Красивая игрушка в чужих руках. Светлана Кармальская

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ПРОЛОГ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ГЛАВА 25
• ГЛАВА 26
• ГЛАВА 27
• ГЛАВА 28
• ГЛАВА 29
• ГЛАВА 30
• ГЛАВА 31
• ГЛАВА 32
• ГЛАВА 33
• ГЛАВА 34
• ГЛАВА 35
• ГЛАВА 36
• ГЛАВА 37
• ГЛАВА 39
• ГЛАВА 40
• ГЛАВА 41
• ГЛАВА 42
• ГЛАВА 43
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Марсия рождена от дроу в глуши, где их ненавидят, и даже мать мечтает избавиться от ублюдка, но есть те, кто готов дорого заплатить за нее: владыка графства - маг, славящийся своей жестокостью, и матрона дроу, коварная и беспринципная. Девочке помогает огненная саламандра - демоническая элементаль, и огромный барс, беспомощным котенком спасенный Марсией. Любовь и счастливый конец автор обещает.

***

Имрис Гетхин – однодворец

   Вилья – его жена, кузина Эфлеры, живут на землях графства Симарн, деревня Марсии – Биш (кустарник)

   Лима Дагшад, Мирана Фассет – подруги из пансиона, Роал – столица графства, «Горная Пчела» - кондитерская

   Эдиз Шенол – управляющий в Гранд Шале, Милета - его жена, экономка, дама Дейнис ди Аргвид, что означает - из Аргвидов – компаньонка Мии, Зоран Макро – офицер замковой стражи

   Сильма – служанка Мии в замке, секретарь в сеньоральном суде - Грэфт Рилой

   Раменский край – все земли на северо-востоке от моря, на юге – Приморье, на востоке нагорье Делоран, север – княжество Дегрон.

   Аргвид – владыка, родовое имя Реймона, столица Симарна – Роал, столица Дегрона – Исфан, князь Омар Дегрон

   Илвейн Медхан - юный дракон

   матрона Нэл-Бенз из дистрикта Виэр-Мензар (Черной Звезды)

   Венкаор – сын матроны (Уэнке)

   Рэвилли (льдистый) – 1 дочь матроны

   Сейрена – звезда – 2 дочь матроны

   Асвен Герант – маг, отец Венкаора – Арве Грант – настоящее имя, сейчас архимаг Харукана, глава Западного Ковена (эпарх, руководитель)

   Флай - саламандра – огненный дух, свирепая элементаль нижнего мира, мира демонов.

   Богиня Эйлистри древняя праматерь дроу.

   Рауфет из Хорс-Гвинт (Дистрикт Северного Ветра)

ПРОЛОГ

Широкий световой столб проникал сквозь круглое отверстие в своде и сверкающим ливнем падал на трон владычицы. Перед ней на полу, выложенном чёрно-белой геометрической мозаикой, преклонив колено, стоял юноша.

   - Подойди ко мне. Ближе.

   Матрона внимательно оглядела высокого смуглого подростка.

   - Хорош, тело точеное. Вижу, наставники положили немало труда, занимаясь с тобой. Жаль, разумеется, что ты полукровка, однако твоя красота и высокий уровень Дара сослужили хорошую службу.

   Сын молча поднял глаза, не решаясь задать вопрос.

   Она усмехнулась.

   - И мне, и тебе. К нам прислала сватов матрона великого Дома из Дистрикта Северного Ветра Хорс-Гвинт. Она увидела тебя на празднике в честь Элистрии (богиня танца, песни, охоты). Ты слишком красиво танцевал. Разумеется, тебя растили, как лучшее оружие нашего клана, однако, условия слишком выгодны, чтобы можно было отказаться. Станешь…, не сверкай глазами, в наложники бы я тебя не отдала, слишком много чести для них, так что радуйся - младшим мужем владычицы. А через несколько месяцев, когда она проникнется к тебе доверием…

   Матрона выразительно пошевелила пальцами.

   Скрывая гнев и страх, Венкаор покорно опустил голову. Вот и всё. Его продадут, как скотину, а затем с лёгкостью принесут в жертву, использовав, как убийцу в борьбе кланов. Мать не заступится за него, если жрицы Хорс-Гвинт раскроют виновника устранения своей повелительницы. А то, что его раскроют, очевидно. Неопытному подростку не тягаться с трехсотлетними жрицами Ллос. И отказаться невозможно. Мать возьмет клятву на крови.

   Он шел в свои комнаты, не замечая никого на пути. Слуги низко кланялись сыну госпожи, сестры недовольно хмурились, не видя уважительного приветствия от младшего, но черная ненависть и страх, набатом стучавший в сердце, застилали глаза. Что же делать? Почему только отец оставил его здесь, в горах Южного Фэйруна, владениях темных эльфов. Хотя, знает ли он вообще о существовании сына? Все, что было известно юноше о его происхождении, рассказала ему кормилица – незнатная илитири. Во время путешествия по городам приморья, матрона Нэл-Бенз из дистрикта Виэр-Мензар (Черной Звезды) страстно влюбилась в человеческого мага и провела с ним несколько недель. Возвратившись домой, родила сына и решила не отправлять ребенка отцу. Впрочем, это не означало наличия в жизни мальчика нежности и материнской любви. Мать вообще редко удостаивала своего младшего отпрыска беседой.

   Её заменила кормилица. Вот и сейчас, увидев, в каком состоянии вернулся подросток, женщина молча обняла его, не спрашивая ни о чем, усадила за стол и налила успокаивающего отвара. А спустя полчаса, выслушав его рассказ, тихо сказала.

   - Тебе надо уходить. Ты юн, но очень силен и вынослив, и уже сейчас отличный воин. В людских землях не пропадешь. Я бы посоветовала тебе найти отца, но всё, что мне известно о нем – он сильный маг и очень хорош собой, ты похож на него. Твоя мать познакомилась с ним на пиру у архонта. Я лишь знаю, что это было в одном из полисов приморья, но он давно мог уехать оттуда. Маги не привязаны к одному месту, как простые люди. Названия города и имени возлюбленного наша госпожа не называла. Я, конечно, могу попробовать разузнать, но боюсь, мои расспросы вызовут ненужные подозрения. Возьми все драгоценные подарки матушки, там продавай их, только по очереди, не все сразу. Если не дашь себя обмануть, хватит надолго. А вообще, вначале постарайся уйти подальше от Фэйруна. Темноэльфийские украшения могут навести на твой след.

   - Ты права, - слова с трудом проходили сквозь внезапно охрипшее горло, - я ничего не знаю о другом мире, мире людей, но даже если погибну там, это лучше. По крайней мере, умру свободным, а не овцой на жертвенном алтаре.

ГЛАВА 1

Старенький жрец предложил назвать ее Марсией. Роженица равнодушно кивнула.

   - Красивое имя! – воодушевилась травница-повитуха, - с таким именем и сама красавицей вырастет!

   Молодая женщина - дебелая, белокожая, промолчала в ответ на это заявление. Её светло-русые, с рыжиной волосы слиплись от пота, на измученном бледном лице застыла недовольная гримаса.

   Обмыв малышку, повитуха завернула ее в кусок чистой ткани и подала матери.

   - На-ко, приложи к груди, пусть поест. Сиськи-то надо сразу рассосать, а то молоко сгорит и кормить нечем будет.

   - Подумаешь! – светло-голубые глаза роженицы холодно глядели на хныкающий сверток, - сил нет, так бы и заснула, а тут с ней возись!

   - Дык помрет ведь!

   - Велика важность! Можно подумать, нужна она кому-то здесь.

   - Опомнись, женщина, - сурово произнес служитель бога, - ежели всевышний послал в наш мир эту душу, должно тебе заботиться о ней! Не для того дана жизнь, чтобы ею столь злостно пренебрегать! Бойся кары провидения за такой грех, и думать не смей о том, чтобы избавиться от младенца.

   - Сперва молоко загорится, а потом горячка на сиськи, да на все брюхо перекинется, - повитуха покачала головой, - аль помереть раньше срока хочешь?

   Молодка сжала губы, однако последние слова напугали ее, больше новорождённую она не отталкивала. Прикрыв от удовольствия глаза, крошка жадно чмокала.

   Лицо новоявленной матери постепенно разглаживалось, выражение холодной неприязни постепенно исчезло с него, сменившись слабой заинтересованностью. Любовь, впрочем, так и не появилась в больших, слегка выпуклых глазах женщины. Совсем не такого подарочка она ожидала от красивого смуглого офицера, год назад взятого на постой. В мутное и опасное время даже нелюдей не следует отталкивать. Хоть и твердили пастыри – моранниты, что связываться с ушастой нечистью, страшный грех, а сами-то, небось, и при всеобщей разрухе ели сладко, да спали мягко! А как быть простым людям? Подыхать некому неохота. Коли жрать нечего, так под кого угодно ляжешь. Тем более – где они сейчас, моранниты эти? Все разбежались, когда явились на Ютар чудовища страшные неведомо откуда, и чародеи вновь стали свободными. А офицер? Ну что офицер - полукровка дроу – это сразу было видно по черным волосам, смуглой коже да острым кончикам ушей. Он был щедр и ласков, божился, что от него детей не будет – уж больно они редки у темных эльфов. Ничего не скажешь – на серебро и даже золото красавчик не скупился, а для разоренной войной деревни это было не просто важно, но спасало от голодной смерти. По правде говоря, Лелия и без денег бы ему не отказала, уж больно соскучилась по мужику – второй год вдовела. Но если предлагает – так почему не взять? И попросить ещё, на всякий случай! Вот он – случай-то, сопит у нее на руках. Куда теперь девать ублюдка? Глаза закрывались, мысли лениво бродили в уставшей голове женщины. Двоих от законного мужа не знаешь, как прокормить. Любовник вообще-то немалую сумму оставил, а все ж надолго не хватило. Мать новую корову купила взамен заколотой, кур да коз. Крышу отремонтировали, забор поправили, на черный день оставили. В общем, не разжиреешь! У противной девчонки-то даже уши заостренные от отца, ладно хоть не длинные, волосами можно будет прикрыть. Подрастет – сплавить ее в Храм прислужницей? Лелия задумалась и зло плюнула, да ведь храмы-то старые все прикрыли, пастырей разогнали. Замуж? Кто ж нечистую в семью возьмет? И хнычет ведь беспрестанно! У-у-у, назола!

ГЛАВА 2

Пятнадцать лет спустя.

   Марсия торопливо шла по пыльной проселочной дороге, большущая и тяжелая корзина с грибами оттягивала руки, девочка вздохнула – ах, если бы мать хоть раз похвалила ее за добычу. Небось, жареные белые, да соленые рыжики все уплетают, только шум стоит, но скупое: «молодец» она если и слышит, то от отчима. Матушка считает – прогулка в лесу вовсе не работа, а одно развлечение, и если дочь задержится, то обзывает ее лентяйкой и никчемной дурой. Плакать бесполезно, родительница только больше разозлится, может и хворостиной по ногам пройтись. Сейчас засадит сестру грибы чистить, Мию в хлев пошлет, там всегда полно работы, почему-то ей всегда достается самая тяжелая и грязная. Мать говорит – она старше, но ведь Рани не так уж и мала – ей скоро двенадцать, и для своего возраста она очень крупная и сильная. Похожа на мать – белокожая, русые в рыжину волосы, водянисто-голубые глаза. Матушка гордится ею, твердит: в нашу породу пошла, вылитая раменка, а потом взглянет на Мию, подожмет губы и буркнет – не то, что ты, вся в папашу, такая же черномазая, точно головешка.

   Мия и сама знала – некрасива, но что тут поделаешь. Коренные раменцы по большей части крепкие, как боровички, плотные, с русыми или соломенными волосами, светлыми глазами, в их семье все таковы, одна она удалась в отцову породу. Бабушка называла ее байстрючкой, уверяла: офицер из наёмников был у них на постое, вот и принудил юную вдову к сожительству, затем ушел с армией, а бедняжка брюхатой осталась. Девочка опускала голову, чувствуя себя виноватой в том, что явилась на свет. Хотя – в чем виновна? Она ведь не просила о жизни в этом мире!

   Вот и знакомый забор, стараниями отчима, крепкий, доска к доске внахлест. Рани вместе с братцем белила, старалась. У матери рука тяжелая, плохо сделаешь, так поддаст – мало не покажется. Всех детей в строгости держит, и бабушка помогает.

   «Карга злющая», - невольно подумала Мия и мысленно упрекнула себя за это. Но что делать, если не получалось любить старуху, уж больно та отравляла жизнь третьей внучке. Впрочем, и две старшие дочери Лелии, прижитые от законного мужа, тоже бабку не жаловали. Та вечно сидела на завалинке со своими больными ногами, зорко следила за всем, происходящим на подворье, все недочеты подмечала и сообщала дочери, а то и сама могла хлестнуть хворостиной. Сейчас-то девки уж замужем, сами ведут своё хозяйство. Вроде всем довольны. Такие же белобрысые и дебелые, как мать, румянец во всю щеку. Не то, что она – Марсия – смуглая и невысокая. Волосы хоть и густые, но черные, как смоль, лишь кое-где словно алым подсвечены, а приглядишься – так и нет ничего. Но главное – тело: костлявое, щуплое, ребра выпирают и вместо груди два прыща. Это бабушка так говорит. Увидев внучку, старуха всегда плюется и морщится, будто недозрелую сливу в рот запихала. Мия бы и рада поправиться, да не знает как. Голодом-то её никто не морит, Семья у них не то, чтобы богатая, однако живут в достатке, еды хватает и отчим не жмот. Но не пихать же в себя через силу? К тому же Марсия знала, в чем дело: матери хочется побыстрее спровадить ее замуж. А тощую да черномазую никто не возьмет. Самой же девочке страсть как хотелось учиться, а замуж - вовсе нет! В деревне была школа при храме – два класса. Там старенький жрец с женой-помощницей обучали детей грамоте и счету. Большинство, спустя два года, с облегчением оставляли постылую учебу. Мия, напротив, бежала туда с радостью. И, постигнув азы, упросила заниматься с ней дальше. Мать была против, но ее уговорили. Мол, если нет красоты, так пусть знания будут. На крайний случай, в лавке сможет служить или еще где. Счет знает хорошо, пишет быстро и красиво.

   - Вот увидите, пригодится ей это, - уговаривал божий служитель.

   Со временем уши Марсии почти утратили острые кончики, разве что намек остался. Ничего, волосы и платок все скрывали.

   Уже подходя к дому, Мия услышала звонкий смех Рани и, толкнув калитку, увидела чьи-то дрожки с запряженной в них крепкой мышастой кобылкой. Бабушки на завалинке не было, а сестра тащила с огорода полную корзину свежей зелени. Младший брат, увидев Марсию, тут же сорвался в дом.

   Поставив корзину на землю, сестра уперла руки в бока и, явно подражая матери, воскликнула.

   – О, явилась, не запылилась! А ты знаешь, кто у нас в гостях?

   Не собираясь оправдываться (совсем обнаглела младшенькая), Марсия тихо фыркнула и молча подняла брови.

   - Ого, какие грибы. Ладно, давай скорей корзину и ступай в дом. Хотя нет, погоди, пошли сперва в баню, солью тебе, лицо умоешь и руки, уй, все черные от земли.

   - Да что случилось-то? Пропусти, дуреха, в сенях умоюсь.

   - Нет-нет, мать потом меня прибьет. Она велела тебя помочь умыться и причесаться, рубаху с вышивкой, да юбку новую тебе в предбаннике положили.

   У Марсии сердце заколотилось где-то в горле.

   - Зачем это всё? – еле выговорила она непослушными губами.

   - Дык это, жених приехал. Сваты! Эй, чего застыла, поворачивайся, сеструха! Подвезло же тебе, знаешь, кто он?

   Оцепенев, Марсия смотрела на веселую Рани. Та пыталась сохранить тайну, дула губы, но долго не выдержала. Уже в бане воскликнула.

   - То ж мельник с хутора, господин Гарс Буррет. Он ведь богач, каких мало. Работники есть и дома служанка. Прикинь, тебе никакой черной работы, а?

   - Да… он же старый, - ахнула Марсия, и - толстый…, и страхолюдный! Ему лет сорок! Если не больше!

   Слезы сами потекли из глаз. Неужели все её мечты вот так просто исчезнут, будут растоптаны равнодушными людьми, мечтающими лишь сбыть ее с рук, как залежалый товар, хотя ей всего пятнадцать. И этот жирный боров с обрюзглым лицом и большущим пузом. Он собирается спать с ней? В одной постели? Да чертов мельник раздавит ее своей тушей!

   Отчаяние затопило душу. Выросшая в деревне, где и люди-то не больно скрывали свои жизненные потребности, а уж животные, тем более, Мия знала об отношениях между полами. Порой и наблюдать приходилось, когда на сенокосе парни заваливали сговорчивых подружек в стог. Её саму не привлекала плотская любовь, смотреть на жадное утоление похоти было гадко и хотелось оттянуть неизбежное как можно дальше во времени. Но раз уж придется когда-нибудь лечь с мужчиной в постель, то все же пусть он будет молод и, если не красив, то хотя бы не противен! Впрочем, где-то в глубине души фантазия рисовала ей пригожего и ласкового юношу с большими глазами и шелковистыми длинными кудрями. Понятно, что в деревне таких и близко не водилось.

   Рани торопливо вытирала ей лицо, приговаривая с некоторым раздражением.

   - Прекрати реветь, а то матушка и тебя, и меня отхлещет – мало не покажется. Ты что, совсем дура? На себя погляди, бабка с матерью уж и не чаяли тебя сбыть. Ага, все твердили – мол, Марсийка вековухой будет с её-то рожей! Костями гремит и патлы черные, ну чисто ведьма! А тут глянь, сам мельник тебя хочет! И чего он в тебе нашёл? Ну, это хорошо, - убежденно, тоном опытной взрослой девицы заявила Рани. – Я чай тебе сестра и вовсе не завидую, к тому же мне легче будет хорошего мужа найти, коли старшая уже пристроена, да так славно! За крепкого, уважаемого хозяина!

   Рассуждения девчонки 12 лет было бы забавно слушать, но при мыслях о своем ближайшем будущем Мию обливали буквально леденящие волны ужаса. Ей было совсем не до смеха. Как назло, голова отказывалась работать, никаких идей не возникало…Между тем, Рани, напялив на нее нарядную одежду, уже волокла слабо упирающуюся сестру в дом.

   Господин Гарс Буррет восседал на лавке меж двумя столь же дородными мужчинами. Жидкие волосы мельник обильно умаслил, как и окладистую бороду. Рядом с матушкой расположилась густо нарумяненная женщина в высокой кичке, украшенной бисером, по всему видать – сваха. Накрытый стол изобиловал деревенской снедью. Разумеется, не обошлось без спиртного. Мутноватый самогон в нескольких штофах был подкрашен багровым – свекольный отвар, зеленым – не иначе, та самая настойка полыни, от которой пьяницы теряют разум и видят дурные картинки. Три бутылки уже опустели. Судя по раскрасневшемуся лицу Лелии, та приложилась изрядно, не уступая мужчинам. Увидев вошедших дочерей, заулыбалась.

   - Вот они, мои красавицы. А уж рукодельницы, работящие, ни секунды без дела не сидят. Марсия, почитай, каждый день, огроменную корзину самолучших грибов из лесу приносит, а как морош да кислуха пойдет, так й-их! - женщина махнула рукой! – Она ж у меня ловкая, страсть. Где девки в болоте провалятся, там она по кочкам проползет, саму крупную ягодку в короба возьмет. Вы не глядите, что тела не набрала пока, одначе выносливая, сильная, на печи не лежит! А сиськи наесть завсегда успеет.

   - Счету обучена, а буквы так пишет, что любо-дорого глядеть, - вдруг похвастался отчим, доселе молчавший и пьяненько щурившийся в углу, - амбарные книги будет весть, у вас хозяйство знатное, надзор везде нужен.

   - Да вы гляньте, волосы-то густющие! А зубы! - Сваха подскочила к невесте и пальцами бесцеремонно раздвинула ее губы, обнажая действительно белые, блестящие и ровные зубы.

   Не ожидавшая подобного, Мия только ахнула.

   - А, какова! Такие-то зубы только у самых здоровых девок бывают, – воскликнула женщина самодовольно.

   Мельник радостно захохотал, все его большое красное блестящее лицо пошло морщинами и словно раздулось. Мия почувствовала, как тошнота подкатывает к горлу, в глазах все потемнело, и она повалилась на пол прямо у дверей.

   Когда очнулась, в доме было пусто. За слюдяным оконцем полыхал багровый закат, точно кровью обливал небосвод. Мия поднялась с лавки, куда ее уложили, вышла на крыльцо. Гости сидели за столом посреди двора. Увидев невесту, загомонили.

   - А вот и наша красавица. Очухалась, - сваха проворно подскочила, обхватив за плечи, свела девушку вниз. – Вот что радость-то с девицами невинными делает, так в голову ей и ударило! Ох, мастер Гарс, что творите с девкой-то! Как вас увидала, так и сомлела. Ишшо свадьбы нет, а она уж на спинку падает, готовая!

   Женщина, хихикая, погрозила пальцем жениху, к тому времени уж мало что соображавшему.

   - Ну ладно, ступай в дом, без тебя тут разберутся, все решат, не девичье то дело – разговоры старших слушать.

   Мать кивнула и бабушка, взяв клюку, цепко ухватила Мию за руку, повисла всей тяжестью у нее на локте.

   - Пошли-пошли, чего встала. Рада-радешенька, поди! Такой мужчина тебя, байстрючку, берет. Чем-от зацепила ить ты его. Ну, слава богу, уж трех сбагрили с рук. Милостив к нам Двуединый.

ГЛАВА 3

Быстро завертелось колесо судьбы. Дни, словно спицы, мелькали, на деревьях появились желто-красные листья, еще седмица - они увяли и осыпались, пожухла трава, скоро выпадет первый снег. Настала пора играть свадьбы. Марсия не успела оглянуться, как подошел страшный день. Заплетут ей косу, оденут повойник на голову и станет девочка мужней женой. Сколько раз она мечтала о чуде. В последнюю неделю перед проклятым обрядом ей каждую ночь снилось: прилетает огромная птица, опускается на их дворик и оборачивается вдруг прекрасным юношей. Скажет он – иди ко мне и, обхватив сильными руками, поднимется вместе с ней в синее небо… Днем Мия сидела, уставив глаза в стену, пока руки механически работали - подрубали белье да рубахи приданого, и всё думала-думала. Ясно дело, не сбудется дурной бред. Мечты – всего лишь мечты. Браги, что ли, выпить перед венчанием? Той самой, с настойкой полыни, вдруг причудится ей вместо толстого мельника тот самый красавец из сна? Думала бежать - но куда? Ей было кое-что известно о жизни за пределами деревни. В школе жрец и его жена – рассказывали об окружающем мире, да книжки давали читать. Только книг тех было: раз - два и обчелся. На что жить ей в далеких чужих краях? Что она делать умеет? Только огород вскопать да овощи посадить, ну ещё корову доить. С домашними делами быстро управляется, это так, и что с того? Слезы потекли по лицу. Девочка плакала тихо, сердце сжималось от тоски и страха перед будущим. От рыданий заболела голова. Хорошо, в избе было пусто: бабка и мать с отчимом гуляли у мельника, взяли с собой и младших детей. Пропивали невесту, а ей самой там быть не положено. И слава создателю, еще один денек на волюшке. Убежать бы в лес, жить там одной в маленьком домике, в самой чаще – и чтобы ручеек рядом, и … Она судорожно всхлипнула.

   «Птица божия не знает ни заботы, ни труда…

   И туман и непогоды

   Осень поздняя несет:

   Людям скучно, людям горе;

   Птичка в дальние странЫ,

   В теплый край, за сине море

   Улетает до весны»

   Лучше бы ей родиться птичкой. Мия поднялась с лавки, уронив на пол неподрубленное полотно, и побрела на воздух.

   Пасмурная погода только усилила безрадостное настроение. Тусклые лучи осеннего солнца еле пробивались сквозь низкие тучи. Оставшиеся после вчерашнего дождя темные лужи отражали унылое небо. Ветер и дождь рвали почернелые ветви, оголяя кусты и деревья. Со стороны леса серой дымкой наползал туман. Она обвела глазами эту грустную картину, горько вздохнув, опустила голову и несколько минут наблюдала за скукоженными желтыми листьями, плавающими в стоячей воде. Наконец, тучи окончательно затянули небо, зарядил тихий дождь.

    Голова разболелась не на шутку, и Мия, набросив от дождя конопляное рядно, вышла из-под навеса, спустилась на пару ступенек. Мелкие холодные капли падали на бледное личико невесты, заставляя ее вздрагивать, вода стекала по щекам и лбу, принося некоторое облегчение, но вскоре девочка почувствовала, как промозглый воздух незаметно пробрался под одежду, касаясь кожи и принося с собой противное ощущение сырости. Она зябко передернула плечами и вернулась в избу. Там тоже было холодно - огонь в очаге почти погас, и лучина догорела. «Да к чертям все – запалю свечу, не стану беречь их добро», со злобой подумала девушка. «Чего ради? Глаза мои, вот их и надо беречь. Меня, как скотину продают, а я все о чужом пекусь».

   Пошевелив угли, вновь разожгла огонь и подкинула поленьев. Поставила на стол высокую толстую свечу, выбрав лучшую из материных запасов. Комната осветилась теплым золотым светом, жар от печи растекся по всем углам, прогнав сырость и холод. В избе сразу стало тепло и уютно. Расхрабрившись, Мия достала из поставца кувшин с полынной настойкой. Подошла к огню и, отхлебнув большой глоток, задумалась: «Да была ли у меня семья и родные? Ведь никто из них не любил меня. Никому я не была нужна. Даже родной матери. Байстрючка и все тут». В голове зашумело, жалость к себе и обида на весь мир все сильнее разгорались в сердце. Марсия, уже не сдерживаясь, зарыдала в голос. Острая мучительная боль пронзила грудь, казалось – сейчас она разорвется. Не понимая, что происходит, привыкшая всегда молчать и терпеть, девочка зашлась в надрывном крике. Она взывала о помощи, сама не ведая, кого зовет.

   Что-то зашевелилось в языках пламени, блеснуло алым и яростным золотом и вдруг юркая змейка с лапками, увеличиваясь на глазах, вытекла из открытого зева печи.

   - Ты звала меня? Тебе плохо, маленькая госпожа? Не молчи, скажи хоть слово, дочь огня, и я помогу тебе!

   Секундное молчание. Остолбенев, потрясенная Мия смотрела на саламандру – огненного духа, свирепую элементаль нижнего мира. Во всяком случае, так утверждал старенький жрец, рассказывая об ужасах преисподней, Он говорил, что увидев золотую ящерку, нужно немедленно бежать прочь, а если не можешь, то обвести себя знаком божьей защиты и прочесть сто молитв сразу.

   Мия тогда возразила, мол, как это сразу сто? Так ведь не получится, разве только по очереди. Старик, подумав, согласился с ученицей, даже погладил ее по волосам.

   Оказавшись на полу, саламандра резво подбежала к ногам девочки и Мия, усилием воли стряхнув с себя оцепенение, с диким визгом бросилась к двери.

   Она не помнила, как очутилась не только вне избы, но даже за калиткой, босая, стояла в глубокой луже и, дрожа крупной дрожью, с ужасом смотрела на дом. Сильный холод все же заставил ее повернуть обратно. Каждый шаг давался с трудом, казалось - пудовые гири висят на ногах. Непрерывно читая обережные молитвы, Мия кое-как зашла в сени. Задыхаясь от ужаса, чуть толкнула дверь и долго, глядя одним глазом в щель, изучала избу. Пусто и тихо, огонь в печи едва тлеет, от поленьев остались головешки. Её блуждающий взгляд остановился на кувшине посреди стола. Девушка вначале тихо, затем все громче захохотала и, хлопнув себя по лбу, вошла в комнату.

   - Идиотка! Божечка ж ты мой! Нахлебалась полынной бражки и поверила, что огненный дух к ней в гости заявился! Да он бы весь дом спалил, коли то правда была бы!

   Смех перешел в истерику, но поскольку успокаивать девочку было некому, то пришлось самой брать себя в руки. Большая кружка ледяного кваса из погреба несказанно помогла в этом деле. Затем Марсия потушила свечу, и здраво рассудив, что все швы, сделанные ею сейчас, однозначно будут кривыми да косыми, сложила рукоделье в корзинку и ушла в свой чуланчик спать.

***

Выпал первый снег - покрыл деревню и окрестные поля. Маленькое малиновое солнце висело низко, слабо светило из тумана. Храм на пригорке казался темной грудой камня. Сегодня возле божьего дома было не протолкаться. На высоком крыльце - плотная толпа. Святилище не могло вместить всех желающих, небось, не каждый день богатый вдовец – завидный жених, берет за себя тощую уродину, да еще и байстрючку. Деревенские так и лезли друг на друга, заглядывали в распахнутые двери, шептались: «не иначе, околдовали Буррета, отец-то у ей нелюдь».

   Внутри было полутемно, несмотря на множество зажжённых свечей. Только им не разогнать душную тьму, колышущуюся внизу, пахнущую приторно и сухо. В храме солнца нет, оконца узкие, стрельчатые, прорезаны высоко у самых сводов. А здесь на каменном полу холодно и страшно. Пел хор, на венчании положено. Марсия застыла, точно снежная кукла, внутри заледенело все, краем глаза видела - рядом красное довольное лицо жениха. Жрец читает молитвы, ходит вокруг, окуривает священными травами, спрашивает о чем-то. Мать больно щиплет ее чуть выше локтя и зло шипит.

   - Только попробуй устроить каверзу!

   Не дождавшись ответа, резко и сильно давит на затылок молчуньи, заставляя склонить голову.

   - Она согласна, видите - кивает. Заробела девка. Продолжайте, – у самой голос заискивающий, подрагивает, уж больно Лелия боится: вытворит паршивка какую-нибудь гадость и сорвется с крючка завидный жених. Она уж мечтала, как зерно бесплатно будет теперь молоть, как ей все соседки будут завидовать. И на приданое почти не пришлось тратиться. Удивительно, чем могла прельстить мельника тощая головешка? А вишь ты!

   Жрец с минуту внимательно смотрел на невесту и, вздохнув, продолжил обряд. Он был добрым человеком и жалел девочку, однако не знал выхода. Да и как ей помочь? Всем девицам свыше участь такая дана – стать покорной женой, наплодить мужу детишек побольше. Бывают и богомерзкие отродья – колдуны и колдуньи, не подчиненные Храму, погрязшие в бесовщине. Но слава Двуединому, в здешних местах их не водилось. Ведуньи были, как не быть, но их слабенький Дар освящали храмовники-моранниты, принимая клятву покорности, стало быть, очищали от тьмы. С малышкой, конечно, не все ладно, отец-то у нее был с нечистой кровью – смесок дровский, но сама она, кроме тщедушного сложения да чуть заостренных ушек, ничем от нормальных людей не отличалась. Ну, даст бог, все сложится хорошо. А что муж в возрасте, так оно может и к лучшему, жалеть станет молоденькую жену, бить да гулять не начнет. Хозяйство у Буррета крепкое, голодать ни ей, ни деткам, кои в браке народятся, не придется. Вон как Гарс смотрит на суженую, глаз не отводит.

   Жрец даже рассердился сам на себя. Старый дурень – развел тут слюни да сопли на пустом месте.

   Он закончил венчальный обряд и подал освященные кольца «молодым». Впрочем, молодой был уже далеко не молод, однако на колечки не поскупился – не медь, разумеется, и даже не серебро, а золото (правда, дутое, легкое, да кто ж стороны распознает). Разглядев желтый блеск, соседки Лелии, теснившиеся поближе к новобрачным, зашептались завистливо-восхищенно. «Эк повезло потаскушке - сама с тремя голодными ртами не пропала, мужика справного отхватила, старших в хорошие семьи отдала, а теперь и для байстрючки богача нашла. Везет же некоторым».

   Лелия мысленно похвалила себя и мать, хитроумную старуху. Накануне по темноте сбегала она к деревенской знахарке, взяла у нее склянку, крепко заткнутую пробкой. Никакого колдовства, упаси боже, травки одни, ну разве что самую малость силы влито. Какой уж там Дар у деревенской травницы? И утречком, как Мийка проснулась, сразу её и напоили, чтобы дуреха не рыпалась. Кто ж её знает, кровь-то порченая, дурная, а ну как взбрыкнет в храме?

   Марсия тихо сидела за праздничным столом, почти касаясь спиной муравленой печи. От изразцов шел приятный жар и девочка, дрожавшая от знобкого страха, всё пыталась согреться живым теплом. Бахвалясь богатством, широкие лавки застлали разноцветными кошмами, на столе красовалась медная и оловянная посуда. Гости радостно гомонили, уплетая обильное угощение. Пили, чокались дорогими резными кубками (не для всех поставлены, лишь для важных людей), выкрикивали поздравления и скабрезные шутки. Она по-прежнему находилась словно бы в странно-мутном коконе, а остальные были там – за его пределами. Пьяные потные физиономии окружающих даже казались ей забавными, девочка временами криво улыбалась, не особо вникая в происходящее. Но ближе к полуночи в голове стало проясняться, подступало осознание – свадебный обряд свершился и жирный мужик, сидящий рядом и похотливо взглядывающий на нее, отныне ее законный муж и повелитель.

   Женщины, встав, запели хором.

   - Пора, - шепнула мать, кивнув кому-то. Выскочила пьяная развеселая сваха – густо нарумяненная, звенящая ожерельями и браслетами. Хлопнула в ладоши, призывая Брану – ключницу мельника. Невесте помогли подняться из-за стола, завели под руки в низенькую, жарко натопленную комнатку, раздели до исподней белоснежной рубашки тонкого полотна с кружевами – первой в ее жизни, раньше-то всё посконные носила. Марсия, дрожа, глядела вокруг безумными глазами. Похохатывая, сваха с ключницей, взятой в помощь, откинули пухлое одеяло, уложили девочку на широкую кровать.

   - Эх, перинка-то лебяжья. Уж я б на ней с Гарсом сама покувыркалась, - хохотнула Брана, и с презрением взглянула на юную жену, - ему разве эдакого цыпленка надо! Тьфу, трясется, овченка! Сисек-то ить даже нету, вместо тела одни кости, да что ж он в ней нашел-то?

   - Да успеешь ишшо, чего ноешь, подруга! Попомни мои слова, не пройдет и пары седмиц, как надоест женка ему, однова ты на свое место и вернешься.

   Женщины разговаривали, словно ее тут не было, но Марсия даже не вслушивалась в их речь. Вдруг наглых бабенок точно ветром сдуло. На пороге явился законный муж – веселый и пьянехонький.

   Захлопнул дверь что-то бормоча, принялся срывать с себя одежду, только с сапогами никак не мог сладить.

   - Эй ты, иди сюда, кому сказал, - промычал он и тяжело плюхнулся на лавку, - разуй мужа, тебе велю, чего там прячешься?

   Безмолвный крик рвался из самой души, но от страха горло перехватило, и Мия, не в силах издать ни звука, сползла с кровати, опустилась на колени и трясущимися руками стащила сапоги, плотно сидевшие на толстых ногах мужчины.

   И тут же вновь юркнула в постель, забилась в самый угол, пытаясь отгородиться от новоявленного супруга подушками да скомканным одеялом. Тот, оголившись полностью, нетвёрдым шагом подступал все ближе, пьяный от вина и похоти. Нависающее брюхо поначалу скрывало его мужской орган, но вскоре он налился желанием и поднялся, оказавшись на редкость крупным.

   - Красавец? - мельник самодовольно загоготал и ухватил его за основание, - уж какая славная ночка нынче будет, бабой тебя сегодня сделаю, лапушка, до утра визжать у меня будешь! Гляди-гляди, нечего бояться законного супружника! Его любить надоть!

   Марсия в ужасе уставилась на нечто отвратительное, торчавшее между волосатых мужских ляжек, пискнула и, закрыв глаза, безмолвно взмолилась о помощи.

   Она не видела, как на миг вспыхнуло ровное пламя, горевшее в камине, и крошечная золотая звездочка вылетела из него.

   Мельник громко икнул, когда искорка, достигнув его тела, впиталась в кожу. Ощущение иглы – ледяной и одновременно огненной, пронзило его и в то же миг возбуждение пропало, будто и не было. Поначалу мужчина не осознал, что произошло, сорвал одеяло с жены, навалился на нее, но сколько не пыхтел, ничего не получалось, ствол болтался дряблой тряпкой. Гарс сел на постели, тупо уставившись перед собой, грязно выругался и оглянулся на трясущуюся девчонку. Дать бы ей хорошую плюху, чтоб пятерня отпечаталась на этой зареванной мордашке. Вот же дрянь, приняла бы его весело, да с лаской, как подобает покорной жене, глядишь, он бы и не опозорился. Ну да ладно, это еще подождёт. А пока … Он вспомнил о Бранке, вот та завсегда рада видеть хозяина в своей постели. Так нет, ему до одури хотелось смуглую худышку, дочку Лелии от заезжего нелюдя. Давно уж втихомолку сходил с ума по девчушке. Так чресла и горели при одном взгляде на неё. Долго мужчина колебался, а потом решил – пусть ублажает его, будучи законной супругой. И то сказать – так ли уж необходимо большое приданое, а к нему самостоятельная жена с богатой родней? Бывшая-то из таковских была, на всё у нее был ответ. Ты ей слово, она тебе – два. Тронуть не смей, поучить ни-ни! Братья примчатся, такой шум устроят – небу станет жарко. А с байстрючкой проблем не будет. Мать, поди, рада радешенька от нее избавиться. Семья девицы, хоть не бедняцкая, да ничегошеньки из себя не представляет, будут ему благодарными.

   Так думал Гарс, и своими расчетами был доволен. И вдруг такой афронт. Одначе – спать не хотелось. Потряс бородой, накинув домашний засаленный кафтанишко, прикрыл голый зад и потопал в светелку верной ключницы. У двери спохватился, угрюмо зыркнул на плаксу, так и не ставшую женой.

   - Палец-то себе ткни иголкой, что ль, простынь вымажи, а то бабьё тебя поутру срамить начнет. Да не вздумай зазря языком молоть, иначе с позором выгоню!

   Девка молчала, выпучив глаза.

   - Поняла, аль нет?

   Он сплюнул.

   - Вот же дура, прости господи. Делай, как я велю и точка, если что, смотри у меня, морду на сторону сверну!

   Вначале Мия и правда не поняла, о чем он! От пережитого страха и унижения горело лицо, дыхание прерывалось, и горло свело болезненным спазмом. Но когда до новобрачной дошло – стало еще хуже. Посмей она сказать, мол, муж оказался неспособным, ее изобьют и выставят потаскухой. Нет уж, лучше сделать так, как велено. При воспоминании о тяжести чужого тела, отвратительном запахе немолодого потеющего мужчины охватило такое омерзение, что девочку затошнило. Она лежала, уткнувшись в подушку, негромко стонала, и слезы все катились из глаз. Камнем давило сердце ощущение безнадежности и полного уничижения, но одновременно где-то в глубине рос гнев, не просто обида и жалость к себе, но страшная злоба на всех тех, кто не спрашивая, украл у нее свободу, лишил всяких надежд на счастливое будущее, отобрал саму жизнь, сделав рабыней похотливого грубого мужчины. Постепенно девочка успокоилась. Узнать - куда ушел Гарс посреди ночи, ей и в голову не пришло. Мелькнула мысль о Бранке, в деревне давно поговаривали – мельник подживает с прислугой. Утирая слезы подолом сорочки, Мия ощутила, как облегчение и надежда охватывают ее. Если бы только супруг не прикасался к ней! Она согласна работать с утра до ночи, пусть спит со своей полюбовницей, лишь бы ее оставил в покое. А если мельник не захочет? Ему ведь нужны наследники, нужен сын. Он об этом несколько раз твердил. От первой жены есть взрослые дочери, живут своими семьями, как и её старшие сестры. Падчерицы они для Марсии теперь – ага, старше мачехи лет на десять! Волчицами смотрели на юную жену отца. Уж эти точно не захотят делиться с новыми наследничками.

   Возникла отчетливая мысль – нужно действовать самой, никто не пожалеет, вон - даже добрый жрец, хоть и смотрел в храме сочувственно, но ведь не остановил обряд, обвенчал ее с этой пивной бочкой, годящейся ей в отцы! Но что она может сделать? В голове все мутилось, колоколом стучало сердце и в горле пересохло. Спрыгнув с высокой кровати, Мия подошла к столу и сделала несколько больших глотков из кувшина с легким вином, приготовленного для молодоженов. Кроме питья, на столе стояла тарелка с грушами и яблоками, на отдельном блюде - пирог, укрытый салфеткой. Её охватило внезапное возбуждение. А если убежать? Девочка критическим взором оглядела стол. А что? Собрать еду – вон какой большой кусок пирога, одеться потеплее, выскользнуть из дома, пока все спят! Кстати, непонятно, где взять теплую одежду, да и пешком далеко не уйдешь. Марсия закусила губу, соблазнительная мысль не желала покидать ее. Подумаешь, на конюшне у мельника есть лошади. Увести? Стать воровкой… Девочка зябко повела плечами. Далеко ли она уедет на краденой лошади без денег и бумаг. Мия не разбиралась в документах, но понимала: какие-то бумаги нужны, кое-что объяснял жрец в школе, самое простое, конечно. Однако, и этих простых рассказов сообразительной девочке хватило, чтобы понять – в жизни за пределами их села все намного сложнее, чем кажется из деревенской глуши. Со вздохом она отложила мысль в сторону, усмехнулась: «сделаю в голове чуланчик и буду там складывать задумки, рано или поздно придет ко мне что-нибудь дельное». Она зевнула, утро вечера мудренее.

ГЛАВА 4

Все получилось, как она и надеялась, за исключением одного. Мельник каждую ночь приходил к жене, надеясь исполнить брачные обеты. Увы, доказать свою мужскую состоятельность ему удавалось лишь ключнице, в супружеской постели – ничего не срабатывало. На третью ночь Марсия впервые получила увесистую пощечину, правда, на следующий вечер муж в качестве извинений подарил серебряный браслет. Она опустила глаза, чтобы никто не заметил полыхнувшей в них ненависти, однако браслет взяла. Решение сбежать крепло в девочке с каждым днем, а любые деньги (или ценности) приближали осуществление мечты. Как же она ненавидела супруга. В родительском доме ее никто не бил. Теперь она это понимала. Если сбежишь на речку, не исполнив порученной работы, получишь, разумеется, хворостиной по заду, или ногам – куда мать дотянется. Но, во-первых, то – за дело, а во-вторых, никто не ставил целью причинить сильную боль, запугать. Мать, бывало, вытянет розгой пару раз, поорет да и отстанет. Да – Лелия не хвалила ее, чаще – не особо замечала. Теперь Мия понимала, из-за какой ерунды обижалась. Отчим, тот вообще не обращал внимания на детей, причем, с младшими – рожденными от него, мужчина тоже разговаривал крайне мало. Здесь же работой её не нагружали вовсе, кормили досыта, да только что за радость в такой жизни? Дни напролет девчонка проводила в одиночестве, сидя возле окна, а как муж появлялся, так сразу на юную жену сыпались оскорбления, и с каждым днем оплеухи становились все тяжелее. Как отвечать? Драться с таким здоровяком? Да он прибьет ее сразу. Она молча убегала, плакала, но больше от душившей ее бессильной ненависти, чем из боязни. В тот день погода совсем испортилась, с утра пошел тяжелый снег, к вечеру разыгралась метель. Вернувшись с мельницы (он каждый день проверял работников), Гарс долго сидел в зале, пил вместе с Бранкой. Мия, выглядывая в щелочку, видела, как та поначалу крутилась возле хозяина, таскала с кухни огурцы в глубокой миске, студень с перцем, куски жареного гуся, пироги. Наевшись и сытно рыгнув, мужчина потянул служанку за руку, приглашая сесть рядом, сам налил ей пива, затем парочка перешла к более крепким напиткам. Бранка переместилась на колени к любовнику, хоть это и было не слишком удобно из-за его брюха.

   Мия, дрожа, захлопнула дверь в супружескую спальню. Она уже знала, что за этим последует. Сейчас ненавистный муж, потискав ключницу и распалившись, явится к законной жене. А у нее еще с прошлого раза синяк на скуле не прошел.

   Куда-нибудь спрятаться? Как бы хуже не вышло. Не зная, что делать, легла в постель и притворилась спящей. Удивительно, сама не заметила, как заснула на самом деле. Пробуждение оказалось ужасным. Марсия задыхалась под тяжестью пьяного мужа, возившегося на ней, точно она была не живым человеком, а соломенной куклой - подстилкой. Она беспомощно била и махала руками, извивалась, пытаясь выскользнуть из-под этого борова, но он не обращал внимания, кряхтел и неотступно пытался овладеть женой. Вскоре терпение его кончилось, взбешенный очередной неудачей, мельник разразился бранью, столкнул девчонку на пол и ударил сверху ногой в сапоге. Каблуком он попал ей в бок, и Мия закричала от боли. Сообразив, что озверевший муж способен избить ее сильнее, чем обычно, она метнулась было к двери. Но Гарс оказался не так уж и медлителен, поймал на пороге. Схватил жену за косу, ударом кулака повалил на пол и принялся охаживать девочку кожаным ремнем с пряжкой.

   Не помня себя от боли и страха, Марсия свернулась клубком, закрывая лицо руками. В отчаянии она кричала все громче, не думая о том, что помощи ждать неоткуда. И все же помощь пришла, откуда совсем не ждали. Угли, припорошённые пеплом, тихо рдели, догорая, но поднявшийся неожиданно столб огня выплюнул золотую змейку, жарко дохнувшую пламенной волной. Словно вода, оно омыло фигуру мучителя и его жертву. Мельник даже вскрикнуть не смог, лишь страшно захрипел и вспыхнул факелом, с необычайной быстротой превращаясь в обугленный труп, все еще стоявший на ногах. Еще несколько ударов сердца, и головёшка с очертаниями человека осыпалась кучкой пепла возле Марсии, скорчившейся на полу. Не чувствуя больше ударов, она подняла голову и безумным взглядом обвела комнату. Первое, что увидела рядом с собой перепуганная и почти ничего не соображающая девочка – страшную элементаль огненного и одновременно темного мира – мира демонов. Марсия широко открыла глаза и, задохнувшись от ужаса, сделала попытку отползти в сторону, но ящерица скользнула следом. Заметно выросшая с прошлого раза, саламандра лизнула ее длинным светящимся языком, пройдясь по всему лицу ото лба до подбородка, но вместо боли от ожога, не успевшая отклониться Мия ощутила прохладу и… вдруг поняла – избитое лицо больше не болит. Подняв руку, она несмело пощупала голову, к своему изумлению, не найдя ни шишек, ни кровоточащих ссадин. Впрочем, слипшиеся космами волосы, похоже, были в крови. Девочка села и огляделась. Тишина. Никого. Внимание ее привлекла горка пепла неподалеку, с торчавшим из нее спёкшимся куском металла неправильной формы. По телу пробежал озноб.

   - Что это? – хриплым шепотом спросила девочка в пустоту. Даже самой себе она не решилась бы признаться, что заговорила с огненным духом.

   - Твой враг, - прогудело-провыло в ответ.

   Так мог бы говорить ветер или огонь, если бы у них был голос.

   – Ты хотела его смерти, и он сгорел. Больше его нет, ты свободна.

   Саламандра прозрачной тенью утекла в камин и Марсия осталась одна.

   Новоявленную вдову затрясло крупной дрожью, даже губы тряслись, а зубы громко стучали друг о друга. Жалко мельника не было, но случившееся было настолько дико и страшно, что мозг отказывался верить увиденному.

   - Я свободна? – неуверенно произнесла девушка, - свободна…

   Пошатываясь, она поднялась на ноги и прошептала.

   - Я могу уйти из этого дома? Могу вернуться к родителям. Или остаться здесь? Ненавижу, - вдруг исступлённо закричала она, чувствуя, как ее охватывает буйная и веселая ярость, - пусть его душа горит в аду, проклятый дом, ненавижу здесь все.

   Внезапно дверь приоткрылась и в него просунулась голова Бранки.

   - Чего орешь, скаженная? Мало тебя супруг лупцевал, дык ишшо поддаст. Ненавидит она, - передразнила ключница, - кормили ее сучку, поили, жила на всем готовом, жрала да спала себе на перине. И вот благодарность господину Буррету. Байстрючка подлая, приблуда! Сегодня ж выгонит он тебя на все четыре стороны!

   - Нет больше твоего господина, - истерически расхохоталась Марсия, - и выгнать меня никто не сможет! И бить больше не посмеет!

   - Чего врешь-то? Бесовка! Мастер Га-арс! - заорала ключница, протиснувшись в спальню и тревожно озираясь.

   - Вот что от твоего полюбовника осталось! - забыв об осторожности, злорадно выкрикнула юная вдова и ткнула пальцем в серую кучку посреди комнаты, - сдох тварь, сгорел дотла, и уголька нету.

   Открыв рот, Брана потрясенно уставилась на то, что недавно было человеком, а сейчас валялось пеплом. Дунь – и разлетится пылинками, следов не найдешь

   - А-а-а, ведьма, - заголосила она, - ведьма проклятая, убила, люди добрые! Нелюдь хозяина убила! На костер ее!

   С громкими воплями служанка выскочила из спальни. Только теперь Мия сообразила, какую страшную глупость сделала. Зачем, ну вот зачем она выложила все этой стерве? Похолодев, девочка поняла, а ведь та сейчас поднимет на ноги весь хутор, приведет работников и кухарку. Её обвинят в убийстве мужа да еще при помощи колдовства.

   Мия знала: за такие дела наказание – костер. Жрец, правда говорил, - нынче пришли новые времена, законы изменились. Ага, как же, может, и изменились, да только не в их глуши.

   Что же делать? – не помня себя от ужаса, девчонка зайцем заметалась по спальне.

   Появившаяся из камина саламандра не смогла испугать ее больше, чем она уже была напугана.

   - Враги, - прогудела она, - опасность для госпожи, смерть для маленькой госпожи. Не бойся, огонь не причинит тебе зла. Врагов проглотит!

   Мия широко открыла глаза, не понимая, что происходит и о чем говорит свирепый дух.

   В тот же миг жаркий ручеек вытек из камина и весело заплясал на полу. Не успела Мия опомниться, огненная волна поднялась до потолка, выплеснулась за дверь и пошла потеха! Золотые змейки, уже не одна, длинными языками жадно лизали бревенчатые стены, и те вспыхивали, точно облитые маслом. Чувствуя, как нестерпимый жар опаляет лицо, девочка вскрикнула и бросилась к выходу. Она бежала по пылающему проходу, думая лишь об одном – успеть выбраться из горящего дома. Где-то страшно кричала Бранка, но Марсии было не до нее. В сенях она приостановилась, сообразив, что босая, в одной рубашке далеко не убежит. Метель завывала снаружи, горстями бросала в окна колючий снег так, что хлопали ставни. Мия схватила чью то огромную шубу, скорее всего – мужнину, сорвала с гвоздя старую шаль и, сунув ноги в валяные сапоги, выскочила на крыльцо. Хутор пылал. Где-то голосили люди. Мия понадеялась, что работники успели выбежать из флигеля, пристроенного на задах хозяйского дома. Конюшня только занималась, и острая жалость пронзила молодую хозяйку. Нет-нет лошади не виноваты, они не должны пострадать. Она быстро распахнула ворота и, когда испуганные животные выбежали наружу, ухватила за гриву одну из кобылок, самую послушную. До деревни слишком далеко, лучше искать помощи в храме, точнее, в доме жреца. Он все же добрый старик, хоть и обвенчал ее с мельником. Все равно обратиться больше не к кому, пусть объяснит, что произошло и подскажет, как быть!

***

На дворе стояла глухая ночь, когда старого служителя Двуединого разбудил слуга.

   - Господин, там приехали. Хозяйка велела вас позвать.

   В большой кухне у очага сидела съежившаяся фигурка. Во всклокоченной и похожей на цыпленка девочке священник с изумлением узнал одну из своих юных прихожанок, недавно ставшую госпожой Буррет. Закутанная почему-то в теплый халат хозяйки дома, она вскинула испуганный взгляд на вошедшего.

   - Наш хутор сгорел, - были ее первые слова.

   Жрец так и рухнул в услужливо подставленное женой кресло.

   - Боже, помоги нам грешным! Ох, бедное дитя, как же это случилось?

   Рассказ девочки был коротким. Накануне вечером муж, как всегда, выпил лишнего вместе с ключницей, придя в спальню, избил жену и выгнал ее прочь, не дав толком одеться. В одной рубашке и босая, она притулилась в кухне на лавке, прикрывшись лишь старенькой шалью. Проснулась от пожара, охватившего дом. Еле смогла выскочить, накинув на себя первое, что попалось в сенях. Конюшня тоже занялась, но она успела выпустить лошадей. Поскольку храм и подворье священника находились ближе всего к мельнице, то и прискакала сюда.

   Дальнейшее повествование повергло старика в ужас. Оказывается, мельник избивал юную супругу каждый день, а жил, как с женой, только с ключницей, с нею вместе и ужинал, и выпивал по вечерам.

   - Так он не осуществил брак? – не выдержала матушка Эфлера, называемая прихожанами жрицей, хотя Дара у ней не было. А как иначе - уважаемая супруга божьего служителя, значит – тоже жрица.

   Марсия покраснела и, опустив ресницы, пролепетала.

   - Нет, я не… Он мучил меня, но у него ничего не получалось. Я не виновата, ведь я ничего не понимаю в этом. Он страшно сердился и каждый раз бил меня.

   Матушка погладила девочку по голове. В глазах у женщины стояли слезы.

   - Бедняжка была в одном исподнем, я дала ей свой халат. У нее всё тело в синяках и ссадинах, а волосы – только погляди, все в крови, этот мельник настоящий злодей!

   Она с упрёком смотрела на мужа.

   Жрец с усилием потер лоб.

   - Отведи ее в мыльню и уложи спать, а потом возвращайся, нам нужно поговорить.

   - Я тоже этого хочу, - с нажимом сказала жена.

   Вернувшись через полчаса, она налила себе и мужу горячего яблочного взвара с медом и села напротив.

   - А я ведь говорила, грех это – венчать малышку и старого похотника. Все знали: Гарс блудил со своей прислугой Бранкой. Он и не скрывался, не пойму только, зачем греховоднику понадобилась Лелина дочка? Она и на девушку-то была не похожа, ребенок совсем. Нехорошо это!

   - Помолчи, женщина, - сурово сказал жрец, - не о том речь. Все работники знали, как мельник обращается с женой. А теперь и хутор сгорел, и Гарс с Браной. Соображаешь?

   Матушка ахнула.

   - Да ведь Мия на такое неспособна, она дитя совсем, и какая умненькая да старательная, единственная из всех, кто мечтал учиться.

   - Положим, это я и без тебя знаю, ты попробуй, людям докажи. Дочки-то Буррета станут виноватого искать. А тут и гадать не надо. – Он значительно взглянул на супругу.

   Та задумалась. В комнате наступила тишина, лишь потрескивали поленья в печи, да по-прежнему свистела вьюга за окном. Текли минуты. Священник угрюмо смотрел на пламя свечи и молчал. Внезапно матушка встрепенулась.

   - Кажется, я знаю, что нам делать. Помнишь мою двоюродную сестру, что вышла замуж за однодворца Гетхина? (сословие военизированных землевладельцев, мелких дворян). У них ведь и сын, и дочка скончались прошлый год от зимней лихорадки. Дом-то в горах, дороги совсем замело, лекаря - мага нельзя было призвать.

   Муж нахмурился.

   - Не говори мне о богомерзких магах, надо почтенных сынов Морана просить о помощи.

   - Так ни тех, ни других не смогли призвать. А Вилья уж больно тосковала, ты же читал её письмо-то. Она даже хотела сиротку взять на воспитание, да все не решалась, а ну как от пьяни ли, ни то скудоумных каких рождены?

   Священник поднял брови.

   - Что ж, и женский ум, хоть на хитрости чаще пригоден, но иной раз полезен бывает. Хотя, - он помрачнел, - Марсия-то ведь тоже того, не без греха, как говорится, от нелюдя рождена.

   - Дак по ней и не видать совсем, ушки почти человечьи, коли не приглядываться, то и не заметишь, а девочка умненькая, да послушная. Я ей велю про отца и не упоминать. Эх, - тоскливо протянула матушка, - я бы ее себе оставила, коли нам деток господь не послал.

   - Что ты, что ты! – священник аж руками замахал.

   - Да я все понимаю, - грустно отозвалась жена, - село рядом, о ней быстро прознают, надо было ее раньше забрать. Лелии-то всё равно малышка была не нужна. Да что уж теперь. Поздно.

   - Выпишу бумаги вам на дорогу, - озабоченно сказал жрец, - вот только кем девочку наречь?

   - На нас и запиши, - воскликнула Эфлера.

   - Нет, нас проверить проще простого.

   - Ой, да кто этим заниматься будет! Драконы - чудища жуткие, всех храмовников разогнали, власть только светская и осталась.

   - Светской власти тоже нужен учет и налоги, не стану я рисковать.

   - Тогда как быть? – растерялась матушка.

   - Завтра придумаю что-нибудь, давай-ка почивать ляжем. Да напомни мне, чтобы с утра я работнику да кухарке печатью молчания уста закрыл. Хорошо, хоть слуг у нас мало, стар я эдакие чары творить, тяжело.

****

Беглянка легла в постель не сразу. Сначала на цыпочках прокралась к двери в зал, во что бы то ни стало, решив узнать – что думает священник о случившемся. А уж после, вернулась обратно к себе.

   Несмотря на успокаивающий отвар, Мия долго ворочалась, не в силах заснуть. Все размышляла и хвалила себя за то, что не решилась быть до конца откровенной. Подслушанный разговор хозяев дома окончательно убедил её в этом. Если даже не зная об участии огнедуха, жрец предположил – сельчане могут обвинить молодую мельничиху в поджоге, то страшно представить, к чему могло привести ее признание. Возможно, ей отказали бы в помощи, как ведьме, спутавшейся с демонами. А что – запросто! Да и сейчас, если бы не матушка Эфлера, отправили бы обратно в родительский дом. Ох, лишь бы никто не прознал, что она здесь прячется! Вчера Мия, несмотря на усталость и боль в избитом теле, решительно отказалась от помощи и сама вымыла волосы. Боялась, что обратят внимание – голова в крови, а под спутанной черной гривой нет ни ссадин, ни шишек. Как такое объяснить? И на теле следы побоев на удивление быстро тают, вчера уже были желтоватые, а сегодня вообще еле заметны. Девочка смутно догадывалась о причинах такого быстрого исцеления, но предпочла не думать, слишком страшно! Потом, все потом, когда уедет из этих мест. Заснула лишь к утру, провалившись в сон, будто в омут. Странно, никакие кошмары ее не беспокоили. Наверное, все-таки помог чай с травками, что заварила кухарка по просьбе хозяйки. Проснулась сама спозаранку, торопливо умылась и причесалась, покрыв голову платком. Все надобное было вчера выдано ей.

ГЛАВА 5

Матрона Нэл- Бенз из дистрикта Виэр-Мензар затворилась в своем самом потаенном покое. Сюда не допускались ни слуги, ни домочадцы. Чистоту наводили две старшие дочери – беззаветно преданные матери. При помощи собственных рук и магии они приводили все в порядок, и порой им разрешалось присутствовать на ритуале. Священный гримуар, дарованный Богиней Эйлистри древней праматери, открывался лишь кровью старшей из рода. Книга фатума, обтянутая чёрной кожей с серебряными накладками на углах, помогала их семье в самых сложных случаях, показывая вероятности ближайшего будущего и помогая выбрать лучший путь на развилках судьбы.

   Творилась великая магия, медленно проступала рунная вязь на плотных желтоватых страницах, наливалась золотом, темнела, все более напоминая застывшую лаву.

   Дочери молча стояли за спиной, не смея проронить ни звука.

   - Проснулась древняя кровь, - воскликнула госпожа великого дома. От волнения голос ее был хриплым. – После долгих столетий род Виэр-Мензар породил мага - властителя стихии огня! Не зря я покорилась рунам и отказалась от мысли послать охотников за головой и сердцем отступника. Гримуар повелел оставить предателя в живых, однако не дал ответа, почему! Теперь время пришло.

   - Это феникс? Неужели? – восторженно прошептала наследница.

   - Пока нет, - покачала головой мать, не отрывая взгляда от волшебной книги, - молчите! Советы богини бесценны, но их нужно суметь понять!

***

Через день, на рассвете с подворья священника выехали сани, запряженные крепкими лошадками. Матушка Эфлера с сироткой воспитанницей ехала в гости к своей кузине. К радости путешественников метель утихла, их встретил туманный рассвет, сменившийся таким же пасмурным, но спокойным днем. В обед сделали остановку, приткнувшись у высоких сугробов обочины. Насыпали овса в торбы лошадям, сами перекусили пирогами, лепешками и печеным мясом, выпили горячего взвара. Большая бутыль, укутанная старыми шалями и соломой, не остыла до самого полудня. У жрицы в потайном кармашке нижней юбки имелись пара небольших кристаллов миртезия (минерал, хранивший магию), но муж велел не трогать их без крайней нужды. Слуге Эфлера налила немного горячительного, ветер на козлах прохватывал изрядно.

   Дорога тянулась меж лесистых холмов, постепенно становившихся все выше. Огромные темные ели стояли стеной по обеим сторонам, ветер раскачивал их пушистые лапы, отягощённые снегом. Поначалу Марсия, сгорая от любопытства, непрерывно вертела головой, разглядывая все вокруг. Ведь пределы деревни она ни разу не покидала. Даже на ближайшую ярмарку родители ее не брали. Впрочем, и младших детей – тоже. Она вздохнула. Тяжко и страшно уезжать в неведомое, но остаться никак нельзя. Мало того, что могут обвинить в поджоге, но даже если бы ее оправдали, ведь придётся вернуться к родителям. А мать уже показала свои планы в отношении её. Запросто найдет для нелюбимой дочери нового и, вполне возможно, худшего мужа. Девочка фыркнула: куда уж хуже? Хотя, что ждет её впереди? А вдруг семья, где ей предстоит жить, окажется недоброй? Ну, уж нет, - Марсия тряхнула головой. Они не имеют на нее никаких прав. Больше она не допустит, чтобы другие управляли ее судьбой.

   - Раньше-то здесь, бывало, разбойнички шалили, - оглянувшись, прервал молчание возница, - а сейчас тихо. Как достались земли графу Реймону, так он быстро навел порядок.

   - Так он теперь хозяин здешних мест? – удивилась Мия, помнившая еще со школы другое имя правителя.

   - Нет, тут у нас по-прежнему барон Тирский, - жрица вздохнула, - но он стар и равнодушен ко всему, кроме своего здоровья. Однако земли Симарна граничат с нашими, вот граф Реймон и вычистил свои леса вместе с частью соседских владений.

   Она закашлялась и, вынув заветную бутылочку с вишнёвой наливкой, отпила добрый глоток, подумала и решилась еще на один. Мужа нет рядом, так что браниться и делать замечания некому.

   - Какой благородный, - неуверенно протянула Мия.

   - Хм, как же, благородством здесь и не пахнет, зачистку сделали по просьбе старого барона, подкреплённой изрядным количеством золота. Хотя это было и самому Реймону выгодно, ведь лихие-то людишки уходили в Тирсанд, а потом возвращались. Но граф человек расчетливый и, говорят, очень жестокий. Он зверски расправлялся с пойманными грабителями.

   - Как? – от любопытства у Мии даже дремота прошла.

   - Рано тебе еще о таком знать! – рассердилась жрица, - что за дети нынче пошли? Во всякую грязь да ужас им хочется нос любопытный сунуть!

   - Я не деть, вон – даже замужем была, - обиженно проворчала Марсия.

   - Ох, какое там замужем, грех на твоей матери, нельзя было отдавать ребенка мерзавцу этому, у тебя даже регул нету, сама ж призналась. Да и не сумел негодяй этот осуществить брак.

   Мия надулась, но молчала недолго.

   - А вы откуда всё про графьёв знаете? Или это секрет?

   - Нет, какой там секрет. Управитель старого графа женат на моей подруге. Мы с ней в одном монастыре воспитывались. Переписываемся до сих пор, да в гости друг к дружке иногда ездим.

   - Ух ты, - восхищенно протянула Мия, - вот это дружба, как в книжке! А давно этот Реймон правит графством, а почему раньше всех татей не вывели?

   - Не так давно. - Матушка пожала плечами, - у бывшего-то детей не было, он в орден Зогрос вступил.

   - И что с того? Ну вступил и вступил.

   Эфлера заметно смутилась.

   - Им с женщинами нельзя, они того… Ну, в общем, свою жену старый граф к ее родичам отправил и жил один. А как помер, монахи орденские хотели всё добро себе прибрать, да не тут-то было. Его племянник нагрянул, точнее женин. С большим отрядом. Бумаги какие-то показал, а старший-то из зогросийцев раскричался, гнать приезжих повелел.

   - Выгнал? – глаза девчонки сверкали от любопытства.

   - Куда там! Взрослые монахи-то воины хорошие были, да только с головорезами Реймона им было не совладать. Всех до одного перебили, весь двор замка кровью залили. А послушников, монашков молоденьких он своим солдатам на потеху отдал, уж как те кричали, а граф все смеялся, мол, им, не привыкать.

   - Как это? – неподдельно изумилась Марсия

   Матушка Эфлера, у которой от дорожной скуки, а больше под влиянием наливки развязался язык, сообразила, что брякнула лишнее. Покраснев, она замолчала. Напрасно Мия пыталась выведать у женщины, что именно та имела в виду! Что эдакого делали головорезы графа с послушниками? Рассказ ее поразил. Девочка знала о насилии солдат над женщинами. По Раменскому краю война прошла огнем и мечом незадолго до ее рождения, еще были живы люди, помнившие все ужасы лихолетья. Но ведь среди монахов были только мужчины. Непонятно.

   Возница подозрительно хрюкал, сидя на козлах, жрица молчала, будто воды в рот набрала.

   Тихо скрипели полозья, всхрапывали кони. Вечерело, лиловый отсвет лег на заснеженные поля. Зима окутала лес толстым серебристым покровом, доверху завалила овраги, все вокруг стало однообразной белой равниной. Монотонные пейзажи утомили путешественников, сколько не гляди, все одно и то же. Взбудораженная рассказом, Марсия некоторое время напряженно размышляла, кусая губы и переваривая услышанное, но потом и она задремала. Разбудила ее матушка Эфлера.

   - Вылезай, приехали.

   - Что, уже? - встрепенулась девочка, сонно моргая глазами, - неужто мы на месте? Здесь живёт ваша сестра?

   - Нет-нет, - женщина рассмеялась, - это всего лишь постоялый двор с таверной, мы и половину пути не проехали.

    Мия с интересом огляделась. На постоялых дворах ей бывать не доводилось. В деревне было одно питейное заведение, но девицам вход в него был настрого запрещен. Впрочем, ничего особенного она не увидела: длинный дом в два этажа из массивных бревен. Из узких окон льется желтый свет.

   Мия потерла нос, - ой, щиплет!

   Изо рта у нее при разговоре шел пар.

   - Мы уже в предгорьях, - Эфлера поежилась, - здесь холоднее, чем на равнине, пойдем-ка быстрее внутрь.

   На черном небе поблескивали яркие точки звезд, воздух дышал морозом,

   Взад-вперед мелькали люди, конюхи таскали большущие охапки сена, служанки выносили помои, с вязанками дров и ведрами, полными воды, бегали мальчишки-подростки. На крыльце осанистый мужчина в меховой высокой шапке ругал слугу, даже несколько раз ударил его тростью.

   Оробев, девочка ухватилась за кушак матушкиной шубы, внезапно почувствовав себя маленькой и глупой. Кучер покосился на нее, но промолчал, открыл тяжелую дверь.

   - Пойдем- пойдем, не бойся, это вполне приличное место, никто тебя здесь не съест, - усмехнулась Эфлера, буквально за руку втаскивая воспитанницу внутрь.

   В холодных сенях широкая лестница вела на второй этаж, по ней можно было попасть в свою комнату, не заходя в обеденный зал. Сам зал представлял собой высокое и просторное помещение со сводчатым потолком, по верху опоясанное галереей, куда выходили двери номеров. В середине галереи имелась еще одна лестница, по ней гости сразу спускались в столовую. Здесь было тепло и людно. Возле стойки на высоких табуретах сидело несколько молодых мужчин, по виду воинов, с длинными кинжалами на перевязях. Или это были мечи? Мия не знала, но сердце ее застучало в волнении.

   - А это кто? - она дернула матушку за рукав, кивком указывая на парочку нарядных и ярко накрашенных девиц, непринужденно прохаживающихся по залу.

   - Э-э, нехорошие девушки, не смотри в ту сторону, - строго приказала жрица.

   - Как это? – не унималась воспитанница, дергая ее за одежду.

   - Отстань, потом.

   Марсия оглядывалась кругом с жадным интересом. Сколько народу!

   В громадном очаге жарко пылали толстые сосновые поленья, в чугунном котле бурлила похлёбка, распространяя аппетитные запахи. Пахло жареным мясом, свежим хлебом, луком и чесноком. С потрескивающих факелов капала смола. За длинными столами ужинали разные компании: богато одетые купцы и воины в латах, путешественники с семьями, охранники.

   Жрица сразу направилась к небольшой конторке в углу, где сидел полный мужчина с цепким взглядом темных глаз.

   - Это хозяин, - пояснила она вполголоса.

   Коротко переговорив с ним, женщина взяла ключ от номера и кивнула старому слуге.

   - Бери вещи, там при входе в номер есть каморка, а в ней топчан с матрасом, так что все разместимся. Ужин сейчас нам принесут.

   Матушка с кучером направились вверх по лестнице, а Мия, вместо того, чтобы идти за ними, уставилась на высокую пышногрудую девушку с густо подведенными глазами и алыми губами. Ее золотые волосы были распущены, а на молочно-белой шее красовалось ожерелье из блестящих синих камней. Она показалась девочке настолько красивой, что Мия аж вздохнула от восторга.

   - Чего вытаращилась? - недружелюбно бросила красавица, - рот закрой, дура малолетняя, муха залетит.

   Молодой воин у стойки обернулся, с ухмылкой разглядывая маленькую худую девчушку. Действительно, ишь, как глазенки дурочка таращит. А глазки-то неплохие, и личико, прямо куколка, но… пусть сперва подрастет.

   Жрица остановилась на середине лестницы.

   - Мия, да что же это такое! Ни на миг одну нельзя оставить. Быстро сюда! Не смей разговаривать с этой…

   - Не орите мамаша, - развязно отозвалась девица, - никому ваше чучелко не нужно!

   - Бу, - хрипло рявкнул парень, делая резкое движение в сторону малышки.

   Взвизгнув, Мия вприпрыжку кинулась к матушке.

    В номере их уже ждал кувшин с горячей водой и большой таз. Умылись, поливая друг другу на руки, да сели за стол. Ужин принесли быстро, и он показался путешественникам необычайно вкусным, а может, просто аппетит разыгрался – целый день провели на холоде. Как бы там ни было, наваристую луковую похлебку и заячье жаркое умяли махом.

   - Всё, ложимся спать, - распорядилась жрица, - завтра опять весь день в дороге!

ГЛАВА 6

Эфлера отключилась почти сразу. Мия честно пробовала заснуть. На правом боку пробовала, на левом. Не засыпалось. В голову лезли дурацкие мысли. Про тех красавиц, что гуляли по залу. Неужто они потаскухи? Про такие дела она знала, не дурочка ведь. В деревне так называли девок, блудивших с парнями до свадьбы, или гулящих вдовиц. Их отдаривали за ласки. Кому гуся мужик принесет, а кому – ленту шелковую. Впрочем, бывало, и лупили, ворота дёгтем мазали. Но эти – в трактире, были так разодеты и разукрашены, эдакие богачки сами могут, кого хошь одарить. Хотя нет, богачкой гляделась золотоволосая, у двух других одёжа была поплоше, да все одно – даже с платьем лавочницы или матушки-жрицы не сравнить. Странно здесь всё. Но раз Эфлера назвала их нехорошими и не позволила с ними разговаривать, значит, они и впрямь сомнительные.

   Что за шум? Девочка чутко приподняла голову, навострила ушки. Откуда-то донеслись приглушенные звуки: металлический лязг – словно бы оружия, щелканье нагаек и бряцание сбруи, выкрики грубых мужских голосов, топот множества копыт и ржание лошадей.

   - Эй, хозяин, живо открывай ворота!

   Спрыгнув в постели, Мия бесшумной кошкой метнулась к окну. Створки узенькие, зато в частой решетке настоящие стекла, хоть и мутноватые, а все же через них лучше видно, чем сквозь слюдяные. В их деревне стекло было у немногих: мельника, гореть ему в аду, лавочника, старосты, да у нескольких зажиточных крестьян. И, разумеется, в Храме и доме жреца.

   Прижав ладошки к узорной изморози и оттаяв небольшой участок окошка, она всматривалась во двор. Еще недавно полутемный, сейчас он был ярко освещен множеством факелов. В распахнутые ворота въезжал конный отряд. Впереди гарцевал всадник на отличном вороном жеребце. Остановился и, подбоченясь, оглядел двор. Тотчас с низким поклоном подскочил слуга, принял поводья. Мужчина легко спрыгнул на землю, махнул спутникам. Повинуясь знаку предводителя, верховые быстро спешились. Разминая затекшие ноги, они оживленно пересмеивались друг с другом, затем всей толпой пошли в дом.

   Мия смотрела бы и дальше, но тут раздался громкий стук в дверь. Она едва успела юркнуть под одеяло, как матушка проснулась и, вскинувшись, сердито кликнула слугу.

   - Эй, а ну-ка спроси, кого там демоны принесли? Ох, прости меня, боже, - женщина обвела лицо святым кругом посолонь.

   - Госпожа, там хозяин прислал сказать…

   Эфлера встала, кряхтя, накинула халат и вышла в крошечную прихожую.

   Вернулась она вскоре, чем-то озабоченная.

   - Что случилось? – Мия живо подняла голову с подушки, - нападение? Разбойники?

   - Да спи ты, горе луковое, придумала тоже, разбойники. Сказано – их всех повывели. Ох, - жрица села на край постели, - ладно, завтра утречком пораньше уедем.

   - Ну, скажите, матушка, - умоляюще зашептала девочка, - я же до утра теперь не засну!

   - Да не к ночи, будь сказано, бесы принесли графа Реймона. Охотился он в здешних местах.

   - Он такой страшный? – с восторженным ужасом спросила Мия.

   - Быстро ложись, закрывай глаза и спи. И не смей выходить из номера. Если по нужде захочешь, так вон за ширмой горшок стоит.

   Помолчав, жрица нехотя добавила.

   - Маг он, из тех богопротивных беспутных чародеев, что клятвы покорности святому Храму отказались приносить. Раньше-то жил у нелюдей, в землях оборотней ужасных. А как чудовища в нашем мире объявились, да все монастыри порушили, маги и вернулись. Страшный он человек, зверь беспощадный. Для него убить кого – что муху раздавить.

   - А вы его видели? – Мия вздохнула. Сколько всего поразительного она узнала за эти два дня. Чуть ли не больше, чем за всю свою жизнь

   Вместо ответа жрица вдруг с изумлением уставилась на нее.

   - Ахти, что это у тебя с глазками-то? И личико – загар, что ли, сходить начал?

   - А что? – девочка захлопала ресницами.

   Вынув из бархатного мешочка небольшое зеркальце, Эфлера подала ей. С минуту Мия всматривалась в серебристую глубину, не понимая. Затем до девчонки дошло. Глаза ее заметно изменились, приобретя совсем другой цвет. Радужка теперь была темно-синей, с золотыми бликами. И лицо определённо посветлело, остался лишь намек на смуглоту.

   Чувствуя, как холодок страха ползет по спине, Марсия пробормотала.

   - Ага, вы ж сами сказали, загар, видать, сходит. Я же раньше на улице день-деньской работала, а тут на мельнице всё сиднем сидела…

   Что сказать про цвет глаз, она вовсе не знала и замолчала.

   Жрица тем более не понимала природу изменений в девочке, но ощущая какой-то необъяснимый трепет, решила не углубляться в эти странности.

   Желая перевести разговор с мутной темы, Мия вернулась к прежнему вопросу.

   - Так вы видели графа Реймона, матушка?

   - Самой не довелось. Но подруга мне все в подробностях описала. Ужасный тип – глаза как у волка, злые, холодные. Сам черный, точно ворон!

   - Ой, так они живые?! Злодей их не убил?

   - С чего бы это? – Эфлера зевнула, - ее муж и сейчас замком управляет. В тот день только монахов зарезали, а слуг-то зачем трогать? Кто же тогда работать будет? Отстань, спать давно пора приличным девицам.

   Не прошло и минуты, как матушка, отвернувшись к стенке, тихонько засвистела носом.

   Мия спать не собиралась, эдак все самое интересное можно пропустить. Она вслушивалась в происходящее за дверью номера. Ага, в трактир заходит множество людей. Это граф со своими приспешниками. Слышатся голоса, смех – зычный мужской и немного визгливый женский.

   - Я только взгляну, - прошептала ослушница самой себе, - я же не дура какая, с галереи нипочем не спущусь, сверху погляжу.

   Спустила с койки маленькие ножки и нашарила теплые войлочные чуни. Только в одной рубахе из номера не выйдешь, стремно все же. Взглянула на халат Эфлеры, но передумала - в нём утонуть можно. Тогда девочка решительно открыла большой дорожный баул и вытащила теплую просторную робу. Вещь была из старых запасов жрицы, некогда упрятанных в ларь, переложенных лавандой и ожидавших своего часа. Теперь это платье Марсии, голубое, с вышивкой по вороту. Разумеется, она не собиралась в обновке красоваться перед кем-то, боже упаси, но просто – ведь не выйдешь на галерею в исподнем. Хотя, ночью там никого нет, наверное! Она присядет на корточки и поглядит в щелку между балясинами. Тем более, столбы на галерее толстые, а между ними плотные занавески, никто ее вообще не заметит! Совсем недолго! Крадучись, Марсия подошла к двери, потянула засов, он противно заскрежетал, и девочка в испуге замерла. Если матушка сейчас проснется, ох, и влетит ей! В номере по-прежнему стояла тишина. Слышно было, как в своем чулане храпит кучер. Ну, всё, тянуть дальше некуда, скоро все приезжие разойдутся по комнатам, и ей не удастся увидеть ничего интересного! Мия внезапно почувствовала - колени у нее дрожат и зубы клацают. Мысленно выругала себя, можно подумать: вот откроет дверь, а за ней злые духи! Осторожно выглянув в щель, девочка убедилась – наверху никого, полутемно и относительно тихо. Относительно потому, что внизу играла музыка, и слышался топот ног. Похоже, там пляшут? Ух ты, она никогда не видела господских танцев, а вот сегодня и поглядит! Повезло ей, сам граф со своей свитой! Правда, на свиту те всадники, что въехали во двор гостиницы, не шибко походили, а больше на лихих людей. Все вооружены до зубов и морды разбойничьи, страсть. Недаром матушка так и назвала их - головорезы графа Реймона.

   Мия выскользнула из номера и на цыпочках прокралась к ограждению. Присела на корточки и, просунув нос между балясинами, чуть отодвинула тяжелую занавесь. Кое-что изменилось. Ярко горели свечи в большом бронзовом колесе-люстре, свисающем с потолка, факелов в настенных кольцах заметно прибавилось, на вертеле, истекая соком, жарилась уже освежёванная косуля. В уголке за стойкой двое музыкантов (и откуда только взялись) наяривали весёлую мелодию, а воины, усевшись за столами, вовсю уплетали ужин. Остальные гости скромно сидели в дальней, хуже освещенной части зала. Мия с бьющимся сердцем разглядывала вновь прибывших, особенно хотелось посмотреть на страшного графа. Но сверху было плохо видно. Одни плечи да головы – стриженые, длинноволосые, с одной косой сбоку или на затылке, а некоторые налысо бритые, с татуировкой. Такого девочка сроду не видела. Чтобы прямо на кожу черепа синим, черным, красным – наносили замысловатые рисунки.

   Марсия всегда отличалась необычайной зоркостью, но помалкивала об этом. Однажды при бабке сказала лишку, мол, коршуна в самой дальней дали видит, и сразу кур под сетку загоняет. Надеялась – в кои то веки похвалят ее, ан нет, вредная старуха почти седмицу внучку нелюдью, да отродьем дровским обзывала. С тех пор девочка старалась не упоминать о своих отличиях от обычных людей. Ни силой, ни ловкостью, ни зоркостью не хвасталась. Мать замечала, конечно: ее байстрючка из лесу такие огроменные корзины тягает, что не всякому парню под силу, но предпочитала не обращать на это внимания.

   Сейчас, к сожалению, ничто не могло помочь любопытной полукровке. Сверху не видать лиц, хоть как извернись. Да и ноги занемели. Встав на колени, Мия ухватилась за перила и высунула наружу голову. Ох, вон те «нехорошие девицы», две танцуют посреди зала, крутятся так, что юбки взлетают аж до пояса, полностью обнажая ноги. Вот бесстыжие, поди, весь срам мужчинам показали! Нет, это точно гулящие! Такие же, как у них в деревне, только одеты наряднее, а разницы-то нет! Сверху девочка толком не могла разглядеть, есть ли на них какое исподнее под пышными юбками. Сама она под сорочку поддела полотняные панталоны ниже колен, зимой в их краю носили такие – навроде подштанников у мужиков, но эти – выданные ей матушкой в поездку были куда красивее: белоснежные с кружавчиками. А к ним толстые шерстяные чулки, мягкие и теплые! Сейчас войлочные чуни были одеты на голые ноги, где там чулки искать, рыться в вещах, только будить матушку, та ведь нипочем не отпустит даже на галерею. А где же красивая златовласка? Мия закусила губу, вертя головой и не замечая, как один из свитских, кивнув приятелю, указал взглядом вверх - на хорошенькую мордашку, любопытно блестевшую глазами между занавесок.

   Тот фыркнул.

   - Ух ты, какая кукла! Малая, правда еще. Зато самостоятельная, видать, без спроса из комнаты вылезла.

   Поясняя, добавил: там на галерею, номера постояльцев выходят.

   Мия от напряжения высунула розовый язычок. Ну, где же третья из трактирных девиц? Ага, вот же она – ох ты, сидит на коленях у какого-то парня и пьет вино из блестящего кубка! Еще налила! А бутылка до чего красивая! Не глиняная и не кривой штоф мутно-зеленого стекла. Прозрачная, горлышко длинное тонкое, потом раздувается как шар и вся в узорах!

   А девушка заливисто хохочет и обнимает своего кавалера, запускает пальцы в густые кудри на затылке. Мужчину не разглядеть, сидит спиной. Видны только широкие плечи. Теплый плащ, подбитый темным мерцающим мехом, небрежно брошен на спинку кресла. Но где же самый главный-то? Маг звероподобный и ужасный!

   Эх, не получится ничего увидеть с галереи! Придется идти спать.

   Но вместо того, чтобы подняться и шмыгнуть в неплотно прикрытую дверь, девочка продолжала прятаться за драпировкой, хмурясь и кусая губы.

   Какой-то голосок в душе (не иначе, бесовский) шепнул: надо чуток спуститься по центральной лестнице. Она же вдоль стенки идет! Если пригибаться, так ее и не увидят. Только рассмотреть получше воинов, отыскать взглядом ужасного колдуна графа Реймона, как следует испугаться и - бегом назад! Мия ощущала себя словно в страшной сказке: кругом жуть жуткая, и сладко ёкает под ложечкой, и так хочется заглянуть туда, в эту манящую ужасом тьму. А потом, конечно, убежать под теплый бочок матушки-жрицы. Спрятаться под одеяло и крепко заснуть.

   Бесшумно ступая, девчонка пробралась к лестнице и выглянула, подняв голову над перилами. Теперь надо сойти пониже, разумеется, не в сам трактир, а примерно… Короче, по ходу дела она сообразит, когда нужно остановиться. Шаг за шагом Мия кралась вниз, сгибаясь кошкой и воображая себя невидимой. Увы, это было не так, ее голубое платьице мелькало за перилами, и несколько молодых наемников ухмыляясь, переговаривались между собой. Им было скучно, шлюх на всех не хватало, подавальщиц вечером сменили расторопные служки, а к гостям бойцы приставать не смели. Купчишки и их охрана, ясно дело, не смогут дать должный отпор, но даже самым наглым и бесшабашным не пришло бы в голову затевать свару. Зная крутой нрав своего господина, парни вели себя относительно пристойно. Чай, гостиница находилась на графских землях и приносила немалый доход, прежде всего самому Реймону. Потому сейчас они посмеивались, обсуждая, как бы подшутить над не в меру любопытной малолеткой и проучить ее.

   Девчушка, не подозревающая о коварных планах скучающей солдатни, остановилась на середине пролета и села на ступеньку, удовлетворенно вздохнув. Вот теперь отлично! Она вытянула шею, жадно наблюдая за происходящим в зале и совсем не думая о криво нахлобученном белом чепчике, выделяющеся на фоне темных стенных панелей.

   Вот златовласка крепче прижалась к своему кавалеру и поцеловала его в губы, прямо при всех! Ну и бесстыдница! Точно, гулящая! Так и подмывает свистнуть погромче, чтобы выказать свое возмущение. Марсия привычно сложила губы трубочкой, свистеть она умела, да ещё как пронзительно! Она даже набрала воздуха в рот, но вовремя одумалась. А вот из дальнего угла идет женщина, почему-то одна, и как ей не страшно! Не старая еще, миловидная и пышная, как булочка. Ой, неужто хочет подняться по лестнице в комнату? Она же сразу увидит лазутчицу, еще раскричится! Уф, слава богу, прошла мимо, наверное, в нужный чулан направляется, в сени. Один из парней, вдруг протянув руку, ухватил проходившую за юбку и рывком усадил себе на колени. Та взвизгнула, вырываясь и отбиваясь от нахальных лап. Мии, впрочем, показалось: дамочка сопротивляется не слишком рьяно. Черноволосый мужчина, сидевший к ней спиной, повернул голову.

   - Прекратить, - негромко произнес он.

   В это мгновение Марсия разглядела его профиль – хищный нос с горбинкой и тонко вырезанными ноздрями, щетину на подбородке, недобрый изгиб жестко очерченных губ.

   И странное дело, этот спокойный властный голос заставил молодого бойца тут же выпустить из рук добычу. Юноша даже помог женщине подняться.

   О-о-ой, как же так? Ведь это отряд графа Реймона? А разве они слушаются кого-то, кроме своего господина? Может это помощник его? Но где тогда сам граф? Вытянув шейку и привстав, девочка завертела головой. Вон там, за колонной возле двери видны какие-то люди, может среди них властитель Симарна? Вполне возможно, такой знатный человек не желает сидеть среди грубых солдат. Отсюда укромный уголок виден плохо, надо бы еще немного наклониться вперёд. Еще чуть, еще – аааа, голова и плечи все-таки перевесили худой задок, девчонка попробовала удержать равновесие, проворно встав, да так и побежала по ступенькам, мелко перебирая полусогнутыми ногами. Выскочив в зал, она по инерции пролетела несколько метров и, поскользнувшись, свалилась под ноги одной из танцовщиц. Девица громко завизжала, не понимая, что происходит, и ожидаемо рухнула сверху на Мию. Что испытала в тот миг малолетняя хулиганка? Стыд и ужас – это еще мягко сказано! Марсия так испугалась, что едва не обмочила свои новые красивые штанишки. И ведь никак не получалось выбраться из-под трактирной красотки, оказавшейся на диво тяжелой! Только путалась в пене пышных юбок и уже задыхаясь, орала в голос что-то бессвязное, получая в ответ ругань и пинки. Наконец, удалось. Свобода! Можно хоть вдохнуть нормально. Вынырнув из шелкового плена, вся растрёпанная и красная Мия тяжело дышала, выпучив глаза. Чепчик окончательно сбился на сторону, широкий подол платья задрался и всем стали видны белые панталончики и худые коленки. Одна маленькая розовая ножка оказалась голой. Войлочный башмачок с неё укатился куда–то под столы. Мия ахнула и, живо поправив робу, растерянно зашарила глазами по сторонам, ища обувку. Танцовщица, между тем, поднялась на ноги и обрушилась на виновницу своего падения с такой бранью, какой в глухой деревне сроду и не слыхали. Марсия окончательно растерялась - солдаты оглушительно гоготали, стуча кружками по столам, музыканты, как ни в чем не бывало, играли бойкую мелодию, а трактирная красотка ярилась, точно бешеная! Мия от страха не могла поднять глаза и вся дрожала. Но вдруг среди этого бедлама она увидела свою потерю. И совсем недалеко. Тихонько вскрикнув, она протянула руку и… В последний момент чей-то сапог пнул легкий валяный тапочек, тот улетел под стол, а сильные грубые руки, ухватив Мию за подмышки, подняли ее высоко в воздух и закружили. Девочка пронзительно завизжала, болтая ногами, второй тапочек улетел невесть куда, но тут ее поставили на стол среди тарелок со снедью, кубков и полупустых бутылок. Одна босая нога оказалась на салфетке, а вторая угодила в холодную лужу пролитого вина, девочка непроизвольно поджала ее и замерла, в растерянности разглядывая грубые лица – бородатые, с усами, красные и пьяные. Мужской гогот и грубые шутки привели ее в ужас.

   Один из солдат обнимал шлюху, нечаянно сбитую Марсией. Девица уже не ругалась и весело повизгивала, когда окружающие хватали ее за аппетитные округлости.

   - Как мы накажем эту наглую малолетку, что помешала твоему танцу?

   - Заставьте станцевать на столе! - Глупое румяное лицо темнобровой красотки задрожало от смеха, - пусть пляшет, дуреха, пока не упадет на пол!

   - Эгей! – один из бойцов швырнул музыкантам серебряную монету, - играйте что-нибудь задорное! Начали!

   Мия в ужасе всхлипнула и … позорно заревела в голос. Теперь она уже вовсе не боялась, что Эфлера обнаружит пропажу воспитанницы, напротив – молилась о том, чтобы ее вызволили из этого ужасного положения. Пусть отругают и накажут, только бы спасли! Но матушка крепко спала, не подозревая о том, что происходит в зале.

   Помощь вновь пришла, откуда не ждали. Медленно повернулась черноволосая голова и несколько мгновений страшные светлые глаза разглядывали девочку, стоявшую на столе с поджатой ногой, словно цапля.

   - Это что за кукла?

   - Дуреха малолетняя, сбежала от мамки, - захихикала златовласка, пытаясь повернуть к себе лицо кавалера, - милорд, ну что вам она…

   Стряхнув с себя девку, словно ненужную тряпку, мужчина поднялся.

   Замерев и молча глотая слезы, Мия смотрела на него. Так это и есть владыка Симарна, граф Реймон? Ну все, теперь ей конец! О боже, но он вовсе не страшный, нет, страшный!

   Черный бархатный камзол туго затянут на тонкой талии поясом алого шелка с серебряными бляхами. Смоляные локоны - до плеч. На лице застыло выражение высокомерного равнодушия, лишь узкие губы кривит злая усмешка, да тени от черных, по-девичьи длинных ресниц падают на щеки.

    - Вы что, сошли с ума? Пьяные скоты! – в светлых глазах полыхнуло такое бешенство, что парни вскочили, попятились.

   - Да мы, мы просто … пошутить, мы и не думали обижать малую!

   - Ты как здесь оказалась? – рявкнул лорд.

   Мия беззвучно открывала и закрывала рот, не в силах издать ни звука.

   Танцовщица услужливо прочирикала.

   - Ваше сиятельство, да она уже давно сверху подглядывала, видать из номера вылезла без спросу.

   - Пошла вон отсюда!

   От его бешеного рыка Марсия и впрямь чуть не упала со стола.

   - Я.., мои чуни, - пролепетала она, плохо соображая, что говорит.

   Граф нахмурился.

   - Что еще мелет эта кукла?

   - Да вот, потеряла, - один из солдат, пошарив под лавкой, достал два маленьких, совсем детских башмачка из серого войлока.

   Реймон, подняв брови, со странным выражением смотрел на них, затем перевел взгляд на босые крошечные ножки, измазанные в вине, словно в крови. Вдруг, неожиданно для солдат, взял башмачки и, шагнув к девочке, сам обул ее. Обхватил обеими руками тоненькую талию и удивился: в просторном теплом платье малая выглядела крепче, но на ощупь оказалась совсем худой и по-эльфийски бесплотной.

   Он покачал головой, поставил дурочку на пол и подтолкнул в спину.

   - А ну, быстро беги к матери!

   Мия кинулась прочь с такой скоростью, словно за ней гнались волки. Взлетев по лестнице, она уже потянула на себя ручку двери, когда снизу услышала крики и шум, перемежаемые глухими ударами.

   Любопытство, оказавшееся сильнее даже пережитого страха, вновь толкнуло ее к занавескам.

   Несколько воинов втащили в трактир мужчину в потрёпанном полушубке и без шапки. Его измождённое лицо кривилось от злобы и страха, руки были связаны за спиной. Вора толкнули в спину, заставляя опуститься на колени.

   - Ваше сиятельство, лошадь пытался увести. Да не из трактирных, одну из наших!

   Граф рассмеялся - негромко, весело и страшно.

   Почему-то от его смеха у Марсии все похолодело внутри.

   - Ты что, тварь, не знаешь, на чье имущество позарился, а? Кого захотел обокрасть?

   Подойдя ближе, он, казалось бы, несильно пнул пленника в лицо. Однако кровь хлынула струёй, обильно пачкая одежду.

   - Ладно, не стоит возиться, повесьте его. Хотя, давненько мы не развлекались, парни. Разбойников-то не попадалось. Давайте-ка поглядим, кто у нас самый меткий. Выведите воришку во двор и привяжите за руку к дальнему дереву у забора, только верёвку выберите подлиннее, надо же зайчику поскакать, а нам как следует повеселиться. Эй ты, да не трясись так, если через пять минут, дружок, ты все еще будешь жив, отпущу… Так что старайся!

   Марсия поначалу не поняла, что происходит, но все равно стало не по себе. Она попятилась, толкнула дверь и вкатилась в номер. Скинув платье, собралась было юркнуть под одеяло, но тут со двора донеслись вопли и буйный смех. Она потрясла головой и сжала кулачки: не надо смотреть, там будет что-то страшное! Но словно нечистый толкал ее в спину. Топнув ножкой, девчонка уступила любопытству. Прижалась носом к холодному стеклу, разглядывая двор. И ахнула от ужаса и острой жалости. В дальнем конце с воем и проклятиями метался человек. Несчастный обливался кровью, несколько стрел уже торчали из его рук и ног. Свита графа веселилась. Одни наемники целились из луков, другие ржали не хуже лошадей, наклонившись и упираясь ладонями в бедра. Сам граф стоял чуть в стороне и улыбался, поигрывая длинным кинжалом.

   - Почему он не убегает? - рыдая, взвизгнула Мия, и тут до нее полностью дошёл смысл жестокой забавы. Вот для чего была нужна длинная верёвка. Привязанная жертва могла бегать вдоль забора и метаться из стороны в сторону, пытаясь увернуться от стрел, а охотники смеялись над его прыжками и спорили, чей выстрел более меткий. От ее крика проснулась Эфлера и тоже подошла к окну, собираясь отругать ослушницу и уложить в постель.

   - Да сколько можно! Завтра чуть свет нам в путь, а ты опять балуешься, не смей шуметь и будить меня! Живо ложись, гадкая девчонка, - но тут жрица увидела происходящее, и слова замерли у неё на губах.

   Мия прижалась к окну, не отводя взгляда от ужаса, творившегося внизу. Она вытянулась в струнку и закусила до крови губу, напряженное лицо кривила гримаса страха.

    - Пять минут прошло, господин, он похож на ежика, но все еще жив, - крикнул один из бойцов.

   Реймон всё с той же ухмылкой подошел к пленнику, согнувшемуся от боли, но еще державшемуся на ногах.

   - Ждешь, что отпущу на свободу? - переспросил он.

   Девочка повернулась к жрице.

   - Его сейчас отпустят матушка, - всхлипывая, пробормотала она, - он ведь никого не убил. Я знаю, украсть лошадь это очень плохо, у нас в деревне за такое могли сильно избить дрекольем!

   Жрица молча сглотнула, почему-то ей не верилось в добрый исход, но она молчала, думая сейчас лишь об одном, как увести воспитанницу от окна. Не успела. Дальнейшее произошло очень быстро.

   - Ты обещал, - прохрипел израненный мужчина.

   - Что ж, я держу слово, - легко согласился граф.

    Цепко ухватил вора за подбородок, поднял его, и … одним движением перерезал несчастному горло. Почти обезглавленное тело с глухим стуком упало к ногам убийцы.

   Реймон обвел своими страшными глазами солдат и веско произнес.

   - Нет большей свободы, чем свобода от бренной земной жизни. Я отпустил его душу к творцу, теперь он истинно свободен.

   Волчья усмешка раздвинула его губы, и вся свора наемников грохнула безудержным смехом. Не оглядываясь, граф пошел к крыльцу, лишь коротко бросил.

   - Уберите падаль.

   Марсия закричала и навзрыд заплакала, а жрица схватила девочку и, прижав ее к себе, закрыла ей рот, словно боялась, что страшный колдун услышит их через окно. Хотя, кто его знает.

   - Не надо было смотреть на это, - повторяла она, - нельзя тебе, мала ты еще такое видеть.

   Порывшись в сумках, матушка достала пузырек с каплями.

   - Ох, это ж было на крайний случай. Сам батюшка заговаривал! Сейчас налью чуток, хоть заснёшь, а то ведь после ужасов эдаких кошмары сниться будут, заболеть можно.

ГЛАВА 7

Они поднялись затемно. Расплачиваясь с хозяином, Эфлера в страхе оглядывалась, словно ожидала – откуда-то появится лютый зверь со своими головорезами. Завтракать жрица отказалась, но взяла с собой предложенные кухаркой свежие лепешки и сыр, да печеные овощи. В бутылку налили горячего яблочного взвара и вновь отправились в путь. Выехали на тракт и весь день двигались по широкой, засыпанной мелким щебнем дороге. Несколько раз им навстречу попадались небольшие обозы, пару раз обгоняли одиночные всадники. Народу на тракте было немного. Текли часы, они ехали все дальше и дальше в горы, мимо небольших голых рощ, мимо редких селений, застывших в снегу и сонном молчании.

   Дорога стала более извилистой, несколько раз они пересекали узкие неспокойные речушки. Мостики казались Марсии хлипкими, она с опаской смотрела вниз, на бурлящую темную воду.

   - Это еще ничего, - сказала Эфлера, - я ездила к сестре два года назад, пути были в худшем состоянии, но в прошлом году, писала Вилья - граф Реймон приказал всё ладить, мостить, а какие бурмистры ли старосты не слушают указа, с теми он жестко поступает.

   - Как с конокрадом? - хмуро спросила Мия.

   Матушка тяжело вздохнула и ничего не ответила.

   За очередным поворотом лес закончился, и далеко впереди показались засыпанные снегом огороды, обширные пашни, окаймленные высоким кустарником. Мия вытянула шею, с жадностью рассматривая большое село, раскинувшееся среди голых еще садов – каменные и глиняные дома, крыши, покрытые дерном, из высоких труб идет дым.

   - Нам дальше, - отвечая на её немой вопрос, жрица указала на утоптанную неширокую тропу, сворачивающую налево, – осталось недолго.

   Спустя час, показался хутор. Из-за высокой ограды выглядывал каменный дом в два этажа под черепичной крышей. Слуга открыл ворота, строго прикрикнул на здоровенного лохматого кобеля, с рычанием загремевшего цепью.

   Девочка огляделась. В центре мощеного двора - цветочные клумбы, кусты, шпалеры с розами. Справа за живой изгородью хозяева устроили плодовый сад: яблони, груши, вишни, еще какие-то небольшие деревья, в глубине виднелась резная деревянная беседка.

   - Летом в ней хорошо, мы, бывало, сидели с Вильей, чаек попивали, все увито плющом, от деревьев тень – прохладно! – мечтательно приговорила жрица, - а вон там огород, уж столько грядок со всякими овощами. Будешь помогать?

   Мия не успела ответить.

   На крыльцо выбежала худенькая невысокая женщина с бледным добрым лицом.

   - Это Вилья, - при виде подруги Эфлера прослезилась, а у Марсии отлегло от сердца.

   Гостей тут же проводили в дом, дали умыться, переодеться и вскоре усадили за стол. Разговаривали о делах вечером, когда хозяин вернулся с пастбища, привезя несколько забитых ягнят. Мию, как всегда, не позвали. Матушка велела ложиться спать. Разумеется, воспитанница попробовала и здесь подслушать. Увы, на сей раз не удалось. Дверь в гостиную была плотно закрыта, к тому же кухарка, увидев девочку, тут же позвала ее выпить холодных сливок и съесть еще горячую булочку с маком. Марсия погладила себя по животу, все ещё туго набитому после ужина, однако от угощения не отказалась.

   Днем она успела облазить все вокруг и даже сделала попытку подружиться с дворовым псом. Тот неохотно, но все же принял от новенькой кусок масленой лепешки.

   В сарае она заметила двуколку, арбу и крытую повозку, видно, предназначенную для женщин. Сама Марсия больше любила ездить верхом, не так сильно трясет, как на телеге и окрестности видно лучше. Ей все здесь понравилось, а особенно хозяева хутора. Вилья отнеслась к ней, словно к родной, что было для Марсии в новинку. Полукровка привыкла жить на особицу. Ни мать, ни отчим, не обращали на нее внимания, бабка откровенно недолюбливала. Хотя, если сравнивать с ужасным периодом «замужества» (к счастью оказавшимся коротким), то ее былое существование в семье казалось почти райским.

   Семья Гетхин была поражена историей Марсии. Они искренне недоумевали, как можно было отдать пожилому сластолюбцу такого воробышка! Дан Имрис осуждающе покачал головой, а Вилья даже всплакнула. Вытирая повлажневшие глаза, женщина воскликнула.

   - Прибить такую мамашу, и то мало! Ведь девочке на вид и двенадцати нет! Как можно! Что же она, дочку совсем не любила? Сгубить решила?

   Жрица пожала плечами.

   - Тем не менее, ей уже исполнилось пятнадцать, а в этом возрасте венчание дозволяется.

   - Да куда же твой-то смотрел? Сама же рассказала: малышка ходила к вам на дополнительные занятия, когда все другие дети с превеликой радостью бросили школу. Схватывала все на лету, память прекрасная! Как можно угробить такое сокровище!

   Эфлера тяжело вздохнула.

   - А что он мог сделать? Отказать? Так они бы в соседний приход поехали. Уж больно матери хотелось от смеска нагулянного избавиться. А у нас её к тому же страшненькой считали – худая, да черная, как головёшка. Семья-то ведь и не чаяла, что кто-нибудь захочет в жены девчонку взять. А тут богач, и вроде приличный мужчина.

   - Приличному не пришло бы в голову жениться на ребенке, - со злостью сказал хозяин хутора.

   - Худая – это верно, но ничего, откормим потихоньку, - Вилья слабо улыбнулась, - а почему ты назвала ее головешкой? Беленькая да хорошенькая, а уж глазки-то, словно звездочки сияют.

   Жрица растерялась. Подумав, она решила все-таки не скрывать происхождение воспитанницы от офицера дровской крови.

   - Да Мия, бывало, день-деньской на воздухе работала, загорала махом, совсем не так, как местные. Наши раменки все сплошь белые, как молоко, их солнышко только веснушками обсыплет, да подрумянит, как оладушки. А у девчонки, видать, кровь отца свое брала. Зато у мельника взаперти сидела, вот и посветлела.

   Выдав эту версию, жрица и сама почти поверила в неё. Про изменившийся цвет глаз - попросту решила умолчать, тем паче – никакие объяснения в голову не приходили.

   - А как насчет бумаг девочки? – деловито спросил Ирмис. - Мамаша-кукушка не приедет её разыскивать?

   - Что ты, что ты! – Эфлера замахала руками, - все ведь думают, мельник с женой и служанкой на пожаре сгорел! Мы слуге приказали лошадку утром в лесок недалеко отвести. Мия ведь успела выпустить живность со скотного двора. И кони, и овцы, да все кто был – разбежались, их отлавливают по округе. А бумаги я все ж таки уговорила своего супруга выправить хорошие. Написал он для нее абреф (адресная книжка) - мол, сирота из семьи данов (дворяне), с востока. Тот край после сражений весь в руинах лежал, теперь уж следы найти да разузнать не получится. Отец на войне погиб, усадьба разорена, мать кое-как дотащилась до наших мест, да и померла. А мы ребенка приютили. Вот и весь сказ. Может, опасаетесь, что малышка лишнее болтать будет? Так я вам скажу - умнее и сообразительнее ребенка я доселе не видала! И вот еще – хозяин-то мой написал, мол, девочке не пятнадцать, а двенадцать лет. Мия сама попросила, уж больно она взрослой жизни боится, замуж не хочет. По совести говоря, оно и правильнее. Телом она мелкая, парнями и раньше не интересовалась, а теперь и вовсе их опасается, да какая из нее девица, дитё совсем. Верно, из-за того, что в ней нелюдская кровь. Отец-то не просто смесок, а из знатных, кольцо Лелии подарил при отъезде и признался: «Моя мать – матрона из Южного Фэйруна». А вот род не назвал, или сама Лелия запамятовала. Так что супруг мой правду написал – Марсия из данов, рода Фран, а годков всего 12.

   Вилья обрадованно закивала.

   - И хорошо, и верно! Зачем ей все это! Пусть с нами и живет. Да разве деревенские мужланы ей в женихи годятся. Вот еще! А приличных семей в округе и нету. А раз нету, стало быть, и не надо, значит, так творец решил, чтобы не мучать малышку больше.   

   Через несколько дней жрица уехала, а Марсия окунулась в повседневность хуторской жизни, привычной и не вызывающей отторжения. Тем более, скучать ей не дали, нагрузив… не столько работой, сколько тем, что она как раз любила – учёбой. В доме имелось немало книг, и все они оказались в распоряжении девочки. Приемные родители учили ее всему подряд: арифметике, географии, чужим языкам, даже немного теологии. При всем желании системных знаний они не могли дать, но даже это было лучше, чем пустота, ожидавшая ее пытливый ум в родной деревне. Впрочем, Вилья худо-бедно вспомнила своё воспитание в монастыре и старалась обучать Мию, хотя бы примерно сообразуясь с планом занятий в монастырской школе. Несколько раз она возила воспитанницу в ближайший город, где была школа при женском монастыре и училище магии для девочек. Теперь учебными заведениями для одаренных занимался совет магов, мораннитов изгнали отовсюду еще несколько лет назад.

   Три года спустя

   - Госпожа Гетхин, вы с мужем, как опекуны дани Фран, должны показать ее комиссии магов, - мягко сказала настоятельница, - поверьте, мой совет идет от чистого сердца, требования сейчас ужесточились.

   - Раньше не разрешали девочек учить чародейству, теперь – заставляют, - проворчала Вилья, - а желания нашего никто не спрашивает.

   - Пожалуйста, сводите её сегодня в магистрат, раз уж вы приехали. В эту седмицу там проходит заседание комиссии, с утра и до самого вечера.

   - Так мы всего лишь заехали, чтобы у вас в библиотеке учебники взять, - уныло вздохнула Вилья, - потом сразу обратно.

   - Все необходимое я вам уже дала, сейчас хоть и позднее, но еще утро, вы успеете выехать до темноты. Зачем вам неприятности.

   Вилья хмуро кивнула.

   - Это верно, незачем.

   - И лучше, если вы пройдете проверку именно в первой половине дня.

   - Это еще почему, - дана Гетхин насторожилась.

   - Говорят, к вечеру, - монахиня понизила голос, - в Роал прибудет сам владыка Симарна, он ведь в городском совете магов!

   Вилья ахнула и обвела себя защитным кругом.

   - Совсем не пойдем, - решительно сказала она, - или в другой раз!

   -Нет-нет, глава Ковена всего Рамена приказал со следующего месяца ездить отрядам мажеским с проверками по хуторам и деревням. Не дай Творец, найдут у девочки хоть чуток Силы, получится – вы ее скрывали? Вас всяких прав лишат, а Мию все равно отправят в училище для одаренных! Зачем рисковать! Ступайте прямо сейчас, успеете! Проверка быстро идет, часок – и вы свободны!

   Настоятельница позвонила в колокольчик и приказала явившейся служке.

   - Найди дани Фран, она должна быть во дворе, с подружками играет, да поторопись.

   Не прошло и пяти минут, как Мия ворвалась в кабинет. Торопливо присела. Настоятельница одобрительно кивнула. Наконец-то! Не зря дана Гетхин настойчиво учит воспитанницу хорошим манерам.

   - Вы звали, матушка?

   - Сегодня комиссия магов проверяет наличие Дара.

   Мия подняла брови, старясь сохранить выражение спокойного удивления на лице. С тех пор, как маленькая беглянка оказалась в доме четы Гетхин, она перечитала множество книг, в том числе и тех, где рассказывалось о магии и силах стихий. Вообще говоря, девочка давно поняла - у неё есть дар огненной стихии, и саламандры каким-то образом откликаются на него, но афишировать сей факт ей вовсе не хотелось. Разумеется, здесь не глухая деревня и никто не отправит её на костёр, объявив ведьмой. Но она помнила, как жрец твердил – огненные элементали принадлежат миру демонов. А связь с демонами вряд ли одобрят. Конечно, здешние чародеи умны и справедливы… Говорят. И вроде бы, ко многим проявлениям магии относятся не так, как священники, но… Проверять на себе их справедливость и широту взглядов, юной дани Фран вовсе не хотелось.

   В трехэтажном здании магистратуры было полно народу, но как пройти в нужный кабинет им указали еще в вестибюле. Свернув в правое крыло и поднявшись по лестнице на третий этаж, они оказались перед массивной, плотно закрытой дверью, из-за которой не доносилось ни звука. Мию потряхивало от волнения, ее приемную мать - тоже. Забавно, что причины для переживаний у них были схожие. Ни та, ни другая не желали обнаружения Дара. Увы, их чрезвычайное стремление к незаметности высшие силы не учли. Поначалу все шло хорошо, даже отлично! Группа мужчин в красивых фиолетовых мантиях, побеседовав с девочкой и оценив её ауру, вынесла вердикт: Дар имеется, но слабенький. Даже без обучения ни для самой Мии, ни для окружающих опасности это не представляет. Однако если мать и сама девочка пожелают, можно будет развивать способности и брать уроки у наставника один или два раза в седмицу. В женском магическом училище как раз набрали группу «слабосилок». Глава комиссии – магистр зеленой руны (1-ая степень – синяя, ранг выше - вторая зеленая, 3-я – алая, высшая – золотая) выжидательно смотрел на дану Гетхин.

   - Будете привозить ее к полудню, а через пару-тройку часов – забирать. Уверяю, ничего плохого, кроме пользы, для вашей дочери не будет.

   Женщина молчала, покусывая губы. Ей почему-то не очень хотелось соглашаться на предложение мага. Почему, она и сама не знала. А с другой стороны – это и возможность использовать лечебные чары, пусть слабые, и помогать не только близким, но и домашнему скоту, и защитить от вредителей сад и огород. Ведь для всего перечисленного приходилось приглашать сельского ведуна и платить ему недешево. Да самой воспитаннице в жизни пригодится умение пользоваться своей Силой.

   - Или вы категорически против обучения девушек магии?

   Голос главы комиссии заметно похолодел.

   Вилья встрепенулась.

   - О нет, уважаемый, просто мы живем не так уж близко, ехать до города – несколько часов.

   - Ничего страшного, - отрезал мужчина, - ради важного дела можно и потрудиться. В крайнем случае, будете брать большее, чем другие ученицы, задание на дом и посещать занятия всего один раз.

   Переведя взгляд на Мию, маг нахмурился, явное облегчение, тенью мелькнувшее на ее лице, насторожило его. Больше подчиняясь своей интуиции, магистр подхватил со стола крупный кристалл миртезия с рунами стихии огня, шепнул:

   «Красный огонь, раскрутись, раскрутись!

   Красный огонь, взвейся в темную высь!» (Брюсов)

   И ловко сунул его в руки не ожидавшей такой подставы Марсии. Собственно, чего могла опасаться деревенская девчушка, не разбирающаяся в хитросплетениях магии?

   Несколько мгновений она держала кристалл в руках, удивленно распахнув глаза. И вдруг в мутно - серой глубине, среди серебряных искр зажегся слабый оранжевый огонёк. Все присутствующие молча смотрели на него, а огонек между тем набирал силу, наливался алым золотом и вдруг мощным языком пламени выплеснулся из кристалла, достиг потолка и тут же втянулся обратно.

   Марсия от неожиданности вскрикнула и разжала пальцы, выронив магический артефакт на пол. Теперь уже ахнула приемная мать, решив, что сейчас начнётся пожар. Но нет – ничего страшного не произошло. Яркий огонь плескался внутри, не вырываясь более за пределы камня - ловушки.

   Испытуемая судорожно сглотнула, испуганно оглядываясь вокруг.

   - Вот это сюрприз! – довольно воскликнул магистр, - непроявленный маг огненной стихии, да еще какой! Замечательно, - он потёр ладони, - теперь, разумеется, другое дело, уважаемые! Девочка должна серьёзно учиться и это не подлежит обсуждению.

   Глава комиссии еще раз внимательно оглядел будущую огненную чародейку.

   Тоненькая, как статуэтка, девушка, нет – все же, девочка. Густые темные локоны обрамляют точеное личико, на извивах отливая алым, будто на них падают отсветы пламени. В немного испуганных синих глазах звездами сверкают золотые искры.

   «Малышка хороша, но как же это я сразу не заметил признаков огня – этих характерных алых сполохов, непонятно - чего она испугалась?», - магистр пожал плечами, - «надо убедить родителей, чтобы разрешили дочери во время учебы жить в интернате при училище, можно бы конечно заставить, но лучше договориться добром».

ГЛАВА 8

Спустя два часа дана Гетхин вместе с дочкой, наконец, покидали город. После споров и уговоров было решено: Марсия проводит в стенах училища каждые пять дней, возвращаясь домой в конце недели. До лета учеба будет прерываться лишь праздниками, но каникулы – это святое, всем адептам разрешено отдыхать дома с условием выполнения летних заданий, кстати – весьма многочисленных. И не высказать, как девочка была рада – во-первых, никто так и не узнал об ее связи с демонической элементалью, во-вторых, давнее ее желание вырваться за пределы узкого хуторского мирка неожиданно осуществилось, да еще так замечательно! Неожиданно попасть в замкнутую и привилегированную касту магов – об этом еще вчера она и мечтать не смела! Разумеется, в новой семье Мия была счастлива, но что-то в душе все равно тосковало и рвалось в неизвестность. Жажда нового, неведомого порой охватывала с такой силой, что хотелось кричать или, сорвавшись с места, вскочить на лошадь, пустить ее в бешеный галоп, и лететь, лететь куда-то в таинственные края за горизонт! Жаль, летать на самом деле она не умела.

   День уже клонился к закату, небо лиловело сквозь небольшие тучки. Падал легкий снег, ничто не предвещало метели. На площади Вилья приказала вознице придержать лошадей, размышляя – не вернуться ли им в монастырь, где можно переночевать в странноприимном доме, пристроенном изнутри к высокой стене. Слуга был уже стар, поэтому его вряд ли выгнали бы. Однако, подумав, она все же решила – до темноты успеют.

   - Трогай, да побыстрее, погода хорошая, ночевать все же лучше дома.

   Кони бодро потрусили к воротам. Здесь случилась небольшая заминка. Кавалькада всадников, возглавляемая мужчиной в богатом плаще черного бархата, подбитом драгоценным собольим мехом, неторопливо въезжала в город. Горожане, стремившиеся до темноты покинуть Роал пешком, верхом или в повозках, спешно уступали дорогу, низко кланялись, пряча глаза. Простой люд и купцы снимали шапки, исподтишка обводя себя защитным кругом. К помощи святого знака прибегла и матушка Вилья. Возница отвел двуколку в сторону, спрыгнул на землю, придерживая поводья. Всадники двигались буквально в двух шагах.

   Мия во все глаза смотрела на графа, откинувшего назад капюшон. Снежинки на его темных кудрях сверкали крошечными бриллиантами. Хищный профиль чётко выделялся на фоне городской стены.

   - Матушка Вилья, а почему его все так боятся? – зашептала она. - Ведь ты сказывала, прежний властитель был старым и слабым, он ничего не делал для Симарна, только издавал бессмысленные указы. На них даже внимания не обращали, а от самоуправства мелких данов и мораннитов становилось лишь хуже. И монахини, когда объясняли устройство власти в нашем крае, говорили - граф Реймон навел порядок, всех татей отловил, и соседям показал, что может защитить свои владения в случае чего.

   - Навел-то навел, да только рука у него уж больно тяжелая, - пробормотала приемная мать, - и толпу головорезов с собой притащил, так везде и шастают, а гневе он страшен! Уж тебе ли не знать? Своими глазами видела, или забыла?

   Картина жестокого убийства конокрада всплыла в памяти у девочки, она поежилась. В этот момент граф натянул поводья и медленно обернулся, пристально разглядывая маленькую повозку и сидевших в ней женщин: тепло укутанную дану с увядшим лицом и девочку в нарядной шубке. Из-под шапочки, отделанной белым мехом, выбивались непослушные тёмные локоны, на нежном личике любопытно блестели глаза-звездочки. У магов слух не хуже, чем у оборотней или даже эльфов. Реймон ухмыльнулся: «где то я видел эту малышку, сейчас не припомнить, да и бог с ней.» Проехав еще немного, он вдруг резко остановился. Кукла в трактире! Точно. Сколько же лет прошло? С потрясающей ясностью он вспомнил щуплое тельце в своих руках, войлочные башмачки, которые ни с того, ни с сего одел сам на босые розовые ножки. А она выросла. Не цветущая девушка, куда там, но уже и не ребенок.

   - Оставайтесь на месте, - бросил он свите и повернул коня назад. Зачем, маг не смог бы дать себе отчета. Глупо? Еще как, он ведь не извращенец и никогда не интересовался подростками. Несусветная чушь. Реймону всегда нравились девы с пышными формами, сильные, румяные, белокурые!

   Страшная, перекрывающая разум манкость крови темных фэйри… Хотя сами дроу больше отвращали, но вот их смески – другое дело! И что хуже всего, особенно сильно действовало это на темных магов. А если добавить сюда каплю огня фениксов? Ни радости, ни счастья от этого не было никому, прежде всего владельцам колдовского наследия.

   Повозки на месте уже не было. Граф не видел: едва военные проехали, как повинуясь приказу госпожи, слуга вскочил на облучок и хлестнул застоявшихся гнедых.

   - Гони, - испуганно выкрикнула Вилья.

   Чего она испугалась, сама толком не поняла, но объяснять было и не нужно. Ее неожиданный страх передался вознице, и лёгкая двуколка мгновенно вылетела за ворота.

   Реймон подъехал к воротам и остановился, зло кусая губы. Повозка исчезла, видно свернула куда-то в проулок, а может, выехала из города. Можно было расспросить стражу, но для чего? Он не понимал, зачем ему эта малышка, что он собирается с ней делать? Взять в любовницы? Вот еще, он пока не сошел с ума. Ей на вид лет 14, если не меньше. В замке ждет возвращения хозяина прекрасная белогрудая и рыжеволосая дева. Горячая и пылкая, покорная и ласковая, способная успокоить гневную, яростную силу его души и утолить столь же яростную страсть.

   Несколько минут граф стоял на месте, сжимая поводья побелевшими от напряжения пальцами, потом, справившись с неожиданным и безумным порывом, повернул назад, к недоуменно переглядывающимся бойцам.

******

Два месяца спустя. Предновогодье.

   Зима была в разгаре. Даже в самом Роале намело высокие сугробы вдоль улиц, дворники не успевали убирать. Многие переулки были и вовсе занесены снегом, лишь по центру протоптаны узкие тропинки. Мия с подружками в сопровождении классной дамы чинно шли по одной из центральных улиц. Самым примерным ученицам было разрешено посетить кондитерскую. Разумеется, никакой самостоятельности, только этого не хватало. В одинаковых синих платьицах, украшенных белыми воротничками, в черных фартучках и черных теплых чулках, девочки выглядели бы двойняшками, если бы не спасительная зима. К немалой радости пансионерок, устав женского училища магии не предусматривал форменную верхнюю одежду. Теплые шапочки, яркие перчатки и варежки, зимние пальто и шубки радовали глаз своим разнообразием.

   Марсия училась старательно, была в числе лучших, домой ездила только на выходные и праздники, коих, собственно, осенью было всего два и очень короткие. Так что сегодня с полным правом была награждена посещением любимого заведения «Горная Пчела». Так думали педагоги. Угу, а вот ученицы вовсе не считали это наградой. Нет, полакомиться вкусняшками было, разумеется, неплохо, и кондитерскую они искренне любили! Но все остальное! Скучища и еще раз скучища. Чинным строем проследовать к месту, тихонько, без топота и шума зайти внутрь, не поднимая глаз, и не разговаривая друг с другом. Приличным воспитанным дани громкий смех и крики непозволительны, тем более - одаренным адепткам. Реноме училища должно поддерживать, в нем ведь учится не отребье уличное. Официантки, подавая напитки и пирожные, еле заметно улыбались.

   Мия отдала гардеробщику беличью шубку, крытую голубым мягким сукном, сняла шапочку и, придав себе скромно-постный вид, села в уголке. Наставница окинула немногочисленную группу орлиным взором и милостиво кивнула.

   - Подавайте заказ.

   Поглощая лакомства, ученицы также молчали, столовыми приборами пользовались как можно изящнее. Подмечалось всё, даже самые малые огрехи. Телесных наказаний в пансионе не было, но могли урезать порцию ужина, лишить сладкого, нагрузить дополнительным заданием по этикету, заставить вышивать целый вечер, или делать что-нибудь столь же бесполезное и нудное.

   Но до чего здорово было, когда удавалось выскользнуть из пансиона и отправиться на прогулку по городу без всякого надзора. Деньги у большинства учениц водились, привозили из дома, рассовывая по тайным кармашкам, пришитым изнутри к юбкам, или пряча на дне сумок. Поначалу Вилья с Ирмисом присылали своей приемной дочке кое-какие суммы, чтобы она могла купить себе лакомства или что-то из одежды. Но им вежливо написали: подобная практика в училище не приветствуется. Адепты обеспечены всем необходимым, а разгуливать по городу в одиночестве, бездумно транжиря деньги, им категорически запрещается. Тем более – юным девушкам сие небезопасно. Будучи необученными магами, они себя защитить толком не смогут, а причинить вред случайным людям – легко.

   Кинув быстрый внимательный взгляд на витрину, Мия отметила – наконец, появились те новые пирожки из рассыпчатого нежного теста с кисло-сладкой начинкой из тертых орехов с изюмом и лимоном, о которых в прошлый раз рассказывала продавщица. Какие же они восхитительные, золотистые. А какой медовый, с цитрусовой ноткой аромат источают! Доносится аж до их стола. Девочка едва не облизнулась, но поймала суровый взгляд наставницы и аккуратно, мелкими глоточками отпила из своей чашки горячий чай.

   Решено, через пару дней, «банда пансионерок» сюда наведается, надо успеть до того, как за ними приедут. Зимние каникулы длинные, вдруг именно эти лакомства их не дождутся? А если у хозяина закончатся лимоны? Их привозят с побережья, как и белый крупный изюм. Нет-нет, такой трагедии нельзя допустить!

   На третий день к вечеру Мия, высунувшись за дверь, тихо свистнула, почти на грани слышимости. Пансионерки жили по одной или двое в маленьких комнатках, выходивших в длинный коридор. Заканчивался он круглым залом с большими окнами, где стояли клавесин, арфа и киара, на стене висела большая грифельная доска, длинный стол был завален мотками шелковых ниток, всевозможными кистями и красками. Здесь девочки под руководством классной дамы готовили домашние задания (не имевшие отношения к магии), играли на музыкальных инструментах, рисовали и вышивали.

   Несколько соседних дверей немедленно распахнулись, и оттуда выглянули девичьи головки.

   - Ну как, готовы?

   После занятий ученицы снимали форму, одевая так называемые домашние платья. Впрочем, они все равно были одинаковыми, только более удобными: свободные робы из мягкой серой фланели с круглыми воротничками, поверх светло-бежевый фартук с большим карманом посредине. Фартуки туго завязывались на поясе, что придавало бесформенным платьям более приятные очертания. Черные чулки после занятий тоже меняли на «домашние», серые, достаточно теплые, чтобы выйти в них на улицу. Тем более, бежать на другой конец города необходимости не было. «Пчелка» находилась всего в трех кварталах от училища и, если бегом, то можно было домчаться минут за десять-пятнадцать. Далеко не все девочки из «синей группы» осмеливались рисковать. Ведь в наказание их могли лишить поездки домой на каникулы. Марсия, впрочем, была уверена в себе и членах своей шайки.

   Трусихам они обещали принести сладости, а те в свою очередь должны были отвлечь классную даму, чтобы беглянки могли стащить из гардеробной теплую одежду.

   Гораздо сложнее – преодолеть преграду в виде цербера у калитки. Старый вояка, служивший здесь уже несколько лет, видел свой долг в том, чтобы «держать и не пущать». Однако, старшие за мзду в виде большого торта открыли секрет, как покинуть территорию училища. В дальнем уголке сада росло кривое толстое дерево с развесистыми ветками. С него легко можно было перебраться на забор, а уж спрыгнуть в мягкий сугроб – вообще проблемы для резвых девиц не представляло.

   - А если не умеешь лазать по деревьям? – проныла пухленькая миловидная шатенка.

   - Тогда не вякай, и сиди дома, - хмыкнула высокая смуглянка Мирана. Дочка военного, выросшая в дальнем гарнизоне, она вообще ничего не боялась.

   У оставшихся в училище «синих» была еще одна важная задача: в нужный час позвать караульщика пить чай в сторожку, где его угощали ванильными сухарями, столь им любимыми. Горячий напиток выпивался быстро, но нескольких минут предприимчивым пансионеркам более чем хватало для возвращения.

    Розовая опочивальня в Гранд Шале

   - В такой холод куда-то идти? – Белокожая красавица в тончайшем шелковом пеньюаре скривила недовольную гримаску.

   - Глупости, сегодня вовсе не холодно, приятный снежок падает. Да и потом, как тебе разница? Сядем в экипаж и с комфортом доедем до «Горной пчелы». Вкуснее пирожных, чем в этой кондитерской, я нигде не пробовала.

   - Да ты нигде и не бывала, кроме этого жалкого городишка.

   - Можно подумать, ты бывала. И вовсе Роал не жалкий. Думаешь, полисы побережья – прекрасны?

   - Вскоре узнаю, - с загадочной полуулыбкой произнесла хозяйка роскошных покоев, поправляя спиральные завитки длинных медно-золотых волос.

   Она полулежала на краю огромной кровати, отделенной от комнаты резной позолоченной балюстрадой. Плотный темно-розовый атлас, расшитый золотой нитью, тяжелыми складками ниспадал с балдахина, затеняя ложе. Такой же атлас покрывал остальную мебель — пуфы, софу и прелестные банкетки. У окна стоял изысканный палисандровый столик, украшенный золотыми накладками.

   Подруга с явной завистью обвела взглядом великолепную спальню и тихонько вздохнула.

   - На что ты намекаешь, Агда?

   Ответом ей было молчание и прежняя таинственная улыбка.

   Хмыкнув, приятельница встала.

   - В любом случае, не хочу сидеть в четырёх стенах. Мне нужен свежий воздух.

   - В таких стенах можно сидеть хоть всю зиму, не надоест, - в тоне Агды звучала снисходительность, - но так и быть, поедем.

   - Или тебе не позволено покидать дворец без его разрешения?

   Рыжеволосая вспыхнула.

   - Не болтай глупости. Это он шагу не сделает без моего одобрения.

   - Хм, вертишь им, как хочешь?

   Агда не сочла нужным ответить на глупый вопрос. Зависть подруги доставляла ей удовольствие. Вызвав служанку, госпожа приказала закладывать экипаж.

ГЛАВА 9

Задрав юбку выше колен, Марсия сидела верхом на каменном заборе, оглядывая улицу. Хоть и тихое место, а всё ж таки осторожность надо соблюдать. Вдруг некстати вылезет какой-нибудь прохожий, из тех, кто любит везде свой нос совать, да на всех стучать. Побежит доносить начальнице, такой скандалище будет!

   - Ну что? Как?

   - Нормально, лезьте!

   Она ловко соскочила в сугроб. Ветер постарался, намел снега под самую ограду.

   - Быстрее, пока нет никого.

   Подружки не заставили себя ждать. Одна за другой попрыгали на землю, отряхнули сапожки и подолы, заговорщически посмеиваясь, переглянулись.

   На Роал опустились ранние зимние сумерки, начинался снегопад, и девочки заторопились к выходу из безлюдного проулка.

   С черного неба падали крупные белые хлопья, закрывая пушистой пеленой дома и прохожих, пряча беглых учениц от любопытных взоров. Вдоль улиц в ожидании пассажиров стояли извозчики. Лошади, укрытые попонами, дремали, опустив головы, на гривах лежали серебристые шапки снега.

   Мия с удовольствием вдыхала воздух, полный ледяной свежести, и мечтала – через несколько дней за ней приедут, будет целых три седмицы каникул! Воля, горы, синее небо! Она увидится со своим милым, ласковым мальчиком! Даже руки соскучились по нему, по черному теплому шелку боков и мокрому носу! Снова будет играть и гулять с ним, забираясь далеко в горы. С таким другом можно никого не опасаться. За последний год он здорово вырос, хотя, казалось бы – куда еще! Матушка Вилья поначалу страшно боялась его, требовала, чтобы приемная дочка отнесла котенка обратно в горы, где подобрала умирающего от ран и голода.

   К сожалению, дан Имрис тоже высказался против.

   - Не дело это, держать дома детёныша снежного барса. Вырастет и станет опасным зверем. Пойми, дочка, это не домашняя кошка и никогда он ею не будет. И твои способности не помогут. Одно дело, если бы ты уже обученная была, приручать хищников умела, так ведь до этого далеко. Сейчас лето, ничего ему не станется, не замерзнет. И ран-то на нём почти нет, где ты их увидела?

   Юная чародейка молчала. Не могла же она признаться, что развела костер у скалы, осмелившись призвать саламандру. Плакала, пытаясь помочь тощему – шкура да кости, израненному малышу и вдруг вспомнила, как когда-то огнедух, пройдясь своим огненным языком по избитому лицу и телу девочки, практически полностью излечил ее. Не высказать, до чего страшно ей было, но глядя на пушистый окровавленный комочек, все же преодолела себя.

   Золотая ящерка появилась из огня почти сразу, потянула носом воздух. Марсия испугалась – откажет. Нет, не отказалась помочь, только что-то долго шептала прямо в пушистое ухо маленького зверя. Перед тем как вернуться в костер, прогудела.

   - Он знает, кто его спас, объяснила. Будет любить хозяйку, защищать, слушаться будет, но только тебя!

   Вот как все это рассказать названным родителям? Сознаться в том, что якшаешься с элементалью демонического мира?

   Марсия удручённо кивала, сдерживая слезы, но все же увезла Черныша обратно лишь через полмесяца. Нашла сухой грот рядом с родником, на ишаке отволокла туда большую охапку сена, оставила запас мяса. И потом приносила еду почти каждый день. Он выжил, стал большим, научился охотиться. И в один прекрасный день вызвал страшный переполох в усадьбе, явившись туда с тушей косули. Легко перепрыгнул через забор и разлегся прямо на клумбе посреди двора, страшно довольный собой. А как же - кормилец!

   Но глупые люди не оценили!

   Да уж! Куда там оценить. Хозяев и прислугу чуть удар не хватил! Хорошо, Марсия проснулась от визга и криков, да выскочила на крыльцо в одной рубашонке! Объяснила своему питомцу – не стоит так делать, а чтобы не обижался, долго гладила, чесала лобастую голову, легонько дула во влажный нос. Черныш делал вид, что сердится, отворачивался, затем перекатился на спину, подставляя пузо, просвечивающее розовым сквозь черную шерсть. Чеши! Ты же моя человеческая мамка, вот и чеши!

   Кое-как хуторской народ успокоился. Вилья, впрочем, еще долго возмущалась испорченными и помятыми цветами. Косулю унесли в сарай, где разделали, выделив добытчику приличный кусок.

   - Давай погреемся, - Мирана толкнула ее в бок, вырвав подругу из воспоминаний почти двухлетней давности. – Вот, между прочим, ты все говоришь, наш граф – зверь свирепый. А знаешь, сколько раньше народу зимой замерзало. Роал ведь не на приморской равнине стоит, а в горах. Здесь холода лютые бывают, да что я тебе рассказываю, сама должна знать.

   Марсия молча подняла брови.

   - И что? Причем здесь новый правитель Симарна?

   - Ну не такой уж и новый, - вмешалась высокая худая Лима, самая хитрая из банды «синих пансионерок», - уже года четыре, а то и пять прошло, как он выгнал мораннитов. Но при нем и впрямь стало больше порядка.

   Мирана, недовольная тем, что ее перебили, зыркнула на говорливую одноклассницу.

   - Граф приказал, чтобы в большие морозы сооружали уличные костры для обогрева прохожих. Их на перекрестках разводят. Ставят такие цилиндрические решетки из железных прутьев и туда дрова складывают. Все домохозяева из соседних дворов должны часть своих поленьев туда отдавать. А еще все возчики, которые с дровами мимо проезжают, тоже товаром делятся.

   - Уж, наверное, они не сильно довольны, - рассмеялась Мия.

   - Зато мертвецов по утрам не подбирают померзлых! И стража городская опять же греется.

   Мия промолчала, слишком сильную неприязнь и страх вызывал в ней граф. На ее взгляд, никакие полезные нововведения не могли бы искупить жестокость этого человека. Девочка сильно подозревала - родители Черныша погибли по вине Реймона, страстно любившего охоту. Вряд ли кто-то, кроме владыки Симарна, посмел бы стрелять барсов. Звери эти слишком драгоценны и давно объявлены неприкосновенными.

   Девочки подошли к жарко горевшему костру. И впрямь, возле него ледяное дыхание зимы отступало. Заиндевевшие участковые стражники, сняв толстые рукавицы, отогревали ладони, протягивая их к огню. Тут же робко теснились поближе к теплу несколько съежившихся бродяг в рваной одежде: один в шали, прохудившейся женской кофте и старых калошах на босу ногу, другой в драном армяке, с повязанным на голове грязным платком. То и дело подходили ненадолго прохожие, бегали вокруг костра вездесущие мальчишки и дрожащие голодные собаки.

   - Не забыть бы взять пирожков из «пчелки», не все же там сладкие, - буркнула Мия, глядя на несчастных животных.

   - Возьмем, ну пошли, что ли! Времени не так уж и много! – отозвалась Лима.

   Ветер усиливался, взметал вихри снежной пыли, под ногами похрустывало. Но уже виднелась вывеска кондитерской, сияла яркими зазывными огнями. Девочки побежали, благо некому было резким окриком остановить их, вернуть к благопристойному поведению и чинной поступи. Влетев внутрь благоухающего тёплого пространства, банда переглянулась и дружно расхохоталась. Сидевший углу вестибюля мрачный тип в черном нахмурился, но на него никто не обратил внимания.

   На улице темно и холодно, воет метель. А здесь в «Горной Пчеле» - негромкая музыка, свет и тепло, нарядное общество, ароматный чай с вкуснейшей выпечкой на любой самый взыскательный вкус. Общество, если честно, было адепткам неинтересно, как впрочем, и они ему. А вот лакомства – другое дело! Девочки даже не взглянули на столик у окна, где в удобных креслах сидели две нарядные дамы в мехах. Рыжеволосая сморщилась, услышав громкий смех и голоса, недовольно покосилась в сторону шумных малолеток.

   Пансионерки, по привычке выбрав дальний столик, наполовину скрытый за колонной, уже делали заказ. Ожидая, пока принесут пирожные, соки и чай, девочки рассматривали посетителей.

   - Красотки, глянь, - Лима подтолкнула Марсию, - особенно вон та рыжая, а драгоценности на ней какие! Колье из самых крупных топазов!

   Остальная банда заозиралась.

   Официантка, подошедшая с подносом, ловко расставляла чашки с дымящимся напитком. Услышав слова Лимы, полушепотом ответила.

    - Это сама госпожа Агда, возлюбленная графа Реймона! Она вместе с подругой иной раз удостаивает нас своим посещением. Возможно, вы заметили, около гардеробной сидел её охранник – из замковых воинов.

   Пансионерки так и вытаращились на красавиц. Прислушались, ну немножко активировали «кошачье ухо». Отличное заклинание, и одно из первых, с удовольствием освоенных. Что, нехорошо? А хорошо при магах говорить гадости, причем о них самих!

   - Господи, какие же все эти малолетки уродины.

   - Не такие уж и уродины, зато свеженькие, смотри какие розовые упругие щечки, блестящие глазки, у нас таких уже нет…

   - Говори за себя! Граф оплачивает все мои прихоти, так что я имею возможность пользоваться магическими эликсирами и маслами, да и чародейку-целительницу недавно посещала!

   Ответом Агде был косой взгляд и неохотное признание.

   - М-да, ты действительно выглядишь прекрасно, двадцать семь ни за что не дашь.

   - Двадцать шесть, – резко оборвала подругу рыжеволосая.

   - Ну да, ну да, тебе только летом стукнет… Но этим девчушкам-то пока не нужны никакие эликсиры.

   - Подумаешь, свеженькие, они сейчас просто куски мяса - ни шарма, ни умения подать себя! А как одеты… Ужас! Нищебродки, у всех одинаковые страшные дешевые платья.

   - Видимо, приютские…Хотя странно, как же они сюда попали, заведение не из дешевых? И зачем только сюда пускают всякую шелупонь!

   - Может, украли где-нибудь кошелек, - равнодушно ответила Агда, - или попечитель сжалился, подарил денежку. Да и черт с ними, не хочу об этих ничтожествах разговаривать, будто тем других нет!

   Девочки гневно зашептались, одни покраснев, другие - побледнев от негодования.

   - Нет, ну надо же, - высокомерно прошипела Лима, - сами они дуры и ни фига не разбираются ни в чем! Наши платья пошиты из очень дорогой и качественной ткани!

   - Но они действительно одинаковые, как у приютских, - вздохнула одна из банды, - не надо было нам домашние одевать.

   Марсия пожала плечами.

   - Ну, во-первых, форма у нас тоже одинаковая, и к тому же на плечах вышит герб ковена магов Роала. А во-вторых, нас бы по одежде и знаку махом отследили бы! Обязательно нашелся бы доброхот, сообщивший директрисе или прямо в ковен, что младшие ученицы безнадзорно шныряют по городу да еще в вечернее время. Оно нам надо? Мне лично плевать на болтовню каких-то посторонних теток. Пусть лучше нашу компанию считают простыми приютскими воспитанницами, чем обеспечат неприятностями.

   - Но официантки-то знают, кто мы, - рассудительно заметила Мирана, - они не раз видели нас в форме и вместе с классной.

   - Вряд ли эти важные дамы опустятся до того, чтобы расспрашивать прислугу о приютских.

   - Но все равно, не будем искушать судьбу, да и время позднее. Доедаем и выдвигаемся отсюда. Мы ведь еще хотели собак покормить на обратном пути. И там еще нищие были, им тоже надо дать еду, а то некрасиво получится.

   - Идея, - воскликнула экономная Мирана, - надо спросить: нет ли у них вчерашней выпечки, ее часто отдают дешевле!

   Так и сделали. Через несколько минут банда покинула кондитерскую, нагруженная большими пакетами с немного засохшими пирожками и булками.

   - Боже мой? Что там тащат эти приютские? - Агда удивленно подняла брови.

   - Они попросили забрать с собой старую выпечку. У нас бывают приличные леди, никто не позарится на эдакое. Вот хозяйка и отдала по бросовой цене, - с поклоном ответила служанка.

   Дамы расхохотались.

   - Понятно, хотят угостить подружек. Надо было отдать им наши объедки!

   К счастью, пансионерки этой фразы уже не слышали. Они выскочили из «Пчелки», тут же забыв про напыщенных и недобрых леди. Вприпрыжку помчались по улице, толкаясь и хохоча. По-прежнему мела метель, но сытым и довольным девицам всё было нипочем. Они постояли возле костра, угостив выпечкой и собак, и бродяг, даже стражники не отказались, уж больно соблазнительный аромат источали пироги. Банда с удовольствием бы и дальше околачивалась на перекрестке, но вскоре один из пожилых полицейских тихо сказал.

   - Шли бы вы отсюда, девоньки. Скоро вечерний объезд, околоточный пожалует, вас могут и в участок забрать. Родителям сообщат или в школу. Приказ городского совета – малолетки чтобы по темноте не шлялись.

   Последнее бойким пансионеркам совсем не понравилось, но хочешь, ли нет, пришлось отправляться восвояси.

   Вот показался темный проулок, где можно перелезть через забор, но ученицы всегда возвращалась другим путем, чуть более длинным. Оставалось пройти еще полквартала, свернуть налево и недалеко от входа в училище тихонько свистнуть. За стеной у калитки к тому времени дежурили несколько синих – гуляли! Свежий воздух перед сном очень полезен. Разве нет?

   Коварная Лима внезапно подставила подножку Марсии, да еще и толкнула ее в сугроб.

   - А я обещала сквитаться за прошлое поражение! Ха, мы Дагшады – всегда держим слово!

   - Ме-есть! – грозно провыла Мия, с хохотом вылезая из глубокого снега, - Мирана, на помощь!

   Обстрел снежками с обеих сторон продолжался почти до поворота. Лиму пытались поймать, но она с визгом уворачивалась от загребущих рук. Слепив огромный роскошный снежок, с боевыми воплями и гиканьем, Марсия скакала по кромке дороги, целясь во врага. Размахнувшись, изо всей силы швырнула! И надо же было такому случиться, то ли со двора, то ли ещё откуда, выехали несколько всадников. Возглавлявшему отряд всё богатство и досталось!

   - Прямо в рот! – восхищенно воскликнула Лима и тут же осеклась, увидев, кто перед ними.

   Впрочем, на нее не обратили внимания.

   Да уж, владыке Симарна не повезло. Мало того, что он как раз выкрикивал команду, так ещё и повернулся вполоборота (для вящего удобства хулиганок). В итоге весь рот и глаза, да собственно, все лицо оказалось залеплено вязким снегом. Отплевываясь и пытаясь протереть глаза, Реймон с трудом прохрипел.

   - Взять их!

   Впрочем, разглядев нападавших, граф мгновенно успокоился и даже рассмеялся, дав отмашку своим воинам.

   Но банда его жеста и смеха (немного раздражённого) уже не видела и не слышала.

   - Атас, - взвизгнула Мия, улепетывая прочь со страшной скоростью. Перед глазами так и стояло искаженное бешенством лицо свирепого колдуна.

   - Школьницы, сир, - хмыкнул подъехавший офицер, - ну до чего ж нахальные малолетки. Узнать, кто такие?- Вот еще, - отмахнулся граф Симарнский, но память вновь и вновь возвращала картинку: испуганные глаза-звездочки, вскрик и девчонка в голубой шубке мчится по тротуару, прыгая через сугробы. Почему судьба то и дело сталкивает его с этой куклой?

   Проехав с полсотни метров, он остановился и подозвал помощника.

   - Пошли кого-нибудь посмышленее и помоложе, да вот его, - он кивнул в сторону оруженосца и пальцем поманил юношу, - пусть узнает все по максимуму о школьницах, особенно об этой, - Реймон помедлил, - одета во что-то голубое, волосы черные, кажется. Да чтобы тихо, шуму не поднимать, понятно?

   Фразы еле проходили сквозь внезапно пересохшее горло, вместо звучного голоса слышалось хриплое карканье и, казалось, граф с трудом сдерживает гнев.

   Юноше стало жаль хорошенькую малышку. Чем уж она так провинилась, подумаешь, снежком попала. А господин озлился так, что решил наказать. Эх. Но ничего не поделаешь, приказ есть приказ. Остается надеяться - пока девчонка найдется, граф уже остынет. Одежка у нее приметная, нарядная, так что найти несложно!

   Реймон заметил мелькнувшее удивление на лицах свитских, но ему было плевать. Мужчина сам себя не понимал. Ну, найдут, он в этом не сомневался, доложат ему все про куклу. Дальше-то что? Он зло стиснул кулаки, неважно. Просто будет знать и всё.

ГЛАВА 10

Кони весело бежали по накатанной дороге, Мия, укутанная по самые уши в тёплый медвежий полог, прижималась к матушке, с наслаждением ловя губами свежий ветер.

   - За городом воздух даже пахнет по-другому. Правда?

   - Ещё бы, - Вилья кивнула, - столько печных труб, а всякие лавки, мастерские, кожевни! Вот уж где запашок! Не то, что у нас в усадьбе! Ели с верхушками до небес, веток сухих наломаешь с них, в камине смола в огонь капает и пахнет - чудо! А выйдешь со двора - лес нетронутый, нарядный такой, ветки в инее, будто алмазами украшены!

   Вчерашний снегопад прекратился.

   Двух большущих рысей мелкой девчонке хватит на новую шубку. И на капор! Пусть погордится перед городскими подружками. Жаль, платьица у них одинаковые, форма, будь она неладна! Но зато уж шуба - всем на загляденье! Если брать такую в Роале, денег выйдет немерено. А тут – все свое, и мастерица есть – сошьет не хуже городской! Будет ее красавица одета богаче иных знатных дам.

   - Ура, мы дома, - взвизгнула Мия, выпрыгнув из санок.

   - Быстрей, быстрей, сейчас напьемся горячего сбитню и в мыльню. Отец уж приказал натопить, все приготовлено. Давно не парилась, моя ласточка?

   - Ещё бы! В УМа (училище магии) воды горячей полно, да все не то!

   - Вот уж сегодня напаришься всласть!

   - А мне сшили новую шлейку для Черныша? Старая уж совсем истаскалась, того и гляди порвется.

   - Сшили, сшили, отец сам ладил! Не пойму, говорит, зачем она ей, да уж ладно, коли нужна – сделаю. И кожу взял крепкую, и заклепки железные.

   - Да как же, - с самым искренним видом Мия подняла брови, - а ну, как чабаны испугаются, собаки залают! Мы всегда, как на пастбище идем, я его на поводок беру. Знаю, что он не кинется, но пастухам-то спокойнее!

   Про себя хитрая девица покатывалась со смеху. Матушка, видно, не представляет себе мощь взрослого барса. Он не то, что человеческого детёныша, мужика крепкого завалит, не напрягаясь. Если куда побежит, так это Мия за ним на поводке птичкой полетит. Шлейка была нужна совсем для другого. Но о таких делах говорить матушке не стоило. С прошлого лета девочка начала осваивать хитрую науку скалолазания. По дороге на пастбище, отвозя чабанам мешки с крупами и солью, Марсия часто останавливала на перевале послушную каурую кобылу. Долго смотрела вдаль. Первобытная красота гор, полная тишины и торжественного величия, дарила ощущение покоя и счастья. Ослепительно-белые вершины завораживали. Что прячут синие ущелья, какие тайны скрывает молочный туман, сползающий с отрогов? Разумеется, одна она не рискнула бы отправиться в опасный путь. Хотя мысли – странные, пугающие и сладкие, посещали ее бедовую голову. Ах, если бы удалось побывать там, где не ступала нога ни одного человека.

   Впервые повел ее туда Черныш. Нагнал свою любимую подругу и мамку на перевале, где даже летом до конца не таяли снежники. Когда громадная чёрная тень, мало уступающая в размерах равнинному тигру, выросла перед несчастной лошадкой, та захрапев, в ужасе закатила глаза, попятилась.

   - Ну-ну, - строго сказала Мия, натягивая поводья, - нечего мне устраивать тут театр одного актера. Можно подумать, видишь его впервые. А ты, Черныш, некрасиво себя ведешь, нашел себе развлечение, пугать беднягу, вон смотри – опять куча яблок на снегу, и всё по твоей вине!

   Голос маленькой хозяйки был недовольным, и умный зверь лег животом на землю, закрыв лапами морду. Впрочем, такие игры повторялись регулярно, и Мия лишь посмеивалась над наивными хитростями барса, мол, смотри, я уже раскаялся и буду хорошим мальчиком.

   Черныш, как всегда, проводил ее до стоянки. Работники разгрузили доставленные припасы, и Марсия, оставив лошадку на их попечение, пошла к ручью. Барс уже ждал там, в густых зарослях дикой малины. Он любил сладкое не хуже горных медведей и, ожидая подругу, успел вволю полакомиться. Морду всю измазал в багровом соке, будто в крови.

   - Ужас, - искренне сказала Марсия, - на кого ты похож? Прямо кошмарный тип!

   Черныш укоризненно взглянул на нее своими желтыми глазами и принялся неторопливо умываться. Затем встал, легко перепрыгнул бурлящий ручей и оглянулся.

   - Мне идти с тобой? Хорошо.

   Мия любила гулять с ним. Уцепившись за густую шерсть, могла подниматься по узким звериным тропкам, недоступным человеку. Но в тот раз парочка забралась особенно высоко. Хорошо, что девочка взяла косматый жилет из выделанной шкуры козленка. Тяжелый, зато теплый. В одном месте она едва не сорвалась, Черныш успел цапнуть клыками за плечо и подтащить ближе к себе. Сердито рыкнул. Зато, когда они оказались на уступе, куда, собственно, её и вёл барс, у Марсии перехватило дыхание. В прозрачном льдистом воздухе все рисовалось необычайно четким. Заснеженный Койхан в сияющем великолепии казался близким, звал и манил, казалось – подпрыгни и ты коснёшься облаков, цепляющихся за вершину. И можно попробовать взлететь. Вдруг получится. Понятно, что это мечты. Но говорят, сильные чародеи способны использовать чары левитации. Впрочем, ей до подобных высот магии еще далеко.

   Возвращались они тяжело. Спуск всегда труднее подъема. Шерсть скользила под руками, Черныш волновался, злился и рычал уже в голос. В конце концов, не выдержал, попросту схватил ее в пасть, как котёнка, и потащил в зубах. Марсия уныло висела, размышляя над решением проблемы. Путешествовать в пасти оказалось крайне неудобно. К тому же, острые как лезвия, клыки ощущались даже через толстый жилет – больно! Тогда на нервах и придумалась крепкая кожаная шлейка, чтобы не давила на шею барсу и помогала держаться Марсии. Систему ремней помог разработать отец. С тех пор походы в горы стали безопасными. Почти.

   Первый вечер зимних каникул прошел так, как мечталось Вилье, но весь следующий день Мия провела с Чернышом. Ушла поутру, одевшись тепло, и пропадала до сумерек. Зато принесла матушке большущий букет эдельвейсов.

   Вилья раскраснелась от удовольствия. Опустила лицо в цветы, вдыхая тонкий нежный аромат.

   - Завтра поедем в деревню? Там праздник. Танцы, на площади костер будут жечь, прыгать через него. Повеселишься, доченька, а?

   Марсия пожала плечами. Деревенская молодежь ее не слишком привлекала. Грубые шутки парней, жеманное хихиканье румяных пышногрудых девиц. Она там была чужой и явственно это чувствовала. Одно то, что у нее был Дар, уже отделяло дани Фран от простых людей. К тому же она была воспитанницей Гетхинов – небогатых, но все же данов. Крестьяне, даже зажиточные, были им не ровня. Впрочем, парни вовсе не переживали из-за недоступности Марсии. Никому не нравилась мелкая и худая девица. Ну да, вроде личико миловидное, а дальше-то? Подержаться не за что, тяжелую работу такая работать не станет, да и не сможет. В хозяйстве непригодна, стало быть – не надобна! Влечение крови фэйри почти не ощущалось приземленными людьми, лишенными Дара. И слава богам, ведь это могло бы принести лишь страдания, нет, не нужно было такое ни им, ни полукровке.

   Мия видела неприятие деревенских, всё понимала и могла бы объяснить Вилье, но зачем? У матушки вовсе не было матримониальных планов. Ей просто хотелось побыть на людях, послушать новости, похвастаться дочкой - будущей чародейкой.

   - Пойдем!

***

Утро выдалось ясным. На синем небе – ни облачка. Отмечали солнцеворот. Много огня – в честь солнечного воплощения творца. В раскрытом притворе святилища Двуединого мерцали огоньки десятков свечей. Семья Гетхин зашла в храм, поставили и свою свечу – толстую, витую. Запрокинув голову, Мия смотрела на стаи птиц, круживших над куполом, С неба, с крыш несся неумолчный птичий грай. На центральной и единственной площади деревни жарко горел большой костер из сосновой сушины. В центре торчком установили целое бревно, ух, как высоко летели от него золотые искры. Дощатые лавчонки в рассуждении праздника не закрывались с утра и до ночи. Из них перегибались, зазывали к себе народ местные купчишки.

   Возле храма стояли лотки, где веселые подвыпившие бабы и молодки в разноцветных платках торговали разнообразной снедью: горячим духмяным сбитнем, тестяными шишками в меду, курниками и подовыми пирогами с грибами, репой, зайчатиной.

   Мия хоть и плотно поела дома, но учуяв запах, облизнулась.

   Вилья усмехнулась.

   - Хочется? Так давай возьмем, у иных девок пироги превкусные. А на свежем-то воздухе, сама не заметишь, как проглотишь,

   Дан Имрис улыбнулся.

   - Тогда уж и мне возьмите, а к пирогам - пива имбирного.

   Для желающих поглядеть на праздник положили вокруг огня толстые бревна. Сев рядком на одно из них, Марсия с опекунами приготовились наблюдать за весельем. В центре оставалось много места для прыжков и танцев.

   - Чего супишься, - Вилья слегка подтолкнула названую дочку, - послушай, наши музыканты неплохо играют!

   - Да мне всегда было странным. Вот зачем парни садятся к девчонкам на колени? Это так… противно. Почему дурехи позволяют? Еще и хихикают.

   Матушка пожала плечами.

   - Простые нравы. Похоже, им это не кажется обидным.

   - Слишком простые, - девочка наморщила носик, глядя на сцепившиеся пары, что с веселым притопом кружили по площадке. – Надеюсь, меня никто не пригласит?

   - А ты бы хотела?

   - Вот уж нет! Матушка, да здесь одни мужланы!

   Вилья подавила удовлетворенный смешок. И не высказать, как ей нравился настрой малышки. Зачем им расставаться с дочкой? Здесь нет достойных кавалеров, всему своё время. Настоятельница сказала – раз дар у нее оказался большой, значит, взрослеть будет долго, а жить намного дольше простых людей. Пусть сперва УМа закончит, а там, глядишь, в Академию поедет. Может, и они с ней. А что? Почему нет… купят домик в приморском полисе. Здешние земли все в аренду сдадут. Участки у Гетхинов хорошие. И сейчас у них немало арендаторов. А будет еще больше. Вон те крестьяне, привстав, кланяются, с уважением относятся к данам.

   - Ой, мама, - а это кто? – Мия повернув голову, рассматривала важного мужчину, что вразвалочку шел к кострищу.

   Люди, открыв рты, глядели на его медвежью шубу, на толстые пальцы в золотых перстнях — огонь брызгал от самоцветов. Сопровождаемый разодетой дамой и двумя юношами, мужчина подошел ближе. Сел, однако, не на бревно, а на высокое кресло, что принесли для него слуги. Рядом поставили такое же для жены. Сыновья ограничились лавкой.

   Приветствовав главу Гетхинов вежливо-снисходительным поклоном, он что-то прошептал старшему сыну. Златокудрый юноша улыбнулся Марсии сквозь костер.

   - Что он сказал? – тихонько спросила Вилья, помнившая о необычайно остром слухе воспитанницы.

   - Сказал, что я ваша приемная дочь, тоже из дворян, велел присмотреться ко мне. Но матушка, ты так и не ответила – кто они? И откуда этот человек обо мне знает?

   - Семья данов – род Кардоу, живут в соседней долине, земли у них много, но плохая, всё суглинок и урожаи так себе. Они редко в деревне появляются. Кичливые, но по бедности одевались не лучше крестьян, и лошаденки были уж совсем худые. Одно название – даны. Вот они из гонору-то не ездили на праздники. Ты, верно забыла, отец о них упоминал. Были захудалыми, да по зиме родственник у Малана скоропостижно скончался и всё ему оставил. Так видишь, сразу как повел себя. Еще осенью у нас взаймы просил, а сейчас гляди – расфрантился, поздоровался, будто князь! А что про тебя знает - так это нетрудно, у наших арендаторов мог справиться, у жреца, мы же не чащобе живем, в храм ездим, тебя с собой берём. Хуже нет – в деревне скрытничать, люди тогда бог знает, что станут придумывать.

   Мия кивнула, но через пару минут все же спросила с легким беспокойством.

   - А зачем ко мне присматриваться?

   - Ну-у, может, ищут невесту старшенькому, здесь семей-то дворянских немного. А у кого дочки есть, те либо замужем, либо совсем малы еще. А тебе-то по документам уже шестнадцать летом стукнет. Самое время невеститься.

   Тон даны Гетхин оставался спокойным и даже шутливым, но сердце так и заколотилось и дышать вдруг стало тяжело. А ну как приглянется дочке крепкий румяный кудряш?

   Мия и впрямь смотрела заинтересованно. Впрочем, огонь в глазах не горел, но кто его знает. Вилья мысленно корила себя. Сдался ей этот солнцеворот, потащила дочку в люди, похвастать захотелось, а теперь вот расхлебывай собственную дурость. Между тем парень поднялся с лавки, и уверенно направился в их сторону.

   - День добрый, богатства и процветания, уважаемые даны Гетхин. Надеюсь, вы помните меня и позволите пригласить на танец вашу очаровательную дочь?

   Марсия растерянно подняла глаза. А он симпатичный, глаза карие, а волосы золотые. Красивое и необычное сочетание! Юноша уже протягивал ей руку – широкая ладонь оказалась теплой. Танцевал он хорошо, вел партнёршу уверенно, впрочем, и танец был самым простым, народным, не требовал сложных фигур, что разучивали в УМа. Пробежать по кругу, держась за руки, потом покружить девушку и снова - вприпрыжку под музыку! Марсии понравилось! А потом были еще танцы – один веселее другого, и хоровод, и прыжки через костер и песни. Оказалось – Талмир, так звали молодого дана Кардоу, прекрасно играет на гармонике и поет неплохо. Правда, голос немного высоковат, даже странно для крепкого парня. Мия строго сказала себе: «нечего требовать от человека слишком много», и как назло, вдруг вспомнился низкий, властный голос графа Реймона. Она передернулась, тьфу, не к добру зверя вспоминать.

   - Замерзла, - участливо спросил Талмир.

   Мия ответить не успела, матушка позвала.

   - Поздно уже, прощай, - девочка тепло улыбнулась новому знакомому.

   - А можно навестить тебя?

   - Вряд ли, скоро уезжаю, каникулы закончились. Я ведь учусь в городе. Разве что в конце седмицы вернусь домой.

   Он просиял.

   Возвращались в усадьбу по темноте. В необъятной черноте холодного неба горели и переливались звезды. Подходя к дому, Мия рассмеялась и хлопнула по еловой ветке. Снежная шапка тяжело упала на тропинку.

   - Весело было? – с улыбкой спросила матушка.

   В ее голосе девочке послышалась какая-то натужная, неестественная нотка, и Марсия искоса, но внимательно взглянула на женщину.

   - Да, нормально, весело, вообще хорошо.

   - Поди, и уезжать теперь не захочешь?

   - Почему? – искренне удивилась девочка.

   - Ухажер появился, да красивый такой.

   Мия пожала плечами, ничего не ответив.

ГЛАВА 11

Центр Роала. Гранд Шале.

   В крыло, где находился кабинет графа, не было хода никому, даже любовнице. Когда он работал там или принимал посетителей, у арки вставали молчаливые стражи. В другое время проход был затянут магической дымкой. Как ни старалась Агда, за все время пребывания во дворце ей не удалось посетить запретные покои. На самом деле, даже если бы красавица вошла туда, вряд ли увидела бы что-то необыкновенное. Темные панели мореного дуба, высокие шкафы с папками, книгами, документами. Большая бронзовая люстра, низко висящая над письменным столом и множество свечей, которыми, впрочем, почти не пользовались. Владелец кабинета предпочитал лучезары - магические светильники. Артефакты и другие ценности, разумеется, имелись, но их держали в надежно запертых ларцах и сейфах. Дело было совсем в другом. Реймон желал указать своенравной девице ее место и напомнить о существовании правил и ограничений, коих преступать нельзя. Никому. И четко дать понять – она к исключениям не относится. Иначе, заберёт много воли, потом начнет качать права, выдвигать требования. Тогда с ней придётся расстаться, убрать из жизни властителя края. Нет, драгоценностей и денег на откуп мужчине было не жаль. Он прекрасно знал – при расставании фавориткам так или иначе нужны отступные. Но ведь придется искать другую, и начинать все сначала. Продажной любовью одноразовых профессионалок граф откровенно брезговал, хотя и насчет Агды не обольщался. Жалел только время, потраченное на выстраивание удобных отношений.

   Сейчас в кабинете находился сам владыка Симарна, развалившийся в большом кожаном кресле, и юноша, которому седмицу назад было дано несложное поручение.

   - Ты все выполнил? Почему сам не пришел ко мне? Заставляешь себя ждать, – в голосе Реймона слышалось раздражение.

   Оруженосец с трудом сдержал дрожь, но постарался взять себя в руки, зная - шеф не терпит слабости.

   - Мне не удалось ничего узнать, - тон был спокойным, но в конце фразы парень все-таки «дал петуха».

   В ответ - молчание, лишь выразительно поднятая бровь. Это напугало еще больше, чем брань. Безмолвие начальства – плохой признак.

   - Я взял несколько человек, обошел не только тот район, где мы видели учениц, но весь город, потому и потратил много времени. Нигде нет девочки подходящего возраста с такой внешностью. Я хорошо запомнил её. Мы искали не только в школах, господин. Заходили в приюты и пансионы, в интернаты с временным проживанием воспитанниц. В Роале женских учебных заведений не так много, мы просматривали все очень тщательно. Вот только, - юноша запнулся.

   - Что?

   - Нам не удалось пройти в УМа – то самое училище магии, которое открылось три года назад. Его патронирует городской Ковен магов, и внутрь не допускаются посторонние. Вы сами подписали указ. Охранник сразу кликнул подручных, а те побежали за начальницей. Я не знал, как поступить, милорд! Ведь они показали грамоту с вашей печатью.

   Реймон тяжело вздохнул, усмиряя клокочущий гнев. Как глупо, яриться из-за такого пустяка.

   - Дама директриса заявила - допустит лишь вас и то в сопровождении комиссии магов. Больше с нами не пожелали разговаривать.

   - Ступай, - сквозь зубы процедил Реймон, выпрямляясь.

   - А вы…?

   - Вон!

   Молодой воин стрелой вылетел из страшной комнаты.

   - Что прикажете дальше, милорд? – Спросил помощник, молча стоявший у дверей, - поедем в УМа?

   Реймон сжал кулаки, подавив желание, что есть силы стукнуть по столу.

   - Пожалуй… нет. Вряд ли эти малолетки были из УМа, там строгий устав и девчонкам никто не позволил бы шляться ночами по городу. Это самые обычные школьницы. Бог с ними. Моим парням и без того, есть чем заняться. Прекратить поиски.

   - Слушаю!

   Поклонившись, офицер вышел.

    Реймон встал, подойдя к буфету, вынул бутылку вина и машинально налил себе полный кубок. Однако пить не стал, а подошел к окну и прислонился лбом к холодному стеклу, глядя в лиловый зимний сумрак. Он мучительно тёр лоб ладонью и бормотал.

   - Что со мной? Зачем я делаю всё это? На кой черт сдались мне глупые малолетки? Надо же дойти до такого, чтобы отдать приказ - разыскивать их. Да надо мной собственные солдаты скоро станут смеяться! Или я схожу с ума? Врешь, - внезапно взревел он, - мне не нужны никакие девчонки, мне нужна только конкретная! Одна… Чертова кукла с синими глазами! Маленькая ведьма!

   Граф залпом выпил кубок. «Ну, уж нет», - со злобой подумал он, - «это какое-то наваждение, и я должен с ним справиться. Никого искать и даже вспоминать о ней больше не буду, и точка». Вернувшись к поставцу, Реймон жадными глотками опустошил всю бутылку.

   В эту ночь Агде пришлось потрудиться. Впрочем, златовласка вовсе не была против. Жаркая, яростная страсть до изнеможения и звезд в глазах, когда наутро сладко болит всё тело, а рядом на смятой подушке лежит золотое ожерелье, что может быть лучше?

****

Вернувшись с зимних каникул, Марсия усердно взялась за учебу. Неделя пролетела незаметно, два раза ездили на полигон – за город, где тренировались огневики. В девичьем УМа таких было всего трое, но на природе к ним присоединились юноши – маги, так что команда получилась уже немаленькая. Задание поначалу казалось совсем простым - растопить ледяной куб, однако создание огня выходило у всех по-разному. У дани Фран огненные потоки получались слабыми и скоро затухали. Промучившись полдня, девочка все же добилась сносного результата, но ни учитель, ни она сама, не остались довольны. Назавтра вышло уже лучше, и домой Мия поехала в хорошем настроении. Удивительно, в этот раз, несмотря на предвкушение отдыха и встречи с близкими, ей хотелось поскорее вернуться в училище к тренировкам. Дан Имрис привез названную дочку уже по темноте, на крыльцо выбежала радостная Вилья. Все было как всегда: натопленная баня, вкусный ужин и крепкий сон на мягкой перине. Мия рассчитывала провести утро с родителями, а после обеда повидаться с Чернышом, но неожиданный гость поломал ее планы. Визит Талмира Кардоу не то, чтобы был неприятен, но Марсия с большим удовольствием посидела бы у камина с родителями, рассказывая им о своих успехах в учебе, делясь сомнениями и, в свою очередь, слушая их. О чем беседовать с этим молодым человеком она решительно не знала. Впрочем, он, кажется, и не нуждался в том, чтобы его занимали. Сам говорил. Много и оживленно. Потом пригласил девочку на прогулку. В ответ на вопросительный взгляд дочери, дана Гетхин напряженно улыбнулась и кивнула.

   В санях они болтали и смеялись, любуясь прекрасными видами. Все было отлично, только вот Черныш! Мия видела большую тень, мелькавшую в просвете деревьев. Барс бежал за хозяйкой, но на дорогу не выходил. Изначально дома был уговор – люди должны как можно меньше знать об ее звере, лучше – вообще не знать. Чабаны не в счет. Они отличались молчаливостью и редко бывали в селе. Родители объяснили Марсии – былые взгляды на чародеек до сих пор живы. Многие старики и без того считают ее ведьмой, снюхавшейся с демонами. Всем известно - Дар женщин должен быть освящен жрецами-мораннитами, а самим чародейкам надлежит пребывать в закрытых обителях и служить великому Морану. Если дочь Гетхинов будут видеть с огромным хищником, то к неприязни добавится страх, а там недалеко до беды. Среди горцев немало метких охотников. А стрела, что стрела? Ей ведь все равно куда лететь – в горло опасному хищнику или скверной ведьме.

   Марсия с сожалением провожала барса глазами, но помалкивала, надеясь – её спутник ничего не заметит.

   - Куда ты все время смотришь? Совсем не слушаешь меня! – Талмир шутливо дернул рукав её новой рысьей шубки.

   - Что ты, слушаю, конечно.

   - Тогда о чем я сейчас говорил?

   Мию, наловчившуюся во время занятий одним ухом слушать наставницу, а другим – подружку, поймать на обмане было трудно.

   - О том, что у твоей мамы такая же шуба, и она ужасно дорогая.

   - И все-таки, мне кажется, тебе совсем неинтересно со мной.

   Несмотря на ответную улыбку, Марсия ощущала нараставшее раздражение. «Да, представь себе – неинтересно», и вообще, плевать она хотела на матушку Талмира и ее наряды, в конце концов, этого красавчика в гости не приглашали и о прогулке не просили. Гораздо больше ей хотелось обнять своего любимого кота, потрепать густую шелковистую шерсть и, надев ему новую шлейку, отправиться в горы.

   Когда вернулись в усадьбу, уже вечерело. «Пропал день», - думала девочка, растягивая губы в улыбке.

   - Можно мне приехать завтра?

   - О нет, - едва не заорала в ответ Мия, но вслух вежливо пояснила, - я обещала отдать утренние часы родным, а сразу после обеда уезжаю, так что ничего не получится.

   - Ну, какие они тебе родные, так, опекуны. Разве не лучше провести время со мной? – Юноша хитро подмигнул и даже сделал попытку приобнять подружку.

   Задохнувшись от злости, Марсия ничего не ответила, лишь сжала губы в ниточку, повернулась и захлопнула за собой дверь.

   Озадаченный молодой Кардоу так и остался стоять на крыльце. Однако, домой он вернулся в хорошем расположении духа, по дороге убедив себя в скромности неопытной школьницы.

   - Ну как провел день? - отец покровительственно похлопал наследника по плечу.

   - Замечательно! Они встретили меня исключительно любезно, всячески угощали.

   - Ну, еще бы, - матушка усмехнулась, с гордостью глядя на сына, - девица-то, поди, была без ума от радости! Наверное, и не надеялась, что ты помнишь о ней.

   Талмир самодовольно разулыбался в ответ.

   - Она слова не могла промолвить, так застеснялась, только слушала меня, краснела, да глаз не поднимала. Потом я предложил на санках прокатиться, вернулись уже ближе к вечеру, уж как они уговаривали остаться на ужин, но я не согласился.

   В этом месте рассказа молодой Кардоу несколько преувеличил, но – удивительно, как и многие излишне самоуверенные молодые люди, искренне поверил своим словам.

   - Но она такая неказистая, - с сомнением заметила дана Кардоу, - маленькая ростом, невидная…Куда нам торопиться. Может и получше сыночку найдем.

   - Что ты понимаешь, женщина! – Возмутился отец семейства, - девица – маг! Представь, свой маг в семье! Это ж какой почет и уважение. И никаким пришлым колдунам платить не надо. Они деньги –то, знаешь, какие бешеные за всё дерут. А тут – и хозяйство будет в порядке, никакие болячки к скотине ли, к посевам не пристанут!

   - Много ли девчонка умеет, ей ведь еще учиться да учиться.

   - Подумаешь, доучится, мы ведь разрешим?

   - Нууу, не знаю. Жена должна в первую очередь о муже заботиться, дом блюсти. Обязана свекровь почитать и слушаться. А люди говорят - колдуньи эти своевольные слишком!

   - Ничего, будет мужа любить, а стало быть, и свёкров почитать! И вот еще - поговаривают: те чудовища, что монахов орденских всех разогнали, они, мол какие-то заклятия привезли, коих у нас сроду не знали! От многих-многих болезней лечат и даже от старости! Мужскую силу возвращают, а девкам красу прежнюю!

   - Врут, поди, - дана Кардоу нервно облизнула тонкие губы,

   - Ой, маменька, она тихая такая, - вмешался Талмир, - говорю же, взглянуть на меня не решалась от смущения, всё куда-то вбок глядела да помалкивала.

   Отец захохотал.

   - Правильно, не бабье это дело, языком зря молоть. Девица должна мужчину с почтением слушать. А у такого, как наш сын, выбор невест ого-го! Благодарность должна к нему чувствовать! Если бы не ее способности к магии, сроду бы Талмир не взглянул на эту мышь.

   - А мне кажется, она симпатичная, - обиделся наследник, - что это вы, папаша, мою невесту всяко называете!

   -О, о! Уже заступается, - отец семейства подмигнул супруге. Та зашлась дробным хохотком.

   С того дня семейство Кардоу зачастило с визитами в усадьбу Гетхин. Иногда с подарочками: берестяной туес с медом – со своей пасеки, мешок копчёной рыбы. Во дворе коптильня-то и речка с жирными угрями под боком. Недорог подарок, а дорого внимание!

   Старались подгадать, чтобы сын увиделся с дочкой Гетхинов, в конце седмицы приезжавшей на отдых. Девчонка вся изволновалась, ожидаючи, когда же сватов зашлют. По ней видно было – переживает! Как будущую родню увидит, так аж вся покраснеет – до слёз!

   Весна была в разгаре. Заснеженные вершины гор прятались в туманной дымке. Поляны в лесах ковром выстилали белые цветы, издававшие удивительно свежий аромат. Воздух пьянил, пробуждал в сердце неясное томление и сладкий восторг…Талмир воловьими глазами посматривал на девушек, плохо спал по ночам…

   - Пора, - веско сказал Малан Кардоу! - В следующий раз возьмем моего брата и сваху.

   Жена ахнула.

   - Ну, наконец! Слышишь, сынок, благодари батюшку, все для тебя!

   Расчувствовавшись, она чмокнула рослого диточку в щеку.

   - Я думала, летом будем сватать, а осенью – за свадебку.

   Малан покрутил головой.

   - Да что-то неспокойно на душе стало. Лучше поторопиться. Сдаётся мне, Гетхины хвостом крутят. В последний раз сказали, мол, не приехала из города, уроков задали много! Фордыбачить бы девка не начала. В Роале ухажеров немало. И чародеи есть. А они, слышь, жена, все меж собой паруются! Как бы не нашелся и ей подходящий!

ГЛАВА 12

Марсия ехала домой в тягостно - хмуром настроении. Уже которую неделю отдых был отравлен назойливыми гостями, ни с того, ни с сего зачастившими в усадьбу. Кардоу являлись с завидной регулярностью, рассыпались в приторных комплиментах хозяевам и их воспитаннице, привозили недорогие, но, в общем-то, приятные подарки. И ведь не выгонишь! Причин отказать от дома решительно никаких не находилось. Последний раз Мия, не выдержав, сбежала спозаранку к Чернышу. Заявила родителям.

   - Говорите, что хотите, придумайте сами, но я на этих… не хочу свое время тратить!

   С любимым зверем день прошел чудесно! На лесных прогалинах снег уже стаял, земля покрылась яркой шелковой травой, деревья стояли окутанные нежной листвой, словно зеленым туманом. И с гор по утрам стекал туман – только серый, холодный. Под елями в густой тени лежали пласты снега. Черныш катался по ним, фыркал, рвал зубами свежую траву, с удовольствием ел. Марсия хохотала над ним.

   - Скоро станешь олешком?

   Она твердо решила – и в этот раз сделает также. Вот хоть в окно вылезет! Видеть не могла уже глупые, самодовольные лица семейки Кардоу. Что им нужно? Других дел нет, разве? Матушка уверяла: желают свести Мию со своим старшеньким. В ответ девочка презрительно морщила нос, и Вилья с облегчением переводила дух.

   Госпожа Гетхин упорно делала вид, что не понимает намеков жеманной соседки о молодых сердцах, томящихся в ожидании любви, и переводила разговор на рецепты солений и хитрости взращивания новых сортов винограда.

   А Мия уныло смотрела в окно, аккуратно вынимая пальцы из широкой, точно лопата, руки Талмира. От камина несло жаром, от ухажера – колбасой с луком, какая гадость! С тоской девочка мечтала о прохладном горном ветре и сладкой воде ручье, вытекающего из-под ледника. А если взобраться чуть выше и правее, найдется поляна с удивительными синими и серебряными цветами. Они похожи на звёзды, упавшие с небес! Мия переводила взгляд на воловьи глаза и пшеничные кудри юноши, сидящего напротив, и вздрагивала от нестерпимого желания. Даже пальчики на ногах поджимались. Если бы можно было его осуществить!

   А желание было самое простое – дать в лоб тупому мужлану и заорать благим матом - пошел вон отсюда-а-а-а!

   Но воспитание и манеры - будь они неладны!

   На сей раз, подъезжая к усадьбе, Мия подумала - наверное, не стоит сбегать каждый раз, это не решение проблемы. Она обойдется без рукоприкладства, но заявит, что общество Талмира ей неприятно и попросит больше не приезжать. И пусть ее считают невоспитанной хамкой и грубиянкой, плевать! Большая часть нынешней жизни протекает в Роале, а возвращаясь домой, она не шляется по гостям, но проводит время с родителями и Чернышом. Очень редко девочка вспоминала свою деревню и понимала: она и раньше была не от мира сего, а сейчас в ней усилилось отвращение ко всему грубому, скотски-житейскому. Нет, отныне её дорога не с простыми людьми, она маг и этим все сказано. Да и зачем ей мужчины без дара? Они быстро состарятся и умрут. Она видела чародеек в Роале. Наставница рассказала ученицам про юную красавицу с добрыми, чуть грустными глазами, приглашенную прочесть цикл лекций. Нет, ничего особенного, просто пояснила – той уже минула сотня лет, у нее огромный опыт и девочки должны с особым вниманием отнестись к данной им информации. Самой Марсии неоднократно твердили: столь большой дар необходимо развивать и формировать. Она и не сомневалась и вовсе не желала запереть себя в глуши, или тем более стать женой деревенского увальня. В глубине души Мия была уверена: маги совсем иные, они добры, благородны и великодушны! Однако, разговаривая об этом с Вильей, неожиданно услышала.

   - Как сказать, дочка. С твоими мыслями об учебе я полностью согласна. Коли творец наделил тебя чародейским Даром, то грех его зарыть в землю. И если нужно будет, поедешь в Академию, в Приморье. Мы с отцом тебе во всем поможем и поддержим. Но вот насчет магов и простого народа, мне кажется, огульно судить не стоит. Среди обычных людей есть немало добрых и хороших, хотя и дряни хватает! И в свою очередь, насчет магов я сильно сомневаюсь. В УМа вашем люди-то хорошие, спорить не стану. Но вспомни графа Реймона. Вот уж в ком нет ни доброты, ни великодушия. Это настоящий зверь, и головорезы его не знают жалости, а между тем – многие из них тоже одарённые, пусть и не слишком сильны в магии.

   После этого разговора девочка долго была задумчива. А ведь и правда, она судила в основном по тем преподавателям, что работали в магическом училище, но вообще-то в среде чародеев наверняка встречаются разные… Слишком разные, и владыка Симарна тому пример. Говорят, он прожил долго в земле оборотней герэдов – огромных медведей. Наверное, оборотни в своем зверином обличье – жестокие чудовища. Вот он и привык к жестокости. И не видит в ней ничего особенного. Она вздохнула, да – получается, нужно в первую очередь присмотреться именно к человеку. Матушка права – огульно нельзя судить.

   Дан Имрис приобнял названную дочку за плечи.

   - Что-то задумалась, малышка? Не грусти, уже подъезжаем, вон и окошки светятся. Фонарь у ворот свежим маслом заправили! Уж как мать-то обрадуется!

   Он привстал, разглядев чужую пролетку у крыльца, с недовольством пробормотал.

   - А кто это у нас? Гости на ночь глядя?

   И не сдержав раздражения, чертыхнулся.

   - Опять чертовы Кардоу! Да что за назолы! Совсем совесть потеряли.

   У Марсии аж глаза вспыхнули и кулачки в рукавах сжались, а губы беззвучно прошипели ругательство.

   Гости и впрямь сидели за столом, на котором красовался огромный запеченный гусь и несколько красивых штофов. У даны Гетхин было потерянное выражение лица. Увидев нарядного Талмира, с довольной улыбкой сидящего между двумя мужчинами, Мия помертвела. Она все поняла в доли секунды и почувствовала, как знакомый ужас поднимается волной, заставляя сердце то замирать, то бешено колотиться в груди. Разумеется, девочка понимала всю бессмысленность своих чувств, но легче от этого не становилось. Ее опекуны ни за что не расстанутся с любимой дочкой, никогда не заставят против воли совершить шаг, губительный для всего её будущего. И все же – не могла совладать с дрожью и паникой.

   И сваха такая же, как в полузабытом прошлом – нарумяненная, пьяненькая, бойкая, «где их берут только, словно куклы из одной мастерской», - мелькнула мысль, и Марсия неожиданно для себя рассмеялась. Смех вышел чуть истерическим, но незваные гости вряд ли это заметили.

   - Не прогоняйте, любезный хозяин, простите, что явились незваны - негаданы, зато со своим угощением и самолучшим винцом, - сладко запела дана Кардоу, выступив вперед.

   – У вас красный товар, у нас молодой купец, - подхватила сваха, - и любовь уж давно слажена меж юнаком и девицею, как голубки воркуют, дело только за честной свадебкой! А невестушка-то, гляньте - какая милая и смеется звонко от радости! И то сказать, счастье-то какое улыбнулось! Жених-то всем на диво и подружкам на зависть! – Женщина всплеснула руками. - Что же вы молчите, добрый хозяин? Ваше слово, уважаемый дан Гетхин?

   Мия судорожно хватала ртом воздух, не находя слов, а внутри нарастала смесь гнева и дикого изумления. Глаза матушки Вильи наполнились слезами, и брови поднялись в горестном недоумении – неужто проглядела чувства дочки? Но отчего девочка ничего не сказала, не призналась доселе?

   Неизвестно, чем бы закончилась немая (со стороны невесты) сцена и какой нежданчик свалился на жениха сотоварищи, но тут раздался спокойный голос хозяина дома. Спокойный-то спокойный, но в нем слышался отчетливый лязг металла.

   - Вот что, гостеньки дорогие, мы-то с женой покамест ничего вам обещать не можем, сперва нашу воспитанницу спросить должно.

   - А что ее спрашивать, на личике все уж написано! Раскраснелася от счастья, да глазоньки –то горят!

   - Помолчи… те, - тяжело уронил Имрис, - что скажешь, дочка?

   Марсия, судорожно сглотнув, коротко, резко ответила, точно отрубила.

   - Нет.

   Наступила тишина. Сваты неверяще переглядывались друг с другом. Первой не выдержала дана Кардоу.

   - Как это нет? Да понимаешь ли, от какого счастья отказываешься? Как ты смеешь!

   Голос женщины набирал силу, превращаясь в громкий визг.

   - Это, стало быть, столь времени завлекала, хихоньки да хаханьки, глазки строила, гуляла да на санках каталась, а потом вон оно как!

   Мия упрямо мотнула головой.

   - Нет, я сказала, другого ответа не будет.

   - Так что, соседушки, забирайте своего гуся и езжайте домой, - веско подытожил хозяин дома.

   - Другого, поди, подцепила, городского? – зло выкрикнул Талмир.

   Лицо его пошло красными пятнами, вмиг утратив всю привлекательность и кажущееся добродушие.

   - Со мной заигрывала, намеки всякие делала, а как повыгоднее нашла, так сразу на попятную? Эдаких девок, знаешь, как зовут-называют, а?

    - Молчать! – рявкнул дан Гетхин, - вон из моего дома, и чтобы духу вашего здесь больше не было!

   Матушка Вилья - испуганная и счастливая одновременно, спешно кивнула служанке, и та сорвалась во двор. Не прошло и минуты, как в дверях воздвиглось двое дюжих мужиков из челяди.

   Завидев их, мужчины Кардоу, готовые продолжать поток угроз и брани, поспешно закрыли рты. Так, в полном молчании, бросая вокруг ненавидящие взгляды, незваные гости удалились.

   Марсия буквально упала на лавку, чувствуя, как её всю трясет.

   - Мама Вилья, - она обеими руками вцепилась в названную мать, - за что мне все это? Я ведь ничего не делала, зачем они врут! Я… а-а-а, - и девочка навзрыд зарыдала.

   - Успокойся, милая, - женщина гладила ее по волосам, - что за дождик весенний льется? Все правильно сделала, еще не хватало – жизнь себе портить! Все будет хорошо! Мы тебе верим и своими глазами всё видели, сроду ты с ним не кокетничала и встреч не искала!

   Она перевела встревоженный взгляд на мужа.

   - Врагов себе нажили, да?

   - Гнилые людишки, таких бояться – себя не уважать! – пренебрежительно отмахнулся бывший военный.

   Неудивительно, что после гадкого скандала ночь у Мии прошла тревожно. Снилась ей какая-то дрянская дрянь, хорошо - хоть утром всё выветрилось из памяти. Зато последующие два дня, наконец-то, были и спокойными, и счастливыми. Все исполнилось, что хотелось: и обед своей семьей, без чужих, и мирные беседы с родителями у камина, и прогулка с Чернышом по весенним цветущим горам. Вечером третьего дня девочка вполне довольная вернулась в пансион.

ГЛАВА 13

Быстро летят дни, лето совсем близко, уже сверкает яркими красками. Теперь, когда можно не опасаться нашествия саранчи – то бишь семейки Кардоу, Марсия с огромной охотой ехала домой. Спрашивается, зачем только терпели чужих всю зиму? Давно нужно было прогнать. Родители не хотели ссориться с соседями, нарушать обычаи гостеприимства. Да ведь все равно поссорились и стали недругами. Такие люди, если желают с тебя получить выгоду, нипочем не слезут и по добру не отвяжутся, их можно только оттолкнуть, в чем тебя и объявят виноватым. Так что самое лучшее – держаться подальше. Жаль, не всегда получается. Ну, да и демоны с ними. Дан Имрис служил когда-то, и не просто служил, а воевал. И бОльшая часть мужской челяди - вместе со своим командиром, потому отпор любым задирам смогут дать такой, что мало не покажется. А настроить людей в селе против землевладельцев, затея неудачная. Гетхины берут с арендаторов по-божески, участки у них хорошие, не то, что у Кардоу. К тому же те чванливы и злоречивы, с крестьянами держатся высокомерно. Разумеется, всегда есть злобные людишки, готовые поучаствовать в травле ближнего, но в здешних местах таковых немного найдется. Семья Гетхинов хоть дворянством не кичится, а фамильярности по отношению к себе не допускает, и будущая чародейка дружбы с деревенскими не водит. Поди, достань их!

   Успокоив себя этими мыслями, Мия, как всегда, отлично выспавшись, поутру отправилась на прогулку. Время просто так она не тратила, нагрузила лошадь свежим хлебом и сухарями, просом и ржаной мукой, луком, морковью да чесноком. Всеми припасами, что закончились у пастухов. Увесистые мешки получились, придется не гнать кобылу, а ближе к перевалу лучше слезть с бедняги. Девочка жалела скотину, ничего страшного, пешком чуток пройдет, не сломает ноги. Отец хотел было отправить с ней слугу, но Марсия категорически отказалась, сам же ведь говорил – не стоит лишний раз напоминать людям о Черныше. Да и зачем ей сопровождение? Она всегда ездила одна на дальнее пастбище. Барс быстро находил подругу и хозяйку и присоединялся.

   Дорога медленно поднималась по склону, обходила густые заросли дикого шиповника и лещины, приветливо кивавшие зелёными ветками. В буйной траве дрожали, переливаясь и вспыхивая разноцветными огнями, бриллианты крупной росы. Небольшие поляны пестрели цветами - синими колокольчиками, бело-золотой ромашкой и пунцовыми гвоздиками. Мия с наслаждением вдыхала утреннюю прохладу с горьковатым привкусом полыни. Иногда останавливалась, запрокидывала голову. В далекой синеве плыли облака, подсвеченные солнцем. Высоко в поднебесье парила, раскинув крылья, черная птица. Половина пути позади. Осталось проехать старый бор, на высоте постепенно сменяющийся кочковатым мшаником, и она выйдет на перевал. Странно, где шляется Черныш? Запаздывает парень сегодня. Возле леса он всегда нагонял ее.

   Незаметно утоптанная дорога превратилась в тропу, пригодную лишь для лошадей. Меж древних могучих стволов, обросших седым мхом и узорчатым лишайником, проглядывало голубое небо. Это была лишь окраина пущи, стекавшей в долину и бескрайним зеленым морем разливавшейся далеко на восток. Все здесь было сказочным, огромным – и высокие перистые папоротники, и разлапистые ветви деревьев. Толстый темный мох скрадывал звуки, точно ковер. В самой чаще, в густой тени вековых елей Марсии каждый раз становилось немного не по себе, и она торопила кобылу.

   Наконец, лес стал редеть, появились прогалины, заросшие кустами рано созревающей жимолости. Ягоды на них висели длинными гроздьями, размерами не уступая виноградным. Марсия вновь остановилась.

    - Отдохни, - она погладила теплый бок лошади и направилась к кустам.

   Наклонив ветку с большой кистью, зубами прихватила сразу несколько крупных почти черных ягод. Кисло-сладкий сок брызнул в рот, и девочка довольно причмокнула.

   Мох сыграл с ней злую шутку. Всадники выехали из леса совершенно бесшумно. Лишь в последний миг Марсия услышала приглушенный топот копыт за спиной.

   - Вот и встретились, не чаяла, поди? - и злорадный смех.

   Девочка резко обернулась.

   Их было трое. Талмир, разумеется, впереди. Его лошадь стояла рядом, почти касаясь мордой плеча Марсии. Позади него - еще двое парней. Может, просто деревенские дружки или кто-то из челяди Кардоу.

   «Жених» победно ухмыльнулся.

   - Ну что, милочка, поедешь сейчас со мной. Брачная ночка будет жаркой, одна беда – вся любовь у нас случится до того, как будет освящена в храме. Впрочем, я не злопамятный. Если хорошенько попросишь прощения, да поклянешься стать покорной супругой, так и быть, женюсь. Я же не изверг какой, чтоб девку опозорить и бросить.

   Страх морозной волной облил тело, ноги и руки мгновенно ослабели. Ей казалось – стоит шевельнуться, и она тут же упадет на землю. Марсия забыла обо всем, чему их учили на полигоне. Простые, но эффективные магические воздействия на противника вылетели из памяти. Создать огненную волну?! Да-да! Но даже в спокойной обстановке, при помощи наставника ей удавались лишь слабые струи пламени. Парализованная ужасом, чувствуя себя беспомощной и позорно жалкой, сейчас она не могла ничего. Оставалось лишь бегство. Тяжело груженая кобыла не смогла бы ускакать от быстроногих жеребцов, но в тот момент Мия об этом не думала. В голове билась одна мысль – бежать, лететь отсюда, сломя голову. Но едва девочка попыталась метнуться прочь, как что-то плотной пеленой окутало голову и плечи, сковало движения. Мешок, наброшенный на жертву, лишил ее последнего шанса на спасение.

***

Вволю налюбившись с огромной кошкой, черный зверь, блаженно жмурясь, отдыхал на траве. Он с удовольствием продолжал бы весенние забавы, но подруга уже получила своё и, в ответ на его заигрывания, сердито ударила лапой по наглой усатой морде ухажера. Когти, впрочем, спрятала. Поранить самца она вовсе не хотела, только обозначила свой отказ. Издала низкий угрожающий мряв для острастки и удалилась. Человек на его месте философски пожал бы плечами, но кот этого жеста не знал и просто с удивлением смотрел вслед покинувшей его самочке. Теплые солнечные лучи разморили барса, он, было, задремал, но вскоре внутреннее беспокойство заставило его поднять голову. Черныш понюхал воздух и, глухо зарычав, вскочил на ноги. Гибкий хвост раздраженно хлестнул несколько раз по бокам, и хищник длинными прыжками понесся в направлении тропы, где обычно встречался с хозяйкой. Мощный и стремительный, он буквально стлался над землёй, легко огибая препятствия и с каждым мгновением наращивая скорость. Запах хозяйки был полон страхом, запах чужих двуногих был совсем незнаком, но это совершенно точно были не те пастухи, которым маленькая госпожа возила еду. Еда, кстати, была скучной – однажды Чернышу дали попробовать желтоватый кругляш, называемый хлеб. Барс из вежливости пожевал угощение и даже запомнил это слово. Марсия часто произносила его, и брала с собой на прогулки, делясь с другом. Дележка была честной – кот ел верх: мясо или сыр, Мие доставался низ. Черныш тоже пытался угостить девочку. Убив глупого зайца, не вовремя оказавшегося поблизости, приносил подруге оторванный кусок – свежий, прекрасный и вкусный, сочащийся кровью. Странно, она почему-то каждый раз отказывалась.

   Чужие двуногие были врагами, они излучали запах агрессии и похоти, и зверь, ощущая это, приходил в неистовство… С каждой секундой тонкая ментальная нить становилась все более чёткой и вскоре, превратившись в жесткий канат, вела Черныша к цели кратчайшим путем.

   Марсия билась в мешке, чуть живая от накатывающего волнами страха. Кто-то взвалил ее на плечо и, хохоча, крепко шлепнул по заду.

   - Ух, тоща, как ты с ней ночку-то проведешь? На костях, чай, хреново спится!

   - Эй, ты, не трогай мой невесту, сучонок! Это тебе не деревенская потаскуха! Моя жена – чародейка. Что ей прикажу, то и будет делать! У меня тут все по струнке ходить будут!

   - Ничё, мамаша евойная откормит девку!

   Раздался треск кустарника, словно кто-то большой и сильный ломился сквозь него. Громкий крик, полный ужаса, оглушил девочку. Похититель дико орал прямо у нее над ухом. Мия дернулась изо всех сил, упала на землю и на одних инстинктах откатилась в сторону. Несвязные мысли метались в голове: «боже мой! Кто там?! Что такое?»

   Откуда-то явилось неожиданно логичное: «вот говорил же наставник: учитесь использовать для чар не только плетения пальцами, но и ментальное кружево, и вообще - кастовать нужно всеми способами, данными чародеям». Додумать Марсия не успела. От бешеного рыка и дикого воя, полного боли и ужаса, все внутри замерло. На поляне творилось что-то страшное. Хруст, звуки разрываемой плоти, хлюпанье жидкости (воображение услужливо нарисовало ей потоки крови, напитавшей землю), хрипение людей и рев зверя, вскоре сменившийся довольным урчанием.

   «Только бы не медведь», - обмирая от страха, думала Марсия. Вспомнив про небольшой засапожный нож, она с трудом просунула руку под низ мешка и, кряхтя, дотянулась до рукояти. Вскоре, с помощью маленького, но острого клинка девочка разрезала обмотавшую тело верёвку и полностью высвободилась. Тяжело дыша, она лежала навзничь на траве и глядела в небо. Черная морда зверя, вся мокрая и радостная, присунулась к ней в лицо, облизала. Марсия слабо отмахнулась.

   - Хороший, хороший мальчик, отстань, дай отдышаться.

   Наконец, она собралась с силами, села и огляделась. И тут же заорала от ужаса.

   Картина, представшая ее глазам, была кошмарной! Такое не увидишь даже в самом страшном сне. Везде валялись окровавленные куски человеческих тел, а Черныш носился по поляне, рыча и размахивая чьей-то оторванной ногой в сапоге. Недалеко от девочки лежала голова. Вначале она не поверила увиденному и зажмурилась, но открыв глаза, убедилась – это ей не привиделось. Голова с неровно отгрызенной шеей, валялась буквально в десятке шагов. Дурнота накатила мгновенно. Марсия едва успела встать на колени, чтобы её не стошнило на собственную одежду. Бедняжку рвало снова и снова, она пыталась остановиться и не могла, спазмы сотрясали тело, а желудок, казалось, уже весь вывернулся наизнанку.

   Когда все прекратилось, девочка отползла вбок и, упав на живот, долго лежала обессиленная, боясь взглянуть на окружающее.

   Барс подошел и вновь ткнулся в нее мокрым носом. Теперь Марсия ясно видела – его морда вся в крови. Больше того, он держал в зубах рваный кусок окровавленной плоти и, кажется… О нет, её мальчик пытался грызть мясо! Но ведь ничего другого, кроме человечины, здесь не было! Забыв о тошноте, дани Фран вскочила на ноги и, метнувшись к своему любимцу, шлепнула его по морде! Выдернула из пасти мясо с белевшими… о Двуединый, кажется это были ребра. Ужас, охвативший её, заставил отвлечься от собственных переживаний.

   Куда сильнее и страшнее были другие мысли.

   - Ты не можешь, не должен! – она упала на колени рядом с вытянувшимся на траве Чернышом и обхватила его голову ладонями, буквально гипнотизируя взглядом.

   Барс глухо заворчал от обиды, не понимая причин гнева хозяйки. Ведь он летел к ней на помощь быстрее ветра и убил всех врагов! А теперь собирался всего лишь перекусить. Почему нельзя? Отовсюду доносились чудесные запахи свежего мяса. Возможно, Мия сердится от того, что ее не угостили? Ну конечно, ведь она-то всегда делилась с ним. Черныш мотнул головой, вырвался и, отбежав, быстро вернулся с чьей-то ногой. Бросил добычу перед своей человеческой мамкой и гордо взглянул на нее. Вместо радости хозяйка принялась кричать, заламывая руки. Многие слова были коту непонятны, но главное до него дошло – это есть нельзя. Ни ему, ни маленькой госпоже.

   Марсия вновь обхватила руками его морду и, пристально глядя в мерцающие глаза зверя, со всей силой убеждения, на какую была способна, заговорила.

   - Нельзя есть людей. Нельзя! Это плохо, отвратительно! Ведь среди них много хороших, которых не нужно трогать! Если ты станешь людоедом, то тебя рано или поздно убьют. Разве я растила тебя для этого?

   Ее голос дрожал и срывался от волнения. Самое страшное: Мия видела - Черныш слушается только из любви к ней. Но нет никакой уверенности, что хищник прекратит охоту на двуногую дичь. Попробовав один раз, он понял – это легко, а если успел отведать человеческое мясо? Что делать? Как объяснить ему? И что делать с останками, разбросанными вокруг? Мия старалась не разглядывать их, чтобы снова не затошнило, но голова на удивление работала ясно. Чтобы окончательно успокоиться, она спустилась к роднику, вытекавшему из-под корней лещины (тропу девочка знала, как свои пять пальцев, помнила каждый уголок и поворот), умылась и долго, жадно пила из ладоней. Позвала Черныша и, не обращая внимания на его недовольство, отмыла ему от крови морду и шею. Потом уселась на толстый корень, кусая губы и размышляя. «Если останки найдут здесь, точно обвинят диких зверей – медведей, горных волков или барсов. Кто еще тут есть - росомаха? Но она не крупная, с тремя всадниками явно не справится. Собственно, волки – тоже. Летом они вообще не станут нападать на людей. Рысь? Да, встречается, отец убил двоих ей на шубку. Но даже две рыси не станут нападать на конных. Крупный секач опасен и может убить человека, но опять же – место нападения будет выглядеть по-другому. Остается медведь и барс! Может сбросить тела куда-нибудь вниз? Да ну, их там все равно найдут. Будет еще более подозрительно. Звери загрызли людей и что, выкинули в ущелье? ».

   Мия истерически расхохоталась – она рассуждает, как заправский следователь.

   «Та-ак, интересно, Талмир сказал родителям, куда собирается? Ха-ха, конечно сказал, ведь он собирался везти невесту в усадьбу Кардоу. Значит, в произошедшем обвинят ее. Станут доискиваться, обязательно найдется кто-нибудь, видевший ее с барсом. А если и нет таких, то есть пастухи… Их могут опрашивать…»

   Она вскочила, сжимая кулаки и сверкая глазами. Что делать? Внезапно холодная и злая улыбка раздвинула губы девочки, делая ее взрослее на несколько лет. Мия даже не подозревала, как сильно в эти минуты она походила на свою бабку – матрону Нэл-Бенз. Да, ее кожа была много светлее, нежели у чистокровной дроу, и глаза не светились темными рубинами, но черты лица и общее выражение не оставляли сомнений – одна кровь!

   Нельзя забывать! Даже самые тяжелые минуты жизни. Ведь это уроки. Однажды ей помогли уничтожить все следы. Теперь снова пригодится её дар огневика, и мощное пламя не нужно, достаточно самого маленького язычка.

   Обломав несколько нижних сухих веток с ближайшей ели, Мия поскребла ножом ствол, собирая капельки смолы, сложила все вместе и присела на корточки. Сосредоточилась, из ладоней брызнули искры, сливаясь в узкий ручеек. Вспыхнуло бледное пламя.

   Было страшно, как всегда, когда ей предстояло общаться с демонической элементалью. Но жизнь малыша и собственная были важнее всего. Если бы знать колдунов, способных дать добрый совет! Нет, доверять в таких сомнительных делах не стоит никому.

   Саламандра не заставила себя ждать. Стоило прошептать просьбу о помощи, как золотая ящерка выскользнула из огня.

   Оглядевшись кругом, она без лишних вопросов принялась за дело и вскоре все улики были уничтожены. Вместо костей, тел, ошметков плоти и крови в траве лежали небольшие кучки пепла.

   - Ветер развеет, и следов не останется, - прогудела ящерка, - это все, госпожа?

   - Нет, пожалуйста, помоги объяснить Чернышу, что нельзя есть людей. Ведь он начнёт охотиться на всех подряд, и его убьют. Я вовсе не хочу, чтобы он стал людоедом.

   Саламандра, быстро перебирая лапками, подбежала к барсу, наблюдавшему за ней с интересом. Ни удивления, ни насторожённости не было в его глазах. Огнедух поднялся на хвост, цепляясь когтями за черную шерсть зверя и приблизив к нему свою мордочку. В звуках его голоса Мия вновь слышала гул огня. Прошло несколько минут.

   - Он понял меня, - с некоторой важностью произнесла ящерка, - есть никого не будет, охотиться на людей - тоже.

   - Эй, но меня-то защищать можно, - обеспокоилась Марсия, - пусть даже не сомневается насчет моих врагов!

   - А как иначе? - удивилась элементаль, - твои враги – другое дело!

   - Но почему ты не пришла сразу? – неуверенно спросила Мия, - если помогаешь мне?

   - Нужен огонь! Иначе не получается.

ГЛАВА 14

Кое-как Марсия нашла свою лошадь, всю в пене, дрожащую. Она бы убежала дальше, но зацепилась уздой за молодую невысокую ель. Подумав, девочка решила: самое лучшее – сделать вид, что ничего по дороге не случилось, благо – мешки с провизией были целы, кобыла не пострадала. Больше всего хотелось повернуть назад и, добравшись до дома, с рыданиями броситься в объятия матушки, рассказать всё ей и отцу. Но нет, сейчас такую роскошь нельзя себе позволить. Придется ехать на пастбище, хотя ужасно болит голова, мерзко тошнит, а всё тело ноет, будто ее избили. Девочка покосилась на барса. Да уж, вот кто чувствовал себя отлично. Бежал рядом, поглядывая по сторонам, довольно порыкивал, сегодня он герой!

   В лагере чабанов все было спокойно. Мия велела барсу и близко не подходить к стоянке, чтобы ни лошади, ни овцы не почуяли зверя. Иначе могут забеспокоиться, начать метаться, блеять и ржать. А работники, увидев страх животных, вполне способны сделать соответствующие выводы. Девочка была до конца не уверена, знали пастухи об ее ручном барсе, или нет? Может, и видели его рядом с дочерью хозяев, но помалкивали. Ведь о том, что дани Фран учится в УМа, всем было известно: и пастухам, и деревенским жителям. Так что простые люди вполне могли принять дружбу с хищником за проявление опасной магии. На сей раз было крайне важно создать видимость, что хозяйская дочь приехала одна.

   Но как же трудно было изображать безмятежное спокойствие и хорошее настроение, когда внутри все клокотало и слезы наворачивались на глаза, а голос то и дело срывался. Девочке приходилось делать вид, что чай, которым ее угощали, слишком горячий или, что она отпила слишком большой глоток. С трудом высидев положенное время, Мия, наконец, отправилась в обратный путь.

   Дистрикт Виэр-Мензар

   Стены кабинета из темно-серого, с пурпурными прожилками мрамора, казалось, покрывали застывшие потеки крови. Черный, в золотых узорах ковер на полу скрадывал шаги. Окна были завешены гардинами из плотного атласа, не пропускавшими снаружи ни лучика света. Мало того, на стенах тускло мерцали артефакты против слежения и подслушивания. Впрочем, владычица Нэл- Бенз считала, что предосторожностей мало не бывает. Возможно, она и была права. Так или иначе, ее поистине маниакальная подозрительность не давала ни малейшего шанса шпионам.

   - Закройте двери, да поплотнее, - распорядилась матрона, - какие вести вы принесли? Отвечай вначале ты Рэвилли – как старшая.

   Первая дочь клана Мензар опустилась на колено.

   - Госпожа моя матушка, все было сделано, как вы велели. Мы получили несколько капель ее крови и зачаровали связующий амулет.

   Рэвилли протянула матери серебряного паука с впаянным кристаллом миртезия (магический минерал, способный накапливать ману и сохранять заклятия).

   - Каким образом получена кровь?

   - С помощью одной швейки из УМа, точнее, ее облика. Мы усыпили ее сомниром, артефактом иллюзий придали мне ее внешность, и я отправилась в УМа. Во время подшивания новых манжет нечаянно задела руку Марсии иглой. Сейрена осталась с девкой. Следила, чтобы та не очнулась. Ей приходилось периодически обновлять заклятие, надо же, простая работница оказалась на редкость устойчивой к чарам, через каждые пару-тройку часов норовила открыть глаза.

   - К чему такие сложности? – матрона нахмурилась, - перерезали бы ей глотку, и вся недолга. Или просто придушили.

   - Госпожа матушка, нынешние маги умеют определять время кончины! Служанку, работавшую в училище целый день, находят умершей, а между тем, смерть наступила именно тогда, когда ее видели живой и здоровой. Ковен поднял бы на ноги всех своих ищеек, зачем нам лишние подозрения и проблемы?

   Владычица кивнула, сухо обронив.

   - Молодцы, что это предусмотрели.

   Рэвилли покраснела от удовольствия. Похвала из уст матери была редкостью.

   - Каков итог работы с артефактом? – коротко спросила матрона, переводя взгляд на вторую дочь – Сейрену, в глазах которой отразилось некое замешательство.

   - Говори!

   Сейрена опустила голову.

   - Связь работает хорошо…

   - Что случилось? Рассказывайте все подробно, - голос матери прозвучал властно и жёстко, впрочем, как всегда.

   По окончании рассказа рубиновые глаза матроны дроу вспыхнули кровавым светом.

   - Если бы вы не успели, то пожалели бы о своей никчемной жизни.

   - О нет, госпожа матушка, увидев эманации её страха, мы тут же открыли портал, и вышли «тенями». Но все было уже закончено. Барс растерзал негодяев. Девочка вела себя отменно. Вначале реакция ее была обычной для людей: ужас, смятение, отвращение. Но затем она взяла себя в руки и вызвала огненную элементаль! Та уничтожила все улики, а Марсия, как ни в чем не бывало, поехала на пастбище.

   При этих словах на лице владычицы появилась довольная и даже счастливая улыбка.

   - Моя кровь, - прошептала она, - не упускайте девочку из виду. Ничто не должно нам помешать!

   Рубиновые глаза вновь полыхнули гневом.

   - Тупой скот! Да как ничтожный человечишка посмел кинуть взгляд в ее сторону. Мразь. Вам следовало не дожидаться подобного развития событий.

   - Но что мы могли сделать? Марсия - довольно скрытная. Мы даже не могли толком понять ее чувства…

   - Уничтожить всё наглое семейство жениха вместе с ним самим, - равнодушно ответила мать, - а чувства девчонки меня интересуют меньше всего. Самое главное – слова богини!

*****

Оказавшись дома, Мия могла больше не скрывать своё состояние. Почти весь день она сдерживала себя, и теперь чудовищное напряжение вылилось в истерику чуть ли не до рвоты, слезы ручьем и сильнейший приступ мигрени. Успокоить девочку удалось далеко за полночь. Если бы матрона увидела свою «кровь» в это время, она была бы жестоко разочарована.

   Супругов Гетхин буквально сокрушил рассказ названной дочери. При первых же словах Марсии, дан Имрис, сделав обеим женщинам знак замолчать, вышел проверить – где находятся слуги. Убедившись, что все они во флигеле, стоявшем относительно далеко от господского дома, мужчина вернулся и плотно затворил все двери и окна.

   - Теперь рассказывай.

   Потрясение от услышанного было обоюдным. Реакция – разной. У отца семейства преобладал гнев, у матери – страх и обида.

   Напоив дочь успокаивающим отваром и уложив спать, Вилья вернулась в гостиную к мужу.

   - Да что же это такое? – женщина плакала, - почему к малышке всякая сволочь так и вяжется? Это еще счастье, что в абрефе записан возраст на три года меньше. Знали ли бы люди, что ей в конце лета исполнится девятнадцать, так проклятые женихи осаждали бы наш дом! Что же теперь делать-то?

   - Молчать обо всем! Мие каким-то чудом, верно, от потрясения, удалось вызвать сильное пламя и сжечь останки. Чернышу спасибо, спас ее. Видно, боги не зря в свое время надоумили нашу девочку спасти зверя, да еще и помогли приручить его! Признаться, я о таком сроду не слыхал, чтобы дикий кот привязался к человеку! И хорошо, что она не видела самой расправы. Уж верно, зрелище было жуткое, - мужчина невольно передернулся, представив, как хищник терзает людей. – Впрочем, мне этих подонков ни капли не жаль! Ишь, чего удумали!

   - Но ведь их родители, особенно Кардоу, просто так не успокоятся. Шутка ли – сын пропал! К нам заявятся, поди! – робко произнесла жена.

   В ответ дан Гетхин потряс сжатым кулаком.

   - Я их и на порог не пущу. Запомни – мы знать ничего не знаем, и всё тут! Мия беспокоилась, мол, лошади их поразбежались кто куда. Так даже и хорошо, что они с той поляны ускакали! Теперь уж точно концов не найдут. Смотри жена – лишнего не молви, одно тверди: не знаем, не ведаем. Поняла? Ни сном, ни духом! И стой на своем. Мало ли, что с молодчиками произошло: на лихих людей нарвались, на медведицу с пометом, да много всяких опасностей в горах. Нам-то какое дело до соседских дурней? Завтра сразу после обеда увезу дочку в Роал, да накажу за ограду училища не выходить.

ГЛАВА 15

Две следующих седмицы выдались не слишком приятными. Семейство несостоявшегося жениха действительно осаждало усадьбу Гетхинов с разными требованиями: то сказать, где их сын, то немедленно вернуть наследника несчастным родителям. Науськанная ими родня пропавших дружков Талмира тоже пыталась прорваться к хозяевам поместья. Но талмировы приятели были совсем уж нищими дворянчиками, фактически приживалами у недавно разбогатевших данов.

   Бывший военный вышел к воротам усадьбы с мечом в руках и отрядом мужской челяди, тоже неплохо вооруженным. Противники вынужденно отступили, тем более, они ничем не могли подкрепить свои подозрения. Парни поехали кататься в горы или в лес, но причем тут совершенно посторонние люди? Гетхины весь тот день провели дома, а если бы и нет, то какое им дело до соседских недорослей?

   Именно это проорал дан Имрис в ответ на дурацкие обвинения Кардоу. Вилья специально поехала в город, чтобы предупредить дочь – пусть та пока не приезжает домой, во избежание неприятностей. Марсия встретила названную мать рассказом о крайне досадном событии.

   - Представь, я проснулась поутру в хешт (шестой день, аналог субботы на Ютаре), а воспитательница на завтраке говорит, мол, к тебе посетители, у ворот ждут. Я чуть было не ляпнула, чтобы их пропустили. Но слава богу, хватило соображения сперва в окно посмотреть. Выглядываю, а там эти Кардоу. Я сразу отказалась выходить и просила их не пускать. Говорю – это вообще посторонние, не хочу с ними знаться. Они явились только для того, чтобы оскорблять меня. Ну их, разумеется, не пустили, так они еще что-то орали у ворот, пока наша охрана не вызвала полицию. Их прогнали сурово. Прямо дубинками. Ох и визг стоял! А потом меня директриса вызвала, потребовала объяснений. Я так и сказала – соседи наши в деревне. Хотели меня просватать за своего сына. А я не хочу, он вообще без дара, да и мне нужно учиться, а не хоронить себя в глуши. Она спрашивает, - а как думают твои опекуны? Я в ответ, - конечно, они на моей стороне. Но эти люди все успокоиться не могут, с чего-то взяли: раз их сын желает на мне жениться, то я обязана составить его счастье.

   Нет, представь, матушка, вконец обнаглели! Узнали, где находится училище, и приперлись сюда!

   Начальница наша разгневалась и говорит: в следующий раз прикажу их вообще в участок забрать. Она хотела с тобой побеседовать. Мне кажется, директриса считает, может я какие обещания, не подумав, дала.

   Обычно тихая Вилья на сей раз была настолько рассержена, что без промедлений решилась переговорить с начальницей УМа.

   - Здравствуйте, уважаемая госпожа, здоровья и процветания вам! Дочка моя передала – вы говорить со мной желаете.

   - Здравствовать и вашей семье, дана Гетхин! Вероятно, Марсия уже рассказала вам о происшествии?

   - Да. И сразу могу сказать, ничего той семье - Кардоу никто не обещал. Ни мы, ни сама Мия. Это соседи наши в деревне. Отношений близких мы с ними не поддерживали, люди они нехорошие – злоречивые да чванливые, всех кругом презирают. Вдруг повадились к нам зимой ездить, хотя мы их ни разу не приглашали, а в конце весны сватовство затеяли. Разумеется, им было отказано. И у нас, и у воспитанницы нашей совсем другие планы на ее будущее. Мия хочет окончить училище и поехать в Академию магии в Приморье. И мы следом, чтобы и там была обихожена, и дом свой был, и родители! Пусть мы приемные, но любим нашу малышку, как родную. Так они до того озлились, давай Мию оскорблять всяко, на нас - чуть не с кулаками. Мы челядь позвали да и вытурили их из дома. Еще не хватало, такое хамство терпеть! Они угрожали, но мы-то думали, пустословят, а оказывается, они девочку и в городе нашли! Невесть что с нее требуют, а откуда ей знать?

   - Благодарю вас за откровенность. Будьте уверены, мы больше не позволим этим людям шуметь возле училища и беспокоить дани Фран, - начальница доброжелательно кивнула и Вилья перевела дух, не заметив задумчивого взгляда, брошенного чародейкой на небольшой кристалл с заклятием истины. Он стоял на столе за стопкой книг и документов, незаметный посетителям.

*****

Приближались переводные экзамены и каникулы на все лето. Чтобы избежать приставаний и возможных попыток мести настырных Кардоу, дан Имрис предложил съездить в Приморье, посетить Ларзуш - полис, где находилась Академия Чародейства и Магии и, так сказать, осмотреться. Жена и дочь с восторгом приняли его план. Обе ни разу не видели моря и предвкушали всю радость встречи с ним. Марсия мечтала о путешествии, как о волшебном празднике лета и солнца! Представляла себе бескрайнее водное пространство, белые барашки волн и крики чаек, кружащих над ними. Все то, о чем она только читала, но никогда не видела.

   В целом девочка хорошо подготовилась к испытаниям, намереваясь получить высокие оценки. Единственное, что ее беспокоило – чары огня. Особенно стыдно было ей, как огненному магу. Это же надо – огневик, не способный совладать со своей стихией! Жаль, до сих пор её результаты оставались более чем скромными. Наставник твердил – нужно больше заниматься! Марсия и без того тренировалась каждую свободную минуту, но увы…

   В последний день практики выехали на полигон и учитель, наблюдая за вялыми струями пламени, в очередной раз созданными адепткой, с огорчением заметил.

   - М-да, милорд будет недоволен.

   Группа юношей из мужского магического училища стояла неподалеку. Один из студентов живо обернулся.

   - А разве его сиятельство будет присутствовать? Ой, извините, я вмешался в разговор.

   - Да, он обещал приехать на испытания и оценить результаты стихийников.

   У Марсии ослабели колени, и зазвенело в ушах. Напрасно она пыталась успокоить себя мыслями о том, что граф давно забыл об её существовании. Иррациональный ужас заставлял дрожать всё тело. Что делать? Она не может себе позволить неявку на экзамен! Нет-нет, нужно преодолеть свои глупые детские страхи. Вот можно подумать – сам владыка Симарна до сих пор вспоминает о школьнице, попавшей ему в лицо снежком! Или о малолетке в трактире, которую снял со стола да прикрикнул, чтобы она бежала к матери. Вдруг так ясно вспомнились его горячие руки. Боже мой, да ведь граф сам обул на её озябшие ноги войлочные башмачки. Или ей это приснилось?

   - Чего стоишь, Мия? Урок закончился, идем в повозку, - позвал ее наставник, вырвав из ненужных воспоминаний.

******

Войдя в холл, Агда небрежно швырнула шелковый пыльник на руки служанке, хмуро взглянула на любовника.

   Сразу по возвращении с прогулки, к ним подбежал паж и, привстав на цыпочки, тихо прошептал что-то на ухо Реймону. Мальчик всего лишь доложил о важном послании. Но его поведение рассердило фаворитку.

   - Что за тайны от меня? Ответь! В конце концов, я имею право знать!

    Не отвечая, граф прошел к столу с письмами, возле которого дежурил охранник, следивший, чтобы корреспонденции никто не касался.

   - Что это? От кого? – не отставала любовница, - от женщины?

   Взяв конверт, Реймон поднялся в кабинет, куда сразу принесли горячие напитки и легкие закуски.

   Собственнические замашки Агды, заметные все сильнее и проявляющиеся все чаще, начинали изрядно действовать на нервы.

   - Неужели придется расстаться? – раздражался граф, - вот ведь, любят же дамы определенного сорта создавать проблемы на пустом месте. Словно все мои дела – крутить интрижки и получать романтические послания.

   Знай Агда о мыслях любовника, разгневалась и обиделась бы до крайности. Впрочем, гнев она умела скрывать, когда надо. Но молодая женщина ничего не знала, к счастью и для себя, и для Реймона, не терпевшего женских истерик.

   Усевшись за стол, он быстро вскрыл письмо и, прочитав его, задумался.

   - Неужели Альянс опять поднимает голову. М-да, восточные земли за горами и плато Дауррог далеки от юга и от приморья, где цитадель драконов. Чего больше в действиях храмовников - упорства или глупости?

   Реймон ненавидел Орден и отнюдь не забыл то время, когда его гнали и травили отряды морлендских монахов-воинов, словно матерые охотничьи собаки – измотанного подраненного волка. Вновь и вновь память возвращала медовый аромат желтых цветов в низинах, сменяющийся на острый горький запах полыни, заполонившей возвышенности. Сухой и жаркий воздух степи волнами струился над высокой травой. Беглецы безжалостно стегали уставших коней. Чудом Реймону удалось с несколькими верными людьми, ускользнуть через брешь в закрытой границе. Подкравшись на рассвете к форту, маленький плохо вооруженный отряд с растраченными накопителями, напал на «сторожевых псов» Морана. В гарнизоне находился полный дузган (дюжина) сытых и полных сил боевых монахов. Чрезмерно уверенных в себе и грозном имени своего небесного покровителя. Никакое жалкое отребье из недобитых колдунишек или, тем паче простонародья, не посмеет даже взглянуть в сторону укреплённого строения с донжоном и стеной из высоких кольев вокруг. Заградотряд из опытных бойцов не даст никому просочиться к Шарсинским горам, а вернее, к узкой щели, соединявшей прОклятые земли ушастой нечисти и владения Ордена, находящиеся под доброй властью святого Морана.

   Часы перед рассветом самые тяжелые – глаза у людей так и слипаются. Именно их выбрал для нападения будущий граф, а тогда жалкий беглец древней знатной крови, но без гроша в кармане, сильный, но плохо обученный маг. По сути - донельзя измученный и голодный оборванец, сопровождаемый всего лишь горсткой сообщников, зато с яростной жаждой свободы и ненавистью к благодетельному Ордену. Благодетельному… Ха-ха, отец Реймона погиб от орденского смертельного заклятия, мать – красивая чародейка, предпочла отравиться, нежели стать наложницей одного из сановников Храма.

   Небо чуть полиловело на востоке, когда неверные еретики змеями подползли к ограде форта, внимательно изучая укрепления.

   - Заостренные концы бревен? – Реймон еле слышно засмеялся хриплым от усталости голосом. Смех больше походил на карканье. В горле всё пересохло. Вода во флягах закончилась вчера вечером, а ближайший колодец был только во дворе форта, куда еще предстояло проникнуть. – Идиоты, на них так легко накинуть петли! Доставайте веревки парни, но для начала, разбейтесь на пары и трое самых метких лучников забирайтесь остальным на плечи. Не поднимайте головы выше ограды, не выходите из зоны невидимости, быстро снимите часовых. Помните, прикончить псов нужно с первого выстрела, чтобы не успели поднять шум! А затем накидываем петли на колья и - махом через забор!

   Они дрались с неистовством и отчаянием загнанных в угол зверей. Но даже после того, как вырвались на свободу, оказалось – рано обрадовались. Ничего не кончено. Один из мораннитов, запершихся в донжоне, послал дымовой сигнал квеоду (военное подразделение из 6-ти дюжин бойцов), проходившему учения недалеко в холмах. На рысях те могли бы настичь беглецов буквально через пару часов. А придурковатые эльфы, свято верившие в незыблемость договоров, даже поста не выставили по ту сторону границы.

   Помог артефакт, найденный в одежде убитого дузга – начальника гарнизона. То был на редкость крупный кристалл миртезия с заключенным внутри заклятием портала. Реймон в ту пору знал немного, но координаты нужной локации кастовать умел. Ушли они буквально на глазах у солдат квеода, уже готовящихся накинуть арканы на безбожных мерзавцев. Предателей святой веры и убийц верных слуг Храма ждала мучительная смерть, но провидение позволило им сбежать от правосудия. Почему? Знает лишь Двуединый. По приказу разочарованного квеодра (начальник квеода – 72-х боевых монахов) трубач дал сигнал отступления. Заходить далеко вглубь вражеских территорий моранниты не решались, богомерзкие эльфы при обнаружении чужаков были беспощадны, а магия остроухой нечисти, к сожалению, слишком сильна!

   Сын клана Аргвидов долго прожил в нелюдских владениях. Закончил высшую школу магии в эльфийской столице, научился метко стрелять из лука и фехтовать, позже, увлекшись молодой медведицей, уехал к герэдам. От природы Реймон Аргвид, в те годы еще не звавшийся владетелем Симарна, был сложения изящного, хотя широкие плечи обещали с возрастом крепкую мужскую стать. Но рядом с оборотнями-медведями молодой маг, ловкий и сильный, выглядел чуть ли не по-девичьи тонким и хрупким, что его самого злило несказанно. А возлюбленная, посмеивалась, без труда поднимая его на руки.

   «Что же – дело поправимое, было бы желание», – однажды прогудел медвежий колдун в ответ на просьбу парня помочь ему стать достойным избранницы. И действительно, год, проведённый у отшельника на берегу лесного водоема, невероятно изменил Реймона. Каждодневные многочасовые тренировки, пробежки вокруг озера с тяжеленным бревном на плечах, охота на лося, длившаяся порой несколько дней, когда неизвестно, кто больше измучен и загнан: то ли зверь, то ли сам охотник. Зато каким вкусным казалось едва обжаренное еще парное мясо! И конечно, травы: простые и заговоренные, в виде отваров и настоек. Молодой маг забыл вкус вина и пива, только травяные чаи и чистая родниковая вода. Вернувшись в город, он поразил приятелей и знакомых. Здоровенный, словно и впрямь превратился в медведя, но при этом гибкий и грациозный, с точеным лицом и гривой черных кудрей, Реймон сводил с ума местных дев. Увы, его чудесное преображение разочаровало красавицу, ради которой он так старался. На их прощальном свидании, выпив штоф крепкого эля, возлюбленная призналась, что всегда была неравнодушна именно к атлетически сложенным, но притом утонченным юношам эльфийского типа, каковым и был поначалу человеческий маг. По правде говоря, она не раз пыталась привлечь внимание самих ушастых красавчиков, но те не слишком привечали медведиц, считая их чересчур крупными и грубоватыми.

   Золотоглазая девица, почти не уступавшая другу в росте и ширине плеч, горько всхлипнула: вот зачем, зачем ты это сделал? Ведь все испортил!

   Горе её было искренним и безмерным. Реймон тоже горевал бы…, разумеется, глубоко и сильно, но известия, прилетевшие из людских земель, поразили всех. На любовные переживания не осталось времени. Да и значимость их как-то разом поблекла в свете открывшихся новостей. Явившиеся на Ютар драконы, те, которых простой люд называл чудовищами ужасными и жестокими, разогнали храмовников, фактически уничтожив Морлендский альянс, и помогли чародеям возвратить былую независимость. Настали новые времена и беглые маги, отказавшиеся в свое время стать рабами Ордена, могли вернуться домой.

   Долгое время Реймон провел в изгнании, а вернувшись, принял наследство от тетушки и несколько лет железной рукой наводил порядок в полуразоренных землях, жестко и беспощадно наказывая за лень, воровство и неповиновение. Как его бесили здешние людишки, темные и тупые, не желавшие ничего менять в своей никчемной жизни. Они мечтали только об одном – скрысятничать, набить утробу и забиться в свою грязную норку. Всюду царило кумовство, обман, взяточничество и ужасающая лень! Дороги отвратительны, селения и постоялые дворы в разрухе. Обнищавшие крестьяне бегут из деревень. Зато менестрели распевают сладкозвучные песенки о добрых разбойничках.

   Чего стоили дивные по красоте баллады о благородных рыцарях ночи, отбирающих неправедное золото у богатеев и, разумеется, тут же одаряющих монетами бедняков. Граф заскрипел зубами, вспоминая банду Ашока, прозванного Веселым – одного из любимых героев народных быличек.

   Раннее серенькое утро, в размытой дождем колее опрокинутые телеги. Они пусты, если не считать трупов вповалку – мужчины, женщины, дети. Хотя нет, дети и женщины отдельно. На траве, в придорожной канаве - мертвые женщины и юные девушки в задранных рваных юбках, с обнаженной грудью, с широко раскинутыми окровавленными ногами и синими вздутыми от побоев лицами. Везде мухи – жирные, блестящие, неумолчно жужжат, облепляя тела. И отвратительный запах тлена, мгновенно забивающий ноздри.

   У молодого мага бессильно сжимались кулаки. Охватывала бешеная злоба, такая, что мутилось в глазах.

   А детьми разбойнички любили играть, перекидывая маленькое тельце с пики на пику. Замечательная игра – напоминает серсо.

   - Младенцы так забавно орут – громко, пронзительно и ведь не смолкнут, пока не сдохнут, а они на редкость живучие, - рассказывал, крутя головой, один из пойманных душегубов.

   Память услужливо открывает еще картинку.

   На обочине карета с распахнутыми дверцами, из нее вывалилась полуотрубленная нога, тело внутри. Кажется, служанка. А вот и госпожа – валяется за каретой, точнее то, во что превратилась молодая и, наверное, красивая девушка. Наверное, ведь в кровавом месиве, оставшемся после всей шайки, хорошенько позабавившейся с несчастной, трудно что-либо опознать.

   Какое счастье иметь Дар. Магия была не только у самого владетеля Симарна, но и у его ближайших сподвижников. Она изрядно помогала в розыске и поимке душегубов.

   Менестрелей, поющих столь славные песни, граф повелел высечь плетьми, предварительно показав жителям и глупым певцам жертв Ашока Веселого. Самих татей было приказано казнить на лобном месте со всей возможной жестокостью. Насколько это помогло? Да черт их поймет, этих тупых людишек, - озлобленно думал владыка Симарна.

   Один из сыскарей, посланных по следам уже другой шайки, рассказывал ему об их главаре. Атаман любил, проезжая по улицам села, щедрой рукой сыпать на головы собравшимся золото и серебро и дико хохотать, глядя, как люди кидаются в драку, ползают в пыли, жадно хватая деньги. С той бандой Аргвид тоже разделался, а главаря повесил на длинной веревке – особо жестокий вид казни, когда жертва носками касается земли, пытается опереться на них, однако надолго перевести дух не получается… Мучения длятся порой больше суток.

    Вскоре с разбойниками на своей земле Реймон покончил, жестко зачистил и соседние. Разбойные деньги, однако, никому и не подумал возвращать. Владельцы погибли, их родственнички обойдутся. Казна пуста, моранниты при попустительстве дядюшки постарались. А ведь нужно начинать восстанавливать нормальную жизнь в графстве. Не знаешь, за что хвататься. Работы, причем адской и неблагодарной было непочатый край, однако, несмотря на все препоны, владения графа начали потихоньку - не процветать, но хотя бы приближаться к былому благополучию.

   И всё чаще на ум Реймону приходили мысли о том, что неплохо бы их - эти владения увеличить. В частности, присоединить, а точнее, вернуть земли Аргвидов, основательно разоренные войной и теперь оказавшиеся частью княжества Дегрон. Под шумок ушлый и хитрый князь прибрал к рукам соседские лены, оставшиеся без хозяев. Собственно прибрал - громко сказано. Он одним из первых принес клятвы Ордену и безропотно платил ему половину доходов, за что храмовники, уничтожив безбожников, отдали ему в управление феод Аргвидов и не только его.

ГЛАВА 16

День был жаркий, с утра казалось, погода не изменится, но ближе к вечеру небо потемнело, появились сизые тучи и сильный ветер зашумел в листве. Птицы и насекомые смолкли. Одни перепуганные цикады трещали всё сильнее.

   Вокруг длинной поляны, где тренировались огневики, рос реликтовый лес, тесно смыкавший свои густые кроны. Даже летом здесь царили полумрак и прохлада, землю и деревья покрывали мох и гирлянды седых лишайников. Сдавшие экзамен адепты сидели прямо на траве в тени огромных дубов, наблюдая за длинным валом облаков, медленно выползавшим из-за гор.

   Оглядываясь на близившуюся грозу, мастера - чародеи торопили оставшихся студентов. Марсия лениво покусывала травинку, прислонившись спиной к теплому древесному стволу. Она получила оценку - удовлетворительно и в целом была довольна. Опасалась худшего, но последнее испытание всё же прошла, и ее перевели на второй год обучения. На самом деле, больше всего девочка нервничала, ожидая появления графа, но он задерживался. Мия надеялась, что владетель Симарна так и не почтит их своим присутствием, а если все же приедет, так она будет сидеть тихонько, не отсвечивая. Его внимание будет направлено на ту пятёрку магов, чья очередь была последней. Время тянулось липкой патокой, и вскоре удачная мысль пришла в голову хитроумной ученице. На поляне адептов и экзаменаторов ждали три повозки. А что, если, сославшись на приближающуюся грозу, попросить главу комиссии отправить домой тех, кто уже сдал? Нет, право – это замечательная идея. Повозки стоят возле самого выезда на дорогу, они закрыты тентами, и даже если граф со свитой встретит их в последний момент, так не будет же он заглядывать внутрь? Ему что, делать больше нечего!

    С довольной улыбкой Марсия привстала, но тут ее окликнул один из юношей-магов. Черноглазый брюнет с приятным, чуть хитроватым лицом, кажется, он отлично сдал экзамен…

   Девочка удивленно подняла брови, откуда этот парень знает ее имя?

   - Постой. Извини, мы не знакомы, но уже не первый раз сталкиваемся на полигоне и сегодня я решился спросить твое имя у одной из девушек.

   - Чего тебе?

   Холодный и даже грубый ответ обескуражил юношу, но ненадолго.

   - Я всего лишь хотел предложить бутылку холодного лимонада. Мы ведь здесь уже целый день, ты наверняка устала и хочешь есть. Матушка с утра собрала мне целую сумку еды, а я так волновался, что совсем забыл про неё, а сейчас вдруг вспомнилось.

   - Хм, - Марсия нахмурилась, - вот еще, не стану я одна есть, когда мои подруги голодны.

   - Там хватит на всех!

    Лима, отродясь не отказывавшаяся от лишней порции, бойко спросила.

   - А ты разве живешь дома?

   - Да, я из Роала.

   - Мог бы и не волноваться, ты легко управляешься с огнем! Ну ладно, что там у тебя из еды? Тащи сюда!

   - Всё в повозке, сейчас принесу, - охотно отозвался новый знакомец.

   Через несколько минут вокруг импровизированного стола, а именно - льняной скатерти, сложенной в сумку заботливой матушкой Стайна (так звали студента) собрался десяток адептов. Три девушки из УМа и семь парней, уже сдавших испытание. Бутерброды имелись в избытке, а вот напитка на всех не хватило.

   - Кажется, там была еще большая фляга с фруктовым взваром, я посмотрю! – Стайн вскочил на ноги

   - Ишь ты, как рвется тебе услужить, - Мирана хихикнула, подтолкнув Марсию в бок.

   Та лишь криво ухмыльнулась. Очередной ухажер был не нужен. Но с другой стороны, от него в данный момент имелась ощутимая польза. К вечеру от усталости и голода аж подташнивало.

   Теперь, плотно перекусив и приободрившись, дани Фран преисполнилась энергии.

   - Погоди, я с тобой.

   На самом деле её целью был магистр, стоявший как раз у конца поляны. Именно его Мия намеревалась просить об отправке в город. Причем, по задумке лукавой девчонки, поддержать просьбу должен был отличник Стайн.

    Не успели ребята сделать несколько шагов, как из-за деревьев вылетела кавалькада всадников во главе с графом Реймоном. Черные волосы развеваются по ветру, поверх белоснежной рубашки с широкими рукавами - тонкий кожаный жилет. Очень простой наряд, практически не отличавшийся от одежды обычного наемника, но даже в нем Реймон выглядел, как… Как лорд Симарна, что тут еще скажешь.

   Приобняв Марсию, Стайн метнулся в сторону, ближе к деревьям, чтобы кони на скаку не затоптали их. А у девочки внутри все оборвалось.

    Граф не просто увидел, он явно вспомнил её! Исказившееся лицо, полыхнувшие гневом глаза не оставляли сомнений - узнал. Оскалившись, рывком натянул поводья. Да так, что вороной, заржав, прянул на дыбы, но Реймон властно осадил его. Все произошло настолько быстро, что верховые, скакавшие вслед за предводителем, едва не столкнулись. У одного лошадь взбрыкнула так резко, что тот едва не вылетел из седла. Не обращая внимания на устроенную им суматоху, граф соскользнул на землю и стремительно подошел к студентам. Отпустив Мию, Стайн склонился перед лордом. Девочка же от испуга забыла все правила этикета, что почти год вдалбливали в них наставники, и молча стояла с широко раскрытыми глазами.

   В каком-то непонятном смятении она отмечала сжатые кулаки в перчатках для верховой езды, поросшую черными волосами мускулистую грудь в вырезе рубахи, серебряные пряжки на распахнутом жилете. Но всё это были обрывки, отдельные куски, цельная картина не складывалась. В лицо Реймона она не осмеливалась взглянуть.

   Несколько секунд слышалось лишь тяжелое прерывистое дыхание лорда, затем он заговорил неожиданно спокойным, немного хрипловатым голосом.

   - Кто такие?

   Стайн быстро взял себя в руки. Собственно, он испугался вовсе не графа, а несущейся прямо на них конной лавины. И сейчас желал показать себя с лучшей стороны, потому отрапортовал по-военному четко и быстро.

   - Адепты УМа, сир, стихия огня, закончили первый курс, сегодня сдали последний переводной экзамен.

   Граф перевёл на юношу глаза, пугающие непонятным выражением. Студент поспешил добавить.

   - Я сдал на отлично.

   Реймон кивнул в сторону Мии, но ту будто парализовало. Даже после того, как приятель легонько толкнул ее, девочка молчала, словно воды в рот набрала.

   - Она немая? – насмешливо поинтересовался лорд.

   - Нет, сир, просто переволновалась. Кони, сир, неслись прямо на нас.

   - Надеюсь, тоже сдала на отлично? Как звать?

   Видя, что Марсия продолжает упорно изображать дерево, Стайн решился ответить вместо нее.

   - Дани Фран, милорд. Марсия Фран.

   Реймон шагнул почти вплотную и нагнулся над бедняжкой. Вдохнул запах ее волос и замер, точно хищник, принюхивающийся к жертве.

   На самом деле граф был потрясен, до дрожи испугавшись собственных эмоций. Да что это с ним? Кажется, маги не подвержены сумасшествию! Он узнал малышку сразу, еще издали, и пришпорил коня, даже не отдавая себе отчет, что торопиться уже некуда! А когда увидел, как её обнимает какой-то наглый щенок, то едва не выхватил меч из ножен. Первым желанием было убить смазливого негодяя, растоптать копытами боевого жеребца. Никто не смеет дотрагиваться до его девочки! До его? Возникшая мысль изумила Реймона несказанно. С каких это пор он стал думать так об этой кукле? Незнакомой малолетке, впервые увиденной три года назад на постоялом дворе близ Роала, и сразу забытой… Или нет? Да ведь он вспоминал её, и не раз, впрочем, тут же отгоняя дурацкие мысли, стыдясь и нещадно ругая себя за них. С чего бы вдруг лорд Симарна стал интересоваться маленькими девочками? Но ведь прошло три, нет, уже четыре года! Ей как минимум пятнадцать, если не больше. Нет, вряд ли больше, она выглядит все же слишком юной. Разумеется, - он выдохнул с облегчением, - ведь девочка маг огня, а стихийники взрослеют особенно медленно.

   Словно в трансе Реймон склонил голову и, почти касаясь губами ее виска, еще раз с жадностью втянул ноздрями воздух, ловя нечто эфемерное, но от того не менее чудесное!

   Боги, никогда с ним такого не было - её запах, божественный, ни с чем не сравнимый — едва уловимый аромат фиалок, омытых росой. Блики огня на темном шелке волос. Так нестерпимо хочется коснуться их ладонью.

   Нужно что-то сказать. Мысли метались, как у безумного. Реймон с трудом собирал их, пытаясь выстроить фразы. Что он спрашивал? Да, про экзамен, точно.

   - Ты можешь ответить, как сдала испытание?

   И голос, кажется, звучит нормально, он боялся, что способен лишь невнятно хрипеть, подобно дикому зверю.

   Марсия моргнула, губы тряслись, но она все же ответила совсем тихо.

   - На тройку, милорд.

   - Хм, иного я и не ждал. Если вместо усердных занятий шляться невесть где по ночам, да прямо на экзаменах обжиматься с дружками…

    Презрительные слова, сказанные ледяным тоном, хлестали не хуже кнута. От обиды и несправедливости у нее перехватило дыхание. На глаза навернулись слезы, но Реймона недаром называли жестоким. Граф издевательски засмеялся и отошел. Вскоре их посадили в одну из повозок, повезли в Роал. Реймон остался на полигоне, решил проконтролировать знания и способности прочих адептов.

   Мия беззвучно рыдала всю дорогу, девочки пытались утешить ее – бесполезно.

   - Хочешь, мы ему скажем, что тоже были в тот вечер с тобой, и нигде мы не шлялись, тем более – по ночам! Только сгоняли до кондитерской и обратно. Подумаешь, преступление! – предлагала Лима.

   Подруга не отвечала, продолжая тихонько плакать, а Мирана рассудительно заметила.

   - Интересно, как ты ему все это скажешь? Во дворец заявишься? Тебя стража у ворот остановит и на пинках прочь погонит!

   - Мия, не реви, он не сможет приказать тебя отчислить! Ты же экзамены сдала? Сдала! А сейчас каникулы начинаются. Езжай завтра домой и забудь ты этого злыдня, как страшный сон. Короче, решено, перед отъездом мы все к директрисе пойдем и признаемся. Всех ведь не выгонят!

   Дани Фран не отвечала. Она почему-то совсем не испугалась возможного отчисления. Сама не могла осознать, в чем дело. Сердце сжималось от мутного страха и тоски. А чего боялась? Неясно. И этот взгляд голубых бешеных глаз, полный яростного…чего? Злобы? Презрения? Она силилась, и никак не могла понять, но что-то темное, страшное, жестокое глядело на нее из глубины расширенных черных зрачков. Казалось, если будешь долго смотреть, твою душу захватит бездна… Мия содрогнулась, кривя губы в беззвучном плаче, вытерла лицо и без того мокрым платком. За что этот мужчина так возненавидел её? Всего лишь снежок! Она ведь не специально. Боже, почему ей так не везет в этой жизни!

   Повозка остановилась у ворот училища. Девочки спрыгнули на землю, оглядываясь. Стайн, всю дорогу прислушивающийся к их разговору, поспешно вышел следом.

   Солнце скрылось, и дневное тепло уступило место вечерней прохладе. Марсия зябко поежилась от струи сильного прохладного ветра, дунувшего прямо в лицо.

   Юный маг нерешительно топтался возле учениц.

   - Я, мне бы хотелось пригласить вас в эту кондитерскую - «Горная пчела», - нерешительно сказал он.

   - Подслушивал? - Мирана обличающе ткнула в него пальцем.

   - Нет, вы просто рядом сидели, я, что должен был заткнуть уши?

   - У нас есть деньги, - сухо ответила Мия чуть прерывающимся голосом, - и ни в чьем угощении мы не нуждаемся, не нищие.

   Её разбирала злость, без того чуть ли не шлюхой назвали, и еще этот лезет.

   - Но я же, - парень растерялся, - почему ты так? Просто по-дружески.

   - Мы через пару дней уезжаем, не до тебя пока, – добродушно улыбнулась Лима, - вот осенью вернёмся, тогда будем посмотреть! Или ты только дани Фран приглашаешь?

   - Нет-нет, - Стайн даже руками замахал, - я вас троих хотел позвать, отметить сдачу последнего экзамена, что в этом плохого?

   - Всё осенью, сказано - осенью! – Лима последняя зашла в калитку, а Мия даже не оглянулась.

ГЛАВА 17

В Гранд Шале Реймон вернулся поздним вечером в совершеннейшем раздрае. Боги, что городил, какую чушь – злую и обидную, нёс на полигоне, доведя малышку до слез. Уходя, он слышал, как Марсия тихо заплакала, но не обернулся, опасаясь, что не выдержит – бросится к ней, подхватит на руки и станет покрывать поцелуями мокрые щеки, умоляя о прощении. Ему было плевать на мнение окружающих, но доброе имя ни в чем не повинной девочки будет загублено. Скрипел зубами, но шел всё дальше, к небольшой группе адептов и наставников, ожидающих его у щитов.

   В холле он мрачно взглянул на слугу с подносом, на котором стоял графин лимонной воды с колотым льдом. Не позволив налить в бокал, схватил сосуд и жадно припал к горлышку. Пил, давясь и не успевая проглотить… Холодные струи стекали по подбородку, на грудь, на рубашку.

   Только бы Агда не дожидалась его с очередными капризами и требованиями. В нынешнем состоянии он способен безобразно наорать на эту курицу. Нет, слава богам, переменчивая красавица справедливо полагала, что лучшее лекарство для молодости кожи - хороший сон.

   Реймон с облегчением вздохнул, поднимаясь в свои покои, но в холле у дверей его поджидал неприятный сюрприз в лице тщедушного человечка с бледным умным лицом. Это был не слишком любимый за удивительное занудство, но очень ценимый лордом секретарь по сеньоральному суду.

   Граф закатил глаза.

   - Что еще? Ты решил меня доконать?

   - Простите сир, но вашей аудиенции уже несколько дней добивается дан Кардоу с семьёй. Они буквально умоляют о милости.

   - Ну их к демонам, - простонал граф, - завтра, все завтра.

   - Разумеется, милорд, я вовсе не рассчитывал на что-то другое.

   - Скажи вкратце, в чем дело? В двух словах.

   - Пропал сын, поехал в горы с приятелями и все бесследно исчезли.

   - Ты что, охренел? – взревел Реймон, остановившись в дверях, - или я похож на сыщика, разыскивающего потеряшек?

   - О нет, сир, у них уже есть предполагаемый виновник, точнее виновница. Однако ее семья от всего отрекается, а доказательства вины ведьмы отсутствуют.

   Граф почувствовал, как болезненно сжалось сердце. Кажется, он уже знает, о ком идет речь.

   - Не ведьмы, а чародейки, - зло бросил мужчина, - ковен уже давно запретил называть ведьмами женщин с магическими способностями. И кого они считают виновными?

   Секретарь поклонился.

   - Я лишь в точности передаю слова просителей. Обвинение в черном колдовстве касается дани Фран, воспитанницы семьи Гетхин. А опекуны покрывают ее. У меня есть заявление пострадавшей стороны и бумаги с предварительного опроса, проведенного мной лично. Кроме того, позавчера я съездил с двумя стражниками в селение и еще кое-куда, навел справки и без особого шума переговорил со жрецом и некоторыми жителями, возможными свидетелями. Опросные листы также приложены.

   - Хм, молодец.

   Реймон вновь приятно удивился. Каким-то мистическим образом секретарь всегда понимал важность очередной жалобы и буквально предугадывал, какую отдать на рассмотрение помощникам, а какую пожелает разбирать сам правитель.

   Граф медленно выдохнул, стараясь успокоиться.

   - Пригласишь их завтра с утра в сеньоральной суд. Придешь пораньше, запишешь повторный допросный лист. Максимально подробный. Как и первичный, сам, - веско произнес граф, - ни помощника, ни писца, запомни! А после - пусть там сидят, ожидают меня.

   - Если кого-то приведут с собой? Соседей, родню…

   - Гони всех кнутом, - процедил Реймон, медленно свирепея, - проследи, чтобы в зале слушания находились только родители этого парня.

   - Но там пропали еще двое юношей, как быть, если их отцы завтра явятся вместе в Кардоу?

   Граф поднял брови и холодно осведомился.

   - Они подавали заявление на рассмотрение дела?

   - Нет, сир, об этих людях упоминали только Кардоу.

   - Мало ли, что болтают селяне. Законы, дружок, я помню, может и не каждую букву, как ты. В таком случае, они не имеют права быть на слушании или на допросе. Пусть пишут жалобу, ждут очереди. Быть может, я посчитаю нужным рассмотреть их дело, но, скорее всего, нет. Сколько в наших горах пропадает охотников: и крестьян, и дворян. Похоже, народ обнаглел! Они считают - правителю Симарна больше нечем заняться?

   - Вы прочтете бумаги, милорд? На всякий случай я подготовил копии.

   Граф пожал плечами, небрежно бросил.

   - Так и быть, просмотрю. Всё, ступай. До завтра.

    К себе он шел, зло кусая губы и раздувая ноздри от сдерживаемого гнева. Боги, да что же это. Единственная потеря, которая его интересовала, была синеглазая кукла. И не успела малышка найтись, как тут же объявились людишки, желавшие причинить ей вред.

   Реймону было плевать – виновна Марсия в исчезновении деревенского недоросля или нет. В любом случае он не допустит официальных обвинений и, тем более, наказания. Но нехорошее чувство сродни страху заворочалось, зажгло в груди. Как могут быть связаны три парня и девочка-подросток? Эти подонки хотели обидеть её? После доклада секретаря спать он не собирался, во всяком случае, пока не прочтёт все материалы дела.

    Однако в спальне его ожидала Агда, соблазнительно раскинувшаяся на подушках.

   Её бело-розовое тело мерцало в желтоватых огнях свечей (красавица не любила слишком яркие магические лучезары), будто спелый фрукт. По круглым, аппетитным плечам, заманчиво выступающим из кружев пеньюара, струились огненные спирали волос. Вся она напоминала не то персик, не то красивую, сытую кошку.

   - Я соскучилась, мой хищник, - томно прошептала любовница, с притворной стыдливостью опуская ресницы.

   «Черт возьми, все-таки она не легла спать. Надо было идти в кабинет, как и собирался. Почему я раньше не замечал, как она ярко красит рот? И какая фальшивая у нее улыбка, а губы похожи на пиявки». Реймон еле удержался от недовольной гримасы, но вслух сказал совсем другое.

   - Извини милая, сегодня было много дел, я чертовски устал. И сейчас мне нужно еще поработать.

   Агда потянулась к нему, но граф вежливо отстранил ее. Рука любовника была твёрдой, а взгляд жестким. Женщина уступила, недаром она продержалась на своей «должности» дольше всех предшественниц, понимала, где следует промолчать. Впрочем, это не мешало ей со злостью мечтать о том, как заставит владыку Симарна заплатить за обиду.

    ЗАЛ СЛУШАНИЯ СЕНЬОРАЛЬНОГО СУДА

   Тяжелый, пробирающий до костей взгляд человека, сидевшего в массивном резном кресле, действовал на просителей не лучшим образом.

   Оно напоминало трон - глубокое, с очень высокой спинкой, объемными подлокотниками. Не давало забыть, кто находится перед ними.

   Дана Кардоу всё порывалась упасть в обморок, но понимала: сделай она такую глупость, и трёпка от супруга будет обеспечена. К тому же, ведь кроме них, некому заступиться за любимого диточку, пострадавшего от проклятой ведьмы. Убитая горем дана была уверена в этом. Всё девка клятая, точно - она погубила! Ведь как маменька упрашивала сына, мол, отступись, забудь эту дрянь неблагодарную, мы ей лучше ворота дёгтем вымажем, ославим на всю деревню! Так нет – уперся. Будет моей женой и точка. По добру не хочет, увозом возьму. Потом сама просить будет, чтобы женился да благодарить за честный брак. Ахти, чуяло ведь материнское сердце, ничего хорошего из его затеи не выйдет. Пропал, ведь пропал мальчик! Супруг твердил: ничего, мы и до самого владыки Симарна дойдем, так дело не оставим. Правда, сейчас женщину терзали смутные сомнения в правильности мужней задумки. Стоя посередине большого сумрачного зала, где под высокими сводами металось эхо, усиливая и отражая каждый вздох, семейство Кардоу боялось лишний раз глаза поднять.

   Граф выглядел совершенным пугалом, не в смысле оборванной одежды, напротив, здесь было всё лучше некуда. Не удержавшись, дана бросила быстрый взгляд на массивную золотую цепь лорда, красиво выделявшуюся на бархате камзола. А перстни-то какие, так и горят – переливаются. Особенно выделяется один – вроде и не очень красивый, а заметный, с крупным серым кристаллом, слабо светящимся серебристым светом.

   Орлиный нос и сурово сжатые губы мага, черные волосы и черная же одежда, придавали всей его фигуре необычайное сходство с хищной птицей и пугали до одури.

   Малан Кардоу уже озвучил все имеющиеся подозрения, указал на виновников, но лорд продолжал молчать. Наконец, он заговорил.

   - Итак, вы обвиняете адептку УМа города Роала дани Фран возрастом 15-ти лет в убийстве вашего сына Талмира возрастом 22-ух лет.

   - И его двух друзей, ваше сиятельство.

   - У вас есть заверенное свидетелями и стряпчим заявление от их семей?

   - Нет, - растерялся дан Кардоу, - но ведь все знают. Они вместе уехали. Какое еще заявление?

   Граф кивнул куда-то вбок, и вперед выступил щуплый человечек, до сей поры сидевший за столом чуть позади господина.

   - Имеются ли у вас показания свидетелей, видевших, как некие молодые люди выехали из вашей усадьбы вместе с Талмиром Кардоу в означенный день и час?

   - Да они не от нас выехали. Там в деревне должны были встретиться.

   - В таком случае, совместная гибель не рассматривается, - нудно протянул помощник владетеля.

   - Нет, почему же, - в тоне графа слышалась угроза. – Примем пока, как некую условную данность, что троица взрослых парней выехала в горы вместе. Меня интересует другое. Из ваших жалоб совершенно непонятно, каким образом могли пересечься их пути? Вашего сына с друзьями и дани Фран?

   - Так она часто ездила на пастбище ихнее, Гетхинов то есть, оно за перевалом. Возила работникам провизию, сухари там, соль, - зачастила женщина.

   Супруг недовольно покосился на неё, однако не решился остановить говорливую женушку.

   - Значит, ваш сын желал встретить ее по дороге на перевал, - с еле уловимой насмешкой уточнил лорд.

   - Да, - кивнула женщина и тут же спохватилась, - то есть нет, они сами по себе поехали, на что им сдалась эта ведьма.

   - Вначале правду говорила, - равнодушно констатировал граф, взглянув на серый камень в перстне, - теперь врешь.

   Оба Кардоу побагровели. Судейский пояснил с любезной улыбочкой.

   - У господина амулет правды, безошибочно определяет лжецов. И не сметь называть чародейку ведьмой, иначе ответите за оскорбление по всей строгости закона.

   - Зачем ваш сын намеревался встретить дани Фран? Ведь он получил отказ! Для чего ему нужно было подкарауливать в горах одинокую девушку? Желал мести?

   Реймон спрашивал резко и угрожающе, словно бил словами наотмашь.

   Глаза Малана забегали. Он растерялся, не ожидая, что графу известно об их сватовстве к воспитаннице Гетхинов. Если бы этот напыщенный дворянчик, самоуверенный и неумный, хотя бы представлял гнев, обуявший Реймона вчера при прочтении опросных листов, то дана Кардоу наверняка прохватила бы медвежья болезнь. Прочтя всю информацию, собранную секретарём (а тот не поленился съездить в село, и, пользуясь сразу двумя заклятиями: истины и доверия, разузнать всё, что возможно), граф пришел в почти неуправляемую ярость. Хорошо, что к утру маг успокоился. Чтобы ни произошло в горах, сейчас Марсия была жива и вполне здорова. Однако при мысли о том, что деревенский олух, бездарное ничтожество - осмелился положить глаз на это сокровище, его сокровище – Реймон терял разум, превращаясь в бешеного зверя.

   Как ни печально это признать, мнением «сокровища» никто не интересовался – ни сиятельный граф, ни «первый парень на деревне».

   - Да что вы, ваше сиятельство, я бы не осмелился обманывать вас, - промямлил Малан, - наш сын был влюблен в девицу и лишь надеялся еще раз умолять составить, так сказать, счастье…

   - Интересно, - с неподражаемым ехидством спросил секретарь, - а зачем же ваш сын взял с собой двух друзей? Умолять о счастье он вполне мог бы и один. Или молодые люди решили молить хором?

   Граф приподнялся, жестом останавливая и его, и чету Кардоу, пытавшихся как-то оправдаться. Реймон не мог больше выносить присутствие этих людишек, чувствовал - еще немного, и он сотворит нечто страшное.

   - Убирайтесь, - проревел он, - стоять! Если не дай боги, с почтенной семьей Гетхин или, тем паче, с дани Фран что-то произойдет, и вы продолжите распространять порочащие её слухи, я вас уничтожу! Запомните, всю вашу семью сгною в подвалах моей крепости, да так, что и памяти о вас не останется. А теперь – вон!

   Напуганный муженек, приседающий от страха, уволок свою обморочно шатающуюся жену и, наконец, наступила тишина. Вскочив с места, Реймон некоторое время мерил широкими шагами опустевший зал, затем, резко выдохнув, вновь опустился в кресло и подозвал секретаря.

   - А теперь расскажи мне подробно, что ты подозреваешь? О чем не сказано в отчете.

   - Милорд, я был удивлен тому, что опекуны отпускают совсем юную девушку в горы одну. Между тем, в доме имеется мужская челядь из бывших солдат. Это показалось мне крайне странным. Дорога за перевал все же не близкая. Так вот - работники на пастбище, куда регулярно ездит дани Фран, рассказали - она приезжает в сопровождении огромного барса. Это настоящее чудовище, чабаны видели его всего несколько раз, по-видимому, маленькая госпожа приказывает ему прятаться. Он никогда не нападал на них или на животных, признает девочку за хозяйку. В селении никто о звере не знает.

   - Это все?

   - Да, милорд.

   - Интересно, - задумчиво протянул Реймон, - скорее всего, подонки намеревались обидеть девочку, и барс растерзал их. Но куда же делись останки? Впрочем, охотники рассказывают: в тех местах, где водятся дикие звери, трупы исчезают быстро. Стервятники, горные волки и лисицы рады поживиться чужой добычей, они и следа не оставят.

   - Но чтобы так скоро? – усомнился секретарь.

   Реймон отмахнулся.

   - Ерунда, их семьи наверняка не сразу начали поиски. Меня возмутило ещё одно.

   Лицо его вновь стало суровым. Глаза угрожающе сощурились.

   - Почему её опекуны, прекрасно зная о даре своей воспитанницы, так плохо следят за ней! Какие-то ничтожества навязывают свое общество совсем юной девушке, почти девочке, стремятся воспользоваться её чистотой и неопытностью. То деревенский мерзавец, то какой-то жалкий щенок из магического училища. Эдак любой негодяй захочет обольстить малышку, использовать её в своих грязных целях!

   От злости граф стиснул кулаки, желваки заходили на покрасневших щеках. Глаза метали молнии. Он был и хорош, и страшен в эти минуты.

   «Эге», - подумал секретарь, но счел за лучшее промолчать.

ГЛАВА 18

Несколько дней владыка Симарна, вместо того, чтобы заниматься делами графства, провел в каких-то диких и нелепых мечтах. Всё больше Реймон утверждался в мысли - надо серьёзно поговорить с опекунами Марсии. И если они недобросовестно выполняют свои обязанности, просто забрать её во дворец и самому стать опекуном девочки. А почему нет? Он же не собирается тянуть почти ребенка в свою постель. Обеспечит ей защиту и гораздо лучшие условия жизни, чем в какой-то глухой дыре. Да и что могут дать малышке небогатые дворянчики? Должного воспитания деревенские простаки точно не обеспечат. А он пригласит девочке лучших учителей. Если будут нужны дополнительные занятия, то и сам станет уделять ей время. Возможно, став взрослой, Марсия решит занять должность придворного мага. А может быть, у нее возникнут к нему чувства? Сначала благодарность… Он ведь ни в коем случае не собирался обижать её приемных родителей, наоборот, щедро вознаградить их! Марси - этот вариант имени гораздо больше нравился Реймону, будет жить в лучших покоях дворца, никто не собирается держать ее взаперти. Девочка сможет, при желании, навещать опекунов, разумеется, с охраной. Уже ясно, к чему приводят поездки в одиночестве. На её зверя нельзя полагаться. В этот раз спас, а в другой – будет где-нибудь бегать и не успеет вовремя! Кстати, о зверюге. Если Марси не захочет расставаться со своим барсом, так ради бога, в парке можно построить просторный вольер для её любимца. Реймон был готов выполнить всё, что угодно, любые желания малышки. Пройдет время, и он сумеет ей понравиться, тем более, никаких других мужчин поблизости не будет. В себе дан Аргвид был уверен. Основания для того имелись. Жаль, что выводы из своих воспоминаний он, хоть и сделал, однако не совсем те.

   Женщины всегда вожделели красивого мага, стремились провести с ним хоть одну ночь, и не только ради его статуса. В те годы, когда он был нищим студентом Высшей школы Магии в Элеонте, столице Вительхейна (светлоэльфийское государство с наследованием по мужской линии), Реймон Аргвид, временно забыв о знатности рода, не отказывался от любого заработка. Жить было элементарно не на что. Он вынужденно распустил свой маленький отряд, но не терял связи с людьми, делился с ними всем, что удавалось раздобыть. Собственно, это и не давало будущему графу отложить заначку для нормальной жизни и учебы. В летние месяцы служил наёмником, охранником. Даян Сабаль, ныне его преданный вассал и глава тайного сыска Симарна, не раз ходил вместе со своим господином в опасный путь через горы Южного Фэйруна – дровские владения. Защищали купеческие караваны или обозы знатных путешественников, получая вполне достойную плату. Однажды Даяна на обратном пути тяжело ранили и Реймон, подлатав друга как мог, в ближайшем городе отдал все деньги – и его, и свою долю, магу-целителю. Ушлый чародей еще и вытянул из адепта-недоучки прорву маны, мотивируя крайней нуждой в энергии при лечении. Реймон потом неделю лежал пластом, чувствуя себя выжатой тряпкой. Теперь уже Сабаль заботился о нем, как мог. Правда – забота была несложной: отдых и побольше еды, причем качественной – мяса, жирного молока, сливок, меда. Реймон недоумевал – откуда парень берет деньги и немалые, ругал Даяна за то, что тот где-то пропадает и днем, и ночью, вкалывая на тяжелой работе – ведь едва выздоровевшему наемнику и самому требовалось восстановиться. Наконец, припёртый к стенке будущий вассал признался, пряча глаза – служба не так уж трудна. Всего-то и нужно: скрасить досуг одной купчихе в отсутствие мужа, «дамочку ублажить – плевое дело», - горячо убеждал Даян, - «зато карманы набиты монетами, только… не стоит об этом никому из наших рассказывать», - уже тихо закончил он.

   Разумеется, способности к магии давали дополнительные бонусы в этой деятельности, но многие дамы готовы были платить немалые деньги не только за охрану. Точнее, совсем не за охрану. Причем суммы порой предлагали удивительные. Можно было спокойно прожить на них все оставшиеся годы учебы. В зимние месяцы, когда не хватало ни работы, ни еды, пригодился бы любой медяк. Но будущий властитель Симарна с негодованием отказывался. Он еще не дошел до той степени нищеты и безнадёги, чтобы торговать собой.

   Впрочем, случилось в его жизни происшествие, о котором он с удовольствием бы забыл. Так нет, как назло, в самые неподходящие моменты эти позорные воспоминания так и лезли из памяти, гнусно подмигивая и ухмыляясь, мол, что же ты дружок, хочешь от нас отказаться, но зачем? Не так уж плохо тебе было, даже временами приятно!

   Демоны побери треклятых наглых баб! Всеми святыми дан Аргвид мог поклясться: он не давал ни малейшего повода! И все же беда заключалась в нём самом: в точеном, почти девичьем лице, широких плечах и стройном мускулистом теле, черных кудрях ниже плеч и глазах «цвета грозового неба» - так говорили о них дамы из общества, страстно желавшие заполучить себе восхитительную игрушку.

   На западе эльфийской столицы существовал отдельный квартал, утопающий в садах и застроенный посольскими особняками: один большущий для медведей-герэдов, дроу - тех было несколько по числу дистриктов, и множество для людских земель. Принцесса дроу, смуглая красотка Рауфет, проживавшая в посольстве Хорс-Гвинт (Дистрикт Северного Ветра) была особой до крайности избалованной и отказов не принимала. Её подарки и посыльных будущий граф, трясясь от злости, отправлял обратно. В смысле – подарки обратно, посыльных - куда подальше в самых непечатных выражениях. Принцесса была упорна и неотступна, с завидной регулярностью коробки с самыми редкими фруктами, вином, прекрасной одеждой и даже бархатные кисеты с золотыми монетами появлялись возле скромной кельи бедного студента в кампусе ВМШ. Дан Аргвид сказал охраннику не пропускать курьеров внутрь здания. Это привело к постыдному и кошмарному результату. В холле, на столе возле караульного воздвиглась приличная груда даров. Посыльный, оставив все свёртки и коробки, благополучно смылся. Аргвид стиснул зубы и молча прошел мимо, не обращая внимания на ухмылки адептов и охраны. На следующий день гора выросла вдвое, затем втрое. Не зная, что делать со всем этим добром, несчастный разрешил однокурсникам и стражникам разобрать подарки. Довольные парни расхватали их вмиг, при этом негодяи продолжали гнусно хихикать и стебаться над предметом дровских воздыханий. Делали это, впрочем, за спиной молодого мага, опасаясь его железных кулаков и кинжала. Принцесса расценила исчезновение подарков по-своему. Взял? Куда и кому отдал, это неважно, его проблемы. Главное – взял. На следующий день от неё принесли письмо с приглашением, точнее, приказом явиться в гости. Реймон покрутил пальцем у виска и, как обычно, «послал посланца» лесом и полем. Глупый, наивный недоучка. Тогда еще он мало знал дроу – их традиции, гордыню и дьявольскую мстительность. Рауфет не стала больше просить ни о чем. В ту же весеннюю ночь Реймона выкрали прямо из его комнаты (зря он оставил открытым окно, полагаясь на магическую защиту) и упакованным привезли в посольский особняк. Вспоминать эти десять суток дан Аргвид не желал бы никогда! Опоив парня возбуждающими зельями и привязав к кровати, его раздели догола и... Рауфет оторвалась на полную катушку. Нет, его отпускали периодически в туалетную комнату, но и только. Принцесса даже кормила юношу сама прямо в постели. Но самое ужасное и позорное заключалось в том, что желая похвастаться своей секс-игрушкой перед сёстрами, Рауфет пригласила их в спальню и… дала попользоваться всласть красивым магом. Долгие годы эти унизительные воспоминания заставляли его корчиться от стыда и почти рыдать в бессильной ярости. Если бы мог, выжег их хоть огнем, но, увы, это было не в его власти. Впрочем, уже позже на выпускном курсе – один из магистров кафедры менталистики предлагал стереть из памяти лишнее, заставлявшее юношу страдать. Подумав, дан Аргвид всё же отказался. Пусть останется. Будет опыт, урок и знания.

   Спасли его друзья. И те самые сокурсники, втихушку подшучивавшие над темноэльфийскими домогательствами. Не сразу, но обратили внимание на пропажу Реймона, выяснили – он не ушел с караваном в охране (да и странно было бы уйти посреди учебного года), подняли шум и дошли до ректора ВМШ. А тот уже - и до самого правителя. Друзья указали на возможных похитителей, привели доказательства. Не дело это – воровать адептов высшей школы магии, да еще в Элеонте, не где-то на приграничных территориях, а в самом сердце Вительхейна! Наглость и безобразие. Эльфийский Ковен и архимаги были в бешенстве. Дроу совсем распустились, забыв все законы и правила приличия. Им здесь не Фэйрун, как они смеют вводить в цивилизованной стране свои дикарские порядки. В посольство нагрянул отряд элитных бойцов во главе с начальником полиции и архимагом. Эльфы вооружились мощными заклятиями и сетью из хасса, блокирующего любые чары.

    Все произошло настолько быстро, что пленника спрятать не успели. Так и нашли, привязанного к стойкам огромной кровати, обнажённого и замученного… Нет, не пытками. В смысле, изнурённого сексуальным марафоном, устроенным пылкой принцессой. Боги, какой же это был позор! Когда его отвязывали под насмешливыми взглядами гвардейцев. А потом обследовал сам архимаг. Тот, к счастью, тяжелых для здоровья последствий не нашел, порекомендовал отдых, покой, усиленное питание и определённый период воздержания.

   При осмотре, правда, именитый врач произнес исключительно пакостную фразу, от которой Реймону захотелось взвыть: «ничего, ничего, не стесался».

   - Я его кормила всем, что есть в доме самого лучшего, – возмущенно заорала прекрасная Рауфет, удерживаемая в углу комнаты двумя воинами, - он отказывался, зубы сжимал и чуть пальцы мне не откусил!

   Эльфы прятали ухмылки, а один тихо пробормотал: я бы не против помучиться в плену у этой красотки, можно даже не десяток дней, а месяцок-другой.

    Рауфет презрительно скривилась, выплюнула.

   - Нужен ты, мне, гриб-поганка, бледная немочь!

   И вдруг зарыдала.

   - Не забирайте, отдайте мне его! Я заплачу любую сумму, отдам все драгоценности, вы такие и не видели! Корона не пожалеет! Отдайте.

    Архимаг сурово сдвинул брови.

   - Что за дикость? У нас нет рабства. И - ваше высочество, от немедленного взятия под стражу вас уберегла не столько дипломатическая неприкосновенность, сколько сохранность здоровья жертвы. Но вы еще ответите за свои действия перед судом. Впрочем, если пострадавший настаивает, можем арестовать прямо сейчас.

   Он повернулся к Реймону, сидевшему на краю постели и кутавшемуся в шелковое покрывало. Подлая ткань постоянно норовила сползти с него, обнажая то плечо, то грудь, то бедро.

   Дан Аргвид, весь красный от стыда, не мог даже глаза поднять на присутствующих, лишь пробормотал.

   - Ну её к демонам. Дайте одеться, что ли!

   Принцесса, не сводившая с него жадных глаз, взвыла и с нечеловеческой силой рванулась. Одним прыжком оказалась возле пленника и, упав на ковер, обхватила его ноги, целуя колени.

   - Останься со мной, останься, не пожалеешь. Я умру без тебя! Ты ни в чем не будешь знать отказа. Я же знаю – ты живешь, как последний нищий. Ходишь в каком-то тряпье и ешь, что попало! Летом нанимаешься в охрану, чтобы заработать жалкие гроши! У меня будешь есть на золоте, ходить в бархате и шелках. Осыплю тебя драгоценностями, такими, что сам эльфийский король позавидует! Прости, что отдавала тебя сёстрам, клянусь, больше никому не позволю даже дотронуться, а не то, чтоб пользовать тебя! Хочешь, дам магическую клятву?

    При последних словах Реймона перекосило. Оглянувшись кругом, он в ужасе увидел – и гвардейцы, и полицейские маги с большим интересом слушают вопли принцессы, не торопясь вмешиваться. БОльший позор трудно было себе представить!

   - Я не остался бы с тобой за всё золото мира, - прохрипел дан Аргвид, скривив белые от бешенства губы, - да уберите же отсюда дрянную девку!

   Рауфет еле оттащили, она до последнего цеплялась за свою добычу, стянула с него покрывало, орала и бесновалась, ломая руки и заливаясь слезами.

    Реймон поспешно одевался, дрожа от злости, отворачиваясь и пряча глаза, помимо воли наполнявшиеся слезами унижения и гнева. Слава богам, кто-то из полицейских распорядился насчет одежды для голого пленника. Но еще большую благодарность он испытывал к тому, кто не оповестил и не допустил на штурм вездесущих репортеров. Впрочем, слухи все равно разошлись и несколько месяцев бедняге пришлось терпеть адские муки, прячась от писак, служивших в желтых газетенках. Да уж, вот они - последствия цивилизованности эльфийского общества.

   Через некоторое время столичный бомонд заинтересовали другие события, и, к радости будущего владыки Симарна, это происшествие было забыто. Иногда информация все же проскальзывала в бульварных листках. Больше всего Реймона бесило, что весь этот кошмар называли пикантным приключением! Попробовал бы хоть один из этих тупых журналюг просидеть взаперти и связанным, к примеру - три дня, да еще когда тебя чуть ли не круглосуточно насилуют бешеные дровские суки! А ему пришлось провести так десять дней! Пикантное приключение! Кол им всем в глотку, а руки – в кипящую смолу!

ГЛАВА 19

Агда заглянула в столовую. Все ли готово к ужину? Последнее время между ней и Реймоном чувствовалось заметное охлаждение и она, подумав, решила: слишком увлеклась красивой жизнью и зваными вечерами у местной знати, где выступала «царицей бала». Впрочем, это естественно – кто главная дама Роала, если не возлюбленная, фактически жена хозяина города? Нет-нет, нужно приостановить поток развлечений, заняться домом и уделять больше внимания графу. Путь к сердцу мужчины лежит через желудок – это всем известно. Реймон слишком часто стал обедать, да и ужинать у себя. Ему приносили съестное прямо в кабинет, куда любовнице хода не было, затем дан Аргвид ехал в ратушу или на заседания местного Ковена. До ночи засиживался в закрытом для всех крыле вместе с отвратительным типом по имени Даян Сабаль. Агда знала – он занимает ужасную должность главы тайного сыска Симарна. Подлая ищейка и убийца! Красавица помимо воли, боялась его до смерти. Её не обмануть смазливой физиономией, палача выдает взгляд – пронзительный, безжалостный и наглый! Да – наглый, смотрел на нее всегда так, будто хотел немедленно задрать пышные юбки, нагнуть и жестоко отыметь… Самое скверное, что от этого взгляда у рыжей девы будто горячий ком скручивался в низу живота и сладко ныло между ног. Сталкиваясь с ним в замковых коридорах, Агда краснела пятнами, у несчастной слабели колени, и она торопилась уйти. А позади слышался многозначительный смешок. Боги, как же она ненавидела в эти минуты пронырливого негодяя. А если бы услышала разговор, состоявшийся с месяц назад между владыкой Симарна и даном Сабалем, то возненавидела бы еще больше – причем – обоих.

   - Милорд, позволено ли будет вашему верному слуге обратиться к вам с нижайшей просьбой?

   - Не юродствуй, Даян, мы сейчас одни. Что у тебя?

   - А ты не разозлишься?

   - Не знаю, это зависит от просьбы…

   - По-моему, тебе стало некомфортно в компании красавицы Агды.

   - И что с того? - холодно ответил Реймон.

   - Да ничего, просто… когда она тебе окончательно надоест, отдашь мне?

   Граф рассмеялся.

   - Вот оно что! Да бери хоть сейчас, ради бога. Уже надоела. Прямо до черта! Но учти, заставлять не стану. Дам ей отступные и пусть делает, что хочет. К родителям едет, замуж выходит. Если приманишь птичку, пускай к тебе летит. Только учти, птичка любит золото и комфорт. И горячий темперамент. На абы что не согласна. Справишься?

   Даян самодовольно ухмыльнулся.

   - Спрашиваешь!

   К сожалению, от Агды оказалось непросто избавиться. Словно почуяв шаткость своего положения, она стала тихой и ласковой. Иногда, конечно, срывалась, но сразу брала себя в руки, не устраивая настоящих полноценных истерик. Ссоры не получалось. Больше того, каждый раз, когда Реймон хотел серьёзно поговорить, дева смотрела на него жалобными оленьими глазами и белыми нежными пальчиками брала его сильную ладонь, загрубевшую от рукояти меча. Прижимала к волнующейся пышной груди, вздыхала. У Реймона слова застревали в горле, так и оставаясь невысказанными…

   Даян посматривал выжидательно, но молчал, вел себя терпеливо. К Агде не прикасался, женщина друга – святое. Пока. Вот когда граф даст ей отставку, тогда и можно будет утешить бедняжку.

******

В небольшом обеденном зале с витражными окнами и мозаичным полом, стол был уже сервирован. Из-за жары Агда приказала не разжигать камин. Уют могут создать и свечи в серебряных канделябрах. На большом блюде возлежал запеченный каплун с золотистой корочкой, обложенный миндальными зернами и свежей зеленью. Жирные устрицы, доставленные из Приморья, украшали дольки лимона и веточки петрушки. Дожидаясь хозяев, исходил ароматным паром раковый суп. Были здесь и пышные пироги с начинкой из гусиной печени, рыбы, зайчатины, зажаренные на вертеле куропатки. И это, не считая множества солений, маринадов, свежих овощей, а также разнообразных вин.

   Все было готово, вот только граф запаздывал. Агда уже справлялась у замкового управляющего, не знает ли он, где господин?

   Тот, низко поклонившись, со всем почтением (понимал, как нужно вести себя с капризной и спесивой дамой) ответствовал.

   - Его сиятельство утром работал у себя, затем изволил отбыть на прогулку.

   - Но он хотя бы обедал? – самым сердечным и заботливым тоном осведомилась Агда.

   - Не извольте беспокоиться, миледи, перед прогулкой приказал подать легкую закуску.

   - Ах, не жалеет он себя! Решено, я буду строже следить за тем, чтобы милорд питался правильно.

   Дан Аргвид, действительно, поднялся ни свет, ни заря и, закрывшись в кабинете, работал, точнее, пытался, однако, сосредоточиться на бумагах не получалось. Резко захлопнув папку, он ругнулся, вызвал офицера замковой стражи Зорана Макро и велел тому с парой солдат съездить в усадьбу семьи Гетхин.

   - Привезите их во дворец для беседы, можно вместе с воспитанницей. Впрочем, если девочка испугается и заупрямится, не настаивайте на ее участии в поездке.

   Сделав последнее уточнение, Реймон остался собой доволен. Ведь тем самым он сразу показал, что не желает её ни к чему принуждать, готов идти на уступки. Однако, непонятное состояние тревоги не проходило и, в конце концов, граф приказал седлать коней. Вместе с охраной ускакал в лес, вернулись ближе к вечеру, уставшие и голодные.

   - Ого, у нас праздник? - насмешливо спросил он, входя в столовую.

   Агда обернулась, порывисто подбежала к нему, взяла его руку, нежно и ласково заглядывая в глаза.

   - О, милый, мой праздник – это ты. Мы так давно не ужинали вместе.

   Реймон пожал плечами.

   - Ты весело проводила время в гостях. Я не хотел мешать.

   Он оглядел стол, усмехнулся.

   - Неплохо! Пожалуй, моя грязная и потная персона не гармонирует со всем этим великолепием.

   Рыжая красавица судорожно сглотнула, растерявшись. Он что, собирается уйти к себе? Наплевать на всё, что было ею сделано?

   Заметив слезы в ее глазах, Реймон приостановился.

   - Я всего лишь умоюсь и переоденусь. С ужином придется немного повременить.

   - Разумеется, все хорошо, милый, горячие блюда на жаровнях, они не остынут. Я подожду.

   Боги, какое облегчение она испытала, когда любовник вернулся и сел рядом. Весело щебетала, подкладывая самые лучшие кусочки, сама подливала вино в резной кубок.

   Нарочно, можно сказать, назло себе, Реймон терпеливо слушал болтовню Агды, отправлял в рот то одно, то другое, не ощущая вкуса, но внешне оставался спокоен. И ни о чем не спрашивал у прислуги. Наконец, подали десерт и, пробуя серебряной ложечкой мороженое, граф самым небрежным тоном спросил управляющего.

   - Меня кто-нибудь ожидает?

   - Ваш помощник и секретарь, вернулись с час назад, вы были на прогулке.

   - С ними еще кто-то?

   - Нет, милорд, они приехали вдвоем.

   Реймон медленно опустил ложку в креманку, чувствуя, как жгучий ком гнева растет и разгорается внутри. Как посмели эти сельские однодворцы ослушаться его приказа? Отказали ему? Хозяину всего Симарна? Подавив желание изо всех сил ударить кулаком по столу и разнести здесь всё вдребезги, он поднялся с застывшей улыбкой.

   Агда что-то обеспокоенно спрашивала, но встретившись с его бешеным взглядом, подавилась словами. Такого Реймона она видела редко и боялась до потери сознания.

   Три дня назад.

   В храме было непривычно тихо. Солнце проникало сквозь широко распахнутые двери, золотом подсвечивало белёсые плиты известняка, уложенные на земляной пол. Народ, отстояв службу, разошелся по своим делам. Свежий ветер, пахнущий луговыми травами, волнами проникал внутрь здания, разгоняя приторную сладость курительных лампад. Хорошо-то как, на лугу возле дома жреца будто рай! Марсия оглянулась на светлый прямоугольник входа, за которым синело небо. И зачем их просили остаться? Странно.

   Она передернула плечами, вспоминая взгляды, полные ненависти, бросаемые на них семейством Кардоу. О, если бы эти взгляды могли убивать, то уж верно, она вместе с родителями умерла бы сразу. Еще одна странность. В кои-то веки, встретившись на утренней молитве, враги не предприняли попыток обвинить их в чем-то, и вообще приблизиться, однако смотрели так, что становилось жутко. Её размышления были прерваны жрецом.

   - Пойдемте за мной. И ты тоже, девица.

   Служитель Двуединого открыл дверь во внутренние покои храма. Две небольшие, чисто выбеленные комнаты с высокими шкафами и ларями, хранившими все потребное для молений и прочего. В центре одной из них стоял стол и лавки вокруг.

   - Садитесь, божьи дети. Хочу спросить вас, чем вы провинились, либо иным путем обратили внимание сильных мира сего на вашу скромную семью?

   Дан Гетхин подобрался. Отнюдь не отличаясь религиозным рвением, с местным священником он старался поддерживать хорошие отношения. Зачем? А на всякий случай. Мало ли, когда пригодится. Не так давно храмовники были великой силой. Бывший военный не испытывал к мораннитам большой любви, но и ненависти, подобно магам – тоже. Налоги, конечно, эти божьи сыны драли, но при них был порядок. Войн, между прочим, не велось, по крайней мере, в Раменских землях. Так что дан Гетхин, памятуя о прошлом и особо не доверяя никому, помогал храму и продуктами, и лесом, и деньгами. Не в ущерб себе, конечно. Иерей - пожилой добродушный человек ценил его поддержку.

   - Не пойму, о чем вы говорите, добродетельный отец?

   Жрец покачал головой.

   - Позавчера в деревню приезжали люди самого владыки Симарна, опрашивали жителей. Не всех, лишь ваших арендаторов. И ко мне заглянули. У одного – колдовской прОклятый камень был. Человек при нём утаить ничего не сможет, все, что знает, и через не хочу - откроет. А потом забудет, о чем говорил! Только на мне печать Двуединого. Не снимаю священный оберег с себя, братьями мораннитами дарованный. Он меня, видать, и защитил. Рот не смог мне закрыть, но память сберег. А вот у арендаторов ваших из голов все повылетело. Вчера я их пытал, ан нет, военных-то этих и то с трудом вспомнили.

   Супруги побледнели, переглянулись между собой.

   - И о чем же шла речь?

   - Все больше о дочке вашей, то бишь воспитаннице. Когда появилась, да кто такая, да откуда прибыла, да как дар у нее проявился. Все подробности выпытывал их главный. Невзрачный такой человечек, а хваткий. И про вас спрашивал – что, мол, за семья, да как к девочке относятся. Я много-то не знаю, но что было известно, все доложил. Уж не обессудьте. Дюже сильное заклятие на том камне было. И на ваше пастбище они ездили, то самое, что за перевалом. Уж зачем им чабаны понадобились, то мне неизвестно. Думаю, не помнят ваши работники ничего. Так что бесполезно их спрашивать. Ну а теперь ступайте с богом. Беда, ежели вы разгневали чем графа Реймона. Страшный это человек. Коли есть у вас родня где или друзья, так может вам их навестить? А владыка тем временем вашу вину забудет, смягчится.

   Домой они вернулись, подавленные неожиданными известиями. Даже всегда бодрый и деятельный Имрис выглядел невеселым и озабоченным, что уж говорить о Вилье. Женщина словно потухла, руки дрожали, а на глазах то и дело вскипали слезы. Пообедали в полной тишине.

    Марсии вообще кусок в горло не лез. Она быстро ушла в свою светелку и там, забившись в угол кровати, обняла колени и застыла, глядя перед собой недвижным взором. В жаркий полдень ее морозило. Перед глазами то и дело всплывали картины прошлого. То впервые увиденное на постоялом дворе лицо графа, поразившее ее – совсем девочку своей хищной красотой. Она даже не поверила вначале – неужели это и есть жестокий зверь, о котором рассказывала в дороге Эфлера?

    И совсем некстати вспомнились горячие руки, обувающие на её застывшие ноги войлочные башмачки, мягкая улыбка, мелькнувшая на суровом лице. Но все заслонило страшное - самое жуткое, что ей долго снилось в кошмарах. Как беззвучно рассекает блестящий клинок человеческое горло, голова откидывается назад и видно – она почти отделена от шеи, как темная кровь льется широкой струей, обагряя грудь несчастного… Мертвое тело падает в ноги графу, и безжалостный убийца насмехается над жертвой, а его головорезы оглушительно хохочут. Недаром их называли – головорезы графа Реймона.

   Уже позже, живя в Роале, она наслушалась от однокурсниц и девочек постарше всяческих рассказов. Иные превозносили графа за его ум, твердость, восстановление порядка и нормальной жизни в Симарне, но большинство делилось страшными слухами – он пьет кровь своих жертв, чтобы подпитать Дар темного мага, заключил договор с демонами, врагов казнит так жестоко, что и не выскажешь. Были и те, кто пересказывал печальные истории о благородных разбойниках и невыносимо жутких истязаниях, коим подвергал их владетель Симарна. У них в группе была девочка, неплохо игравшая на арфе. По вечерам, если позволяла классная дама, она пела старинные баллады…Всё больше про фей, добрых волшебников и прекрасных дам, но бывало - про подвиги славных и щедрых рыцарей ночи, про их страшную казнь, пытки и терзания на плахе. Про зверскую жестокость графа Реймона воспитательница не позволяла упоминать, но девочки и без того понимали, кто именно обрек несчастных на муки.

   Вилья себе места не находила, хотела было подняться к воспитаннице, но муж строго велел не трогать малышку, может она заснула, пусть! Чтобы успокоиться, женщина взяла вышивку, так нет – иголка выпала из рук. Про ужин и вовсе забыла. Напомнила кухарка, явившаяся за указаниями. Вилья даже обрадовалась – пошла с ней выбирать блюда для готовки. Пока смотрели, какие овощи посвежее, кухарка, понизив голос, сказала.

   - Вы уж простите хозяйка, коли не в свое дело лезу, да мне тут такое рассказали. У моего брата жена задружилась с золовкой сестры служанки этих самых Кардоу.

   У Вильи от перечислений не то родства, не то свойства незнакомых людей сразу появился туман в голове. Она махнула рукой.

   - Да неважно. Говори, что хотела.

   - Так вот, они между собой-то болтали, а слуги не глухие, уши имеют! А я ныне в церкви с невесткой встретилася. Она мне и говорит: Кардоу, мол, в суд подали на твоих хозяев, ездили на днях в Роал. Поначалу хвастались, сам граф, дескать, их обещался принять, жалобу рассмотреть. Уж они добьются, чтобы девчонку, ведьму-то, мол, хозяйскую на костре сожгли, барышню, стало быть, нашу! А поместье, мол, отберут у Гетхинов, да им отдадут! А прежних хозяев в тюрьму, али на плаху!

   У Вильи помутилось в глазах, и бедняга в полуобморочном состоянии опустилась на лавку.

   Кухарка бросилась обмахивать ее полотенцем, подала ковшик с водой.

   - Ахти мне, напугала вас, испейте водички, ледяная. Только из колодца, полегчает. Иль кваску?

   - Да погоди ты, что дальше-то? – Вилья все же отхлебнула водички. От ужаса она задыхалась.

   - А ничего, - кухарка злорадно ухмыльнулась. – Вернулись чернее тучи, графа проклинали, на чем свет стоит. Он, де, их сына во всем обвинил, а самим запретил даже приближаться к нашей усадьбе. Грозил, ежли вред какой удумают вам ли, барышне ли сотворить, так он их в крепости сгноит, весь ихний род изничтожит!

   - Это точно?! - вскрикнула дана Гетхин, боясь верить услышанному.

   Имрис был во дворе, вместе с конюхом правил сбрую, когда на крыльцо, пошатываясь, вышла жена, белая как мел. Слабым голосом она позвала супруга и, уведя в дом, тихо, задыхаясь от волнения, пересказала ему последние новости.

   Дан Гетхин долго сидел, не произнося ни слова, размышлял. Вилья тоже молчала, только слезы все катились из глаз.

   - Это хорошо, что милорд разобрался по чести. Да только, спаси нас боги от гнева сильных мира сего, так и от их милости. Верно жрец сказал, уезжать надо!

   - Да как же? - испугалась женщина, - надобно столько всего сделать!