змея и, схватив ту прямо у головы, крепко прижала к себе. Змея дёргалась недолго, застыла и будто ожидала чего...
* – из сборника «Старая сибирская сатирическая поэзия» Б. Жеребцова
ГЛАВА 13
– Вы не собираетесь дверь открыть? – подбежали к Милане слуги.
Один встал у двери прислушиваясь. Второй схватил подсвечник, чтоб явно использовать в качестве оружия. Третий достал пистолет и нацелился на дверь.
– Сначала узнаем, кто это, – прошептала Милана.
Шорох за дверью послышался вновь. Снова кто-то постучался, но сильнее. Один из слуг накинул на Милану её шубку, заботясь, чтоб не стояла в ночной сорочке перед незнакомыми людьми, а сама она, прижимая к груди змею, приготовилась ею и напугать прибывшего среди ночи...
Кивнув слуге у двери, чтоб открыл, Милана встала ближе и сразу, как в комнату кто-то стал входить, наставляя пистолет, выставила руки со змеёй. Прямо к лицу этого страшного на вид, растрёпанного, со злым пронизывающим взглядом мужчину лет сорока... Одетый в приличную одежду, он всё равно не был похож на человека высшего сословия. Будто какой маньяк ворвался сюда с одной целью: убить именно её...
Всё стало происходить ужасно быстро. Милана вытаращила глаза, не имея ничего, кроме как защиты змеёй. Она уставилась на мужика, на то, как кто-то подскочил к нему сзади, ударил рукояткой пистолета по голове, оглушил, заставил пасть и кинул его тело в руки засуетившихся рядом слуг Миланы.
Те не успели отреагировать, ошарашенные происходящим, а молодой мужчина, так внезапно спасший всех своим появлением, прикрикнул им:
– Увести вниз! Полиция вот-вот прибудет!
– Это она! Она! Убрать её! Убрать! Змея! – стал стонать, приходивший в себя «убийца», но слуги Миланы тащили его скорее спуститься на нижний этаж.
Ошарашенная Милана смотрела то им вслед, то на молодого мужчину, выпрямившегося перед нею. Руки со змеёй она не опускала, оставшийся рядом слуга наставил пистолет на и ему подозрительного «спасителя».
Только Милана... Чем больше смотрела на этого мужчину, молодого, темноволосого, со светлыми глазами, какие видела только раз, тем больше убеждалась в чувстве, что это... тот самый... Тот самый человек, который при загадочных обстоятельствах оказался у дома Гаврилы незадолго до её отъезда сюда.
«Фред?» – произнесла в себе его имя Милана. Забыть не смогла, ни этой красоты, ни как ухаживала за ним, ни его имя...
Приходя в себя, Милана стала мотать головой. Фред только сделал шаг, только хотел что-то сказать, как она поспешила скрыться за дверью вместе со слугой, которого локтем оттолкнула в сторону и ногой захлопнула дверь.
Фред услышал сразу щелчок в замочной скважине двери, хотел постучать и всё объяснить, но... Что-то его остановило. Он обернулся на коридор, теперь опустевший. Снова воцарилась ночная тишина, а вокруг – только бледный свет горевших на стенах в канделябрах свечей...
«Он здесь», – не выпуская змею из рук, уставилась на запертую дверь Милана.
Она не замечала взволнованного рядом слугу. Он стоял, не двигался, не знал, что делать или сказать, и просто ждал.
«Он преследует меня... Зачем?» – так и задавалась Милана вопросами. – «Где ты, Гаврила?»
– Как страшно, – вымолвила она вслух, и слуга тихо ответил:
– Мы не дадим вас в обиду.
– Я верю, – кивнула она, медленно переведя на него испуганный взгляд. – Но как бы скорее покинуть это место...
– Милана Сергеевна! – строго раздался за дверью незнакомый мужской зов и стук. – Отворите! Это хозяин гостиницы!
– Верить? – взглянула растерянная Милана на слугу, а тот пожал плечами, как за дверью раздались ещё голоса её вернувшихся слуг:
– Милана Сергеевна! Всё хорошо!
– Всё хорошо, – будто эхо, произнесла Милана и шагнула к двери, приказав слуге рядом. – Отворяй.
Слуга приготовил пистолет, чтоб в момент опасности его использовать, взглянул на хозяйку, выставившую снова змею в руках вперёд, и повернул ключ в замке... Дверь стала медленно открываться. На пороге показался высокий, строгий господин в не менее строгом, тёмном костюме, двое слуг Миланы позади него, двое полицейских и стоящий чуть в стороне ото всех Фред.
– Змею-то уберите в коробочку, – приказал хозяин гостиницы полицейским, у которых, как оказалось, коробка была в руках.
Те шагнули к Милане. Она растерянно отступила, но слуги стали уверять, что всё хорошо, опасаться нечего, что убийцу поймали, а ловили его... долго...
ГЛАВА 14
– Позвольте поговорить с вами, - предложил хозяин гостиницы, имя которого Милана не всё уловила, но запомнила, что он купец, и фамилию: Венедиктов...
Невысокий, среднего возраста и полный в теле мужчина...
Милана посмотрела вслед полицейским, удаляющимся по коридору с коробкой, куда спрятали змею, и прошла с Венедиктовым в свою комнату, прикрываясь шубкой, будто совсем промёрзла. Позвав слуг пройти следом, она чувствовала себя более спокойной, оставаясь наедине с Венедиктовым. Тот пригласил её сесть в кресло, сам сел на стул напротив и, сложив руки на коленях, стал рассказывать:
– Это удивительно, но вы, действительно, внешне чем-то похожи на одну особу.
– Что? – поразилась Милана, уставившись с широко раскрытыми глазами в ответ.
– Я расскажу вам историю, – на миг опустив взгляд, не скрывая, что неудобно, ответил Венедиктов. – Часто любовные приключения могут привести к преступлениям, увы. В Иркутске не так давно случилась большая, нашумевшая беда. Убили девушку из хорошей мещанской семьи, а тело нашли под Ушаковским мостом с запиской... Что кому за дело, что я с мосту улетела? Кто меня любил, тот и убил.
– Господи, – перекрестилась поражённая Милана. – Что вы такое рассказываете?! И я на неё похожа?!
– Мало того, многие начинают верить в бога сильнее. Будто он послал вас сюда, чтобы смогли поймать убийцу. И вот, он принял вас за неё, выжившую, – смотрел Венедиктов исподлобья вполне серьёзно.
– Как же так быстро случилось?! – удивлялась Милана и взглянула на слуг, но те стояли, как вкопанные и видно было, к делу отношения не имеют.
– Этот молодой господин стоит сейчас в коридоре. Некий Фред Армоур, – пожал плечами Венедиктов. – Вам он не знаком?
– Фред, – произнесли губы Миланы и вздрогнул взгляд. – Как?...
– Он сказал, что следовал за вами от Петербурга. Нагнал на одном из постоялых дворов в Сибири, а там вами заинтересовался как раз этот лифляндец. Убийца.
– Лифляндец, – снова протараторила поражённая Милана.
– Увы, в каждом краю есть...
худые люди, – кашлянул Венедиктов напоказ. – Не принимала б Россия матушка всякий сброд... Да не будем об этом. Заранее ж не узнать, кто чего достоин и что устроит. Благо есть и иностранцы, которые верны России, помогут, подскажут, наведут, как ваш друг.
– Какой друг? – удивлялась Милана.
– Фред, – кивнул Венедиктов, и она выпрямилась, закрывшись в шубку ещё плотнее и возмутившись:
– Мы не знакомы настолько!
– Вернёмся к убийце. Так вот, лифляндец заинтересовался вами, увидел, что вы путешествуете со змеёй, и решил отыскать тоже змею, чтоб с вами, вернее, с той, на кого похожи, покончить всё же. Он выкрал змею на одном из других постоялых дворов. Он знал, видимо, что там был террариум. Змея ж оказалась не ядовитая, но этого он не знал. Знал ваш Фред и был спокоен, но следил за этим негодяем. Один ли, что за планы, как его приставить к суду, поймав на деле да чтоб со свидетелями. Здесь, в моей гостинице лифляндец напросился спать на конюшне. Больно уставший, мол, был. Я ни сном, ни духом, а тут является господин Армоур. Лифляндец тем временем подсунул змею вам в комнату, а Фред рассказал мне происходящее. Что ж, всеми силами негодяя и схватили на месте.
Венедиктов замолчал. Всё рассказано. Рассказал как смог... Милана отвела взгляд в сторону, осмысливая услышанное. Это было невероятно и ужасно. Как провести остаток этой ночи, как уйти потом, как исчезнуть отсюда навсегда? Страх переполнял, а разум твердил: терпи, ведь приехала сюда не ради себя, а чтоб спасти дорогого человека, и тот ждёт помощи... Он сейчас один в заброшенном доме, как и ставший дорогим питомец — змей...
Милана кивнула поднявшемуся Венедиктову и, прежде чем он ушёл, попросила:
– Только видеть больше никого не хочу пока,... поймите...
– Я передам всем, чтоб оставили вас в покое. Завтра всё будет передано в полицию. Негодяя сейчас уже увели туда и вряд ли выпустят. Будьте покойны. А к дверям вашей комнаты я приставлю сейчас охрану. Не позволю в своей гостинице случиться беде. Вы наша гостья, вам положен отдых, – ответил он с глубоким уважением и добавил. – Платы за проживание первую неделю с вас не возьму...
ГЛАВА 15
Лёгкие снежинки летели откуда-то с высоты,... от тьмы ещё не посветлевшего неба. Милана смотрела в окно на ночной Иркутск, ловила взглядом снежинку, пока та совсем не исчезала из вида или на подоконнике, или где-то на заснеженном дворе гостиницы. Какими разными они были... В свете фонарей они сверкают, радужно блестят. От них радостнее и светлее на душе, будто праздник наступает, а с ним и лучшие времена:
«А скоро Рождество. Не так далеко праздники... И как хотелось бы встретить их в кругу близких», – печалилась Милана, но отдёргивала себя мечтать, верить в то, что к Рождеству, может, как раз и получится задуманное: спасёт дорогого человека и будет настоящий праздник...
Поставят ёлку, как в каждом зажиточном доме, украсят её игрушками, вкусностями, свечами. Будут гулять по улицам города, где тоже будут украшены ёлочки, а их украшают зачастую просто бумажными лоскутами, как недавно стали украшать и в самом Петербурге. В тысяча восемьсот пятьдесят втором году, самую первую ёлку украсили в Петербурге на Екатерингофском вокзале...
Дома можно будет украсить всё сделанными из бумаги снежинками. Раньше их делали из бересты, но теперь вырезают из бумаги, создавая замысловатые узоры, как и у настоящих снежинок...
– Милана Сергеевна? – окликнул вошедший с двумя другими слуга.
– Снег падает, кружится... Будто радостный... Он танцует, а мне страшно. Это была ужасная ночь, – медленно оглянулась она, уже давно одетая, собранная к наступающему утру. – Я не выспалась, а сейчас явится этот... секретарь. Вы готовы?
– Да, – кивнули те.
– Главное – дом выкупить бы, – вздохнула задумчиво Милана, а слуги только пожали плечами.
Не знают они, зачем ей дом. Не знают всего, что происходит, но даже так верно выполняют своё дело: служат ей помощью и охраной, как приказал Гаврила, их барин.
Спустившись с ними в зал трактира, выбрав столик, Милана скоро заказала завтрак себе и им. Кофе, крендели, ветчина, холодное мясо, булочки и... плетёный бриошь с ягодами. Последний – стал популярен в эти годы и в Петербурге, и здесь, покорив сердца русских.
Будто специально дождавшийся, когда Милана со слугами насладится завтраком, секретарь Хаминова появился в трактире именно под конец трапезы. Он лично пришёл с бумагами к их столу и молча сел напротив Миланы:
– Доброе утро, Милана Сергеевна, – тепло улыбнулся он, не обращая внимания на застывших рядом слуг.
Милана выпрямилась, вопросительно взирая в ответ, и секретарь кивнул:
– Как будете готовы, может сразу проехать к дому, что желаете купить. Туда посланы наши люди. Ждут. Осмотрим, подпишем. Деньги там же можно и передать в присутствии меня и двух поверенных.
– Я бы предпочла оплатить в присутствии самого главы Иркутска, – горделиво ответила Милана. – Всё же сумма не малая, а людей всех этих я не знаю.
– Как вам угодно, – кивнул вполне спокойный, так же мило улыбающийся секретарь.
Только за его добродушным взглядом всё равно будто что крылось. Не видела Милана ничего странного, но... чувствовала. Обманчивое представление? Страх? Растерянность?... Однако следовало ускорить всё, и она немедленно отправилась с ним и слугами обратно к домику за городом. Туда, где её ждут дорогой человек и... змей...
Переживание, что их могут обнаружить, было на грани. Дрожь взволнованности Милане еле удавалось скрывать, ссылаясь на то, что не привыкла к таким холодам. Когда прибыли к дому, оттуда из трубы шёл дым. Кто-то топил печь. В доме был виден свет. У дома стояли кони, сани...
– Наши люди там, – пояснил секретарь, помогая Милане сойти с саней, в которых приехали, и кивнул слугам. – Вам лучше обождать снаружи. Мало места.
Слуги остались у саней, медленно прохаживаясь по хрустящему снегу, а Милана, пройдя в дом, тут же окинула взглядом печь, у которой не было видно её террариума со змеем, и открытые в погреб дверцы. Несколько человек сидело за столом и сразу поднялись, как она с секретарём вошли.
Сердце Миланы загремело в опасении, и тут прозвучал доклад одного из поверенных:
– Дом пуст, всё осмотрено. Пригоден для жилья, но... Здесь будто кто уже и живёт. Натоплено было, еда на столе, свечи не так давно до нашего прихода были потушены...
ГЛАВА 16
– Мы, это были мы здесь, в доме, – кивнула с улыбкой немного растерянная Милана, и все посмотрели с удивлением в ответ. – Ночевали в гостинице, а дом осматривали. Заброшенный же. Надо было проверить, как служит. Мне понравился. Вот и покупаю, – развела она руками, а сама мучилась в догадках: «Раз дом осмотрели, как не нашли змея и его?! Где они?!»
– Что ж, господа, вернёмся в горуправление. Милана Сергеевна желает устроить всё в присутствии главы Иркутска, Хаминова Ивана Степановича, – сообщил секретарь, будто поверил её словам и всё теперь хорошо.
С этими словами никто ждать дольше не собирался. Все направились покинуть дом, одного из слуг Милана попросила остаться и громко объявила с надеждой, что дорогой человек прячется всё же где-то в доме и услышит:
– Я вернусь через несколько часов, спать уже будем в этом доме!
– Всё получится, – добавил с теплом улыбки секретарь и прикоснулся к её руке, одарив ту осторожным поцелуем. – Вы невероятная... Сильная женщина...
– Прошу вас, Аркадий Васильевич, – растерянно смотрела в ответ Милана.
– Не могу скрыть, как очарован, – вдруг признался он с печалью в глазах.
Будто надеялся вызвать жалость, проникнуться, поверить ему, ведь он так старается быть искренним. Но Милана боялась своих ощущений. Что-то не так. Не верит ему, и всё... Пусть время всё покажет, но пока... Пока что стоит реагировать спокойно...
– Мне трудно. Время такое, что я... Я не заинтересована ни в каких комплиментах или поддержке. Не так давно стала вдовой, – вдруг придумала она. – Понимаете?
– Понимаю, как никто, – снова одарил он её ручку поцелуем и пригласил покинуть дом.
Милана торопилась. Слуги рядом в санях держали сундучок с деньгами. Ещё было светло, охрана следовала за ними, поверенные и секретарь. Время будто слышало зов Миланы поторопиться, а всевышние силы — помочь свершиться покупке дома. Никто не был против. Все бумаги подписаны. Всё оформлено и за дом уплачено.
Так же быстро, чтобы вернуться дотемна, Милана покинула со слугами горуправление и спешила обратно, к дому. Секретарь не успел даже толком попрощаться. Только снова поцеловал руку, но Милана скорее ушла, не скрывая, что ей безразлично его внимание. Что-то отпугивало вновь...
Она уезжала со слугами в санях: один сидел рядом, другой управлял тройкой. Бубенцы весело звенели, снег поднимался из-под копыт и вальсировал с падающими с неба снежинками,... пушистыми, яркими... Глядя на них, Милана успокаивалась и невольно улыбалась. На душе становилось чуточку веселее, и вера в лучшее вновь возросла.
Будто с этого момента зима открывала радужные ворота в светлую, полную добра и любви, сказку. Здесь не будет интриг, коварства, здесь не будет бед и болезней. Здесь будет вот такой же вальс счастья, как подсказывают кружащиеся снежинки, пока сопровождают Милану в этом пути. И ей хотелось верить — в путь в сказку...
Она уезжала к приобретённому дому и не замечала, что тот, чьё появление недавно испугало, насторожило, следует за нею. Ни Милана, ни её слуги не заметили в спускающемся вечере, что всадник пробирался по параллельной с их дорогой тропе, вдоль луга, потом леса, и, оставив коня ждать, пешком через сугробы пробрался к дому.
Встав незаметно у одного из окон, где была приоткрыта форточка, виден очаг, было видно, как слуги стали готовить ужин, а Милана поспешила спуститься в погреб,... он осторожно наблюдал...
Скоро ужин был закончен, слуги отправились на верхние этажи отдыхать по комнатам, как было слышно из обрывков фраз.
Милана посмотрела на часы на стене и сидела за столом, словно чего-то ждала. Фред чувствовал, что-то сейчас должно произойти. Милана не идёт отдыхать. Свет не гасит. Странным казалось всё, и догадывался он, что в этом доме есть нечто особенное, но не был уверен, решив пока просто проследить, но не пугать внезапным появлением.
Видеть её сейчас, переживающую о чём-то, но со светлой надеждой в глазах, он любовался. Милая, нежная, пробуждающая желание трепетно обнять и не выпускать, заботиться, любить...
– Змея шкуру меняет... Натуру оставляет, – вдруг поднялась Милана и постучала каблучками по полу.
Фред насторожился и прильнул ближе к окну, чтобы лучше видеть. Милана его не замечала. Она прошла к дверце в погреб и открыла её:
– Ты здесь?... Сиди тихо, родненький...
ГЛАВА 17
– Дом мой, – донёсся до слуха Фреда голос Миланы из погреба. – Всё, как ты просил... Приберёмся здесь, дождёмся Гаврилы, он все документы привезёт... Новый паспорт тебе... Как хорошо, что за печью спрятался, что там тайное место есть, я не знала... Чудо, что не нашли!...
Фред насторожился, прислушиваясь и подсматривая в запотевшее окно, через которое мало что было видно, но так хотелось оказаться в доме, поговорить с Миланой и помочь всем, чем может, чего душа просит уже столько времени. Только всё равно оставался он снаружи и слушал обрывки фраз:
– Всё будет так, как ты просишь... Я всё сделаю... Только живи, родненький ты мой... Ты знаешь, как люблю тебя...
– Любит?... Родненький? – Фред застыл.
Он был поражён в самую душу, что так была полна надежды, а теперь... холод сковывал, вера в лучшее спряталась где-то в глубине.
– Неужто я зря приехал? – задавался Фред вопросом, но не хотел принимать факт того, что опоздал и не смог покорить сердце той, которая давно стала мила, забыть которую так долго не может и ради которой проделал весь путь сюда. – Я всё выясню, но пока буду тихо... Я должен...
Окна дома запотели совсем, а вышедшая из погреба Милана уже не разговаривала. Она зашторила все окна и погасила свечи. Фред оглянулся... Пусто, одиноко... Снег продолжает падать, а вокруг темнота. Ноги сами вели обратно к коню, куда свет фонаря от дороги чуточку попадал. Единственный фонарь, но чуть дальше — фонарей виднелось больше. Свет от города, где-то тепло, где-то гостиница и тёплый ужин...
Фред еле добрался до коня, не менее продрогшего этим вечером. Только коснуться его не успел. Силы куда-то делись. Казалось, весь промёрз до бесчувствия. Фред потерял счёт времени, потерял... сознание,... в глазах потемнело...
А снег так и падал, и падал,... словно не происходило в мире больше ничего. Всё для зимы. Покой, красота,... жизнь...
Как только солнце показалось, одаривая ласковыми лучами, Милана вышла на крыльцо. Тепло одетая, с восторгом встречающая свежесть мороза. Глядя на искрящийся и ещё не тронутый снег вокруг, Милана улыбалась, как будто открыла первую страницу любимой сказки.
И пусть снег бывает колючим, обжигающим, но он остаётся чудом природы, которое дарит праздничное настроение и вдохновляет на что-то чистое, доброе, свежее. Вот на ладонь упала одна из последних снежинок с неба. Тучи ушли, оставляя туманную дымку, как шлейф только что наколдовавшей сказку феи.
Милана смотрела на снежинку на ладони. Только бы не дышать на неё, чтоб не растаяла, не исчезла вдруг. Как хрупко это ощущение полёта счастливой души, как хрупка мечта...
Послышавшийся хруст снега под чьими-то ногами заставил Милану вздрогнуть и забыть о снежинке. Та растаяла на её сжавшейся ладони, а сама Милана застыла, видя приближение от дороги пробирающегося через сугробы, которые за ночь наколдовала зима,... секретаря главы Иркутска:
– Аркадий Васильевич? – удивилась Милана.
– Да, дорогая Милана Сергеевна, – улыбался он, приближаясь ещё более бодро, в распахнутой шубе, надетой поверх плотного камзола, толстого шерстяного шарфа. – Так переживал всю ночь!... Проклятый снег... всю дорогу скрыл...
– Что привело вас в столь ранний час?! Вы не спали?! – насторожилась Милана, а секретарь встал ближе и, взяв её руку в свою, стал ту покрывать поцелуями:
– Простите мои порывы. Не сдержать ни радости за вас, ни гордости. Это велика честь, – прижал он её руку к своей груди. – Великая честь знать вас, а уж как я бы хотел молить стать вашим другом. Хотя бы другом.
– Вы и так уже многое для меня сделали. Вы помогли приобрести желанный дом так быстро. Я счастлива и этим, – равнодушно ответила Милана.
– Я могу и в остальном помогать, – улыбался он и игриво вопросил. – Пригласите хоть на утреннюю чашечку чая? Я так продрог...
Милана на миг остолбенела. Как реагировать? Отказать — нажить, может, неприятеля в лице секретаря. А у него связи... Пока что неприятностей совсем не хочется, а чувствуется, он чего-то добивается и не отступит так просто: «Неужели я его интересую? Я ли? И как поступать? Что я потеряю?...»
Пригласив жестом руки пройти за нею в дом, Милана шагнула в сени первой.
– Вот увидите, к весне ваши хоромы будут краше. Я прикажу приехать сюда лучшим мастерам. Всё, что надобно, всё подкрасят, починят, улучшат, – приговаривал довольный Аркадий Васильевич.
Когда же сели за стол, Аркадий Васильевич обратил внимание на слугу, который стал накрывать к чаю, готовить самовар... Вежливый, молодой, крепкий и одетый аккуратно...
Аркадий Васильевич перевёл оценивающий взгляд с него и улыбнулся вновь Милане:
– Да и девицу вам надо сюда какую. Всё ж как без служанки-то такой даме?...
ГЛАВА 18
– Ничего, со временем будет всё, – улыбнулась Милана в ответ, но Аркадий Васильевич накрыл ладонью её лежащую на столе руку и стал нежно, осторожно поглаживать:
– Милана Сергеевна,... я предлагаю нечто иное... Мои порывы чисты и неудержимы. Мы бы могли,... поговорить наедине? – произнёс последнее слово он тише, взглядом указав в сторону слуги, который накрывал им стол к чаю и будто не слышал и не замечал.
Милана кивнула оглянувшемуся на них слуге, и тот, оставив перед ними булочки да пряники, удалился наверх, к комнатам. Аркадий Васильевич тут же поднялся из-за стола. Он медленно подошёл к Милане, словно лис вышел на охоту. Застыв в ожидании, следя лишь глазами, что будет, Милана ждала.
Наклонившийся к ней из-за спины Аркадий Васильевич прикоснулся губами к её шейке и, выждав несколько секунд, одарил поцелуем. Он стал покрывать медленными поцелуями и плечи Миланы, более смело обвив руками талию:
– Богиня,... прелестница...
– Вы забываетесь, – сглотнула и прошептала Милана, всё больше наполняясь страхом, что сковывал. – Вы должны остановиться. Мы должны обождать.
– Мы, – вдохнул наполнившийся отрадой тот, продолжая целовать её шейку и плечи. – Как сладко это звучит из ваших уст... Всё же мы... Мы...
Вдруг раздавшийся стук где-то под полом заставил Аркадия Васильевича вздрогнуть:
– Что это? – насторожился он и прислушался.
Милана так и сидела застывшая, тоже слушая, и стук под полом повторился.
– Кто у вас там? – взяв её за руку, Аркадий Васильевич сел рядом и оглянулся на пол, откуда по его ощущениям и донёсся стук.
– Змей развожу, – прищурилась Милана, сообразив только это для ответа.
Она сразу подумала про свой террариум и перевела взгляд на печь, на скамью, где он должен был стоять, куда она его только недавно вернула из погреба, но... Его там не было. Значит, кто-то, заметив приход Аркадия Васильевича, успел террариум со змеем вновь спрятать... Под пол? Милана терялась. Если тот, кто там прячется, это сделал, он рисковал. Слуги ведь о нём тоже не ведают...
– Змеи? – усмехнулся Аркадий Васильевич, принимая слова её за шутку. – Они такие шумные? Зимой?
– Слуги шумят, – вполне серьёзно ответила она и смотрела в глаза так, что собеседник невольно поверил.
Улыбка с его лица сползла. Руку Миланы он отпустил и покачал головой, не скрывая удивления:
– Вы странная...
– Прошу вас, пока уходите, – более тепло попросила Милана и поднялась из-за стола.
Только Аркадий Васильевич не собирался уступать. Он позабыл будто обо всех приличиях. Ему стало всё равно, только бы эта женщина уделила ему то внимание, за каким пришёл. Он схватил её, прижал к столу, стал покрывать поцелуями, удерживать извивающееся тело и приговаривать:
– Я влюблён, безумно... Я теряю рассудок, когда вы рядом... Умоляю, дайте шанс, станьте моей женой...
Милана пока не хотела кричать и звать на помощь. Странное чувство страха переполняло её и сковывало, запрещало, не давало, только она пыталась вырваться и оттолкнуть уже ненавистного человека:
– Прекратите, – выдавливала она из себя через зубы, упёршись в его грудь, но Аркадий Васильевич был сильнее и продолжал целовать, желая захватить и её губы в плен поцелуя. – Убирайтесь...
Милана уже теряла силы, как заметила, что дверца погреба тихо открылась, а оттуда кто-то в её сторону выпустил змея.
«Это спасение» – сразу промелькнуло в мыслях Миланы, и она с новыми силами упёрлась в Аркадия Васильевича:
– Там змея! Змея! Мой король!
– Что? – не сразу сообразил он, чуть ослаб, и в тот момент Милана оттолкнула его и, подбежав к своему змею, схватила и голову направила в сторону выпрямившегося соперника:
– Убирайтесь...
Аркадий Васильевич испуганно смотрел на голову шипевшей в его сторону змеи. Он не разбирался в них, не видел, ядовитая или нет, опасна ли так, как пугают...
– Убирайтесь навсегда, – выговаривала сквозь зубы всё больше наполняющаяся яростью Милана.
Грозная, с презрением во взгляде она выглядела пугающе со змеёй в руках.
– Никогда вам меня не заполучить, – нервно стала она хихикать и резкими движениями змеем пугать спиной отступающего к выходу Аркадия Васильевича.
Чем дальше он уходил, тем больше и громче она смеялась.
– Я вернусь, – кивал медленно он, нащупав ручку двери. – О да... вернусь... Видит бог... Змея... Весь дом и вас всех уничтожу...
Милана смеялась, бросила ему в руки его шубу и снова пугала змеем. Аркадий Васильевич покидал её дом, спешил уйти, снова пробираясь по хрустящему снегу и сугробам туда, где оставил коня.
– Змея! – кричал он время от времени с гневом, а в ответ только и слышал: заливистый смех Миланы.
Захлопнув дверь, вернувшись вновь в тепло дома, Милана ласково смотрела на змея в руках и осторожно гладила:
– Миленкий мой, ты спас меня... Прости за всё. Мучаю тебя, но пока... не могу без тебя. Я давно хочу уехать в какую тёплую страну, чтобы выпустить тебя там на волю, но всё никак, и денег таких нет, а родной человек в помощи нуждается... Всё сложно так и... страшно, – оглянулась Милана одна в комнате и взглянула на окна, на которых красовался мороз. – Хорошо б как лучше скрыть всё здесь... Прости, змеюшка. Постараюсь реже тебя беспокоить, мой король, – снова погладила она змея...
***
Лес, где тишина звучит,
Тайну древнюю хранит.
Королевский змей здесь оживляется,
Силой в сердцах он вдохновляется.
Узоры чешуи блестят,
Как звёзды, светятся, горят.
Но путь к сердцу его невидим,
Для смелых духом он станет открытым.
Ларец загадок, он хранит,
Свет счастья в себе таит.
Со змеем если судьба свяжет,
Кто мудр и добр — тому лучший путь укажет.
Сердце змея — огонь и щит,
Он бережёт того, кто ценит жизнь.
В кривых путях, среди ветвей,
Только храбрец найдёт друзей.
Верю, в каждом сердце змея бьётся,
Тайна жизни, что откроется.
И я следую за светом и мечтой,
Королевский змей — со мной, всегда со мной.
ГЛАВА 19
«Змея шкуру меняет... Натуру оставляет», – голос Миланы слышался Фреду всё время, пока он долгое время находился в ослабленном, болезненном состоянии. Ощущая головокружение и боль тела, долго не двигающегося, Фред стал пытаться открыть глаза. Тяжёлые веки, навернувшиеся от показавшегося света слёзы...
– Очнулся, – склонился кто-то сразу над ним.
Фред открыл глаза, стал всматриваться. Пожилой мужчина приятной внешности, аккуратно одетый смотрел внимательно в глаза и кивал.
– Доброго дня, герой.
– Герой, – прохрипел Фред.
– Добродил по лесу... Тебя нашли у дороги. Знать бы ещё, кто ты, – тепло улыбнулся мужчина. – Ты сейчас в гостинице Майорова. Я сам Майоров, Павел Васильевич.
– Фред... Ар, – Фред недоговорил.
Слишком был он слаб. Глаза вновь закрылись, только дыхание стало тяжелее. Трудно, казалось, выживать, но с каждым днём всё же становилось легче. Майоров лично ухаживал за Фредом, узнал о нём больше из его уст и давал прописанные доктором лучшие лекарства...
– Что ж ты там делал? – когда Фред впервые смог встать и сидеть за столом обедать, спросил его Майоров. – Ты мог промёрзнуть до смерти.
– Благодарю, что спасли мне жизнь, выходили, – взволнованно ответил Фред и допил чай. – Скажите, Павел Васильевич, а не знает ли что о той, кто живёт в доме у того леса?
– Как увидел тебя у дороги, так и подумал про тот дом. Оказывается, его купила недавно появившаяся некая молодая вдова, – говорил Майоров и вдруг стал шептать, с опаской взглянув на закрытую к ним в комнату дверь. – Слух пошёл, хотя я не любитель такое слушать, но... Вас-то обнаружил я вовремя, а после там стали появляться другие... Мертвецов в том лесу часто находят в последнее время. Говорят, в доме том поселилась ведьма, и змея у неё особая имеется. Вот ядом-то и убивают. Лес тот змеиным царством прозвали аж.
– Вдова... Царство... Это ж надо, придумали, – усмехнулся Фред с недовольством. – Я несколько недель болел, а тут за это время так
