Купить

Принцесса на белом коне. Ольга Шестрова, Иван Снежинский

Все книги автора


 

Оглавление

 

 

АННОТАЦИЯ

Нас с соавтором всегда завораживали герои книг, с единственной страстью. Герой «Гранатового браслета». Герой «Защиты Лужина». Наша книга «Принцесса на белом коне» о таком герое. О любви, горькой безответной. О том, что даже ни разу не попытавшись признаться любимой девушке, герой пускает свою жизнь под откос из-за невозможности обрести любовь. В начале романа он грязный бродяга, вернувшийся из тюрьмы. Его гнетут собственные демоны, наверное, поэтому им заинтересовываются стражи, сражающиеся с нечистью. Поначалу они принимают вид обычных полицейских, но потом распахивают черные крылья, скалят акульи зубы и запирают героя в гробу, откуда он попадает в тело принцессы, невесты крон-принца фэнтезийной империи. Там в академии магии Ивана Сусанина ждет сюрприз. Он становится телохранителем принца, сыщиком, рыцарем ректора, он находит в себе силы начать жизнь заново, совершить невозможное: вернуть свою потерянную любовь. Герой способен провести своих друзей по причудливым тропам и вывести их к свету.

   - Меня зовут Иван Сусанин, и я... Попаданец!

   Встреча с двумя темными властелинами навсегда изменила мою жизнь.

   Со мной случилось страшное: я попал!

   В кого? Э... А это точно надо говорить?

   Я попал в принцессу! В блондинку, не дающую проходу наследному принцу. Любовь...

   Потом стало только хуже. Со мной случилась академия магии, в которой орудовал таинственный маньяк. Но это далеко не самое страшное. Уж, поверьте мне на слово!

   

ПРОЛОГ. ВСТРЕЧА С «ТЁМНЫМИ ВЛАСТЕЛИНАМИ» В ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ ФЕВРАЛЯ

– Ваши документы?

   Рожа у мента была предовольная и такая гладкая, словно он был отлит из пластика на фабрике по изготовлению полицейских, и только что сошел с конвейера.

    Он чуть ли не козырнул мне, растянувшемуся на вокзальной скамейке, что выглядело минимум дико.

    Мое полуголое тело слегка потрясывало от холода, от голода в желудке как-то неприятно свербило, урчало и постанывало, но я подтянул колени в рваных джинсах к животу и просипел что-то вроде:

    – Вот это то, что только… – разыскав бумажонку за пазухой.

    – Это? Только? – полицейский брезгливо повертел двумя пальцами желтую мятую бумажонку, протянутую мной. – Интересно... Это же справка об освобождении? – мерзавец полувопросительно поднял ровные брови.

    – Угу, – непочтительно буркнул я, теперь пытаясь вытянуть ноги, по которым процарапались крупные мурашки.

    Мурашки-антипрофит от понимания, что я буду сейчас обеспечен жильем на зиму, то есть отъеду в сырую и грязную каталажку с кусачими клопами и вонючими соседями по переполненной камере.

    – А паспорт-то твой где? – нахмурился мент.

   Тяжелая мыслительная деятельность отразилась на его гладкой мордахе некрасивыми складками и глубокими морщинами. Не мент, а принц Гамлет в монологе «быть или не быть»…

    Хотя теперь после переименования доблестной советской милиции в пафосную российскую полицию, его следовало называть «пент», но это вообще непотребно звучало. Гамлет всяко было лучше.

    – Нетушки никакого паспорта! – мой голос звучал глухо, будто из-под земли.

    Я отчетливо понял в этот гадкий миг, что не успел заметить, насколько быстро опустился на самое дно, а, может, и ниже. Промозглость продуваемого во все распахнутые двери вокзала вызывала у меня только легкую дрожь, хотя я оказался тем самым счаcтливцем, у которого не было даже рубашки. Какая-то грязная чужая куртка без пуговиц прикрывала голое тело. А на потерявших цвет джинсах было больше дыр, чем жесткой ткани. Разваливающиеся ботинки я перетянул бечевкой, чтобы подошва не осталась на плитах пола после первого же моего шага.

    И хотя я достиг внутреннего необходимого организму градуса, выпив что-то жутко вонючее и ненормально жгучее, при этом явно спиртосодержащее, мое тело всё-таки бил озноб, потому что душу корчило отчаянием. Я прошел все круги забвения, но боль всё еще грызла меня, как остервенелая псина.

    И что со мной случилось такового? Ну, ушла жена. Ну, я выпал из привычного уютного и обеспеченного мира обывателей столицы, попав в тюрьму. Ну, мне незачем и не для кого жить. И что? Даже мне самому такого, как я, не было жаль.

    А вот сломался. Из-за пары-тройки пустяков выходит?

    «Стыдно, Ваня, очень стыдно», – проскрипел я мысленно с интонациями бывшей тёщи.

    Тем временем второй бравый служитель неумолимого закона вытаращил на меня глаза из-за плеча первого.

    – Вот полюбуйся на него, стажер, – ткнул в меня пальцем первый гладкий пент, – у него не то что, прописки, паспорта нет. Сидел. Наш клиент. В чистом, то есть в самом что ни на есть затрапезном виде!

    – Бомж одна штука, главное, и, правда, в самом лучшем виде, – усмехнулся стажер, который был еще глаже и моложе первого, и словно угадывая мои мысли про новеньких фабричных полицейских, продолжал, – выпущен столичным заводом «Бомж-стандарт»! Воняет на все сто, не уважает власть на двести, свежими миазмами помойки, застарелого перегара и сортира наполнит наш автомобиль, никакой очиститель воздуха не спасет. Повторяюсь, об этом я уже говорил.

    – Но! – первый сунул мою справку об освобождении в карман и звякнул молнией, накрепко застегивая его. – Сегодня двадцать девятое февраля. Если возьмем этого клиента, наш список будет закрыт подчистую.

    Мне хотелось завопить:

    «Эй! Куда хватаешь справку?! Куда тащишь?!! Отдай! Мне нужен же хоть какой-нибудь документ!!! Не хочу в каталажку!!!» – но я только сипел и жалко извивался полураздавленным червяком.

    – Доходит? Уже? – псевдо-заботливо склонился надо мной стажер.

    – Нет, – хихикнул первый, – пока он живее всех живых.

    – Подмогнём? – подмигнул ему стажер.

    – Давай! И премия будет наша, и воообще приятно выйти на первые строчки, впереди этих бессовестных выскочек – пресловутой пары Петрова-Сидорова, – он вынул из второго кармана тонюсенькие хирургические перчатки, заботливо расправил их и надел.

   Стажер повторил точь-в-точь все его движения.

   Они протянули ко мне свои загребущие лапы в прозрачном латексе.

    И до меня дошло, что это выглядит неправильно.

    Странно!

    Необычно!!

    Нехорошо!!!

    Но у меня не хватило сил на самое насущное: «Помогите!»

    То есть я немо открывал рот и таращился, но ни звука не произносил.

    А потом и глазом не успел моргнуть, как меня подхватили под белы рученьки два странных пента и, взмахнув черными огромными крыльями, вытащили в открытое окно.

    Я скосил глаза в сторону демонических крыльев, отливающих угольным блеском, перышко к перышку, метров около семи в размахе, и меня замутило от ужаса.

    – Я жить хочу, – просипел всё-таки я.

    – Раньше об этом надо было думать, гражданин Сусанин, – меланхолично пробурчал первый пент. Или далеко не пент?

   Не может же быть так, что к форме им выдают теперь еще и крылья? Типа двадцать первый век, новейшие технологии, гаджеты, шмаджеты.

   – Иван Григорьевич, – лихо сдвигая фуражку на ухо, поддакнул стажер.

    После этого они оба ухмыльнулись, на миг открывая пасти, полные черных по-акульи треугольных острейших зубов, и разом приземлились на автостоянке рядом с сияющим огнями зданием одного из знаменитых столичных вокзалов, где я обретался со всяким местным отребьем.

    Среди припорошенных снегом машин стоял блестевший черным лаком автокатафалк.

    Ни одна снежинка не посмела коснуться его сверкающей поверхности. Не говоря уже о птичках, которые облетали это чудовище иностранного автопрома за километр.

    Снег шел и сейчас, по кривой облетая автомобиль, длинный, роскошный совершенно похоронный лимузин.

   Непенты сложили черные демонские крылья, распахнули дверцы и засунули меня в лакированный черный гроб, обтянутый изнутри мягкой шелковистой тканью, резко пахнущей ладаном.

    Когда крышку гроба задвинули, я потерял сознание.

    Тьма, охватившая меня, была так же милосердна-а-а, как образцово-показательный паталогоанатом высшего разряда в столичном морге.

   

ГЛАВА 1 ПРИНЦ АЛЕКСАНДР. ВЫБЕРИ МЕЖДУ ДВУХ ЗОЛ

    Что надо сделать быстро, если тебе плюнули в лицо?

    Утереться?

    Черта с два.

    Потопить в плевке противника.

    Продумывая, что скажу в ответ на слова отца, я для начала просиял фирменной улыбкой наследника престола, его высочества кронпринца Александра Рансийского, свысока оглядывая вытянувшиеся лица малого императорского совета. Блистательные, высокомерные, разряженные в шелка и бархат, сановники отворачивались, стараясь не смотреть на ссору его величества с его высочеством. Но в глубине их глаз сияло злорадство. Не любили они меня. А мне от этого было не холодно, не жарко, привык.

    Отец объявил, что после сотого публичного скандала, который я на этот раз устроил на премьере в Большом столичном театре драмы и комедии, для меня есть только два выхода: или служить магическому сообществу в академии магии, или жениться. Империя должна видеть, что двадцатичетырехлетний наследник повзрослел и встал на путь исправления.

    Император прекрасно знал, что служба в САМ, столичной академии магии, ненавистна мне. Меня семь раз оттуда исключали.

    Ну, юн был, драчлив.

    С кем не бывает?

    И врагов я там оставил ровно половину академии. Или даже больше половины? Возможно. И среди них возвышался незыблемой скалой люто ненавидевший меня ректор со свитой злобных деканов. Они не могут меня убить, руки коротки, но пытаться будут. И кто знает, не увенчаются ли попытки боевых магов однажды успехом?

    Я не трус. Боевой маг не может быть трусом. Но Лилан Данло – ректор, враг серьезный, подлый и опасный.

    Женитьба на принцессе Софье вызывала во мне не меньшее отвращение. Мы были давно помолвлены с этой бледной тощей девицей. Она три месяца торчала в столице, ездила во дворец, как на службу, но я всегда находил благовидный предлог, чтобы с ней не встречаться. И не видел её в живую ни разу. Хватило её портрета, когда я рассмотрел изображение бледной блондинки, меня начало подтрясывать и подташнивать. Моль бледная! Тощая! А еще принцесса!

    Но почему все принцессы такие некрасивые?

    Взгляните на любую барышню из заведения Мадам Валентины, какие соблазнительные девчонки. Чертовски хороши. Приглядишься к прелестям повнимательнее, и тесно в штанах. А эта. Только тошнит от взгляда на её тоскливую физию. И вся реакция.

    Что на самом деле думал отец, плюнув мне в лицо в переносном смысле, предложив выбор из двух зол? Я не знал точно. Мне предстояло решить, что по-настоящему его огорчит? Если ошибусь, не отмоюсь от императорского плевка. Академия магии? Софья? Софья? Академия магии? Сколько не перебирай, лучше не будет. Зато сейчас потеряю момент внезапности.

    Предположу, что отец был уверен, что я выберу женитьбу. Столичная академия магии была тем местом, в котором мне придется туго, выживать я буду там каждый миг. Смерти единственному наследнику, то есть мне, отец не желал, значит, служба в академии – вариант для укорота и острастки.

    Император понимал, что сводив Софью в Храм Света, я смогу не отказываться от привычного образа жизни, как прежде ввязываясь в дуэли и пользуясь боевой магией на улицах столицы. Одним штрафом меньше, одним – больше. Кажется, отец подталкивал меня, как только что оперившегося гурсенка пихают к луже, к бледной тощей принцессе?

    Надо же сотый скандал? И кто считал? А вдруг это девяносто девятая драка была?

   Подумаешь! И что за драчку я устроил в театре? Так. Небольшую. Случился скандальчик, а не скандал.

    Когда мою официальную возлюбленную – актрису леди Ари, после роскошной премьеры, где Ари блистала в главной роли, пригласили в ложу гости дворяне-провинциалы, я немного расстроился.

    И после этого слегка освирепел.

    Я держал тогда свою верную крышу обеими руками. И унесло её всего на несколько вздохов.

    Штраф за подожженных дворянчиков в количестве пяти штук, я уже уплатил.

    Да!

    Я использовал боевую магию! Но, я был один. Один против пяти! Троих моих дружков вырубили те же дворянчики-провинциалы за пару вдохов.

    Ничего и страшного не было в том, что половина театра рухнула после нашей небольшой магической драки. Плохо строили сто лет назад, ненадежно, вот стены и упали, не прошли испытания боем.

    Никто же не умер, а что пострадали немного, так им на пользу. Учить надо уродов, смеющих поднимать руку на кронпринца.

    И будто отец сам никогда не применял магию в драках? Он же, как и я, боевой маг. Ну, да, да, вопрос самоконтроля и дисциплины прежде всего. Да!

    Император молчал, советники нервно ерзали в удобных креслах.

    – Пойду служить в академию! – выпалил я.

    Отец на миг замер и онемел. Утритесь, ваше величество. Как же приятно видеть, что по-настоящему уел батюшку, пресветлого нашего императора!

    Нашелся он быстро.

    – Тогда надо лишить его высочество содержания. Пусть на жалование преподавательское живет, – отец улыбнулся победно, широко, от души.

    По-императорски, короче!

    Я просиял в ответ.

    Больше всего мне хотелось кого-нибудь убить прямо сейчас.

    – Жалование у преподавателей весьма скромное, – начал хрипло министр-казначей, – к тому же сначала вы, ваше императорское величество, подпишете приказ, потом его утвердит ректор, а до этого его высочество будет лишен должного по статусу комфорта.

    – Охрану в академии где размещать будем? Его высочество должны сопровождать четверо охранников, пятый начальник смены, – пробубнил канцлер, – императорский протокол никто не отменял.

    – Может, лучше свадьба? – министр культуры жалко улыбнулся, заглядывая императору в глаза. – Затрат столько же, зато очень больших неприятностей не будет. Академия магии необходима государству!

    – Принц принял решение, – оборвал мечты министров отец.

    – Я могу идти?! – рявкнул я, понимая, что если останусь еще на одну секунду в большом тронном зале, разорву кого-нибудь в мелкие клочки.

    И меня отправят далеко не в академию магии, а в лучшем случае в сумасшедший дом.

    – Собирайте вещи, ваше высочество, вы выезжаете в академию магии уже вечером, – холодно объявил отец.

    Мне было наплевать на его мелочную подначку, главное, успеть добежать до моего оруженосца, после хорошей драки с этим дуболомом меня точно отпустит.

    Я съехал по перилам десятка лестниц, спустился в подвал и пинком разбудил храпящего прямо на каменном полу оруженосца.

    – Давай! Джон! Вставай! Мне нужно прийти в себя! – рявкнул я.

    Вскочивший с пола ошпаренным петухом Джонни, вознесся надо мной, как императорский замок над всей столицей. Почесывая рыжие кудри и покряхтывая, мой грандиозный оруженосец вытянул из пыльного сырого угла свою верную дубину и размахнулся. Я выхватил из стойки смазанный двуручник, чуть не вывихнув оба запястье от тяжести, и откромсал от оружия Джонни ровнехонько половину. Но это я погорячился очень.

    Здоровенный кусок дерева ударил меня по лбу, из глаз посыпались хрестоматийные искры, жизнь сразу налилась красным и жарким. Правый глаз закрылся. Но всё равно стало сразу легче.

    А Джонни, не собираясь брать в расчет мое боевое ранение, еще быстрее замахал ополовиненной дубиной, молотя ею по воздуху, словно цепом. Крестьянином был, дуболом, все основные инстинкты хлебопашца не выветрились из него до сих пор. А ведь уже два года служил во дворце моим оруженосцем. И нисколько не обтесался!

    Мне пришлось прыгать вокруг Джонни, как бешеному. И хотя голова гудела колоколом, обзор уполовинился, но от сердца отлегло и вообще по-настоящему отпустило, особенно когда от дубинки Джонни остались одни щепки, и взревевший диким медведем парнишка два на два эрля, набросился на меня с кулаками. Я был мокрым с ног до головы, а Джонни даже не вспотел, но я ушел от всех его атак, даже от самых хитрых. Поднял руки, провопив по-военному:

    – Сдаюсь! Разминка закончена!

    Джонни пару раз пнул меня по инерции, не попал и затормозил с грацией ломового коняги.

    Клянусь, я слышал скрежет его подкованных сапог по каменным плитам пола и видел искры, летящие из-под каблучищ.

    – Так и не разогрелись даже, вашество! – пробурчал мой оруженосец, похлопав узкими черными глазками.

    – За себя говори, Джонни, я уже перегрелся, – хихикнул я, ускользая от его кулака, размером с мою голову, – со мной уже всё хорошо! Мне гораздо лучше! – орал я ему, как глухому.

    Но оруженосец опять замолотил кулаками, метя в меня, и от его следующего удара я не ушел…

   Эрль – мера длины, около 99 сантиметров.

   

ГЛАВА 2 ПРИНЦЕССА СОФЬЯ? ЧЁ ЭТО РЕАЛЬНО?! НЕ-Э-ЭТ!

– Что-то надо делать! Что-то надо делать! – истерично кудахтали надо мной в момент моего далеко не радостного пробуждения.

    – Скажи уж заодно: и кто виноват? – буркнул я хрипло, прислушиваясь к своим ощущениям.

    Конечно, бред о полицейских-демонах был впечатляющим настолько, что я решил поискать работу и пристанище. И вообще начать новую жизнь. С ближайшего понедельника. Учитывая, что вчера был, вроде бы, вторник, времени еще навалом.

    Для после смерти я чувствовал себя неплохо: тело было легким и подвижным, желудок, казалось, переваривал еду. Никаких болезненных ощущения не было и в помине.

    Всё чинно-благородно.

    – А кто виноват? – наклонившийся надо мной мужичонка напоминал мультяшного барашка.

    Чем?

    Белыми мелкими кудерьками, блаженным выражением на круглой мордахе и глазами навыкате.

    – Кто ж его знает? – на всякий случай проглотил я весомый ответ из четкого ряда ругательств. – Еще классики начали спрашивать. Это и есть их вечные вопросы, относящиеся к разряду риторических. Без ответа, значит. Да, ты не робей! Мы и без ответов прорвемся. Обещаю, – похлопал я его по узкому плечику, обтянутому синим шелком в золотой цветочек.

    Или горошек?

    Не-а, точно в цветочек.

    Ну, и спец-одежда у нынешних паталогоанатомов теперь!

    – Халат сменили на карнавальный костюмчик? – уточнил я, подмигнув барашку.

    – Какой халат? Как можно? – выказал наличие еврейской крови или бараньей упертости мужичонка, ответив вопросом на вопрос.

    С врачами лучше не ссориться, поэтому я мягко бросил:

    – Проехали.

    – Куда? – встал он забавным столбиком.

    – Правильно, – покивал я, потешаясь на этого вытянувшегося по стойке смирно горе-философа, – лучше не отступать от философского пути, задай третий вопрос: быть или не быть?

    – Чему быть? – проскрипел барашек, рискуя потерять выкатывающиеся до предела серые глаза.

    – Того не миновать, – вспомнил я незатейливую народную мудрость.

    Неожиданно мой до этого момента сиплый голос прозвучал звонко, словно я дал петуха, что в мои тридцать пять лет выглядело странно. Более того, подозрительно.

    – Ваше высочество, – подлил литр масла в разгорающийся огонь моих сомнений баранистый тип, – вам лучше не оттачивать на мне ваш острый язык и блистательный ум. Надо скорее завтракать, одеваться и ехать ловить принца, – он намекающе покивал на дверь.

    – Какого еще принца? – прозвенел я дверным звонком, из тех, что наигрывают «Подмосковные вечера», но с незабываемым китайским народным акцентом.

    – Пока не нашего, – горько вздохнул барашек, закатив глаза.

    – Не хами! – рявкнул я всё так же колокольчато.

    – Не смею. Принц назван вашим женихом, но пока ничего не понятно, – повесил голову баранистый.

    – Ну, разве что за моим женихом поедем, – оскалился я.

    И вдруг мне в голову пришла странная мысль! А не посмотреть ли мне на себя? С голосом ведь непорядок какой-то, может, и с телом что неладное творится? Давай, Иван, друг, Сусанин, глянь на свое рыло неумытое. Когда я бомжевал пару месяцев, о таких глупостях даже мысли не допускал. Что на небритую, помятую морду глядеть?






Чтобы прочитать продолжение, купите книгу

120,00 руб Купить