Крейсер "Феникс". Екатерина Оленева

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23

АННОТАЦИЯ

В далёком будущем человечество бороздит бескрайние глубины космоса, колонизируя далёкие планеты. Земля – град обетованный, куда стекаются полезные ископаемые со всех галактик. Но чтобы элита жила в раю, кому-то приходится спускаться в ад.

   Инга Бессонова – рядовой на экипаже крейсера «Феникс». Их задача доставить малолетних заключённых на планету Т2 в созвездии Большого Пса. Но после приземления всё вышло из-под контроля. Вчерашние враги вынуждены объединиться, чтобы выжить. Но достаточно ли этого?..

ГЛАВА 1.

– Да перестань ты таращиться в эту дешёвую имитацию окна, умоляю! – фыркнула Агата, падая рядом на сиденье мягкого аэродинамического кресла. – Как было бы здорово, если бы мы имели возможность видеть настоящие звёзды, а так? – она кокетливо пожала округлым плечиком, не потому, что хотела соблазнить Ингу, а потому, что всегда так делала. – Красивый пейзаж - всего лишь мультики. Хочешь? – протянула она стакан с фруктовым коктейлем. – Без алкоголя.

   – Не сомневаюсь, - вздохнула Инга. = Даже у тебя хватит ума не дышать им на капитана в первый же день.

   – Так будешь или нет?

   – Нет.

   – Не хочешь – как хочешь.

   Агата сама опустошила бокал. Он был по счёту третий. А в шлюпке, увы, но нет туалетной комнаты.

   Считалось, что те сорок минут, которые маглев поднимается до космической станции, пассажиры вполне способны обойтись без туалета. И это вполне возможно, если не пить жидкость литрами.

   Движение никак не ощущалось. Казалось, они стоят на одном месте, а не поднимаются на магнитных подвесках внутри узкой пластиковой трубки, скользя по воздуху со скоростью пятисот километров в час.

   – Как твои родители отнеслись к подобному распределению? – поинтересовалась Агата.

   Бывшая однокурсница не умела долго сидеть в тишине. Ей всегда требовалось заполнять собой пространство.

   – Мои, признаться, не в восторге. Крейсер «Феникс» совсем не то, на что мы рассчитывали.

   «Сама виновата, – подумала Инга. – Нужно было меньше отрываться, да чаще и лучше – учиться».

   Но вслух она этого, естественно, не сказала.

   Подавляющее большинство студентов Космической академии происходило из состоятельных, влиятельных кланов. Представители их семейств находилась в составе правительства, пусть не всегда на ведущих постах - но всё же.

   Отдельные самородки, вроде Инги, залетали в Космическую академию редко. И, несмотря на дипломы с отличием и награды в ходы учёбы, всё равно оставались изгоями, чужаками, без особых карьерных перспектив.

   Если бы Агата не вляпалась в скандал с дебошем, её бы приставили к тому роду войск, которые содержатся правительством лишь для того, чтобы было куда направить детей «элиты» и чья функция сводится к показам военной выправки на парадах. «Трудягу» космический крейсер «Феникс» Агата видела бы только в кошмарных снах. Но - фарш обратно не прокрутишь.

   Крейсеры относятся к классу военных кораблей средней величины. В отличие от фрегатов и эсминцев, они достаточно большие, чтобы позаботиться о себе самостоятельно и достаточно быстрые, чтобы убежать от всего, что способно их раздавить. Иными словами – на сегодняшний день крейсеры являются рабочими лошадками флота. И на них попадают талантливые, смелые, авантюрные – разные. Только не «богатые и знаменитые».

   Агата рассчитывала на нечто куда менее… трудоёмкое. Носить космическую форму легко и приятно. А вот всё остальное как повезёт.

   Им повезло не очень. Но Инга всегда трудилась, в отличии от своей компаньонки, поэтому поводов для огорчения у неё не было.

   – Мой дядя работает помощником капитана, как тебе, должно быть, хорошо известно, – ответила она Агате. – Я и рассчитывала попасть на «Феникс». Для меня это распределение не было чем-то неожиданным.

   – Понятное дело. Без обид, но то, что хорошо для тебя, ужасно для меня. И вообще, я никогда не мечтала о космосе! Это была папина идея. Он был уверен, что моё обучение в Общей Космической Академии повысит его рейтинги в голосах избирателей. Но выборы он не прошёл, а я теперь здесь, - обиженно надула губки Агата.

   – Уверена, тебя скоро отсюда вытащат, и ты вернёшься на землю.

   – Поскорее бы! Всегда мечтала о карьере в искусстве. Мне с детства нравилось петь. Ну, может быть, замуж выйду?

   – Отличный план.

   – Главное, продержаться пару полётов.

   – Уверена, продержишься. У тебя всё получится.

   – А ты? Правда хочешь провести жизнь в «рокоте космодромов»?

   – У меня это в крови. Поколениями мои предки жили и умирали в космосе.

   – Каждому своё, – согласилась Агата.

   На панели засветилась надпись: «Пункт остановки».

   В иллюминатор можно было увидеть идеальное патрульное судно, длинной не менее пятисот метров. Крейсер походил на осу с острым жалом – быстрый, лёгкий, маневренный. Он, между тем, нес на себе неплохую авиагруппу: восемь электромагнитных орудий, противокорабельные ракетные установки, противоистребительные лазерные пушки, аппараты-истребители, дроны-перехватчики, малые бомбардировщики – всё это числилось в его технических характеристиках.

   «Феникс» мог справиться с пиратской активностью, без труда догнать убегающее судно контрабандистов, при необходимости даже участвовать в полномасштабных сражениях. Это был хороший, сильный корабль.

   Инга впервые видела силовое поле, коконом окружающее космический корабль. Смотрелось оно как серебренная пыльца, осыпавшаяся с крыльев феи. Туманная вуаль, развевающаяся на ветру. Но на самом деле кокон был мощным настолько, что поддерживал внутренний гравитационный уровень, защищая от любой угрозы извне не хуже древних крепостных стен.

   – Впечатляет, не так ли? – раздался голос за их спинами.

   – Дядя! – обернувшись, Инга радостно бросилась на шею подошедшему мужчине.

   Младшему брату её отца не исполнилось ещё и тридцати пяти, но Инга никогда не задумывалось о том, что он был не просто молодым, но и красивым мужчиной.

   Форма первого офицера была ему более, чем к лицу. Высокий, широкоплечий, узкобёдрый, дядя мог бы считаться смуглым, если бы солнце получило возможность дотянуться до его кожи. Черноволосый и с глазами цвета полуночи.

   – Впечатляет, не правда ли? – с улыбкой сказал он, обнимая племянницу.

   Естественно, имя ввиду панораму из окна. Но ответ Агаты: «Несомненно», относился скорее к самому помощнику капитана, чем к увиденному кораблю.

   – А ты здорово подросла с нашей последней встречи.

   – Ну, как бы прошло семь лет, дядя? И - да, пятнадцатилетний подросток немного отличается от двадцатитрехлетней молодой женщины.

   – Я до последнего надеялся, что ты откажешься от назначения. Лично выбил тебе броню. Почему ты не воспользовалась возможностью остаться на земле?

   – Среди Бессоновых пока ещё не было тех, кто вёл бы оседлую земную жизнь. Жаль тебя разочаровывать, дядюшка, но не с меня начало.

   – Ваша племянница рассказывала вам обо мне? – отодвинув Ингу, Агата протиснулась вперёд, протягивая руку для рукопожатия. – Мы с ней лучшие подруги. Я - Агата Антинис.

   На лице Агаты сияла та самая завораживающая улыбка, что во время учёбы всегда безотказно действовала на парней. Действовала, как огонь на сало, то есть – топила им мозги.

   Дядя окинул Агату спокойным взглядом.

   Губы его дрогнули в намёке на ответную улыбку.

   – Инга не рассказывала. Но я ознакомлен с вашим личным делом.

   Улыбка стекла с лица Агаты.

   – Идёмте, - сказал мужчина, - провожу вас в ваши каюты. Должен предупредить, дамы, тут не пятизвёздочный отель. У нас есть андроиды-уборщики, но у них достаточно работы на корабле, так что роботы-пылесосы и всё прочее для уборки эта ваша зона ответственности. Убираем за собой сами. Здесь нет мамочек и кураторов. Здесь ваша мамочка – эта сержанты. А они не слишком нежны. Даже к красивым девушкам.

   Дядя помедлил и добавил со вздохом:

   – Особенно - к красивым девушкам. Экипаж в курсе ваших родственных связей и знает, что я не потерплю, чтобы вас обижали. Но ваш пол и связи будут играть скорее против вас, чем «за». Постарайтесь вести себя разумно. Обзаводитесь друзьями, а не врагами. От всей души желаю, чтобы старая истина о том, что женщина на корабле это к беде, не подтвердилась.

   – А кроме нас на «Фениксе» есть ещё женщины? - спросила Агата.

   – Их достаточно - главный врач, младший медицинский персонал, помощники операциониста. Есть женщины и среди консультантов по истреблению враждебных организмов. Но вы – новенькие и хорошенькие, поэтому вам придётся бежать в два раза быстрее любого мужчины, проявляя все чудеса женской мудрости.

   – Просто отлично! – фыркнула Агата. – А вы можете как-то повлиять на ситуацию?

   – Никто не посмеет причинить вам вред, но психологическую травму нанесут с радостью. Я же сказал – тут больше нет мамочек, нянек и кураторов. Теперь всё по-взрослому, сержант Антинис. И ещё – обращайтесь ко мне по регламенту. Ясно?

   – Ясно, товарищ первый офицер, – обиженно надув губы, проговорила Агата.

   – Хорошо. А вы, рядовой Бессонова, зайдите ко мне, как только устроитесь.

   – Так точно, товарищ первый офицер.

   – Да, чуть не забыл - ваши идентифицирующие браслеты. Открывают доступ ко всем программам «Феникса». доступным вашему уровню. Теперь ступайте в ваши каюты и смените платья на униформу.

   Дядя скрылся в одном из бесконечных коридоров, оплетающих корабль со всех сторон.

   – А знаешь, мне начинает нравиться. Здесь классно! – засияла глазами Агата. – Ты никогда не говорила, что твой дядя такой красавчик!

   – Да я как-то никогда его в этом ракурсе и не рассматривала.

    - Вы с ним близки?

   - Когда папа умер, мне было восемь лет. Дядя меня вырастил.

   – Чувствую себя, как первый день в новой школе, – потянулась Агата всем телом. – Нужно найти друзей, познакомиться с учителями. А ещё – здесь полно места, чтобы спрятаться. Здравствуй, здравствуй, новый счастливый мир! Кстати, имеются хоть малейшие представления, какие из этих кают – наши?

   – Полагаю, нужно идти сюда.

   Инга кивнула на двери, светящиеся тем же бледно-зеленоватым светом, что и их новенькие браслеты.

   При приближении створки разъехались, открывая вход в очередной длинный коридор. Над головами угадывался полукруглый потолок. Пол очерчивали светодиодные зеленоватые огни. Переходы загорались ярким белым светом.

   – У меня от полукруглых форм и конструкций голова кружится, – пожаловалась Агата.

   – Зато хоть двери тут привычные, прямоугольные.

   – Д, но как узнать, в какую идти?

   «Дверь в вашу каюту подсвечена», – голосом робота сообщили браслеты хором.

   – Здорово! Мне туда, тебе – сюда. Увидимся через час.

   Каюта станет домом на время полёта. Здесь Инга будет проживать новую жизнь.

   Она огляделась. Не так уж и плохо. Повсюду сверкающий пластик. Предметы встроены в стены, но, при необходимости, их можно вызвать, чтобы использовать. Исключение – стационарно установленная кровать. Даже с первого взгляда было видно, что матрас на ней высшего ортопедического качества. Окон нет, а жаль. Здорово было бы, откинув голову на подушку, глядеть на проплывающие мимо звёзды.

   Хотя, кто его знает – здорово или жутко? Мало ли, что и кто там, в открытом космосе, в темноте? Если так подумать, то без окон и правда лучше. Ведь: «В некоторых местах Вселенной вы не одиноки».

   Металлическая дверь вела в душ, где на полочках стояла отнюдь не дешёвая косметика и средства личной гигиены. Стопкой лежали светлые пушистые полотенца. Почти во всю стену сверкало зеркало, позволяя любоваться собой при желании сколько душе угодно.

   «Агата, наверное, в восторге», – усмехнулась про себя Инга.

   Приняв душ и переодевшись, она достала гаджет, активировав его при помощи браслета. На панели высветилась схема корабля со всеми его отсеками.

   Функциональные: рубка, реакторный отсек, двигательный. Здесь размещены модули пилотирования, средства связи, навигация, серверные панели. Рубка - это корабельный мозг, а реактивный отсек его сердце - корабельный источник энергии. Известно, если хочешь уничтожить вражеский корабль, бей именно сюда. Взрыв уничтожит всю конструкцию.

   В жилом отделении находятся индивидуальные капсулы экипажа, что по старинке называют «каютами», а также система жизнеобеспечения и медицинское отделение (кроме карантина). Здесь повсюду имеется дополнительная защита. Разгерметизация корабля в жилом отсеке грозит смертью, если не успеть дотянуться до скафандра и поэтому их так много в жилых капсулах и специальных кладовых, разбросанных в шаговой доступности.

   Транспортный отсек, напротив, защищён слабее всего, ведь это обычный трюм с грузом и его уничтожение неприятно, но – некритично для выживания.

   Далее - надстройка, пилон, батарея с корабельными орудиями. Ангар для хранения и запуска со спасательными капсулами и шаттлами, истребителями, корабельными зондами.

   «Ядро» корабля, где дублировались все жизненно важные функции и системы, на схеме не отражалось. Доступ к этой информации для них был закрыт.

   На личное устройство Инги связи поступил вызов.

   Увидев, что он от дяди, она поспешила ответить:

   – Да?

   – Мне кажется, что ты заблудилась? За тобой вызвать спасательную команду, красавица?

   – Уже иду, товарищ первый офицер.

   Дядя засмеялся.

   – Жду.

   Схема прохода отразилась на дисплее браслета Инги.

ГЛАВА 2.

Двенадцать новобранцев, прибывших вместе с Ингой и Агатой, стояли навытяжку. Капитан с возвышения оглядывал вновь прибывших. Как и дядя Инги, он был сравнительно молод – не старше сорока. Крепок телом, в волосах – не единого седого волоса. Орлиный профиль, жёсткие складки у рта.

   – Небо – одна мечта на нас на всех, – рявкнул он. – Поэтому мы здесь.

   – Поэтому мы здесь! – грянуло в ответ.

   – Я – Александр Строгонов, капитан крейсера «Феникс». Приветствую вас на борту своего корабля. Наш рейс, если всё пойдёт по графику, продлится три месяца. Вы все получили дипломы, но за много световых лет от родной земли бумаги с отметками и важные связи из старого мира стоят немного. Новые звезды, новые миры, встречи с опасностями, о которых никто на уроках не рассказывал, покажут, чего выстоите на самом деле. Здесь, в космосе, нет разделения на день и ночь, свет и тьму – звёзды светят круглосуточно со всех сторон. Однако гниль и плесень растут тут в два раза быстрее. Выживает – сильнейший. Но выжить – не самое главное. Бывают случаи, когда лучше умереть человеком, чем выжить – непонятно кем.

   Вам предстоит существовать в тесном взаимодействии в течении трёх месяцев в замкнутом пространстве. Надеюсь, ваши справки психологи вам вручили не просто так? У нас на корабле не случаются ни поножовщины, ни самострелы. Дисциплина – во главе всего. Доброта и благородство. Сострадание. Забота о ближнем. Разумные решения. Терпение и терпимость. Мы должны стать одной семьёй, одной командой. Жизнь вашего товарища, его благополучие должны значить для вас не меньше вашей жизни и вашего благополучия. Человечество существует долго. Мы прошли длинный путь от пещерного человека до покорителя космоса. Но ничего лучше, чем просто любить и уважать друг друга, за эти тысячелетия так и не придумано.

   На этом пафосный спич закончился и начался инструктаж:

   – Наш экипаж выполняет работу по приказу Правительства. Вот уже несколько десятилетий осуществляется проект «Прометей», суть которого – колонизация новых планет.

   В этот раз мы отправляемся к созвездию Большого Пса. У одной из звезд там обнаружена планета с пригодными для жизни, сходной с Землёй, данными. Как известно, колонизация процесс сложный и опасный. Не много людей по доброй воле согласятся покинуть безопасную, цветущую Землю и отправиться куда-то в Ойкумену. В такие приключения ввязываются авантюристы или миссионеры. Проще говоря, новые планеты населяются небольшим количеством высоко мотивированных управленцев, а остальные – это каторжники. Те, кому не оставляют выбора.

   Наш долг доставить группу молодых преступников, от шестнадцати до двадцати пяти лет, на планету Т2. Эти люди родились и выросли в космосе. Они потомки колонистов с Марса, Луны, космических станций. Так или иначе, все они преступили закон и должны искупить свой долг перед гражданским обществом.

   Ваша задача, как офицеров службы безопасности, обеспечить закон и порядок во время перелёта. Как видите, всё очень просто. Как только мы доставим группу на Т2, миссия будет считаться завершённой, и вы получите свой первый расчёт. А на сегодня вы свободны до вечера. Увидимся за ужином ровно в восемь.

   Кают-компания была битком набита. Начинало казаться, что это совсем не научно-военная или патрулирующая экспедиция, а увеселительная прогулка. Большинство участников были молоды, полны сил и энергии. Лёгкий градус алкоголя всё это подогрел. Многоярусное пространство, где один коридор возвышался над другим, светилось неоновыми огнями словно витрина в гипермаркете.

   – Мы точно не в сказке? – хохотнула Агата.

   – Красота, – согласилась Инга.

   – Красавицы, не составите нам компанию? – помахал им рукой один из парней.

   – Почему нет? – усмехнулась Агата. – Чем будете угощать, мальчики?

   – Чем пожелаете, девочки. Выпьем за встречу?

    – Может, для начала хоть познакомимся? – предложила Инга.

    – Вас представлять не надо, - усмехнулся светловолосый, улыбчивый парень. – Мы вас уже знаем. У нас все женские лица наперечёт. Вы – Инга.

    – Инга, – согласилась она.

   – А ваша подруга – Агата?

   – Агата, - протянула руку для приветствия блондинка. –

   – Прибыли по назначению на должность младших лейтенантов, – продолжал щеголять познаниями парень.

   – Но старший офицер сегодня обращался ко мне сегодня – «рядовой», - обиженно надула губки Агат.

   – Старшие чины тут все «старые солдаты» и «не знают слов любви». В смысле, больны лёгкой степенью шовинизма. Ну, вы знаете, про «женщина на корабле равно несчастье»?

   – Знаем-знаем.

    –На корабле-то ещё туда-сюда, а вот бою? При всё уважении, дамы, не ваше это. Самая тренированная дамочка всего лишь танцор. До первого удара и – нокаут.

    – Но мы же не на мечах драться будем? – возразила Инга. – А нажимать на кнопки лазерных бластеров я могу не хуже любого из мужчин.

    – Иллюзия. Оружие имеет вес, лапушки. И на марше вам его тащишь на себе. Ну, и сколько протянет такая изящная пигалица, как ты? При всём уважении.

    – Что-то уважения особого как раз и не заметно, – вздохнула Инга.

    – Да, ладно? Ты не видишь суслика, а он – есть. Женщина, конечно, может сама охотиться на мамонта, но зачем, если Бог создал мужчину? Её дело быть красивой. Всё остальное мужчина сделает для неё сам.

    – А что делать некрасивым? Да и вообще, всё это мужские сказки, - отмахнулась Инга. – Я, конечно, ещё молода, но кое-какие уроки выучить уже успела. Урок номер один: хочешь, чтобы дело было сделано хорошо – делай его сам. Лучше тебя для тебя никто не справится.

    – Значит, ты у нас феминистка, Инга Бессонова?

    – Я реалистка. Предпочитаешь сама за мамонтами гоняться. Эта пищевая цепочка кажется мне короче, чем искать звено между собой и условным куском мяса, а затем пытаться замотивировать его принести. И вообще, я за союз умов и сердец в отношении, а не за взаимную выгоду. Кстати, вы, мальчики, так и не назвали ваши имена?

    – Я – Артём Симонов, младший инженер. А мой товарищ – Стас Царёв. Тоже специалист инженерных служб.

    – Инженеры? – оживилась Агата. – И давно вы на этом звездолёте?

    – Да лет десять, наверное.

   – Классно сохранились. Я бы вам больше двадцати пяти и не дала.

    – Я на «Фениксе» ещё как практику проходил, сразу для себя решил, что хочу летать только на нём. Не пожалел ни разу о своём выборе. У нас классная команда.

   Голос у Стаса был низкий, гортанный, но спокойный.

    – А про «здорово сохранились», так это же космос, детка. Тут время течёт иначе. Не говоря уже о гиперпространстве. Скачки в него одних быстро старят, а других омолаживают не хуже молодильных яблок из старых сказок.

    – И часто вы эти скачки совершаете?

    – Часто. Это ведь наша работа.

    – Должно быть – интересно? – загорелись глаза Агаты.

   Парни заулыбались, а Инга с трудом подавила в себе желание закатить глаза. Вот если бы эта «красота» чаще посещала занятия и хоть что-то учила! Ну, как можно такое ляпнуть?

   Даже первокурсники знают, что во время «скачков» большая часть команды погружается в анабиоз, находясь в специальных капсулах жизнеобеспечения. И ничего особо интересного в этом нет.

    – В этот раз тоже придётся идти через гиперпространство? – лопотала Агата, не понимая, чем так веселит парней.

   Не только Артёма и Стаса, но и тех, что сидели за соседними столиками.

    - Красотуля, ты знаешь иной способ долететь отсюда до созвездия Большого Пса?

    - Да по мне, хоть пешком туда отправляйся.

   Ответом был дружный, но беззлобный, весёлый хохот.

    – А часто вы преступников конвоируете? – в свой черёд поинтересовалась Инга, скорее, чтобы переключить внимание, чем в самом деле интересуясь.

   У коктейля, который она пила, градус был небольшой. Но пила она очень редко пила, поэтому испытывала лёгкое, приятное головокружение.

    – На моей памяти было пару раз, – ответил Стас.

    – Честно говоря, не самая приятная работёнка, – вмешался в разговор коренастый мужчина с вострыми тёмными глазами и цепким взглядом.

   Лицо его и череп были гладко выбриты. До блеска, в прямом смысле слова. Бритый череп сверкал, как яйцо, в свете неоновых ламп.

    – Одна с ними морока. По мне, так даже свиней перевозить лучше, – скривился он недовольно.

    – Свиньи визжат и смердят, –фыркнул его товарищ.

   Взгляд его Инге не понравился. Раздевающий, оценивающий, наглый. И улыбка такая же. В отличие от своего лысого соседа, этот был кудрявый. Настолько, что даже коротко состриженные волосы норовили сделать пружинку у виска. Цвета они были пепельного. И сам он был весь какой-то словно пеплом присыпанный. И при этом – дерзкий.

   «Искатель приключений», – резюмировала про себя Инга.

    - Будто бы люди смердят или визжат меньше? – снова скривился лысый. – По мне, так дерьма от них больше, при любом раскладе.

    – Не мог бы ты…

    – Не выражаться при дамах? Ну, это никакие не дамы. Это наши «боевые товарищи». Или я ошибаюсь?

   Взгляд его с Агаты перешёл на Ингу, и она почувствовала себя так, словно он этим взглядом на её лице червей давил.

    – А к тому же это вовсе не выражение, а констатация факта. По мне так лучше за контрабандистами мотаться, чем доставлять колонистов на эти хреновы планеты. Забросят людей в такие места, что в заднице у Люцифера краше. Хотя, наше дело маленькое. Мы-то, что? Доставили и – мерси. Но порой такого насмотришься, что кошмары потом всю жизнь снятся.

    – Не пугай девчонок, Макс.

    – Типа, пусть потом сюрприз будет? Вместо розовых пони и белых принцев всякая космическая шваль и гниль явится.

    – Не слушайте его. Он просто ворчун и маразматик, – подмигнул им «серый». – Конечно, лучше доставлять грузы на станции, это самая спокойная работа. Но иногда приходится и напрячься.

    – Кто вы? - спросила Инга у молодого человека.

    – Можешь звать меня Николаем. Так, кажется, Николас по-русски? Я тоже из службы безопасности. Как и ты. И Макс. Можно сказать, мы друзья по несчастью.

    – Вы здесь по распределению?

   Парень усмехнулся. Что-то в нём заставляло Ингу напрягаться. Хотя он старался выглядеть дружелюбно, но в его расслабленной позе, в том, как он держался, была видна не просто военная выправка. В нём было что-то неправильное.

    – Я наёмник. В службе безопасности те, кто приходит по распределению, надолго не задерживаются.

    – Почему?

    – Потому, тупая ты задница, – прорычал лысый Макс, – что новобранцы без боевых навыков дохнут в первой же серьёзной стычке. Не всем везёт быть племянницами Первого офицера.

    – Полегче, приятель, - бросил предупреждающий взгляд Николай-Николас.

    – Или – что?

    – Или вас лишат алкоголя, мальчики, с первых же дней полёта.

   Между столиками остановилась высокая, статная, дородная дама, упирая руки в боки. Цвет волос у неё был явно крашенный. При чём в вульгарно-рыжий цвет. Черты лица крупные, но правильные. И при всех своих изъянах она как-то сразу располагала к себе.

    – Это моя территория и я никому не позволю нарушать правила. Девочки, я – Саломея. Шеф-повар и главная мамочка на корабле. Если эти петухи станут вам докучать – только дайте знать. Я любого укротить могу, – заявила она грозно. – И знаете – почему? Потому, что не родился ещё на свет тот мужчина, что не любит сладко покушать. А сладко покушать без Саломеи ни у кого здесь не получится!

   Улыбка, осветившая её лицо, была яркой и зажигательной, как лампочка.

   Помимо воли губы улыбались в ответ.

    -–Я присяду, если никто не против?

   Против оказаться никто не отважился. Воистину, сердце мужчины живёт в его желудке.

    – Не давайте никому себя запугать, крошки, – напутствовала Саломея.

    –- Да никто не думает «крошек» пугать, – запротестовал Артём. – Мы со всей душой!

    – Так уж и с душой? – хмыкнула Саломея. – Хотя знаете, что, девчонки? Парней тут много, один другого лучше. Будь я молода и красива, времени бы даром не теряла.

    – Ты его и так даром не теряешь, – засмеялся Николас.

    – А с чего бы? Бери любовь, где можешь. Любовь – сахар жизни. Это то, что делает нас счастливыми, не так ли? – подмигнула она. – Но, всё должно быть в меру, конечно. И с умом! – указательный палец назидательно выстрелил вверх. – До того, как закончится этот вечер, девочки, обязательно попробуйте мой шоколадный торт. Он у меня – пальчики оближешь! Кушайте на здоровье и будьте счастливы.

   Остаток вечера прошёл в непринуждённой, дружеской обстановке.

   Именно так Инга и представляла себе жизнь на корабле – одна большая, дружная семья. В которой, может быть, у каждого и есть недостатки, но ты готов подстраиваться под ним, а кто-то – подстраивается под тебя. Здоровый компромисс.

   Завтра начнутся трудовые будни. Впереди и приключения, и испытания.

ГЛАВА 3.

Инга быстро уставала от тусовок. По натуре она были интровертом. Пиры и танцы не ассоциировались у неё не с радостью. Её веселье – это тишина библиотек, тихие прогулки в малолюдных парках, красивые пейзажи. Она отдыхала, наблюдая за шелестом листьев на деревьях, огнём в камине или течением воды в реке. Годились и капли дождя, скользящие по стеклу. Тишина. Знания. Анализ – ситуации, характера, схемы: чего угодно! Лишь бы разгадывать секреты и находить решений.

   Пьянки-гулянки-флирт – нет, всё это было не её. Это как читать любовные романы, с разными именами у героев, но одним и тем же, раз и навсегда, закрученным сюжетом и на все времена прописанным концом. Скучно.

   Поймав момент, когда большинство набралось уже достаточно, Инга покинула кают-компанию. Тишина и безлюдье коридоров её не пугало. Она не верила в привидения с тех самых пор как умерли родители. Чего она тогда только не перепробовала, чтобы вызвать духа. Любого. Пусть самого завалящего. Но тишина осталась тишиной. А мёртвые – мёртвыми.

   В одиночестве ей было не страшно, а уютно. Она шла по «палубе», как научил говорить дядюшка, раскритиковав за «коридоры». Двери-шлюзы с характерным звуком отходили в стороны и снова смыкались за спиной, отсекая отсек за отсеком. В конце одного из них было огромное окно. Инга застыла, с восхищением глядя на чёрное пространство, расцвеченное миллиардами звёзд.

   Звёзды, планеты, туманности, метеоры…

   Когда-то, когда человечество находилось в своём младенчестве, оно верило, что Бог живёт на горах и в облаках. Теперь, на звездолётах, люди поднялись так высоко.

   «Гагарин в космос летал, а Бога – не видал», – Инга видела старинную гравюру. Или тогда они назывались карикатурами?

   Прошло почти тысяча лет, но люди по-прежнему верят в Бога. Почему мы это делаем? Страшно оказаться с темнотой один на один? Со всем этим бушующим Хаосом? Мысль о том, что кто-то всё это упорядочивает и в конце концов всем воздаёт по заслугам утешительна?

   Бог – это звездолёт наших душ. Палуба под нашими ногами. Точка опоры. Убери его – и всё рассыплется на атомы. И ни в чём не останется смысла.

   Космос и неизвестность порождают, в зависимости от наших склонностей и характеров, либо отчаяние и страх, либо восхищение и жажду открытий.

   Инга была из рода бесстрашных космонавтов. Она не боялась. Космос не казался ей Хаосом – он был для неё структурой, поняв которую можно приблизиться к Богу.

   «Что в малом, то и в большом», – проговорила она, прикасаясь к прохладной панели окна.

   – Красиво, правда? – неожиданно раздавшийся за спиной дядин голос заставил Ингу вздрогнуть.

   – Очень. Всё здесь именно так, как я себе представляла.

   – Не привыкай, – улыбнулся дядя. – Жизнь – такая штука, она редко воплощает наши мечты и представления. Тот, кто ждёт от космоса романтики обречён на разочарования.

   – Тоже самое можно сказать про что угодно в жизни.

   – Не поспоришь.

   – Как ты меня нашёл?

   – Я второй человек на корабле. Знать – моя обязанность.

   – Браслеты? – догадалась Инга. – Они позволяют отслеживать все перемещения, да?

   – Конечно.

   – И никакой конфиденциальности? Никакой свободы?

   – Свобода – эта иллюзия. А на крейсере данная функция браслета не более, чем предосторожность. Всякое бывает, знаешь? При нештатных ситуациях. Аварии, взрывы, завалы. Тогда сигнал позволяет экономить время поиска и сохранить жизнь. Ну, и как тебе полёт, солнышко? – вдруг сменил он тему. –Не страшно?

   – С чего бы? Я не из «земляных червяков». Если бы я боялась космоса, меня бы здесь не было.

   – Это космос, детка. Здесь, если ты не со всем пуст башкой, всем рано или поздно становится страшно. Каждый страшится чего-то своего. Большинство людей боится темноты, а здесь её предостаточно.

   – Темноты где угодно предостаточно, дядя. На самом-то деле люди боятся вовсе не темноты, а того, что может прятаться в ней.

   – Как будто, когда включишь свет и увидишь – что, станет легче? – засмеялся дядя. – Ты знаешь, я бы хотел, чтобы ты прожила свою жизнь на земле.

   – Мне не нравилась эта идея. Космос – наше фамильное дело.

   – Многие вынуждены заниматься этой работой, чтобы небольшое число элитных жителей счастливо жили на родной планете. Наша семья уже внесла свой вклад. Тебе было не обязательно продолжать… ты никогда никого не слушаешь?

   – Слушаю. Но решения принимать люблю сама. Да и чем бы я занималась на Земле?

   – Будто мало дел? Думаешь, патрулировать людей и грузы так уж романтично?!

   – Я думаю, почему бы тебе не предложить мне сегодня выйти в открытый космос?

   – Как это связано с остальной частью нашего разговора, детка?

   – Не зови меня деткой, дядюшка. Я слишком рослая для этого прозвища.

   – Вовсе нет. У тебя миниатюрные формы.

   – Ну, так как насчёт того, чтобы устроить настоящую вечеринку? Можешь подарить её своей единственной племяннице?

   – Мне кажется, что это плохая идея.

   – А мне кажется, что хорошая. Ну, дядя! Ну, пожалуйста! Завтра начнётся рутина, будни. Будет уже не до глупостей. Давай сделаем её сегодня, вместе, а?..

   – Как погляжу, кто-то любит искать приключения на свою пятую точку?

   – На самом деле – нет, но я хочу увидеть звёзды без всяких преград. Мне интересно, что я почувствую. А с тобой – не страшно.

   – Всегда может случиться…

   – Не штатная ситуация, знаю, – отмахнулась Инга. – Ну, пожалуйста! Хотя бы один разочек!

   – Почему у тебя всегда такие нестандартные желания? Другие девушки мечтают о кольцах, красивых платьях, шикарных вечеринках, а ты…

   – Я не девушка – я твоя племянница. Кто из Бессоновых предпочитал материальные блага новым горизонтам?

   – Ты права, – сдался дядя. – Будь, по-твоему. Пошли, но быстро. Пока я не передумал.

   – Правда? Серьёзно?! Ура!!!

   Но, взглянув ещё раз в сторону огромного иллюминатора, где стыла чернота и пылали звёзды, Инга на мгновение сдулась.

   – Открытый космос, – повторила она, словно эхо.

   – Открытый космос – это просто фигура речи, детка. На самом деле мы будем плавать с тобой, как в водичке, вокруг корабля в силовом поле. Абсолютно безопасно.

   – Я помню.

   – Ты мне веришь?

   – Кому ещё верить, если не тебе?

   – Давай сплаваем со звёздочками, а? Будет что на старости лет потом вспомнить.

   Бессоновы миновали ряд помещений.

   – Да тут настоящий лабиринт! – восхитилась Инга. – Каким чудо ты здесь не плутаешь?

   – Это пока в новинку. К концу рейса тебе будет казаться, что места чертовски мало. И ничего нового не осталось.

   С этими словами он надавил на светящуюся синим кнопку рядом с металлической дверью с круглым окошком и маркировкой J6, выполненной чёрной краской на белом квадрате.

   – Прошу! Лучший вид в городе! Дамы вперёд, – пафосно развёл он руками.

   – Ну, уж нет. Я за тобой, – не поддалась на провокацию Инга.

   Очередное помещение.

   Если подумать, то пространство тут везде сходное. Различие лишь в размерах – чуть больших или чуть меньших. Все палубы как близнецы. Всё гладкое, обтекаемое, без острых углов.

   – Ты это уже делал?

   – Сотню раз. Расслабься.

   Очередное нажатие на очередную кнопку и из стен выдвинулись капсулы со скафандрами. Во прямо так и висели, словно пиджаки на вешалках в обычной гардеробной.

   Дядя дотошно перепроверил все крепления и воздуховоды, после чего надел шлем на голову сначала Инге, потом – себе. Жестом показал, что включает связь.

   – Приём! Как слышно?

   – Отлично.

   – Топаем к выходу. За мной.

   Белый коридор походил на чрево членистоногого длинного червяка. Они остановились перед преградой, кажущейся непреодолимой, но она легко раздвинулась, и Инга почувствовала, что не может дышать от ужаса и восхищения одновременно. Было такое чувство, будто она стоит у края обрыва, только внизу не густая чернота – а сверкающее великолепие звёзд.

   Алмазное сияние окружало их повсюду – вверху и внизу, справа и слева. От яркого света веяло прохладой, хотя это, конечно, лишь её фантазия. Инга понимала, что всё это только иллюзия, но иллюзия была яркой.

   Они стояли прямо на платформе. Ничто более не отделяло их от бесконечной бездны.

   – Боже мой! – ахнула она восхищённо.

   А потом увидела, как дядя разворачивается к ней.

   Лицо его за прозрачной преградой выглядело чуть взволнованным, но поняв, что восклицание вызвано лишь положительными эмоциями, он в очередной раз улыбнулся.

   – Ну? Готова полетать?

   – Нет…

   – Летим.

   Словно не было ничего естественней, чем шагнуть с корпуса корабля в пустоту и… поплыть рядом, будто в невидимых волнах.

   Поплыть или полететь? Как описать состояние того, что на земле попросту невозможно?!

   – Давай за мной! Это здорово. Не будь трусихой, Инга. Прыгай! Я поймаю.

   Удостоверившись, что ничего страшного с дядей не происходит, что он по-прежнему плывёт неподалёку от корабля и, кажется, контролирует процесс, Инга последовала его примеру.

   Чувство реальности покинуло её. Всё ощущалось как в счастливом, иррациональном сне.

   – Дай руку, – потребовал дядя.

   Это было смешно. В перчатках скафандра их пальцы казались раздутыми сардельками. Очень неуклюжими.

   – Га счёт три? Раз. Два. Три!

   Он оттолкнулся от края, и полетели прямо вперёд, туда, в скопление звёзд.

   Они по-настоящему летели! И было некуда падать. И это ощущалось, как полная свобода!

   Вокруг всё сверкало. Где-то сияло туманности, горели сигнальные огни крейсера, чьи очертаний смутно угадывались в силовом поле.

   Ничего более приятного и ничего более пугающего, чем это парение в свободном падении рядом с кораблём Инге испытать ранее не приходилось.

   Дядя ни на секунду не отпускал её руки. Она чувствовала его крепкие пальцы, твёрдую ладонь даже через толщину скафандровой перчатки.

   – Возвращаемся! – скомандовал он, переключая режим на браслете.

   Когда Инга сделала тоже самое, их словно засосало в воронку огромного пылесоса. Ощущение невероятное! Скорость движения была много быстрее, но неприятным это назвать нельзя.

   Как не приятно парить в космосе, Инга почувствовала облегчение, когда её ноги коснулись корабельной палубы. И радость, когда металлические двери закрылись, отрезая их от звёздной пустыни.

   – Это было чудесно! Невероятно! – восторженно воскликнула она, стягивая с голову шлем. – Спасибо!

   – Знал, что тебе понравится. Хотел, чтобы твой первый день запомнился чем-то особенным.

   – У тебя получилось!

   Инга вернулась в свою капсулу с твёрдым намерением лечь спать. Сегодняшний день утомил новыми впечатлениями, но завтра – первые трудовые будни. Нужно быть во всеоружии. То есть, готовой к труду и обороне.

   К досаде Инги, уснуть не получалось. Есть люди, засыпающие где угодно, но она к ним, увы, не относилась. Перемена места даже в границах одной квартиры, становилось причиной бессонницы на несколько дней.

   Тут, в замкнутом пространстве она ощущала себя как в гробу. Тьма стояла непроглядная. Тишина полная, аж до дрожи. Всё это сплеталось в иллюзорные страхи. А что, если дверь заклинит? А что, если она в этом отсеке одна? А что, если?.. Не желая больше изводить себя пустыми глупостями, Инга, выпила стакан воды и включила свет в режиме ночника. Слабо замерцали светодиодные огни по кромке пола.

   Помогло. Свет, даже самый слабый, всегда успокаивает.

   Взяв планшет, Инга решила просмотреть состав экипажа. Всё лучше, чем считать баранов. Забив в поисковую строку: «Полный состав экипажа», получила возможность с ним ознакомиться:

   Командование:

   Капитан

   Первый офицер

   Управление полётом:

   Рулевой /штурман/второй помощник капитана

   Навигатор

   Инженерная служба:

   Главный инженер

   Ведущий инженер

   Старший инженер

   Ведущий техник

   Старший техник

   Младший техник

   Операционист

   Научная служба:

   Руководитель научной службы

   Старший офицер

   Офицер

   Главный биолог

   Специалист по зоологии

   Служба безопасности:

   Шеф службы безопасности

   Тактический офицер

   Офицер службы безопасности

   Консультант по истреблению вражеских организмов

   Рядовые

   Медицинская служба:

   Главный врач

   Хирург

   Анестезиолог

   Эпидемиолог

   Психолог

   Психиатр

   Старший офицер медицинской службы

   Младший офицер медицинской службы

   Младший медицинский персонал

   Связь:

   Связист

   Специалист по связи

   Консультант:

   Советник

   Вспомогательный персонал:

   Шеф-повар

   Помощник повара

   Буфетчик

   Уборщики помещений

   Прачка

   Сон всё не шёл.

   Интересно, как эту ночь переживёт Агата? Приятельница ведь не выносит уединения, а здесь даже Инге не по себе.

   Удивительно, но такое чувство, что никакого движения нет. Будто они не несутся сквозь Вселенную, а стоят на месте. Силовое поле, окружающее корабль, не только предохраняло от столкновения со случайными космическими телами-метеорами, но и обманывало органы чувств. Даже двигателей не слышно. Хоть бы малейшая вибрация. Может быть, хоть укачало бы?..

   Мысли Инги невольно обратились к тому, каково это – родиться в космосе? Никогда не чувствовать тепла солнца? Не ощущать запаха земли? Дуновения ветра? Вообще ни разу не дышать свежим воздухом? Хотя, в какой-то степени кислород на станциях был даже чище, всё равно – это не то. Не живое. Не настоящее.

   Реки, горы, небо – все эти понятия для людей, проживающих свою жизнь на станциях, искусственных спутниках не более, чем слова. Что может быть за психика у этих созданий? В полной ли мере они люди? Мутации среди третьей, и даже второй волны колонистов – не редкость.

   Если бы она уснула, не пришлось бы сейчас беспокоиться о предстоящем гипер-прыжке.

   Когда это проходили на земле, было ужасно интересно. На грани науки и мистики. А теперь, когда переход близок, ей делается душно от страха. Инга всегда беспокоилась, если не могла контролировать какой-то аспект своей жизни или идущий в ней процесс. А тут – о каком контроле может идти речь?

   О сделанном выборе она не жалела. Но сейчас, в мёртвой тишине глупо было отрицать, что ей немного страшно.

ГЛАВА 4.

Инге казалось, что она и глаз не успела сомкнуть, как пронзительно запищал будильник, призывая покинуть гостеприимную постельку. Цифры на экране показывали 6.00. Ужасно! Но через силу и через боль, она поднялась и отвела себя в ванну, где горячая вода помогла крови быстрее побежать по венам. Пусть и с трудом, но веки удалось разлепить. А дальше понеслось…

   Начинать утро Устав приписывал с зарядки. В одном из отсеков помещение было оборудовано под занятия, поддерживающим физическую форму. Старший сержант должен был приглядывать за рядовыми, чтобы молодняк не отлынивал. Правильная предосторожность, потому, что после пробуждения меньше всего хотелось активных действий.

    – После завтра все возвращаемся сюда. – проинструктировал сержант, –чтобы разогреваться уже всерьёз, в не это ваше утреннее баловство. Занимается с девяти до двенадцати, с перерывом в пятнадцать минут. Если с непривычки новобранцев начнёт тошнить, бегом в медицинский отсек и – обратно. Помним, что тяжело в ученье – легко в бою.

   «Заряжался» с утра каждый по собственному усмотрению. Кто-то качался, кто-то выполнял серию физических упражнений.

   Инга выбрала беговую дорожку. Агата пристроилась рядом.

   – Куда ты вчера пропала? Я пошла следом, но тебя не нашла. С дядей встречалась?

   – Я посчитала, что могу оставшееся время посвятить встрече с родственником. Что не так?

   – Почему меня с собой не позвала?

   – Может быть потому, что ты – не член нашей семьи? Предполагалась именно семейная вечеринка.

   – Даже не знаю, – ехидным голосом проговорила Агата. – Если бы у меня был такой симпатичный дядя, я бы, наверное, тоже не стремилась брать подруг в компанию.

   – Ты это о чём? – ощетинилась Инга.

   Так сложилось, что в Космической Академии они с Агатой Антинис не были подругами. Слишком разными они были, начиная от цвета волос, заканчивая жизненными установками. Агата Антинис – богатая популярная красавица, из тех, кто родился с золотой ложкой во рту. Ей всё доставалось по умолчанию, легко: оценки, внимания парней, симпатия учителей. По факту самого её существования. Инга Бессонова дурнушкой не была, но кто из парней посмотрит на бесприданницу, когда рядом богатая наследница?

   И, если честно, бесит! Бесит, когда преподаватели сквозь пальцы смотрят на нарушения дисциплины, на запрещённые вечеринки. Бесит, когда бессовестно завышают оценки. Бесит, что однокурсницы подлизывают пятки, а мужская половина распускает павлином хвосты. Ведь по сути, самая популярная девушка на потоке – обычная посредственность. Её чувство собственной значимости проистекало из завышенной самооценки и потакания окружения. Ничем Агат, кроме костюмов от «Армани», не выделялась.

   Здесь, на «Фениксе», они теперь в равных условиях, но Агате всё ещё мерещится, что она «не такая, как все». Вправе кем-то помыкать, требовать к себе особого внимания.

   Ситуация обострялась тем, что они давно знакомы и в составе службы безопасности они, практически, единственные девушки.

   – А ты как думаешь? – невинно похлопала Агата ресница, насмешливо взирая на приятельницу.

   – Скажу прямо – такие шутки мне неприятны. Это у тебя родни – полстраны. А у меня кроме дедушки с бабушкой да дяди никого нет.

    – А что я такого сказала?

   – Чтобы не сказала, постарайся больше такого не говорить. Я не стану вникать, что там прячется за твоими подколками. Но если уж речь зашла о возможности твоего общения с моим дядей – то, да. Мне это не нравится.

   – Почему?

   – Потому, что вы, как не крути… в общем, лучше не сочетать несочетаемое.

   – Ревнуешь?

   – Нет повода.

   – Ну, ты прекрасно знаешь, что, если я захочу…

   Инга остановила тренажёр, так как уже достигла указанных показателей.

   – Разговор закончен.

   После зарядки – лёгкий душ.

   После лёгкого душа – завтрак с очередной порцией пафосных речей.

   – Всем доброе утро. Сегодня, стоит вам посмотреть налево или направо, вы видите лица незнакомцев. Но, к концу рейса ваши товарищи станут вашей семьей. Наше путешествие к далёким мирам продолжается. Ещё раз приветствую вас на борту. Можете садиться. Приятного аппетита.

   После завтрака, как и было озвучено, вернулись в тренировочный отсек. Разбив их на пары, сержант расставил в спарингах, заставляя отрабатывать удары. Глупая, даже нелепая затея. Если учитывать, что в напарники Инге достался довольно крупный молодой человек.

   Они махались довольно вяло. Парень, со своей стороны, старался шевелиться не слишком сильно, а она «потела» в усилиях ради того, чтобы просто не дать парню себя достать. Увертывалась, раз за разом уходя от удара. В прямом противостоянии у женщины нет шанса против мужчины. На стороне последнего сила. И в этом варианте исход предрешён.

   – Правую ногу вперёд, – рявкнул за её спиной сержант. – И разворачивайся на ней. Вкладывай весь вес тела в удар. Боже мой! – скривился он, увидев, чем завершились усилия Инги. – Скажи своё имя.

   – Инга Бессонова, – ответила она, останавливаясь, чтобы стереть капли пота со лба.

   Ей тоже хотелось скривиться. От неё разило потом, как от лошади.

   – А-а! Протеже Первого офицера? Жалкое зрелище, Инга Бессонова.

   – Да, товарищ сержант, – ответила она по Уставу, стараясь, чтобы в голосе не так явно читался сарказм.

   – Родственные связи не смогут вам помочь, рядовой Бессонова, если волей случая вам придётся обороняться от нападения противника.

   – При всём уважении, товарищ сержант, я не хожу без табельного оружия.

   – В жизни нужно уметь положить противника на обе лопатки и без оружия. Я бы попросил вас серьёзней относиться к тренировкам. Иногда это может спасти жизнь.

   – Ну, если говорить серьёзно, как такая пигалица, как эта, может справиться со мной? – довольно усмехнулся противник Инги.

   – Может. Если правильно выберет приём, позволяющий ей использовать твою силу против тебя же. Бесполезно пытаться сбить противника с ног. Здесь прямые удары не помогут. Но, комбинируя броски с заломом, в который твой противник влетит сам, как в ловушку, ты, даже уступая ему в силе, сможешь его нейтрализовать. Я покажу тебе приёмы, которые являются отличной системой самозащиты.

   Приёмы оказались знакомыми. Система захватов, заломов и использования боевых точек явно базировалась на джиу-джитсу, с её философией о том, что идти к победе надо не сопротивляясь, а уступая натиску противника. Направляя этот натиск в нужную сторону до тех пор, пока враг не окажется в ловушке и его же собственная сила не повергнет его.

   – Вы должны понимать, – вещал старший сержант, – впереди у нас с вами не прогулка на яхте. У каждого члена экипажа свои обязанности. Пилот – управляет полётом, навигатор – выстраивает сложные расчёты, операционист следит за показаниями систем. А наша с вами работа – обеспечить порядок и безопасность. Тот, кто не может обеспечить собственную безопасность, для озвученной работы не годится. Так что – не стоим! Занимается.

   И они занимались. Никто скидку на возраст и пол ни Инге, ни Агате не давал.

   Но всё плохое заканчивается.

   – Хватит на сегодня, – раздался голос сержанта. – Приберитесь тут. И ступайте в информационный отсек. На следующее занятие.

   – Я думала, что наши дни будут спокойнее. Такое впечатление, будто дни учебы всё ещё не закончились, – ворчала Агата. – Я думала, будни астронавтов куда веселее.

   – Дай бог, чтобы не пришлось потом тосковать о спокойных днях, коллега, – хмыкнул один из новых товарищей.

   – Добрый день, – проговорил высокий мужчина в очках, от которого за километр веяло наукой. – Сейчас я познакомлю вас с планетой, с которой всем нам предстоит иметь дело в ближайшем будущем. Планета Т2 находится на расстоянии 5000 световых лет от земли. Она в пределах «живой зоны» двойной звездной системы Кеплер-47. Её орбита проходит между двух звёзд, что обеспечивает прекрасные двойные закаты. Из-за высокой солнечной активности большую часть планеты покрывают бескрайние красные пустыни и многочисленные горные хребты с вулканическими кратерами. На южном полюсе изобилует криовулканическая деятельность.

   – Это чем-то должно отличаться от обычного извержения? – шёпотом полюбопытствовала Агата.

   Инга не стала закатывать глаза, терпеливо пояснив:

   – Это означает, что на поверхность прорывается не лава, а вода.

   – Учитывая низкие температуры, вода быстро замерзает и выпадает на поверхность планеты в виде снега с невероятно медленной скоростью. Гравитация на планете всего на несколько процентов ниже земной, что делает её практически идеально подходящей для жизни. Атмосфера также позволяет человеческому организму находиться на поверхности без скафандра. Помимо красных и белых пустынь на Т2 есть и лесистые участки земли, которые практические идентичны нашим родным планетарным условиям. Именно в этой жилой зоне и располагаются новые колонии. Остальное покрыто океаном. Солёная вода покрывает огромные участки.

   Т2 колонизируется уже более тридцати лет с целью добычи полезных ископаемых в промышленных целях. Параллельно ведётся работа по научным исследованиям. Главная цель – создание новой, «запасной» цивилизации. Новая колыбель человечества на случай возможного гипотетического катаклизма.

   При всех возможных плюсах, существуют и значительные минусы. К ним относятся пылевые бури и более низкие температуры, чем на родной земле. Но, главное, у Т2 иное магнитное поле. На Земле оно защищает нас от космической радиации. На Т2 оно несколько выше и для коренного землянина может представлять собой опасность.

   Основная задача – выяснить, насколько радиация на планете создаёт токсичную среду.

   – Что ж? Это не ново, – проговорил один из, пока ещё безликих, товарищей по оружию. – Почти классическая система колонизации. На новые планеты, гипотетически признанные годными для жизни, ссылают преступников. Бессрочное заключение. Если потомкам каторжников удастся закрепится и размножиться, человечество вписывает в историю новую колонию. Если не удалось, на нет, как говорится – и суда нет.

   – Жестковато, на мой взгляд, – фыркнул Макс.

   – Давать оценки Правительству не наша задача, рядовой, – одёрнул его сержант. – Наша задача – выполнять приказ.

   – После гиперпрыжка, – продолжил «учёный», – мы направимся к спутнику Z1, где на один из наших шатлов будет погружена сотня заключенных. Мы транспортируем заключенных на Т2, загрузим груз и отправимся в следующий пункт назначения.

   – Наша задача, напоминаю, – сказал сержант, прогуливаясь между рядами столов, за которыми сидели его подопечные, – обеспечивать безопасность. Перед тем, как заключённые ступят на борт шатла, сопровождение получит оружие. Не стоит расслабляться. Что может пойти не так, когда на борту сто человек, имеющих проблемы с законом? Мне нужно объяснять, что постоянная бдительность – ваше второе дыхание?

   – Нет, товарищ сержант, – дружно выдохнули все в ответ.

   – Вольно. Можете немного расслабиться. Пока есть время.

   После занятия остался неприятный осадок на душе. Отчего-то казалось, что дело, за которое они взялись, какое-то неправильное. Как если бы им пришлось заниматься контрабандой или работорговлей.

   – Эй? Чего приуныла? Устала? – спросил дядя, когда они столкнулись.

   – День был насыщенный, – на стала отпираться Инга. – Ты сейчас занят?

   – Хочешь о чём-то поговорить?

   – Ищу уединённое место, где меня никто не осмелится побеспокоить, – усмехнулась она.

   – Пошли. У меня есть часок на обеденный перерыв.

   Инга впервые зашла в каюту дяди. Она отличалась от её, которая и правда выглядела «капсулой» по сравнению с этими «хоромами». Как и везде на крейсере, стены, потолок и пол были цвета светло-серебристого металла. Помещение представляло собой синтез спальни, представленной большой и удобной кроватью, застеленной дорогим одеялом и – кабинета.

   Слева от кровати стены не было – от пола до потолка зиял огромный иллюминатор. Будто экран гигантской плазмы, на которой вместо сериалов транслировались бескрайние бездны космоса.

   – Здорово, – восхитилась Инга, подходя к окну.

   – Знал, что тебе понравится.

   – Не уверена, что мне нравится. С моей болезненной впечатлительностью я бы, пожалуй, тут заснуть не смогла.

   – Ерунда.

   – Мне бы представлялось, что оттуда, как со дна океана, на меня смотрит какое-нибудь чудовище.

   – Ни одно чудовище не способно выжить в космосе. Но, если бы такие там и плавали, силовое поле не позволило бы им приблизиться к нам. Зато перед сном отлично наблюдать за звёздами как за рыбками в аквариуме. Это лучше, чем считать овец.

   Помимо кровати, в каюте стоял дорогой диван, на который Инга с удовольствием и присела.

   – Скоро мы совершим гиперпрыжок?

   – Если всё пойдём по плану, то сегодня ночью.

   – Уже? Так скоро?

   – Тебя это пугает? – засмеялся дядя.

   – Да.

   – Открою тебе секрет – выход в гиперпространство пугает большинство людей. Поэтому обычно о переходе и не распространяются. Ты поняла намёк?

   – Вполне. А почему – ночью?

   – Ну, вообще, как ты знаешь, понятие «ночь» мы принесли в космос с земли. Тут…

    – Нет дней и ночей. Да, я знаю и помню, но…

   – Переход проще совершать в то время, когда большинство спит. Во сне организм его не ощущает.

   – А если у кого-то уснуть не получится?

   – Не переживай, – успокоил дядя. – Сегодня ночью все, кроме узкого круга лиц, станут спать, как младенцы.

   Неприятный холодок пробежался по спине.

   Мысль о том, что нестись со скоростью света по преломляемому пространству придётся не когда-нибудь потом, а вот-вот, прямо сейчас, оптимизма не прибавляла.

   – Что я увижу сегодня ночью, если останусь стоять у этого окна?

   – Иллюзию.

   – А если её отключить?

   – Ничего такого, что обычно любят показывать в фильмах про астронавтов. Никаких блёстков, фейерверков, ярких вспышек. Всё, что будет там – яркое размытое белое сияние. Будто ты утонула в молочном тумане, который научился светиться.

   – Сияние?

   – Да. Никаких искривляющихся, выворачивающихся наизнанку звёзд. Ничего, кроме белого света.

   – В мистических фильмах, когда человек умирает, он видит именно это – яркий белый свет.

   – Не исключено, что наша душа, если такая есть, понесётся к своему Создателю через преломления Вселенной. И – червоточины. Может быть, где-то там, далеко, есть падшие ангелы? Просто у нас не слишком мощные звездолёты, чтобы долететь до них. Пока.

   – Это опасно?

   – Встретиться с ангелами?

   – Совершать гиперпрыжки.

   – Если ошибиться в расчётах, – кивнул дядя. – Но мы не ошибёмся. Это исключено. Большинство кораблей входят в одни и те же точки, так что это уже практически порталы, – улыбнулся он. – Так что, субъективно, да, переход переживается не очень комфортно. Но, уверяю тебя, бояться нечего. Можешь мне верить.

    – «Феникс» часто перевозит преступников?

   – Что?.. Ах, прости, я всё ещё думаю о переходах и гиперпространствах. Нет, не часто. Чаще патрулируем груз или выполняем роль спасателей. Но на один из трёх десятков правительственных заказов, увы, случается и такие.

   – Это ужасно! Быть сброшенным на какую-то планету – навсегда.

   – Не так ужасно, как они того заслуживают. Я понимаю, что у тебя нежное сердце и при слове «каторжник» представляется благородный Жан Вальжан или какой-нибудь романтический повстанец. Но все ложно обвинённые, несправедливо обиженные и прочие отделываются обычным административными штрафами. Настоящие уголовники – это убийцы, насильники, террористы и пираты. Заключенные – это злодеи, Инга. Причём настолько злодеи, что их предпочитают держать подальше от цивилизованного мира.

   – Ты в этом уверен?

   – Большинство тех, кого нам предстоит транспортировать на Т2, размещались на орбитальных спутниках. Бунтовать там себе дороже – сразу лишишься воды, еды и кислорода. Но и охраны там практически нет. Кому хочется стать смертником? Большая половина этих космических преступников родилась в космосе и никогда не была на Земле. У них дурная наследственность, дурное воспитание, дурные навыки. Однако Правительство дало им шанс на возвращение к нормальной жизни, о которой эти ребята понятия не имеют. Ссылка в отдалённые колонии, по сути, здесь благо для всех. Но риски того, что эта странная банда вдруг взбунтуется по дороге и учудит что-нибудь, всегда имеются.

   – И потому «неустанная бдительность»?

   – Да.

   – Как о многом не задумываешься, живя в безопасности на Земле.

   – Нельзя думать обо всём и сразу. Мне пора идти. Кстати, в компьютере есть папка с перечнем преступников. Почитай, если хочешь. Чтобы избавиться от избыточной жалостливости.

   Этим Инга и занялась.

***

«Досье»

   «Кларк Тацу – 21 год»

   С фото на Ингу смотрела красивая блондинка с тонким, азиатского типа, лицом. Красивая девушка.

    «Предумышленное убийство одного и более лиц в результате биологического эксперимента. Разглашение секретной информации. Имеет не законченное высшее медицинское образование. Упрямая, решительная, умная. Прирождённый лидер.

   «Октавиан Дарк – 24 года»

   «Похищение человека, убийство. Обладает хорошим знаниями истории, географии. Имеет навыки военной подготовки. Обладает навыками стрельбы и охоты. Проявляет лидерские качества»

   «Мартин Рейфи – 22 года»

   «Убийство одного и более лиц. Похищение людей. Теракт. Склонен к психопатии и пиромании. Хладнокровный. Рациональный. Склонен к мстительности.

   «Иллиан Левит -23 года»

   «Убийство одного и более лиц. Каннибализм. Жесток, нетерпелив. Психопат. Вспыльчив. Агрессивен. Склонен к насилию».

   «Лекс Джордан – 19 лет»

   «Распространение запрещённых веществ. Образование – хим-био, не законченное. Биполярное расстройство личности. Посттравматическое стрессовое расстройство. Склонен к зависимостям».

   «Фин Рейвен – 25 года»

   «Террористические, повстанческие действия, повлекшие за собой убийства одного и более лиц. Образование – главные механик. Эксперт по взрывчатым веществам».

   «Джейсон Тарт – 20 лет»

   Групповое изнасилование, повлекшее за собой смерть одного и более лиц и заражение особо опасными болезнями».

   Инга закрыла досье. Просматривать папки дальше ей расхотелось.

   Дядя прав. Жизнь в колониях – это больше того, на что подобные люди могли рассчитывать. Разбой, организованная преступность – особо тяжкие преступления, совершённые умышлено. Что за люди могут посягать на самые важные и тщательно охраняемые блага – жизнь, здоровье, половую неприкосновенность человека? На всё то, из чего состоит мировая безопасность.

   Как странно устроен мир. И люди. Молодые, большей частью красивые лица. И такие тёмные души.

   Что ж тут можно сказать? Они заслужили свой ад.

ГЛАВА 5.

– Наконец-то ты нашлась!

   – А я терялась?

   – Я искала тебя и не находила. Так что – да! А где каюта твоего дяди я не знаю.

   – Если бы и знала, это мало бы тебе помогло. У тебя нет доступа к командному отсеку.

   Агата состроила обиженную гримасу:

   – Приятно быть привилегированным, да? И что у вас с дядей за отношения, что вы всё время уединяетесь?

   – Отличные отношения. И уединялась большей частью я. Он-то занят.

   Инга прикусила язык. Дядя намекал, чтобы она не распространялась о Переходе.

   Ага присела рядом на диван. Перед ними светились какие-то кадры на плазменной панели телевизора.

   – Послушай, мне совсем не нравится, как развиваются наши отношения. Нет, я понимаю, что порой вела себя с тобой в прошлом как стерва…

   – Не проблема. Во-первых, ты так со всеми себя вела. Во-вторых – мне всё равно. У меня была своя жизнь, я не слишком интересовалась твоей. Я, конечно, солгу, сказав, что ты и твоя банда не портили всем жизнь. Но это в прошлом.

   – Я тебе не нравлюсь.

   – Да. ты не из тех людей, с которыми мне приятно общаться.

   – Поверь, ты плохо меня знаешь! И, вообще, если подумать, правильные дружеские связи способны здорово улучшать жизнь. Мой отец найдёт способ вытащить меня отсюда. Я бы могла и тебе помочь. И твоему дяде.

   Инга с неприкрытой неприязнью взглянула на Агату:

   – Говори прямо, чего ты хочешь. Это сэкономит нам время.

   – Да ничего я, на самом деле, не хочу! Ну, в смысле, ничего конкретного. Просто не нужно вести себя со мной так, словно мы враги. Это ведь не так.

   – Ты хочешь покороче сойтись с моим дядей? В этом всё дело?

   Щёки Агаты окрасились лёгким румянцем. Она закусила губу.

   – Он мне нравится. А я – хорошая партия. Разве нет?

   – Есть только одна проблема. Тебе многие нравятся. Практически – каждый смазливый встречный.

   – Не преувеличивай. Да, я любила тусоваться, но это ведь всё несерьёзно. И не могло быть серьёзным с этими-то недоумками! Среди глупых, никчёмых мальчишек на больших тачках с завышенным самомнением невольно сама начинаешь вести себя как стерва.

   – Не преуменьшай свои таланты, Агата. Если кто-то крякает как утка и ходит как утка – это утка. Честно, не думаю, что между тобой и дядей может быть нечто большее, чем просто интрижка. Он для тебя нечто пикантно-новое, ты – красивая, молоденькая девочка. Новое лицо. Так что – да. Роман возможен.

   – Тебе это по какой-то причине неприятно?

   – Неприятно.

   – Почему? Ты ревнуешь?

   Инга скрестила руки на груди, пытаясь понять, почему мысль о возможных взаимоотношениях дяди и Агаты вызывает у неё едва ли не тошноту?

   – Тебе бы понравилась мысль о том, что твой отец свяжется с твоей ровесницей, у которой репутация безбашенной сердцеедки? И, в глубине души ты считаешь, что ума у неё, как у хлебушка, а достоинств – как у вуалехвостой рыбки?

   – Ну, спасибо! – воскликнула с обидой Агата.

   – Зато правда, – пожала плечами Инга. – Да, и вообще? Чего ты от меня-то хочешь? Для чего тебе моё благословение понадобилось?

   Агата поджала губы:

   – Дура ты, Инга. Хоть и с дипломом об отличии.

   Дурой Инга не была. Она прекрасно понимала, что через неё эта хищница намерена подобраться к дяде. А делать это под личиной лучшей подруги удобнее всего.

   – Делай, что хочешь. Я мешать не стану. Но и на мою помощь можешь не рассчитывать.

   – Зря ты так, – обиженно прошипела Агата. – Для нас обеих было бы лучше подружиться. Кроме нас двоих тут же все чужие. Давай держаться вместе, поддерживать друг друга? Станем друзьями? Ты удивишься, узнав, что между нами гораздо больше общего, чем ты думаешь.

   – Это точно. Удивлюсь.

   – Выпьем мировую?

   Откуда не возьмись, в руках Агаты появилась бутылка шампанского.

   Антинис в своём репертуаре!

   – Ты где это взяла?

   – Протащила на борт контрабандой.

   – Ты в курсе, что один из наших будущих подопечных отправляется на Т2 за распространение запрещённых веществ? Шампанское на борту корабля запрещено. Тоже хочешь попасть на каторгу?

   Агата расхохоталась:

   – Готова поспорить на что угодно, наш будущий подопечный распространял не спиртное. Боже, Бессонова! Да не будь ты такой правильной! Отличное же шампанское. Прекрасный… э-э… вечер? Ну, да! Наверное, вечер! И повод – отличный. Так почему же – нет?

   «Потому, что впереди у нас прыжок в гиперпространство и, возможно, лёгкий анабиоз. Тут даже капля спиртного может обернуться непредвиденными последствиями, идиотка!», – мысленно ответила ей Инга.

   Но, поскольку, сказать вслух ничего подобного она не могла, то просто встала и выхватила бутылку у Агаты.

   – Непременно выпьем. Когда-нибудь. Но не сегодня.

   – Почему?

   – Потому, что сейчас я иду спать. И тебе советую сделать тоже самое.

   – Ты и в самом деле невыносимая зануда.

   – Да кто бы спорил?

   - Ладно. Я поняла. Это была плохая идея. Не хочешь мне вернуть шампанское?

    – Чтобы ты выпила за мировую с кем-то ещё или выхлестала всё в одиночку? – пожала плечами Инга – Ну, уж нет. Это строжайше запрещено. Верну, обязательно вернут. Но – не сегодня.

    – Да эта бутылка стоит дороже тебя, – скривилась Агата, отбрасывая все маски и открывая истинное лицо, при всём её высоком происхождении, далеко не благородное.

   Ещё раз пожав плечами, Инга вышла из кают-кампании. Мысль о том, что по Уставу она обязана доложить о подобном нарушении начальству настроения не добавляло. «Стучать» на Агату не хотелось.

   С этой красоткой вечно проблемы! Не так – так иначе, но посадит в лужу. А с самой всё как с гуся вода. Человек-проблема.

   По опыту Инги, дети богатых родителей все такие. Слабохарактерные бездарности, уверенные, что весь мир если и не принадлежит им, то обязательно что-то должен. А им самим можно всё.

   «Внимание! – загорелось на дисплее браслета и понеслось из динамиков. – В связи со служебной необходимостью всем службам и подразделениям приказ занять места в личных капсулах. Повторяю, всем службам и подразделениям приказ занять места в личных капсулах. Не покидать помещение до отмены приказа».

    – Что происходит? – заволновались коллеги, с которыми Инге посчастливилось столкнуться в отсеках. – Чрезвычайная ситуация?

    – Да ничего страшного, – отмахнулся кто-то из старших, уже совершивших ни один рейс. – Скорее всего, будем входить в гиперпространство.

    – Так разве об этом не объявляют заранее?

    – Чаще всего – нет. Желторотых новичков, вроде тебя, не хотят пугать. А «старички» и без того в курсе, как это происходит.

    – И как?

    – Поживёшь – узнаешь.

   Инга, как полагается послушной девочке и ответственному работнику, чётко выполнила все инструкции. Активировав камеру внутри капсулы, опустила крышку и постаралась расслабиться. Это оказалось нелегко. Сердце трепыхалось вытащенной из воды рыбкой, взволнованно и часто.

   Гиперпространство, энергия, ускорение, скорость света – все это понятия, которыми мы апеллируем и, вроде как, не только понимаем, но и способны ими управлять. Потоки частиц, света и волн. Теория струн. Но любая теория – это всего лишь попытка подогнать мир под собственные представления о нём.

   В старину переход через гиперпространство посчитали бы созданием магического портала. И так уж они были бы неправы? Специальные установки искривляют пространство, проделывают в нём дыру, как игла. Ты выходишь на изнанку миру с тем, чтобы потом вновь материализовать в далёкой точке Вселенной.

   Что может пойти не так?..

   Под веками бежал ряд выдуманных чисел, которые, на самом деле, ни на что не влияли.

   Иногда, не вникая в ситуацию, мы верим, что тот, кто стоит у руля – он профи. Царь и бог, волшебник, маг. Ему известно нечто, что для простых людей непостижимо. Поэтому можно спать спокойно. Всё в надёжных руках.

   «Многие знания – многие печали». А знания заключаются в простой истине: нет волшебников и волшебных формул. Всё делают люди. Точно такие же, как и ты. Если хоть малейший винтик в системе даст сбой, если хоть что-то нарушится – всё полетит к чертям. А это может случиться в любую минуту.

   Ты имеешь весьма смутное представление о «гипер» пространствах и скоростях. Ты ни на что не влияешь. Ничего не контролируешь. А это не самое приятное чувство – быть беспомощным.

   Сначала Инга чувствовала дикое напряжение. Собственное тело казалось каменно-деревянным. Затем, ощутив на щеках дуновение, подобное ветру, она понемногу стала успокаиваться. Чувство, будто она похожа на мёртвую царевну в хрустальном гробу, отпускало.

   Теперь чудилось, что её легонько покачивает, как в люльке. Стало клонить в сон.

   В детстве Инга боялась засыпать и до последнего держалась против пытающихся укачать её родителей. Сон – это смерть.

   Теперь она надеялась, что (когда-нибудь далеко в будущем) именно так смерть и придёт – на мягких лапах. Когда не замечаешь момента соскальзывания в иную реальность.

   Пляшущим шагом прошла по Земле! - Неба дочь!

   С полным передником роз. Ни ростка не наруша.

   Знаю, умру на заре. Ястребиную ночь

   Бог не пошлёт на мою лебединую душу.

   Ей снилось, что она летит к Земле. В одном скафандре, без корабля.

   Поначалу лететь было легко и радостно. Звезды кружились огненной пылью. Но, чем ближе Инга приближалась к поверхности голубой планеты, тем быстрее она двигалась и тем страшнее ей становилось. Даже каменные метеориты горят, заходя в атмосферу. Что ж говорить о человеке в простом скафандре?

   Инга летела (или теперь – падала?) всё быстрее и быстрее.

   От скорости мутило. Голова кружилась, но замедлиться не было никакой возможности. В ужасе она ощутила приближение смертельного жара. Огонь охватывал со всех сторон. Пламя неслось и вихрилось вокруг. Инга была в центре огненного шторма. Кажется, она кричала, пытаясь ухватиться за что-нибудь. Кричала и задыхалась.

   В отчаянии Инга сбросила шлем скафандра и… вместо жара и огня окунулась в тишину и темноту. Спасительную и успокаивающую.

   Со сна она всё никак не могла понять, где находится. Мерно гудел дисплей. Мерцали цифры на экране, указывая условное время, давление, прочие показатели. Которые, к слову, были в абсолютной норме.

   Инга жива и в безопасности.

   Наверное, Переход уже состоялся? Она вновь посмотрела на циферблат, указывающий время.

   5 – 45. Скоро подъём.

   Подавляя чувство тревоги и страхи (а вдруг двери заблокированы; а вдруг она замурована; а вдруг все погибли/исчезли с корабля?) Инга поднялась и приступила к привычным утренним действиям.

   Душ, почистить зубы, убрать спальное место, разблокировать дверь браслетом. За дверью пусто и тихо, как в гробу. Впрочем, так же тут было и вчера. И, наверняка, будет завтра.

   Только увидев людские лица, Инга расслабилась.

    – Доброе утро, – подминала Саломея, ставя перед ней тарелку с глазуньей и чашку кофе.

    – Да какое ж тут утро? - хмыкнул сержант, сидевший за соседним столиком.

    – А раз новых слов для обозначения старых понятий не придумано, так я буду ими и апеллировать. Не приставай ко мне с глупостями! Доброго утра, милая. И – хорошего дня, – Саломей отошла, чтобы обслужить другой столик.

    – Сегодня вместо утренних занятий идём в грузовой отсек, – процедил старший сержант. – Нужно подготовить места для заключённых. Их к вечеру доставят на борт. Задача – проверить крепость наручников и цепей.

   Инга думала, что кандалы и цепи – это метафора, когда же она увидела грузовой отсек, увиденное откровенно шокировало.

   Если не знать точно, что они на космическом корабле, можно подумать, будто попали в обычный склад-ангар. С большим количеством колонн, на которых болтались цепи наручников.

    – Ух, ты? – Агата, схватившись за холодный метал, подёргала и потрясла его. – Напоминает исторические новеллы о пиратах и работорговле. Серьёзно? Мы будем заковывать их – этим? – фыркнула она, как кошка.

   – Это преступники, никто церемониться с ними не обязан. И не планирует. Так мы позаботимся о собственной безопасности, оставив преступниках в цепях и кандалах.

    – Не слишком-то гуманно.

   От недоброжелательного, холодного взгляда сержанта делалось не по себе.

   Взгляд у него был как у рептилии. Крокодилий взгляд.

    – Будем обсуждать приказы, рядовой Антинис?

    – Никак нет, товарищ сержант, – сдулась она.

    - Не кипятись, Андрюха. Девки – на то и девки, чтобы сердобольничать, – вмешался в диалог коротко остриженный мужчина средних лет с нашивками капитана на шевроне. – У этих красавиц первый рейс. Парочку лет повертятся среди звёзд, а там либо сбегут, либо перестанут говорить ерунду. Ну, красотки? Хватит прохлаждаться. За работу. Остальных тоже касается.

   Следующие несколько часов они проверяли наручники продевая дужки через храповые механизмы захвата и убеждаясь, что фиксатор не закрыт. После подготовки помещения все снова вернулись в кают-компанию.

   После обеда сержант снова решил провести небольшой ликбез:

   – Заключённые пробудут на корабле трое суток. Вот график дежурства. Каждый из вас проведёт по два часа в грузовом отсеке, наблюдая, как бы эти отморозки чего не учудили. Нельзя допустить побега, поножовщины, попытки к самоубийству. При любом намёке на неповиновения можно использовать электрошокер. При более серьёзной опасности алгоритм действий следующий – посылаете сигнал опасности через браслет, и лишь потом можете использовать табельное оружие. Хотя, конечно, в критической ситуации, если такая возникнет, ориентируетесь на местности. Заключённых в течении суток четыре раза водим в туалет; два раза – кормим; один раз – в душ. Поскольку среди заключённых есть девушки, в туалете с ними находится могут только Агата и Инга. Так что, красавицы, до туалетов, возможно, вам придётся прохаживаться чаше, чем мужчинам.

   – И тут дискриминация, – пошутила Инга.

   – Не без этого. На Т2 совершим два рейса. Тех, кто будет сопровождать шатлы в момент приземления, определим позже. Вопросы есть?

   Вопросов не было.

   – Теперь – к оружию. У каждого в арсенале будет три вида: лучевое, артиллерийское, ракетное. Лучевая мелкокалиберная винтовка стреляет далеко и очень точно, но, как вы знаете, урон от неё не велик. Артиллерийский дробовик наносит тяжелейшие раны, но опасен только вблизи. Ракетная «служебная собака» способна преследовать врага уже и без вас и даже самостоятельно планировать атаку. Но её можно отвлечь и погасить. Так же у вас будет холодное оружие. Пользуйтесь всем разумно. Вопросы есть?

   Вопросов не было.

ГЛАВА 6.

Охрану расставили вдоль всех коридоров, по которым планировалось вести заключённых. Инге достался как раз самый сложный – грузовой. Задача была «держать на мушке» заключённых в тот момент, когда их будут приковывать к колоннам, чтобы не выкинули какой-нибудь глупый фортель. А если случится так, что всё-таки выкинут (вероятность чего была ничтожна мала), стрелять без предупреждения на поражение. На тот случай, если случится осечка или ещё что-нибудь, вроде ненужного приступа гуманизма, в десятке шагов от неё стоял ещё один рядовой. Всего в грузовом отсеке на смену их заступало десять.

    – Не слишком ли много мер предосторожности? – шепотом спросила Агата. – Как думаешь, это чтобы мы оправдывали скушенный хлеб? Или эти люди действительно настолько опасны?

   Агата всегда была легкомысленна и пофигистична. Видеть её на нервах раньше приходилось только после похмелья или ссоры с молодым человеком. Инга с самого утра тоже чувствовала напряжение. Бывают такие дни, когда все не ладится и предчувствие беды витает в воздухе.

   Собственное состояние Инга пыталась объяснить гормональным фоном или адаптацией к новым биоритмам. Их учили тому, что космос влияет на человеческую психику, но она всегда считала, что замкнутые пространства и ограниченное количество людей не станут для неё, интроверта, склонного проводить время в библиотеках и кабинетах, проблемой.

   Но бесконечная тьма в бесконечном танце со светом и кругом – полная неизвестность…

   Не хотелось признаваться в этом даже самой собой, но психологи в Академии были правы: космос влияет на психику.

    – Для волнений нет ни малейших причин, – успокаивал Ингу дядя. – Всё идёт штатно. Мы заберём заключённых. Три условных дня уйдёт на то, чтобы достигнуть нужного созвездия. Затем рассчитываем орбиту и ложимся в дрейф. А дальше спи/отдыхай да смотри телевизоры, пока служба безопасности и научный центр спустят заключённых на Т2, а взамен них поднимут необходимые полезные ископаемые.

    – Мы доставим их обратно на Землю? Я полезные ископаемые имею ввиду?

   – Конечно, нет. Их придётся доставить на ещё одну планету. А потом – ещё на одну. Пять перелётов. Лишь после последней, шестой планеты, мы начнём обратный путь. И да, заключённые – самая неприятная часть работы. Но это не опаснее, чем радиоактивные вещества. Если чётко соблюдать все инструкции, риски минимизированы. Внештатные ситуации случаются, но не часто и большинство из них решаемы. Просто делай, что скажут. Делай, что умеешь. И не дёргайся. Старайся найти для себя что-то новое, какой-то интересный опыт. Это всегда помогает снять напряжение. Я много лет провёл в космосе, племяшка. Как видишь, жив-здоров. И довольно упитан.

   А вот её родители однажды не вернулись. И что случилось там, в далёких галактиках, она так никогда доподлинно и не узнает.

   «Не парься, - говорила Инга самой себе. – На земле несчастные случаи тоже случаются. И какая разница, насколько хорошо изучена опасность, если итог один?».

   Она чутко прислушивалась к любому звуку, но из-за запертого шлюза ничего не доносилось. Мертвая тишина. Поэтому, когда он, наконец, отодвинулся, Инга дёрнулась, едва ли не подпрыгнув. Лязганье металла показалось громоподобным. Вслед за этим послышался равномерный, ритмичный звук шагов, сопровождаемый лёгким позвякиванием.

   Зрелище открылось архаичное и странное. Арестанты двигались по одному, друг за другом, паровозиком, почти синхронно переставляя ноги. Между щиколоток каждого, от одной ноги к другой, тянулась тонкая цепь, затрудняя движение. Руки сцеплены за спиной и тоже зафиксированы магнитными наручниками. Но, что казалось хуже всего, шею каждого опоясывало нечто вроде стального ошейника и, от одного человека к другому, от ошейника тоже была натянула цепь.

   В отсек за один заход запустили около двух десятков арестантов. Мрачно бряцая металлом, маршируя ритмичным шагом, они двигались вперёд медленно, уныло и серо. На арестантах были серые мешковатые комбинезоны. Все они были коротко острижены.

   Возможно из-за освещения, из-за цвета их мрачных одежд, из-за того, что они долго находились в космосе, не видя солнечного цвета, лица их казались столь мучнисто-серыми т невыразительными?

   «Будто зомби из фильма ужасов», – подумалось совершенно некстати.

   Самыми неприятными были их взгляды. Вне зависимости от того, смотрели ли заключённые исподлобья или прямо, глаза у них горели животным огнём. Голодным, жадным и злым.

   И, естественно, Агате и Инге их внимания доставалось в разы больше, чем их товарищам-мужчинам.

    – Стоять! – рыкнул сержант.

   Заключённые замерли, похожи на жуткую гусеницу-многоножку.

    – Подходить по одному после того, как вас отключат от общего поля. И без фокусов. Уговаривать никого не будем.

   Инженер подошёл к общей шеренге. Раздавался тонкий щелчок и цепь отпадала, словно отпуская одного арестанта за другим, по очереди. Арестант делал несколько шагов до колонны. Затем процедура повторялась в обратном порядке. Щелчок. Заключённый снова прикован, но теперь уже к колонне. С красного индикатор менялся на зелёный, показывая, что опасный преступник надёжно зафиксирован. Наверху колоны, на дисплее, высвечивался номер.

   У каждого из десяти охранников было по десять подопечных, которых ему полагалось кормить, поить, в туалет водить. Следить, чтобы его жизненные показатели были в норме. За безопасность которых и за безопасность от которых он отвечал. Словно детская игра в питомца.

   Инге достался ряд от тридцати до сорока, Агате следующий – от сорока до пятидесяти.

   Как только первые десять человек оказались прикованы магнитными наручниками к местам, ввели следующую партию.

   – Стоять! Подходить по одному после того, как вас отключат от общего поля. Инструкции выполнять чётко, без промедлений и лишних движений, – вновь инструктировал сержант.

   Следующий десять человек были из списка Инги.

   Она ещё раз бросила взгляд на дисплей планшета, сверяя имена: Кларк Тацу, Мартин Рейс, Октавиан Дарк, Иллиан Левит…

   Инга нервничала, как маленькая девочка.

   И снова лязгнули шлюзы, открываясь, чтобы пропустить шеренгу людей, понуро бредущих друг за другом.

   – Стоять! Ваша задача внимательно слушать инструкцию. Подходим по одному. Переходим к своему месту без промедления. Приступить.

   Инга подошла к первому, чиркнув пластиковой картой через прорезь автомата. Цепь, тонко звякнув, отпала, давая возможность человеку отойти.

   – Вперёд, – скомандовала она, упираясь дулом автомата в спину шагающему перед ней человеку.

   Не отвечая и никак не реагируя на это, он тяжело двинулся к мерцающей на колоне цифре «31».

   – Сесть, – скомандовала Инга.

   Он подчинился.

   В следующий момент инженер прицепил цепь с его шеи к колонне. Всё прошло легко.

    «Штатно», – как говорил её дядя.

   – Следующий.

   Щелчок пластика, звон цепи.

   – Иди.

   – Иду, – лениво отозвался заключённый.

   – Молча.

   Парень замедлил шаг. Видя, как напряглась его спина, Инга невольно сделала тоже самое.

   – Или – что? Пристрелишь меня, красавица?

   Он растягивал слова. Голос его звучал нарочито с ленцой, вызывающе. Так проявляется пассивная агрессия. Другой-то проявить в его положении он не мог.

   – Надеюсь, не придётся, – ответила Инга.

   – А ну, молчать! – рявкнул, вмешиваясь, старший сержант. – Что за вольность?! Обращаться к служащим только по Уставу, или я тебе зубы пересчитаю, подпортив смазливую мордашку. Понял меня?

   Они подошли к месту «32». Парень развернулся, садясь на пол. Инга с любопытством глянула в его сторону, пытаясь понять, что «смазливого» мог найти в нем Макс. Пока что все заключённые казались ей единицами, лишёнными индивидуальности.

   Она бы назвала внешность парня запоминающейся, но скорее неприятной. Слишком белая кожа на контрасте с тёмными волосами, по непонятной причине не так коротко состриженными, как у других. Вместо «ёжика» вполне себе густая «шапочка», да ещё с пижонской чёлкой на косой рядок. Слишком широкий лоб с львиными шишками. Довольно широкий нос с ястребиным кончиком. При этом лоб и нос словно составляли единую линию, из-за чего острый кончик носа выглядел диссонансом. Впрочем, не единственным на этом лице. Губы были словно слишком близко к носу, подбородок – упрямый и тяжёлый. Глаза – большие и широко расставленные.

   В этом странном, запоминающимся лице одновременно было что-то рыбье (из-за широко расставленных глаз) и орлиное. Но оно точно запоминалось.

   – Нравлюсь? – фыркнул парень, оскаливаясь в улыбке.

   Его улыбка была такой же неприятной, как и он сам.

   Не отвечая, Инга двинулась за следующим арестантом.

   – Эй! Станет скучно – зайди. Буду рад познакомится, красавица.

   Двинув парня прикладом под рёбра, сержант заставил его заткнуться. Чему Инга была только рада.

   Заключённая под номером «33». Кларк Тацу. Инга помнила её по фотографии в кабинете у дяди. Красивая девушка. Что удивительно, волосы у неё тоже были длинными. И светлыми. Молча и тихо она выполнила всё, что требуется, не доставляя проблем. Тоже самое можно было сказать и об оставшихся семерых.

   Лишь предпоследний, когда цепь замкнулась на его тонкой шее, позволил себе посмотреть на Ингу. Она поразилась, до чего синие у него глаза. Волосы – светлые, хоть и сострижены под короткий ёршик. Было в нём нечто аристократическое. Отличавшее от остальных. Но взгляд такой же как у всех, тяжёлый и голодный, но не плотоядно-пошлый, а какой-то тоскливый. Словно Инга была живым напоминанием о жизни, которую он знал и частью которой когда-то был, только забыл, как туда вернуться.

   Замыкала десятку Инги высокая девушка. С традиционно-короткой стрижкой почти под ноль. Девицу эту было сложно отличать от парня. Ширококостная, высокая, с рябым лицом.

   Завершив свою часть работы, Инга заняла своё место.

   Лязг шлюзов. Новая партия. Подопечные Агаты.

   Покосившись в сторону белокурого красавчика, она отметила, что он тоже смотрит в её сторону, но, стоило ему заметить внимание Инги, как он тут же отвёл глаза. Принявшись наблюдать за тем, как его товарищи по несчастью занимают свои места.

   Хотя, может быть ему, как и большинству парней, просто нравилось смотреть на красивую блондинку, которой была Агата?

   А вот «рыба-сокол» взгляд отводить от Инги не спешил. В его пристальном, злом внимании интерес мешался с вызовом. Он же присутствовал и в его злой ухмылке. Он имел наглость даже подмигнуть ей, после чего Инга в его сторону больше не смотрела.

   Вместо этого глянула на планшет.

   «№ 33 – Мартин Рейс».

   «№ 39 – Иллиан Левит».

   Постепенно грузовой отсек, казавшийся поначалу просторным, как ангар, заполнялся людьми. Сто человек – не слишком внушительная цифра на бумаге, но вполне себе приличная в этом замкнутом пространстве. Против этой сотни их, охранников, стояло десять. Плюс – сержант и невооружённый инженер. Но и само положение заключённых – их перевозили, словно скот.

   Ни за какие блага и воздаяния Инга не согласилась бы оказаться в такой толпе. В таких условиях. Ни поесть нормально, ни в туалет сходить. Ни просто – лечь. Даже спать им придётся сидя. Уже не говоря о том, что при возникновении любой нештатной ситуации они оказывались под угрозой.

   Невольно в сердце её, отзывчивым и добром, прорастали ростки жалости.

   «Они преступники, – напомнила себе Инга. – И, наверняка, заслужили свою участь».

   – Заключённые, – раздался голос сержанта. – Напоминаю о том, что вы имеете право негромко переговариваться с соседом до того, как объявят отбой. Имеет право на чтение при помощи дисплеев на ваших именных браслетах, через который у вас есть доступ к интернету и развлекательному контенту.

   – Да здесь почти курорт, – вновь скривил губы в ухмылке Мартин Рейс.

   За что получил очередной тычок.

   – Завтрак, обед и ужин вам будет подаваться по расписанию. Если кому потребуется посетить уборную, при помощи дисплея вызываете вашего охранника. Девушки могут посещать душ один раз в день. Юноши такой привилегии не имеют. При нарушении правил ваш охранник имеет права применять электрошокер. Если посчитает, что ваши действия несут угрозу, вправе применить оружие и стрелять на поражение. У нас двое-трое суток в полёте. Так что – отдыхайте.

   Сержант, чеканя шаг, вышел.

   Инга заметила, что Левит наблюдает за ней. Не глазеет откровенно, но наблюдает.

   – Красавчик, да? – фыркнула в ухо Агата.

   – Кто?

   – Парень под номером «39». Ты ему явно нравишься. Да и он твой «тип».

   Инга смерила Агату взглядом.

   – И что дальше? Может, мне его похитить и спасти?

   Агата тихо засмеялась. Слава Богу, что не в полный голос.

   – Это было бы здорово! Но понимаю, что ты на такое вряд ли отважишься.

   – Займи-ка своё место, пока сержант не вернулся и не отправил нас драить туалеты.

   – Не отправит. По крайней мере, пока эти люди здесь.

   Агата, виляя бёдрами, отправилась на своё место. Бросить бы ей старые замашки. А то тут, что заключённые, что рядовые и без того слишком много пялятся.

   Повернув голову, Инга увидела, что Левит по-прежнему не сводит с неё глаз. Наблюдает. Как обычно наблюдают за движущейся картинкой в телевизоре.

ГЛАВА 7.

Работа не была сложной – она была изматывающей. Сложно было не то, что приходилось стоять по несколько часов на ногах, а то, что делать это приходилось под пристальным взглядом людей, успевших за свою короткую жизнь наворотить такое, что их за это выслали за пределы солнечной системы.

   Всё казалось мирным. Люди сидели, тихо переговаривались, смотрели в гаджеты. В тюрьмах доступ к средствам связи по понятным причинам был запрещён, но здесь, в связи с тем, что ничем не занятые преступники были опаснее, чем преступники, расслабляющиеся за развлекательным контентом, послабление всё же решили допустить.

   Сонное людское бормотание. Духота, маленькая концентрация кислорода – всё это действовало усыпляюще. Всё казалось до скучного под контролем. И только когда, нет-нет, да бросишь взгляд в сторону такого, как Мартин, становится не по себе.

   Зверь был рядом.

   «Не стоит нервничать, - напомнила себе Инга. – Клетка есть. Просто прутья не видны».

   Обед и ужин пришлись не на их смену. «День» на борту шёл к завершению. После 10.30 – отбой.

    - Сводите девушек в душ, - дал приказ сержант Инге и Агате.

   Из ста человек преступников было восемнадцать девушек. Каждой на приём водной процедуры отводилось по десять минут. Всего на помывку – полтора часа. Отличная новость. Потому что, тупо стоять, подпирая стенку три часа на смену Инге было тяжко. А тут половина смены, какое-никакое, а движение.

   Самой Инге десять минут казалось по-спартански мало, но девушки буквально наслаждались. Нечто вроде жалости шевельнулось в её душе. Что за условия у них были? Что за условия будут?

   В своей жизни мы так часто зацикливаемся на том, чего у нас нет, что часто не ценим блага, какие имеем. Они кажутся естественными, словно прошиты в нашу реальность – изобилие еды, горячая вода, разнообразные гаджеты. А тут люди, для которых текущая из крана горячая вода, душистый гель в тюбике, чистая вода – повод для счастья.

   «Они преступники. Они это заслужили», – пыталась напомнить себе Инга.

   Но всё равно испытывала к девицам жалость.

   По Уставу она должна была стоять рядом. Поднимать дверцу душевой кабинки арестованным запрещалась. Но Инга, добрая душа, позволила несчастным побыть наедине с собой хотя бы эти скоротечные минуты. Силуэт девушек, размытый и неясный, всё равно неплохо проглядывал через рифлёный пластик душевой кабины. Да и что они могли выкинуть? А если и выкинут, она успеет среагировать.

   Против воли, она, нет-нет, да и бросала взгляды на тела. Ничем неприкрытые, каждое из них рассказывало свою историю. Шрамы, цвет, коэффициент жировой-мышечной массы. Впрочем, жира ни у кого не было. У некоторых, если бы не наличие груди, фигуры были бы чисто мужские – широкоплечие, мускулистые. Они выдавали, что их обладательницам не приходилось нежиться в постельке. Она работали, как волы. Много и долго.

   Исключение составляла Кларк. В живую девушка была не менее хорошенькой, чем на фото. И, несмотря на наличие мышц, её фигура женских очертаний не утратила.

    – Спасибо, - сказала она, присаживаясь на скамеечку, чтобы нанеси на волосы бальзам.

    – За что? – глухо поинтересовалась Инга.

   Кларк поглядела на неё. Глаза у неё были выразительными. Взгляд – открытым и твёрдым.

    – За то, что не относишься к нам, как к мусору. Знаешь, самое отвратительное здесь даже не стены и адский труд. Не хватает именно этого – отношения, как к человеку.

   Инга сжала губы, чтобы не сказать того, что вертелось на языке.

   Но Кларк будто прочла её мысли:

    – То, что мы, возможно, всё это заслужили, не означает, что мы по иному не тоскуем, - произнесла она с грустной улыбкой.

   Она отличалась от остальных. Была другой породы. Явно – образованная.

    – За что ты здесь? – не смогла не спросить Инга.

   Губы Кларк сложились в намёк на улыбку, впрочем, никакого веселья в этом не было.

    – Я убила свою мать, - сказала она так просто, словно ничего естественнее в мире и не было.

   Инга крепче сжала пневматическое ружье, висевшее на шее. Жест предал ей уверенности.

    – Зачем ты это сделала?

   Кларк подняла взгляд, больше не улыбаясь:

    – Ты хочешь спросить – почему? Она предала моего отца. Не просто изменила с его лучшим другом. Они подставили отца, чтобы не разводиться с ним. И чтобы не делить имущество. Все так уважали её. Выражали сочувствие. А я даже подумать не могла, что она способна на такое. Но оказалось, что способна, - Кларк опустила голову, скрывая лицо за волосами. – И я, как выяснилось тоже. Есть поступки, после которых люди для тебя умирают. Я хотела, чтобы ей было так же больно и плохо, как и мне.

    – Думаешь, ты достигла цели?

    – Думаю, да. Никто кроме меня не мог заблокировать выход их отсека и отключить кислород. Она перед смертью это знала. Я отомстила за отца. И за то, что она оказалась лживой, гулящей сволочью. Я ни о чём не жалею. Люди должны отвечать за свои поступки. Она ответила за свои, я отвечаю за свои. Я не ропщу, ты не подумай. Но правда в том, что порой так не хватает именно того, что сейчас ты даёшь мне, сама того не зная.

   Поймав вопросительный взгляд Инги, Кларк улыбнулась и добавила:

    - Понимания.

   Кларк Инге нравилась. Больше, чем та же Агата, например. Тоже блондинка, но не такая пустая. И её легко можно было понять. Ярость, неприятие, боль. Жажда справедливости. И всё же ей не следовало этого делать.

   Не успели они вернуться, как браслет вспыхнул вызовом. Сердце невольно изменило ритм.

    - Чего тебе? – грубовато спросила она, приблизившись к рыбо-соколу.

   Он растянул губы в оскале, который не особенно-то и притворялся улыбкой:

    - Пи-пи хочу, красавица, - он окинул её взглядом, презрительно-похотливым. – Ты, вроде как, проводить должна, да?

    - Мне тоже нужно в уборную, - поднялся на ноги Левит.

    - По очереди, - отрезала Инга.

    - Я провожу, - услышала она резкий голос сержанта. – Веди блондинчика. А ты, шустряк, топай вперёд.

   Инга с благодарностью кивнула начальнику, избавившему её от этого неприятного типа. Пусть хотя бы и на один раз.

   Чиркнув карточкой по блоку, она пристегнула к своему браслету цель.

    – Вперёд, - скомандовала она блондину.

   Тот подчинился беспрекословно.

   Двигался он с птичьей лёгкостью воздушного акробата.

   Тускло мерцали лампочки с потолка – их уже успели перевести в ночной режим.

   В следующем отсеке нёс вахту ещё один товарищ по несчастью. Поставленный тут не столько ради того, чтобы нейтрализовать угрозы, сколько для того, чтобы, в случае чего, успеть поднять тревогу.

   Они вошли в узкое пространство, нечто вроде коридора, за которым с одной стороны располагался душ для заключённых, а с другой – несколько кабинок с унитазами.

    – Пойдёшь со мной? – мягким голосом поинтересовался Левит.

   Именно так, по Уставу, она и должна была поступить. Стоять над ним с ружьём. Не важно, будет ли он стоять с расстёгнутой ширинкой или присядет со спущенными штанами.

   Совсем не то зрелище, свидетелем которого хочется стать. Да и что может случиться в узкой кабинке размером в пару метров? Не сольётся же он за борт? Улизнуть некуда.

    – Иди, – коротко кивнула Инга.

   Блондин с благодарностью кивнул, прикрывая за собой дверь.

   Первые пять минут Инга ни о чём не беспокоилась. Но когда прошло десять, потом пятнадцать…

   Она постучалась:

    – Эй, ты там скоро?

   Ответа не последовало. Тишина.

    – Я всё понимаю, процесс индивидуальный, и всё такое прочее, но давай, поторапливайся!

   Ответа по-прежнему не было.

    – Ты меня слышишь?!

   Если Левит и слышал, то отзываться не собирался.

   Сердце забилось быстрее. Проблемы! Она нарушила Устав, чтоб его!.. Дура.

   Потянувшись к ручке, Инга ожидала, что дверь окажется запертой. Но та легко поддалась. Распахнулась до самого упора – до стены.

   Взгляду открылся узкий проход, в конце которого стоял белый унитаз со смывным бочком. Словно перевалочный пункт, между Ингой и унитазом – раковина. Расстояние между ней и до стены ровно столько, чтобы встать и помыть руки. Стена – стена- стена. И – пусто!

   В голове были даже не мысли – мысли не успевали сформироваться. Словно наводнение сознание затопила паникой. Куда он мог деться?

   Инга стремительно шагнула вперёд, и тогда сверху на неё упал Левит.

   Дверь в туалет захлопнулась. Он обезоружил её почти мгновенно. Девушка даже толком не успела понять, как и что происходит, как оказалась прижата к стене. Дуло её собственного ружья упиралось ей же в подбородок. Вторая рука парня сжимала её руку с браслетом так, что активизировать кнопку вызова было невозможно.

   В первый момент Инга даже не испугалась. Обескураженная, стояла и смотрела в самодовольно ухмыляющееся лицо, нависающее над ней в нескольких сантиметрах. Потом весь ужас и позор ситуации встал перед ней в полный рост.

    – Привет, - растянул Левит губы в улыбки.

    – Уже здоровались, - прошипела она сквозь сцепленные зубы.

    – Правда?.. Не помню такого. Если только за «здрасьте» не принять вот это, – дуло ружья жёстче упёрлось ей в подбородок.

   Инге не было страшно из-за того, что в любой момент её могут убить. Об этом она в тот момент вообще не думала. Нелепица. Какая нелепица - вот так глупо попасть в первый же день работы! Когда даже сложностей не предвиделось! И это сделала не пустоголовая Агата, а она, привыкшая считать себя умной и предусмотрительной!

    Попала в заложники. Какой позор!

    – Что теперь? – с ненавистью взглянула она в смеющейся синие глаза.

    – Сама-то как думаешь? – наклонился он к ней.

   Если бы она думала, не оказалась бы в такой идиотской ситуации. А думать надо всегда. Сначала думать – потом действовать. Или окажется вот в такой вот дыре, как она сейчас.

   Что предпринять? Попробовать дотянуться до шокера? Это будет очередная глупость. Во-первых, не дотянется. Во-вторых, толку-то с него? Вряд ли этого хлыща всерьёз удастся обезвредить подобным образом.

   Он успеет её пристрелить. Или вырубить. В этом Инга не сомневалась.

   Что ему надо? Хочет ли он просто позабавиться с ней?

   - Это глупо.

    – Не поспоришь, - фыркнул он. – Глупость – самая дорогая штука в мире. Ничто так дорого, в конечном счёте, не обходится. По закону жанра тебе, красавица, придётся платить поцелуями.

   Инга взглянула на него с неприязнью:

    – Ты в своём уме? Любишь играть?..

    – А ты – не любишь? Хотя издалека заметно, что девушка, – с сарказмом проговорил он. – Но доверчивая. Такие долго не живут. Хотя, хорошенькая мордяшка даёт тебе пару бонусов.

    – Ты поболтать со мной хочешь?

   – Тебя это удивляет или огорчает?

   Ситуация с каждой секундой становилась всё более нелепой. Как в плохом сериале.

    – Я – твой заложник? Или кто?

    – Ты – моя добыча.

    – Ещё немного, и нашим долгим отсутствием кто-нибудь непременно заинтересуется. У тебя будут неприятности.

    – Ты хочешь сказать – у нас? У нас будут неприятности? Ты права. Время…

   Наклонившись, он прижался к губам Инги.

   В её жизни не было момента, когда она была меньше расположена к романтике, чем сейчас. Звездолёт. Туалет. Преступник, которому она, как последняя дура, сдала всё козыри в этой игре. Если и есть во Вселенной что-то, что могло убить её либидо больше, со стопроцентной гарантией, Инге это «что-то» неизвестно.

   Несколько секунд она застыла куклой, у которой в голове вата. А потом укусила его за губу. И вцепилась в ружье, в надежде вырвать его. Не удалось.

   Резко двинув оружие вперёд, он ещё больше ограничил её движения.

   Инга с яростью и испугом ждала, что будет дальше.

   Секунда, другая – они просто стоят и смотрят друг на друга в упор.

   Левит слизнул капли крови с губ.

    – Ты и правда дура, - констатировал он. – И как я теперь объясню всем свои вспухшие губы. Все решат, что у нас с тобой был быстрый перепехон.

    – Иди на… грубо послала Инга.

   Он засмеялся, отпуская руки. Уступая Инге её оружие. Чем немало её удивил.

   Её удивлённый взгляд заставил его вновь хмыкнуть:

    – Не всегда правила написаны для того, чтобы их нарушать. Представь, если бы на моём месте сейчас был кто-то другой? Кто-то менее добрый? У тебя могли бы быть большие неприятности. И не только у тебя

   Инга молчала.

    – Давай, скажи: «Ты прав».

    – Ты прав, - кивнула она, всё ещё не в силах поверить, что легко отделалась. – А теперь пошли. Лицом к стене, пожалуйста, - подняла она ружьё.

   Левит покорно повернулся к ней спиной, позволяя защёлкнуть наручники.

    – Как предсказуемо и скучно, – съязвил он.

    – Как погляжу, ты тот ещё весельчак, – в тон парировала Инга. – Что это такое было? Ты идиот что ли?

    – Считай это небольшим уроком, крошка.

    – Я тебе не крошка. Не смей называть меня так.

    – Или – что? Снова укусишь меня? Или пристрелишь?

    – Не исключено.

    – Какие мы грозные. А пять минут назад выглядела такой растерянной. Кстати, это было мило. Может, как-нибудь повторим?

    – Не надейся.

    – Что так безапелляционно?

    – Через три дня ты останешься на своей планете-тюрьме и я, слава богу, никогда тебя больше не увижу.

    – Как не тактично. Могла бы сделать вид, что сочувствуешь.

    - Я не сочувствую.

    – И вообще, кто знает, что может случиться за эти три дня?

    – Ничего не случится.

    – Уверена? Может, ты ещё кого-нибудь пожалеешь, и мы успеем захватить корабль?

   –-Ты уже упустил свой шанс. Давай, шагай быстрей. И закрой рот.

   Показательно вздохнув, парень подчинился.

    – Что так долго? – рявкнул на них сержант. – Я уже думал слать подмогу.

    – Мы сами справились - ухмыльнулся Левит, упреждая ответ Инги. – Но спасибо за заботу.

   Он сел на своё место. Инга заняла своё. Сейчас всё казалось почти забавным.

   Но всё могло обернуться иначе, окажись на месте этого чудика кто-то другой. Она допустила ошибку – утратила бдительность. Больше такого повторять нельзя.

ГЛАВА 8.

Инга готовилась к тому, что следующий день придётся провести за уборкой. Да-да, человечество устремилось к звёздам, в далёкие галактики, и бороздит космическое пространство, как когда-то далёкие предки – моря, но уборку никто не отменял. И все эти чудо-роботы-уборщики лишь помощники человеческим рукам. И никуда от простой истины не убежать: каких бы высот не достигли люди, они всё равно будут есть, спать и убирать продукты собственной жизнедеятельности. А чем больше людей, тем, соответственно, больше этих самых «продуктов». Так что день планировался рутинный и скучный.

   Но человек предполагает, а бог – располагает. И следующие сутки начались с вызова дяди.

    – Полетишь на Т2 со второй партией, – суховато, по-деловому, сообщил он. – Один из охранников загремел вчера вечером в карантин, так что тебе придётся его заменить.

    – Хорошо. Ладно, – спохватившись, поправилась. – Так точно, товарищ…

   Дядя махнул рукой:

    – Да какой там «товарищ»? Оставь. Мы всё равно здесь одни. Давай без политеса?

   Вид у дяди был сердитый. Инга заволновалась. Может, каким-то образом ему донесли о недавнем инциденте?

    – Ты сердишься?

    – За что на тебя сердиться? Я волнуюсь. Откровенно говоря, предпочёл бы тебя от себя не отпускать.

    – Чего волноваться? Как ты говорил – обычная штатная ситуация.

    – Так-то оно так, но я буду рад избавиться от этого сброда и загрузить обычный товар.

    – Я, признаться, тоже.

   Инга старалась не подавать вида, но на сердце было тяжело. Она винила себя в мнительности и тревожности. Никак не получалось отделаться от тяжёлого предчувствия надвигающегося несчастия. Во время отдыха снова снилось всеобъемлющее пламя, охватывающее со всех сторон. Не хотелось думать о дурных предзнаменованиях, но не думать не получалось.

    – Хорошо, что ты тоже летишь, – обрадовалась Агата. – Откровенно говоря, когда ты рядом, я чувствуя себя спокойней.

   Инга бросила на бывшую сокурсницу ироничный взгляд:

    – Вот уж не думала, что доживу до того времени, что услышу от тебя такое.

   –Я откровенно говоря, тоже, – засмеялась Агата.

   Оставшееся время Инга постаралась использовать с пользой. Почистила и проверила оружие, одежду, шлем. На всякий случай положила в карманы комбинезона несколько пакетиков с сублимированной едой: суп, творог, пару мясных блюд. Пока всё это распихивала по карманам-клапанам униформы, в ушах раздавался насмешливый голос дяди: «И куда же ты это собираешься? На пикник? К чему готовишься?».

    – На всякий случай, – заявила она воображаемому собеседнику.

   Погрузка прошла без инцидентов. Изнутри шатл напоминал самолёт – квадрат, заполненный креслами.

   Руки преступникам заковывали. Наручники прикрутили к ручкам кресел. Затем арестантов пристегнули ремнями безопасности. Полный комплект мега-контроля.

    – С детства не люблю взлетать и приземляться, – сообщила Агата, пристёгиваясь ремнями безопасности. – Я уже волнуюсь, а нам ещё возвращаться! Думаешь, скоро обернёмся?

    – Через шесть часов.

    – Дай то Бог.

   По корпусу пошла дрожь. Противно завибрировал пол под ногами. Шатл готовился к отстыковке.

   Руки непроизвольно сжались на подлокотниках.

   «Ненавижу», – подумала про себя Инга, сжимая зубы.

   Движение ощущалось всем телом. По сути после отстыковки начинается свободное падение, которое происходит с таким расчётом, чтобы из точки «А» это утлое судёнышко попало точно в точку «Б». С этой секунды шатл превращается в камень, движущийся к поверхности планеты по баллистической траектории.

   Заработали приборы, обеспечивающие работу систем, позволяющих войти в атмосферу планеты более плавно.

   Скорость падения усиливалась. Они неслись все быстрее. Всё сильнее воздух сжимался вокруг, давя сначала на плечи, потом – на всё тело. В среднем, ускорение составляет от 1,5 до 3g – это Инга помнила.

   Все три этапа приземления сложные. Тряска часто влечёт за собой технические сбои. Но больше всего пугало прохождение плотных слоёв атмосферы. Если есть хоть малейшая зазубрина, недочёт, трещина – металл может не выдержать и начнём плавиться.

   Ощущения при приземлении напоминают американские горки. Перегрузка заставляет чувствовать собственное тело тяжелее вдвойне.

   Инга сжала зубы. Вибрировало всё. Казалось, что трясётся каждая клеточка. Включая ноги и зубы. Дыхание перехватывало.

   Дядя называл это «чувство, будто начался Новый год». Вокруг – хлопки и выстрелы. Ты несёшься вниз быстро – быстрее, быстрее, ещё быстрее. Нарастает перегрузка. Не то, что говорить, становится трудно дышать. Физически. Поднимается жар. Там, за бортом, теперь уже горит пламя. Температура снаружи – две с половиной тысячи градусов. Можно видеть цвет огненной плазмы. И это даже красиво. Цвет плазмы меняется от буро-красного до яркого огня и – обратно.

   Ты будто едешь на машине по хорошим таким кочкам на одних дисках, без шин. Гул был мощным, словно в огромном метро. А потом громоподобный хлопок! Это включилась система торможения.

   И снова перегрузка, сильнейшая болтанка и раскачка. Последний сильный толчок. Такой мощный, что Инге показалось, что она на мгновение потеряла сознание.

    – Твою ж мать! – услышала она рядом с собой слабый голос Агаты.

   И впервые в жизни была с ней согласна.

   Капсула больше не двигалась, но тело словно продолжало чувствовать вибрацию и падение. Напоминало фантомные боли в ампутированной конечности.

   Инга отстегнула страховочный ремень, борясь с чувством тошноты.

   Чувствовала она себя в этот момент не профи-космонавтом, а маленькой девочкой. Беспомощной, глупой, бестолковой и напуганной.

   В наступившей тишине слышалось хриплое дыхание. С перепугу не сразу разберёшь, своё или соседа?

   – Мы приземлились?

   Голос Агаты впервые за время их знакомства звучал едва ли не робко.

   – И вы, братки, каждый раз через такое проходите? – хмыкнул кто-то из арестантов. – Вы не трусливого десятка. Это было сильно.

   – Лучше не будем это обсуждать, – буркнула Инга, стараясь нащупать дрожащими пальцами застёжку своего страхующего ремня.

   – Все живы? – жёстко окликнул сержант.

   – Если кто-то и мёртв, он уже не ответит.

    Инга узнала в огрызнувшемся Мартина Рейса.

   Со всех сторон послышались щелчки.

   – Мы, кажется, свободны?.. – с удивлением протянул кто-то в царившем напряжённом полумраке. – А это не слишком хорошо?

   Щелчки сопровождались радостными возгласами и смешками.

   – Что-то пошло не по плану? Или это так и задумано?

   – Выход на нижнем ярусе шатла. Нужно спуститься.

   – Нет! – рыкнул сержант. – Не смейте! Не делайте этого!

   Но кто бы его слушал? Люди толпой двинулись к предполагаемому выходу, окрылённые кипящим в крови адреналином. И ощущением неожиданной свободы.

   – Стой! – орал сержант. – Вы не имеете права! Это нарушение!

   – Если ты не заткнёшь свою пасть, я покажу тебе настоящее нарушение, придурок, – бросил ему Мартин, отодвигая препятствие с пути.

   – А если воздух там, снаружи, ядовитый? – сомнение слышалось в голосе Клэр.

   – Не глупи. Если бы воздух был ядовитый, они бы не притащили нас всех на эту планету. Но, даже если и так, нам всё равно здесь всем будет конец. Так что, какая разница?

   Инга медленно отходила от шока.

   Что-то было не так. Почему никто и не пытался навести дисциплину и порядок?

   – Что случилось?

   – Система, которая держала наручники, вышла из строя. Весь этот сброд теперь свободен, –с тихой яростью проговорил сержант. – Пока эта шваль в эйфории, но они придут себя и все мы будем в опасности.

   – Как такое могло случиться? – запричитала Агата.

   – Примем это как данность. И будем двигаться дальше, – сказала Инга.0

   – Куда – дальше?! Если ты ещё не поняла, дура, нас тут пятеро, против них – пятидесяти. Как только случившееся дойдёт до этих кретинов, они нас прикончат! Ещё повезёт, если сразу, – истерично орал сержант. – Чёрт! В первый раз я в такой заднице!

   – Эй, док! – раздался внизу ленивый голос Мартина. – Давай, открой уже эту дверь.

   – Это против инструкций.

   – Открой. Эту. Чёртову. Дверь. Давай! – Левит схватил сержанта за грудки и толкнул к панели приборов.

   В голове Инги промелькнула мысль о том, что будет, если идентификационные браслеты тоже откажут. Они окажутся заблокированными. Что тогда?

   Нервно сглотнув, нехотя, но сержант выполнил то, чего от него требовали – привёл в действие автоматику, открывающую двери.

   Сухой щелчок – и тёмное нутро шатла озарилось ярким солнечным светом.

   Ворвавшийся вместе со светом ветер был наполнен сладким травянисто-цветочным запахом. На планете Т2 точно был кислород. И был он чистым. И было его много.

   Со всех сторон поляну, на которой они приземлились, окружали высокие, ярко-зелёные деревья. Огромные, как в сказке. Солнечные лучи пробивались через зелёные кроны, заставляя листву гореть изумрудным светом.

   Это было красиво. Это напоминало о родной земле. Но в тоже время чувствовалось с первого вздоха и взгляда – другая планета.

   Радостное потрясение отражалось на всех лицах. Словно зачарованные спустились они по опущенному металлического трапу на землю.

    - Это потрясающе! – Кларк обращалась именно к ней, к Инге. – Я такое даже представить не могла!

   – Ну, да. Место красивое. Дикое, не тронутое цивилизацией, – затараторила Агата. – Тут почти как на Земле.

   – Большинство из нас никогда на Земле не были, – мазнув по ней взглядом, поделилась Кларк. – Мы родились и выросли в космосе.

   – Вы в первые видите живую природу?

   – Именно так.

   Ветер трепал волосы Кларк. У большинства заключённых они были слишком короткими. Люди подставляли под солнечные лучи и касания ветра то одну щёку, то другую, с видимым удовольствием. Со стороны создавалось впечатление, что все они под запрещёнными веществами – блаженные и невменяемые. С радостными воплями все рассыпались по полянке.

   Смотреть на это было даже немного трогательно. Люди кружились, обнимались, трогали руками траву, стволы деревьев. Во время всеобщей идиллии все будто бы и забыли, как и для чего здесь оказались.

   – Что у нас с оружием? – поинтересовалась Инга у сержанта, воспользовавшись моментом.

   – Огнестрелы всегда в рабочем состоянии. Так что, пока пуля в стволе – мы не беспомощны. Будьте на чеку. Эта эйфория долго не продлится.

   Сержант вытащил из тубы карту и с хмурым видом принялся что-то на ней разглядывать.

   – Мы приземлились не туда?

   Особо не вникая в детали и так было понятно, что вряд ли финальной точкой отправки арестантов была полянка в лесу. Скорее всего, должен был быть какой-то колониальный пункт. Чаще всего это поселение по типу форта. Или система подземных бункеров. Ничего подобного в обозримом пространстве не наблюдалось.

   – Есть хотя бы малейшая возможность определиться, где мы? – спросила Инга.

   – Мы должны были попасть сюда, – указал сержант место на карте. – Но, судя по всему, находимся где-то здесь.

   На карте всё выглядело не слишком критично. Два локтя, как говорится, не расстояние. Но по факту положение их было плачевным.

   То, что через шесть часов на «Феникс» им точно не вернуться – это факт.

   Вокруг пели птицы. Ярко светило солнышко. Все были живы и здоровы. Органы чувств обманчиво пытались внушить, что всё здесь просто прекрасно. Но всё было ровно наоборот.

   – Что будем делать?

   – Постараемся выжить, – пожал плечами сержант. – Пошлю сигнал SOS. Дам знать, что мы живы. Пусть сверху постараются узнать наши координаты и сбросят их нам. Самим отсюда не взлететь. Придётся идти на главный пункт.

   – Что-то я сомневаюсь, что нам удастся доставить этих людей…

   – Мы этого делать и не будем. Пока они прибывают в этой своей эйфории, рассредоточимся и покинем это место. Встретимся в условленной точке и двинемся к пункту. Доложим о ситуации. Заключённых на место мы, грубо говоря, доставили. Дальше уж как сумеют – либо соберут их, либо ликвидируют. Не привлекайте внимание и не будем тянуть время. Нам предстоит тяжёлая дорога.

   Что и говорить? Перспектива так себе. Идти в ночь по незнакомому лесу незнакомой планеты с угрозой преследования. Но приказы не обсуждаются – приказы выполняются.

   Делая вид, что тоже прогуливаются между зелёными ветками, Инга с Агатой углубились в лес.

   Пока всё было хорошо. Деревья были раскиданы широко. И никакой густой поросли между ними не было. Над зелёными кронами темнели пики гор. Именно в ту сторону надлежало двигаться.

   – Мне кажется, мы делаем большую глупость, – полушёпотом поделилась Агата.

   – Не думай. Просто – иди.

   – Считаешь это правильным?

   – Что именно?

   – Не думать?

   – В нашем положении хороших вариантов пока нет. Так зачем впустую утруждаться?

   – Чтобы выжить? – выдвинула предложение Агата.

   – Думай – не думай; одобряй – не одобряй, а идти к этой чёртовой горе всё равно придётся. Так какой смысл в сомнениях?

    – Нам придётся идти через лес, о котором мы ничего не знаем. Об обитателях которого ничего не знаем. Возможно, ночью. Почти без оружия. Что, чёрт возьми, может пойти не так?

   – Мы что-то выиграем, оставшись?

   – Хотя бы не вспотеем.

   – Ну, если только это.

   Они бодро шагали вперёд по упругой земле, присыпанной иглами, напоминающими обычный ельник, пока дорогу им не перекрыла группа из десяти рослых, крепких парней. Под предводительством Мартина.

   – Красавицы, куда направляетесь?

   На десять человек в десятке шагов у них на двоих с Агатой два ствола. В каждом по два десятка патронов. Не то, чтобы большая проблема.

   Если, конечно, не считать, что до сей поры в живых людей ни одна из них не стреляла.

   – За твоей спиной гора, – ответила Инга. – Вот к ней и идем.

   – Зачем? – растягивая слова, протянул Мартин.

   Толпа за его спиной выглядела вполне угрожающе.

    – Пытаемся выяснить, где находится колониальный пункт.

   – Видишь ли, – глядя на неё с неприязнью, продолжая растягивать слова, процедил Марин Грейс. – Мы тут не уверены, что нам это надо. Пока в пункте не знают о нас, мы свободны. И вполне этим довольны.

   – В пункте есть еда и укрытие.

   – Еду можно найти в лесу, – пожал Мартин широкими плечами, не вынимая руки из карманов. – А укрытие, если потребуется, найдём в шатле.

   – Мы не знаем, какие опасности могут…

   – Узнаем со временем. А пока, крошки, сдаётся мне, что вы дальше не пойдёте. Завершаем проминад, возвращаемся назад.

   – Нужно идти вперёд! – горячо произнесла Инга.

   На что Мартин равнодушно покачал головой:

   – Не нужно. Вы никуда не идёте.

   – Вам тоже лучше пойти с нами. Чем дольше мы прождём, тем тяжелее станут последствия.

   – Для вас – возможно, но не для нас. Мы на месте. И с этого дня это место станет нашим общим домом. И вы тут больше не главные.

   – Думаешь, нас волнует, кто тут главный?!

   – У нас мало женщин. Вы пригодитесь. Так что не бойтесь, мы не станем вас убивать. Пока, – растянул Мартин губы в жестокой усмешке. – Но не стоит испытывать наше терпение. А теперь, кругом и – шагом марш. Назад в лагерь.

   Инга колебалась.

   Она видела, что и Агату гложут те же сомнения. Стоит ли применить оружие? Прольётся первая кровь и примирения уже не достичь. Кто ж знает,